«Летопись Чертополоха»

Летопись Чертополоха (fb2) - Летопись Чертополоха 1217K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Захаров

Дмитрий Захаров Летопись Чертополоха

Глава 1 Камни света

ГОРОДСКОЙ ВЕСТНИК. Областное информационное издательство Санкт-Петербурга. Центральный район.

«Удивительное явление могли наблюдать горожане субботним утром 14 июня в районе Выборгского шоссе, в шести километрах от Зеленогорска. Над лесом сформировалась локальная область низкого атмосферного давления. Ветер образовал воронку, наподобие небольшого торнадо, золотое свечение видели с трассы проезжающие автомобилисты. Природный феномен длился не более двух минут и исчез. К сожалению, никто из свидетелей не сумел сделать достоверные снимки аномалии. Наши корреспонденты не получили объяснений от специалистов, однако из Петербурга уже отправилась группа метеорологов. Мы будем держать читателей в курсе событий»

* * *

Сыпучий хрящ издавал зловещее рычание. Он прижался спиной к скале, защищая свой тыл. От топота массивных копыт дрожала земля. Загривок покрыт панцирем из твердых, плотно прилегающих друг к другу пластин, такую защиту не прогрызть ни одному муравью. Но хитрые насекомые избрали иную тактику боя. Они отвлекли внимание зверя, вскарабкавшись на плоские белые камни, намереваясь кинутся на врага сверху. Хрящ задрал тонкую шею, угрожающе выставив длинный рог, желтый глаз горел ненавистью и жаждой крови. И это была его ошибка. Наследный принц Драган, сын Валтасара нырнул под брюхо зверя, и вонзил острые челюсти в незащищенное горло хищника. Хрящ завалился на бок, смяв кусты диких роз, острые колючки впились в брюхо животного, но он не почувствовал боли. Десяток муравьев набросились на поверженную добычу, мощные челюсти рвали яремную вену, сухую землю оросила черная кровь. Сыпучий хрящ издал предсмертный вздох и затих. Воины отступили, их работа закончена. Из глубоких нор суетливо выползали рабочие. Они облепили тушу со всех сторон, и поволокли ее в пещеру.

Наследный принц скромно принимал поздравления товарищей, золотая корона светилась на гладком лбу. Сын Валтасара должен сегодня ночью пройти обряд инициации, он немного волновался, а потом решил прогуляться по пустыне. Драган неторопливо направился к зияющему черному жерлу пещеры. Там проживают друзья бастарды, знатный муравей любил общаться с их детенышами. Бастарды лишены надменной кичливости, присущей остальным жителям Зеленой Страны.

Он пересек прогалину, заросшую выгоревшей на солнце травой, и оказался посреди нагромождения высоких скал. Над головой мелькнула черная тень, принц не придал этому значения – орлы не посмеют напасть на отпрыска королевского рода. И в то же мгновение, сильный удар в голову заставил его судорожно сомкнуть лапки. Он попытался нырнуть в скалистую расщелину, но второй удар отсек голову насекомого, и она покатилась по земле, как гладкий черный шар. Выпуклые глаза помертвели, затянувшись серой пленкой.

Двое склонились над поверженным насекомым. Мужчина вытер меч о траву, подобрал с земли корону, небрежно бросил ее в сумку.

– Это и есть Драган?

– Он, не иначе… Корону видишь?

– Откуда муравьи берут золото, тень их топтать?

– Говорят, под землей его навалом… – женщина брезгливо толкнула носком кожаного сапожка безжизненное тело насекомого.

– Дело сделано?!

– Точно так. Уходим, пока бастарды из своих пещер не повылезали.

Люди скрылись, сильный порыв ветра пронесся над выжженной землей, в небе горело равнодушное солнце, а на земле лежал скорчившийся трупик огромного муравья, наследного принца крови Драгана сына Валтасара.

Выборгское шоссе. 58. Километр. 08.45.

Мальчик стремительно бежал по лесу, босые ступни едва касались мшистой земли. Поодаль мчались два огромных пса. Чепрачного окраса кобель, морда как у маламута, с обведенными черными дугами вокруг узко посаженных медвежьих глаз, и рыжая сука, на шее белое пятно, и молочного цвета грудка. Собаки бесшумно скользили подле человека, как две молчаливые тени, готовые немедленно пустить в ход острые клыки, по первому зову юного хозяина. Рассвет смазал верхушки сосен бледной золотой талью, просыпались птицы, робко пробуя на вкус свежий воздух. Чуя поступь незнакомцев, в заросли папоротника нырнула змейка, сбилась в тугие кольца, и затаилась в корневищах столетнего дуба. Над верхушками корабельных сосен с отчаянными воплями носились сороки, оповещая лесную братию о появлении не званных пришельцев. Мальчик остановился, густые волосы рассыпались по плечам, на смуглой груди висит тонкая золотая тесьма, в тугой петле увязан овальный камешек, размером с голубиное яйцо. Широкий кожаный ремень опоясывает тонкую талию подростка. Он провел пальцами по рукояти искусно выполненного кинжала, висящего на бедре в простецких ножнах, опустился на четвереньки и слизал крупицу прозрачной росы с шершавого листка подорожника.

– Необычный вкус… Много соли! – голос у него был ясный, чистый, как у певчего в католическом храме.

Псы встали как вкопанные, подняли влажные носы к небу, внимательно нюхая воздух. Ребенок погладил животное по могучей холке.

– Тебе пора уходить Латона… – он грустно покачал головой. – Пора!

Рыжий пес протестующе зарычал, обнажив желтые клыки.

– Не сердись, девочка! – Мальчик опустился на колени, обнял псов, прижался лицом к мягкой шерсти кобеля. – Я позову вас, когда будет нужда. – Прощайте! – Он повернулся, и скрылся за сросшимися меж собой кривыми елями. Собаки неуверенно топтались на месте, Латона подняла острую морду к небу, и протяжно завыла. Притихшие сороки, возобновили скандальный галдеж. Бурбуль решительно мотнул большой головой, рыкнул на подругу, и прыгнул в чашу. Тихо поскуливая, рыжая собака потрусила за товарищем.

Мальчик бежал еще несколько минут в одиночестве, ветер разметал шелковые кудри. Он прижал ладонь к гладкому камешку, слабо загудела кожа, поднес амулет к глазам. Крошечные черные точки плясали как веселые крохотные муравьи.

– Здесь! – выдохнул ребенок, и поправил ножны. Вскоре на краю леса возникла завеса густой листвы. Оттуда раздалось громкое фырканье и рев мотора. Мальчик недовольно сморщился, обнажив острые белые зубы, и легко перемахнул широкую канаву, наполненную стоячей водой. Он стоял на окраине пустынного шоссе, красные габариты грузовика скрылись за поворотом. Клубы выхлопных газов оседали на землю, словно хлопья ядовитого тумана. Неожиданно, грузовик чихнул, как больное животное и остановился. Ребенок забавно сморщил нос, понюхал горячий асфальт, и рассмеялся.

– Будто жирный струч обожрался! – он безбоязненно вышел на дорогу.

Солнце уверенно карабкалось по чистому небосклону, день обещал быть жарким.

* * *

Надя крепко сжимала упругий руль. Из динамиков магнитолы уныло пел Род Стюарт, но даже печаль, сквозящая в сиплом голосе британца, не могла испортить ей радужного утреннего настроения. Сегодня она встречается с Димкой Рословым. Прекрасное субботнее утро, впереди отличный день. Жаркий нынче июнь стоит на северо-западе, она успела загореть, и смуглую кожу стройной блондинки выгодно оттеняли яркие синие глаза, и черные брови, доставшиеся в наследство от бабушки украинки. Она надела голубое платье с вызывающими разрезами, хотя оно едва ли уместно для эксперта МВД. Ну да, к черту условности! Синий цвет удачно подчеркивает загар. Дорога пустынна, по пути ей встретился лишь старенький грузовик, на обочине. Мотор издавал предсмертные хрипы, как агонизирующий астматик. Надя притормозила, опустила ветровое стекло.

– Помощь не нужна?!

Хмурый водитель не обернулся. Он раздраженно махнул рукой, вытер замасленным рукавом лоб, и погрузился с головой в урчащее жерло мотора, словно намереваясь выудить оттуда сказочный приз.

Девушка пожала плечами, и нажала педаль газа. Поведение недружелюбного шофера показалось ей странным, но уже через мгновение она позабыла об этом. Хрипнул Род Стюарт поперхнулся, и замолк на полуслове, голубой огонек магнитолы погас, привычное урчание двигателя «тойоты» стихло. Автомобиль прокатился по инерции несколько десятков метров и остановился. На шоссе стоял полуголый мальчик. Он был похож на кукольного индейца, какими их изображали в кинофильмах. Смуглая кожа, длинные черные волосы, дерзко разметавшиеся по плечам. На груди болтается обычный серый камешек, увязанный золоченым шнурком, на поясе у мальчугана висят ножны. В них покоится старинный кинжал. Рукоять кинжала усыпана драгоценными камнями. На округлой шишке эфеса сверкает багровый кабошон рубин. Мальчик улыбнулся, прозрачные как весеннее небо голубые глаза излучали безмятежное спокойствие.

Надя была осторожная женщина, десятилетний стаж работы в органах приучила ее мыслить линейными схемами. Она вышла из машины, и приблизилась к ребенку.

– Здравствуй, мальчик! Ты кто?! Откуда здесь взялся?!

Вопрос не являлся праздным. Пустынный перегон Выборгского шоссе, до ближайшего садоводства километров пять. И откуда у ребенка такой кинжал на поясе?! Самоцветы настоящие вне всяких сомнений. Хороший эксперт отличит старинный корунд от подделки без специальных приборов. А Надежда Петровна – хороший эксперт!

Ребенок повел себя необычно. Он шагнул к женщине, бесцеремонно взял прядь ее волос, медленно сжал кончиками пальцев.

– Ведьма! Красивая ведьма! – восторженно хлопнул в ладоши. – Ты отведешь меня к Страннику. – уверенно заявил он.

– Спасибо, конечно за комплимент, молодой человек! – усмехнулась Надя. – Разве тебя не учили, что трогать руками посторонних людей неприлично! И будь любезен, отвечай на вопросы старших!

Незнакомец будто и не слушал женщину. Он нырнул в машину, и улегся на заднем сиденье, словно намеревался там спать.

– Поехали!

– Слушаюсь! – иронично хмыкнула девушка. Она лихорадочно соображала. Паршивец чокнутый, это точно. Чем скорее она доставит его в больницу, тем лучше. Откуда у ребенка такой нож?! Не говоря уж об антикварной ценности, лезвие длинной добрых двадцать сантиметров! Она покосилась на диковинного пассажира. Тот по-хозяйски развалился на заднем сиденье, и смотрел на нее сквозь прикрытые ресницы.

– Ты не должна бояться меня, ведьма! – он ободряюще улыбнулся. – Я не причиню тебе вреда. Другое дело, Гальфрид. Возможно, он захочет встретиться с тобой. Это опасно.

– Кто такой Гальфрид? – она задала вопрос чисто автоматически, копирую манеру Рослова, не оставлять без внимания ничего сказанного людьми.

– Рыцарь. Наемник. – коротко ответил загадочный ребенок. – Но Гальфрид благородный, чистокровный одомит. Хотя и падший… Он не станет воевать с женщиной, даже если она ведьма. Он тебя просто убьет. Другое дело – Земфира. Полукровки жестоки и мстительны. Вот кого следует опасаться, так это Земфиры.

– Благодарю за предупреждение! – девушка вытерла со лба капли пота. Хотела вложить в тон долю сарказма, а получилось испуганно.

– Слово в радость! – кивнул мальчик, и закрыл глаза.

Только сейчас Надя обратила внимание на то, что впервые за десять лет водительского стажа, покинула машину, оставив ключи в гнезде зажигания. Это ошибка. Она поспешно села на водительское сиденье, мотор взревел сам по себе, загорелись лампочки на приборной панели, Род Стюарт хрипло заныл что то унылое, аккурат с той ноты, на которой его грубо прервали. Чудеса!

– Скажи хотя бы, как тебя зовут, таинственный незнакомец? – усмехнулась девушка.

– Ратибор. Лучший из колдунов, которых знавала Вотчина одомитов, покровителей Зеленой Страны и провинций! – в тоне ребенка прозвучали неподдельные детские интонации хвастуна и заправского лгунишки.

– Ратибор… – Надя посмотрела в обзорное зеркало, мальчишка свернулся в клубочек, как домашний котенок, и засунул большой палец в рот. Салон «тойоты» наполнился запахом цветущего жасмина. Аромат был настолько ярок, словно кожаные сиденья опрыскали дорогими духами.

Надя Еременко была человеком действия, а потому, не раздумывая включила передачу, и «тойота» тронулась с места. Сначала отвести чудного мальчишку в управление, а там видно будет. Праздничное настроение не оказалось испорченным. Забавно начинается это утро! Будет что рассказать Димке! Она с нетерпением ждала встречи с Рословым, стрелка спидометра уверенно пересекла отметку сто километров в час. Через сорок пять минут она будет на месте…

ПРОВИНЦИЯ ЗЕЛЕНОЙ СТРАНЫ.

ГРАФСТВО СИНИЙ РОМ.

Замок властителя Синего Рома напоминал обглоданную рыбью кость. Черный шпиль, с развевающимся голубым флагом был похож на украденный кусочек неба. Вычурные окна в стиле зрелого барокко увиты стелящимся плющом и побегами дикого винограда. Ворота украшал такой же голубой флаг, но меньшего размера, на полотне красовалась выпуклая голова муравья, увенчанная золотой короной. Дон Громмель задрал голову, внимательно изучая яркий штандарт.

– В былые времена наши стяги украшали головы леопардов! Как ты считаешь, Лука?

У него был сиплый простуженный голос, а длинную шею покрывал толстый шарф из овечьей пряжи. Коренастый мопс, внимательно осмотрел замок. Выпуклые глаза животного слезились, в период цветения жимолости у него начиналась аллергия, он часто чихал, и тер морду лапами. Пес ухмыльнулся, но промолчал, и подмигнул маленькому пузатому человечку. Малыш презрительно сплюнул на землю, и потер кулаком багровый шишак под левым глазом.

– Ромы портят породу достойных обитателей провинции! Круп им в дышло!

– Индюк! – едко заметил мопс, задрал ногу, и обдал пахучей струей, вросший в землю зеленый камень.

Громмель с трудом сдержал улыбку.

– Вели открывать, Шнопс, а то не получишь вечером мыла.

– Слушаюсь! – толстяк послушно дернул массивную дверную ручку, мелодично зазвенел колокольчик, ворота медленно распахнулись, и мужчины прошествовали вовнутрь.

К гостям немедленно подлетели две огромных стрекозы, тонкие крылья трепетали в воздухе, поднимая с земли невесомую багровую пыль.

– Дон Громмель ван Остаде! Господин Лука! Какая честь для хозяев Синего Рома! Дон Адам Голубой спрашивал, где это, дескать мои друзья? Куда запропали? Вас ждут с нетерпением! – выпуклые золотые глаза светились как у придурковатых собак, челюсти благоговейно сжимались. Шнопс испуганно закрыл голову маленькими ладонями, и опустился на корточки. Мопс рассмеялся, обнажив короткие сточенные клыки.

Человек раздраженно отмахнулся, мгновенно извлек из складок длинного плаща изогнутый кинжал, в солнечных лучах сверкнуло кривое лезвие.

– Пошли прочь, тупые насекомые! Передайте Тощему Рому, что я сам без труда найду дорогу в его берлогу! Адам Голубой… индюшачье имя!

– Как будет угодно дону! Как будет угодно!

Стрекозы дружно взмыли в небо, и скрылись в черных анфиладах здания. Торица прошествовала дальше. Вдоль дороги раскинулись торговые ряды. Простолюдины и военные с праздным видом шлялись по улице, разглядывали выложенный на прилавках товар. Полотна голубой ткани, фальшивая серебряная посуда, примитивные подделки под Камни Света – прочая шелуха для невзыскательных туристов. За фасадом здания расположились многочисленные кузницы. Мирный народ ромов не оставлял тщеславной мысли о триумфе, оттуда полыхало красным маревом, доносился звон молотков, крики мастеров. Оружие ковалось круглые сутки напролет, Громмель отметил это событие, хотя блеклые серые глаза, прикрытые набрякшими веками, сохраняли сонно безразличное выражение.

Толстяк отряхнул мешковатые штаны от красной пыли.

– Круп им в дышло! – он тяжело дышал, румяное лицо покрылось белыми пятнами, багровый шишак приобрел жутковато синий цвет. – Я хотел достать посох, но споткнулся… – он дрожащими руками указывал на кривую палку, с металлическим острием на конце. – Славная могла быть битва, дон Громмель! Я запросто мог поразить врага!

– Не робей, пасюк! – усмехнулся мужчина. – Любой полукровка боится летающих стручей…

Возьми! – он кинул слуге кусочек обмылка, который тот с ловкостью поймал налету, благодарно кивнул, тотчас натер им шишку на лбу, а остаток бережно спрятал в залатанную полотняную сумку. Опухоль на глазах спала, Шнопс повеселел, и спешно ковылял за хозяином.

– Точно индюк! – повторил пес.

Им навстречу кинулся одноглазый бастард, одетый в кожаные штаны галифе и широкополую шляпу с гусиным пером. Он сунул под нос людям горсть ручных муравьев, и зашепелявил, проглатывая согласные.

– Благогодные доны! Собгаговолите поддержать коммерцию, добгого геловега! Гупите разумных мугавьев!

При ближайшем рассмотрении товар оказался заурядной подделкой, обычные насекомые из разворованного муравейника.

– Пошел вон! – слуга замахнулся своим посохом.

Бастард тотчас узнал дона Громмеля, не без шутовства отвесил поклон, сдернув с лысеющего черепа шляпу с пером, и растворился в толпе. На красной земле шныряли разбросанные им насекомые.

Визитеры прошли через железные ворота, и оказались в цветущем саду, залитом ярким солнечным светом. Воздух пах сладкими мимозами и астрами. Выложенная плитами дорожка из разноцветных самоцветов, излучала все цвета радуги. Зеленый малахит, дымчатый, как шкура благородного дегу топаз, голубой лазурит, переливающийся опал, пурпурная яшма. Для добычи таких камней требовались годы, трудолюбивые ромы не теряли времени даром на все, что касалось роскоши и красоты. В окружении зарослей желтых роз среди благоуханной тени расположилась увитая гиацинтами беседка. От приторного аромата кружилась голова, в прозрачном бассейне плескались золотые рыбки каждая размером с хорошую треску. Лука понюхал цветы, и громко чихнул, а Шнопс тотчас встал на цыпочки, перегнулся через золоченую ограду, запустил трехпалую ладонь в воду, и взбил мутную пену. Рыбы испуганно метались по кругу, со дна поднялся гигантский рак, и кося на чужака выпуклым черным глазом, устремился в атаку. Толстяк испуганно отпрянул, забрызгав штаны каплями соленой воды. Громмель равнодушно сорвал лепесток розы, прижал к сухим губам шелковую ткань.

– Сухой цвет, мертвый вкус… – пробурчал он непонятные слова.

– Будь осторожен, одомит! – мопс натянул длинный поводок.

Из беседки, навстречу посетителям вышел мужчина в длинном голубом платье. Его окружали ленивые павлины, красивые птицы распускали веером ажурные хвосты, вытягивали длинные шеи, и оглашали окрест омерзительными воплями. Разевая загнутые клювы, они демонстрировали острые зубы, и трубчатые желтые языки, с основания которых стекали капли тягучего бурого яда. Шнопс воинственно размахивал своим посохом, пытаясь держаться за спиной хозяина. Хозяин сделал страшные глаза.

– Брысь!

Птицы недовольно галдя, разбегались прочь по каменным аллеям сада.

– Любишь ты никчемную роскошь, Адам Голубой! – без улыбки сказал Громмель. – А лепестки мертвые…

– Люблю! – сокрушенно кивнул головой ром. – Каюсь! Но ты изменишь свое мнение, когда я угощу тебя лучшим отваром, что можно сыскать во всей провинции! Привет уважаемому Луке!

Длинные пальцы графа были унизаны тяжелыми перстнями, в мочках ушей свисали белые серьги, волосы на макушке выбриты, как это принято у ромов. Мужчины обменялись вежливыми поклонами, мопс сдержанно кивнул, рукопожатия не последовало – визит одомита был сугубо официальным.

– Рад видеть благородного дона Громмеля! Прошу посетить мой скромный дом, и угоститься лучшей олениной во всей округе!

– Слово в радость! – кивнул мужчина, и зашагал следом за хозяином, собака ковыляла рядом, уморительно переваливаясь на коротких лапах.

– О слуге позаботятся. – Тощий Ром снисходительно посмотрел на чумазого Шнопса. – Твоя демократичность граничит с чудачеством, превосходный дон! Взять в прислужники чуня, это верх легкомыслия! Что скажут в Совете одомитов?

– Я вхожу в этот Совет, если ты не забыл! – сухо отрезал мужчина. – Этот человек – полукровка.

Его отец – падший одомит, согрешивший с чуней. Будь любезен накормить его и спрятать в тень. И пусть его обслужат люди, а не стручи. Шнопс боится стручей, а мыло нынче недешево стоит. И не утруждай нас столь высокопарным именем-Адам Голубой! У меня развивается комплекс неполноценности. – он поправил свой шарф, и шагнул под узорчатую арку, отлитую из чистейшего серебра.

Тощий Ром щелкнул пальцами, к слуге тотчас подбежали два коренастых бульдога, Лука сдержанно зарычал, но псы не обратили внимания на собрата, и повлекли толстяка в тень, отбрасываемую высокими кипарисами.

Парадная зала утопала в роскоши. Повсюду висели красочные штандарты, с изображением коронованного муравья. По углам застыли чучела крокодилов, драконов и сыпучих хрящей в натуральную величину. Таксидермисты поработали на славу, драконы казалось, готовы были извергнуть потоки огненной лавы из зубастых пастей, а у одного из хрящей на длинном рогу запеклись следы бурой крови несчастной жертвы лютого хищника. Потолочный плафон, расписанный лучшими мастерами Синего Рома, изображал сцены охоты на девятиглавую гидру. Дюжина обнаженных борцов копошились в прибрежной тине. Мускулы на их спинах вздулись как корабельные канаты. Двое лежали в воде, растерзанные чудовищем, остальные сжимали в руках тонкие сети. Картина поражала своей натуралистичностью. Громмель долго стоял, задрав голову, отчего иллюзия выглядела объемной. Гранитные обелиски, обрамленные серебряными багетами, занимали большую часть высоких стен. Вытесанные сцены из твердого камня запечатлели драматические эпизоды минувших трех войн, сцена триумфа ромов, и поверженных врагов. Мужчина хрипло прокашлялся.

– Мне, как одомиту следует доложить Совету о наглядной агитации, и призыву к бунту порабощенного народа ромов!

– Ромам нельзя доверять, родное сердце! – мопс вскочил на скамью, и тщательно обнюхивал расставленные на столе блюда и напитки.

Тощий Ром побагровел.

– Великоречивый дон шутит, я полагаю!

– Ну, же, граф! Не следует буквально понимать собеседника! Не станешь ведь ты убивать величайшего мага и колдуна всех провинций в собственном доме?! – широко улыбнулся Громмель ван Остаде. – Тем паче, я полагаю, на картинах изображены жалкие чуни и прочие бастарды. Не так ли?! – лицо мага излучало саму безмятежность.

«Черт его побери, этого хитрого одомита!» – подумал граф. – «Если то, что о нем рассказывают правда, хотя бы наполовину, едва ли меч поможет его убить!» Он широко улыбнулся, провел пальцами по сбритой макушке, и гостеприимно простер руку к столу.

– Я вспылил, каюсь. Сказываются две минувшие войны. Застудил колено в болотах Топной Чуни. Однако прежде чем мы приступим к трапезе, хочу спросить. Чем обязан визиту?

– Пустяки… – колдун задумчиво щелкнул пальцами. – Прогуливались в твоих угодьях, вот и вспомнил о своем племяннике.

– Это великий маг!

– Могу я его видеть?

– Увы! С раннего утра он убежал со своими псами на поляны. Должен скоро вернуться.

– Лжет! – лаконично объявил мопс.

– Странно, что я не чувствую его запаха! – безразличные до сего момента глаза мага вперились в лицо графа, зрачки сузились до игольных точек. Тощий Ром попытался отвести взгляд в сторону, но не смог. Пальцы рук, сжимающие рукоять меча безвольно разжались, надменные губы раскрылись как у выброшенной на берег рыбины, лицо приобрело тупое выражение оглушенного бастарда.

– Я говорю чистейшую правду… – голос звучал плоско, мертво, лишенный басовых нот. – Мальчик ушел ранним утром… И собаки с ним. С тех пор его никто не видел…

– Не посещал ли он накануне Ворота Домны?

– Да… Вернее нет. Он спрашивал про Ворота Домны. Я не хотел рассказывать, но он – великий маг…

– Даже более великий, чем его дядя?! – губы Громмеля искривились в язвительной ухмылке, но глаза неотрывно сверлили лицо графа.

– Думаю это так. Мальчик самый могущественный колдун из всех, кого знала Вселенная.

– Довольно! – гневно крикнул колдун, и отвернулся.

Тощий Ром глупо улыбнулся, вытер ладонью вспотевший лоб, тоскливо огляделся по сторонам. Под потолком кружил струн, его крылья работали как пропеллеры, поднимая с каменных плит крошки невесомой золотой пыли. Лука деловито обследовал разносолы, отхватил кусок свежей оленины, и яростно чавкал, мотал тупорылой головой, пытаясь перегрызть тугие жилы.

– О чем мы сейчас говорили? – переспросил ром.

– Ты стал рассеянным, граф! – Громмель шутливо погрозил длинным пальцем. – Я жду не дождусь твоей хваленой оленины!

– Конечно! Прошу извинить, отведать мяса и испить нектар!

– Все проверено, можно кушать! – довольно хрюкнул Лука.

Колдун поклонился, и уселся за стол.

– Прекрасный гость изволит позвать мою челядь для пиршества? – ром изобразил на вытянутом лице гримасу благочестия и радости. – Они почтут за великую честь пировать за одним столом с именитым одомитом, славным доном Громмеллем ван Остаде, бесстрашным гауптманом Трех войн, и наместником самого оберст-генерала Эргена Сладкоречивого…

– Хватит! – мужчина поднял ладонь, с трудом сдерживая приступ раздражения. За сладкой патокой лести, что источал граф своей речью, сквозила неприкрытая издевка и обида порабощенного властителя. – Зови своих подданных. Сегодня я просто хочу выпить, поесть и отдохнуть в твоей компании. Эпитеты оставим для официального приема.

– Мудро. Мы ведь с тобой не осилим все, что здесь наготовлено!

Оба принужденно рассмеялись, многозначительно хихикнул мопс. Граф хлопнул в ладоши, в зал тотчас вбежали несколько человек. Нарядно одетые в расшитые серебром голубые платья, у мужчин выбритые макушки, тяжелые серьги в ушах, покатые плечи и выпуклые животы – признак красоты и благосостояния среди зажиточного люда. Женщины хорошенькие, светловолосые изредка смуглые – результат многолетнего ига одомитов, почти полностью обнаженные, с покрашенными хной сосками. Люди почтительно кивали знатному гостю, шепотом переговаривались, рассаживались по местам.

Умелый виночерпий объявился бесшумно из-за спины, со своим кувшином, но Громмель угадал его появление за несколько шагов. Рука метнулась к клинку, но тотчас он расслабился. Единственное уязвимое место на теле колдуна точка между шейными позвонками, ахиллова пята бессмертного мага, была надежно закрыта толстым шарфом. Его фирменный знак. Многие одоимты интеллектуалы носили такой же шарф, копируя маститого соотечественника. И только два человека во всех провинциях знали о том, что овечья шерсть не защищает колдуна от простуды. Прекрасный Громмель ван Остаде, и преданный как боевой пес полукровка Шнопс. Под слоем ткани крепился надежный металлический костяк, защищающий бессмертного мага от вражеского оружия. Каждое утро слуга проверял надежность замка, и прилеплял крохотный волосок к узкой уключине. Уже более семи лет, с последнего покушения на жизнь гауптмана, ежедневно повторялся этот ритуал.

Тощий Ром на правах хозяина дома произносил длинный цветастый тост. Ромы мастерски умели писать картины, строить красивые уютные жилища, разводить потрясающие по красоте цветники, сочинять тосты и заниматься любовью. Они совершенно были непригодны к военному ремеслу, хотя во время Второй войны сражались отчаянно, слов нет. Но противостоять одомитам – дело плевое. Однако будучи ловкими дипломатами, ромы блестяще овладели искусством лжи и убеждения. Громмель рассеянно слушал хозяина дома, зная по опыту, что стоит начать всерьез воспринимать все ту требуху, что несет этот пузатый, разряженный как ядовитый павлин говорун, он потеряет душевный покой. А со лжецами ромами этого делать нельзя.

Наконец граф закончил, все аплодировали. Маг невнимательно хлопнул в ладоши, и пригубил из бокала. У него перехватило дыхание. Нектар из смоквы оказался потрясающим! Даже не ощутима ядреная крепость напитка! Словно он глотнул огненную вытяжку из розовых лепестков.

– Ай да нектар! – выдохнул колдун.

– Слово в радость! Наши женщины собирают зрелые смоквы в долине. Секрет приготовления известен только ромам!

Тощий Ром сиял от восторга, он сделал незаметный жест виночерпию, тот быстро цедил пурпурную жидкость в бокал знатного гостя. Напротив сидела улыбчивая брюнетка. Она не сводила черных как масленичные ягоды глаз с мужчины, и медленно облизала пухлые губы розовым язычком.

– Ты и есть та самая знаменитость?! – голос у девушки был низким, чуть хриплым. Именно таких черноволосых смуглых бестий предпочитают одомиты! Вот так Тощий Ром! Хитер, хрящ сыпучий!

– Будь внимателен, одомит! – мопс восседал рядом с человеком, на специальной подушечке. Он проглотил сочный кусок мяса, громко рыгнул. – Хитрая девица, родное сердце!

– Спасибо, Лука! Я разберусь. Это зависит от того, что именно ты имеешь в виду, красавица! – усмехнулся Громмель. – Известных людей немало в Зеленой Стране. И не сердись на моего партнера. Он весьма бдительно относится к любым новым знакомствам. – Он погладил собаку по голове, и с наслаждением вгрызся зубами в кусок парной оленины. Алая кровь стекала по щекам. И здесь граф угодил! Олень был совсем юный, не пуганный, иначе бы мясо приобрело волокнистую жесткость.

– Я не сержусь. Мне нравится Лука. Говорят, ты – знаменитый маг, колдун и чародей! А в прошлом – бесстрашный гаупттман, погубивший не одну сотню ромов, чуней и бастардов! – женщина подалась вперед грудью, в отличии от остальных девиц ее соски не были накрашены, отчего она казалась голой, беззащитной на фоне своих подруг, а оттого особенно желанной.

– Спасибо за комплимент! Война – скучное занятие по сравнению с любовью.

– Слово в радость! – пушистые ресницы девушки дрогнули. – Пойдем танцевать?

В залу незаметно вошли музыканты, и ударили по струнам, высоко над сводами замка гремела лихая мелодия, весьма популярная среди молодежи одомитов довоенной поры. Громмель почувствовал, как ноги сами выделают коленца под столом, и не помышляя больше о коварных замыслах Тощего Рома, невзирая на угрюмое сопения мопса, пошел танцевать с незнакомкой.

Она прильнула к нему всем телом, поместила губы в ушную раковину, и тихонько, словно ручная змея свистела мелодию. Девушка знала толк в танцах, изношенное сердце колдуна забилось часто и тревожно.

– Ты – полукровка? – он отстранился. Рядом танцевали остальные ромы, разбившись на пары. Схваченная в обнимку Тощим Ромом худая блондинка, старательно целовала партнера в лоб и щеки. Поравнявшись с колдуном, граф лукаво ему подмигнул.

– Отец был одомит… – девушка ожгла его щеку губами.

– А как тебя зовут?

– Земфира…

– Красивое имя… – они неожиданно оказались в затемненном углу залы. Женщина уверенно дернула рукой портьеру, и распахнула потаенную дверцу. Внутри было темно, сухо, пахло прелыми цветочными лепестками. Женские руки жадно срывали с него одежду, а губы, такие настойчивые, бесстыдные, ненасытные исследовали каждый сантиметр тела любовника. За тонкой портьерой играла музыка, гремели бокалы, возбужденно смеялись женщины, сдержанно басили мужчины. Громмель ван Остаде ничего этого не слышал. Только глухие, как удары военные барабанов удары сердца, раскаленные губы женщины, и жидкая магма, истекающая из каждой клеточки ее волшебного тела. Потом он кажется кричал. Она тоже кричала. И пришла тишина, покой, и звон в ушах, словно часто машут крыльями неутомимые стручи. Земфира незаметно выскользнула из комнаты. Колдун быстро привел свою одежду в порядок, машинально сунул пальцы под сбившийся на бок шарф, и похолодел. Волоска на месте уключины не было! Как ни в чем не бывало, он вернулся за стол, не дожидаясь виночерпия, налил себе в бокал нектара. Мопс укоризненно покачал круглой головой.

– Надо было меня слушать, родное сердце! – пес негодующе чихнул, демонстративно пукнул, испортив воздух и отвернулся.

ТОПНАЯ ЧУНЬ.

– Что бы твою шкуру мыши проели, Груздь окаянный! – пронзительно кричал маленький человечек, с ног до головы измазанный липкой зеленой глиной. – Я все расскажу Расстегаю младшему! Тень твою топтать! – на его лбу, под слоем грязи красовалась оранжевая татуировка, дракон пожирающий солнце. Высший знак чуни, приближенной к царскому престолу.

– Я случайно выронил… – бубнил долговязый парень. Он отчаянно косил, и было невозможно понять, куда именно в настоящий момент смотрит. Меся длинными ногами болотную жижу, Груздь опустил руки в воду и проходился ими как бреднем, загребая потоки тягучей липкой грязи.

– Случайно! – передразнил товарища высокопоставленный чуня. – Ты это потом царю Расстегаю объясни, а я послушаю.

– Ты должен оказать мне дружескую помощь, Сипуч! Мы ведь с тобой товарищи, верно?

Сипуч наудачу провел рукой по дну, поймал трепыхающеюся лягушку, в сердцах отшвырнул ее в сторону, несчастное земноводное ударилось о ствол поваленного дерева, длинные конечности безвольно обмякли, рыжее брюшко в черных пятнышках беззащитно колыхалось на мелководье. Чуня кипел от злости, и не сразу понял, что совершил святотатство.

Груздь посмотрел на издохшее земноводное, взглядом полным ужаса и боли.

– Что ты наделал, дружище?!

– Черт побери! Я решил, что это комок глины!

– Что ты наделал?!

– Заткнись! – огрызнулся Сипуч. – Это ты виноват! Я тщательно спланировал похищение, царь Расстегай отвалил бы нам неслыханную награду, а ты выронил камень!

– Матушка Сушеница Топяная не прощает убийства жаб. Теперь жди три года несчастий!

– Нас с тобой это не коснется. – криво усмехнулся чуня. Я уже доложил Расстегаю младшему о находке. – Ты знаешь, какой вид казни предпочитает его святейшество благородный царь?

– Н-нет…

– Очень хорошо! – грязное лицо осветила яростная ухмылка, кожа на лбу сморщилась, дракон улыбался вместе с человеком. Сипуч хотел отвлечь товарища от мысли про совершенное им только что кощунство, убийство лягушки. – Я тебе расскажу. Мой кузен служил в карательном отряде. Паек хороший, дополнительная одежда, крепкий сон, пара кило мыла в год. Добрая служба. Он мог запросто общаться с царем, во время экзекуции. Приговоренного раздевают донага, погружают в Худую яму, и оставляют там куковать до рассвета… Как тебе это нравится, дружище Груздь?!

Долговязый нахмурился.

– Это та самая Худая яма, за выгребным сараем?

– Хорошо соображаешь!

– Ее выкопали после Второй войны, по царскому приказу…

– Умница!

Груздь зарделся от похвалы товарища.

– Туда раньше помещали пленных ромов. Я приходил смотреть… Кричали они бедные! Те кто посильнее часа четыре кряду страдали. Так и надрывались сердечные… Оно понятно! Выгребная яма кишит пасюками. Твари все огромные, жуть!

– Молодец, Груздь… – Сипуч без сил опустился на сухую кочку. – Ты очень живо описал наше ближайшее будущее, – он сжал голову руками, и раскачивался на месте, словно намереваясь запеть песню.

– Но ведь я случайно его выронил! – отчаянно закричал долговязый. – Он такой маленький, а пальцы у меня вспотели, вот он выскользнул! Я все объясню Расстегаю младшему. Царь должен понять. И покаюсь, что ты убил жабу не нарочно, в сердцах! – он встал на четвереньки полз по болоту, сгребая кочки размокшего мха, прелые листья, истлевшие палки. Ползал взад и вперед, отчаянно всхлипывая. – Я все ему объясню…

– Я бы тень твою топтал… – печально, без злости проговорил чуня. Он провел ладонью по татуировке. Ему было страшно. Он видел, что сделал разгневанный Расстегай со своим камердинером. У того была такая же важная тэту на лбу, только вместо дракона выколот струч. Высшая иерархия. Кажется, царственный Расстегай заподозрил слугу в краже. Могучего телосложения богатырь, визжал как девчонка, когда заплечные снимали кожу с его лба, лишая привилегий. Палачи умело следили за тем, что бы жертва не впала в спасительную спячку.

– Найдем… – прошепелявил Груздь. Он набрал полный рот грязной воды, и отфыркивался как ондатра. – Я тебя прикрою. Скажу, что ты по ошибке наступил на жабу.

Сипуч задумчиво посмотрел на бледный солнечный диск, затянутый серой пеленой. Слабые лучи и так едва проникали сквозь густой покров листвы, через пару часов наступят сумерки, а еще через три часа их начнут искать. У обоих мужчин слишком заметная внешность. Один – сметливый карлик, другой долговязый косой верзила и конечный идиот. После Второй войны территория Топной Чуни уменьшилась почти вдвое прежней. Высокие плодородные земли забрали себе ромы и одониты, оставив порабощенному народу чуни топи, заполненные священными лягушками и ужами, и русло широкой реки, которая, если верить старожилам, раньше впадала в море. Однако теперь пойма затянулась густой ряской. Чуни вымирают, это факт. Жаб в провинции значительно больше чем людей. Они бесцеремонно проникают в жилища, чуни кормят их молочком рожениц, отбирая у грудничков. В какую форму выльется гнев вспыльчивого Расстегая?! Тут и защита Сушеницы Топяной не поможет, он только что убил ее любимое детище. Три года несчастий… Старики говорят, что накануне Третьей, самой кровопролитной из войн убивали лягушек. Худая яма – это самое меньшее, что ему грозит! Чуня с ненавистью посмотрел на косого товарища. Тот бормотал что-то неразборчивое, кажется молился, взбивая со дна мутную пену. Благодаря фантастическому замыслу Сипуча Багрового, этот безмозглый образина похитил из-под носа у знатного рома одно из семи чудес света! Похитил, чтобы тотчас оборонить в болоте. Конечно, проще всего было позвать подмогу, но тогда расправа неизбежна, пока никто кроме них двоих не знает о пропаже, но этот олух обязательно проговорится. И про лягушку расскажет… Расстегай младший ждет известия в своем летнем дворце, а они барахтаются в болоте как две безмозглые жабы! Словно в подтверждение его мыслей, Груздь тяжело вздохнул.

– Виноват я перед тобой, дружище, а накажут обоих… Вот она, кровушка сытья!

Он оступился, и едва не угодил в клокочущую трясину. На поверхность поднялись жирные, лопающиеся пузыри, воздух наполнился едким запахом аммиака.

– Ты прям как заправский ассенизатор! – не удержался от ядовитого замечания Сипуч.

– Разыщем… – сопел долговязый, боязливо косясь на трясину.

– Проболтается… – пробормотал себе под нос чуня. – Как пить даст, растреплет!

– Что ты сказал?! – пыхтел косой.

– Ты – молодец! – крикнул Сипуч. Он приподнялся на ноги, во рту появился неприятный привкус, словно он лизал кору старого дерева. – Ступай левее, еще левее…

Груздь послушно приближался к опасной трясине.

– Правильно иду?!

– Точно! Я вспомнил. Ты его аккурат возле той коряги выронил.

– Там трясина…

– Не буксуй! – стукнул каблуком Сипуч. – Тень твою топтать! Двигай смело налево, если что подстрахую! Положись на меня, дружище! – он быстро протянул тонкую ветвь. – Если что, вытащу Шагни влево, и опусти руку, он точно там лежит…

Опасливо косясь на густую маслянистую пойму, долговязый дурачок медленно приближался к собственной погибели. Чуня услышал, как часто и быстро, взахлеб колотиться его сердце.

– Еще пару шажков…

– Жаль, что нам за работу не запла… – он не успел закончить фразу, порция метана вырвалась на поверхность. Груздь взмахнул руками, и осел в трясину почти по грудь. Он почему то глупо улыбнулся, и замахал руками как заправская мельница, но провалился еще глубже. В считанные секунды он погружался на дно, и вот, на поверхности осталась только лопоухая голова, грязная до отвращения, и косые глаза, смотрящие в разные стороны, будто в последние мгновения своей жизни, чуня хотел постичь всю мировую картину своим несовершенным разумом.

– Сипуч… – прохрипел он едва слышно. – Сипуч, помоги… – в уголки рта втекала черная вода, он зажмурил глаза, пытаясь впасть в спячку, но не успел. Трясина поглощала свою жертву слишком быстро.

– Чтобы твою шкуру мыши проели… – прошептал Сипуч Багряный, и отвернулся. Некоторое время за спиной бурлила вода, затем все стихло. Чуня обернулся. Мертвая гладь медленно затягивалась зеленой ряской. Над болотами зависла зловещая тишина. Мужчина нагнулся завязать шнурок, и из отворота штанов на землю выпал маленький серый камень. Размером с голубиное яйцо, усыпанный крошечными черными точками. Он приблизил камень к лицу, точки обернулись насекомыми, отдаленно напоминающие муравьев. Они выстроились в цепочку, указывая направление пути. Чуня вдруг ощутил неведомый призыв, будто он знает, куда ему идти и зачем. Он решительно подтянул шнурок, и зашагал по взгорью, в сторону провинции Синих Ромов. С каблуков осыпалась подсыхающая глина, грязные штаны встали колом, Сипуч не обращал на это внимания. Он уверенно шагал вперед. Поднявшись на холм, он прикрыл ладонью глаза от солнца На бледной коже набухали желваки. Все чуни болезненно воспринимают солнечный свет. Чувствительная кожа тотчас покрывается цветущими карбункулами. Помогает обычное мыло, но оно очень дорого стоит. Далеко внизу раздался угрожающий многоголосый вой, бряцанье оружия. Сипуч обернулся. Из зарослей прибрежной осоки, на холм вырвались вооруженные преследователи. Он даже разглядел царя Расстегая в длинной пурпурной мантии, с серебряной короной на плешивой голове, и жирной татуировкой на лбу – кривая свастика, вписанная в алый круг. На развевающихся зеленых стягах горделиво красовались огненно-красные жабы – символ царской власти.

– Слишком много чести для третьего советника Его Величества, Сипуча Багряного! – покачал головой чуня. Однако, для размышлений не было времени. В воздухе просвистела стрела, будто комар запел душным июльским вечером. Острие вонзилось в землю в десятке метров от беглеца. Камень гудел в кулаке, словно пойманный майский жук. Сипуч разжал кулак, точки сместились, указывая на север. Новая стрела заныла, разрывая тягучую воздушную массу, и впилась в корневище дерева. За холмом находились земли графства Синего Рома. Вторжение чуней без выдачи визы рассматривалось как объявление войны. Но похоже, разгневанный Расстегай позабыл о Конвенции, подписанной участниками Вотчины по окончании Третьей войны. Вспыльчивый царь настолько увлекся погоней за советником, что готов был нарушить границу. На верхушке холма уже собирались вооруженные ратники ромов.

– Помоги мне, матушка Сушеница Топяная! – прошептал чуня, и кинулся бежать по холму…

09. 35. 15 ИЮНЯ. Набережная реки Карповки. Дом 12.

Надя лихо притормозила возле подъезда. Она плохо отдавала себе отчет, что делает. И почему вместо того, что бы честь по чести, сдать мальчишку в полицию, привезла его к себе домой?! Может быть, из-за того, что ей недавно исполнилось тридцать два года, она умна, молода и красива, одно голубое платье с умопомрачительными разрезами чего стоит! А детей так и нет… Она уже и не разборчива вовсе… как в том анекдоте. «Готова родить от любого. Семена Марковича не предлагать!» Не получается… С Димкой точно все получится! У него такое яркое мужское начало, сперматозоиды любой презерватив прогрызут! Скоро, очень скоро у них обязательно все сладится. Она видит, какими жадными глазами он на нее смотрит… Сорок лет-для мужчины самый сок!

Мальчик открыл глаза, и спокойно глядел на новую знакомую.

– Ты выспался? – не имея опыта, она разговаривает с ребенком как с дебилом. Скорчила гримасу, будто сладкая мумия на пасхальной открытке!

– Я не спал. – широко распахнутыми глазами он изучал дома, улицы, машины. Мимо с грохотом промчался трамвай, ребенок проводил его восхищенным взглядом.

– Какая красивая телега!

– Это трамвай.

Он втянул воздух носом, отмечая новые запахи, и улыбнулся.

– Почему ты не отвезла меня псам, ведьма?

– Каким еще псам?!

– Так ты называешь полицию. Ты хотела это сделать, я знаю.

Вот тебе раз! Ясновидящий младенец, реинкарнация Ванги и Нострадамуса в облике очаровательного голубоглазого мальчонки!

– Не знаю… – откровенно призналась Надя. – Ты спал, мне не хотелось тебя будить.

– Я не спал. Здесь твое жилище?

– Да…

– У тебя есть мясо?

– Конечно… – она улыбнулась помимо собственной воли. – Может быть, купить чипсы, или шоколадку?

– Мясо. Я голоден. – он запросто вышел из «тойоты», и как был, в кожаных штанах, с ножнами на поясе уверенно направился к ее подъезду. Субботнее погожее утро, на улицах было немного горожан, но завидев полуголого мальчика, востроглазая старушка распахнула рот. Надя мысленно выругалась. Она знала эту бабку сплетницу, которая жила в том же подъезде, на два этажа выше. Бледное лицо, в неизменном платочке, делающее ее похожей на страждущую богомолку, маячило в грязном окне круглые сутки. Вечный часовой, Лидия Семеновна, по кличке «Вдова». Почему ее так прозвали неизвестно, но бабка приняла погоняло с великой радостью. Хотя согласно отзывам ее подруг, муж всю жизнь отработал скромным бухгалтером, и тихо умер своей смертью, а в Гатчине у старушки проживали взрослые внуки. Вдову такая версия не устраивала. Она любила сочинять небылицы о том, что покойный супруг пал смертью храбрых на войне. В хорошую погоду, Семеновна занимала наблюдательный пост на узкой скамеечке, возле дома. А сейчас тусклые слезящиеся глаза вдовы источали неподдельное счастье. Через час новость разнесется по всему двору. А может быть и дальше. Девушка выскочила из машины, и схватила ребенка за руку.

– Ратибор! Ты должен меня слушаться, идет?! И тогда, я не отведу тебя в полицию.

Договорились?

Она крепко сжимала его руку, но мальчик без малейших усилий выдернул кисть.

– Ты говоришь странные слова, ведьма! Обсудим это позже. Я голоден.

Изнемогая от любопытства, старушка наседала на девушку.

– Наденька, доброе утро, милая! Это ваш братик? – дребезжащий голос источал чудную смесь яда и елея.

– Двоюродный! – трясущимися руками женщина копошилась в сумочке в поисках ключей.

– Зачем ты ей лжешь? – Ратибор недоуменно пожал плечами. – Ведьма не должна унижать себя общением с плебейкой.

– Какой умный мальчик! – ядовито захихикала Семеновна.

– Извините! – выдохнула Надя, схватила ключи, нажала кнопку домофона, но опытная сплетница ловко просунула острый локоть в дверной проем, обдав людей запахом нафталина и лежалого тряпья.

– И хорошенький такой! Сам черненький, а глазки голубые. Татарчонок, стало быть?!

– Какая разница?! Позвольте нам войти Лидия Семеновна!

– Татарчонок… – не прекращая умильно улыбаться, старушка цепким взглядом скользила по симпатичному личику ребенка. – Сейчас много их не русей этих…

– Почему ты унижаешься?! – удивленно спросил Ратибор. Мальчик сузил голубые глаза, пухлые губы шевельнулись, и быстро прошептал детскую считалку.

– Дважды три, живи-умри! Срок свой тотчас назови. Пятью семь, ты стар совсем, Девять восемь-твой предел!

– Она умрет через шесть месяцев, двадцать шесть дней, одиннадцать часов. Больное сердце, много желчи, зависть давит на печень. А могла бы жить лет на двенадцать дольше… – он равнодушно отвернулся, и уверенно скрылся в подъезде.

– Извините! – пискнула Надя, оттеснила оторопевшую соседку, и побежала вслед за мальчиком. Ратибор стоял на площадке возле дверей, терпеливо ожидая, пока женщина отомкнет дверь.

– Чертовщина какая! Откуда ты знаешь, где я живу?! – растерянность уступила место злости.

– Я – колдун. Это совсем просто для любого мага. Мой дядя – самый могущественный чародей во Вселенной, но я превзошел его в мастерстве. Странно, что ты – ведьма не знаешь об этом. Открывай дверь, иначе испепелю ее силой своих чар! – он нахмурил густые брови, но тотчас рассмеялся. – Скверно, что ты не понимаешь шуток. К чему тратить волшебную энергию, когда у тебя в сумке лежат ключи!

Надя быстро повернула ключ в замке, посторонилась, пропуская чародея в свою тесную однокомнатную квартирку, и быстро задернула занавески.

– Проходи! Я сейчас напою тебя чаем.

– Мясо. И нектар. Переход в Нижний мир отнимает много сил. – мальчик по хозяйски осмотрел жилище, задержался взглядом на темной старинной иконе в золоченом киоте, украшенным стилизованными виноградными гроздьями.

– Здесь должны быть лавки, в которых торгуют стариной.

– Такого добра навалом! – усмехнулась женщина, прошла на кухню, достала из холодильника кусок замороженной вырезки, скептически понюхала обертку. Забавный юноша. Его привлекает антиквариат! Она включила газовую конфорку, поставила сковороду на огонь. Ратибор объявился в дверях.

– Для ведьмы ты скромно живешь. Ромы предпочитают роскошь, одомиты – аскету.

– Похоже я – одомит! – улыбнулась Надя, и плеснула растительного масла.

Ратибор громко расхохотался. Терпкий аромат жасмина следовал за ребенком по пятам.

– Хорошая шутка! Но это вызывает уважение. Скромность быта укрепляет дух колдуна, – он извлек из ножен обоюдоострый клинок, отрезал кусок замороженной говядины, и отправил его себе рот. – Это плохо, что вы едите несвежее мясо. Зверь должен быть убит за час до трапезы, иначе его кровь теряет силу. И обязательно в добром расположении духа. В плоти испуганной добычи живут злые духи. Они могут войти через рот, и испортить здоровье, – он проглотил кусок мороженой вырезки так, словно это было крем-брюле, и отмахнул себе еще кусок.

– Принеси нектар, ведьма!

– Вообще меня зовут Надя… – она запнулась. – Надежда Петровна!

– Мне нужен нектар, ведьма! – спокойно повторил мальчик, словно он разговаривал с умалишенной.

Женщина пожала плечами, извлекла из холодильника банку пепси – колы, водрузила ее на стол. Ратибор сделал глоток, и выплюнул содержимое на пол и одобряюще улыбнулся.

– Еще одна неплохая шутка! Ты – молодец. Добрые шутки сочиняют бастарды… А теперь принеси настоящий нектар, пусть даже скверного разлива, – указывал на початую бутылку коньяка, стоящую в баре.

Надя возмущенно хлопнула ладонью по столу.

– Достаточно того, что я привела этого Маугли в квартиру, и кормлю его сырым мясом! Я работаю в органах, и не потерплю ребенка алкоголика в своем доме! – ее щеки пылали, глаза горели яростным огнем.

– Твой гнев типичен для ведьмы. Это хорошо, злоба помогает в битве. Одомиты считают, что из ведьм получаются самые лучшие жены! – снисходительно кивнул Ратибор, шагнул к бару, достал бутылку. Надя вцепилась в его руку, но с таким же успехом, можно было ломать железный прут. Тонкая кисть ребенка была тверже стали. Не обращая внимания на отчаянное сопротивление, мальчик налил в фаянсовую кружку коньяка, и осушил почти половину.

«Вот сейчас ему и придет конец!» – отчаянно подумала женщина, и без сил опустилась на табурет.

– Ты тратишь слишком много чудесной энергии впустую! – заметил колдун, плеснул себе еще коньяка, и отмахнул кинжалом кусок мяса. Он выпил, впился острыми зубами в розовую мякоть, по смуглым щекам текли струйки крови. – Блестящий нектар!

– Конечно! – едко ответила Надя. – Французский коньяк! – Ей казалось, что все происходящее сон, и она сейчас очнется от забытья. У нее на глазах десятилетний ребенок осушил не менее двухсот граммов сорокаградусного коньяка, жует сырое мясо, как «сникерс», и не выказывает даже признаком опьянения! Она на всякий случай, капнула себе в чашку из-под кофе содержимое бутылки, пригубила и сморщилась. Стопроцентный коньяк! Ратибор расценил сей жест по-своему.

– Совсем недурной нектар! Ромы варят хороший нектар из розовых лепестков, но в нем нет той крепости и дурмана, что в твоем напитке. Недурен нектар из смоквы, ромы держат рецепт в тайне. Если это твое зелье, ты можешь заработать неплохие деньги! Только следует вначале оформить патент, а то рецепт украдут чуни или бастарды. Они мастаки на такие штуки.

От выпитых пятидесяти грамм девушка повеселела. Она вообще была авантюрна по складу характера, что подчас не укладывалось с сухой должностью судебного медэксперта, и нынешнее приключение вызвало ощущение бродяжьей цыганской тоски и шального, сумасбродного веселья. Предвкушение волшебства…

– Ты пошутил насчет даты смерти Лидии Семеновны? – она налила себе еще немного коньяка.

– Такими вещами не принято шутить. – серьезно ответил мальчик. – Смерть – самое важное событие в человеческой жизни. Смерть никто не мог избежать кроме избранных горцев. Старуха – плохой человек, но и она заслуживает знать свою дату, – он допил коньяк, не выказывая даже признаков опьянения, доел мясо, сунул кинжал в ножны. – У нас мало времени. Мне надо встретиться со Странником, и посетить лавки, в которых продают старину.

– О каком Страннике ты ведешь речь?

– Странник. Рыцарь, – терпеливо повторил мальчик. – Среди обычных людей из Нижнего мира, они рождаются раз в несколько сотен лет. Ваша история насчитывает множество таких персон. Гай Юлий, Спартак, король Артур, король Ричард, Атилла, Темучин, Святослав Игоревич, Влад Цепеш, Евпатий Коловрат, Данила Менялич, Дзигаро Кану, герр Шикльгрубер…

– Стой! – взмолилась Надя. – Откуда ты знаешь имена всех этих людей?! И какого рожна среди них затесался Гитлер?

– Странно, что ты их не знаешь. – язвительно заметил мальчик, разлил остатки коньяка по бокалам, залихватски выпил, и доел остатки вырезки. – Странник не всегда положительный герой, но это люди способные менять ход истории. Впрочем, ведьме необязательно ее знать, если она владеет своим ремеслом. Нектар ты варишь знатный! – он с сожалением посмотрел на пустую кружку.

– Черт меня раздери, но я начинаю тебе верить… – девушка пригубила коричневую жидкость. Десятилетний пацан за четверть часа уговорил четыреста граммов коньяка, и не в одном глазу! Разве что стал чуть разговорчивее. Такое редкому взрослому мужику под силу! И едва ли в начальных классах учат тому, что настоящее имя Чингиз хана было Темучин. И еще эта удивительная физическая сила у худенького паренька! – Как зовут нынешнего Странника?

– Дмитрий. Дмитрий Рослов.

Женщине показалось, что стол покачнулся, и комната поплыла перед глазами.

– Я… Я знаю одного парня с таким именем!

– Это он. – Ратибор сладко потянулся и зевнул, обнажив крепкие зубы.

«У него коренные зубы»! – быстро заметила Надежда Петровна. «В его возрасте обычно только формируются резцы. Отличного качества, структура костной ткани соответствует здоровому двадцатилетнему юноше». По своей профессии она пересмотрела тысячи распахнутых зевов, для умелого эксперта, челюсть человека все равно, что открытая книга. По зубам даже можно косвенно предполагать наличие скрытых заболеваний. Мальчик всего лишь на секунду распахнул рот, но она успела заметить по две пары дополнительных коренных моляров. У малыша из леса тридцать шесть зубов! Есть отчего потерять голову!

На улице с грохотом прокатился трамвай. Ратибор подбежал к окну, распахнул занавеску, в голубых глазах светилось детское восхищение.

– А мы прокатимся потом на этой тележке? – он смущенно улыбнулся, хорошенький черноволосый мальчик с трогательными ямочками на щеках.

– Обязательно! Ты – удивительный… – она с трудом подбирала слова. – Ты – удивительный маг, Ратибор!

– Слово в радость!

– Ты можешь рассказать подробнее, в чем заключена миссия моего друга Рослова, что такое Нижний мир, и как ты попал сюда?!

– Очень много вопросов, а старуха уже вызвала псов, – он небрежно кивнул в окно.

Надя выглянула в окно. Возле подъезда толпилось полдюжины любопытных граждан. В центре, как заправский проповедник вещала вдова. Две полицейские машины перегородили улицу, толстый офицер невнимательно слушал наседающую Семеновну, его взгляд рассеяно скользил по окнам. Женщина отпрянула. Она успела заметить двух огромных псов, преспокойно сидящих на газоне. Собаки внимательно разглядывали полицейских, не выказывая признаков беспокойства. Надя пристально посмотрела на мальчика.

– Это твои собаки?

– Бурбуль и Латона. Непослушные сорванцы. Я им велел ожидать моего возвращения в лесу. Офицер решительно шагнул в подъезд.

– Они не имеют права заходить в квартиру без санкции прокурора, – уверенно сказала Надя. – Хотя безумная старуха могла наплести ему всякий вздор.

Ратибор равнодушно пожал плечами.

– Как я могу встретиться со Странником?

– Ты не поверишь, но Рослов работает в органах!

– Удача! Тогда я пойду вместе с псами, а ты приведешь его ко мне. Все Странники обладают защитой, их не всегда легко обнаружить, как я нашел тебя. Но не следует медлить. Тощий Ром замышляет нечто дурное, я это чувствую. Ворота Домны уже открыты, с минуты на минуту прибудут Гальфрид и Земфира. Опасные и умные наймиты, Земфира умеет читать мысли, недурная колдунья, а рыцарь – отличный воин. Они будут искать Камень Света и Летопись.

В дверь требовательно зазвонили. Только полицейские пальцы умеют извлекать из мелодичного звонка, такие режущие слух пронзительные звуки! Надя кинула на входную дверь быстрый взгляд. Если она не откроет дверь немедленно, возникнут лишние вопросы. Что делает одинокая взрослая женщина в пустынной квартире наедине с полуголым мальчиком, от которого разит цветочными духами и коньяком?! Не дай Бог расползтись таким слухам по дому!

– Прости, Ратибор! Я ни слова не поняла из того, что ты говоришь! Почему-то мне кажется, что ты не сочиняешь, но вся эта история с колдунами и рыцарями похожа на первоапрельский розыгрыш. Наверное, я совершила ошибку, что сразу же не отвезла тебя в полицию. Но мне придется открыть…

– Как можно быстрее, приведи Странника! – резко перебил ее мальчик. Голубые глаза источали властную силу, от взгляда ребенка кружилась голова, и путались мысли. В дверь позвонили вторично, сквозь тонкую переборку послышался кислый старушечий голос.

– Они точно там! Мальчонка совсем голенький… И хорошенький как куколка!

– Старая сволочь! – прошипела Надя, и стала действительно похожа на взбешенную очаровательную белокурую ведьму. – Извини, Ратибор… – она подошла к дверям, и щелкнула задвижкой ригельного замка.

ВОТЧИНА ОДОМИТОВ. ЗАМОК «СЕРАЯ ЛУНЬ». СОВЕТ.

Над башнями развевались парадные флаги. Желтые в крупную клетку, похожие на шахматную доску полотна. Алые, с голубой свастикой, вписанной в круг, и черные, обрамленные оттисками дубовых ветвей, увязанных в тугие венки. Древки знамен венчают оскаленные волчьи головы, по краям штандартов перевернутая свастика. Стены замка сложены из массивных грубо отесанных камней, скальной породы, в узких как бойницы окошках, невидимые глазу притаились лучники. Заскрипели тугие цепи, опустился мост, над глубоким высохшим рвом. Железные ворота распахнулись, пропуская вовнутрь кавалькаду тяжелых рыцарей. На пути воинов замешкались несколько бродяг бастардов, они брызнули в разные стороны, а одноглазый парень, сдвинул на затылок шляпу, с облезлым гусиным пером, и выбивал чечетку на пути солдат.

– Айн-цвай шагом марш! Боевой идет отряд. Драй-фир, поскорей, Прячь деньжата, брадобрей!

Песенка содержала явный намек на бритых ромов, а также случаи мародерства и грабежа за время минувших войн, но уставшие солдаты весело гоготали, а лейтенант швырнул на дорогу горсть мелких серебряных монет. Бастард лихо снял шляпу, отвесив поклон, небрежно собрал монеты, коверкая слоги, прокричал вслед воинам.

– Бей поганых мугавьев! Режь стручей, глуши хрящей!

Ворота закрылись, лучник в шутку навел ствол арбалета на кривляку одноглазого, но тот показал солдату неприличный жест, и преспокойно нырнул под мост.

На территории замка солдат встретили слуги. Они помогли воинам освободится от тяжелых доспехов, молчаливые девушки разносили нектар. Бритый наголо человек снял серебряный шлем, и вытер со лба капли пота. Он с удовольствием принял хрустальный кубок, наполненный пахучей жидкостью, выпил содержимое до дна, стряхнул капли на сухую землю, и только после этого поднял сжатый кулак в приветствии.

– Честь мудрому Совету одомитов! – мужчина с размаху уселся на скамью, которая жалобно заскрипела под тяжестью его массивного тела.

Над балконом был натянут полотняной тент, укрывающий сидящих людей от палящего солнца. Смуглый седой человек, одетый в кожаную безрукавку, оставляющую открытыми мускулистые плечи, крытые сетью голубой татуировки, вскинул сомкнутый кулак.

