«Факультет. Курс третий»

Факультет. Курс третий (fb2) - Факультет. Курс третий [litres, «Издать книгу»] (Факультет - 3) 1454K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владислав Борисович Картавцев

Владислав Картавцев Факультет. Курс третий

Часть первая. Пятый семестр – как он есть

Глава первая. Июль-август

За лето Москва еще более похорошела. Власти не жалели денег на ЖКХ, скверы, парки и улицы начинали чистить с самого утра, фонтаны искрились чистой прозрачной водой, позолота храмовых куполов была такой яркой, что невольно навевала мысли о том, что о ее – позолоте – яркости заботится лично Иисус Христос.

Родной город нравился Кириллу все больше. По вечерам почти не было видно пьяных (по крайней мере, их количество сильно уменьшилось), курение вышло из моды – и особенно у молодежи – и поэтому концентрация брошенных на асфальт окурков снизилась. Зато повысилась концентрация велосипедов на единицу площади, и взрывным образом выросла протяженность велосипедных дорожек – и горожане полюбили экологически-чистый способ передвижения.

Кирилл тоже полюбил велосипед. Вторую половину августа он провел в Москве и каждый день колесил на своем двухколесном друге по району – и даже выезжал в центр. Особенно приятно было кататься в ЦПКиО им. Горького и на Поклонной горе. Там велосипедные дорожки были особенно широкими, катайся – не хочу! Ни с кем не столкнешься, и никто плохого слова вслед не скажет.

Кирилл частенько вспоминал о летнем отдыхе – тот выдался очень насыщенным. Папа Кирилла специально распланировал продолжительный отпуск, согласовал всё с мамой, и они семьей отправились в Африку – в ее центральную часть. В страну под названием Танзания.

«Танзания – государство в Восточной Африке. Входит в Содружество наций. На севере граничит с Кенией и Угандой, на западе – с Руандой, Бурунди и Демократической Республикой Конго, на юге – с Замбией, Малави и Мозамбиком. Восточной границей является Индийский океан.

Слово «Танзания» – комбинация названий двух бывших колоний, которые вошли в состав этой страны: Танганьики и Занзибара. У Танзании – две столицы…»

Перед тем как отправиться в Африку, Кирилл тщательно изучил все доступные материалы по Танзании, включая печатную литературу, «Википедию» и туристические информационные Интернет-сайты. Прежде всего, эта страна интересовала его с точки зрения настройки – которая была необходима, чтобы запустить видение.

Кирилл еще с детства помнил знаменитые стихи Корнея Чуковского

«Африка ужасна, Да-да-да! Африка опасна, Да-да-да! Не ходите в Африку, Дети, никогда!»

и был полностью согласен с автором. В его – Кирилла – представлении Африка олицетворяла собой нечто пугающее: вооруженные автоматами бандиты, повсеместное употребление наркотиков, нищета, болезни, пираты Аденского залива, кровавые диктаторы и не менее кровавые бизнесмены, эксплуатирующие местное население на алмазных и золотых рудниках.

О невероятных красотах Африки Кирилл никогда прежде не думал и очень сильно удивился, когда папа торжественно объявил, что он выкупил тур, и вскоре вся семья отправится в невероятное захватывающее путешествие по Черному континенту.

Путешествие действительно обещало быть захватывающим – начиная с оформления для Кирилла заграничного паспорта. Заказывая тур, папа как-то не учел (да и не знал он, честно говоря), что Кирилл является носителем государственной тайны – имеет допуск по Форме 1.

Весной предыдущий загранпаспорт Кирилла как раз закончился, а его дипломатический паспорт, с которым он ездил в Австрию на памятную встречу министров иностранных дел, уже давно по-тихому аннулировали. Так что Кирилл, не мудрствуя лукаво и совершенно не задумываясь о возможных препонах, пошел в УФМС – за новыми выездными документами. А там началась свистопляска.

Через пару дней после приема документов из УФМС позвонили и попросили Кирилла прибыть для дачи неких разъяснений по его текущему статусу резидента. В голосе звонившего сотрудника чувствовалась растерянность – начальство нагрузило его по этому вопросу, и он не понимал, в чем причина. Кирилл ведь просто студент, какие здесь могут быть проблемы?

После звонка из УФМС Кирилл напрягся. Что-то явно шло не так, и он погрузил себя в состояние видения. И немедленно получил ответ – о наличии допуска на выезд. В раздражении Кирилл сильно хлопнул себя по лбу (как он этого не учел?) и помчался к Щербеню – выправлять соответственные бумаги.

По счастью, Павел Иванович оказался на месте – не в отпуске, не в командировке и не на больничном. Он, широко улыбаясь и время от времени похахатывая, выслушал Кирилла, покивал головой и попросил объяснить: за каким чертом Кирилла понесло в Танзанию? А когда Кирилл все подробно описал (особо упирая на то, что за прошедшие два года он так усердно сохранял режим секретности, что даже его семья не догадывается, какими важными делами он занимается), Щербень подумал пару минут, что-то про себя взвесил и согласился:

– Ну, коли уж соблюдать режим секретности, то соблюдать всеми способами! А невыдача тебе паспорта вызовет лишние дурацкие вопросы. В общем, иди – я обо всем договорюсь!

В итоге загранпаспорт Кирилл все-таки получил, но вопросов от мамы и отца избежать не удалось. Теоретически, Кирилл мог бы им ничего и не говорить, но посчитал правильным на будущее обозначить – о предстоящих зарубежных поездках ему нужно знать заранее. Дескать, таковы правила, установленные в университете, и он под ними подписался! Отговорка, конечно, получилась так себе, и родители дружно накинулись на Кирилла, пытаясь выяснить правду. Но Кирилл и в этот раз не подкачал – держался, как стойкий оловянный солдатик. И родители в итоге отстали и переключились на обсуждение собственно маршрута путешествия.

Им предстояло лететь авиакомпанией «Emirates Airlines» – без посадки почти десять часов. И хотя самолет предполагался комфортный и безопасный, Кирилл заранее нервничал – самолеты он очень не любил. И особенно потому, что граждане-пассажиры, все как один, неоднозначно относятся к перелетам, пугаются и потеют, если лайнер попадает в турбулентные потоки, и поэтому находиться в салоне самолета очень тяжело. Атмосфера неуверенности, напряженности и страха так давит на голову, что хоть караул кричи!

Плюс ко всему на высоте десять тысяч метров отекают ноги, от долгого сидения в кресле деревенеют мышцы спины, а спать жутко неудобно. Короче – предполагалась масса неудобств (которые, впрочем, Кирилл намеревался искупить новыми сильными впечатлениями от самой Танзании).

Как и положено человеку с его способностями, еще до начала путешествия он хорошенько настроился на него, расширил область видения и постарался почувствовать, во что это все выльется. В принципе, путешествие выглядело довольно светлым, и каких-либо глобальных проблем не предполагалось. И Кирилл с легким сердцем позволил себе отдаться предотъездным хлопотам.

Перелет был тяжелым. Над Индийским океаном сильно болтало, народ в салоне самолета периодически повизгивал и крестился, а маленькие дети – были и такие, и Кирилл реально не понимал, зачем их тащить в Африку – начинали громко плакать. И мамашам требовалось довольно много терпения, чтобы их успокоить.

Когда лайнер приземлился в Додоме – столице Танзании – Кирилл чувствовал себя как выжатый лимон. Он почти не держался на ногах, и его родители выглядели не лучше. Так что еще почти сутки они отдыхали в отеле и восстанавливались. Ну, а на следующий день начались приключения.

Первым, самым сильным впечатлением от Танзании оказалась невыносимая жара. Столбик термометра стабильно зашкаливал за тридцать – тридцать пять градусов Цельсия, и влажность была такая, что хоть ложись и помирай! В кондиционированном отеле раскрученной западной сети было еще ничего, но стоило выйти на улицу и загрузиться в открытый джип – сафари же, как же! – как все прелести местного климата тут же дали о себе знать.

По совету русскоговорящего гида (из Беларуси, уехал в Африку еще пятнадцать лет назад, да так и остался) перед дальней поездкой Кирилл – и папа с мамой – тщательно намазались средством против загара с самым сильным из возможных коэффициентов защиты и средством против укусов комаров и других кровососущих насекомых. Только это их и спасло – да и то не совсем.

Безжалостное африканское солнце (а у них там, между прочим, в июле месяце – разгар зимы) палило с всесокрущающей яростью, и если лица путешественников прикрывали широкополые шляпы – купили их по совету все того же гида-беларуса – то руки и ноги весьма пострадали от солнечных ожогов. А под вечер – когда прибыли на место, в известный национальный парк – у мамы случилась истерика, и она чуть ли не матом крыла отца за то, что он заставил ее выбраться из роскошной уютной московской квартиры и отправиться к черту на кулички. Где ее – маму – жрут малярийные комары и африканские оводы величиной с кулак, и солнце допекает до полусмерти.

От обоснованных нападок мамы папа отбивался, как танзанийский лев, первого из которых они встретили уже с утра. Лев был шикарен – громадная вальяжная кошка с густой гривой и очень умными суровыми глазами.

Глядя на него, Кириллу почудилось, что он запросто может установить с львом контакт на уровне ощущений, и он даже решился, но ничего не вышло. Ко льву присоединились его львицы (шесть кошек) – они откуда-то приволокли убиенную антилопу, и самец-царь-зверей проигнорировал призывы Кирилла в пользу обеда. И так недружественно посматривал на стоящий вдалеке джип (а Кирилл в свою очередь изучал льва в огромный морской бинокль), что гид-беларус счел за лучшее убраться из этого места по добру, по здорову. Убраться – пока хищники невзначай не подумали, что люди им мешают, и нужно заняться ими серьезно.

Они колесили по парку целый день и наблюдали за жизнью диких зверей и птиц. Птицы, кстати, особенно понравились Кириллу – их окраске мог позавидовать даже калейдоскоп, легко составляющий из осколков цветного стекла восхитительные цветовые композиции. И еще: птицы отличались дикой сварливостью и непримиримостью к своим собратьям. Наблюдать за их сварами Кириллу было так весело и так интересно, что он невольно сравнивал этот процесс с медитацией. И там, и здесь заряд получаемой бодрости и веселого настроения был примерное сопоставим.

Они переночевали прямо в парке – в специально обустроенном коттедже для западных туристов. Можно было выбирать – коттедж или аутентичная палатка на свежем воздухе, но палатку мама отвергла с жаром, присущим настоящей цивилизованной белой женщине. И подкрепила свой жар угрозой убить папу прямо на месте, если он заставит ее лечь в кишащий насекомыми африканский спальный мешок.

На что папа предпринял попытку отшутиться – мол, что от одного вида мамы все местные насекомые разбегутся кто куда, но был в буквальном смысле бит туристическим рюкзаком по голове. В таком состоянии мама шуток не понимала – и слава богу! Потому что спать в коттедже на чистых простынях и в мягкой постели намного лучше, чем в мешке и на земле. Пусть хоть эта земля и теплая от солнца.

Проснувшись наутро, мама заявила отцу, что он может делать что хочет, может планировать что хочет, но она и с места не сдвинется, если не получит гарантий еженощного культурного отдыха – наподобие коттеджного. На что отец спросил: «А как же горы?», и ему было отвечено, что он может жениться на своих горах, а мама с радостью с ним разведется – после того, как он завез ее в такую адскую глухомань!

В родительских разборках Кирилл не участвовал, предпочитая занимать взвешенный нейтралитет. Зато он с удовольствием садился подышать в одиночестве на закате и во время восхода, напитываясь необычайной тишиной и пустотой здешних мест. В отличие от Москвы, которая представляет собой огромный переполненный человеческий муравейник, здесь присутствие людей было почти неощутимо, и царствовали силы открытых диких пространств.

Прежде чем вторгаться в их вотчину, Кириллу пришлось представиться и засвидетельствовать, что он здесь проездом, он никому не желает зла, он здесь гость, приехал просто насладиться природой и видами. И вскоре он уедет – с воспоминаниями и хорошим настроением.

Такое знакомство было необходимо – в противном случае появление человека, способного качать бесконечность, силы могли воспринять, как покушение на их привилегии. И, соответственно, наброситься на Кирилла толпой – и поди тогда попробуй от них отбиться!

Медитация на восходе солнца – что может быть лучше? Природа, земля просыпается после ночного сна, все вокруг расцветает и наполняется светом и радостью, по телу, застывшему в позе лотоса, струятся теплые потоки из бесконечности, и душа замирает, отдавшись внеземному восторгу. И как жалко, что жители городов не могут этого прочувствовать – возможно, они по-иному бы взглянули на мир!

Единственно, что не нравилось Кириллу – это слишком уж быстрые африканские рассветы и закаты. Солнце – в отличие от среднерусской полосы – буквально выпрыгивало из-за горизонта и тут же устремлялось вверх – в зенит. А вслед за солнцем приходила и жара, а медитировать на жаре – никакого удовольствия не получишь. А только весь потом изойдешь. Поэтому Кирилл жадно ловил драгоценные минуты предрассветной и закатной тишины – и просыпаться ему приходилось рано.

Вняв пожеланиям мамы, папа в экстренном порядке подкорректировал программу пребывания в Национальном парке Танзании и отказался от четырехдневного похода в горы. Чему мама была очень рада и с удовольствием озвучивала примерное следующее: «А ты у меня молодец, Боря! Умеешь легко и правильно принимать решения. Вовремя понял, что пешая прогулка в местном климате не пойдет нам на пользу – и тем более, прогулка в горы. К тому же – какие здесь горы?! Недоразумение одно! Вот то ли дело у нас на Кавказе где-нибудь в районе Сочи! В следующем году обязательно туда поедем!»

Вылазке в горы нашли достойную альтернативу – рыбалку. Гид-беларус так ярко о ней рассказывал, рисовал такие влекущие картины, что устоять перед ними было выше папиных сил.

– Представьте себе: огромная двоякодышащая рыба сама насаживается на крючок, и Вы тянете ее на берег, чувствуя мощь, силу и непременное желание Вас сожрать! Вы вступаете в противостояние не просто с рыбой, не просто с рыбешкой, а с существом по возрасту старше динозавров, с пра-праматерью всех рыб и животных, которое пятьсот миллионов лет назад выбралась из океана на сушу! – гид-беларус усиленно подмигивал папе, а водила и еще один сопровождающий из местных ему поддакивали (хотя ни слова не понимали из того, о чем идет речь).

И против такого напора папа не устоял. Ведь он обожал рыбалку, и отказаться от заманчивой перспективы заудить пра-праматерь всех рыб было выше его сил. Вылазку на озеро с двоякодышащими рыбами назначили через пару дней, а пока что принялись тщательно обследовать окрестности, фотографируя и снимая на камеру все подряд. Гид-беларус заикнулся о возможности пострелять живность из ружей, но мама так на него зыркнула, что он тут же взял свои слова обратно. Мама Кирилла очень трепетно относилась к животным, а охотников считала худшими представителями рода человеческого.

Красота танзанийской природы, конечно, была ни с чем не сравнима. Таких ярких сочных красок, такого пронзительно-синего глубокого неба Кирилл не видел нигде. Белизна облаков навевала мысли об их божественном происхождении, а кроваво-красные закаты могли заставить замолчать и замереть в почтении любого отъявленного богохульника. Они завораживали Кирилла, он наслаждался их мощью и монументальной завершенностью и с грустью думал, что вскоре придется возвращаться в Москву, и он больше не сможет воздать закатам должное. Впрочем, грусть почти всегда была мимолетной и ни к чему не обязывающей.

«Рыбалка на кистеперых рыб» прошла на ура – за исключением того факта, что никаких кистеперых (или двоякодышащих) чешуйчатых созданий и в помине не было, но зато обычная рыба клевала не переставая. Гид-беларус, как и папа, оказался закоренелым рыбаком и большим знатоком рыбных мест. Благодаря ему папа тягал одну рыбину за другой, и таких горящих от восторга отцовских глаз Кирилл не видел прежде никогда.

Сам Кирилл получил в свое распоряжение надувную лодку с мотором и вместо рыбалки отплыл на середину озера – ему хотелось прочувствовать, что значит оказаться одному посреди дикого африканского пространства. И не просто прочувствовать, а сравнить свои ощущения с теми, что он испытывал на родине – да вот, например, на Байкале зимой.

Возможно, ему бы представилась такая возможность – посидеть спокойно в тишине и сравнить – но Кирилл не учел одного: здесь – вдали от цивилизации – человек уже не является безапелляционным хозяином природы, и местные гиппопотамы с удовольствием им полакомятся, стоит ему зазеваться и расслабиться.

Как только Кирилл заглушил лодочный мотор и сбросил в воду небольшой проржавевший якорь, плескавшиеся неподалеку бегемоты, с шумом выдыхая воздух через носовые отверстия и устрашающе раскрывая огромные пасти, сразу устремились в его сторону. И Кириллу еще очень повезло, что он сумел от них оторваться. Повезло, что мотор завелся с первого раза, что якорь оказался не таким тяжелым, и Кирилл смог его быстро вытянуть обратно в лодку. В общем, повезло.

После чудесного спасения от бегемотов-людоедов Кирилла колотило часа два, и он почти не обращал внимания на родителей, которые увлеченно тягали пойманную рыбу на берег. С ними рыбачили не только гид-беларус, но и сопровождающие экскурсию африканцы: они с радостью использовали возможность разнообразить свой пищевой рацион. А что? Несколько десятков килограммов рыбы, которую можно успешно закатать в морозилку, а потом целый месяц есть, никому не помешают.

Кирилл не стал ничего говорить родителям – сам виноват, и к тому же у мамы случился бы припадок непременно! А Кирилл действительно сам виноват – просчитать вероятность купания диких земноводных бегемотов в середине мелкого африканского озера он вполне бы мог. И если бы чуть-чуть подумал, то отменил бы свой заплыв – во избежание серьезной опасности. Но, как говорится: «Хорошая мысля приходит опосля хорошего времени для хорошей мысли».

Тот день закончился алкогольными возлияниями – папа с мамой приложились к аутентичному танзанийскому самогону (даже гид-беларус не мог толком сказать, из чего его гонят – то ли из кактусов, то ли из коры деревьев, то ли из шкур змей, водящихся здесь в изобилии). А, может, и знал, но не хотел говорить – чтобы не отбить у туристов желания напиться.

Аксиома: в пьяном виде человек слабее контролирует себя – вот и папа разошелся не на шутку. Он заказывал и заказывал самые экзотические блюда (которые только мог выдать маленький ресторанчик при коттедже) и выложил за них кучу бабок – по местным меркам. И все были довольны. Все – кроме папы и мамы, которые проснулись с больной головой и сильно помятыми лицами. А еще через два дня пришло время улетать обратно в Москву.

В общем и целом, в Африке Кириллу понравилось. Сумасшедшие туристические виды, экзотические животные и птицы – и даже рыбалка, во время которой его могли запросто съесть – запали в сердце, и только усиленный многочасовой пересмотр турпоездки помог Кириллу высвободить эмоции и вернуть их обратно – чтобы не тянули силы насыщенными воспоминаниями.

Вместе с тем, Кирилл испытал сильное облегчение, когда они вернулись на родину. Чужбина – она и есть чужбина, и даже магические упражнения не делают ее ближе. И, находясь на чужбине, поневоле теряешь энергию – а дома и стены помогают!

* * *

Несколько дней Кирилл восстанавливался, а потом заявился в МИД – к Щербеню. Павел Иванович уже «рыл рогами землю» от нетерпения и немедленно загрузил Кирилла работой по профилю.

Задание было непростым (впрочем, как и всегда). Щербень вывалил перед Кириллом целый ящик бумаг – копии и оригиналы на различных иностранных языках (и китайский, и арабский, и английский, и немецкий, и французский, и итальянский, и испанский – и т. д.) и выдал диск с огромным количеством документов – в придачу к коробке. И, хитро подмигивая, попросил Кирилла дать ответ – что он обо всем этом думает. Обо всем – это значит, о каждом документе и о каждом файле!

«Сестры не могли нарадоваться. В день бала они ни на шаг не отходили от зеркала, примеряя наряды. Наконец, вечером, разряженные и расфуфыренные, они уселись в карету и поехали во дворец. Но перед отъездом мачеха строго сказала Золушке:

– И не думай, что ты станешь бездельничать, пока нас не будет дома. Я найду для тебя работу!

Она огляделась по сторонам. На столе, около большой тыквы, стояли две тарелки: одна с просом, другая с маком. Мачеха высыпала просо в тарелку с маком и перемешала.

– А вот тебе и занятие на всю ночь: отдели просо от мака!

Золушка осталась одна…»

Кирилл уныло выслушал Щербеня, пожалуй, первый раз, начиная с момента их знакомства, испытывая желание покрыть его с ног до головы нецензурными словами – то бишь матом.

«Это ж надо такое придумать! Да тут работы – минимум на несколько лет, и, кажется, я стал сильно похож на Золушку? В свободное, так сказать, от каникул время!», – Кирилл глубоко вздохнул и покорно утащил коробку в «пещеру Аладдина» – изучать, анализировать ощущения и видение и записывать результаты в толстую тетрадь в клетку.

Время в «пещере Аладдина» текло незаметно – и, кроме того, здесь Кириллу было так привычно и так комфортно, что он чувствовал себя совсем как дома. И, соответственно, его энергии были расслаблены и очень восприимчивы. А для себя он сразу решил, что будет просматривать документы неспешно – для начала определяя, имеют ли они хоть какую-нибудь ценность, и отсеивая ненужные.

В процессе работы выяснилось, что коробочка – очень даже непростая, и документов, требующих дополнительного подробного рассмотрения, в ней – пруд пруди. А это означало, что Щербень нагрузил Кирилла не просто так (чтобы было, чем заняться), а очень даже по делу. И злость на Павла Ивановича у Кирилла прошла сама собой, и он испытал к нему даже некоторое чувство признательности – за то, что ценит и доверяет.

Доверяет – потому что не было никакого сомнения: документы из коробки добыты либо не совсем законными дипломатическими методами, либо – резидентурой разведки. А где резидентура – там все очень серьезно. И Кирилл принял для себя решение – во время каникул появляться у Щербеня как можно чаще. Тем более, особых планов на оставшуюся часть лета не было – не считая Маши.

Она позвонила Кириллу сама. Примерное за неделю до ее звонка Кирилл почувствовал, что «девушка созрела». Маша – как и положено богатой красавице, у ног которой лежит весь мир, долго боролась сама с собой, убеждая себя, что негоже ей проявлять инициативу, но интерес к персоне Кирилла был так высок, что она не выдержала.

– Привет, это я! – голос Маши звучал несколько возбужденно. – Не ожидал моего звонка?

– Ух ты, вот это сюрприз! – Кирилла так и подмывало сказать «Да чего там не ожидал! Уже неделю как!», но он сдержался. С девушками так нельзя – девушка должна олицетворять собой тайну (и тайну тайн), и демонстрировать, что ты заранее знаешь, как она поступит – верх глупости!

– Ага! – Маша не скрывала своей радости. – А ты ведь, вроде, крутой маг (или что-то типа того), мог бы и догадаться! Выходит, у твоих чар есть предел, за который ты перешагнуть не в силах?

– Само собой! – Кирилл быстро прикинул, как вести разговор. Пожалуй, смешливая, немного ироничная манера будет в самый раз. – Что новенького, как жизнь вообще?

– Отлично! – Маша громко фыркнула. – Ты не перестаешь меня удивлять. Все МЧ, с кем я общаюсь, завидев или услышав меня, тут же делают стойку и плотоядно, как у пуделя, высовывают язык – в надежде, что им обломится что-нибудь из сладкого. У тебя же – ничего подобного! Ты со всеми девушками так холоден и отстранен, как со мной?

Кирилл промедлил секунду – сама постановка вопроса была провокационной. И неважно, каков будет ответ – здесь не подходят ни «Да», ни «Нет». И он, конечно, в эту западню не попадется.

– Я, пожалуй, тебя разочарую! На данный момент со мной рядом нет девушек – как-то так получилось! Может быть, я для них слишком хорош?

– О! – Маша оживилась (после первых реплик она немного сникла – и вот опять). – Значит, если я приглашу тебя вечером, допустим, в ресторан, у тебя не будет возможности откосить? Ты любишь рестораны?

– Смотря какие! – у Кирилла засосало под ложечкой, и мышцы живота напряглись. Неужели Маша серьезно предлагает ему свидание? – Некоторые мне очень даже нравятся!

– А ты что, во многих бывал? – Маша засмеялась. – Впрочем, это неважно! Записывай адрес и время – только не опаздывай! И цветы не забудь!..

Кирилл прибыл на место встречи минут за пятнадцать до означенного срока. Он нисколько не сомневался, что Маша припозднится, и у него есть фора минимум полчаса, но все равно опоздать себе позволить не мог. Привилегия опаздывать – привилегия красивых девушек и президентов, а он – не то и не другое. В руках у Кирилла был шикарный букет из двадцати пяти белых роз – почему-то он решил, что Маше они понравятся. И он – не какой-нибудь нищий студент, чтобы экономить на цветах!

Ресторан, в котором ему назначили рандеву, назывался «Синий Семицветик» и располагался на Цветном бульваре. Кирилл, недолго думая, зашел внутрь и сел за столик, заказав кофе. В ресторане было пусто – вторник, и к тому же лето. Летом количество москвичей, толкущихся в городе, уменьшается процентов на тридцать-сорок, и лето для рестораторов – мертвый сезон.

Маша опоздала (ну, или задержалась) не на тридцать-сорок минут, как рассчитывал Кирилл, а на целых полтора часа. Но Кирилл воспринял ее опоздание спокойно – он чувствовал, что она обязательно придет, и просто потратил свободное время на упражнения – на пересмотр и медитацию. Конечно, ресторанная медитация была относительной, но не в телефон же ему пялиться, читая последние бестолковые новости. И никакая медитация не бывает лишней – это правило.

Маша подкатила к ресторану на шикарном «Мерседесе», припарковалась и вышла, как королева. Шмотки на ней были отпадными, и хоть Кирилл не особо разбирался в названиях, фирмах, крое и тканях, он сразу понял – они ого-го на каком уровне!

– Привет! – Маша легко чмокнула его в щеку и кинула сумку на диван. – Давно ждешь?

– Два часа почти! – Кирилл мельком взглянул на часы. – А это тебе! – он протянул Маше букет. – К сожалению черных роз найти не смог, пришлось купить белые. А черные были бы в тему!

– Думаешь? – Маша явно была заинтригована. – А почему именно черные? У тебя что, сегодня такое черное настроение?

– Да нет! – Кирилл принял из рук подсуетившегося официанта меню и отдал его Маше. – Просто я подумал, что черные розы – это очень стильно и гламурно. Ну, не совсем черные – а с проблесками, например, страз или бриллиантовой пыли.

– А ты парниша что надо! – Маша подмигнула Кириллу и принялась листать меню. – Ну, так как – угостишь девушку ужином в придачу к цветам? Предупреждаю, у меня – зверский аппетит, и я намерена съесть целого быка! Потянешь?

– Само собой! – Кирилл пожал плечами. Само собой, он потянет и не выкажет и толики неудовольствия при любой сумме ценника…

* * *

Тот вечер закончился для них долгой прогулкой, в течение которой Маша не оставляла попыток разузнать, чем конкретно Кирилл занимается. И Кириллу пришлось усиленно отнекиваться – дескать, он просто очень сильно интересуется йогой и в свободное от учебы время практикует эзотерические упражнения – самостоятельно.

Но Маша не отставала и наконец упросила Кирилла рассказать что-нибудь эдакое-особенное, и он был вынужден вкратце описать ей теорию пересмотра.

– Вот представь, что человек – это не просто физическое тело, набитое мускулами и костями, а некий конгломерат видимой материи и видимых и невидимых энергий. Для нас с тобой представить подобное – раз плюнуть! Всё же мы учимся не в какой-нибудь левой керосинке, а в лучшем техническом ВУЗе страны! Представила? Вот и хорошо.

Следующее – в процессе жизни человек получает и теряет энергию. Этот процесс происходит постоянно – и во сне тоже. Сон, кстати, мощнейшая батарейка – из тех, что подзаряжают человека – но я пока не стану на этом зацикливаться. Лучше как-нибудь в другой раз, чтобы не мешать всё в одну кучу.

С получением энергии – здесь все понятно. В основном нам ее дает пища, солнечный свет, ну и еще – соответственное настроение. Т. е. настройка на нечто вовне нас – на то, что дарует радость. Последний пункт относится к области эзотерики, и каждый, кто практикует медитацию, уверенно скажет – он играет важнейшую роль в нашей жизни. Я доходчиво объясняю?

Маша утвердительно кивнула, у нее горели глаза. Чувствовалось, рассказ Кирилла ей очень интересен, и он приковал всё ее внимание. В это время они как раз остановились возле лавочки в сквере, и Кирилл предложил сесть.

– Так вот. Энергию мы получаем, а потом ее расходуем. Но расходуем не просто так, как, например, расходует энергию лампочка накаливания, освещая комнату. Дело в том, что наша энергия – она особенная. Можно сказать, что она наполнена жизнью, и мы тоже – в некотором роде лампочки. Только вся интенсивность нашего энергетического излучения приходится на невидимый глазу (и прочим нашим оптическим приборам) спектр – в отличие от той же лампочки.

Эта наша энергия складируется, накапливается в определенных местах (вообрази, что есть склад потерянных энергий – как склад потерянных вещей) и хранится там до момента нашей смерти. А в момент смерти она взрывным образом вспенивается, перемешивается с окружающим нас бесконечным пространством – словно микро-сверхновая звезда – оповещая бесконечность, что еще один маленький маячок умер. Погас и больше никогда не вернется к жизни. Бесконечность всасывает нашу потерянную энергию, чуть-чуть изменяется, и всё – наш жизненный путь завершен!

– Господи, кошмар какой! – Маша схватилась за рот и громко сглотнула слюну. – Я так живо представила момент моей смерти, и мне стало так страшно! Картина – как живая, или, может, лучше сказать – как мертвая?!

– Ну! – Кирилл ласково взглянул на девушку. – Не бери пока в голову и считай, что это просто – некий образ, некое преувеличение, некий гротеск, которого нет и быть не может. Ведь если все происходит именно так, как я описал, то где тогда рай и ад? А нет их – ни того и ни другого. Но слушай дальше! Хочешь, верь, а хочешь – не верь, но наши потерянные энергии можно вернуть. Вернуть обыкновенными дыхательными упражнениями, точнее, необыкновенными.

– И что? – Маша зябко поежилась, и Кирилл, как истый джентльмен, тут же предложил ей свою куртку (специально захватил с собой на подобный случай). – Что происходит после возвращения энергии? Мы становимся моложе, сильнее, умнее – или как?

– Вопрос резонный. – Кирилл серьезно кивнул и вдруг подумал, что сейчас он похож на какого-нибудь среднестатистического преподавателя Факультета – да вот хотя бы на Николаева, что на первом курсе читал им «Введение в специальность». Похож, потому что уж больно серьезен. – И я не погрешу против истины, если скажу, что с возвратом потерянных энергий мы получаем всё: и молодость, и силу, и ум. А еще – настроение, дополнительные способности, о которых раньше и не догадывались, удачу, любовь, уважение окружающих и т. д.

– Так уж и всё? – Маша скептически взглянула на Кирилла. – Ты прямо сейчас какую-то сказку рассказываешь! По-твоему, пересмотр – это некая волшебная таблетка: от всех болезней – всех полезней! А деньги с помощью пересмотра зарабатывать можно? Вот бы было прикольно, если так. Сразу олигархи всех мастей набежали бы и стали требовать поделиться секретом пересмотра.

– Зря смеешься. – Кирилл постарался остаться спокойным и доброжелательным, хотя явное недоверие Маши было ему неприятно. Но он, конечно, понимает: прежде чем чему-то поверить или что-то узнать, человек должен сильно потрудиться и избавиться от своего скепсиса. – Впрочем, твоя реакция понятна – как и любого другого, кто сталкивается с чудом. А пересмотр – это овеществленное чудо, которое – в отличие от книжного волшебства – нам доступно.

– Хорошо, хорошо! – Маша примирительно подняла руки. – Я не стану с тобой спорить, поскольку побаиваюсь, если честно. Вдруг заколдуешь! И, кстати, скажи мне правду – что ты сделал с Адольфом на вечеринке? (Маша имела в виду ту памятную вечеринку у нее дома, когда Кирилл натравил на Адольфа сущностей, и те чуть не отправили того надолго на больничную койку).

– Да ничего я не делал! – Кирилл подавил рвущийся наружу ироничный смешок. – Если ты помнишь, вы там занимались призывом духов, они пришли и решили, что Адольф – лакомый кусочек. Ну и взяли его в оборот. И, кстати, если бы меня рядом не было, они бы его обглодали до самых косточек. Так что при случае передай ему, что он мне должен.

– Обязательно передам! – Маша пристально посмотрела в глаза Кирилла, пытаясь понять, шутит тот или нет, но ответа так не получила. – Только он пропал – не объявляется, не звонит. Вероятно, восстанавливается после атаки духов. Но меня больше интересует вот какой вопрос – мы уже сто раз пытались вызвать потусторонние силы, да все без толку. И тут появляешься ты – и нате! Тут же духи лезут из всех щелей и атакуют не кого-нибудь, а именно Адольфа, с которым у тебя была стычка. Как говорит один известный политический телеведущий: «Совпадение? Нет, не думаю!»

– О, да ты и в политике разбираешься? – Кирилл поднялся. Он почувствовал, что пришло время идти обратно к Машиному «Мерседесу», и не собирался возражать своим ощущениям. – Нечасто встретишь девушек, которым интересна политика!

– А мне приходится интересоваться. – Маша скривила губки. – Поневоле – потому что папа с ней плотно связан. Скукота, конечно, страшенная, но что делать! Ну, что – пошли?

Маша взяла Кирилла под локоть, и они неспешно двинули обратно. А по дороге тема разговора как-то неожиданно переметнулась на чудеса и сказки и в итоге сфокусировалась на Гарри Поттере.

– А тебе Гарри Поттер нравится? – Маша немного смущенно посмотрела на Кирилла, и он ее понял. Тема-то реально детская, и, вроде, от такой девушки ожидать подобного поворота в разговоре очень странно.

Сам Кирилл, конечно, давно уже прочитал все тома саги, и имел о ней – о саге – свое мнение. А именно: изначально детская литература, которая потом – после подключения крутых денег – стала общемировым бестселлером и почти на десять лет захватила умы и детей, и взрослых.

– Да так! – он пожал плечами. – В качестве развлечения когда-то читал, но, конечно, ничего из того, что написано в «Гарри Поттере» в принципе не может произойти. И волшебных палочек не существует. Или ты сомневаешься?

– Да перестань ты! – Маша резко остановилась. – Я что, похожа на глупую блондинку? С другой стороны, ты же не будешь отрицать, что предметы силы существуют на самом деле!

– Не буду! – Кирилл оценил реакцию Маши: чтобы сгладить возникшую между ними неловкость, он должен максимально ей поддакивать. – И да, некоторые из них, наверное, можно даже назвать своего рода волшебными палочками! Вот, например…

Глава вторая. События

Главное здание МГТУ стояло незыблемо – как, впрочем, и все последние 187 лет (хотя, конечно, возраст нынешнего ГЗ был значительно меньше). Кирилл шел по длинному коридору второго этажа и с интересом фиксировал изменения, которые произошли внутри корпуса.

Вот – повесили новый портрет академика (из современных), вот – сделали фотовитрину, рассказывающую о достижениях Университета (в июне ее еще не было), здесь подкрасили, там подремонтировали. Короче, прославленный ВУЗ готов к принятию и новой партии студентов, и уже старожилов, которые только к шестому курсу начнут реально понимать, насколько классно и здорово здесь учиться. Но тогда уже будет почти поздно, и им останется только сожалеть, что беззаботные студенческие денечки заканчиваются.

Хотя беззаботные – это для кого как. Например, Кирилл совсем не считал, что его студенческие годы – беззаботны. Конечно, он уже привык к нагрузке – насколько к ней можно привыкнуть – но от этого она не становилась меньше. Радовало одно – первые два самых тяжелых года позади (так сказать, «курс молодого бойца»), в пятом семестре пойдут предметы, непосредственно связанные с кафедрой РЛ-2, а там преподаватели более лояльны к своим студентам, нежели на общеобразовательных кафедрах.

– Привет! – Кирилл нос к носу столкнулся с Мамонтом (старостой группы). – Как дела?

– Да ничего! – Кирилл пожал протянутую руку старосты. – Вот, решил прийти – посмотреть, как здесь и чего. Может, расписание уже есть?

– Да, возле деканата висит. – Мамонт утвердительно кивнул головой. – В этом году у нас много вечерних занятий – лабораторные, семинары, практика. Но я считаю, так даже лучше – с утра можно выспаться нормально, а потом – со свежей головой грызть гранит науки. Ну, давай, пока. Позже увидимся!

«Грызть гранит науки. – Кирилл нервно передернул плечами. – И откуда у него столько казенного пафоса? Не иначе, готовит себя к роли бюрократа», – он поспешил к деканату, заранее прикидывая, каким образом совместить вечерние занятия по инженерной специальности и занятия на Факультете. По предыдущему опыту выходило, что это вряд ли удастся, и Кириллу придется-таки проходить практики и делать лабораторные с чужими группами. А об этом стоило позаботиться заранее.

К его радости Валентина Алексеевна (замдекана) была на месте и не сильно занята. Пользуясь близким с ней знакомством, Кирилл изложил замдекана свои соображения и попросил помощи в формировании его персонального расписания:

– А то получается, что я вынужден буду много пропускать, а мне бы этого совсем не хотелось. И как потом еще преподавателям объяснять причины прогулов? И ведь хвосты обязательно появятся.

– Не устаю тебе удивляться. – Валентина Алексеевна зазвала Кирилла в служебную комнату, отделенную от непосредственно деканата, и предложила попить чаю. – По-моему, из всех студентов ты один такой ответственный, ну, может быть, еще и твой староста. Тот даже чересчур – постоянно изводит меня различными вопросами и изображает бурную деятельность. Но учится хорошо – факт. Наверное, мы даже рекомендуем его в ФСБ – после института. А что, в армии он отслужил, рвения в нем полно, почему нет? Только чур! – Валентина Алексеевна заговорщически посмотрела на Кирилла. – Я тебе ничего не говорила и вообще – чаю с тобой никогда не пивала. Согласен?

Кирилл и не возражал. Валентина Алексеевна была права: нечего выпячивать близкое знакомство – чтобы лишний раз пальцем не тыкали. Достаточно и того, что Кирилл им пользуется и сам не отказывается отвечать на расспросы замдекана.

– Как отдыхалось? – Валентина Алексеевна разлила кипяток по кружечкам и кивком головы указала Кириллу на пачку печенья. – Ходят слухи, что на вашем Факультете летом не очень-то и расслабишься, и каждый студент прикреплен к какой-то определенной силовой структуре. И вы работаете даже летом. Каждый день. Так?

– Нет, не то чтобы каждый день, но я вот, например, раза два-три в неделю езжу в контору. – Кирилл выразительно посмотрел на замдекана. Она, конечно, должна понять, что он не имеет права говорить больше.

– Два-три раза в неделю на летних каникулах – это довольно плотный график. – Валентина Алексеевна улыбнулась. – Раньше, при Советском Союзе, такая занятость определялась «На полставки» или «Неполный рабочий день». В принципе, и сейчас – то же самое, но с оговорками. А деньги-то вам платят?

– Ну…, – Кирилл замялся, и Валентина Алексеевна замахала на него руками:

– Нет! Лучше ничего вообще не говори, а то потом, не дай бог, обвинят меня в выпытывании государственной тайны. А мне это совсем не надо. А вот лучше скажи мне – война-то в Сирии будет? Между нами и американцами? Уж больно там события круто развиваются. Я что-то в последнее время стала прямо переживать!

– Сейчас. – Кирилл поставил чашку с чаем на стол и быстро (привычно) вошел в состояние свободного сознания. Почувствовал отрешенность и попросил пространство дать ему ответ – тот, что пространство сочтет нужным. И тут же получил его.

– Всякое может случиться. И, конечно, вероятность (опасность) обмена ударами существует. И она значительная. И наш Генштаб, я уверен, эту опасность осознает и прорабатывает планы на случай такого развития событий. Ведь кроме злой воли (или доброй воли) сторон существует элемент непредвиденности, и его тоже нельзя игнорировать. Но в любом случае, ситуация, похоже, скатывается к открытому противостоянию, когда все маски будут сброшены, и конкретные враги обозначены. Пока скатывается, а там посмотрим. Многое зависит от предстоящих выборов в США.

– Господи! – Валентина Алексеевна побледнела. – Все мое детство прошло под давлением вечной готовности к Третьей мировой войне. И вот опять! Ты, может, не слышал, но Горбачев затеял Перестройку в СССР в том числе и с целью «разрядки». Это такой уже почти забытый термин, который означает сокращение вооружений. А Перестройка, как известно, закончилась развалом великой страны. И вот опять – опять Холодная война, опять готовность нажать на кнопки. Печально это все!..

* * *

На следующее утро (1 сентября 2016 года) Кирилл прибыл в Университет, как штык, к началу первой пары и убедился, что половины его одногруппников нет. Кто-то еще не вернулся с каникул, кто-то проспал, а кто-то просто захотел на пару дней продлить отдых. Но на Факультете, конечно, все было по-другому – весь состав третьего курса был уже на месте, и Кирилл въехал в общежитие последним.

К нему тут же нагрянули Наталья и Сирена, но времени поболтать у друзей не оказалось: нужно было спешить на занятия. Но зато Кирилл успел узнать, что в расписании в этом году произошли значительные изменения по сравнению с прошлым годом. И Толкачев даже особо подчеркивал, что программу обучения страшно перекроили, и третьекурсники пойдут по новой экспериментальной программе (в нее вошли новые экспериментальные предметы).

– Как интересно! – Кирилл мельком взглянул на расписание занятий, которое подсунула ему Наталья (она тщательно записала его в блокнот), и даже присвистнул. – И что означает вот эта аббревиатура? И вот эта?

Само расписание выглядело так:

А Кирилл имел в виду «КРС» и «МЦ».

– КРС – «Культы разных стран». МЦ – медитация! – Наталья громко засмеялась. – И обрати внимание, КРС у нас каждый день, и каждый день именно семинары. Т. е. практические занятия. Как ты думаешь, к чему это?

– Без понятия! – Кирилл хмыкнул. – Смею только предположить, что политическая обстановка в мире такова, что России срочно требуются профессионалы, способные разобраться в многочисленных сортах и подвидах колдовства, которым тамошние колдуны атакуют наших дипломатов и государственных чиновников. Как тебе такое предположение?

– Ну, ты и задвинул. – Наталья скептически поджала губы, а потом опять рассмеялась. – Сразу видно, что ты мальчик, а мальчики все помешаны на политике. И еще на девочках. Кстати, о девочках. Ходят слухи, что у тебя на стороне появилась некая крутая дама. – Наталья подмигнула Кириллу и состроила ему смешную рожицу. – Если слухи правдивы, то я буду ревновать! И Сирена тоже.

– После, после! И всё тебе расскажи. Прямо никакой личной жизни, одни коварные сплетни за спиной…

* * *

– Здравствуйте, здравствуйте. Приятно снова вас видеть, и видеть отдохнувшими, загорелыми и расслабленными! – в кабинет, широко и энергично шагая, вошла ИВА, волоча объемистую спортивную сумку. – Олейников, ну-ка помоги мне поставить это хозяйство на стол.

Вадим быстро сорвался с места – его скорости мог позавидовать сам Усейн Болт, выпрыгивающий из стартовых колодок.

«Вот прогибается!», – неприязненно подумал Кирилл. Пока что они не перемолвились с Вадимом и словом, и, судя по всему, и не собирались (оба не собирались) предпринимать хоть какие-нибудь шаги к сближению. Лично Кирилла такое положение вещей весьма устраивало, и он не испытывал по этому поводу особых душевных переживаний. Но оставаться отстраненным всё же до конца не получалось.

– Спасибо! – ИВА открыла сумку и вынула оттуда несколько увесистых книг. – Как я и обещала, третий курс у нас с вами будет проходить под флагом священных текстов. И даже если я вам этого не обещала и говорила что-то другое, сейчас это неважно. Священные книги – вот они, и концу этого учебного года вы будете знать их наизусть. И разбираться во всем, что с ними связано. Это я вам гарантирую.

У ИВЫ явно сегодня было отличное настроение, и она позволяла себя шутить и иронизировать. Хотя, конечно, Кирилл и все остальные присутствующие прекрасно знали, что скрывается за иронией и шутками Ивановской. Железный нордический характер и самодисциплина (и стальная хватка, и требовательность), которыми Анастасия Владиславовна добивалась от своих студентов исключительных знаний.

– Итак, что мы имеем? – ИВА постучала пальцем по стопке книг. – А имеем мы для начала Библию, Коран, Типитаку, Танах и Веды. Ничего особенного, и ничего, что могло бы вызвать у вас приступ интереса. Все пять книг мы изучали прежде, но в этом году мы зароемся вглубь, установим множественные скрытые и явные связи между этими книгами, проведем тщательные анализы священных текстов, а потом – в противоположность анализу – займемся синтезом. Почти как в математике, только гораздо увлекательней и живее.

«Ага, увлекательнее! – под ложечкой Кирилла засосало. Он подавил рвущийся наружу стон. – Судя по такому бурному началу, материала в этом году будет выше крыши».

– Возьмите, пожалуйста, ручки и откройте первую страницу ваших тетрадей! – ИВА заложила руки за спину и стала напоминать серьезную цаплю, прицеливающуюся клювом в лягушку. – И начнем мы с индуизма. Почему именно с индуизма, надеюсь, объяснять не нужно? Не забыли еще, что индуизм – самая древняя из существующих основных религий?

ИВА презрительно фыркнула, и Кирилл даже почувствовал легкий озноб, представив, что кто-то вдруг решился бы спросить Ивановскую: «Почему?». Наверняка, уже на следующий день его бы попросили с Факультета на выход – как лицо, на содержание которого государство бестолково тратит деньги (при необходимости экономить каждый рубль). А потому что шутки с Ивановской (несмотря на ее показной игривый тон) – дело очень опасное.

– Итак. Вот Веды. Написаны, как вы знаете, на санскрите, а санскрит, как опять же вы знаете, это древний литературный язык Индии, отличающийся сложнейшей синтетической – еще раз подчеркиваю – синтетической грамматикой. И – поскольку времени у нас предостаточно, и вы должны получить от меня исчерпывающие знания – я скажу о нем пару слов.

Первые санскритические тексты относятся примерное к середине второго тысячелетия до нашей эры, и они очень интересны для изучения. Кстати, для справки: профи, способных читать тексты на древнем санскрите и одновременно не являющихся индийцами, – во всем мире можно по пальцам пересчитать. И на нашем факультете есть такой специалист. Это я.

Но продолжу. Санскрит – не язык какого-нибудь определенного народа, проживающего в то время на территории Индии, но язык элиты. Язык конкретной культуры, которая представлена, главным образом, индуистскими религиозными текстами. Аналогично греческому языку и латыни для Запада, санскрит на Востоке в течение долгих веков служил языком межкультурного общения элитариев, ученых и религиозных деятелей. В настоящее время этот язык является одним из двадцати двух официальных языков Индии. Грамматика санскрита чрезвычайно сложна и архаична, считается, что санскрит является одним из самых флективных языков мира. Кто знает, что такое флективный язык?

ИВА вопросительно посмотрела на аудиторию и улыбнулась:

– Ну, сложно ожидать от вас исчерпывающих филологических знаний, поэтому объясню. Флективный строй (слово происходит от латинского «гибкий») – устройство языка синтетического типа, при котором доминирует словоизменение при помощи флексий – формантов, сочетающих сразу несколько значений. Флективный строй противоположен агглютинативному, в котором каждый формант несёт только одно значение. Это так, для общего развития – чтобы знали.

Единой системы письменности для древнего санскрита не существует. Это объясняется тем, что литературные произведения передавались в основном устно. Когда же возникала необходимость записать текст, обычно использовался алфавит, распространенный в данной конкретной местности.

– А теперь представьте – вам в руки попал манускрипт, написанный на санскрите с помощью письменности, умершей лет так семьсот назад. Как вы будете сей манускрипт расшифровывать? Какие материалы использовать? – ИВА остановилась напротив Кирилла, заглянула к нему в тетрадь и покивала головой. – Здесь нужны специальные, особые научные знания, и никакое видение не поможет! И профессионалы – большие ученые – такими знаниями обладают.

Что еще нужно вам знать о санскрите? У современного санскрита, в отличие от древнего, конечно, есть свой письменный язык. Он называется деванагари, и он утвердился в конце девятнадцатого века благодаря европейцам. Так что европейцы в Индии не только убивали и грабили, но и делали что-то полезное. Ну, а теперь, собственно переходим к Ведам.

Веды – сборник самых древних священных писаний индуизма на санскрите. Веды относятся к категории «услышанное», и ведические мантры, содержащиеся в них, повторяются как молитвы и используются в различных религиозных ритуалах. Основной частью Вед являются самхиты – сборники мантр, к которым примыкают брахманы, араньяки и упанишады – тексты, являющиеся комментариями к ведийским самхитам.

На протяжении многих веков Веды передавались устно в стихотворной форме и только гораздо позднее были записаны. Индуистская религиозная традиция считает Веды апаурушея – несотворёнными человеком, вечными богооткровенными писаниями, которые были даны человечеству через святых мудрецов.

Существует четыре Веды:

Ригведа – Веда гимнов,

Яджурведа – Веда жертвенных формул,

Самаведа – Веда песнопений,

Атхарваведа – Веда заклинаний.

Согласно современной индологической науке, Веды составлялись в течение периода, который продолжался около тысячи лет. Искомый период начался с составления Ригведы примерное в шестнадцатом веке до нашей эры, достиг своего апогея созданием различных ведических текстов в Северной Индии в девятом – восьмом веках до нашей эры и завершился во времена Будды в пятом веке до нашей эры.

Большинство учёных сходятся в том, что до того, как Веды были записаны, в течение многих веков существовала устная традиция их передачи. Из-за недолговечности материала, на котором записывались Веды (для этого использовалась древесная кора или пальмовые листья), возраст дошедших до нас ведических манускриптов не превышает нескольких сотен лет. Древнейшие манускрипты Ригведы датируются одиннадцатым веком нашей эры, что, конечно, для ученых – сильнейшее разочарование…

* * *

Кирилл пребывал в меланхолическом настроении. В этом году осень выдалась особенно дождливой и серой, и хоть из общежития Факультета улица и сопутствующий ей постоянный дождь были не видны, общая осенняя депрессия влияла и на Кирилла. И еще – хотелось спать.

– Позвонить что ли Маше? – Кирилл перевернулся с боку на бок (он возлежал на кровати и тупо пялился в конспект лекций, пытаясь понять, что же в нем написано). – Как она отреагирует на то, чтобы вечером в субботу пойти в кино? Типа: «Приглашаю тебе на сеанс «Техасской резни бензопилой». Но ты не бойся, сам фильм мы смотреть не будем. Мы сядем на последний ряд и начнем громко целоваться!»

Желание увидеть Машу было довольно сильным. С их последнего свидания (или как лучше называть их встречи?) прошло уже три недели, и Кирилл чувствовал, что девушка ждет его звонка. Сомнения о правдивости его чувств, конечно, присутствовали, но были не слишком велики.

– Хорошо! В пятницу вечером обязательно позвоню! – Кирилл решительно дернул головой. Сразу полегчало, и настроение рвануло вверх – что свидетельствовало о правильности принятого решения. – И надеюсь, что папа-олигарх не даст мне по шее за излишнее внимание к его дочери.

Кирилл встал с кровати и побрел пить чай. Половина двенадцатого ночи, про ужин уже все забыли, и пара пряников для подзарядки мозгов совсем не помешают. Он кинул конспект на стол и включил чайник. Внезапно в дверь негромко постучали, и Кирилл даже сразу и не понял, что это за звук. А когда понял, очень удивился: он никого не ждет.

Нежданной ночной гостьей оказалась Сирена. Кирилл, немного смутившись, пропустил ее внутрь (Сирена же в свою очередь чувствовала себя очень раскованно).

– Привет! А вот и я! – на Сирене был надет короткий откровенный халатик. Она прошла на кухню и села на табурет, закинув ногу за ногу. Кирилл мысленно взвыл: Сирена – искушение во всей красе, противиться которому вряд ли кто способен!

Девушка посмотрела на Кирилла и призывно улыбнулась:

– Вот, пришла пожелать тебе спокойной ночи. А заодно и погреться. У меня так холодно, и, кажется, даже откуда-то дует. Хотя откуда может дуть – наши ведь блоки находятся в самом чреве огромного и пустого бетонного здания. Кстати, как тебе слово «чрево»? Правда, оно очень романтично и даже эротично?

– Угу! – Кирилл судорожно сглотнул слюну. Сирена со своими способностями покорять мужчин (делать их рабами) мгновенно распылила его силу воли, размолотила ее в труху. Кириллу бешено хотелось встать перед ней на колени и покрыть ее поцелуями всю – с ног до головы. И магии в этом желании было столько, что хоть ведрами черпай, хоть строительными носилками выноси! – Эротично – не то слово. Я полностью с тобой согласен!

– Хорошо. – Сирена ласково погладила Кирилла по руке. – Тогда пойдем? Я уже готова! Обогреешь меня?..

Сирена ушла только утром, а Кирилл побежал в ГЗ слушать лекции. Он крыл себя последними словами, пытаясь таким образом заглушить муки совести. Они – муки – были явственно различимы и заявляли примерное следующее: «Как же так можно? Одновременно думать и готовиться к встрече с одной девушкой и ложиться в постель с другой?»

– Именно, что можно! – оппонируя самому себе, Кирилл пронесся по длинному коридору и чуть не сшиб молодого преподавателя кафедры РЛ-2, выскочившего навстречу из-за поворота. – Ой, извините! – на ходу бросил Кирилл и влетел в аудиторию, где лектор уже раскладывал материалы на столе.

Кирилл занял свое излюбленное место – на самом заднем ряду амфитеатра и, окинув взглядом зал, с удивлением обнаружил неподалеку сладкую парочку – Селивана и Урмана. Кирилл даже приоткрыл рот, намереваясь присвистнуть и тем самым выразить свое восхищение героическим поступком одногруппников – застать «сладкую парочку» на утренней лекции было практически невозможно – но сдержался. Он еще успеет с ними поболтать и выяснить, что это за чудо привело их с утра пораньше на занятия.

– Начнем, пожалуй. – Лектор взглянул на часы и громко кхе-кхекнул. – И начнем с переклички – кто присутствует, а кто отсутствует. Повторяю еще раз, и передайте тем, кто отсутствует – два, а тем более три пропуска моих лекций означает лишь то, что зачет в этом семестре и экзамен в следующем семестре они будут сдавать по многу-многу раз, и совсем не факт, что сдадут вообще. Прогульщики – вне зависимости от причины прогула – не должны учиться в нашем прославленном ВУЗе. Итак, я диктую фамилии, а вы поднимайте руки…

* * *

– Вот старый хрен! – Урман выпустил струю едкого дыма в воздух и посмотрел на свои желтые пальцы. Зубами куснул заусенец и оторвал его. – Что скажешь, кукуруза, правда, подонок?

– Угу. – Селиван в ответ скроил глумливую рожу и повернулся к Кириллу. – А вот Кирюха так не считает, он любит учиться. Он у нас ботан. И обожает преподов, которые заставляют честных студентов вставать ни свет, ни заря, чтобы послушать их уродские лекции. Так, Кирюха?

– Вот именно. – Кирилл стоял рядом с Селиваном и Урманом в «сачке» и пил «Пепси». Он давно не видел «сладкую парочку» – считай, с конца второго курса – и поэтому был не против поболтать. – Уважать преподавателей – это не грех. Особенно в вашем случае – может, хоть чему-то научитесь, кроме как заглядываться на крутых девчонок.

– Заглядываться мы могём. – Селиван вытащил вторую сигарету, поджег и затянулся. – Еще бы иметь денег немеряно, чтобы они обращали на нас внимание. Да, кукуруза?

– Угу, кукуруза! – Урман посмотрел на своего товарища и тоже решил, что одной сигареты ему мало. – Дай-ка в зубы, чтоб дым пошел! – он протянул руку Селивану, но тот сделал вид, что ничего не слышит и не видит.

– Вот ты урод, кукуруза! – Урман совсем не обиделся, но только громко заржал, и Кирилл даже поморщился – действительно, слишком громко. – Уйду я от тебя, гамадрила. Как есть, уйду!

– Кирилл! – сзади кто-то окликнул Кирилла, и все трое приятелей оглянулись. Селиван с Урманом застыли в удивлении, а Кирилл испытал острое чувство неловкости – рядом стояла Маша и улыбалась ему. После ночного приключения с Сиреной прошло всего-то несколько часов, и уколы совести лишь чуть-чуть ослабили напор – но не настолько, чтобы воспринимать все произошедшее спокойно. И хотя с Сиреной у Кирилла было не впервые, но ведь сейчас он строит (строил) какие-то планы и на Машу – а это совсем другое дело.

– Кирилл! – повторила Маша. – Можно тебя! Вы позволите? – она окинула надменным взглядом «братьев-гамадрилов», отвернулась и медленно пошла по выложенной плиткой дорожке, всем своим видом намекая: «Догоняй!» И Кирилл, конечно, пошел за ней, провожаемый завистливо-раздраженно-непонимающими взглядами приятелей.

– А я все ждала, когда ты позвонишь! – они сели на уединенную лавку, и Маша надула губки. – Между прочим, я девушка и не могу звонить первой. Хотя иногда могу, но в этот раз я ждала, когда ты позвонишь.

Кирилл мысленно вздохнул, отстраняясь (но с виду оставаясь приветливо-спокойным): Маше явно хотелось выяснения отношений, поэтому он должен быть очень-очень осторожным.

– Я собирался, честно. – Кирилл вынул из кармана жевательную резинку и предложил Маше. Та отказалась. – Хотел пригласить тебя в эту субботу в кино пойти. Вот – даже афишу сеансов изучил. – Кирилл демонстративно полез в сумку, словно собираясь предъявить Маше афишу.

– Точно? – Маша подозрительно посмотрела на Кирилла. – А почему так долго тянул со звонком?

– Ну, не знаю. – Кирилл постарался придать лицу расстроенный вид. Он решил, что расстроенный вид – это сейчас то, что нужно. – Я сомневался, имею ли право. Все-таки ты – девушка особенная, не каждый может вот так спокойно взять и позвонить!

– Я – особенная, это верно! – кажется, Машу отпустило, и она решила сменить гнев на милость. И даже улыбнулась. – Но, вроде, летом ты так не стеснялся, как сейчас? Или я что-то путаю?

Кирилл в ответ промолчал. Настроение у него вдруг испортилось – и одновременно очень сильно захотелось наговорить Маше чего-нибудь эмоционального. Но он сдержался, понимая, что так будет намного, намного лучше.

– Ну, ладно! – Маша почти ласково взглянула на него. – Я тебя прощаю и предлагаю немедленно определиться с выбором фильма, на который мы пойдем. Надеюсь, названия еще не забыл…

Глава третья. Внезапно все поменялось

К сожалению, в кино они не попали. В пятницу вечером Кириллу (он только вошел в дверь своей московской квартиры, и мама тут же бросилась на кухню разогревать ужин) позвонил Щербень и приказал срочно явиться к нему завтра и захватить вещи – для двухнедельной командировки.

– Как это, две недели? – Кириллу сначала показалось, что он ослышался. – А как же моя учеба?

– С учебой уже все согласовано! – безапелляционно заявил Павел Иванович. – И с той, и с другой. И без разговорчиков. Не забывай, что говоришь с генералом. Завтра жду тебя в восемь в моем кабинете.

Как только Кирилл сообщил об этой новости маме, что тут началось! Мама сначала покраснела, затем побледнела, затем позеленела от злости, а далее обвинила Щербеня сразу во всех грехах – а вместе с ним и всё Российское государство в целом. Дескать: «Что это еще за средневековая привычка распоряжаться чужими детьми, как своими рабами! Да я прямо сейчас накатаю жалобу, кому надо, и разнесу всю эту лавочку в пух и прах!» И так далее.

На шум вышел папа (мирно дремавший на диване в гостиной) и, узнав, в чем суть вопроса, застыл в нерешительности – соображая, кого поддержать: маму (она заявляла, что никуда Кирилла не отпустит, а всякие генералы могут идти лесом) или Кирилла, который, стиснув зубы, укладывал в сумку бритвенные принадлежности и дежурное полотенце.

– Ладно, мать. Пустое. – Наконец папа провозгласил свой вердикт. – Твой сын уже взрослый, ему жить самому, ему строить карьеру. Пусть едет с богом!

– Как это – пусть едет? – взорвалась мама. – Он же с вещами. На две недели! А если его на войну отправят? В Сирию, например? Мы же совсем не знаем, чем он там занимается в своем учреждении! Чему его там учат. А вдруг он у нас, например, секретный сапёр или что-то типа того?

– Да брось ты! – папа вслед за мамой перешел на крик. – Ну, какой из Кирилла сапер? Скажешь тоже! И вообще – зачем ты страсти распаляешь? Можно подумать, никто из нас не бывал в командировках? Я вот, к примеру, чуть ли не каждый месяц езжу.

– Вот именно! – мама воткнула руки в боки и яростно выкатила глаза. – Вот именно, что каждый месяц. И чем ты там таким важным занимаешься, в своих командировках? А, может, у тебя баба на стороне завелась, к которой ты периодически прикомандировываешься?..

Кириллу надоело слушать перепалку родителей, и он счел за благо ретироваться к себе. Пускай предки лаются друг с другом, а он будет собираться. Но для начала неплохо бы понять, а о чем, собственно, идет речь? С чем связана такая спешка и такая срочность? Кирилл набрал номер Толкачева:

– Алло, это Раевский! Георгий Сергеевич, Вы уже знаете, что меня командируют?

– Знаю. Еще как знаю. И все знают. И про тебя и про то, что командируют не только тебя, но весь ваш курс. И еще – четвертый, пятый, шестой! – в голосе Толкачева звучало сильнейшее раздражение вкупе с нескрываемым беспокойством. – И не спрашивай меня, в чем причина. У меня нет информации. Так что действуй согласно полученным инструкциям, Факультет будет ждать твоего возвращения. Удачи!

Толкачев отключился, а Кирилл еще некоторое время молча смотрел на зажатый в руке телефон. Похоже, дело очень серьезное…

* * *

Ровно в восемь утра Кирилл вошел в кабинет Щербеня и обнаружил, что тот не один – в кресле, закинув ногу на ногу, сидел сурового вида дядька с изрезанным морщинами лицом. Кирилл поздоровался, немного подумал и тоже сел в кресло – на правах своего.

– Ага, вот и ты. Отлично! – Щербень оторвался от монитора. – Времени у нас в обрез, так что слушай. Этого человека, – он кивнул на дядьку, – зовут Потап Филиппович, и на весь срок командировки ты переходишь под его начало. Уяснил?

– Да. – Кирилл заранее дал себе установку ничему не удивляться и ни о чем особо не думать и поэтому воспринял слова Щербеня почти равнодушно.

– Ну, вот и славно. – Щербень поднялся. – Тогда не будем терять времени. – Он пожал напоследок руки Потапу Филипповичу и Кириллу и проводил их до двери. – Как только освободишься, сразу позвони! – это уже было обращено только к Кириллу.

– Значит, вот так ты выглядишь! – Потап Филиппович внимательно разглядывал Кирилла, пока они спускались на лифте вниз. – Честно говоря, мне тут Павел Иванович такое про тебя рассказывал, что я уж было подумал, что у тебя голова – минимум, размером с баскетбольный мяч. Всё, шучу, шучу! – Потап Филиппович улыбнулся, наблюдая за реакцией Кирилла. – Ты же понимаешь, у специальных служб и юмор специальный, к нему еще нужно привыкнуть.

Они вышли во внутренний двор МИДовской высотки и загрузились в неприметный «Фольксваген» – машина тронулась с места и, выехав за ворота, влилась в общий транспортный поток. Всю дорогу они молчали – и Потап Филиппович даже специально сделал знак Кириллу, чтобы тот держал рот на замке.

Кирилл заинтересованно смотрел в окно – вроде бы, они двигались на восток в сторону МКАД. Он не мог точно сказать, поскольку собственной машины у него не было, и в московских развязках, проспектах и улицах он ориентировался слабо. Путешествие затягивалось – движение в городе было очень плотным, и машина постоянно зависала то в одной пробке, то тут же в другой.

Но вот и МКАД – «Фольксваген» пересек кольцевую и углубился в область. Кирилл вопросительно посмотрел на Потапа Филипповича, дескать: «Куда все-таки мы едем, и долго ли еще?», но ответа не получил.

«Ладно, в такие игры я играть умею!», – Кирилл несколько напрягся, но быстро взял себя в руки и решил, что уж он-то может проявить терпение там, где нужно. Кирилл перенес внимание на дыхание, постепенно запуская пересмотр, и вскоре почти совсем забыл о том, что он куда-то едет, а собеседники рядом таинственно молчат. Пересмотр – слишком увлекательная штука, он вещь в себе, и дополнительные слова и эмоции ему не нужны.

Автомобильная поездка продолжалась, и вскоре Потап Филиппович прервал молчание и попросил водителя припарковаться возле какой-нибудь заправки или придорожного магазинчика – проветриться. Они вышли из машины, и Кирилл с удовольствием размял затекшие от долгого сидения мышцы. Говорить со своими попутчиками ему было не о чем, поэтому он просто подышал свежим воздухом и забрался обратно – намереваясь немного поспать. Но не успел.

Вскоре «Фольксваген» свернул на незаметную проселочную дорогу и, сбавив скорость, покатил меж сосёнок и березок, тщательно объезжая выбоины и глубокие ямы, наполненные водой (объезжая, насколько это было возможно). А еще минут через двадцать он остановился у неприметного деревянного домика, одиноко стоящего прямо посреди леса, перед которым на лавочке сидел пожилой мужчина, по виду (борода, кустистые брови, взгляд исподлобья) – матёрый лесник.

«Фольксваген» мягко притормозил перед «лесником», тот лениво поднялся, обошел вокруг машины и заглянул внутрь, открыв дверь. Увидев Потапа Филипповича, «лесник» кивнул головой и махнул водителю – тот тронулся, и Кирилл чуть не проморгал момент, когда машина оказалась в подземном гараже. Переход от дневного природного света к электрическому был очень резким – у Кирилла даже возникло чувство, как будто они проваливаются под землю.

«Фольксваген» проехал еще метров сто пятьдесят и остановился.

– Выходим! – Потап Филиппович первым выбрался из машины. – Следуй за мной! – коротко бросил он Кириллу и, не оглядываясь, быстро двинулся вперед. Кирилл – за ним.

Они подошли к неширокой лестнице, ведущей вниз, и стали спускаться. Один этаж, два, три, пять, десять… На минус восемнадцатом этаже Потап Филиппович остановился, вынул из кармана какую-то электронную карточку и поднес ее к ровной стене – в определенном месте (каким образом он это место определил, Кирилл так и не понял). Стена с еле слышным шуршанием ушла в потолок, и взгляду Кирилла открылся длинный коридор – ярко освещенный и совершенно безлюдный.

Потап Филиппович хитро посмотрел на Кирилла и указал ему рукой, дескать: «Давай!» Кирилл покорно шагнул в коридор и тут же был остановлен своим сопровождающим:

– Подожди-ка секунду! Хочу тебе кое-что рассказать. Видишь, вдоль коридора идут двери? Это жилые блоки – они в данный момент заселяются. Один из этих блоков – твой. Но таблички, конечно, на нем нет. Сможешь определить, какой?

Услышав вопрос, Кирилл сначала подумал, что Потап Филиппович шутит. Но нет – тот смотрел на него очень серьезно и даже с вызовом.

– Постараюсь. – Кирилл внутренне усмехнулся: ну, по крайней мере Щербень его уже не проверяет, и то хлеб. А новый начальник? Наверное, он имеет право. – А что мне делать, когда я найду предназначенный мне блок?

