«Восход Синей луны»

Моим родителям, которые всегда были рядом, когда я в них нуждался

Принц Руперт ехал на своем единороге сквозь дебри Чащобы. Злясь на моросящий дождь, он пытался рукой настигнуть блоху, затаившуюся где-то у него под нагрудником. Несмотря на холод и слякоть, он сильно вспотел под бременем своих доспехов, а на душе у него было тяжело.

– Отправляйся и убей дракона, сын мой, – сказал ему король Иоанн, и все придворные разом повеселели. Что ж, они могли себе это позволить. Не им вступать в роковую схватку, не им скакать через густые леса в полном вооружении, да еще в сезон дождей.

Блоха оказалась проворнее. Руперт вздохнул и поскреб голову под стальным шлемом. Однако это ничего не дало: вода по-прежнему струилась по шее и груди.

Высокие деревья стеной стояли по обе стороны узкой тропы, навевая зеленую тоску, которая была под стать настроению принца. Толстые ползучие растения обвивали каждый ствол, а потом матовыми лентами ниспадали с ветвей. Над Чащобой нависла тяжелая мрачная тишина. Не сновали в густых зарослях животные, не пели птицы. Слышались лишь шелест дождя да приглушенное цоканье копыт единорога. Из-за густой грязи и опавших листьев извилистая, вековой давности тропа стала еще коварнее, и единорог, который нес на себе принца Руперта, медленно пробирался вперед, скользя и оступаясь.

Руперт сердито поглядел на него и глубоко вздохнул. Всю жизнь его приводили в восторг славные подвиги предков, о которых ему сладкими голосами пели менестрели долгими зимними вечерами. Он вспоминал, как ребенком сидел у огня в тронном зале Лесного замка, широко распахнув глаза и раскрыв рот, и, замирая от ужаса, слушал сказки о великанах и гарпиях, волшебных мечах и перстнях, дающих силу. Завороженный легендами, Руперт еще в раннем детстве дал обет, что когда-нибудь станет героем, как его великий дядюшка Себастьян. Это он в свое время променял три года жизни на три желания, которые должны были освободить принцессу Илейн из Башни-без-дверей. Или как его дедушка Эдуард, который в одиночку осмелился сразиться с ужасной Ночной Ведьмой, поддерживавшей свою необычайную красоту омовениями в крови молоденьких девушек.