«Гробница Скелоса»

Керк Монро, Арт Потар Гробница Скелоса

Конан, опустившись на одно колено, внимательно изучал труп. Лежащее перед ним тело несомненно принадлежало мужчине-стигийцу из полуночных провинций. Однако, что заставило его забраться так далеко на Полдень в почти необитаемые районы Великой Стигийской пустыни, где человек мог выжить только при очень большой удаче?

Второй вопрос, который, честно говоря, мучил киммерийца гораздо сильнее, относился к причине смерти несчастного.

Убило его вовсе не солнце, жажда или голод. И даже не укус ядовитой змеи, которых тут было великое множество.

Стигийца попросту искромсали на куски, причем когтями, которые, судя по ранам, были длиной не меньше человеческого локтя и на удивление острыми. После чего убийца сожрал печень и сердце человека а затем, проломив череп, и весь мозг.

За многие годы странствий Конан видел много разных хищников-животных, но никто из них не обладал столь огромными когтями. Впрочем, среди разной колдовской дряни, которую варвар искренне ненавидел, но по несчастливому стечению обстоятельств постоянно с оной сталкивался, встречались демоны с когтями и побольше. Однако, магией здесь не пахло – ни черной, ни белой, ни серо-буро-малиновой. Это Конан, обладавший как и всякий нецивилизованный человек обостренным, прямо-таки звериным чутьем, понимал превосходно.

Спутник киммерийца, неподвижно сидевший на низкорослом мохноногом коньке стигийской «пустынной» породы, медленно и лениво проговорил:

– Да наплюй ты на эту падаль! До оазиса еще не меньше пяти дней пути…

Киммериец обернулся к нему:

– Успокойся, Кемал, солнце все равно заходит. А лучшего места для ночлега и не придумаешь…

Кемал мигом растерял свою невозмутимость:

– Ты что с ума сошел, да? Ночевать рядом с мертвецом, которого неизвестно кто разделал как барана? Вай! Зачем Кемал связался с такой дырявой башкой…

– Не причитай как баба! – отрезал Конан. – Мертвец как мертвец, кроме того он валяется здесь уже не меньше недели, а тут, между прочим, кустики есть, чахлые правда, но для костра сгодятся. Остаемся на ночевку. И потом, это ты потащил меня сюда, когда их заметил…

– Но я же не знал, да, что тут такое? – снова заныл Кемал. – Вай! Ну поехали, да?

* * *

… Конан нанял Кемала в одном из безымянных оазисов недалеко от границы с Кешаном. Киммерийцу требовался человек, который хорошо знает Великую Стигийскую пустыню – варвар хотел пробраться в Туран, минуя крупные города. После того как он вместе с Белит изрядно накуролесил в Птейоне и Луксуре, стигийцы с радостью посадили бы на кол некоего нахального дикаря с Полуночи. Если бы смогли поймать, разумеется!

Кемал являлся загоревшим до черноты кочевником, низкорослым, но широким в плечах, с длинными жилистыми руками. На плоском широкоскулом лице блестели хитрющие карие глаза, в глубине которых Конану все время чудилась хорошо скрываемая насмешка. Пересыпая свою речь бесконечными «вай» и «да», он легко согласился провести Конана по нужному маршруту всего за пятьдесят стигийских семохов, что было, конечно, баснословно дорого, но киммериец решил не торговаться. Кажется, этим он даже немного сбил Кемала с толку. Видимо кочевник не ожидал такой легкой победы и предполагал торговаться до упора, как это принято на восходе. В благодарность он тут же помог Конану купить двух превосходных – выносливых коньков, на взгляд киммерийца немного мелковатых. Впрочем, других все равно не было. Да и не выжил бы в здешних условиях какой-нибудь нумалийский рысак или шамарский тяжеловоз.

На мертвое тело они наткнулись на десятый день пути, под вечер.

* * *

Конан тщательно и профессионально обыскал труп, но кроме довольно тощего кошелька на поясе ничего ценного в одежде не нашел. Зато на полуоторванной правой руке киммериец обнаружил серебряный перстень с очень тонким ободком и массивной круглой печаткой. Варвар попытался его снять, но палец сильно распух. Тогда Конан вынул кинжал и попросту отрезал мешающий палец. На печатке обнаружился непонятный рисунок: некая неправильная фигура из множества тонких линий, причудливо переплетенных между собой. Конан повертел перстень и так и этак. Примерил, но он оказался слишком мал даже для мизинца варвара, поэтому он просто убрал его в свой кошель, куда уже пересыпал деньги мертвеца.

Кемал тем временем, видя, что Конан не собирается двигаться дальше, вытащил кривую саблю и медленно объехал кусты саксаула, то и дело озираясь по сторонам и бормоча проклятия на своем шипящем языке. Его удивленный вскрик заставил киммерийца моментально забыть о трупе. На ходу выхватив меч из ножен, Конан подбежал к застывшему и напряженному кочевнику.

Плита. Черная, похоже обсидиановая, со сторонами примерно пять и десять локтей. Гладко отполированная и слегка присыпанная песком.

Убедившись, что непосредственной опасности нет, Конан убрал меч в ножны, висевшие за правым плечом и с укоризной сказал Кемалу:

– Ну вот что ты орешь? Камней, что ли, никогда не видел?

– Вай! – Кемал возмущенно взмахнул обеими руками. – Ты умный, да? Скажи дураку-Кемалу, откуда в сердце пустыни черный камень? Вай! Смотри: люди делали, да?

Конану уже порядком надоела импульсивность кочевника, который мог долго ехать не проронив ни слова, с каменным лицом и практически не шевелясь, а потом вдруг ни с того ни с сего начать громогласно сыпать словами, при этом размахивая руками и дико вращая глазами. Лучше бы он вел себя менее противоречиво!

Киммериец усмехнулся, слегка приподняв уголки губ:

– Хватит вопить! Чего тебе опять не нравится? И впрямь люди делали, ну и что? Скорее всего, это просто старая гробница, в которой валяется пара истлевших мумий. А может… – Конан слегка прикрыл глаза и мечтательно причмокнул, – может там груда золота и всяких драгоценностей!

Кемал недоверчиво посмотрел на попутчика:

– Ты что, собираешься туда лезть?

– А ты как думал? – хмыкнул Конан. Он уже внимательно осматривал камень, осторожно счищая песок с нагретой солнцем поверхности.

– А вдруг там оно! – осторожно спросил кочевник, весь как-то даже съеживаясь.

– Какое еще «оно»? – весело передразнил киммериец, хотя веселиться пока было нечему: на камне не обнаружилось никаких надписей. – Лучше слезай с лошадки, да помоги мне. Попробуем сдвинуть плиту.

– Там наверняка живет зверь, – раздраженно ответил Кемал, тем не менее спешиваясь, – который стигийца прикончил…

– Это вряд ли, – отрезал Конан. – Следы, конечно, за неделю пустыня съела, но чутье мне подсказывает, что его убило обычное чудище, обитающее в здешних барханах. Живи эта тварь в гробнице, она утащила бы тело с собой, чтобы подкрепиться в спокойной обстановке, без лишних свидетелей.

– Надеюсь, ты прав, – к Кемалу возвращалась его немногословность. Он убрал саблю, и они вдвоем попытались сдвинуть камень. Однако, сколько ни мучились, обсидиановая плита даже не шелохнулась.

– Кром! – злобно крикнул киммериец, утирая обильно выступивший пот. Теперь он точно знал, что любопытство не позволит ему спокойно заснуть. – Ладно, – проворчал он, немного подумав, – я еще раз как следует ее осмотрю, а ты прогуляйся по окрестностям. Я уверен, где-то рядом отыщется кострище, а может быть, даже следы лагеря. Мне кажется, тот стигиец был не один.

Кемал молча кивнул и прыгнул в седло.

Конан начал очищать край плиты от песка. Скоро ему стало ясно, что подкопаться под камень невозможно. Плита закрывала верхушку колодца, сделанного из точно такого же материала. Причем закрывала очень плотно – в тонкую, почти невидимую щель нельзя было вставить даже кончик лезвия кинжала. Киммериец крепко выругался и еще раз осмотрел крышку по периметру, очищая ее от песка до линии соединения с колодцем. Все-таки удача улыбнулась варвару – на полуденной стороне камня он обнаружил небольшое углубление. Тщательно очистив его от песка, киммериец обнаружил выгравированный на камне рисунок, который, оказывается, в точности повторял гравировку на кольце, обнаруженном у мертвого стигийца! Неужели это ключ?

Конан вынул из кошеля перстень и вставил в углубление. Каменная плита тотчас сдвинулась, медленно и беззвучно, примерно до половины. Конан отскочил и выхватил меч, но ужасные демоны вовсе не спешили выскакивать из открывшегося провала. На всякий случай, немного подождав, киммериец спрятал меч, а потом заглянул в дыру. Колодец был глубиной локтей в сорок пять или пятьдесят. Солнце уже почти зашло, но гладкий каменный пол было видно. Ничего больше киммериец не заметил.

Из-за бархана появился Кемал, подстегивающий плетью лошадку, но увидев, что все в порядке, придержал коня и неспешной рысью подъехал к киммерийцу.

– Я нашел на восходе полузасыпанные песком кострище и шатер. В шатре два бурдюка, один с водой, один с очень крепкой аракой. Еще немного лепешек и вяленого мяса. Я все взял с собой.

– Отлично! – обрадовался Конан. – Давай обустроим лагерь, а потом попробуем спуститься вниз, в колодец.

Кемал пожал плечами и начал устанавливать маленький походный шатер. Конан в это время рубил кустики на хворост и обустраивал кострище.

Они утолили голод найденными продуктами. Их как раз хватило на один плотный ужин. Затем киммериец с Кемалом сделали по доброму глотку араки. Она сильно обжигала горло, но скоро по телу разливалось мягкое тепло. Солнце зашло внезапно, как всегда в пустыне. Конан разжег костер и хлебнул еще, на этот раз немного. Сейчас варвару расхотелось лезть в подземелье – лучше будет это сделать с утра, при свете. С другой стороны, оставлять колодец открытым на ночь ему тоже не хотелось – всякое может случиться.

Преодолев собственную лень, киммериец нехотя встал с попоны, расстеленной у костра, выбрал из кучи дров ветку потолще, обмотал ее старой тряпкой и зажег факел.

– Эй! Ты куда собрался? – всполошился Кемал.

– Попробую закрыть гробницу, а если не получится – полезу внутрь, посмотрю, что внутри… Подай мне веревку!

Для начала Конан вынул перстень-ключ из углубления. Ничего не произошло. Тогда он попытался задвинуть крышку обратно. С таким же успехом варвар мог бы двигать скалу. Плита не поддалась ни на дюйм. Конан ожесточенно почесал в затылке и вздохнул.

– Ладно… Придется лезть внутрь. Надо же убедиться в том, что оттуда никто не вылезет посреди ночи? – Киммериец привязал веревку к крышке, бросил факел вниз. – Ну, я пошел, а ты тут карауль. Кричи, если что…

Кемал молча кивнул.

Конан легко скользнул вниз по веревке. Подобрал свой импровизированный факел и поднял его повыше, стараясь рассмотреть гробницу во всех подробностях. Помещение, в которое он попал имело квадратную форму со стороной локтей в тридцать и высотой не меньше двадцати. Дальняя стена едва угадывалась в полумраке. Киммериец вынул меч и начал медленно, крадучись, двигаться вперед.

Вскоре он увидел высокую арку и направился прямо к ней. Возле прохода, в углу, неподвижно лежали два человеческих тела. Точнее, два полулежали, опершись на стену, а еще один труп распластался на животе посреди комнаты.

Конан подошел к иссушенным временем мертвецам и осторожно посветил в проход, стараясь рассмотреть, то, что находилось за аркой.

Он увидел начало длинного коридора – оттуда не доносилось ни звука, не чувствовалось даже дуновения сквозняка. Киммериец убедился, что опасность ему пока не угрожает, и решил осмотреть покойников. Нет сомнений, они погибли совсем недавно, тела еще не тронуты разложением. Конан сразу определил причину смерти человека, лежавшего на животе – у бедняги между лопаток торчала рукоятка кинжала. Убитый был кочевником, видимо, из родственного Кемалу племени – такое же широкоскулое лицо, овечья безрукавка на голое тело, связка каких-то костяных амулетов на шее. Двое других явно были родом с полуночи Стигии – бритые головы, крючковатые носы, узкие тонкие губы. Оба одеты в черные хламиды от шеи до пяток. Один держал на коленях посох с большим кристаллом в навершии. Рядом со вторым валялись обнаженный меч-гладиус и пустой бурдюк.

– Все понятно, – сказал киммериец, хотя ему вовсе не было ничего «понятно».

И услышал слабое шипение. Варвар бросил быстрый взгляд в проход, но там было чисто. Шипение повторилось. Киммериец присел на корточки рядом со стигийцем, возле которого лежал меч и увидел, что иссохшие почерневшие губы слегка шевелятся. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что пытался произнести человек.

Конан в два прыжка оказался у колодца:

– Кемал! – заорал он. – Кинь мне бурдюк с водой! Тут, кажется, живой человек!

Очень скоро в руки киммерийцу свалилось требуемое. Кочевник не произнес ни слова.

Варвар так же быстро вернулся к проходу. Аккуратно придерживая голову стигийца, он осторожно влил ему немного воды. Она оказала поистине волшебное действие. Стигиец обхватил бурдюк обеими руками и начал судорожно глотать, давясь и сотрясаясь всем телом.

– Хватит, хватит, – Конан выдернул сосуд из смуглых рук. – Хватит, я сказал! Надо подождать, нельзя так много пить сразу, это убьет тебя!

Стигиец откашлялся и хрипло сказал:

– Я знаю. – Потом вздохнул и добавил: – Но очень хочется…

Жуткий крик Кемала, эхом отразившийся от каменных стен, заставил стигийца вздрогнуть. Да и Конан с трудом удержался от испуганного возгласа. В следующее мгновение варвар уже карабкался наверх по веревке. В неверном свете убывающей луны и отблесках костра он увидел настолько странное существо, что сначала даже не понял, что оно такое. Круглая безносая, безухая и безголовая голова с красными горящими глазами и широкой лягушачьей пастью полной длинных, тонких зубов росла прямо из неимоверно худого, почти прозрачного торса. Зато руки были потолще варварских и раза в три длиннее. Это если не считать когтей. («А в когтях как раз полный локоть и будет», – мельком подумал Конан.) Ног у существа не было. Торс заканчивался… бревном! Здоровенной корягой длиной шагов в пять. И притом замшелой! Перед корягой лежал растерзанное, все еще содрогающееся тело Кемала.

– Сволочь! – заорал киммериец и бросился в атаку.

Существо угрожающе зашипело, оскалилось и подняло руки, слегка шевеля когтистыми пальцами.

Конан атаковал яростно, но не безрассудно, помня о длине конечностей непонятной твари. Он сделал ложное движение вправо, а затем резко метнулся влево. Рубанул клинком. Тварь поймалась на уловку и дернулась, но каким-то непостижимым образом сумела парировать удар киммерийца. А затем уже Конану пришлось отбить два очень быстрых удара. Он едва сумел отпрыгнуть на безопасное расстояние. Однако, удивительному чудищу удалось слегка зацепить киммерийца по накидке. Качество порезов заставило Конана поежиться – когти были острее самого лучшего кинжала, вышедшего из кузен Пуантена! Кроме того, тварь работала руками со сверхъестественной скоростью. Киммериец решил не лезть на рожон и начал медленно обходить «бревно» по кругу. Существо неотрывно следило за варваром и злобно шипело. Когда Конан зашел за спину монстру, он внезапно исчез. Осталось лишь бревно.

Киммериец остановился и от удивления протер глаза. Перед ним было обычное, сильно замшелое бревно, абсолютно спокойно лежащее на песке. «Что за дерьмо?» – подумал Конан и начал очень осторожно приближаться. Внезапно он увидел на ближнем оконечье коряги два горящих красных уголька. «Ага, – подумал варвар. – Заманивает». Он подошел к бревну на пять шагов, а затем издал боевой клич и прыгнул вперед. Конан рассчитывал вогнать свой меч прямо между светящихся глазок или разрубить тварь пополам, если она вдруг снова начнет вылезать из бревна.

Но не тут-то было! Чудище моментально среагировало на нападение и выпросталось из коряги в единый миг. Конан ударил тварь мечом – безнадежно, наотмашь, не заботясь о собственной безопасности. Ударил, понимая, что не попадет…

Одна лапа твари отбила меч настолько сильным ударом, что далеко не слабый киммериец не удержал рукоять. Другой лапой существо с размаху ударило Конана, отшвырнув его на добрый десяток шагов в сторону. Киммериец с размаху, всем телом, шлепнулся на песок и не смог сдержать крика – живот пронзила резкая боль. Он быстро перевернулся и сел, уже чувствуя, как горячие струйки текут вниз к паху и ногам. Конан посмотрел на свою грудь. Когти твари порвали двойную аквилонскую кольчугу, как гнилую тряпку. Киммериец, стиснув зубы, рывком сбросил с себя кольчатый доспех и тут же ощупал грудь и живот. Повезло, хвала Крому и Митре… Пять не очень глубоких резаных ран протянулись от бока до бока. Кровь текла ручьями, но когти монстра рассекли только кожу, не добравшись до внутренностей.

Конан тут же оторвал широкую полосу от плаща и быстро себя перевязал. Повязка быстро начала набухать, но киммериец по опыту знал, что теперь от потери крови не умрет.

Он поднялся, аккуратно обошел чудище, которое снова выглядело как обычное бревно, нашел и подобрал свой меч. Ему было вполне ясно, что в старой доброй рукопашной тварь из коряги ему не одолеть.

Конан, постоянно оглядываясь на существо, подошел к шатру. Лошади, привязанные возле палатки, недовольно фыркали, но не выглядели слишком испуганными.

«Во имя девяти кругов царства Нергала, – зло подумал Конан, – что же это такое? Выглядит как демон, нечисть или порождение тьмы, а кони его не боятся? Да и я не чувствую никакой черной магии…»

Киммериец сел у шатра и какое-то время ругался в голос, поминая как само существо, так и его предков и потомков. Проклятия не возымели результата. Бревно продолжало спокойно лежать в отдалении. Хотя, Конану показалось, что оно вроде бы очень медленно приближается. Но утверждать это с уверенностью варвар не мог – слишком мало света.

Наконец киммерийцу надоело отводить душу крепкими наемничьими словечками. Он залез в шатер за бурдюком с аракой, уселся перед входом, скрестив ноги и, сделав хороший глоток, стал размышлять вслух:

– Если ты не демон и не порождение черной магии, то тебя можно убить обычным оружием, которое опасно и для других животных… Ну и людей, наверное. Один Сет знает, на что ты вообще похоже! Помесь лягушки и тигра с бревном! Это ж надо такое придумать! В пьяном сне такая страхолюдина не привидится! А если и приснится – седлом не отмашешься! Может, ты само сдохнешь, а? Слышь гадина, я с тобой разговариваю?! Молчишь? Молчишь… Ну молчи, пока можешь! Старина Конан все равно тебя прикончит! Вот только араку допьет. Бр-р… Ну и гадость! Как огнем жжет!

Тут Конан вдруг замер с открытым ртом. Затем прикрыл его ладонью и тщательно вытер. Хлопнул себя по колену и нараспев произнес:

– Ого-онь! Какой я болван!

Некоторое время он сидел почти неподвижно, пристально разглядывая то корягу, то костер, уже начавший угасать, то бурдюк с аракой, который сжимал левой рукой.

– Ладно, – пробормотал киммериец себе под нос, медленно поднимаясь. – Это мой единственный шанс. В рукопашной мне его не одолеть.

Конан подошел на минимальное безопасное расстояние к проклятой коряге. Взвесил в руке бурдюк:

– Хе-хе, фунтов на двенадцать будет. Ну, лови!

С этими словами киммериец срезал бурдюку горлышко и, тщательно прицелившись, швырнул в бревно. Тварь никак на это не отреагировала, оставшись неподвижной. Бурдюк упал удачно, как раз на то оконечье бревна, где горели багровые глазки. Большая часть араки тут же вытекла. Конан сходил к костру. Подпалил свежую ветку. Вернулся и молча бросил на бревно.

Арака мгновенно вспыхнула бледным синеватым пламенем. Коряга зашипела и задергалась. В ее шипении довольному Конану слышались боль и страх.

– Ага! – заорал он. – Не нравится? Гори, паскуда! Полыхай! Кром!!!

Он начал приплясывать от удовольствия, не обращая внимания на боль в ранах.

Тварь судорожными рывками начала отползать. Ее шипение становилось тише. Уползала она довольно быстро, пока не скрылась в темноте. Конан не стал ее преследовать. Раз убегает, значит, плохи дела. А загнанный в угол или раненный зверь опасен вдвойне. А то и втройне. Убралась – и славненько. У нас и других дел навалом. Араку вот только жалко…

Как киммериец и предполагал, Кемал был мертв. Тварь разорвала ему живот и горло аж до позвоночника. В мертвых глазах застыли ужас и недоумение. Конан горестно вздохнул. Не то чтобы варвару было сильно жаль кочевника, но кто теперь проведет его до туранской границы?! Может быть, стигиец? Если это Сетово отродье еще не подохло в подземелье…

По правде говоря, Конан в пылу схватки совсем забыл про спасенного стигийца. Если этот дурень просидел там целую седмицу без воды и жратвы, то он, наверно, весьма голодный. А значит, слабый. Наверное, поэтому он не вылез по веревке сам.

Киммериец сходил за сумкой с едой и полез в колодец, предварительно швырнув туда горящую ветку. Как потом выяснилось, это было очень большой ошибкой.

Едва лишь Конан сделал пару шагов вперед, как крышка гробницы медленно начала возвращаться на свое законное место. Конан бросился назад, но было уже поздно. Стигиец издал горестный вопль, полный такой безнадежности, что варвар вздрогнул.

Киммериец молча сел на каменный пол и обхватил голову руками.

Он оказался в ловушке.

Конан просидел так довольно долго, не меньше колокола. Только швырнул стигийцу сумку с едой. Тот, жадно давясь, чавкая и всхлипывая сожрал целую лепешку и кусочек вяленого мяса тут же заснул, свернувшись калачиком в углу.

Бездеятельность и уныние были не в характере киммерийца, поэтому он решил бороться дальше, хотя еще и не знал с кем. Но что бороться придется, варвар чувствовал, что называется, нутром.

Так как стигиец дрых как сурок, на которых варвар насмотрелся в джунглях Черных королевств, Конан решил не трогать его, но и на разведку пока не ходить. Он улегся поудобнее на весьма жестком полу и мгновенно заснул.

Пробуждение варвара нельзя было назвать приятным. Он замерз, мускулы затекли, и сильно болел раненый живот. Вдобавок киммерийцу сильно хотелось пить. «Не надо было хлебать вчера это дурацкое пойло», – печально подумал Конан и с удивлением отметил, что прекрасно видит не только всю комнату, но и изрядную часть коридора. Правда, свет был неестественно-зеленым, но это уже мелочи.

Стигиец до сих пор спал. Конан вволю напился из бурдюка, с огорчением заметив, что тот пуст почти наполовину, и съел лепешку с куском копченой баранины. Громко рыгнув, пнул стигийца. Тот сразу вскочил и вжался в угол. Но, увидев киммерийца, слегка расслабился и потянулся к воде.

– Но-но, – пригрозил Конан, убирая бурдюк подальше. – Вода нынче дорога. Я человек практичный. Докажи, что ты полезнее живой, а не мертвый!

Стигиец с ненавистью уставился на варвара и забормотал по-стигийски. Конан понимал язык Птейона очень плохо, в основном ругательства, ну а этот диалект был ему вообще неизвестен. Он различил только пару особо злобных богохульств, да и то шемитских. Тем не менее, он не стал перебивать стигийца, дав ему выговориться. Наконец стигиец сказал на ломаном аквилонском:

– Я маг, не очень сильный, но все же… Кроме того, я кое-что знаю об этом месте.

– Ненавижу магов, – скривился Конан и показательно сплюнул, едва не попав стигийцу на одежду. – Все беды в нашем мире от магов, будьте вы прокляты! А что может быть хуже стигийца-мага, я вообще не представляю!

– Ты, хайборийская свинья! Да как ты смеешь? – стигиец побледнел от гнева и начал орать брызгая слюной: – Ты, мерзкое грязное животное с мозгами верблюда, что ты можешь знать о магии? О-о-о, сын шлюхи и крысы, даже не смей болтать своим вонючим языком о тех силах, которые даже не можешь представить. Ты…

Маг осекся, потому что Конанов клинок уперся острием ему в кадык. Владелец клинка ухмылялся крайне паскудно. Стигиец судорожно сглотнул и отодвинулся к стене.

– Вот что я тебе скажу, змееныш, – спокойно проговорил киммериец. – Ты в полной моей власти. Поэтому не стоит оскорблять меня и моих родителей. Иначе запросто голову отрублю, уяснил? Кроме того, нам придется держаться вместе. Вдвоем у нас больше шансов выбраться отсюда живыми. А вообще-то ты храбрец! – Конан улыбнулся и убрал меч. – Не каждый рискнет после недельной голодовки, вот так в лицо оскорбить киммерийца.

– Да катись ты! – отрезал стигиец, к которому тут же вернулась его прежняя самоуверенность.

– Я-то с удовольствием покачусь, – ухмыльнулся Конан. – А что тогда будешь делать ты?

– Ладно, – вздохнул стигиец, – давай поговорим спокойно.

– Давай, – легко согласился варвар. – Как ты сюда попал и зачем?

– Это долгая история, – начал стигиец…

* * *

… Его звали Тутмос. Учился магии у отца. Однажды, роясь по просьбе отца в огромных архивах луксурской библиотеки, он наткнулся на странный манускрипт. Манускрипту на первый взгляд было больше тысячи лет. С трудом продираясь сквозь древнестигийский жреческий диалект с его «семью слоями смысла» Тутмос понял, что во-первых это поздняя копия с гораздо более древнего источника; во-вторых пергамент содержит то ли пророчество, то ли сказку, то ли легенду.

– В общем, откровенно говоря, Конан, ничего я тогда не понял. Но решил пергамент припрятать. До поры, до времени. Потому что на обороте имелась четкая и подробная карта.

– То есть ты попросту украл ценный документ из библиотеки?

– Именно. А ты бы на моем месте не украл?..

Прошло несколько лет. Манускрипт ждал своего часа в надежном месте. Тутмос спокойно учился магии. Но вот однажды он случайно подслушал разговор отца с главой Черного круга Тот-Амоном…

– Ага, заливай дальше, – Конан в восторге хлопнул себя по коленям. – Насколько я знаю Тот-Амона, он тщательно бережет свои тайны!

Стигиец скромно промолчал и продолжил: Беседа двух магов вертелась вокруг одной легендарной, скорее даже мифической личности и связанных с ней артефактов, не менее, впрочем, мифических. Тутмос долго не мог понять, о ком и о чем идет речь. В основном вспоминались Книга и Меч, причем отец напирал на то, что Тот-Амон, по слухам, владеет Книгой. Тот-Амон яростно отнекивался, утверждая, что и в глаза Книгу не видел, а находится она, опять же, так говорят, в библиотеке кофийского колдуна Тсота-Ланти, сына демона. Они спорили долго, упоминали множество имен и легенд, пока отчаявшийся Тутмос не услышал имя. Скелос!

– А-а, проклятье! – буркнул Конан. – Пять лет назад я знавал одного мага, который заколдовал меч этим именем. И меч убивал по его приказу!

– Для того, чтобы заставить меч слушаться тебя, вовсе не обязательно трепать на ветру имя Великого, – благоговейно прошептал стигиец.

– А ты, можно подумать, владеешь таким колдовством? – недоверчиво скривился киммериец.

Стигиец замялся:

– Ну, пока нет…

– А вот тогда нечего трепать на ветру свой язык. Рассказывай дальше!

Скелос. Не успело прозвучать это имя, как Тот-Амон начал излагать легенду о похоронах Скелоса. Во время этого обряда было совершено чудовищное количество человеческих жертвоприношений. Глава Черного круга даже назвал предполагаемое местоположение гробницы: Великая Стигийская пустыня близ границы с Кешаном…

– Не хочешь ли ты сказать, змееныш… – начал Конан, но маг варвара перебил:

– Именно это я и хочу сказать, варвар неотесанный! Ты слушай, слушай!

Названное Тот-Амоном показалось Тутмосу странно знакомым. Он несколько дней ходил как в тумане, пока его не осенило. Манускрипт! Он вытащил его из тайника и тщательно изучил карту. Действительно, граница Стигии и Кешана!.. Однако, надо было расшифровать текст. Отца втягивать не хотелось…

– Естественно! Папаша отобрал бы у тебя пергамент, да еще и всыпал как следует за воровство. А сам бы кинулся сюда и внаглую захапал все артефакты! Так ведь ты размышлял, а змееныш?

… Тутмос начал сам учить древний язык. Примерно через два года он уже начал кое-что понимать: открыть гробницу мог любой перстень священника первого круга, но вот для Того, чтобы попасть в сам склеп, нужно было победить трех Хранителей ключей. Победитель получал всё.

– Как я понимаю, перстень ты тоже украл?

– Пришлось…

– Ну и как? Трудно было?

– Давай не будем об этом.

– Ладно, а что значит: «Победитель получает всё»?

– Я и сам до конца не понял, но, видимо, Книгу Скелоса и прочие древние предметы.

Обрадованный Тутмос тут же подговорил двух своих приятелей – не магов, к сожалению – отправится с ним. Наобещал им много золота и сказал, что по дороге не будет практически никаких опасностей. Они наняли проводника из кочевников и довольно быстро нашли гробницу. Открыть ее тоже не составило особого труда. Посовещавшись, заговорщики решили, что проводник и один из воинов будет сторожить вход наверху, а Тутмос и второй воин отправятся в подземелье. Сначала все шло хорошо. Они легко очистили первую комнату…

– Эту, что ли? – перебил Конан.

– Нет. Видишь коридор? Если пройти по нему, увидишь две больших комнаты по бокам и тупик с порталом.

– Это с каким еще порталом? – удивился киммериец.

– Мы не выяснили, но я думаю, он ведет к третьему Хранителю. В первой комнате мы нашли трех воскрешенных магией скелетов-личей. С ними я легко справился. В центре оказался гроб, в котором лежала мумия с огромным двуручным мечом в истлевших руках. На шее мумии мы и нашли первый ключ…

– Значит, один ключ у тебя уже есть? – заинтересовался киммериец.

– Да, вот он, – подтвердил стигиец и протянул Конану кристалл горного хрусталя толщиной с мизинец, густо покрытый письменами и висевший на тонкой золотой цепочке.

Конан повертел его в руках и отдал обратно:

– А куда его вставлять?

– Скважина для ключа прямо за тобой, в той же стене, где и проход, только слева. Видишь?

Конан пригляделся, но ничего не увидел. Тогда он встал и, следуя указаниям стигийца, подошел к стене. Только подойдя совсем близко, он обнаружил дверь. Точнее, он увидел три углубления в стене и несколько тонких щелей. Дверь была пригнана также плотно, как и злополучная крышка колодца.

– Ну и что было дальше? – спросил он, возвращаясь.

… Едва Тутмос с первым ключом вернулся в коридор, как из портала толпой хлынули скелеты. По одному они не представляли особой опасности, но их было так много, что скоро и маг и воин порядком выдохлись и были вынуждены отступить обратно в «прихожую». Скелеты не стали – или не смогли? – переступать порог своей обители. Они постояли немного за чертой и отступили вглубь коридора. Стигийцы решили подняться на поверхность, так как близилась ночь. И тут-то все и произошло. Сверху раздались вопли ужаса. Тутмос с напарником подбежали к колодцу, и на них свалился насмерть перепуганный проводник, прижимающий к груди бурдюк…

– Проклятый кочевник сбил нас с ног. Я сильно ударился головой и потерял сознание, а когда очнулся сделать ничего уже было нельзя. Открыть гробницу изнутри невозможно. Тотман-тор убил Алибека, как только это стало ясно всем нам. Моего друга можно понять, он был в дикой ярости, к тому же Алибек совершенно обезумел от страха, – так сказал мой друг.

– Что ж, друзьям надо верить, – согласился Конан, – кроме того у вас был всего один бурдюк с водой, и третий рот был совершенно лишним.

– Ты прав, – кивнул стигиец, – я и сам так подумал, когда вода стала кончаться. Дальнейшее можно описать в двух словах. Мы еще несколько раз пытались прорваться сквозь армию скелетов, пока вконец не обессилели и не убедились в бесполезности наших действий. Тогда мы сели рядом у стены и стали ждать. Мы до последнего глотка воды надеялись, что Масуртеп жив, что он вернется и спасет нас. Потом вода кончилась, и я испытал самые страшные мучения в своей жизни. А потом, когда я уже плохо сознавал, кто я и где я, пришел ты и спас меня. За что тебе огромное спасибо!

– Не за что! – мрачно буркнул Конан и быстро рассказал, как он попал в гробницу. – Ты мне лучше вот что скажи: магичить сможешь?

Стигиец замялся:

– Ну-у… Немного смогу. Наверное.

– Ты не мнись! – гаркнул Конан. – Надо магические ключи собирать. По-другому отсюда все равно не выбраться. Если колдовать не можешь, то сиди тут. По крайней мере под ногами путаться не будешь.

– Я смогу, Конан. – твердо сказал Тутмос и поднялся, опираясь на посох. – Да у меня тут хорошая мазь завалялась, – он порылся где-то под робой, – обработай раны, заживут почти моментально!

Конан взял у Тутмоса небольшую золотую коробочку, стиснул зубы покрепче и сорвал присохшую повязку. Перед глазами поплыли разноцветные пятна, но киммериец даже не пикнул. Раны сразу стали кровоточить. Варвар, не разжимая зубов, быстро намазал их густым составом. Боль была адская, однако спустя четверть квадранса Конан с удивлением обнаружил, что раны полностью закрылись и стремительно перестают болеть.

– Вот это славно! Ну, пойдем скелетов крошить! Кстати, Тутмос, а сколько тебе лет?

– Двадцать один!

– Эх, молодежь, молодежь! Всему-то вас учить приходится…

Конан обнажил меч и бегом рванул вперед по коридору. Стигиец едва за ним поспевал. У развилки бессмысленно слонялись туда-сюда штук десять оживших костяков, в проходе одновременно могли биться только трое. С громовым боевым кличем – Кром! – киммериец врубился в костяное воинство. К его несказанному удивлению все прошло быстро и просто – скелеты почти не оказали сопротивления и даже, как будто, не были готовы к его, варвара, появлению. Киммериец в два счета изрубил их в мелкое крошево. Тутмос был потрясен, с какой легкостью варвар преодолел эту опасность, но вскоре времени удивляться просто не стало. Со стороны портала послышались шаркающие и скрежещущие звуки, неопровержимо свидетельствующие о приближении нового войска мертвецов.

– Давай-ка проверим для начала, что находится в правой комнатушечке, – сказал Конан. – Насколько я понимаю, там вы побывать не успели?

Они быстро нырнули в проход и оказались в огромном зале, построенном, впрочем, все из того же обсидиана и по тому же принципу равностороннего квадрата. Никаких украшений, статуй, колонн или саркофагов. Только огромный бассейн с невысоким парапетом прямо по центру, наполненный зеленоватой, протухшей водой. Скелеты за Конаном и Тутмосом не пошли, остались ждать в коридоре.

– Ну и что ты думаешь? Где здесь искать ключ? – саркастично спросил киммериец. – В водичку тухлую нырять?

– Да ничего я не думаю! – зло бросил стигиец. – Может, и в водичку придется. Давай как следует осмотримся.

Внезапно в бассейне громко булькнуло, и у киммерийца создалось впечатление, что в воде плеснула хвостом здоровенная рыбина. Конан и Тутмос тут же остановились, готовясь к самому худшему. Конан ожидал появления монстра наподобие коряги с глазами, но с рыбьим хвостом, а среди вихря образов, пролетевших в голове стигийца, много раз повторялась помесь кракена с кашалотом, почему-то с гигантским фаллосом наизготовку. Фаллос был длиной и толщиной с баобаб.

Однако их ожидания не оправдались: вместо коряг и жутких крако-кашалотов на парапете появилась… Появилась обычная женщина. Впрочем, далеко не обычная! Сказать, что она была ослепительно красива, значит ничего не сказать. И у Конана, и у Тутмоса рты открылись одновременно. Киммерийцу внезапно стали слишком малы его кожаные штаны, а Тутмос, заметивший это краем глаза, ехидно порадовался, что на нем такая хорошая и, главное, не сковывающая хламида.

Женщина уселась на парапете, величаво закинув ногу на ногу, и томно зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.

Кром Великий! Какие это были ноги – длиннющие стройные… Одним словом, идеальные! Боги! Незнакомка являла собой идеал красоты, ей наверняка и Иштар позавидовала бы! Какая фигура! Какая грудь! Большая, упругая, с аккуратными сосочками… А эта шея! А эти волосы! Золотистый водопад до… до… Стоп, туда лучше не смотреть. Держись, Конан, держись… Лучше смотри ей в лицо…

Женщина на парапете была великолепна. В ней невозможно было найти хоть малейший изъян. Настоящая богиня во плоти. И кроме того, от незнакомки исходили такие волны ничем не скрываемого вожделения, что даже видавший виды воин не смог справиться с собой. Меч выпал из его ослабевшей руки, когда женщина веселым звонким голосом крикнула гостям:

– Привет вам!

Конан, подсознательно чувствуя, что на него действует некая доселе невиданная магия все же рухнул на одно колено и хриплым голосом произнес, чуть заикаясь:

– Я с-счастлив приветствовать тебя, п-пре-красная богиня!

Тутмос рядом упал на оба колена сразу. Говорить он не мог, поэтому просто трижды стукнулся лбом о каменный пол.

– Ну уж и богиня! – засмеялась женщина, кокетливо накручивая на палец один из своих замечательных локонов, – Какая же я богиня, если такие красивые и могучие мужчины боятся ко мне подойти? Вот ты, киммериец, скажи… – Ее изумрудные глаза встретились с синими льдинками варвара, и лед растаял. – Ты боишься меня?

Конан некоторое время не мог говорить – его трясло и лихорадило. Варвар не понимал, что с ним происходит.

– Н-нет, о великолепная, – сипло прошептал он. В этот момент оставшейся незамутненной частью разума он понял, что погиб, попал в сети сладострастия. Варвар догадывался, что сидящая женщина перед ним – нежить, и что она убьет его, как только он подойдет к ней поближе. С другой стороны, тут же подумал киммериец, лучше уж умереть от руки такой женщины, чем погибнуть в лапах какой-нибудь кошмарной твари. И всяко лучше, чем загнуться от голода и жажды в затхлом подземелье.

– Что-то, мальчики, вы плохо себя ведете в обществе дамы. Никакого понятия о галантности! Даже не представились! – женщина прищурилась и гневно уперла кулачки в бока. – Может быть, вас наказать?

– Прошу прощения, госпожа, меня зовут Конан, Конан из Киммерии. – На удивление самого варвара он произнес это хоть и хрипло, но без запинок и заикания.

Тутмосу удалось лишь выговорить свое имя, после чего он, не в силах оторвать взгляд от роскошной груди, снова замер с широко разинутым ртом.

– Так-то лучше, – улыбнулась дама. – А меня зовут Сельвия. Что привело в мое скромное жилище двух таких отважных героев?

– Мы ищем второй ключ, госпожа. – Конан понял, что если говорить быстро, то не успеваешь заикаться.

– Уж не этот ли? – Сельвия изящно вынула из ложбинки меж грудей изумрудный кристалл на золотой цепочке, удивительно похожий на тот, что лежал в кошеле Тутмоса.

Конан судорожно сглотнул, а стигиец сдавленно охнул:

– Это он, госпожа.

– Ну что ж, мальчики, думаю, я смогу вам помочь. Идите сюда, присядьте рядом со мной, я так соскучилась по живым людям!

Конан и Тутмос, как им самим показалось, в мгновение ока оказались сидящими на парапете по бокам Сельвии. Их колотило от возбуждения. Вблизи она выглядела раз в сто привлекательней.

Некоторое время они просто сидели рядом, вдыхая совершенно странный аромат ее кожи и волос, ни на что не похожий, но невообразимо приятный, чувствовали ее ласковые руки на своих плечах, не теплые, но и не холодные. Человеческий разум утонул, растворился в божественной красоте. Сельвия весело и хитро поглядывала то на одного, то на другого. Потом вздохнула и покачала головой:

– Эх! Мужчины, мужчины… Немного женских чар, и делай с вами что хочешь! Я легко могу вас сожрать, а вы даже сопротивляться не будете… Ладно, вы, двое, неплохо меня развлекли. Но делу время, а потехе час! Того и гляди вы оба превратитесь в сущих идиотов. Вы свободны. Я отпускаю вас!

Ее слова не произвели ни на стигийца, ни на варвара ни малейшего впечатления. Они даже не шелохнулись. Сельвия ругнулась весьма неприличным манером и тряхнула головой:

– М-да… Крепко же я вас приворожила! Хорошо, что есть испытанное средство… – с этими словами она резко опрокинула обоих в бассейн.

Грязная ледяная вода оказалось мигом привела в чувство и Конана, и стигийца – они выплыли на поверхность, очумело мотая головами и отфыркиваясь; способность мыслить здраво постепенно возвращалась к ним. А вожделение осталось – оно просто стало осознанным.

Стигийцу и варвару все равно никуда не хотелось уходить. Оба знали, что женщины прекраснее им не найти.

– И все-таки позволь задать тебе один вопрос, госпожа, – вежливо наклонив голову, попросил Конан. Тутмос все равно пока был не в состоянии говорить.

– Спрашивай, конечно, – Сельвия засмеялась, словно горсть серебряных колокольчиков по полу рассыпала. – Хотя я знаю, что ты хочешь узнать. Кто я? Или – что я, так?

Конан только медленно склонил голову – хоть он пока и сдерживался, но с каждым мгновением около нее делать это становилось все труднее и труднее.

– Я – нежить. Ты правильно подумал. Нечто среднее между вампиром и русалкой. Я заманиваю мужчин как русалка, используя свое обаяние, которое вы уже имели возможность оценить по достоинству… Кстати, Конан, не сдерживай себя. Я отпустила твою волю, но влияние своей магии я остановить не в силах. Не сдерживайся, тебе будет только хуже… Так вот, я заманиваю людей в бассейн как русалка, а потом выпиваю их кровь как самая заурядная вампирша, которая и понятия не имеет о красоте. А ведь когда-то я была красивейшей женщиной Полуночи… – Сельвия мечтательно закусила губку. Конан застонал, как раненый бык. – Впрочем, не будем о прошлом. Скажу лишь, что было это несколько тысяч лет назад. А потом меня похитили и принесли в жертву этому мерзавцу Скелосу! Ну, а Хранительницей Гробницы я стала потому, что обладала при жизни хорошими магическими способностями. Долгие века я скучала здесь, питаясь несчастными путниками решившимися осмотреть гробницу. А сейчас я очень хочу выйти на волю. Туда, к солнцу! – она запрокинула голову, и крупные слезы покатились по ее щекам.

Конан и Тутмос мигом бросились утешать неживую красотку.

Сельвия рыдала недолго. Извинившись перед гостями, она продолжила говорить, смахивая пальчиками слезы со щек:

– А теперь, мальчики, переходим к самому главному. Вы мне нужны для двух дел. Во-первых, благодаря вашим чувствам я практически ожила: любовь обладает чудовищной силой! Не хватает одной малости, а именно – мне нужен Хранитель третьего ключа, тот, что за порталом. Причем нужен живым.

– А кто он, этот хранитель? – спросил Конан, не отрывая взгляда от Сельвии.

– Он – правая рука Скелоса. Такая же дрянь! Он добровольно превратил себя в лича, чтобы охранять покой хозяина. Он же похитил меня и убил на алтаре. Ни я, ни он не можем выходить за пределы своих залов. Поэтому мне до него не добраться. Это за меня сделаете вы. Я дам вам одну вещицу. Ее надо будет бросить как можно ближе к скелету, желательно под ноги. Мое заклятие временно оглушит его и тех, кто будет рядом с ним. Хватайте мерзавца и несите ко мне, а я отдам вам свой ключик! Чтобы вам не мешали другие скелеты, заманите их сюда. Свой магический барьер я временно сниму. Мертвецы войдут в залу, а уж я о них позабочусь. Ну что, согласны?

– Конечно, госпожа! – хором отозвались Конан с Тутмосом.

– Тогда вот, возьмите, – в руке Сельвии появилась золотистая сфера размером с яблоко.

– Теперь второе: как я уже сказала, я практически жива… – Сельвия обняла киммерийца за шею и поцеловала. – Идите ко мне!

Все, что произошло потом, невозможно описать словами.

… Конан и Тутмос очнулись в «прихожей» гробницы примерно через трое суток с дикой жаждой и ноющей болью в паху. Они не помнили, как сюда добрались. Они вообще мало что помнили, кроме неземного блаженства.

Жадно напившись из бурдюка, варвар со стигийцем, почувствовали такой голод, что смели подчистую все оставшиеся припасы. И не наелись.

– Вот дерьмо! – печально буркнул киммериец. – Я сейчас, кажется, целого быка слопал бы!

– А я двух! – подхватил Тутмос.

– Да не ври ты, – вяло отмахнулся Конан. – Двух! Да ты и половины не съешь!

– Это я-то не съем?! – взвился стигиец. – Да я, да я…

Варвар точно, хотя и ругательно, указал зарвавшемуся магу на его ошибки и велел сделать соответствующие выводы. Причем немедленно.

Так они вяло переругивались, пока киммериец, наконец, решительно не прекратил это безобразие. Он просто поднялся и вяло побрел в коридор, как он сказал, на борьбу с «недогнилью». В минуты усталости в Конане просыпался на удивление едкий сарказм. Стигиец потопал вслед.

Едва они доковыляли до развилки, со стороны портала появилась целая толпа неупокоенных. Штук пятьдесят, не меньше. Они целеустремленно направились к усталым расхитителям гробниц, которые, заметив их, свернули к Бассейну Страсти. Скелеты, не задумываясь, потащились следом. Едва первый из них перешагнул порог, как тут же превратился в груду костей. Остальных постигла та же судьба. Прежде чем незадачливый Хранитель догадался отозвать свое туповатое войско, погибли почти все. Лишь пять костяков вдруг замерли у черты, развернулись и побрели обратно.

Конан и Тутмос устало смотрели на груду костей. Им было нестерпимо скучно и тошно. Из бассейна неслышно вынырнула Сельвия. Оглядев стоящих неподалеку героев, она нахмурилась и почесала в затылке.

– Похоже, я увлеклась, – пробормотала она, – Придется действовать поскромнее. Эй, мальчики! Подойдите ко мне!

Конан и стигиец обернулись. Даже Сельвия вызвала у них эмоций не больше чем груда костей у входа. Однако они послушались ее и медленно подошли к бортику.

Русалка вздохнула и крепко поцеловала сначала Конана, потом мага. Засмеялась и исчезла под водой. Некоторое время они стояли не двигаясь, а потом дружно затрясли головами, словно отгоняя наваждение. Усталость и скуку как рукой сняло.

– Вот так-то лучше! Теперь я готов порубить этого лича в мелкий фарш! – заявил киммериец и обнажил меч.

– Ага! – подтвердил стигиец. – А потом зажарить и съесть!

– Я в этом не участвую, – с отвращением сказал Конан. – Но считаю, если тебе нравятся глодать тысячелетние кости – то пожалуйста! Я не против. – С этими словами варвар, гордо задрав нос, пошел к порталу. За ним семенил слегка оторопевший Тутмос.

К порталу пугливо жалась последняя пятерка оживших мертвецов. «Последняя с этой стороны», – напомнил себе Конан. Скелеты были уничтожены пятью точными ударами. Варвару не понравилось, что они вели себя с истинно людской обреченностью, но он тут же отогнал от себя эту глупую мысль.

Некоторое время Конан и Тутмос потоптались у портала, ожидая еще каких-нибудь гостей и немного побаиваясь идти в неизвестность. Наконец, Конану надоело ждать. Он достал из кошеля золотистую сферу, подаренную Сельвией. Киммериец хорошо владел обеими руками, но правой все-таки получше. Поэтому он перекинул меч в левую руку, а правой ладонью поплотнее обхватил чуть теплый шарик.

– Ну что, пошли? – спросил он. – Ты, надеюсь, не боишься?

– Нет, конечно, – отозвался стигиец, – я думал это ты трусишь…

Конан набрал побольше воздуха и с излюбленным воплем: «Кром!» ворвался в синеватую, клубящуюся дымку портала.

Он не почувствовал момента перехода. Сначала ему показалось, что он перепрыгнул портал и сейчас со всего размаху врежется в обсидиановую стену. В следующее мгновение туман исчез, и варвар оказался в очередном квадратном зале размерами вполовину меньше помещения, которым владела Сельвия. А по убогости оформления они были почти равны – вместо бассейна посреди зала стоял невысокий каменный трон. На нем восседал сам Хранитель – маленький усохший мертвец, обтянутый серой пергаментной кожей. В правой руке он сжимал непомерно длинный посох с белым черепом вместо навершия. Кроме того, на шее, на поясе и на всех пальцах рук и ног лича болталось огромное множество разнообразных амулетов, колечек и прочих старинных украшений! Казалось, эта куча золота просто придавила малютку к трону и самостоятельно от нее избавиться он не в силах. Как не в силах он был оставить свое, без сомнения неудобное, кресло. По бокам трона неподвижно стояли зомби с двуручными секирами в руках. Еще две таких же твари караулили в непосредственной близости у портала.

Зомби были как на подбор – ни дать, ни взять, королевские гвардейцы! Все почти на голову выше отнюдь не маленького варвара, да и в плечах пошире. По их плавным движениям, нарочито неторопливым и величественным, киммериец понял, что в создании этих зомби участвовал очень сильный маг. И справиться с ними будет не так-то просто – это вам не примитивные кучи гниющего мяса, которых заставляет нападать на человека страшный неутолимый голод, злоба и зависть ко всему живому.

Конан был готов поклясться в этом своим мечом – зомби двигались как разумные существа! Ну, или как почти разумные…

Стража у трона осталась на месте, а вторая двойка плавно двинулась к незваным гостям. Хранитель вяло махнул посохом в сторону Конана и начал еле слышно шептать древнее заклинание. Закончить ему не удалось – киммериец метнул сферу, и она легла точно к ногам лича.

Тот поперхнулся на полуслове. Сфера раскололась пополам, а в следующее мгновение Хранитель обмяк на троне. Рядом медленно повалились его телохранители.

Двое других зомби остались невредимы, и они с низким рычанием атаковали непрошеных гостей.

– Разбегаемся! – крикнул Конан и по широкой дуге помчался к трону. Тутмос рванулся вправо, набегу читая нараспев заклинание на стигийском языке.

Конан забежал зомби за спину и атаковал, прежде чем неупокоенный успел развернуться. Он надеялся горизонтальным ударом снести твари голову, но мертвец оказался неожиданно ловким. Он присел с разворотом и попытался перерубить варвару ноги. Киммериец подпрыгнул и ударил сверху. Зомби перекатом вышел из-под удара, вскочил и тут же попытался достать спину врага ударом сверху. Конан прыгнул вперед, развернулся. Зомби ударил снизу. Варвар мгновенным прыжком ушел вправо. Ударил наотмашь, в шею, уже замечая, что противник не успевает защититься…

Голова неупокоенного громко стукнулась об камень, подпрыгнула и откатилась в угол. Обезглавленное тело тяжело рухнуло рядом. Только секира звякнула.

Конан сделал глубокий вдох и обернулся. Тутмос, зажатый в дальнем углу, громким, и с каждым слогом все усиливающимся, гортанным голосом продолжал читать заклинание. Кристалл в навершии посоха стремительно разгорался неприятным багровым пламенем. Зомби уже поднимал секиру, когда маг вдруг резко выдохнул. Посох нестерпимо сверкнул. Громыхнуло так, что у киммерийца заложило уши. Когда зрение и слух к нему вернулись, он увидел Тутмоса, бережно, как грудного ребенка, несущего старого лича к порталу. Бедолаге-зомби начисто оторвало голову. Причем вместе с верхней частью торса. Конан не стал спрашивать, как Тутмос умудрился победить живого мертвеца не мечом, а какой-то презренной магией, и просто шагнул вслед за магом в мерцающую муть.

Сельвия была очень довольна «подарочком». Она тут же отдала оставшиеся ключи.

– Ну, давайте прощаться, мальчики! – она быстро поцеловала Конана и Тутмоса в губы и, пока они стояли, блаженствуя, спихнула лича в бассейн и тут же сама спрыгнула в воду.

Когда к Конану вернулся разум, он недоуменно посмотрел на кристаллы. Потом на улыбающегося стигийца.

– Эй, Сельвия! Вернись пожалуйста! – внезапно заорал варвар, припомнив забытую в суматохе мысль.

– Да-да, Сельвия… Вернись! Пожалуйста! – с хриплым придыханием прошептал Тутмос, улыбаясь еще шире.

Конан начал серьезно опасаться за разум мага. Сельвия вернулась довольно быстро и весьма недовольная:

– Ну что вам еще надо? – нелюбезно спросила она, постукивая ладошкой по бортику бассейна. – Я же с вами попрощалась?

– Извини, пожалуйста, а где все-таки выход? – как можно более вежливо спросил киммериец.

– Я ж тебе сказала, болван! В склепе! Где же еще? – с этими словами она тут же нырнула обратно.

Конан обиделся на «болвана». Стигиец только тяжело вздохнул – он не понял ругательства, произнесенного на чужом языке Хайбории.

– Пошли, нечего стоять столбом, пора выбираться из этой Нергаловой могилы! Будь она трижды проклята! – Конан решил применить новое ругательство к Тутмосу и, не дожидаясь пока он окончательно придет в себя, потащил в «прихожую». По дороге маг мечтательно сказал:

– А «болваном» она именно тебя назвала… – Тутмос вздохнул так тяжко, как могут вздыхать только безнадежно влюбленные. – Болван – это, наверное, какой-то очень могучий зверь из древних времен… Наподобие льва или тигра, только побольше и пострашнее. Так что, спасибо, друг, за столь лестный для меня отзыв, но, по моему скромному убеждению, я недостоин носить это гордое и страшное имя – Болван!

Дальше стигиец понес такую ахинею, что у варвара уши свернулись. Тутмос продолжал разглагольствовать, мечтательно покачиваясь у стены, в то время как киммериец, злобно ругаясь, вставлял ключи в углубления.

Наконец, все совпало. Ключи вспыхнули и тут же погасли. Огромная плита со скрежетом ушла вверх. Конан подумал, что лучше бы она ушла вниз. Так ему было бы спокойнее.

За дверью оказался очередной квадратный зал. Только на этот раз он не пустовал – по углам стояли огромные, высотой до потолка, каменные статуи, изображавшие воинов в полном латном доспехе, но без шлемов. Двое опирались на зазубренные двуручные мечи, а еще двое держали на локте шипастые булавы. Злобно оскаленные бородатые физиономии воинов вызывали омерзение.

Надо заметить, что все они смотрели на большой обсидиановый склеп, расположенный точнехонько в центре зала. Склеп, как и все в этой гробнице, был равносторонним, точнее, представлял из себя обсидиановый кубик.

Вид склепа слегка отрезвил стигийца. Он перестал молоть чепуху и глупо хихикать.

– Ну что, змееныш? Похоже, мы в конце пути. Пойдем дверь выносить, – нарочито бодро сказал Конан и широко зашагал к склепу. Стигиец медленно двинулся за ним. Оказавшись возле гробницы, киммериец как следует осмотрел цепи и их крепления. Толщина и тех, и других привела варвара в уныние. Его меч явно не справлялся. Даже пробовать не стоит!

Тутмос внимательно осмотрел дверцу на саркофаге, покосился на статуи, потом взглянул на Конана:

– Слушай, варвар, а ты уверен, что нам сюда? Там, за дверью, явно находится что-то скверное!

– А куда же еще идти? – возмутился Конан.

– Ты что, не слышал, как Сельвия сказала, что выход в склепе? Наверно не слышал…

– Сельвия! – пропел стигиец, и на его лицо опять полезла улыбка.

– Забудь на время о Сельвии! – скомандовал киммериец и хорошенько встряхнул мага. Это сразу принесло положительный результат.

– Ладно, раз она сказала, значит, будем ломать! Отойди!

Конан отошел на всякий случай поближе к двери в «прихожую». Стигиец начал читать заклинание. Читал он его так долго и так нудно, что варвар, прислонившись к проему, умудрился задремать.

Проснулся он от вспышки и грохота. Дверь в склеп исчезла вместе с цепями. Тотчас статуи слегка засветились, а в комнате послышался легкий, почти неуловимый вздох.

Конан подбежал к магу, но уже на полпути его окатило волной такой злобы, что варвар едва не исторг из желудка скудный завтрак. Чем ближе он приближался к открытому склепу, тем хуже ему становилось: перед глазами поплыли черные пятна, мускулы свело судорогой, сердце бешено застучало в рваном ритме… Несколько раз он чуть не упал, но все-таки добрался до Тутмоса. Маг болезненно щурился и тяжело опирался на посох, но выглядел получше варвара.

– Слушай, а может, я все-таки ошибся? – пробурчал Конан, то и дело судорожно сглатывая слюну.

– Даже если ты ошибся, я все равно пойду туда, – холодно отрезал стигиец. – Мне очень любопытно, какая тварь может исторгать такую черную злобу…

– А мне совершенно не любопытно, – простонал киммериец, обеими руками хватаясь за живот.

– Тогда жди здесь или в «прихожей», – стигиец слегка пригнулся, словно при сильном ветре, и вошел в склеп. Сжав зубы до скрежета и похрустывания, за ним вошел и Конан.

Внутри оказалось поспокойней, Конан даже смог распрямиться и с облегчением заметил, что желудок из горла опустился обратно, на свое привычное место.

К огромному разочарованию варвара, внутри не оказалось сундуков с сокровищами. Только обсидиановый гроб, против обыкновения, весь опутанный тонкой вязью неизвестных письмен. Тутмос направился прямо к нему.

– Давай, Конан, сдвинем крышку, Мне кажется, что легендарная Книга Скелоса, переплетенная в кожу девственниц и написанная их кровью, лежит прямо под ней!

Конану совершенно не хотелось трогать гроб. Ну совершенно не хотелось! Кроме того, он не верил, что легендарную книгу могли спрятать в таком простеньком саркофаге! Но показывать свою боязнь, да еще перед стигийцем, варвар не мог. Пробормотав: «Кром…» он уперся в крышку и неожиданно легко наполовину сдвинул ее.

Статуи вспыхнули резким белым светом и загудели так, что киммериец перестал слышать все остальные звуки. В довершение всего он встретился глазами с человеком, лежащим в гробу… И глаза его были открыты!

Сразу бросился в глаза его огромный рост – не меньше восьми локтей. Человек сильно зарос густой черной бородою, а вот череп был совсем лыс. Бешеные черные глаза гневно смотрели на незваных гостей.

Человек открыл рот, полный одинаковых треугольных зубов и что-то выкрикнул – звуков киммериец не различил. И тотчас Конана тут же вывернуло наизнанку. Только тогда варвар заметил, что обитатель склепа весь опутан толстыми серебряными цепями.

… Киммериец с трудом, в полубреду, выбрался из склепа в слепящий свет и почти ползком добрался до ставшей такой домашней «прихожей». Всю дорогу его рвало так, что казалось, наружу вот-вот вылетят все кишки. В эти моменты Конан страстно хотел умереть.

Когда тошнота отпустила, варвар мешком упал на бок, скрючился и провалился в кошмар сна. Из болезненного забытья его вырвал звонкий серебряный колокольчик. Колокольчик танцевал и звал киммерийца, подталкивал его, пока не превратился в Сельвию. Русалка весело и немного грустно смотрела на него и, увидев, что он очухался, покачав головой сказала:

– Мальчик мой, я немного ошиблась. Ты не просто болван, но болван из болванов! Уму непостижимо, зачем было лезть в охраняемый и запечатанный склеп, когда за склепом есть маленький проход? В котором – уютная винтовая лестница, ведущая прямо на поверхность.

– Как – на поверхность? – страдальчески прохрипел Конан.

– А вот так, на поверхность! Именно о нем я тебе дважды вчера и говорила, – она снова вздохнула и махнула рукой. – Ладно, теперь уж точно – прощай.

И прежде чем варвар успел сказать хоть слово, прекрасная Сельвия скрылась в глубине склепа.

Велики были душевные муки Конана. Он выл бешеным волком и в отчаянии катался по каменному полу. Он, опытный воин и взломщик, не осмотрел весь зал, а, как пятилетний мальчик бросился к первой попавшейся двери! Позор! Позор стократ!

Безумие Конана длилось весьма продолжительное время. Очнувшийся от его воплей стигиец забился в самый дальний угол и со страхом следил за потерявшим человеческий облик киммерийцем. Он боялся, что варвар набросится на него и разорвет на куски.

Безумие прекратилось внезапно. Варвар вдруг резко остановился. Огляделся в некотором недоумении, потом плюнул под ноги, поднял с пола меч, который – хвала Крому! – не выронил в склепе, и, угрюмо посмотрев на стигийца, коротко бросил:

– Пошли!

Они по стеночке обошли злополучный склеп. Статуи светились довольно ярко, но темных волн таинственной магии, изливавшейся из склепа, почти не было. Конан легко нашел винтовую лестницу и застонал в бессильной ярости. Но зачем махать кулаками после драки?

На вершине лесенки нашелся портал, который перенес измученных гробницей людей под заходящее солнце, в заросли тех самых кустов, которые киммериец столь недавно рубил на дрова.

Конан по-прежнему молча осмотрел остатки лагеря. Лошади само собой убежали, шатер наполовину засыпало песком, но в нем нашлась сумка с едой и три бурдюка, полные воды. Треть еды и воды киммериец отдал Тутмосу.

– Вот что, змееныш… – сквозь зубы процедил киммериец. – Здесь наши дороги расходятся. Тебе надо идти в Луксур, на Закат. А мне в Замбулу, на Восход. Будь здоров!

Варвар закинул бурдюки на плечо, повернулся и, не оглядываясь, зашагал по зыбкому песку. На душе у него было по-прежнему муторно и скверно. Но не успел он сделать и десяти шагов, как сзади раздался негромкий хлопок и удивленный вскрик Тутмоса. Конан мгновенно сбросил бурдюки и развернулся, хватаясь за рукоять клинка.

Рядом с Тутмосом из пустоты возникли два стигийца, возрастом гораздо старше змееныша. Судя по радостной улыбке, Тутмос их знал.

Конан пожал плечами и, повернувшись, нагнулся за бурдюками.

– Киммериец, подойди к нам, – раздался сзади хриплый властный голос. – Думаю, тебе будет интересно послушать то, что я собираюсь сказать сыну.

Конан замялся. Один молодой стигийский маг это еще туда-сюда, но два старых и опытных? Нет уж, хватит приключений!

– Если ты, конечно, не боишься, – с издевкой добавил тот же голос.

«Они меня подначивают! Как мальчишку неразумного! – с горечью подумал киммериец. – Впрочем, почему бы и нет?»

Варвар подошел к чужакам и встал в трех шагах, с независимым видом скрестив руки на груди. Стигийцы переглянулись и усмехнулись. Один из них, выглядевший постарше, начал говорить, сперва обратившись к Тутмосу:

– Начнем с того, мой сын, что я и уважаемый глава Черного Круга, известный под именем Тот-Амон, поздравляем тебя с успешным прохождением испытания на зрелость. Отныне я могу гордиться тобой! Ты успешно преодолел все трудности как своим умом, так и благодаря счастливой случайности и помощи посторонних людей. Ты выбрался из гробницы живым, а значит, теперь можешь получить звание Младшего Мастера!

– Но отец… – удивленно спросил Тутмос. – Откуда ты узнал? Неужели?..

– Сын мой, – усмехнулся пожилой стигиец. – Я и достопочтенный Тот-Амон прошли в свое время подобные испытания. Провалившему экзамен путь в Черный Круг заказан! Поздравляю! Ты первый прошел через так называемую «гробницу Скелоса» и со временем займешь достойное место среди нас! Да ты прав, манускрипт был сделан и подброшен в библиотеку так, чтоб ты его увидел. И наш спор с благороднейшим Тот-Амоном о наследии Скелоса, который ты подслушал, мы затеяли специально для тебя.

– И гробницу, что ли, ты построил? – с издевкой спросил Тутмос.

Конан боялся, что молодой маг расплачется, но стигиец плотно, в ниточку, сжал губы и пытался показать остальным свое хладнокровие. Сам киммериец удивился подобному повороту событий, но, в общем-то, не слишком – у них в Киммерии практиковалось нечто подобное, например, когда на мальчишку, первый раз участвующего во «взрослой» охоте, выгоняют матерого волчищу, медведя или кабана…

– Нет, – усмехнулся старик. – Гробницу я всего лишь нашел, тщательно исследовал, забрал кое-какие интересные вещи и договорился с Сельвией о содружестве.

– О каком таком «содружестве»? – спросил Тутмос, бледнея.

Его отец почти незаметно улыбнулся:

– Она помогает молодым магам пройти испытание, а я – помогаю ей вернуться к жизни. Насколько я понял, у нее все получилось?

Конан молча кивнул.

– До тебя, сын, в гробнице побывало не менее двадцати молодых магов, но никто не собрал все ключи. Из этого числа в гробнице погибли только трое: один как-то сумел убить первого Хранителя, но и сам умер рядом с ним. Двух других уничтожил лич…

– И что, каждый раз тело лича таскали Сельвии?

– Нет, только тебе выпала такая честь. Раньше Сельвия помогала только советом. Впрочем, большинство проходящих испытание так или иначе уносили ноги из гробницы. Полную победу одержал лишь ты.

– Если это не гробница Скелоса, то чья же? – упрямо продолжал спрашивать Тутмос.

– Да понятия не имею! – ответил отец. – Там есть слабенькая магия, подвластная любому посвященному первой ступени, что еще нужно? Пройти подобное испытание может каждый!

Конан и Тутмос быстро переглянулись, и киммериец решил спросить:

– Достопочтенные, а вы не знаете, что это была за тварь? В виде бревна…

Оба мага пожали плечами:

– Первый раз о таком слышу, наверно, какое-нибудь местное животное… – ответил Тот-Амон. А это был именно глава Черного Круга!

Второй маг обнял Тутмоса за плечи:

– Ладно, сын, нам пора возвращаться домой… – И оба тотчас исчезли в синеватом дымке.

Тот-Амон подошел к Конану и сказал бесстрастно:

– Ты сильно напакостил у нас в Стигии, киммериец. Многие хотели бы видеть тебя сидящем на колу перед золотыми вратами Луксура, но ты помог сыну моего друга, и я не отдам тебя суду магов. Куда ты направлялся? В Замбулу? Очень хорошо, эту трудность я могу разрешить немедленно. Можешь отправляться! И лучше никогда не возвращайся в Стигию! Считай это маленькой услугой, которую я оказал тебе в благодарность за помощь!

Маг щелкнул пальцами и скупо улыбнулся. Конан моргнул.

* * *

Пустыня исчезла. Киммериец стоял на обочине дороги. Впереди, в полулиге, возвышались знакомые башни замбулийской столицы. Конан хмыкнул, почесал в затылке и сказал вслух:

– Как знать, а может, меня все-таки стошнило на самого Скелоса?

Конан засмеялся и быстро зашагал по дороге к городу.