– Честь воину! Рады твоему благополучному возвращению, гауптман Кассель! Ты немедленно доложишь Совету о результатах похода, или требуется время для отдыха?

– К чему время тянуть? – человек без стеснения зевнул, обнажив серебристые накладки на передних зубах. – Пусть мои люди отдохнут, а я к вашим услугам уважаемые доны.

– Совет не возражает!

Кассель кивнул молодому лейтенанту, тот отдал короткую команду, солдаты, не заставив себя просить дважды, быстро направились в ближайшую таверну. И уже через пару минут оттуда раздался шум драки, женский крик, звон разбитого стекла.

– Прошу извинить моих людей, оберст-генерал! – усмехнулся гауптман. – Три недели, проведенные в пустыне, слегка расшатали им нервы.

Седой мужчина равнодушно махнул рукой.

– Несколько выбитых зубов, и пара изнасилованных шлюх не имеют значения, по сравнению с теми задачами, что стоят перед народом одомитов! Не так ли, уважаемые члены Совета?

Коренастый верзила с шапкой льняных волос на маленькой голове кивнул.

– Ты совершенно прав, Эрген Сладкоречивый! Нам важно знать итоги твоего похода, Кассель. Меня смущает лишь то обстоятельство, что с нами нет дона Громмеля. Это великий колдун, не так ли?!

Остальные члены Совета одобрительно зашумели.

– Без Громмеля нельзя принимать решение!

– Он не только великий колдун, но ходят слухи, что запросто общается с горцами!

– Все слухи создают неполноценные бастарды и полукровки!

– Черт с ним! – верзила поднял ладонь в знак примирения. – Но ведь никто не мешает нам выслушать гауптмана? Он проделал нелегкий путь!

Кассель равнодушно наблюдал за перепалкой. Он даже сплюнул сквозь плотно сжатые зубы на землю, и растер подошвой сандалии грязную пыль, как бы демонстрируя почтенному Совету свое пренебрежительное отношение к этой бабьей склоке. На загорелом плече зияли свежие, затянувшиеся розовой кожицей раны – в пустыне он своей грудью закрыл молодого солдатика от когтей здоровенного арахнида. Острыми лапками чудовище порвало его плоть в том самом месте, где чернела старая татуировка – две острые молнии, набитая еще в юношеские годы. Теперь рана затянулась, а тэту походила на бестолковые темные полосы.

Эрген Сладкоречивый вскинул кулак в приветствии, споры мгновенно стихли.

– Я считаю, что неуважением будет заставить ждать нашего храброго гауптмана! – он почтительно наклонил голову, скрывая недовольную гримасу. Генерал побаивался бесстрашного полководца, тот был весьма популярен в армии, и позволял себе нарушать этикет. – Прошу тебя, Кассель! Говори!

Мужчина прокашлялся, огладил ладонью гладко бритую голову.

– Дело швах. Многолетнее перемирие с муравьями нарушено. Не могу понять, в чем подвох, кажется, бастарды убили королевского сына. Стручи не при делах, ромы даже нанимают их на работу. Но если муравьи начнут войну, стручи и арахниды присоединятся к ним. Это наверняка. На моего солдатика уже напал один такой… Пришлось его прикончить. Тогда они повылезали из всех щелей, двоих одомитов мне не удалось сберечь. Все бы там полегли, кабы не муравьи. Король Валтасар дал нам возможность уйти, но с одним условием… – Кассель замолчал. К нему тотчас подбежала черноволосая стройная девушка, поднесла бокал с нектаром. Он долго, словно издеваясь над слушающими людьми, цедил напиток. Из таверны донесся громкоголосый хохот, женский стон. Девушка испуганно покосилась на распахнутую дверь. Мужчина допил напиток, провел широкой ладонью по обнаженной спине прислужнице.

– Ты полукровка?

– Отец одомит, мать рома… – девушка скромно опустила густые ресницы.

– Ромы – лучшие любовники. Докажешь это делом. Через час приходи ко мне. Если солдаты пристанут, скажешь, что ты – моя женщина. Поняла?!

– Поняла. – девушка быстро удалилась.

Члены Совета напряженно смотрели на офицера. Эрген скрипнул зубами с такой силой, что в воцарившейся тишине был слышен хруст металлических протезов. Больше всего на свете он мечтал заживо отрезать уши этому заносчивому герою, и скормить их собакам у него же на глазах!

– Ты готов продолжать, Кассель? – долгие годы правление научили Председателя Совета сдерживать свои эмоции. Несмотря на прохладный ветерок, тело под кожаной безрукавкой покрылось потом.

– Готов… – небрежно поднял кулак офицер. Боевое приветствие одомитов больше походило на приятельский жест.

– Какого дьявола бастардам убивать принца?! Насколько мне известно, унтерменши дружат с насекомыми…

– Понятия не имею. Труп был обнаружен неподалеку от их пещер.

– Может быть, это сделали сыпучие хрящи? – вмешался востроносый дедушка в военном френче, обильно украшенным золотыми аксельбантами.

– Хрящи не владеют оружием. Принцу отсекли голову, убийцы забрали золотую корону.

– Точно унтерменши! – вскричал дед. – Бастарды падки на дешевое золото.

– Маловероятно… – зевнул гапутман. – Они были друзьями, принц и так помогал этим выродкам. Глупо рубить сук, на котором сидишь!

– О каком условии вел речь король Валтасар? – спросил Эрген.

– Камни, – спокойно ответил Кассель. – Он хочет получить назад реликвии.

– Камни Света?! – ахнул белобрысый здоровяк.

– Ты чрезвычайно догадлив, мудрый Шняка! – едко усмехнулся воин.

– Интересно знать, как этот тупой вояка общался с разумными насекомыми? – шепнул соседу толстяк в военной фуражке, со взбитой тульей. Человек говорил совсем тихо, но Кассель его услышал. Он равнодушно пожал плечами.

– Валтасару не нужны слова для общения, уважаемый дон Борман! Муравьи неплохо общаются при помощи телепатии, это следует знать члену Совета!

Дон Борман нервно поправил свою фуражку, мясистое рябое лицо залила густая краска.

– Но как же это можно сделать?! – тонким голосом вскричал Шняка. – Муравьи пожертвовали людям Камни Света тысячи лет тому назад!

– И на кой черт им нужны Камни?! – прогудел некто жирный, обильно волосатый, с серебряным ошейником на загривке.

– Понятия не имею… – лениво процедил гауптман. Это компания пустобрехов начинала действовать на нервы боевому офицеру. – Король дал срок, два года на возвращение камней.

– Ну, это еще не скоро! – легкомысленно отмахнулся дон Борман.

– Как сказать! Муравьи не признают наше летосчисление. Два года по их меркам это что-то около пяти дней.

– Но ведь раньше их устраивало то, что Камни хранятся у нас?! – воскликнул Эрген.

– Раньше никто не убивал королевского сына, я полагаю! – нагло посмотрел в лицо генералу Кассель.

– А про Ворота Домны король ничего не говорил?

– Нет. Только про Камни.

Члены Совета голосили, перебивая друг друга.

– Надо отдать! – верещал Шняка. – Отдадим, и дело с концом. А потом коварно нападем, и перебьем всю тварь!

– К черту! Я их тень топтал! – гудел волосатый. – Соберем дружину, разобьем это песье племя! И следа не останется.

– Хотел бы на это посмотреть! – брызгал слюной высохший старик, потрясая орденскими планками на лацкане мундира. – Согласно последнему счету, в пустыне проживает около семи миллионов муравьев. Может быть даже больше. Многокилометровая сеть подземных ходов связывает их норы. Это – ночные обитатели. Средняя особь весит около сорока килограмм, добавьте к этому скорость перемещения, ядовитые челюсти, феноменальную силу, интеллект, и безукоризненную дисциплину. К тому же на их стороне окажутся стручи и арахниды. Боюсь, это будет не война, а избиение людей, великоречивые доны!

– Отдать камни! – вопил Шняка, пытаясь перекричать остальных членов Совета. – Отдать! Отдать!!! А после, отомстить!

– Легко сказать «отдать»! – задиристо парировал старичок. – Следуя утерянной Летописи, Камней Света было всего семь штук. Два из них по сей день хранятся у нас, так? – он кинул вопросительный взгляд на обрест-генерала. Тот молча кивнул головой.

– Итак – два! – старик загнул мизинец и безымянный палец на морщинистой ладони. – Дальше-Насколько мне известно, два амулета находятся у ромов. Таково было условие Валтасара, мы не нарушали его во время войн. Четыре. Опять-таки, если верить Летописи, один камень навечно отдан горцам, и здесь возникает вопрос. Согласятся ли горцы отдать свой Камень? Допустим, отдадут. Судьба еще одной реликвии более или менее прозрачна, наш знаменитый Громмель отдал Камень своему племяннику. Бастарды трепались, что мальчишка вырос в величайшего колдуна всех времен и народов. Попробуйте отобрать вещь у искусного мага, коли он этого не хочет! И тем не менее, судьба последнего Камня остается неизвестной.

– Дон Славич говорит дело! – подал голос Кассель. Он с симпатией посмотрел на старика. – Я на всякий случай спросил у короля, можно ли отдать амулеты по частям.

– Ну и что он ответил?! – порывисто спросил Шняка.

– Или все, или война.

– Тень их топтать! Вот вам и ответ! – взревел волосатый одомит. – Сытья кровь! Война, тысячу раз война!!!

– Война говоришь… – задумчиво произнес гауптман. – По мне мысль неплохая, люблю мечом помахать на досуге, кровушку разогнать, но дон Славич прав. Сколько одоимитов мы поставим под ружье за пять дней? – он повернулся к Эргену.

– Малый срок… Думаю тысяч десять– двенадцать не больше.

– Немного! – усмехнулся Кассель.

– А ромы, чуни, бастарды в конце концов! Дело то общее! – кипятился толстяк.

– Не заводись, Хряк. Ромы и чуни – никудышные вояки, унтерменши воевать не станут, они симпатизируют Валтасару. Нынешним утром Расстегай со своими героями пересек границу графства.

– Какого черта?! – воскликнул генерал.

– Подробности неизвестны. Но кажется, у них уже перестрелка началась. Самое время туда посылать отряд наемников, усмирять диких недоумков.

– Ну и что ты думаешь, Кассель?

Гапутман задумчиво посмотрел на пышущее жаром багровое солнце. Огненные лучи растекались по земле, плавился песок, в воздухе плыли цветные миражи. Жаркое нынче лето в Зеленой Стране, очень жаркое… Обезумевшие от такого пекла одомиты станут легкой добычей проворных, закованных в жесткие панцири, находчивых муравьев. Выхода нет… Он вытер со лба струящийся липкий пот.

– Думаю, следует для начала поговорить с Громмелем. И встретиться, наконец с его знаменитым племянником. Что-то в этом деле нечисто. Сначала бастарды якобы убивают королевского сына, одновременно с этим выясняется, что мальчишка – великий колдун, и одна из реликвий Вотчины одомитов болтается у него на шее как дешевый кулон из поддельного серебра. И что его связывает с Тощим Ромом?! Насколько мне известно, мальчик пропадал в графстве целыми днями!

– Ворота Домны находятся в замке графа, – многозначительно произнес дон Славич.

– Очень странно… По моим агентурным данным, Тощий Ром готовил вылазку в Нижний Мир. Пройти через Ворота Домны – дело непростое, но у него есть подручные, умелые наймиты. С двумя из них я знаком. Мой бывший офицер Гальфрид, отличный воин, смелый человек, хотя несколько безрассудный, и некая полукровка Земфира. Загадочная дамочка… Представляется внучатой чуней, или одомиткой, никто ничего толком про нее не знает. Долго жила среди ромов, постигала искусство любви и обольщения. Говорят, мастерица в сем искусстве, – мужчина криво усмехнулся. – Бастарды трепались, что она якобы совратила Расстегая младшего, а он известный содомит. Как увязать эту шараду, пока не пойму, вы – Высший Совет одомитов, вот и размышляйте. Мое дело – кишки пускать, но чутье подсказывает, что надобно искать мальчишку. – Кассель тяжело поднялся, к нему тотчас подбежала девушка. Длинные черные локоны струились по плечам, скрывая маленькую грудь красавицы.

– Честь Совету! – гауптман вскинул сомкнутый кулак. – Прошу прощения у великоречивых донов, но я позволю себе отдохнуть.

– Честь воину! Честь воину! – члены Совета одомитов взмахивали кулаками.

Солнце стояло в зените, высокие стены замка отбрасывали узкую тень, в ней ютились ядовитые павлины, вперемешку с оборванной чернью. Одомиты презрительно относились к роскоши, довольствуясь в повседневной жизни простой одеждой и сырым мясом. Война была смыслом их существования, а мужчины уже давненько не обнажали свои мечи! Голые детишки в кровь бились деревянными мечами, под одобрительными восклицаниями родителей. Эрген обвел печальным взором стены замка. Такую крепость муравьям не преодолеть. Стручей перебьют лучники, но долгую осаду замок не выдержит. Через месяц кончатся запасы, а насекомые умеют ждать. Зеленая Страна большая, основное число жителей проживает в обычных домах. Кассель прав. Ситуация плевая. Он глубоко вздохнул, залпом выпил нектар поднесенный слугой чуней, и в сердцах ударил неуклюжего парня кулаком в нос.

– Шевелись проворней, выродок болотный!

Человек пошатнулся, вытер ладонью кровь, поклонился, и пятясь задом вышел в низенькую дверцу. На бледном лице вздувались отвратительные фурункулы, в глазах горела плохо скрываемая ненависть.

«Черта с два мы их покорили!» – подумал генерал, и повернулся к членам Совета.

– Слушаю ваши мысли, уважаемые доны!

Он положил мускулистые руки на парапет балкона, опустил голову, и закрыл глаза. На морщинистых веках была выбита микроскопическая тэту. Готическими буквами умело написано «ЭРГЕН СПИТ.» Хотя с тех пор, как гауптман Кассель отправился в пустыню, генерала мучила бессонница…

ГРАФСТВО СИНИЙ РОМ.

В парадный зал быстрым шагом вошел запыхавшийся ром. На его груди сверкали латы, в руке он сжимал обнаженный меч. Громмель попытался угадать намерения человека, но перед мысленным взором колдуна мелькали пестрые тени. Чертовка вытянула из него немало магических сил! Последний раз маг занимался любовью несколько месяцев назад, вот тебе раз! Попался на крючок как любопытная рыбешка! Сейчас самое время забраться в холодную пещеру, каких немало на окарине Зеленой Страны, близ Розовой Горы, поставить на стражу верного Шнопса, отгонять назойливых бастардов, и пару суток поголодать, восстановить утерянные силы! С таким потенциалом ему не следует даже подступаться к этому щенку Ратибору! Разотрет в пыль! Мальчишка чрезвычайно силен! Он скрипнул зубами в бессильной ярости, и залпом осушил бокал с нектаром. Земфира как сквозь землю провалилась. Он незаметно для окружающих засунул пальцы под шарф, нащупал липкую жижу, поднес к лицу. Воск! Ну и ловкая бестия! Жаль, что такая умелая девица не на его стороне…

– Что нужно этому рому, Лука?!

Мопс сменил гнев на милость, повернулся к хозяину.

– Опасности для тебя пока нет, родное сердце. Наоборот. Из создавшейся ситуации, можно извлечь для нас выгоду. – он тихо рассмеялся.

Тощий Ром взмахом руки остановил музыкантов, оттолкнул белокурую девушку, обернулся к воину.

– В чем дело, солдат?! Разве ты не видишь, что я принимаю дорогого гостя?

Человек неуверенно оглянулся на Громмеля, и неуверенно топтался на месте, как сыпучий хрящ перед боем.

– Можешь говорить. У меня нет тайн от великоречивого дона!

– Слушаюсь! Только что границы графства перешел король Расстегай младший, со своей дружиной!

– Что за бред! У него нет визы!

– Это правда, уважаемый дон! Наши лучники уже открыли предупредительную стрельбу, но чуни не отступают!

– Круп в дышло этому безумцу! – вскричал граф. Выбритый череп побагровел. Он вцепился в рукоять своего меча, обернулся к гостю.

– Ты не возражаешь, уважаемый дон, если я покину тебя на некоторое время?

– С удовольствием проследую с тобой, Тощий Ром! Как я понимаю, дело касается всей Вотчины.

– Отлично! Идем вместе!

Граф махнул рукой, приказывая челядь расходится, и быстро карабкался по винтовой лестнице на смотровую башню. Громмель напоследок быстрым взглядом осмотрел парадный зал. Девушка так и не объявилась.

«Очень хорошо, что этот соглядатай будет присутствовать! Не будет повода для разговоров среди членов Совета»! – думал ром. Он тяжело дышал, преодолевая высокие ступени.

Идущий впереди солдатторопливо докладывал обстановку.

– Вначале стражники увидели одинокого чуню. Он пересек границу своих болот, но направлялся в горы. Чуни неловкие, а это бежал весьма проворно.

– Какого дьявола чуне делать в горах?!

– Не могу знать! Мы пропустили его.

– Почему?!

– Офицер решил, что у того открыта виза, слишком уж уверенно он бежал. А потом из болот объявился Расстегай со своими воинами. Они были настолько увлечены преследованием, что даже не обратили внимания, на команды сигнальщика!

– Все не ладно в королевстве ромов! – усмехнулся Громмель. Он шагал по ступеням, за его спиной хрипел мопс. Неуклюжей собаке было трудно преодолевать высокие ступени, колдун хотел взять партнера на руки, тот протестующе зарычал. Лука терпеть не мог панибратства. Он безошибочно угадывал заговоры и интриги недругов. В процессе войн ловкие политиканы научились умело скрывать свои коварные замыслы, но безошибочное чутье пса чуяло заговор даже там, где его не было.

Тощий Ром промолчал. Мужчины вышли на смотровую площадку. Здесь собрались полтора десятка лучников, и офицер в красной тоге. Колдун смерил его презрительным взглядом, но промолчал. Ромы настолько ценили красоту, что этот павлин разрядился в яркие одежды, стоя на открытой площадке. Умелый одомит вооруженный арбалетом снимет такую чудесную мишень одним выстрелом за три сотни шагов!

– Прошу! – офицер поклонился гостям, не выказав удивления присутствию колдуна, и выдал мужчинам увеличительные окуляры. Громмель прижал к глазам стекла.

– Что там такое? – нетерпеливо пробурчал Лука. – Опасности я не чую, но любопытно знать.

– Пока не могу понять… – процедил сквозь зубы маг.

Сквозь призмы король Расстегай был виден как на ладони. Пунцовая мантия, отороченная белым мехом ондатры, серебряная корона венчает плешивую голову, жирная свастика выбита на лбу, царственные сапожки измазаны болотной жижей. Он сжимает трехпалой рукой дурацкий скипетр, порочное лицо стареющего юноши искажено злобной гримасой. Отряд числом триста чуней карабкается по пригорку. Воины вооружены острыми посохами, у некоторых имеются самопальные арбалеты, явно изготовленные халтурщиками бастардами, длинные кривые ножи за поясом. На лицах вздуты багровые шишаки. Сброд… Ромы аккуратно стреляют поверх голов, стрелы мелькают в воздухе, не причиняя чуням вреда. Сигнальщик отчаянно машет своими флажками, но Расстегай даже не сморит в его сторону. Взгляд короля прикован к удаляющемуся человеку. Громмель перевел окуляры. По склону холма бежит маленький человек, его лицо и одежда измазаны синей глиной, по лицу струятся ручьи пота. Над его головой летят стрелы, но он не обращает на них внимания. Взгляд прикован к снежным пикам, возвышающимся на востоке. Чуня сжимает в руке какой-то предмет. Колдун на секунду закрыл глаза, сконцентрировался, силы постепенно восстанавливались. Он совершенно явственно увидел, что именно прячет в кулаке беглец.

– Тень твою топтать… – процедил сквозь зубы Громмель.

– Я еще могу его убрать! – прошептал лучник. Он закусил губу, сжимая натянутую тетиву.

Тощий Ром вопросительно посмотрел на одомита.

– Не надо… – колдун отрицательно покачал головой. – Расстегай не догонит этого парня, а в предгорьях его сожрут хрящи. Их там кишмя кишит. Советую выйти навстречу королю. Черт с ними с этими формальностями! Прими его в своем замке без визы, постарайся разговорить. Я не хочу быть замешанным в этом деле. А пока мне надо кое-что спросить тебя наедине, граф! – он покинул смотровую площадке. Тощий Ром поспешно следовал за одомитом.

Оказавшись в зале, Громмель резко повернулся к человеку.

– Сколько Камней Света хранится у ромов?!

Граф недоуменно захлопал ресницами.

– Как положено. Два Камня…

– На сей раз говорит правду, как не странно, – объявил мудрый пес.

– Немедленно проверь! – отрывисто скомандовал маг.

Ром быстро пересек залу, над его головой завис назойливый струч, тонкие крылья месили теплый воздух.

– Не нужна ли моя помощь, великоречивый дон? – стрекотало насекомое. Стручи оказались легко восприимчивы к людской речи, и зачастую болтали без умолку.

– Отвяжись! – граф раздраженно махнул рукой, струч обиженно махнул трубчатым хвостом и улетел. Мужчина отодвинул серебряный барельеф, зашел в тесное хранилище, кинул на одомита косой взгляд, распахнул потайную дверцу. На темной бархотке красовался одинокий серый камешек. Овальной формы, с черными точками по периметру.

– Вот сытья кровь… – растерянно протянул Тощий Ром. – Всего один!

– Кто знал про тайник?! – Громмель подался вперед всем телом, как охотничья собака, учуявшая легкую добычу.

– Многие… Кому нужно это барахло?! Настоящие ценности я храню в другом месте!

– Ясно. Этот камень я заберу от греха подальше! – он протянул руку к тайнику, но граф неожиданно встал на пути колдуна.

– Для этого требуется решение Совета! – он тяжело дышал в лицо одомита, источая кислый запах непереваренного мяса и нектара.

– Считай, что оно у тебя уже есть, уважаемый дон! – колдун решительно забрал Камень, небрежно спрятал его в складках одежды. – Спешу откланяться! Оленина была превосходна, и девушка весьма мила, – он криво усмехнулся, и зашагал к выходу. Мопс бежал следом, оглядываясь, и корча графу забавные рожицы.

– Слово в радость… – процедил ром вслед гостям. Он подождал, пока гулкие шаги одомита стихнут за воротами, и лишь после этого тихонько просвистел. Плотная ширма отодвинулась, изнутри вышли молодой мужчина и черноволосая Земфира.

– Старик забрал камень? – бесцеремонно спросила девушка.

– Черт с ним. Летопись важнее, Громмелю она не нужна, как мне показалось.

– Отлично! – кивнул мужчина. – Когда отправляться?

– Немедленно. И чем скорее, тем лучше. – граф протянул руку, девушка небрежно сунула восковой оттиск от уключины замка.

– Это было нетрудно… – усмехнулась она, проведя руками по кудрям, цвета вороненного крыла. – Старикашка совсем голову потерял.

– Шлюха! – пробурчал мужчина.

– Не будь ревнивым, Гальфрид! – красавица прикусила рыцаря за мочку уха.

– Хватит нежностей! – отрезал Тощий Ром. – Осталось только проверить, насколько бессмертен старый колдун. Но всему свое время. Этот выживший из ума олух гоняется по Зеленой Стране за Камнями, но в них нет силы, коли они разрозненны. Это даже неплохо, если шесть талисманов соберутся в одних руках. Настоящим хозяином положения окажется владелец седьмого Камня. Мальчишка уже проник в Нижний Мир, вместе со своими псами. Если он приведет сюда Странника, дело швах. Но я недаром брал у паренька уроки магии, звереныш чертовски талантлив, но доверчив как щенок. Было непросто ввести в заблуждение его дядю, но он настолько увлечен поисками своих амулетов, что среди кустов деревьев не видит. Кинем ему еще одну кость. Летопись Чертополоха гласит, что один из Камней находится в Нижнем Мире. Неплохо было бы его разыскать. Валтасар дал одомитам пять дней срока, этот умник шутить не любит. Весело будет наблюдать, как муравьи сожрут великих воинов вместе с их хваленым оберст-генералом!

– Сколько лет живу, столько слышу про эту Летопись! – проворчал Гальфрид. – А хоть кто-нибудь ее читал?

– Если все пойдет по плану, нам такой шанс скоро представится. Итак, вы готовы?!

– Вознаграждение? – промурлыкала Земфира.

– Азия… Подойдет?

– Годится, – тряхнул головой рыцарь.

– Тогда к делу! Мне еще с чокнутым Расстегаем дело уминать… Вот сытья кровь! – он сплюнул на пол.

Они быстро спускались вниз по широкой лестнице.

– А кто камешек увел? – спросила девушка. Она с интересом рассматривала темные стены подземелья. На черных базальтовых скалах были начертаны изображение гигантских муравьев, подножия украшали непонятные письмена.

– Тупой слуга чуня…

– Умно. – кивнул Гальфрид. – Можно будет свалить все на чуней.

– Валтасара не обманешь. Хотя он так и не догадывается, кто погубил его сына.

– Чудо чудное! Загадка империи! Скажите муравью, что это сделали унтерменши. Труп ведь возле их пещеры обнаружили!

– Ерунда! Валтасар доверяет бастардам.

– Не все мысли можно прочесть! – самодовольно усмехнулась Земфира. – Хотя я не хотела бы пообщаться с насекомым – интеллектуалом. От твоих болтливых стручей и так спасу нет, уважаемый дон! – она ткнула острым пальчиком в стену. – А кто-нибудь пытался разобрать эти каракули?

– Пробовали, и не раз. Бесполезно. Пришли! – граф нажал плиту, тяжелые скалы распахнулись, обнажив выпуклую зеркальную стену. – Ворота Домны… – в его голосе послышался благоговейный трепет.

За спиной раздался приглушенный шум, словно осыпались куски скальной породы.

– Что это?! – насторожился Гальфрид.

– Совсем рядом проходят муравьиные норы… – прошептал Тощий Ром, и оглянулся.

– Ладно! – тряхнул головой рыцарь. – Сколько выходов у Ворот Домны?

– Точно не знаю. Говорят, не меньше пяти сотен.

– Хорошая история! – протянула Земфира. – Не хочется очутиться где-то в Гренландии! – она жеманно повела голыми плечами.

– Так не случится. Мальчишка неделю колдовал возле Ворот. В ближайшие несколько дней они настроены только на одно место Нижнего Мира. Вы окажетесь в Санкт-Петербурге. Это культурный центр нынешних фенов. Там возвратных точек около полутора десятков. Земфира без труда их обнаружит. Постарайтесь не задерживаться! Ворота Домны могут поменять угол настойки, и тогда придется ошиваться в вашей любимой Азии или в Антарктиде.

– Историки пишут, что там холод собачий!

– В Петербурге теплое лето. Не замерзнете.

– А почему именно Петербург? – томно прикрыли глаза девушка. – В прошлые времена ромы посещали Париж… Если не лгут, конечно.

– В этом городе находится Летопись.

– Точно знаешь?

– Ратибор трепался с бастардами на рыночной площади, а мои фискалы всегда начеку.

– Это уж точно! – многозначительно усмехнулся рыцарь.

– Не время на пустую болтовню. Доброго вам пути!

– Слово в радость! – Рыцарь сжал девушку за руку, и они шагнули вперед. И пересекая невидимую зыбучую грань, Гальфирд ощутил острые мурашки на коже, и легкую дурноту. Он хотел окликнуть подругу, но мощная тяга, как воздушный насос спеленала человека по рукам и ногам, он охнул и провалился в черное ничто. Белые полосы обвили тела людей, стало тяжело дышать, в лицо ударил чужой, тяжелый запах.

– Осторожней с мальчишкой! Опасен чертенок, дьявольски опасен! – охрипшим голосом прокричал граф. Ему неожиданно стало очень страшно, и несмотря на прохладу, царящую в подземелье, лицо запылало жаром.

– Слово в радость… – донесся слабый голос, лихой женский хохоток, и все стихло. На поверхности выпуклого зеркала остались черные тени людей. Они медленно растворялись, как будто краски смывало летним дождем, и вскоре совсем исчезли.

– Сытья кровь… – прошептал граф, желая подбодрить себя, опять оглянулся, и быстро поднялся по ступеням. Стена запахнулась, закрыв зеркало. С потолка осыпались мелкие камни, в дальнем углу тоннеля промелькнула быстрая тень, и тотчас исчезла. Тощий Ром ничего этого не видел. Он выпил целый бокал нектара, и отправился на встречу с Расстегаем. На душе у него было тревожно.

* * *

…Сипуч Багряный выдыхался. Он бежал без остановки уже несколько часов. Жаркое солнце нещадно палило, неприкрытые одеждой участки кожи являли собой кровоточащую рану. Погоня осталась далеко позади, в розовой дымке на горизонте маячили снежные пики. Камень уверенно влек его за собой, как настойчивый кормчий ведет путников к опасным предгорьям. Сила воли чуни оказалась бессильна перед властью кусочка обычного кремния. Возле нагромождения зеленых камней, в сухой земле появились глубокие вмятины. Сердце человека затрепетало как крылья струча. Сыпучий хрящ! Здесь начинались места его обитания. Сипуч хотел остановиться, но ноги упорно влекли нечастного к погибели. Давно скрылась за горизонтом рыбья кость – замок Тощего Рома. Растительность в этих землях была чахлая, земля выжжена немилосердным солнцем. Из-за черных скал раздался громкий рев.

– Матушка Сушеница Топяная! – взвыл чуня. Больше всего он хотел оказаться в своих болотах, купить у бастардов несколько кусочков мыла, умаслить им ожоги, и лежать в благословенной тени, слушая мелодичное кваканье лягушек.

Земля дрогнула, на его пути объявился хрящ. Полтора метра ростом, единственный глаз сверкает как маленькое солнце, длинный рог угрожающе нацелен человеку в живот. Сипуч опустился на колени, закрыл глаза, но пальцы продолжали судорожно сжимать чертов камень из-за которого все и началось. Кузен донес ему новость. Расстегай младший объявил, мол дескать у всех народов есть свои Камни Света, а у чуней нет! Несправедливо это! Он пообещал тому, кто добудет реликвию надел земли, и пять кило чистого серебра! Слыханное дело?! Тут и подвернулся удачный случай. Груздь устроился на службу к ромам, выносить отходы. Щепетильные ромы гнушались такой работы, и без хлопот открыли дурачку визу. Глупого чуню особенно не стеснялись, он лазал по замку, правда, отчаянно боялся стручей, каких там было полным полно, с его слов. Всякий раз, при появлении летучего насекомого, забитый парень садился на четвереньки, и накрывал трехпалыми ладонями голову. Ромы от души над ним веселились. А как-то раз он увидел, как дон Тощий Ром открывает потайную дверцу, за серебряным барельефом, и любуется двумя обычными кремниевыми камешками. Груздь разболтал об этом Сипучу, ну а дальнейшее было делом техники… И вот сейчас, несчастный косой парень кормит пиявок, и организатору преступления осталось жить считанные секунды. Чуня зажмурил глаза, и ждал погибели. Он хотел впасть в спасительную спячку, но треклятый камень мешал сконцентрировать энергию. Сыпучий хрящ нападает быстро, от него не увернуться, тем более выдохшемуся от многочасового бега человеку. Стремительный выпад, рог пропарывает живот, на землю выпадают внутренности, и зверь медленно поедает сладкий ливер, перемалывая его плоскими зубами! Сипуч разрыдался. Он очень хотел жить, и боялся страданий. Если хрящ не убьет жертву одним ударом, он будет долго корчиться в муках боли, пока спасительный обморок не поглотит сознание. И впасть в спячку не успеть! Ужас! Зверь отчего-то медлил, топтался на месте, недовольно ворча. Он источал ужасный смрад. За спиной раздался ироничный голос.

– Часто встречал воришек среди бастардов, это их профессия, но впервые вижу чуню вора!

Сипуч оглянулся. В коляске, запряженной двумя могучими псами, сидел высокий старик, у его ног расположился пучеглазый мопс. Несмотря на жару, шея человека была обмотана толстым шерстяным шарфом. Рядом топтался коротконогий толстячок. Судя по трем коротким пальцам на руках-чуня, или полукровка. Некоторые полукровки наследуют уродские, неполноценные руки, присущие жителям болот. Он сжимал толстый посох с железным острием – обычное оружие топных чунь, и смотрел на земляка с презрением.

– Вор – позорная должность для неудачника, а вор, попавшийся на краже еще и дурак!

– Все чуни – индюки! – поддержал человека Лука.

– Если хочешь жить, садись в коляску, и поспеши. – сказал старик. – Хрящ голодный…

Сипуч не заставил себя просить дважды. Он поднялся с колен, и быстро вскарабкался в коляску. Громмель не отводил взгляда от разъяренного зверя. Хрящ топтался не месте, не в силах оторвать мощные ноги от земли, на плоских губах вздулась розовая пена, желтый глаз источал бешеную злобу.

– Поехали! – не оборачиваясь, кинул через плечо колдун.

– Круп им в дышло! – крикнул Шнопс, вскарабкался на притолоку коляски, и дернул поводьями. Собаки резво помчались по сухой земле, колеса выбивали звонкую дробь, за спиной ревел хрящ.

Колдун повернулся к дрожащему чуне.

– Камень! – глаза старика светились властью и силой, пальцы человека разжались. Громмель на лету подхватил реликвию, тонкие губы исказились в лукавой усмешке.

– Амулеты обладают магической силой. Слабых духом они ведут к погибели, сильных к могуществу.

– Куда теперь?! – выкрикнул Шнопс, отплевываясь от красной пыли, летящей ему в лицо. – Домой! – Громмель ван Остаде протянул чуне кусочек мыла. – Теперь ты мой раб.

– Слово в радость… – едва слышно прошептал Сипуч. Он натирал желваки мылом, а плечи его сотрясались от рыданий…

Коляска мчалась на северо-восток, в сторону Вотчины одомитов, колдун прикрыл глаза, в голове неслась круговерть мыслей. Больше всего его в настоящий момент заботил этот маленький паршивец. Интуитивно, маг угадывал, что племянник становится сильнее с каждым часом, одержимый злобой, он как-то совсем позабыл о том, что в целях предосторожности следует сменить замок на ошейнике. Он сжимал два Камня в ладонях, чувствовал жжение в капиллярах, и часть великой силы передавалась ему сквозь тонкие поры кожи…

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Васильевский остров. 10. 45.

Дмитрию Рослову часто говорили, что он похож на актера Жан Поль Бельмондо. Расплющенный нос – давняя влюбленность в бокс, смуглое, чуточку обезьянье лицо, и чертовски обаятельная улыбка. Он старался не подавать виду, но сравнение со знаменитым французом льстило самолюбию. В свои тридцать девять лет он сохранял отличную физическую форму, и даже подумывал с сорока начать выступать на международных соревнованиях по ветеранам. Хотя после получения майорской звездочки работа была в основном сидячая, с бумажками, и он набрал лишний пяток килограммов. Помимо бокса Рослов имел своеобразное увлечение, которое тщательно скрывал даже от самых близких друзей. Взрослый мужчина был одержим историями об исчезнувших цивилизациях, как подросток, и сохранил в душе навивную детскую веру, в исчезнувших гиперборейцах, затонувшей Атлантиде, таинственной Лемурии, и совсем уж фантастических народах наги, змееподобных существ обитающих на земле, под землей и в водах пресного океана. Такая страсть никак не соответствовала должности старшего оперуполномоченного убойного отдела, а потому приходилось держать ее в тайне.

Каждую субботу Дмитрий посещал семинар по альтернативным культурам, проходящий в здании университета. Посетителей на семинаре собиралось немного, жители современного мегаполиса озабоченны гораздо более насущными земными проблемами, нежели изучение сомнительных по подлинности таблиц индийского монаха, в которых упоминался континент Му, простиравшийся от современных Гавайских островов, до острова Пасхи. Якобы уничтоженный гигантским землетрясением, случившемся двенадцать тысяч лет назад. Или же рассматривать явно поддельные документы Крантора. Древнегреческий ученый в 260 году до н. э. посещал здание храма богини Нейт в Саисе, где была доподлинно изложена подробная история атлантов.

Конечно, офицер полиции не был наивным романтиком, но он свято верил, что среди зарослей плевела наверняка прозревают зерна истины, надо только научиться их видеть.

Вел семинар такой же чокнутый романтик как и Рослов. Преподаватель истории Лев Маркович Штрудель. Он немного стеснялся своей фамилии, но в целом был мировой мужик. Когда наступало лето, люди разъезжались по дачам, или просто выбирались на природу, и в пустой комнате иногда оставались два неисправимых идеалиста. Майор Рослов, старший опер убойного отдела, и кандидат наук, заросший густой черной бородой до самого кадыка, профессор Штрудель. Но даже это обстоятельство не мешало мужчинам погружаться в волшебный и таинственный мир непознанной истории. Вот и сейчас, Лев Маркович ворвался в зал, на ходу теряя какие-то лежалые бумажки, сердечно пожал руку старому товарищу, рассеянно кивнул парочке, ютящейся на последнем ряду пустынной аудитории. Вероятно, влюбленные забрели в поисках укромного местечка, а наткнулись на двух сумасшедших дядечек.

Штрудель веером раскидал по столу мятые листы, привычно нацепил на крючковатый нос выпуклые очки, отчего его глаза увеличились почти вдвое, и торжественно объявил.

– Дорогой, Дима! Я наконец закончил свою работу по древним одомитам! И прежде чем оповестить ученый совет, хочу поделиться своими выкладками с Вами. Я считаю Вас своим лучшим учеником, и другом. Согласны?

– Конечно, согласен, Лев Маркович! О чем речь?! – Рослов покраснел от удовольствия, и распахнул потрепанный блокнот.

– Не надо ничего записывать. Я непременно издам книгу, первый экземпляр Ваш!

– Спасибо. Я – весь внимание!

– Поехали! – это было любимое словечко ученого. – Итак. Вы знаете, что упоминания о древнем народе одомитов, расе агрессивных воителей древности, крайне противоречивы. Есть даже мнение, что такой цивилизации не существовало вовсе, а слово «одомит» – искаженная версия названия семитского племени идуменов. Однако, я убедительно доказываю, что антропометрические особенности одомитов, полное отсутствие религиозных культов, при наличии технологичных военных инструментов, красноречиво свидетельствуют, что это совершенно отдельный народ. Более того… Одомиты не являлись единственной расой того региона, где они проживали. Рядом находились народности ромов, прошу не путать с римлянами, чуней и прочих мелких этносов.

– Черт возьми, профессор! – воскликнул Дмитрий. – На чем основываются такие выводы?!

– Хорошее замечание! – одобрительно кивнул историк. – Я уже много лет задаю себе один и тот же вопрос. Почему изучая древнюю историю, мы слепо опираемся на сохранившиеся летописи субъективно мыслящих истографов?! Возьмите к примеру печально известную Радзивилловскую летопись. На основании документа 18 века, мы строим чудовищную пирамиду лжи и заблуждений, которая представляет честный и гордый русский народ в облике попрошаек и дворняжек! Дескать, приходите нами княжить, гости заморские! Зело много у нас пушнины и зерна, но сами мы, прошу прощения – чушки немытые! Очевидное искажение истории в интересах нормандского владычества. На мой взгляд, истинным является только документ-первоисточник, и то, с большой долей натяжки на личностное мнение автора.

Лицо Штруделя сияло как начищенный самовар.

– Бьете в мишень, как говорится! В самую точку! Вы не поверите! В Государственной публичной библиотеке!

Рослов критически осмотрел взъерошенную фигуру гения.

– Лев Маркович, Вы знаете, как я к вам отношусь, однако верится с трудом. Но с какой стати, древний манускрипт будет валяться как попало в библиотеке?!

– Не совсем валятся, и не как попало… Тут вот какая штука. Одомиты не вымершая цивилизация, как атланты или лемурийцы. Они живут по сей день.

– Ничего не понимаю! – сокрушенно выдохнул Дмитрий. – Как такое может быть?!

– Просто. И одновременно очень сложно. Я только начал расшифровывать документ, текст чрезвычайно трудный, нет аналогов ни в одном из ныне существующих наречий. К тому же обрывочный листок… Мне совершенно точно ясно одно. Древняя раса, находясь на грани исчезновения, не стала прятаться на дне океана или среди заброшенных тихоокеанских островах. Они живут в параллельном мире, имея лазейку, через которую могут наведываться в гости, как непрошенные визитеры. Быть может, мы сейчас с вами беседуем, а на задней парте обнимается не парочка скучающих влюбленных, а одомит и девушка рома! – он широко улыбнулся и помахал рукой. Девушка усмехнулась, и послала профессору воздушный поцелуй.

– Одним словом, дорогой Дима, мы с вами на пороге величайшего в истории человечества открытия. В том листке, есть одна пугающая меня вещь… – он нахмурился. – Часто повторяется слово, оно продублировано символом, который можно расценивать как «смерть.» И по мере продвижения текста, символ дублируется все чаще… Взгляните! – он разложил на столе шуршащий ветхий листок, напоминающий полуистлевший папирус.

Рослов склонился над бумагой. Желтый цвет, паучки, цветочки, закорючки. Схематичное изображение напоминает муравья. От листка исходит сладкий цветочный запах.

– Почему она так пахнет?

– Вы тоже заметили? – улыбнулся Штрудель. – Это не бумага, и ничего подобного. Будто спрессованные лепестки роз. У меня к вам просьба, Дима! Вы можете сделать в своей лаборатории нечто вроде анализа бумаги? Нутам, время изготовления, материл, из которого она сделана…

– Конечно… – он провел пальцами по шероховатой поверхности. – Но это займет пару дней.

– Ничего страшного. У меня имеется ксерокс. Для окончательной расшифровки документа мне потребуется неделя.

– Хорошо. Я все сделаю, – он аккуратно положил листок в папку. – На сегодня все?

– Пока да… надеюсь, к следующей субботе порадую вас настоящей сенсацией! Если не возражаете, мой дорогой, я упомяну ваше имя в своей работе.

– К сожалению, не могу согласиться! – Дмитрий с трудом выдавил из себя эти слова, мысленно проклиная чертову профессию.

– Понимаю, – сочувственно кивнул профессор. – Работа такая! – он быстро собрал бумаги в портфель, пожал товарищу руку, и выбежал из комнаты. Было слышно, как в коридоре стучат его каблуки. Вслед за ним поднялись, и вышли наружу парень с девушкой. В окно стучались пестрые гроздья отцветающей сирени, Рослов глубоко вздохнул, и направился на улицу. От рассказанной Штруделем истории, кружилась голова.

Возле входа стоял припаркованный старенький джип. Кузов заляпан комьями грязи, машина перегораживает выход из здания. Дмитрий с трудом протиснулся наружу. На подножке джипа сидела черноволосая девушка. Смуглая кожа, густые брови, смолянистые глаза, такую красотку и в кино не каждый день увидишь! На ней была надета вызывающая прозрачная блузка, позволяющая лицезреть совершенной формы грудь. Рядом стоял коренастый парень, в куртке военного образца, с вышитым на кармане американским звездно-полосатым флагом. Девушка протянула к майору сигарету.

– Прикурить не будет, гражданин начальник? – она улыбнулась, обнажив ненормально белые зубы.

– Не курю. – сухо ответил мужчина. – Тачку от дверей убери, приятель! – он обернулся к мужчине.

– Ви исфолить ошибаться, мистер! То есть не мой машин! – парень щелкнул себя по флагу, и осклабился как на официальном приеме. – Я есть американский человек! Яволь?!

– Шут гороховый! – процедил сквозь зубы Рослов. Он с трудом подавил приступ гнева, и зашагал по менделевской аллее, чувствуя спиной тяжелые взгляды незнакомцев. Подошел к своему «ниссану», вдавил кнопку сигнализации. Сзади с ревом промчался джип, едва не сбив его с ног. Мужчине помогла исключительная реакция, он отскочил в сторону, спину обдало ватной подушкой горячего воздуха. Майор присел, скрываясь за корпусом «ниссана», высунулся наружу, джип выскочил на набережную, номера были заляпаны толстым слоем грязи.

– Сволочи… – прошептал мужчина, мгновенно нырнул в салон, выдавил педаль газа, «кашкай» протестующе взвизгнул протекторами, стремительно набирая скорость. Несколько минут Дмитрий мчался по улицам, рискуя попасть в аварию, вилял между редкими автомобилями, как заправский гонщик. Грязный джип словно взлетел на небо. Майор даже на всякий случай поднял глаза, по голубому небосклону ползли редкие белые облачка. Предстоящий день сулил жару. Требовательно зазвонил телефон, мужчина затормозил, посмотрел на экран, и не смог сдержать улыбку. Надя… Он нажал кнопку вызова.

– Дима?

– Да, Надюша! Слушаю тебя…

Голос девушки звучал неуверенно.

– У меня проблемы… даже и не знаю, как сказать…

– Начинай с главного. Проблем не существует, когда рядом с тобой бесстрашный майор Рослов! – он угадал, что девушка улыбнулась.

– Меня забрали в милицию. Бред какой-то… Ты можешь приехать?

– Какое отделение. Диктуй адрес.

Надя быстро назвала номер отделения, и отключилась. Рослов врубил передачу, резко развернулся через двойную сплошную полосу, и скрылся за поворотом. А из двора медленно выехал серый джип, и неторопливо покатил по набережной.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. Вознесенский проспект. 11.45.

– Шатаемся по вонючим лавкам, как бастарды! Я уже вся пропахла этим хламом!

– Это восьмой магазин…

– Благодарю за науку счета! – Земфира язвительно поклонилась.

– Тебе следовало надеть другую одежду. Здешние фены слишком похотливы, не хочется каждому второму сломать шею.

– Ревнуешь? – девушка кокетливо обнажила грудь.

– Ты успела прочесть мысли этого индюка?

– Это – рыцарь! – она оживилась. – Если бы я решилась поиметь любовь с феном, то выбрала бы именно такого парня.

– Точно – шлюха! – Гальфрид остановил машину возле антикварной лавки.

– Ты из ревности решил сбить фена корявым джипом?! – она прильнула к мужчине, тронула розовым язычком его веко.

– Одно слово – полукровка… – брюзгливо сказал рыцарь. – Так что насчет его мыслей?

– Гнев, ярость, любовь, честь, сострадание… обычная шелуха, свойственная всем фенам. Он даже не умеет скрывать свои эмоции. С трудом вериться, что таким может быть Странник.

– А как насчет мальчишки?

Улыбка сошла с девичьего лица, пухлые губы сжались в узкую ленту, лоб прорезала глубокая морщина.

– Очень сильный маг! Тощий Ром был прав. Я не могу его найти…

– Найдем! – ободряюще сказал Гальфрид. – Летопись обнаружили без особых хлопот… – он вышел из джипа, подошел к дверям, нажал кнопку вызова. Земфира привела в порядок блузку, и отчаянно виляя бедрами, шла следом за мужчиной.

Торговец распахнул двери, молча пропустил посетителей в салон, не выказав удивления откровенному наряду девушки.

– Чем могу быть полезен? – он склонился над прилавком, отчего горб на спине стал похож на сложенные крылья хищной птицы.

– Нас интересуют камни. – улыбнулась Земфира.

– Бриллианты, изумруды, благородная шпинель, корунды…

– Нет… Обычные старинные камушки.

– Ясно, – торговец с трудом извлек мятый латунный поднос, усыпанный гроздьями фальшивого жемчуга и старыми пуговицами, с клочьями оборванных ниток в черных глазках. – Ищите, коль охота есть! – он неприязненно взглянул на молодого человека. Тот с детским восторгом протянул руку к длинному мечу, тронул выщербленное, покрытое ржой лезвие.

– Он настоящий?!

Продавец цепким взором смерил поношенную, армейского образца куртку посетителя, жесткую щетину на скулах и коренастую фигуру.

– Здесь все настоящее! – солгал он равнодушно. – Имейте в виду, что если вы найдете камень, его придется купить!

– Конечно! – Гальфрид рассеянно кивнул. От прикосновения к старому железу заныли пальцы, через подушечки, сквозь микроскопические капилляры в плоть властно проникла иллюзия жаркой битвы, хруст костей, разрываемых закаленной сталью, горечь липкой крови, ржанье коней, храп и стук тяжелых копыт, стоны раненых, яростные вопли победителей, и паркий запах крови, струящийся над опаленной землей…

– Не отвлекайся, дорогой! – ослепительно улыбнулась Земфира. – Мы ищем камень!

– Ну-ну! – скептически покачал головой торговец, и выставил поднос на треснутую столешницу фальшивого «буля». Он отвернулся, и с преувеличенным вниманием принялся смахивать пыль с золоченой рамы. В облупившемся зеркале возникло движение. Несмотря на преклонный возраст, торговец обернулся с необычайным проворством. Загадочный посетитель стоял у него за спиной. Двигался он быстро, антиквар метнулся за спасительный прилавок, но мужчина заслонил массивной фигурой кнопку сигнализации. Девушка продолжала улыбаться, сжимая в пальцах маленький камешек, усеянный крошечными черными точками.

– Есть! – выдохнула она. – Ну что, Гальфрид, уходим, или… – улыбка трансформировалась в звериный оскал.

– Вы что… – впервые в жизни антиквару стало по-настоящему страшно. – Вы что хотите?! – от брезгливой надменности не осталось следа. Она захлебнулась в приступе лютого страха, горячим спазмом скрутило живот. Неожиданно он громко пукнул. Парень молча смотрел в глаза старику. Несмотря на ужас, торговец почувствовал жгучее любопытство. Что он мог проглядеть в своей «Лавке старьевщика», чей ассортимент знал лучше, чем собственные пять пальцев?!

– Ну что, нашли камень?! – он заискивающе улыбнулся. Девушка кивнула, на ее ладони лежал овальный камешек, не более пяти сантиметров в диаметре. Обычный, грязно-серый булыжник, какие сотнями разбросаны по побережью Финского залива.

– Позвольте взглянуть! – антиквар робко протянул руку к дурацкому камешку. Едва ли бы кто из коллег узнал сейчас в насмерть перепуганном горбуне заносчивого, скандального торгаша!

– Изволь. Но не обожгись. Камни Света обладают особенной силой. Рыцарь не рискует его долго держать в руках, не так ли, Гальфрид?

Мужчина промолчал.

Торговец схватил камешек липкими пальцами. А чего он так собственно перепугался?! Здоровый мужик, полуголая девица, ну и что из того?! У парня небритая рожа, опаленные загаром скулы, цепкие серые глаза, и лицо какое-то НЕЗДЕШНЕЕ. Держа в руках камень, горбун почувствовал себя увереннее. Это был ЕГО товар, найденный в ЕГО лавке, но убей Бог, он совершенно не мог вспомнить, откуда тот взялся! Привычным жестом он сдвинул очки на кончик носа, поднес загадочный предмет к глазам, став похожим на прожорливого стервятника, готовящегося впиться могучим клювом в добычу. Суббота! Сколько раз он зарекался не работать в субботу! Прости меня, Бог! А все жадность… впрочем, жадность тут не причем, нельзя терять форму, конкуренты, эти алчные молодцы так и дышат в затылок!

Обычный гладкий камешек, странные черные точки, едва различимые на поверхности, образуют извилистую кривую, похожую на «восьмерку», знак бесконечности… Отточенным движением торговец выхватил из кармана пиджака лупу, щелкнул по лакированному ободку, стеклышко выскочило из уютного гнезда. Горбун ощутил в пальцах легкое жжение, нервно поежился, и бросил короткий взгляд на закрытую дверь. На мгновение ему почудилось, что за окном потемнело, будто утреннее солнце закрыла косматая туча. Оконные жалюзи отбрасывали серые тени, они медленно текли по сухому паркету, будто живые змеи. Торговец съежился, по спине бежали резвые мурашки. Он сконцентрировался на камне, увеличительное стекло дрожало в руках, черные точки расплывались, текли перед глазами, как пляшущие дьяволята.

– О, Господи! – прошептал человек. Он отшатнулся от камешка, кинув затравленный взгляд на посетителей. Девушка уверенно выхватила камень из слабеющих рук продавца, повела носом, будто дикая кошка учуяла добычу, и радостно оскалилась.

– Здесь возвратная точка!

– Где?! – резко обернулся к подруге рыцарь.

– Вон там! – она простерла руку в сторону темного коридора.

– Что у тебя там, жалкий унтерменш? – властно спросил Гальфирд у старика.

– Там кладовка…

Рыцарь оперся ладонью о стол, и с легкостью акробата перепрыгнул через высокий прилавок. Он скрылся в кладовке, загрохотали тяжелые сапоги. Торговец недоуменно хлопал глазами. Его ноги словно приросли к земле.

– Что вам угодно, господа?!

– Боюсь, сегодня не твой день, фен! – мило улыбнулась женщина. – Надо же было такому случиться, что возвратная точка оказалась в твоей лавке. Оно и лучше. Не придется тащиться за город! Честно говоря, освоить ваши машины совсем нетрудно, но на собачьей упряжке как то привычнее. Опять, таки воздух чище!

Из коридора вышел рыцарь, он улыбался.

– Ты как всегда права, гулящая ведьма! Больше зерцало…

– А то! – фыркнула Земфира. – Постарайся побыстрее, Гальфрид! – она вышла, дверь хлопнула, мелодично звякнул колокольчик.

– Итак, сколько ты хочешь за свой товар, унтерменш? – глаза парня были пустыми, будто у незрячего. Змеящийся шрам похож на кривую ухмылку уголовника. Старик отлично разбирался в людях, и такие глаза он видел лишь однажды, в далеком семьдесят втором году, когда сидел в «Крестах» по обвинению в контрабанде. Дело удалось замять, слава Богу, но несколько месяцев пришлось отсидеть в тесной камере, на втором этаже. Камера была рассчитана на четверых, но находилось в ней девять человек. Будучи молодым незрелым юношей, он вступил в беседу с одним из подследственных. Жилистый сорокалетний мужчина, череп обтянут серой кожей, а узловатые, словно ветки деревьев плечи, изобиловали синью татуировок. Он говорил часто, ловко выплевывая через щербатый рот-щель непонятные прибаутки и скороговорки. Антиквар не успел заметить, как оказался втянут в тягостный спор, быстро завершившийся тем, что мужчина навесил на него выдуманный долг. Молодой человек искренне возмутился – уже тогда мерилом честности для него были деньги и только деньги! И вот тогда уголовник быстро, как худая голодная кошка соскользнул с нар, и шагнул к торговцу. На его плечах синели жирные татуированные звезды, и глаза были такими же пустыми и незрячими.

Левой рукой, посетитель медленно дернул молнию на крутке. Все это антиквар видел боковым зрением. Перед взором застыли плывущие черные точки… нет! Какие к дьяволу, точки?! Знак бесконечности!

Серые тени уверенно обогнули низенькую банкету, робко тронули массивное основание бронзового торшера, и стремительно промчались между ореховым буфетом и прислоненной к шкафу спинкой от кровати. Сгустившийся мрак поглощал кислород, как алчное пресмыкающееся, быстро, жадно, навсегда.

– Откуда это… – прошептал торговец хриплым голосом, и рванул сдавливающий шею галстук. – Откуда «это» у вас?!

– У меня?! – мужчина улыбнулся еще шире. На скулах объявились симпатичные ямочки. Он спокойно оглянулся на запертую дверь. – Не у меня, а у тебя! Это ведь твой магазин, не так ли?! – он запустил руку в прореху куртки.

– Товар не продается… – жалобно пискнул горбун. – Верните… – он закашлялся, на глазах выступили слезы. Плотный мрак, окутавший помещение магазина вытеснял молекулы живительного воздуха, наполняя едким запахом серы и гниения. Дрожащей ладонью антиквар вытер со лба струящийся пот.

«Хочешь, я сейчас же докажу тебе, что ты не прав, сявка?!» – ухмыльнулся бывалый урка, и холодный спазм сжал мочевой пузырь. Боковым зрением он увидел, как серые тени тронули носки его старых башмаков. Будто змея прикоснулось раздвоенным язычком к щиколотке. Старик закричал, прижался спиной к массивному золоченому киоту, и отшатнулся, словно на затылок плеснули кипяток.

– Как это «не продается»?! – парень улыбнулся еще шире. – Любой предмет можно продать, цена вопроса, не так ли?! – в его руках сверкнуло широкое лезвие. Точно такой нож антиквар видел в старом американском боевике. Загорелый мужчина с мускулистым торсом бегал по джунглям, и резал этим ножом миниатюрных, похожих на женщин азиатов.

– Что вы хотите?! – чтобы не упасть, старик вцепился в прилавок. Жалобно звякнули выстроившиеся в ряд хрустальные бокалы. – Вы хотите денег?! Это, что – ограбление…

Изворотливая мысль билась под плешивым черепом, как затравленная мышь. Сколько ему предложить? Пятьсот долларов?! Или быть может двести… вряд ли… триста пятьдесят-в самый раз! Горбун оторвался от спасительного прилавка, и лихорадочно шарил рукой по карманам. Плотные купюры слиплись, он лихорадочно пытался угадать чуткими пальцами три сотенные бумажки. Едва ли будет правильным вытаскивать сразу всю пачку, там полторы тысячи долларов! Этот бугай с огромным ножом заберет все ЕГО деньги! Эта мысль вызвала у старого менялы приступ бешенства такой силы, что ярость подавила страх. Очнувшись от паралича, он шагнул к прилавку. Там, под складками лежалого бархата мирно дремала кнопка тревожной сигнализации. Он ежемесячно платит за нее около пятисот долларов! Этим дармоедам из вневедомственной охраны пора бы отработать свой хлеб! Мужчина перехватил взгляд антиквара, и улыбнулся еще шире.

– Ты, должно быть, хочешь вызвать охрану? – он с любезной ухмылкой качнул острием ножа в сторону кнопки. Движения грабителя были мягкими, ленивыми, как у сытого леопарда. – Прошу…

Торговец метнулся к прилавку, и что было сил, вдавил пальцем в утопленную белую кнопку. Посетитель укоризненно качнул головой.

– Какой недоверчивый торгаш!

Антиквар в бессильной злобе ударил кулаком по никчемной кнопке, и выбросил на прилавок мятую пачку купюр. Сотенная бумажка соскользнула с гладкого стекла, и медленно опустилась на пол. На потертой бумаге, возле левого глаза седовласого господина лилово цвели фиолетовые пятна.

– Вот! – выдохнул торговец. – Берите и убирайтесь прочь отсюда!

– Мне не хочется убивать тебя, жадный фен! – покачал головой Гальфрид. – Негоже рыцарю марать оружие ради презренного старика. Но в твоей лавке обнаружена возвратная точка. Тебе не повезло…

«Хочешь, я докажу тебе, что ты не прав, сявка?!»

Антиквар закричал. На мгновение ему почудилось, что горящая львиная грива солнечного диска расплавила оконную фрамугу, огненные лучи вонзились в кожу, и пронзили ее насквозь, одежда вспыхнула радостным факелом, жадные языки пламени быстро сожрали никчемные бумажки американских долларов, беспорядочно разбросанных по полу. Они, всегда такие властные и могущественные быстро свернулись в уродливые черные рулончики, и тотчас рассыпались кучками невесомого пепла. Торговец впервые в жизни увидел горящие деньги. Они корчились в пламени, и гибли, как живые существа! Прости меня, Бог! Как-то раз он видел постановку романа Достоевского, и сцена сгорающих в камине купюр вызывала першение в горле, и судорожно сжимались кулаки. Он метнулся к выходу, но грабитель ловко преградил дорогу. Острие ножа уперлось в грудь, извилистый белый шрам на горле человека побагровел, став похожим на кипящее русло огненной реки. Антиквар страшно завыл, выставил перед собой ладони, пытаясь оттолкнуть бесовское наваждение. Суббота! Истинный Бог! Суббота! Он шагнул назад, оступился, задел ступней край золоченой рамы, и упал навзничь.

– Сытья кровь! – мужчина быстро опустился возле старика на колени, небрежным взмахом ножа распорол костюм на груди. Бледная кожа неясно белела в сгустившемся мраке.

– О. Господи! О, Господи! – шептал антиквар, глотая соленые капли.

– Честь воину! – удовлетворенно кивнул мужчина, и воздел над головой сцепленные руки, с зажатым в них ножом…

От резкого порыва ледяного ветра ознобно задрожали окна. Хлесткие капли дождя яростно ударили по серому асфальту, по небу стремительно неслась черная косматая туча, и поднимаясь с земли, к ней мчались длинные изогнутые как кинжалы тени. Они вытекали из-под опущенных жалюзи антикварной лавки, лениво змеились среди грязных луж, едва касаясь рукавами мертвых глазниц пустынных окон домов. Город опутала зловещая тишина, ее нарушал только мерный хлест дождя. Сквозь тонированную дверь «Лавки старьевщика» мелькнуло золотистое свечение, будто вспыхнул факел, и тотчас тишину прорезал отчаянный громкий крик, полный страдания и предсмертной муки. Дождь мгновенно стих, туча уползла далеко на север, свинцово-опаловое брюхо увлекло жирные тени.

Дверь распахнулась, из магазина вышел Гальфрид. Возле джипа стояла Земфира, она внимательно разглядывала Камень Света.

– Ну и каково это, убивать беззащитного фена?

– Противно. Чувствую себя падшим. Хочу встретиться с настоящим рыцарем! – мужчина сел за руль, внедорожник сорвался с места, из-под могучих колес вылетели ошметки коричневой грязи.

В умытой дождем витрине радостно полоскалось жаркое летнее солнце. По улице мчалась полицейская машина, она резко затормозила возле дверей. Оттуда выскочили вооруженные люди, несколько секунд они терпеливо нажимали маленькую белую кнопку, спрятанную под вывеской. Внутри раздался приглушенный звон. Пожилой капитан с коротко подстриженными усами, делающими его немного похожим на Эркуля Пуаро, махнул рукой. Худощавый сержант зашел во двор, спустя пару секунд выскочил оттуда, и отрицательно покачал головой. У дверей «Лавки старьевщика» собирались люди. Они озабоченно заглядывали капитану в лицо, задавали вопросы, он раздраженно отмахнулся, буркнул что-то невнятное в черную рацию, похожую на маленький ящик, толкнул дверь рукой, которая неожиданно легко распахнулась. Капитан скрылся внутри, и тотчас выскочил наружу, словно его вытолкнула чья-то сильная рука. Аккуратные усы безвольно повисли, а щеки горели так, словно в магазине ему надавали пощечин. Он яростно рявкнул на зевак, сгрудившихся подле магазина, и быстро заговорил в рацию.

Сильный порыв ветра гнал по улице невесомую пыль. Деловито промчался трамвай по рельсам, легонько вибрировали большие окна витрины, казалось, они дрожат от страха. Нежный пух одуванчиков опустился на землю, солнце стояло в зените, миновал полдень. Жаркий полдень июльского дня. Обычный полдень, так похожий на множество летних дней. Землю покрыла северная жара, воздух был густым и липким, будто клубничный сироп, а высоко в небе порхали быстрые ласточки, они описывали замысловатые круги, как черные призраки, вестники смерти плывущие по голубому небосклону…

РУВД. 30 отделение. Петроградская сторона. 12.00.