– Заселяйся в него – да и все дела. – Потап Филиппович громко хмыкнул. – Толкни дверь, скажи: «Сим-сим, откройся!», она и откроется. А когда заселишься, активируй вот это, – он протянул Кириллу пластиковую карточку с чипом, – это – ключ от дверей. Активируется внутри блока путем прикладывания к специальному сенсору возле двери. Но сразу предупреждаю, активации не произойдет, если ты ошибешься блоком. А мы заодно и проверим, настолько ли хороши твои способности, как об этом рассказывает Павел Иванович!

Кирилл, не говоря ни слова, взял карточку, отошел от Потапа Филипповича на несколько метров и остановился. Ему нужно было как следует настроиться на пространство, сделать свободным сознание и почувствовать, как сверху на голову падает поток силы, чтобы правильно определить нужный жилой блок. Для него, как для видящего, эта процедура настройки была стандартной – другой разговор, что о ней никто здесь не знал.

Примерное через минуту Кирилл медленно двинулся по коридору, для начала решив определить, какие жилые блоки уже заняты, а какие пока нет. Он вынул из кармана небольшой блокнотик и ручку, быстро начертил схему расположения дверей и крестиком помечал те, за которыми он чувствовал наличие «гостевого» сознания (неважно, были в данный момент люди в комнатах или нет).

Он прошелся по коридору туда-сюда и выяснил, что занятых блоков – очень мало: только девять из сорока четырех. Следовательно, задача для Кирилла сильно усложнялась: уверенно определить один номер из тридцати пяти – та еще проблема!

«Вот ведь блин! – Кирилл закусил губу и украдкой глянул на Потапа Филипповича, который прислонился к стене и с отстраненным видом наблюдал за своим подопечным. – Наверняка, это лично он выдумал идиотскую шутку с размещением. И, кстати, может, именно этим обстоятельством и воспользоваться?»

Кирилл быстро прикинул: если Новый Начальник (НН – как он решил его называть) напрямую дал распоряжение забронировать определенный блок для Кирилла, значит, он знает и номер. И дело за малым – извлечь из головы НН нужные данные.

– Нелегко, это будет нелегко. – Кирилл нарочито отвернулся от Потапа Филипповича и тоже прислонился к стене. Пусть, если так нравится, изучает его спину (или даже то, что ниже), а Кириллу нужно установить с ним ментальный контакт. Вернее, с его разумом и памятью. И так, чтобы НН ничего не заподозрил. Хотя куда ему! Он же и понятия не имеет, какими энергиями Кирилл способен манипулировать.

Кирилл настроился на НН и сразу почувствовал удовлетворение. Вот она – планировка этажа с местами проживания гостей – была видна как на ладони. НН не прятал ее, а наоборот – постоянно держал, муссировал в пространстве внутреннего диалога, и это обстоятельство сильно облегчало Кириллу задачу.

– Хорошо! Хорошо! – Кирилл разделил схему на четыре квадрата. – Посмотрим, куда ты меня упаковал.

Видение давалось с трудом, но все же давалось. Спустя полторы минуты Кирилл узнал, что НН определил для него комнату в дальнем правом квадрате.

– Отдыхать! – Кирилл расслабился и перевел дух. Постоял несколько минут, приходя в себя и собираясь с силами. Он нечасто практиковал прямое чтение мыслей – особенно у кондовых «сапог», к коим принадлежал НН. Их сознание было таким зашоренным и таким «деревянным», каким только может быть сознание старых кадровых военнослужащих.

– Ну, а теперь – заход номер два: номер комнаты, сестра! Мне нужен номер! – Кирилл почему-то вспомнил фильм «Д’Артаньян и три мушкетера» (а именно сцену, где надсмотрщик Фелтон выпытывал у Миледи ФИО ее мучителя) и почувствовал прилив вдохновения. Так иногда бывает, когда малозначительная деталь (или сторонний эмоциональный сдвиг) накладывается на собственное состояние и звучит в унисон, добавляя энергии.

Кирилл быстро вычеркнул комнаты из обозначенного квадрата, в которых уже кто-то проживал, и сосредоточился на оставшихся – одновременно «сверяя» их предназначение с мыслями и образами, мелькавшими в голове НН. «Сверяя» – именно в кавычках, потому что всё видение – это чистые кавычки, описать которые нормальным человеческим языком вряд ли возможно.

– Есть! Вот ведь сволочь! – Кирилл выругался свистящим шепотом, имея в виду НН. – И я хорош – мог бы сразу догадаться, что с военной точки зрения мне целесообразно и необходимо выделить блок в самом дальнем углу! Я ведь кто? Зеленый призывник, не нюхавший пороха, и поэтому должен бегать дальше и быстрее всех! – он подхватил сумку и уверенно двинулся по коридору: его цель – крайняя дверь справа.

Кирилл ввалился в блок и немедленно приложил электронную карту к мерцавшему красным светом окошечку активатора. Через секунду красный свет сменился зеленым, активатор прогудел человеческим голосом: «Ваша личность подтверждена, располагайтесь! Используйте карточку для блокировки и разблокировки дверей» и отключился.

– То-то же! – Кирилл не смог скрыть ликования и даже скрутил фигу и сунул ее «в нос» активатору – т. е. в сенсорный экран. И принялся распаковывать вещи. – А вот мне интересно, кормить меня здесь собираются? – он посмотрел на часы: половина третьего, и в животе громко урчит. – Или сейчас мне сообщат, что в условиях военного положения каждому посетителю санатория положены консервы и галеты? И еще – переносная керосинка, чтобы самому разогревать скудные обеды, завтраки и ужины?

Вдруг – словно в ответ на его мысли – сенсорный экран вновь засветился и выдал тираду: «Внимание! Время обеда! Всем спуститься на уровень «Б» и посетить столовую! Повторяю. Всем спуститься на уровень «Б» и посетить столовую!»

От неожиданности Кирилл вздрогнул, а потом громко рассмеялся. Армейский юмор уже начинал ему нравиться – а воспринимать происходящее как-то по-другому, кроме как с юмором, Кирилл не собирался.

– Ну, уровень «Б», так уровень «Б». – Он открыл наружную дверь и вышел в коридор. – Надеюсь, кто-нибудь проводит меня до этого уровня, и мне не придется бегать по подземелью и искать, где бы пожрать.

Кирилл зря волновался – как по команде (хотя, почему как?) коридор наполнился спешащими в столовую людьми. Большинство шло молча, а некоторые вполголоса переговаривались между собой. Кирилл примкнул к процессии и вскоре оказался около восьмерки больших лифтов (выяснилось, что у коридора имелся толстенький брат-аппендикс с лифтами), которые поочередно отвозили страждущих питания на уровень «Б». Т. е. на минус девятый этаж.

На минус девятом этаже оказалась огромная столовая с тремя раздаточными линиями, возле которых толпился народ, и множеством столов – за которыми соответственно принимали пищу. На момент появления в столовой Кирилла там было не менее пятисот человек, поэтому гул от голосов стоял довольно громкий, и всё время приходилось лавировать, чтобы кого-нибудь не задеть.

Кирилл занял очередь и принялся с интересом осматриваться. Общество вокруг было пестрым и смешанным: примерное половина – люди в погонах, от лейтенанта до генерал-полковника, еще процентов сорок – мужчины от двадцати трех – двадцати пяти лет и старше в цивильной одежде, и оставшаяся часть – женщины (почти все в военной форме и при званиях). Молодых юношей вроде себя Кирилл в поле зрения не обнаружил.

– Точно, секретное бомбоубежище Сталина! – буркнул он себе под нос и принялся нагружать поднос съестным. – А это лично мне не сулит легкой жизни, поскольку понятно, чего от меня потребуют.

Кирилл намеренно разговаривал сам с собой (но только слабым шепотом – лишь шевелением губ). Мысли постоянно соскальзывали на серьезность положения – следовательно, на родителей, подружек, друзей, бабушек-дедушек и других родственников. А то, что положение (политическое или уже военное) очень серьезно, не приходилось сомневаться: иначе за каким чертом он здесь оказался, за каким чертом весь Факультет сняли с занятий и разогнали кого куда?

Что же до разговора: перенос внимания вовне, отвлечение мысленного диалога от самого себя – отличный способ разгрузить сознание, оказаться «здесь и сейчас» и перестать накручивать разум на предмет возможных страхов и неприятностей.

Кирилл взял бифштекс с гарниром, борщ с мясом и сметаной, внушительных размеров творожный пирог, шоколадку и пару пончиков, а также большую кружку кофе. Подошел к кассе, вытаскивая кошелек, но был приятно удивлен: все было бесплатно – единственно только, требовалось отдать пластиковую ID-карту «кассиру» в форме капитана. Тот быстренько прикладывал ее к считывающему устройству, тут же звучал подтверждающий зуммер, и капитан возвращал карту владельцу. Привычно и безэмоционально.

Поиск свободного места оказался не таким простым делом, как Кирилл изначально рассчитывал. Почти все столы и стулья были заняты, и Кириллу пришлось пройти весь обеденный зал, чтобы обнаружить местечко, куда он смог присесть. Из чего следовал вывод: «бомбоубежище-бункер» (пусть даже он и не бункер, а, например, ЦУП или КП войск стратегического назначения) переполнен сверх меры. Ведь не может же такого быть, чтобы общая столовая не вмещала весь личный состав! В армии такого быть не должно по определению. В армии все рассчитано и все согласовано, и если нет свободных мест – значит, форс-мажор.

Кирилл переместил на передний план тарелку с борщом, хорошенько прицелился ложкой и зацепил кусок мяса. Вкусно! И совсем не по-армейски (в его – Кирилла – представлении), а по-домашнему.

– Здравствуйте, молодой человек! – сосед напротив (до этого увлеченно читавший газету – статью о проклятой американской военщине) отложил печатное издание в сторону и обратился к Кириллу. Он был в чине полковника – в форме ВВС (точнее ВКС). – Давайте знакомиться: меня зовут Иван Андреевич. А Вас как?

– Кирилл! – Кирилл оторвался от тарелки и в течение нескольких секунд изучал лицо «Ивана Андреевича». У него возникло стойкое ощущение, что сосед по столику никакой не «Иван Андреевич», но он не стал ничего говорить. В принципе, ему вообще нет дела до того, кто рядом с ним. Поэтому сосед может называть себя хоть Никифором Никифоровичем, Кирилл не обидится.

– Вы очень молоды! – «Иван Андреевич» в свою очередь изучал Кирилла. – Позвольте нескромный вопрос: вы чей-то сын?

– Угу! – Кирилл кивнул с набитым ртом. Он – безусловно, чей-то сын (в частности, своего папы), так что он никого не обманывает.

– Я так и знал! – полковник иронично усмехнулся. – Впрочем, – он стер улыбку с лица, – наша задача, как вооруженных сил, защищать гражданское население, так что мы и вас защитим в случае чего! Я прав?

– Конечно! – Кирилл поменял местами тарелки и с аппетитом принялся за второе. Он не собирался вестись на провокации (или на специфическую манеру подтрунивать) незнакомого полковника. – И гражданское население с радостью примет Вашу персональную защиту!

– Но, но! Молодой человек, Вы не очень-то! – полковник (как и положено полковнику) шуток – тем более от гражданских – понимать не собирался и сразу вспыхнул, как порох. – Вы еще слишком молоды, чтобы говорить со мной в таком пренебрежительном тоне! Ишь какой молокосос выискался! – полковник гневно скомкал газету и с грохотом отодвинул стул, вставая. – Вот попадешь ко мне в строевую часть, посмотришь, как нужно разговаривать со старшими!

– Нет проблем! – Кирилл проводил его взглядом, еле сдерживая смех. – Воистину, пока человек дорастет до полковника, все его юмористические извилины становятся похожими на кирзовый сапог. И другие тоже, извилины – не слишком отличаются от юмористических, кирзовых.

* * *

– И нафига, спрашивается, я их взял? – Кирилл смотрел на свои «боевые цацки»: Орден за Заслуги Перед Отечеством IV степени и Медаль за Отличие в Специальных Операциях. – Что-то я не вижу парадного плаца, по которому я смог бы пройти, гремя медалями и чеканя стройно шаг!

Кирилл вспомнил, как Щербень посоветовал ему взять с собой награды. Павел Иванович особенно настойчиво рекомендовал это сделать – что было для него необычно. И Кирилл послушался, хотя так до сих пор и не понял – а зачем?

– Ну, да и бог с ним. – Кирилл аккуратно уложил орден и медаль обратно в сумку и от нечего делать завалился на кровать. Повалялся минут пятнадцать и взялся за учебник «Основы оптики». Он не собирается понапрасну терять время – лучше почитать материал, чтобы потом – под сессию – не пришлось бегать, как ошпаренному, и пытаться выучить кучу предметов. А то, что сессия – несмотря на все политические и, возможно, военные передряги -будет, Кирилл не сомневался.

«Амплитуда поля не может непосредственно наблюдаться или измеряться, так как поле очень быстро меняется во времени с частотой  и , а любые приемники излучения имеют значительно большее, чем период колебаний, время инерции . Поэтому регистрируется лишь усредненная во времени величина – интенсивность поля .

Из уравнения Максвелла следует, что интенсивность пропорциональна квадрату амплитуды поля , то есть равна квадрату модуля комплексной амплитуды (произведению комплексной амплитуды на величину, комплексно сопряженную ей):

Можно измерить квадрат модуля комплексной амплитуды, но невозможно измерить фазу и эйконал поля – при регистрации поля они теряются. Для сохранения информации о фазе (эйконале) требуется измерение интенсивности поля, складываемого из нескольких полей.

1.4.2. Наблюдаемые величины при сложении полей

При сложении двух полей  (с фазой ) и  (с фазой ), суммарную интенсивность можно представить в виде:

Таким образом, суммарная интенсивность записывается в виде уравнения интерферограммы:

где  – разность фаз поля.

Явление, возникающее при сложении двух полей, называется интерференцией, а интерферограмма – это картина, наблюдаемая при интерференции.

Сложение когерентных полей

Когерентные поля характеризуются тем, что разность фаз (эйконалов) двух полей остается постоянной за время инерции приемника.

В этом случае суммарная интенсивность определяется выражением (1.4.2), а картина распределения интенсивности представляет собой чередование темных и светлых полос, конфигурация которых зависит от изменения разности фаз .

Введем понятие референтного (эталонного) поля, которое имеет известную картину фаз. При сравнении с ним выявляются параметры другого поля (интенсивность и фаза). Регистрируемая картина взаимодействия двух полей, одно из которых референтное, называется голограммой. Голограмма – это запись полной информации о поле, то есть его комплексной амплитуды. Интерферограмма и голограмма – способы записи комплексной амплитуды поля путем сравнения его с эталонным полем.

Сложение некогерентных полей

Если разность фаз полей меняется случайным образом много раз за время регистрации, то поля являются некогерентными. При регистрации суммарной интенсивности ее значения по времени усредняются:

В выражении (1.4.4)  – постоянны, их можно не усреднять, а , тогда, получим выражение для сложения двух некогерентных полей:

1.4.3. Квазимонохроматическое и полихроматическое поле

Поле, излучаемое реальными источниками света, не бывает строго монохроматическим…»

– Да, так я ничего не запомню! – Кирилл отложил в сторону учебник и полез за ручкой и листами бумаги (он специально захватил их из дома, понимая, что материал из «Основ оптики» можно выучить, только выписывая, и снова выписывая все формулы и определения подряд). – И кстати, в очередной раз вопрос: зачем меня сюда привезли? Чтобы позволить учиться в одиночестве? Считай, целый день прошел без толку, и кроме дурного задания от НН я ничем таким не занимался! – под «ничем таким» Кирилл имел в виду специфические задания с использованием видения.

Внезапно в дверь жилого блока сильно постучали – стук был резким и громким, и Кирилл сразу решил, что пожаловало высокое начальство. Он не ошибся – на пороге стояли двое: НН и целый генерал-полковник в странной черной форме.

– Мы войдем? – НН шагнул через порог, за ним – генерал. Кирилл посторонился, пропуская гостей.

– Ну и, как устроился? Нормально? – НН и генерал уселись в кресла, стоящие вдоль стены, а Кирилл плюхнулся на диван. – Уделишь нам пару минут?

«А у меня что, есть выбор?», – хотелось ответить Кириллу, но он лишь молча кивнул.

– Как ты, вероятно, уже догадался, мы находимся на секретном военном объекте, который призван исполнять секретные военные функции. В случае обострения ситуации сюда прибывают специально отобранные люди – и ты оказался в их числе. Ты пробудешь здесь ровно столько, сколько нужно, и ни минутой больше. Это так – чтобы ты знал и не задавал лишних вопросов. – НН говорил негромко и с мрачноватыми нотками в голосе. – Каждый из присутствующих здесь выполняет свое задание, и ты тоже – выполнишь свое! Готов?

Кирилл снова кивнул и подумал, что можно было бы обойтись и без такого длинного вступления.

– Товарища генерала зовут Семен Аркадьевич, и сейчас он объяснит, в чем заключается твое первое задание. – НН передел генералу красную папку, которую вертел в руках – и Кирилл хмыкнул про себя: «Прямо голливудский боевик про ядерный апокалипсис. Красные папки, мрачные рожи, большие звезды!»

– Да, Раевский! – генерал сразу «ухватил коня под уздцы». – Работать будешь здесь, никуда не выходя. Этот жилой блок – специальный, и еду, и питье тебе будут приносить прямо сюда. Покидать блок запрещено до особого распоряжения. А сделать тебе предстоит следующее…

* * *

Кирилл лежал на кровати с закрытыми глазами. Мысли текли вяло, он пребывал в состоянии отстраненности и почти что нирваны. Ему потребовалось несколько часов, чтобы успокоиться, и вот наконец – хладнокровность и безэмоциональность восстановлены: он может приступать непосредственно к заданию.

А задание очень интересное – и просто от настройки на него у Кирилла мурашки бежали по коже. «Среди высшего круга правительственных чиновников, силовиков, администрации Президенты, депутатского корпуса и сенаторов определить тех, кто уже перешли на сторону врага». Это первое. Второе: «Кто может перейти на сторону врага при неблагоприятном развитии событий? С какой вероятностью?» И фотографии – целая куча с описанием: кто есть кто.

– Интересно, санкционировано ли подобное «сканирование», например, Премьером? – Кирилл открыл глаза и побрел на кухню за печеньем и чаем (при жилом блоке была маленькая кухонька). – Или это – так секретно, что даже муха не должна крылышками шуршать в процессе? И главное, после таких «исследований» я вообще – отсюда живым выберусь?

Вопрос был пикантным, и Кирилл – прежде чем взяться за выполнение Задания – сосредоточил свое видение именно на нем. Почему? Да потому что любой нормальный человек, прежде всего, обеспокоен своей личной безопасностью и безопасностью своих родных – а потом уже всем остальным. Очень быстро Кирилл получил ответ: ему ничего не угрожает, а распоряжение насчет него пришло с самого верха. Т. е. – совсем с самого.

Кирилл вспомнил, как полтора года назад он встречался в Кремле с Президентом, и у него потеплело на душе. Та встреча была знаменательной – правда, Кирилл о ней никому не рассказывал, и поэтому никто не разделил с ним чувство гордости от аудиенции с Верховным Главнокомандующим. Но главное – о нем не забыли (и Кирилл даже мог точно сказать, кто не забыл) и посчитали, что он может быть полезен.

– Что ж. – Кирилл почувствовал серьезный прилив сил. – Постараюсь оправдать оказанное мне Августейшей Особой высокое доверие. Глядишь, и сделают поблажку в учебе – типа, придется сдавать сто восемнадцать ДЗ в семестре, а не сто двадцать, как заложено в учебном плане. А засим – приступим!

Он распаковал первый конверт и выложил перед собой фотографии членов Правительства – начиная с Премьера и заканчивая министрами и их заместителями.

– И что бы сказали мои родители, если бы узнали, чем я здесь занимаюсь? – Кирилл взял в руки фотографию Премьера и сфокусировал на нем свою настройку. – Мама, наверное, упала бы в обморок, а папа сунул бы бутылку в карман, сделал бы зверское лицо и пошел на улицу – обсуждать с соседями создавшуюся непростую политическую ситуацию…

Глава четвертая. Возвращение домой

Кирилл трудился в поте лица (времени для работы у него было навалом, и никто его не отвлекал). Трижды в день курьер в форме капитана (какого рода войск, Кирилл точно сказать не мог) приносил ему пищу, бумагу и письменные принадлежности, молча козырял и удалялся.

Поначалу Кириллу казалось, что такой огромный воз работы он не в силах перелопатить. Фотографий политиков было так много, что иногда у него просто опускались руки – не говоря уж об огромных затратах энергии, которая обеспечивала видение.

Но дни шли за днями, и постепенно Кирилл формировал пухленькое подробное досье на каждого представленного к разработке. Картина, прямо говоря, получалась захватывающая. Например, у большей половины депутатов имелись накопления на иностранных счетах и недвижимость за границей, их дети учились в Англии и США, и на вопрос: «Готовы ли они перейти на сторону врага при неблагоприятном развитии событий?» Кирилл отвечал утвердительно.

Некоторые из депутатов были отъявленными мерзавцами, на которых просто негде ставить пробы, и им претили любые моральные принципы. Такие продадутся хоть кому – лишь бы остаться у власти – поэтому и они тоже потенциальные предатели.

Были и третьи – почти бессеребренники (пока бессеребренники). Но и они, в большинстве своем, планировали неплохо нажиться, подняться на государственных харчах и обеспечить себя и семью на долгий срок.

Рассматривать сущность и первых, и вторых, и третьих Кириллу было противно, и он чувствовал физическое недомогание, когда на них настраивался. Но что делать – назвался груздем, полезай в кузов! Здесь уж без вариантов.

То же самое касалось и Совета Федераций – в палате заседали представители местечковой номенклатуры со всеми вытекающими из их положения пороками. При любом раскладе назвать их полноценными представителями российских регионов Кирилл никак не мог. Сенаторы только тем и занимались, что лоббировали интересы своих региональных боссов, интриговали и набивали карманы. И в случае чего с легкостью предавали своих прежних хозяев, чтобы верно послужить новым.

В один из вечеров (после того, как Кирилл ударно проработал целый день и составил несколько десятков новых досье) его охватила такая тоска от всего этого политического паноптикума, что он чуть не разболелся. Он лег пораньше и проспал почти до самого обеда, восстанавливаясь во сне. Сон лечил Кирилла с детства, и Кирилл до сих пор этим пользовался.

Проснувшись, Кирилл вновь почувствовал себя полным сил, стиснул зубы и – вперед! Он настраивался на видение, потом с помощью видения настраивался на «пациентов», записывал всё, что смог увидеть, потом недолго отдыхал и подкреплялся чаем или перекусом – и цикл повторялся снова и снова. И вот – через три недели усилий и ценой почти полной утраты веры в человечество все досье были закончены. А Кирилл почувствовал нестерпимое желание увековечить свой труд в рифмованных виршах.

Он сел и написал следующее:

Когда ж в стране родной Найдется кто-то, Кто будет честно за страну горой, А не с бухгалтерским подсчетом? Когда придут во власть Профессионалы и идеалисты, А не желающие порезвиться всласть За госсчет капиталисты? Когда ж усердный гражданин Сможет выдать смело: «Политический класс един И говорит, и борется за правое дело?» Наверное, никогда. Увы. При власти – продажные дамы и господа, Зарекшиеся и от сумы, и от тюрьмы.

Прежде Кирилл не ощущал в себе потребности не то что писать стихи о политике, но даже и интересоваться ею. Политика была сама по себе, Кирилл – сам по себе. Он даже не следил за тем, что творится в мире, не говоря уж о том, чтобы как-то реагировать на новости. И вот надо же!..

* * *

Тем не менее работа была закончена, и Кирилл – после интенсивного пересмотра – почувствовал себя вполне удовлетворенным. Что бы дальше не произошло с собранным (увиденным) им материалом, кто бы его не смотрел, Кирилл сделал всё, что мог, а остальное – не его проблемы.

На следующий день он сообщил офицеру, принесшему завтрак, что хочет говорить с НН, и это срочно. Офицер козырнул и удалился, а через десять минут к Кириллу в гости пожаловал Потап Филиппович.

– Звал? – НН плюхнулся в кресло, кисло улыбнувшись. Кирилл сразу обратил внимание, что куратор со дня их первого знакомства слегка осунулся с лица и вообще – выглядел уставшим и напряженным. – Надеюсь, не для того, чтобы поплакаться, как тебе тяжело.

– Нет, не для того. – Кирилл поймал себя на мысли, что ему очень хочется влепить Филлипычу конкретную порчу. Чтобы бегал по бабкам-ведуньям и пытался снять за деньги. – Вот. – Кирилл протянул ему толстенную (в десять сантиметров толщиной) пачку бумаги и папку с фотографиями. – Ваше задание выполнено!

– Как это, выполнено? – НН даже опешил. – Т. е. ты хочешь сказать, что уже управился? Так быстро?

– Ну да. – Кирилл еле удержался, чтобы не фыркнуть, как рассерженный кот: «Вот ведь тупой сапог, прости господи!»

– Ладно. – Когда до НН дошло, что с ним не шутят, он подошел к сенсорному экрану на стене и набрал на нем комбинацию из десяти цифр. Экран засветился, и в нем появилось лицо какого-то незнакомого офицера:

– Слушаю!

– Это шестнадцатый! – в голосе НН прозвучали властные безапелляционные нотки. – Дай мне срочно одиннадцатого!

– Слушаюсь! – лицо офицера пропало, а через несколько секунд с экрана уже смотрел знакомый Кириллу генерал-полковник.

– Ну? – генерал-полковник (так же, как и НН) выглядел нездорово: желтоватый цвет лица, набухшие мешки под глазами – словом, недосып явно налицо. И еще – нервное напряжение. – Говори!

– Наш мальчик утверждает, что уже все закончил. – НН покосился на Кирилла. – Что делать с материалом?

– А то ты не знаешь! – генерал-полковник ожесточенно тер подбородок. – Давай его быстро сюда! А мальчику скажи, пусть пока отдыхает. И еще – отныне он может выходить на прогулки по этажу. Засиделся, небось? – и генерал отключился.

– Ну, ты все слышал? – НН сграбастал материалы, подготовленные Кириллом, и скрылся за дверью. А Кирилл сел на кровать, давясь смехом.

– Вот блин! – отсмеявшись, Кирилл с удовольствием заварил себе чаю и с не меньшим удовольствием подкрепился пряниками. Настроение у него было замечательным – и особенно от того, как его воспринимали НН и этот генерал. Это значит, что он отлично сохраняет секретность, и никто не догадывается, на что на самом деле он способен. И его заслуги перед Родиной (в сохранении искомой секретности) нужно особо подчеркнуть, например, при разговоре с Толкачевым. Пусть порадуется замдекана за своих студентов!

* * *

Прогулка по коридорам подземного бункера – то еще удовольствие. Почти как по камере где-нибудь в Бутырке, только слегка приятнее. Впрочем, в Бутырке – там вообще все плохо, здесь же: воздух свеж (нагоняется мощной приточно-вытяжной установкой), и расстояние, которое можно пройти до поворота и обратно – довольно приличное. И самое главное – из жилых блоков время от времени выходят люди (и военные, и гражданские), с ними даже можно поздороваться – и даже иногда поговорить.

Последние дней пять своего «заточения» в блоке Кирилл не на шутку тосковал о свободе передвижения, и поэтому он воспринял поблажку от генерал-полковника в неизвестной черной форме как подарок судьбы. И как, оказывается, мало надо человеку, чтобы воспринимать себя счастливым!

Первые десять кругов по коридору он сделал в рекордно короткое время – мышцы ног, рук и спины соскучились по движению и требовали ускоренной, быстрой, стремительной ходьбы – чтобы опять почувствовать себя нужными, востребованными и в тонусе.

Следующие десять кругов завершились в среднем темпе, ну а последние пять – уже в темпе полностью расслабленного и томного танго. Кирилл улыбался – организм вновь вспомнил вкус жизни, и возможно уже скоро – возвращение домой и домашние пирожки, и встреча (честно говоря, очень волнующая) с Машей.

Кирилл прислонился к дверному косяку, чувствуя в ногах приятную усталость. Внезапно дверь напротив отворилась, и из-за двери показался тот самый «столовский полковник» – тот, который назвал Кирилла «чьим-то сыном».

– Какая встреча! – череда эмоций со скоростью звука промелькнула на лице полковника и в итоге сформировалась в мрачную угрюмость. – А ты-то что здесь делаешь?

– Стою! – Кирилл пожал плечами. – А что, нельзя?

– Ах ты ж, щенок! – полковник мгновенно окрысился, побледнел и пошел красными пятнами по всем открытым участкам кожи (примерное, как тогда – в столовой). – Вот был бы ты в моем подчинении!..

– Да – Вы уже говорили! – Кирилл не дал тому продолжить, и полковник осекся на полуслове – судя по всему, пребывая в полном ступоре от такого неуважительного к себе отношения. Кирилл вызывающе посмотрел на него, потом махнул рукой и скрылся в блоке – от греха, как говорится, подальше.

Кирилл сел на стул на кухоньке, чувствуя, как буквально сочится довольством – воистину, секретный военный объект (ах, если бы еще получить возможность передвигаться свободно!) ему начинал нравиться – в особенности возможность позлить этого дурака-полковника. Кстати, а почему он живет напротив? Разве бывают такие совпадения?

– Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним. – Кирилл быстро настроился на полковника и даже зааплодировал. – Вот тебе и на! – полковник оказался чистой воды «подставной уткой», назначенной наблюдать за Кириллом. Это – профессиональный психолог при погонах, к тому же филигранно владеющий актерским мастерством. И в звании настоящего полковника, и похоже – из военной разведки.

– И почему бы мне раньше не взглянуть на него правильным зрением? – Кирилл удрученно стукнул себя по коленям, но потом чуть-чуть подумал и вновь рассмеялся в голос. – Хотя, а что бы это изменило? Ничего. В следующий раз просто скажу ему, что я его раскусил, да и все дела!..

Возможность уязвить полковника, впрочем, Кириллу так и не представилась. Что, конечно, было к лучшему – зачем лишний раз раззадоривать человека, пусть хоть он и профессионал, и его работа – корчить из себя тупого бешеного служаку. Все должно быть в меру, и количество негатива между людьми – тоже.

* * *

На следующее утро Кирилл был разбужен ни свет, ни заря. Вездесущий экран на стене ожил и пробурчал громким недовольным голосом, что всем нужно собраться на минус восьмом этаже. Форма одежды – парадная. Сбор – через полтора часа. Голос повторил свое сообщение четыре раза, и Кирилл так и не понял: это специально для него столько раз повторять? Или для всех – чтобы со сна не напутали место и время?

– Парадная форма! – Кирилл сорвался с кровати и помчался в ванную, пытаясь вспомнить, взял он с собой что-нибудь парадное или нет. В голове мелькали картинки шмотья, что он укладывал в сумку, и кажется, среди них был костюм, который он не хотел брать, но отец настоял.

– Возьми, возьми! – сказал он. – Весит немного, а пригодиться может. Я знаю этих военных (или к кому ты там едешь?). Они страсть как не любят джинсы и свободные штаны, вот и будешь ходить в костюме – если что. Ты меня еще добрым словом вспомнишь.

– Спасибо, папа, вспоминаю тебя добрым словом! – Кирилл быстро закончил с водными процедурами и метнулся на кухню: завтракать остатками от вчерашнего дня. – Все-таки, житейский опыт – его не пропьешь, и он часто оказывается полезным – факт.

Кирилл наскоро перекусил, выудил из сумки костюм – тот успел уже сильно помяться – и включил утюг (утюг изначально находился в блоке и предполагал, что никто в коридор неглаженным не выйдет). Совместно с утюгом в комплекте шла гладильная доска и даже марля – военные изначально позаботились обо всем. Оно и понятно: мятых в армии – сразу на кол!

Через полчаса Кирилл был готов на выход – отутюжен, строен, подтянут и почти совсем не голоден. Он пристально осмотрел себя в зеркале и остался доволен – в его арсенале оказалась даже белая рубашка (и когда мама успела подкинуть?), так что Кирилл смотрелся тульским самоваром: блестящим и надутым.

Запас по времени еще был, так что он рассеянно прошелся по комнате, а потом вдруг подумал: «А почему бы не предстать перед обществом со всеми регалиями – при ордене и медали? Зря что ли он их сюда тащил? Да и Щербень на что-то такое намекал, вроде? Может, он заранее знал?»

Секунду подумав, Кирилл согласно кивнул головой и принялся аккуратно пришпиливать награды к пиджаку. Опыта у него не было совсем (он даже не знал, на какой стороне их нужно носить), но – судя по фильмам и официальной хронике – они должны быть слева. Орден – выше, медаль – ниже. Или рядом, но орден – впереди. В итоге Кирилл так и сделал – поместил награды рядом: орден плюс медаль.

– Не ахти, конечно, какой наградной ряд, но хоть он, ряд, есть – и то хлеб. – По привычке Кирилл критически улыбнулся, но тут же себя одернул. И одна награда, и другая – очень весомые, люди за них кровь проливают и работают, не покладая рук, всю жизнь, а он здесь юродствует! Постыдился бы!

На стене вспыхнул зануда-экран и торжественно прокрякал: «Всем отправляться на минус восьмой уровень! Всем отправляться на минус восьмой уровень!», и Кирилл с удовольствием исполнил приказ электронного попки-дурака. У него было предчувствие, что скоро его пребывание на этом стратегическом объекте закончится. А предчувствие – вещь хоть и нематериальная, но весьма правдивая.

Кирилл вышел в коридор и увидел спины шагающих к лифту военных и гражданских. Их было много – все (даже со спины) выглядели нарядно и торжественно, и Кирилл порадовался: что тоже нарядный и торжественный. В джинсах и в спортивной курточке «Nike» в такой компании делать нечего.

Кирилл бодро промаршировал к лифту, загрузился в него в гордом одиночестве – так получилось – и нажал клавишу «– 8». Лифт рванул вверх очень быстро – Кирилл даже ощутил перегрузку: буквально несколько секунд, и двери распахнулись. Из лифта Кирилл двинулся прямо вперед и вышел в огромный общий зал – огромностью напоминающий плац под открытым небом – и остановился. Он понятия не имел о том, что делать дальше и в какой строй вставать – и стоит ли вставать вообще.

Строёв, между тем, было много. Вернее, не строёв, а подразделений (взводов или рот?), которые располагались рядом и состояли из военнослужащих разных званий. И, кстати, можно ли называть офицерский строй взводом или ротой? Все-таки, офицеры и рядовые – для них в армии порядок особый. Впрочем, неважно (для Кирилла было неважно).

– Ну и? – Кирилл задумчиво почесал затылок, а потом отправился к разношерстным гражданским. Мужчинам и женщинам в цивильных костюмах и строгих платьях отвели примерное четверть плаца: и эта территория – в отличие от «территории цвета хаки» – чувствовала себя очень свободно и вела себя очень громко.

Кирилл пробирался между парочек и групп, ведущих оживленную беседу, и чувствовал на себе заинтересованные взгляды. И понятно почему. Он был одним из немногих, на чьей груди висели награды, а то, что самым молодым – так тут уж сомневаться не приходилось! Впрочем, сейчас он встанет где-нибудь у стенки – не отсвечивая – и внимание к нему сойдет на нет.

Но не тут-то было. Подходящей стенки не нашлось, и Кириллу волей-неволей пришлось встать посреди толпы (ну, с краю, но все равно – в толпе), и с ним тут же завели разговор:

– Добрый день! Вернее, доброе утро! – к Кириллу подошел седовласый невысокий мужчина, на левой стороне пиджака которого был приколот «Орден Александра Невского». – Позвольте представиться: меня зовут Валентин Анатольевич Карпов! Позвольте спросить – а Вас как?

– Кирилл Раевский! – Кирилл почему-то сразу почувствовал к Валентину Анатольевичу расположение. Голос у того был мягкий и спокойный, а движения – неторопливыми и уверенными. – Можно просто Кирилл.

– Очень приятно! – Валентин Анатольевич протянул руку для рукопожатия, и Кирилл ответил. – Честно скажу, мне хочется с Вами познакомиться. Хотя! – Карпов улыбнулся. – Это и так понятно. Вы не против, если я позову друзей?

Кирилл отрицательно покачал головой, что означало «Не против», и внутренне подобрался. Наверняка, сейчас «друзья» начнут интересоваться, что да как, и ему придется изворачиваться. И о чем он только думал, надевая награды? Ведь мог (и должен был) вести себя скромнее! Нет, все-таки он еще не до конца изжил в себе чувство собственной значимости. Не до конца.

По знаку Карпова к нему подошли трое (все с наградами, причем, у одного на шее висел орден «За Заслуги Перед Отечеством II степени», и слева была приколота соответствующая звезда) и представились. Кирилл в свою очередь назвал себя и замолчал, ожидая продолжения.

– Вы очень молоды! – обладатель ордена II степени (Аркадий Андреевич Новицкий) говорил примерное так же, как и Карпов – доброжелательно и неспешно. – А между тем, на Вашей груди – такие серьезные награды. Возьму на себя смелость полюбопытствовать, за что Вам их вручили? Мы никому не скажем, честно. – Он громко засмеялся, и вместе с ним засмеялись и другие.

– Это шутка, Кирилл! – Карпов, видя, что Кирилл несколько смутился, тут же разрядил обстановку. – Своеобразный юмор технарей, которые всю жизнь имеют дело с серьезными вещами. Противоположность серьезности, так сказать. Помогает жить и созидать. Но я бьюсь об заклад, что Вы – студент! Угадал?

– Да! – Кирилл чувствовал себя очень неуютно в компании таких маститых джентльменов. – Учусь на третьем курсе.

– А где, если не секрет? – Карпов, похоже, взял на себя обязанность вести разговор. А остальные слушали.

– В Бауманском университете. – Кирилл с удовольствием поймал себя на мысли, что ему совсем не стыдно произносить название собственного ВУЗа. Не какой-нибудь там заборостроительный коммерческий!

– А, коллега! – Карпов и другие почти одновременно заулыбались. – Мы тоже все выходцы именно оттуда. Заканчивали, правда, уже давно – когда Бауманка еще не была университетом, а только лишь училищем! Но так нам даже больше нравится. Правда, коллеги?

– А на каком факультете Вы учитесь, Кирилл? – в разговор встрял Новицкий.

– На РЛ. Т. е. на «Радиоэлектронике и лазерной технике» на кафедре РЛ-2.

– О, так это же моя специализация! – Новицкий выглядел жутко довольным – как толстый кот, только что сожравший полкило колбасы. – А можно поближе рассмотреть Вашу медаль, Кирилл? Если моя просьба, конечно, не покажется Вам слишком уж странной. – Новицкий выудил из кармана очки и, не дожидаясь ответа, нацепил их на нос и склонился к пиджаку Кирилла.

– Вот так, господа! – его голос зазвучал даже немного торжественно. – У нашего юного коллеги, наряду с орденом четвертой степени «За Заслуги Перед Отечеством», еще и медаль «За Отличие в Специальных Операциях» ФСБ России! Впечатляет, очень впечатляет, прямо нужно сказать!

У Кирилла алели уши – принимая решение пойти в наградах, он не ожидал такого к ним внимания. И что отвечать, он не знал. А Карпов и Новицкий (и все остальные) смотрели на него понимающими глазами.

– Давайте перестанем смущать нашего коллегу. – Карпов снова широко улыбнулся. – Наше любопытство в целом уже вознаграждено, а Кирилл нам, наверняка, почти ничего не скажет. Секретность, куда ж от нее денешься! Ведь так?

– Угу! – Кирилл заставил себя улыбнуться в ответ. Он уже открыл было рот добавить, что и студенты умеют хранить тайну, но в последний момент промолчал. Банально и очень неостроумно. А другого он придумать не смог.

Но впрочем, и не потребовалось. Громкий голос из-под потолка (с интонациями командующего, как минимум, фронтом) потребовал разобраться, построиться и объявил, что торжественное мероприятие с участием Президента РФ начнется через десять минут.

– Пойдем с нами! – Карпов каким-то шестым чувством уловил, что Кирилл не знает, куда идти. – У тебя такой рассеянный вид, как будто ты совсем не в курсе, что здесь должно происходить, и как это будет выглядеть.

– Именно. – буркнул Кирилл, направляясь вместе с группой Карпов-Новицкий-сотоварищи к центру зала.

«Похоже, эти сапоги думают, что я должен всё угадывать заранее, и мне ничего не нужно объяснять. Типа как в том анекдоте: «Требуется на работу ясновидящий! Куда обращаться, сами знаете». Вод ведь остолопы, прости Господи!», – Кирилл чувствовал внутри разрастающуюся холодную неприязнь ко всем этим секретным военным, которые не могли (или не хотели) обращаться с ним по-человечески. Да ладно по-человечески, пусть хотя бы порядочно. Он ведь, в конце концов, не железный автомат, он тоже имеет право знать хоть что-то!

Тем временем компания остановились, и Кирилл выбрал место позади Карпова. Перед ним в разношерстном необязательном строю – четыре человека, но, поскольку он был самый высокий, он прекрасно видел всё, что творится в центре. А там было пусто, и только в самом конце зала военные в форме быстро-быстро расставляли столы и накрывали на них скатерти.

Из-под потолка раздались торжественные звуки литавр, громко заиграл гимн России, и откуда-то сбоку под звуки гимна пошла знамённая группа – прямо как на Параде Победы на Красной площади. А вскоре появился и Верховный Главнокомандующий – в сопровождении министра Обороны и начальника Генерального штаба.

Ряды военных замерли, ряды гражданских тоже не особо двигались – но все же не стояли, как каменные истуканы. Гражданские ведь они есть гражданские – вольница, как ни крути.

Президент и генералы остановились и поочередно произнесли речи о том, что острая кризисная ситуация – позади, все присутствующие здесь выполнили свою миссию, и теперь по всей стране наступит аллилуйя и всеобщее облегчение. И что, несмотря ни на что, пребывание в бункере всех присутствующих было оправдано, так как, во-первых (повторили несколько раз) они выполнили свои прямые обязанности, а во-вторых, это было необходимо. С точки зрения Кирилла речи были чисто «масло масляное», но он (так же как и все) слушал молча и почти не дыша. Как-никак – такая торжественная обстановка и пафос!

Официоз, впрочем, продолжался недолго. Как только последний выступающий (начальник Генерального штаба) закончил говорить, по взмаху «невидимой руки, управляющей действом», личный состав из военных и примкнувших к ним гражданских ломанул к столам – к тому моменту они уже были накрыты и сервированы. И тут же пришло ощущение праздника и веселья.

Кирилл пристроился в кильватере своей группы, прикидывая, как бы ему улизнуть к себе и прикинуться ветошью, чтобы не отсвечивать и не участвовать во всеобщей попойке, но у него снова не получилось.

– Кирилл! – не успел Кирилл определиться со столом, как его окликнул знакомый голос. Шербень! В компании целого министра Иностранных дел и Потапа Филлиповича (НН), который, в отличие от обычного себя, смотрел на Кирилла даже приветливо и даже вполне добродушно. – Ах, какой красавец! Ну-ка подойди сюда!

Кирилл покорно подошел и смущенно пожал протянутые ему руки. Посмотрел на министра – парадный мундир сверкал золотым шитьем, мундир Щербеня не слишком уступал мундиру министра. Из всей троицы только НН был в обычном костюме без опознавательных знаков.

– Кирилл! – Министр смотрел на него с улыбкой. – Я давно хотел тебя поблагодарить еще за прошлый раз. За Австрию. На возьми! – он протянул Кириллу маленькую коробочку. – Небольшой презент на память. А заодно вопрос: кем собираешься стать после университета? Предложения уже есть?

– Нет пока. – Кирилл принял коробку, еле удержавшись, чтобы не поклониться по-японски (таким министр был представительным и вальяжным). – А сам я как-то не думал об этом, честно!

– Люблю честные ответы, хотя это совсем не дипломатично. – громко рассмеялся Министр и похлопал Кирилла по плечу. – Надеюсь, ты пойдешь к нам, такие люди нам нужны! Что ж, приятного вечера, не будем тебя задерживать.

– Спасибо, до свидания! – Кирилл повернулся, собираясь уйти, но был остановлен Щербенем, который ухватил его за рукав и отвел в сторону:

– Ну, как ты? – проговорил он заговорщическим шепотом. – Все нормально? Потап Филлипович мне ничего не рассказывал, но видно – ты произвел на него впечатление. И ты не смотри на его солдафонские манеры – такого умного человека еще поискать! И можешь не сомневаться, его мнение в определенных кругах стоит очень дорого. Чем занимался-то?

Кирилл нахмурился:

– Павел Иванович, Вам лучше не знать и лучше меня не спрашивать. А для меня лучше Вам ничего не рассказывать, Вы меня извините, пожалуйста!

– Конечно, конечно! – Щербень понимающе кивнул. – Это я так, на всякий случай, спросил. Но ты уж будь добр, на следующей неделе навести меня в МИДе, у нас – очень много работы.

– Обязательно! – Кирилл почувствовал внутри сильнейшее возбуждение. «На следующей неделе» значит, как он и предполагал, он вскоре будет дома!..

Глава пятая. Все входит в норму (или не входит?)

Кирилл не стал звонить родителям – сделал им сюрприз своим прибытием. И получил такой грандиозный втык, что и сам был не рад. Мама – судя по всему, сидевшая на успокоительных таблетках все время его отсутствия – тут же без промедления спустила на него собак: «Ты почему заранее не позвонил?! Ты что, не понимаешь, как мы все здесь дергаемся?»

Выволочка продолжалась долго – минут десять, пока мама не выпустила пар и, счастливая и довольная, не побежала на кухню готовить праздничный ужин. А вскоре пришел отец и добавил Кириллу! Впрочем, все это были мелочи, и уже через полчаса в семье царило веселье и оживление. И даже были приглашены соседи, с которыми семья дружила. Соседям, правда, не объяснили, в чем причина попойки, но те особо и не спрашивали. Главное ведь не причина, а то, что можно выпить и подарки не дарить.

На следующий день – воскресенье – Кирилл проснулся поздно и первым делом решил позвонить Толкачеву. Замдекана откликнулся быстро, и его голос – в отличие от того, предотъездного, месяц назад – был полон бодрости и оптимизма:

– А Кирилл! Привет! Как отстрелялся?

– Да, вроде, ничего. Наши вернулись?

– Да, уже все. Только ты остался и Сирена. Но я надеюсь, уже сегодня вечером вы появитесь в общежитии, как и положено.

– Конечно! – и, попрощавшись, Кирилл повесил трубку. И тут же дал себе установку всё воскресенье есть мамины пирожки, по которым страсть как соскучился на военной диете. И установку свою выполнил…

* * *

– Как же хорошо вернуться! Вот уж никогда бы не подумал, что так обрадуюсь своей комнате в этом каземате! – Кирилл почти лучезарным взглядом осмотрел комнату и кухню: все такое родное и все такое привычное. Быстро распаковал сумку, раскидал вещи по полкам и побежал к Наталье: делиться впечатлениями.

Наталья была не одна – у нее собрались все девчонки. Когда возбужденный и радостный Кирилл вломился внутрь и увидел Варю, чинно восседавшую на табурете, его настроение мгновенно сошло на нет, и он развернулся и поспешил удалиться. Наталья пыталась его удержать – но бесполезно. Еще летом Кирилл поклялся себе, что больше никогда и ни за что не перемолвится с Варей даже словом, и не собирался отказываться от своей клятвы.

Он вернулся к себе, немного подышал, чтобы восстановить самообладание, и решительно взялся за учебники. Он пропустил целый месяц и – в отличие от своих сокурсников – теперь ему придется пыхтеть, как паровозу, чтобы сдать хвосты. В двенадцать часов ночи он выключил свет и тут же уснул – все произошедшее с ним на военной базе уже (спасибо пересмотру!) забывалось, становилось неважным и полностью прошедшим. И это было правильно.

В ГЗ за время его отсутствия ничего не изменилось. И группа встретила Кирилла почти равнодушно – без всякого интереса. Только Мамонт да Селиван с Урманом поинтересовались, где он пропадал все это время, и Кирилл привычно соврал, что болел. Другой бы на его месте, возможно, расстроился таким равнодушием одногруппников, но Кириллу было все равно. Самое главное (с его точки зрения) – что никто из преподавателей не выказал и тени неудовольствия по причине отсутствия Кирилла и не внес его ни в какой «черный список прогульщиков», что было чревато проблемами в сессию.

Проблем и так хватало, и после занятий Кирилл (вместо того, чтобы бежать обратно в общагу) потратил пару часов на выяснение того, какой материал ему нужно пройти, какие лабораторные работы выполнить, какие курсовики написать и какие чертежи начертить. И тут ему открылась настоящая глубина учебной пропасти, в которую он, помимо своей воли, угодил. Три курсовые работы, пять лабораторных работ с отчетами, шесть листов чертежей, два полноценных ДЗ и два же коллоквиума, которые нужно писать отдельно от всех. И ведь никто ему ничего не прощает, а замдекана даже и не заикается, чтобы сделать ему поблажку! Вот ведь засада!

Кирилл вернулся на Факультет мрачный, как туча. На этаже ему встретилась Наталья, которая тут же сделала обиженное лицо и набросилась на Кирилла, дескать – он вчера поступил не по-товарищески. Почему именно не по-товарищески, Наталья не пояснила, но было видно: она свято уверена в своей правоте. Кирилл не стал с ней спорить, а отмахнулся: «Ему реально некогда, и в пустых разборках он участвовать не намерен!». Наталья еще больше обиделась и надулась, как мышь на крупу.

– Ну вот. Количество недругов множится прямо по экспоненте. И на ровном месте. – Кирилл удрученно констатировал факт, что из подружек и друзей на Факультете, похоже, у него осталась одна Сирена. А виноват кто? Наверное, он сам, кто же еще! Типа, не способен поддерживать нормальные человеческие отношения. Вот только никто не отвечает на вопрос: «А когда ему поддерживать, если времени даже на сон нет?» Впрочем, бог с ним, как-нибудь все рассосется…

* * *

– Все началось при императоре Нероне. – ИВА привычно цапнула короткую деревянную указку в руки и, медленно прохаживаясь туда-сюда, начала повествовать. – Который, как я уже сказала выше, никоим образом не противился, чтобы его сравнивали с Солнцем и именовали божеством. Так вот, Нерон был самым настоящим сумасшедшим – он вошел в историю, как поджигатель Рима. Сделано это было ради собственного удовольствия и по собственной прихоти, но Нерону хватило ума отвести от себя подозрения. Для этого он обвинил в поджогах христиан, которые тогда считались вполне безобидной иудейской сектой.

Как следствие, гнев римлян обрушился на ни в чем неповинных христиан, и их образ навсегда закрепился в сознании римлян, как образ худших злодеев за все времена. Их подвергали жутким казням: распинали на крестах, отдавали на съеденье диким зверям, зашивали в мешки, которые обливали смолой и зажигали во время народных гуляний. И так до тех, пока редкие оставшиеся в живых христиане не покинули Рим.

Со времён Нерона христиане считали Римскую Империю царством демонов, а самого Нерона – антихристом. Жертвами гонений при Нероне стали первоверховные апостолы Петр и Павел – Пётр был распят на кресте вниз головой, а Павел усечён мечом. Но несмотря ни на что, христиане не оставляли попыток опять вернуться в Рим – а отсюда и последующие гонения.

Второе гонение христиан относят к императору Домициану (правил в 81 – 96 годах нашей эры), при котором было несколько казней в Риме. В 96 году он сослал апостола Иоанна Богослова на остров Патмос.

Впервые Римское государство начало действовать против христиан как против определенного общества, подозрительного в политическом отношении, при императоре Траяне (98 – 117 года нашей эры), а Траян, как вы знаете, считается современными историками одним из самых могущественных императоров.

В его время христиан специально уже не разыскивали, но если кто был обвинен судебной властью в принадлежности к христианству (это должно было доказываться отказом в жертвоприношении языческим богам), его казнили. При Траяне потерпели гонения, в числе многих христиан, святой Климент, епископ Римский, святой Игнатий Богоносец и Симеон, епископ Иерусалимский – 120-летний старец, сын Клеопы, преемник по кафедре апостола Иакова.

Впрочем, эти преследования христиан кажутся незначительными по сравнению с тем, что испытали христиане в последние годы правления императора Марка Аврелия (161-180 гг. нашей эры). Наверное, многие из вас смотрели фильм «Гладиатор» с Расселом Кроу (звездой Голливуда в главной роли)? Там – в этом фильме – Марк Аврелий представлен эдаким душкой, просвещенным императором, который больше всего ненавидел войну и любил мир. Яркий образчик американской пропаганды, основанной якобы на исторических фактах. Но это так – к слову пришлось. Американцы вообще не страдают объективностью и при любой возможности фальсифицируют всё, до чего могут дотянуться. Не специально – просто они сами по себе невежды.

Так вот. Реальный Марк Аврелий был кровопийцей, каких еще поискать. В частности, он уничтожал христиан. Если до него гонения на Церковь Христа были фактически незаконными и спровоцированными – как я уже сказала, христиан преследовали как уголовников, приписывая им поджог Рима – то в 177 году нашей эры Марк Аврелий запретил христианство законом. Он предписал разыскивать христиан и определил пытать и мучить их, чтобы отвратить от суеверия и упорства. Остававшиеся же твердыми в своей вере подвергались смертной казни.

Христиан изгоняли из домов, бичевали, побивали камнями, катали по земле, бросали в тюрьмы, лишали погребения. Гонения одновременно распространились в различных частях империи: в Галлии, Греции, на Востоке. При Марке Аврелии приняли мученическую смерть в Риме святой Иустин Философ и его ученики. Особенно сильны были гонения в Смирне, где был замучен святой Поликарп, епископ Смирнский, и в галльских городах Лионе и Вене. Так, по свидетельству современников, по улицам Лиона кучами лежали тела мучеников, которые потом сжигали, и их пепел бросали в Рону.

Кстати, возвращаясь к этому самому фильму «Гладиатор» – в нем преемник Марка Аврелия римский император Коммод представлен настоящим рафинированным ублюдком, который вечно жаждет крови. И которого убивает искомый гладиатор в исполнении Рассела Кроу через полгода после восшествия Коммода на трон. И все ликуют, поскольку справедливость и американский пафос восторжествовали.

На самом деле Коммод правил двенадцать лет – до 192 года нашей эры – и по сравнению со своим предшественником был верхом человеколюбия. В частности, он отменил закон Марка Аврелия, касающийся христиан, и восстановил более милостивое для христиан законодательство Траяна. Но оттепель – по аналогии с так называемой «хрущевской оттепелью», – ИВА презрительно и громко хрюкнула, – кончилась после смерти Коммода.

Его преемник Септимий Север (правил девятнадцать лет – до 211 года нашей эры) поначалу был сравнительно благосклонен к христианам, но в 202 году издал указ, запрещающий обращение римлян в иудаизм и в христианство, и с этого момента вспыхнули жестокие гонения на христиан и иудеев в различных частях империи. С особой силой они свирепствовали в Египте и в Африке. При Севере, в частности, был обезглавлен Леонид, отец знаменитого Оригена, в Лионе был замучен святой Ириней, тамошний епископ, брошена в кипящую смолу девица Потамиена. И так далее – перечислять всех убиенных, которые позже были причислены к лику святых как мученики, никакого времени не хватит.

Как часто бывает в истории (да вот хотя бы взять историю нашей страны), гонения на какие-либо определенные социальные или религиозные группы перемежались с послаблениями, во время которых правители пытались подчинить себе эти группы и направить их деятельность на благо государства.

Так, например, в короткое царствование императора Максимина (235-238 гг. нашей эры) были жестокие преследования христиан во многих провинциях. Император лично контролировал, чтобы христианам не давали спуску. А вот при преемниках Максимина, и особенно при Филиппе Аравитянине (244-249 гг. нашей эры), христиане пользовались такой снисходительностью власти, что простой народ даже самого императора считал тайным христианином.

Но снова все изменилось, когда вместо Максимина на императорский престол вступил Деций, который правил два года (с 249 по 251 год нашей эры). За эти два года христиане пережили такие гонения, что они по систематичности и жестокости превосходили все предшествующие – даже гонения Марка Аврелия.

Деций решил восстановить почитание традиционных святынь и возродить древние культы. Наибольшую опасность по его мнению представляли христиане, общины которых распространились почти по всей империи, а церковь стала приобретать чёткую структуру. Христиане отказывались приносить жертвы и поклоняться языческим богам. Это следовало немедленно прекратить. И Деций решил полностью истребить христиан. Он издал специальный указ, согласно которому каждый житель империи должен был публично, в присутствии местных властей и специальной комиссии, принести жертву и отведать жертвенного мяса, после чего получить специальный документ, удостоверявший этот акт.

Не желавшие приносить жертвоприношения подвергались наказаниям – вплоть до смертной казни. Число казненных было чрезвычайно велико. Пантеон мучеников во славу христианской церкви рос стремительными темпами, и полного уничтожения христиан не произошло лишь потому, что Деций благополучно почил в бозе.

Далее в гонениях случился очередной перерыв, но ненадолго – до прихода к власти императора Валериана (правил в 253 – 260 годах нашей эры). Эдиктом 257 года он приказал ссылать в заточение священнослужителей и запретил христианам созывать собрания. В 258 году вышел второй эдикт, повелевавший казнить священнослужителей, христиан высших классов обезглавливать мечом, знатных женщин ссылать в заточение, придворных, лишив прав и имений, отправлять на работы в царские поместья. Началось очередное жестокое избиение христиан. В числе пострадавших были римский епископ Сикст II с четырьмя диаконами, святой Киприан, епископ Карфагенский, принявший мученический венец на глазах паствы.

Но опять все изменилось со смертью Валериана и с восшествием на императорский трон его сына Галлиена (260 – 268 года нашей эры). Галлиен двумя эдиктами объявил христиан свободными от преследований, возвратил им конфискованное имущество, молитвенные дома, кладбища и прочее. Именно благодаря ему христиане обрели право на имущество и около сорока лет пользовались религиозною свободой – до появления эдикта, изданного в 303 году императором Диоклетианом.

– Император Диоклетиан (правил с 284 по 305 года нашей эры) – очень интересная историческая фигура. Я бы с удовольствием рассказала вам о нём подробно. – ИВА остановилась напротив Кирилла, нагнулась и внимательно изучила записи в его тетради. Никак не прокомментировала и пошла к доске. – Но лучше я дам Вам задание – написать о Диоклетиане реферат. Такой небольшой – страниц на пять! Небольшой, потому что наш курс посвящен не изучению римских императоров, а все-таки кое-чему другому. А пока что пара слов:

Диоклетиан в течение двадцати лет своего правления не преследовал христиан – хотя лично был привержен традиционному язычеству (он поклонялся олимпийским богам). Некоторые христиане даже занимали видные места в войске и в правительстве, а жена и дочь Диоклетиана сочувствовали Церкви Христа.

Но в конце правления император (под влиянием зятя Галерия) вдруг издал четыре антихристианских эдикта. В 303 году был издан эдикт, в котором предписывалось христианские собрания запретить, церкви разрушить, священные книги отобрать и сжечь, христиан лишить всех должностей и прав.

Гонения начались с того, что римские власти разрушили великолепный храм никомидийских христиан – под предлогом отказа христиан поклоняться олимпийским богам и приносить в их честь жертвы. А вскоре после этого случился пожар в императорском дворце – в этом обвинили христиан, которые якобы отомстили императору за храм.

В 304 году вышел самый страшный из всех эдиктов, согласно которому все христиане поголовно осуждались на пытки и мучения с целью принудить их к отречению от веры. Все христиане под страхом смерти были обязаны совершить жертвоприношения. Начались самые лютые гонения за всю историю христианства. От применения этого эдикта по всей империи пострадало множество верующих.

Среди наиболее известных и почитаемых мучеников времени гонения императора Диоклетиана были: Маркеллин, папа Римский, с дружиной, Маркелл, папа Римский, с дружиной, великомученица Анастасия Узорешительница, великомученик Георгий Победоносец, мученики Андрей Стратилат, Иоанн Воин, Косма и Дамиан Бессребреники, великомученик Пантелеимон Никомидийский.

Великое гонение на христиан (303-313 годов нашей эры), начавшееся при императоре Диоклетиане и продолжившееся его наследниками, было последним и самым суровым преследованием христиан в Римской империи.

Свирепость мучителей доходила до такой степени, что изувеченных лечили, чтобы снова мучить, и мучили иногда от десяти до ста человек в день, без различия пола и возраста. Гонения распространились в разных областях империи (кроме Галлии, Британии и Испании, где управлял благосклонный к христианам Констанций Хлор – отец будущего императора Константина).

В 305 году Диоклетиан отказался от правления в пользу своего зятя Галерия, который люто ненавидел христиан и требовал полного их истребления. И став августом-императором, продолжал преследования с той же жестокостью.

Число мучеников, пострадавших при императоре Галерии, чрезвычайно велико. Из них широко известны великомученик Димитрий Солунский, Кир и Иоанн Бессребреники, великомученица Екатерина Александрийская, великомученик Феодор Тирон, многочисленные дружины святых, такие как «Сто пятьдесят шесть Тирских мучеников» во главе с епископами Пелием и Нилом и др.

Но незадолго до своей смерти, пораженный тяжкой и неизлечимой болезнью, Галерий убедился, что никакая человеческая сила, никакие приказы императоров, не могут уничтожить христианство. Поэтому в 311 году он издал эдикт о прекращении гонений, а взамен потребовал от христиан молитв за империю и императора. Однако, как это множество раз бывало прежде, умиротворяющий эдикт 311 года еще не обеспечивал христианам безопасности и свободы от преследования.

Соправителем Галерия был Максимин Даза, ярый враг христиан. Максимин, управлявший азиатским Востоком (Египет, Сирия и Палестина), даже после смерти Галерия продолжал преследовать христиан. Преследования на Востоке активно продолжались до 313 года, когда по требованию уже нового императора – Константина Великого – Максимин Даза был вынужден их прекратить.

Ну, а теперь, собственно, о Константине Великом. Именно он издал в 313 году знаменитый Миланский Эдикт, даровавший свободу вероисповедания христианам и возвращавший им все конфискованные церкви и церковное имущество.

Миланский эдикт явился важным шагом на пути превращения христианства в официальную религию империи. Этот эдикт был продолжением Никомедийского эдикта от 311 года, выпущенного императором Галерием. Однако если Никомедийский эдикт легализовал христианство и разрешал отправление обрядов при условии, что христиане будут молиться о благополучии республики и императора, Миланский эдикт пошёл ещё дальше.

В соответствии с этим эдиктом все религии уравнивались в правах – и таким образом, традиционное римское язычество теряло роль официальной религии. Эдикт особенно выделял христиан и предусматривал возвращение христианам и христианским общинам всей собственности, которая была у них отнята во время гонений. Эдикт также предусматривал компенсацию из казны тем, кто вступил во владение собственностью, ранее принадлежавшей христианам, и был вынужден вернуть эту собственность прежним владельцам.

Биография Константина Великого довольно хорошо изучена, благодаря многочисленным сохранившимся свидетельствам. Будущий император родился приблизительно в 272 году нашей эры на территории современной Сербии.

Его отцом был Констанций I Хлор (впоследствии ставший цезарем), а матерью – Елена (дочь простого трактирщика). Она сыграла очень большую роль как в жизни своего сына, так и в становлении христианства как государственной религии Римской империи (Елена, мать Константина Великого, была причислена православной церковью к лику равноапостольных святых за свое паломничество в Святую землю, во время которого было основано множество храмов и обретены части Креста Господня и другие христианские святыни).

В результате политической борьбы отец Константина Великого, Констанций пришел к власти в статусе цезаря, а затем и полноправного императора западной части Римской империи – наравне с императором Галерием, правившим тогда восточной частью.

Констанций был уже слаб и стар. Предчувствуя скорую кончину, он пригласил к себе своего сына Константина и официально передал ему права наследника. После смерти Констанция армия западной части империи провозгласила Константина своим императором, что в свою очередь очень не понравилось Галерию, который официально не признал этого факта и начал строить козни с намерением свергнуть Константина с трона и поставить свою креатуру. Это послужило толчком к началу очередной гражданской войны на территории Римской империи.

– В начале IV века (я надеюсь, вы еще не забыли, но на всякий случай напомню), – ИВА саркастически хмыкнула, – Римская империя представляла собой политически разрозненное государство. У власти находились одновременно до пяти правителей, именовавших себя как августами (старшими императорами), так и цезарями (младшими императорами).

В 312 году Константин разгромил войска императора Максенция (представлял одну из сторон в той гражданской войне), в честь чего в Риме была установлена триумфальная арка Константина. Но в 313 году основной конкурент Константина император Лициний консолидировал большую часть Римской империи в своих руках.

Константину подчинялись только Галлия, Италия, Африканские владения и Испания, а Лицинию – вся Азия, Египет и Балканы. Что, впрочем, не помешало в течение последующих одиннадцати лет Константину, непрерывно воюя, взять власть на всей территории империи, одолев Лициния. И 18 сентября 324 года Константин был объявлен единоличным императором.

После того как Константин Первый Великий стал императором, он сразу изменил административную структуру империи и, как сказали бы в наши дни, усилил вертикаль власти, так как стране, что пережила двадцать лет гражданских войн, нужна была стабильность.

Одновременно Константин придавал огромное значение религии, понимая, что одна, общая для всех, подтвердившая свою силу и действенность религия, может служить сильнейшими объединяющими скрепами для огромного государства. И он сделал ставку на христианство…

* * *

Рано или поздно все кончается – так и ИВА в тот долгий понедельник закончилась – к вящей радости Кирилла. На перемене он сбегал подкрепился в «кофейню» и, почувствовав наконец прилив сил, уже в более адекватном настроении занял свое место на задней парте.

В аудиторию – на бешеной скорости и что-то бурча под нос (по своему обыкновению) – влетел Оиц Ибрагим Мамедович – после Палача, наверное, самый неординарный преподаватель, с которым Кириллу до сих пор приходилось сталкиваться на Факультете. За Оицем (или как его называли студенты – Яйцом) прочно закрепилась слава сумасшедшего самодура и черного мага, и он эту славу полностью оправдывал. И читал курс наиболее соответствующий его природным способностям.

– Приступим, гаврики! – Яйцо с грохотом кинул на стол вещевой мешок, окрашенный в глубокий синий цвет (изначально мешок был армейским – цвета хаки, но Яйцо специально его перекрасил в институтской химической лаборатории – он сам об этом рассказывал). – Давненько я не имел удовольствия наблюдать ваши не обезображенные интеллектом лица. Надеюсь, командировка в военные части сделала вас еще тупее, чем прежде. Чтобы лишний раз посмеяться над вами – дураками!

Кирилл сидел, чуть прикрыв глаза, чтобы лишний раз не смотреть на Яйцо. За время, прошедшее с момента их первого знакомства, он (и все его одногруппники) досконально изучили манеру поведения преподавателя: в самом начале – полноценное издевательство над студентами, потом – резкий переход непосредственно к теме лекции или семинара. Главное, не реагировать на оскорбления, которые сыплются из Яйца, как из рога изобилия. Что, впрочем, не сильно тяжело – особенно если вспомнить о Палаче и его изуверских методах.

– Хотя! – Яйцо рывком откинул клапан рюкзака и выудил наружу толстый учебник с обложкой из тесненной телячьей кожи похоронного черного цвета. Об этом учебнике на Факультете ходили легенды: Яйцо его никому никогда не давал в руки и даже не разрешал заглядывать внутрь. Некоторые преподаватели в шутку поговаривали, что он писал его сам – кровью (либо собственной, либо папуасов откуда-нибудь из Африки или из Океании, у которых силой выпытывал секреты чудовищных магических культов). И здесь, конечно, стоит заметить, что в каждой шутке – лишь доля шутки. – Хотя!

Яйцо на секунду замолчал, а потом продолжил визгливым срывающимся на крик голосом:

– Тупее, чем вы есть на самом деле, вас не сделает даже казарма штрафной роты драгунского батальона, расквартированного в лесу под Рузой. Кто-нибудь из вас, недоносков, может сказать мне, где есть Руза, и что это такое?

