«Пустошь (СИ)»

– Собственно говоря, сегодня я окончательно решил, что такой раздолбай в качестве ученика мне больше не требуется, – веско произнес развалившийся в кресле лысый старикашка. Еще раз смерил меня взглядом с головы до ног, скривил неодобрительную гримасу и потянулся за бокалом вина.

Мне же оставалось лишь почтительно стоять и, фигурально выражаясь, обтекать. Так как за последние десять минут учитель потратил львиную долю своего богатого словарного запаса с одной-единственной целью – донести до меня всю ничтожность моей личности и всю бесперспективность ее, личности, дальнейшего существования.

Досталось слабым успехам в области оперирования магической энергией, невразумительным результатам во время практических занятий, не осталась забыта легкая неряшливость в повседневной жизни… Учитель даже намекнул, что новые языки – и те даются мне хуже, чем могли бы. Хотя я до сегодняшнего утра наивно считал, что как раз в изучении древней письменности продвигаюсь лучше всего.

На все эти мелкие придирки, оправданные и не очень, терялись и меркли на фоне итоговых слов. Меня просто-напросто выставляли из уже привычной жизни, наполненной ощущением тайны и, чего уж греха таить, избранности. Прощайте, древние свитки и легкий серебристый туман магии. Здравствуй, прилавок в таверне отца и насмешки над неудавшимся чародеем.

Наверное, мысль о грядущих переменах и заставила меня включить голову. Не знаю, как обстоят дела в остальной Пустоши, но в Хрустальном оба городских мага считали себя настолько выше остальных жителей, что пользовались заслуженной нелюбовью всех подряд от мала до велика. Само собой, в лицо им никто ничего подобного не говорил, да и не скажет никогда – из опасения за целостность своей шкуры. Но вот бывший ученик мага – это совсем другое дело. Никто не упустит возможности поиздеваться над тем, кто почти взлетел в неведомую высь, но не удержался и шлепнулся обратно. Народец у нас в городе тот еще. Жалостью и состраданием никто особо не блещет.