Усталый немолодой капитан уже битый час пытался расспросить полуголого мальчишку. Тот лишь таращил удивительно синие глаза на хорошеньком смуглом личике, и безразлично улыбался. У полицейского был сын на пару лет старше, оболтус и бездельник, но пожилой мужчина любил его больше всего на свете, а потому разговаривал с беспризорником ласково.

– Хочешь шоколадку? – он протянул замусоленные черные плитки на серебристой фольге. – Угощайся, сынок!

– Слово в радость! – улыбнулся ребенок. – Ты – хороший человек, пес. Я не задержу тебя надолго. Сейчас отпустят ведьму, а мне надо дождаться Странника. Но я не стану с ним немедленно встречаться, фены недоверчивы. Дождусь, пока он не окажется в опасности. Как свидетельствует история, так легче установить контакт. А ты лучше иди домой к своему ребенку, он скоро серьезно заболеет, мальчику будет нужна твоя поддержка.

Лицо капитана покрылось фиолетовыми пятнами.

– Что ты такое несешь про моего сына, маленький мерзавец?!

– Не горячись. Ты понапрасну тратишь энергию. Твой ребенок поправиться.

Мужчина взъерошил стриженый ежик на голове.

– В последний раз прошу по-хорошему, отдай кинжал!

– Ты мне надоел, пес! – Ратибор отвернулся к окну, помахал рукой. На газоне сидели две здоровенные собаки. Полицейский проследил за взглядом мальчугана.

– Это твои собаки?!

– Да. Это – мои друзья.

– Огромные псы. Они зарегистрированы?

– А ты всех своих друзей регистрируешь?

Капитан махнул рукой, и в очередной раз набрал номер телефона детского психолога. Долгие гудки. Суббота, жаркий летний день, люди не хотят сидеть за рабочим столом! Он набрал полную грудь воздуха, сделал страшное лицо, и поднялся со стула.

– Ты не оставляешь мне выбора, сынок! Придется применить силу! – он шагнул к мальчику, протянул руку, к его ножнам, и так и остался стоять на месте, похожий на статую из музея восковых скульптур.

– Стой, стой отомри, – Два часа, а может три! – скороговоркой прошептал Ратибор, поднялся со стула, попробовал шоколадку, и с отвращением выплюнул на пол сладкую массу. – Очень много сухой горечи. Нужен нектар!

В коридоре раздались громкие шаги.

– Странник! – громко и отчетливо произнес колдун, и выбежал наружу.

Сквозь распахнутое окно влетел порыв теплого июльского ветра, разметал лежалые на столе бумаге, взбил непокорный хохолок на голове капитана. Полицейский замер на месте с открытыми глазами, и изумленным выражением лица. Как, дескать, такое могло со мной приключится, господа хорошие?! Ему снится сон, радостный, веселый, в котором нет ни болезней, ни нужды. Он проснется через полтора часа, и будет чувствовать себя выспавшимся, свежим и помолодевшим на добрый десяток лет. А пока мужчина застыл в неестественной позе, с протянутой рукой, будто намеревается попросить милостыню, а ветер по-хозяйски ворошит никчемные документы на столе.

БАСТАРДЫ.

Одноглазый человек шагал по пустыне, насвистывая веселый мотивчик. Его голову покрывала широкополая шляпа, защищающая обладателя от палящих лучей солнца, ноги обуты в пижонские сапожки, за плечами висит тяжелый рюкзак. Бастард подошел к темной пещере, сунул два пальца в рот, и издал оглушительный свист. Изнутри тотчас высыпала кучка оборванцев, они встречали одноглазого радостными криками.

– Привет, Марли! Чертов сукин сын, круп тебе в дышло!

– Долго же тебя носило, бродяга! Много одоимтов обманул, тень их топтать?!

– Небось, завел себе кралю из трехпалых чуней! – прокричала женщина, все дружно рассмеялись.

– Конечно, они девчата сговорчивые! – пробасил бородатый старик. Он крепко обнял человека. – Ну, здравствуй, сынок!

Подбежала рыжая девица в пестрой юбке. Голую грудь украшали многочисленные пестрые амулеты, монисто и толстые цепи из фальшивого серебра, отчего девушка сверкала на солнце как праздничная гирлянда.

– Гулящая Марго, распутная дочь падшего чуни! – восторженно закричал Марли, и расцеловал девицу в золотые кудри. – Я принес тебе новую цацку. – Он снял рюкзак с плеч, извлек блестящий жетон на цепи. На выпуклом металле гордо расправил крылья орел, сжимающий в когтях свастику, и вдавлены тисненые буквы. «Власть имеет, судьбы правит».

Девушка захлопала в ладоши как ребенок, и тотчас надела на шею красивую безделушку. Старик осуждающе поджал губы.

– Цацка принадлежала знатному одомиту, не иначе!

– Что не сделаешь для любимой женщины! – беззаботно тряхнул головой бастард.

– Ты сильно рискуешь, сынок!

– Недолго осталось… – нахмурился Марли. – Валтасар озвучил свою волю?

– Да. Осталось четыре дня. Бастардов они пощадят, так обещал король.

– Когда начнется настоящая рубка, вряд ли кто об этом вспомнит.

– Не думаю. Король держит слово. Но все можно еще изменить, если найти убийцу его сына.

– Боюсь, что те, кто убили Драгана, тщательно замели следы преступления.

– Есть одна улика… – медленно проговорил старик. – Валтасар младший в тот раз вышел на охоту в царской короне. Ночью ему предстоял обряд инициации. Труп нашли, короны рядом не было.

– Ты предлагаешь мне найти улику? – усмехнулся Марли.

– Я этого не говорил, – быстро ответил мужчина. Он запустил пальцы в густую бороду, огляделся по сторонам, и доверительно прошептал.

– Мальчик прошел через Ворота Домны. Он отправился в Нижний Мир. Если он принесет Летопись, мы сумеем предвосхитить историю.

– Я мало верю по подлинность этого документа. Прошло слишком много лет, с тех пор как он исчез в закоулках Нижнего Мира.

– Ратибор верит в успех!

Одноглазый с сомнением покачал головой.

– Это великий честный колдун с горячим сердцем, но он один выступает против нечистой рати!

– Он приведет Странника…

Марли неожиданно расхохотался.

– Вот тогда точно начнется заварушка! Представляю себе лица Эргена Сладкоречивого и Громмеля ван Остаде, когда Странник объявится в Зеленой Стране.

– Это значит, что начнется война! – жестко сказал старик. – А для презираемых бастардов, любая война заканчивается не в их пользу. Одомиты уже распускают слухи, что унтерменши убили королевского сына.

– Валтасара не обманешь, – покачал головой мужчина. – А пока разбираем гостинцы! Тень вашу топтать, ленивые бастарды! – он развязал тесьму рюкзака. – Налетай, подешевело!

Люди толкались возле объемного мешка, вытаскивая изнутри гостинцы. Между голыми детишками тотчас завязалась перепалка, за право обладания сладкими палочками. Засахаренные медовой патокой леденцы, пользовались большой симпатией у юных бастардов. Матери быстро навели порядок, при помощи звучных оплеух, в результате каждому ребенку достался персональный леденец. Марли сел в тень, прислонясь спиной к горячему камню, он с улыбкой наблюдал за тем, как ребятишки хвастаются друг перед другом, чей леденец оказался больше.

Марго вытащила из рюкзака кусок голубой материи, обвязала им голову, став похожей на очаровательную разбойницу, присела возле любимого мужчины, прижала его ладонь к груди, и не выпускала, словно боясь, что возлюбленный сейчас же исчезнет. Старик тяжело опустился на скамеечку.

– Кости ноют, быть буре…

– Там и есть и для тебя подарок, отец! – улыбнулся Марли.

– Ты очень добр, сынок… Но мне ничего не надо, слово в радость! – он с удивлением наблюдал за счастливыми бастардами. – До сих пор не могу взять в толк. Как ты умудряешься принести каждому ту вещь, что он больше всего хочет?!

– Вы – моя семья, и я люблю вас. – просто ответил мужчина.

К скале подбежал пьяненький розовощекий человек. Он бережно сжимал в руках кожаную флягу, наполненную крепким нектаром.

– Марли, круп тебе в дышло! Спасибо, дорогой бродяга! Это лучший нектар, что мне доводилось пробовать! – он залился счастливым смехом.

– Угощайся на здоровье, Кацо!

Старик проводил пьянчужку настороженным взглядом.

– Откуда ты взял настоящий нектар?!

– Позаимствовал у Тощего Рома, – усмехнулся человек. – Это зажиточный дон. – Он поднялся на ноги. – Я пойду отдохну, поход был нелегким. На закате хочу пообщаться с Валтасаром, если он не против.

– Я передам. Думаю, король согласится…

Рыжая Марго висла на руке любовника, весело шептала ему что-то на ухо.

Старик провожал сына затуманенными от слез глазами.

– Ратибор на нашей стороне! – выкрикнул он.

– Я это знаю, – устало кивнул Марли.

– Мы обязаны помочь ему, когда начнется война!

Мужчина уже скрылся в пещере. Он что-то ответил, но слов было невозможно разобрать. Над пустыней поднялся сильный ветер. Он поднял золотую песчаную пыль в воздух, солнце превратилось в тусклый светящийся блин. Приближалась буря. Матери шлепками загоняли детей в пещеру, остальные бастарды поспешно забирали свою подарки, и бежали под защиту каменных стен. За пределами пещеры, остался только седой бородатый мужчина. Он сидел на своей скамеечке, сложив руки на посохе, и всматривался в затянутый седой пеной горизонт. Губы его шевелились, будто повторяя слова молитвы. Медленно пошатываясь, двигался пьяненький Кацо. Он ревел песню без слов, отчаянно отплевываясь от мелких песчинок, залетающих в рот весельчаку.

– Уважаемый дон! – он икнул. – Ты не подскажешь, где здесь ближайшая пещера? Меня слегка мутит, должно быть меняется погода, круп вам всем в дышло!

Старик молча встал на ноги, обнял бастарда за плечи, и увел его пещеру.

Буря усиливалась, стены содрогались от порывов ветра, но внутри было тихо и покойно. По периметру жилища стояли примитивные станки, люди занялись своим ремеслом, изготовлением побрякушек из дешевой платины, которая по внешнему виду мало отличалась от ценного серебра.

В отдельной нише ворковала Марго над своим замечательным любовником, по углам горели тусклые факела. Старик стоял у входа в пещеру, глядя на разбушевавшеюся стихию. Валтасар изрек свое слово. Четыре дня… Оставалось четыре дня…

ВОТЧИНА ОДОМИТОВ. Ночь.

Просторная зала была обставлена в аскетичном стиле, соответствующей духу истинного воина. Тусклые светильники отбрасывали черные кривые тени на низком потолке. В углу стояла простая кровать, стол, два стула и ящик для одежды. Укрывшись тонким шерстяным одеялом, на ложе спала девушка, темные локоны разметались по подушке. Единственным украшением жилища являлись многочисленные боевые штандарты, развешанные по стенам, и блестящие жетоны, с оттиском орла, сжимающего в когтях свастику. Каждый жетон – награда за боевые подвиги. Гауптман Кассель стоял возле стены, в бешенстве потрясая огромными кулаками. Один из гвоздей пустовал, хотя еще накануне на нем болтался памятный жетон за операцию в болотах Топной Чуни.

– Сытья кровь вам из печенок! Жилы вытяну, кишки сожгу, когда найду вора!!! Я тень его дважды топтал!

От крика трепетали огоньки свечей, девушка проснулась, забилась в угол, прижав к груди скомканное одеяло. Большими черными глазами, она смотрела на лютующего одомита. Вспышка ярости прошла также быстро, как и началась. Кассель налил себе нектара в кубок, залпом его осушил. В дверь робко постучали.

– Заходи! – кинул он через плечо, не обернувшись. В дверном проеме объявился слуга, он отвесил великоречивому дону поклон.

– Я услышал твой крик, уважаемый дон…

– Какой – то леший упер мой жетон. Если найдешь, получишь два кило серебра.

– Слушаюсь! – тусклые глаза прислужника чуни загорелись алчным огоньком. – Могу отправляться на поиски?!

– Можешь, милый, можешь… – дружелюбно улыбнулся гауптман. – Но если вместо моего жетона притащишь подделку, молись своей Сушенице Топяной. Я отрежу тебе уши, язык, и выставлю на целый день голяком на солнышко! Понял?!

– Яволь! – гаркнул побагровевший слуга, и пулей выскочил в коридор.

– Умница. – улыбнулся мужчина. Настроение у него явно улучшилось.

– Мне уйти или остаться? – робко спросила девушка.

– Как хочешь… – равнодушно ответил Кассель. Он высыпал пригоршню серебра на стол. – Возьми это себе.

– Но здесь слишком много! – воскликнула девушка.

– Через четыре дня, благородное серебро превратиться в мусор. Ступай!

Женщина забрала монеты, и неслышно покинула залу. Гауптман мерил шагами комнату, за окном дикими голосами орали павлины, ядовито терпкий аромат амориллисов, беладонны и цветущих гиацинтов втекал в распахнутое окно вместе с лучами прозрачного лунного света. Маленькие звезды украшали небосклон, как осколки разбитого хрусталя на черном покрывале. Несмотря на усталость, сегодня он не уснет. Вновь робко постучали в дверь.

– Открыто!

На пороге опять объявился слуга.

– Ты уже нашел мой жетон, круп тебе в дышло?! – весело спросил мужчина.

– Никак нет! Ты просил сообщить, когда объявится дон Громмель… Докладываю. Дон Громмель ван Остаде только что прибыл в замок Серая Лунь, и в настоящий момент направляется в апартаменты дона Эргена Сладкоречивого!

– Ты – гений доноса, уважаемый унтерменш чуня! – благосклонно кивнул Кассель. Он кинул слуге увесистый кошель, который тот поймал на лету. – Назначаю тебя первейшим стукачом Вотчины одомитов!

– Еще раз, яволь! – восторженно гаркнул слуга. Всем своим видом он демонстрировал крайнюю степень служебного рвения.

– Кругом! Шагом марш! – скомандовал гауптман. Он подождал, пока шаги ретивого фискала стихнут в коридоре, вышел в коридор, подошел к дверям дона Эргена, небрежно стукнул в дверь, и не дожидаясь отклика вошел вовнутрь.

– Честь донам! – преувеличенно бодро вскинул кулак офицер…

* * *

…Рассвет смазал небо перламутровыми красками юной зари. Мужчины осушили несколько емкостей крепчайшего нектара, но не ощущали опьянения. Грядущие события страшили, и будоражили кислую кровь стареющих воинов.

– Подведем итог нашей беседы. – дон Громмель теребил пальцами неизменный шарф, возле его ног сонно зевал Лука. Он не чувствовал заговора, а потому расслабился, положил морду на толстые лапки, и тихонько похрапывал. – Первый, вариант это отправить в Нижний Мир небольшой десант, во главе с доблестным Касселем, и навести среди фенов нехилый швах, – спокойно рассуждал колдун.

– У нас нет иного выхода, – кивнул офицер. – Валтасару наплевать на Камни. Он жаждет мщения. Зеленая Страна обречена, пора менять место дисклокации. Разнесем фенов, установим свои порядки. Проведем несколько войн, уничтожим двадцать процентов населения, или даже лучше сорок, организуем симпатичную диктатуру. Введем национальные и этнические ограничения. У них вроде бы много национальностей, – он мечтательно причмокнул губами. Как идейка?

– Возможно, ты прав… – уклончиво ответил Громмель. – Однако генерал считает, что разумно смешаться с местным населением, и постепенно захватить власть в Нижнем Мире.

– Идея труса! – презрительно покосился на конкурента гапутман. – Только падшие готовы скрещиваться с унтерменшами!

– И в том и ином случае, мы сдаем Вотчину без боя муравьям, не так-ли уважаемые доны?

– В одном я согласен с Касселем, – проворчал Эрген. – Битва с насекомыми обречена на поражение. Не исключено, что Валтасар уже делит наши земли между струнами и арахнидами.

– Не уверен… – покачал головой колдун. – Хитрый король преследует свои цели. Если бы у меня была Летопись, я бы в два счета просчитал возможные варианты.

– Каким образом? – с трудом подавил зевок оберст-генерал. – Знаменитая Летопись Чертополоха – не более чем миф!

– Ошибка, сладкоречивый дон! Летопись указывает не только состоявшиеся события, но и грядущие. Заполучив ее, можно угадать наше будущее, вплоть до часов.

– Вот сытья кровь! – ударил гауптман кулаком по столу. – Много бы я отдал, чтобы получить сей документ!

– Не ты один… – тихо прошептал колдун.

– Мы уже беседуем три часа, великорчечивые доны, а единого плана у нас так и нет! – воскликнул Эрген. – Идея Касселя неплоха, но ее можно использовать в самом крайнем случае, когда муравьи ворвутся в Вотчину, и солдаты начнут проливать кровь, сражаясь за каждую пядь Зеленой Страны.

– Это называется – дезертирство! – стиснул зубы гауптман.

– Не понимаю, чем твоя идея, лучше моей!

– Я предлагал развязать честную войну с фенами, а не подкупать их правителей!

– А не боишься, что тамошние рыцари надерут зад доблестному вояке?! Насколько мне известно, твои военные награды исчезают прямо из собственного дома!

– Ах, ты – сытья кровь!

Мужчины встали друг напротив друга, оберст-генерал побагровел, его пальцы сжали рукоять кинжала, гауптман напротив сохранял спокойное, даже благодушное выражение лица. Он провел ладонью по гладко выбритому черепу, и ласково улыбнулся.

– Ты разжирел за последние годы, милый Эрген, а я каждый день тренирую своих одомитов.

Едва ли ты успеешь достать кинжал из ножен.

Генерал издал дикий вопль, выхватил оружие, лезвие сверкнуло в лучах восходящего солнца, но Кассель оказался на долю секунды быстрее. Сильным ударом в челюсть, он опрокинул Председателя Совета на землю, подскочил, быстрый, как боевой пес, и припечатал ребром ладони по шее врага.

– Давно хотел это сделать, круп ему в дышло… – выдохнул он.

Лука проснулся, грозно тявкнул. Громмель равнодушно наблюдал за поединком. Он даже сладко зевнул, прикрыв рот ладошкой.

– Так мы пунша не сварим, люди добрые! – усмехнулся он. – Ваши идеи мне понятны, уважаемые доны. Позвольте мне высказать свое предложение.

– Валяй! – усмехнулся Кассель. Он нацедил остатки нектара в бокал, жадно выпил. Генерал очнулся, ожег недруга яростным взглядом, с трудом поднялся на ноги, болезненно морщась, потирал затылок.

– Я тень твою топтал, плебей… – злобно прошептал он.

– Слово в радость! – гуатман радостно оскалил серебряные зубы в ухмылке.

– Вы готовы меня слушать? – невозмутимо переспросил колдун.

– Говори, – буркнул Эрген. На противника он старался не смотреть.

– Благодарю. Итак. Побег в Нижний Мир можно рассматривать как крайнюю меру. Валтасар требует свои Камни. Очевидно, что мы не сможем собрать все амулеты, за оставшиеся три дня. Тем паче, один из них затерян в Нижнем Мире. Гораздо проще будет попытаться найти Летопись Чертополоха. Зная собственное будущее, мы втроем сможем управлять не только Нижним Миром, нам удастся предвосхитить действия короля Валтасара, и сохранить в целостности Вотчину…

– Сладкая речь, дон Громмель! – недоверчиво протянул генерал. – А как ты собираешься разыскать за три дня Летопись, которая сгинула тысячу лет тому назад!

– Попахивает блефом, великоречивый колдун! – неожиданно поддержал соперника гауптман.

– Скажу, как думаю. Вы отдадите мне два Камня, хранящиеся у одомитов, еще один я обменяю у горцев…

– Интересно знать, что им предложишь взамен? – усмехнулся Эрген. Даже самый тупой чуня знал, что горцы были истинными аскетами, изучающим волю Высших Сил. Им были совершенно чужды соблазны власти и денег. Они даже не страшились смерти.

– Рабов, – коротко ответил колдун. – Горцы любят честных рабов, а Камень им не к чему. У меня есть две кандидатуры. Унтерменши, готовы пожертвовать ради меня своей жизнью.

– Допустим, – протянул Кассель. – Но таким образом у тебя окажется всего пять Камней. Валтасар требует весь комплект.

– Конечно. Но отдав пять Камней Света, я сумею выторговать у короля отсрочку. Хотя бы еще неделю. Он не сможет устоять. А за неделю я постараюсь найти Летопись…

– Пахнет блефом! – повторил гауптман. – Муравей прочтет твои мысли!

– Вряд ли! – тонко улыбнулся колдун. – Это моя профессия, донны, не позволять читать собственные мысли.

– А на кой ляд вообще сдались эти Камни? – выругался Кассель.

– Со времен короля Чертополоха, существует легенда, что собранные воедино Семь амулетов способны исполнить любое желание.

– Детские сказки!

– Я того же мнения. Но Валтасар – ограниченное насекомое. У него свои принципы. Тем паче, согласно Летописи желание надо озвучивать вслух, муравьи не умеют разговаривать.

– Зато стручи болтают, пасть не заткнешь!

Генерал задумчиво смотрел в распахнутое окно. Солнечные зайчики играли на цветных витражах. Добротный дом, крепкий замок Серая лунь, хорошие слуги… Обидно будет терять все это на старости лет, и отправляться в неуютный Нижний Мир, населенный недоразвитыми фенами!

– Ладно. Идейка чахлая, но попытать счастья можно, – он достал связку ключей, открыл железный ящичек, и извлек оттуда два невзрачных камешка. – Держи!

Громмель с поклоном принял реликвии, и бережно положил их в сумку, к остальным Камням.

– И что особенного в этих булыжниках?! – недовольно повторил Кассель. Речь колдуна не внушала ему доверия.

– По раздельности ничего особенного, – вежливо ответил маг. – Если не считать зуда в ладонях от соприкосновения с ними, и неясных желаний. Есть еще одна загвоздка… – медленно проговорил он.

– Что именно?

– Мой племянник.

– Ратибор! – оживился Эрген. – Я его помню. Достойный юноша, храбрый одомит.

– Так было раньше. Теперь это могущественный колдун.

– Что в этом плохого?!

– Вроде бы ничего худого в этом нет… – криво усмехнулся Громмель ван Остаде, глаза колдуна сузились в две мелкие щелки, отчего он стал похож на приготовившегося к прыжку дикого кота. – Но я очень хочу знать, где сейчас находится этот паршивец, и что он замышляет. Хочу, но не могу…

ТОЩИЙ РОМ.

На короля Расстегая младшего невозможно было смотреть без смеха. Съехавшая на бок корона из фальшивого серебра походила на шутовской колпак. На плешивом черепе отпечатался красный круг, словно обведенная циркулем линия – тяжелая платина натирала кожу. Парчовая мантия, столь неуместная в жаркую погоду заляпана грязью, на сафьяновых остроносых сапожках налипли комья синей глины. На лбу короля жирнела черная свастика, фирменный знак одомитов. Злые языки утверждали, что для получения разрешения нанесения на царственном челе чужого логотипа, Расстегай пожертвовал дюжиной отменных рабов. И тем не менее, он смотрел на графа с вызовом, как павлин перед боем, сжимая в трехпалой рукой никчемный скипетр.

– Рад видеть у себя могущественного из королей, дон Расстегай! – Тощий Ром наклонил голову, чтобы скрыть улыбку.

– Предпочитаю старомодное обращение Ваше Величество! – напыщенно объявил монарх.

– Ты пересек границы графства без визы, Ваше Величество!

– На то были причины! – король держался чересчур нахально. Либо он окончательно рехнулся на своих болотах, либо блефовал, либо…

– Отставим формальности, – дружелюбно прогудел граф. – Будем считать твое появление дружеским визитом. – Тень его топтать! А паршивец не в меру самоуверен! Вот где нужны способности Громмеля, выворачивать людей наизнанку! – Как на болотах? – светским тоном осведомился ром. – Не досаждают ли пиявки? Много лягушек в нынешнем сезоне нерестилось? Удачно ли они мечут икру, и какова воля Матушки Сушеницы Топяной на год грядущий?

– Все нормально! – отмахнулся Расстегая, будто отгонял назойливого струча. – Я не склонен вести долгие беседы, мне этого не нужно, я – король! Болтовня – удел дипломатов и бастардов. Буду говорить начистоту. У меня имеется корона принца Валтасара, и я знаю имена его убийц.

Тощий Ром был великим лжецом и притворщиком! Но даже он не сумел сохранить благодушное выражение лица. Тонкие губы поползли вниз, отчего физиономия графа стала похожа на горелый блин, глаза округлились, скулы побледнели. Царственный чуня с удовольствием наблюдал за трансформациями собеседника.

– Вот так, уважаемый дон! – с издевкой в голосе произнес он. – Нельзя пренебрегать соседями, и держать их за железным занавесом словно прокаженных!

– Откуда… – ром быстро налил себе пахучего нектара, забыв угостить гостя, залпом выпил, закашлялся. – Откуда тебе это известно?!

– Неважно! – высокомерно протянул Расстегай.

– Ты блефуешь? – граф подался вперед всем телом, пальцы впились в рукоять меча.

– А ты проверь! – усмехнулся король. Он бесцеремонно налил себе нектара, с удовольствием выпил и причмокнул. – У тебя хороший нектар, граф! А мои молодцы пичкают своего короля отвратительным зельем. Оно отдает тиной и водорослями, – он натер куском мыла цветущий шишак на лбу. – Жалко будет все это потерять, не так ли? – король обвел трехпалой кистью роскошные барельефы, чучела животных, серебряные вазоны на консолях.

– Как к тебе попала корона принца?! – право слово, он был готов отсечь мерзавцу его поганую голову, с кукольной короной на уродливой башке!

– Это секрет. Важно, что она в любой момент может оказаться у Валтасара, с надлежащими комментариями.

– Ладно, – выдохнул Тощий Ром. – Предположим, твои слова меня заинтриговали, Ваше Величество. Что ты хочешь?!

– Для начала я требую отмены виз для меня и избранных подданных Топной Чуни.

– Сделано. Что еще?!

– Летопись Чертополоха, – коротко ответил Расстегай. Виночерпий поднес ему бокал с нектаром, монарх выцедил содержимое, и с деланным любопытством изучал игру света в прозрачном хрустале.

– Она утеряна тысячу лет тому назад! – прохрипел граф. – Откуда я возьму эту чертову Летопись?!

– Ты все сам знаешь… – мягко сказал король. Он поставил бокал на стол, поднялся с кресла, оправил мантию царственным жестом, и важно вышел из залы. Замешкавшись в дверях, обернулся и подмигнул. – Не надо меня провожать. Насколько я понял, вопрос с визами решен, остальное в твоей власти. Валтасар не любит шутить, осталось четыре дня, граф… – его шаги гулким эхом разносились под арками дворца. Ром стиснул кулаки, несколько минут напряженно размышлял, после чего решительно поднялся, и направился в подземелье… Здесь гудели стены пуще прежнего, в черных тоннелях мелькали расплывчатые тени. Граф надавил на камень, распахнулась стена, обнажая зеркальные Ворота Домны.

– Круп вам в дышло… – прошептал ром, и шагнул вперед.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Петроградская сторона. 13.15.

– Может быть, это дурацкий розыгрыш? – Рослов уверенно повернул на Малый проспект, пропуская грохочущий трамвай.

– Не думаю… – Надя проводила вагон задумчивым взглядом. – Мальчик очень хотел покататься на трамвае! – грустно улыбнулась девушка.

– Чертовщина какая-то! Я обежал дважды все отделение. Пацана словно след простыл. Капитан, что его допрашивал, впал в столбняк! Чудеса!

– Это как?!

– Не могу объяснить… Стоит на месте, никого не слышит и не видит. Давление, пульс, температура – все в норме. Приехала «скорая» – врачи не могут ничего объяснить. Нечто вроде лунатизма. Он спит, а рожа счастливая…

– Мальчика зовут Ратибор!

– Ты говорила, – усмехнулся Дмитрий. – Пришелец из леса ест сырое мясо, пьет французский коньяк как заправский алкоголик, и носит в ножнах кинжал, усыпанный драгоценными камнями. Похоже на фантастический роман!

– Я не лгу! – вспыхнула Надя. – Это… Это – необычный ребенок. У него коренные зубы, они отличной конфигурации от обычной челюсти.

– Ты ему лечила кариес? – пошутил Рослов.

– Мне не нравится, когда ты так шутишь! – насупилась девушка.

Мужчина бросил на нее короткий взгляд. Синее платье потрясающе гармонировало с голубыми, как весеннее небо глазами красавицы, и загорелой кожей. Чудо-женщина! А он ведет себя как ершистый подросток! Что мешает запросто пригласить ее в кафе, сжимать прохладную кисть в своих ладонях, и прижаться губами к этим чудесным, напоенным небесной свежестью глазам. Он тяжело вздохнул. Тюфяк неповоротливый! Тупой умелый боксер, и хитрый мент! На этом его достоинства исчерпываются. Да! Еще конечно он похож на Бельмондо!

– Извини… – он накрыл ее руку. Женщина тотчас ответила быстрым порывистым пожатием, у майора часто забилось сердце. Точно – мальчишка.

– Ратибор хотел встретиться с тобой. – виновато улыбнулась Надя. – Он говорил, что ты – Странник!

– Что?!

– Странник… Ну вроде как избранный. Такие люди меняют историю. И я в это верю… – чуть слышно добавила она.

– Куда он мог исчезнуть?!

– Ума не приложу. Никто его не видел, мимо дежурного он не проходил.

Раздался громкий телефонный звонок. Рослов с сожалением отпустил девичью ладонь, притормозил возле перекрестка, достал сотовый.

– Слушаю! Где?! Вознесенский… понял. А почему Реджепов не поехал? Отдыхает… Ясно! – на его лбу отпечаталась глубокая морщина. – А у меня есть выбор?! – он невесело усмехнулся, отключил трубку.

– Что случилось?

– Убийство на Вознесенском проспекте, дом 12. Антикварная лавка. Дежурный – полный осел. Утверждает, что похоже на ритуальное заклание! Начитался мистической чепухи.

– Я поеду с тобой?

– Обязательно! – Дмитрий широко улыбнулся, сходство со знаменитым французом усилилось. – Куда я без эксперта…

Они быстро заехали на Карповку, женщина поднялась к себе домой, захватила белый халат и рабочий чемоданчик. В квартире по-прежнему стоял запах жасмина, на тарелке подсыхал кусок сырого мяса, с отпечатавшимися на розовой плоти следами острых зубов. Скорее повинуясь интуиции, Надежда Петровна быстро натянула перчатки, сунула говядину в прозрачный пакет, убрала в свой чемоданчик, и вышла на улицу. Возле крыльца изнывала Семеновна.

– Наденька, голубушка, Вы уж простите, что так получилось! – частила вдова скороговоркой. Но такого страха ваш братик нагнал предсказаниями своими! Едва Богу душу не отдала!

– Ничего страшного! – женщина высвободилась из цепких объятий старушки, и побежала к припаркованному «ниссану».

– А собачки евоные, тут все лазают! Не уходят! – прокричала ей вслед соседка. – Наши то местные псы, все подевались куда-то! Словно людоеды, а не собаки, прости меня Господи! – причитала Семеновна.

– Пошла к черту! – буркнула себе под нос женщина, и села в машину.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. 14. 20. Вознесенский проспект 12.

– Сколько ему было лет?!

– Шестьдесят восемь.

– У него есть родственники? Кому теперь достанется весь этот хлам?! – Надежда Петровна деловито склонилась над распростертым телом. Она быстрым движением поправила спадающую на глаза белокурую прядь, и прищурилась – опущенные жалюзи пропускали слабый рассеянный свет с улицы, а электричество так и не восстановили.

– Это не хлам! – усмехнулся Рослов. На поясе мужчины уверенно покоилась кобура, а полотняной легкий пиджак он снял по причине жары. Он достал изящную керамическую фигурку из застекленного шкафа, поднес к глазам, удивленно присвистнул. – Милая, Надя, ты знаешь, сколько стоит эта безделица?!

– Сто долларов! – наугад ответила женщина. Она, не оглядываясь, извлекла из саквояжа блестящий пинцет.

– Ошибка! Восемьсот!

– Чушь какая! Ты меня разыгрываешь!

– Я бы не посмел! – майор бережно поставил статуэтку назад. – Здесь и ценник имеется. – он решительно шагнул к столу. – Ну! Что мы имеем?!

– Мы имеем труп! – в шутку ответила Надя. Десять лет работы суд мед экспертом, выработали профессиональную привычку рассматривать человеческую смерть, как рутинное событие, требующее сухой профессиональной оценки. Говорят, что большинство хирургов, приобретают с годами особое качество характера, их эмоции грубеют, словно кожа на солнце. Вероятно, поэтому во врачебной среде зачастую встречается алкоголики, наркоманы и извращенцы. А может быть, эти несчастные люди выбирают самую гуманную профессию, неосознанно желая залатать прореху в искалеченной душе.

– Труп! И что в нем такого необычного?! – майор специально подтрунивал над коллегой, пытаясь зловещее преступление обратить в заурядное дело. Тем самым, он самую малость облегчал задачу эксперту, снимая с Нади толику психологического пресса. Женщина это поняла, с благодарностью посмотрела на мужчину.

– Труп пожилого мужчины, смерть насильственная, наступила вследствие болевого шока, или обильной кровопотери, около четверти часа назад…

Рослов удивленно вскинул густые брови.

– Что значит «кровопотеря»?! Он оставался жив, после такого?!

Надя медленно кивнула головой.

– Трудно сказать наверняка… есть косвенные признаки. Под ногтями убитого запеклась кровь, мышцы сведены судорогой, они словно закаменели. Я считаю, несчастный не умер тотчас после того, как убийца вырезал сердце из его груди, некоторое время он оставался жив. Насколько долго, смогу ответить после тщательной экспертизы. Здесь очень темно… – она робко улыбнулась, но глаза оставались серьезными.

Мужчина передернул плечами. Он бросил короткий взгляд на изуродованное тело человека. Магия смерти… час назад оно было полно желаний, надежд и страхов. Оно любило, страдало и ненавидело, а сейчас это бесформенная груда дряблых мышц, костей, нервов и сухожилий.

Белые, как мел черты лица антиквара искажены дьявольской гримасой, растерзанная грудь выгнута дугой, ноги раскиданы по полу, брючина задралась, обнажив полоску белой кожи, с узловатой сетью выпуклых вен.

– Есть еще одно… – Надя протянула стеклянную колбу. На дне лежал маленький черный предмет, на первый взгляд, напоминающий засушенное насекомое.

– Что это такое?!

– Ноготь! – коротко ответила женщина.

– Какой, к дьяволу ноготь?!

– Обычный человеческий ноготь. Думаю, надо показать специалистам. Главное, ГДЕ именно он оказался.

– Боюсь догадаться… – Рослов бережно взял пробирку, поднес ее к глазам. Угловатый, со следами грязи загнутый ноготь, который мог принадлежать убийце.

– Именно так! Я извлекла его из раны на груди погибшего. Сердце, как ты понимаешь, обнаружено не было.

– Черт побери! – майор отдал колбу девушке. – Может быть сатанинский обряд, или культовое убийство. Неофашисты, например…

– При чем здесь неофашисты?

– Погибший, Байковский Марк Наумович. Неофашисты питают слабость к таким персонам. – он потянул носом. – Ты не чувствуешь никакого запаха?

Надя повела носом.

– Трудно сказать. Старые вещи пахнут нафталином, сыростью, и вековой пылью.

– Хорошо сказано! – мужчина насильно растянул в улыбке губы, дружески сжал руку женщины. Кисть была сухая и теплая. Но прикосновение отличалось от давешнего в машине. Теперь они были коллегами, увлеченными решением сложной задачи. Ни намека на романтизм. – Неплохо бы этот коготок проверить на микрочастицы.

Женщина быстро кивнула, заткнула колбу ватным тампоном, и убрала ее в свой чемодан.

– Я пришлю Сорокина, а сейчас надо поговорить с людьми на улице, они видели отъезжающий джип от парковки. – Рослов быстро набирал короткий номер.

– Игорь?

– Слушаюсь! – В микрофон бодро отвечал молодой румяный лейтенант Сорокин. Парень только что после училища, в нотках звонкого голоса искрился задор и ретивость, как у молодой овчарки.

– Зайди в магазин, пожалуйста!

– Слушаюсь! – крикнул полицейский, и спустя несколько секунд объявился в дверном проеме. Создавалось впечатление, что он стоял возле ворот, дожидаясь приказа. Розовые щеки были покрыты слоем ровного загара, в голубых глазах светилась горячая казарменная дурь. Надя невольно улыбнулась.

– Игорь, останься, пожалуйста, в магазине, с Надеждой Петровной, пока она не закончит!

Девушка благодарно посмотрела на мужчину. Ей было не по себе в темном магазине, наедине с изуродованным трупом.

– Есть! – гаркнул Сорокин. – На улице ждут свидетели! – напомнил лейтенант. Это было его первое дело, и юноша выглядел как шафер на свадьбе.

Майор топтался еще минут секунд возле запыленного прилавка, ему очень не хотелось расставаться с хорошенькой Надей. Наконец он снял пиджак с вешалки, и решительно вышел на улицу.

* * *

Солнце стояло в зените. Самое жаркое время в Северной столице-два часа пополудни. Рослов нажал кнопку кондиционера в машине. Выглядевшее поначалу простым дело об ограблении и убийстве антиквара, становилось все более сложным и запутанным. Опрос свидетелей закончился быстро, безрезультатно, и если бы не труп человека, то выглядел он весьма комично. Начиналась какая-то чертовщина! Если вначале очевидцы достаточно четко описывали крепкого мужчину в куртке военного образца, который якобы, направлялся к старенькому джипу, в сопровождении полуобнаженной девицы, то теперь усталые граждане мололи несусветную чушь! Так, например, симпатичный чистенький дед, с пышными седыми усами заявлял, что никакого парня не было вовсе, а из дверей магазина вышел щеголь с серьгами в ушах, и бритой макушкой, а в руках он держал пакет, обвязанный вощенной бумагой, а сквозь обертку проступали пятна крови. И поджидала этого щеголя коляска, запряженная двумя лошадьми, наподобие тех, что возят туристов по Дворцовой площади. Молодая усталая женщина с темными кругами под глазами, видела юную чернявую красотку, которая выскочила из дверей салона в чем мать родила, и как была нагая, прыгнула в салон новенького «бэнтли»! А вот в сумочке у обнаженной девицы, вероятно, находился кусок вырезки потому, что свежая кровь капала на асфальт. Сухопарый мужчина в дорогом костюме, уверенно заявил, что на месте автомобиля стоял припаркованный «мерседес с-класса, и сел в него очень состоятельный по виду господин. Свидетель значительно поднял палец к небу, на котором сверкало золотое кольцо с голубым кабошоном, и одарил следователя красноречивым взглядом. И никакого свертка, либо сумочки в руках этого господина не было вовсе, но на поясе висел меч, а горло обмотано толстенным шарфом, что странно в этакую жару. И если показания всех троих можно было принять за бред сумасшедших, и выслушав усатого деда, следователь тотчас предложил последнему вызвать скорую помощь, от помощи которой тот категорически отказался, то парень с девушкой в одинаковых джинсах говорили чуть ли не хором. С их слов по улице ползло огромное насекомое, отдаленно похожее на гигантского жука. Оно тащило в челюстях кусок кровоточащего мяса, и быстро скрылось за углом. Мальчишка утверждал, что успел сфотографировать чудовище на камеру сотового телефона, но жук с фото чудесным образом куда-то исчез. Вместо него на размытом снимке красовалась пустынная, залитая утренним солнцем улица, и мрачные жалюзи антикварного салона. По асфальту ползли серые тени, и несмотря на жару, у следователя по спине пробежала струйка ледяного пота. Вопреки протестам молодых людей, он убедил их оставить сотовый на экспертизу, в благодарность, пообещав снять с мальчишки штрафы за преувеличение скорости на трассе, и плохо соображая, как сумеет это сделать, отпустил всех восвояси… простое дело становилось все запутаннее и сложнее…

Рослов неожиданно вспомнил про документ, который дал ему Штрудель, и вернулся в магазин. Надя успела снять отпечатки пальцев со стекла, судя по упрямой морщинке над левой бровью, ничего утешительного обнаружено не было.

– Впервые такое вижу! – призналась она. – Убийца не использовал перчатки, однако не оставил следов… Так не бывает!

– Надо выпить… – решительно кивнул мужчина.

– А как же тренировка? – девушка улыбнулась. Совершенно безумный день сегодня!

– Водка – сила, спорт – могила! – усмехнулся Дмитрий.

– Разрешите идти?! – гаркнул Сорокин.

– Спасибо, Игорь… Свободен.

Лейтенант выскочил на улицу. Рослов проводил его взглядом, и немного смущаясь, достал из папки документ профессора Штруделя.

– Надюша, у меня к тебе будет личная просьба. Один знакомый попросил сделать анализ этого документа. Материал, время изготовление, и тому подобное… Это нетрудно?

– Для вас ничего не трудно, господин майор! – шутливо прищелкнула каблуками девушка. – Едем в управление?

– Идет. А потом обязательно напьемся! – молодые люди дружно рассмеялись.

«Сегодня непременно сладится»! – подумала Надя. Про таинственного мальчика она и вовсе позабыла…

* * *

«Ниссан» подкатил к зданию УВД, на горизонте на небе сгустились косматые тучи, по лобовому стеклу автомобиля ударили первые капли дождя. Майор выскочил из машины, распахнул дверцу, помогая Наде выйти наружу.

– Мне потребуется около двух часов… – виновато сказала девушка.

– Я подожду. Покамест поработаю с материалами допроса, хотя там сам черт ногу сломит! Мистерия убойного отдела! – он невесело улыбнулся.

– Идет! Начну с твоего загадочного папируса! – девушка послала воздушный поцелуй, острые каблучки рассыпались звонкой дробью в пустынном коридоре. Даже жуткое убийство не могло испортить ей праздничного настроения.

– Надо выпить… – повторил Рослов, проводил женщину до лифта, махнул рукой сонному дежурному, но решил выйти на улицу, постоять на крыльце несколько минут, привести в порядок мысли. Темное небо разрезала острая молния, загрохотал раскат грома, ливень начался неожиданно, как это бывает лишь на исходе жаркого летнего дня. Дождь мгновенно напрудил большие лужи, грязная вода стремительно мчалась вдоль высокого парапета. Пора уходить, под козырек залетали холодные капли воды. Майор потянул дверную ручку, и явственно ощутил спиной тяжелый взгляд. Он обернулся. Сквозь пелену дождя, на противоположной стороне улицы стоял человек. Он просто стоял и смотрел, вокруг его ног пузырилась клокочущая вода, струи дождя окутали силуэт в бязевой дымке серого тумана. Невозможно разглядеть лица незнакомца, он был высокий, широкоплечий, несмотря на непогоду, неподвижно стоял на месте, как призрак.

Рослов ощутил неприятный привкус во рту, словно лизал медный пятак. Тыльной стороной ладони он вытер лоб, и вкрадчивым движением расстегнул кобуру.

– Эй! – звук голоса захлебнулся в шуме ливня. Сильный порыв ветра подхватил молекулы звука, и умчал за собой, далеко на запад, к Финскому заливу, и разметал над свинцовой гладью моря. – Оставаться на месте, слышите?! – угрожающе рявкнул майор, и шагнул вперед. В лицо ударили яростные капли. Вода мгновенно проникла под воротник, тонкий пиджак намок, и прилип к телу.

В туфлях противно хлябало. Незнакомец стоял неподвижно на прежнем месте. Если бы не расплывчатые очертания куртки, да пар, окутавший массивную фигуру, можно было предположить, что это каменное изваяние. Неожиданно рядом с ним объявилась тонкая женская фигурка. Сквозь толщу воды казалось, что она голая. Следовательтронул пальцами холодную сталь оружия. Чушь! Не будет же он стрелять в людей только за то, что они мокнут под проливным дождем?! Новая вспышка молнии вырвала из туманной мглы силуэт мужчины. Рослов успел отметить крепкий торс незнакомца, широко расставленные ноги, обутые в военные сапоги со шнуровкой. Лица не разглядеть, оно сокрыто под козырьком фуражки. Одна рука засунута в боковой карман, другую тот медленно опускал в прорезь расстегнутой на груди куртки. Все это майор успел зафиксировать в сознании, «Макаров» тотчас перекочевал из кобуры в ладонь.

– Быстро вытянул руки перед собой, ладонями кверху! – Рослов сам не узнал своего голоса. Девичья фигура шевельнулась, или это сноп дождевых капель окружил ее клубящимся паром.

– Это – Странник.

– Смелый фен. Это радует.

– Хочешь подраться?

– Не откажусь. Летопись у него?! – мужчина шевельнулся.

– Н-нет… Нет. Он отдал Летопись ведьме.

– Я повторять не буду! – Дмитрий поднял оружие на уровень глаз. До цели метров пятьдесят. Учитывая непогоду, и отсутствие стрелковой практики, попасть в ноги шансы невелики… Бред! Вдруг это обычные наркоманы, каких нынче развелось чересчур много?! Он сжал скулы, и попытался словить в гнездышко прицела высокую фигуру. Ни хрена не видно!

– Странник готов к схватке! – усмехнулась женщина. – Вот тебе, рыцарь и достойный противник.

– Я рад! – прорычал Гальфрид. – Если Летопись находится у ведьмы, можно его прикончить!

– Я повторяю последний раз! – майор закричал так, что боль отдалась в затылке. – Немедленно вытянули руки перед собой! – он вдруг понял, что не в силах пошевелиться. Сквозь завесу дождя глаза женщины горели как раскаленные рубины. Они источали силу и власть. Незнакомец извлек из-за пазухи огромный нож, и в несколько прыжков оказался возле дверей. Рослов сжимал бесполезное оружие, руки свела судорога, дождь хлестал по лицу. Противник замахнулся, лезвие сверкнуло в нескольких сантиметрах от неподвижной шеи жертвы. Проклятье! Он даже не в силах увернуться! «Макаров» выпал из слабеющих рук майора.

– Отпусти его, Земфира! – зловеще прошептал Гальфирд. – Скучно убивать Странника так просто!

– Как угодно… – горящие глаза погасли, ноги обрели чувствительность, но удар ножа казался неизбежен. Тело по-прежнему сковывала дурманная слабость.

«Как глупо»! – почему то подумал он. – «Кто теперь вернет Льву Марковичу его документ!»

Заискрилась угловатая молния. Темные контуры домов очернил призрачный белый свет. По пустынной Садовой улице мчались две огромные собаки. Они перемещались со сверхъестественной скоростью. За долю секунды, что молния озарила небосклон, черный пес совершил головокружительный прыжок, и ударил мощной грудью рыцаря. Широкий нож вылетел из руки, и покатился по асфальту. Гальфрид издал воинственный клич, вцепился собаке в загривок, и отшвырнул ее в сторону. Одомит был дьявольски силен, пес прокатился по асфальту, и тотчас встал на ноги. Дмитрий стряхнул с себя вязкую пелену оцепенения. Он видел, как незнакомец нагнулся за своим кинжалом. Все решали мгновения. Новая молния расколола мрачный горизонт, хорошо знакомая с детства ярость захлестнула багровой пеленой разум. Забыв о пистолете, Рослов кинулся на врага, и нанес ему сокрушительный боковой удар в челюсть. Точно попал! Скользкий кулак чмокнул «стеклянный» подбородок врага, – мертвая точка, после такого хука нокаут неизбежен, но Гальфрид лишь покачнулся, и радостно оскалился.

– Славно, круп тебе в дышло! Очень славно! – прошептал он. Нога вылетела как из пращи, но Дмитрий был к этому готов. Обыватели, незнакомые со спортом, любят рассуждать о том, что боксера легко отключить ударом ноги. Рослов легко уклонился, каблук недруга просвистел в воздухе, а майор уверенно сместился вправо, оказавшись на свой излюбленной средней дистанции. Собаки уселись на мокрый газон, и внимательно наблюдали за поединком, не обращая внимания на хлещущий дождь. Из раскрытых пастей шел горячий пар.

Прямой правый сбил ухмылку с лица незнакомца, и следующий удар пошатнул его так, что он с трудом удержал равновесие.

– А Странник не прост! – усмехнулась женщина. – Такой фен натворит дел в Зеленой Стране. Помочь?

– Ладно… – неохотно пробурчал рыцарь. – Если бы мы схлестнулись с оружием в руках, у фена не было бы не единого шанса! – Его слегка шатало от тяжелых ударов, хотя любой другой мужчина на его месте давно бы уже лежал на земле, и считал дождинки.

Земфира метнула короткий взгляд на псов, собаки опустили головы на могучие лапы, и тихонько заскулили, и перевела горящий взор на Рослова. Отвратительная слабость сковала члены, затуманила взор. Мужчина физически ощутил, как чужие пальцы роются в его голове, словно грязные руки в корзине с бельем. Неподвижное лицо заливали потоки дождя, он видел, как Гальфрид подобрал свой нож, и с ухмылкой на лице шагнул к нему.

«Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!» – пришла на ум строчка Шекспира. Ее цитировал профессор на одном из семинаров. Чудовищным усилием воли, Дмитрий попытался нагнуться за «Макаровым», пистолет валялся в луже в полутора метрах его ног, но чужие мысли по-хозяйски припечатали его ступни к земле. Вот такая отнюдь не геройская кончина оперуполномоченного!

Громко завыли псы. Раскат грома сотряс землю. Из серой мглы объявилось видение.

Обнаженный худенький мальчуган, кожа словно окутана золотой дымкой. Он сжимает в руках изогнутый кинжал. Новая вспышка молнии ударила в светящееся лезвие, багровые искры рассыпались по сырой земле. Земфира взвыла, как кошка, которой прищемили хвост, и закрыла ладонями глаза. В черном воздухе плыл раскаленные белый шар, от него змеились хвостатые нити, они простерли длинные щупальца к женщине. Асфальт под ее ногами занялся желтым пламенем. Гальфрид метнулся к джипу, распахнул дверцу, нырнул вовнутрь, взревел мотор. Отчаянно завывая, сбрасывая на ходу со ступней лепестки пламени, как комья прилипшей грязи, в машину впрыгнула женщина. Из-под колес брызнули потоки грязной воды, джип развернулся на месте, и скрылся за моргающим желтым светофором. Слабо громыхнуло на западе, гроза уходила. Дождь стих также быстро, как и начался. Мальчик вложил кинжал в ножны, подле него весело скакали собаки.

– Молодец, Бурбуль! – он потрепал загривок черного пса.

Рослов машинально поднял пистолет, сунул оружие в кобуру. Оцепенение прошло, мышцы горели как после тренировки. На север умчали лохматые тучи, сквозь серые прорехи облаков робко прорвался слабый солнечный лучик. В лужах бултыхались шкодливые воробьи, радостно чирикая. По Садовой улице с шипением промчалась машина, обдавая тротуар потоками черной воды. Мальчик широко улыбнулся.

– Здравствуй, Странник! Меня зовут Ратибор!

КУЗНЯ ВАЛТАСАРА.

Подземные норы были наводнены шустрыми муравьями. Десяток насекомых волокли тяжелое туловище хрипучего сыча, так трудились обычные рабочие муравьи. Они отличались от крупных черных воинов размерами и приглушенной бурой расцветкой. Только вчера король Валтасар объявил окончание траура по гибели наследного принца. В склепе хранились монаршие останки, отсеченная голова, и ссохшееся туловище бедняги Драгана. С сегодняшнего дня возобновились пиршества и спаривания. Новой армии будут нужны солдаты. До начала войны оставались считанные годы, по летосчислению Кузни. Муравьи носились по узким тоннелям, в бездумной суете, но за кажущейся хаотичностью их перемещений, угадывалась логика и железная дисциплина.

В пещере с потолка осыпался красный грунт, в стены Кузни постучали. Информация тотчас достигла чуткого мозга короля, но Валтасар медлил выходить из пещеры. Он был зол. Конечно, глупо и предполагать, что виновником гибели сына могли стать бастарды. Принц дружил с бродягой Марли, но выдержанному монарху было трудно обуздать собственные эмоции. Муравьи доверили людям Камни Света – чудо их чудес, сотворенное Высшей Силой, а те раскидали реликвии как попало, и теперь не могут их собрать воедино! В течение многих лет, две цивилизации проживали мирно соседствуя друг с другом. Залогом добрых отношений являлись амулеты, и вот коварные жители Зеленой Страны нарушили закон дружбы. Промчались двое боевых офицеров, отвесили почтительный поклон монарху, и тотчас скрылись в черной пещере. Все ждут войны… Король угадывает мысли своих подданных, они также жаждут мщения, юный принц был всеобщим любимчиком. Демократичный нрав, рассудительный характер, лукавый юмор. Смерть настигла его в канун обряда инициации. Смерть не выбирает. Она косит молодых и старых, больных и здоровых…

Стук возобновился. Усилием воли Валтасар отвлекся от мрачных размышлений, и послушал бастарда. Марли настойчиво вещал одну и ту же мысль. Ладно. Принц дружил с унтерменшами, следует уважить его предпочтения. Король поднялся со своего трона, прошелся по широкому тоннелю, рассеянно отвечая на здравницы пробегающих мимо насекомых. За покатым желобом находился выход из пещеры на земную поверхность. Здесь залегали золотые месторождения, красномедные языки вытекли на песок, как спящие жирные змеи. На пригорке сидел Марли, и методично стучал самородком по скале. Два удара, перерыв, затем раздельныхтри удара, опять перерыв. У монарха сжалось сердце. Знак, которым друзья бастарды вызывали его сына. Завидев огромного муравья, человек тотчас вскочил на ноги, и почтительно снял широкополую шляпу.

– Честь Кузне, добрый свет монарху!

«Здравствуй, Марли! Зачем пришел?»

Муравьи были весьма тактичные существа. Они посылали мысленный сигнал в удобной словесной форме, никоим образом не пытаясь угадать, о чем в данный момент думает собеседник.

– В Зеленой Стране только и говорят о скорой войне…

«Пусть люди отдадут Камни Света!»

Бастард грустно улыбнулся.

– Ты ведь честный монарх Валтасар! Если даже одомиты и найдут реликвии за оставшиеся три дня, война все равно неизбежна!

«Пусть отдадут Камни!» – в речах короля прозвучало едва сдерживаемое раздражение.

Марли задумчиво покрутил в руках золотой самородок.

– Мне очень жаль принца. Я изготовил ему корону собственными руками. Это был подарок бастардов на День Инициации.

«Бастардам не о чем беспокоиться. Война их не затронет.»

– Ты сам знаешь, что это не так! – проворчал себе под нос человек. – Колдун Громмель собрал уже пять Камней. Он даже умудрился обменять одну реликвию у горцев. Он хочет просить тебя об отсрочке.

Валтасар потер передними лапками. Это означало у насекомых смех.

«Громмель – великий лжец. Он собирается найти все семь Камней, и сбежать с ними в Нижний Мир. Тот, кто соберет воедино семь реликвий, сможет править вселенной. Колдун ловко обвел вокруг пальца своих друзей одомитов!»

– Сытья кровь… – гневно прокричал Марли. – Ты знаешь ответы на все вопросы, монарх! Но если начнется война, одомиты будут отважно сражаться, много погибнет твоих подданных! Ты этого хочешь?!

Валтасар спокойно повернулся, намереваясь скрыться в пещере, но остановился на пороге. Мозг бастарда пронзила громкая отчетливая мысль монарха.

«У жителей Зеленой Страны нет шансов уцелеть. Силы неравны. Я разочаровался в людях очень давно, убийство принца лишь ускорило воплощение моих планов. Если ты пришел просить о снисхождении, оно будет даровано только бастардам, такова царская воля. Все прочие, одомиты, ромы, чуни и полукровки, будут уничтожены. Камни Света должны вернуться в свое законное место – святилище Кузни. В таком случае, война будет отсрочена. Единственное, что может поколебать царскую волю, если одомиты выдадутубийцу принца. Больше не приходи. Ни с кем из жителей Зеленой Страны я не буду общаться. Ты меня, услышал Марли. Осталось три дня».

Сухие камни покатились по склону. Муравей неуклюже развернулся, и исчез в подземных недрах Кузни…

– Стой! – отчаянно закричал бастард. Он встал на четвереньки, и засунул голову в черное жерло тоннеля. – Я забыл сказать главное! Ратибор спустился в Нижний Мир через Ворота Домны! Он хочет привести Странника! Ты слышишь, упрямый король?! Он приведет Странника!!!

Из глубин Кузни доносился мерный шорох. Неутомимые муравьи носились по своим тоннелям круглые сутки напролет. Удивительные насекомые не нуждались во сне и отдыхе. Тысячи лет назад они регулярно погружались в спячку на зимний период, и накопленные за лето знания, исчезали в сладкой дымке многомесячных снов. Но зимы исчезли, и у муравьев появилось много свободного времени, и за прошедшие поколения они приобрели колоссальный опыт размышления и медитации. Они обнаружили в земных недрах Камни Света, подарили их людям, но жестокие эгоистичные жители Зеленой Страны снисходительно отнеслись к царскому подарку. И вот теперь, само бытие человека оказалось на грани исчезновения.

Марли затаил дыхание. Потекли томительные минуты ожидания, прежде чем едва слышная мысль коснулась его сознания.

«Я готов принять Ратибора. И Странника. Но срок до начала войны – три дня…»

* * *

Дон Громмель подъехал на своей упряжке к воротам замка Синий Ром. Он отпустил собак, нынешняя поездка в один конец, псы топтались на месте, не слыша мысленной команды хозяина, затем развернулись, кинулись в заросли молодой конопли. Колдун раздраженно свистнул на назойливых стручей, насекомые умчали прочь, трепеща прозрачными крыльями. Маг скучал по верному Шнопсу, глаза чуни наполнились слезами, когда согбенные горцы, похожие на бестелесных мотылей, уводили рабов в свои пещеры. Говорят, им нужны человеческие души… Может быть, это очередная выдумка бастардов. Замысли горцев неясны даже всезнающему колдуну. Они общаются с Высшей Силой. Но проку от нее немного. Нечто неосязаемое, пустоцветный Разум, от которого не получить ни серебра ни молодости. Но горцы получают наслаждение от контакта с Высшей Силой. Как знать… Бастарды трепались, что Камни Света появились по велению этой самой Высшей Силы! Теперь это уже неважно…

Первым шел Сипуч Багряный. Он кричал как ребенок, пересекая темный порог бездонного ущелья. А преданный Шнопс рухнул на колени, закрыл трехпалыми ладонями голову, и скулил как щенок. Он всегда так делал, когда боялся… Сколько они пробыли вместе? Двенадцать лет… Или больше? После Второй войны, гауптман Громмель ван Остаде отбил несчастного паренька от компании пьяных озверелых ромов. Спас от смерти, чтобы обменять на никчемный камушек! Колдун усилием воли прогнал угрызения совести. Великая цель оправдывает любые средства! Мопс внимательно снизу вверх смотрел на хозяина.

– Ты тоскуешь по этому индюку, родное сердце?

– Он был преданным слугой.

– Преданные продают за высокую цену, – усмехнулся пес. – Не следует доверять преданным рабам, такая любовь хуже ненависти.

– Ты как всегда прав, Лука! – вздохнул колдун, и дернул ручку.

Дверь распахнулась, на пороге стоял офицер. Завидя знатного одомита, он почтительно наклонился.

– Рад видеть великоречивого дона и уважаемого Луку!

– Я тень твою топтал! – отрезал колдун. – Где Тощий Ром?!

– Не могу знать… – губы офицера задрожали.

– Лжет! – в свойственной ему безапелляционной манере тявкнул пес.

– Сам вижу! – огрызнулся Громмель – Я должен пройти в апартаменты графа.

– Не имею права, уважаемый дон!

Колдун машинально поправил свой шарф, и вонзил острый взгляд в переносицу часового. У рома были прозрачные зеленые глаза, и густые сросшиеся брови. Рот безвольно распахнулся, по скуле протекла прозрачная слюна.

– Люблю смотреть, как ты это делаешь! – мопс уселся на землю, и радостно оскалился.

– Что угодно дону Громмелю? – голос звучал трескуче, пусто, будто мертвая листва шелестит под порывами ветра.

– Отведи меня в подвал замка.

– Яволь! Какая именно часть подвала интересует уважаемого дона?

– Ворота Домны!

– Это западное крыло замка. Прошу следовать за мной… – офицер переставлял ноги, словно ходули. Спина неестественно выгнута дугой, пальцы рук растопырены. Почему-то околдованные люди выглядят всегда одинаково, их индивидуальные черты утрачивается. Ром провел гостя через цветущий сад. Он на мгновение отвлекся – агрессивный павлин вознамерился укусить человека за ногу. Хотя это и не опасно, в летнее время года, яд птиц неактивен, может распухнуть ужаленное место, и подняться температура, но боль могла нарушить магию, а потому Громмель тихонько свистнул, и агрессор побрел с унылым видом по каменной дорожке. Офицер послушно отомкнул двери.

– Винтовая лестница ведет в подвал. Дальше начинаются тоннели, центральный, самый широкий приведет великоречивого дона к Воротам Домны!

– Я понял. Ступай. Спи четверть часа, добрый ром!

Часовой послушно кивнул, и зашагал назад, ступая на прямых ногах. Колдун спускался вниз, камешки тихо шуршали в кармане потайного кармана, Лука ковылял следом, он притих, только издавал шумное сопение, и приглушенно хрюкал. Громмель безошибочно угадал плоскую скалу, сомкнул веки, и учуял потайную клавишу, как хороший пес угадывает в темноте направление сторон света. Легкого нажатия было достаточно, чтобы стена распахнулась, обнажив огромное в два человеческих роста зерцало. Великий маг уселся напротив Ворот, скрестив ноги, и погрузился в медитацию. Для перехода в Нижний Мир, старому одомиту потребуются силы. Очень много сил… Лука свернулся возле ног одомита, и закрыл глаза. Его веки часто вздрагивали, будто во сне, ребра вздымались и опадали как кузнечные меха. Собака боялась…

* * *

– Круп в дышло этому колдуну! Не верю я ему! Сытья кровь! Печень мормона!!! Не верю! – кипятился дон Кассель. Он сдернул со лба фуражку, и носился по плацу в одних кожаных шортах. Мускулистое загорелое тело офицера изобиловало пестрыми татуировками. На груди красовался горделивый орел, на коленях чернели яркие звезды, спину украшала карта боевых походов отважного гауптмана, с жирными стрелками боев и дислокаций войск одомитов. Под правой лопаткой белел шрам, под ним каллиграфически выведена пояснительная надпись. «Здесь меня ранили.» На бедре зияла аббревиатура. «СРАЧ». Посвященные знали, что это значит. «Смерть ромам, а также чуням».

Выстроившиеся вдоль плаца солдаты пожирали глазами разгневанного офицера. Они готовы были за него пойти на смерть.