Кирилл подавил рвущуюся наружу улыбку: интересно, хоть один решится ответить? После того, как на нескольких занятиях Яйцо «возил мордой по столу» то Вадима, то Лёшку, которые сдуру попытались прокомментировать его вопросы? Ведь понятное же дело – задавал он их не ради ответов, а ради самих вопросов.

– Молчите, бестолочи? – Яйцо выждал дежурные тридцать секунд и удовлетворенно кивнул головой. – Так я и знал: вы не только умственные калеки по части магии, но и примитивнейшая география вам недоступна. И как вас только выпустили из военных казематов? Я бы, будь моя воля, оставил бы вас там навеки – гнить и блеять, гнить и блеять!

Яйцо исступленно оглядел аудиторию – что было верным признаком перехода непосредственно к теме. Последний, завершающий штрих:

– Вот-вот, господа и госпожи прапорщики – или какие там у вас звания? Вольноопределяющиеся, жены декабристов, висельники? Готовьтесь к экзамену тщательно! Я вам обещаю такие развлечения, по сравнению с которыми всё, с чем вы сталкивались раньше, покажется вам детскими забавами. Реки крови прольются на экзамене, я препарирую ваши теплые или остывшие трупы и отдам требуху на растерзание собакам. Но еще не факт, что они согласятся её есть – потому что вы на редкость безобразны и на редкость же отвратительны на вкус!

«Ну, давай уже – завязывай! – Кирилл мельком (так, чтобы Яйцо не видел) взглянул на часы. – Пять минут уже прошло, пора приступать».

– Ладно! – Яйцо, словно прочитав мысли Кирилла, резко переключился. – Возьмите ручки или карандаши и постарайтесь что-нибудь записать или запомнить. Сегодня у нас – практическая работа по культу Митры. Но, принимая во внимание, что вы целый месяц занимались непонятно чем, для начала я повторю кое-что из того, о чем уже говорил на лекции.

Итак! Юноша запрокидывает огромному быку голову назад и ударяет его в бок кинжалом. Собака подпрыгивает и лижет кровоточащую рану быка. У ног быка – ядовитая змея, она подняла голову и приготовилась к нападению. Что это? Правильно – вытесанное в камне изображение в одном из римских подземелий!

Изображение (кстати, единственное, которое сохранилось так хорошо) – часть жертвенного алтаря служителей культа Митры. Юноша, убивающий быка, является богом Солнца Митрой. На канонических изображениях культа его сопровождают двое молодых мужчин: Каут и Каутопат. Вместе с богом Митрой они образуют божественную троицу.

Нельзя не заметить сходства культа с христианством. Отличия только в деталях: например, у митраистов – хлеб и вода, у христиан – просфира и вино. И так далее. Напомню: культ Митры распространился в Древнем Риме в то же самое время, что и христианство – с 50 по 300 год н. э.

В те времена в Риме существовало много религиозных течений, которые стремились получить как можно больше приверженцев среди римских граждан. Христианство и культ бога Митры были самыми популярными у населения и перенимали друг у друга те или иные религиозные символы и атрибуты. Новые религиозные течения были весьма востребованы, поскольку государственная религия Рима с ее установившимися церемониями не удовлетворяла простых людей, а греческие философские школы были для них чересчур сложны.

Немного предыстории.

В первом веке нашей эры римская мировая империя была в зените своего могущества. Она включала в себя все известным к тому времени относительно цивилизованные земли, а те, что не включала напрямую, считала сферой своих жизненных интересов. Например, Армению.

Так вот. Однажды в далекой Армении царем был избран мужчина по имени Тириад. Как это было принято в те времена, он сразу принял решение прибыть в Рим, чтобы выразить свою преданность императору Нерону. В сопровождении нескольких тысяч мужчин и женщин Тириад отправился в девятимесячную поездку в столицу империи.

С его прибытием Рим увидел сказочный восточный спектакль: армянские маги, экзотически одетые танцоры и всадники много часов ехали по улицам города по направлению к императорскому дворцу, устраивая представления. А в конце пути Тириад бросился на колени перед Нероном и назвал его Митрой, богом Солнца. И Нерон не имел ничего против своего обоготворения как бога Солнца.

Вообще-то, если вы еще не забыли, Митра – индо-иранский бог света и солнца, близкий древнегреческому Гелиосу. Его обычными атрибутами были колесница и золотой трон. Со временем культ Митры проник в Малую Азию и существенно изменился. Митра стал богом дружбы, который объединял, примирял, защищал, обогащал людей. Изображали его юношей в короткой, развевающейся одежде и фригийском колпаке.

Что же привлекало людей к этой, существовавшей уже тогда две тысячи лет, вере? Митраизм был таинственным культом. В его таинства посвящали только тех, кто полностью отдавался ему. Бык во все времена был символом плодородия. Его тело свидетельствовало о дикости и необузданной силе. Поэтому бог, который в состоянии подчинить себе этого зверя и убить его, должен был быть очень могучим.

Когда в Древнем Риме распространился культ бога Митры, о боге Солнца стали рассказывать легенды, наподобие такой:

Он был рожден скалой на восходе Солнца. В одной руке он держал меч, в другой – факел. Митра боролся с Солнцем, завоевал его, но потом решил отпустить и стать главным союзником Солнца. После чего он бросился в атаку на гигантского быка, который терроризировал окрестности и местное население, победил его, затащил в свою пещеру и убил. Кровь быка удобрила почву, и всюду буйно разрослись злаки, фрукты и овощи. Что привело людей к процветанию.

Бог Солнца Митра был почитаем во всей Римской империи. Об этом сегодня свидетельствуют более четырехсот мест жертвоприношений Митре, сохранившихся с тех времен и обнаруженных не только на территории современной Италии, но и во Франции (Галлии), в Испании, в Греции, Румынии, Болгарии и т. д. В основном это – алтари в скалах. Наряду с многочисленными символами на алтарях выгравированы и знаки зодиака. Сам бог Митра на них всегда занимает место Солнца – центрального созвездия древних римлян…

Глава шестая. Проходящая серость бытия

Кирилл лежал на кровати, закрыв глаза. Вот уже две недели он чувствовал себя не очень. И даже не так – он чувствовал себя мерзко и, кажется, даже пребывал в состоянии депрессии.

Никогда прежде депрессия не давала знать о себе так сильно. Да, в последние пару лет у него бывало что-то вроде осенней хандры, да и то – постольку поскольку. Кратковременно и совсем ненапряжно. Но в этом году все было по-другому: уверенно, сильно и долго.

И Кирилл даже дошел до того, что реально собрал материал, посвященный депрессии, и принялся его изучать.

«Исследования во всех странах мира показывают: депрессия, подобно сердечно-сосудистым заболеваниям, становится самым распространенным недугом нашего времени. Это распространенное расстройство, которым страдают миллионы людей. По данным разных исследователей, ей подвержены до 20 % населения развитых стран.

Депрессия – серьезное заболевание, которое резко снижает трудоспособность и приносит страдания как самому больному, так и его близким. К сожалению, люди очень мало осведомлены о типичных проявлениях и последствиях депрессии, поэтому многим больным оказывается помощь, когда состояние принимает затяжной и тяжелый характер, а иногда – и вовсе не оказывается. Практически во всех развитых странах службы здравоохранения озабочены сложившейся ситуацией и прикладывают усилия по пропаганде сведений о депрессии и способах ее лечения.

Типичные признаки депрессии:

– тоска, страдание, угнетенное, подавленное настроение, отчаяние;

– тревога, чувство внутреннего напряжения, ожидание беды;

– раздражительность;

– чувство вины, частые самообвинения;

– недовольство собой, снижение уверенности в себе, снижение самооценки;

– снижение или утрата способности переживать удовольствие от ранее приятных занятий;

– снижение интереса к окружающему;

– утрата способности переживать какие-либо чувства (в случаях глубоких депрессий).

Физиологические проявления депрессии:

– нарушения сна (бессонница, сонливость);

– изменения аппетита (его утрата или переедание);

– нарушение функции кишечника (запоры);

– снижение сексуальных потребностей;

– снижение энергии, повышенная утомляемость при обычных физических и интеллектуальных нагрузках, слабость;

– боли и разнообразные неприятные ощущения в теле (например, в сердце, в области желудка, в мышцах).

Поведенческие проявления депрессии:

– пассивность, трудности вовлечения в целенаправленную активность;

– избегание контактов (склонность к уединению, утрата интереса к другим людям);

– отказ от развлечений;

– алкоголизация и злоупотребление психоактивными веществами, дающими временное облегчение.

Мыслительные проявления депрессии:

– трудности сосредоточения, концентрации внимания;

– трудности принятия решений;

– преобладание мрачных, негативных мыслей о себе, о своей жизни, о мире в целом;

– мрачное, пессимистическое видение будущего с отсутствием перспективы, мысли о бессмысленности жизни;

– мысли о самоубийстве (в тяжелых случаях депрессии);

– наличие мыслей о собственной ненужности, незначимости, беспомощности;

– замедленность мышления…»

– Итак, что я имею по отношению к собственной персоне? – Кирилл принялся загибать пальцы. – Тоска есть? Есть! Неосознанная, но явственно различимая. И беспричинная, по большому счету. Тревога есть? Есть! И особенно по причине неуверенности, что сдам сессию. И тем более – сдам на пятерки. Раздражительность? Да ее целая куча, а еще хочется кого-нибудь сожрать. Или раздавить, разорвать зубами. Причем не просто кого-нибудь одного, а почти всех.

Идем далее. Недовольство собой? Хоть отбавляй! Вагон и маленькая тележка недовольства собой, а еще мне стало неинтересно почти всё, что происходит вокруг. Нарушений сна пока что, слава богу, нет, аппетит присутствует, хотя и снижен, всё остальное тоже пока приемлемо – но тенденция к ухудшению ситуации видна. Короче – и так понятно, что депрессия!

Кирилл удовлетворенно кивнул и клюнул носом в подушку. Постановка диагноза самому себе вызвала в нем кратковременный приступ радости – хотя чего уж тут радостного? Но с другой стороны, радость – и есть радость, и прилив сил не зависит от источника радости. И на фоне этого прилива Кирилл уснул.

* * *

Он шел по улице и слышал зов. Зов был необычным, неслышимым, на грани восприятия. И Кирилл даже не конца понимал, откуда он – снаружи или изнутри самого Кирилла.

Дома вокруг были странными, переливчатыми и постоянно меняющими форму. Нет, не так. Не форму, а сущность – отпечаток в восприятии Кирилла.

Мимолетный взгляд на них или желание сфокусироваться на чем-то конкретном (на вывеске, на подъездной двери, на ступеньках лестницы) мгновенно вызывали в Кирилле отторжение. Мягкое и ненавязчивое, но отторжение. Дома не были предназначены для него – в них жили другие существа, и они не желали видеть Кирилла в гостях. И они же направляли его вдоль улицы.

Кирилл шел небыстро. Ему приходилось преодолевать сопротивление воздуха, который был плотным и вязким. Каждое движение давалось Кириллу с напряжением, но вскоре он приспособился: вместо того, чтобы идти, он просто поплыл. Подпрыгнул на высоту в несколько метров и принялся грести руками и помогать себе ногами – как будто в бассейне.

Стало намного легче – сопротивление сразу исчезло, и Кирилл заскользил в воздухе быстро и легко – словно он симбиоз одновременно рыбы и птицы (но тем не менее остается человеком).

Он свернул за угол и очутился на берегу моря. Это море – никакого сомнения – оно простиралось до горизонта, и его гладь была спокойна и безмятежна. А на берегу моря Кирилла ждали. Два человека.

Впрочем, этих двоих вряд ли можно было назвать людьми. Да, они были похожи на обычных людей – только за одним исключением: вокруг их голов сверкали яркие нимбы из энергии, и Кирилл невольно замер прямо в воздухе – настолько он был очарован.

Кирилл медленно опустился на поверхность и молча выпрямился – не зная, что сказать. И вообще – не зная, нужно ли ему что-нибудь говорить или лучше просто стоять и смотреть.

– Ну, здравствуй! – вперед выступил один из двоих (с виду постарше). Голос у него был очень мягкий, с теплыми приветственными интонациями. – А мы тебя ждем. Можешь называть меня Михаил, а вот этого, – он указал на своего товарища, – Святослав. По крайней мере, когда-то нас называли именно так, а сейчас мы особо в именах и не нуждаемся.

Михаил негромко хохотнул, и Кирилл – помимо своей воли – его поддержал. Смешок вырвался из его горла сам собой – но это было воспринято его собеседниками с пониманием.

– А мы за тобой наблюдали. – Михаил легко взмахнул рукой, и из земли выросли три кресла и стол, на котором лежала какая-то толстая книга (по виду, древняя). Явление стола и кресел было очень быстрым, но Кирилл успел понять: Михаил в одно мгновение перенес их всех (и себя, и Кирилла, и Святослава) в новое место – точно такое же, как и предыдущее, только со столом и креслами.

– Круто! – Кирилл даже подался вперед. Такое небрежное проявление силы (способности трансформировать сновидение под свои нужды) произвело на него ошеломляющее впечатление. И он решил: запомнит всё, что ему скажут (если ему скажут) и исполнит дословно.

– Заметил? Почувствовал? – Михаил внимательно посмотрел на Кирилла. – Что ж, ты молодец!

– Спасибо! – у Кирилла заалели уши, и он без спроса отодвинул один из стульев и сел – больше для того, чтобы скрыть смущение. И тут же книга, лежащая на столе, прыгнула к нему и повернулась таким образом, чтобы Кириллу было удобнее ее держать. И сама собой открылась – на одной только ей известной странице.

– Не хочешь почитать? – Михаил сел на стул напротив Кирилла, а Святослав – на последний оставшийся стул. – Но прежде, может, расскажешь о своей жизни?

– О жизни? – Кирилл вдруг почувствовал озноб (он мелко сотряс его тело). – Ну, жизнь как жизнь. Обыкновенная.

– Дык, оно так и есть! – с готовностью согласился Михаил. – Жизнь всегда обыкновенная, и она проходит очень быстро. Ты со мной согласен?

– Ну да! – Кирилл неуверенно кивнул головой. – Вам, конечно, виднее, а я пока мало что знаю.

– Ну, невелико знание. – В диалог между Кириллом и Михаилом встрял Святослав, до этого молчавший. – И оно доступно каждому – даже молодым людям вроде тебя.

– Перестань! – Михаил строго посмотрел на Святослава. – Не раздражай меня попусту. Значит, согласен? – Михаил вновь переключил внимание на Кирилла, который удивленно переводил взгляд с одного собеседника на другого. – А почему тогда тратишь ее бесцельно?

– А потому, что потакает чувству собственной значимости. И жалости к себе. – За Кирилла ответил Святослав, и в его голосе звучала неприкрытое пренебрежение. – Нынешнее поколение, вообще, очень жалостливо к себе, а вот в наше время такое лечилось просто – отправляли заниматься с мечом и аркебузой или драить нагрудники, чтобы лишние мысли в голове не отвлекали от дел. Эх, жаль я не могу вернуться в физическое тело – я бы с удовольствием потренировал вот этого рекрута.

– Наше время, наше время! – Михаил громко передразнил Святослава. – А говоришь-то ты вполне по-современному, на замшелого брюзжащего деда не похож. Тебе сколько лет? Почему ты все еще не научился держать язык за зубами и не перебивать старших? Всё, помолчи пока! У тебя еще будет возможность выразить свое мнение. Итак. – Михаил осторожно тронул Кирилла за рукав. – Жизнь проходит – так почему же ты растрачиваешь ее так бестолково?

Кирилл не знал, что ответить. Мыслей в голове особо не было, сознание плыло, и удерживать четкую картинку сновидения не всегда удавалось. Как следствие, силуэты Михаила и Святослава становились то расплывчатыми, то наоборот – излишне резкими, и Кирилл тратил значительную часть своих сил на го, чтобы оставаться в контексте и не вылететь из сна раньше времени.

– Не хочешь отвечать? – Михаил укоризненно посмотрел на Кирилла. – Ну, не хочешь, как хочешь! Однако поверь – бестолково тратить время на потакание чувству собственной жалости и чувству собственной значимости – худшее из того, чем может заниматься воин. А ты не должен забывать, что ты именно воин – ты встал на путь воина и теперь должен по нему идти. Понятно?

Кирилл кивнул – конечно, ему было понятно. И да – пребывая в депрессии, он малодушничает. И да, он, наверное, попробует исправить положение – вот только наберется сил, восстановит душевное равновесие, оглядится вокруг и определит приоритеты – что для него правильно, что нет.

– Это хорошо, что ты это осознаешь! – дождавшись от Кирилла утвердительного ответа, Михаил быстро стал терять телесность, становясь прозрачным. – Мы сейчас тебя покинем, а ты – если получится – прочитай что-нибудь. Пригодится.

Михаил взмыл в небо – прямо со стула. За ним тут же взмыл Святослав, и спустя секунду они растаяли в вышине. А Кирилл склонился над книгой и с интересом взглянул на странные письмена…

Кирилл выскочил из сновидения резко – как пробка от шампанского. Он не успел ничего прочитать – просто оказался неспособным разобрать текст. И книга отреагировала на незнание Кирилла и вытолкнула его от себя подальше.

– Вот черт! Что это было? – Кирилла трясло, и он чувствовал слабость во всех мышцах – как после интенсивной тренировочной недели. Он встал с кровати и побрел в душ: тело было мокрым от пота.

– Как мне это воспринимать? – после душа Кирилл вскипятил воду и заварил чаю покрепче. – Явно как знак. И даже не знак, а прямое указание от странных существ из сновидения: отставить хандру и вновь приниматься за работу. Сделать предстоит много, и чтобы преуспеть, я должен преодолеть себя!

* * *

«Преодоление себя» Кирилл начал с того, что помирился с Натальей. Он постарался увидеть всю ситуацию изнутри и очень быстро убедился: девушка и сама испытывает жуткий дискомфорт от того, что произошло между ними.

Наталья была единственной на факультете, у кого не было пары: она хранила верность своему парню из Якутии и не собиралась развлекаться на стороне. Вследствие чего, по сравнению с другими, возможностей поплакаться в жилетку и кому-нибудь высказать наболевшее у нее было меньше. И так уж случилось, что единственный человек, к которому Наталья могла просто по-дружески прийти и поболтать (даже посреди ночи), был Кирилл, и размолвка с ним давила на девушку столь же сильно, как и на самого Кирилла.

Они помирились легко и непринужденно: сразу отбросили обиду и пересмотрели ее – тоже сразу. Вместе. Чтобы обида не давила и не туманила память ненужными темными воспоминаниями. И принялись болтать без умолку, делясь впечатлениями: что с ними произошло в период «военного положения». Т.е за время командировки.

Выяснилось, что Наталью угнали аж на Чукотку. И поселили среди чукчей – т. е. доподлинно. В специально обустроенном гостевом чуме с оленьими шкурами, разбросанными по полу, с трехслойными стенами (тоже из шкур) и печкой прямо посреди чума, которая топилась с помощью дизельного генератора. И генератор – единственное, что за время командировки напоминало Наталье о цивилизации. Все остальное было столь native, что заставляло задуматься: а не попала ли Наталья случайно в век так восемнадцатый? Или еще более ранний!

– Представляешь, что я чувствовала? – Наталья патетически вскидывала руки вверх. – Я реально думала, что через день-два начнется ядерная война, и всех нужных для государства людей разгоняют по медвежьим углам, чтобы вывести из-под удара. Т. е. я, конечно, не считаю себя такой важной, чтобы заботиться персонально обо мне. – Покраснев, уточнила она, но Кирилл ее понял.

– Я думаю, что ты была недалека от истины. – Он усмехнулся. – Потому что лично я провел целый месяц в подземном бункере, и похоже – на самом нижнем этаже. Метров эдак двести под землей. Я раньше и представить не мог, что у нас в стране есть такие циклопические сооружения…

– Теперь-то я точно в этом не сомневаюсь! – горячо перебила его Наталья. – Речь шла именно о превентивной эвакуации, и вопрос большой войны находился в подвешенном состоянии – причем подвешенном на тоненьком волоске. И слава богу, что все обошлось – видимо, и у нас, и там у них решили, что лучше не доводить дело до крайности, а постараться как-нибудь разрулить ситуацию другим способом.

– Ну, а чем ты там занималась у чукчей? – Кирилл взглянул на часы: до начала занятий оставалось еще минут пятнадцать, и можно было еще немного поболтать. – Ты ведь должна была чем-то заниматься?

– Еще бы! – на лице Натальи отразилось глубокое удовлетворение. – Поскольку я была предоставлена сама себе, то не теряла времени даром. Я быстренько сошлась с местным шаманом.

– Ну-ка, давай об этом поподробнее! – Кирилл навострил уши, одновременно разжимая голову и входя в состояние внутреннего молчания.

– Так вот. – Аналогичную операцию с собственным восприятием мимоходом проделала и Наталья, и между ней и Кириллом произошло совместное видение. – Признаться честно, шаман не ожидал найти в моем лице равную ему по способностям персону, он был очень удивлен и обрадован и немедленно пригласил меня пообщаться с силами. И, как ты понимаешь, я не отказалась.

– Само собой, понимаю! – Кирилл, несмотря на свободное сознание, почувствовал зависть. – Я бы тоже не отказался – вместо того чтобы сидеть в каменном бункере среди солдафонов и заниматься непонятно чем.

– Слушай. Перво-наперво шаман познакомил меня с тремя его подручными силами, которые помогают ему взаимодействовать с силами открытых пространств – вплоть до самых крутых (из тех, что заправляют погодой).

Каждую силу я видела по-разному: одну – в образе большой мохнатой собаки, мягкой и радушной, и дарующей тепло, другую – в образе лисицы: хитрой, подлой и коварной, последнюю же – в образе такого нависающего над головой шамана облака, которое одновременно является его связью с пространством и составляет часть его сути. Эта сила правит непосредственно шаманом и диктует ему волю небес – можно сказать, она посредник между шаманом и небесами. Хотя что я тебе разжевываю – ты и сам все это сейчас видишь.

Кирилл не ответил – он пребывал в состоянии созерцания. Он только махнул рукой Наталье – дескать, продолжай!

– Так вот! Я была представлена силам, как друг шамана – чтобы между нами не возникло проблем. Но прежде я обозначила четкую грань, за которую я не перейду: «В этих местах я гость на время, не собираюсь никого учить и поучать, не собираюсь никем командовать и вмешиваться в какие-либо процессы. И даже брать в союзники какую-либо силу из местных не собираюсь». Я считаю, что с моей стороны подобная обозначка была правильной – нейтралитет гостя – он на то и нейтралитет: позволяет оставаться отстраненной и хладнокровной. И спасает от ошибок – особенно в нашем деле.

– Не знаю почему, – продолжила Наталья, – может быть, потому, что я добровольно приняла на себя обет невмешательства, либо еще по какой причине, но силы решили приоткрыть для меня завесу мистического, недоступного для моего видения прежде. И они взяли меня на охоту.

Наталья намеренно сделала паузу, ожидая от Кирилла уточняющего вопроса. Но его не последовало – Кирилл увидел, что она имеет в виду.

– На охоту, как ты понимаешь, за силой. А если еще точнее – за силой в местах силы. И для этого мне пришлось погрузиться в сон под наблюдением шамана – сон непростой, а вызванный сдвигом точки сборки в позицию взаимодействия с силами и восприятия действительности их глазами. Но пойдём, нам уже пора!..

Глава седьмая. Настроение постепенно улучшается

– Здравствуйте, здравствуйте! – в аудиторию, сияя улыбкой, вошел Виктор Александрович Пургин (ВАП). – Приятно вас видеть после столь долгого перерыва и приятно осознавать, что всё, вроде бы, входит в норму, и никаких глобальных эксцессов не предвидится. Ведь изучение психологии требует от всех нас спокойствия и взвешенности, а не милитаристского безумия. Итак, начнем! С сегодняшнего дня мы приступаем к конкретике – ведь, если вы еще не забыли, наш курс называется «Иноземная психология». Возьмите ручки и запишите: «Психология американцев».

Современные американцы, как и австралийцы, в массе своей являются потомками европейских эмигрантов, которые после открытия Колумбом Америки колонизировали территории нового материка. Предки современных граждан США недолго жили под патронажем Британского Королевства – путем революции они сумели создать собственное конфедеративное государство, независимое ни от одной европейской страны. И благодаря труду и уму нескольких поколений американцев, на данный момент Соединенные Штаты являются одной из самых богатых и развитых стран мира и лидером в международной политике. Это введение.

Менталитет, жизненные ценности и национальные особенности американцев являются предметом интереса во всем мире, причем здесь равнодушных мало – например, часть представителей других наций осуждает американцев за их материализм и за наигранные фальшивые улыбки, другие же по-настоящему восхищается патриотизмом, самостоятельностью и успешностью американской нации. Вот мы на данном занятии и рассмотрим американцев подробнее. Действительно ли «американская мечта» – это воплощение конформизма и материалистичных желаний, а улыбки американцев неискренни? Что они любят и что ненавидят? Какие черты на самом деле в той или иной мере присущи каждому гражданину США?

Запишите заголовок: «Национальные особенности характера американцев». Записали? Отлично! Тогда продолжаем.

Соединенные Штаты Америки являются федеративным государством, в которое входят пятьдесят штатов, причем каждый штат имеет свой Верховный суд, Конституцию, Законодательное собрание и столицу. Жизненный уклад и менталитет жителей разных штатов существенно отличается, а сами американцы зачастую легко могут отличить жителя Техаса от жителя Пенсильвании или Калифорнии. Однако, несмотря на различия, для всех американцев одинаковы следующие психологические особенности.

Первое. Индивидуализм.

Американцы очень высоко ценят свою личность и индивидуальность и нередко ставят свои интересы превыше интересов коллектива. Каждый американец уверен, что никто не вправе ограничивать его свободу и нарушать его законные права, и поэтому граждане США не боятся открыто высказывать свое мнение, проявлять индивидуальность в одежде и увлечениях, а также – отстаивать свои права в рамках закона. Именно такой здоровый эгоизм американцев и стал основой для формирования принятых в американском обществе принципов равенства и уважения к личности других людей. Но особо повторю – эгоизм отдельной личности допустим только в рамках закона или корпоративной этики, а там с этим очень строго!

Второе. Мечты о самостоятельности и независимости, возведенные в абсолют.

Американцы стремятся быть максимально финансово независимыми от других людей и стараются по возможности решать свои проблемы самостоятельно, а не просить о помощи близких, чтобы не оставаться перед ними в долгу. В нашем обществе это не так, и, например, американские отношения в семьях воспринимаются нами как очень странные – если не сказать резче. Для американцев же – в случае, например, денежных затруднений – проще обратиться в банк за кредитом, чем попросить деньги у родителей. В том числе и потому, что американцы жутко боятся получить «ярлык неудачника» – в том числе и в глазах родственников.

Третье. Дух соперничества.

Об этом не особо говорят, но в большинстве своём население США очень азартно. Азарт там присутствует везде – пари, многочисленные споры, ставки на бегах, казино, букмекерские конторы и т. д. – все это играет свою роль, и азарт постепенно проник во все сферы жизни американцев. Это выражается в перманентном соперничестве всех со всеми.

Соперничество американцев проявляется еще в дошкольном и в младшем школьном возрасте – ученики стремятся получать высшие баллы, попасть в спортивную команду, приносить победы своей школе на межшкольных соревнованиях и др. И их желания всячески стимулируются и поощряются (кроме того, школьникам внушается отвращение к мысли, что можно в чем-то проиграть).

С возрастом желание быть лучше других в американцах не пропадает, но наоборот – цементируется и становится их неотъемлемой частью. Но, как мы понимаем, в таком сверхконкурентом обществе, как США, все не могут выиграть по определению. Неудачников там – сверх меры, и каждый из них пребывает в перманентной депрессии от своих жизненных неудач. Отметьте это особо, поскольку сей факт – только начало разговора, и мы к нему обязательно вернемся позже. И обсудим, как этим обстоятельством пользоваться, а как чувствами американцев манипулировать.

Четвертое. Дух кооперации.

Вы не ослышались – там очень силен дух кооперации, несмотря на то, что каждый отдельный американец – ярко выраженный индивидуалист. В этом, кстати, нет никакого противоречия: кооперация – суть желание максимально проявить себя в команде.

Желание выиграть и доказать, что ты лучший, отодвигает индивидуализм в сторону, но при этом индивидуализм проявляется именно как стремление путем работы в команде добиться реальных благ для себя. В этом, кстати, американцы разительно отличаются, например, от японцев. Те в коллективе трудятся на благо коллектива, американцы в коллективе всегда трудятся на благо самих себя. И держатся коллектива только пока им самим выгодно. Но при этом еще раз замечу, в команде они работают прекрасно – в том числе и потому, что всегда осознают: «Каждый вокруг – конкурент и в любой момент может занять твое место».

Пятое. Прямота и искренность (касается обыкновенных людей – не юристов, не политиков, не биржевых спекулянтов). Вам, привыкшим к постоянному вранью американской элиты, вероятно, будет интересно узнать, что американцы в массе своей не любят лгать и толком не умеют этого делать. Им, в массе своей, несвойственна изворотливость, многозначность, дипломатичность и политкорректность.

Они ненавидят скромность и стеснительность и поэтому предпочитают решать любые вопросы в ходе откровенного разговора, не избегая при этом «скользких» тем. Жители США не привыкли замалчивать обиды и притворяться, а предпочитают высказывать претензии в лицо собеседнику. Для нас это странно – за такое в нашей стране часто можно получить по лицу. Но они приспособились – и их юриспруденция и судопроизводство приспособились тоже.

Шестое. Жизнерадостность. Американцы по-настоящему жизнерадостные люди – чему способствует и климат, и история США, и положение Америки в мире. И главное – воспитание с детства, где особо подчеркивается: только жизнерадостность и уверенность в конечном успехе являются правильным способом существования человека. Любой американец убежден: оптимистический подход к жизни гораздо более правильный и продуктивный, чем пессимистический.

Американцы много улыбаются, чтобы показать окружающим, что у них все хорошо, и легко заводят новые знакомства как с целью извлечь пользу, так и чтобы узнать что-то новое и интересное от нового друга. Этого у них не отнимешь, и их коммуникабельности можно только позавидовать. Правда, с нашей точки зрения это – развязность и самолюбование.

Седьмое. Пунктуальность. Американцы, как, например, и шведы, у которых пунктуальность возведена в абсолют, очень пунктуальны. Почему? Очень просто: опоздания в США недопустимы – вне зависимости от причины. Вы, скорее всего, не в курсе, что большинство жителей США ведут ежедневники, где поминутно расписывают свой распорядок дня, и неуклонно следуют запланированному, так как такой подход позволяет успеть сделать все дела и не тратить время попусту. Как это сочетается со «свободой» и «независимостью» – любимыми фетишами американцев – трудно понять. Но, однако же, факт.

Восьмое. Энергичность. Энергичность и привычка постоянно заниматься чем-то полезным – еще одна национальная особенность характера американцев. Ну, или делать вид, что они занимаются чем-то полезным.

У них там вообще поначалу трудно понять, где реальная деятельность, а где показуха. Все кругом «горит», пылает от усердия, много шума из ничего, много художественного свиста, правильных деловых или научных разговоров – чистый калейдоскоп! И при всем при этом результат зачастую далек от поставленной задачи – но это им и неважно. А важен сам процесс – свист, шум, шоу и размахивание жупелом усердного труда. Но как бы то ни было, для приехавших в США мигрантов очень трудно встроиться в ритм жизни американцев – он очень динамичный, напряженный и жесткий.

Девятое. Доверчивость. Американцы в большинстве очень доверчивы. Что является прямым следствием их недалекой прямоты – они и сами не умеют толком врать, и в других не предполагают таких качеств. Для американца проще поверить другому на слово, чем думать, что его могут развести, как лопуха.

К примеру, во многие магазины можно вернуть не подошедший товар даже без чека, а в ходе переговоров с деловыми партнерами нет необходимости предъявлять им пакет документов, подтверждающий платежеспособность и законность деятельности компании. И следует отметить, что американцы не часто разочаровываются в своей доверчивости, так как большинство граждан этой страны дорожат репутацией и избегают обманывать других. И сразу хочу заметить: так было раньше, а сейчас всё очень быстро меняется, и доверчивости у американцев уже сильно поубавилось.

Десятое. Оголтелый патриотизм. Я считаю, что оголтелый – это самое правильное слово, которое можно тут подобрать. Американцы страдают крайней формой оголтелого патриотизма – они на полном серьезе считают, что все хорошее исходит из Америки, и она по определению не может генерировать ничего плохого. А в совокупности с тотальной необразованностью в вопросах, касающихся истории других государств, географии, особенностей развития и их политического строя, мнение о собственной исключительности формирует кристально-незапятнанный американский шовинизм, разрушить который вряд ли возможно.

Кстати. Коли уж наш предмет изучает психологию в широком ее смысле, я хочу отдельно и особо остановиться на понятии патриотизма. Почему? Да потому что патриотизм – основополагающее понятие, на котором строилась и строится вся история человечества (минимум, в течение последних семисот лет).

Итак, патриотизм. Слово произошло от греческого patriots (соотечественник, земляк) и латинского patria (родина, отечество). Буквально означает: любовь к отечеству, преданность ему – и это одно из древнейших социальных понятий на земле.

Как и всякое общественное явление, патриотизм имеет в объективной действительности, т. е. в развитии общества, свои материальные основы. Сущность патриотизма нельзя понять без выяснения его источников.

Давайте запишем несколько понятий.

Ученые М. Свердлин и П. Рогачев считают, что «первой предпосылкой патриотизма является формирование коллективизма». Я. Дзюба и Н. Губанов утверждают, что «предпосылки возникновения патриотизма – в возникновении человеческих общностей, в развитии общения и связей между ними». Правильно и первое, и второе.

Патриотизм как определенный социально-исторический продукт прошел и проходит в своем развитии ряд этапов и форм – в зависимости от того, какая социальная общность берет его на вооружение.

Долгое время патриотизм находился на уровне общественной психологии, где эмоции и чувства были преобладающими. Вначале чувство патриотизма складывалось стихийно и ограничивалось восприятием родной природы, условий жизни, труда, быта.

Постепенно развиваясь, патриотизм все более испытывал на себе влияние идеологии. Это влияние особенно возросло с появлением средств массовой информации, а в современном обществе патриотизм целиком и полностью зависит от них, и с помощью СМИ его можно либо возвести в абсолют, либо целиком свести на нет. Но я прервусь – для того, чтобы дать вам домашнее задание. Я хочу, чтобы вы написали реферат, посвященный патриотизму – через пару недель. Уяснили? Отлично! А сейчас вновь вернемся к психологии американцев.

Что у нас там было? Десятое? Значит – одиннадцатое. Благотворительность. В отличие от нашей страны, благотворительность там – врожденная (и специально культивируемая от поколения к поколению) черта характера. Это норма, а не какой-то социальный подвиг. В США благотворительность приравнивается к отпущению грехов, поэтому она повсеместна распространена. Благотворительность американцев – тема отдельного разговора. Напомните мне на следующем занятии, и мы обязательно о ней поговорим.

До перерыва у нас есть пять минут – поэтому еще немного.

Американцев с детства приучают к самостоятельности, и неудивительно, что большинство представителей этой нации свои первые деньги зарабатывают еще в подростковом возрасте, а сразу после окончания школы уезжают от родителей и начинают отдельную жизнь. Жить с родителями в возрасте старше двадцати – двадцати пяти в США не принято, и молодые люди вначале снимают жилье, а затем после создания своей семьи приобретают собственный дом или квартиру.

Большинство граждан США верующие, и в США действует огромное количество религиозных конфессий и культовых организаций, многие из которых у нас признаны деструктивными сектами. Но в США они не испытывают недостатка в прихожанах (так же как и канонические церковные приходы). По статистике, более трети современных американцев посещают церковь не реже двух раз в месяц – для сравнения, у нас таких ярых верующих всего процента три. Если не меньше.

Американская нация ориентирована на традиционные семейные ценности – и даже современные либеральные тенденции не смогли поколебать эти устои. Поэтому средний возраст вступления в брак здесь ниже, чем во многих европейских странах – большинство молодых людей в США обзаводятся своими семьями в возрасте до 27 лет. У нас, кстати, этот возраст примерное такой же.

Отдельно хочу подчеркнуть (и это важно) – в США не принято выставлять напоказ свое благосостояние, поэтому даже очень богатые американцы в повседневной жизни носят одежду недорогих брендов, ездят на авто среднего класса и проводят свой досуг в тех же развлекательных заведениях, где отдыхают их менее состоятельные сограждане.

Свой дом граждане США стараются сделать не только максимально комфортным и удобным, но и придать интерьеру индивидуальный стиль, украшая комнаты сувенирами и декоративными изделиями ручной работы. В дом американской семьи вхожи только близкие родственники и лучшие друзья, а вот со знакомыми и коллегами граждане США предпочитают встречаться на нейтральной территории – в баре, ресторане и др. У нас часто это не так.

И последнее – до перерыва. Одна из важнейших национальных особенностей американцев – их ориентированность на узкую специализацию. В отличие от нашей страны, в США невозможно найти «мастера на все руки» – типичный американец предпочитает стать лучшим в своей конкретной специальности. Он (она) не желают быть специалистами широкого профиля – это очень важная особенность граждан США, обязательно запомните…

* * *

– Иногда мне кажется, что ВАП со слишком большим пиитетом относится к Америке. – Кирилл, Наталья и Сирена сидели в кофейне и непринужденно болтали. – Интересно, его проверяли на детекторе лжи прежде чем разрешить преподавать на Факультете? А вдруг он – американский шпион, внедренный к нам с целью добычи ценной информации в пользу АНБ?

– А зачем нам детектор лжи? – Кирилл громко рассмеялся и посмотрел на Наталью, которая и задала этот вопрос. – Мы что, сами посмотреть не можем? Можно, например, прямо сейчас.

– А что, давайте! – Наталья быстро схватила за руки Кирилла и Сирену, они все трое одновременно разжали головы и вошли в состояние свободного сознания. И тут же получили ответ – да, действительно, ВАПу США нравится, и об этом знают все кругом, но чтобы шпионить? Нет, Пургин никогда на это не пойдет! А если и пойдет, его мгновенно выведут на чистую воду.

– Вот и ответ. – Кирилл выдернул ладонь из ладони Натальи и встал с дивана – налить себе и девчонкам кофе. – Портативный детектор лжи – прямо с нами и прямо на дому, и в любое время. А не хотите еще на что-нибудь посмотреть? Ну, предлагайте варианты!

– Звездное небо. – Руку подняла Сирена. – Звездное небо – это почти что огонь и вода, и на него можно смотреть вечно. И вдруг встретим инопланетян?

– Не согласна! – Наталья кивком головы поблагодарила Кирилла за кофе. – Лучше глянем на политику – вдруг, там что-то новенькое затевается. Вдруг опять нас погонят куда-нибудь на Камчатку или на Чукотку? Кстати, а что там с предстоящими в Америке выборами?

– Говорят, что обязательно победит Клинтонша. – Кирилл и Сирене подал кофе, и та, словно невзначай, нежно прикоснулась к его руке – да так, что Кирилл мгновенно вспотел (но Наталья не увидела). – Я тут давеча от нечего делать смотрел и считаю, что у нее шансов больше, чем у Трампа. Примерное семьдесят на тридцать. А ты что думаешь? – он обратился к Сирене.

– Я-то? – девушка удивленно взглянула на Кирилла. – Я вообще ничего не думаю, мне политика пофиг. А вот какой-нибудь красивенький мальчик – совсем другое дело! На него посмотришь, и на душе становится тепло. А политика, – повторила она, – она скучна и убога, и нет в ней никакого вдохновения.

– А я вот считаю, что нам нужно больше обращать внимания на политику! – с жаром возразила Наталья. – Как оказалось, отгородиться от нее невозможно – даже если делать вид, что политика – где-то там далеко. Я тут недавно услышала фразу: «Не интересуешься политикой? Это не беда. В нужное время она сама придет к тебе в дом». И я нахожу, что эта фраза во многом верна. А потому что я еще летом и предположить не могла, что из-за политики мне придется провести во льдах целый месяц – хотя это и было круто. Да, круто!

– Кстати, ты толком и не рассказала, что с тобой там творилось! – Кирилл выбрал удобный момент и решил вернуться к разговору с Натальей, который был прерван необходимостью идти на занятия. В отличие от Натальи, ему не очень хотелось ковыряться в политических хитросплетениях, с его точки зрения все было предельно ясно: поскольку вероятность победы Клинтон выше, чем у Трампа, она и победит с заданной вероятностью. Хотя, конечно, всегда существует элемент неожиданности, просчитать который (и увидеть который) почти невозможно.

– А! – Наталья махнула рукой. – Что-то сейчас настроения нет. Устала от Пургина. Нужно для начала отдохнуть, чтобы собраться с силами и очиститься от его психологического напора. Жалко, конечно, что вы не хотите говорить о политике, но и бог с ним. Все, хватит! Пора спать.

* * *

– Отличное окончание первое половины недели! – Кирилл сидел у себя на кухне и неторопливо поедал овсяное печенье. – Два ДЗ в виде рефератов. Типа, небольших. Один – про Диоклетиана, второй – про патриотизм. А еще – несколько чертежей, а черчение мне, как известно, очень нравится.

Кирилл скривился – упоминание о чертежах вызвало в нем прилив раздражения. Он не мог назвать черчение своей любимой дисциплиной – оно его реально напрягало. И особенно тем, что на каждый чертеж нужно затратить массу времени, а времени у него вечно в обрез.

Зазвонил телефон, и Кирилл с интересом посмотрел на номер. Щербень!

– Алло! – Кирилл даже обрадовался внезапному звонку (и, кстати, с третьего курса им разрешили пользоваться мобильниками в общежитии).

– Привет, привет! Извини за внезапный поздний звонок. – Голос Павла Ивановича звучал бодро и деловито. – У тебя какие планы на завтра?

– Как всегда. – Кирилл чуть-чуть напрягся. – Учеба с утра до вечера, и никто меня от нее пока не освободил.

– Отлично! – (хотя ничего здесь «отличного» Кирилл, честно говоря, не видел). – Выбери время вечерком и загляни ко мне. Я буду у себя до самой ночи.

Глава восьмая. Конкретное предложение

– И зачем я ему опять понадобился? – Кирилл вышел из метро и, ежась под ударами ледяного ветра, побрел к высотке МИД. Время было половина одиннадцатого вечера, и ему пришлось взять специальное разрешение у Толкачева, чтобы его ночью пустили в общагу. – Тешу себя надеждой, что нет ничего такого, для чего пришлось бы зависнуть на работе до утра. Хотя, в случае чего, я удобно переночую в «пещере Аладдина».

Кирилл поднялся по ступенькам, дернул на себя тяжеленную МИДовскую дверь и вошел в огромный холл – где и был остановлен возле турникета охраны. Дюжие ребята в форме немедленно попытались суровыми взглядами пригвоздить его к полу, и у них это почти получилось.

– Вы кто? – в голосе охранника была прорва металла – примерное столько же, сколько во взгляде решимости никого не пускать на территорию охраняемого объекта. – Вы есть в списке?

– Наверное. – Кирилл пожал плечами и подал охраннику свой пропуск в МИД. – Можете проверить!

* * *

– У вас усиление? – Кирилл вошел в кабинет Щербеня и не удержался, чтобы не сыронизировать. – На входе – отборные секьюрити, поставленные смотреть, чтобы враг не прошел?

– А, не обращай внимания. – Павел Иванович поднялся из-за стола и крепко пожал Кириллу руку. – Последние веяния: нас перевели на особый режим – пока что он выражается в создании мощной видимости и найме суровых охранников, сторожащих холл. Но хоть особого вреда от них нет и беспокойства – и то хлеб! Но ближе к делу.

Щербень включил чайник и протянул Кириллу ванильный сухарик:

– Подкрепись! Ужинал сегодня?

– Спасибо. – Кирилл не стал отказываться от сухарика. – Ужинал, но уже не помню. Так что лишним не будет. Мне нужно что-то делать? Срочно?

– Нет, сегодня нет. Сегодня тебе предстоит знакомство с одним человеком – сейчас он должен подъехать. Буквально с минуты на минуту. А пока у нас есть время, попьем чайку и поболтаем. Расскажи – как учеба? Не сильно напрягает? Небось, уже мечтаешь выйти на работу, чтобы проще стало? По моим сведениям, у тебя вообще нет свободного времени.

– Точно! – Кирилл не видел смысла скрывать очевидного. – Сказать по правде, нагрузка очень высокая. Но я ничуть не плачусь. – На всякий случай Кирилл замахал руками – чтобы его не заподозрили в малодушии. – Просто, как говорится, медицинский факт. Плюс еще эта внезапная командировка, которая сильно выбила меня из графика. Теперь вот – пытаюсь догнать!

– Да, командировка. – Щербень улыбнулся. – Вот о ней, собственно, сегодня пойдет речь. Как у тебя с деньгами, кстати?

– Да вроде ничего. – такой внезапный переход озадачил Кирилла. – Денег, конечно, никогда не бывает много, но в общем не жалуюсь.

– Но от премии-то ты не откажешься, я надеюсь?

– Конечно, нет! – Кирилл оживился. – На мороженое и на цветы девушке!

– Девушке цветы? – Щербень громко рассмеялся. – Уверен, премии не только на цветы, но и на хороший ресторан хватит. И даже не на один ресторан. Сообщу тебе по секрету – в специальных структурах существуют закрытые финансовые фонды, деньги из которых направляются на специальные операции. Из этих фондов и оплачиваются понесенные сотрудниками расходы. Ты ведь понес расходы во время командировки? Типа, время потратил и силы?

Щербень вопросительно посмотрел на Кирилла, ожидая ответа. После секундной паузы Кирилл утвердительно кивнул.

– Вот и славно! На держи – в качестве компенсации. В том числе и за отлично проделанную работу. – Павел Иванович протянул Кириллу толстенький непрозрачный увесистый конверт. – И помни, наше государство не скупится на нужных и полезных людей – это и к тебе относится. Имей в виду.

– Мне где-нибудь расписаться? – Кирилл взял конверт, мысленно прикидывая, сколько в нем. Хотя, что прикидывать? Окажется у себя, там и посчитает.

– Без надобности! – Щербень махнул рукой. – Там внутри – карточка, на нее заведены деньги. А карточка – значит, по бухгалтерии и по нужным ведомостям всё прошло. Там же и пин-код. А тяжелое и выпирающее – это две шоколадки. Специально для твоего растущего мозга. Я положил, памятуя, что ты любишь сладкое. Ты не против шоколада?

– Конечно, нет. – Кирилл быстро разорвал конверт, сунул карточку в карман и вскрыл одну из шоколадок. Отломал кусок и сунул в рот. – О, вкусно! Спасибо!

– Ну, ешь на здоровье. – Щербень с удовольствием потянул чай из высокой кружки. – Чай – всему голова, и особенно – если приходится работать ночью!

– констатировал он.

Звякнул звонок остановившегося на этаже лифта, открылась дверь, и вдоль по коридору раздались шаги.

– Кажется, наш гость прибыл. – Щербень кивнул Кириллу. – Будь ласка, открой-ка дверь!

Кирилл быстро выполнил просьбу Павла Ивановича, и через полминуты в кабинет вошел невысокий плотный мужчина в плаще а-ля Феликс Эдмундович Дзержинский.

– Здравствуйте! – он громко поздоровался и протянул руку Кириллу. – Я – Геннадий Сергеевич. А ты, должно быть, Кирилл?

– Он самый! – за Кирилла ответил Щербень. – Проходи, Гена, чувствуй себя, как дома.

– Спасибо, спасибо! – «Гена» аккуратно присел на диван, потом чуть-чуть подумал и полез в буфет за кружкой. Он и в самом деле чувствовал себя как дома. – А что, Кирилл, ты можешь вот прямо сейчас сказать, кто я такой и зачем пожаловал?

Сказать, что Кирилл не ожидал подобного вопроса, было бы неверным. Он именно ждал и поэтому совсем не удивился. И даже почти никак не отреагировал, а только максимально настроился на пространство и задал интересующие его вопросы. Конечно, видеть в окружении двух мужчин со сжатыми головами было нелегко, но у Кирилла получилось.

Геннадий Сергеевич оказался человеком совсем непростым. Из военной разведки. Кирилл в этом совершенно не сомневался – точно так же как и в том, что Геннадий Сергеевич лично в свое время занимался вербовкой шпионов – в том числе и иностранных. Чин не меньше полковника, скорее всего – даже генерал, но генерал какой-то неправильный, неофициальный что ли? Сорок три года. Двое детей – мальчик и девочка.

– Ну и? – Геннадий Сергеевич тем временем налил себе чаю и с интересом посмотрел на Кирилла. – Мысли есть?

– Есть! – Кирилл усмехнулся. – Вы – из разведки, полковник. Но выглядите, как полный генерал. Почему, объяснить пока не могу, но если будет времени больше, то объясню. Занимались вербовками агентов, сорок три года, у вас семья, дети – мальчик и девочка. Хотя, что я говорю «дети»? Мальчику – уже двадцать один. Девочке – шестнадцать. Уже взрослые!

Кирилл сказал всё это непринужденно и отстраненно – так всегда и происходит, когда имеешь дело с видением. Но его речь произвела на Геннадия Сергеевича сильное впечатление. Тот минуту молчал, потом посмотрел на Щербеня и спросил, рассказывал ли Павел Иванович о нем Кириллу. На что получил отрицательный ответ и вдобавок – громкий смех:

– А я тебе говорил, что тебя ждут сюрпризы! – Щербень выглядел донельзя довольным. – Или ты до сих пор думаешь, что мы тут – превеликие шутники и зря время тратим?

– Нет, не думаю. – Геннадий Сергеевич наконец взял себя в руки и подобрался (но отчетливое выражение удивления еще долго не сходило с его лица). – А у меня для тебя, Кирилл, кое-что есть. – он заговорил тише и неторопливо открыл портфель, с которым пришел. – Первое – вот этот замечательный значок, второе – вот эта замечательная бумажка. Подписывая бумажку, получаешь значок. Не подписывая бумажку, не получаешь значок. И, кстати, бумажка не простая, а особенная! И дает очень хорошие перспективы на будущее, а также хорошую возможность послужить своей родине в столь непростое время. Ознакомься, пожалуйста.

Геннадий Сергеевич протянул Кириллу лист бумаги, который оказался «Приказом о зачислении Раевского Кирилла Борисовича в штат 3-го Управления ФСБ России на должность специального консультанта в звании лейтенанта».

Кирилл ошарашено посмотрел на Щербеня, потом на Геннадия Сергеевича – понятно, что от него требовалось поставить подпись, подтверждающую согласие, но он, честно, к такому развитию событий был не готов.

– А можно мне все-таки немного подумать? – наконец выдавил из себя Кирилл. – Как-то непривычно покупать кота в мешке, не понимая, что дальше! Только вы меня простите, ради бога, если я как-то не так выражаюсь. Но я ведь даже не знаю, чем занимается это ваше Третье Управление, не знаю, чем я буду заниматься, и самое главное – у меня совершенно нет сейчас времени. Я и так не уверен, смогу ли сдать ближайшую сессию. А такое решение – оно очень серьезно, и единожды его приняв, пути назад уже не будет. Ведь так?

– Точно! – Геннадий Сергеевич спокойно кивнул, взял у Кирилла приказ и положил его обратно в портфель (вместе со значком). – Я и даже рад, что ты все правильно осознаешь. Поэтому даю тебе время. Но напоследок. Третье Управление – Управление Военной Контрразведки ФСБ РФ. Шпионов ловим. Мне кажется – как раз твой профиль! – Геннадий Сергеевич улыбнулся. – Вон у тебя даже медаль есть: «За отличие в специальных операциях». Далее – мы также прекрасно осведомлены о твоей занятости и на учебе и у Павла Ивановича. Так что нагружать тебя без необходимости не намерены.

Он чуть-чуть помолчал и продолжил, четко выговаривая и акцентируя каждое слово:

– И последнее – твое жалование. Оно приличное и заслуживает внимания – точно так же как и льготы, точно так же как и возможность быстро продвигаться по службе, точно так же как и статус. Плюс Родина зовет, а родина у нас всех одна. В общем, думай! Я тебя не тороплю, но и затягивать с принятием решения не стоит. Всё ясно?

Геннадий Сергеевич еще раз улыбнулся и поднялся. Церемониально откланялся, пожал напоследок Кириллу и Щербеню руки и вышел из кабинета. А Кирилл замер в кресле и закрыл глаза. В его голове что-то негромко шумело, и было пусто, как в пересохшем колодце. Пусто от стойкого ощущения того, что ему лично ничего решать не придется, все решения за него уже приняты и приняты на самом верху – и кажется, чуть ли не самим Верховным Главнокомандующим. А против такого лома, как говорится, не попрешь!

Щербень понимающе молчал, а Кирилл не торопился открывать глаза – и вообще не торопился двигаться. Он пытался увидеть свое будущее, которое, конечно же, в этот вечер изменилось радикально, и понять – что же будет дальше. Но видение не давало ясной картины – как Кирилл ни старался что-то зафиксировать.

– Кхе, кхе! – наконец Павел Иванович решил прервать затянувшееся молчание. – Ты там как – живой?

– Естественно! – Кирилл открыл глаза. – И все, что нужно, я уже понял. И у меня ведь особого выбора нет? Так?

– Именно так! – Щербень серьезно кивнул. – Я обозначу все предельно откровенно: приказ насчет тебя пришел с самого-самого верха, – Щербень выделил голосом словосочетание «самого-самого», – Мало того, я скажу, что у нас, у нашего ведомства были другие планы по поводу твоей профессиональной деятельности, но наше мнение было проигнорировано. Они, – Щербень ткнул пальцем в небо (так обычно изображают божество или «высшие силы»), – посчитали, что для контрразведки ты намного полезнее, чем для нужд МИД. И, скорее всего, они правы. Вот такие дела, товарищ Раевский.

– Ясно, товарищ генерал! – Кирилл громко хлопнул себя по коленям. – Я все понял, жалко только одного – что мы с Вами больше не сможем видеться! А я уже так привык к Вашей пещере Аладдина, и мне ее будет очень не хватать.

– А кто тебе сказал, что мы перестанем видеться? – Щербень иронично улыбнулся. – Как раз наоборот. Мы будем видеться гораздо чаще, чем прежде.

– Мало того, – Щербень перешел на заговорщический шепот. – Если ты дашь согласие стать офицером ФСБ, в течение всей твоей учебы твоя связь с ФСБ будет идти через меня. Министр это специально обговорил. Нам тоже не хочется тебя терять – может быть, это и звучит лестно для твоего уха – но это факт. А отсюда следует вывод – работы у тебя прибавится, но и денег станет сильно больше. Впрочем, как и возможности сделать карьеру и послужить родине – как уже сказал Геннадий Сергеевич!

– Кстати! – Щербень сделал театральный жест и картинно хлопнул себя по лбу – приняв позу роденовского «Мыслителя». – У меня для тебя есть новогоднее приглашение – на елку в Кремль. Рекомендую сходить – будет очень интересно! – Павел Иванович вынул из верхнего ящика стола плотный конверт без всяких надписей и протянул Кириллу. Внутри оказался пропуск с водяными знаками и голограммой.

– Запомни дату – 27 декабря 2016 г. – Щербень кинул Кириллу ручку и запустил в него листок бумаги, который, как ковер-самолет, пролетел по воздуху и аккуратно спланировал Кириллу на колени. – Классно получилось! – Павел Иванович причмокнул губами, и на его лице отразилось полное удовлетворение от разыгранной им самим сцены. – А лучше не запомни, а запиши: 27 декабря 2016 года. 15-00. Торжественное собрание студентов России в Кремле с участием президента. Возможно, с тобой захотят отдельно встретиться – как уже однажды было. Смекаешь?

– Угу! – Кирилл, конечно, смекал. И первое, о чем он подумал, – о том замечательном списке, который он составил, пребывая на секретном военном объекте.

– Очень хорошо! – Шербень профессионально отследил реакцию Кирилла. – Я не стану задавать тебе скользких вопросов – если захочешь, сам потом расскажешь. Ну, на сегодня все, был рад тебя видеть. Жду тебя в субботу, и не тяни с решением.

* * *

– Не тяни с решением! – Кирилл вспомнил последние напутственные слова Щербеня и удрученно хрюкнул. Он лежал в кровати и пытался уснуть. Но сон не приходил.

В голове назойливо бесновались мысли, успокоить которых у Кирилла пока не получалось. Чего он только не пытался делать – и переводил внимание на дыхание, и заставлял себя вспомнить хорошее, и рисовал в воображении сценки своей будущей красивой жизни, и даже пытался считать овец – до тысячи – ничего не получалось. Возбуждение, вызванное разговором с Щербенем и Геннадием Сергеевичем, было слишком сильным.

– А вот мне интересно, – наконец Кирилл не выдержал, встал с постели и побрел на кухню, – а нужно ли в данном конкретном случае поставить предков в известность, и не будет ли это являться нарушением режима секретности?

Кирилл улыбнулся – он ярко представил себе вытянувшееся лицо мамы и последующий за этим взрыв эмоций. Зрелище – даже мысленно – было не для слабонервных, а отсюда и решение, которое сразу Кирилл и принял: нет ничего страшного в том, что родители пока ничего не узнают. Они уже привыкли, что сын насчет учебы и работы – железный молчок, ну и пусть! И лишние деньги, которые у него появятся в связи с «новой халтуркой», Кирилл светить не собирается – так же как и премию, что выдал ему Щербень.

– Кстати, а я ведь так и не знаю, сколько там! – Кирилл вернулся назад в комнату, вынул из конверта карту и автоматически постарался настроиться на сумму. Вдруг увидит? Но ничего не получилось – слишком поздно, он слишком устал, он слишком возбужден, и сконцентрировать намерение не получается.

– Ну и ладно! Для определения точной суммы есть банкомат и счет, на котором у меня лежат деньги под проценты. – Кирилл дал себе задание в ближайшие выходные дойти до сбербанка и пополнить вклад. – Денежки любят, когда их накапливают, и не любят, когда их транжирят. И кто бы там что ни говорил, а денежки – весомый аргумент принять предложение неведомого Геннадия Сергеевича.

Вскоре Кирилл почувствовал, что успокаивается, и сон накатывает на него тяжелыми волнами. Он не стал ему противиться – лег и сразу уснул…

Глава девятая. Наполненные донельзя будни

– Житие и бытие цезаря Марка Аврелия! – Кирилл положил перед собой несколько чистых листов бумаги и две толстые исторические книги. Он собирался писать реферат – и конечно, пользоваться источниками из Интернета запрещено. Это непререкаемое табу – за мысли из Интернета тут же (и без всяких вариантов) следует двойка и явно выраженное неудовольствие преподавателей. Ну, и необходимость переписывать, само собой. – Что ж, приступим.

Римский император Марк Аврелий Антонин (годы жизни: 121 – 180 гг. нашей эры), которого часто называют «философом», происходил из знатного рода, переселившегося в Италию из Испании.

Личность Марка Аврелия весьма примечательна. Усердие, с каким он, знатный юноша, учился у Ирода Аттического, Фронтона и Секста Херонейского (внука Плутарха), не прошло незамеченным – на подающего надежды юношу обратил внимание сам император Адриан, и в соответствие с его желанием преемник Адриана Антонин Пий усыновил Марка Аврелия.

Сделавшись императором, Антонин дал Марку Аврелию титул цезаря, женил его на своей дочери Фаустине, постоянно оказывал полное доверие ему, имел его своим помощником во всех государственных делах. После смерти Антонина Пия, Марк Аврелий взошел на императорский престол, ему было 39 лет.

По восшествии на престол Марк Аврелий сделал своим соправителем Луция Вера – другого приемного сына Антонина Пия, который был на девять лет моложе Аврелия. Почему это было сделано? Римской Империи угрожали войны на Севере и на Востоке, и Марк Аврелий нуждался в энергичном помощнике – тем более что был не особенно крепок здоровьем. Есть версия, что он ослабил его своим чрезмерным усердием в занятиях риторикой и философией.

Историк Капитолин утверждал, что Марк Аврелий, ещё будучи двенадцатилетним мальчиком, уже стал одеваться и жить, как стоик. В учебные часы он надевал простой «философский» плащ, спал на голой земле, и, только внемля слёзным просьбам матери, постепенно перешел ко сну на матрасе, накрытом звериными шкурами.

До конца жизни император Марк Аврелий выказывал величайшее уважение к своим учителям – он ставил им статуи, украшал их гробницы цветами, приносил жертвы в их честь. В своих «Размышлениях» он называл особенной милостью богов к себе то, что боги дали ему превосходных родителей и наставников.

Стоическая философия совершенно овладела мыслями Марка Аврелия, и он во всех своих правительственных действиях следовал её учению. Очень рано она отвлекла его от гимнастических упражнений и от охоты (хотя эти развлечения нравились ему прежде), она с молодых лет сделала Марка Аврелия нравственно похожим на умудренного опытом старика.

Современники Марка Аврелия отмечали, что он старался сохранять величайшее душевное спокойствие и при радостных, и при печальных случаях – так что выражение его лица всегда оставалось одинаково. Ему не нравились шумные «народные» развлечения – только из уважения к привычкам народа император присутствовал на общественных играх в амфитеатрах, в цирке, или бывал на спектаклях в театре. Но однако и тогда Марк Аврелий мало интересовался ими: во время игр и спектаклей он читал книги, слушал доклады сановников, подписывал правительственные акты.

Будучи очень строгим к самому себе, Марк Аврелий был по характеру снисходителен к другим и очень добр. «Он был воздержен без желания принуждать к тому других, – писал Капитолин, – кроток без слабости, серьёзен без суровости». Он даже издал указ, повелевающий давать гладиаторам тупое оружие, чтобы они не могли наносить друг другу смертельных ран. Считается, что император Марк Аврелий царствовал сообразно мыслям Платона: «Цари должны быть философами – или царями должны быть философы».

– Очень смешно! – Кирилл отложил ручку и потянулся. – Как-то философский и добрый нрав Марка Аврелия не сильно коррелируется с его намерением извести христиан. Типа, для своих – философия и доброта, а для христианской секты – огонь и крест? Ладно, пойдем дальше – еще писать и писать!

Императору-философу очень хотелось, чтобы его царствование было таким же мирным, как и правление его предшественника, но судьба распорядилась по-другому. Продолжительный мир, к которому за последние годы привыкла империя, ослабил дисциплину легионов, охранявших границы государства, и уменьшил боязнь римского оружия в соседних племенах и странах. И племена, и страны – одно за другим и одна за другой – начали бросать вызов Риму.

К примеру, войска, стоявшие на армянской границе, так привыкли жить изнеженно и буйно, что воинская дисциплина упала ниже некуда – легионы даже перестали проводить учения и готовиться к войне. Это внушило парфянскому царю Вологазу III надежду овладеть Арменией, с потерей которой ранее не могли примириться парфяне.

На другом конце Империи – на Британских островах – легионы взбунтовались против центральной власти и захотели сделать императором своего главнокомандующего Стация Приска. В то же время на севере поднялось опасное брожение: маркоманы взялись за оружие. С ними вступили в союз квады, свевы, гурмундуры, другие германские и некоторые сарматские племена – они захотели владеть соседними с ними областями римской империи.

У государства было много врагов – плюс многочисленные внутренние невзгоды сильно омрачали жизнь граждан Рима. Наводнения, голод, эпидемии – без толковых помощников и соратников императору Марку Аврелию было не обойтись, и он целиком на них опирался. И в первую очередь – на Луция Вера.

Поначалу Луций Вер справлялся со своими обязанностями – что, впрочем, продолжалось не слишком долго. В отличие от Марка Аврелия он был целиком и полностью порождением своего времени и своего социального слоя – он привык предаваться чувственным излишествам, изнурял себя пьянством и развратом.

Марк Аврелий на его фоне смотрелся настоящим праведником – вёл простую и честную жизнь, умел переносить трудности и лишения, и единственным его недостатком как правителя было то, что он смотрел на великие государственные дела с точки зрения примитивной школьной премудрости.

Даже по воспоминаниям и записям современников, мысли императора были ограничены узким горизонтом стоицизма, и ему казалось важнее размышлять о жизни, чем всматриваться в нее и энергично действовать – как следует благоразумному государю. Замкнувшись в свой стоицизм, Марк Аврелий занимался лишь самим собой – и настолько серьезно, что не смог ни обуздать пороков своего соправителя, ни даже удержать от разврата свою жену Фаустину – дочь Антонина Пия.

Луций Вер в Лаодикее и в роскошных рощах Дафны, где веселились граждане Антиохии, предавался порокам, которыми издавна были знамениты большие города Сирии. Его легаты Авидий Кассий, Марций Вер и срочно отозванный из Британии на Восток Стаций Приск успешно сражались с парфянами, но сам он только развратничал.

Жена Марка Аврелия, Фаустина, знаменитая и своей красотой, и своим распутством, пренебрегала всяким приличием. Говорят, что, веселясь на прелестном берегу Кампании, она выбирала себе в любовники красавцев из полунагих рыбаков и матросов. Но императору было все равно, и он до конца её жизни выказывал ей самое нежное расположение.

Парфянская война

О парфянской войне императора Марка Аврелия (162 – 165 гг.) сведений имеется немного. Велеречивые рассказы о ней, над риторическими преувеличениями которых смеялся Лукина, не дошли до нас.

По отрывочным известиям мы знаем, что эта война была упорна, длилась три или четыре года, что римские войска одновременно подвергались великим бедствиям и одерживали блестящие победы.

Воспользовавшись упадком дисциплины у римлян, парфянский царь Вологаз III истребил целый легион, стоявший в армянском городе Элегейе. Но легат Авидий Кассий восстановил честь римского оружия, отговорил от союза с парфянами племена, помогавшие им, оттеснил их за реку Тигр, взял многолюдные, сильно укрепленные греческие города Селевкию и Ктесифон (столицу парфянского царя).

Селевкия во время войны была сожжена – говорят, что при этом погибло триста тысяч человек, половина прежнего её населения. Селевкия не могла уже никогда оправиться от этого тяжелого удара. В Ктесифоне же был разрушен только дворец, и город скоро стал опять великолепен. А Армения и Месопотамия снова были присоединены к римской империи.

На обратном пути в Сирию Авидий Кассий потерял много войска от жары и болезней, но ничего не могло затмить значение его победы. Луций Вер присвоил себе все лавры Авидия Кассия и в следующем году получил право на участие в триумфе, которым император Марк Аврелий отпраздновал окончание парфянской войны. Впрочем, и Кассий не остался обделенным – он за свои победы был назначен правителем Азии.

Внутренняя политика

Одновременно с военными действиями Марк Аврелий старался улучшить внутреннее положение государства, издавал полезные с его точки зрения указы и законы и «делал благоразумные распоряжения» – например, он уменьшил число дней, в которые не было производства дел в судах, в чем очень нуждались граждане Рима.

Как в частной жизни, так и в управлении государством он следовал учению стоической философии – оно предписывало ему самым добросовестным образом исполнять обязанности сана, данного ему судьбой, и он совершенно посвятил себя заботам о благе государства и подданных.

Марк Аврелий был одним из первых правителей античного мира (если не самым первым), который окружил себя профессиональными юристами. Он уважал их мнение и часто соглашался с предложенным именно юристами методом решения тех или иных проблем. Одним из достижений его правления было значительное реформирование судопроизводства в лучшую сторону, отмена злоупотреблений и т. д. По утверждениям современников, у Марка Аврелия были наилучшие шансы стать образцовым правителем, если бы не одно «но». Этим «но» был его соправитель Луций Вер.

Луций Вер

Марк Аврелий и его соправитель были совершенной противоположностью друг другу – они представляли разные философские течения, которые в то время определяли развитие общества в Риме. Первый – стоицизма, второй – эпикуреизма.

Марк Аврелий был человек точного исполнения обязанностей, заученных по книгам, Луций Вер – человек, наслаждавшийся жизнью. При Адриане и Антонинах владычествовала мода на ученость, и Луция Вера усердно учили, но учение не пошло ему на пользу. Ему больше нравились развлечения. Он любил бывать на играх цирка, на гладиаторских боях, пировал с веселыми приятелями до поздней ночи. Потому Антонин Пий и держал его на второстепенных ролях, выдвигая Марка Аврелия вперед.

Титул цезаря был дан Марку Аврелию еще в 139 году, а Луций Вер не получил его до вступления своего приемного брата на престол. Трибунскую власть Марк Аврелий получил еще в 147 году, а Луций Вер – как и в первом случае, только при вступлении на престол Марка Аврелия. Но, кажется, Луций Вер мало огорчался тем, что Антонин Пий не давал ему почестей: тем больше оставалось у него свободного времени, чтобы предаваться развлечением и разгулу. Антонин же только из-за уважения к воле Адриана усыновил его и потом не отнимал у него прав, данных усыновлением.

Император Луций Вер был из числа тех людей, которые проводят жизнь в плену удовольствий, наслаждаясь всем, что дают им положение и власть, не заботящихся о будущем. По скудным сведениям, какие рисует нам о Луции Вере его биография, написанная Капитолином, известно, что страсть к наслаждениям вовлекала его в глупости и пороки – что, впрочем, не мешало ему признавать верховенство Марка Аврелия во всех государственных делах.

По возвращении из Сирии, где Луций Вер познакомился с новыми видами наслаждений и пороков, он жил так, что сильно огорчал Марка Аврелия своим дурным влиянием на общество. Его дворец был похож на притон разврата. Луций Вер проводил целые ночи в играх с актерами, шутами, флейтистами, устраивал прямо во дворце кровопролитные гладиаторские бои. Часто Луций Вер с товарищами переодетыми бродили по улицам, излюбленными местами их посещений были таверны и общественные публичные дома…

– Господи, что за бред я пишу? – Кирилл в сердцах скомкал только-только начатый листок бумаги и тоскливо впялился в стену напротив (в комнатах общаги окон не было, Кирилл, конечно же, лучше бы впялился в пейзаж снаружи – намного интереснее и разнообразнее). – Чует-чует мое сердце – все это придется переписывать, не дожидаясь, пока ткнут мордой в писанину…

И переписать-таки пришлось – и даже два раза (после первого Яйцо состроил такую презрительную мину на лице), что Кирилл не стал задавать дополнительных вопросов – забрал работу и целенаправленно посвятил ей целое воскресенье, обложившись учебниками и справочниками по Древнему Риму…

* * *

А числа на календаре тем временем сменяли друг друга без остановки, и вот – наступил декабрь. И начался настоящий безостановочный драйв – бег наперегонки (кто кого: Кирилл – задания, ДЗ, рефераты и чертежи, или те – Кирилла).

Снова, как и в первом «козерожистом» семестре (как и во втором, третьем, четвертом), спать было некогда. Кирилл трудился, не разгибаясь, как шахтер в забое – наверное, даже продуктивнее, чем когда-то Стаханов с бригадой. Благо, трудоспособности и усидчивости ему было не занимать – хотя и пришлось для достижения поставленной цели пожертвовать всяческим общением с окружающими. Но только не общением с Машей.

Они не виделись почти два месяца – вынужденная командировка Кирилла на подземный военный объект и последовавшая после тотальная загруженность внесли в это свои коррективы. И Кирилл чувствовал – его недоступность и «самовольство» с точки зрения Маши очень раздражают девушку. Она даже в какой-то момент решила перестать поддерживать их отношения – но потом всё-таки решила их возобновить. Наверное, потому, что Кирилл казался ей весьма и весьма таинственным – а таинственность всегда притягательна.

О предстоящем Машином звонке Кирилл узнал за три дня до самого звонка. И когда, наконец, она позвонила, он совсем не удивился.

– Привет! – голос Маши в телефонной трубке звучал дружелюбно и расслабленно. – Как жизнь?

– Отлично. – Кирилл как раз зависал над очередным чертежом, а что может быть прекраснее черчения? Только начертательная геометрия, но она осталась в далеком уже первом семестре. – Вот, пашу – как колхозный трактор в поле.

– В большом – поле-то? А может, пересечемся? – Маше не потребовалось много времени, чтобы перейти к главному. – Ничего, что я сама проявляю инициативу? От нынешних молодых людей ведь не дождешься.

– Давай, конечно! – Кирилл быстро взглянул на рабочий календарь на стене (на календаре у него было подробно отмечено, в какой день что у него по плану). – Как насчет вечера субботы или днем в воскресенье?

– Давай в субботу. В центре. Ты, кстати, на коньках катаешься? Можно пойти в Парк Горького или на ВДНХ. Там такие классные огромные катки залили – пальчики оближешь. А можно рвануть на Красную Площадь – там тоже каток, но только там по времени ограничено.

– О, давай! – у Кирилла даже дух перехватило от предвкушения. Коньки – он не катался на них уже три года, так что с радостью воспользуется приглашением Маши. Тем более, он ловко держится на льду и даже умеет выписывать замысловатые фигуры – благо, папа в свое время научил. – Я приеду в Парк Горького. А где встречаемся?..

* * *

«Опрятней модного паркета Блистает речка, льдом одета. Мальчишек радостный народ Коньками звучно режет лед. На красных лапках гусь тяжелый, Задумав плыть по лону вод, Ступает бережно на лед, Скользит и падает веселый, Мелькает, вьется первый снег, Звездами падая на брег. Вот север, тучи нагоняя, Дохнул, завыл – и вот сама Идет волшебница зима. Пришла, рассыпалась клоками, Повисла на суках дубов, Легла волнистыми коврами Среди полей, вокруг холмов. Брега с недвижной рекою Сравняла пухлой пеленою, Блеснул мороз. И рады мы Проказам матушки зимы»

Наверное, для современного мальчишки странно, но Кирилл с детства обожал Пушкина. И особенно «Евгения Онегина». И хотя Кирилл не любил об этом распространяться, он частенько проговаривал отдельные отрывки вслух – следя за паутиной рифмы и литературными образами.

К встрече с Машей он подготовился основательно – вплоть до того, что наточил лезвия коньков. Но прежде он откопал их с антресолей – поскольку с самого начала учебы в университете он на них не вставал, и мама Кирилла радостно забросила их подальше – с глаз долой.

Коньки у Кирилла были отличные – они плотно держали ногу, не натирали, сохраняли тепло и легко скользили по льду. И на них красовался яркий заграничный шилдик дорогой и престижной фирмы, что с точки зрения Кирилла – принимая во внимание, кто такая Маша – было очень неплохо.

Конечно, Машу пришлось подождать – полчасика. С девушками, наверное, так всегда – во сколько бы вы не договаривались, сколько бы времени не давали ей на подготовку, все равно она запоздает. Опоздает, задержится, припозднится, намеренно придет позже – чтобы молодой человек не сильно-то зазнавался и не сильно-то о себе думал.

Маша, конечно, была образцовой девушкой – и к тому же зацикленной на своей «крутизне». А у «крутых» и богатых – свои причуды, поэтому полчаса опоздания – это еще за счастье. Кроме того, она, как обычно, приехала на машине и долго искала место для парковки.

– Привет! – Маша чмокнула Кирилла в щеку. – Ну что, готов? Готов кататься всю ночь напролет?

– Наверное, да. – Кирилл забрал у Маши сумку с коньками, и они двинулись к мобильным пунктам для переодевания конькобежцев. – Отлично выглядишь – прямо конфетка!

– Спасибо. – Маша развела руки в сторону и несколько раз обернулась вокруг собственной оси. – Если ты мог заметить, я всегда такая – и всегда окружена мужчинами. Вот тобой, например. Можешь окружить меня заботой и вниманием?

– Конечно. – Кирилл улыбнулся. – Давай для начала пару кругов наперегонки, а потом сольемся в фигурном танце?..

* * *

Кирилл думал, что легко обгонит Машу, но не тут-то было! Впрочем, и Маша думала, что с такой же легкостью разделается с Кириллом – поэтому и согласилась. А в результате они оказались достойными друг друга, и их забег нельзя было назвать шуточным.

На последней четверти дистанции они по-настоящему соревновались и развили нешуточную скорость. И благо, что в этот вечер катающихся в парке было немного, а то бы, возможно, Кирилл и Маша случайно зацепили бы кого-нибудь.

– Уф! – после пересечения финишной черты (а Кирилл намеренно на последних метрах дистанции дал Маше выиграть) он легонько обнял ее за талию и чуть-чуть подержал. Маша не протестовала. – Уф! А ты очень продвинутая девочка, вот бы не подумал, что ты в такой превосходной форме! Раньше профессионально тренировалась?

– Именно! – раскрасневшаяся Маша тяжело дышала и отвечала с трудом. – Я, между прочим, бегом занималась несколько лет – в том числе и на коньках бегала. А вот то, что ты не отстал – это для меня удивительно.

– Вот видишь, как хорошо. – Кирилл радостно рассмеялся. – Приятно находить друг в друге новое. Но – чтобы нам сейчас не замерзнуть – давай-ка быстро переместимся в кафешку…

– Рассказывай – чем ты занимался все это время? Где пропадал? – Маша с удовольствием отхлебнула горячий кофе. – Можно без подробностей – ты же такой секретный.

– Зря ты, между прочим, смеешься! – Кирилл почувствовал внутри раздражение, но максимально постарался его скрыть и обратить все в шутку. – Секретность нужно уважать и отдавать ей должное. Секретность придает таинственности, а таинственность вызывает интерес. Вот я этим и пользуюсь.

– Ну-ну! – Маша отставила в сторону кофе и затребовала меню – выбирать пирожное. – Однако, несмотря на секретность, все же о том, где ты пропадал, я немного знаю и поэтому не требую полного отчета и прощаю за долгое отсутствие. А заодно и прощаю за то, что ты меня тогда – два месяца назад – кинул с кино. Кстати, предвосхищая события, завтра в кино пойдем? Ты мне должен!

– А что, пойдем. – Кирилл быстро прикинул, какие у него планы на завтра. Планов было громадьё – и все касались учебы – но от Машиного предложения он, конечно, не отказывается. – А что ты знаешь? Расскажи! И, кстати, откуда ты знаешь? Агентура работает?

– Именно – агентура. Ты ведь еще не забыл, что вокруг меня – сплошь серьезные МЧ, и папы, и мамы у них серьезные. И кое у кого предки тоже отъезжали в командировку на месяц – а потом рассказывали, что сидели под землей среди военных и строгих людей в штатском. И ты тоже там сидел?

– Ага, – Кирилл кивнул. – Я тоже где-то сидел. Где – реально не знаю, меня отвозили и привозили, а сколько сидел, точно уже и не помню – в один из дней потерял им счет. Но где-то около месяца. И занимался всяким маразмом, прости господи! Даже вспомнить не охота.

– А что в твоем представлении маразм? – Маша тем временем выбрала пирожное и подозвала официанта. – Мне, пожалуйста, тирамису с клубникой. А еще лучше, сразу два тирамису. Половина тебе, половина мне! – она улыбнулась Кириллу. – Два для меня много, одного – мало. Полтора – в самый раз.

Пока официант принимал заказ, Кирилл усиленно думал – что же ему ответить. На предмет «маразма».

– Маразм – это значит, что заставляют заниматься чем-то неприятным, но необходимым. Примерное, как черчение, которое я ненавижу всеми фибрами души. Ты, кстати, любишь черчение?

– Шутишь? – Маша чуть не поперхнулась кофе. – Не знаю, насколько сильно ты его ненавидишь, но я ненавижу его в три раза сильнее! Или даже в пять-десять раз. А, может быть, и в сто раз!

– Понятно, понятно. – Кирилл громко рассмеялся. Реакция Маши доставила ему искреннее удовольствие. – В подземелье я занимался, так сказать, спецзаданием – пытался рассмотреть в туманной дали нечто, известное одному мне. Вернее, сначала неизвестное, но ставшее известным позже. Но ничего более конкретного сказать не могу. Хотя и хочу. Извини!

– Нет проблем! Значит, ты пытался что-то высмотреть? – Маша задумчиво намотала на палец длинный локон. – Я вот всё думаю – ты можешь увидеть всё, что захочешь? И как вообще это происходит? Как происходит видение?

– Ты, вроде, меня об этом уже спрашивала, а я, вроде, тебе уже рассказывал? – Кирилл проследил, как официант расставляет на столе пирожные. – Но точно не помню. Если что, извини за повторение. Видение – это отклик, отклик, так сказать, вселенной на запрос на видение. Сначала ты должен сформировать непререкаемое намерение видеть, потом послать запрос, а потом попытаться расшифровать ответ. Причем самое сложное, как раз, заключается в расшифровке.

– А как, как происходит расшифровка? – Маша заинтересованно подалась вперед. – Типа, в голове звучат голоса, или ты что-то действительно видишь перед глазами?

– Нет, не так. Вернее, голоса и образы в голове – одно из проявлений видения. Их – проявлений – может быть огромное количество, и всегда случается по-разному. Но обычно видение – это такие ощущения, подкрепленные или не подкрепленные визуальными образами. Видение – это безмолвное знание, и чтобы его достигнуть, нужно остановить навязчивый мысленный диалог.

– Т. е. нужно просто остановить мысленный диалог, а сразу появится видение? Так просто? – в голосе Маши звучали сомнения. – А разные мистические книги утверждают, что видение – это почти недостижимо. Типа, очень сложно, невозможно, за гранью, бла-бла-бла!

– Остановить мысленный диалог действительно сложно. И действительно – почти невозможно для нормального человека. Это требует грандиозных усилий, очень больших временных затрат, определенных способностей, а главное – желания, желания и еще раз желания. На языке мистиков – несгибаемого намерения подчиниться вселенной, исполнить ее волю и услышать, что, собственно, от человека хотят.

– Ты так говоришь, как будто тебе пятьдесят или восемьдесят лет! – Маша, кажется, прониклась ответом Кирилла. – Словно ты – умудренный опытом старец, который «собаку съел» на мистике и философии. Ты сам до всего этого дошел, или вас там специально обучают? – под «там», насколько Кирилл понял, Маша подразумевала Факультет.

– Конечно, нас обучают. Дают специальные знания, без которых двигаться вперед нельзя. Но многое зависит и от самого человека – от того, насколько он восприимчив и компетентен. Грубо говоря, есть ли у него способности, предрасположенность к мистическому.

– Ну, хорошо! – Маша пылко схватила ладонь Кирилла и заглянула ему в глаза. – А у меня, например, такие способности есть?..

Глава десятая. Время сжимается

– Скоро новый год! – Кирилл с тоской посмотрел на календарь. 15 декабря 2016 года, на дворе четверг, и до начала зачетной катавасии осталось всего две недели с хвостиком. – И что-то мне подсказывает, что этот праздник я проведу наедине с ручкой, бумагой, учебниками и кульманом. И все равно есть вероятность, что не успею сдать в срок. Впрочем, случай уже не такой запущенный, каковым был еще полтора месяца назад.

Полтора месяца Кирилл учился изо всех сил. И дни, и ночи напролет – и проявил в этом вопросе достойные уважения серьезность и терпеливость. И о чудо – это не мешало ему работать на МИД и на ФСБ и встречаться с Машей. И даже иногда бывать дома, где мама каждый раз, когда Кирилл появлялся, жарила его любимые пирожки с картошкой и капустой.

Согласие работать на ФСБ он, конечно же, дал. Во-первых, ему особо некуда было деваться, во-вторых, Кирилл понимал – это его шанс. Шанс, который раздвоился и теперь является двойственным – связан и с МИД, и с могущественной спецслужбой. И, кроме того, от ФСБ вели дополнительные «ниточки судьбы» – точную привязку которых Кирилл пока разглядеть не мог, но для будущего они были весьма перспективными.

О своем решении Кирилл сообщил Щербеню через десять дней – и Павел Иванович нисколько не удивился, а просто с лучезарной улыбкой на лице выдал Кириллу два иссиня-черных погона с двумя лейтенантскими звездочками на каждом.

– На держи! Пусть будут, хотя согласно твоему новому званию, – Щербень хохотнул, – тебе положено иметь минимум четыре пары погон. Одна – на китель, вторая – для парадной формы одежды, третья – для рубашки, четвертая – для парадной белой рубашки. Плюс запасные – короче, погон должно быть много.

– Спасибо! – Кирилл с интересом ощупал ткань и звездочки. – Надеюсь, мне нечасто придется их носить. Уж больно непривычно. А погоны красивые – факт.

– Красивые! – Щербень покивал головой. – А будут еще красивее, когда вместо одной полосы будет две, вместо маленьких звездочек будут большие. А еще лучше, если полосок не будет вообще, а будет золотое шитье, и не металлические звездочки, а вышитые. Т. е. генеральские. Кстати, у меня именно такие, если ты уже забыл. Надеюсь, ты еще помнишь, что твой непосредственный руководитель – генерал?

– Так точно, господин генерал! – Кирилл вскочил с кресла и кинул ладонь к виску. – Никак нет, не забыл!

– Ладно, кончай ёрничать! – Щербень махнул Кириллу. – Садись, разговор пойдет конкретный. Перво-наперво, сообщаю тебе – чтобы напомнить – твои контакты с ФСБ будут проходить через меня. И вообще, о том, что ты – действующий офицер ФСБ, сейчас знают только пять-шесть человек. Я, ты, Геннадий Сергеевич, еще два высокопоставленных генерала и еще один – имя которого нельзя упоминать всуе. Надеюсь, ты меня понимаешь?

– Что, Сам? – Кирилл усмехнулся.

– Именно, что Сам! И это вовсе не смешно, а очень даже серьезно. Кстати, на новогоднюю елку в Кремль собираешься?

– Конечно. Через неделю, как и положено. – Кирилл хотел было спросить: «Награды одевать?», но сдержался. Вопрос явно был неуместным – в принципе, он может их взять с собой и прикрепить на пиджак в случае необходимости. Т. е. разберется на месте по факту.

– Вот и отлично. Тогда идем дальше. Ну-ка поди сюда! Полюбуйся на этого красавчика. – Щербень щелкнул мышью и открыл файл на компьютере.

Кирилл пододвинул стул и сел рядом с Щербенем. С интересом всмотрелся в монитор – персонаж действительно занятный. Бородатый араб в белой чалме с характерным жестоким прищуром глаз. Указательный палец правой руки оттопырен в назидательном жесте, рот открыт, зубы явно фарфоровые – словом, по виду, готовый ваххабитский проповедник. Или ИГиловский главарь из саудитов или катарцев.

– Вроде, не наш, а импортный! Вам чаю налить? – Кирилл поднялся со стула и пошел включать чайник. – Рожа противная до невозможности, и я даже не сомневаюсь: на его руках – очень много крови.

– Это точно! – в голосе Щербеня звучало почти неприкрытое презрение. – Конченный катарский ублюдок, один из главарей ИГ. Его зовут Мустафа Аль-Алиб. О нём мало что известно – и мы не сомневаемся, имя вымышленное. Это фото – единственное имеющееся в нашем распоряжении, что, впрочем, совсем неудивительно. По нашей информации, этот человек непосредственно отвечает за подрывную работу и за организацию терактов на территории России. Через него идут деньги, и от него тянутся ниточки к террористическим ячейкам на Кавказе, в Поволжье, в Башкирии, в столицах и в других городах страны. Так вот Геннадий Сергеевич и я очень интересуемся, что ты можешь об этом господине сказать. Задача ясна?

– Ясна. – Кирилл кинул чайные пакетики в кружки и налил кипятку. – Попытаюсь. А что конкретно хотелось бы узнать?

– Всё. Вообще всё, даже самые мельчайшие догадки и самые скромные соображения, которые могут прийти к тебе в голову. Всё, что увидишь, всё, что почувствуешь. А если сможешь сконцентрироваться на ниточках, которые – как я уже сказал – идут от него к террористическим ячейкам, отлично!

У нас очень мало сведений, но мы обоснованно предполагаем, что каждая ячейка представляет смертельную опасность. Речь идет о жизни множества людей. А эти отморозки из ИГ славятся своими варварскими показными расстрелами и подрывами. И сразу хочу добавить – как и принято в адекватных структурах – твою информацию тщательно перепроверят, так что в любом случае каких-то роковых ошибок удастся избежать. Смело дерзай и ничего не бойся. Хотя последний совет излишен – ты и так, вроде бы, ничего не боишься.

– Мне здесь работать? – Кирилл указал в сторону «Пещеры Аладдина». – Или можно материал собирать дома? Или в общаге?

– Как хочешь. Мы тебя не ограничиваем, нам нужна самая полная информация, и в сроках и месту работы ты свободен. Но помни, каждый день промедления с твоей стороны может стоить кому-нибудь жизни…

* * *

– Значит, Мустафа Аль-Алиб! – Кирилл положил перед собой фото. – Сдается мне, что этот товарищ из Ирака.

Кирилл взял карандаш и записал: «Пришел из Ирака, но по происхождению – саудовец. Явно – идеолог, причем идеолог по призванию и мироощущению. Представитель клана саудитов, считающих, что внешняя экспансия саудовцев и их идеологии необходима и оправдана. Изначально к Катару никакого отношения не имел, но сейчас деньги из Катара получает исправно. В отношениях между Саудовской Аравией и Катаром – довольно мелкая сошка. Посредник на зарплате».

Кирилл перевернул фото лицевой стороной вниз – смотреть на харю игиловца было неприятно. Настройка уже установлена, так что изображения и не требуется.

– Так, идем дальше. Одновременно с продвижением идеологии является специалистом по созданию диверсионных сетей. Для этого использует как личное влияние и личный авторитет, как идеолога, так и деньги, поступающие от саудовской и американской разведок. Процент распределения денег – примерное пятьдесят на пятьдесят. Катарские же деньги – ага, вот это интересно! – предназначены для покупки информации у данного объекта о саудовцах и американцах.

Основная деятельность диверсионной сети, созданной при участии Мустафы – Турция и Южный Кавказ. Южный Дагестан. Чечня – нет. Северная Осетия – нет. Да, именно Южный Дагестан. Грузия – практически штаб-квартира террористических группировок, там пасутся все кому не лень. Но она не особо интересна террористам, там нечего взять, и там нечего делать. Она и так уже почти полностью перешла в подчинение Турции.

Турция – работа филиалов Мустафы в основном идеологическая. Кроме того, раздача денег и поддержание связей с саудитами. Но нельзя сказать, что они там развернулись по полной, их «ареал обитания» довольно ограничен. Но нагадить в случае чего они могут сильно.

– Теперь конкретика. Для начала по Турции, а также по Сирии! – видение подсказало Кириллу, что сейчас ячейки Мустафы в том числе работают и на сирийский конфликт. Процентов на сорок от общей деятельности. Но сейчас они потеряли всякий энтузиазм. Нет, не так – полностью деморализованы. Лишены энергии, хотя и продолжают делать вид, что победа еще будет за ними (а некоторые идеологи местечкового уровня в этом реально уверены). Ну, а Мустафа просто делает деньги, исполняя возложенные на него функции.

– Сирия, сфера деятельности – в основном Алеппо. Да, круто. Не территория, сейчас занятая ИГ, а именно Алеппо. Северные границы Сирии – не так. Впрочем, бог с ним. – Кирилл проговаривал и записывал, почти не останавливаясь. – Турция – гораздо интереснее. Итак, Турция. Есть несколько филиалов. Основной – в Стамбуле. Один – в Анталии. В Анкере – две почти открыто действующие ячейки с множеством последователей. На востоке Турции тоже есть филиалы. – Кирилл поднялся – достать с полки большой географический атлас, который он специально принес из дома. Чтоб в случае необходимости был под рукой.

– Так, посмотрим, где что есть. – Он снова распустил «узелок» мысленного диалога в голове и вошел в состояние свободного сознания. – Конечно, идеологи ИГ жмутся к центру, на периферии особо делать нечего, но вот – одна ячейка в Газиантепе и в городе Малатья. Но они какие-то левоватые, небольшие и ориентированные, в основном, на центральные ячейки. Смотрят на центр и в другую сторону смотреть не желают.

Анкара же – другое дело. Здесь и бабло жирнее, и возможностей намного больше. Плюс здесь сосредоточена власть. Здесь сидят послы иностранных государств, и на них тоже можно влиять тем или иным образом. Например, в обход. Через другие посольства. И, кстати, ячейки Мустафы в Анкаре не являются уж сильно враждебными турецкой власти, скорее, они – просто крупные идеологические центры ислама. Типа, приходите все, врата открыты!

– Что мне больше нравится? Смотреть на Турцию или все-таки переключиться на Россию? – Кирилл на секунду отвлекся, вспомнив, что, вроде, он работает на контрразведку, а не на разведку. – Нет, по порядку, так по порядку. Лишним не будет – даже если это всё известно. Полноценная картина всегда лучше отдельных несвязанных фрагментов.

Итак, Анкара…

Кирилл честно потратил два часа на Мустафу и под конец чувствовал такое омерзение, как будто только что искупался в нечистотах. Давненько (а может, и никогда) ему не приходилось смотреть на таких выродков. И даже не на выродков, а просто на исчадий ада – к тому же подкрепленных мощной идеологической и религиозной подпоркой.

Среди подопечных Мустафы не было и проблеска света. Полнейшая тьма поглотила их души, они готовы были убивать за деньги – и мужчин, и женщин, и детей, и стариков. Но, конечно, не только за деньги – а просто как будто из профессионального, отстраненного интереса. Как будто имеют дело с неодушевленным материалом – который в этот раз вот так красиво взорвется, а в следующий – еще более красиво! Эти люди (вернее, нелюди) были чистыми порождениями дьявола, рафинированными убийцами – и изнутри, и снаружи. Холодными, безжалостными убийцами, переубедить и договориться с которыми, в принципе, невозможно.

Мустафа и его подопечные обосновались в Турции надежно, они – хоть и считались в некотором смысле изгоями, пришлыми на этой земле – чувствовали себя вполне уверенно и не скупились раздавать деньги, а заодно и распространять лесть направо и налево.

В процессе работы Кирилл начертил ряд схем параллельных связей между террористами, указал – насколько смог увидеть – местоположение их ячеек максимально акцентировано и конкретно и даже составил несколько описательных портретов джихадистов. По его мнению, они могли сослужить пользу.

На портретах Кирилл окончательно выдохся и, чтобы восстановиться, решил немного почитать. Но ему не дали. В гости завалились Наталья и Сирена.

– Привет, привет! – девушки были возбуждены и радостны. – Скоро Новый год, давай пить чай!

– Давай. – Кирилл впустил подружек внутрь. – Но только у меня почти ничего нет, я уже давно дома не был. У вас, случайно, не найдется меда или, например, варенья? Или печенья?

– Варенье, печенье. Запросы у тебя почти как у Плохиша из «Мальчиша-Кибальчиша». – Сирена плюхнулась на табурет (само собой, закинув ногу на ногу – так, чтобы видно было почти все). – Не думаешь ли ты, что мы ходим в гости с пустыми руками? Помнишь, у Винни Пуха:

Кто ходит в гости по утрам, Тот поступает мудро. Известно всем, тарам-парам, На то оно и утро! На то оно и утро!

– Так вот, мы – не медведи-халявщики. Все свое носим с собой, в том числе любовь и ласку. – Сирена подмигнула Кириллу, проигнорировав гневный взгляд Натальи, брошенный в сторону подруги.

– Ладно, ладно. Хватит ворковать, голубки! – Наталья решительно развернула пакет (он был зажат у нее подмышкой) и принялась доставить оттуда разносолы – и в том числе печенье и варенье. – При желании продолжите более тесное общение без меня, меня же больше интересует подготовка к предстоящей сессии. Кира, у тебя как – все сдано?

– Да если бы! – Кирилл саркастически всплеснул руками. – Еще столько всего осталось! Даже перечислять страшно. У меня-то, в отличие от вас, две учебы, и на инженерной специальности дрючат так, что не успеваешь голову поднять. Хотите, прочту пару отрывков из учебников?

– А что, давай. – Сирена медленно и демонстративно разгладила юбку. – Тем более, странные, запутанные тексты – это так возбуждающе.

– Вот блин! – Наталья громко фыркнула. – Хватит уже, совсем не смешно. Или мне уйти?

– Нет! – Кирилл примирительно улыбнулся. – Вот послушай.

Он сбегал за учебниками и процитировал:

«В условиях равновесия полный ток через переход (дрейфовый и диффузионный) носителей каждого знака равен нулю. Действительно, в р-области концентрация дырок велика, но пройти через переход слева направо может лишь небольшая их часть, у которой энергия достаточна для преодоления потенциального барьера величиной ϕК (это – диффузионная составляющая дырочного тока). Справа налево дырки из n – области в р – область переносятся полем перехода (это – дрейфовая составляющая дырочного тока через переход).

Но концентрация дырок в n – области невелика (они там являются неосновными носителями). Те же рассуждения можно провести и для электрических составляющих диффузионного и дрейфового токов. Таким образом, принцип детального равновесия позволяет установить, что полный ток через переход в состоянии равновесия равен нулю.

На высоту потенциального барьера влияет концентрация примесей. Если увеличить концентрацию, уровень Ферми в области n-типа приблизится к дну зоны проводимости, в области р-типа – к потолку валентной зоны. В этом случае энергия ΔW, а следовательно, и потенциальный барьер, увеличатся (в предельном случае ΔW будет приблизительно равна ширине запрещенной зоны).

Если концентрацию примесей уменьшить, уровень Ферми сместится к середине запрещенной зоны, энергия ΔW, а, следовательно, и высота потенциального барьера уменьшатся. Потенциальный барьер р-n переходов, образованных в германии, принимает значение от 0.3 В до 0.4 В, в кремнии – от 0.7 В до 0.8 В»

– О, дырки! – Сирена зачерпнула большой ложкой варенье и отправила его в рот. – И чего же здесь такого страшного? Концентрация дырок велика – это же дискотека «Кому за сорок»!

– Сирена! – гробовым голосом взмолилась Наталья. – Господи, да сколько можно уже. Такое чувство, что у тебя зимнее обострение.

– Угу, декабрьское. – Сирена удовлетворенно закатила глаза. – Кира, давай второй отрывок. Там тоже есть дырки?

– Нет! – Кирилл вытирал глаза, увлажнившиеся от еле сдерживаемого смеха. – Слушайте:

«Воспользуемся способом построения, показанным на рис. 1.5, с помощью вспомогательного луча 3. Сначала проведем луч 3, через переднюю главную точку первого компонента параллельно падающему лучу 1.

Найдем точку y′1 пересечения выходящего вспомогательного луча 3'1, с задней фокальной плоскостью, продолжив до нее пунктиром этот луч. Через полученную точку у′1 и точку на главной плоскости (следует иметь в виду, что высоты лучей на главных плоскостях не изменяются, т. к. βHH ′ =1) выводим луч 1′.

Таким образом, построили ход луча 1 через первый компонент. Аналогично строим через второй компонент, проведя луч 32 параллельно 1΄. Пересечение выходящего вспомогательного луча 3'2 с задней фокальной плоскостью второго компонента даст точку у'2, через которую выводим искомый луч 1′′. Там, где он пересекает оптическую ось, находится осевая точка А′»

– Ну и так далее. – Кирилл громко хлопнул учебником. – Страшно?

– Блин! – Сирена отложила ложку и задумчиво (и одновременно томно) подперла кулачками подбородок. – Страшно – аж до судороги в челюстях. А про любовь у тебя что-нибудь есть почитать? Ну, типа Эммануэль или Мопассан?

– Эммануэли нету! – Кирилл был несколько разочарован такой реакцией девушки (он втайне надеялся, что его умственный труд и умственные напряги оценят). – И кстати, – впрочем, он быстро подавил эмоции, – вы вроде хотели что-то конкретное обсудить? Типа, по экзаменам или зачетам?

– Ага. – Наталья сразу просветлела. – Что-то предстоящая сессия меня очень беспокоит.

– Интересно, почему? – Кирилл пожал плечами. – А что в ней такого особенного, чтобы беспокоиться?

– Особенного? А ты разве не в курсе?

– В курсе чего?

– В курсе того, что Яйцо готовит нам нечто страшное?

– Страшное? – Кирилл усмехнулся. – А что, к примеру, может быть страшнее Палача? Вы еще про такого не забыли?

– Не забыли, но знаешь что! Палач-то гнобил нас всех одновременно, а Яйцо задумал гнобить по отдельности.

– Как это – по отдельности? Что это значит? И откуда пошла информация? – Кирилл забрал у Сирены банку с вареньем и сам принялся есть. – Я лично ничего пока не видел и ничего не чувствую. И в любом случае паниковать не собираюсь. Что бы там не произошло – не в первый раз, прорвемся.

– Мне бы твою уверенность! – в голосе Натальи звучал скепсис. – Впрочем, может быть, я стала слишком нервной и мнительной?..

* * *

– Яйцо, Яйцо! – Кирилл блаженно лежал в ванной с горячей водой и размышлял. Девушки ушли полчаса назад. Сирена, кстати, поначалу намеревалась остаться, но потом передумала. Но зато пообещала прийти на следующий день – одна. И Кирилл был ей благодарен – по крайней мере, она не сильно светит их взаимоотношения перед однокурсниками. Хотя, в принципе, и так все всё знают – а как же без этого? – И что же задумал этот странный человек?

Смотреть на замыслы Яйца совсем не хотелось. В воде было так хорошо и так спокойно, что Кирилл старался даже и не двигаться. Разрозненные мысли бродили в голове, они были приятными и спокойными. И слегка розовыми – хоть это и звучит немного нетолерантно.

– Действительно! – Кирилл, лежа с закрытыми глазами, улыбнулся. – Вот будет прикол, если я когда-нибудь напишу опус про «Розовые мысли» и, например, экзистенционализм – типа как у Сартра. А в конце выдам на гора заключение: «Розовые мысли есть суть, которая существует. Которая реальна – и которая и есть смысл. Смысл существования и смысл мироощущения. Смысл, которым полна вселенная. Вселенная Розовых Мыслей».

Кирилл полежал минут десять и выбрался из ванной. Распаренное и расслабленное тело желало сна. И Кирилл с удовольствием воздал бы должное Морфею, но к сожалению времени у него особо не было. Его ждало очередное ДЗ – а именно задолженность перед Пургиным по теме «Патриотизм».

– ВАП у нас – либерал и любит американцев. Интересно, какой стиль написания реферата его устроит? – Кирилл быстро настроился на преподавателя и тут же увидел, что лучше всего – именно «либеральный» стиль. И желательно не на примере России, а типа – вообще. Типа, в общем. Чтобы с одной стороны патриотизм был обозначен, как некое довольно серьезное социальное и философское течение, а с другой – указано, что сие есть явление спорное, вовсе необязательное, и жить с патриотизмом подмышкой иногда бывает даже вредно. – Ну, ладно. Так тому и быть. Стилистика мне понятна, можно и приступать. С богом!

С богом или не с богом, но получалось очень небыстро. Тема про патриотизм была такой тухлой, что Кирилл буквально вычерпал из себя все силы, чтобы закончить ДЗ. И рухнул спать совершенно опустошенным. А ночью ему приснился сон – он снова встретился с Михаилом и Святославом:

– Здравствуй, Кирилл! – Михаил парил перед ним, зависнув в воздухе (Кирилл же сидел на своей постели – почти ничем неотличимой от домашней, за исключением одного – из сна). – С нашей прошлой встречи миновало не так много времени. Как твои дела?

– Да ничего! – Кирилл чувствовал себя немного обескуражено – что ответить на такой «нетривиальный» вопрос? – Вроде, он общается с ангелами (и даже, наверное, с архангелами), а его спрашивают, как будто он пришел к друзьям просто пива выпить. – Учусь, работаю.

– Правильно. – Михаил улыбнулся. – Я в свое время тоже много работал, много трудился, вот и Святослав – тоже. – Он указал на своего спутника (тот парил в воздухе с задумчивым и отрешенным лицом). – Похвально. Ну, а может, у тебя есть какие-то вопросы к нам?

– Да нет. – Кирилл пожал плечами. – Никаких. И честно, – добавил он, – вы меня извините, конечно, но я даже об этом и не думал.

– А ты не хочешь больше узнать о Силе? – Михаил вдруг понизил голос – до состояния шепота. – Сила! Ты ведь за ней охотишься?

– Конечно! – Кирилл просиял. – Если вы мне что-нибудь расскажете, я буду вам очень благодарен.

– Тогда слушай. – Михаил легко спланировал на пол и сел рядом с Кириллом на кровать. – Сила – это то, что правит миром. И мной, и тобой. Мной – в особенности, поскольку я – бестелесное проявление Силы, ты же пока что заключен в оболочку. И пока не можешь странствовать по Силе из одного конца бесконечности в другой. Но чувствовать ветер Силы ты способен – и отсюда твои способности.

Способности, даруемые Силой, бывают разными. Вообще, все способности исходят от Силы, и все способности – ее прямое проявление. Вот тебе дали возможность видеть – и видеть так хорошо, что немногие могут похвастаться чем-то подобным. Но зато многие хотят воспользоваться твоим видением. Кстати, ты уже знаешь о последствиях принятия решений?

– Конечно. – Кирилл внимательно слушал Михаила. – Принимаемые нами решения меняют мир.

– И не только меняют, но могут также и раскалывать его. Раскалывать в плане – часть энергетических существ за тебя, часть – против. Это важно, поскольку иногда поддержка или отсутствие поддержки со стороны существ с тонкого плана являются определяющими. Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Не особо. – Кирилл и в самом деле не улавливал, к чему клонит Михаил. С точки зрения Кирилла, все сказанное ангелом – суть аксиома. Кто-то одобряет, кто-то не одобряет, какая разница? Он – Кирилл – сам по себе, общается с Силой, подчиняется Силе и черпает энергию от Силы. Он никого не трогает и кроме как на Силу ни на кого не рассчитывает – какое ему дело до мнения других тонких «эфирных» созданий? Поэтому разъяснения бы не помешали.

И они последовали.

Михаил мягко положил руку на плечо Кирилла:

– Все это правильно, но однако – верное ли решение всегда и везде оставаться одному? Не лучше ли примкнуть к кому-нибудь, к чему-нибудь? Стать частью большого целого, подчиниться общей цели, одновременно оставаясь отдельным и почти независимым? Ведь гуртом жить легче?

– Вполне возможно. – Кирилл кивнул. – А вы что, делаете мне предложение? Вступить в организацию?

– Ага. В организацию масонов. – Святослав, до этого демонстративно молчавший, громко хохотнул. – С членскими взносами и со сводом законов, которые позволяют управлять миром!

– Помолчи! – Михаил резко поднял вверх руку, и его спутник тут же прекратил сменяться. – Не слушай его, он у нас – шутник. И наше братство, конечно, не масонская ложа, и миром мы не правим. А просто – как бы это помягче выразиться? – надзираем за ним.

– Типа, смотрящие? – Кирилл хмыкнул. – Вот уж не знал, что и на небесах точно так же, как и у людей.

– Именно! Ты ведь не думаешь, что небеса очень отличаются от мирского внизу? Везде и всюду царствует сила и только сила. Поэтому мы и предлагаем тебе присоединиться к нам – чтобы увеличить нашу общую силу. Имей в виду – предложение по времени ограничено, действует только ближайшие сто тысяч лет. Так что думай!

Михаил взмыл в воздух, помахал Кириллу напоследок рукой, а потом рванул ракетой в вышину и тут же пропал. Вместе с ним пропал и Святослав.

Кирилл проснулся через несколько часов от надоедливого звона будильника. Проснулся с острым ощущением предопределенности – которое очень было похоже на то, что возникло у него после предложения влиться в стройные ряды ФСБ. Небеса (или не небеса, а архангелы с ангелами) уже все за Кирилла решили. И деваться ему некуда, и выходит, что ставка на него сделана не только определенными силами на Земле, но и определенными силами на небе.

– Все это, конечно, отлично – силы те, силы се! – Кирилл, провалявшись несколько минут в постели и мысленно прокрутив сцены из сна, побрел в ванную умываться. – Еще бы они за меня сессии сдавали, а не требовали работать, работать и еще раз работать. Что я, Ленин что ли? И, кстати? А какой сегодня день?

Кирилл почувствовал внутреннюю дрожь – неужели забыл? Бросил зубную щетку и метнулся к календарю:

– Слава тебе, господи! – от сердца сразу отлегло. Но не до конца – поскольку именно на сегодня (а Кирилл так в последние дни завертелся, что реально из головы выскочило) был назначен «Торжественный прием студентов в Кремле». И очень хорошо, что назначен на вечер. А не на раннее утро.

* * *

Кирилл прибыл в Кремль в 19.45. Отец подбросил на машине – по дороге от волнения чуть два раза не попав в ДТП. Борис Александрович волновался раз в десять сильнее Кирилла и поэтому без умолку болтал и истерично смеялся всю дорогу. Вследствие чего резко тормозил, резко трогался и резко крутил баранкой. И Кириллу даже пришлось успокаивать отца – чтобы не подпрыгивал от возбуждения на водительском кресле.

Кирилл был наряжен со всей возможной торжественностью. Об этом позаботилась мама, которая – как чувствовала – несколько месяцев назад потратила целое воскресенье (вместе с сыном, само собой) на подбор костюмов, сорочек, галстуков и даже обуви «на все случаи жизни».

– Мой сын должен выглядеть на все сто! – в течение всего того приснопамятного воскресенья приговаривала мама, выразительно поглядывая на отца и сына. – Поэтому любые разговоры на тему того, что вы устали, хотите есть и не хотите попусту терять времени, заранее отметаются и не принимаются во внимание. И вы мне еще спасибо скажете – за мое терпение и дар предвидения.

Мама оказалась права – лично Кирилл уже выразил ей свою искреннюю благодарность: ему не пришлось бегать, как ошпаренному, и судорожно соображать – что же надеть на прием к самому Президенту.

Папа высадил его в условленном месте, задорно побибикал на прощание и укатил домой. А Кирилл предъявил приглашение на входе, был тщательно осмотрен на предмет наличия чего-нибудь запретного, сверен со списками и торжественно препровожден сначала до гардероба, а потом и до Александровского зала Кремля.

Здесь было шумно и оживленно. По всему залу были расставлены маленькие столики – на четыре человека – накрытые белоснежными скатертями и уставленные столовыми приборами. На входе в зал Кирилл назвал свое имя, и один из распорядителей вечера провел Кирилла до его столика.

Его непосредственными соседями оказались две девушки и парень – по виду, на пару лет старше Кирилла. Тут же завязалась беседа.

– Привет! – миловидная девушка со светлыми волосами протянула Кириллу руку. – Меня зовут Кира. А тебя как?

– А меня Кирилл! – Кирилл улыбнулся. – Совпадение? Не думаю!

– Что, правда – Кирилл? – Кира недоверчиво повела плечами. – Или ты так решил пошутить? Ты, кстати, откуда? В смысле, из какого ВУЗа?

– Из Бауманки? А вы откуда?

– Я из МХТИ! Специализируюсь на химии.

– А я из Новосибирского Государственного Технического Университета (бывшего НЭТИ – Электротехнического Института, при СССР). Если ты из Бауманки, то должен был слышать о нашем ВУЗе. – Вторая девушка (высокая, стройная и очень изящная – с длинными рыжими волосами) подхватила разговор. – Меня зовут Ольга, я учусь на четвертом курсе. А ты на каком?

– На третьем. Очень приятно познакомиться! – Кирилл тем временем перевел взгляд на соседа – намекая: пора бы и ему представиться.

– Я – Борис. – Сосед важно (и даже напыщенно) кивнул головой. – МГУ, пятый курс. Факультет журналистики. Направление: международная журналистика. Через полгода буду работать в Париже или Нью-Йорке. Так что в следующий раз вы увидите меня уже по телевизору.

– Значит, ты звезда? – Кирилл сделал всё, чтобы его голос звучал максимально серьезно. – Завидую тебе, у тебя, наверное, родители крутые?

– Угу! – Борис, кажется, совсем не заметил скрытой издевки, прозвучавшей в вопросе Кирилла. – Понимаешь, сейчас без нормальных предков вообще каши не сваришь – и особенно, если ты из провинции. – Он выразительно посмотрел на Ольгу. – А если с предками всё ОК, можно двигаться по жизни легко, делать карьеру и даже попасть в Кремль на званый ужин. И, кстати, вы-то здесь почему?

– По кочану! – Кирилл даже легко вздрогнул – так резко прозвучал ответ Ольги. – Не все могут похвастаться наличием крутых родителей, но зато у многих голова на месте. У меня, например, на месте – вот почему меня пригласили.

– Так, брейк! – Кира выставила вперед ладони – словно рефери на ринге, требующий прекратить бой. – Мальчики, девочки, не будем ссориться, а лучше просто поболтаем и поедим. Вон – за соседними столиками уже вовсю вилками гремят, и когда еще Президент появится!

Повинуясь команде, Ольга перестала сверлить Бориса яростным взглядом и жестом потребовала налить в бокал вишневого сока. Кирилл взял на себя обязанности джентльмена, и через пять минут их общение приняло непринужденный характер (и даже лицо Бориса приобрело нормальный цвет – после того как побагровело и покрылось пятнами от отповеди Ольги).

В отличие от соседей, Кирилл старался ничего особо не есть, и уж тем более – не пить (хотя вино – в количестве одной бутылки на один столик – присутствовало). Он четко помнил, для чего он здесь – также как и то, что Верховный Главнокомандующий спиртного не употребляет, и разговаривать с ним в нетрезвом виде – это даже не моветон. Это просто катастрофа.

– Я учусь на «Факультете мехатроники и автоматизации». – Ольга, стараясь не смотреть на Бориса, вела разговор с Кириллом и Кирой. – Вы вот знаете, что такое мехатроника?

– Примерное! – Кирилл подмигнул Кире (девушка так наивно хлопала глазками, слушая Ольгу, что складывалось впечатление: все сказанное её визави – суть, величайшие откровения). – Но если ты уточнишь, лично я не буду против. Итак, что же такое есть сей загадочный термин?

– Сарказма не нужно! – Ольга мгновенно надулась, но потом, судя по всему, решила, что обижаться сразу на двух джентльменов не стоит. Иначе, через некоторое время разговаривать будет не с кем. – Впрочем, ладно. – Она громко рассмеялась. – Мехатроника – это область науки и техники, основанная на синергетическом объединении узлов точной механики с электронными, электротехническими и компьютерными компонентами, обеспечивающая проектирование и производство качественно новых модулей, систем и машин с интеллектуальным управлением их функциональными движениями. Как вам?

– Круто! А ты что, определение наизусть выучила? – громко фыркнула Кира. – Или у вас там все такие продвинутые – с такой классной памятью?

– Нет, не все. Только я. – в голосе Ольги не было и намека на шутку. – Я могу слёту запомнить несколько страниц текста – в том числе и на иностранном, неизвестном мне языке.

– Серьезно? – тут уж настала пора и Кириллу удивляться. И даже Борис перестал делать вид, что разговор его не касается. – Выходит, ты феномен?

Кирилл не успел договорить – под сводами зала торжественно и громко зазвучала музыка, огромные парадные двери распахнулись, и все головы присутствующих повернулись в одну сторону…

Глава одиннадцатая. Сессионные страсти

– Ну что, соколы и горлицы! – Яйцо прямо весь светился счастьем. Видимо, предвкушение массовой порки студентов по итогам зачета веселило его чрезмерно. – Тешу себя надеждой, что вы-таки подготовились и сегодня продемонстрируете свои фундаментальные знания. В противном случае, – Яйцо многозначительно и демонстративно поднял глаза к потолку и театрально заломил руки, – придется нам с вами встречаться снова и снова – вплоть до момента вашего исключения из рядов слушателей Факультета.

– Итак, равняйсь, смирно! Шагом марш ко мне по одному! – Яйцо плюхнулся на стул и раскидал (ловко – подобно карточному шулеру, метающему карты партнерам) билеты по краю преподавательского стола. – Сначала голубки (коих здесь четыре), потом – зоркие грифы, коих здесь три.

По результатам лотереи Кириллу достался билет номер два. Цифра, вроде бы, ничего – гораздо лучше, чем три – вот бы еще и содержание было на уровне!

«Вопрос номер 1. Африканская магия. Дать общее описание. Разновидности африканской магии.

Вопрос номер 2. Австралия. «Путешествия в страну мертвых». Можно пользоваться справочными материалами.

Вопрос номер 3. Первобытный культ камней. Дать развернутое описание. Можно пользоваться справочными материалами.

Вопрос номер 4. Шаманы доколумбовой Мексики. Что Вы можете о них сказать? А еще что можете? P.S. Не забывайте о справочных материалах»

– Формулировка вопроса номер четыре мне особенно нравится! – Кирилл вынул из кармана ручку, глотнул из бутылки воды и принялся за работу. В его распоряжении было семь часов, и он не сомневался – все это время он будет писать, писать и писать. И еще не факт, что сможет до конца развить все темы.

Жизнь на Африканском континенте пропитана магией. С ней сталкиваешься на каждом шагу. Местные жители объясняются магией любые болезни или неприятности. Веру в колдовство не пошатнуло даже интенсивное наступление цивилизации. Скорее, наоборот. Африканцы лишь ещё более уверовали в могущество своих жрецов в противовес прогрессу.

Магия в Африке не является чем-то самостоятельным, оторванным от действительности. Она тесно переплетена с повседневной жизнью. В неё нельзя не верить. Насланная порча и даже заговор на смерть для африканцев абсолютно естественное явление. Между понятиями врач и колдун они обязательно поставят знак равенства. А для исполнения какого-либо желания обязательно пойдут к жрецу.

При этом нельзя сказать, что жрецов в Африке почитают. Отношение к ним здесь очень неоднозначное. С одной стороны, они пользуются уважением за свои сверхспособности. С другой, каждый африканец понимает, что, помогая своему клиенту, колдун способен причинить вред другому человеку. Это порождает обстановку подозрительности и нервозности в местном социуме, усиленную, к тому же, тотальной уравниловкой и бедностью.

Африканцы резко отрицательно относятся к тем, кто чего-либо достиг в жизни. По их представлениям, все должны быть одинаково равны в своей бедности, и на сородича, который своим трудом заработал хоть что-то, они непременно и с радостью нашлют порчу. Ведь до сих пор в сознании подавляющего большинства африканцев общественный успех, колдовство и зависть неразделимы.

Колдовство официально признано в некоторых государствах Африканского континента. Например, в 2006 году власти Зимбабве отменили запрет на занятия колдовством, а в 1992 году, когда сборная Кот-д`Ивуара выиграла в Африканском Кубке по футболу, власти публично благодарили за это местных колдунов.

Для африканской магии характерны наличие культа предков, вера в загробную жизнь и обожествление животных. А магия традиционно делится на «чёрную» и «белую».

Белая магия не только считается среди африканцев допустимой, она одобряется обществом в целом. К белой магии, прежде всего, относится целительство. Целителей именуют «сангома».

Сангома проходят длительное обучение, прежде чем начать врачевать. В период обучения они носят белую одежду и покрывают лица истолчённой белой глиной. Считается, что белый цвет приближает их к предкам, которые могут подарить им своё покровительство и свои знания. Представления о лекарствах у африканских целителей довольно своеобразны. К ним могут относиться вещества животного и растительного происхождения, минералы, а также вполне обычные, на взгляд европейца, предметы. Так, например, заговорённое серебряное колечко будет считаться лекарством. Впрочем, целебные настойки и мази тоже предварительно заговариваются.

Некоторые целители считают, что болезнь – это результат нарушенной гармонии между человеком и природой. И чтобы эту гармонию восстановить, необходимо дать больному лекарство, состоящее из чёрных и белых веществ в равных пропорциях. Но в основном африканские лекари связывают все болезни с происками злых духов, изгнать которых означает вылечить человека.

Целительская магия африканцев тесно связана с магией стихий. Магическая сила Земли способна забирать болезни. Африканские целители часто закапывают в землю под дерево ткань, в которую поймали злого духа, вызвавшего болезнь. Дерево погибает, а человек выздоравливает. Африканцы почитают бога грозы Шанго, который является для них воплощением справедливости. С помощью грома и молнии Шанго изобличает врагов и негодяев.

Сила духов четырёх стихий используется и в чёрной магии. Общение со стихиями происходит посредством предметов – символов той или иной стихии. К огню традиционно обращаются через свечу или костёр, к воздуху с помощью ритуального веника, землю символизирует соль, водную стихию – чаша с водой.

Основная цель чёрной магии – убивать и наносить тяжкий вред. К чёрной магии относится искусство некромантии. Африканцы считают, что естественной смерти в природе не существует. Любая смерть – результат колдовства. Для чёрной магии призываются духи умерших, используются внутренности крокодилов, обладающие особой силой, а также специальный порошок, получаемый из высушенных частей человеческого тела. Именно с получением этого порошка связано большинство слухов о каннибализме, имеющих место быть в Африке.

Любовная магия в Африке не особенно распространена, но имеет в своём арсенале несколько интересных приёмов. Любовное зелье африканские жрецы готовят из воды, в которой было вымыто тело любимого человека. Для приготовления любовных зелий часто используются цветы и травы. Самое распространённое растение, обладающее приворотными свойствами – гибискус. Его бутоны, также, вплетают в венки африканские женщины, чтобы повысить интерес мужчин к своей персоне.

Характерной особенностью африканской магической традиции является наследование колдовских способностей. Стать жрецом, если хотя бы один из твоих родителей им не был, невозможно. Африканцы считают, что дар может передаваться только от отца к сыну или от матери к дочери. Отказаться от наследования дара нельзя. Если умирает жрец, он обязательно передаёт свои способности кому-то из детей, несмотря на их волю. Если сам колдун не успел этого сделать, наследника выберет семья.

В этом заключается существенное отличие от культа Вуду, где путь к жречеству открыт для всех желающих. Несмотря на то, что культ Вуду и африканская магия имеют немало точек соприкосновения, они различаются в первую очередь по степени цивилизованности и «демократизма». Африканская магия более догматична и ортодоксальна. Так, например, гомосексуализм, одобряемый в Вуду, в африканской магии жестоко преследуется. Женщины, вступающие в сексуальную связь с представительницами своего пола, считаются проклятыми. Именно из их чрева появляются на свет чёрные колдуны. Поэтому лесбиянки подвергаются гонениям со стороны своих соплеменников…

Кирилл оторвался от писанины, задумчиво почесал ручкой лоб – оставлять последний абзац без изменений или переписать? Вроде бы, ничего страшного, и Яйцо не похож на ультра-либерала, воспринимающего любой выпад в сторону сексуальных меньшинств, как личное оскорбление.

– Да будет так! – Кирилл улыбнулся и ринулся в забой дальше…

От времени начала экзамена прошел час с хвостиком.

Вопрос номер 2. Австралия. «Путешествия в страну мертвых»

…Страну мертвых коренные австралийцы представляют по-разному. В культуре Австралии есть все признаки того, что можно было бы назвать «мифической географией отделившейся от тела души». Так, духи поднимаются на небо по веревке, брошенной каким-нибудь сверхъестественным существом. Или они переходят по стволу невидимого дерева, которое перекинуто наподобие моста со скалы в страну мертвых, и этот переход сопровождается серией дополнительный испытаний. Или, как у вирадьюри, духи поднимаются по тонкой веревке в небесный мир Байаме. Или, как у кулин, они всходят на небо по «ярким лучам заходящего солнца».

В представлениях австралийских племен, живших на реке Герберт в юго-восточном Квинсленде, мертвые восходят на небо по Млечному Пути. Камиларои верят, что их мертвые уходят на Магеллановы Облака. По верованиям племен восточного Кимберли, земля мертвых лежит на западе. Духи «иногда возвращаются на свою землю, к своим могилам или к узким ущельям, где были спрятаны их кости».

Аборигены из половины йиридья в северо-восточном Арнемленде верят, что страна мертвых – это ряд островов Торресова пролива и южный берег Новой Гвинеи. По верованиям людей половины дуа – это остров Бралгу.

«Вновь прибывшую душу подвергают испытаниям, прежде чем принять в обитель мертвых» – этот мистический мотив встречается не только в северо-восточном Арнемленде, но и по всей Австралии, Дуа говорят, что особый страж осматривает духов мертвых, чтобы увидеть, прошли ли покойники при жизни инициацию.

У гунвинггу на западе Арнемленда думают, что духу помогает проникнуть без осмотра жена стража, охраняющего путь в страну мертвых. А испытание, которому подвергается знахарь вирадьюри во время инициации, – восхождение на небо, чтобы вызвать дождь – предстоит каждой душе после смерти. Смерть по сути своей – экстатический опыт: душа покидает тело и отправляется в страну потусторонней жизни. Отличие от других экстатических состояний – сна, вызванного болезнью транса, шаманских путешествий – заключается в том, что душа покидает тело навсегда, таким образом вызывая разложение и окончательное разрушение последнего.

В Австралии считается, что посещения неба или страны мертвых – привилегия знахарей. Есть даже сообщения о людях, которые уверяли, что посетили такие легендарные страны in concreto. Уорнер и Берндты пересказывают историю одного человека, Ялнгура, который плыл несколько дней, добрался до Бралгу, острова мертвых, где встретил разных духов, и наконец вернулся домой, в свое поселение, но умер в ту же ночь.

Все эти путешествия в страну мертвых имеют прототип: первое странствие сверхъестественных существ или мифических предков. В юго-восточной Австралии изначальные сверхъестественные существа ушли на небо, и точно так же, завершив свою культурно-созидательную деятельность, некоторые мура-мура отправились туда. Знахари повторяют восхождение на небо, и то же повторяет душа каждого человека после смерти. И снова, уже в последний раз, человек делает то, что делали вначале сверхъестественные существа…

Прошло еще полтора часа.

– Блин! – Кирилл тяжело откинулся на спинку парты. – Вот это бредятина! Когда готовился, я и не предполагал, что на экзамене она вызовет во мне такое отвращение. – Беззвучно прошептал он. – Хорошо еще, что все справочники под рукой, я бы никогда в жизни не запомнил все эти странные названия племен!..

Вопрос номер 3. Первобытный культ камней. Дать развернутое описание.

Первоначальные религиозные представления строились в значительной мере на материале, имевшем жизненно-важное значение для первобытного человека. На этой основе возник и развился круг верований и магических действий, оформившихся позднее в продуцирующую и посвятительную обрядность.

Но существовало еще одно явление, самым непосредственным образом связанное с важнейшими жизненными интересами первобытного человечества, глубоко архаичное в своих истоках. Речь идет о культе орудий, о наделении орудий сверхъестественными свойствами.

Явление это хорошо известно: таковы широко распространенные представления о сверхъестественных свойствах топора как орудия труда и войны, о топоре как атрибуте божества грозы и символе небесного огня, таковы культы священного копья и кузнечного молота у многих народов Африки, таков культ меча у скифов.

В образе Шанго, божества грома и молнии у африканских йоруба, хорошо прослеживаются черты германо-скандинавского Тора-Донара или славяно-балтийского Перуна-Перкунаса, вооруженных топором, молотом или «громовыми стрелами», а первоначально – камнями, как неотъемлемыми атрибутами этих богов. Второе имя Шанго – Джакута, дословно «Тот, кто бросает камни». Жрецы культа Шанго, одетые в красное, носили на голове горящее пламя.

Как и в других частях света, каменные топоры почитались как оружие бога-громовержца. Подобно культу Тора и Перуна, культ Шанго сочетался с культом плодородия. Санскритское слово «акман» означает одинаково камень и молнию, бросаемую богом Индрой, а греческое «акмон» означает камень или наковальню, а у Гесиода – молнию, бросаемую Зевсом.

Все сказанное относится к обществам сравнительно развитым, но по своему происхождению (и это нетрудно проследить) факты, о которых идет речь, восходят к древнему, очевидно, еще палеолитическому комплексу представлений, ассоциирующих камень и каменное орудие с огнем и грозой, а через нее – с идеей плодородия, и наделяющих камни и каменные орудия магическими свойствами.

Ассоциация каменных топоров с небесными существами – олицетворенными молнией и громом – сохранилась в мифологии аборигенов современной Австралии. Каменными топорами вооружены не только герои мифов северной Австралии – «человек-молния» Мамараган и «женщина-молния» Бумерали, но и живущий на небе демиург юго-восточной Австралии – Байаме, создатель каменного топора.

Необработанные камни, с которыми ассоциировались всевозможные магические и тотемические представления, до сих пор широко применяются аборигенами Австралии в самых разнообразных видах магии. Таким проявлением связанных с камнями верований являются нагромождения тысяч камней, образовавшиеся вследствие того, что каждый абориген, покидая чужую, незнакомую местность, бросал и бросает в эту кучу камень, чтобы злые духи не преследовали его. Нагромождения камней на перевалах и возвышенных местах, жертвы духам гор – обычаи, имеющие стадиально очень древнее происхождение.

Особенно часто магические представления ассоциировались с кристаллами кварца и других минералов, широко применяемыми австралийскими знахарями. Камни употреблялись и употребляются в наиболее важных видах магии: продуцирующей, охотничьей, в магии дождя.

С камнями связывалась идея плодородия: аборигены разбрасывали магические камни, чтобы способствовать росту ямса. И вместе с тем камни ассоциировались с дождем и грозой. В обрядах вызывания дождя в области озера Эйр камни орошали кровью и осыпали пухом, а затем помещали на ветвях и сучьях высоких деревьев. В этом обряде всё символично: текущая кровь означает потоки дождя и одновременно имеет животворную силу, пух подобен легким облакам, а камни – тяжелым грозовым тучам, из которых вырывается небесный огонь…

Вопрос номер 4. Шаманы современной Мексики. Что Вы можете о них сказать? А еще что…

…Согласно одному из определений, шаманы являются целителями, специализирующимися на символическом лечении, воздействуя разумом на тело.

Основным инструментом для мексиканского шамана является магический ритуал. Однако не каждый магический целитель является шаманом. Существуют магические целители, например, медиумные или паранормальные хирурги, чья работа не является частью местной традиции и, следовательно, они не могут называться шаманами. В Мексике термин шаман обозначает магического целителя, который работает в современной индейской культурной традиции.

Не все целители в индейских сообществах являются шаманами. Существуют также «немагические» целители. Например, в племенах кора есть травники, костоправы, акушерки и молельщики. Целители в Пичатаро и сообщество пурепеча в основном являются травниками, чьей основной функцией является восстановление телесного баланса, которое было расстроено питанием, внешними факторами (как, например, погода) или эмоциональным расстройством. У чичимек-хонас есть акушерки, травники и костоправы. Основным отличием этих целителей от шаманов является то, что они не пользуются магическим ритуалом, несмотря на то, что оперируют внутри современной индейской культурной традиции.

Другим обычным способом, по которому определяют шаманов в Мексике, является способ получения ими целительской силы. Исследователь Мадсен определяет шамана как человека, который получает силу для целительства непосредственно от сверхъестественных существ через сны, видения или духовную одержимость. Это противопоставляет их костоправам, травникам и т. д., которые приобретают свою силу от познания природы целебных средств и методов их применения.

Существование этих, других, типов целителей в местной традиции указывает на то, что натуралистические философии являются частью месоамериканской культуры, и что шаманы являются лишь одним из типов целителей. И всё же – поскольку они имеют дело с эмоциональным миром вне обычного понимания – их зачастую считают самыми могущественными целителями.

Шаманы также могут использовать и «немагические» средства, например, лечебные травы, но их они используют в общем контексте магического лечения. И хотя пациенту может стать лучше в связи с биомедицинским воздействием трав, ему или ей это представляется как часть результата от всего магического пути решения проблемы. Шаманами могут быть и акушерки, как, например, у тепеуа. У тепеуа и шаманы, и акушерки зовутся одинаково – hat'aku·nu'. Когда они являются полу-пророками и высокочтимыми, их называют lak'ainananin. Если женщина акушерка у тепеуа замужем за шаманом, то её также называют шаманом.

Различия в описаниях шаманизма

Различия в литературе по шаманским верованиям и практикам в центральной и северной Мексике происходят вследствие:

– настоящих субкультурных различий,

– различных способов интерпретирования и описания одних и тех же вещей разными антропологами.

Обычно антрополог по культуре концентрирует своё внимание на правдивом описании культуры и не особо печётся о схожести его или её описании с описанием других культур, сделанными другими антропологами. К сожалению, существует множество способов описания схожих верований и ритуалов – и таким образом, тот кто пытается сравнить магию и религию, должен изрядно потрудиться, чтобы отделить то, что действительно отлично от того, что просто является этнографическим стилем. Возьмём, например, следующие описания «очищения» в культурах…

* * *

– Ты как? – к Кириллу подсела Наталья. – Жив?

– Наполовину! – Кирилл отхлебнул из чашки горячего кофе. – Таким маразматическим зачетом давненько нас не баловали. И страшно даже представить, что ждет нас на экзамене! У тебя, кстати, что было в билете?

– Африка, Австралия, Южная Америка и Северная Европа. Папуасы, шаманы, колдуны, ведьмы и ведуньи. Господи, такой бред! Меня аж тошнит. – Наталья выудила из пачки огромных размеров печенье и заглотала его в два приема – видно, пытаясь как-то заглушить свою тошноту.

– Странно. У меня было примерное тоже самое – единственное, вместо Северной Европы, культ камней среди пещерных людей. У Яйца, вероятно, совсем с фантазией швах – всем пихает аналогичные вопросы.

– Все-таки он чрезвычайно противный! – после первого печенья Наталья ухватила второе. – Ну да бог с ним, сегодняшний вечер пересмотрим, и снова возвратимся к жизни, как и положено молодым перспективным студентам. Ты, кстати, куда на каникулы собираешься? И собираешься ли вообще?

– Пока не определился. – Кирилл и в самом деле пока не думал об отдыхе. И, если честно, ему в последний месяц казалось, что каникулы не наступят никогда, а если наступят, он просто ляжет в постель и проспит все отведенное время на отдых, не вылезая из искомой вожделенной постели. – Думаю, что никуда не поеду, останусь в Москве. За границу совсем не хочется, а по стране путешествовать? Пока не подобрал интересный маршрут. А у тебя что?

– Как обычно. – Наталья от печенья перешла к вафлям, чуть-чуть уменьшив скорость их поедания. – Полечу в родной Якутск, потом – в родное стойбище, в родную юрту с плазменными телевизорами и холодильниками Bosch во всех углах. – Наталья засмеялась и тут же поперхнулась. И Кириллу пришлось даже похлопать ее по спине, чтобы она отдышалась.

– Извини! – Наталья продолжила. – Кстати, ты, наверное, как и все москвичи, думаешь, что мы там лаптем щи хлебаем, едим исключительно оленину и мороженую рыбу и не знаем, как выглядит холодильник?

– С чего это ты взяла? – Кирилл расслабленно хмыкнул. Он прекрасно понимал, что Наталья так – поддерживает разговор, и эмоционально реагировать на ее вопрос нет смысла. – Я что, произвожу впечатление тупого столичного сноба, который уверен, что за МКАДом жизни нет вообще?

– Нет, не производишь/ Ты вообще – умный сексуальный мачо, и я тебя по-дружески люблю! Но можно спросить о личном?

– Давай. – Кирилл вяло махнул рукой. – Если ты о моих взаимоотношениях с Варей, Вадимом и Лешкой, то здесь изменений никаких не произошло. Или ты что-то другое хотела услышать?

– Да нет. Именно это! – по Наталье было видно, что она расстроилась. – Сколько можно уже играть в крутых мужиков и игнорировать друг друга? Может, вы уже успокоитесь и помиритесь?

– А зачем? – Кирилл пожал плечами. – И кстати, я лично ни с кем не ругался и ни с кем в ссоре не нахожусь. Невелика честь, понимаете ли. Они сами по себе, я сам по себе. И все довольны, все смеются.

– Зря ты так! – Наталья и не пыталась скрыть разочарования. – Я понимаю, что у тебя такой характер – неожиданно обрисовался. Типа, ты кремень. Я и, конечно, совсем не против, – Наталья улыбнулась, – ты мне и таким нравишься. Но все-таки будь чуть-чуть гибче. Помнишь, что нам постоянно твердят? Гибкость и способность подстраиваться под обстоятельства – одно из неотъемлемых черт настоящего мага. Маг должен уметь использовать любую ситуацию для своей выгоды – в том числе и взаимоотношения между людьми. А у тебя получается, что, во-первых, ни Варя, ни Вадим, ни Лешка тобой не пересмотрены, и во-вторых, ты потакаешь чувству собственной значимости, намеренно поддерживая с ними конфронтацию. Понимаешь?

– Само собой. – Кирилл не хотел спорить с подругой. Естественно, Наталья права, и он потакает чувству собственной значимости. А, может, и не потакает, просто ситуация так сложилась – оптимальная для ругани. – И обещаю, я подумаю над тем, что ты сказала. Честно!

* * *

– Как же я рада вас видеть! – в день экзамена ИВА выглядела шикарно. Отличный дорогой брючный костюм, прическа от модного стилиста, бижутерия, подобранная со вкусом, и очень эффектное золотой кольцо на пальце с ярким синим камнем (Кирилл почему-то не сомневался, что камень натуральный). – И, кстати, у меня сегодня – торжественное мероприятие, поэтому длительность экзамена я сильно сокращу. И даже не нужно будет тянуть билеты.

– Круто! – вполголоса выдохнул Вадим – но так, что все расслышали (в том числе и ИВА).

– Да, круто. – отреагировала она. – Быстренько берите ручки и фиксируйте. – Наталья – тебе Библия. Всё, что можешь написать. Вообще всё! Катя – тебе Тора. Наталья – тебе Коран. Сирена – Веды. Алексей – Танах. Вадим – Палийский канон. Ну, а мистер Раевский, – ИВА почти ласково посмотрела на Кирилла, – возьмет Библию, Коран, Тору, Танах, Веды и Палийский канон и обобщит: историю, схожесть и различия, ну и всё остальное – так сказать, по вкусу! Ясно?

– Ага! – все дружно кивнули и быстренько принялись за работу. И только Кирилл никак не мог понять – шутит ИВА или нет?

«Похоже, шутками здесь и не пахнет. – Наконец пришел он к выводу. – И благо, я ничего не ляпнул сгоряча!»

– Можно? – он поднял руку.

– Конечно. Рада тебя выслушать! – голос ИВЫ был полон неподдельного участия и даже смирения. Почти как у кобры (или удава), которая (который) подманивает стадо бедных бандерлогов. – Надеюсь, смысл экзаменационного задания тебе понятен. Разжевывать не нужно?

– Не нужно! – Кирилл максимально держал себя в руках, хотя, если честно, ему хотелось двинуть в лицо ИВЫ кулаком. Да-да, именно так. Двинуть кулаком – и очень сильно. – Сколько времени отведено на выполнение задания?

– Ну, – ИВА картинно накрутила локон волос на пальчик и картинно-задумчиво поджала губы. – Для всех, кроме тебя, пожалуй, хватит и трех часов. А для тебя время не ограничено. Можешь сидеть в аудитории хоть до ночи! Пока не сделаешь нормального научного анализа. Ну, или пока не устанешь и не захочешь уйти.

– Да? – Кирилл, не ожидавший такого поворота, опешил. – А листочки кому сдавать?

– А никому. Оставишь на столе в аудитории, а я завтра с утра заберу. И чтоб без подсказок – помните о всевидящем оке видеокамер, которые постоянно направлены на вас!

Глава двенадцатая. Долгожданные каникулы (часть первая)

Кирилл сладко потягивался, лежа в постели и наблюдая, как секундная стрелка на настенных часах отсчитывает мгновения жизни. Торопиться не хотелось, делать ничего не хотелось, думать ни о чем не хотелось. И даже двигаться особо не хотелось.

Кирилл чувствовал себя совершенно счастливым – наверное, так чувствует себя человек, много лет мечтавший и готовившийся к покорению Эвереста, когда, наконец, стоит на его вершине и смотрит вниз. За единственным исключением – у искомого человека помимо счастья присутствует и опустошение (оно всегда проявляется после осуществления мечты), а у Кирилла никого опустошения не было. Была радость, истома и предвкушение чего-то очень хорошего, что обязательно произойдет в эти каникулы.

Целые две недели отдыха! И даже Щербень – посмотрев на впалые щеки своего подопечного, которого сессии и подготовка к сессиям чуть не доконали – милостиво разрешил не появляться в МИДе до начала семестра. Так что – свобода, свобода и еще раз свобода! И еще – пирожки от мамы, блины от мамы, пельмени от мамы и прочие мамины вкусности, коих так не хватает в общаге.

– Кирилл! – в дверь его комнаты постучали. – Ты там вставать-то собираешься?

– Угу. – Кирилл заставил себя выдохнуть в ответ, хотя говорить (как и всё остальное) не хотелось. – Через пару минут выйду.

– Ну, давай. Завтрак давно ждет. И, кстати, я тебе вкусненького приготовила!

«Вкусненькое от мамы» означало тортик, которыми она периодически баловала домочадцев. Тортики получались на загляденье, т. е. вкусными до такой степени, что оторваться от них было очень тяжело.

– Как спалось? – через пять минут (когда Кирилл занял свое место за обеденным столом), и мама разместилась напротив, она принялась бомбардировать сына вопросами. Ее можно было понять – за прошедший учебный семестр она, дай бог, нормально говорила с сыном раза три-четыре. Поэтому сейчас пыталась наверстать упущенное. – И какие планы на ближайшие дни?

– Да, никаких. – Кирилл быстро доел дежурную кашу (без каши с утра никак нельзя – в этом мама была категорична!) и с удовольствием принялся за торт с начинкой из вишни. – Я же тебе вчера говорил. Планирую отсыпаться, пока уже смотреть не смогу на постель.

– Ну да – говорил, говорил! – с готовностью закивала мама. – Но у вас, молодых, как известно, планы меняются, и вдруг завтра ты объявишь нам, что срочно уматываешь куда-нибудь на край света? И, кстати, ты помнишь, что сегодня у нас – семейный праздник, и мы с отцом жаждем услышать от тебя хоть что-то о походе в Кремль. Ты еще не забыл о своем обещании?

– Об обещании рассказать? – Кирилл улыбнулся. – Нет, не забыл. И я, честно, поражаюсь вашей с отцом терпимости – вернее, терпению. Столько ждать – я, наверное, на такое не способен.

– Ну, мы же взрослые. – мама заботливо подлила чаю Кириллу. – А взрослые поневоле учатся терпеть – и даже терпеть взбрыки собственных любимых чад. Вот только чада не всегда это ценят, что очень плохо, по моему скромному мнению.

– Мама, ну перестань! – Кирилл доел первый кусочек торта и принялся за второй. – Ты же у меня умница, я и тебя обожаю!..

* * *

– Так давайте же выпьем за высшее образование, которое, как оказалось, еще живо в нашей стране, что лично для меня явилось откровением! – папа торжественно поднял рюмку с коньяком. – И еще большим откровением для меня явилось то, что наш сын одновременно способен учиться на пятерки и заниматься еще чем-то интересным и таинственным, о чем мы не имеем никакого понятия.

Со всех сторон к папе потянулись руки с рюмками, и все дружно чокнулись. А затем головы всех присутствующих повернулись к Кириллу – явно требуя развернутого ответа. И папа выступил впередсмотрящим объединенного конгломерата родственников:

– Ну, сын! Давай колись. В конце концов, имеем мы право на третий год узнать, что ты делаешь? Или не имеем?

– Да папа, имеете! – Кирилл отложил вилку, судорожно соображая, как реагировать. Рассказывать правду он ни в коем случае не собирался – может, отшутиться и высказаться полунамеком? Типа, перевести стрелы на одно уважаемое государственное учреждение, членом которого он с недавнего времени является? Наверное, это допустимо? Ведь о Факультете Кирилл не скажет ни слова!

– Минуту! – он пошел в свою комнату и вернулся со сборником современных стихов. – Разрешите мне прочитать произведение, которое вызвало во мне живой отклик души – по факту наличия в нем ярких и проникновенных слов. Может быть, кому-то из вас они не понравятся, но вот мне – даже очень! Итак:

В ветре нынешних реформ, Поменяв немало форм, Дров порядком наломав, Кучу шефов поменяв, Феликса, сдав изваянье На публичное попранье Получая справа, слева, Продолжая всё же дело, Помня о своем призванье, Поменяв сто раз названье, Их контора удалая, Вызов смело принимает, Свою линию найдет И со сцены не уйдет! Пусть разное твердят о них, Но знаю много там таких, Кому любимая страна И Родина – всегда одна. Умеют на огонь пойти Искать, бороться и найти, И те, чьи руки не в грязи, Не смейтесь, и огонь в груди! Да, и с холодной головой Кто нашим бедам не чужой, Уверен, что такие есть, Имеют совесть, ум и честь, Язык простите мне такой, Спасибо партии родной!

– Как вам слог? – Кирилл громко захлопнул книгу и весело посмотрел на родственников. – Еще раз говорю, по мне – так ярко, феерично и раскрывает самую суть. Автор пишет душой, старается и дает ответы на многие вопросы – пусть и между строк. И родину любит, самое главное.

– Да, родину любит! – в зале повисла тишина, и папа, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, решил скаламбурить. – Любит – не любит, а алименты платить обязан.

– Боря! – мама резко встала, громыхнув стулом. – Хватит уже со своими алиментами. Тут такой момент, а ты всё с алиментами! Мы, понимаешь ли, узнаем от сына такое, а ты с алиментами!

Мама умчалась на кухню. Кирилл отметил, что, вроде, она не выглядит особо расстроенной. Как и папа, который тоже не выглядит. Задумался о чем-то, желваки гуляют, но это просто от осознания. Типа, теперь они в курсе и, типа, должны переварить. Но самое-то главное для них все еще остается в тайне. А о походе в Кремль Кирилл так и не упомянул…

* * *

К микрофону подошел Президент, и в зале повисло торжественное молчание.

– А что это вы так насторожились? – дежурно пошутил Верховный. – Думаете, какую отметку получите? Считайте, что вы здесь все отличники!

Студенты дружно засмеялись, и атмосфера несколько разрядилась (хотя смех, в основном, был фальшивым и натужным).

– Перед тем, как начать пить, – Президент сделал короткую паузу, чтобы смысл его высказывания дошел до каждого, – хочу сказать пару слов. Я недаром назвал вас всех отличниками, поскольку сегодня здесь собрались лучшие из лучших. Многие специально приехали из регионов, некоторые даже из-за границы, есть представители двух столиц, есть активисты общественных организаций и уже видные ученые – несмотря на молодой возраст. Вы все уникальны…

Главное лицо государства говорило (говорил) недолго. Оно (он) чувствовал себя расслабленно и спокойно – было видно, что он пришел пообщаться, может быть, даже выпить пару рюмок шампанского и провести время на модной ныне позитивненькой волне.

Как только Президент оторвался от микрофона и пошел в зал, его сразу окружили студенты, побросав вилки и забыв о яствах, от которых ломились столы. К Первому Лицу выстроилась огромная очередь фотографироваться, брать автографы и просто пошептаться по душам – о главном, о наболевшем.

Кирилл не участвовал в общем забеге – ему было неинтересно толкаться. К тому же он, вроде, уже знаком с Самим и просто ждет, пока его в очередной – во второй раз – позовут на собеседование. Кирилл плотно поел, развалился на стуле и принялся наблюдать за поведением студенческой тусовки.

Вернувшись от Президента, за столик плюхнулись Ольга и Кира, оживленно обсуждая удачные селфи с участием Самого. Кирилл посмотрел на изображения на экранах мобильных телефонов и предложил девушкам пойти по стопам Андрея Разина (того самого, кто в конце существования Советского Союза организовал группу «Ласковый Май»). Как известно, Разин, имея на руках фотографию себя маленького с Михаилом Сергеевичем Горбачевым (фото было сделано совершенно случайно), всем представлялся родным племенником генсека и на всю катушку использовал этот фейк. Он организовывал гастроли группы (и множества групп двойников) по стране и греб бабло лопатой. И даже как-то выбил для себя и для «Ласкового Мая» президентский самолет, на котором с помпой летал в Сибирь, Узбекистан и Казахстан.

– После таких красивых фотографий вы теперь почти родственники! – Кирилл улыбался. – Можете смело тыкать в лицо чиновникам разного уровня и стращать: будете перечить, доложу Самому Главному. Так что мухой работать!

– Зря смеешься. – Ольга отключила экран телефона и кинула его в сумку. – Между прочим, в нашей стране любая девушка за фото с ВВП дьяволу душу продаст. Это же счастливый билет! А ты, кстати, отказываешься от него – причем, с легкостью. Слишком гордый?

– Во-во. – подхватила Кира. – Ты хоть и почти мой тезка, но будь попроще, и люди к тебе потянулся. Давай немножко шампанского – для поднятия настроения!..

От шампанского Кирилл отказался – но кампанию поддержал. В том числе и веселыми анекдотами.

Профессор, устав вытягивать студента на тройку, спрашивает:

– Ну, ладно. Скажи, о чем читались лекции?

Студент молчит.

– Так… Скажи хоть, кто читал лекции.

Студент молчит.

– Наводящий вопрос: ты или я?

Идет лекция. Профессор рассказывает о римских легионерах. Ну и касается того, что, мол, войска годами пребывали в походах, и это сплачивало воинов настолько, что они, как правило, влюблялись друг в друга. И это поощрялось, ибо легионер, потерявший друга и любовника в одном лице, был беспощаден к врагу и мстил за убитого.

И тут один очкастенький щуплый студент хихикает:

– Значит, легионеры были педиками?

Профессор тяжело вздыхает, снимает очки, смотрит на выскочку и говорит:

– Педики, говорите? Да не дай вам бог, милый юноша, повстречаться хоть с одним таким педиком лицом к лицу! Нет, мой юный друг, они не были, как вы изволили выразиться, педиками. Они были настоящими боевыми гомосеками!

Рассказывая анекдоты и веселые истории, Кирилл по привычке отслеживал реакцию собеседниц. После того, как девушки приложились к шампанскому (тусовка во главе с Президентом в это время жила своей жизнью в центре зала), они раскраснелись, расслабились и в целом воспринимали болтовню Кирилла положительно. И сбросили с себя излишнюю серьезность, коей – особенно Ольга – отличались в самом начале вечера.

Действо продолжалось, время от времени за столик подсаживался Борис, что-то быстро закидывал в себя и снова уматывал. Похоже, он нашел альтернативную кампанию (возможно, МГУ-шников), ну и слава богу! Никто его не задерживал, никто к нему не цеплялся, никому он не был нужен.

Стрелки на часах отсчитывали мгновения, минуты и десятки минут, и Кирилл уже начал сомневаться – правильную ли информацию дал ему Щербень. Что-то не особо было похоже, что Верховный собирается с ним встретится тет-а-тет (как в прошлый раз).

«Баба с воза – кобыле легче!», – в итоге пришел Кирилл к выводу, но торопиться с выпивкой все равно не стал. Ощущения, на которые он настраивался, были двойственными – поэтому осторожность не помешает. Хватит с него и того счастья, что рядом сидят две милые девушки и смеются над его шутками. Что еще нужно молодому человеку его возраста?

Как оказалось позже, Президент про Кирилла не забыл. Через пару часов он удалился, напоследок дав напутствие студентам учиться, стремиться, работать, дерзать и провести этот вечер так, чтобы он навсегда остался в памяти. Студенты проводили ВВП громкими и продолжительными аплодисментами и радостно принялись пить и закусывать – словно только этого и ждали. А еще через пятнадцать минут Кирилла вызвали на аудиенцию.

Заботливый вежливый провожатый (от которого за версту разило минимум полковником ФСО) отвел Кирилла в заветную комнату, обитую красным бархатом с ткаными золотыми лилиями, где Кирилла уже ждал Сам.

– Садись! – Президент указал Кириллу на диван напротив. – И двух лет не прошло с момента нашей последней встречи. – Ну, как жизнь?

– Хорошо. – Кирилл сглотнул слюну, усилием воли подавляя приступ вдруг накатившего волнения. – Даже отлично.

– Славно! – Президент нажал на кнопку, встроенную в подлокотник кресла, на котором сидел. В мгновение ока явился провожатый Кирилла, получил заказ на два чая с лимоном и малиновый джем и удалился.

– Ты любишь малиновый джем? – Президент улыбнулся. – Это вопрос номер один. Вопрос номер два. Ты, правда, можешь увидеть через время и пространство всё, что захочешь? Говори честно, как есть!

– Честно? – Кирилл задумался. – Наверное, я могу увидеть не всё. Наверное, такое недоступно никому. Но, конечно, я могу увидеть многое. Уверен.

– Хорошо. – Президент усмехнулся. – Тогда разреши и мне провести с тобой эксперимент, который, наверняка, уже проводили многие. И возможно, ты даже устал от этого. И возможно, даже очень устал. Но у меня, как-никак, привилегии! – Президент вынул из внутреннего кармана пиджака фотографию и протянул Кириллу. На старом черно-белом фото была изображена молодая женщина – красивая и немного печальная.

– Расскажи мне, пожалуйста, что ты думаешь об этом фото. Я подожду, пока ты подготовишься. Сколько времени тебе нужно?

– Минут пять. – Кирилл привычно отстранился и вошел в состояние свободного сознания и подчинения Бесконечности. И сразу как будто перенесся на шестьдесят лет назад. В Ленинград. Видение было четким и резким. Кирилл увидел даму, изображенную на фотографии, в белом халатике и в белой докторской шапочке – среди медицинских инструментов и оборудования.

– Очень странное ощущение. – проговорил он, следуя за видением. – Это женщина – явно доктор, и доктор, похоже, не из простых. Скорее, она из академической, профессорской среды – несмотря на довольно молодой возраст. На фото ей – тридцать пять лет, и она – советский разведчик!

Кирилл запнулся, посмотрел снова и снова – точно, дама связана с разведкой, и очень похоже, что всю свою жизнь она прожила в США.

Училась, вышла замуж, работала и добилась огромных успехов – весьма и весьма серьезного карьерного роста. По ощущениям – не ниже заместителя министра. Или как аналогичная должность называется в США?

– Да, заместитель министра! Бывшая, и похоже, еще жива, несмотря на преклонный возраст. Зовут… Ева!

– Стоп! – Президент резко поднял руку. – Давай сюда фото! – он встал с кресла, жестом велел Кириллу сидеть, и прошелся по кабинету. – Поразительно! – промолвил он. – Ты действительно прямо человек-рентген! И как такое возможно?

– Не знаю. – Кирилл пожал плечами. – Всё получается само собой, я вообще не напрягаюсь. Знания сами приходят в голову – или, вернее, в тело. Наверное, это определенный дар.

– Дар, дар… – Президент остановился возле стола и вынул из тумбы какой-то сверток. – Возьми, это твое! – Он протянул сверток Кириллу. – В этот раз обойдемся без торжественных поздравлений. Пока обойдемся, а позже видно будет.

* * *

Пьянка – на то она и пьянка, чтобы когда-то закончиться – к радости. И особенно если не пьешь, а сидишь, как трезвый дурак, да еще и приходится отвечать на неудобные вопросы. И слава богу, что пьянка только семейная, а не какая-нибудь другая – на выходе, в ресторане. Ведь после ресторана еще домой тащиться, тратить деньги на извозчика или на такси. Ну, или на метро, если такси с извозчиком дорого.

После пьянки Кирилл чувствовал себя полностью удовлетворенным. Родители, вроде, довольны, и он не выдал военной тайны. И отношение к нему внутри семьи поменялось – стало более уважительным, что ли. Короче, хорошо!

Первые несколько дней каникул Кирилл решил посвятить свободному чтению на свободные темы. Например, перечитать замечательный фантастический роман Сергея Павлова «Лунная радуга». Кирилл с аппетитом позавтракал, взял толстенький томик с полки и…

– Ну, выпрыгнул я из кабины. В ушах… сам знаешь… после высоты и свиста двигателей этакая мутная неопределенность. Однако слышу: бьют барабаны. «Бум-бу-бум, бум-бу-бум», – в таком вот ритме.

Повертел головой – крыша просторная, ничего не видать, кроме верхушек деревьев и синего неба.

«Что за черт, – думаю, – праздник у них какой, что ли? Нет, непохоже – ритм барабанного боя не тот. Под этот ритм праздновать разве что День тоски и печали…» А барабаны лупят и лупят. Не по себе мне стало, мурашки по телу…

«Так-так, – думаю, – не рановато ли я пилота в чудаки записал?» Потом уже, когда я с крыши спустился и синюков увидал, мне врачи объяснили про барабан:

«Единственное средство, – говорят. – Больше ничего не помогает. Синюк, – говорят, – барабанному ритму только и подчиняется». Вот и лупят ночью и днем, без передышки. Особенно важно в лунные ночи… Бьют, конечно, не в натуральные барабаны, а просто транслируют звукозапись на всю территорию…»

– Погоди, погоди! – Вебер недоуменно поморщился. – Синяк… это как понимать?

– Синяк? Посиневший кровоподтек от ушиба на человеческом теле. Хочешь, брюки сниму и покажу сегодняшний свежий синяк величиной с чайное блюдце?

– Ну этот… как его? А, черт! Синюк!

– Синюк – дело другое. – Фрэнк пристально посмотрел в глаза собеседника. – Синюк – это свежий кровоподтек на теле нашей цивилизация. И не единственный, между прочим.

– Ладно, разницу я уловил. Только мне все равно ни черта…

– Про очаги «синего бешенства» на рудниках Венеры слыхал?

– Так это?..

– Да.

– И все шестьдесят человек?

– Да. Если их еще можно назвать человеками.

– А я полагал…

– Нет. Все уже на Земле. Корк-Айленд. Пятая зона СК, морской отряд военизированной охраны. От нас в двух часах летного времени. Зона «полного отчуждения». Мы гуманисты.

– А какие гарантии мы…

– Гарантии? Я вижу, в тебе поубавилось энтузиазма быть гуманистом. Гарантии!.. Врачи утверждают, что неопасно. Иначе бы… Ну, словом, это не вирусное заболевание, типа марсианского «резинового паралича». Это как-то там связано с вегетативной нервной системой, гормонами. Одни считают виновником неизвестный ядовитый газ, выделившийся из пирокластических пород на рудниках, другие – пыль какого-то редкого минерала…

– «Венерины слезы»? Прозрачный такой с металлическим блеском? Ну, который мы так поспешно изъяли из ювелирного обращения в прошлом году.

– Не знаю. Венерины, говоришь? Похоже, что наши.

Помолчали.

Вебер спросил:

– А синюки эти… что, совсем безнадежно?

Фрэнк помедлил.

– Изучают пока… По-моему, безнадежно. Ты бы вблизи на них посмотрел.

– И ты… с ними…

– Нет! – догадался Фрэнк. – Только через бетонную стену. Стекло и бетон! Я исповедую гуманизм, но… Да и никто бы мне не позволил. Крыша лечебного корпуса и кабинет главного медика зоны – вот и все.

– Как же тебе удалось?..

– Посмотреть? Главный медик, с которым я разговаривал, высветлил для меня наружную стену своего кабинета.

Глянул я, да так и обмер. Пока смотрел, их несколько мимо проковыляло. Голые, синие… Их солнцем и воздухом лечат. Чем их там только не лечат. Головы безволосые, морщинистые, в буграх и шишках. Глаза навыкате, рты до ушей, будто улыбка с голубым оскалом. Движения какие-то куриные – судорожно-резкие, составленные из отдельных фаз. Кур видел? Очень похоже. Поворот головы, к примеру, – три-четыре фазы; не меньше…

Ходят поодиночке, сутулясь. Ковыляют без устали, с какой-то жуткой настойчивостью. При этом руки чуть в стороны, ладонями вперед, будто все время ловят кого-то вслепую!.. В общем, дико смотреть. Понимаешь… цветы кругом, изящные коттеджи. Небо синее, море синее и эти… синие, как утопленники. Под барабанный бой. И еще, знаешь… качели там на площади, и на многих из них синюки… Аккуратно так. Рядами. Покачиваются…

Лицо у Вебера странно застыло, и Фрэнк пояснил:

– Ну… не качели, конечно. По-другому их там называют. Воздушные компенсаторы, что ли. Это когда на синюка находит, он начинает землю руками скрести, его, голубчика, на мягких лямках вздергивают. Подрыгает он ногами и успокоится. Через полчаса отпускают – гуляй. Дело, в общем, для тамошней медицины обычное. А вот в светлые ночи, особенно в полнолуние, медикам тяжело. Бывает, барабаны плохо помогают. Тут уж приходится синюков опасаться. Тогда их стараются всех… на эти… воздушные компенсаторы. Тебе интересно?

Вебер что-то промычал в ответ.

– Понимаешь, Мартин… Это все, так сказать, иллюстративная сторона дела. Синюки, барабаны, воздушные компенсаторы… Существо дела гораздо сложнее. И проще… Диалектика, одним словом. Наша предприимчивая цивилизация вырвалась в просторы Солнечной Системы, плохо себе представляя, во что это нам обойдется…

«Лунная радуга» – безусловно, фантастический шедевр, отечественная фантастическая классика, и оторваться от романа Кириллу было нелегко. Так нелегко, что он и не собирался этого делать и «заглотал» роман за день. И нисколько не расстроился, что в этот день не выходил на улицу совсем. Тем более что снаружи было холодно, мела поземка, сыпал снег.

Следующим по плану после «Лунной радуги» были «Чужие пространства» и «Сезон туманов» Евгения Гуляковского, но к сильному разочарованию Кирилла спокойно почитать ему не дали. Щербень – хоть он и обещал не трогать Кирилла во время каникул – позвонил прямо с утра и извиняющимся голосом попросил его приехать в МИД:

– Дело очень срочное, нужна твоя консультация. И купи где-нибудь по дороге печенья и пряников, а то у меня помощница заболела. Бардак полный, понимаешь, в хозяйстве!

Пришлось ехать. С печеньем и пряниками.

Первое, на что обратил внимание Кирилл, войдя в кабинет Щербеня, был возбужденный вид Павла Ивановича. Излишне возбужденный – что было тому несвойственно. Генерал МИДа в любой ситуации умел сохранять самообладание, так что, вероятно, дело серьезное.

– Принес? Тогда кипяти чайник, и сразу приступим к делу. Ты как, отдохнул уже?

– Не успел. Ведь всего два дня прошло с момента последнего экзамена. До сих пор, честно, гул в голове.

– А! – Щербень понимающе кивнул. – Растущий организм требует полноценного отдыха. Но, собственно, я не об этом. А вот о чем, и это срочно. Посмотри! – он подозвал Кирилла к монитору. С монитора на свет божий смотрел новый президент США Трамп – в фиолетовом фраке. – Знаешь, кто это?

– Само собой. Я хоть телевизор и не смотрю, но Трамп, кажется, уже всех достал. Мои родители уже плюются от одного упоминания его имени – как двугорбые верблюды. Папа даже специально стишок сочинил, чтобы передать накал обуревающих его страстей. Вот послушайте:

Включаю телевизор – а там Трамп, Листаю каналы – везде его рожа, Дикторы, все как один, обсуждают мужчину-вамп, Теперь Трамп наша карма навеки, похоже. Открыл газету, там Трамп опять, В России Трампа явно не унять, В Интернете – снова он, Новостная жизнь начинает напоминать дурной бескайфовый сон. Трамп, Трамп, Трамп, опа! Трамп, Трамп, Трамп, вау! О Трампе долдонят Америка, Россия, Европа, Как же это достало! Как представлю: еще минимум четыре года терпеть такое, Что не оставит Трамп (и придурки-эксперты-комментаторы) нас в покое, Становится тоскливо на душе, и хочется крикнуть: «Изыди!», И хочется разбить телевизор и затаиться где-нибудь в Антарктиде. Но пересилю, включу радио – Пусть радио меня чем-то порадует! Но нет – и здесь Трамп хриплым басом дудит через динамик, Да, такое положение вещей простым нажатием кнопки не исправить! Решено – четыре месяца (до лета) Не смотрю ТВ и не читаю газеты, А летом мне будет всё пофиг – Даже если Трамп внезапно скоропостижно сдохнет. Летом птички поют, И в организме спокойствие, и в чувствах уют, И жизнь летит, как корабль под парусами, И даже Трамп не навредит – со всем его полит-кублом и нашими экспертами-чуда…ками! (на букву «М»)

– Отлично! – Щербень терпеливо выслушал Кирилла и ни разу не улыбнулся. – Но времени у нас нет – даже на высокую поэзию. Так что ты не обижайся. Итак, – он откинулся на спинку кресла и сцепил ладони в замок. – У нас есть серьезные опасения, что вот этого господина из монитора хотят убрать.

Физически. Убить из пистолета, отравить цианидом, утопить в ванной и так далее. И это не шутка. Слава богу, мы пережили инаугурацию, но опасность для него не стала меньше.

– Кроме того, – голос Щербеня сделался глухим и мрачным. – Вашингтонские общественники желают убрать Трампа не просто так, а конкретно подставив нас – то бишь, Россию. Как вариант – назначить киллером недавно прибывшего в США какого-нибудь кавказца, чеченца или, например, адыга. Или сирийца, который, вроде бы, в прошлом был в окружении Асада.

«Асад» в кавычках в данном случае особенно опасно – поскольку немедленно после убийства начнется вторжение США в Сирию – всеми имеющимися силами. И возможно даже с применением ядерного оружия – хотя и обычного американцам хватит, чтобы за пару недель там все размолоть в щебень. Ну, а в дальнейшем возможно скатывание в полноценную Третью мировую войну. Я уж не говорю о том, что все наши планы на реальное адекватное взаимодействие с США пойдут прахом. В общем – катастрофа. И ее вероятность высока. Что скажешь?

– Не знаю! – Кирилл пожал плечами. – Чувствую, что в Ваших (т. е. в наших, имея в виду Россию) опасениях есть рациональное зерно, но Вас ведь, наверное, интересует конкретика?

– Правильно! И не просто конкретика, а самая что ни на есть конкретная конкретика. Которая состоит в следующем. – Щербень вынул из-под стола толстенный чемодан (чемодан раздулся, как шар – было видно, что туда напихано масса всего). – На, держи.

Кирилл ухватился за ручку – чемодан весил никак не меньше пятнадцати килограммов.

– Идешь к себе! – Щербень мотнул головой в сторону «Пещеры Аладдина». Раскрываешь и начинаешь анализировать – смотреть на фотографии граждан (там их много). Определяешь, кто из них, возможно, входит в узкую группу лиц, замышляющих устранение президента США, и даешь мне отчет. Уяснил?

– Уяснил! – Кирилл даже не улыбнулся. Привычно сдержался, хотя ему так и хотелось поёрничать, типа: «Так просто?». – Сколько у меня есть времени?

– Времени мало. И, кроме того, я – приказом Верховного Главнокомандования – тебя мобилизую. Т. е. предоставляю тебе пищу и кров (а также ночлег) в здании МИД, и домой ты попадешь только после выполнения задания.

– Т. е. как шахтер в забое? – Кирилл нисколько не удивился ответу Павла Ивановича. Нечто подобное – он чувствовал – ему и предстояло услышать. – А вот, например, душ у вас тут есть? И еще. Я бы хотел переодеться и переоблачиться в мягкие домашние тапочки. Чтобы лучше работалось…

* * *

Как выяснилось уже очень скоро, в МИДе наличествовали и душевые, и ванные комнаты (и даже баня с сауной), и комплекты мягкой одежды, и новые банные халаты – Щербень одним звонком обеспечил Кириллу все необходимое. И сурово велел больше не тянуть часы и минуты и приступать. Кирилл быстро нагрузился печеньем и пряниками и приступил.

Первое, что его поразило, это объем. Фотографий в чемодане было явно больше тысячи штук, так что, похоже, он зависнет здесь дня на три – никак не меньше. Ведь каждое фото нужно изучить, увидеть то, что получится, а на это нужны силы. Силы же восстанавливаются только через пищу и сон.

– И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди! – Кирилл глубоко вздохнул, вспоминая, сколько же раз ему приходилось вот так рассматривать фотографии, выполняя поручения Щербеня, ФСБ, а то и самого Верховного, переданные через «специально обученных» людей в погонах. – Такое чувство, что я родился специально для того, чтобы, как робот, выдавать информацию на гора.

– Хотя. – Кирилл усмехнулся. – По правде сказать, грех жаловаться. Если посмотреть на мой карьерный рост, который выражается в государственных наградах и встречах на самом высшем уровне, мало найдется студентов, готовых похвастаться чем-то подобным.

…Кирилл вернулся домой за полночь – около двенадцати закончился сабантуй в Кремле, он еще некоторое время общался с Кирой и Ольгой, взял у них координаты для переписки и, как принято в таком случае, пообещал писать время от времени. Настроение было отличным, и еще – Кириллу очень хотелось развернуть сверток, подаренный ему Президентом. Сверток был, кстати, весьма большого размера и весьма увесист.

Кирилл тихонько открыл входную дверь, убедился, что родители спокойно дрыхнут (и немудрено – второй час ночи, а им завтра рано вставать), проскользнул к себе в комнату и, затаив дыхание, сорвал упаковку. Его глазам предстала красивая (очень красивая!) коробка лакированного темно-красного дерева размером примерное тридцать на сорок на семь сантиметров. Внутри коробки обнаружилась:

Кирилл с интересом вынул Знак. Он был довольно большим – с серебряным Двуглавым Орлом в середине в обрамлении серебряного лаврового венка. На обратной стороне Знака был выбит искомый номер 0728. Кирилл взял в руки Грамоту.

– Отличная плотная вощеная бумага. И отличная полиграфия! – Кирилл быстро прикинул – куда, в какое место его комнаты можно повесить грамоту, и пришел к выводу, что никуда. Вопросов от предков не оберешься, а ведь они так пока и не знают, чем он занимается. Поэтому лучше подобными цацками не светить.

Кирилл давно уже решил для себя проблему хранения наград – и очень просто. Он арендовал ячейку в ближайшем отделении Сбербанка (там, где был открыт его денежный вклад). Недорого, и конспирация соблюдена. Но вот проблема – коробка с грамотой явно не влезет в ячейку, и для нее нужно определить какое-то другое место.

– Ладно. – Кирилл тряхнул головой. – Отнесу в общагу и кину под кровать. Ну, или не под кровать, а в шкаф. А Знак – знак да, положу ко всем остальным наградам. Он хоть и не орден, но, наверное, тоже чего-то стоит. И, наверняка, за то, чтобы его получить, многие бизнесмены и чиновники платят реальные деньги. А мне даром достался – да еще и из рук самого президента. И вот интересно – а к Грамоте какие-нибудь комиссионные прилагаются? Лишние деньги мне бы не помещали…

…Кирилл не заметил, как наступил вечер. Несколько раз он отрывался от работы и дремал – минут по пятнадцать. Восстанавливал силы.

Количество фотографий, что он проанализировал, постепенно увеличивалось, но, понятное дело, до конца еще было далеко – примерное как до Луны.

– Придется звонить родителям. – Кирилл глубоко вздохнул и набрал номер телефона. Выдержал десятиминутный разговор с мамой, которая неистовствовала, пытаясь добиться от сына ответа: по какому такому праву его силой удерживают непонятно где? Пришлось выкручиваться, но что делать! В конце концов, родина (и Трамп) чрезвычайно важны.

– Если бы я знал, что в результате победы этого рыжего черта мне придется жертвовать заслуженными каникулами, я бы предпочел, чтобы победила Клинтон! – Кирилл злобно помянул Трампа и побрел пить чай. А заодно и перекинуться парой словечек с Щербенем – если тот, конечно, еще на рабочем месте.

Павел Иванович усиленно что-то печатал.

– А! Как дела? – увидев Кирилла, он отодвинул от себя клавиатуру и интенсивно потер глаза. – Сколько еще?

– Начать и закончить. – Кирилл не шутил. – Еще и четверти не осилил, уж больно материал объемный. Так что ночевать останусь в забое. Я уже и предкам позвонил, предупредил.

– Ну, а из тех, что просмотрел, есть какой-нибудь улов?

– Есть. Парочка, вроде бы, нарисовалась, но нужно еще дополнительно изучить. Вам же нужны точные данные!

* * *

Хорошо, что в МИДе были душевые. А так же возможность, не выходя из здания, прикупить одежду (и такая услуга предусматривалась). В течение следующих трех дней Кирилл пару раз воспользовался искомой возможностью – покупал носки, майки и домашние тапочки. И мылся два раза в день – он испытывал сильнейшую потребность в воде, чтобы смыть с себя чужие энергии, на которые настраивался, и которые вольно-невольно частично прилипали к нему.

А энергии были те еще. С фотографий на Кирилла смотрели совершенно невозможные рожи. Нет, по части внешности они были очень даже ничего – ухожены, привлекательны, сексапильны. К рожам прилагались дорогущие костюмы, часы, ювелирные украшения, машины и т. д. Но вся эта внешняя мишура (как и собственно внешность) не могли скрыть факт, однозначный для Кирилла: все эти рожи – рожи кондовых ублюдков, которые за деньги или за власть способны на всё. Буквально на всё – на грабеж, насилие, убийства, геноцид. И, конечно, их энергии были соответственными. И Кирилла спасала только горячая вода – водопадом.

– Эх, говорила мне мама: не лез бы ты, сынок, в это дерьмо! – время от времени бормотал Кирилл, разглядывая очередного экспоната. – Самое время писать книжку: «Пятьдесят оттенков дерьма». Или: «Пятьдесят запахов дерьма». И так далее. А лучше сразу: «Полторы тысячи американских подонков – ФИО, должности, сущность». Впрочем, дело-то движется к концу, и скоро я снова смогу отведать домашних пирожков, без сомнения.

Щербень тем временем поторапливал и по вечерам проводил с Кириллом короткие политинформации – типа: «Ты пойми, если мы протормозим, позволим нашим врагам свершить свое подлое дело, крах наступит всему миру. И нам с тобой в том числе! Так что мы, как всегда, на острие ножа и оберегам Планету. Имей в виду».

И Кирилл имел в виду.

– Вот итоговые результаты! – на исходе четвертого вечера он выложил перед Щербенем пачку фотографий. Всего их было тридцать две. – На обратной стороне я написал всё, что увидел. Здесь акулы из высшего эшелона и рыбешка поменьше. Но все они, так или иначе, имеют отношение к заговору против Трампа. Кстати, он действительно имеет место быть. А теперь могу я поехать домой?..

Глава тринадцатая. Долгожданные каникулы (часть вторая)

И снова спать, спать, спать! Своя любимая кровать – это не то же самое, что раскладушка в Щербеневской «Пещере Аладдина». Это намного лучше, и спится в своей кровати также намного, намного лучше.

И еще – в отличие от раскладушки, в своей кровати снятся красочные счастливые сны, многие из которых можно даже назвать «в руку».

…«Подушка может и должна нести отпечаток личности хозяина!», – сия «философская мысль» явилась Кириллу в последние секунды сна – до того, как он открыл глаза. Одновременно пришло и ощущение, что сегодня с ним обязательно произойдет что-то особенное. И обязательно хорошее.

И хорошее произошло. В виде звонка Маши.

– Привет! Куда пропал? – голос девушки звучал возбужденно. – А мы тут на горных лыжах прямо с утра катаемся. Хочешь, приезжай к нам!

– А куда? – Кирилл был несколько огорошен таким оборотом дела. Но быстро сориентировался.

– А в Подмосковье! Совсем недалеко. В Ступино. Бери машину и давай к нам! С ночевкой. Покатаемся, посидим, вечером поболтаем. Места, кстати, свободные на поселение есть, и номера приятные. Так как?

– Хорошо! – Кирилл пару секунд подумал и решил – а почему бы и не приехать, собственно? – Диктуй адрес, и как тебя там найти.

* * *

Кто бы там что ни думал, но в Москве и Подмосковье – масса горнолыжных трасс. Да, они не такие длинные и не такие красивые, как в Сочи или в швейцарских Альпах, но они есть, и народ с удовольствием пользуется возможностью размять косточки и разогреть кровь, не выезжая далеко от дома. Плохо одно – зачастую добраться до этих курортов по времени получается дольше, чем долететь до Швейцарии. А потому что пробки.

Насчет машины Маша погорячилась – или просто забыла, что у Кирилла ее нет. Но нет, и слава богу – лучше быть при деньгах и свободным, чем привязанным к колесам! Тачку можно поймать в любой момент, и выйдет не так дорого. Кирилл добрался до места назначения на электричке, а там спокойно (за сто рублей от местного бомбилы) доехал до пансионата.

Пансионат ему сразу понравился. Вполне сносно, кругом тишина, чистый снежок, ухоженные аллеи и деревья, народу совсем немного. И две трассы на склоне довольно внушительного холма, и подъемники работают, и кофе горячий прямо рядом с подъемниками можно купить.

Плохо только одно – Маши на склонах Кирилл не увидел, а ведь он хотел явиться пред ее очами, как снег на голову – типа Surprise, Surprise!

– Придется звонить. – Кирилл присел на скамейку и вынул телефон. – А может, ну ее в баню? – он вдруг, неожиданно для самого себя, ожесточился. – Столько красивых девчонок кругом. И вон – двое мне уже зазывно улыбнулись. И да, я понимаю, что, скорее всего, они здесь состоят в штате и развлекаются за счет клиентов, но и что с того? С Машей-то мне, процентов на девяносто девять, ничего не светит, поскольку она из олигархов!

Окончательно оформить свою мысль в действие или, напротив, в бездействие Кирилл не успел – откуда ни возьмись явилась Маша и весело плюхнулась на скамью рядом с ним. Девушка была одна, но Кирилл не сомневался: рядом с ней минимум два-три ухажера, и они появятся очень скоро.

– Какой ты молодец, что приехал! – Маша чмокнула Кирилла в щеку. – Плохо только, что уже почти вечер, а при свете прожекторов вид не такой классный, как при естественном освещении. Зато в темноте гораздо романтичнее. Любишь романтику? И, кстати, ты со своими лыжами или здесь возьмешь напрокат?

– Не, я без лыж. – Кирилл поднялся. – И честно, из меня катальщик тот еще! Может, пару раз пробовал, но не больше. Поэтому пойду в одну группу с детсадовскими малышами.

Но с «детсадовскими» идти не пришлось. Погода резко изменилась, задул сильный ветер, снег повалил хлопьями, и вскоре разыгралась настоящая вьюга – точь-в-точь как где-нибудь в заснеженной оренбургской степи во времена Пушкина и его няни. Изменение погоды произошло очень быстро – буквально за десять минут.

Кирилл с Машей переместились под крышу, и для начала Кирилл заселился в номер. «Заселился» – в смысле кинул сумку и огляделся. Номер, вроде, ничего – чистый и уютный, кровать большая, душ работает, телевизор – и все такое. Вполне на уровне, и по цене не сильно кусается (хотя кому как).

Кирилл спустился в зал ресторана, и Маша познакомила его со своей свитой. Свита, как и предполагал Кирилл, оказалась большой. Четыре молодых человека и пять девушек. Молодые люди встретили появление Кирилла без всякого энтузиазма (и с мало скрываемым возмущением и ревностью), девушки же – намного благосклоннее (что в свою очередь вызвало приступ ревности у Маши).

– Девочки, мальчики! Предлагаю занять места и насладиться трапезой! – после необходимого официального введения Маша хлопнула в ладоши, органично принимая на себя обязанности главной. – Каждый заказывает сам для себя и платит сам за себя. И уходит, когда сочтет необходимым. Все чувствуют себя свободными. Ты что будешь? – она без перехода обратилась к Кириллу, которого усадили рядом с собой.

– Как всегда. – Кирилл улыбнулся. – Чуть-чуть того, чуть-чуть сего, дай, пожалуйста, меню посмотреть!..

Ценник в меню, в отличие от ценника на номер, оказался весьма кусачим. С точки зрения Кирилла – даже очень. И если бы он мог выбирать, он бы предпочел оказаться в ресторане подешевле. Не потому, что у него нет денег, а потому, что услуги (в том числе и ресторанные) должны стоить адекватно. По мнению Кирилла, процентов на пятьдесят дешевле.

Кирилл выбрал себе рыбу и простенький зеленый салат и успокоился. На всякие вычурные и дорогущие блюда (типа седла барашка и красной форели, вымоченной в белом вине) он даже смотреть не стал. А вот Маша – наоборот. Она как раз сосредоточилась на «Спецпредложениях от шефа». А также на вине.

– Ты со мной выпьешь? Бокал? Ты, кстати, на машине? – она обратилась к Кириллу.

– Да нет. Пока еще не купил. – Кирилл взял в руки салфетку и принялся по привычке вертеть ее в руках. Он часто таким образом переносил внимание вовне, уменьшая интенсивность мысленного диалога. – И я вообще не понимаю, как можно добровольно ездить на машине по Москве. Никаких нервов не хватит.

– А ты сначала попробуй! – долговязый парень, сидевший напротив Маши и очень выразительно поглядывающий на Кирилла, решил вмешаться в разговор. – Я вот лично не люблю, когда попусту языком болтают!

– Ты это о чем? Или о ком? – Кирилл отложил салфетку и лениво откинулся на спинку кресла.

– Да о тебе! – пожал плечами долговязый. Его голос звучал развязно и угрожающе. – А ты еще и тупой, помимо всего!

– Олег! – Маша резко грохнула тарелкой о стол (чуть-чуть не расколотила). – Это что еще за дела?

– Подожди! – Кирилл легко тронул Машу за локоть. – Мне кажется, меня оскорбили. – Кирилл секунду подумал, потом налил в стакан минералки и смачно плеснул ее в морду долговязого.

На миг все остолбенели, а потом грянул гром.

– Ты что делаешь, урод! – долговязый вскочил, а Кирилл и так уже был на ногах. – Да я ж тебя!.. – Долговязый обогнул стол и бросился на Кирилла. И тут же оказался на полу, причем Кирилл, такое впечатление, даже и не сдвинулся с места. А долговязый проскользил по полу несколько метров и чувствительно ударился в стену плечом.

– Убью! – долговязый вскочил, его морда была похожа на вареную свёклу, кулаки яростно сжимались и разжимались, и сам он представлял собой страшную картину. Наверное, страшную для всех, кроме Кирилла. Натренированное тело реагировало без приказов мозга, отточенные под руководством Алексея движения проистекали словно сами собой, и в этот раз аккуратного падения верзилы на пол не получилось. Он рухнул вниз, как куль с дерьмом. И зашелся криком – дурниной. Одновременно в зал влетели трое жлобов в кожаных куртках и с пистолетами.

– Всем стоять, перестреляем! – первый из жлобов в одну секунду нашел глазами Машу и бросился к ней. Кирилл каким-то шестым чувством (почему каким-то? именно шестым!) осознал, что встревать не нужно, и замер на месте. И правильно замер, потому что жлобы оказались охранниками Маши, которых ее папаша отравил с наследницей – охранять покой и сон. И что бы было, если бы Кирилл счел их бандитами, вообще неизвестно. Возможно, он постарался бы каким-нибудь образом защитить девушку, и, конечно, поплатился бы. Возможно, даже пулей в лоб!

Через тридцать секунд всё выяснилось. И странно, Маша (по сути, и виновница инцидента) выглядела донельзя довольной – ее глаза просто лучились счастьем и весельем.

– Мальчики, спрячьте пушки! Здесь всё нормальное! – она повелительно дернула головой, и охранники мгновенно убрали пистолеты в кобуры. А Кирилл даже причмокнул языком от удивления, поражаясь такой качественной дрессировке. – Вечно вы так, врываетесь, и концерт прекращается. Но ладно! – она повернулась к долговязому, который всё еще скулил на полу. – Антон, я думаю, это небольшое недоразумение останется между нами, правда? Нам ведь не нужны огласка и проблемы, тем более, ведь это именно ты первый начал!

– Конечно, Маша, как скажешь! – Антон на мгновение прекратил скулеж и, скривившись от ненависти и боли, кивнул. – А ты, шенок, – он имел в виду Кирилла, – еще ответишь!

– Отвечу, отвечу. – Кирилл покачал головой и презрительно улыбнулся. – Только ты, падаль, сначала узнай, на кого ты рот разеваешь, а потом уже вой. И смотри, не обделайся от страха!

Почему Кирилл ответил именно так (подражая заправским «крутым» или даже «крутым бандитам»), он и сам позже сказать не мог. Просто он находился во взаимодействии с пространством, и оно посоветовало (вернее, приказало) сформулировать подобным образом. На этом все и закончилось.

Антона общими усилиями подняли с пола (в основном, старались девушки) и повели куда-то наверх. О продолжении совместного ужина не могло быть и речи – мало того, что аппетит, например, у Кирилла начисто пропал, он чувствовал: лучше ему ретироваться. Совсем. А то вдруг сейчас нагрянет полиция, начнет опрашивать – что да как. А ну как потащат в отделение, и пиши потом объяснительные – дескать: «Я вообще ничего не делал, даже с места не сходил. Это Антон на меня нападал и случайно поскальзывался! Уж больно скользкий пол, а он, видно, на ногах после катания на лыжах стоял нетвердо».

Кирилл молча расплатился с официантом (персонал и прочие зрители смотрели на него, как на пришельца с другой планеты) и двинул к выходу.

– Кирилл, ты куда? – дорогу ему преградила Маша. – У тебя такой вид, словно ты собираешься уезжать!

– Ну да. Именно. – Кирилл остановился. – Неуютно мне с твоими друзьями. Как с ними не столкнусь, так обязательно какие-то неприятности происходят. Видно, простому парню рядом с тобой места нет.

– Это ты-то простой? – голос Маши был полон ехидства. – Ты на себя в зеркало-то смотришь хоть когда-нибудь? Ну, ладно. Кончай! И не обижайся, если что, на Антона. Он в меня уже года четыре влюблен и жутко ревнует. Хотя и понимает, что шансов у него никаких. А вообще – парень он хороший, на него можно положиться!

– Хороший? – Кирилл саркастически хмыкнул, но продолжать не стал. И воздержался от беспонтовых: «Вот сама на него и ложись!», характерных для мексиканских сериалов. – Кто он, кстати? И почему решил на меня наехать ни с того, ни с сего? Я, вроде, ему ничего не делал и знать его не знаю.

– Он – сын декана Факультета Международной Журналистики. Единственный и поэтому любимый. – Маша подхватила Кирилла за локоть, разворачивая его в обратную сторону. – Так что, несмотря на мою просьбу, он может пожаловаться отцу, а отец решит с тобой разобраться. Но я думаю, ты не боишься! А теперь давай пойдем погуляем вдвоем по территории пансионата. Ты не против?..

* * *

Кирилл вернулся домой только через два дня. С немного свернутыми на бок мозгами – в фигуральном смысле слова, конечно. А виной тому была Маша – то, что она сама уложила Кирилла с собой в постель.

После стычки с Антоном, Кириллу нужна была разрядка. Тело, ощутившее бешеный прилив адреналина (он – прилив – наступает сам по себе, автоматически, не считаясь с желанием или нежеланием хозяина), заявляло свои права, и – чтобы не показать вида, что его подтрясывает – Кирилл чуть-чуть выпил. С ним выпила и Маша, и, видно, именно это обстоятельство разрушило остатки плотины незавершенности между ними. Ну, или другое обстоятельство – здесь сказать определенно нельзя.

– Очень странно! – в разгар ужина (они сидел в отдельной ложе в кофейне – там была и такая – и неспешно разговаривали) задумчиво промурлыкала Маша. – Очень странно видеть, как судьба распоряжается людьми.

– Ты это о чем? – Кирилл подлил себе и девушке вина (девушке первой).

– О нас! – Маша посмотрела ему прямо в глаза. – Я вот, например, чувствую, что должна время от времени пересекаться с тобой, но одновременно чувствую, что встречи не должны быть частыми. Ты не в курсе, можно это называть воздействием чего-то такого извне или нет? А может, это именно ты на меня так влияешь? Говори честно!

– Я точно знаю, что на нас постоянно влияют извне. – Кирилл чокнулся с Машей и пригубил вина. – Причем влияют такие силы, что даже и представить страшно. Ты не исключение, и я не исключение.

– Влияют даже на крутых? – Маша громко засмеялась. – Или для таких, как я, делается исключение? Не забывай, что я – реально крутая, а мой папа – крутейший! Даром что ли все эти прихлебатели и поклонники крутятся рядом. А будь я такая же, как и все, ходила бы одна одинёшенька. И кстати, вопрос: а ты-то ко мне пришел не из-за моих ли денег? Или, как вариант, шмоток, допустим?

– Да нет! – Кирилл на секунду задумался. – Конечно же, отрицать не стану, эффектная крутая девушка притягивает все взгляды, но, поверь, этого мало, чтобы приблизиться к таким, как ты. Здесь нужно еще что-то. Вот хотя бы личная сила или – если хочешь – энергия. Но, конечно, я понимаю, что я здесь – не первая скрипка, и всё зависит от тебя. Я это осознаю, поэтому уже заранее готов к тому, что в один прекрасный момент ты решишь, что я тебе надоел, и пошлешь меня. И я уйду, поскольку – а какие у меня есть варианты?

– И тебе не будет горько? – Маша резко подалась вперед. – Тебе не будет обидно, ты спокойно воспримешь такой разрыв?

– Мне будет больно. И обидно. – Кирилл не стал отрицать. – Но увы, такова селяви!

– И ты не станешь за меня цепляться? Не станешь умолять изменить свое решение?

– Нет, не стану. Поскольку я ведь не собачка. Я уважаю тебя, но я уважаю и себя. И более всего ценю свободу. Ты извини, если не оправдал!

– Значит, ты свободолюбивый? – Маша допила бокал вина и поднялась. – Ну тогда расплачивайся и пойдем!

– Куда пойдем?

– Ко мне. Куда ж еще! Пока ты не сбежал – в погоне за своей вожделенной свободой!..

Ночь была бурной, а потом пришло время для раздумий. Как ни крути, а отношения между Кириллом и Машей изменились. И они были подкреплены следующей ночью, так что домой Кирилл вернулся реально в состоянии немного ошалевшем и не понимающим, что же дальше.

Впрочем, вскоре всё нормализовалось, Кирилл начал трезво воспринимать действительность и убедил себя, что каких-либо резких шагов со стороны Маши ожидать не стоит. Как, впрочем, и с его – Кирилла – стороны. До конца каникул оставалось всего три дня.

Часть вторая. Второй семестр всегда легче первого. Так считается

Дело, наверное, в ожидании весны, в самой весне и в предвкушении лета. Природа расцветает, и даже преподаватели-звери из МГТУ становятся добрее (хотя, если по правде, не все и не всегда).

Глава первая. Не только учеба, но и другое

Кирилл вернулся в общагу, как и положено, за день до начала занятий. С этим на Факультете было строго, и никаких послаблений и льгот не предполагалось. Даже старшекурсникам и даже дипломникам.

Кирилл кинул вещи и пошел чаевничать к Наталье. Она прибыла на день раньше и уже успела напитаться свежими сплетнями. Ну, и выложила их Кириллу прямо по порядку.

– А у нас Пургина забирают! – радостно сообщила она с порога. – По мне, так и хорошо, я его жутко не люблю. Во-первых, нудный до невозможности, во-вторых, от американцев балдеет. Может быть, поэтому его и сняли. И, кстати, ходят слухи, что вообще – с Факультета попёрли.

– Ух ты! – Кирилл по-дружески сразу пошел на кухню ставить чайник. – Я его тоже как-то не очень воспринимал. А кто теперь у нас будет?

– Пока не знаю – Толчкачев таинственно молчит, только громко дышит и двигает бровями. Типа, тайна! Говорит только, что нам понравится, и вообще – кого поставят, того поставят. А студенты пусть радуются. Еще одна новость – в марте на Факультете состоится какой-то международный слет кого-то там, и поэтому у нас целых две недели или даже месяц занятий не будет. И нас всех распустят по домам. Я к себе полечу, уже жениха обрадовала. Доволен! Говорит: «Ты скажи, когда соберешься билет на самолет покупать, я тебя сразу деньги вышлю».

– Круто. А остальные наши что? Тоже по регионам? Типа, дополнительные внеплановые каникулы?

– Не знаю, – Наталья пожала плечами. – Ну, найдут, наверное, куда отправиться. Вадик, наверное, к Варе поедет, как и летом. По имеющейся у меня информации, он очень даже поладил с ее отцом, и тот не против будущей свадьбы.

– Свадьбы? – Кирилл так и застыл с печеньем в руке от удивления. – Что, действительно уже к свадьбе готовятся? Вот это, нифига себе, новость!

– Именно! Вроде бы даже уже и дата определена – через полтора года летом.

– Через полтора года? – Кирилл не выдержал и громко засмеялся. – А почему не через два с половиной? Полтора года – это такой срок, за который либо ишак помрет, либо сам падишах. И плюс ко всему, мне кажется, что наши молодые еще слишком молоды, чтобы сочетаться узами брака. Для Вари в двадцать два года выходить замуж, наверное, приемлемо, а вот для Вадима? Ох, чую я, побегает он от нее налево, ох как побегает. А, может, и направо тоже!

– А я думаю, что от нашей Вари просто так не побегаешь. Всё видит и всё слышит! И чуть что сразу порчи ставит прямо на лоб.

– Да и бог с ними! – Кирилл в сердцах махнул рукой. – Давай закроем эту тему, она мне не слишком приятна. Будет свадьба или не будет свадьбы, я вряд ли на ней погуляю, поэтому и обсусоливать нечего. Имхо, конечно, как ты понимаешь.

– Зря ты так! – Наталья подлила Кириллу еще чаю. – Почему ты никак не можешь смириться, что у Вари – своя жизнь, у Вадика – своя жизнь, и они реально имеют право строить ее, как считают нужным? Вы – мужики – жуткие собственники, любую девушку рассматриваете, как свою! И что у вас за натура такая странная?

– Да нормальная натура. Спасибо! – Кирилл принял у Натальи кружку с чаем. – Что касается меня, то мне просто хочется дождаться от Вари элементарной благодарности за то, что я ее вытянул из той прорвы, в которой она торчала. Она же и словом не обмолвилась, а с моей точки зрения – это неблагодарность. Вот и всё. И Вадим, кстати, тоже мог бы сказать спасибо – за то, что я ему невесту, практические, обеспечил.

– Но ведь ты никому ничего толком не рассказывал! – Наталья всплеснула руками. – А тебя, между прочим, просили изложить всё в подробностях. Ты и в прошлом году ограничился только намеками. Типа гордый? Типа, она – т. е. Варя – должна сама обо всем догадаться, а ты будешь напыщенно молчать и требовать какой-то там благодарности? А за что тебя благодарить?

– Ладно! – Кирилл раздраженно покрутил шеей. – Ты меня извини, я не должен был тебя грузить своими переживаниями. Тяжело пересмотреть эту ситуацию, но я пытаюсь. Обещаю, больше – ни-ни! Ладно, а что еще новенького?..

* * *

И все завертелось по новой. Учеба, учеба, учеба. Работа, работа, работа. В перерывах между учебой и работой – краткие поездки домой. Рутина, которая, крути ни крути (и даже если с точки зрения несведущих людей – она вообще за гранью), постепенно становится привычной и почти уже неинтересной. Дни делились на пары, лабораторные, поездки в МИД и ДЗ – всё остальное пролетало в фоновом режиме, почти не оставляя следа. Ну, кроме встреч с Машей, само собой.

Она позвонила через две недели и пригласила Кирилла к себе домой. Пригласила, пообещав, что кроме Кирилла никого не будет, и что никто им не помешает. И программа вечера уже готова, и она будет интересной.

– А что она имеет в виду под «интересной программой»? – после звонка Маши настроение у Кирилла сильно поднялось, и он, с периодичностью несколько раз в день выдавая на гора каламбуры (плоские или не плоские, судить было некому), начал готовиться к встрече. Впрочем, готовиться – это слишком сильно сказано, но минимум – предвкушать.

Рандеву состоялось в субботу. Вечером. Кирилл заехал в крутой супермаркет и долго прохаживался по рядам, прикидывая, с чем идти в гости. В итоге купил просто красивый торт. Обошелся без бутылок.

Маша действительно была одна – в огромной квартире, в которой спокойно можно было играть в футбол. Она даже всех служанок выгнала (насколько Кирилл знал, служанок числилось аж три, и их специально приставили к Маше, чтобы обеспечить наследнице комфорт и уют). Но что самое-самое поразительное – когда Кирилл пришел, Маша что-то сама пекла! Своими ручками!

Факт за гранью, и Кирилл даже не смог его прокомментировать (принимая во внимание, что девушки ранга Маши обычно даже не знают, как открывать кран в раковине, чтобы ополоснуть тарелку после завтрака-ужина-обеда). Но дежурные комплименты он все же высказал и постарался сделать так, чтобы комплименты получились неизбитыми и искренними. Ну, а вскоре они сели ужинать. Для начала.

– Расскажи мне о Силе! – попросила Маша. – Мне очень интересно, но я многого не понимаю.

– Я тоже многого не понимаю. – Кирилл не стал изображать из себя всезнайку. – Я просто пользуюсь возможностями, что мне предоставляются – а кто мне их предоставляет, я толком сказать не могу. А что касается Силы, Кастанеда у тебя есть?

– Конечно. А что именно?

– «Дар Орла».

Маша быстро принесла книгу. Кирилл обратил внимание, что книга выглядела потрепанной – ее много читали.

– Изучаешь? – улыбнулся он и нашел нужную страницу. Слушай!

«Дон Хуан был очень скупым на информацию о своем прошлом и своей личной жизни. Его сдержанность была главным образом дидактическим средством; насколько это касалось его самого, то его время начиналось с того момента, когда он стал воином.

Все, что случилось с ним раньше, имело очень мало значения.

Все, что мы с Гордой знали о его ранней жизни, – это что он родился в Аризоне от родителей индейских племен яки и юма. Когда он был еще ребенком, его родители перевезли его жить к индейцам яки, в северную Мексику. В 10-летнем возрасте он был вовлечен в водоворот войн яки. Его мать была убита, а отец захвачен в плен мексиканской армией. И дон Хуан, и его отец были сосланы в центр для перемещенных лиц на крайний юг штата Юкатан. Там он и вырос.

О том, что происходило с ним в течение этого периода, он нам никогда не рассказывал.

Дон Хуан считал, что нет необходимости говорить нам об этом. Я считал иначе. То значение, которое я придавал этому отрезку его жизни, исходило из моего убеждения, что все отличительные черты и характер его лидерства закладывались в том опыте, который он приобрел именно в то время.

Однако не этот опыт, каким бы важным он ни был, делал его столь неизмеримо важной фигурой в наших глазах и в глазах его других компаньонов.

Его выдающееся положение покоилось на том случайном акте, путем которого он вошел в «правило».

Быть вовлеченным в правило все равно, что жить в мифе. Дон Хуан и жил мифом – мифом, который поймал его и сделал нагвалем. Он сказал, что когда правило поймало его, он был агрессивным и ненадежным человеком, живущим в изгнании, как тысячи других индейцев яки северной Мексики жили в то время.

Он работал на табачной плантации в южной Мексике. Однажды после работы во время чуть ли не роковой стычки из-за денег со своим товарищем по работе он получил пулевое ранение в грудь. Когда он пришел в себя, над ним стоял старый индеец, ощупывающий ранку в его груди. Пуля застряла в мышцах ребра, не пробив грудь. Дон Хуан два-три раза терял сознание от шока, потери крови и, как он говорил, от страха перед смертью. Старик-индеец вынул пулю, и поскольку дону Хуану некуда было идти, взял его к себе домой и выхаживал в течение месяца.

Старый индеец был добрым, но жестким. Однажды, когда дон Хуан достаточно окреп и почти выздоровел, старик дал ему сильный удар в спину и заставил войти в состояние повышенного осознания. Затем, без всяких дальнейших церемоний, он открыл дону Хуану часть правила, относящуюся к нагвалю и его роли.

Дон Хуан проделал в точности ту же самую вещь со мной и Гордой: он заставил нас смещать уровни осознания и рассказал нам правило нагваля в следующей форме:

Сила, которая правит судьбой всех живых существ, называется орлом, но не потому, что это орел, или имеет что-либо общее с орлом, или как-то к нему относится, а потому, что для видящего она выглядит, как неизмеримый иссиня-черный орел, стоящий прямо, как стоят орлы, высотой достигая бесконечности.

Когда видящий смотрит на черноту, которая является орлом, четыре вспышки света освещают то, чем он является. Первая вспышка, подобная молнии, помогает видящему охватывать контуры тела орла. Тогда можно видеть белые мазки, которые выглядят, как перья. Вторая вспышка молнии освещает колышущуюся, создающую ветер черноту, которая выглядит, как крылья орла. С третьей вспышкой света видящий замечает пронзительный нечеловеческий глаз. А четвертая и последняя вспышка открывает то, что орел делает.

Орел пожирает осознание всех существ, которые жили на земле мгновение назад, а сейчас мертвые прилетели к клюву орла, словно бесконечный поток мотыльков, летящих на огонь, чтобы встретить своего хозяина, и причину того, что они жили. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени, раскладывает их, как скорняк шкурки, а затем съедает всех живых существ, видит все эти существа сразу и совершенно одинаково, поэтому нет никакого способа человеку молить орла, просить у него милостей, надеяться на жалость. Человеческая часть орла слишком мала и незначительна, чтобы тронуть целое.

Только судя по действиям орла, видящий может сказать, чего орел хочет. Хотя орла и не затрагивают обстоятельства жизни любого живого существа, он каждому из них дал дар.

По-своему и своими средствами каждое из них, если пожелает, имеет власть сохранить огонь сознания, власть не повиноваться призыву смерти и тому, чтобы быть пожранным. Каждой живой твари была дарована власть, если она того пожелает, искать лазейку к свободе и пройти сквозь нее. Для того видящего, который видит эту лазейку, и для тех существ, которые сквозь нее прошли, совершенно очевидно, что орел дар этот дал для того, чтобы увековечить сознание.

С целью проводить живых существ к этой лазейке орел создал нагваля. Нагваль – это двойное существо, которому было открыто правило. Будь он в форме человека, животного, растения или чего угодно живого, нагваль уже по своей природе стремится искать этот проход.

Нагваль приходит в двух частях – мужской и женской. Двойник-мужчина и двойник-женщина становятся нагвалем только после того, как правило было открыто каждому из них и каждый из них понял и принял его полностью.

Глазу видящего нагваль-мужчина или нагваль-женщина видится как светящееся яйцо с четырьмя отделами. В отличие от обычных человеческих существ, которые имеют только два отдела, левый и правый, у нагваля левая сторона разделена на две длинных секции и точно так же надвое разделена правая сторона.

Орел создал первых нагваля-мужчину и нагваля-женщину видящими и тотчас отправил их в мир видеть.

Он снабдил их четырьмя женскими воинами, которые были сталкерами, тремя мужскими воинами и одним мужским курьером, которых они должны были питать, заботиться о них и вести их к свободе.

Женские воины называются четырьмя направлениями, четырьмя углами квадрата, четырьмя темпераментами, четырьмя ветрами, четырьмя различными женскими личностями, которые существуют в человеческой расе.

Первая – это восток. Она называется порядком. Она оптимистична, беззаботна, бдительна, постоянна, как устойчивый бриз.

Вторая – это север. Она называется силой. Она находчива, невозмутима, пряма, несгибаема, как сильный ветер.

Третья – это запад. Она называется чувством. Она интроспективна, совестлива, артистична, лукава, подобно холодному порыву ветра.

Четвертая – это юг. Она называется ростом. Она питает. Она шумна, застенчива, тепла, как горячий ветер.

Три мужских воина и курьер представляют собой четыре типа мужской деятельности и темперамента.

Первый тип – это познающий человек, ученый, благородный, на которого можно положиться, спокойный, полностью преданный выполнению своей задачи, какая бы она ни была.

Второй тип – человек действия, очень переменчивый, большой юморист и ненадежный компаньон.

Третий тип – организатор за сценой, загадочный, неосознаваемый человек. О нем ничего нельзя сказать, так как сам он никакой информации о себе не открывает.

Курьер – четвертый тип. Он помощник, неразговорчивый, бесстрастный, тот, кто действует очень хорошо, если его должным образом направить, но не может действовать совсем самостоятельно.

Чтобы облегчить задачу, орел показал мужчине-нагвалю и женщине-нагвалю, что каждый из этих типов мужчин и женщин на земле имеет особые черты в своем светящемся теле.

Ученый имеет своего рода небольшую зазубрину, яркую вмятину у солнечного сплетения. У некоторых людей она выглядит лужицей интенсивного свечения, иногда гладкой и сияющей, как зеркало без отражения.

У человека действия есть волокна, выходящие из точки воли. Количество волокон варьирует от 3 до 5, их толщина бывает от простой струны до толстого кнутовидного щупальца и до 2,5 метра длины. У некоторых в такие щупальца развивается до 3 волокон.

Человека за сценой можно узнать не по отличительным чертам, а по его способности создавать совершенно непроизвольно вспышки энергии, которые эффективно блокируют внимание видящего. Находясь в присутствии такого человека видящий оказывается погруженным скорее во внешние детали, чем в виденье.

Помощник не имеет явных очертаний. Видящему он кажется ясным свечением в безукоризненной оболочке свечения.

В женском царстве восток узнается по почти непроницаемым пятнам в светимости, что-то вроде небольших обесцвеченных пятен.

Север имеет всестороннее излучение. Она излучает красноватое свечение, почти как жар.

Запад охвачена вся как бы тонкой пленкой, которая заставляет ее казаться темнее остальных.

Юг имеет перемежающееся сияние. Она секунду светится, а затем тухнет, чтобы вспыхнуть опять.

У нагваля-мужчины и нагваля-женщины заметны два различных движения в их светящихся телах. Их правые стороны колышутся, а левые вращаются.

В личностном смысле нагваль-мужчина является опорой – постоянным, неизменным. Женщина-нагваль всегда воюет и в то же время расслаблена; всегда осознает, но без напряжения. Оба они отражают 4 типа их пола, как 4 характера поведения.

Первой командой, которую дал орел нагвалю-мужчине и нагвалю-женщине, было разыскать своими силами другой набор четырех женских воинов, четырех направлений, которые были бы точной копией сталкеров, но которые были бы сновидящими.

Сновидящие кажутся видящему как бы с передничком волосовидных волокон средней части своего тела. У сталкеров такое же похожее на передник образование, но состоит оно не из волокон, а из бесчисленных мелких округлых протуберанцев.

Восемь женских воинов делятся на две группы, которые называются правой и левой планетами. Правую планету составляют 4 сталкера, а левую – 4 сновидящих. Воины каждой планеты были обучены орлом правилу их конкретной задачи; сталкеры обучались искусству красться; сновидящие – искусству сновидения. Два женских воина живут вместе. Они так похожи, что являются зеркальным отражением друг друга и лишь через безупречность могут они найти утешение и опознать в отражении друг друга.

Четыре сновидящих и четыре сталкера собираются вместе только тогда, когда им надо выполнить очень трудную задачу, но лишь при исключительных обстоятельствах станут эти четверо соединять свои руки, потому что их прикосновение сливает их в единое существо и должно совершаться только в случае крайней нужды или в момент покидания этого мира.

Два женских воина каждого направления связаны с одним из мужчин в любой необходимой комбинации, таким образом они образуют четыре дома, которые способны включать в себя столько воинов, сколько необходимо.

Мужские воины и курьер тоже могут образовывать независимую единицу или же действовать как отдельные существа в зависимости от обстоятельств.

Следующий приказ, полученный нагвалем и его партией, состоял в том, чтобы найти еще трех курьеров. Они могли все быть женщинами или мужчинами или же составлять смешанную группу, но все мужчины должны были быть четвертого типа – помощниками, а женщины должны были быть югом.

Чтобы быть уверенным, что мужчина-нагваль поведет свою партию к свободе, а не отклонится от пути и не окажется совращенным, орел поместил женщину-нагваль в другой мир, чтобы она служила маяком, ведя всю партию к выходу.

Затем нагвалю и его воинам было приказано забыть. Они были брошены во тьму и им были даны новые задачи: вспомнить самих себя и вспомнить орла.

Приказ забыть был настолько сильным, что все разделились. Они уже не помнили, кто они такие. В намерение орла входило, что если они окажутся способными вспомнить самих себя вновь, то они найдут целостность самих себя. Только тогда у них была бы сила и отрешенность, необходимые для того, чтобы искать и встретить лицом к лицу свое конечное путешествие.

Их последней задачей – после того, как они восстановят целостность самих себя, было добыть новую пару двойных существ и преобразовать их в нового нагваля-мужчину и новую женщину-нагваль, открыв им правило. И точно так же, как первый нагваль-мужчина и первая женщина-нагваль были снабжены минимальной партией, они должны были снабдить новую пару нагвалей четырьмя женскими воинами, которые были бы сталкерами, тремя мужскими воинами и одним курьером.

Когда первый нагваль и его партия были готовы пройти через проход, первая женщина-нагваль ждала, чтобы провести их. Потом им было приказано взять новую женщину-нагваль с собой в другой мир для того, чтобы она служила маяком людям, оставляющим нового нагваля-мужчину в мире, чтобы повторить цикл.

В мире минимальное количество воинов под руководством нагваля равно 16:8 женских воинов, 4 мужских воина, считая нагваля, и 4 курьера. В момент покидания мира, когда новая женщина-нагваль с ними, число партии нагваля 17. Если его личная сила позволяет ему иметь больше воинов, то должно быть добавлено число, кратное четырем.

Я потребовал у дона Хуана ответ, как стало правило известно человеку. Он объяснил, что правило бесконечно и охватывает каждую грань поведения воина. Интерпретация и накопление подтверждений правила является работой видящих, чьей единственной задачей из века в век было видеть орла, наблюдать за его бесконечным потоком. Из своих наблюдений видящие заключили, что при условии, если светящаяся скорлупа, заключающая человечность, будет сломана, появится возможность найти в орле слабое отражение человека. Непроизнесенные указания орла могут тогда быть восприняты видящими, правильно истолкованы ими и собраны в форме свода правил.

Дон Хуан объяснил, что правило – это не сказка и что перескочить к свободе не означает вечную жизнь в том смысле, как обычно понимается вечность, то есть жить всегда. Правило утверждает только то, что возможно сохранить сознание, которое обычно распадается в момент умирания. Дон Хуан не мог объяснить, что это значит – сохранить такое сознание, возможно, он даже не понимал этого…

– Долго и нудно, но это того стоило! – Кирилл закрыл книгу. – И я надеюсь, ты не уснула?

– Совсем нет! – и действительно, Маша выглядела отнюдь не заскучавшей, а очень даже бодрой. – Не знаю, в чем здесь секрет – в откровениях эзотерического текста или в твоих способностях чтеца. Ты сам-то как думаешь?

– Думаю, что текст – первично. – Кирилл усмехнулся. – И, кстати, можно беспардонный вопрос: ты что-нибудь поняла?

– Поняла, что все сложно. И существует сила, которая правит миром, и которая ставит задачи нагвалям.

– Уже неплохо. Сила, действительно, существует, некоторые зовут ее Господом Богом, некоторые – Вселенной или Бесконечностью. Но нужно четко понимать, что, собственно, кроме самой силы, которая у дона Хуана называется Орлом, на человека влияют и другие силы – например, та же самая Вселенная или Бесконечность, которая к Орлу не имеет никакого отношения. На которую человек способен настроиться и чьи указания способен выполнять. И на чью благодарность человек может рассчитывать. Поэтому, кстати, дон Хуан всегда при разговоре с Кастанедой различал Орла от Бесконечности. Только он представлял ее в более конкретной форме – например, советником – Мескалито.

– Одна сила, другая сила! – в ответ громко выдохнула Маша. Вид у нее был слегка осоловевшим. – Уж больно сложно, особенно для одного конкретного вечера. А вот расслабляющий массаж, мне кажется, сейчас бы не помешал! Как ты на это посмотришь?..

Глава вторая. Текучка

– Давайте знакомиться! – в аудиторию вошла новая преподаватель ИП, назначенная вместо Пургина. Она была довольно молода – лет тридцать, не больше. – Меня зовут Татьяна Михайловна Доброва. ПМ, К-2. Я буду заменять Виктора Александровича Пургина – ну, это вы уже знаете. Честно говоря, новое назначение оказалось для меня неожиданностью, так что – если я вдруг скачусь в сумбур – вы на меня не обижайтесь. Мне потребуется время, чтобы отшлифовать курс. И сразу скажу – я надеюсь, что на семинарах мы будем работать плотно и продуктивно. И все вместе, само собой.

«А как же! Только так. – Кирилл, сидя с ничего не выражающим лицом, в это время прикидывал: сколько раз ему уже приходилось выслушивать именно такую установку – «на плодотворную совместную работу». Раз тридцать, не меньше. – Обязательно, обязательно, всегда только за! И я – если меня попросят – согласен даже выступать у доски. Это, практически, мое кредо – выступать у доски».

– Но сегодня у нас лекция, так что пока говорить буду только я. – продолжала тем временем ТиМа (прозвище вполне приличное, с точки зрения Кирилла). – Но еще прежде – мне хотелось бы узнать: что вам Пургин рассказывал об американцах?

– Только хорошее. – За всех ответила Катерина. – Американцы у него, кажется, самые настоящие любимчики.

– Понятно! – ТиМа саркастически улыбнулась. – Значит, пришло время поговорить о самых мерзких душевных и человеческих качествах этого народа. Возьмите ручки (или карандаши) и начнем с истории завоевания собственно территории США, и какими методами предки современных американцев расправлялись с коренным населением. Итак:

Термин «геноцид» происходит от латинского (genos – раса, племя, cide – убийство) и буквально означает уничтожение или истребление целого племени или народа.

Оксфордский словарь английского языка определяет «геноцид» как «преднамеренное и систематическое истребление этнических или национальных групп» и ссылается на первое употребление термина у Рафаэля Лемкина относительно действий нацистов в оккупированной Европе. Впервые документально термин был употреблен на Нюрнбергском процессе в качестве описательного, а не юридического термина. Под геноцидом, как правило, имеется в виду уничтожение нации или этнической группы.

Генеральная Ассамблея ООН приняла этот термин в 1946 году. Большинство людей склонны связывать с геноцидом массовые убийства конкретных людей. Тем не менее, в 1994 году в Конвенции ООН о наказании и предупреждении преступлений геноцида описывается геноцид вне прямого убийства людей – как разрушение и уничтожение культуры. Статья II Конвенции перечисляет пять категорий деятельности, направленных против конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группы, которые следует считать геноцидом.

Правительство Соединенных Штатов отказалось ратифицировать конвенцию ООН о геноциде. И не мудрено. Многие аспекты геноцида были реализованы на коренных народах Северной Америки.

Список американской политики геноцида включает в себя: массовое истребление, биологические войны, принудительное выселение из родных мест, лишение свободы, внедрение ценностей, отличных от коренных, насильственная хирургическая стерилизация местных женщин, запрет на проведение религиозных обрядов и т. д.

До прибытия Колумба земли, ныне занятые 48 штатами Америки, населяли свыше 12 миллионов человек. Четыре века спустя население было сокращено до 237 тысяч, т. е. на 95 %. Как? Сейчас всё и рассмотрим.

Когда Колумб вернулся в 1493 году на 17 судах, он начал осуществлять политику угона в рабство и массового истребления населения стран Карибского бассейна. В течение трех лет было уничтожено семьдесят тысяч человек. Еще пятьдесят лет спустя в ходе испанской переписи было зафиксировано только 200 000 индейцев (из примерное двух миллионов первоначально).

Лас Касас, основной историк Колумбийского эры, приводит многочисленные сообщения об ужасных актах, совершаемых испанскими колонистами над коренными народами, в числе которых повешения в массовом порядке, сжигание на кострах, разделывание на куски детей и скармливание их собакам – список зверств внушителен.

Европейские страны, а впоследствии и вновь образованные Соединенные Штаты, вели политику завоеваний. Массовые убийства происходили по всей территории новооткрытых земель. Мало того, что индейцев массово убивали, вырезая целые деревни и скальпируя плененных, европейцы так же задействовали и биологическое оружие. Британские агенты раздавали племенам одеяла, которые были намеренно заражены оспой. Более ста тысяч индейцев из племен Минго, Делавэров, Шони и других, населяющих берега реки Огайо, унесла эта болезнь. Позже армия США взяла этот метод на вооружение и использовала его против ведущих племенной образ жизни индейцев на равнинах – с таким же успехом.

В кратчайшее время после «американской революции» в кавычках Соединенные Штаты принялись проводить политику выселения американских индейцев. По договору от 1784, заключенному в Форте Стансикс, ирокезы обязаны были уступить земли в западном Нью-Йорке и Пенсильвании.

Многие из ирокезов отправились в Канаду, некоторые приняли подданство США, но племя быстро выродилось, как нация, потеряв большую часть оставшейся земли в последние десятилетия восемнадцатого века.

Шауны, Делавары, Оттаваны и несколько других племен, наблюдая за падением ирокезов, создали свою собственную конфедерацию, назвавшись Соединенными Штатами Огайо, и объявили реку границей между своими землями и владениями поселенцев. Начало последующих военных действий было лишь вопросом времени.

Пока индейцы жили в непосредственной близости от белых, они умирали в результате заболеваний, алкоголя и бедности. В 1830 году началось выселение индейцев. Форсированные марш-броски целых поселений привели к высокой смертности. Печально известное выселение пяти цивилизованных племен – чокто, крикс, чикасавов, чероки и семинолов – это яркая и показательная страница в истории Соединенных Штатов.

К 1837 году чероки, которые создали письменную конституцию по образцу конституции Соединенных Штатов, газеты, школы, и госучреждения в своих населенных пунктах, выселению воспротивились. В 1838 году федеральные войска чероки выселили силой. Около четырех тысяч чероки погибли во время переселения из-за плохого планирования со стороны правительства Соединенных Штатов. Этот исход известен как «Тропа слез». Более ста тысяч американских индейцев в конце концов пересекли реку Миссисипи, покидая собственные земли, отнятые белыми колонизаторами.

Отметьте:

Статья II резолюции Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций 1946 года: «В настоящей Конвенции под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую… Пункт Г: меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы.

Уже наше время. В середине 1970-х годов к доктору Чокто, индейцу, обратилась 26-летняя индейская женщина. Как оказалось, она была стерилизована в двадцатилетнем возрасте в больнице индейской службы здравоохранения в Клермонте, штат Оклахома. Впоследствии выяснилось, что 75 процентов подвергшихся стерилизации индейских женщин подписывали формы согласия на стерилизацию, не понимая, что это за операция, или считая, что она обратима.

Проводивший расследование журналист выяснил, что индейскими службами здравоохранения стерилизовалось по 3 000 индейских женщин в год, от 4 до 6 процентов населения детородного возраста. Доктор Равенхольд, директор Управления федерального правительства по вопросам народонаселения позже подтвердил, что «хирургическая стерилизация становится все более важным в последние годы методом управления рождаемостью».

Но вернемся назад по времени. Вот выдержки из книг реальных исследователей и документалистов Америки, живших в 17-20 веках.

«После того, как их земли были отняты у них, оставшиеся в живых были согнаны в резервации, а правительство направило к ним миссионеров, которые пытались заставить индейцев стать христианами. После того, как я стал интересоваться американскими индейцами, я обнаружил, что многие люди даже не считают их человеческими существами. И так было с самого начала.

Коттон Матер, преподаватель Гарвардского колледжа, почетный доктор Университета Глазго, министр-пуританец, плодовитый писатель и публицист, известный исследованиями Салемских ведьм, сравнивал индейцев с детьми сатаны и считал божьей волей убивать язычников-дикарей, которые стояли на пути христианства.

В 1864 году полковник американской армии по имени Джон Шевинтон, расстреливая из гаубиц очередную индейскую деревню, сказал, что индейских детей не следует жалеть, потому что из гниды вырастает вошь. Он сказал своим офицерам: «Я пришел, чтобы убивать индейцев, и считаю, что это право и почетная обязанность. И необходимо использовать любые средства под небом Бога, чтобы убивать индейцев».

Особой жестокостью и трагичностью отличаются:

– резня близ Желтого Ручья (30 апреля 1774 г.),

– расстрел индейцев у Вундед-Ни (29 декабря 1890 г.),

– бойня на Сэнд-Крик (29 ноября 1864 г.) и ряд других случаев уничтожения коренного населения.

При этом геноцид индейцев в США часто осуществлялся с ведома властей и даже с помощью регулярных вооруженных сил. На этой фотографии солдаты американской армии позируют рядом с могилой, в которой находятся тела расстрелянных ими индейцев. Вот посмотрите…

Идем далее. Истребление индейцев в США осуществлялось не только прямой силой, но и косвенными методами. К примеру, провозглашенное американским правительством широкомасштабное истребление бизонов в 19 веке привело к практически полному уничтожению этих животных. Это больно ударило по индейцам, для которых мясо бизонов являлось основным продуктом питания. От голода, спровоцированного американцами, погибло множество коренных жителей.

Обратимся к статистике. Согласно исследованию весьма авторитетного ученого Рассела Торнтона, в Северной Америке до пришествия европейцев проживало около 15 миллионов человек. На начало ХХ века их осталось не более 200 тысяч. Вот такие успехи самого свободного в мире общества! Приведу несколько фактов навскидку.

– В 1623 году англичане отравили вином примерно 200 человек племени пауатан и добили еще 50 холодным оружием. Вечером 26 мая 1637 года английские колонисты под командованием Джона Андерхилла атаковали деревню племени пеквот и сожгли заживо приблизительно 600 – 700 человек.

– 30 апреля 1774 года произошла бойня у Желтого ручья близ современного Уэлсвилля. Группа виргинских приграничных поселенцев, во главе которых стоял молодой бандит Дэниэл Грейтхауз, убила 21 человека из племени минго. Убитая дочь вождя была на последнем сроке беременности. Ее пытали и выпотрошили внутренности, пока она была жива. Скальп сняли как с нее, так и с плода, который из нее вырезали.

8 марта 1782 года 96 крещеных индейцев были убиты американским народным ополчением из штата Пенсильвания во время Войны за независимость США…

* * *

– Новые веяния в образовании налицо! – Кирилл, Наталья и Сирена вечером завалились в кофейню – поболтать перед сном и обсудить последние события. Настроение у всех было приподнятым – чувствовалось приближение весны. Настоящей, не календарной, поскольку календарная уже наступила.

– В прошлом семестре (так же как и в прошлом году) любили американцев, сегодня ненавидят, что мы и видим на примере Пургина и Добровой. – Наталья характерно поджала губки, выказывая свое негативное отношение. – И зачем, спрашивается, читать лекцию о геноциде индейцев? Мы что, этим самым приблизим момент нашего просветления?

– А мне понравилось! – Кирилл с удовольствием прихлебывал чай, хрустя печеньем. – Я с детства американцев не переваривал, они гадят по всему миру и делают вид, что они – самые чистые и светлые существа на всей Земле. А по факту – лживые подонки и убийцы, на которых пробы негде ставить.

– Ну, ты у нас известный экстремист. – Сирена громко рассмеялась и состроила Кириллу глазки. – И что, спрашивается, эти самые американцы тебе такого плохого сделали, чтобы с детства их не переваривать?

– Мальчики, девочки! – Наталья хлопнула в ладоши. – Давайте не будем продолжать, а то уши в трубочку сворачиваются. Давайте-ка лучше я вам анекдот расскажу. Слушайте!

У мужика в субботу обострился геморрой. Хотел он, было, к врачу пойти, но тот по выходным не принимает. А боль такая, что сил никаких нет терпеть! К счастью, один знакомый порекомендовал смазывать это место кофейной гущей – после чего боль действительно на время утихала. Дотянув таким образом до понедельника, мужик пошел к врачу, который ему и говорит:

– Снимайте штаны, сейчас посмотрим!

Мужик снимает штаны, врач смотрит и долго молчит. Наконец, мужик не выдерживает и спрашивает:

– Ну, что там, доктор – что-то серьёзное?

– Так-так… Вижу крупные перемены в жизни, дальнюю дорогу, казённый дом…

– Отлично! – Кирилл покатился со смеху (рассказчицей анекдотов Наталья была действительно неординарной). – Дальняя дорога и казенный дом – кажется, в этом году, это наше все. А вот мне интересно, на период этой – какой-то там секретной конференции – нас разгонят по домам или пошлют куда-нибудь к черту на кулички? Какие-нибудь есть новые сведения?

– Пока нет. – Наталья плюхнулась рядом на диван и откинулась на мягких подушках. – Лично я (и я тебе говорила) уже билеты до Якутска купила, так что ни о каких командировках не может быть и речи. И в любом случае, если меня и отправят, то поближе к родным краям – типа, снова на Камчатку или на Сахалин. Так что всегда будет возможность скорректировать маршрут.

– А мне, если честно, пофиг! – Сирена надула большой пузырь из «Орбита» и звонко его щелкнула. – Уехать куда-нибудь – даже лучше. Я вообще дома ненавижу сидеть – такая скукота! Ни тебе дискотек, ни тебе мальчиков, с которыми можно развлечься. А на выезде – новые знакомства и перспективы. Вот ты, Кира, со мной согласен?

– В принципе, да. – Кирилл закончил с печеньем и поднялся. – Ну, ладно. Оставляют вас расслабляться – а у меня очередное ДЗ на подходе. Пора в забой! Кстати, – он на секунду остановился, – а что там наши голубки Вадим и Варя? Еще не разбежались? Приготовления к свадьбе идут полным ходом? Типа, пора? Времени в обрез – чуть больше года осталось…

* * *

– И что меня так это задевает? Вроде, и пересмотр уже сделал (и делаю постоянно), а все никак не могу избавиться от ощущения, что меня жестоко обманули! – вернувшись к себе, Кирилл плюхнулся на кровать, снова пытаясь разобраться со своими эмоциями. – Может быть, пора найти свободные уши – пусть выслушают? Вдруг мне полегчает?

Кирилл имел в виду незамысловатый способ разделения эмоциональной нагрузки, который с начала времён используют женщины: делятся друг с другом всем подряд и живут лет на десять-пятнадцать дольше мужчин. А потому что после каждого такого разговора чувствуют облегчение.

– С другой стороны, сразу поползут слухи, что Раевский – слабак и не смог справиться с элементарной душевной травмой. Даже и не с травмой, а так – с проходняком, ничего не значащей для дальнейшей жизни ситуацией.

Кирилл перекатился с боку на бок, сильно зажмурился – так, чтобы искорки замелькали – и внутри отпустило.

– Обязательно разберусь от начала и до конца! – пообещал он самому себе, имея в виду и то обстоятельство, что Варя и Вадим – не простые пассажиры, и еще неизвестно, какие подключки они в Кирилла поместили. Особенно Варя – у той талант манипулировать людьми. Плюс, видит она всех насквозь.

– Кстати. – Кирилл двинул на кухню ставить чайник. За время жизни в общаге он привык каждую свободную минуту пить чай, так что это уже – своего рода ритуал. – А судьба Арджуна так и осталась для меня неизвестной. Нужно обязательно узнать у Щербеня – что же в итоге с ним сделали.

Мысли Кирилла плавно перетекли к вспоминанию событий прошлого года, и как-то само собой он настроился на образ Марины – роковой преподавательницы, которая чуть не поработила его в самом начале второго курса. Кирилл не видел Марину уже год (не доводилось сталкиваться), но чувствовал – она неподалеку. На кафедре. И в любой момент они могут пересечься. И да – не то чтобы он боится, но должен быть готов к этой встрече. Кто знает, что Марина выкинет? Она хоть и преподавательница, но похоже, чокнутая на всю голову.

– А у нас других и не держат. – Кирилл усмехнулся, налил чаю и побрел к письменному столу – писать ДЗ.

Он вынул из сумки учебник, тетрадки и несколько листов чистой бумаги. Взял ручку и попытался сосредоточиться. Получилось не очень. Голова была тяжелой, и, кроме того, Кирилл не мог до конца выйти из настройки на Арджуна и Марину, которую сам же и установил.

– Прямо, как шмель в сироп! – он громко хмыкнул. – Стоит только посмотреть в сторону искомых экземпляров, так тут же влипаешь по самые гланды. А правда ли, Кирилл Борисович, между мальчиком и девочкой – много общего?

Мысль об общности возникла не случайно и возникла не впервые. Еще в прошлом году Кирилл обращал внимание и даже предполагал, что Марина и Арджун – соратники. Уж больно одинаково профессионально (одинаково эффективно и почти идентично) владеют методами скрытого воздействия. И можно сделать вывод – с высокой долей вероятности – что они заканчивали одну школу и получали конкретные знания из одних рук.

– Да! – Кирилл куснул кончик карандаша. – Стоит отдать должное Марине: так кружить голову и подчинять своей воле! Примерное как наша Сирена, только гораздо круче! До сих пор – мурашки по коже. И особенно от осознания, что я мог запросто стать ее жертвой. А также от осознания того факта, что у меня так и не получилось увидеть: почему она на меня окрысилась?

– Черт! – Кирилл принялся разминать шею. – Вообще ничего в голову не лезет – следовательно что? Нужно сделать перерыв и заняться полезными вещами, а заодно постараться очистить разум. Очистить разум – что может быть проще! Блаженный пересмотр нам в помощь.

Кирилл снова лег на кровать – лицом вниз. Сосредоточился на дыхании и запустил магический процесс возвращения собственного внимания из прошлого. Одновременно с вниманием возвращались и энергия, и зароки, и обещания, и клятвы, и эмоции, которые когда-то было розданы и растрачены. В пересмотре главным были плавность и сосредоточенность, и поэтому мозг разгружался очень серьезно.

Неожиданно для себя Кирилл вспомнил один эпизод из начальной школы: он заходит в туалет и застает там двух курящих пятиклассников. А Кирилл учится во втором классе:

– Тихо! – один из пятиклассников свирепо смотрит на Кирилла. – Тебе чего?

– Писать хочу! – Кирилл проходит в свободную кабинку и закрывает ее изнутри. Он не ощущает никакого напряжения от вопроса пятиклассника – чего ему бояться? Они большие и умные и в любом случае его не тронут.

– А ты чего такой дерзкий? – внезапно пятиклассник (один из двух) взрывается матерщиной и с силой бьет ногой по дверце кабинки. Дверца – в соответствие со всеми законами физики – в свою очередь бьет Кирилла по затылку, и от неожиданности и резкой боли он падает на коленки, а потом и вовсе – распластывается по полу.

– Ты что, совсем с катушек съехал? – второй пятиклассник шипит на первого. – А вдруг ты его убил? Быстро валим отсюда! – они бросают окурки в открытое окно и выбегают из туалета. А Кирилл медленно поднимается на ноги, захлебываясь слезами от жгучей обиды и жгучей несправедливости.

– И как я мог об этом забыть? – Кирилл в недоумении прервался на несколько секунд. – Ведь я столько лет жаждал отомстить этим уродам – особенно тому, кто ударил! И даже три раза сжигал его портрет, который сам же и рисовал. Вот что время благословенное делает.

– Хочешь отомстить?.. – Кирилл вздрогнул всем телом. Голос был явно не его – он пришел из пространства снаружи. Кирилл мгновенно собрался, обернул себя защитным воздушным коконом, максимально настроился на пространство и заручился его поддержкой. И решил поддержать разговор:

– Пока нет! А ты кто?

– Кто я? – хихикнул голос. – Я – это я! Такой ответ тебя устроит?

– Нет, не устроит! – Кирилл почувствовал серьезное раздражение. – Представься, пожалуйста, по всей форме или убирайся к дьяволу, иначе отдам тебя Силе на растерзание!

– Ладно, ладно! – голос тут же сменил интонации – интонации стали гораздо мягче. – Так прямо сразу и Силе. Уже и пошутить нельзя. Но все-таки как насчет отомстить? Месть – она такая сладкая! И не думай, что я тебя искушаю – совсем нет. Просто намекаю: здесь есть о чем подумать.

– Я, может быть, и готов подумать, – Кирилл подавил внутренний порыв немедленно согласиться с голосом (внутренняя дисциплина взяла верх), – но лучше я просто сделаю нормальный пересмотр и заберу с этих ребят всё, что они мне задолжали. А месть – в данном конкретном случае это не для меня.

– Скучный ты! – разочарованно вздохнул голос. – И какой-то малахольный. Тебя так обидели, а ты – пересмотр, пересмотр! В общем, прощай, простофиля!..

– Ну, и? – Кирилл проследил, как голос (четкое ощущение голоса и стоящего за голосом определенного существа) удалился. – Сразу несколько вопросов: что это было, зачем оно пришло, и откуда оно пришло? И самое главное: каким образом я с ним общался? Раздвоение личности самого себя я категорически отрицаю – так же как и полноценный съезд с катушек!

* * *

– Кирилл! – Наталья плюхнулась на стул напротив Кирилла (тот сидел и спокойно обедал). – У нас – изменения. Ты в курсе?

– Нет. А что такое?

– Ну, у нас сегодня медитация, если ты помнишь. Так вот – общую медитацию поменяли на какую-то лекцию и назначили на лекцию нового преподавателя. Фамилия у него Сивцов. Зовут Николай Леонидович.

– Правда? – Кирилл отложил вилку. – А что же будет на лекции? Расскажут, как правильно медитировать?..

… – Рассказывать, как правильно медитировать, я вам не стану! – Николай Леонидович Сивцов широко улыбнулся и обвел аудиторию ироничным взглядом. – Занимайтесь этим самостоятельно – кто как умеет. Но мы – в смысле Факультет – решил, что некие сведения об истории медитации вам не помешают. Поэтому берите ручки – и вперед!

В Европе системы религиозного и философского психотренинга был известны еще в период античности, начиная от Критской цивилизации и древней Греции. Так, уже в IV веке до н. э. Пифагор использовал лечебное воздействие музыки на психику человека.

Вероятно, эти методы существовали еще в Орфический период, поскольку пифагорейцы считались преемниками и последователями орфического учения, а сама легенда об Орфее самым непосредственным образом свидетельствовала о «магической» силе его музыки.

По некоторым сведениям, Платон посещал Египет для обучения египетским мистериям. Идея «философского экстаза» платоников была затем подхвачена неоплатониками, и техника достижения транса описана в одном сочинении античного неоплатоника в III–IV вв. н. э.

Сразу домашнее задание: если вам не знакомы эти термины, просьба изучить – чтобы при случае блеснуть знаниями.

Продолжу. Жрецы Дельфийского храма в Афинах также знали и использовали приемы вхождения в состояние глубокой медитации. Предсказаниям оракулов придавалось большое значение в политической жизни античных городов.

Медитация в древней Греции и древнем Риме была связана исключительно с деятельностью жрецов языческих культов античных богов. Тем не менее и в народе существовала глубокая вера в чудодейственную силу различных заклинаний и убеждение в том, что боги вмешиваются в людские дела и могут дать исцеление. Так у древних римлян после специальных процедур внешнего и внутреннего очищения, предписывавшихся жрецами, больной приносил в храме жертву богам: он ложился на труп жертвенного животного, катался на нем и на полу возле него, входя в состояние экстаза. Важно было получить от богов какой-либо знак, что больной выздоровеет.

Поражает сходство такого метода «терапии» с некоторыми шаманскими практиками – с той разницей, что шаман обычно вводит самого себя в состояние экстаза, катается по полу в «потустороннем путешествии», борясь там со злыми духами, которые вызвали болезнь. Есть основания предполагать наличие такой практики и у племенных колдунов древних германцев, а также других племен, населявших Восточную и Юго-Восточную Европу.

Ко времени появления Иисуса Христа наибольшее разнообразие различных культов существовало в завоеванной римлянами Иудее. Становление христианства, последующие гонения христиан, бурные политические события – все это давало крайне разнородную картину духовной жизни Европы, если к тому же учитывать и влияния сугубо восточных религиозных верований.

Эпоха «великого переселения народов» в III – V вв. н. э. привела к тому, что Запад был буквально наводнен различными магическими практиками. Так, вместе с манихейством (религиозно-философским учением персов, возникшим в III в.) на Балканы проник и зороастризм. Предполагается, что он оказал влияние на формирование мистического учения секты богомилов. Еще раз обращаю ваше внимание – все эти термины вы обязаны знать. Вы же заканчиваете третий курс! Учение богомилов через катаров (альбигойцев) достигло юга Испании и Франции и обосновалось там надолго – пока все его сторонники не были уничтожены крестоносцами в XIII веке.

Таким образом, Европа образовывала так называемый «третий пояс мудрости», аккумулировав в разнообразнейших мистических и магических практиках сохранившиеся осколки более древних знаний греческого, римского или восточного происхождения. Даже в эпоху позднего средневековья и разгула инквизиции эти знания устойчиво сохранялись в виде народных суеверий, колдовских заговоров, знахарства, разнообразных языческих обрядов.

С установлением и всеобщей и окончательной победой христианства основной акцент медитативных практик сместился в сторону длительных молитв и схоластических рассуждений. Молитвы длились по часу-полтора (а то и по нескольку часов), что также представляло собой не что иное, как медитацию.

Более сложные и отточенные медитативные практики существовали в католических и православных монастырях (причем они сохранились и по сей день – например, в литургиях). Особенно это относится к закрытым духовным орденам (например, доминиканцев, тамплиеров, госпитальеров), где существовала сложная многоуровневая иерархическая структура.

Деятельность высших кругов этих орденов была закрытой не только для мирян, но и для служителей низших кругов орденской или церковной иерархии. Сохранившиеся отрывки немногочисленны, и все они представляют собой благодатную почву для современных исследований – с целью реконструкции быта и практических деталей духовной практики таких орденов. Однако и сейчас можно сделать вывод о наличии специальных упражнений.

Так, например, одно из высказываний тамплиеров гласит: «Ищи сокровище в сердце своем», что полностью соответствует многим тайным восточным учениям. Известно также существование «Логос-медитации», «Иисусовой молитвы» в православии, и, с другой стороны – «экзерстицй» иезуитов. Система медитативной практики, развитая основателем ордена иезуитов Игнатием Лойолой, описывалась как «технология воображения», направленная на психическое развитие индивида и его духовное перерождение. В наше время многими серьезными исследователями были отмечены существенные совпадения между основными элементами этих духовных упражнений, практикой йогической медитации и фрейдовской психотерапией.

Святой преподобный Серафим Саровский медитировал часами, погружаясь в себя и приобщая свое сознание Богу, хотя слово «медитация» и отсутствует в описаниях его жизни. Иисусова молитва («Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!»), которой он придавал большое значение, повторялась им многократно, как и беспрерывное чтение мантр на Востоке (Джапа-медитация).

Многие подвижники раннего христианства оставили нам целые сборники поучительных назиданий, заповедей и просто наблюдений. Все они обусловили общий духовный настрой средневековой Европы, который отразился и в трудах философов, писателей и общественных деятелей той эпохи.

Так, Михаил Пселл в Византии призывал к осторожному обращению к античному наследию и критическому анализу его положений в свете христианского учения. Он признавал наличие «высшей философии» как теологии, постигаемой только озарением свыше, и «низшей философии», т. е. научного знания, доступного формальным логическим выводам. Между ними ставилась «наука о бестелесном», т. е. математика и другое абстрактное знание. Таким образом, целью философской деятельности Пселла был синтез античных, христианских воззрений и оккультизма неоплатонического типа.

Несколькими веками позже Николай Кузанский напишет трактаты «О видении Бога» и «О вершине созерцания». В первом произведении он попытается «рассказать о чудесах, открывающихся превыше всякого чувственного, рассудочного и интеллектуального видения», ввести в «священную темноту», чтобы ощутить «среди мрака присутствие неприступного света; пусть каждый по-своему, способом, который ему пошлет Бог, неустанно пытается приблизиться к нему и здесь на земле… предвкусить… пир вечного счастья…»

Далее Кузанский фактически описывает в предисловии способ медитации над иконой, то есть по сути то же, что рекомендует Йогашакти Сарасвати в качестве йогического упражнения…

Глава третья. Во время слета светил науки (Кирилл не участвует)

– Что-то мне предстоящее мероприятие напоминает. – Кирилл сидел на кухоньке и наслаждался мамиными пирожками (на выходные ездил домой и привез в общагу целый мешок). – А напоминает мне оно вот этот момент!

«Дамблдор вновь прокашлялся:

– Как я и говорил, – он улыбнулся множеству студенческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Грюму, – в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого еще не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников.

– Вы ШУТИТЕ! – оторопело произнес Фред Уизли во весь голос, неожиданно разрядив то напряжение, которое охватило зал с самого появления Грозного Глаза. Все засмеялись, и даже Дамблдор понимающе хмыкнул:

– Я вовсе не шучу, мистер Уизли, – сказал он. – Хотя, если уж вы заговорили на эту тему, я этим летом слышал анекдот… словом, заходят однажды в бар тролль, ведьма и лепрекон…

Профессор МакГонагалл многозначительно кашлянула.

– Э-э-э… но, возможно, сейчас не время… н-да… – Дамблдор почесал кустистую бровь. – Так о чем бишь я? Ах да, Турнир Трех Волшебников. Я тоже, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять свое внимание чем-нибудь другим.

Итак, Турнир Трех Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства – Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трех магических заданиях.

Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодежью разных национальностей – и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить.

– Жертв? – тихо переспросила Гермиона, встревоженно осматриваясь, но большинство студентов в зале и не думали разделить ее беспокойство, многие шепотом переговаривались, и даже Гарри гораздо больше интересовали подробности Турнира, чем какие-то несчастные случаи, произошедшие сотни лет назад.

– За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, – продолжал Дамблдор, – но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее, наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать еще раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности.

Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут с окончательными списками претендентов в октябре, и выборы чемпионов будут проходить на День Всех Святых. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трех Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов»

– Да, именно. – Кирилл отодвинул от себя «Гарри Поттер и Кубок Огня» Джоан Роулинг и попытался настроиться на «Всемирный Съезд Чародеев и Колдунов под эгидой Факультета» (так он в шутку для себя обозначил предстоящее почти месячное мероприятие, которое должно было стартовать со следующей недели).

* * *

Не успел Кирилл вчера вернуться в общагу, к нему в гости нагрянула Наталья – с полным списком гостей Конференции.

– Откуда у тебя это? – Кирилл удивленно посмотрел на три листа бумаги, которые она сунула ему под нос. – Вроде бы, это мега-секретная информация, и ради обладания ею американские шпионы готовы пойти на всё.

– Ага, готовы! – Наталья громко рассмеялась. – А вот мне список достался совершенно бесплатно. – она вдруг резко погрустнела, и смех умолк. – Вот только моим планам слетать домой не суждено сбыться.

– Говори яснее! – Кирилл включил чайник и принялся выкладывать из рюкзака мамины съестные подарки.

– Само собой. Для этого и пришла. – Наталья оценила груду варенья-печенья-конфет-сушеных-фиников-шоколада-мармелада-пирожков, и ее настроение опять поползло вверх. – Нужно будет как-нибудь обязательно познакомиться с твоей мамой. Пригласишь домой на выходные?

– Конечно. – Кирилл искреннее обрадовался (и как он раньше сам не догадался – вот баран!). – Прямо с ближайшие выходные и пойдем. Мама и папа тоже будут очень рады.

– В ближайшие выходные не получится. – Наталья ухватила пирожок с повидлом и любовно его осмотрела со всех сторон – прежде чем впиться в него зубами. – Дело в том, что меня назначили ассистентом Главного Распределителя Конференции. Он отвечает за принятие и размещение гостей, а я у него – на подхвате. Отсюда и списки, отсюда и полная загруженность на время Конференции. Вот так-то.

– Да ну! – Кирилл удивленно покрутил головой. – Что, вот так прямо взяли и назначили? Не спросив твоего желания?

– Именно. А что ты удивляешься? Мы, если ты еще не понял, на службе родине, поэтому должны исполнять приказы. Или ты считаешь по-другому?

– Нет, не считаю. – Кирилл мрачно усмехнулся: уж он-то точно на службе – да еще какой! Со всеми регалиями, званиями и прочими причиндалами. – Но, по крайней мере, тебе хоть заплатят за дополнительную работу? Пусть и не деньгами, но хотя бы поблажкой на экзаменах? Ты ведь, получается, потратишь свое личное время – целый месяц.

– Понятия не имею! – Наталья повертела в руках большую швейцарскую шоколадку и со вздохом отложила ее в сторону. – Нет, на ночь такое я себе позволить не могу – хотя и очень хочется. Я надеюсь, что мой упорный труд во славу Факультета не останется незамеченным, и мои усилия будут вознаграждены. Хотя бы в следующей жизни. Но скажи мне, что бы ты сделал? Начал бы сразу обговаривать условия? Дескать, ценник в студию!

– Вряд ли. – Кирилл вместо шоколадки пододвинул Наталье кусок тульского пряника. – Вряд ли стал бы оговаривать, честно сознаюсь. Мне кажется, на Факультете сильно недолюбливают стяжателей, и портить свою репутацию просто так – обсуждая какой-то копеечный денежный вопрос – глупо.

– Вот и я точно так же рассудила. – согласно кивнула Наталья. – И по ощущениям – правильно сделала. В конце концов, не всё измеряется деньгами (или временем или затраченными усилиями) – есть еще кое-что. Например – возможность познакомиться лично со всеми светилами прикладных магических наук. Представляешь – реально, они съезжаются со всех концов Земли! Просмотри список.

– Так уж и со всех! – Кирилл уставился в листы бумаги, внутренне испытывая даже зависть к Наталье. Она была права: познакомиться с такими людьми – дорогого стоит. Вот у него вряд ли будет такая возможность. – И что, даже из Европы и из Америки? У нас, вроде, с ними весьма напряженные отношения, и пускать их на Факультет – значит, разбазарить все секреты Государства Российского!

– Ну, во-первых, помещения Конференции изолированы от остальных помещений Факультета – разве ты забыл? Нам об этом еще в самом начале первого курса рассказывали. Во-вторых, любая установка шпионской аппаратуры исключена – на входе у светил зарубежной магической науки (так же, как и у наших светил) будет изыматься всё электронное, а сами члены делегаций будут просвечиваться специальными сканерами, способными отловить даже самый замаскированный «жучок». И в-третьих, все докладчики с нашей стороны уже отлично известны в мире, а никого из «совсем секретных» на конференции и близко не покажут. Так что мероприятие безопасно. По крайней мере, руководство Факультета так считает.

– Правильно! – в интонациях Кирилла, впрочем, присутствовала и явная толика скепсиса. – За исключением одного: все участники – реально крутые маги, и кто знает, что, какие подключки – на магическом уровне, на тонком плане – они способны поставить.

– Не сомневаюсь, очень серьезные! – Наталья засмеялась (плохое настроение покинуло ее окончательно). – Для нормального человека – даже, наверное, смертельные. Но ведь, как ты понимаешь, гуру с Факультета – люди совсем необычные, и поэтому попробуй им еще что-нибудь поставь. Они сами кого угодно за Можай загонят!

– Ну да, вероятно. – Кирилл быстро согласился с доводами Натальи. – Жалко, что мне не удастся поприсутствовать на Конференции. Посмотреть на крутых магов, настроиться на их энергии – красота! Особенно на индусов, китайцев, японцев. Африканцев, южноамериканцев. Завидую тебе белой завистью…

* * *

– Конечно! О каком моем участии может идти речь, если – как утверждала Наталья – всех «совсем секретных» скрывают. А обо мне, я уверен, можно запросто сказать: я – «суперсекретный». Жалко, что как в Гарри Поттере – нет какого-нибудь левого профессора Грозного Глаза Грюма, который бросил бы мое имя в Кубок Огня. Типа, Кирилл Раевский, решением магической ночной вазы ты приговариваешься к участию – к битве с драконами, к заплыву на самое дно Черного озера и к финальной конфронтации с самим, чье имя нельзя называть. Да, жаль! Зато вместо этого, чую, Щербень набросится на меня с удвоенной силой: разыскивать потенциальных шпионов и скрытых врагов народа. И открытых врагов тоже.

Внезапно зазвонил телефон. Обычная мобильная трубка – самая примитивная, без доступа в Интернет и прочих наворотов. Никакой не смартфон – зато с установленным внутри специальным чипом Факультета. Чип обеспечивал гарантированную защиту от прослушек и гарантировано скрывал трубку от обнаружения с помощью средств электронной разведки. Такие трубки выдавались студентам Факультета – начиная с третьего курса. Чтобы их – студентов – можно было найти в случае необходимости. Любые другие электронные устройства на Факультет проносить было запрещено.

Именно с помощью такого телефона Кирилл общался с внешним миром – несмотря на то, что родители недавно подарили ему новенький крутой смартфон. Смартфон пришлось вернуть обратно в магазин – а что делать, если Кирилл не должен к нему даже прикасаться? Впрочем, невелика потеря – зато нет лишней необходимости (и лишней привязанности) постоянно лазить в Интернет, висеть в соцсетях, отправлять кому-то SMS-ки и т. д. Плюс – телефончик маленький, в любой карман положил и пошел. И не мешает – в отличие от этих огромных смартфонов.

Звонил Щербень.

– Ну, вот! Как я и предполагал. – Кирилл сокрушенно вздохнул и нажал на зеленую трубочку. «Легок на помине, и кто бы сомневался – знает о предстоящих каникулах!»

– Привет! – у Щербеня, судя по голосу, было все в порядке. – Помнишь, как в той песне из «Брата-2»: «Я узнал, что у меня есть огромная родня! И тропинка, и лесок, в поле каждый колосок!», ну и т. д. Так вот, я тут краем уха услышал, что у тебя халява намечается на Факультете, а в нашем Отечестве к халяве относятся с подозрением. Поэтому прошу на время проведения мероприятия не забывать про меня и являться на службу почаще. Усёк?

– Усёк. – Кирилл ответил довольно спокойно. Ничего иного он и не ожидал, так что давать бурю эмоциям (типа, ну вот – каникулы загубили!) ни к чему. – А почаще – это сколько?

– Думаю, раза три в неделю – самое оно. Когда у тебя наименее загруженные дни по инженерной специальности?

– Сейчас! – Кирилл быстро прикинул. – Вторник и четверг (на самом деле четверг был загружен, а самой свободной была пятница, но тратить пятницу на Щербеня Кирилл категорически не хотел).

– Вот и славно. Прямо как работа день через день. Явишься ко мне во вторник на следующей неделе, потом – в четверг, потом – в субботу. И так на месяц. А я тем временем подготовлю для тебя фронт работ.

– Так точно, господин генерал!

– Ну, вот и славно. Пока! – Щербень отключился, а Кирилл еще некоторое время бездумно вертел трубку в руке. Рассеянные мысли бродили у него в голове, и одна из них была примерное такой: «И зачем я, спрашивается, со всем этим связался? Сейчас бы был как все, пил бы пиво с девчонками по выходным, шорохался бы по клубам и дискотекам, отмечал молодость на всю катушку! А вместо – как Стаханов-сотоварищи, не вылезаю на поверхность, и вся морда перемазана!»

– Впрочем, пустое. – Кирилл резко вскинулся. – Закапываться в жалость к себе – последнее дело. Стоит только начать, и сразу весь белый свет покажется с овчинку. Да, пусть я – Стаханов, но тружусь явно не бесплатно. И по любому, осталось мучиться только три с половиной года, а потом – спокойная работа на благо Родины и себя, и никаких жутких ДЗ – особенно по «Прикладной оптике».

Кирилл прошел в комнату и вынул из сумки учебник. Открыл его на пятидесятой странице и заставил себя сосредоточиться. Только полное сосредоточение и отсутствие всякого мысленного отвлечённого диалога позволяли понять, о чем в учебнике идет речь. Он был так плотно набит формулами и схемами, что поневоле вызывал уважение своей фундаментальностью и полным игнорированием возможностей обычных студентов всё это понять и освоить. Учебник как бы намекал: «А вам, бездари, никогда не сдать экзамена! И зачета не сдать!» Ну, и так далее.

Но Кирилл не считал себя бездарем – и неважно, что через пятьдесят минут изучения материала ему невыносимо захотелось спать. Важно, что за искомый промежуток времени он осилил необходимую главу…

А во сне к нему явилась Маша. Она пригласила его в путешествие по Южной Америке, на что Кирилл сначала отказался, а потом – осознав, что находится во сне – согласился, обнял Машу и перенесся вместе с нею к подножиям Анд. Путешествовать в сновидении было очень легко – примерное, как в «Хрониках Амбера» Роджера Желязны. Там – проткнул некий слой пространства и оказался в нужном месте. В сновидении – проткнул слой сновидения и оказался в пункте назначения. Элементарно, Ватсон!

* * *

Павел Иванович был мрачен до чрезвычайности. Его можно было понять – в МИДе шли подковерные игры, связанные с назначением нового Представителя России в ООН после смерти Виталия Иванович Чуркина. И Щербюню volens nolens приходилось в этих «играх» участвовать.

– Проходи! – он рассеянно кивнул Кириллу. – Бери вон ту папку и приступай к работе. На меня не обращай внимания – сосредоточься на делах текущих. В двух словах – после назначения Трампа в США нам всем нужно понять, каким путем будет развиваться мировая политика, мировая экономика – в общем, мир. Закончилась ли эпоха победного шествия глобализма, или он просто затаился? Как американская элита – долго ли она готова мириться с настоящим положением вещей? И т. д. – короче, ты меня понимаешь. Читай материалы, анализируй и по каждому конкретному пункту записывай свое мнение (свои ощущения, видение – или как ты там этот свой дар называешь?). Высокое начальство решило – лишним не будет.

Кирилл взвесил на руках папку – точно, килограмма четыре весом! Мысленно вздохнул – работы немеряно, и не стоит даже и думать, что он справится с ней быстрее, чем за месяц. Посмотрел на Шербеня и неожиданно решил спросить:

– Павел Иванович! Может, я чем-нибудь могу Вам помочь? Например, посмотреть на какие-нибудь проблемы, касающиеся лично Вас? Мне это не трудно, честное слово!

– Касающиеся лично меня? – зрачки Щербеня сузились, что выдавало его спонтанную живую реакцию. – А с чего это ты взял, что у меня есть проблемы?

– Ну, я не знаю! – Кирилл сразу стушевался. – Просто решил предложить. Вдруг могу помочь?

– Помочь, помочь! – Щербень откинулся в кресле и заложил руки за голову. – Ну, а почему бы и нет? – почти неслышно прошептал он, но Кирилл разобрал его слова – разобрал больше ощущениями. – Хорошо! – Щербень встрепенулся. – Только дай абсолютно твердое обещание: всё останется между нами. И мне от тебя нужен всего лишь один простенький ответ на простенький вопрос.

– Я готов! – Кирилл почувствовал прилив вдохновения. А что? Он действительно готов помочь – это совсем не шутка!

– Здесь такая ситуация. – Щербень заговорил вполголоса. – Со смертью Чуркина у нас многое изменилось. Он был человеком очень влиятельным, и у него была своя команда. Может быть, ты слышал – зачастую Спецпредставители нашей страны в ООН являются прямыми кандидатами на пост Министра (если они довольно молоды и успешны). Но не суть. Суть состоит в том, что сейчас Министерство основательно трясет по кадровому вопросу. Кадровый вопрос касается и меня, и я могу пойти как на повышение, так и на понижение. Второй вариант меня совсем не устраивает! Надеюсь, ты меня понимаешь?

– Конечно! И еще как! – Кирилл говорил с жаром – быстро прикинув: понижение в должности Павла Ивановича и самого Кирилла совсем не устраивает. – Что требуется от меня?

– Собственно, только имя. Я подготовил целый подробный план собственного продвижения и хочу подключить к решению возникшей проблемы влиятельных людей. Среди моих знакомых и товарищей их очень много. Но мне нужно выбрать одного конкретного, к кому я могу обратиться. В нашем деле главное – не перегнуть палку, чтобы информация не просочилась к ненужным людям. Сейчас я напишу на листочке несколько фамилий – ты мне поможешь с выбором?

– Помогу! – Кирилл улыбнулся, чувствуя азарт. Поможет – и еще как! – Я пока чаю поставлю, хорошо?

– Ставь, ставь! – лицо Щербеня просветлело, он быстро взял ручку и лист бумаги. – Кинь мне, пожалуйста, два пакетика – хочется покрепче.

Через несколько минут Павел Иванович закончил и протянул список Кириллу:

– Ну-ка взгляни!

Кирилл быстро пробежался по списку и нашел только одну известную персону – Министра Иностранных Дел РФ (Кирилл был с ним лично знаком). Остальные фамилии из списка ничего ему не говорили.

– Мне потребуется время. – Кирилл встал. – Часа два – чтобы всё подробно рассмотреть. Пещера Аладдина свободна?

– Свободна. – Шербень махнул рукой. – Два или три часа – особой разницы нет. Давай действуй. А захочешь пожевать – в холодильнике много чего есть.

Кирилл согласно кивнул, подхватил кружку с чаем, пакетик с печеньем и нырнул к себе. К себе – значит в его персональную «Пещеру», которая уже полностью напиталась его энергиями и намерением.

– Интересный списочек! – Кирилл положил лист бумаги на низенький столик и сел рядом, поджав под себя ноги. – Но чует мое сердце: к Министру обращаться не нужно однозначно. Это даже не тупик – это проигрыш. Для Павла Ивановича это значит расписаться в собственной слабости. Ведь он и сам по себе фигура серьезная и завязан на такие же очень серьезные фигуры.

Кирилл расслабился, потом собрался и настроился на министра:

– Нет, категорически нет! – он взял карандаш и поставил напротив знак «минус». – Кто у нас следующий?

«Следующих» в списке оказалось двадцать восемь человек, хотя изначально Павел Иванович говорил всего лишь о «нескольких персоналиях».

– Я так понимаю, ободрённый господин генерал внес в список всех, кого вспомнил. – Кирилл улыбнулся. – И я его понимаю. Будь я на его месте, я бы сделал то же самое.

С искомыми фамилиями Кирилл поступил точно так же, как и со всеми аналогичными списками, которые когда-то им рассматривались. Он разбил их на несколько вторичных перечней: первый – те, на кого нужно обратить пристальное внимание, второй – те, к кому ни в коем случае обращаться не следует, третий – неопределенные личности (пока неопределенные).

В первом списке оказалось три фамилии – в том числе одна женская. Во втором – аж целых девятнадцать, и Кирилл их с легким сердцем вычеркнул (предварительно второй раз окинув мысленным взглядом). Оставшихся Кирилл поместил в третий список и решил немного передохнуть и восстановиться. Видение отнимало силы, и Кирилл не хотел рисковать – чтобы не ошибиться. Ошибка могла стоить дорого.

Спустя пятнадцать минут Кирилл вновь взялся за работу – он решил начать именно с «мутных» личностей. Те трое из первого списка подождут – явно, эти люди очень могущественные, и в их возможностях не приходится сомневаться. Там просто нужно будет сделать выбор. А вот с этими шестью нужно разбираться подробно.

– Великолепная пятерка и вратарь! – Кирилл поочередно настраивался то на одну, то на другую фамилию и фиксировал свои ощущения на бумаге. Ощущения были довольно странными – Кирилл никак не мог отделаться от мысли, что искомая «шестерка» никоим образом с Павлом Ивановичем не связана. Он смотрел и так, и так, а устойчивая понятная картина никак не складывалась.

– У ЦК КПСС сложилось мнение, что данные фигуранты – подстава. Типа, проверка – на всякий случай. Типа: а что наш гениальный молодой человек скажет? Вдруг тупо ткнет пальцем в фейковую фамилию, и тогда бравый генерал из МИДа схватит его с поличным!

Кирилл лег на ковер и закрыл глаза. Он уже привык к тому факту своей биографии, что его постоянно проверяют – снова и снова. И снова, и снова. Но чтобы Щербень – да в такой ответственный момент для него самого – подсунул ему заведомую липу – это уже слишком! Тем более, уж кто-то, а Павел Иванович прекрасно осведомлен о способностях Кирилла.

– Может ли здесь быть намеренное фуфло со стороны Щербеня? – Кирилл приподнялся, вполголоса обозначил проблему и сам на нее же ответил. – Конечно, а почему нет? Ты не забывай, кто рядом! Этот человек за свою долгую жизнь перевидал такое, что тебе даже и представить тяжело. Стоит ли ему рассказывать, что я распознал его подставы? Наверное, нет. По крайней мере, если он сам об этом не попросит. Единственно, нужно тщательно проверить список номер три: а не вкралась ли непреднамеренная ошибка?..

Прошло полчаса, в течение которого Кирилл попеременно настраивался на «мутных личностей». Он не увидел ничего нового – две фамилии вообще были выдуманными (конкретные люди за ними не стояли), остальные – пользы в них для Шербеня ровно ноль. И да – он их внес в список намеренно, пытаясь запудрить мозги Кириллу.

– Ну, Павел Иванович! – Кирилл реально не мог скрыть удивления. – Вот что значит выучка спецслужб: станет умирать, а все равно ближнего своего проверит на предмет дезинформации! И мне кажется, данный конкретный случай – особенно показателен. Помимо всего прочего, он свидетельствует о том, что лично мне нельзя расслабляться и «чувствовать себя как дома». За мной наблюдают, меня пасут и меня проверяют. Но ладно. Осталось немного – разобраться с тремя ответственными купцами первой гильдии (под «ответственными купцами» Кирилл имел в виду трех фигурантов из первого списка).

– Итак. Два мужчины и одна женщина! – первым делом Кирилл «взвесил» степень влиятельности «обследуемых» и расположил их согласно рангу. Высшая степень влиятельности – у мужчины под фамилией Орловский, вторая – у дамы, третья – понятно, у третьего фигуранта.

– Далее: расположенность помогать лично Щербеню. Первая – у дамы, третья (самая низкая) – у Орловского.

– Еще далее. Возможность в настоящее время решить насущный вопрос по Щербеню. Опять дама – впереди планеты всей.

– Движемся вперед. Предположительный размер благодарности от Щербеня. У дамы – наименьший, а Орловский возьмет всё и даже больше. Этому господину (вымышленная фамилия или нет) палец в рот не клади – откусит по самые гланды! И не подавится.

– Пятое. Примерные шансы на успех всего предприятия. Если действовать через Орловского – то самые большие. Но требуемое вознаграждение за его услуги – неподъемное. Если действовать через даму, шансы тоже очень высокие. Немного поменьше, чем в первом случае. Процентов на десять-пятнадцать. Третий вариант. По сравнению с первыми двумя – вообще мимо. Всего половина, что – имея в виду обстоятельства – недопустимо мало.

Кирилл тщательно записал результаты «исследования» на бумагу и несколько минут в задумчивости грыз карандаш. Вредная и никчемная привычка, конечно, но помогает сосредоточиться и понять, куда идти дальше.

– Все ли факторы, все ли нюансы я изучил? – Кирилл неспешно свернул чистый лист самолетиком и запустил его по диагонали через всю «Пещеру Аладдина». Самолетик полетел очень ровно и точно пролетел бы метров десять, если бы размеры комнаты позволяли. Но увы, она была не такая большая. – Хорошо летит! Плавно. Что говорит о том, что факторы – все.

– Так и запишем. – Кирилл обвел кружочком фамилию дамы в исходном списке. – И пусть ни у кого не повернется язык сказать, что я не старался!

* * *

Через неделю стало окончательно ясно, что Кирилл старался не зря. В результате бурных подковерных процессов Щербень не только не потерял в весе в министерстве, но даже и кое-что приобрел. Кирилл не мог сказать, что именно, но видел – позиции Павла Ивановича упрочились по сравнению с исходным уровнем. И сей факт Кирилла устраивал.

В очередной раз Кирилл прибыл в МИД двадцать первого марта и сразу обратил внимание: атмосфера в здании была приподнятой и даже радостной. Когда же он зашел в кабинет Щербеня, то даже присвистнул от удивления: Павел Иванович нацепил парадный мундир со всеми регалиями и смотрелся очень круто. Прямо, очень-очень круто!

– А какой сегодня праздник? – осведомился Кирилл, кинув сумку в угол.

– Сегодня? – хохотнул Щербень. – Сегодня – день рождения нашего уважаемого министра, и по этому поводу вечером состоится праздничный банкет. Пока министра нет (он летит из Японии), но на банкет обещался прибыть. Так что готовимся. И кстати, ты тоже приглашен.

– Я? – Кирилл ошарашено похлопал глазами. – Вы это серьезно? Вот уж не ожидал!

– Хорошо, что не ожидал. Значит – сюрприз, сюрприз! Как в той рекламе. Но отказаться от предложения у тебя не получится. Поэтому, не раздеваясь, разворачивайся и дуй домой – переодеваться в надлежащий случаю костюм. В джинсах на банкет не пустят.

– Понял. – Кирилл обреченно вздохнул. – Во сколько начинается мероприятие?

– Пока не знаю. Ждем прибытия министра. Но ты ко времени не планируй, съезди переоденься и тут же назад. Еще успеешь поработать на благо государства. Кстати! – Щербень чуть-чуть покраснел, и его голос дрогнул. – Хочу сказать тебе спасибо за помощь! Всё срослось – прямо как по заказу. Но ты ведь и так уже знаешь?

– Знаю. – Кирилл утвердительно кивнул. – И поздравляю Вас. Честно, поздравляю!

– Да уж! – Шербень смущенно крякнул. – Позволь я вручу тебе небольшой презент? Лично от меня. Если сам не пьешь, отнеси отцу с матерью – они, я думаю, оценят. – Павел Иванович полез в стол и вынул оттуда небольшой сверток. – Настоящий французский коньяк отборных сортов. Таким балуются тамошние президенты – вот эту бутылку мне когда-то один из них подарил. На, держи!

– Спасибо! – Кирилл принял из рук Щербеня сверток, развернул его и восторженно уставился на аккуратную деревянную коробку, обитую черным бархатом, с позолоченным ажурным замочком. На коробке золотыми буквами было выгравировано: «Cognac Bisquit XXO Limited Edition». – Ух ты! Красиво.

– А вкусно как! – Щербень закатил глаза, картинно изображая удовольствие. – Не думаю, что ты пробовал когда-то что-то подобное. Но не суть. Теперь эта бутылочка твоя – делай с ней, что хочешь. И жду тебя в костюме, но без регалий. На прием будут приглашены иностранцы, ты не должен светиться. Я специально согласовал списки таким образом, чтобы ты занял одно из самых неприметных мест. Успеешь еще выбиться в генералы. Покушаешь, пообщаешься, во всех подробностях рассмотришь, как происходят именинные банкеты – на будущее такое знать полезно. Всё, двигай!

И Кирилл «двинул» – по дороге недоумевая, почему (коли уж его пригласили на празднество) нельзя было заранее предупредить. Вскоре, впрочем, он пришел к выводу, что так даже лучше – во-первых, работать меньше, во-вторых, бутылочку спокойно довезет и поставит в укромное место. Папу с мамой Кирилл, конечно, любит, но такой эксклюзив намерен оставить себе. На свадьбу…

Через два часа он вновь входил в высотку МИД на Смоленской площади.

* * *

«Президент России поздравил российского министра иностранных дел с днем рождения. Глава государства подарил имениннику сборник стихов Федора Тютчева, изданный в 1913 году. Министр известен тем, что сам пишет стихи…»

Из сообщения новостных агентств.

«Опять сегодня пир горой, Тьма мужиков и женщин рой. Плотны ряды и ровен строй – Одна дорога. Поднимем не один бокал, Закусим тем, что бог послал, Хоть посылать он нынче стал Не так уж много. В кругу друзей, среди подруг, Красивых глаз, надежных рук. Разнообразен этот круг, Но в главном – схожесть: Мы верим в то, о чем поем, За что сражаемся и пьем, И в то, что вечер проведем Не без художеств. Здесь безмятежность школьных лет И хмель студенческих побед, Здесь тяжесть первых эполет, Вкус первой пыли. Здесь те, с кем брали Крымский мост И артистический помост, С кем от ментов в ночи вразброс Мы уходили. Здесь стройотрядные бойцы – Мелиорации отцы, С кем бороздили все концы Сибирских далей, Прошли бетон, лесоповал, Прорыли не один канал, Но, слава богу, что Арал Не осушали. Здесь наши юные года И наша первая беда, Ночной троллейбус, поезда Без остановок. Здесь наши речки и моря, И паруса, и якоря, И даже то, что было зря И будет снова…»

Министр читал свои стихи, как раньше говорили, в теплой и дружественной атмосфере. В огромном банкетном зале МИД сидело человек пятьсот (включая президента и всех «политических тяжеловесов» без исключения), но во время выступления министра тишина стояла полная. Гробовая тишина – и даже вилки с рюмками не звякали о хрусталь и фарфор.

Кирилл расположился за самым дальним столиком – рядом с входом в зал в окружении неких чиновников и министерских служак, которых он ни разу не видел. Ему было откровенно скучно, и мысль о том, что Щербень зря притащил его на сие мероприятие, неотступно вертелась в голове.

Что происходит в центре торжества, Кирилл почти не видел. Однако он исправно поднимал рюмку, наполненную газированной водой, после каждого выспренного тоста в адрес министра, озвученного через мощный микрофон, громко вместе со всеми хлопал в ладоши по поводу тупых и не очень шуток, высказанных кем-нибудь из бонз – в общем, делал вид, что веселится от души. Но на самом деле – частенько украдкой поглядывал на часы в ожидании завершения сборища.

Вот слово взяла официальный представитель МИД – дама во всех отношениях приятная – и «по просьбам из зала» начала травить анекдоты:

«Министр обороны России сообщил министру иностранных дел о новом оружии против России – стыде, которым Запад должен сокрушить нашу страну:

– Господин министр, у нас беда! У британцев против нас новое оружие появилось – стыд. В Сколково пока ничего такого не изобрели.

– А Вы, господин министр, попробуйте давать вашим солдатам коктейль из формотерола, триамцинолона, преднизола и преднизолона. Комплексное средство – помогает избавиться от стыда и нарастить мышечную массу. Испробовано на американских теннисистках!»

За столиками громко засмеялись, и Кирилл, конечно, засмеялся вместе со всеми:

«Коли уж всё равно приходится здесь париться, так хоть потренируюсь в театральном искусстве – типа, делать подходящую случаю морду лица и изображать бурное радостное веселье. Сдается мне, если я попал в соответствующие структуры, без оного навыка никак не обойтись!», – периодически напоминал он самому себе – чем поддерживал нужный уровень настроения. И поддерживал, и поддерживал, и поддерживал…

* * *

Домой Кирилл вернулся глубоко за полночь. Стараясь не разбудить родителей, он прошмыгнул к себе в комнату, но мама услышала, встала с постели и тут же потащила Кирилла на кухню – на ночное кормление. Что оказалось очень кстати, поскольку банкетная еда была в основном мясной и жирной, а Кирилл мяса не ел.

– Ну, расскажи, как прошло! – в голосе мамы звучало нескрываемое нетерпение. Она жаждала услышать всё (Кириллу пришлось рассказать, что он отправляется в МИД на банкет – он посчитал, что особой тайны не выдаст).

– Да так себе. – Кирилл, неожиданно сам для себя, почувствовал – ему нужно высказаться. И его прорвало. Он принялся подробно живописать банкет от начала и до конца, особенно упирая на невыносимую скуку, которую испытывал. А заодно и сокрушаясь, что неужели всегда так?

– Дурачок! – мама терпеливо всё выслушала и ласково взъерошила Кириллу волосы на голове. – Это же официальное мероприятие для проформы. Оно другим и не может быть. А настоящая теплая пьянка возможна только в кругу самых близких друзей или в кругу семьи. Запомни это хорошенько, и пусть тебя не обманывают торжественные приготовления и всеобщее воодушевление перед подобными мероприятиями. И воодушевление, и приготовления всегда трансформируются просто в пшик. Просто в формальную и никому не интересную галочку – дескать, провели, веселились, порвали два баяна!

– Да. – Кирилл грустно кивнул (он чувствовал внутри серьезное опустошение – его нужно срочно заполнять пересмотром). – Ладно, мама! Давай на боковую. А то мне с утра рано вставать – в институте серьезная контрольная.

Глава четвертая. Конференция конференции рознь

Месяц пролетел быстро, и Кирилл вновь вернулся в родную общагу. Для него перерыв в обучении на Факультете стал живительным глотком воздуха – в кои-то веки Кирилл не имел хвостов по инженерной специальности, и, соответственно, не нужно было врубать учебный форсаж, чтобы «догнать и перегнать». А до сессии оставалось всего полтора месяца – так что лето, лето впереди!

Как уже сложилось, не успел Кирилл распаковать сумку, в гости нагрянула Наталья. Она пылала от желания поделиться впечатлениями от прошедшего Слета Светил Мировой Науки.

– Привет, привет! – она чмокнула Кирилла в щеку. – Выглядишь отдохнувшим и посвежевшим. Даже более посвежевшим, чем после каникул! Явно халявил всю дорогу – не то что я!

– Не совсем, конечно, но какая-то доля правды в твоих словах есть. – Кирилл традиционно повел Наталью на кухню – поближе к чаю и пирожкам. – Ну, рассказывай, как всё прошло?

– Круто прошло! Я познакомилась с такими людьми, с такими людьми! – затараторила Наталья, выхватывая из пакета самый большой пирожок. – О, с вишней! Клёво. Сейчас все расскажу подробно.

Всего на конференции было сто двадцать шесть человек из восемнадцати стран. Перечисляю по памяти: Россия, Китай, Индия, Бразилия, Индонезия, ЮАР, Мексика, Египет, Ангола, Новая Гвинея, Северная Корея, Иран, Сирия, Белоруссия, Армения, Таджикистан, Киргизстан, Казахстан. От каждой страны – по семь человек, всего – сто двадцать шесть, как я уже сказала. Кстати, по населению это примерное половина населения всего земного шара. По площади – тоже примерное столько же (ну, чуть поменьше). Так что представительство можно назвать очень, очень серьезным – что бы там ни думали представители так называемого «цивилизованного мира».

– Так их же не было! – хохотнул Кирилл. – Ты так, на всякий случай говоришь? Успела во время конференции заразиться антизападными настроениями?

– Не смешно! – Наталья капризно надула губки. – Я, между прочим, ярая патриотка и имею четкое представление, кто в этом мире враг, кто друг. А насчет «западных друзей», которых формально да – не было, есть инфа: они предприняли всё возможное и невозможное, чтобы быть в курсе – о чем же шла речь на конференции. В пятницу Толкачев, расслабившийся по случаю окончания Слета, по секрету поведал мне: уполномоченные органы заблокировали просто целые мешки шпионской аппаратуры, которую делегаты пытались пронести внутрь. Среди них было, по крайней мере, десять подставных, и мы их общими усилиями вычислили и под благовидными предлогами исключили из числа участников.

– Исключили? А как? И что, они не обиделись? – Кирилл по примеру Натальи налег на пирожки.

– Я подозреваю, что не особенно. Всех тонкостей я не знаю – но однозначно: всех делегатов заранее предупреждали: никаких левых девайсов и никаких левых проходов. И если кто попадется – принимающая сторона не виновата и оставляет за собой право указать проштрафившимся на выход. Что и было сделано.

– Понятно. А откуда, интересно, были шпионы?

– Я точно не знаю. – Наталья качнула головой. – По-моему, Египет, Индонезия, Новая Гвиней и Ангола – точно. Мексика, вроде, тоже. Но не суть. Хочешь, сам спроси у Толкачева.

– Ага! Так он мне и выложил. Я даже пытаться не буду – думаю, ты мне ради красного словца предложила. Но рассказывай дальше – очень интересно.

– Ну так слушай. Вся конференция была разбита на четыре части – на каждую отводилось по неделе. Первая часть – «Магические доклады со всех частей света». Вторая часть – «Обсуждения и дискуссии». Третья – «Практический обмен опытом, общение по интересам». Четвертая – «Заключительная. Магические посиделки за чаем и кофе».

– Интригует! Похоже на антрепризу какой-то мыльной оперы. Ты знаешь, что такое антреприза?

– Честно говоря, нет. – Наталья ткнула Кириллу пальцем в бок, так что тот громко ойкнул. – Объясни, умник ты наш!

– Антреприза – форма организации театрального дела, при котором организатор приглашает для участия в спектакле актёров из различных театров. Т. е. театральная труппа не постоянная, а набирается с бору по сосенке. Очень просто. И у нас тут тоже всё было очень просто. Собрались китайцы, индусы, мы и все остальные и устроили магический междусобойчик. А скажи, ты что-нибудь путное из докладов, обсуждений и чаепития для себя почерпнула?

– Ага! – Наталья состроила ироничную гримасу. – Да меня и близко к аудиториям не подпускали, я занималась только организационными вопросами и вообще не в курсе, о чем, собственно, шла речь на конференции. Зато визитками забила целых две визитницы – наверное, у меня их даже больше, чем у организаторов. Показать?

– Конечно!

– Ну, тогда подожди минуту. – Наталья встала и вышла за дверь. Вернулась она через две минуты, неся в руках визитницы. И вернулась, кстати, не одна, а с Сиреной. Сирена выглядела сногсшибательно – она снова перекрасила волосы и теперь щеголяла с ярко-зеленой (с тонким переливающимся малахитовым оттенком) гривой. По мнению Кирилла – очень, очень красиво и очень, очень эротично.

– Ух ты! – увидев Сирену, Кирилл не смог удержать восхищенного возгласа. – Ты прямо сногсшибательная красотка! А краска какая! Я такой ни разу не видел, правда. Ты, не иначе, посетила самый крутой салон, который только имеется в Москве.

– Спасибо, спасибо. – Нежно и зазывно проворковала Сирена. – Салон и вправду очень крутой, красочка – новая, высокотехнологичная. Говорят, такой краски в столице и не найдешь. Дорого до невозможности. Но могу себе позволить – подарок от милого. Он – крутой парниша, от меня без ума и денег не жалеет. И у него, похоже, совсем крышу снесло от любви.

– Ну, это не новость. – Кирилл громко сглотнул слюну, и девушки дружно засмеялись. – Понятно, что крышу сносит. От тебя у любого нормального мужика крышу снесет. И я не исключение, между прочим!

– Знаю, знаю. – Сирена подмигнула Кириллу и прижалась к нему всем телом, и того пробила крупная дрожь. – Но ты у меня – за скобками, ты мой интеллектуальный кумир, и к тебе отношение особенное.

– Ну, хватит! – Наталье быстро надоел этот спектакль, и она его решительно пресекла. – Если хотите миловаться, пожалуйста, без меня. Так вы будете смотреть визитки или нет?

– А то! – Кирилл мягко отстранил Сирену и так же мягко усадил ее на табурет. Девушка нисколько не обиделась, заложила ногу за ногу и принялась мастерски выдувать пузыри из Bubble Gum. Пузыри получались крупные и плотные и лопались громко и хлёстко.

– Сначала китайцы. – Наталья выложила на стол семь визиток, украшенных витиеватыми золоченым иероглифами. Визитки были изготовлены из красной бархатной бумаги. – Обратите внимание: золотое на красном. Как мы с вами помним, это – неимоверная крутизна, и мало кому позволяется иметь такие визитки. А здесь они все изготовлены подобным образом. Можете прочитать, что написано?

– Не можем! – Кирилл с интересом взял в руку одну из визиток. Она была мягкой и теплой и, кажется, жила собственной странной жизнью. – Мы же не китайцы, разве нормальный человек способен такое прочитать?

Кирилл попытался мысленно представить, как он выписывает ручкой (пером, карандашом) эти закорючки, и ему стало нехорошо. Сразу подумалось: ему нужно проще и легче относиться к многочисленным ДЗ и лабораторным работам, которые задают на дом. Вот если бы эти самые ДЗ и лабораторки пришлось бы писать по-китайски, вот была бы настоящая засада!

– Ну и? Что здесь написано? – он посмотрел на Наталью, но девушка вместо ответа подсунула ему новую визитку. Судя по всему, от индуса.

– Полюбуйся! Титул на визитке аналогичен китайскому титулу, и запись выглядит так экзотично!

– Еще бы. – Кирилл взял в руки визитку и повертел в руках. Визитка была исполнена не в виде привычного прямоугольника, а в виде замысловатой звезды с неправильными лучами – по-разному искривленными и разной длины. Визитка была черной, а надписи – голубыми.

– Какая классная! – Сирена уцепилась пальцами за визитку и потянула ее к себе. – Да не хватайся ты, порвем ведь! (Кириллу пришлось отдать).

– Сирена, осторожнее! – Наталья поморщилась. – Я не думаю, что у меня будет второй шанс заполучить такое сокровище. А вот – визитка магистра из Бразилии – страны, где, как известно, проживают тетушка Чарли и много-много диких обезьян. Вы бы видели этих господ! У меня челюсть на пол упала – со звоном кассового аппарата. Если бы я не знала, кто они, я бы решила – эти приехали прямиком на фестиваль в Рио (только фестиваль почему-то перенесен в Москву). Все в перьях, разрисованные, расфуфыренные, все в перстнях и – прикинь! – в татуировках на лицах!

– В татуировках? – Сирена выпучила глаза. – На лицах? А что там было – на татуировках?

– Круги, какие-то спирали, какие-то замысловатые объемные фигуры – честно говоря, возможность подробно рассмотреть у меня отсутствовала. Не стану же я пялиться на уважаемых участников, как на экзотических животных где-нибудь в джунглях или в зоопарке! Но самое интересное: на следующий день весь этот крИатиФФный обвес пропал – обыкновенные люди в костюмах и галстуках. И без татуировок. И мило улыбаются и не вопят – а говорят спокойно, вполголоса. Вот, кстати, визитка самого главного:

Supremo Mestre do Mágico de Ciências

– Здесь, по крайней мере, хоть что-то понятно. И даже можно догадаться: обладатель визитки – наикрутейший мастер магических знаний. Верно?

– Да! И тому подтверждение – визиточка ЮАРовца. Там у них первый государственный язык – английский, а по-английски мы все прилично лопочем. Полюбуйся!

Supreme master of magical Sciences

Allerhoogste meester van die magiese Wetenskappe

– А подтверждение потому, – продолжила Наталья, – что по принятому Международному Магическому Статуту (есть и такой – я недавно узнала, а вы, может быть, до сих пор о нем не знаете) у всех руководителей делегаций, отправляемых на международные магические сборища, должен быть на визитке один и тот же титул. Чтобы не выискивать, кто старше и кто наиболее уважаемый.

– Я не знал. И не узнал бы, если бы ты не сказала. Информация, как говорится, закрытая – никого из наших на такие сборища не пускают. Ну, кроме тебя, конечно. И, кстати, кто еще из студентов был задействован в обеспечении мероприятия?

– Двое старшекурсников – по-моему, с пятого курса. Еще одна девушка – дипломница. Зовут Настя. Приятная девчонка и знает очень много. Мы с ней за время конференции сдружились – жалко только, что друг к другу в гости сходить не можем. Изоляция – наше всё! Кира, дай мне еще пирожок, а я взамен расскажу, что мне удалось подслушать в кулуарах!..

* * *

«1 сентября 1763 г. для развития искусств и ремесел Екатерина Вторая, Императрица и самодержица Всероссийская, подписала высочайший манифест об учреждении в городе Москве Императорского Воспитательного Дома, впоследствии превратившегося в Ремесленное Учебное Заведение, в Императорское Высшее Техническое Училище и в МГТУ имени Н. Э. Баумана – сегодня одно из самых известных высшее учебных заведений России.

21 апреля 1764 г. состоялось торжественное открытие Екатериной Второй Воспитательного Дома, на котором М. В. Ломоносов в честь будущего заведения написал оду:

Блаженство общества всемирно возрастает, Монархия труды к трудам соединяет, Стараясь о добре великих нам отрад, О воспитании печётся малых чад…

В 1826 году вдовствующая императрица Мария Фёдоровна «высочайше повелеть соизволила учредить большие мастерские разных ремёсел» для мальчиков-сирот Воспитательного дома. С этой целью известным московским архитектором Д. И. Жилярди был отстроен сгоревший ещё в 1812 году Слободской дворец в Немецкой слободе.

Здание приобрело современный вид в стиле позднего московского ампира. В центральной части оно украшено скульптором И. П. Витали многофигурной композицией «Минерва», символизирующей достижения науки и практические навыки ремесленника.

В 1830 году император Николай I утвердил «Положение о Ремесленном учебном заведении». С этого года и ведёт своё летоисчисление нынешний МГТУ…

В 1868 году был утверждён Устав, в первом параграфе которого было сказано: «Императорское московское техническое училище есть высшее специальное учебное заведение, имеющее главной целью образовывать механиков-строителей, инженеров-механиков и инженеров-технологов»…

Первыми кафедрами в училище были кафедры Высшей математики, Общей и прикладной физики, Построения машин, Строительного искусства, Технологии волокнистых веществ, Общей химии, Химической технологии…

После 1917 года училище пережило ряд преобразований, оно стало называться Московское высшее техническое училище (МВТУ), приём студентов осуществлялся на четырех факультетах: Механический, Инженерно-строительный, Химический, Электротехнический. Отделились аэрогидродинамическая, автомобильная, химико-технологическая лаборатории, которые дали жизнь таким научно-исследовательским институтам, как Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ), Всесоюзный институт авиационных материалов (ВИАМ), Центральный институт авиационных моторов (ЦИАМ), Научный автомоторный институт (НАМИ)…

В 1929 году количество студентов МВТУ составляло свыше 7 тысяч.

Серьёзным трансформациям училище подверглось в 1930 году, когда на базе МВТУ были организованы технические вузы, ставшие в дальнейшем крупнейшими учебными заведениями: Московский авиационный институт (МАИ), Московский энергетический институт (МЭИ), Московский инженерно-строительный институт (МИСИ), Академия противохимической защиты и др.

Оставшийся от МВТУ в прежнем здании Механический факультет переименовали в Московский механико-машиностроительный институт (МММИ) и в том же 1930 году присвоили ему имя революционера-ветеринара Н. Э. Баумана…

17 ноября 1933 года постановлением ЦИК СССР МММИ им. Н. Э. Баумана за особые заслуги в социалистическом строительстве был награждён орденом Трудового Красного Знамени…

С 1934 года в училище проводится обучение плохо слышащих студентов. В 1938 году в МММИ взамен Общетехнического факультета были открыты сразу три оборонных факультета: Танковый, Артиллерийский и Боеприпасов. В 1943 году МММИ было возвращено прежнее название – МВТУ.

В 1948 году создан факультет Ракетной техники, с которым связана деятельность в МВТУ конструктора первой в мире космической ракеты Р-7 и основоположника российской космонавтики С. П. Королёва…

12 июля 1955 года указом Президиума Верховного Совета СССР МВТУ им. Н. Э. Баумана было награждено орденом Ленина в связи со 125-летнем со дня основания и за заслуги в развитии науки и техники и подготовке высококвалифицированных кадров…

На Рубцовской набережной в 1960 возведено многоэтажное главное здание МВТУ (архитектор Л. К. Комарова). 28 апреля 1980 года указом Президиума Верховного Совета СССР МВТУ им. Н. Э. Баумана было награждено орденом Октябрьской Революции в связи со 150-летием со дня основания и за заслуги в научной работе и подготовке высококвалифицированных кадров…

Приказом Государственного комитета СССР по народному образованию № 617 от 27 июля 1989 года МВТУ им. Н. Э. Баумана было преобразовано в Московский государственный технический университет (МГТУ) им. Н. Э. Баумана. Таким образом началась гуманитаризация высших технических учебных заведений, организация технических университетов в России.

С 1995 года МВТУ им. Баумана входит в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации…»

Кирилл стоял возле аудитории и читал «Подробную и Подлинную Историю МГТУ им Н.Э.Баумана от Екатерины II и до настоящего времени». И не просто читал, а усиленно делал пометки карандашом на полях.

Вчера его вызвала на ковёр замдекана – вернее, не «на ковёр», а на разговор.

– Садись, садись, Кирилл! – Валентина Алексеевна усадила его в кресло в комнате переговоров при деканате (есть и такие). – Как жизнь? Как учеба, я знаю – учишься хорошо, молодец! А как твои успехи по закрытой специальности?

– Спасибо. Вроде бы тоже ничего. – Кирилл тем временем пытался увидеть, что же от него хотят. – Трудно, конечно, но пока справляюсь.

– Понимаю, понимаю. У нас легко и не предполагалось изначально. Но я слышала: ты уже делаешь карьеру? Можешь не отвечать. А у меня к тебе – особая просьба!

– Да, слушаю.

– Через пару недель должна состояться Городская Конференция Студенческих Сообществ ВУЗов. Этой конференции уже более двадцати лет, и у нас принято, что каждый год МГТУ представляет один из факультетов. В этом году – очередь факультета РЛ. И выбор пал на тебя – ты будешь лицом ВУЗа!

– Я? – Кирилл даже опешил от неожиданности. – Я один?

– Нет, не один. С тобой – девушка с четвертого курса. Вы вдвоем.

– Я ее знаю?

– Понятия не имею! – Валентина Алексеевна улыбнулась. – Но мне кажется, это неважно. У нее – свое выступление, у тебя свое. Если вы не знакомы, познакомитесь по факту. Давай сосредоточимся персонально на тебе. Итак, тебе предстоит изучить историю МГТУ, а также нашу современность, и сделать короткий репрезентативный доклад – минут на десять. Доступным языком. Представить наш ВУЗ в максимально выгодном свете, особо подчеркнув, чем мы отличаемся от других.

– Извините меня, конечно! – Кирилл поерзал на кресле. – Мне кажется, МГТУ не требует лишнего представления. Это же фирма, это же бренд! Здесь учатся самые умные люди. И преподаватели соответствуют.

– Именно. Но об этом нужно рассказывать каждый год, поскольку и другие технические ВУЗы не стоят на месте, а модернизируются и проводят приличные пиар-акции – с целью привлечения студентов и увеличения государственного финансирования. И нам очень вредно почивать на лаврах – мы должны убедительно доказать, что ни МАИ, не МЭИ, не МАДИ, не МАТИ и т. п. с нами не сравнятся. И доказывать будешь ты!

– Понятно. – Кирилл постарался сделать так, чтобы его лицо ничего не выражало – кроме вежливого понимания. – А какие-нибудь материалы есть в наличии? План-конспект доклада? Какая-нибудь логика доклада, а еще лучше конкретика? Мне же нужно примерное представлять, от чего отталкиваться.

– Есть, всё есть. Ты не первый, ты и не последний. Я позвоню Главному Хранителю нашей библиотеки, он выдаст тебе всё необходимое. И доклады предыдущих лет, и дополнительные материалы, и книги. Ну, давай дерзай!..

– Вот я и дерзаю. – Кирилл вспомнил прощальное напутствие замдекана, переворачивая очередную страницу книги. Времени до выступления оставалось не так и много, а четкого плана (обдуманного и согласованного) пока не было. А ведь согласование потребует минимум двух дней – нужно торопиться, торопиться!

– Вот полюбуйся – Кира снова читает! – к Кириллу подошел Селиван (в фарватере следовал неизменный спутник Урман). – У тебя голова-то не взрывается от такого количества чтения? Гляди, вон она уже деформировалась – из круглой превратилась в яйцеобразную. Так что ты у нас уже яйцеголовый.

– Очень смешно! – буркнул Кирилл, не прерывая чтения. – Лучше расскажи, что нового в общаге? Так же пьете без остановки – как всегда?

– Пьем. – Не стал отнекиваться Селиван. – Но не взахлеб, а для поддержания здоровья. Зато у нас головы круглые, как у людей, а не в виде яйца, как у ботанов.

– Не нарывайся! – Кирилл почувствовал раздражение. – Хочешь такое же яйцо и у себя? Могу организовать – в шесть секунд. Или ты сомневаешься? Вот дам тебе в лоб, сразу станешь яйцеголовым!

– Лучше не надо! – Селиван мгновенно сдал назад. – Извини. Переборщил. Не думал, что ты так серьезно воспримешь. Как там, кстати, наша Маша поживает? Ты еще помнишь, как подло ты ее у нас отбил?

– У вас не было никаких шансов, парни. – Кирилл закрыл учебник и кинул его в рюкзак. – Увы. Смиритесь уже и найдите девчонок попроще. Я вот, например, точно знаю, что ты нравишься нашей Екатерине – несмотря на твою явственно просматривающуюся асоциальность.

– Асо-чего? – Селиван непонимающе мотнул головой. – Ладно, неважно – да, кукуруза? – он обратился к Урману, молча застывшему рядом. – Катюша – это хорошо! Она хоть и страшненькая слегка, зато очень живенькая! И вправду: что я раньше об этом не задумывался? В смысле, о ней не задумывался?

Селиван отошел в сторону, за ним потянулся и Урман. Кирилл смотрел им вслед и думал: «Они на самом деле такие тормоза или прикидываются? Или, может, алкоголь так тяжко воздействует на мозги?»

Он посмотрел на часы – время заходить в аудиторию. Сейчас начнется лекция, и возможности читать у него не будет. А времени, как уже сказано, нет вообще.

* * *

«Общегородской студенческий форум» был назначен на выходные – что, конечно, не радовало Кирилла. Зато его ожидал приятный сюрприз – его напарницей оказалась Маша. Они встретились в большом конференц-зале МГУ (именно там всё и происходило), и Кирилл немедленно забыл о предстоящем выступлении – он уже давно не видел Машу и уже по ней скучал. А здесь такой подарок!

Маша была удивлена не меньше Кирилла – хотя она уж, кажется, должна была заранее знать. Но однако же нет!

– Привет, привет! – она чмокнула Кирилла в щеку. – Иль это ты, иль снишься мне?

– Да, это я, и я не снюсь. – Кириллу пришлось отвечать в унисон. – Я так понимаю: они выбрали лучших из лучших – т. е. нас! Расскажешь мне, что нас ждет?..

Ждало их нечто унылое:

«Во время обучения в МАИ на радиоинженера (на выбор ВУЗа в первую очередь повлияло то, что его окончил мой отец) я, честно скажу, чувствовал, что мне чего-то не хватает. Не поймите неправильно – в МАИ много всяких классных возможностей: от большого числа спортивных кружков до обучения по обмену за границей.

Но я со школьного времени очень любил программировать, был в этом деле самоучкой – мне не хватало теоретических знаний, но я компенсировал это практикой, и кругом общения. Выяснив на 4-м курсе, что таких любителей, желающих организовать своё сообщество, много, я решил создать маёвский клуб программистов. И попал в точку: на первое «официальное» собрание клуба по программированию Lambda пришла целая толпа, которая час обсуждала нашу стратегию развития. Она оказалась успешной – мы открыли практикум по программированию, а обучавшиеся у нас студенты отправились на летние стажировки в ведущие IT-компании…

Помимо этого, в МАИ я попробовал кучу разных вещей: от фехтования двуручным мечом до программирования интегральных схем, пообщался с большим числом разных людей. Благодаря ВУЗу я сильно изменил свой взгляд на мир, расширил кругозор и, я бы сказал, сильно повзрослел. И понял: нельзя ждать, пока возможности свалятся на тебя с неба. Их надо искать и создавать.

Так что мой совет всем студентам, настоящим и будущим, прост: будьте активными (я говорю не только о развлечениях, хотя это тоже не стоит упускать). Участвуйте в конференциях, волонтёрствуйте, используйте разные программы для студентов. Например, я в этом году был на конференции студенческих научных организаций в Сколково и очень пожалел, что не участвовал в таких мероприятиях чаще…»

«…Московский энергетический институт сегодня – один из крупнейших технических университетов России в области энергетики, электротехники, электроники, информатики….

МЭИ готовит инженерные и научные кадры для иностранных государств начиная с 1946 года…

В настоящее время в МЭИ обучаются студенты и аспиранты из 68 стран мира…

За успехи в подготовке инженеров и научных кадров награжден двумя государственными орденами и шестью орденами зарубежных государств….»

И так далее. Выступающие сменяли друг друга, и Кириллу иногда начинало казаться, что все они – на одно лицо. Говорят одно и то же – с одинаковыми интонациями и с одинаковым апломбом. И тексты у них почти одинаковые. И самое страшное, что и у Кирилла текст похож (из чего следует – его выступление вряд ли запомнится и вряд ли вызовет у присутствующих аттракцию (т. е. одобрение и сочувствие, если по-русски)).

Что вам рассказать про МГТУ? Поверьте, говорю правду, совсем не вру! Поверьте, наш ВУЗ лучший из всех, Поверьте, поступивших ожидает жизненный успех! Короткая драматическая пауза Наш ВУЗ старейший из всех, Ну или почти старейший, А что касается техники, мехматов и матов-мех – Так еще и крупнейший! Драматическая пауза длиннее МГТУ основан еще Екатериной второй – Как известно, императрицей продвинутой, императрицей непростой, Она понимала, что со временем, по прошествии лет и веков Студенты избавятся от интеллектуальных оков. Студенты проторят путь в космос, Проторят путь под воду и через время, Ну, понятно, что не студенты только – Но это не имеет особого значения! Ведь инженеры и доктора наук В прошлом – пионеры и студенты, усердно пилящие науки толстый сук, И даже Академики и Члены – Бывшие студенты, а еще раньше – пионеры. Продолжительная драматическая пауза Теперь о конкретике – Пора уже, пора толкнуть пару слов, Конкретика заключается не только в элементарной арифметике, Хотя арифметика – основа основ. В МГТУ учат всему самому лучшему – Дают пищу уму, и пищу могучую, Результат: выпускники так интеллектуально развиты, Что даже находиться рядом с ними – цивилизационный праздник. Учат и начертательной геометрии, Учат и математическому анализу, Учат и оптическим аберрациям, и осевой симметрии, Учат и термодинамическому катализу. Учат и в шашки играть, Учат и девушек легко обнимать, Учат навыкам ведения дискуссии, Учат что-почем и от чего отступить, чтобы излишне не мучиться. Долгая драматическая пауза Ведь научные исследования Это не просто, Следуй, куда следовать следует, И избегай душевных расстройств!.. И снова короткая драматическая пауза…

Кирилл разочарованно дернул головой – он набросал эти строки в шутку (воспользовавшись перерывом и тем обстоятельством, что Маша отошла). Шутка получилась совсем не смешной, и уж тем более – невозможно было представить, чтобы Кирилл вышел с этой ахинеей на трибуну.

– Придется выступать по заранее намеченному и одобренному плану! – пробурчал Кирилл. – И придется констатировать факт: поэт из меня – примерное такой же, как и балерина.

– Какая такая балерина? – это вернулась Маша (Кирилл, увлекшись, не заметил когда). – Из Большого Театра? – девушка громко засмеялась, а Кирилл просветлел. «Ну, и что – выступит он как все! Подумаешь! Главное, галочку поставить и быстрее сбросить с себя этот мешок!»

* * *

– Кстати. – после окончания Форума Кирилл и Маша завалились в ресторанчик в центре – подкрепиться. – А мне твое выступление понравилось. – Маша блаженно попивала кофе, а Кирилл поглощал пасту с овощами. – Хотя, судя по твоему смурному лицу, ты не сильно доволен.

– Да нет. Просто устал. Я не очень люблю подобные шумные и напыщенные сборища – толку в них обычно никакого, а силы и энергию тянут. Большее скопление народа вообще энергию вытягивает, как пылесос. Особенно, если ни с того, ни с сего расслабиться и позволить себя обобрать.

– Как это обобрать? – Маша сразу отреагировала. – Поясни!

– Да очень просто. Для этого даже ничего особенного не нужно. Стоит человеку при большом скоплении народа слегка расслабиться, так его сразу и обирают. Его энергия, жизненная сила растворяется в общем поле человеческих энергий, и восстановить статус-кво можно только оказавшись в одиночестве и в привычном спокойном месте. А сели еще и выпил – тогда вообще пиши пропало! Алкоголь не способствует собранности и вообще – адекватному восприятию действительности. В том числе и энергетической действительности.

– Ты думаешь, много на свете людей, которые понимают, что такое «энергетическая действительность»? Я вот, например, не понимаю, хотя и очень интересуюсь. Кстати, я была бы не против, если бы ты мне что-нибудь дополнительно рассказал!

– Ну, тогда слушай. В понимании серьезных мистиков энергетическая действительность – конгломерат энергетических составляющих, в числе которых – и связь с Намерением. Здесь я говорю о Намерении, как о способности генерировать некий продукт, часто отождествляемый с вдохновением и «божией искрой». А между тем – вдохновение и «божия искра», еще раз повторяю, – это как раз видимое проявление Намерения, помноженное на профессиональные навыки. Вникаешь?

– Угу! – кивнула Маша. – И стараюсь поточнее представить, визуализировать, что ты имеешь в виду.

– А вот это зря! Визуализировать вообще ничего не нужно – мало того, для настоящего видения, для настоящего взаимодействия с Намерением визуализация вредна. Поскольку она – порождение мысленного диалога, а мысленный диалог никакого отношения не имеет к внутреннему молчанию, которое, в свою очередь, является главным шагом к видению.

– Подожди! – Маша всплеснула руками. – А как же знаменитые книги Ронды Берн – «Тайна», «Сила», «Магия» и т. д? В них-то как раз сказано, что визуализация – главный ключ к постижению тайн мира, в том числе и для достижения материального благосостояния.

– Да, я читал эту макулатуру! – усмехнулся Кирилл. – И даже пытался кое-что из приведенных там советов воплотить в жизнь. И я даже допускаю, что для обычного человека, далекого от знаний о том, как на самом деле обстоят дела, книги Ронды Берн могут быть полезными. Но только для обычного человека (ну, или хочешь – для обычных людей). Но для того, кто ищет истинных знаний, «тайны от Ронды Берн» не интересны. И даже вредны, поскольку они направляют по неправильному пути.

– Ты меня расстроил! – Маша действительно выглядела расстроенной. – Я этими книгами несколько лет назад зачитывалась. И, кстати, не далее как вчера решила снова перечитать самую первую, а именно «Тайну». И ты не поверишь – она у меня сейчас даже с собой.

– Что, правда что ли? – Кирилл выпучил глаза. – В сумочке?

– Именно! – Маша покопалась в сумке и вынула специальное карманное издание «Тайны». Она открыла первую страницу, и ее голос стал торжественным:

«Год назад моя жизнь рухнула. Я работала на износ, у меня внезапно умер отец, а отношения с коллегами и близкими совершенно расстроились. В то время я и представить себе не могла, что мое отчаяние станет началом пути к величайшему дару.

Я узнала великую тайну – Тайну жизни. Первый намек на нее я нашла в книжке столетней давности; ее дала мне Хейли, моя дочь. Я начала искать следы Тайны в истории человечества и с удивлением обнаружила, что множество людей – величайших людей – знали ее: Платон, Шекспир, Ньютон, Гюго, Бетховен, Линкольн, Эмерсон, Эдисон, Эйнштейн.

Я не могла понять одного: «Почему же это неизвестно всем и каждому?» Меня охватило жгучее желание поделиться Тайной с целым миром, и я принялась искать наших современников, посвященных в нее.

И они стали появляться в моей жизни. Пустившись на поиски, я словно превратилась в магнит: великие мастера притягивались ко мне один за другим. Когда я находила одного наставника, он выводил меня на следующего – просто цепочка чудес. Если я шла по ложному пути, мое внимание отвлекалось на что-то другое, и это отклонение от курса приводило к новому великому учителю. Если я «случайно» нажимала неправильную ссылку в интернет-поисковике, мне в руки попадал необходимый кусочек информации. За несколько коротких недель я проследила Тайну в веках и нашла тех, кто практикует ее сейчас.

Мечта открыть Тайну миру через фильм засела в моем мозгу, и в течение двух месяцев искусством применения Тайны овладели члены моей съемочной и телевизионной группы. Было совершенно необходимо, чтобы каждый из них знал Тайну, потому что без этого наша идея наверняка провалилась бы.

У нас не было договоренности о съемках ни с одним из наставников, но мы знали Тайну, и с абсолютной верой в успех я полетела из Австралии в Америку, где живет большинство мастеров. Спустя семь недель наша команда отсняла более ста двадцати часов пленки с пятидесятый пятью величайшими американскими наставниками. При каждом шаге, при каждом вздохе мы использовали Тайну в создании фильма. Мы буквально притягивали к себе нужных людей и все необходимое – и через восемь месяцев «Тайна» вышла на экраны.

Фильм триумфально шествовал по миру, и к нам рекой потекли рассказы о чудесах: люди писали об избавлении от хронических болей, депрессий и болезней, некоторые начинали ходить после аварий, кто-то даже поднялся со смертного одра. Мы узнали о тысячах случаев получения больших денежных сумм или неожиданных чеков с помощью Тайны. Люди использовали ее для претворения в жизнь своих идей об идеальном доме, спутнике жизни, машине, хорошей работе или повышении по службе. Многие рассказывали, что в течение нескольких дней их бизнес полностью преобразился после применения Тайны. И конечно, мы слышали множество невероятных историй о том, как сложные отношения, в том числе и с детьми, вновь становились гармоничными.

Часть этих наиболее изумительных историй была рассказана детьми: они использовали Тайну, чтобы привлекать к себе желаемое, включая хорошие оценки и друзей. Тайна побуждала врачей делиться знанием с пациентами, университеты и школы – со студентами и учениками, оздоровительные клубы – с клиентами, церкви всех конфессий и духовные центры – с прихожанами. По всему миру люди собирались вечерами и говорили об открытии Тайны родным и друзьям. Тайну использовали для получения самых разных вещей: от особенного птичьего перышка до десяти миллионов долларов. И все это происходило в течение нескольких месяцев после выхода фильма.

Создавая «Тайну», я хотела – и хочу, – чтобы она принесла радость миллиардам людей на планете…

Кирилл слушал внимательно (вернее, усиленно делал вид, что внимательно слушает). Стандартный американский (англосаксонский) пафос – «хочу, чтобы книга принесла радость миллиардам людей на планете» – был действительно стандартным, тупым и очень напыщенным. Так и хотелось спросить: «Почему только миллиардам? Почему не триллионам разумных созданий по всей галактике? Почему не сотням триллионам по всей Вселенной?» Но Кирилл видел, что Маше действительно нравится книга Ронды Берн, поэтому он молчал.

– Не правда ли, клево написано! – Маша оторвалась от чтения, ее глаза сияли. – Вот ты говоришь, что все это – бред, а мне так не кажется. Визуализировать – это реально помогает, у меня и у самой несколько раз получалось.

– Помогает, помогает! – Кирилл совсем не хотел спорить. – Особенно принимая во внимание, что книга написана профессионально, написана профессионалами, которые собаку съели на привлечении новых рекрутов в свою паству. Ты вообще знаешь, какое количество сект функционирует на территории США, и какой властью и какими финансовыми ресурсами они располагают? А вот такие люди, что представлены в этой книге, и являются главными действующими лицами этих сект – главными из тех, что на виду. И, конечно, еще раз повторяю – они настоящие большие профессионалы, они умеют оболванивать массы. Нисколько не сомневаюсь.

– Как-то у тебя это всё звучит сильно пессимистично и подозрительно! – Маша недовольно поджала губки. – Я знаю, мужчинам подозрительность и пессимистичность свойственны, а вот мы – женщины – чувствует сердцем, мы широко ощущаем мир, и поэтому именно среди женщин – подавляющее большинство видящих, ведуний и даже, прости, ведьм.

– Маша! – Кирилл примирительно взял девушку за руку. – Ты думаешь, я буду спорить? Нет, не буду. Но поверь мне на слово – Сила, Пространство, Вселенная намного шире и могущественнее, чем тот образ, что представлен в этой книге. Вселенная не создана для того, чтобы решать материальные и прочие проблемы отдельно взятого индивидуума. Вселенная (она же – Намерение) не «играет» в материальном поле, она не даёт денег, не даёт дивидендов. В лучшем случае она предоставляет возможности, коими еще нужно воспользоваться. А что в книжке? Визуализируй мешок с долларами, и он у тебя обязательно появится! А лучше два мешка, или еще лучше – сразу десять вагонов с наличкой. Чтобы на всех хватило.

Кирилл прервался – официант унес посуду и принял новый заказ. И за это время Маша сумела подобрать дополнительные аргументы для отстаивания своей позиции.

– Да нет же! – как только официант ушел, она с новыми силами бросилась в атаку. – Здесь ты не прав! Не может такого быть, чтобы миллионы людей, которые пользуются знаниями, представленными в книге, ошибались. «Тайна» работает, вот, например, и ты тоже появился в моей жизни благодаря «Тайне»! – щеки Маши слегка порозовели. – Вот мне очень хотелось, чтобы в моей жизни появился кто-то необыкновенный, а то мне так надоели эти напыщенные тупые индюки, называющие себя мажорами, которые меня всё время окружают! Они всё время смотрят мне в рот – наверное, уже до желудка досмотрели. И поговорить с ними совсем не о чем! И драться они не умеют, как ты. Я уж не говорю обо всем остальном.

– Спасибо за комплимент! – Кирилл легко обнял Маша за плечи и поцеловал в губы. – Особенно за «Кого-то особенного». Но давай на этом остановимся, я признаю свое поражение!..

Глава пятая. Выход политического придурка на сцену

«Американский ракетный удар по Сирии стал первой крупной военной операцией администрации Трампа, вызвав массу комментариев относительно ее причин. Отметим, что предлогом для ударов стало предполагаемое применение в сирийской провинции Идлиб химического оружия.

Произошедшее чрезвычайно напоминает острый кризис 2013 года, когда из-за применения (также при неясных обстоятельствах) химического оружия в пригороде Дамаска США рассматривали силовую операцию против сирийских властей.

Тогда президент США Обама заблокировал военный сценарий, несмотря на давление региональных спонсоров сирийской оппозиции, пытавшихся использовать инцидент для прямого вовлечения США в конфликт. На сей раз, однако, Вашингтон пошел на ограниченные удары по силам сирийской армии. Чего хотел достичь этим Трамп, и какими могут быть последствия ударов?

Большинство комментаторов в числе причин действий администрации Трампа называют внутриполитические приоритеты. Путем ограниченной военной операции Трамп отвлекает внимание от неудач своей администрации внутри страны, улучшает свой имидж, а также заручился одобрением большей части американской элиты. Данная версия в целом достаточно правдоподобна, так как новая администрация сталкивается с нарастающими трудностями внутри страны.

Рейтинг одобрения Трампа продолжает понижаться рекордными темпами (в марте уровень поддержки составил 35 %), а ряд инициатив администрации натолкнулся на серьезное противодействие: так и не удалось реализовать планы Трампа в сфере иммиграции, и отмены реформы системы медицинского страхования. Параллельно сохраняются сложности с формированием новой администрации, и разворачивается острая борьба между группировками в непосредственном окружении Трампа – в частности, между его советником Стивеном Бэнноном и зятем президента Джаредом Кушнером.

Второй важный аспект действий может быть связан уже с внешнеполитической повесткой – и особенно с взаимоотношениями Вашингтона с другими центрами силы. Нанеся удары по силам Дамаска непосредственно перед ключевыми переговорами госсекретаря США Тиллерсона в Москве, Трамп резко повысил ставки в предстоящем торге с Россией и создал условия для его ведения с позиций силы. В целом американская операция стала определенным ударом по позициям Москвы в регионе, продемонстрировав, что, несмотря на военное присутствие России в Сирии, США могут пойти на действия против сирийских правительственных сил.

Еще один сигнал, скорее всего, направлен Китаю – решение о нанесении ударов было принято Трампом на фоне визита в США председателя КНР Си Цзиньпина. Наряду с другими двусторонними противоречиями, США требуют от Пекина более действенных мер в отношении Северной Кореи, и в этом контексте нанесение ударов по Сирии, по оценкам западных СМИ, может быть сигналом Пекину относительно готовности новой администрации США к силовым мерам и на Корейском полуострове.

В то же время наряду с отмеченными аспектами удары по Сирии также отражают системную специфику ближневосточной политики администрации Трампа. До сих пор курс Вашингтона при Трампе отличала определенная двойственность. В нем прослеживались два компонента: США противодействовали группировке ИГ и при этом стремились максимально сдерживать Иран. Нанесение ударов по силам Дамаска, являющегося союзником Ирана в регионе, означает постепенный выход на первый план задачи по противодействию Тегерану в списке приоритетов Вашингтона в Сирии…»

– Ну, и что ты по этому поводу думаешь? – Щербень поднялся с кресла и заходил по кабинету, скрестив руки на животе. – Сдается мне, что мы все очень ошиблись в оценке человека, что нынче правит в Вашингтоне! Ты, кстати, не участвовал в составлении психологического портрета Трампа?

– Нет. – Кирилл усмехнулся. – Конкретно этим не занимался, хотя думаю: Трамп – полный придурок.

– Да уж! – крякнул Шербень. – Наш мах налицо, и особенно неприятно, что все наши околополитические эксперты и политиканы взахлеб радовались приходу этого деятеля в Белый Дом. Помнишь двухмесячную вакханалию экстаза и восхваления Трампа, которую они устроили по ящику в ноябре-декабре?

– Честно? Не помню. Я вообще телевизор не смотрю, и выход в Интернет у меня очень ограничен. У нас на Факультете Интернет не в чести – точно так же как и смартфоны, и планшеты, и персональные компьютеры. Секретность, как говорится, превыше всего.

– Ну да, ну да! – Щербень остановился напротив Кирилла (Кирилл сидел на диване и пил чай). – Не смотреть телевизор – это тоже вариант. Чтобы подальше держаться от бреда нашего. Но сейчас нам нужно понять, что будет и чего ждать. Поэтому тебе задание – даже два. Даже три. Первое – подробный психологический портрет Трампа. Ошибку нужно исправить, и твои данные мы сравним с уже имеющимися. И сделаем выводы.

Второе – военное развитие событий в Сирии. Что замыслил Пентагон? Очень интересно! Третье – что творится и будет твориться вокруг Кореи? Это еще интереснее. Ведь если там произойдет война, это может явиться для нас громом среди ясного неба. И еще – времени нет совсем. Ты должен бросить все дела. Я повторяю. Бросить все дела и взяться за работу. Я уже позвонил вашему ректору и Толкачеву и передал распоряжение с самого верха. Ты снова временно командируешься в мое распоряжение. Дерзай!

* * *

– Может, мне уже переехать сюда на ПМЖ? – Кирилл плюхнулся на мягкий ковер в «Пещере Аладдина» и закрыл глаза. Ему нужно собраться, прежде чем приступить к выполнению задания. А настройка требует определенного времени и отстраненности. – Наверное, есть смысл подумать на этот счет. Жалко только, что комната одна, и туалета нет!

Кирилл полежал несколько минут и рывком поднялся. Кинул на стол методичку от Щербеня: «Понятие психологического портрета и техника его составления»:

«Психологический портрет – это совокупность деятельностно-значимых, характерологических, типологических особенностей и признаков личности.

Психологический портрет бывает моментальный и полный. Основными компонентами моментального психологического портрета являются:

– национальная принадлежность, возраст, пол, физические данные;

– эмоциональные состояния;

– идеомоторные акты, т. е. непроизвольные движения за мыслью;

– признаки субкультуры, т. е. привычки, слова, присущие какой-либо профессии или членам коллектива;

– признаки сигналов (жаргон, специальные жесты и т. п.);

– татуировки;

– специальные признаки (признаки алкоголизма, табакокурения, наркомании):

– информационные признаки (прическа, одежда, вещи, которые носят с собой, и т. п.).

При длительном общении и при достаточной информативности можно составить полный психологический портрет. Для его создания необходимо определить:

направленность;

подготовленность;

характер;

способности;

темперамент;

психофизиологические особенности;

моментальный психологический портрет.

Стоит признать, что подобный подход не является единственным при изучении человека. Практичным является подход Ю.В. Чуфаровского. Он предлагает схему изучения личности, позволяющую нарисовать психологический портрет:

Общие данные: время и место рождения, национальность, образование, специальность, место и характер работы, должность, семейное положение, место жительства и т. п.

Внешние признаки:

лицо (краткий словесный портрет, по возможности особенности строения лица);

рост;

вес и телосложение (худой, худощавый, полный, тучный и т. д.);

одежда (опрятен, за модой следит – не следит и т. д.);

манеры (производит впечатление приятное – неприятное);

голос (приятный – неприятный, сильный, гнусавый и т. д.).

Жизненный путь:

родители;

детство (жизнь в семье, какой ребенок по счету, жизнь вне семьи, братья и сестры, их взаимоотношения и т. д.);

школа (специализация школы, любимые предметы, взаимоотношения со сверстниками, нарушения школьной дисциплины, успехи, оценка учебной деятельности);

учебные заведения (причины поступления, успехи, полученные знания, умения, навыки, характерные события в 16 – 19 лет);

трудовая деятельность и служба в армии (характер труда и службы, отношение к труду и службе, положение среди других людей, удовлетворенность, влияние трудовой деятельности на личность);

семейная жизнь (наличие детей, с кем живет в настоящее время).

Жизненные сферы:

семья (отношение между супругами, состоял в одном браке или нескольких, отношение к детям, родителям и т. п.);

профессия и специальность (мотивы выбора профессии и работы, удовлетворенность работой, продвижение по работе, социальный статус на работе и т. д.);

политическая и общественная активность (активен-неактивен, сколько тратит времени на общественную деятельность и т. д.);

проведение свободного времени (спорт, азартные игры, кино, театр, выпивки с друзьями и т. д.);

здоровье (общее состояние здоровья, отношение к своему здоровью, наличие заболеваний).

Поведение:

преобладающее настроение: ровное, приподнятое, угнетенное;

реакция на трудности: растерянность, энергичность, безразличие;

особенности проявления эмоций и чувств (возбуждается легко, средне, быстро; подавляет раздражение легко, с трудом; переживает неудачи заметно-незаметно, долго-недолго; помнит обиды долго-недолго; по мелочам расстраивается-не расстраивается и т. п.);

проявление воли (самостоятельный-несамостоятельный, дисциплинированный-недисциплинированный, решительный-нерешительный, смелый-трусливый и т. д.);

поведение в сложной ситуации (сохраняет спокойствие, теряется, сохраняет логичность и рассудительность речи и поступков – теряет их и т. д.);

поведение в состоянии опьянения (спокоен, агрессивен, теряет контроль, замыкается в себе, становится общительным, уединяется; пьет много, средне, мало, пьет много и не пьянеет);

нравственное поведение (соблюдение моральных норм, честность и правдивость. Проявление мужества в сложных отношениях со старшими и равными).

Темперамент и характер…

Мотивация поведения…

Социальная адаптация…

Способности…»

Сбор информации и оценка личности на базе вышеуказанной схемы…

Оценка личности при общении обычно производится на основе экспектации и эмпатии, которые функционируют в основном на подсознательном уровне…»

И т. д. Когда Кирилл закончил читать, у него было ощущение – его кинули в топкое непролазное болото, из которого ему придется долго искать выход. Но он заставил себя не поддаваться унынию и решил, как обычно, разделить одну большую задачу на несколько десятков маленьких задачек. И начал смотреть и записывать.

Дело шло ни шатко, ни валко. Некоторые вещи (свойства характера Трампа, его мотивации и побудительные эмоции) разглядеть было чрезвычайно трудно, но Кирилл не сдавался. Он зарывался внутрь, как крот, и постепенно личностный портрет нового президента США вырисовывался всё конкретнее.

На поверку оказалось, что сам по себе Дональд Трамп очень слаб. И поэтому, как слабый человек, подвержен влиянию людей, находящихся рядом. Подвержен настолько, что Кирилл реально удивился – как такому удалось достичь столь выдающегося жизненного успеха. Ведь в настоящее время президент США – это высочайшая вершина материально-политического мира, доступная человеку на Земле (альтернативные духовные планы бытия здесь не рассматриваются).

Второе – из-за своей природной слабости Трамп подвержен многочисленным страстям – из них он черпает силу, страстями (а соответственно, и экстравагантными поступками) он самоудовлетворяется. И поэтому делать ставку на него, как на расчетливого профессионала, просто нелепо. Он – страстный слабак, всю свою жизнь страстями прикрывающий собственную слабость. Как следствие – абсолютная непредсказуемость, а в иных ситуациях – абсолютная зависимость от игроков, которые решает его «сыграть». Третье: Трамп совсем не блещет интеллектом (и здесь снова страсти выходят на первый план).

На уровне семьи – Трамп ее ненавидит (хоть, конечно, и пытается делать вид, что семья ему дорога). Сейчас для него семья – обуза, со всеми вытекающими последствиями. И единственное, что мешает ему избавиться от семьи, – страх потерять огромные деньги, которые, конечно, будут пытаться у него отсудить.

– Полный даун! – постепенно, собрав всю необходимую информацию и записав выводы на бумаге, решил для себя Кирилл. – Но, безусловно, удачливый, и его удача видна невооруженным глазом. Что, впрочем, совсем не говорит о том, что Трамп останется в памяти потомков, как удачливый президент. Сто против одного – как неудачливый слабак и одновременно псих, который (если его не сдерживать) таких дров может наломать! Будь здоров! Но пора уже показать выводы Щербеню – на блюдечке с голубой каемочкой.

* * *

– Сирия. Можно сказать, мы за тебя в ответе. – На следующий день Кирилл прямо с утра прибыл в МИД и, наскоро попив чайку, заперся в «Пещере Аладдина». Он надеялся, что к вечеру управится с оставшимися двумя заданиями и с чистой совестью вернется в общагу. Где его никто и ничто не станет напрягать (помимо учебы).

– Да, мы за тебя в ответе, и даже несмотря на то, что твой президент – урод, каких еще поискать! – Кирилл мимолетно увидел, что собой представляет Башар Асад, и пришел к выводу, что только особые обстоятельства заставили Россию встать на защиту этого человека. И руководство страны прекрасно понимает, с кем оно имеет дело, и как ко всему этому относиться. – Да, любопытный экземпляр! В другое время я бы его подробно рассмотрел, но некогда. На повестке – Пентагон и его вражеские планы.

– Пентагон! – Кирилл привычно сосредоточился, потом расслабился. – Что ты задумал? – для начала он представил Пентагон отдельной личностью и попытался уловить его общее намерение. Намерение оказалось весьма кровавым, но вот что странно – оно не распространялось на западную и центральную Сирию (на территории, в данный момент очищенные от боевиков и террористов всех мастей). Что говорило лишь об одном – на эту часть страны Пентагон сейчас не зарится. Но зато за другие части Сирии шла ожесточенная борьба – причем не с нашими войсками и даже не с сирийцами, а именно с террористами.

– Такое впечатление, что сейчас Пентагону не до Асада. – Кирилл тщательно фиксировал все аспекты видения на бумаге. – Чего, конечно, не скажешь об американских политиканах, которые при любом раскладе будут дуть в привычную дуду: «Тиран должен уйти, а также уйти должны все, кто его поддерживает!» В первую очередь – русские. Но бог с ними – такие уж они есть. А мне важны подробности.

Подробностей постепенно становилось всё больше – и в итоге Кирилл почти на сто процентов удостоверился: какого-то явного плана, как действовать в Сирии, у Пентагона нет. Как нет его и в ЦРУ, и в АНБ – и так далее. По одной простейшей причине – американцы не понимают, что должно быть в Сирии. Ни один возможный расклад их не устраивает.

– Болото! – резюмировал Кирилл. – И нам вязнуть в этом болоте еще долго. Думаю, мои выводы здесь не оригинальны, и с моим мнением согласны все присутствующие. Ну, или я согласен со всеми присутствующими – можно формулировать и так. Мне без разницы. Переходим к Корее.

– С Кореей дела обстоят по-другому! – Кириллу хватило и двух минут, чтобы удостовериться: с Кореей именно дела обстоят по-другому. За Кореей стоит Китай, что в корне отличает ее от Сирии, которую рвут на части все кому не лень. И вряд ли США запустят по Корее свои ракеты – это чревато самыми печальными последствиями (в том числе и для самих США).

– Не скажу, что Ким Чен Ын пользуется поддержкой своего народа – народ его ненавидит всеми фибрами души. Но это ничего не меняет, как говорится. На крепости государства это никак не сказывается – что бы там не предполагали американские аналитики. Корейская верхушка сделала всё, чтобы искоренить всякую внутреннюю смуту и нивелировать даже малейшую возможность смены власти изнутри. И эти люди не остановятся ни перед чем, чтобы сохранить статус-кво. А стоит американцам нажать на кнопку, Ким Чен Ын получит великолепный шанс возглавить страну в крестовом походе против американских империалистов. Тем более, ему самому ничего не грозит – вряд ли «томагавки» США способны пробивать скальные грунты толщиной в сотни метров. Именно в таких грунтах (под защитой скал) и проложены многочисленные туннели, дающие возможность уберечься от американского оружия.

– Может ли Трамп отдать приказ ударить по Корее? – Кирилл настроился на президента США и сделал однозначный вывод. – Вряд ли. У него кишка тонка, и он весьма труслив, чтобы принять на себя такую ответственность. Вообще трусость и слабость – близнецы-братья, и это постоянно стоит учитывать. Ну да ладно! А что у нас вырисовывается в ближайшем будущем?

Кирилл немного отдохнул, перекусил и сосредоточился на видении, устремленном на полгода вперед. И увидел:

– Похоже, происходит окончательный слив КНДР под крыло Китая. Такой окончательный и такой бесповоротный, что отныне любой лидер КНДР и шагу не сможет ступить без согласования с руководством Китая. Что и требовалось доказать. И вопрос только в одном – а оно Китаю нужно? Нужен такой прекрасный чемодан без ручки, чтобы тягать его многие десятилетия? Вопрос – вопрос!

И одновременно США вовсе не уходят из этого региона – чего, возможно, Китаю бы хотелось. Так что на месте Китая я бы два раза подумал, стоит ли ему принимать столь «щедрое» предложение от американцев. Или лучше отказаться и остаться в стороне. Подождать, чем все кончится. Потому что:

– если подпишутся за КНДР, однозначно проиграют,

– если постоят в сторонке – возможно, выиграют.

Ну, а нам все эти разборки должны быть индифферентны – для России лучше молча наблюдать, а если и высказываться – то принимая сторону Китая. Такая позиция нам выгодна со всех точек зрения. И если что случится – мы, типа, не при делах. Пусть США и Китай рвут друг друга на части!

Глава шестая. В здании на Лубянке

Как известно, жизнь – это бесконечная череда белых и черных полос (с оттенками). И лучше, когда белого намного больше, чем черного. А еще лучше, если «черного» вообще не бывает – но это из разряда фантастики. И кстати, многое зависит от того, как к проявлениям «черного» относиться. Если правильно и философски (с некоторой степенью снисходительности, смирения и цинизма), то и бог с ним! Главное, как говорится, чтобы на душе было хорошо – покойно и светло.

Весной жизнь воспринимается лучше и перспективнее, чем она есть на самом деле. Птички поют, солнышко светит – и хоть за окном температура почти ноль (и вот-вот пойдет снег), хочется радоваться и строить грандиозные планы на лето.

Кирилл тоже планировал, чем он станет заниматься после окончания учебы (и после производственной практики, которая была предусмотрена по инженерной специальности). Пока что планы были не очень конкретными, поскольку «человек предполагает, а господь располагает». И бесконечность распоряжается всем – в том числе и вносит правки во всевозможные планы. И хочется только одного – чтобы сюрпризы были приятными, но никак не наоборот.

Один из таких сюрпризов случился с Кириллом третьего мая. Словно по заказу, сюрприз оказался оглушительно приятным – и мало того, двойным. Для начала ему позвонил Щербень:

– Привет! Как жизнь? – Павел Иванович явно был в настроении. – Праздники продолжаются, День Победы на носу, парад будешь смотреть?

– Конечно! – Кирилл как раз шел по улице (между ГЗ МГТУ и Новым Корпусом) и говорить мог спокойно (на Факультете тоже можно, но не во всех местах). – Я даже рассчитываю посмотреть технику вживую. Специально поеду на Тверскую.

– Правильно, правильно. Настоящему гражданину положено знать, насколько сильна его родина. Но я что звоню. Завтра в десять утра приезжай, пожалуйста, ко мне. И костюм надень. Мы с тобой поедем в одно место.

– В десять? – Кирилл быстро прикинул – у него важный семинар, который пропускать бы не хотелось. – А можно чуть попозже? Учеба у меня ведь!

– Нет! Попозже никак нельзя. А учебу придется пропустить – что делать? Знаю, ты не очень любишь такие расклады, но придется смириться. И да – рубашку не забудь нагладить. Желательно, белую.

– Да уж! – после того, как Щербень отключился, Кирилл был вынужден пересмотреть свои планы. – Вот и рассчитывай после этого на продолжительные каникулы и на поездку в какую-нибудь жаркую страну, если не знаешь, что произойдет завтра!..

* * *

– Ну что, готов? – Щербень скептически осмотрел Кирилла с ног до головы и, кажется, остался вполне удовлетворенным. Сам он тоже был при параде – таким Кирилл в последний раз видел его на дне рождения министра иностранных дел. – Рубашка белая, отутюженная, галстук подходит, туфли начищены – молодец! Ну, пошли.

И они пошли. Загрузились в машину, и автомобиль рванул знакомым Кириллу маршрутом – на Лубянку. Кирилл заученно молчал всю дорогу – он уже давно понял, что при посторонних лучше вообще ничего не говорить, а тем более – не обсуждать, к кому и куда они едут.

Автомобиль, почти не сбрасывая скорости, влетел во внутренний двор здания ФСБ и нырнул в подземный гараж.

– Выходи! – скомандовал Щербень и повел Кирилла к лифту. – Короткий инструктаж: ничему не удивляться, вида не показывать, исполнять всё, что скажут. Когда все закончится, я сам тебя найду. Понятно?

– Понятно! – с готовностью кивнул Кирилл, хотя ему ничего не было понятно. Но, конечно, он не собирался «ни удивляться, ни показывать вида». В конце концов, он примерное представляет, что ему предстоит. Опять на что-нибудь посмотреть или рассказать кому-нибудь о ком-либо.

Но здесь Кирилл ошибался.

Щербень оставил его в фойе на четвертом этаже в одиночестве и куда-то ушел. Через минуту появился офицер в форме майора, осведомился у Кирилла, кто он такой, и повел его по длинным коридорам – вглубь здания. Кирилл покорно следовал за майором, пытаясь запомнить дорогу. Впрочем, вскоре он плюнул на это занятие – они шли долго, а коридоры и стены были такими одинаковыми, что запоминай – не запоминай, вряд ли будет толк. Да и мозги лишний раз ломать не хочется!

Наконец, майор и Кирилл вышли в очередное фойе – только уже не пустое. В фойе находились десятка полтора человек: все – в форме и все при параде. Начиная от старшего лейтенанта и заканчивая подполковником. Когда появились майор и Кирилл, они внимательно изучили новенького – не скрывая удивления. Но вопросов никаких не задали. И Кирилл в свою очередь ничего не спрашивал – он остановился в сторонке и принялся рассматривать портреты на стенах. С портретов на него пялились заслуженные суровые дядьки, казалось, вопрошавшие: «А что ты сделал для отечества, молокосос?»

Феклисов Александр Семенович, Тихвинский Сергей Леонидович, Елисеев Павел Николаевич, Попов Юрий Иванович… – Кирилл переходил от портрета к портрету, чувствуя спиной направленные на него взгляды и стараясь максимально от них отстраниться. И у него получалось – по крайней мере, какого-то сильного дискомфорта он не чувствовал.

Изучить все портреты Кирилла не успел. Минут через десять в фойе вошел целый генерал-полковник, и все присутствующие мгновенно выстроились в шеренгу – согласно офицерским званиям. Выстроились без команды, и Кирилл поспешил к ним присоединиться – он почему-то почувствовал, что должен замкнуть строй с левого фланга. Он встал рядом со страшим лейтенантом и в ответ получил от того очередной недоумевающий взгляд. Дескать: «А что этот щегол тут делает, и вообще как мне реагировать?» Здесь «мне» – в смысле ему, старлею.

– Товарищи офицеры! – генерал вышел в центр зала, принимая из рук адъютанта (или помощника, подполковника) красную папку. – Сегодня мы собрались здесь по случаю торжественного события! Итак.

Приказываю!

Присвоить очередные воинские звания:

Полковника:

Журавлеву Алексею Александровичу

Бердникову Игорю Борисовичу

Кобылашу Николаю Ивановичу

Подполковника:

Рубису Олегу Анатольевичу

Краеву Дмитрию Васильевичу

Наумцу Алексею Сергеевичу

Майора:

Закомалдину Ивану Ивановичу

Лебедеву Сергею Петровичу

Магомедову Абдурашиду Абишевичу

Макарову Александру Андреевичу

Перову Сергею Евгеньевичу

Капитана:

Назарову Андрею Амангельдэвичу

Овсянику Александру Ивановичу

Сидорову Александру Ильичу

Синькову Валерию Геннадьевичу

Старшего лейтенанта:

Раевскому Кириллу Борисовичу

Директор Федеральной Службы Безопасности

Приказ номер 007675-12 от 24 апреля 2017 года

– Поздравляю! – генерал громко хлопнул папкой, и офицеры дружно рявкнули: – Служим отечеству! (в общем хоре голосов не прозвучал только голос Кирилла – он и не знал, что нужно как-то реагировать).

– А теперь! – генерал улыбнулся. – Прошу проследовать за мной – для продолжения.

По команде генерала строй рассыпался, чтобы снова перестроиться – в некое подобие солдатской походной колонны (только состоящей из офицеров). Кирилл после недолгого замешательства, продлившегося секунд пять, не более, пристроился в хвост колонны – он чувствовал: так будет правильно. И хотя никаких четких инструкций о том, как себя вести, он не имел – в принципе, его это не особо смущало. За последние три года он уже настолько привык к тому, что очень часто следует действовать по наитию, что уже иногда переставал сомневаться в своих действиях (впрочем, понимая, что отсутствие сомнений – это нехорошо).

Колонна (офицеры вполголоса переговаривались между собой, Кирилл шел молча) мерно двигалась по коридорам. Озираясь по сторонам, Кирилл вдруг вспомнил эпизод из сериала «Вольф Мессинг: видевший сквозь время», в котором Лаврентий Павлович Берия дал задание искомому Вольфу Мессингу выйти из здания на Лубянке на улицу без всяких пропусков (самостоятельно найдя выход и миновав все посты охраны). Герой сериала исполнил столь сложное задание безукоризненно, а вот как насчет Кирилла?

«Мне интересно, если сейчас генерал остановится на полдороге и скомандует: «Офицер Раевский, два шага вперед! Стоп! Слушать мою команду! В течение пяти минут оказаться в центре Лубянской площади – рядом с клумбой, разбитой на месте бывшего, незаконно снесенного памятника Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому! После прибытия памятник восстановить! Марш-марш, раз-два!»

Кирилл представил такую картину и еле-еле смог сдержать смех. Смех был бы весьма некстати – шедший впереди серьезный мужчина с погонами старшего лейтенанта (судя по всему, сегодня ему присвоили звания капитана) и так время от времени подозрительно поглядывал на Кирилла. На его лице было написано: «Теперь мы знаем, кто ты такой! Но почему ты не в мундире, почему без регалий, а самое главное: почему ты, как мы все, не заорал «Служим отечеству!»? Ты что, особенный? Или ты другому отечеству служишь – не нашему?»

«Да, – в очередной раз уловив на себе красноречивый взгляд новоиспеченного капитана (при очередном повороте в очередной, аналогичный предыдущему, коридор), подумал Кирилл, – не хотел бы я попасть к сему фигуранту в допросную! Душу вытрясет мгновенно, разболтаешь все тайны – что знаешь и что не знаешь. Здесь уж не приходится сомневаться».

Неожиданно колонна остановилась – Кирилл чуть не ударился лбом в спину зверя-капитана. Офицеры по одному заходили в помещение, изнутри уже раздавались оживленные мужские голоса – столы накрыты, и сослуживцы спешат поздравить счастливчиков. И неважно, что рабочий день (только лишь время обеда). Важно, что обед – это хорошо, присвоение новых званий – это еще лучше, и в обеденный перерыв можно опрокинуть стопочку, закусить огурчиком и сказать искрометный тост о перспективах служебного роста. А потом – по окончанию обеда – пойти к себе в кабинет ловить шпионов и врагов.

В помещении было полно народа – и не только в форме, но и в цивильной одежде (так что Кирилл в своем скромном костюме без знаков отличия перестал быть «белой вороной»). И сразу почувствовал облегчение – и во многом от осознания того, что уже не является предметом пристального внимания: офицеры переключились на общение с однополчанами и соратниками и распределились вдоль длинного стола – буквой «П». И, понятное дело, стол был уставлен стаканчиками и рюмочками.

Кирилла кто-то аккуратно тронул за рукав. Он обернулся и обомлел: рядом с ним стояла Ирина Александровна.

– Добрый день, Кирилл! – генеральша улыбалась. – Давно хотела тебя увидеть. Ты ведь не пьешь?

– Нет! – Кирилл улыбнулся в ответ. – Особенно принимая во внимание, где я нахожусь.

– Правильно. – Ирина Александровна кивнула генерал-полковнику (тому самому, зачитывавшему приказ о присвоении званий) – он стоял неподалеку. – Анатолий Иванович, с твоего позволения я заберу вот этого молодого человека.

* * *

– Ну как, Кирилл? – Ирина Александровна уютно расположилась в кресле в своем кабинете, Кирилл – напротив. – Как ты себя ощущаешь в новом качестве – в качестве полноценного сотрудника ФСБ? Служба нравится?

– В принципе, да. И особенно то, что меня не заставляют ползать по полосе препятствий и бегать кроссы в сапогах. – Кирилл не чувствовал никакого напряжения, обычно присущего разговору нижнего чина с высшим чином.

– Понимаю. – Ирина Александровна нажала на кнопку селектора и попросила чаю. – Но все-таки у нас не армия, и ты – совсем не типичный наш сотрудник. Кроссы бегают другие, мы же хотим, чтобы ты использовал свой талант по назначению. Кстати, – она покопалась в бумагах на столе и вынула плотный конверт. – Прочитай и ознакомься. И закажи парадный мундир. Через полторы недели (аккурат под День Победы) в Кремле состоится награждение офицеров правительственными наградами – ты тоже представлен. И обязательно нужно явиться в мундире со всеми регалиями. Я понимаю, что для тебя – это новость, но ничего не поделаешь!

– Мундир? – Кирилл уставился на генеральшу. Он удивленно похлопал ресницами, пару секунд помолчал и решил: дополнительные вопросы задавать не следует. Ирина Александровна – не его мама, и разница в положении слишком велика. – Так точно, товарищ генерал!

– Ладно, ладно. – Ирина Александровна махнула рукой. – Давай без особых формальностей. Строевого офицера, отвечающего по уставу и щелкающего каблуками, мы из тебя делать не собираемся. Поэтому можешь говорить нормальным человеческим языком. Мундир – его отшивают прямо у нас в здании. Я уже дала распоряжение (и в качестве поощрения – за счет нашего бюджета). Сделают быстро и качественно – за четыре дня. Узнаешь, как пройти, у моего помощника – с тебя снимут мерку и назовут день, когда явиться получать. Но, собственно, у меня к тебе один вопрос!

Ирина Александровна положила перед собой толстую кожаную коричневую папку, открыла:

– Два года назад тебе пришлось изучать некий предмет, с помощью которого на сотрудников МИДа оказывалось сильнейшее психологическое воздействие. Помнишь эту историю?

– Еще бы! – Кирилл подобрался. – Воздействие было настолько мощным, что даже прикасаться к этому предмету было страшно. Прикосновение влекло неминуемую настройку, и если не обладать специальными знаниями, от нее невозможно было освободиться.

– Именно. И, понятное дело, наши заокеанские недруги не собираются отказываться от такого эффективного механизма воздействия. По нашим данным, технология, примененная в тот раз против наших сотрудников, успешно развивается, и мы даже имеем вполне четкое представление, каким путем. Замечу – эта технология действительно страшная, полноценной защиты от нее сейчас не существует. Единственный способ – найти предмет в окружении и избавиться от него. А предметом может быть все что угодно. А посему у меня просьба – для начала проверь мой кабинет, пожалуйста! А потом мы пройдемся еще по нескольким кабинетам – интересно, что скажет твое чутье? Как думаешь, осилишь?

– Не знаю пока! – Кирилл задумчиво покусал губы. – Постараюсь, но мне нужно несколько минут, чтобы сосредоточиться. И еще! – он запнулся. – Можно мне осмотреть Ваш кабинет в одиночестве? Мне так просто легче работать – а здесь нужно полное погружение.

– Конечно! – Ирина Александровна решительно встала. – Закончишь – позовешь. Я буду за дверью.

…«Дядя Илия» – фотография-ловушка, фотография-портал, через которую внимание объекта атаки улавливается и перенаправляется. Фотография – приёмник, не передатчик, физический гипноз через нее невозможен, но зато она обеспечивает устойчивый ментальный контакт с объектом атаки.

Установив связь, возможно лишить объект жизненной силы, энергии, напора, воли, возможно измотать его, ослабить перед эмоциональным воздействием более конкретного характера.

Кроме того, фотография – маркер, с ее помощью можно создать фантомный отпечаток объекта в пространстве – пометить объект и зафиксировать в поле внимания, взять на поводок – в том числе и через сновидение».

Кирилл напрягся и с точностью почти до минуты вспомнил тот день – когда Щербень подсунул ему «Дядю Илию». Тогда Кирилл проявил похвальную для его возраста осторожность – и в результате, сам того не подозревая, сделал большой шаг к построению карьеры.

– Осторожность, осторожность, осторожность! – пробурчал Кирилл. – В данном случае это наиболее необходимо. Главное, не установить настройку, подобную той, что случилось со мной на переговорах в Австрии. Тогда ко мне на подмогу пришли духовные исполины, а сейчас я не уверен, что дождусь помощи. Поэтому – тихонечко, тихонечко – как сапер на минном поле.

И Кирилл начал тихонечко. Максимально спокойно и максимально отстраненно. Для начала он почувствовал атмосферу кабинета Ирины Александровны и постарался отловить знакомые ментальные флюиды, схожие с тем, что он почувствовал, когда впервые исследовал «Дядю Илию».

– Вроде бы, ничего нет! – вскоре Кирилл сделал вывод – впрочем, не сильно полагаясь на первоначальное видение. А посему после первого «осмотра» последовал второй, потом заключительный третий.

– Нет, точно ничего нет! – облегченно выдохнул Кирилл и пошел к двери – звать Ирину Александровну. Генеральша оживленно о чем-то беседовала с посетителем в гражданской одежде, но, услышав Кирилла, тут же прервалась и попросила собеседника немного подождать.

– Ну, как? – она нетерпеливо сжала кулаки (в мужской манере). – Нашел что-нибудь?

– Нет! У вас точно ничего нет. Три раза проверил.

– Отлично, отлично! – лицо Ирины Александровны просветлело. – А теперь давай-ка следуй за мной – тебя ждут четыре кабинета наподобие моего. И я надеюсь, что твоя внимательность не ослабнет…

Глава седьмая. Побольше подробностей!

Любое утро начинается с момента пробуждения. И неважно, запоминает ли человек сны, которые предшествовали пробуждению, или не запоминает – для его «реальной физической оболочки» утро и есть начало всего.

Кирилл, как всегда, проснулся в своей кровати в общежитии, чувствуя очень, очень серьезную усталость.

– Сегодня лучше, чем вчера, но пока я еще далек от идеала! – констатировал он и поплелся в ванную. – Вот что значит преданно исполнять поручения начальства, не жалея живота своего.

После обследования кабинета Ирины Александровны Кирилл побывал еще в четырех подобных кабинетах, и надо же такому случиться: искомый предмет «Дядя Илия» обнаружился в последнем – в момент, когда Кирилл уже растратил много сил, невольно расслабился и предвкушал скорейшее убытие из прекрасного места, коим является главное здание ФСБ на Лубянской площади.

Если честно, от психического подавления воли и способности к сопротивлению Кирилла спасла лишь случайность. Когда в сопровождении Ирины Александровны он вошел в кабинет, хозяина не было, но зато внутри стоял едкий запах свежего лака: несколько мастеров-мебельщиков восстанавливали старый массивный стол, изготовленный из благородного красного дерева, прямо по месту расположения стола – т. е. в кабинете высокого начальства. Ну, а само начальство, понятное дело, на время отбыло в неизвестном направлении.

И вот – случайность, случайность! – в момент появления Кирилла один из мастеров, негромко напевая песенку за работой, принялся целенаправленно убирать со стола мелкие предметы (сувенирную чернильницу, часы, встроенные в друзу малахита, фото какой-то девочки в рамке, пустые папки и письменные принадлежности). И как только он коснулся фотографии в рамке, его поведение резко изменилось. Так резко, что привлекло внимание Кирилла – несмотря на расслабленность и запах лака, который бил в нос и отвлекал от цели.

Преображение мастера было таким резким, что Кирилл буквально замер. Он увидел, как из того моментально утекла жизненная энергия – словно растворилась в воздухе. Мастер покачнулся, замолчал и закусил губу. На несколько секунд прикрыл глаза, потом открыл их с видимым усилием, интенсивно потер лоб рукой и с покрасневшим лицом неловкими корявыми движениями (как в кукольной пьесе с марионетками) побрел куда-то в угол кабинета – кажется, напрочь забыв, почему он здесь и чем должен заниматься.

На изменение в состоянии мастера обратил внимание даже его напарник, который поинтересовался, всё ли с ним в порядке. И получил ответ, что да – всё хорошо.

Кирилл инстинктивно придержал рукой Ирину Александровну (она ничего не заметила) – придержал очень легонько, чтобы не дай бог не нарушить субординации:

Ирина Александровна! – тихо шепнул он. – Стойте, пожалуйста! Кажется, я уже знаю, что мы ищем. Я прошу Вас удалить всех из кабинета, а мне принести какую-нибудь палку (а лучше – две палки) или ножницы с длинными ручками – наподобие садовых секаторов. Если я не ошибаюсь, мы здесь имеем дело с мощным генератором наведенных психических и психомоторных состояний, который замаскирован под личиной фотографии. Как и в прошлый раз, кстати. К генератору нельзя прикасаться ни в коем случае – а тем более неподготовленному человеку. Я попробую обследовать его дистанционно, а пока что – мне бы палки или секаторы! И еще – есть у вас здесь «экран»? Устройство, блокирующее любое излучение? Например, для блокировки сигналов мобильных телефонов? Ну, или толстая чугунная кастрюля с толстой крышкой – если «экрана» нет?

– Наверняка, есть! – чего-чего, а навыку мгновенного реагирования на изменения обстановки Ирину Александровну учить не было нужды. Она соображала очень быстро и действовала так же. Она резко отдала соответствующие команды и сама вышла из кабинета – Кирилл надеялся, что отправилась за «палками». Или за экраном, глушащим любые виды излучения, в виде толстой кастрюли. Ну, а сам Кирилл «вздыбил шерсть», подобно тигру на охоте, и медленно, шаг за шагом, начал приближаться к искомой фоторамке.

– Так! – Кирилл продвинулся вперед на полтора метра и замер. – Неплохо бы определить радиус действия этой штуковины. Я думаю, он небольшой, поскольку при большом радиусе психокинетические (или как они там называются?) волны выдали бы себя – как говорят, фонили бы. И спецаппаратура, которой наводнено это здание, их бы засекла. Так что, я думаю, радиус воздействия «Дяди Илии» метра три – и это в максимуме. А так, наверное, метр-два.

Кирилл прислушался к своим ощущениям – на что еще полагаться, как не на них? Вероятность ошибки в определении критического расстояния воздействия была низкой, и это Кирилла вполне устраивало. Он подобрался к «Дяде Илии» на три метра и принялся внимательно изучать его. Изучать со стороны, не настраиваясь и бросая на предмет исследования непрямые смазанные взгляды.

– Кто бы ни находился на том конце устройства воздействия, он не должен меня почувствовать! – Кирилла невольно содрогнулся от одной мысли об этом. – Уверен, там с легкостью могут увеличить мощность излучения, и оно меня достанет. А поскольку человек против машины – ничто, мои шансы я оцениваю, как низкие. И поэтому я должен затаиться.

Таиться, по счастью, долго не пришлось. В кабинет, под чутким руководством Ирины Александровны, вошли три суровых мужика. Они были нагружены всевозможными устройствами – и Кирилл (будущий дипломированный инженер) оценил сложность этих устройств – высший класс! Он быстро описал генеральше сложившуюся ситуацию, обозначил безопасное расстояние от «Дяди Илии», и спецы, получив надлежащие инструкции, принялись за работу.

Они быстро расставили аппаратуру, подсоединили ее к электрическим сетям и принялись изучать фоторамку во всех возможных спектрах излучения, записывая показания в компьютеры, которых Кириллу еще не приходилось видеть. Компьютеры были не простыми, а самыми что ни на есть сверхсекретными, и оформлены надлежащим образом – брутально и очень уважительно.

Ирина Александровна там временем вызвала Кирилла из кабинета:

– Дело очень серьезное! – сказала она. – Из соображений секретности я не имею права вдаваться в детали, но ты и сам понимаешь: то, что ты обнаружил вражескую закладку в святая святых нашего ведомства, без последствий не останется. Спасибо тебе огромное!

– Да не за что, Ирина Александровна! – Кирилл покраснел. Он не знал, как отвечать по уставу – да и не собирался этого делать. – Я же понимаю, что от меня требуется. И еще – наверное, лучше, чтобы я забрал эту штуковину. Вернее, не забрал, а попытался изолировать, кратковременно войдя в зону ее воздействия. Не уверен, что полностью смогу защититься от излучения, но у меня, по крайней мере, есть шанс. В отличие от людей неподготовленных.

– Шанс? – Ирина Александровна переспросила и замолчала, о чем-то задумавшись. – В принципе, мы можем использовать сапёрного робота, но он не сильно приспособлен для кабинетов с паркетными полами. Кроме того, пока его доставят, пройдет время, и еще не факт, что оператор робота надлежаще справится с заданием. В конце концов, фоторамка – это не тяжелый фугасный снаряд, который нужно подорвать прямо в земле. Так что, пожалуй, я соглашусь с твоим предложением. Только, пожалуйста, очень быстро и очень осторожно. И чтоб комар носа не подточил!..

* * *

– Комар носа не подточил, но по башке получил основательно. – Кирилл уселся на табуретку и тупо уставился на красную (в белый горох) сахарницу на столе. Думать и что-то делать не хотелось вообще – потеря энергии от попытки приручить «Дядю Илию» была основательной. – Теперь мне точно потребуется неделя-полторы, чтобы восстановиться до конца. И кстати, сколько раз со мной случалось уже подобное опустошение?

Память, лениво заворчав, подсказала: уже такое было – и не однажды. Его силы, конечно, восстановятся – но поберечься все-таки стоит. Например, впредь не ввязываться в борьбу с адской машиной, которую накачивают какой-то сумасшедшей энергией (причем природа энергии – не понятна, и каким принципам она подчиняется – тоже совсем не понятно).

– По большому счету, я еще легко отделался! – Кирилл глубоко вздохнул, поднялся и принялся изучать холодильник на предмет чего-нибудь поесть. – Действовал быстро, уверенно и поэтому находился в поле «Дяди Илии» всего-то несколько секунд. И еще – сейчас я полностью уверен: в момент моего вхождения в «зону», устройство подало условный сигнал на ту сторону: «Известная личность пытается меня обезвредить!» А то, что я для «той стороны» – личность известная, я уже совсем не сомневаюсь. Причем, вероятно, известная уже пару лет – с момента моего бенефиса на переговорах в Австрии.

– Как результат: со скоростью компьютера устройство увеличило мощность воздействия – вывело его на максимум. – Подвел итог Кирилл, вынимая из холодильника сметану и домашний творог (мама сама сделала из деревенского молочка и насильно всунула Кириллу). – Понятно, такая мощность в режиме наблюдения за клиентом не нужна (клиент в данном конкретном случае – хозяин большого кабинета на Лубянке), зато необходима в случае опасности. В момент вхождения в «зону» мою личность опознали, сигнальные устройства сработали, и если бы я протормозил, «Дядя Илия» из меня бы форшмак сделал! Без вариантов.

Кирилл неспешно выложил творог на тарелку, сдобрил его сметаной и засыпал сахаром. Сел, улыбнувшись:

– Но все же следует признать: я такое развитие событий предвидел заранее – поэтому, собственно, и отделался легко! Относительно легко.

…После того, как технари расставили аппаратуру и полчаса снимали показания, настало время действовать. Кирилл облачился в специальный металлизированный костюм, который, по идее, должен был уберечь его от излучения фоторамки (и такой нашелся в закромах ФСБ – хотя, забегая вперед, он не помог: не был рассчитан на подобный вид излучения). Но Ирина Александровна настояла: костюм обязательно нужно надеть (хотя Кирилл и сомневался).

Далее они проговорили план: Кирилл быстро входит в «зону», в одной руке у него – экранированный металлический цилиндр с крышкой-ниппелем, во второй – специальный экранированный ухват. Ухватом он должен взять рамку и сунуть ее в цилиндр – всё просто!

– Ну, готов? – Ирина Александровна напоследок внимательно взглянула на Кирилла. – Или, может, пригласим саперов с роботом? Хотя, ты знаешь, – неожиданно ее голос дрогнул, и в нем явственно послышались веселые нотки, – мне лично всё происходящее напоминает клоунаду. Или буффонаду – или еще что-то в подобном роде. Наверное, мне, как и каждому нормальному человеку, нужно осознать, смириться с появлением в жизни нового и страшного! Впрочем, – Ирина Александровна помотала головой, – не воспринимай сказанное мною за чистую монету. Считай, что это было предстартовое наставление – для разрядки обстановки.

«Ну, разрядка так разрядка!», – подумал Кирилл, согласно кивая. – Вы все-таки, Ирина Александровна, лучше подождите в другом кабинете – на всякий случай. – Добавил он. – И лучше отзовите инженеров – от греха подальше.

Кирилл подождал, пока кабинет опустеет, и максимально собрался. На всё про всё у него секунд пять-семь – не больше…

* * *

В дверь громко постучали. Кирилл посмотрел на часы – половина восьмого утра. В такую рань это могла быть только Наталья – на правах близкого друга. Но это оказалась не Наталья, а целый Толкачев.

– Доброе утро! – Георгий Сергеевич улыбался. – Ты извини, что я без звонка – сам знаешь, как у нас с мобильной связью. Я войду?

Кирилл посторонился – замдекана не стал бы являться к нему лично (да к тому же в такую рань) без веской необходимости.

– Как ты себя чувствуешь? – Георгий Сергеевич, не дожидаясь ответа, прошел на кухню и по-хозяйски принялся шуршать: залил воды в чайник, достал для себя кружечку и кинул туда пакетик Greenfield. – Мы получили подробный отчет о твоей борьбе с американским «Коммутатором Наведенных Состояния» от технических служб ФСБ, и у нас сразу возникло множество вопросов.

– Самочувствие – более-менее, – Кирилл уселся на свое место, – лучше, чем вчера, и намного лучше, чем позавчера. Наверное, через недельку полностью восстановлюсь. Сил потерял много.

– Вижу, вижу! – Толкачев сел напротив. – Но восстановление идет, и это самое главное. Значит, КНС не оставил в тебе «закладок», выкачивающих жизненную энергию. Эта штука и на такое способна – как выяснилось. Страшная вещь, и нам бы очень хотелось, чтобы ты подробно рассказал о взаимодействии с ней. Сможешь изложить всё, что видел, чувствовал и понял на совете старейшин Факультета?

– На совете старейшин? – Кирилл энергично потер лоб. – Извините меня, Георгий Сергеевич, я соображаю еще не очень быстро. В голове – каша, и мысли далеки от былой ясности. Но да – процесс восстановления идет, и я, конечно, смогу выступить – вот только недели через две, не раньше. Мне нужно набраться сил и восстановить в памяти (в том числе и с помощью видения) всё, что со мной произошло. Совет же интересуют именно тонкости и подробности, общие же слова не нужны?

– Да, – Толкачев усмехнулся, – общие слова прекрасны для девушек – особенно когда признаешься в любви. А настоящая наука (в том числе и наша) состоит из конкретных фактов: что да как – и что почем. В принципе, две недели ничего не решают, и от лица Совета я назначаю слушание по «Дяде Илии» – пусть неформальное название остается именно таким (в честь первого исследователя – т. е. тебя) – через две недели. Ты уж, пожалуйста, подготовься как следует. И если вдруг почувствуешь, что не готов, предупреди меня – чтобы я подкорректировал дату заседания. Ну, а пока, пока пьем чай – как оно было? В двух словах. Сильно страшно?

– Да нет! – Кирилл качнул головой. – Страшно не было вообще, но напряжение чувствовал. А потом сразу, уже на последней стадии операции (когда я уже запихивал фоторамку в кастрюлю) – сильнейший удар в грудь и живот. Одновременно – во всю переднюю полусферу. Меня как будто вынесло из тела, а в легких не осталось воздуха. Совсем не осталось. В груди дыхание сперло – если цитировать классиков. И мозги мгновенно поплыли – в общем, удар был словно тяжеленной штангой наотмашь – единственно, без членовредительства.

– Штангой, говоришь? Да, похоже! – Толкачев вынули из кармана пиджака очки, неторопливо протер стекла мягкой тряпочкой и с рассеянным видом сунул очки обратно. – «Удар штангой» – явный признак психокинетического воздействия: воздух сразу уходит из легких, и пациент оказывается в состоянии «грогги». Термин знаком – пришел из английского бокса?

– Само собой! Не один раз с помощью Алексея оказывался именно в этом состоянии. Конечно, он не специально, но иногда как зарядит – так сразу с ног и валишься.

– Ты имеешь в виду ваши занятия физкультурой? Боевыми искусствами? У меня есть информация, что ты весьма продвинулся. И даже позволяешь себе вольности иногда размахивать руками вне физкультурного зала. Последнее – зря. Имей в виду, на тебя направлено изрядное количество глаз, и, несмотря на твоих высоких покровителей, может так случиться, что ты попадешь в нехорошую ситуацию. Прими это как дружеский совет и не обижайся! Хорошо?

– Хорошо! Спасибо, Георгий Сергеевич! – Кирилл, конечно, понимал: Толкачев говорит той о разборке в доме отдыха – между Кириллом и Машиным знакомым Олегом. Олегу тогда досталось, и он, вроде бы даже, поклялся отомстить обидчику. Но пока – кишка тонка. И слава богу.

– Но ладно. – Толкачев рывком поднялся. – Не буду тебя задерживать, тебе ведь уже пора на учебу. Хвостов по инженерной специальности нет?

– Нет. – Кирилл улыбнулся. – Еще раз спасибо, Георгий Сергеевич!

Глава восьмая. В Кремле

За три дня до похода в Кремль парадный мундир Кирилла был готов – о чем ему персонально сообщили. Вечером он принес его домой – показать папе с мамой, а заодно дать отвисеться и прикрепить награды. Родители, увидев такое чудо, просто потеряли дар речи и долго не могли прийти в себя.

Первым, конечно, душевное равновесие восстановил папа, и как результат – он засыпал сына вопросами. Пришлось отвечать, причем отвечать подробно. Ну, как подробно? Без объяснения предмета, а только в общих чертах.

– Значит, уже старший лейтенант? – папа с нескрываемым волнением рассматривал удостоверение Кирилла. – Быстро, очень быстро! Получил, значит, очередное звание? Значит, у вас в конторе его так быстро присваивают? Вот уж никогда бы не подумал! В армии, например, – только через полтора года службы. Мать, говори, не молчи! Оцени сына, а ты всё сомневалась, что из него человек выйдет! А оно – вон оно как получается. Глядишь, еще через пару лет – уже капитан, а к двадцати пяти – так и вообще майор! А перспективному майору ФСБ и невеста достойная полагается. Займешься на досуге подбором невесты?

– Шути, шути! – мама тщательно ощупывала и осматривала мундир, иногда цокая языком. – Отлично сшит, и отличная ткань, нужно заметить. Скажу тебе, как человек, не понаслышке знакомый со швейным делом: работали серьезно. Ну-ка давай надевай – показывай!

С шутками, как говорится, и прибаутками Кирилл облачился в мундир – все как положено: с рубашкой и галстуком. Мама тщательно следила за всеми его телодвижениями (кроме надевания брюк, само собой). Иногда она скептически поджимала губы и закатывала глаза – но, впрочем, не так эмоционально, как она умеет. А когда Кирилл закончил, обошла его три раза по кругу, пытаясь обнаружить несоответствия мундира фигуре. Но мундир сел идеально.

– Красавец! – папа, второй (или третий) раз за вечер испытав прилив гордости за сына, сильно пожал Кириллу руку. – Одно плохо: значков на мундире никаких нет. И наград нет. А значки для офицера – всё равно что записи в сопроводительном листе к породистому доберману: от каких родителей и в каких выставках выставлялся. Без значков – никак нельзя. Ну, о наградах я вообще не говорю – здесь даже не доберман, а целый питбуль, прости господи!

– Боря, перестань! – одернула папу мама. – Имей хоть какое-то уважение к людям в лампасах – они ведь нашу родину и наш покой охраняют. Вот и сын сейчас – в их числе. Не переноси на сына свою нелюбовь к «сапогам».

– Да я и не переношу! – слегка сконфузился папа. – Стараюсь не переносить – но как вспоминаю, сколько крови из меня выпили все эти золотопогонники-МВДшники, пожарные МЧСники и так далее – так сразу скулы от злобы сводит, и хочется бить всех подряд. Но Кирилл, конечно, здесь не причем. И даже наоборот – может, дорастет до такого уровня, что мы через него станем решать насущные проблемы с беспределом надзорных, правоохранительных и фискальных органов. Свой человек в ФСБ, да еще и при солидном звании – это дорогого стоит.

– Не юродствуй, сказано тебе! – мама ущипнула папу за ухо. – Вот эту дурную привычку раздражаться по мелочам я в тебе и ненавижу! Начинаешь за здравие, а заканчиваешь вечно ментовским беспределом. Кирилл, ты за меня?

– Я за вас обоих. – Кирилл обнял родителей. – Я вас обоих люблю и уважаю. А с папой согласен – значков не хватает. И наград не хватает. Буду надеяться, что мне что-нибудь выдадут, когда настанет пора надевать мундир для парада. Негоже в мундире и без значков. Не кошерно!

* * *

– Может быть, рассказать родителям о своих регалиях? – в очередной раз спросил сам себя Кирилл, в очередной раз сидя на кухне и распивая чаи. – Как-никак, они самые близкие мне люди, и обманывать их, вроде бы, не совсем правильно. С другой стороны, от меня немедленно потребуют рассказать всё, а это невозможно. Во-первых, не поверят, во-вторых, если поверят, сильно испугаются, в-третьих, предупреждение Толкачева (а я его помню) о неразглашении государственной тайны никто не отменял. Причем Толкачев здесь – не самое высокое ответственное лицо.

Кирилл представил: он становится в позу Цицерона в римском сенате и начинает рассказывать: о «Дяде Илии», о встрече с министром иностранных дел, о встрече с Ириной Александровной, о командировке в подземный бункер в Подмосковье, о подарке, полученном из рук самого Президента. И так далее. А родители смотрят на него и мысленно крутят пальцем у виска: дескать, сыночек совсем крышей поехал, и пора его, пора сдавать в дурдом.

– Нет! – Кирилл размочил сухарик в чае и с удовольствием съел. – Думаю, время еще придет, и я сам еще должен созреть. И так родители обалдели, узнав, что сын получил следующее звание в ФСБ. И конечно, я не стану им говорить, что звание – внеочередное (опять же, чтобы избежать лишних вопросов). И кстати, насчет значков. Поход в Кремль потребует от меня демонстрации государственных наград, и поэтому вопрос: планки или железо?

Кирилл быстро прикинул: «железо» выглядит намного круче. Значков у него нет (и даже до значка выпускника МГТУ еще нужно дожить), так что справа на китель прикалывать нечего. Памятный президентский Почетный Знак Отличия номер 0728 здесь не катит – он вне официальных государственных наград, почти приватный и к тому же явно гражданский (и хорошо гармонирует с дорогущим итальянским костюмом Brioni). Может, навесить праздничный аксельбант? Типа, посмотрите офицеры, какой веселый клоун пришел? Всем приказано смеяться!

– Да уж! – Кирилл крякнул, представив, как удивленно вытянутся у них лица. – С аксельбантом – явно перебор. Вывод: одинокий орден и ведомственная награда «Медаль за Отличие в Специальных Операциях» мужественно украсят мой мундир. И еще – может быть, спросить у Шербеня насчет какого-нибудь значка для левой стороны? Типа: «Он служит в ФСБ»? Или: «Он служит на благо родины»? Вдруг найдется что-нибудь подходящее?

Кирилл не стал долго думать и позвонил Павлу Ивановичу. Шербень выслушал, ответил, что нет никаких проблем, и пусть Кирилл сегодня подъедет в МИД – заодно и поработает. Дескать, имеется несколько вопросов, по которым нужна профессиональная консультация со стороны Кирилла.

– Приятно, когда тебя держат за профессионала! – после разговора с Шербенем Кирилл почувствовал прилив сил. – И, может быть, когда-нибудь меня перестанут проверять на каждом шагу? Хотя вряд ли…

* * *

Кирилл прибыл в Кремль за сорок минут от назначенного времени. Он по собственному опыту знал: пока дойдешь места – до Георгиевского зала Кремля – пройдет еще полчаса (множество постов, проверок и гардероб, где нужно сдать верхнюю одежду). Гардероб в вышеозначенном списке препятствий – потому что в Москве установились экстремальные холода, совершенно нехарактерные для начала мая, иногда прометал снег, а уж дождь лил такой холодный, что мгновенно вымывал из головы мысли о близком лете. Поэтому утеплиться было необходимо. Что, впрочем, и хорошо – никто не увидит мундира раньше времени (принимая во внимание, что Кирилл добирался до Кремля на метро).

«Вот я еду в куртке, а вдруг это нарушение устава? Вдруг я должен, чтобы соблюсти форму одежды, надевать шинель к мундиру? И сейчас я войду в Кремль, и меня там повяжет местный дисциплинарный патруль?», – такие мысли время от времени посещали Кирилла под мерный стук колес вагона метро, и они не выглядели чересчур уж шуточными. И Кирилл даже представил, как это может быть:

– Стой, раз-два! – к Кириллу приближается седовласый подполковник в фуражке с синим околышком в сопровождении двух капитанов в аналогичных фуражках в сопровождении полувзвода автоматчиков. – Немедленно предъявите Ваши документы!

– Конечно, конечно! – Кирилл суетливо лезет в карман и протягивает подполковнику в фуражке удостоверение старшего лейтенанта ФСБ. – Вот они, их есть у меня!

– Шутки шутим, значит? – подполковник рывком выхватывает удостоверение, и его голос не предвещает ничего хорошего. – А ну-ка представьтесь по всей положенной форме, старлей! А мы проверим, кто Вы есть за фрукт такой!

– Раевский Кирилл Борисович! – Кирилл вскидывает ладонь к козырьку и только после этого вспоминает, что козырька у него нет (фуражка тщательно упакована в пакет, который в свою очередь лежит в полиэтиленовом пакете из «Ашана») – Вольноопределяющийся, вернее, призван согласно комсомольскому набору для прохождения службы в пределах Родины.

– Так и запишем – шпион! – в ответ констатирует подполковник. Его глаза блестят подобно блеску дамасской стали. – Все признаки шпионажа и фальшивого удостоверения налицо: фамильярная курточка вместо уставной шинели, модельные туфельки вместо уставных тяжелых подкованных подковами берцев, отдает честь на американский манер, прикладывая руку к пустой голове. К непокрытой голове, если кто не понял. Хотя я не сомневаюсь – и искомого выявленного нами шпиона голова именно пустая: ведь он думал, что в таком виде попадет в святая святых государственной власти – в Кремль – и его никто не раскусит! А вот и нет! А вот и вышла промашка! Вяжите его, товарищи капитаны!

Капитаны щелкают каблуками, радостно улыбаются и тянут руки к пистолетным кобурам. А автоматчики вытягивают из рюкзаков заранее заготовленные сети и вяжут Кирилла – вяжут по рукам и ногам…

Но слава богу, в реальности Кирилла никто не повязал. И вроде бы даже никто не обратил внимания на его не совсем уставную форму одежды – без шинели. Хотя – Кирилл не был уверен – вполне возможно, куртки офицерам все-таки можно носить.

Он оставил верхнюю одежду в гардеробе, там же навёл лоск на туфли, нацепил фуражку, придирчиво оглядел себя в зеркале – на первый взгляд образцовый старший лейтенант. И даже при орденах (при ордене и медали). А справа на кителе – нагрудный знак «За научные достижения».

Накануне Шербень, вручая знак Кириллу, улыбался так, что воистину: «улыбка до ушей».

– После твоего звонка я связался с Ириной Александровной и обозначил ей проблему! – пытаясь сдерживать рвущийся наружу смех, сообщил он. – А проблема, кстати, имелась – поскольку ты экземпляр особенный, и даже значок выпускника МГТУ прикрепить на китель не можешь. Поскольку ВУЗ ты пока не закончил и диплом не получил. Аналогично, например, и с Академией ФСБ – знак мимо.

Другие ведомственные знаки отличия ФСБ или МИД тебе не положены по сроку службы. Минимальная третья степень знака «За службу в контрразведке» вручается только после девяти лет службы. Так что мы думали-думали и решили: нагрудный знак ФСБ «За научные достижения» для тебя – как раз самое оно.

И не переживай, знак настоящий, оформленный чин по чину, и в твоем деле уже появилась отметка, что ты этим отличительным знаком награжден. А вот к нему и удостоверение, носи с удовольствием. И кстати, имей в виду: знаком награждаются реальные ученые в погонах – так что ты один из них. Только специальный – «секретный полковник», так сказать! Но никому не говори, чем ты занимаешься на самом деле – всё равно никто не поверит. Я-то и то не верю!

– Красивый. – Кирилл взял значок: он был выполнен в форме серебряной восьмиконечной звезды высотой сантиметров пять и шириной – три.

– Вот тебе описание знака из Интернета. – Щербень протянул Кириллу листок бумаги. – Специально скачал – чтобы ты мог сравнить: сходится ли описание с натурным экземпляром. И кстати, если тебе интересно – я и сам впервые смог рассмотреть подобное чудо. Раньше видел пару раз на кителях офицеров ФСБ, но только лишь пару раз – не больше. Это лишнее свидетельство того, что знак «За научные достижения» – очень и очень непростой.

Кирилл взглянул на листок бумаги:

«Вертикальные лучи значка образовывают пятиугольники, покрытые эмалью василькового цвета с золотым окаймлением по внешней стороне. На лицевой стороне значка в центральной части на звезду наложен треугольный, вытянутый книзу щит с вырезанными верхними углами и серебряной каймой по краю. Поле щита красное.

В поле щита – изображение увенчанного одной большой и двумя малыми коронами золотого двуглавого орла с поднятыми вверх крыльями, держащего в правой лапе скипетр, а в левой – державу. На груди орла на красном щите – изображение всадника, поражающего копьем дракона.

Орел окаймлен по сторонам и внизу наложенной на щит синей (васильковой) лентой. На ленте – надпись золотыми прямыми литерами «За научные достижения». За щитом – меч, вертикально поставленный по оси симметрии острием вниз. Рукоять и крестовина меча золотые, лезвие – серебряное. Все изображения и надписи на знаке выпуклые. На оборотной стороне имеется нарезной штифт с гайкой для прикрепления знака к одежде».

– Ну что, впечатляет? Описание явно составлено людьми с художественным мышлением – и пусть останется у тебя. Хочешь, я даже распишусь на нем? Типа, памятный автограф от генерала?..

* * *

Дежурный офицер сверился с личностью Кирилла, выдал ему письменные инструкции (ряд, место, что делать и как себя вести и т. д. – на двух листах) и проводил его в Георгиевский зал. Там уже были расставлены кресла, и сидящие офицеры негромко переговаривались. Офицеров было уже довольно много – зал был заполнен процентов на шестьдесят.

– Добрый вечер! – на всякий случай Кирилл громко поздоровался, войдя в зал (хотя, наверное, его мало кто услышал), и остановился – пытаясь сориентироваться. К нему тут же подскочил другой дежурный офицер, поинтересовался, какой у Кирилла «номерок», и проводил его на место. Соседями Кирилла оказались знакомый майор (один из тех, что получил новое звание) и незнакомый полковник.

– Ну, давай поручкаемся! – майор протянул Кириллу руку. – Меня зовут Иван. А фамилия – Закомалдин. А ты, кажется, Кирилл? И фамилия у тебя Раевский? Я помню, мы уже пересекались пару недель назад.

– Да, точно. – Кирилл кивнул, пожимая протянутую руку майора (у того на кителе были слева прикреплены два Ордена Мужества, медаль «За отвагу» и медаль «За участие в контртеррористической операции», справа – знак окончания Академии ФСБ и знак «Центр Специального Назначения А» (спецподразделение «Альфа»). – Мне очень приятно!

– И мне! – Иван (Иванович – насколько Кирилл помнил) улыбнулся. – Ты тогда куда-то пропал, не участвовал в общем мероприятии. Представился бы людям, как положено, рассказал о себе!

– Не получилось. – Кирилл пожал плечами, обратив внимание, что сидящий рядом полковник (с другой стороны) прислушивается к разговору. – Я хотел, но мне предложили заняться другим.

– А ну да, ну да! – майор с готовностью покивал. – А за что генеральский орден носишь? – он указал на «Орден за Заслуги Перед Отечеством». Ты меня, конечно, извини, если задаю бестактный вопрос, но уж больно интересно. Вот у меня таких нет.

– Зато у Вас другие. Не менее, а быть может, и более уважаемые! – Кирилл имел в виду ордена Мужества. – И в Вас сразу чувствуется настоящий профессионал.

– Спасибо! – майор усмехнулся. – Только давай на «ты». Поскольку ты хоть и выглядишь пацан-пацаном, и в тебе за версту чувствуется гражданский (и разговариваешь ты, как институтка на приёме у архиерея – в хорошем смысле слова – очень вежливо), но орден и медаль на твоем кителе говорят мне, что мы спокойно можем общаться на ты – как равный с равным. И почему ты, кстати, на присуждении воинского звания был в цивильном костюме?

– Ваня! – наконец, голос подал полковник. – Не задавай лишних вопросов. Он у нас такой – настоящий солдат и привык говорить прямо и без обиняков! – полковник подмигнул Кириллу. У полковника был орден Мужества, орден «За военные заслуги» и знак «За службу в контрразведке II степени» (плюс знак окончания Академии ФСБ). – А ты! – он снова обратился к майору. – Разве не видишь: Кирилл – секретный ученый, и поэтому расспрашивать его категорически запрещается. Особенно тебе! А то ты языком мелешь, как метлой метешь!

– Не мелешь, а машешь – если обращаться к оригиналу. А если еще точнее: «Языком мелешь, как метлой машешь». – Майор, впрочем, нисколько не обиделся. – А если еще точнее, то я не помню. Но не суть. А насчет вопросов – так я же Кирюху за язык не тяну: хочет ответить, пусть ответит, а не хочет, так и не надо. Но я бы на его месте представился бы сослуживцам, как положено – по всем правилам. Потому что сослуживцы – это святое, и ему с ними – и в огонь, и в воду. И под пули – и под минометные мины.

– Ладно! – полковник махнул рукой. – Отбой! Я, как старший по званию, приказываю: уменьши обороты, Ваня. У нас кроме спецназа есть и другие кадры – интеллектуалы, и они тоже очень ценные. А Кирилл что? Может, у него возможности не было? Что же – его за это возить лицом по столу? Неправильно это, Ваня, нехорошо! Кроме того, у Кирилла будет отличная возможность представиться сегодня – ведь после торжественной части будет и неформальная. Так, Кирилл?

– Так точно! – ответил Кирилл, почти не принимая участия в разговоре. Он не терял времени: подключил видение и сделал вывод, что полковник намного опаснее майора (с точки зрения возможных проколов в беседе). – В пределах сохранения государственной и ведомственной тайны представлюсь, как положено!

– Молодец! – полковник протянул Кириллу руку. – Я – Ксенофонтов Игорь Валентинович. Будем знакомы!

– Очень приятно. Раевский Кирилл Борисович! – они обменялись крепкими рукопожатиями. – Но честно говоря, кроме фамилии, имени и отчества, а также звания, которое вы и так знаете, я ничего не имею права рассказывать. Вообще ничего – поэтому, боюсь, представления не получится. Вернее, оно уже произошло…

Кирилл не успел договорить. Не успел, поскольку торжественно объявили выход Главнокомандующего, и в зале мгновенно установилась полная тишина. Люди в мундирах (кроме сотрудников ФСБ здесь были представлены все силовые ведомства – армия, МВД, МЧС и т. д.) ринули с кресел вверх, и Кирилл, как обычно, запоздал, поднялся самый последний (реакции настоящих служак у него не было).

* * *

– Добрый день, дорогие друзья!

Вручение государственных наград – это всегда приятная и торжественная церемония. И всегда это сопряжено с волнением, всегда вызывает чувство гордости, должен сказать, и у меня – в связи с тем, что предоставляется возможность встретиться с выдающимися людьми, офицерами России…

В такие минуты особенно четко осознаешь, как много зависит от конкретного человека, от конкретных людей. От их умения и профессионализма, мужества и смелости. Я от всей души поздравляю вас с этим замечательным важным событием…

Хотел бы сегодня особо отметить Героев Российской Федерации. Это, безусловно, мужественные и самоотверженные люди. И Звезды Героев они получают за служение Отечеству, за смелость и благородство…

…и Иван Иванович Закомалдин проявили свои лучшие качества в непростых условиях работы на Северном Кавказе. Майор Закомалдин неоднократно выполнял чрезвычайно сложные и опасные боевые задания. Ему обязаны жизнью десятки российских солдат и офицеров…

Я бы отметил Дмитрия Юрьевича Кондракова, которому помимо «Золотой звезды» Героя России вручается и почетное звание «Летчик-космонавт Российской Федерации». В ходе длительной орбитальной экспедиции на МКС Дмитрий Юрьевич проявил все свои лучшие качества, проявил отвагу, мужество. Конечно, это продолжение тех славных традиций, которые были присущи нашей космонавтике всегда…

В преддверии 72-й годовщины Великой Победы ордена будут вручены нашим ветеранам. Хотел бы упомянуть маршала Советского Союза Василия Ивановича Иванова. Более семидесяти пяти лет он отдал службе в Вооружённых Силах, прошёл путь от курсанта до первого заместителя министра обороны Советского Союза. Василий Иванович по-прежнему в строю, присутствует на награждении, ведёт, конечно, как и все наши ветераны, большую историко-патриотическую работу. Это очень хорошо и очень важно…

Орденом Почета награждён и участник Великой Отечественной войны, адмирал флота в отставке Алексей Иванович Сарычев. Сегодня он не только продолжает трудиться в Министерстве обороны, но и многое делает для укрепления ветеранских организаций и межрегиональных объединений…

Хотел бы также сказать, что перед праздником Победы мною был подписан Указ о награждении государственными наградами, медалями Ушакова, группы иностранных ветеранов Второй мировой войны. Их большое количество. Это граждане Австралии, Новой Зеландии, Соединённых Штатов Америки. Они были участниками легендарных Северных конвоев и, конечно, способствовали достижению общей победы. Мне кажется, в эти дни нужно вспоминать и своих героев, и тех, кто помогал нам добиться Великой Победы…

Раевский Кирилл Борисович, несмотря на свой очень молодой возраст, проявил выдающиеся профессиональные навыки на службе Отечеству, неоднократно выполнял самые сложнейшие задания в области государственной безопасности и обороны… награждается «Орденом за Заслуги Перед Отечеством III степени с Мечами»…

* * *

– Ну, Кирюха! – к Кириллу (скромно стоящему в стороне с бокалом шампанского – пригубил совсем чуть-чуть, для видимости) подошел Герой России Иван Закомалдин. – Ты знаешь, еще вчера я думал, что видел в своей жизни всё! Без ложной скромности скажу – я действительно видел очень много. Но чтобы сам Верховный Главнокомандующий какому-то пацану вручил «Орден за Заслуги Перед Отечеством III степени с Мечами» – этого я даже представить не мог. Да и до сих пор не могу – хотя и не сомневаюсь: орден заслуженный. Иного и быть не может! И поэтому что?

– Что? – Кирилл улыбался. Нескрываемый интерес выведать чего-то такого был выписан на лице майора яркими жирными мазками – и не требовалось особой наблюдательности, чтобы понять – майор совершит еще одну попытку побольше узнать о Кирилле.

– Рассказывай, за что награжден. Я ведь не для себя стараюсь. – Майор украдкой (ну точно пацан, ворующий виноград с ограды приусадебного участка!) оглянулся. – Ребята из моего подразделения (отличные парни, между прочим, за каждым я – как за каменной стеной) станут расспрашивать – что да как. И я скажу: вот пацану такой орден дали! Как ты думаешь, они отреагируют?

Кирилл не ответил. Он машинально (уже вошло в привычку) настроился на Закомалдина и на подразделение майора – непосредственно ему подчинялось двадцать три человека, но вообще-то он – замаскированный «волк-одиночка». Спец, равных которому еще поискать. Но странно: майор чего-то очень опасается, причем опасается даже сейчас – в момент триумфа всей его жизни. И это что-то, кажется, – предстоящее задание. И уж больно оно с точки зрения майора нехорошее. Отсюда (из опасений) и немного вызывающее – с точки зрения выдержанного офицера – поведение Ивана: он явно не своей тарелке.

– Задание, задание. – Пробормотал Кирилл. – Вот бы посмотреть!

– Какое задание? – майор сверлил взглядом Кирилла (они стояли вдвоем, и майор нетерпеливо переминался с ноги на ногу – его ждали у общего стола).

– Да твое предстоящее задание! – после недолгого размышления Кирилл для себя решил, что примет участи в судьбе майора (не имеет права не принять). – Четыре человека, один из которых готов предать за деньги. И уже предавал пару раз. А ведь команду можно и поменять. Было бы желание!

– Что за бред!? – майор, побагровев, вытаращился на Кирилла. Ему потребовалась секунда, чтобы набрать побольше воздуха в легкие – вероятно, он собирался выдать Кириллу всё, что думает. Но не выдал. Остановился на полуслове, и отблеск понимания мелькнул в его глазах. – Ага! Ну-ка повтори еще раз, что ты сказал!

Кирилл повторил. В ответ майор согласно кивнул и горячо пожал ему руку:

– Похоже, я понял, кто ты, и о чем идет речь. Ну, брат! Вот уж не ожидал! У нас давно ходят слухи, что есть особо секретные люди, которые могут видеть и прошлое, и будущее. И для которых вообще нет секретов… Но стоп! – скомандовал сам себе майор. – Ни слова больше, и пойдем-ка выпьем, Кирюха! Сегодня праздник, а ты стоишь тут один в сторонке скромненько – точно девица на выданье! Ну-ка марш к полковникам и генералам! А потом мы сфотографируемся на память…

Глава девятая. Последняя

Семестр кончился, зачеты и экзамены начались. Кирилл радовался, как ребенок: вот уже скоро свобода – по крайней мере, на полтора месяца!

Почему только на полтора? Потому что после третьего курса предусмотрена производственная практика по инженерной специальности.

От практики откосить не удалось, но Кириллу (на правах приближенного к деканату и обучающемуся по особой программе) позволили сделать выбор, и он остановился на НПО «Геофизика» – профильном предприятии для кафедры РЛ-2. «Геофизику» же Кирилл определил как базу для написания будущего диплома.

Для справки: если зайти на сайт предприятия, информации можно найти немного. Все оформлено кратко – примерное, вот так:

Оптическая мастерская, основанная Фёдором Швабе (Th. Schwabe) в 1837 году, превратилась к 1912 году в крупное акционерное производственное предприятие, которое с 1917 года стало носить имя «Геофизика».

Акционерное общество «Научно-производственное предприятие «Геофизика-Космос» образовано на базе подразделений НПО «Геофизика», занимавшихся ранее созданием оптико-электроники для космической техники.

Предприятие славится в научно-технических кругах как авторитетный и надёжный партнёр в области прецизионного наукоёмкого оптического и механического приборостроения.

С 1958 года НПО «Геофизика», а сейчас НПП «Геофизика-Космос» является ведущим предприятием России, занимающимся разработкой и изготовлением оптико-электронных приборов ориентации и навигации для космических аппаратов различного назначения. Почти все российские космические аппараты имели в своём составе аппаратуру, изготовленную «Геофизикой» / «Геофизикой-Космос».

Предприятие принимало участие во всех отечественных космических программах, начиная с 1959 года, в частности: ВОСТОК, СОЮЗ, САЛЮТ, МИР, БУРАН, ЭКСПРЕСС, ЯМАЛ, а также в международных программах СОЮЗ-АППОЛОН, ВЕНЕРА, ФОБОС, БИОН, АСТРОН, МЕТЕОР, ГРАНАТ, МАРС-94/96, СПЕКТР, АЛЬФА.

Слов мало, зато много дел, и специалисты всего мира, так или иначе связанные с оптико-электроникой, прекрасно знают, что на самом деле представляет собой «Геофизика». В области создания техники для космических аппаратов в России нет равному «Геофизики» другого предприятия. А тема диплома Кирилла как раз и была связана с космосом.

Звучала тема примерное так: «Современные датчики звездной ориентации» (звучала примерное, потому что всегда остается опасность/шанс/возможность изменения – на старших курсах). Но пока что тема одобрена, с кафедрой согласована, и поэтому «Геофизика» – правильный выбор.

«В развитии астроориентации можно выделить несколько этапов.

Нулевым или «доисторическим» является использование визуальной ориентации по звездам. Особое значение она приобретала при отсутствии четких ориентиров на местности: у кочевых народов и в мореплавании. Позднее появились приборы для более точных измерений: секстанты, астролябии и т. п. Подобные навыки и методы навигации используются до сих пор.

Первый технический этап развития астроориентации наступил с появлением летательных аппаратов (ЛА). Очень скоро основой их систем ориентации стали гирокомпасы. Эти системы не позволяли длительное время удерживать ориентацию ЛА из-за так называемого ухода гироскопов – их прецессии под действием не полностью учтенных внешних сил.

Контроль ухода осуществлялся с помощью звездных датчиков (ЗВ). Это поколение приборов астроориентации работало по нескольким ярким звездам с известным положением. Подобные датчики, как правило, имели систему наведения на яркий объект и систему удержания направления на захваченный объект.

На следующем этапе подобные ЗД появились на борту космических аппаратов (КА) и ракет. Они использовались с самого начала космической эры – уже на корабле «Восток» они были применены для выравнивания КА вдоль орбиты. Информация от большинства приборов этого поколения не обрабатывалась на борту КА, а передавалась на землю в общем потоке телеметрии. Ориентация вычислялась на земле и затем сообщалась на борт.

Последний этап развития указанных приборов наступил с появлением матричных приемников излучения: ПЗС и КМОП матриц. Такие ЗД привязываются не к отдельным, заранее определенным звездам, а определяют свою ориентацию по изображениям всех звезд, видимых в поле зрения прибора.

Функционирование звездного датчика происходит следующим образом. Оптическая система – объектив ЗД – строит изображение участка звездного неба на ПЗС-приемнике, расположенном в фокальной плоскости. Приемник некоторое время накапливает излучение, а затем передает получившееся изображение на обработку.

Блок электроники ЗД или бортовая система управления КА должны проделать над полученным изображением следующие действия:

– произвести поиск изображений звезд на изображении фрагмента неба;

– для найденных звезд получить оценки координат их центров на ПЗС-матрице и оценки блеска…»

И так далее. Если серьезно думать о дипломе (понимая, что он, в том числе, может стать и основой для дальнейшей диссертации), собирать материал нужно заранее. А если учесть, что времени у Кирилла на написание одновременно двух дипломов (по инженерной специальности и на Факультете) совсем не будет – о пользе работы, начиная с третьего курса, и говорить не приходится. И любой разумный человек, способный хотя бы ненадолго заглянуть в будущее, так бы и сделал (если он, конечно, ответственно относится к учебе). Однако, однако – текущая сессия важнее.

Подготовка к экзаменам и зачетам проходила очень скомкано. По складу своего характера, Кирилл воспринимал любую бестолковую спешку (любые «тараканьи бега») очень негативно. К тому же – как можно медитировать и спокойно относиться к действительности, если в голове постоянно колготится: «Надо, надо, надо! Быстрее, быстрее, быстрее!»? Если такое случается, то маг ищет спасение в пересмотре – чтобы снизить эмоциональный накал от давления обстоятельств до приемлемого уровня. Но и пересмотра бывает недостаточно, если банально не хватает времени.

За две недели до первого зачета Кирилл официально взял неоплачиваемый отпуск в «конторе» (ФСБ) и отпросился у Щербеня:

– Павел Иванович, я ведь не могу разорваться на сорок частей! – примерное вот так. – В июне-июле у меня всё равно практика, а вечером я обязуюсь приезжать к вам – хоть каждый день!

Щербень внял. И даже не сильно кривился, когда подписывал для Кирилла отпуск – но только под строжайший наказ: «Отработать прогулы!». А то, что Кирилл формально у него не работает, об этом Павел Иванович даже и не вспомнил. Ну, или не захотел вспоминать – что по результату одно и то же.

Кирилл отключил телефон и проинформировал родителей: в ближайший месяц он дома не появится, и ждать его не нужно. Потому что будет занят по самую макушку.

* * *

– Ну что, готовы, соколики? – ИВА лучезарно улыбалась, демонстрируя тридцать два шикарных отбеленных зуба. – Настроение отличное? Ведь экзамен по моему предмету это праздник? Правильно?

«Правильно, правильно! – Кирилл усиленно тер покрасневшие от недосыпания глаза. – Такой праздник, что после него хочется пить горькую пару недель. Или домашний сладенький самогончик!»

– Молчание – знак согласия. – Резюмировала ИВА. – А теперь давайте, соколики, ко мне по очереди!

По очереди, так по очереди. Кирилл взял билет и вернулся на свое место. Итак:

БИЛЕТ 5

1. Библия. Состав Библии. Время, периоды написания Библии. Источники, авторы Библии. Отношение к Библии различных религиозных конфессий. Дать развернутый ответ.

2. Упанишады, как философия вед. Медитативные тексты и природа Бога в контексте упанишад. Дать развернутый ответ.

3. Книги Танаха. Составители книг Танаха. Содержание и состав. Различия между Танахом и Ветхим Заветом. Иудаистские и христианские толкования Танаха. Дать развернутый ответ.

4. Виная-питака. Правила и порядки, принятые в общине. Церемонии и ритуалы, проступки и пути искупления. Дать максимально развернутый ответ.

5. Этимология и структура Корана. Важнейшие суры и аяты Корана. Дать максимально развернутый ответ.

Дополнительно.

6. Дао Цзан. История возникновения. Древние каноны и их отличия от современных канонов. Дать максимально развернутый ответ.

6.1. Дополнительно. Даосизм, как альтернатива Конфуцианству.

7. Тафсир. Кираат. Таджвид.

7.1. Дополнительно. Десять имамов кыраата. Используйте справочные материалы.

– Да уж! – ознакомившись с перечнем вопросов, Кирилл посидел пару минут, собираясь с силами и наблюдая, как Ивановская разворачивает свежий глянцевый журнальчик и наливает в стаканчик минералку. Потом несколько раз глубоко вздохнул и ринулся в забой:

Греческое слово «та библиа» означает множественное число от слова «библос» – книга, папирус.

Библия – это целая библиотека древних идеологических, исторических и литературных памятников, созданных на Ближнем Востоке на протяжении 15 веков (XIII в. до н. э. – II в. н. э.) десятками и сотнями известных и неизвестных авторов; сюда еще нужно добавить редакторов и обработчиков этих книг в разные периоды истории, вплоть до IV в. н. э…

…Общепринятой датой для ранних упанишад являются 1000–3000 гг. до н. э. Поздние упанишады написаны уже в буддийскую эпоху. Насчитывается 108 упанишад, созданных примерно 18 авторами разных эпох.

Философия упанишад возникает на основе рационализации мифологических образов и представлений. Она содержит в себе много черт мифологического мышления и воспроизводит основные представления мифологической картины мира.

Полуфилософские, полупоэтические тексты представлены в основном в виде диалогов. Образность, метафоричность языка упанишад оставляет поле для множества толкований и возможностей дальнейшего развития изложенных представлений. Поэтому упанишады являются фундаментом, на котором покоится большинство позднейших философий и религий Индии.

Авторы упанишад пытались придать религии вед моральный характер, не разрушая её форм. Развитие упанишад по сравнению с ведами состоит в усиленном подчеркивании монистических толкований ведийских гимнов, в перемещении центра от внешнего мира к внутреннему, в протесте против внешней обрядовости ведийской практики.

Если ведические гимны воспевают различных богов (наиболее почитаемые – Индра, Сома, Агни), то упанишады утверждают, что бог один, так все боги – это только лишь проявления высшего, бессмертного, бестелесного Брахмана. То, из чего все существа рождены, то, в чем они живут после рождения, и то, куда они уходят после своей смерти, – это и есть Брахман. Он есть то неизменное, что лежит в основе мира меняющихся вещей. Таким образом, брахман – это объективное сверхличное духовное начало космоса, универсум, абсолют, первооснова (субстанция)…

…Деление на главы и номера стихов не имеют никакого значения в еврейской традиции. Тем не менее, они присутствуют во всех современных изданиях Танаха, что упрощает поиск и цитирование стихов. Деление книг Самуила, Царей и Хроник на части I и II также указано на каждой странице этих книг, чтобы избежать путаницы с определением принадлежности главы к части I или II, так как нумерация глав этих книг соответствует их делению в христианской традиции.

Принятие евреями христианского деления на главы началось в эпоху позднего средневековья в Испании, частично в контексте принудительных религиозных дебатов, которые состоялись на фоне жестких преследований и испанской инквизиции (целью дебатов было утверждение общепринятой системы цитирования библейских текстов). С точки зрения еврейской традиции, деление на главы не только необоснованно, но также открыто для серьезной критики трех видов:

– деление на главы часто отражает христианское толкование Библии;

– даже если не предполагается христианское толкование, главы часто делят библейские тексты во многих местах, которые могут быть расценены как неуместные по литературным или иным причинам;

– такое деление игнорирует закрытое и открытое деление пробелами, которые основаны на масоретских текстах…

Виная-питака, первый раздел Типитаки – это основные тексты, на которых построена монашеская община (Сангха). В Винае содержится и свод правил, которыми монахи должны руководствоваться лично (Патимоккха), а также правила и процедуры, способствующие гармоничной жизни общины как единого целого.

Вначале Сангха жила в гармонии без каких-либо утвержденных правил поведения. Но со временем, когда Сангха разрослась и стала более сложным сообществом, неизбежно возникали случаи, когда некоторые члены Сангхи действовали неумелыми способами. Когда такой случай предлагали вниманию Будды, он устанавливал правило, определяя соответствующее наказание для этого проступка, чтобы удержать членов Сангхи от такого неподобающего поведения в будущем.

Обычное наставление Будды было само по себе мощным средством: «Это неподобающе, о неразумный человек, это не годится, это неправильно, это недостойно для отшельника, это не по закону, этого нельзя делать. Как мог ты, неразумный человек, отправившись в монашество под руководством этой Дхармы и Винаи, хорошо изложенной, совершить этот проступок?… Неразумный человек, это не приносит блага неверующим и не увеличивает числа верующих, а вредит и неверующим, и верующим, и вызывает у некоторых сомнения…

* * *

– Я учил вас целый год. – Взгляд Яйца (Оица Ибрагима Мамедовича) не предвещал ничего хорошего. – И тешу себя надеждой, что хоть какие-то знания задержались в ваших пустых головах. Но надежда – это для юных девушек, они какое-то время надеются встретить принца на белом коне.

Яйцо замолчал, всем своим видом показывая: он – не юная девушка, он не такой. Преподаватель тяжелой поступью прошел к столу, сел за него, неудобно вывернув локти от себя.

– Ко мне, по одному! – наконец вымолвил он, давая старт экзамену. – Посмотрим, на что вы способны!..

«Колдовство, культы, обереги на территории Карелии. Ретроспектива в прошлое. Современность. Дать развернутый ответ», – прочитал первый вопрос Кирилл и схватился за ручку. В отличие от всех остальных, Яйцо определил для экзамена (на шесть заданий билета) всего три часа – так что времени на размышления совсем нет. Писать – и писать без остановки!

«Культ деревьев.

Данный культ прослеживался на двух уровнях: бытовом и сакральном. На бытовом уровне он заключался в убеждении, что любое дерево в лесу, подобно человеку, обладает душой, что эта душа, если дерево будет срублено «не по правилам», вполне способна отомстить людям, отнять здоровье и саму человеческую жизнь. Неудивительно, что существовал ритуал срубания деревьев, а также транспортировки их из леса (из дикого, неосвоенного пространства) в деревню (в освоенное и обжитое человеком пространство).

В старину перед отправлением на лесозаготовки лесоруб обращался к колдунам за заговором, записанным на бумагу, ношение которого, по поверьям, уберегало его от ушиба деревом. На лесной делянке человек спрашивал разрешения у «хозяев леса» срубить деревья. Очень старые деревья не рубили, считалось, что они должны умирать естественной смертью. К каждому срубаемому дереву человек прикасался свободной от топора рукой, мысленно прося у него прощения.

Бревна в деревню транспортировали всегда комлем вперед (сродни обычаю везти покойника всегда ногами вперед). За первые сорок дней бревна можно было очистить от коры, но дом из них сразу не рубили. Говорили: «Деревья сорок дней о своей смерти плачут» (сродни: «Первые сорок дней душа умершего на земле пребывает»). Готовый сруб в деревне выстаивался год, прежде чем из него начинали строить дом (сродни: «Душа человека последний раз к людям на годовщину смерти является»).

При строительстве дома и даже при расколке дров топор в бревнах или в плахе тоже не оставляли, а клали рядом, лезвием к дереву («Мы отдыхать пошли, пусть и топор отдохнет»). Даже недогоревшую головню из печи на улицу не выкидывали, а тушили в воде и дожигали потом при следующей топке печи («Головня угаром накажет, голова болеть будет»). Окончательная смерть дерева, как и человека, виделась народам Карелии как полное сгорание дерева или истление его в сырой земле.

На сакральном уровне культ деревьев у народов Карелии проявлялся в запретах срубать деревья в священных рощах при часовнях, на кладбищах, на священных островах, на местах захоронений иноземных воинов. В период христианизации Карелии священные языческие рощи вырубались для возведения стен христианских часовен или монастырей. Есть предания, что в Бесовце (под Петрозаводском) и на острове Радколье в Заонежье самые старые деревья не решились срубить даже монахи…

«Сексуальные культы. Что-нибудь можете об этом сказать? А если можете, то что?», – прочитал Кирилл очередной вопрос билета и усмехнулся: «Яйцо, как всегда, в своем репертуаре. И формулировки характерные!»

В религиозных верованиях разных народов большую роль играют сексуальные культы. Порой эти обряды кажутся безобидными, порой странными, порой вызывают ужас и отвращение. Хорошо известно, что сатанинские культы тоже связаны с сексом.

Так, жрецы индейцев-алгонкинов подвергали себя кастрации, чтобы общаться с потусторонними силами. Кастраты уподоблялись женщинам, воспринимая их манеры, порой это предполагало лишение мужчины возможности совокупляться с женщиной под тем предлогом, что последняя является нечистой.

Жрецы древнеиндусского божества Шивы не кастрировали себя, в отличие от жрецов бога Вишну, но были обязаны соблюдать целомудрие. Во время религиозных церемоний они стояли полностью обнаженными, в то время как женщины опускались перед ними на колени и брали в руки их половые органы. Если они проявляли при этом хотя бы малейшие признаки возбуждения, верующие немедленно забрасывали их камнями…

В 1591 г. один французский монах обнаружил во Флориде касту жрецов, практикующих одновременно целомудрие в отношении женщин и гомосексуальные связи. То же самое практиковали мадагаскарские жрецы (цекаты).

А в Малайзии некогда существовала каста жрецов-танцоров, которые давали обет отказа от половой связи именно с женщинами. Контакты с мужчинами не возбранялись.

У некоторых древних цивилизаций была распространена практика заключать половой орган жреца в чехол, закрываемый с помощью замка. В Греции вышеупомянутый чехол имел форму пшеничного колоса: в ходе церемонии женщина, изображавшая богиню плодородия Деметру, брала в руки чехол, содержавший половой орган жреца, и освобождала его. После этого происходило сакральное совокупление, которое представляло собой ритуал плодородия…

Но куда больший интерес представляет другой магический ритуал – «превращение в женщину». В прежние времена будущих колдунов часто выбирали среди детей. Их заставляли носить женскую одежду, а в юношеском возрасте им было запрещено вступать в половую связь с женщинами…

Подобный обычай существует и у шаманов в некоторых странах Азии (например, Мьянма) и Африки (например, Уганда). Процесс «смены пола» проходит медленно, в несколько этапов. Вначале шаман делает себе женскую прическу, через некоторое время переодевается в женскую одежду, а затем оставляет мужские занятия и берется за женские. В конце концов, он становится «супругой» другого мужчины…

Хорошо известно, что сатанинские культы тоже связаны с сексом. Но речь идет отнюдь не о беспорядочных сексуальных оргиях: акт любви у дьяволопоклонников подчиняется определенному магическому ритуалу. У разных сект и обществ эти ритуалы различны.

Так, ритуальное совокупление, начиная со времен средневековья, практиковалось на шабашах, где собирались колдуны и ведьмы…

Черная месса – это практически эквивалент шабаша для светских людей, снобов и интеллектуалов, жаждущих новых острых ощущений. Основные действующие персонажи черной мессы – жрец и женщина. Первый активен, вторая пассивна…

Иногда с женщиной совокупляется лишь один служитель культа, иногда все кончается групповой оргией. Но суть ритуала одна: женщина как бы отдается дьяволу.

Собственно, секс сам по себе – одно из «дьявольских искушений». С незапамятных времен считалось, что в лице первого мужчины женщиной всегда овладевает дьявол. Поэтому во время шабашей, где в жертву «дьяволу» приносились девственницы, «князь тьмы» надевал маску животного…

К северу от Багдада, на курдской границе, близ Мосула, расположен замок йезидов, почитателей дьявола. Это мусульманская секта, члены которой традиционно носят черные хитоны, белые брюки и красные пояса и тюрбаны. По некоторым сведениям, они совершают в подземельях кровавые ритуалы в честь дьявола. Их идолами являются Паон и черный змей. Во главе секты стоит «папа», которому каждый вечер дарят девственницу…

Интересный факт: традиция «украшать» рогами обманутых мужей ведет свое происхождение из той эпохи, когда по случаю религиозных церемоний, таких, как шабаш, замужним женщинам разрешалось выказывать благосклонность персонажам, одетым в звериные шкуры и увенчанным рогами. Считалось, будто это приносит всей семье благословение потусторонней силы…

* * *

«Вопрос первый.

Оптическое излучение. Основные понятия, диапазон, характеристики. Рассеяние части потока в результате отражения от частиц, имеющих показатель преломления, отличающийся от показателя преломления среды».

Кирилл прочитал задание экзаменационного билета по курсу «Оптические материалы и технологии» и в который уже раз отметил: по предполагаемому объему ответа инженерная специальность РЛ-2 сильно отличается от Факультета: здесь писать намного меньше (и длительность самого экзамена сильно короче). Двадцать с лишним человек преподаватель опрашивает часа за четыре – можно сказать, конвейер. На Факультете же – совсем по-другому, там – подход индивидуальный.

– Потом обдумаю эту мысль. – Кирилл улыбнулся и взялся за ручку. – А сейчас нужно писать.

Оптическое излучение

Оптические свойства материалов являются результатом их взаимодействия с электромагнитным излучением. По принципам генерации электромагнитное излучение делится на следующие виды:

– гамма-излучение,

– рентгеновское,

– синхротронное,

– радиоизлучение,

– оптическое излучение.

Оптическое излучение появляется в результате перехода электронов из возбужденных валентных состояний в основные валентные состояния.

Перечисленные виды излучений различаются энергией квантов излучения

E = hv = hc/λ (длиной волны излучения – λ, частотой – v).

Поэтому часто виды излучений разделяют по спектральным областям. Излучение в спектральной области от 1нм до 1 мм называется оптическим излучением.

Весь диапазон оптического излучения делится на три области:

– ультрафиолетовую (УФ),

– видимую,

– инфракрасную (ИК)

Ультрафиолетовый диапазон излучения в свою очередь делится на:

– УФ-А (315–400 нм.),

– УФ-В (280–315 нм.)

– УФ-С (100–280 нм.)

Ультрафиолетовый диапазон излучения в области длин волн, меньших 180 нм. часто называют вакуумным, так как воздух в этой области спектра непрозрачен.

Излучение, способное вызвать зрительное ощущение, называется видимым. Видимое излучение представляет собою узкую спектральную область (380–760 нм.) оптического излучения, соответствующую области чувствительности глаз человека.

Цветам спектра видимого излучения соответствуют следующие области:

– фиолетовый – 400…455 нм,

– синий – 455…485 нм,

– синезеленый – 485…505 нм,

– зеленый – 505…550 нм,

– желтозеленый – 550…575 нм,

– желтый – 575…585 нм,

– оранжевый – 585…610 нм,

– красный – 610…700 нм

Инфракрасное излучение в спектре занимает область от 760нм до 1 мм и делится на диапазоны:

– ИК-А (760–1400 нм),

– ИК-В (1400–3000 нм),

– ИК-С (3000–16000 нм)

С потоком оптического излучения Фе, распространяющимся в любой среде, могут происходить следующие количественные изменения:

1. Рассеяние части потока в результате отражения от частиц, имеющих показатель преломления, отличающийся от показателя преломления среды,

2. Поглощение части потока излучения средой с преобразованием в другие виды энергии (тепло, генерация носителей тока, эмиссия электронов и ионов),

3. Пропускание части потока через среду,

4. Поглощение части потока излучения средой с преобразованием в излучение другого спектрального состава (люминесценция),

5. Изменение спектрального состава излучения, что является следствием селективного поглощения энергии излучения средой…

* * *

– Ну вот, кажется, и всё! – Кирилл вышел на улицу, посмотрел на солнышко, пытающееся выбраться из облаков, и почувствовал, как внутри разливается приятное светлое удовлетворение. Несмотря ни на что, и третий курс закончен – и закончен с максимально возможным результатом. Т. е. на все «пятерки».

Кирилл неторопливо прошел в «сачок» и сел на скамейку, бросив сумку рядом. Откупорил заранее припасенную банку «Пепси» и с удовольствием выпил. Потянулся всем телом – хорошо!

Рядом суетились «козероги» – целая толпа. Они обсуждали матанализ – кто на что сдал, и как это было сложно. По другой версии – просто. Кирилл слушал их, и ему хотелось смеяться во весь голос. И смеяться в том числе от того, что он уже три года тянет воз, по напряжению раз в десять больший, чем тот, что тянут эти «козера» – и ничего, еще живой. А три года – это половина. И он надеется, что это была самая трудная половина, и она уже позади.

Кирилл посидел на лавочке минут десять, допил «Пепси» и пошел к проходной. Впереди – целое лето, которое, конечно, будет замечательным!

КОНЕЦ

Оглавление

Часть первая. Пятый семестр – как он есть

  Глава первая. Июль-август

  Глава вторая. События

  Глава третья. Внезапно все поменялось

  Глава четвертая. Возвращение домой

  Глава пятая. Все входит в норму (или не входит?)

  Глава шестая. Проходящая серость бытия

  Глава седьмая. Настроение постепенно улучшается

  Глава восьмая. Конкретное предложение

  Глава девятая. Наполненные донельзя будни

  Глава десятая. Время сжимается

  Глава одиннадцатая. Сессионные страсти

  Глава двенадцатая. Долгожданные каникулы (часть первая)

  Глава тринадцатая. Долгожданные каникулы (часть вторая)

Часть вторая. Второй семестр всегда легче первого. Так считается

  Глава первая. Не только учеба, но и другое

  Глава вторая. Текучка

  Глава третья. Во время слета светил науки (Кирилл не участвует)

  Глава четвертая. Конференция конференции рознь

  Глава пятая. Выход политического придурка на сцену

  Глава шестая. В здании на Лубянке

  Глава седьмая. Побольше подробностей!

  Глава восьмая. В Кремле

  Глава девятая. Последняя Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg