«Пятница, тринадцать ноль-ноль»

Пятница, тринадцать ноль-ноль (fb2) - Пятница, тринадцать ноль-ноль [СИ litres] (Ад Инкорпорейтед - 2) 1628K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирина Михайловна Комарова

Ирина Комарова Пятница, тринадцать ноль-ноль (продолжение фантастического романа «Повелитель Блох»)

Часть первая. За передовую магию!

«Оч-чень интересно. Значит, магистр Трио решился, наконец, покинуть Имолу. Знаменитый затворник возвращается в Университет. Тот самый Джузеппе Трио. Ну-ну. Очень способный, надо признать, маг: образцовое сочетание таланта, обширных знаний и фантастической научной интуиции. Если бы не глупые принципы, которыми он напичкан, как фаршированная утка яблоками, вполне мог бы рассчитывать на достойную карьеру. Увы. Для человека, столь упорно цепляющегося за детские идеалы, получить звание магистра и какую-нибудь скромную должность в Университете – максимально возможный рост.

Впрочем, это только облегчает работу с ним. Магистр Трио может оказаться весьма полезным, весьма… Как правило, подобные идеалисты последними понимают, что их использовали втемную. А иногда и не успевают понять».

Их появление в Нюрбурге не было обставлено особо торжественно и не вызвало повышенного интереса обывателей – в столице Лагосинтера, путешественники, пусть даже такая, довольно странная компания, событие вовсе не редкое. Но сказать, что они остались совсем не замеченными, тоже было нельзя. В конце концов, полюбоваться таким зрелищем, как возвращающийся с задания отряд Розовых Ос (полное название – ПК РЗ ООС, а если расшифровать, то Постоянной Комиссии по Решению Задач Охраны Общественного Спокойствия) горожанам удается не каждый день. А тут, как подарок, два десятка всадников: в сияющих доспехах, покрытых защитными магическими рунами, обвешанные оружием и амулетами, почти в равных пропорциях, и у каждого всадника широкая розовая лента на левом рукаве – опознавательный знак отряда. Естественно, что именно Осы притягивали к себе любопытные, почтительные, восхищенные взгляды, а на долю скромно едущих следом четырех человек уже ничего не оставалось.

Простодушных жителей Нюрбурга совершенно не интересовал полноватый мужчина с жидкой и скособоченной какой-то бороденкой – хотя магистр истинной магии Джузеппе Трио и был фигурой довольно известной, но, как говорится, только в узких кругах. Не смотрели они и на другого, долговязого и тощего, почти все время оживленно болтающего – наемных убийц, даже отошедших от дел, мирные обыватели, как правило, в лицо не знают. И на третьего, с командирскими повадками, рыжеволосого и рыжебородого, тоже никто не обращал внимания – Огюстену Лэрри вполне хватало той власти, которой он обладал, командуя самым серьезным и боеспособным подразделением воинов-магов на Лагосинтере, и дешевой популярности у горожан он никогда не искал. Некоторые, впрочем, останавливали взгляд на единственной девушке в отряде, но вовсе не из-за особенной какой-то красоты, нет! То есть она была, конечно, вполне симпатичной и поглядывала на окружающих с тем превосходством, какое часто позволяют себе хорошенькие девушки. Но интерес прохожих вызывала не ее внешность, а эсмеррский боевой меч, рукоять которого выразительно поднималась над плечом. Оружие такого качества было далеко не у каждого опытного воина, а уж увидеть меч у девушки… хотя, если честно, тоже ничего особенного. Едет себе девица с эсмеррским мечом и пускай едет – чего в жизни не бывает. На Ос смотреть было гораздо интереснее.

Такое положение всех устраивало. Огюстен Лэрри как уже было сказано, вообще предпочитал считаться чем-то вроде невидимки; Арра была слишком озабочена открывшейся перспективой – возможностью поступить в отряд Розовых Ос, чтобы обращать внимание на такие пустяки; Ганца всеобщее невнимание устраивало в связи с его, не слишком законопослушным прошлым. А магистр Трио, отсутствовавший в родном городе два года, был просто занят. Он старательно вертел головой, пытаясь понять, какие изменения произошли за этот срок и нравятся ли они ему. В целом, нравилось почти все, кроме нового украшения одной из площадей – огромной и очень сложной геометрической конструкции, бестолково растопырившейся в центре крохотного, по сравнению с ней, цветника. Остановив Гладиолуса, старого мерина, которого Джузеппе вопреки первоначальным намерениям выкупил у хозяина (все равно для возвращения в столицу нужна была лошадь, а к Гладиолусу магистр уже привык… более или менее привык), он изучил надпись на постаменте. Если верить этой надписи, затейливо выполненной изогнутыми буквами разной величины, монумент должен был символизировать стремление жителей Нюрбурга способствовать благополучию и процветанию родного города. Согласившись, что сама по себе идея достаточно благородна, Джузеппе крайне неодобрительно отозвался об исполнении.

Двинулись дальше и Ганц, который просто не умел подолгу молчать, с удовольствием начал излагать свои взгляды на современное искусство вообще и монументальную скульптуру в частности. Впрочем, излить душу, он так и не успел, магистр Трио прервал его на полуслове:

– Арра, Ганц, а где вы жить собираетесь?

– Найду что-нибудь, – безмятежно усмехнулся Ганц.

– Я не знаю пока, – девушка пожала плечами и неуверенно оглянулась на Лэрри: – Есть, наверное, какое-нибудь общежитие?

– Есть, – коротко согласился тот и с любопытством посмотрел на бывшего однокурсника: – Я правильно понял, ты хочешь что-то предложить?

– Э-э-э… да. Если ты не против, конечно.

– А почему я должен быть против? – Лэрри пожал плечами. – С моей точки зрения, даже удобнее будет, если вы поселитесь все вместе.

– Значит, вопрос решен! – в голосе Джузеппе прозвучало что-то вроде облегчения.

Арра и Ганц переглянулись.

– Мы, конечно, счастливы, что вопрос с нашим проживанием решен, – сладким голоском пропела девушка, – но хотелось бы знать, как именно?

– Очень просто и удобно! – улыбаясь, сообщил Джузеппе. – Вы поселитесь у меня дома. Он совсем недалеко, пара кварталов отсюда, не больше.

– Просто и удобно? – Арра задрала подбородок вверх, и магистр сразу вспомнил первые минуты их знакомства. – Извините, господин Трио, но я не могу позволить себе жить в доме с двумя холостыми мужчинами. Приличная девушка должна заботится о своей репутации.

– Пустяковое дело, птичка! – обрадовался Ганц. – Хочешь, я быстренько женюсь на ком-нибудь?

– Не сомневаюсь, что у тебя и здесь припасена очередная невеста, – прошипела она. – И не называй меня птичкой.

Ганц расхохотался, ему и этого было довольно. А Джузеппе выглядел весьма обескуражено. В конце концов, они достаточно долго вместе носились по степи и до сих пор то, что Арра проводила дни и ночи в обществе двух, а позже и двадцати двух, холостых мужчин, нисколько ее не волновало.

– Но как же… – он не договорил, сообразив, что любые сказанные им слова, будут вопиющей бестактностью.

Спас положение Лэрри:

– Трио, как все гении, забывает о деталях, даже о весьма существенных. Вы же понимаете, что он не оставил бы дом стоять пустым, без присмотра, на два года. Сейчас, как и предыдущие пятьдесят лет, там живет нянюшка Матильда – она, по-моему, нянчила еще отца нашего Джузеппе.

– Это правда? – Арра устремила на магистра строгий взгляд.

– Ну да… то есть, я не уверен, что она нянчила папу, но меня – это точно. И она живет в нашем доме… нет, не помню сколько. Всегда.

– Раз там будет еще женщина, я согласна, – с достоинством заявила Арра.

– А ты Ганц? – казалось, для Джузеппе было очень важно, уговорить товарищей поселиться у него.

– Жить в одном доме с двумя незамужними женщинами? – сморщил нос Ганц. – Впрочем, я никогда особенно не заботился о своей репутации.

– Вот и хорошо, – заключил Лэрри. – Теперь у Трио хватит мужества появиться на пороге родного дома.

– Ничего подобного! – очень убедительно запротестовал магистр. – Вовсе я не боюсь! – И тут же испортил впечатление, спросив почти жалобно: – А ты с нами не зайдешь?

– Пропустить сцену твоего возвращения домой и встречу с нянюшкой Матильдой? Никогда в жизни!

– А что, она очень сердитая? – встревожилась Арра. – Джузеппе, если это неудобно, ты вовсе не обязан…

– Все нормально, стажер Даман, – перебил ее командир, – не нервничай. Нянюшка Матильда – очаровательная женщина. Может быть, слишком строга в отношении чистоты рук и любит покомандовать, но в остальном, настоящий бриллиант. А Трио, по-моему, просто не перерос свои детские страхи.

– Вы меня заинтриговали, – Ганц даже шею вытянул, словно пытаясь разглядеть дом Джузеппе и нянюшку Матильду. – Эта женщина начинает мне нравиться!

– Еще больше она тебе понравится, когда сядешь за стол, – ухмыльнулся Лэрри.

– Ну, наконец-то! Хозяин решил проверить, не развалился ли его дом! А знаешь, Джузеппе, я уже думала, что не доживу до такого счастливого события!

Вежливо пропустив вперед хозяина и его старого приятеля, Арра и Ганц застыли на пороге, с интересом разглядывая нянюшку Матильду. Среднего роста, опрятно одетая: простого покроя синее платье, оживленное большим кружевным воротником, заколотым у горла изящной брошкой в форме пчелки и никаких признаков обязательного, при ее должности, фартука. Она вовсе не выглядела грозной. Впрочем, и особенно ласковой тоже.

– Огюстен, – продолжала нянюшка, строго указав на Лэрри, – неужели ты сумел втолковать своему приятелю, что похоронить себя в Имоле, это второе по глупости решение, какое только он мог принять? Наконец от тебя хоть какая-то польза случилась.

– Рад служить, госпожа, – галантно поклонился Лэрри.

– А какое, интересно, первое по глупости? – шепотом спросила Арра у Ганца.

– Повеситься, – не сводя с нянюшки восторженного взгляда, еле слышно ответил он.

По всем законам природы, нянюшка Матильда никак не могла услышать их перешептывания, но тем не менее, они привлекли внимание пожилой дамы.

– Эти люди будут жить у нас? Джузеппе, ты привез их из Имолы? – холодные серые глаза сосредоточились сначала на Арре, потом на Ганце. – Они не похожи на фермеров.

– Э-э-э… – магистр издал первый, с той минуты, как он ступил на родной порог, звук.

Нянюшка снова повернулась к нему, явно ожидая продолжения. Джузеппе покраснел, вцепился обеими руками в свою бороденку и пробормотал:

– Ну да… вот… то есть, мы вместе…

Арра покосилась на Ганца – тот явно наслаждался этой сценой; на Лэрри – пусть на его лице не было такого простодушного восторга, как у Ганца, но и он наблюдал за встречей магистра и нянюшки с заметным удовольствием и вмешиваться не собирался. Одним словом, понятно: если не взять дело в свои руки, то все они еще долго будут топтаться у дверей. Девушка сделала короткий шаг вперед и почтительно склонила голову.

– Позвольте представиться, госпожа Матильда, – вежливо заговорила она. – Дипломированный воин-маг Арра Даман, выпускница Эсмеррской школы, – и автоматически добавила: – Третья по списку.

– Неплохо, – странная интонация в голосе нянюшки мало напоминала одобрение. – Я всегда говорила Джузеппе, что если уж берешь на себя труд учиться, то надо быть первым учеником. Но третья по списку, это тоже неплохо.

Арра замерла, пытаясь понять, что же это было – не совсем обычно выраженная похвала или, не слишком старательно завуалированное, оскорбление. Сдавленный звук, который издал Ганц за ее спиной, ясности не прибавил.

– И каковы ваши планы в столице, Арра Даман? – если нянюшка и обратила внимание на ее замешательство, то предпочла игнорировать его.

Девушка позволила себе еле заметную улыбку. На этот вопрос ей есть что ответить!

– Господин Лэрри предложил мне вступить в отряд…

– Бойцом?

Оказывается, ничто человеческое было не чуждо и нянюшке Матильде – она бросила изумленный взгляд на командира Розовых Ос, коротким кивком подтвердившего эти слова, и снова уставилась на девушку.

– Стажером, – сделав крохотную паузу, ответила Арра. – А магистр Трио был очень любезен, – Джузеппе торопливо гукнул что-то невнятное, – и предложил остановиться у него. Если у вас нет возражений, разумеется.

– Какие могут быть возражения, – неожиданно дружелюбно отозвалась нянюшка. – Одна-одинешенька я за эти два года вволю насиделась! Хорошо, что Огюстен и другие мальчики навещали, а то и вовсе разговаривать разучилась бы. Но какие новости… выпускницу школы, едва она явилась в Нюрбург, берет на работу сам Лэрри! Похоже, вам будет, о чем рассказать мне, долгими зимними вечерами, Арра Даман, воин-маг. Ваша комната будет рядом с моей спальней, на втором этаже, направо. Надеюсь, вы не питаете отвращения к голубому цвету? Там все отделано в голубых тонах.

– Н-не питаю…

Вообще-то, Арре было абсолютно наплевать, в каких тонах будет отделана ее комната – не привыкла она обращать внимание на такие мелочи. Кровать хотелось бы удобную и шкаф для одежды не помешает, а какого цвета стены? Да она понятия не имеет, какими, например, они были в гостинице Имолы, а ведь прожила там больше недели. Но в любом случае, заявить об этом сейчас, было бы неразумно.

– Голубое, это очень э-э… приятно.

– Вот и хорошо, – оказывается, и улыбка у нянюшки тоже получалась славная. Впрочем, она моментально согнала ее с лица, устремив пристальный взгляд на Ганца. – А вы, молодой человек? Тоже из воинов-магов?

– Никак нет! – рявкнул он, вытянувшись в струнку и вытаращив глаза. – Я буду Ганц, наемный убийца – специалист по магам! Последнее время отошел от дел по состоянию здоровья! Планов на будущее не имею! Точнее имею, но самые неопределенные! Но Джузеппе и меня тоже пригласил! Если у вас нет возражений, разумеется!

Отрапортовав, Ганц поклонился – быстро и неуклюже, словно сломавшись в пояснице и, тут же выпрямившись, снова застыл, держа руки по швам.

Его спутники, остолбеневшие в первую секунду, оживились. Джузеппе простонал: «Ганц, прекрати!», Арра наступила ему на ногу и ткнула кулаком в бок, а Лэрри расхохотался. Впрочем, нянюшка вовсе не заметила этого, уставившись округлившимися глазами на Ганца:

– Наемный убийца разгуливает по столице в компании с Огюстеном, а Джузеппе приглашает его пожить в своем доме? И это притом, что вчерашнюю выпускницу школы принимают в отряд Розовых Ос? Куда, интересно, катится этот мир?

– Заверяю вас, нянюшка Матильда, что с миром все в порядке, – все еще улыбаясь, ответил на вопрос, хотя он и не был задан конкретно ему, Лэрри. – И в немалой степени благодаря усилиям именно этого наемного убийцы и этой вчерашней выпускницы. И магистра Трио, естественно.

– А. Ну да. Конечно. Естественно, – нянюшка, покачивая головой, разглядывала Ганца.

– Мне тоже есть, о чем рассказать, – гордо сообщил он. – Я имею в виду долгие зимние вечера. Вам понравится.

– Не сомневаюсь, – слова женщины абсолютно не соответствовали выражению ее лица. Но сомнение относилось, скорее, не к способности Ганца скрасить долгие зимние вечера своими байками, а к самой его личности.

– И я обожаю голубой цвет, – добавил Ганц, явно стремясь улучшить впечатление.

– У нас только одна голубая спальня, – сухо заметила нянюшка. – Или вы хотите сказать… – она позволила концу фразы многозначительно повиснуть в воздухе и посмотрела на Арру.

– Ни в коем случае! – девушка даже руками всплеснула.

– Да что вы! – тут же горячо поддержал ее Ганц. – Это же воин-маг, третья по списку в своем выпуске! Представляете, как она дерется? Честное слово, я знаю массу способов самоубийства гораздо более приятных! Вот, помню, пришлось мне однажды удирать от… э-э-э, – он покосился на Лэрри, – одним словом, удирать. И занесла меня нелегкая в зоопарк. Причем, нет бы мне выбрать клетку, например, с бурундуками! Собственно, времени выбирать у меня, как раз и не было, так что сиганул ваш покорный слуга, к самой, что ни на есть, тигрице…

– Ганц! – прошипел Джузеппе, а Арра снова толкнула его в бок.

На несколько секунд наступила тишина, нянюшка Матильда еще раз, внимательно, осмотрела Ганца.

– Похоже, что зимние вечера в компании этого паренька, станут не такими уж долгими, – пробормотала она и обратилась к Лэрри: – Или я неправильно тебя поняла, Огюстен? Может быть, ты вовсе не собираешься пренебречь служебным долгом, который велит объявить этого молодого человека государственным преступником, арестовать и повесить?

– Нет! – хором выдохнули Джузеппе и Арра, а Лэрри ответил совершенно спокойно:

– Статус господина Ганца еще не определен окончательно. Но я думаю, уже сегодня, этот вопрос будет решен.

– Но ведь его не арестуют? – встревожено спросила Арра.

– Нет, конечно. Это было бы вульгарным разбазариванием кадров. Я надеюсь предложить господину Ганцу работу, вполне соответствующую его способностям и навыкам. Но я не готов говорить об этом сейчас, – Лэрри решительно поднял руку, останавливая все возможные вопросы. – Ганцу с Аррой надо устроиться и отдохнуть, а нас с Джузеппе наверняка уже ждут, – он многозначительно посмотрел на приятеля и пояснил: – Я послал сообщение с дороги.

– Ты собрал… – брови магистра Трио поползли вверх. – Ух, мне даже неловко!

– Считаешь, у меня нет достаточных оснований? – холодно поинтересовался Лэрри. – А я, почему-то, думаю, что они захотят услышать как можно более подробный доклад о попытке захвата Лагосинтера. И заклинание для вызова твоего нового приятеля, Вельзевула, вызовет некоторый интерес.

– Пожалуй… да, разумеется, ты прав.

– Как всегда, – это была не похвальба, а всего лишь равнодушная констатация факта.

– Как всегда, – согласился Джузеппе. – Что ж, тогда пошли. Неловко заставлять ждать уважаемых людей.

Ганц сохранял полную безмятежность, и казалось, совершенно не заинтересовался странным разговором двух магистров, но Арра не удержалась от вопроса:

– А нам что делать?

– Я же сказал – устраиваться и отдыхать. В случае необходимости, поможете нянюшке Матильде.

– Но может быть, мы…

– Госпожа Даман, я понимаю ваше беспокойство, – решительно прервал ее Лэрри. – Но давайте обсудим все проблемы позже, не торопясь. Например, за ужином. Вы позволите, нянюшка Матильда?

– В шесть часов, – коротко ответила та. – И ты, Огюстен, заслужил фаршированные блинчики.

Система управления Лагосинтером была простой до банальности – все, требующие решения вопросы выносились на Совет Старших Магов. Совет совмещал в себе и исполнительную, и законодательную, и судебную власть, действовал на постоянной основе и умудрялся, несмотря на непрерывную грызню членов между собой, оставаться достаточно эффективным органом. Одним словом, Совет Старших Магов был инстанцией верховной и, в глазах обывателей, решающей. Кроме того, в структуру власти входили еще Гроссмейстеры, которым Совет, формально, подчинялся. Но эти чудаки всегда были настолько погружены в науку и так мало интересовались делами практического управления Лагосинтером, что о них, как правило, забывали. Гроссмейстеров это ничуть не расстраивало. В силу своего возраста – а даже самый младший из них много сотен лет назад забыл, когда, собственно, он родился (естественный результат упорных и напряженных занятий магией) – они давно привыкли не обращать внимания на такие пустяки, как отношение жителей Лагосинтера.

Но сами жители совершенно напрасно забывали о Гроссмейстерах, считая что те не имеют никакого влияния. Разумеется, Гроссмейстеры не сидели на скучнейших заседаниях, не слушали зачитываемые по бумажкам речи, не участвовали в долгих, шумных обсуждениях этих речей и, тем более, не занимались всякой ерундой, вроде подготовки проектов решений. Нет. Если они находили, что какой-то вопрос достаточно важен, они эти решения принимали. И приняв, доводили до сведения Совета Старших Магов. А уж как там Старшие предпочитали эти решения документально оформить, было их заботой.

Гроссмейстеры не страдали мелочной педантичностью. Они даже не считали нужным собираться на заседания хоть с какой-нибудь степенью регулярности. А зачем? Люди все занятые, тем более, что магия – хоть практическая, хоть теоретическая, требует полной сосредоточенности. Встречались, в случае возникновения какой-либо серьезной проблемы – с обычными, рутинными вопросами и Совет Старших прекрасно справлялся – и только те, чью сферу интересов эта проблема затрагивала. А вульгарными подсчетами: «собрался ли кворум», никто себя не утруждал.

Гроссмейстеров, по традиции, было семеро. Но один из них, гроссмейстер Джанкарино, крупнейший специалист в области исследований природы и природных явлений, заявил однажды, что ни Университет в частности, ни столица в целом, не могут предоставить достаточно достоверного материала, чтобы разработать стройную, логически завершенную систему, описывающую взаимосвязь человека с окружающим его миром, и отправился в путешествие по Лагосинтеру. Первую пару сотен лет на заседания Ученого Совета, пусть и не регулярно, но поступали сообщения от гроссмейстера Джанкарино, потом он перестал себя утруждать. Все это произошло так давно, что само его существование стало потихоньку превращаться в красивую легенду.

Гроссмейстер Ристен, тоже скорее числился в составе, чем работал. Он отошел от дел сравнительно недавно: всего лет сто – двести назад. Просто перестал в какой-то момент выходить из башни, где была оборудована его лаборатория. По городу поползли бесчисленные слухи, из которых в результате выжили только два: что гроссмейстер Ристен занят каким-то чрезвычайно важным, судьбоносным экспериментом, от результатов которого зависит вся дальнейшая жизнь на Лагосинтере, и что гроссмейстер Ристен скончался. Дав обывателям вволю почесать языки, гроссмейстеры распространили сообщение, в котором заверяли народ Лагосинтера, что их коллега чувствует себя прекрасно, а общественную жизнь сократил до минимума, поскольку слишком занят непосредственной работой. Версия судьбоносного эксперимента осталась единственной. Горожане на удивление быстро успокоились, привыкли обходить стороной башню гроссмейстера Ристена (чтобы не помешать случайно его занятиям, естественно, только поэтому) и многозначительно умолкать, поднимая вверх указательный палец, если в разговоре за кружкой пива случайно всплывало имя гроссмейстера-отшельника.

Не то чтобы Джузеппе нервничал, подходя к залу заседаний гроссмейстеров, нет. Просто ему было немного не по себе. Магистр Трио тоже был в Университете человек не последний, по крайне мере два года назад, но и тогда он относился к любому из гроссмейстеров с искренним почтением, уважая их вклад в развитие науки. Кроме того, в отличие от обывателей, Джузеппе прекрасно представлял себе роль этого собрания в жизни Лагосинтера.

– Не знаешь, сколько их сегодня собралось? – негромко спросил он у идущего рядом Лэрри.

Тот, сбившись с шага, повернул к нему хмурое лицо:

– Извини, я задумался. Ты что-то спросил?

– Сколько гроссмейстеров собралось?

– А ты как думаешь? – прищурился Лэрри.

– Тема встречи очень уж серьезная. Гроссмейстер Драйден-Том будет обязательно, он человек ответственный. На ерунду никогда не отвлекается, но обсуждения важных дел не пропускает. Так?

– Так.

– Гроссмейстер Элдон тоже – он же автор теории о множественности миров, а тут живые свидетели, подтверждающие его правоту.

– Так.

– Гроссмейстер Пьелуджио. Если за последние два года он не поменял специализацию… точнее, даже если поменял, он все равно остается крупнейшим на Лагосинтере авторитетом по теории заклинаний. А поскольку мы привезли заклинание вызова Вельзевула, гроссмейстер Пьелуджио чуть ли не самое заинтересованное лицо.

– Если не учитывать того, что он об этой записке пока не знает, то весьма заинтересованное, – согласился Лэрри. И, не дождавшись от Джузеппе продолжения, спросил, – твой список закончился?

– Не знаю. гроссмейстер Людвиг? Разве только из любопытства может придти. Гроссмейстер Мартисс? Он не любопытен и предпочитает не отвлекаться на пустяки. А пустяками, насколько мне известно, он считает все, что не связано с его исследованиями. Да, пожалуй, мой список закончился.

– Недооцениваешь ты себя Трио, – вздохнул Лэрри. – Послушать наш, а точнее твой доклад, соберутся пять гроссмейстеров, можно сказать все, имеющиеся в наличии.

– Ого! – у Джузеппе едва не вырвался неуместный в этих стенах, непочтительный свист.

Зал заседаний оказался неожиданно уютным и маленьким. Мягкие удобные кресла, около каждого небольшой столик. В данный момент было занято только одно – в нем дремал гроссмейстер Драйден-Том. Гроссмейстеры Людвиг, Мартисс и Элдон, стояли у стены, разглядывая разрисованную цветными стрелками карту. Точнее разглядывали только гроссмейстеры Мартисс и Элдон, а гроссмейстер Людвиг, двигая по карте указательным пальцем, негромко давал пояснения.

На секунду задержавшись в дверях, Лэрри вежливо поздоровался и подошел к ним, потянув за собой Джузеппе.

– А, вы прибыли, – дружелюбно улыбнулся гроссмейстер Людвиг. – Добрый день, магистр, рад вас видеть. Как дорога, не слишком вас утомила?

Слегка ошеломленный, магистр Трио не сразу сообразил, что этот вопрос обращен именно к нему. Да, конечно, о том, что гроссмейстеры предпочитают пренебрегать формальностями, Джузеппе слышал, и не раз, но все-таки… все-таки хотелось бы, чтобы его представили. С другой стороны, действительно, зачем? Все присутствующие и без того знают, ради кого собрались здесь. А уж ему самому объяснять: «кто есть кто», тем более нет никакой необходимости. Джузеппе выдавил ответную улыбку:

– Благодарю вас, гроссмейстер Людвиг. Без приключений.

– Да вы присаживайтесь, не стесняйтесь. Сейчас Пьелуджио обеспечит нас… о, а вот и он!

В стене бесшумно раскрылась незаметная дверца и гроссмейстер Пьелуджио вкатил тележку – сервировочный столик, заставленный кувшинами с соком и стаканами.

– Вот, на все вкусы приготовил! Драйд, просыпайся! – он поставил на маленький столик два кувшина и стакан. – Ты просил грушевый, я не перепутал?

– Нет, – гроссмейстер, не открывая глаз, наклонился вперед, уверенно ухватил кувшин за тонкую витую ручку, плеснул себе сока, выпил и снова откинулся на спину кресла.

– Не обращайте внимания, – гроссмейстер Людвиг сочувственно коснулся плеча Джузеппе. – Он всегда дремлет, но это не мешает ему очень внимательно слушать.

– Абсолютно верно, – подтвердил гроссмейстер Элдон. – И не только слушать, но и делать выводы. Да что же вы стоите? Присаживайтесь, – и он, словно желая подать пример, опустился в одно из кресел, прихватив с сервировочного столика стакан и два кувшина: один с каким-то ярко-желтым соком, а второй – с зеленым.

– А, господин Трио! Здравствуйте, мой дорогой! – гроссмейстер Пьелуджио, похоже, только сейчас заметил его. – Какой сок предпочитаете?

– Да мне не надо…

– Надо, надо, – грубовато перебил Лэрри, подавая ему кувшин и стакан. – Ты просто не представляешь, что нас ждет. Пока мы все расскажем и ответим на вопросы, сто раз в горле пересохнет. И действительно, садись, наконец! Не думаешь же ты, что мы будем отчитываться, стоя в центре зала и держа руки по швам, как нашкодившие ученики?

Эти слова вызвали дружный смех у гроссмейстеров и смущение у Джузеппе. Он оглянулся на кресла:

– А куда?..

– Да все равно, – небрежно взмахнул рукой гроссмейстер Людвиг, тоже забирая себе кувшин и усаживаясь в одном из кресел. – Места здесь ненумерованные.

Наконец все устроились и обеспечили себя напитками (только гроссмейстер Пьелуджио не стал мелочиться, переставляя посуду на столик, просто придвинул к своему креслу тележку, на которой еще оставалось пяток кувшинов).

– Итак, господа, – сделав маленький глоток яблочного сока и откашлявшись, начал Лэрри, – с нашей, Розовых Ос, точки зрения, события разворачивались так…

Он четко изложил все, что видел сам и подробно пересказал сообщения, полученные от своих наблюдателей. Его выслушали внимательно, не перебивая. После того, как гроссмейстер Элдон и гроссмейстер Мартисс задали несколько уточняющих вопросов и получили исчерпывающе полные ответы, настала очередь магистра Трио – непосредственного участника отражения попытки захвата. Джузеппе сосредоточился и, стараясь подражать манере Лэрри, очень толково, хотя и несколько более живо, описал свои, с Ганцем и Аррой, приключения. Его тоже не перебивали, но вопросов потом задали гораздо больше. В комнате было тепло, и Джузеппе довольно скоро оценил предусмотрительность гроссмейстеров, захвативших себе по два-три кувшина с соком. Сам он, когда выпил почти половину своего кувшинчика, начал экономить и делал время от времени мелкие глоточки, только когда горло совсем пересыхало.

В целом, полученная информация гроссмейстеров не порадовала.

– Да, вторжение было остановлено в кратчайшие сроки и, практически, без применения регулярных сил, – подвел итог гроссмейстер Людвиг, – всего лишь тремя добровольцами, случайно оказавшимися в том месте. Мало того, среди этих троих не было ни одного, так сказать, профессионала полного профиля. Господин Трио, при всем нашем уважении к его работам в области теории, как практикующий маг сталкивается с немалыми трудностями… Госпожа Даман, всего лишь выпускница Эсмеррской школы воинов-магов…

– Третья по списку выпускница, – не удержался Джузеппе.

– Тем не менее, – гроссмейстер Людвиг с легким поклоном принял замечание, но тон его не изменился. – Я ни в коей мере не хочу поставить под сомнение подготовку госпожи Даман, но практический опыт у нее минимален. Что же касается э-э… третьего члена группы, он, насколько мне известно, вовсе не имеет магической подготовки.

– Но на стороне противника действовала, судя по всему, тоже не регулярная армия, – заметил гроссмейстер Мартисс, – а что-то вроде строительной бригады.

– Об этом и речь. А вот как только в дело вмешались специальные войска… – гроссмейстер Людвиг печально посмотрел на Джузеппе. – Я правильно понял: вы ничего не смогли им противопоставить?

«Не смогли? А то, что мы были измочалены несколькими предыдущими схватками? То, что я и Ганц были ранены, а Арра истратила почти все силы, приводя нас в порядок? То, что сразу после этого Ганцу снова пришлось драться, и вся ее работа пошла насмарку? Это все ерунда, это по вашему, не имеет никакого значения?» – магистр Трио сделал глубокий вдох, собираясь дать достойный ответ.

Гроссмейстер, внимательно наблюдающий за сменой выражений на его лице, предупреждающе поднял руку:

– Я говорю исключительно о результате конкретного столкновения.

Джузеппе сглотнул и коротко кивнул:

– Да. Не смогли.

– Если говорить исключительно о результате, – гроссмейстер Элдон сделал многозначительную паузу, – «Ад Инкорпорейтед» убралась с Лагосинтера. Вместе со спецвойсками. Причем произошло это до прибытия наших спецвойск. Нет, я вовсе не уверен, что их возможности превосходят наши.

– Их возможности превосходят наши хотя бы потому, – раздраженно проворчал гроссмейстер Мартисс, – что они смогли к нам попасть, а мы понятия не имеем, где они находятся. Следовательно, мы вовсе не застрахованы от повторного нападения. И это может произойти в любой момент.

Джузеппе попробовал снова объяснить, с какими техническими трудностями столкнулась «Ад Инкорпорейтед», трудностями, которые будут надежно защищать Лагосинтер… по крайне мере, пока противник не найдет способа с ними справиться. Завязалась бурная дискуссия, у каждого гроссмейстера было, что сказать по этому поводу, даже Драйден-Том открыл глаза и обронил несколько коротких фраз. Впрочем, все споры стихли, как только Лэрри упомянул о записке с заклинанием вызова Вельзевула. Подчиняясь всеобщему требованию, Джузеппе выложил на стол аккуратный свиток и развернул его. Больше всех разволновался гроссмейстер Пьелуджио – так, что даже вскочил с места. Наклонился над столом, всматриваясь в текст и, не пытаясь взять пергамент в руки, забормотал:

– Любопытно, очень любопытно, абсолютно иной подход к схемотехнике…

После этого, заседание было как-то скомкано, а участие в нем магистра Трио закончено. И главное, нельзя сказать, что Джузеппе выставили за дверь, нет! Просто очень деликатно и вежливо дали понять, что его присутствие больше не является необходимым. И даже, сопроводили это букетом восхищенных комплиментов и благодарностей, как от каждого гроссмейстера отдельно, так и от всего Лагосинтера в целом. Одним словом, «что бы мы без вас делали, многоуважаемый магистр Трио…» Но, тем не менее, вежливый намек насчет личного интереса и вытекающего из него желания участвовать в изучении заклинания Вельзевула, гроссмейстер Пьелуджио артистично пропустил мимо ушей.

Лэрри вышел в вестибюль вместе с Джузеппе.

– Тебе не кажется, что они отнеслись ко всей этой истории немного… не знаю, легкомысленно, что ли? – озабоченно спросил приятеля магистр Трио. – Или они мне не до конца поверили?

– Почему, поверили. И выслушали тебя со всей серьезностью. Просто, поскольку этот кризис уже миновал… а с их точки зрения и вовсе разрешился сам собой, то нет причины уделять ему особенно много внимания. На будущее надо, разумеется, сделать выводы, но и этот вопрос нет необходимости решать именно на сегодняшнем совете. Наоборот, даже хорошо, что есть возможность отложить его, поразмышлять на досуге. В общем, не забивай себе голову. Ты свое дело сделал и можешь возвращаться домой. Посмотришь, как там Арра с Ганцем освоились, нянюшку Матильду успокоишь. Отдохнешь. А то на ожившего покойника похож. Точнее, на не до конца ожившего покойника.

– На себя посмотрел бы, – устало ответил Джузеппе. То, что отдохнуть ему не мешает, он понял, как только покинул зал заседаний. – Ты разве вернешься туда?

– Придется, – действительно, Огюстен Лэрри выглядел не намного лучше приятеля. – Остались некоторые технические вопросы. Опять же Ганц… он ведь все еще преступник. И вообще, придется по всяким-разным делам побегать. Но ужин в шесть, я помню.

– Не сомневаюсь, – слабо усмехнулся Джузеппе.

Лэрри засмеялся, хлопнул его по плечу и вернулся к гроссмейстерам.

Технические вопросы он решил прямо-таки неприлично быстро. Впрочем, гроссмейстеры никогда не отличались любовью к длительным дискуссиям. Поэтому, выслушав предложения Лэрри по поводу использования ушедшего на пенсию наемного убийцы, все пятеро согласились, что героические действия Ганца по защите Лагосинтера заслуживают, по меньшей мере, ответной любезности. Которая вполне может принять форму полного и безоговорочного помилования. Лэрри было точно известно, что, по меньшей мере, трое из гроссмейстеров, в свое время, прибегали к помощи специфических талантов обсуждаемой фигуры для улаживания некоторых личных проблем, но он деликатно не стал демонстрировать свою информированность. Гроссмейстеры, судя по тому, как легко была решена проблема Ганца, эту деликатность оценили.

Следующим пунктом шел вопрос о магистре Трио. Лэрри намекнул, что надо бы подобрать достойную работу и для него.

– Или вы, гроссмейстер Пьелуджио, намерены привлечь его к изучению переданного в ваши руки заклинания?

– Нет, в мои ближайшие планы ничего такого не входит, – честно признался гроссмейстер. – Может когда-нибудь… Да ведь он и не специалист в этой области, он же магистр истинной магии, так ведь? И до отъезда в Имолу работал в Университете, на соответствующей кафедре? Вот пусть и продолжает работать. Очень логичное решение, не так ли, мой дорогой?

– Логичное, – согласился Лэрри. – Но возвращение магистра Трио на прежнюю должность будет сопряжено с некоторой неловкостью. Она уже два года занята – магистром Уэррингом. Он, конечно, не обладает талантом, присущим моему другу, но очень добросовестный работник и претензий к нему нет. Увольнять его теперь, было бы не совсем этично.

– А разве он заступил на этот пост не исполняющим обязанности? – уточнил гроссмейстер Мартисс. – На время отсутствия магистра Трио?

– Когда Джузеппе оставил Нюрбург, то не думал, что вернется. Он уезжал навсегда.

– Какое распространенное заблуждение, – пробормотал гроссмейстер Людвиг. – И почему это все пытаются уехать навсегда?

Установившуюся на несколько минут тишину, прервал гроссмейстер Пьелуджио:

– Огюстен, дорогой мой, Университет такой большой! Неужели не найдется ни одной вакансии для магистра Трио? Это болвану трудно подобрать подходящую работу, а специалисту такого уровня… вы уж займитесь этим сами, не морочьте нам голову.

– Университет большой, – задумчиво повторил Лэрри. – И вы абсолютно правы, гроссмейстер Пьелуджио, найти для магистра Трио работу, соответствующую его уровню, не так уж и сложно. У меня даже есть одна идея.

Оставшись одни, гроссмейстеры некоторое время молчали.

– Не уверен, что мы поступили правильно, – гроссмейстер Мартисс раздраженно отодвинул пустой кувшин. – Я имею в виду этого убийцу.

Поскольку никто не изъявил желания ответить, он нахмурился и спросил более конкретно:

– Ты как считаешь, Пьелуджио? Может, не стоило торопиться с помилованием?

– А что тебя смущает, мой дорогой? – гроссмейстер Пьелуджио взял кувшин со своего столика, заглянул в него и вылил остатки сока в стакан.

– Убийца будет спокойно разгуливать по столице. Мало того, в стенах Университета. Младший преподаватель! Чему, интересно, он научит студентов? Магов по темным углам резать?

– Не передергивай, Мартисс. Задача спецкурса, который ему поручат, формулируется несколько иначе, – спокойно заметил гроссмейстер Элдон.

– Да знаю я, – гроссмейстер Мартисс немного излишне нервно взмахнул руками, – защита от немагических нападений! Кто только такой дурацкий спецкурс выдумал?

– Насколько я помню, в Совет Старших Магов эту идею вбросили еще по инициативе Ристена – дал справку гроссмейстер Людвиг. И продолжил неторопливо, словно рассказывая поучительную историю: – У него тогда лучшего ученика так отделал жених какой-то резвой девицы, что парень, даже при всем старании Ристена, неделю лежал. Причем лупили его, без всякого применения магии, обыкновенным колом, выдернутым из забора, даже не заговоренным.

– Можешь не продолжать, я прекрасно все это помню! И даже согласился тогда с Ристеном. Но кто мог подумать, что на месте преподавателя, в результате, окажется один из самых опасных убийц Лагосинтера?!

– А, по-моему, очень разумный подход, – заступился за Ганца гроссмейстер Пьелуджио. – Кому и обучать студентов, как не бывшему убийце? Одному из лучших в своем деле, как ты только что, совершенно справедливо заметил, – он выразительно посмотрел на слегка смутившегося гроссмейстера Мартисса. – Или ты боишься, что выплывет на свет ТА ИСТОРИЯ? Можешь успокоиться, Ганц не болтлив.

– Не болтлив? – почти взвизгнул гроссмейстер Мартисс. – Да большего трепла…

– Я, мой дорогой, имел в виду, – слегка нахмурив брови, перебил его гроссмейстер Пьелуджио, – что он никогда не болтает о делах, которые ему поручались. Он действительно треплется непрерывно, но рассказывает самые дикие истории, никакого отношения к его реальным делам не имеющие. Я проверял.

– Доверять убийце, – с отвращением проворчал гроссмейстер Мартисс.

– Ничего сложного, – утешил его гроссмейстер Людвиг. – Кроме того, по моим прикидкам, никаких контактов с Ганцем не имел только Ристен – слишком давно он в свою башню забился. Ну, может еще Джанкарино.

– Не может быть! Ладно, Пьелуджио еще мог при случае воспользоваться, в это я верю. Но Элдон! Но Драйд! Этого не может быть!

Гроссмейстер Элдон рассеянно улыбнулся и сделал крохотный глоточек из своего стакана – не столько отпил, сколько смочил губы. Что касается гроссмейстера Драйден-Тома, то он не потрудился даже открыть глаза. Только пожал плечами и заметил негромко:

– Работу должен делать специалист. Ганц – квалифицированный специалист.

– Не может быть, – в третий раз повторил гроссмейстер Мартисс, уже менее эмоционально. Но тут новая мысль пришла ему в голову: – Подожди! Ты сказал, никто кроме… Людвиг, но это означает, что и ты тоже!

– А тебя это сильно удивляет? – насмешливо прищурился гроссмейстер Людвиг.

– Ха. Пожалуй, нет. Уже нет. Но знаете, коллеги, я все-таки считаю, что за этим убийцей надо присматривать. Негласно.

– Лэрри за него, – напомнил гроссмейстер Элдон.

– А что Лэрри? – гроссмейстер Мартисс, похоже, окончательно успокоился. – В конце концов, могу я, например, просто развлечься немного? Или кто-нибудь имеет возражения?

– Конечно, нет, мой дорогой, – поспешил заверить его гроссмейстер Пьелуджио. – Развлекайся, сколько хочешь. Только не переборщи: Огюстен не тот человек, которого имеет смысл делать своим врагом.

– Ох, как же я, оказывается, соскучился! – Джузеппе, с одинаковой нежностью, оглядывал и накрытый стол, и нянюшку.

– А кто тебя заставлял неизвестно от чего в Имоле прятаться? – спросила она и тут же нахмурила брови: – Руки отмыл? Покажи!

Магистр покорно вытянул вперед руки, Арра с Ганцем, на всякий случай, тоже продемонстрировали свои ладони. За один неполный день, проведенный с нянюшкой, они привыкли не только немедленно выполнять, но и предугадывать ее желания.

А день получился довольно насыщенным. После того, как Лэрри отбыл, уводя с собой Джузеппе, нянюшка Матильда смерила новых жильцов суровым взглядом:

– Значит, вы собираетесь остаться здесь… ну-ну. Это может оказаться забавным. Начнем устраиваться.

На самом деле, устройство гостей оказалось делом не столько забавным, сколько трудоемким. В доме Джузеппе было всего три спальни – самого хозяина, нянюшки Матильды и запасная, та самая, голубая. Так что, для Ганца пришлось переоборудовать, что заняло довольно много времени, один из чуланов при кухне. Его нельзя было назвать просторным, зато там было окошечко и даже с веселенькими, в мелкий розовый горошек, занавесками. А когда вынесли большой сундук с разной кухонной утварью, ларь с солью и прочие хозяйственные предметы (банки с вареньем, стоящие стройными рядами на полках вдоль одной из стен, Ганц не то чтобы разрешил, а прямо-таки, просил оставить. Уверял, что с ними ему будет не так одиноко) и, вместо этого, поставили кровать и стул, да еще на узкий подоконник нянюшка Матильда пристроила вазочку с цветами, чулан приобрел вполне жилой вид.

Джузеппе явился к тому времени, когда все тяжелые предметы были передвинуты, что дало Ганцу возможность обвинить его:

– Ты нарочно стоял под дверью и дожидался, пока я сделаю всю работу!

Впрочем, магистр не обратил на него никакого внимания. Как и на Арру, которая тоже попыталась выступить с претензиями. Он небрежно отмахнулся от обоих и обратился к нянюшке Матильде. В одно мгновение, превратившись в ярко выраженного подхалима, Джузеппе вручил нянюшке сувенир из Имолы – искусно выполненную местным мастером куклу-курочку: в четверть натуральной величины, с янтарными бусинками вместо глаз и покрытую пестрыми, настоящими перьями, подобранными так аккуратно, что они создавали совершенно естественный рисунок. Ганц и Арра, с некоторым сомнением наблюдали, как магистр осторожно вынимает игрушку из коробки – им обоим такой подарок казался совершенно бессмысленным. Но Джузеппе хорошо знал, как угодить своей нянюшке – она была очень довольна игрушкой и заметно тронута.

Впрочем, это не помешало нянюшке Матильде немедленно пристроить к делу и любимого хозяина – надо ведь было еще натаскать и нагреть воды на всю компанию. Купание оказалось достаточно канительным, хотя и необходимым делом. Особенно, если учесть, до чего грязными оказались путешественники. Печальный, но естественный результат долгой дороги: умывание колодезной водой на постоялом дворе, даже самое тщательное, никак не заменяет полноценной ванны.

В общем, дел до ужина хватило всем. Но ровно в шесть, и хозяева, и гости, собрались на кухне и добросовестно демонстрировали чистые руки.

– Но где же господин Лэрри? – Арра оглянулась на дверь. – Вот не думала, что он опоздает!

– На мои блинчики? Никогда, – уверенно ответила нянюшка. – Просто у нас часы спешат на две минуты, а Огюстен стремится быть идеально точным во всем.

Тут же раздался деликатный, но уверенный, стук в дверь.

– О, я же говорила! Джузеппе, открой, пожалуйста.

Лэрри вошел веселый, очень довольный, хотя и осунувшийся от усталости и, без лишних слов, направился к умывальнику. Потом покрутил ладонями перед нянюшкой Матильдой, плюхнулся на табурет и сразу потянул к себе тарелку с горкой свернутых маленькими треугольниками пухлых блинчиков.

– Дамы и господа, никаких возражений, я честно заработал свою порцию! Все переговоры проведены, вопросы решены, назначения согласованы и приказы подписаны. Кого-нибудь интересуют подробности?

– Всех, – ответил Джузеппе.

– Тогда не буду вас мучить, рассказываю по порядку, – Лэрри откусил сразу почти половину блинчика, промычал, закатив глаза, – м-м-м, объедение! Значит, начнем с самого простого и явного. Выпускница Эсмеррской школы Арра Даман зачислена в отряд Розовых Ос стажером с испытательным сроком двенадцать месяцев…

Арра взвизгнула и хлопнула Ганца по спине:

– Сделано! Ура!

Совершенно не готовому к такому бурному проявлению чувств, Ганцу пришлось ухватиться обеими руками за стол, чтобы не упасть.

– Какое счастье, что тебя взяли только стажером, – хмыкнул он. – Если бы сразу в бойцы, или, еще хуже, командиром группы, ты бы, птичка, меня на радостях по полу размазала.

– Не называй меня птичкой, – отмахнулась сияющая Арра. – Господин Лэрри, а этого убийцу куда?

– Я же сказал, все по порядку, – невозмутимо и немного невнятно ответил Лэрри, успевший зажевать следующий блинчик, – от простого к сложному. С тобой, Арра, было проще всего. Вторым пунктом идет Джузеппе.

– Со мной-то какие проблемы? – удивился магистр, немного уязвленный невнятным окончанием встречи с гроссмейстерами. – Приехал человек к себе домой, никого не трогает и сам никого не интересует…

– Ах-ах-ах! Какое самоуничижение, – ехидно перебил его Лэрри. – Это знаменитый магистр Джузеппе Трио, вернувшийся из добровольного изгнания, никого не интересует? Да Университет уже бурлит самыми невероятными слухами, и только хорошее воспитание не позволяет студентам, преподавателям и прочим сотрудникам, двинуться к твоему дому с приветственными кликами.

– Ты это серьезно? – Джузеппе был ошеломлен.

– Почти. Ну, если немного и преувеличиваю… толп поклонников перед дверью ты можешь, пожалуй, не опасаться. Но интерес твое появление в стенах Университета вызовет огромный, это точно. И я уже имел беседу с человеком, который в тебе не просто заинтересован, а прямо-таки… знаешь, даже слова не подберу. В общем, просит и умоляет о встрече с тобой, ему необходима твоя помощь.

– Но Лэрри, ты же знаешь, с практической точки зрения, я…

– А ты ему нужен именно как теоретик, практик этот парень и сам неплохой. Может, ты помнишь, Таффхлд Торстен, с факультета технической магии?

– Что-то такое… это кафедра механики заклинаний? Тот, что делал года три назад интересные доклады насчет мощности, дальности действия и прочего?

– Точно, он самый. Так вот, пока ты отсиживался в Имоле, Торстен время даром не терял и сконструировал аппарат, позволяющий увеличивать мощность произнесенного заклинания и по узко направленному лучу посылать его, практически, в любую точку Лагосинтера. Ему под это дело даже лабораторию выделили и место на Университетском полигоне.

– Но это же не может работать, – встрепенулся Джузеппе. – Настройка такого механизма будет подвержена внешним колебаниям, а если учесть влияние по формуле Куалу… впрочем, помехи можно попробовать нейтрализовать: работал я, давно правда, с одной такой сеточкой, она очень качественно гасила…

– Вот я и говорю, – благодушно прервал его бормотание Лэрри, – практик он сам прекрасный, железку, по крайне мере, сочинил вполне убедительную и она работает, я проверял. С настройками хуже: в смысле теории наш Таффи на весьма среднем уровне находится. Стандартные регулировки еще худо-бедно тянет, а общую схему выстроить не в состоянии. И что главное, сам это понимает. Просит тебя, Джузеппе, придти к нему в лабораторию начальником, и помочь довести его любимое детище до ума. Ты как, не против?

– Спрашиваешь?! Когда с ним можно связаться?

– Я ему велел завтра утром к тебе зайти…

– Сюда?

– Естественно сюда, куда же еще? Поговоришь с ним, чертежи посмотришь, может, сразу на полигон двинетесь, проверите прибор в деле. Да, после обеда не забудь в администрацию Университета заглянуть, там приказ о твоем зачислении будет готов, распишешься и насчет жалованья уточнишь. Пока ты в Имоле прохлаждался, увеличение ставок прошло, так что, по новому тарифу, как руководитель лаборатории, да еще с надбавками за степень, кучу денег будешь получать.

– Куча, это сколько? – живо заинтересовался Ганц.

– Раза в три больше, чем я собираюсь предложить тебе.

– Ага, значит, мы дошли до самого сложного вопроса, до меня, – Ганц кивнул и постарался придать своей подвижной физиономии самое благонравное выражение. – Слушаю и заранее на все согласен.

– Надо же, какое послушание! – съязвила Арра. – С чего бы это вдруг?

– Так дяденька Лэрри плохого не посоветует. И вообще, если его не слушаться, то он может огорчиться, а это вредно для здоровья.

– Для чьего? – уточнила нянюшка Матильда.

– Для моего, разумеется, – уверенно ответил Ганц и она согласно кивнула.

– Надеешься купить меня такой грубой лестью? – усмехнулся Лэрри.

– А почему нет? – пожал плечами Ганц. – Особо тонкие, изысканные комплименты, люди или вовсе не замечают, или не верят им. А грубую лесть, чаще всего, принимают за здоровую, простодушную искренность. Что касается нашего, конкретного случая… господин Лэрри, вы ведь не собираетесь отрицать, что огорчать вас – не самое разумное занятие для человека, пекущегося о своем благополучии?

– Пожалуй, не стану. Что ж, я понял, ты принимаешь предложение. Это очень приятно, но может быть, ты не сочтешь излишним трудом его выслушать?

– Не сочтет, не сочтет, – Арра опередила Ганца, замешкавшего с ответом. – Говорите, господин Лэрри, нам ведь тоже интересно!

– Дело в том, что в головах наших главных университетских умников, я имею в виду руководителей Ученого Совета, естественно, давно бродила идея ввести новый спецкурс. Официального названия они пока не придумали, но что-то вроде обучения простейшим методам защиты от немагического нападения, – Лэрри сделал паузу, глядя на Ганца, и очевидно ожидая его реакции. Не дождался. То есть, брови тот слегка приподнял, но ничего при этом не сказал. Помолчав, Лэрри неторопливо продолжил: – конечно, никто не имеет в виду превращать студентов в воинов-магов, у них совсем другая учебная программа. Но освоить хотя бы самые основные приемы они вполне в состоянии.

– А зачем это вдруг? – спросил Джузеппе.

– Не вдруг, я же говорю, идея давно зрела. А зачем… на всякий случай. Знания и умения лишними не бывают. Пусть они впоследствии и не смогут противостоять серьезно подготовленному наемному убийце, но, по крайней мере, хоть как-то успеют среагировать на его присутствие.

Ганц, все так же молча, кивнул. Вместо него заговорила нянюшка Матильда:

– Но ведь студенты, пусть даже самые младшие, вполне в состоянии… а, понятно. Они чувствуют, когда подбирается с враждебными намерениями некто, владеющий магией, а перед простым физическим нападением практически беззащитны. Что ж, согласна. Может это и не самый необходимый спецкурс, но достаточно полезный.

– Не знаю, – выпятила губы Арра. – По-моему, если уж этот «всякий случай» произойдет, то гораздо разумнее нанять специалиста, профессионального телохранителя.

– Об этом и речь, – лениво пояснил Ганц. – Начальное обучение, чтобы дать парням шанс смыться, при первых признаках опасности, и успеть обзавестись этим самым телохранителем. Ну, и при необходимости, от всякой менее опасной, но довольно надоедливой мошкары отбиться: ночных грабителей, хулиганов и прочей мелочевки. Я правильно рассуждаю, господин Лэрри?

– Абсолютно. Так ты подтверждаешь согласие?

– Ой, господин Лэрри! – Арра всплеснула руками и даже немного подпрыгнула на своей табуретке. – Его что, правда, приглашают преподавать в Университете? Как здорово, Ганц! Конечно, он согласен!

– Погонять ребятишек, обучая их начальным правилам защиты? Почему бы и нет? Это может оказаться довольно забавным.

– Сомневаюсь, – сухо возразил Лэрри. – И если ты рассчитываешь на легкое и веселое время провождение… боюсь, господин Ганц, тебя ожидает жестокое разочарование.

– Почему? Разве студентов Университета так сложно обучать?

– Дело не в студентах. Дело в тебе и твоих привычках. Ты ведь всегда был вольным стрелком, а теперь поступишь на постоянную работу, причем в довольно консервативное учреждение. С одной стороны, это имеет свои преимущества, например, гарантированное регулярное жалованье, без особых хлопот и беготни. Но с другой стороны, потребуется подчиняться хотя бы минимальной трудовой дисциплине.

– Действительно, другая сторона, – поморщился Ганц. – А что входит в понятие «трудовая дисциплина»?

– Ничего, с чем ты не смог бы справиться, – утешил его Джузеппе. – Так, немного бюрократической волокиты. Составление учебных планов, заполнение ведомостей, отчеты на кафедре… Кстати, Лэрри, а к какой кафедре его припишут?

– Спортивная, при факультете технической магии, – коротко ответил Лэрри.

– Отчеты, планы, – помрачнел Ганц. – И все это, наверное, регулярно?

– Я предупреждал, что ты будешь разочарован.

– А никак нельзя разделить? Я бы мог вести практические занятия, а всей бухгалтерией занялся бы кто-нибудь другой?

– Вся эта, как ты говоришь, бухгалтерия, будет являться документальным отчетом именно о проделанной тобой практической работе, – покачал головой Лэрри. – Чтобы работал один человек, а отчитывался другой, так не бывает.

– Еще как бывает! – заспорил Ганц. – Да я навскидку могу назвать дюжину подобных случаев!

– И все они произошли в уважаемых солидных организациях, с серьезным отношением к документообороту?

– Ну… пожалуй, нет. То есть, серьезными-то эти организации были, и даже солидными, но вот насчет документооборота… именно к документам, там без особого уважения.

– Личная просьба, Ганц, – поджал губы Лэрри: – Не мог бы ты, при общении со студентами и сотрудниками кафедры, свести не относящуюся к работе болтовню до минимума?

– Без проблем, – в этот вечер Ганц был на удивление покладистым. – Буду болтать только в специально отведенных местах. А почему?

– Видишь ли, твои шутки носят довольно специфический характер, а мне не хотелось бы афишировать бурное прошлое нового младшего преподавателя спортивной кафедры Ганца… как, кстати, твоя фамилия?

– Фамилия? А разве вы не знаете?

– Увы. Настоящая фамилия одного из лучших наемных убийц Лагосинтера не известна даже нам.

– Вот жалость! – искренне расстроился Ганц. – А я надеялся, что вы мне скажете. Понимаете, я столько лет, всю жизнь, кажется, обходился без нее… То есть, наверняка, фамилия у меня была… когда-то… я так думаю. Но сейчас, честно, понятия не имею, какая! – он развел руками.

Несколько секунд, в полной тишине Лэрри смотрел в глаза Ганцу, потом вздохнул:

– Хорошо. Пусть будет так, – поверил он, или нет, так и осталось неясным. – Но в любом случае, сотруднику Университета, фамилия необходима. В сложившейся ситуации я вижу только один выход – придумать ее.

– Есть еще способ, – задумчиво и очень серьезно произнес Джузеппе. – Ты можешь усыновить Ганца, и тогда у него самым законным образом появится настоящая фамилия. Ганц Лэрри! По-моему, звучит изумительно.

– Я согласен! – расцвел Ганц.

Арра прыснула, нянюшка Матильда удивленно уставилась на Джузеппе, а Лэрри, с кислым видом, покачал головой:

– Общение с этим типом не пошло тебе на пользу, Трио. Твои шутки никогда не были особенно смешными, а уж эта… сам его усыновляй.

– Я согласен! – быстро повторил Ганц. – Ганц Трио, это звучит не хуже, чем Ганц Лэрри.

– Да нет, Лэрри прав, шуточка действительно, так себе. Может ты, Арра?

– Я согласен! Ганц Даман…

– Усыновлять это сокровище? – Арра очень выразительно передернула плечами, словно пытаясь вытряхнуть забравшуюся к ней за шиворот сороконожку. – Он же меня мамулей при всех звать станет! Нет уж, обойдется.

– Собственно, если нет других желающих, я могу помочь, – спокойно предложила нянюшка Матильда. – Могу усыновить, или просто фамилией поделиться. Тсспуффр.

– Что? – немного растерялся, просиявший было, после первых слов нянюшки, Ганц.

– Тсспуффр. Фамилия у меня такая.

– Я согласен, – мужественно сказал Ганц, после короткой, совсем короткой паузы. – Пусть будет Тсс…

– Тсспуффр.

– Ага, вот это самое.

– Но как же, – зачарованно спросила Арра, – как же вы это выговариваете? И остальные тоже?

– А никто не выговаривает, даже не пытается. Поэтому я для всех именно нянюшка Матильда, а не госпожа Тсспуффр.

– Ну что ж, значит с фамилией вопрос решен, – с удовлетворением заключил Лэрри. – Поздравляю, младший преподаватель Ганц Тспр… Тсспуффр.

– Представляю, как студенты счастливы будут, – с мрачной улыбкой заключила нянюшка Матильда.

– Надо же, как время летит в хорошей компании, – удивился Лэрри, выходя на крыльцо, – вот не думал, что уже так поздно!

– Я провожу вас, – Ганц вышел следом и прикрыл за собой дверь. – Не возражаете?

Лэрри бросил на него внимательный взгляд и коротко кивнул:

– Не возражаю.

Некоторое время они шли по пустынной улице в молчании, сосредоточенно глядя под ноги: в ночной темноте, против которой были бессильны редкие фонари, на мостовой таилось немало капканов – не опасных для жизни, но прискорбных для обуви.

– Я живу не слишком далеко, – не поднимая головы, прервал затянувшуюся паузу Лэрри. – Что ты хотел мне сказать?

– Это трудно сформулировать, – голос Ганца звучал серьезно и напряженно. – Я бы не хотел выглядеть неблагодарным… поверьте, все, что на меня свалилось – постоянное жилье, хорошая работа, исключение из списков разыскиваемых преступников… – он запнулся, явно подбирая слова и, воспользовавшись этим, Лэрри вставил:

– Благодарность за пункт первый не имеет ко мне никакого отношения – с этим обращайся к Трио.

– Если бы не пункт третий, я бы в Нюрбург даже не сунулся, – холодно ответил Ганц, – и вам это известно, лучше, чем… впрочем, я не об этом хотел говорить. – Он снова замолчал.

– Я слушаю, очень внимательно, – через пару минут напомнил о себе Лэрри.

– Я вот спрашиваю себя, – голос Ганца звучал настолько тихо и задумчиво, словно он, действительно, разговаривал сам с собой. – Неужели господин Лэрри, всего за несколько часов успел собрать Совет Старших Магов и добиться моего помилования? Оно, само по себе, мероприятие не рядовое, но надо же было еще поговорить с тем магистром-техником насчет Джузеппе, решить в Университете вопросы с его и моим назначением… когда? – он развел руками. – Не понимаю!

– Не веришь, что все эти вопросы действительно решены?

– Я может, и выгляжу болваном, но не настолько же! Верю, конечно. Просто у меня концы с концами не сходятся.

– И тебя это раздражает? Зря. И вообще, молодой человек, ты в курсе, что страдаешь манией величия?

– В тяжелой и хронической форме, – согласился Ганц. – А как вы об этом догадались?

– Ты почему-то вообразил, что ради тебя мне пришлось собирать Совет Старших. Извини за неприятную новость, но ты, Ганц, вовсе не такая значительная фигура. Конечно, я переговорил с гроссмейстерами, чье слово, в данной ситуации, имеет влияние побольше, чем два или даже три Совета Старших Магов. Но собрались они, поверь, вовсе не ради перевоспитавшегося наемного убийцы. Я просто воспользовался случаем и описал им твои подвиги… не былые, разумеется, они и так известны, а последние. Так что, не сомневайся, помилование ты получил полное и по всей форме.

– Так все просто? – Ганц остановился под фонарем и пристально посмотрел в глаза магистру. – И никого из них не смутило, что я был убийцей?

– Га-а-анц, – протянул Лэрри и укоризненно покачал головой, – ты слишком серьезно к себе относишься. Возможно, три-четыре года назад, это было бы существенно сложнее, а сейчас… новые времена, новые проблемы. Кто сейчас вспоминает знаменитого убийцу, кроме любителей рассказывать захватывающие дух истории за кружкой пива? Что же касается Старших Магов, а тем более Гроссмейстеров… ты ведь знаком кое с кем из них, я не ошибаюсь?

– М-м-м, – неопределенно промычал Ганц, придавая лицу самое рассеянное выражение.

Лэрри ухмыльнулся и положил руку ему на плечо.

– Извини, это был неудачный вопрос. Сформулируем по другому. Учитывая богатый и разнообразный жизненный опыт, ты, надеюсь, не считаешь гроссмейстеров кем-то вроде юных девственниц, падающих в обморок при слове «кровь»? Среди магов идеалисты всякие, альтруисты, вообще редко встречаются, а уж среди гроссмейстеров… У них свой взгляд на жизнь, причем часто, довольно жесткий. Так что, «убийца-пенсионер», как ты себя называешь, не является для них чем-то шокирующим, – он усмехнулся и добавил ехидно: – Если ты не будешь давать воли своей сентиментальности, естественно. Вот что касается простых обывателей, у тех да, взгляды могут оказаться не столь широкими. Поэтому я и просил тебя не болтать лишнего.

Ганц ответил не сразу.

– Как странно, – он поежился и обхватил себя руками. – В моем, вовсе не юном возрасте, начинать новую жизнь? Вы поверите, если я скажу, что мне немного не по себе?

– Ха, – коротко ответил Лэрри. И, после короткой паузы, подмигнул: – А ты поверишь, если я скажу, что испытываю к тебе некоторое сочувствие?

«Итак, все получилось очень неплохо. Правда, оказалось, что к магистру Трио прилагаются Ганц и Арра Даман. Ничего, на расстановку сил это не повлияет. Девица Даман вряд ли стоит того, чтобы учитывать ее в планах. А Ганц? Да что Ганц – пустяк, ерунда. Просит Лэрри его помиловать – пожалуйста, никаких вопросов! Предлагает принять на работу в Университет – сколько угодно! В конце концов, мало ли убийц топчет мостовые Нюрбурга, ну будет еще один. Тем более, что его можно и использовать при случае. По прямому, так сказать, назначению. Одним словом, некто Ганц, тоже не имеет значения. А что касается магистра Трио… Без ложной скромности признаем: свести его с Таффхлдом Торстеном – великолепная идея. Вдвоем они быстро доведут до ума изобретение магистра Торстена. Когда же Усилитель Заклинаний будет отлажен и готов к эксплуатации, можно будет и внести в общую картину некоторые изменения. Усилитель нельзя оставлять в руках разной мелкой шушеры вроде магистров Трио и Торстена. Этот прибор должен принадлежать только одному человеку, тому который истинно достоин власти над миром… Вот только надо очень тщательно все продумать и просчитать. И распределить роли. Не самому же черновой работой заниматься».

Старший преподаватель кафедры теории заклинаний, факультета теоретической магии, Деннис Рон шел по узкому, плохо освещенному коридору (и почему это, коридоры в высших учебных заведениях всех миров, как правило, узкие и плохо освещенные?), твердой походкой делового, целеустремленного человека. Собственно, он и был таким – деловым и целеустремленным. Кроме того, Рон был известен как хороший практик, при помощи интуиции находящий правильное решение в случаях, когда ему не хватало теоретических знаний.

Мелочную обидчивость, капризность и злопамятность, не совсем соответствующие этому положительному образу, Деннис старался не афишировать. По крайней мере, в стенах Университета, он был постоянно доброжелателен и любезен со всеми: и с коллегами по кафедре, и со студентами, включая младшие курсы, и с техническим персоналом. Вот и сейчас, магистр растянул губы в улыбке и кивнул студенту, вежливо прижавшемуся к стене, чтобы пропустить его. Парень нес высокую стопку книг, придерживая ее подбородком: очевидно, возвращался из библиотеки. Деннис немного замедлил шаг – может не тянуть, попробовать сейчас? Студент улыбнулся, шмыгнул носом; стопа книг угрожающе качнулась. Магистр отвернулся и пошел дальше. На этого сопляка жалко хорошее заклинание тратить, лучше придерживаться первоначального плана.

Он направлялся в правое крыло Университета, там весь первый этаж был отдан под репетиторий – четыре десятка небольших комнат, с утолщенными стенами, с массивными, обитыми толстыми металлическими пластинами дверями. Кроме того, каждая комната была тщательно экранирована при помощи специальных щитов, гасящих магическую энергию заклинаний. Здесь будущие магистры могли тренироваться, без опасений причинить существенный вред себе, друг другу или родному учебному заведению. Деннис пошел медленнее, читая фамилии на студенческих карточках, вставленных в специальные держатели на запертых дверях. Тоброз, Росси, Нольдис… а, вот и тот, ради кого он сюда пришел. Магистр Рон коротко постучал костяшками пальцев по железной пластине с номером двенадцать. Через несколько секунд дверь бесшумно отворилась.

– Студент Сибиус, – Деннис снова нацепил на физиономию доброжелательную улыбку. – Как дела?

– Спасибо магистр Рон, неплохо, – высоченный парень смотрел на невысокого Денниса не просто сверху вниз. Было ощущение, что он пялится откуда-то со второго этажа. – Отрабатываю технику заклинаний второй категории, группа «СИ».

– А, косметическая правка внешнего вида, – кивнул магистр и посмотрел на лысый тряпичный манекен в центре комнаты. – Волосы отращиваете? Дело не сложное, но полезное. Трудности какие-нибудь или вопросы есть?

– Как вам сказать… – студент Сибиус замялся. – Так все хорошо, но в цвет не всегда попадаю.

– В любой цвет?

– Нет. Основные – черный, белый, рыжий – идут без проблем, а вот оттенки… Все время, почему-то малиновым отдает.

– Малиновым? – Деннис неторопливо прошел к стоящему у стены стулу и опустился на него. – Интересный эффект. Скорее всего, у вас не хватает четкости в интонациях. Заклинания, студент Сибиус, требуют полной сосредоточенности и абсолютной интонационной четкости.

– Я стараюсь…

– Действительно? Тогда все должно получиться. Ну-ка, попробуйте еще раз, – магистр кашлянул, маскируя легкое движение губ в момент, когда с них слетело короткое беззвучное заклинание.

Студент Сибиус хмуро посмотрел на него:

– Прошу прощения, господин Рон, но мне кажется… извините, но лучше я займусь этим один.

– Ваше право, – Деннис продемонстрировал самую любезную из своего арсенала улыбок, которые отрабатывал по вечерам перед зеркалом, и встал со стула очень довольный собой. Работа была сделана безупречно. Сыграв на глупой гордости этого переростка, он буквально вынудил его совершить бестактность и просить преподавателя удалиться. Прекрасно! Деннис сейчас уйдет, а заклинание-вирус останется. Маленькое такое, изящное и юркое. Не способное на самостоятельное действие, оно легко проникнет в магическую структуру любого другого произнесенного в этом экранированном помещении заклинания и изменит его. Как изменит, этого Деннис и сам не знает, но за то, что этот нахал, позволивший себе на прошлой неделе громко и неуважительно отозваться о магистре технической магии Деннисе Роне, не получит не только нужного оттенка волос на манекене, но и с основными цветами у него появятся серьезные проблемы, магистр ручается. Особо приятную пикантность ситуации придает то, что никакой связи между ним и неожиданными неудачами Сибиуса никому установить не удастся: он ведь покинул комнату, как только студент выразил желание остаться один. Сразу и не проявив даже малейших признаков обиды или неудовольствия.

А хитрое заклинание само рассосется через полчаса. Как раз достаточно времени, чтобы растерянный Сибиус, снова и снова творящий заклинания и получающий при этом все более дикие и непредсказуемые результаты, окончательно запаниковал и бросился за помощью. Когда же эта помощь – качество ее и количество будет определяться тем, насколько сильно испугается студент, явится в двенадцатую комнату, там все уже будет стерильно чисто. Никто ничего так и не поймет. Следовательно, единственным разумным объяснением, которое всем придет в голову, будет то, на которое рассчитывает Деннис: студент Сибиус болван и не умеет даже произнести простейшего заклинания, не переполошив при этом половины Университета.

Одарив студента очередной лучезарной улыбкой, магистр Рон скрылся за дверью. Не удержался, приложил подушечку большого пальца к толстой железной пластине, торопливо шепнул несколько слов. И тут же приник правым глазом к крохотному, с ноготь величиной, одностороннему окошечку, образовавшемуся на двери.

Сибиус подозрительно посмотрел ему вслед, пробормотал что-то, явно не заклинание, посылающее магистру удачу и здоровье. Потом резко взмахнул рукой, словно отсекая все посторонние мысли, и повернулся к манекену. Отбивая сложный ритм ногой, и тщательно выпевая сочетания гласных, произнес магическую формулу. Он хотел не так уж и много – всего лишь вырастить каштановые кудри на лысине манекена. Деннис затаил дыхание. Растительность на тряпичной голове проклюнулась быстро. Причем то, что каштановый цвет опять не получился, огорченный Сибиус понял сразу. Вот на то, чтобы убедиться – кудрей ожидать тоже не приходится – времени ушло чуть больше, минуты полторы. Прижавшийся к двери Деннис, с восторгом следил за сменой выражений на лице студента, по мере того, как до него доходило, что вместо волос, пусть даже не кудрявых, а прямых, весело растет густой зеленый газончик.

Сибиус торопливо забормотал поправки к заклинанию, помогая себе стандартными пассами и на газончике расцвели очень миленькие желтенькие одуванчики. Студент некоторое время молча глазел на результат своих трудов, потом два раза обошел вокруг манекена по часовой стрелке. Остановился, не сводя глаз с травы и цветочков, вцепился обеими руками в свои собственные волосы, сморщился и достал тетрадку с конспектами. Снова почесал в затылке и начал медленно читать заклинание, ведя, для верности, пальцем по строчкам. Деннис счастливо взвизгнул. Что будет дальше, он легко мог себе представить. Пожалуй, нужно идти – нехорошо будет, если кто-нибудь заметит его подглядывающим. Впрочем, все что хотел, он уже увидел, а остальное расскажут. Магистр одним движением восстановил непрозрачность двери и двинулся по коридору своей любимой походкой делового и целеустремленного человека. Он скрылся за поворотом прежде, чем из двенадцатой комнаты донесся приглушенный вопль: студент Сибиус с ужасом и отвращением смотрел на густую зеленую лужайку, густо усыпанную полевыми цветами – ромашками, васильками, лютиками. Было достаточно неприятно увидеть ее на голове манекена, но то, что он наблюдал сейчас… Сибиус стоял перед большим зеркалом, а эта отвратительная лужайка зеленела теперь на его собственной голове.

На следующий день, рано утром, когда все еще спали, и только нянюшка Матильда уже возилась на кухне, стараясь не греметь посудой, явился магистр технический магии Таффхлд Торстен – невысокий, худой мужчина с невыразительным лицом. Его облик был настолько обыденным и не запоминающимся, что даже вызывал раздражение: ну хоть бы уши у него оттопыривались, что ли! Впрочем, этот недостаток отчасти компенсировался оригинальной манерой одеваться. Магистр Торстен, всегда и всюду, в любое время года, носил что-то вроде спецовки с невероятным количеством разных размеров карманов. Причем размещались они не только там, где карманам находится привычно, но и в самых неожиданных местах: например, на плече или под коленкой. Надо заметить, что родных, то есть расположенных согласно первоначальному плану и фасону, было только четыре: два на куртке, на груди и два на брюках. Но этого скромного количества явно не хватало: надо ведь держать при себе пару записных книжек с карандашиками – вдруг придет в голову важная мысль; кое-какие, подходящие на все случаи жизни, инструменты и приборы (большинство было разработано самим магистром); несколько небольших чертежиков, над которыми при случае надо подумать; кусок лепешки – чувство голода приходит так неожиданно; прочие мелочи вроде носовых платков, часов, губной гармошки… Так что пришлось магистру Торстену собственноручно нашивать дополнительные карманы. Не все сразу, естественно, а постепенно, по мере необходимости. И располагал он их, не особенно ломая голову, на любое свободное место – лишь бы новое дополнение к костюму не стесняло движений и, следовательно, не создавало помех в работе.

Только не надо думать, что спецовка была засаленная и грязная. Ничего подобного! Магистр Торстен не был франтом, но небрежность и неаккуратность, как в работе, так и в обыденной жизни, считал недопустимым качеством. И уж будьте уверены, что если он и позволял себе явиться на официальное университетское мероприятие в спецовке, то эта спецовочка была безупречно вычищена, выглажена и вообще, сидела идеально. Ну, разве что карманы слегка топорщились.

Магистр Торстен осторожно поскребся в дверь, долго извинялся и объяснялся в совершеннейшем уважении к магистру Трио, к его домашним, к его родным и близким, чуть ли не к его соседям и так утомил нянюшку, что она усадила его за стол и поставила перед ним тарелку оставшихся со вчерашнего ужина, разогретых блинчиков. Таффхлд разразился еще одной, на этот раз, короткой благодарностью и, занявшись блинчиками, наконец, замолчал.

Когда заспанный магистр Трио появился из своей комнаты, гость нервно вскочил, едва не смахнув со стола опустевшую тарелку и залепетал нечто вовсе невнятное, так что стоящий перед ним в пижаме и шлепанцах Джузеппе, только глазами хлопал. На помощь снова пришла нянюшка Матильда, коротко представив изрядно надоевшего ей магистра Торстена и приказав:

– Быстро приводи себя в порядок, завтракай, и убирайтесь отсюда.

– Куда? – окончательно растерялся Джузеппе.

– Откуда я знаю? – сварливо ответила она и перевела взгляд на Торстена. – В Университет, наверное, там ведь у вас лаборатория?

– Да, – торопливо дернулся он. – То есть не в самом здании, а на полигоне, мне там выделили…

– Значит, пойдете на полигон, – перебила нянюшка Матильда. – А здесь у меня и без вас забот хватит, – она строго посмотрела на вытянувшихся в струнку мужчин. – И чтобы к обеду были дома, ровно к двум.

Умывание и завтрак не заняли много времени. Через час магистры уже неторопливо шли по обширной территории Университетского полигона. Таффхлд или, как его чаще называли, Таффи Торстен, после того, как вчера вечером сам Огюстен Лэрри сообщил, что выдающийся теоретик, магистр истинной магии Джузеппе Трио, вернувшийся в Университет, заинтересовался его, Таффи Торстена, разработками и готов встретиться в самое ближайшее время, за всю ночь ни разу не сомкнул глаз от волнения. Теперь, познакомившись с Джузеппе, он был одновременно и польщен вниманием знаменитого магистра, и смущен им. Только поэтому Таффи, обычно сдержанный и немногословный, сегодня болтал, не умолкая ни на секунду, и непрерывно, при этом, жестикулируя.

– Да что там, лаборатория, одно название, – нервно разводил он руками. – Всего-то и работников: я да студент Сондерс, – он показал два пальца: указательный и средний, и покачал ими перед носом Джузеппе, словно опасался, что без подобного наглядного уточнения, тот не сумеет уяснить общее количество сотрудников. – А если по штатному расписанию, так и вовсе я один, – теперь Джузеппе получил возможность полюбоваться одиноким указательным пальцем Торстена, все так же выразительно покачивающимся. – Рульф у меня материал на курсовую собирает и, естественно, помогает по мелочам. Он славный мальчик, но очень неопытный, – магистр технической магии снова развел руками и, наверное, решив, что этого недостаточно, пожал плечами. – Крутится пока на подхвате: подать, прикрутить, подержать… И честно говоря, перспективы у него нет. Руки бестолковые и фантазии маловато. Боюсь, ничего из Рульфа не выйдет, зря он вообще на техническую магию поступал. Ему бы заняться чем-нибудь таким… стихи, например, сочинять… А так, конечно, лаборатория. Будочку вот, выделили на полигоне, чтобы прибор разместить. Мы ее павильоном называем, для благозвучия, но сарай, как ни назови… видите, вот этот, дощатый, фиолетовый, – Торстен остановился и театральным жестом указал на, действительно, не слишком презентабельное строение, до которого оставалось не больше сотни шагов. – Это мы с Рульфом сами выкрасили и вывеску над дверью повесили, а то наш павильон совсем неприлично выглядел. Не то что комиссию какую привести или гостей, самим заходить стыдно было. Ну и путали многие, конечно. Увидят будочку некрашеную в стороне, бегут со всех ног, вламываются… очень от работы отвлекает.

Джузеппе сдержал смешок и кивнул:

– Понимаю.

Несмотря на то, что магистр Трио был, по-прежнему, любезен и явно доброжелателен, Таффи занервничал еще больше.

– Понимаете, на самом деле, все это не так плохо, – его руки судорожно дернулись в стороны, – места в лаборатории достаточно и расположена она очень удобно – совсем недалеко от главных ворот. То есть, условия для работы вполне… а Рульф славный паренек, старательный… Но я боюсь, что вам наши условия покажутся несколько скудными, вы наверное не привыкли…

– Да почему же не привык, – усмехнулся Джузеппе. – В Имоле у меня и того не было.

Он двинулся было дальше, направляясь к фиолетовой будочке, но Торстен не тронулся с места.

– Как же это? – прижав обе ладони к сердцу, с искренним ужасом спросил он. – Вы хотите сказать, что в Имоле у вас не было лаборатории?

– А как вы вообще себе представляете этот городишко? – голос Джузеппе прозвучал довольно сухо. – Куры там есть. Щенки. И ничего, даже отдаленно напоминающего лабораторию.

– Щенки? – растерянно повторил Торстен. – Но зачем?

Теперь растерялся магистр Трио.

– Зачем? Гм… трудно сказать. Для оживления пейзажа, надо думать. Они там все время друг за другом бегали. То рыжий за черным, а то наоборот, черный за… гм, а почему мы остановились? Нам ведь, как я понимаю, туда? – он деликатно указал в сторону «павильона».

– Ах да, конечно же, – встрепенулся Таффи. – Пойдемте, там и Рульф… студент, понимаете ли, Сондерс его фамилия. Он просто мечтает с вами познакомиться, с утра ждет!

Несмотря на неказистый внешний вид, внутри «павильон» был устроен аккуратно, удобно и даже с некоторой претензией на изящество. Вдоль стен – обязательные стеллажи с широкими полками, на них, в образцовом порядке, расположились самые разнообразные инструменты. При этом, одна из полок была каким-то хитрым способом выдвинута и превращена в кульман, на котором красовался лист ватмана с незаконченным чертежом. Чуть в стороне от центра, скромно поместился маленький квадратный столик, на нем стояло нечто, накрытое самодельным клеенчатым чехлом. Рядом – большой рабочий стол, застеленный двумя чистыми, явно только что положенными листами ватмана. На безупречной поверхности стола выстроились в ряд две готовальни, стаканчик с заточенными карандашами, маленький, разделенный на отсеки поднос для хранения кнопок, скрепок, ластиков и прочих канцелярских мелочей. В правом углу стола – старательно выровненная стопка сложенных чертежей, в левом – листки с вычислениями. Их тоже пытались сложить в аккуратную стопку, но с меньшим успехом. Магистр Торстен, судя по всему, имел прискорбную привычку делать расчеты на любой, попавшейся под руку бумажке, не обращая внимания на ее формат. К столу придвинуты два обшарпанных стула и новенькое кресло, обитое рыжего цвета гобеленом с непонятным рисунком из темно-коричневых запятых. Пол тщательно выметен, а единственное, находящееся напротив двери большое окно сияет чистотой – Рульф, «с утра ждавший», явно хорошо потрудился.

«Впрочем, для того, чтобы завершить работу, времени ему все равно не хватило» – сделал вывод Джузеппе, глядя, как вспотевший и раскрасневшийся студент Сондерс, пытается незаметно подпихнуть ногой под нижнюю полку стеллажа совок с мусором. Куда он успел спрятать щетку, осталось загадкой.

После короткой церемонии представления Рульфа (бедняга никак не мог решить, имеет ли он право рассчитывать на рукопожатие при знакомстве с настолько важной персоной и с так неуверенно дергал правой рукой, что Джузеппе не выдержал и, проявив завидную ловкость, поймал влажную ладонь и крепко пожал ее), Торстен усадил магистра Трио в кресло и произнес высоким, срывающимся голосом:

– Я тут приготовил чертежи… только самое главное, основная концепция. Вы посмотрите?

«Увы, выбор невелик. На самом деле, просто прискорбно невелик. А ведь это самое главное: не ошибиться, подобрать кандидатуру, наиболее подходящую, для исполнения сложного плана. Здесь нужен целый букет определенных качеств: достаточная податливость к магическому воздействию, чтобы воспринять идею, внушенную извне, как свою собственную; развитое честолюбие вместе с тщеславием и самомнением, чтобы приложить все силы для воплощения этой идеи в жизнь; достаточное хитроумие, чтобы получить необходимый результат (общий контроль и помощь, по мере необходимости, разумеются сами собой, но невозможно ведь осуществлять непрерывное, ежесекундное руководство – тогда проще сразу самому этим делом заняться). Кроме того, требуется солидный опыт практикующего мага, чтобы без проблем преодолевать возникающие препятствия магического свойства. Вместе с тем, необходима неискушенность в настоящих, требующих серьезного планирования и сложных тактических построений, интригах, чтобы до самого конца так и не разобраться, что выступает в роли пешки – исполнителя чужой воли.

Сложная работа. Точнее, очень сложная. Казалось бы, в Нюрбурге магов – больше чем бродячих собак, а вот чтобы найти только одного, но удовлетворяющего всем этим условиям, целая ночь ушла. Что ж, если хочешь получить результат – трудись, и трудись усердно! Именно эту истину много, много лет назад любила повторять ему мудрая матушка. Надо сказать, результат получился вполне удовлетворительный, да и дальнейшая жизнь не один раз подтвердила справедливость этой старой истины. Вот и сейчас: нашелся подходящий человечек, как не найтись! И подходит по всем параметрам. Шутник, правда, весельчак – эти его развлечения с составлением заклинаний-вирусов, прямо скажем, на любителя… впрочем, пусть. В складывающейся ситуации, его, несколько своеобразный талант, вполне может оказаться полезным. И даже весьма полезным».

Руководитель спортивной кафедры, старший преподаватель Земскис, по кличке «Колобок», ожесточенно поскреб лысину. Нельзя сказать, что этот голубоглазый претендент на должность младшего преподавателя ему совсем не понравился. Выглядел он пристойно – подтянутый, явно хорошо тренированный, вежливый… по крайне мере, очень старается быть вежливым. Постучался перед тем, как войти в кабинет; не плюхнулся в кресло сразу, а подождал, когда ему предложат сесть; не заговаривает первым, ждет, пока выскажется будущий начальник. Правда, все это еще не означает, что Ганц Тсспуффр в состоянии вести спецкурс по защите от немагических способов нападения. Дышит он странно… не тяжело, а как-то со свистом. Может у него легкие слабые?

С другой стороны, листок назначения подписан самим Огюстеном Лэрри. Каким же этот парень должен быть бойцом, чтобы произвести впечатление на командира Розовых Ос? Ответ однозначен.

– Что ж, господин Тсспуффр, – Земскис так легко выговорил новую фамилию Ганца, что тот взглянул на него с нескрываемым восхищением, – вопрос о вашем приеме на работу решен положительно. Позвольте, от лица сотрудников кафедры, приветствовать вас, и все такое, – старший преподаватель развел руками и признался: – Честное слово, я не силен в приветственных речах.

– Ах, да разве это важно! – оживился Ганц и тут же осекся, вспомнив вчерашнюю просьбу Лэрри и утренние, на редкость занудные наставления Арры. Он согнал с лица улыбку и отвесил короткий, вежливый поклон: – Я польщен вашим вниманием.

– Тем не менее, – Земскис остановил на нем строгий взгляд, – позвольте задать вам несколько вопросов.

– Разумеется, – Ганц слегка выпятил губы (это, как он ошибочно считал, придавало ему более солидный вид). – Что именно вас интересует?

– Прежде всего, ваш педагогический опыт. Где вы раньше преподавали?

С точки зрения Земскиса, вопрос был самый простой, естественный, и задал его руководитель кафедры без всякой задней мысли. У любого, кто захочет поступить на работу в учреждение системы образования – не то что в Университет, а даже в школу самого низшего уровня – первым делом поинтересуются педагогическим стажем. Но густые брови человека, сидящего напротив, дрогнули, и казалось, он заколебался.

– Э-э… боюсь, что до сих пор мне приходилось давать только частные уроки.

– Частные уроки? Гм, – Земскис бросил взгляд на аккуратную подпись Лэрри, украшающую листок-направление. – А… а методики? Какими методиками вы пользовались?

На этот раз никаких, даже секундных, колебаний не было.

– Самыми современными и эффективными!

Старший преподаватель Земскис нахмурился. То, что Ганц Тсспуффр не имеет опыта преподавания в учебном заведении, это неприятно, но ничего страшного. А вот если он недостаточно квалифицирован, как специалист по немагическим средствам защиты, то… ах, да, ведь назначение подписал Лэрри, значит, ничего не поделаешь… Нет! Ни в коем случае! Если этому парню нечему научить студентов, он не будет работать на спортивной кафедре! И никакой, самый высокий покровитель, будь это даже Огюстен Лэрри, ему не поможет! Он считает, что Ганц хорош в деле и достоин должности младшего преподавателя? Прекрасно. У господина Лэрри есть право иметь собственное мнение. А у руководителя кафедры есть право проверить возможности претендента, причем, не откладывая в долгий ящик.

Земскис раздраженно сунул листок назначения в тонкую коричневую папку, застегнул ее и проворчал:

– Защита от немагических способов нападения – это довольно специфическая область. Надеюсь, вы не откажетесь продемонстрировать мне свои таланты?

– Прямо здесь? – с готовностью и, похоже, даже с облегчением, вскочил Ганц.

– Ну, зачем же здесь? – Земскис покинул свое кресло совсем не так торопливо. – У нас есть прекрасно оборудованный спортзал, и он сейчас совершенно свободен.

Прекрасно оборудованный спортзал находился двумя этажами ниже. Ганц почтительно пропустил старшего преподавателя вперед и всю дорогу следовал за ним, не пытаясь завести разговора.

«Тактичен, любезен, но без подобострастия. Что ж, это очко, даже два очка в его пользу», – отметил про себя Земскис. Ганц вызывал у него довольно противоречивые чувства: чисто по-человечески, пожалуй, нравился, но, вместе с тем, раздражало наличие высокого покровителя. Так что, руководитель спортивной кафедры все еще не решил, как собственно, к нему относиться. – «А впрочем, что тут долго думать? В нашем деле все решает профессиональная пригодность, а ее наличие или отсутствие станет ясным менее, чем через десять минут».

Земскис открыл дверь спортзала и сразу двинулся в угол, выстеленный матами. Ганц задержался на пороге, оглядывая просторное помещение. Ну да, действительно спортзал, и действительно, прекрасно оборудованный. Причем снаряды и тренажеры, несмотря на их количество, расставлены так продуманно, что свободного места остается более, чем достаточно.

– Что вы там застряли? – с легким раздражение окликнул его Земскис, сбрасывая обувь.

– О, прошу прощения, – Ганц закрыл дверь и широко улыбнулся. – Залюбовался тренажерами. У вас великолепный набор.

Он подошел к матам, посмотрел на свободный спортивный костюм Земскиса и спросил:

– Вы позволите мне привести себя в соответствие?

Посчитав неопределенный звук и нетерпеливый взмах руки за согласие, снял куртку, аккуратно сложил ее и пристроил на низкой длинной скамье, стоящей вдоль стены. Подумал секунду и снял рубашку, положил рядом. Стянул сапоги и босиком ступил на маты. Сделал несколько коротких шагов, подпрыгнул пару раз, оценивая мягкость и упругость покрытия, потом повернулся лицом к Земскису:

– Я готов.

– Хм, – руководитель кафедры, не стесняясь, разглядывал претендента на должность. Что ж, парень действительно хорошо тренирован. Теперь, когда мешковатая одежда не скрывает мускулатуру, в этом нет никаких сомнений. И явно не зацикливался на каком-то одном виде спорта, все группы мышц развиты гармонично. Вот только один нюанс… Земскис подошел ближе и, вытянув руку вперед, коснулся неровного, явно недавнего, шрама на боку Ганца, и спросил: – А это вам не помешает?

– Не должно, – Ганц опустил голову и с неуместным, в данной ситуации, любопытством посмотрел на еще не утративший розового цвета шрам. – Меня, вообще-то, очень качественно заштопали. – И снова обезоруживающе улыбнулся: – Но под прямые удары мне эту сторону лучше пока не подставлять, тут вы правы.

Он неуловимо изменил положение тела, став немного боком, выдвинул левую руку чуть-чуть вперед и Земскис с удивлением понял, что теперь, даже если бы он и захотел воспользоваться знанием слабого места противника, ему бы это не удалось – защитная стойка была идеальной. Хотя Земскис, разумеется, и не собирался бить человека по совсем недавно залеченной ране, быстрота и непринужденная легкость, с которой тот обезопасил себя, не могли не произвести впечатления на руководителя спортивной кафедры.

«Еще очко в плюс», – подумал он, а вслух скомандовал:

– Приступим, пожалуй. Сначала три раунда, по смешанным правилам. Начали!

Ганц кивнул в знак согласия, но начали они не так, чтобы слишком резво. Покружились немного по матам, присматриваясь, друг к другу. Ганц существенно выигрывал в росте, и большая длина рук позволяла ему держать противника на комфортной для себя дистанции, но движения его казались слегка замедленными. Земскис был ниже и плотнее – Колобком остряки-студенты прозвали его не столько за выдающуюся лысину, сколько за общий внешний вид – но лишний вес, если умеешь им правильно управлять, это в бою по смешанным правилам, скорее преимущество, чем недостаток. Ну и про опыт, конечно же, не стоит забывать. Ведь это именно Земскис был чемпионом Университета уже… уже… да он и забыл уже, сколько лет подряд. Правда, свистящее дыхание противника здорово отвлекало, ну да что ж теперь.

Он ударил первым. Не рассчитывая достать Ганца с первого раза – то, что перед ним не новичок, было понятно – скорее, чтобы немного взбодрить. Дать понять, что пора начинать действовать. Ганц легко ушел в сторону и попробовал захват. Слишком осторожно, так что Земскис без проблем вывернулся и бросил его через бедро. К его удивлению, Ганц даже не попытался сопротивляться, чуть ли не с охотой кувыркнулся на маты.

«Он что, решил в поддавки со мной поиграть?» – мелькнула мысль у Земскиса, и он даже открыл было рот, чтобы призвать спарринг-партнера к порядку, но тот, не поднимаясь, крутанулся на месте, длинные ноги мелькнули в воздухе и Земскис, едва не прикусил язык, рухнув рядом. В ту же секунду, колено Ганца уперлось ему в шею, а собственная правая рука, вывернутая под немыслимым углом, оглушила резкой болью. Земскис никогда не был любителем бестолкового героизма, так что без промедления хлопнул левой ладонью по мату, в знак того, что сдается. Ганц тут же скатился с его спины.

– Неплохо, – признал старший преподаватель. Посидел немного, массируя правое плечо, потом, пижонским сальто, вскочил на ноги. – Второй раунд, начали!

Теперь первым атаковал Ганц. Сразу после сигнала, он прыгнул вперед и обрушил целый град ударов. Земскиса взбесило не то, что почти все они достигли свой цели – отбить ему удалось хорошо если один из пяти – а то, что все эти удары были расчетливо демонстрационными, Ганц не бил, а только обозначал точку соприкосновения. Но Земскис был слишком опытным бойцом, чтобы не справиться со злостью. Он сумел уклониться от трех ударов, пропустил при этом, правда, еще два, но после этого поднырнул под работающие руки противника и отработанной подсечкой свалил его. Падая сверху, в последний момент, Земскис понял, что сейчас со всего маху, угодит локтем прямо по неровному розовому шраму и испугался. Впрочем, Ганц успел дернуться и, с ловкостью ящерицы, увернуться, хотя при этом вынужденно подставился под захват. Земскис не преминул воспользоваться его оплошностью и взял «на треугольник». Но этот жилистый тип, хотя и с огромным трудом – было хорошо видно, как побагровело его лицо, и вздулись вены на руках – сумел разомкнуть захват, опрокинуть Земскиса на лопатки и удержать его.

– Неплохо, – снова выдохнул старший преподаватель и взглянул на Ганца с несколько большей симпатией. – А теперь давай без дураков, в полную силу. Согласен?

– А стоит? – усомнился Ганц.

– Если бы я не хотел составить о тебе собственное и полное представление, я бы вовсе сюда не потащился, – усмехнулся Земскис, – бумажек хватило бы. Так что не ленись, парень, поработай в полную силу.

– Хорошо, – кивнул Ганц и глубоко, со свистом вдохнул. – Готов?

– Готов. Начали!

Да-а-а… По первым двум раундам, Земскис представлял возможности противника, но такого скоротечного боя никак не ожидал. Собственно, и боя-то, как такового не было, он и рук поднять не успел, а Ганц уже прыгнул вперед. Удар, бросок, захват… пять секунд и многократный чемпион Университета стучит ладонью по матам.

Земскис был потрясен настолько, что даже не почувствовал ни обиды, ни разочарования, столь естественных в подобной ситуации. Только головой покрутил и, немного отдышавшись, признался:

– Да, впечатляет. А знаете, Ганц, с вашими талантами… я рад, что вы не пошли по преступному пути, а избрали благородную педагогическую стезю.

– А я-то как рад, – Ганц опустился рядом.

– Между прочим, – Земскис усмехнулся, – думаю, не всякий маг сумел бы устоять против вас. Это если бы вы вдруг решили стать наемным убийцей! – Он хлопнул Ганца по плечу и рассмеялся, чтобы новый младший преподаватель не подумал, что это сказано серьезно и не обиделся. Ганц, не совсем искренне, присоединился к смеху.

– И вы, значит, беретесь студентов таким же приемам научить? – отсмеявшись, Земскис решил продолжить беседу.

– Не-а, – Ганц лениво покрутил головой. – Зачем? Это же все борьба… как бы помягче выразиться, для спортзалов. На улице не по смешанным правилам дерутся, а вовсе без правил. Там, если уж махаловка начинается, – он задумался, подбирая подходящее слово, потом усмехнулся, – то это бой контактный, а не тренировочный. Так что я, прежде всего, научу их удирать. Ну и заставлю освоить несколько полезных, в разных неприятных ситуациях, приемов. Чтобы повысить вероятность возможности удрать.

– Немного неожиданный подход, – старший преподаватель, опершись на плечо Ганца, поднялся на ноги и одернул рукава спортивной куртки, – но должен признать, достаточно благоразумный. Не откажете, я надеюсь, показать и старику пару приемов?

– Без проблем, – Ганц ухмыльнулся и посмотрел на него снизу вверх. – Вот, например, как надо действовать из положения «сидя на полу»… готов?

Деннис Рон был аккуратен до педантичности. После завтрака он тщательно вымыл грязную посуду, вытер и, открыв небольшой, покрытый искусной резьбой шкафчик, расставил все по местам. Оттуда же, из шкафчика, достал большую чашку. На три четверти наполнил ее ароматным, только что заваренным чаем и долил до края холодной кипяченой водой. Рядом с чашкой поставил блюдечко с куском сладкого пирога. Сел в мягкое кресло (несколько неожиданный на кухне предмет мебели, но магистру Рону нравилось пить чай с комфортом), откинулся на спину, устроил ноги на удобной маленькой скамеечке и сделал первый глоток.

Он любил посидеть вот так, спокойно, в прибранной кухне, неторопливо прихлебывая теплый чай и размышляя. В такие минуты, магистр Рон чувствовал себя значительной фигурой. Увы, мало кто в Университете разделял это чувство. Нет, нельзя сказать, что к нему относились плохо. И коллеги и студенты, как правило, были достаточно вежливы и любезны. За исключением, разумеется, таких грубиянов, как Сибиус, но ведь в семье не без урода, не так ли? У магистра Рона вполне хватало опыта, знаний и коварства, чтобы поставить на место любого из этих зарвавшихся ничтожеств.

Но хотелось-то большего. Хотелось даже не просто уважения, а восхищения и любви, хотелось видеть восторженные взгляды, устремленные на него, хотелось слышать почтительный шепот за спиной: «это он, Деннис Рон, великий гроссмейстер!», хотелось власти над умами и душами, хотелось… А вместо этого: холодное равнодушие и ничего больше. Чего там, не просто равнодушие – безразличное пренебрежение! И никаких перспектив. Какой гроссмейстер – о выдвижении в Совет Старших Магов мечтать бессмысленно. Что может быть обиднее?

Наверное, именно поэтому он и занялся составлением заклинаний-вирусов. В учебный план эта работа, разумеется, не входит, вирусы для магистра Рона – всего лишь милое домашнее хобби. Требующее, правда, усидчивости, аккуратности и серьезного знания предмета. Зато, каковы результаты! Мелочи, вроде цветущей лужайки на голове нахального Сибиуса даже вспоминать не стоит: пустяк – он и есть пустяк. А вот когда Деннис запустил вирус в заклинание уборки помещений, это была потеха! Зеленые двухголовые дракончики часа два порхали, словно бабочки, по всем коридорам. Дракончики были крохотными, поэтому результаты жизнедеятельности, которыми они щедро и равномерно осыпали все вокруг, не делая различий между живыми тварями и неодушевленными предметами, были практически невесомыми. Но зато, какой был аромат! Старшину уборщиков спасло только то, что он успел спрятаться в одном из технических чуланов. Только через несколько часов, ближе к вечеру, он рискнул высунуть нос. К этому времени дракончики, вместе с запахом, давно испарились, а пострадавшие успели отмыться.

Магистр Рон, единственный в Университете, кто мог объяснить это феноменальное явление, получил огромное удовольствие, лишь немного подпорченное, невозможностью разделить его хоть с кем-нибудь. Да, определенно, шутка была хороша, и Деннис посмеялся тогда от души. Но по большому счету… По большому счету, хотелось чего-то серьезного и внушительного. И сегодня утром ему показалось, что он почти знает, как этого добиться.

– Оч-чень интересно, – магистр истинной магии Джузеппе Трио сложил последний чертеж и откинулся на спинку кресла. – Я думаю, что ваша идея, господин Торстен, достаточно безумна, чтобы оказаться верной. А сам прибор? Вы ведь уже собрали опытный образец?

– Да, – побледневшие было красные пятна на щеках Таффи, снова вспыхнули. – Правда, не совсем. То есть собрали, но до ума еще не довели.

– Но господин Лэрри упоминал, что лично убедился в его работоспособности, – немного удивился Джузеппе. – Испытания ведь уже проводились, не так ли?

– С первого уже больше месяца прошло, – согласно кивнул Торстен. – Но вы… как бы вам объяснить… теоретики с такими осложнениями, как правило, не сталкиваются. Понимаете, если вы разрабатываете теорию, то, выстроив достаточно стройную и логичную систему, и убедившись, что она верна, вы можете не сомневаться, что она еще и работоспособна. У нас, в технической магии, все немного по-другому. Как бы тщательно не была проделана подготовительная работа – расчеты, чертежи, подбор материалов и прочее, при самом скрупулезном воплощении, изготовленная конструкция никогда не заработает с первой попытки.

– Неужели никогда?

– По крайне мере так, чтобы выдержать все расчетные параметры. Грубо говоря, – Таффи трогательно зарумянился, – все сопли должны выгореть. В лучшем случае, свежесконструированный аппарат продемонстрирует свои способности в первом, так сказать, приближении. Вот вам совсем недавний, простейший пример. Рульф, студент Сондерс сделал контрольную работу – оригинальный вариант малогабаритной посудомоечной машины. Очень неплохой, кстати, агрегат получился: не слишком изящный, но вполне пригодный к работе. И Рульф, гордый своим успехом, загружает для первого, пробного запуска, любимый сервиз своей матушки. Совершенно забыв о том общем правиле, которое я вам только что изложил, – Торстен сделал паузу, явно дожидаясь, выражения интереса от почтенного гостя.

– Плохо отмылось? – не стал разочаровывать его Джузеппе. – Или еще больше перепачкалось?

– Отмылось-то хорошо, можно сказать, идеально. Все осколки были безупречно чистыми.

– Осколки? – Джузеппе прыснул. – И что, весь сервиз на черепки пошел?

– До последнего блюдечка, – важно кивнул Торстен. – Рульфу даже пришлось на некоторое время сюда перебраться, в лабораторию. Поставил себе здесь раскладушку…

Магистр Трио представил себе, реакцию нянюшки Матильды, получившей вместо любимого сервиза груду безупречно чистых осколков, и проникся к студенту Сондерсу искренним сочувствием.

– Так что, нельзя сказать, что наш усилитель совсем не работает, – продолжал Таффи, – но до полной готовности еще ой, как далеко! – Он, каким-то старушечьим жестом, приложил правую ладонь к щеке и покачал головой. Тут же встряхнулся и добавил бодро: – Но мы продолжаем испытания.

– И каковы результаты?

– Результаты? Результаты… обнадеживающие, – не слишком уверенно ответил Торстен. – Да вот, давайте сейчас посмотрим.

Он решительно встал, подошел к маленькому столику:

– Вот он, наш красавчик!

– Действительно, – согласился Джузеппе, поторопившийся присоединиться к нему, – хорошо смотрится.

Усилитель Заклинаний представлял собой довольно сложную, но изящную конструкцию, высотой чуть больше семидесяти сантиметров. На восьми коротких толстых ножках был укреплен жемчужного цвета круглый диск, около полуметра в диаметре, с изогнутой шкалой настройки по краю. В сантиметре над ним, слегка подрагивая, вертикально парили четыре угольно-черных пластины. Сверху, словно крышечка, их прикрывал второй диск, почти в два раза меньше, над центром которого поднялся сантиметров на пятнадцать широкий цилиндр. Эти пятнадцать сантиметров, между цилиндром и диском, были заполнены поблескивающей массой спутанных, шевелящихся волокон. Закрепленный на верхней крышке цилиндра и направленный вверх под углом семьдесят пять градусов вращающийся металлический штырь с усиками антенны, завершал конструкцию.

– Это, значит, накопитель, – Джузеппе смотрел на нижнюю часть, ограниченную двумя дисками, убрав руки за спину. – Пластины из оникса?

– Пополам с эбонитом. Чистый оникс слишком непрочен оказался, быстро разрушается. А оболочка, то есть вот эти диски, натуральный янтарь.

– А почему он серый? Защитный слой?

– Из толченого жемчуга, – кивнул Торстен. – Тонкий – два микрона, не больше, но для того, чтобы погасить внешнее воздействие, хватает.

– А внутреннее напряжение?

– Оно невысокое. Конденсатор, – Торстен указал на цилиндр с волоконцами, – всю энергию забирает. Прототипы этого устройства существовали и раньше… собственно, если рассмотреть отдельно резонатор с антенной, – Джузеппе послушно глянул на торчащий из цилиндра-конденсатора штырь с усиками, то он аналогичен простому магическому жезлу, который используется только для концентрации и фокусировки энергии. Когда мы добавляем туда конденсатор, то автоматически получаем уже магический посох, со способностью данную энергию сохранять. А функционально новым элементом является накопитель. Ну и возможность настройки, естественно.

Торстен очередной раз развел руками и вопросительно уставился на Джузеппе, словно ожидая от него решения. А магистр не торопился. Обошел вокруг прибора, провел пальцем по подставке, осторожно коснулся антенны. Потом медленно заговорил:

– Если я все правильно понял, схема действия Усилителя такова: накопитель собирает энергию и перекачивает ее в конденсатор; резонатор, установленный в нужное положение с помощью настройки, использует сохраняемую конденсатором энергию для усиления заклинания. И с помощью антенны, усиленное заклинание выплескивается в нужный момент, в нужном направлении. Все верно?

– Да.

– Что ж, простенько, но мило. Даже странно, как это раньше никто не додумался.

– Так основная сложность не в самой конструкции, а как раз в настройке, – встрепенулся Торстен. При работе с обычным посохом, поток энергии контролирует и корректирует человек, а здесь все должно происходить автоматически.

– Угу. А с началом работы резонатора, настройка тут же сбивается, – понимающе кивнул Джузеппе. – Большая погрешность?

– По разному. От нуля и до бесконечности. Зависит, например, от объема энергии – чем больше ее накопили, тем дальше в сторону заносит заклинание. И еще от миллиона разных причин.

– Даже так? – удивился Джузеппе. – Странно. Вроде бы большая мощность должна наоборот, улучшать координацию… а мы можем сейчас попробовать?

– Да конечно! Сейчас, я только систему предупреждения включу, что идет эксперимент, – Торстен подошел к небольшому щитку на стене и поднял вверх ярко-красную ручку рубильника. Оглянулся на Джузеппе и пояснил: – Этот сектор полигона закреплен за нами, так что посторонних, по идее, на территории быть не должно, но вы же сами понимаете – студенты. Разгильдяев среди них – каждый первый. Когда мы охранную систему еще не установили, забрела одна дуреха, прямо в зону интенсивного излучения. Цветочки она, видите ли, собирала. А мы с Рульфом в это время как раз пробовали заклинание – птичье перышко вверх подбрасывали. Оно-то легенькое, да и подбрасывали мы невысоко… А тут вдруг целая девица в фокус влезает!

– И по закону приложения Форти, – восхищенно предположил Джузеппе, – энергия, которая потребовалась, чтобы оторвать тело от земли, прямо пропорциональна его массе! Высоко девочка взлетела?

– Не очень – метра на полтора всего. Но такой лягушкой! А уж как она, сердешная, обратно об землю шибанулась, лучше и не вспоминать. Мы с Рульфом думали, откапывать ее придется. Но ничего, сама выбралась. Да как бросилась бежать с полигона – все цветочки свои растеряла, – Торстен взял с полки небольшой хрустальный шар на подставочке, несколько секунд всматривался в него, потом кивнул удовлетворенно: – Все чисто. Можем начинать. Я предлагаю, что-нибудь простенькое для начала. То же перышко, или камешек выбрать и цвет у него менять.

– Почему бы и нет? Давайте начнем с перышка, – согласился Джузеппе. – И знаете что я думаю, магистр Торстен? Раз уж мы собираемся работать вместе, имеет смысл перейти на «ты».

Казалось бы, времени с их приезда в Нюрбург, прошло всего ничего – чуть больше месяца. А словно годы пролетели. Все вопросы решились, с помощью Лэрри естественно, едва ли не в один день. Арра с утра до вечера пропадала в казармах Розовых Ос, осваивая сложный курс подготовки молодого бойца, а Джузеппе с головой ушел в работу над гениальным изобретением магистра Торстена, Усилителем Заклинаний. Если судить по тем замечаниям, которыми обменивались за ужином эти двое, не способные отключиться от своих проблем даже за едой, чудо-прибор сулит какие-то невероятные новые возможности в деле развития магии.

У Ганца график работы был более свободный и домой он, как правило, возвращался раньше всех. Как правило, но не всегда. Сегодня, например, не получилось. Ганц сокрушенно покачал головой и прибавил шагу. Ужин он считал одним из тех мероприятий, опаздывать на которое абсолютно недопустимо. Тем более, если это ужин, приготовленный нянюшкой Матильдой.

Он быстро шел по пустынной улочке и улыбался, прикидывая, как будет рассказывать про сегодняшние практические занятия с тремя студентами. История получалась довольно забавная. При этом Ганц ничего не сочинял, может, только немного приукрашивал – для оживления действия. Думая о своем, он подсознательно, в силу давней привычки, отмечал на улице места, удобные для засады и машинально выбирал наиболее безопасный путь. Неожиданно даже для самого себя, Ганц резко свернул вправо, сделал несколько шагов и остановился.

– Так-так-так, – пробормотал он, оглядевшись по сторонам. – Очень подозрительно.

Собственно, ничего подозрительного он не заметил. Но чутье профессионала, посвятившего многие годы нелегкому труду наемного убийцы, говорило, да что там говорило – кричало: «Подозрительно»!

Ганц нахмурился, почесал нос и двинулся дальше, шагая теперь чуть медленнее и более внимательно поглядывая на редких прохожих. Женщина в длинном темном платье и в платке торопливо семенит, прижимая к себе корзину с яйцами. Мастеровой средних лет с трудом толкает тележку, в которую свалены какие-то железяки. Пьяница дремлет на лавочке, уронив у ног пустую бутылку. Обыкновенные люди на обыкновенной улице. Из-за угла с грохотом выкатилась телега и Ганц невольно напрягся, готовый отпрыгнуть в сторону при малейших признаках опасности. Но возница, молодой светловолосый парень, даже не взглянул в его сторону. Телега промчалась мимо, подпрыгивая на неровной мостовой.

– Тоже, видно, на ужин торопится, – пробормотал Ганц. Настроение у него испортилось. И оно не улучшилось, когда Арра, открывшая ему дверь, радостно выпалила:

– А у нас гость! Угадай кто?

– Пироман что ли? – хмуро предположил Ганц. – Хотя какой он гость, каждый вечер здесь отирается.

– А вот и нет! Это твой гость, персональный! Угадай, кто!

Положим, к «персональным» гостям у наемных убийц, даже вышедших в отставку, отношение, по меньшей мере, двойственное – никогда ведь не знаешь, кем такой нежданный посетитель окажется. Бывает, конечно, что заглянет на огонек старый приятель, собутыльник из ближайшей пивной, который понятия не имеет о твоей основной профессии. Но с тем же успехом, это может оказаться заказчик, конкурент, жертва или охотник за твоей личной головой.

Ганц слегка улыбнулся Арре, взял ее за плечи и аккуратно отодвинул в сторону, чтобы проход не загораживала. Расслабленно опустил руки, слегка пошевелил пальцами. Ладони его почти касались отполированных рукоятей метательных ножей, оружия, с которым он, игнорируя мягкие намеки старшего преподавателя Земскиса, не пожелал расстаться. Угадывать, кто обосновался в гостиной, друг или враг, Ганц вовсе не собирался. Зачем, если, сделав три шага, он точно узнает, что за гостя к ним принесло. И даже не три, а всего два, вот раз, а вот два… хорошо, два с половиной. Бесшумно скользнув вдоль стенки, он остановился на пороге. Пироман, разумеется, был здесь – с тех пор, как пару недель назад Арра неосторожно пригласила его в гости, не было дня, чтобы ее бывший сокурсник и теперешний сослуживец пропустил ужин у нянюшки Матильды. Но белобрысого, покрытого прыщами и вечно закопченного парня, Ганц даже не заметил – он с изумлением смотрел на широкую спину и седой, коротко стриженый затылок человека, оживленно беседовавшего с нянюшкой Матильдой и Джузеппе.

– Берри?

Человек тут же обернулся и Ганц увидел загорелое морщинистое лицо, украшенное роскошными седыми усами. Маленькие светлые глазки сощурились, превратившись в щелочки, а выцветшие губы растянулись в довольной улыбке:

– Малыш! Ну, наконец-то!

– Берри, – растерянно повторил Ганц. – Вот кого я не ждал здесь встретить.

– Хо, я сам себя не ожидал, – самодовольно ответил его старый учитель, вставая. – Но моя Пышечка решила, что ей совершенно необходимы новые светильники в большой зал нашего трактира и отправила меня в столицу. Надеюсь, ты мне рад?

– О чем ты говоришь, старик!

Мужчины коротко обнялись, похлопали друг друга по плечам, издавая традиционные в таких случаях, одобрительные возгласы. Остальные присутствующие наблюдали за этой сценой почти с умилением. Что впрочем, не помешало нянюшке Матильде сурово нахмурить брови, как только Ганц попробовал присесть к столу:

– А руки?!

– Ох! – он вскочил, выбежал из комнаты, через минуту вернулся и продемонстрировал ладони. Нянюшка Матильда милостиво кивнула:

– Можешь садиться.

Ужин прошел не скучно. Ганц и Берри составляли такую пару, что если бы кому-нибудь пришло в голову пустить их на кладбище во время похорон, то они развеселили бы не только толпу скорбящих родственников, но заставили бы смеяться и самого безвременно усопшего.

– Никогда не думала, – всхлипнула, утирая выступившие от смеха слезы, нянюшка Матильда, – что наемные убийцы такие веселые люди!

– Так мы же оба на пенсии, – добродушно пояснил Берри. – А посмотрели бы вы на нас, когда мы были в расцвете, так сказать, творческих сил! Мы ходили во-о-от с такими постными лицами, – он втянул щеки, вытаращил глаза и пошевелил усами. Физиономия получилась такая забавная, что все сидящие за столом дружно расхохотались.

– А ведь у меня была мысль, – сокрушенно покачав головой, призналась нянюшка Матильда, – послать весточку Огюстену! Не заинтересуется ли он старым наемным убийцей, сидящим в нашей гостиной.

– Кто такой Огюстен? – равнодушно поинтересовался Берри.

– Он не заинтересуется, – усмехнулся Ганц, отвечая не ему, а нянюшке Матильде. – Старый Берри никогда не был в розыске.

– Как это, никогда не был в розыске? – удивилась Арра, но Ганц уже повернулся к учителю и весело доложил:

– Огюстен, это бывший сокурсник нашего гостеприимного хозяина, а ныне командир отряда Розовых Ос, господин Огюстен Лэрри. Не приходилось слышать?

– Господин Лэрри? – сообщение о знакомстве этих приятных людей с командиром Ос, да еще таком близком, похоже, потрясло старика. Он нахмурился и покачал головой: – Ну и друзей ты себе выбираешь, малыш.

– А разве это не вы объясняли мне двадцать лет назад, что друзей не выбирают, друзей посылает нам судьба?

– Увы, малыш! Жизнь заставляет меня снова и снова убеждаться в этом.

– Нам повезло, что хотя бы врагов мы выбираем сами, – Ганц подмигнул Пироману, смотревшему на них, раскрыв рот.

– Послушай, философ, может, ты все-таки соизволишь меня заметить? – сердито спросила Арра.

– Конечно, птичка, – живо обернулся к ней Ганц. – Что тебя интересует?

– Не называй меня птичкой. Это правда, что господин Берри никогда не был в розыске?

– И снова, увы, – Берри развел руками. – Не достоин оказался.

Ганц ухмыльнулся:

– То есть был достаточно профессионален, чтобы не оставлять следов.

– А ты, значит, был недостаточно профессионален? – съязвила Арра. – Малыш?

– Ой, как мне нравится, когда ты меня так называешь, птичка! – расплылся в счастливой улыбке Ганц.

– Тьфу! И не называй меня птичкой!

– Нет, а мне тоже интересно, – спросил Пироман. – Говорят ведь, что Ганц самым лучшим был. Почему же тогда он следы оставлял?

– Кто оставлял следы, я? – очень натурально оскорбился Ганц. – Никогда!

– Это точно, никогда, – авторитетно подтвердил Берри. – В нашей профессии те, кто следы оставляют, долго не работают.

– Но почему же тогда его искали, – Пироман спросил это почему-то у Арры.

– А вас нет? – дополнила девушка.

– Очень просто, молодые люди. Меня не искали потому, что я никогда не работал в столь высоких сферах. Ганц же… признаюсь честно, малыш – это моя гордость. Не каждому удается воспитать ученика, который настолько превзойдет своего учителя!

Когда Берри, поблагодарив нянюшку Матильду за прекрасный ужин, собрался уходить, Джузеппе стал уговаривать его остаться:

– Что же у нас, места мало, что ли? Поставим у Ганца в чу… то есть, в комнате топчан, прекрасно переночуете. А утром нянюшка Матильда вас завтраком угостит!

– Я бы с удовольствием, но должен провести эту ночь в гостинице «Свирепая киска». Ее, видите ли, содержит родной братец моей дражайшей супруги: человек абсолютно беспринципный и чуждый благородной идее мужской солидарности. Так что, если я не буду ночевать под его бдительным надзором, моей Пышечке немедленно полетит сообщение. И вызовет у нее самые черные подозрения.

– Если так, то конечно, – вынужден был согласиться магистр. – Зачем женщину расстраивать.

– Я тебя провожу, – поднялся Ганц.

Когда они вышли на улицу, веселье и улыбки, как по волшебству исчезли с их лиц. Некоторое время шли молча, потом Ганц спросил:

– Так зачем ты, все-таки приехал, Берри?

– Слухи разные дошли. Что ты в столице, чуть ли не в Университете…

– Я в Университете.

– Ты уверен, что не слишком рискуешь, малыш? Времени прошло много, но на Лагосинтере достаточно людей с хорошей памятью.

Беззаботная улыбка снова озарила лицо Ганца.

– Пока господин Лэрри ко мне благоволит, я могу ничего не опасаться.

– Пока, – многозначительно подчеркнул Берри. – Такие высокопоставленные люди время от времени меняют свои… взгляды. И любимчиков.

– Лэрри выхлопотал мне освобождение от ответственности за прошлое. Учитывая мои заслуги перед Лагосинтером, а так же примерное поведение последние три года и чистосердечное раскаяние.

– Примерное поведение, – Берри окинул Ганца продолжительным, изучающим взглядом. – Ну-ну. Что ж, малыш, ты уже большой и умный. То, что кроме господина Лэрри, здесь найдутся еще желающие, посмотреть, какого цвета твоя кровь, напоминать не надо?

– Ох, не надо, – сразу погрустнел Ганц.

– Что? Заметил что-то подозрительное?

– Не заметил. Скорее интуиция. Знаешь, накатывает время от времени ощущение, что кто-то ко мне присматривается. И очень внимательно присматривается.

– Ну-ну, – повторил Берри. – Интуиция профессионала вместе с ним в отставку не уходит. Ты уж будь поосторожнее, малыш. И если что… если тебе понадобится прикрыть спину, ты знаешь, как со мной связаться.

Ганц молча кивнул. «Спасибо», в таких случаях, не говорят.

Когда он вернулся домой, его встретила только Арра – нянюшка Матильда и Джузеппе уже ушли спать.

– Как мило с твоей стороны, птичка, дождаться меня, – устало улыбнулся Ганц.

– У меня были на то причины, – сухо ответила она.

– Судя по твоему тону, эта причина – вовсе не желание скрасить мое одиночество? – предположил он.

Арра презрительно фыркнула.

– И не беспокойство за мою жизнь, – продолжил Ганц.

– А с чего вдруг я должна беспокоиться за твою жизнь?

– Как же! Ночь на дворе, на улицах опасно. Вдруг злые дяденьки с ножиками начнут на меня кидаться…

– Болтун, – перебила она. – Вчера ты забыл запереть за собой дверь.

– Что ты говоришь? А сегодня? Сегодня запер, я точно помню!

Вместо ответа, девушка молча указала ему за спину. Обернувшись, Ганц вынужден был признать, что память его подвела. Дверь не была заперта. Мало того, она не была даже прикрыта. Прошипев сквозь зубы короткое невнятное ругательство, Ганц подошел к двери, с силой захлопнул ее и сразу же задвинул массивный засов.

– Вот так. Спокойной ночи, птичка, – он двинулся к своей комнатушке.

– Не называй меня птичкой! Да, я хотела еще предупредить, у тебя там…

– Что это? – странным голосом спросил Ганц, застыв на пороге. Он едва успел остановиться и не налететь на топчан, который занял практически все небольшое пространство, остававшееся свободным в бывшем чулане.

– Это Пироман, – поспешно ответила Арра, – я как раз хотела предупредить…

– Зачем мне Пироман? Я Пиромана не заказывал!

– Ганц, не вредничай. Парень попросился переночевать. Действительно, мы сегодня что-то поздно засиделись, а тут еще Джузеппе про топчан упомянул…

– Мало про топчан, он еще и про завтрак сболтнул!

– Да ладно тебе! Ну, переночует он здесь разок, что тут такого?

– В моей комнате, – хмуро подчеркнул Ганц, глядя в полутьму, на вольготно раскинувшегося во сне Пиромана. – Как сейчас помню, пригласила ты его однажды поужинать… Ладно, что ж теперь. Судьба посылает нам друзей, и с этим ничего не поделаешь.

Рульф Сондерс бежал полутемными, больше похожими на лабиринт, коридорами подземного этажа Университета. Каким образом убийце удалось загнать его в подвал, он не мог понять даже сейчас. Впрочем, времени на то, чтобы задумываться об этом, все равно не было. Грохоча сапогами (и зачем только он поддался этой идиотской моде – приколачивать массивные подковы не только на каблуки, но и на носки), Рульф свернул направо и, резко остановившись, замер, прижавшись к шершавой стене.

Так, теперь надо прислушаться… нет, сначала восстановить дыхание и нормальное сердцебиение: медленный выдох – раз. Голос подавать слишком рискованно, но ничего, заклинание можно произнести беззвучно, только шевеля губами. Получится ничуть не хуже, проверено на личном опыте. Значит заклинание – это два. И определиться, куда конкретно его занесло – три. План составлен, можно приступать к его выполнению.

Рульф сосредоточился и, к некоторому даже, собственному удивлению, последовательно и чисто проделал все необходимое. И выдох получился – что надо: мощный, но бесшумный; и заклинание – быстро и без ошибок, словно само выскочило. И главное, с тем, чтобы выяснить, где, собственно, он находится, никаких затруднений не случилось. А осознание того, что именно этот, случайный коридорчик, был одним из тех немногих, которые заканчивались неприметной серой дверью, ведущей на улицу, за стены смертельной ловушки под названием Университет, явилось приятным сюрпризом. Один, надо надеяться, достаточно короткий рывок, и он будет спасен.

Вот только… Можно, конечно, набрать побольше воздуха в легкие, зажмуриться и побежать. Но сапоги с подковами! И кому только в голову пришла такая дурь? Разве студенты университета лошади? Тех, понятно, тех подковывают, чтобы они… в общем, там что-то такое, связанное с копытами. Подробности этого процесса в голове Рульфа не задержались, но одно он знал точно – всякая приличная лошадь имела по подкове на каждую ногу. Вот только почему тому кретину, который решил ввести в Университете моду на подкованные сапоги, понадобилось по две? Решил ни в чем не уступать лошадям? Или имел в виду, что студент вдвое приличней лошади? Да какая теперь разница! Главное, что если он, Рульф, сейчас побежит, то выдаст себя быстрее и вернее, чем…

Что это? Показалось, или действительно, рядом чье-то чужое свистящее дыхание? Он напрягся, вслушиваясь в тишину. Да нет, померещилось, никого здесь нет, кроме него. И его сейчас тоже не будет. Бежать, конечно, глупо, бежать он не будет, пойдет осторожно, ступая на цыпочках…

Подковка звонко цокнула на каменной плите и Рульф снова замер. Толку от этих цыпочек! Придется разуваться. Да-да, именно так. Гениальное решение, простое и изящное! Он оперся спиной о стену и торопливо, забыв о необходимости соблюдать тишину, начал стаскивать сапоги, не расслышав, за собственным сопением, короткий ехидный смешок.

Справившись с обувью, Рульф, не задерживаясь больше, рванул в конец коридора, к заветной дверце. Бежал, почти в полной темноте, вытянув вперед правую руку, а левой прижимая к груди сапоги. Коридор оказался длиннее, чем он думал, шаги Рульфа становились все короче – он уже не бежал, а мелко-мелко семенил вперед. Но вот правая ладонь коснулась преграды, судя по ощущениям, кирпичной неоштукатуренной стены. Стены? Рульф бросил сапоги на пол и зашарил, в поисках двери, уже обеими руками. Через минуту он убедился – ее не было.

– Ой-е-ей-е-ей! – пискнул студент и тут же зажал себе рот обеими руками, испуганно оглянулся в темноте. Никого? И то хорошо. Но куда подевалась дверь? Рульф быстро повторил в уме свои расчеты. Ага, вот она, ошибочка! Точно, этот коридор был на самом деле тупиком, но выход из него на улицу, имелся. Просто спасительный выход находился не в самом конце, а где-то… где-то… одним словом, проскочил он его на бегу.

Что ж, это не самая трудная задача. Идешь себе, не торопясь, вдоль коридора, ведешь руками по стенам – больше он эту дверь не пропустит. Рульф растопырил руки и убедился, что задача усложняется, широковат оказался коридорчик. Надо же, как бежать по нему – так вроде узко, а стенки проверить – сразу обе никак не получается. Придется исследовать их по очереди. Сначала, допустим, правую. Он прижал правую ладонь к стене и, забыв про валяющиеся на полу сапоги, осторожно пошел обратно. Через некоторое время Рульф понял, что он сделал большую глупость. Разумеется, дверь была на левой стороне. И теперь он, как дурак, дойдет до самого конца коридора, проверяя правую стенку, а там… хорошо, если его там никто не поджидает!

Сделав широкий шаг в сторону, Рульф уперся левой ладонью в противоположную стену. Вот так будет правильно, так он быстро выберется на улицу! Но всего через несколько шагов, он снова запаниковал. А что, если дверь осталась позади? Тогда он ее уже пропустил и все равно, как дурак, идет к возможной засаде? Или, все-таки, правильным было первое решение, и дверь впереди, но по правой стороне, а он, как дурак…

Рульф остановился и вытер пот со лба. Теперь ясно, чем кончатся эти блуждания в темном коридоре – он просто сойдет с ума. И единственный разумный выход в этой ситуации, зажечь свет. Да, разумеется, темнота не только враг, но и защитник: она не дает возможность отыскать дверь, зато прячет его самого. Но, в конце концов, может, никого рядом и нет? По крайней мере, сам Рульф ничего такого подозрительного не слышит и не ощущает. И совсем глупо было бы провести остаток жизни в этом темном коридоре из страха перед гипотетической засадой. Кроме того, он вовсе не собирается освещать весь коридор, словно Большую Парадную Залу Университета в день вручения дипломов! Маленький такой огонечек, можно сказать, символический – только для того, чтобы заметить дверь в стене. И сделать этот огонечек совсем не сложно, для начинающих упражнение: Рульф, загипнотизированный собственными рассуждениями, щелкнул пальцами, с ногтя его сорвался крохотный светлячок и, слабо мерцая, повис на уровне груди. В двух шагах от него, темнота, казалось, еще больше уплотнилась, но зато рядом – Рульф едва сумел сдержать радостный возглас – рядом и с левой, что характерно, стороны, на ровном сером фоне, проступал темный прямоугольник. Дверь! Он успел найти ее, он успел увидеть и даже успел сделать первый шаг по направлению к ней!

Собственно, на этом все достижения Рульфа исчерпывались. На то, чтобы сделать второй шаг, времени ему не дали. Коротко свистнула арбалетная стрела, он ощутил легкий удар и замер, с тоской глядя, как на левой стороне груди расплывается алое пятно.

– Очень скверно, студент Сондерс, – Ганц отделился от стены. – В который раз вы уже убиты? В третий или в четвертый?

Рульф не ответил. Он даже не пытался подавить вспыхнувшие злость и отчаяние, он только старался, чтобы эти чувства не слишком явно отражались на его физиономии. Ведь еще немного, всего два шага и зачет был бы сдан!

– Но ведь я почти вышел, – сдавленным голосом пожаловался он и указал на дверь.

– Почти? – густые брови Ганца поползли вверх, изгибаясь, словно две отвратительно мохнатые гусеницы. – А вы, друг мой, знаете, что такое это «почти», которое отделяет вас от получения зачета? – Он протянул руку вперед и легко оторвал от рубашки учебную арбалетную стрелку, изящно не заметив прилипшего к наконечнику куска измазанной краской ткани. – Вот эта стрела. А ее родная сестра, только уже боевая, будет тем самым «почти», которая отделит живого студента Рульфа Сондерса, от его же трупа. Впрочем, расстраиваться тоже нет причины. Вы снова сделали несколько грубейших ошибок, и этот ваш ночник, – теперь Ганц небрежно ткнул острием стрелы прямо в огонек, – самая грубая. Но должен заметить, вы не безнадежны. Отнюдь! С каждым разом вам удается продержаться все дольше. Следовательно, вы учитесь, хотя бы и на собственных ошибках. Сегодня вы впервые дошли так далеко, до самого выхода. Почти вышли, если использовать вашу собственную формулировку. И если мы позволим себе не принимать во внимание бесспорную, хотя и несколько вульгарно выраженную аксиому, гласящую, что опыт – это ум дураков, можно даже утверждать, что вы делается несомненные успехи. Думаю, что еще десяток-другой попыток, и я с чистой совестью смогу поставить зачет.

– Еще десяток… – уныло повторил Рульф. И тут же, подняв голову, спросил с надеждой: – Но вы же сами сказали, в смысле согласились, что я сегодня почти вышел? Так зачем нам снова? Может, мы сумеем договориться?

– Договориться? – Ганц оживился, глаза его заблестели. – Договориться со мной, это пара пустяков! Во всем Лагосинтере нет парня, с которым проще было бы договориться! На моих условиях, естественно. Вы согласны?

– Да! – заплатит он этому длинноносому зануде, сколько бы тот не запросил, зато можно будет навсегда забыть про спецкурс «Защита от немагических способов нападения» и про самого Ганца, век бы его не видать! Не зря по Университету ходят про него разные сплетни, чаще всего, совершенно идиотские. Например, что он раньше был наемным убийцей, специалистом по магам, и только несколько лет назад бросил это занятие. Впрочем, если кто-то и косится на нового преподавателя Нюрбургского Университета, то явно своего неодобрения никто не выражает, а точнее говоря, не рискует выражать.

– Очень хорошо! – этот самый младший преподаватель, жизнерадостно улыбнулся, растопырил перед физиономией Рульфа свою пятерню и начал перечислять, загибая пальцы: – Пункт первый: письменная работа над ошибками, с развернутым анализом, ее вы представите мне через три дня. Пункт второй: составление плана следующей попытки выхода из ловушки, можно устно. С учетом предыдущих опытов, трех дней, думаю, вам на это хватит. И пункт третий: пересдача зачета в течение двух недель, в любое удобное для вас время, – сказав это, Ганц придал своей подвижной физиономии выражение: «ну разве я не душка?» и уставился на студента. Снова раздалось хихиканье, но ошарашенный Рульф не обратил на него внимания. Уж очень неожиданной оказалась реакция на его тонкий намек.

– То есть мне что же? – уточнил он, – снова на пересдачу?

– Ага, – с радушной улыбкой, словно в гости, на пироги приглашая, кивнул Ганц. – Понимаете, студент Сондерс, если руководство Университета сочло нужным ввести в учебные планы защиту от немагических нападений и доверило именно мне вести этот спецкурс, то я научу вас оставаться в живых. – И добавил неожиданно серьезно: – Даже если вы все кровавыми слезами изойдете.

Это уточнение не слишком порадовало Рульфа. Ему вовсе не хотелось исходить кровавыми слезами, даже для того, чтобы научиться защищать свою жизнь. Тем более, что никто, кроме этого чокнутого преподавателя, на него до сих пор и не покушался. Ладно, пусть эти покушения учебные и представляют реальную опасность только для его одежды… Рульф покосился на свою испачканную рубаху и тяжело вздохнул.

– Кстати, о крови, – промямлил он и указал на алое пятно. – Нельзя ли… это ведь не отстирывается. После каждого зачета рубашку выбрасывать приходится. Может быть, использовать не краску, а просто воду? Я понимаю, что кровавое пятно эффектнее мокрого, но в целях экономии одежды? Хотя бы в виде исключения?

Ганц внимательно, без улыбки, посмотрел на него.

– Я обдумаю ваше предложение. Но советую вам, в следующий раз просто наденьте что-нибудь старенькое, что выбрасывать не жалко. На всякий случай.

– Но я имел в виду…

– Занятие закончено, господин Сондерс, задание вы получили, вопросов у вас ко мне нет, следовательно, вы свободны. Всего хорошего.

Рульф посмотрел на Ганца, поежился:

– Всего хорошего господин… господин преподаватель, – торопливо распахнул дверь в стене и выскочил наружу. Ах, если бы он успел сделать это тогда, когда стрела с капсулой краски еще не испортила его рубашку!

Как только ступни Рульфа коснулись мостовой, он вспомнил про сапоги, оставшиеся в коридоре. Но возвращаться за ними… тем более, когда господин Ганц наверняка не успел отойти далеко, совсем не хотелось. С другой стороны, рубашку придется выбросить, так что ж теперь, еще и сапог лишиться? Сапоги почти новые, крепкие… и с модными подковками. Нет, их бросать нельзя! Надо просто подождать, отойдет же когда-нибудь этот длинноносый от двери. А уж Рульф тогда, шустренько…

– Ну что, птичка, понравилось? – спросил Ганц, глядя в темноту. – Судя по твоему, не всегда уместному хихиканью, ты получила большое удовольствие.

– Очень большое, – Арра вышла из небольшой ниши, в которой пряталась до сих пор. – Извини, конечно, но этот парень был таким забавным. А какая у него была физиономия, когда ты, вместо того, чтобы поставить зачет, назначил ему пересдачу! – она снова засмеялась, теперь уже не сдерживаясь. Отсмеявшись, продолжила: – Честно говоря, я думала, что ты оскорбишься.

– Из-за чего это?

– Что за вопрос? Этот Сондерс ведь взятку тебе предлагал!

– Должен же он был попробовать и этот способ, – пожал плечами Ганц. – В конце концов, попытка перекупить наемного убийцу, тоже способ самозащиты, и не хуже других.

– Ах, вот как? Тогда почему мне кажется, что ты все-таки затаил на парня зло и не собираешься помочь ему сэкономить на рубашках?

– Мои чувства тут совершенно ни при чем. Я нейтрален, как природа. А природу состояние гардероба Сондерса совершенно не волнует, не так ли?

– И тебе совсем не жаль этого бедолагу?

– Злее будет, – равнодушно отмахнулся Ганц.

– Но ты обещал подумать над его просьбой.

– А, это… знаешь, я собираюсь сделать краску не только водостойкой, но и вонючей. Очень вонючей, чтобы он свои рубахи бегом на помойку тащил, не отвлекаясь на мысли об их спасении. И хватит здесь топтаться, пошли домой.

– Ты что, торопишься? – немного удивилась девушка.

– Нет, это ты торопишься. Тебе же не терпится рассказать все нянюшке Матильде. Поделиться захватывающим опытом погони по темному лабиринту за несчастным студентом.

– Не знаю, как ты, магистр Трио, а я нервничаю, – Таффи снял с Усилителя клеенчатый кожух и, аккуратно сложив его, убрал на полку.

Джузеппе, к которому было обращено это признание, вздохнул:

– Можно подумать, я спокоен! – он провел пальцем по заметно запылившейся подставке, поморщился, глядя на четкую полоску. – Рульф совсем работу запустил. Где у нас тряпка?

Магистр Торстен наклонился, достал из стоящей на полу картонной коробки обрывок рукава от старой фланелевой рубахи и бросил его магистру Трио.

– Держи!

– Оп-па! – Джузеппе ловко поймал тряпку и снова вздохнул. – Скоро полы мыть самим придется.

– Ну, мыть, это мы еще посмотрим, – Таффи окинул взглядом, действительно, не блистающие чистотой полы и честно признал: – А вот подмести не помешает, ничего не скажешь.

– Потом, – Джузеппе старательно полировал прибор, – после испытания. Все-таки, в первый раз в боевом режиме запускать будем.

– Логично, – теперь вздохнул магистр Торстен. – После опыта и приберемся… заодно уж.

– Откуда вдруг пораженческие настроения, магистр? – такая простая операция, как вытирание пыли с Усилителя, неожиданно подняла настроение Джузеппе. – Сегодня для нас главное, чтобы эта игрушка сработала, а в том, что она сработает, лично у меня, – он нежно погладил ладонью тусклый металлический бок, – никаких сомнений нет!

– У меня тоже, – Таффи приложил мозолистую ладонь с другой стороны. – Просто нервничаю, я же сказал. Такое ощущение, знаешь, неприятное… как будто кто-то за мной подсматривает. Это раздражает очень.

– Серьезно? У меня тоже самое. Я имею в виду, последнее время, часто что-то такое мерещится.

– И сейчас?

– Сейчас? – Джузеппе перестал елозить тряпкой, прислушался к своим ощущениям. – Нет, сейчас, пожалуй, ничего. А у тебя?

– У меня тоже ничего, – подумав, доложил Таффи. – Вроде показалось сначала, а теперь – ничего. – Он снова посмотрел на замусоренный пол и попросил почти жалобно, – поговорил бы ты, что ли с Ганцем? Пусть он, наконец, поставит парню этот зачет. В конце концов, воина-мага из Рульфа никогда не выйдет. И даже ничего приблизительно похожего.

– Поговорю, – кивнул Джузеппе. – А то, действительно, пока он по подвалам носится, мы здесь грязью зарастем. И вообще, лишняя пара рук…

– Никогда лишней не бывает, – не слишком грамотно стилистически, но очень верно по существу, закончил Торстен.

– Вот именно! – Пыльная тряпка полетела обратно в коробку, и Джузеппе уставился на Таффи, – ну что, магистр Торстен, готовим Усилитель к запуску? С рассеивающей антенной?

– С ней проще, – деловито согласился Таффи. – Заклинание какое возьмем? Нужно ненаправленное.

– Может разогревающее? Симпатично так получится…

– А если полыхнет?

Джузеппе с сомнением оглядел деревянные стенки павильона:

– На минимальной мощности должно обойтись. Зато, если получится, то эффектно будет. В смысле наглядности результата.

– Ага, а если ошибемся, то такую наглядность результата получим, что никому мало не покажется, – продолжал хмуриться магистр Торстен. – С другого конца города костер видно будет!

– Так на то он и полигон, – философски заметил Джузеппе. – Здесь мы никому не помешаем.

– Лабораторию жалко. И вообще, с тех пор, как в твоем доме поселился Макс, я замечаю у тебя нездоровую страсть к огню.

– Убедил, – засмеялся Джузеппе, поднимая руки вверх, – не надо разогревающее, давай замораживающее.

– Замораживающее? – Таффи снова осмотрелся вокруг. – А что? Энергоемкость у него раза в три больше, чем у разогревающего, так что, в случае чего… да, замораживающее годится!

– Но все равно, на минимальной мощности, – уточнил Джузеппе, начиная возиться с настройками, – радиус половинного ослабления…

У заклинаний нет четко выраженного радиуса действия и при теоретических расчетах, за него обычно принимается расстояние, на котором заклинание, распространяясь, теряет девяносто пять процентов мощности. На практике же, чаще используют понятие радиуса половинного ослабления, на расстоянии которого заклинание теряет пятьдесят процентов мощности, как более удобную для вычислений величину.

– Ставь десять метров, – напряженным голосом распорядился Таффи.

– Многовато будет, – не согласился Джузеппе, отключая предохранитель (после того, как Рульф пару раз, неудачно зацепив локтем клавишу включения, переводил неподготовленный Усилитель Заклинаний в режим действия, магистры установили на прибор систему защиты от несанкционированного запуска), – восьми хватит.

– Восемь? Ладно, мы на минимуме, должно хватить.

– Ну! Включаем-то на десять минут, не больше. Ты готов?

– Давно, – Таффи неожиданно охрип.

– Тогда приступим!

Громко щелкнула большая зеленая клавиша, между черными пластинами вспыхнули и повисли крохотные сияющие радуги. Под равномерное, нарастающее гудение, щупальца заполняющие конденсатор начали шевелиться энергичнее, то и дело между ними проскакивали крупные цветные искры. Магистры не сводили глаз с Усилителя, синхронно шевеля губами, словно отсчитывали про себя секунды. Через десять минут Джузеппе ткнул пальцем в пульсирующий лиловый огонек, разгоравшийся в основании конденсатора, и крикнул, перекрывая гул работающего прибора:

– Время! Давай!

Таффи кивнул и пустил на резонатор замораживающее заклинание. Металлический штырь мгновенно покрылся серебристым, сверкающим инеем. Пахнуло холодом, антенна дернулась и вдруг, без разгона, начала вращаться с бешеной скоростью. В ту же секунду басовитое гудение, к которому магистры начали уже привыкать, превратилось в визгливый вой. Вокруг Усилителя поднялся настоящий ураган. Взлетел в воздух, сорванный с кульмана порывом ветра, чертеж, рухнула со стены ближайшая полка, разметав по полу свое содержимое.

Джузеппе отпустил край столика, в который инстинктивно вцепился, и его тут же отшвырнуло в угол.

– Выключай! – заорал он, сам не слыша своего голоса и, не пытаясь подняться выставил щит. Из-за неудобного положения, щит получился слабый и ненадежный, но все же он дал возможность устоявшему на ногах Торстену дотянуться до выключателя. Отвратительный вой стих сразу, ураган угомонился чуть позже. Таффи печально взглянул на Джузеппе, все еще лежащего у стены.

– Ничего себе не повредил?

Тот приподнял левую ногу, осмотрел ее внимательно и уверенно ответил:

– Нет.

– Это хорошо, – Таффи подошел к нему, расчистил себе местечко, сгребая в сторону железки, перемешанные с осколками разбитых чашек, и опустился рядом. – Ну, что скажете коллега?

– В целом, мне понравилось, – лирическим тоном ответил Джузеппе. – Но, кажется, мы совершили ошибку.

– Спорить не буду, – Таффи пошарил рукой по полу, поднял небольшую, странно изогнутую детальку, подбросил ее на ладони. – Мне тоже так показалось.

– Нет, ты не понял! – Джузеппе отобрал у него железку и отшвырнул в угол. – Мы пустили процесс на самотек. Включили прибор, и отошли в сторонку. А он, бедолага, как хочешь, так и выкручивайся.

– Ну, как раз с выкручиванием у него неплохо вышло. Я даже думал…

– Да нет же! – Джузеппе неожиданно резво вскочил на ноги. – Ты послушай, Таффи! Я думаю, все дело в поляризации!

– Ну-ка, ну-ка, – Торстен заинтересованно посмотрел на Джузеппе снизу вверх. – Неравномерный разгон молекул?

– Ну! И соответственно, неравномерное торможение! Смотри сам, поляризация у нас на север, так? – Джузеппе изобразил руками нечто, что должно было означать направленную молекулярную структуру. – Значит, с одинаковой скоростью начнут двигаться только те молекулы, которые направлены на север!

– И скорость их разгона на порядок выше инертного слоя, – с энтузиазмом подхватил Таффи, – отсюда и завихрения! Джузеппе, ты гений! Ясно, ни одна настройка такого не выдержит!

– Она и не выдержала, пошла в разнос! А всех-то дел, руки на регулировочном пульте держать надо было. Попробуем еще раз?

– Подожди, – магистр Торстен встал, обошел вокруг Усилителя, проверил рычаги на пульте, пошептал заклинания тестовой проверки над пластинами накопителя, удовлетворенно кивнул: – Все нормально, можно запускать.

– Параметры те же оставим? – Джузеппе тоже встал рядом с Усилителем и взялся за ручки настройки.

Таффи снова оглядел наполовину разгромленную лабораторию и пожал плечами:

– По-моему можно оставить. Хуже все равно уже не будет.

– Угу. Значит, оставляем, – почти пропел Джузеппе, ловко вращая рукоятки. – Таффи, как только она взвоет, ты меня щитом прикрой, на всякий случай. А то отлечу опять в угол – оттуда до пульта не дотянешься.

– Хорошо. Только не щит, он мешать будет. Лучше полукокон, мягкий.

– Пусть будет полукокон, – легко согласился Джузеппе. – Ты готов? Запускаем накопление!

Десять напряженных минут и Торстен снова пустил на резонатор замораживающее заклинание. Тут же развернулся и выставил защитную полусферу, страхуя Джузеппе. Сначала показалось, что все пойдет точно так же, как в первый раз: снова покрылся инеем резонатор, снова вращающиеся усики антенны слились в зыбкий, мерцающий круг, снова по лаборатории загулял ледяной ветер. Джузеппе, сосредоточенно склонившийся над панелью регулировки, левой рукой вцепился в самый крайний рычажок. То ли он старался закрепить его в неподвижном состоянии, то ли просто держался, хотя защитный полукокон и фиксировал его положение в пространстве. Правой рукой, магистр торопливо двигал разноцветные ручки настроек. Вот Джузеппе поднял голову и, широко улыбнувшись, что-то крикнул.

– Не слышу! – заорал в ответ Таффи.

Почти сразу, ледяной вихрь угомонился, а вой, становясь все выше, перешел в оглушительный свист. Джузеппе пригнулся и еще быстрее заработал рычажками.

– Что же она так свистит-то? – пробормотал Таффи, продолжая, на всякий случай, поддерживать полукокон.

– А? – поднял голову, непонятно как услышавший его, Джузеппе.

– Я говорю, чего свистит?!

– Молекулярная вибрация! Сейчас я ее!..

Свист постепенно стал тише, гуще, перешел в ровное гудение, неясный гул и, наконец, совсем исчез.

– Хорошо-то как! – в наступившей тишине голос Джузеппе прозвучал слишком громко.

– Кокон убирать? – так же громко спросил Таффи.

– А чего ты, собственно орешь? – уже нормальным голосом поинтересовался Джузеппе. – Убирай, конечно.

Мерцающая защита за его спиной тут же растворилась, и магистр сделал шаг назад. С наслаждением потянулся, потом энергично потер руки, подмигнул Торстену:

– Молодцы мы с тобой, Таффи! Получилось ведь!

– Получилось?

Только теперь, магистр технической магии Таффхлд Торстен почувствовал, что его бьет дрожь. Не от волнения, а от холода, обыкновенный озноб! И с каждой секундой становилось все холоднее. На металлических поверхностях сначала сконденсировалась влага, потом они покрылись инеем, таким же, в который была укутана трубка резонатора. Ну, разве что шуба на нем была чуть потолще. Таффи потер покрасневшие уши и несмело улыбнулся:

– Кажется, действительно, получилось…

В воздухе запорхали снежинки, их становилось все больше – в лаборатории начинался настоящий снегопад.

– Кажется? – Джузеппе посмотрел на поверхность стола, покрытую маленькими, игрушечными пока, сугробами и покачал головой. Сгреб один из сугробиков ладонью, скатал снежок и запустил коллеге в растерянную физиономию. – Кажется ему!

– Ой!

Торстен не успел увернуться. Но, похоже, метод Джузеппе был правильным: снежный заряд, полученный прямо в лоб, прочистил магистру технической магии мозги. Он тоже зачерпнул полные горсти снега, и прижал их к лицу. Джузеппе, спрятавшийся было за столом, в ожидании ответной атаки, выпрямился и расхохотался. Таффи стряхнул с бровей и щек налипший снег, потряс головой, и, наконец, понял:

– Получилось!

«Получилось! Очень хорошо, господа магистры, просто прекрасно! Наконец-то несомненный и полноценный успех! Разумеется, работа над прибором еще не закончена, требуется шлифовка настроек и самая тщательная, но главное… главное сделано. Первое полноценное испытание Усилителя Заклинаний в рабочем режиме прошло, и прошло удачно!

Немного неприятно, что магистры заметили его присутствие. Хорошо, что сегодня они больше были заняты прибором, чем своими ощущениями, но рассчитывать на такую их беспечность и в будущем, не приходится. Придется сократить наблюдение за лабораторией до минимума. Неприятно конечно, хочется быть в курсе всех мелочей, но что поделаешь? Лучше проявить излишнюю осторожность, чем испортить дело нелепой оплошностью».

Блямс!

Нечто стеклянное шарахнусь о нечто твердое и, судя по звуку, разлетелось на кусочки. Послышавшийся вслед за этим невнятный возглас заглушил грохот. Теперь, о нечто твердое, ударилось что-то не менее твердое и, похоже, довольно тяжелое. Джузеппе застонал и, собрав все силы, открыл глаза.

Все было не так уж плохо. По крайне мере, он лежал в собственной постели, соответственно, находился в собственной комнате. Если подумать то это является вполне достаточным доказательством того, что вчера он вернулся домой. Хотя каким образом ему это удалось – покрыто мраком неизвестности. Джузеппе сделал слабую попытку пошевелиться и тут же раскаялся. Такого похмелья у него не было с тех пор, как… нет, на самом деле, такого ПОХМЕЛЬЯ у него не было никогда.

Блямс! Бух! Шарах!

Интересно, где это так шумят? И главное, зачем? Он осторожно поморщился и плавно перевел взгляд на распахнутое окно. От вида колышущихся на ветру легких кремовых занавесочек, Джузеппе замутило.

Шмяк!

Упало что-то большое и мягкое. Короткий женский вскрик и снова грохот. Но это явно не на улице, а где-то в доме… в гостиной, кажется. А значит он, как хозяин, имеет право… но странно, как это нянюшка Матильда позволяет? Может быть, ее просто нет дома? Тогда он, как хозяин, просто обязан… Иначе, когда нянюшка Матильда вернется, она не станет разбираться, кто привел в дом тех бегемотов, что сейчас громят гостиную. Она под горячую руку, как всех… и то, что Джузеппе, тут ни при чем, что он тихо мирно спал в своей комнате, его не спасет.

Снова грохнуло так, что затряслись стены. Нет, надо выбираться из постели и прекратить это безобразие… или, хотя бы посмотреть, кто там дебоширит. Очень осторожно он сполз с кровати, постоял, держась за высокую резную спинку, сделал шаг, другой… Немножко качает, но, кажется, ничего страшного, двигаться можно. Только плечо сильно болит, почему-то, и нога. Цепляясь за стенку, Джузеппе двинулся к двери, открыл ее, сделал шаг в коридор…

– Негодяй! – Арра метнула в голову Ганца, неосторожно высунувшегося из-за перевернутого стола, за которым он прятался, большой глиняный кувшин. Ганц нырнул за свое импровизированное укрытие и воззвал оттуда:

– Арра, птичка моя, я не понимаю…

– Не называй меня птичкой! – за кувшином последовало большое оловянное блюдо – действие совершенно бессмысленное, поскольку пробить толстую дубовую столешницу оно не могло, следовательно, и Ганц не понес никакого, даже самого минимального ущерба. Ну, разве что грохота добавилось, да само блюдо погнулось.

– Но Аррочка, – Пироман из-за стола благоразумно не высовывался, – что мы такого сделали? Это была просто экскурсия!

– Экскурсия! – задохнулась от ярости Арра и, сориентировавшись по голосу, запустила дубовый табурет вверх, так, чтобы он рухнул на парня. Судя по раздавшемуся воплю, траекторию она рассчитала правильно.

– Но это действительно была экскурсия, – громко поддержал младшего товарища Ганц. – Исключительно в познавательных и образовательных целях!

– В образовательных?! Скотина! – Арра хищно огляделась вокруг – все, что было под рукой, она уже перекидала. – А ну, выходи!

– Фигушки, – макушка Ганца приподнялась над краем стола. – Пока ты не успокоишься, птичка… ой!

Воину-магу совсем не обязательно иметь в руках оружие, чтобы сражаться. А девушка была дипломированным воином-магом, выпускницей Эсмерры, одной из лучших школ Лагосинтера. Она резко выставила вперед правую руку, из крепко сжатого кулака вырвалась небольшая фиолетовая молния, рассыпая искры, пронеслась по прямой и, опалив волосы Ганца, ударила в стену, оставив на ней безобразное черное пятно.

– Нет, это уж слишком, – обиженно заявил он. – Пироман, уходим отсюда.

– Я тебе уйду, – между опрокинутым столом и дверью встала завеса из колеблющихся языков лилового пламени.

Ясно было, что Арра дошла до такого состояния, когда человек не задумывается о величине наносимого своими действиями ущерба. И если ее не остановить сию же минуту… Джузеппе поежился и, придерживаясь рукой за стенку, стал спускаться по лестнице.

– Что здесь происходит? – хотя каждое слово отдавалось болью в висках, он постарался, чтобы голос прозвучал как можно внушительнее. – Арра, прекрати разрушать мой дом.

– О, – она опустила вытянутые ладонями вперед руки, и лиловое пламя у дверей исчезло. Огляделась вокруг, словно только сейчас заметила опрокинутую мебель, засыпанный осколками пол, обожженную стену. – О!

– Вот именно, – сварливо проскрипел Джузеппе и поискал глазами какой-нибудь стул. – Чего ты вдруг разбушевалась?

Арра промолчала, только сердито взглянула на него.

– Я, например, представления не имею, – поняв, что война закончилась, Ганц поднялся из-за стола, отряхнулся и добавил с упреком: – Мы с Пироманом, уставшие, возвращаемся домой…

– Уставшие! – снова взвилась девушка и подняла руку.

– Арра! – строго прикрикнул на нее Джузеппе, но тут же сморщился и застонал.

– Вот-вот, приходим, а здесь нас эта фурия поджидает, – Ганц наклонился, поднял один из валяющихся рядом с ним стульев и, подойдя к магистру, поставил перед ним. – Садись.

Джузеппе ответил благодарным взглядом и, с тяжелым вздохом, опустился на сиденье.

Арра громко фыркнула и отвернулась к окну.

– Где нянюшка Матильда?

– Не знаю. Ее не было дома, когда мы вернулись, – пожал плечами Ганц.

– Я понимаю, что не было. Она бы никогда не позволила… Арра?

– На базар пошла с утра, – девушка не удостоила мужчин ни взглядом, ни поворотом головы – продолжала пристально смотреть в окно.

– Пироман, хватит прятаться, – позвал Ганц. – Сбегай на кухню, принеси Джузеппе чего-нибудь попить.

– Пива? – Пироман на четвереньках вышел из-за опрокинутого стола, посмотрел снизу вверх.

– Пива, – согласился Ганц. – Нам, кстати, тоже не помешает глотнуть… для приведения состояния в соответствие, – он посмотрел вслед Пироману, безропотно отправившемуся выполнять поручение. – И встань на ноги, уже можно.

– Арра, ты может, объяснишь, за что ты на ребят так взъелась? – снова обратился к девушке Джузеппе. – Ну, погуляли они маленько…

– Погуляли?! – снова возмущенно вскинулась она. – А ты знаешь, где они гуляли?

– Так мы же вместе… то есть, с вечера мы вместе в гостях у Берри, на постоялом дворе его… я забыл, как этот родственник называется?

Арра, Ганц и остановившийся в дверях Пироман ответили хором, но каждый по-своему:

– Шурин.

– Деверь.

– Свояк.

Джузеппе несколько секунд тупо смотрел на них, потом вздохнул:

– Непринципиально. Макс, ты за пивом пошел, не забыл? Одним словом, выпивали мы там все вместе. Я, Берри, Ганц с Максом и Торстен. Отмечали наши с Таффи научные успехи в сугубо мужской компании. Кстати, а где он?

– Таффи? – Ганц пожал плечами. – Дома, наверное. Он с нами недолго сидел, ушел еще до того, как драка началась.

– Драка… – слабым голосом повторил Джузеппе. – Что, на постоялом дворе, у этого… родственника Берри?

– Нет, что ты! Оттуда мы сами ушли. Тогда Таффи и отправился домой.

– А мы?

– А мы пошли в трактир, что на углу улицы. Рано еще совсем было, вот мы и решили, что вполне можем продолжить.

– Надо же, – Джузеппе осторожно повернул голову в сторону кухни. Что там Макс застрял, бочонок с пивом найти не может, что ли? – А я ничего не помню. Но проснулся я тоже дома. А вы… разве вы еще куда-то ходили?

– Ходили! – сердито фыркнула девушка.

– Среди ночи? Куда?

Арра снова открыла было рот, но ее перебил Ганц:

– Кстати, птичка, а как ты узнала, куда мы с Пироманом отправились?

– Как узнала?! Да ты сам что-нибудь, помнишь из того, что было ночью?

– Ну-у… не так много, – признался Ганц.

– Ты в лучшем положении, – у Джузеппе даже получилось слегка усмехнуться. – Я не помню вообще ничего. Даже, как я дома оказался.

– Нет, это я еще помню. Кстати, Джузеппе, что-то ты для магистра слабоват оказался, – Ганц укоризненно качнул головой. – У нас самое веселье, вдруг ты взял и вырубился. А между прочим, если бы ты был в форме, разве бы они с нами справились?

– Кто они? И что значит – справились?

– Ты действительно совсем ничего не помнишь? Хозяин трактира со своими вышибалами. Они нас выкинули.

– Почему?

– Так мы же сами уходить не хотели, – явно удивляясь его непонятливости, объяснил Ганц.

– А вот так вам и надо, – мстительно прошипела Арра. – Гуляки.

– И меня выкинули? – слабым голосом спросил Джузеппе, хватаясь за ноющее плечо.

– Нет, тебя они не выкидывали, тебя там уважают, магистр. Тебя они очень аккуратно вынесли и на землю положили. Да не где попало оставили, а около стеночки, так чтобы никто не наступил случайно…

– А почему тогда у меня плечо болит?

Наконец вернулся Пироман с кружками и кувшином, так что Ганц, разливая пиво, немного задержался с ответом:

– Плечо? А, это мы с Пироманом и Берри. Сам понимаешь, не могли же мы тебя оставить на улице валяться. Подняли, и домой понесли. Но, Джузеппе, ты не представляешь, до чего ты неудобный! Извини, но пару раз мы тебя не удержали.

– Уронили, то есть, – пояснил добросовестный Пироман. Джузеппе застонал, погладил ушиб на ноге и приник к кружке. – Два раза на улице роняли и один раз уже тут, дома. На лестнице.

– Ах, вот что там грохотало, – с удовлетворением заметила Арра.

– Но ты ведь сам только что признал, Джузеппе, – потребовал справедливости Ганц, – что проснулся дома, в своей постели. Большего для тебя никто бы не смог сделать!

– И очень хорошо, – пробормотал Джузеппе. – Мне и вашей заботы более чем достаточно! Ладно, принесли вы меня домой, а что дальше?

– Дальше… Пироман, ты не помнишь, что было дальше?

– Кажется, мы пели? – неуверенно предположил Пироман.

– Пели?! – за последние несколько минут Арра заметно успокоилась: уже не шипела, не фыркала и не пыталась швыряться молниями. Даже снизошла до того, чтобы принять из рук Ганца кружку с пивом. – Вышли на улицу, встали под окнами и орали, как коты на крыше, пока нянюшка Матильда на вас ведро воды не выплеснула.

– Что ты говоришь? – Ганц просиял и повернулся к Пироману, – Ну! А ты мне не поверил: «Дождик, дождик пошел»! Дождик такой не бывает!

– А потом, – ехидно продолжила девушка, – вы, прямо посреди улицы, начали во всю глотку обсуждать свои дальнейшие планы. Куда именно вы пойдете, и чем именно там займетесь! Так что, ознакомили с ними не только меня и нянюшку Матильду, но и два ближайших квартала.

– Арра, птичка моя, – в голосе Ганца было слышно что-то очень близкое к панике, – но ведь речь шла только об ознакомительной экскурсии! В целях общего развития, и только!

– Не называй меня птичкой, – она грозно шагнула вперед.

– Прекратите скандалить, – нахмурился Джузеппе. – Арра, ты, наверное, не заметила, но то, что ты здесь сейчас устроила… это ведь классическая сцена ревности. Вот только я не понял, из-за кого собственно? Я имею в виду, кого конкретно ты ревнуешь: Ганца или Макса?

– Я? Ревную? – она округлила глаза и задрала вверх подбородок. – Да я… да они… а я ухожу!

Арра хорошим шагом подошла к двери, пнула лежащий на пороге обломок табурета и удалилась, напоследок хлопнув дверью так, что ни у кого не осталось сомнений – последнее слово она оставила за собой.

– Эй, а убираться здесь, кто будет? – негромко спросил Пироман, когда дверь за ней захлопнулась. – Скоро нянюшка Матильда вернется…

– Действительно, кто? – грустно оглядел разгромленную гостиную Ганц.

Потребовалось еще около трех недель напряженной работы, прежде чем магистры Торстен и Трио сочли Усилитель Заклинаний готовым к демонстрации перед коллегами. Деннис узнал об этом от магистра Бернольды Райс – очень высокой и очень худой дамы, получившей от студентов прозвище Фламинго (голова ее в профиль очень напоминала голову именно этой птицы),

– Добрый день, магистр, – поймала она проходящего мимо Денниса Рона за рукав и нежно улыбнулась. – Вы слышали новость? Таффхлд Торстен подходил к секретарю, просил поставить в план будущего месяца его доклад на Совете.

Магистр Бернольда не упускала случая поймать Денниса за рукав, томно улыбнуться ему, подмигнуть или игриво прижаться плечом. Впрочем, магистр Рон научился мастерски уворачиваться от этих знаков внимания. И если сейчас он замер, с застывшей на лице любезной маской, то только потому, что его потрясло услышанное.

– Торстен собирается делать доклад? Вы думаете, он нашел способ сделать надежной настройку Усилителя Заклинаний?

– А почему бы и нет? Последние два месяца, он работал вместе с Джузеппе Трио, тем самым, знаменитым. А магистр истинной магии Трио – это ученый такого уровня, – она восторженно закатила глаза, – такого! Удивительно, что они так долго возились с этой проблемой.

– Значит, Усилитель Заклинаний готов… – пробормотал Рон.

– Как интересно, правда? – Бернольда сделала маленький шажок и почти прижалась к нему.

Рон очнулся и торопливо кивнул:

– Безумно интересно! Когда, вы говорите, будет доклад? – спрашивая, он слегка сдвинулся в сторону, якобы уступая дорогу стайке студентов. В любой другой ситуации он, разумеется, и не подумал бы этого сделать, но в данный момент, жест формальной вежливости к младшим позволил ему избавиться, от упирающегося в плечо (магистр Бернольда, она же Фламинго была на голову выше, что вовсе не добавляло ей привлекательности в глазах Денниса) невыразительного бюста.

– Точного числа еще не назначили, – Бернольда проводила студиозов взглядом, полным отвращения. – Но в план поставили на конец будущего месяца.

Она попробовала снова приблизиться к собеседнику, но теперь Деннис был настороже. Он быстро отступил назад и отвесил женщине почтительный поклон:

– Благодарю, что вы сообщили мне эту новость. Я не слишком регулярно посещаю заседания совета, и вполне мог пропустить лекцию Торстена и Трио…

– О-о, – промурлыкала Фламинго, – если хотите, я все проконтролирую и сообщу вам точную дату. Мы даже можем сесть вместе.

– Буду восхищен! – снова поклонился Деннис. Ага, как же, сядут они рядом. Может эта пташечка-переросток мечтает, чтобы он ее во время доклада еще за руку держал?

С некоторым трудом избавившись от магистра Бернольды – кажется, сегодня она была еще более назойлива, чем обычно, Рон покинул стены Университета и направился в сторону Городского Парка. Ему нужно было подумать, как следует подумать.

«Дождались, наконец! С праздничком вас, господа магистры! Если в план работы Ученого Совета на будущий месяц внесен доклад магистров Трио и Торстена, следовательно, Усилитель Заклинаний проверен и готов к демонстрации. А, учитывая скрупулезную тщательность, которую проявляют в своей работе оба магистра, это означает, что прибор готов и к полноценной работе. Что ж, прекрасно. Задержались они, конечно, могли бы и побыстрее управиться – уровень и квалификация обоих позволяли надеяться, на более скорое решение всех технических проблем. Ясно, что спешка в таких, тщательно продуманных планах, вредна, но и подобные задержки ни к чему.

Впрочем, теперь это не важно. Магистр Рон расслабился немного? Но это естественно – поддерживать его в состоянии полной готовности было невозможно, и, в общем, не нужно. Да, пришлось пару раз провести корректировку заклинания, контролирующего его сознание и поддерживающего в нем желание стать властелином мира – оно просто не было рассчитано на столь долгий срок, но и в этом нет ничего страшного. И вообще, силы и время были потрачены не зря, работа проведена, хотя и осторожная, но достаточно качественная и, как бы это поточнее выразиться, на глубоком уровне. Так что, как только магистр Рон услышит, что работа над Усилителем Заклинаний завершена, он сам моментально сосредоточится на главном. Одним словом, развитие событий происходит, хотя и не так быстро, как хотелось бы, зато в нужном направлении!»

– Ты уверен, магистр, что мы не поторопились? – спросил Торстен, бережно накрывая Усилитель клеенчатым чехлом. – Я имею в виду доклад на совете.

– А что взывает у тебя сомнение, магистр? – Джузеппе расслабленно развалился в кресле. – Сам прибор или его теоретическое обоснование?

– Сомнений нет, – Таффи отошел от Усилителя, зажег спиртовку и поставил на нее крохотный чайничек.

Как-то незаметно, сама собой, у магистров образовалась привычка заканчивать рабочий день небольшим чаепитием. Правда, обычно наведением порядка в лаборатории и приготовлением чая занимался Рульф, но сегодня студент отпросился: потупившись и горестно разводя руками, он поведал о проваленном с позором коллоквиуме по истории заклинаний, пересдача которого назначена на завтра. При этом он довольно безнадежно намекнул, что если бы кто-нибудь, имеющий влияние на уважаемого господина Ганца, преподавателя техники защиты от немагических способов нападения, попросил упомянутого господина Ганца закрыть глаза на несколько мелких погрешностей и принять у Рульфа зачет по этому, честно сказать, непрофильному предмету, то у него, у Рульфа, сразу появилось бы гораздо больше времени, как для подготовки к очередным занятиям, так и для работы непосредственно в лаборатории. Джузеппе и Таффи дипломатично сделали вид, что этих намеков не услышали. За последний месяц они неоднократно, и вместе и по отдельности подкатывались к «уважаемому Ганцу» с разговорами на эту тему и получали каждый раз самые искренние заверения, что он, как преподаватель, поставит студенту Сондерсу зачет не то что без возражений, а прямо-таки даже с великой радостью, можно сказать, с восторгом! Вот пусть только студент Сондерс придет на пересдачу, сразу зачет и получит. Если выполнит установленные нормативы, разумеется. Так что магистры, дружно проигнорировав нытье Рульфа, отпустили его заниматься, снабдив предварительно, двойным комплектом наставлений и пожеланий, а также строгим указанием, что младший сотрудник столь передовой лаборатории, не имеет морального права испытывать трудности с учебой. Рульф почтительно и грустно выслушал и добрые советы, и претензии, поблагодарил магистров за участие и испарился.

Так что, чай заваривать пришлось Таффхлду Торстену – Джузеппе, как-никак был начальником лаборатории и не постеснялся воспользоваться этим преимуществом.

– Сомнений нет, – задумчиво повторил Таффи, вынимая из ящика стола чашки, баночку с вареньем и кулек с мелкими, очень сладкими печеньицами, – а скорее… не знаю, опасения, что ли какие-то. Вдруг чего-то не учли, вдруг прямо на совете, проявится какой-то неожиданный фактор и вместо фурора демонстрация Усилителя обернется потрясающей силы пшиком?

– А, это бывает, – снисходительно кивнул Джузеппе, глядя, как коллега разливает чай. Потянулся, взял свою чашечку, сделал небольшой глоток. – Если бы здесь был Ганц, он бы сказал, что это называется «мандраж».

– Наверное, у этого состояния есть и какое-то научное название, – ответил Таффи, грустно глядя на свою чашку, – более благозвучное.

– Если бы здесь был Ганц, – усмехнулся Джузеппе, – он бы в три минуты убедил тебя, что «мандраж» и есть самое наинаучнейшее название и ни на что другое, более, как ты говоришь, благозвучное, нам рассчитывать не приходится. Но знаешь, коллега, ты слишком рано начал нервничать. Подумай, дата нашего доклада даже не назначена. Мы только записались в план будущего месяца.

– П-ф-ф! – громко выдохнул Торстен. – Право же, совсем забыл об этом. У меня было такое ощущение, что доклад надо делать чуть ли не через двадцать минут. Ты уж не сочти за труд, напомни мне об этом, когда я снова начну… как это будет правильно, «мандражить»?

– Думаю, что точнее звучит: «мандражировать», – с сочувствием ответил Джузеппе.

Магистр Рон брел по парку, забираясь, все дальше. Он обошел стороной многолюдную площадку с аттракционами, даже не повернув голову, чтобы хоть один взгляд бросить на парящие в воздухе яркие карусели. Потом, так же незаинтересованно, миновал большой пруд, по которому сновали прогулочные лодочки. Двинулся было к каскаду из нескольких маленьких прудиков, соединенных каналами с перекинутыми через них мостиками, но, увидев, сколько на ажурных мостиках собралось горожан, увлеченно бросающих куски булок обжившим эти прудики уткам, брезгливо передернул плечами и ускорил шаг.

Наконец, он забрался в самую глухую часть парка. Дорожки здесь были выметены не так тщательно и трава подстрижена не особенно аккуратно, а пестрых клумбочек с фонтанчиками посередине, которыми так богата центральная часть парка, вовсе не было видно. Так же как и киосков с прохладительными напитками, пряниками и конфетами. Но зато, отсутствовали и гуляющие горожане с их галдящими отпрысками. Вообще, если бы не изредка попадающиеся скамейки с изогнутыми спинками, да не визг ребятни, доносящийся с площадки аттракционов, вполне могло показаться, что это и не парк вовсе, а настоящий лес.

Деннис остановился около выкрашенной в изумрудно-зеленый цвет скамьи, стоящей в тени большого дуба, еще раз огляделся по сторонам, убедившись, что никакие случайные прохожие не помешают его размышлениям и сел.

Итак, если магистр Бернольда не ошиблась – а эта старая сплетница никогда не ошибается – Таффи Торстен все-таки добился результата. Собственно, ничего удивительного: когда вместе начинает работать такая пара специалистов как Торстен и Трио, то успех неизбежен. На самом деле, это только вопрос времени. И то сказать, права была Фламинго, заявив, что они еще долго с этой задачкой провозились.

Но теперь прибор отлажен и готов к демонстрации. Прекрасно. Значит, пора вступать в дело ему, магистру Рону. И можете быть уверены, если судьба посылает ему шанс осуществить свою мечту, то магистр Рон этого шанса не упустит! Какую мечту? Да разве не ясно? Всего лишь господство над миром.

А заполучить неограниченную власть с помощью такого прибора, как Усилитель Заклинаний для него, для магистра технической магии – пара пустяков, все продумано. Заряженный на полную мощность и правильно настроенный Усилитель накроет заклинанием весь Лагосинтер. А уж составить заклинание… не хочется хвастаться, но специалиста равного в этой области Деннису, еще поискать. Мало кто знает об этом, но только потому, что он никогда не лез вперед, не делал доклады о своих личных успехах на Ученом Совете. Все его достижения были, так сказать, для внутреннего пользования.

Деннис хихикнул, вспомнив, как в результате одного нехитрого, совсем простенького, но очень ловко подброшенного заклинания, пожилой магистр Айленберт, весь вечер называл свою костлявую супругу именем красавицы-соседки. Магистр выдержал грандиозный скандал, лишился существенной части своей, и без того не слишком пышной, шевелюры и три дня вынужден был ночевать в курятнике, поскольку в дом разъяренная супруга его не пускала. А так ему и надо! Что ж, если и опыт у него, и стаж занятий практической магией в три раза больше чем у Денниса, так этот старый гриб имеет право замечания делать? Вот, в следующий раз и подумает, стоит ли рот открывать.

Хотя, вряд ли Айленберт догадался связать свои семейные неприятности с Деннисом. Скорее всего, решил, что ему просто не повезло. Хм, не повезло? Интересная мысль. А что, если с помощью Усилителя, запустить заклинание невезения? Хорошее такое, крепенькое, тщательно продуманное. Ночью запустить его и утром весь Лагосинтер встанет не с той ноги. Люди будут спотыкаться, разбивать носы и коленки, ронять посуду, рассыпать соль, бить зеркала, опаздывать… бутерброды будут не просто падать маслом вниз на колени начальника, а прямо-таки кататься по ним! Что еще? А все подряд! Порог на пути – значит споткнуться, корзинка с яйцами в руках – уронить! И каждым новым брюкам – свой гвоздь!

О деревянную планку скамейки звонко щелкнул сорвавшийся с ветки желудь, отскочил в траву. Деннис наклонился, поднял его, подбросил на ладони.

– А всякий мусор, что с деревьев сыплется, желуди, яблоки, шишки-абрикосы, обязательно будут бить по темечку того идиота, который в этот момент окажется под деревом, – произнес он вслух.

Впрочем, если он хочет, чтобы все эти прекрасные мечты воплотились в реальность, придется поработать. Прежде всего, составить план действий. Заклинание невезения – это действительно хорошая идея, если продержать его недельку или две, жители Лагосинтера взвоют и согласятся на любые условия того благодетеля, который сумеет избавить их от напасти.

Но это значит, что ему нужно получить Усилитель Заклинаний в свое полное, единоличное распоряжение. Ни Таффхлд Торстен, ни Джузеппе Трио, ни за что не позволят Деннису хозяйничать в своей лаборатории. Можно, конечно, попробовать с ними договориться: раскрыть свои планы, хотя бы только часть, предложить войти в долю, поделиться будущей властью? Нет, этот вариант не годится. Во-первых, нет никакой гарантии, что Торстен и Трио не сговорятся и не обманут его, а во-вторых… да не хочет он ни с кем делиться, и все тут!

Гораздо практичнее будет добыть Усилитель Заклинаний. В смысле, извлечь его из лаборатории. Имеется в виду, украсть. Нет, «украсть» – это как-то нехорошо звучит. Лучше «изъять». Да-да, именно так. Значит, надо спланировать изъятие Усилителя из лаборатории. Эти болваны-изобретатели конечно хватятся, но если провернуть все по-умному, то часов десять, а то и пятнадцать форы у него будет.

Но одному с этим делом не справиться, надо найти помощников. Двух парней, пожалуй, хватит. Достаточно молодых – чтобы относились с почтением, достаточно тупых – чтобы не задавали лишних вопросов, достаточно сильных – чтобы таскать Усилитель с места на место. Интересно, сколько он весит? Кстати, не менее интересно узнать, как он работает?

А как, спрашивается, узнать? Дождаться доклада магистров на Ученом Совете? Неразумно. Слухи об аппарате и сейчас кружатся по Университету, а после доклада столько любопытных соберется вокруг Усилителя Заклинаний, что не протолкнешься. Да и нет уверенности, что магистры в своем выступлении изложат всю систему работы с прибором, полностью. И потом, ждать до конца следующего месяца? Нет, это не годится.

Можно попробовать забраться в лабораторию – вряд ли у них там серьезная охрана и украсть… в смысле изъять техническое описание. Но сколько времени понадобится на его изучение? И потом, если из лаборатории исчезнет документация, кто-нибудь, да сообразит, что за ней может последовать и сам Усилитель Заклинаний. Поставят сторожа, проведут сигнализацию… Нет, надо поискать другой путь.

А какой, спрашивается? Зайти в лабораторию, поболтать с Торстеном? Проявить невинный интерес, неназойливое научное любопытство? Можно, конечно. Вопрос в том, что во время легкой, ни к чему не обязывающей болтовни, можно получить общее представление о системе управления и правилах настройки. Но для того, чтобы эффективно использовать прибор, общего представления мало – необходимо точное знание всего комплекса технических условий, даже мелочей. Тем более известно, что небрежное отношение к мелочам, в работе с магическими приборами ведет к весьма не мелким неприятностям. Нет, надо придумать что-то другое.

Собственно, это «что-то другое», само напрашивается. Ясно, что без консультаций со специалистом не обойтись, и так же ясно, что ни с Торстеном, ни с Трио, разговаривать на эту тему нельзя. Пусть, не очень-то и хотелось. Ведь в лаборатории есть третий сотрудник – кто-то из студентов. Деннис даже как-то видел его однажды – лопоухий такой парнишка и явно не из гениев. Это хорошо, значит, его можно будет обработать без особого труда. Вряд ли он так же хорошо знает устройство прибора, как Торстен, и умеет так же безупречно рассчитать настройку, как Трио, но этого и не требуется. Главное, что парень сможет запустить прибор на полную мощность, а потом жжахнуть заклинанием.

А если он не согласится? Впрочем, с чего бы это ему вдруг отказываться? Просто надо поговорить с ним ласково, нащупать слабое местечко, пообещать что-нибудь такое, на что он обязательно купится. Составить заклинание, легкое, только чтобы слегка мозги ему прополоскать. Нет, никаких проблем с этим пареньком быть не должно. В конце концов, неужели магистр Деннис Рон с каким-то паршивым студентишкой не сумеет управиться!

Так, с этим решено. Возвращаемся к предыдущему пункту – пара помощников: молодых, тупых и сильных. Тут, пожалуй, и голову ломать не над чем, одна кандидатура имеется сразу и идет вне конкурса. Студент-первокурсник Амадеус Лай вполне подойдет, по всем пунктам. Племянничек. Хм, оказывается добрые дела, действительно, вознаграждаются. Когда родная сестра Денниса пришла к нему и со слезами стала умолять помочь пристроить ее непутевого сынка хоть куда-нибудь на учебу, магистр Рон был крайне недоволен. Родственников он не то, чтобы не любил – просто они были ему не интересны. Честно говоря, большую часть времени он и не вспоминал об их существовании. Но сестра так плакала, так упрашивала… а куда Деннис мог пристроить балбеса? Только к себе, в Университет, на факультет технической магии. И вот, оказывается, не зря старался, помогал родственнику, Амадеус как раз и пригодится. Насчет почтительности и послушания сомневаться не приходится – он предан дядюшке душой и телом. Что касается тупости, то с этим тоже все в порядке – Деннису пришлось использовать все свое влияние, чтобы благополучно протащить его через вступительные экзамены. И силой племянничек не обижен – двухметровый верзила, каждый кулак с хорошую тыкву. В последний раз, соревнования по перетягиванию каната «технари» выиграли у «теоретиков» только благодаря Амадеусу.

А второго, помощника себе, пусть он сам найдет среди приятелей-дуболомов. Ничего не рассказывая, конечно. Пусть приведет сначала, Деннис на него посмотрит, решит, подходит ли парень для этого дела. Впрочем, Амадеусу тоже лишнего рассказывать не стоит. Не потому, что Деннис не доверяет племяннику, а просто… просто ни к чему это, голову парню загружать. Тем более, что думать он не приучен, как бы не заболел с непривычки.

Что ж, вчерне план составлен, можно приступать к воплощению его в жизнь.

– Чирик! – маленькая сиреневая птичка с длинным хвостиком качнулась на ветке прямо над ним. Магистр Рон посмотрел на нее, перевел взгляд на желудь, который продолжал вертеть в пальцах. Медленно отвел руку в сторону, щелчком запустил желудь вверх.

– Чики-чик, – укоризненно просвистела птичка, снимаясь с ветки. Деннис даже не попытался прицелиться, и желудь пролетел мимо, не причинив ей никакого вреда, но птичка явно обиделась и не захотела больше оставаться в обществе столь неприятного человека.

«Ну, наконец-то! Наконец дело сдвинулось с мертвой точки! И теперь совершенно ясно, что не зря столько сил было потрачено на поиск подходящей по всем параметрам кандидатуры: Деннис оказался просто лапочкой. Глуповат немного, да это не беда – дураки, как правило, гораздо более усердны. На него и нажима почти никакого оказывать не надо, сам идет в нужном направлении. Интересно, этот болван, в самом деле, считает, будто из него выйдет более или менее сносный, единоличный правитель Лагосинтера? Какое же для него будет разочарование… впрочем, это его проблемы, разберется как-нибудь. Теперь надо действовать дальше. Осторожно, аккуратно, мелкими шажками. И, пожалуй, стоит выяснить: что за молодежь Деннис решил привлечь для претворения в жизнь своих великих планов? Точнее, для претворения в жизнь великих планов, которые он считает своими?»

Выяснить фамилию студента, являющегося третьим сотрудником лаборатории Торстена и Трио, было несложно. Еще проще было устроить так, чтобы студент Сондерс пришел сдавать коллоквиум именно ему, Деннису. Коллеги магистра Рона не слишком любили принимать пересдачи. Сам магистр Рон тоже не любил двоечников, но в данной ситуации, посчитал добрым предзнаменованием то, что возможность поговорить с нужным ему человеком появилась так вовремя.

Студент Сондерс явился на пересдачу за пятнадцать минут до назначенного времени. Двигался он несколько неуклюже, поскольку весь был обложен шпаргалками – к коллоквиуму Рульф подготовился очень старательно, как и обещал магистрам-руководителям. Устроившись за столом у окна, он успел расправить спрятанные под одеждой мелко исписанные рулончики и гармошечки; записать ключевые слова двух, особенно сложных, заклинаний прямо на крышке стола, а на стене, на уровне коленей набросать карандашиком порядок действия при выращивании магических кристаллов. Кроме того, он разложил на подоконнике крохотные листочки со схемами накопителей энергии, от простейших, можно сказать, первобытных, до самых современных моделей так, словно это ничего не значащий бумажный мусор.

Когда приготовления были закончены, в кабинет вошел магистр Рон, который с большим удовольствием наблюдал за всей этой суетой сквозь крохотное окошечко в двери. Рульф начал осторожно подниматься, чтобы поздороваться с преподавателем, но Деннис небрежно махнул рукой:

– Сидите, сидите. Студент Сондерс, я не ошибся? На пересдачу коллоквиума?

Рульф нервно сглотнул и кивнул. Помедлил секунду и кивнул еще два раза.

– Не переживайте, студент Сондерс, – ободряюще улыбнулся Деннис. – Ну не сдали с первого раза, с кем не бывает. Сдадите сегодня. Давайте вашу зачетку.

Рульф торопливо сунул руку в карман и, беззвучно застонав, обозвал себя ослом. За свиток, в котором преподаватели выставляли оценки и расписывались, зацепилось не меньше двух «гармошек». А ведь была возможность достать зачетку спокойно, без посторонних глаз, положить на стол… осел, однозначно! Покрывшись холодным потом, Рульф выдернул из кармана свиток, понадеявшись, что резкое движение поможет отделить шпаргалки от документа. Надежды его сбылись наполовину. Одна гармошка, действительно, осталась в кармане. Зато другая… она все-таки выскочила наружу и эффектно шлепнулась у правого ботинка Рульфа. Бросив отчаянный взгляд на магистра Рона, который рассеянно уставился в окно, студент пнул лежащую на полу шпаргалку, под стол. Деннис обернулся.

– Так ваша зачетка? А, хорошо, давайте ее сюда, – он взял свиток из трясущейся руки Рульфа и посмотрел на побагровевшую физиономию парня с почти искренним сочувствием. Магистру Рону нравились студенты, которые побаивались преподавателей вообще и его, Денниса, лично. А этот парень трясся так самозабвенно! Деннис сразу почувствовал себя очень значительным, важным человеком. И как важный человек, он вполне может позволить себе быть снисходительным, не так ли? Тем более что это совпадает с его первоначальными намерениями. Может предложить просто побеседовать по теме, задать ему пару простеньких вопросов? Хотя нет, парень так разнервничался, что сейчас, пожалуй, даже на простейший вопрос о циклах превращений звезды Лумпур не сумеет ответить. Надо дать ему время успокоиться.

– Возьмите билет, студент Сондерс, – мягко предложил Деннис, стукнув ногтем указательного пальца по столу. С ногтя слетел десяток синих искр, покатился по столу. Рульф дернулся было к одной, но передумал, хотел поймать другую и снова передумал. Поднял глаза к потолку, пошевелил губами и, наконец, прижал пальцем третью. Деннис усмехнулся, парню совершенно не обязательно было знать, что его метания не имели смысла – содержание всех билетов было одинаковым.

Искра под пальцем студента Сондерса замигала, расплющилась и превратилась в прозрачную пластинку с мерцающими буквами.

– Вопрос первый, – срывающимся голосом прочел Рульф, – история изучения магических полей. Вопрос второй: построение лестницы магических перестановок. И вопрос, кхе-кхе, – он торопливо откашлялся, – вопрос третий: артефакт, как источник магической энергии.

– Прекрасно, – кивнул магистр Рон. – Будете отвечать сразу?

Пылающие щеки Рульфа в одну секунду стали мертвенно бледными.

– Впрочем, нет, – тут же передумал Деннис. – Вы ведь не торопитесь, я надеюсь? – дождавшись от студента короткого сдавленного звука, который, очевидно, означал, что Рульф Сондерс никуда не торопится и вообще, предел его мечтаний – провести в этой комнате ближайшие лет пятнадцать-двадцать, он продолжил: – Вы пока подготовьтесь, а мне надо отлучиться на несколько минут. Не возражаете? – еще один сдавленный звук, гораздо более жизнерадостный. – Вот и хорошо. Я скоро… минут через двадцать вернусь, и мы побеседуем.

Деннис, еле заметным движением пальца, собрал поблескивающие на столе искры – оставшиеся нераспечатанными билеты, и вышел в коридор. Закрыв дверь, прислонился к стене и облегченно вздохнул. Симпатичный паренек этот Сондерс, но в больших дозах утомительный. Немножко трепета – это хорошо, это даже приятно, но ведь не до такой степени, чтобы дар речи терять. Ладно, посидит немного один, отдышится, придет в себя. Вопросы в билете были – проще только таблицу символов вслух прочитать. В конце концов, он же там, в лаборатории, около двух магистров постоянно трется, так неужели нечего не нахватался? А даже если и не нахватался – парень так шпаргалками нашпигован, что без труда ответ подготовит. Главное, дать ему время и не мешать.

Тактика магистра Рона оказалась абсолютно правильной. Оставшись один, Рульф некоторое время судорожно рылся в карманах. Собственно, вопросы были настолько простыми, что, сосредоточившись и подумав, он мог бы ответить и сам, но раз уж шпаргалки все равно написаны…

Через двадцать минут все бумажки снова исчезли в глубоких карманах, и он был готов отвечать. Поскольку магистр Рон задерживался, Рульф хотел, поплевав на пальцы, стереть все, что написал на стене и на крышке стола, но, подумав, отказался от этого намерения: вдруг преподавателю захочется задать дополнительный вопрос?

Впрочем, эти опасения оказались напрасными. Вернувшийся магистр Рон, торопливо и невнимательно выслушал ответы Рульфа по всем трем вопросам билета (тому даже обидно стало – чего, спрашивается, старался?), каверзных дополнительных вопросов задавать не стал, а молча развернул свиток и черканул в нем что-то.

Рульф с облегчением перевел дыхание. Что бы магистр Рон там ни поставил, это была оценка. Точнее говоря – ОЦЕНКА! Коллоквиум сдан, и завтра можно будет сказать господину магистру истинной магии Трио и господину магистру технической магии Торстену…

– Что? Простите, господин Рон, я отвлекся.

Деннис постарался сдержать раздражение и повторил с улыбкой:

– Я сказал, что не сомневался в ваших знаниях. Разумеется, то, что вы не смогли сдать коллоквиум с первого раза, является всего лишь несчастной случайностью.

Рульф, с которым подобные несчастные случайности происходили по несколько раз за семестр, кивнул головой и привычно уныло заверил:

– Я учил!

– Конечно, я же вижу, – Деннис заглянул в свиток, – ваши оценки… м-да-а… – к сожалению, записи в документе, предназначенном для контроля успехов учащихся, никакого оптимизма по поводу будущего студента Сондерса не внушали. – Ах, да ведь это все ерунда, – он небрежно бросил зачетку на стол. – Просто формальность. Но я смотрю, здесь отмечено, что вы проходите практику в лаборатории магистров Торстена и Трио. А это уже подразумевает достаточно высокий уровень подготовки.

– Магистр Торстен мной доволен, – гордо сообщил Рульф и добавил, в припадке откровенности: – Я у него и курсовую пишу: «Подбор и калибровка магических кристаллов для предварительной фокусировки Усилителя Заклинаний»!

– Ах да, Усилитель Заклинаний! – словно бы только сейчас вспомнил Деннис. – Я слышал, что работа над ним практически завершена?

– Ну, шлифовка, доводка и отладка, сами понимаете, процесс практически, бесконечный, – солидно, словно коллега коллеге, пояснил Рульф. А в чем дело? Коллоквиум сдан, оценка в зачетке. И в данный момент идет не опрос преподавателем студента, а обыкновенная беседа двух научных работников.

Брови магистра поползли вверх и он уже открыл было рот, чтобы поставить зарвавшегося мальчишку на место, но вовремя спохватился. Парня надо было еще приручить.

– И что же… э-э-э… процедура настройки? Я имею в виду, прибор очень сложен в управлении?

– Да нет, – Рульф пожал плечами. – Привыкнуть, конечно, надо, потому что там ручек много и надо очень быстро их устанавливать, иначе точность теряется. Но я, например, уже приладился.

– А я о чем! – с энтузиазмом воскликнул Деннис. – Разумеется, вы освоили работу с Усилителем! Оценки оценками, – он брезгливо кивнул в сторону зачетки, – а талант – его не спрячешь!

Впервые в жизни услышавший про наличие у него таланта, Рульф промолчал, но порозовел и бросил на Рона влюбленный взгляд. До чего же проницательный человек этот магистр. Совсем немного поговорил и сразу все про него, про Рульфа понял. Конечно же, у него есть талант, просто никто раньше об этом не догадывался. А Деннис, поняв, что наживка проглочена, продолжил нажим.

– Я не сомневаюсь, что ваше выступление на Ученом Совете будет самой интересной частью доклада. Вы что взяли на себя, описание или демонстрацию?

– Э-э-э… – замялся Рульф.

Разговоры, в которых обсуждалось, как построить доклад на Совете, велись в последнее время в лаборатории часто, но студент Сондерс что-то не мог припомнить, чтобы в них упоминалось его участие. Честно говоря, до сих пор он и сам предполагал, что, в лучшем случае, поможет внести и установить Усилитель Заклинаний, а потом тихо растворится в последних рядах слушателей. И это казалось ему вполне разумным и правильным. Заданный магистром Роном вопрос, неожиданно представил ситуацию совсем в другом свете. Что же это получается: как пол мести или чай заваривать, так им Рульфа подавай, а как на Совете рядом с Усилителем красоваться, так Рульф – пошел вон! Это же вопиющая несправедливость!

Тем более, он не только мелкими подсобными работами занимался, он полноценно участвовал в конструировании прибора, да, да! Ведь это не магистр Торстен и не магистр Трио без конца путали клавишу запуска накопления и сброса энергии с клавишей пуска заклинания, а он, Сондерс! И когда он в седьмой раз вместо того, чтобы накрыть заклинанием намеченный участок, разрядил конденсатор, Торстен принял решение:

– Я понял! Надписей, даже светящихся, недостаточно. Нужно сделать клавиши цветными. Рульф, как ты думаешь, красная и зеленая, это будет то, что нужно?

И именно Рульф подтвердил, что если сделать клавишу управления энергией красной, а пусковую – зеленой, то он больше не будет путаться. И, между прочим, действительно, больше ни разу не ошибся!

К счастью, Рульф не знал, что когда он вышел, магистр Торстен развел руками и объяснил Джузеппе:

– Ничего не поделаешь – ЗПОД, первый закон конструктора.

– ЗПОД, это что такое? – печально поинтересовался магистр Трио: спустив энергию, Рульф отправил псу под хвост полдня работы.

– Защити Прибор От Дурака, – расшифровал Таффхлд. – Так что даже хорошо, что у нас есть свой собственный безрукий идиот. Он еще в процессе отладки выявит погрешности и все тонкие, сомнительные моменты. И если Усилитель заработает без проблем в руках у Рульфа, то прибор можно будет считать безупречно надежным.

Джузеппе пожал плечами – такой способ доведения Усилителя Заклинаний до идеального рабочего состояния не показался ему самым оптимальным. Но с мнением специалиста спорить не стал:

– Ладно, будем радоваться тому, что у нас есть Рульф.

Рульф, который успел вернуться как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу, тогда надулся от гордости. И что в результате? Магистрам даже в голову не пришло пригласить его участвовать в докладе на Ученом Совете! И сейчас, сидя перед доброжелательным магистром Роном и вспоминая свои заслуги, он чувствовал себя несправедливо обойденным.

– Обычное дело, – понимающе кивнул Деннис, когда студент не слишком связно, перескакивая с одной мысли на другую, изложил свои претензии. – Зависть, интриги. Научный мир, ничего не поделаешь.

– Это нечестно, – насупился Рульф. – Я участвовал в работе над изобретением и имею право тоже делать доклад.

– Безусловно! – поддержал его Деннис. – Я бы на вашем месте не стерпел. Ни за что не стерпел!

– А что бы вы сделали, магистр Рон? – Рульф наклонился вперед, с надеждой заглядывая преподавателю в глаза.

– Подумать надо… сами понимаете, вопрос не пустяковый. Проще всего было бы пойти сейчас в лабораторию, стукнуть кулаком по столу, устроить скандал, потребовать уважительного отношения к себе, как к равноправному сотруднику, – Деннис едва сдержал улыбку, глядя на сразу поскучневшее лицо Рульфа.

– Кулаком по столу, скандал… – промямлил тот. – Знаете, я это все как-то не очень умею…

– Да? Что ж, бывает. И это говорит в вашу пользу. Правда, при таком складе характера, затруднительно рассчитывать на карьерный рост.

– Может быть можно как-то по-другому? – взмолился Рульф.

– Подумать надо, – значительно повторил Деннис. – Знаете что, я все-таки постараюсь вам помочь.

– О, господин магистр!

– Не благодарите, рано еще, – отмахнулся Рон. – Я сейчас не готов предложить вам решение. Давайте договоримся так: встретимся дня через два, вечерком к этому времени я наверняка что-нибудь придумаю.

– О, господин магистр! А когда и где?

– Когда и где? Кхм, часиков в восемь, пожалуй, нам обоим будет удобно, не так ли? И, чтобы не усложнять, прямо в этой аудитории.

– Понял, – энергично закивал Рульф. – На этом же месте, через два дня, в восемь часов.

– Вот и хорошо, – Деннис величественно поднялся из-за стола и неторопливо пошел к дверям. – До встречи. И поздравляю вас со сдачей коллоквиума.

– До встречи, господин магистр, – Рульф вскочил, провожая Денниса восторженным и преданным взглядом. Потом вспомнил, – ах да, коллоквиум!

Он взял свиток в руки, развернул его и, не веря своим глазам, уставился на тонкий росчерк магистра Рона. Против графы «история заклинаний» стояло четко выведенное «отлично». Единственное «отлично» студента Сондерсa, полученное за все время обучение в Университете! Рульф бережно прижал зачетку к груди. С этой секунды он готов был отдать жизнь за магистра Рона.

Часть вторая. Этика и психология диктатуры

Амадеус Лай был высокий здоровый парень, не красавец, но довольно привлекательный, особенно для тех, кому нравятся мощные бицепсы. И нельзя сказать, что он вовсе не дружил с головой, просто редко пользовался ею по прямому назначению. Точнее, при помощи этой части тела, Амадеус ел, говорил, смотрел, слушал и отбивал мяч во время игры. Он предполагал, что если у всех остальных к голове прилагаются мозги, то у него они тоже имеются, но пользоваться ими? Нет, в этом нужды у Амадеуса как-то не возникало. За исключением одного единственного случая.

В тот раз он, желая понравиться симпатичной студентке с их курса, попробовал подумать, но мыслительный процесс как-то не заладился. Даже странно, вокруг полно ребят, которые занимались этим регулярно – Амадеус на них насмотрелся и прекрасно себе представлял, что надо делать. Он явился в библиотеку и сел за стол, стоящий справа от того, что заняла студентка. Решительно положил перед собой чистый лист бумаги, взял в зубы карандаш, сурово нахмурил брови, искривив при этом рот в страдальческой гримасе, после чего, упершись локтями в стол, вцепился всеми десятью пальцами в волосы и замер. Просидев неподвижно несколько минут, Амадеус заскучал. Он покосился на студентку, которая занималась делом вовсе не так добросовестно. Девушка вертелась на месте, поднимала глаза к потолку и все время вынимала карандаш изо рта, чтобы черкануть что-то на лежащем перед ней листке. И главное, совершенно не замечала, что рядом с ней думает Амадеус.

Раз так, то он тоже имеет право сделать себе послабление. Амадеус выплюнул карандаш и подвигал немного онемевшей челюстью. Посмотрел на потолок – там не было ничего интересного. Взял карандаш и нарисовал маленький кружок. Добавил еще один, рядом и третий – пониже, между ними. Обвел все три большим овалом, пустил поверху несколько завитушек и некоторое время созерцал нарисованную рожицу. Потом вздохнул и, позволив бровям вернуться на место, печально подпер щеку рукой. Он подозревал, что думать, это не самое увлекательное в жизни занятие, но что будет так скучно, Амадеус не ожидал.

А потом прилетела муха. Она, очевидно, была старожилом Университета и прекрасно знала, что среди тех, кто думает, не принято замечать мух. Наглая тварь неторопливо, с издевательским жужжанием, сделала круг над Амадеусом, очевидно выбирая место для посадки, и приземлилась на лежащий перед ним лист, прямо на рисунок. Подняла передние лапки и начала тереть их одну о другую.

– Кыш, – беззвучно, чтобы не привлекать внимания окружающих, выдохнул он.

Муха, стоящая на четырех лапках, качнулась, но устояла и продолжила свое занятие. Амадеус снова покосился на студентку. И ничего в ней нет особенного. Курносая, пухлощекая, а шея такая короткая, что кажется, будто ее вообще нет. Определенно, девица не стоит того, чтобы терпеть такие мучения!

А муха, опустив передние лапки, теперь работала задними – чистила распущенные крылышки. Что ж, она сама выбрала свою судьбу. Рука Амадеуса двинулась, приподнялась и резко опустилась вниз. Похожая на лопату ладонь, упала прямо на уверенную в своей безопасности муху, размазывая ее по рисунку. Грохот при этом был такой, что все, кто был в этот момент в библиотеке, подпрыгнули от неожиданности, а это пухлощекая, ради которой он приперся в столь тоскливое место, еще и взвизгнула. Амадеус не удостоил ее вниманием. Встал, шумно отодвинув стул, и направился к дверям, на ходу вытирая руки своим испорченным листком. Скомканную бумагу он, не целясь, швырнул в мусорную корзину, стоящую у стола онемевшей, от такого поведения студента, дежурной. То, что попал, это настолько естественно, что даже не достойно упоминания. Больше он в библиотеке не появлялся.

При этом, считать Амадеуса дураком было бы большой ошибкой. Ему плохо давались науки, но в обыденном, житейском смысле, парень был вовсе не глуп. Он был в прекрасных отношениях с товарищами по Университету, а среди любителей спорта пользовался даже известной популярностью. И у него хватало, если не ума, то осторожности, чтобы не настраивать против себя преподавателей. Правда, поскольку Амадеус предпочитал занятиям развлечения, порой довольно рискованные, пару раз ему удалось выйти, а точнее даже, выскочить сухим из воды, буквально чудом. Но ведь удалось, а это главное. С этим даже дядюшка, который помог ему поступить в Университет не смог поспорить. Хотя дядюшка Деннис, как выяснилось, спорить, и не собирался. В последний раз, он прочел племяннику наизануднейшую нотацию, приправил ее несколькими невнятными предостережениями и парочкой вполне конкретных угроз. Одним словом, после беседы с впавшим в воспитательный раж родственником, в списке людей, раздражать которых Амадеусу не стоило, магистр Рон Деннис встал на почетное второе место.

На первом, по праву, находилась его родная бабушка – энергичная старуха с весьма консервативными взглядами на воспитание. Ее любимыми поговорками были: «пожалеешь розгу, испортишь ребенка», «добрая порка никому еще не повредила», «через задние ворота быстрее доходит» и прочие, не менее жизнерадостные высказывания. Бабушка была уверена, что если любишь внуков и хочешь внушить им необходимые правила, то их надо драть и как можно чаще. Лучше ежедневно. Изредка, в качестве поощрения за особо хорошее поведение, порка отменялась. С самим Амадеусом такого, правда, никогда не случалось, он-то мог заслужить разве что дополнительную процедуру, а вот его младший брат однажды удостоился. Когда же это было? Лет пять назад, кажется. В общем, хотя Амадеус уже несколько месяцев был студентом и жил в общежитии, бабушка незыблемо оставалась на первом месте среди людей, которых он опасался. А дядюшка Деннис, как уже упоминалось, вышел на второе.

В маленькой комнатке на третьем этаже студенческого общежития Университета, студент Лай находился один. Его сосед по комнате исчез куда-то два дня назад, но Амадеуса это не тревожило. Учеба для третьекурсника Кэртона Маунта была занятием не самым важным. Хотя он и никогда не запускал свои дела настолько, чтобы не суметь сдать экзамены. Переползал потихоньку с курса на курс, уделяя основное внимание сложным коммерческим махинациям, которые неизменно увеличивали материальное благосостояние студента Маунта. Вот и сейчас, он бегал где-то, по своим делам, а Амадеус бездельничал. Лежал на узкой кровати, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Это было довольно странно, поскольку там не было ни пятнышка, ни трещинки – чистая белая поверхность, на которой не за что зацепиться даже самому внимательному взгляду. Еще более странным было то, что толстая тетрадь с лекциями по механике заклинаний за первый семестр, лежащая на животе Амадеуса, никакого интереса у него не вызывала, хотя была, прямо-таки, напичкана ценными сведениями. Тетрадь, разумеется, была не его – на лекциях студента Лая можно было встретить не часто – а гораздо более добросовестного сокурсника, польстившегося на две баночки домашнего варенья. Получив сваренное матушкой Лай для любимого сыночка лакомство, он позволил Амадеусу до завтрашнего утра пользоваться лекциями – читать, переписывать, заучивать наизусть – пожалуйста! Главным и единственным требование было: завтра, до начала занятий, тетрадь с лекциями должна была вернуться к своему хозяину.

Амадеус тяжело вздохнул, но не отвел взгляд от потолка. Прошло уже несколько часов, а он пока еще ничего не переписал и не заучил наизусть. Читать, правда, пытался, честно! И не его вина, что, не добравшись до конца страницы, заснул. Да и не заснул, в общем-то, а так, задремал. Открыв глаза через полчасика, повторил попытку и с тем же результатом. Пробовать читать лекции в третий раз он не стал. Лежал смирно и глядел в потолок, тоскливо размышляя о том, что до зачета по курсу механики заклинаний осталось четыре недели. А дядюшка Деннис сразу, еще, когда протаскивал его в Университет, предупредил:

– Поступить я тебе помогу. В конце концов, экзамены – это всегда лотерея, да и знаю я уровень подготовки в вашей деревенской школе. Столичным парням ты, племянничек, не конкурент. Но учиться надо самому. Имей в виду, я каждый семестр бегать и хлопотать за тебя не буду. Даже не рассчитывай на это, понял?

Амадеус дядюшке поверил и не рассчитывал. Если уж тот сказал, что помогать не будет… Можно, конечно, попробовать все это выучить, выучивают же как-то другие. Короткий взгляд на тетрадь убедил его, в полной нереальности этого варианта. Эх, если бы существовало такое заклинание, чтобы сразу превратиться в могущественного магистра – уж его-то Амадеус не поленился бы выучить! Поднатужился бы, постарался и вызубрил. Как тогда было бы здорово, произнес заклинание и бац! Все сразу к тебе с уважением, слушаются, кланяются, вежливость проявляют. Хорошо быть магистром.

Вот только ему, Амадеусу, магистром, похоже, не бывать. Когда подойдет время первых экзаменов, завалит он их все чохом, и отправится обратно в деревню, слушать матушкины причитания да пытаться обойти стороной бабушку. Правда, внуков, которым исполнялось восемнадцать, она от ежедневной порки освобождала и доставала для них ремень только в особых случаях. Но позорный провал в Университете вполне может считаться тем самым «особым случаем».

Дверь со скрипом приоткрылась:

– Не подскажете, студент Амадеус Лай, здесь живет?

– Здесь, – он быстро сел, уронив при этом тетрадку на пол, но поднимать ее не стал, – заходите, присаживайтесь.

– Некогда мне, – в узкую щель проскользнула тоненькая хрупкая девушка и замерла, придерживая ладошкой круглую дверную ручку. – Это вы – Лай?

– Студент первого курса факультета технической магии, Амадеус Лай, к вашим услугам, – с достоинством поклонился Амадеус. Посетительница была очень даже ничего. Вот только непонятно, зачем она явилась?

Девушка, словно услышав не заданный вопрос, нахмурила бровки и строго пропищала:

– У меня для вас сообщение. Магистр Рон просил передать, что ждет вас у себя сегодня вечером.

– Магистр Рон? Сегодня вечером? – переспросил Амадеус, судорожно перебирая в уме свои проступки. Вроде ничего такого не случилось за последнее время, чтобы дядюшка Деннис почувствовал своим долгом прочитать ему очередную лекцию. Экзамены он завалит, нет вопросов, но это будет еще только через месяц. Зачем же дядюшка хочет его видеть?

– После ужина, – с коротким кивком уточнила девушка и, с некоторым сомнением взглянув на Амадеуса, спросила: – Вы все поняли?

– Да что ж тут не понять-то?

– Вот и хорошо. До свидания, – она легко развернулась и выпорхнула за дверь.

– До свидания, – Амадеус посмотрел ей вслед, потом перевел взгляд на валяющуюся на полу тетрадку. Поднял, повертел в руках, швырнул на кровать. А все-таки, жмот его любимый дядюшка: мог бы на и ужин пригласить, подкормить студента. Так нет же, велел придти после ужина, жадина!

Разумеется, сосредоточиться на занятиях Амадеус больше не мог (то, что это не слишком удавалось ему и до получения приглашения от дяди, было мелочью, не заслуживающей отдельного упоминания). Сунув надоевшую тетрадь под подушку, чтобы глаза не мозолила, он еще немного повалялся в кровати, развлекая себя карточными фокусами и продолжая гадать о причинах, побудивших магистра Рона срочно вызвать к себе племянника. А когда это интеллектуальное время провождение надоело, пошел прогуляться и, заодно, перекусить.

В столовой, уже взяв порцию гороха с мясом, щедро сдобренную чесночной подливкой, Амадеус заметил за одним из столиков Кэртона Маунта, склонившегося над тарелкой с омлетом.

– Привет, – Амадеус без приглашения устроился за тем же столиком. – И где тебя носит, сосед?

– Да были разные делишки, – без энтузиазма ответил Кэртон и, принюхавшись, поморщился: – Ты собираешься это есть?

– Ага, – Амадеус, энергично работая ложкой, перемешал горох и подливку. – Маленькая месть. Дядя пригласил на воспитательную беседу после ужина. Жадюга! Казалось бы, накорми сначала племянника, а потом уже воспитывай, так нет! Сэкономить решил.

– Действительно, свинство, – Кэртон слегка отодвинулся, с интересом натуралиста наблюдая, как Амадеус поглощает пахучую смесь. – А ночевать ты, после выволочки, у магистра Рона останешься?

– Вряд ли, – даже с набитым ртом, Амадеус умудрялся говорить достаточно внятно. – По крайне мере, до сих пор он мне ничего подобного не предлагал. Даже когда я только приехал, ни на день у него не останавливался – сразу в общежитие.

– Да? Ну что ж, очень логично. Ни ужина, ни ночлега, но поучения и нотации в полном объеме – нормальные родственные чувства, – сделал вывод Кэртон. И добавил: – Я сам такой. Ладно, хорошо, что встретились. Теперь я побегу, поищу, где на ночь пристроиться.

– А зачем? Тебя что, твоя койка не устраивает?

– Меня твой аромат не устраивает. А то мстит он дяде, а нюхать всю ночь я должен. Нет уж, спасибо.

– Ну, извини, – жизнерадостно хохотнул Амадеус, – об этом я не подумал.

– Сильно занят, Мартисс? – гроссмейстер Людвиг, не утруждая себя банальными церемониями вроде стука в дверь, зашел в кабинет коллеги.

– А? – поднял голову тот, придерживая пальцем строчку в толстенном фолианте, лежащем перед ним на столе. Причем, придерживая – в самом прямом смысле этого слова, потому что строчка непрерывно извивалась, пытаясь вывернуться и уползти. Судя по тому, что от нескольких ее соседок на странице остались только грязные следы, им это уже удалось сделать. – А, это ты. Подожди минуту.

Гроссмейстер Мартисс взял щепотку остро пахнущего серого порошка из прозрачной стеклянной пиалы и аккуратно, тонким слоем присыпал дергающуюся строку, которая тут же съежилась и замерла.

– Фу, – брезгливо сморщился гроссмейстер Людвиг, – как ты только работаешь с этой вонючей гадостью?

– С отвращением, – спокойно ответил гроссмейстер Мартисс, закрывая фолиант. – И с фильтрами в носу.

Он вытащил из носа маленькие ватные шарики и бросил их на пол. В ту же секунду из угла выскочило существо, которое очень походило бы на мышонка, если бы не леопардовый окрас шкурки и несообразно пушистый хвостик. В передних лапках это существо держало крохотный совочек. Используя хвост в качестве щетки, оно замело ватные шарики на совочек и затрусило обратно в угол. Гроссмейстеры не обратили на него ни малейшего внимания – они давным-давно привыкли к его деловитой сосредоточенности. Этого зверька-уборщика, полезный результат одного из своих экспериментов, еще до своего ухода в бесконечное путешествие, подарил гроссмейстеру Мартиссу, приятельствовавший с ним гроссмейстер Джанкарино.

– Но без этого никак не обойтись, – продолжил гроссмейстер Мартисс, – я и так уже почти десять процентов текста потерял.

– А что-нибудь посовременнее не пробовал? – гроссмейстер Людвиг распахнул дверцы шкафчика и задумчиво оглядел выстроившиеся в ряд кувшины и бутыли. – Что порекомендуешь?

– Третий кувшин справа. Это смесь цитрусовых, тебе понравится. А что касается современных средств… вот, возьми стаканы… современные средства, по моему глубочайшему убеждению, очень плохо сочетаются со старинной магией.

– Ретроград и консерватор, – поставил диагноз гроссмейстер Людвиг, наливая сок.

– Это точно, – с удовольствием согласился гроссмейстер Мартисс, забирая один стакан и делая глоток. – А что это ты вдруг ко мне явился? Соскучился?

– Скорее из любопытства. Узнать, что новенького.

– А-а, ты про Ганца? Ничего интересного. Знаешь, даже скучно стало его пугать.

– А ты пугал? – гроссмейстер Людвиг с комфортом устроился в кресле, придвинув специальную мягкую скамеечку и положив на нее ноги.

– Не то, что бы… так, попугивал немножко, чтобы парень не забывался.

– И каков результат?

– Я же сказал: скучно стало. Понимаешь, он, конечно, очень забавно озирается по сторонам – интуиция у паренька прекрасная. Но такие развлечения без достаточно важного повода очень быстро надоедают.

– А у тебя, кроме собственного любопытства, других поводов, чтобы понаблюдать за Ганцем, так и не появилось?

– О чем ты говоришь, Людвиг?! Этот парень ведет до отвращения законопослушный образ жизни. Дрессирует студентов, в свободное время прогуливается по городу и очаровывает барышень. Из-за этого даже поскандалил со стажером Даман. Точнее, она с ним поскандалила, – гроссмейстер Мартисс неожиданно легкомысленно захихикал, – чуть весь дом не разгромила, даром, что они оба у Трио живут.

– Что ты говоришь? – без особого энтузиазма удивился гроссмейстер Людвиг. – И что, у Ганца с этой барышней-стажером, серьезно?

– Молодежь! – отмахнулся гроссмейстер Мартисс. – У них все серьезно. А что там у Пьелуджио? Разобрался он с заклинанием?

– Что значит разобрался? С философской точки зрения абсолютно некорректная постановка вопроса.

– То есть, Пьелуджио ничего пока не узнал.

– А что там узнавать? – пожал плечами гроссмейстер Людвиг. – Никакого следа магии, пергамент обычный, чернила обычные, печать обычная. Само заклинание… ты же не станешь прыгать в костер только для того, чтобы разобраться в свойствах огня?

– Естественно не стану. Разве что, для этого появится важная причина.

– Очень важная причина, – подчеркнул гроссмейстер Людвиг, – а ее пока нет. Ведь все спокойно, не так ли Мартисс?

– Вот именно. Уж так все тихо, так все спокойно… должен признаться, это меня нервирует, Людвиг.

– У меня точно такое же ощущение, – с вздохом признался гроссмейстер Людвиг. – Даже начал задумываться, не устроить ли самому небольшую заварушку? Для укрепления нервной системы. Как считаешь, стоит?

– И это говоришь ты? – гроссмейстер Мартисс так удивился, что поперхнулся соком. – Я еще понял бы, если бы Пьелуджио… но ты всегда так ценил именно спокойствие!

– То-то и оно, – гроссмейстер Людвиг с отвращением заглянул в свой стакан. – Но это теперешнее спокойствие… мне почему-то кажется, Мартисс, что оно плохо кончится.

С некоторым трудом, но Деннис сдержался и не начал сразу объяснять этому шалопаю, что о нем думает. Только поджал губы неодобрительно, да выразительно повел носом. Как-нибудь, в другой раз, надо будет растолковать племяннику, что когда идешь в приличный дом, не следует есть чеснок в таких количествах. Но не сейчас. Сейчас надо сосредоточить внимание племянника на другом. Молча, Деннис указал парню на стул. Амадеус суетливо дернулся вперед и налетел на большую напольную вазу с декоративным букетом из сухих цветов. Деннис только страдальчески поморщился. Отношения с этим скромным украшением дядюшкиного жилища у Амадеуса не сложились с самого первого его появления здесь. Куда бы Деннис не переставлял вазу, ведомый безошибочным чутьем племянник, каждый раз непременно опрокидывал ее. Вот и сейчас… Амадеус, бормоча что-то о шатком основании, поднял вазу и старательно запихал в узкое горлышко ломкие стебельки. Добрался, наконец, до стула, сел, напряженно выпрямив спину и сложив руки на коленях, уставился на дядю.

– Когда у тебя начинаются экзамены? – после длинной паузы спросил Деннис.

– Через четыре… кгм-кха, через месяц.

– Никаких сложностей не предвидится?

– Да какое там, – вздохнул Амадеус. Сложностей, действительно, не предвиделось, ожидался полный разгром с последующим изгнанием.

Деннис несколько секунд гипнотизировал племянника неподвижным взглядом светлых глаз. Тот снова кашлянул, неловко поерзал на стуле и опустил голову. Пробормотал еле слышно:

– Выгонят меня…

А вот это было очень подходящее начало для серьезного разговора!

– Печально. Очень печально, – проникновенно вздохнул Деннис.

Амадеус вздрогнул и съежился. К выволочке он был готов: неприятно конечно, но ничего страшного, дело привычное. Но искреннее сочувствие, столь неожиданно прозвучавшее в голосе дяди, напугало его по-настоящему. Мамочка моя, что же будет?!

– Очень хотелось бы тебе помочь, но сам понимаешь… – Деннис горестно развел руками. – Хотя… знаешь, есть у меня одна идея, – он сделал длинную паузу.

Амадеус почувствовал, что дядя ожидает от него хоть какой-нибудь реакции на свои слова, и поднял голову.

– Идея? – переспросил он, старательно изобразив на лице заинтересованное выражение. Из чисто вежливости, разумеется – ясно же, что дядюшка ерунду говорит. Никакая идея, даже самая гениальная, не поможет ему сдать экзамены!

– Идея, – кивнул Деннис. – Некий план. И поверь мне, Амадеус, если мой план удастся, если я добьюсь цели, с твоей, естественно, помощью… никто тебя из Университета не выгонит. Просто не посмеют. Ты же, как никак, мой родственник.

– То есть я… конечно… я всегда… – неуверенно ответил Амадеус. – А в чем дело?

– Как бы тебе это объяснить покороче и попонятнее, – магистр Рон посмотрел на крупную фигуру племянника и подивился про себя, из Амадеуса, словно воздух выпустили. – Прежде всего, скажи, ты ведь не хочешь вернуться обратно, в деревню?

Ни секунды на размышление – искренне, горячо и слишком громко:

– Нет! Не хочу!

– Значит, придется потрудиться.

На этот раз Амадеус промолчал, только шевельнулся на стуле: слегка развернул плечи, демонстрируя полную готовность к немедленному труду. Да еще умудрился, невзирая на свой рост, посмотреть на дядю снизу вверх, преданными, собачьими глазами.

– Очень хорошо, – Деннис слегка усмехнулся. – Задача, которую тебе предстоит решить, не слишком сложна. Ты про Усилитель Заклинаний слышал?

– Я внимательно не прислушивался, – скорбно признался Амадеус. – Болтали ребята что-то про изобретение… если бы я знал, что это понадобится!

– Но что-то ты из этих разговоров усвоил? – терпеливо спросил магистр Рон.

– Ну-у… изобрели его… усиляет, значит.

– Не просто усиляет, Амадеус. Дает возможность послать любое заклинание на любое расстояние и в любую точку. А при желании, накрыть одним заклинанием весь Лагосинтер. Представляешь?

– Нет, – честно признался парень. – Это какая же энергия нужна!

– Вот видишь, – мягко порадовался дядюшка, – кое-чему ты, выходит, подучился. По крайне мере, сделать приблизительный расчет расхода энергии ты уже в состоянии.

Амадеус покраснел и пожал плечами. Никакого расчета, даже приблизительного, делать он не собирался, да и не умел. Зачем? Одного здравого смысла достаточно, для того, чтобы понять: ни у одного серийного магического посоха, а тем более жезла, не хватит энергии весь Лагосинтер накрыть.

– Тем не менее, – продолжил Деннис, полюбовавшись на пылающие щеки племянника, – Усилитель Заклинаний работает. Магистры Торстен и Трио собираются в конце следующего месяца делать доклад на Ученом Совете. А я, как тебе известно, один из крупнейший и авторитетнейших специалистов в области построения заклинаний. Следовательно, объединяя всю известную нам информацию, легко делаем вывод… – он прервал монолог, снова посмотрел на Амадеуса. Судя по его физиономии, на легкие выводы он не был способен. – Делаем вывод, что если я получу в свое распоряжение Усилитель и накрою Лагосинтер грамотным, тщательно продуманным и аккуратно выполненным заклинанием, то противостоять мне никто не сможет.

– А? – вот так, с первой попытки, Амадеус не сумел охватить открывающиеся перспективы.

– Я хочу сказать, что с помощью этого прибора, получу такое могущество, что все остальные маги, даже самые уважаемы, словно блохи мелкие по одной моей команде, на месте скакать будут!

– А?! – теперь этот короткий звук прозвучал более осмысленно. Очевидно, магистры, блохами скачущие по знаку дяди, порадовали мысленный взор Амадеуса.

– Всего-то и нужно, изъять прибор из лаборатории, – перешел к делу Деннис, – доставить его в безопасное место, зарядить на полную мощность и…

– И… – выдохнул племянник.

– И запустить заклинание!

– И тогда они все, как блохи!

– Точно!

– Гениально!

– Не стану спорить, – магистр Рон прямо-таки лучился самодовольством.

– А я… что я должен сделать? Украсть Усилитель? – проявил неожиданную сообразительность Амадеус.

– Изъять, – поправил его Деннис. – Но один ты не справишься. Есть у тебя не слишком хилый и не совсем безмозглый приятель?

– Нехилых приятелей много, – очень серьезно, явно чувствуя ответственность за свои слова, произнес Амадеус. – А вот, чтобы еще и умный был… – он покачал головой. – С особо умными у меня, честно говоря, особой дружбы нет.

– А особо умные нам и не нужны. И вообще, лучше, если парень будет не умный, а хитрый.

Амадеус глубоко задумался. Почесал подбородок, потом ухо, щеку, поскреб макушку, и снова ухо. Деннис поймал себя на том, что, наблюдая за племянником, тоже начал почесываться и разозлился. Открыл, было, рот, чтобы рявкнуть и прекратить это безобразие, как Амадеус неожиданно встал и решительно кивнув, заявил:

– Да, этот подойдет.

– Кто? – из последних сил стараясь говорить ласково, спросил Деннис. – Кто подойдет?

– Сосед мой по комнате, Кэртон Маунт. Он хитрый. И вообще, очень неглупый.

– Маунт? Он тоже с технического?

– Да, с третьего курса.

– Не помню такого. Ну ладно, приводи его завтра ко мне, я посмотрю.

– А еще есть одна лавочка, там шикарными амулетами торгуют. Она, правда, далековато, на самой окраине, но зато выбор невероятный – на все вкусы! – Пироман широко развел руки. – Никто из наших ни разу пустым не уходил.

– А… Осы, значит, эту лавочку посещают? – с деланым равнодушием поинтересовалась Арра.

– Посещают?! Да считай, все только там и затариваются!

– Тогда нам тоже надо ее проверить, – девушка решительно кивнула головой. – Сколько туда идти?

– Если отсюда пешком, – Пироман задумчиво посмотрел вдоль улицы и поправил большой пакет, который держал под мышкой, – то минут сорок. А верхом… – он пожал плечами, – так пока за лошадьми вернемся, пока доедем, то же на то же и выйдет.

– Пешком пойдем, – распорядилась Арра. – Раз уж выбрались сегодня погулять…

Эту прогулку, на правах старого приятеля, предложил Пироман. В конце концов, он прожил в столице больше трех лет, а Арра всего пару месяцев, да и те провела почти не выходя из казарм тренировочного лагеря Розовых Ос. Дни отдыха у бойцов и стажеров отряда были плавающими, так что Пироман подсуетился, с кем-то поменялся дежурствами и сегодня с утра появился перед Аррой – сияющий, словно только что отчеканенный золотой. Тщательно избегая слов «ознакомительная экскурсия», он предложил пройтись по магазинам и вообще осмотреть местные достопримечательности. Поскольку Пироман активно демонстрировал самое искреннее желание доставить ей приятное и полезное развлечение, Арра не стала обижать парня подозрением, что эта прогулка являлась слегка замаскированной попыткой задобрить ее после недавнего скандала. Впрочем, при чем здесь подозрения? Оба прекрасно понимали, что это так и есть. И молчаливо согласились, что таким образом Пироман приносит свои извинения, а Арра принимает их.

Разумеется, начали с магазинов. При этом, девушка, с несвойственным ее полу, но совершенно естественным для дипломированного воина-мага презрением, отнеслась к улице, где были сосредоточенные модные лавки. Платья, шляпки, украшения и прочие безделушки никакого интереса у нее не вызывали. Ее собственная одежда – простая и практичная льняная рубашка, куртка и брюки, сшитые из тонкой, тщательно выделанной кожи, были в полном порядке. А если бы что и потребовало замены, то в здешних заведениях вряд ли нашлось бы что-либо подходящее. Единственная витрина, которая вызвала ее веселый интерес, принадлежала обувной лавке. Арра остановилась, разглядывая домашние туфельки из нежнейшей замши, разноцветные и расшитые бисером, парадные парчовые, украшенные драгоценными камнями, атласные бальные, с невероятным количеством бантиков и пряжек… Потом перевела взгляд на свои удобные и прочные сапожки и расхохоталась:

– Все-таки, стоит купить парочку, почуднее, вот эти, например – она ткнула пальцем в туфли из белоснежной парчи, сплошь затканной серебряной и золотой нитью, высокомерно сияющие бриллиантами, величиной с ноготь мизинца и на невообразимо высоком, тонком каблуке.

– Ты в них ходить не сможешь, – предупредил Пироман.

– А что, есть такие, которые смогут? – снова рассмеялась она. – Тем более, куда в них идти? – девушка выразительно оглядела пыльную мостовую с озерцами так и не просохших, хотя дождь был почти неделю назад, луж. – Снова перевела взгляд на туфли, покачала головой, – даже если я в этих блестяшках до конюшни доковыляю, как в них ногу в стремя поставить? Искорка со смеху лопнет. Нет, если их купить, то только так, на полке держать, для украшения.

Пироман тоже хихикнул:

– Нашла украшение! Ты знаешь, сколько они стоят? Нам с тобой вдвоем на них год работать.

– Ты серьезно? – подозрительно спросила Арра.

– Так вон, рядом цена нарисована, – указал он.

Несколько секунд девушка изучала цифры, потом подняла на приятеля круглые глаза:

– И это в золотых монетах? Точно?

Не утруждая себя словесным подтверждением, Пироман просто кивнул.

– Надо же, – она сразу потеряла всякий интерес к витрине. Скользнула в последний раз рассеянным взглядом, пожала плечами, – неужели кто-то покупает такую дурь? Пошли дальше.

Чтобы исправить впечатление от столичных магазинов, Пироман, ставший за три года большим патриотом, повел ее на улицу оружейников. И не ошибся. Арра вела себя, как девчонка впервые попавшая на ярмарку, в ряду, где продают сласти. Замирала перед витринами, восторженно глазея на выставленные образцы, приценивалась, примеряла оружие по руке, нервно теребила пояс с деньгами и тут же, небрежно отбросив приглянувшуюся окованную металлом дубинку или кинжал, жадно хватала арбалет последнего образца, подсунутый любезным хозяином. Кончилось тем, что Арра все-таки купила набор отлично сбалансированных метательных ножей и небольшой изящный кинжал. Кинжал она сразу же, не выходя из лавки, повесила на пояс, а пакет с ножами позволила нести Пироману.

После этого, прогулка продолжилась, как уже было сказано, в сторону популярной среди Розовых Ос лавочки, торгующей амулетами. Всю дорогу Пироман болтал с энтузиазмом профессионального экскурсовода, демонстрируя отличное знание даже самых мелких достопримечательностей столицы.

– Этот фонтану больше ста лет. Он был установлен по случаю тысяча двести пятидесятилетия открытия в Нюрбурге Университета. Автор – лучший архитектор того времени Реймонд Максимилиан. Аллегорические фигуры представляют единение науки и магии. Наука, это дамочка, которая слева, в короне, а Магия справа, с волшебной палочкой. И видишь, они обе попирают ногами чудовище, которое символизирует невежество.

Арра с большим вниманием отнеслась к аллегорическому фонтану и согласилась со своим добровольным гидом, что Наука и Магия очень даже ничего себе, симпатичные. А Невежество, напоминающее жутковатую помесь паука, ящерицы и скорпиона, выглядит на редкость отвратительно. Она полюбовалась веселыми струйками, бьющими из массивного диска, на котором была установлена скульптура, и бросила мелкую монетку в бассейн. На счастье.

В течение следующего часа, Арра узнала, что трехэтажный дом с колоннами, выкрашенный в бледный лимонный цвет, служил резиденцией прошлому маг-губернатору, а нынешний выстроил себе новое здание, поближе к реке, потому что любит в свободное время посидеть с удочкой. А если сейчас свернуть вот на эту улицу и пройти несколько кварталов, то будет большая площадь, на которой стоит памятник, такой древний, что никто понятия не имеет, кому он поставлен. Девушка заинтересовалась неизвестным памятником, и даже хотела свернуть и пройти упомянутые несколько кварталов, но Пироман запротестовал.

– Свожу я тебя туда в другой раз, – пообещал он, увлекая девушку за собой, – это у нас не последний день отдыха. А памятник никуда не денется. Стоял он без тебя тыщу лет, подождет и еще недельку-другую. Тем более, сейчас мы пройдем мимо очень интересного скверика. По легендам, деревья там посадили самые первые студенты Университета. И если перед экзаменом придти сюда в полночь, с полным комплектом лекций по предмету и лечь спать на скамейке, положив их под голову, то вся информация из тетрадей перейдет в голову.

– Бесподобно, – прыснула Арра. – И что, много желающих попробовать?

– Хватает. Только понимаешь, достать комплект лекций можно, и в скверик в полночь придти не штука. Самая большая сложность заключается в том, чтобы заснуть.

– А в чем проблема? Первые студенты Университета против?

– Да нет, конечно. Даже если кто из них и дожил до нашего времени, вряд ли их эта ерунда волнует. Просто… скамейка, сама понимаешь, не кровать, тут привычка нужна. А потом, мальчишки местные. Бегают, орут, швыряются всякой дрянью – попробуй, засни. Для них это же вроде бесплатного развлечения.

– Бедняги! – искренне посочувствовала несчастным студентам Арра.

– Это точно, – согласился Пироман. – А посмотри вон там, забор зеленой краской выкрашен, видишь? Это постоялый двор знаменитый тем, что здесь, в комнате на втором этаже, целый год прожил сам Лан Линнус, знаменитый поэт! И именно здесь он писал свою поэтическую фантазию «Звездная печаль». Так что на воротах даже вывеска висит соответствующая. – Он с сомнением посмотрел на оставшуюся равнодушной Арру, – надеюсь, ты про Лана Линнуса слышала?

– Слышала, конечно, его же в Школе проходят. Правда, я в поэзии не очень… и, честно говоря, эта «Звездная печаль» мне уж слишком печальной показалась. Я люблю что-нибудь повеселее.

– Мало ли, что ты любишь! Весь Лагосинтер знает, что Линнус великий поэт! – возмутился Пироман. – И сходить посмотреть на доску на воротах, обязанность каждого культурного человека!

– Так разве я против? Сходим как-нибудь… в другой раз.

В общем, дорога до лавки с амулетами не была скучной. А уж в самой лавке… Арра в жизни не видела такого собрания магических предметов! У самых дверей, в отдельном шкафу со стеклянными дверцами, на полках застеленных листами белой бумаги, были аккуратно разложены амулеты, так сказать, природные: сушеные кроличьи и ящеричные лапки на витых шнурочках, пятилепестковые цветки сирени в крошечных стеклянных колбочках, камешки «куриный бог» – разноцветные, неправильной формы, но с обязательной дырочкой посередине и прочие наивные талисманы, считающиеся среди профессионалов «деревенскими». Арра внимательно осмотрела все это богатство – не для того, разумеется, чтобы выбрать что-то для себя – просто хотела получить представление о том, насколько богат выбор и насколько серьезным специалистом в своем деле является хозяин лавочки. И надо сказать, что даже после беглого осмотра, она признала: по крайне мере «деревенские» амулеты подобраны со знанием дела и отличаются превосходным качеством.

– Арра, ты что там застряла! – окликнул ее Пироман из глубины лавки, – Все равно не будешь себе ящеричью лапку покупать! Иди сюда, я тебя с господином Тайвеллом познакомлю.

Господин Тайвелл оказался пожилым человеком – среднего роста и очень худым. Сильно поредевшие светлые волосы он зачесывал назад, открывая лоб, щедро украшенный россыпью веснушек. При виде Арры, внимательные карие глаза сощурились, бледные губы растянулись в улыбке:

– А, госпожа Даман! Как же, наслышан, наслышан! Последнее время Осы только про вас и жужжат, – он усмехнулся своей незатейливой шутке и протянул вперед руку: – Очень рад видеть вас в моем скромном магазинчике!

– Мне тоже очень приятно, – вежливо поклонилась Арра и пожала вялую ладонь хозяина. – И, по-моему, вы несправедливо называете свой магазинчик скромным.

– Кое-какой выбор есть, это конечно, – согласился господин Тайвелл, с довольным видом оглядывая свои владения. – И понимающий человек всегда найдет у меня что-нибудь интересное.

«Надо это запомнить, чтобы рассказать вечером Ганцу, – мелькнуло в голове у Арры. – Надо же, какой молодец: если ты понимающий, значит должен у него что-то купить, а не купил – значит, болван бестолковый! да, этому лавочнику разорение не грозит».

– Кстати, мой юный друг Пироман совершенно напрасно так пренебрежительно относится к ящеричным лапкам, – господин Тайвелл тем временем вышел из-за прилавка и подошел к ней. – Конечно, я не хочу сказать, что все это, – широким жестом он указал на шкаф, – по силе своего воздействия сопоставимо с последними конструкторскими разработками. Да я, как порядочный человек и не смог бы утверждать ничего подобного, поскольку это явилось бы грубой ложью. Но! Не стоит забывать, что эта, не будем лукавить, незатейливая магия, обладает своей, особой силой. Только посмотрите: исключительно натуральный продукт, природные, так сказать, вещества, – не переставая говорить, он открыл дверцы и потянулся за одной из лапок: сморщенная светло-коричневая кожа покрыта более темными пятнышками, крохотные полупрозрачные коготки и, едва ли не такого же размера, как сама лапка, этикетка. Бережно держа амулет двумя пальцами, господин Тайвелл протянул ее Арре. – Вы только подержите ее на ладони! Чувствуете, как пульсирует в ней древняя магия земли, травы и воды?

– Э-э… – Арра растерянно взглянула на устроившегося в уголке Пиромана, с явным наслаждением наблюдавшего за разворачивающимся перед ним действием и перевела взгляд на собственную ладошку. Не то, чтобы она почувствовала что-то особенное, и вообще, что это вдруг за новости, про магию земли, травы и чего там еще? Ах да, воды! Но обижать хозяина не хотелось и потом… самое странное, что действительно в этой незатейливой ящеричьей лапке, была какая-то сила.

Очевидно, эти сомнения отразились на ее лице, потому что хозяин неожиданно просиял:

– А! Я всегда говорил, что настоящий знаток оценит натуральный продукт! Вот я сейчас вам еще покажу, – и снова повернулся к полкам.

Девушка поняла, что если немедленно не предпримет решительные меры, то уйдет отсюда нагруженная, по меньшей мере, половиной содержимого шкафа с «натуральным продуктом». Поэтому она ловко перехватила руку господина Тайвелла и, невзирая на сопротивление, вернула ему сушеный талисман.

– Признаюсь, что ваша коллекция производит впечатление. Но прежде чем покупать, я хотела бы посмотреть и остальной товар. Вы, кажется, упомянули о последних конструкторских разработках?

– Ах, – расстроено покачал головой хозяин, – поверите ли, просто становится невозможно работать! Такое прискорбное отсутствие сентиментальности в молодых людях. И ведь, казалось бы, столь юная госпожа, существо, можно сказать, нежное и неиспорченное вульгарным практицизмом, должна бы… так нет, наиприскорбнейшее отсутствие!

Арра потеряла дар речи. За двадцать три года жизни, по всякому ее называли, но чтобы нежным существом… да еще упрекать при этом в отсутствии сентиментальности! Сентиментальный воин-маг – как это он себе представляет? Девушка снова бросила взгляд на Пиромана, но тот скрючился в своем уголке от беззвучного хохота, никакой от этого бездельника помощи! С Ганцем, и то лучше было бы оказаться в подобной ситуации.

А господин Тайвелл печально посмотрел на лапку, которую все еще нянчил в руках, сдул с нее невидимую глазу пылинку и водворил амулет на место. Закрыл стеклянные дверцы, а когда снова повернулся к растерянной девушке, на его безмятежной физиономии уже снова сияла улыбка.

– Что ж, прошу в следующий отдел. Что вас больше интересует: защита, распознание опасности, усиление свойств, подавление, нападение, маскировка?

– Все! – выдохнула разом пришедшая в восхищение Арра.

– Значит, все и посмотрим, – подмигнул довольный лавочник.

Собственно, настоящая работа для него началась только сейчас, до этого было так, милое развлечение, разминка перед тем, как приступить к делу. Арра вовсе не производила впечатления провинциальной простушки, впервые в жизни попавшей в Нюрбург и готовой с восторгом купить любой мусор, чтобы гордо демонстрировать его потом подружкам-поселянкам, рассказывая о чудесах столичных лавок. То, что девочка специалист в магии, было видно с первого взгляда. И господин Тайвелл, минуя шкафы с разными магическими безделушками, вроде перстеньков, камни в которых меняли цвет при приближении суженого, заколок для волос, которые сохраняли прическу в любую погоду и прочей чепухи, повел ее к действительно серьезным амулетам.

Больше часа Арра, с великодушного позволения хозяина, самозабвенно копалась в роскошно представленной коллекции. Пироман, поняв, что представление закончено, присоединился к ней с не меньшим энтузиазмом. В конце концов, девушка, обведя затуманенным взглядом полки и всем своим видом демонстрируя, что если бы могла, то сгребла бы сейчас все, что только есть перед глазами… или, хотя бы, половину, выложила на прилавок только три маленьких коробочки.

– Вот, – и не удержалась, добавила: – Для начала.

По губам лавочника скользнула быстрая улыбка. Естественно, для начала. Еще не было случая, чтобы кто-нибудь из серьезных профессионалов, однажды побывав в лавке Тайвелла, не возвращался сюда вновь и вновь.

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что вам приглянулось, – он достал из первой коробочки мешочек из мягкой замши и вытряхнул на ладонь крупный, бледно-фиолетовый камень без оправы. Подышал на него, потом потер рукавом. – Амулет, рассеивающий внимание. Очень полезен, если надо скрытно куда-то подобраться или скрытно откуда-то выбраться. Три золотых и бесплатный совет: не пытайтесь носить его на цепочке или вставить в колечко. Этот амулет не любит света – за день, проведенный на солнце, эффективность снижается почти на восемьдесят процентов, а чтобы восстановить свою силу ему потом надо не меньше трех суток пролежать в полной темноте. Так что зашейте камень в кармашек, это самое лучшее – и не потеряется и всегда готов к работе.

– Зашью, – послушно кивнула головой Арра.

– Что у нас дальше? Ага, в пару первому, амулетик, обнаруживающий амулет, рассеивающий внимание, – процедура протирания камня, на этот раз, бледно-розового, повторилась. – Три золотых и совет – этот, как раз, лучше держать на свету. Так что, колечко или брошечка из него будут в самый раз. И последнее, – господин Тайвелл открыл третью коробочку, – о! Честно говоря, я и не думал, что у меня еще остались универсальные обереги! Просто уверен был, что последний продал еще два года… хм. Очевидно, этот дожидался именно вас. Поздравляю с удачей, госпожа Даман. Его цена пять золотых, но поскольку этот оберег столь явно отдал вам предпочтение, то… пусть будет три золотых. Три, три и три: итого девять.

Арра достала из пояса монеты, и девять золотых перекочевали в кошелек хозяина.

– А вы, мой юный друг? – любезно осведомился господин Тайвелл, продолжая держать кошелек в руке. – Нашли себе что-нибудь по вкусу?

– А как же. Вот эту безделушку, – Пироман показал причудливо изогнутую серебряную пластинку, слегка пульсирующую по краям слабыми алыми отсветами.

– А что это такое? – не удержалась Арра.

– Действительно безделушка, – скривил губы господин Тайвелл, – но ожоги лечить помогает. Один золотой.

– Самая необходимая для тебя вещь, а Макс? – хихикнула Арра, пока Пироман шарил по карманам в поисках требуемого золотого. – Не тебе, так кому-нибудь из окружающих пригодится.

Судя по кислой улыбке лавочника, он был знаком с талантами Пиромана, но мнение свое предпочитал не высказывать. В конце концов, вежливость с покупателями – основа успешной торговли.

Арра распихала по карманам свои коробочки, Пироман тоже спрятал купленную пластинку – осталось только распрощаться с господином Тайвеллом и покинуть лавку, когда входная дверь распахнулась. Судя по грохоту, с которым она шибанулась о стену, открыли ее сильным ударом ноги. И сделал это здоровенный парень, лет двадцати пяти: по крайне мере, именно он стоял сейчас в дверном проеме. За его спиной топталось, правда, еще трое, но они были калибром помельче и явно составляли свиту этого бугая, считающего себя королем бандитов, не меньше.

– Ну что, торгаш, – густым басом рыкнул король, неторопливо войдя в магазин и остановившись перед прилавком, – деньжата приготовил?

– О чем это он? – с удивлением спросила Арра у господина Тайвелла.

– А, глупая история, – поморщился тот. – Приезжие. Местным мальчикам и в голову ничего подобного не пришло бы, а эти… хотят, чтобы я им платил.

Громила, решив, что такая мелочевка, как посетители лавки, полноценного поворота головы не достойны, слегка скосил глаза:

– Валите отсюда, шантрапа, пока целы.

– Мы не поняли, за что платить-то? – Арра продолжила светскую беседу с лавочником, демонстративно не услышав приказа.

– Вы им что-то должны? – поддержал ее Пироман.

– О чем вы говорите? – господин Тайвелл даже руками развел. – Посмотрите, разве они похожи на людей, с которыми я буду вести коммерческие дела?

Арра и Пироман добросовестно осмотрели незваных гостей. Громила, вошедший первым, никаких сомнений не вызывал. Собственно, не вызывали сомнений и остальные трое. Рыжий, Меченый и Тощий, как быстренько обозначила их для себя Арра, если и уступали своему предводителю в объеме мускулатуры, то по грубости и нахальству, находились на том же уровне. И двое молодых людей, продолжавшие спокойно стоять у прилавка, вместо того, чтобы удирать со всех ног, пока есть такая возможность, этой компании активно не понравились.

– Чего уставились, – Меченый сплюнул на пол и сделал шаг вперед, – сказано вам, убирайтесь!

Арра холодно взглянула на него и снова обратилась к хозяину:

– Так почему они требуют, чтобы вы им платили?

– Потому что тогда они возьмут под защиту мою лавку и не станут здесь все разносить вдребезги, – охотно ответил господин Тайвелл. – Такая нелепость, правда?

– Ну, ты, – нахмурился Громила и поднял руку со сжатым кулаком, явно намереваясь опустить его на голову хозяина. Пироман оперся о прилавок и, сунув руки в карманы, задумчиво наблюдал за остальными тремя, подтянувшимися поближе. В просторном, в общем-то, помещении становилось тесновато.

– Я им, конечно, объяснил, что уже нахожусь под защитой множества магических амулетов, – лавочник продолжал разговаривать с Аррой, не обращая внимания на нависшую над его головой опасность. – Не помню только, упомянул ли о том, что Розовые Осы являются моими постоянными клиентами.

– Розовые Осы? – кулак замер.

– К вашим услугам, – сдержанно кивнул Пироман.

– К вашим услугам, – сверкнула злой улыбкой Арра.

– Чего-о? – немного приободрился Громила. – Это вы что ли, Осы?

– Они, они, – подтвердил господин Тайвелл. – Я так думаю, что это мои охранные амулеты сработали. И возможно, что когда вы покинете магазин, здесь даже все будет цело, – он бросил быстрый взгляд в сторону Пиромана и добавил не так уверенно: – Более или менее.

– Были бы это осы, – коротко хохотнул Рыжий, – а то личинки какие-то. Сопляк и девчонка!

Все четверо обрадовано заржали. Связываться с настоящими бойцами, конечно, опасно, но эту мелюзгу они одним левым мизинцем…

– Это кто тут сопляк?! – потянул руки из карманов Пироман.

– Тихо, тихо, Макс, – остановила его Арра. – Ты забыл, господин Тайвелл просил, чтобы разрушения были минимальными? Так что сформулируем вопрос по-другому, – она расправила плечи и грозно спросила:

– Это кто тут девчонка?

– Ты смотри, она еще и вякает! – театрально развел руками Громила. – Ну, погоди, ща я тебя научу старших уважать!

Не опуская растопыренных рук, он пошел на Арру. Девушка не стала ждать, когда он попытается схватить ее, сделала быстрый, короткий шаг навстречу. Резкий удар носком сапога в голень противника и Громила с воем запрыгал на одной ноге. Арра скользнула в сторону, чтобы он не загораживал остальных хулиганов, и метнула в Тощего, который стоял дальше всех, «светлячка». Сияющий шарик, издающий в полете писк только чуть более громкий, чем комариный, был абсолютно безвреден, в отличие от очень похожего на него, но боевого «шмеля»: тот пробивал насквозь все, что вставало у него на пути – дерево, каменную стену или лоб противника – безразлично. Впрочем, для того, чтобы знать это, нужно было закончить хотя бы первую ступень подготовительного отделения школы магов, а Тощий явно не был обременен излишним образованием. Судя по ужасу, перекосившему его и так не особенно привлекательную физиономию, он был человеком обыкновенным, с магией не только не знакомым, но и не желающим знакомиться. Поэтому и реагировал нормально для обычного человека, в которого летит светящийся шар – то есть шарахнулся в сторону и назад, точно по той траектории, которую предполагала Арра. И в полном соответствии с ее расчетом весьма чувствительно приложился головой о дверной косяк, пусть на короткое время, но выбыв из игры.

Теперь Арра могла сосредоточиться на оставшихся двоих. Для Рыжего она приготовила направленный прямо в живот, узко сфокусированный акустический удар, такой силы, что парня отбросило в сторону и шибануло о стенку: аккуратно, между двумя шкафами-витринами. Рыжий скорчился и сполз на пол – теперь его заботило только одно: как бы это умудриться суметь сделать вдох. Арра, не теряя времени, прыгнула к застывшему с разинутым ртом Меченому – тот явно был потрясен таким неожиданным развитием событий – и врезала ему ребром ладони по шее. Тут же добавила хороший удар левой по носу и, повинуясь завершающему пинку, Меченый заскользил по полу к выходу.

– И никакого ущерба для лавки, – Арра нежно улыбнулась господину Тайвеллу, который, в ответ, поклонился ей с искренней признательностью, и повернулась к Пироману. – Ты запомнил, как это делается?

– Мои таланты лежат немного в другой области, – сощурился он. – Скажи, тебя совсем не волнует, что сейчас происходит за твоей спиной?

– А что такое? – она резко повернулась и разочарованно протянула: – А-а-а, ничего интересного.

В чем-то, Арра была права – сказать, что происходило что-то особенно увлекательное, было нельзя. Меченый, бесформенной кучей, смирно лежал у порога. Рыжий тоже все еще был на полу – он справился с первым вдохом и теперь собирался с силами сделать второй. Вид у него, при этом, был очень деловой и сосредоточенный. А вот Тощий уже отлепился от косяка и теперь неуверенно топтался на месте. Похоже, ему очень хотелось броситься на девушку, но он сильно сомневался в разумности такого поступка.

Зато Главаря никакие сомнения не мучили. Он уже твердо стоял на обеих ногах и в руке его тускло поблескивал здоровенный мясницкий нож. Быстрый разворот Арры заметно огорчил его – судя по всему, Громила собирался незатейливо всадить нож в спину девушки. Впрочем, от того, что она теперь стояла к нему лицом, планы его не сильно изменились. Низко наклонив голову и выставив вперед руку с ножом, он, словно разъяренный бык, рванулся вперед. Только сегодня утром купленный кинжал, словно сам, прыгнул в руку Арры, и она легко отразила удар. Звякнули, скрестившись, два лезвия, и нож Громилы отлетел в сторону, упав на пол у ног попятившегося господина Тайвелла.

– Фу, – Арра ловко перехватила кинжал левой рукой и подняла правую, со сжатыми в кулак пальцами, – ни умения, ни сноровки. Нет, это безобразие пора заканчивать.

Быстрое движение губ, пальцы распрямились, и в Громилу полетело заклинание звездной сети. Брошенное в упор, заклинание в один миг спеленало его, и здоровяк неуклюже рухнул на пол. Арра тут же навалилась коленом ему на грудь и приставила к горлу кинжал.

– А теперь мы побеседуем спокойно.

Тощий дернулся, было вперед, но Арра подняла голову и рявкнула:

– Стоять на месте!

Убедившись, что он испуганно замер и снова вцепился в дверной косяк, девушка вернула все свое внимание Громиле:

– Итак, надеюсь, ты уже понял, что твое появление в лавке уважаемого господина Тайвелла, было ошибкой?

Он моргнул, вроде бы согласно, но Арра осталась недовольна:

– Выражайся яснее, – лезвие кинжала слегка шевельнулось, и Громила торопливо просипел:

– О-я-а-л!

– Уже хорошо. Теперь я хочу, чтобы ты, дружок, усвоил: эта конкретная лавка вовсе не является печальным исключением среди остальных магазинов Нюрбурга. В этом городе вообще нельзя грабить лавки – приличные люди, таким образом, на жизнь не зарабатывают. Вульгарный грабеж на улицах, тоже под запретом, равно как и воровство, мошенничество и прочие грязные дела.

– Арра, он наверняка слышал все это от своей мамочки, еще в детстве, – подал голос Пироман. – Я, конечно, уважаю твое стремление просвещать массы, но хотелось бы вернуться домой к ужину.

– Он прав, – вздохнула Арра, глядя в глаза Громиле. – Ладно, сократим беседу до минимума. Если я еще раз услышу, что ты, скотина, или любой из твоей банды, посмели только подумать… – он сделала выразительную паузу и слегка надавила на рукоятку кинжала.

– А вы, госпожа Даман, прямо сейчас, голову ему отрежьте, – посоветовал господин Тайвелл спокойным, даже немного скучающим тоном. – И приятелям его тоже. Тогда они точно ничего больше не натворят.

– А что, хорошая идея, – поддержал лавочника Пироман. – Дешево и сердито.

– Ты тоже так думаешь? – с сомнением спросила Арра у Громилы. – Способ, конечно, беспроигрышный, хотя и несколько радикальный.

Побледневший Громила судорожно вздохнул, закатил глаза и простонал что-то невнятное.

– Не поняла, – она приподняла кинжал. – Повтори, пожалуйста, что ты хотел сказать?

– Го-оспожа! Нико-огда бо-ольше! Кляну-усь! – очевидно от испытанного страха, бандит стал заметно запинаться на гласных.

– И за дружками присмотришь? – требовательно спросила девушка.

– Сам их у-убью, но гра-абить не позво-олю! Кляну-усь!

– Ну-ну, – Арра подняла голову и холодно посмотрела на пришедшего в себя Меченого. Потом перевела взгляд на Тощего, который, кажется, готов был бежать, куда глаза глядят, и не сделал этого до сих пор только потому, что забыл отцепиться от косяка, на Рыжего, осторожно отползавшего подальше от нее, к приятелям и спросила нейтральным тоном:

– Вы слышали?

Все трое закивали с синхронностью, которая в обычной жизни достигается только многими годами совместных тренировок.

– И вы все согласны?

К нервным, ритмичным движениям трех голов присоединилась четвертая – Громила, в очень неудобной позе, лежа полу, закивал не менее энергично, чем его приятели.

– Вот и славно, – Арра вскочила, легким движением пальца убрала спеленавшую Громилу Звездную сеть, одной рукой подхватила здоровяка за ворот и поставила на ноги, развернув лицом к двери. – Тогда забирай своих уродов и пошли все вон!

Повинуясь внушительной силы направляющему пинку, парень, не задерживаясь, долетел до дверей, где Рыжий, Меченый и Тощий образовали пробку, пытаясь одновременно выскочить на улицу.

– Как ты думаешь, они не забудут своего обещания? – озабоченно обратилась Арра к Пироману. – Может нужно что-нибудь, для закрепления эффекта?

– Запросто.

Он вытащил, наконец, руки из карманов, взглянул на ладони, пошевелил пальцами. Потом усмехнулся и, громко выкрикнув заклинание, хлопнул в ладоши. В ту же секунду, успевшие вырваться из лавки на улицу все четыре бандита дружно заорали и бросились бежать. Их одновременно полыхнувшие штаны сгорели за считанные секунды.

– Да-а, – удовлетворенно покивал господин Тайвелл, – чтобы такое забыть… Думаю, что лавочники Нюрбурга могут спать спокойно. – Он с подчеркнутым уважением поклонился Арре и Пироману: – Благодарю вас, господа Осы.

Кэртон Маунт, к удивлению Денниса, не слишком доверявшего суждениям племянника, действительно оказался неглупым. И хитрым. Одним словом, таким, какого заказывали.

С вежливым интересом он выслушал осторожно сделанное предложение Денниса, подумал немного и сделал вывод:

– Интересная афера. И, похоже, беспроигрышная. Но у меня есть несколько вопросов.

– Задавайте, – с готовностью согласился Деннис. Такой деловой подход ему даже понравился.

– Украсть Усилитель…

– Изъять, – поморщился Деннис.

– Хорошо, изъять Усилитель – это только полдела. Надо еще суметь заставить его работать. А эта игрушка, как я понимаю, будет чуть посложнее соломинки для пускания мыльных пузырей. Вы уверены, что сумеете настроить и запустить прибор?

– Уверен, что не сумею. По крайне мере без минимального курса обучения. Но я уже провел предварительную работу с человеком, который это может.

– Может?

– Он этот Усилитель, можно сказать, своими руками собирал, – чуть-чуть покривил душой Деннис.

– Человек из лаборатории магистра Торстена? – Кэртон поднял брови. – Сам Торстен? Нет. Магистр Трио? Нет, разумеется. Остается Сондерс. Рульф? – он дождался подтверждающего кивка и пожал плечами, – Рульф, пожалуй, с Усилителем разберется. Но вы сказали, что провели предварительную работу. Конкретного разговора, значит, еще не было?

– Пока не было.

– Отсюда плавно вытекает второй вопрос: а если Рульф откажется? Мало того, захочет донести? Он не слишком умен, но достаточно честолюбив, а раскрыть заговор – это не худший способ сделать карьеру.

– Да какой заговор, о чем вы, – всплеснул руками Деннис. – Мы собираемся всего лишь воспользоваться предоставляющейся технической возможностью несколько скорректировать наш социальный статус!

– О! – Кэртон с уважением посмотрел на магистра. – Это, конечно, совершенно меняет дело. Но, тем не менее, при разговоре с ним вы собираетесь принять какие-то меры предосторожности?

– Те же, что и при разговоре с вами, – тонко улыбнулся Деннис. – Вы, молодой человек, весьма неплохо информированы, так, наверное, в курсе, какая область магии является моей специализацией?

– Строение и разработка заклинаний, – немедленно продемонстрировал свою осведомленность Кэртон.

– Можете не сомневаться, что я не преминул воспользоваться своим опытом. И ни вы, ни студент Сондерс, после того, как я с ним поговорю, ни даже мой племянник, не сможете донести о моих планах. Даже если очень захочется.

– Старинные заклятия такого рода предусматривали проглатывание языка, взрыв головы и прочие неприятные последствия, – уважения в голосе Кэртона еще прибавилось. – Вы решили воспользоваться… – он не закончил фразу, только посмотрел вопросительно.

– Ну, зачем же? Я не поклонник дешевых эффектов. Просто, когда кто-то из вас захочет заговорить на эту тему с неподобающим собеседником, он не сможет выговорить ни слова. Простенько и мило.

– А если попробовать написать?

– Написать, нарисовать, изобразить пантомимой – результат будет один и тот же. Онемение соответствующей части тела.

– Временное, я надеюсь?

– Только на то время, пока объект пытается передать информацию, которую я предпочел бы держать в тайне. Разумеется, если он будет упорствовать, то я не ручаюсь за последствия.

– Что ж, господин Рон, вы все продумали очень тщательно и думаю, точнее говоря, уверен – мне не придется знакомиться с вашим искусством. И опять-таки уверен, что вы своей цели – стать диктатором Лагосинтера, достигнете…

У Денниса перехватило дыхание:

– О чем вы, студент Маунт! – его голос сорвался на неприличный визг. – Ни о какой диктатуре я… даже в мыслях не было!

– А, какая разница, как вы это про себя называли, – небрежно, а с точки зрения Денниса, непростительно небрежно, отмахнулся Кэртон. – Если вам больше нравится определение: «самый могущественный маг Лагосинтера, всякое, даже мельчайшее пожелание которого исполняется немедленно и с восторгом», то, пожалуйста! «Диктатор», по-моему, короче и удобнее в употреблении, а смысл тот же. Но я не об этом. Дело в том, что у меня остался только один вопрос, последний. Что в результате буду иметь лично я?

– А-а… – в голове Денниса мелькнула мысль, что студент Маунт оказался слишком сообразительным. Где ты, золотая середина? Если бы Амадеуса смешать с его чересчур хитрым приятелем, вот это получилось бы как раз то, что надо! – А у вас есть какие-то пожелания?

– Пока, пожалуй, ничего конкретного, – Кэртон задумчиво пожевал нижнюю губу. Деннис решил, что более отвратительного зрелища ему наблюдать не приходилось. – Что-нибудь не слишком сложное и ответственное, но открывающее перспективы. Первый помощник диктатора, его голос, правая рука… финансовый директор? Думаю, мы с вами придумаем, как это назвать.

– Одним словом, вы, господин Маунт, претендуете на роль второго лица при… хм… диктаторе, – а не так и сложно оказалось выговорить это слово.

– Мне кажется, это будет правильным решением, – серьезно (время для улыбок кончилось) ответил Кэртон. – И взаимовыгодным.

Деннис задумался. Надо признать, что этот юный нахал рассуждает вполне здраво: с той властью, которая окажется у него в руках, самое логичное для магистра Рона, это стать диктатором. Диктатура, между прочим, очень разумное и удобное государственное устройство. И насчет помощника он тоже прав – трезво мыслящий, умный, верный человек, на которого можно будет опереться, ему необходим. Жаль только, что все эти достоинства никак не связываются с одним лицом. Что ж, пусть будет так. Верный Амадеус, умный Кэртон… а трезвомыслящим можно назначить Рульфа Сондерса. Разумеется, если возникнет такое желание.

– Мне кажется, – так же серьезно кивнул он, – мы сумеем найти с вами общий язык.

Кэртон Маунт встал и глубоко, почтительно, поклонился.

– Я в этом уверен, господин диктатор, – тут же снова опустился в кресло, небрежно закинул ногу на ногу и спросил: – Кстати, а где вы собираетесь прятать Усилитель заклинаний?

– Я думал вывезти его из города… куда-нибудь в деревню, в глушь. А что, вы хотите предложить другой вариант?

– Не то, что бы совсем другой: увезти прибор подальше от Нюрбурга – самое разумное решение. Но вот насчет деревни… даже в самой глухой есть люди, а люди – это всегда фактор неожиданности.

– А что поделаешь? Не в открытом же поле его держать, – раздраженно проворчал Деннис. Этот сопливый студент рассуждает с таким видом, будто он ровня магистру!

– Разумеется, – спокойно согласился Кэртон. – Но я вовсе не поле имел в виду. Знаю я одно местечко, совершенно безлюдное. Я, видите ли, сам из тех мест…

Когда студент ушел, Деннис тщательно запер за ним дверь и немного побродил по комнате. Поправил сухоцветы в напольной вазе, рассеянно переставил с места на место несколько безделушек на полке, сложил разбросанные по рабочему столу бумаги в аккуратную стопку. Вроде бы, все идет неплохо?

Он подошел к кровати, расправил морщинку на покрывале, взбил подушку. Потом лег, закинул руки за голову, прикрыл глаза и расслабился. В последнее время, у него часто стало возникать неприятное чувство, словно кто-то смотрит в спину. Деннис даже запускал на пробу пару проверочных заклинаний, но результат получился какой-то невнятный. Однозначно было одно: ни магистры Трио и Торстен, ни Огюстен Лэрри, к неприятному ощущению никакого отношения не имели, это магистр Рон проверил с особой тщательностью. Да и вообще, не похоже было, чтобы кто-то пытался контролировать его действия, скорее мелькнуло что-то вроде отблеска чужого интереса. Это могло быть или случайным совпадением, элементарно неудачным попаданием в резонанс какому-нибудь сильному охранному амулету, или… или за Деннисом следил маг, квалификация которого была настолько высока, что сама мысль об этом казалась бессмысленной. Магов такого уровня, вопрос существования на Лагосинтере магистра Рона, в принципе не интересует. Во всяком случае, до тех пор, пока у него в руках не окажется Усилитель заклинаний.

Но сейчас все было хорошо, никаких неприятных ощущений или предчувствий, наоборот – полное спокойствие и удовлетворение. И он, действительно, был доволен собой: планы начали претворяться в жизнь. Помощники найдены, переговоры с ними, хотя и не всегда простые, прошли успешно. Заклинание невезения вчерне готово… очень симпатичное, гладенькое такое, юркое. Его и черновиком-то называть совестно. И даже опробовано, никаких проблем. Просто прошел магистр Рон мимо дома магистра Трио, даже не останавливаясь, только стряхнул с рукава пылинку, пробормотал что-то… Правда слабенькое оно, вряд ли результат будет существенным – ну споткнется кто-то, ну уронит что-нибудь, ну разобьет, ничего страшного, никто и внимания не обратит. Впрочем, это и к лучшему, зато никто и не насторожится. Тем более, учитывая важность момента, надо бы над этим заклинанием еще немного поработать: отшлифовать, добиться более точного попадания в основные ритмы. Да и перчику добавить неплохо, пусть позлее будет.

Кстати, в ближайшие дни стоит снова наведаться к дому Джузеппе: интересно узнать, кто из его обитателей оказался настолько невезучим, что подцепил заклинание невезения.

Деннису понравился получившийся каламбур и он с удовольствием повторил его вслух:

– Кто, интересно, у них там такой невезучий, что даже заклинание невезения ему досталось?

Ганц поскользнулся и отчаянно замахал руками, пытаясь удержать равновесие и не шмякнуться в грязь. В итоге, ему удалось уцепиться за плечо прохожего – хмурый бородатый дядька со здоровенной торбой, набитой чем-то мягким подвернулся под руку очень вовремя – и удержаться на ногах. Дядьке, впрочем, не понравилось, что посреди пустынной улицы на него наваливаются всякие подозрительные незнакомцы. Глухо заворчав, он отпихнул Ганца и, не слушая пространных извинений, заторопился дальше, прижимая к себе мешок.

– А если бы я яйца нес? – укорил Ганц прохожего, а точнее, его быстро удаляющуюся спину. – Ведь разбил бы все, до единого! Эх, что за люди! – Он скорбно покачал головой и двинулся своей дорогой, погрузившись в печальные размышления.

Денек сегодня явно не задался. Не с той ноги он сегодня встал, что ли? Как с утра горячим чаем облился, так и пошло. В Университете, какой-то балбес оставил кирпич на верхней ступеньке лестницы, он не заметил, споткнулся. Мало того, что все пальцы отбил, так ведь и чуть не загремел вниз, едва удержался. Запросто мог и шею свернуть. На спортивной кафедре замок заело: пока открыл, руки исцарапал. И куртку порвал… главное, видел гвоздь, торчащий из косяка, но все равно умудрился зацепиться за него рукавом! Это значит, что неприятности на сегодня еще не кончились, еще придется выслушать нотацию Арры. Может, повезет, и ее не будет дома? Тогда он успеет быстренько положить латку, она и не заметит ничего. А если заметит, то всегда можно сказать, что этой заплате сто лет, а она просто не помнит…

Ага, конечно, только в такой денек на везение и рассчитывать! Вон, ее голос, аж из-за дверей слышен. Надо попробовать бочком в свой чулан проскочить, сбросить там куртку. В конце концов, Арра девушка занятая, дел у нее других, что ли нет, как его рукава разглядывать?

– А, Ганц, ты пришел! – радостно приветствовала его девушка. – Ты посмотри, что я купила сегодня, – она указала на разложенные на столе метательные ножи. – Оцени!

– Ну-ка, ну-ка, – Ганц двинулся к столу, на ходу стянув куртку и небрежно бросив ее на стул. Довольный тем, что его нехитрая уловка удалась, улыбнулся, взял в руку один из ножей. Проверил баланс, щелкнул пару раз ногтем по лезвию, подбросил невысоко и тут же легко поймал. – Вполне достойный предмет. Это комплект?

– Да. Пироман меня сегодня по магазинам водил. Знаешь, здесь очень приличный товар в оружейных лавках.

– Еще бы, – усмехнулся Ганц, поднимая второй нож и разглядывая его. – Чай в столице живем, не в глухомани какой. Где же быть приличному товару, как не в здешних магазинах, – посмотрел на нее внимательно и нахмурился: – Слушай, птичка, а чего ты такая довольная, как после хорошей драки?

– Какая там драка, – отмахнулась Арра. – Так, пуганули с Пироманом шпану какую-то. И не смотри на меня так, их всего четверо было.

– Они что, сдурели совсем, – теперь глаза Ганца округлились от удивления, – с Розовыми Осами связались? Да еще вчетвером? Было бы их сотни полторы, тогда я бы понял.

– Вроде эти болваны не местные. И потом, они нам с Пироманом не поверили.

– Действительно, болваны. Но вы, думаю, убедили их?

– Естественно. А Пироман, – она засмеялась, – напоследок, когда они уже удирали, всем четверым штаны сжег. Чтобы лучше запомнили, как себя вести надо. Думаю, он произвел на них достаточное впечатление.

– У парня ярко выраженные педагогические способности, – согласился Ганц. – Он любого заставит правила соблюдать.

– Любого, но только не тебя, – Арра скорчила ему рожицу и взяла брошенную на стул куртку, – вечно ты свои вещи… Ганц! Это что такое? Ты порвал рукав?

После столь удачно проведенных бесед с племянником и его приятелем, Деннис не ожидал никаких сложностей в разговоре с Рульфом. И надо же было так ошибиться! Нет, студент Сондерс готов был за магистра Рона в огонь и в воду, без вопросов. Но вот украсть… ну да, конечно, изъять Усилитель, чтобы магистр Рон использовал его в личных целях… То есть он, конечно, готов, но… но что скажет на это магистр Торстен? Это ведь будет, по отношению к нему, капельку неэтично, вам не кажется? А потом, есть еще магистр Трио. Он тоже может отнестись к факту кра… э-э, изъятия, мягко говоря, неодобрительно. А магистр Трио, это не тот человек, на неодобрение которого можно не обращать внимания. Мало того, что сам он человек достаточно серьезный, так еще дома у него живет дружок, которого магистр привез откуда-то из южных степей. Это новый младший преподаватель со спортивной кафедры, тот самый, что ведет спецкурс по технике защиты от немагических нападений. Знаете, какие про него сплетни ходят? Что он раньше сам был наемным убийцей! Вранье, конечно, но очень похожее на правду. По крайне мере, он, Рульф, уже шесть раз безуспешно пытался сдать этому жуткому типу зачет. И оттуда же, из степей, магистр Трио привез и поселил у себя девушку – воина-мага, выпускницу Эсмеррской школы, говорят, третью по списку. Так эту девушку, за особые заслуги, приняли стажером в отряд Розовых Ос! Как вы думаете, разумно сердить человека, у которого такие друзья?

Одним словом, Деннису пришлось потрудиться, прежде чем Рульф усвоил, что когда магистр Рон станет диктатором Лагосинтера, а сам Рульф – одним из его доверенных помощников, то меньше всего их будет волновать неодобрение таких мелких сошек, как магистр Торстен и магистр Трио. Не говоря уж о вовсе микроскопических фигурах, вроде младшего преподавателя, про которого всякие болваны распускают нелепые слухи и девчонки-стажера, случайно попавшей в отряд Розовых Ос! Но давно известно – всякий упорный труд вознаграждается. В конце концов, Деннису удалось убедить студента Сондерса отбросить сомнения, и раздуть тлеющий в его душе крохотный огонек честолюбия до приемлемых размеров. Рульф согласился, что быть вторым по значению человеком на Лагосинтере, гораздо приятнее, чем бесправным лаборантом. И, даже с некоторым энтузиазмом, заверил Денниса, что после изъятия (слово «кража», как-то вылетело у него из головы) Усилителя, он вполне справится с технической частью: сумеет проконтролировать, чтобы прибор зарядился на полную мощность и с настройкой не ошибется.

Когда Деннис закончил работу по превращению сомневающегося Рульфа в убежденного сторонника и выпроводил студента из своего дома, он чувствовал себя абсолютно выжатым. Но отдыхать было еще рано. Хотя Рульф и страшно раздражал своим нытьем, зерно полезной информации в этих причитаниях было. Магистры-разработчики Усилителя Заклинаний со всеми их друзьями и подружками не будут представлять никакой опасности после того, как Деннис станет диктатором, но на первом этапе операции они вполне могут доставить массу неприятностей. Отсюда логически вытекала еще одна задача, требующая быстрого и эффективного решения – магистра Трио и магистра Торстена надо нейтрализовать.

«Дивно, дивно! Что значит верно подобрать основного исполнителя! Как он старается, этот магистр Рон, словно для себя… ах да, он же и уверен, что для себя. Что именно он стоит во главе „заговора века“! Прекрасно, пусть и продолжает так думать, пусть вербует помощников. Четкая и разумно выстроенная иерархическая система является в подобной ситуации оптимальной. Конечно, здесь есть и определенное неудобство: сам магистр Рон не блещет интеллектом, и помощников он подбирает, естественно, не умнее себя… хотя этот, как его… Кэртон Маунт, вовсе не прост. Имеет смысл присмотреться к нему повнимательнее. И пора бы магистру Рону приступать к более активным действиям. Заодно можно будет и еще разок проверить на что он, собственно, способен. Что это он такое надумал – заклинание невезения? Ну-ну».

– Добрый вечер, нянюшка Матильда, – Огюстен Лэрри вежливо поклонился пожилой женщине. Остальным присутствующим, устроившимся за накрытым столом, сделал ручкой: – Привет, ребята!

– Ты как раз к ужину, Огюстен, – деловито проинформировала его нянюшка Матильда, добавляя еще один прибор. – Иди, мой руки.

– Интересно, почему мне кажется, что именно покушать он и имел в виду? – довольно ехидно заметил Ганц, глядя в спину Лэрри.

– Потому что это так и есть, малыш! – засмеялся Берри.

Остальные отреагировали более сдержанно: Джузеппе неопределенно хмыкнул, а Пироман с Аррой быстро переглянулись и придали своим физиономиям абсолютно одинаковое нейтральное выражение – командир, даже если он приобрел привычку появляться каждый день на пороге твоего дома, попадая точно к ужину, все равно командир. И любые шутки здесь неуместны.

А Лэрри, остановившись на пороге кухни, обернулся и укоризненно качнул головой:

– Ты жалеешь для меня куска хлеба, младший преподаватель Тсcпуффр? Вот она, черная неблагодарность! Ведь именно мне ты обязан своей должностью.

– А людям вообще свойственна черная неблагодарность, – проинформировал его Ганц. Чтобы продемонстрировать, насколько его печалит данный факт, он придал своей физиономии самое скорбное выражение и развел руками, сбрасывая при этом со стола стакан Джузеппе.

– Мне интересно, – усмехнулся Джузеппе, подхватывая стакан и возвращая его на место, – почему чуть что, сразу разговоры про неблагодарность, да еще про черную? Я бы, например, предположил, что это у тебя новая невыразимая жадность развилась.

– Или старое нахальство проснулось? – Арре удалось сохранить серьезную физиономию.

– Всего лишь, дурные манеры, – строго поправила нянюшка Матильда.

– Наверное, все вместе, – не стал спорить Ганц. – Лэрри, надеюсь, из-за моих дурных манер, упомянутый кусок хлеба не встанет у тебя поперек горла?

– В этом доме? Ни в коем случае! – заверил его Огюстен и скрылся в кухне.

Нянюшка Матильда, раскладывая по тарелкам тушеное мясо с овощным гарниром, польщено улыбнулась. Она ценила людей, восхищавшихся ее кулинарными талантами, а всемогущий командир Розовых Ос постоянно и с большим тактом это восхищение демонстрировал. Впрочем, Ганц был не менее пылким поклонником ее стряпни, и нянюшка Матильда питала к нему не меньшую слабость.

– Прекрати, Ганц. Даже если сюда явится еще десяток голодающих, еды хватит на всех.

– Ох, лучше не надо десяти голодающих! – он получил свою порцию и, не теряя времени, заработал ложкой. – Стоит только представить, что сейчас откроется дверь, и сюда ввалятся…

– А что, вы разве гостей ждете? – удивленно перебил его вернувшийся Лэрри, встряхивая еще влажными руками. Считать гостем себя, а так же Берри, уходившего на постоялый двор своего родственника только ночевать, и Пиромана, как-то незаметно прижившегося в доме Джузеппе, не говоря уж об Арре и Ганце, ему явно не приходило в голову.

– Никого мы не ждем, – успокоил его хозяин, – и садись, пожалуйста, не мельтеши. Лучше скажи, чего ты сегодня такой задерганный?

– А разве Макс с Аррой не рассказали, что у нас творится? – Лэрри энергично перемешал мясо с овощами и зачерпнул полную ложку. – У-м-м! Нянюшка Матильда, вы опять спасаете мне жизнь!

– Я никогда не обсуждаю дома служебные дела, – сухо сообщила Арра. Пироман, успевший зажевать большой кусок мяса, закивал, урча нечто невнятное и негодующее – судя по всему, присоединяясь к ее заявлению.

– Точно, они никогда ничего не говорят, – подтвердил Джузеппе.

– Так их никто и не спрашивает, – уточнил Ганц и тут же взвыл, получив от Арры довольно болезненный удар под ребро. Берри снова засмеялся – сегодня у него было превосходное настроение.

– Оч-чень правильный подход, молодые люди, – Лэрри отреагировал только на слова Джузеппе, пропустив бестактное замечание Ганца, как и его последующий вопль, мимо ушей. – Хотя, на будущее, замечу: в этом доме собрались не самые худшие представители Лагосинтера. Так что, при необходимости, посоветоваться кое с кем из здесь присутствующих – прежде всего, я имею в виду нашего любезного хозяина – не только не будет нарушением служебного долга, но и пойдет на пользу делу.

– Спасибо за доверие, – Джузеппе даже слегка поклонился, – но ты так и не объяснил, что там у тебя произошло.

– Ничего особенного! Просто суеты много – отправлял отряд на юг.

– На юг? – встрепенулся Берри, – приходилось мне там бывать, до самого океана доходил. Но там, вроде, никого… я хочу сказать, что не слышно было про какие-нибудь неприятности в тех местах?

– Если мальчики аккуратно поработают, то и не услышите, – спокойно ответил Лэрри. – Да нет, ничего особенно не ожидается. Ежегодный упредительный рейд на уборку урожая.

– А-а, – без всякого интереса откликнулся Джузеппе и сосредоточился на содержимом своей тарелки. Ганц, наоборот, отложил ложку:

– Не понял! Какое отношение Розовые Осы могут иметь к уборке урожая? Как хотите, а я не могу представить, чтобы они, верхом и в доспехах, косили своими мечами овсы!

Теперь к смеху Берри присоединились все – картина, нарисованная Ганцем, была великолепна в своей нелепости. И больше всех развеселился Лэрри.

– Надо же, овсы! – чуть ли не всхлипывал он. – Да ты скажи, почему именно овсы-то?

– А какая разница? Думаешь, что косить горох или гречиху, им было бы удобнее?

– Да нет, конечно, же. Просто так это неожиданно… овсы!

– Господин Лэрри, – очень вежливо спросил потерявший терпение Ганц, – может, вы снизойдете к убогому, перестанете ржать и объясните по-человечески, зачем Розовые Осы так срочно понадобились именно на юге и именно на время уборки урожая? Или это страшная тайна?

– Снизойду, Ганц, конечно снизойду, какие там тайны! Просто на юге климатическая зона с очень неустойчивой погодой, а во время уборки крестьянам желательно, чтобы дождей не было. Вот эти болваны, и начинают тащить на свои фермы всяких доморощенных колдунов, которые обеспечат над конкретным полем конкретного хозяина хорошую погоду.

– Вполне понятная человеческая слабость, – посчитал необходимым подчеркнуть Джузеппе.

– Ну да! Только если без помощи мозгов, на одних дедовских приемах, разогнать тучи над полем, дождь никуда не денется: он прольется над полем соседа. Понимаешь, ни одному из них даже в голову не приходит, что климат – это тончайшая взаимозависимая система! И если вмешиваться в нее, да еще таким варварским способом, то равновесие нарушается. В результате, в лучшем случае, по всему югу идут такие ливни, что наши хитро… мудрые поселяне могут попасть на свои поля только на лодках. Собственно, и делать им там нечего, разве только любоваться, как посевы, на которые все они, будем откровенны, возлагали некоторые надежды в смысле улучшения материального благосостояния, очень убедительно изображают из себя водоросли.

– А в худшем?

– Ну… худший случай, он и есть худший. И ураганы бывали, и даже однажды, когда мужички особенно усердно за дело принялись, до землетрясения дело дошло. Вот после него-то Совет Старших Магов и принял решение, что всем спокойнее будет, если Розовые Осы, деликатно и ненавязчиво, будут контролировать ситуацию. С тех пор, каждый год в это время я остаюсь с одной десятой частью отряда, а девять десятых носятся по южным фермам.

– Так много? – впервые заинтересовался его рассказом Джузеппе. – А как же дежурства?

– Составляем более жесткий график, привлекаем лучших стажеров. Арра, когда твоя смена у Хрустального Шара?

– Послезавтра, – с деланным равнодушием ответила она, а сама краешком глаза следила за реакцией остальных: все ли поняли, что речь идет не просто о стажерах, а именно о лучших стажерах! Впрочем, общее внимание совершенно не вовремя переключил на себя Пироман.

– Первое дежурство у Хрустального Шара! – ностальгически вздохнул он. – Помню, когда я в первый раз…

– Я тоже помню, – ласково перебил его Лэрри.

– Кхе-э, – Пироман поперхнулся и покраснел.

– Что, Пироман, неужели ты и Хрустальный Шар умудрился поджечь? – восхитился Ганц.

– Да нет… так, закоптил немного…

– Хрустальный Шар не горит, – тем же ласковым тоном произнес Лэрри. – Но в дежурном помещении пришлось делать ремонт. Два раза.

– А почему два? – хором спросили Джузеппе и Берри.

– Потому что, когда первый ремонт был закончен, наш общий друг решил отметить это приятное событие небольшим, но эффектным фейерверком.

– Этого ты мне не рассказывал! – неожиданно возмутилась нянюшка Матильда.

– Ох, поверьте, – Лэрри прижал левую руку (в правой он все еще держал ложку), к груди, – я никому об этом не рассказывал. Я вообще старался, как можно быстрее, позабыть об этом.

– Почему?

– Потому что, как только я вспоминал нашу, дважды погоревшую, дежурку, мне надо было изо всех сил сдерживаться, чтобы не придушить это молодое дарование!

«Не сказать, что развитие событий разочаровывает, причины вмешиваться, пока нет. Он неплохо действует, этот магистр Деннис Рон, но помощничков мог бы набрать себе и посмекалистее. Хотя… ситуация, как уже было сказано, всего лишь иллюстрирует в действии классический закон убывания интеллекта по вертикали. Подчиненные не бывают умнее начальников, иначе они не надолго остаются подчиненными. Я несравненно выше магистра Рона, а магистр Рон умнее своих подручных. Те, если им вдруг понадобится помощь, наймут, очевидно, полных дебилов… впрочем, это все пустяки. Для того, чтобы столкнуть с горы камень, вызывающий лавину, большого ума не надо. Вот суметь управлять движением этой лавины, чтобы она устремилась к цели кратчайшим путем, обходя препятствия – тут нужны мозги.

Кстати, о препятствиях… было бы очень разумно позаботится о том, чтобы „изъятие“ усилителя прошло без проблем. Следовательно, Деннис прав, желательно нейтрализовать тех, кто может помешать в этом. Причем нейтрализовать, что бы сам магистр Рон не вкладывал в это понятие, надо жестко и окончательно. Во избежание, так сказать, возникновения проблем в будущем».

Почему-то, именно лежа, магистру Рону всегда думалось лучше всего. Наверно из-за этого и все его карьерные сложности – кресла на кафедре строения заклинаний очень комфортные, не пожалуешься, но чисто технически, предназначены исключительно для сидения. Когда он добьется своего – Деннис тихо хихикнул – он оборудует кабинет по личному вкусу. А что, это должно выглядеть очень эффектно: диктатор (Деннис уже начал потихоньку привыкать к своему будущему званию) развалился на удобном, например, канапе, а для всех остальных – стулья. Жесткие. Нет, лучше табуреты! Магистр Рон снова хихикнул. Хотя, к чему такие вольности? Стулья, табуреты… в присутствии диктатора и постоять почетно. Ах, какая жалость, что пока это только мечты. Впрочем, он готов потрудится, чтобы они воплотились в жизнь.

Интересно, неужели никто на всем Лагосинтере больше не понимает, какую власть может дать умному магу Усилитель Заклинаний? Ну ладно Торстен – ему никакая власть и не нужна, ему лишь бы с железками своими возиться. Это же кому рассказать, так просто анекдот: был руководителем лаборатории, пусть крохотной, но все равно, начальником! И сам от этого отказался, своими руками отдал должность Джузеппе Трио. Впрочем, Таффи всегда был немного чокнутый.

Деннису надоело лежать на спине, и он перекатился на бок, поправил сбившуюся подушку под головой. Ладно, Торстен чокнутый, а Трио? Неужели его не волнуют возможности Усилителя? Хотя… это же тот самый Трио! Такой шум был вокруг него два года назад, он вполне мог бы, без усилий, занять место Проректора Университета по теоретической магии. По крайне мере, в действительные члены Ученого Совета его избрали триумфально, на руках, можно сказать, внесли! И что же? Этот идиот едет куда-то в степь, живет там, не то в деревне, не то вообще, на какой-то ферме. У него, видите ли, утрачена способность к накоплению энергии! Ну, утрачена, ну и что? Да некоторые, может быть, всю жизнь почти без этой способности крутятся, и добиваются, тем не менее, успеха в жизни: и звания у них, и должности. За примером далеко ходить не надо – разве он сам, Деннис, обладает такими уж огромными возможностями? Да ничего подобного! Но умно и расчетливо распределяя скудно отпущенные природой ресурсы, он сумел сделать карьеру и довольно успешную. А что касается Трио, с его проблемами… сам виноват. Не звонил бы об этом на всех углах, никто бы и не догадался. Все гордость: унизительно ему, видите ли, занимать крупную должность при отсутствии магических возможностей. Не желает он на чужом месте сидеть. Ха, а кто может сказать, где чужое место, а где твое? Вот если снова о себе сказать, о магистре Деннисе Роне – можно подумать, он так легко аттестацию проходит! Каждый раз мухлевать приходится, а попробуй кто, только намекни, что он не свое место занимает! То есть встречаются такие гады, как без этого, но он уже научился с ними разбираться достаточно быстро. А магистр Трио… принципы у него, видите ли, научные и этические… вот, такие дурацкие принципы, они никогда спокойно жить и не дают. Наверное, из-за них Трио и не подумал, что с помощью Усилителя всех врагов можно разом к ногтю прижать. Хотя, какие у него враги, у этого магистра, кому он интересен?

Наверняка, он сам так и думает. И не подозревает, что есть у него враг, страшный и беспощадный – магистр Деннис Рон! И не пройдет нескольких дней, как он свернет в бараний рог всю эту мелочевку: Торстена, Трио, Лэрри…

Лежать стало неожиданно неудобно. Матрас утратил пружинную мягкость, подушка превратилась в неопрятный комок. Деннис раздраженно заворочался. Огюстен Лэрри! Этого человека так просто не достанешь. Хотя магистр Рон достаточно убедительно доказал Рульфу, что никакой опасности для их планов, тот не представляет, сам он далеко не был в этом уверен. Лэрри, конечно, вперед не лезет, лишнего шума вокруг себя не поднимает… да что, лишнего, вообще никакого. И сейчас он тоже, вроде бы, интереса к Усилителю не проявляет. А что к Трио в дом, чуть не каждый вечер идет, так это просто в гости, к старому приятелю, поболтать. Ага, пускай болваны в эту дружбу со студенческих лет верят, а его, Денниса, не проведешь! Есть у Лэрри свой интерес, есть! Тем более, Таффи Торстен тоже на этих посиделках постоянно присутствует – еще один приятель нашелся. А то, что Лэрри официальной охраны около Усилителя не выставляет, означает только одно: не хочет привлекать внимания. Присматривает со стороны, аккуратно. И телохранителями своего дружка обеспечил умно, поселил прямо в доме. То, что Трио сам эту парочку откуда-то из степи привез, ерунда, разумеется. Зачем бы это магистру, ученому человеку, могли понадобиться немытые фермеры? Нет, это Лэрри постарался, никаких сомнений! А зачем? Дураку ясно, что строит он какие-то планы. И в планах этих, Торстен с Трио и, естественно, Усилитель Заклинаний, играют важную роль. Нехорошо получается, ох как нехорошо. Впрочем… а из-за чего, собственно, паника? На все планы Лэрри, и ответ соответствующий найдется. Мало ли, что он на Усилитель рассчитывает, а магистр Рон его из-под носа командира Розовых Ос уведет! И никто не догадается даже, где прибор искать! Никто? Или Торстен с Трио все-таки сумеют? Пусть даже не определят точно, куда Усилитель увезут, но если они хоть за край ниточки уцепятся… этого никак нельзя допустить! Что же получается? А получается, что этих магистров, прежде чем приступать к изъятию Усилителя из лаборатории, надо нейтрализовать. Так к этому выводу он еще сразу после разговора с Рульфом пришел. И нейтрализовать надо решительно… Деннис на мгновение задумался, в поисках более подходящей формулировки. Нет, не решительно, а жестко! Жестко и окончательно, вот! А потом уже заняться прибором.

Хотя… поднимется ненужный шум и Усилитель, чего доброго, могут взять под круглосуточную охрану. Нехорошо. А что если организовать нападение на магистров в то же самое время, когда Амадеус со своим приятелем Маунтом будут изымать Усилитель? очень разумно. Одновременно поднимется суета вокруг Трио с Торстеном и вокруг их прибора, все запутается, и пока этот сверхмудрый Лэрри разберется, что собственно произошло, Деннис уже будет иметь в руках заряженный на полную мощность Усилитель Заклинаний! Гениально!

Вот только кто займется этой… нейтрализацией? Не самому же к ним идти. Денниса передернуло. Поручить Рульфу… хотя нет, Рульф здесь не помощник, не справится. В коленках слабоват. Амадеус… Кэртон… Хотя, что за глупости! Здесь нужен профессионал.

Арра сидела в удобном полукреслице, вытянув ноги и таращилась на Хрустальный Шар. Необходимости в этом не было никакой, ей это неоднократно объясняли: и сам Лэрри, и Пироман, и Джузеппе, и тот парень, которого она сменила на дежурстве… уж если вдруг произойдет нечто такое, что будет достойно внимания, пусть даже дежурный заснет – Хрустальный Шар сумеет его разбудить. Поэтому и обстановка в дежурке такая комфортная – мягкий диванчик, этажерка с развлекательными книжками и настольными играми, в которые можно играть одному. О тех, кто развлечениям предпочитает дело, тоже позаботились: вдоль стены протянулся длинный стол для лабораторных работ, заставленный аппаратурой и стопками учебников, пособий и прочей методической литературы. Вторая стена, почти целиком, закрыта тремя простенькими ширмами – зеленой, желтой и синей. За ширмами, как мягко объяснили Арре, хранилось кое-что из магических предметов высокой степени действия, с чем ей, пока, лучше дела не иметь. Она и не собирается за эти ширмы соваться, хватит ей того, что стоит на виду.

А если проголодаешься – в углу сервировочный столик, на котором, кроме чайника, теснятся колбы с притертыми крышками (в них хранится заварка с добавлением самых разных травок: обостряющих внимание, улучшающих зрение или придающих напитку экзотический вкус) и вазочки с не черствеющими пирожками, печеньем и конфетами. У Розовых Ос считалось хорошим тоном оставить после дежурства своему сменщику что-нибудь вкусненькое. А вскипятить воду в чайнике без помощи огня, это задание считалось пустяковым даже на подготовительном отделении Эсмеррской школы воинов магов.

Одним словом, делай, что хочешь: ешь, пей, спи, работай – никаких проблем! Главное, все время находиться рядом с Хрустальным Шаром. Не дежурство, а мечта лентяя. Увы, Арра никогда не принадлежала к славному племени лентяев и такая постановка дела ее несколько раздражала. Привыкшей к суровой дисциплине девушке, гораздо понятнее была бы пустая комната с жестким табуретом, чтобы ничто не отвлекало дежурного от наблюдения… ах, да, ведь в непрерывном наблюдении, как было неоднократно сказано, тоже нет необходимости. Какое, все-таки, оно странное, это дежурство!

Собственно, если все в один голос утверждают, что можно не только отвести от Шара глаза, но и вовсе на него не смотреть… она, разумеется, не собирается завалиться спать или устроиться на диванчике с книжкой, но съесть пирожок или пряник… да запить глоточком чая… Арра осторожно покосилась на сервировочный столик и непроизвольно сглотнула слюну: там было столько вкусного! А с тех пор, как она позавтракала, прошло уже несколько часов. И еще несколько часов пройдет до конца смены. Зачем, спрашивается, она мучает себя всякими глупостями? В конце концов, ей же ясно сказали, да еще несколько раз повторили, что можно! Можно встать, заварить себе чай, выбрать пирожок посимпатичнее, в смысле побольше…

Арра медленно поднялась, по-прежнему, не сводя взгляда с Хрустального Шара, потянулась, помахала расслабленно руками, сделала несколько приседаний. Продолжая краем глаза удерживать Шар в поле зрения, начала поворачиваться к сервировочному столику, даже руку протянула в ту сторону… и тут, на гладкой блестящей поверхности мелькнул, рой синих искр.

– Ой! – она шлепнулась обратно на сиденье и впилась взглядом в Шар. Ничего. То есть абсолютно ничего подозрительного, ни единого отблеска! Может, показалось? Луч солнца отразился от… да нет, ерунда! Откуда лучу солнца взяться в комнате без единого окна! Какое-то мелкое происшествие, которое Хрустальный Шар зафиксировал, но не счел достойным, чтобы обратить на него внимание дежурного? Или вообще ничего не было, просто рябь в уставших от долгого напряжения глазах? В любом случае, есть расхотелось напрочь.

Через четыре часа, когда явился ее сменщик, у измученной девушки не было даже сил, чтобы обрадоваться. Она так и не рискнула отвернуться от Шара и несколько раз вроде бы видела какие-то цветные отблески, но никакой внятной реакции магического предмета, ничего, хоть сколько-нибудь похожего на систему описанных в инструкции и вызубренных ею наизусть, сигналов, так и не было. И теперь Арра была в растерянности: следует ли докладывать о странном явлении, которое то ли померещилось ей, то ли наблюдалось на самом деле. Впрочем, когда не знаешь, что делать, действуй по уставу. Следуя этому мудрому правилу, девушка вскочила и громко, четко отрапортовала:

– Стажер Арра Даман! За время моего дежурства…

– Да чего ты так орешь-то? – доброжелательно остановил ее сменщик. – Я сам вижу, что ничего не произошло.

– Так по инструкции… – Арра неожиданно охрипла. Все-таки, двенадцать часов напряжения, без еды и питья, давали себя знать.

– А-а, у тебя сегодня первое дежурство! – ухмыльнулся парень. – Извини, забыл. Ладно, давай по инструкции, как полагается, – моментально развернул плечи, втянул живот, выпятил грудь, весь подтянулся, даже ростом выше стал. Встал по стойке «смирно» и небрежно, но очень эффектно, отсалютовал: – боец Скальд Риттер дежурство принял!

И тут же снова расслабился, посмотрел на Арру и участливо заметил:

– Плохо выглядишь, сестренка. Наверное, так и сидела перед Шариком, даже печенюшку в рот не кинула?

– Ну, как тебе сказать, – она смущенно отвернулась, схватила свой рюкзачок, пошарила внутри, – кстати, я забыла выложить, – вытащила кулек с приготовленными нянюшкой Матильдой цукатами, высыпала в одну из вазочек. – Это вкусно.

– Спасибо, – кивнул Риттер. – Ты иди, отдыхай. Поешь, поспи, воздухом подыши. У тебя когда следующая смена?

– Завтра в ночь. Скальд, а можно у тебя спросить?

– Что, видела какие-то необъяснимые сигналы? – добродушно ухмыльнулся он. – Живые картинки, театр теней или бесформенные пятна?

– Точно, пятна, – обрадовалась Арра, – цветные. И искры синие мелькали. А что это значит?

– Это значит, что нельзя всю смену в Шар пялиться, не отрываясь, – Скальд осторожно, двумя пальцами взял из горки цукатов одну конфетку, кинул в рот. – М-м-м, апельсиновая! Так вот, я говорю, сама подумай: двенадцать часов такого напряжения, этого никакие глаза не выдержат. Обязательно всякая муть мерещиться начнет.

– То есть ты думаешь, ничего такого не было?

– Уверен. Шарик глупостями не занимается. Да ты не переживай, в первое дежурство у всех так. Искры, это еще что, пустяк. У меня, например, на седьмом часу дежурства, такая рожа нарисовалась, что я со страху весь отряд поднял. Эх, и ржали надо мной потом ребята… – он покачал головой и, прихватив вазочку с цукатами, плюхнулся на диван, задрал ноги, удобно устроив их на мягком кожаном валике. – Так что, не забивай себе голову ерундой, лучше иди, отдыхай. В следующий раз все проще будет, а через месяц сама над своими искрами посмеешься.

– Ну, если ты так говоришь, – Арра неуверенно потопталась у порога. – Ладно, хорошего тебе дежурства.

– И тебе спокойной ночи, – откликнулся Скальд. Он уже вытащил из кармана куртки небольшую книжечку в яркой обложке и уткнулся в нее.

Арра бесшумно прикрыла за собой дверь, прошла через короткий коридорчик с мерцающими от множества наложенных защитных заклинаний стенами, спустилась по лестнице, пробормотала короткое отпирающее заклятие перед высокой, окованной железом дверью и, наконец, вышла на улицу. Глубоко, с удовольствием, вдохнула холодный чистый воздух, огляделась вокруг, уверенная, что Ганц придет ее встретить. Естественно, он был здесь. Стоял, небрежно прислонившись к серой стене дома, и безмятежно улыбался.

– Привет, птичка! С первым дежурством тебя! Есть хочешь?

– Ужасно! – честно призналась она, – не знаю, как до дома дойду. И не называй меня птичкой.

– Даже не рассчитывай, что я тебя на руках понесу! Я это предвидел, так что подстраховался, – Ганц вытащил из-за пазухи большой сверток и протянул ей. – Вот, возьми, подкрепись.

– Ой, как здорово, – развернув промасленную бумагу, Арра обнаружила большой ломоть хлеба накрытый куском мяса и тут же вцепилась в них зубами. – Как ты догадался?

– Посоветовался с опытными людьми, – усмехнулся Ганц. – Все в один голос сказали, что основное чувство после первого дежурства – это сильное, здоровое чувство голода.

– Абсолютно точно, – с набитым ртом подтвердила Арра. – А что мы стоим? Жевать я и на ходу могу.

– Пошли, – согласился Ганц, и первый двинулся по улице.

– Ой, ты испачкался! – девушка схватила его за рукав. – Вечно все грязные стенки обтереть должен! Стой, я почищу.

Ганц терпеливо выдержал несколько ударов по спине: раз уж Арра взялась отряхнуть его куртку, можно было не сомневаться, что сделает она это на совесть.

– Ладно, сойдет, – наконец сжалилась девушка. – Дома еще щеткой надо будет пройтись.

– А зачем? – философски спросил Ганц, снова трогаясь с места. – Все равно опять испачкаюсь где-нибудь. Лучше расскажи, как это выглядит: дежурить у Хрустального Шара?

– Это служебная информация, – важно заявила Арра, шагая с ним в ногу. – Не уверена, что у тебя есть соответствующий доступ.

– А разве нет? Сам господин Лэрри позволил тебе все мне рассказывать и даже советоваться. Ты вспомни, как он сказал: советоваться с обитателями нашего дома не только можно, но и полезно!

– Так он же, не о тебе, а о Джузеппе это говорил, – заметила Арра, откусывая очередной кусок.

– В первую очередь о Джузеппе, во вторую обо мне. Не мелочись, птичка, рассказывай.

– Да не о чем рассказывать. В смысле, что ничего не было, вообще. Приняла дежурство. Сидела, смотрела, проявляла бдительность. Сдала дежурство. Все. Знаешь, честно говоря, я ожидала большего.

– Чего?

– Понятия не имею. Чего-нибудь такого… но уж не синих искр в глазах, это точно.

– Синие искры? – напрягся Ганц, – что это значит?

– Абсолютно ничего. Скальд, тот парень, который меня сменил, объяснил, что это у меня в глазах зарябило от переутомления.

– Ну-ка посмотри на меня, – Ганц остановился, обхватил ладонями ее лицо. – Да не щурься, говорю, подними веки!

Арра старательно вытаращилась, послушно повернула голову вправо, влево, подчиняясь мягкому нажиму его рук.

– Все нормально, хорошие глазки, – он улыбнулся, успокоенный. – Если что и было, то уже прошло. Пошли домой.

– Между прочим, – немного обиженно заявила Арра, пристраиваясь чтобы шагать с ним в ногу, – я никогда такими глупостями, как видения, не страдала: на меня даже морок навести очень трудно было!

– Так это же и не морок был – сама говоришь, что просто глаза устали, вот и померещилось.

– В жизни мне ничего не мерещилось, – упрямо повторила девушка.

Ганц снова резко остановился и повернулся к ней:

– Слушай, птичка, ты реши что-нибудь одно! Или ничего не было, только рябь в усталых глазах, и это даже не заслуживает нашего обсуждения, или, эти синие, как ты говоришь, искры, были на самом деле, и тогда…

– Что тогда?

– Представления не имею. Надо поговорить с Лэрри, он точно знает, что делать в таких случаях.

– Как-то глупо это, – Арра, сомневаясь, покачала головой. – Только на посмешище себя выставлять. Скальд говорит, что в первое дежурство все ерунду какую-нибудь видят.

– А, то есть ты уверена, что это ерунда и тебе только померещились эти искры?

– Ничего подобного! Я уверена, что мне ничего не померещилось! И искры были, и пятна цветные!

– Тогда вообще, о чем разговор? Если ты уверена, что наблюдала на поверхности хрустального шара неопознанные синие искры с цветными пятнами, то ты просто обязана доложить об этом Лэрри. Разве не так?

– Но… так, конечно. Думаешь надо сейчас двигать не домой, а к нему?

– Это еще зачем?

– Но ты же сам говорил, доложить…

– Доложить, правильно, но к нему-то зачем? Наверняка господин Лэрри сейчас не дома, а в гостях. У нас. Приобщается к кулинарным шедеврам нянюшки Матильды.

Деннис зашел в квартиру, задвинул засов, повернулся… шагнуть в комнату он не успел. Из темноты вылетели два ножа, с противным хрустом впились в дверь за его спиной, едва не зацепив рукава куртки. Еще два обозначили положение ног, а пятый задрожал в считанных миллиметрах от его макушки. Деннис замер. Собственно это не было сознательным действием, он просто был парализован страхом. Стоял, не дыша, и ждал, последний, шестой нож. Несколько секунд тишины, заполненных оглушительным стуком сердца, и вдруг незнакомый голос произнес почти любезно:

– Добрый вечер, господин Рон. А я уж вас заждался.

Рот Денниса наполнился липкой горькой слюной. Как-то отдаленно, словно не он сам это подумал, а услышал свою мысль со стороны, в голове мелькнуло:

«Странно, а ведь я всегда считал себя достаточно храбрым… Кто же это меня… И чего он хочет?»

– Да что вы там встали, как пришпиленный? – продолжил голос. – Я же знаю, что не зацепил вас. Заходите, будьте, как дома.

Не столько сами эти слова, сколько тон, каким они были сказаны – равнодушно-скучающий и чуть презрительный, привел Денниса в чувство. Очевидно, его ночной гость считал брошенный, в качестве приветствия нож, делом вполне приемлемым и даже обыденным. Гнусный тип.

Магистр Рон сделал один осторожный шаг вперед, второй… протянул руку к полочке – лампа на месте, и то хорошо. Отодвинул заслонку, оглянулся на дверь. Огонек еще не разгорелся, но в мерцающем голубоватом свете хорошо были видны пять, глубоко ушедших в дверное полотно ножей. Да-а, ножички. Если бы хоть один… нет, такого лучше себе не представлять.

Когда именно, страх переродился в откровенную злобу, Деннис не заметил. Возможно, это случилось, как только он понял, кто, собственно, к нему явился. По крайне мере, когда магистр, наконец, перевел взгляд на незнакомца, устроившегося в его любимом кресле, выглядел он довольно свирепо.

– Что за идиотизм? – годы тесного общения со студентами младших курсов дают опыт, поистине бесценный: магистр Рон рявкнул так, что в глазах гостя мелькнуло нечто, очень похожее на уважение. – Зачем вы сюда явились?

– А вы собирались встретиться со мной на центральной площади? И привлечь к обсуждению своей маленькой проблемы сотню-другую горожан?

– Глупости! – отрезал Деннис. – Всегда можно найти тихое место, где можно поговорить без посторонних. И вообще, зачем нужно было устраивать эти… цирковые штучки?!

– Хотел сразу произвести правильное впечатление, – равнодушно ответил незнакомец вставая.

Магистр Рон моргнул. Сидя, этот человек выглядел более мирно. Главное, вроде бы и не было ничего агрессивного в его позе – руки свободно опущены, плечи расслаблены, не то лысая, не то гладко выбритая голова склонена на бок – а сразу захотелось оказаться где-нибудь подальше. Наверное, ощущение опасности усиливает абсолютное отсутствие волос. Ладно, шевелюру можно убрать, мало ли какие могут быть соображения – гигиенические, например. Пусть нет ни бороды, ни усов – нигде не сказано, что это обязательно. Но ведь у него даже бровей и ресниц не заметно. Не голова, а череп, обтянутый сухой желтоватой кожей. Бр-р-р.

Несколько секунд гость внимательно смотрел в глаза Денниса, потом дернул плечом и неторопливо подошел к двери. Положил ладонь на рукоятку верхнего ножа, потянул на себя.

– Эк он засел-то крепко! Ну, мы его сейчас… оп-па! – он полюбовался лезвием, провел по нему ногтем большого пальца. Не оборачиваясь, продолжил негромко, словно про себя, – опять же, чтобы о цене споров не было, не люблю я время на лишние разговоры терять. И чтобы вам мысли дурные, насчет того, что меня обмануть можно, в голову не лезли.

– У меня дурных мыслей не бывает – холодно ответил Деннис – господин…

– Зовите меня Жонглер, – словно для того, чтобы доказать свое право на это имя, он, не глядя, подбросил высоко вверх пару ножей и легко поймал их.

– Господин Жонглер, – поморщился Деннис. – А что касается цены…

– Цену устанавливаю я, – перебил его Жонглер. – Ваше дело маленькое – указать цель и оплатить заказ. Половину вперед, естественно. Посещение похорон безвременно и трагически погибших, – наконец он обернулся, – по вашему желанию.

Деннис был уверен, что увидит на его лице развязную ухмылку. Однако Жонглер не улыбался, смотрел хмуро и безразлично.

– Что ж, – магистр Рон поджал губы и попытался придать своему лицу столь же хмурое и безразличное выражение. – Я готов обсудить ваши условия.

– По-моему, все в порядке, – Лэрри отряхнул руки и отступил в сторону. – Трио, посмотри тоже, на всякий случай.

– Абсолютно никакой необходимости, – проворчал Джузеппе, но все-таки встал и обошел вокруг смирно сидящей на табурете Арры. Сложил пальцы правой руки щепотью и прижал их к виску девушки. Она дернулась, но левая рука магистра удержала ее на месте. – Тихо, тихо. Это быстро и совсем не больно.

Арра промолчала, только зыркнула сердито на Ганца, скромненько устроившегося в уголке, прижимая к свежей шишке над правой бровью большую золотую монету. (Когда они уже поднялись на крыльцо, Пироману зачем-то понадобилось выскочить на улицу. Он распахнул дверь, а Ганц, в этот момент, шагнул вперед…) Впрочем, сейчас девушка жалела только о том, что не она распахнула проклятую дверь! Ведь именно из-за этого трепача длинноносого она так влипла! Не было у Арры никакого желания докладывать Лэрри ни о пятнах, ни об искрах дурацких, а Ганц ее уговорил. Мало того, когда понял, что она собирается подождать, пока все встанут из-за стола – явились-то ведь в самый разгар ужина – то сам влез.

И что самое странное, Огюстен Лэрри отнесся к этому очень серьезно. Она-то ожидала, что командир отреагирует примерно так же, как Скальд: посмеется и посоветует не обращать внимания на всякую ерунду. Может даже расскажет пару баек про то, что видели другие стажеры в свое первое дежурство. А оказалось, ничего подобного. Командир тут же бросил ложку и потребовал, чтобы девушка изложила все, даже самые мельчайшие подробности. Потом переглянулся с Джузеппе, выдернул Арру из-за стола, посадил на эту табуретку и начал обследовать. Она пискнула, конечно, что чувствует себя прекрасно, но кто бы ее слушал?

Остальные тоже заметно встревожились. У Джузеппе испортилось настроение, он кривил губы и почти непрерывно что-то недовольно бубнил. Торстен, который, как и Лэрри, в последнее время почти каждый вечер аккуратно являлся к ужину, и Пироман, незаметно переехавший сюда из казармы Розовых Ос, оставив свои тарелки, пересели поближе к нянюшке Матильде, словно испуганные цыплята под крыло наседки. И теперь все трое, круглыми глазами смотрели на Арру, словно ожидали, что вот сейчас, она полыхнет огнем, словно дракон, или взлетит в воздух вместе с табуреткой, или выкинет еще что-нибудь подобное.

Джузеппе убрал пальцы от ее виска, встряхнул кистью – во все стороны полетели брызги, похожие на крохотные и тусклые мыльные пузыри:

– Как я и говорил, идеально. Ты напрасно не доверяешь ей, Лэрри. Арра очень хорошо подготовлена и уже сейчас вполне квалифицированный воин-маг. А после недавних событий она приобрела некоторые дополнительные качества. Например, эту повышенную чувствительность.

– О чем ты говоришь, Трио, – раздраженно отмахнулся командир Розовых Ос. – Разумеется, я ей доверяю. Просто нужно удостовериться в том, что ее физическое состояние безупречно. Чтобы сразу и окончательно исключить возможность…

– Ну и убедился, ну и исключил, – Джузеппе был непривычно сварлив. – Что дальше делать будешь?

– Дальше, – Лэрри вздохнул. – Надо на пост идти, посмотреть на Шар.

В этот момент, обхватывающий его предплечье, грубый металлический браслет, украшенный крупными бесцветными камнями, замигал. Вернее, это камни замигали, тревожными оранжевыми огоньками.

– Ну вот, – в голосе Лэрри прозвучало непонятное удовлетворение. Длинным ногтем правого мизинца он нажал на центральный, самый большой камень и мигание прекратилось. – Кто тебя сменил?

Арра не сразу поняла, что командир обращается к ней, и Лэрри пришлось повторить вопрос.

– Боец Скальд Риттер.

– А-а… Значит сообщаю всем заинтересованным лицам: дежурный Скальд Риттер информирует, что Хрустальный Шар испускает сигнал, не поддающийся расшифровке при помощи обычных систем. В связи с этим, наши дальнейшие действия: я и стажер Арра Даман немедленно отправляемся в Башню, Трио, разумеется, тоже, – он посмотрел на приятеля и пояснил очевидное, – можешь понадобиться. Ганц, ты… – на секунду Лэрри растерялся, поскольку табурет Ганца был уже пуст, в сам он стол в дверях, с арбалетом за плечом. Когда он успел подхватить оружие, было совершенно непонятно. – Вообще-то, я не уверен, что тебе имеет смысл идти с нами, – осторожно намекнул Огюстен.

Ганц только равнодушно пожал свободным плечом – дескать, твои проблемы.

– Хм-м-м. Ну ладно, может ты и прав. А вы трое, – Лэрри повернулся к Торстену, нянюшке Матильде и Пироману, и сурово нахмурившись, рявкнул безупречно-командирским голосом: – Остаетесь здесь! И чтобы ни шагу за дверь!

– Понимаете, командир, Арра, конечно, в первый раз дежурила, но я решил на всякий случай посматривать… проконтролировать, так сказать.

Арра вспомнила, как небрежно Скальд развалился на диванчике с книжкой, когда она уходила, и покачала головой. Зачем, спрашивается, было этот спектакль устраивать? Сказал бы просто: «присмотрю», она бы и не переживала, и к Лэрри с этими глупыми миражами не полезла бы… Хотя получается, что это и никакие не миражи вовсе, и тем более, не глупые? Вон, у магистров лица какие серьезные.

Лэрри, тем временем, подошел к Хрустальному Шару, всмотрелся в него. Не отводя глаз от сияющей, безупречной поверхности, спросил:

– Периодичность появления?

– Неравномерная, – быстро ответил Скальд. – Первый раз искры мелькнули через один час семнадцать минут после начала дежурства. После этого, через пятьдесят одну минуту. Потом, час сорок три минуты все было тихо. Но когда они в третий раз брызнули, я вызвал вас.

Арра зажмурилась от досады – ей и в голову не пришло составить график появления изображений! Сидела и таращилась, как дура, совершенно бесполезно. Главное, ей командир такого вопроса не задал, значит, не сомневается, что именно так и было дело!

– Правильно сделал, – кивнул Лэрри, забирая листок с записями, который протянул ему Скальд. – Трио! Ты чего стенку подпираешь? Я тебя, зачем позвал? Ты же у нас главный специалист по Хрустальному Шару, значит иди сюда, разбираться будем!

– Когда это я специалистом по Шару стал, – удивился Джузеппе, подходя к нему.

– А кто на подготовительном курсе за реферат по Шарику оценку «особо отлично» получил и на конкурсе студенческих работ первую премию хапнул?

– Ты бы еще вспомнил, за что я премии в младшей школе получал, – магистр Трио потянул к себе листок с записями Скальда. Посмотрел на него с минуту, зачем-то перевернул, внимательно изучил обратную сторону, потом спросил: – Только искры были? Арра говорила еще про какие-то пятна.

– Пятен не видел, – уверенно покачал головой Скальд.

– А скажи-ка еще раз, стажер Даман, как они выглядели? – попросил девушку Лэрри. Джузеппе тоже повернулся к ней, ждал ответа. – Пятна, я имею в виду.

– Бесформенные, – она старалась держаться так же уверенно и говорить так же четко, как Скальд. – Размер меняется, но не слишком значительно, примерно от четверти до трети общей поверхности. Цвета блеклые и тоже меняются. Появлялись всего на несколько секунд. – Подумала немного и добавила: – Связи, с искрами, по крайне мере, явной, установить не удалось.

– Понятно, – Джузеппе кивнул. – Они были неподвижны?

– Нет, полной неподвижности не было. Они, как бы это сказать… колыхались. Пульсировали.

– А искры? – очень заинтересованно спросил Лэрри.

– Там трудно сказать. Они так быстро вспыхивали и гасли, что казалось – проносятся по поверхности.

– Яркость у них менялась в течение секунды, – негромко добавил Скальд.

– А? – Лэрри с непонятным энтузиазмом обратился к Джузеппе. – Тебе это ничего не напоминает?

– Напоминает, не напоминает… ты откуда знаешь? В моем реферате об этом ни слова не было.

– А я уже тогда умел собирать информацию, – коротко хохотнул Лэрри. – Так что?

– Вообще-то, похоже, – со вздохом признал Джузеппе. – Если бы еще самому на эти пятнышки посмотреть…

– А в чем дело? – подал голос Ганц, раздраженно шаркающий подошвой сапога о колючий коврик на пороге – вроде он и под ноги смотрел внимательно, а все равно умудрился влезть в грязь. – Вон они плавают: обернись, да посмотри.

Естественно, тут же обернулись все.

– М-да-а, – через несколько секунд тоскливо протянул магистр Трио.

– То есть, картина именно та, что мы ожидали? – уточнил Лэрри.

– Колебания резковаты, а так – хоть в качестве образца бери. Где у вас тут карта города? Нужна самая полная и подробная.

Командир Розовых Ос замялся, морщась и гримасничая, словно решал для себя какую-то сложную проблему, потом перевел взгляд на застывшего в ожидании распоряжений Скальда и недовольно кивнул:

– Поставь.

Скальд тут же вытащил из-за голубой ширмы нечто вроде складного стола, развернул его посреди комнаты, установил и, почтительно склонив голову, отступил в сторону. Присутствие непосредственного начальства помогло Арре удержаться от громкого выражения восторга – она позволила себе только бросить вохищенно-вопросительный взгляд на Ганца: «Ты это видишь? Потрясающе!» Он кивнул, значительно подвигал бровями и показал большой палец.

Собственно, это была не карта, а безупречно выполненный, полный макет города. С крохотными домами, садами и четкими линиями улиц, покрытых вовсе микроскопическими чешуйками булыжной мостовой.

– Внушительно, – одобрил и Джузеппе. Он достал из кармана маленькую плоскую коробочку, открыл крышку и вытряхнул оттуда щепотку ярко-синего блестящего порошка.

– Ты что, всегда стеллефор с собой таскаешь? – с веселым изумлением спросил Лэрри.

– Нет, конечно. Просто захватил сегодня… на всякий случай, – ответил Джузеппе, аккуратно рассыпая порошок над макетом. Мельчайшие частицы зависли в воздухе, заколыхались сантиметрах в двадцати над миниатюрными пестрыми крышами. – Эх, маловато! Еще бы столько же добавить!

– На, добавь, – Лэрри протянул ему точно такую же коробочку.

Джузеппе взял, покачал на пальцах, словно прикидывая вес, усмехнулся, спросил, довольно удачно скопировав интонацию:

– Ты что, всегда стеллефор с собой таскаешь?

– Так ведь не у тебя одного голова работает, – Лэрри подмигнул. – Не отвлекайся, действуй. А я пока объясню ребятам, что собственно, происходит.

– Это будет очень любезно с вашей стороны, – с чувством прижал руки к сердцу Ганц. – А то, лично я, чувствую себя – дурак дураком!

Арра и Скальд промолчали, но, судя по выражению лиц, их ощущения были не намного приятнее.

– Дело в том, что наш ученый друг, еще в ранней юности наблюдал на поверхности Шара подобные визуальные эффекты – я имею в виду искры и цветные пятна. И тогда же, он выдвинул достаточно оригинальную гипотезу, что данное явление – суть реакция Шара на некие заклинания, имеющие ярко выраженную отрицательную окраску. Порчу на кого-то насылают или другие какие-нибудь неприятности. Естественно, на достаточно высоком магическом уровне. На развлечения доморощенных знахарок и прочих мелких деятелей, Шар благородно не обращает внимания. Но поскольку стеллефора тогда наши магистры-техники еще не изобрели, все так и осталось гипотезой – доказательные факты найти было невозможно. Впрочем, Джузеппе не очень-то и старался.

– А что, по-твоему, я должен был бегать по городу и спрашивать у каждого встречного прохожего: «Простите пожалуйста, это не вы только что произнесли дестабилизирующее заклинание, от которого Хрустальный Шар пятнами покрылся?» – проворчал Джузеппе, не отрывая взгляд от блестящих частиц, медленно, но целеустремленно, концентрировавшихся над крохотным шпилем башенки, венчавшей здание факультета технической магии.

– Согласен, подобный способ поиска трудно назвать продуктивным, – слегка поклонился Лэрри. – Но вот уже несколько лет, как в наших руках появился стеллефор. Это вещество и сейчас достаточно редкое, поскольку его производство ограниченно сложностью технологической цепочки и стоимостью сырья. Тем не менее, стеллефор производят, так как он совершенно необходим для обнаружения остаточных действий заклинаний. Причем эффекта можно добиться не только в натуральном, так сказать, месте работы мага, но и на его изображении. Да не ухмыляйся ты, Ганц! Естественно, я говорю о изображении места, а не мага. Так что сейчас, вы имеете прекрасную возможность наблюдать, – он указал на макет, – как магистр Трио определяет интересующую нас площадку.

Крупинки стеллефора сбились в плотную тучку, которая неподвижно зависла над факультетом технической магии.

– Похоже, более точного обозначения не будет, нахмурился Джузеппе.

– А какой тебе еще точности нужно? И так ясно, что братья-технари опять друг другу шевелюры прореживали, выясняли, кто из них самый крутой, – легкомысленно ответил Лэрри.

Магистр Трио помолчал, разглядывая макет, потом согласился:

– Да, похоже, именно так и было, – и стал собирать стеллефор обратно в коробочки.

– В общем, тревогу объявляю ложной, – Лэрри даже не пытался скрыть облегчения. – Ой, как подумаю, что если бы сейчас, когда у меня из всех Ос только дежурные наряды остались, какие-нибудь заморочки начались, так в дрожь кидает! Боец Скальд Риттер, стажер Арра Даман – выношу вам благодарность за проявленную бдительность! Магистр Трио – благодарность за научную консультацию. Ганц – благодарность за оперативную доставку информации… и моральную поддержку. В качестве поощрения все, кроме бойца Риттера приглашаются на остатки ужина нянюшки Матильды. Боец Риттер может присоединиться по окончании дежурства. Вопросов нет? Прекрасно. Хорошего дежурства, Скальд. Пошли ребята, – и Лэрри, не дожидаясь остальных, направился к выходу.

– Как это он ловко нас всех, к нам же домой на наш ужин пригласил! – восхищенно всплеснул руками Ганц. Движение получилось не совсем удачным: оказавшаяся как раз на пути его запястья ширма, с негромким треском сложилась и рухнула на пол. Поднимая ее и, снова разворачивая, Ганц продолжал весело делиться впечатлениями, – да еще Риттера завтракать позвал! Тебе тоже понравилось, а птичка?

– Д-да, конечно, – рассеянно качнула головой Арра. – Но знаешь, меня смущает одна деталь.

– И напрасно! У нянюшки Матильды еды на всех хватит, – авторитетно успокоил ее Джузеппе.

– Да я не об этом! Мне странно, что Шар… если он регистрирует на дестабилизирующие заклинания, то эти пятна и искры на нем просто постоянно должны держаться! А вы говорите, что это чуть ли не второй случай за все время наблюдений. Тебе это не кажется удивительным?

– Учитывая человеческую природу, хочешь сказать, – усмехнулся магистр, – и непреодолимое стремление сделать ближнему своему как можно больше пакостей?

– Именно.

– Тут все зависит от квалификации того, кто работает с заклинанием. На пришептывания местных кумушек Шар не реагирует в силу их слабости, а маги, достигшие того уровня, на котором их заклинания могут привлечь внимание Шара, просто не занимаются подобными глупостями. Для них это абсолютно непроизводительная трата сил и времени. По-моему, Лэрри все очень доходчиво объяснил, что тебе не нравится?

– Честно сказать, мне не нравится… понимаешь, может, это и маги-технари поссорились. Но насколько я в курсе их взаимоотношений, свары на факультете технической магии идут почти постоянно. А пятна на Шаре? Лэрри говорит, что они появились впервые, за достаточно долгий промежуток времени. И если все дело в силе заклинаний… Это означает только, что в игру вступил достаточно могущественный маг. Именно это мне и не нравится. А тебе?

Магистр нахмурился и ожесточенно поскреб пятерней затылок. Судя по всему, такая мысль нравилась ему еще меньше, чем девушке.

– Кстати, Джузеппе, – спросил Ганц, очень внимательно слушавший обоих, – а тогда, в прошлый раз, чем дело кончилось? Ну, когда ты сам пятна наблюдал.

– Уй, Ганц, – магистр сморщился, как от зубной боли, – что ты пристал? Ничего страшного тогда не произошло, – он вздохнул и снова поморщился. – Но и ничего хорошего тоже.

И Джузеппе прибавил шагу, догоняя успевшего уйти вперед Лэрри.

«Надо же! Девчонка сопливая, а какой талант! Такая чувствительность один раз из тысячи встречается, а может из миллиона. Кто бы мог подумать, что стажер Арра Даман сумеет зарегистрировать остаточные выплески заклинаний магистра Рона! Будь на ее месте кто другой… да собственно, и были там другие. Наверняка Шар подавал сигналы и раньше, но никто их не заметил: расслабились Осы, отвыкли от экстремальных ситуаций. Распустил их Лэрри. Хотя Огюстена, в любом случае, нельзя недооценивать. Может, он и утратил бдительность на какое-то время, но это волк опытный, битый и зубы у него в полном порядке. Голова, к сожалению тоже. Ничего страшного, это означает только лишь то, что надо действовать мягче, осторожнее. Что ж, значит, будем действовать осторожнее. И за магистром Роном придется присмотреть, чтобы был аккуратнее».

Этот вечер ничем не отличался от множества других вечеров в доме магистра Трио. Разве что, традиционно многолюдный ужин, прошел несколько суетливо. Пироман торопился на дежурство, Арра и Ганц пошли его проводить, собираясь заодно заглянуть в тренировочный зал – в последнее время третья по списку выпускница Эсмеррской школы магов и наемный убийца-пенсионер проводили там довольно много времени, обучая друг друга разным хитрым и далеко не всегда честным приемчикам. Точнее говоря, большинство разучиваемых приемов были откровенно грязными. Нехорошо, конечно, но как сформулировал Ганц: «благородство должно быть благоразумным, следовательно, просто обязано при необходимости, уступать место эффективности». Следом за ними, поднялся из-за стола и Лэрри, намекнул туманно, не называя имен, на важную встречу, от которой, в значительной степени будет зависеть финансовое благополучие отряда Розовых Ос и удалился. Нянюшка Матильда, привычно ворча, поставила на стол масляную лампу, большой кувшин с пивом, собрала грязные тарелки и скрылась на кухне. За пивом засиделся только сам Джузеппе, да двое гостей – Таффхлд Торстен и Берри.

На улице быстро темнело, но мужчины, увлеченные приятной беседой, не обращали на это внимания. Солировал, естественно, Берри:

– А вот еще в нашей деревне в прошлом году был такой случай: пошли ребятишки в лес за ягодами. И приволакивают они, вместо малины, полные лукошки…

Не договорив, он внезапно вскочил, словно подброшенный невидимой пружиной и правой рукой подхватил за ножку дубовый табурет, на котором сидел. Джузеппе вытаращил глаза, глядя, как предмет мебелировки его собственной кухни, стремительно приближается к его же носу. Ни уклониться от тяжелого снаряда, ни отбить его, магистр не успевал. Только мелькнула мысль, что спецкурс, который ведет Ганц, не такой и глупый. Да уж, когда внезапно свихнувшийся гость кидается на хозяина с табуреткой, знание хотя бы парочки приемов защиты от немагических способов нападения, кажется совсем не лишним!

Табурет застыл в дюйме от физиономии растерявшегося магистра и, в ту же секунду, в наступившей тишине все расслышали легкий свист, завершившийся четким: «чпок».

– Э-э?… – словно в ответ, издал невнятный звук Торстен. Ему, в отличие от Джузеппе был хорошо виден застрявший в сиденье табурета метательный нож. Рукоять его, указывала на распахнутое окно.

Легкие занавески колыхнулись, мелькнула тень… то есть это сначала показалось, что тень, потому что темная фигура двигалась неестественно быстро и, при этом, абсолютно бесшумно. Но для простой тени она была слишком хорошо вооружена: в правой руке тускло поблескивал обнаженным лезвием меч, в левой – кинжал. Едва ли не в ту же секунду, кинжал вонзился рядом с еще вибрирующим лезвием ножа, в табурет, которым Берри прикрывал Джузеппе. Резко дернув за рукоять, нападающий слегка сдвинул этот импровизированный щит в сторону, открывая дорогу своему мечу. Однако длинный клинок встретил на пути неожиданное препятствие. Где ветеран-убийца хранил свой нож, и в какой момент он оказался у Берри в руке, никто так и не понял, но стальное лезвие, вместо того, чтобы без усилия распластать магистра, с мелодичным звоном ударился о такого же, если не лучшего качества сталь. Очнувшийся Джузеппе вскрикнул и вскинул руки – пальцы его окутало потрескивающее голубое сияние – он торопливо накапливал энергию для молнии поувесистей. (Ах, если бы не пришлось расстаться с усиливающим магические силы амулетом! Тогда все было бы гораздо проще для магистра и гораздо печальнее для вломившегося в дом убийцы.) Темная фигура отпрыгнула назад. Кинжал остался торчать в сиденье табурета, но за какую-то долю секунды в освободившейся левой руке нападающего появилась короткая увесистая дубинка.

Берри бросил короткий взгляд в сторону Торстена и одним сильным ударом ноги вышиб из-под него табурет. Таффи вцепился было в стол, пытаясь удержаться, но не сумел и со слабым писком рухнул на пол. Берри некогда было извиняться и объяснять, что, не имея возможности защищать сразу двоих, он, таким образом, отправляет магистра в самое безопасное, на данный момент место. Ветеран надеялся, что Таффи, хотя бы от растерянности, останется под столом, и не будет путаться под ногами, проявляя неуместное геройство.

Его расчет оправдался: магистр Торстен, довольно туго соображающий во всех областях, которые не касались технической магии, смирно лежал на полу, пытаясь понять, что за странные события привели его в такое малокомфортное положение. И если бы у Берри было время на сожаления, то его огорчало бы только одно – что при первом же ощущении опасности, которое мелким ознобом пробежало по спине старого убийцы, он не закинул туда же, под стол, и Джузеппе. А уже потом, спокойно и не отвлекаясь, разобрался бы с неприятным посетителем. Объяснил бы ему доступно, на кого следует нападать в этом городе, а кого лучше обойти стороной. Но, увы! Джузеппе стоял рядом с ним и явно готовился вступить в бой.

Берри снова загородил его табуретом, не спуская напряженного взгляда с меча и дубинки, находящихся в опасной близости. И хотя бывший убийца совершенно не был готов к тому, что произошло в следующую секунду, он даже не моргнул, только глаза расширились от удивления. Дубинка и нож, синхронно вращаясь, взмыли к потолку, темные руки дернулись вниз, потом вперед и в Джузеппе с Берри полетело по метательному ножу. Расчет нападающего был прост – Берри закроется табуретом сам и оставит магистра без защиты. Однако старик не шелохнулся, так что один из ножей составил компанию уже торчащим в табурете инструментам, а другой с громким звоном отскочил от большой металлической пряжки на поясе Берри, куда и был точно направлен ночным гостем.

Ножи были еще на полпути к своим целям, а неизвестный уже ловко подхватил возвращающиеся из под потолка меч и дубинку, и снова ринулся в атаку. На этот раз он попытался мечом обойти табуретку, а дубинкой добраться до Берри. Однако Берри так вывернул руку с ножом, что нападающий, продолжая удар, непременно напоролся бы рукой на лезвие. Для того, чтобы изменить траекторию движения дубинки, он на долю секунды отвлекся. Это позволило Берри уверенно отразить направленный на Джузеппе удар меча.

К этому времени, магистр истинной магии, наконец, почувствовал, что уже в силах вмешаться. Он резко выдохнул, тряхнул кистями поднятых рук и швырнул вполне убедительную молнию. Впрочем, то ли магистр прицелился не слишком тщательно, то ли нападающий был слишком ловок и сумел уклониться, но сгусток огня пролетел мимо. И тут же, словно решив, что больше ему здесь делать нечего, незнакомец, эффектным прыжком покинул комнату, воспользовавшись тем же окном, через которое проник в нее.

Схватка продолжалась всего несколько секунд и, когда заинтересованная непонятным шумом нянюшка Матильда распахнула дверь кухни, она увидела только исчезающую в окне серую спину.

– Джузеппе! Я надеюсь, это не очередной твой приятель, который собирается у нас поселиться? – тут она заметила ощетинившийся холодным оружием табурет, который все еще держал в руке Берри, перевела взгляд на бледного Джузеппе, потом на наполовину высунувшегося из-под стола Таффи и возмущенно спросила: – Это еще что такое? Чем вы тут занимаетесь?

Мужчины, не пришедшие в себя после неожиданной схватки, тупо смотрели на нее. Первым обрел голос Берри:

– Точно я могу сказать только одно – поселиться здесь этот парень не собирался. – Перевел взгляд на Торстена и протянул руку, – долго валяться будешь? Вставай!

Таффи послушно вцепился в предложенную ладонь и приподнялся с пола. Одновременно с этим, Берри издал странный скрежещущий звук и согнулся в нелепом полупоклоне.

– Ты чего? – удивился Джузеппе.

Старик ответил сипло, коротко и емко, так что нянюшка Матильда, все еще стоящая в дверях, ахнула.

– Прошу прощения у дамы, но чем задавать дурацкие вопросы, вытащили бы топчан из чулана… мне нужно лечь.

Торстен открыл было рот, но нянюшка Матильда прикрикнула по-командирски:

– А ну, не болтать! Сказано, топчан вытащить! Быстро!

Джузеппе с Таффи метнулись в чуланчик Ганца. Пара минут сопения, пыхтения и они с грохотом опустили топчан, на котором в последнее время ночевал Пироман, около Берри.

Тот осторожно согнул ноги в коленях, уперся сжатыми кулаками в лежанку и, по-прежнему не разгибаясь, не опустился, не лег, а так и оставаясь скрюченным, опрокинулся на нее.

– Зараза! Надо же, как не вовремя… ну что вы на меня все вытаращились? Никогда не видели человека, у которого приступ радикулита?

– Лично я, действительно, никогда не видела страдающего от радикулита наемного убийцу, – спокойно ответила нянюшка Матильда. Она взяла небрежно сложенный на уголке топчана плед, встряхнула его, расправляя, и укрыла страдальца. – Впрочем, до последнего времени я и наемных убийц не слишком часто встречала.

– Вот именно, – проворчал Берри, не шевелясь. – А это, между прочим, у нас профессиональное заболевание.

– Радикулит? – удивился Таффи.

– Почему? – не удержался от вопроса Джузеппе.

– А вы пробовали в засаде на мага хоть пару ночей посидеть? Я ведь, как нанятый: и на сквозняке под крыльцом, и в холодном коридоре, и на карнизе за окном, и на сырой клумбе… Так чего же вы хотите после этого!? – Берри попробовал приподнять голову, но тут же со стоном снова замер. – И вообще, кончайте болтать. Надо Ганца найти, да побыстрее, у него травки есть… кроме того, – тут в его голосе зазвучало нескрываемое ехидство, – вам не кажется многоуважаемые магистры, что не худо было бы сообщить о последних событиях господину Лэрри?

Примерно в это же время, небольшой фургон, в который были запряжены две ухоженные сытые лошадки, в полной темноте проехал по полигону и остановился у дверей лаборатории. Двое, сидящие на козлах, переглянулись.

– Я останусь с лошадьми, – Кэртон решил взять руководство операцией на себя. – А ты отпирай дверь.

– Дверь? – растерянно переспросил Рульф. Парень, в общем, понимал, что он согласился ограбить собственную лабораторию, но до сих пор не мог в это поверить.

– Ну да, вот эту дверь. У тебя ведь есть ключ?

– Ключ?

– Эй, Рульф! – Кэртон взял его за плечи и сильно встряхнул, – приди в себя! Ключ это такая железная штучка, которая открывает замок. И ты сейчас пошаришь у себя в карманах и достанешь эту поганую железяку! И откроешь дверь! Иначе Амадеус просто выломает ее… испортит казенное имущество, понял?!

– П-понял, – Рульф неловко высвободился из его рук и спрыгнул на землю. Нащупал в темноте замок, достал из кармана ключ на помятом железном кольце и попытался вставить его в замочную скважину.

Задняя дверца фургона распахнулась: наружу высунулся Амадеус. Повертел головой, оглядываясь, потом спустил вниз легкую металлическую лесенку. Легко сбежал по ступенькам и подал руку дядюшке, помогая ему покинуть фургон.

Кэртон, который наблюдал за возней Рульфа не спускаясь с козел, тихо ругнулся и, щелкнув пальцами, запустил в его сторону неяркого голубого светлячка. Слабо светящийся огонек повис над замком.

Деннис, первым делом, поставил защитный купол. Зыбкое марево надежно скрыло от посторонних взглядов и лабораторию, и явившихся туда людей. Разумеется, в этот неурочный час любопытных зрителей на полигоне не наблюдалось, но осторожность никогда не повредит. Тем более в таком деле.

Дрожащие пальцы Рульфа, наконец, справились с замком, и дверь открылась. Он первым переступил через порог, привычно протянул руку к стоящей на полочке масляной лампе, зажег фитиль.

– Может, ты сделаешь пару шагов вперед, чтобы мы тоже могли войти? – ядовито прошипел за его спиной Деннис.

Рульф вздрогнул и торопливо посторонился. Магистр Рон, проходя мимо, отобрал у него лампу и поставил ее на стол. Амадеус по-хозяйски прошел следом, без особого любопытства огляделся и, подтянув к себе стул, сел, положив ногу на ногу.

– Где Усилитель? – спросил Деннис и тут же сам указал на накрытый чехлом прибор: – Здесь?

– Д-да, вот он, – Рульф облизнул пересохшие губы, сдернул чехол и бросил на пол. Прошептал севшим голосом: – Усилитель Заклинаний.

– Ин-те-рес-но, – Деннис, заложив руки за спину, обошел вокруг маленького столика, пнув по дороге валяющийся под ногами клеенчатый чехол. – Оч-чень ин-те-рес-но… Рульф!

– Д-да?

– Подойди поближе. Ты ведь у нас специалист. Можешь включить его?

– Д-да… – Рульф потер кончиками пальцев виски, добавил чуть увереннее: – Да, могу.

– И если потом мы погрузим прибор в фургон, это не помешает ему продолжать накапливать энергию?

– Конечно.

– Рульф, скажи, – голос Денниса журчал мягко и успокаивающе, – а, сколько нужно времени для полной зарядки конденсатора?

– Это зависит… – Рульф подошел к Усилителю, провел пальцем по разноцветным ручкам, – думаю, от шестидесяти до семидесяти часов.

– В среднем, шестьдесят пять, – кивнул магистр Рон. – Очень хорошо. Значит, Усилитель Заклинаний будет готов к работе в пятницу, к середине дня. Допустим, к часу. Хм, в пятницу, в тринадцать ноль-ноль. Тогда, приступай! – и он широким жестом указал на Усилитель.

Рульф послушно приступил. Дело, в общем-то, было несложное: нажать зеленую клавишу, да повернуть рукоятку на полную мощность. Настройка луча и точный расчет направления, с которыми студент просто не справился бы, в данный момент были не нужны.

– Все, – выдохнул Рульф и снова отступил в сторону. – Готово. Теперь он будет заряжаться, пока…

– Что пока? – поощрительно спросил Деннис.

– Пока не зарядится, – развел руками студент.

Несколько секунд магистр внимательно смотрел на него, потом еле заметно вздохнул:

– Понятно. Что ж, грузим Усилитель в фургон. Амадеус, ты один справишься?

– Наверное.

– Одному неудобно, – возразил Рульф. Как ни странно, собственноручно включив прибор, он окончательно успокоился. – Там ухватиться не за что, так что лучше вдвоем, аккуратно.

Амадеус не стал возражать, раз специалист говорит, что вдвоем удобнее, значит так и есть. Они просунули ладони под плоское дно, осторожно подняли прибор и, стараясь шагать синхронно, понесли его к выходу. Деннис двинулся следом, приостановившись только для того, чтобы задуть лампу.

Кэртон забрался в фургон, чтобы придвинуть открытый деревянный ящик, специально приготовленный для транспортировки Усилителя, к самой лесенке. Ему пришлось проделать нечто вроде акробатического номера, чтобы не спускаться с козел на землю, но уж очень не хотелось оставлять свои следы. Хоть магистр Рон и утверждает, что держит все под контролем, и никакой опасности нет, но никому неизвестно, как оно все дальше пойдет. А в любом деле в выигрыше остаются осторожные и предусмотрительные.

Рульф с Амадеусом, слаженно пыхтя, опустили прибор в ящик. Амадеус сразу полез в фургон, а Рульф, чуть ли не нырнув в ящик, еще повозился, что-то проверяя напоследок. Наконец и он выпрямился, расправил узкие плечи:

– Все в порядке, можно ехать.

Деннис подошел к фургону, молча подтолкнул Рульфа – дескать, раз можно ехать, так нечего здесь попусту маячить, забирайся! Сам, уже поднимаясь по лесенке, взмахнул рукой, убирая защиту.

Когда они выехали с полигона и копыта лошадей зацокали по булыжникам мостовой, магистр Рон окликнул Кэртона:

– Остановись!

Тот натянул вожжи и Деннис, не дожидаясь на этот раз помощи племянника, выбрался из фургона. Подошел к Кэртону, протянул ему небольшой красный камень:

– Держи в кармане, чтобы мне вас долго не искать. Ты, конечно, все подробно нарисовал, и как ехать, и где эта избушка, но мало ли… лес, все-таки. А я человек городской.

– Тем более, такой лес, – согласился Кэртон, засовывая камень во внутренний нагрудный кармашек куртки. – Лучше подстраховаться.

– Господин магистр! – раздался из фургона слабый голос Рульфа. Деннис скрипнул зубами, на секунду задержался, складывая губы в доброжелательную улыбку, и только потом обернулся. Сосредоточил взгляд на смутно белеющем в темноте лице студента. А тот продолжил жалобно: – Господин магистр, может мне тоже остаться? Ведь если я утром не приду в лабораторию, господин магистр Трио и господин магистр Торстен на меня первым делом подумают! То есть, догадаются, что без меня тут не обошлось.

– Пусть догадаются, – ласково ответил Деннис. Говорить и без того ошалевшему от собственных действий студенту, что упомянутые лица, при любезной помощи Жонглера, скорее всего, уже ни о чем не подумают и не догадаются, было неблагоразумно. – Ты будешь далеко. А когда мы закончим, тогда… что тогда тебе, моей правой руке, моему ближайшему помощнику, смогут сделать какие-то Трио и Торстен?!

Деннис сознательно назвал магистров только по фамилии, опустив звание – так выходило гораздо убедительнее. Услышав короткий одобрительный смешок за спиной, он понял, что Кэртон оценил этот нехитрый прием.

– Впрочем, я не настаиваю, – продолжил Деннис, поскольку Рульф все еще неуверенно таращился на него, наполовину высунувшись из фургона. – Если ты чувствуешь, что в состоянии спокойно встретится завтра с магистром истинной и магистром технической магии (теперь, наоборот, имело смысл употребить только звания, причем полные), а возможно и с Огюстеном Лэрри и не выдать себя неосторожным словом…

Рульф издал неопределенный возглас и скрылся в фургоне.

– Я восхищаюсь вами, магистр, – снова хихикнул Кэртон.

Деннис бросил на него мрачный взгляд:

– Ждите меня послезавтра вечером. А теперь, поезжай. И присмотри, чтобы эта пара олухов никаких глупостей не наделала.

Арра с восхищением смотрела на Огюстена Лэрри. За последние несколько месяцев, она встречалась с командиром ежедневно, да что там, по несколько раз в день! И, разумеется, не только на службе, но и в самой неформальной обстановке – дома, за ужином. Когда ты сидишь с человеком за одним столом и на твоих глазах он, не особо утруждая себя соблюдением полного списка правил изящно воспитанного господина, с энтузиазмом поглощает деликатесы нянюшки Матильды, шумно и многословно восхваляя ее кулинарные способности, перебрасывается язвительными шуточками с Ганцем, рассказывает смешные истории из давних времен совместной учебы с Джузеппе в Университете, то как-то забываешь о его должности, звании и прочих серьезных вещах. Так что, образ грозного и всесильного командира Розовых Ос, явившегося им на помощь во главе небольшого отряда, несколько потускнел и его место занял веселый рыжебородый человек – нечто вроде строгого, но доброго родственника. И вот, впервые, перед ней предстал Огюстен Лэрри в гневе.

Это было впечатляющее зрелище. Ей показалось, даже, что он стал выше ростом – не выше Ганца, конечно, но почти таким же. Сверкающие глаза, громовой голос, казалось, сейчас он полыхнет огнем, словно сказочный дракон. Лэрри метался по просторной гостиной, изрыгая проклятия и суля самые страшные кары негодяю, который посмел напасть на его друзей. Было очень похоже, что эту наглую выходку он воспринял, как вызов, брошенный лично ему.

Особенно усиливал его бешенство тот факт, что командир Розовых Ос не имел возможности немедленно устроить массированную облаву – большая часть отряда все еще находилась на юге. То, что это резко повышало шансы преступника скрыться из города и забиться в какую-нибудь безопасную щель, понимали все присутствующие.

Неожиданно Лэрри перестал орать, остановился, пригладил подрагивающими ладонями растрепавшиеся волосы и негромко, ровным голосом, спросил у Берри:

– Ты его узнал?

Старик, который после целого ряда манипуляций, проведенных над ним Ганцем, лежал гораздо более ровно, ответил задумчиво:

– Не то, чтобы узнал… больно молод он, чтобы я его узнавал. Но манера работать у этого клоуна своеобразная. Скачет по комнате, чуть ли не кувыркается, ножи бросает, а сам при этом ногами кренделя какие-то выделывает, фокусник. Дубинку с мечом зачем-то в воздух подбросил. Я-то по-другому приучен: достал оружие – используй его; использовал оружие – убери на место. И нечего им попусту размахивать. Нет, таких представлений в наше время никто не устраивал. Вообще, все проще было – выследил, подобрался, зарезал. Или из арбалета… но мне лично, всегда казалось, что нож как-то надежнее. А этот скачет… или среди нынешних мода такая?

– То есть, ты уверен, что раньше с этим человеком никогда не сталкивался, – прервал его затянувшееся ворчание Лэрри.

– Сказал ведь уже, – сердито ответил старик. – Может Ганц этого циркача знает.

– Ганц! – тут же развернулся к нему Лэрри. – Что скажешь?

– Про циркача? Ничего существенного. Слышал про одного такого, – лениво ответил Ганц, сидящий на полу привалившись спиной к стене и вытянув ноги – проснулись вдруг старые представления о комфорте. Естественно, не сложа руки, сидел: неторопливо и аккуратно точил один из своих ножей. – Только Берри не угадал, это вовсе не клоун и не фокусник. Он известен, в определенных, разумеется, кругах, как Жонглер.

– Жонглер… – Лэрри почесал бороду, – не припомню. Поподробнее про него можешь рассказать? Вы знакомы?

– Нет, – Ганц провел ногтем по лезвию, нахмурился и продолжил работу. – И встречаться не приходилось. А что ты у меня спрашиваешь, разве на него досье нет?

– Есть, конечно, – Лэрри слегка наклонил голову, наблюдая за его размеренными движениями. – Но ты, действительно, думаешь, что мне делать больше нечего, как забивать себе голову сведениями про всех убийц Лагосинтера?

– Я к тому, что если досье имеется, его можно просмотреть, – нейтрально заметил Ганц.

– Арра! – рявкнул Лэрри. Она вскочила, вытянулась перед ним по стойке «смирно», ожидая приказаний. – Быстро в Башню, к Максу! Просмотрите там досье на Жонглера, выберешь самые главные сведения! Чтобы к моему приходу все было готово!

– Слушаюсь! – отсалютовала девушка и побежала к дверям.

Ганц дернулся за ней, стукнулся локтем о стоящий рядом табурет, зашипел от боли, посмотрел на Берри, перевел взгляд на сидящих рядышком, словно птенцы на ветке, магистров, на нянюшку Матильду и остался на месте. Только произнес негромко:

– Осторожнее, птичка… по сторонам оглядывайся.

– Не называй меня птичкой, – фыркнула она и, споткнувшись о порог, выскочила на улицу.

– И под ноги смотри, – добавил Ганц ей вслед.

Лэрри, тем временем снова пристал к Берри:

– Значит, ты его не узнал, но ты уверен, что это именно наемный убийца, а не хулиган какой-нибудь или грабитель?

– Я должен отвечать? – немного раздраженно спросил старик. – Или дурацкие предположения можно пропустить?

– Хорошо, пусть это будет наемный убийца. Пусть даже, это будет именно Жонглер. Ты можешь оценить его квалификацию?

– Могу. Нормальная квалификация.

– Но он ведь не справился с заданием. Напал неожиданно, на безоружных… почти безоружных. И не сумел никого даже ранить. Нехарактерно для профессионала.

– Ганц, объясни ему, – раздражения в голосе Берри заметно прибавилось, – а то я устал и спать хочу.

Он действительно закрыл глаза и, судя по ровному дыханию, задремал.

– Правда спит? – Лэрри с удивлением поднял голову. – Что это с ним?

– Лекарство начало действовать, – невозмутимо пояснил Ганц. – Там травки обезболивающие, успокаивающие, снотворные… А что касается Жонглера, то, судя по тому, что мне о нем известно, он хорош на расстоянии прямого удара. А вот в планировании и в аккуратности при сборе сведений, как я слышал, не силен.

– Э-э… это что ты имеешь в виду?

– В целом, Жонглер действовал разумно. Выбрал момент, когда комнате осталось только трое – учитывая, сколько народу в последнее время здесь толчется, не самое простое дело. Причем эти трое, с его точки зрения, представляли легкую мишень: два магистра, вовсе не славящиеся своими бойцовскими талантами и какой-то деревенский старик… Само нападение тоже произведено вполне качественно. Ошибка была сделана, когда Жонглер не потрудился уточнить личность неизвестного ему старика. Очевидно, что он не собирался вообще тратить на него время, заказ был явно на Джузеппе. Возможно, впрочем, и на обоих магистров – они же у нас теперь, как близнецы-братья. Но, увы, поскольку Берри с самого начала лишил Жонглера возможности добраться до Таффи, теперь я не могу с определенностью утверждать, что это вообще входило в его намерения.

– Я уже чувствую себя виноватым, – проворчал Торстен, немного уязвленный таким холодным и равнодушным анализом. – Конечно, если бы этот убийца пырнул меня своим ножичком, картина стала бы гораздо яснее.

– Не обращай внимания, ты просто слишком недавно знаешь Ганца, – ответил ему Лэрри, довольно нелогично упуская из виду, что сам он встретился с упомянутой персоной всего на несколько дней раньше. Впрочем, если учесть годы заочного, так сказать, знакомства, то, возможно, он был и прав. – Тут ничего личного, просто отвратительно откровенная манера выражать свои мысли.

– А какой смысл самому себе голову морочить? – чуть приподнял правое плечо Ганц. – Но из уважения к присутствующим, могу заткнуться.

– Не надо, – поморщился Лэрри, – излагай дальше.

– Хорошо, продолжаю. Итак, я уверен, что заказ был на Джузеппе. С большой долей вероятности, и на Таффи тоже. Иначе непонятно, зачем он вообще ввалился в комнату – Джузеппе хорошо был виден ему из окна, это Таффи сидел чуть в стороне. Но только не Берри. А убивать, сами понимаете, следует исключительно тех, за кого заплачено – работать даром, это дурной тон.

– Ганц, умоляю, избавь нас от твоей философии! – магистр Трио, оказывается, тоже нервничал. – То есть, ты хочешь сказать, что с точки зрения Жонглера, план был простой и эффективный. Он бросает нож в меня, прыгает в окно, достает Таффи и, прежде чем кто-либо, в том числе и Берри, успеет сообразить, в чем дело, исчезает.

– Именно так, – одобрительно покивал Ганц. – Но Берри, на беду Жонглера, оказался не просто гостящим у столичных родственников мирным поселянином, которым ему так достоверно удается прикидываться. Он закрыл Джузеппе настолько плотно, что ни с первой, ни со второй, ни с третьей попытки, Жонглер не смог до него добраться. Кроме того, Берри отправил Таффи под стол, разом выведя его из опасной зоны. Естественно, Жонглер понял, что столкнулся с профессионалом.

– Ты думаешь, он догадался, что Берри тоже убийца? – перебил его Лэрри.

– Разумеется, – Ганц снова дернул плечом. – Думаю, это было для него не менее очевидно, чем, если бы старик представился.

– А почему он не убил Берри? – с несколько шокирующим интересом, спросила нянюшка Матильда. – Тогда ведь он смог бы без проблем расправиться с Джузеппе и Таффи.

– Госпожа Тсспуффр! – укоризненно воскликнул Ганц (он потратил много часов, но научился выговаривать фамилию своей благодетельницы с изящной легкостью, чем немало гордился). – А корпоративную солидарность вы уже ни во что не ставите?

– Что-что?

– Разве не понятно? Жонглер послал Берри деликатное предупреждение, направив нож в пряжку его пояса, что против него лично он ничего не имеет. Берри, не менее деликатно, дал ему понять, что остальные лица, присутствующие в комнате, находятся под его личной защитой. Причем, обратите внимание, сам он тоже не пытался причинить Жонглеру какой-либо вред. Это и есть корпоративная солидарность: заказы надо выполнять, но если наемные убийцы начнут драться между собой, то они просто исчезнут с лица Лагосинтера. Одним словом, в лице Берри, Жонглер столкнулся с серьезной проблемой. А уж когда Джузеппе начал швыряться молниями, парень принял абсолютно разумное решение, уносить ноги. И заверяю вас, в целом, его действия были вполне квалифицированными.

– Что ж, кажется, ты мне все разъяснил, – Лэрри помолчал, переводя взгляд с Джузеппе на Таффхлда, потом вздохнул, – одного не могу понять: если согласиться, что Жонглер явился именно ради вас двоих, то кому же вы, приятели, так досадили, что этот некто не поленился убийцу нанять?

Поскольку Торстен только растерянно развел руками, ответил Джузеппе:

– Представления не имею… мы же на полигоне все время, кроме Рульфа ни с кем и не общаемся.

– Рульф?

– Сондерс, студент-практикант. Тихий парень, талантами не блещет, но старательный.

– А не могло случиться, – Лэрри снова стал расхаживать по комнате, – что вы его чем-то обидели, может даже незаметно для себя? Случается, что именно такие, тихие и старательные, оказываются очень самолюбивыми.

– И злопамятными, ты имеешь в виду? Не знаю, – Джузеппе пожал плечами и обернулся к Торстену. – Чудовищем он не выглядит, правда Таффи?

– Нормальный парень. Работали с ним спокойно, без проблем, – подтвердил тот.

– И вообще, – усмехнулся вдруг Джузеппе, – если бы ему и пришло в голову нанять убийцу, то скорее не для нас, а для Ганца.

– А при чем здесь вдруг Ганц? – вытаращился Лэрри. – Он же к вашей лаборатории близко не подходил, разве не так?

– Это он имеет в виду, что Рульф у меня зачет получить никак не может, – ухмыльнулся Ганц. Убрал идеально наточенный нож и потянулся за лежащим у ног арбалетом.

– И что, тебя не волнует возможность оказаться жертвой наемного убийцы? – судя по тону, Лэрри эта возможность как раз очень даже волновала. – И не говори мне про корпоративную солидарность: ни Рульф, ни Жонглер не знают, кто ты такой.

– Сомнительно, чтобы Рульф пошел на такие экстренные меры, – попытался успокоить его Ганц.

– А если бы?

– Если бы! Если бы он нанял специалиста, да если бы тот сумел со мной справится… ну, тогда парень получил бы, наконец, свой зачет.

– Ганц, как ты можешь! – глаза Торстена стали круглыми. Все-таки, он, как уже отметил Лэрри, познакомился с бывшим убийцей позже всех и не привык к его неординарному взгляду на вещи и специфическому чувству юмора.

– Брось, Таффи, не переживай. В конце концов, ясно же, что это не Рульф на меня охотился, а некто другой и на вас.

– Да, даже самый бестолковый убийца не принял бы за тебя этих двоих, – вздохнув, согласился Лэрри. – Значит, этот ваш Рульф, единственная пока кандидатура? Может еще какого врага вспомните?

Два магистра посмотрели друг на друга и синхронно пожали плечами.

– Ясно. Похоже, что пока мы не найдем этого убийцу, так и не узнаем, кто его нанял и почему. Вопрос в том, как его найти.

– А заклинание поисковой сети на что? – удивился Ганц. – Крепкая штука: я, помню, пару раз едва не влип.

– Вот именно, едва! Но сбежал ведь, – несколько раздраженно ответил Лэрри. – Чтобы сеть плотной получилась, знаешь, сколько народу нужно? И тогда ты ушел только потому, что метался, как ошпаренный заяц – у меня людей просто не хватило все дыры заткнуть.

– Не понял, – брови Ганца поползли вверх, – сейчас-то тебе люди зачем?

– Затем, что мощность заклинания поисковой сети… – Лэрри замер на полуслове и очень медленно повернулся к Джузеппе: – Трио?!

– А почему бы и нет? – магистр понял его с полуслова. – Нам же не надо накрывать весь Лагосинтер.

– Нюрбург, может быть с окрестностями, – дал справку Ганц. – Это если парень не затаился, и в бега рванул.

– Таффи, ну-ка, быстренько, прикинь порядок необходимой мощности и время накопления, – попросил Лэрри Торстена, который и так уже торопливо покрывал скатерть строчками формул. Все молча ждали результата.

– Думаю, четырех часов хватит, – наконец сообщил Таффи. – Погрешность: плюс-минус два часа. Если прямо сейчас поставить Усилитель заряжаться…

– То к обеду мы этого гада тепленьким возьмем! – закончил обрадованный Лэрри. – Трио, Таффи, быстро на полигон! Ганц?..

– Разумеется, – Ганц встал, привычно забросил арбалет на плечо. – Не отправлять же их одних.

– Прекрасно! Значит вы, трое, в лабораторию. А я вызову охрану для нянюшки Матильды и Берри, – Лэрри непроизвольно поморщился: людей и так не хватает, а теперь двух бойцов отряда придется оставить здесь. И ничего не сделаешь, не оставлять же больного старика и женщину без всякой защиты. Хотя вероятность повторного нападения почти равна нулю, риск в таких ситуациях себя не оправдывает. – Дождусь их, и в Башню, к Арре с Максом. Посмотрю, что они там интересного про Жонглера накопали, да и заклинанием немного позанимаемся, есть у меня пара идей по его усовершенствованию.

– То есть как это?! – Деннис шипел от злости, – как это: «не смог»?! Как это: «помешали»?! Вы за что деньги берете, за оправдания?

– Я не отказываюсь от задания, – угрюмо напомнил Жонглер.

– Еще бы! Естественно, не отказываетесь! Вот только, как вы собираетесь его теперь выполнять?

– Не ваше дело.

– Да что вы говорите?! Нет уж, любезный, один раз я уже согласился предоставить вам полную свободу действий, и каков результат? А?

– Вы не предоставили мне всей информации, – Жонглер не привык, чтобы на него кричали заказчики. На самом деле, такое случилось впервые. Впрочем, до сих пор, ему и не приходилось отчитываться в провале задания. – Если бы я заранее знал, кто такой этот старик, я бы действовал иначе.

– А я вас предупреждал, что у Трио есть охрана! – теперь Деннис уже почти кричал, срываясь на визг. – И про слухи, что насчет Ганца ходят, тоже говорил! А где есть один убийца, там и другой всегда может оказаться! Если бы у вас была хоть капля мозгов, вы напали бы на них на полигоне, где они вдвоем.

– С полигона гораздо сложнее уйти незамеченным, господин магистр, – сквозь зубы процедил Жонглер. – А вы же не хотите, чтобы Лэрри меня поймал? Я ведь могу и ответить на некоторые его вопросы…

– Не смейте мне угрожать! Что с того, что вам удалось сбежать после первой попытки? Зато теперь Трио и Торстен настороже и убить их будет гораздо сложнее!

Магистр Рон почти кричал, и слово «убить» вылетело у него с такой легкостью, словно это он, а не его собеседник, в течение многих лет зарабатывал на жизнь ремеслом наемного убийцы. Он вообще сильно изменился за последние несколько дней. Изменился не внешне – внешне он оставался совершенно таким же, каким и был, может, только осунулся немного, словно человек, которого мучает головная боль, да стал чуть более нервным и раздражительным. Впрочем, последнее, те коллеги по Университету, которые сталкивались с Деннисом, относили на счет той же предполагаемой головной боли.

Основные изменения постороннему взгляду, даже самому внимательному, были незаметны. На самом деле, осознав, что находится всего в нескольких шагах от абсолютной, безраздельной власти, магистр Рон стал другим человеком. И мир вокруг него тоже изменился… или это изменилось его отношение к миру? Предметы вокруг стали выглядеть рельефнее и ярче, слова приобрели реальную жесткость, стали почти осязаемыми. А еще, куда-то исчезла привычка подыскивать смягченные выражения для всяких неприятных понятий. Ведь еще совсем недавно, разговаривая с подручными, Деннис настаивал на замене грубого и вульгарного слова «кража», на гораздо более элегантное и нейтральное – «изъятие», а теперь так уверенно и твердо говорил об убийстве!

Впрочем, эта твердость имела совершенно естественное объяснение – она явилась следствием того, что отношение к окружающим у магистра Рона тоже изменилось. Если прежде, их мнение мало его волновало, то теперь перестало интересовать вовсе. Все люди разделились на три четкие категории. Первые: те, которые помогают ему в достижении цели. Этим следовало давать указания и присматривать, чтобы по глупости своей ничего не испортили. Вторые: большинство населения Лагосинтера, общая масса, ничего не решающая, Деннис их вовсе не замечал и не думал о них. И третьи: те, что могли нарушить его планы и непременно захотели бы это сделать, если бы узнали о них. Этих надо было убить. Вот так вот: не «изолировать», не «нейтрализовать» – убить. Можно сделать это без особой жестокости, но обязательно – быстро и качественно. Если поднимется шум, ничего страшного. Главное, чтобы сам Деннис оставался в стороне, по крайне мере до тех пор, пока не станет диктатором Лагосинтера. А уж тогда, обвинения, хотя бы и в массовых убийствах, уже не будут иметь никакого значения.

Магистр Рон замолчал, шумно выдохнул, провел ладонью по лицу и заговорил почти спокойно:

– Теперь вы будете слушаться меня во всем. Делать то, что я прикажу. Иначе заинтересованные лица узнают о вашем провале со всеми подробностями. Вы поняли?

Жонглер слегка наклонил лысую голову, мрачно уставился на своего нанимателя и выговорил, медленно и четко:

– Нет. Я буду делать то, что считаю нужным. Я убью магистров Трио и Торстена в самое ближайшее время. Без ваших указаний. Ваше дело – оплатить мои услуги, и только. Вы поняли?

Не дожидаясь ответа от Денниса, потерявшего дар речи от возмущения, он повернулся и вышел из дома. Очень хотелось хлопнуть дверью на прощание, но профессионализм победил и Жонглер закрыл ее за собой аккуратным, экономным движением. В конце концов, грохотать дверями среди ночи – не самый лучший способ оставаться незамеченным.

Клокоча от ярости, он двинулся по темной улице. «Заинтересованные лица узнают!» Конечно, все можно объяснить, но кого это интересует? Репутации складываются годами, а разрушаются в мгновение ока, и если он, Жонглер, приобретет славу человека, который вместо результата предоставляет заказчику объяснения… о карьере можно будет забыть навсегда. Теперь у него свой счет к этой парочке магистров, ведь это из-за них он попал в столь унизительное положение.

И надо было так вляпаться! Главное, деньги не так уж нужны, да и не собирался он много на этом заработать – запрашивать больше сотни золотых за двух растяп-магистров, неприлично. Ха, магистр технической магии Таффхлд Торстен и магистр истинной магии Джузеппе Трио – справится с ними не сложнее, чем свернуть шею паре цыплят. А ему так надоели сложные, требующие серьезного планирования и длительной подготовки, операции, так захотелось отдохнуть, сделать что-нибудь элементарное, из курса для начинающих. Польстился, называется, на легкость.

Казалось бы, чего проще: сидят клиенты, пьют пиво с каким-то стариком; окна нараспашку, как приглашение. И вся работа, как до трех сосчитать: на счет раз – бросить нож в магистра Трио, на счет два – запрыгнуть в окно и на счет три – достать клинком магистра Торстена. Все, можно уходить. А старик, если у него мозги окончательно не высохли, должен был быстренько нырнуть под стол, чтобы не попасть под горячую руку. Но все получилось по-другому.

Под стол спрятался магистр Торстен, а старик оказался профессионалом, и не слабым профессионалом. Он довольно ловко защищал магистра Трио, давая тому время собраться с силами. И, как только вспыхнула первая молния, пришлось удирать. Глупейшая история и очень неприятная. Причем самое неприятное заключается в том, что он, Жонглер, действительно должен опасаться теперь этого болвана, магистра Рона.

«Магистр Рон действует неплохо, и в чем-то даже оригинален, но до чего же суетлив! Это раздражает. И нетерпелив, а это раздражает еще больше. Была мысль использовать его способности и после того, как он добудет Усилитель Заклинаний, но теперь, нет, не стоит. Уж очень этот молодой человек утомителен. Как только сделает свое дело, сразу же надо будет от него избавиться. Вполне можно найти других исполнителей, ничуть не хуже.

Например, эта девочка, стажер Даман. Она же просто молодец – талантливая, чуткая, и руки хорошие, и голова. Как она на Шар среагировала! Да, к ней стоит присмотреться. Именно присмотреться, использовать пока нельзя – слишком она молода, просто неприлично молода. И, следовательно, просто фонтанирует юношеским максимализмом и идеализмом. Ах, все мы в молодости были идеалистами – прекрасное время, прекрасные чувства… увы, это проходит. У кого через пару десятков лет, у кого через пару сотен, тут уж как повезет. Ну, а если не проходит… что ж, встречаются в жизни проблемы, в решении которых и медицина и магия бессильны».

– А разговоров-то было: досье, досье, выбери главное… я думала, тут и правда, есть из чего выбирать!

– Арра, ты просто привередничаешь. Информации здесь достаточно, смотри, даже биография есть.

– Что в ней может быть для нас полезного? Предполагается, что родился, считается, что воспитывался… Тоже мне биография!.. Подозревается в совершении… ого, внушительный список!

– Ничего особенного, – Пироман тоже бросил взгляд на мелко исписанный тонкий лист бумаги. – Лучше посмотри, где-то должна быть таблица оценки практических навыков.

– Сейчас, – Арра зашелестела страницами, – где же она… ага, вот! Что у нас тут? Метательные ножи – превосходно, считается лучшим; фехтование – превосходно, считается одним из лучших; маскировка – хорошо; стрельба из арбалета – средне, не использует… Что же это наш дружок со стрельбой подкачал, а? Ладно, пошли дальше: владение приемами рукопашного боя – хорошо; знание эликсиров и ядов – средне, не использует; взлом – хорошо; гимнастика – превосходно… надо же, гимнастика! И интеллектуальный потенциал – хорошо. Макс, а мне интересно, кто это ему оценки поставил?

– Осы, естественно. Командиры звеньев, каждый по своей специальности.

– Как это? Жонглер что, в отряд экзамены сдавал?

– Нет, конечно. Просто это входит в сферу деятельности Розовых Ос. Вся информация по преступникам систематизируется, анализируется, старшие делают выводы и фиксируют их. Подводят, так сказать, итоги.

– Не поняла. Систематизируют, фиксируют, подводят… а ловить этих самых преступников?

– И ловим тоже, не цепляйся к словам. Причем, с помощью этой информации. Вот смотри: согласно этим данным, Жонглер предпочитает ближний бой, любимое оружие – метательные ножи и меч. В планировании нападений не изобретателен, обычный сценарий – врывается через незапертую дверь или раскрытое окно, действуя мечом, кинжалом или ножом совершает убийство и уходит тем же путем, что и явился. В целом способ рискованный, но действенный и, как правило, обеспечивает выполнение задания.

– Как правило… и что, по-твоему, мы узнали такого важного?

– Ну, судя по всему, на наших, действительно, напал Жонглер.

– Допустим. И чем нам это поможет? Я имею в виду, какая нам польза от того, что мы теперь почти уверены – этот убийца плохо владеет техникой отравления и почти никогда не использует яды?

– А ты не понимаешь? Это означает, что если Жонглер повторит нападение, то по крайне мере, отравления мы можем не опасаться. Кроме того, ты переверни страничку: там любимые способы уходить от погони, адреса мест, где он может появиться… как ты думаешь, есть от этого польза или нет?

– Пироман, а если вы такие умные, и столько всего знаете, почему же этот Жонглер до сих пор на свободе?

– Послушай, Арра, ты задаешь удивительно бестактные вопросы. И при этом, неправильно сформулированные.

– Что значит неправильно? А как надо?

– Надо говорить: если мы такие умные и столько знаем… ты ведь тоже член отряда, не забыла?

– О-о, – девушка неловко поежилась, оглянулась на дверь. – Где это Лэрри застрял? Кричал, чтобы мы быстрее все данные приготовили, а сам ходит где-то.

– Придет, не волнуйся, – Пироман посмотрел на нее и ухмыльнулся: – А хочешь, пока командира нет, еще в одно досье заглянуть? На Ганца?

– Ой, действительно, на него ведь тоже должно быть! Конечно, давай посмотрим!

Поиск не занял много времени – архив Розовых Ос был организован оптимально. Не прошло и пяти минут, как Арра раскрыла тонкую папочку.

– Сейчас ты узнаешь все тайны нашего долговязого приятеля, – торжественно продекламировал Пироман и тут же все испортил, добавив: – Птичка.

– Не смей меня так называть, – насупилась девушка.

– Почему? Ганцу ведь ты позволяешь?

– Во-первых, ему я тоже не позволяю. А во-вторых… это Ганц.

– Все понятно, – заключил Пироман. – Разве могу я, ничтожный, сравниться с самим Ганцем! Где уж мне, убогому… – он обхватил голову руками и закачался, старательно изображая невыносимое горе. Вот только довольная, улыбающаяся физиономия, никак не соответствовала этой трагической сцене.

– Болтун, – фыркнула Арра, – и в этом ты вполне можешь сравниться с Ганцем. Не отвлекай меня, здесь тоже есть его биография… подожди, что это? Еще одна? И… и… ничего себе! Пять биографий и все разные! Как же это получилось?

– Так ведь биографии пишутся не самими объектами, ты же понимаешь, – спокойно пояснил Пироман, взяв у нее пару листов и невнимательно проглядев их. – Их составляют на основе сплетен, слухов, разговоров в трактирах. Естественно, тщательно анализируя все сведения и отбирая наиболее достоверные. Но, тем не менее… скажу тебе честно: теперь, зная Ганца, я удивляюсь только тому, что он дал информации всего на пять биографий, а не на пятнадцать, по меньшей мере.

– А я могу тебе объяснить! – Арра неодобрительно поджав губы, читала биографию номер три. – Наверняка, он просто не знал, что Розовые Осы собирают по трактирам остатки тех историй, что он рассказывает, наливаясь пивом.

– Согласен. Если бы Ганц это знал, то варианты его биографий заняли бы весь архив.

– Ужасно, – Арра перевернула лист и углубилась в изучение биографии номер четыре.

– Ты собираешься выучить ее наизусть? – нейтрально поинтересовался Пироман. – или посмотрим таблицу оценок?

Арра одарила его ледяным взглядом и достала нужный лист. Впрочем, взглянув на него, девушка тут же забыла про свои обиды:

– Это как понимать? Метательные ножи – средне, использует редко!? Да я сама видела, как он… правда, ничего у него не получилось, только ножи поломал, но это был особый случай! Нет, Макс, ты смотри: фехтование – хорошо! А тот, кто эти оценки ставил, видел, как Ганц с двумя мечами работает? «Танец втроем», называется. Вот маскировка – превосходно, это правильно. Знаешь, когда он к нападению на Базу приготовился, мы с Джузеппе в трех шагах его разглядеть не могли. Так, дальше, стрельба из арбалета – превосходно, один из лучших. Ха, кто бы сомневался… Владение приемами рукопашного боя – хорошо, знание эликсиров и ядов – превосходно, взлом – средне, не использует… ну, может быть, спорить не буду. Вроде при мне Ганц ничего такого не взламывал. Гимнастика – хорошо. Слушай, Пироман, интересно получается: судя по этим оценкам, Жонглер более ловок, чем Ганц!

– Ну и что?

– Ничего. Только странно. Интеллектуальный потенциал – превосходно. Что ж, это правильно. Но большинство оценок явно занижены.

– Арра, ты пристрастна.

– Ничего подобного! Просто я видела его в деле. Ладно, какие тут выводы? Основное оружие – арбалет и боевые эликсиры, но не боится ближнего боя. Умеет скрытно пробраться практически в любое место и уйти незамеченным. Знаком с теорий многих школ боевой и поисковой магии, что сильно затрудняет его поиск и нейтрализацию. Легко устанавливает контакт с людьми, умеет внушать доверие.

– А вот здесь, по-моему, легкий перебор, – качнул головой Пироман. – Ганц – и внушает доверие?

– Разумеется, – ответила Арра. – Тот, кто это писал, не имел в виду Ганцевы россказни: в них действительно, никто в здравом уме не поверит, – девушка слегка покраснела: сама-то она, при первой встрече, слушала эти небылицы, затаив дыхание. Даже несколько слезинок уронила, чем необычайно растрогала Ганца. – А вот доверить ему кошелек, или жизнь… разве ты стал бы сомневаться?

Перед запертой дверью павильона, в котором размещалась лаборатория, ежась под порывами холодного ветра, топтались трое.

– Сейчас запустим прибор на подзарядку, – бормотал Джузеппе, – и проверим расчеты. Надо еще раз уточнить максимальное удаление и тогда радиус действия… Таффи, что ты возишься, открывай быстрее!

Торстен, безнадежно ковыряющий ключом в замке, поднял покрасневшее от напряжения лицо и пожаловался растерянно:

– Ничего не понимаю! Никак не открывается!

– Пусти-ка меня.

Ганц мягко отодвинул его в сторону, вытащил ключ из скважины, уронил на землю, поднял, коротко ругнувшись, снова вставил, попробовал повернуть в одну сторону, в другую… в ночной тишине отчетливо щелкнул замок. Таффи, с радостным возгласом схватился за ручку, дернул… дверь не поддалась. Не выпуская из ладони ручку, он удивленно спросил:

– Но почему? Я же слышал, что замок открылся!

– А может, закрылся? – раздраженно фыркнул Ганц и снова повернул ключ. – Попробуй теперь.

Дверь послушно распахнулась.

– Ну! Она с самого начала была открыта! Растяпы вы, господа магистры!

Джузеппе покачал головой и уверенно заявил:

– Ничего подобного. Когда мы уходили вечером, Таффи запер дверь, а я проверил.

– Значит, дела плохи, – Ганц совсем помрачнел. – Ну что вы у порога застыли? Нет желания проверить, все ли в порядке с вашей любимой игрушкой?

Магистры столкнулись, одновременно рванувшись в темный проем. Ганц, дав им возможность протиснуться внутрь лаборатории, неторопливо вошел следом. Торстен сделал шаг от двери влево и начал шарить по полке, пытаясь нащупать масляную лампу, которой почему-то не оказалось на месте, а Джузеппе попытался пройти в темноте к лабораторному столу, но едва не упал, споткнувшись о некий предмет, подвернувшийся ему под ноги там, где никаких препятствий не должно было быть. Схватившись за ушибленную коленку, магистр Трио рявкнул короткое заклинание и под потолком комнаты разлилось холодное голубое сияние. Зрелище, которое оно осветило, было ужасным.

Нет, лаборатория не была разгромлена, ничего подобного! Вообще нельзя было говорить о беспорядке – разве что лампа, которую безуспешно пытался нащупать на полке Таффи, оказалась на столе, да стул тоже покинул свое место и вылез в проход (именно об него и споткнулся Джузеппе), все остальное оставалось на своих местах. Все, кроме Усилителя. Только клеенчатый самодельный чехол валялся на полу около опустевшего маленького столика.

Первым пришел в себя Ганц.

– Тьфу, – сплюнул он на пол, – только этого не хватало! Именно ту штуку, которая давала шанс поймать убийцу, у нас и стибрили!

Всю ночь фургончик двигался вперед. Неторопливо – по неухоженной проселочной дороге не слишком разгонишься. Часов до трех, лошадьми правил Кэртон, а Амадеус с Рульфом оставались внутри фургона. Амадеус спокойно спал, а Рульф лежал, нервно прислушиваясь к слабому жужжанию, доносящемуся из деревянного ящика и пытаясь убедить себя, что ничего такого ужасного вовсе не происходит. Кэртон, когда пришел к выводу, что неплохо было бы вздремнуть и ему, хотел сначала отдать вожжи Рульфу, но, посмотрев на бледную, осунувшуюся физиономию студента, предпочел разбудить Амадеуса. Коротко дал указания, как придерживаться дороги, завалился на нагретое место и сразу заснул. А Рульфа беспокойный сон сморил только перед рассветом.

Когда солнце встало, Амадеус постучал кнутовищем по стенке фургона:

– Эй, там! Хватит дрыхнуть, день на дворе! Кто меня сменит?

В ответ послышался душераздирающий зевок и невнятное:

– Сейчас…

Через несколько секунд всклокоченный и помятый со сна Кэртон, выбрался из фургона и тоже устроился на козлах.

– Доброе утро, – он потянулся и снова зевнул: смачно, с подвыванием. Потом пригладил пятерней растрепанные волосы, с усилием, чтобы побыстрее проснуться, потер щеки. Поглядел на свои босые ноги, пошевелил пальцами, перевел взгляд на лес, с обеих сторон подступивший к дороге, и спросил задумчиво: – А ты с дороги, часом, не сбился?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Амадеус. – Ты велел ехать прямо, я и еду.

– Три холма справа проезжали? Невысокие такие и все ковылем заросли?

– Может, и проезжали, в темноте разве увидишь. Но с тех пор, как светлеть стало, мы все по лесу едем.

– Да? – Кэртон поднял голову, посмотрел на небо. – Ладно, до места еще больше суток ехать, так что не должны пока заплутать.

– Что значит «пока»? – встревожился Амадеус. – А когда поближе подъедем, тогда должны запутать? Ты что, дороги в этот свой лес не знаешь?

– В тех местах никто ничего точно не знает, – недовольно проворчал Кэртон. – Я же говорил, шалят там.

– Кто шалит, я так и не понял?

– А этого никто не понимает. Просто, есть в горах место, где непонятности разные неприятные происходят. Но ты не бойся, мы вглубь не полезем, избушка, можно сказать, на краю опасной зоны стоит. Кстати, ты амулеты захватил какие-нибудь?

– Не то слово, – Амадеус расстегнул ворот рубашки и показал три небольших медальона с перепутавшимися цепочками. – Обвешался ими, как деревенский знахарь: и серебряную звездочку заговоренную в карман положил, и на все конечности браслеты пристроил, – он дрыгнул ногой и раздался отчетливый звон колокольчика.

– Нормально, у меня не меньше.

– Думаешь, они, в случае чего, помогут?

– Не знаю. Но с ними, как-то спокойнее.

Дорога резко, на девяносто градусов повернула вправо и пошла вверх. По обочине стали встречаться крупные, желто-коричневого цвета, валуны.

– О, – заметно оживился Кэртон, – теперь понятно. Правильно едем. Сейчас лес редеть начнет. На опушке привал надо устроить: лошадям отдохнуть дадим, и сами позавтракаем по-человечески.

– Разве это по-человечески, куски грызть? Может дальше деревня какая будет, с постоялым двором?

– Ага, вот нам только на постоялый двор не хватало соваться, с той игрушкой, что в фургоне припрятана. Да еще и хорошую драку там устроить, чтобы нас лучше запомнили. Нет уж, еды у нас полно, две корзины… эй, а костоломку не забыли?

– Не забыли, – Амадеус зевнул. – Там, около корзин, большая фляжка лежит. Смотри, действительно, лесок светлее становится. Может пора Рульфа поднимать? Что это он заспался?

– Не трогай, ну его. Он только под утро, по-моему, угомонился, а то все вздыхал. Смотреть на эту размазню тошно.

– Это точно. Слабак. Если бы он не умел с Усилителем обращаться, дядя в жизни бы с ним не связался.

– Глупости! – энергично отмахнулся Джузеппе. – Тебе понадобятся сейчас все твои люди, искать Жонглера, а мы прекрасно справимся втроем! Я понимаю, Лэрри, что тебе хочется…

– Больше всего мне хочется, Трио, взяться за твою куцую бороденку и выдрать ее по волоску! – прорычал Лэрри. – Тоже мне, воин-маг нашелся! Ты даже не знаешь, в какой стороне искать ваш Усилитель!

– Ты всегда вспоминаешь о моей бороде, когда не прав, – спокойно парировал Джузеппе. – Я не воин-маг, но вместе с Аррой и Ганцем, согласись, кое-чего стою. По крайне мере, мы сумели найти амулет посреди степи, хотя о нем знали вообще, только то, что он существует.

– Я с тобой, – немного не вовремя влез в свару Таффи. – Как только мы найдем Усилитель… – он поперхнулся под яростным взглядом Лэрри, но, все-таки, мужественно закончил, – мне нужно будет его проверить. Огюстен, это же мой прибор!

– Тьфу! – Лэрри сплюнул и отвернулся. – Арра! Что-нибудь нашла?

– Очень мало, – девушка подошла к нему, отряхивая ладони, – Подъехали на какой-то повозке, по меньшей мере, трое. То есть следы остались только троих человек, но кто-то ведь мог и оставаться в повозке. Дверь открыли легко: или воспользовались ключом, или среди них был взломщик квалификацией получше Ганца.

– О чем это ты? – тут же заинтересовался Ганц, бесшумно возникший за ее плечом.

Остальные тоже смотрели на Арру вопросительно, только Пироман негромко хихикнул.

– Да так, неудачная шутка, – поморщилась она. – Извините. Внутри тоже вели себя аккуратно, ничего не искали, не безобразничали, лишних следов не оставляли. В общем, зашли, взяли Усилитель, вынесли его, погрузили в повозку и уехали.

– А почему ты думаешь, что его погрузили? – спросил Таффи. И на всякий случай добавил: – Не подумай, что я твоим выводам не доверяю, я просто хочу все уточнить.

– Чистая логика, – у Арры и в мыслях не было обижаться. – Зачем, иначе, им вообще была нужна эта повозка? Калек среди них, судя по следам, нет.

– Значит, говоришь, ключом открыли… – Лэрри переглянулся с Ганцем и, обратился к Торстену: – А у этого вашего студента, у Рульфа, ключ есть?

– Конечно. Он часто первый приходит – прибраться там, чаю свежего заварить… а что?

– Очень уж любопытно получается, – ласково объяснил ему Лэрри. – Как все чисто сработано! Действительно, зашли, взяли, ушли. Никаких проблем! И дверь знали, как отпереть, и где Усилитель стоит. Считаешь, это были случайные прохожие?

– Рульф?! – возмутился Таффи. – Не верю! Не может этого быть!

– Не знаю, Рульф или кто другой, – подал голос Пироман, стоявший чуть в стороне, на четвереньках, – но без магов здесь не обошлось. Кто-то защиту ставил. Не слишком жесткую, но след на земле все равно остался.

– Покажи, – Лэрри быстро подошел к парню, присел рядом. Арра, Ганц и Торстен последовали его примеру, а Джузеппе, неожиданно впав в глубокую задумчивость, в одиночестве удалился в лабораторию.

– Действительно, – Лэрри провел ладонью в полуметре над землей, и с его пальцев сорвалось несколько крупных лиловых искр. – Хм, крепкая штука. Не думаю, что такая защита по зубам вашему Рульфу. Тут рука не студента, а достаточно опытного мага.

– Рульф здесь ни при чем, – повторил Торстен, хотя и менее уверенно.

– Тогда значит, в этой краже замешан или ты, или Джузеппе, – безжалостно заявил Ганц. – Извини, приятель, но факты вопиют!

– Таффи! – раздался отчаянный крик Джузеппе из лаборатории. Все пятеро на секунду замерли, потом, спотыкаясь, рванулись к узкой двери.

– Вы что? – спросил Джузеппе, удивленно оглянувшийся, когда они ввалились в лабораторию. – Что-то случилось?

– Это у тебя случилось, – сдавленно просипел Ганц, потирая плечо (в общей суете, он здорово приложился к косяку). – Ты кричал.

– Кричал? Я Таффи звал. Раз позвал, он не услышал. Тогда я крикнул. А вы что подумали?

Вместо ответа, Лэрри длинно и заковыристо выругался, а Ганц, забыв про ушибленное плечо, жизнерадостно заржал и хлопнул по спинам застывших от возмущения, по обе стороны от него, Арру и Пиромана:

– Ну! Я всегда говорил, что маги умеют сделать жизнь разнообразной и увлекательной!

Только Торстен остался спокоен. Он протиснулся вперед и деловито поинтересовался:

– А зачем ты меня звал?

– Посоветоваться. Встань напротив меня.

Таффхлд послушно подошел к столику.

– Чуть-чуть правее, – скомандовал Джузеппе и Таффи передвинулся на несколько сантиметров. – Чувствуешь?

– А? О! Угу, – он немного подумал, склонив голову на плечо, потом заключил решительно: – Точно.

– Может, попробуем прощупать?

– Попробовать можно, – в голосе магистра технической магии слышалось сомнение, но он протянул руки вперед. Ладони его оказались примерно на том же месте, где раньше находился конденсатор Усилителя Заклинаний, пальцы почти встретились с пальцами Джузеппе, зеркально повторившего его жест. По поверхности столика, оставляя неровный обугленный след, пробежало несколько небольших, с ноготь большого пальца, язычков пламени.

– Пироман, прекрати! – сердито прошипела Арра, – нашел время!

– Я ни при чем! – возмутился парень. – Это они сами!

Трио и Торстен продолжали, не шевелясь, пристально смотреть друг другу в глаза; столик подпрыгнул, мелко задрожал и вдруг рухнул, рассыпался мелкими щепками, которые тут же вспыхнули и в мгновение ока превратились в кучку пепла. Лэрри снова выругался, в два больших шага подошел к магистрам и решительно развел их ладони в стороны:

– Достаточно. Хватит, я сказал! Больше вы все равно ничего не узнаете.

– П-пожалуй, – Джузеппе с силой выдохнул, потряс кистями рук, потом поднес их очень близко к лицу и подул. – Немного обжег, кажется.

– А у меня, наоборот, замерзли, – Таффи усердно согревал дыханием сжатые кулаки. – Ну, что скажешь, магистр Трио?

– То же, что и ты, магистр Торстен. Они включили Усилитель и поставили его заряжаться.

– Что? – Лэрри, не глядя, нашарил за спиной стул и неуклюже плюхнулся на него. – Как?

– На полную мощность, – кротко улыбнулся ему Таффи.

– Дивно, – командир Розовых Ос потряс головой. – А я-то все думал, чего же мне не хватает для полного счастья! Оказывается только такого милого пустячка: тот, кто спер Усилитель Заклинаний, умеет им управлять и собирается использовать в самом скором времени!

– А ты до сих пор надеялся, что Усилитель, как ты деликатно выражаешься, «спер» любитель сувениров? – спокойно поинтересовался Джузеппе. – Исключительно для того, чтобы поставить его на полку и любоваться?

– Нет, конечно, – Лэрри тяжело вздохнул. – Глупо было бы… ладно, скажите мне лучше, сколько нужно времени для полной зарядки конденсаторов?

Джузеппе нахмурился:

– Около семидесяти часов. Мы не знаем точно, когда включили Усилитель, но произошло не раньше восьми вечера – мы ушли примерно в это время – и, соответственно, не позже половины двенадцатого ночи. Таким образом, Усилитель будет заряжен на полную мощность и готов к работе в пятницу, к полудню. Плюс-минус три с половиной часа, естественно.

– Дивно! – повторил Лэрри. – А что, господа изобретатели, вы случайно не предусмотрели в своем гениальном приборе чего-нибудь такого, что помогало бы его отыскать в случае, подобном нашему?

– Нет, – Джузеппе развел руками. – Кто же мог представить?

– А я вот думаю, – неуверенно начал примолкший было Торстен, – они же включили Усилитель…

Он замолчал. Все остальные, тоже молча, ждали продолжения.

– Это мы уже поняли, – первым не выдержал Ганц. – Точнее, поверили вам с Джузеппе на слово. Но ты, вроде бы, хотел что-то добавить?

– Я имею в виду, они оставили его включенным.

– Прекрасно, Таффи, они оставили Усилитель Заклинаний включенным, с этим никто не спорит. Ну и что?

– Он и сейчас включен… – похоже, магистра Торстена немного заклинило.

– Поле! – прошептал Джузеппе. Впрочем, шепот у него получился таким громким, что все вздрогнули.

– Где? – Лэрри оглянулся.

А Таффи расплылся в улыбке:

– Конечно! Раз Усилитель включен, значит там, где он находился, имеется поляризация магического поля, хотя бы и остаточная!

– Подожди, подожди, Таффи, не гони, – оживился Лэрри. – Ты хочешь сказать, что можешь эту поляризацию обнаружить?

– В общем да, – кивнул Торстен. – Собственно, за Усилителем сейчас такой хвост тащится, что его засечь – никаких проблем. Не сразу, конечно, надо сочинить приборчик подходящий… но это недолго, правда, Джузеппе?

Магистр Трио поднял глаза к потолку:

– Часа два потребуется. Может три.

– Так чего вы стоите? Действуйте! Я могу чем-то помочь? – спросил Лэрри.

– А как же! – Таффи бросился к большому ящику, полному всякого железного хлама и с энтузиазмом начал в нем копаться.

– Втроем-то оно быстрее будет, – согласно кивнул Джузеппе. – Таффи, посмотри, вон та рамочка не подойдет?

– А мы? – неизвестно у кого спросила Арра.

Лэрри обернулся, секунду смотрел на нее, потом скомандовал:

– Вы с Максом возвращайтесь домой. Складывайте вещи в дорогу, продукты, забирайте лошадей из конюшни и сюда. Чтобы к тому времени, как магистры соберут свой поисковый амулет, группа была готова к отъезду. И так времени много потеряно.

– Состав группы?

– Разумеется, ваша непобедимая троица, – Лэрри криво улыбнулся. – Кроме того, Торстен: он правильно заметил, что должен проверить прибор… Ну и Макс, для усиления. Больше я, к сожалению, никого дать не могу. Все, выполняй.

– Слушаюсь! – отсалютовала Арра. – Кстати, Таффи, у тебя лошадь есть?

– А? – Таффи поднял голову от металлической рамочки, которую сосредоточенно мял в руках, – лошадь? Нет, своей нет. При надобности я из конюшни беру, по соседству. «Счастливая лужайка» называется. Там есть такой пегий мерин, Красавчиком зовут – мне обычно его запрягают. Знаешь, где это?

– Я знаю, – ответил Пироман и, не сдержавшись, ухмыльнулся: – Надо же, «запрягают»!

– Не цепляйся к человеку, – Арра потащила его к дверям, на ходу спросив небрежно: – Ганц, а ты сейчас с нами?

– Увы. На меня, как я понял, возложена почетная обязанность, охранять магистров, пока они заняты делом, – ухмыльнулся Ганц. – Я не ошибся, господин Лэрри?

– За что я тебя ценю Ганц, так это за твою потрясающую догадливость, – ответил Лэрри, не оборачиваясь. Он уже сосредоточился на таинственных манипуляциях магистров, прилаживающих понравившуюся им рамочку к длинному железному пруту. – Вот и не отвлекай меня, займись делом.

Когда командир Розовых Ос, магистр Огюстен Лэрри, просит не отвлекать его, люди склонны относится к этому пожеланию с соответствующим уважением. А уж то, что непосредственные подчиненные, получив четкий и ясный приказ, не задерживаются с его выполнением, и вовсе не требует отдельного упоминания. Арра с Пироманом покинули лабораторию первыми, следом вышел Ганц, шипя от боли и встряхивая кистью правой руки – желая прикрыть за собой дверь аккуратно и бесшумно, он прищемил палец.

– Да что с тобой в последнее время происходит? – Арра с сочувствием смотрела на него. – Скоро места живого не останется: везде синяки и царапины.

– Может он влюбился? – нахально предположил Пироман. – Говорят, влюбленные становятся такими рассеянными. И у меня даже есть предполо…

Ганц подул на моментально распухший палец, потом повернул голову и бросил равнодушный, ничего не выражающий взгляд на Пиромана. Парень поперхнулся и, кашлянув несколько раз, предпочел сменить тему:

– Из твоих вещей взять что-нибудь?

– Мою походную сумку прихвати, она под кроватью лежит, – улыбка Ганца была вполне дружелюбной, но Пироман поежился.

– Думаешь, из твоего боевого арсенала что-нибудь понадобится? – Арра решила не обращать внимания на бестактную выходку старого приятеля, сделала вид, что просто ничего не слышала.

– Я ничего не думаю, – мягко ответил он. – Но на всякий случай – мало ли, какие неприятности могут произойти – предпочитаю иметь под рукой разные полезные мелочи. И потом, ты забыла, что у меня там арсенал не только боевой, но и лечебный.

– Пойдем, Арра, некогда нам, – Пироман, решивший, что будет разумнее убраться пока от Ганца подальше, потянул Арру за рукав, – нам столько дел переделать надо…

– И пирогов побольше возьмите, – невозмутимо добавил Ганц, – пироги в дороге, первая еда.

– Ты говоришь так, словно не сомневаешься, что нянюшка Матильда уже стоит у печи, – Арра, двинувшаяся за Пироманом, обернулась на ходу. – Она же понятия не имеет, что мы собираемся уезжать.

– Нянюшка Матильда – мудрая женщина. Я не знаю, стоит ли она у печи, но целиком и полностью уверен: пирогами она нас обеспечит.

Часть третья. Люди – такие бестолковые существа…

На рассвете кто-то заколотил в дверь магистра Рона так неистово, что он кубарем слетел с кровати, на которую и прилег-то всего три часа назад. Пока Деннис, забыв спросонок, что его форма одежды (он предпочитал спать в длинных, почти до колена трусах, веселенькой расцветки – букетики из лютиков и одуванчиков на нежно-розовом фоне) мало подходит для приема гостей, добежал до двери, в его голове успел мелькнуть десяток предположений, одно другого ужаснее. Но то, что магистр Рон увидел, было хуже самых … нет, все-таки сказать, что Бернольда Райс, кокетливо щурящая глазки на его пороге, это хуже, чем отряд Розовых Ос с приказом об аресте, было бы неправдой.

– Деннис, дорогой, – улыбнулась Фламинго, показав крупные желтоватые зубы, – вы мой должник!

Три часа сна, для человека привыкшего к определенному режиму, маловато. Деннис потряс головой, слабо надеясь, что это всего-навсего ночной кошмар и сейчас магистр Бернольда рассеется. Увы, вместо этого, она шагнула вперед и попыталась сделать пальцами что-то вроде «козы»:

– Не забудьте потом, что если бы не я, вы бы так ничего и не узнали!

Магистр Рон отшатнулся, покачнулся, сделал неуверенный шаг назад и, в поисках опоры, прислонился спиной к стене. Увы, Бернольда восприняла это, как приглашение войти, которым немедленно и воспользовалась.

– Ах, как у вас мило, – прощебетала она, проскальзывая мимо него в комнату и с любопытством оглядываясь. – Прекрасный стиль: элегантность, мужественность, удобство! Я не сомневалась…

– Прошу прощения, госпожа магистр, – не слишком вежливо перебил ее Деннис, – но я не совсем понял, что, собственно, случилось?

– А разве я не сказала? Всегда вы меня отвлекаете, проказник! – Фламинго устроилась в кресле, подтянув юбку так, чтобы были хорошо видны ее костлявые коленки.

– Госпожа Бернольда! – он понял, что действительно, произошло событие из ряда вон выходящее: эта дамочка всегда была несколько назойливой, но до столь откровенных приставаний дело до сих пор не доходило.

– Так я же и рассказываю! Пока вы тут спите себе спокойненько, – магистр Райс вытянула шею, чтобы заглянуть в спальню, и стала еще больше похожа на птицу, – в Университете такое творится! Сегодня ночью неизвестные злодеи проникли в лабораторию Торстена и Трио и похитили Усилитель Заклинаний!

– Как?! – испуганно вскрикнул Деннис. Он-то был уверен, что исчезновение Усилителя заметят только часов в десять утра – вряд ли магистры являются в лабораторию раньше, они же не уборщики какие-нибудь, чтобы бежать на работу к семи.

– Целиком! – радостно заверила его Фламинго. – И никаких следов!

– Ага, – довольно тупо кивнул он. Зачем, спрашивается, магистры Торстен и Трио явились в лабораторию ни свет, ни заря, сократив предполагаемое преимущество во времени почти вдвое?! Хорошо, что хоть следы отсутствуют – слабое, но утешение.

– И Огюстен Лэрри, – продолжала радостно делиться новостями Бернольда, – отправляет отряд в погоню за похитителями! Правда, интересно?!

Деннис скривился, как от зубной боли. Огюстен Лэрри! Вот кого надо было убивать в первую очередь! Похоже, он совершил серьезную ошибку. Если бы сразу сделал заказ на командира Розовых Ос, а не на Торстена с Трио, то сейчас некому было бы организовывать погоню. Конечно, это обошлось бы раз в десять дороже, но дело того стоило. Хм, значит они сейчас все в лаборатории? Жонглер грозился в самом скором времени выполнить задание, так может, догадался устроить засаду на полигоне… что еще несет эта дурища?

– Сейчас там уже полгорода собралось, всем ведь хочется посмотреть! Я имею в виду, не каждый день мы можем участвовать в таких событиях!

– Э-э… госпожа Бернольда, я, кажется, не вполне… о чем это вы?

– Так о проводах же! – она растерянно захлопала глазами. – Торжественные проводы героев, вставших на защиту наших главных ценностей…

– Когда? Когда они уезжают?!

– Кто же точно знает? Народ уже там, на полигоне, собирается – значит вот-вот.

– Вот-вот? – переспросил он, хватая со стула брюки и торопливо их натягивая.

– Ну да, – Бернольда с явным сожалением следила, как лютики и одуванчики скрывает плотная серая ткань. – Об этом я и говорю: надо поторопиться, а то опоздаем, и их без нас проводят.

«Найти Жонглера… – думал Деннис, судорожно впихивая ноги в сапоги, и застегивая через одну, пуговицы на рубашке, – в суматохе, во время проводов, можно всех перебить, и Торстена с Трио, и Лэрри!»

– Как вы быстро одеваетесь, – жеманно протянула Фламинго, – обычно мужчины такие копуши.

Не отвечая, Деннис пробежал мимо нее, схватил с вешалки в коридоре куртку и выскочил из дома.

Собственно, само изготовление поискового амулета, было делом нескольких минут – Джузеппе изогнул рамочку из тонкой витой проволоки, а Таффи насадил ее на длинный штырь. Но еще почти три часа ушло на составление заклинаний и настройку. Пару раз сильно заискрило, но подстраховывавший магистров Лэрри держал наготове щит. Ганц несколько раз заглядывал в лабораторию, смотрел на магов задумчиво, словно хотел что-то сообщить, но так ничего и не сказав, исчезал. Наконец, воздух внутри рамочки заметно сгустился и приобрел зеленоватый оттенок.

– Есть! – заорал Лэрри, который в этот момент держал амулет.

– Что есть? – Ганц тут же снова сунул голову в приоткрытую дверь. Естественно, никто на него не обратил внимания.

– Дай сюда, – Таффи немедленно отобрал у Лэрри штырь. – Проверить надо.

Проверили очень тщательно и убедились: амулет работал. Каждый раз, когда рамка попадала в «хвост», как магистр Торстен не слишком изысканно поименовал поле, оставляемое заряжающимся конденсатором, зеленый цвет четко сигнализировал об этом.

– Очень приличный прибор получился, – сообщил в пространство довольный Таффи. – А если учесть, что сделали его из подручных материалов и в рекордный срок… думаю, надо назвать его «Искателем».

– Пусть будет Искатель, почему нет? – Джузеппе прошел по следу Усилителя Заклинаний, не давая рамочке выйти из зеленоватого мерцания, и остановился перед Ганцем, загораживающим выход. – Да, все в порядке. Можем ехать.

– Одну минуточку, – вежливо попросил Ганц. – Я не хотел вас отвлекать, но прежде чем вы выйдете наружу…

– Что еще случилось? – простонал Лэрри.

– На самом деле, ничего особенного. Просто вам лучше быть готовыми к торжественным проводам.

– К чему? – до Джузеппе только сейчас дошло, что за стенами лаборатории раздается какой-то смутный гул, словно собралась большая толпа людей, старающихся вести себя как можно тише.

– Добрые жители города Нюрбурга, – пояснил Ганц, старательно удерживая на своей подвижной физиономии постную мину, – прослышали о таинственном исчезновении Усилителя Заклинаний. А так же о том, что господин Лэрри отправляет отряд в погоню за похитителями. Вот они и пришли, чтобы выразить свое уважение и достойно проводить героев. – Он все-таки не выдержал и ухмыльнулся: – Нас, то есть.

– Только этого нам… пусти-ка, – Лэрри решительно шагнул к двери, отодвигая Ганца, распахнул ее. – Елки квадратные, в шашечку стриженые!

Вполне возможно, что на полигон явились не все граждане Нюрбурга. Но, скорее всего, дома остались только древние старики, грудные младенцы и мертвецки пьяные – все остальные категории населения присутствовали. Вели они себя очень чинно, не допуская никакого неуместного шума или безобразия. Люди просто стояли, переминаясь с ноги на ногу, перешептываясь, да глазели на фиолетовый павильончик. И никто не смел переступить незримую границу, обозначая которую, прогуливались Арра и Пироман с одинаковым, неприступно-каменным выражением на лицах.

Они несли эту вахту уже больше двух часов. Собственно, первые любопытные появились вместе с солнцем. Сначала они держались на почтительном расстоянии, и Арра только удивлялась, бросая косые взгляды:

– И чего явились в такую рань? Можно подумать, что-то интересное тут увидят.

– Ты, птичка, катастрофически недооцениваешь людские пороки вообще и любопытство в частности, – не согласился Ганц. – Посмотреть на место, где совсем недавно стоял Усилитель Заклинаний, ради этого можно вылезти из постели пораньше. Так ведь, Пироман?

– Честно? Я, ради того, чтобы посмотреть на пустое место, где раньше что-то стояло, даже на другой бок не повернулся бы.

– На самом деле, они и этого пустого места увидеть не смогут, – проворчала Арра, – потому что в лабораторию их никто не пустит.

Люди все прибывали, окружая деревянный павильончик и образуя вокруг него плотное кольцо, постепенно сужающееся. В конце концов, Ганц распорядился:

– Придется начинать патрулирование. Иначе эти милые горожане нас просто затопчут. В конце концов, на их стороне численное превосходство.

К патрулированию любопытные горожане отнеслись благосклонно – какое никакое, а развлечение. Кроме того, это означало, что за дверями лаборатории продолжает идти напряженная работа.

Увидев показавшихся магистров, толпа радостно взвыла – скучное ожидание закончилось! Подготовка завершена и сейчас героический отряд тронется в путь. То, что упомянутых героев явно смущало и нервировало проявляемое к ним внимание, вызывало у непосредственных горожан еще больший энтузиазм. Вперед протолкался маленький духовой оркестрик и, когда отъезжающие сели на лошадей, грянул бодрый марш. Таффи, от неожиданности, едва не свалился с седла, хорошо, что его успел поддержать, как всегда вовремя подоспевший, Ганц.

– Поехали быстрее, – заорал он, перекрикивая грохот труб. – У лошадей нервы тоже не железные, они этого шума не выдержат! Джузеппе, показывай дорогу!

Но магистр Трио, в руках которого находился поисковый амулет, только бестолково размахивал им, поворачивая Гладиолуса в разные стороны.

– Ничего не понимаю, – растерянно крикнул он. – Поле не ловится!

Таффи тут же подъехал к нему и забрал амулет, только для того, чтобы убедиться, что он, действительно, не работает. Лэрри, выругавшись, чего в общем гаме никто не услышал, присоединился к магистрам, на ходу рявкнув Ганцу:

– Угомони этих болванов!

– Как?

– Как хочешь! Скажи речь или убей парочку трубачей, но чтобы они заткнулись!

– Трубачей, конечно, убить легче, да и приятнее, – сам с собой посоветовался Ганц. – Но если вспомнить о репутации… пожалуй, придется сказать речь.

Он решительно повернул Булку и поднял руку, призывая собравшихся к вниманию:

– Уважаемые жители Нюрбурга! От всей души мы благодарны вам, пришедшим в столь ранний час…

– Ничего не понимаю, – теперь это повторял Таффи. – Ведь работало же! И в лаборатории и когда мы вышли! Ну вот, глядите, я опять от порога пойду!

Он спрыгнул с Красавчика, и двинулся в сторону лаборатории. Но не успел сделать двух шагов, как рамка наполнилась густым зеленым мерцанием.

– Стой там! Не шевелись, – Джузеппе направил своего мерина к Торстену и, наклонившись, взял у того из рук амулет. Как только он выпрямился, рамка вновь поблекла, превратившись в бесполезную железку.

– Тьфу, – раздраженно сплюнул Лэрри, – все могут спешиваться! Пешком пойдете!

– Почему? – спросила Арра, которая делила внимание между заливавшимся соловьем Ганцем и действиями магистров, а потому не уловила смысла происходящего.

– Потому что амулет работает только на высоте метра над землей, – ответил ей Пироман, Ганца вовсе не слушавший, – очевидно поле, которое Усилитель оставил, выше не распространяется. Значит, чтобы его ловить, надо пешком идти, – он ласково потрепал по шее свою изящную белоснежную кобылку. – Ты поняла, Снежинка? Похоже, вы здесь лишними оказались.

– Это с какой же скоростью мы будем двигаться? – огорчилась Арра. – Ворюги не идут, а едут! Хоть не верховые, на повозке, а все равно, не пешком!

– Тем более, нечего здесь топтаться, – не оборачиваясь к ней, заметил Лэрри. – Но лошадей оставлять смысла нет, тут я погорячился. Просто по очереди будете с Искателем работать. Таффи, ты поймал поле? Вот и шагай вперед! Макс, возьми его скакуна в повод и двигайся следом. И остальные, давайте, трогайтесь. Ганц, кончай глотку драть: помаши всем ручкой, и убирайтесь вы, наконец!

Спорить, естественно, никто не стал. Таффи, вытянув вперед весело зеленеющую рамку поискового амулета, пошел первым, Джузеппе на Гладиолусе держался очень близко, сразу у него за спиной. Арра и Пироман прикрывали их по бокам, а Ганц занял место замыкающего. Торопливо выкрикнув заключительные фразы, он, исполняя указание Лэрри, помахал рукой и едва не нырнул под брюхо Булки, сметенный ревом труб – оркестранты, поняв, что речь закончилась, с прежним энтузиазмом взялись за дело. Остальные горожане тоже, по мере сил, выражали свои чувства – женщины махали платками и шарфиками, восхищенно взвизгивая; мужчины, с приветственными криками, швыряли вверх шляпы; мальчишки с упоением свистели…

– Славные, однако, ребята, эти нюрбургцы, – сипло пробормотал Ганц, занимая свое место в строю, – милые такие, доброжелательные… вот только горло теперь болит.

Горло действительно болело – все-таки, выступать на полигоне, это не в трактире, за кружкой пива трепаться. Поврежденная гортань явно не выдержала такого напряжения и теперь свист, который он всегда издавал при дыхании, стал еще заметнее, а голос сел. Тем не менее, Ганц оглянулся, чтобы в последний раз помахать рукой, чем вызвал единодушный восторженный вопль. И в этот момент, улыбка застыла на губах Ганца.

Нет, он вовсе не был уверен в том, что заметил Жонглера, да и отъехали они слишком далеко, чтобы уверенно опознать человека, тем более того, с которым никогда не встречался… но Жонглер был там, в толпе, в этом Ганц не сомневался. И расстояние, на котором уже трудно разглядеть лицо, совершенно не существенно для хорошего арбалета. Едва ли не впервые в жизни, Ганц испытал мгновенный приступ паники: Таффи, Джузеппе, Арра, Пироман – он просто технически не мог прикрыть сразу всех, никак не мог! Немного развернув Булку и заставив ее двигаться почти боком, нелепым и неудобным шагом (умная кобыла с изумлением взглянула на него, дернула ушами, но послушалась), Ганц не сводил напряженного взгляда с остающихся позади людей. Толпа, да еще такая плотная и возбужденная, с одной стороны облегчает работу убийце – можно, не привлекая внимания, выбрать удобную позицию, да и уходить, после выполнения задания, проще, когда вокруг много людей, особенно если ты умеешь быстро, на ходу, изменять внешность. С другой стороны, визжащие, размахивающие руками люди, здорово мешают, не давая спокойно достать оружие и прицелиться, вынуждая действовать слишком торопливо, почти наудачу.

Ганц продолжал вглядываться в толпу: если Жонглер попробует поднять арбалет, он, Ганц, это непременно заметит, и даже будет доля секунды, чтобы рассчитать, в кого полетит стрела… а если не арбалет, если метательный нож? Нож в такой ситуации гораздо удобнее, и бросить можно практически незаметно, так что его увидят только тогда, когда клинок будет уже в теле жертвы. Но для этого надо пробиться в первые ряды провожающих, через головы ножи не бросают. А расстояние увеличивается с каждой секундой, еще немного и дистанция будет слишком большой для ножа. Но при этом, вполне комфортной для арбалета!

В этот момент, в глазах у Ганца зарябило, фигуры людей, да и сам фиолетовый сарайчик-лаборатория, расплылись, превратились в размытые цветные пятна. Он шумно выдохнул и вытер пот со лба. Какая же умница, все-таки, Огюстен Лэрри! И какая разница, заметил он сам что-то неладное, встревожило его поведение Ганца или просто он решил подстраховаться. Главное – командир Розовых Ос, очень вовремя, выставил щит. И теперь не только провожающие для Ганца, но и весь их маленький отряд для любого, стоящего сейчас в толпе человека, превратился в неясное скопление движущихся теней. Попробуй, прицелься!

– Ганц, ты чего отстал? – окликнула Арра. – Булка не захромала? Она идет как-то странно.

– Нет, с ней все в порядке, – Ганц расслабился и, позволив лошади идти нормально, быстро догнал девушку. – Ты по мне соскучилась, птичка?

– Не называй меня птичкой, – поморщилась она и нервно оглянулась. – И вовсе я не соскучилась. Просто… ощущение было какое-то неприятное, будто в меня целится кто.

– А, – Ганц солидно покивал головой. – Это бывает. Это означает, что у тебя хорошо развита интуиция.

Жонглер, в который уже раз, обругал себя за то, что взялся за эту работу. Все, буквально все, шло не так, как планировалось. Вот и теперь ничего не получалось. Казалось бы, чего проще: неожиданно ворваться в лабораторию и убить недотеп-магистров? Увы, этот, самый логичный вариант оказался невыполнимым: предусмотрительный Лэрри выставил охрану. Долговязый длинноносый мужик у дверей повел себя настолько грамотно, что выбрать подходящий момент для нападения так и не удалось. А когда к нему присоединились двое из отряда Ос, стало ясно – надо переходить к плану «Б». То есть, к засаде. Тоже невеликой сложности дело – спрятаться в подходящем месте, дождаться, когда Трио и Торстен выйдут их павильона, метнуть пару ножей и все, свободен! Можно идти, получать честно заработанные деньги. И снова все наперекосяк!

То есть засаду-то Жонглер устроил по всем правилам, и место подобрал удачное – как раз на расстоянии броска, в густой траве небольшая ложбинка. И, словно специально для него посаженные, кусты полыни, маскирующие не хуже магического щита или заклинания невидимости. Но, как известно, для выполнения задания необходимо участие всех заинтересованных лиц – и наемного убийцы и потенциальных жертв. А жертвы, в этом случае, оказались крайне неисполнительными. И хотя дружки магистра Трио все время шастали туда-сюда, ни он сам, ни магистр Торстен, так и не высунули носа за дверь до самого утра.

Вот Жонглер, как последний дурак, и лежал в густой траве за этим фиолетовым сарайчиком. А потом, компанию ему решили составить тысяч десять столичных жителей, с женами и детьми! Пришлось вставать, отряхиваться и присоединяться к ним. Потому что оставался еще шанс выполнить задание: бросить ножи из толпы. Не через головы, конечно, придется подобраться поближе, желательно выйти в первый ряд. Уходить потом будет сложно – людская масса непредсказуема – но если проделать все быстро, то никто и понять ничего не успеет. Не слишком комфортный план, сопряженный с лишним риском, но, тем не менее, вполне реальный.

Жонглеру почти удалось пробиться. Еще пара шагов и он выйдет на позицию… вот только кто бы дал ему возможность сделать эти шаги? Чем ближе к месту действия, тем толпа становилась плотнее и неуступчивее – никому не хотелось отдавать место, с которого так хорошо видно было, как Розовые Осы отправляются спасать Нюрбург. Куда именно отправятся и в чем, собственно, состоит опасность для любимого города, никто не представлял, но, тем не менее… Раз Осы начинают действовать, значит на то есть серьезные основания. Осы, они свое дело знают! А то, что широкие розовые ленты на левом рукаве красовались только у двоих, было мелочью, никого не волнующей.

Жонглер попробовал протиснуться мимо толстухи, державшей за руку мордастого мальчишку лет пяти, очень напоминавшего хорошо раскормленного поросенка, и выбраться в первый ряд провожающих. Толстуха, не отрывая взгляда от пятерки всадников, сдвинулась в сторону, загораживая дорогу. Сунулся обойти ее с другой стороны – теперь заверещал мальчишка. Пришлось срочно отступать назад.

Похоже, что шанс так и останется шансом, не превратившись в реальность. Жонглер прикинул расстояние до магистра Трио, который топтался около своей лошади. Медленно опустил руку, положил ладонь на рукоять ножа. Не слишком выгодная позиция, но попробовать можно. В этот момент, его сильно толкнули в бок.

– Осторожнее! – зашипел Жонглер, поворачиваясь.

Здоровенный дядька, на голову выше его ростом и раза в полтора шире в плечах, широко улыбнулся:

– Я вас задел? Извините уважаемый. Очень уж хочется посмотреть, как отряд уходить будет – не каждый день нас таким зрелищем балуют.

Он подмигнул, сморщил похожий на картофелину нос, словно собрался чихнуть и, нагнув голову, попробовал продвинуться еще немного вперед.

Секунду Жонглер боролся с соблазном наплевать на этику и правила наемных убийц и всадить нож под ребро этому бугаю. В конце концов, не все же деньгами меряется, можно сделать что-то и для души?

В этот момент, дружно заорали толстуха и ее поросячий отпрыск. Раскрасневшийся здоровяк, вытирая пот, снова толкнул его.

– Не, – доверительно сообщил здоровяк, – там такая баба, ее не обойдешь. Ладно, отсюда тоже нормально видно.

Жонглер взглянул на него с отвращением и попробовал отодвинуться. Не получилось. Толпа спрессовалась так, что даже достать нож было весьма проблематично, а уж метнуть… Он привстал на цыпочки, разглядывая маленький отряд. Похоже, они готовы выступать: все сели на лошадей, у магистра Торстена в руках какая-то странная железка… Толпа восторженно взревела. Надо же, все пятеро выстроились в линеечку, как на параде: выбирай цель по своему вкусу и бросай нож! Вот только как прикажете это сделать, если со всех сторон тебя окружают вопящие дамочки с младенцами и размахивающие руками идиоты? То есть совершенно невозможно работать!

А у отъезжающих что-то не заладилось. Торстен скатился с лошади, побежал в сторону лаборатории, вернулся, начал что-то горячо обсуждать с наклонившемся в седле магистром Трио. В это время, долговязый мужик, приятель Трио, замахал руками и начал говорить речь. А может все-таки попробовать? Пока внимание всех, стоящих рядом сосредоточено на одном человеке, можно незаметно достать нож.

Жонглер снова опустил руку, нащупал полированную рукоять, обхватил ее пальцами и осторожно потянул вверх. И опять не хватило времени. Бестолково засуетились Осы – те двое, что были с розовыми повязками, а магистр Торстен вытянул перед собой железку, замерцавшую зеленым светом, и решительно зашагал в сторону… да неизвестно, в какую сторону! На север. Магистр Трио и Осы тут же двинулись за ним, а долговязый, быстро завершив речь, пристроился замыкающим… и вдруг встрепенулся, завертел головой, словно почувствовал опасность. В следующую секунду он развернул свою кобылу, прикрывая отъезжающих от возможного нападения. И опять, аккуратно так прикрыл, грамотно… можно даже сказать, профессионально. Что-то много профессионалов крутится возле двух незаметных магистров. Но этот долговязый, его зовут Ганц… да нет, ерунда, тот Ганц уже несколько лет не работает. И в любом случае, он был убийцей, а телохранитель это совсем другая специальность. Ладно, кем бы он ни был, теперь ясно, что просто так, до магистров не доберешься.

Отряд удалялся, а Жонглер ничего не мог сделать. Собственно, нож можно уже убирать – для хорошего прицельного броска они отъехали слишком далеко. Или рискнуть, попробовать арбалет?

– Ах ты, зараза!

Хорошо еще, что в общем гаме никто не услышал этого возгласа. Жонглер быстро посмотрел по сторонам – точно, никто не заметил. Он вздохнул. Неосторожно, конечно, но что поделать – вырвалось! Ну, никак не смог удержаться, когда какой-то гад накрыл удаляющийся отряд щитом! Лэрри, наверное, постарался. Что ж, больше здесь делать нечего – не стрелять же по этим расплывчатым теням.

А как неприятно уходить, когда задание снова не выполнено! Ничего, страшного, конечно, это еще не конец. Жонглер хоть и не самый знаменитый убийца Лагосинтера, но личный счет у него имеется, и неплохой счет. Так что он справится. Клиенты не навсегда уехали, через пару дней вернутся, никуда не денутся. А он, за это время, подготовится, продумает все хорошенько и выполнит свою работу. Магистры Торстен и Трио могут, без всяких сомнений, садиться писать завещание. Вот только заказчик не начал бы мешать. Пора, кстати, идти к нему с докладом, а так не хочется… Опять начнет орать о вещах, в которых ничего не понимает, командовать, давать идиотские указания… Эх, не стоило браться за это дело.

Привал, как и собирались, устроили на опушке. Решив, что будить Рульфа не стоит, Амадеус и Кэртон распрягли лошадей и пустили их пастись. Сами перекусили всухомятку хлебом с мясом и сыром, да хлебнули по паре глотков костоломки – не для пьянства, а просто, чтобы завтрак лучше переварился. После этого, сытые и довольные, развалились на травке.

– Так что там за места такие загадочные? – лениво спросил Амадеус, срывая травинку и накручивая ее на палец. – Ты все намекаешь на что-то, а толком ничего не говоришь.

– Ты же спать хотел, – недовольно отозвался Кэртон.

– Я и сейчас хочу, но не сплю же пока. Так в чем там подлянка с этим лесом?

– Понимаешь, на самом деле никто толком не знает. Лес старый, испокон веку стоит. И вроде никаких старинных легенд про него не сложено, а вот, поди ж ты, шалят там!

– Да кто шалит?

– Я же говорю, не знает никто. А только с арбалетом лучше не соваться. Окрестные охотники туда давно дорогу забыли.

– Что совсем? – Амадеус заинтересовался настолько, что даже приподнялся на локте. – Значит зверя там полно, непуганого.

– Размечтался! Даже думать об этом не смей, иначе назад никогда не выйдешь. И нас заодно погубишь!

– Ладно тебе, что так всполошился? Я и арбалета с собой не взял.

– Вот и хорошо! И вообще, в этом лесу надо вести себя прилично: не мусорить, ветки зря не ломать… не нарываться одним словом!

– А иначе?

– Не знаю! И главное, совершенно не стремлюсь узнать, тем более на своей шкуре! Понял?

– Да понял я, понял, – Амадеус даже откатился немного в сторону. – Слушай, Кэртон, если этот лес такое опасное место, зачем нам туда лезть?

– Мы же не в самую глушь. Наш домик почти на опушке стоит, там можно недолго пожить, если не безобразничать.

Кэртон не мог внятно объяснить, в чем состоит опасность, но лес, действительно, пользовался дурной славой в ближайших деревнях. Впрочем, ближайшими, их можно было назвать условно: только потому, что остальные находились еще дальше. Малонаселенные были места. Да и то сказать – горы, заросшие деревьями и кустарником – чем тут людям заниматься? Ни вспахать, ни засеять, ни скотину на выпас пустить. Разве только охота… Вот только, еще много лет назад, к охотникам эти места стали особенно неласковы. Точнее говоря, ни один из тех, кто приходил сюда вооруженным, с намерением добыть зверя, обратно не вернулся. Так что, желающих разжиться мехами с каждым годом становилось все меньше, а последние лет сто пятьдесят и вовсе ни один охотник не ступал на покрытую толстым слоем прелой листвы землю.

При этом, как утверждали старики, смолоду рисковавшие прогуляться в заповедные места за грибами-ягодами, зверье в лесу водилось и не мелкое. Немало лукошек было брошено любителями дикой малины, удирающими от медведей, недовольных появлением незваных гостей. А потом, в деревне, неудачливый ягодник рассказывал соседям о пережитом страхе и в представлении доверчивых селян, внушительных размеров косолапый, неожиданно рявкнувший из кустов, превращался в огромное, почти сказочное чудовище. Через некоторое время, всеми было признано, что ягоды в том лесу мелкие и кислые, да и урожаи сиротские. В общем, никакого смысла тащиться в такую даль, когда совсем рядом, только за околицу выйти, все кусты малиной усыпаны.

Что же касается грибов… да какие там могут быть грибы? Солидный гриб он среди куста расти не будет, а там ведь ступить некуда от этого лесного мусора. Опять же, волки. Здоровенные, взрослому человеку по грудь, с густой серебристо-серой шерстью и красными огоньками глаз. Бесшумные и быстрые, как молнии – просто удивительно, как они никого не загрызли. Наверное, сыты были, по летнему времени. Одним словом, селяне усвоили, что и порядочному грибнику тут делать нечего.

Люди перестали бывать в лесу. Первое время, старательно делали вид, что не помнят о его существовании, а потом, действительно, стали забывать. Казалось, лес был доволен этим. Дорога, ведущая к нему, все больше зарастала травой и скорее угадывалась, чем была видна; деревья поднимались все выше, кустарник все теснее сплетал ветви. И единственное, что напоминало еще о людях, это небольшой деревянный домик, выстроенный каким-то смельчаком в незапамятные времена. Тот самый, о котором говорил Кэртон.

Деннису пришлось долго извиняться перед Бернольдой Райс и даже пригласить ее позавтракать. Не то, чтобы ему очень хотелось с ней мириться, мелькнула даже мыслишка, что при помощи подходящего заклинания можно навсегда избавиться от ее назойливых приставаний. Но по Университету давно ходили смутные слухи о том, как неприятно иметь своим врагом магистра Райс, и Деннис не решился рисковать. Судя по этим слухам, Фламинго была весьма злопамятна и мстила своим обидчикам беспощадно, с незаурядным энтузиазмом и изобретательностью.

Кроме того, настроение у него было если и не прекрасным, то вполне удовлетворительным. Да, не удалось убить магистров Торстена и Трио, но еще не все потеряно – во время путешествия с людьми всякие несчастные случаи бывают. А если они благополучно вернутся в город, тоже ничего страшного. Жонглер обозлен и искренне желает реабилитировать себя после неудачи. Да, пропажа Усилителя была замечена неожиданно рано и погоня организована слишком быстро, но Амадеус увез прибор на повозке, а эта компания, судя по тому, что видел Деннис, будет вынуждена идти со скоростью пешехода. Да, магистрам удалось с невиданной скоростью состряпать самоделку, улавливающую след Усилителя, но опять таки, в дороге чего только не случается. Особенно если он, Деннис Рон, об этом позаботится. А главное, он успел посадить магистру Торстену на плечо жучка. Маленького, такого, лилового, симпатичного. Миниатюрный жук-маячок взмыл в воздух с пальца Денниса, трепеща крохотными прозрачными крылышками, подлетел к Торстену и, опустившись на толстое сукно куртки магистра, впился в него всеми шестью цепкими лапками. Теперь, найти отряд не составит никакого труда – жучок будет исправно информировать хозяина о своем местоположении. Так что, причины для оптимизма были. И с тем, что пришлось вести длинноносую пташечку завтракать, вполне можно было смириться.

Деннис предложил зайти в небольшое, популярное среди магистров кафе рядом с административным корпусом. Кормили там очень прилично, но студенты, за исключением невменяемых отличников и патологических подлиз, это заведение избегали – слишком велика была вероятность неприятных встреч с преподавателями. Естественно, кому захочется в самый интимный, можно сказать, момент, когда только собираешься приступить к вкуснейшей фирменной бараньей котлете в томатной подливе, услышать ехидный голос своего научного руководителя:

– Как, молодой человек, вы здесь? А ваши сокурсники только что заверили меня, что вы не явились на семинар из-за тяжелейшего приступа желудочных колик?!

После такого, даже у самого крепкого студента, эти желудочные колики сразу и начнутся.

Несмотря на раннее время, кафе было полно – мало, кто из магистров успел сегодня позавтракать дома, но для Денниса с Бернольдой свободный столик нашелся сразу. Точнее, его уступили, поглядывая на магистра Рона с нескрываемым сочувствием, два младших преподавателя с факультета технической магии. Деннис ответил им угрюмым взглядом и короткой благодарностью, после чего отвернулся и, купив у подвернувшейся старушки-цветочницы (эти проклятые старушки всегда подворачивались именно в тот момент, когда не купить у них хоть один цветочек человеку с репутацией приличного, было просто немыслимо) скромный букетик фиалок, преподнес его зардевшейся Бернольде.

– Ах, – жеманно прощебетала она, прикалывая цветы к длинному острому воротнику, – как мило! Как вы узнали, что я обожаю фиалки?

Ну что тут скажешь? Что этот букетик был самым дешевым в корзине старухи? Деннис загадочно улыбнулся, и у Фламинго заалели не только щеки, но и уши. Она опустила глаза, и Деннис с изумлением заметил, что ресницы у Бернольды по-настоящему хороши – длинные, густые и очень черные. Это неожиданное открытие несколько выбило его из колеи: гораздо проще было относиться к магистру Райс, как к надоедливой уродине. А тут, нате вам, ни с того, ни с сего – ресницы.

Впрочем, вернуть душевное равновесие ему помогла сама Фламинго. Кокетливо захлопав этими самыми ресницами, она изогнулась, придвигаясь поближе к Деннису, и промурлыкала:

– Дорогой, пора бы и сделать заказ!

– Ах да, конечно, – очнулся он. – Баранью котлету?

– Если только для вас. А я на диете, так что, пожалуй, овощной салатик.

– Овощной салатик? – всем своим видом изумленный Деннис демонстрировал, что приходить в это кафе ради салата было, по меньшей мере, нелепо.

– Ну хорошо, – нежно улыбнулась Бернольда, – добавьте к нему четыре сладких булочки. Две с земляничным джемом, одну с абрикосовым и одну с грушевым.

Магистр Торстен, не слишком привычный к длительным пешим прогулкам, выдохся уже через полтора часа. Впрочем, когда он, вручив Искатель Джузеппе, влез на неторопливо шагающего Красавчика, довольно быстро выяснилось, что к длительным конным прогулкам он привык еще меньше. Увы, выбор у магистра был небольшой – захватить с собой хоть самую маленькую, хоть самую неудобную повозку, они не догадались.

– А ведь вполне могли бы, – невнятно роптал Джузеппе, передавая Искатель Пироману еще через два часа (недавние приключения закалили его не намного больше, чем изнеженного горожанина Таффи). – Все равно продвигаемся медленнее, чем любая рассыпающаяся телега.

Пироман шагал легко и ровно, поддерживая постоянную скорость, и остановился только через пять часов. Да и то, не потому что устал, а повинуясь Ганцу, пожалевшему измученных магистров и объявившему привал.

Распластавшийся на траве Джузеппе, со стоном принял из рук Арры кусок пирога нянюшки Матильды.

– Почему это, как только мы оказываемся за стенами города, этот убийца начинает нами командовать? – жалобно спросил он.

– Наверное, у него это хорошо получается, – равнодушно пожала плечами девушка, отрезая кусок для Торстена, – Таффи, ты есть в состоянии?

– Как тебе сказать, – магистр технической магии лежал на спине, широко раскинув руки и ноги. Его задумчивый взгляд был устремлен в небо. – Пожалуй, попробую проглотить кусочек.

– А я точно знаю, что в состоянии, – заверил девушку Пироман, протягивая руку за своей долей. Как ему ни хотелось скрыть это, парень все-таки притомился. Белобрысая длинная челка прилипла к взмокшему лбу и над верхней губой, хотя он уже несколько раз вытирал их рукавом, снова и снова выступали бисеринки пота.

– Дальше я понесу Искатель, – Арра достала еще два куска пирога. Один отдала Ганцу, второй начала жевать сама. – И спорим, Пироман, что пройду шесть часов, даже не споткнувшись?

– А что спорить? Я и так знаю, что пройдешь. И я мог пройти, если бы меня не остановил наш…

– Ах, чтоб тебя! – Ганц, едва успевший откусить от своего куска, уронил его на колени. Арра поморщилась, глядя, как он собирает мясную начинку, но промолчала.

– И все-таки, – вернулся к столь волновавшей его теме Джузеппе, – как это мы не сообразили насчет повозки? Самой маленькой колясочки хватило бы!

– Не иначе, помрачение рассудка у всех сразу, – мрачно согласился с ним Торстен, с неожиданным энтузиазмом доедая свою порцию. – Арра, а добавки можно?

Девушка заглянула в корзинку с припасами, сосредоточенно порылась в ней и улыбнулась магистру:

– Можно. Тебе еще пирога или мяса кусочек отрезать?

– Мяса, – Таффи нашел в себе силы сесть. – И пирога немножко. Вот спасибо!

– Спасибо нянюшке Матильде, это она корзинку собирала. Вот у кого с рассудком все в порядке.

– Самая здравомыслящая женщина, какую я только встречал в жизни, – подтвердил Ганц, запихивая в рот последние крошки. – Птичка, мне тоже добавки, пожалуйста!

– Зачем? – проворчала она, доставая ему мясо. – Все равно все по земле раскидаешь.

– А ты отрежь такой кусок, чтобы я его целиком в рот положил, – попросил Ганц. – Действительно, все из рук валится, надоело!

– Я наелся, – удовлетворенно сообщил Пироман. Он уже развалился на травке и развлекался тем, что запускал в небо мелкие цветные искорки. – Таффи, а что ты имел в виду, когда говорил про общее помрачение рассудка? Думаешь, это что-то заразное?

– Ничего я не думаю, просто сказал. Странно ведь, как это никому из нас даже в голову не пришло… перенервничали, наверное.

– А может быть такое заклинание? – неожиданно серьезно спросил Ганц.

– Ну что ты прицепился? – магистру Торстену хотелось спокойно полежать на солнышке, а вовсе не болтать. И тем более, не отвечать на нелепые вопросы непрофессионалов. – Какое еще заклинание?

– Которое вот так мозги отшибает. Наверное, можно сочинить что-то подобное?

– Погоди-ка, – заинтересовался Джузеппе. – Насчет отшибания мозгов, это, конечно, ерунда. Но заклинание, рассеивающее внимание? Мешающее сосредоточится? Отвлекающее?

– Тоже ерунда, – поморщился Таффи. – Кто бы стал подобными глупостями заниматься? Кому это нужно?

– Например, тому, кто украл Усилитель Заклинаний!

– Но тогда…

– Что вы спорите, – в зародыше погасил начинающуюся дискуссию Ганц. – Наверняка ведь есть способ проверки. Арра?

– Никаких проблем, – кивнула девушка, – сейчас сделаю.

– Нетушки! – Пироман вскочил на ноги. – Я первый об этом подумал, значит, по честному, мне и проверять! Тем более, я собственный способ разработал…

Прежде чем до остальных дошло, что может означать способ, разработанный Пироманом, и они успели запротестовать, пять ярко-синих огоньков вспорхнули с раскрытых ладоней и спикировали на Арру, Ганца, магистров и самого Пиромана.

Три из них, предназначенные девушке, Пироману и Джузеппе, тихо растаяли, как только подлетели поближе. Огонек Торстена тоже исчез без особых эффектов, ну разве что, мигнул несколько раз лиловым. А вот тот, что был направлен на Ганца… Инстинктивно, Ганц попытался увернуться, но юркий огонек вильнул в воздухе и, с едва слышным жужжанием, впился ему в плечо. Вспышка, последовавшая за этим, вполне соответствовала способностям Пиромана. То есть, полыхнуло так, словно Ганца, предварительно, неделю вымачивали в керосине.

Арра вскинула руки и накрыла его замораживающим заклинанием, лишь на секунду опередив Таффи. Снежинки, вызванные их соединенными усилиями, сыпанули с такой плотностью, словно кто-то уронил сугроб. Пироман предпочел магическим способам тушения обыденные и незатейливо сбивал пламя курткой. Непрерывно ругающийся Ганц, вертелся на месте и ожесточенно хлопал себя по груди, стараясь погасить тлеющую рубаху. В общем, посильное участие в суматохе приняли все, кроме Джузеппе. То есть, сначала он тоже вскочил на ноги, но почти сразу снова опустился на траву и с интересом наблюдал.

Наконец огонь был потушен, и Арра принялась за осмотр пострадавшего.

– Нет, ты погоди, – рвался из ее рук Ганц. – Пусти меня, я сейчас этому пиротехнику фейерверк устрою, по полной программе!

– Я не Пиротехник, а Пиромаг, – неосторожно высунулся тот из-за спины Торстена, где благоразумно укрылся.

– А я тебя понизил! – рявкнул Ганц и снова дернулся в его сторону, едва не упав при этом (Арра успела ухватить его за ворот рубахи). – За бездарность!

– Подумаешь, не рассчитал немного, – Пироман снова нырнул за неширокую спину Таффи. – Но результат-то налицо!

– И не только на лице, – с осуждением, громко заявила Арра. – На рубахе тоже и на штанах… и волосы припалились. Хорошо без серьезных ожогов обошлось.

– Птичка, ну, пожалуйста, отпусти меня, – резко развернувшись на месте и оказавшись с ней лицом к лицу, умоляюще попросил Ганц. – Я ничего плохого не сделаю, я только сверну шею этому пиротехнику…

– А вот это совершенно ни к чему, – возразила девушка. – Способ обнаружения заклинаний у него, конечно, варварский, но согласись, очень даже действенный.

– Что? – Ганц замер, потом очень медленно повернул голову в сторону магистра Трио. – Джузеппе, о чем она говорит?

– Ты же слышал, – ласково откликнулся тот. – Пироман, хотя и с некоторыми излишними спецэффектами, довольно четко продемонстрировал нам всем, что ты находишься под воздействием некоего заклинания. И поскольку никто из нас… Арра, ты в расстроенных чувствах, ничего такого с Ганцем не натворила?

– Не додумалась, – скривила губы она и, наконец, отпустила Ганца.

– Макс, а ты? Таффи? – оба только молча покачали головой. – Я тоже. За нянюшку Матильду я ручаюсь, а Лэрри… нет, не думаю, что он к этому причастен.

– Послушай, Джузеппе, я тебя невыносимо уважаю, как ученого, – с горечью заметил Ганц, – но чем читать лекции, ты бы лучше разобрался, что за пакость такую на меня наслали.

– Непременно. Но, видишь ли, для этого просто необходимо, чтобы ты успокоился, – невозмутимо объяснил магистр. – Дело в том, что когда объект сканирования так сильно взволнован, он создает мощный эмоциональный фон, который…

– Не надо лекций! И я абсолютно спокоен, – Ганц сжал кулаки и метнул полный отвращения взгляд в сторону Пиромана. – Это пусть некоторые, здесь присутствующие, волнуются.

– Вот и славно. Значит, мы можем приступать к сканированию. Арра, сумеешь?

– Без проблем. Только пусть ляжет.

Ганц послушно растянулся на траве.

– Что дальше делать?

– Ничего. Просто расслабься. Можешь закрыть глаза и подумать о чем-нибудь приятном.

– Хм, – Ганц опустил веки, – о приятном… например, как я нашему Пиротехнику осиное гнездо под одеяло подкладываю. Подойдет?

– Вполне, – усмехнулась Арра, опускаясь рядом на колени. Она осторожно и быстро, едва касаясь пальцами, ощупала его голову. Потом, сосредоточенно нахмурившись, медленно повела раскрытыми ладонями и замерла, почти касаясь груди Ганца. Воздух вокруг рук девушки начал сгущаться, замерцали мелкие серебряные искорки.

– Что, так сложно? – встревожено спросил Джузеппе. – Тогда прервись, вместе попробуем. И Таффи поможет.

– Дело не в этом, – напряженно ответила она, – я просто хочу убедиться… хотя… пожалуй, действительно, попробуй сам. Таффи, тебе тоже имеет смысл взглянуть. Как специалисту.

Магистры немедленно подошли, присели рядом с Ганцем. Он дернулся было, открыл глаза, но Джузеппе коротко рявкнул:

– Лежать! И глаза закрой!

Ганц послушно замер. Торстен, тем временем, вытащил из небольшого кармашка на воротнике странного вида приборчик – нечто вроде крохотного вентилятора со шкалой индикации, радующей глаз спокойным бежевым цветом.

– Ну-ка, посмотрим…

Арра немного отодвинула руки, и он положил вентилятор Ганцу на грудь, щелкнул маленьким рычажком. Несколько секунд ничего не происходило, потом лопасти дрогнули, повернулись, стали вращаться все быстрее, слились в один, сверкающий перламутром круг. Бежевый цвет индикатора постепенно менялся: сначала появился слабый желтый оттенок, он перешел в бледно-оранжевый, потом стал быстро краснеть. Когда по шкале, мерцая, начали переливаться насыщенные алые волны, Торстен выключил прибор, убрал его и посмотрел на Арру.

– Ты права, – кивнул магистр в ответ на вопросительный взгляд девушки. – Но, по-моему, можно убрать. Джузеппе?

– В любом случае, убирать надо. Что ж ему, и дальше так ходить?

– Осложнений не будет, как думаете? – с сомнением спросила девушка.

– Прямое, навесное… не должно. Действуй по стандартной схеме.

– Стандартная у меня тоже очень хорошо получалась, – заикнулся было Пироман, но тут же сник под внимательными взглядами трех пар глаз. – Да я ничего, просто, если бы нужно было помочь…

– Вот именно, если бы было нужно, – довольно ядовито заметил Джузеппе. – Сиди уж смирно, Пиротехник.

Арра снова сосредоточилась на Ганце. Около минуты она, непрерывно бормоча заклинания, водила ладонями, оставляя в воздухе слабый струящийся след. Потом замолчала, внимательно разглядывая получившийся сложный рисунок, качнула головой, поправила несколько линий, замыкая их.

– Оп-па! – серебристые искорки, дружно вспыхнув, исчезли, а девушка резко упала на бок и откатилась в сторону. Тут же села и вытерла руки о траву. – Фу, надо же, гадость какая!

– Ну что? – нестройным хором спросили Джузеппе, Таффи и Пироман.

– Я могу открыть глаза? – подал голос и Ганц.

– Можешь, – разрешила Арра. – А что касается заклинания, то никаких сомнений, оно было.

– А у кого были сомнения? – расхрабрился Пироман. – У меня, лично, не было.

– Может, ты все-таки скажешь, птичка, что это было за заклинание? – немного нервно спросил Ганц, сделав вид, что не услышал его.

– Это было очень качественное, добротное заклинание невезения, – ответил вместо Арры Торстен.

– Заклинание невезения?! – Ганц уставился на него. Повернулся к девушке и повторил с тем же выражением: – Заклинание невезения?!

– Именно, – Арра кивнула. Помолчала несколько секунд и добавила, – по крайне мере, это объясняет, почему на тебя в последнее время свалилось столько мелких неприятностей.

– Ты хочешь сказать… Все эти рваные, испачканные куртки, ушибленные локти, разбитая посуда…

– Все это – результат действия заклинание невезения, – спокойно закончила она.

Весь день Деннис провел, прислушиваясь и приглядываясь к тому, что творится в Университете. А Университет бурлил. Студенты бродили по территории, собираясь в большие группы и, оживленно жестикулируя, обсуждали последние события. Преподаватели сбивались в кучки более мелкие – по два три человека, зато и на месте почти не стояли, постоянно переходя от одной группы к другой. И даже самые дисциплинированные, те, что добирались до аудиторий, в результате, занимались теми же разговорами, с той единственной разницей, что делали это не во дворе, а под крышей учебного заведения.

Надо сказать, что всеобщее возбуждение было вполне объяснимо – в этой тихой обители научной мысли давно не случалось ничего столь волнующего. То есть, в городе, конечно, преступность существовала, и никто этому не удивлялся – как-никак столица. Людей в Нюрбурге много и всем надо как-то жить. Но Университет при этом считался чем-то вроде заповедной территории и бандиты, как правило, сюда не совались. А свои… ну что ж, свои подворовывали, конечно, по мелочи, не без этого. Но ведь именно по мелочи, так, пустяки какие-нибудь: горсть мелких заготовок для учебных амулетов из открытой коробки зачерпнуть или пакет с мармеладом, оставленный каким-то раззявой на подоконнике прибрать мимоходом… Только это и воровством считать нельзя – так, сбор мелких сувениров. А до того, чтобы так, нагло, грабить лабораторию, дело ни разу не доходило.

Деннис бродил по двору, останавливался, слушая и, время от времени, вступая в разговор. На него никто не обращал внимания. То есть, замечали, конечно, здоровались, спрашивали: «А как вы думаете?» Но не было ни остановившихся испуганных взглядов, ни дрожащих, указывающих на него пальцев, ни единодушного: «Это он! Это все он затеял!» – следовательно, с точки зрения магистра Рона, никто, в данной ситуации, внимания на него не обращал.

А версии произошедшего обсуждались самые бредовые. Одни очень убедительно доказывали, что Усилитель стащила группа студентов-двоечников, в порядке подготовки к предстоящей сессии. Дескать, с этим чудесным прибором в руках и учить ничего не требуется – все, что нужно знать, само собой усваивается. Некоторую достоверность этому варианту придавала информация, что Рульфа Сондерса, которого даже самые благожелательно к нему настроенные преподаватели не могли считать успевающим, никто не видел со вчерашнего дня. Впрочем, были такие, которые именно это считали обстоятельством, полностью очищающим Рульфа от всех подозрений в причастности к пропаже Усилителя Заклинаний.

– Если бы он был в этом деле замешан, то сейчас здесь, среди нас, первым бы крутился, всем на глаза лез, и горе свое демонстрировал! – горячо убеждал окруживших его студентов лохматый парень в полотняной рубахе с воротником, на котором был вышит крестиком двухцветный сложный узор. Неожиданно повернувшись, он встретился глазами с внимательно слушающим его Деннисом и, совершенно по детски, схватил его за рукав. – Вы согласны магистр Рон? Ведь я правильно говорю?!

Слегка приподняв брови, Деннис высвободил рукав – ситуация, конечно, чрезвычайная, но поощрять подобную бесцеремонность даже в условиях форс-мажора, не следует. Головой, впрочем, покивал весьма милостиво:

– Я думаю, вы совершенно правы… э-э… – знать бы, как его зовут, этого студентика, – молодой человек. По крайне мере, такое поведение было бы вполне разумно с его стороны. Гораздо разумнее, чем теперешнее исчезновение.

– А что если он не просто исчез? Если грабители пришли в лабораторию, когда он там был один? – высоким голосом спросил другой студент, испуганно расширив необыкновенно яркие голубые глаза. Ворот его рубашки был украшен такой же вышивкой, что и у лохматого, а поскольку большинство ребят собравшихся в этой группе щеголяли узорными воротничками, Деннис сделал вывод, что это отличительный признак их курса. – И когда он стал защищать прибор, его убили? А тело закопали на полигоне?

– Если бы в лаборатории была драка, то все было бы вверх дном перевернуто, а там полный порядок, – авторитетно заявил паренек маленького роста, но при этом очень толстый. Очевидно, он успел сунуть нос в фиолетовую будочку. – И потом, ты же знаешь Рульфа. Можешь себе представить, как он защищает что-нибудь?

– Это точно, – поддержал его лохматый. – Самое большее, на что он способен, это развести руками и спросить: «Зачем вы это делаете?»

Деннис незаметно отошел в сторонку. Мнение студентов о Рульфе, как о потенциальном защитнике лабораторного имущества, его не интересовало. В конце концов, сам-то он знал и совершенно точно, какова степень участия студента Сондерса в пропаже Усилителя заклинаний.

Другая группа, так же увлеченно, обсуждала вероятность разбойничьего нападения. Последние несколько месяцев, на пригородных дорогах шалила какая-то новая шайка, предводитель которой, Кровавый Ингл, судя по слухам и сплетням, широко разносившимся после каждого нападения, был личностью весьма образованной и экстравагантной. Такой мог и налет на лабораторию организовать и Усилитель заклинаний захватить.

Впрочем, противников у этой версии было больше, чем сторонников. Они указывали на то, что слухи и сплетни, несомненно, преувеличивают достоинства вожака разбойников. Как минимум – в части его образования и экстравагантности – учитывая удручающе банальную кличку. Кроме того, никто не мог придумать: зачем разбойнику мог понадобиться, пусть и не сверхсложный в управлении и обслуживании, но все-таки требующий определенных навыков, прибор.

Поминали и гроссмейстера Джанкарино – скорее потому, что привыкли вспоминать о нем в связи с любым достаточно крупным событием. За сотни лет отсутствия о нем уже было сложено больше двух десятков легенд, так почему бы не добавить еще одну: «Гроссмейстер Джанкарино и Усилитель заклинаний»! Вопрос, что собирается делать знаменитый гроссмейстер с уворованным прибором, не возникал вовсе – придумает что-нибудь. Правда, один из студентов неуверенно предположил, что если бы гроссмейстер Джанкарино, зачем бы ему Усилитель Заклинаний ни понадобился, лично явился в Университет и проявил свой интерес к прибору, то магистры Трио и Торстен не стали бы возражать… в смысле, что гроссмейстер Джанкарино получил бы возможность работать с Усилителем заклинаний столько, сколько ему бы понадобилось. И не нужно было бы тратить время и силы на этот ночной налет.

Окружающие согласились, что для гроссмейстера более логично было бы открыто обратиться к разработчикам прибора, раз уж тот ему понадобился, и тут же дружно постарались развеять все сомнения, найдя дюжину самых разных объяснений подобному неадекватному поведению. Наверное, из-за большого количества объяснений, качество их было невысоким. В основном, что-то вроде: «Одичал в своих странствиях и боится людям на глаза показываться».

В общем, проявив терпение, сноровку и умение свободно разговаривать с почти незнакомыми людьми, Деннис удалился домой, полностью успокоенный и уверенный в том, что мысли о связи магистра Рона с похищением Усилителя Заклинаний, никому даже в голову не приходят.

– Но почему именно Ганц? – спросил, ни к кому особенно не обращаясь, магистр Трио.

До сих пор двигались в полном молчании. На самом деле, поговорить хотелось всем, или почти всем. Не просто поболтать, а обсудить последние, столь интересные события. С научной, так сказать, точки зрения. Но когда все еще встрепанный и непривычно раздраженный Ганц отдал команду отправляться в путь, спорить никто не стал. Арра, не дожидаясь остальных, подхватила Искатель, потрепала Искорку по челке и легко зашагала вперед. Ее кобылка, вежливо отступив в сторону, пропустила неуверенно покачивающихся в седлах магистров, Пиромана и пристроилась рядом с Булкой – Ганц, как обычно, ехал замыкающим.

Причины для молчания у всех были разные. Арра не хотела сбивать дыхание, да и ее позиция: впереди всех – была не слишком комфортной для ведения полноценной беседы. Пироман пока еще не набрался нахальства, чтобы открыть рот, хотя себя он уже полностью успокоил и убедил, что все в порядке. Осторожно, не слишком приближаясь, но, достаточно внимательно осмотрев Ганца, он пришел к выводу, что тот пострадал вовсе не так сильно. Немного опалил волосы и одежду попортил… если вспомнить, какие пожары Пироман время от времени устраивал, то можно сказать, и вовсе ничего не произошло.

Таффи и Джузеппе молчали, потому что первые полчаса были заняты исключительно собой и своими ощущениями. Все-таки, кавалеристы из них были весьма и весьма неубедительные. Ганц, тоже углубился в себя. Поскольку он был раздражен, то не желал общаться, а такое состояние было для него абсолютно непривычным. Так что теперь Ганц задумался, пытаясь разобраться, что именно его так разозлило. То, что на него вообще кто-то напустил заклинание? А может то, что это было именно заклинание невезения? Или способ, которым это заклинание было обнаружено? Собственно, решил он, испортить настроение любому человеку могут как все эти три пункта вместе, так и каждый по отдельности.

Одним словом, когда Джузеппе заговорил, это было несколько неожиданно. Особенно, если учесть, что никто не представлял себе, как ответить на этот вопрос. Действительно, почему именно Ганц?

– Мало ли, – мрачный Ганц пожал плечами.

– Нет, я серьезно спрашиваю, – в голосе Джузеппе была брюзгливая настойчивость. – Ведь мы почему эту проверку на заклинание затеяли? Потому что решили, что тот, кто украл Усилитель, мог предпринять что-нибудь, чтобы затруднить нам поиски, так? Но тогда, логичнее было бы заклинание мешающее концентрировать внимание, заклинание забывчивости… и направлено оно должно было быть не на Ганца, а на меня или на Таффи!

– Ты что, завидуешь? – удивился Торстен. – Считаешь, что нас незаслуженно обошли вниманием?

– Да я же не об этом! – Джузеппе так энергично взмахнул рукой, что Гладиолус повернул голову и внимательно посмотрел на него влажными карими глазами. Магистр тут же подобрался, сел прямее и слегка наклонил голову: – Извини, я немного увлекся.

Гладиолус кивнул и показал крупные желтые зубы. С точки зрения Джузеппе, это выглядело очень ободряюще, и он продолжил:

– Я просто ищу логику. Зачем вору надо было насылать заклинание на Ганца, да еще такое бестолковое? Ведь Ганц к работе над Усилителем никакого отношения не имеет, и вообще оказался рядом с нами просто потому… потому что он всегда рядом. Может быть, это вообще нелепое совпадение?

– Не очень-то я верю в совпадения, – покачала головой Арра, – а в нелепые совпадения тем более.

– И все-таки, – поддержал Джузеппе Таффи. – Ганц, ты ведь действительно, с Усилителем заклинаний никак не связан. Может, это кто-нибудь из твоих старых врагов постарался?

Казалось, Ганц и до того был мрачен так, что дальше некуда, но после слов Торстена, он сумел помрачнеть еще больше.

Старые враги? А как же, у одного из лучших наемных убийц Лагосинтера они имеются, и даже больше, чем ему хотелось бы. А то, что он уже больше трех лет в отставке, дела нисколько не меняет. Вот только выбранный способ действия… странный он, мягко говоря. Его враги, по крайне мере те, у которых хватило терпения до сих пор считать себя таковыми, люди серьезные и на всякие мелочи размениваться не станут. А тут, что мы имеем? Ну, споткнулся, уронил. Разбил, сломал, порвал, испачкал, шишку набил… детский сад какой-то.

– А как я вообще в эту штуку вляпался?

– Ты не вляпался, – строго поправил Ганца Джузеппе. – Его на тебя очень тщательно навели. Так, Таффи?

– Хм, интересный вопрос. Судя по рисунку, да, навели. С другой стороны, личностная окраска… есть вероятность, что конкретная цель не была задана так уж жестко.

– Таффи, а ты можешь выбрать что-нибудь одно? – ядовито поинтересовался Ганц. – Понимаешь, цель – она или есть, или ее нет. Или заклинание насылали конкретно на меня, или я… ну не знаю, случайно, что ли оказался у него на пути!

– Ты мыслишь слишком прямолинейно, – поджал губы магистр Торстен. – А магия, при всей своей конкретности, вовсе не так проста. Для того, чтобы ответить на твой вопрос более четко, нам надо провести целый ряд довольно сложных исследований, которые невозможны здесь, в полевых условиях. Нужна лаборатория.

– Ф-фу, – выдохнул Ганц. Помолчал немного, потом спросил: – Сложные исследования, говорите? То есть, нельзя рассчитывать, что это какие-то малолетние хулиганы неподалеку от меня развлекались?

– Ни в коем случае. Заклинание составлено безупречно, это работа опытного и знающего мага, – Джузеппе покивал головой, отдавая дань добросовестности неизвестного негодяя и продолжил: – Таффи правильно говорит, пока не вернемся в Университет и не проведем полный комплекс лабораторных исследований, мы с этим заклинанием не разберемся. Сейчас главное, что Арра его сняла. А то неизвестно, сколько времени эта гадость тебе жизнь портила бы.

– Прежде, чем Арра заклинание сняла, Макс его обнаружил, – уточнил справедливый Таффи.

– Не напоминай мне об этом, – Ганц дернул плечом. – Лаборатория, значит говорите, исследования по полной программе… Все-таки, мне кажется, что это случайное заклинание. Нелепое, идиотское совпадение. Тем более, что невезуха у меня началась не меньше недели назад, а вашу железяку стибрили только вчера.

Раз уж решили держаться подальше от населенных пунктов, то и переночевать остановились на природе. Амадеусу приглянулась симпатичная лужайка, и он решительно натянул вожжи.

– Ты чего? – удивился Кэртон, глядя, как приятель спрыгивает на землю и начинает распрягать лошадей. – Еще часа два можем ехать спокойно.

– Ага, и потом заночевать в каком-нибудь гнилом болоте? Нет уж, остаемся. Здесь травка, ручеек вон течет… и лес рядом. Дров натаскаем, костер разведем, чай сделаем.

– Так ты по чаю соскучился? – усмехнулся Кэртон и тоже спустился с повозки.

– При чем тут соскучился? Просто попить горячего всегда хорошо.

Из фургона высунулся бледный Рульф:

– Дальше не поедем?

– Нет, – Кэртон посмотрел на него, поморщился, – вылезай. Дойди до леса, притащи сушняка для костра.

– Сейчас.

Рульф выбирался из фургона неловко, цепляясь длинными ногами за невысокий бортик и, в результате, едва не упал. Хорошо Амадеус успел подать ему руку.

– Сейчас, – повторил Рульф и торопливо двинулся в сторону деревьев.

– Тряпка, – Кэртон неодобрительно покачал головой, глядя ему вслед. – Надо попробовать напоить его что ли, может тогда повеселее станет?

– Я бы не рисковал, – Амадеус, не поднимаясь в фургон, а, только встав на ступеньку, пошуровал внутри и вытащил наружу котелок. – Скорее всего, после выпивки он становится сентиментальным. Начнет рыдать у тебя на груди, да рассказывать горестную историю своей незадавшейся жизни.

– Прекрати, – Кэртона передернуло. – И давай сюда котелок, я сам за водой схожу.

Старательный Рульф быстро натаскал целую кучу хвороста, Амадеус умело развел костер, Кэртон вбил в землю придирчиво выбранные рогульки и пристроил на них котелок. Поужинали еще засветло, а потом долго лежали около костра, глядя на огонь и слушая Кэртона. Он не решился экспериментировать с алкоголем и поднимал моральный дух студента Сондерса, рассказывая, какая прекрасная и удивительная жизнь ждет их, всех троих, когда воплотятся в жизнь великие планы магистра Денниса.

Их преследователи на ночевку расположились гораздо позже, когда уже начало темнеть. Причем Арра, которая заподозрила, что Ганц объявил остановку только потому, что решил, будто она слишком устала, начала было горячо протестовать. Без особого, впрочем, результата. Он быстро и доходчиво объяснил, что даже если она сама и в состоянии маршировать до утра в свете звезд, то лошади должны время от времени отдыхать. Да и вообще, двигаться в темноте по незнакомой местности – не самое разумное поведение. Кто знает, вдруг те, по чьему следу они сейчас идут, свернут с дороги? Да еще овраг какой-нибудь пересекут? И добавил, что Арра, конечно, может тащить Искорку куда хочет, но он лично, своей Булкой рисковать не намерен.

– И нету здесь поблизости никаких оврагов, – проворчала в ответ девушка, но всем было ясно, что говорит она это только для порядка, чтобы оставить за собой последнее слово.

Они быстро поели и разлеглись – теперь уже не на траве, как днем, а на подстилочках, да еще одеялами укрылись. Все это было заботливо приготовлено нянюшкой Матильдой.

– Что бы им в какую-нибудь деревеньку зайти, – вздохнул Ганц. – Мы бы там спроворили повозку… в смысле купили бы… или одолжили.

– Зачем? – лениво спросила Арра, закутавшаяся в теплое одеяло, как в кокон. – И так хорошо идем. На повозке все равно быстрее не было бы, надо же след Усилителя ловить.

– Кстати об Усилителе, – подал голос Пироман. – Я, честно говоря, так и не понял, зачем его украли, да еще поставили заряжаться, да поволокли куда-то… неужели они не понимают, что за ним хвост тащится?

– Может, и понимают, – поскольку остальные промолчали, хорошо воспитанный Таффи почувствовал себя обязанным ответить. – Но, наверное, для них имеет значение фактор времени. Им нужен полностью заряженный Усилитель Заклинаний и как можно быстрее.

– Для чего нужен?

– Я откуда знаю? Очевидно, собираются как-то использовать.

– А действительно, для чего? – Ганц повернулся на бок, приподнялся, опершись на локоть. – Я имею в виду, на что Усилитель вообще годится? Предназначение у него есть? Таффи, Джузеппе, чего вы молчите? Это же ваша игрушка!

– Усилитель Заклинаний не игрушка, – обиженно вскинулся Таффи. – Это серьезный прибор, имеющий большое научное значение.

– А практическое? – не отставал настырный Ганц.

Таффи растерянно молчал – магистру технической магии до сих пор явно не приходило в голову задуматься над тем, как можно использовать его детище.

– Погоду регулировать, например, – решила помочь ему Арра. – Чтобы Розовых Ос не гонять на юг каждую осень. Установить хорошую погоду сразу на весь Лагосинтер!

– Нет, это вряд ли… то есть можно конечно, но расчеты такие сложные, ведь дождь, град и холод из явлений природы не вычеркнешь, где-то они должны случится, иначе… и вероятность ошибки, никуда не денешься… знаешь, если, пытаясь отменить дождь, вызовешь в результате землетрясение, такая замена мало кому понравится.

– Но это, наверное, почти всего касается! Любое заклинание, распространенное на весь мир, может вызвать непредусмотренный побочный эффект!

– В целом конечно… – Таффи беспомощно посмотрел на Джузеппе, который отбросил одеяло в сторону и сел. – А, знаю! Усилитель Заклинаний может найти применение в медицине! Тоже, конечно, аккуратность нужна, но с его помощью погасить любую эпидемию вполне реально!

– Погасить? – странным голосом повторил Ганц. – А начать? Тоже можно, я думаю?

– Еще проще! – с энтузиазмом подтвердил Таффи. – В этом случае даже побочные эффекты просчитывать… – он осекся. Кашлянул, добавил неуверенно, внезапно осипшим голосом: – Ты имеешь в виду…

– Эпидемии, климатические катастрофы, – напевно начал перечислять Пироман, – нашествия грызунов, пожары, урожай можно на корню сгноить… да масса возможностей, была бы фантазия! И тот, кто владеет Усилителем Заклинаний, все это может, без особых усилий устроить. Вот только зачем?

– Он же может, без особых усилий, все это остановить, – подсказал Ганц. – Как ты думаешь, мой огнелюбивый друг, что почувствуют жители доброго Лагосинтера к человеку, который спасет их от эпидемий, пожаров, нашествия грызунов и прочих удовольствий?

– Э-э… благодарность, я думаю, – Пироман почесал нос и уточнил, – большую благодарность.

– Таким образом, по крайне мере один вариант использования Усилителя Заклинаний совершенно очевиден, – Арра выпуталась из одеяла и села. Убедилась, что все смотрят на нее, и четко сформулировала: – Это идеальное средство для захвата власти.

– Мамочка моя, – полузадушено пискнул Таффи. – Джузеппе, что же нам делать?

Магистр Трио не ответил ему. Он судорожно дергал свой пояс, пытаясь добраться до переговорной щепки. Джузеппе не мог ответить, что нужно делать вообще. Но вот, что делать сейчас, сию минуту, сомнений у него не было. Нужно было немедленно связаться с Лэрри.

Дальняя связь между магами, в принципе, была возможна и поддерживалась с помощью разнообразных приборов (узлов связи), разработанных и изготовленных на отделении связи факультета технической магии. Действовали эти приборы, используя свойства особых, достаточно редких и дорогих кристаллов полупрозрачного бесцветного минерала, открытого, исследованного и описанного в незапамятные еще времена, гроссмейстером Джанкарино. Естественно, они были зарегистрированы под названием «кристаллы Джанкарино». Только не надо думать, что гроссмейстер воспользовался правом первооткрывателя ради удовлетворения вульгарного тщеславия, ничего подобного! Он всего лишь дал новому минералу название, которое, по его убеждению, являлось достаточно четким и удобным в употреблении. Ну и красота, естественно, присутствовала. Впрочем, соглашаясь с тем, что «кристаллы Джанкарино» звучит не только четко и красиво, но еще и справедливо, технари категорически отказали этому названию в удобстве. Довольно быстро, полная формулировка свелась в обиходе к «кристаллам Джанка», а потом и вовсе к короткому и звонкому – «джанк».

Все известные немногочисленные месторождения джанка находились, чуть ли не на краю мира, в зоне пустынь – местах климатически неблагоприятных и потому малонаселенных. Впрочем, процесс поиска и извлечения кристаллов на поверхность был настолько длительным, трудоемким и, при этом, хорошо оплачиваемым, что вокруг каждой шахты образовывался целый поселок. Жители таких поселков, поколение за поколением, только тем и занимались, что добывали джанк.

Очищенные, а иногда и предварительно грубо ограненные кристаллы – это если в поселке имелся свой гранильщик – небольшими караванами отправляли в Университет. Караваны шли регулярно и, практически без охраны: так, пара человек с оружием, скорее с целью соблюдения приличий, чем для защиты. Хотя лихие люди на дорогах, бывало, пошаливали – как же без этого – но джанк они пропускали. Не потому, конечно, что так сильно уважали работяг-добытчиков или получателей-ученых. И не потому, что были озабочены развитием и нормальным функционированием связи на Лагосинтере (хотя сами разбойнички, надо признать, узлами связи не брезговали, и даже наоборот, очень активно их в своей деятельности использовали). Их добросердечие объяснялось гораздо проще: джанк считался камнем не драгоценным, а техническим. Следовательно, и не был нужен никому, кроме умников из Университета, которые с разбойниками в торговые отношения вступать не желали. А трудиться, грабить караван, только для того, чтобы получить пару мешков кристаллов, на которые потом невозможно найти покупателя… кто бы стал заниматься такой бессмыслицей?

Так что, джанк без приключений прибывал в Нюрбург, где после специальной обработки, кристаллы приобретали способность реагировать на сигнал, посылаемый либо с парного кристалла, либо с особой передающей установки. Подобными установками Лагосинтер был покрыт достаточно равномерно, что делало несущественной такую проблему, как расстояние. Затем джанку делали окончательную огранку, подбирали оправу – и прибор считался готовым.

Узлам связи, исключительно в силу традиции, а вовсе не по какой-либо механической необходимости, всегда придавали форму украшений – браслетов, колец, кулонов. Почему, славящиеся своей прагматичностью и презрением к изящным искусствам, технари предпочитали поддерживать эту традицию, никто не знал. Рассказывали, что пару сотен лет назад, один, особенно несентиментальный магистр-новатор, принес на заседание кафедры свою новейшую разработку. Его прибор выглядел просто и функционально – небольшая, на ладони уместится, коробочка, в которую наглухо, так что наружу вступал только аккуратный срез, был запаян кристалл джанка. Кафедра единодушно осудила столь вопиющее отступление от принятых правил, и новатор едва не вылетел с работы. Больше ничего подобного на техническом факультете не случалось.

Одним словом, связь на Лагосинтере существовала, но связь несколько специфичная. О передаче информации не было и речи, скорее это был обмен кодированными сигналами. Была общепринятая таблица, содержавшая около полусотни необходимых кодов – «срочный вызов», «пожар», «непредвиденная задержка» и подобных. Заинтересованные лица разрабатывали для внутреннего употребления отдельные системы для шифрованного общения. Лица, естественно, не частные. Если, допустим, влюбленная пара и разорится на покупку парного комплекта колечек, то им вполне достаточно будет сигналов из общей таблицы (такие необходимые в общении коды, как «люблю, целую» и «прости, дорогой, я опаздываю, но буду непременно!», в ней присутствуют в обязательном порядке). Собственными схемами кодов пользовались достаточно серьезные организации. Гильдия торговцев, например, Совет Старших Магов, те же разбойничьи шайки… ну, и отряд Розовых Ос, естественно.

Так что, Джузеппе вполне мог передать Лэрри короткое сообщение: «все в порядке» или «продолжаем преследование». Но в данной ситуации, этого явно было недостаточно. К счастью, существовал у магов еще один способ поговорить на расстоянии. Правда, круг лиц, имеющих возможность воспользоваться им, был жестко ограничен: это могли быть только маги, бывшие в свое время, студентами-однокурсниками.

Дело в том, что на территории Университета росло совершенно удивительное, «переговорное» дерево. Каждый год, когда набирался новый курс, дерево выбрасывало новый росток. Пока студенты учились, росла и укреплялась их «курсовая» веточка. Чуть ли не ежедневно, будущие магистры приходили к дереву и разговаривали с ним, приучая к своим голосам. И на следующий, после получения диплома, день, все собирались около дерева, аккуратно срезали свою ветку и делили ее на равного размера щепки. Эти щепки и давали возможность бывшим однокурсникам полноценно общаться на расстоянии. А Трио и Лэрри, как всем известно, были однокурсниками.

Джузеппе, наконец, вытащил зацепившуюся за пояс переговорную щепку, посмотрел на нее, перевел недовольный взгляд на небо, вздохнул:

– По солнцу, оно удобнее было бы…

– Можно подождать рассвета, – предложил добросердечный Пироман.

Магистр не удостоил его ответом. Присев на корточки, он начал чертить пальцем по траве, оставляя серебристый, слабо мерцающий след. Остальные следили за его действиями в почтительном молчании. Джузеппе замкнул последнюю неровную линию, полюбовался сложной, ощетинившейся острыми углами фигурой, и снова поднял глаза вверх.

– Почему я не могу найти Восточную звезду? – спросил он сердито через полминуты. – Куда она могла подеваться?

– Никуда не могла, – успокаивающе ответил Ганц, присаживаясь рядом и тоже поднимая голову. – Птичка, сдвинься немного в сторону.

– Не называй меня птичкой, – проворчала Арра, послушно пересаживаясь на другое место.

– А как же, – привычно отозвался он и вытянул вперед руку, – вон, Джузеппе, смотри. Эта спиралька – созвездие Черной Жемчужины. А Восточная чуть правее.

– Да, теперь вижу! Спасибо, Ганц, – Джузеппе, не сводя глаз со звезды, пошевелил губами, что-то вычисляя, наконец, сориентировался и с силой воткнул щепку в один из острых углов мерцающей фигуры. Через пару секунд щепка завибрировала, и голос командира Розовых Ос недовольно рявкнул:

– Слушаю!

– Лэрри, это я! – сказал Джузеппе. – Знаешь, мы тут подумали: а зачем кому-то было воровать Усилитель?

– Ну? И к какому вы пришли выводу?

– К кошмарному. Понимаешь, Усилитель – это идеальный инструмент для захвата мирового господства.

– Вы там лишнего не хлебнули? – после нескольких секунд напряженного молчания поинтересовался Лэрри.

– Если бы! Вот послушай только, как все логично тогда выстраивается…

Магистр Рон выехал из города на рассвете. Многих удивила бы его посадка в седле – принято считать, что из магистров кавалеристы получаются аховые. И это мнение вполне обоснованно: магистр Торстен, например, или магистр Трио являлись очень убедительным тому подтверждением. А вот Деннис был как раз тем исключением, которое подтверждает правило.

Несколько лет назад, магистр Рон подхватил какую-то на редкость зловредную ангину и промаялся с ней почти месяц. Тогда-то, его лечащий врач, многозначительно закатывая глаза и морща лоб, начал рассуждать о пользе оздоровительной физкультуры. Он с энтузиазмом перечислял укрепляющие комплексы гимнастических упражнений, говорил о пользе ежедневного обливания холодной водой, упоминал о неоспоримой пользе конных прогулок и подробно рассматривал эффект воздействия на организм активных занятий плаванием. Деннису удалось от него отделаться, только пообещав, что непременно займется чем-то полезным из предложенного списка. Разумеется, над всякими глупостями, вроде ежедневной зарядки с обливанием магистр Рон даже не задумывался. Плавание тоже как-то не вызвало у него энтузиазма, а вот конные прогулки показались делом довольно приятным. Он обратился в конюшню, специализирующуюся на прокате лошадей для прогулок. Надо заметить, что Деннису повезло: инструктор в конюшне оказался опытным и очень добросовестным. Он так сумел подобрать лошадь и провести курс для начинающих, что у Денниса не только не пропало желание ездить верхом – ему это по-настоящему понравилось. Инструктор даже предложил Деннису выступить в любительских скачках, от чего тот отказался. Может быть, даже не слишком вежливо отказался, но неужели он, магистр Рон, согласится скакать наперегонки с десятком каких-то болванов на потеху сотне других болванов? Как только подобные глупости людям в голову приходят!? Нет уж, благодарим покорно. Деннис любил быстро ездить, но делал это только для собственного удовольствия. Или по необходимости, как сегодня.

Одним словом, у всадника, покинувшего город на рассвете, не было никаких сомнений, что к вечеру, самое позднее – к ночи, он будет на месте, в заброшенной лесной избушке.

В Малом зале Башни Советов, зале, где по традиции собирались гроссмейстеры, снова было непривычно многолюдно. В массивных мягких креслах сидели все пятеро гроссмейстеров и внимательно слушали командира отряда общественного спокойствия, Огюстена Лэрри.

Лэрри докладывал коротко и четко, не анализируя, не делая выводов и предположений: только последовательность фактов. Теперь, когда он сам выстроил эту систему, Огюстену было непонятно: как можно было не распознать опасности в первую же минуту?! Даже не так! Почему он, с его опытом и чутьем, не предусмотрел ее?! Ведь ясно же было, что такой уникальный прибор, как Усилитель Заклинаний не может не привлечь внимания какого-нибудь преступника. Что же с ним случилось, с Огюстеном Лэрри? Расслабился? Потерял сноровку? Постарел? Или просто не смог себе представить, что подобный негодяй может найтись здесь, в его городе, в Нюрбурге? Да не просто в городе, а в Университете, средоточии благородной научной мысли?..

– Вот что значит, тщательно подготовленная и обработанная информация, – сочувственно покивал ему гроссмейстер Людвиг. – Сразу все встает на свои места.

– Да ты не расстраивайся, дорогой мой, – почти ласково добавил гроссмейстер Пьелуджио. – Никто и не думает обвинять тебя в небрежности. Наоборот, мы все уверены, что если бы ты получил столь разумно составленное донесение, то разобрался бы с ситуацией еще до того, как она возникла.

– Тем не менее, я чувствую себя обязанным, – Лэрри сам удивился, насколько скрипуче прозвучал его голос, – подать в отставку. Поскольку не только допустил возникновение, как вы выразились, «ситуации», но и позволил ей развиваться до столь опасного момента.

– Ну, раз ты чувствуешь себя обязанным, тогда конечно, – тонкие губы гроссмейстера Пьелуджио изогнулись в усмешке. – Только я предлагаю так: ты, выполняя требования, накладываемые обостренным чувством долга, подаешь в отставку, мы, выслушав твои объяснения, ее не принимаем, а все вежливые пританцовки вокруг этого, оставляем до того времени, когда мы все будем не так заняты. Ты согласен, мой дорогой?

Лэрри молча склонил голову.

– Вот и славно! – гроссмейстер Мартисс потер руки и хищно улыбнулся. – Терпеть не могу зря терять время. Итак, господин Лэрри, изложенные вами факты недвусмысленно свидетельствуют о том, что в Университете завелся маньяк, желающий получить мировое господство, – гроссмейстер покачал головой, словно удивляясь нелепым формам, которые могут принимать желания маньяков. – Какая, однако, глупость с его стороны. Честное слово, если бы это касалось только меня, то я вручил бы ему это мировое господство, перевязанное шелковой ленточкой. А сам отошел бы в сторонку и посмотрел, что он стал бы с ним делать дальше.

– К сожалению, мировое господство приносит массу неприятностей не только его обладателю, – негромко заметил гроссмейстер Элдон, – но и тысячам, абсолютно непричастных к его амбициям людей. Именно поэтому я считаю, что мы обязаны вмешаться. В конце концов, у нас есть долг по отношению к населению Лагосинтера.

– Скажи Огюстен, – мягко прожурчал гроссмейстер Пьелуджио, – ты уже разработал план действий?

– Не то, чтобы это был тщательно разработанный план, которого вы, конечно, вправе от меня ожидать, – честно признался Лэрри. – И когда я говорил о своей отставке…

– С отставкой мы все уже решили, – с заметным раздражением отмахнулся гроссмейстер Мартисс, – давайте не будем отвлекаться. Так что ваш план?

– Скорее, это судорожные попытки хоть как-то повлиять на ход событий, – Лэрри кашлянул. – Пункт первый. Группа моих людей, двигается сейчас по следу, и у меня есть все основания рассчитывать, что не позже, чем через тридцать часов, они настигнут похитителей Усилителя Заклинаний. Пункт второй…

«Да, вот так посмотришь со стороны и задумаешься, а стоит ли результат проделанной работы? Приятно, конечно, стать повелителем Лагосинтера, но… уж очень много дураков. А какое, спрашивается, удовольствие быть единственным властелином толпы идиотов? Нет, понятно, что и без них не обойдешься, но все-таки, должны быть какие-то границы! Глупость же его будущих подданных, судя по версиям, обсуждаемым в Университете, поистине безгранична. А ведь это не простые обыватели, не горожане необразованные – это студенты и преподаватели Университета! Лучшие умы!

И гроссмейстеры ничем не лучше. Старичье. Размазались по мягким креслицам, потягивают сок, да носами крутят: „Изложите план действий, господин Лэрри.“ А он и рад стараться: „Пункт первый, пункт второй!“ Вот только думает он, к сожалению, в правильном направлении. Надо же, среди всей толпы неплохо соображает именно тот, кто имеет возможность ему помешать. Лэрри, да еще эта его команда… так они могут подобраться к нему слишком близко. Ну да ничего, время еще есть. Деннису надо только немного помочь, а когда он запустит Усилитель Заклинаний, тогда эти умники уже ничего не смогут противопоставить».

Как бы ни был хорош в седле магистр Рон, но конная прогулка получилась гораздо продолжительнее обычной. Так что, никуда не денешься, после полудня пришлось остановиться передохнуть. Его внимание привлек высокий, почти на два метра вытянувшийся кустарник – то ли акация, то ли боярышник – Деннис слабо разбирался в ботанике. Тень, которую давали тонкие, покрытые мелкими, начинающими уже желтеть листочками, ветви, выглядела не слишком убедительной, но поскольку ничего более приятного окружающий пейзаж не предлагал, пришлось удовольствоваться этим.

Деннис, не слишком тщательно собирался в дорогу и, разумеется, у него не было заботливой нянюшки Матильды, которая позаботилась бы о пирогах. Так что он, сбросив сапоги, устроился на пятачке травы, который показался ему погуще и позеленее, всухомятку съел кусок хлеба с сыром, запил его теплой, пахнущей вином водой (этот несколько необычный эффект был достигнут чрезвычайно просто – Деннис налил воду в бурдючок, в котором раньше было вино) и закусил яблоком. После этого, прикинув, что время еще есть, он вздремнул полчасика.

Собственно, поспать можно было и подольше, но, увы! Магистр Рон был абсолютно городским человеком. А земля, даже там, где травка погуще и позеленее, не так удобна, как пружинный матрас. Кроме того, насекомые… Допустим, мух и в городе достаточно, и если подойти к вопросу непредвзято, там они даже крупнее. Мухи – это постоянный спутник цивилизованного человека, и они ведут себя с благородным постоянством. Однажды свыкнувшись с мухами и выработав несколько приемов защиты от их, будем откровенны, несколько назойливого внимания, с ними можно существовать вполне мирно. Например, прикрыть лицо шляпой на время сна – любая муха поймет, что все остальное пространство человеческого тела в ее распоряжении и удовлетворится этим.

Но луговые насекомые, лишь время от времени, получающие в свое распоряжение усталого путника, вовсе не так щепетильны в соблюдении границ. Шляпа, надвинутая на лицо для них не только не помеха – скорее, это знак, указывающий, что именно там и находится самое интересное! И вот уже целые толпы божьих коровок, торопясь и сталкивая друг друга, карабкаются по шее, догоняя, удирающие от них зигзагом, стада тли; организованные колонны муравьев маршируют, с явным намерением углубиться в исследование левой ноздри спящего; кузнечики устраивают юниорский чемпионат по прыжкам в длину для закрытых помещений; одинокий травяной клоп проверяет свои альпинистские навыки, мужественно штурмуя кончик носа, а семейство паучков устраивает пикник на подбородке. На самом деле удивительно то, что Деннис выдержал целых полчаса.

Окончательно убедившись, что дневной сон на травке – это занятие для людей с более крепкой нервной системой, Деннис сел, стряхнул с себя всех непрошеных гостей, дав им короткую, но емкую характеристику, потянулся, зевнул пару раз и, подумав немного, достал карту.

Разумеется, карта была не простая, а магическая. Ничего, впрочем, особенного – в любой лавке такие продаются. Она сама делала привязку к местности и крупно выделяла окрестности того участка, на котором находился, в данный момент, владелец. Когда Деннис дома, перед выездом, развернул эту карту, на ней были подробно обозначены улицы Нюрбурга, а на севере, по едва намеченной паутинке степной дороги, медленно ползли два огонька. Красный обозначал продвижение Амадеуса, Рульфа и Кэртона с Усилителем Заклинаний, а слабо мерцающий лиловый – работа крохотного жучка, так удачно подсаженного Деннисом, указывал положение в пространстве магистра Торстена.

Теперь карта изменилась. Нюрбургские улицы сжались, превратились в путаный клубок в самом низу карты, а изображение степной дороги укрупнилось настолько, что Деннис чуть ли не нашел куст, под которым он сейчас сидел. Красный огонек уже углубился в область, которая была помечена, как «Горный лес», а лиловый… хм, лиловый был слишком близко. Не в пределах прямой видимости, разумеется, но если ехать в том же темпе, что и утром, то за час-полтора можно догнать. А что, это было бы даже забавно: пронестись мимо магистров Трио и Торстена с их подручными, то-то они рты поразевают! Очень красивая может получиться картина – у всадника трепещет распущенный по ветру плащ, из-под копыт лошади, во все стороны, летят комья земли… да еще крикнуть что-нибудь обидное. Фу, какие глупости в голову приходят! Разумеется, он не будет делать ничего подобного. Наоборот, надо миновать эту группу так, чтобы они его не заметили.

Деннис снова уставился в карту. Объездные дороги есть, но какие же они длинные! Пуститься прямиком по степи? Не самый лучший вариант. Кроме того, они слишком быстро продвигаются, гораздо быстрее, чем он ожидал. Неплохо бы их задержать, а лучше и вовсе… остановить. Только как? Допустим, возможности разные есть, но и Трио с Торстеном магистры не из последних… если честно, то он, Деннис, даже если бы пришлось один на один с каждым из них выйти, и то здорово подумал бы. А тут еще Осы крутятся, значит, их тоже надо учитывать, и мужик этот невезучий… Да-а, невезучий-то он невезучий, а в прямой бой с таким лучше не вступать.

– С другой стороны, я ведь тоже не сопливый мальчишка с фермы, – прилив уверенности в себе был настолько неожиданным, что Деннису показалось, будто эти слова произнес не он сам, а кто-то другой. Тем не менее, кивнув пару раз, для большего впечатления, головой, Деннис повторил громко, – я не мальчишка! И всякие глупости вроде рукопашной, здесь совершенно ни при чем, у меня свои методы!

Он стукнул кулаком по траве, спугнув небольшую ящерку, с интересом изучавшую лежащий рядом бурдючок. Ящерка нервно дернула хвостом и нырнула в траву. Через секунду бурая спинка мелькнула у корней куста и исчезла.

– Тьфу! – Деннис плюнул ей вслед и достал из кармана куртки блокнот и карандаш. – Ничего, сейчас я вам всем устрою… вы у меня узнаете… я вам покажу, на что способен магистр Рон!

– Как я и говорил, – Кэртон указал вперед, туда, где дорога ныряла в густой лес, – сегодня к вечеру на месте будем.

– Это тот самый лес, которым ты нас пугал? – спросил Амадеус. – А где домик? Ты говорил, что он почти на опушке стоит.

– Не на самой же опушке. Он немного поглубже. Тут понимаешь, все немного навыворот: сначала чащоба настоящая, а потом просветов все больше и вроде как опушка.

– А что дальше? За этой «вроде как опушкой»?

– Снова чаща.

– Далеко?

– Откуда я знаю? – Кэртон посмотрел на Амадеуса и закончил внушительно: – Умные люди туда не суются.

– А глупые? – внезапно подал голос Рульф. За последние два дня он почти свыкся с мыслью, что стал преступником и слегка ожил.

– Глупые, бывало, совались. Обратно, правда, никто уже не высовывался, – Кэртон вздохнул, жалея не сгинувших в лесу глупцов, а себя. Сколько можно повторять этим болванам одно и то же? Казалось бы – чего проще? Всего пять слов надо усвоить: «в глубину леса не соваться»! Так нет, твердит он это, всю дорогу твердит, упорно, а они, так же упорно, продолжают спрашивать.

Амадеус, видимо почувствовав его раздражение, быстро перевел разговор на другую тему. В последние дни его немного волновал жилищный вопрос. Дело в том, что хотя самого Амадеуса вполне устраивала и комната в студенческом общежитии, ее никак нельзя было считать жильем, пристойным для двух ближайших помощников такого великого человека, как его дядюшка Деннис. Надо бы подыскать что-то поприличнее. Вот только что именно? Большую просторную квартиру? А может целый дом? И еще, как лучше: снять новое жилье или сразу купить, чтобы не возиться с арендной платой?

Кэртон, признав, что действительно, упустил этот важный момент из виду, с энтузиазмом поддержал решение Амадеуса выбраться из общежития. При этом, он предложил не связываться со всякой старой рухлядью, а выстроить новый дом, с самыми современными удобствами. Точнее, два новых дома.

Рульф, который прожил всю жизнь вместе со строгой матушкой, робко намекнул насчет третьего дома или хотя бы небольшой пристроечки.

– Никаких пристроек, – авторитетно заявил Амадеус, – только дом! Ты сколько этажей хочешь, два или три?

Под этот увлекательный разговор доехали до леса. Лес Амадеусу с Рульфом категорически не понравился. И не то, чтобы им стало страшно – ничего пугающего вокруг не наблюдалось. Разве что, деревья стояли слишком тесно и слишком близко подступали к дороге, да колючие кусты так раскинули свои сухие ветки, что какое-то время фургон не столько ехал, сколько продирался по этой, едва не превратившейся в тропу, дороге. Неприятно было то, что солнца совсем не было видно, словно ехали по какому-то зеленому тоннелю. Хотя, назвать его зеленым было преувеличением – господствовал здесь серый цвет. Серая потрескавшаяся кора на причудливо изогнутых – кажется, ни одного ровного деревца здесь вообще не было – стволах, серые от пыли листья вверху, серые засохшие ветки каких-то низкорослых кустов стелются по земле.

– Что же это здесь ни травиночки живой? – жалобно прошептал Рульф. Говорить в полный голос, в этом мрачном месте как-то не хотелось.

– А как ей выжить? – так же шепотом спросил Амадеус. – Сам видишь, солнце сюда вообще не попадает, ни одного лучика. Кэртон, долго нам еще по этому подземелью ехать?

– Не очень. Здесь, где дорога, самая узкая полоса.

Еще минут сорок прошло в напряженном молчании, прежде чем Кэртон, по-прежнему негромко, но гораздо более весело, сообщил:

– Кажется, проехали… О, вот видишь, как я и говорил, светлее лесок становится!

Его спутники не сразу заметили изменение в окружающем пейзаже, но расстояние между деревьями, действительно, стало увеличиваться, кусты уже не стояли сплошной стеной, сплетаясь ветвями, а образовывали отдельные, невысокие купы. Впрочем, появившееся свободные места не были похожи на симпатичные лужайки: жесткая, покрытая пылью трава росла какими-то неопрятными клочками, цветов не видно совсем, зато повсюду, большое количество свежих и старых кротовых куч. Сами кроты, естественно, не показывались. И, вообще, не было ничего живого – ни зверей, ни птиц, ни насекомых. Только одна синичка пролетела над ними и, словно заинтересовавшись, опустилась на край крыши фургончика, вцепилась в деревянную планку крохотными прозрачными коготками.

– Через полчасика на месте будем. Лошадей в конюшню, есть там сарайчик подходящий, – продолжал весело болтать Маунт. – Усилитель выгрузим и можем отдыхать!

До обещанного домика добирались не полчаса, а раза в три больше времени, но это уже было не важно. Главное – они добрались до места! Ура! В этот момент, все трое были искренне счастливы.

Быстро разгрузили фургон, и Рульф отвел лошадей в конюшню. Там он, к своему удивлению обнаружил, что стойла вычищены и приготовлены к приему постояльцев. В углу аккуратно сложены тючки прессованного сена, а большой ларь заполнен овсом. Рульф почесал в затылке, наполнил кормушки, принес воды из колодца и, удостоверившись, что лошади всем довольны, присоединился к товарищам, хозяйничающим в доме.

Амадеуса тоже удивил порядок в доме. Отсутствие пыли, массивная деревянная кровать, застеленная дерюжным покрывалом и большая настолько, что на ней – хоть вдоль, хоть поперек – свободно могло уместиться пятеро не слишком мелких мужчин, чистая посуда в шкафчике и достаточно существенный запас необходимых продуктов: мука, соль, горох и приятно пахнущая смесь каких-то сушеных листьев, очевидно для заварки чая.

– Нас что, ждали здесь? – спросил он, проводя ладонью по столу. Потом осмотрел ее и торжественно сообщил результат: – Ни пылинки нет!

– Кому бы это было нужно, ждать нас здесь? – Кэртон, пыхтя, протащил по полу тяжелый мешок. – Помоги мне его на полку закинуть.

Потом они выгрузили и занесли в дом неудобный деревянный ящик. Повозились, извлекая из него продолжающий равномерно гудеть прибор; перевернули ящик так, что он превратился в небольшую тумбочку, и установили на нем Усилитель Заклинаний.

– Стоит, как родной, – похвалил собственную работу Амадеус.

– Дайте полотенце, – попросил Рульф, переступая через порог и встряхивая мокрыми руками. – Я там воды в умывальник налил, можете тоже пойти умыться.

– Это ты хорошо придумал, – одобрил Кэртон, выкладывая на стол продукты из корзины. – Амадеус, достань полотенце. Оно в сумке, сверху лежит.

Вытираясь, Рульф поделился впечатлением, которое произвела на него конюшня:

– Чистота, порядок, корм приготовлен – ну словно ждали нас сегодня!

– А я что говорю? – обрадовался Амадеус. – И в доме то же самое!

– Да прекратите вы, – поморщился Кэртон. – Никто тут никого не ждал. Просто место такое… аккуратное. Даже пыль не садится, дом этого не любит. Так что вы имейте в виду, никакого мусора. Уронили что, рассыпали – тут же подобрать. И ноги вытирайте, когда с улицы заходите.

Рульф испуганно посмотрел на свои башмаки, оглядел пол – не оставил ли он где грязных следов:

– Я, кажется, вытер…

– А муку и соль запасти тоже дом позаботился? – язвительно поинтересовался Амадеус. Не то, чтобы он совсем не поверил Кэртону, но все-таки, было очень похоже, что приятель их разыгрывает.

Кэртон посмотрел на него внимательно и ответил терпеливо:

– Нет, это не дом. Продукты – забота тех, кто здесь останавливается. Каждый, кто сюда приходит, обязан пополнить запасы.

– И мы тоже?

– И мы тоже. Это обязательное правило. Видишь, вот он, мешок с фасолью?

– Вижу. Я еще хотел спросить, куда нам столько фасоли. А это, значит, мы специально привезли, чтобы здесь оставить.

– Правильно.

– Ничего не понимаю, – Амадеус подошел к окну, посмотрел на сомкнувшиеся вокруг поляны деревья. Совершенно непонятным образом, им удавалось выглядеть крайне недоброжелательно. – Ты нам всю дорогу твердил, что этот лес пришлых не любит, а здесь дом такой гостеприимный. Чистота, припасы, кровать… как-то это не сочетается, а Кэртон?

– Да отстань ты от меня! Что ты все время спрашиваешь? Как я могу тебе объяснить то, чего сам не понимаю? Я просто знаю, как нужно себя вести: что можно делать и чего нельзя! А почему, да зачем, лучше не задумываться!

– Ну-ну, – Амадеус не испугался неожиданной вспышки приятеля, скорее удивился. – Как скажешь. А еще какие-нибудь взносы мы обязаны делать?

– Амадеус! Постарайся же ты, наконец, понять! На самом деле, мы ничего не обязаны, но лучше, если будем соблюдать! Для нас лучше!

– Да ладно тебе, что ты так разнервничался. Я просто спросил, может еще что нужно.

– Нужно. Вот эту книжку нужно сунуть под крыльцо.

– Книжку?

– Именно. Если тебе не трудно, сходи, пожалуйста, положи.

– Под крыльцо?

– Да! Именно! Книжку! Под крыльцо!

– Но зачем?

Кэртон устало обмяк на стуле.

– Не знаю. Не знаю, понятия не имею. Но если положить под крыльцо книгу, то… вроде как кому-то, от кого наше пребывание здесь зависит, будет приятно. Понял?

– Нет, – Амадеус всегда был честным парнем.

– Ну и не надо. Просто сделай то, о чем я тебя прошу: пойди и засунь книгу поглубже под крыльцо.

Синичка уверенно опустилась около уходящей вглубь скалы пещеры, стукнула клювиком по полосатому камешку у входа.

– Слушаю вас? – тут же высунулась пушистая беличья головка. – А, это ты Джудит! Здравствуй, милая! Давно ты не залетала, я уже забывать стала, как ты выглядишь! – Она вышла наружу и остановилась, загораживая проход.

– Я тоже стала забывать, как ты болтлива, Делиза, – мрачно ответила птица. – Знаешь ведь, что без дела я не прилетаю.

– Ох! Что же это, опять?! – белочка всплеснула лапками. – Да почему они не угомонятся никак! Неужели так трудно понять, что нечего им здесь делать! Могли бы, кажется, сообразить!

– Могли бы, да не сообразили, – Джудит нетерпеливо тряхнула хвостиком. – Бургомистр на месте?

– Где же ему быть? Наш бургомистр, как всегда на посту и, как всегда, по брови в делах!

– И ты меня пропустишь к нему? – синичка добавила в голосок многозначительности.

– О чем ты спрашиваешь? Конечно, заходи, – белочка посторонилась.

Покачиваясь на тонких ножках, синица нырнула под каменный свод. Делиза заторопилась следом.

Пещера, в которой они оказались, была сухой, теплой и уютной. Почти весь пол был застелен плетеными из травы ковриками, у стен стояли наполненные кормушки и поилки с водой. Внушительных размеров барсук, с удобством устроившийся возле одной из кормушек поднял голову:

– Джудит? Здравствуй. К сожалению, не могу сказать, что рад тебя видеть. С хорошими вестями ты никогда не прилетаешь.

– Так и есть, – усмехнулась синичка. – Но вид мой ты бы еще стерпел. Вот услышать то, что я тебе сейчас скажу, ты, действительно, не хочешь.

– Может, подкрепишься? – грустно предложил барсук. Он явно старался как можно дальше оттянуть момент, когда Джудит вывалит на него свои новости.

– Не хочу. Разве что воды пару глоточков, – она подошла к маленькой, под свой рост, поилочке и несколько раз опустила в нее клюв. Потом повернулась к барсуку, не сводящему с нее печального взгляда, и развела острыми крылышками:

– Что ж, бургомистр, собирай Правительство. Они идут к нам.

– Просто наказание какое-то, – прошелестела за ее спиной Делиза. – И почему они не могут оставить нас в покое?

– Люди – такие бестолковые существа, – не оглядываясь, ответила ей Джудит.

– Долго еще мы за ними будем гнаться? – поинтересовался Пироман во время очередного привала. – Нет, я ничего такого не имею в виду, просто хочется знать, приближаемся мы или, наоборот, отстаем. Таффи, Искатель не может это определить?

– Нет, он реагирует только на существование излучения, не учитывая его мощность.

– Собственно, мы могли бы внести некоторые усовершенствования, – приподнялся на локте заинтересовавшийся Джузеппе. – Как считаешь, магистр Торстен?

– Могли бы, – меланхолично ответил магистр, – если бы захватили с собой лабораторию. А так, ничего дающего показания с достаточной степенью точности… да и зачем оно нам. Ясно, что в горы они не полезут, значит, будут прятаться где-то здесь, неподалеку.

– Уговорил, – Джузеппе снова лег на траву.

– Почему ты считаешь, что в горы они не полезут? – спросила Арра.

– У них Усилитель, – коротко напомнил Таффи. – Дорог хороших там нет, а повозка по горной тропе не пройдет. Не потащат же они его на руках.

– Горы… – мечтательно глядя в небо, почти пропел Ганц. – Там, говорят, драконы живут…

– Кто это говорит? – уточнил Пироман.

– Старинные легенды, – строго ответил Ганц. – И баллады.

– Ты веришь старинным легендам? – фыркнула Арра. – Вот не ожидала!

– А почему, собственно?

– Но это же сказки! А сказки это…

– Сказки, это всего лишь в увлекательной форме изложенные события, которых ты сама не имела чести наблюдать. Поверь, птичка, когда ты нас с Джузеппе впервые познакомила с сагой «Подвиги пиромага Макса по прозвищу Пироман, за которые он был изгнан с первого курса Эсмеррской школы воинов-магов», мы имели все основания посчитать это сказкой. Точно так же, как ты сейчас драконов… – он перекатился со спины на живот и с энтузиазмом продолжил: – кстати, Пироман тоже ведь огнем пышет запросто. Так что если выставить его против дракона, то еще неизвестно, кто кого!

– Что значит неизвестно? – небрежно заметил Пироман. – Я, разумеется. Дракон же безмозглая тварь, у него ничего за душой, кроме инстинктов, нет. Бабахает огнем, куда попало. А у меня научная подготовка, все рассчитано…

– Не напоминай мне про твои расчеты, – Ганц коснулся опаленных волос. – Иначе я тоже огнем полыхну.

– А ты разве умеешь? – удивился простодушный Таффи.

– Да запросто! Просто у меня это требует немного больше подготовительной работы, чем у вас – магов. Надо дождаться, когда Пироман заснет. Потом обложить его сухой травой, соломкой всякой, веточками… хорошо еще полить чем-нибудь сильно горючим: маслица, к примеру, плеснуть…

– Я теперь вообще спать не лягу, – обиженно заявил Пироман под хохот остальных. – От этого ненормального всего можно ожидать: действительно, подожжет еще!

– И от кого мы это слышим? – Ганц сел и комично развел руками. – От самого человека-огня, грозы драконов! Знаете, почему ни одного этого зверя поблизости нет? Прослышали о нашем приближении и попрятались! Боятся! Слушай, пиротехник, а правда, давай найдем одного и ты вызовешь его на бой?

– Это зачем еще? Зачем зверушку мучить? – заступился за неизвестного дракона Джузеппе.

– Так ведь традиция требует, – авторитетно ответил Ганц. – С драконами, с ними как? С ними без поединка никак нельзя. Как только рыцарь какой мимо проезжает, с ним обязательно драться надо, – он сделал вид, что задумался и продолжил уже с явным сочувствием к дракону: – С другой стороны, дракона тоже понять можно: какое ни какое, а развлечение. Ведь что у этой твари за жизнь? Сиди на одном месте, в башне там, или в пещере, карауль сокровища… тоска!

– А принцесса? – напомнил Пироман. – У дракона обязательно принцесса в плену должна томиться.

– Что принцесса? Принцессы они тоже надоедают, тем более, если у девицы характер скверный.

– У принцесс не бывает скверный характер! – возмутилась Арра.

– Ошибаешься, птичка! Принцессы как раз славятся своей вздорностью и сварливостью. И это, заметь, даже когда они живут во дворце, у папы с мамой. А представляешь, что с ними делается, после пары десятков лет в башне, где вся компания – один дракон? Да тут даже кроткая, аки голубица, барышня в ядовитую змею превратится. Побеседуешь с такой часок и сам побежишь рыцаря искать, чтобы он тебя прикончил.

– И что, были такие случаи? – с интересом спросил Таффи. – Я имею в виду, бои дракона с рыцарем? – Похоже, полученное магистром углубленное техническое образование, не включало в себя даже краткого курса знакомства со старинными легендами Лагосинтера.

– А как же! – обрадовался Ганц. – Вспомнить хотя бы знаменитую песнь о двухголовом драконе с Южного побережья, рыжекудрой Марисите и бесстрашном рыцаре Гайдене! Неужели ты ее никогда не слышал?

– Не приходилось, как-то… – магистр Торстен, чуть ли не извиняясь, развел руками.

– Ты нам расскажи, Ганц, – мягко попросил Джузеппе. – Я, честно говоря, про рыжекудрую Мариситу тоже не припомню.

– Рассказывай, – мечтательно улыбнулся Пироман. – Старинные легенды всегда такие красивые.

Арра промолчала, но подсела поближе и приготовилась слушать.

– Ну что ж, если все желают старинную легенду, – Ганц откашлялся, сделал пару глубоких вдохов и начал нараспев: – Случилось это много сотен лет назад…

Начало легенды было рассказано по всем правилам: и про внезапное появление ужасного дракона в мирных беззащитных краях, и про всеобщую безутешную скорбь когда чудовище похитило прекрасную принцессу, любимицу своей семьи и окрестных жителей. Очень хорошо прозвучала и та часть истории, согласно которой благородный рыцарь Гайден поклялся освободить рыжекудрую Мариситу, хотя бы и ценой собственной жизни.

Дальше, все с тем же романтическим видом, Ганц поведал, как хитроумная рыжекудрая Марисита услышав под окнами башни голос бесстрашного Гайдена, вызывающего дракона на смертный бой, бросилась на кухню и собственноручно напекла пирожков с начинкой из булавок и битого стекла.

– Этой стряпней милая барышня и предложила подкрепиться своему свирепому стражу, перехватив его уже на пороге, – Ганц заметил сомнение во взгляде Арры (девушка не понаслышке знала, сколько времени нужно для изготовления даже самых простеньких пирожков), и пояснил: – Драконы ведь, в сущности, довольно медлительные существа. И вообще, он спал. Пока проснулся, пока разобрался, что происходит… Марисите времени хватило.

– Разве что спал, – проворчала Арра.

– Разумеется, дракон не мог отказаться от угощения полученного из рук прекрасной пленницы, – продолжил Ганц, – в мгновение ока слизнул все пирожки и вывалился во двор. После чего, сами понимаете, бесстрашному рыцарю Гайдену осталось только отрубить обе драконьи головы и, в соответствии с традицией, попросить руки рыжекудрой Мариситы. Правда, очень красивая баллада?

– Э-э-э… концовка немного… неожиданная, – признался Джузеппе. – Эти пирожки с битым стеклом, не эстетично как-то.

А Пироман спросил подозрительно:

– А где же: «и они жили долго и счастливо»?

– Так разве и так не ясно? Конечно, они жили долго и счастливо… правда, тот парень от которого я в свое время услышал эту историю, по секрету рассказал мне, что когда бесстрашный Гайден привез молодую жену в свой замок, то первым делом замуровал дверь, ведущую на кухню. А обедать, до конца жизни, ездил в трактир, в ближайшую деревню. Трактир, надо сказать, процветал.

– Еще бы, – фыркнула Арра. – А знаешь, Ганц, мне понравилось. Эта рыжекудрая Марисита здорово придумала.

– Я, конечно, не могу сказать, что разбираюсь в легендах, – осторожно заметил Таффи, – но именно эта показалась мне не особенно характерной. Мне кажется, не каждая принцесса умеет печь пирожки… да и необходимый запас булавок и битого стекла не у всех имеется.

– Сразу видно настоящего технаря! – обрадовался Ганц, – обо всех мелочах подумает! Тогда я могу рассказать другую легенду, про принцессу, которая понятия не имела, как печь пирожки. Это будет история о… о златокудрой Романите и благородном рыцаре Доллирансе. Хотите?

– Хотим, – согласился за всех Таффи, – рассказывай.

Эту историю Ганц начал не столь издалека, опустив подробности похищения принцессы и начав сразу с того, как сквозь непогоду пробивался благородный Доллиранс на север, к башне, где под охраной дракона с железной чешуей томилась златокудрая Романита. Девица, в момент появления спасителя, повела себя именно так, как приличествует принцессе: выглянула в окно, полюбовалась немножко на потрясающего копьем всадника и бросила ему алую ленточку из своей косы. После чего, убедившись, что рыцарь ленточку подобрал и повязал у себя на рукаве, послала ему воздушный поцелуй, прижала левую руку к сердцу, громко ахнула и упала в обморок. Все по правилам.

– Три дня и три ночи бился благородный Доллиранс с драконом. Три копья сломал, три меча затупил о железную чешую, три разбитых щита отбросил в сторону и, в конце концов, потерял терпение. Поняв, что общепринятым образом упрямый дракон погибать отказывается, рыцарь, без дальнейших затей, ухватил его за хвост, размахнулся, да и шарахнул о каменную стену его же собственного замка. После чего благородный Доллиранс поднялся в башню, нашел златокудрую Романиту, которая честно пролежала в обмороке все это время, и привел ее в чувство нежным поцелуем. Как, эта легенда лучше?

– А где: «и они жили долго и счастливо»? – снова потребовал Пироман.

– И они жили долго и счастливо, – покладисто добавил Ганц. – А голову дракона благородный Доллиранс повесил на стену в гостиной, над камином: чтобы все соседи про его подвиг знали…

– И все равно, драконы, томящиеся принцессы, рыцари – все это сказки! – упрямо тряхнула косой Арра. – Такие же сказки, как летающие по воздуху люди или говорящие звери!

Совет собрался быстро. Собственно, ничего из ряда вон выходящего не произошло – отдельные люди появлялись в заповедной части Горного Леса с печальной регулярностью, как ни пытались их отвадить. Отваживали способом старинным: незатейливым, но действенным – пугали. Тех, кто приходил из любопытства и всяких безобидных грибников-ягодников, слегка, только чтобы отбить желание еще раз сюда сунуться. Медведь, там, покажется в кустах или волки подберутся поближе, да завоют. А что касается охотников – тут уж извините! Эти получали по полной программе. И не каждому удавалось живым уйти – только тем, кто не успевал сделать ни одного выстрела. В общем, как сформулировал однажды бургомистр: «кто к нам с арбалетом придет, тот от зубов погибнет»!

Да, способы борьбы с нежелательными пришельцами были давно известны и, за многие годы, отработаны, но как это надоело! Почему, спрашивается, уважаемые, занятые делами звери, должны все бросать и заниматься какими-то оболтусами, которым не гулялось около дома – понесло их на чужую территорию!

– Значит, ты говоришь, их трое, – пушистый хомячок Тарсон потер лапки. Несмотря на маленький рост и забавную внешность, он был одним из самых умных и уважаемых членов Правительства. – А может, в фургончике еще кто спрятался?

– Нет, я заглянула, – ответила Джудит. – Там один спал. И еще корзины с едой стояли, да ящик какой-то здоровый, а в нем железка. Я не поняла, что это такое, но гудит.

– А если это охотники? – Седдон, большой серебристый волк, оскалился, показав собравшимся безупречные зубы. – И эта железка – какая-нибудь новая конструкция арбалета?

– Вряд ли, – с сомнением качнула головой Джудит. – Не похожа она на оружие, слишком большая и неуклюжая. И вели они себя не так, как охотники. О стрельбе не рассуждали, про трофеи не вспоминали, планов не строили… точнее строили, но какие-то непонятные. Добраться до домика на опушке леса и там два дня сидеть.

– Сидеть два дня в домике? – ошеломленно спросил бургомистр. – А чего же им в своем доме не сиделось?

– Может, у них нет своего? – предположила Делиза. – Может, бродяги?

– Не похожи, – снова качнула головой синичка. – Уверенные в себе, одеты хорошо. Лошади у них, фургон… нет, на бродяг не похожи.

– Кто бы они ни были, нам эти люди не нужны, – слова Седдона закончились глухим рычанием. – И их гудящая железяка тоже. Пусть убираются.

– Кармассорн просил сообщить ему, если вдруг люди в округе появятся, – ни к кому не обращаясь, заметила белочка. – Он хочет побеседовать с каким-нибудь экземпляром посмышленее.

– Разрабатывает очередную философскую концепцию? – озабоченно спросил бургомистр.

– Похоже на то. Он мне что-то рассказывал про развитие этнического индивидуального социума.

– Кармассорн говорил тебе о теории социально-этического становления личности индивидуума, – тоном строгого учителя, поправил ее хомячок.

– Не вижу разницы, – встопорщила хвостик Делиза, – все равно я ничего не поняла.

– Естественно, – мрачно ухмыльнулся серебристый волк. – С тех пор, как гроссмейстер Джанкарино ушел в пещеры, в лесу не осталось никого, кто смог бы понять, о чем говорит Кармассорн. Даже ты, Тарсон, ему не собеседник.

– Я никогда и не утверждал, что усваиваю все его мысли, – надулся Тарсон, – но основную суть я схватываю. А то, что Кармассорн склонен злоупотреблять научной терминологией…

– Послушайте, а почему нет? – перебил хомяка неожиданно развеселившийся Седдон. – Поймать одного человечка и отдать ему. Пусть побеседуют. Ха! Вот только, который из этих трех будет посмышленее?

– Ни один, – твердо заявил бургомистр. – Смышленые дома сидят, а не шатаются неизвестно где.

– Не понимаю, что тебя вдруг так развеселило, Седдон, – укоризненно покачал головой Тарсон. – Кармассорн – серьезный ученый. Но как бы, мне лично, не хотелось удовлетворить его просьбу, нельзя забывать о наших законах. Мы не имеем права вступать в переговоры с людьми.

– Кармассорн ученый, – горячо вступилась белочка, – и если его научные исследования требуют…

– Кармассорн – один из нас, – перебил ее бургомистр. – Следовательно, как совершенно верно заметил Тарсон, обязан подчиняться общим правилам. Не вижу здесь темы для дальнейшей дискуссии. Никаких переговоров с людьми, исключения не предусмотрены.

– Люди – такие бестолковые существа, – вздохнул Тарсон. – Кстати, Джудит! Ты ведь не оставила их без присмотра?

– Нет, конечно, – синичка тряхнула хвостиком. – Я послала Вэлли. Он проследит, действительно ли они едут в домик. Если да, то посмотрит, как они там устроятся, как поведут себя… а Бреттен ему поможет. Вообще-то, правила они, похоже, знают. По крайне мере, один. Он постоянно их второму втолковывал.

– А может, они все-таки охотники? – снова спросил Седдон, и его серебристая шерсть встала дыбом. – А насчет правил, и все такое – просто притворяются?

– Что ты нервничаешь раньше времени, – рассудительная Джудит снова подошла к поилке и сделала несколько глоточков. – Вэлли придет, расскажет.

Маленький скунс пробежал по двору и заглянул в конюшню. Он убедился, что лошади устроены со всеми удобствами и при этом, порядок, царивший в помещении не нарушен. Зверек удовлетворенно покачал хвостом и выскочил на задний двор через небольшую дыру в стене. Там он тщательно обследовал фургон, с ловкостью забравшись в него по спицам колеса и, ничего интересного не обнаружив, спрыгнул на землю.

Дальше его путь лежал к дому. Прямо под освещенным окном стояло несколько разной высоты чурбачков, словно их установили нарочно, для того, чтобы такая мелкая зверюшка могла в это окно заглянуть. В три секунды, словно по лесенке, скунс забрался на самый верх и, встав на задние лапки, прижал любопытный носик к стеклу. В просторной комнате ничего особенного не происходило. Три человека сидели за столом и ужинали. Их нельзя было назвать ни грустными, ни озабоченными – они разговаривали и даже смеялись. Кроме лежащего на столе ножа с широким острым лезвием, ничего напоминающего оружие, в комнате не было. Не было и лукошек для ягод или грибов. Странно – проделать такой путь только для того, чтобы поужинать?

Впрочем, люди – такие бестолковые существа. Хотя эти трое, кем бы они ни были, правила, похоже, знали. Высокие корзины с едой, которые они привезли с собой, скромно стоят у стены; пол чистый, не затоптанный и мусор нигде не валяется; на полке с продуктами добавился еще один объемистый мешок… А это еще что такое? Скунс так наклонился вправо, что едва не потерял равновесие, пришлось взмахнуть хвостом и вцепиться коготками в одно из потемневших от старости бревен, из которых был построен дом. Справа, у самой стены, так что было очень плохо видно из окна, на большом деревянном ящике, стояло нечто невиданное. Ни на арбалет, ни на капкан эта штука не была похожа, но кто знает?.. Может, они все-таки охотники?

Скунс спрыгнул с чурбачка, обежал дом и уверенно нырнул под крыльцо. Там принюхался, проверил быстро, нет ли чего неподходящего, и исчез в норе, уходящий под дом. Узкий в начале лаз, постепенно расширился и вскоре скунс оказался в довольно комфортной, на его вкус, пещерке. Пещерка была обитаема – на подстилке из сухих листьев устроился ежик. Появления гостя он не заметил, поскольку был погружен в изучение небольшой книжечки в синей обложке.

Скунс вежливо кашлянул.

– Здравствуй, Бреттен.

– А? – ежик поднял голову от книги. – Зддавствуй, Вэлли, – судя по голосу, он был сильно простужен. – Ты уже в кудсе?

– В чем? – удивился Вэлли.

– В кудсе. Я ибею в виду, ты уже здаешь, что сдова люди пдибыли?

– Что с тобой? – сочувственно спросил скунс. – Я половины слов не понимаю.

– Дасбодк. У беня дос совсеб забит.

– Голова у тебя забита! – раздался сердитый голос за спиной Вэлли, и вошла ежиха. – Надо же так простудиться! И по собственной дурости! Скажи, Вэлли, ты когда-нибудь видел такого болвана?

– А… а что, собственно, он натворил, госпожа Бретта?

– Вылез под дождь! Помнишь, два дня назад, какой ливень был ночью? А холодина была, ветер… он воспользовался тем, что я спала, и три часа мок под дождем!

– Зачем? – моргнул скунс.

– А вот спроси его, зачем! Скажи ему, Бреттен, скажи правду! Или тебе совестно?

Ежик завозился на своей подстилке, пробормотал смущенно:

– Ду зачеб ты… Де дадо…

– Де дадо, – передразнила мужа Бретта, – тьфу! Стихов он начитался! Аделаида ему книжку выдала с поэмами Ланса Линнуса, так он их начитался, да и соскочил с ума. Представляешь, Вэлли, тоже начал стихи сочинять! Да пусть бы только сочинять, тут бы я слова не сказала. Так он додумался до того, что похож на этого самого Линнуса, особенно в профиль. Только у того волосы кудрявые. Вот мой дурень старый и стал выяснять, как ему свои иголки закудрявить. И у кого додумался спрашивать, у Седдона! А тот возьми, да и скажи, что лучшее средство – под дождем постоять. У него, дескать, от дождя шерсть всегда кудрями скручивается. Есть, вроде, в дождевой воде такое свойство. Я еще до этого шутника доберусь! Он у меня такими кудрями покроется, век вспоминать будет! – ругаясь, ежиха успела разложить на широкой дубовой дощечке горсть зеленых листочков и начала растирать их маленькой скалочкой.

– Это ты зря, – Вэлли сморщил нос от сильного мятного запаха, наполнившего жилище ежей. – Тем более, действительно: Седдон сказал. Нашел, кого слушать. Он мне тоже помню, однажды… – скунс неожиданно замолчал. – Ладно, меня Джудит послала присмотреть. Ты как, выходил на гостей поглядеть?

– Выходил он, как же, – снова вступила Бретта. – Только высунулся под крыльцо, а там книжка! Он ее схватил и бегом обратно – его кроме книжек этих проклятых, вообще ничего не интересует! Да если бы я его не лечила, так бы и помер над книжками своими… ну-ка подставляй горло, горе мое!

– А-а, – книгу они, значит, положили, – глубокомысленно заметил Вэлли. – Ты Аделаиде уже сообщил?

– Как же! – похоже, Бретта всерьез решила не дать мужу возможности произнести хотя бы слово. Впрочем, Вэлли не возражал. Оригинальная, в связи с насморком, дикция Бреттена дела разговор с ним занятием малопродуктивным. – Сам за нее ухватился! Тоже стихи какие-то… теперь и не знаю, начитается опять, да глядишь, и в огонь кинется.

– Дичего бодобдого, – не слишком убедительно запротестовал Бреттен, – де буду я дикуда кидаться…

– Цыц! – грозно прикрикнула на него супруга. И добавила, обращаясь к Вэлли: – Я эту книгу сама Аделаиде отнесу, вот только спать уложу этого болезного…

– До я еще де дочитал! – возмущенно перебил ее «болезный».

– А если Аделаида узнает, что ты новую книгу у себя задержал, вместо того, чтобы к ней бегом отнести, – подчеркнуто нейтрально сообщил скунс, – то на месяц лишит тебя права пользования библиотекой. Как главный библиотекарь, она имеет такую возможность… и кажется, что-то подобное уже случалось? Ты случайно не помнишь с кем, а Бреттен?

Ежик насупился и прижал раскрытый томик к груди:

– Ладдо, бусть Бретта отдесет. До только, когда я засду!

– Вот и хорошо, – кивнул Вэлли. – А я побегу к Бургомистру, там наверняка Совет уже собрался. От тебя что-нибудь передать?

– Да что ж, – снова ответила за мужа Бретта. – Пока все нормально. Тихие, аккуратные, правила знают…

– Кдигу бод кдыльцо боложили, – все-таки вставил Бреттен.

– А эта штука, что стоит у них на ящике? Не нравится мне она.

– Почему? – ежиха равнодушно пожала плечами. – На оружие не похоже.

– Она ни на что не похож, – озабоченно качнул головой скунс. – Это меня и пугает.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Бретта. – Люди – такие бестолковые существа, они вечно таскают с собой всякие нелепые игрушки.

– Может ты и права, – Вэлли вздохнул. – Впрочем, мое дело доложить Совету факты, а уж толковать их и решать, что делать, будут без меня. – Он двинулся к выходу из уютной пещерки. Около темной дыры, ведущей под крыльцо, задержался: – Счастливо оставаться, Бретта. А ты выздоравливай, Бреттен… и мой совет, не ищи лишних неприятностей, передай книгу Аделаиде побыстрее.

Солнце уже начало клониться к закату, когда Арра и Джузеппе одновременно придержали своих лошадей и переглянулись.

– Что? – немедленно встревожился Ганц.

Торстен, успевший проехать немного вперед, следуя за широко и равномерно шагающим Пироманом, оглянулся, спросил удивленно:

– Вы чего остановились?

– Я не уверен, – Джузеппе рассеянно оглядел горизонт. – А ты сам ничего не чувствуешь?

Добросовестный Таффи несколько секунд старательно оценивал свои ощущения, потом пожал плечами:

– Да вроде, все в порядке, – и окликнул Пиромана, – Макс, подожди, не уходи далеко.

– А что случилось? – послушно остановившись, спросил тот.

– Ты ничего не чувствуешь? – повторил свой вопрос Джузеппе.

– Жарко, – не задумываясь, ответил Пироман, – и пить хочется.

– Я имею в виду, – терпеливо пояснил магистр, – не чувствуешь ли ты чужого магического присутствия.

– Нет, – хотя на этот раз Пироман задержался с ответом, голос его прозвучал уверенно. Он перевел вопросительный взгляд на Арру. – Вы что-то заметили?

– Да, только очень невнятно, – недовольно ответила она, – Так, слегка. Словно ветром повеяло.

– Угу, – кивнул головой Джузеппе, – у меня то же самое ощущение.

Ганц решительно спрыгнул с Булки:

– Так, все понятно.

– Что тебе понятно? – тут же заинтересовался Таффи.

– Что мы с этого места не сдвинемся, пока вы, господа маги, не разберетесь с вашими чувствами и ощущениями. И давайте, не тяните, спешивайтесь. А то я уже знаю, как вас магической волной из седла на землю выбивает, имел счастье наблюдать.

– Раскома-а-андовался, – недовольно протянула Арра, выполняя его распоряжение и помогая спуститься Торстену (Джузеппе покинул спину Гладиолуса не слишком грациозно, но самостоятельно).

Пироман, тем временем, повернувшись ко всем спиной и прижав Искатель локтем к боку, торопливо бормотал заклинания, ритмично встряхивая кистями рук. В воздухе перед ним уже парило около десятка пурпурных светлячков.

Ганц не поленился, обошел вокруг него и, несколько секунд понаблюдав, спросил подозрительно:

– Ты что это собрался делать?

Поскольку занятый делом Пироман не отреагировал, он дернул за рукав магистра Трио:

– Джузеппе, этот поджигатель опять что-то затеял!

– Не волнуйся, это просто контрольки, – невнятно успокоил его магистр и одобрительно добавил, обращаясь уже к самому Пироману: – Молодец, Макс, разумно действуешь.

– Контрольки? – с сомнением переспросил Ганц.

– Ну да. Нейтральное механическое средство. Они будут двигаться вместе с нами, и регистрировать магический фон. Любой всплеск энергии вызовет реакцию, и мы получим четкий сигнал. Макс, ты какой радиус действия заложил?

– Естественно, предельный, – ответил чуть запыхавшийся Пироман, плавным движением руки отправляя в полет светлячков-контролек. – Зачем нам всякие сюрпризы.

– Очень разумно, – снова похвалил его Джузеппе.

– И аккуратно, – присоединился к нему Таффи. – Техника исполнения безупречна.

Ганц кисло посмотрел на довольного, хотя и старавшегося сохранить невозмутимый вид Пиромана:

– А как будет выглядеть этот сигнал? Не полыхнет? Тут ведь травы сухой полно, а мы степные пожары тушить не нанимались.

– Нет, все абсолютно безопасно, – широко улыбнулся Пироман. – Вспышка будет: яркая, но холодная. Эти контрольки специальной конструкции, они тепла вообще не выделяют… ух ты!

Вспышка действительно была яркая – на секунду она ослепила всех. Резкий порыв ветра погнал прямо на них тучу пыли, в которой мелькали, поднятые в воздух кустики перекати-поля, какой-то травяной мусор и мелкие степные зверюшки.

– Ганц, держи лошадей! – крикнул Джузеппе, – Таффи, делай обвод на четыре угла! Мы с тобой на оси север-юг! Арра, Макс, занимайте вершины восток-запад!

Торстен, не теряя время на расстегивание пуговки, запустил два пальца в кармашек на рукаве и вытащил заостренную серебряную палочку-карандашик. За те несколько секунд, что он вел этой палочкой по траве, рисуя довольно приблизительный ромб (в центре его оказался Ганц, намотавший поводья на кулаки, и столпившиеся вокруг него лошади), Арра, Пироман и сам магистр Трио, заняли свои места.

– Ща-а ка-а-ак на-а-акроет! – с неуместным восхищением пропел Пироман и плюнул в сторону надвигающейся пыльной стены.

Таффи, жмурясь от горячего ветра, хлеставшего по лицу, все еще сидел на корточках и пытался засунуть карандашик обратно, в кармашек, по-прежнему не расстегивая его. Очередной порыв ветра покрыл всех тонким слоем серой пыли.

– Быстрее, – поторопил Джузеппе замешкавшегося магистра технической магии, – секунд двадцать осталось. Ты готов?

Торстен отвел взгляд от своего рукава, оценил расстояние до смерча и бросил палочку на землю.

– Да! – неожиданно изящным, почти балетным прыжком, он переместился на свободную вершину ромба.

– Ставим щит, – в решающий момент голос Джузеппе зазвучал очень спокойно, почти буднично, – слоями, по форме «отшельник». Раз… два… три!

Все четверо одновременно вскинули руки и туманная завеса, пронизанная черными мерцающими молниями, отделила их от всего мира. Несколько секунд абсолютной, почти оглушительной тишины, а потом началось… Когда гигантский смерч натолкнулся на магическое препятствие, гулкий удар так встряхнул щит, что маги едва устояли на ногах. В следующее мгновение по ушам ударил резкий свист. Нарастая, быстро набирая силу, он перешел в рев – земля дрогнула и заколыхалась. Завеса щита медленно, но неуклонно наливалась все более ярким розовым светом, а черные змейки молний задвигались, засуетились, словно притягиваясь друг к другу, сплетаясь вместе и образуя большие уродливые кляксы.

Ганцу пришлось хуже всех. Маги, конечно, тоже не бездельничали – держали щит, но их было четверо, а он один. Когда земля дрогнула, лошади прижали уши и присели, нелепо согнув ноги в коленях. И вроде бы, они стояли на месте, но вот только почему за их копытами стремительно увеличивалась полоса взрыхленной земли? Как будто они упираются, изо всей сил, а некий, невиданной силы конюх тащит их вперед.

Ганц еще крепче вцепился в поводья.

– Спокойно, спокойно, – пробормотал он, – ничего особенного не происходит. Булка, что ты нервничаешь? Уж ты-то, кажется, всякого навидалась…

Кобыла дернула головой, бросила на него короткий красноречивый взгляд, словно ответила без слов:

– Всякого, но не такого!

– Искорка, а тебе и вовсе должно быть стыдно, – продолжил уговоры Ганц. – И тебе, Гладиолус, тоже. Ваши хозяева маги, вон как они ловко руками машут: вас же и защищают, между прочим. Брали бы с них пример. А ты, Снежинка! Уж если ты своего хозяина не боишься, то я и не знаю, чем тебя испугать можно…

В этот момент, Красавчик, очевидно решив, что поскольку он не является собственностью мага, а всего лишь взят напрокат, то ему позволена большая вольность в поведении, истерично заржал и попытался встать на дыбы. Ганцу пришлось прервать монолог и отпрыгнуть в сторону, спасаясь от подкованных копыт, яростно молотящих по воздуху рядом с его головой. Тем не менее, его увещевания принесли пользу – по крайне мере, две кобылы оправились настолько, что пришли ему на помощь. Булка куснула Красавчика за шею, а Искорка сильно толкнула в бок, заставляя опуститься на все четыре ноги.

– Спасибо! – искренне выдохнул Ганц и тут же сердито предупредил мерина: – Дернешься еще раз, на фарш пущу! И не надейся на Торстена: от меня он тебя защитить не сумеет. Так что стой смирно, бери пример с девочек… – он взглянул на мелко дрожащий, потный бок Гладиолуса, крепко упершего в землю растопыренные ноги, – и со старшего товарища. Должна же, эта свистопляска когда-нибудь кончится!

Но свистопляска продолжалась. Самым неприятным было то, что хотя магический щит обеспечивал им безопасность, он же не давал возможности оценить обстановку снаружи. Что там происходило – не мог представить себе ни один из пятерых. Было ощущение движения, словно этот смерч спихнул их с дороги и теперь волок по степи, но куда? И как далеко?

Ответы на эти вопросы знал Деннис Рон. Он остановил коня, любуясь тем, как пыльное облако с большой скоростью продвигается по степи к горизонту.

– Очень мило.

Действительно, все получилось исключительно удачно. Теперь хваленый Искатель Торстена бесполезен. Прежде чем смерч окончательно выдохнется, пройдет еще минуты четыре и неизвестно, куда их занесет за это время. Сто против одного, что эта компания просто заблудится в степи. Ну и прекрасно! А он спокойно поедет дальше, не опасаясь больше никаких неприятностей.

Деннис тряхнул поводьями, но тут же снова натянул их. Как же он сразу не обратил внимания! Широкая полоса взрыхленной лошадиными копытами земли тянулась, отмечая путь, по которому прошел смерч. Глупо рассчитывать, что Трио с отрядом заблудится, если у него будет такой четкий ориентир. Впрочем, ничего страшного. Вопрос из категории самых простейших, по плану подготовительного учебного курса… Деннис быстро прочитал заклинание и через несколько секунд густая зеленая травка начала затягивать голую землю. Он улыбнулся, повторил текст, внеся несколько мелких поправок – трава тут же пожелтела и пожухла. Деннис отвернулся, потом снова посмотрел на результат своей работы, кивнул удовлетворенно. Можно спокойно ехать дальше. След, оставленный отрядом магистра Трио, исчез окончательно.

«Браво, магистр Рон, прекрасно проделано! Простенько и со вкусом. Хорошо продуманная ловушка и вот отряд преследователей уже заброшен далеко в степь. Сколько времени пройдет, пока они выберутся на верную дорогу? Если повезет, то очень много. А если не повезет… если не повезет, то все равно, достаточно. И самому трудится почти не пришлось – всего то и дел, что подбросить Рону правильную мыслишку. А уж с техническими подробностями, магистр управился сам. Да как ловко! На расстоянии ловушку ставил, вне пределов прямой видимости, а как точно попал! Может ведь, когда захочет! Одно слово, молодец, магистр Рон!»

– А по-моему, это замаскированные охотники, – упрямо наклонил голову Седдон.

– Но никто не видел у них оружия, – возразил Тарсон. – Ладно, Джудит могла не разглядеть…

– Это и не входит в ее обязанности, – перебил его Бургомистр. – Ее дело – общий контроль на дорогах.

– Поэтому я и говорю, Джудит могла оружия не разглядеть, – терпеливо повторил хомячок. – Но Вэлли осмотрел все очень тщательно и Бретту никогда никто не упрекал в невнимательности. Если бы оружие было, они бы заметили.

– А этот прибор? Откуда мы знаем, что это такое?

– М-да, прибор… – Тарсон почесал животик когтистой лапкой. – Вэлли, ну-ка опиши его еще раз, поподробнее.

Скунс, который, доложив результаты своих исследований, присел в уголке около кормушки и деликатно подкреплялся земляными орешками, тут же вскочил и вышел на середину.

– Я таких еще никогда не видел. Это похоже на… нет, скорее… вот представьте себе паучье брюшко, без головы, но на крохотных ножках и из металла. А голова надета сверху – без глаз и совершенно черная. А из нее вверх торчит какая-то палочка с усиками… примерно так.

– Б-р-р, гадость какая, – передернуло бургомистра.

– Фу! – искренне поддержала его Делиза.

Седдон только скривился, демонстрируя свое отвращение, а Тарсон снова поскреб животик.

– Да что же это может быть такое? – спросил он растерянно.

– Раз мы не знаем, значит, это вполне может оказаться оружием, – убежденно ответил Седдон. – Я считаю, что мы обязаны принять меры.

– А если нет? Если это какой-нибудь научный прибор для изучения чего-нибудь такого… – Бургомистр поднял лапку и покрутил ею в воздухе. – Помнится, гроссмейстер Джанкарино рассказывал однажды про какую-то штуку для изучения подводных течений. Тоже из железа была и странной формы.

– Прибор для изучения подводных течений, – язвительно фыркнул Седдон. – Действительно, в нашем лесу это очень актуально!

– Можно изучать что-нибудь другое, – примирительно заметил Тарсон. – Есть воздушные течения.

– Ты что, предлагаешь дать им возможность заниматься своими изучениями в нашем лесу? – покрытые серебристой шерстью уши встали торчком, а глаза волка зажглись янтарным огнем.

– Нет, конечно, – поторопился погасить начинающуюся ссору Бургомистр. – И, разумеется, никто ничего подобного предлагать не может. Раз они соблюдают правила, то и мы не станем причинять им вред. Вопрос лишь в том, насколько деликатно мы будем их выпроваживать.

– Прошу прощения, господин Бургомистр, – с преувеличенной вежливостью заговорил Седдон. – Позволено ли мне будет задать один маленький вопросик? – он дождался неуверенного кивка барсука и шумно перевел дыхание. – Почему мы должны быть с ними деликатными?!

– Потому что нам не нужны осложнения. Потому что мы вообще не кровожадны.

– Ты так считаешь? – волк выразительно лязгнул зубами.

– Седдон, я прошу тебя, прекрати, – устало попросил Тарсон. – В конце концов, тот идиот с арбалетом в тебя не попал.

– И поэтому я должен с восторгом подставлять свою шкуру другим идиотам с арбалетами?

– У них нет… что ты хочешь сказать Вэлли?

– Прошу прощения, но мне пришла в голову мысль… господин Седдон, согласитесь, что между кровожадностью и вежливостью располагается достаточно большой диапазон возможностей… возможностей поразвлечься.

– Поразвлечься?

– Учитывая ваше, отнюдь не ординарное чувство юмора, – почтительно поклонился скунс. – Ведь и пугать можно по-разному.

– Хм!

– Что это вы собираетесь затеять? – нервно спросил Бургомистр. – Вэлли, тебе позволяется присутствовать на заседаниях, но ты не член правительства и не имеешь права действовать самостоятельно! Если у тебя есть предложения, ты должен изложить их, а мы рассмотрим и примем решение.

– У меня и в мыслях не было, поступить по-другому…

– Предложения, Вэлли!

– Н-ну, например… надеюсь Делиза не откажется помочь? – он дождался кокетливого кивка белочки и улыбнулся. – Спасибо дорогая. Так вот, Бреттен мне не так давно рассказывал, что прочитал он в одной книге описание такой странной сцены…

Маги начали уставать – Джузеппе, не выдержав давления смерча, сделал крохотный шажок назад; Арра, тяжело и хрипло дыша, с заметным трудом удерживала ладони на нужной высоте; Пироман торопливо бормотал какие-то поддерживающие заклинания. Только Таффи спокойно и уверенно стоял все в той же позе, сосредоточенно глядя прямо перед собой и ни разу не пошевелившись. И именно он первый заметил:

– Мощность напора падает.

– Ты уверен? – тут же встрепенулся Ганц.

– Уверен, – коротко ответил магистр.

– Точно, – подтвердил Джузеппе, – и быстро как! Через минуту-полторы щит можно будет убирать. – И тут же пожаловался, – странное какое-то ощущение. Что-то беспокоит, а что – не могу понять!

На всякий случай, подождали две минуты. Насыщенный розовый цвет щита поблек, и черные змейки практически исчезли: это означало, что внешнее давление равно внутреннему.

– Снимаем?

Джузеппе уже начал опускать руки, когда Арра неожиданно взвизгнула:

– Нет!

В ту же секунду все четверо снова приняли «боевую» стойку.

– А почему, собственно? – довольно язвительно поинтересовался Пироман, убедившись, что никаких сигналов, предупреждающих об опасности, на поверхности щита не наблюдается.

– Потому! Потому что головой думать надо! Мы щит против чего ставили?

– Смерч там был, пыльная буря, – ответил вместо парня Джузеппе, тоже не понявший, из-за чего Арра вдруг так всполошилась. И добавил успокаивающе: – Сейчас она уже выдохлась.

– То-то, выдохлась. А пыль куда, по-твоему, девалась?

– На щит осела, – невозмутимо дал справку Торстен. – Судя по силе смерча, над нашими головами сейчас слой метра в три, не меньше. Так что, если сейчас щит резко убрать… – он не стал продолжать.

– Мама моя! – тоненько пискнул Пироман. – Да если бы вся эта пылища сейчас вниз грохнулась, нас бы только через сто лет откопали, да и то случайно.

– Не преувеличивай, – поморщился Джузеппе. – Просто было бы неприятно.

– И очень грязно, – добавила Арра. – Так что, можете сказать мне «спасибо».

– Спасибо! – прозвучал дружный хор.

А Ганц добавил:

– Только я не понял, мы теперь под этой пыльной крышей долго будем сидеть? Я, конечно, не жалуюсь, но вот лошади нервничают.

– Сейчас мы ее сбросим, – засмеялся Джузеппе. – Ну что, ребята, приготовились? И-и… раз!

Маги одновременно выкрикнули короткое заклинание, и щит заметно вздрогнул.

– Вот и все. Убираем.

Арра первая опустила руки. За ней Джузеппе, Таффи и, последним, Пироман.

– И что мы имеем? – поинтересовался Ганц, отпихивая в сторону Гладиолуса, который закрывал ему обзор.

– Ничего особенного, – любезно пояснил Таффи, поднимая с земли и убирая, наконец, в кармашек серебристую палочку. – Мы в степи.

Степь, действительно, присутствовала. Однообразная и унылая, покрытая высохшей желтой травой. Рухнувшие с магического щита и рассыпавшиеся поблизости неопрятные кучи пыли, перемешанной с собранным смерчем растительным мусором и валяющимися в глубоком обмороке сусликами и ящерками, пейзаж нисколько не украшали. Тем не менее, Ганц заметил жизнерадостно:

– Уже хорошо. Я бы не удивился, если бы мы посреди моря-океана оказались. Такое ощущение было, словно нас просто сдуло с дороги.

– Ощущение, в целом, правильное, – согласился Джузеппе, – но так далеко, до моря, нас бы не забросило. Мы же щит держали.

– Чего-то подобного следовало ожидать, – заметила Арра, оглядываясь по сторонам, – уж очень спокойно мы продвигались. Не могли те, кто сейчас с Усилителем удирают, ни одной ловушки за собой не оставить.

– Да, отсекли они нас… – Пироман сделал несколько шагов, поводя Искателем в разные стороны, приподнял его повыше, опустил пониже… – Бесполезно. Ничего похожего на след Усилителя Заклинаний здесь нет.

– Естественно, – холодно откликнулась Арра. – Ты же не рассчитывал, то смерч и его с собой прихватит.

– Нет, конечно, но насколько было проще.

– А когда у нас, хоть что-нибудь, получалось проще? – неожиданно язвительно поинтересовался Джузеппе. – И вообще, мы долго здесь топтаться будем? Макс, займись делом, найди дорогу!

Пироман послушно присел на корточки. Аккуратно положил Искатель и медленно повел ладонями на высоте пол-локтя над землей. Трава моментально обуглилась.

– Да что же это такое! – с отчаянием воскликнул Джузеппе. – Макс, прекрати! – и пожаловался куда-то в сторону: – Нет, в самом деле, у этого парня все просто горит в руках!

– Давай лучше я. Ганц правильно говорил, мы степные пожары тушить не нанимались, – Арра присела рядом с Пироманом и небрежно толкнула его в бок. – Подвинься.

– Степи тебе мало, – недовольно проворчал он, повалившись на землю и откатываясь в сторону.

Девушка держала ладони гораздо ниже, почти касаясь травы, но никаких признаков огня не было.

– Вот видишь, Макс, – голос Джузеппе звучал наставительно, – как надо работать. Учись.

– Молодец, птичка, – одобрил и Ганц. – Только я на твоем месте поискал бы правее, – он указал рукой на то место, куда ей следовало перейти. – Судя по солнцу, нас принесло именно оттуда.

Арра посмотрела на солнце, прищурилась, прикидывая насколько верны выводы Ганца, потом кивнула:

– Ты прав.

На новом месте высохшая трава под ее руками почти сразу ожила и зазеленела. Двигаясь гусиным шагом, девушка четко обозначила начало дорожки, по которой им следовало двигаться. Потом резко встала, отряхнула руки и сердито взглянула на магистров:

– Вы что, рассчитываете, что я до самой дороги на четвереньках ползти буду? Начало пути здесь, а как сделать, чтобы можно было нормально идти, теперь вы думайте!

– Лучше не идти, а ехать, – уточнил Ганц.

– Таффи? – спросил Джузеппе.

– Я думаю… может вот это подойдет?

Торстен вытащил из внутреннего кармана, спрятавшегося где-то в глубине его спецовки, небольшую трубочку с пятью рычажками. Осмотрел ее внимательно, направил один конец на зеленую траву, пощелкал рычажками. Потом поднес к губам, зажмурился и резко дунул. В первую секунду ничего особенного не произошло. Так, вылетело небольшое облачко серебристо-лилового тумана, неторопливо опустилось на клочок обнаруженной Аррой зеленой травы, по-хозяйски расположилось на нем. Но очень быстро зеленый пятачок увеличился, начал вытягиваться в длину и, в результате, превратился в четкую, убегающую к горизонту дорожку.

– Готово, – скромно сообщил Таффи, убирая свой приборчик.

– Таффи, ты гений! – восхитился Ганц. – Если мне не веришь, Арра подтвердит. Птичка, скажи ему!

– Не называй меня птичкой, – отмахнулась Арра. – Но я согласна: Таффи, ты гений!

– Ладно вам, – порозовел тот. – Ничего особенного, нормальный прибор.

Но тут вступили Джузеппе и Пироман, с энтузиазмом присоединившиеся к мнению Ганца, и окончательно смутили магистра технической магии.

– Хватит! – взмолился он. – Поехали, что мы здесь время теряем?

Теперь, когда веселая зеленая дорожка четко указывала направление, не было необходимости ехать шагом. Но, даже двигаясь быстрой рысью, отряд потратил почти три часа, прежде чем местность стала узнаваемой (настолько узнаваемой, разумеется, насколько это вообще возможно в степи). По крайне мере, в пределах видимости показалась дорога, и не было оснований считать, что это не та, по которой они ехали до встречи с магическим смерчем.

Обогнав всех, Пироман первым добрался до нее и, остановив Снежинку, спрыгнул на землю. Крепко сжимая Искатель в правой руке, с энтузиазмом щенка-ищейки, он начал рыскать по сторонам в поисках следа Усилителя Заклинаний. Не успел он сделать и трех шагов, как помятая рамочка налилась изумрудным светом. Единодушной реакцией на это был дружный вздох облегчения. А Пироман, на радостях, позволил себе и кукиш показать, не слишком четко ориентируя его в пространстве:

– Вот тебе! Съел? Думал, отделался от нас совсем? Фигушки!

Более рассудительная Арра, хотя не сопровождала свои слова столь же выразительными жестами, согласилась с ним:

– Времени потеряно многовато, но это вовсе не значит, что мы опоздаем. – Тут она обратила внимание на Джузеппе, задумчиво уставившегося на убегающую вдаль полоску зеленой травы: – А ты что такой печальный? Что тебе не нравится?

– Не то, что не нравится, – медленно покачал головой магистр. – Я не понимаю… есть здесь какое-то несоответствие.

– Точно, – поддержал его Ганц. – Например, откуда этот смерч вообще взялся. Причем аккурат, в тот момент, когда мы мимо проезжали.

– Это как раз не вопрос, – отмахнулся Джузеппе. – Поставить ловушку в состоянии ожидания дело нехитрое. Это можно сделать даже на расстоянии. Я имею в виду несоответствие между замыслом, силой магии и небрежностью к деталям. И сама идея со смерчем достаточно остроумна, и сила была приложена не рядовая. Мы вчетвером стояли, а я не могу сказать, что легко было. Да и забросило нас… а потом, вдруг, эта дорожка, как подарок. Неужели такой серьезный маг ее получше замаскировать не мог? Вот ты, Арра, как считаешь?

– Пожалуй, ты прав, – серьезно покивала головой девушка. – Я, например, сразу тебе парочку способов назову, как сделать, чтобы никаких следов не осталось. А если подумаю, то штук пять.

– Понимаешь? – Джузеппе снова обернулся к Ганцу. – Противоречие. Есть у тебя для него объяснение?

– Есть, – не задумываясь, ответил он. – Халтурщик он, этот ваш похититель Усилителя Заклинаний. Или скажете, что среди магов такие не встречаются?

– Прекрасное место, Кэртон! – с энтузиазмом объявил Амадеус и потянулся обнять приятеля. Уворачиваясь от него, Кэртон едва не грохнулся с табурета и выругался, но это не испортило настроения Амадеусу. Он простер правую руку к окну (левой подхватив кружку с костоломкой), и продекламировал:

– Чудный вечер, лес, природа! Свежий воздух и… одним словом, свежий воздух!

– Д-действительно, очень мило, – расслабленно кивнул Рульф, тоже приложившийся к живительному напитку, но не успевший впасть в сентиментальную печаль, чего так опасались Амадеус с Кэртоном. – Ты оч-чень верно заметил Амадеус, именно пр-р-рирода!

Деликатного стука в дверь они сначала просто не услышали. Кэртон поднял свою кружку и провозгласил:

– За то, чтобы мы сумели завершить столь удачно начатое дело!

– За исполнение желаний! – поддержал его Амадеус.

– За… – Рульф не договорил, прислушался, наморщив лоб. – Стучат, кажется?

– Показалось, – отмахнулся Амадеус. – Или ветка за стенку зацепила. Ветер на улице поднялся, вот деревья и качаются.

– Ты думаешь? – Сондерс с сомнением посмотрел на темное окно. Как-то слабо верилось, что там, за бревенчатыми стенами, поднялся такой ураган, что стоящие в десятке метров от домика деревья, дотянулись до него своими ветвями.

– В любом случае… – начал было Кэртон, но его прервал новый стук в дверь, гораздо более энергичный. – Пожалуй, все-таки стучат, – неуверенно согласился он. – Надо пойти… посмотреть.

Внезапно им всем стало не по себе. Вроде бы, ничего особенного: постучал кто-то в дверь, ну и что? Да мало ли какой прохожий мог это сделать… Вот только нет поблизости никаких прохожих, нет и не должно быть! Может, Магистр Рон приехал? Нет, не мог он догнать их так быстро, раньше чем через несколько часов его и ждать нечего… Или все-таки он? А если не он, то кто?

Не дожидаясь, когда его попросят, Рульф обреченно поднялся и сделал крохотный шажок в сторону двери. Чего тянуть? Ясно, что все самое неприятное непременно выпадает на его, студента Сондерса горькую долю. Впрочем, торопиться тоже некуда. Он сделал еще один шаг, приблизившись к порогу сантиметров на пятнадцать.

– Подожди, я с тобой, – внезапно охрипшим голосом окликнул его Амадеус, тоже вставая.

В конце концов, именно он был здесь самым крепким и сильным! Значит, если Рульфу потребуется защита от неведомого ночного гостя, то на кого еще ему рассчитывать? Не то, чтобы у Амадеуса так уж сильно было развито чувство долга, но и бросать приятелей в трудную минуту он не привык.

Вдвоем студенты подошли к двери, оглянулись на Кэртона. Оказывается, он тоже не остался за столом, маячил сейчас за их спинами. Его вовсе не тянуло на подвиги, просто рядом с ребятами было спокойнее.

– Может не надо? – прошептал Рульф. – Вроде там нет никого.

Словно в ответ на его сомнения, в дверь снова резко, нетерпеливо ударили.

– Ладно, – выдохнул Амадеус, – посмотрим. – Он взял в руки здоровенный дубовый брус, качнул им пару раз (Кэртон торопливо шагнул назад и прижался к стене), ухватил поудобнее и кивнул: – Открывай.

Рульф отбросил хлипкий крючок и распахнул дверь. Секунду все трое молча смотрели на серебристое лохматое чудовище, больше всего похожее на волка… только волк этот, даже сидя, был почти одного роста с Амадеусом. Тяжелый деревянный брус рухнул на пол, по чистой случайности разминувшись с левой ногой Рульфа, но никто не обратил на это ни малейшего внимания.

Зверь дружелюбно улыбнулся, продемонстрировав пасть, полную жутких зубов, и спросил вежливо:

– Извините, вы не подскажете, кто из вас будет посмышленее? Кармассорн просил узнать.

– Га-а, – Кэртон вовсе не претендовал, в данной ситуации, на звание самого смышленого, просто он первым обрел способность издавать звуки.

Услышав его голос, очнулись и Рульф с Амадеусом. Рульф истерически взвизгнул, захлопнул дверь и накинул крючок. Амадеус же, внезапно сообразив, что валяющийся на полу брус, является на самом деле засовом, снова схватил его и одним движением опустил на толстые железные скобы. Несколько секунд все трое прислушивались, но из-за запертой двери не доносилось больше ни звука. Они на цыпочках отступили в комнату, снова сели за стол. Кэртон схватил флягу дрожащей рукой и торопливо плеснул костоломки в кружки. Выпили залпом, не отвлекаясь на тосты, и тут же добавили по второй.

– А п-по-моему, – всматриваясь в дно опустевшей кружки, неуверенно пробормотал Рульф, – это б-была галю… галюли…

– Галлюцинация, – четко выговорил Амадеус. Откуда в его, не обремененной знаниями, голове всплыло это слово, он и сам не смог бы объяснить. Как, впрочем, и того, что оно означало. Было смутное ощущение, что для всех них будет лучше, если этот зверь окажется галлюцинацией. Безопаснее.

– Точно, – с облегчением выдохнул Кэртон. – Конечно, галлюцинация! – он отхлебнул прямо из горлышка фляги, которую продолжал держать в руке и внезапно рассердился. – Тьфу! Надо же, чтобы такая гадость примерещилась! Кармассорн! Кто-нибудь, знает, что это такое?

– Я лично, п-понятия не имею, – Рульф отломил корочку от куска хлеба, понюхал ее, осмотрел внимательно и положил на стол. – А с д-другой с-стороны… одна г-галлюц-ц-инация на троих? Р-разве так б-бывает?

– Вообще-то, нет, – неохотно признал Кэртон. Амадеус только пожал плечами.

– Н-но таких в-волков тоже не может б-быть, – Рульф и уставился на товарищей круглыми от пережитого страха глазами.

Амадеус, по-прежнему молча, кивнул. Галлюцинация там, или нет, но зверей такого вида и размера не бывает! И не может быть! И не должно!

– Может это под действием костоломки? Белая горячка? – предположил Кэртон. Амадеус с Рульфом сразу оживились, белая горячка была вполне приемлемым объяснением. Но Кэртон тут же разочаровал их. – Хотя, вряд ли. Не так много мы выпили. И вообще, – он вздохнул, – в этом лесу нужно быть готовым…

Студент не договорил. Его прервал мелодичный звук, больше всего напоминавший игру на дудочке. Собственно, эти переливчатые трели издавала именно дудочка. И на ней играл скунс. Задрав пушистый полосатый хвостик, зверек, слегка покачиваясь на задних лапках и не переставая играть, двинулся через всю комнату к столу. А за ним, как будто этого было мало, мерно стуча в маленькие, словно игрушечные барабанчики, шлепали два бурундучка. Добравшись до стола, музыканты ловко забросили инструменты за спины и вскарабкались по ножке на столешницу. Там они выбрали себе свободное место, справа от тарелки с нарезанным толстыми кусками сыром, уселись и продолжили музицирование.

– Ребята, – слабым голосом сообщил Рульф, – а что я вам скажу! У меня еще одна галлюцинация.

Ответа не последовало. Ну, разве что Амадеус громко икнул. А какого можно было ожидать ответа, если откуда-то сверху в этот момент прямо на стол спрыгнула белка. То есть, если бы белки имели привычку кутаться в закрывающие их от самой мордочки до пяточек, сплетенные из травы и листьев плащи, и держать в лапках тонкий, раза в полтора длиннее ее, ровный прутик… нет, все равно эта была белка!

Все дальнейшие действия студентов были удивительно синхронными, словно они посвятили тренировкам долгие месяцы. Сначала, замерев и вытаращив глаза, парни наблюдали, как белочка решительным движением воткнула прутик вертикально в почти незаметную щель и, оглянувшись на музыкантов, кивнула. Барабанчики тут же загрохотали быстрее, а скунс заиграл странную мелодию с резким, рваным ритмом. Белочка закружилась вокруг шеста, а люди-зрители дружно открыли рты. Когда развевающийся от быстрого движения плащик отлетел в сторону, сброшенный одним кокетливым движением плеч, они не менее дружно ахнули. Амадеус, правда, немного подпортил слаженное трио, снова громко икнув.

Расставшись с плащом, белочка осталась в юбочке из мелких листочков яблони-дикушки. Продолжая плавно двигаться под музыку вокруг прутика, она постепенно, по одному, отщипывала эти листочки и бросала через плечо.

– Она же сейчас совсем разденется! – неожиданно тонким голоском пропищал Кэртон.

Рульф тоже хотел что-то сказать, но только выдохнул и зажмурился. На белочке оставалось только пять листочков… четыре… Амадеус тоже зажмурился, но тут же снова вытаращил глаза… три листочка… два…

Скунс выдул последнюю, совершенно невероятную трель и замолчал. В ту же секунду стихли барабаны. Белочка выдернула прутик, подобрала свой травяной плащ и совершенно неожиданно, прямо с центра стола, прыгнула. Напряженно вытянув хвостик, пролетела почти до самой стены и, мягко приземлившись на пол, исчезла в какой-то незаметной щели. Музыканты удалились менее эффектно, хотя так же быстро. По ножке стола они скатились на пол, тремя лохматыми колобками прокатились до двери. Бурундучки исчезли сразу, нырнув под порог, а скунс задержался. Ненадолго, только, чтобы еще раз поднять дудочку и просвистеть короткую и злую музыкальную фразу. Было очень похоже, что он выругался напоследок.

Довольно долго студенты Маунт, Лай и Сондерс, сидели молча, глядя вслед невероятным зверушкам. Потом Амадеус моргнул несколько раз, потряс головой и твердо заявил:

– Ерунда. Глупости. Ничего подобного не может быть. Это просто… просто нервы. Надо выпить и все станет на свои места. Вот именно, мне надо выпить.

– Нам всем надо выпить, – поддержал его Рульф. – Мы долго ехали, устали… вот и мерещится. Конечно, это нервы. Надо выпить.

– Нет, – Кэртон взял флягу, потряс ею над ухом, определяя уровень жидкости. – Хватит, выпили уже.

– А может и не надо, – тут же сменил мнение Рульф. – Тем более, мы же не знаем… может это как раз костоломка некачественная! Прокисла или туда ягод, каких добавили, вроде дурносила… всякие шутники бывают. Ты где ее брал?

– Как обычно, в ларьке с пончиками, с заднего крыльца, – Кэртон отвинтил крышку, принюхался, – нет, дурносилом не пахнет… кажется.

– Если в пончиковом ларьке, то должна быть хорошая, – вступился за продавца Амадеус. – Я с этим дядькой знаком, ему из деревни родственники привозят. А они костоломку по всем правилам гонят, по старинным рецептам… в этом ларьке даже магистры костоломку покупают, я видел.

– Эх, не догадались мы! Надо было поймать кого-нибудь из этих, что нам примерещились!

– Это еще зачем?

– Ну, как же! Пощупали бы и сразу поняли, галлюцинация это или всамделишный зверь!

– Галлюцинация. И окончен разговор. Потому что если это настоящие… – Кэртон решительно стряхнул на пол яблоневые листочки и, для большей убедительности, стукнул кулаком по столу. – Я сказал – галлюцинация!

– Мы и не спорим, – протяжно, с всхлипом, вздохнул сидящий лицом к окну Рульф. – Тем более, вон еще одна галлюцинация к нам ломится.

Стеклянно звякнули, раскрываясь, створки маленького окошка, блеснули влажные длинные клыки, оскаленные в совершенно неуместной на щетинистой кабаньей морде, улыбке:

– Добрый вечер. Извините, что побеспокоил, но очень уж не хочется упускать образованных собеседников. Я Кармассорн, вам должны были передать…

– Что ты такой кислый, Джузеппе? Все думаешь про своего магистра-халтурщика? – спросил Ганц.

Магистр Трио оглянулся на него и покачал головой:

– Странный ты, все-таки, человек. Физиономия озабоченная, а голос веселый. Как это тебе удается?

– Запросто. Дело в том, что я, действительно, озабочен, но хорошо умею держать себя в руках. А ты не ответил на мой вопрос.

– Извини. Я тоже озабочен и гораздо хуже умею держать себя в руках. Понимаешь, я что-то такое почувствовал, когда нас этот смерч тащил, но до сих пор не могу понять… мелькнуло что-то.

– Что именно?

– Я же говорю, не могу понять! – раздраженно и чуть громче, чем необходимо, ответил Джузеппе. – Чего ты пристал?

– Фи, магистр, что за выражения, – усмехнулся Ганц. – Раньше вы себе такого не позволяли. Не иначе, попали под дурное влияние.

– Наверное, ты прав, – попытался улыбнуться Джузеппе. – В будущем придется аккуратнее выбирать друзей. А ты? Чем ты, собственно, так озабочен?

– Тем, как легко удалось этому халтурщику свою ловушку поставить.

– Я же объяснил, ловушка в состоянии ожидания…

– А почему она на суслика какого-нибудь не сработала? И не говори, что их здесь нет: мы сами видели, как смерч всяких зверюшек тащил.

– Это не проблема, – не удержался Таффи, ехавший рядом, – всегда можно установить проверку на массу. Ты говоришь – суслики, а представляешь, сколько их должно на дорогу выйти, что бы общая масса сравнялась с массой лошади? А у нас их пять, да и сами мы… со всей степи зверье сгонять пришлось бы.

– Все равно, – упрямо стоял на своем Ганц. – Даже если это была ловушка в состоянии ожидания, кто-то ее именно у нас на пути оставил. Знал, что мы в этом месте проедем или отслеживает нас?

– Каким, по-твоему, образом, нас можно отслеживать? – Джузеппе хотел спросить ехидно, а получилось – встревожено. – Заклинание наложить? Так оно проявилось бы вместе с твоим. Или другим, каким способом?

– А ты не в курсе? – вот у Ганца с ехидством все было в порядке. – Так спроси у магистра Торстена, он, я думаю, тебе целую лекцию сумеет прочитать на эту тему. Так Таффи?

– Сразу и лекцию. Но вообще-то, разные есть приборы, много. Однажды, на заседании кафедры, магистр… кажется магистр Зартон, демонстрировал очень удачную разработку, на основе джанка. Крохотный такой кристаллик, посылает сигнал, который преобразуется в метку на входящей в комплект карте. Точно, это был магистр Зартон! Говорят, он потом еще усовершенствовал свой прибор.

Арра, до сих пор молча прислушивавшаяся к разговору, решила вмешаться:

– Таффи, – спросила она, – а трудно достать это изобретение магистра Зартона? В личное пользование, я имею в виду.

– Да нет. То есть, в свободную продажу эти сигнализаторы не поступали, но любой, кто имеет доступ… э? Ты что хочешь сказать?

– Я хочу сказать… Пироман, да стой ты! Что ты все время уходишь?

– А что вы все время останавливаетесь? – парень недовольно обернулся. – Опять смерч ожидается?

– Нет. Ну-ка, вспомните все и скажите: когда Пироман проверку на заклинание проводил, никто ничего подозрительного не заметил?

– Я заметил, – кротко отозвался Ганц.

– Да не про тебя речь! Мне тогда показалось… или это только показалось? А потом Ганц вспыхнул, и я обо всем забыла!

– Спасибо, птичка, я польщен…

– Не называй меня птичкой! Лучше скажи, ты хоть что-нибудь успел заметить?

– Хочешь сказать, до того, как превратился в факел? – Ганц перестал ухмыляться, сосредоточенно нахмурился. – Кажется… мелькнуло что-то такое, лиловое… Таффи?

– Я ничего не видел, – покачал головой магистр Торстен.

– Точно! – выдохнул Джузеппе. – Было! Лиловое свечение, слабое! Таффи!

– Но я ничего не видел!

– Ганц видел и Джузеппе! – Арра приподнялась на стременах и дотянулась до него, ткнула указательным пальцем в грудь. – И я тоже видела, просто сомневалась!

– А Макс ничего не видел, – зачем-то продолжал спорить Таффи. – Макс, скажи им!

– Лиловое свечение? Слабенькое? А как же, было, – не оправдал его надежд Пироман. – Я еще подумал, что у тебя аллергия какая-то, хотел спросить. Но на Ганца отвлекся.

– Ох. Но что же это получается… – на Таффи было жалко смотреть. – Значит я… то есть меня…

– Выходит так, – зло фыркнул Джузеппе. – И ты, и тебя. Да и нас всех, заодно, тоже. Скажи лучше, есть какой-нибудь способ быстро этот сигнализатор Зартона отыскать, или опять придется Макса просить?

– Есть конечно, там же джанк в основе. Значит самое простое заклинание поиска кристаллов, – Таффи осторожно покосился на Пиромана и перевел взгляд на Арру, – сделай ты, пожалуйста.

Девушка пожала плечами и торопливо, не произнесла даже, а протараторила заклинание. Не успела она договорить, вокруг шеи магистра Торстена, словно легкий газовый шарфик, заколыхалось прозрачно-лиловое облачко.

– Ух, ты! – выдохнул Пироман.

Арра добавила еще несколько слов и щелкнула пальцами. Облачко растаяло, остался только еле заметный клочок пониже левого уха Таффи.

– Хм. И что дальше? Где он, этот кристалл?

– Под воротником посмотри, – негромко посоветовал Джузеппе.

– А ну-ка, – Таффи послушно наклонил голову, и Арра подняла его воротничок. – Действительно, вот он!

Девушка осторожно коснулась лиловой искорки – крохотного жучка, вцепившегося лапками в сукно куртки.

– Ты бы сняла его, Арра, – нервно попросил Таффи. – Честное слово, неприятно, когда знаешь, что такое по тебе ползает!

– Он не ползает, он сидит, – уточнил Пироман. – Хотя, согласен, для тебя разница не велика.

– Не беспокойтесь, больной, – пропела Арра, – сейчас мы вас вылечим! Раз, два три… оп-па! – Почти незаметное движение тонких пальцев, и она посадила на раскрытую левую ладошку чуть поблекшего жучка. – Вот он, предатель!

– Какой крохотный, – удивился моментально успокоившийся Таффи. – Демонстрационный образец магистра Зартона был раз в десять больше. Очень интересное инженерное решение.

– Симпатично смотрится, – согласился с ним Джузеппе. – Интересно, радиус действия зависит от размера сигнализатора?

– Не думаю. Иначе потеряла бы смысл работа по миниатюризации…

– Прошу прощения, господа маги, – голос Ганца звучал кротко, почти нежно. – А не скажете ли вы мне, как уничтожить это интересное, миниатюрное и все такое прочее, инженерное решение? Опять нужны заклинания какие-нибудь?

– Никаких заклинаний, – заверил его Таффи. – Магии здесь меньше, чем чуть-чуть. Сигнализатор работает благодаря кристаллу джанка, специальной обработке и точному расчету. Так что, размонтировать его – проще простого.

– А зачем его размонтировать? – Арра слегка сжала ладонь, прикрывая жучка пальцами, и отвела руку в сторону, подальше от Ганца.

– Ты что, птичка! – растерялся он, – собираешься оставить это украшение? Так нам тогда и оркестр из города надо было с собой прихватить, чтобы никто не сомневался: мы приближаемся!

– Эх ты, великий охотник, – девушка состроила презрительную гримаску. – Неужели тебе ничего в голову не приходит? Поймал бы лучше зверька какого-нибудь. И желательно, чтобы шерстка была погуще.

– Арра! – восхитился Джузеппе, – я всегда считал, что ты потрясающе способный воин-маг, но ты еще умнее, чем я думал! Просто и гениально! Ганц, что ты теперь конную статую изображаешь? Иди, лови мышку и попушистее!

Ганц ухмыльнулся, коротко отсалютовал и спрыгнул с лошади. Открыл один из карманов притороченной к седлу сумки, достал оттуда туго свернутую тонкую сетку и, мягко ступая по траве, двинулся в сторону от дороги.

– И все-то у него с собой, все в сумке по кармашкам разложено, – странным голосом прокомментировала Арра. – Ну, до того предусмотрительный, аж противно.

– А зачем нам мышка? – растерянно спросил Таффи, глядя то на нее, то на удаляющегося Ганца.

– Скоро поймешь, – засмеялся Пироман, хлопнул его по плечу и вручил металлическую ручку Искателя. – Держи. А я пойду, Ганцу помогу. Подходящего мышонка в степи найти, это, я вам скажу, дело не простое!

Деннис спрыгнул с лошади и хмуро посмотрел вверх. Маленькая птичка, сопровождавшая его последние полчаса, исчезла. И то хорошо. Интересно, какой она породы… синица что ли? Но синицы, кажется, по ночам не летают, а эта держалась все время над головой, как привязанная. Так неприятно! Словно хотела выяснить, куда он направляется. Глупости, конечно, ясно, что это была обыкновенная птица, но все равно ее присутствие раздражало. Деннис осторожно стукнул в дверь кулаком, подождал немного и постучал сильнее. Внутри домика было тихо.

– Да что они там, перепились все, что ли, – он повернулся, чтобы ударить пару раз подкованным каблуком сапога, но, взглянув на деревья, передумал. Мгновенное ощущение, что они наблюдают за его поведением, причем с большим неудовольствием, являлось, разумеется, лишь временным помрачением рассудка – результатом напряжения последних дней. Хотя выглядели эти деревья в сгустившейся темноте, действительно, мрачновато. Что ж, тем больше оснований приложить все усилия, чтобы попасть внутрь домика. И Деннис снова замолотил в дверь, не жалея кулаков:

– Амадеус! Кэртон! Рульф! Да открывайте же! Или мне здесь, на крыльце ночевать прикажете?

За толстой дубовой дверью послышалось шуршание и чей-то голос, Деннис не смог разобрать, чей именно, осторожно уточнил:

– Магистр Рон? Это вы?

– А вы что, кого-то еще ждете? – огрызнулся Деннис. Ну, точно, расслабились ребята. Развлечений-то никаких, а они в этой избушке уже сколько времени сидят. – Отряд Розовых Ос в полном составе?

– Да лучше бы они, – раздался не слишком вразумительный вздох, но по крайне мере понятно было, что это голос Кэртона.

– Студент Маунт, немедленно откройте! – как же он не сообразил отобрать у этих болванов флягу с костоломкой? Обошлись бы как-нибудь. Стало бы совсем скучно, поиграли бы в крестики-нолики на выбывание.

– Открываем, – успокаивающее пропыхтел Амадеус. Впрочем, слова племянника вызвали у Денниса новый прилив ярости.

– Быстрее! Что вы там возитесь?

– Здесь засов очень тяжелый. Сгоряча-то мы его задвинули… ой!

Что-то загрохотало, коротко и злобно ругнулся Кэртон, и снова наступила тишина.

– Амадеус! – Деннис поднял руки и посмотрел на свои пальцы. – Кэртон, я предупреждаю! Если вы сейчас не откроете, я сожгу дверь.

– Господин магистр, – дрожащий голос Рульфа шел откуда-то снизу, от пола, – вы уверены, что это именно вы? Никаких сомнений?

Несколько мелких молний сорвались с кончиков ногтей магистра Рона и, свившись в тугую спираль, прожгли небольшую дыру в двери.

– Можете посмотреть и удостовериться, что я – это я, – он уже не пытался скрыть свою ярость. – И если ни один из вас, троих идиотов, немедленно не откроет, то клянусь…

Дверь скрипнула и магистр, наконец, получил возможность войти в дом. Едва он переступил порог, как Рульф, который, действительно, почему-то стоял на коленях, снова захлопнул дверь, а Амадеус с Кэртоном, слаженно хэкнув, одним движением водрузили на место тяжеленный брус, исполняющий роль засова.

– Вы что, с ума тут посходили от безделья? – изумился Деннис, забыв на мгновение о том, что он вне себя от бешенства.

– Какое безделье, – взмахнул рукой Кэртон. – Рульф, заткни чем-нибудь дырку.

– Ага, сейчас.

Сондерс, так и не встав с колен, заглянул под лавку, вытащил оттуда кусок рогожи и принялся пихать его в свежепрожженую дыру.

– Проходите в комнату, господин магистр, – пригласил тем временем Кэртон. И тут же извинился, – правда, у нас там не прибрано немного.

– Не прибрано? – Деннис сделал только шаг и остановился, оглядываясь. – Да чем вы здесь занимались?

– В основном защитой конструкций. Укрепляли, – Кэртон указал на заколоченное досками крест-накрест окно и тщательно проконопаченные щели в полу и стенах.

– Это защита? – голос магистра Рона сорвался на неприличный визг. – Это вы называете защитой? Вы, три студента Университета! Факультета технической магии! И вы, вместо того, чтобы поставить защитный купол или, хотя бы, набросить внутреннюю мягкую сетку, запихивали в щели тряпки и солому?!

– Э-э… – Кэртон и Амадеус растерянно переглянулись. Рульф все еще возился у дверей – то ли никак не мог пристроить рогожу, то ли решил переждать выволочку в сравнительно безопасном коридоре. – Да как-то так… в голову не пришло…

– В голову, – горько усмехнулся Деннис.

Он быстро прикинул в уме основные параметры и с помощью стандартного заклинания установил защитный купол. Судя по тому, что никакого противодействия он не почувствовал – операция прошла так легко, словно он отработал в демонстрационном режиме в лаборатории Университета – опасаться враждебного магического вмешательства не следовало. Какими бы ни были неприятности постигшие подчиненных ему студентов, происхождение они имели самое естественное. Само по себе, это не могло не радовать… если не оценивать всю ситуацию в целом, естественно.

– Были бы они у вас, эти головы… – только теперь Деннис сообразил, что не задал главный вопрос. – А от кого вы, собственно, тут защищаться собирались?

– От галлюцинаций, – очень серьезно ответил Амадеус. – Они здесь до того наглые, в жизни ничего подобного не встречал.

– Так.

Магистр Рон почувствовал, что ему необходимо немедленно присесть, и огляделся в поисках стула. Почтительный племянник, угадав мысли дядюшки, торопливо подсунул ему табурет. Настолько торопливо, что довольно больно заехал Деннису по щиколотке деревянной ножкой. Магистр мрачно взглянул на Амадеуса, придвинул табурет к столу и сел, резким движением отодвинув в сторону тарелку с недоеденными кусками. Положил руки со сжатыми кулаками на освободившееся место, сделал несколько глубоких вдохов и только тогда спросил:

– И чем здесь эти наглые галлюцинации занимались? Чем они вас, троих дуболомов, так напугали?

Магистр Рон и сам понимал, что несколько несправедлив в своих претензиях – настоящим дуболомом здесь был только один, его собственный племянник. А что касается двух других, то студент Маунт был сложения довольно деликатного, а студента Сондерса и вовсе можно было назвать субтильным. Впрочем, Деннис был слишком зол, чтобы принимать во внимание истинное положение вещей.

Кэртон и Амадеус снова переглянулись.

– Видите ли, дядюшка, – осторожно начал Амадеус, – это довольно трудно объяснить. Так, если честно, то никакого вреда они нам не причинили. Рульф, правда, как эти зубы в два ряда у волка увидал, немного заикаться начал, но это быстро прошло, как только белочка станцевала. С другой стороны, что касается меня, то я не знаю, что хуже: когда скунс на барабане играет или когда кабанья морда в окно. Хотя если снова вспомнить, какие у этой морды были клыки… – он грустно покачал головой и замолчал.

– В барабаны били бурундуки, – меланхолично поправил его Кэртон, – а у скунса была флейта.

– Какая разница? Главное, что белочка раздевалась…

– Хватит! – заорал Деннис и стукнул кулаками по столу так, что тарелки со звоном подпрыгнули. – Вы сколько костоломки вылакать успели, идиоты? Бочонок?

– Ни-ни, – Амадеус прижал руки к сердцу. – То есть, в дороге мы, конечно, отхлебывали и как приехали, приняли по капельке, за ужином… но после того, как волк постучался… ни-ни! Да вот, дядюшка, сами убедитесь, больше половины осталось, – он метнулся к корзине, быстро откопал спрятанную Кэртоном на самое дно фляжку и почтительно подал ее Деннису.

Деннис встряхнул фляжку, хотя в этом не было никакой необходимости: по ее весу и так было ясно, племянник сказал правду. Может студенты хитрят – костоломку выпили, а вместо нее налили воды… хотя зачем? На всякий случай, отвинтил крышку, понюхал. Пахнет, как костоломка. Он поднес фляжку к губам, сделал крохотный глоток. И на вкус, тоже костоломка. Хорошая. Не иначе, в ларьке с пончиками брали, с заднего крыльца. Магистр аккуратно завинтил крышку, положил флягу на стол и согласился:

– Да, похоже, вы не пьяны. Но что за ахинея? При чем здесь какие-то зубы и какие-то бурундуки!?

– Сейчас я вам все объясню, господин магистр, – Рульф незаметно просочился из коридора в комнату. – Вы извините, но если мы не совсем внятно говорим, то только от пережитого потрясения. Понимаете, когда открываешь дверь, а на тебя смотрит волк и глаза у него такие красные… это немного выбивает из колеи. Понимаете? – и он посмотрел на магистра с надеждой.

Судя по лицам Кэртона и Амадеуса, они понимали, о чем говорил этот недотепа и были с ним согласны. Деннис снова сделал глубокий вдох и постарался взять себя в руки.

– Рульф, – заговорил он почти ласково. – Вспомни, меня здесь не было. И я понятия не имею, о каком таком волке с красными глазами ты говоришь.

– Глаза тут не главное, – влез с уточнениями Амадеус. – Зубы производили гораздо большее впечатление.

– Самое большое впечатление произошло, когда он заговорил, – не согласился Кэртон.

Деннис посмотрел на них и сменил позу. Теперь он поставил локти на стол и положил подбородок на сплетенные пальцы. Нахмурился и произнес ледяным тоном, отработанным за годы работы со студентами:

– Я хочу понять, что здесь произошло. Если в этом будет необходимость, то я выслушаю каждого из вас. Но пока пусть говорит Рульф, а вы, двое, замолчите. – Он слегка повернул голову и кивнул Рульфу: – Еще раз, пожалуйста. Что там произошло с волком?

В лес они въехали по инерции, убаюканные долгой однообразной дорогой, и почти непрерывной болтовней Ганца, которого ничуть не смущало, что спутники не отвечали ему. Арра просто дремала в седле; Джузеппе с Таффи погрузились в свои, судя по их лицам не слишком веселые мысли. Пироман же, шагавший впереди, с Искателем, был сосредоточен исключительно на том, чтобы поддерживать равномерный темп движения. Впрочем, отсутствие собеседников никогда не рассматривалось Ганцем, как достаточно веский повод для молчания. Он просто переходил в режим монолога.

Первой очнулась Булка. Поняв, что окружающий пейзаж категорически перестал ей нравится, кобыла избрала самый незатейливый и действенный способ, чтобы привлечь внимание хозяина к своим сомнениям: остановилась и, повернув голову на гибкой шее к Ганцу, вопросительно уставилась на него. Ганц замолчал на полуслове, оглянулся вокруг и согласился:

– Ты абсолютно права. Здесь, действительно, слишком мрачно.

– А где мы, собственно сейчас находимся? – очнулся магистр Торстен.

– Вот это и есть самое ценное твое качество Таффи, – очень серьезно заметил Ганц. – Умеешь ты задать вопрос вовремя и к месту!

– Зато твой самый большой недостаток, – поморщился Джузеппе, доставая и разворачивая карту, – абсолютная неспособность вовремя и к месту промолчать. Лучше посмотри, мы должны быть примерно вот здесь… я не ошибся?

– Здесь? Пожалуй. Но послушай, эта чащоба тянется… тянется… зачем мы сюда забрались? Надо было остановиться на ночь на опушке.

– Ты предлагаешь вернуться? – уточнила Арра, тоже внимательно разглядывая карту.

– Теперь это уже бессмысленно. Самое разумное – присмотреть поблизости местечко покомфортнее и устраиваться на ночлег.

– Покомфортнее? – Пироман выразительно огляделся.

– А что? – поддержал Ганца Таффи. – Вон там, видите, деревья чуть свободнее стоят. Кустарник притопчем, из веток костерок запалим… очень даже хорошо будет.

Поскольку другого разумного варианта все равно не было – не возвращаться же, в самом деле, обратно на опушку – все дружно взялись за дело. Пока Арра и Ганц занимались лошадьми, магистры расчистили небольшой участок для лагеря, а Пироман, наломав веток с высохшего кустарника, развел костер, окружив его аккуратным земляным валом.

Когда расселись вокруг огня и начали жевать пироги – корзина, из которой их доставала Арра, казалась поистине бездонной – на крохотной рукотворной полянке стало почти уютно. Но лес, мрачный и пугающий, был совсем рядом.

– Неправильно здесь… – Арра посмотрела в темноту и поежилась. – И звезд не видно и тихо… хоть бы зверушка, какая пробежала.

– Звезд не видно, потому что деревья небо заслоняют, – объяснил, наименее склонный к душевным волнениям, Таффи. – А зверушки спят. Ночь ведь.

– Вот и неправильно! Ночью зверушки должны не спать, а охотится!

– О чем ты говоришь, птичка! – Ганца передернуло. – Вот чего мне сейчас меньше всего хочется, так это чтобы сейчас из-за дерева выскочила зверушка, и начала на меня охотится!

– Но я же не таких имею в виду, не медведей каких-нибудь. А что-нибудь мелкое, пушистое… суслик там, или зайчик… да хоть бы муравьи были, и то веселее!

– Да уж, если лечь спать рядом с муравейником, то веселья будет… – согласился Пироман настолько мрачно, что это сразу наводило на мысль о его собственном печальном опыте. – Обхохочешься.

– Насчет муравьев, это ты, Арра, погорячилась, – поддержал его Джузеппе. – Нет их поблизости, и хорошо.

– А вот зайчик бы вовсе не помешал, – вздохнул Ганц. – Пироги у нянюшки Матильды, конечно, вкуснейшие, но свежая зайчатинка…

С какой-то невидимой ветки, совсем рядом, с возмущенным громким писком сорвалась синичка и, трепеща крылышками, замерла в воздухе, почти над костром.

– Смотри-ка, а птички, оказывается, здесь есть, – немного удивленно заметил Джузеппе. – Да какие скандальные… – и тут же повернулся к Ганцу, строго нахмурил брови: – А ты не забывай, пожалуйста, мы сюда не охотится приехали.

Синичка замолчала, сделала круг над костром, словно вглядываясь в лица людей (по крайне мере Арре именно так и показалось), потом взмыла вверх и исчезла в ночном небе.

– По-моему, ей не понравились твои разговоры, Ганц, – заметила девушка.

– Ты еще скажи, что она полетела начальству докладывать, – отмахнулся он. – Хотя выглядело это действительно…

Джузеппе встал на ноги и, подняв голову вверх, заговорил громко и выразительно:

– Уважаемый лес и его жители! Извините нашего товарища за неудачную шутку! Мы вовсе не собираемся ни на кого охотится, и вообще, постараемся причинить как можно меньше беспокойства! Нам нужно всего лишь найти троих людей, которые украли наше имущество.

– Эй, магистр, что с тобой? – изумился Ганц. – Ты, часом, не заболел?

Джузеппе посмотрел на него, на остальных товарищей, выглядевших не менее встревоженно, пожал плечами и сел.

– Я просто сформулировал наши намерения, – буркнул он. – На всякий случай.

– И для кого ты это сделал? – со сдержанным любопытством спросил Торстен. – Мы, вроде бы, и так в курсе, а больше здесь никого нет.

– Откуда ты знаешь? Может, вон под той елкой кто-нибудь прячется. И именно ему, наши планы очень интересны.

Маленький лисенок, выкопавший ямку именно под той елкой, на которую указал магистр, тихонько хихикнул. Притаившийся рядом с ним зайчонок дернул ушами и укоризненно скосил глаза.

– Прекрати шуметь, Сольди, – еле слышно выдохнул он.

– Да ладно тебе, Тильзик, они все равно нас не услышат. Чур, я к бургомистру побегу!

– А я?!

– А ты пауков собери. Картинку помнишь?

Теперь хихикнул зайчонок. И тут же зажал лапкой ротик, приподнялся испуганно, посмотрел в сторону костра. Люди продолжали разговаривать. Ни один не оглянулся в сторону подозрительного звука.

– Ладно, – согласился он, – ты к бургомистру. А я здесь займусь.

Лисенок бесшумно попятился, ползком добрался до густых кустов, нырнул под переплетающиеся ветви и побежал. Зайчонок, тем временем, коротко и мягко пробарабанил лапками по стволу ели. Тут же сверху спустилась паутинка, и перед его носом закачался здоровенный паук.

– Зови своих, – шепнул зайчонок. – Начинаем!

А путешественники закончили ужинать и готовились ко сну. Джузеппе и Ганц уже лежали, укрывшись одеялами; Арра старательно взбивала свою куртку, мастеря из нее подушку; Таффи, которому перед сном пришла фантазия причесаться, шарил по своим многочисленным карманам в поисках расчески – единственного предмета у которого, почему-то, не было своего, строго определенного места. Только Пироман, тихо сидел у самого костра, мечтательно глядя в огонь и подбрасывая мелкие сухие веточки.

Арра повозилась еще немного, потом встала и, ни на кого не глядя, направилась за деревья.

– Ты куда? – Ганц тут же выкатился из-под одеяла.

Она обернулась, уперла руки в бока:

– Вот я тебе сейчас в подробностях доложу! – смерила его суровым взглядом и добавила внушительно: – Только попробуй пойти за мной!

Ганц поднял руки вверх, демонстрируя полную покорность, но возвращаться на свое место не стал; присел рядом с Пироманом, не сводя глаз с деревьев, за которыми скрылась девушка.

– Что ты за нее беспокоишься, – Джузеппе протяжно, со вкусом зевнул. – Арра квалифицированный воин-маг, она с кем угодно…

Высокий, отчаянный визг поднял на ноги всех, но Ганц рванулся в темноту первым. Споткнувшись о пенек, чудом не упав, оцарапав щеку сухой веткой и едва не сбив с ног продолжающую визжать Арру, он схватил ее левой рукой за плечо (в какой именно момент в правой оказался меч, он и сам затруднился бы ответить) и сильно встряхнул:

– Что? Где? Ты цела?

Визг стих. Девушка отчетливо лязгнула зубами и пробормотала неуверенно:

– Д-да, – и судорожно вздохнула: – Я испугалась, сильно.

С шумом и треском проламываясь сквозь кусты, подоспели остальные: загалдели, засуетились вокруг Арры, пытаясь выяснить, что случилось.

– Тихо! – прикрикнул Ганц. Все тут же замолчали и он, уже нормальным голосом, даже почти ласково, спросил у девушки:

– В чем дело? На тебя напали?

– Н-нет. Но оно было там, – тонкий палец нервно дернулся, – между теми двумя деревьями.

Ганц отпустил ее, сделал шаг в указанном направлении.

– Здесь? – он на всякий случай провел мечом между темными, некрасиво изогнутыми стволами. Обернулся, склонил голову к плечу и улыбнулся успокаивающе, – птичка моя, здесь ничего нет.

В пещере бушевала настоящая гроза. Грозовую тучу, хотя и не слишком большую, но очень мрачную, изображал хомяк Тарсон. Бургомистр взял на себя обязанности грома и молнии.

А посреди пещеры, понуро опустив голову, стоял огромный кабан. Рядом с его передней ногой, пушистым рыжим столбиком, замерла Делиза.

– Это больше чем простая безответственность, Кармассорн! Это вопиющее нарушение всех наших правил и обычаев! – бушевал Бургомистр. – Это пренебрежение основным заветом гроссмейстера Джанкарино!

Уши кабана ритмично шевелились, попадая в такт сердитым словам бургомистра, но когда тот на секунду замолчал, чтобы сделать вдох поглубже, Кармассорн поднял голову:

– Гроссмейстер Джанкарино составлял завещание исходя из своей, рационально-научной теории познания мира, – возразил он, сверкнув маленькими глазками. – А существует еще и эмоционально-эстетическая. Если подходить с этих позиций, то наши попытки самоизолироваться от взаимодействия с окружающей средой, являются не более чем хорошо организованным самообманом.

Белочка преданно посмотрела на него и решительно кивнула, всем своим видом демонстрируя, что она целиком и полностью согласна с этим заявлением.

Бургомистр шумно выдохнул и, всплеснув лапками, обратился к хомяку:

– Нет, ты слышал? Он еще спорит! У него, видите ли, личное мнение! Тарсон, ответь ему! Объясни, что он не прав! Гроссмейстер Джанкарино предупреждал, что несоблюдение правил может привести к катастрофе!

– Но кредо Чепэма позволяет обосновать большую свободу, – Кармассорн был упрям, как всякий ученый, уверенный в своей правоте.

– Я бы взял на себя риск сказать, что это весьма вольная интерпретация кредо Чэпэма, – не согласился с ним Тарсон. – Даже определяя свободу, как возможность принимать не предопределенные заранее решения, нельзя отбрасывать такую ее составляющую, как осознанная необходимость. А того, что сохранение тайны о великом эксперименте гроссмейстера Джанкарино необходимо для дальнейшего нашего существования, даже ты, с твоими экстравагантными взглядами, не станешь отрицать.

– Но я вовсе не собирался никому докладывать ни про великий эксперимент гроссмейстера Джанкарино, ни про нас, результат этого великого эксперимента, – короткий хвост кабана нервно задергался. – Я всего лишь хотел найти образованного человека и побеседовать с ним. У меня накопились вопросы, в конце концов!

– Ну и как, побеседовал? – ядовито спросил Бургомистр. – С пользой?

Жесткая щетина на морде Кармассорна некоторое время шевелилась беззвучно. Наконец, он ответил:

– Люди такие бестолковые существа… Но поймите, ведь с тех пор, как гроссмейстер Джанкарино ушел, я буквально задыхаюсь! До того, как Тарсон занялся теорией динамичных систем, он еще немного интересовался вопросами сознания, хотя бы на уровне развития способностей к абстрагированию и манипулированию логическими символами…

– Я и сейчас этим интересуюсь, – перебил хомяк, – но ты же все время изволишь забывать, что эти способности должны быть ориентированы на реально существующие структуры реального мира. А ты ведешь себя так, словно реальности вокруг вовсе не существует! Исключительно вульгарный субъективистский подход!

– Вот! Вот! – потряс когтистым кулачком Бургомистр. – Именно об этом я тебе и говорил Кармассорн! Вульгарный подход и субъективистский! Тебе должно быть стыдно!

– Но Кармассорн не хотел ничего плохого! – не выдержала белочка. – Да, он сделал попытку вступить в контакт с людьми, но в данном случае это нарушение всего лишь буквы закона, а не его духа! Строго говоря, то, что делали мы, тоже можно квалифицировать, как контакт!

– Я и не говорил, что одобряю представление, которое затеял Вэлли, – сварливо ответил Тарсон. – И если бы Седдон не ухватился так за эту идею… эта пара весельчаков когда-нибудь попадет в настоящие неприятности, и нас всех в них втравит.

– Да какие неприятности! – кабан мотнул головой, словно отгоняя на редкость надоедливую муху.

– Действительно, – поддержала его Делиза. – Ну, станут люди рассказывать про наш лес еще одну глупую историю, что с того? Даже если какой-нибудь храбрец решит сам убедиться…

– Этих безмозглых храбрецов в нашем Лесу уже четыре человека! – рявкнул барсук.

Белочка хотела что-то ответить, но в этот момент, с оглушительным писком в пещеру ворвалась Джудит. Кармассорн, тоже открывший было рот, чтобы возразить Бургомистру, подпрыгнул от неожиданности, едва не задев ее могучим плечом. Не то, чтобы он обладал особенно нежной нервной системой, но появление синички было слишком уж шумным и внезапным. Джудит, отчаянно взмахнув крылышками, успела увернуться от туши кабана и, зависнув в воздухе над его головой, взвизгнула:

– Охотники!

– Да-а, – голос Арры еще вздрагивал, – а если я пауков с детства боюсь!

– Что-то я не понял, – Джузеппе посмотрел на рыскающего вокруг Ганца и повернулся к Арре, – что все-таки случилось? Чего ты так визжала?

– Я же говорю! Я уже назад, к костру шла и вдруг паутина между деревьями! Да такая плотная, липкая… я отскочила в сторону, хотела обойти, повернулась, а там… – ее снова затрясло, – там череп!

Ганц тут же вынырнул из темноты, обнял девушку за плечи:

– Ну-ну, тихо, успокойся. Мы поняли, сначала была паутина, а потом череп… ну и что? Или ты черепов никогда не видала?

– Но не таких же! – она подавила всхлип. – Висит в воздухе, светится и шевелится!

– То есть, как это шевелится? – Пироман, копошащийся в кустах, прямо над которыми, по утверждению Арры, и висел череп, высунул голову. – Ему нечем шевелить… разве что нижняя челюсть отвалиться может.

– А этот шевелился. И не только нижняя челюсть, а весь. Он так… колыхался.

– Но это невозможно, – робко заметил Таффи. Он смирно стоял рядом, опустив руки: лезть в темные кусты ему вовсе не хотелось, а место около Арры было занято. – Кости не могут колыхаться.

– Знаете, он не похож был на костяной, – Арра, постепенно успокаиваясь, вытерла нос рукавом. – И вообще, какой-то странный. Маленький, с кулак размером, – она подняла руку, демонстрируя свой собственный кулак. – Вот такой, не больше!

– В воздухе висел маленький светящийся и шевелящийся череп, – подвел итог ее объяснению Ганц, – а потом исчез. Птичка, а ты уверена, что тебе это не померещилось?

Арра даже отвечать не стала, только обожгла злым взглядом и, стряхнув с плеча его тяжелую руку, решительно шагнула к Пироману, присела рядом и тоже начала шарить в траве.

– Что вы, собственно, хотите там найти? – Джузеппе подошел поближе, но в темные кусты не полез.

– Но ведь что-нибудь должно остаться! – поскольку вопрос был задан не Ганцем, девушка снизошла до объяснения. – Этот череп, он ведь не просто исчез, он… даже не знаю, как сказать, рассыпался, что ли! На мелкие такие, мелкие кусочки. Или даже взорвался, потому что эти кусочки полетели в разные стороны. Прямо разбрызгались, когда я вскрикнула.

– Вскрикнула? – усмехнулся Пироман, поднимая с земли горсть мусора и тщательно ее просеивая. – Да ты так завизжала, что я думал… нет, я даже представить не могу, что это могло быть! А тут – паутина.

– А если я пауков с детства боюсь? И паутину тоже, она противная и липкая.

– Понятия не имею, что бы это могло быть такое, – Джузеппе вопросительно посмотрел на Таффи, который ответил ему таким же недоуменным взглядом:

– Может, морок кто навел?

– На Арру? На квалифицированного воина-мага, вот так, запросто, пока она в кустики отошла? Если это не мы, то значит, поблизости должен быть, по меньшей мере, еще один магистр. Ты чувствуешь его присутствие?

Таффи растерянно повертел головой, словно ожидая, что неопознанный магистр сейчас обнаружится под ближайшим лопухом, потом нагнулся и вытащил из карманчика на голени маленький, почти невидимый в темноте прибор. Щелкнула клавиша, и ровный зеленый огонек осветил его пальцы.

– Магический фон имеется, – он поднес прибор к лицу, вгляделся в шкалу, – хотя и несколько выше обычного, но до критического значения далеко. Нет здесь никого.

– Значит так, – голос Ганца стал неожиданно напряженным и резким. – Арра, Макс, вылезайте из кустов и возвращаемся к костру. И никто до самого рассвета в сторону не отходит. Все поняли?

Естественно, спорить никто не стал. Предложение Ганца, действительно, было самым разумным в данной ситуации, а то, что оно было высказано в форме приказа… В конце концов, давно известно, что у него неистребимая привычка, в критические моменты брать командование на себя. Джузеппе, Таффи и Пироман, чуть ли не строем промаршировали к костру, а Арра, отряхивая руки, чуть задержалась.

– Но ты же веришь, что я действительно это видела, – требовательно спросила она.

– Верю. Но не считаю разумным искать среди ночи, в траве, остатки паутины и брызги шевелящегося черепа. Марш к костру!

Едва люди отошли, под кустами началось активное шуршание и, через полминуты, пауки выбрались из своих укрытий под корнями и прелыми листьями. Зайчонок уже ждал их.

– По-моему, здорово получилось, – поделился он впечатлениями. – Жаль только, что вы не смогли подольше продержаться.

– Разве это мы? – обиженно прошелестел паучок с маленьким бледно-желтым крестом на спинке. – Это светлячки испугались, когда девчонка завизжала. Испугались и взлетели. Там такая воздушная волна пошла – ясно, что мы тоже сразу посыпались.

– Все равно она паутину почти сразу порвала своей палкой, – добавил другой паук, пузатенький и густо покрытый черными жесткими волосками. – А потом еще этот, с мечом, набежал, тоже начал размахивать. Разве паутина, даже самая лучшая, против меча и палки устоит?

Голоса остальных паучков, соглашавшихся с этим утверждением, слились в тихий невнятный ропот.

Тильзик поднял лапку, и они замолчали.

– Пусть ваша картинка провисела совсем недолго, впечатление на людей она произвела, – зайчонок не сдержался и хихикнул. – Теперь они всю ночь от своего костра не отойдут.

– Люди – такие бестолковые существа, – качнувшись на высоких тонких ножках, прошептал один из пауков. – За ними все равно следует присматривать.

– Вот и займитесь этим, до утра. Я сбегаю, доложу бургомистру, и к рассвету, или даже раньше, вернусь.

– Охотники! – густая рыжеватая шерсть на загривке Бургомистра встала дыбом. – Ты уверена, что это охотники?

– Не знаю! – Джудит металась по пещере, всплескивая крылышками – Кармассорн деликатно отошел к стене, чтобы оставить ей побольше места. – Может, и нет, но один говорил про свежую зайчатину!

– И тут же другой сказал, что они приехали не охотится, – напомнил рассудительный Тарсон. – Я не ошибся?

– Ну и что?! Все равно они все с оружием! У троих мечи и кинжалы, а тот, что говорил про зайчатину, еще и с арбалетом!

– Мечи и кинжалы, это действительно, не для охоты, – бургомистр вопросительно взглянул на хомячка. Тот кивнул, и барсук начал было успокаиваться, но тут же снова нахмурился: – А арбалет? Арбалет, это серьезно.

– Послать к ним Седдона, – мрачно предложила белочка, нахохлившаяся у стенки, рядом с кабаном (сам Кармассорн, задумавшийся о чем-то своем, в разговор не вступал). – Он разберется.

– Правильно, Делиза, – горячо поддержала ее синичка, – пусть Седдон разберется! А где он, кстати?

– Около домика крутится, – хомячок неодобрительно качнул пушистой головкой. – Не наигрался еще.

– Просто нашествие какое-то! Там четверо, здесь пятеро! – всплеснула крылышками Джудит. – Да что же им дома не сидится?!

– Эт-то что такое? – неожиданно зашипела Делиза и метнулась к входу в пещеру, – ты куда разбежался, хулиган! Здесь идет заседание правительства, а ты вламываешься, как в свою собственную нору!

– Но у меня важное сообщение, – рыжий хвостатый комочек безуспешно пытался прорваться в пещеру мимо опытной секретарши.

– Сольди, это ты? – окликнула его синичка.

– Я, госпожа Джудит!

– Делиза, пропусти. Я оставила их с Тильзиком наблюдать и велела немедленно бежать сюда, если будут новости.

Стоило белочке чуть посторониться, как Сольди скользнул в пещеру и благовоспитанно поклонился:

– Господин Бургомистр, господин Тарсон, здравствуйте.

– Говори, – барсук нетерпеливо махнул лапкой, – что тебе удалось узнать?

– Это не охотники, – вытянувшись по стойке «смирно» отрапортовал лисенок.

– Сядь, Сольди, – остановил его Тарсон. – Сядь и рассказывай: не торопясь и очень подробно. С того самого момента, когда улетела Джудит.

Лисенок кивнул и послушно присел, обернув ноги длинным пушистым хвостом. Задрал острую мордочку вверх, прикрыл глаза и заговорил медленно, явно стараясь быть как можно более точным:

– Когда госпожа Джудит улетела, мы с Тильзиком остались наблюдать за чужаками. Кстати, для людей они довольно сообразительны. Девушка сразу сказала тому, с арбалетом, что не надо ему было говорить про охоту. Она заметила, что госпоже Джудит это не понравилось.

– Вот как? – синичка щелкнула клювом. – Что ж, может она, действительно не безнадежна.

– А он ответил, что, наверное, вы, госпожа Джудит, – Сольди вежливо наклонил голову, – полетели докладывать начальству.

Бургомистр и Тарсон обменялись изумленными взглядами, а Делиза пробормотала:

– Действительно, просто невероятная сообразительность!

Взгляд Кармассорна прояснился, казалось, он хотел что-то сказать, но посмотрел на Бургомистра и промолчал.

– Что было потом? – поторопила лисенка Джудит.

– Потом еще один, с такой смешной бородкой… знаете, она у него такая косая, словно не целая борода, а только половина, так вот: он встал и очень громко извинился.

– Что он сделал? – снова моргнул барсук.

– Попросил прощения. Извините, сказал, за неудачную шутку. И добавил, что они пришли в лес вовсе не для охоты и не хотят причинять никому беспокойства, – Сольди снова сделал паузу, чтобы дать слушателям возможность прокомментировать такое странное поведение чужака, но никто этим не воспользовался. Тогда лисенок кашлянул и продолжил: – Этот полубородый даже объяснил, зачем они явились. Сказал, что им нужно только найти трех людей, которые украли у них имущество.

– Подожди, я не понял, – потряс головой Тарсон, – кому он это объяснил? Тем, кто с ним приехал?

– Нет, они как раз очень удивились и тоже спрашивали, кому он это рассказывает. А он и говорит: «Тому, кому это интересно. Может, – говорит, – вон под той елкой кто-нибудь сидит и слушает». И показал прямо туда, где мы с Тильзиком прятались. Так забавно получилось, я даже засмеялся.

– Это было неуместно, – осуждающе подняла крылышко Джудит. – Надеюсь, Тильзик указал тебе на это?

– Да, он велел не шуметь, – лисенок поморщился. – Но я очень тихо хихикал, меня кроме него никто и не мог услышать!

– Сольди, но дело не в шуме! Вы с Тильзиком занимались серьезной работой и никакого повода для веселья я не…

– Джудит, оставь его, – прервал воспитательный процесс бургомистр. – Сольди ты все рассказал, или есть что-то еще?

– Все, господин бургомистр. После этого я сразу побежал сюда, а Тильзик остался наблюдать.

– Только наблюдать? – с подозрением спросил хомяк.

– Только! – горячо заверил его лисенок. – Правда, там пауки как раз собрались, может, они что-нибудь решили сделать.

– А-а. Ну, пауки это пусть, – ухмыльнулся Тарсон и взглянул на барсука. – Как считаешь, бургомистр?

– Пусть. А нам надо решить, как действовать дальше. Если эти пятеро прибыли только для того, чтобы отобрать имущество у тех троих… подождите, а почему они говорят о троих? Ведь это только в фургоне было трое, а потом приехал еще один, значит должно быть четверо. Так, Джудит?

– Люди – такие бестолковые существа, – Делиза выразительно махнула хвостиком. – Ну не сосчитали одного, чему тут удивляться.

– В любом случае, – веско заявил барсук, – нас вся эта история – кто там, что собирается отобрать, не касается. Не так ли?

– Кажется, те трое, которых четверо, первыми что-то украли у пятерых? – напомнила Делиза. – Тогда пятеро хотят не отобрать, а вернуть свое имущество…

– Нас это не касается, в любом случае! – твердо повторил Бургомистр. Он повернулся к кабану и сдвинул брови: – Надеюсь, ты согласен с этим, Кармассорн?

Тот только пожал плечами.

– Ты предлагаешь не мешать им? Дать возможность выяснить отношения?

– Вот именно! И чем быстрее они это сделают, тем быстрее уберутся из леса!

Выслушать, действительно, пришлось всех троих. Потому что подробному рассказу Рульфа, Деннис просто не поверил; когда Кэртон изложил ту же историю, засомневался; и только услышав версию Амадеуса, вынужден был признать, что ребята говорят правду. В конце концов, он немного знал своего племянника и был уверен – у того никогда не хватило бы фантазии, чтобы выдумать подобное. И чувство юмора у него было по-деревенски здоровое: подложить помидор на стул, привставшему на мгновение соседу, это да, это была шутка его уровня, а устраивать дяде, от которого, как ни крути, зависит твоя дальнейшая судьба, такой сложный розыгрыш, он бы не стал.

Был, правда, вариант, что разыграть Денниса решили Сондерс с Маунтом, но тогда остается вопрос, зачем им это? Кроме того, Амадеус никогда в жизни не смог бы выучить наизусть свое выступление, следовательно, он рассказывал то, что видел собственными глазами.

Непонятная история. Какие-то говорящие волки, танцующие белки… Зачем? И главное, неизвестно, чего ждать в будущем. Впрочем, никакого вреда эти зверушки не причинили. Напугали ребят немного, но это ладно, это и не вредно. Пусть будут осторожнее – дело еще не закончено. Правда теперь, когда стоит защитный купол, неожиданного нападения можно не опасаться. Но и забывать про отряд, отправленный Лэрри, тоже не стоит. Сбить их со следа, конечно, удалось очень качественно, но вот надолго ли? Впрочем, зачем гадать, когда можно посмотреть?

Деннис достал карту и, покосившись на заставленный грязными тарелками и кружками стол, расстелил ее на кровати. Веселый лиловый огонек мигал примерно там, куда группу Торстена-Трио и должен был занести магический смерч. Прекрасно, значит, они до сих пор блуждают по степи! Даже если они проявят упорство и не повернут назад, в город, даже если они сумеют снова выбраться на дорогу, их удалось надолго задержать. А ему, магистру Рону, всего несколько часов нужно для завершения своего замысла. Впрочем, если «Трио, Торстен и компания» появятся раньше времени – тоже ничего страшного. Запустить Усилитель именно в пятницу, в тринадцать ноль-ноль, это всего лишь эстетическая составляющая – изящный завершающий работу штрих. Заклинание сработает удовлетворительно, даже если включить прибор сию секунду, мощности уже достаточно. Просто магия, настоящая магия, оперирует другими категориями – «удовлетворительно» здесь не подходит. Здесь требуется красота. И если для ее достижения требуется подождать еще пол суток… что ж, вся жизнь и еще половина суток, не так это и много.

Придя к такому решению и успокоив своими выводами студентов, Деннис занялся тем, что его действительно волновало, Усилителем Заклинаний. Рульф, с внезапно проснувшимся чувством собственной значительности, давал объяснения.

Прибор, к удивлению Денниса, действительно оказался очень прост в управлении. Тем более в случае, когда не требовалась особая точность настроек – поворачивай все ручки на максимум, и полный порядок!

– А эта сбруя зачем? – спросил он, указывая на мягкие кожаные ремешки с простыми металлическими пряжками, свободно висящие с двух сторон прибора.

– Ремни безопасности, – важно пояснил Рульф. – Иногда бывает, отбрасывает в сторону, если в расчетах какая ошибка. Меня самого, однажды, так об стенку шибануло… Вот, чтобы не покалечился никто, магистр Торстен и приспособил. Они удобные, давайте я покажу.

И Рульф, деликатно подвинув магистра чуть правее, в две секунды затянул ремешки.

– Не мешает?

– Нет, – Деннис осторожно положил ладони на рукоятки. Слегка коснулся пальцем зеленой клавиши, потом откинулся назад, пробуя прочность ремней, – все нормально.

Уже сам, не прибегая к помощи Рульфа, расстегнул пряжки, отступил на шаг, еще раз, с удовольствием, оглядел Усилитель. Хороший, все-таки, прибор сделали Торстен и Трио. Даже неспециалист вполне в состоянии оценить основные его достоинства – простоту, элегантность и функциональность. Но, конечно, не безупречен. Ремни эти, страховочные – они может и нужны, но придают Усилителю такой простоватый, почти деревенский вид… Нет, первым делом надо будет заменить их каким-нибудь изящным ограждением.

Деннис оглянулся на Амадеуса с Кэртоном, устроившихся в уголке и с почтением наблюдающих за его действиями. Кивнул снисходительно:

– Все в порядке. Думаю, господа, до утра мы можем спокойно отдохнуть.

– Пироман дежурит, всем остальным – спать, – коротко приказал Ганц. – Пироман, гляди в оба! А через два часа разбудишь Джузеппе. Следующая смена – Арра. Птичка, разбудишь меня в четыре. Вопросов нет?

– Есть, – расхрабрился вдруг магистр Торстен. – А почему я не дежурю?

– Ты наименее подготовлен физически, а завтра нас ожидает напряженный день. Для всех будет лучше, если ты хорошо отдохнешь, – объяснение Ганца прозвучало почти вежливо. Правда, когда Таффи раскрыл рот с явным желанием поспорить, он резко перебил его: – Дискуссия завершена, всем спокойной ночи.

И, подавая пример, первым лег и укрылся с головой одеялом.

– Ганц прав, – утешила огорченного Таффи Арра, уютно устраиваясь на своей подстилочке, – ложись спать. Нам завтра Усилитель отбивать.

– Отбивать? Что ты имеешь в виду?

Вместо Арры ответил Джузеппе:

– А как ты думаешь? Явимся мы туда, где Усилитель спрятан и скажем: «Здравствуйте, мы пришли за нашим прибором». А ворюги, которые его у нас украли, сразу покраснеют и ответят: «Конечно, конечно, забирайте! Вы нас извините, пожалуйста, мы его нечаянно прихватили, даже сами не заметили как!»

– Спокойной ночи! – чуть громче, чем это было необходимо, напомнил Ганц.

– Да сплю я уже, сплю, – Джузеппе проворно нырнул под одеяло, дотянул его до самого подбородка и очень убедительно засопел.

Таффи, хмуро оглядываясь по сторонам, посидел еще минуты три, но Пироман, молча коснувшись рукой его плеча, выразительно указал магистру на единственное, оставшееся пустым, спальное место. Магистр вздохнул – похоже, ему ничего не оставалось, как послушно лечь спать.

Пироман остался один. Он вслушивался в ночные шорохи, вглядывался в темноту, а каждые десять минут вставал и обходил маленький лагерь по периметру. Одним словом, отрабатывал свое дежурство с ответственностью и профессионализмом, присущими кадровым бойцам (и лучшим стажерам) отряда Розовых Ос. Ну, может быть, только пару раз позволил себе развлечься тем, что выстраивал замысловатые узоры из взлетающих над костром искр. Через два часа, парень подошел к Джузеппе, посмотрел на сладко спящего магистра, подумал немного и, махнув рукой, вернулся на свой пост. Зато, когда пришло время поднимать на дежурство Арру, разбудил девушку без малейших сомнений.

После чего, с чувством выполненного долга, Пироман завалился спать. Арра же, сделав несколько гимнастических упражнений, чтобы разогнать сонливость, приступила к несению караульной службы. Когда миновали отведенные на ее долю два часа, девушка даже не посмотрела в сторону Ганца. В конце концов, Пироман отдежурил две смены, почему бы и ей не поступить так же? А Ганцу лишняя пара часов сна вовсе не помешает. Впрочем, благородному намерению Арры не суждено было осуществиться, он проснулся сам. Шепотом отругал девушку за самодеятельность и велел отправляться досыпать. При этом смотрел так сердито, что она не рискнула возражать. Хотя спать совершенно не хотелось, послушно вернулась на место и пролежала до рассвета с закрытыми глазами, прислушиваясь к его свистящему дыханию и тонкому металлическому позвякиванию – разумеется, Ганц занялся проверкой своего арсенала.

Когда поднялось солнце (точнее, солнце так и не показалось – просто под сплетенными ветвями деревьев стало немного светлее), Ганц весело и жизнерадостно скомандовал:

– Подъем!

Арра и Пироман, тоже дремавший вполглаза, вскочили сразу. Магистры закопошились менее оживленно, но тоже демонстрировали сознательное желание присоединиться к числу бодрствующих. Все дружно решили сэкономить время на завтраке – можно по пути кусок пирога сжевать, да водой из фляжки запить. А вот на то, чтобы привести в порядок место стоянки, времени не пожалели. Затушили костер, забросали его землей, проверили, не осталось ли где какого мусора, чуть ли не ветки кустов расправили… Почему-то всем казалось очень важным, чтобы крохотная поляна выглядела точно так же, как и до их появления.

Паучки, внимательно наблюдавшие из укромных мест за их действиями, одобрили это стремление.

Часть четвертая. Пиромагия на службе обществу

Ганц с Пироманом лежали в неглубокой, но просторной яме под гигантской елью, спрятавшись за тяжелыми нижними лапами, опускающимися почти до самой земли. Лучшего поста для наблюдения и вообразить было нельзя. Ель стояла почти на краю открытого пространства, от домика ее отделяло метров пятьдесят.

– Честно сказать, местечко вызывает у меня сомнения, – прошептал Ганц.

Пироман кивнул. Местечко вызывало сомнение и у него тоже. Как хотите, но не бывает так в нормальном лесу! Сначала чаща непролазная, с вьющейся дорожкой, такой узкой, что непонятно, как эти ребята свою повозку здесь пропихнули, потом лес редеет, деревья стоят все свободнее, и неожиданно, вдруг – поляна. Большая, метров двадцать в диаметре, при этом идеально круглая, словно ее циркулем намечали. И точно в центре этой поляны стоит дом. Двора, как такового, а, следовательно, и забора, даже самого хлипкого, нет. Никаких следов разумных посадок – огородика там, или цветника перед домом. Разведчики честно пропахали все кусты по окружности и убедились, что надворных построек, кроме небольшого, не то сарая, не то конюшни на задах, тоже никаких нет.

– Не бывает так в нормальном лесу, – уже вслух, повторил Пироман свою мысль.

– Да этот лесок, с самого начала, на нормальный не тянул, – проворчал Ганц и покосился на мерцающую зеленым цветом рамку Искателя.

– Ты уверен, что Усилитель в этой избушке? – правильно истолковал его взгляд Пироман.

– А ты сомневаешься?

– Нет. Очень уж было бы глупо тащить его куда-то дальше. И потом, мы вокруг все проверили. В сторону дома след есть, а обратно… если только они той же дорогой вернулись.

– Тогда они бы прямиком на нас напоролись, – недовольно заметил Ганц. – Хватит время тянуть. Давай, слетай за нашими, пусть Джузеппе с Таффи сами оценят ситуацию.

– Угу, – Пироман попятился, выбираясь из под еловой ветки и, не поднимаясь на ноги, скользнул в кусты.

Ганц остался на месте, продолжая наблюдение. Через несколько минут, шумное сопение, треск ломающихся веток и сдержанные проклятия обозначили приближение магистров. Арра, бесшумно скатившаяся в ямку, заметила с усмешкой:

– Следопытов из них никогда не получится.

– У них другая специализация, – равнодушно откликнулся Ганц. – А те, что сейчас в домике сидят, в грамотной маскировке еще меньше понимают.

Девушка согласно хмыкнула:

– Да уж. Потоптались они тут от души.

Головой вперед, в яму съехал Джузеппе и тут же предъявил Ганцу претензии:

– Ты нарочно под елкой устроился, чтобы я себе всю физиономию исцарапал.

– А ты не задирай ее, свою физиономию, – посоветовал Ганц. – Смотри, как надо: приподнялся на локтях, веточку осторожно в сторону отвел, посмотрел, веточку на место вернул и сам лег. Главное, не торопиться.

В эту минуту к ним присоединился Таффи, которого сзади подталкивал Пироман.

– И нравится же некоторым людям, – магистр Торстен, повозившись, извлек из кармана за обшлагом рукава носовой платок в крупную коричневую клетку и вытер вспотевшее лицо, – заниматься такими глупостями.

– Конечно, – хихикнул Пироман. – Стоило учиться столько лет, сдавать на степень магистра, чтобы теперь по лесу на четвереньках бегать.

– Не трави душу, – отмахнулся Таффи и с любопытством уставился на дом. Полюбовавшись немного, сообщил: – Они там.

– Исходя из элементарной логики, – пожал плечами Ганц. – Больше им деваться некуда.

– А чего мы тогда здесь лежим? Надо на них напасть.

– Ага, напасть, – пробормотала Арра. – С гиканьем.

Ганц и Джузеппе переглянулись с усмешкой, но промолчали.

– При чем здесь гиканье? Раз усилитель там…

– Если они не совсем идиоты, – перебила его девушка, – то защиту, хотя бы минимальную, поставили.

– Сейчас проверим, – на ладони Пиромана заплясала горсть мелких искр, но магистры хором выдохнули:

– Не смей!

– Почему? – немного обиделся он. – Сразу ясно увидим: есть купол или нет.

– А вспышки? – сердито спросил Джузеппе. – Думаешь, кроме нас, их никто не заметит? Или тебе обязательно надо оповестить этих бандитов в домике, что мы прибыли?

– Но как же тогда проверить?

– По старинке. Помнишь, школьную программу, начальный курс? Ложишься на живот…

– Я и так на животе.

– Вот и хорошо. Вытягиваешь руки, ладони вперед, расслабляешься… Арра, ты куда уставилась?

– Вон, на ветке белочка сидит, – девушка указала куда-то вправо и вверх, за спину магистра, – и смотрит на нас. Такая хорошенькая.

– Пусть себе сидит, – Джузеппе не стал оборачиваться, чтобы полюбоваться белочкой, – у нее других забот нет. А тебе бездельничать некогда. Присоединяйся к Максу, вдвоем у вас быстрее получится.

– А вы с Таффи? – Арра не спорила, скорее, уточняла расстановку сил.

– А мы будем контролировать ситуацию. Или ты ждешь, что мы, магистры прямо сейчас все бросим и начнем школьные упражнения делать?

– Логично, – Арра, не вставая, перекатилась к Пироману поближе, вытянулась рядом, расслабилась. Прикрыв глаза, заметила негромко: – Хорошо бы сейчас какой-нибудь тонкой ткани лоскуток. Ганц, ты не оторвешь рукав от своей рубашки?

– Что, действительно, нужно? – Ганц с сомнением посмотрел на нее. – То есть, я конечно, могу…

– Вовсе нет. С тканью проще, но мы и так справимся. Правда, Пироман?

– О чем речь! Ну что, на счет «три», вместе, – он тряхнул головой, отбрасывая упавшую на глаза длинную прядь волос, – раз… два…

– Подождите, – Таффи торопливо расстелил перед ними свой влажный платок. – Есть ткань! Так вам удобнее будет.

– О! Спасибо, магистр, – обрадовался Пироман. Аккуратно расправил загнувшийся край платочка и, подмигнув Арре, весело скомандовал – Три!

Ганц напрягся. Не то, чтобы он ожидал какого-то заметного внешнего эффекта, грома там, или молнии, нет. Тем более, что Джузеппе, как раз эти эффекты Пироману только что запретил. Но очень хотелось заметить, в чем, собственно, состоят действия молодых магов. Увы, никаких изменений в окружающей природе ему не удалось заметить. То, что у Пиромана покраснели и распухли мочки ушей, а у Арры побелели щеки, не считается.

Через несколько минут напряженной тишины, Арра шумно выдохнула и закрыла глаза. Пироман перевернулся на спину и осторожно потрогал уши:

– Прямо огнем горят. Вот почему я не люблю эти школьные упражнения.

– Так программа же на нормальных учеников рассчитана, а ты у нас особо одаренный, – фыркнул Джузеппе. Взялся двумя пальцами за платок Торстена, слегка помахал им. – Аккуратно сделано, молодцы.

Платок, теперь больше напоминающий по своей структуре сухой опавший лист, слабо зашелестел.

– Да брось ты его, – Таффи отобрал свое бывшее имущество, растер ладонями в мелкий буро-белесый порошок и бросил на землю. Посмотрел на ладони, отряхнул их и спросил буднично: – И что мы, в свете этого, будем делать дальше?

– Я не хотел бы быть назойливым, – скромно напомнил о себе Ганц, – но очень интересно узнать, господа маги, результаты ваших упражнений. Кроме того, что у Пиромана уши горят, разумеется.

– Разве ты сам не видел? – удивился Таффи.

– Увы. Ты забыл, что я не имею чести принадлежать к славному и могущественному племени магов. Я всего лишь старый, отошедший от дел наемный убийца.

– Ах, да, я забыл совсем! Но зачем ты так говоришь, Ганц? Не всем же становиться магами, другие профессии ничуть не хуже. И быть наемным… э-э… то есть, я имею в виду, ты же теперь младший преподаватель Университета! Тоже очень почетная должность.

– Да, конечно, – с едва заметным нетерпением согласился Ганц. – Но ты так и не сказал, есть купол?

– А? Да, конечно, есть. Странно было бы, если бы его не было.

Выразительно закатив глаза к небу и застонав, Ганц повернулся к девушке:

– Арра?

– Купол простой, без затей, четко выраженный, – доложила она. – Не на всю поляну, только на центральную часть. Видишь камень большой, возле куста полыни? Примерно около него граница проходит.

– Примерно, это где?

– На пару метров ближе к нам.

– Снять сумеете?

– Вчетвером-то? – девушка презрительно дернула плечом, – никаких проблем. Купол по стандартному рисунку выстроен, человек явно привык защиту ставить не от нападения, а скорее, от чужих глаз. Так что вопрос не в том, как этот купол снять, а в том, что это невозможно сделать незаметно, – и, предваряя вопрос, уточнила: – Принципиально невозможно.

– Ах, как нехорошо, – пробормотал Ганц. Без особой надежды он посмотрел на остальных магов: – Вы тоже так считаете? – Дождавшись трех утвердительных кивков, опустил голову, – естественно.

– В чем, собственно дело? – прервал молчание магистр Торстен. – Ну не сумеем мы убрать этот купол незаметно, какая важность? Уберем заметно и сразу к дому. Ворвемся туда…

– С гиканьем, – скривилась Арра.

– Да что ты мне все время про это гиканье?

– Не обращай внимания, Таффи, – Ганц успокаивающе положил руку ему на плечо. – Это так, старая шутка, она когда-нибудь, потом, тебе расскажет. Скажи лучше: если в комнате стоит готовый к работе Усилитель Заклинаний, сколько времени нужно, чтобы запустить его?

– Секунд тридцать, наверное. Что там: подойти, нажать на клавишу… даже, наверное, пятнадцати хватит, а Джузеппе?

– Пяти, – проворчал магистр Трио, за последнее время несколько обогативший свои познания в стратегии и тактике, – и то много будет. А у нас, сколько времени уйдет, до Усилителя добраться? После того, как снимем купол, надо добежать до дома и обезвредить засевших там ворюг…

– Дверь наверняка заперта и, возможно, забаррикадирована, – внесла уточнение в постановку задачи Арра.

– Но как же? – Таффи растерянно посмотрел на Пиромана, единственного, кто за последние пять минут не произнес ни слова. Он и сейчас промолчал, только пожал плечами.

– От Пиромана совета не жди, – коротко засмеялась Арра. – Единственное, что он может тебе предложить, это спалить весь купол, вместе с его содержимым: людьми, избушкой и Усилителем Заклинаний. Но мне кажется, тебя подобный исход не устраивает.

– Да уж, – Таффи передернуло.

– Как бы это нам, – задумчиво пробормотал Джузеппе, – как бы нам купол снять и в то же время у дверей оказаться…

– Реши эту задачу, – хмыкнул Ганц, – и все остальное будет гораздо проще. В конце концов, неужели вы, два магистра, не придумаете, как с одним поганым куполом управиться?

– Мы-то магистры, – Джузеппе был все так же задумчив, – а купол не поганый, купол вовсе стандартный… Таффи, а ведь купол, действительно, стандартный!

– Ну и что?

– Стандартный, я говорю, без затей, – Джузеппе заметно оживился, – без контроля состояния! Стоит себе и стоит, главное, чтобы целостность поверхности сохранялась! Ты меня понимаешь?

Таффи похлопал глазами, потом осторожно спросил:

– Ты говоришь о деформации?

– Конечно! Представь себе: медленно сдвигаем, ползем следом, снова медленно сдвигаем, снова ползем…

– И так до самой стены дома? – первым сообразил Ганц.

– Пожалуй, это реально, – согласился Таффи. Но тут же нахмурился и предупредил, – только, как бы нас не заметили. Быстро не получится, придется повозиться.

– А кто нас заставляет к парадному входу лезть? Будем двигаться со стороны глухой стены.

– У меня амулет есть, рассеивающий внимание, – Арра, которая так и не удосужилась зашить камушек в одежду, как ей советовал господин Тайвелл, вытащила из кармана мягкий замшевый чехольчик и протянула его Джузеппе.

– О, прекрасно! – обрадовался он. – Именно то, что нам сейчас нужно.

– Да, с амулетом есть смысл попробовать, – согласился Ганц. – Кстати, птичка, а, сколько там людей, ты посчитала?

– Четверо, – коротко ответила Арра.

– На полигоне их трое было. Где же, интересно, они еще одного подобрали?

– Какая разница? Или это может как-то повлиять на наши действия?

– Трудно сказать. А что, эти четверо – все магистры?

– Нет, – Арра покачала головой и добавила, – по-моему, серьезный там только один, а трое – так, мелочевка.

– Пироман, ты согласен? – Ганц вполне доверял ее мнению, но почему бы не уточнить, если есть возможность?

– Да, – уверенно подтвердил Пироман. Так что, если мы до них доберемся, справиться будет не так сложно.

– Вот именно, до них еще надо добраться, а это, похоже, самое сложное. Хотя… господа магистры, двигайтесь поближе – есть у меня одна идея. Вы можете снаружи определить место, где стоит усилитель?

Аделаида явилась со своими претензиями не вовремя. Как всегда. На самом деле, подходящего для ее визитов времени не существовало в принципе – и вовсе не потому, что Бургомистр постоянно был перегружен важными делами. Нет, вопрос был скорее в самой личности главного библиотекаря. Внушительных размеров чернобурая лисица, с удручающей регулярностью (примерно раз в месяц), величественно вплывала в правительственную пещеру, усаживалась точно в центре и, изящно обвив ноги пушистым хвостом, начинала вещать глубоким, хорошо поставленным контральто. Тема этих ежемесячных выступлений, с массой ссылок на слова, пожелания и мнения гроссмейстера Джанкарино, всегда была одна и та же: «О сложностях работы добросовестного библиотекаря в условиях Горного Леса». И чем обширнее была аудитория, тем больше чувства вкладывала Аделаида в свои слова. В этот раз ей пришлось довольствоваться Бургомистром, уныло уставившимся на ничем не примечательный камушек около входа, погруженным в свои мысли Кармассорном и Тарсоном, тихо подремывающим после суетливой ночи.

– И надо, наконец, решить вопрос с новыми поступлениями, – Аделаида строго взглянула на всхрапнувшего Тарсона. – Гроссмейстер Джанкарино оставил свою библиотеку нам, но его собрание никак не может считаться полным! Кроме того, разброс по темам и моральное старение – только у нас в Лесу библиотека находится больше трехсот лет. Новые, свежие книги необходимы, просто как воздух! И мы не имеем права рассчитывать в этом деле на случайные посещения людей. Кроме того, что подобный способ пополнения фондов нерегулярен, он никак не может обеспечить качественный отбор литературы. Люди такие бестолковые существа – они тащат сюда все подряд, буквально, что под руку попадется! У нас почти полная серия похождений благородного разбойника Конрада, но подобное чтение годится разве что, для младшей подготовительной группы! Да, эти истории очень популярны среди малышей первого года обучения, особенно у сусликов и хомячков. Они даже играют в Конрада и воспитатели говорили, что это очень облегчает им работу…

– Каким это образом? – Бургомистр, наконец, оторвал взгляд от камушка и удивленно моргнул. – Помню, когда мой сорванец вообразил себя разбойником из шайки Конрада, я чуть из дома не сбежал.

– Значит, вы не сумели направить энергию ребенка в нужное русло. Насколько мне известно, у тех, кто побывал на моей лекции «Использование примера литературных героев для формирования положительных качеств и воспитания любви к родному Лесу у подрастающего поколения», никаких сложностей не было.

– Но как можно использовать разбойника Конрада? В чем там может быть положительный пример?

– Конрад любит Лес и следит за его благополучием. Имеет значение и то, что он не простой разбойник, а благородный. Следовательно, никогда не обижает слабых, уважает старших… Кроме того, его имя можно использовать опосредованно. Например, стоит только объявить, что в пещеру для занятий явится с инспекционной проверкой сам Конрад, как дети бросаются наводить порядок. И работают гораздо усерднее, чем, если им просто приказать убраться в помещении.

– Но как же? Ведь потом надо где-то брать этого Конрада? Иначе они в другой раз не поверят.

– Существует масса вариантов, – роскошный хвост вильнул, словно сметая в сторону несущественное препятствие, – например, выбрать Конрадом самого старательного из малышей. Подобное поощрение, кстати, еще больше увеличивает рвение… все эти вопросы неоднократно обсуждались на еженедельных семинарах для воспитателей и родителей. Если бы вы, Бургомистр, хоть раз нашли время заглянуть на наше занятие, уверена, узнали бы много нового и полезного. Гроссмейстер Джанкарино, в свое время, побывал на нескольких наших семинарах и подтвердил, что эта форма обмена педагогическим опытом весьма перспективна и эффективна.

– Э-э… а… я, видите ли… может быть супруга…

– Я не настаиваю, – холодно перебила его главный библиотекарь. – Повышение культурного и педагогического опыта является сугубо добровольным делом. Новаторские идеи не воспринимаются, если навязываются объекту при сопротивлении с его стороны. Для восприятия нового нужно, извините за вульгарное определение, созреть интеллектуально.

Под взглядом Аделаиды, барсук окончательно съежился и спрятал нос в лапы. Тарсон открыл глаза и с сочувствием посмотрел на него. Потом, явно желая помочь Бургомистру выбраться из неловкого положения, с подчеркнутым уважением обратился к лисице:

– Прошу прощения, но вы говорили о литературе для старших. С ней какие-то проблемы?

– Полный крах, – отчеканила лисица. – Подросткам я могу предложить только несколько томов поэзии, комплект учебников по математике и книгу о жизни муравьев. Последняя, кстати, пользуется такой популярностью, что ее недавно пришлось заново переплести. Крот Лилиенталь прослышал, что бывают специальные издания для слепых и уже несколько лет теребит меня, а что я могу ему ответить? Катастрофически не хватает книг по истории и географии родного края, о природе, начального курса учебников по химии, физике и биологии…

– Как? – Кармассорн, встрепенулся и поднял голову, – физика, химия, биология? Но у нас ведь были великолепные издания лекций по этим дисциплинам, очень полные и подробные! Неужели они пропали?

– В моей библиотеке книги не пропадают!

Аделаида была оскорблена и не пыталась скрыть этого. Впрочем, ей давно было известно, что перед таким толстокожим созданием, как Кармассорн, демонстрировать свои чувства бесполезно. Довести до сведения кабана, что на него обиделись, можно было одним единственным способом: прямо сказать ему об этом. Желательно, шарахнув предварительно дубиной по башке – исключительно с целью привлечения внимания. Поэтому лисица, убедившись, что ее возмущение оценили Бургомистр и Тарсон, снизошла до объяснения:

– Наши лекции относятся к университетскому курсу и чтобы в них разобраться, необходима начальная подготовка. С тобой, Кармассорн, и с Тарсоном сам гроссмейстер Джанкарино занимался, а кто нынешних учить будет? Вас ведь в школу не затащишь!

– Но Аделаида, мы пробовали! – взмолился хомячок, прижав лапки к груди. – Ты же сама нас выгнала!

– Детишки, они какие-то такие юркие, – скорбно покачал головой Кармассорн. – смотришь, вот он тут, перед тобой, а потом смотришь, он уже… – кабан снова покачал головой, тяжело вздохнул и добавил: – Мы старались.

– Да помню я ваши старания! Поэтому мне и нужны учебники для начинающих. Гроссмейстер Джанкарино говорил, что в познании поступательное движение…

Рыжий пушистый клубочек скользнул в пещеру и запыхавшаяся Делиза торжественно объявила:

– Начинается! Ой, извини, Аделаида, я тебя перебила! Но тут такое… они там все маги, оказывается! Или почти все.

– Надо пойти присмотреть, – Бургомистр, с неожиданной для его тушки быстротой, поднялся и направился к выходу. Тарсон и Кармассорн молча двинулись за ним. – А то эти маги натворят дел… Седдон там?

– И Седдон, и Вэлли, и еще полно наших… рассредоточились по всей поляне. И огнетушители приготовили, на всякий случай.

– А что, собственно, случилось? – надменно спросила Аделаида, не соизволившая пошевелиться, так что Кармассорну пришлось протискиваться мимо нее, прижимаясь к стене.

– Как, ты еще не знаешь? Опять люди в домике! Они что-то украли в городе и решили здесь спрятаться. А те, у кого они украли, пришли за ними и теперь окружили домик. Среди них одна девушка есть, про нее даже Джудит сказала, что она довольно смышленая. И она назвала меня хорошенькой.

– Джудит назвала? – растерянно моргнула Аделаида. Пожалуй, только белочке своей болтовней удавалось ненадолго выбить ее из колеи.

– Да нет, конечно! Девушка! «Смотри, – говорит, – какая хорошенькая белочка сидит!» Знаешь, это очень приятно, когда тебя называют хорошенькой! А если бы я подольше понаблюдала, она еще что-нибудь приятное сказала бы, но люди стали готовиться к нападению на избушку, и мне надо было сообщить… подожди, Аделаида! А разве ты не знала, что в лесу люди? Вэлли говорил, что они книжку положили, Бреттен обещал ее еще вчера тебе передать…

– Бреттен! – лисица даже тявкнула от возмущения. – Опять он за старое взялся! Вот манера, поступающие книги задерживать! Он что, сам себя таможней назначил? Ух, я ему покажу! Я у него теперь не на месяц, я на полгода читательский билет отберу! Он у меня еще поплачет! Вот прямо сейчас пойду, поймаю его и…

– А я думаю, с Бреттеном ты потом разберешься, – неожиданно став деловитой рассудительной, заметила Делиза. – сейчас нам с тобой тоже на поляну надо, и побыстрее. Когда столько магов в одно место набивается, они такого могут натворить… никаких огнетушителей не хватит!

Деннис проснулся резко, как от толчка. Сел на обширной кровати, огляделся по сторонам, соображая, где именно находится. Впрочем, как только рассеянный взгляд упал на прибор, мирно гудящий на тумбочке в углу, вопросов не осталось – магистр Рон вспомнил все.

Чтобы спуститься с кровати, пришлось перелезть через трех спящих парней – ни один из них даже не пошевелился; как храпели, так и продолжали храпеть. Молодежь, что с них взять. Деннис босиком прошел по прохладному деревянному полу, остановился перед усилителем. Присел на корточки, посмотрел на него снизу. Вроде бы, все в порядке, а как-то тревожно. Пожалуй, надо разбудить Рульфа, пусть он посмотрит. Да и остальных тоже поднять стоит. В конце концов, что за безобразие – магистр технической магии на ногах, а студенты дрыхнут!

Деннис быстро оделся – ничто так не способствует падению уважения к руководству, как вид этого самого руководства без штанов – потом растолкал парней.

Рульф проснулся первым, покрутил очумело головой и сразу, встревоженным зайцем, метнулся к Усилителю. Следом за ним, покряхтывая и потягиваясь, поднялся Кэртон. Разбудить Амадеуса оказалось сложнее. После нескольких безуспешных попыток, Деннис просто сбросил его с кровати.

Тем временем, Рульф осмотрел Усилитель Заклинаний, послушал ровное гудение и сделал вывод:

– Зарядка идет нормально.

Взглянув на его озабоченную физиономию, Деннис уточнил:

– Зарядка нормально, а сам прибор?

– Да вроде все хорошо, – Рульф смущенно развел руками, – а что-то беспокойно мне.

– Угу, – магистр Рон кивнул.

Почему же ему так не по себе? Может это совершенно естественное волнение перед началом большого дела? До того, как он подойдет к Усилителю и щелкнет большой зеленой клавишей, осталось всего несколько часов. И это простенькое движение, одно единственное, изменит судьбу Лагосинтера… Пожалуй, есть повод для того, чтобы понервничать.

– Ясное дело, беспокойно, – согласился Кэртон, еще хрипловатым со сна голосом и подошел к столу. Осмотрел печально остатки вчерашней трапезы, взял с тарелки засохший ломтик сыра, откусил кусочек, пожевал и добавил важно: – Надо продумать стратегию обороны. На тот случай, если отряд, что за нами послали, все-таки успеет сюда добраться.

Деннис поморщился. Как не хочется осложнений! А если Трио с отрядом, действительно, сюда доберутся, то осложнений будет столько, что мало не покажется. А может они уже здесь? И это странное беспокойство, поднявшее его ни свет, ни заря, и есть реакция на непосредственно грозящую опасность?! Руки Денниса тряслись так сильно, что он едва не порвал карту, пока разворачивал ее. Собственно, он не удивился бы, окажись лиловый огонек совсем рядом с избушкой, но тот продолжал мигать на прежнем месте. Может, только чуть сместился правее и вниз. Кругами они там ходят, что ли?

– Какая еще стратегия, – Амадеус и натянул штаны и обулся, а рубахой, по раннему утреннему времени, пренебрег. – Если кто вдруг сунется, огребет дубиной по затылку и все дела.

– Простой ты парень, – усмехнулся Кэртон и придирчиво выбрал второй ломтик сыра, – незатейливый.

– А чего усложнять?

– Это таких, как мы с Рульфом, ты можешь своей дубинкой приголубить. А если серьезный человек будет? Магистр?

– Магистр? – Амадеус с недоумением посмотрел на приятеля. – А чего магистру в этом лесу делать?

– Ну, знаешь! – Кэртон только руками развел. – Я, например, могу тебе без подготовки назвать сразу двух магистров, у которых есть очень веские основания быть именно в этом лесу. Мало того, думаю, они просто мечтают, оказаться сейчас именно здесь и душевно с нами побеседовать. На тему охраны авторских прав некоторых особо важных изобретений.

– А? Ты думаешь, Торстен и Трио…

– А ну, прекратите болтовню! – резко приказал Деннис.

Ничего не соображают, болваны, не видят, что Рульф от их разговора зеленеть начал. Да, если Трио с Торстеном действительно сюда заявятся, то этот парень в борьбе с ними не помощник. Впрочем, что значит – заявятся? А купол защитный на что? Можно совершенно спокойно под ним отсидеться, а ровно в тринадцать ноль-ноль снять и запустить усилитель. Ни один магистр ничего сделать не успеет!

Вот только… купол-то он грамотно построил, по всем правилам, но стандартный, следовательно, и степень защиты не слишком убедительная. То есть, в обычной ситуации вполне достаточная, но против магистров, да еще обозленных магистров… Да глупости это, откуда здесь взяться магистрам? Карта четко показывает, что эти мудрецы сейчас по степи туда-сюда бродят. А если Лэрри решил подстраховаться и послал еще один отряд? От него всего можно ожидать!

Деннис вытер вспотевшие ладони о брюки. Паниковать, в любом случае, бесполезно. Что касается купола, то лучше все равно не сделать. В конце концов, он специалист совсем в другой области технической магии. Можно, правда, попробовать усилить купол парой заклинаний, выставить, так сказать, дополнительную защиту…

Конечно, так и надо сделать – спокойнее будет. Есть там кто снаружи или нет… ха, это ведь тоже можно проверить! И сразу все станет ясно: если посторонних нет, то и волноваться нечего, а если есть… Если есть, то надо плюнуть на эстетику, на все эти «пятница, тринадцать ноль-ноль» и врубить усилитель. Лучше сделать это раньше, чем опоздать.

Так, как же пощупать там, за куполом? Защиту снимать нельзя, это будет совсем глупо, нужно действовать осторожненько, методом сквозного проникновения. Эх, метод, конечно, есть, но уж очень много энергии он забирает.

– Рульф, Амадеус, Кэртон! Кто-нибудь из вас может взять на себя контроль над тем, что происходит снаружи?

– Это за куполом, что ли? – уточнил Кэртон. – Честно скажу: знаю, что это возможно, но я эту тему пропустил.

По физиономии Амадеуса было видно, что он вообще не понял, о чем его спрашивают. Решил, наверное, что предлагается сесть у окошка и глазеть по сторонам. Идиот. Деннис даже ответа от племянника дожидаться не стал, перевел взгляд на Рульфа.

– Я умею… немного, – тихо признался тот. – В смысле делал такое… на лабораторных. Правда, зачет только с четвертого раза получил.

– Это даже лучше, чем с первого, – покровительственно улыбнулся Деннис, – значит, ты приобрел некоторый опыт. Приступай, а я помогу.

Рульф нервно потер руки, прошелся по комнате, выбирая место. Остановился почти точно в центре, вопросительно посмотрел на магистра. Деннис подошел, встал рядом, расслабился и через секунду согласился:

– Годится.

Едва Рульф успел сделать глубокий вдох (запас воздуха просто необходим, если хочешь произнести заклинание качественно), как раздался громкий неуместный треск. Студенты растерялись, завертели головами, пытаясь понять, в чем дело – им никогда не приходилось слышать, как рушится стандартный купол. Разумеется, Деннис первый сообразил, что случилось, и бросился к Усилителю – как всякое магическое защитное сооружение, даже разрушаясь, в последние мгновения своего существования, купол обращал всю высвобождающуюся энергию против нападающих. Если повезет, их сейчас по всей поляне в разные стороны раскидает, а он тем временем…

Не повезло. Не успел Деннис и двух шагов сделать, как между ним и прибором встала жаркая стена огня.

– Горим! – заполошно заорал Амадеус и, сдернув с кровати большое тяжелое одеяло, зашлепал им, пытаясь сбить пламя.

В запертую дверь шарахнуло что-то тяжелое, словно ее попытались выбить с разбега. Дверь дрогнула, но устояла. Еще один удар, более мощный. Кэртон рыбкой нырнул под стол, мгновенно определив это место, как самое безопасное.

– Куда! – рявкнул Деннис, вытаскивая его за шиворот, – щит надо ставить! Сейчас они…

Он не договорил, потому что дверь снова задрожала. Поскольку применение грубой физической силы не дало результата, за дело взялись маги. И маги, судя по всему, умелые. Деннису, с чуть запоздавшей помощью Рульфа и Кэртона, удалось состряпать приличный щит, но следующий удар не оставил от него и следа. Сорванная с петель дверь, вместе с засовом, плавно взмыла вверх и грохнулась посреди комнаты. В то же мгновение Кэртон снова оказался под столом, Рульф юркнул за ним следом.

В открывшийся проем, элегантным, почти гимнастическим прыжком, влетел человек, следом рванулись еще двое. Как же так? Ведь они должны сейчас быть далеко, блуждать по степи! Деннис попробовал выбить их обратно молнией, но промахнулся – сказалось отсутствие практики. Девчонка, а первой они пустили именно девчонку, крутанулась на месте, расшвыривая «звездную сеть», горсть золотых звездочек полетела в него… Деннис инстинктивно поднял руки и молния, наконец, нашла цель. Хотя было бы лучше, если бы полыхнула сама эта девчонка, а не брошенное ею заклинание. Магистр бросил взгляд в сторону огненной стенки, около которой, не обращая внимания на остальные, происходящие в доме события, продолжал суетиться Амадеус. Если бы можно было добраться до Усилителя!

Бургомистр засел почти в центре старого куста акации. Белочка пристроилась рядом, а прямо над ними вцепилась коготками в тонкую веточку Джудит.

– Эвакуация закончена, – сообщила птичка. – В опасной зоне никого не осталось.

– Хорошо, – барсук поднес к глазам бинокль, покрутил колесико, наводя резкость. – О, похоже, сейчас начнется. Джудит, ты лучше спустись, неизвестно куда воздушная волна пойдет.

Синичка послушно спорхнула землю. Как оказалось, всего лишь за долю секунды до того, как со страшным треском лопнул защитный купол над домиком.

– Ух, ты! – Делиза встала на цыпочки и вытянула шею. – Это настоящий штурм! Совсем, как в той книжке… забыла, как называется… с картинками…

– Они выбили дверь, – проинформировал Бургомистр, не отрываясь от бинокля.

– А я считаю, что это хулиганство и ничего больше, – раздался сварливый голос Бретты. Ей никто не ответил, но ежиха и не нуждалась в поощрении, – Беспорядок устраивать большого ума не надо, а убирать, кому придется? Это они только начали с того, что дверь выбили, а представляете, что сейчас внутри творится?

Судя по почти непрерывному грохоту, звону и молниям, вылетающим наружу, разгром помещения шел с образцовой скоростью.

Незаметно подошедший Седдон выразительно лязгнул зубами:

– Не волнуйтесь, госпожа Бретта. И ремонтом, и уборкой, займутся оставшиеся в живых. Я лично за этим прослежу!

План Ганца особенно не обсуждали – ничего лучше все равно никто не мог предложить. Единственное, о чем все отдельно попросили Пиромана, чтобы он не отвлекался, а сосредоточился исключительно на управлении огнем; никому не хотелось заниматься еще и тушением пожара. Пироман оскорбленно пообещал, что отсечет Усилитель намертво и ни одна ниточка при этом не загорится.

– Тогда нас остается четверо на четверых…

– Силы явно неравные, – презрительно фыркнув, перебила Ганца Арра.

– Не хвастайся раньше времени, – нахмурился он и продолжил: – Главное, не наваливаться всем на одного. И разбрасываться, тоже не стоит. Арра, ты входишь первой, первая и выбирай, кого вырубать – одного, не пытайся сама всех положить. И, пожалуйста, аккуратнее, не убей никого сгоряча.

– Ты кого учишь, убийца? – снова фыркнула она. – За собой следи лучше, а то проснутся старые профессиональные навыки.

– До чего же гадкий у тебя стал характер, птичка, – сокрушенно качнул головой Ганц.

– И не называй меня птичкой, – довольная Арра показала ему язык.

– Ну почему, как только нам предстоит серьезное дело, вы всегда начинаете ссориться? – с комичным отчаянием спросил Джузеппе.

– Не обращай внимания, – успокоил его Ганц. – Просто у нашей девочки такой способ настраиваться, когда ожидается возможность кулаками помахать.

– А вот за девочку ты сейчас точно по шее получишь, – мгновенно разъярилась Арра и привстала.

– Хватит, – Джузеппе прикрикнул уже серьезно, и она шлепнулась на свое место, только взглядом Ганца обожгла.

Тот в ответ улыбнулся с благородной невозмутимостью и продолжил:

– Следом захожу я, потом Джузеппе, а уже за ним – Таффи. Думаю, у нас с противниками проблем не возникнет. Таффи, ты главное, в рукопашную не лезь, бей заклинанием, лучше обездвиживающим. Джузеппе, тебя это тоже касается. Кто освобождается – оглядывается и помогает остальным. Пироман, еще раз повторяю, ты остаешься за нашими спинами, держишь огонь и никого не подпускаешь к Усилителю. Если хоть один из них прорвется к прибору, то вся наша затея обречена…

– Да понял я, понял, еще с первого раза! Даже таракана к Усилителю не пропущу.

– Вот и хорошо. Значит всем все понятно, вопросов и возражений нет. Джузеппе, ты амулет уже активировал?

– Да. Но я думаю, открыто идти все равно не стоит. Лучше мы ползком подберемся. Времени больше уйдет, но так надежнее.

– Согласен, – кивнул головой Ганц. – Ползком, оно всегда надежнее выходит. Что ж, господа магистры, приступайте. Расчищайте нам дорогу.

– Понял Таффи? Молодежь у нас конечно боевая, герои все, как один, а без нас, без стариков, все равно никуда! – Джузеппе вылез из-под елки, встал, отряхнулся и тут же снова лег. – Поползли, что ли? Раз уж тут все от нас зависит!

– И он еще называет меня болтуном, – проворчал Ганц, подпихивая Торстена в зад, чтобы тот быстрее выбрался ямы. – Да по сравнению с некоторыми, я же просто молчун и скромник!

Не слишком умело изображая передвижение способом «по-пластунски», магистры добрались до защитного купола. Схема их действий была элементарна. Устроившись с той стороны, где у дома была глухая, без окон, стена, они, не торопясь, занялись деформацией купола, постепенно сдвигая его все ближе к дому. Оставшиеся в яме Ганц, Пироман и Арра, внимательно наблюдали за ними, не забывая поглядывать и по сторонам. Впрочем, смотреть было не на что – Джузеппе и Таффи копошились слишком далеко. Лес, правда, немного оживился: пробежал мимо бурундучок, целеустремленно просеменили два ежика, в кустах мелькнул лисий хвостик, еще какие-то зверюшки шевелили высокую траву.

Примерно через полчаса, Джузеппе махнул рукой, давая знак, что работа закончена. Ганц, Арра и Пироман показали класс, незаметно, тремя юркими змейками проскользнув через открытое пространство и присоединившись к магистрам.

– Давайте быстрее, а то мне кажется, там внутри начинают волноваться, – прошептала Арра.

– Думаешь, засекли нас? – так же шепотом спросил Пироман.

– Нет. Но там же маг есть, он может нас почувствовать.

– Значит, приступаем, – очень обыденно произнес Ганц. – Пироман, готов? Хорошо. – Он подошел к углу дома, слегка высунул голову, оценил расстояние до крыльца. Жестом указал Арре, чтобы она встала у него за спиной, и дал отмашку: – Магистры, крушите купол!

Таффи и Джузеппе, врезали сдвоенным мощным ударом. Раздался страшный треск, небо озарила вспышка и Пироман, стукнув сжатым кулаком о кулак, выкрикнул короткое заклинание. В ту же секунду, Ганц уже был у двери и с разбега обрушился на нее всей массой тела. Дверь дрогнула, но устояла. Подлетела Арра, ударила ногой, добавив магии, но дверь продолжала оставаться на месте, только окуталась слабым голубым сиянием.

– Щитом придерживают, – крикнула она подбегающим Джузеппе и Трио.

Магистры дружно кивнули и так же слаженно, как минуту назад на купол, обрушились на дверь. Арра присоединилась – дверь снесло с петель и швырнуло на середину комнаты. Следуя разработанному плану, девушка прыгнула в открывшийся проем. Крутанулась на месте, в одну секунду оценила обстановку: здоровенный амбал безуспешно пытается справиться с выставленной Пироманом стеной огня; из под стола кидаются тренировочными огненными шариками два парня, один из которых показался ей знакомым; пожилой дядька с искаженным не то злобой, не то страхом лицом, прижался к стене и лупит молниями, даже не пытаясь прицелиться. Нет никаких сомнений в том, что это маг, тот самый, единственный из четверки злоумышленников. Значит, именно его и следует нейтрализовать первым. Арра легко увернулась от бестолково мечущихся по комнате молний, нарушая инструкцию Ганца: «сосредоточиться на одном», швырнула в сторону стола заклинание «звездной сети» и, мгновенно развернувшись, послала такое же заклинание в мага. Оказалось, что он не так уж слаб – успел отбить его, испепелив молнией. И тут же перешел в атаку, попытался достать ее обездвиживающим. Девушка сделала пируэт, уворачиваясь, снова бросила сеть, и снова она вспыхнула, попав под молнию мага.

Ганц, появившийся в комнате через полсекунды после Арры, действовал неторопливо. Убедившись, что двое из четырех заняты делом – один перебрасывается заклинаниями с Аррой, второй усердно тушит огонь, поддерживаемый Пироманом, он остановился перед оставшейся парой: Кэртоном и Рульфом, которые срывающимися голосами, сбиваясь и путая слова, выкрикивали заклинания, нейтрализующее «звездную сеть» и, хотя с заметным трудом, но выбирались потихоньку из липкой, усеянной золотистыми звездочками паутины.

Тем временем, громко топая, по крыльцу поднялся Джузеппе. Он сразу же, не отвлекаясь на осмотр помещения, присоединился к Арре.

Ганц полюбовался немного на парочку под столом и решил, что самое время вмешаться. Не особенно приглядываясь, он за шиворот извлек Кэртона, который оказался ближе к нему, аккуратно тюкнул парня дубинкой по голове и отбросил обмякшее тело к стене. Потянулся за вторым, вытащил отчаянно отбивающегося Рульфа и от удивления разжал пальцы:

– Сондерс!

– Сондерс?

Только что появившийся на пороге магистр Торстен, замер, вглядываясь в мельтешение фигур, увидел Рульфа и, издав сдавленный, полный негодования вопль, бросился к нему. Студент сделал попытку уползти сквозь стену, но Таффи, словно степной орел на черепаху, упал на него сверху. Завязалась вульгарная драка, причем, довольно односторонняя. Магистр искренне старался задушить Рульфа, а парень, извиваясь и брыкаясь во все стороны длинными ногами, старался, по мере сил, ему помешать.

Ганц примерился было снова воспользоваться дубинкой, но посмотрел на разъяренного Таффи, пожал плечами и обернулся к единственному, не охваченному вниманием человеку – здоровяку, боровшемуся с огнем.

Свалить его оказалось не так-то просто – от первого удара Амадеус только отмахнулся. Он истово размахивал одеялом, не замечая, что за его спиной разгорелась нешуточная битва: только на его, Амадеуса, недолгом веку, родная деревня горела дважды, поэтому открытый огонь в деревянном доме вселял в парня первобытный ужас, по сравнению с которым, теряли значение все остальные проблемы. А черепушка у всех Лаев, сызмальства крепкая, так что удар, который вывел Кэртона из строя, был для Амадеуса чем-то вроде дружеского щелбана.

Ганц прицелился было по второму разу, но ему пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не схлопотать по физиономии одеялом.

– Просто невозможно работать, – пожаловался он и снова поднял дубинку.

В этот момент, Амадеус обернулся. На его лице, при виде совершенно незнакомого, неизвестно откуда взявшегося человека, явно примеривающегося огреть его по голове дубинкой, выразилось откровенное изумление, но реакция спортсмена, не подвела. Амадеус автоматически отбросил в сторону одеяло, блокировал удар Ганца и, так же машинально, направил здоровенный кулак ему в челюсть.

– Горим же! – в его голосе явственно прозвучал упрек человеку, который занимается глупостями, в момент народного бедствия.

– Ну и что, – Ганц увернулся, сделал короткий замах и тоже промазал – Амадеус успел качнуться в сторону и дубинка, вместо того, чтобы опуститься на голову, только скользнула по его плечу. – Пусть горит!

Столь явное равнодушие к пожару, было просто оскорбительным. Кроме того, поведение незнакомца не оставляло сомнений, что он и Амадеусу не даст сосредоточиться на тушении огня.

Ну что ж, он сам это выбрал. Амадеус встал в стойку. Ганц, по сравнению с привычными по Университетскому спортклубу спарринг-партнерами, выглядел довольно хилым – врезать пару раз хорошенько, и от него мокрое место останется. Впрочем, не прошло и минуты, как пришлось признать, что недостаток мощи этот мужик компенсировал фантастической увертливостью и скоростью нанесения ударов.

Ганц, в свою очередь, тоже понял, что столкнулся с достойным противником. У этого, на первый взгляд, деревенского увальня оказалась вполне приличная боксерская подготовка. Хорошая реакция и физическая сила еще больше усложняли дело. То есть, в первом приближении, задача была выполнена – парень был нейтрализован. Но и Ганц тоже. Он не мог придти на помощь ни Торстену, ни Арре с Джузеппе.

Собственно, Таффи никакая помощь и не требовалась: оскорбленный предательством ученика, магистр технической магии вполне успешно молотил хлипкого Рульфа. В этой ситуации, скорее, требовалось другое – оттащить Торстена, пока он не искалечил бедолагу. А вот у Арры с Джузеппе все складывалось несколько хуже. Несмотря на то, что их было двое, незнакомый маг защищался отчаянно, хотя и не слишком технично.

Деннис и сам был удивлен неисчерпаемостью своих сил. Казалось, все кончено, сейчас заклинания противника пробьют слабую защиту, сейчас он рухнет под соединенным напором магистра Трио и этой девчонки, а нет! Он все еще на ногах – отбивается, и довольно успешно! Хотя он никогда не был специалистом в боевой магии, а девчонка из Ос, профессионалка! Да и Трио, судя по всему, за последнее время нахватался приемчиков. А он, Деннис, против них держится! Вот он, талант, его не спрячешь! Жаль, конечно, что этот талант до сих пор не проявлялся, но лучше поздно, чем никогда… Деннис с удовольствием запустил увесистую молнию прямо в лоб неосторожно высунувшемуся из-за щита магистру Трио. Тот, правда, успел увернуться, но все равно, приятно. Эх, еще бы суметь добраться до Усилителя! Уж тогда он бы… он бы…

Растрепанный, вспотевший Пироман ввалился в комнату и, покачнувшись, замер, вцепившись пальцами в бревенчатую стену. В этот момент завеса огня взревела и двинулась вперед. Амадеус испуганно вскрикнул, обернулся и замер, подставив Ганцу затылок. Тот не стал терять времени и, не надеясь больше на любимую дубинку, обрушил на голову противника тяжеленный табурет. Амадеус рухнул прямо в огонь, но в этот момент пламя, не оставлявшее следов ни на деревянном полу, ни на стенах, ни на предметах обстановки (одеяло, которым так усердно размахивал Амадеус, даже не закоптилось), так же, без последствий скользнуло по его волосам, лицу, завернув один край, пробежало по груди и животу, спустилось на ноги и замерло, дрожа, на уровне коленей, словно отрезая их от остального тела. Ганц замер, почти с ужасом глядя на эту картину, не сразу обратив внимания на самое главное: левый край огненной стенки сдвинулся с места, открывая широкий проход к Усилителю Заклинаний, старательно набирающему энергию в своем уголке.

– Пироман! – заорал он одновременно с Таффи, который, увидев движение огня, бросил Рульфа и на четвереньках пополз к своему прибору.

– Это не я, – сдавленным голосом отозвался Пироман, – я ничего не могу… – он сильно побледнел и сполз на пол.

Деннис сообразил, что нет больше преграды между ним и прибором. Собрав все силы (даже удивительно, как их много оказалось, этих сил), он выдал такое заклинание, что сшиб с ног не только Торстена и Трио с девицей, но и того парня, который, наконец, одержал верх над Амадеусом. Особого вреда не причинил, но выиграл достаточно времени, чтобы метнуться в угол. Ясно, что сейчас, столь тщательно подготовленное и отшлифованное заклинание невезения не годилось. Ничего, главное – отбиться, а потом будет еще время… Деннис стукнул кулаком по зеленой клавише, выкрикнул обездвиживающее заклинание… Медленно повернулся, скрестил руки на груди и гордо, слегка откинув назад голову, огляделся по сторонам.

Барахтающиеся на полу люди замерли. Неожиданно, Арра – не поднялась, не встала, а прямо-таки взвилась в воздух и так припечатала расслабившегося Денниса «звездной сетью», что тот, не успев шевельнуться, оказался на полу, спеленатый, словно гусеница в коконе. Еще секунду на его лице держалась торжествующая улыбка, но ее почти мгновенно сменила гримаса ярости. Поскольку «сеть», в отличие от обездвиживающего заклинания, парализующего все мускулы одновременно, не лишает человека возможности говорить, магистр Рон разразился бранью.

Ганц послушал немного и сделал вывод:

– Ничего нового, ничего оригинального. Птичка, заткни ему рот, пожалуйста. Тут дамы, а он разоряется.

Арра, с явным удовольствием, щелкнула пальцами, и Деннис замолчал. В наступившей тишине хорошо было слышно ровное гудение Усилителя Заклинаний. Ганц, не вставая с пола, перекатился на бок, приподнялся, опираясь на локоть:

– И как вы это объясните, господа магистры? Железяка-то у вас, выходит, некондиционная? Не сработала?

Таффи, наконец, поднялся на ноги, переступил через распластавшегося на полу Кэртона и, прихрамывая, подошел к Усилителю. Бросил на прибор один, невнимательный взгляд, посмотрел на Джузеппе, хихикнул нервно, указал ему на какой-то рычажок и вдруг согнулся от неудержимого хохота. Джузеппе, который начал неторопливо подниматься вслед за ним и уже успел встать на четвереньки, спросил восторженным, неестественно высоким голосом:

– Что, правда?! – и, получив от Таффи в качестве ответа невнятный всхлип и подтверждающий взмах руки, счастливо взвизгнул, тоже затрясся от смеха и опять растекся по полу.

Арра посмотрела на него, на Ганца, на бледного Пиромана, и нахмурилась:

– Хорошо бы и нам посмеяться.

– Сра… сра… сработа… – Джузеппе честно пытался объяснить причину своего веселья, но голос его снова сорвался на визг.

– Ничего не понимаю. Сработа… сработало, что ли?

– И… и… иги! – выдавил заходящийся от смеха Таффи, а Джузеппе задергал головой, соглашаясь.

– Что у вас сработало, когда ничего не сработало? – Арра, действительно, начала сердиться. Она бросила взгляд на пульсирующий над безжизненным телом Амадеуса огонь и топнула ногой, – Пироман! Убери свою занавеску, все равно он нее толка нет!

Пироман, все еще не рискуя отлепиться от стенки, послушно шевельнул пальцами, и пламя исчезло. Девушка кивнула и, нахмурив брови, строго обратилась к Джузеппе.

– Магистр Трио! Предупреждаю, что если ты не прекратишь немедленно визжать, как поросенок и не объяснишь все по-человечески, я за себя не ручаюсь!

– Не на… пре… пре… и-и-и! – снова зашелся смехом Джузеппе.

– Я его сейчас стукну, – объявила Арра и сделала шаг к извивающемуся на полу магистру.

– Подо… подожди, – сумел выговорить Таффи. – се… сейчас я… объясню… уф-ф-ф, кажется просмеялся.

Он хотел достать платок, вспомнил, что его больше нет, махнул рукой и извлек из кармашка на плече пару бумажных салфеток. Вытер влажные глаза, убрал скомканные салфетки в карман брюк.

– Мы ждем объяснений, – холодно напомнила Арра.

– Да, конечно, – Таффи достал еще пару салфеток и отдал их Джузеппе. – Все очень просто… мы с Джузеппе недавно решили, что прибору нужен предохранитель. Ну, чтобы на случайные воздействия не реагировал – мало ли кто рукоятку случайно зацепить может или на кнопку нажать. В общем, раз решили, значит, сделали, – он потыкал пальцем в поднятую вверх рукоятку, на которую указывал раньше, – вот он. Нормальное положение, включенное.

– То есть что, – судя по высокому голосу Ганца, он был готов повторить истерику Джузеппе, – Усилитель все это время стоял на предохранителе?!

Деннис яростно крутанулся на полу, обжег взглядом Рульфа. Тот посмотрел на него тупо, пожал плечами:

– А разве я не говорил, что сначала надо снять с предохранителя? Всегда надо снимать с предохранителя.

Последние его слова заглушил сдвоенный восторженный визг Ганца и Джузеппе.

«Как же это случилось?! И ведь не отвлекался, контролировал ситуацию, вел, подталкивал, перекачивал энергию, направлял этого идиота… То-то и оно, нечего было с идиотами связываться. Разве не известно правило: хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам.

А он решил, что достаточно будет общего руководства. Вот и получил результат, достойный затраченных усилий! Этот… этот магистр технической магии Рон, держал Усилитель Заклинаний в своих руках и потерял его по собственной глупости и нерасторопности. С таким прибором, и не суметь отбиться всего-то от пятерых нападающих! Среди которых, ни одного серьезного воина-мага! Есть о чем говорить – двое Ос-стажеров, магистр-технарь, который в боевой магии смыслит не больше, чем фермер с дальней окраины! Магистр истинной магии? Ха, известно, какие из них бойцы, из теоретиков – они всегда только чужими руками жар загребали… Про Ганца и говорить нечего – убийца он, конечно, хороший, даже выдающийся, но только убийца и не больше! Сборище шантрапы! Имея в своем распоряжении почти полностью заряженный Усилитель Заклинаний, даже самый безмозглый придурок на счет „раз“ мог бы отправить всю эту компанию в ближайшее болото, лягушками по кочкам прыгать! Ах да, там нет болот, только горы и лес… непринципиально. Мыши, тараканы, жучки-паучки всякие – Усилитель предоставляет просто неограниченные, в своих вариантах, возможности.

И теперь, все эти блестящие возможности упущены. Себя упрекнуть не в чем. Изо всех сил пытался достучаться до Рона, вдолбить в его пустую башку, что опасность рядом! „Что-то мне беспокойно“… Про беспокойство он понял, а что купол надо контролировать, это уже выше его разумения – не то, что контрольные ловушки расставить или сигнализацию, хоть самую жиденькую – в окно выглянуть, и то не догадался.

А потом? Какой-то мальчишка, пусть способный, даже талантливый, но ведь всего лишь мальчишка, стажер, ставит огненную завесу, а Рон не может с ней справиться! Да, конечно, завеса была очень качественная, по шестой категории, но кто такой этот Пироман? А Рон – магистр технической магии! Он просто обязан был справиться с этой проблемой за девяносто секунд, решение подобных задач входит в аттестационный комплекс! Так нет же, заметался, словно петух на угольях, потерял драгоценное время!

Пришлось вмешаться самому, а на таком расстоянии это ох, как нелегко – коэффициент потери энергии просто чудовищный! Свернул завесу, открыл дорогу к Усилителю Заклинаний, только одну единственную клавишу нажать осталось! И что в результате? Пшик! Магистр технической магии Деннис Рон не смог даже этого! Он не смог запустить прибор! Магистра технической магии скрутили вместе с командой недоумков, которых он набрал себе в помощь.

М-да-а. Похоже, насчет того, что себя упрекнуть не в чем, это не совсем верно. Одна ошибка все-таки состоялась – нельзя было выбирать Рона на роль главного действующего лица. Что ж, значит, придется ее исправить. В конце концов, не все еще потеряно. Усилитель Заклинаний пока в пути и не скоро окажется в лаборатории Университета, под охраной, которую, несомненно, поторопится к нему приставить этот выскочка Лэрри. А если аккуратно спланировать свои действия и четко воплотить планы в жизнь, то он там не окажется никогда. Хотя, что значит: „если“? Он вовсе не собирается делать глупые ошибки и ударяться в панику в решающую минуту. Следовательно, и проблем не возникнет. Группа дружков Лэрри повезет теперь Усилитель Заклинаний в столицу? Прекрасно. Значит, не пройдет и двух суток, как прибор окажется в его руках. Его палец ляжет на большую зеленую клавишу и мир затаит дыхание перед своим повелителем…

Оч-чень забавно будет посмотреть на безумцев, которые попробуют ему помешать».

Когда все немного успокоились, Таффи спросил:

– И что будем делать дальше?

– Не здесь же сидеть, – ответил Ганц, поднимаясь, наконец, с пола, – вернемся в город. Усилитель в лабораторию, а этих гавриков Лэрри передадим, пусть сам с ними разбирается.

Он подошел к Рульфу, сразу попытавшемуся вжаться в стену, встал перед ним, сунув руки в карманы и покачиваясь с пятки на носок.

– Очень печально, студент Сондерс. Вынужден констатировать, что вы выбрали не ту сторону забора. Не сочтете за труд представить нам остальных участников этого злосчастного мероприятия?

Рульф еще больше съежился и нервно сглотнул:

– Это Амадеус Лай, а это Кэртон Маунт, – он указал пальцем на лежащих без сознания приятелей, – оба с технического.

– Понятно, рядовой состав, – кивнул Ганц. – А кто за командира?

– Магистр технической магии Деннис Рон, – почти шепотом, с трудом шевеля пересохшими губами, ответил Рульф.

– Магистр Рон? – оживился Таффи. – А я и не узнал… – он подошел к Деннису, посмотрел на него сверху вниз и, не слишком уместно, поздоровался: – Добрый день.

Тот только сверкнул глазами в ответ. Впрочем, говорить он все равно не мог – Арра, хоть и не была магистром, но заклятия накладывала качественно.

А Ганц пристально посмотрел на Рульфа и отстегнул с пояса фляжку. Посмотрел в окошечко, проверяя уровень живительной жидкости, протянул парню:

– На, промочи горло.

Рульф сделал один, жадный глоток, второй… перевел дыхание и вытер губы.

– Спасибо.

Ганц только кивнул, вешая фляжку на пояс и, довольно ехидно, обратился к Пироману:

– Притомился, мой огнедышащий друг? Да так устал от своих фокусов, что и вставать не хочешь? Что, кстати, ты начал такое вытворять со своей занавеской? Почему она вдруг по всей комнате забегала? И зачем?

– Это не я, – слабо прошелестел Пироман, – я, наоборот, изо всех сил держал…

– Подожди, – перебил Ганц, присев рядом на корточки, – помолчи немного. – Он положил ладонь на бледный, влажный лоб и оглянулся: – Джузеппе, подойди-ка сюда. Похоже у парнишки проблемы.

– Что случилось? – естественно, первой около Пиромана оказалась Арра.

– Больше всего похоже на переутомление. Но с чего? Поставить и некоторое время продержать огневую завесу? По-моему, для Пиромана это не сложнее, чем ботинки зашнуровать.

– Я сам удивился. В жизни ничего подобного…

– Помолчи, пожалуйста, – Джузеппе, отодвинув Ганца в сторону, взял Пиромана за запястье, нащупал пульс, – ого!

– Может ему костоломки хлебнуть? – предложила Арра, вопросительно взглянув на Ганца.

Он неуверенно пожал плечами, взялся было за фляжку, но снимать с пояса не стал, решил сначала посоветоваться:

– Ты как считаешь, Джузеппе, можно?

– Что? – поднял голову магистр, сосредоточенно вглядывавшийся в ставшие булавочно-крошечными зрачки Пиромана.

– Я говорю, костоломки ему дать. Как обще укрепляющее средство.

– С ума сошел? У него пульс под двести. Лучше посмотри в своей кошелке что-нибудь успокаивающее. Заодно и лошадей сюда приведешь.

– Угу, – Ганц торопливо направился к выходу. На пороге обернулся, попросил неловко топчущегося на месте Торстена:

– Ты пока свяжи пленных, чтобы нам по второму кругу махаловку не начинать.

– Сейчас, – Таффи вроде даже обрадовался, получив конкретное задание, дернулся в сторону Кэртона, но тут же остановился. – А чем связать? У меня веревки нет. Заклинание обездвиживающее можно наложить?

– Все равно. Главное, чтобы, когда они в себя придут, им никакие идеи дурацкие в голову не пришли. – Ганц вышел за дверь, но тут же вернулся: – И знаешь что, Таффи?

– Что?

– Вот этого амбала, – он указал на Амадеуса, – обмотай своими заклинаниями в два слоя.

Через секунду каблуки Ганца простучали по крыльцу.

– Рульф, – привычно позвал Таффи и тут же осекся. Посмотрел на бывшего помощника с отвращением и отвернулся: – Не надо.

Он тщательно, аккуратно выговаривая слова и следя за артикуляцией, наложил обездвиживающие заклинания на Кэртона и Амадеуса. Потом, творчески подойдя к выполнению указания Ганца, добавил второй слой – замотал Амадеуса в подобранное с пола широкое покрывало. Закончив, покосился на поникшего в своем уголке Рульфа:

– Студент Сондерс… – и снова скривился, махнул рукой. – А, сидите смирно.

А Джузеппе с Аррой хлопотали над Пироманом.

– Надо же, как его выкачало, – озабоченно покачал головой магистр. – Давай, ты следи за сердцем, а я по капельке ему энергии подбавлю.

К тому времени, как вернулся Ганц, Пироман уже немного порозовел и взгляд его стал более осмысленным.

Молодец, – похвалил его Ганц, – верным путем двигаешься. Еще немного и станешь отдаленно похож на живого человека.

После чего уселся прямо на полу и начал рыться в бесчисленных карманах своей сумки. Довольно скоро перед ним выстроилась батарея из разноцветных бутылочек.

– Джузеппе, ты уточни диагноз. Ушибов у него нет?

– Нет. Вообще никаких следов внешнего воздействия, – ответил магистр.

– Уже хорошо, – пробормотал Ганц, и часть бутылочек вернулась в отведенные им кармашки. – А что есть?

– Ты же сам сказал – переутомление. Хотя, я бы сформулировал это несколько иначе – полное истощение. Я даже не уверен, что его сейчас безопасно с места трогать.

– Полное истощение, – Ганц покачал головой, – ну что ж. В основном у меня снадобья для заживления ран, но и кое-что укрепляющее найдется и стимуляторы… капельку артогониса, как ты думаешь?

– Желтый?

– Обижаешь, магистр. Золотой.

– А помягче чего-нибудь нет?

– Помягче будет соллед. Только он у меня староват, как бы не выдохся, – Ганц откупорил один из пузырьков, вытряхнул на ладонь пару больших светло-голубых кристаллов и понюхал. – Нет, еще ничего, нормальный.

– Соллед, для начала, подойдет, – Джузеппе взял один кристалл, покрупнее, и протянул Пироману: – Положи под язык.

– Может и нам по маленькому кристаллику, для восстановления сил? – задумчиво спросила Арра, не убирая ладонь со лба Пиромана. – Да нет, пожалуй, не стоит. Лучше по хорошему куску копченого мяса съесть. Полезнее.

– Разумный подход, – рассеянно одобрил Джузеппе. – Злоупотребление химическими стимуляторами, без необходимых на то показаний… – он еще раз проверил пульс у Пиромана и вздохнул облегченно: – Нормализуется потихоньку.

Таффи, который от нечего делать (в медицине он не разбирался совершенно), занялся уборкой – сказать, что в ходе последних событий, все в комнате было перевернуто вверх дном, было бы преувеличением, но очень небольшим – бросил тряпку, которой вытирал со стола и обрадовано подошел к Пироману.

– Действительно, Макс гораздо лучше выглядит, – вынес он независимое суждение. И тут же укоризненно добавил: – Как же ты силы не рассчитал? Разве можно так наизнанку выворачиваться!

– Я же говорю, я все делал, как обычно! – судя по голосу, Пироман действительно пришел в себя. – Мне такую завесу поставить – раз плюнуть; и держать я ее могу без усилий, хоть полгода! А сейчас… кто-то вмешался. Я сопротивлялся, но он был сильнее – видели, как завеса загуляла? Не знаю, кто это был, но очень сильный маг.

Арра, Джузеппе, Ганц и Таффи, как по команде, развернулись и посмотрели на спеленатого заклинанием Денниса.

– Не похоже, чтобы это был он, – выразила общие сомнения девушка.

– Мы с тобой вдвоем еле-еле его скрутили, – напомнил Джузеппе. – И только потому, что он к Усилителю кинулся и перестал защиту держать.

– Вот именно. Если у него хватало сил и от нас отмахиваться, и в то же время Пиромана вот так по стеночке размазать… не знаю, но, по-моему, сумел бы он и, работая с Усилителем, щитом прикрыться. Там ведь вообще затрат энергии никаких нет.

– А кто тогда? – задал резонный вопрос Ганц. – Из нас – никто. Господин… как его, Кэртон? Он с первой же минуты лежал смирно, участия в действиях не принимал…

– Может, притворялся? – предположила Арра. На всякий случай, для контроля, она приподняла веко Кэртона, проверила зрачки, потом пощупала пульс. – Да нет, правда без сознания.

– Обижаешь, птичка, – Ганц снисходительно наблюдал за ее манипуляциями, – я все-таки, профессионал. Уж если кого отоварю дубинкой по темечку, у него все фантазии насчет притворства мигом из головы вылетят.

– Не называй меня птичкой. И не хвастайся. Сколько раз ты вот этого, – девушка указала на Амадеуса, – «отоварил»?

– Исключительно крепкая голова у парня, не спорю. Но это именно то исключение, которое подтверждает правило. Кстати, у магов таких крепких голов не бывает, следовательно, Пиромана не он из строя вывел, ручаюсь.

– Тогда, что же, остается Рульф? – Джузеппе с сомнением посмотрел на моментально позеленевшего и замотавшего отрицательно головой студента, перевел взгляд на Таффи.

– Рульф… – магистр Торстен брезгливо скривился и начал тщательно отряхивать руки, словно испачкал их только тем, что произнес его имя.

Джузеппе снова повернул голову, вгляделся в студента и согласился:

– Пожалуй. Это не он. Нич-чего не понимаю!

– Может кто-нибудь и моим мнением по данному вопросу поинтересуется? – Пироман еще не настолько пришел в себя, чтобы его слова прозвучали достаточно ядовито, но намерение говорить ядовито, улавливалось достаточно четко.

– А как же, нас очень интересует твое мнение! – Арра мудро решила не обращать внимание на тон парня. По шее ему можно и потом дать, когда окрепнет немного. – Что, ты можешь сказать, с кем боролся?

– Имя не назову, конечно. Но могу сказать одно, этот маг… очень сильный маг, я впервые с таким противодействием встретился. И он действовал издалека.

– А точнее определить не можешь? Далеко – это где? В лесу, за лесом, полдня пути, день?

– Знаете, по-моему, еще дальше. Если бы это не звучало так невероятно… – Пироман замолчал.

– Ну что ты? – Арра потеребила его за плечо. – Пусть будет невероятно, но говори, наконец!

– Он достал меня из Университета.

Ганц удивленно присвистнул и уставился на Джузеппе:

– Это возможно?

– Честно говоря, я никогда… Макс, ты уверен?

– Абсолютно.

– Из Университета, – магистр Трио потер указательными пальцами виски, – то-то мне показалось…

– Прошу прощения за вмешательство, – Ганц изысканно поклонился, но не кажется ли вам, магистр Трио, что есть смысл сообщить эту новость господину Лэрри. И немедленно.

– Ты, как всегда прав, убийца, – Джузеппе потянул из-за пояса невзрачный кусок деревяшки, огляделся вокруг. – Надо, наверное, на у лицу выйти: не вертеть же дырку в полу.

Разумеется, на улицу вышли не все – оставлять пленных без присмотра, пусть и под действием обездвиживающего заклинания, было бы непростительно легкомысленно. Ганц сам вызвался покараулить, а компанию ему решил составить Пироман, который еще не чувствовал себя достаточно окрепшим и предпочел «немножко полежать, а не бегать туда-сюда». Таффи и Арра с удовольствием направились следом за Джузеппе на свежий воздух.

Спустившись с крыльца и отойдя не более, чем на два шага в сторону, Джузеппе проделал нехитрую подготовительную процедуру – сориентировался по солнцу и, строго соблюдая вертикаль, воткнул переговорную щепку в землю. Сам сел рядом, а Арра с Торстеном пристроились у него за спиной.

Почти сразу щепка завибрировала, и раздался напряженный голос Лэрри:

– Слушаю!

– Сообщаю, – кротко ответил магистр Трио, – Усилитель Заклинаний у нас. Прибор не поврежден, полностью заряжен и готов к работе. Захвачены в плен магистр технической магии Деннис Рон, который, судя по всему, был руководителем похищения и трое студентов с технического.

– Хорошо, – было слышно, как у Лэрри вырвался вздох облегчения. Голос, впрочем, остался суровым. – А сами как? Все в порядке?

– Макс перегрузился немного, сейчас отдыхает. Ничего страшного.

– Хорошо, – повторил Лэрри. – Трио, а как ты считаешь, этот их руководитель, магистр Рон… покушение на вас тоже он организовал?

– Хм, – Джузеппе оглянулся, Арра и Таффи синхронно пожали плечами. – Честно говоря, не знаю. Мы его, сам понимаешь, пока не допрашивали.

– Угу. Ладно, не допрашивали и не надо, не твое это дело. Грузи всю эту компанию… а есть куда грузить?

– Есть. У них тут фургон, на котором Усилитель везли.

– Значит, грузи Усилитель, грузи пленных, и возвращайтесь. Только доставь их, пожалуйста, в целости и сохранности, а мы уж здесь разберемся.

– Ладно. Отдохнем только немного, перекусим и двинемся.

– А что это вы там так перенапряглись? Макс отдыхает и ты туда же… Один магистр технической магии и трое студентов – это для вашей команды разве работа?

– Видишь ли, друг мой Лэрри, – Джузеппе сделал драматическую паузу, – я ведь именно поэтому и посчитал нужным с тобой связаться. Если бы только магистр-технарь и трое студентов, тогда конечно… Но им кто-то помогал.

– Что значит помогал? – опешил Лэрри. – Что значит кто-то?

– Мы не знаем. Но очень сильный маг помогал Рону отбиваться, подкачивал ему энергию. Да так эффективно, что мы с Аррой вдвоем ничего не могли с ним сделать.

– Настолько сильный маг?

– Еще сильнее. В это же время, он Макса просто на изнанку вывернул. Парнишка пытался ему противостоять, вот до сих пор и не может отдышаться. Лэрри, против нас играл гроссмейстер.

Щепка дрогнула и слегка накренилась. Несколько секунд тишины и командир Розовых Ос спросил почти любезно:

– Ты свихнулся?

– Даже не мечтай – так легко ты эту проблему не решишь. Макс контактировал с ним плотнее всех, и он уверен, что волна шла из Университета.

– Макс… и ты с ним согласен?

– Знаешь, сначала мне тоже показалось, что парень просто перегрелся. Но потом… это я в горячке не разобрался, а потом понял. Лэрри, я совершенно ответственно заявляю, что та магическая сила, которая пришла на помощь магистру Рону, мне знакома. И с ее носителем я встречался именно тогда, когда присутствовал на совете гроссмейстеров.

– Ты… Ты имеешь в виду кого-то конкретно?

– Нет, я же тогда специально не присматривался. Единственное, что могу утверждать точно – ты здесь ни при чем.

– Спасибо и на этом, – мрачно ответил Лэрри, – все-таки, одним подозреваемым меньше. Ну, надо же, гроссмейстер… Что теперь делать?

– Да что тут сделаешь. Собери к нашему возвращению совет Гроссмейстеров. Мы с Аррой сумеем определить, с кем именно имели дело.

– А Макс? Хотя, конечно, ты прав. Его уровень подготовки пока не позволяет… Вот костер запалить такой, чтобы в Нюрбурге видно было, это ему по силам.

– И то не сейчас, – уточнил Джузеппе, – а когда отдохнет немного.

– Значит, выявлением противника займетесь вы с Аррой. Ох. Стоит только представить себе дивную картинку: гроссмейстеры выстраиваются в ряд, а магистр Трио со стажером Даман начинают их обнюхивать, как собаки-ищейки, пытаясь найти того, с кем им довелось так славно подраться… честно, просто слезы восторга на глаза наворачиваются.

– Ну, Лэрри, не передергивай. Никто никого нюхать не собирается, ты не хуже меня знаешь, что у магии запаха нет. И сравнение с ищейкой несколько притянуто.

– Ничуть не притянуто. Пусть не запах, пусть вы с Аррой будете сравнивать такие параметры, как структура, упругость, сила взаимодействия, рисунок ауры, но принцип-то! Принцип действия тот же, не так ли?

– Хорошо, – Джузеппе неожиданно почувствовал, насколько он устал, – пусть мы с Аррой будем ищейками. Ничего лучше ты все равно придумать не сможешь.

– Огюстен? Мой дорогой, какая приятная неожиданность! – удивился гроссмейстер Пьелуджио. – Даже не припомню случая, чтобы ты посетил меня в лаборатории. Заходи, присаживайся.

– Не такая уж она приятная, – Лэрри устало опустился на роскошный, крытый мягкой кожей диван. – Вы ведь понимаете, что я пришел отнюдь не с добрыми вестями.

– Даже так? – правая бровь гроссмейстера шевельнулась, приподнимаясь на полногтя вверх. – Может быть, хочешь выпить?

– Стаканчик сока, – кивнул головой Лэрри. – Я пришел посоветоваться.

– Даже так? – повторил гроссмейстер Пьелуджио. – Что ж, подожди немного.

Он вышел из кабинета и через минуту вернулся, держа в руке литровую бутыль, запечатанную сургучом. Открыл дверцу изящного резного шкафчика, стоящего у окна, достал оттуда две массивных кружки.

– Яблочный, но немного усовершенствованный. Тебе понравится.

– Вкус своеобразный, но приятный, – согласился Лэрри, делая маленький пробный глоток. – Какие-то стимуляторы?

– Чуть-чуть и исключительно натурального происхождения. Так в чем твоя проблема?

– Увы! Насколько все было бы проще, если бы это была моя проблема. Дело в том, что… в общем, излагаю по порядку. Люди, которых я послал, вернули Усилитель Заклинаний и захватили тех, кто его украл. Но в процессе возвращения прибора, они столкнулись с некоторыми трудностями. Магистр технической магии Деннис Рон, который был руководителем этой группы, оказал сопротивление гораздо более активное и действенное, чем от него можно было ожидать. Мало того, один из бойцов моего отряда был почти выведен из строя при попытке компенсировать некую силу, какой никто из присутствующих, включая и моих людей, не мог обладать. Я бы назвал это вмешательством сильного… очень сильного мага.

– Где все это происходило? Насколько я понимаю, Усилитель успели увезти достаточно далеко.

– Да. Его спрятали в предгорье.

– В пещерах?

– Нет, там лес… карта есть?

– Конечно, – гроссмейстер Пьелуджио щелкнул пальцами, и на стене проступили тонкие линии.

Лэрри подождал, пока контуры Лагосинтера не покрылись легкой цветной штриховкой, потом вытянул вперед указательный палец. С ногтя сорвалась оранжевая искорка и, покружив немного перед картой, опустилась на нее и слабо запульсировала.

– Вот здесь.

– Угу, – гроссмейстер не поленился, подошел к стене. – Но там же пусто… я имею в виду, что нет поблизости достаточно сильных магов. Не должно быть.

– Он и не был рядом. Макс… мой боец утверждает, что волна шла из Университета.

– Этого не может быть! Дорогой мой, ты уверен, что твой боец не ошибся? Все-таки напряжение, стресс… он ведь мог ошибиться?

– Мог. Все могут ошибаться, время от времени. Но в данной ситуации я целиком доверяю его выводам.

– Послушай, Огюстен, я вполне понимаю твое стремление поддержать своего человека. В конце концов, если ты не будешь доверять подчиненным, то вся твоя работа потеряет смысл. Но согласись, ни у кого в Университете не хватил силы, чтобы воздействовать на таком расстоянии! Посмотри только, оцени сам, – на стене ровно засиял еще один оранжевый кружок, отмечая расположение Нюрбурга, от него к пульсирующей точке потянулась пунктирная линия.

Лэрри помолчал, разглядывая карту, потом повернулся и спросил тихо:

– Никто?

– Ты имеешь в виду… – гроссмейстер Пьелуджио поперхнулся. – Брось, Огюстен! Не можешь же ты считать, что в это дело мешался кто-нибудь из нас! Да за всю историю Лагосинтера ничего подобного не происходило!

– За всю историю Лагосинтера не было изобретено прибора, сравнимого по мощности с Усилителем Заклинаний. И я вынужден… понимаете, я не хочу, но обстоятельства вынуждают меня считать, что тут замешан гроссмейстер.

– Да-а-а, – гроссмейстер Пьелуджио почесал в затылке, – озадачил ты меня. Действительно, не твоя получается проблема.

– Со своими проблемами я привык сам разбираться, – слабо улыбнулся Лэрри, – но тут… боюсь, что дело мне не по зубам. – Он сделал несколько больших глотков из своей кружки и поставил ее на стол. – Поэтому, я и пришел за советом к вам.

– За советом говоришь? – гроссмейстер Пьелуджио вдруг расплылся в ухмылке. – Или за тем, чтобы я подтвердил правильность твоего решения? Не прибедняйся, парень, ты ведь уже решил снова собрать совет гроссмейстеров?

– Я бы не стал утверждать так категорично, – дипломатично ответил Лэрри, – но такая мысль меня посетила.

– Где, кстати, сейчас твои люди? Я ведь правильно понял, они сейчас на пути в Нюрбург? Вместе с прибором, естественно.

– Точно не знаю, я ведь каждый их шаг не отслеживаю. Судя по всему, должны быть где-то здесь, – оранжевая точка немного скатилась по пунктирной линии, стирая ее, и замерла. – Думаю, что если они сегодня весь день проведут в пути, то завтра к вечеру… впрочем, все будет зависеть от их состояния.

– Они сильно пострадали? – быстро спросил гроссмейстер.

– По их сообщению, только один и он уже почти в норме. Но вы же знаете, в таких случаях всегда могут проявиться непредвиденные последствия столкновения.

– Это верно. Впрочем, даже если они будут продвигаться вперед без проблем, у нас еще больше суток в запасе, – губы гроссмейстера изогнулись в странной, кривой улыбке. – За это время многое можно успеть сделать, не так ли, мой дорогой?

– Наконец-то они… освободили нас от своего присутствия! – Бургомистру нравилось, при случае, высказываться вот так витиевато. А сейчас случай был самый подходящий: столь раздражающая суматоха закончилась. Люди, вместе со своими проблемами и непонятными железками, покинули лес.

– Ах, это так приятно! – прочирикала Джудит, весело прыгая по каменному полу пещеры. – И честно говоря, я рада, что Седдону не пришлось вмешиваться. Они, кажется, даже полы за собой помыли?

– Вэлли так сказал, – подтвердила Делиза. – И дверь на место поставили.

– Где он, кстати? – на минуту перестала подпрыгивать синичка.

– Они с Седдоном решили проводить людей до наших границ, – барсук неторопливо, с явным удовольствием, растянулся на своей подстилочке из сухой травы. – Сомневаюсь, что в этом есть необходимость, но… Седдон убедил меня, что процесс лучше проконтролировать. И я согласился, что подобная предусмотрительность не будет лишней.

Слова Бургомистра услышала Аделаида, которая как раз входила в пещеру.

– Разумеется, – сурово заметила она, – когда имеешь дело с людьми, никакая предусмотрительность не будет лишней. Люди – такие бестолковые существа!

– О! А-а… э-э-э… – Бургомистр был заметно озадачен. – Аделаида, а что ты… в смысле, мы ведь уже… я не думал, что ты вернешься.

– А как же? – лисица уверенно прошла к центру пещеры, села и обвила ноги роскошным хвостом. – Кризисная ситуация успешно разрешилась, разве не так? Спокойствие восстановлено, а мы не договорили.

– Прошу прощения, – Джудит хихикнула, – но поскольку спокойствие восстановлено, в моих крылышках здесь больше нет необходимости. Я могу удалиться?

Бургомистр бросил на нее полный тоски и зависти взгляд:

– Разумеется Джудит. И прими благодарность от Правительства и от меня лично, за неоценимую помощь… – он вздохнул и помахал лапой. – До свидания.

– Счастливо оставаться, – отвесила изящный поклон синичка. – Аделаида, Делиза!

– Всего хорошего, Джудит, – лисица слегка кивнула головой.

– Я тебя провожу, – Делиза вышла из пещеры следом за синичкой.

Аделаида снова сосредоточилась на Бургомистре:

– Итак, возвращаясь к разговору о пополнении фондов: вы согласны, что необходимо искать новые способы получения литературы?

Уже несколько часов Лэрри, закинув руки за голову, лежал на потертом диванчике. Из этого диванчика и состояла, собственно вся меблировка небольшой комнаты. День получился довольно насыщенный – он успел побеседовать со всеми пятью гроссмейстерами. Реакция магов на его тщательно выстроенное сообщение была однообразной: его очень внимательно выслушивали, выражали вежливое недоверие, затем серьезную озабоченность и завершался разговор подтверждением необходимости немедленно собрать совет гроссмейстеров. Да, и еще, каждый предложил выпить. Сока, разумеется, только сока – в полном противоречии с укоренившейся на Лагосинтере поговоркой: «пьет, как гроссмейстер», именно гроссмейстеры алкоголь практически не употребляли. Что было совершенно естественно – тот уровень магии, с которым они имеют дело, не просто предполагает, он требует ясной головы.

Итак, пять коротких разговоров и пять кружек сока – с разными, по индивидуальному вкусу, «исключительно натуральными добавками». М-да-а. Лэрри, не вставая с дивана, поднял руку, щелкнул пальцами. Тонкий голубой луч протянулся от ладони через всю комнату, уперся в дверь и тут же рассыпался мелкими искрами. Глупо все получилось. То есть, задумано все было правильно и на данный момент имеется основательная версия… да нет, не версия, а полная уверенность, убеждение. Нет почти никаких сомнений в том, кто стоит за всеми последними событиями вокруг Усилителя Заклинаний. Вот только, увы, точно так же (причем без всяких «почти»), нет никаких сомнений в том, что он, старый волк, Огюстен Лэрри, совершил ошибку и очень серьезную. Дело даже не в недооценке противника – он прекрасно понимал с игроком какого уровня имеет дело, скорее это была переоценка собственных сил. В общем, на конечный результат это мало повлияло – что лбом об стенку, что стенкой об лоб… а всемогущий командир Розовых Ос заперт в крохотной комнатушке и понятия не имеет ни о том, что происходит сейчас с его друзьями, ни о том, как разворачивается дискуссия на совете гроссмейстеров.

Лэрри поднял руку и, повинуясь движению его указательного пальца, тонкая серебристая спираль протянулась от левого нижнего угла двери к правому верхнему.

Собственно, особо волноваться не из-за чего. Все камни уже брошены, все кому это следует, насторожились, так что если попытка захвата власти на Лагосинтере одним из гроссмейстеров и задумывалась… впрочем, почему это: «если задумывалась»? Да она не только задумывалась, она была совершена, абсолютно недвусмысленно! И большая удача, что ее удалось сорвать. Будем надеяться, что удалось… Размышляя, Лэрри продолжал машинально чертить пальцем – светлый прямоугольник двери перечеркнули еще несколько гибких, колышущихся спиралей.

Конечно, ситуацию еще нельзя назвать стабильной, но в любом случае теперь, когда все заинтересованные лица поставлены в известность, довести дело до конца, будь этот гроссмейстер даже семи пядей во лбу, не удастся. Остальные не допустят. И на самом деле, главный вопрос состоит в другом. В том, сумеет ли анонимный пока гроссмейстер, уйти от ответственности, или Огюстену Лэрри удастся обратить свои подозрения в твердые доказательства.

– А я не вижу здесь никакой логики! – выкрикнул гроссмейстер Людвиг. – Огюстен курировал работу над Усилителем Заклинаний с самого начала и имел полный и свободный доступ к прибору! Ему совершенно не было нужно организовывать такое сложное дело, как ограбление лаборатории!

– Да что тут сложного? – спокойно возразил ему гроссмейстер Элдон, – тем более, если у него свободный доступ. Нет, если уж говорить о сомнениях, меня больше смущает то, как бестолково все это было организовано. Интеллектуальный уровень господина Лэрри предполагает менее прямолинейные и более эффективные действия.

– А, значит, сомнения у тебя все-таки есть!

– Людвиг, не горячись. Я не говорил, что считаю господина Лэрри виновным. Я всего лишь имел в виду разумную осмотрительность и предосторожность.

– Извини, мой дорогой, но участие в рассматриваемой нами краже, мага достаточно высокой квалификации, не подлежит сомнению, – заметил гроссмейстер Пьелуджио. – Сам Лэрри высказал предположение, что это кто-нибудь из нас…

– И очень обоснованное предположение, – вставил гроссмейстер Людвиг.

– Только если отвлечься от личности самого Лэрри! – гроссмейстер Мартисс был заметно раздражен. – Кстати, если вы считаете, что он слишком умен, чтобы совершать столь явные ошибки, то не будет ли логичным предположить, что мы не глупее? И если бы любой из гроссмейстеров поставил себе целью завладеть Усилителем Заклинаний, то мы бы сейчас этот вопрос не обсуждали. Просто, однажды, оказались бы поставлены перед фактом…

– Не вздумай убеждать нас, мой дорогой, что гроссмейстеры никогда не совершают ошибок! Совершают, регулярно, да еще какие! Я вот, например, убежден, что инициатива гроссмейстера Элдона, изолировавшего господина Лэрри в столь сложный момент и является печальным образцом именно такой ошибки!

– А я считаю, что Элдон поступил совершенно правильно, – парировал гроссмейстер Мартисс, – и это был единственно верный и необходимый поступок в данный момент. Мне следовало бы самому сообразить это и принять соответствующие меры.

– Твое выступление, мой дорогой, – съязвил гроссмейстер Пьелуджио, – хоть ты и поддерживаешь обвинения против Огюстена, которые я лично нахожу возмутительно нелепыми, содержит признание в том, что и гроссмейстерам не чужды ошибки.

– Ничего подобного я не говорил!

– Но ты только что признал, что не сообразил арестовать Огюстена. А разве несовершение необходимого действия не является ошибкой?

– Коллеги, мы что, собрались сегодня для ссор и взаимных оскорблений? – призвал к порядку гроссмейстер Элдон. – У нас есть важный вопрос, требующий немедленного рассмотрения.

– Мне кажется, самым разумным будет поговорить с Огюстеном, – предложил гроссмейстер Людвиг. – Согласен, некоторые его поступки выглядят довольно… сомнительно. Но тем больше у нас оснований потребовать от него объяснений.

– Потребовать или попросить? – уточнил гроссмейстер Пьелуджио.

– Какая разница, нас ведь интересует результат! – гроссмейстер Мартисс сопровождал каждое слово энергичным взмахом руки.

– Нет-нет, Пьелуджио прав, важна и форма. По крайне мере, для самого Огюстена. Если мы устроим официальный допрос, то он будет публично унижен проявленным к нему недоверием, а если мы всего лишь пригласим его для дачи объяснений…

– То ему и в голову не придет, что совет гроссмейстеров заподозрил его в преступлении, – ехидно закончил гроссмейстер Пьелуджио. – Разумеется, Огюстен решит, что его поместили в одиночное заключение только для того, чтобы мы тут хорошенько прорепетировали и потом хором спели ему песенку. Эдакий приятный сюрприз. Когда, кстати, у Лэрри день рождения?

– Глупо и не смешно, Пьелуджио! – поморщился гроссмейстер Людвиг. – И вообще, постарайся сдержать свое остроумие, сейчас не время его демонстрировать. Коллеги, я еще раз повторяю, что не могу понять суть предъявленных Лэрри обвинений. Кто-нибудь в состоянии внятно их сформулировать? Гроссмейстер Элдон?

– Разумеется, – гроссмейстер Элдон откинулся на спинку кресла и заговорил неторопливо и веско. – Я счел необходимым лишить Огюстена возможности свободно передвигаться и связываться со своими предполагаемыми сообщниками, потому что его поведение в сложившейся ситуации показалось мне более, чем сомнительным.

– Сомнительным? – язвительно пропел гроссмейстер Пьелуджио.

– Именно, – спокойно кивнул гроссмейстер Элдон, – сомнительным. Во-первых, он не обеспечил Усилитель Заклинаний постоянной квалифицированной охраной, хотя не мог не понимать как важности этого прибора, так и его потенциальной опасности. Во-вторых, принцип организации отряда, высланного им для возвращения прибора, тоже вызывает вопросы. Никто не станет спорить, что этот отряд был сформирован не столько исходя из принципа наибольшего профессионализма, сколько с учетом личной преданности самому Огюстену Лэрри. Для подтверждения этого тезиса достаточно перечислить: Джузеппе Трио, личный друг господина Лэрри еще со студенческих времен. Макс Лайм и Арра Даман – бойцы-стажеры отряда Розовых Ос, по своему положению обязанные принимать любые распоряжения командира, как не подлежащий обсуждению приказ. Кроме того, нельзя забывать, что они и приняты были в отряд вне общего конкурса, прежде всего благодаря протекции господина Лэрри. Личность Ганца, который нам всем неплохо известен, как и степень участия в его судьбе господина Лэрри, в комментариях не нуждаются. Возможное исключение составляет лишь магистр технической магии Таффхлд Торстен, который не состоит в старинных дружеских отношениях с господином Лэрри и, насколько нам известно, ничем ему не обязан. Впрочем, мы ведь не проводили тщательного расследования, и понятия не имеем о том, какое влияние мог приобрести на него господин Лэрри за последнее время.

– Одним словом, для выполнения серьезного и сложного задания, Огюстен послал группу людей, которым полностью доверяет и в профессионализме которых не сомневается, – состроив преувеличенно серьезную физиономию, подвел итог гроссмейстер Пьелуджио.

– Именно так. Хотя боюсь, Пьелуджио, что формально придя к единому мнению, мы вкладываем в этот вывод диаметрально противоположный смысл.

– Боюсь, что это именно так, – изысканно поклонился гроссмейстер Пьелуджио. – По крайне мере я, в подборе группы ничего криминального не вижу. Наоборот, очень разумный выбор.

– Кстати, разумность выбора подтверждается достижением результата, – заметил гроссмейстер Людвиг. – Лэрри сообщил, что Усилитель Заклинаний отбили и сейчас везут в Нюрбург, не так ли? И зачем, спрашивается, ему нужно было устраивать такую сложную комбинацию: воровать Усилитель Заклинаний, везти его куда-то на край света, потом отбивать, возвращать обратно…

– А я и не говорил, что понял смысл действий Огюстена. Я говорил, они кажутся мне сомнительными. И эти его странные угрозы, что магистр Трио со стажером Даман сумеют по структуре и рисунку магической ауры определить, кто из нас замешан в похищении Усилителя Заклинаний!

– Да что же здесь странного? – снова вскинулся гроссмейстер Людвиг. – Технически вполне возможно. Для меня, по крайне мере, это труда не составило бы. Да и для любого из вас тоже. Не так ли, коллеги?

– Мы гроссмейстеры, позвольте вам напомнить! – неожиданно обиделся на него гроссмейстер Мартисс. – И сравнивать нас с девчонкой-стажером, это… это просто оскорбительно!

– Коллеги, прошу вас! – гроссмейстер Элдон поднял руку. – Если мы собрались здесь по делу, то давайте о деле и говорить! У меня в лаборатории идет важный эксперимент, и у остальных, думаю, найдутся дела более серьезные, чем пустая перебранка.

– Согласен, – внезапно прозвучал мощный бас, до сих пор молчавшего, гроссмейстера Драйден-Тома. Это произошло настолько неожиданно, что все остальные вздрогнули и уставились на него. – Вношу предложение. Против Огюстена Лэрри выдвинуты подозрения. Серьезные. Имеет смысл оставить его в изоляции. Некоторое время. Возражений нет?

Два гроссмейстера отрицательно качнули головами, гроссмейстер Пьелуджио пожал плечами, а гроссмейстер Людвиг заявил упрямо:

– Прошу учесть, как особое мнение, что лично я не считаю его замешанным во что-либо. И если в его действиях и проскальзывает некоторая двусмысленность, то это, скорее ошибки, результат небрежности в оценке и проверке поступающей к нему информации.

– Принято. Следующий пункт. Группу, возвращающую Усилитель Заклинаний, взять под охрану. Я имею в виду, под нашу охрану. Есть смысл направиться к ним навстречу. Для уверенности в безопасности прибора. Возражений нет?

Теперь головой качнули все четыре гроссмейстера.

– Принято. Последнее. Как только отряд вернется, собираемся снова. Выслушиваем Лэрри. Трио и Даман проводят проверку. По результатам, принимаем решение. Возражений нет?

– Нет, – ответил за всех гроссмейстер Людвиг. – Только это не последнее. Надо еще решить, кто поедет встречать Усилитель Заклинаний.

– Без меня, – гроссмейстер Драйден-Том откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, демонстрируя, что больше говорить не собирается. Собственно, это выступление и так можно было считать беспрецедентным. За один раз, он наговорил больше, чем на всех Советах Гроссмейстеров за предыдущие пятьдесят лет.

– Думаю, – неохотно продолжил гроссмейстер Людвиг, – имеет смысл послать двоих.

– Зачем это? – простодушно удивился гроссмейстер Пьелуджио. – И одного за глаза хватит.

– Но если подозрения Огюстена не беспочвенны? Я не говорю, что это так и есть, но вдруг? Было бы разумно подстраховаться.

– Отвратительная ситуация, – сморщился гроссмейстер Мартисс. – Мы что же теперь, будем подозревать друг друга?

– Я говорил не о подозрениях, я говорил об осторожности! И я настаиваю, что в этой ситуации, послать двоих, будет самым разумным решением.

– Согласен, – поддержал гроссмейстер Элдон. – Двое, или даже трое…

– А может, все вместе отправимся? – предложил гроссмейстер Пьелуджио. – Для полного спокойствия Элдона и Людвига?

– Я же просил тебя, – всплеснул руками гроссмейстер Людвиг. – Неужели так трудно сохранять серьезность при обсуждении серьезных проблем?

– Но согласись, что идея вовсе не плоха, – гроссмейстер Пьелуджио неожиданно и, с точки зрения остальных гроссмейстеров, очень гадко захихикал. – Устроить прогулку по сельской местности, с пикничком, вспомнить молодость…

– Тебе нравится? Значит, одна кандидатура уже есть, – мрачно взглянул на него гроссмейстер Людвиг. – Пьелуджио против поездки навстречу Усилителю Заклинаний не возражает. Предлагаю послать вместе с ним Элдона. Раз у него так много сомнений, пусть лично контролирует ситуацию.

– У меня самоотвод, – мягко улыбнулся гроссмейстер Элдон. – По целому ряду конфиденциальных причин, я не могу сейчас покинуть город.

– А я согласен, – ухмыльнулся гроссмейстер Пьелуджио. – Но раз нужен второй… Мартисс, ты не против составить мне компанию? Говорят, поездки на природу стимулируют умственную деятельность.

– В твоей компании? Это может стимулировать только разлитие желчи, – судя по хмурому виду, гроссмейстер говорил совершенно искренне. – Впрочем, не отпускать же тебя одного. Я согласен ехать.

– Вот и славно, – с заметным облегчением подвел итог гроссмейстер Людвиг. – Коллеги, примите нашу общую благодарность!

Задерживаться дольше не было никакого смысла. То есть отдохнули, конечно, подкрепились – хороший кусок хлеба с мясом никому не показался лишним. Но и время напрасно терять не собирались. Так что, еще до полудня тщательно прибрались в избушке, погрузили в фургончик Усилитель Заклинаний, пленных (Рульф, которого так никто и не связал, очень суетливо и старательно помогал), привязали сзади лошадь магистра Рона и покинули лесную избушку.

Теперь пешком идти не было необходимости, и все пятеро ехали верхом, а Рульф правил повозкой. Вообще, его положение было несколько странным. Получив неожиданно внушительную трепку от магистра Торстена (кто бы мог подумать, что тихий Таффи может так качественно отработать кулаками), с начинающими уже проявляться синяками, заплывшим глазом и распухшим ухом, студент словно стал невидимым. То есть никто на него просто не обращал внимания, только Торстен изредка отдавал короткие приказы. Вроде бы, по сравнению с остальными, Рульф мог считать себя свободным, но у него не было ни малейшего сомнения, что если он только шаг шагнет в сторону леса, или только подумает о побеге, то моментально окажется внутри фургона, упакованный не менее тщательно, чем его товарищи.

Дорога обратно была гораздо приятнее, только Джузеппе время от времени начинал ворчать, что вот, уважаемому пожилому человеку приходится трястись верхом, а удобный фургончик загрузили преступниками.

– А чего мы их вообще с собой потащили? – неожиданно поддержал его Ганц. – Оставили бы в лесу, на полянке, на съедение диким зверям. И нам хлопот меньше и зверушкам удовольствие.

– Мысль, конечно, неплохая, – задумчиво согласился Джузеппе. – Лошадкам тоже легче будет…

– Да вы что! – Торстен испуганно переводил взгляд с одного на другого. – Как это можно, живых людей и зверям! Ладно, Ганц и не до такого додумается, но ты, Джузеппе! – и услышав в ответ только дружный смех, почти взвизгнул: – Арра, да скажи ты им!

– Не обращай внимания Таффи, – успокоила магистра девушка. – У Ганца чувство юмора всегда было с профессиональным оттенком, а Джузеппе от него нахватался за последнее время. Никого они в лесу оставлять не будут. Тем более, Лэрри четко приказал: всех участвовавших в похищении Усилителя доставить в Нюрбург.

– Живыми и, по возможности, целыми, – с удовольствием подхватил Ганц. – По-моему, мы эти требования даже перевыполняем. Посмотрите, в каком они у нас прекрасном состоянии – как огурчики лежат!

– Кстати об огурчиках, – встрепенулась Арра, – Джузеппе, я знаю, как место в фургоне освободить! Ты ведь можешь этих четверых упаковочным заклинание обработать, как чертей тогда. И к Ганцу во фляжку.

– Фляжку поганить не дам, – мгновенно среагировал Ганц, и добавил укоризненно: – Совсем ты, птичка, не бережешь мое имущество.

Ехали не торопясь, но и без остановок, до самого вечера. С полным фургоном связанных пленников заезжать в деревню было неудобно – можно конечно ничего и не объяснять местным, сослаться на Государственную Тайну, но в любом случае, пойдут разговоры, слухи сплетни… кому это надо? Так что на ночевку незатейливо остановились при дороге. Пироман запалил костер, Арра поворчав, что от сухомятки ее уже икота замучила, извлекла из бездонной корзины нянюшки Матильды небольшой котелок и пристроив его над огнем, заварила какое-то, не слишком приятное на взгляд, но очень аппетитно пахнущее месиво.

Жалостливый Торстен, сглотнув слюну, снова поднял вопрос о пленных. Насчет того, что надо бы и их накормить, да и прогулку небольшую организовать… с утра ведь люди связанные лежат, словно бревна какие.

Ганц обрадовался – ему очень нравилось пугать Таффи – и тут же предложил перерезать глотки всем четверым: тогда, дескать, они не будут больше испытывать никаких неудобств. Но, как выяснилась, Таффи уже немного адаптировался. Он только поморщился и сам велел Рульфу извлечь из фургона товарищей по несчастью. Тот быстренько выволок Амадеуса, Кэртона и Денниса, разложил их на травке и замер рядом, ожидая дальнейших приказаний.

Не дождался. Вместо этого, Арра молча, не то что, не глядя, а, даже отвернувшись в сторону, сунула ему миску с горячей похлебкой. Еще три полных миски она поставила на землю. Таффи тем временем освободил остальных и, строго хмуря брови, распорядился:

– Сейчас можете поужинать. Но не думайте, что теперь у вас появилась возможность бежать, мы настороже!

Амадеус единственный сказал «спасибо», прежде чем принялся за еду. У него был вид человека, философски принимающего навалившиеся несчастья: «ну, раз уж так скверно все вышло, пусть пока так и будет, а там посмотрим, может, что и получше выстроится». Деннис молчал – Арра снимать свое заклятие не посчитала нужным, но глазами сверкал так, что несколько мгновений было неясно, какое чувство пересилит, голод или ярость. По крайне мере, Ганц, бросив на него внимательный взгляд, предупредил:

– Если попробуешь швырнуть в кого-нибудь миску, то все равно не попадешь. А вторую порцию точно не получишь.

Деннис сжал ложку так, что костяшки пальцев побелели и, отвернувшись от костра, принялся за еду. Кэртон рядом с ним рассеянно помешивал похлебку. Он был настолько погружен в свои мысли, что казалось, вообще ничего вокруг не замечал.

Убедившись, что акция гуманизма по отношению к пленным проходит успешно, Таффи перевел взгляд на Пиромана, развалившегося у костра, попросил негромко: – Макс, ты особо присматривай, – после чего присел между Ганцем и Джузеппе и, с чувством выполненного долга, занялся едой.

– Ага, – лениво ответил Пироман, даже не потрудившись приподнять веки, – присмотрю. Аррочка, а мне ужин дадут?

– Так я думала, ты заснул, – засмеялась девушка, протягивая ему миску.

– А если и заснул, так что? – Пироман сел и принюхался. – Я и во сне могу очень неплохо покушать.

Несколько минут все было чинно-благородно – народ принимал пищу. Но когда ложки заскребли по дну, собирая последние, самые вкусные, как известно, капли, неожиданно раздался совершенно неестественный, жуткий вопль и Кэртон, опрокинув свою почти полную миску, вскочил, взмахнул несколько раз руками и замер в нелепой позе. Только тогда стало заметно, что голова его облеплена крохотными мигающими огоньками.

– А-а, – Арра, успевшая вскочить на ноги, снова села, – я то думала, случилось что. Таффи, вяжи их обратно. Недостойны они нашего доверия.

– Что же это вы, господин преступник, – пока Таффи восстанавливал справедливость, Пироман решил сделать выговор Кэртону. – Магистр Торстен ведь ясно сказал, чтобы даже и мыслей о побеге не было. А вы? Что вы надумали?

– А что он надумал? – равнодушно спросил Ганц.

– Да ничего умного. Хотел швырнуть в Джузеппе миску с похлебкой, он специально и есть не стал, потом перепрыгнуть через Арру и со всей дури ломануться дальше, – Пироман подумал секунду и добавил: – Поэтично говоря, решил удалиться в ночь.

– Ну и дурак, – у Арры не было никакого желания говорить поэтично. – Прыгать он через меня собрался! Пусть теперь лежит связанный и голодный, – она потянулась и зевнула. – Ладно, не знаю, кто там как, а я спать хочу. Ганц, дежурство по обычной схеме?

– Почему нет? Пироман, ты не возражаешь?

– Нет, с чего бы.

– Значит, первая вахта твоя. Только я тебя прошу, не геройствуй, разбуди Джузеппе вовремя. А то он начинает думать, что ты ему не доверяешь.

– Ладно, – Пироман ухмыльнулся. – Могу даже Таффи разбудить, чтобы Джузеппе одному не скучно было.

– А вот этого не надо! – решительно воспротивился Ганц. – А то, как начнут наши магистры мировые научные проблемы решать, про все на свете забудут…

И опять на Рульфа никто не обращал внимания. Разговаривали, пересмеивались, неторопливо укладывались спать… Он сидел почти на границе света и темноты – вот только немного передвинуться, даже не вставая на ноги, а так, поерзать по земле… всего несколько движений и ночью, в степи – да кто его найдет! Рульф поднял голову к ясному звездному небу, вздохнул тяжело и пересел поближе к костру.

«Не слишком хорошо, но и не так плохо. В смысле, могло бы быть гораздо хуже. Гроссмейстеры неожиданно активно взялись за дело. Даже странно. Обычно эта компания не торопится, а тут – как с цепи сорвались. Не иначе, дурное влияние Лэрри. Забавно, что он их расшевелил, а они первым делом его же и арестовали. Один маленький плюсик. И два больших минуса – Пьелуджио и Мартисс отправились навстречу отряду. Значит самый логичный план: захватить Усилитель Заклинаний до того, как его вернут в лабораторию, исключается автоматически. С двумя гроссмейстерами не справишься. Тем более, когда один из них – Пьелуджио. Против этого весельчака, даже когда он один, нужно действовать очень, очень осмотрительно. Ладно, план „А“ сгорел, ничего страшного – значит, начинает действовать план „Б“. Чуть сложнее и чуть больше суеты, чем хотелось бы, но куда деваться… в любом случае, результат все окупит».

Паутина из тонких, мерцающих серебряными искрами спиралей, которыми Лэрри постепенно заплел дверь, вздрогнула и закачалась.

– Прошу прощения, – раздался вежливый голос гроссмейстера Людвига. – Я хотел войти, а здесь эта занавеска… Я могу ее убрать, конечно, но вдруг это произведение искусства имеет какую-то особенную художественную ценность?

– Абсолютно никакой, – заверил Лэрри, одним движением пальца уничтожая серебристую пелену. – Прошу вас, гроссмейстер Людвиг, проходите, присаживайтесь.

Он не стал подниматься с дивана, только подтянул ноги, освобождая место.

– Ты не слишком вежлив, мой мальчик, – укоризненно качнул головой гроссмейстер Людвиг, опускаясь на диван.

– Одно из немногих преимуществ в положении арестанта, – усмехнулся Лэрри. – Возможно, вы будете шокированы, гроссмейстер, но я даже не подумаю предложить вам чаю или прохладительного напитка.

– Не нужно кривляться, Огюстен, – поморщился гроссмейстер. – Тоже, нашел тюрьму.

– На загородный домик для летнего отдыха это тоже мало похоже.

– Мало, – признался гроссмейстер, одним взглядом окинув крохотную комнатку. – Но ты же знаешь гроссмейстера Элдона. Его представления о комфорте… по крайней мере, он обеспечил тебя диваном.

– Обеспечил, – нейтрально согласился Лэрри.

С минуту оба молчали. Первым не выдержал гроссмейстер:

– Похоже, ты не слишком удивлен моим визитом, – заметил он.

– Нет. Дело в том, что идея перекинуться со мной парой слов, посетила вас вовсе не первым.

– Да? Но как же? – гроссмейстер Людвиг оглянулся на дверь, на которой и следа не осталось от паутины спиралей. – Я всегда думал, что на подобное рукоделие требуется масса времени.

– Просто вам единственному пришла в голову фантазия воспользоваться общепринятым входом. Гроссмейстер Пьелуджио и гроссмейстер Мартисс, прибывшие первыми и почему-то вместе, предпочли пройти сквозь стену. Для большего эффекта и поучительности, наверное.

– А может, они просто решили не рисковать? Вдруг ты, со скуки, что-нибудь с этой самой дверью намудрил. Гроссмейстерская защита, конечно, штука крепкая, но не абсолютная. Зачем же рисковать попусту.

– Разве я когда-нибудь числился в списке идиотов?

– Нет. Но разве это означает, что ты не способен на идиотские поступки? Если хочешь, я могу напомнить тебе парочку очаровательно бредовых историй, – любезно предложил гроссмейстер Людвиг, – и твоя роль в них…

– Не стоит, – быстро отказался Лэрри. – Я тоже не забыл.

– Как скажешь, настаивать не буду. Хотя кое-какие из твоих подвигов я бы ввел в курс первоначального обучения, как тестовые практические задачи, – гроссмейстер посмотрел на лицо Лэрри и ухмыльнулся: – Впрочем, эта перспектива тебя, я вижу, не радует. Ладно, сменим тему. Сначала короткое вступление. Надеюсь, ты обратил внимание, что я давно наблюдаю за твоей деятельностью и всячески тебя поддерживаю?

– Вашу помощь трудно не заметить, гроссмейстер Людвиг. Она неоценима.

– Благодарю, мой мальчик, всегда приятно сознавать, что объект твоей благотворительности достаточно умен. А ты никогда не задумывался, зачем мне это, собственно, нужно?

– Не могу сказать, что посвящал этим раздумьям долгие бессонные ночи. Разумеется, я очень быстро понял, что к «благотворительности», как вы изволили выразится, ваши действия если имеют отношение, то весьма отдаленное. Мысль, что вы неведомым образом сохранили детскую наивность и рассчитываете воспользоваться, в нужный момент, моей благодарностью в собственных интересах, тоже не показалась мне достойной рассмотрения.

– Я мог сохранить детскую наивность, какая прелесть! – смех гроссмейстера Людвига больше всего напоминал кудахтанье довольной, очень довольной курицы. – Спасибо за комплимент, Огюстен и продолжай. Ты очень интересно рассуждаешь.

– В конечном итоге, я пришел к лестному для себя выводу, что хорошо справляюсь с работой и вас устраивает, чтобы я и дальше оставался командиром отряда Розовых Ос. Возможно, у вас имеются еще какие-то тонкие соображения, но я, честно говоря, предпочел не забивать себе больше голову и заняться непосредственными служебными делами.

– Что ж, очень неплохо, Огюстен, и в целом, верно. Разумеется, тонкие и деликатные соображения, неизвестные тебе, тоже присутствуют, как без этого. Но ты правильно не стал о них задумываться – к твоим делам это не имеет ни малейшего отношения. Главное ты понял совершенно верно. Мои занятия требуют серьезности и сосредоточенности, так что и обстановка вокруг меня должна быть спокойная. Я убедился, что в должности командира Отряда Охраны Общественного Спокойствия, ты вполне в состоянии обеспечить мне и остальным гроссмейстерам комфортные условия для работы. Кстати, заверяю тебя, остальные гроссмейстеры ценят твою деятельность не меньше, просто не считают нужным это демонстрировать.

– Я заметил, – усмехнулся Лэрри.

– Не прикидывайся несчастненьким, Огюстен! – отмахнулся гроссмейстер. – Ты прекрасно знаешь, что твое положение на данный момент – всего лишь упражнение Элдона в предусмотрительности. Не слишком удачное, согласен, и нельзя сказать, что своевременное, но, тем не менее… если бы тебя действительно, – он с силой выделил голосом последнее слово, – действительно, подозревали в заговоре, ты бы сейчас не на диванчике отдыхал, а очень старательно и подробно выворачивался наизнанку перед Советом Гроссмейстеров. Так что считай, что тебя просто обеспечили помещением, где, не отвлекаясь на мелочи, можно спокойно обдумать ситуацию и разобраться со своими подозрениями. Кстати, ты упомянул, что тебя уже посетили Пьелуджио с Мартиссом. И зачем они к тебе явились?

– Трудно сказать. Судя по всему, гроссмейстер Пьелуджио пришел только для того, чтобы порадовать меня своим прекрасным настроением. А гроссмейстер Мартисс… знаете, слова: «гроссмейстер, испытывающий чувство неловкости», звучат просто запредельно нелепо, но его поведение описывают почти точно.

– Что ж, возможно он действительно не свободен от некоторой неловкости. В конце концов, Мартисс поддержал Элдона… кстати, ты знаешь, что он его поддержал?

– Гроссмейстер Мартисс, во время недавнего посещения, известил меня.

– Вот видишь! – с не очень понятным энтузиазмом воскликнул гроссмейстер Людвиг. – А он не хуже меня понимает, что ничего глупее, чем назвать тебя участником заговора с целью захвата власти, и быть не может!

– Почему же не может? – спокойно возразил Лэрри. – А обвинить в том же самом заговоре одного из гроссмейстеров? По-моему, это перекрывающая ставка.

Гроссмейстер Людвиг недовольно крякнул:

– Да уж, тут ты постарался. Огюстен, а все-таки… может, есть, хоть один маленький, малюсенький шанс, что твои люди ошиблись?

Лэрри ответил не сразу. Но когда он заговорил, медленно, словно взвешивая каждое слово, голос его был твердым.

– Вероятность любого события, пусть и бесконечно малая, существует в бесконечном количестве вариантов. И мы всегда… повторяю всегда, это учитываем. Люди, конечно, подвержены ошибкам, бывает, что упускают какие-то аспекты событий, и неверная интерпретация фактов случается и прочие досадные неприятности. Но гроссмейстер Людвиг, скажите честно: лично вы, в данной конкретной ситуации, вы верите в ошибку?

– Кхм. Ты не корректно ставишь вопрос, мой мальчик. Прежде всего, я не хочу в это верить. И Мартисс тоже. И Элдон. Именно поэтому он пошел на столь крайние меры, – гроссмейстер сделал неопределенный жест рукой. Не сомневайся, как только мы разберемся с этой ситуацией, он принесет тебе свои извинения. И Мартисс, кстати, тоже.

– Гроссмейстер Мартисс был настолько любезен, что тоже дал мне это понять, – сдержанно кивнул Лэрри. – Ни о каких извинениях он, естественно не упоминал, но высказался в том духе, что я не должен рассматривать свою временную изоляцию, как демонстрацию недоверия лично ко мне. Свое представление о текущем положении дел он сформулировал очень изящно, даже поэтично. Сказал, что Совет Гроссмейстеров всего лишь стремился очистить, так сказать, ткань событий от пятен постороннего вмешательства.

– Даже так? – изумился гроссмейстер Людвиг. – Дружище Мартисс снизошел до объяснений, да еще в такой возвышенной форме? Он, действительно, чувствует себя очень неловко.

– Зато гроссмейстер Пьелуджио прямо-таки лучился от удовольствия.

– Ну, он всегда радуется, когда у него появляется возможность выбраться за город. Кстати, знаешь, почему они появились у тебя вместе?

– Эту деталь гроссмейстеры Мартисс и Пьелуджио не сочли необходимым мне сообщить.

– А сам ты не догадался? Совет гроссмейстеров выбрал их для охраны твоих приятелей. Так что, к тебе они заходили, можно сказать, попрощаться – сейчас они уже в дороге, двигаются навстречу отряду.

– Совет выслал охрану? – Лэрри медленно приподнялся, сел, скрестив ноги. – Сразу двух гроссмейстеров?

– А чему ты удивляешься? Ведь именно ты утверждаешь, что за всеми этими грабежами, покушениями на убийство и прочими ужасами стоит один из нас. Ясно, что для охраны твоих приятелей и Усилителя Заклинаний и половины гроссмейстера за глаза хватило бы. Вопрос в том, от кого эту половину отстегивать, – гроссмейстер Людвиг рассмеялся своей незатейливой шутке, дождался ответной вежливой улыбки Лэрри и продолжил: – Вот и послали двоих. И по сторонам поглядывать будут и друг за другом присматривать.

– Друг за другом значит, – Лэрри задумался, покивал головой. – Что ж, может сработать. А если кто-то третий, так сказать, из кустов выпрыгнет?

– Ну, Огюстен, что уж ты нас, стариков, совсем не уважаешь? Во-первых, разберутся они и с третьим, тем более, вдвоем. А во вторых, ты сам себе противоречишь. Если этот зловещий неизвестный один из нас, то он в курсе, что теперь отряд сопровождают двое гроссмейстеров. В такой ситуации ему из кустов выпрыгивать абсолютно бессмысленно.

– Резонно, – вынужден был согласиться Лэрри. – А кто это предложил? Гроссмейстеров для охраны отряда, я имею в виду?

– Драйден-Том.

– Вот как? Жаль, меня не было на Совете; он так редко берет слово, что хотелось бы при этом присутствовать. Кстати, он тоже ко мне заглядывал.

– Драйден-Том? Он приходил к тебе?

– Не приходил, а заглядывал. Сделал в стене окно, довольно большое, ознакомился с моими бытовыми условиями. Удостоверился, что до вечера я продержусь.

– И даже не поговорил с тобой?

– Ну почему же? Мы обменялись парой, не относящихся к делу фраз.

– Угу. Интересно получается. Тебя посетили Мартисс, Пьелуджио, Драйден-Том, – он нахмурился и замолчал.

– Гроссмейстер Людвиг, – напомнил Лэрри.

– Что? – очнулся тот.

– Я говорю, что четвертым по счету ко мне пришел гроссмейстер Людвиг и довольно долго со мной разговаривал.

– Нахальный мальчишка, – впрочем, в голосе гроссмейстера Людвига не было раздражения. – Ты еще скажи, что я и есть тот злодей, которому срочно понадобилась власть над миром.

– Не скажу, – Лэрри засмеялся, но не слишком весело. – После длительных и упорных размышлений, я исключил вас из списка подозреваемых.

– Нахальный мальчишка, – повторил гроссмейстер. – Надо же, думал он! Долго и упорно! Нашел, над чем размышлять. Лучше бы на деле сосредоточился. Кстати, раз я четвертый… Мартисс с Пьелуджио, Драйден-Том и я, – еще быстро посчитал он, загибая пальцы, – значит, Элдон здесь еще не был. Как ты думаешь, почему?

– Может быть он не слишком сентиментален и не чувствует своим долгом утешить страдающего узника?

– Сентиментален? Элдон? Да он и слова такого никогда не слышал! Я, впрочем тоже. Знаешь, через определенное количество лет, да с учетом суммы полученных знаний… в общем, среди гроссмейстеров оно не в ходу.

– Слово или чувство? – с невинной физиономией поинтересовался Лэрри.

– И то и другое, – отрезал гроссмейстер Людвиг. – И не забивай мне голову ерундой. Скажи лучше, ты действительно уверен, что это Элдон? В конце концов, то, что он упек тебя сюда, а потом не пришел выразить свое сочувствие, еще не является признанием вины. Может ему просто некогда? И вообще, у него вполне могут быть свои мысли по этому поводу. Ведь доказательств у тебя нет, не так ли?

– Увы… если бы у меня были доказательства, я бы не сидел здесь, как трухлявый пенек, а давно уже действовал.

– Наверное, напрасно мы заперлись в своих лабораториях, – гроссмейстер Пьелуджио весело подпрыгивал на широкой, словно скамья в парке, спине своей лошади. – Ты только посмотри, как хорошо на природе! Свежий воздух, травка, цветочки, птички поют… просто молодеешь душой!

– Ничего особенного, – брюзгливо проворчал гроссмейстер Мартисс. – И вообще, не забывай, мы не на прогулку собрались.

– Брось! Не считаешь же ты, в самом деле, что Огюстен затеял игру вокруг Усилителя Заклинаний?

– Я не говорю, что именно он. Но кто-то эту игру затеял.

– Брось, – снова отмахнулся гроссмейстер Пьелуджио. – Если у кого-то хватит ума что-то предпринять, когда мы где-то рядом… что ж, пусть потом не жалуется… Слушай, а сколько мы уже едем? Не пора ли нам встретить этот героический отряд? Они не могли заблудиться, как ты думаешь?

– Пьелуджио, ты невыносим! Как это я забыл о твоей способности болтать непрерывно, когда согласился на поездку! Имей в виду, если ты немедленно не заткнешься, я наложу на твой язык обездвиживающее заклинание!

– Попробуй! – заметно обрадовался гроссмейстер Пьелуджио, обгоняя его и развернувшись на своей лошади чуть ли не задом наперед. – Я даю тебе три попытки. Если не справишься, то сбриваешь один ус, согласен?

– Нет! – свирепо ответил гроссмейстер Мартисс. – Лучше я просто оторву тебе голову!

– Одна попытка, не больше. И если не получится, то ты красишь волосы в ярко-оранжевый…

Гроссмейстер Мартисс зарычал и, с вытянутого вперед кулака, сорвалась увесистая молния.

– Нечестно! – выкрикнул гроссмейстер Пьелуджио, легко уворачиваясь от нее. – Мы же еще не договорились об условиях!

– Я тебе сейчас покажу условия! Прихлопну, как муху!

Вторая молния была направлена более удачно и гроссмейстеру Пьелуджио пришлось выставить щит.

– Неплохо, – искренне одобрил он. – Но, по-моему, лупить наведенными молниями так же вульгарно, как драться, например, оглоблями. Неужели у тебя нет ни капли фантазии?!

– Я тебя без всяких фантазий… – гроссмейстер Мартисс вдруг замер и уставился куда-то за спину друга-противника. – Интересно, кто это там?

– За кого ты меня принимаешь? – обиделся гроссмейстер Пьелуджио. – Неужели ты действительно рассчитываешь, что я обернусь и подставлюсь под удар?

– Можешь не оборачиваться, но там, на дороге, навстречу нам двигается отряд: пятеро всадников и повозка.

– Пятеро всадников и повозка? Ты не ошибся, мой дорогой?

– Думаешь, что я разучился считать? Или не способен отличить всадника от пешехода, а повозку от придорожного трактира? Впрочем, как хочешь – можешь изображать здесь клоуна хоть до завтра, а я подъеду, поздороваюсь с магистром Трио!

Гроссмейстер Мартисс попытался объехать застывшего на дороге гроссмейстера Пьелуджио, но тот встрепенулся, легко развернулся на спине своей лошади и, приподнявшись на стременах, вгляделся в приближающихся людей.

– Надо же, действительно они! Какая приятная встреча!

– А главное, неожиданная, – проворчал за его спиной гроссмейстер Мартисс.

– Вот она, целебная сила свежего воздуха, – просиял гроссмейстер Пьелуджио. – Ты настолько расслабился, что начал острить! Но дорогой мой, чего мы ждем? Почему мы не едем вперед?

– Понятия не имею, чего ждешь ты, а я не могу проехать, потому, что ты загораживаешь мне дорогу.

– Серьезно? Прости, пожалуйста, – нежно улыбнулся гроссмейстер Пьелуджио, – я не заметил. Ну что, наперегонки?

Гроссмейстер Мартисс, не отвечая, потрепал лошадь по холке, и она сорвалась с места.

– Нечестно! – взвизгнул гроссмейстер Пьелуджио, устремляясь за ним.

Через пару минут, гроссмейстер Мартисс уже пожимал руку Джузеппе, а гроссмейстер Пьелуджио приближался к Таффи, раскинув руки так широко, словно собирался заключить того в объятия.

– Очень приятная встреча, – наклонил голову Джузеппе, – хотя и несколько неожиданная, – он вопросительно посмотрел на гроссмейстера Мартисса.

– Мы решили, что это будет разумно, – выразительно шевельнул бровями тот. – В конце концов, лицо, злоумышлявшее против мира и покоя на Лагосинтере, еще не установлено.

– Значит, вы тоже пришли к этому выводу, – покивал Джузеппе. – Что ж, охрана из двух гроссмейстеров, это почетно, хотя и непривычно. Я рад, что вы будете с нами.

Тем временем, гроссмейстер Пьелуджио хотя и не обнял Таффи, но схватил за плечи и дружески потряс:

– Магистр Торстен, счастлив вас видеть!

Таффи, который не помнил, чтобы его когда-нибудь представляли гроссмейстеру, только выпучил глаза, ошеломленный столь эмоциональным приветствием. Но гроссмейстер Пьелуджио и не ждал ответа. С тем же радостным оживлением обратился к Ганцу:

– А как твои дела, бродяга? Горло все еще беспокоит?

– Благодарю вас, сударь, – поклон Ганца был чуточку более церемонным, чем требовалось. – У меня все по-прежнему.

– Да? Слушай, будет свободное время, загляни ко мне. Попробуем еще разок, может, сумеем подправить, – одарив Ганца добавочным дружеским кивком и улыбкой, гроссмейстер Пьелуджио развернулся к растерянным Арре и Пироману. – А-а, это и есть хваленая гвардия Огюстена! Стажер Даман, мое почтение! Вы не только очень эффективны, но, оказывается, и очаровательны! Стажер Лайм, наслышан о ваших подвигах! Скажу честно, ваша идея, насчет оригинального способа наложения Заклинания Огня на того надоедливого шарманщика, произвела на меня большое впечатление. Неужели сами додумались?

Пироман, у которого, вопреки всем законам природы, щеки побледнели, а уши, в то же самое время, побагровели, кивнул.

– Молодец! Незабываемое было впечатление! Я сам, в молодые годы ничего лучше не смог бы изобразить!

– А где же Усилитель Заклинаний? – нетерпеливо спросил у Джузеппе гроссмейстер Мартисс. – В фургоне?

– Да. Мы его на время перевозки упаковали в ящик, для сохранности. Дорога, сами понимаете.

– Дорога, это конечно, – взгляд гроссмейстера упал на съежившегося на козлах Рульфа и он удивленно спросил: – А это еще кто?

Никто не ответил. Гроссмейстер Мартисс подождал немного, потом продолжил:

– Огюстен послал отряд из пяти человек: магистры Трио и Торстен, стажеры Даман и Макс, Ганц… все пятеро налицо. Где же вы подобрали возницу? Неужели кого-то из преступников решились использовать?

Поскольку остальные продолжали молчать, явно предоставляя отвечать ему, Таффи выдвинулся вперед:

– Это Рульф, – произнес он с таким выражением, словно дальнейшие комментарии были излишни.

– Рульф? – гроссмейстер Мартисс явно впервые слышал это имя.

– Рульф Сондерс? – гроссмейстер Пьелуджио, наоборот, продемонстрировал свою информированность. – Тот самый? Хм, тогда понятно.

Студент издал сдавленный стон и опустил голову так низко, что казалось, он пытается спрятать ее между коленями.

– Что именно понятно? И чем так знаменит этот Рульф Сондерс? – спросил гроссмейстер Мартисс, с легким неудовольствием наблюдая этот акробатический этюд.

– Был моим помощником в лаборатории, – словно через силу объяснил Таффи, – почти два года. И вот, нате вам, – он развел руками. – Связался с какими-то бандитами.

– Ах, вот оно что, – протянул гроссмейстер Мартисс. – Ученик, предавший своего учителя. Старая история и, с печальной регулярностью, повторяющаяся. Но не становящаяся от этого, более привлекательной. Тогда, действительно, понятно. – Он обратился к Рульфу и пояснил, очевидно, на тот случай, если студент еще испытывал какие-то сомнения по поводу своего положения: – Вы, господин Сондерс, настолько низко пали в глазах этих благородных людей, что они даже связать вас брезгуют.

Если бы Рульф осмелился, он бы разрыдался.

Жонглер видел, как они вернулись в город. Не особенно маскируясь – никому из этой развеселой компании даже в голову не пришло, что за отрядом могут следить – пошел за ними. Ситуация складывалась довольно странная. С одной стороны, к отряду присоединились два гроссмейстера. Правда, вели они себя несколько неоднозначно: трудно было понять, охраняют они остальных или наоборот, конвоируют их. А с другой стороны, на козлах фургончика сидел не кто иной, как Рульф – тот самый студент, который был одним из помощников магистра Рона. И кто тут победители, кто проигравшие?

А впрочем, наплевать! У него имеется договор на ликвидацию двух конкретных лиц магистра Джузеппе Трио и магистра Таффхлда Торстена. Аванс получен. Указанные магистры налицо. Все остальное его не касается. Если забивать себе голову всякими глупостями, то проигравшим окажется он сам, Жонглер.

Вот, кстати, и неплохое местечко. Обогнать их сейчас, задержаться на углу, около того дома, где кошка на крылечке сидит. За этим домом начинается переулочек, из которого дворами уйти – проще простого! Так и поступим.

Проходными дворами Жонглер быстро достиг намеченного угла и остановился, прислонившись к теплой каменной стене. Отряд неторопливо приближался. Жонглер, сощурив глаза, посмотрел на всадников, оценил расстояние. Еще несколько секунд и дистанция будет идеальной. Он положил ладони на рукоятки метательных ножей, приготовился к броску, напрягся… и почти случайно заметил легкий серебристый отблеск.

– Будь оно все проклято!

Гроссмейстеры прикрыли отряд защитным куполом! И главное, ничего не поделаешь. Скорее из упрямства, чем надеясь на удачу, Жонглер снова потащился следом – нужно хотя бы узнать, куда они сейчас направляются. Оказалось, в центральный корпус Университета.

Атмосфера в зале Совета царила самая нервная. Хотя, оставшиеся в городе трое гроссмейстеров сидели, неторопливо потягивая сок, и Огюстен Лэрри, так же держа в руке стакан, с комфортом устроился в придирчиво выбранном кресле (при этом он оказался спиной к дверям, зато прямо напротив гроссмейстера Элдона, то есть в наиболее удобной для постоянного и незаметного наблюдения, позиции), никто не выглядел спокойным и расслабленным.

– Драйд, ты уверен, что они близко? Мы уже целый час сидим здесь, словно пеньки! – не выдержал гроссмейстер Людвиг. – На мне, кажется, уже поганки прорастать начинают!

– Ничего подобного. Сейчас двадцать часов семнадцать минут – голос гроссмейстера Драйден-Тома, по тембру и живости интонаций, вполне мог бы принадлежать скрипучей дверце шкафа. Если бы ей пришла вдруг охота разговаривать, естественно.

– Я не спрашивал, который час! Я спрашивал, почему нет отряда Огюстена.

– Людвиг, не горячись…

– Я имею право!

– Когда горячишься, – невозмутимо, словно его никто не прерывал, продолжил гроссмейстер Драйден-Том, – ты некорректен в формулировках. Удручающе некорректен. Ты задал вопрос. Отвечаю: они близко. Ты заявил, что мы ждем их уже час. Опровергаю. Мы собрались в двадцать ноль-ноль. Сейчас ровно двадцать семнадцать… простите, двадцать часов восемнадцать минут. Вывод – мы ждем всего восемнадцать минут.

– Тьфу! – коротко, но выразительно отреагировал на эту монотонную лекцию, гроссмейстер Людвиг.

Огюстен поторопился поднести к губам стакан с соком, чтобы скрыть улыбку. Гроссмейстер Элдон рассмеялся – коротко и не слишком громко. А гроссмейстер Драйден-Том укоризненно покачал головой:

– Людвиг, держи себя в руках. Мы тоже переживаем.

– Ага, особенно ты! Знаешь, Драйд, пришлось мне как-то наблюдать дохлую устрицу. Так она просто билась в истерике, по сравнению с тобой.

Отвечать на этот выпад, гроссмейстер Драйден-Том не посчитал нужным. Он даже не потрудился пожать плечами, а просто занялся своим стаканом. За него заступился гроссмейстер Элдон:

– Драйден-Том нервничает еще сильнее тебя, Людвиг. Подумай только – он никогда не был таким разговорчивым.

Еще несколько минут прошло в напряженном молчании, но, наконец, двери в зал распахнулись, и влетел гроссмейстер Пьелуджио:

– Заждались нас, ребята? Не волнуйтесь, все в порядке! Мы застряли у дверей, когда выгрузили из фургона Усилитель Заклинаний. Оставлять его на улице не хотелось, значит, надо было найти что-то вроде тачки – не на руках же его тащить. Ну, и насчет охраны для пленных заодно распорядиться – этим Мартисс занялся…

– Где отряд? – перебивая его, рявкнул гроссмейстер Людвиг.

– Где Усилитель Заклинаний, – поправил коллегу гроссмейстер Драйден-Том.

Лэрри промолчал – он не сводил внимательного взгляда с гроссмейстера Элдона, который вытягивал шею, пытаясь заглянуть за спину гроссмейстера Пьелуджио, в глубину коридора.

– Здесь, все здесь, – маленький гроссмейстер оглянулся и махнул рукой. – Ну, что вы там застряли?

– Да у этой тележки колеса какие-то квадратные! – послышался усталый голос Таффи.

– Лучше бы мы Усилитель на руках внесли, – этот голос, судя по характерному посвистыванию, принадлежал Ганцу. – А так, еще и эту дуру пришлось тащить!

Гроссмейстер Пьелуджио хихикнул и отступил в сторону. В дверях показалась спина магистра Торстена. Двигаясь задом наперед, он, пыхтя и отдуваясь, тянул за собой нечто вроде больничной каталки, в центре которой был водружен освобожденный от деревянного ящика Усилитель Заклинаний. На самом деле, колеса были совершенно нормальные, просто они крепились к ножкам на подшипниках и все время норовили развернуться поперек движения. Так что Таффи, в его нелегком труде помогали еще двое – Ганц и Пироман, со своей стороны, толкали каталку вперед.

Лэрри напрягся: гроссмейстер Элдон наклонился в кресле вперед, разглядывает Усилитель Заклинаний… его правая рука дрогнула, оторвалась от подлокотника кресла, приподнялась… сейчас в зал войдут Джузеппе с Аррой… еще мгновение и они дружно укажут на Элдона… да почему же ничего не происходит-то? Лэрри чуть-чуть, градуса на полтора, не больше, повернул голову, не спуская глаз с подозреваемого, самым краешком периферийного зрения зацепил две растерянно топчущиеся фигуры, их лица, и резко обернулся:

– Что?!

– Ничего не понимаю, – развел руками Джузеппе.

Они с Аррой вошли, как было задумано, вместе, шаг в шаг. И разумеется, сразу почувствовали присутствие того мага, с силой которого столкнулись в лесной избушке. Ошибиться было невозможно, слишком характерной была структура магической волны. Гроссмейстер-предатель был здесь, никаких сомнений, но…

– Он здесь, – расстроено прошептала Арра, – но его здесь нет. Это невозможно!

Гроссмейстер Элдон откинулся на спинку креста и высоко поднял брови, но Лэрри уже не обращал на него никакого внимания.

– Это невозможно, – резко ответил он.

– Собственно, стажер Даман тоже утверждает, что это невозможно, – заметил гроссмейстер Пьелуджио. – Но Огюстен, дорогой мой, поделись с нами. Что именно невозможно?

– И кого здесь нет? – добавил только что вошедший гроссмейстер Мартисс, мрачно поглядывая на Джузеппе. – Тем более, из тех, кто здесь? Не желаете объяснить?

Магистр Трио открыл было рот, но Лэрри неожиданно шагнул вперед и поднял руку:

– Одну минуту. Прошу прощения, этот зал экранирован?

Гроссмейстеры с недоумением переглянулись.

– Нет, – ответил гроссмейстер Людвиг. – Да и зачем? Кому вдруг придет в голову нас подслушивать?

– Тем не менее. Вас не затруднит?

– Никаких проблем, – голос гроссмейстера Драйден-Тома звучал спокойно и уверенно. – Хватит первичной защиты?

– Лучше поставить полную блокировку, – Лэрри, слегка склонил голову, смягчая свою требовательность уважением.

– Никаких проблем, – повторил гроссмейстер Драйден-Том и поднялся со своего кресла. – Коллеги?

– Нелепая затея, – проворчал гроссмейстер Людвиг, но последовал его примеру.

Судя по тому, как кривили губы, морщились и пожимали плечами гроссмейстеры Пьелуджио, Мартисс и Элдон, они тоже были не в восторге. Тем не менее, выстроились в центре зала, образовав правильный пятиугольник, одновременно вскинули руки, выкрикнули заклинание… Вспышка была такой, что все зажмурились. А докатившийся через несколько секунд грохот, заставил еще и уши зажать.

– Эт-то что же такое? – гроссмейстер Людвиг потряс головой и направил указательный палец в грудь Лэрри. – Выходит, ты был прав?

– Но почему вы этого не заметили?

– Да мы никогда и не контролировали особенно… зачем? Нам и в голову не приходило, что кто-то за нами может шпионить.

– Кто-то! Спрашивается, кто мог шпионить за гроссмейстерами? – задал вопрос, гораздо более его интересующий, гроссмейстер Мартисс.

– Дорогой мой, – простонал гроссмейстер Пьелуджио, томно обмахиваясь шляпой, – неужели у тебя есть на этот счет хоть малейшие сомнения?

– За гроссмейстерами может шпионить только гроссмейстер, – четко и коротко сформулировал Лэрри. – Кстати: Джузеппе, Арра, вы что-нибудь чувствуете?

– Ничего, – отрапортовал Джузеппе. – Теперь его здесь точно нет.

Арра промолчала, только согласно кивнула головой.

– Хорошо. Дело в том, господа гроссмейстеры, что у нас… у меня был план, который должен был позволить легко выявить преступника, организовавшего похищение Усилителя Заклинаний. Среди собравшихся здесь, магистр Трио и стажер Даман должны были опознать мага, который действовал против них в избушке, где прятали прибор. Как вы только что могли наблюдать, этот план с блеском провалился.

– Почему же провалился? – глаза гроссмейстера Пьелуджио сияли. – По-моему, он как раз таки, прекрасно сработал!

– Но как же? Ведь ясно, что никто из вас, пятерых, не замешан… что?

– Вот именно! Здесь пять гроссмейстеров, и ни один из них не противостоял уважаемому магистру Трио и очаровательному стажеру Даман. А много ли в Нюрбурге найдется еще гроссмейстеров?

– Гроссмейстер Ристен? Но ведь он не показывался уже лет пятьдесят… и потом, как он мог, из своей башни…

– Пф-ф-ф! В твоем возрасте и с твоим опытом стыдно быть таким наивным, Огюстен!

– Подождите, подождите, – вступил в разговор гроссмейстер Мартисс, – это ведь не единственный вариант. А что, если Джанкарино вернулся?

– Глупости, – коротко бросил гроссмейстер Драйден-Том.

– Действи-и-тельно, – протянул гроссмейстер Людвиг, – тебя куда-то не в ту сторону повело, Мартисс. Если бы Джанкарино вернулся, это было бы обставлено совсем по-другому. Не могу себе представить, что он прячется по углам и тайком подслушивает наши разговоры.

– Джанкарино явился бы прямо сюда, – поддержал коллег гроссмейстер Пьелуджио, – с мешком сувениров. И заговорил бы нас до смерти, рассказывая о своих приключениях.

– Джанкарино никогда не интересовался властью, – подал голос и гроссмейстер Элдон. – Власть накладывает массу ограничений, а он слишком ценит свободу.

– Элдон, как всегда, говорит о главном, – вздохнул гроссмейстер Людвиг. – В любой момент сорваться с места и отправиться куда-нибудь на край света, просто потому, что захотелось – в этом весь Джанкарино. У него и так есть власть над миром. В его собственной, своеобразной манере, разумеется.

– Мы будем обсуждать Джанкарино? – холодно поинтересовался гроссмейстер Драйден-Том. – Или вернемся к Ристену? У нас не так много времени.

– Да-да, – встрепенулся гроссмейстер Мартисс, – погрузившийся было в глубокую задумчивость. – Ведь как только мы поставили блокировку, он понял, что…

– Послушайте, коллеги, – перебил его гроссмейстер Пьелуджио, – а почему, собственно, нам не посмотреть, чем он занимается?

– Навести прямую связь с башней? – удивился гроссмейстер Людвиг. – Отсюда это будет довольно сложно.

– Не сложнее, чем навести связь из башни с Залом Совета. А Ристен это сделал. Да так качественно, что магистр Трио со стажером Даман были уверены в его личном присутствии. Неужели пятеро гроссмейстеров, собравшись вместе, не смогут сделать того, что осилил Ристен?

– Правильно, – низкий голос гроссмейстера Драйден-Тома, легко перекрыл поднявшийся одобрительный гомон. – Хватит болтать, приступим к делу.

«Это даже непонятно. Все шло так хорошо, планы выполнялись… пусть с некоторыми огрехами, не всегда именно так, как хотелось, но выполнялись же! И вдруг, в какой-то момент все рухнуло. Неудача за неудачей! Пьелуджио с Мартиссом отправились встречать отряд и взяли Усилитель Заклинаний под охрану. А потом? Вместо того чтобы просто вернуть прибор в лабораторию, как собирались сначала, они вдруг заосторожничали и притащили Усилитель с собой, в Зал Совета. Попробуй, доберись до него там! И как будто этих неприятностей мало, эта парочка, Трио с Даман, учуяли его присутствие. Слишком она способная, эта девчонка, вот что! Надо было не присматриваться к ней, а сразу ликвидировать. От таких начинающих гениев у серьезных магов одни неприятности. Да и Трио не лучше! Притворяется, что потерял способности, а сам?.. В результате, гроссмейстеры заблокировали Зал Совета. Интересно, они поняли, кто именно, проник на их собрание? А, какая разница? Если сразу не поняли, разберутся через пять минут – дураков среди них нет. Когда разберутся, будут принимать меры. А когда пять гроссмейстеров одновременно сосредотачивают свои усилия… Что же делать? Времени слишком мало. Если бы Драйден-Тома там не было, еще можно было бы надеяться, на длительные обсуждения и разговоры. Но он всегда предпочитал решительные действия, тем более в критических ситуациях.

Так что же делать? Попробовать сбежать и спрятаться? Ха, спрячешься от них, как же! С другой стороны, почему не попробовать? Джанкарино уже сколько лет никто не видел, а ведь он болтается где-то. Впрочем, его и не искали, зачем? В любом случае, надо убираться отсюда. Получится – не получится, поймают или нет – там видно будет. Но оставаться в башне, все равно, что дожидаться кота, сидя в мышеловке! А что если… нет, так просто это не пройдет, нужен отвлекающий маневр… что ж, значит будет отвлекающий маневр! Может в последнее время и не все идет гладко, но это должно сработать».

– Сбежал!! – этот возмущенный вопль вырвался у всех гроссмейстеров одновременно. И так же одновременно они повернулись к Лэрри.

– Ты специалист, – сформулировал общее мнение гроссмейстер Людвиг. – Как ловить будем?

– Честно говоря, гроссмейстеров мне до сих пор ловить как-то не приходилось, – озабоченно нахмурился тот и, скорее машинально, чем сознательно, обернулся к окну: именно там, около Таффи с Пироманом, устроился Ганц. Лэрри пару секунд бессмысленно таращился на пустое кресло, потом перевел взгляд на дверь и спросил сразу у всех: – А куда Ганц подевался?

– Вышел, – магистр Торстен тоже посмотрел на пустое кресло и уточнил: – Минут пять назад, пока вы говорили о гроссмейстере Джанкарино.

– Куда? Зачем?

– Не знаю, – развел руками Таффи. Потом, словно решив, что такого короткого ответа недостаточно, пожал плечами и предположил: – Может, свежим воздухом подышать? Здесь душновато.

– Нашел время! – Лэрри нахмурился и приказал Пироману: – Макс, найди его, быстро!

Арра шагнула было вперед, собираясь предложить свою помощь, но ее опередил Таффи:

– Я тоже выйду, посмотрю!

Магистру почему-то показалось, что Лэрри именно его посчитал виновным в столь несвоевременном исчезновении Ганца, и он захотел исправить свою ошибку.

– Давайте, – махнул рукой Лэрри.

– Ты считаешь, что Ганц, все-таки, связан с Ристеном? – напряженно наклонившись вперед, спросил гроссмейстер Мартисс.

– Нет, конечно. Просто он тоже… специалист. И очень опытный. Я хотел посоветоваться. Дело в том, что самым легким было бы – набросить сейчас на город заклинание Поисковой Сети, но думаю, что гроссмейстер Ристен сумеет заблокировать его без особых проблем. Не так ли?

– Пожалуй, – согласился гроссмейстер Людвиг. – Я, например, запросто смог бы.

– А Ганц обходится без заклинаний, значит, он может предложить нечто такое… – Лэрри оглянулся на неплотно прикрытую ушедшими Таффи и Пироманом дверь, из-за которой донесся невнятный шум. – Что там у них? А, ладно, сами разберутся. Одним словом, надо найти способ выследить гроссмейстера Ристена.

– Можно попробовать запустить заклинание поиска объединенными усилиями, впятером, – предложил гроссмейстер Мартисс.

– Если только для очистки совести, – с сомнением качнул головой Лэрри. – Заклинание поиска штука мощная, но стандартная. Если он за каким-нибудь оригинальным щитом собственной конструкции укроется, ничего не выйдет.

Следом за гроссмейстером Мартиссом внесли свои предложения гроссмейстеры Людвиг и Пьелуджио, а так же и Арра с Джузеппе. Оживленную дискуссию прервал короткий, отчаянный крик Таффи. Арра, выхватив меч из ножен, метнулась в коридор, Лэрри выскочил за ней. Следом, плотной толпой ломанулись гроссмейстеры, не иначе воспользовавшиеся каким-то секретным заклинанием, поскольку умудрились не застрять в достаточно узкой двери. Оставшийся в одиночестве, Джузеппе дернулся, было за всеми, потом оглянулся на ровно гудящий Усилитель Заклинаний и остановился.

– Теперь, значит, все побежали Таффи спасать… и Ганца с Максом. Ну-ну, – неторопливо, прогулочным шагом, он подошел к прибору, всмотрелся в шкалу настройки. Ухмыльнулся, сунул руки в карманы и повторил ехидно: – Ну-ну!

Ганц осторожно выскользнул за дверь и бесшумно двинулся по коридору. Какие они все умные, гроссмейстеры! А ведь именно это магов и губит: он, как профессионал может подтвердить. Будут сейчас мудреные версии выстраивать, бестолковые планы сочинять и прочие разговоры разговаривать. А выслать кого-нибудь посообразительнее, да пошустрее, посмотреть, что вокруг творится, это им в голову не придет, заседателям. Ладно, пусть радуются, что Ганц на их стороне.

Жалко, конечно, что нельзя раздвоиться – и за Усилителем Заклинаний присматривать и в передовом охранении дежурить. Ну да ничего, там, в зале полно народу, и Арра начеку. Опыта у нее, конечно, маловато, но должна, в случае чего, справиться. Пироман поможет. Ну и эти, естественно… гроссмейстеры да магистры, тоже в стороне не останутся.

Нет, сомнительно, очень сомнительно, что кто-нибудь, хоть трижды гроссмейстер, сунулся бы сейчас в зал. Если кто и задумал что недоброе, то он сейчас крутится здесь, поблизости, в темных коридорах.

А почему, кстати, так темно? Ну, вечер, понятно, даже поздний уже вечер – заболтались ребята в Зале Советов и не заметили, сколько времени прошло. Но там-то светло! Так что же случилось с освещением в коридорах? Разом потухли все светильники? Ага, причем совершенно случайно. Нетушки, в эти игры он сам много лет играл, и сам такие «случайности» не один раз организовывал. Где-то здесь прячутся гости дорогие, причем совсем недалеко… Оп-па! Ганц затаил дыхание. Как же ему мешает проклятое сипящее горло! Он не столько видел (это, собственно, и невозможно было, по чисто техническим причинам) или слышал, сколько ощущал присутствие человека, точно так же прижавшегося к стене, за ближайшим поворотом коридора.

Так, теперь надо потихоньку отползти назад, пока его не засекли. Нормально, время есть – еще минуту он точно может не дышать. Потом, правда вдох получится с таким свистом… а этот, за углом, хорошо стоит, профессионально. Значит не гроссмейстер, гроссмейстеры до такого не унижаются – прятаться, засады устраивать, ждать… они проще на жизнь смотрят. Мешает им Ганц? Да никаких проблем – шарах! – и нет никакого Ганца. Пусть радуется, если от него хоть мокрое место осталось. Так, вот и хорошо, вот теперь можно вздохнуть, никто не услышит… ф-фу, аж лоб взмок. Ничего, расслабиться на секунду, встряхнуть кистями рук и – порядок. Теперь достать меч из ножен, вот так, не торопясь, аккуратно… Интересно этот профессионал кого-то конкретно караулит, или ему все равно на кого стоять? Есть, конечно, еще два варианта: что он потихоньку подбирается к Залу Советов, или что он охраняет кого-то, кто сейчас потихоньку подбирается к Залу Советов. Итог общий – тогда в засаде оказывается уже сам Ганц. Прекрасно! Оч-чень неприятная будет кому-то неожиданность… о, нет, только не это!

За спиной, в конце коридора, на секунду высветился освещенный прямоугольник двери, и голос Таффи поинтересовался громко:

– А чего это так темно?

– Так почти ночь уже, – в собеседнике магистра Торстена без труда угадывался Пироман. – Сейчас я запалю огонек какой-нибудь.

– Не надо, – твердо отказался Таффи (во всех вопросах, касающихся сочетания «Пироман и огонь», он быстро научился проявлять твердость), – Я сам.

«Сейчас он зажжет светильник, – лихорадочно соображал Ганц, – и превратится в прекрасную, просто идеальную мишень! Крикнуть, предупредить? Если бы на его месте была Арра, но это же Таффи! Начнет удивляться, переспрашивать… может Пироман успеет среагировать? Вероятность есть, но это только вероятность… слишком рискованно… а, пропадай все пропадом!»

Магистр Торстен стряхнул с ладони небольшой, светящийся слабым оранжевым светом шарик – тот взмыл вверх и закачался под потолком. В ту же секунду, Ганц оттолкнулся от стены, и, сипло рявкнув: «Щит, Макс!», рванулся вперед, прямо на фигуру, выступившую из-за угла, высоко вскинув руки.

«Опоздал!» – мелькнуло в голове, когда он заметил, как блеснули, срываясь с ладоней незнакомца, лезвия метательных ножей.

– Щит! – с отчаянием повторил он, взмахнув мечом. Это был почти цирковой фокус – отбить мечом летящий в цель метательный нож. Ганц умел выполнять этот фокус, но не в таких условиях. Не без подготовки, не в темном коридоре, не с партнером, который бросает нож точно тебе под руку и с нужной скоростью. И не два ножа одновременно. Собственно, никаких шансов у него не было, и Ганц поднял меч из чистого упрямства. Да еще смутно надеясь, что Пироман сообразит, в чем дело и выставит щит. (Собственно, некоторую задержку спровоцировал сам Ганц, тем что экономя время, назвал Пиромана по имени, Максом. Тот настолько не ожидал от Ганца подобного обращения, что не сразу среагировал.)

Один нож Ганц все-таки достал. Не слишком удачно, правда – зацепив своим клинком, изменил направление и заточенный как бритва нож упал вниз, располосовав ему плечо. В ту же секунду Ганц, по наполнившему коридор фиолетовому сиянию и звону металлического клинка о каменный пол, понял, что все в порядке: Пироман успел. Так что, не оглядываясь назад, Ганц рванулся догнать человека, который, метнув ножи, тут же скрылся за углом.

Пироман взглянул ему вслед, строго приказал Таффи:

– Сиди за щитом, не высовывайся, – и скользнул вдоль стены, – я пойду Ганцу помогу.

– А что случилось? – жалобно спросил Таффи.

Пироман, естественно, ничего не стал объяснять. Только перед тем, как скрыться за углом, обернулся и грозно взмахнул рукой:

– Держи щит!

Ганц не дал преступнику уйти далеко, Пироман сначала услышал сопение и громкое, свистящее дыхание, а потом и разглядел в полутьме – свет от оранжевого шарика Таффи сюда почти не доставал – катающиеся по полу, сплетенные тела. Он присел рядом на корточки и спросил:

– Подсветить маленько?

Обменивающиеся ударами противники на секунду замерли от неожиданности, потом тот, что был снизу, извернулся и чувствительно лягнул верхнего ногой. Судя по свистящему ругательству, сверху в этот момент находился Ганц. Впрочем, не прошло и двух секунд, как уже он извивался снизу и пытался достать противника коленом. Пироман поднял руку, но дерущиеся уже опять поменялись местами.

– Ганц, ты стряхни его, хоть на секунду, – взмолился Пироман, – я его шандарахну, и все!

– Только… если он… меня убьет… – просипел Ганц и тут же получил внушительный удар в челюсть.

– Не собираюсь я… не за тебя… плачено… уй! – теперь удар пропустил его противник.

– А Таффи я… не дам… – Ганцу сильно мешала раненая рука, но он сумел провести захват и сдавил противнику горло. – Жонглер?

– Чего? – прохрипел тот.

– Уходи!

– У меня… заказ…

– А я его снимаю. Жонглер, магистр Рон арестован.

Жонглер не ответил, но вырываться перестал. Ганц чуть сильнее нажал ему на шею:

– Твой наниматель умудрился поссориться с гроссмейстерами. Собираешься с ними со всеми потягаться? Это тоже входит в условия контракта?

– Ты… правда… Ганц?.. – Жонглер выталкивал слова с явным трудом, но Ганц не торопился ослаблять хватку. Против продолжения беседы он, впрочем, не возражал.

– Ганц, Ганц. Тот самый Ганц, если тебя это интересует.

– Зачем… тебе… эти… маги… Ганц?

– Они мои друзья, Жонглер. И ты не убьешь их. Понял?

– Ганц, что ты с ним разговариваешь, – нервно вмешался Пироман. – Сдвинься чуток и я этого циркача заклинанием обработаю, аккуратненько…

– Нет! – Ганц рыкнул так грозно, что Пироман отпрыгнул от неожиданности в сторону и врезался в стенку. А Ганц уже снова обращался к Жонглеру: – У тебя, парень, только две возможности. Или ты этот заказ аннулируешь и ни я, ни мои друзья тебя никогда в жизни больше не увидим…

– Ты что говоришь, Ганц! – взвизгнул Пироман. – Разве можно его отпускать?! Я сейчас Лэрри позову!

– Не смей! – Ганц обернулся и сверкнул глазами. – Это не твое дело!

– Но как же, ведь я…

– Не смей! – повторил Ганц и снова обратился к Жонглеру: – Значит, или ты сию секунду исчезаешь, или я сейчас, собственными руками, сломаю тебе шею. В порядке самообороны. Что выбираешь?

– Дай… вздохнуть…

– Без проблем, – согласился Ганц, чуть-чуть ослабляя хватку. – Вздохнул? Теперь говори, что решил?

– А ты… как… думаешь? – смешок Жонглера больше походил на кашель.

– Я не сомневался, что мы договоримся, – Ганц скатился с неподвижного тела, отполз в сторону, опираясь только на левую руку. Правая практически не действовала, рукав почернел от крови.

Жонглер встал на ноги, отряхнулся, посмотрел сверху вниз на Ганца и спросил:

– А деньги? Что с авансом делать?

– Отдай в сиротский приют, – зло ответил Ганц. – Ты уберешься отсюда, наконец, или хочешь непременно Лэрри дождаться?

Жонглер хмыкнул и, не тратя времени на прощальные слова, отступил назад. Через секунду он скрылся в темноте.

– Ты сошел с ума, – констатировал Пироман, наклоняясь к Ганцу и помогая ему подняться. – Ты ему поверил. Действительно, поверил.

– Отстань, – Ганц тяжело оперся на него и сделал неуверенный шаг. – Голова кружится.

– Конечно! Он же тебя чуть не убил! Нет, ты кому поверил, убийце?

Ганц остановился, внимательно, без улыбки, посмотрел Пироману прямо в глаза.

– Ты забыл одну маленькую, но существенную деталь, мой огнеопасный друг. Я тоже убийца. И наши с Жонглером разборки – исключительно внутреннее дело. Ты все понял?

Пироман отвел глаза, проворчал недовольно:

– Пошли обратно. А то кровью здесь истечешь.

– Ты меня понял? – снова спросил Ганц, не трогаясь с места.

– Да понял я, понял все! Пошли, зануда.

Таффи стоял на том самом месте, где их с Пироманом застало нападение, послушно держал щит и страдал. Ну почему в последние дни вокруг него все время что-то происходит? Погони, схватки, ножи какие-то летают над головой чуть не каждый день… В конце концов, он хоть и магистр, но технической магии, понятно вам?! Не воин-маг, а обыкновенный технарь, и ему все эти приключения…

Ганц и Пироман показались из-за угла, Таффи просиял было, и тут же, увидев окровавленный рукав, испуганно вскрикнул. На взгляд Ганца, несколько громче… гораздо громче, чем требовалось.

– Ну что ты орешь? – свистящим шепотом спросил он и остановился, прислонившись к стене. Постоял несколько секунд и, отцепившись от Пиромана, устало сполз на пол, добавив укоризненно: – Сейчас же все сюда сбегутся.

Разумеется, первой появилась Арра. Бросив беглый взгляд на Пиромана с Таффи, девушка присела рядом с Ганцем.

– С тебя вообще ни на минуту нельзя глаз спускать! – она осторожно разорвала рукав, посмотрела на рану, качнула головой. – Клинок-то хоть чистый был?

– Наверное…

Арра подержала ладонь над его плечом, полюбовалась окутавшим пальцы голубым сиянием:

– Чистый. Сейчас я тебя…

– А ну-ка, девочка, посторонись, – гроссмейстер Пьелуджио коснулся ее плеча. – То есть, не девочка, а стажер Даман, разумеется. Да ты не сомневайся, все-таки я поопытнее тебя в таких делах буду.

– Извините, – Арра покраснела и отодвинулась в сторону, присоединившись к забившей коридор толпе.

Гроссмейстер склонился над Ганцем, присвистнул презрительно:

– И всего-то делов? Постарел ты, бродяга, здорово постарел, если тебя такие пустяки с ног валят.

Он вроде бы и не делал ничего: болтал себе весело, прищелкнул пальцами, пару раз подмигнул… а рана на глазах затянулась, превратилась в тонкий розовый шрам.

– Прекрасно, – гроссмейстер Пьелуджио выпрямился и отряхнул руки. Можешь вставать, симулянт.

– Спасибо, – вздохнул Ганц, поднимаясь.

– Что, предпочел бы валяться сейчас без сознания? – хохотнул гроссмейстер. – Не выйдет, мой дорогой, придется отвечать на вопросы. Итак, признавайся, с кем не поделил конфетку?

Ганц поморщился, но ответил честно:

– Здесь был Жонглер.

– Жонглер? – Лэрри не слишком почтительно растолкал гроссмейстеров, вышел вперед, показал Ганцу подобранный с пола метательный нож. Пироман огляделся, нашел около стены второй клинок, окровавленный. Поднял и молча протянул командиру. Лэрри взял нож и повторил возмущенно, – Жонглер?! И куда он девался? Ты что, не сумел с ним справиться? – не дождавшись ответа, он обернулся к Пироману: – Вы вдвоем не сумели справится? Макс?!

Пироман молча опустил голову.

– Парень здесь ни при чем, – хмуро проворчал Ганц. – Это я его отпустил.

– Отпустил, – заинтересованно уточнил гроссмейстер Людвиг, пока Лэрри, потерявший от ярости дар речи, хватал ртом воздух, – или не сумел удержать?

– Считайте, как хотите, – Ганц глянул на гроссмейстера исподлобья. – Мне все равно.

– Все равно! – взорвался Лэрри и взмахнул ножами. – Ты держал Жонглера в руках и отпустил его, просто потому, что тебе так захотелось! Это же убийца!

– А я кто, по-твоему? – не выдержав, рявкнул Ганц. – Мы с ним одного поля ягоды, забыл? Тогда уж арестовывай сразу и меня!

– Ганц, ты с ума сошел, – схватила его за здоровую руку Арра, – перестань!

– И арестую! Пособничество преступнику – тоже преступление! – продолжал бушевать Лэрри.

– Да, пожалуйста, да сколько угодно! Лучше я в тюрьме сгнию, лучше на виселицу, но ты не дождешься, что я буду…

– Прекратите истерику, молодой человек, – поморщился гроссмейстер Элдон. Он говорил негромко, но так внушительно, что Ганц сразу замолчал. – И вы, Огюстен, перестаньте махать руками, это неуместно.

– Да уж, вы оба ведете себя на редкость вульгарно, – поддержал его гроссмейстер Мартисс. – Из-за чего столько крика? Ну, Жонглер, ну подумаешь… если я правильно понял, он не собирается причинять нам больше никакого беспокойства, не так ли, Ганц?

– Не собирается.

– Это ты так считаешь, – возразил Лэрри, но уже без прежнего запала.

– Ну-у, Огюстен! – гроссмейстер Пьелуджио укоризненно покачал головой. – Думаю, Ганц вполне компетентен в этой области, и его мнению можно довериться.

– Да уж, он настоящий эксперт, – сердито фыркнул Лэрри. – Вот только кто…

– А ну, тихо! – вдруг подняла руку Арра. Все замолчали, не столько повинуясь неожиданному приказанию, сколько от удивления. А она, уставившись невидящим взглядом в стену, замерла на секунду, потом сообщила высоким, напряженным голосом: – Он вернулся. Он здесь.

– Кто? – спросило сразу несколько голосов.

– Да этот же! Гроссмейстер Ристен!

– Но это невозможно, девочка, – ласково покачал головой гроссмейстер Пьелуджио, – мы ведь не снимали блокаду. Тебе показалось.

– Он здесь, – упрямо качнула головой Арра. – Рядом.

И вдруг глаза ее расширились от ужаса:

– Усилитель Заклинаний!

Действительно, вот уже сколько времени, все они – гроссмейстеры, маги, Осы – толпились здесь, в коридоре. А Усилитель Заклинаний остался без охраны! Ах да, там, кажется еще и Джузеппе, но что может сделать один, да еще не восстановивший окончательно свои силы магистр, против гроссмейстера? Точно такой же, как на крик Таффи, бестолковой толпой, все рванулись назад, в Зал Совета.

Джузеппе оглянулся на тихий шорох. Все это время, он не сводил взгляда с двери в коридор и, как оказалось, совершенно напрасно. Отъехала в сторону потайная раздвижная дверца, и в зал шагнул невысокий плотный человек. Прищурившись, он оглядел магистра, брезгливо скривил губы:

– Магистр Трио, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. А с кем имею честь?

– Зачем же притворяться, магистр! Вы меня узнали.

– Узнал, – спокойно согласился Джузеппе.

– И никакого трепета? Я все-таки гроссмейстер.

– Их отсюда только, что, пятеро вышло, – любезно напомнил Джузеппе.

– Ах да. Естественно, после знакомства с моими милейшими коллегами, у разумного человека все иллюзии насчет особого места гроссмейстеров в системе мироздания, исчезают. Вы ведь человек разумный, магистр?

– По крайне мере, стараюсь быть таким.

– Это очень хорошо, – гроссмейстер Ристен деловито подошел к Усилителю Заклинаний. – Симпатичный у вас с магистром Торстеном прибор получился.

– Очень приятно слышать.

– Бросьте, это не комплимент, а всего лишь оценка ваших профессиональных действий. А странные у нас сложились взаимоотношения, не находите? Все-то время вы оказываетесь на моем пути, разрушаете мои планы… и вот опять. Мне это, знаете ли, стало надоедать. Но я надеюсь, что вы достаточно разумны и не сделаете сейчас попытки помешать мне?

– Не уверен, что мое благоразумие простирается настолько далеко, – Джузеппе, на губах которого блуждала слабая улыбка, слегка поклонился.

– Да-а-а? – удивился гроссмейстер Ристен. – И как вы себе это представляете? Позвольте напомнить, у нас несколько разные, так сказать, весовые категории. – Он нахмурился и пристально посмотрел в глаза Джузеппе: – Или вы рассчитываете, что своими разговорами удержите меня от начала активных действий? А там и вся компания болтунов, которую я, признайте, без труда спровоцировал покинуть зал, вернется? И они, толпой, сумеют сделать то, что априори невыполнимо для вас – справиться с гроссмейстером? Увы! Как любит говорить старина Пьелуджио: «мой дорогой»! Мой дорогой, похоже, вы не учли одну маленькую, совсем крохотную деталь – я нахожусь на расстоянии вытянутой руки от Усилителя Заклинаний, – демонстрируя свои слова, гроссмейстер вытянул руку и тут же уточнил: – Вот видите, даже ближе. И я успею его запустить, когда они явятся сюда. На самом деле, это не вы тянете время, это я его тяну. Возможно, вы назовете это мелочным тщеславием, но право, должен же я получить хоть какое-то эстетическое удовольствие за свои труды. А лица моих и ваших приятелей, в тот момент, когда они войдут в зал и увидят, как я включаю Усилитель Заклинаний… о, это будет замечательный финальный аккорд! И не рассчитывайте, что я повторю ошибку этого болвана Денниса и не отключу предохранитель!

В коридоре раздался топот множества ног, и гроссмейстер Ристен положил ладонь на панель управления:

– Приготовились…

Дверь распахнулась. Первыми в зал влетели Ганц с Аррой, за ними Лэрри, Пироман и чуть приотставшие гроссмейстеры, за спинами которых маячил магистр Торстен. Ни сделать, ни сказать, никто ничего не успел. Гроссмейстер Ристен выждал ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы все осознали – Усилитель Заклинаний в его руках и не существует силы, способной помешать ему. То есть, секунды полторы, не больше. После чего, с торжествующей улыбкой на лице, дернул в сторону рычажок предохранителя и нажал на большую зеленую клавишу.

– Ложись! – заорал Джузеппе и плюхнулся на пол, прикрывая голову ладонями. Товарищи по отряду и Лэрри, в то же мгновение, не тратя времени на рассуждения, последовали его примеру. А вот гроссмейстеры замешкались.

Вообще-то, со стороны это выглядело даже красиво. Как выразился потом Ганц: «Трах, бабах, искры, звезды и прочие фейерверки во все стороны. Одним словом, Пироману позволили развлечься». Да, зрелище было весьма эффектное. И громкое. Усилитель взвыл и словно взорвался целым снопом разноцветных искр. Горячая воздушная волна ударила так, что гроссмейстеров, тесной кучкой приподняло в воздух и впечатало в ближайшую стенку настолько сильно, что по сверхпрочной защитной облицовке пошли трещины. На ногах остался только один человек – гроссмейстер Ристен, которого едва можно было разглядеть среди языков пляшущего, непрерывно меняющего цвет, пламени. Он замер, вытянув вперед руки и, почему-то, даже не пытаясь остановить вакханалию огня вокруг себя.

– Что здесь происходит? – ошеломленно спросил гроссмейстер Пьелуджио: он первым из гроссмейстеров восстановил дыхание.

– Что? – Джузеппе поднял голову, посмотрел на неподвижную фигуру гроссмейстера Ристена и ухмыльнулся: – Ага! Похоже, все сработало, как надо!

– Можно вставать? – спросила Арра, перекатываясь на бок. – Надо же, как оно жжахнуло! Я думала, размажет всех.

– С чего это вдруг, – Таффи обиделся почему-то на Ганца, который в этот момент помогал ему встать с пола и оттолкнул его руку. – У нас все точно было рассчитано.

– Хотите сказать, что это и был пример работы вашего хваленого прибора? – гроссмейстер Мартисс не скрывал своего недовольства. Он потер поясницу и не сдержал стона. – Ох! Давно меня так не били!

– Мои поздравления, магистр Трио, – сварливо добавил гроссмейстер Людвиг, с трудом отклеиваясь от стены. – Одним махом вы вывели из строя пятерых гроссмейстеров. Надеюсь, на этом сюрпризы закончились? Или вы что-то припасли на сладкое?

– Обращаю ваше внимание, коллеги, – негромко заметил гроссмейстер Элдон, – что мы все в состоянии свободно разговаривать и, хотя и не без некоторых болевых ощущений, двигаться. Чего никак нельзя сказать о гроссмейстере Ристене.

– Это была ловушка? – гроссмейстер Драйден-Том доковылял до кресла и упал в него. Сделал три глубоких вдоха и добавил: – Магистр Трио, остроумно. Магистр Торстен, эффективно.

– Благодарю, – склонил голову Джузеппе.

– Спасибо, – шаркнул ножкой Таффи.

Гроссмейстеры, постанывая и покряхтывая, расползлись по своим креслам, магистры, Лэрри и Ганц тоже сели. Арра и Пироман предпочли остаться на ногах.

Некоторое время все с удовлетворением рассматривали гроссмейстера Ристена.

– Что-то он мне напоминает, – пробормотал гроссмейстер Пьелуджио. – Вроде, была легенда, про зверушку, что в огне живет. Старинная такая легенда, очень красивая.

– Тем не менее, пора, пожалуй, убрать иллюминацию, – решил Лэрри. – Макс, это ведь твой вклад в общее дело, я правильно понимаю? Тогда гаси огни.

Пироман улыбнулся, шевельнул пальцами, и пламя исчезло. В зале сразу стало темнее.

– А теперь, магистры, хотелось бы поподробнее, – требовательно произнес гроссмейстер Мартисс. – Что это было?

Джузеппе и Таффи переглянулись, Таффи качнул головой и сделал неопределенный жест рукой: рассказывай, мол, ты.

– Собственно, с технической точки зрения, здесь ничего сложного, – кашлянув, начал Джузеппе. – Когда Усилитель Заклинаний снова оказался в наших руках, мы с Таффи… с магистром Торстеном, подумали: надо поставить какую-то дополнительную систему безопасности. Предохранитель – это конечно хорошо, но он задумывался, как защита от случайного воздействия, не от умышленного. А поскольку стало ясно, что на противоположной стороне, образно говоря, играет гроссмейстер, и нет никаких оснований считать, что он, после первой неудачи, откажется от попыток захватить прибор, необходима блокировка более продуманная и эффективная. С помощью некоторых несложных преобразований, в систему настройки была вставлена проверка: введен ли пароль перед началом работы. Сначала мы хотели, чтобы при отсутствии пароля система просто блокировалась и не реагировала на сигнал пусковой клавиши. Но Макс… э-э, стажер Лайм, внес предложение, которое показалось нам вполне разумным. Мы ведь не можем предусмотреть, в каких именно условиях, доступ к прибору получит нежелательное лицо. А вдруг у него будет достаточно времени, чтобы разобраться в схеме нашей защиты. Желательно было лишить его такой возможности, не так ли? Самым простым вариантом было бы замкнуть сигнал на обратную связь, и тогда, заклинание, запущенное с помощью демонстрируемого в данный момент прибора, накрывает объект, воспользовавшийся Усилителем Заклинаний без предварительного ввода пароля.

Джузеппе облизнул пересохшие губы и огляделся по сторонам:

– Простите, но в прошлый раз здесь, кажется, были кувшины с соком…

– Ах, – встрепенулся магистр Пьелуджио, – один момент!

Он вскочил со своего кресла, исчез за дверью и тут же вернулся с сервировочным столиком, уставленным напитками. Необходимость утолить жажду почувствовали и все остальные, присутствующие в зале (ну, разве что, гроссмейстеру Ристену никто не потрудился предложить стаканчик сока), так что прошло несколько минут, прежде чем Джузеппе продолжил свой доклад.

– Но эта схема включала в себя работу с неизвестным фактором – заклинанием, которое попытается использовать нежелательное лицо. А это, естественно, может привести к ряду осложнений. Например, что произойдет, если это будет заклинание, превращающее всех окружающих в кузнечиков? Попав под его воздействие вследствие срабатывания системы блокировки и возврата, злоумышленник сам превратится в кузнечика, что может создать дополнительные трудности при его идентификации.

– Это точно, – с чувством согласился гроссмейстер Пьелуджио. – Найдет щель, сиганет на улицу и лови его потом.

– Совершенно верно, – Джузеппе слегка поклонился. – Возможны и более неприятные варианты. Заклинание, вызывающие массовые пожары, наводнения, землетрясение и прочие катастрофы, будучи локализованы в одной конкретной точке, могут в результате, вызвать, как существенные разрушения в помещении, где находится Усилитель Заклинаний, так и непредусмотренную гибель субъекта, данное заклинание применившее. Таким образом, мы сочли более приемлемым вариантом поглощение любого введенного заклинания специальной ловушкой, а обратную схему ввели, как константу, обездвиживающее заклинание максимальной мощности. Как вы сами можете наблюдать, – магистр изящным жестом указал на неподвижную фигуру гроссмейстера Ристена, – наши расчеты оказались верными. Блокирующая система сработала и результат, вполне можно считать оптимальным.

– А все эти… – гроссмейстер Мартисс пожевал губами, – пиротехнические фокусы? Это зачем?

– Для большего психологического эффекта. Стажер Лайм предложил, и сам же исполнил, – глядя на лица гроссмейстеров, Джузеппе почувствовал необходимость сказать пару слов в защиту Пиромана. – Очень качественно сделал и с фантазией. Может, немного шумновато получилось, но общее впечатление…

– Общее впечатление было такое, – хмуро прервал его гроссмейстер Мартисс, – что я самые худшие дни своей жизни вспомнил.

– Это когда ты на подготовительном курсе в одной комнате с Пьелуджио жил? – прыснул гроссмейстер Людвиг. – У тебя кровать чуть ли не каждую ночь взрывалась!

– Все общежитие ходуном ходило, – поджав губы, подтвердил гроссмейстер Элдон, но не выдержал серьезного тона, хихикнул, и тут же постарался замаскировать свое неуместное веселье приступом явно притворного кашля.

Гроссмейстер Пьелуджио скромно промолчал, но улыбка у него была весьма самодовольная. Ясно было, что он вовсе не раскаивается в своих студенческих проделках, а скорее гордится ими.

– Мы отвлеклись, – прекратил некстати начавшиеся воспоминания гроссмейстер Драйден-Том. – А проблема стоит, – и указал на неподвижную фигуру гроссмейстера Ристена.

– Действительно, стоит, – пробормотал гроссмейстер Пьелуджио. Что же с ним делать-то теперь?

В Зале Советов повисло тяжелое молчание. Джузеппе снова деликатно кашлянул:

– Прошу прощения, но… если наше присутствие не обязательно… мы можем быть свободны?

Гроссмейстеры отреагировали довольно вяло, ограничившись, в основном, кивками и невнятным бурчанием. Только гроссмейстер Драйден-Том заявил внушительно:

– Нехорошо. Элдон, пожалуйста, скажи.

Гроссмейстер Элдон, поморщившись, встал со своего кресла, потер поясницу и заговорил:

– Магистр Трио, магистр Торстен, стажер Даман, стажер Лайм, господин Ганц! Не хотелось бы, чтобы вы приняли нашу сдержанность за неблагодарность. Мы, как люди несущие ответственность за покой и благополучие Лагосинтера, высоко ценим ваш вклад в разрешение создавшейся по вине нашего коллеги сложной ситуации, а так же остроумие и выдержку, проявленную вами. Не сомневайтесь, что мы найдем способ достойно выразить нашу благодарность, – он заметил протестующее выражение на лицах стажеров, удивление магистров, ехидную ухмылку Ганца и поднял руку: – Нет, нет! Мы прекрасно понимаем, что вы трудились и подвергали себя опасности вовсе не ради благодарности и, тем более, не ради выгоды, а исключительно из любви к Лагосинтеру! Но согласитесь, маленькая толика взаимности в этом чувстве не помешает, не так ли?

Гроссмейстер Элдон сделал небольшую паузу, на тот случай, если кто-нибудь захочет возразить. Не дождавшись, улыбнулся удовлетворенно и продолжил:

– Но в данный момент, сами видите, нам надо разобраться с гроссмейстером Ристеном. Поэтому, если только у вас нет предложений по решению и этой проблемы, – он снова сделал паузу, – нет? Что ж, разумеется, вам надо отдохнуть.

– Но если надумаете что-нибудь веселенькое, насчет Ристена, немедленно возвращайтесь! – гроссмейстер Пьелуджио помахал на прощание сухонькой ручкой. – Имей в виду, Ганц, я надеюсь на твое чувство юмора!

Таффи, который и не вспомнил, что у него есть собственное жилье, а двинулся вместе со всеми, к дому Джузеппе, заговорил первым:

– Непонятно, почему мы все такие грустные? Ведь, мы победили, и кого победили – гроссмейстера! Это вам не блоху прихлопнуть. А радости нет.

– Какая радость, – отмахнулась Арра. – Я вообще, так себя чувствую, словно меня выпотрошили.

– Это ты устала, – авторитетно объяснил Джузеппе. – Да мы все устали. Ничего, сейчас придем домой, сполоснемся, поедим… нянюшка Матильда мясное рагу приготовит, с ореховым соусом… ты что-то сказал, Пироман?

– Это я сглотнул.

– А-а. Так вот, я говорю, поедим, потом спать завалимся. А уж завтра… собственно, завтра тоже радоваться нечему. Да, конечно, мы победили, но кого? Это тебе не с «Ад Инкорпорейтед» воевать, тут все свои. Рульф, студенты эти… что с ними, с болванами, теперь делать? И гроссмейстер Ристен, естественно.

– Веселенькое ему что-нибудь придумать! – брюзгливо заговорил Ганц. – Вымазать этого гроссмейстера Ристена белилами и поставить на пятачке около университетской столовой: пусть памятник изображает. Вот уж все обхохочутся! С чего он вообще взял, что у меня есть чувство юмора?!

– Действительно, – сочувственно покивала Арра. – Ты, и вдруг, чувство юмора. Надо же, какая нелепость. Да я за все время знакомства от тебя ни одной приличной шутки не слышала.

– Ты несправедлива, – вступился за Ганца Джузеппе. – С месяц назад, он выдал что-то смешное. Помнишь, насчет… м-м-м… или это было два месяца назад? О чем же это он… не помню. Но что-то очень смешное!

– Остряки, – с каждой минутой Ганц становился все мрачнее. – Можно подумать, вы просто фонтанируете идеями, по поводу того, как дальше быть. Не в тюрьму же, гроссмейстера сажать.

– Да, тюрьму, в которой можно удержать гроссмейстера, как-то трудно себе представить, – вздохнул Пироман. – Разве только остальные гроссмейстеры там охранниками будут.

– Ага, все пятеро, – кивнул Ганц. – Ты пойди, предложи им. Может, согласятся.

– Вот если бы можно было, – задумчиво пробормотал Таффи, – его как-нибудь так… окончательно устранить…

– Ты что имеешь в виду? – встревожился Джузеппе.

– Да, ты уж договаривай, – попросил Ганц. – Конкретно, какой способ устранения предлагаешь? Удавить потихоньку, пока он под обездвиживающим? Или устроить показательную казнь на площади? А что? Давненько в Нюрбурге так не развлекались. Сходим, посмотрим, будет, что внукам рассказать. Нам, я думаю, учитывая наше героическое участие, лучшие места выделят, в первом ряду…

– Ганц, прекрати! – пришел в ужас магистр Торстен. – Я ничего такого жуткого… я вообще говорил про изгнание.

– Ох, Таффи, – разочарованно вздохнула Арра, – ну как ты себе это представляешь? С гроссмейстера Ристена снимут обездвиживающее заклинание и скажут: «Совет рассмотрел ваше дело и принял решение – убирайся вон! И больше нам на глаза не показывайся!» Так, что ли?

– Нет, ты забыла, – Ганц, разумеется, не упустил возможности встрять с уточнением. – Гроссмейстеры обязаны ему еще старую котомку вручить, с черствой краюшкой хлеба. Чтобы гроссмейстер Ристен, в своих дальнейших скитаниях, размачивал ее в собственных слезах.

– Что вы ко мне прицепились? – обиделся Таффи. – Я просто имел в виду, что было бы хорошо, если бы он сам ушел, куда-нибудь подальше. И чтобы никто его больше не видел.

– Куда подальше… и чтобы никто больше не видел… – Ганц неожиданно впал в глубокую задумчивость.

– И где ты ему бродить прикажешь? – устало спросил Джузеппе у Таффи. – Лагосинтер не пустыня, все время на кого-нибудь натыкаться будет.

– А гроссмейстер Джанкарино? Он уже, сколько времени где-то бродит и ни на кого не натыкается!

– Куда подальше… и чтобы никто не видел… – негромко повторил Ганц.

– Сравнил тоже! Джанкарино сам ушел, его никто не гнал. И сам не хочет возвращаться.

– Куда подальше… и чтобы никто не видел…

– Ганц, что с тобой? – Арра, наконец, обратила внимание на его бормотание. – Что ты повторяешь одно и то же?

– А? – секунду Ганц тупо смотрел на девушку, потом взгляд его прояснился. – Понимаешь, – сказал он доверительно, – Ристена надо отправить куда-нибудь подальше. И чтобы никто его больше не видел.

– Джузеппе, – Арра обернулась к магистру, – отстань от Таффи. С Ганцем что-то случилось. Может, гроссмейстер Пьелуджио плохо рану обработал, и лихорадка началась? Он заговаривается.

– Тоже новость, – ухмыльнулся Пироман. – Да Ганц все время заговаривается.

Магистры, впрочем, не поддержали его веселья. Переглянулись озабоченно, почти одновременно спросили:

– А что он говорит?

– Да дело я говорю, дело! – оживившийся Ганц всплеснул руками. – Ведь в принципе, против изгнания никто не возражает, так?

– Так, – осторожно подтвердил Джузеппе. – Оптимальное было бы решение проблемы.

– Значит, осталось только найти подходящее место: чтобы оно было достаточно далеко, и чтобы Ристен сам не смог оттуда вернуться, так?

– Так.

– Но мы ведь знаем подходящее место! Терра! Если Ристен окажется на Терре, то на Лагосинтер вернуться никогда не сможет. И никто его больше не увидит. Самое настоящее изгнание, по всем правилам!

– Терра… – теперь в глубокую, в глубочайшую задумчивость, погрузился Джузеппе.

– А что, – Арра шевелила пальцами, словно проверяла идею Ганца на ощупь. – Терра, это действительно, изгнание.

– Обратиться за помощью к Вельзевулу?

– А почему нет? Он для этого нам свое заклинание вызова и оставил.

– Это даже не помощь, – горячо настаивал на своем Ганц. – Он нам рассказывал, что ему грешники нужны. Преступники в эту категорию очень даже входят. А уж большего преступника, чем гроссмейстер Ристен, еще поискать надо!

– Особенно в свете последних событий, – согласно кивнул Джузеппе. – Вы как думаете, ребята?

Пироман и Таффи, к которым он обратился, переглянулись и промолчали. Они были знакомы с Вельзевулом, так сказать, заочно, по рассказам Ганца. И поскольку личного участия в исторической встрече с главой старейшего филиала «Ад Инкорпорейтед» не принимали, то и собственного мнения не имели.

– Понятно, – магистр Трио подергал свою косую бороденку. – Что ж, идея у нас есть и, как просил гроссмейстер Пьелуджио, достаточно остроумная. Значит, ванная, постель и мясное рагу нянюшки Матильды…

– С ореховой подливкой, – вздохнул Пироман.

– Именно с ореховой подливкой, – подтвердил Джузеппе. – Так вот, все это опять откладывается на неопределенный срок. Возвращаемся в Зал Совета.

Гроссмейстеры встретили их вежливо, но с легким недоумением. А предложение отправить гроссмейстера Ристена на Терру, вызвало настоящую растерянность. Собственно, им тоже пришло в голову, что пожизненное изгнание было бы самым подходящим наказанием для Ристена, но куда именно его отправить, они так и не придумали.

И вдруг – Терра. Неизвестно где находящийся, чужой мир… этого даже врагу не пожелаешь. С другой стороны – гроссмейстер Ристен такую участь вполне заслужил. И вообще, идея несколько неожиданная, но вовсе неплохая. Оч-чень интересная идея! Главное, это можно будет проделать без лишней огласки. Конечно, слухи о последних событиях ходят и самые невероятные – в конце концов, все в курсе, что Усилитель Заклинаний был украден, а уж отряд магистров Торстена и Трио чуть ли не весь город в путь провожал. Но самое неприятное в этой истории никому пока неизвестно. А если обыватели вдруг узнают про попытку захвата власти, и кем! Гроссмейстером! Эх, и шум поднимется! Нет, это же просто единственный выход – Ристена на Терру отправить!

Тем более, его и так уже сто лет никто не видел, так что не спохватятся. Горожане и дальше будут думать, что он продолжает сидеть в своей башне, ставя особо мудреные опыты… те горожане, естественно, которые вообще про него вспоминают. А большинству, честно говоря, есть на Лагосинтере такой гроссмейстер – Ристен, или нет его, глубоко перпендикулярно. Как же это никто из пяти гроссмейстеров не додумался, что самое лучшее решение – отправить преступника на Терру!

Теперь, главным действующим лицом, автоматически становился гроссмейстер Пьелуджио. Подмигнув, почему-то гроссмейстеру Людвигу, он сунул руку за пазуху и вытащил небольшой пергаментный свиток.

– Вы его с собой носите? – глаза Джузеппе округлились.

– Нет, конечно. Это копия. А оригинал лежит у меня в лаборатории, в сейфе, с моим личным заговором.

– А-а, – магистр Трио расслабился. – А я уж подумал… извините.

– Пустяки, мой дорогой, – отмахнулся гроссмейстер Пьелуджио. – Ну подумали вы, что старик совсем с ума сошел, что в этом такого? – он посмотрел на вспыхнувшего Джузеппе и расхохотался: – Да что с вами, магистр! Не обращайте внимания, это шутка. Лучше подсаживайтесь поближе, поможете мне.

Джузеппе, все еще красный, как рак, передвинул свое кресло на указанное место, сложил руки на коленях и наклонился вперед, чтобы лучше видеть текст заклинания.

– Что ж, если возражений нет, то приступим…

– Одну минуту, – поднял руку гроссмейстер Мартисс. – Магистр Трио, будьте любезны, напомните схему действия. Во избежание недоразумений.

– Разумеется, – Джузеппе поднялся, но гроссмейстеры дружно замахали руками и он вернулся в кресло. – Значит так. Если коротко, без подробностей, то дьявол Вельзевул, прощаясь, оставил нам этот пергамент… то есть не этот, а тот, что лежит сейчас в сейфе гроссмейстера Пьелуджио. И заверил, что будет рад оказать при случае услугу, просил не стесняться. Порядок вызова, на мой взгляд, несколько усложнен, но тут уж нам выбирать не приходится.

– Прошу прощения, а что значит усложнен? – спросил гроссмейстер Элдон.

– Вызов осуществляется не напрямую, а через посредников, причем в два этапа, – не задержался с пояснениями Джузеппе. – С помощью заклинания мы можем связаться с дежурным демоном, который, в свою очередь, передаст наше сообщение личному секретарю Вельзевула. Ну, а уж тот, в свою очередь… – Джузеппе разве руками.

– Разумная система, – одобрительно кивнул гроссмейстер Драйден-Том. – Очень разумная. Отсекает нежелательных и бесполезных визитеров.

– Ну вот, какая-то польза от нашего заседания уже образовалась, – меланхолично заметил гроссмейстер Людвиг. – Драйден-Том теперь окружит себя толпой секретарей, и к нему станет совсем невозможно пробиться. Боюсь, что я не скоро удостоюсь чести увидеть тебя!

– Я не против встреч с людьми, – вежливо ответил гроссмейстер Драйден-Том. – Но не люблю пустой болтовни. Отвлекает от работы. – Он неторопливо повернул голову в сторону гроссмейстера Пьелуджио. – У меня вопросов больше нет. Думаю, можно приступать.

– Возражений нет? – гроссмейстер Пьелуджио оглядел всех присутствующих, не исключив и тех, кто не имел права голоса в Совете, даже на Ганце, на долю секунды задержал взгляд. – Все согласны. Значит приступаем. Магистр Трио, подстрахуйте меня.

Он аккуратно развернул пергаментный свиток и, придерживая его края пальцами, громко и четко, тщательно выговаривая непонятные слова, начал читать заклинание. Джузеппе беззвучно шевелил губами одновременно с ним.

Когда заклинание было прочитано, гроссмейстер Пьелуджио подождал немного, потом с недоумением посмотрел на Джузеппе:

– И что? Каким образом мы сможем узнать результат?

– Не надо ли повторить еще раз? – предложил гроссмейстер Мартисс. – Где она, эта Терра, может, там не расслышали?

– Вообще-то, Вельзевул говорил, что в течение часа, – заговорила Арра и все обернулись к ней. – В смысле, дежурный демон выходит на связь в течение часа после произнесения заклинания.

– Да, действительно, – Джузеппе бросил растерянный взгляд на пергамент. – Как же это я забыл?

– Надеюсь, что целый час нас ждать не заставят, – поморщился гроссмейстер Пьелуджио.

– Ну да, тебе вскочить бы, да бежать. И все равно куда, лишь бы на месте не сидеть, – усмехнулся гроссмейстер Мартисс.

Впрочем, не прошло и двадцати минут, как воздух в центре зала сгустился, заколебался темным облачком, и появилось полноценное трехмерное изображение пожилого демона в темно-серой, с форменными пуговицами тужурке, и редкими, но тщательно уложенными, чтобы прикрыть плешь, волосиками (надо сказать, что аккуратные рожки на этой плешивой голове смотрелись совершенно естественно). Демон вежливо наклонил голову и заговорил голосом, лишенным всякого выражения:

– Вас приветствует дежурный демон Фараон. Сигнал вызова принят и зарегистрирован. Пожалуйста, представьтесь, назовите мир вашего обитания и, после этого, продиктуйте сообщение. Оно будет передано по назначению в течение двадцати четырех часов.

Поскольку гроссмейстеры, Лэрри и, разумеется, Пироман с Таффи, никогда не видевшие ничего подобного, разинув рты, разглядывали изображение, а Ганц с Аррой, всем своим видом дали понять, что предоставляют право вести переговоры исключительно Джузеппе, магистр Трио вздохнул и поднялся с кресла.

– Я – Джузеппе Трио, мир обитания Лагосинтер. Хочу встретиться с руководителем филиала Терра, дьяволом Вельзевулом. И желательно, побыстрее, чем через двадцать четыре часа.

– Подождите минуточку, идет сверка с картотекой, – изображение демона заколыхалось сильнее, – подождите минуточку, идет сверка с картотекой; подождите минуточку идет сверка с ка… благодарю вас, сверка закончена. Право внеочередного доступа Джузеппе Трио к личному секретарю дьявола Вельзевула подтверждено. Сообщение передано, не отключайтесь, демон Варгафник свяжется с вами в течение девяти минут.

Изображение плешивого дежурного расплылось и снова превратилось в бесформенный темный сгусток, покачивающийся в центре зала.

– Да мы и не собираемся отключаться, – растерянно сообщил ему гроссмейстер Пьелуджио.

– Мы, собственно, даже если и захотели бы отключиться, понятия не имеем, как это сделать, – добавил гроссмейстер Людвиг.

А в следующую секунду все вздрогнули от громкого хохота гроссмейстера Драйден-Тома:

– Пьелуджио! Людвиг! В жизни не видал у вас таких растерянных физиономий!

Тут уж дар речи потеряли все. Демоны там всякие, дьяволы Вельзевулы, про это все присутствующие, хотя бы краем уха, но слышали. А вот смеющийся, да что там смеющийся, хохочущий гроссмейстер Драйден-Том – это было за гранью представлений о вероятном.

Именно поэтому, когда темное облачко в центре зала снова задрожало и приняло облик невысокого изящного демона с кудрявой головой и в простых очках без оправы, этого просто никто не заметил. Так что ему пришлось дважды повторить стандартную формулировку:

– Вы обратились в приемную дьявола Вельзевула. Секретарь-референт демон Варгафник готов выслушать ваше сообщение.

– Ах да, – наконец очнулся Джузеппе. – Добрый день, демон Варгафник.

– Добрый день, – в голосе секретаря мелькнуло едва заметное раздражение, – я вас очень внимательно слушаю.

– Дело в том, что мы хотели бы встретиться с дьяволом Вельзевулом.

– По какому вопросу? – демон Варгафник раскрыл большой ежедневник в малиновом, с золотой искоркой, кожаном переплете и приготовился записывать.

– Мне не хотелось бы… – замялся Джузеппе, – скажем так, по личному делу.

– Прием по личным вопросам ежемесячно, каждый первый понедельник после первого воскресенья, с пятнадцати до шестнадцати часов, в порядке живой очереди, – холодно проинформировал секретарь, захлопывая ежедневник.

– Подождите! – крикнула Арра, поняв, что демон сейчас исчезнет. – Нам Вельзевул… то есть дьявол Вельзевул, – исправилась она, увидев, как сощурились темные глаза за выпуклыми круглыми стеклышками, – сам сказал, что если мы захотим с ним встретиться, то достаточно обратиться к его личному секретарю! И ничего про живую очередь по понедельникам!

– Одну минуточку, – Варгафник отвернулся, судя по звуку, включил какой-то аппарат, попросил церемонно: – назовите себя, пожалуйста.

– Джузеппе Трио, Арра Даман и Ганц, – перехватил инициативу Джузеппе.

– Одну минуточку, – повторил секретарь, стуча по невидимой клавиатуре, – я сверюсь с картотекой… совершенно верно, вы обладаете правом внеочередного доступа. Не отключайтесь, пожалуйста, я о вас доложу.

У Вельзевула выпал приятный, практически не загруженный делами, денек. Собственно, если ты квалифицированный руководитель и единожды уже затратил необходимое количество сил и энергии для того, чтобы выстроить стабильно и эффективно работающую систему, если ты сумел подобрать толковых и деятельных заместителей, то такие деньки в твоей жизни, скорее правило, чем исключение. Вельзевул был квалифицированным руководителем и к кадровому вопросу относился с необходимым вниманием, так что деятельность «Ад Инкорпорейтед» на Терре отлаженная, как часы, шла сама собой и внимания Вельзевула не требовала. Случались, разумеется, форс-мажорные обстоятельства: местные жители не всегда действовали с учетом интересов компании, разные природные катаклизмы не вовремя происходили, да и завистники, время от времени, норовили мелко напакостить. Мелко – потому что тех, от кого можно было ждать крупных подлостей, Вельзевул, проявляя потрясающее чутье и предусмотрительность, отфильтровывал заранее. А мелкие пакостники – что ж, если их всех удалить из окружения, с кем тогда работать прикажете?

Но насыщенные, полные трудов по восстановлению порядка дни случались достаточно редко. И большую часть времени Вельзевул проводил время в своем, продуманно обставленном кабинете, в окружении тщательно подобранных, милых сердцу вещиц. Вот и сегодня, он сидел в мягком, удобном кресле, курил отличного качества сигару и внимательно изучал каталог одной из крупнейших картинных галерей Терры, специализирующихся на современной живописи.

Много лет назад, Маммона, главный бухгалтер «Ад Инкорпорейтед», выбравший в качестве хобби именно эту область искусства, сумел заразить его своим увлечением – Вельзевул даже начал собирать небольшую коллекцию. Правда, он получал удовольствие не столько от созерцания схематично изображенных фигур неестественного цвета и странных, дико закрученных конструкций – эстетические потребности Вельзевула вполне удовлетворяли мастера старой школы (его кабинет даже был украшен двумя пейзажами), а от строящихся на достаточно сложных расчетах, попыток угадать: кто из этих молодых, уверенных в своей гениальности рисовальщиков, действительно будет иметь цену лет через сто, после своей смерти.

Эта игра, началась в свое время почти шутливым спором с Маммоной. Вельзевул тогда очень убедительно объяснил ему, что сопляк-художник с совершенно непроизносимой, состоящей, кажется, из одних шипящих, фамилией, рисовать совершенно не умеет. Он указал на явные ошибки в пропорциях тел, критически отозвался о нелепой цветовой гамме и не поленился собственным примером доказать, что живой человек лежать в той позе, в которой он изображен на картине, не может принципиально, не сгибаются руки-ноги под таким углом! Маммона вежливо выслушал его, возражать не стал, а предложил заключить пари. Вельзевул, всю жизнь придерживавшийся принципа, что самонадеянность надо наказывать, согласился. На кон поставили эту самую картину и уговорились дать художнику сто пятьдесят лет срока, на то, чтобы стать знаменитым. Увы, наказанным в этой истории оказался сам Вельзевул. Какие там сто пятьдесят! Ста лет не прошло, а этого недоучившегося маляра уже произвели в классики и коллекционеры за бешеные деньги скупали на аукционах обрывки упаковочной бумаги, на которой он имел привычку делать беглые зарисовки. Маммона, тем не менее, честно выждал оговоренный срок и только после этого забрал выигранную картину. Суета с изготовлением качественной копии и заменой на нее оригинала в одном из крупнейших и знаменитейших музеев Терры, естественно, легла на плечи Вельзевула. Ничего сложного, но все равно неприятно. Поэтому, когда Маммона предложил оценить еще одну картинку – по мутным синим волнам плыл, растопырив руки, жуткого вида колченогий мужик с пышными длинными усами, а со дна, усеянного пестрыми камушками и рыбьими скелетиками, к нему тянулись отвратительного вида бурые водоросли – Вельзевул осмотрел произведение искусства тщательно, сумев сохранить при этом незаинтересованную неподвижность лица. Сдержался даже, когда заметил, что художник, исходя из каких-то своих, высоких творческих соображений, нарисовал мужику по восемь пальцев на каждой руке, хотя от этого зрелища его немного замутило. Вернул картину Маммоне и вежливо отказался от пари. Отказался потому, что не мог даже допустить, что на этой мазне можно заработать (сам он, без долгих разговоров, засветил бы между рогов любому, кто предложил бы ему купить подобный шедевр). И вместе с тем, невозможно было представить, что Маммона ошибается. Главный бухгалтер не расстроился – собственно, дураков, которые спорили с ним два раза подряд, до сих пор и не находилось.

Но, отказавшись от пари с Маммоной, Вельзевул заключил его сам с собой. И даже не особенно удивился, когда проиграл. Картина осталась висеть на своем месте в музее, а Вельзевул приобрел свой первый каталог живописи. С тех пор прошло достаточно времени. Он, конечно, был азартен, но умел сдерживать свой азарт. Выбирал одну, редко две картины за десятилетие и ждал. Ждал честно, не пытаясь смухлевать и помочь избранному художнику достичь успеха, или хотя бы немного притопить конкурентов. Зачем? Сам с собой Вельзевул всегда вел честную игру. И если выигрывал, то знал, что сделал это по всем правилам. С легким сердцем он заменял копией выигранную картину и помещал ее в свою личную коллекцию. Коллекция постепенно, не быстро, но все-таки росла. Вельзевул радовался ей тихо, никак не афишируя своего увлечения.

И вот сейчас, он листал свежий каталог и морщился.

– Перевелись живописцы! Просто глаз не на чем остановить! Разве что эта… – он отодвинул глянцевую страницу подальше, всмотрелся, склонив голову набок и прищурив левый глаз, в портрет женщины с гладкими черными волосами на которые был наброшен полупрозрачный голубой шарф. Под слишком большими темными глазами лежат неестественные синие тени; высокие скулы подчеркивают, как сильно запали щеки; бескровные губы плотно сжаты, – ничего себе, красотка. Кто же это ее так? – Вельзевул с некоторым трудом разобрал мелкие буквы сбоку от репродукции и присвистнул удивленно, – надо же, автопортрет! Своеобразная, однако, дамочка. Может к ней и стоит присмотреться…

Деликатный стук в дверь прервал его размышления. Дьявол, не торопясь, заложил каталог тонкой серебряной полоской со своим собственным изображением, убрал тонкую книжечку в ящик стола и только тогда откликнулся:

– Да?

Дверь приоткрылась ровно настолько, сколько было нужно, чтобы попустить секретаря. Он скользнул в кабинет и остановился, почтительно склонив голову.

– Что-то срочное? – строго спросил Вельзевул.

– Вызов по личному каналу. Некие… – Варгафник заглянул в листочек распечатки, который держал в руках, – Джузеппе Трио, Арра Даман и Ганц просят дьявола Вельзевула о встрече.

– Кто-кто? – вытаращился Вельзевул. – Ганц какой-то… хотя, постой! Где-то я эти имена слышал…

– В картотеке пометка: «Лагосинтер», – деликатно подсказал секретарь.

– Ах, Лагосинтер! Ну конечно! – Вельзевул обрадовался. – Это же те самые туземные бандиты! Такие забавные: очаровательное сочетание наивности и воинственности. Дикари, что с них взять, но очень славные дикари. Кстати, чего, ты говоришь, они хотят?

– Встретится с вами и как можно скорее.

– Да-а? Вот уж не думал, что у них появится желание меня увидеть. «Как можно скорее»?.. Странно. По крайне мере, когда мы прощались, никакого энтузиазма на этот счет они не демонстрировали. Особенно девица. Боятся второй попытки? Испереживались, ночей не спят? Или сами что-то придумали? Пожалуй… что там у меня на сегодня намечено?

В когтистой лапе секретаря снова появился малиновый ежедневник, сам раскрылся на нужной странице.

– В пятнадцать тридцать отчет начальника аналитического отдела, в семнадцать часов турнир по бильярду, – отбарабанил демон Варгафтик, – в двадцать два часа…

– Это я помню, – перебил его Вельзевул и встал с кресла, – что ж, время есть. Честно сказать, даже интересно, что у них там случилось?

Темное облачко в центре зала исчезло без всяких объяснений и извинений.

– И как это понимать? – поинтересовался гроссмейстер Мартисс привычно-сварливым тоном. – Удостоят нас аудиенции или этот… как его…

– Дьявол Вельзевул, – подсказал Джузеппе.

– Этот дьявол Вельзевул передумал? И отменил «право внеочередного доступа»?

– Вполне мог, – кивнул гроссмейстер Пьелуджио. – Поразмыслил на досуге, а времени у него было достаточно… и решил, что погорячился, набиваясь вам в приятели.

– Очень будет жаль, если так, – гроссмейстер Элдон окинул взглядом неподвижную фигуру у стены, – потому что тогда нам придется вернуться к решению проблемы Ристена.

– Подождем еще немного, – неуверенно предложил Джузеппе. – Может, он занят чем? И вообще… – он моргнул и уставился на бесшумно появившегося рядом с ним Вельзевула. – Дьявол Вельзевул!

– Он самый, – дружелюбно улыбнулся тот. – Господин Джузеппе, мое почтение!

Вельзевул оглядел зал, удивленно приподнял брови.

– А не маленькая, однако здесь собралась компания, – он слегка поклонился Арре и Ганцу: – Счастлив видеть вас в добром здравии, – и одарил остальных еще одной широкой улыбкой: – Не имею чести знать вас господа, но тем не менее, рад встрече. Надо думать, это именно вы хотели со мной побеседовать?

– Совершенно верно, – подтвердил Джузеппе. – Позвольте мне… – он провел церемонию представления.

– Гроссмейстеры, – задумчиво протянул Вельзевул, вежливо раскланявшись со всеми и удобно устроившись в предложенном ему кресле. – И командир отряда общественного спокойствия. Люди, как я понимаю, в этом мире далеко не последние?

– Вы не ошиблись, – сдержанно кивнул гроссмейстер Драйден-Том.

– Что ж, я позволю себе угадать, чем вызвано ваше желание со мной встретиться. Вас беспокоят дальнейшие планы «Ад Инкорпорейтед», не так ли? Вы хотите знать, не собирается ли руководство компании все-таки открыть филиал на Лагосинтере? – не дожидаясь ответа, дьявол широко развел руки, словно хотел обнять всех присутствующих в зале. – Господа, я всегда придерживался принципа, что нелепо отказываться от добрых поступков, совершить которые тебе ничего не стоит. Так что, рад заверить вас: никакое, повторяю, абсолютно никакое вмешательство «Ад Инкорпорейтед» в дела Лагосинтера вам не грозит. Признано технически невозможным.

– Как это? – не удержалась от вопроса Арра.

– Научно-технический отдел произвел анализ ситуации и сделал окончательный вывод. Наши умники долго возились, и так и сяк примерялись, математические модели строили, даже в аэродинамической трубе что-то такое продували… итог однозначный. Если они и сумеют разработать установку, которая будет гасить интерференцию магических волн, поднимающихся при малейшей попытке проникновения служащих компании на Лагосинтер, стоимость ее работы, с учетом затрат на внедрение, такова, что убытки кампании будут расти с каждым годом в геометрической прогрессии. А поскольку все планы «Ад Инкорпорейтед» традиционно сориентированы исключительно на прибыль, а не на убытки, вопрос был закрыт.

– Но разве вы не служащий кампании? – заинтересованно спросил гроссмейстер Пьелуджио. – Ваше присутствие здесь никакого вреда не принесет?

– Я не рядовой служащий, – рассмеялся Вельзевул. – У руководящего состава имеются некоторые специфические возможности, а так же привилегии. – Он сменил позу, положив ногу на ногу и, покачивая копытом, уточнил небрежно: – Прошу прощения, но мне кажется, что ваша обеспокоенность не уменьшилась. Надеюсь это не недоверие лично ко мне? И к моему сообщению?

– Нет, конечно же, нет, – торопливо заверил его Джузеппе, – дело совсем в другом!

Магистр оглянулся, ожидая, что кто-нибудь из гроссмейстеров или Лэрри возьмет на себя труд изложить их, не совсем обычную просьбу.

– Это ваша идея, – ласково ответил на этот молчаливый призыв гроссмейстер Элдон. – И ваш старый знакомый.

– Идея, положим, была Ганца, – пробормотал Джузеппе.

– Хочешь, чтобы я выступил? – ухмыльнулся Ганц. – Я могу, никаких проблем!

– Ни в коем случае! Я сам все объясню, – Джузеппе снова обратился к Вельзевулу, с большим интересом наблюдающему за этими переговорами. – Разумеется, мы доверяем и вам лично, и как представителю руководства компании…

– Точнее, у нас нет оснований, не доверять вам, – все-таки встрял Ганц, за что тут же схлопотал от Арры по шее.

– Спасибо, Арра, – не оборачиваясь, поблагодарил Джузеппе и продолжил: – Дело в том, что мы все находимся в некотором смущении.

– А вы не смущайтесь, – оживился Вельзевул. – Какие там у вас еще заботы? Излагайте.

– Заботы, действительно, – Джузеппе даже не попытался сдержать вздох и указал на гроссмейстера Ристена. – Вот видите, наша забота стоит?

– Вижу, – не стал спорить Вельзевул. – Сразу обратил внимание, как только вошел. Очень своеобразное украшение.

– Это не украшение. Это гроссмейстер Ристен. Он попытался узурпировать власть на Лагосинтере, вот и пришлось его… остановить.

– Грешник, значит, – моментально сориентировался в ситуации дьявол. Он легко вскочил с кресла и, цокая копытами по мраморному полу, подошел к гроссмейстеру Ристену. Обошел вокруг, разглядывая, и кивнул одобрительно, – В очень хорошем состоянии.

– В данный момент, гроссмейстер Ристен находится под действием обездвиживающего заклинания, – пояснил Джузеппе, – но это, сами понимаете, лишь временная мера. А вот что с ним дальше делать? Гроссмейстеры, как вы очень верно заметили, люди на Лагосинтере не последние и широкая… точнее, любая огласка этого печального инцидента нежелательна.

– Естественно, – кивнул Вельзевул. – А что, тихое устранение подобных лиц из юдоли скорби в вашем мире не практикуется? – посмотрел на лицо магистра и пояснил: – Я имею в виду тайное убийство.

– Да нет, знаете, – Джузеппе поежился и, словно извиняясь, развел руками.

– Угу. А магические возможности этого гроссмейстера, очевидно, таковы что удержать его в заключении пожизненно, окажется слишком дорогостоящим мероприятием.

– В каком-то смысле именно так, дорогостоящим. И мы подумали об изгнании. Но сами понимаете, на Лагосинтере сложно найти место, которое гроссмейстер не сможет покинуть, если у него появится такое желание. Вот мы и вспомнили о Терре.

– То есть, надумали сплавить вашего гроссмейстера нам?! Терра, как место ссылки преступников из других миров! – Вельзевул неожиданно расхохотался. – Великолепная, просто дивная идея! Обязательно расскажу Люциферу! – он взглянул на напряженное лицо Джузеппе и поторопился успокоить его: – Разумеется, я согласен, с удовольствием заберу! Ха, да почему же нет? «Ад Инкорпорейтед» всегда готов к взаимовыгодным торговым соглашениям. Что-нибудь желаете получить взамен? Может, парочку грешников с Терры? Отличного качества есть головорезы!

– Н-нет, спасибо, – поперхнулся Джузеппе. – Думаю, мы своими обойдемся.

– Не передумаете? – Вельзевул перевел взгляд на Лэрри и, поняв по его лицу, что глава охраны правопорядка Лагосинтера никакого интереса к импорту преступников, даже очень качественных, не испытывает, пожал плечами. – Ну, как хотите. Наше дело предложить… но вы точно ничего не хотите взамен? Может какая-то равноценная оплата? А, господа гроссмейстеры?

Гроссмейстеры переглянулись и все пятеро, по очереди, отрицательно качнули головой.

– Господин Лэрри? Вы, господа? Хотя бы маленький сувенир, на память?

– Вы очень любезны, господин Вельзевул, – вежливо покачал головой Лэрри, – и мы благодарны за отзывчивость, которую вы проявляете. Вполне достаточно будет избавить нас от гроссмейстера Ристена.

– Как хотите, – повторил Вельзевул. – Что ж, односторонняя любезность принимается с не меньшим удовольствием. И если в будущем снова возникнет подобная необходимость, обращайтесь, без всякого стеснения. Всегда буду рад помочь.

Он достал из кармана маленькую черную коробочку, положил ее на ладонь и, направив пристальный взгляд на неподвижного Ристена, нажал незаметную клавишу сбоку. Все находящиеся в комнате внимательно следили за его манипуляциями, но, тем не менее, никто ничего не заметил. Просто: вот только что стоял у стены гроссмейстер Ристен, а вот его уже нет. Только коробочка на ладони дьявола уже не черная, а мерцает глубоким малиновым светом.

– Вот, собственно и все, – усмехнулся Вельзевул, явно довольный произведенным на зрителей эффектом, и снова убрал коробочку в карман. – А теперь, раз все вопросы решены, позвольте откланяться.

– Гм, прошу прощения, дьявол Вельзевул, но у меня остался один ма-а-аленький вопросик, – остановил его гроссмейстер Людвиг, – вы тут упомянули о своих принципах… насчет добрых поступков. Клянусь, это чистое любопытство и ничего больше. А если совершение доброго поступка требует некоторых усилий? Или грозит осложнениями, как тогда?

– Да зачем же ради кого-то трудиться? – искренне изумился Вельзевул. – А тем более неприятности ловить?

– Очень разумный подход, – одобрил гроссмейстер Людвиг. – Думаю, что между нами гораздо больше общего, – он окинул дьявола внимательным взглядом, от изящных рожек, до начищенных копыт, и повторил: – Гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд.

Когда они снова вышли на улицу, небо уже начало сереть.

– Надеюсь, теперь мы едем домой уже окончательно, – вздохнула Арра, подойдя к Искорке.

– Устала, птичка? – спросил Ганц, заботливо подсаживая девушку в седло.

– Не называй меня птичкой, – зевнула она.

Ганц усмехнулся и помог Джузеппе вскарабкаться на Гладиолуса. Пироман, тем временем, прилагая героические усилия, втащил на лошадь слабо сопротивляющегося Таффи.

– Я боюсь, – ныл магистр технической магии. – Я сейчас засну и свалюсь на землю. И эта скотина на меня наступит своими копытами.

– Ничего подобного, – посчитала своим долгом заступиться за Красавчика Арра. – Если ты даже свалишься, он на тебя ни за что не наступит, а очень аккуратно перешагнет.

Такая перспектива Таффи нисколько не утешила:

– Ну да, перешагнет и пойдет дальше. А я останусь лежать на камнях. – Он немного подумал и добавил совсем жалобно: – Возможно, с переломанными ногами.

Но вместо сочувствия своему грядущему бедственному положению, услышал вздох Ганца, хотя и печальный, но несколько не по теме:

– А ведь мы могли получить пару бутылок настоящей текиллы…

– Ты о чем это? – удивился Джузеппе.

– Текилла, говорю, – снова вздохнул Ганц. – Помнишь, мы с ним в прошлый раз пили?

– А-а. Да, весьма живительная субстанция была, – согласился магистр.

– Как-то не слышу я в твоем голосе энтузиазма, – укорил его Ганц.

– Откуда энтузиазм? Я спать хочу, – и, словно в подтверждение своих слов, Джузеппе душераздирающе зевнул.

– Предлагал ведь Вельзевул сувенир на память, – меланхолично продолжил Ганц. – Наверняка, если бы он опять пошарил по карманам, то бутылочку, а то и две отыскал бы.

– Почему ты не попросил? – вяло поинтересовался Пироман. – Постеснялся, что ли?

– Нет, конечно. Причем здесь, вообще, стеснительность? Просто неэтично это. Пусть гроссмейстер Ристен и преступник, но менять живого человека на выпивку… нехорошо, как-то. Тем более, наша костоломка тоже неплоха.

– Это точно, неплоха, – согласился Джузеппе. – Только меня сейчас на выпивку совсем не тянет. На самом деле, спать очень хочется.

– И есть, – добавил Пироман.

– Подумаешь, большое дело, – отмахнулся Ганц. – Работу свою мы закончили, все подвиги на сегодня совершили, едем домой. А там нянюшка Матильда, да будет она всегда во здравии и благополучии. Она и постелью обеспечит и едой. Мясное рагу с ореховым соусом… ты что-то сказал, Пироман?

– Это я сглотнул.

Оглавление

Часть первая. За передовую магию!

Часть вторая. Этика и психология диктатуры

Часть третья. Люди – такие бестолковые существа…

Часть четвертая. Пиромагия на службе обществу Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg