«Золотое солнце»

Нет ничего важнее разума, любви и отваги

Нет ничего важнее разума, любви и чести

Я так и не потерял сознание. Слава Нергашу, отлив. Вода лизала мне пятки, очень холодно, клочья пены летели в лицо, но обратно в воду, на камни, меня все же не понесло. Последний удар был таким, что я вмиг разучился отличать благодатное море от коварной суши и сумасшедшего неба. Да, я так и не потерял сознание. Я тупо смотрел на песок, ноги отказались слушаться, голова гудела, как медный котел от удара обухом топора. Долго ли я пролежал как мертвец, не разучившийся видеть и слышать? И все-таки холодно, очень холодно... Надо отползать, иначе ведь подохну. Не получалось. Кажется, я тогда и вправду был чем-то вроде мертвеца, чью душу уже потащили в темную пучину придонные братья, да видно вырвалась. Ее, мою душу, отпускали медленно и с неохотой. Я мог околеть прямо на берегу от холода и бессилия. В конце концов я заметил, как указательный палец моей правой руки рисует нечто. Выводит на песке руны. Это называется руны. Сначала я не понял, что именно они обозначают, хотя наш род и гордился: три поколения знали грамоту... Палец написал: «Малабарка Габбал из Черных Крыс». Мое имя. Слава Нергашу, мне есть за что зацепиться в этой свистопляске, потому что Малабарка — мое имя. Я пополз. Нельзя было оставаться на берегу. Что там, за песчаной грядой? Но оставаться на берегу нельзя: я подохну, меня убьют. Я Малабарка, и я медленно отползаю от моря...

Я дерьмо, я добыча для слабых. Из моего левого бока в трех местах хлещет кровь. Течет из левого плеча. Кровоточат пальцы на левой руке. Зато с проклятыми глазами наоборот. Левый целехонек, а правый так заплыл, что палубы не видно... Какая тут палуба! Чертов песок. Если справа у меня будет враг, я не смогу рассчитать расстояние до его глотки и до его кишок.

По песку за мной, верно, тянулись прерывистые алые ленты. Темно. С рассветом любой мальчишка без труда, найдет меня по такому следу и прикончит.

Море щедрое и суровое! Глубоко же ты запустило в меня свои клыки...