Эрген сладкоречивый смотрел на бравого вояку исподлобья.

– И что ты предлагаешь?

Кассель резко остановился.

– Штурмом взять замок Тощего Рома, и с небольшим мобильным отрядом проникнуть в Нижний Мир. Уверен, что этот обманщик Громмель уже там. Собрал потихоньку все камешки, и отправился через Ворота Домны за остальными. Хитер, сытья кровь!

– Один Камень находится у Ратибора.

– Это всего лишь мальчишка!

– Так было. Если верит слухам, сейчас это могущественный колдун.

– Все слухи изготовляют бастарды в своих пещерах, вместе с фальшивым серебром, и искусственными муравьями!

Эрген внимательно осмотрел воинов. Солнце горело на начищенных доспехах, мускулы налиты силой, горделивые профили устремлены на гауптмана. Такие парни готовы биться до конца.

– Вообще-то по закону требуется оповестить Совет… – неуверенно проговорил генерал.

– Какой Совет?! – презрительно протянул Кассель. – Жирный недоумок Борман или старая лиса дон Славич?! Или может быть стоит выслушать умника Шняку, который вечно призывает всех к войне, сам не знает, как кистевым ударом меча вырвать врагу кишки, чтобы при этом не повредить брюшину!

Солдаты сдержанно засмеялись.

– Ладно, – сжал зубы обрест-генерал. – Будь по-твоему! Штурмуем вотчину Синего Рома, и спускаемся в Ворота Домны. В конце концов, это наша провинция!

– Честь генералу! – заорал гауптман, взмахнув сжатым кулаком.

– Честь воинам! – дружно гаркнули бравые солдаты.

Кассель надел фуражку, облачился в доспехи. Мощные кулаки сжимались в предвкушении боя. Время, отведенное Валтасаром, неуклонно подходило к концу…

* * *

Расстегай младший сидел в своем летнем замке. По полу нахально прыгали бородавчатые жабы, в глубоком аквариуме плавали шпорцевые лягушки, вида ксенопус. Чудесной красоты существа, изумрудно зеленые, с яркими красными пятнышками за ушами. Матушка Сушеница Топяная благоволит лягушкам. Король держал в руке корону принца. Маленькая, размером с кулак, отлитая из чистого золота. Барахло! Но за этот кусок презренного металла он отдал десяток своих хороших рабов! Оставалось менее трех суток, до начала страшной войны, и единственный обладатель улики – великий Расстегай младший! Толстая жаба прыгнула на колени монарху, он ласково погладил пальцами пупырчатую спину.

– Скоро наше владычество в Зеленой Стране станет неоспоримо! Мы получим Летопись Чертополоха, и этот разодетый хлыщ Тощий Ром наверняка отправился на поиски документа. Он не сможет бросить свои роскошные владения! – король доверительно шепнул на ухо глухому земноводному, и тихо засмеялся…

САДОВАЯ УЛИЦА. РУВД. 16. 30.

Дверь распахнулась, на улицу выскочил дежурный лейтенант, осовелые глаза налились кровью, он судорожно впился пальцами в кобуру.

– Товарищ майор! Что здесь случилось?! И откуда мальчик…

Рослов быстро спрятал пистолет.

– Все нормально Костя. Ситуация под контролем! – он улыбнулся, хотя после случившегося, ни на грош не верил, будто что-то может контролировать!

– У вас такое странное лицо! Дмитрий Алексеевич, точно все в порядке?!

– Нормально, – повторил мужчина. – А мальчик… – Ратибор панибратски подмигнул обоим офицерам, как школьным приятелям. – Мальчик – мой младший брат! – ничего лучшего он соврать не смог, щеки заалели.

– Брат… – недоверчиво протянул капитан. – А почему он голый? И кинжал в ножнах…

– Надоели мне эти псы! – решительно вмешался маленький колдун, и сцепил пальцы и быстро шепнул. – Стой, спи! Отомри. Два часа, а может три!

Столбняк накрыл лейтенанта в тот момент, когда он поправлял кобуру, и случайно задел пальцами ширинку на фирменных брюках. Левый глаз оказался закрыт, лицо лукаво сморщилось, фуражка съехала на бок. В итоге, со стороны это выглядело весьма двусмысленно. На пороге РУВД стоял офицер полиции, готовящийся справить малую нужду. Он ухмылялся, и подмигивал прохожим. Мол де, глядите граждане налогоплательщики! Сейчас офицер полиции обмочит порог собственного учреждения! В уголке рта у злосчастного дежурного сверкал металлический зуб, что делало его похожим на ряженого уголовника. Мимо пробежали две девушки, с мокрыми после ливня волосами, они прыснули в кулачок. С противоположной стороны улицы мальчишка снимал чудовищную сцену на телефон. Нынче же позорные кадры окажутся в Ютьюбе! Рослов дернул товарища за рукав, но мышцы дежурного словно окаменели.

– Не волнуйся за своего друга, Странник! – улыбнулся мальчик. – Ему снятся хорошие сны. Через час-другой он проснется. Псы очень навязчивы…

– Это твоих рук дело?!

– Это совсем нетрудно. Подготовительный класс колдовского мастерства. Такое по плечу любому начинающему магу. Фены не умеют ставить защиту, – в его голосе звучало явное пренебрежение к примитивному народу. – В Зеленой Стране от оговора на недвижимость может защититься даже болотный чуня. Иначе бы половина населения уже превратилась в статуи.

Совсем некстати подъехал автобус с туристами, оттуда выходили аккуратные японцы. Симпатичный пожилой мужчина в затемненных очках вежливо кивнул майору, и почему-то поклонился Ратибору.

– Он тебя знает?! – Рослов лихорадочно соображал, что делать дальше. Японцы навели окуляры камер на оцепеневшего офицера, оживленно переговаривались.

– Среди фенов изредка встречаются провидцы. Священники, йоги, аскеты… – подошла Латона, мальчик ласково потрепал загривок собаки. Японцы мгновенно повернули свои камеры, русский водитель равнодушно закурил. Дивное зрелище на пороге РУВД готово было превратиться в достояние международной общественности. Писающий полицейский, которого тщетно пытается закрыть своим телом опер из убойного отдела, в промокшем до нитки летнем пиджаке, а рядом полуголый мальчик гладит рыжего пса, ростом с годовалого теленка. А за спиной горделиво красуется новенькая табличка. «РУВД Центрального района города Санкт-Петербурга». Такую чуму даже нарочно не придумать!

Будь что будет! Решил майор, взвалил дежурного на плечо, и поволок в отделение. В позвоночник лейтенанта словно гвоздь вонзили, он не гнулся как положено любому живому человеку. Рослову показалось, что он тащит тяжелый манекен. Фуражка слетела на землю, упала в лужу, и плавалатам, как детский кораблик. На подкладке выведены каллиграфические жирные буквы. «Евтушок К. В.» и зачем то слово «низ». Будто лейтенант Евтушок, всякий раз собираясь на службу, намеревался надеть головной убор наизнанку, и только прочтя пояснение, одевал так, как это надлежало по уставу. Вероятно, чашу позора следовало испить до дна. Глядя на героические усилия офицера полиции, японцы сдержанно аплодировали. В распахнутых дверях они с Евтушком застряли – мешал отведенный в сторону локоть дежурного, несмотря на усилия Дмитрия, он не гнулся. Пришлось ударить о дверной косяк головой человека, на что русский водитель автобуса заковыристо матюгнулся, японцы дружно ахнули. Звук оказался сочный, словно молотком по железному рельсу жахнули.

«У паря потом голова будет болеть!» – подумал Рослов.

Наконец, майор втащил коллегу в отделение, прислонил к стене, и с облегчением и вздохнул. Следом зашел мальчик.

– Черт тебя побери, паршивец! – с чувством произнес мужчина. – Зачем ты это сделал?!

– Ничего опасного не случилось! – равнодушно пожал плечами ребенок. – Фен жив, здоров и видит счастливые сны.

– Так нельзя! – убежденно сказал Дмитрий. – Любой человек заслуживает уважения, понимаешь?!

– И даже обычные фены?

– Пусть будут фены, – устало махнул рукой майор. – Немедленно верни его в нормальное служебное состояние. Ему еще целые сутки дежурить…

В дверь вежливо постучали, на пороге возник японец в очках, протянул мокрую фуражку, еще раз поклонился Ратибору, и удалился.

– Ладно, – мальчик щелкнул пальцами. – Спи, спи не дремли! Прежде срока отомри!

Евтушок всхлипнул, и открыл глаза.

– Дмитрий Алексеевич… – он часто моргал белесыми ресницами. – Я задремал? Виноват!

– Все хорошо, Костя! Иди к себе…

Сверху донеслись громкие голоса, смех, каменные ступени загудели от тяжелых шагов.

«Вот уж совсем не к чему демонстрировать полуголого мальчишку всему отделению»! – благоразумно решил Дмитрий, втолкал ребенка в лифт, нажал кнопку. Двери медленно закрылись, тесное помещение наполнилось ярким запахом цветов. Ратибор с восхищением оглядывался по сторонам.

– Это ящик может высоко подняться?!

– Не очень… уже приехали!

Загорелась желтая кнопка, Рослов предупредительно выглянул из дверей, убедился, что в коридоре пустынно, и только после этого вытолкал мальчугана наружу.

В кабинете, он первым делом заперся на ключ, снял мокрый пиджак, оставшись в обтягивающей мускулистый торс футболке, достал из сейфа початую бутылку коньяка, и нацедил пахучую жидкость в пыльный стакан.

– Нектар! – хлопнул в ладоши мальчик, и схватил с журнального столика стакан, и протянул, жадно ожидая порции напитка.

– Прости меня, Господи… – прошептал мужчина. Все, как рассказывала Надя! Ребенок хлещет коньяк как пепси-колу, и уминает за обе щеки сырое мясо!

– Давай, отец, не томи! – прогнусавил Ратибор ломким голоском.

«Это – сон!» – сказал себе майор, налил коньяка в два стакана, собутыльники чокнулись, и лихо, по-мужски опрокинули содержимое в рот. Коньяк согрел желудок, в голове приятно зашумело.

– Так себе нектар… – скептически заявил мальчик. – Ведьма готовила лучше.

– Ведьма – это Надежда Петровна? – уточнил Рослов.

– Ведьма. Ее далеким предком был гулящий ром.

– Кто такие гулящие ромы?

– Путешественники. Раньше жители Зеленой Страны часто спускались в Нижний Мир, немногие из них спаривались с фенами. Только гулящие ромы. Одомиты высоко ценят свою честь, не будут спариваться с унтерменшами.

– Унтерменши это мы? – уточнил майор. Все-таки профессионализм не пропьешь! Он ухватился за ниточку, и теперь умело разматывал весь клубок. Хотя едва ли такую шараду ему под силу распутать! Кто бы мог помочь, так это Штрудель!

– Некоторым образом. Строго говоря, унтерменши это те народности, спаривание с которыми лишает чести. В Зеленой Стране это бастарды. Они живут в пещерах, и дружат с муравьями. Мне лично нравятся бастарды, они честные и веселые, хотя для одомита общение с ними – потеря чести.

– Фашизм какой – то! – пробурчал мужчина. – Итак, мы фены и унтерменши?

– Да. Почти все. Но ведьма – потомок гулящего рома, она обладает силой, хотя пока об этом не знает.

– Нижний Мир – это земля?

– Ты неплохо соображаешь! – одобрительно кивнул мальчик. – Насыпай! – он протянул стакан.

Рослов послушно налил коньяка себе и ребенку. События последних часов нарушили правила, и как не странно, алкоголь помогает сохранить рассудок в экстремальных условиях.

– А кто были эти двое? Парень собирался меня прикончить…

– Гальфрид и Земфира. Известные наемники. Она умеет читать мысли, и подавлять волю. Неплохая колдунья, самоуверенна и жестока. Это совсем несложно, рассчитано на слабых фенов. Гальфрид – одомит. В прошлом недурной рыцарь, но серебро – серьезное искушение. Он выполняет грязную работу.

– При этом он лихо водит машину!

– Это несложно. Большинство одоимтов рождаются с различными навыками. Управлять техникой просто, значительно труднее научится оказывать влияние на волю людей.

– Я этому рыцарю челюсть свернул! – ворчливо заметил майор.

– Странно, что они хотели тебя убить. – мальчик залпом осушил содержимое стакана, и даже не поперхнулся. Видеть это было дико. – Мне не удалось прочесть мысли наймитов, увлекся молниями. Хотя это бы и не получилось. Здесь слишком густой воздух, много электричества, машин, оружия… Трудно колдовать. Наверное, поэтому среди фенов почти нет магов, и вы не умеете защищаться.

– Не умеем! – усмехнулся Рослов. – Я этого вашего Гальфрида в нокдаун послал!

– Он позволил тебе с ним подраться. Если бы рыцарь не захотел, ты бы его даже не увидел.

– Ни хрена я не понимаю! – честно признался мужчина. Проще всего было предположить, что все происходящее – галлюцинация. Теперь он был почти уверен, что дикая парочка возле университета, едва не сбившая его своим внедорожником, и наемники из загадочной Зеленой Страны – одни и те же лица. Интересно поглядеть, как они смогут выбраться из камеры, в добротных стальных наручниках. Хотя таким умельцам скорее подойдет обитая поролоном камера в психушке! И оперуполномоченного Рослова не мешает посадить соседнюю палату, если он верит во весь это бред с колдунами, ведьмами и невидимыми одомитами! Челюсть так называемого рыцаря совершенно реальна на ощупь, господа инопланетяне! Точно, нужен Штрудель!

– Допустим, все так и есть, как ты говоришь! – он хлопнул широкой ладонью по столу. – Но на кой черт пришельцам убивать майора полиции?!

– Ты – Странник. Странники могут менять историю.

– Звучит соблазнительно! Хотя я даже масло в машине меняю с трудом, не то, что историю.

– Мне неизвестны задачи наемников, но ты им нужен. Быть может, они ищут Камень Света или даже Летопись Чертополоха…

– Камни Света – это драгоценности?

– Не совсем. Происхождение амулетов точно не известно. Некоторые историки считают, что в Зеленую Страну их принесли древние путники. Бастарды говорят, что реликвии созданы Высшей Силой. Камни обладают неуправляемой энергией. Если неподготовленный человек возьмет их в руки, он может пострадать.

– Радиация, наверное… – пробормотал Рослов. – А как вы сюда попадаете? На космических кораблях? – перед глазами тотчас всплыла картинка из иллюстрированного журнала комиксов. Вооруженные бластерами гуманоиды спускаются по трапу воздушного судна.

– Через Ворота Домны.

– Что за хрень?!

– Долго объяснять. Похоже на обычное зеркало. В Нижнем Мире существуют возвратные точки – дубляжи таких же зеркал. Я, например, оказался в озере, недалеко от города… Такое путешествие самое утомительное, водная гладь – плохое отражение, пришлось потратить немало энергии, чтобы выбраться наружу. Я потом съел целый фунт мяса, чтобы восстановить силы.

– Получается, что через любое зеркало можно нырнуть в Зеленую Страну и назад?!

Мальчик рассмеялся.

– Ты рассуждаешь как примитивный фен. Возвратных точек не более дюжины в вашем городе. И одна их таких находится рядом.

– В полицейском учреждении?!

– Все фены недоверчивы. Это способ защиты. Разве давешняя встреча не убедила тебя в том, что я не лгу!

– Сдаюсь! – мужчина поднял в воздух ладони. – Извини тупоголового фена. Но какая вам надобность рыскать свое барахло среди примитивных унтерменшей?

– Раньше здесь скрывались беглые преступники, враги чести, изменники и казнокрады, падшие одомиты. Говорят, что они и спрятали в Нижнем Мире Летопись Чертополоха. Затем предприимчивые ромы стали организовывать сюда платные сафари. Потом начались войны, и про Нижний Мир все позабыли… Так рассказывают историки. Но сейчас Зеленая Страна находится на грани исчезновения. Царь Валтасар объявил войну. Отсрочить ее могут только Камни Света. Их всего семь штук, один у меня! – Ратибор горделиво предъявил серый камешек, на золоченом кожаном шнурке. – Если в ближайшие дни король не получит своих камней, начнется война…

– Теперь более или менее все понятно. – кивнул Рослов, хотя честно говоря, по мере рассказа, ясности становилось меньше, а фантастической мути все больше. – Пришельцы среди нас, и они вернулись за товаром. Один вопрос. Почему меня пытались убить Гальфрид с Земфирой? Я правильно называю их имена?

– Точно так. Я уже говорил. Ты – Странник. Я специально прошел через Ворота Домны, чтобы встретится с тобой. Твое появление в Зеленой Стране может изменить ход истории.

– Спасибо за приглашение! А то я за границей всего два раза в жизни был, в Болгарии и в Турции, и паспорт заграничный в этом году заканчивается. А без визы к вам можно?

– Слово в радость! Можно и без визы, – серьезно ответил мальчик. – Я думаю, что наймиты догадываются о твоей миссии, Странник. Посему, они хотели тебя убить. Время подмочить! – он протянул свой стакан. Десятилетний пацан лакал коньяк как бывалый пьянчуга!

Зазвонил сотовый, на экране высветилось имя «Надя».

– Это ведьма! – уверенно кивнул Ратибор.

– Спасибо, юный экстрасенс! – мужчина взял трубку.

– Дима, привет! – выдохнула женщина. Ее голос звенел от напряжения. – Сначала по делу антиквара. Извлеченный из раны ноготь имеет очень специфичную структуру ДНК.

– Переведи, о умная девица.

– Спасибо за комплимент, хотя девушке лучше быть глупой и красивой! Не напрягайтесь, господин майор, прежде чем вы родите комплимент. Я продолжаю. ДНК очень близка по структуре к человеческой, но есть особенности… На концах линейных хромосом существуют специализированные теломеры. В клетках человека теломеры представлены в виде цепочных ДНК, и состоят из нескольких тысяч единиц последовательностей…

– Пощади! – взмолился Рослов.

– Довольно с тебя. Конечно, про апперкот и хук с тобой говорить понятнее.

– Я предпочитаю прямой кросс! Так что за образина потеряла коготь в недрах нашего дедушки?

– Ты еще и циник! Пока не могу сказать наверняка, но органика у нашего незнакомца, должна быть совершеннее человеческой. Хотя отличий не много. У таких существ может оказаться нереализованный потенциал. Например, физическая сила, быстро реакция и тому подобное…

– Обрадовала. Теперь мы его точно легко возьмем. Терминаторы просто так по улицам не шляются.

– Теперь по документу. Я только что закончила его исследование. Ты можешь мне рассказать, откуда он взялся?

– За пару слов не объяснить… – Рослов рассеянно плеснул алкоголь по стаканам. Интересно знать, а что грозит майору милиции за спаивание малолетки?! Однако, малыш захмелел меньше, чем он! Только черные глазки блестят, хорош чертенок! – Обязательно все расскажу. А что там такого необычного?

– Все. Во-первых это не бумага… Нечто, похожее на растительный состав, спрессованный в плотную массу. Египетские папирусы имели созвучную основу. Сами растения неизвестны, ты сочтешь меня за сумасшедшую, но на земле таких видов не произрастает. Одно из составляющих по химическому эквиваленту отдаленно напоминает цветы чертополоха, но весьма приблизительно, так-что я даже не стала писать этого в отчете, экспертиза – наука точная. Во-вторых. Время изготовления сего папируса определить невозможно.

– То есть как это невозможно?! – мужчин машинально чокнулся с ребенком, и глотнул обжигающую жидкость.

– Ты там пьешь?!

– Каюсь. И жду тебя как можно скорее ко мне. Расскажешь на месте. У нас здесь необычный гость…

– Ратибор?! – голос на том конце трубки дрогнул.

– Как ты догадалась?!

– Она – ведьма! – усмехнулся колдун.

– Буду через пять минут! – в трубке пошли гудки.

Ратибор глубоко вздохнул.

– Я стараюсь не читать мысли своих друзей, случайно получилось, извини. Ты нравишься Ведьме и она хочет иметь от тебя детей. У вас наверное будут красивые дети, мальчик и девочка…

– Стой! – Дмитрий протестующе поднял руку. – Я не желаю знать свое будущее. Что ты еще подслушал, маленький засранец?!

– Я и не вижу твоего будущего. Это всего лишь предположение. Ты нашел Летопись Чертополоха, – спокойно сказал колдун. – Утерянная реликвия. Я ведь говорил, что Странник меняет историю…

– Почему ты тогда не радуешься?!

– Изменения истории не всегда приводит к хорошему результату. Летопись – очень опасный документ, если она окажется в дурных руках. Теперь я понимаю, зачем в Нижний Мир спустились наемники. И скоро здесь окажутся многие другие. Фены в опасности…

– Ерунда! – махнул рукой мужчина. – Что могут противопоставить вооруженным силам горстка колдунов?!

– Вы не умеете защищаться! – грустно улыбнулся мальчик.

За окном прогремел тяжелый трамвай, задрожали оконные стекла, лицо Ратибора осветилось радужной улыбкой.

– Я хочу прокатиться на этой тележке… – застенчиво проговорил он.

Близился вечер, небо окрасилось золотистой охрой, крыши домов пылали как расплавленная медь. В коридоре раздались быстрые шаги. Не надо быть колдуном, чтобы угадать нетерпеливый стук каблучков самого чудесного эксперта в Петербурге. Дверь распахнулась, на пороге стояла Надя. Потомок гулящего рома, ведьма с Петроградской стороны. Под мышкой она сжимала документ Штруделя, аккуратно уложенный в папку. В руках держала бутылку коньяка и кусок парной телячьей вырезки. Несмотря на лаву сверхъестественных событий обрушившихся на людей за несколько часов, Рослов расхохотался. Надя сначала обиженно поджала губы, но ресницы дрогнули, и вот уже она заливисто смеялась вместе с мужчиной. На подоконник уселся голубь, уставился черным выпуклым глазом на людей, цокнул розовыми когтями по жести, взмахнул крыльями, и скрылся в бездонной пучине голубого небосклона…

«ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ» Вознесенский проспект. 17. 45.

Старинная столешница жалобно скрипела под тяжестью бутылок. Чайного цвета виски матово поблескивал в хрустальных бокалах. В центре стола красовалось огромное фаянсовое блюдо производства мануфактуры Братьев Кузнецовых. Сеть мелких трещин, кроющая посуду, была залита густой, подсыхающей кровью. Рядом беспорядочно валялись серебряные столовые приборы.

Гальфрид пригубил из бокала, и в очередной раз по-гурмански пожевал губами.

– Круп им в дышло, но фены умеют делать отличный нектар!

Тощий Ром снисходительно понюхал рюмку.

– Недурен, честное слово, недурен нектар! А вот мясо фенов так себе! Наша оленина значительно вкуснее! – он ковырял зубочисткой в зубах.

– Это потому, что старик очень боялся смерти! – сказала Земфира. Она заботливо прикладывала медный петровский пятак к гематоме на скуле рыцаря. – Испуганный олень тоже жесткий на вкус и волокнистый.

– Чушь все это! – недовольно пробурчал Гальфрид. – Мясо фенов вполне пригодно в пищу. Но в следующий раз следует использовать для пищи молодых девушек, и лучше всего нежную часть вырезки на трицепсе, а не жрать сердце жадного старика, которое начисто забито холестериновыми отложениями.

– Девушек ему захотелось! – хмыкнула Земфира, и легонько хлопнула мужчину по макушке. – Где обломал свой коготь, убийца?

– Задел ножом, когда старикашку расчленял! – ухмыльнулся рыцарь. Окровавленный мизинец был перевязан грязной тряпкой.

– Здорово он тебя отделал! – не удержался ром от язвительно замечания.

– А какого лешего ты сюда приперся?!

– Проведать, как у вас идут дела… Что насчет Летописи Чертополоха?

– Нормально. Все по плану, – буркнул мужчина, и сморщился от болезненного прикосновения твердого пятака. – А Странника я в следующий раз обязательно прикончу!

– Ну-ну! – Земфира пристально взглянула на рома. – Тень твою топтать, хитрец! Ты неплохо научился прятать свои грязные мыслишки.

– Учителя были хорошие! – граф настороженно переводил взгляд с мужчины на женщину. – Странник оказался трудным противником?!

– Ерунда! – пренебрежительно хмыкнула девушка. – Боец неплохой, знает приемы, к которым наш герой оказался не готов, – он ласково щелкнула Гальфриду пальцем по носу, – но совершенно открыт, мысли как на ладони… И закрываться не умеет, как и остальные фены. Примитив!

– Откуда тогда синяки?!

– Мальчишка вмешался… – неохотно пробурчал рыцарь.

– Ратибор?!

– Он… Тень его топтать!

– Откуда он узнал про вас?!

– Чует, выродок… Очень способный. Едва нашу красотку не уделал.

Тощий Ром вопросительно посмотрел на Земфиру. Девушка оттолкнула голову любовника, быстро осушила бокал с виски, черные глаза метали молнии.

– Весьма сильный колдун, – коротко сказала она. – Круп ему в дышло.

– Дела… – протянул Ром.

– Расскажи теперь, уважаемый граф, почему ты спустился в Нижний Мир? Ты ведь до смерти боишься Ворот Домны?!

– Расстегай обнаружил корону убитого принца. Он требует Летопись, или намерен нас шантажировать, – выпалил человек, и судорожно провел пальцами по бритой макушке.

Земфира с Гальфридом быстро переглянулись. Короткий, ничего не значащий взгляд, но Тощий Ром успел его заметить.

– Сытья кровь! Это вы продали корону чуне?! – ахнул он.

– Он неплохо заплатил, – пожала плечами девушка.

– Что?! Что мог вам предложить болотный хряк кроме своих лягушек и пиявок?! – ром вскочил, и пробежался по кругу, едва не сбив на пол бронзовый торшер.

– Рабов, – спокойно ответил рыцарь. – Золото никому не нужно, а Расстегай пожертвовал дюжину крепких слуг. Мы тотчас обменяли их на надел земли в западных провинциях. Война в Зеленой Стране рано или поздно закончится, а домик в деревне не помешает! Разве плохо?

– Плохо?! Рантье новоявленные, тень вашу топтать! Это ужасно! Теперь этотунтерменш разболтает по всей Зеленой Стране о том, кто убил принца! И вполне логично, что вслед за этим выплывет заказчик убийства! Ужас! Ужас! Ужас!!! – человек носился по темному залу, среди фарфоровых ваз и бронзовых канделябров, как призрак, облаченный в длинное голубое платье. Серебряные серьги в его ушах издавали мелодичный звон.

– В наши планы не входило оставаться в Вотчине одомитов! Во всяком случае на время войны. – напомнила Земфира. – Разве забыл? План был продуман тобой, уважаемый дон, от начала и до конца. Мы с рыцарем всего лишь продали никому не нужную корону! Подумаешь?! Летопись Чертополоха найдена, в чем заключен швах? Объясни!

– Тупые убийцы! – взвизгнул Тощий Ром. Он наконец остановил свой неутомимый бег, дрожащими рукам нацедил виски, жадно выпил, оттер капли пота со лба. – Объясню для идиотов. Муравьи нападут на Зеленую Страну, и через неделю арахниды и стручи наследуют вотчину. Все согласно плану. У нас окажется на руках Летопись, и Камни Света. С их помощью, мы станем хозяевами Вселенной. То, что для этого придется иммигрировать в Нижний Мир, укладывается в программу…

– Ну вот! Все правильно! – кивнул Гальфрид. – Камень мы уже достали, сегодня ночью добудем Летопись. И нам с Земфирой достается Азия, ты обещал…

– Обещал! – передразнил мужчину ром. – На кой вам нужен дом в западных землях, индюки! А теперь, и одомиты, и Эрген, и даже Валтасар, узнают, кто развязал губительную войну! Что делать?! Одомиты любят свою родину, их воины хлынут в Нижний Мир, в поисках изменника!

– Не завидую тебе, великоречивый дон! Если на поиски отправиться гауптман Кассель, пиши – пропало! – потянулась в удобном кресле Земфира. – А надел земли все равно не повредит. – упрямо добавила она.

– Кассель – отличный воин! – подтвердил рыцарь. – Он фенов научит порядку!

– Сытья кровь! В первую очередь он нам головы открутит за то, что лишили его родины!

– Ностальгия! – понимающе кивнула женщина. – Все настоящие воины сентиментальны.

– Шлюха гулящая! – заорал Тощий Ром. – Назови лучше мужчину, которому ты еще не лизала уши?!

– Но-но! – угрожающе приподнялся Гальфрид. – Будь вежлив с дамой, уважаемый дон!

– Ничего! – ухмыльнулась Земфира. – Мне даже лестно слушать такие речи. Я не в обиде. Дело сделано, корона у Расстегая, он знает, кто именно, и по чьему заказу убил сына Валтасара. Слухи по Зеленой Стране летят быстрее стрелы, гапутман узнает имена убийц Драгана. Ну и что с того?! Дело семейное… Если орды одоимтов ворвутся в Нижний Мир, им все равно понадобятся помощники, проверенные люди. Никого лучше нас для выполнения грязной работы не найти. Рыцарь прикончил унтерменша менялу, и теперь в нашем распоряжении имеется новая точка возврата. Заметь, ром, про нее никто не знает кроме нас. Ночью мы заполучим Летопись Чертополоха, и будем доподлинно знать грядущее. К тому же у нас остается Камень Света, так сказать призовой фонд… Что может противопоставить рубака Кассель, кроме кучки своих головорезов, и страстной любви к гибнущей родине?! Если он хочет войну на территории Нижнего Мира, он ее получит. Наберем пушечного мяса среди криминальных фенов. Однако, у нас на руках будет не побиваемый козырь – Летопись. Трудно воевать с противником, который заранее знает исход битвы!

Рыцарь восхищенными глазами смотрел на смуглую красавицу.

– Умна, чертовка, тень его топтать!

– Слово в радость, милый… – девушка прижала губы к уху любовника. Тот блаженно заурчал, как сытый кот.

– Вот животные! – недовольно пробурчал Тощий Ром. Земфира ему подмигнула.

– Ты спрашивал, с кем у меня еще не было любви? Ответ простой. С тобой, уважаемый граф!

Наемники переглянулись, и громко рассмеялись. Ром стиснул зубы, хотел ответить что-то обидное, но за спиной раздалось громкое шуршание, ножка стула ударила о каменный пол, хлопнули входные двери, грубые голоса фенов заполонили помещение.

– Что это такое? – спросил он.

– Мытарь, – рыцарь равнодушно кивнул на торговый зал. – Весь день шастают, будто собаки бездомные.

– Вот оно что… – протянул граф, налил виски, и залпом выпил целый стакан. – Круп вам обоим в дышло, и ливер в печень индюкам-фенам! А куда Камень спрятали?

– В надежном месте… – ответила Земфира. Она оторвалась от уха рыцаря, и насмешливым взглядом смерила человека. – Неужто ты думаешь, что я отдам тебе реликвию до того, как получу вознаграждение? Я слишком хорошо знаю гнилую природу ромов!

– Круп вам в дышло! – в сердцах повторил граф. Он угрюмо смотрел, на то, как на диване взахлеб целуются парень с девушкой, и сердце его наполнялось черной злобой…

* * *

Бизнесмен Лейкин Семен Борисович был обстоятельным и рачительным мытарем. Мелочи превыше всего! – любил повторять он. Вот и сейчас он внимательно рассматривал наглухо запертую дверь. Черный ход антикварной лавки. Дверь опечатана. Опера поработали. Убийство в собственном магазине! Страшная история! Теперь замучают расспросами, кому сдавал магазин и за сколько. Как это Вы, уважаемый господин Лейкин сдавали помещение в аренду господину Байковскому за пятьсот долларов в месяц?! Он снял кепку, и вытер пот с лысины. Позавчера ему исполнилось сорок лет, но выглядит на все пятьдесят! А чувствовал себя и того хуже… Он глубоко вздохнул, включил фонарик, и с трудом опустился на корточки. Сто восемь кило чистого веса, при росте метр семьдесят – кто сталкивался с проблемой лишнего веса, тот поймет!

Земля отсырела после недавнего ливня. Возле бетонного порога заканчивался асфальт, на взрыхленном черноземе робко пробивались погибшие одуванчики. В глине явственно отпечатались следы мужских башмаков, и не надо быть Пинкертоном, чтобы понять – следы свежие!

– Черт побери! – выдохнул человек. По спине ползи резвые мурашки. Сразу возле дверей, отпечатки обуви пропадали. – Быть этого не может! – выдохнул мужчина. Перед глазами плыли радужные круги. Давление… высокое давление, будь проклят бизнес арендодателя, без сна и отдыха! Ему всего лишь сорок, а он не помнит, когда последний раз спал со своей женой! А ей двадцать четыре – красивая, гордая и надменная сучка! На него она смотрит как на жирный банкомате неисчерпаемым кредитом.

Во дворе раздались громкие шаги. Мужчина с трудом поднялся на ноги, в пляшущем луче света объявился партнер Семенов. Такой же тучный парень, но в противовес товарищу характер имел веселый и беззаботный. Однако сегодня румяная физиономия выглядела сумрачно и даже растерянно.

– Что случилось, Миша?!

– Странное дело, Сеня… Труп Байковского увези три часа назад, так?

– Так…

– У меня ощущение, что в магазине кто-то есть!

– Быть этого не может! – Лейкин раздраженно ткнул фонариком в сторону замкнутых дверей. – Я тут все осмотрел, вон следы на земле. Может быть, дворник лазил, или менты натоптали. Но они уже после дождя не появлялись…

Семенов медленно подошел к ржавой двери, внимательно оглядел ее со всех сторон, даже понюхал зачем-то петли.

– Непонятно! – выдохнул он. – Печать на месте, с внешней стороны на дверях она также не тронута, следовательно, никто вовнутрь не проникал…

– Гениально! И что тебе причудилось?!

– Не знаю… Оттуда идет странный запах, не чувствуешь?! – он опять прижался носом к дверной щели. Лейкин послушно наклонился к замку. Со стороны друзья походили на двух сердитых бульдогов, перед которыми захлопнули дверь на кухню.

«Зрелище для идиотов!» – решил бизнесмен. Два толстых чувака обнюхивают грязную ржавую дверь! Однако коллега оказался прав! Изнутри тянуло свежим мясом и алкоголем.

– Чудеса – отшатнулся Семен.

– Евреи! – убежденно кивнул головой Семенов. Будучи человек в общем доброжелательным, он имел страстную ненависть к представителям веры иудейской. На эту тему он мог рассуждать бесконечно. При этом он даже не брал в расчет, что его партнер явно принадлежит к семитскому племени. Идея важнее личности, как любил говорить он.

– При чем тут евреи?!

– Все антиквары евреи.

– У меня отец был еврей…

– Сын за отца не ответчик! – начиная диспут, Миша не брезговал плагиатом.

– Ну. Допустим… – бизнесмен бросил нервный взгляд на часы. Товарищ сел на своего любимого конька. На ближайшие четверть часа, его с этой темы не свернуть. Настенька, тварь конченая, опять намылилась к своим мифическим подругам! Врет, стерва! Почти каждую субботу, эта дрянь сваливает из дома, и возвращается к шести утра. Бухая, шалая, с блестящими глазами… он, конечно, может «пробить» ее телефонные разговоры, но боится столкнуться с правдой лицом к лицу. Если он оказывается дома к возвращению грешной жены, она голая проскальзывает под одеяло, прижимается своим бесстыжим телом к его спине, и урчит, урчит, как голодная кошка…

– …Еще в шестнадцатом веке голландский мистик Маймон использовал кошачью кровь для сатанинских обрядов. Именно эти обряды наделяли иудеев деньгами, силой и могуществом…

Лейкин выключил фонарик, и пошел на улицу. Что будут спрашивать в полиции? Как давно он знал Байковского, и что их связывало помимо сдачи магазина в аренду. Уйма вопросов…

– И не удивительно, что причиной массовых еврейских погромов на юге России, во второй половине девятнадцатого века служили не только безумные проценты ростовщиков, опутавших честных славян своими путами, но и кровавые обряды сионистов… – когда малообразованный Семенов ввинчивался в свою любимую тему, его речь текла, как песня. Он становился красноречив и обаятелен.

…Иногда, Семен хотел изнасиловать Настю. Или задушить, или перерезать нежную шею, но перед этим обязательно изнасиловать. Жестоко и безжалостно, так, что бы она выла от боли, и молила о пощаде, но он превратиться в неутомимую машину для секса, горячий, потный автомат, не ведающий усталости. Он стиснул зубы в бессильной ярости.

– … И в наше время ничего не изменилось. Только они стали изобретательными и хитрыми. Они одели дорогие пиджаки, уселись в новые автомобили, но в глубине души остались такими же кровожадными безбожниками!

– Стой! – Лейкин поднял ладонь.

Семенов запнулся на полуслове, обиженно заморгал длинными, как у девочки ресницами. Он только было начал самую увлекательную часть своей забубенной лекции. Это была его личная теория, о тонкой связи гонителей Христовых, восходящей к античности, до культа золотого тельца, расцветшего в последние десятилетия. О мрачных ритуалах посвящения в жидомасоны, активно существующих в среде нынешних олигархов, печально известном «Заговоре Трехсот» и многое, многое другое…

– Ты слышишь?! – Семен прижал палец к пухлым губам, и стал похож на жирного, злого ребенка.

Михаил повел носом в сторону ворот. Нюхать ему нравилось больше, чем слушать. Из магазина донесся приглушенный говор, словно люди вели обычную беседу за чашкой кофе, и рюмочкой хорошего коньяка.

– Это-там! – выдохнул мужчина, и быстро зашагал на улицу. Лейкин послушно следовал за другом, держа розовый нос по ветру, как большая, хитрая свинья.

Громко сопя, друзья выбежали на улицу. По пути неуклюжий Семенов вляпался в собачью кучку, и заныл, как раввин на молитве.

– Еврейские псы… – он остановился, счищая щепкой нечисть с сияющего башмака, а когда вышел из арки, улица была залита тающими солнечными лучами. Вечерний воздух был парким, сухим и горячим, как это бывает в тропиках. Он наполнился горячечными ароматами пряных цветов, и это было странно ощущать, стоя в центре холодного стального города, города сухого, казенного, лишенного чувственности и живости, присущей веселым южным городам. Города надменного, жестокого и равнодушного, чье каменное сердце, стиснули в ледяных объятиях бездушные железные мосты и набережные. Дверь в «Лавку Древностей» оказалась распахнута, с дверной ручки уныло свисала полицейская пломба на толстых жгутах.

– Может быть, вызовем полицию? – тихо спросил Лейкин.

– И что мы им скажем? – насупился Семенов. – Двое арендодателей вскрыли собственный магазин, где несколько часов назад случилось убийство?!

– Но ведь это не мы печать вскрыли!

– Доказывай потом! – мужчина решительно перешагнул через порог. Запах сырого мяса стал ощутим совершенно отчетливо.

– Это ведь… – Лейкин сощурился, забавно сморщил нос, отчего стал похож на озабоченного бобра. Эту его безобидную привычку любила высмеивать жена. Она подтрунивала над толстяком, нарочито курнося свой очаровательный носик. Тварь! Тварь конченая… – Господи, это ведь точно мясо и виски! Ты слышишь?!

Голоса звучали совершенно отчетливо. Два мужских и один женский. Они доносились из торгового зала.

– Черт возьми! Наверняка бомжи залезли! Растащат товар! – Семенов решительно прошелся по залу, и озадаченно остановился. На овальном столе из красного дерева, эпохи Александра Второго Освободителя гнездились початые бутылки виски, и ошметки сырого мяса в старинной тарелке. Вроде бы в этом не было ничего волшебного, кабы не голоса людей, звучащие прямо с дивана, хотя там совершенно отчетливо виднелась полосатая обшарпанная обивка, и облезлые ручки. И это не самое страшное. Вдруг бутылка поднялась в воздух, и из горлышка в бокал сама по себе, потекла тягучая жидкость. Воздух наполнился ароматом хорошего виски.

– Бежим! – тихо, одними губами прошептал Михаил. Он быстро и истово перекрестился. Бокал перевернулся в воздухе, и виски начало исчезать, словно бы растворяясь в небытие. – Бежим! – завизжал мужчина. Так страшно ему никогда не было. Даже в армии, когда после отбоя, двое кавказцев избили его в туалете, а затем совершили над толстым молодым солдатиком нечто такое, о чем он до сих пор старался не вспоминать, упрятав ужасную историю в сокровенных уголках собственной памяти. Даже тогда ему было не так страшно…

– Ходу! – охотно поддержал идею партнера Лейкин. Более всего ему хотелось очутиться сейчас в кровати с блудливой Настей, пусть даже с одним из ее любовников, нищих стриптизеров. Он был согласен оказаться бессильным свидетелем их оргий! Пусть! И пусть Настенька живет безмятежно, и трахается за его счет, лишь бы оказаться как можно дальше отсюда! Друзья выскочили наружу, бросившись к своим автомобилям. Несмотря на массивные габариты, Семенов пулей влетел в свой «Мерседес», а его товарищ замешкался. Он подбежал к БМВ – х5, выхватил из кармана ключи, но уронил их на асфальт.

– Сеня! Сзади! – закричал Михаил.

Дверь в антикварный магазин распахнулась, и оттуда вышла голая женщина. Тихо ступая босыми ступнями по асфальту, она приблизилась к перепуганному толстяку. В черных глазах отражалась глянцевая медь заходящего солнца.

– Я помогу тебе, жалкий мытарь! А ты больше сюда ни разу не придешь, сделка?! – тихо и властно сказала женщина.

– Сделка! – брякнул он, не подумав. Нечто жуткое, властное грезилось в страшных глазах красавицы.

– Слово в радость! – она прижала ладонь к его паху. Непривычное жжение заставило мужчину сладостно застонать. Такого влечения он не испытывал даже в юности. – Подойди ближе, фен! Не бойся… – из ее рта текла горячая слюда прозрачного воздуха. Он потряс головой, как озадаченный фокстерьер, надеясь стряхнуть наваждение.

– А теперь пошел прочь, унтерменш! – она повернулась, и скрылась в магазине.

Находясь словно в полуобмороке, Лейкин нащупал на земле ключи, нырнул в машину, услужливо взревел мотор.

– Сеня, валим отсюда! – пронзительно кричал Михаил из своего «мерседеса». Человек не обернулся. Он врубил передачу, выдавил педаль газа, и автомобиль сорвался с места, будто разгоряченный скакун. Несколько минут он мчался по улицам мертвого города, преследуемый этим ужасным криком. Он не узнавал знакомых улиц. Горячий запах тропиков властвовал над землей, воздух был соткан из невесомой паутины жарких лепестков пряных цветов. Казалось, машина парит в невесомости, рассекая воздушную массу. На углу Садовой и Гороховой улицы звуки города ворвались в салон, обдав лицо человека холодным ветерком. Он резко ударил по тормозам. Старенькая «девятка» буквально вынырнула из-под капота его автомобиля. Оглушенный гомоном и запахом вечернего города мужчина озирался по сторонам. В окно салона заглядывали люди.

– Дядька бухой, похоже…

– Нет… под кайфом! Нынешние бизнесмены теперь наркотой торгуют, и сами торчат! Вон тачка дорогущая!

– Ну и рожа!

Лейкин вытер вспотевшие ладони. Из «девятки» выскочил кавказец, угодливо скалясь щербатым ртом, подбежал к «БМВ».

– Точно под кайфом! Сейчас разведет чурку! – донесся чей-то гнусавый голос. Человек высунулся из салона, намереваясь обличить обладателя этого голоса, но внутри нарастало сонное безразличие. Он выжал сцепление, и медленно покатил по Садовой улице. Истошно надрывался сотовый телефон, он нажал отбой. Ему было все равно, он ехал домой…

Дверь открыла жена. От нее сильно пахло алкоголем, размазанная по скулам тушь красноречиво свидетельствовала – Настя плакала. Девушка с порога бросилась ему на шею, обдав смесью запахов вина, дорогих духов и пота. И еще от нее явственно разило мускусным ароматом мужского тела. Запах самца… Женщина громко всхлипывала, часто, скороговоркой повторяла.

– Меня изнасиловали… мы с Машкой поехали к ним в гости, приличные все ребята, они под кайфом оказались! Просто звери какие-то! Мы всего лишь хотели поболтать там… Музыку послушать, а они набросились, глаза пустые! Я, конечно, сопротивлялась, но они здоровые все! – она в голос заревела. Семен спокойно отстранил плачущую жену, и пошел в ванную. Он открыл кран с холодной водой, сел на низенькую табуретку обтянутую розовым плюшем, и внимательно слушал приветливое журчание воды.

В дверь едва слышно поскребли, словно любопытный котенок. В проеме объявилось зареванное лицо грешной жены. Оно выглядело скорее удивленным, чем расстроенным.

– Ты, что не расслышал?! Меня изнасиловали!

– Хорошо! – коротко кивнул мужчина. Он стянул пропахшую потом рубашку, и бросил ее в корзину с грязным бельем.

– Тебе все равно?! – губы супруги скривились в злобную презрительную гримасу. Не тени боли, не тени раскаяния…

– Да, – он захлопнул дверь перед ее лицом, снял брюки. В коридоре требовательно звонил телефон. Было слышно, как негромко говорит Настя, затем она подошла к дверям, и робко постучала.

– Это Семенов. Он беспокоятся, говорит, ты куда-то пропал…

Тварь боится, что ее жирный банкомат иссякнет! Мужчина тихо засмеялся.

– Пошла на х…. – он забрался в ванную, и встал под струи душа. Ледяная вода охладила разгоряченное тело, но в сердце бушевало пламя. Он насухо растерся полотенцем, вышел на кухню. Тело звенело, как сжатая пружина, на месте свисающего живота твердели железные кубики, мускулы на плечах ныли от клокочущей силы. Настя сидела перед початой бутылкой коньяка, под глазами чернели лиловые пятна, она недоуменно глядела на мужа.

– Что с тобой… что с тобой случилось, Бобер?! – она так называла его в первые недели замужества. Затем глупо икнула, и добавила. – Я знаю их адрес…

– Пойдем, – сухо приказал мужчина.

В спальне он сорвал с нее халатик, тот безвольно шелковой птицей упорхнул в угол к дурацкому торшеру, с намалеванными на абажуре синими попугаями, повернул девушку к себе спиной, и вошел в нее быстро, сильно, жестоко.

– Я не помылась! – пискнула было Настя, но он грубо заткнул ее рот ладонью.

– Молчи, тварь!

Два десятка раскаленных минут, источающих пот, медовую горечь и терпкую влагу, он с удовольствием слушал ее крики. Затем женщина охрипла… на исходе первого часа, она предприняла слабую попытку освободиться, но муж угрожающе зарычал, стиснув зубы на взмыленной холке жертвы. Спустя некоторое время тело ее обмякло, и только по судорожным подергиваниям мышц спины, можно было догадаться, что девушка еще жива…

…Наступило утро. Розовый рассвет сбрызнул фиолетовое небо каплями свежей крови. Уже более часа, как Настя была без сознания. Семена мучала жажда, ссадины на стертых коленях горели огнем, затекли мышцы на предплечьях, бесчувственную девушку приходилось почти держать на весу, бедра свело усталостью и болью.

– Перекур… – усмехнулся мужчина, и соскочил с дивана. Тело жены рухнуло на живот, как кукла из папье-маше, из которой выдернули нити. Человек упруго прошелся по комнате, впитывая всем телом новые запахи, каждой клеточкой нового естества ощущая воздушную прелесть. Только сейчас ему в уши ворвался докучливый телефонный звон. Он равнодушно стиснул пальцами трубку, она всхлипнула, как давеча жена, и умолкла. Лейкин распахнул окно, и всей грудью втянул в себя прозрачный воздух. Все изменилось, он изменился…

Мужчина без сожаления оглянулся на распростертое тело супруги, потянул носом спекшеюся кровь промеж ее длинных смуглых ног, распахнул входную дверь, как был, обнаженный выскочил на лестничную площадку, и побежал по ступеням.

…Он бежал по улице, испытывая ни с чем не сравнимое ощущение легкости и свободы. Асфальт шлепал по ступням, как веселый проказник. Зеленый дуб приветливо наклонил свои ветви, человек кивнул ему в ответ, так встречают старых знакомых. За углом взвизгнули тормоза автомобиля, и вслед за тем понеслась заковыристая ругань. Мужчине было все равно. Новое тело, новая жизнь, новая эра…

* * *

– Ну, вот тебе и фены! – рассмеялась Земфира. – Не знаю как вам, великоречивые доны, а мне здешний мир нравится.

– Согласен! – прогудел Гальфрид. – Классная работа, куколка!

– Слово в радость, дорогой!

– Не знаю… – осторожно протянул Тощий Ром. – Они не все одинаковые.

– Фен он и есть фен! – отрезала девушка.

– Даже если ты и права, все равно следует сначала получить Летопись Чертополоха. С фенами мы допустим, легко разберемся, а что делать с Громмелем, например? Очень силен!

– Ты забыл про ключик, уважаемый дон! – нежно проворковала женщина. – Я вижу только одно препятствие, это – мальчишка. Но он один, а нас трое! И заполучив Летопись, колдун не будет нам страшен.

– Так к делу! – воскликнул рыцарь. – Что ждем?!

– К делу! – кивнул Тощий Ром.

Все трое поднялись с кресел, и стремительно вышли на улицу. В помещении магазина витал запах виски, сырого мяса, и клопиных гнездилищ, черными точками покрывающих старую мебель…

Глава 2 Летопись Чертополоха

Лев Маркович склонился над ксероксом рукописи. За минувшие сутки он спал не более трех часов, и выпил цистерну крепчайшего черного кофе. Пальцы рук дрожали, замысловатые закорючки выплясывали перед глазами дьявольский танец как живые зверьки. Он отвалился на спинку кресла, зажмурил глаза.

– Ни черта не получается… – прошептал ученый.

Ни одного аналога из ныне известных наречий. Ни намека на обычную земную логику в сказочных переплетениях смешных животных, растений и букв, больше похожих на кубики и квадратики из шифра, описанного в рассказе Эдгара По «Золотой жук».

– Золотой жук… – пробубнил себе под нос человек. – Впрочем нет… там были мудреные цифры, которые разгадал проныра Легран! Золотой жук, золотой жук… – сказывалось усталость и недосып, человек бормотал, плохо вникая в смысл произнесенных слов. Вдруг его словно молнией пронзило.

– Проклятье! Конечно. Золотой жук! – он рывком подтянул к себе мятую бумагу. Изображение жука повторялось с завидной периодичностью. Вот, оно в первой, третьей строчке, в четвертой встречается аж два раза. По мере продвижения текста, жук все чаще всплывал в поле зрения. Ему соответствовал бледный квадратик. Начиная с третьей строфы, к ним прилепился равнобедренный треугольник, а дальше маленький кружок. Строка завершалась оттиском жирного муравья, который бесцеремонно пожирает и жука и маленькую лягушку. В конце строфы нарисованы крошечные человечки и муравьи. И не следа жуков, лягушек, квадратиков и треугольников. Что дальше?!

Штрудель на несколько секунд закрыл глаза, мысленно пытаясь постичь загадочный алгоритм документа, счел про себя до тридцати, посмотрел на бумагу, и не удержавшись издал громкий крик.

Изображение изменилось! Он совершенно отчетливо запомнил сцену с лягушкой и муравьем. Сейчас на этом же месте красовался контур востроносого бородатого мужчины, если конечно проявить воображение. Силуэт показался мужчине настолько знакомым, что он застонал.

Ученый направился в кухню, включил остывший кофейник. Сердце и так трепетало в груди как заячий хвост, но измученный мозг настойчиво требовал подпитки. Он насыпал в чашку растворимого кофе, залил кипятком, и давясь горячей жидкостью, жадно выпил содержимое.

– Или я схожу с ума, но изображение на документе изменилось уже дважды. – он посмотрел в зеркало, и подмигнул собственному отражению. В тусклом зеркале объявился бородатый человек, с воспаленными от бессонницы глазами. И вот здесь профессор закричал еще раз. Чашка едва не выпала из слабеющих пальцев. Он метнулся в кабинет, склонился над ксероксным изображением. Точно! Бородатый профиль сумасшедшего гения, над которым потешаются студенты, и подтрунивают коллеги. Конечно, форма весьма условна, но схожесть с оригиналом почти документальна! Что же творится дальше с его двойником?! На четвертой строчке к нему присоединяются два квадратика, затем веселый кругляк, похожий на забавные смайлики, которыми обмениваются юзеры из социальных сетей. Что дальше? Вот и муравей… И если давеча он сожрал жабу и жука, то с господином Штруделем он ведет себя вполне по джентельменски. Более того. Нижняя строфа полностью заполнена бородатыми профилями.

– Точно рехнулся… – прошептал профессор.

Он оторвался от листка, подошел к окну. Солнце утонуло за горизонтом, багровый закат оросил чернеющий небосклон малиновыми полосами. Завтрашний день обещает быть ветреным… Человек несколько минут таращился в темное стекло, бездумно глядя на проезжающие автомобили, затем достал из кармана телефон, и набрал номер Рослова. Ответили почти сразу.

– Лев Маркович, добрый вечер! А я все не мог решиться Вам позвонить, думал, что уже спите.

– Какой там сон, Дима?! Боюсь, мне без Вашей помощи не обойтись!

– А мне без Вашей. Вы готовы сейчас встретиться? Одиннадцатый час на дворе… – язык майора слегка заплетался. Видать тоже вымотался за день!

– Примчусь быстрее собственной тени, мой дорогой! – профессор догадался, что Рослов улыбнулся. Чертовски обаятельная улыбка у этого парня!

– Это нежелательно. И лучше бы Вам пока не выходить из дома. Сделаем так. Я за Вами пришлю служебную машину. Никому не открывайте кроме моего человека. Он скажет Вам, что приехал лично от меня, запомнили?! И пожалуйста, никуда не выходите из дома. При встрече я все объясню. Вы были правы, дорогой Лев Маркович насчет одомитов. Только теперь я не знаю, хорошо это или плохо… Диктуйте адрес!

Штрудель быстро проговорил свой адрес, и отключился. История напоминает детектив. Он в волнении прошелся по тесной комнате, заваленной книгами и чертежами. Из-под плакатов было не видать обоев. Стены увешаны пестрыми схемами. Здесь и предполагаемые маршруты перемещения атлантов, и северные земли гиперборейцев, оттиски старинных карт. И наконец, цивилизация одомитов… Стена увешена вырезками из газет, заметками околонаучных работ, дискуссиями крупнейших палеонтологов. Труд проделан нешуточный! Конечно, злые языки скажут, что ему повезло. Сначала нашел точное упоминание быта древнего народа, абсолютно не похожее ни на одно из ныне известных археологам культур. Оставалось только выделить название этого этноса, что оказалось совсем несложно. Слово «одомит» встречалось во многих старинных манускриптах. Такие упоминания имелись у Публия Корнелия Тацита, и у ломбардийского монаха Павела Диакона, и даже у готского историка Иордана. Большинство исследователей упорно пренебрегали этими фактами, настаивая на том, что вероятно речь идет об исчезнувшем племени карпатских народов, или малоизученной ветви южных славян, заселяющих территории нынешних Албании и северной Греции. Но он стоял на своем, заработал репутацию упрямого чудака, но упорство всегда вознаграждается. И вот, ученый совершенно случайно, в Публичной библиотеке, среди ветхих листов дьяческого указа от 1770 года, обнаружил документ. И тогда сердце екнуло! То было словно озарение, в пустынном зале библиотеки, он совершенно ясно осознал. Это оно! И еще одна мысль не давала ему покоя. Что вынудило могущественную расу скрыться в параллельном мире?! Но все разъяснится. Он уверен. Все точно разъяснится. Не следовало, впрочем, рассказывать Рослову, что профессор Штрудель попросту говоря украл бесценный документ!

– Ничего подобного! – громко объявил он. – Я верну документ в библиотеку, как только закончу работу.

Мужчина опять склонился над листком. Единственный знак, который не вызывал сомнений – это череп с костями. И здесь он безусловно обозначает смерть…

Уверенный звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Ученый подошел к дверям, прильнул к глазку. Стой стороны маячил силуэт крупного мужчины.

– Кто там?

– Профессор Штрудель?

– К вашим услугам…

– Прибыла машина.

– Одну минуточку! – Лев Маркович суетливо накинул плащ на худые плечи, сунул ноги в старомодные туфли, и распахнул дверь. На темной лестничной площадке стоял широкоплечий человек, одетый в куртку военного образца. – Вы от Дмитрия Алексеевича? – почему-то у него екнуло сердце.

– Вроде того, тень твою топтать… – хриплый, грубый, будто не проспавшийся голос. В лицо ударил сивушный запах алкоголя и сырого мяса. Профессор вдруг ощутил как у него заныло под ложечкой, противно задрожали ноги.

– Одну минуточку… – пискнул он, неожиданно сильно толкнул незнакомца в грудь, метнулся назад в квартиру, захлопнул дверь, и накинул тяжелый засов. И тотчас дверь содрогнулась с такой силой, что со стен посыпалась побелка. Все дальнейшее мирный ученый совершал чисто автоматически. Как он любил рассказывать впоследствии, включились неведомые тайные силы. Первым делом он подбежал к столу, решительно скомкал документ, кинул его в большую бронзовую пепельницу, чиркнул спичкой. Яростно вспыхнуло пламя, за крохотную секунду, Штрудель успел разглядеть жирный, ухмыляющийся череп на листке бумаги. От следующего удара дверь жалобно застонала, с мясом вылетела массивная щеколда. Человек выскочил на балкон, закинул длинную ногу через ограду, резкий порыв ветра ударил в лицо, он едва удержал равновесие, но успел ухватиться рукой за оконную раму лестничного пролета. От третьего удара дверь слетела с петель, сильный сквозняк пронесся по комнате, горелая бумага прилипла к тюлевой занавеске, спустя мгновение тяжелые портьеры лизали жадные языки огня. Держась рукой за балконную решетку, профессор ударил каблуком в окно на лестничной площадке, стекло полетело далеко вниз. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем раздался дребезжащий звон.

– Высоко… – задыхаясь прошептал человек. Сердце зашлось в бешеной скачке. Только сейчас ему недостает приступа стенокардии! – К дьяволу! – прохрипел он. В комнате мелькали чужие тени, сильная рука властно оборвала горящие занавески, дернула балконную дверь. От балкона до распахнутого окна – метр, от силы полтора. А внизу пять этажей пустоты. Что такое страх? Не умение преодолеть внутренний барьер.

– Пошел в ж…у! – хрипло выдохнул Штрудель оторвал ногу от спасительного постамента, и прыгнул в узкий проем.

От удара о стекло он рассек кожу на лбу, и порвал брючину. Мужчина упал грудью вовнутрь, сильно ударившись о бетонный подоконник. Боль отозвалась режущим шпагатом в груди, но на жалость к себе не оставалось времени. Он подтянулся на руках, спрыгнул на пол, подвернув лодыжку, и хромая подбежал к лифту. По счастью двери открылись моментально, кабина поехала вниз, профессор тяжело дышал, слушая, как причудливо кувыркается в груди непослушный миокард. Он буквально вывалился на лестничную площадку первого этажа.

– Черта с два! – прохрипел человек сжав зубы. По лбу катился ледяной пот, он из последних сил добрел до дверей парадной, слыша дробные шаги несколькими этажами выше, и буквально упал на руки подоспевшего полицейского…

– Перенесенный инфаркт, диабет и гипертония не предрасполагают к таким прыжкам и ужимкам! Но не обольщайтесь, юноша! Вы быстро состаритесь, даже не успев этого заметить! – выдавил из себя улыбку, и отключился…

* * *

Надя вошла в кабинет, скинув на ходу белый халат. Тотчас к ней бросился Рослов.

– Как он?!

– В порядке. Крепкий мужичок. Ехать в больницу категорически отказался. Слава Богу, инфаркта нет, давление сбили. Он рвется в бой, я уговорила полежать хотя бы пол часика.

Мужчина взъерошил на голове волосы.

– Я не имел права впутывать пожилого больного ученого в эту историю.

– Ты не при чем. По-моему, твой друг просто счастлив.

– Ладно… – он обернулся к стоящему в дверях Сорокину. – Спасибо за помощь, Игорь!

– Рад стараться, господин майор! – гаркнул молодец как на параде. Его щеки сияли свежим румянцем.

– Просто, Дмитрий. У черту субординацию, когда у нас такие дела творятся… С его квартирой все в порядке?

– Так точно! Да, Дмитрий… Начавшийся пожар удалось вовремя ликвидировать, пострадала занавеска, малость обгорели обои на стене. Входная дверь словно с мясом вырвана. Ума не приложу, как ее так сломали. Дверь старая, крепкая, к стене железный крюк приварен. Ребята из спецназа говорят, что такую дверь с одного удара не сломать.

– Гальфрид – очень сильный рыцарь… – подал голос Ратибор. Он сидел возле окна, и внимательно наблюдал за редкими автомобилями, проносящимися по ночному городу. На нем была надета симпатичная футболка с ухмыляющимся Мики Маусом. Надя проявила чудеса терпения и настойчивости, прежде чем сумела убедить мальчика надеть футболку. Она откуда-то принесла целый ворох детской одежды и расхваливала пестрые кофточки как цыганка на базаре.

– Чудо рубашка, в цветную клеточку… А вот славный свитер, будто с картинки сошел. Медвежата, машинки, а вот и зайчик с мячом!

Ратибор озадаченно смотрел на девушку. Неожиданно ребенка привлекла веселая рожица мышонка из диснеевского мультфильма. Одевшись, юный колдун из Зеленой Страны стал как два капли воды похож на своих земных сверстников. Хорошенький синеглазый мальчуган, с черными длинными волосами. Но это была не единственная победа ведьмы, наследницы гулящего рома. Хитрыми уговорами, девушке удалось убедить Ратибора хотя бы попробовать мясо, приготовленное в микроволновке. В ход был пущен ключевой козырь. Надя дала клятву наутро прокатить ребенка на трамвае, и маг согласился. Она долго хлопотала возле микроволновой печи, на которую мальчик взирал с нескрываемым презрением. Девушка пообещала, что если ему не понравится ее стряпня, то в следующий раз он непременно будет трапезничать настоящим живым мясом только что убитой жертвы, приготовленной на живом огне. Посулы показались Ратибору соблазнительными, и он согласился. Поджаренное мясо ему неожиданно понравилось, женщина хлопала в ладоши. Она исхитрилась подсунуть к бифштексу запеченные овощи, колдун уминал их за обе щеки. Оставалось только решить проблему детского пристрастия к алкоголю, но в этом ключевом вопросе он проявил несгибаемую твердость, объявил Надежду Петровну «коварной ведьмой», и девушка временно отступила.

– Гальфрид – сильный рыцарь, – повторил колдун.

– Там никого не было! – убежденно повторял Сорокин. – Я посадил профессора в машину, нашел дворника, оставил его стеречь вход в квартиру, а сам дважды обежал подъезд. – Только соседи столпились на лестничной площадке. Я велел им расходиться по домам.

– Ты – молодец. – Рослов плеснул лейтенанту в стакан коньяка. – Все сделал отлично. На «пятерку».

– Можно мне остаться с Вами, господин майор? – робко спросил парень.

– Нужно! – улыбнулся мужчина.

– Гальфирд не владеет магией, как Земфира, – пояснил Ратибор. – Но он умеет делать несложные вещи, как и большинство жителей Зеленой Страны. Например, оказаться невидимым для простых наблюдателей. Ну, для тех кто не может мыслить. Собаки, павлины, сыпучие хрящи…

– Поздравляю! – Надя подмигнула лейтенанту. – Ты у нас Игорек, мыслишь на уровне сыпучего хряща! Впрочем, как и мы все тоже.

Несмотря на румянец, парень залился пунцовой краской.

– Я очень внимательно все там осмотрел, Надежда Петровна!

– Фены не видят многих вещей, – улыбнулся мальчик. – Историки говорят, что в старину фены обладали магией, но утратили эти способности. Чуни также не умеют видеть, но они способны впадать в спячку в случае опасности. Это спасает их от гибели и страданий. Бастарды свободны от колдовства, зато они обладаютталантами. Могут сочинять песни, стихи. Это-умелые барды.

– Как ему удалось выломать дверь? – нахмурился Дмитрий.

– Большинство воинов одомитов могут включать Мертвую Силу, во время боя. Их мощь умножается, но потом они вынуждены долгое время ее восстанавливать.

– Почему он не включил эту Силу в поединке со мной?

– Неразумное расточительство. Гальфрид был уверен, что сумеет одолеть тебя в обычном бою. Все-таки он – хороший рыцарь, ему нравится поединок. Скучно убивать заведомо слабых противников. Считается, что таким образом, одомит теряет свою честь. Так делают только чуни и гулящие ромы.

– Как мой прадедушка! – усмехнулась Надя.

– Падшие одомиты – воины, которые не брезгуют убийством мирного населения, стариков, женщин, детей. Они бывают мародерами.

– Я послал в нокдаун этого парня! – упрямо повторил Рослов.

– Странники тоже могут включать Мертвую Силу, но не всегда этим пользуются.

– Хотелось бы попробовать! – вздохнул мужчина.

– У тебя получится! – одобряюще кивнул мальчик. Он потянулся к бутылке, но девушка как бы невзначай, отодвинула ее подальше. – Хитрая ведьма! – усмехнулся ребенок, но отставил стакан в сторону. Женщина не могла скрыть ликования.

Дверь распахнулась, на пороге объявился профессор Штрудель. Он был похож на бойца с передовой линии фронта. Глубокая ссадина на скуле, на лбу вызревает смачный шишак, рука на перевязи, но глаза светятся радостью, как у школьника после удачной драки.

– Лев Маркович, слава Богу! – кинулся к нему Рослов, обнял за плечи. – Как Вы себя чувствуете?

– Спасибо. Скажу честно. Бывало и получше… – он близоруко прищурился, глядя на Ратибора. – Вы – одомит?

– А ты – историк. – утвердительно кивнул мальчик.

– Боже мой! Боже мой! Я так и знал! – ученый буквально пожирал глазами ребенка. Надя незаметно пододвинула стул, усадила на него мужчину. – Насколько я могу судить, Вы – достаточно юный представитель древнего народа?

– У нас другое летосчисление. Я – великий колдун! – хвастливо объявил Ратибор.

– Похваляться нехорошо… – тихо шепнула Надя.

– Боже мой! – повторял Штрудель. – Вы даже не можете себе представить, как я рад! Плоды многолетней работы не прошли даром! Дима! А где документ?!

Рослов бережно придвинул пахучий листок.

– Химический анализ ничего нам дал. Неизвестный науке материал.

– Это не удивительно! Вы обязательно поможете мне расшифровать этот текст! – ученый смотрел на ребенка умоляющими глазами.

– Ратибор отказывается даже смотреть на документ, – тихо пояснил Дмитрий.

– А в чем дело?!

– Это очень опасно… – улыбка исчезла с лица ребенка. – Летопись Чертополоха – древний документ. Историки утверждают, что каждый может прочесть в нем свое будущее. Угадать собственную судьбу, или грядущее своего народа. Говорят, что много лет назад, падший одомит нарочно спрятал Летопись в Нижнем Мире…

– Нижний Мир – это мы? – спросил профессор.

– Да. Он заселен фенами.

– Фены – это люди. – Штрудель соображал чрезвычайно быстро.

– Так. Долгое время Летопись Чертополоха считали навеки утерянной, потом начались войны, и про нее все позабыли. Сейчас Зеленая Страна переживает тяжелый период. Мы находимся на грани катастрофы. Если Валтасар захватит вотчину, потоки беглых одоимтов, ромов и даже чуней хлынут через Ворота Домны в ваш мир…

– Ворота Домны – это своего рода шлюзы, через которые вы проникаете на землю!

– Умный фен! – одобрительно кивнул Ратибор.

– А Валтасар…

– Король муравьев.

– Боже мой! – восхищенно прошептал ученый.

Надя подала ему чашку со сладким чаем, мужчина рассеянно отхлебнул, девушка незаметно потрогала его пульс, удовлетворительно кивнула.

– Ну а что худого в том, что мы окажем приют нескольким тысячам беглых иммигрантов? В конце концов, я тоже иностранка по деду!

– Ты имеешь в виду Украину? – рассмеялся Рослов.

– Одомиты не станут просить помощи у фенов. Чем могут собаки помочь людям? В лучшем случае они захватят планету, и установят свои порядки. В худшем – истребят половину населения, ради собственного развлечения, а оставшихся в живых, поместят в специальные зоны.

– Но ведь это – бесчеловечно! – вскричала женщина.

– Почему? – мальчик удивленно вскинул свои чудесные глаза на ведьму. – У вас ведь имеются зоопарки, как говорят наши историки. Вы ставите опыты на собаках… Чем фены лучше?! Я оберегаю своих друзей Бурбуля и Латону, а вы мучаете животных оскоплением, ученые подвергают их жестоким бессмысленным экспериментам. Хороший пес не глупее иного фена! Мои учителя рассказывали историю фенов. Вы воевали чаще боевых одомитов, не зная сожаления, и законов чести, и еще недавно жители вашей собственной страны были помещены в специальные зоны. Фены привычны к унижениям себе подобных.

– Ратибор прав. – грустно сказал Штрудель. – Только за минувший двадцатый век в войнах погибло сто пятьдесят миллионов человек. Более половины – ни в чем не повинное мирное население. Мой дед был сожжен в печи только за то, что его череп не соответствовал тогдашним мировым стандартам!

– Но ведь у нас есть оружие, армия, полиция… – робко вставил Сорокин. – Что нам могут сделать какие то древние вояки?!

– Хрящ муравьям не противник! – сказал колдун.

– Но ведь если мы прочтем документ, то станет известно, что нас ожидает!

– Увы, юноша! – покачал головой Штрудель. – Судьба, история, предопределение-это своего рода цепь состоявшихся и грядущих событий. Если Вы увидите свое будущее, оно выскользнет, как угорь из пальцев, и пойдет по иному пути. И коли уж верить древним источникам, такие попытки совершались многократно, но заканчивались почти всегда трагически. Войны, голод, катастрофы… Самое примечательное событие из новейшей истории, это опыты фашистов по исследованию будущего. Все знают, чем закончились такие эксперименты. Грядущее как будто мстит своим создателем, за нарушение стройной картины мира.

– Очень умный фен! – мальчик с уважением глядел на мужчину.

– Благодарю вас! А с какой стати мсье Валтасар объявил войну одомитам?

– Убили его сына, наследного принца Драгана. Король очень зол. Он жаждет мести.

– Бог мой… История неизменна у всех народов! – воскликнул человек. Он задел ушибленным локтем спинку стула, и болезненно сморщился. – Войны начинаются из-за болезненных амбиций правителей. Воля одного человека, толкает тысячи на гибель! Все одинаково!

– Может быть, взорвать эти самые ворота? – спросил лейтенант светским тоном, будто речь шла о планах на предстоящий уикенд.

– Это невозможно сделать, – покачал головой мальчик. – Также как нельзя уничтожить воздух, землю и вселенную.

– Термоядерная бомба следа не оставит от каких-то там ворот!

– Глупый фен… – тепло улыбнулся колдун. – Я много слушал историков. Меня привлекали фены, в вас есть частица того, что присутствует в бастардах. Вы не владеете магией, но умеете сочинять стихи и песни. В Зеленой Стране бастарды – презираемая каста, но я дружу с ними. Я хочу помочь фенам, но если одомиты начнут войну, у вас нет шансов. Оружие бессмысленно против невидимых воинов. Даже такой слабый маг как Земфира без хлопот уничтожит целую армию. Вам даже не удаться зарядить свои пушки, воля слабых меркнет перед сильными.

– Что же вынудило ваш народ скрыться в параллельном мире? – не удержался от мучащего его вопроса ученый.

– Я не понимаю тебя, умный фен. Это ваш мир – искусственный. Так говорят историки. И теперь ему грозит беда…

– Но ведь ты поможешь нам Ратибор? – в Надиных глазах сверкнули слезы.

– Я – одомит. – мальчик грустно покачал головой, – вы – мои друзья, и я буду защищать вас. Вы умеете плакать, совсем как бастарды. Одомиты и ромы плачут редко, лишь когда им очень больно.

– Неужели ты ни разу не плакал?!

– Увы… Я даже не знаю, как это делается!

– Бедный ребенок! – женщине захотелось прижать к груди эту чудесную синеглазую мордашку, и растопить слезами его совершенное, ледяное сердце. Она осознала это материнским нереализованным чутьем. Он ничего не чувствует, это красивый как манекен, черноволосый ребенок. Рожденный среди эмоционально глухих существ, он учится простым детским чувствам, таким как радость, огорчение, грусть и веселье. Штудирует историю, общается с бастардами, и наловчился имитировать эмоции. Как робот, которому ввели программу вежливого общения. У нее защемило сердце, Надя взлохматила волосы на его голове, и отвернулась, пряча невольные слезы.

– Не плачь! Когда одомиты захватят землю, я возьму вас под свою опеку.

– А вот за это спасибо! – иронично улыбнулся Рослов. – Господа! Я вас поздравляю. Мы под протекцией будущих хозяев Санкт– Петербурга.

– Вы напрасно иронизируете, Дима! – Штрудель протер запотевшие очки. – Ситуация кажется мне гораздо серьезней, чем это кажется. Я несколько дней изучал документ, и пугающий символ черепа и скрещенных костей, всякий раз объявлялся в конце страницы.

– Это символ смерти у ромов, – кивнул мальчик. Он недоуменно смотрел на Надю.

– А что означает «жук»?

– Жук-знак войны.

– А лягушка?

– Вообще, лягушка – символ топных чуней. Покровительница болот, Сушеница Топяная симпатизирует жабам.

– В документе я видел часто лягушку рядом с кружочком.

– Ты – умный историк, но разгадать Летопись Чертополоха по силам только могущественному колдуну, – он подошел к девушке, и пристально взглянул ей в заплаканное лицо.

– Я увидел твои мысли, ведьма. Ты даже не пыталась их скрывать. Мне лестно, что ты заботишься обо мне, но ход твоих рассуждений мне неясен. Настоящий колдун должен обладать холодным сердцем. Я не смогу заплакать, даже если этого захочу. Бастарды плачут, это правда. И от радости и от горя, но я – одомит. В наших жилах течет кровь магов, воинов и звездочетов. В слезах нет никакого смысла! – он повернулся к Штруделю.

– Колдуны уважают ученых. Я помогу тебе, но заранее предупреждаю, что чтение Летописи Чертополоха может привести к ужасающим последствиям. Если ты готов принять муки и смерть ради знания, я прочту тот раздел, который посвящен тебе лично.

– Я согласен! – беззаботно тряхнул головой профессор.

Рослов схватил ученого за руку.

– Лев Маркович, одумайтесь! Мальчик не шутит. Я – абсолютный реалист и прагматик, но последние события убедили меня в том, что мир уже не тот, что был прежде!

– Дорогой, Дима! – мягко улыбнулся историк. – Поверьте одинокому, больному человеку, у которого нет ни друзей ни родственников. Если бы минувшей ночью этот мордоворот из Зеленой Страны свернул мне шею, я бы сожалел лишь о том, что так и не докопался до истины. На мои семинары люди ходят от скуки. Все, кроме Вас… Тем паче, если верить нашему юному другу, скоро землю захватят воинственные одомиты, я мне как-то не по возрасту тянуть срок в лагерях.

– Неужели ничего нельзя сделать?! – закричал Сорокин. Все посмотрели на скромного парня. Он озвучил то, что у каждого из собравшихся людей было на уме. Дмитрий обернулся к колдуну.

– Ты ведь не просто так прибыл в наш мир, Ратибор. Пусть мы – примитивные фены, но ты говоришь, что мы – твои друзья. Скажи, у нас есть выход?!

Мальчик опустил глаза в пол, его губы беззвучно шевелились, глаза покрылись прозрачной дымкой.

– Он колдует! – охнул Сорокин, на него все гневно шикнули.

Наконец ребенок медленно кивнул головой.

– Если Странник согласится отправиться в Зеленый Мир, у фенов появится шанс сохранить свою вотчину.

– Я этого ожидал! – удовлетворенно кивнул Рослов, будто речь шла об удачной оценке за проделанное домашнее задание.

– Как же так?! Я как же мы? Я думала… – в замешательстве прошептала Надя.

– Время в Зеленой Стране отличается от здешнего. До начала войны осталось несколько часов. Если Странник успеет встретиться с королем, война может быть отсрочена, и одомиты не спустятся в Нижний Мир.

– А какого рожна этому Валтасару надо от моего… – девушка запнулась. – От нашего майора?! Вашим муравьям экзотики захотелось?! Решили сожрать питерского мента?

Ратибор молча пожал плечами, и отвернулся к окну. Тихо задрожали окна, по Садовой катил дежурный трамвай.

– А если одомиты нас обманут? – изрек веское слово Сорокин.

– Одомиты любят родину. Им нет нужды захватывать землю фенов. Здесь плохой климат, дурные северные ветра, и капризные животные. К тому же вас слишком много. Ликвидация ненужных фенов-хлопотная работа, чуням этого не поручишь, ромы изнежены, а одомиты бояться потерять честь… Никто не хочет стать падшим!

– А мы не хотим стать мертвыми! – с вызовом объявил лейтенант.

– Время осталось мало. Решайтесь, – сухо ответил колдун. Глядя на него было трудно поверить, что это говорит ребенок. Взрослый, умный, практичный мужчина. Тем паче видя то, как он лакает коньяк! Футболка с ухмыляющимся мышонком смотрелась на его груди зловеще.

За окном занималась юная заря, в здании РУВД изредка хлопали входные двери, дежурный отвечал на звонки, с шумом отъехала от парковки машина. Ночью все звуки слышатся отчетливо, глухо, будто невидимые динамики включают на полную мощность. Люди выглядели измученными. Не каждый день миловидный юноша объявляет вам о грядущей катастрофе! Слишком долгие сутки выдались нынче для майора Рослова. Подошла Надя, прижалась к мужчине всем телом, ее руки были холодными как лед, синие глаза горели как два кипящих бездонных озера.

– Я очень боюсь, – призналась она.

– Я тоже, – мужчина провел ладонью по ее волосам, тронул губами влажные глаза. – Не лезь в герои, пока не позовут! – горько усмехнулся он, – но похоже иного выхода нет. Придется отправляться на аудиенцию с насекомым! Скажи, Ратибор, а что я смогу такого сообщить этому разумному мурашу?!

– Я не стану отвечать на это вопрос, Странник! – мальчик посмотрел человеку в глаза. – Твой выбор должен быть свободен от страха и предрассудков.

– Это ведь жертвоприношение, так? – прошептал Штрудель. – Ну, конечно! – он близоруко водил пальцем по листку. – Вот – человеческая фигура, ее сжимает лапками муравей, а дальше… – он поднял воспаленные глаза, и растерянно улыбнулся. – Череп с костями…

– Странник может изменить историю, – упрямо повторил Ратибор. – Решайтесь. Времени осталось мало. Ворота Домны уже впускают нового гостя… – он вздрогнул, симпатичную мордашку исказила гримаса. Словно волчонок оскалил острые зубки. – Очень опасного гостя, круп ему в дышло! – прошептал ребенок.

ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. Ночь. 03.10.

Гальфрид полулежал на кресле. Хмурое лицо рыцаря было покрыто бледными пятнами. Он с трудом налил себе виски, сгреб с тарелки остатки мяса.

– Ты редкий индюк, блистательный одомит! – Земфира презрительно смотрела на мужчину. – Такое дельце даже болотный чуня смог бы обстряпать! Отобрать листок у старого фена! Точно индюк!

– Он вылез через окно… – голосом обиженного ребенка хныкал человек.

– А какого черта ты Силу включил?! – вставил ром. – Валяешься здесь теперь, словно дохлый хрящ…

– Фен запер дверь, я ее сломал. Я ведь не умею читать мысли как эта шлюха! Кто знал, что неуклюжий больной фен полезет в окно?!

– Теперь я уже и шлюха! – усмехнулась девушка. – Любовь прошла, тюльпаны завяли, как говорят бастарды. Тень твою топтать, никчемный индюк! Лучше бы я связалась с бастардами, они хоть песни хорошие поют, и говорят, неплохо занимаются любовью.

– В одном рыцарь прав, – заметил Тощий Ром. – Ты – конченая шлюха!

– Черт с тобой, праведник! Что делать будем?

Граф задумчиво налил себе виски.

– В доме фена сгорел дубликат Летописи. Он не имеет силы, и показывает лишь события одного субъекта. Пользы от такого папируса немного. Наш герой должен был привести сюда старого фена, и используя старика как приманку, выманить его друзей. Нехитрая военная операция. Все дальнейшее – вопрос техники.

– Он выпрыгнул в окно! – слабым голосом, упрямо повторил одомит. Он с трудом, будто тяжелобольной пережевывал куски мяса.

– Молчи лучше! – огрызнулась девушка. – Силы копи… – она задумчиво провела острыми ногтями по обшивке кресла. На ветхой ткани остались белые полосы. – Мы теряем время. Для восстановления Гальфриду потребуется несколько часов. За это время, фены могут начать разгадывать Летопись Чертополоха.

– Это невозможно. Летопись может прочесть только умелый колдун. Я специально учился этому у юного Ратибора.

– Вот ты и ответил!

– Исключено! Мальчик не станет читать Летопись! – ром замахал руками, будто отгонял мух от распростертого на кресле дурака рыцаря.

– Почему? Он – молод, любопытен…

– Колдун рос в моем замке, и там же постигал свое мастерство. Его учил собственный дядя, Гальфрид ван Остаде. Этот маг воспитан в старомодных традициях. Для одомитов существует понятие табу, он привил их мальчику. Ратибор не станет читать Летопись!

– Если его не научат новые друзья… – прошептала Земфира.

Из коридора донеслось тихое шипение, словно в темноте затаилась огромная змея, по полу потекли клубы голубого тумана, сверкали крохотные молнии, пол затрясся в ознобе, как живое существо, на пол рухнула старинная картина, изображающая портрет молодчика сусами, треснула рама, вдребезги разбилось стекло. Тощий Ром испуганно вскочил с кресла, и отбежал в угол. Он был похож на разъяренную крысу. Земфира прикрыла глаза, ее скулы втянулись, крылья носа раздувались, как у гарпии. Девушка нюхала воздух.

– Здравствуйте, пожалуйста! Вот и первые гости! – насмешливо произнесла она, и легонько ударила носком сапожка рыцаря. – Вставай, одомит! Нехорошо встречать старых друзей лежа в постели.

Мужчина не без труда приподнялся, сжал кинжал дрожащими пальцами.

– Вряд ли тебе поможет оружие… – покачала головой Земфира.

– Это Громмель! – пискнул из своего угла ром. Он сжал ключик, спрятанный в потайном кармане платья, зажмурил глаза, левой рукой сцепил указательный и безымянный пальцы. – Он не сможет прочесть мои мысли, и повелевать волей! Не сможет! Не сможет!!! – граф бормотал заклинания.

В полумраке коридора огненным всполохом светилось огромное зеркало. Потекла жидкая амальгама, дребезжала золоченая рама. Изображение покрылось густой рябью, изнутри медленно ступил высокий сапог, с тупоносым носком, подбитым серебряной оковкой, затем показался край черного плаща, худая рука, с пальцами, унизанными простенькими кольцами, и наконец, объявился сам дон Громмель Ван Остаде, великий колдун, маг, чародей, известный гапутман Вотчины одомитов. Герой Трех войн, гроза чуней и бастардов. Вот такой удивительный господин! К его ногам жался черный приземистый пес. Некоторое время контуры фигур слоились в воздухе, как миражи, затем, пелена спала, явив заговорщикам высокого худого мужчину, и мопса Луку. Мужчина поправил шерстяной шарф на горле, обвел заговорщиков цепким, изучающим взглядом, многозначительно хмыкнул, и произнес.

– Честь дезертирам! Честь великречивому дону, падшему одомиту и блистательной шлюхе! Прекрасно выглядите!

– Слово в радость! – фальшиво оскалился Тощий Ром, и шагнул навстречу колдуну…

ГОРОДСКОЙ ВЕСТНИК.

«… Минувшая суббота порадовала жителей нашего города удивительными природными явлениями. С раннего утра в различных участках региона наблюдалось интенсивное падение атмосферного давления, причем разреженность воздуха соответствовала 520 миллиметров атмосферного столба. Такое давление типично для высокогорных районов. Напомним, что обычное давление в нашем регионе – 760 миллиметров. Природный феномен был случайно зарегистрирован в нескольких районах города, и длился крайне недолго. А в середине дня на пересечении Садовой улицы и Подьяческой, бушевала сильная гроза. Причем зона ненастья локализовалась в диаметре полтора километра. Грозы в июне – обычное явление в северных широтах, странно другое, что ее границы были ограничены геометрически правильным кругом. Комментариев от специалистов пока не последовало.»

Криминальные новости.

«… Загадочное убийство антиквара в «Лавке Древностей», находящейся по адресу Вознесенский проспект 14, журналисты успели отнести к числу ритуальных преступлений. Преступники не взяли деньги и ценности из магазина. Напомним, что торговца обнаружили на полу собственного салона. Грудная клетка несчастного оказалось разрезана, злодеи скрылись, не оставив улик. Старший следователь майор Рослов Д.А. отказался давать комментарии по этому делу. Стало известно лишь то чудовищное обстоятельство, что сердце погибшего бизнесмена, преступник забрал с собой. Арендодатель «Лавки Древностей» Лейкин С.Б., исчез, что не исключает версию его причастности к трагическим событиям».

05.15. МЕРТВАЯ СИЛА. ПЕТЕРБУРГ. Садовая улица.

Наступившее утро одарило город нежной, ласковой прохладой. Мелодично шумела зеленая листва, черные пятна на асфальте подсыхали, образуя седые проплешины. За ночь, в лужах осела дорожная грязь, и теперь в прозрачной воде весело бултыхались разбойничьего вида серые воробьи. Угловатое здание РУВД, построенное в семидесятых годах двадцатого века, распирало уродливыми локтями кудрявый особнячка в стиле фальшивого барокко, с одной стороны, и строгий дом, созданный в манере зрелого классицизма со стороны Подьяческой улицы. Шесть этажей неуклюжего черного дома-громилы возвышались над прочими строениями, как угреватый подросток хулиган среди причесанных одноклассников. На крыльцо здания вышел уставший дежурный. Старший лейтенант Евтушок. Он прищурился, посмотрел на восходящее солнце, улыбнулся. Жизнь чертовски хороша в двадцать шесть лет! Парень не помнил ничего из случившегося с ним накануне вечером, он честно отработал сутки, и ждал смену. Мимо промчалась старенькая «газель», из выхлопной трубы вырывались хлопья сизого дыма. Лейтенант сморщился, хотел было зайти назад в дежурку, как увидел странного гражданина, совершающего утреннюю пробежку. Вроде в этом не было ничего удивительного, тысячи мужчин и женщин бегают по утрам. Странность заключалась в том, что мужчина был абсолютно голый. Босые ступни звонко шлепали по асфальту, человек бежал вдоль трамвайных путей, не обращая внимания на полицейского. Лицо и грудь заливали струи пота, пегая челка прилипла ко лбу, изо рта вырывалось свистящее дыхание.

– Эй! Гражданин! Стойте не месте! – крик полицейского не произвел на бегуна должно внимания. Он даже не обернулся, ускорил шаг, и скрылся на пересечении Садовой с Вознесенским проспектом.

– Вот чертовщина! – Евтушок захлопнул за собой дверь. Его не покидало мучительно ощущение, что он уже видел этого сумасшедшего раньше. Он задумчиво барабанил пальцами на столу, взгляд упал на разложенную ориентировку. Лейкин Семен Борисович… проходит по делу убийства антиквара. «Лавка Древностей» находится именно на Вознесенском проспекте. Цветное фото, на ней хмурый тучный мужчина, лоб покрывает редкая каштановая челка. Проклятье! Офицер быстро набрал номер Рослова. Майор всю ночь провел на рабочем месте, около полуночи капитан Сорокин доставил раненного пожилого мужчину к нему в кабинет. Дежурный даже вызвал скорую помощь по просьбе опера, и не стал докладывать полковнику о нарушении рабочего режима. Рослов – отличный парень не хочется его подводить. Трубку взяли не сразу.

– Слушаю!

– Господин майор! Я только что видел на улице разыскиваемого гражданина Лейкина по делу антиквара на Вознесенском.

– Ну и что?

– Он бежал голый по улице! – голос лейтенанта задрожал. Трудно поверить в такой бред!

– Быстро бежал?

– Да… Довольно резво…

– Значит скоро выдохнется, и его поймают. Спасибо за сообщение, Костя, я приму меры! – он отключился, а Евтушок остался в полном замешательстве. После недолго раздумья, он пришел к выводу, чокнутый бегун весьма условно похож на бизнесмена. Глупо позориться с таким докладом. Сообщил майору, и ладно. Он отложил ориентировку, вышел на улицу, задрал голову на окна Рослова. Внутри мелькали неясные тени. Черт с ним! Лейтенант отвернулся, и независимо засвистел модный мотивчик. До окончания его дежурства оставалось чуть больше часа.

Кабинет майора Рослова находился на пятом этаже здания. В тупиковом углу длинного коридора возвышалось старинное зеркало. Лепная рама замазана бронзовой краской, резная верхушка упиралась в низкий потолок, сбоку коричневой краской намалеваны загадочные инвентарные цифры. «ХУ-123. – Е.К.» И даже всеведущие колдуны из Зеленой Страны не могли разгадать смысл этих таинственных символов. Пятеро человек собрались в тесном кабинете старшего оперуполномоченного. Штрудель не отрывал взгляд от Летописи, Надя включила кофейник, Сорокин сонно клевал носом в своем углу.

В кабинете опять зазвонил телефон, Дмитрий взял трубку. За прошедшую ночь, его лицо, так похожее на физиономию французского комедианта осунулось, скулы покрылись темной щетиной.

– Рослов. Слушаю.

– Господин майор? Дмитрий Алексеевич. Это опять дежурный, лейтенант Евтушок. Я еще раз посмотрел ориентировку, наверное, я все таки ошибся. Какой то сумасшедший нудист.

– Нормально. Пляж ищет. Ничего страшного. Не упоминай этого в отчете.

– Конечно. Благодарю Вас за понимание. Я через два часа сменяюсь, хотел узнать, может быть Вам что-нибудь надо?

– Нет, Костя, спасибо… Отдыхай.

– А то я гляжу, Вы всю ночь работали. Все по делу антиквара?

– В том числе. До свидания!

Он обернулся к Ратибору.

– У нас еще есть время?

– Мало…

– А как же поездка на трамвае? Ты хотел покататься…

– Потом. Если все благополучно закончится, – мальчик выглядел свежо, будто не выпил за ночь бутылку коньяка.

– Куда идти? – Дмитрий поднялся, накинул пиджак. После вчерашнего ливня подкладка была немного сырой, мужчина поежился.

– Стойте! – Надя вскочила с места, ее глаза лихорадочно горели, кулачки сжимались. Она впилась в симпатичное личико колдуна жадным взглядом. – Это ведь очень опасно?! Так?! Он может не вернуться? Скажи мне! – она встряхнула ребенка, словно пытаясь вывести его из этого ужасного состояния вежливого отстраненного равнодушия.

– Да, – коротко ответил мальчик. – Опасно. Очень немногие Странники умирают в своей постели. Таков их удел.

– Порадовал, – невесело усмехнулся мужчина. – Умеешь ты, мой юный друг найти ободряющие слова!

– Я хочу с ним проститься! – гневно закричала женщина.

– Прощайтесь! – Ратибор внимательно смотрел на людей, задумчиво поглаживая свой камешек. Надя подошла к Дмитрию, решительно взяла его за руку.

– Пойдем! – он тряхнула головой, золотые волосы рассыпались по плечам, глаза источали силу и боль. Девушка и правда стала похожа на средневековую колдунью. Потрескивает сырая поленница, от едких клубов дыма слезятся глаза, сухие, горячие губы шевелятся, произнося слова молитвы, и темные очи горят яростным огнем. Ничего не изменилось. Сотни лет цивилизации ухнули в бездонную яму безвременья, не оставив следа в душе человеческой!

– Времени мало. – напомнил колдун.

– Пошел к дьяволу! – огрызнулась женщина. Они вышли в коридор, яростно хлопнула дверь.

– Ведьма! – ухмыльнулся мальчик, и допил плещущийся в стакане алкоголь.

Штрудель задумчиво смотрел вслед ушедшим людям.

– Уважаемый, Ратибор! Вы обещали мне помочь с разгадкой символов!

– Фены – очень странные! – покачал головой ребенок. – Готовы пойти на смерть ради истины. Изволь! – он бросил косой взгляд на листок, плотно сомкнул веки, шептал непонятные слова.

– Раз-два! Слог пустой. Тайну знаков мне открой.

– Пять-шесть. Знаков нет. Здесь вопрос, а там ответ!

Над листком в воздух поднялось сизое облачко дыма, Сорокин испуганно вскрикнул.

– Закрой глаза! – крикнул лейтенанту мальчик, тот послушно сомкнул веки.

– Раз-два! Слог пустой. Тайну знаков мне открой.

– Пять-шесть. Знаков нет. Есть вопрос и есть ответ! Повторяй за мной, историк! – колдун властно крикнул профессору.

– Раз-два. Слог пустой. Тайну знаков мне открой… – севшим голосом бормотал ученый.

Облачко сгустилось, солнечный луч, льющийся сквозь окно, впился в него, его цвет тотчас изменился на изумрудно-зеленый. Сотканная из крупиц света, красок, тьмы и пустоты выплыла яркая радужная картинка. Она была блестящей, отчетливой, как объемное изображение в стереокино. Штрудель отшатнулся, но раскрыл воспаленные глаза еще шире. Он едва слышно бормотал глупую детскую считалку.

– Пять-шесть! Знаков нет. Есть вопрос, и есть ответ… есть вопрос и есть ответ…. Есть вопрос и есть ответ!

* * *

Воскресное ранее утро. Кабинеты следователей закрыты, опечатаны, но в соседнем помещении шел нескончаемый ремонт, в центре зала возвышались сколоченные козлы, стены пахли гипроком и свежим мелом, пол заляпан белыми каплями, в углу набросаны рулоны стекловаты, куски ломкого пенопласта. Тем не менее, казенный диван оказался покрыт белой простыней, и вид имел вполне пристойный. Свозь широкие окна вливался яркий солнечный свет, рыжие полосы играли на мутном стекле.

– Никогда не думала, что это может случиться именно так… – жарко шептала Надя. Ее пальцы судорожно впивались в мускулистую мужскую спину, горячие губы стали мягкими, влажными, податливыми.

– Я тоже… – Дмитрий целовал ее рот, и не мог остановиться. Диван жалобно скрипнул под тяжестью людских тел. За окном восторженно пели птицы, новый день властно накрывал город палящей шапкой летнего зноя. Из глаз женщины теки слезы, вкус соленой горечи крыл бархатную кожу. За стеной требовательно звонил телефон, но влюбленные этого не услышали. Они превратились в единое целое, обнаженные тела бессовестно оглаживали солнечные лучи, от их прикосновений было жарко, сквозь поры выступили капельки пота, похожие на прозрачные слезинки.

Затем все стихло. Наступила тишина. Звенящая, пустая и немного страшная. И вместе с ней, в сердца людей неумолимо вползала тревога, словно опасная ядовитая змея.

– Мне кажется, что я сплю… – прошептала Надя. – Зеленая Страна, одомиты, колдуны, летопись эта… И удивительный мальчик, с голубыми как васильки глазами, и каменным сердцем. Когда я смотрю на него, мне почему то хочется плакать.

– Ратибор только выглядит как ребенок. Он старше любого из нас. – Дмитрий поцеловал девушку в уголок рта, поднялся с дивана, надел футболку.

– Все равно! – она упрямо махнула головой. – Ты видел, как ему понравился трамвай?! А на футболки с мышонком он смотрел восхищенным глазами. В нем сохранились крупицы невинной детской души.

– Как и в каждом из нас. – улыбнулся Рослов.

– Чудно слышать это бывала мента с расплющенным носом.

– Ради тебя я сделаю пластическую операцию.

Надя кинулась ему на плечи, покрыла лицо горячими поцелуями.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, слышишь?!

– Все будет хорошо. Это как военная командировка. Я дважды ездил в Чечню, и оба раза вернулся целым и невредимым. Я вернусь, обещаю! – он быстро провел пальцами по ее лицу, как бы запоминая милые черты. – Ты – очень красивая, Надюша… У нас еще вся жизнь впереди. Пора!

Девушка хотела что-то возразить, но он властно, по-мужски прижал ладонь к ее теплым губам.

– Не говори ничего, прошу тебя. У меня и так поджилки трясутся.

Она молча кивнула, стиснула зубы, чувствуя, в горле скользкий соленый ком, вцепилась руками в его шею. Так и они и вышли из комнаты, крепко обнявшись, словно надеясь сохранить навечно ощущения тепла друг друга…

– Это и есть знаменитые Ворота Домны?! – Рослов недоверчиво провел пальцами по облупившейся амальгаме.

– Это – возвратная точка. Всего таких мест в вашем городе больше десяти. Но в Зеленой Стране ты окажешься в устье Ворот. – Ратибор не улыбался, юное лицо сохраняло мрачное и торжественное выражение.

– Это зеркало давно пора было выбросить на помойку!

– Нельзя, Дмитрий Алексеевич! – нахмурил лоб Сорокин. – Оно на балансе учреждения. Вон – инвентарные номера, краской намалеваны…

– Бюрократы! – ворчливо буркнул майор. Ему почему-то стало смешно. Вся эта история похожа на розыгрыш. Он даже видел похожее кино. Хороший фильм с участием Майкла Дугласа. По сюжету, главного героя чуть не свели с ума, некие ловкие дельцы, обыгрывая немыслимые жизненные ситуации. – А может быть все это розыгрыш?! – сказал он вслух.

Профессор Штрудель осторожно тронул зеркальную гладь.

– Увы, Дима! Я бы сам этого очень хотел… Но пока Вы прощались с Надеждой Петровной, господин одомит показал мне одну из версий будущего. Не дай нам всем Бог, пережить такое! – он вздохнул, и прижал руку к сердцу.

– Лев Маркович, Вам плохо?! – метнулась к нему Надя.

– Нет, голубушка, спасибо. Все нормально. Можно мне пару слов сказать Дмитрию наедине?

– Время на исходе, – мальчик скупо поджал губы. – Я еще должен научить Странника пользоваться Мертвой Силой.

– Буквально пару слов! – взмолился ученый.

– Ладно, – колдун отвернулся.

– Дима, дорогой! – жарко зашептал Штрудель. – Вас ждет ужасное испытание! Я все видел. Не исключено, что Валтасар захочет принести Вас в жертву, понимаете?! Там есть страшные звери, типа наших носорогов, только одноглазых… И еще огромные пауки, и много прочей нечисти! Ей Богу, лучше отказаться, пока не поздно!

– Поздно. Спасибо Вам, Лев Маркович! А что случится, если одомиты проникнут через свои шлюзы на землю?

– Катастрофа. Все эти наши Гитлеры, Муссолини и Сталины – милые детишки по сравнению с тем режимом, что внедрят господа пришельцы! Я заблуждался на их счет. Это не наши предки вытеснили древний народ одомитов. Это они использовали нас, как развлекательное сафари, всю свою историю. Мальчик прав. Голуби котам не помеха…

– Вам дорого пришлось заплатить за прочтение страницы?

Бородатое лицо мужчины насупилось, между густыми бровями пролегла упрямая морщина.

– Не будем сейчас об этом. Я знал, на что иду. Прощайте! – он неловко обнял ученика, и отвернулся. От прикосновения густой бороды, у майора не щеке отпечатался мокрый след – профессор плакал.

Надя оплела шею любимого руками, жарко прошептала на ухо.

– Я буду ждать тебя! Ты скоро вернешься. Иначе быть не может! До свидания!

Сорокин неловко пожал майору руку.

– Остаешься за старшего, Игорек!

Слабый свет, падающий из маленького окна в дальнем углу коридора, померк. Люди неловко толпились на месте, бледные лица, испуганные светящиеся в полумраке глаза. Ратибор выступил вперед.

– Фенам лучше уйти!

– Уходим! – суфлерским шепотом вещал профессор. Сорокин взял Надю под руку, все трое скрылись в кабинете, захлопнулась дверь, возле старого зеркала стояли маленький мальчик и майор полиции Дмитрий Рослов.

«Цирк какой то!» – подумал мужчина, и улыбнулся.

– Ну что, поехали, как сказал Гагарин?!

Ратибор не улыбнулся.

– Слушай меня внимательно. Закрой глаза, и впитывай все, что будет поступать из воздуха. Тебе не удастся уцелеть, рассчитывая лишь на собственные силы. Научить тебя магии я не успею. Одомиты, и некоторые ромы умеют включать Мертвую Силу, чуни впадают в спячку, чтобы избежать опасностей. Свои способности и те и другие получают при рождении. Я могу попробовать научить тебя включать эту Силу при помощи молнии. Некоторым Странникам это удавалось, как говорят историки. Если получится, ты обретешь неслыханное могущество.

– А если не получится? – мужчина с трудом сдерживал смех. Только сейчас он совершенно ясно понял, жертвой какого розыгрыша они стали! Но он рад. Все, что не делается, к лучшему. Теперь у них с Надей начался чудесный роман. И при каких исключительных обстоятельствах! Будет, что рассказать детям!

– Если не получится, ты умрешь! – просто ответил мальчик.

– Я готов, великий колдун Ратибор! – проговорил майор замогильным голосом. Интересно, а где так мальчишку пить научили?! Надо будет разобраться… И вообще, много запредельного в хитром розыгрыше. Взять хотя бы мужика с ножом, и его подружку с горящими глазами! Технические увертки, вне всякого сомнения, плюс умелый гипноз! И дело в шляпе! А издевательство над дежурным РУВД Евтушком – и вовсе подсудное дело! Он уже не говорит про нападение на квартиру профессора. Ох, господа уголовнички, вы себе не слабый срок намотали! Как это он позабыл про гипнотическое воздействие?! Ответ ясен. Он и сам видать подвержен этой заразе. Однако, с Надей у них все случилось по настоящему…

Сгущающиеся в коридоре сумерки прервали ход его мысли.

– Ладно, молодой человек, пошалил и хватит! – опер придал своему голосу твердость, но звук поблек, словно эхо в горах. Что за черт?! У него слегка заложило уши, как это бывает при взлете самолета. Издалека послышался голос Ратибора.

– Семь и пять. Силы вспять!

– Три и два. Горит земля. Силу молний принесла!

Прямо на глазах, образовывалась черная туча. Волокнистая прореха ворвалась в распахнутую форточку, непроглядная мгла окутала помещение.

– Немедленно прекратить! – зарычал мужчина, как взбешенный леопард, но не услышал собственного голоса. Тонкий звук, каким бывает комариный писк душным летним вечером. Он протянул руку, нащупал кобуру подмышкой, но твердая рукоять оружия не вызвала привычной уверенности. Наоборот. Короткая мысль пронзила сознание. Нет и не было никакого гипноза. Все настоящее. И колдун, и одомиты, стремящиеся покорить его город, и муравьиный король Валтасар, и он сам, не питерский мент, а загадочный персонаж по имени Странник. Таинственный субъект, способный изменить историю. Из облака вырвалась оранжевая молния, острие как жало шершня впилось человеку в висок. Огненная боль растеклась внутри черепа, объяв мозг пылающим жаром. Перед глазами текли мерцающие картины минувшего дня. И еще раньше, из далекой юности. Отец приводит его, девятилетнего мальчишку в секцию бокса. Первый серьезный пропущенный удар, кровь из разбитого носа смешивается со слезами, и спокойный чуть глуховатый голостренера.

«Промывай нос соленой водой дважды в день, и кровоточить не будет!»

Прошло уже тридцать лет, нос сломан в пяти местах, и похож на расплющенную картофелину, а он по-прежнему полощет нос соленой водой.

– Три-два. Горит земля. Силу молний принесла!

Очередной разряд ударил в затылок, к горлу подкатил тошнотворный ком, на глаза выступили слезы.

«Ты должен научиться не зажмуривать глаза, пропуская удары, Дима!»

– Три-два горит земля…

Ему и правда чудится, будто пол под ногами занялся пламенем. Кожу словно пронизывают тысячи иголок, сердце заходится в бешеной скачке, кулаки сжаты в мучительном спазме, вены напряглись как канаты.

Очередная молния ударила прямо в лоб. Промеж глаз. Человек на мгновение ослеп, ему чудилось, что он погружается в кипящую лаву, время остановилось. Он пробовал закричать, но голос исчез. Пустота. Тишина, пустота и сплошной мрак.

– Силу молний принесла… Открой глаза, Странник!

Дмитрий послушно распахнул зажмуренные веки. Он стоял в коридоре, возле зеркала, с дурацким инвентарным номером на раме. Только вместо обычного облезлого зерцала, светились золотые ворота, похожие на горящий обруч сквозь которые прыгают дрессированные львы в цирке. Странное ощущение в мышцах. Они звенят, как закаленная сталь, зрение отчетливее, чем было прежде, а слух позволяет расслышать разговор дежурного на первом этаже. Что за черт?!

Подле зеркала скромно стоял Ратибор. Против обыкновения мальчик выглядел бледным, осунувшимся, как после бессонной ночи.

– Ты оказался очень сильным, Странник. Я рад.

– Что с тобой Ратибор?!

– Надо отдохнуть. Магия молний эффективна, но отнимает много энергии.

Мужчина сжал кулак, мускулы послушно заныли. Ну и дела! А он, дурень недоверчивый нагородил чушь про гипноз и прочие заговоры!

– Я себя чувствую весьма сильным! – восторженно закричал он.

– Мертвая Сила. Надо быть с ней осторожным. Уметь управлять, как фены своими машинами. Оставь здесь оружие, через Ворота нельзя проносить металл, кроме серебра. И то оно требует наложение оберега, иначе рассыпается в прах. Мой кинжал серебряный, и оружие рыцарей тоже. Но оно под властью оберегов. На тебе нет золота?

– Н-нет…

– Хорошо. Золото сожжет дотла все, что рядом с ним находится.

Рослов послушно выложил «Макаров» на пол.

– Отдай ствол Сорокину, табельное оружие все-таки…

– Не думай об этом. Тебе пора, Странник! Сейчас ты войдешь в точку возврата, и очутишься в Зеленой Стране. Тебя могут подстерегать опасности. Я не знаю, что изменилось в Вотчине за прошедшее время. Будь осторожен. Король Валтасар захочет принести тебя в жертву, в обмен за своего сына. Древний ритуал. Хотя нельзя исключать, что у короля муравьев иные планы. Если ты найдешь убийцу принца, король может изменить свое решение. Он не предсказуем. Никому нельзя доверять кроме бастардов. Их вожака зовут Марли, можешь сослаться на меня, он поможет. Вот и все. Прощай! – голос мальчика дрогнул.

Рослов топтался на месте, чувствуя непривычный зуд в ногах. Он почувствовал заминку в словах колдуна, и запнулся на месте.

– А как же ты, Ратибор?! Пойдем вместе!

– Я обещал позаботится о своих новых друзьях… – в улыбке ребенка сквозила печаль старого больного человека. – Я понял, зачем фены плачут… Прощай, Странник! – он неожиданно сильно толкнул человека в грудь, тот оступился и оранжевый ледяной вихрь закрутил его в своих объятиях. Ему показалось, что он видит удаляющийся силуэт ребенка. Возникло яркое голубое свечение, как крохотный алмаз на дне бездонного колодца, а потом исчезло и оно. Желтое пламя отекло, опало, как жидкая, текучая масса, Дмитрий с трудом поднял ногу, и ступил на сухую твердую землю. Минуту он стоял как оглушенный, перед глазами мелькнул серебряный щит.

– Круп мне в дышло, если это не фен! – раздался изумленный голос, голос грубый, надтреснутый, словно прохваченный морозцем, и тяжелый удар пришелся мужчине аккурат в темечко…

ГРОММЕЛЬ.

– Слово в радость! – Тощий Ром кивал бритым черепом, будто китайский болванчик. – Не желает ли уважаемый дон выпить с дороги чудесного нектара? Фены варят хороший нектар!

Мопс не обращая внимания на графа, быстро пробежал по торговому залу, тщательно обнюхивая углы, поднял заднюю лапу, прыснул струйку на дубовую консоль, и вытаращился на Земфиру с Гальфридом.

– Привет, заговорщики!

– Привет, Лука! – безмятежно улыбнулась девушка. – Не довелось, к сожалению, пообщаться в прошлый раз. Твой хозяин едва не окочурился в моих объятиях. Раньше не пробовала собак, но с тебя с наслаждением сниму шкуру!

– Тревога! – закричал пес дурным голосом, и кинулся под ноги одомиту. – Давненько я не чуял такого заговора! – он поднял голову наверх, и преданно шепнул. – У них ключ от твоего ошейника, родное сердце!

– Меня это не удивляет! – усмехнулся колдун. Сверлящим взглядом черных медвежьих глаз, он изучал людей. Громмель был слаб после перехода сквозь Ворота Домны, требовалась медитация, но времени на нее не было. По счастью рыцарь едва копошился на своем диване, – тупой индюк, израсходовал на фенов много Мертвой Силы, оно и к лучшему. Опаснее всего сейчас для мага – вот такая грубая мужская сила. Девушка весьма могущественна, ей мешает лишь дурная кровь чуней, малая толика болотного наследия пощадила пальцы обольстительницы, но лишила возможности получить силу колдуна в высшей мере. Черные смоляные очи буравят его переносицу, пытаясь проникнуть в сердцевину сознания. Сытья кровушка… И наконец – Тощий Ром. Граф хитер, собачий ливер, очень хитер! Ловко он обвел вокруг пальца мага в своем замке, изобразив покорность. Научился от Ратибора ставить защиту, не позволил прочесть его тухлые мыслишки, выдав фальшивую информацию. Весьма хитер!

– Действуй, Гальфрид! – коротко, будто отдавая команду ездовым псам, выкрикнула Земфира. В пальцах рома сверкнул ключик, рыцарь сорвался с места, и сбил с ног великоречивого дона Громмеля. Все-таки прочла его мысли, хитрая чертовка!

От удара колдун рухнул на пол, задев локтем большую фарфоровую вазу. Крупные осколки рассыпались по земле, впиваясь в ребра. В руках наемника сверкнул кинжал, острие прорвало складки одежды и пронзило пустоту. Гальфрид наносил удар за ударом, тратя драгоценные силы, но вместо сухой плоти, оружие буравило черное, бестелесное ничто.

– Ошейник, тень его топать! Ошейник! – подскочил ром, дрожащими пальцами он пытался всунуть ключик в прорезь на замке. – Такты его не убьешь! Мощная защита, круп ему в дышло!

Гальфрид крепко держал за шкирку колдуна. Он на всякий случай еще дважды взмахнул своим кинжалом, прежде чем убедился, что убить так просто мага не получится. Прижатый к полу, могучей тушей рыцаря, колдун лихорадочно пытался поймать его взгляд. Он ощутил на своей шее липкие пальцы графа, тот пытался сорвать шарф, и запутался в клубах шерстяной материи. Неожиданно он громко чихнул.

– Старик нафталином провонял! – злобно прошипел Тощий Ром.

– Поспешите, мальчики! – раздался сладкий голосок Земфиры. – Наш гость набирает силу.

Тощий Ром наконец сорвал шарф, издал ликующий вопль, ключ попал в жерло замка, щелкнул запор. И в тот же миг, отважный Лука набросился на заговорщика, и вцепился маленькими зубками в тощий графский зад. Ром закричал, отбросил в сторону мопса, песик покатился как плюшевый шарик по залу, сбив шаткую треногу.

– Наших бьют! – издал он воинственный клич, и очертя голову вновь ринулся в атаку. – Держись, родное сердце! Идет подкрепление!

Громмелю удалось все таки словить взгляд Гальфрида, тот в мгновение ока оцепенел, железная хватка ослабла, глаза покрылись мутной пленкой. С яростным рычанием ром сорвал ошейник, обнажив тонкую, беззащитную шею колдуна. Он выдернул из слабеющих пальцев рыцаря кинжал, прицелился в точку на загривке одомита, между четвертым и пятым позвонком. Развязка казалась неминуемой, но неутомимый мопс опять набросился ему на спину.

– Смерть ромам, чуням и бастардам! Даешь чистоту расы! – он заливался громким лаем.

Подбежала Земфира, схватила Луку за шкирку, тот отчаянно болтал в воздухе короткими ножками, выпуклые глаза светились ненавистью и отвагой.

– Близится мой час! – заверещал он. – Чую, что паду от руки шлюхи! Сражайся до конца, родное сердце, не сдавайся!

Девушка сильными пальцами свернула шею собачке, и отшвырнула плющевое тельце. Мопс лежал возле покосившейся вешалки, и жалобно причитал.

– Боевые раны одолели! Срочно нужен остеопат! – его голова была неестественно вывернута на бок, отчего выпуклые глаза смотрели в разные стороны.

– Давай ром! Прикончи его! – яростно выдохнула Земфира. Но было уже поздно. Злоба наполнила сердце колдуна до краев. Его лютый взор источал такую силу, что граф в ужасе отшатнулся, и закрыл ладонями лицо. Навыки магии, полученные от Ратибора, не возымели действия. Дон Громмель легко вскочил на ноги, выставил перед собой сложенные крестом ладони.

– Гнев, смерч, лунный свет! Пляшет карлик на столе. Коль оставишь черный зуб, Ночь увидишь на крыльце!

– Женщина! Пойди прочь!

Земфира пошатнулась, но устояла. Несколько минут они стояли друг напротив друга, свет в магазине померк, в воздухе звенели золотые нити. Тихо стонал Тощий Ром, сжимая в пальцах никчемный замок, Гальфрид тупо моргал глазами, из его рта текла слюна, как у новорожденного. С треском лопнула лампа дневного света, крохотная молния разорвала темноту.

– Смерть заговорщикам! – прохрипел Лука из своего угла.

Девушка опустила глаза, она тяжело дышала, на лбу выступили крупные капли пота.

– Довольно… Если убьешь, меня ничего не получишь. Сюда идут псы.

– Фены?! – надменно усмехнулся Громмель. Он отвел взор. Девчонка и здесь его обставила. Он мог запросто порвать вены на ее тонкой шее, и испить свежую кровь, чувствуя приятную лихорадку в холодеющих членах шлюхи. Но так ему не видать Камня. Можно выжать рома как мочалку, но тот наверняка ничего не знает. Ох, хитра стерва!

– Они разные… Изменились за минувшие годы. Поговорим, или прикончишь слабую женщину? – Ты ранила моего партнера.

– Ранила! Ранила, шлюха помойная! – закашлялся мопс.

– В войне все средства хороши! – девушка обольстительно улыбнулась, став очень желанной, подняла собачку, ловким движением вправила шейные позвонки. – Твой друг – мой друг, великоречивый Громмель! Поговорим?

Пес немедленно подбежал к хозяину, спрятавшись за его ноги, взирал на подлых заговорщиков.

– Поговорим. – согласился колдун. Он отвел взгляд от красотки, чувствуя волнение уже иного рода. Решительно налил себе в бокал виски, жадно выпил, обтер рот ладонью, и только после этого нацепил на горло неизменный ошейник.

Тощий Ром с трудом поднялся на ноги, в сторону дона Громмеля он избегал смотреть.

– Хорошо вы встречаете земляков, ничего не скажешь! – усмехнулся одомит.

– Изменники! – тявкнул Лука. После ранения он говорил в нос, с французским прононсом.

– Ты сам виноват, дон Громмель! – буркнул граф. – С творческими людьми надо вести себя мягче. Хлопнула входная дверь, резкие мужские голоса громко переговаривались.

– Неприятные голоса у фенов! – заметил маг. – Спрячьте эту падаль, а то засветимся раньше времени! – он неприязненно кивнул на распростертое тело рыцаря.

– Уже сделано. – кивнула Земфира.

– Это псы?

– Точно так.

– Забавно послушать… – Громмель наклонил голову на бок, став похожим на любопытную сову. Люди переговаривались вполголоса, но чуткому слуху одомита казалось, что они ревут, как болельщики на стадионе.

– Что показали результаты экспертизы? – спрашивал низенький крепыш в гражданском костюме.

– Пока ничего… Воскресенье, господин генерал.

– Ничего не хочу знать. Дело очень важное. Думаете, я ради красот вашей северной столицы сюда из Москвы примчался? Немедленно приступить к оперативному расследованию.

Подумаешь, воскресенье!

– Слушаюсь, господин генерал! Тотчас возьму под контроль.

– Вот и славно. Кто ведет расследование?

– Майор Рослов. Очень опытный оперативник.

– Ладно… – человек раздраженно высморкался. – Ты не поверишь, полковник, но из Москвы сюда прислали группу экстрасенсов!

– Чушь какая! Обычное убийство антиквара… Странно, что преступники вырезали сердце, а в остальном заурядное преступление.

– Как видишь, не совсем оно заурядное! Теперь нашему брату не очень то доверяют, в ход пошли колдуны, предсказатели, экстрасенсы! Скоро на кофейной гуще гадать начнем!

– Чушь! Мы уже вышли на след основного подозреваемого, только что хотел Вам доложить, господи генерал.

– Кто такой? – мужчина задел носком ботинка осколки разбитой вазы, чертыхнулся.

– Лейкин Семен Борисович. Бизнесмен, владелец этого помещения.

– Почему решили, что он замешан?

– Скрылся тотчас после обнаружения трупа. Но свидетели видели его тем же вечером. Жители соседнего дома. Говорят, что вел себя странно, как не в себе. Что то искал, вынюхивал будто ищейка, разговаривал сам с собой. Потом сел в машину, и умчался.

– У него есть жена, дети?

– Так точно. Жена – гулящая особа, красотка, ну знаете, Михаил Иванович, таких сейчас много.

– Жены олигархов! – понимающе поддакнул генерал.

– Совершенно верно. Она рассказала, что муженек примчался домой поздно вечером, не в себе, мучал ее, как бы это сказать… – человек гадко хихикнул.

– Говори, как есть, полковник. Мы не в офицерском собрании.

– Одним словом принуждал к сожительству да так, что девица после этого два дня в туалет ходить не могла!

– Силен, засранец! – присвистнул генерал.

– В том то и дело, что нет! Жена рыдала, утверждала, что он всегда был слабоват по этой части, а здесь его словно подменили.

– Ну, брат, это тема для анекдотов, а нам надо преступника искать. Негоже, если и впрямь здесь начнут экстрасенсы рыскать. Так глядишь, и нас упразднят за ненадобностью.

– Найдем, Михаил Иванович! Лейкина потом видели на улице, бежал в чем мать родила по улице.

– Ерунда какая-то! Ну и куда он подевался?!

– Ищем!

– Черт раздери? Вы что голого мужика в городе найти не можете?!

– Найдем, Михаил Иванович! Не сомневайтесь!

Генерал сморщил нос, будто собирался чихнуть.

– Странный здесь запах какой-то, полковник, не чувствуешь?

– Алкоголем пахнет, видать пролили накануне…

– Ладно! Поехали в управление! – дверь хлопнула, голоса затихали в предрассветной тишине.

Громмель рассмеялся, хлопнул в ладоши, яркий свет зал ил торговый зал.

– Прав был Кассель. Таких индюков покрыть – плевое дело.

Земфира вежливо покачала головой.

– Им помогает Ратибор.

– Слышал уже. – хмуро буркнул колдун. – Научил на свою голову мальчишку! Не ожидал, что он магию молний освоит. Думал – баловство это. Сам виноват. Нельзя было ему позволять с бастардами общаться. Испортили пацана, стишками и песенками. Давайте для начала проясним наши отношения, пока гауптман со своими головорезами через Ворота сюда не ворвался.

– Да уж, немедленно проясним! – Лука гундосил в нос, как Шарль Азнавур. От девушки он старался держаться подальше.

Тощий Ром набрал полную грудь воздуха и выпалил.

– Произошедший инцидент, я приписываю исключительно дурному влиянию здешних северных ветров. Перепад атмосферного давления, и местный нектар сомнительной очистки также сыграли негативную роль на мою неокрепшую после Третьей войны психику. Итог-временное помрачение рассудка. Всем известно, какое глубокое уважение я питаю к дону Громмелю ван Остаде, и в знак почтения и покаяния, готов вернуть ключ от замка! – он с поклоном протянул маленький ключик, и перевел дыхание.

– Слово в радость! – язвительно хмыкнул колдун, и сунул ключ в карман. – Ничего иного я и не ожидал от дезертиров и изменников. Речь не об этом. Сейчас нам важно договориться о сотрудничестве. Когда сюда прибудет Кассель, он не пощадит зачинщиков заговора, лишившего одомитов родины.

– Я же говорил… – заныл старую песню граф.

– Тихо! – колдун ударил по столику кулаком, жалобно звякнули бокалы. – Мне наплевать на ваши речи, уважаемые доны! Я полностью контролирую свирепого гауптмана. Я знаю, что вы здесь рыщите, люди добрые. Летопись Чертополоха. Мне сей документ без надобности, не хочу знать свое будущее, но при случае могу стать вашим конкурентом. Расскажу, например Касселю о ваших намерениях… – он заманчиво пожевал губами. – Но не стану этого делать. Забуду о том, что пять минут назад вы мне здесь хотели затылок продырявить. Я даже прощу Земфире увечье моего партнера, но с одним маленьким условием, – он замолчал, преувеличенно внимательно разглядывая серый пейзаж с покосившейся избушкой, криво висящий на стене.

– Камень Света? – утвердительно спросила девушка.

– Яволь, прекрасная чуня!

– А если мы откажемся? – задиристо спросил граф.

– Ваше право. Я даже не предприму попыток убить вас, хотя это несложно сделать. Нынче же сюда ворвутся рыцари, жаждущие крови под предводительством дона Касселя. Он умеет развязывать язык. Заберет и камешек и Летопись.

Земфира внимательно смотрела в глаза одомиту.

– Я чувствую твои мысли в своей голове, чудесная девица! Это очень возбуждает! – улыбнулся колдун.

– Он врет, – убежденно заявил Тощий Ром. – Блеф!

– Нет. Не похоже… – Земфира с сомнением покачала головой. – А где гарантия, что ты не кинешься по нашим следам в поисках Летописи Чертополоха?

– Мне нужны Камни. С Вашей реликвией у меня их будет шесть штук. Я найду способ отобрать последний Камень у мальчишки. В Нижнем Мире эти побрякушки не имеют силы, я унесу их с собой в Вотчину. Мы честно поделим два мира, вам, унтременшам, и падшему одомиту достанется Нижний Мир, населенный фенами. При помощи Летописи вы здесь не то, что новый порядок наведете, вы себя новыми богами объявите! Разве это плохо? Вас как раз трое, добрая традиция местных религий возобновится! А я с помощью семи Камней Света получу власть в Зеленой Стране. Скажи, Земфира, я сейчас лгу?! – он широко распахнул глаза, и раздвинул в разные стороны руки, мысленно сняв оберег и защиту.

Черные зрачки женщины расширились, так что огромные глаза застила мрачная пелена, она подалась вперед грудью, жадно открыла рот, слизнула капельку пота с верхней губы. Громмель отшатнулся, будто получил удар в переносицу, бронзовый загар на его лице уступил место мертвецкой бледности.

– Очень… Очень сильный дух у жалкой потомки чуни! – едва слышно прошептал он. В зале воцарилась тишина, было слышно только сопение рома, знатный граф страдал насморком, и Лука пыхтел как небольшой паровоз.

– Довольно! – девушка опустила веки, колдун медленно приходил в себя.

– Давно я так никому не открывался! – он перевел дыхание. – Ты меня чуть не убила, чертовка!

– Слово в радость! Гальфрид, дай свой кинжал!

Рыцарь неуверенно протянул ей оружие.

– Ты уверена, что он нам не лжет?

– Уверена. Я только что читала его мысли. Ты – редкостный лжец, дон Громмель, но сейчас ты говорил правду. – она сняла колпачок, венчающий рукоять ножа, и достала из тайника небольшой серый камушек. – Возьми! Надеюсь, больше мы не увидимся.

– Увы! – Громмель бережно положил реликвию в мешочек к прочим Камням. – Встретимся, у фенов, и тогда каждый заберет то, что ему причитается. Я – Камень, вы – Летопись. Постарайтесь там обойтись без лишнего кровопролития, фенам и так предстоит нелегкая жизнь. Я покидаю вас, уважаемые унтерменши. Надобно еще зайти в аптеку, купить партнеру воротник Шанца. Рад, что нам удалось договориться!

– Слово в радость! – кивнула Земфира.

– Слово в радость, честь заговорщикам! – он поднял кулак в фирменном приветствии одомитов, и пятясь спиной вышел из магазина. Возникла пауза. Спустя несколько минут звякнул колокольчик.

– Кого там еще нелегкая несет! – недовольно заворчал Тощий Ром, как голодный пес, у которого отнимают сладкую косточку. Он был недоволен тем, что Камень Света так легко оказался у одомита, хотя и понимал, что Земфира приняла верное решение. Соблазн выступить в роли божества у примитивных фенов был чрезвычайно велик. Оставалось только заполучить Летопись Чертополоха. И сделать это надлежало в ближайшие сутки. Раздражало то, что шлюха без труда заняла позицию лидера в их союзе. Но это временно…

– Местные колдуны! – рассмеялась девушка. – Фены называют их экстрасенсами…

ГОРОДСКОЙ ВЕСТНИК.

«Похоже, наш город займет этим летом лидирующие позиции в мире по количеству аномальных явлений! Десятки граждан сегодня утром могли наблюдать уникальное природное явление на пересечении улицы Садовой и Подьяческой. Ранним утром на голубом небосклоне объявилась небольшая грозовая туча. Она остановилась возле здания, на уровне пятого этажа. Трижды вспыхнула молния, при этом грозовые раскаты свидетели не слышали. Все происходило в полной тишине. Затем туча растворилась в воздухе. Очевидцы жаловались на заложенность в ушах, и легкое головокружение.

Криминальные новости.

«…В 8.35 утра в районе набережной реки Фонтанки был задержан бегущий голый мужчина. Им оказался Лейкин С.Б. Бизнесмен, разыскиваемый по подозрению в совершении убийства антиквара Зайковского. Попытки допросить Лейкина, не увенчались успехом, после чего он был отправлен психоневрологический диспансер, для тщательного обследования…»

УТРО. 09.35. Набережная реки Карповки.

Надя припарковала «тойоту» возле дверей. Они расстались с Сорокиным в РУВД, условившись, что он будет ждать возвращения майора. Игорь бережно положил пистолет начальника в карман. Надежный парень… – Подумала Надя. – Такой не подведет. Больше всего ей не хотелось встречаться сейчас с докучливой Вдовой. Она сжала руку Ратибора, следом шел долговязый профессор Штрудель. Он двумя руками прижимал к груди заветную папку. На зеленой лужайке развалились два огромных пса. Черный, с обрубленным правым ухом кобель, и рыжая девочка с белой грудкой. Собаки проводили мальчика умными взглядами, он помахал им рукой, животные радостно улыбались, скаля желтые клыки.

Незамеченные бдительной старушкой люди проскользнули в кабину лифта, поднялись на третий этаж, и только оказавшись в своей квартире, Надежда Петровна вздохнула с облегчением. Смертельно хотелось немедленно отправиться в душ и завалиться в кровать, но она отправилась на кухню готовить завтрак. Ратибор вознамерился поднять бунт, требуя чудесного нектара, но получил банку сгущенного молока, и категорический отказ от любого спиртного. Сгущенка мальчику так понравилась, что он требовал добавки, и не успокоился, пока не умял три банки кряду. Он сонно хлопал глазами, и женщина насильно уложила ребенка в кровать, получив в награду нелестный эпитет «хитрой ведьмы». Профессор оказался сговорчивым человеком, он удовольствовался яичницей с колбасой, и клевал носом над рукописью. Нашлось место для ночлега и ему. Они не могли расстаться ни на минуту, страшась грядущего дня, как приговоренные к смертной казни. Надя отправилась в ванну, и десять минут стояла под горячими струями воды, ни о чем не думая. Просто наслаждаясь журчанием обычного водопровода. Она запахнулась в халат, зашла в спальню, Штрудель издавал богатырский храп, папка лежала распахнутой в его изголовье. Пестрый листок выпал наружу, неровная поверхность изобиловала смешными закорючками. Девушка сунула документ на место, ей почудилось, что листок источает голубой дымок. Она вышла в гостиную, прилегла рядом с мальчиком. От него даже во сне пахло цветущим жасмином. Девушка думала, что не сможет заснуть после всего, что навалилось на нее за последние сутки. Она крепко зажмурилась, и перед глазами объявился широкоплечий, улыбчивый Дима. Так похожий на французского актера Жан Поль Бельмондо. Женщина всхлипнула, протянула к нему руки, но мираж исчез. Голубой дымок заполнил комнату, граница между сном и явью стерлась. У стены, вместо бабушкиного комода, стояло огромное одноглазое чудовище, с длинным рогом, торчащим изо лба, и светящимся желтым глазом посередине. Сон оказался настолько похож на реальность, что женщина закричала, но не услышала своего крика. Она спала…

Не тот человек была Лидия Семеновна, чтобы прозевать соседку, да еще в такой компании! Вдова изнывала от безделья, сидя подле распахнутого окна. Не тот нынче пошел сосед, совсем не тот! Вот были времена, когда Витька из двенадцатой квартиры каждую пятницу исправно напивался вдрызг, и гонял свою неверную женушку по двору! То в одном халате, то в драной ночной рубашке, а как то зимой и вовсе голяком! Было о чем посудачить… А еще раньше, в седьмой квартире повесился отставной полковник. Пил безбожно после смерти любимой жены! Герой афганской войны, надел парадную форму начистил сапоги, написал предсмертную записку, мол де никаких претензий не имеет, все приготовил честь почести, мерзавец! Рассказывали, что даже успел свою квартиру детскому дому завещать, а потом вдел петлю в крюк от люстры, и вздернулся, болезный! Вдова оказалась на месте трагедии чуть ли не быстрее милиции! Да хоть бы совсем недавно, на первом этаже наркоманы проживали. Муж с женой. К ним за полночь в окошко стучали, такие же худые, мрачные как и они сами. Лидия Семеновна донесла в срок. Когда хату накрывали, они с подружками самые счастливые часы своей жизни переживали. Парень дурной был, под кайфом, из обреза молоденького участкового порешил…. Весь подъезд был кровушкой залит! А теперь ни о чем и поболтать на досуге! Конечно, история с голым мальчиком, и потаскухи из двенадцатой квартиры заслуживала внимания, но была в ней пакостная деталь, гадкая чревоточинка, которая в корне меняла драматургию. Миловидный татарчонок настолько уверенно сообщил дату ее смерти, что мурашки по коже побежали. Надо было его подробней расспросить, Вдова хоть и носила простенький серебряный крестик на цепочке, и в церковь ходила, но в приметы и пророчества верила больше чем в Господа Бога.

Она сидела возле окна, обозревая зеленый дворик, и тоскуя оттого, что не было событий достойных внимания, когда возле парадной остановилась черная машина. Старушка, навострила уши, как охотничья собака. Из машины вышла бледная Надежда Петровна, она вела за руку того самого мальчика, только на сей раз на нем была надета голубая футболка с ухмыляющимся мышонком. За ними топал бородатый дядька. Рука забинтована, большую папку изо всех сил к себе прижимает, словно там сокровища лежат. Вот она, пошла масть! Проклиная себя за то, что не встретила лихую компанию на улице, Вдова, накинула платочек, и выскочила во двор. Здесь как назло было пустынно. Воскресное утро, подруги разъехались по дачам… Лидия Семеновна уселась на скамеечку. Чудесный июнь стоит в городе этим летом. Опавшие лепестки сирени покрыли скамейку пестрым серпантином. Говорят, что если найти лепесток с пятью соцветиями, и съесть его, то загаданное желание исполнится. У женщины было одно желание, увидеть то, что творится в десятой квартире дома 12 по набережной реки Карповки. Терпения у нее было достаточно. И оно оказалось вознаграждено. Спустя четверть часа, или около того, подъехало такси, оттуда вышел чудной субъект. Длинный как жердь, рожа загорелая, а шея, несмотря на жару, толстенным шарфом обмотана. И сам на птицу похож, на поводке смешная собачка, глаза навыкате как у Людки из соседнего подъезда. Базедова болезнь у нее вроде. И на шее песика нечто вроде широкого воротника. Чудеса! Незнакомец искоса посмотрел на дом, глаза черные шальные, словно у цыгана, и малость косят. Он щелкнул длинными пальцами, и обратился к Вдове.

– Здесь проживает женщина. У нее гостит мальчик. Я не могу увидеть номер квартиры, этот стервец поставил защиту. Ты мне скажешь номер этой квартиры?

Радуясь неслыханно удаче, и внутренне сожалея, что нет свидетелей, старушка по привычке хотела соврать, но губы помимо воли произнесли.

– Квартира десять, четвертый этаж. Они только что приехали. Не более получаса. Вот ее машина!

– Слово в радость! – кивнул цыган. Мопс снисходительно взглянул на женщину, и недовольно буркнул.

– Тетка – форменная сволочь!

Оба повернулись, сели в таксомотор, тот медленно отъехал на сотню метров, и остановился.

Лидия Семеновна открыла рот так широко, что там запросто могла обосноваться толстая муха. Текущие события не укладывались в ее понимании. Во-первых, говорящая собачка. Такого даже в цирке не увидишь, Вдова реально смотрела на вещи, проще всего допустить, что это чревовещал сам цыган. Они мастера на такие штуки! Во-вторых, смущало обстоятельство, что она помимо собственной воли, изложила незнакомцу весь расклад. Будто козыри предъявила. Глаза у него, ей Богу как у цыганского барона. Она изнывала на своей скамеечке, и поклялась, что не сдвинется с места, пока не докопается до истины. Ждать пришлось не долго. С Чкаловского проспекта выруливал серый внедорожник. Машина была забрызгана комьями грязи, будто только что вернулась с гоночной трассы по ямам и болотам. Дверь распахнулась, наружу вышла настоящая красотка. В прозрачной блузке. Бесстыдница! Круглые, как шары груди мог обозревать любой желающий. Вот дела! Девушка вежливо наклонила голову.

– Недавно в этот подъезд зашел пожилой бородатый мужчина с папкой. Могу я узнать, в какую квартиру он направился?

Сегодня ее день! Вдова боялась, что умрет от радости, прежде чем дождется развязки этой истории.

– Конечно, можете! Квартирка десять, на четвертом этаже. Вон их окна! Проживает там Надежда Еременко. Симпатичная хохлушка. С ними еще мальчонка хорошенький такой был. Татарчонок по виду…

– Слово в радость! – церемонно кивнула девица, залезла в джип, машина отъехала, и остановилась с противоположной стороны сквера.

Лидия Семеновна изнывала от любопытства. Хотелось форсировать события. Неожиданно ей в голову пришла безумная идея. Она может стать не только пассивным наблюдателем, но и участником. Изношенное сердце торопливо забилось, подгоняя своего хозяина. Вдова зыркнула острым глазом на обе машины, поправила платочек, встала со скамейки, и медленно вошла в подъезд. Вызывать полицию преждевременно. У нее появилась идейка получше. Женщина подошла клифту, и нажала кнопку вызова. Приключение продолжаются!

* * *

Надя крепко спала. Ей снился сон. Выжженная безжалостным солнцем пустыня, на горизонте дрожат размытые миражи. В некоторых местах земля раскалывается, образуя черные горловища глубоких пещер. Наружу вытекают золотоносные породы, металл торжественно сверкает на солнце. Осыпаются мелкие камни, почва дрожит как при землетрясении, из пещер выползают гигантские муравьи. Крепкие ноги уверенно цепляются за сухую почву, повинуясь неслышной команде, насекомые сбиваются в манипулы, наподобие древнеримских когорт. Усики возбужденно шевелятся, мертвые глаза светятся отвагой. В небе рыскают большие стрекозы, прозрачные крылья поднимают сухую пыль с раскаленной земли. Муравьи выстраиваются широкой полосой, как псы рыцари на Чудском озере, передний ряд занимают самые крупные самцы. На флангах располагаются неуклюжие пауки. Они медленно передвигают мохнатыми конечностями, мощные челюсти угрожающе раскрыты.

В нескольких сотнях метров застыли в томительном ожидании воины. На головах сверкают серебряные шлемы, в воздухе полощутся боевые штандарты. Раздается резкая команда, в небо взмывают тысячи стрел, как разъяренные шмели они впиваются в тела насекомых. С хрустом лопается хитиновый панцирь, красная земля окрашивается тягучей зеленой массой. Муравьи гибнут молча, подламываются тонкие ноги, гладкие головы утыкаются в горячий песок. Из сотен глоток раздается победный рев, воины празднуют победу. Из подземелий наружу устремляются тысячи насекомых. Им нет числа, в считанные мгновения земля заполонена копошащимися огромными тварями. Они устремляются на врага. Стрелы летят безостановочно, десятки насекомых замертво падают на землю, но их места занимают новые бойцы. Расстояние до застывших в немом ожидании воинов неуклонно сокращается. Звучит команда, строй ощеривается длинными копьями, как еж иглами. Численностью муравьи превосходят рыцарей многократно, и они продолжают прибывать. Количество погибших насекомых ничтожно мало по сравнению с армией боевых особей. Они словно текут рекой.

– Честь воинам! – ревет гауптман. Он воздевает над головой обнаженный меч, его крик тонет в мерном шелесте конечностей наступающих, стрекоте крыльев, шуршании песка.

– Честь смертным! – кричат рыцари, но так неуверенно, больше для куража. Фаланги дрогнули, они сформированы из трусоватых ромов. Именно туда приходится удар арахнидов. Высоченный солдат в красочной пурпурной тоге падает навзничь, опутанный клейкой белой паутиной.

Мощные челюсти впиваются в его грудь, ноги, плечи, алая кровь смешивается с зеленой жижей.

Первые ряды насекомых сминают рыцарей, железные челюсти впиваются в незащищенную плоть, муравьи убивают врагов, молча, деловито, сосредоточенно. Будто выполняют рутинную работу. И эта механическая агрессия, лишенная эмоций больше всего страшит воинов.

– Круп им в дышло! – истошно вопит толстяк в военной фуражке со взбитой тульей. Мощный торс покрывает кольчуга, он вертит над головой пращу. – Я, великий гауптман Шняка, вызываю на бой короля Валтасара!

Огромная стрекоза пикирует на голову военачальника, он падает на песок, паук выбрасывает клейкую ленту, бесстрашный Шняка опутан нитью как куколка.

– На помощь, верные воины! – он, хрипит, выплевывая мерзкую паутину.

Строй дрогнул, бойцы в страхе покидают ристалище. Дезертиров преследуют быстрые стрекозы. На поле боя остаются лишь горстка самых отважных бойцов. Они группируются в мобильный отряд, выставляя перед собой древки копей.

– Честь воинам! – офицер вскидывает кулак в сторону стоящего в зените солнца.

– Смерть врагу, честь воинам! – подхватывают герои.

В считанные секунды муравьи растерзали беззащитного гауптмана, они окружают малочисленный отряд, ждут команды. Над головами летают стрекозы. Время для рыцарей тянется мучительно долго. Неожиданно, повинуясь команде, муравьи покидают поле брани. Они тянутся гуськом к своим норам, быстро исчезают под землей, и вот уже песок усеян сотнями изувеченных тел людей, и мертвых насекомых. Битва закончена, но война только началась…

Надя вскрикнула во сне, ей почудилось, что тонкие пальцы трогают ее лицо. Она махнула рукой, и согнала назойливого комара. Сон, так сильно похожий на явь продолжался…

Дима сидит на твердом кресле, его руки связаны за спиной, по лбу стекает струйка крови. Перед ним восседает мускулистый бритоголовый здоровяк, обнаженные плечи и грудь покрыты синей татуировкой. Он ведет допрос.

– Меня зовут дон Кассель! Я – гауптман Трех минувших войн. Рыцарь, а не палач. У меня нет времени на допросы, это лучше делают чуни. Отдам им тебя, через пару часов вспомнишь и то, чего не знал. Ромы – искусные мозгоправы, они тебя наизнанку вывернут, но у нас только что началась война, меньше всего мне хочется тратить время на индюка фена, который невероятным образом пролез через Ворота Домны. Если твой рассказ покажется мне убедительным, обещаю, что тебя не станут пытать, а просто убьют. Сделка?

Рослов поднимает голову.

– Сделка. Задавай свои вопросы, одомит!

– Ого! – рыцарь удивленно поднял бровь. – Ты неплохо осведомлен для животного, тень твою топтать.

– У меня был хороший учитель.

– Кто он?

– Ратибор. Великий колдун, маг и чародей.

– Круп тебе в дышло! Откуда ты знаешь Ратибора?!

– Он пришел в Нижний Мир, чтобы помочь вам сохранить Вотчину от муравьев.

Из тени вышел седой мужчина в кожаной безрукавке. Он впился взором в лицо пленного.

– Для тупого фена ты слишком много знаешь! С какой стати Ратибор станет учить тебя своему ремеслу?

– Он сказал, что я – Странник.

Кассель хлопнул в ладоши.

– Сытья кровь! Вот и дела, Сладкоречивый Эрген! Что думаешь?!

Эрген не отрывал глаза от Рослова.

– Скажу только то, что этот индюк неплохо прячет свои мысли. Сдается мне, что мы недооценивали фенов. Они пронюхали насчет планов захвата Нижнего Мира, и выслали лазутчика. Надо отдать его чуням. Расстегай младший закис на своих болотах. Небольшая порция боли не повредит нашему гостю.

Дверь распахнулась, ворвался офицер. Он тяжело отдувался, лицо испачкано красной пылью.

– Честь воинам!

– Хватит! – поморщился Эрген. – Рассказывай.

– Мы разбиты. Муравьи смяли отборные легионы одомитов. Гауптман Шняка пал смертью храбрых. У нас не было ни единого шанса, великоречивые доны…

– Понял – кивнул Кассель. – Ты – хороший рыцарь, Ральф. Собери десяток отменных солдат, завтра мы выступаем. И подготовь лучшие манипулы. В ближайшее время нам предстоит небольшая увеселительная война. – А теперь уходи. Честь смелым! – он небрежно махнул кулаком.

– И пусть объявят траур по Шняке, он входил в Совет одомитов, хотя, на мой взгляд, был полным индюком. – добавил оберст генерал.

Ральф кивнул, выбежал из зала, гауптман обернулся к Эргену.

– Действуем по плану. Завтра отправляем десант в Нижний Мир, а впоследствии отправим туда пару дюжин хороших манипул. Для начала, хватит.

– А он?! – Эрген кивнул на связанного мужчину.

– Нет времени на поездку к чуням. Пусть солдаты отвезут его Валтасару. Историки утверждают, что в былые времена одомиты приносили муравьям жертвы. Не исключено, что добрая жертва в лице чужеземца отсрочит вторжение, а мы успеем без хлопот убраться восвояси.

– Толковая мысль.

– Слово в радость! – Кассель махнул рукой, двое солдат подняли человека с кресла, и повели его дверям.

Картинка сна чудесным образом перенесла Надежду Петровну на улицу. Солдаты усаживают связанного мужчину в коляску, запряженную двумя мохнатыми собаками, одомит издает свист, и колесница срывается с места, подняв шлейф седой пыли…

Громкий звонок в дверь ворвался в сон грубо и настойчиво, как шалый разбойник. Женщина открыла глаза. Рядом мирно сопел Ратибор, глядя на мальчугана было невозможно поверить, что он прибыл из страшного мира, в котором насекомые ростом с лайку, нападают на людей, вооруженных мечами и стрелами. Звонок повторился. Надя поднялась с кровати, подошла к дверям.

– Кто там?

– Наденька, голубушка, это Ваша соседка Лидия Семеновна…

– Какого дьявола Вам надо?!

– Не грубите старшим… Вы сами очень быстро состаритесь, даже не успеете заметить как это случится! – гадкий смешок стой стороны дверей.

– Что Вам угодно, любезная Вдова? – усмехнулась девушка.

– Откройте, пожалуйста. Вам это скорее нужно, чем мне…

В голосе старушки прозвучали незнакомые ноты. Проще всего поймать любопытную мышь! Надя вздохнула, и дернула щеколду замка. Вдова тотчас просунула острый нос в дверную щель.

– Говорите! – девушка закрыла собой проем.

– Я сидела на своей скамеечке, дышала свежим воздухом, сирень отцветает, красота. И тут, подъехало такси, оттуда вышел странный господин, черный весь, худой, на умершего Чихвиани из седьмой квартиры похож. Песик у него на поводке, в корсете шейном. И спрашивает, в какой квартире проживает та самая Еременко Надежда Петровна? Я и не знала, что Ваша фамилия – Еременко! Хохлушка стало быть… Ну да мне все равно, что хохол, что еврей, был бы человек хороший!

– Продолжайте!

– Ну-ну… Я ничего не сказала, но готова поклясться, что собачка человеческой речью владеет. Я про такие штуки по телевизору видела. Хлыщ этот со своим псом уселся в такси, и остановился напротив дома. Из Ваших окон не видать. Я сижу, воздухом дышу, и тут объявляется новый персонаж. Здоровенная машина подкатывает, а оттуда выпорхнула девица, полуголая, и опять-таки про Вас справки наводит… Они сейчас там же, рядом с парком затаились. Ну, что Вы на это скажете, дорогая!

– Благодарю за службу! – бойко объявила Надежда Петровна, и захлопнула дверь, чуть не прищемив старушке длинный нос. Из кухни донеслись приглушенные звуки. Словно мышь искала припасы. Девушка вышла в прихожую. В ящиках стола нетерпеливо шарил Ратибор. Маг и чародей Вотчины одомитов походил на голубого воришку, которого застукали в поисках сладкого. Очаровательная краска залила щеки ребенка.

– Я искал твой нектар, ведьма! – он пробурчал себе под нос, Надя расхохоталась, достала банку сгущенки, ребенок ловко вскрыл ее своим кинжалом. На шум вышел заспанный профессор. Он с порога тотчас заявил собравшимся друзьям.

– Мне снилась Летопись. Удивительное дело! Если верить расшифрованным символам, господина Ратибора, то я уже должен погибнуть. Я как видите, цел и невредим!

Мальчик слизнул белую маслянистую жидкость с ложки.

– Летопись была написана царем Чертополохом в первой эре, седьмого столетия. Сейчас в Зеленой Стране четвертая эра, одиннадцатого столетия. За прошедшие годы накопились лишние секунды, минуты, часы. К тому же время Нижнего Мира течет иначе. Ты обязательно умрешь, мудрый фен, Летопись никогда не лжет. Не торопи события.

– Благодарю покорно! – Штрудель отвесил насмешливый поклон.

Надя тепло посмотрела на юношу и старика. За несколько часов они стали для нее родными людьми. Время и правда – удивительная вещь! Иногда нужны годы, чтобы ближе сойтись с человеком, и порой бывает достаточно суток.

– Нас ждут гости! – коротко сказала она.

– Угу! – Ратибор с наслаждением облизал ложку. Если так дальше пойдет дело, то надо будет запастись сгущенным молоком! Хорошо, что у нее завалялись несколько банок. И какое счастье, что мальчик не пьет больше алкоголь. Женщина мысленно обругала себя за дурные бабские мысли.

– А ты знаешь этих людей? – осторожно спросила она.

– Конечно! – мальчик легкомысленно вздернул острые плечики. – Гальфрид-падший одомит, наемник рыцарь, Земфира шлюха, и Тощий Ром, граф. Ничего опасного. Хотя Земфира неплохо читает мысли.

– Соседка описала высокого худого мужчину…

– На шее повязан длинный шарф, и мопс на привязи? – мальчик выронил ложку, румяные щеки побледнели.

– Про шарф ничего не знаю, а вот собачка вроде при нем…

– Плохо дело! – Ратибор отложил ложку, крепко зажмурил глаза, и скрестил указательный и безымянный пальцы рук. Несколько минут он сидел так неподвижно, Надя застыла на месте с дурацким чайником в руках, профессор затаил дыхание. На улице промчался трамвай, но ребенок не обратил на это внимания. Девушке вдруг почудилось, что над черноволосой макушкой пылает золотая зарница. Женщина бесшумно опустилась на табурет, с легким стуком поставила на плиту чайник. Мальчик выдохнул, открыл глаза.

– Плохо дело! – повторил он. – Я его не вижу…

– Кого его?!

– Громмель ван Остаде. Сильнейший колдун в Зеленой Стране. Он неуязвим, если не считать крохотной точки на затылке. Он носит на шее корсет, оберегая эту точку.

– Ты говорил, что Ратибор – величайший колдун Вотчины одомитов! – Надя хотел пошутить, но лицо мальчика оставалось серьезным.

– Громмель – мой дядя. Он меня всему научил, кроме игр с молниями. Он всегда считал, что забава с молниями – детская игра. Никто не знал, что это может стать оружием. Молнии – мое личное открытие. – в его тоне не прозвучало подросткового бахвальства. Обычная констатация факта. – Он не должен был здесь появиться. Дядя очень боится Ворот Домны. Есть весомая причина, которая вынудила его преодолеть свой страх.

– И какая это может быть причина?

– Камень Света! – Ратибор погладил пальцем медальон на шнурке. – Надо полагать, Громмель собрал шесть Камней Света, остался только один.

– И что будет, если сей господин соберет в коллекции все амулеты? – вмешался профессор.

– Умный вопрос, мудрый фен! – одобрительно кивнул мальчик. – Тот, кто соберет воедино семь Камней Света, сможет затребовать исполнения любого желания.

– Что значит любое желание? Словно подарки у Деда Мороза?

– Бессмертие, мировая власть, абсолютная сила, безнаказанность… Все, что угодно. Раньше Камни хранились у муравьев. Насекомые лишены индивидуальных желаний. Царь Чертополох был великий воин, он долгие столетия сражался с муравьями, загнал их в пустынные земли. Война всех измотала, и Чертополох заключил мировое соглашение с врагом, и в знак мира, тогдашний король раздал все семь Камней разным провинциям Зеленой Страны. Сам Чертополох, согласно преданию, отправил в Нижний Мир падших одомитов. Они спрятали здесь Летопись, и один из Камней. Прошло много лет, и жители Вотчины забыли назначение Камней Света. Но Громмель знал об этом, и ждал удобного случая.

– А почему муравьи не могли использовать эти Камни?

– Высшая Сила допускает только избранных к реликвиям. Валтасар не может загадать желание, это людской удел. Такова воля Высшей Силы…

– Пьем чай! – Надя решительно включила конфорку. Вид угнетенного колдуна ее озадачил.

– Я прошу прощения, – деликатно вмешался Штрудель. – Вы только что сказали, молодой человек, что автор Летописи, и есть царь Чертополох?

– Конечно! Если существует Летопись, значит кто-то ее написал!

– Логично. Но почему тогда царь Чертополох не воспользовался силой Камней?

– Он воспользовался. И написал свою Летопись…

Девушка разила дымящийся чай по кружкам, нарезала куски сыра, достала из холодильника масленку.

– А если просто отдать дяде Камень? – осторожно предложила она. – Вещица редкая, согласна, но она по праву принадлежит одомитам.

– Дон Громмель загадает скверное желание, тень его топтать! – покачал головой Ратибор. – Всем будет от этого плохо, и фенам и одомитам и чуням…

В дверь позвонили, Надя вздрогнула, заварка пролилась на скатерть. Мальчик равнодушно отхлебнул из своей кружки, зацепив ложкой добрую порцию сгущенки.

– Это Тощий Ром. Пустяки… Индюк парламентер. Можешь открыть дверь, ведьма.

Девушка глубоко вздохнула, незаметно сунула в карман халата столовый нож, и вышла в коридор. Она дернула ручку замка, почему то вспомнила недавний сон. Пальцы впились в рукоять ножа. Прав Ратибор… Ведьма, она и есть ведьма!

Глава 3 Странник

…Коляска, запряженная псами, перемещалась на удивление быстро. Сразу же за воротами замка начиналась однообразная пустыня. Зеленая Страна получила свое названия с большой натяжкой решил Дмитрий. Он вертел головой, осматривая однообразный пейзаж. На горизонте действительно виднелась густая растительность, напоминающая заросли азиатской конопли, но в основном перед глазами растилась голая пустыня. Кое-где возвышались серые скалы, в черной тени копошились загорелые детишки. Завидя коляску, он бежали следом, поднимая ворох густой красной пыли, и угрожающе размахивали деревянными мечами. На севере возвышались горные вершины, в солнечных лучах сверкали заснеженные пики. Солдат натянул поводья, псы уверенно повернули на запад, и помчались вдоль низкорослых одноэтажных домиков, похожих на высохшие грибы свинушки. Над крышами реяли гордые знамена, украшенные свастикой, на улицу выбегали мужчины, они приветствовали колесницу сжатыми кулаками.

– Честь героям! – прокричал солдат, и воздел руку в характерном жесте.

Путы были повязаны туго, но Дмитрий без труда распутал свои веревки, и сидел на твердой скамье, подскакивая вместе с коляской на кочках. Шагнув в зеркало с инвентарным номером ХУ-123 – ЕК., он оказался в глубоком подземелье. Сказывалось отсутствие практики перемещения между мирами. Добрый пяток минут он не мог понять, куда попал. И немедленно получил по голове тяжелым щитом. Нормально. Постепенно адаптировался, на то он Странник! Воздух в Зеленой Стране был много суше, а вот сила тяжести меньше земной, отчего тренированный Рослов мог запрыгнуть на невысокую скалу. После сеанса магии, он ощущал в себе дикую, необузданную силу. Мог запросто свернуть шею своему охраннику, но решил выждать, и посмотреть как будут развиваться события. Коляска повернула еще дважды, и теперь катила по зыбкому песку. Скорость замедлилась, серые домики остались далеко позади, со всех сторон простиралась пустыня, какой ее изображают на туристических плакатах. Колеса вязли в глубоком песке, на пути объявилась черная нора, размером два на три метра. Оттуда пахнуло сыростью, и звериным смрадом. Солдат остановил псов, неторопливо спешился, задрал голову, прищурившись посмотрел на радужный солнечный диск, вытер со лба пот.

– Полдень минул…

– Около того…

– Жарко! – солдат одобряюще улыбнулся, на передних зубах сверкнули серебряные коронки.

– Жарко, – согласился Дмитрий.

– Фены тоже боятся смерти?

– Все боятся смерти…

– Вот, сытья кровь! Муравьи не боятся, сражаются как черти! – он постучал краем щита по высохшему каменному желобу. На окалине выступали залежи красномедной руды. Они сверкали как золотые россыпи. – Может быть, тебя отключить? – сочувственно поинтересовался солдат, и замахнулся мечом.

– Спасибо за услугу. Обойдусь! – Рослов смерил оценивающим взглядом противника. Крепко скроен, могучая шею, накаченные икры, вероятно, приходится много бегать. На плече синяя наколка. «СРАЧ», грудь украшает профиль безвестного господина. Что бы не возникало вопросов, в отношении изображенной персоны, снизу подпись. «Эрген Сладкоречивый – придвадитель одомитов». Не надо быть лингвистом, чтобы угадать две грамматические ошибки в одном слове.

– Все таки вырублю! – решил одомит. – Заодно разомнусь, злобу выпущу. А то давеча нам муравьи крепко поддали, – он отложил щит в сторону, и замахнулся кулаком. Это была его ошибка. От такого колхозного удара увернется даже ребенок. Дмитрий легко ушел в сторону, кулак солдата улетел в никуда. Он с трудом устоял на ногах, оглянулся на пленного, обиженно захлопал выгоревшими на солнце детским ресницами.

– А бить связанного человека «по правилам»?! – усмехнулся мужчина, отвел руки из за спины, выбросил в песок пеньковые веревки.

– Круп тебе в дышло! Ты – колдун?!

– Нет, дружище. Я – питерский опер. Ну, что продолжим? – Рослов широко улыбнулся.

– Продолжим! – солдат размахнулся ногой, как футболист при штрафном ударе. Проще всего было захватить его голень, и сбить опорную ногу подсечкой. Что Дмитрий и сделал. Драка с неуклюжим одоимтом начала его забавлять. Тот растянулся на песке, ударившись затылком о золотой самородок.

– Тень твою топтать! – благородный солдат недолго демонстрировал честь воина. Выхватил из ножен короткий меч, и кинулся на врага. С оружием он чувствовал себя значительно увереннее. Дмитрий оказался быстрее на малую толику секунды. Его дробительный удар правой пришелся в челюсть. Стеклянная точка, ямочка посредине подбородка. Голова отшатнулась, глаза покрылись текучей дурью, одомит рухнул на песок, меч звякнул о камни.

– Счет! – выдохнул Рослов. Он подобрал меч, запихал его себе за ременной пояс. Острие уперлось в бедро, но снимать ножны с поверженного вояки он не стал. Черт его знает, что взбредет в голову этому красавцу, когда он очухается?! Земля задрожала, из черной пещеры донесся шорох. Будто шлепки быстрых ног. Покатились сухие камешки, вскоре все стихло. Солнце палило нещадно, в горле стоял сухой ком. Мужчина подошел к коляске, собаки равнодушно посмотрели на чужака, и отвернулись. Как им не жарко? Отдаленно напоминают кавказских овчарок, только выше в холке. Здоровые черти! На дне колесницы валялась кожаная фляжка, заткнутая тугой пробкой. Внутри плескалась жидкость. Он выдернул пробку, припал губами к горлышку. Кислый вкус, напоминает крепкую брагу. В голове зашумело, но жажда быстро прошла. За спиной застонал нокаутированный герой, пошатываясь встал на ноги, ощупал пустые ножны.

– Ты – точно колдун! – серебряные зубы ощерились как у взбешенного волка. – Я мог включить Мертвую Силу, но рассчитывал одолеть обычного фена своими силами. Колдун!

– Я тебе уже сказал. Обычный питерский мент. Майор. Провинциальный фен, если тебе так больше нравится. Подбодрись! – он протянул человеку фляжку. Тот сделал несколько глотков, сморщился.

– Паршивый нектар!

– Извини! Другого нет!

– Почему ты меня не прикончил?

– Лежачего не бьют. Не слышал такое правило?

Одомит озадаченно покачал головой.

– Раненого врага следует добить, если он не шпион.

– Жесткие условия. – Рослов протянул меч. – Забери свое оружие. Я тебе не враг.

Солдат недоверчиво принял меч, сунул его в ножны.

– Ты – странный… Историки говорят, что в старину воины отличались благородством. Все изменилось после Трех войн. Все фены такие же благородные?

– Разные. Как тебя зовут, служивый?

– Харальд. Старшина манипулы, – человек церемонно поклонился.

– Будем знакомы, Харальд! – Рослов протянул руку. – Меня зовут Дмитрий.

– Странное имя. У всех фенов такие сложные имена?

– По всякому бывает. «Харальды» у нас тоже встречаются, хотя в том городе где я живу, нечасто. Это заявление почему-то рассмешило одомита.

– Ты прошел через Ворота Домны? – в его тоне слышалось уважение.

– Да. Вообще то я – Странник! – сказал Рослов небрежно, ожидая реакции от собеседника, но тот равнодушно кивнул.

– Бывает… Историки много чего брешут. Мол иногда появляются Странники, и меняют ход истории. Люди в это мало верят, за исключением бастардов.

Вновь осыпались мелкие камешки, песок сыпался внутрь пещеры. Солдат быстро обнажил свой меч.

– Муравьи! – он указывал острием на черное жерло норы.

– Слышал. У них король Валтасар. – Дмитрий присел на корточки заглянул в непроглядную темень.

– Я должен был привести тебя к пещере, и отдать Валтасару. Муравьи до сих пор приносят человеческие жертвы. Думаю, Эрген Сладкоречивый таким образом хочет задобрить врага. Лучше нам проваливать отсюда, пока не поздно!

– А как же приказ?

На лице человека отразилась внутренняя борьба.

– Не знаю… Ты повел себя как мой друг. Честь воина не позволяет предавать друга. Но ты – фен. Это даже хуже чем унтерменш. Фены вне закона. Но здесь раньше никогда не появлялись фены. К тому же ты – Странник, если конечно не врешь, и сквозь Ворота Домны прошел… Вот сытья кровь! Поставил ты мне задачу, тень твою топать! – он воздел лицо к небу, нахмурил выгоревшие брови. Наступила пауза.

Солнце палило нещадно. Возле предгорий воздух дрожал, как раскаленная жаровня. В скалах зияли глубокие темные провалы.

– А что там такое? – Дмитрий прервал тягостные мысли нового товарища.

– Пещеры. В них живут бастарды. – солдат сплюнул на песок.

– Мне надо встретиться с одним из них. Марли. Не слыхал?

– Известный пройдоха. А зачем тебе унтерменши?

– Долго рассказывать. Прощай Харальд! Выполняй свой долг, а я пошел туда! – Дмитрий пожал руку одоимту, и зашагал по вязкому песку. Воин растерянно топтался на месте, глядя вслед удаляющемуся фену.

– Стой! – закричал он, сел в тележку, легонько стегнул псов, они дружно впряглись, колеса с трудом проворачивались. – Садись в колесницу, – проворчал солдат. – Это не так близко, как кажется. К тому же небезопасно. Видишь черные камни, среди зарослей кучного репейника? Опасное место. Там обитают сыпучие хрящи. – он дернул поводья, собаки побежали вперед, высунув большие розовые языки.

* * *

Харальд не обманул. Визуальное расстояние до пещер оказалось обманчивым. К тому времени, когда они подъехали к бурым скалам, солнечный диск коснулся огнедышащим краем горной гряды. Жара спала, поднялся легкий ветерок. Мелкозернистый песок сменила твердая сухая почва, с низкими желтыми растениями, выступающими промеж серых булыжников.

– Дурь трава! – указал на растения солдат. – Из нее варят нектар. – он по братски разделил оставшеюся во фляжке жидкость. – Купим у бастардов. Их женщины варят неплохой нектар.

Собаки вели себя неспокойно, вертели мохнатыми головами, нюхали воздух, нетерпеливо повизгивали.

– Плохо дело… – Харальд натянул поводья. – Дальше они не пойдут.

– Почему?

– Чуют хрящей. Здесь повсюду полно сыпучих хрящей. Только колдун может заставить псов идти помимо их воли. Ты не колдун, Дмитрий? – он с надеждой посмотрел на нового друга.

– К сожалению, нет…

Солдат снял упряжь, и отпустил собак восвояси. Псы быстро побежали на восток, оглядываясь на глупых людей. Дальше товарищи потопали пешком. Пейзаж преображался на глазах. Между скал темнели черные пятна земли, там росли невысокие пальмы, с зеленых ветвей свисали сочные красные плоды, напоминающие персики. Дмитрий сглотнул слюну, потянулся за плодом, но одомит дернул его за руку.

– Смоквы нельзя есть с плода. Начнутся видения, тошнота, можешь помереть, если вовремя кровь не пустить. Ромы знают рецепт, готовят из них крепчайший нектар. Голову напрочь сносит, круп им в дышло, ливер в печень!

Мужчины вышли на ровную площадку. В сотне метров отсюда чернели огромные пещеры. А из-за песчаной гряды, они выглядели словно кротовьи норки. Пустыня искажала расстояние, как оптическая иллюзия.

– Никогда бы не поверил, что они такие огромные! – ахнул Дмитрий.

– Там живут бастарды… – Харальд кивнул в сторону пещер. – Одомитам не принято заходить в их жилища, солдата могут объявить падшим, но идет война, кругом неразбериха… Говорят, царь чуней Расстегай младший окончательно рехнулся на своих болотах. Кричит на каждом шагу, что знает убийцу принца! – он оскалил серебряные зубы, и громко рассмеялся.

– Какого принца?!

– Сына Валтасара! Ты что не знаешь… – он прервался на полуслове, и быстро сел на корточки. – Садись! – резко дернул Дмитрия за локоть так, что тот чуть не хлопнулся задницей на камень.

– Что случилось?!

– Вон за кустарником, прячется…

– Кто?! – Рослов потирал ушибленную ягодицу.

– Тсс! – одомит прижал палец к губам. – Не шевелись! Хрящи видят только движущиеся предметы.

Дрогнула земля, трещали колючие заросли, ломая тонкие ветки, на площадку вышло диковинное существо. Отдаленно сыпучий хрящ напоминал небольшого носорога. Массивные ноги, мускулистое тело заковано в твердый панцирь, на носу длинный, метровый рог. Под ним светится единственный желтый глаз. Монстр навел его как прожектор на пальму, и угрожающе качнул острым рогом.

– У хрящей отменный слух… – Дмитрий скорее угадал, чем расслышал тихие слова товарища.

Зверь тотчас повернул горящее око в сторону скорчившихся людей. До него было не более пятнадцати метров. Люди затаили дыхание, он слышали только удары собственных сердец. Хрящ неуверенно потоптался на месте, зашагал в сторону зарослей желтых цветов, на его заду висел симпатичный хвостик рулькой, как у матерой свиньи. Рослов облегченно выдохнул, ветка под его каблуком предательски треснула. В тишине звук был похож на выстрел пистолета. Монстр мгновенно обернулся, и стартовал как отменный спринтер.

– Беги! – крикнул Харальд, и высоко подпрыгнул в воздух. Так Странник впервые увидел, как включается Мертвая Сила. Из неудобного положения, сидя на корточках, одомит взлетел на высоту пяти метров. В два следующих прыжка он обогнал зверя, выхватил из ножен меч, и вонзил острие в бок монстра. Хрящ взвыл, отбежал в сторону, из раны на боку сочилась черная кровь. Он крутанулся на месте, не видя врага, фыркнул носом, и умчался прочь, ломая кусты.

Харальд еще несколько секунд скакал по камням, как свихнувшийся демон пустыни, затем остановился, шагая как пьяный рухнул на колени, меч выпал из руки, человек закрыл глаза, и только пульсирующая жилка на виске позволяла думать, что он жив. Дмитрий кинулся к солдату.

– Эй, дружище, с тобой все в порядке?! – он перевернул опустевшую флягу, и вытряс несколько капель в рот мужчине. Короткие ресницы дрогнули.

– Вот сытья кровь… Берег для удобного случая. Теперь полдня надо восстанавливаться.

– Все нормально! – Рослов взвалил бесчувственное тело одомита на плечи, и сгибаясь зашагал к пещере. – А почему ваши вояки не использую Мертвую Силу во время войны? – он тяжело дышал, парень весил как хороший тяжеловес. Помогала сила тяжести, в здешнем мире она процентов на двадцать давила меньше, чем на земле.

– Невыгодно… Очень недолго действует Мертвая Сила, а потом ты становишься совершенно беззащитен. А магия против насекомых бессильна. У них единый мозг, управляет всем Валтасар, а эта тварь сама кого хочешь заколдует! – тихо шептал человек, его голова болталась в такт шагам Странника. – К тому же, во время сражений важна дисциплина и подчинение. Каждый выполняет свою задачу. Армия одомитов – единый слаженный механизм. Выскочек не очень то жалуют…

– Ясно. Все как у нас. – Дмитрий подошел к пещере, навстречу выходили люди, одетые в пестрые одежды. Первое впечатление, что это цыганский табор разбил становище. Бастарды расступились, пропуская вперед высокого одноглазого парня в пижонской шляпе с воткнутым в раструб пером. Он внимательно осмотрел чудную парочку, глумливо сдернул шляпу с головы, и махнул кулаком, пародируя жест одомитов.

– Честь падшим, раненым и нуждающимся в опеке сверхчеловекам! Муравьи покусали?

Бастарды негромко рассмеялись.

– Отпусти меня… – прохрипел Харальд.

Дмитрий послушно опустил солдата на землю, тот с трудом устоял на ногах, опираясь на плечо товарища. Несмотря на явную слабость, он дерзко, с вызовом смотрел в лица унтерменшей.

– Круп вам всем в дышло, и ливер в печень тебе лично, Марли! – с усилием проговорил он.

– И вам того же, милостивый государь! – одноглазый махнул рукой, люди повернулись, направляясь в свои пещеры. Солнце скрылось за горами, над пустыней пронесся ледяной ветерок, с предгорий в долину сползал голубой туман. Из зарослей колючего кустарника послышалось сдержанное рычание раненого хряща, ему вторили остальные звери. Одомит уронил голову на грудь.

– Иди к ним! – хрипло приказал он. – Ночь в пустыне долгая, мне ее не пережить. Ты – Странник. Если болтуны не врут, и глядишь правда, изменишь историю…

– Стойте! – закричал Рослов. Парень обернулся, единственный глаз сверкал в темноте как у голодного кота.

– Ты не похож на сверхчеловека… – бастард с сомнением покачал головой.

– Пойдем… – его потянула за плечо рыженькая девушка, с миловидным лицом обсыпанным веселыми веснушками. – Скоро ночь, а завтра ты опять исчезнешь. Пойдем к огню, Марли мне холодно! – он капризно стукнула каблучком.

– Подожди, Марго. Кто ты такой? – Марли испытующе смотрел на чужака.

– Это – фен, разве сам не видишь? – подал голос седобородый старик.

– Точно – фен! Как ты догадался, отец?

– Давно живу! – усмехнулся дед. – Ты прибыл из Нижнего Мира?

– Так точно. Через Ворота Домны.

– Другого пути еще не придумали! – рассмеялся одноглазый. – И какого черта тебе здесь надо? Золото?! – он равнодушно толкнул носком сапога большой самородок. – Историки брешут, что фены за это барахло готовы друг другу глотки перерезать.

– Как ромы за серебро! – поддакнула Марго.

– Ерунда! – поморщился старик. – Золото не пронести через Ворота Домны. В древности падшие ромы сгорали на пути как головешки, а наше серебро там рассыпается через несколько часов. Превращается в порошок.

– Поделом, – жестко ответил Марли. – Так что тебе здесь надо, фен? У нас тут война началась, не курорт, знаешь ли!

Бастарды тихо рассмеялись, они оживленно переговаривались, разглядывая пришельцев.

– Я – Странник! – торжественно объявил Дмитрий. В глубине души, он ожидал, что унтерменши падут ниц, запоют пришельцу хвалебные оды, или нечто в подобном роде, но реакция собравшихся людей оказалась весьма холодной.

– Слышал разный вздор от ученых умников… – равнодушно махнул рукой одноглазый. – Странники изменяют ход истории. Колдуны до сих пор верят в подобные выдумки. А какого лешего ты таскаешься с этим суперчеловеком?! Он тоже Странник?

Люди хохотали славной шутке. Харальд постепенно очухался. Он сжал меч в руке, и горящим взором обвел бастардов.

– Вы – жалкие унтерменши! Должны повиноваться одомитам. Я приказываю вас именем Эргена Сладкоречивого и высшего Совета подчиниться!

Лучше бы он этого не говорил. Люди возмущенно зашумели, а рыжая Марго подскочила к солдату, как разъяренная фурия, плюнула ему в лицо.

– Пошел прочь отсюда, великоречивый дон! Хрящи давно не питались столь ценным мясом!

Громкий хохот, и гром аплодисментов послужили наградой смелой женщине. Она независимо повернулась, и скрылась в пещере, багряные отблески тающего солнца играли на хорошеньком личике.

– Молодец, Марго! – смеялись люди. – Ловко срезала одомита.

– Да уж! Нашей красотке палец в рот не клади!

– Какой там палец?! Откусит и выплюнет!

– Умница Марго!

Вечернее шоу подходило к концу, бастарды неторопливо расходились по своим пещерам. Про фена и одомита все уже позабыли. Дмитрий растерянно оглянулся. Густая непроглядная ночь кралась в Зеленую Страну как безжалостный хищник. Последние лучи заходящего солнца утонули за горным массивом, где-то совсем рядом угрожающе фыркали сыпучие хрящи. Странники меняют историю?! Не похоже… Дмитрий глубоко вздохнул и крикнул.

– Я пришел сюда по просьбе Ратибора!

Бастарды остановились, Марли резко обернулся.

– А почему сразу не сказал? – он махнул рукой, приглашая мужчину зайти в пещеру. – Милости просим!

– Пусть кореша своего оставит снаружи! – упрямо поджала губки Марго. Она хлопотала возле большой треноги с подвешенным на распорке котлом. Вспыхнуло пламя, веселые огоньки лизали черное днище.

– Я не брошу Харальда на съедение тварям! – Рослов стиснул зубы.

– Ладно, – старик поднял ладонь. – Сейчас идет война. Этой ночью дадим приют сверхчеловеку. А завтра пусть убирается на все четыре стороны.

Бастарды недовольно зашумели, но Дмитрий уже волок в пещеру упирающегося солдата.

– Унтерменши недоделанные… – бормотал одомит. – А баба и вовсе – сука!

– Лучше молчи… – приглушенно цыкнул на товарища Рослов. – Бабы все суки. Лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь трупом!

В жилище бастардов оказалось уютно. Скалистые стены увешаны толстыми коврами, они хранили тепло студеными ночами, помещение было разделено на несколько секций, в качестве перегородок, люди использовали красочные ширмы, разрисованные фигурками животных и людей. По углам стояли треноги, на них висели закопченные котлы, уголья горели ровным синим огнем, внутри емкостей бурчало пахучее варево. Симпатичная девочка – подросток с ямочками на загорелых скулах принесла гостям несколько пригоршней сушеных ягод, лесных орехов, и флягу, наполненную ключевой водой. Мужчины по очереди напились, Харальд чувствовал себя почти нормально. Он презрительно отодвинул миску с угощением, и косо поглядывал на унтерменшей. Только сейчас Дмитрий понял, насколько голоден. Не заставив себя упрашивать дважды, он набросился на угощение. Ягоды и орехи были восхитительны на вкус, он умял и свою порцию, и долю товарища, в животе глухо урчало. Будто сыпучий хрящ вышел на охоту. К чужакам подошел Марли, протянул мужчинам глиняные кружки с пахучим варевом.

– Это придаст силы… Отец прав. Идет война, не время для местных разборок.

Одомит с осторожностью взял горячую кружку, сдержанно кивнул головой.

Одноглазый повернулся к Рослову.

– Рассказывай, Странник!

08.45. САНКТ-ПЕТРБУРГ. Вознесенский проспект. Мобильный штаб. 11 минут до начала операции.

Квартира была наспех оборудована под штаб. Еще несколько часов назад здесь находилась обычная питерская коммуналка, жителей спешно развезли по спальным районам города, но в коридоре все еще сушилось линялое белье со следами синих подтеков, а ободранные обои исписаны детскими каракулями. Люди в военной форме сновали по комнатам, трещали факсы, выплевывая рулоны бумаги, безустанно звонили телефоны.

Подтянутый седой майор, с пиратским шрамом через все лицо, стукнул костяшками пальцев в дверь.

– Заходи!

Дверь распахнулась, в комнате было так накурено, что сизый дым плавал слоями.

– Господин генерал! Группа ОМОНа готова к штурму объекта.

– Садись, майор! – генерал Востриков не обладал героической внешностью. Это был приземистый пухлый крепыш пятидесяти лет. Однофамилец печально известного персонажа романа «Двенадцать стульев» не верил в Бога, дьявола и почую оккультную чепуху. Но инструкции, полученные из Москвы, напоминали сценарий мистического триллера. После опроса свидетелей, которые несли полную околесицу, в «Лавку Древностей» десантировал отряд безумных экстрасенсов. Позор органам! Пестрый сброд, состоящий из ряженых шаманов, волосатых колдунов и вороватых цыганок, увешанных амулетами, и цветной бижутерией, стройными рядами, под началом генерала МВД торжественно проник в здание антикварного салона. Больше всего Востриков боялся, что маги и чародеи, под шумок разворуют добрую часть экспонатов, но инструкции из Центра были непреклонны. Экстрасенсы повели себя странно. Каждый развлекался на свой манер. Стучали в бубны, трясли ожерельями из высушенных крысиных хвостов, разбрасывали по полу жженую золу. Михаил Иванович представлял себя врачом в психушке, но это не помогло. Наконец экстрасенсы дружно кинулись вон из магазина, галдя какую-то несусветную чушь. Москва требовала подробного отчета, а Востриков не знал, что отвечать. Единственная относительно разумная мысль исходила от потомственного шамана Юлды Третьего. Юлда размахивал своими бусами как пращой и таинственно щурил узкие глаза.

Он утверждал, что страшная энергия исходит из большого зеркала стоящего в подсобке магазина. Более того. Искушенный в магических заморочках бурят заявил, что подобных зеркал в городе не менее десятка, и довольно точно указал места на карте, где они расположены. По иронии судьбы, одно из зеркал находилось в местном здании РУВД, на Садовой улице. Туда немедленно отправилась оперативная группа, обнаружили высокое зеркало, внимательно прочли инвентарный номер ХУ-123-Е.К. При виде зеркала, Юлды чуть не лишился чувств. Испуганный дежурный лейтенант давал невнятные показания, а майор Рослов отсутствовал, хотя по заверениям дежурного только-что был на месте. В его кабинете оказались обнаружены две опорожненные бутылки из-под коньяка, в воздухе витал яркий запах цветущего жасмина. Во всей этой бредовой истории было одно пугающее обстоятельство. За минувшие сутки чуткие анализаторы обнаружили падение атмосферного давления в некоторых районах города. Два из них приходились на здание РУВД и «Лавку Древностей». Остальные точки упрямо совпадали с местами, указанными Юлдой Третьим. Пришлось доложить обо всем в Москву. Там, образно говоря, начался великий кипиш. От генерала требовали решительных действий. Юридическая и финансовая поддержка на самом высоком уровне. Нужен немедленный результат, и чем быстрее, тем лучше. К Рослову отправились на квартиру, и конечно никого там не обнаружили.

Выдержанный и рассудительный Михаил Иванович попал под гнет холерического безумия исходящего от Центра. На рассвете прибыл ОМОН, за пару часов сонных граждан развезли по пустующим квартирам, и доблестные военные организовали в квартире мобильный штаб. На плите мирно урчала кастрюля с борщом, в пластиковом горшочке плавали детские какашки…

Из окон штаба, «Лавка Древностей» просматривалась как на ладони. На дверях висели сургучные печати, неподалеку мирно стоял грязный серый джип. Тот самый внедорожник, на котором приезжали загадочные злоумышленники. Машина принадлежала гражданину Молдавии, который уже два месяца находился на родине. С ним связались, но когда господин Ионеску узнал, что в его джипе по улицам Санкт-Петербурга разъезжают оборотни, с ним немедленно случился сердечный приступ. Он только успел сообщить, что машина была оставлена им в аварийном состоянии, и без стартера. Это уже не имело значения. Помещение магазина оборудовали сверхчувствительными лазерными датчиками, красные линии пронизывали торговый зал. На исходе первого часа наблюдения, спецы обнаружили движение нескольких крупных объектов. Более того. Изнутри доносился звон разбитой посуды, человеческие крики, и даже собачий лай.

Из Центра шли истерические сигналы. Востриков отдал приказ брать магазин штурмом…

– Присаживайся, майор! – генерал старался не смотреть в глаза офицеру, прошедшему несколько горячих точек. Ему было стыдно.

– Михаил Иванович! Обычная операция, ребята разомнутся! – улыбнулся омоновец. – Пустяковое дело!

– Постыдное дело для военного человека! Разогнали жителей из квартир, не хватает еще танки по Гороховой пустить!

– Москва располагает неопровержимыми доказательствами, что мы имеем дело с неопознанным явлением! – сказал некто худой, бледный, не человек, а тень.

– Какого черта они тогда колдунов назвали?! – кипятился Востриков.

– Спецслужбы США давно привлекают на работу экстрасенсов.

Генерал посмотрел на человека-тень с откровенной неприязнью, но промолчал. Это именно он принес худую весть из Центра. И под его давлением к делу подключили ОМОН. Теперь этот умник свалит в белокаменную, а тень позора падет на многострадальную голову господина Вострикова. Надо напиться!

Майор вежливо кашлянул.

– Господин генерал! На территории объекта вроде стало тише, но датчики регистрируют движения объектов. Прикажете начинать штурм.

– Начинай, майор!

Офицер отдал честь, и вышел из комнаты. Востриков яростно вмял окурок в пепельницу, и зашагал на улицу. По его пятам, чуть ли клюя носом в затылок, шел безликий господин.

Полицейские быстро выставили заградительные барьеры, из окон домов пялились любопытные жильцы. Назревало грандиозное шоу. По команде, полтора десятка дюжих парней, в защитных комбинезонах пересекли Вознесенский проспект, и ворвались в торговый зал. С печальным стуком на пол упала деревянная вешалка, и воцарилась тишина. Спустя несколько минут на улицу вышел майор, вид он имел озадаченный. Невзирая на нарушения правил операции, Востриков кинулся к нему со всех ног.

– Ну что там?!

– Ничего… Пустой магазин.

– А как же датчики?! Мы все слушали человеческие голоса!

– Не могу знать, господин генерал… – он поперхнулся. Все, что происходило дальше, не имело объяснений в плоскости привычной картины мира. Из открытых дверей «Лавки Древности» вышел худой мужчина, в длинном шарфе. Он вел на поводке черного мопса. Собачка была настолько мила, что ее хотелось погладить. Она повернула плоскую мордашку к вооруженным людям, и совсем по-человечески им подмигнула.

– Будь спокоен, родное сердце! Фены слишком просты, чтобы творить искусные заговоры!

– Я и не сомневался в этом, Лука! – мужчина скосил черные глаза, и скороговоркой проговорил.

– Верь не верь! Глазам не верь.

Все, что вижу, вон за дверь!

Востриков умилительно улыбнулся песику.

– Какая хорошая собачка!

На улицу высыпали омоновцы, суровые мужчины доброжелательно улыбались.

– У моей тещи такая же… Умная, стерва! – усмехнулся приземистый сержант с бычьей шеей и пышными буденовскими усами.

И только человек-тень хлопал серыми глазами, и беззвучно открывал рот, как выброшенная на берег рыба.

Мужчина в шарфе вышел из зоны ограждения, поднял руку, рядом остановилось такси. Пес прыгнул в распахнутую дверцу, вслед за ним в машину сел хозяин, таксомотор умчался. Из окна на втором этаже высовывался мальчик. Он увидел говорящую собачку, и расплакался. Мать унесла хнычущего ребенка в комнату. Однако на этом приключения не закончились.

Из магазина запросто вышли трое субъектов. Крепкий мужчина в куртке военного образца, полуголая девушка, и чудик в голубой тоге с выбритой макушкой. Не обращая внимания на собравшихся людей, они сели в джип, из выхлопной трубы с громким чихом вылетел клуб дыма, автомобиль объехал заслон по тротуару, и укатил в сторону набережной реки Фонтанки. Военные стояли на месте, бессмысленно разглядывая витрину антикварного магазина. Из штаба выбежал молоденький полицейский, и браво отрапортовал.

– Господин, генерал! Три с половиной минуты назад датчики перестали регистрировать движение на территории объекта!

Человек-тень захлопнул рот, белое как полотно лицо покрылось красными пятнами.

– Я немедленно доложу о случившемся в Москву! – завизжал он тонким бабьим голосом, почему-то погрозил генералу пальцем, достал из кармана пиджака телефон, и отбежал в сторонку.

Майор провел ногтем по шраму, и тихо выругался.

– Какие будут приказания, Михаил Иванович?

Востриков прижал пальцы к запястью. Сердце билось ровно, спокойно как всегда. Ласково грело утреннее солнышко, легкий ветер шелестел зеленой листвой. Часы показывали 09.12.

– Отпускай людей, Витя! – генерал подошел к подножке джипа, сел, снял фуражку, вытер мокрый лоб. – Сегодня же напьюсь… – сказал он с мрачной решимостью.

ВЕДЬМА.

Человек отвесил девушке учтивый поклон.

– Хочу представиться. Граф Адам Голубой. Это – фамильное древнее имя, мои предки носят его с начала седьмой эры. Наш очень древний род, дорогуша, но для обывателя я – Тощий Ром, а ты можешь меня называть просто граф. Имею во владениях замок Синий Ром, готов принять тебя как дорогую гостью! Запросто, без излишних церемоний, добро пожаловать. Ворота Домны открыты для хороших людей! – он лучезарно улыбнулся, тяжелые серебряные серьги в ушах приветливо звякнули.

– Надежда Петровна! – кивнула девушка. – Мои предки родом с Украины. Простые крестьяне. Чем обязана визиту? – пальцы, сжимающие в кармане халата острый нож, свела судорога.

– Так. Пустячок! – черные глаза рома сверлили женщину, как два мрачных прожектора, но губы продолжали вежливо улыбаться. От его взгляда кружилась голова, и немного подташнивало.

«Сволочь будто с парада геев убежал!» – подумала Надя. – «Он меня гипнотизирует… Хрен тебе, Голубой Адам!»

– Какой именно?

Мужчина отвел взор, бритая макушка покрылась бисеринками пота.

«Не вышло, приятель!» – мелькнула ликующая мысль, несмотря на нервное истощение, она ощутила прилив силы.

– У тебя в жилище имеется документ. Никчемная бумажка. Я – известный коллекционер всяких безделушек. Готов купить, за ценой не постою.

– И о какой же сумме может идти речь?

В глазах рома мелькнул хищный огонек.

– Цифра не имеет значения, – он небрежно махнул пальцами, унизанными драгоценными перстнями. – Скажем, миллион долларов, подойдет?

– Целый миллион?! – девушка сделала большие глаза.

– Или два… Деньги – бумага. Для меня они не более чем презренный мусор.

– Хорошее предложение! – притворно вздохнула Надя. – Мне столько за всю жизнь не заработать. Но вот, незадача! Я не могу принять решение одна. Разреши, я посоветуюсь со своим товарищем. Он мне как младший брат, милый такой мальчонка Ратибор… Забавное имя, не так ли?

Лицо визитера почернело, он тихо зашептал себе под нос.

– Стой там, где стоишь.

Будешь тихая, как мышь!

Ее ноги налились свинцовой тяжестью, руки обвисли будто плети, но женщина смело взглянула в лицо графа, и прошипела в ответ, как дикая кошка перед прыжком.

– Не иду я на ведьмину гору, всяким гадом погоняю!

– Гад сгинет, отомрет, и уста свои замкнет!

Тощий Ром охнул, попятился назад, чуть не упал навзничь. Он хотел что-то сказать, но вместо слов изо рта вырвался сиплое хрипение. Он повернулся, и сбежал вниз по лестнице, как шаловливый мальчишка. Внизу хлопнула входная дверь, наступила тишина. Надя медленно защелкнула замок, вернулась на кухню. Ее щеки горели словно в лихорадке, глаза сверкали как сапфиры чистейшей воды. Ратибор облизал ложку, и улыбнулся.

– Ведьма пробудилась. Я рад. Битва будет тяжелой.

– Но как?! Откуда я это знаю?! – она прижала ладони к горячим щекам.

– Твой предок был ром. Ромы – неплохие колдуны, хотя честно говоря, граф – никудышный маг. Я специально оставил тебя одну, чтобы ты смогла осознать свои возможности.

– А что было нужно этому господину? – встрял в разговор профессор.

– Ваш папирус, дорогой Лев Маркович!

– Черта с два! Я позаимствовал документ в Публичной библиотеке, и верну его назад в целости и сохранности!

– Ваша порядочность делает Вам честь, профессор!

– Это только начало, – мальчик нахмурился. – Гальфрид еще слаб, после включения Мертвой Силы требуются часы для восстановления энергии. Он не идет в расчет. Ром теперь боится ведьму, но это страх крысы, загнанной в угол. Земфира опытна, умна и коварна. Но самая большая опасность заключена в Громмеле. Дядя хитер, жесток и коварен. Он сначала измотает меня битвой с Земфирой, а потом нападет сам. Мне нужен отдых перед схваткой. – Ратибор уселся в позу лотоса, и закрыл глаза. Штрудель хотел что-то спросить, но Надя прижала палец к губам. Колдун сидел неподвижно, сладкий аромат жасмина стал значительно ярче, чем прежде. Над головой ребенка вновь появилось едва заметное золотое свечение, будто рой световых солнечных лучей вился над макушкой, рисуя узорчатую корону. Людям послышалось, что из пустоты течет волшебная музыка, она ласкает слух, умиротворяет мятущеюся душу. Девушка прикрыла глаза, покой, радость и спокойствие наполнили сердце. И вместе с покоем пришла сила. Будто подземные источники насытили кровь горячей влагой земли. Входная дверь содрогнулась от сильного удара, мальчик открыл глаза, губы тронула легкая улыбка.

– Рыцарь уже набрал силу! Я ошибся на его счет…

Профессор подскочил к кухонному столу, и схватил топорик для разделывания мяса.

– Браво, Лев Маркович! – улыбнулась Надя. Почему-то ей совсем не было страшно. Кураж, легкий зуд в ладонях, горячечный азарт перед схваткой.

– Я все-таки мужчина! – Штрудель угрожающе размахивал своим оружием. – И не намерен отсиживаться в тылу, прячась за дамской юбкой!

Вследствие очередного удара, от дверного косяка отлетела щепка. Надя убежала в ванну, натянула джинсы и свитер.

– Негоже встречать гостей из параллельного мира в халате… – пробурчала она. Когда она вышла наружу, Штрудель застыл в прихожей, держа топорик на изготовку.

– Почему не появляются соседи? – удивленно спросила женщина. – Грохот разносится по всей лестнице!

– Фены легко восприимчивы к простейшей магии! – ответил Ратибор. – Они не слышат. Это совсем не трудно. И рассчитывать не псов тоже нельзя. Такие же фены, только ленивые…

Надя покраснела. В конце концов, она тоже некоторым образом пес… Или собака? Неважно. Следовало обидеться, однако не время для дамских капризов. Дверь слетела с петель, на пороге объявился Гальфрид. Мальчик выступил вперед, но совершенно неожиданный фортель выкинул ученый муж Штрудель. Он взмахнул смешным топориком, и отчаянно закричал.

– Это тебе за мою квартиру подлец!

Рыцарь даже не обратил внимания на неуклюжего бородатого человека. Он уставился на Ратибора, рука с зажатым в ней ножом, зависла в воздухе, повинуясь магическому взору ребенка. Лезвие простого кухонного топорика просвистело в воздухе и впилось в могучую шею одомита. Роковое стечение обстоятельств, но никчемный топорик одним взмахом перерезал шейную артерию воина. Гальфрид оттолкнул ученого как назойливую муху, тот отлетел в сторону, сильно ударившись затылком об угол стены, и медленно осел на пол. Надя кинулась к профессору, ощупала его затылок. Вероятно, тяжелое сотрясение мозга, глаза человека затуманились, но руки продолжали сжимать оружие.

– Там было все написано… – он слабо улыбнулся. – Летопись Чертополоха. Мальчик показал мне смерть… Я знал, что все так закончится, вопрос времени… – он стиснул пальцы девушки, хотел подняться.

– Лежите, Лев Маркович, прошу Вас, не вставайте! – в ее глазах закипали слезы. За спиной раздался грохот падающего тела.

– Я одолел его? – губы историка дрогнули в торжествующей улыбке.

– Да! Да, мой дорогой! Вы – наш герой, Вы – победитель!

– Отлично. Я счастлив, что так все закончилось. Прошу Вас, Надя! Я только сейчас понял, как опасен этот документ. Нельзя, чтобы он оказался у плохих людей. Лучше его уничтожить. Мальчик – чудо! Он знал, чем закончится моя история. Он страдал, я это видел… В душе он – всего лишь ребенок, хоть и наделенный даром. Берегите его… – голова упала на грудь, ресницы дрогнули, обнажив узенькую полоску века. Надя схватила холодную кисть ученого, пульс не прощупывался.

– Боже мой! – прошептала она.

Рядом с ученым лежал мертвый одомит. Алая кровь вытекла на коврик, впитывалась в сухую ткань, оставляя черные пятна. На его руке запеклась свежая кровь. Ноготь… Почти идентичное сочетание молекул ДНК одомита и человека. На территории ее квартиры, на полу в прихожей обнаружены два неподвижных трупа. Фраза из протокола досмотра. Это – реальность, и ее приходится принимать. Ведьма – отдаленный потомок гулящего рома, и судебный эксперт в одном лице. По своей профессии, она видела десятки расчлененных, утопленных, сожженных тел, они смешались в единую вереницу обезображенных туш. Сердце ожесточилось как грубеют мозоли на ступнях от неудобной обуви, но почему-то сейчас ноет сердце, и колкие мурашки бегут по коже. Надя отпустила руку профессора, та безвольно упала, белая мертвая плоть, лишенная живительного притока крови.

Черная тень заслонила дверной проем, девушка инстинктивно отскочила в сторону. Тощий Ром предпринял вторую попытку совладать с непокорной ведьмой. Девушка упустила его из поля зрения, она лишь ощутила на затылке горячий взгляд. Словно кипятком на шею плеснули. Замутилось зрение, к горлу подкатил тошнотворный ком, ноги пронизала отвратительная дрожь. Она успела увидеть черноволосую девушку, которая шагнула в квартиру, и вперила немигающий взор в Ратибора.

«Он всего лишь – ребенок!»

Надя кинулась к мальчику, и споткнулась на пороге. Ром зловеще ухмыльнулся.

– Не отпускай его, ведьма! – спокойно проговорил ребенок. – Он питается твоей слабостью. Не думай обо мне! Прояви злобу…

– О кей! Здравствуй, красавчик! Следишь за внешностью? – девушка обернулась к графу, и со всего размаха ударила его по щеке острыми ногтями. Розовые полосы окрасили щеку великоречивого рома. – Шраму украшают мужчину! – зловеще улыбнулась ведьма. Свирепая ярость, зарождающаяся где-то в низу живота, растекалась по жилам, питая ее живительной энергией.

– Молодец, сестренка! – она скорее угадала, чем услышала одобрительные слова юного колдуна.

Адам Голубой вскрикнул, прижал ладонь к щеке.

– Это только начало! – пообещала девушка, и вмазала ему ногой в пах. Как и следовало ожидать, мужское достоинство у жителей Зеленой Страны находилось в том же месте, где у всех прочих мужиков. Граф охнул, и согнулся надвое, и прижал сложенные ладони к причинному месту. В таком унизительном для аристократа положении, о колдовстве не могло идти и речи.

– Сучка… – прошипел он. – Это ведь не по правилам!

– Не любишь биться против правил?! Правила для слабаков! – азартно закричала Надя, и примерившись несильно, но точно ударила противнику кулачком в нос. Как-то Дима показывал ей этот удар. Хитрость заключалась в том, чтобы оторвать пятку от пола, и перенести вес туловища на опорную ногу. Тонкие косточки хрустнули, из ноздрей сиятельного дона хлынула кровь. Тощий Ром заныл как побитая собака, и пятился к выходу. Но ведьма уже оседлала свою метлу!

Скромной девушке хотелось драться, бить, крушить. Не отрывая горящего взгляда синих очей от врага, она подобрала окровавленный топорик, и угрожающе замахнулась.

– Глотку перережу! Сухожилия порву, захлебнешься в собственной крови, педераст заморский!

– Тень ее топтать! Круп в дышло, ливер в печень! – завизжал граф, и не помышляя о триумфе, выскочил за дверь. – Она чокнутая!

– Вот так! – жарко выдохнула женщина, и обернулась к Земфире. – Сейчас и тебе достанется!

Полуобнаженная колдунья стояла перед мальчиком. Со стороны можно было подумать, что юноша и женщина напряженно решают мыслительную задачу. Причем так старательно, что у обоих вздулись вены на лбу. Земфира даже не повела взором в сторону, но Надю обдала ледяная волна силы, ярости и жжения, и она в ужасе отшатнулась. Как Ратибор выдерживает такое?!

– Отвали, подруга… – процедила сквозь зубы Земфира. – Твоя очередь скоро придет.

Топорик выпал из рук, девушка отчетливо поняла, что незнакомка видит ее насквозь, читает самые потаенные мысли. Возникло ощущение беззащитности, будто липкие, грязные пальцы копошатся в ее мозгах, как проворные скользкие черви, беззастенчиво исследуя каждую крупицу серого вещества. Она растерянно попятилась на кухню. Захваченный чужой волей разум оказался парализован. Она не смогла бы даже вспомнить сейчас собственное имя! Колдунья усмехнулась.

– Надо же! Эта дешевая тварь хотела усыновить нашего Ратибора!

Надя медленно, как сомнамбула прошла на кухню. В голове царила звенящая пустота, время остановилось. Чужими непослушными пальцами она включила газовую конфорку на полную мощность, открыла духовку, и сунула туда голову. Из пустоты прилетели неведомые строчки.

– В старом тоннеле, капли – шаги. Стены как в склепе – темные сны. Крысы – старухи, по тысяче лет. И вдруг! Оранжевый свет!

В ноздри втекал едко-сладкий привкус газа. Оранжевый свет… Сознание чистое, незамутненное суетливыми мыслями. Быть может, это и есть – счастье? Сквозь зыбкую пелену тумана, издалека, будто слабый голосок ребенка заблудившегося в лесу, она услышала тенор Ратибора.

«Не унывай, сестренка! Вспомни, чему тебя учила бабушка!»

Перед глазами всплыла старушка Пелагея, или просто баба Паша, как ее звали соседи в маленькой деревеньке близ Макеевки.

«Дурной глаз – скверная напасть внучка! Если нет сил защититься, брось в обидчика простой солью. Верный способ!»

Надя очнулась как от толчка, закашлялась, ее вырвало прямо на пол. Она решительно выключила конфорки, достала из шкафчика припрятанную от Ратибора бутылку коньяка, сорвала пробку, и припала к горлышку. На глазах выступили слезы, в затылок ударила мягкая волна. Девушка загребла пригоршню крупной соли из пачки, вышла в прихожую. Ситуация не поменялась, Земфира и Ратибор вперили немигающие взоры друг в друга, но ей показалось, что мальчик отступил пол шага назад.

– Сильная девка! – удивленно прошептала колдунья. – Будет приятно отведать твое мясцо!

– Подавишься! – Надя широко размахнулась, соль угодила девице точно в глаза. Земфира завизжала, терла кулаками воспаленные веки.

– Сдохни, тварь! – она сослепу вытянула вперед ладони, и безошибочно направила их на ведьму.

Девушка вновь ощутила ледяной жар на своем лбу. Будто к лицу поднесли невидимую жаровню. Она присела на корточки, подобрала топорик, и наугад ударила колдунье по ноге. – Мне как-то с обычным оружием проще!

– Сытья кровь! – завизжала колдунья, повернулась, прихрамывая выскочила на лестничную площадку.

Дверь лифта распахнулась, на пороге нарисовалась Лидия Семеновна.

– У вас здесь такой шум… – она запнулась и умолкла. Забегая вперед, хочется отметить, что с той поры Вдова почти не разговаривала, и даже отовариваясь в магазине, молча указывала пальцем на колбасу, сыр и творог. Многие считали, что вот такая серьезная и печальная старушка, не хочет болтать попусту, но вынужденное молчание доставляло болтливой Семеновне массу страданий.

Земфира бежала вниз по лестнице, оставляя черные пятна крови. Ратибор глубоко вздохнул, бледное личико осветила радужная улыбка.

– Один – ноль!

– В нашу пользу! – рассмеялась Надя. – Надо вызвать полицию… – она кивнула на неподвижные тела профессора и одомита.

– Потом… А сейчас он все равно не позволит.

– Кто?

– Громмель. В следующий раз они придут вместе с Земфирой и Тощим Ромом. Нам придется нелегко.

– Веселая история… – задумчиво проговорила девушка.

– Спасибо тебе, сестрица! Ты мне очень помогла.

– Слово в радость! – легко рассмеялась Надя. Он называет ее «Сестрицей», и коньяку предпочитает сгущенку! Прогресс! Несмотря на грозящую опасность в лице могущественного колдуна Громмеля, она чувствовала себя почти счастливой. Вот бы еще знать, как идут дела у Димы, вкус его поцелуев до сих пор зрел на губах! Она хотела спросить об этом у мальчика, но он вдруг подобрался, как сильный волчонок, губы вытянулись в ниточку, рука сжала камень на шнурке. В дверной проем нахально сунул нос симпатичный мопс, понюхал трупы, и чихнул.

– Вы тут братцы время даром не теряете, как я погляжу! – короткую шею собачки украшал компактный ортопедический ошейник. – Заходи, родное сердце! Тут не заговор. Здесь, брат, война!

– К вам можно? – заглянул высокий черный господин. Он широко улыбнулся. – Здравствуй, Ратибор! Здравствуй, дорогой племянник!

ВЕСТНИК ГОРОДА.

«Нынешнее воскресное утро надолго запомнится горожанам. Накануне, без объяснения причин власти выселили большую коммунальную квартиру на Вознесенском проспекте. Специальный транспорт развез мирные семьи по квартирам, находящиеся в спальных районах города, а в освободившемся помещении был разбит военный штаб. С раннего утра сюда стягивали силы войска ОМОНа, сотрудники ГИБДД перегородили проезд. Разумеется, среди горожан ползли слухи о возможном теракте. Однако, все происходящее в дальнейшем скорее напоминало военные учения. Доблестные омоновцы взяли штурмом опечатанную «Лавку Древностей», на том все действия и закончились. Генерал Востриков М. И. отказался давать какие-либо объяснения по данному вопросу. Власти города обещают выселенным из коммуналки жителям закрепить за ними те квартиры, в которых они сейчас проживают. Как говориться, не было счастья, да несчастье помогло! Помещение на Вознесенском проспекте давно было признано непригодным для жилья, а дом находился в аварийном состоянии…»

СТРАННИК. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

…Они проговорили всю ночь. Харальд уже давно спал возле остывшего костра, свернувшись калачиком, как блудливый щенок. Он тихо посапывал во сне, наколка СРАЧ на предплечье вытянулась, и походила на китайские иероглифы. Марли плеснул в кружки нектара. Сносное пойло, напоминающее портвейн «Агдам» из советских времен. Дмитрий смотрел на черное небо. Звезды ярко светили как в ленинградской области августовскими ночами. Зеленая Страна мало отличалась по внешнему виду от земных пейзажей, разве что сила тяжести несколько меньше, и воздух разреженный, как в горах. На горизонте мрачно светился платиновый снег не пике Розовой Горы.

– Там живут горцы?

– Рядом. На плато.

– И они знают ответы на все вопросы?

– Думаю, да… Они общаются с Высшей Силой.

– А что такое Высшая Сила?

– Глупый вопрос. Фены верят в Бога?

– Кто-то верит, другие нет… По разному.

– Странно. Разве можно не верить в то, что есть некто умнее и совершеннее тебя?! Мой отец, например умнее меня, хотя он – старый индюк, между нами говоря… – бастард тепло улыбнулся.

Рослов замолчал. Он допил нектар, и задал бастарду мучающий его вопрос.

– Почему вас презирают все остальные. Одомиты, ромы и даже болотные жители…

– Чуни! – усмехнулся Марли. – Простой ответ. Мы не воюем, не захватываем чужие земли, и живем в равновесии с природной средой. Нам нравится сочинять свои песни, стихи. Мы ладим со свирепыми хрящами, а их самки дают нам свое молоко. Уже много поколений наш народ не охотится. Олень имеет такое же право на счастливую жизнь, как и все остальные. Даже король Валтасар обещал народу бастрадов неприкосновенность, в нынешней войне. Остальных это раздражает. Одомиты, ромы, чуни не могут принять той мысли, что кто-то может радоваться простым вещам. Солнцу, теплу, хорошим друзьям, любимой женщине. Они считают, что норма бытия, это бесконечная борьба за власть и серебро. Разве у фенов иначе?

– Похоже… – грусто улыбнулся Рослов. Бледный рассвет позолотил горные пики. Бастард прокашлялся, и тихо, нараспев начал читать.

– Я вижу серебряные глаза, И плети изменчивых, голых рук. И в гибельно черном вороньем зрачке, светится нимбом радужный круг. Там юные ведьмы в кипящем котле, купают чертей в золотистом вине, На рыжей, покрытой загаром луне, танцует дракон в бирюзовом огне. Там пес, среди струн свежих солнечных слез, зубами грызет оброненную трость. Я вижу серебряные глаза, и плети изменчивых голых рук, Но с огненным свистом промчится стрела, и кровью окрасился радужный круг…

– Марли замолчал.

– Такие песни сочиняют бастарды? – тихо спросил Дмитрий.

– Песни разные…

– Чем закончится эта война?

– Население Зеленой Страны исчезнет. Утренняя битва – разминка перед настоящей баталией, и одоимты потеряли уже треть своего войска. Сейчас идет мобилизация гражданского населения, но это пустые хлопоты. Валтасар сотрет с лица земли большую часть людей, и оставшиеся в живых будут служить пищей для муравьев. История повторяется. Сначала люди поедали животных, скоро они сами превратятся в пищевой корм. Такое уже было. Очень давно. В эру царя Чертополоха.

– Это тот, кто собрал семь Камней Света, и написал знаменитую Летопись?

– Ратибор неплохо тебя обучил, – одобрительно улыбнулся Марли. – Он самый. В его эпоху, до наступления перемирия, множество жителей Зеленой Страны сбежали в Нижний Мир через Ворота Домны. Историки говорят, что там они основали могучую цивилизацию, фены считали пришельцев богами. Слыханное ли дело?! Повелевать мыслями и чувствами примитивных аборигенов! Многие даже взяли себе местные имена. Зевс, Артемида, Гермес, Гера… Но они быстро опустились, скрещивались с фенами, рожденные полукровки восстали против гнета обленившихся родителей, началась война…

– Ратибор говорил, что Странник может изменить историю.

– Бытует такое мнение. Валтасар хочет встретиться с тобой.

– Зачем?

Марли отвернулся.

– Несколько причин… – проговорил он неохотно.

– Например, принести меня в жертву?

– Не исключено, – осторожно ответил бастард. – После гибели наследного принца авторитет короля заметно упал. Наследника любили простые муравьи. Убийца так и не найден. Валтасар хочет реабилитироваться.

– Но для этого можно принести в жертву любого жителя Зеленой Страны! Почему именно я?!

– Ты – чужак. Муравьи за одно сражение положили тысячи одомитов и ромов. Это, брат, не жертва! Это истребление! Но если ты сумеешь найти убийцу принца, Валтасар может поменять свое решение.

– Черт возьми! Что здесь, что дома, начальство давит! Рослов, найди убийцу! Куда деваться бедному оперу?!

– Не шуми. Людей разбудишь. – Марли успокаивающе поднял ладонь. – От тебя сейчас многое зависит, Дмитрий. Видать, ты и правда Странник. Мальчик редко ошибается. Если одомиты нагрянут в Нижний Мир, они там со злости таких дров наломают, ты свой родной город не узнаешь! Единственный способ восстановить равновесие, остановить войну. А сделать это можно только одним образом. Предъявить королю неопровержимые улики убийцы его сына.

– Ты рассуждаешь, как мент! – рассмеялся Рослов. – А Камни Света?! Ты сам говорил, что король требует их назад.

– Правда, – кивнул бастард. Он прищурил единственный глаз, став похожим на хитрого цыгана. – Но это уже следующий этап. Тут придется общаться с горцами… Пока не думай об этом. Преждевременно. Найди убийцу сына короля, и свой мир спасешь, и Зеленую Страну муравьи в покое оставят.

– Убийцу найди… – пробурчал Дмитрий. – Я этим почти двадцать лет занимаюсь! Не так это и просто, дружище!

– Непросто, – кивнул бастард. – Но зацепку я тебе дам. Король чуней Расстегай младший треплет повсюду, что нашел корону убитого принца. Также известно, что он без хлопот получил визу от Адама Голубого. А хитрый ром страсть, как не любит раздавать визы унтерменшам! Вывод. Расстегай не мог подкупить графа, тому не нужны лягушки, пиявки, сушеная рыба и лечебные водоросли. Следовательно, король шантажирует Тощего Рома. Слишком много совпадений, как ты считаешь?!

– Ай да, Марли! – хлопнул в ладоши Рослов. – Тебе на фуфловым серебром спекулировать, и следователем работать!

– Схожие профессии… – скромно кивнул бастард. – Итак, с чего начнешь?!

– Попробую потрясти Расстегая. Глядишь, он и расколется!

– Глупая идея, – вежливо сказал Марли. – Это тебе не пыточная в Нижнем Мире. У Расстегая верные слуги. Король чуней тебя посадит в Худую яму, заполненную голодными крысами, через полчаса ты ему самолично признание в убийстве принца подпишешь!

– Это верно, – озадаченно почесал затылок мужчина. – Тогда надо хитростью…

– Уже лучше! Подскажу. Судя по всему, корона принца у Расстегая имеется. Это – единственный его козырь. Что ты, пришлый фен можешь предложить ему взамен?

– Классный блеф… – медленно протянул Дмитрий. – Кажется, у меня есть кое-какая идейка!

– Тогда в путь! – бастард понялся на ноги, разминая затекшие лодыжки. – Обычно муравьи начинают сражение к полудню. Сегодняшняя битва может статься кровопролитнее вчерашней.

Всю ночь подземелье гудело, насекомые рыли свои пещеры. До полудня надо вернуть корону принца. Хочу верить, Странник, что тебя ждет удача! – он подал руку мужчине, тихонько свистнул. С улицы прибежали две мохнатые собаки, они глубоко дышали, с розовых языков стекала клейкая слюна. Марли оплел спины псов упряжью, подтянул ремни к коляске. Под низким бортиком цвела красочная свастика. – Увел у одного знатного гапутмана! – беззастенчиво пояснил он.

– Докатился! – ухмыльнулся Рослов. – На угнанной тачке еду местного авторитета на корону разводить!

– У тебя хороший слог! – одобрительно кивнул бастард. – Если все образуется, напишешь мне потом пару историй.

– Обязательно!

Закопошился Харальд, протер кулаками сонные глаза, потянулся мускулистым телом.

– Честь падшему одомиту! – Марли дурашливо сжал кулак.

– Салют унтерменшу! – Солдат хмуро посмотрел на одноглазого. – Я не сплю уже давно. Слышал ваш разговор, дело швах. Одного фена я не отпущу к чуням, – он пружинисто поднялся на ноги. За ночь силы рыцаря полностью восстановились. Он протянул руку бастарду. – Сегодня же сведу эту чертову наколку! Индюком был, когда набивал! – ткнул пальцем в размытые синие буквы. СРАЧ.

– Браво! – Рослов обнял товарища за плечи, забрался в коляску.

– Ходу! – махнул рукой Марли. – Собаки дороги знают. Помни, Странник, время до полудня! – он прищурил глаз на восходящее солнце. – И доброго вам пути, друзья!

– Слово в радость! – собаки тявкнули, натянулись поводья, колеса бодро стучали по твердой земле…

* * *

…Расстегай почти не спал прошедшую ночь. Он хмуро восседал на своем троне, даже любимые лягушки не радовали монарха. У него теперь была открыта виза, и весь нынешний день он без толку слонялся по владениям графа. Тощий Ром как сквозь землю провалился. В связи с объявленной Валтасаром войной, стручи покинули замок Синий Ром, большая часть солдат графства мобилизована. Торговцы бросили свои палатки, даже вездесущие бастарды куда то пропали. Среди вонючих цветников шныряли павлины, орали дурными голосами, и плевались ядом. Король тер шишаки мылом, и отчаянно проклинал лжеца рома. Наконец, он отправился к себе резиденцию, сорвал злобу на нерасторопном чуне. Велел поместить вора и лжеца в Худую яму. Подлый слуга и здесь не дал королю насладиться любимым зрелищем. Пока заплечные тащили чуню в яму, он ловко впал в спячку, сладко посапывал в то время, пока худые крысы терзали его конечности. Похоже, матушка Сушеница Топяная лишила благосклонности лучшего из своих подданных! Оно и понятно. Начавшаяся война стремительно понижала ценность короны принца. Кому нужна будет улика, если муравьи в считанные дни захватят Зеленую Страну. Завоюют, это – факт! Исход предстоящей войны ясен даже ребенку, после ошеломительного поражения одомитов. В дверь тихонько постучали.

– Заходи! – Расстегай нахлобучил на голову корону, растер мылом на лбу пунцовый карбункул. Как раз на том месте, где цвела красочная свастика. За использование чужого логотипа ему пришлось пожертвовать неплохими рабами. Сейчас это затея казалась глупой. Лучше бы набил лягушку – фирменный знак Топной чуни, с таким знаком на челе Сушеница Топяная не бросит в беде! Скоро начнется заварушка, поди, объясни Валтасару, откуда у монарха корона его убиенного наследника! Не сданная вовремя козырная карта привела игрока в долговую яму… Так вроде говорят бастарды.

Дверь распахнулась, в царственные покои вошел слуга. Он быстро опустился на четвереньки, и закрыл голову трехпалыми ладонями.

– Говори! – поморщился король. Все его раздражало этим утром, даже нелепые ритуалы!

– Слава королю! Тебя хотят видеть две чужаков.

– Кто такие?!

– Одомит Харальд, старшина манипулы, и фен из Нижнего Мира… – чуня встал на ноги, и хлопал белесыми ресницами. Он произнес имена визитеров таким тоном, будто это были обычные чуни, застигнутые за кражей жабьей икры, например!

– Какого черта им здесь надо?!

– Не могу знать. Тайна. Фен утверждает, что он – Странник.

– Вот тебе раз! – Расстегай задумчиво почесал жабе быку горлышко. Огромное земноводное блаженно сощурилось, тихонько квакнуло. Добрый знак! – Ладно. Зови! – он сурово нахмурил брови, оправил мантию, поудобнее взял скипетр, скрыв за блестящим шаром пальцы рук. Король стеснялся трехпалых ладоней, считая это признаком недоразвитости. Слуга кивнул, выскочил за дверь, поманил одомита.

– Вас готовы принять, но Расстегай младший нынче не в духе, круп в дышло всем его врагам!

– А в чем дело, приятель? – Дмитрий приветливо улыбнулся, и чуня не мог не оскалить редкие корешки в ответ. Этот чужестранец вызывал необъяснимую симпатию. Он оглянулся на дверь, и понизив голос до суфлерского шепота поведал.

– Это – секрет. Но мне кажется, нашего короля тяготит тайна.

– Вот тебе раз! Это ведь хорошо – владеть тайной!

– Это смотря какая тайна, тень его топтать!

– Ну, расскажи приятель, мы никому не скажем, клянусь жабьей кровью! – Рослов хотел пошутить, но случайно произнес самую сокровенную присягу у топных чуней. Хотя случайностей не бывает, на то он и Странник!

Слуга смерил фена восхищенным взглядом.

– Слово?!

– Ну, точно слово!

– Слово! – серьезно поддакнул Харальд.

– Жабья кровь? – пытал гостей недоверчивый чуня.

– Жабья кровь! Как есть, клянусь жабьей кровью!

– Клянусь! – также шепотом торжественно объявил одомит, и для вящей убедительности сжал кулак над головой.

– Ну ладно… Слушайте! – он подался вперед, и обдавая мужчин кислыми запахом сушеных водорослей, заговорил, оглядываясь на дверь в королевские покои – Его Величество Расстегай младший открыл тайну. Он знает, кто именно убил принца. И это еще не все. У него имеется корона убитого наследника. Будучи благороднейшим из монархов он растерян. Хранить такую тайну тяжело, согласны!

– Еще бы! – поддакнул Дмитрий. – А ты это откуда знаешь?

– Наш король разговаривает во сне! – хихикнул чуня. – А один он спать боится, возле монаршей постели постоянно дежурят преданные слуги. Но вы обещали молчать! – он округлил выпученные как у морского окуня глаза.

– Жабья кровь! – высокопарно произнес Рослов, и поднял ладонь, словно собирался присягнуть на Библии.

– Слово в радость! Проходите! – распахнул тяжелую дверь, и друзья прошествовали в царские покои.

Расстегай угрюмо изучал странную парочку. Первым позывом было отправить обоих молодцев в Худую яму, и понаблюдать за их страданиями. Одомиты и фены не умеют впадать в спячку, и парни видать крепкие. Умирать будут долго. Фен улыбнулся, и почему-то понравился королю. Сытья кровь! Он не помнил, когда ему кто-нибудь нравился за последнее время! Кругом доносчики, воры и святотатцы.

– Что привело чужаков в земли Топной Чуни? – он еще гуще нахмурил брови, отчего стал похож на английского бульдога.

– Помощь! – нагло объявил Странник.

– Вы ждете помощи от меня?!

– Мы хотим помочь Его Величеству!

Харальд приглушенно забормотал.

– Что ты городишь?! Он нас бросит крысам на съедение! Дворец охраняют две сотни паршивых воинов, но даже Мертвой Силы не хватит, чтобы перебить такую кучу народа!

– Доверься мне! – коротко ответил Рослов.

– О чем вы там шепчетесь? – осведомился Расстегай.

– Ищем слова, чтобы оказаться убедительнее для Вашего Величества!

– Я пойму, – снисходительно усмехнулся король. – Излагай, фен!

Дмитрий вздохнул, как перед прыжком в холодную воду, и заговорил. Блеф, так блеф, господа хорошие!

– Во-первых я хочу выразить огромное уважение, которое испытывают жители Нижнего Мира к Вашему Величеству!

– Что за бред?! Откуда меня знают фены?!

– Знают! Твой дальний предок по отцовской линии посещал наш мир, и оставил людям в назидание любовь к жабам, поклонение как священным животным!

– Вот как?! – Расстегай зарезал на своем троне, отложил тяжелый скипетр, и облокотился на подлокотник. – Все мои предки были отъявленными мерзавцами. Продолжай!

– Продолжаю… Символ человечества – это жаба, попирающая ластами своих недругов. К их числу относятся рукокрылые обезьяны, и павлины. Более всего фены не любят яркое солнце, и презренный металл – золото. Из-за него возникают войны и несчастья. У нас считается, что держать золото в доме – к погибели!

– Ай, как верно! – закричал король. – Ну, а дальше что?!

– Дальше. – кивнул мужчина. – Конечно, фены – несовершенные унтерменши! Но я специально прошел через Ворота Домны, чтобы предупредить Ваше Величество о грозящей опасности!

Расстегая неожиданно охватил приступ паранойи. Он искоса посмотрел на симпатичного фена, и тихо спросил.

– Как это заурядный фен мог пройти через Ворота Домны из Нижнего Мира в Зеленую Страну? Для этого надо знать возвратные точки… А фены не могут их видеть, ибо не обладают совершенным зрением!

Блеф, так блеф!

– Совпадение! – брякнул Рослов наугад. – в том месте где я работаю, оказалась возвратная точка. Огромное зеркало. Я случайно увидел, как оттуда появляется человек. Явно нездешний господин вылезает из зеркала как призрак!

– Худой, чернявый, с выбритой макушкой, и серьгами в ушах! – перебрил мужчину монарх.

– Чудо! – Дмитрий изобразил на лице восторг. – Его Величество абсолютно точно описал персону из зеркала!

– Тощий Ром! – прошептал Расстегай. – Но как ты мог его увидеть?! Ромы – недурные колдуны, они становятся невидимы если того не хотят.

– Все просто! Он объяснил, что переход через Ворота сложен и опасен, этот человек потерял много силы, и просил о помощи. Он обратился к первому встречному, им оказался я.

– И какая помощь нужна колдуну от обычного фена? – подозрительно спросил король.

Недоверие-типичная черта всех монархов, но Расстегай младший обладал ею в полной мере!

– Нектар! Наши женщины варят очень хороший нектар. Я принес ему емкость, он оказался доволен.

– Он не рассказал тебе, зачем отправился в Нижний Мир?! – Расстегай в нетерпении закусил губу. Настало время самого жирного блефа. Была, не была!

– Рассказал! Мне больно говорить об этом в присутствии царственного чуни, чье имя почитают на моей родине…

– Говори, сытья кровь! Говори, или немедленно велю снять с вас обоих кожу, и бросить в Худую яму!!! – не лбу монарха вздулись багровые жилы, отчего свастика превратилась в расплывчатую кляксу.

– Этот жалкий ром… Ничтожный колдун! Он позволил себе потешаться над тобой, король. – Дмитрий вещал с дрожью в голосе. Если бы он мог, то пустил слезу. – Он рассказал, что ты владеешь опасной информацией в отношении убийства принца. Ты знаешь имена убийц, и владеешь уликой. Но он подкупил бастардов, и те донесли Валтасару, что смерть наследника на твоих руках. Подтверждением лжи является царская корона…

– Ложь!!! – Расстегай вскочил с трона, забегал по кругу. Жабы испуганно попрыгали в бассейн, дверь распахнулась, на пороге застыли чуни, вооруженные палками с железными наконечниками. Харальд стиснул рукоять меча.

– Сейчас начнется!

– Тихо! Все под контролем! – Рослов накрыл ладонью руку одомита.

– Свободны! – рявкнул монарх. – Я никого не звал!

Чуни быстро удалились. Король дважды обежал трон по кругу, извлек флягу с нектаром, осушил ее до дна, и только после этого немного успокоился.

– Лживый индюк! Ливер ему в печень! – он бросил рассерженный взгляд на посетителей. – И ради того, что бы принести эту новость, ты прошел через возвратную точку?!

– Я – Странник! Могу менять ход истории…

– Слышал я эту чушь! – Расстегай раздраженно махнул рукой. Он напряженно размышлял. – Допустим, я тебе поверил. Допустим! – он поднял короткий палец-культю с обкусанным ногтем. Черт с ней, с красотой! Сейчас не до приличий! – И каковы твои личные интересы, фен?

– Отвечу. Фены не хотят, чтобы ромы и одомиты заполонили Нижний Мир. Так уже было однажды. Мы поклоняемся жабам, захватчики презирают наш культ. Они уничтожат тотемы, надругаются над святынями. Но мы не в силах им противостоять. Оружие не действенно против магии. Я прибыл сюда, что-бы просить тебя, могущественный король Расстегай о протекции… – мысль Странника неслась с космической скоростью, опережая слова.

– Протекции?! Я не ослышался?

– Никоим образом. Нижний Мир станет твоей Вотчиной. Как Зеленая Страна – Вотчина одомитов. Фены провозгласят Расстегая младшего своим королем. Я понимаю, что прошу слишком многого, и потому мы готовы в ответ оградить твое доброе имя от клеветы. Я смогу убедить Валтасара в том, что убийца его сына не доблестный монарх, а совсем другие люди! В этом и заключена наша помощь!

– Неплохая сделка! – король испытующе посмотрел на человека. – А как именно ты намереваешься убедить тупого муравья?

– Очень просто! Я отдам ему корону наследника.

Возникла пауза. Наступил ключевой момент психологической атаки. Дмитрий слышал, как скрипит эмаль на его зубах. Харальд напрягся как сжатая пружина. Под ноги людям прыгнула бородавчатая жаба, одомит с трудом сдерживал отвращение, а Рослов изобразил на лице умиление, и почтительно наклонился к земноводному.

– Нам не удается вырастить таких красавцев! Много солнца, дуют северные ветра, мало тепла…

– Ладно, – прервал молчание Расстегай. – Я принимаю предложение твоего народа, и готов организовать фенам протекцию. Но требую выполнения некоторых условий. Ты запишешь, или запомнишь?

– У меня отличная память! Диктуйте, Ваше Величество!

– Повелеваю… Всем фенам набить на лбу наколки с образами жаб.

– Сделано!

– Не перебивай! – нахмурился король. – Дальше. Раз в неделю через возвратную точку отправлять в Топную Чуню не менее дюжины рабов и рабынь. Пускай фены разбавят холодную кровь наших бездельников.

– Почтем за честь!

– На всех ваших домах и площадях размесить мои изображения, и дважды в день читать почтительный салют матушке Сушеницы Топяной.

– С радостью будет исполнено!

– Ну вот, вроде и все… – он закопошился на своем троне, и достал из потайного ящика под седалищем сверкающую корону. – Отдай Валтасару, и убеди его в том, что убийца не король Расстегай!

– А кто убийцы? – простодушно спросил Дмитрий, и вытаращил наивные глаза.

– Разве Тощий Ром не сказал тебе? Конечно эти бессовестные наемники, Гальфрид и Земфира!

– Все будет исполнено, Ваше Величество! Представляю, как обрадую своих земляков! Поверь, фены способны на искреннею преданность!

– Вот и проверю. Когда все закончится, будет случай посетить Нижний Мир! – покровительственно хмыкнул король.

– А теперь мы откланяемся! – Рослов прижимал к груди тяжелую золотую корону. Он неумело отвесил поясной поклон, словно танцор из русской плясовой труппы.

– Погоди-ка! – опять нахмурился Расстегай. – А какого лешего с тобой делает этот одомит?

– Я разве не сказал? – в горле пересохло, мужчина лихорадочно перебирал в уме версии, но лезла какая-то чушь. Поклонение жабам, портреты по городу… Перед глазами всплыл почему то Эрмитаж, украшенный прыщавой рожицей болотного чуни. Большой плакат во всю балюстраду здания, и жаба бык на Змеином Камне вместо Медного Всадника. Король угрожающе взялся за скипетр, будто в нем был вмонтирован компактный детектор лжи. На помощь нежданно пришел сам Харальд.

– Я – падший! – он покаянно опустил голову. – К своим не пойду, не примут. Решил вот с товарищем из Нижнего Мира податься к фенам! Нынче же уладим все с Валтасаром, и айда, через Ворота Домны!

– Ну, падший, так падший… – недоверчиво проворчал Расстегай. – Ступайте!

Посетители вышли, их шаги стихли в коридоре, избавившись от злосчастной короны, монарх ощутил невыразимое облегчение. Словно навоз из дома выгреб. Он скинул тяжелую мантию, улегся на кровать, и тотчас заснул. В залу неслышно вошли два часовых. Они встали подле кровати, и охраняли сон повелителя. Спал он тихо, открыв щербатый рот, не разговаривал во сне, и радостно улыбался. Королю снился Нижний Мир, заселенный лягушками, и гигантские транспаранты с его образом.

Колеса тележки увязали в песке, собаки выбивались из сил. Солнце стояло почти в зените, до полудня остаются считанные минуты. На горизонте уже развевались черно-желтые штандарты, слышалась барабанная дробь, вой рожков. Одомиты готовились к битве.

– Меня сочтут дезертиром! – скрипнул зубами Харальд. – И объявят падшим.

– Индюк ты, а не старшина манипулы! – улыбнулся Дмитрий. – Мы с тобой мир спасаем…

Собаки остановились. Они неуверенно топтались на месте, нюхали горячий воздух, тихо поскуливали.

– Они чуют муравьев! – одомит покачал головой. – Дальше придется топать своим ходом.

Он распутал упряжь, псы с веселым лаем побежали к пещерам бастардов. Мужчины перешли на бег. Вначале Рослов имел явное преимущество, но вскоре стал отставать от крепыша Харальда. Сказывался и разреженный воздух, и отсутствие практики.

– Далеко еще?! – он смахнул капли пота со лба, и переложил тяжелую корону в другую руку.

– Вон черная яма! – солдатуказывал на провал в песке, похожий на раскрытый в немом стоне рот.

– И как мне докричаться до этого муравья?

– Кричать не обязательно. – Харальд остановился. – Кричать не обязательно. – повторил он. – Валтасар услышит твои мысли.

– Хочется в это верить! – скептически ухмыльнулся мужчина. – Почему стоим?

– Я пойду к ним! – он кивнул в сторону воинственного завывания рожков. – Это мой долг, понимаешь?

– Черт возьми! Но ведь мы с тобой можем сейчас остановить войну! У одомитов нет шансов уцелеть…

– Ты можешь изменить историю. Ты – Странник! Я – обычный солдат, это моя земля и моя родина. Круп мне в дышло, но я готов за нее умереть, если потребуется! – он отвернулся, пряча слезы.

– Я понял. – Рослов обнял одомита. – Не умею говорить сочных слов, весь запас красноречия исчерпал на аудиенции у лягушачьего монарха.

– Да уж, речь ты вел гладкую! – засмеялся Харальд.

– Точно так… Я сделаю все, что в моих силах. И я рад, что у меня появился такой друг как ты…

– Честь воину! – солдат воздел в воздух сжатый кулак.

– Честь герою! – Дмитрий ответил на приветствие, еще раз обнял товарища. – Сними наколку на плече, или исправь ошибки! – он тепло улыбнулся.

– Обязательно. Как знать, может быть, еще встретимся? – одомит развернулся, и легко побежал по зыбучему песку.

– И храни тебя, Господь… – чуть слышно добавил Странник, глядя вслед убегающему солдату.

Он повернулся к яме, положил рядом золотую корону, встал на четвереньки, и заорал в прохладную сырую мглу.

– Эй, Валтасар, черти тень твою топтали! Вылезай, если ты мужчина, разговор есть!

В ответ осыпались сухие камешки, изнутри донеслось слабое эхо. Наступила тишина. Рослов напряженно вслушивался в темноту, уже совсем близко раздавался лязг оружия. Он отчаялся ждать, когда помимо собственной воли в голове объявилась громкая, отчетливая мысль.

«Ты напрасно грубишь старшим, Странник! И не надо так орать…»

– Какой же ты к дьяволу старший? – пробормотал человек. Он даже оглянулся по сторонам, но вокруг никого не было. Вечный текучий песок, золотые вкрапления на камнях, у входа в нору валяются бесполезные самородки, размером с небольшой булыжник.

«Я знаю, зачем ты пришел. Фены не умеют скрывать свои мысли, это подкупает!»

– Я принес корону принца, и знаю имена убийц! Гальфрид и Земфира. Наемники.

«Не кричи так, прошу тебя. Я слышу твои мысли, а не слова. И что ты хочешь?»

– Все просто. Наказать виновных, и отменить войну! – Дмитрий по инерции продолжал говорить вслух, но уже вполголоса.

Зависла пауза. Порыв ветра донес звонкие команды в лагере одомитов.

«Я хотел принести тебя в жертву, Странник!»

– Спасибо за честность. Откровенность за откровенность. Я не знаю, как ты выглядишь, зловредное насекомое, но с удовольствием сверну тебе при случае хитиновый загривок! Ради гибели одного симпатичного парня подвергнуть уничтожению всю цивилизацию!

«Ты мне нравишься Странник. Оставь корону возле входа в яму».

– Черт побери! Ты не муравей, а скользкий уж! Как насчет войны?! Пока не получу ответ, короны тебе не видать. Утащу с собой в Нижний Мир, продам в скупку, а деньги потрачу на изготовление инстекцидов!

В голове раздалось нечто похожее на человечески смех.

«Не советую рисковать. В Воротах Домны золото превратит тебя в кучку пепла. Ты точно мне нравишься, Странник! Не хочется завершать общение на печальной ноте. Мне нужны Камни. Война отменятся, сегодня же об этом будут извещены все жители Зеленой Страны. Пусть благодарят примитивного фена из Нижнего Мира. Но Камни Света я жду назад. Они сейчас находятся у тебя на родине. Срок тебе – год. По вашему земному исчислению. Ровно через год жду тебя на этом месте с семью амулетами. А теперь, прощай!»

Тишина. Дмитрий положил корону на краешек ямы, поднялся, стряхнул с колен золотистый песок. Одомиты бесцельно топтались на месте, барабаны стучали как то неохотно, словно не в канун кровопролитного сражения, а на местной дискотеке. Ветер стих, знамена поникли. Война отменяется. Рослов огляделся по сторонам, и зашагал на север, к пещерам бастардов. Вроде надо было праздновать победу, радоваться, но на душе у него сидела большая холодная жаба. Такая же, как в покоях короля Расстегая младшего…

…На полпути его догнала тележка запряженная псами. В ней сидел Марли.

– Ноги сотрешь, добрый путник! Садись.

Рослов забрался в коляску, бастард натянул вожжи, собаки уверенно повернули на восток.

– Куда мы едем?

– К Воротам Домны. Тебе пора назад. Ты действительно поменял ход истории, Странник. Прости, что я не верил…

– Бог простит… а вообще я и сам не верил, что все получится. – коляска подскочила на камне, и мужчина прикусил язык. – Странное ощущение… – он всматривался в густые заросли магнолий, пышно цветущие в живописной долине. – Вроде, все закончилось благополучно, но почему я не рад?

– Ничего не закончилось. – покачал головой Марли. – Мы получили отсрочку приговора. Все еще впереди.

– Валтасар ждет меня через год с Камнями Света.

– Так и будет! – торжественно провозгласил бастард, словно читал проповедь.

– Сытья кровь! Я – питерский мент, а меня используют как наемного контрабандиста! Вот и буду теперь шастать между двумя мирами, с антикварными камушками за пазухой!

– Ты – Странник! Это твой долг. Приехали. – собаки остановились возле высоких каменных ворот, украшенных дивной резьбой по орнаменту. Люди вылезли из коляски.

– Дальше я не пойду. За воротами прямая дорожка ведет в замок, заплутать невозможно. Проходишь большой зал, там зачастую пируют знатные доны, не обращай на них внимания, это выжившие из ума индюки. Держись правой стороны. Между серебряным барельефом и тумбой есть проход, за ним – лесенка в подземелье. Идешь по тоннелю до конца, справа на уровне глаз имеется каменный выступ. Нажмешь на него, открываются Ворота Домны. И не мешкай. Второй раз Ворота могу открыться через несколько часов. И возьми с собой меч. Не исключено, что одомиты увяжутся за тобой в погоню, только серебряное оружие можно пронести через ворота. У тебя на родине оно через пару часов превратиться в порошок. Хотя если поставить на оружие оберег, оно сохраняется в целости. Ратибор всегда оберегает свой кинжал, также делают некоторые рыцари. Но у нас с тобой нет времени. Так, что сувениров ты домой не привезешь, извини, – бастард крепко обнял человека. – Спасибо тебе за все, Дмитрий! Год пролетит незаметно. Помни, что у тебя здесь остались друзья. Прощай!

– Слово в радость! – севшим голосом прошептал Рослов, прицепил ножны к поясу, и ударил кулаком в дубовую дверь…

БИТВА.

– Вы будете держать в дверях усталого путника! В добрых семьях так не поступают! – Громмель укоризненно покачал пальцем. Мол, старый дядюшка приехал погостить из провинции, а его даже чаем не угощают!

– Невоспитанные фены… – ворчливо заметил мопс. Он бегал по квартире, деловито обнюхивая углы. Тщательно обследовал тела людей в прихожей, и восхищенно тявкнул. – Ну и чудеса! Гальфрида прикончил старый фен!

– Туда ему и дорога, – спокойно ответил колдун. – Нет хуже персонажа, нежели падший одомит. Так позволишь войти, хозяюшка?

– Уже вошел! – неприязненно ответила Надя. Она исподлобья смотрела на странную парочку.

– У вас и дверей нет! – добродушно ул ыбнулся Громмель.

– Твои подельники сломали!

– Ни в коем случае! Между мной и наймитами нет ничего общего! Жалкие пройдохи, тень их топтать! Как я рад видеть своего племянника! – колдун скорчил умильную гримасу, и протянул длинные руки, намереваясь заключить Ратибора в объятия. То, что случилось в дальнейшем, иначе как оптической иллюзией было не назвать. Только-что мальчик стоял в двух метрах от странного визитера, прислонясь спиной к вешалке. Он закусил губу, настороженно взирал на мужчину. Точно – стеснительный подросток! Дядюшка Громмель ван Остаде источал миазмы родственной любви. Он шагнул вперед, но прежде чем крючковатые пальцы коснулись плеч ребенка, тот исчез. Надя несколько раз моргнула, подбежала к вешалке, и даже потрогала летнее пальто. Вдруг мальчишка спрятался в складках одежды?! Никого… Она обернулась, Ратибор сидел возле кухонного стола и преспокойно уплетал ложкой сгущенку из банки.

– Лихо! – уважительно хрюкнул Лука – трудновато тебе придется, родное сердце!

– Это он от чрезмерной скромности, – озабоченно сказал маг. – С ранних лет был застенчивым ребенком. А чем это у вас так пахнет, хозяюшка? – он потянул длинным носом.

Надя подбежала к Ратибору, обняла его, словно пытаясь защитить от страшного родственника.

«Не бойся»! – в ее голове появился звонкий мальчишеский голос. – «Ты – ведьма, умеешь защищаться. Не забывай об этом! Злоба лучше, чем страх.»

Песик протянул влажный нос к холодильнику, и молящим собачьим взглядом одарил хозяйку. – Пахнет жратвой! – объявил он – Неплохо бы угостить усталых путников!

– Иди на двор, и поймай мышь! – грубо ответила девушка. – Проваливайте отсюда, гости дорогие! У нас тут не прибрано, трупы валяются, дверь выломана, сейчас полиция приедет…

– Псы?! – рассмеялся Громмель.

– Хотя бы и псы! – с вызовом сказала Надя.

– Я не стал бы это рассчитывать. Пахнет… – он сморщил длинный нос, втянул воздух. – Круп вам в дышло, но это аромат Летописи Чертополоха.

Надя прижала к груди папку.

– Хочешь узнать свое будущее, урод? Один добрый человек уже узнал… – она кивнула на неподвижное тело профессора. Штрудель лежал на полу, сквозь линзы очков глаза дерзко смотрели в потолок. Колдун равнодушно ткнул острым носком сапога его плечо.

– Любопытство – качество присущее исключительно фенам. Мне не нужна Летопись. Зачем угадывать свое предопределение, когда можно самому его изменить. Не так ли племянничек?

– Я не отдам тебе Камень! – мальчик сжал в кулаке шнурок.

– Точно не отдаст! – подтвердил Лука. Он уселся на попу, закинул ногу, пытался чесать шею, но мешал ортопедический ошейник. Мопс нервно скалил желтые зубы.

– Я не прошу этого! – быстро согласился колдун. – Я предлагаю тебе и твоим друзьям сделку. – он шагнул вперед, но Ратибор тихонько зарычал, как маленький леопард, обвел ладонями круг в воздухе, и скороговоркой прошептал заклинание.

– Жги, огонь, врагов пали! Стой на месте, иль сгори!

Надя вскрикнула, но не от страха, а скорее от восторга. Из пустоты вырвались голубые языки пламени, ровная стена огня, как раскаленная ширма возникла в коридоре, отрезая путь. Мопс отчаянно заскулил, отскочил в сторону, едко пахнуло опаленной шерстью. Громмель отшатнулся, с сухим треском занялась его шляпа. Он успел выставить перед собой ладони крестом, и огонь нехотя растекся по квартире, и вытек на лестницу как обычная жирная вода, было слышно, как там запылал с новой силой.

– Кажется у Ваших соседей пожар, Надежда Петровна! – сказал он светским тоном.

Девушка кинулась на лестницу, но Ратибор удержал ее.

– Стой! Он лжет. Этот огонь не может сжечь обычные предметы, иначе бы уже горели обои и стены.

– Браво! – колдун снял шляпу, обнажив редкие седые волосы, с сожалением отбросил ее в сторону. – Ты нанес ущерб своему единственному родственнику! Как не стыдно!

– Тень вашу топтать, подлые фены! – скулил мопс. – Без году неделя в Нижнем Мире, а уже сплошные увечья! – он старательно зализывал розовым языком ожоги на лапах.

– Нам здесь не рады, Лука! – скорбно вздохнул Громмель. – Какая не воспитанность! Мальчик, которого я вырастил, уплетает за обе щеки гнилую еду фенов, и близкому человеку не предложили стакан нектара с дороги! Вот она расплата за все, что я для него сделал!

– Отцы и дети! – поддакнул Лука. – Извечный конфликт.

– Но я не злопамятен и чадолюбив! И коли дружбы у нас не получается, хочу изложить тебе условия сделки, дорогой племянник.

– Может быть, выслушать его? – неуверенно спросила Надя. После огненного шоу, она чувствовала себя значительно спокойнее. Дядя Громмель уже не выглядел таким страшным чародеем, его шляпа горела по настоящему, и мопс оказался забавным песиком в дурацком ортопедическом воротнике на загривке.

– Избегай сочувствия, – жестко ответил Ратибор. – Он этого и ждет. Любая эмоция – ему на пользу. Дон Громмель стал величайшим колдуном во Вселенной, благодаря тому, что вытравил в себе все добрые чувства. Остались только злоба, жадность, зависть, властолюбие, и страх… Не так ли, дядя?! Мы ведь с тобой знаем, что ради титула и положение в Совете, ты живьем закопал в землю моего отца, и своего собственного братца?! – голос ребенка дрожал, за окном сгущались косматые тучи, на стеклах играли отсветы багряных зарниц.

– Твой отец был жалким неудачником! Романтик одомит, что может быть смешнее?! Его спасало только знатное происхождение. Иначе Совет давно объявил бы его падшим. Слыханное дело! Взять в жены рому, чьи предки скрещивались с фенами! Кажется, в науке фенов такой феномен называется имбридинг. Скрещивание видов… А истинные одомиты считают это вырождением! – его голос гремел, эхо разносилось по лестничным пролетам.

«Время около одиннадцати утра. Воскресенье!» – лихорадочно думала Надя. – «Почему никто не выходит из своих квартир?!»

– Глупая ведьма! – оскал ил серебряные зубы Громмель, без усилий прочтя мысли женщины. – Никто нас не услышит из твоих фенов! – он обернулся к мальчику. – Я научил тебя всему, что знал, Ратибор! Специально ради того, чтобы защитить тебя и твоих новых друзей, прошел через Ворота Домны. Пойми! Земфира не отстанет от вас, пока не получит Летопись. Ты ей не по зубам, но чертовка мстительная! Для начала она прикончит твоих друзей, один уже мертв… Следующий черед ведьмы… Ты этого хочешь?!

Мальчик слушал дядю с отрешенным видом. Глаза полузакрыты, руки вытянуты вдоль туловища. Он словно дремал сидя возле открытой банки сгущенки. Далеко на западе мелькнула голубая молния, Громмель впился подозрительным взглядом в лицо ребенка.

– Хорошо… Высказывай свое предложение, – сонно прошептал Ратибор.

Тем временем, Лука отчаявшись получить угощение из холодильника, вцепился острыми зубками в руку профессора. Он мотал плоской башкой, и урчал как крокодил, разрывающий на части тушу антилопы.

– Ах ты – мерзавец! – Надя схватила тапок, и метнула его в мародера. Тапок посвистел как праща, твердым концом припечатал псу в лоб. Мопс закрутился на месте вьюном, причитая как заправская плакальщица.

– Что же вы за существа такие фены! Полный ящик жратвы – не дают. Жалко. Никому не нужный труп валяется без дела, ведьма убить готова голодающего пса, за крохотный кусочек! Жирные стручи и те благороднее дурных фенов!

– Черт с тобой! – Надя распахнула дверцу холодильника, и вышвырнула упаковку говяжьих сарделек. – Что бы ты подавился, оборотень! – она кинула на пол продукты. Лука в мгновение ока разорвал обертку, и жадно чавкая, пожирал угощение.

– Мерси, конечно, хотя чистая синтетика! Как вы это жрете?!

– Вы закончили? – холодно спросил Громмель.

– Надеюсь! – девушка метнула сердитый взгляд на прожорливого пса.

– История фенов полна противоречий… – усмехнулся колдун. Он присел на безжизненное тело Гальфрида, ослабил шарф на горле. – Вы готовы накормить собаку, но выгнать из дома человека. Поэтому не в состоянии видеть и слышать картину мира…. Но да ладно. Фокусы с огнем и перемещениями впечатлили, не скрою, Ратибор! Я даже испытываю нечто вроде гордости. Все таки первым учителем был твой покорный слуга. Но ты не хуже меня знаешь, что если начнется настоящая битва, все эти огни, заговоры, и молнии… – он небрежно махнул рукой на грозовые тучи, сгущающиеся за окном, – не более чем-детские страшилки. Наверняка ты сумеешь нагнать трепету на рядовых одомитов, ромов и прочих унтерменшей. Ты – сильный колдун, мой мальчик, но пребывание в Нижнем Мире изменило твою природу. У тебя появилось сострадание, забота, и даже такое смешное слово, как любовь! – он презрительно хмыкнул. – Сказывается дурная кровь, твоя пра-пра-прабабка была феном. Мы с тобой знаем, племянничек, ты можешь пугать, но не способен на убийство. Для сего действия требуется холодное сердце и расчетливый ум. Мы можем прямо сейчас поставить небольшой эксперимент. Гляди! – Громмель быстро размотал свой длинный шарф, матово сверкнула бледная шея, много лет не знавшая солнечных лучей. Ее обнимал широкий кожаный ошейник с металлическими заклепками. На уключине висел замочек, с хитрой уключиной.

– Будь осторожен, родное сердце! – зарычал мопс, оторвавшись от трапезы. – Не время для блефа…

– Это не блеф, Лука! – улыбнулся колдун. Он достал из сумки ключ, отомкнул замок, снял ошейник. – Это не блеф. Чистая душа моего родственника не позволит нанести удар родному дяде! Как видишь, Ратибор, я открыт перед тобой! Чувствую себя как нудист на общественном пляже!

Мальчик равнодушно посмотрел на обнаженную шею человека.

– Точка твоей смерти. Между четвертым и пятым шейным позвонками. Выкладывай свое предложение.

– Сделка! Очень хорошо. Выкладываю. Как видишь, я продемонстрировал знак доверия со своей стороны, жду того же от тебя. Убери молнии!

– Детская забава! – Ратибор чуть заметно улыбнулся. – Говори.

– Ваше положение – швах, друзья мои. За дверьми алчут двое злобных недоумков. Пути назад в Зеленую Страну им нет, они там крепко наследили. Выход один, любой ценой получить Летопись Чертополоха. Что они будут делать с этой реликвией, ума не приложу. Даже если хватит убогого умишка ее разгадать, знание своего будущего еще никому не помогало в достижении цели. Пока, я на твоей стороне, Ратибор. Пока! – он многозначительно поднял палец. – Но если мы не договоримся, тебе придется сражаться одному против трех. При этом очаровательная ведьма Надя окажется помехой. Надо тратить силы, чтобы и ее защитить. Одного своего друга ты уже потерял…

– Его смерть была предопределена. Он прочел Летопись.

– Хочешь сказать, что ты не предпринял попытки защитить этого никчемного фена? – Громмель снисходительно покачал головой. – Ты взвалил на себя нелегкую ношу, малыш! Почему бы не сделать ее малость полегче? Но и это еще не конец. Зеленая Страна на грани гибели. Валтасар не пощадит никого. В любой момент сюда ворвутся кровожадные одомиты. Лишенные родины, они начнут вымещать злобу на аборигенах. Ты и здесь надеешься защитить своих друзей в одиночку?!

– В Зеленой Стране находится Странник. Он сумеет изменить ход истории.

– Ты отправил Странника через возвратную точку? Умный ход! – одобрительно кивнул колдун. – Но пока он задерживается… Каковы шансы на успех этого предприятия? Взглянем фактам в лицо. Ничтожно малы! Я помню о родственных узах, малыш! Это правда, я нехорошо поступил с твоим отцом, но я заменил тебе родителя. Более того! Сумасшедший романтик, он хотел отдать тебя бастардам, научить стихам и песням! Твой народ объявил бы такого юношу падшим… Незавидная участь! Но я научил тебя азам магии, и сейчас предлагаю идеальное для нас обоих решение проблемы!

В дверной проем просунулась чернявая голова Земфиры.

– Доброго дня, любезные горожане, и тень вашу топтать! Вы еще не договорились насчет Летописи, а то любопытство гложет, сил дамских нет терпеть! – алые губы очаровательно улыбались, смоляные как ночь глаза быстро скользнули по незащищенной шее колдуна. В небе угрожающе сверкнула молния, девушка отшатнулась. – Какая переменчивая погода в здешних широтах! – она оглянулась к Тощему Рому. Граф вытер кулаком подсохшую сукровицу с разбитого носа, и многозначительно кивнул.

– Говорят, через этот город проходит сотня циклонов за год!

– Ужас! – притворно вздохнула Земфира. Она не отводила глаз от тонких позвонков, хищно облизнулась.

– Осторожно, родное сердце! – мопс доел сардельки, и сонно хлопал выпученными глазками.

– Пошли прочь! – бросил через плечо колдун. – Придет время, позову…

– Яволь! – девушка благоразумно скрылась за выступающей шахтой лифта, там же скрылся граф.

– Сытья кровь… – пробормотал Громмель. – Чертовка мозг сверлит, аж в голове гудит! Сбила с мысли. – Он хлопнул ладонью по макушке трупа наемника. – Итак! Конкретное предложение. Ты отдашь мне Камень Света, но с оговоркой. Я загадываю желание только при твоем участии, Ратибор. Таким образом, ничего вредного для твоих новых друзей фенов я загадать не смогу. Такую оговорку сделать можно, ты знаешь…

– Надя вопросительно посмотрела на мальчика, он неохотно кивнул головой.

– Древнее условие Чертополоха. – пояснил он. – Об этом мало кто сейчас помнит. Если реликвии оказываются у двух владельцев, то они могут договориться меж собой. Без согласия любого из них, Камни Света бессильны. Обычный мусор.

– А если один из участников умрет?

– По этому поводу Чертополох ничего не упоминал…

– Продолжаю, – торопливо встрял в беседу колдун. – Мы с тобой становимся равноправными владельцами реликвий. Семейный бизнес. Со своей стороны, я немедленно прогоню наемников, пусть убираются в Вотчину, их там хрящи сожрут, и будем вместе сражаться с одомитами. Как партнеры! Мне тоже не мешает старые кости размять. Как предложение?

Ратибор задумчиво посмотрел в окно.

– Скоро должен прибыть Странник. Я отвечу тебе, Громмель, после его возвращения.

– Он не вернется! – колдун начинал нервничать. – Задача невыполнима. Тотчас после выхода из Ворот Домны его схватят солдаты. В лучшем случае, отведут к муравьям, те принесут глупого фена в жертву. Как долго ты собираешься ждать?! Как только через Ворота проберутся одомиты, Камни обесценятся. Грош им цена в Нижнем Мире! Решайся немедленно! – он достал из сумки пригоршню обычных серых камешков, опоясанными черными точками вдоль эллипса. – Смотри! Шесть штук. Один у тебя на шнурке, таково было условие покойного папаши. Отдай мне реликвию, и мы будем править миром! Вдвоем, слышишь, Ратибор. Любое желание на наш вкус! Власть, залежи серебра, тысячи планет во вселенной, все это будет под нашими ногами! – колдун поднялся на ноги, жгучие глаза источали огненные всполохи. По улице пронеслись едва слышные раскаты грома. Мальчик стиснул ладони.

– Я не знаю, что делать… – пробормотал он чуть слышно. – Громмель прав… Я никого не могу убить. Детское баловство! Мне не одолеть старого колдуна!

– Я призываю тебя, Ратибор, сын звездочета! Мы стоим на пороге величайших событий! Не соверши ошибку! – он медленно наступал на ребенка, огромный, мрачный, величественный маг. Опять сверкнула молния, на лице чародея блистали кроваво-красные отсветы. В квартире стало очень темно, колючие тени ползли по стенам, как прожорливые змеи. В коридоре маячили силуэты наемников. Земфира с графом. Глаза девушки в полумраке мерцали как две желтые звезды.

– Я никого не могу убить! – плечи ребенка содрогались, он закрыл ладонями лицо, и по-детски, навзрыд плакал.

«Это всего лишь маленький мальчик…»

«Я понимаю, почему вы плачете, но сам не могу!»

Обычный ребенок рыдал в углу, он плакал от боли и отчаяния. Ноша оказалась слишком тяжела. У Нади сжалось сердце.

– Я подвел своих друзей… – всхлипывал маленький колдун. – Он прав. Ученый фен погиб по моей вине, я не имел права читать ему Летопись.

Демоническое обличие Громмеля исказилось. Губы расползлись в хищной усмешке.

– Новое качество, милый родственник. Бастарды называют его совестью! Доверься дядюшке, юный чародей! Отдай камень!

– Дело в шляпе! – довольным голосом прокомментировал ситуацию мопс.

– Жалкий сопляк… Это было совсем не трудно! – пальцы колдуна сорвали шнурок с шеи мальчика. – Вы двое, забирайте свою Летопись, и прикончите девицу!

– С великой радостью! – сердечно улыбнулась Земфира.

– Надо же! Сын одоимта не способен на убийство! – презрительно заявил Тощий Ром.

– Зато я способна! – Надя ощутила вспышку в груди такой силы, что жар вырвался наружу в виде пронзительного крика. Она не узнавала себя. Скромная, миловидная женщина судебный эксперт. Девочкой, подбирала на улице больных котят и щенков, и лечила их доморощенными способами. Тогда и поклялась стать врачом. Лечить и защищать. Прошедшие сутки изменили ее природу очень сильно. Встреча с удивительным мальчиком в лесу, волшебная история Зеленой Страны, рассказанная им. Сумасшедшая любовь с Димкой, на пыльном диване, среди ведер пахучей краски и крошеных, как кусочки льда обломков пенопласта. Героическая гибель профессора свершилась на ее глазах. Пожилой человек преодолел свой страх, и выступил против рыцаря. Но что творится с ней?! И вот пришла неведомая сила, распирающая изнутри, так что трудно дышать, и жар в груди сжигает дотла бывшую скромную девчонку, и на ее месте лютует бешеная ведьма. И в жилах ее кипит бурлящая кровь предков! Потомок – гулящего рома… Диковинные картинки минувших суток пронеслись перед глазами пестрой лентой. Как столбы за окнами несущегося поезда. Конечно, это уже была не она. Надежда Еременко – умница, отличница, хорошая девочка, пример всем классу. Ошибка. Она – потомок гулящего рома, ведьма знающая заговоры и наветы, подскочила к мальчику, выдернула из его ножен кинжал, и как озверелая кошка набросилась на оголенный загривок Громмеля. В нос ударило затхлым смрадом лежалой одежды и немытого тела. А смердит маг как обычный питерский бомж! Точка между четвертым и пятым позвонком. Голубушка, Вы ведь медицинский эксперт! Уж что-что, а анатомию Вы знаете на зубок! Кулак холодила рукоять оружия. Колдун попытался скинуть ее со спины, он издал страшный рев, от которого задрожали оконные стекла.

– Чую гибель, родное сердце! – залился истошным лаем мопс. – Падай на спину! Сомни гадину святейшим туловищем!

Громмель отшатнулся назад, на негнущихся ногах, как цапля, завел руку за спину, и вцепился в девичьи волосы.

– Земфира, Адам! На подмогу! – взревел он.

– Скажите, пожалуйста! Сам великоречивый дон Громелль ван Отстаде назвал меня по имени?! Ну, что поможем чародею? Распнем местную красотку? – обратился ром к девушке.

– Сытья кровь! А мальчишка ведь его держит, вот колдун и не может магию применить! – усмехнулась Земфира. – Дерется как пьяный солдат в трактире!

В пылу жаркой битвы Надя упустила из вида мальчика. В то время, пока она словно бульдог болталась на загривке колдуна, Ратибор поднялся в воздух. Он парил на высоте метра, от вытертого, коричневую в елочку ламината. Подле его головы светился радужный нимб, тысячи звездочек кружили в замысловатом хороводе. Глаза ребенка блестели от слез, и искрились как два лучезарных самоцвета. Они источали мощную энергию, и воздух в тесной кухоньке истекал спелым запахом цветущего жасмина. Колдун не мог отвести взор от магнетических глаз мальчика. Он замер, будто прирос к земле. Девушка прицелилась, и коротко без размаха вонзила лезвие в крошечную точку на затылке. Промеж четвертым и пятым позвонком.

– Сытья кровь, ливер в печень! – тяжко простонал Громмель, и рухнул на пол. Камни Света рассыпались по полу, как засохшие козьи какашки. Надя проводила амулеты рассеянным взглядом. Вялая чужая мысль озарила сознание. Подобрать и загадать желание! Но на это уже не оставалось сил. Она опустилась на пол, рядом с неподвижным телом могущественного колдуна.

Под его затылком скопилась темная лужица крови. Не следует доставать кинжал из раны, это – улика! Вот, что называется профессионализм!

– Тень вашу топтать, фены-недоумки! – завыл Лука. – Осиротел песик, пропадет теперь на чужбине без протекции и жратвы!

Ратибор опустился на стул, сияние померкло, аромат жасмина улетучился. Мальчик безразлично смотрел перед собой помертвелым взглядом.

– Вот и настал наш звездный час, дорогой Адам! – нехорошо улыбнулась Земфира. – Это называется срубить двойной Джек Пот, приятель!

– Всех прикончим? – деловито спросил Тощий Ром, и выдернул кинжал из затылка Громмеля.

– Причем сделаем это медленно и с наслаждением! – девушка сладко потянулась, и заурчала как ласковая домашняя кошечка…

ГОРОДСКОЙ ВЕСТНИК.

«Генерал Востриков М.И утверждает, что в районе «Лавки Древностей» на Вознесенском проспекте расположена аномальная зона. Нечто вроде Бермудского треугольника, Зоны 51, что в штате Невада на территории США, или знаменитого озера «Восток» в Антарктиде. Конечно, лестно осознавать, что в нашем холодном густонаселенном городе также существуют таинственные места. Но хочется, что бы власти давали реальные объяснения происходящим событиям. Любая загадка манит, к тому же это привлечет приток туристов, что выгодно скажется для северной столицы! В печальном известном доме 12 по Вознесенскому проспекту проживают десятки семей. Вот вопрос! Планируют ли власти города предоставить этим горожанам альтернативное жилье?! Наш корреспондент взял интервью у жителей дома, и вот, что они ответили…

Левшов. Б.В. 68 лет. Пенсионер. Проживет в 45 квартире на третьем этаже.

«– Это безобразие, скажу я Вам! Грохот там, в антикварной лавке, где спекулянта убили, с раннего утра до ночи! Торгаша этого конечно правильно кокнули, всем им туда дорога, олигархам х…..м! Но надо разобраться. Я и участковому звонил несколько раз, и сам в двери барабанил – все без толку! Б…дь! Если там убили кого-то, пусть уберут труп, с…ки! А то вонища стоит, кушать невозможно, е… твою маковку!»

Есина. Н. К. 23 года. Безработная. Снимает комнату в квартире 21 на втором этаже.

«… – Не знаю, что сказать… Мне нравится! Прикольно. Нигде таких квартир нет. Мы на днях зависали полночи и слышали, как там виски пахнет. Раз бухают, значит наши люди! Призраки не пьют. Они по могилам шастают, людей пугают. А эти веселые! И еще вроде собачку там тоже слышали…»

Глущенко. П.С. 51 год. Квартира 48. Майор запаса.

«– Это форменное безобразие. Немедленно очистить помещение от всякого сброда, и прочих наркоманов! Там – притон, а власти покрывают, получая мзду. Им это выгодно, вот и весь ответ. Я уже позвонил куда следует, думаю, в ближайшее время все разъяснится. Что?! Я в это чушь про инопланетян не верю! Выдумки вот таких пустобрехов, как вы…»

Как говорится, без комментариев! Будем ждать дальнейших новостей…»

БИТВА. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

Дверь распахнулась, на пороге возвышался унылый детина с перебитым носом. На его плечах крепилась парчовая тога, такого ядрено красного цвета, что рябило в глазах. Бритая макушка блестела на солнце, напомаженная ароматными маслами, в ушах болтались серебряные серьги. За спиной молодца высовывал плоскою голову павлин. Он открыл клюв, и злобно шикнул на не званного гостя.

– Сто надо, унтременс? – ром отчаянно шепелявил. На передние зубы только что поставили коронки, и язык еще не наловчился находить правильные места в хозяйском зеве.

– Меня зовут Странник! – вежливо поклонился Дмитрий. – Имею важное известие для графа.

– Я передам. Говори.

– Не имею права. Строго конфиденциальная информация.

– Консиденци… консифен… Тень твою топтать! Как ты сказал?!

– Секрет, короче! Дай пройти, пугало! – Рослов шагнул вперед, но ром выпятил могучую как у гориллы грудь, и наподобие швейцара в ресторане загородил проход.

– Посел отсюда! Графа нет! Когда будет, не знаю. Понял?!

– Вот козел! – в сердцах выругался Рослов. – Я вас придурков от апокалипсиса спас, и никакой благодарности!

– Какой апокалиспис?! Сытья кровь!

– Ясно. Разные ментальности, недопонимания чуждых культур и все такое… Профессор рассказывал. Похоже, придется говорить на международном языке!

Здоровяк стоял неподвижно, выпятив квадратную как кирпич челюсть. Грех было не воспользоваться такой возможностью. Дмитрий ударил размашисто, от души. Кулак просвистел по широкой траектории, со смачным чмоком врезался в подбородок человека. Ряженый как пугало ром не издал ни звука. Он рухнул вниз лицом, словно из ног выдернули суставы.

– Прости, дружище! – бормотал Рослов. – Мне домой пора, работа стоит… – он дал пинка назойливому павлину, который тотчас встал на защиту хозяина. Распустил пестрый хвост, и плевался ядом, как бывалый верблюд. Борясь с искушением, мужчина снял с плеч поверженного противника красочную тогу, накинул ее на плечи, и побежал в здание. Материя развевалась на лету, мужчина напоминал себе боевого петуха на тропе войны. – Не могу я вернуться без сувенира… – оправдывал себя Странник.

На территории замка было пустынно. Сновали павлины, бегали ромы по своим делам. Из дверей одноэтажного здания высыпала стайка обнаженных девиц, все красотки, как на подбор. Черные лоснящиеся волосы, соски окрашены синей краской. Девушки восторженно щебеча, пробежали мимо, не обращая ни мужчину внимания. Лицо героя приобрело оттенок украденной тоги.

– Ну и нравы у них… – он покачал головой, вспомнил Надю, ее волшебные синие глаза, бронзовую кожу, запах свежей побелки в кабинете, и ускорил шаг. Следуя плану бастарда, мужчина вошел в просторный зал. За огромным столом расположились несколько человек. Они пили нектар, и ели сырое мясо, разделывая куски большими ножами и вилками. Все облачены в длинные голубые тоги, макушки выбриты, в ушах серьги. Завидя странного гостя, люди остолбенели.

– Ты кто такой?! – нарушил молчание пузатый мужичок, с заплывшими жиром глазками.

– Майк Тайсон. – Дмитрий брякнул первое, что пришло на ум, и проскользнул в едва заметную щель в стене, между гобеленом и квадратной консолью.

– Кто это? – переспросил ром.

– Тайсон… – почтительно ответил толстяк.

– На унтерменша похож! – заявил другой. – Или даже на фена…

– А где ты фенов мог видеть?

– На картинках, где же еще?!

Между ромами завязалась словесная перепалка, но Рослов этого уже не слышал. Он спустился по узкой лестнице, и бежал по длинному тоннелю, украшенному узорчатыми рисунками на стенах. Упершись в тупик, нащупал скалистый выступ на стене, нажал на него, створки медленно распахнулись, обнажая огромное зеркало, и здесь его ждал сюрприз. Пол задрожал от тяжелых шагов, сзади послышалось бряцанье оружие, шумное сопение людей.

– Тень его топтать! Это ведь фен! Вот тебе и простой индюк, сытья кровь!

Дмитрий узнал голос Касселя, но решил не вступать в беседу. Последняя встреча закончилась для него свежей шишкой на лбу, и испорченным настроением.

– Круп тебе в дышло, одомит! – он взмахнул своим замечательным плащом, поправил серебряный меч, и шагнул в зеркальную пустоту. Сквозь вязкую массу приглушенных звуков, чьи то кулаки дробно колотили по стене. Мужчина успел догадаться, что Ворота захлопнулись перед носом у гауптамна, и его компании, хотел даже пошутить по этому поводу, но не успел. Огненный вихрь закружил его в бурлящем водовороте мелькающих огней, голубых спиралей, и светящихся молний. И наступила звенящая траурная тишина, словно зародившаяся в сердцевине вселенной. Время остановилось…

Надя понимала, что надо вставать на ноги, защищать себя и мальчика, но силы оставили ее. И это было не физическое истощение, полное обездвиживание. Иссяк энергетический потенциал. Ей даже безразлична была собственная участь. Только две мысли пронизывали измученное сознание. Ратибор и Дима. Дима и Ратибор. Что будет с ними… Рослов шагнул в текущую зеркальную массу всего три часа назад, а как будто вечность минула! Девушка видела, как кинулся Тощий Ром собирать с пола камни, и Земфира хищно ухмыляясь, достала из папки Летопись Чертополоха, и небрежно сунула документ в холщовую сумку. Мальчик равнодушно взирал на наемников, он словно утратил интерес к происходящему. На груди ухмылялся Мики Маус, руки ребенка лежат как плети, вытянутые вдоль туловища, ресницы опущены, он будто дремлет, на виске пульсирует тоненькая синяя жилка. Громмель чрезвычайно сильный колдун. Наивно было рассчитывать, что ей удалось бы прикончить его одной! Ратибор держал мага в повиновении, как давеча Земфиру, пока она размахивала ножами и топорами. Глупая женщина! Надя послала мысленный сигнал руке, та не шевельнулась. Тело пронизали острые иголочки. Вероятно, Громмель часть своей негативной энергии направил на нее. Так себя ощущают люди после инсульта. Магия действует на центральную нервную систему, сродни яду африканского тропического дерева. Чушь! Она рассуждает как врач! Это не удивительно. Профессия обязывает.

– Ну, что подружка, приступим? – Земфира присела возле нее на корточки, внимательно осмотрела лезвие ножа, и провела розовым язычком по запекшейся крови. – Фу, гадость! – Наш великий колдун был паршивым стариком и внешне и внутренне! Мне стыдно, что я делала с ним любовь! – он еще шире улыбнулась, демонстрируя сахарные белые зубы. – Лгу! Мне не стыдно! Хочешь, я расскажу тебе, что ты будешь испытывать? – и не дождавшись ответа кивнула. – С удовольствием! Видишь этот шрам? – она обнажила колено, на смуглой коже отпечатался багровый рубец. – Твоя работа… Ты все чувствуешь, но не можешь пошевелиться. Ничего удивительного, наш великий маг, перед смертью наслал на тебя проклятье столбняка. Наивно думать, что это пройдет со временем. Не пройдет. Но твоя волшебная кожа абсолютно чувствительна, – она наклонилась к девушке, и провела горячим языком по шее. Острые мурашки побежали по груди и плечам.

– Прекрасно! Я полагаю, ты была неплохой любовницей, жалко тебя убивать, но таковы законы жанра, извини! Но я не люблю делать это быстро, придется потерпеть! Жаль, что ты не можешь кричать, я люблю, когда жертвы кричат и молят о пощаде. Драматургия становится более насыщенной, круп тебе в дышло!

Из коридора прибежал мопс. Он яростно тер ошейник о дверной косяк.

– Чешется, сил нет! Нам грозит опасность!

– Откуда? – насмешливо спросил ром. Он любовно оглаживал камешки.

– Этого я пока не могу сказать. Но я чую. Идет опасность.

– Что за сытья кровь! – выдохнул граф. – Их шесть штук!

– Ты считать разучился? – гневно закричала Земфира.

– Все абсолютно точно. Один…два, три, четыре… Ну точно, шесть Камней!

– Быть этого не может!

– Сама проверь! – он сунул женщине пригоршню камней.

– Один, два, три… Ливер в печень! – она размашисто ударила Надю по щекам. – Где Камень, шлюха?!

– Грядет опасность! – многозначительно тявкал пес. – Я ее чую уже сильнее!

От пощечины у девушки закружилась голова, на глазах непроизвольно выступили слезы.

Боковым зрением он увидела, как ресницы мальчика дрогнули, он медленно поднял голову, смуглая кожа покрылась румянцем.

– Должно быть, закатился под стол! – Тощий Ром упал на четвереньки, и ловко, как ручная обезьянка шарил по тесной кухне, обнюхивая пыльные углы. Он задел худым задом полочку, ему на голову упал горшок с цветущим кактусом, разбился вдребезги. Черная земля оросила бритую макушку, граф захныкал, поднялся на ноги, в лысину впились острые жала ядовитого растения.

– Я тебе еще раз спрашиваю, сучка дешевая! Где Камень Света?! – Земфира размахивала кинжалом перед лицом девушки. Острие угрожающе поблескивало в трех сантиметрах от правого глаза.

– Индюшачья башка! Она ведь тебе сказать все равно не может! – ром вывалил на землю мусорное ведро, и копошился в объедках, словно опытный бродячий кот.

– Лучше бы нам отсюда уйти! – жалобно тявкнул пес.

– Никуда я без амулетов не уйду! – огрызнулась колдунья. – Круп вам в дышло! Не мог он исчезнуть! Семь камней – это власть над вселенной! Тогда и Летопись не нужна, Громмель был прав…

– Нет нигде! – граф оттолкнул пустое ведро. На пораженной иглами лысине вздувались лиловые пятна, распухший нос посинел, на ухе висели картофельные очистки, великоречивый дон чрезмерно старательно рыскал в помойке. В считанные минуты он стал похож на манерного бомжа, который чудом не пропил замечательные серьги. – Все обыскал. На кухне Камня нет. Ты можешь ее к жизни вернуть? Попытаем, расскажет, куда амулет подевался.

– Снять заклятье Громмеля… – Земфира с сомнением покачала головой. – Очень трудно, могу потратить энергию.

– У нас нет другого выхода! – закричал ром. – Скоро примчатся одомиты, тень их топтать. Они нас мигом разыщут, как ученые псы. И Кассель с Эргеном заберут и камни и Летопись! Надо или сматывать отсюда, унося то, что имеем, либо снимать заклятье Громмеля. Мне не под силу. Решай сама, Земфира!

– Ладно, сытья кровь! Я попробую… – девушка взяла бесчувственные Надины запястья, крепко сжала их железными пальцами, прикрыла глаза, и зашептала бессмысленный набор слов…

В РУВД царил аврал. По коридорам носились полицейские, многоголосо звенели телефоны, трещали факсы, гудели принтеры. Возле зеркала топтался лейтенант Сорокин. Прошло уже два часа тридцать пять минут, как майор Рослов исчез за облупившимся слоем амальгамы. Трудно было поверить собственным глазам, но все случилось именно так. Лейтенант долго, сбивчиво объяснял полковнику Семину и про Ратибора, излагал версию профессора Штруделя, вещал про мистическую Летопись Чертополоха. Он видел скептическую ухмылку на лице офицера, но путался еще больше, и городил настоящую околесицу насчет Зеленой Страны, Камней Света и падших одоимтов. К Рослову на дом уже дважды выезжала опергруппа, но в квартире было пусто. Тогда оперативники помчались на Карповку, к эксперту Еременко. Во дворе полицейских встретила молчаливая старушка. На все вопросы она отвечала красноречивыми кивками. Понято, что помощи это нее не добиться, а вот в квартире Надежды Петровны слышалась какая-то возня, громкие разговоры, собачий лай. Несмотря на упорные звонки, дверь не открыли. Взламывать двери оперативники не решились, состава преступления нет в том, что люди галдят воскресным утром как цыгане. В здание РУВД лично прибыл генерал Востриков. Жизнерадостный крепыш выглядел хмурым, осунувшимся, похудевшим. Он вникал в детали, проявил живой интерес ко всему, что рассказывал Сорокин, и отпустил лейтенанта отдыхать. Тот хотел было поехать домой, но ноги сами понесли его на пятый этаж к треклятому зеркалу. Из распахнутого оконца дул свежий ветерок, погода радовала теплыми выходными, но парень торчал возле старого зеркала, не обращая внимания на ухмылки коллег. Сорокин загадал. Если майор вернется в целости и сохранности, он женится. Хорошая девочка, дружат со школы. Парень зажмурил глаза, и мысленно сосчитал до пятидесяти. И тут зыбкая гладь амальгамы потекла, словно рябь по воде в ненастье. Жидкое зерцало взбунтовалось. Рябь превратилась в настоящие волны, отражение дробилось на тысячи осколков, из пустоты высунулся красный плащ, такой насыщенной расцветки, что не него больно было смотреть. Игорь перекрестился, хотя в церкви был всего три раза в жизни. В стену вжалась худенькая уборщица, чьей фамилии никто не знал, и называли ее тетя Паша. Тетя Паша в отличие от Сорокина являлась прилежной прихожанкой, а глядя на преображающееся зеркало била земные поклоны. Вслед за чудесным плащом на свет Божий объявился и сам майор. Он моргал глазами, словно пробудившись от сна, шатался как пьяный.

«Женюсь»! – мелькнула у лейтенанта короткая мысль.

– Господин, майор! Дмитрий Алексеевич! – бормотал он. – С Вами все в порядке? Господи! Откуда такой плащ?! И меч, будто серебряный!

– Военный трофей! – выдохнул мужчина. Кружилась голова, рябило в глазах, но в целом самочувствие Странника было удовлетворительное. Он встретился взглядом с ошалелой уборщицей, и кивнул.

– Здрасьте, тетя Паша!

– Будьте здоровы, Дмитрий Алексеевич, прости меня Господи!

– Ну как там все было?! Страшно? Мне никто не верит! Хотя генерал Востриков внимательно слушал… Что Вы видели?! Расскажите! – Сорокин засыпал человека вопросами.

– Потом, Игорек… все потом. Сколько времени я отсутствовал?

– Два часа сорок пять минут!

– Лихо! Там будто несколько дней минуло. Что с Надей?! Где профессор и мальчик?

– Они уехали домой к Надежде Петровне! – частил офицер. – Час назад к ним выезжала опергруппа, но дверь никто не открыл…

– Ясно! За мной! – Рослов рванул с места, багряный плащ развевался за спиной, как у римского легионера. Мужчины пробежали мимо уборщицы, старушка прижала к груди спасительную швабру.

– Прости меня Господи… – шевелились ее губы. – И свет из него исходил золотой, и плащ багряный! – в обычном здании РУВД, в режиме реального времени создавался образ нового Мессии.

– А может быть следует доложить о Вашем возвращении? – запыхался Игорь.

– Потом… Все потом!

Не дожидаясь лифта, он бежал вниз по лестнице. Алое полотно стелилось по ступеням, пыхтящий Сорокин боялся на него наступить. Дежурный офицер разговаривал по телефону с таким скорбным выражением лица, будто речь шла о поминках.

– Слушаю, записываю… Трубку, говорите, украли… Самсунг. Понятно. А злоумышленника в лицо запомнили? Я говорю, внешность его запомнили?!

Завидя майора, он выронил трубку.

– Дмитрий Алексеевич! Вас повсюду ищут!

– Круп тебе в дышло, унтерменш! – отмахнулся Рослов, и выбежал на улицу.

– Что с ним такое? – дежурный высунулся в окошко. – И откуда эта чертова тряпка?!

– Военный трофей! – важно объявил Сорокин, и пулей вылетел за дверь.

– Дурдом! – произнес дежурный офицер, и решительно набрал короткий номер. – Господин полковник? Говорит капитан Сидоров. Докладываю. Только что мимо меня пробежал майор Рослов. Он был одет в маскарадный красный плащ. Какой Горец?! Не могу знать… Откуда взялся? Бежал по лестнице сверху, вероятно из собственного кабинета… Так точно! Сейчас же проверю. – капитан выскочил на улицу, но увидел стремительно удаляющийся автомобиль марки «ниссан кашкай». Судя по всему, за рулем сидел лейтенант Сорокин, так как из пассажирского окна оказался выпростан край багряного плаща. Он грозно развевался на ветру, как боевой стяг. – Дурдом! – повторил офицер, и поспешил в дежурную часть.

* * *

Ратибор видел, как лезвие ножа приближается к лицу колдуньи. Впадать в спячку он научился от чуней, но усовершенствовал эту особенность, сохраняя все реакции и эмоции, для окружающих оставаясь мертвецом. Невероятного труда стоило мальчику сдерживать лютую энергию дона Громмеля. Больше всего он боялся за женщину. Произошло не самое худшее, что могло случиться. Заклятие столбняка может снять любой колдун средней руки. Надя вне опасности. Пока вне опасности. Но Земфира очень сильна. Как никогда раньше. Дядя испил из него всю мощь, до дна. Находясь в сонном оцепенении, маленький колдун быстро набирал волшебную энергию. Конечно, в таком состоянии хорошо помогает прогулка в оливковых рощах, горный воздух в ущельях близ Розовой Горы. Еще можно зарыться лицом в шерсть Латоны, подпитываться от животного духа, или вести задушевную беседу с хорошим товарищем, таким как Марли, например… Он не ожидал от себя новых эмоций. Фены называют такие чувства – забота, любовь, сострадание. Откуда у юного гордого одомита появились такие качества?! Громмель оказался прав, фены изменили его. Сыграла свою роль и дурная наследственность – дальний предок по материнской линии был феном, а также дружба с бастардами. Они – единственные жители Зеленой Страны сохранили зачатки низменных чувств. Он изменился, и за судьбу ведьмы переживает больше чем за собственную участь. Надя, Дмитрий Рослов, профессор Штраус и даже смешной лопоухий Сорокин – эти люди стали частью его жизни за несколько земных часов. Когда Земфира поднесла нож к глазам недвижимой женщины, он хотел наброситься на колдунью, и впиться маленькими зубами ей в горло. Но усилием воли подавил гнев. Пока рано… Пока еще рано. Они ищут исчезнувший Камень Света. Наемники оказались увлечены схваткой, и не заметили, как одна из реликвий закатилась в подкладку распахнутого пиджака профессора, и провалилась в его широченный карман. Все, кроме мальчика. Он прочел историю этого смешного, отважного фена, и только один знак был непонятен в ней до конца. Бородатая фигура, владеющая Камнем Света. Летопись Чертополоха не лжет, но в данном случае, ребенком овладели сомнения. Ясно читалась смерть, вот череп с костями, но следующим знаком был Камень. И он неразрывно связан с феном. Теперь все стало ясно. Летопись не может ошибаться, историки говорят, что король Чертополох пожертвовал Камнями, чтобы заглянуть в будущее. Его судьба была ужасна… Горцы намекают на то, что король все еще жив, и жаждет вернуть назад свои амулеты. Горцы знают намерения Высшей Силы, так говорят бастарды. Хотя всего вернее, это – легенда. Минуло столько лет… Мысли Ратибора неотступно возвращались к Страннику. Прошло уже достаточно времени, надо бы ему вернуться. Если он не погиб в пустыне. Опять приступ невыразимой тоски сжал сердце мальчика.

«Я знаю, почему вы плачете, но сам не могу…»

В глазах противно защипало, на глаза навернулись горючие слезы. Может! Отказывается, может…

Тем временем Земфира читала заговор от столбняка. Ну что же! События развиваются успешно. Она потратит немало энергии, прежде чем освободит ведьму. Тощий Ром не в счет. Никудышный колдун. Худо дело, если Страннику не удалась его миссия. Тогда в Нижний Мир проникнут озверелые одомиты. Хлопот они принесут немало. Такое уже было в истории фенов, и не однажды…

Колдунья сжимала запястья Надежды. Девушка пошевелилась, тысячи иголок вонзились в кожу, часто и быстро колотилось сердце, разгоняя застоявшеюся кровь по членам. Она тихонько простонала, на руках останутся синяки после железных тисков этой сучки!

– Готово! – Земфира откинулась назад, вытерла со лба капли пота.

– Строго говоря, можно было прочесть ее мысли, не утруждая себя магией! – скептически заметил мопс.

– Где ты раньше был, такой умный? – огрызнулась колдунья. – Мысли неподвижного фена ему не принадлежат. Воля их блокирует.

– Защитная реакция! – поддакнул Тощий Ром. Он присел на корточки, картофельные очисти, зацепившиеся за серьгу в ухе, делали его похожим на куклу из «Мапет шоу». – Можешь говорить, тварь ущербная?!

– Сам ты – тварь! – огрызнулась Надя. Силы быстро наполняли затекшие мышцы. – Посмотри на себя в зеркало, урод!

– Определенная правота в ее словах есть! – заметил Лука.

– Вот, сука! – прошипел граф, замахнулся, но Земфира перехватила его руку.

– Слишком грубо, дорогой! Слишком грубо… Девушки любят ласку, не так ли милая? Где наш камешек? Ответь, и мы немедленно уйдем!

– Пошла к черту! – Надя поднялась на ноги, и подбежала к Ратибору.

– По-хорошему ты не хочешь… – покачала головой колдунья. Она перехватила нож, и нехорошо ухмыляясь, изогнулась как кобра перед броском.

– К чему эта драматургия?! – сморщил разбитый нос граф. – Прочти ее мысли, и всего делов!

– Сам прочти! Пока заклятье снимала, потратила энергию. Ну, ничего, так даже интереснее. По старинке… – колдунья совершила почти неуловимый выпад, длинное лезвие пропороло девушке трицепс, Надя вскрикнула, отскочила в сторону, схватил со стола обычный нож, и заняла оборонительную позицию.

– Ого! – усмехнулась Земфира. – Смелая девочка! Я почти счастлива, спасибо, родная за такой подарок! Знаешь, как это будет выглядеть? – он короткими шажками описывала полукруг по тесной кухне. – Я буду убивать тебя постепенно, дорогая, пока наш колдун в отрубе, тебе никто не поможет… И если ты не расскажешь где Камень, я мальчугану отрежу его чудесные ушки… А ты в то время еще будешь жива, красотка, поняла?! А потом, я насильно напою тебя его сладкой кровью, и сама отведаю…

– Какая жестокость! – сморщил короткий нос Лука. – А между тем, опасность приближается!

– Закрой пасть! – сказал Тощий Ром. Он следил за поединком, раскрыв рот от нетерпения. – А ставки можно делать?

– Нет смысла! – пожала плечами колдунья. Она стремительно взмахнула ножом, но Надя уже приготовилась к броску, отскочила в сторону, ударившись спиной о холодильник. Клинок просвистел в десятке сантиметров от ее лица. Левая рука отяжелела, тонкой струйкой кровь орошала пол. Тотчас подбежал мопс, и слизнул красные капельки.

– Вкус так себе! – он по гурмански чмокнул. – Мало кушает мяса, наша принцесса, от этого присутствует сладковатый эксцесс!

– Пошел на хрен! – девушка поддала ногой, пес с завываниями покатился кубарем по коридору.

– Не бойся! – она услышала за спиной голос Ратибора. Едва слышный, и не голос вовсе, а шепот, прокравшийся в ее разгоряченное сознание. – Я дам тебе силы. Ты – ведьма. Она сейчас – обычный смертный человек, ты сможешь победить!

И тотчас мышцы налились горячей влагой, зрение обострилось, за краткое мгновение Надя успела увидеть сверкающее лезвие возле своего плеча. Она легко уклонилась, и сильным ударом ноги в грудь отбросила Земфиру.

– Упс! – прокомментировал граф. – А девочка – мастер единоборств, круп ей в дышло!

– Заткнись! – зарычала колдунья. Очертя голову она бросилась вперед, но девушка сжала рукоять ножа в кулаке так, что он образовал кастет, и оторвав от пола пятку, в точности, как учил Димка, нанесла прямой удар кулаком в лицо противнице. Метила в челюсть, Рослов говорил, что это «стеклянная точка» – подбородок, но сказывалось отсутствие практики – попала в нос. Земфира охнула, и совсем по-дамски прикрыла лицо ладонями. Нож выпал из рук, кровь струилась сквозь сжатые пальцы. Такой прием Надежда Петровна видела в кино. Девица-азиатка, хорошенькая как куколка, развернулась вокруг собственной оси, и врезала острым каблучком в лицо здоровенного мужика. Надя издала отчаянный крик, крутанулась как юла, и ударила пяткой в голову колдуньи.

– Получилось! – она радостно завизжала. Земфира ударилась затылком о вытяжку над плитой, и упала на пол.

– Сучка… – прошептала она, задыхаясь от ненависти. – Я наберусь сил, и разрежу тебя по кусочкам! Будешь умолять о быстрой смерти!

Девушка опустилась возле поверженной колдуньи.

– Это тебе за сучку! – и нанесла сильный, точный удар кулаком в скулу. Голова безвольно ударилась о твердый пол, глаза закрылись. Надя подняла окровавленный нож Ратибора, оттерла лезвие, и поднесла его мальчику. – Это твое оружие!

Он открыл глаза, на лице играла светлая улыбка.

– Слово в радость, сестренка! Я знал, что ты справишься…

– И на кого ты делал ставку? – задумчиво спросил пес у Тощего Рома.

Человек издал воинственный клич, отдаленно напоминающий песни тирольских горцев, но кинулся почему-то к дверям. Надя перехватила поудобнее нож, и метнула его вслед рому. Оружие просвистело в воздухе, сделав два оборота, лезвие впилось в филейную часть бедра мятежного графа. Он охнул, и плюхнулся на колени.

– Браво! – крикнул Лука, обнюхал поверженного заговорщика, поднял заднюю лапку, и пустил желтую струю. Затем подбежал к Ратибору, и преданно глядя тому в глаза пролаял.

– Всегда мечтал служить тебе верой и правдой, родное сердце!

Надя расхохоталась.

Тучи за окном расселись, нежные солнечные лучи позолотили пышную листву. Недавно минул полдень.

– А где Дима?! – она зажмурила глаза, и наскоро прочла молитву, страшась услышать ответ. Мальчик на мгновение отвернулся, будто прислушался к чему-то, и кивнул.

– Он уже очень близко. Но история еще не закончилось…

ПРЕОБРАЖЕНИЕ.

Полковник Семин был вне себя от гнева. Только что, по этажам полицейского управления, носился оперуполномоченный, облаченный в шутовской костюм! И это в то время, когда комиссия из Москвы рвет их на части, как дрессированные терьеры! При этом генерал ведет себя в высшей степени странно. Он битый час шушукается с выжившей из ума уборщицей, и всерьез воспринимает чушь, которую несут экстрасенсы. И еще этот бледный тип, похожий на маньяка из сериала. Ходит и бубнит по правительственной связи! Наушничает, небось! Но более всего полковника раздражало поведение Рослова. Дело антиквара стоит на месте, а он носится по этажам в костюме горца, и пугает неграмотную старушку! И взял себе в подручные мальчишку лейтенанта!

– Пелагея Степановна! Я Вас очень прошу! – он в десятый раз пытался расспросить старушку.

Слава Богу, Востриков на время отлучился. – Пожалуйста! – плачущим голосом вызвал Семин. – Про костюм я уже понял. Вы можете подробно описать, как мог майор полиции, мог выбраться из этого обычного зеркала?! – офицер в сердцах ударил кулаком по раме.

– В багряной парче, ликом светел! И поступь его быстра, а взор суров! – уборщица резала цитатами как ножом по больному полковничьему сердцу.

– Черт возьми! Это был точно Рослов?!

– Раньше, да… – загадочно ответила старушка. – Но теперь, кто знает?! – после недолго раздумья, она на всякий случай осенила крестным знаменем офицера полиции.

– Вот напасть!

– Господин, полковник! – испуганно шепнул капитан Сидоров. – Смотрите! – дежурный указывал на зеркало.

– Я уже видеть его не могу, зеркало это ваше… – Семин поперхнулся, и закашлялся. Лицо покрылось пунцовыми пятнам. Нечто подобное он, конечно видел в кино. В американских фильмах ужасов, которые очень любил. Но не мог допустить мысли, что такой же сценарий будет развиваться в столь благополучном учреждении, как здание РУВД Центрального района города Санкт-Петербурга. Тусклое зерцало, поехало куда вниз, как текучая ртуть, и изнутри на пол ступила загорелая мускулистая нога. Затем выплыл и ее хозяин, коренастый бритоголовый дядька, в сверкающих нагрудниках, с обнаженными, обильно татуированными плечами. Он невнимательно оглядел оцепеневших полицейских, обернулся назад, и хриплым голосом произнес.

– Здесь полно псов! Сейчас всех порешим, или обождем? – и угрожающе взмахнул коротким мечом.

За ним следом объявился седой мужчина в кожаных штанах, безрукавке, и фуражке с высокой тульей, наподобие тех, что носили немецкие офицеры люфтваффе времен Второй Мировой войны.

– Не спеши, Кассель! Сначала надлежит найти Странника.

– А здесь неплохо! Воздух малость пьянит, но мы привыкнем! – гауптман обернулся по сторонам, равнодушно кивнул полковнику Семину. Тот почему-то отдал честь, потом спохватился, вспомнив, что на нем нет фуражки, и тотчас рассердился на себя, что в столь важный для человечества момент, думает о пустяках. А тем временем, из зеркала продолжали вылезать люди. В считанные минуты тесный коридор оказался заполнен одомитами. Один из воинов размахивал флагом со свастикой.

– Вызывай ОМОН! – трагическим шепотом приказал Семин. Капитан бросился к лестнице, но вдруг остановился, будто ноги его налились свинцом.

– Ты главный фен?! – спросил дон Эрген Сладкоречивый.

– Так точно! – отрапортовал полковник. Он спохватился, вспомнив про Вострикова. – Вообще-то здесь есть генерал, он отлучился.

– Тень его топтать! Нам нужен Странник!

– Понятия не имею, о ком Вы говорите, господин инопланетянин! – Черт их побери! Главное выиграть время! Какого рожна Сидоров застыл на месте с дурным выражением лица?! Срочно вызвать ОМОН, спеленать красавчиков, а там разберемся, кто здесь Странник…

– Я его слышу, оберст-генерал! – кивнул высокий молодой солдат. – Это недалеко. Он приближается к тому же месту, где собрались все остальные. Ратибор, Земфира, Голубой Адам…

– Заговорщики! – вскричал Кассель. – А этот лжец дон Громмель?!

– Его я не слышу. Но Лука тоже там…

– Честь воинам! – Эрген взмахнул кулаком, и одомиты устремились вниз по лестнице. Пелагея Степановна умилительно глядя вслед солдатам, пела псалмы. Ступени грохотали под тяжестью шагов воинов. Капитан Сидоров, наконец оторвал ноги от пола.

– Господин полковник… Я прошу прощения, но не мог шевельнуться. Какие будут приказания?

– Найди Вострикова. – на человека вдруг навалилась смертельная усталость. Он опустился на табурет, стоящий возле зеркала, и несмотря на то, что самолично гонял курящих на лестницу, достал из пачки папиросу «Беломорканал», чиркнул зажигалкой и выпустил клуб сизого дыма. Тетя Паша подошла к нему, и еще раз перекрестила.

– Пойдем, родимый, я тебя в церковь отведу… – уборщица кротко улыбнулась.

…Оказавшись на улице, одомиты набились в полицейский ГАЗ, машина взревела, и помчалась по улицам города. За рулем восседал лично гауптман Кассель, он лихо заложил поворот, заскрипела старенькая резина.

– Совсем нетрудно управлять этой тележкой! – воскликнул одомит. – Крутишь рулем, переключаешь передачи. Круп вам в дышло, но мне здесь нравится!

– Неплохая тележка! – сдержанно заметил дон Эрген. – Значительно удобнее ездовых собак…

* * *

Лидия Семеновна сидела на скамеечке. Истинно говорят, что жизнь ужасна, если ты один знаешь тайну! Картины, которые она наблюдала теплым воскресным днем, невозможно пересказать казенным языком обычных слов. Здесь и Набокову тесно станет, с его волшебным тягучим слогом, и Гоголь захлебнется, пользуя сочный русский язык. Уж слишком много всего навалилось. Чересчур. Но закон есть закон. И пришло время, когда Вдове пришлось давать письменные показания. Каким-то образом сей документ стал достоянием гласности. Вероятнее всего Семеновна сама накатала по памяти дубликат показаний, так он и разошелся по рукам.

Показания госпожи Авдеевой Л.С. Протокол событий от 15 июня.

«Я сидела на скамейке, и наслаждалась теплым воскресным днем. Тут к дому 12, что по набережной реки Карповки подъехал автомобиль. Оттуда выскочил майор Дмитрий Рослов, в развевающемся ярком плаще, с ним был молоденький офицер в форме. Рослова я хорошо знаю, вежливый, обходительный мужчина, часто провожает Надю Еременко до подъезда, а вот юношу видела впервые. Мужчины кинулись к парадной, где проживала хохлушка, но тут из-за угла вылетела полицейская машина. Желтая, с синей полосой, и надписью РУВД по борту. Там еще что-то было маленькими буквами написано, но я по слабости зрения не разобрала, да и не важно это было. Из полицейского грузовичка повылезали чудные люди. Одеты, как шуты гороховые, полуголые, плечи в татуировках, как у Степки из девятой квартиры, где он жил, пока его опять не посадили. Тут и началось! Люди бросились к подъезду, но на пути их встал майор. Поначалу они просто дрались, и Рослов расшвыривал супостатов чугунными кулаками. Мальчишку лейтенанта сразу же сбили с ног, он больше и не поднялся. После всего очухался, бедолага, но не о нем речь. А потом такое началось, что обычными словами не описать. Один из пришельцев в воздух взлетел, как кузнечик, но и наш ему спуску не дал. Прыгал, словно тигр, и бился так сильно, что враги разлетались в разные стороны. Они и на деревья взлетали, и успевали в воздухе схлестнуться. У майора тоже в руке меч оказался, он седому так рубанул по плечу, что пол руки отхватил. Кругом кровь, бойня, я дрожу от страха, что и меня зашибут. Майор ко мне подскочил, окровавленный весь, на руки вместе со скамейкой легко так поднял, и отнес под кусты, от греха подальше.

«Не высовывайтесь, говорит, Лидия Семеновна!»

Сижу тихонько, от страха обмираю, смотрю, что дальше будет. Но все-таки Рослов стал уступать, тех то, из машины шесть человек, не меньше было. Тут ему на помощь прибежали две здоровенные собаки, они с прошлого утра рядом ошивались. Отвлекли врагов, дали майору передышку, он отбился, но потом совсем ему худо стало. Как он еще держался, нет разумения! Те, чудные люди, что из полицейской машины, несколько раз его мечами своими проткнули. У него кровь и из плеча и из груди фонтаном бьет, и нога поранена, на одно колено встал, и продолжает сражаться.

«Сдавайся, Странник»! – лысый ему кричит. У него самого-то рана в плече зияет, меч свой левой рукой держит. А наш Дмитрий так и отвечает.

«Круп тебе в дышло, одомит! Русские не сдаются»!

Я все слово в слово запомнила, хотя слова диковинные, никогда таких прежде не слышала. Чудеса, одним словом! И вот тогда самое волшебство и началось! Из подъезда мальчонка, татарчонок выскочил, поднял ручонки к небу, а там, словно по команде тучи собрались, и молнии мечут, но не как попало, а прямо злодеев этих разят! Они тоже многие майором раненные были, просят у пацана пощады. А он странные вещи говорит.

«Я отпущу вас одоимты, и отдам вам заговорщиков. Вот шесть Камней Света. Два отдайте одомитам, два ромам, а два горцам. Последний камень я спрячу в Нижнем Мире, и забуду об этом месте, чтобы не было соблазна. Судите изменников в Зеленой Стране. Но дайте слово чести, что в Нижний Мир вам путь заказан. Валтасар отменяет войну, оставайтесь на родине.

Согласны?!»

Те говорят, мол согласны.

Тогда из подъезда выходит девица полуголая с разбитым в кровь лицом, и чудной господин, с бритой макушкой. Идет, хромает, а из задницы кровь сочится. Тут все рассмеялись, а плешивый мужик подходит к Дмитрию, опускается на одно колено, и говорит.

«Слава воину! Сражаться с тобой было для меня честью!»

И все остальные подходят, и говорят то же самое. А потом они положили майора на красный плащ, и унесли в квартиру к хохлушке. И еще одного бугая вроде бездыханного, из подъезда вытащили… Ну, тот я побежала к себе в квартиру, думая, что из окна лучше видно будет, куда они поедут. Но пока поднялась, все как сквозь землю провалились. Вот такая история.

С моих слов записано правильно, мною прочитано.

Авдеева Лидия Семеновна.

Надя рыдала в голос над окровавленным человеком.

– Ратибор, дорогой, ну сделай что-нибудь!!! Прошу тебя, он умирает!

Мальчик склонился над Дмитрием. Дыхание было редкое, прерывистое, лицо покрылось смертельной бледностью. Глубокие раны в груди не давали мужчине шансов.

– У фенов есть врачи…

– Какие к дьяволу врачи! – закричала женщина. – Я сама – врач! То, что он до сих пор живой, это чудо, понимаешь?! Это не проникающие ранения, один удар пришелся в сердце, а он после этого еще сражался… О, Господи! – она прижала холодную ладонь мужчины к губам. У дверного проема, черный как тень стоял Сорокин. На его рассеченном лбу запеклась кровь. Голубые глаза наполнились слезами.

– Надежда Васильевна! – робко сказал он. – Может все-таки «скорую» вызвать…

Раненый глубоко вздохнул, открыл глаза, потрескавшиеся губы шевельнулись.

– Привет, Надюша… Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, хорошо, родной! Ты не говори ничего, ладно?! Я люблю тебя, милый! – он осыпала поцелуями его лицо. – Все будет хорошо!

– Хорошо… – как эхо отозвался Рослов. – Мы победили, Ратибор! Пока, победили, но через год Валтасар потребует назад свои реликвии. Все еще не закончено… – он тихо охнул, будто зевнул, и большое тело свело судорогой, и затих. Некрасивые черты лица, делающие русского офицера столь похожим на французского актера, разгладились, зеленые глаза дерзко смотрели в потолок, будто и после смерти бросая вызов невидимым врагам.

– Нет!!! О Господи, нет! – Надя упала на колени, ее плечи сотрясали рыдания. Перед глазами веером пронеслись цветные картинки. Первое знакомство в Управлении, он так застенчив, а оттого немного, по-ребячески груб. Они вместе работают на вызовах, неуклюжие попытки со стороны майора ухаживать, он каждую смену провожает ее до дома, но не может решиться поцеловать. Они резвятся как малолетки, Рослов учит ее боксу. «Ручку прижала, ноги чуть согнуты, пяточку от пола отрываем…» Он бережно сжимает ее локти, голос дрожит, от крепкого запаха мужского одеколона, у нее кружится голова. И наконец, пыльный кабинет на пятом этаже, старенький диван, его раскаленные губы, твердые как сталь мышцы, и горячий солнечный луч, запутавшийся в волосах…

Сорокин робко тронул девушку за плечо.

– Надежда Васильевна, надо вызвать полицию и скорую… У нас здесь два трупа… – он закашлялся.

– Нет!! Я не верю, слышите?! Так не бывает!!! – синие глаза горят свирепым огнем, как у ведьмы. – Не верю!

– Я могу попробовать… – робко сказал Ратибор. – Никто никогда этого раньше не делал. Но если у меня получится вернуть Странника, я не смогу вернуться назад в Вотчину. Такая потеря энергии не восстанавливается. Я стану обычным феном, и наверное потеряю память. Учителя говорили о таких вещах. Некоторые великие колдуны древности теряли память после битвы с драконами, – он сконфуженно улыбнулся. – Во времена короля Чертополоха в Зеленой Стране жили драконы, – пояснил мальчик.

Надя кинулась к мальчику в ноги.

– Я прошу тебя, мой милый! Помоги… Мы что-нибудь придумаем! Мы ведь знаем, где точки возврата, вернем тебя домой!

– Нет, ведьма! – он грустно покачал головой. – На земле полно зеркал. Если бы каждый знал, как через них проникнуть в другой мир… Ладно! – он жестко поджал губы. – Я принял решение. Всем выйти из комнаты. Мне потребуется очень много энергии. Быстро! – он грубо оттолкнул женщину. – Теряем время…

Надя выскочила на кухню, вытащила за руку упирающегося Сорокина.

– Надежда Васильевна, я понимаю Ваши чувства, но мне необходимо уведомить господина полковника! У нас здесь два убийства, а мы…

– Заткнись! – резко оборвала парня женщина. Она достала из шкафа початую бутылку коньяка, налила два стакана. – Пей!

Игорь замычал что-то про полковника Семина, профессиональный долг и служебное расследование, но девушка рявкнула так, что у лейтенанта заложило уши.

– Пей, кому говорят!!!

Он покорно осушил стакан, вытер слезящиеся глаза, Надя также выпила до дна, но не почувствовала опьянения. Только в животе растеклось жидкое электричество.

– Дай мне десять минут, Игорек! – она умоляюще посмотрела на юношу. – Если сейчас нагрянут менты, у Димки не останется шанса, понимаешь?!

– А так у него есть эти шансы… – Сорокин недоверчиво покачал головой, посмотрел на окоченевшее тело Штруделя, висящую на одной петле входную дверь. – Давайте, я Вам пока дверь починю!

– Спасибо! Инструмент в прихожей… – он повернулась к окну, и закрыла глаза, спрятавшись от солнечного света, пышущей зелени, весело щебечущих птиц. От всей этой бессмысленной ненужной кутерьмы, если в ней не было места Димке Рослову…

В комнате было тихо. Иногда ей казалось, что оттуда доносится тихое пение, будто певчие читают слова молитвы, на воскресной службе, но затем вновь воцарялась мертвая тишина. Лейтенант оказался рукастым парнем. Он установил дверь, и теперь пытался отремонтировать врезной замок. Прошло десять минут. Он красноречиво посмотрел на часы, женщина отвернулась. Она не верила. По-прежнему не верила. Она не могла поверить… Прошло еще пять минут. Игорь вымыл руки, аккуратно вытер их сухим полотенцем. Он нарочно делал все медленно, и она была ему за это благодарна. Прошло еще три минуты. Девушка не сводила глаз с пятен крови на полу. Глупая мысль… У жителей Зеленой Страны такого же цвета кровь, как и фенов. Смешно… Она называет себя феном…

– Дверь работает. – кашлянул Сорокин. – Замок лучше поменять, но временно можно пользоваться.

– Благодарю тебя, Игорек… – голос сухой, бесцветный, как выгоревшая на солнце бумага. Пальцы случайно наткнулись на полотняную сумку. Там виднелся краешек плотной ткани. Летопись Чертополоха… С нее все началось. Женщина безразлично отшвырнула в сторону сумку. Она не хочет знать свое будущее.

– Надежда Васильевна! – лейтенант решительно поднялся. – Уже больше получаса прошло…

Она хотела ему что ответить, но в то же мгновение черные сумерки стремительно вползли в квартиру. Стало очень холодно, жидкий цветочный запах растекся в воздухе, черноту пронзили изогнутые молнии, вспыхнул и загорелся раскаленный белый шар, будто взорвалась маленькая вселенная. От него, в разные стороны змеились слепящие белые линии, они опутали стены, ползли по потолку, сетью раскинулись по полу. В одну секунду помещение исчезло. Вокруг царила лишь безмолвная пустота, испепеленная платиновым белым светом. Он становился все гуще, плотнее, и вот уже ничего вокруг не осталось, кроме этого сумасшедшего белого света. Надя инстинктивно вцепилась в руку Игоря, но его рядом не оказалась. Свет властно и неумолимо вошел в нее, поглотил ее естество, как жадный удав заглатывает добычу, и вдруг все исчезло. Тишина, покой, рассеивающиеся во все стороны розовые лучи солнца, окрашенные занимающейся зарей…

– Игорь! – выкрикнула женщина. – Ты где?!

– Я здесь, Надежда Васильевна! – парень выдал испуганно петуха, и сконфуженно закашлялся.

Она протерла кулаками веки. Обычная кухня, на полу подсыхают рыжие пятна крови, на дне стаканов плещется коньяк. В коридоре лежит бездыханное тело профессора. Все правильно. Одомиты унесли с собой труп наемника. В прихожей валяются деревянные щепы, молоток, отвертка, зубило.

– Что это было?

– Вы тоже видели…

– Белый свет… Ненормально белый, такого не бывает!

Из комнаты раздался тихий стон. Надя сорвалась с места, чуть не сбив ногу о молоток, вбежала в комнату. На диване лежал Дима. Бледный, лоб усыпан каплями пота. Он с трудом поднялся, опираясь о спинку дивана, сипло закашлялся. Девушка кинулась к нему, прижалась лицом к груди. Сердце билось редко, глухо и ровно. Она бережно провела пальцами по обнаженным плечам любимого. Глубокие, затянувшиеся тонким слоем эпителия, раны.

– Фу, черт! – Рослов вытер со лба капли пота. – Нелегкое выдалось дежурство. А выпить есть что-нибудь? – он с удовольствием потрогал алую ткань, покрывающую диван. – Классный материл, точно?!

Надя схватилась руками за живот и рассмеялась. Она хохотала и не могла остановиться. Сорокин недоуменно моргал выгоревшими на солнце рыжими ресницами, глупо хихикнул, и начал смеяться вместе с девушкой. Рослов разводил руками, не понимая, что он такого смешного сказал, ведь материал и правда, отличный! Насыщенный цвет, хорошая фактура, что здесь веселого?! А это двое хохочут как безумные, и не могут остановиться.

– А где мальчик?! – спохватилась девушка.

– Я его кажется, только что видел… – пробормотал Дмитрий. – Он держал меня за руку. По моему он плакал… И еще сказал, что мы не прощаемся. Фу, дьявол, башка трещит!

– Смотрите! – охнул лейтенант. Возле кровати лежал серебряный меч, со следами побуревшей крови на широком клинке. Вдруг блестящий металл потускнел, покрылся коррозией, и быстро превратился в сухой коричневый порошок, похожий на горстку пепла. – Теперь точно женюсь! – ахнул Сорокин.

– Все правильно… – прошептал Дмитрий. – Кинжал у мальчика был с оберегом, как и оружие одомитов. Марли не обманул.

В дверь резко позвонили. Долго и настойчиво. Так могли звонить лишь полицейские. Говорят, что во всем мире полицейские звонят одинаково. С той стороны раздался решительный бас полковника Семина.

– Госпожа Еременко! Немедленно откройте дверь! Нам известно, что майор Рослов находится в Вашей квартире! Дело государственной важности, здесь с нами представители ФСБ из Москвы. Откройте, или мы будем вынуждены взломать дверь!

– Вот как… – обиженно протянул Сорокин. – Я ее только что починил!

Цокая когтями по паркету, к людям подошел мопс. Он деликатно тявкнул, и сообщил.

– В этом визите нет опасности. Во всяком случае, я ее не чую, родное сердце! – и как обычная собака потерся спиной о ноги девушки.

И вот тогда Рослов рассмеялся вместе со всеми…

* * *

Ратибор бежал по лесу. Он вдыхал всей грудью пряный лесной воздух, пил его как хмельную брагу, и не мог насытиться. Бурбуль и Латона мчались рядом, оберегая молодого хозяина от ненужных случайностей. Вскоре между зарослями молодого ельника показалось заросшее озерцо. Мальчик остановился на берегу, посмотрел в свое отражение. На густых ресницах дрожали хрусталики слез. Он обнял за мохнатую шею рыжую собаку.

– Это глупо, правда, Латона? Мы ведь не расстаемся с ними навсегда!

Верный пес мотнул головой. Он задрал голову, и внимательно наблюдал за скачущей по ветвям белочкой.

– Точно глупо. – решительно кивнул мальчик, достал из кармана кожаных штанов небольшой предмет, размахнулся, и забросил его в чащу дикого орляка. – Она найдет. – он решительно тряхнул головой, подошел к краю озера, и крепко зажмурил глаза…

Осторожная белочка спрыгнула на землю, внимательно обследовала следы, тихонько чихнула. Чужие, незнакомые запахи. Ничего серьезного. Она пробежала по мшистому берегу озерца, сгрызла по ходу дела пару пустых орешков, и наткнулась на круглый камешек. Белочка попробовала его на зубок, но камень оказался твердым, безвкусным, пах песком, огнем и пустотой. Зверек равнодушно отвернулся, и взлетел на высокую сосну, распушив желтый хвост. Настроение у белочки было прекрасное.

Эпилог

На похоронах профессора Штруделя собралось всего несколько человек. Ученый вел уединенный образ жизни, в университете его недолюбливали, в Петербурге родственников не было, а из Израиля пришли три коротких телеграммы. Надя настояла на том, что бы погибшего ученого отпевал православный священник.

«У Бога нет ни иудея, не русского ни одомита!» – произнесла она непонятную фразу, но перечить девушке не решились. Иногда в волшебных голубых глазах вспыхивали бешеные огоньки, в такие мгновения на обаятельную красотку было жутко смотреть. Люди отводили взгляды, и поспешно соглашались, чувствуя неприятный холодок в животе, слабость в ногах и головокружение. По тем же причинам, служебное расследование превратилось в формальное разбирательство. Майор Рослов, лейтенант Сорокин и старший лейтенант Еременко написали уйму объяснительных бумаг, но дело застопорилось. Человек-тень настаивал на немедленном аресте всех трех «подозреваемых». Он именно таким образом трактовал статус офицеров. Не помогала даже защита полковника Семина. Но после личной встрече с Надеждой Еременко, из агрессивного степного волка, московский чиновник превратился в вялого хомяка. Он соглашался со всеми аргументами защиты, и наконец, закрыл это мутное дело, укатил к себе в Центр, и больше о нем никто ничего не слышал.

Дело убитого антиквара объявили «глухарем», и положили на полку. Семин получил выговор, который принял с удивительным равнодушием. Каждое воскресенье полковник посещал церковь, и прилежно отстаивал службу.

Генерал Востриков тотчас после закрытия дела подал в отставку. Он не возвратился в Москву, а неожиданно для всех, уехал вместе с колдуном Юлды Третьим в Тибет. Ходили слухи, что он намерен был там обосноваться надолго. Из психоневрологического диспансера вышел бизнесмен Лейкин. После того, как его признали вменяемым, он подал на развод, и дал объявление о продаже злосчастного магазина на Вознесенском проспекте. На удивление, желающих оказалось очень много, но купил «Лавку Древностей» компаньон Лейкина, Михаил Семенов. Семенов заявил, что собирается переоборудовать антикварный салон под кондитерскую лавку. Согласно непроверенным сведениям, старинное зеркало в первый же день было вывезено им из подсобки, и спрятано в неизвестном месте. Та же судьба постигла злосчастное зеркало из здания РУВД. Полковник не смог отстоять раритет, несмотря на инвентарный номер ХУ-123-Е.К. Молчаливые личности предъявили разрешение, и уволокли мебельный предмет, в бронированную машину.

По истечении нескольких недель Вдова очнулась от немоты, и в красочных подробностях рассказывала любому желающему страшные истории дома на Карповке. Но рассказывала как-то без былого задора. Семеновна, почему-то утратила интерес к сплетням, неожиданно вспомнила про внуков в Гатчине, и вскоре уехала жить к ним.

Единственный человек, не испытавший на себе магические свойства Нади, был Дима Рослов. Они теперь не расставались ни на час, словно боясь упустить волшебные мгновения счастья. После окончания служебного расследования, молодые люди взяли отпуск за свой счет на неделю, и уехали в Зеленогорск. Словно не сговариваясь они пришли не берег того самого озерца. Найти его не составило труда. Девушка не могла объяснить, откуда у нее возникло это знание. Они стояли на берегу озера, взявшись за руки, и смотрели в темную зеркальную гладь.

– Ты вспоминаешь о нем? – спросил мужчина.

– Каждую минуту…

– Я тоже.

– Я обещала мальчику прокатить его на трамвае. Получается, что обманула…

– В следующий раз!

– А он будет, это следующий раз?!

В зарослях высокой травы мелькнул белый камешек, Надя подняла его, кожу на ладони обожгло, словно она взяла кусочек сухого льда.

– Он специально его здесь оставил! – ее голос дрогнул.

– Ничего не закончилось. Валтасар дал срока – один год.

– Год-это очень много! – счастливо вздохнула женщина, поцеловала любимого в губы.

Вечером того же дня, они приехали в Публичную библиотеку. Для того чтобы попасть в читальный зал, Рослову пришлось предъявить служебное удостоверение. Бледная, с зализанными назад редкими рыжими волосами сотрудница, неприязненно изучала сломанный нос коренастого мужчины.

– Что желаете?

– Уголовный кодекс! – брякнул Надя.

Они вложили Летопись Чертополоха между страницами, и долго сидели, не решаясь вернуть книгу назад.

– Тебе даже не хочется взглянуть? – спросил Дмитрий.

– Хочется! – призналась девушка. – Очень хочется. Но нельзя заглядывать в собственное будущее как в чужую дверь сквозь замочную скважину. Тем более, наше с тобой будущее я отчасти могу предугадать… – она тихо прошептала ему на ухо, мужчина громко рассмеялся, так что «зализанная» тетка метнула на святотатцев взгляд, преисполненный праведного гнева. После чего, они обнялись, и выбежали на улицу из сумрачного зала.

А на улице бушевало знойное питерское лето! Над городом плыл тополиный пух, солнечные лучи щедро орошали сухой асфальт влажным теплом. Заливисто щебетали птицы, в подсыхающих лужах плескались бойкие воробушки. У входа в библиотеку терпеливо сидел симпатичный мопс. Завидя людей, он недовольно насупился.

– Нельзя надолго оставлять собак в одиночестве! Это сокращает им жизнь!

Прогуливающаяся неподалеку женщина с болонкой, вытаращилась на говорящую собаку, подхватила своего песика, и припустила бегом.

– Хватит болтать на улице! – строго сказала Надя. – Видишь, человека чуть до инфаркта не довел!

Лука проводил снисходительным взглядом хозяйку болонки.

– Для нее нет опасности. Здоровье как у быка. И для тебя нет опасности, родное сердце! – он широко зевнул, обнажая розовую пасть. – С вами скучно. Здесь нет настоящих опасностей! – он демонстративно свернул хвостик кругляком, потрусил следом за людьми, так и не понимая причин их безудержного веселья…

ГОРОДСКОЙ ВЕСТНИК.

«Нынешнее событие иначе как курьезом дня не окрестить! В воскресный полдень на Невском проспекте объявился странный гражданин. Он был облачен в мантию, наподобие тех, что носили в древности монархи, на голову надета корона, по виду изготовленная из чистого серебра.

Человек сжимал в руках королевский скипетр. Сотрудникам полиции он объяснил, что является покровителем нашего города, и требует объяснить, почему на улицах до сих пор не висят плакаты с его изображением! Также, он потребовал дюжину местных граждан в рабство, которых якобы ему задолжали за прошедшую неделю. Вел себя гражданин скандально, документы предъявлять отказался. Лоб человека украшала татуировка в виде красной свастики, что заставило сотрудников правоохранительных органов задержать мужчину. При личном досмотре обнаружился специфичный физический дефект задержанного. Трехпалые кисти, между которыми угадывались зачаточные перепонки, какими обладают земноводные. Во время осмотра мужчина вел себя буйно, тем самым вынудил полицейских надеть на него наручники. После чего он неожиданно заснул. По заключению медиков сон напоминает анабиоз, в который впадают лягушки на зимний период. Спячка длится уже вторую неделю, специалисты отказываются комментировать данный феномен. Вчера стало известно, что таинственную личность собираются транспортировать в Москву для дальнейших исследований. Мы будем держать наших читателей в курсе дальнейших событий…»

Оглавление

Глава 1 Камни света

Глава 2 Летопись Чертополоха

Глава 3 Странник

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg