«Записки офицера погранвойск, или - Муравейник (СИ)»

Записки офицера погранвойск, или - Муравейник (СИ) (fb2) - Записки офицера погранвойск, или - Муравейник (СИ) 1075K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Сергеевич Поляков

Поляков Михаил Сергеевич Записки офицера погранвойск

Глава 1

А всё началось обыденно, как и на любой линейной заставе Потешных Войск Комитета… с тривиальной сработки системы электро-сигнализационных заграждений «С-100» с аппаратурой «Клён-75»…

«Заастааваа! Заслон и Тревожная Группа — в ружьё!» — после крика дежурного, темный коридор пограничной заставы наполняется топотом, лязганьем и короткими фразами. В оружейке, на распахнутом сейфе для боеприпасов и снаряжения горит обычная керосиновая лампа и тени солдат целенаправленно мечутся в двух направлениях: сначала из жилых кубриков по взлётке к оружейке и комнате связи, а потом на выход к крыльцу. Фас фонарь дежурного и старшего тревожки указующими лучами рубят мрак ночи, вырываясь в коридор из спальных и служебных помещений. Связист выдаёт радиостанции и антенны в открытом проёме двери, подсвеченный изнутри снятым с подзарядки Фас-фонарём. Всё как обычно, как на бесконечных тренировках, когда не знаешь настоящий подъём по тревоге или учебный. В любом случае патроны, снаряжение, оружие и гранаты настоящие. А если надо, то и пулемёт с гранатомётом самые всамделишные.

— Быстрее, быстрее, что ты телишься Вася, мля! Тебе ещё на собачник за Артом бежать! — Вася гупает сапогами по линолеуму пола. Складень его АКСа подпрыгивает в такт бегу и бьёт по спине, отчего Эсэсовец придерживает опущенный вниз ствол автомата за дульный тормоз-компенсатор. — Какой? — луч света метнулся со стороны умывальника к двери связиста.

— Пятый правый! — ответил тот.

— Что соседи? — должен старший знать, кто ему помогает. Наши соседи, Хейробадцы — обязаны отрезать сработавший участок от линейки и ожидать вероятного нарушителя у его цели — линии государственной границы. Тогда он с тыла не успеет удрать в Иран. А если от досманов к нам пошёл, то ему труба в нашем тылу — до ближайшего посёлка километров десять по дороге на север. Если по дороге…, а напрямую так все двадцать по сопкам, щелям и спускам. Собака его достанет, если гюрза прежде не остановит коротким броском из засады. Однако, без соседей никак.

— Поднялись! Перекрывают линейку! — это значит, что участок, который пятый правый — не упреждаемый. А чтоб вы поняли почему, то надо знать, что самый ближний к заставе участок это двадцатый, через шестьсот метров — девятнадцатый, ещё столько же — восемнадцатый. Если умножить пятнадцать на четыреста метров — это где-то шесть километров от нашей казармы и конюшни. Поэтому мой прапорщик не праздно интересуется, а начинает организовывать взаимодействие с правофланговой заставой. Знать бы ещё, куда он, этот нарушитель, двинул: в тыл — на МЗП, спотыкач, паутину и камни или в сторону сопредельщика, на тот же спотыкач, старую систему, МЗП и паутину.

Газон рычит у крыльца окутанный дымом непрогретого мотора и плюётся выхлопом. Клубы отработки добавляют сюрреализма в тихий мат личного состава тревожной группы, которая с грохотом сапог по железному кузову влетает в прямоугольник грузового отсека. Последним, как обычно, прыгает Арт — наша овчарка и собачник Вася, после которых борт захлопывается и закрывается на разболтанные замки дежурным по заставе. Старший тревожки хлопает дверцей и машина, взревев двигателем, как-то даже со злостью в движении срывается вперёд, прокрутив на месте с пылью в пол-оборота задние ведущие колёса.

— Федь, млять! — не стесняется народ в кузове, от рывка чуть не заваливаясь кубарем по полу. Водитель хорошо слышит многоступенчатый мат, направленный в его открытое до конца окошко в дверце кабины и улыбается. Феде сейчас состояние груза по барабану — надо как можно быстрее домчать до пятого правого, чтоб не дать большой форы тому, кто проскочил колючий забор системы. Но по любому народ в машине учёный. Зря, что ли направляющие для тента собраны в кучу у кабины, а самого брезента на них нет. Какой же дурак в тревожке будет сидеть на скамейке у зеленого борта, если удержаться на горной дороге на скользкой деревяхе — нет никакой возможности. Все стоят и хватаются за передний борт и металл направляющих. И обзор хороший, и свежий встречный ветерок выбивает остатки сна, обдувая лица солдат стоящих кузове. Коробка машины грохочет железом сочленений на колдобинах и ямах, мотор ревёт на подъёмах, а фары распугивают затаившихся в траве зверей, птиц, ящериц, змей. Но тревожной группе не до живности на дороге — удержаться бы на ногах. Вспугнутый дикобраз попадает меж лучей двух фар шишиги и с неожиданным проворством мчится, почти десять метров, перед машиной карабкающейся вверх по крутому склону заросшей кустиками колючки сопки.

— Ату его! Федя, пля! Дави деликатес! В обратке подберём! — мясо у дикобраза — лучше куриного, а длинные черно-белые иголки просто обалденная вещь-сувенир на «дембель». Наш «Руль» понимает вопли из кузова правильно — жмёт на газ. Машина таки догоняет, а затем переезжает колючий ком жирного грызуна передним левым колесом. Крики из кузова разносятся далеко вокруг, сначала радостным ором, а потом удручённым гвалтом. «Туркменский ёжик» оставляет в колесе целый пук игл, отворачивает влево под углом девяносто к борту машины и живо галопирует прочь по азимуту сто восемьдесят в пыльную темноту ночи, даже не крякнув или взвизгнув от полученного удара черной резины высокого колеса шишиги. Звук его возмущенного сопения и скрёб когтей по грунту пропадает заглушенный в шуме мотора «мыльницы».

— Ни буя себе! — удивляется народ в кузове, — Мы ж его переехали! — машина останавливается на верхушке сопки. Федя получает звиздюлину от старшего за задержку. Прыгает вниз к своему колесу, выбросившись наружу кабины на руках, как гимнаст на соскоке из брусьев. Тревожка подсвечивает фас-фонарём сверху. Водитель вырывает из резины торчащие, как стрелы иглы, собирает в кучу лежащие рядом и забрасывает в кузов.

— Никому не трогать! Падло — я первый выбираю! — нагло предупреждает он, забивая себе очередь на дележ трофеев после прибытия назад.

— Мухой за руль! Я те, тля, поделю щас конюшню на сектора по навозу — вперёд на пятый, — Виктор Иванович намекает, что если Федя не поспешит, то по приезду у нашего «Руля» будут неприятности. И самое меньшее — наряд на уборку конюшни под надзором старшины заставы, что не есть хорошо для водителя единственного механического средства передвижения. Полпути до пятого проехали. Собака лежит у Васиных ног и пытается отрастить когти, чтоб можно было вцепиться в металл кузова, ей в дороге хуже всего — болтает у поднятых скамеек, как мячик в штормящем море. Но Арт привычен к такой езде. Негоже самой крупной и сильной овчарке в стае скулить, когда рядом стоит её инструктор, царь, бог и верный друг. Собака терпит колдобасины, шатания и качания Газ-шестьдесят шестого, а Вася старается успокоить своего питомца.

— Лежать Арт! Лежать! Скоро приедем! — командует он. Пёс смотрит снизу на Васю и остальных грустными глазами, которые не видно на светлом пятне морды хорошо, но в которых отражаются тысячи звёзд горного неба, что висит сейчас над пыльной ночной дорогой.

— Федя — козёл! Не картошку везёшь! Паа-адло! — после очередного виража и прыжка на колдобине половина тревожки набивает себе ссадины и синяки о борта машины и амуницию товарищей стоящих рядом. Федя ржёт в кабине, упершись руками в обод рулевого колеса, и прибавляет скорости, нажимая жесткой подошвой кирзового полусапожка правой ноги в педаль регулировки подачи топлива. Машина вылетает на горку напротив блочка «пять-шесть» и клубы пыли догоняют затормозивший автомобиль, заволакивая сверху-донизу.

— К машине! — командует старший прапорщик. Укачанный и разозлённый ездой народ, шатаясь, выпрыгивает из душетряски. Больше всех радуется происшедшему собака и принюхивается к окружающему её миру, радостно махает хвостом и заглядывает в глаза валящихся из-за борта солдат.

— Вася, ё! Держи своего волкодава! — Вася ухмыляется, довольный тем, что его заметили. Невысок Васёк ростом, но проворен. А зацепить Арта вблизи хозяина — чревато, клыки собаки пробивают плотную стёганную ткань дресс-костюма на тренировках, как газету, а удлинённые рукава полосуют в лоскуты с пяти учебных задержаний.

— Шо, страшно? Хе-хе! — посмеивается он над стрелком, которому чапать за ним, обеспечивая тыл и волоча на себе тревожный мешок вдоль контрольно-следовой полосы. Связер бережёт батареи рации и втыкается штекером эМТэТэ (микротелефонная трубка) в скрытую розетку на стыковой монтажной опоре.

— Я на «пять-шесть», начали проверку. До связи, — экономит он и на словах.

— Давай, а то «пятый» клепает, как трещётка, — торопят со связи на заставе. А там уже противному-оперативному доложили. И он ждёт ответа. А то ведь поднимет на уши всю комендатуру или отряд с округом и крутись потом как хочешь… Хватит, раз уж приняли резерв округа на заставе, до сих пор от воспоминаний есть, пить хочется и ярость закипает сама по себе, без подогрева. Слава богу, есть калитка на четвёртом и ключ от замка.

А на тропе прикрытия слышится топот лошадей заслона. Изредка мигают вдали вспышки ФАСов. Можно работать — линейка перекрыта. Вася уже «пашет» носом Арта и фонарём изгибы КСП со старшиной и стрелком. Федя спотыкается сзади, неспешно следуя за системщиком вдоль колючки заграждения.

— Что за херня? — первым замечает неладное системщик. Впереди лежат безжалостно вбитые в горную почву три шестиметровых пролёта пятого правого. Вернее лежит вырванная на повороте из столбов перепутанная колючая проволока. Луч ФАСа (фонарь аккумуляторный следовой) поворачивает в сторону КСП и связист замирает ошарашенный увиденным. Полоса дорожек утрамбована в пыль и песок сотнями копыт, и больше, как следовая полоса, не существует на длине восемнадцати метров разрушенная архарьим стадом по всей восьмиметровой ширине, а точнее — втоптанная.

— Твою козлиную мать! Сколько ж их тут прошло? — на колючке висят клоки белой густой шерсти горных козлов. Это они пробили своими рогами стальные нити забора, и сорвали их со столбов, открывая проход остальному архарьему стаду в сторону границы. Больше всего «везёт» в тревожке системщику, что собирает на земле выдранные «с мясом» скобы, подсвечивая себе фонариком — ему восстанавливать порушенное хозяйство подручными средствами, как в анекдоте: молотком, матом и плоскогубцами. Хорошо хоть не на Марсе.

— Гыгыгыгыгы, — ржёт Федя над виртуозными выражениями царапающего руки об систему старшего мастера по электроприборам, — Это тебе не чай с маслом на заставе пить и не на связи сидеть. Работай — работай, — по-хозяйски покрикивает водитель, однако светит своим фонарём на двигающиеся руки, сбитые в кровь о стальные шипы колючки. Марка, что усиленно работает молотком, оставляют с Федей чинить и заделывать прорыв. Вася, стрелок, старшина и собака исчезли за бугром, проверяя смежные с точкой прохода участки. Машина чернеет темным силуэтом на фоне звездного неба на гребне сопки. Стучит молоток, вбивая скобы в креазотную древесину столбов. Матерится Федя, поддерживая проволоку на весу пока Марк закрепляет тяжёлые нитки скобами. Нервно стучит блочок, четко определяя, что не всё ещё сделано, разомкнуто и соединено в электрической цепи заграждения.

— Да тут на танках можно было проехать, — комментирует происшедшее Федя, глядя на широту истоптанного КСП.

— Ага, — вторит ему системщик, — И как минимум, в колонну по три, — связист наконец-то заканчивает щелкать «плосками» и стучать молотком. Блок умолкает удовлетворённый быстрым ремонтом.

— Всё, — выдыхает Марк, после того, как закрывает монтажную доску маскировочной крышкой, — перекур с дремотой.

— А до утра хоть простоит? — сомневается Федя и дергает натянутые кольцами и «буквой зэт» нитки колючки, — проволока подозрительно легко болтается и провисает.

— Федя, мля, — возмущается отношением к сделанной лично им работе Марк, — Ну его нах — не лезь. До утра система простоит, а в одну воронку даже снаряд не падает. А утром возьмём наряд по связи до обеда, и подшаманим по-настоящему, — но на всякий случай подтягивает тронутую Федей «десятую колючку».

— Ну, смотри, земеля — если ещё раз отсюда сработка прилетит — пешком пойдёшь, — шутит водитель.

— Куда ты с подводной лодки денешься, — огрызается связёр, — спички есть? Давай курнём пока старшина не вернулся.

— Щас, разбежался уже, старшина тебе курнёт — потом сутки просыхать будешь.

Системщик устало собирает инструменты, выбрасывает за контрольный валик обрезки трёхмиллиметровой проволоки, чтоб ветром или сдуру, каким животным тупым, типа дяди Феди, не занесло на забор и не замкнуло сигнализационную паутину. Затем садится на ящик системного блока, закидывает голову назад, удобно опёршись на маскировочную деревянную плату затылком. Небо сияет огромными звёздами вокруг и в молоке Млечника.

— Слышь, Федя, а звёзды тут красивее, чем у нас на Украине и крупнее, — мечтает Марк и Федя грустно вздыхает рядом, в отличие от Марка он смотрит не в небо, а в сторону границы. Там, где подсвеченный свод и горы сходятся со звёздами вдали у линейке в причудливую черту горизонта.

Тут-то и начинаются интересные события. Вначале над границей появляется черный крест летящего на фоне неба и звёзд самолёта, у которого горят огни на законцовках крыльев и хвосте. Все бы нормально, но летит это нечто совершенно беззвучно. И судя потому, что перевалило через пики гор, то не менее двух пятьсот у него высота. А так как Федя и Марк сами находятся на высоте тысяча двести метров. То и летит неизвестный аэроплан над ними не выше тысячи триста метров.

— Марк! — бьет, не глядя, Федя рукой по груди пограничника, — Гля! Самолёт?! Мля буду! Самолёт! — ошарашенный тяжелым толчком Марк вначале чуть не слетает с блочка.

— Ты что, Федя окуел? — кидается он на водителя в запале оскорбления личного организма от подлого тычка.

Но Фёдор не реагирует на агрессивное поведение соседа, а как завороженный смотрит вперёд и вверх, в сторону линейки, и протягивает правую руку, показывая указательным пальцем в небо. Черный крест однозначно пересёк границу и прёт по небу дальше в тыл, то перечеркивая, то открывая звёзды своим загадочным силуэтом. Еле слышный рокот двигателя сверчком вклинивается в тишину южной ночи.

Пока Федя удивляется невиданному зрелищу пересечения границы любимой Родины в воздушном пространстве неопознанным нарушителем — связёр, не отрывая глаз от ночного гостя, практично хватает МТТ висящее на проволоке. Нажатая тангента микротелефонной трубки отзывается в наушнике пением сигнала, вызывая узел связи.

— Ну, что у вас там, шакал? — лениво отзывается трубка голосом Бойко.

— Я — седьмой, на «пятом», — не даёт опомниться Марк ефрейтору на узле, — наблюдаю пересечение государственной границы неизвестным самолётом в районе Кери-Зоу, высота примерно, над нами, тысяча метров. Идёт курсом на Чули. Предположительно приближается к шестнадцатому левому. Доложи начальнику.

— Какой самолёт? Вы участок проверили? Меня оперативный задолбал! — злится Бойко и не верит в слова летящие в ухо с правого фланга.

— Млять, Володя не тупи, ёханный ты в стоц ебалан, буди и говори быстрее, это тебе млять не черепаха, щас на левом за хребтом скроется и писец, — орёт в трубку Марк более всего обиженный тем, что ему не верят на собственной заставе, — Федя, пля, скажи ему! — суёт трубку в руки водителя системщик.

— Вован, в натуре, соединяй с шефом, это ж обалдеть, тут такого в жизни не было! — голосу Феди можно верить ещё и потому, что будить шефа по пустякам оно хлопотно. Потом кроссы, марш-броски, спортивные праздники, субботники, ПХД (парко-хозяйственный день), смотры, наряды — затрахает же, особенно того, кто его по пустякам разбудит. Попусту не попросят мужики кары господни на свои головы — значит не врут Федя и Марк — надо соединять. Но шеф спросонья добрым не бывает. Медведя, наверное, будить в берлоге не на много страшнее, чем нашего шефа. Устроит занятие по рукопашному бою на спортгородке и только успевай уворачиваться. А если на конную подготовку без седла выгонит — лучше уж кросс на десятку… Поэтому Бойко осторожен, хитёр и услужлив, как чужеродный дипломат в ставке Чингисхана.

— Тащ, старший лейтенант, тревожка с правого! — объясняет причину своего звонка ДЖ по связи.

— А старшина где? — и в голосе Шефа нет единой нотки радости по поводу ночного звонка.

Шеф моментально врубается что-то не так, иначе побоялись бы будить во-первых, во-вторых просто дали бы начальнику поспать и в-третьих — сработка на пятом. Всё вместе навевает нехорошие предчувствия. Командир грузится информацией и ждёт дополнений.

— Смежные участки проверяют, — уточняет близнец кротко, аки ангел на краю рая.

— Так пусть и доложит. Что там вообще у него? — грозно интересуется, зевая в трубку сонный офицер. Связист улыбается, услышав эти звуки, переданные через чувствительный микрофон телефона.

— Стадо архаров прорвало систему. Наверно, барс гоняет, — начал излагать ефрейтор, — дыру заделали Марков с Федоровым, а прапорщик ушёл смежные участки проверять. Так эти двое с блочка пять-шесть докладывают, что видят, как на левом фланге самолёт пересёк границу в районе Кери-Зоу и летит на Чули на высоте две тыщи пятьсот метров. Примерно, — переложил ответственность за звонок ушлый пограничник, на сидящих на «пять-шесть» сослуживцев.

Пока собирались, одевались, выбегали, смотрели, то ни хрена с заставы не увидели, — сопка часового перекрыла обзор. А самолёт пролетев, как ни в чём ни бывало под нашим небом и нашими звёздами ещё с километров пять, неожиданно вспыхнул ярким взрывом и расцвел огненным цветком в небе над горами. Чёрные ошмётки разорванного на куски планера мелькнули на фоне светлеющего неба и исчезли в темноте предгорий, опав невидимым дождём.

— Ты видал? — Федя заворожено глядел в сторону границы, как будто ожидал рассмотреть ещё одного летающего нарушителя в подтверждение тому, что рухнул, и чему он был свидетелем.

— Самолёт вроде, был — неожиданно засомневался системщик. За горкой послышались шорохи приближающегося старшины с основными силами тревожки.

— Вы самолёт видели? — с надеждой в голосе спросил дядя Федя, запыхавшихся проверяльщиков.

— Какой самолёт? Дай трубку, Марков? Я оперативному сперва доложу, — не обратил по запарке внимания на вопрос водителя старшина. Оно и правильно — сначала была сработка, а самолёт, он потом прилетел, — Тащ майор проверил пятый и два смежных — прорыв стада архаров в сторону границы, вырваны три пролёта. Восстановили пролёты своими силами. Утром запланирован наряд по связи на правый фланг, для основательного ремонта заграждения на месте пересечения животными забора ЭСЗ. Доложил старший тревожной группы старший прапорщик Грязнов, — всё правильно. Сначала надо по порядку- сработку списать на животных, а потом с летуном разбираться. Тем более, что старший тревожки про самолёт ни слухом, ни духом. А начальник успел все подробности узнать пока, они с Васей, собакой и стрелком — КСП проверяли. Тут Шеф и вмешался, благо всё запараллелено на коммутаторе «Кипариса» и связь на отряд через правый сквозь «Геркулесовый» центр комендатуры идёт. Значит и там слушают. Есть такая фишка у коменданта Гермаба.

— Разрешите дополнить, тащ майор? Начальник заставы старший лейтенант Зубков, — представился наш командир оперативному на Кушаке.

— Давай Олег, — знакомый голос, — Что там у вас?

— Пока системщик и водитель дыру в заборе заделывали, старшина бегал и участки проверял. Так эти двое увидели, как над пиками Кери-Зоу пересёк линейку со стороны Ирана в наш тыл силуэт самолёта. Солдаты уверены, что не могли ошибиться так, как у аэроплана горели сигнальные огни. И, на фоне восточного неба и звёзд, его очень хорошо было видно снизу. Он продвинулся в наш тыл, не меняя высоты полёта, на расстояние не менее пяти километров на нашем левом, там до системы от границы сами знаете до семнадцати километров, а то и более будет.

— Лейтенант, слышь меня, — ага, попробуй не выслушай оперативного — сдаст Бобко с потрохами, потом пошлют куда-нить где песок, как у Сухова до горизонта.

— Так точно, тащ майор, — бодро рычит в трубочку с ноткой иронии Шеф.

— Утром поднимай, формируй разведывательно-поисковую группу и вперёд — искать останки своего призрака. Вопросы есть? — «щас, только рядами их построю по ротно и и запущу торжественным маршем» — думает офицер, но говорит совсем другое.

— И откуда я людей возьму? У меня некомплект двадцать пять человек по штатке! Да наряды на фланги утром — шестеро, часовые — трое, ночные — шестеро, связь, дежурные, дневальные, повара, водило, ремонт на пятом правом системы, — перечисляет и спокойно информирует оперативного дежурного начальник заставы, — разговор с большим вниманием слушают, как минимум четверо лишних пар ушей: старшина на фланге, два связиста, что меняются и старший наряда на ближних подступах. Никто даже не дышит в трубочки связанные из экономии в одну паутину линии связи правого фланга и подключенные связистами на прослушку через высокую стойку. От напряжения у всех слухачей потеет ладонь, в которой они держат трубки. Ведь, скорее всего, наряд с ближних подступов к заставе и заберёт с собой начальник утром на поиски фрагментом летуна-самоубийцы. И собачку обязательно прихватит с собой. А лучшая псина на питомнике это АРТ — Васина тревожная собака. Ведь не возьмёт же с собой начальник, кого попало в свободный поиск. Значит и пулемётчик со снайпером, и связер. Итого — пятеро. А за начальника будет бороться со своим сном старшина, который отдавал всю ночь приказы нарядам и выпрыгивал в тревожку на вынос трёх пролётов архарами. Сухо щёлкают и трещат помехи на линии, когда «ближние подступы» выдергивают штекер трубки из скрытой розетки связи, чтоб сменить точку прослушки местности. Матерится старшина, предвидя отсутствие положенного отдыха. Меняются связёры, прикинув, что скорее всего, шеф прихватит отказника Иванова вместо штатного мастера по электроприборам, а системщики будут тащиться в дозоре по связи ремонтируя порушенный ночью пятый правый. Оперативный тоже не лыком шит, иначе бы он в отряде не сидел.

— Зубков, ты мне это не рассказывай, Бобко к тебе лично приедет утром, так что без него не выезжай и лошадь ему подбери спокойную. И не такую, какую вы замполиту комендатуры подсунул, когда он с участком знакомился! — намекает майор на конфуз с замполитом. Так хто ж знал, что он такой жирный и ж… простите, ягодицы отъел такие, что никак в конном порядке без смеха он не проедет по нашему левому, а тем более правому. Лучше бы он пешком прошёл, а так, солдаты чуть не поубивались, когда бегали и фотоаппарат искали. Чтоб заснять на дембельский альбом картину товарища капитана по политической части — «О влиянии конной подготовки замполита на настроение личного состава». А шо там рассказывать — положено вновь принявшему должность офицеру ознакомиться с участком комендатуры. Хотя бы номинально. Да. Значит, надо ему, учитывая традиции, пройтись по участкам и флангам всех застав комендатуры или пешочком, по-солдатски, шоб понимать чаяния и мечты личного состава и беспокоиться, предугадывая его потребности. И вообще он же офицер, а не контролёр качества кресла в кабинете. Ага, а ножками наши фланги не каждый спортсмен одолеет. Застава наша последняя была в списке у политработника. Мы ж самые левые на комендатуре. К нам на перевоспитание присылают всех башибузуков. После утрешнего левого — хочется только одного — выжить на правом вечером и дойти до ворот системы самому. Лично. Собственноножно.

Ну, а хто ж офицера на самоубийство пошлёт, а тем более политбойца невидимого фронта, да ещё и не тренированного и свежевыпеченного на новую должность. А в уставе написано — подавать пример личному составу. Короче — идёт он на наш левый фланг, в конном порядке знакомиться, иначе не боевая потеря будет. Проблема — лошадь подобрать. Жирноват комиссар оказался, тяжел лишними килограммами. Ну что делать? Шеф у нас другой был тогда, Виктор Фёдорович Костин. Глянул начальник, оценил габариты старшего по должности и хотел поделиться с ним своими штанами. Потому как двухметровый Костин имел задницу такую же, как и зампал, что был не выше метр семьдесят пять. А ушитые в неуставняк портки офицерского ПэШа, они к езде на лошади не предназначены. В них хорошо к трибуне идти на партсобрании, стоять перед строем с торжественной речью или поучать как надо делать тех, кто, охраняя границу, видите ли, не проводит ежедневно вечернюю прогулку с песней на высокогорной заставе перед сном. В общем, он сначала от шефовских штанов младшего офицерского состава отказался. Ну, наряд приказ получил, ждёт товарища капитана. Зарядились. Лошадей с коновязи отвязали. Терпят. И вот дёрни же чёрт замполита до ворот на лошадь сесть. А может и к лучшему? Ну, как жеж перед солдатами и не показать, что и партийный орг он не лыком шит и не топором делан, а тож стрелок-кавалерист, только внутреннего употребления. Подошёл к лошади правильно. А кобыла ему досталась самая спокойная на нашей конюшне — Светлана Борисовна. У неё спина, что жо… ой, ягодица, той же самой необъятной ширины. И только ей пох на конюшне, сколько весит замполлитр. Она хоть кого, как большевик кадетов вынесет. Если выживут после. Та хоть сколько, она утюг на левый и назад по КСП тягает до обеда, а тут всего-то килограмм девяносто — фигня. Телега с лошадиным дерьмом и то больше весит вечером, когда наряд навоз, вывозит, запрягая Светку в повозку. И ароматизирует опять же зампал лучше, не то, что какашки наших четвероногих помощников после принятия мерки овса, сена, хлебушка, травки на выгоне и артезианской водички из колоды. Куда приятнее от представителя ЦК КПСС в погранвойсках несёт запахом одеколона. Брит опять же до синевы, правилен до повешения окружающих и люб, как… в общем, отец родной. Отвлёкся я от повествования.

Значит, подошел он к Свете. Кобыла углядела нового человека. Не своего по запаху — чихнула для острастки, махнула хвостищем, топнула левой задней, потёрлась мордой об зелень офицерской рубашки и уронила фуражку офицера в пыль под копыта. Хрюкнула, после наклона служивого за головным убором, рассмотрев задницу, и видно решила больше не хулиганить. А тож с таким седоком можно и на вечернюю кормёжку опоздать с левого. И не видать ей тогда дополнительной меры замоченного в бочке овса, как своей жо…, гривы за ушами.

Ну, надоть на лошадь опять же сперва сесть, уперёж того, чтоб ехать. Правша, однако, зампал — слева подошёл. Как в наставлении по конной подготовке поводья подобрал, Света даже не дернулась — она на мелочь не реагирует. Как стояла, так и стоит, а должна ж была по уставу морду лихо приподнять и замереть в ожидании правильного политического веса. Народ отвернулся — типа подпруги проверяет, подперсья застёгивает, ремешки поправляет, стремена выводит на нужный к рыси размер длины. Тут пошла первая ошибка. Лихость надо на спортгородке показывать, а не перед нашим левым. Только офицерам разрешено через ворота на лошади проезжать. Солдаты пешки в поводу идут. Один черт спешиваться на постановку задачи за системой. Ножку левую в стремечко вставил, правой лапкой в хромаче в гармошку толкнулся и полетел в седло капитан. Во время его полёта услыхали все вокруг стоящие непривычный для офицера звук, как вроде чего из него вышло не вовремя и с торжествующим шумом в нижеспинной области таза, если скелетно мыслить о нависающем со всех сторон колыхающемся веществе. Ну, парни у нас воспитанные, дежурный тот вообще ждал у ворот. Ветерок опять же с траверза дизельки дул в сторону кочегарки. Правда, кто-то прыснул некультурно, прячась за свою лошадь из состава наряда. Но надо быть великодушным к потугам старшего по званию и возрасту. На этом бы дело и закончилось. Но уж больно энергично хотел шмякнуться по-ковбойски в седло новый зам коменданта. Поразить так, сказать бойцов своей подготовкой. Поразил всех и слова не сказав. От только второй звук, новый услышали шедшие позади пограничники — треск разрываемых по центральному шву бриджей-галифе. Так сказать от ширинки до пояса. Но больше всего наряд был заинтересован открывшимся видом на трусы лихого кавалериста. Уставными в них была только резинка, которая держала белую в розово-синих цветах нарисованных васильков, материю исподнего в прорехе разинувшей свою пасть, позади тела на спине Светки. Замполит почуял неладное и попытался, приподнявшись в стременах над седлом изогнуться в поясе и сбоку высмотреть, что там у него в тылу приключилось за оказия? Поза офицера привела наряд по конюшне в такой восторг, что один из дневальных вместо того, чтоб глядеть под ноги, вступил в смачный кругляш оставленный Светкой на центре прохода, поскользнулся, и совершенно потеряв крышу, рухнул посередь ворот у колоды. Второй ржал сначала с первого, пока не перевёл взгляд по линии указующей руки лежащего коллеги и встретился с округлёнными белками зрачками и лицом потерпевшего фиаско офицера. Клиновидный порыв на офицерской ПэШухе с кантом привёл второго служивого в дикость неуправляемого смеха, что и унесло его утерянным равновесием за угол, откуда изредка доносились всхлипы солдата, попавшего под обаяние вертикальной улыбки брюк замполита. Этим дело не закончилось. Часовой на вышке он тоже скучает на службе и обязан проводить наряд взглядом сквозь ТЗК (труба зенитная командирская). Этот сначала ржал весело, радостно и заливисто. Но видать боженько решил, что нельзя так душевно потешаться над чужим горем. Автомат, висевший за плечом часового, чуть сдвинулся вперёд и встал защёлкой магазина на перила ограждения смотровой площадки. В порыве смеха, несомненно дружеского, ефрейтор двинул весло АК локтем, оружие надавило защелкой на дерево, магазин, со щелчком, выскользнул из приёмника и медленно и плавно кувыркаясь, оранжевым бумерангом, полетел к переплетению арматуры вышки под будкой. Весело сверкнули, разлетаясь веером, все двадцать пять патронов выпорхнувшие после удара магазина об арматуру к опорам и растяжкам двадцати пяти метровой вышки. Веселье только набирало свою силу, а под его мощь и обаяние попало уже как минимум десять пограничников, четыре лошади, повар и рабочий по кухне. Хорошее настроение захватывало заставу в свой ироничный плен волнами пересказов и вспышек хохота.

— Птля! — подумал начальник, сдерживая смех на крыльце, и вспомнил бога, — Господи, а ведь он ещё даже до ворот не доехал, а сколько событий! Вот умеют же расшевелить народ комиссары, когда захотят!

Долго стоять в позе пьющего оленя на Светкином крупе нашему зампалу было трудно, но ты пойми читатель, что когда ты стоишь с выпрямленными ногами в стременах и пытаешься рассмотреть свою Ж, то твоя задница, она сужается в размерах, сжимаясь полукружьями друг к дружке. А вот когда ты, с высота этой стойки, хочешь опуститься в седло, то по закону механики сочленения гибкого человеческого организма слегка растягиваются и расширяются, расходясь в стороны. От, товарищ капитан, сбитый с толку предательством и изменой личных штанов и пропустил мимо здравую мысль сразу лишить Свету своего веса, спрыгнув к её копытам из высокой стойки. Сел, значит, в седло, опустился, угнездился наш сокол ясный. А вы шов пороли на одежде когда-нибудь? Правда красиво распускается вдоль, если натянуть материю и чиркнуть лезвием? А тут и без лезвия обошлось. Даже Света насторожилась. Как вроде овёс под напором сыпят ей в торбу, не считая, а запаха овса нет. Вот чудеса! Дежурный по заставе висит на створке в открытых на границу воротах, отвернулся, гад, к линейке и трясёт плечами в припадке над замком, типа заклинило ключ в изделии нашего ширпотреба.

А замполиту не до смеха, в начале было. Очи по рублю, глаза как сжаренные яйца на сковородке, того и гляди вкрутую выскочат из лица. А штанам ремонт требуется. А наряду вода нужна срочно, а то ведь колики будут, или заворот кишок или соль кончится в организме, а им ещё вон аж куда с этим кавалеристом топать. К темноте бы успеть, на ужин.

Хрюкая и всхрапывая, Виктор Фёдорович потянулся рукой через окошко к «Кипарису». Не, не к автомату-пистолету-пулемёту, а станции связи, то бишь коммутатору.

— Лен, — сквозь прорывы смеха гоготал он в трубу, — Мои галифе старые принеси, что в шкафу лежат, — попросил он жену.

— А ты что, свои порвал? Или вымазал? Грязнуля ты мой! — обласкала и пожурила одним словосочетанием боевая подруга. При слове «порвал» шеф согнулся в дугу и лёг на подоконник окна узла связи в беззвучном шипении хеков, летящих из сжатых и пустых лёгких, представив себе эту картину на крупе у Светки. Фуражка ушла внутрь узла связи с головы, подпрыгивая в такт дрожанию Шефа. Связёр поймал зелёный «аэродром» с козырьком и как корону осторожно возложил сверху двумя руками на дергающуюся верхушку черепушки начальника. Красная, как помидор, и не маленькая рожа командира тряслась в прямоугольнике окна, не в состоянии вымолвить и слова.

«Господи, что ж на фланге будет? — возроптал разум, — Если он ещё от коновязи не отъехал. А уже столько слёз пролилось вокруг? А там, на левом, распадки, вертикали, ямы, колдобины…»

Замполлитра контролировали через каждые две розетки связи. Четыре часа растянулись ожиданием ЧП. Часовой крыл матом партийного орка и ползал на коленях под вышкой, разыскивая высыпавшиеся из магазина патроны. Личный состав гадал и спорил: «Слезет со Светки политрук на стыке или нет? Если слезет, то портки начальника в опасности!» — порешил народ. Но капитан вернулся с целыми брюками и победно въехал в ворота и расслабился. А зря. Он хоть и вспотел основательно, но за один раз невозможно похудеть настолько, чтоб при спешивании не повторить предыдущий подвиг. Запасные штаны начальника только хрюкнули звуком разрываемых по шву половинок, когда замполит спрыгнул на землю. Света возбуждённо начала искать овёс. Дневальный отвернулся и потащил голодную кобылу, что проволокла избыточный вес политрабочего туда-сюда на левом фланге. Дежурный закрылся щитом пулеулавливателя, наряд опустил рожи, и тряс плечами в ожидании разрежения оружия перед дежурным. Васильки весело блистали в тылу политбойца. Повар, в сердцах, выговаривал рабочему по кухне.

— Говорил тебе — заряди плёнку, сфотаем, потом продавать будем! Такой кадр на дембельский альбом пропал! — рабочий не сдавался нареканиям Бадьи.

— Та хто ж знал, шо цэй «Оцеола» другый раз на грабли вступэ?

Зам поспешил покинуть невезучее место и укатил на комендатуру, даже не отужинав, забрав ещё одни брюки от рабочего ХБ начальника. Штаны зашили. Но слава об инциденте разнеслась по всему отряду. Вот и вспомнил оперативный про этот случай. Неважно, что начальник был другой, главное, чтоб запасные штаны нашлись на заставе для приезжего.

— Так меня ж тогда не было в начальниках. Я тут при чём? — Зуба так просто не возьмёшь, не зря его Костин учил своим заморочкам почти год.

— Ну, да, конечно, ни причём. А кто потом трепался с лейтенантом с параллельного потока из соседнего отряда? А ваш базар связисты трёх комендатур и двух отрядов и тридцати застав слушали по цепочке, затаив дыхание? А?

— Так кто ж знал, что трусы замполита — военная тайна? В перечне секретки нет. Да кому такие мелочи нужны? Иранцам? Та чтоб я скис!

— Так и скиснешь! Ох, лейтенант — на границе мелочей не бывает, — сделал свой вывод оперативный, — а вражину ты себе нажил. Небось дерёт за морально-психологическую подготовку и в партию волокёт, а?

— Я не переживаю по этому поводу: дальше этой заставы не пошлют, а больше капитана не дадут ещё года два. А вот вы товарищ майор не боитесь? Нас сейчас три заставы, одна комендатура и отряд слушает, кроме моей тревожки? — своих связистов Зубков опустил, если особисты и комендант на линии то им лишнее ни к чему знать.

— Ладно Олег не кипятись, готовься встречать проверяющего, — нейтрально ответил оперативный. Ну да, ему в округ и НО по сработке отчитываться надо быстрее, а не лясы со старшим лейтенантом разворачивать в дискуссии.

* * *

— Ну, мысли есть? — спросил Бобко Зубкова, когда тот рассказал ему о самолёте и дал почитать объяснительные записки очевидцев.

— Не нравится мне этот «воздушный змей», — ответил Олег и зашуршал бумагой, собирая её в папку, — нечисто там. Вот на хрена мне, посылать своему врагу самолёт и потом взрывать его над его территорией? А? Ведь денег стоит. Значит, цель оправдывала затраченные средства. Это ж какую надо иметь цель, чтоб целый самолёт списать в один миг. Вывод — бяка, которую он вёз, большая, находится где-то рядом, или он отвлекал от настоящего нарушения границы на смежном участке. Не договорились же они с нашими архарами?

— Правильно мыслишь. Продолжай, — усмехнулся и похвалил старшего лейтенанта майор.

— На соседних заставах прорывов и попыток пересечения ночью не было, так?

— Так, — подтвердил приезжий офицер.

— ПВО его ракетой не сбивало, правильно? Мои парни ракет не наблюдали.

— Точно, — улыбнулся особист.

— Значит, взорвали его в воздухе осмысленно, чтоб нам не достался, как вещественное доказательство нарушения мирного договора с Ираном и факта нарушении госграницы? Логично?

— Логично, — подтвердил собеседник.

— Тогда он что-то сбросил на нашу территорию, пока летел. Другого объяснения происшедшему у меня нет.

— Или не сбросил. А именно, ему нужно было пройти этим маршрутом, в это время и в этой точке, — задумчиво проговорил старший по званию, — вот и надо выяснить. Может, что по горячим следам и найдём. Если не отыщем, то это тоже результат. Заодно и местность посторожим от бытовиков, пикник устроим, свежим воздухом подышим.

— Тащ майор, а что мы-то? Там что, некого послать? Мне вон участок охранять надо, а я людей черте чем сейчас буду занимать?

— Летят люди, просто мы с тобой ближе всех.

— Тогда по коням. Вы на лошади ездить умеете? — поднял брови Зубков и иронично ухмыльнулся.

— Нет, Олег, я еду на твоём коне, а ты на ком хочешь. Лады? — обломал НЗ хитрый особист, — я про твою Свету знаю, наслышан, — проницательно улыбнулся он, — ты же её мне хотел подсунуть, а?

— Тащ майор, самая спокойная лошадь на конюшне, — деланно начал оправдываться Шеф, предлагая.

— Вот ты на ней и езжай, — подвёл итог обсуждению майор, — когда выступаем?

— Завтра в шесть, как рассветёт.

— А сегодня?

— Скоро вечер, в темноте много не найдём.

— А Фасы есть?

— Есть.

— Тогда выступаем через час, надо показать тем, кто наблюдает, что соваться к району сброса не стоит. Соседи будут искать со своей стороны.

— Вы думаете оттуда следят?

— Я не думаю — я знаю. Оборудованы и приступили к работе четыре дополнительных поста технического наблюдения напротив участка твоей заставы за последний месяц. Как думаешь, это случайность?

— Что ж им тут надо?

— Вот и мы там, в отряде думаем тоже самое. В чём причина такого интереса? Кому предназначался сброс? И ещё, в ту ночь над твоим участком должна была пройти низкая облачность, но её уничтожили и рассеяли, распылив специальные химикаты, чтоб не затронула посевы в сельхозугодьях. Решение приняли буквально за часы до наступления темноты. А вот если бы тучи прошли, то самолёт никто не разглядел бы. Соображаешь?

— Так стянуть резерв округа и прочесать цепью, крест накрест с собаками, — глаза молодого офицера загорелись огоньком азарта. Кто-то обжился на «нейтральной полосе» его участка, да так, что ему посылки самолётом доставляют! — если они самолёт не пожалели, тот нас они, тем более, оберегать от проблем не будут.

— Да. Надо вооружиться не скупясь. Полный боекомплект. Вода. Сухпай на трое суток. Запасные батареи. Фонари. Аптечка. Альпинистское снаряжение.

— Ну, тогда Свету берём. Она хоть тонну увезёт на себе.

— И потом шишигу затащим на дальние подступы. В ней можно воду возить для лошадей, — на том и порешили.

Ох, хорошо же никуда не спешить.

— Виктор Иванович — ты за старшего на заставе в наше отсутствие, — старшина делает серьёзное лицо и кивает озабоченно. Ох, и выспится мой прапорщик, пока мы будем шнырять в нарастающей жаре завтрашнего дня. На наше счастье ночь лунная. Спутник, приближённый высокогорьем не скупится отражённым светом и видно конечно не так как днём, но довольно прилично. Можно ехать без Фас-фонаря.

— Поняв, товарищ старший лейтенант, — автоматы сухо щелкают на заряжании. На коновязи машут хвостами лошади. Шесть оседланных. Грузовая Света выделяется среди них четырьмя большими тюками, перекинутыми через пустое седло. Кобыла довольна, всех копытных участвующих в неожиданном походе покормили дважды. Солнца нет — не жарко. Мух нет тоже — спят, поди. Комаров отродясь никто не видел в нашем положении над уровнем моря и почти полном отсутствии даровой воды на склонах и в распадках.

— Как коня-то зовут? — вопрос не праздный для гостя заставы, ответ заставляет будущего седока задуматься.

— Буян, — хмыкает носом наш начальник и смотрит на коней с подстрекательской улыбкой. Застоявшийся Буян он такой и есть. Огонь, а не жеребец. Роет землю копытом. Пылит в нетерпении. Косит взглядом на Тюльпана, что предназначен для начальника заставы, злится. Не по чину Тюля стоит рядом с вожаком табуна. Боится Тюля Хозяина кобылиц. Страшен и силён Буян. Одна только Светка его не боится. Было бы кого бояться. Она шире его в любом месте раза в три. Пытался раз Буян без разрешения Светки учинить над ней своё превосходство главы гарема, так мы думали шо, конюшня рухнет от воспитательных мер нашей першеронихи, а орал жеребец так как будто ему его колокольчики давили подковами. Громадный жеребец хромал, потом, ещё три дня и злобу на блондинку затаил самую что ни на есть яростную. Вот только сделать он ей ничего не может — против танка не попрёшь — задавит.

— Знаешь Олег. Я, пожалуй, на той лошади поеду, что тебе дневальные заседлали, а ты сам на своём Буяне езжай, — идёт на попятную курирующий поиск майор, — а то я боюсь, что не справлюсь, — Шеф с ухмылкой слушает оправдания гостя. Кроме него только наш фельдшер может усмирять командирского скакуна. Но фельдшера в табуне, лошади за своего воспринимают. Он как бы и человек и конь одновременно для них. Что-то вроде сказочного лошадиного Деда Мороза-Айболита, только не с копытами и хвостом, а с руками и в сапогах, вернее полусапожках.

Света специально поставлена у коновязи между Буяном и Тюльпаном. Лоснящийся, высокий и откормленный вожак всё время пытается достать своего вероятного конкурента зубами и устроить ему трёпку, за то, что он просто имеет наглость стоять рядом, а не дрожит в испуге где-нибудь в дальнем углу конюшни. Света находится в состоянии жующей нирваны, и всякий кто её потревожит в этом состоянии покоя, после наполнения желудка замоченным овсом, рискует быть походя наказанным богатырской кобылой. Буян в гневе задевает першерониху и толкает её мощным телом. В ответ, тумбообразные копыта перебирают мелкими шажками в сторону вожака и туша, весом почти в тонну, легко вдавливает лоснящиеся бока Буяна в телеграфные столбы, из которых собрана коновязь. Воздух Буян выдыхает, вдохнуть — проблема. Светка продолжает заниматься философией пережёвывания пищи, опёршись на главу конюшни. Тюля довольный ржёт, прячась за дальним концом деревянного устройства коновязи.

— Лошадей в повод. К воротам шагом марш, — спокойно говорит Зубков и добирается до придавленного Буяна. Света начальство знает в лицо, по запаху, голосу, походке и силуэту. Но не спешит отпустить командирское средство передвижения. Ждёт когда попросят. Но начальник не просит.

— Света, падло, — шипит Фрол с боку и бьёт ладонью по необъятной заднице у основания хвоста кобылы, — а ну подвинулась — быстро. — С Фролом спорить нельзя. Он роды у лошадок принимает, лечит, ухаживает. Туша кобылы, как бы случайно и нехотя, отпускает Буяна, переступив копытами в сторону Тюли. Коновязь радостно скрипит освобождённая от тяжкого давления. Буян пытается отомстить, но рука начальника уже ухватилась за повод оголовья одетого на пышущего энергией коня. И Шеф уверенно ведёт за собой злобного мстителя к воротам. Кавалькада выстраивается в колонну и выходит сразу через КСП к тропе прикрытия. Выравнивают затоптанное на переходе дорожки песчаной реки. Закрывают проход пяткой приклада автомата связиста — с двадцати часов сегодня и до двадцати завтрашнего дня условный знак о том, что прошли свои — это единица в треугольнике. И последнее построение перед началом движения.

Инструктаж краток. Впереди Вася с собакой, пущенной в свободный полёт. За ним Шеф с майором. После них связёр с пулемётчиком, и последний — снайпер со Светкой в поводу. У всех служивых вещмешки за плечами. Штык-ножи на поясе или в ремнях или карманах камуфляжа. Плюс торбы небольшие через луку седла, как хурджины висят. Оружие за спиной. Овчарка мелькает у копыт лошадей стремительным силуэтом, дистанция пять метров, за воздухом наблюдаем вместе… Караван уходит в лунную ночь шагом, тени всадников причудливо изгибаются на буграх и склонах окружающих тропу на рубеже прикрытия дальних подступов. До ближней розетки связи километра два, полчаса неспешной езды. Рысью оно ясное дело быстрее, но и опаснее. Поэтому шагом, спокойно, уверенно, осторожно. Здесь наша территория и нам некого бояться и некуда спешить. Если только гости с той стороны не пожаловали…

Когда едешь на лошади в седле, земля кажется другой, как море качающейся. Зато про своё средство передвижения мыслишь так, вроде ты и сам на копытах, а дорогу выбирать тебе — седоку. Стремится каждая лошадиная сила себя выразить в движении. Буян рвётся в галоп, неистовствует. Зубкову приходится делать настырному коню гармошку. Хорошо, что тропа прикрытия, пока, это две разбитых и широких колеи от колёс нашего ГАЗ-66 и можно устроить Буяну острастку по полной, что и делает командир к всеобщему удовольствию остальных. До заставы недалеко, ночь лунная, а Буян достал Шефа так, что тот начинает материться и лицо наливается краской ярости к непослушному жеребцу. И даже в свете Луны лицо начальника мерцает злостью изменившихся очертаний. В ответ на «гармошку» по зубам и натянутые поводья конь сдаваться не собирается и встаёт на свечу, оказавшись на земле только на задних копытах. Шеф прижимается к гриве и сжимает бока жеребца пятками. Обиженный понуканиями Буян резко падает на передние ноги и подбрасывает свой зад вверх. Офицер едва удерживается в седле, чтоб не перелететь через голову, вышедшего из повиновения жеребца.

— Назад. Всем на месте! — гремит рёв нашего командира, — Щас вернусь! — майор не понимает, что происходит и делает попытку двинуться ближе и помочь утихомирить животное. Но его удерживает связист.

— Не лезьте, тащ майор, — неожиданно твёрдо заявляет ефрейтор и, поравнявшись с головой Тюльпана, берёт его за повод оголовья, удерживая, — Ваш Тюля только больше разозлит вожака. Начальник сейчас его прогонит галопом вперёд-назад и спесь сойдёт быстро. Как шёлковый будет!

— А вдруг не справится? — переживает особист.

— Кто? Шеф — не справится? — изумляется даже одной этой мысли Серёга Иванов, — Да он его на мыло перегонит. Буян будет взгляда бояться. Зажирел среди кобыл на конюшне — давно на фланги не ходил — вот и бесится, — пояснил солдат и спешился.

— Ну-ну, — маленький отряд останавливается, наслаждаясь зрелищем укрощения строптивого скакуна. Зубков даёт шенкеля зарвавшемуся коню так, что он хекает выпустив воздух из лёгких. Заблаговременно прихваченная плётка ожигает лоснящуюся задницу огнём удара и Буян с места срывается в галоп по горной дороге. Только пыль клубится в лунном свете, и стук подкованных копыт рвёт дробью всплесков тишину приближающейся полуночи. Назад к группе Буян возвращается на таком же галопе, только взмыленный двухкилометровой пробежкой. Бока дергаются ходуном, расширяя лёгкие и хватая воздух. Разгоряченный скачкой шеф безжалостно останавливает запыхавшегося коня чуть не на полном скаку, вдавливая в края губ сталь никелированных трензелей, от чего лошадь приседает и чуть не юзом тормозит инерцию своего движения. Шеф слетает с седла, пружинит на соскоке и тянет к себе морду лошади за поводья.

— Ну, успокоился? — грозно рычит он, Буян стоит так, что в лунном свете видно как трясутся от пережитого напряжения мышцы на ослабевших ногах. При нехватке десяти процентов кислорода в воздухе такая пробежка не располагает к выёживаниям. Но и тут он пытается поднять голову и заржать, чтоб не потерять лицо на виду у Тюли и других лошадей. Но в руках у Шефа не попрыгаешь. Порядок восстановлен быстро. Коню дают отдышаться, и начальник снова бросает своё тело в седло. Буян чуть проседает, но выравнивается и идёт спокойно, лишь изредка закусывает железо во рту и пытается вырвать поводья из рук того кто его укротил. Шеф пресекает бунт мгновенной гармошкой и ударом пяток в бока. Тюля удовлетворённый увиденным издаёт довольный храп и гоготанье. Однако одного поворота назад головы Буяна хватает, чтобы гогот Тюльпана застрял у него в глотке, вожак не шутит.

«Погоди, вернёмся на конюшню — я тебе это припомню!» — обещает расправу висящая мокрая грива и блеск лунного света в отражениях его зрачков.

— Внимание, к рыси приготовились, — на всякий случай предупреждает Шеф. И придает ускорение своему копытному движителю, ткнув каблуками в мокрые от пота бока. Буян размерено начинает увеличивать скорость и вскоре прыгающие в такт бегу лошадей фигурки всадников полностью удаляются и скрываются за изгибами сопок от взглядов наряда на ближних подступах.

— Шеф ушёл на Дальние подступы, — коротко докладывает старший наряда, — ухожу в Токар-зоу на прослушку, — на ближних подступах свои правила, охрану заставы ночью никто не отменял. Три фигуры с оружием молча поднимаются с земли и, повинуясь щелчку прицельной планки автомата старшего, уходят на следующую точку для прослушивания и осмотра местности. Стая шакалов поднимает вой за вышкой, обсуждая происшедшее, и затихает в ожидании новых событий.

Дорога на рыси быстро заканчивается и приходится перейти на шаг. Почти сразу, Вася останавливается и поднимает руку, собака у ног лошади с интересом смотрит на инструктора снизу. Эсэсовец не говорит ни слов, а просто показывает вперёд и вверх, на черноту темнеющих гор перевала. Почти все успевают заметить свет на далёком склоне, как будто кто-то включил для себя фонарь, чтоб подсветить в темноте что-то ему необходимое. К сожалению, свет тут же гаснет и больше не вспыхивает.

— Самолёт в этом месте перелетел? — тихо спрашивает особист у начальника.

— Там, — недовольно отвечает Шеф и кивает, усиливая подтверждение, и добавляет, чтоб не расслаблялись, — Примерно.

— И часто оттуда фонари сверкают? — уточняет майор, вглядываясь вдаль.

— Первый раз за полтора года, — подливает масла в огонь мыслей наш начальник.

— А раньше, значит, где сверкали?

— А вон, напротив заставы склоны пологие, травы много, арча растёт, ягоды. А на Захар-зоу только архары могут ходить — отвесные скалы, уступы, обрывы — опасно. А в Кери-зоу и сейчас чабаны стоят у линейки. Досы даже поле у нас засеяли каким-то злаком, — от услышанной информации майор улыбается. Он знает, что выталкивать от линейки на таком расстоянии бессмысленно — пока доедешь, то иранцы за кордон уйдут. Ещё и посмеются с тебя мокрого, голодного и взмыленного. Но сейчас не до чабанов и отар.

— Это далеко? — особист спокоен, но азарт охотника, что видит добычу, его не отпустит до завершения поиска.

— По прямой, так километров пять-шесть, а реально: все десять-двенадцать будет, — охлаждает пыл старшего офицера — младший по званию.

— Он нас видит? Как думаешь? — вопрос сам по себе занимательный.

— Если наблюдал целенаправленно, то видел — сто процентов. А мог и случайно углядеть, мы тут с его верха смотримся, как на ладони при такой Луне.

— Тогда это наш клиент, старший лейтенант. И рискует он, бегая ночью по горам, не слабо. Ну что, поехали?

— Поехали. Вася — вперёд, — командует Шеф и колонна размерено идёт дальше, настороженно вслушиваясь и вглядываясь в магическую основательность и вычурность горных изощрений рельефа. Приходится ещё несколько раз останавливаться — свет вспыхивает на мрачной вершине ещё несколько раз, и пограничники стараются засечь место по ориентирам. Загадочный гость шарится по неприступному склону почти всю ночь до рассвета. К двум часам ночи колонна достигает подошвы водораздела, где намечено разбить днёвку, отдохнуть, поесть, обслужить уставших лошадей и дать им вдоволь напиться водой из притороченных к каждому седлу бахил от ОЗК. Для этого у Светы есть обыкновенное ведро, привязанное к луке.

— Стой — привал, — команду с удовольствием исполняют и люди, и животные, — лошадей растереть, седла снять, напоить и всем спать до утра. Первый на охране Вася, потом Иванов, затем Марков, Файзулла и Мамедов. Исполнять!

— Разрешите костёр разжечь?

— Я тебе разожгу! Не шуметь, соблюдать меры маскировки.

— А кого ловим-то, товарищ старший лейтенант?

— Лётчиков Вася, ищем. Тех самых, что из самолёта Маркова могли на парашютах спрыгнуть, понятно? — так что ж тут не понятного. Просто надо некоторые моменты уточнить.

— А они как за нарушителя засчитаются? — валяет Вася дурака. Всем понятно у него больше всего шансов найти и прихватить супостатов вместе со своей зубастой псиной, а значит, и отпуск домой вполне светит ему, маня и будоража воображение.

— Без нас Вася, тебе их не найти, — нагло заявляет Иван, — так что поделишься, а то связи не дам, — пригрозил связист.

— Хе-Хе, — отвечает Вася, но делиться ни с кем точно не будет. Хитер хохол, а собачка у него та ещё. Дресс-костюм прокусывает как газету, рукава стёганные дербанит своими клыками в лоскуты так, что после пятого учебного задержания — зашивать приходится. Выходит, что если держаться хитрого хохла и его собаки, то и к отпуску или медальке можно очень даже близко передвинуться, если подсуетиться.

— Вася пошли покурим, — неожиданно предлагает Серёга Иванов собачнику. Снайпер и пулемётчик многозначительно переглядываются, но пока не вмешиваются. Забот — полон рот.

Сутки «разведчики» находились у подошвы горы, но почти всё время ушло на обустройство временного лагеря, наблюдение и осмотр местности вокруг.

Проблему с едой для лошадей решили быстро. Во-первых, отпустили всех расседланных коней свободно пастись, кроме одного — тревожного, чтоб, если что, быстро собрать животных в кучу. Во-вторых, водитель дядя Федя получил задачу: раз в сутки прибывать на самую оконечность дальних подступов слева и привозить воду, и уже замоченный овёс. К этому месту выдвигался один из пограничников, увязав в повод за собой к седлу страждущих и голодных лошадок. Мыльница приезжала, как правило, к вечеру и оставляла запас воды для утреннего утоления жажды. Меняли батареи в рациях. Делились сигаретами, узнавали новости, читали переданные через водителя письма. Обсуждали происходящее, материли командование, для профилактики, и чтоб выпустить пар.

А на третьи сутки поиска связь с разведывательной группой неожиданно прервалась

Когда группа не доложила о состоянии дел на пограничную заставу через положенный таблицей радиообмена час, то дежурный вначале не придал этому большого значения. Мало ли, что там, у РПГэ (разведывательно поисковая группа) случилось. Может по щели лазят, и сигнал не проходит из-за гор, или забыли войти в сеанс, как положено в течение часа. Значит, сейчас связист группы карабкается по какой-нибудь вертикали, сбивая коленки и раздирая раньше времени резину подошвы пограничных полусапожек, чтобы успеть выйти в эфир в оговорённые дипломатическим этикетом девятнадцать минут. Правда, в наших горах для круглого отсчёта эти минуты были округлены командирским решением в полчаса со скидкой на кислород и жару, поэтому с каждой прошедшей частью промежутка времени связист всё с большей тревогой смотрел на часы. Когда до полутора часов осталось пять минут, то ефрейтор не смог ждать и переложил обязанность и переживать, и принимать решение на дежурного по заставе.

— Жэка, РПГ уже полтора часа нет на связи. Что делать? — дежурные по заставе парни решительные, инструкцию знают, решение обучены принимать по обстановке. Раздумывал Женька Шендрик недолго. Дед погранвойск «борозду не портит», он её наизнанку сутью выворачивает. В начале уточнил.

— Вызывал? — проигнорировал он вопрос Бойки. Можно было и не спрашивать, трубка стационарки лежала на высокой стойке, вместо того, чтоб висеть в зажимах, как должно быть. Через телефонный динамик в комнату выливалось шипение эфира, выведенное на максимальную громкость.

— Не отвечают, — как, отрезал связист и вопросительно посмотрел на сослуживца.

— Что положено то и делай — доклад старшему, буди прапорюгу! — связёр ухмыльнулся.

— Сам и буди — он в канцелярии массу давит, — разбуженный дежурным прапорщик среагировал быстро и вполне предсказуемо.

— Доклад на комендатуру, немедленно, — выдал он своё решение.

Руководство участка недолго переваривало полученную информацию. Комендант не располагал достаточными резервами, чтобы начать поиск пропавшей тревожки и отзвонился в отряд, по ходу разговоров, приказал вызывать группу по связи без остановки, и высылать тревожку. Это ж не шуточки — два офицера, один из которых носитель больших секретов, сержант и три ефрейтора не смогли выйти в связь на собственной территории. Пока звонили и пересказывали информацию, то прошло два часа. Оперативный отряда поставил в известность округ. Вердикт округа был предельно прост и понятен: «Отряд — в ружьё!», «Резерв округа — боевая готовность! Вариант Б!». А резерв округа и отряда если поднял, то и Москву надо в известность ставить, это вам не ментовка — это войска КГБ. Теперь у разведывательно-поисковой группы оставалось только два варианта — или найдутся сами живыми, или их найдут не очень целыми, но обнаружат обязательно, даже если из-за этого придётся захватить половину Ирана. Но пиндюлину получат все за раздолбайство невъе…немыслимую! Особенно, если по халатности в связь не вышли. Судьба состава РПГ попала на контроль Москвы. Эти теперь пока не раскрутят до конца загадку исчезновения — не слезут ни с отряда, ни с округа, ни с сопредельного государства, ни с какого бы то ни было ещё…

— Вызывай Володя, вызывай, мля, без остановки! Каждые пять минут! Тревожная группа — «В Ружьё!», — ждать помощи отряда старшина заставы не собирался, действовал по инструкции и поставил в известность коменданта. Тот одобрил и поднял смежные заставы, перекрывая на всякий случай линейку.

— Тууууууу, — запел тональный вызов «Сокола-М», повинуясь совершенно не экономичному по длительности нажатию на приливной рычаг контактов кнопки. Чем дольше жмёшь, тем больше энергии вытягивает из батареи аккумуляторов радиостанция, тем больше её выплёскивается в эфир мощным импульсом через антенну над крышей казармы. Отпущенная пальцами солдата тангента прекратила заливистую трель вызывного сигнала, — Первый, я — Залив! Как понял? Ответь! — требовал связист, прошивая эфир волной в радиусе пятидесяти километров. И снова, — ТУУУУУУУ! Первый, я — Залив! Как понял? Ответь! — ответа не было. Старшина собирал тревожку. Соседи справа перекрывали границу. Соседи слева поднялись в ружьё и сформировали свою разведывательно-поисковую группу. Напряжение в пограничной зоне нарастало каждую минуту. Хотя внешне заметно ничего такого суетливого не было. Ну, поднимаются по тревоге войска, так НАТО они и войска чтоб учиться воевать, охранять, защищать. Зато необычную движуху и суету целого пограничного округа тут же отметили на другой стороне границы. Сопоставили со стандартными данными по учениям и предварительной подготовке к ним и сделали вывод — это не учения, а настоящий подъём по «Тревоге» одного из самых боевых округов Союза.

— Сэр! — официально обратился к боссу центра АНБ в регионе ответственный за получение и оценку информации офицер, — у объекта «минус» оживление русских, судя по всему, дело идёт к тому, что туда будут стянуты войска КГБ. Имеется большая вероятность того, что местонахождение будет обнаружено или он будет найден в ближайшее время, — несмотря на тревогу и переживания в голосе того, кто довёл информацию, руководитель центра спокойно отнёсся к происходящему на советской территории.

— Джон, вот и хорошо. Пусть обломают об него свои зубы, а мы посмотрим. Держать на контроле, информировать о каждом изменении обстановки — немедленно. Дать оранжевое обеспечение слежению за объектом «минус», — дежурный агент кивнул и разослал указание подчинённым. Машина подглядывания и прослушки заработала на полную катушку, отслеживая происходящее в высокогорной пустыне Туркмении.

Старшина гнал тревожку рысью, покрикивая на усталых пограничников. Лошади вынесли пятерых бойцов к последней розетке связи.

— Федя, пля, где ты останавливался, когда воду Мамеду отдавал? — водителя взяли в тревожку не зря, он ближе всех был к точке вероятного нахождения Шефа и его солдат и видел последним пулемётчика, что вёл лошадей на автомобильный водопой и приём пищи.

— Вон там под арчёй, — вытянул ефрейтор руку, показывая место, куда вели следы колёс газона, что ещё вчера привёз провиант для «разведки», которая исчезла.

— Бондарь — след, — собачника звать дважды не пришлось. Он спешился, притянул Санту за повод, ткнул рукой в опечатки подков на грунте.

— Ищи Санта, ищи! — приказал собачник овчарке, та вскинула морду, зыркнула на хозяина подтверждая получение, уяснение и исполнение задачи. Высунула влажный и красный язык, иронично намекая, что её-то уж точно в этом деле заменить нельзя. Затем равнодушно отвернулась от несовершенных, по её мнению, двуногих и, пригибая ушастую голову к земле, уверенно потянула Игоря Бондаря за собой. Нижнее чутьё псине не понадобилось, запах лошадей и Мамедова был свеж, устойчив и шёл верхом ещё не исчезнув в мареве зноя. Санта подняла голову выше земли, что немедленно отметили пограничники и, набирая скорость, перешла на рысь.

— Бондарь отпускай собаку, — скомандовал старшина, — давай на лошадь, живее! — отстёгнутая от поводка Санта — благодарно улыбнулась белыми клыками и огромными примолярами в обрамлении черных губ и отсвечивая яркостью мокрого языка побежала по следу, изредка оглядываясь на хозяина, что двигался за ней в седле на своём коне. Остальные выстроились в колонну по два за инструктором службы собак и внимательно следили за своими секторами. Над связистом приглашающее покачивалась наборная антенна радиостанции. Пока докладывать было не о чем. С момента выезда за ворота прошло не более получаса.

Санта разогналась так, что некоторые подумали: «А не играет ли собака в догонялки с лошадьми тревожки?» — ироничная морда овчарки клыкасто улыбалась при каждом повороте головы на хозяина, язык стриг землю. Кое-где пришлось пускать лошадей в галоп.

— Светка! — крик Игоря и жест рукой, указывающий направление, заставил солдат и прапорщика повернуть головы и притормозить погоню за ищейкой, чтобы осмотреться. Вынырнув из-за поворота очередной сопки, пограничники увидели лошадей поисковой группы, мирно пасущихся в тенёчке вертикального подъёма. Светка издалека выделялась в маленьком табуне своей светлой блондинистой гривой и таким же цветом роскошного хвоста. Невдалеке, к здоровенной арче была привязана длинной верёвкой одна из лошадей, и на её спине лежало не затянутое подпругами седло. Остальные сёдла, попоны и оголовья с подперсьями находились на земле у дерева аккуратно уложенные и свернутые. Вокруг — ни души. Птички поют, ящерицы носятся, змеи скользят по своим делам, хищная птица маячит в небе, черепаха ползёт в тенёк, на удалённом склоне дремлет архарье стадо, а людей нет. Не обращая внимания на овчарку, бойцы пришпорили коней. У брошенной днёвки спрыгивали на ходу.

— Рассыпаться! Искать их! Может, спят, где поблизости! Бондарь! Санту — напои, в повод её и работай по спирали от места, — прапорщик командовал и соображал: «Куда могла деваться бесследно хорошо вооружённая группа?», «Кто мог их прихватить всех, сразу и без единого выстрела?» — пока, ответов на возникшие вопросы не было. Надо было внимательно осмотреться и доложить наверх результаты. Там тоже с ума сходят от пропажи.

— Залив, я — четвёртый! Ответь! — пошёл запрос на заставу.

— Залив на приёме! Приём! — отозвалась немедленным ответом радиостанция.

— Обнаружил лошадей и днёвку Шефа. Кони без единой царапины и спокойно пасутся вокруг стоянки. Людей поблизости нет. По разведпризнакам покинули место не позже чем сутки назад. Как понял? Приём?

— На связи первый «Гермаба»! Вас понял хорошо — продолжайте поиск! Доклад каждый тридцать минут! Приём!

— Я — четвертый. Задачу понял. Выполняю. До связи.

— До связи! — эхом отозвался наушник.

— Мля, комендант на «Чаеке», — обрадовал старшина известием. Серьёзность ситуации и так понятная всем, начала напрягать вероятными последствиями. Если уж комендант в течение часа примчался замещать прапорщика на обезглавленной пограничной заставе. То кто ж тогда приедет замещать начальника и пропавшего особиста — командующий округом? Нач. особого отдела КСАПО? — Чем быстрее найдём, тем скорее вся эта кутерьма закончится. Не могли ж они испариться, как Иисус Христос. Внимательнее парни! Ищем. Ищем следы.

Тревожка разошлась полукольцом и постепенно расширяла охват. Каждый работал по своему сектору зигзагом синусоиды поиска. Бондарь отпустил собаку. Заинтересовался каким-то отпечатком на земле, присел, начал пробовать рукой и не заметил, что Санта исчезла. Двинулся дальше по найденному следам, думая, что овчарка где-то возле него, а когда опомнился, то Санта стояла рядом и тёрлась совершенно мокрым мехом о его ногу слева. Инструктор даже и не понял что произошло. Шерсть собаки была мокрой не от пота, псина сверкала тысячами капелек воды, которые остались в её шерсти. В подтверждение увиденного Санта всряхнулась-трепыхнулась, сбрасывая воду, вытряхивая шкуру и ореол из сотен брызг сотворил маленькую радугу вокруг собаки в лучах яркого солнца. Явление воды народу наблюдал и старшина.

— Товарищ прапорщик! — заорал Игорь, показывая пальцем на ничего не понимающую Санту.

Санта мыслила здраво и верно: «Пить хотела, почуяла рядом воду, побежала, быстренько напилась, заодно искупалась, тут же вернулась и преданно потёрлась о сапог. Что орать-то? Уже и отбежать попить нельзя? Лошадей я вам нашла? Нашла. От бестолковые пограничники попались на мой нос и уши. Вот, правда, хозяин вроде что-то понял. Ишь, как рот открыл, по нашему — широко. Может облизать хочет? Надо попытаться ему на плечи лапы поставить. Язык то у него маленький, но может до носа хотя бы дотянется? А что это прапорщик бежит к нам как молодой? Не — не буду пока морду Игорю подставлять — вдруг старшина ругать его за фамильярности будет» — Санта «улыбнулась» приближающемуся Грязнову самой своей обаятельной улыбкой, Виктор Иванович сразу сбавил обороты.

«Вдруг подумает, что Бондаря ругать буду. Защищать ещё начнёт. Умная же зараза» — поберёгся прапорщик и остановился не доходя несколько шагов. Руководить и издалека вполне возможно, что на клыки-то лезть.

— Таш прапорщик! — начал ошеломлённый догадкой Бондарь, — Это ж сколько там воды, шо она вся мокрая и с хвоста капает! Откуда? У нас её тут отродясь не было!

— Собаку в повод возьми. Говорил тебе — напои псину! — выговаривал, под хмурым взглядом овчарки, Грязнов солдату, — Вот она сама о себе и побеспокоилась, на наше счастье. Сейчас узнаем где она искупаться умудрилась. Рукой тронь за шерсть — вода холодная?

— Холодная, тащ прапорщик! — ещё больше обалдел от происходящего Бондарь.

— Значит проточная, — старшина в чудеса не верил, но факт был на лицо и расписан по всей морде любопытной собаки капельками ещё не испарившейся воды.

Найти место, где искупалась Санта оказалось легко, но не близко. Собака бежала к воде и назад быстро, торопилась туда, чтоб напиться, унюхав воду, а назад спешила к хозяину, чувствуя свою вину за то, что так далеко убежала. Метров пятьсот вдоль подножия крутого перевала прошла тревожка по следу собаки и остановилась. Из скалы, на высоте двухэтажного дома, бил ручей шириной около трёх метров и толщиной сантиметров двадцать. Струя воды катилась по камням водопада вниз и падала в вымоину, создавая бассейн глубиной в рост человека. Уровень жидкости в водоёме не менялся. Никуда далее влага, собранная в чаше уютного озерка не уходила. Ширина неровного овала составляла не менее десяти метров в диаметре в самом узком месте. Шум падающей воды гипнотизировал невозможностью происходящего.

— Вот это номер! — среагировал первым водитель и задвинул панаму на затылок.

— А ну стоять всем! Не подходить! Проверить подступы на дистанцию видимости! Федя, вы тут с шефом на охоту давно мотались? — старшина не спешил подходить к возникшему в голой пустыне «миражу», как он думал. Но видение не исчезало. А мокрая Санта служила самым лучшим подтверждением, что озеро явь, а не галлюцинация.

— Недели две назад, — непроизвольно сглотнул тягучую слюну дядя Федя.

— И что, ручей был? — допрашивал старшина ефрейтора.

— Откуда? Ничего тут не было, голая скала.

— Ты точно помнишь?

— Точно, точно, мы ещё отсюда леопарда заметили и лошади испугались — не хотели идти.

— Товарищ прапорщик, а можно в воду залезть, — раскрыл варежку солдат завороженный тихим грохотом и видом падающей воды.

— Нет, к воде не подходить!

— Ну, товарищ прапорщик! — умолять старшину только хуже делать.

— Что совсем мозгов нет? Ты глянь, какая скала над водой нависает! Если малый камешек вниз полетит — мало не покажется, а если большой за собой осыпь потянет? Не подходить! Следы наших ищите вокруг.

— Товарищ прапорщик!

— Чего тебе Бондарь? Сказано проверить окружность по прямой видимости — вперёд.

— Тут неправильно что-то, смотрите, вода льётся, а озеро из берегов не выходит? Как это?

— А вона — щель с краю, чуть ниже общей верхней кромки, туда, как из ванны и льётся всё, что набирается. Наверно в горе туннель для воды есть. А потом по нему влага уходит на левый к Арчабилю в Фирюзинку. Только раньше тут этого ручья точно не было. Потому, как вокруг ни травиночки ещё не пробилось. И сроку ему получается недели две, если Федя не врёт. И наши его пропустить никак не могли, да ещё с Артом. Значит тут они где-то рядом с этим природным явлением.

Выводы старшины услышали все. Даже оглянулись вокруг, как ожидая, что увидят искомую поисковую группу.

— Федя на месте. На охрану. Только спрячься в секрет, чтоб тебя видно не было. И стрелок — Коваленко с тобой. Ты старший. В воду не лезть. Если тут есть чужие, то обязательно придут сюда водички похлебать. А мы с Бондарем и «со товарищи» пройдёмся вдоль подошвы. Может там ещё и холодильник с мороженым из скалы вырос, — попытался пошутить старшина, но никто почему то не улыбнулся, — Ракетницу приготовить, зарядить и держать рядышком. Если что, то действовать по обстановке, осторожно. И обязательно ракету в небо, чтоб мы знали, что надо спешить.

— А если леопард? — философски заметил старший.

— Дашь попить. Погладишь. Поцелуешь взасос и покажешь, куда я ушёл. Вопросы есть? Вперёд по местам — секрет двусторонний, сигналы взаимодействия и оповещения обговорить между собой. В секрете не болтать — не дома.

Нашёл что-то — доложи. А тем более если это неучтённый источник воды в горно-пустынной местности, где каждый глоток на вес здоровья, а порой и жизни.

— Я — четвертый, под триста пятнадцатым основным. Залив — ответь.

— Залив на приёме! Приём!

— Я — четвертый. Обнаружил не указанный на карте источник воды у подошвы под основным знаком. Иду по вероятным следам Разведывательно Поисковой Группы начальника заставы. Как понял? Приём.

— Залив! Вас понял хорошо, продолжайте поиск. До связи!

— До связи.

Пока старшина обследовал подошву перевала в сторону большой Арчабильской щели, Федя с Коваленко образовали секрет вокруг манящего бурлящей водой озера. И хотя старшина выразительно пригрозил кулачищем, дядя Федя от идеи нырнуть в источник не отказался. Посвящённый в план водилы стрелок мгновенно согласился. Но поставил условие — первым купается он. Водитель шишиги неожиданно легко уступил первенство. Меры предосторожности были разработаны моментально.

Никто не сунется к озеру в течение двадцати первых минут, как ушёл старшина, уяснили бойцы. Значит, можно спокойно залезть в его прохладную нирвану поделив время по десять минут на каждого. Второе: плескаться надо по одному, и на башку надеть каску из тревожного вещмешка, а на плечи бронежилет. Один охлаждается, а второй сторожит. Покупаться успел только Коваленко.

Федя попался в свою же яму, которую, по привычке, вырыл ближнему, выискивая для себя выгоду. Тот, кто купался бы первым — имел бы ограничение в десять минут и, несмотря на кажущуюся радость передового авангарда окунуться в прохладу, он сидел бы в этой самой ванне не больше обозначенного договором срока. Зато ушлый ефрейтор на правах последнего из двоих, кто плюхнулся в воду, мог проторчать в природном бассейне и подольше Петрухи, прикрываясь его вынужденным, по любому, охранением. Но, не тут-то было.

Водитель смотрел вверх и страховал сослуживца от сюрприза, что мог спланировать на их головы сверху. Считал минуты, позыркивая на часы. Подарок не прилетел, зато Федя заметил, как тёмная фигура метнулась на фоне неба по козлиным уступам отвесной скалы и исчезла из поля зрения на стометровой высоте от подножия. Автомат сам прилип прикладом к плечу, и затворная рама довольно чавкнула, проглотив патрон из оранжевого магазина, после щелчка предохранительной планкой. Смотреть почти вертикально вверх на небо было трудно из-за невероятной яркости небосклона. Поэтому и фигуру толком солдат рассмотреть не смог. Это был человек. Но, то, что у неизвестного за спиной что-то подозрительно висело, дядя Федя разобрал достоверно и среагировал адекватно. Коваленко надрессированный, как и все, изготавливаться по металлическому щелчку из любого положения, вылетел из воды мокрой пробкой: в прилипших к коже синих трусах, бронежилете и каске. Углядев по ходу движения положение напарника для стрельбы стоя — бросился к оружию, лежащему на скинутой с себя афганке. Через десять секунд два ствола и четыре пары глаз отслеживали склон в готовности открыть огонь.

— Петро, отходи за арчуху. Не маячь. Достанет же на открытом пространстве, — командовал ефрейтор, не сводя глаз с опасной вертикали.

Петруха зачерпнул, не глядя, рукой шмотки и спиной вперёд отошёл за ближайшее дерево. Выглянул, справа от ствола, оглядел камни над собой и дал понять, что прикрывает.

— Федя, давай. Я держу скалу, — под прикрытием стрелка водитель отошёл к «своей» арче и осторожно выглянул. В скалах над пограничниками никого не было.

— Покупались, млдя, старшина, как в воду глядел, — ругнулся сухой ефрейтор. Мокрый Петруха проявил здоровое любопытство, не отрывая взгляда от нагромождений вверху.

— Федь, что случилось?

— А х… его знает, видел силуэт мельком и вроде с оружием, метнулся вот за тот выступ и пропал.

— Может из пещеры выскочил? Слышь, Федь, а ты пещеру-то видел? — обрадовал стрелок новостью.

— Какую пещеру?

— Там возле водопада, её отсюда не видно, а если в озерко залезешь, то там узкий проход. Я хотел тебе потом сказать, как выберусь, а ты начал затвор дергать, ну я и выскочил быстрее.

— Где, ты говоришь, пещерка?

— А вон за тем выступом чернеет щель, выступ её и закрывает. Из воды видно, а отсюда херушки.

Федя думал не долго. Вытащил СПШ и стрельнул вверх зелёную ракету, выпрашивая помощи и возвращения старшины. Купаться после происшедшего хотелось, но не желалось.

— Как водичка-то? — не выдержал коллега, прикрывая одевающегося за арчой напарника.

— Зашибенно, Федя, как у нас в бассейне на заставе, но не такая холоднючая. И пить можно. Я глотнул чуть-чуть.

— Ну ты дурак, а вдруг зараза!

— Та я случайно глотнул, вкусная.

Федя от такой рекламы непроизвольно двинул кадыком. Ну, надо же беда какая, вот он локоток рядом, а поди ж ты — кусать себе дороже. Ждали старшину недолго. Вопреки справедливости, первых пиндюлей от прапорщика за несанкционированное им купание получил Коваленко. Мокрое ХБ-афганка, такой же маскматериал шлема и обшивка броника, на ветках арчи с его стороны засады, выдавали Петра как инициатора и нарушителя приказа Грязнова. Федя ухмылялся, наблюдая и слушая разнос Петрухи со своей стороны секрета и благоразумно не отсвечивал пока не спала первая волна «выведения стрелка на чистую воду высокой исполнительности».

— Товарищ старшина, — не выдержал угроз сыпавшихся от разгневанного прапорщика Коваленко и сообразил, как его отвлечь, — Мы пещеру нашли, поэтому и в воду пришлось лезть, чтоб проверить, — вывернулся-таки Петруха из капкана Грязнова и отсрочил своё дневальство по конюшне, с побелкой, чисткой, мойкой и прочими трудностями.

— Какую пещеру? Что ты несёшь Коваленко? А если б тебя камнем сверху долбануло по башке? А? Чтоб я твоей маме сказал? — наседал уверенный в своей правоте старшина.

— Вон ту, — ткнул указательным пальцем в сторону тёмного пятна у края выступа стрелок, — Юра та скажи ты, — тут выплыл и Федоренко. Славу первооткрывателя неизведанных туннелей, а вдруг и катакомб надо было срочно присваивать себе. Может его именем, и назовут, трепыхнулась мыслью мечта.

— Так он же в каске был. Мы меры безопасности соблюдали, товарищ прапорщик! Я как пещеру разглядел, так Петруху и послал проверить. А чтоб чего не прилетело, и бронежилет нацепить приказал, — Коваленко от такой наглости чуть глаза с бровями не потерял, но молчать пришлось иначе наряд по конюшне на неделю, как минимум. А оно ему надо?

— Так, значит, это ты ему приказал в воду лезть? — мгновенно переключился старшина на дядю Федю, не обращая внимания на упоминание о пещере.

— Так точно, старший наряда ефрейтор Федоренко, сказав шо треба проверить, шо ото там за дыра темнеет за скалой. От я и пишов — сполнять, — тут же уточнил и включился стрелок, и взял «взятку на мизере», опережая дядю Федю своими не совсем точными откровениями. Зато теперь, вина за купание, железно падала своей тяжестью на старшего секрета, а водиле на конюшне долго не устоять — прорвётся, на выезд вызовут, и был таков. Как с гуся вода. Однако, удивлённый изворотливостью хохла, ещё больший украинец Юра Фёдоренко взял своё, получив прикуп и инициативу. По сравнению с неизведанными тайнами пещеры, запрещённые водные процедуры меркли и теряли свою актуальность.

— Так ничего ж не случилось, тащ прапорщик, он только по колено зашёл и присел, шоб ото лучше рассмотреть, что там такое за вход куда-то.

— А что ж у твоего «младшего брата» каска и её бликмаскировка мокрая? У него что, колени на макушке растут? — не унимался старшина, но обороты сбавил, изучая и высматривая черноту прохода за скалой. И этот проём в толще горы его всё больше и больше заинтересовывал. Федя подлил масла любопытства в огонь жажды неизвестного.

— Так оступился Петро, — врал напропалую дядя Федя, Петруха преданно закивал, подтверждая, — А может туда ПРГ и пошла? — направил помыслы старшины в правильное русло их течения водитель и напомнил о главной задаче тревожки — найти поисковую группу. Коваленко понял, что наказание в навозе за явным преимуществом его интеллекта отменяется и, чтоб уж совсем отвлечь старшину от уставных взаимоотношений, связанных с главой о наказаниях подчинённых, вспомнил: почему ему пришлось прервать купание. Хотел сказать, но старшина упредил с вопросом.

— Так что ж не проверили до конца, бравые воины — пограничники? Что это у вас рожи перепуганные были, когда мы прибыли? Почему у Коваленко предохранитель открыт? А? — отвечать надо было быстро, каждая секунда могла стоить очередной подводы с лошадиными блямбами.

— Так над нами забегал какой-то чурбан, как только мы к пещере сунулись. И за спиной у него что-то вроде оружия было. Точно. Пришлось вас вызывать, — кротко доложил водитель и кивнул вверх, где он обнаружил неизвестного, спрятавшегося в скалах.

— Так, вы двое — наблюдать за скалой, — тут же получили указание два стрелка, — Бондарь — тыл. А вы, оба, ну-ка поподробнее? Что там бегало с оружием наверху? Кто видел?

— Я видел, тащ старшина, — сдался дядя Федя, — поэтому и предохранители открыты и патроны в патронниках. Мелькнул на фоне неба и исчез за скалой как призрак. Мы за арчухи попрятались так, чтоб только правое плечо с автоматом было видно и к бою изготовились. А вдруг — снайпер? Ракету запустили, и стали вас ожидать.

— Ну, я так понял, что ты, мой друг, купаться не передумал? — саркастически начал старшина, кивая на дядю Фёдора.

— Так я и не хотел вроде, — попытался откреститься от своего первоначального желания ефрейтор.

— Надевай каску, бронежилет. Коваленко — наблюдать. И вперёд, на ту сторону озера. Разведчик.

Глава 2

Где-то южнее советского основного пограничного знака номер двести семнадцать. На территории государства Иран. Скорее всего, под кондиционером. Центр АНБ.

— Сэр, свежие изменения информации со спутника. У Русских исчезли первые шесть человек, вероятно, обнаружили объект «минус» и он показал им свои зубы. И ещё одна группа идёт на точку, где пропали их пограничники. К перевалу стягиваются дополнительные подразделения. На аэродромах вблизи Ашхабада замечено большое передвижение техники. Вертолёты выведены из маскировочных ангаров и навесов на бетон взлётно-посадочных полос. На склады КСАПО потянулись колонны грузовиков. Похоже, «совьеты» всерьёз решили обнаружить канувших в никуда солдат и офицеров.

— А что их военный округ? Поддерживает пограничников?

— Пока больших изменений в повседневной жизни не обнаружено, но имела место активность радиостанций полка транспортной и штурмовой авиации. Возможно, пограничный округ собирается подстраховаться на случай осложнений. Но пока тихо.

— Что с нашими подразделениями, попавшими под «минус»?

— Нет информации, попытки прорваться и вернуться успеха не имели. Подход перерезан и блокирован. Поисковые группы просто попадают под обвалы. Причём их не уничтожает, а именно, как специально — отрезают. В результате спасательных операций теряем время. После того как доберёмся и вытащим план прохода существенно меняется. Впечатление такое, будто кто-то внутри горы меняет местами перегородки, как в своей квартире. Но там монолитная порода. Никаких выбросов породы. Шумов. Сотрясений. Эта чёрная дыра сама устанавливает правила и сама их меняет, как ей вздумается. Единственное неизменное, что мы можем констатировать точно, так это то, что все, кто идут в проход, ведущий вроде, в сторону СССР — не возвращаются назад, если их цель не поиск пропавших, а исследование катакомб. Хотя после углубления в лабиринт магнитный компас отказывает. Сигнал сквозь толщу не проходит. Связь УКВ работает только пределах видимости. КВ экранируется напрочь. А правый и левый лазы неизменно выводят в сторону Ирана. Местные власти, пока, оказывают содействие в обмен на нашу военную помощь против Ирака. Если они вышли на территории другого государства, то должны были бы уже обозначиться или попытаться войти в контакт. Соответствующие меморандумы разосланы во все страны региона. Данных о появлении наших ушедших в лабиринт групп — нет. Запрашиваем ежедневно.

— Значит вы, как и я считаете, что это потайной ход к «советам» и наши исследователи попадают в ловушку их Погранвойск.

— Абсолютно, босс.

— Тогда почему мой дорогой Джон русские до сих пор не впендюлили нам ноту протеста, не показали пленных, или хотя бы трупы? Все группы были укомплектованы оружием, средствами защиты? Мы им только ядерную бомбу в рейдовые рюкзаки не положили. И где шестьдесят рейнджеров и пятнадцать морских котов, которых нам выделили на спецоперацию? У меня ответ только один — они не у русских.

— А где тогда?

— И я не знаю где. Может на том свете. В Афганистане или Ираке. В Австралии. Или в другом времени. Куда вообще ведут эти катакомбы? Кто их прорыл? Одни вопросы Джон! А где ответы? Куда делись семьдесят пять крутых джи-ай, обученных выживать в любой обстановке? Ни с территории Афганистана, ни Ирана, ни прилегающего Ирака сведений о появлении белых и вооружённых людей мы не получили. А такую банду американских парней обязательно заметили бы и показательно отрезали бы головы и сняли бы на камеру в худшем случае. В лучшем — запросили бы выкуп. А они как под землю провалились. Ну не в ад же они попали? Кто-то или что то их задержало и это неизвестное ИКС меня интересует. Нам брошен вызов. И надо его изучить, чтобы ответить или наоборот подставить под ответ кого другого. Молчите. Я считаю Джон, что те, кто их у нас забрал не удовлетворены каким — то своим результатом и наш номер с самолётом похоже им понравился. Русские там что-то определённо нашли. Если «шум» на границе усилится, следовательно наша дыра имеет выход в русский Туркменистан. А значит и к секретам этой аномалии могут получить доступ наши вероятные противники. Готовьте варианты отхода. Такие, чтоб у русских не было никакой возможности — дотянуться затем к нашим тайнам. Если они с голой задницей умудрились проект Манхэттен повторить, то я не удивлюсь, если они и тут что-нибудь нароют. А мы со своими миллиардами окажемся у них в заднем проходе и будем кусать локти у китайцев. И просветите меня, кто был в составе пограничников, которые оказались в минусе? Обычные солдаты-балбесы срочники?

— Не только, с ними находились два офицера. Первый — начальник их пограничного поста. Второй прибыл к нему именно для поиска обломков самолёта. Фигура второго командира занимательна тем, что он ни разу не дал понять нашим слухачам, по какому он профилю работает в КГБ. Ясно одно, что майор этот не простой, если служит у них в разведывательном отделе. Хотя все вокруг думают, что он чистый особист. Остальные — обычные солджеры набранные по призыву.

— Вот видите Джон, мы не зря пожертвовали нашим самолётом. Пока русские получат те данные, что имеем мы об этом странном сооружении — потеряют ещё десятки человек. А мы отследим их действия и сделаем выводы Нам нужно непременно быть в курсе того, что там у них происходит. Перенацельте спутники. Отдайте приказ агентуре на той стороне — работать по Фирюзе. Ройтесь в архивах. Ищите. Ищете ответ на вопрос, что мы нашли? Меня не устраивает ответ феномен, мне нужен практический результат. Чтобы понять — закрыть работу по проекту или наоборот, продолжить исследования. Используйте русских. Пишите и расшифровывайте их радиопереговоры и телефонные звонки. Они не поняли важности горы, и будут работать открытым текстом. Приоритет на задаче красный, немедленно докладывать о малейшем изменении в радиусе ста километров от «минуса» на советской территории. И что там у нас по учёным? Что говорят умники исследовательского отдела?

— Они носятся, сэр, как ненормальные. Говорят, что такого феномена они не видели и не слышали с тех лет, как читали запоем фантастику. Говорят, что этого не может быть. Особенно им приспичило лепить датчики и на стены в левом туннеле, где по сорока пяти градусному склону мячики и банки из-под пива катятся не вниз, а вверх. А человек стоит под углом почти параллельным полу и не падает на спину.

— Джон меня не волнуют эти чудеса, которые мы не можем применить на практике. Что по новой группе? Добровольцы есть?

— Есть. Готовим. Хотим попробовать новый способ обратной связи.

— Что снова бронированный кабель потянете, чтоб потом найти обрубленный или оплавленный конец?

— Да сэр. Только это будет нанокабель из тончайшей молекулярной нити углеродных атомов.

— Думаете «минус» его не заметит, а вы с ними по телефону общаться будете?

— Попытка, как капля — может дорогу и в скалах пробить.

— Пробуйте, и отчёт мне на стол со своими комментариями. Что ж, посмотрим, хватит ли у русских, вляпавшихся в Афганистан, ума потягаться с этой загадкой.

— А вы в курсе Джон как эта гора попала в зону Русской империи?

— Да, конечно. Русские купили Фирюзу у иранского шаха и заплатили золотом. Сделкой ведал главный визирь и по информации историков положил в свой карман не малую мзду за оформление договора, лоббирование и оформление. Сделал это тихо, как несущественную уступку России в обмен на торговые и другие блага. Когда главе государства доброжелатели донесли весть о том, что граница сдвинута на юг и Арчабиль — Королевкая охотничья резиденция шаха, теперь русский во веки веков, то он разгневался так, что велел расплавить металл, что получил визирь за афёру и залить виновнику в глотку. Что и было сделано незамедлительно. Врагов у парня во дворце — хватало. Казнь вошла в легенды Ирана.

— ОХ, Не зря шах Ирана приказал залить всё золото, что получил сановник в нутро чиновнику. А? Что-то там не чисто. Не забудьте про архивы! Всё Джон. Идите, работайте.

Высокие Договаривающиеся Стороны, воодушевлённые желанием урегулировать разногласия по вопросу о прохождении линии государственной границы между Союзом Советских Социалистических Республик и Ираном на отдельных участках, тем самым подтверждают, что граница между Союзом Советских Социалистических Республик на всем остальном протяжении остаётся без изменений, причём пограничный участок на правом берегу реки Аракс против бывшей крепости Аббас-Абад, а также селение Хисар с участком земли остаются в пределах Ирана, а местечко Фирюза и окружающие его земли — в пределах Союза Советских Социалистических Республик.

В связи с вышеизложенным Высокие Договаривающиеся Стороны заявляют, что отныне все вопросы, связанные с прохождением линии государственной границы между Союзом Советских Социалистических Республик и Ираном на всём её протяжении являются урегулированными и что стороны не имеют друг к другу территориальных претензий.

Составлено в Тегеране 2 декабря 1954 года (11 азара 1333 года) в двух экземплярах, каждый на русском и персидском языках, причём оба текста имеют одинаковую силу.

Соглашение ратифицировано Президиумом Верховного Совета СССР 25 апреля 1955 г. Обмен ратификационными грамотами произведён в г. Москве 20 мая 1955 года.

— Так что ж не проверили до конца, бравые вы мои воины — пограничники? Что это у вас рожи перепуганные были, когда мы прибыли? Почему у Коваленко предохранитель открыт? А? — отвечать надо было быстро, каждая секунда могла стоить очередной подводы с лошадиными блямбами.

— Так над нами забегал какой-то чурбан, как только мы к пещере сунулись. И за спиной у него что-то вроде оружия было. Точно. Пришлось вас вызывать, — кротко доложил водитель и кивнул вверх, где он обнаружил неизвестного, спрятавшегося в скалах.

— Так, вы двое — наблюдать за скалой, — тут же получили указание два стрелка, — Бондарь — тыл. А вы, оба, ну-ка поподробнее? Что там бегало с оружием наверху? Кто видел?

— Я видел, тащ старшина, — сдался дядя Федя, — поэтому и предохранители открыты и патроны в патронниках. Мелькнул на фоне неба и исчез за скалой как призрак. Мы за арчухи попрятались так, чтоб только правое плечо с автоматом было видно и к бою изготовились. А вдруг — снайпер? Ракету запустили, и стали вас ожидать.

— Ну, я так понял, что ты, мой друг, купаться не передумал? — саркастически начал старшина, кивая на дядю Фёдора.

— Так я и не хотел вроде, — попытался откреститься от своего первоначального желания ефрейтор.

— Надевай каску, бронежилет. Коваленко — наблюдать. И вперёд, на ту сторону озера. Разведчик.

* * *

— Товарищ прапорщик, — заныл Федя, — Раздеться можно? До трусов?

— Можно Машку за ляжку, — выдал старшина, — А в армии: «Разрешите? товарищ старший прапорщик! Или мичман», — на долю секунды помечтал Грязнов о бескрайнем просторе волн океана и песке пляжа с пальмами, — Раздевайся, — смилостивился он. Вид бравого Феди босиком, в бронежилете, каске, с автоматом и запасными магазинами к нему не оставил равнодушным никого, включая лошадей и собаку. Бондарь оглядывался на водителя, саркастически улыбаясь, что не укрылось от глаз Грязнова.

— Собачник, а ты что лыбишься? Бегом сюда. Пойдёшь за ним через воду с собакой. Коваленко — поменяй его в прикрытии, — теперь на одного веселящегося стало меньше, а на одного раздетого больше. Две пары синих трусов гармонично пытались отразиться в колыхающемся зеркале озерка. Несмотря на серьёзность ситуации стрелок тихо давился смехом, услышав комментарии связёра с рацией.

— Стриптиз на природе, мля! — оскал двух рож из-под касок предвещал в будущем необратимую месть на заставе, для тех кто был одет, но старшина свёл к ничьей молчаливое противостояние амбиций.

— А вы что без касок и бронежилетов ухмыляетесь, там, в кустах! А ну живо кинули железо на плечи, а каски на мозги! Шевелись, а то урою до позвоночника.

Первым забрёл в воду ефрейтор и стал осторожно погружаться. Когда вода дошла до пояса, то он пошёл вдоль берега, тщательно прощупывая босыми ногами дно водоёма. Бондарь подождал пока ефрейтор не отойдёт от него на шесть метров и также осторожно двинул за ним, но по колено в воде. Ищейка полакала на ходу воду и бодро потянула поводок в сторону скального выступа, за которым скрывался провал внутрь горы. Коваленко держал верх, стрелок тыл и подходы, старшина внимательно наблюдал за продвижением своего авангарда. Наконец Федоренко заглянул за выступ, забредя по шею в бурлящую воду и почти добравшись до падающих струй водопада.

— Ну, что там? — торопил старший тревожки.

— Дыра, тащ прапорщик, в рост, или выше! Широкая! Змей не видно, но лучше сапожки надеть! Бондарь иди ближе! — солдат щурился и фыркал от разлёта брызг сыпящихся на него со всех сторон. Поднял автомат над головой и держал стволом в сторону пещеры, прикрывая подход Бондаря с собакой по мелководью берега. Маленький камешек слетел сверху и стукнул водителя по стальному шлему, заставив в испуге присесть в воду по самый кончик каски, так что над поверхностью остались лишь две вытянутых руки с автоматом.

— Коваленко, мля! Спишь!

— Маленький, падло, не разглядел! — виновато оправдывался Петруха

— Федя — вылазь! Бондарь держи с собакой вход! — Грязнов заботливо собрал солдатскую одежду и пошёл по краю озера к Бондарю, что страховал непонятный расщелок в подземелье. Пока одевались и обувались, старшина прикрывал своим складником обоих пограничников. Ствол автомата смотрел в темень неизвестности, но целиком расщелину разглядеть было трудно, выступ закрывал, отрезая бойцов от возможного нападения со стороны пещеры, и, в тоже время мешал тревожке полностью оценить и разглядеть свою находку. Виктор Иванович не спешил, он захватывал свой плацдарм, шаг за шагом подстраховываясь и оберегая людей и животных от любой опасности. За долгие годы службы он понял, что всё можно отремонтировать, найти, заменить и поправить, а вот солдата восстановить быстро невозможно. Потеряешь хоть одного, и будет так плохо, как будто потерял кусок себя самого, души и сердца. Поэтому осторожно, не спеша с оглядкой и расстановкой, по рубежам. Вон лейтенант с майором видно поспешили, и где теперь они? Так, что будем оставлять знаки, проверяться и докладывать о каждом шаге, чтоб потом следы хоть смогли найти.

— Коваленко — связь, — но прежде чем прапорщик успел доложить и испросить разрешения на продвижение вперёд он пустил собаку Бондаря к входу.

— Санта — Ищи! — инструктор отпускал пятнадцатиметровый поводок, пристёгнутый к ошейнику овчарки по мере её углубления внутрь горного тоннеля. Когда брезентовый ремень натянулся и закончился — легонько дёрнул, — Санта ко мне! — псина вернулась пыльная, довольная и без признаков тревоги на умной и языкастой морде. Крутнулась возле левой руки Бондаря и ранее, чем он успел укоротить поводок, снова, сама метнулась за уступ и уселась так, что было видно только её улыбающуюся клыками мордень и стоящие торчком уши.

— Мина, товарищ прапорщик! — ляпнул, не подумав, собачник. И тут же убрался за выступ, ожидая разрыва.

— Где?

— Санта нашла что-то! Села возле находки!

— Ну и что нашла?

— Не видно, скала закрывает!

— А что ты орёшь — мина, Бондарь? Глаза раззуй! Не рванула же ещё пока! Понабирали в армию детей, а игрушки настоящие дали, — бурчал старший по возрасту и званию с опытом, отодвигая «эсэсовца» и осторожно высунулся из-за камня. Бережёного и в горах бережёт.

— Фух! Кто помогал поисковой группе собираться? — Грязнов вернулся за выступ, разглядев что-то у собачьих лап.

— А что? — спросил Федя, нарываясь на неприятности и ёрзая ногами в мокрых трусах под сухими ХэБэшными брюками афганки.

— Хрен съел на что? Ты помогал? — рыкнул прапорщик, восстанавливая подчинённость.

— Ну я? — не понял своей вины ефрейтор.

— А иди сюда! А ну, глянь, возле Санты, не их верёвка лежит из альпинистского снаряжения? — Юрка понял — можно отличиться и галопом скаканул к старшине. Высунулся, оглядел сидящую Санту и веревку, лежащую у её лап. Репшнур вёл в пещеру, и в него, по всей длине, была вплетена оранжевая нить. Точно такой же моток грузили в шишигу, когда везли лошадям воду на водопой по заказу Зуба. Водитель мыльницы ещё обратил внимание, что край шнура вымазан в зелёную краску, которой красили стены взлётки на заставе весной перед проверкой. На белом полотне круглого конца явственно грязнились зелёные пятна высохшей краски.

— Точно, вон на ней наша зелёнка, как со стен на центральном проходе, видно в каптёрке вымазали, когда банки на место ставили после покраски стенок.

— Ну, вот Бондарь, а ты говоришь мины. Сторожите эту дыру. Собаку вернуть. Коваленко — давай гарнитуру.

— Я — четвёртый под двести семнадцатом. Залив ответь! — застава отозвалась голосом одного из Боек.

— Залив на приёме! Приём!

— Прочёсыванием местности и наблюдением обнаружил репшнур из снаряжения пропавшей поисковой группы, закреплённый перед входом в пещеру и уходящий внутрь тоннеля. Прошу разрешения на поиск внутри горной выемки с целью выяснения нахождения пропавшей ПРГ. Собака чётко берёт след внутрь пролаза. Признаков опасности не наблюдаю. Как понял? Приём?

— Четвертый! Я первый Геркулесового, — взял микротелефонную трубку в свои руки комендант участка, — оставить снаружи двух бойцов с рацией. Им в пещеру не заходить, ни под каким предлогом, даже если вас там привалит на хрен. Ждать резерв комендатуры и тревожку с Фирюзы. При малейшем намёке на опасность — покинуть лаз и охранять вход снаружи. Как понял? Приём?

— Вас понял, снаружи седьмой и пятнадцатый с запасной триста девяносто второй! До связи!

— Сеанс каждые тридцать минут! До связи, — напомнил глава Геркулесового.

— Вас понял! Каждые тридцать минут. До связи, — соблюдая правила радиообмена, подтвердил Грязнов.

— Бойцы, ко мне! Живее, — собрал солдат возле арчухи Грязнов, а голос не предвещал ничего хорошего, — Вы что, пля? Нюх потеряли? А? Забыли, зачем приехали? Или это вам кино смотреть в ленкомнате? Здесь последние метры нашей земли. Там за кордоном неизвестно кто, рядом. И непонятно, что у него в голове! Может украсть нас хотят, а может убить и поглумиться. Что, Коваленко, давно трусы Федоренкины не видел? А ты, стрелок, с ним в одном кубрике спишь — не насмотрелся ещё! Смехуёчки вам, а там, в пещере может вся поисковая команда загибается или их, упаси господи, повязали всех, — чуть не перекрестился старший тревожной группы, — Вы двое — остаётесь здесь Стрелок и Коваленко — в пещеру не заходить! Это приказ! Старший — Швец! Связь через тридцать минут! И не дай бог, вы полезете купаться или уснёте! Всё, игры закончились, теперь не я вас воспитывать буду, а те, кто ПРГ утащили. Хотите, чтоб и вас нашли по частям — на здоровье. Но если ослушаетесь, то я вас унавожу на кроссе. Понятно?

— Понятно, — недовольно пробурчал Швец и Петруха согласно и озабочено кивнул, поправив плечевой ремешок радиостанции.

— Мы, — продолжил постановку задач старшина, — Бондарь, Федоренко и Санта идём на разведку лабиринта или что там темнеет. Скорее всего, наши предшественники прошли туда и привязали альпийский тросик, чтоб потом не плутать и найти выход. Заодно и знак нам оставить, что они здесь где-то. Пойдём по нему. Первый — собачник с овчаркой. Второй — я. Третий Федоренко. Фас- фонарь только один и я буду подсвечивать сзади эсэсовцу путь, ефрейтор ты идёшь сзади и ориентируешься по пятну фонаря, не забывай прослушку назад делать. В СПШ (сигнальный пистолет Шпагина) загнать белую трёхзвёздную ракету, сигналы оповещения, управления и взаимодействия, стандартные, изготовка по любому необычному звуку, движению, силуэту. Первый выстрел, если что — из СПШ, чтоб лишить противника ориентировки, ослепить, увидеть и деморализовать. И запомните — сначала прятаться, ложиться, уходить в бок с линии центра — потом стрелять или одновременно. Вопросы есть?

— А если что-то с вами там случится? — Швец даже запереживал за уходящих в неизвестность и тьму. Хотя, скорее всего вдвоём вдалеке от родной заставы чувствовал себя неуютно.

— Приказ коменданта — ждать здесь резерв комендатуры и тревожку с Фирюзы! Хочешь поспорить с комендантом выходи в связь. Обо всём необычном докладывать на заставу. С нами, скорее всего связи не будет.

— Ещё вопросы?

— А что брать будем?

— Федоренко — всё по максимуму. Вдруг там выход в Иран и придётся воевать и со стражами?

— Так это, тащ прапорщик? — наткнулся на не предвещавший добра взгляд и исправился, — Извиняюсь, товарищ старший прапорщик, дыра большая, может лошадь возьмём? Нагрузим на неё всё и пойдем налегке?

— А если узкая?

— Так проверим сейчас налегке, а если Света пройдёт, то вернёмся и её загрузим. А если не пройдёт, то вернёмся, доложим и заберём поклажу с собой в новый поход? — Юрка не хотел таскать тяжеленный тревожный мешок, и в его словах было рациональное и практичное зерно истины.

— Хм, так и сделаем. Пока с собой только оружие, вода, ножи, лопатки ИПП, каски, защита. Оружие с предохранителя снять. Патроны в ствол не загонять. Коваленко и Швец на посты. Остальным: десять минут оправиться и перекурить, проверить снаряжение, собаку напоить — разойдись!

И каждый занялся своим делом. Отсутствует в тревожке пулемёт, нет снайперской винтовки. У всех автоматы, а у Грязнова ещё пистолет в кобуре. Зато в тревожных мешках сухпай в тушенке, сгущенке, сухарях и каше. Цинк патронов на каждый вещмешок с открывалкой, ракеты для СПШ, аптечка — одна на всех, ИПП (индивидуальный перевязочный пакет) запасные. Вот и все запасы. Есть ещё верёвки у каждого, ножи складные припрятанные под куртками, инструмент мелкий у связиста в тревожной сумке, да то, что осталось от имущества поисковой группы. В основном ерунда мелкая от котелков, до ведра с водой и бахил с ОЗК, в которых воду лошадям возили. И главное — два топора — один наш русский, а второй колун иранский. Да пара МПЛ — малых пехотных лопаток в чехлах с остро заточенными на сдачу СПУ (специальное пограничное упражнение) лезвиями. Фляги с водой, да тактика к бронику. Вот и вся экипировка. Так что долго не собирались. Раздербенили на всякий случай цинк с патронами, набили все магазины, забрали у оставшихся на нашей территории их оранжевые бумеранги к автоматам, оставили только по два и цинк с СПШ. Ну и остановились на этом.

— Ну, готовы? — говорить не хотелось.

— Так точно.

— Бондарь — вперёд, — короткая цепочка не спеша двинулась к темноте проёма. Вначале за скалой, что прикрывает дыру в породе, исчезла шустрая Санта с инструктором, за ней втянулся и пропал старший прапорщик. Последним качнул антенной и завернул её за ушко на плечевом ремне дядя Федя. Внутри пещеры было темно, чуть сыро от обилия рядом влаги и тихо. Бондарь зашёл так далеко, сколько хватило падающего снаружи света, чтоб хоть что-то видеть и остановился, поджидая старшину с Фас-фонарём. Санте освещение был не нужно. Она недовольно остановилась, ведомая запаховыми построениями окружающей её каменной обстановки. Аромат репшнура вёл тугим и стойким запахом синтетики и пропитавшей верёвку вонью масляной краски. Луч фонаря появился со щелчком включателя, и пограничники смогли оценить ширину и высоту прохода. Пятно света метнулось вперёд обходя силуэт инструктора и не нашло себе препятствия в расширяющемся замкнутом пространстве впереди. В воздухе висела пыль, и изредка пролетали какие-то мелкие насекомые. Перед нарядом находился конусообразный проход, который вёл в большой куполообразный зал. Стены были гладкими, словно выточенными водой в толще породы. Щелчок прицельной планкой повалил всех на камень и за плавные выступы скальных неровностей. Фонарь тут же потух. В проходе наступила тишина. Наряд прослушивал, как учили, местность. Звук удара металла на автомате говорил, что Бондарь что-то заметил впереди, можно было и спросить, но перед этим прослушать — пять минут — минимум на изучение. Собачник отстегнул Санту с поводка и шепнул в правое ухо: «Ищи!», — отпуская в свободный поиск. Псина нисколько не испытывала неудобства от присутствия полной темноты и деловито зашуршала лапами удаляясь и проверяя на опасность предстоящий путь дальше.

Собака вернулась быстро и ткнулась мокрым носом в ладонь Бондаря.

— Вернулась, чисто! — только после этого включили фонарь, и пошли дальше. Широкий ход привёл их в обширное подземелье, посреди которого, причудливо поднимаясь и опускаясь, друг к дружке росли сталактиты и сталагмиты. Слева журчал ручеек наполняя каменную чашу и вытекая из неё по пробитому в породе жёлобу. Конец верёвки лежал посреди зала, упершись в природную скульптуру. Вдали за накапанными конусами виднелись очертания трёх тёмных ходов. Репшнур указывал своим концом на средний ход из трёх.

— Федя, сколько прошли?

— Тысячу двадцать семь шагов. Или пятьсот метров с хвостиком, — водил головой за лучом фонаря ефрейтор.

— Связи нет?

— Нет, мы раз шесть повернули. Да её и на выходе не было.

— Игорь — следы есть?

— Есть слабые, но наши. Прошли все. Двое догоняли четверых, почти бежали. Потом собрались, пошли по центру вон в ту дыру.

— Отход. Федя пошёл обратно первым. Бондарь — замыкаешь. Собаку на длинный повод.

Спорить с Грязновым ни у кого желания не было, тем более что он точно повторил тактику предложенную водителем. Из пещеры вывалились с удовольствием на свет божий. Засидевшихся Петруху и Швеца услали ловить Свету, чем они занимались вдвоём почти час. Кобыла не собиралась вновь вставлять морду в оголовье, трензеля в зубы, а седло получить на спину. Свобода понравилась, трава в распадках была сочной, воды в озерке, хоть отбавляй. Валяться в пыли можно было хоть сколько. А тут, на тебе — под узду ловят. Манёвры кобылы рассмешили, утомлённых мраком, старшину, инструктора и дядю Федю.

Светлана Борисовна использовала «тактику большой задницы». Стоило кому-либо из двоих загонщиков попытаться приблизиться тихонько к голове животного, как это самое хитрое порождение дьявола и кентавра тут же делало разворот на месте и поворачивалось задними булками к ближнему захватчику. Булки были больше и выше чем у носорога, крупнее, чем у бегемота и лишь немного уступали молодому африканскому слону. На законцовках круглились копыта, каждое из которых было крепко увенчано вытертой о камни в серебро подковой с загнутыми и откусанными плоскими кончиками кавалерийских гвоздей посреди ороговевшей ступни лошади. Светка чуть всхрюкивала, двигаясь на, нападающего на неё с ремнём, солдата, и пыталась легонько двинуть в сторонку. Пыль стояла столбом. Коррида была ещё та. Как только боец отскакивал от монументального зада, то эта ведьма снова начинала рвать витамины из-под своих передних ног. В крайнем случае, лошадь переходила на рысь и отбегала на энное количество метров. Всё повторялось вновь: скрадывание, медленный подход к голове, движение задом, бегство загонщика и уже пять: ноль в пользу ушлой копытной. А два хомо сапиенса никак не могут изловить второго друга человека в свои снятые с поясов ремешки. А надо всего ничего — обнять Светку за шею. Но попробуй — подберись!

— От стерва, опять убежала! — комментировал и проверял тревожные мешки Бондарь. Санта с интересом следила за игрой в догонялки. Ей очень хотелось тоже побегать на свободе и раздолье без поводка с лошадьми и солдатами, но хозяин не давал команду «Гулять!», а рылся внутри зеленых торб на бережку чудного озера. Наконец загонщики взяли Свету в клещи, применив таки человеческий интеллект. Они подобрались не со стороны головы, которую надо было хватать, обняв за шею, а презрели страх и подкрались со стороны страшной и опасной жопницы королевы конюшни. Такую подлость, воплощённую в безрассудную храбрость Светка просчитать не успела. Пугать ударом копыта у неё уже не получалось. Лошадь дернулась в сторону от того кого она увидела первым и попала грудью и шеей в объятия Петрухи который и завис на богатырском приложении к голове першеронихи с победным воплем.

— Поймал!!! — Света не врубилась кто, кого поймал и, не обращая внимания на повисшую на шее массу, было, двинулась рысью прочь, но ловкий Петр, как обезьяна охватил и ногами шеяку кобылицы. Королева не привыкла суетиться проигрывая, поэтому сдалась с высоко поднятой головой, вроде сама того хотела. Остановилась и дала себя прицепить на солдатский ремень. Запыхавшиеся тореро с руганью повели громадину к озеру куда она их мимоходом и затащила, утопив сапожки и нисколько не утомившись при этом. Отлупить Светку за выёживание можно было с большой опаской и как минимум ломом. Легче было дать ей попить, поесть, ну и таким образом договориться о найме, на некоторое время. Напилась вдоволь, и только после этого позволила вывести себя на берег, оседлать и загрузить амуницией, предварительно выпросив двойную меру залитого водой овса. Который, замочили пока тореадоры и ковбои ловили дочь хитрости и беса на приволье туркменских высокогорных лугов.

Увешанная вещевыми мешками Света спокойно жевала трензеля и ожидала начала движения. Кобыла с трудом, но протиснулась в лаз пещеры и ей там, на удивление понравилось. В новой конюшне было сухо, пахло свежей водой, и чувствительные ноздри лошади чуяли ещё какой-то смачный и вкусный отголосок аромата тучного многотравья впереди. Вот только запах был слаб и говорил о такой дали своего положения, что может и стоило протопать до него пару другую километров. По проложенному пути до большого зала прошли быстро. Копыта бухали и цокали по камню, и звук растекался эхом, отбиваясь от стен с размеренным грохотом наевшегося мастодонта, отправившегося на развлечение с друзьями.

«Черт, хоть бы не заржала, зараза, демаскирует же метров на триста, Борисовна» — подумал старшина, и приказал дяде Феде приотстать. Что ефрейтор сделал с огромной неохотой в нахлынувшей сразу со всех сторон темноте.

Дошли до сталактитов без проблем и тут Санта вздыбила шерсть, натянула короткий поводок в левой руке инструктора и зарычала так, как рычат на угрозу, что может стоить жизни. Все кроме Светы рассыпались за укрытия. Федя материл кобылу, которой ситуация обнаружения неизвестной опасности в темноте могла стоить жизни, но совершенно не волновала.

«Это ваши трудности», — прожевала трензеля во рту Света и резко стукнула головой по каске ефрейтора — почесаться хотела. Стальной шлем водителя спас. Света удивилась увеличению крепости головы пограничника в условиях полного отсутствия освещённости и предложила убрать трензеля изо рта другим способом — боком вдавила солдата чуть в углубление, в которое он спрятался, отлетев от удара по каске. Воин попытался объяснить Светке, соблюдая режим «молчания» шёпотом, что выполнение боевой задачи в таких сложных условиях может быть сорвано по её вине, и тогда по прибытию на заставу он найдёт не только хороший лом, но и постарается обнаружить добротную ручку от старой и большой совковой лопаты с пожарного щита. Всё это он бы и высказал, если бы воздух был в лёгких. Пока два пограничника — один на копытах, а второй на ногах — занимались борьбой за свободу каждой отдельно взятой собственной и живой личности в ограниченном пространстве, и обсуждали влияние боли и отсутствие кислорода — на трензеля в зубах, то старшина с Бондарем соображали — а чего ж там такого учуяла овчарка. Санта вела себя так агрессивно, что не оставалось сомнения — впереди чужой.

— Игорь, кто это? — шепнул прапорщик. Младший сержант понял вопрос правильно. Старшина хотел знать, какого вида опасность их ожидает — животное или самое опасное из всех млекопитающих. Ответ был из тех, что чреваты.

— Это человек. Спускать? — вариантов всего два — или он с нами или против. Если против, то почему не расстрелял сразу, как увидел включённый Фас-фонарь Грязнова издалека. На его фоне вся пятёрка смотрелась в штольне, больше похожей на дворцовый вход своими размерами и высотой, как увеличенные мишени на стрельбище. Раз не применил оружие, то, наверное, не желает стрелять или «огненной палки» у него нет. Тогда при спуске собаки можем ей навредить. Загнанная в угол крыса бьётся насмерть, а уж человек тем более. А трус в такую катакомбу не полезет. Надо договариваться. И беречь ищейку.

— Нет. Держи её, но пусть подаст голос. Будем поговорить немножко, як кажуть в Одессе, — и отодвинулся от Бондаря подальше, чтоб не составлять крупную групповую цель.

— Санта, голос! — лай рассвирепевшей овчарки шарахнул по ушам, как объёмный взрыв ударной волной в закрытом помещении. Собака неистовствовала, рвалась в темноту на захват нарушителя спокойствия. Это и надо было Виктору Ивановичу. Он давал понять неизвестному, что наряд знает о его существовании, имеет возможность завалить собакой в любой момент, но по природной вежливости, доброте душевной и меркантильному расчёту, даёт возможность самому сдаться без применения на его шкуре силы клыков и оружия пограничников.

— Федя, у тебя всё путём? — побеспокоился перед началом ведения переговоров с таинственной темнотой прапорщик.

— Храюу, — всхрапнула Света вместо полузадушенного в уголке междускалья Феди и звякнула трензелями во рту. «Отдыхаю» или «Охраняю» послышался старшине ироничный ответ солдата. «Молодец, старается,» — похвалил мысленно старшина Юрку, — изготовился небось, а Светка мешает», — пожалел он своего замыкающего.

— Ну и хорошо, — подвёл итог старшина, — держи тыл и за Светку схоронись, — озадачил он лошадь.

— УУххУ, — прошипел ефрейтор, выпуская остатки воздуха.

Старшине послышалось «УГУ». «Ну и хорошо. Можно давить неизвестное, что так беспокоит ищейку — совершено спокойно за наш зад. Та и Светка там», — душевно подумал о кобыле Виктор Иванович, — Если что, то поможет». Переговоры начались незатейливо.

— Эй, ты, мудак! Ты кто такой! А ну выходи мля с поднятыми руками, а то собаку спущу! — рычание разозлённой Санты подтверждало угрозу. Но кто вам сказал, что из темноты хорошо понимают по-русски. У старшины этой информации не было, а даже если бы была то по умолчанию каждый пограничник уверен в том, что на нашей территории русский основной априори и просто по жизни. Поэтому он и не собирался предоставлять демократический выбор непоняткам по курсу. А у Бондаря при себе СПШ, по инструкции ничего другого на собачника в тревожке вешать не разрешается — скорость преследования потеряет. А старшину темнотой пугать только тешить.

— Бондарь, что под руку попадется, любой цвет вставляй и «мочи» из СПШ. Только чуть наискосок по горизонтали, но подальше, чтоб к нам не прилетела, и предупреди, и глаза закрой перед выстрелом, — Зашуршала брезентуха кобуры в руках солдата.

Видели, как мечется в закрытом бункере выпущенная ракета из СПШ? Жуть, кошмар психоз сумасшедшего и главное — страшно очень до нервного ступора и неконтролируемого самоизвержения продуктов жизнедеятельности. А в полной темноте, плюс ещё и слепота противника обеспечена стопроцентная, и бери его потом — голыми, что называется руками. Знакомый щелчок разламываемого надвое СПШ заставил вздрогнуть даже Борисовну. Она чуть отступила в сторону, перестала требовать убрать трензеля, и водитель кобылы вдохнул кислород в личную систему жизнеобеспечения.

Светка была не дура, далеко не идиотка, условный рефлекс говорил, что щас как пыхнет, стрельнёт, как зашипит, как полетит, как слепанёт. Инстинкт дело хорошее. Игнорируя пожелание отдышавшегося поводыря, лошадь попробовала развернуться и спрятать морду с глазами на ней от неизбежности видения и не дай бог попадания ракеты. Эти люди, они на всё горазды, благоразумно мыслила Света. Лучше поберечься. Бережёную — все берегут, а она жерёбая, ей ещё рожать на конюшне месяцев через этак семь-восемь. Кому нужны стрессы? Ей бы витаминов побольше и водичку чистую, травку, сенцо, овёс, морковочку, арбузики, яблоки, сахарок, корочку с солькой — а тут ракетами стрелять хотят рядом с будущей матерью. Совсем оборзели.

В результате размышлений и незамедлительных действий Федя оказался припёрт в укрытии теплой, вонючей и огромной жопой першеронихи. А на уровне глаз щекотали его лицо волоски хвоста, которые произростали из верха придавившего его по новой живого пресса. Борисовна отвернула морду в тыл, закрыла глаза и чуть вздрогнула, от щекотки — Федя попытался высвободиться из-под дружественных половинок упёртых ему в грудь, подбородок и щёки. Больно ефрейтору не было. Было одновременно жутко обидно, унизительно смешно и пахло отнюдь не шанелью номер пять и даже шесть.

Противоречивые чувства, охватившие солдата, трение о бронежилет конской задницы, положение, а также мысль о том, что, мол, боже хоть бы не пукнула, или не захотела наложить прямо здесь, или налить. А если Бондарь пальнёт, то это же может произойти! Федя звук заряжания СПШ знал не по наслышке, сам сколько раз пулял. Хрен её знает, что у этой Светы на уме. Воин представил себя со стороны. Видение себя красивого, крутого и любимого, обильно обложенного от каски до плеч и по грудь дымящимся конским навозом с торчащим из него не переваренными стебельками сухого сена и травы, был той каплей, которая переполнила чашу молчания дяди Феди.

Дикий, неврастеничный и безудержный хохот, прозвучавший с тыла, остановил готового стрельнуть эсэсовца, изумил кобылу, озадачил старшину и окончательно обезоружил неизвестного. Люди, которые так смеются, просто неспособны причинить зло ближнему по прихоти, глупости или для развлечения. Ржач летел под сводами, ширился отбитым от стен эхом, грузил и заражал как ментальный вирус гипноза. Грязнов не выдержал, повернул фас фонарь назад и включил его. Красною Рожу Федюни, зажатого в скале крупом большущей задницы, в слезах от душившего его смеха и в каске, в сантиметре от начала роскошного хвоста стоящей кобылы, надо было видеть. И её разглядели все. Санта взвизгнула заинтересовано. Углядев в луче фонаря картину распятого на скале Светкой дяди Федора, три дополнительные человеческие глотки разразились таким гоготом, что забыли — зачем они здесь находятся. Старшина сел. Бондарь держался за живот и Санту. Света изучала диспозицию и не понимала — почему не стреляют из ракетницы.

Невидимый Нарушитель, как раз собирался сдаться, не дурак же. Он давно засёк вооружённых сарбазов, приготовился, подождал удобного момента и вышел с поднятыми руками из-за укрытия, в двадцати шагах от овчарки. Углядел наезд большого зада на Юрку и стоял, трясясь и улыбаясь от картины слияния двух высокоразвитых существ в освещённом углу пещеры напротив. Санта учуяла движение неизвестного и его смех, но хохочущего нарушителя она ещё ни разу не видела, и не слышала про такое, и решила, пока, посторожить безопасного чужака, но смотреть за ним в оба носа и уха. Поворот головы Санты и напряженная стойка собаки не укрылись от пока ещё плачущего в веселье инструктора. Шевеление возле собачника и недовольное ворчание овчарки насторожили старшину, и он развернул фонарь по ходу движения. За встревоженным сержантом, с поднятым СПШ в руке, стоял молодой парнишка, лет шестнадцати. Смуглый, как какао. Одежда на нём топорщилась бедностью, но находилась в ухоженном состоянии. Вот только её было больше чем на пограничниках. Обувь простая и незамысловатая, как и у любого жителя иранского нагорья. За спиной у паренька торчала необычная торба на ремне через плечо. На поясе — нож в чехле с длинной изогнутой рукояткой с остриём на конце, сделанной из бычьего рога. Поверхность ручки для удобства пользования была до половины обмотана крепкой бечёвкой. Через второе плечо парнишки змеилась кольцами собранная в моток длинная верёвка.

Смотрел иранец настороженно и, моргая, пытался прикрыть глаза от слепящего света в упор. Для Фас-фонаря двадцать метров — семечки.

Игорь без приказа ушёл, как можно далее вправо. Старшина продвинулся вперёд и шагнул левее. Света поняла. Что её величеству ничего не угрожает, а Феде тем более, и с любопытством попыталась добраться зубами до мешка с овсом притороченного к седлу сбоку. Из-за этой надобности и связи с возникшей безопасностью ефрейтор был освобождён от давления крупа и тривиально пал к задним копытам лошади, звякая автоматом и застёжками рации. Сие событие было прокомментировано ёмким матом и обещанием лично содрать шкуру с кобылы ещё при её жизни. Вид, запах и ощущение; руками, носом и подбородком тумбообразных копыт с амбрэ Светкиных испражнений несколько охладил излияния водителя и заставил его спешно увеличить расстояние между собой и занятой добыванием овса лошадью. При отходе дядя Федя наплевал на личные гордость, честь и амбиции вершины эволюции и рванул на карачках, поднимая клубы пыли вдоль директрисы движения по направлению к источнику освещения. Прибытие дяди Феди с матом и руганью тут же было отмечено в мизансцене.

— Федоренко — хлебало завали! — взревел старшина, не оглядываясь на пылящийся бардак позади себя, — страхуй по центру — у тебя руки свободны! Быстро, вмлять! А то удавлю нах! — знакомый рык вернул водителя от пожеланий разметать конскую суть кобылы на атомы — к служебным обязанностям. Сообразить, как это можно сделать со стороны спины, с фонарём в одной руке и с макаркой в другой руке у дяди Федора времени не было. Интонации дали понять, что действовать надо быстро, не жалея себя и правильно. Юрок прямо там и изготовился — на нижнем уровне, с колена, только предохранитель характерно щелкнул, открывая ход для курка и спускового крючка.

— Бондарь — обшманай. Осторожно. Сначала пусть разденется, — собачник, услыхав короткий приказ, сунул пистолет в кобуру, двинул автомат за спину, подошёл ближе и скомандовал Санте, чтоб сидела и охраняла рядом — слева от нарушителя, а сам подошёл справа. Парнишка попался учёный — терпеливо ждал. Бондарь не спешил приближаться вплотную. Показал указательным пальцем на пояс, а потом на землю. Иранец сообразил верно. Кивнул и расстегнул замок, ремень упал к ногам. Туда же последовала странная торба, небольшой вещмешок с нехитрым скарбом горца и моток толстого шнура. Затем инструктор сделал движение в воздухе — как бы отталкивая от себя обеими руками парня. Тот сделал несколько шагов назад. Старшина подошёл ближе. В вещах задержанного ничего особенного не было: вода в большой пластмассовой фляге, немного еды — лепёшка, сыр и специи, спички, шило, нитки с уголками, бумага, ручные весы, сетка. Были три газеты с надписями на не знакомом, вьющемся алфавите с многочисленными точками снизу и сверху, тряпка, рукавицы, теплая шапка, шарф, подстилка, толстый пучок перьев и ещё много мелочей. Больше всего пограничников удивило содержимое длинной торбы. В ней был настоящий клеенный лук, тетива про запас, метровая металлическая линейка, сантиметр и стрелы, аккуратно воткнутые в подобие губки в жестком пластиковом чехле.

— Давай личный досмотр, — личное обхлопывание и прощупывание мальца ничего не дали. Только сержант понял, что «малёк» с виду вроде и не страшен, а силенка и скорость реакции у него есть. И хоть в своей хламиде он смотрится получучелом, обвешанным старыми тряпками, зато под ними скрывается тренированное горами и суровым бытом тело крепкого и быстрого хлопчика.

— Пустой. Вязать? — на всякий случай уточнил Игорь.

— А как же — и стреножь заодно, тогда и поговорим, — горец стерпел связывание по рукам и ногам, но когда ему взялись закрыть и глаза попытался вывернуться из рук инструктора службы собак и что-то гортанно высказал на своём языке, завертел отрицательно башкой, так, что его тюрбан на голове свалился в пыль. Санта среагировала на демонстрацию недовольства, как на нападение. Атаковала с рыком, в прыжке завалила ослушника в пыль жестким ударом лап и вцепилась бы в горло, но пришелец извернулся, а сержант остановил собаку командой и на всякий случай перехватил за ошейник.

— Ну, а хули ты дергаешься? — пояснил собачник, — сказано тебе чурка не русская — завязать глаза — значит, положено так, а ты тут выёживаешься, — и для, порядка пнул, сапогом ниже спины сидящего найдёныша.

— Садовбал, хооорьёёок сраяный! Не трожь — фвьебу нах! — неожиданно по-русски ответил нарушитель спокойствия и причина остановки в пути, и закончил свою речь строкой из Корана, — У Аллах аахкбар!

— Ни буя себе! Тащ прапорщик он же по-русски меня нах послал, — затрещина отвешенная рукой эсэсовца завалила иранца на бок и вызвала целый поток русских народных выражений позаимствованных у татаро-монгол.

— Стоп Бондарь — подними его и прислони к скале. Федя — Светку тащи сюда. А то ещё сбежит! — начал руководить нарядом прапорщик, неотрывно разглядывая при этом причиндалы пойманного исследователя «нашей» пещеры и самого задержанного. В результате этого изучения Грязнов сделал вывод, что нарушитель пытается самым наглым образом наобеббать старого воина погранвойск, как неучёный новобранец-шкипер дурит по неопытности опытного дедушку-ветерана. Сзади послышался топот и понукания.

— Вот привёл, — злобно доложил дядь Федя, устанавливая рядом с собой и старшиной недовольную Светку и во все глаза разглядывая шмотки, на предмет — чего скоммуниздить на дембель, если плохо лежит. Больше всего понравился нож: «Вот его и утащу» — порешил хохол, а сам начал «наезжать» на кобылу, — Тащ, старший прапорщик! Она, зараза, чуть мешок с овсом не порвала, пока мы этого бандита вязали в темноте. Окончательно окуела, пора отметелить по самые помидоры и гланды. Меня чуть не покалечила возле стенки, совсем нас не уважает, скотина, — тут же пожаловался и разошёлся в обличениях ефрейтор.

— Хорош трендеть, не любишь ты животных Федоренко, — остановил речь Юрки старшина, — от этого и проблемы, — Юрок хотел возразить, но Виктор Иванович не собирался слушать пререкания, когда дело надо делать, — привязывай этого к Светке, раз она такая страшная и грозная, и сторожи, а мы тут с Бондарем пошаримся в округе. Думаю, что этот жучара ушлый не всё нам показал. Ну, да на хитрую дырку есть перец с винтом, на вход с закоулками примочки с кочергой и на тебя, дружок, управу я как-нибудь найду, — пообещал зыркающему снизу молодому иранцу Грязнов, — Бондарь — спускай Санту, пусть ищет — я посвечу.

Ходили и искали недолго. Нашли крепкую палку больше похожую на диковинное копьё и увенчанную широким и длинным стальным лезвием-пикой. Мешочек с наконечниками для стрел и какую-то вонючую металлическую банку из-под леденцов. Компактную палатку и простенький спальный мешок.

Находки сложили возле иранца, тот нахмурился, и видно было, что не очень-то рад происшедшему. Более ничего из вещей и никого на двух ногах обнаружить не удалось. Следы поисковой группы вели далее, в проход где был взят в плен неизвестный. Теперь можно и побалакать с этим индейцем, как «для себя» прозвал лучника Виктор Иванович.

— Ну, говорить будем? Не хочешь. Вот твои шмотки, задержали мы тебя на советской территории. По-русски ты понимаешь и говоришь. Что ты тут делал? Что или кого искал? И почему решил нам сдаться именно сейчас, а не раньше? Что тебе нужно было возле водоёма? Ты тут кого-нибудь видел? Как сюда в пещеру попал? — завалил вопросами Грязнов не только иранца, но и Федю с Бондарем.

Индеец только ухмыльнулся губами и презрительно кивнул не вниз, а вверх.

— Если расскажешь правду — развяжу и отпущу, как обычного хозбытовика, — начал стимуляцию пленного старшина, — а если будешь молчать, то закину на Светку, — качнул головой в сторону кобылы прапорщик, — отвезу к озерку и сдам резерву в комендатуру. А вот оттуда ты домой попадёшь не ранее чем через месяца три, по протоколу погранкомиссара и желанию начальника разведки округа. Ферштейн?

Лучник зло зыркнул на сташину, но не ответил. Пришлось продолжить монолог и давить на интеллект.

— Уговаривать тебя не собираюсь, сейчас поедим. Пока будем трапезничать — думай!

Дали Светке напиться, наполнили торбу овсом, и подвесили сумку прямо лошади на голову, кобыла смачно захрумкала внутри брезентухи любимым лакомством, потом напоили и покормили Санту, Затем поели сами пограничники. Здоровому организму на природе банка тушенки — на один зуб.

— Федя — открой ещё консерву с кашей, дай пацану чистую ложку, флягу с водой положи возле него и пару сухарей. Бондарь — Санту посади рядом — пусть сторожит, а я вам посвечу. Развяжите ему руки. Давай «Оцеола» — ешь, это говядина, а то ещё скажешь, что мы жадные и подлые — свинину заставили лопать, потом не отмоешься, — предложил старшина почти с отеческой улыбкой и заботой.

— Федь — собирай его барахло, грузи на Светку — назад пойдём.

— Таварищ прапорщик, — акнул Юрка, — А что назад-то? Может вперёд? — сытно рыгнул и вопросил ефрейтор.

— Нет, воин, лучше два шага назад, а потом шаг вперёд, да ещё и с этой обузой за спиной. А вдруг стычка с кем? Этот вон с копьём, стрелами и ножом тут шастает. А если там кто бродит вооружённый автоматом или пулемётом? Добро бы перс всё рассказал, а то кашу вон трескает без стеснения, а информацией делиться не желает. А зачем нам враждебный и явно умелый горец в тылу? Ишь стрелы у него в губку воткнуты внутри колчана — наверняка отрава там какая-нибудь. Иначе — лук в горах фикция. А так — чиркнул наконечником по шкуре и всё — жди, когда мясо само упадёт.

— А копьё ему зачем? — Бондарю было непонятно именно такое вооружение парня.

— А копьё на крупного хищника — барса, леопарда, гюрзу отогнать, кобру спугнуть не касаясь.

— Может чабан? — предположил Юрка, удобно развалившись на каменном подобии лежака.

— Похож, очень похож. Но если чабан, то, что он такой скрытный и гордый? Ведь сдадим сейчас в отряд, и не увидит он своих гор до самой зимы. Это я тут царь бог и воинский начальник и могу решения принимать пока наверх не доложил, а как выйдем к озеру — там коменданту информацию сбросим и аллес пиздохеншварц, тогда решения он принимать будет. А комендант обязан по инструкции его в Ашхабад сдать, — после этих слов Грязнова высказанных не как угроза, а как констатация факта, и даже вроде как сочувствие положению перебежчика, иранец чуть дернулся, однако методично доел всё, что дали, запил водой из фляжки, протянул ёмкость и ложку в сторону дяди Феди, возвращая.

— Ну, надумал? — ответа от пленника не последовало, — не взыщи. Вяжи руки, Федя. Потом развяжешь ноги и приторочи веревку к седлу. Всё бойцы. Берём наши трофеи и назад на базу, к озеру. Вставай, «Чингачгук».

Бондарь всё же переспросил ещё раз.

— Виктор Иванович?

— Ну, чего тебе?

— А может вперёд?

— И ты туда же! Я те дам вперёд! Захотел посмертно стеллу на родине с барельефом? Я те их при жизни устрою на заставе, только на стройке нового свинарника. Читать надо классиков марксизма-ленинизма: целее будешь. Порядок движения такой. Бондарь — первый, Федя с Индейцем внутри, я — замыкаю. Пошли.

Инструктору трудно было идти впереди, когда прапорщик шёл последним, и освещение единственного фонаря потихоньку теряло свою мощность, зато Санта уверенно обходила любые препятствия. Чтоб не удариться или споткнуться, сержант укоротил поводок до минимума. Уже часа четыре они двигались по пещере туда-сюда и вымотались не меньше, чем на фланге. Темнота — заставляла учиться шагать по-другому, напрягала, давила на нервы. Поэтому, когда вдали забрезжил солнечный свет, то и животные и люди пошли быстрее. Не спешил лишь пленник. И попытался остановить походный порядок тревожки.

— Эй. Старшина. Дафай говорить! Слышишь? — даже Светка удивилась, но не дёрнулась, как шла, так и потащила за собой упирающегося строптивца, не сбавляя шага. Против нашего утюга на фланге — он ей, что пушинка невесомая.

— Оба-на! Немой заговорил! — откомментировал Федя, попытки тормознуть Светку, — Тащ прапорщик! Иранец сказать что хочет! Верёвку дергает.

— Да вижу я и слышу! Вперёд — на выходе поговорим. Фас скоро сядет совсем. Бондарь! Шире — шаг!

Первым делом старшина связался с заставой и выслушал пленного. О находке на заставу не доложил, но попросил прислать заряженные аккумуляторы, свежие Фасы и три керосиновых лампы с запасом солярки. У источника Индеец начал рассказывать сам.

— Я Мехлем. Сын чабана и внук чабана. Живу в Рачане — поселке недалеко от границы. Пасли с дедушкой гурт недалеко от границы. Мой дед пропал. Погнал отару к перевалу, где знаки стоят и исчез. Меня перед этим домой за провизией послал. Сказал, что будет ждать на нашей территории, возле вашего знака. Я вернулся, а на том месте ручей бьёт из скалы и в скалу же и уходит. А рядом вход в пещеру, — перевёл дух парнишка. Пограничники переглянулись между собой, и старшина кивнул, мол — продолжай.

Мехлем бросился искать — деда и нашёл следы, ведущие в пещеру. Сделал факел из жира и старой тряпки и двинул по следам внутрь. Добрался до большого зала и тут услышал, что ему навстречу кто-то идёт. Затушив факел, спрятался, забравшись вверх на невидимый уступ. Увидел вооружённых людей, много и испугался, что они деда и отару себе забрали, а может, что и похуже сделали. Но против автоматов его лук со стрелами не канает никак. Хотел проследить — куда пошли неизвестные сарбазы, однако поостерёгся. Отпустил их подальше и пошёл по следам и не смог найти. Следы есть, но такое впечатление, что пещерные ходы идут по кругу и эти солдаты тоже ходили по кругам, а потом как испарились.

— Мехлем, а откуда язык?

— Дед научил, он с вашими, ещё после той большой войны много общался. Мы с ним только по-русски разговариваем, чтоб никто не понял. Маленьким был — нравилось, как игра интересная, а взрослым стал — пригодилось.

— А почему лук и стрелы?

— Денег нет. А я молод. А отару защищать надо. Да и себя иногда. Дедушка и придумал и сам сделал, сказал, что этому его ещё прадед учил. Показал, как стрелять, наконечники сделал в кузнице. Показал, как стрелы делать и уравновешивать.

— Вот зачем тебе перья в котомке! А почему стрелы в губке? Яд?

— Да.

— А в банке? Тоже?

— Да, с ней надо осторожно. И ещё, вы не знаете где меня взяли и по закону обязаны отпустить.

— Погоди «отпускать». У нас здесь наша группа также зашла и не вернулась. Ну-ка скажи, чем были вооружены те, кто тебя напугал — автоматы как у нас?

— Нет, у них другие винтовки были — американские. А такие как у них — я у жандармов на пограничном переходе видел.

— Мехлем, а что ты ещё в пещере видел?

— Сначала договор — а потом скажу.

— А если я тебя в отряд коменданту и разведчикам отдам?

— Тогда не найдёшь свою группу, прапорщик.

— Чего? А ну говори, что ты видел? В званиях разобрался?

— Если не отдашь своим начальникам, поможешь деда найти и отпустишь — скажу. Если нет — сам ищи.

— Так, значит? Ладно, даю слово.

— Клянись аллахом.

— Ну, это сложнее. А если я вот Федей поклянусь. Договорились?

— Развязывай, — согласился иранец, протянул связанные руки и кивнул, — и верни мне мои вещи. Но если обманешь — он умрёт, — от такого расклада Юрка поперхнулся водой, которую в этот момент пил из фляжки.

— Рассказывай! — в свою очередь потребовал Виктор Иванович, пока Федя со злобной усмешкой распускал хитрые узлы. Мельхем разоткровенничался ровно настолько, чтобы оказаться нужным, получить обещанное и обрести нужную свободу действий.

— После тех, с американскими автоматами, прошли ваши с калашниковыми и собакой, очень похожей на эту, — и пастух непроизвольно ткнул пальцем в сторону Санты, что пристально наблюдала за иранцем. Собаку пришлось сдержать, иначе горец поплатился бы за опрометчивый поступок. Это со старшиной у него договор, а для ищейки он пока ещё — чужой. Глаза у старшины загорелись, цель поездки замаячила вдалеке смутными силуэтами искомых фигур.

— Сколько их было?

— Шесть. Четыре солдата и два офицера.

— Откуда знаешь, что два офицера?

— У них пистолеты на поясе. А один был в фуражке.

— Ну и куда они пошли?

— В пещеру. Нашли американские следы и чуть не побежали по ним.

— Объяснить можешь где?

— Показать смогу. Но надо назад в пещеру идти.

— Ну, это недолго сделать. Сейчас привезут фонари, батареи и керосинки и пойдём. Если тебя спросят «кто ты?» то скажешь что чабан и пас тут овец, заблудился. Остальное буду говорить я. Не спрашивают — молчи. Теперь собери свои шмотки и приготовься к движению. От Санты попробуешь отойти — она тебя уложит. Если ты её уложишь, то за тобой Федя приглядит. Он же у нас теперь заложник моего слова, так что не промахнётся, коль побежишь. Договорились?

— Хорошо.

— Клянись аллахом!

— Да будут вечны и благословенны его помыслы! — согласился новоявленный проводник-наёмник.

Глава 3

Ценр АНБ

— Что случилось Джон? Почему звоните в такую рань? Надеюсь, война с Советами не началась?

— Нет, Босс, вторая группа русских вернулась с объекта минус.

— Как вернулась? Ведь наши не смогли? Как русским это удалось?

— Пока не знаем, но по данным радиоперехвата они вернулись не одни, а с проводником-иранцем.

— Что? Они побывали на иранской территории? Есть следы? Факты, записи передвижения?

— Нет, сэр, следов нет, спутники отслеживали всех, кто передвигался в районе и кроме пропавшего мальчишки-пастуха никого не обнаружили.

— И где он Джон?

— Перешёл границу, они часто это делают для своих крестьянских нужд, а потом исчез на территории советов у входа в объект «минус». Но сам он туда не заходил. Во всяком случае, в тот вход, что нам известен. Мы его просто потеряли на перевале в полдень.

— А вышел значит из русского лаза?

— Да шеф.

— Ну и чего вы ждёте Джон? Вывод вам понятен?

— Да, есть ещё один вход со стороны персов, который нам неизвестен! Разрешите начать поиск?

— Обязательно и немедленно, но тихо, понятно? Замаскируйте наши поисковые группы, привлеките союзников, пообещайте награду и если найдут — то никому туда не входить. А я пока подтяну «кавалерию»

— Будет сделано.

— Выполняйте.

Штаб КСАПО (Краснозанаменный Среднеазиатский Пограничный Округ).

— Товарищ генерал — лейтенант? Разрешите доложить? — внеочередное оперативное совещание по селектору в штабе КСАПО.

— Давайте без церемоний.

— На участке десятой пограничной заставы, первой комендатуры, Бахарденского погранотряда произошло ЧП — пропала поисковая группа в составе шести пограничников. За четверо суток до происшествия

по визуальным наблюдениям состава тревожной группы ночью, на участке этой же заставы границу пересёк неизвестный летательный аппарат. Продвинулся вглубь нашей территории примерно на стыке с левым соседом десятой ПЗ у основного знака двести семнадцать. Затем неожиданно взорвался в воздухе. ПВО военных никаких объектов не зафиксировали. Для проведения поисковых мероприятий между системой и границей была сформирована разведывательно-поисковая группа в составе офицера разведки, начальника заставы и четырёх пограничников с групповым оружием. Предполагаемые действия нарушителя: сброс разведывательных датчиков, заброска диверсантов, отказ бортовой аппаратуры и катапультирование пилотов на парашютах, тривиальная провокация и дезинформация. Однако в районе поиска нет никаких особых объектов, это горно-пустынная местность со сложным рельефом. Связь с ПРГ оборвалась почти сутки назад. Сразу была поднята «В ружьё» тревожная группа во главе со старшиной заставы старшим прапорщиком Грязновым. По докладу старшего, с помощью служебной собаки он обнаружил целых и невредимых лошадей, на которых ушли в поиск офицеры и солдаты, а затем доложил что в погранзоне, под двести семнадцатым знаком обнаружил ранее не существовавший здесь источник питьевой воды. Старшина настаивает на том, что две недели назад этого объекта на дальних подступах не было и ссылается на показания одного из пограничников, который был в этом месте с начальником заставы за две недели до этого при плановом осмотре линейки. Вода в источнике питьевая, чистая, уходит сливом под землю.

Пока старшина обследовал местность вокруг источника, два солдата оставленные на охране лошадей у источника нашли за скалами вход в пещеру и засекли над собой неизвестного, который скрылся на вертикали горного ската. В солнечных лучах его разглядеть не удалось. Старшина по согласованию с комендантом провёл разведку входа, и нашёл альпийский линь, который взяла с собой поисковая группа. Шнур был привязан к валуну на входе и вел в пещеру. По всей видимости, вместо показа направления возврата и была оставлена верёвка. Старшина прошёл по «стрелке» вперёд на расстояние пятисот метров и наткнулся на большое помещение с родником, из которого ведут в стороны ещё три разветвления. Овчарка учуяла неизвестного, который сдался пограничникам. Нарушителем оказался иранский пастух, он попросил помощи в розыске пропавшего деда, по его словам он этим и занимался. Но потребовал в обмен на информацию о ПРГ — помощи в розыске родственника со стороны тревожки и согласился быть проводником. Знает русский язык, вооружён луком, копьём, ножом и отравленными стрелами. Возраст — семнадцать-шестнадцать лет. По информации перса он видел не только поисковую группу, зашедшую в пещеру, но гораздо более многочисленную группу свыше десяти человек с оружием американского производства. Куда конкретно делись обе группы — он не знает, но видел, в какое ответвление пещеры они пошли. В настоящее время тревожная группа вышла из пещеры, и ожидает резерв комендатуры.

— А почему они не продолжили поиск внутри пещеры? У нас, я так понимаю, каждая минута на счёту? — вопрос командующего округом тут же был удовлетворён ответом оперативного дежурного.

— Тревожка поднималась, в полдень, после того, как пропала связь с ПРГ. Они не отвечали на запросы в течение часа. По инструкции подняли в ружьё тревожку. Она выехала по-дневному — без фонарей. Один фонарь оказался на найденной лошади у пещеры, но после разведки входа он практически сел и не светит. Резерв везёт им свежие фас-фонари, керосиновые лампы, солярку, керосин и немного дизельного масла с тряпками, верёвки, дополнительное снаряжение, продовольствие и боеприпасы. Старшина просит разрешения — сразу по прибытии резерва организовать новый поиск с теми же людьми, с которыми он уже был в пещере. Говорит, что они уже привыкли и лучше соображают в темноте, что к чему.

— Ваше мнение?

— Провокация, необходимо выдвинуть к пещере резерв отряда и держать в готовности резерв округа и вертолётчиков, сообщить военным и договориться, в случае чего, о помощи. Перекрыть границу заслонами смежных застав. Старшине немедленно начать поиск пропавших коллег.

— Хорошо, доклад мне каждый час, подключите разведчиков и взвод повышенной боевой готовности (ВПБГ), это как раз, похоже, их профиль, — хотел закончить внеплановое совещание командующий начальник, но дежурный продолжил.

— Кроме этого, одновременно с пропажей ПРГ, взрывом самолёта и обнаружением объекта Источник замечена, активность в деятельности американской миссии в уездном городе противолежащей заставам провинции. Вдоль границе отмечена возрастающая возня жандармской стражи и усиление количества радиообмена, не обычное для этого времени года и прослушиваемых подразделении. По данным агентурной разведки из Мешхеда выдвинулся отряд афганских моджахедов в сторону Перевала с двести семнадцатым знаком. На полевом аэродроме вблизи пограничного перехода Арчабиль-Фирюза приземлился на грунтовую полосу американский военно-транспортный самолёт Геркулес с грузом. По докладу ПВО — на подходе ещё три транспортника. По наблюдениям посадки и взлёта, самолёты загружены неизвестным грузом по максимуму. На полевом аэродроме оборудованы временные капониры и развёрнуты ангары для самолётов, техников и скорее всего прибывающих групп. Характер груза уточняется.

— Всё?

— Так точно.

— Начальникам разведки, особого отдела, тыла, штаба прибыть ко мне немедленно.

— Есть, — несколько раз прозвучало в динамиках по всему управлению.

Ситуация неожиданно из обычной и простой переходила в сложную и запутанную. Свои кадры КГБ берёг всегда и очень жёстко и порой жестоко относился к тем, кто посмел применить меры физического воздействия на личный состав, не говоря уже об офицерах, прапорщиках и оперативном составе спецподразделений. События в афганском приграничье дали понять всем — шутки с войсками КГБ плохо заканчиваются. Банда в триста человек уничтожила из засады пограничный наряд, а затем захватила тела и надругалась над трупами солдат. Банду обнаружили, зажали и уничтожили в течение недели. Пленных почему-то не взяли ни одного, во всяком случае, по докладу наверх, все моджахеды предпочли героическую смерть — плену. Потерь среди погранвойск при проведении операции — не было. После зачистки ММГ кишлаков вдоль афганского приграничья, никто не собирался лезть к линейке. Уж больно зубасто, аккуратно и кровожадно-беспощадно работали ДШМГ в связке с вертолётами и пограничным спецназом после «дерзкой» атаки трёхсот духов в спину против трёх погранцов на дозорке.

Сейчас ситуация была похожей, в худшем случае — при пленении пограничников необходимо было срочно концентрировать на участке боевые подразделения. Использовать военных только в крайнем случае. Честь защиты зоны ответственности нельзя отдавать в руки конкурирующего ведомства. Сами напортачили — нам и убираться. Сил у округа на одну провинцию вполне хватило бы, но без санкции председателя КГБ и Политбюро границу переходить не желательно. А тут ещё странные наёмники с американскими винтовками за плечами. Придётся докладывать Матросову и Андропову. Но сначала двинуть резервы в сторону Арчабиля, под видом учений. И немедленно создать базу на девятой заставе, что стоит в тридцати шести километрах от Ашхабада, в восьми от участка «десятки», и имеет трассу с выходом в тылы, железнодорожные пути и аэропорт с военными аэродромами. К границе потянулись колонны с имуществом, техникой, вооружением и личным составом, что незамедлительно отметили пункты наблюдения и спутники американских разведчиков со стороны Ирана.

Центр АНБ.

— Что Джон, есть новости?

— Есть Босс. Русские направили в Ашхабад три ИЛ-76ТД с военного аэродрома под Москвой. После приземления первого из них в столице Туркмении резко активизировались работы вокруг входа в тоннели. В Арчабиле развернут пункт тылового обеспечения. От него кладётся и улучшается инженерной техникой дорога в сторону объекта минус, проходимая для грузового транспорта — автомобилей. К минусу подошёл резерв отряда и комендатуры. Они устанавливают у подошвы объекта временный лагерь. Над входом, у погранзнака, на вершине горы оборудуется постоянный наблюдательный пункт. Они тянут линию проводной связи от Арчабиля к пещере. Идёт активный радиообмен между тыловыми подразделениями КСАПО, военного округа и Москвой. На погранзаставах введён режим «Б» — усиленный вариант охраны границы как на праздники или при проведении партийных съездов. И последнее, проводник с тревожкой, усиленной пограничниками резерва, зашёл в недра объекта, и отсутствуют почти второй час.

— Что по второму входу?

— Ищем, привлекли курсантов — афганцев из Мешхеда. Они одеты по местному и неотличимы от старожилов. По крайней мере, пока не начнёшь говорить с ними. Имитируют поиски пропавшего дедушки проводника русских. Помогают жандармы. Пока не обследовано почти более половины вероятных квадратов. Местность тяжёлая для передвижения.

— Хорошо. Что с прибывшими?

— Расквартированы. Обживаются, адаптируются, отдыхают после длительного перелёта. Через сутки будут готовы к выполнению поставленной задачи исследования и разведки.

— Они должны были дрыхнуть во время перелёта, а не сейчас, когда надо рыть носом породу! Ускорьте их работу Джон!

— Будет сделано.

— И русским особое внимание.

— Есть, сэр.

* * *

— Григорий Анатольевич! Что там у тебя творится? — телефонный разговор командующего КСАПО генерал- лейтенанта Згерского Г. А. с начальником погранвойск генералом армии Матросовым А. В. носил оттенок дружеского участия.

— Доложили, значит.

— Ну, ты знаешь нашу систему.

— Чертовщина у меня, пропали шесть погранцов в пещере, которая возникла как в сказке, если бы верил в бога — перекрестился бы. Следы есть, а самих нет. И по первичным опросам вырисовываются американцы в этой же пещере, или их холуи. И числом вдвое большим, чем пропавшая группа. На границе возня, за линейкой наращивают противостоящие силы, причём не жалеют гнать самолёты из Европы. А у меня, сам знаешь, не комплект на заставах — все лишние и не лишние в Афгане, с той стороны по ММГ раскиданы. Весь боевой и обстрелянный резерв округа там, в тылу только учебные пункты, школы сержантского состава, да зеленые спортсмены в ВБПГ скачут по горам перед отправкой за речку. Пока данных мало, но поиск ведёт ушлый прапорюга, осторожный, как прожжённый аферист-тыловик. Он за полсуток, обнаружил место пропажи, разведал вход, захватил языка с той стороны, уболтал его стать своим проводником и сейчас пойдёт на более тщательную проверку этого муравейника. По информации с места в горе, посредине которой, проходит линейка — лабиринт ходов большого размера — всадник свободно проедет. Вода течёт. Я боюсь, как бы эти пещеры в Иран не вели прямиком, а оттуда к нам, — Матросов не перебивал подчинённого, пусть рассуждает, докладывая и напрягаясь, так и придумать чего путного может.

— Тогда давай так, чтоб ты был в курсе. В верху этими пещерами заинтересовались, но не хотят, чтобы интерес был выявлен. По геркулесам уже поработали смежники. Выяснили, что на них летит спецназ, ученые: спелеологи, магнитологи, историки, лингвисты, физики, а дальше самое интересное спецы АНБ, ЦРУ и Уфологи.

— А это ещё кто?

— Те, кто НЛО изучают.

— Так их по инструкции нет?

— Зато приказ о сборе информации о таких объектах есть. Поэтому Григорий Анатольевич будешь крутиться своими силами и держать нас в курсе — дело на контроле у председателя КГБ — Адропова. А людьми компетентными мы тебе поможем — самолёты грузятся. Команда сборная, в том числе и от генерального штаба умники имеются. Принимай подмогу. И доклад, доклад, доклад с результатом. Старший будет полковник — пусть организовывает оперативную группу и вали его задачей по полной, а сам держи мне Афганистано-советскую линейку. Помни — границы СССР священны и неприкосновенны, всех, кто сунется, к ногтю, как в восемнадцатом. Это решение Политбюро. Ни одна пуля не должна перелететь на нашу сторону оттуда. Вопросы есть?

— Никак нет!

— Ну и хорошо. Если что — звони в любое время дня и ночи.

— Все слышали? — вопрос относился к руководству КСАПО: начальнику разведки, контрразведки, штаба и тыла, — ваши мнения?

— Начальник разведки — прошу!

— Мои аналитики подняли архивы и исторические данные и обнаружили интересные вещи. Согласно сказок и мифов именно здесь находилась легендарная пещера Али-бабы и сорока разбойников, — присутствующие заулыбались, — ничего смешного в этом нет, — продолжил глава ниндзей округа, — если отбросить все домыслы, то мы имеем хорошо оборудованный бункер с системой кодового замка, что впускает туда только своих. Для постороннего глаза и современных методов обнаружения схрон абсолютно неуязвим. Если наши предположения верны, то поисковая группа «десятки» наткнулась на этот вход, каким-то образом активировала открытие дверей или ворот, не знаем, что там, и как-то проникла внутрь к «сокровищам». Затем дверь закрылась, и они сейчас находятся в плену подземелья. Это первое. Второе — так как хребет выходит на сторону Ирана, то есть большая вероятность того, что вход в катакомбы защищён ложными лазами и есть со стороны сопредельного государства. В таком случае американцы вполне могли узнать об «источнике» ранее нас и скорее всего уже провели какие-то исследования со своей стороны. Поэтому группу вооружённую американскими винтовками предполагаю им и принадлежащей. Исходя из того вероятен конфликт и огнестрельное боевое столкновение между нашими и американскими поисковиками внутри катакомб и именно на это надо ориентировать командиров поисковых подразделений, как на самую большую опасность. По вероятности действий разведки США предполагаем в девяносто процентов случаев, что американцы не будут афишировать своё присутствие и постараются вести дело тихо. Если и будут боестолкновения без ограничений, то только внутри горы, однако полностью исключить попытки давления извне мы не можем. Поэтому рекомендуем: развернуть аэродром подскока ударных и транспортных вертолётов, позиции самоходных гаубиц и миномётов способных накрыть цели и на территории государства Иран, дивизион ПВО в районе горы Душак так чтоб перекрыть подходы на посадку грунтового аэропорта с сопредельной стороны. Организовать базовый лагерь для исследования и разведки непосредственно у подошв горы на нашей территории. Предварительно — всё.

— Тыл что у вас?

— Уже работаем, половина из того что предложено аналитиками уже сделана, вторая половина на стадии пятидесяти процентного завершения. Это в основном дорога к подошве.

— Штаб?

— Резервы округа стягиваются к точке. Оборудуются скрытые посты наблюдения. Офицеры отзываются из отпусков, введён усиленный режим охраны границы. Производится наращивание войсковой мобильной группировки для охраны, обороны и разведки района.

— СМЕРШ?

— Работаем Товарищ генерал-лейтенант, — скромно доложил начальник особого отдела, — осуществляем контрразведывательное прикрытие, как со стороны границы, так и со стороны тыла. Задействуем все вероятные и возможные ресурсы.

— А вы задействуйте Василий Егорович и невозможные. Это всех касается. Если нет вопросов — свободны, я вас не задерживаю.

— Товарищи офицеры! — выполнил букву устава начальник штаба, закрывая совещание.

— Товарищи офицеры! — усталым эхом отозвался командующий.

Нас застопорило как в кино, всех, сразу. Перед этим мы заметили дорожку следов. Нет это была даже не дорожка, а слоновья тропа. Рифы подошв неизвестных отличались от наших новизной, рисунком и основательностью вычурных форм на отпечатках. Собака чуть не вскипела ещё до того как мы дошли до этого поворота, а уж когда упёрлась носом в негативы, то рванула, как трактор — тележку, за собой инструктора. Вася на ярость овчарки не отреагировал и придержал собаку. Арт удивлённо оглянулся на своего хозяина, но послушно притормозил.

— Вася, тихонько. Медленно. Не спеша. Только со своим фасом, чтоб нас не видно за тобой было, понял? — Вася кивнул, снял автомат с предохранителя и тихо загнал патрон. Закрыл щель затвора планкой. Теперь достаточно дернуть замок вниз и стреляй. Если успеешь. Мамед ухватился поудобнее за пулемёт. Стрелок, по команде, вытащил СПШ и зарядил три белых. Если впереди вооружённая группа, то этот цвет сигнальных ракет ослепит их минимум на полминуты. А в противостоянии в упор в жёлобе пещеры нам любое преимущество как сокровище. Ещё бы подствольники, но не положено иметь на пограничных заставах подствольников, пока. Не додумались ещё. Связёр намертво заклинил кончик антенны в проушине ремня, чтоб не стукалась и не скреблась о стены, раскачиваясь. Снайпер, шедший последним, матернулся про себя тихо и положил руку на плечо впередиидущего. Темнота не тётка, а его драгуновка в этой ситуации только помеха.

— Что надумал командир? — тихо спрашивает майор, за спиной Зуба.

— Идём по следу, если догоним — берём. Окажут сопротивление — кладём всех, — тихий шёпот Зуба расслышали все и прониклись, даже собака перестала легкомысленно вилять хвостом и насторожилась, подобралась, зло оскалилась фарфором зубов в темноту скрывающую что-то и кого-то впереди.

— Ну, с богом, — неожиданно вспомнил всевышнего распорядителя Шеф, — Вася вперёд.

— След Арт! Ищи их! Ищи, — прошипел собачник, направляя пса по следу и подсвечивая себе Фасом.

Короткая группа по-штурмовому собралась за собачником в боевую пружину и потянулась за светящимся пятном, чертыхаясь и спотыкаясь на неровностях.

Следы закончились просто, возле стены, как будто они испарились. Большая ниша куда уперлась дорожка не имела никаких выступов, неровностей, вмятин, рычажков, петель, нор, ямок. Я дорожка из отпечатков уперлась в эту стену. Значит там скрытый проход. Стучание прикладами, прощупывание руками. Обнюхивание собачьим носом и освещение фонарём прогресса поиску не принесли. Тут и появилось малая звёздочка-искорка вдали коридора, сзади, и начала приближаться. Сияние у неё было так себе и снайпер заметил только после того, как искра пролетела мимо него и проследовала к загадочной стенке в которую вошли, как в ворота неизвестные. Пограничники, как завороженные шаманом, смотрели на уплывающее пятно света. Оно без всяких усилий двигалось на высоте плеч и разгоралось ярче по мере приближения.

— Ложись! — первым среагировал майор, но это нас не спасло. Звезда врезалась в горную породу беззвучным метеором, как в зеркало, отразилась от точки прикосновения волной. Вызвала, как круги на воде, но объёмные, и мгновенно пронзила светящимся, расширяющимся, полусферическим мерцанием насквозь и нас и казалось всю гору. Солдаты и офицеры, снаряжение и оружие, да наверное и воздух, пыль, движения всё застыло в тех положениях в которых застала окружающее пространство и предметы в нём таинственная волна. Зуб в момент атаки неизвестного света повернулся назад вполоборота, и сейчас, в секторе его обзора находилась вся группа целиком, в позах остановивших движение каждого. Старлей попытался двинуться, повернуть голову, глазные яблоки. Но непонятная сила отняла такую возможность у офицера. Лучи фонарей застопорились в пространстве. Снайпер замер, как статуя в движении, срывая из-за плеча длинную винтовку. Связист с удивлением провожал взглядом пронёсшуюся мимо волну неведомого излучения, брови солдата изогнулись в верхней точке лба испещрённого сморщенными складками кожи. Майор горизонтально завис в прыжке над тропой, отталкиваясь носком левой опорной ноги от горного камня под ней. Пулемётчик флегматично целил из поднятого к груди ПКМа в сторону стенки, прикрывая собачника. Вася остановился, показывая собаке пальцем что-то на вертикали породы перед ним. Пёс встал на задние лапы и оперся передними на место, из которого выскочило тормозящее время сияние, и тянулся пастью к отметке куда указывала рука инструктора. Капля выпавшая из рта собаки висела между кончиком красного языка и не падала вниз, попирая закон тяготения в пространстве между мордой собаки и породой на которой стоял рядом Зуб. Луч одного из фонарей причудливо отражался в этой капельке собачьей слюны и она сверкала, как зенитный прожектор с поста технического наблюдения звёздной ночью.

— Что мы будем делать с этими? — слова возникли сами по себе в голове начальника поисковой группы, зарождаясь звуками прямо в нейронах и их чувствительных щупальцах. Похоже было что искали мы, а нашли нас.

— А есть разница? — спросил невидимый голос, заполнив весь мозг безразличной интонацией. Где-то Зуб уже слышал такие интонации безучастия, но где — вспомнить не мог.

— Эти другие. У них параметры отличаются, — как робот ответил тот, кого спрашивали.

— Ненамного, — этот был явно начальником. И Зуб про себя отметил, что думать ему не запретили, но пошевелить даже мизинцем не мог, — такие же насекомые, только муравейник другой.

Когда невидимка «сказал» слова «насекомые и муравейник» в голове Зуба явились не образы муравьёв, а какие-то странные схемы, переплетения, решётки и сети непонятных соединений и связей, туннелей и рисок. По-видимому именно это человеческое понятие больше всего было похоже на тот смысл, который вкладывал говорящий в свои импульсы общения с коллегой.

— Но показатели разнятся именно в той части, которую мы развивали и хотели проверить.

— Что ж время есть, надо только активизировать их. Дадим им возможность влияния, чтобы ускорить развитие. Они нас все понимают и внимают?

— Да.

— Кого возьмём?

— Вон того, что видит всех. Имеет наиболее подходящие характеристики устойчивости и менее других сопротивляется полю. Значит, будет взаимодействовать с материей волны напрямую, быстрее и надёжнее.

— Дайте ему обратную связь, — наверно так чувствуют себя мыши в лаборатории. Только им легче. Они не могут разговаривать и понимать тех, кто проводит над ними эксперименты. А тут, прям, божественная мощь. Однако ума понять, что с ним можно сделать всё что захочешь у Шефа хватило. Правила явно писались этими хреновыми вершителями, как он их моментально обозвал.

— Скорее Хранители Создателей, — тут же вторгся в его мысли и поправил суждение невидимый собеседник.

— А не много на себя берёте господа боги? — обнаглел начальник заставы.

— Я же предупреждал, они будут агрессивно атаковать в любом случае. Это их метод, — назидательно прозвучало в сером веществе черепа.

— Но что этим он достигнет? — вопрос заместителя главного трещал и вибрировал поиском ответа.

— Он хочет получить информацию, думает что мы — такие как он. Пусть. Проводите инициализацию его системы, нам нужны его поступки, а не запросы данных.

— Насекомое, я знаю, что ты меня понимаешь и внемлешь. Ты ищешь проход, ворота, дверь, калитку, вход, лаз, — образы пронеслись вереницей как молнии пулемётной очереди трассеров, — туда куда ушли те твои родичи, что прошли здесь ранее. Так?

— Ну, предположим? — боль затопила ощущениями безграничности происходящего кошмара. Но не давала отключиться целую секунду. Уровня интенсивности ощущений хватило и на это короткое время

— Отвечай только да, или нет, — быстро убедил говорящий у меня под черепом гад и убрал пытку, не остановил, а отодвинул в сторону, но составил где-то рядом ощущение неотвратимости повторения.

— Да.

— Ты хочешь открыть их путь?

— Да.

— Ты будешь иметь такую способность, но запомни, лишь ты один. Назад — для вас всех, пока ход закрыт. Только вперёд, — это звучало как партийный лозунг и указание свыше. Серое вещество сработало на удивление быстро.

— А куда ведёт эта дверь.

— В никуда, — коротко ответили «сверху».

— И что мы жрать и пить будем в этом нигде? — заработал в Зубе добротный тыловик, — помрём без продовольствия, боеприпасов и привычной воды и труба вашему эксперименту. Или заболеем на фиг. Будешь тогда нас подыхающих наблюдать пока батарейки в твоём приборе не закончатся, — хамил начальник, понимая, что терять нечего.

— Что он хочет?

— Обратную Связь и как следствие — увеличение вероятности длительности своей деятельности.

— Дайте, но одностороннюю, только туда.

— Эй, начальники, — отбивал офицер крохи будущей свободы, — у меня шесть рыл на плечах, мне назад на машине можно будет мотаться за продуктами?

— Для шести хватит и более мелкого транспорта. Вот этого большого «муравья», например, — отрезали изуверы и показали картинку лошади стоящей в пещере. Объемная голограмма или хер его знает, как обозвать то, что крутилось в мозгу лейтенанта, показала Свету во всей красе, возможностях и со всех немыслимых сторон, и даже изнутри, — Всё что ты сможешь нагрузить на неё пройдёт сквозь защитную программу.

— А людей я могу провести?

— Ты занимаешь наше время.

— Туда прошло не менее пятнадцати насекомых из другого муравейника, они могут попытаться нас уничтожить, — в голове Зубкова проплыли виденные в «Зарубежном военном обозрении» картинки джи-ай с М-16, М-60, дробовиками, кольтами на поясах, ботинках, раскрашенных маскировочной краской на лицах.

— У тебя будет возможность уравнять шансы, — ответил и отключился голос внутри. Тут же прекратилось воздействие того, что держало в невесомости всех пограничников. Майор шлёпнулся на камень, подняв тучку пыли. Звякнул карабин о ствол пулемёта Мамедова, послышался шум дыхания собаки, капля слюны из пасти овчарки — утонула под ногами в темноте. Заметались лучи отпущенных на свободу фонарей. Снайпер сорвал с плеча винтовку и, поразмыслив мгновение, изготовился с колена назад. Связист опустил брови и упёрся глазами в лейтенанта, запрашивая пояснений и опустив ствол готового к бою оружия в пустоту горы перед собой. Вася вернул руку к поясу и щупал автомат за пламегаситель, переводя его на грудь и настороженно оглянулся. Поводок выпущенный из руки дал свободу ищейке, собака зарычала жутким рыком, защищая хозяина от неведомого. На месте стены мерцала синими сполохами застывшая волна. Мембрана перегораживала нишу с двух сторон, отрезая и предупреждая.

— Что это было? — первым очухался от ступора майор и лаконично глянул и кивнул на воздух за своей спиной, где он висел распластавшись в неподвижности мгновение назад, — Вы ЭТО слышали? — обратился он ко всем, но посмотрел на Зубкова.

— А х. его знает, но млять больно неимоверно.

— Так значит и тебя?

— И меня, — эхом откликнулся пулемётчик, собачник кивнул, Арт заскулил прижимая уши страхе воспоминания и переживания. Снайпер качнулся спиной подтверждая.

— Назад не пускает — доложил с тыла меткий стрелок, щупая стволом зыбкую на первый взгляд преграду, — народ автоматически посмотрел вперёд на инструктора.

— Арт-ищи! скомандовал Вася и пёс без всяких церемоний и препятствий прошёл сквозь тонкое и прозрачное, как стекло, мерцание вперёд по следам неведомых предшественников. Поводок натянулся, наполовину уволоченный овчаркой за границу опасной мембраны. Сержант попытался потянуть ремень назад, но он как удерживаемый невидимой, гигантской рукой не тронулся с места в сторону Васи.

— Арт! Ко мне! — позвал овчарку хозяин. Собака вернулась волоча повод за собой но назад пройти мерцающую преграду не смогла. Поле было прозрачно с обеих сторон но пропускало только в одну сторону. Майор тут же заинтересовался феноменом ремня, пристёгнутого к овчарке.

— Погоди Вася. Она тебя слышит и видит. Подержи пока так, — собака бесновалась за стеклянной стенкой из-за того что не могла соединиться с остальными.

— Что делать будем? Назад нельзя. Вперёд — черте-что, но можно. Может кого оставим в этом тамбуре?

— Зачем?

— Тут хотя бы безопасно.

— Ты разведчик мне объясни, что это было?

— Да не знаю я!

— Но ведь предполагаешь?

— Само собой. Давай выберемся отсюда? Потом поговорим, а то фонари сядут и будем как слепые котята мордами в камень тыкаться. Пошли вперёд, выбора нам, похоже, не оставили.

Через силовую дверь прошли все по разному. Вася матюкаясь и радуясь воссоединению с псом прыгнул с приседа. Майор с интересом остановился посредине, качаясь во все стороны с перерезанным пополам лицом. Постоял подёргался и перелез к Васе и собаке. Связист заходил щупая сапогом впереди себя осторожно, как болото. Снайпер долго настраивался, а потом метнулся молнией как нырнул. Последним прошёл Зуб устало, принимая сей крест и втаскивая новую заботу на свой хребет. Офицер тут же почувствовал невозможное — на него пахнуло ароматом свежего воздуха. Ищейка возбуждённо подпрыгнула на месте и с ожиданием поглядела на инструктора, она рвалась вперёд, запах свободы невозможно спутать ни с чем другим.

Интересно, куда мы вляпались в этот раз? Впереди замаячил свет. Настоящий дневной. Фонари тихо щёлкнули переключателями. Собака потянула наружу. Вася добрался до широкого выхода метров пять или шесть, остановился и присел на колено, рядом устроился Арт. Вперёд, без команды перебежал снайпер, предварительно пропустив перед собой пулемётчика. Оба обошли инструктора и тоже остановились, не выходя из тёмного нутра пещеры.

— Почему не идут дальше? — майор явно давно не ходил на тактику, пришлось пояснять условия ведения разведки в темноте и горах. Что сразу определило его место в поиске.

— После тьмы — глаза должны привыкнуть к дневному свету. Выходы их таких мрачных дыр или заминированы, или перекрыты засадой. Поэтому работаем главным способом ведения разведки — надеюсь, знакомы с ним? — ухмыльнулся Зуб на кивок майора, — И ещё, группой командую я — вы прикомандированный инструктор, ясно?

— Так точно мой командир, — согласился и сыронизировал разведчик. Видно было, что он уступил, а не Зуб победил в скоротечной разборке за власть. Зато все члены команды услышали каждое слово из наших уст и уяснили, кто старший «в поле», — И сколько будем наблюдать?

— Пока всё не осмотрим, — уверенность начальника была прервана поднятой рукой снайпера. Пулемётчик замер выцеливая что-то в светлом пятне выхода.

— Ну что тут у вас, Файзулла? — снайпер молча указал вперёд. Картинка завораживала, влекла и ставила кучу вопросов. Во-первых: пещера вышла над мелкой, но широкой, по меркам Туркмении, каменистой речушки. За усеянным валунами и галькой дальним берегом качал ветвями густой лес. Под кронами зеленел ковёр настоящей, изумрудной травы. В мелкоте прозрачного русла хорошо проглядывались силуэты крупных рыб. Но самое интересное находилось посреди водоёма. Эта была куча верховых количеством около тридцати. Некоторые спешились и с удовольствием умывались в реке и брызгали влагой на соседей. Другие завели невысоких коней по коротко поднятые стремена в воду, сняли подобие трензелей и, не слезая со своего транспорта, дали возможность напиться. Как ни крути, а солдат солдата опознает хоть голого. А у этих за спинами были луки с колчанами. Одеты были в кожу со стальными нашлёпками поверх одежды. Щиты висели справа или слева, притороченные к сёдлам. На головах у многих островерхие шлемы или кожаные шапки обшитые металлом. На ногах — сапоги. Как оружие угадывались изогнутые мечи и ножи в кожаных чехлах. Украшений у всадников практически не было кроме, как у трёх. Один имел хвост в навершии своего шишака, а двое других красовались с длинными перьями на шлемах. Вот и командиры обозначились. Гривы лошадей длинные, хвосты такие-же. Пони, по сравнению с нашей Светой или любым из ахалтекинцев. Сбруя походила на нашу, вот только подперсьев было два: одно спереди на грудь, а второе сзади — за хвост. Рост солдат разнился. Лица трудно было разобрать. На противоположном от нас берегу стояла охрана из нескольких воинов со стрелами на тетивах. Отряд видимо остановился на отдых после перехода вдоль речки или выехал из леса после охоты, или ведёт разведку и не теряет бдительности, но со стороны горы никак не собирался поиметь неприятностей.

Надо было решать — что делать? Лезть напролом наружу, вшестером не хотелось. Если это Иран, а всадники какие-то их местные хунхузы, то на своей территории эта орда творит с чужаками что хочет. Любой не свой — враг. А самый хороший враг — это плохо живой. Начинать с драки не хотелось, хотя по наставлению в психологической подготовке говорилось, что самое лучшее знакомство для двух мужчин — натуральный мордобой. После него или друзья «не разлей вода» или враги до самой смерти. Хотелось понаблюдать за взаимоотношениями в средневековом войске. Судя по увиденному, в отряде с дисциплиной порядок, каждый знает своё место и задачу и умеет обращаться с копьём. Древки стояли шалашом на берегу возле небольшого костерка, на котором дымил нагретым варевом, казан, подвешенный над огнём. Рядом суетился кашевар, и стояли две гружёных мешками лошадки. Странно, но в лес всадники заходить не хотели. Хотя там тень, укрытие, маскировка. Они как специально выбрали открытое пространство, чтобы можно было прострелить и стрелой, и взглядом. Боялись чего-то или осторожничали — непонятно, но они явно были местными и хорошо знали условия и обстановку. Однако и к горе не подходили! Ведь самое то, если боишься леса — перейди речушку вброд, стань под скалами в тенёк, и для нападающего — есть замедляющая естественная преграда, преодолевая которую он будет прекрасной целью для стрелков. Но нет, по каким-то своим соображениям командир «тридцатки» не форсировал реку, а устроился именно на каменистом берегу поворота. Наблюдать становилось всё интереснее и интереснее.

— Странные какие-то иранцы, — выразил своё мнение майор из-за спины Зубкова, — кино что-ли снимают про Чингисхана? Или Тимура? Не помнишь, кто их там разнёс на щепки?

— Не похожи они на киношников. Вон, боевое охранение стережёт кромку леса так, как будто из него танки могут выехать.

— Ну, ты скажешь — танки. А это ещё что за буйня? — вот разведчик он и есть разведчик. Пока мы таращились на подставленную нам внизу картинку, он огляделся вокруг и смотрел на не очень далёкую сопку слева, возвышающуюся лысым камнем над буйством леса. На верхушке сопки росло одинокое дерево хороший ориентир. Именно росло, потому что на нём не было ни одного листика. Зато над ним развевался на ветру знакомый по телепередачам, газетам и журналам звёздно-полосатый штандарт дяди Сэма.

— Твою ж мать! — ну, точно вляпались.

— Ну, разведка, може чо расскажешь? — небрежным тоном спросил Зуб и опустил бинокль от глаз, — обо всём происходящем. Вроде искали самолёт и попали в капкан лабиринта. И территория, что перед нами — она на Иран не похожа! Мы народную республику с линейки видели. «Этого» за линейкой нет. И что за бред мне лили в голову «Вершители». Гипноз? Галлюцинации в пещере? Мираж? Мы надышались чем-то? Так нет же та мерцающая дверь — настоящая, назад не пускает.

— А ты меня за сумасшедшего не примешь?

— Похоже, что самый большой дурдом вокруг нас. И если свихнётся незнакомый мне офицер, то на заставу мы не вернёмся. Так что давай ваяй, чем больше информации — тем больше у нас вариантов, чем больше вариантов, тем шире избирательность, чем шире избирательность, тем легче выбор, чем легче выбор, тем проще командовать, чем проще принимать решения тем быстрее вернёмся домой. Вот на этом умозаключении и остановимся, — понукать ухмыляющегося разведчика не пришлось.

— Сколько слов, да ты философ лейтенант!

— Не лейтенант, а старший лейтенант, — усмехаясь поправил Зуб.

— Да, у нас тут, как в присловье: чем дальше в лес, тем толще партизаны! — начал майор.

— Орлы — наблюдаем. Никаких действий, — озадачишь солдата и будь спокоен — выполнит, особенно если командир в трёх шагах и противник на дистанции прямого выстрела и раз в пять нас по численности превосходит. А выбираться придётся. Зубков решил пока поговорить с майором. Дождаться вечера. Заночевать. А с утреца и двинуть лесом в сторону куда течёт речка, а потом обратно. И кого-то придётся у пещерки на стрёме оставить. Вдруг — проход откроется или пожалует гость нежданный…

— Часов сколько? Или Который час? — прервал умозаключения майор.

— Одни, — попытался пошутить Зуб, одновременно оттягивая конец рукава левой руки, — а по времени шесть, однако, пора ко сну готовиться, ужинать, лежбище творить. Идеи насчёт места для сна есть? Кроме пещеры? — идей не было ни у кого. Тут хоть тыл прикрыт и позиция оборонительная — не подойдёшь незамеченным, только ночь надо было поделить. Офицеры включили и себя в ночной караул, решили бдить попарно, чтоб, если случится прокол — один другого будил. Васю поставили в паре с овчаркой, но пригрозили собаке кулаком — если заснёт — хвост надрубим, пообещал и проводнику и его собаке начальник заставы. Вася попытался возмутиться, но ему мягко напомнили матом случай, когда и он и его ищейка придремали на подступах, причём храпел на всю Зохар-зоу необученный тогда сторожевой службе молодой пёс, а Вася его сон бдительно охранял. Но чутко, до магазина никто из проверяющих дотянуться не успел. Инструктор проснулся первым. За время, что прошло, Арт вырос и заматерел. В непонятном «Иране» собака вела себя непривычно активно, рвалась вперёд к лесу и реке из пещеры и нетерпеливо перебирала лапами, как застоявшийся конь почуявший кобылицу, свободу, табун сородичей, власть и размах возможностей и собственных сил. Учитывая поведение собаки, так и решили, но Зуб подстраховался. Итого налицо было три пары: Зуб — Вася (АРТ), Майор-снайпер, Пулемётчик-Связист. Ночь объявили, как положено на границе с шести до шести. Боевой расчёт провели прямо тут же на выходе из пещеры.

— Мамед, Иванов с шести до двадцати, с двенадцати до двух, с шести до восьми, — объявил порядок старлей.

— Есть-есть, — отозвались названные.

— Товарищ майор, Файзулла, с двадцати до двадцати двух, с двух до четырёх.

— Есть-есть, — прозвучало снова.

— Я — Вася, с двадцати двух до двенадцати, с четырёх до шести.

— Есть, — подтвердил сержант, и собака улеглась у его ног.

— Приказываю соблюдать меры маскировки и режим тишины. Вопросы присутствуют? — закончил боевой расчёт командир стандартно.

— Есть, а мы где, товарищ старший лейтенант?

— А вот сейчас нам товарищ майор всем сказочку на ночь и расскажет, — пообещал Зуб и с усмешкой поглядел на старшего по званию.

Майор начал с такого далека, что прерывать его рассуждения никому не хотелось, хотя хмыки и поднятые брови не раз поднимались по мере прослушивания вероятностей и исторически полуреальных мифов. Отдыхающая смена устроилась у прозрачного миража мерцающей завесы. Звук в пещере мог поспорить качеством с шедеврами римских и греческих строителей. Слышимость внутри восхитительно отличалась от обычной.

— Вообще этому кряжу очень много лет. Старые горы, — начал майор, — я проверил архивы и говорил с историками, создавая описание для разведпривязки к местности, когда принимал под свою зону ответственности данную территорию и вступал в должность. Если брать предания и мифы, то в фолиантах, которые не известны широкой публике, говорится о тайном пути из Китая на запад, который проложили цари великих держав вдоль шёлкового пути. Могущественный правители объединённого Китая, не ограничились постройкой Великой Китайской стены, и решили построить великий торговый путь, идущий с территории Китая, до Босфора одним своим окончанием змеиного языка. Вторым запасным ходом владыки запретного города хотели застраховаться, на тот случай если первый и основной будет захвачен недружелюбными соседями или уничтожен. Из некоторых закрытых источников стали известны технические подробности проекта древних архитекторов. Это вырубленная под землёй полуарка для двух полосного движения повозок в две стороны, по жёстким каменным или деревянным колеям. По пути имелись чётко просчитанные станции для остановки обозов с выходами на поверхность, водным наполнением и складами для фуража. Дорога дракона была безопасной. Не надо было охранять её на всём протяжении, достаточно разместить гарнизоны в крепостях на выходах из подземного тоннеля. Расстояние между крепостями было поделено экспериментальным образом на один конский переход двуконной повозки загруженной товаром. Вес рассчитали средний для любой лошади. Породу вывели специально. Подобрали оптимальный размер колеса. Длину повозки, для разных по плотности грузов и создали школу для обслуживающего персонала: возниц, смотрителей, кузнецов, каменотёсов, экспедиторов и сопровождающих и других. Монахи составили религию Хранителей Пути Дракона, которой с детства обучались потомки. Воздвигли Подземные Храмы. Продумали до мелочей ведение сопроводительной документации передачу груза на станциях древнего метро. Грандиозная система передвижения обещала владельцам баснословные прибыли. Вдоль трассы намечалось также иметь почтовые отделения, банки-менял и кредиторские услуги. Обеспечение самой обслуги также должно было двинуть вперёд развитие городов-крепостей и сельскохозяйственных угодий вокруг них. Само наличие безопасного караванного пути развивало ремёсла и торговлю на всём пути следования таких купеческих пересылок. Торговцам не было смысла мотаться по дрогам, подвергая свою жизнь опасности. Достаточно было точно указать адрес станции получателя, огласить ценность на случай утери или порчи, привезти товар в крепость, сдать под опись распорядителю, оплатить провоз и получить взамен присланный с другого конца света товар. И торгуй себе на здоровье в Европе китайским шёлком, индийскими пряностями, азиатскими самоцветами, диковинными напитками, удивительным оружием, книгами, тканями, красками, диковинными фруктами да мало ли, что пришлось бы по душе покупателям! Сталь и железо Европы неизменно шли бы в сторону бедных этой технологией и рудой восточных стран. Хозяева тропы Дракона возмещали все убытки от перевозки товаров с гарантией. Владеющий монополией на провоз становился влиятельным не только в своей стране, но и в той, куда вело подземное шоссе, и через которую проходила бы такая изумительная по своей задумке «торговая река». Строительство началось по согласованию с империями, лежащими на пути Драконьего шляха. Секретность составляла основу договора об использовании, рабов кормили хорошо, содержали в добротных условиях, но по уговору основная масса должна была навечно остаться в обслуге трассы или умереть в катакомбах проекта. Одних только уборщиков необходимо было несколько тысяч. По преданию, основной тоннель трассы построили, и она заработала в одиннадцатом веке. Перевозку через Пролив обеспечивала Венецианская республика до тех пор, пока и под проливом не проложили средневековую ветку метро Дракона. Аппетиты устроителей не ограничились одним направлением. Доходы значительно превышали затраты на постройку и Цари-царей не владеющих тайным путём, решили проложить ещё одно ответвление — в Африку. Через земли нынешнего Израиля к перешейку с выходом на Александрию, Египет к водной артерии континента — Нилу. Грандиозное предприятие по легендам, дошедшим в редких документах тех далёких времён, было удачно завершено. Но устроители столкнулись с не обычными проблемами. Кто-то неизвестный, неуловимый и невидимый начал воровать целые обозы на трассе. Больше всего страдали караваны с ценными рабами, пересылаемыми из конца в конец света. Когда сумма ущерба по страховке превысила терпение управителей, то на странных воров организовали настоящую охоту. Благо средств хватало. Наняли лучших следопытов, солдат, охотников, колдунов, прорицателей, ясновидящих, пригласили монахов с Тибета и ниндзей из далёкой Японии. Под страхом смерти и вечных пыток, суля баснословные деньги, повелители объединили своих наёмников в Сводную бригаду. Организация средневековых детективов изучала почерк посмевших бросить вызов могущественному синдикату почти полгода. И, наконец, удалось установить не только место очередной экспроприации груза, но и время. Засаду устраивали по всем правилам искусства тайных спецопераций, самые изощрённые в этом деле мастера по науке создаваемой тысячелетиями сохранённых знаний. Тщательно подготовленная Засада потерпела головокружительное фиаско! Мало того исчезли почти все основные исполнители непосредственно приблизившиеся к месту предполагаемого столкновения. Учитывая что каждого, даже захудалого мастера, готовили десятилетиями, то потери были непоправимыми с точки зрения времени, но не денег. Загадка начала обрастать призраками, чёрной неизвестностью и кладбищенскими подробностями. Однако воины и разведчики древности не отступили от попытки взять языка и прекратить таинственные исчезновения в темноте подземелий гигантской линии лошадиного метро. Теперь они получили опыт и скрупулёзно рассчитали операцию. Понимая, что и эта акция противодействия может закончиться полным исчезновением исполнителей, стратеги разведки нашли уязвимое место в действиях похитителей: наблюдателей они тронуть, просто не успевали. И если разместить через энное количество промежутков просто большую массу надрессированных только слушать, видеть и запоминать людей то можно получить полную информацию о происходящем. Результаты разведки боем превзошли все ожидания нанимателей. Спецназовцы древности доложили, что имели дело с волшебниками недр, или с теми, кто превосходит их, самых передовых людей своего времени минимум на порядки в своих возможностях.

— Подземные Дэвы даже не дали возможности увидеть их, — доложили наверх. Они меняли конфигурацию тоннелей, и лабиринты проходов как им вздумается. Люди, подставленные для провокации нападения — исчезли бесследно. Одно успокаивало — ни одной жертвы молчаливые противники себе не позволили. Но и свидетелей не оставили. Собранные порознь и обработанные показания наблюдателей говорили, что неожиданно тоннель делал поворот, повозка с грузом уходила в сторону и вдруг позади неё возникала скальная стена, а трасса изгибалась в другом, прежнем направлении. Казни и пытки провалившихся соглядатаев, ни к чему не привели. Решено было списывать убытки за счёт заведения, как сказали бы сейчас в баре. Со временем среди основателей тропы Дракона возникли разногласия. Кто-то использовал наличие Дэвов, как повод к расколу. Над протяжением трассы начались неслыханные войны за обладание поверхностью и крепостями- станциями. К этому времени обслуга дороги превратилась в особую касту, со своим уставом, законами и подчинённостью. Практически организовалось огромное подземное государство-хозяйство с обособленными и укреплёнными выходами на поверхность. Особую напряжённость вызывали конечные точки маршрута и приближенные к ним территории — Персия, Ливан, Израиль, Египет, Турция, Сирия, Иран, Ирак, Афганистан, Пакистан, север Индии — бывшие ранее одной огромной и неприступной империей. Войны длились веками, и постепенно число посвящённых в великую тайну небывалого в истории проекта — уменьшалось. Обслуга захваченных станций не сдавалась никогда, действуя по собственному кодексу чести. Последней станцией пути Дракона пала Моссада, державшая осаду с гарнизоном в тысячу человек три года. Девятьсот шестьдесят защитников неприступной крепости перебили сами себя, чтобы тайна их подземелий ушла в небытие навсегда из рук солдат римских легионов Веспасиана. К этому времени настоящих причин войн уже никто не помнил, а выжившие хранители подземелий предпочитали молчать и умирать от времени собственной смертью. Они мстили тем, кто разрушил их дорогу жизни — забвением.

Страшная кара постигла бы нас всех, если бы не секретные записки императору Китая, которые сохранились в запретном городе.

— Ни хрена се?! А Мосада, это где? — не выдержал рассказа изумлённый Вася, пока майор хлебнул водички из фляги, переводя дух, — А дальше? А мы тут где? — поделился своими эмоциями инструктор и попросил продолжения.

— Это в Израиле. У евреев. У Мертвого моря, — терпеливо улыбнулся разведчик.

— Чегго, римляне и море укокошили?

— Нет, Вася море просто так называется, потому, как в нём нет живых существ — солёное очень.

— А дальше были смутные времена. Но доподлинно известно, что засаду на мистических дэвов мастера шпионажа проводили на Иранской ветке. Кстати, пресловутая пещера Алладина и сорок разбойников — есть следствие упадка проекта. Ну, по некоторым соображениям, сопоставлениям, фактам. Таким образом, есть большая доля того, что мы имеем дело не только со входом ведущим вероятно до пределов морской границы Китая, Индии и «азиатских тигров», но и возможно другим путям которые скрыты от нас занавесом времени. Если удастся достать карту этих подземелий или набрести на «станцию» — это будет больше чем сокровище для нашего с вами государства, ну и не говоря о вас самих — первооткрывателях. Это во-первых, — загадочно приостановился майор.

— А во-вторых? — снова возбудился, подталкивая к продолжению собачник.

— Во-вторых, похоже, мы стали жертвой именно тех похитителей, которые безнаказанно воровали караваны синдиката под землёй. И вероятно не мы одни! Так что у нас будут очень опасные встречи, грозит за эти знания — смертельная опасность и соответственно приключения из разряда невыполнимых. Нас всего шесть. Следы по которым мы сюда вошли принадлежат не менее пятнадцати, я думаю американцам. Вооружённых верховых мы видели тридцать человек. Это означает, что их — нам противостоит не менее ста тысяч. Грубо. Итого сто тысяч пятнадцать настроенных враждебно и вооружённых индивидуумов и против шести пограничников. Шансов у нас, просто выжить — полный мизер. И я, кстати, думаю, что амеров гораздо больше, чем пятнадцать. Об этом говорит флаг на горе. Ему не менее месяца, не выгорел, не порвался, свежак. Не могли те пятнадцать так быстро добраться так далеко, да ещё и флаг там установить. Значит из там больше, я думаю не менее пятидесяти. К тому же будут и юридические сложности. По закону, если эта земля никому не принадлежит, то чей штандарт над ней — те и хозяева. И последнее — неизвестные лучники вели себя очень престранно и я не удивлюсь если здесь существует опасность о которой нам пока ничего неизвестно.

— А что это сто тысяч? — спросил Зуб на всякий случай, не желая оказаться в одиночестве и с ошибочным мнением.

— А ты рассуди старший лейтенант: у них сапоги на ногах были?

— Ну?

— Ну — следовательно есть скотоводство, есть выделка кожи, значит первобытная химия. Металл говорит о существовании зачатков металлургии, рудного дела и кузнечного искусства. Материя и одежда это нитки и ткани. Станки — Ремёсла. Лошади — коневодство, табуны. Дисциплина и подчинённость, разделение на команды, боевое охранение, тактика привала — атрибуты на наличие армии. Минимально это и поселения и города. Исходя из этих параметров я могу примерно сформулировать цифру в сто-стопятьдесят тысяч населения. Варил кашевар верховых что-то несомненно мясное и растительное — значит есть растениеводство и земледелие. Сумы на лошадях очень похожи на те в которых перевозят зерно. И ещё — это не Иран, — огорошил всех под конец разведчик выводами, — И это ещё не всё, что я успел заметить. Река течёт не на север, и ни на юг, как ей положено в нашем полушарии, а на право — на запад. Такое может быть только в одном случае, если там, на западе есть Океан или добротное море, как минимум. И я не удивлюсь если с другого ската этого перевала речка течёт на восток!

— Как — где? — не удержался Зуб от вопроса.

— Как в Южной или Центральной Америке или Африке, — спокойно ответил офицер, вгоняя всех слушателей в состояние глубокой задумчивости и уважения лично к представителю разведки.

— И это ещё не всё, — изумлению пограничников казалось не будет предела, даже собака подняла брови, навострила уши и с интересом высунула язык в сторону «полевого аналитика».

— Что? — сдался Вася окончательно.

— Я был на Севере, в Якутии по делам службы, нас там на экскурсии возили, много всего рассказывали, показывали и поражали. Да, были и на прииске. Так вот камень которым усыпан перекат это сопутствующая золоту порода гранит и диорит. Её так много, что я не удивлюсь если в песке этой реки и вдоль хребта мы обнаружим золото или серебро с платиной. А справа явный горный разлом. Если я прав и тут есть золото, то самородки будут лежать на самой стремнине поворота.

— Лучше бы мы там склад боеприпасов и тушёнки обнаружили, — посетовал Зуб, отнюдь не возрадовавшись, как другие, возможностью разбогатеть на прииске имени шести советских пограничников и их собаки.

— Да погоди ты грузиться, старший лейтенант, — начал наш майор снова.

— Что ещё? Алмазы? — как то безразлично устало поинтересовался начальник заставы.

— Да нет, лес видел какой?

— Ну, смешанный? Ёлок нет.

— Это тут нет — выше есть.

— И что?

— Климат тут мягкий.

— Ну?

— Антилопа гну! Блин — зима теплая!

— А щас тут что?

— Да, вроде, как у нас — лето.

— Думаешь они вначале базовый лагерь разбили, как в наставлении, а потом нагло подняли флаг, как знак остальным группам и метка точки сбора?

— Так амеры же они всё по инструкции норовят сделать.

— А какая у них стандартная палатка?

— На пятнадцать человек,

— Тогда сколько их там чтоб развернуть базу?

— Думаю не менее двух взводов — человек шестьдесят. А возможно плюс-минус пятнадцать.

— Угу: сто пятьдесят тысяч шестьдесят-семьдесят пять против шести погранцов и собаки, прям как в кино.

— Спи спокойно, триста спартанцев держали Фермопилы против пятидесяти тысяч персов с одними копьями, щитами и мечами, а у нас автоматы, пулемёт, снайперка. Два пистолета Макарова! СПШ! Прорвёмся.

— Ага и по цинку патронов на всю эту радость. Спи спокойно лейтенант! Да?

— Федя, урод механический, ты зачем нож вытащил? — ласково поинтересовался Грязнов.

— Так отрежу верёвки, чтоб Свету в поводу вести, а то, то что есть короткая очень, а она зараза дергает ни с того ни с сего, как слон. А так провисать будет, а тож и каска не спасёт! — запричитал дядя Федя, чуя, что старшине больше нравятся целые вещи, а не укороченные или обрезанные.

— Дурью не майся. Привяжи один конец к оголовью, кусок шнура вытяни, сколько надо, а остальной моток на луку закинь. Резальщик! Увижу, что отрезал — заставлю плести из твоих аксельбантов на парадке, — угадал старшина самое уязвимое место солдата — его дембельскую форму. Юрка вздохнул, матюкнулся, плюнул под ноги, но тихонько, чтоб старшина не услышал, и начал распускать кольца собранной в восьмёрку верёвки. Свету загрузили по полной: боеприпасы, коробки с лентами под пулемёт, гранаты, мешок с консервами, мешок с овсом, запасная катушка телефонного кабеля, телефонный аппарат, батареи, рации, вода, броники, аптечки, репшнуры — тащила лошадь в самом конце поисковой цепочки. А впереди шли старшина, Мельхем и Бондарь с Сантой. После двухчасового хождения по лабиринту, проход, со следами исчезнувшей ПРГ, резко свернул влево и превратился в тупик. Пока головняк тревожки обследовал выявленный аппендикс и остановившую их вертикаль, Федя показался из-за поворота, лошадь протиснулась за ним и зацепилась завязкой бахил от ОЗК с овсом за торчащий, как вывернутый клык выступ. Петля узкой ленты не выдержала рывка, и резиновый мешок с шумом упал, хрумкнув толстой чернотой подошвы. Запах резины не дал Борисовне унюхать деликатес находящийся внутри потерянного из груза предмета.

* * *

Поспать спокойно не получилось, хоть перед сном сделали вылазку и настригли на подстилку ножами большие охапки высокой травы, что росла по берегу, щедро подпитываемая влагой реки. Марков, оказалась фамилия майора, толкнул в бок локтем и пребольно, и почему- то молча. В темноте прижал ладонью руку Зуба, когда тот потянулся к включателю Фаса, не давая возможности это сделать.

— Да не шуми ты, старший лейтенант, и фонарь отпусти, блин — всю маскировку погубишь. Давай, глаза шире открой, — приказал и потребовал он шёпотом.

За прозрачной, с нашей стороны, перегородкой мерцал луч фонаря, шаря по месту, где заканчивалась цепочка следов РПГ. В отсветах, за второй выгородкой заметался силуэт овчарки. Собака нюхала каменный пол, вставала на задние лапы, опёршись передними на материал стены перед ней, двигала нос то влево, то вправо, то вниз, то вверх. Чертова преграда вела себя просто издевательски. Судя по всему — звук не пропускала, как и свет однобоко. С того устоя, где была овчарка — выглядела как обыкновенная каменная стена, однако запахи проходили сквозь неё абсолютно свободно вместе с воздухом. И это будоражило ищейку и сводило с ума. Слышимость происходящего за перегородкой, к Зубу и остальным шла свободно, как и ароматы пещеры. Поведение Санты удивило Бондаря, но вот только понять он ничего не мог. Собака кидалась и лаяла на монолит так, как будто за ним должна была быть дорожка, дверь, лаз, люди. Псина пыталась укусить стену, которая давала ей понять, кто туда прошёл, но стояла неподвижно. Не пускать мог только чужой, это, животина пограничная, понимала интуитивно и изошла пеной пытаясь прогрызть и укусить противодействующий камень. За спиной Бондаря появился Грязнов.

— Ну-ка успокой её, — приказал он инструктору, — Что вы шум подняли в тупике? — В ответ луч фонаря скользнул вниз. Между следов лап собаки отчётливо виднелись на девственной пыли пещеры отпечатки обуви, ведущие в стену. С другой стороны было интересно наблюдать, как искали бойцы старшины и пытались даже подкопаться под неприступный камень. Пехотная лопатка только чуть царапала породу и гнулась на конце, бесполезно загудев от прямых ударов. Простукивание и ощупывание никаких результатов не принесли. Пока головняк тревожки почти буквально «бился лбами о стену» к месту происшествия подошёл Федя с Мельхемом, Швецом и Коваленко. За спиной водителя звенела трензелями агрессивно настроенная, проголодавшаяся Светка. По её понятиям после такого брожения в темноте уже пора бы и до кормушки добраться. Старшина позвал иранца ближе и попросил осмотреть оставленные следы.

— Ваши прошли, — сказал своё резюме местный «индеец».

— Точно? — на всякий случай переспросил прапорщик.

— Куда точнее? На свои отпечатки гляньте — как братья, только потёртости разные. А у этого подковки ещё не стёрлись. Узнаёте свои трёхшурупные? — на полу, на носке и пятке подошвы, чётко выделялось зеркальное отображение двух стандартных сапожных подковок, которые валом лежали в бытовке на заставе. Принадлежность следов не вызывала сомнений, удивление вызывало их исчезновение.

— Как будто кто дверь опустил, как задвижку, а? — выдвинул свою гипотезу сержант, придерживая взбудораженную овчарку, — И Санта чует что-то, тащ прапорщик.

— Когда ж ты её говорить-то научишь? — встрял Юрка, подталкиваемый сзади приблизившейся Светой. Кобыла игогокнула, подняла голову, дёрнула дядю Федю за руку, что держала повод и вдруг попёрла напролом, унюхав впереди свежий аромат только что срезанных витаминов. Лошадь, как ледокол раскидала в стороны грудью старшину, собачника, связиста, стрелка и переступила через оскалившуюся на неё собаку.

— Держи её! Федя, — матернулся Виктор Иванович утыкаясь плечом в камень от внушительного толчка. Ефрейтор пытался тормозить, но это лишь раззадорило громадину, и она легко потащила юзом, упирающегося в пол солдата за собой. От рывков и усилий с седла свалился весь двадцатиметровый моток верёвки, к которому и была привязана першерониха. На верёвку как на гирлянду, пытались зацепиться расшвырянные по сторонам погранцы. Когда Светка в облаках пыли подошла к стене, то произошло невероятное — животное прошло внутрь преграды, как в вертикально стоящую воду, что расступилась перед ней, и порода сомкнулась за крупом синими сполохами таинственного занавеса. Проникновение произошло так быстро, что никто ничего не сообразил. А ефрейтора вцепившегося в верёвку волокло к стене. По полу рассыпался овёс, что вывалился из сорванного с луки мешка, когда Светка теранулась поклажей о бугристую стену на повороте, слева от себя.

— Держи! Держи повод! Отпускай понемногу! — первым спохватился старшина и кинулся на помощь солдату, прыгнув на верёвку которую держать более в руках Федя не мог, хотя и почти уперся сапогами в неподвижную вертикаль. Видок со стороны не слабо впечатлял. Федя и старшина упёрлись сапогами в стену и почти горизонтально откинулись назад, пытаясь затормозить уходящий в камень скользкий синтетический шнур. Сбоку Бондарь тянул на себя за ошейник взбесившуюся Санту и подсвечивал фонарём происходящее в тупике. Швец удивлёно выглядывал из-за голов на место где — только что ушла в гору огромная лошадь. Коваленко ошарашено уцепился за таишку, что висела у него на шее, и автоматически подергивал черный телефонный кабель, который вился упрямыми завитками за его спиной, опускаясь из тяжёлой катушки на плечах связиста.

— Швец помогай! Петро не епись — хватай конец троса! Помогая! Млять! — сбился голос Грязнова от напряжения. Удержать Светку даже вшестером невозможно, а вот притормозить — вполне. Разбираться с чудесами пока некогда. Потихоньку стравливая альпийский линь туда, куда делась Светка — барахтались в пыли пограничники и Мельхем. Рывки репшнура вдруг прекратились. Полотно верёвки торчало из стены на уровне пояса человека.

— Товарищ прапорщик! — шёпотом начал Бондарь, не отрывая глаз и луча фонаря от торчащего из горы конца, — может колдовство? — Грязнов тяжело дышал, ожидая нового рывка, но отдать свою лучшую лошадь каким-то упырям внутри таинственной скалы, за просто так, он не собирался.

От двадцати метров, осталось не больше шести — остальной линь ушёл в стену вместе со Светкой.

— Отставить трендёж! Держать шнур! И собаку пристрой! Петро — связь давай! Скажи — «Всем — ко мне»! Пусть идут по проводам! Швец — у тебя альпийский крюк в сидоре был — вынимай мухой! И в щель прикладом пулемёта! Шустрее хохол! Руки отваливаются! — от напряга старшина на выдохе непроизвольно менял гласные и окончания слов.

Швец споро заметался, как укушенный лично челюстью старшины в свою самую филейную часть. Вытряхнул весь мешок, выхватил самый большой крюк, вбил рукой так, чтоб держался и несколькими ударами вогнал между треснувших кусков монолита по самою проушину с карабином.

— За карабин не цепляй! — руководил Грязнов, — разогнёт падлюка! — пояснял он, — За кольцо вяжи!

С перепугу, что Светка поломает злосчастную скалу и сковырнёт полгоры — народ постарался истерзав узлами весь оставшийся конец шнура.

— Может ещё пару забьём, чтоб углом, как в морфлоте на причале, восьмёркой, — утирал пот, довольный от удачно вбитого «скального гвоздя» Швец, демонстрирую дополнительные причандалы старшине.

— Бей, потом перевяжем, — одобрил инициативу пулемётчика старший поисковой тревожки. Швец с удовольствием принялся колошматить крюки выше и ниже первого — вдоль раскола в породе.

* * *

С другой стороны «перекрёстка» — Зуб первым сообразил, куда и почему рвётся Света. Ей всего-то надо пробежать сквозь шестиметровый тамбур между двумя «дверями». Запах свежесрезанной травы потянул лошадь за собой и заставил промчаться сквозь призрачные преграды. Вывалившись из-за второго барьера, Кобыла была встречена двумя большими охапками сочной ещё не пожухлой травы. Коняга закивала, фыркнула и потянулась к свежим стеблям. Набрала губами большущий пук, что торчал, пока жевала, с двух сторон рта, как огромные усы и начала спокойно перемалывать зубами зелёные витамины. Постепенно первый сноп превратился в торчащий изо рта кобылы хвостик, и Светка снова наклонилась за следующей порцией. Разбираться, как произошло чудо, было некогда. С седла сдернули и обследовали всё навешенное и привязанное. Больше всего порадовала ТАИшка и катушка с жестким, витым телефонным кабелем из двух жил. Поведение старшины за барьерами говорило о том, что он не собирается отдавать, как минимум верёвку, неизвестной силе отобравшей у него лошадь, припасы и снаряжение.

— Иван — Таишку подсоединяй к катушке! И выматывай из неё метров сто провода! Шустрее связёр! Шустрее! Остальные — всю траву, что накосили сюда к Светке, чтоб не попёрла из пещеры. Майор, бери бумагу и пиши рапорт с докладом про всё, что было быстро, пока она жрёт нашу траву. А вы ей маленьким снопиками давайте — тяните время! Может она и назад пройдёт! — сумасшедшая мысль о том, что «Большой муравей» может бродить туда-сюда требовала проверки. Но и идея сделать проводную линию связи, тоже была не лишена смысла. Отчет на бумаге с запросом нужен был на тот случай, если попытка с телефоном провалится, тогда листок с донесением и будет подтверждением, что все живы и нужна срочная помощь. Травы, слава богу, было много. Однако майор не захотел составлять одну бумажку, а потребовал, чтобы Зуб написал свой вариант, а он свой, для подстраховки. Оба лихорадочно двигали непослушными пальцами, выводя строки и подсвечивая себе фонарями под наброшенными на них плащ-палатками.

Рапорт.

Начальнику первой пограничной комендатуры.

«Настоящим довожу до вашего сведения, что при поиске обломков самолёта обнаружил неизвестный источник воды под двести семнадцатым знаком и вход в пещеру. Своими силами начал проверку и продвинулся внутрь пещеры в направлении государства Иран более чем на пятьсот метров. Группа нашла большой зал, в котором были свежие следы пребывания людей в количестве не менее десяти человек. При попытке задержать нарушителей были остановлены необъяснимым образом и имели контакт с невидимыми нам собеседниками. Причём контакт был не голосовым, а посредством, наверное, телепатии, так как слова и образы при ведении «разговора» появлялись непосредственно в наших головах, минуя органы чувств, что произошло со всеми членами группы. Затем мы были отрезаны двумя неизвестными полями от пути назад, и вынуждены были выбираться из лабиринта по единственному открытому для нас лазу. При выходе из пещеры нами наблюдались неизвестные нам всадники в количестве тридцати человек вооружённые, луками, стрелами, копьями, щитами, мечами и ножами. Река и смешанный лес. При детальном обследовании местности на расстоянии около трёх-пяти километров визуально наблюдали флаг государства США, прикреплённый к высоко стоящему сухому дереву на вершине скалы, что возвышается над прилегающей местностью. Рельеф и природные данные окружающего нас ландшафта не соответствуют ранее наблюдаемому виду на территории государства Иран, куда мы предположительно вышли. Назад, пройти силовой барьер не представляется возможным, так, как он ведёт себя как прозрачная в одном направлении и непроницаемая для нас физически преграда. Экспериментальным путём установлено и мы предполагаем, что, возможно, лошадь по кличке Света — может преодолевать замаскированный барьер в обе стороны и таким образом провозить грузы и осуществлять связь с погранзоной через пещерный проход. Своими силами попытаюсь вернуть назад катушку с телефонным кабелем для организации телефонной связи. Пока будет проходить поиск возможности нашего возвращения, и если мои предположения по возможности передвижения лошади между проходами подтвердятся, то прощу организовать помощь в доставке сюда следующих грузов: Палатка, спальные мешки, казан с ручкой и крышкой, спички, медикаменты, лекарства, противозмеиная сыворотка, боеприпасы на те виды вооружения, что есть в ПРГ, ручные гранаты, подствольные гранатомёты и запас зарядов к ним, пулемётные ленты и коробки, магазины к автоматам (желательно от РПК) два автомата Калашникова с креплением ласточкин хвост под спецоборудование, снайперский прицел, прибор ночного видения, запасную одежду, две каски, три панамы, бушлаты, носки, трусы, майки, свитера, соль, крупы, консервы, чай, сахар.

Начальник ПЗ N10 старший лейтенант Зубков О. В.»

— Ты что сдурел, Олег? Ты это хочешь отдать туда, нашим? Да нас всех в дурку запишут ещё до того как мы сможем там появиться.

— А что? Нормально описал, почти точно, ну, спешил, — не понял Зуб

— На, мой почитай, пока Света траву трескает, может уловишь разницу.

«Докладная записка. Начальнику разведотдела Бахарденского Погранотряда.

Проводимыми поисковыми мероприятиями с целью обнаружения обломков или предметов самолёта пересёкшего границу СССР останков летательного аппарата не найдено. Однако в районе вероятного падения выявлен ранее неизвестный источник воды и вход в пещеру. При ведении разведки обнаружены свежие следы обуви иностранного производства внутри, недалеко от входа. При преследовании вероятных нарушителей границы группа попала в лабиринт ходов и была отрезана обвалом горной породы. Вынуждены были выходить по имеющимся в наличии ходам. Вышли из тела горы в неизвестном месте, возможно на территории государства Иран. Наблюдали наличие американской базы обозначенной флагом на расстоянии пяти километров. Сама территория скрыта в складках местности и лесном массиве. Активным Поиском нашли дополнительный проход, однако воспользоваться им — не имеем возможности, так как в нём находится поселение змей, численностью около миллиона взрослых особей, агрессивно воспринимающих приближение любого из нас. При попытке прохода пресмыкающиеся атаковали пограничников со стен, потолка, пола, скрытых ниш и нор. Однако в соответствии с природными особенностями змеи не терпят запаха и присутствия конского состава. Поэтому удалось получить и отправить грузовую лошадь через преграду, оказавшуюся у нас на пути. Так как брачный сезон у пресмыкающихся может длиться не менее месяца, то прошу обеспечить жизнедеятельность и обороноспособность ПРГ доставкой следующих предметов.

Боеприпасы — два ящика на автомат, четыре- шесть на пулемёт, ящик на СВД, два АЕК с креплениями под навесное оборудование, прицелы, два ГП-25 «Костёр» и две ящика гранат к ним, АПСБ, бесшумный комплекс «ВАЛ», ПББС на АК-74 и АЕК, одноразовые реактивные гранатомёты, приборы ночного видения, разведки и сигнализации. Палатки, спальные мешки, одежду, обувь, снаряжение в количестве двух на каждого бойца ПРГ. А также простейшее кухонное оборудование — казан с крышкой, чайник, и продукты. Как то: консервы, крупы, соль, мука, сахар, чай, яичный порошок, сухари. Средства первой медицинской помощи. Предполагаю вероятный огневой контакт с группами враждебно настроенных местных и неустановленным контингентом войск США.

Старший уполномоченный разведотдела майор Маркин В. И.»

Единственное о чём умолчали оба офицера в рапортах было то, что при входе в пещеру, после достижения большой комнаты по группе был открыт огонь из автоматического оружия, но самое интересное заключалось в том, что ни одной гильзы пограничникам обнаружить так и не удалось, а смятые пули выковырнутые из камня — плохое доказательство. Хотя очереди летели в них из одного из ходов лабиринта самые настоящие. Поэтому и бросили лошадей оставленные для их охраны солдаты — услышали и побежали помогать своим, балбесы. Потом в суматохе поиска уже было поздно что-либо менять. Надо было догнать и… А догнать не получилось. Вместо этого сами попали в ловушку.

— Ну, ты даёшь! Змеи значит! Обвал нас отрезал? А старшина щас, с той стороны, как поведает им о том, что аки вознеслась наша кобыла сквозь стены каменные и что там будет наверху? — спросил Зуб с укором на полуправду, выложенную в докладной разведчика.

— А ничего не будет. Вам со старшиной не поверят. Скажут или пьяные в доску или с ума сошли в пещере. А мой рапорт примут за рабочую основу. Знать надо штабников лейтенант. И нельзя нам правду об этом выпускать наружу. Это ж через сколько людей пройдёт информация о происходящем здесь. Вот вернёмся — тогда правду и доложим. А ты тут приписку старшине сделай, чтоб не пиндел лишнего, если не хочет в желтый дом попасть. Он у тебя мужик практичный — быстро сообразит выгоду, и выбор сделает верный. Заодно и солдат по ту сторону барьера приструнит. Понял?

— Хм. Да, комбинации, игры, шпионы. А ведь ты прав майор. Рви мой рапорт. Твой — отправим со Светкой. Тебе самому не страшно?

— Страшно — работа такая, а ты представь, как жутко всё это нашим солдатикам наблюдать и на собственной шкуре чувствовать. А рвать твой рапорт не будем — отдай его лично для старшины, чтоб только он в курсе был и больше никто. Он то нам поверит безоговорочно.

— Разумно, если наши бюрократы нам подставу сделают, то старшина мужик ушлый, а мы ему не чужие и далёкие.

— Ну, конечно. Тут ещё неизвестно, как к нашему инциденту отнесутся «наверху». Могут ведь и бросить, как обузу. У них, вон — Афган висит на шее. А как мы лошадь заставим назад пройти, нам-то точно туда хода нет. А группа старшины нас не видит и не слышит. Позвали бы Светку или морковки ей накрошили с яблоками, — предложил Зуб и Грязнов его как будто услышал на той стороне. Но сообразил по-своему, что ему надо делать, чтоб вернуть у «вороватых гномов горы» военное имущество, что числится на заставе по описи.

Старшина мыслил практично. Собака чует сквозь, Светка тоже унюхала что-то своё. А самое большое развлечение и удовольствие для першерона это пожрать, следовательно — вернуть её можно только тем, что она уловит из-за непроницаемой стенки любимый её продукт — овёс. Бахила с овсом была тут же вытянута на свет фонарей и залита всей водой, что была у личного состава тревожки. Овёс начал разбухать в воде и в результате реакции его запах усилился и начал наполнять внутреннее пространство пещеры.

— Ай, старшина! Ай, умница! Ну, конечно — овёс! — комментировал действия старшины Зуб, мысленно аплодируя смекалке и сообразительности прапорщика. Грязнов не остановился на достигнутом, он заставил развернуть плащ-палатку и махать ею над раскрытым раструбом бахилы в сторону стены, куда пропала Борисовна. Труды укротителей и дрессировщиков не прошли даром. Их Величие заволновалась, начала оглядываться в поисках бочки с овсом, но всё-таки сначала доела всю траву из рук снайпера. Иванов стоял сзади и придерживал вытянутые из катушки провода, чтоб не запутались при движении. Когда кобыла сама неуверенно пошла в сторону искрящегося тамбура, то пограничники старались даже не дышать, и молились на удачу для себя и лошади. Борисовна появилась из-за камня частями. Вначале морда с оголовьем, потом грудь и передние ноги. Явление сквозь стену тяжеловоза заставило всех со стороны старшины замереть с вытянутыми лицами и открывшимися ртами. Светка невозмутимо вышла из монолита. Завеса сомкнулась, не дав никому ни единого шанса — глянуть, что там за ней, и коняга процокала копытами мимо всех застывших солдат и прапорщика к еде. Сунула морду внутрь длинного сапога, чихнула, не одобряя запах резины, и деловито захрумтела овсом, толкая держащего бахилу двумя руками и застывшего статуей — дядю Федора.

— По-по-ппполучилось, та-оварищ прапорщик, — заикаясь, неуверенно довёл до всех вокруг ситуацию Бондарь с выпученными от страха, перед мистикой появления лошади, глазами.

На седле отсутствовали все притороченный ранее мешки, что были в момент пропажи транспорта за таинственным порталом. Зато обнадёживала катушка с телефонным кабелем, что тянулся от неё в крепость недвижимой стены.

— Петруха, а ну сыми с неё кабель и подключись к проводам. Только без ваших фокусов! Никаких параллельных включений, — тут же отреагировал на положительные изменения Виктор Иванович.

— Тащ прапорщик! — боязливо обходя Светку, как приведение, окликнул связист, — Тута две бумажки пристроены между витками. На одной написано: «Лично старшине! Прочесть первой!» — а на второй: «Ознакомиться и передать по команде!»

— Давай сюда! — старшина получил обе записки и углубился в чтение, периодически хмыкая и поднимая вверх брови. Задумался переваривая изученные тексты. Затем достал из внутреннего кармана маленький полиэтиленовый пакетик с личной печатью. Завернул рапорт разведчика в чистый лист, вытянутый из офицерской сумки. Сложил конвертиком края, обвязал ниткой и опечатал длинные концы завязок своим оттиском, для складов и любых дверей на заставе, посыпал сверху песочком и сдул лишнюю пыль с пластилина.

— Так, Петруччио, отставить связь с горой, дай мне сюда Рязанова — аллюр три креста. Да не по трубочке — лично пусть рвёт подмётки. Потом меняй провода на клеммах.

Пока Петруха исполнял указания, до тревожки добралась резервная группа в составе которой был и каптёр. Старшина ознакомил прибывшего прапорщика с обстановкой, сильно не вдаваясь в подробности. Пояснил, что группе нужен отдых, пополнить аккумуляторы зарядкой и что за стеной находится пропавшая ПРГ. Оставил Коваленко на связи. Вызвонить по проводам пропавших пограничников пока не удавалось. Сигналы уносились по проводам за стенку, но ответа не было.

У озерка собралось настоящее столпотворение по меркам высокогорной заставы. В двухстах метрах к востоку развернули дизельэлектростанцию. Недалеко от берега стояли три больших палатки. Одна штабная — вторая под склад и третья под спальное помещение. В тени арчи дымила полевая кухня. За ней торчал на солнце кунг спецсвязи. В низинке копались несколько пограничников роя яму под полевой туалет. Отдельно стояла небольшая палатка в красным крестом на серо-зелёном материале брезента. Возле полевой кухни толпились и знакомые пограничники. Лошади расслабили задние ноги и отдыхали напоенные чистой водой из источника. Грязнов прихватил Рязанова за отворот афганки и что-то тихо ему втолковывал. Рапорт разведчика уже помчался по радиоэфиру в виде телефонограммы тщательно проговариваемый в микрофон ЗАС-стойки. Ответ на просьбы нашей ПРГ мог прийти не ранее, чем через часа два. Пока согласуют с отрядом, Ашхабадом и Москвой и прикроют свои задницы. Посему инструктаж каптёру был прост и непритязателен — всё что продублировано в личном послании старшине необходимо изъять со складов ПЗ номер десять и привезти сюда — к Источнику. С собой взять водителя дядю Федю, туда добраться на лошадях, а оттуда на ГАЗ-66, по пробитой инженерными машинами грунтовке. Час туда, час там и час сюда.

— А пожрать? — Федя был неумолим, твёрд и бесстрашен, как Светка в своём порыве за витаминами.

— Хорошо ещё полчаса и вы оба с грузом здесь. Понятно?

— Так точно, тащ прапорщик! — синхронно ответили подчинённые.

Пока тревожка старшины сдавала на зарядку фонари и батареи раций, чистила оружие, умывалась и ела оставленную на них поваром пайку, Грязнов писал свой рапорт, аккуратно подстроив его под прочитанное им донесение майора. Доклад прапорщика абсолютно не противоречил информации разведчика, а его солдаты умели держать язык за зубами, особенно перед хлыщами с низины, что даже до туалета без одышки дойти не могут. Перед тем как вырубиться, после купания в горном озерке, Грязнов собрал всех своих солдат, предупредил, что через четыре часа — новый рейд в гору на смену резерву охраняющему вход. И коротко и въедливо пояснил, что будет если он кого из подчинённых не найдёт возле себя или не дай бог они прое… — потеряют что-то из оружия и снаряжения. Свету привязали всё на тот же длинный линь к арче возле водоёма, чем она и воспользовалась, сначала погрузившись в воду по грудь, а потом вывалявшись в песке и пыли от подков на копытах, до ушей на голове. Но солдаты «грязнулю» не видели, сон сморил их в тени возле прапорщика в обнимку с оружием. Бондарь спал, прикрыв ладонью холку Санты на своих коленях. Швец ворочался, как медведь, вцепившись в тело ПКМ. Коваленко спал с наушником возле уха, поставив радиостанцию на приём, и она тихо шипела, убаюкивая солдата. Мельхем пристроился поближе к прапорщику с которым заключил договор, он чувствовал себя неуютно в окружении такого количества техники, солдат и офицеров, но сморенный усталостью уснул провалившись в сладкий покой отдыха

В отличие от Виктора Ивановича, руководитель полевого центра Источник, после передачи текста рапорта по радио в закодированном виде, вложил листок в плотный коричневый пакет, капнул сургуча на соединение уголков бумаги и приложил большую печать с гербом СССР в середине и мелкобуквенной надписью по краям. Пакет получил целый лейтенант фельдсвязи, и на уазике, в сопровождении вооруженного часового повёз первоисточник в штаб Краснознамённого Среднеазиатского Пограничного Округа КГБ СССР.

Глава 4

— Ну и что с этим делать? Это же полубред какой-то? Миллион змей? Лошадь проходит, а они не могут? В ОЗК оделись — и бегом по туннелю! У нас что, ватные брюки и бушлаты на складах закончились? Или у змей клыки, как у овчарки? Начальник разведки? Это рапорт вашего человека — поясните мне то, что он передал официально и письменно с другого края пещеры. Может её завалить взрывом, да и вся недолга? Нет пещеры, и нет проблемы — вероятный путь в Иран перерезан. Если бы не шесть наших парней, а то галиматью пишут в рапортах. Оружие им дай. Да ещё секретное! Боеприпасы! Медикаменты, снаряжение как на маленькую войну! Да мы так свои ДШМГ в Афгане оснастить не можем, а тут — черте что! Кто этот Марков? Личное дело мне на стол! Начальник разведки, «Смерша» и штаба на месте! Остальные свободны! — командующий «рвал и метал». Сам понимал, что подчинённые не виноваты, и не в силах разобраться в происходящем пока имеют скудную информацию, но эмоции били через край. Москва требовала делать противоречивые вещи: Разбираться тихо, то есть собирать информацию и одновременно не делать из этого кричащую проблему — не светиться. А как тут не светиться? Дорогу проложили. Протянули проводную линию связи. Обосновали палаточный городок у озерка. Над ним, на хребте — пост установили — технаблюдения. В пору заставу там строить. «Вот!» — подумал командующий, — «Не заставу, а охотничий домик. Для приближенных якобы. Тогда и свет протянем, и залегендируем, и место постоянной дислокации для группы из Москвы подготовим. Вода у них есть. Вход в пещеру прикроют коридором с крышей, чтоб амеры не охальничали. Зас-стойки кабельной линии поставим — хер они, что подслушают. И пусть Москвичи спокойно работают. Столовая у них будет. Подвоз продуктов обеспечим. Охранную систему соорудим силами одной инженерной роты. И можно спокойно заняться Афганом. Но сначала послушаем наших «следопытов». Что он про Маркова говорит?»

Начальник разведки не собирался терять своего ни подчинённого, только из-за одних эмоций командующего, ни авторитета. Да и ещё и в присутствии начальника особого отдела округа. Слишком дорого стоит обучение, приобретение опыта, воспитание на традициях хорошего оперативника или даже аналитика. А полевой агент должен обладать и теми и другими качествами. Да просто привязка его к службе, как к семье. В данный момент оперативник изложил не замысловатым кодом, что находится на враждебной территории. Положительного и интересного было много. Группа не потеряла ни одного человека. Обнаружила ранее неизвестный ход. Выявила лагерь вооружённых формирований вероятного противника. Сама нашла возможность односторонней связи. Не имеет пока возможности вернуться. Требуется помощь и канал постоянной поддержки. И самое главное — особая секретность. Вырисовывался вполне реально самый главный враг СССР — США. А если американцы полезли туда, то дело стоит свеч. Они не такие идиоты, чтобы тратить деньги на проекты, не приносящие им дивиденды. Значит надо обязательно выяснить, что их там заинтересовало в этой глуши. «Геркулесы» пачками из Европы зря не летают. Определённо янки строят капитальную временную базу, что-то ищут у нас под носом и провоцируют. Иначе, зачем им самолёт пускать через границу. По данным радиоперехвата заслоняются грамотно и защищают от прослушки свои линии связи и радиостанции. Однако Марков в рапорте просит оружие и открытым текстом говорит, что от них, до абрикосовой базы не более пяти километров, самый короткий путь — вот пусть и разведают. Сам майор английский и фарси знает, так что пленного захватить сможет или сесть им на хвост, понаблюдать и выяснить то, что там, в конце концов, происходит. Людей бы им подкинуть… Таким образом, объект надо тщательно отгородить от внешнего мира, а людей, которые на него попали — изолировать в пределах двух застав, поставить задачу Поисково Разведывательной Группе по работе с американцами. Связь по ЗАС, лично и фельдпочтой под охраной вооружённого часового. И всё сразу и немедленно. В охрану объекта выделить ВПБГ. Начальнику связи и тыла продумать обеспечение. Доклад дежурного с «Источника» не оперативному по округу, а начальнику разведки или командующему. А пока, агентура ищет подходы с другой стороны линейки к американской базе. Так и выложил командующему. И добавил от себя лично, что опер у него грамотный, и он ему верит ему как себе.

— Что по контрразведке? — Згерский был доволен отчётом начальника разведки войск и уже принял решение подсказанное полковником.

— Работаем товарищ генерал-лейтенант. Пока выявлен интерес к отдыху на Фюрюзе американского представителя в Ашхабаде и членов его семьи. Они хотят посетить бывшую королевскую охотничью резиденцию, ознакомиться с достопримечательностями, покупаться в горной реке, половить рыбу, насладиться пейзажами, поохотиться. И всё это в присутствии многочисленной личной охраны, секретаря, помощника, переводчика, повара. Думаем разрешить. Пусть посмотрят. Пансионат в стороне от заставы. А мы за ними приглядим. Проводников выделим, гидов, местных знатоков природы и поводим по самым жарким местам, чтоб у них от желания охладиться голова болела, а не от любопытства. Время пролёта иностранных спутников будет распечатано и роздано с инструкцией всем прилегающим к району подразделениям. Проводим контрразведовательные мероприятия по обе стороны границы.

— Тогда делаем так, как предложил начальник разведки и доклад мне два раза в сутки, — подвёл итог командующий и закрыл внеочередное совещание.

* * *

— А может трясанём иранцев? Ноту протеста запустим! Шум в прессе подымем? Фото пропавших и членов их семей опубликуем? Дезу правдободобную сделаем на девяносто процентов! Отдача всё одно будет? По реакции — оценим, — вслух изложил особист разведчику пока они шли по коридору.

— А кто тебе сказал или написал, что они в Иране? Марков? А почему мы тогда этот флаг на дереве не засекли ни спутником, ни самолётом, ни постом тех наблюдения, ни агентурой? Он ведь реет на высоте, как минимум, двух тысяч метров! Его видно издалека без бинокля. Вот, поэтому — закроем коридор сверху, с боков, с тыла, со стороны границы и работаем с группой Зубова, пока не разберёмся. И больше всего в этом странном происшествии информированы наши злейшие друзья. Поэтому их и надо трясти в первую очередь.

Слова оппонента сказали то, чего не хотел бы слышать начальник особого отдела. Но смысл в них был.

— А если мы с Ирана зайдём? — предложил он.

— Так пошли подумаем? К тебе или ко мне?

— В столовую, — ухмыльнулся контрразведчик и повёл всех к пищеблоку штаба.

Рапорт. Сов Секретно. Экз. единственный.

«Настоящим довожу до вашего сведения первые результаты работы по объекту «Источник».

Территория объекта огорожена кольцевой системой С-200 с аппаратурой Клён-175. Внешняя охрана периметра производится приданным личным составом взвода повышенной боевой готовности. Комплекс подключен к электрической сети. Грунтовая дорога даёт возможность подвозить любые грузы, вплоть до крупногабаритных. Над озером и жилыми строениями возведена куполообразная крыша из армированного железобетона, которая закрывает подход в пещеру и служит защитой для личного состава от камнепада и космической, либо воздушной съёмки. Водопад падает свободно в специально проделанные для этой цели выемки. Первичный проём расширен и окультурен. Внутрь штольни проведён электрический кабель и установлены осветительные плафоны. Проложена проводная линия телефонной связи замкнутая на комплекс ЗАС внутри спецпомещения УС. Над объектом, на линии госграницы оборудован повседневный пост технического наблюдения. Возле вероятного прохода внутри тоннеля круглосуточно дежурит смена из трёх человек: старший, связист и стрелок наблюдатель. Для них оборудована долговременная огневая точка с пулемётом ПКМ.

Также созданы медпункт, складские помещения, столовая, кабинеты для работы членов спецгруппы, оружейная комната, пищеблок, спальные помещения, баня. В настоящее время строители инженерно-саперного батальона полностью покинули территорию комплекса «Источник». Объект готов к использованию, как самостоятельная единица. Спецгруппа по изучению прибыла на место, и проводит профилактические мероприятия с солдатами, прапорщиками и офицерами подразделений обеспечения и поддержки. Особое внимание уделено тревожной группе заставы «Чайка» и её командиру — старшине ПЗ номер десять прапорщику Грязнову В.И. Путём опроса выявлено, что в штольнях никто из солдат ранее не был и опыта передвижения, разведки и действий в ЧС не имеет. По пояснениям военнослужащих — змей в пещере с нашей стороны нет, воздух циркулирует так, как будто действует заранее сделанная система проветривания. Процесс перехода лошади сквозь препятствие описывается очевидцами по-разному и противоречиво. Но все сходятся в одном, что кроме першерона по кличке «Света», «препятствие» никого не пропускает. В связи с этим, в настоящее время непосредственно у прохода установлена киносъёмочная аппаратура, и процесс предстоящего перехода будет зафиксирован на видео и звук для последующей демонстрации. В соответствии с указаниями на месте эксперимента подготовлено к передаче имущество, затребованное в рапорте оперативным работником. Так как за один «конный» переход перевезти передаваемый груз не представляется возможным, то предполагаю, что удастся заснять на киноплёнку и магнитные носители возвращение средства доставки в точку старта. Также будут предприняты меры для установления проводной связи с отрезанной от основных сил группой. О результатах и полученных данных будет сообщено немедленно по ЗАС-стойке и письменным рапортом по фельдсвязи. Так как у солдат тревожной группы и ст. прапорщика Грязнова В.И. накопился небольшой опыт при проведении планируемого мероприятия предполагаю использование их и в дальнейшем для обеспечения ПРГ всем необходимым.

Удалось установить, что старшина десятой ПЗ получил личное послание от командира ПРГ старшего лейтенанта Зубкова О.В. и самостоятельно организовал подвоз боеприпасов с пограничной заставы. В известность о своих действиях никого не поставил. Предполагаю, что он попытается передать кроме приготовленного нами имущества и то, которое он приказал подвезти с заставских складов. Мною проведена беседа со старшим прапорщиком Грязновым, в которой он утверждает, что получил личное распоряжение от начальника десятой ПЗ. В подтверждение своих слов мне был продемонстрирован небольшой клочок бумаги, оторванный от целого, на котором почерком начальника заставы дублировались те материалы и вооружение, что были запрошены в рапорте майора Маркова В.И. Подпись старшего лейтенанта Зубкова О.В. соответствует. Таким образом, формально старшина заставы не нарушил требований подчинённости и действовал в соответствии с уставом. Однако налицо явное дружеское отношение между офицером и прапорщиком, а поступок старшины находится на грани действия равносильного сокрытию секретной информации выявленной им при выполнении боевой задачи. Поэтому прошу вашего разрешения на его более глубокую оперативную разработку и проверку. Среди личного состава тревожной группы находится осведомитель особого отдела отряда, который временно передан мне в оперативное подчинение. Связь с агентом производится по стандартной схеме. Оперативный псевдоним «Кузнец». В настоящее время «Кузнец» сообщил, что солдаты обеспокоены исчезновением своих друзей и коллег, и искренне хотят им помочь. В связи с этим прошу санкции на попытку провоза на лошади через «препятствие» одного из пограничников-добровольцев».

Начальник группы по изучению полковник Петров М.К.

Резолюция: «Утверждаю». «Приказываю соблюдать меры безопасности». Подпись. Дата.

— Товарищ полковник наряд для инструктажа построен, — коротко доложил офицеру из Москвы Грязнов. Полкан с ходу «взял быка за рога», навязывая своё видение мира солдатам.

— Товарищи пограничники, поисковая группа старшего лейтенанта Зубкова, попала в сложную ситуацию. Им срочно нужна помощь. Оружие и боеприпасы мы можем переправлять. Но. Там за проходом, который вы нашли, их мало. Надо усилить группу. Похоже, что им противостоит как минимум более сотни человек. И вероятно это наёмники вооружённые американским оружием. Нужен доброволец, который попробует пройти на лошади сквозь завесу. Что может произойти с человеком, который будет находиться на Свете неизвестно. Понятно лишь то, что «занавес» пропускает только те вещи, с которыми «знаком», или его с ними «обязали» общаться те, кто создал. Поэтому, шансов, что кто-то среди вас пройдёт сквозь стену, гораздо больше, чем среди тех, кто не имел с ней контакта. Возможно, это смертельно опасно. Как отреагирует преграда на такое вторжение, мы можем только гадать. Приказывать права не имею. Поэтому, прошу Вас не спешить, подумать и принять решение. Кто готов — шаг вперёд. Всё, — закончил свою речь полковник и выжидательно посмотрел на Грязнова.

Пять солдат и сержант стояли, прихватив автоматы за ремни в положении на плечо и недоумённо соображали: «О чем это он, этот полкан трендит? Неужто нельзя просто назначить, кто пойдёт первым. Кто вторым. И так ясно, что все пойдут. А то, как-то неловко получается, будто сомневается приезжий в том что, будут выручать своих, и сами двинут без страха и упрёка на неведомую преграду бойцы десятой пограничной заставы. Вроде как намекает, что гниды есть в строю, с кем водой не делились на фланге, кого не тащили домой, толкая по молодости в спину плашмя автоматом после прополки КСП на левом в зное мая. Кто затяжкой последней сигареты не поделится на стыке». Именно поэтому и произошла задержка. «Ну, и урод этот полкан!» — постепенно формировалось мнение у стоявших в строю под панамами парней. Не может же такого быть, чтоб наш, полковник, из Москвы, которому старшина подчиняется и так вот подумал про нас! Нонсенс! Противоречие. Измена. И где? В руководстве? Не укладывалось в головах молодых парней такое. Посему не торопились солдаты активно шагать вперёд из строя. Речь офицера доверия не вызвала. Слова в горах силы не имеют. А авторитета полковник пока не заработал ещё. Пусть, чужая сука кабинетная, понервничает. Лезть на рожон ради больших звёзд никто не собирался. Другое дело если бы это всё высказал старшина или начальник заставы. Грязнов на происки в мышлении подчинённых отреагировал быстро.

— Равняйсь! Ссмирррно! — гаркнул Виктор Иванович, вгоняя строй пограничников в немой ступор и заглушая шум водопада в двадцати шагах от места построения, — Я пойду первым, — просто сказал он, — но с моими добавками.

Светку заставили скакать вдоль подножия горы почти час впятером. Четверо солдат сидели на спине коняги. Под их задницами находилась подменка старшины. Замысел состоял в том, чтобы обхитрить «замок» тем, что Грязнов будет одет в форму, насквозь пропахшую потными выделениями Светки. Можно было пойти и другим путём, но поливать мочой Светки свою одёжку, пусть и подменную старшина наотрез отказался. Для получения результата из Светланы Борисовны следовало этот пот выдавить. Способ был только один гонять её до упупенения. Чтоб потная пена выступила на лоснящихся боках, спине, груди, крупе и впиталась в китель, штаны, горную шапочку и носки с портянками старшины. Даже перчатки сунули под китель дотошные пограничники. Света не реагировала на одного седока своими потовыми железами. Добавили второго, по хрену. Посадили четырёх. Потом добавили пятого. Дали последнему (им оказался дядя Федор) нагайку из альпийского троса и только после этого смогли запустить норовистую кобылу в галоп, подстраховывая седоков сбоку на других лошадях. Першерониха увесисто отмахала километр и лишь после этого на её боках появились какие-то проблески влаги. Путь назад к источнику Светке дался труднее, но зато в конце пути она зажала зубами трензеля и показала свой норов. По полной. Швец, сидящий впереди, попытался тормознуть лошадь, натягивая поводья в тридцати метрах от озерка. Пена на груди и крупе падала хлопьями. Мокрая подменка сбилась и слетела из-под сымпровизированных подпруг. Лошадь учуяла влагу прохладной воды и вместо того чтоб остановиться — ускорилась. Вхождение в воду пятиместной Светки с седоками напоминало спуск на воду добротного корабля, что сорвался с направляющих и с разгона вмазался в спокойную рябь водоёма. Солдаты посыпались со спины своего транспорта, как вырвавшийся на свободу горох на продскладе. Брызги взлетели под крышу комплекса. Ожидающий народ присел и, на всякий случай, отступил на пару-тройку шагов назад. Светка спокойно пила воду по грудь в озере и грозно поглядывала на дядю Федю, что так и не выпустил нагайку из руки.

Только подойдя снова к проходу, старшина подумал, что может и стоило бы и мочой Светкиной полить Хэбэшку, а може и навозом помазать сверху. Не, страшно не было, было немного жутковато от неизвестности.

* * *

Зубков и остальные погранцы с другой стороны прохода с удивлением наблюдали картину переодевания старшины в свете подключённых лампочек.

— Зырь, а трусы у нашего куска — уставные, — прокомментировал Файзулла нижнее бельё старшего прапорщика. Грязнов морщился натягивая на себя пропахшее Светкой обмундирование. Под конец облачения на голову надели каску с пропитанной лошадиными выделениями бликмаскировкой. Высохший транспорт спокойно переставлял то одно копыто, то другое, ослабляя ноги по очереди. Старшина влез на спину кобылы, перекрестился, шепнул: «Ну, с богом!». Улёгся удобнее, ухватился за ремень перетягивающий основание шеи и гриву, проверил устойчивость и крепость «посадки», повернул голову на бок, так чтоб каска смотрела в сторону опасного прохода. Лицо старшины при этом повернулась в сторону Феди и полковника, который снял головной убор и напряжённо смотрел за происходящим. Грязнов кивнул дяде Федору, Светкину жопу обожгла витая нагайка опущенная, от души и всего сердца, резким и сильным замахом ефрейтора.

— Ну! Поехали, — сказал Виктор Иванович по-гагарински, уносясь к загадочному барьеру на Светкиной спине, и закрыл глаза. Так, на всякий случай. Вдруг мусор в них попадёт.

Так с закрытыми глазами и проскочил через завесу Виктор Иванович. Непонятно одно — сработал ли запашок от Светкиного пота или, всё же чёртовы учёные, разрешили пройти завесу нашему старшине. Вопрос остался без ответа. Когда веки опущены, то глазные рецепторы в состоянии видеть общий световой фон. Его изменения и почувствовал Грязнов, когда лошадь благополучно, но нервно проскочила к выходу после хлёсткого удара нагайки. А ещё наш старшина услышал знакомый голоса Зуба и остальных, приветствовавших его появление в мышеловке. Без подначек не обошлось.

— Виктор Иваныч, живой? — неподвижность старшины на спине коняги, вызывала беспокойство.

— Вроде живой, — ответил «наездник», но с лошади слазить не спешил и осторожно приоткрыл веки. Впереди маячил свет из-за поворота на выходе из пещеры. Против света разглядеть черты лица было трудновато. Фасы не горели. Но голос Зуба Грязнов узнал бы из тысячи, а фигура старшего лейтенанта на фоне светового пятна не вызывала сомнений. Наши — получилось. Фух! И пацаны все целы.

— Обниматься не будем, — сразу сообщил Грязнов, но протянутую руку начальнику заставы пожал, — вот переоденусь, тогда и почеломкаемся, — постановил он и рассказал: почему от него пахнет не одеколоном, а конюшней. Народ ржал умеренно, Светка жевала траву. Вася с Артом чутко прислушивались и к тому, что творилось внутри и к звукам, что неслись снаружи.

Конвейер по переноске тяжестей из одной части катакомб — в другую заработал вовсю. Света бродила туда-сюда и переносила грузы. Старшина знакомился с обстановкой и остался весьма недоволен.

— А туалет у вас де? — с туалетом дело обстояло плохо. Народ терпел двое суток до последнего, чтоб не выдать своё место случайному наблюдателю в свете неясности собственного положения. По большим надобностям отлучались вдвоём вниз и под прикрытием пулемёта, и закапывали у подножия. Но долго так продолжаться не могло. Попросили передать газет побольше. Снаружи слегка удивились, но необычную просьбу выполнили. Пачка «Правды», «Известий», «Красной звезды», «Труда», «Комсомолки» пошла нарасхват и в запас. В сложившихся обстоятельствах читали даже первые страницы. Хотелось иметь любую связь с внешним миром. Да и для справления естественных надобностей центральная пресса подходила более всего из-за отсутствия туалетной бумаги. С получением нескольких порций боеприпасов и оружия уверенности у народа прибавилось. Когда на Свете пробрался сквозь завесу дядя Фёдор — настроение у всех улучшилось основательно. Затем количество пограничников возросло до пятнадцати человек. В пещерке становилось тесновато. Виктор Иванович облазил все склоны, изучил местность, попробовал воду в речке и потребовал цемент мешками. Да много цемента, доски, гвозди, засовы, листовой металл, слесарный и плотницкие инструменты, лопаты, кирки, ломы, ведра, корыто, арматуру и… Серёгу Рязанова с Шуркой Назаруком. Шевеления такого масштаба не могли быть не отмечены местной флорой, фауной и руководством… С очередным караваном в виде пятиместной кобылы прибыл толстый пакет с большими и серьёзными сургучными печатями по пяти краям плотной коричневой бумаги; со скупой, но жёсткой надписью про секретность, количество экземпляров и принадлежность к родной и нежно любимой структуре — КГБ при СМ СССР. Предназначался конверт командиру, в смысле начальнику. Нет же в Потешных войсках командиров кроме одного — командира отделения — все остальные: начальники, от «командующего» войсками до руководителя линейной заставы.

Распечатали пухлое послание вместе с Марковым. Вчитались по очереди, меняясь местами в свете ещё не посаженного ФАСа, что держал в руках старшина. Руководство благодарило за инициативу проявленную офицерами и личным составом, за выявленные ходы в горном массиве, обрисовывало сложную внешнеполитичекую ситуацию в мире, сложности внутри страны и после этой накачки — требовало приложить все усилия, при этом соблюдать меры безопасности, беречь личный состав, но узнать за каким бенлазарем там делают американцы. Выведать секреты Пиндосии и желательно захватить живого абрикоса, образцы вооружения, документы подтверждающие происки США у границ Союза, сделать фотографии и если удастся — заснять татей и их лагерь на киноплёнку и сделать видеозапись. И камера «Панасоник» с запасными кассетами и аккумуляторами в спецкейсе прилагается, вместе с фотоаппаратом «Киев-6С36» и десятью снаряжёнными катушками с фотоплёнкой. И конечно всё это быстро, с ежедневным отчётом о проделанной за день работе. И желательно приурочить радость раскалывания гринговской базы и её военнослужащих к очередной годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции.

— Совсем ебланулись там наверху, — просто и доходчиво изложил и выразил первичные мысли по поводу поставленной задачи Виктор Иванович, — нам бы домой в живых вывернуться, а они нам про соцобязательства только не написали, млять, — сделал вывод он. Офицеры посмотрели на Грязнова с грустью и завистью, деваться было некуда, выполнять задачу комитета надо было, как ни крути. Молчание и вздохи старших по званиям старшина понял по-своему.

— Без хорошо укреплённой базы, не хер даже рыпаться. Переход надо прикрыть. Иначе, если его кто захватит, пока мы будем разведывать и языков брать — нам тут хана. Обсуждали и спорили около часа. На боевом расчёте довели, нисколько не скрывая от солдат и сержантов, полную обстановку и задачи поставленные Москвой. Пояснили необходимость создания хорошо укреплённого блокпоста. А под конец поинтересовались: «Чи есть среди народа строители и хто с этим делом знаком?» Таких оказалось двое. Старшина подытожил сказанное стандартной армейской поговоркой: «Ну, придётся освоить, так что, хто не хоче заставим, а хто не може — научим!»

Список необходимых предметом, материалов и специалистов занял три листа из общей тетради в клеточку.

С очередным «обозом» почта ушла в Союз. А пограничники взялись за окружающую местность напрямую — руками и ногами.

Прежде всего, составили план строительства. Размах мероприятий пугал объёмом. Для начала старшина потребовал натаскать камней для кладки стен и строительства нормального туалета непосредственно у выхода на естественной террасе, причём в количестве двУХ штук — слева и справа. Затем неограниченный воображением зодчий от погранвойск полез на вершину водораздела с десятью солдатами и очень долго там «ковырялся». В результате долбежа канавки и целой кучи перегородок установленных им где-то наверху, куда без спецснаряжения только горный орёл доберётся, прямо на выход из пещеры полился поток холоднючей горной воды из высокогорного ручья. Проблема автономного водоснабжения исчезла унесенная потоком по проделанному руками старшины и солдатов новому руслу.

— Иваныч, откуда ручей? — охренели офицеры.

— Мать вашу, руководители — вы хоть голову поднимали над собой? Над нами снеговая шапка, в этой горке километра четыре, мля, не меньше, — Грязнов на сих обустройствах не остановился — развёл ручей на оба туалета и один пустил внутрь непосредственно на выход из пещерки. Одним туалетом пользоваться запретил. Проход к отхожим местам прикрыл каменной кладкой.

— Это наш НЗ на случай если возьмут за жопу, — пояснил он своё вето на пользование ближним очком.

— Иваныч, ты только унитазы у них не заказывай — засмеют же, — просили офицеры, наблюдая результаты труда старшего прапорщика и его спецкоманды. Хотя сами понимали, гости будут и встречать их надо, имея за спиной хороший тыл, а впереди — инженерные сооружения и управляемые минные поля. Времени на раскачку не было.

Через двое суток выход из пещеры был похож более на крепостную башню конца семнадцатого века, сооружённую по всем правилам фортификации. Но, правда не очень изящную, однако с бойницами, зубцами, наблюдательной площадкой и стреотрубами на ней. Теперь можно было прикинуть как подходить безопасно к реке. Спор о том, как надо оборудовать спуск затянулся часа на четыре. Причём участвовали на равных все, кто непосредственно возводил «дувалы» и соображал как это лучше сделать. В конце порешили, что нужна крытая галерея, которая прикроет дорожку ведущую к берегу и небольшая башня у подножия горы на повороте русла. После этого можно и о разведке подумать.

Месторождение золота открыл матерящийся у корыта с раствором дядя Федя, которому по причине отсутствия строительного опыта поручили делать замесы для тех, кто наращивал кладку вокруг заборов, что спускались к реке, прикрывая ступенчатую тропу к воде. Раствор уходил быстро и Федя не успевал за двумя мастерами. Песок ему таскали с пляжа, вокруг которого река делала петлю. Ругань Феди росла с количеством камней попадающихся в прибрежном песке, который приходилось процеживать сквозь специальное сито, иначе раствор получался не однородный. Вокруг кучи нанесённого песка валялась уже изрядное количество отфильтрованной ситом гальки, когда к месту добрался главный строитель укрепрайона имени двух башен-близнецов.

— Чо ты телишься? — начал старшина, — галерею надо до заката закончить и башню строить а ты с раствором тормозишь?

— Тащщ старш прапорщик, — возмутился раздетый по пояс Федя, смахивая обильный пот, катящийся с головы на лоб и глаза, — да тут сплошной гравий в песке, не успеваем отцеживать. И тяжёлый зараза, как железо. Сами вон попробуйте.

Галька, имеющая неправильную и корявую форму действительно показалась старшине не очень-то лёгкой и сильно грязной. Для сравнения он поднял камень такого же размера отколовшийся от куска доломита. Осколок был гораздо легче. Старшина сунул камень в карман и пошёл за каменщиками, чтоб приставить их на помощь Федоренко пока хоть два замеса не сделают, да так и забыл о находке до вечера. За ужином достал камень из кармана и положил перед Марковым. Офицеры не сидели без дела во время стройки — наравне со всеми сторожили площадку с биноклями и пулемётами в руках.

— Что это, витамины? — спросил майор отправляя ложкой в рот очередную порцию перловки с мясом.

— Федя матерится: этих камней полно в песке у реки, а тяжёлый и кривой, как железо — Грязнов не обратил внимания, как вытянулись лица у обоих офицеров, его больше занимала вторая башня. Оба хорошо помнили предсказание разведчика и воспоминания о солнечной Якутии. По тому как перестали есть лейтенант и майор, старшина понял что, чтось произошло после того, как он грюкнул о патронный ящик за которым проходил ужин свой камень-сюрприз.

— И много там такого, железа? — осторожно спросил Марков.

— Ну, кучи четыре уже отсеяли, пока песок собирали для раствора на кладку.

Отмытый Марковым от тёмного поверхностного налёта, инородных примесей и плёнки окислов золотой булыжник засверкал желтым отражённым светом на тёмно зелёном брезенте, заменяющем скатерть в полевых условиях скромного воинского быта.

— Твою мать! Неужто вправду золото? — в импровизированной столовой первой башни утихли обыденные разговоры. Спрятаться в тесноте было просто негде.

— Похоже на то. Надо завтра отправить на экспертизу в Союз, — дядя Фёдор ошарашенно смотрел на металл размером с четвертину его кулака. Юрку поздравляли, хлопали, обзывали старателем, миллионером, золотоискателем и конечно шутили.

— Ну, готовь дырку на афганке, как минимум под орден трудового красного знамени, — ржали пограничники. Федя посылал, смеялся, улыбался, но золотая лихорадка начала потихоньку захватывать его мысли и серое вещество в черепной коробке. Старшина и тут отметился.

— Слышь, ефрейтор, спи спокойно, завтра проверим, може то и не золото, а олово вовсе, — опечалили и подлил масла в огонь, мечтаний солдата Грязнов, — Я тут, с тобой рядом лягу, чтоб утречком вместе и сходили, — сказал старшина и подвинул чужие спальники от мешка дяди Фёдора.

Спал Федоренко плохо, даже можно сказать, что и совсем не спал. Юрке до животного зуда захотелось рвануть среди ночи вниз, к реке и как следует пошурудеть в тех огромных кучах с «гравием», что старшина планировал использовать для заливки раствором «ступенек» нормальной лестницы ведущей по галерее из первой башни — во вторую. Куч с золотонесущим щебнем всё-таки было шесть, все по грудь ефрейтору и расположенные вокруг корыта, в котором водитель шишиги замешивал раствор для каменщиков. Утром все встали без обычной процедуры подъёма и индивидуальной побудки, уставшего за прошлый день личного состава.

Добровольцев, что хотели «помочь» Феде месить цемент с песком набралось больше чем надо. Но прежде чем народ кинулся за золотом пришлось маленько пострелять и Мельхем, который трудился на стройке, как негр тоже получил свой кусочек счастья, правда, не без повреждений.

* * *

Ресурсы истребованные поисково-разведывательной группой, что зависла непонятно где, росли с каждым потраченным на них часом. В депеше отправленной московским полковником было предложение по закрытию объекта «источник» путём подрыва пещеры и перекрытия, таким образом, прохода ведущего в Иран. Предложение имело в себе рациональное зерно потому, как снимало головною боль о поддержании боеспособного подразделения оторванного от основных сил пограничного округа. И начальник войск КСАПО начал рассматривать эту возможность, как основной вариант развития событий. Ему хватало заморочек с приграничной зоной ответственности в Афгане, где работали мотоманевренные и десантноштурмовые группы двух округов. А огонь войны не утихал, несмотря на поражения боевиков, а только разгорался. Количество и качество бандформирований в приграничной полосе не уменьшалось. Несколько раз возникали ситуации когда моджахеды напрямую пытались нанести удар по советской территории Туркмении или Таджикистана. Поэтому и приказал начальник войск КСАПО готовить основной вариант уничтожения прохода в случае непредвиденных осложнений, что могли последовать из-за его «изучения» вооружёнными пограничниками. Нервов в огонь рассуждений добавил заместитель по тылу, когда принёс на утверждение приказ о списании ресурсов потраченных на оборудование и постройку «Источника», а также смету на его ежемесячное обслуживание и обеспечение.

— Оставь приказы до завтра. Надо подумать, — сказал генерал-лейтенант полковнику и тот, испросив разрешения, удалился. Без санкции Москвы объект уничтожать было опасно. Однако можно было создать такие условия, при которых уничтожение объекта и его консервация были бы единственно верным решением и принимать такое решение пришлось бы из-за скоротечности развития ситуации на месте, быстро и оперативно. Но сначала надо было прощупать мнение центра.

Осложнения с Ираном были невыгодны для СССР. Виновного по головке не погладят. А камней преткновения могло возникнуть огромное количество. Не дай бог найдут там полезные ископаемые, или археологические артефакта для истории и науки! Как тогда делить эту чёртову гору между странами и единый пещерный комплекс, что ведёт непонятно куда? А если, не дай бог, это НЛО? Страшно подумать, что будет твориться, так и головы можно лишиться. А если утечка информации?

Постепенно в у начальника войск округа начал складываться основной и два запасных плана, которые идеально перекрывали вероятные потери, были взаимозаменяемы и легко перетекали из одного в другой. И в то же время показывали всем, что руководство округа прилагало все видимые и возможные усилия для выполнения приказа Москвы. Однако же главной форсмажорной нотой Згерский поставил уничтожение пещеры. «Нет объекта и нет проблемы», — вспомнил он фразу приписываемую вождю всех времён и народов. Эта формула требовала основательной подстановки специальных условий. Такие вещи можно было совершать только совместно с руководством разведки и по согласованию с особым отделом.

Старшине до таких высоких материй дела не было никакого. Его сейчас больше всего интересовала проблема — куда выбрасывать мусор?

На следующий день ПРГ разбудил вопль дозорного. Разбуженные пограничники с оружием в руках кинулись к ограждению башни и наверх, где была наблюдательная площадка.

— Чабана волки режут! — орал Вася, удерживая Арта, — стрелять надо! Порвут мужика!

Внизу, правее нижней башни, стая волков окружила на мелководье реки овечью отару и методично резала баранов и овец, нападая на гурт с разных сторон, куда не успевал добежать охраняющий животных пастух. Хранитель овец не мог поспеть за согласованными действиями более чем двух десятков зверей. И бросал в хищников камни, над сбившейся в плотную кучу отарой, стараясь хоть как-то отвлечь их от овец. Мельхем, увидев фигуру с палкой и двустволкой в руках, перемахнул через каменную стену и кинулся вниз по склону, рискуя поломать себе ноги.

— Дедааа! Дедааа! — орал он на бегу, прыгая с камня на камень.

— Файзулла, ну? — татарин прилип к окуляру оптического прицела, выцеливая быстрые силуэты, а дядя Федя переживал, прилаживая рядом свой ствол.

— Не, шустрые волчары, до них метров четыреста, надо ближе и из автомата очередью, — снайпер водил СВДэшкой за скачущими внизу мохнатыми хищниками и никак не мог выбрать момент для выстрела.

— Вася, спусти Арта! И за мной все ВПБГэсники и Швец с пулемётом! Только осторожно по камням, пля! — дважды командовать не пришлось.

— Бах! Бах! — гулко лупанула внизу двустволка, один из волков забился в агонии, окрашивая воду и брызги вокруг себя в красный цвет. Стоящие по шею в реке овцы сбились в плотный круг, из которого волки абсолютно безопасно вырывали то одно, то другое животное. Крики обезумевшей домашней скотины, привыкшей к уюту безопасных горных пастбищ и редким набегам леопардов, метались у подножия горы, сея панику и страх. Стая методично уволокла около десятка овец и ягнят, и теперь учила молодняк в полной безнаказанности своей охоты.

Вожак не дал деду времени на перезарядку ружья. По команде главного самца два матёрых волчары окружили пастуха. Третий хищник разогнался и кинулся в ноги человеку. От удара по оскаленной морде ружьё переломилось надвое, нападающий взвизгнул, опрокидываясь в реку на подломленных лапах, хлебнул жидкости, которая попала и в уши, выпрыгнул из воды битым подранком. Но не убежал, а стал сзади, отвлекая от двоих, что заходили на деда с боков. Если бы пастух не завёл отару в воду, то и ему и всем подопечным давно пришёл бы конец. Вода тормозила движения хищников, при падении они могли запросто захлебнуться. Но и пастуху было не сладко. Уровень реки на месте, где проходила схватка, добирался до колен обороняющегося и также тормозил его движения, как и навал атакующих. Повинуясь молчаливому руководству альфа-лидера, оба оставшихся против деда самца кинулись на него одновременно с двух сторон. Пастух упал от рывка за одну из лодыжек, но зато вторую свою ногу он сумел защитить. Посох-палка с копьевидным наконечником вошла в бок того, кто нападал слева, и застряла в его теле кровожадным гарпуном, высасывая жизнь. Стремнина забурлила от кипящей в воде схватки. К борющимся с двух сторон мчалась подмога. Первым успел Арт. Огромная восточно-европейская овчарка имела в холке почти шестьдесят пять сантиметров, даже по меркам породы Арта надо было выбраковывать, и никаких шансов победить на какой-нибудь выставке он бы не поимел никогда. Но здесь, на просторе и медленной стремнине реки в застойном повороте русла высота собаки и её вес приобретали неоспоримые преимущества в схватке с такими же сильными и зубастыми лесными зверями. Пёс почти вдвое быстрее преодолевал расстояние, огромными прыжками рассекая мелководье широкими лапами. Пасть ищейки почти в полтора раза превышала своими размерами морды диких предков, а клыки контрастно торчали белыми голодными айсбергами на фоне красного языка и черных губ овчарки.

Почти на сотню метров собака обогнала низкорослого Мельхема. Там где упал погонщик, над водой мелькали руки, хвост, ощетинившийся хребет исступлённого волка, уши дергались в такт терзаниям, что вытворяла окровавленная морда зверя над поверженной плотью человека. Ещё трое волков бежали к водовороту схватки со своего берега, бросив умерщвлённую добычу на суше. Первым, Арт добрался до обидчика пожилого пастуха. В пылу и шуме боя волк не услышал приближения вестника своей смерти. Недолго думая пёс просто ухватил противника за заднюю ногу и сомкнул челюсти. Дикий вой переходящий смертельный скулёж подтвердил собаке, что хрустнувшая в его пасти кость была взята в капкан челюстей правильно, и более сей хищник опасности не представляет. Для полной радости и счастья победы овчарка рванула на себя переломанную ногу соперника, и тот с головой погрузился в воду захлёбываясь и пуская пузыри. Дед приподнялся освобождённый от вражеских зубов, сел и застыл, заметив трёх мчащихся на них противников. Брызги из-под бегущих зверей летели во все стороны в ореоле солнечного света. Арт упёр свои передние лапы в бултыхающегося под водой тело, поднял окровавленную пасть выше, рассматривая приближающихся оппонентов, отметил агонию захлебнувшегося врага и отпустил не сопротивляющееся тело по течению. Прыгнул ближе к человеку, заслоняя его от кровожадной троицы. Пастух медленно встал и вытянул из-за пазухи нож. Теперь трём хищникам противостоял не один перепуганный старик, а два огромных, по понятиям стаи, самца, которые только, что убили троих соплеменников. Добычи, брошенной на берегу было много, и нападающие замешкались, остановились в трёх прыжках и оглянулись на вожака. Выстрел Файзуллы ударил дополнительным стимулом по интеллекту овцеедов, тяжёлая пуля раскрошила камень возле главаря стаи и мелкие и твёрдые осколки гранита брызнули в рычащую морду, пребольно вонзившись в нос, уши и окологлазное пространство широкого лба. Вожак взвизгнул и своим примером дал приказ отступать. Волки сыпанули в лес дуновением ветра и не забыли прихватить с собой почти всех убитых овец. Арт погнался было за убегающими «лесными разбойниками», но был остановлен командой инструктора. Запыхавшиеся солдаты вынесли деда на берег реки. Мельхем вертелся вокруг, хватая деда за окровавленные руки и причитая; мешал санинструктору промывать и бинтовать раны. Дед похоже, плохо понимал, что тут вообще происходит.

— Уходим, уходим, уходим живее, бойцы! — торопил всех под прикрытие недостроенной нижней башни Зуб, отступая от кромки леса спиной вперёд по воде и выставив перед собой ствол автомата. Отара тормозила всех, но бросать животных Мельхем не собирался.

— Всё, писец — надо ему автомат выдать, — сказал Швец старшему лейтенанту, прикрывая внука пастуха и его гурт с пулемётом в руках.

«Да, теперь жди гостей», — подумал старшина, щупая складник АКСа за спиной, когда спускался с Федей к «золотоносным кучам» у нижней башни, — Надо чо-то с мусором делать, — мелькнула ещё одна хозяйственная проблема.

Рапорт. Начальнику разведки КСАПО.

Настоящим докладываю. Мною заместителем начальником инженерно сапёрной службы по боевой подготовке по распоряжению начальника штаба округа проведены скрытные мероприятия по минированию объекта «Источник». Заряды в соответствии с распоряжениями полковника Карпова расположены так, чтоб при взрыве не повредить наружные строения комплекса, но полностью перекрыть обвалом пещерные лазы на всём протяжении до места, где расположен пропускной пункт «Завеса». Способы подрыва комбинированы, защищены от случайной инициации тремя парольными предохранителями.

Личный состав саперного подразделения проводившего закладку предупреждён и сохранении гостайны под роспись. Список прилагается.

Число. Дата. Подпись

— Товарищ генерал-майор, разрешите начать операцию по зачистке секретного объекта и закрытию всех действий по его изучению?

— Кто ещё знает?

— Никто, но особый отдел может иметь своих агентов в любом подразделении в таком случае информация тут же уйдёт в Москву.

— Среди ваших подчинённых стукачи есть?

— Те, кто будут работать по объекту, собраны по командировке из других округов на курсы по усовершенствованию офицерского состава. В плане обучения предусмотрен пункт практической отработки боевых умений.

— А снабжение?

— Начинаем уменьшать затребованные ПРГ материальные ресурсы и вооружение с боеприпасами, и количество передач-ходок через «завесу». Людей уже не даём под видом нехватки личного состава. В настоящее время за переходом находится тридцать человек. Из них два офицера, один старший прапорщик, четыре сержанта. Если произойдёт подрыв, то практически мы их отрежем от внешнего мира. И просто бросим на их страх и риск, и везение.

— Что ты меня рвёшь на части полковник? Ты же понимаешь — от объекта ни одной отдачи, одни проблемы, а аппетиты Вашего майора растут, как на дрожжах. А Москве до лампочки, как и что. С нас Афган не снимают, а мы должны этой дрянью заниматься, вместо того чтоб защищать госграницу. У нас людей на заставах — половина от штата, кроме показательных. Мы офицерам и прапорщикам отпуск дать нормальный не можем. По нескольку лет сидят в своих подразделениях. В общем, если ими не пожертвуем они оттянут и время, и силы, и ресурсы. Я уже молчу об опасности того, что если они находятся на территории Ирана — скандал международный сметёт не только мою голову, но и твою за то что во время не предупредили, не выявили, не доложили. Готовьте аргументацию, попробуем вначале подвести руководство под наши предложения, обоснуйте отсутствие целесообразности траты ресурсов, выделите особо тяжёлое положение на советско-афганской границе. Пусть до них дойдёт, что нам не до дорогих затрат пущенных на поиски мыльных пузырей. Всё — действуйте.

Что мог ответить полковник? Что оставлять своих подло? Что люди за преградой ни в чём не виноваты? Что не так уж и много ресурсов просит домовитый старший прапорщик, заботясь о личном составе, оторванном от Родины черте-чем? Что мы в ответе за тех, кого послали за грань возможного? Цена таких вопросов могла стоить не только погонов. Система не прощает вольнодумства в поступках, её можно обмануть, но нельзя противостоять — сомнёт.

— Техническое обоснование готово. Нужна ваша подпись по утверждению предложений и выводов комиссии, — полковник разбирался в под ковёрных играх «двора» не хуже генерала.

— Подпись, говоришь? — прищурил глаза начальник войск.

— Моя подпись стоит перед Вашей, товарищ генерал- майор, — не отвёл взгляд старший офицер.

Виза начальника войск КСАПО не замедлила появиться.

— Что по москвичам?

— Они докладывают в Москву по своим каналам, минированию не мешали, но потребовали допуск к ключам и паролям подрыва.

— Да на здоровье, сделайте так, чтоб они сами тоннели и взорвали, тогда уничтожение объекта вообще никак нас не заденет и будет сделано, что называется «руками Москвы» и по их оперативному решению. А мы в таком случае доложим о том, что ребята поторопились и выразим сожаление их некомпетентности.

— Документы — в Москву, немедленно, самолётом, — отдал приказ Згерский в спину уходящему подчинённому.

Начальник Войск немного просчитался. На следующие сутки экспертиза металла присланного в Ашхабад, в количестве одного куска весом в триста пятьдесят восемь граммов показала высокую концентрацию золота в самородке и примеси платины в образце попавшем на исследования. Отдел геологоразведки проводившей проверку затребовал образцы пород из, места где была сделана находка и вышел на своё руководство в Министерстве с необходимостью немедленной отправки разведпартии на точку откуда прибыл драгоценный булыжник. Учёные со всей ответственностью заявляли, что Аурум чистотой 997 в таких объёмах может говорить о колоссальных залежах этого металла. Глава местной геологоразведки просто достал просьбой о дополнительных пробах. И никакие увещевание его о том что месторождение находится в закрытой для посещения простых смертных погранзоне, да ещё на секретном объекте под присмотром Москвы в труднодоступной и опасной местности не помогали. А когда Света приволокла на себе почти двести килограммов самородков выброшенных дядей Федей при отсеивании песка — то идея с быстрым закрытием комплекса стала чрезвычайно экономически не рентабельной. И почти умерла в «высоких кабинетах».

Отчёты Карпова, подкреплённые, рапортами Зубова, Маркова, фотографиями, видео материалами, актами экспертиз произвели в Москве тихий фурор и были тут же засекречены. Статус «Источника» повысился на два, а то и три уровня, достигнув почти стратегически важного, перспективного объекта развития. С одной стороны это было здорово, а с другой — минно-взрывную закладку усовершенствовали по последнему слову разрушительной сапёрной науки.

Пока всё это металось по руководящим инстанциям, старшина материл родственника Мельхема. По всему выходило, что без минимально защищённого загона для почти сотни оставшихся овец никак не обойтись, иначе серые придут и нападут снова из засады, но теперь уже ночью. Такую кучу свежего мяса дарить на дармовой прокорм местным хищникам было жалко и жаба давила старшего прапорщика с двух сторон. Однако с приходом деда и его гурта группа пограничных войск в непонятном государстве демаскировала себя окончательно. Пограничники ещё не знали, что за их схваткой с волками наблюдали, как минимум, две лишних пары глаз из противолежащего леса на другом берегу реки. Волки не тронули наблюдателей занятые своей законной и обильной добычей. Два охотника далеко обошли место трапезы хищников и поспешили к своим соплеменникам с новостью о непонятных гостях что явились изнутри горы словно дэвы из сказки из сказаний предков.

Оценив происшедшее пограничники сосредоточились на достройке нижней башни, крытой галереи ведущей к ней от верхней и во вторую очередь — подготовке места для безопасной стоянки овечьего стада. Света трудилась как проклятая. Кобылу берегли, кормили, поили, чистили, холили в промежутках между ходками.

Неожиданно, руководство, не меняя предыдущей задачи, потребовало прежде завершить оборудование основного лагеря и системы обороны прохода. В обмен на золотые булыжники предлагались любые виды ресурсов в неограниченном количестве в зависимости от пропускной способности заграждения.

Вечером, когда нижняя башня и галерея были полностью закончены, пограничники буквально валились с ног. Солдаты мало говорили, поели и практически тут же завалились спать. Наряд на охрану шёл по ступеням галереи в свете керосинки тяжело и трудно. Вернувшийся снизу после постановки задачи Грязнов, двигался также замедленно и обходил невысокие препятствия, не перешагивая их. Подсел к офицерам за патронными ящиками.

— Ну, что скажешь Виктор Иванович? — Зубов налил в кружку чай из чайника и пододвинул ближе к прапорщику.

— Всё мужики, солдаты вымотались. Надо перерыв объявить, чтоб просто ни черта тяжёлого не делали. Оружие пусть чистят, карточки огня рисуют, ленты набивают, АГС присланный изучают, подшиваются, бреются, моются, едят до отвала, спят до упора. Короче отдыхают и лучше всего дня три. Дед плов обещал сделать из своих барашков, что нам подарил. И всё это я беру на себя. Материальную часть обеспечу. А вы, господа офицеры, моральную сторону обеспечьте людям. Чтоб настрой поднять. Завтра — выходной, такое моё предложение.

— Принимается. А насчёт настроя есть идея — партсобрание провести, открытое, — старшина, как ни устал, но не удержался и хмыкнул в кружку с чаем, — А что ты хмыкаешь, Виктор Иванович, нас трое действительных членов КПСС. По уставу — парт ячейка, можем создать парторганизацию и получить печать. Маркова выберем парторгом.

Теперь настала очередь майора выпускать воздух в горячую и подкрашенную воду.

— Ты не булькай, Слава, у нас единоначалие и мне быть парторгом по этике нельзя. У Грязнова дел по горло. А ты у нас самый подготовленный комбинатор. При нашем шатком положении зацепиться за основную ветвь власти в государстве есть мысль хорошая. А от решения низовой ячейки направляющей и руководящей силы общества командующему или начальнику, если что, отмахнуться не дадут. В вину поставят. Так что шевелите мозгами. Вспоминайте как надо вести партсобрание, у нас же тут кандидаты в члены КПСС есть. Если протянем ещё полгода, то их кандидатскому стажу придёт конец и придётся решение принимать — или выдать членскую книжку Коммунистической партии Советского Союза или отказать в приёме.

— Ну, ты скажешь, отказать в приёме, они вон мозоли кровавые лопатами и ручками носилок понатирали пока крепость строили. Спортсмены на что выносливые и то спят так, что не разбудишь. Кстати надо будет каждый час нижнюю башню проверять — заснут пацаны. Там речка журчит, воздух свежий, животы у них полные — не дай бог, сморит к утру, — Грязнов согласился, это было понятно. Майор молчал, думал, покачивая на весу эмалированной кружкой.

— Хм, а ведь пройдёт на ура. Кого в президиум засадим? Только не говорите мне о том, что партсобрание это дело стихийное, как народ решит, так и будет. Народ сам не знает, что ему нужно. А мы с вами знаем. Так кого в президиум?

— Погоди, Слава, ты парторгом быть согласен? А то голоснём и будешь в принудительно-добровольном порядке демократического централизма выполнять наше с Виктором Иванычем решение, как рядовая пчела нашего партулья?

— Согласен. И знаете что, надо и комсомольскую организацию создать, потом, на досуге. И копии протоколов Члену Военного Совета КСАПО — замначальнику войск по политчасти и секретарю парткомиссии послать. Пусть почешутся во исполнение решений двадцать шестого съезда. Такие вещи наверняка засекретят и пошлют напрямую в ЦК партии, таким образом мы получим прямое московское подчинение по партийной линии. А с тем что такая интересная часть подчиняется не напрямую в Секретариате долго мириться не будут. Нам от этого прямая выгода в любом раскладе.

— Тогда завтра после обеда, как народ себя в порядок приведёт и начнём. Парторг пиши объявление.

Утром на зелёной крышке от ящика с боеприпасами, что повесили на каменную стену, забелел призывно листок с текстом, написанным крупными буквами нештатным художником заставы «Крепость» Васькой Савенковым.

Объявление.

14.06.1981. в пятнадцать часов, после обеденного отдыха состоится открытое партийное собрание условной пограничной заставы «Крепость», приглашаются комсомольцы и беспартийные. Явка кандидатов и членов КПСС обязательна.

Повестка дня:

1. «О состоянии дел и задачах парторганизации» — докладчик коммунист Марков В.С.

2. «О мерах по выполнению решений двадцать шестого съезда КПСС и задач поставленных руководством округа» — докладчик член КПСС Грязнов В.И.

Секретарь партийной организации ПЗ «Крепость» член КПСС Марков В.С.

Объявление, наша организация и местоположение просто принуждали к присутствию всех, кто попал за барьер неизвестного поля.

— В общем, так, — без длинных предисловий начал Марков, — открытое партийное собрание считаю начавшимся. На собрании присутствуют три члена КПСС нашей партийной организации: коммунист Марков, коммунист Зубов, коммунист Грязнов. Также кандидаты в члены КПСС: Федоренко, Швец, Савенко, Бондарь, Иванов, Мамедов, Файзуллин. Комсомольцы: Жуков, Федоров… Беспартийные: (тут Марков почему-то глянул вначале в сторону наших овчарок Санты и Арта — собаки одобрительно глазели на докладчика) товарищи Мельхем и его дедушка — Уважаемый Ахмед. Какие будут предложения по ведению собрания? — букву протокола надо было соблюдать даже здесь.

— Открыть, — устало предложил Грязнов со своего места. Собрание проводили на площадке верхней башни, под прикрытием расчёта наблюдателей у ПКМа на втором этаже поста.

— Ставлю на голосование: кто — за? Против? Воздержавшиеся? — три руки, имеющие право голоса, подтвердили своё желание продолжить мероприятие. Форма партсобрания как нельзя лучше подходила для обсуждения и решения насущных вопросов. Дед Мельхема настороженно оглядывал сидящих и стоящих пограничников. Он никак не мог понять, почему голосовали только три офицера, а остальные то и дело дёргают правой рукой, но, вспоминая, что они не члены партии чешут за ухом, затылок или просто махают с улыбкой вниз.

— Единогласно, — сделал вывод Марков и продолжил, — На повестку дня предлагается к обсуждению вопрос «О настоящем положении группы и мерах по исполнению директивы штаба КСАПО «О проведении разведывательных мероприятий и добыче драгметалла в сложившейся обстановке», а также второй вопрос: «Предложения по улучшению нынешнего состояния дел в подразделении и улучшении быта военнослужащих группы погранвойск на объекте «Башни». Докладчик по первому вопросу коммунист Марков, по второму вопросу коммунист — Грязнов. Предложения есть?

— Есть, — со своего места вылез вперёд дядя Федя, — утвердить и голосовать всем! — победно улыбнулся он и выделился, таким образом, среди комсомольцев кандидатов и беспартийных.

— Возражения имеются? Нет возражений! Ставлю на голосование: Кто — За? — лес рук взметнулся со всех углов верхней башни, подтверждая необходимость равноправия на открытом партийном собрании. Даже Ахмед с Мельхемом неуверенно и осторожно подняли руки боясь нарушить неизвестный им порядок ведения таких мероприятий.

— Тогда нам надо выбрать президиум собрания и вести протокол. Какие будут предложения по количественному составу? — чтоб не затягивать бюрократическую процедуру Зубов перепрыгнул через строку регламента.

— В составе четырёх человек, предлагаю, коммуниста Маркова, кандидата в члены КПСС Федоренко (чтоб не трындел), комсомольца Жукова — замкомандира ВПБГ и беспартийного товарища Ахмеда.

— По количеству и составу возражения есть? — возражений не было. Марков уверенно вёл собрание, — Предлагаю голосовать списком! Кто за то чтоб выбрать президиум в составе четырёх человек, которых предложил коммунист Зубков? Кто — за? — Ахмед и Мельхем внимательно и чуть встревожено наблюдали как двадцать восемь рук и их, в том числе, поднялись вверх, объединяясь в едином желании видеть всех во главе собрания. Старшина освободил место на импровизированном столе из патронных ящиков, и быстро поставил на попа четыре из зелёных параллелепипедов, заменяя стулья. Федоренко, немного сконфуженный и довольный, был вытолкнут из солдатских рядов, и с подначками сослуживцев двинулся к центру площадки.

— Пишешь протокол, и чтоб, млять, без ошибок у меня! И не пропусти ничего из сказанного. Жуков на подхвате, — шепнул на ухо ухмыляющемуся ефрейтору Грязнов.

Глаза дяди Феди приобрели округлые очертания, когда он понял, что в низовой ячейке партии просто так никуда не выбирают, везде надо что-то делать, а прапорщик и тут на своём руководящем и хозяйственном месте и нагрузит по полной. Перед дядей Федей была выложена толстая общая тетрадь Маркова и две шариковые ручки. Зубков, Грязнов и остальные незлобно затрясли плечами, наблюдая изменения на лице бравого пограничника и его недоумённый взгляд понимания, что писать, придётся очень быстро, долго и нудно, вместо того, чтобы сидеть и поглядывать на всех с высоты своего президиУмного положения. Ахмед очень был доволен оказанным ему почтением. Он не собирался ничего говорить и гордо поднял голову удовлетворённый вниманием к своей персоне. Мельхем не скрывал своей радости за уважение оказанное пограничниками его дедушке.

— Регламент предлагаю такой: Докладчику — двадцать минут, прения — двадцать минут, обсуждение проекта постановления по каждому вопросу — треть часа. Итого: закончить собрание в течение двух часов, — голосовали все за — единогласно.

— Тогда слово для доклада имею я, — Марков кивнул головой и оглядел всех присутствующих, — Положение у нас, скажем так, скользкое. Врать вам не хочу. Но мы, товарищи коммунисты, комсомольцы и беспартийные, находимся в сложной и очень опасной ситуации. Самое плохое это то, что вполне может оказаться так, что придётся здесь жить неопределённое время. И надо нам ориентироваться на долгосрочное пребывание в этой отдалённой от СССР местности. Что меня беспокоит больше всего, так это, чтобы наше подразделение не стало обузой для своего собственного государства, — площадка вопросительно загудела после этих слов майора, требуя разъяснения услышанных предположений.

— А золото? Как же золото? — спросили сразу несколько пограничников, прерывая докладчика.

— По поводу золота, хочу сообщить следующее. Руководство постановило, что драгметалл у нас будут принимать по госцене за грамм — 10 рублей, в виду хорошей чистоты и самородного состояния сдаваемого сырья. Сдали мы 200 килограмм. Итого: брутто получилось около 200 000 рублей. Нам предложили перейти полностью на самоокупаемость и хозрасчёт. За вычетом расходов на наше питание, оружие и боеприпасы, содержание персонала и конюшни, обустройство дороги и облагораживания комплекса который был построен по ту сторону горы, электричество и прочее. Мы полностью окупили те траты, которое понесло государство на обеспечение нас всем необходимым. В настоящее время для выплат каждому военнослужащему личного состава «Крепости» выписана сберегательная книжка, на которую положено по тысяче рублей в независимости от воинского звания и занимаемой должности. В дальнейшем распределение прибыли будет вестись с учётом всех расходов на наше содержание. Так что за каждый патрон будем платить как Абдулла Сухову — чистым золотом с нашего «прииска». Это ещё не всё, трудовой стаж начисляется из расчёта год за два. Воинские звания повышаются на одну ступень от настоящего. Это приятные новости.

Возглас наблюдателей, прервал партсобрание, поставил к амбразурам бойцов, а увиденное внизу заставило их самостоятельно щелкать переводчиками предохранителей и возвратно поступательными механизмами затворов. Офицеры в отличие от подчинённых вынуждены шевелить не руками, а нейронами, синапсами, дейтронами и аксонами — мозгами. Но всё же картинка, внизу под башней, заставила вскипеть серое вещество под камуфлированными кепками офицерских головных уборов. На берегу реки неспешно разворачивалась в боевой порядок орда. Основательно шли, как к себе домой, в родной и порабощённый улус за законной данью. Так ведут себя солдаты абсолютно уверенные в своей силе, действиях командиров и неизбежной победе в случае сопротивления. Да и какое тут сопротивление — один на тысячу? Мы и патроны расстрелять в них не успеем. Если бы не гора и неприступность почти вертикальных склонов — нас бы просто смяли. И им всё равно, сколько их убьют в предстоящем бою, потому что для них главное выполнить свой воинский долг, команду старшего, и богоподобного начальника. Прорваться, захватить и вырезать; если надо, то по трупам своих однополчан, которыми будут выложено подножие пирамиды удачи. А чем больше соратников испустит дух в резне за богатства, тем на меньшее число воинов придётся делить добычу. Простая, но действенная арифметика двенадцатого века.

С трёх сторон к подножию горы шла беспрерывная тьма конных и пеших воинов. С левой и правой береговой полосы двигались колонны на низкорослых лошадях. Из леса на опушку к центру, напротив нижней башни почти сплошной стеной выдвигались стрелки с луками, мечами, щитами и копьями. Пешие вооружённые солдаты, что вели коней в поводу, держали стрелы на тетивах изогнутых волной «на плечах» и «рукоятях» древнейших метательных устройств. Подходы к кромке воды постепенно заполнялись всё пребывающими и пребывающим войском. Каждую секунду из зарослей леса и поворота реки появлялись ряды бойцов заэкипированных, как наездники-кавалеристы беспощадного Батыя, но тишина…

Вся огромная и неподдающаяся пересчёту рать перемещалась совершенно тихо. Да, стукали копыта по камням, шелестел песок и сухая листва о подошвы сапог, храпели лошади, и лязгало и оружие и снаряжение, но люди молчали. Скрытые шлемами лица темнели отверстиями для глаз и не издавали ни звука… Вот так наверно они подходили к стенам городов, заполняя подступы бесконечными рядами, десятками, сотнями, тысячами, десятками тысяч. Как саранча, что грызёт на своём пути без разбора всё подряд, а после неё голая пустыня, обглоданная до земли и опустошённая, как злаковое поле после тщательной уборки урожая. Только вот люди за один сезон не вырастают. Человека, чтоб создать, надо лет, этак, двадцать, как минимум; дедушку, бабушку, маму, папу, соседей, друзей, традиции, законы, религию и образец для примера…

Узкий берег у подножия реки на нашей стороне, по-видимому, имел статус неприкосновенности. Потому, что противоположный выход из воды к лесу целенаправленно заполняли три расширяющиеся по мере движения колонны. Если левая и правая пользовались возможностью передвигаться верхом, то часть солдат войска, вышедшая в лоб, на нижнюю башню из-за опушки, шла между и под деревьями сквозь лес, привязав лошадь поводом к ремню за спиной, чтобы руки воинов были свободны для луков, очень похожих на такой же клеёный инструмент Мельхема. Если у них и наконечники пропитаны ядом, то опасность залпа умелых стрелков полностью перелетит через семидесятиметровую реку. И как раз накроет нижнюю башню и подступы к ней металлическим и сплошным дождём из треугольных наконечников. Постепенно, весь берег напротив поворота русла, огибающего подножие водораздела, заполнился небольшой армией.

— Сколько ж их тут? — сдвинул каску на затылок пулемётчик на верхней башне.

— До хребененой мамы, — зло шикнул наводчик АГС неизвестное науке русское число, подкручивая угол наклона ствола гранатомёта рукояткой вертикальной наводки.

— Оружие на предохранитель! — заорал Зуб и его возглас повис в воздухе единственным звуком изданным человеком среди молчаливого движения вперёд тысяч других людей, — Не стрелять без команды! — удивлённые лица солдат и сержантов требовали подтверждения, и Зуб его дал, — Они не будут нападать! Это демонстрация. Они никогда сразу не нападают первыми! Сейчас послов вышлют для переговоров… Ох, блин, там же заграждения… А что это взрывов нет?

— Послов пошлют, но верить им — себе вредить. Это разведка-боем. Если бы хотели нас истребить, то напали бы утром. Суки, они сняли минные поля. Это невозможно, — Марков ударил кулаком по каменной стене. Кладка больно вернула силу тычка, и майор поморщился недовольно. Однако, взгляд от местности и творящихся на ней манёвров не «оторвал», изучал далее внимательно и скрупулёзно. Искал командира странного войска. Оценивал, просчитывал, сопоставлял, сверялся и прогнозировал своё поведение и поступки противостоящего воинства.

— Если задымят костры — то жрать начнут варить. Тогда надолго, — предположил старшина, оглядывая тыловую оконечность через оптику своего «Вала». Если война и командир есть, то вперёд он не полезет. Будет сзади руководить боем. И Грязнов хотел точно узнать: что будет дальше по своим, военным приметам.

— Тащ старшина, а как они мины сняли? — шёпотом спросил пристроившийся рядом Файзулла.

— Как-Как? Каком сняли. Ищи начальника. Нех голову минами забивать.

— А их лошадки против нашей Светки, как гномы против Циклопа, — впервые сделал вывод дядя Федя с гордостью о большой пограничной кобыле. «Пожалуй, сразу на автомат надо ставить, а то одиночными — только разозлим, как комаров в тундре» — додумал Юрка и на всякий случай проверил переводчик огня на «весле».

— Что делать будем, майор? — ситуация Зубову предельно не нравилась своей непредсказуемостью и подавляющим численным превосходством конного легиона.

— Ждать и в гранаты запалы вкручивать, — ответил Марков, ввинчивая трубку универсального взрывателя в ребристое тело лимонки, — тыщ десять и в лесу неизвестно сколько, а за поворотом реки можно ещё столько же в резерв поставить. Как думаешь что им надо?

— Вариантов всего три. Первый — это мы не очень живые и наши железки. Второй — это мы и наши железки, но мы живые. Есть третий вариант, но он сомнителен, — улыбнулся старший лейтенант, рассматривая армию в бинокль.

— И какой?

— Сдаваться пришли. Только не знают с чего начать. То ли раздеться до гола, то ли руки за голову и мордами в песок? — кто-то из бойцов хмыкнул, кто-то улыбнулся, кто-то хихикнул. Напряжение спало. В войске что-то неуловимо изменилось. От опушки в сторону берега двигался над головами противника незамысловатый штандарт на боевом копье. При его приближении ряды воинов организованно расступались и вновь смыкались, пропуская штандарт и двигающихся вокруг него верховых. Одежда, доспехи, оружие и снаряжение этой группы отличалось от остальных чистотой, опрятностью, незначительным блеском богатства и значимостью положения.

— Вот и руководство пожаловало. Сейчас подарки дарить будут, — Файзулла, если что — валишь знаменосца. Ветер — два метра слева, — раздал цель старшина и напомнил об упреждении.

— Угу, — подтвердил татарин и замер. Уголок прицельного маркера вёл иноземного прапорщика, упёршись острым навершием сходящихся рисок прицела в низ живота наездника. Если знамя рухнет, а именно на него ориентируются низовые командиры, то паника и нерешительность в строю грозного воинства нам не помешают. А старшина выбирал себе самого сверкающего из «ханской группы», как он для себя окрестил штабную команду «хунхузов».

Наконец, полководцы добрались до уреза воды и остановились. В бинокль стало отчётливо видно части лиц выглядывающих из под металла и кожи.

Борода и усы, оно понятно — некогда в походе время тратить на красоту, да и старые шрамы хорошо скрывает. И примета такая есть: побреешься — не повезёт в рейде.

Орда, ордой, а лошади чистенькие. Снаряжение целое, потертое, но рабочее. И дисциплина в войске завораживала. Когда впереди идущий, видимо начальник поднял нагайку в правой руке, свернутую в кожаную петлю, то ряды воинов как будто омыло волной идущей от центра. Жест был повторен и прокатился по строю молчаливым исполнением, кое-где слышны были короткие рычащие фразы мелких командиров доводящих необходимость исполнения до самых низших организационных составляющих подразделений. Судя по скорости и исполнительности — авторитет командиров был непререкаем. Для тех единиц, для которых не дошло требование полководца свистнули и шикнули в воздухе такие же небольшие плётки не больно, но чувствительно пройдясь по тем местам, до которых дотянулись младшие начальники. Всё одно через доспехи не больно, но то, что именно тебя коснулась лошадиная погонялка, запомнится коротким чувством обиды от унизительного удара-напоминания.

Далее повелитель отряда что-то сказал и махнул рукой в сторону нижней башни. Подчинённые вокруг рассмеялись, подняв головы вверх, тряся головами и оскалив в хохоте зубы. От «штабного отделения хунхузов» отделился одни из наездников и деловито затрясся рысцой в седле от основных сил к кромке воды. Воины расступались перед конником. Посланец добрался до границы суши и реки, оглянулся назад, что-то довольно громко проорал своим за спиной. В ответ войско заулыбалось, кое-где ответили и чуть не нарвались, после этого, на увесистый пинок десятника, а то и сотника. Главный «хан» уселся удобнее в седле, упёр правую и левую руки кулаками в бедра, немного наклонился в седле и никак не отреагировал на выкрики из строя. Парламентёр демонстративно вытащил из специального чехла у стремени конец копья, красиво вертанул древко в воздухе, показывая зрителям умение им владеть, и воткнул остриём в песок.

— Смотри, вот артист, бережёт оружие. В метре от берега воткнул, чтоб в воде подземной не замочить, — прокомментировал действия кочевника Марков, — значит надолго.

— Угу. Вон и лук снял с колчаном, ремень с мечом и на щит кладёт. Бережливый народ попался, — ответил Зуб, не отнимая глаз от окуляров бинокля.

— У него там за сапогами и под одёжей можно склад АТВ спрятать. И аркан он с седла не снял. Вы там поосторожней давайте, — сделал неожиданный вывод старшина, — мы Вас прикроем.

— А кого Вас? Виктор Иванович? — оба офицера забыли на секунду о тысячах вооружённых до зубов средневековых бойцов. Зуб повернулся в сторону старшины и брови старшего лейтенанта вскинулись вверх. Солидарность с Зубов проявил и майор.

— И где там? И что мы должны давать? Ну, народ пошёл, прапорщики офицерами командуют. Ну, что ты думаешь, будем делать? — вопрос был с загадкой. Типа, раз посылаешь, то поясни, почему посылаешь? По асфальту? По линии руки? Завороту локтя? Раз уж ты такой умный.

— А шо там кумекать, щас вин на серёдку выповзэ и будэ вас дожидать. Так шо — ото готовьтесь. Чи, монетку киньте. Хто пойдёт и как? — резона в словах старшины оказалось больше, чем подначки в наших возмущениях. Посыльный от потрясателя местной вселенной зачукал на свою лошадку и медленно погнал её на середину реки, где и остановился, когда вода дошла ему почти до щиколоток. Он подобрал ноги и уселся в седле боком, предварительно сказав что-то на ухо своей мохнатой лошадке. Коник парламентёра потряс в разные стороны головой на короткой шее, как бы сбрасывая с себя что-то невидимое и начал трогать губами текущую гладь под собой.

От воинов в строю не укрылись движения всадника и отсутствие желания замочить ноги по приказу «хана». Смешок покатился по рядам, что не укрылось от парламентёра, но посланник местного Цезаря выше подозрений мелочной боязни подмочить и ноги и репутацию. Постепенно смешки смолкли, и рать замерла в ожидании нашего адекватного ответа. Река журчала внизу. Хан что-то сказал своим нукерам, и от его бунчука прошла по рядам волна исполненного приказа. Видно ослабил повелением требования строевого устава орды её начальник. Кое-где воины сели, начали тихо разговаривать между собой, основной темой дня была, конечно, наша крепость и посыльный посредине реки. Некоторые начали жевать припасённые полоски вяленого мяса, кто-то пил воду из походного сосуда, поправляли снаряжение, проверяли оружие и сбрую. Но стрелы в колчан не вернули, луки в чехлы не собрали.

— Ну, давай майор, иди. Ты у нас самый опытный, — решил Зуб и выжидательно поглядел на Маркова. Тот не обиделся, сам сообразил, что быть переговорщиком — тут его умения и наработки нужны, а не боевой устав и СТПВ. Но для порядка сказал своё слово.

— Так не пойдёт. Этот бусурман на коне, а я что, пешком туда должен, по пояс в воде, шлёпать? — старшина оторвался от оптического прицела и оглянулся на офицеров.

— Света где? — коротко сказал он и повернул голову в сторону дяди Федора.

Выпученный глаза водителя кобылы, как окрестили Федоренко колючие на язык ВПБГэсники, плеснули на командиров снежной чистотой белков, а брови уехали по стриженой голове почти к затылку.

— Та де ж ей быть — овёс трескает возле прохода, — пожал плечами ефрейтор, не отпуская автомата и не отходя от бойницы, где стоял по боевому расписанию.

— А седло?

— Дак на ней, хотели назад пустить после собрания с протоколом и рапортами.

— А оголовье?

— В ящике из-под гранат.

— Одевай. Быстро. И сюда её!

— Так не пройдёт же по галерее!?

— Пройдёт, у меня пройдёт! Я потолки под такое дело высокие делал, если морковкой поманим с овсом, то пойдёт! Главное кушать ей не давать. Федя — бегом! — старшина с Юркой подвели Светлану Борисовну к входу в галерею. Причём старшина шёл спиной вперёд перед тяжеловесной лошадью и держал перед мордой мешок, наполненный замоченным овсом и морковкой. Света возмущённая наглым по её мнению поведением Грязнова с едой, который самым подлым образом прервал её трапезу и заставил выйти на солнечный свет из тенёчка в пещере. Мало того, прапорщик уносил от «лица» священную хрумкость оранжевого овоща перемешанного с любимыми семенами королевы конюшни. Возбуждённая походка першеронихи начала ускоряться по мере удаления продуктов от сапогообразной морды пятьдесят шестого или шестидесятого. Светка возмущённо гыгыкнула, брумкнула, матерясь, и махнула блондинистым хвостищем. Кому-то из спортсменов попало жёсткими длинными «локонами». Крутые военные попятились к стенкам. Кобыла разогналась с быстрого шага почти до рыси, когда упёрлась в подсвеченную темноту галереи с её ступенями. Некоторое время лошадь сомневалась в необходимости догнать Виктора Ивановича и отобрать у него законную порцию. Старшина решил вопрос быстро и просто. Он достал самую чистую морковку и на глазах у Светки, потёр об одежду, затем звонко откусил кончик и соблазнительно захрумкал, отступая вглубь и вниз галереи. Запах надкушенной сладости толкнул Борисовну на подвиги. Света сверилась с габаритами, осторожно тронула подковой передней левой ступеньку под ней, поставила ногу, проверила, перенеся вес и решившись, пошла на прапорщика, низко нагнув голову к полу, как ищейка, настигающая принадлежащую ей по праву добычу. Стук копыт, ржание внутри, огромная задница, уплывающая вниз со светлым хвостом, что зло стегал трясущиеся стены галереи. Жопа Светы как раз вписалась во внутренний объём прохода, но перекрыла полностью, оставив лишь небольшие зазоры справа и слева. Озадаченный Федя с оголовьем опасливо пошёл за ведущим задом животного. Спортсмены, не смотря на серьёзность ситуации, тихо ржали, уткнувшись в ствольные коробки автоматов у амбразур.

— Чо ржёте, козлы? Она щас нам авторитет у аборигенов своим видом до небес подымет! — попытался урезонить смешки военных особого назначения Зуб. Кто-то из цепочки бойцов стоящих вдоль стены не выдержал и прокомментировал.

— Да, от вида такой ж. ы, и выше поднимется, — однако события внизу пришлось чуть замедлить, поскольку дед Мельхема потянул Зубова за рукав.

— Я, кажется, знаю их язык, — выдал он очередную новость, — так в соседней долине племена танкинов разговаривали. Я им овец водил на продажу и нахватался слов.

Пришлось отправить вслед за Светкой и Ахмеда.

Нижняя башня отличалась от верхней только тем, что имела выход в тыловой части с крепкой, обитой железом дверью, сделанной из патронных ящиков. Пулемётному расчёту нижней крепости пришлось потесниться, когда они обнаружили у себя старшину, что шёл спиной вперёд, а потом узнали животное, топающее за его руками с мешком. Светка чуть не обрушила свод, переступая порог помещения. В просторном доте сразу стало тесно. А за лошадью шла целая процессия: Марков, дядя Фёдор с оголовьем в руках и Ахмед.

— Если пукнет или не дай бог навалит — лучше «этим» сдаться, — мотнул головой в сторону реки за амбразурой пулемётчик прижатый Светкой к округлой каменистости, выложенной булыгами стены.

— Я тебе сдамся, — рыкнул старшина, суетясь вокруг Светки, которая завладела наконец-то мешком и его содержимым. После пары синяков, полученных от резких движений крепкой как камень лошадиной морды, удалось всунуть в рот недовольной лошади трензеля и застегнуть ремешки оголовья. Жевать при этом Её Величество не переставало.

— Ну вот, зарекался же на ней не ездить! — вспомнил начало всей эпопеи с пещерой Марков и свой разговор с Зубовым, — Значит судьба. Ну, с богом старшина!

Лошадь вывели в небольшой дворик, образовавшийся позади «защитного инженерного сооружения», между округлой стеной и горным отвесом вертикального подъёма горы. Для того чтоб выйти к реке надо было лишь обойти полукруг башни, что скрывал переговорщиков от полчищ нежданных гостей с юга. Старшина, верный своей привычке, перекрестил удаляющуюся вдоль каменной кладки пару трижды.

Явление Светы из-за стены башни отметили все, кто лицезрел сие событие на противоположном берегу. Те, кто находился в седле, встали в стременах, выпрямив ноги в коленях и тянулись выше, чтобы лучше видеть. Сидящие на земле солдаты подпрыгнули, вставая, и потянулись на носочках поверх голов, пытаясь удлинить шею. Хан откинулся назад и вытянул руку вперёд, указывая на громадную по его меркам кобылу. Нагайка властителя несметной рати обиженно болталась под запястьем на ременной петле. По войску пошёл ропот обсуждения. Посыльный от нашествия чуть не свалился в воду, оценив размеры, цвет гривы и хвоста приближающейся лошади. Ахмед шёл сбоку до уреза воды. Марков сел в седло ещё за стенами башни. Света подумала, что её ведут, таким образом, на водопой после обеденного застолья, игр и непонятных перемещений по ступенькам в тесной галерее. Поэтому лошадь слушалась повода, её желания совпадали с направлением движения, и можно было немного и потрудится ради удовольствия охладиться, помыться и напиться в прохладе и чистоте неглубокой горной речки.

— Ахмед — прыгай за спину, — майор остановил Светку у береговых волн. Старик неспешно залез и удобно устроился на широком крупе. Лошадь даже не шелохнулась. По рядам кочевников пошёл ропот восхищения вкупе с эмоциональными восклицаниями.

— Один-ноль в нашу пользу, — отметил Зуб изменения в мизансцене. Если ранее взгляды тысяч солдат были «прикованы» к одинокой фигуре своего парламентёра и он был центром происходящих событий, то теперь на его знакомую и выпендрёжную сидячесть поверх седла никто не глядел. При приближении к переговорщику габариты лошадей в реке ещё более весомо показывали разницу в мощи тяжеловесного оппонента мохнатого «пони» кочевника. Вода, доходившая мохнатику почти до середины груди, была Светке чуть выше колена, она даже живот свой почти не замочила, до бредя до средины речки. Остановилась. Понюхала вражеский транспорт, оглядела, приняла за жеребёнка, фыркнула и сунула морду в воду, с удовольствием причмокивая при глотках. Лошадиный лилипут вылупился на своего родственника по отряду копытных и застыл, открыв рот и забыв поприветствовать не маленького пришельца. То есть пришелицу.

К тому же кобыла несмотря на свою огромность изящно и безпроигрышно отличалась окрасом от гнедых низкорослых коней орды с тёмными нестрижеными хвостами и длинными черными гривами. Светкина грива и хвост, цвета спелой пшенички, гипнотизировали и оттеняла коричневый и почти погранично рыже-красный окрас всего животного целиком. Мало того, над каждым ороговевшим копытным кругом, позади ноги, светлели кокетливые отростки шерсти такого же цвета, как пухом оттеняя тёмные конечности от основного окраса лошади. Несмотря на свою основательность животное двигалось легко, расслабленно-свободно и с удовольствием. По всему было видно, что Борисовна вельми довольна жизнью, выхолена до ощущения лошадиного счастья и никаких препятствий для неё в достижении своих целей в окружающем пространстве и времени не существует.

И вот, когда вся эта дикая и дисциплинированная организация всколыхнулась, увидав Светку, Зубов понял — это ошибка. Лошадь — единственная связь с тем миром, который остался за завесой. Стоит предводителю орды наплевать на переговоры и проявить не хитрость, а мудрость… двинуть одной командой тысячи воющих конников на крепость… и всё. Они сомнут хрупкую оборону и пойдут на пулемёты, ради одной только лошади.

— Майор, сворачивай переговоры, и — уводи Свету! — рация трижды повторила приказ начальника заставы.

— Хорошо, но мне придётся держать лицо! — уходить просто нельзя — почтут за трусость и порвут прямо в реке.

— Свету лучше держи, Слава! У них слюни текут сквозь все щели! — переживал за результат не продуманной вылазки командир.

— Раньше надо было соображать! Теперь — не мешай, — Марков говорил с парламентёром довольно долго. Судя по обрывкам фраз попадавшим в микрофон рации, посол тэнкинов, после того как возвеличил сам себя до уровня божественного и непревзойдённого — потребовал полного подчинения и преклонения. На той основе, что неизвестные его властителю люди обосновались на принадлежащей государству кочевников земле без разрешения, приношений и даров. Что есть неслыханная дерзость, требующая кары, отступного и прочих приятностей при порабощении вновь прибывших. Ахмед усердно переводил, нашептывая со спины Маркова. Марков умело посетовал на то, что путешественники из дальних краёв не знали о том, чья земля оказалась у них под ногами, и просил передать могущественному хозяину, что мы — племя погранов, готовы заплатить за переживания великого и непобедимого правителя и возместить ущерб, нанесённый его положению. Переговорщик тут же живо поинтересовался лошадью. Мол, есть ли исчо? Как много в племени воинов? Что за оружие? Где основные силы? Что за язык?

Майор предложил вернуться на исходные позиции и передать информацию вышестоящим особам по обе стороны реки и обозначить конкретные позиции по количеству и качеству налога на мирное проживание. По тому нетерпению, с которым крутил головой назад узкоглазый кочевник Марков понял — что тому хочется скорее доложить «наверх» о первичных результатах и впечатлениях. К тому же, с берега недвусмысленно махали нагайками, зажатыми в руках настаивая на скорейшем возвращении парламентёра. На вопрос по своему транспорту Марков пустился в такие разглагольствования, что посыльный понял только одно — кобыла дочь матери всех лошадей и спускается с небес на землю только раз в месяц, чтоб проверить, как тут люди обращаются с её подданными. Между делом разведчик пояснил, что основные силы погранов находятся за горным кряжем и они, то есть мы, есть передовой разведотряд. Соответственно и коней у нас, там за горами, несметное количество и если кочевники пожелают, то можно наладить торговлю и дать им на развод жеребца, для улучшения генетического состояния поголовья, о чём он немедленно доложит своему «хану». А можно и табун дать, но это дорого и пока трудно, так как проход с той стороны гор ненадёжен и чрезвычайно опасен. И если великий хан пожелает, то уж одного-то жеребца мы ему доставим. Взамен очень хотелось бы получить разрешение на проживание, в сей суровой и дикой местности, лет этак на пятьдесят или сто для начала. Предварительно много места нам не надо — так, в радиусе одного конского перехода от места встречи во все стороны. Порядок дипломатического этикета и протокола требовал договориться о месте и времени следующей встречи.

— Где будем говорить в следующий раз?

— Через час — на твоём берегу, — просто ответил посыльный.

— Три против трёх, с любым оружием, — дополнил Марков, — и никто не пытается перейти через реку. Переговорщик на удивление быстро согласился, крутанул своего мохнатого коника вокруг, разворачивая. Влепил по маленькому заду лошадки нагайкой, так, что четырёхкопытный транспорт с места прыгнул в галоп и взорвал спокойную гладь реки и воздух над ней брызгами от резких прыжков. Света величественно повернулась. Пока делала разворот — махнула ушами и хвостом, хрюкнула, наблюдая резвость своего родственника по лошадиной линии. И наконец, показала кочевому войску свою огроменные ляжки с подстриженным по бабки хвостом. Вид сего места особенно восхитил потомственных коневодов. Светкины половинки говорили о неприлично титанической силе и непревзойдённых тягловых возможностях кобылы.

На такую лошадь можно было навесить стальную броню, одеть в такие же непробиваемые доспехи всадника, поставить отряд новых воинов впереди войска в качестве наконечника на острие главного удара и буквально сметать армию противника разрезая центр или фланг монолитным кулаком тяжеловооружённой конницы. Разогнанная до галопа, эта армада могла как катком давить противника. О возможностях для торговли и говорить было нечего, Света таскала утюг по КСП весом килограмм в пятьсот, туда и назад на левый девятикилометровый фланг, по осыпям, подъёмам, поворотам, спускам! А уж телегу с колёсами попрёт, как пушинку ветер несёт по небу. Ахалтекинцы на заставе были рослые, выносливые, приученные к седлу и дородные в своей неприхотливости.

После прошедшего раунда переговоров, перво-наперво увели Светку вверх по галерее и «от греха подальше» поставили у самого перехода. Там же состоялось и короткое совещание. Главный Российский вопрос стал на повестку дня сурово и как обычно — на грани возможного.

— Что делать будем? — оба офицера смотрели друг на друга, но мыслили о старшине. Решение упиралось в технические сложности переброски через завесу. Кому переходить решили сразу. На конюшне был только один застоявшийся жеребец, что мог привести в состояние нирваны кочевников после явления Светки на их ясные очи. Буяна надо протащить сквозь переход и подарить орде, на меньшее они вряд ли согласятся. А ценность подарка была несоизмеримо велика. Вот только как это сделать.

— Может, усыпим? — начали катать между собой безумную идею командиры.

— Кого? Буяна? И шо дальше? На Светку положить? Та она его сотрёт о стены до толщины бумаги! — возмутился Виктор Иванович, — Тут по-другому надо. Фрол нужен. Светка его уважает, он у них на конюшне заместо лошади, только с руками и ногами. В общем — свой, почти конь. Я счас распишу чего надо делать с Буяном, а вы обоснуйте своими рапортами — зачем нам это нужно и всё это срочно — галопом. Ясно?

Старший прапорщик изложил техническое руководство и инструкции в целых три стандартных листа, пока Зубов с Марковым отписывались. Буяна и всё лошадиное поголовье заставы предложили выкупить у государства и поставить на свой учёт, баланс, и снабжение. Также просили поставить нам пару «Утёсов» на станках с оптикой, двойной запас пулемётных лент для ПКМ в коробках от вооружения БТР или БМП в сцепке на две тысячи патронов каждая и партию старых трёхлинеек или коротких кавалерийских карабинов. Также обратили внимание руководства, что за то золото, что будем поставлять, неплохо бы прикупить самое современное и передовое снаряжение за рубежом. Ещё присовокупили к нашему праздничному набору — сёдла, оголовья, казацкие шашки, кавказские кинжалы, рыцарские доспехи, десять арбалетов с болтами и кольчуги со стальными шлемами. Количество противостоящей нам орды впечатляло. Для того чтоб у руководства не возникло сомнений в передаваемой нами информации в перемётную суму засунули кассету с записью появления, построения и поведения конармии во время переговоров. Особо отмечалась вероятность установления торгового обмена между Советским Союзом и государством тэнкинов, с перспективой установления социалистического строя сразу после рабовладельческого в одной, в отдельно взятой, Монголо-тэнкинской коневодческой республике.

Правда, для этого нам, наверное, понадобился БТР, БМП и танк с вертолётом, однако о такой роскоши можно было только помечтать в полумраке пещеры. Само собой мы хотели подарить товарищу «хану» одежду, обувь, оружие и компас, для начала. Но это всё были мелочи по сравнению с Буяном.

Чёрный, как смола, конь косил бешеными глазами на конюшне и пытался вырваться даже из рук привычного всем лошадкам Фрола, за что тут же отгрёб от конского фельдшера сапогом по самому своему нежному месту. В отместку вождь табуна попытался куснуть Фрола за руку, ударить головой и подсечь задним копытом вперёд, под колени. На что ефрейтор резво увернулся и повторил нападение на «мужские достоинства» предводителя конюшни. Затем высказал громким матом свои соображения по поводу того кто, тут есть, мля, вершина эволюции, а кто является другом человека, а не наоборот.

Подтверждённые лопатой слова штатного ветеринара приобрели соответственный вес и значимость в глазах не только Буяна, но и всей наблюдавшей за перипетиями укрощения строптивого жеребца конюшни, вместе с его подчинённым табуном, стропилами, брёвнами, сёдлами и кормушками. Уставной порядок подчинения был восстановлен, но гарцующий на месте жеребец всем своим видом показывал, что состояние это временное и он свою злобу за свершившееся унижение выместит на любом из членов конского общества, дай ему только свободу.

Изучив послание старшины, фельдшер сообразил, что времени практически в обрез.

Осёдланный Буян был пущен в оголтелый галоп по направлению к объекту «Источник», благо до него было не более шести — семи километров между сопками. Аллюр — три креста очень даже подходил для цели всего задуманного так, как усталый от пробежки жеребец стал более покладист и перестал требовать свободы движений. Пока Фрол растирал и успокаивал коня перед походом в подземелье, к источнику подъехала крытая пыльной брезентухой грузовая машина. Взвод охраны и обеспечения комплекса споро разгрузил большие и тяжёлые ящики. Тут же на свету они были распакованы и из них начали извлекать диковинные вещи — от карабинов и шашек времён гражданской войны до блестящих кольчуг, бронежилетов и шлемов с забралами, в том числе и с зарубежными надписями. Пока Фрол вёл за собой Буяна и оглядывался — на площадке перед водоёмом спешно комплектовалась посылка даров для переговорщиков.

Переход Суворова через Альпы показался бы смене, что помогала протащить Буяна сквозь искрящийся переход, детской прогулкой. Две туши почти в тонну весом в узости пещерного тоннеля не позволяли проходить вдоль стен. Светка, поставленная мордой к проходу не имела возможности развернуться. Фрол привязал её к двум кольцам от вбитых в скалу альпийских крюков. Таким образом искусственно создавалась ситуация провоцирующая Буяна взобраться на спину Борисовны и совершить своё жеребцовское дело. Главный производитель заставы быстро сообразил, что теперь он имеет возможность извращённо отомстить, зарвавшейся Светке самым, своим главным предметом, размер которого поразил даже видавшего виды полковника из Москвы, что руководил «переброской». Инструмент Буяна, выкатившийся наружу, имел этак сантиметров сто в длину, и, в самом своём объёмном месте, соответствовал двум сложенным вместе кулакам здорового русского мужика. Смена и без команды полковника расступилась и отошла подальше, дав волю жеребцу, что углядел и унюхал «беззащитные» ляжки Светланы Борисовны. Хвост кобылы нервно стегал каменную твердость породы по обеих боков. Буян приблизился мордой к началу блондинистой метлы и удовлетворённо заржал предвкушая скорую победу над строптивой стервой. В ответ, обиженная предательством Фрола, привязанная Борисовна выстрелила тремя дуплетами. Все три просвистели мимо довольной рожи ополоумевшего от вожделения ухаря и унеслись к высокому потолку под своды пещеры. Буян неумолимо приближался сзади, Светка пыталась увернуться, сбить ударами, вырубить подковой, но узкий профиль мишени, отсутствие глаз на затылке, то что насильника не было видно мешали точно прицелиться и дать отпор охальнику. Жеребец победно заржал, встал на дыбы и захотел опуститься на Светку, обняв круп передними ногами. В этот момент ширина мишени увеличилась почти вдвое, обтекаемые до этого профиль превратился в бочку груди и живота, дуплет выпущенный кобылой от всей души не желающей поиметь интим Борисовны вмазал под рёбра и чуть приподнял Буяна при обрушении на спину желанной особы принадлежащей к прекрасной половине конюшни. Радостный храп Буяна застрял в глотке перебитым хрипом получившего нежданный нокаут судьбы боксёра у самого сладкого пирога долгожданной «Победы». «Девушка» оказалась крепкой, самодостаточной и чертовски точной.

— Отвязывай! — заорал полковник очумевшему от полученных шишек и синяков Фролу. Борисовна не очень беспокоилась о безопасности ветеринара, что стоял у головы, когда её чести угрожала настоящая, а не игрушечная опасность.

«Мля, хоть бы не убила. Хороший же жеребец!» — подумал Фрол, распуская узлы прочной верёвки и давая свободу движения униженной подлой человеческой подставой кобыле.

Борисовну не пришлось понукать. Она бодро рванулась вперёд, пыталась вырваться из-под навалившейся на неё тяжести. Но поверженный на круп Буян некоторое время не мог самостоятельно что-то делать и тупо переставлял задние ноги перемещаясь по проходу за Светой, что исполняла роль паровоза. Так они и прибыли к нам в пещерку. Светка нервная и взбудораженная постаралась разорвать дистанцию и для полноты картины влепила ещё несколько раз в сторону жеребца увесистыми задними телесами с подковами на обеих законцовках. Буян постоял некоторое время не двигаясь и тяжело ворочая шеей, и головой, после пережитых потрясений. С кобылы моментально стянули притороченные мешки с подарками для хана, сунули успокоительную меру овса в морду, и увели подальше. Инструмент Буяна ушёл внутрь организма и пока это происходило его крепко прихватили за поводья и накинули, для страховки, недоуздок поверх остальных ремней. Эпопея с перемещением затянулась более чем на полтора часа.

А Зубов в этот момент усиленно тянул время, расстилаясь в комплиментах перед рассевшимся на ящике из под патронов местном царьке и двумя его приближёнными.

Про то, как тащили Буяна вниз — отдельная тема. Коня вели и хитростью, и понуканиями, и просто тянули за повод. Притихший властитель конюшни упирался по инерции, запах оставшийся от Светкиного похода к орде чувствовался по всей длине галереи и успокаивал лошадь. Если уж Борисовна тут прошла, баба какая-то, то что ж, самый крутой производитель и глава табуна что ль испугается? Буян храпел, дергался, ржал, спотыкался в полумраке незнакомого помещения, но таки вывалился во внутреннюю комнату нижней башни. От его появления в доте первого этажа тут же стало пусто. О суровом нраве коня дядя Федя распространялся чуть не каждый вечер, рассказывая как небылицы, так и то, что было на самом деле.

Буян повёл своими горящими глазами по сторонам — никого кроме старшины, дяди Феди и Маркова не обнаружил. Возмущённо заржал, попытался задавить, переступая боком майора с Юркой, но оба наученные общением с конём немедленно запустили свои конечности в живот скакуна. Два удара никакого ущерба Буяну не оказали, но напомнили, кто в доме хозяин. Седло надо было водрузить до выхода из дверей, оголовье и недоуздок прилагалось к коню в виде подарка. Выводить подарочный вариант требовалось без седока, но тут пришлось изменить порядок обычного выдвижения к получателю. Зубову нужно показать, что ездить на Буяне вообще можно, конь управляем и привычен к седлу и наезднику. А для этого надо было выехать, из-за нижней башни к берегу, у которого велись переговоры за импровизированным столом. Марков это делать наотрез отказался, он хорошо помнил, на что способен командирский конь, а у майора опыта в обращении с таким прытким транспортом ещё было мало.

Пришлось Зубову оставить за себя разведчика за столом переговоров, сходить за Башню, пригрозить Буяну командирским рыком и напомнить о себе и недавнем прогоне ночью по ближним подступам. Вожак старшего лейтенанта узнал, попытался вырваться, оскалился, но бежать было некуда. Старшина и Федоренко в четыре руки держали рослого, лоснящегося и резвого ахалтекинца с двух сторон. Взлететь в седло было делом трёх секунд. Короткий повод поднял голову лошади вверх, Буян загарцевал недовольно, быстро перебирая всеми четырьмя копытами. Но Зубов уверенно дал почувствовать шенкелями, что перебирать надо не назад, чтоб сделать свечку в попытке сбросить всадника, а вперёд, вокруг башни к реке, где важно сидит на патронном ящике новый временный хозяин. В том, что пришлый хан лишь посланец более могущественного суверена Зубов не сомневался. Этого просто послали проверить, и навести порядок, однако некоторые вещи необходимо было выяснить немедленно на волне эйфории от яркого и живого сюрприза. Марков воспользовался фееричным появлением скакуна и дал насладиться зрелищем всем, кто присутствовал и на этом и на другом берегу реки. Застоявшийся конь почуял простор и рвался вскачь. Зуб не пускал. Буян норовил двинуться боком, косил бешеным глазом, вертел шеей пытаясь ослабить давление трензелей на нежные края рта, подпрыгивал, пугая тем, что ударит в дуплет, опустит голову и завалит всадника под передние копыта. Зуб скалился не меньше своего четвероногого транспорта. В свете солнца за спиной наездника, чёрный как смола, лоснящийся и откормленный конь смотрелся ещё более крупным, чем был, а его норов говорил, что резвость скакуна даст фору трижды любой коняшке из войска последователя Чингисхана.

— Нравится ли тебе о Великий Посол подарок для твоего сюзерена? И подойдёт ли ему наш сюрприз? — вкрадчиво перевёл Ахмед вопрос Маркова воеводе тэнкинов. Можно было и не спрашивать. Возбуждению человека полжизни проводящего на лошади не было предела. Ящик отлетел в сторону, низкорослый хан подпрыгнул и замахал нагайкой, выкрикивая громкие фразы в радостной скороговорке. Войско за лентой реки загудело. Почти фиолетовый, цвета вороньего крыла силуэт коня на другом берегу, на фоне светло-серо-желтого песка и горного отвеса смотрелся контрастно, ёмко и выразительно. Каждое движение резало глаз чёткостью, подчёркивалось резкими изменениями тени под животным. Песок, вскинутый подкованными копытами, опадал, как салют вокруг мелкой взвесью. Хвост метался гневной молнией вокруг крупа. Грива вздыбливалась в движениях, придавая мощь подвижной фигуре.

— Командор, за этот подарок ты будешь жить у нас вечно! Проси — что хочешь! — а руки уже тянулись к сбруе, щупали ремни оголовья. Отгибали кожаные крылья седла, вертели хромированные стремена, трогали материал подпруги сделанной из монтажного пояса связистов. Хан нюхал запах добротной и ухоженной кожи чуть протертой жиром, чтоб не сохла, и в неисчислимом получении кусочков счастья от вывалившейся в виде готового продукта информации готов был ответить на любой вопрос. Марков не замедлил со словами. Ахмед перевёл со всеми интонациями.

— Хан, о Великий посланец могущественного правителя страны тэнкинов, мы просим раскрыть нам глаза и выявить разгадку, над которой мы маемся уж четвёртый час и не можем понять! Как вам удалось сделать то, что не все наши солдаты в состоянии сотворить?

— Что, я же сказал — проси что хочешь! — кочевник гладил ноги, поднял переднее копыто и с восхищением смотрел на подкову и её крепление. Буян косился на Зуба и терпел чужого и вонючего недомерка под своей грудью.

— Скажи, а кто снял мины на том берегу реки. Это такие железные, круглые, толстые диски, цилиндры и вогнутые прямоугольники? — вопрос заставил спину полководца-посыльного распрямиться. Лицо не выражало удовольствия. Зубов подловил своего собеседника. Даже в присутствии заместителей надо выглядеть достойно. Слово было дано. И негоже великому начальнику сказанное бросать на ветер. К тому же заместители Уртугана, как звали самого хана, по всей видимости, с удовольствием бы подсидели бы своего начальника, дай он только повод. Власть штука сладкая, а желание её иметь бывает тяжелее совести на весах судьбы. Пришлось отвечать.

— Вон те! — быстро повернулся в сторону от коня и без всякого желания ответил хан. Ткнул свёрнутой в петлю нагайкой в далёкий американский флаг на засохшем дереве. И повелитель орды снова занялся лошадью, опуская так важные для офицеров подробности разминирования предполья нижней башни. Всем своим видом Уррагхбек давал понять, что сапёрная тема для него сейчас совершенно не интересная, а вот о щедром подарке он будет говорить с удовольствием. Потом, когда вернётся с первого тест-драйва. Ожидания неописуемого счастья написано было, что называется вдоль и поперёк лица предводителя. А нетерпеливые движения наездника вызывали воспоминания о Дедушке Морозе, что подложил мальцу под ёлочку вожделенную лошадку с игрушечной сабелькой, кирасой и сверкающим шлемом. И сейчас, изрядно подросший малец, вынимает сверкающие сокровища из-под ёлочки утром первого января. Только подарки были не игрушечные. Буян рыл песок копытом и перебирал ногами, норовя дотянуться и ухватить зубами маленьких жеребцов приезжих, что испугано жались за спины своих хозяев. Войско шумело за полосой двигающейся воды, обсуждая черного, как воронье крыло, огромного коня. Советники цокали языками и округляли глаза. Буяна пришлось держать Зубову. На высокий копытный транспорт, с первого захода и лихо, вскочить бы Уррагхбеку никак не удалось. Но хитрый Зубов поставил горячего Буяна правым боком к рядам воинов на том берегу и закрыл от солдат неудачную попытку первого самостоятельного взгромождения в седло. Если в предыдущий раз хан категорически оскалился на желание ему помочь взлететь на коня, то во второй раз, скрипнув зубами, стерпел, но однако ж всё сделал по своему. Вместо того, чтоб толкнуться от сложенных вместе ладоней чуть присевшего Маркова, он рыкнул на нукеров и те мгновенно подставили ему под подошвы сапог согнутые спины. Воцарение командира в седле встретили восторженные вопли с другого берега.

Пока хан на Буяне дважды проскакал по песчаному урезу вдоль реки под громогласные и пронзительные улюлюканья войска на другом берегу, офицеры оценивали двух его приближённых. Точнее этим занимался Марков. Информации о кочевниках скудно мало. Принимать какие-либо решения совершенно невозможно. Говоря языком разведки: нужен был полноценный агент или агент влияния. Вербовать кого попало — опасно. С самого начала коротких переговоров Марков изучал тех, кого хан взял с собой на «наш» берег. Как стоят, как двигаются, как разговаривают, как реагируют на неожиданные изменения, улыбаются, смеются, слушают своего начальника, как о во что одеты, есть ли украшения, состояние оружия, обуви, доспехов, внешние и внутренние стороны ладоней, наличие шрамов и т. д. и т. п. Наверняка Уррагхбек прихватил с собой самых доверенных лиц. Вот только не могут оба советника любить друг друга в обществе, где военная сила остаётся главным аргументом на переговорах. Следовательно, один из двух будет нам симпатизировать, а второй, как конкурент, займёт противоположную позицию. В худшем случае. В лучшем же, надо понять, какой из подчинённых советников пользуется большим влиянием, а соответственно и возможностями, да и подкупить его лестью, вниманием и дарами. Уж, этого добра у пограничников хватало, потому как практические каждая вещь, предмет обихода, запчасть оружия, и даже гильзы от патронов в местном обществе не имели никаких аналогов и на порядки превосходили вероятные материалы и заготовки собственных мастеров по качеству. Вот определением, кто за нас, а кто не с нами и занимался Марков.

— Интересно, у них какой строй, рабовладельческий? И что там с американцами? — не глядя на майора спросил воздух Зубов, провожая взглядом очередной восторженный галоп Уррагхбека с брызгами из-под копыт по мелководью.

Глаза бека по возвращению с пробной поездки, не то что горели, они кипели диким восторгом проснувшегося вулкана страстей. Вот вы попробуйте всю жизнь ездить на жигулях, а потом вдруг получить в руки «Гелентваген-Мерседес» с тремя литрами под капотом и автоматической коробкой с интеллектуальной подстройкой, компьютерным управлением внутренними процессами и колёсной формулой четыре на четыре, адаптированного для русского бездорожья усиленной подвеской и высоким клиренсом. И хотя процессорный блок на Буяне заменяли трензеля и стремена с седлом, подпругой и подперсьем, но мощь, скорость и резвость ахалтекинца хан почувствовал сразу, влюбился в коня бесповоротно и безоглядно. Лично, собственной кожаной шапочкой вытянутой из-под шлема он начал растирать ноги лошади после пробежки. Буян и офицеры таращили на происходящее глаза. Углядев сквозь амбразуру происходящее, из нижней башни выскочил старшина и, размахивая конской щёткой в руке, «рысью» двинулся к высокому посольству, что суетилось у ног Буяна, всхлипывая, щелкая, цокая, айяякая, охая и подпрыгивая от взыгравших эмоций. Движение старшины не осталось без внимания на той стороне. Мгновенно тренькнули натянутые в полсекунды луки дежурной десятки личной охраны, отпружинили клееные полудуги и изгибы, метая стрелы пружиной тетивы. Ширкнули в коротком полёте безжалостные к цели стрелы. Хан и приближённые, вначале, злобно ощерелись на знакомый звук шелестом выхваченных из ножен и чуть гнутых мечей-сабель. А потом, углядев «безоружного» прапорщика с диковинным предметом, замахали и заорали своим, чтоб те прекратили стрельбу. Но было поздно. Спас Грязнова от смерти стальной шлем с небрежно не затянутым ремешком, хитрый бронежилет под разгрузкой и собственная реакция Виктора Ивановича. Однако он успел получить три удара в металл каски на голове и ещё четыре стрелы впились в материал разгрузки и застряли торчащим наружу оперением в боку. Ещё три стрелы вонзились в песок у самых носков ботинок по ходу движения старшины, выпущенные на упреждение бегущей цели. Так он к Уррагхбеку и подошёл. Хан не знал за что хвататься и какой предмет ему исследовать. То ли продолжить растирать лошадь жёстким ворсом предложенной щетки, то ли снять и оглядеть непонятные доспехи на нашем прапорщике, из которых совершенно безболезненно торчали четыре длинных и скорее всего смазанных ядом Мельхема стрелы выпущенные телохранителями личной сотни бека.

— А дальше что было? — вопрос был не по чину задан подчинённым начальнику одного из управлений КГБ СССР при СМ в огромном кабинете с высокими потолками и окном, ведущим во внутренний дворик комплекса.

— А дальше эти хунхузы опомнились и решили ночью взять обе башни приступом по-тихому. Они так и американцев прихватили. Правда, без шума не обошлось. Пиндосы все боеприпасы извели на наступающих. Ну, а когда патроны закончились, тут их и вязать начали.

— Так это они минное поле сняли на подступах?

— Ну, а кто ещё?

Глава 5, непонятная Точка лагранжа

В самый разгар атаки новоявленных монголо-татар над подножием горы появилась непонятная посудина. Тарелка имела плавные обводы с утолщением к центру и одному из краёв и размер с половину футбольного поля, если не больше. Двигалась плавно, снижаясь к реке у нижней башни, из которой остервенело бил по переправляющимся хунхузам расчёт ПКМ. Старшина наверху аж оторвался от прицела СВД. Федя прекратил стрелять и почувствовал, как панама сама ползёт на затылок. Конармия не увидала сразу летательную кастрюлю над головами всадников и целеустремлённо приближалась к середине речушки, невзирая на падающих, под огнём ВПБГэсного ПКМа, лошадей, наездников и легковооружённых пехотинцев. Лента неминуемо должна была закончиться в коробке пулемёта спортсменов. Кругового обстрела на все сто восемьдесят градусов амбразура нижней башни не могла выдать, даже с тремя пулемётами. Сплошная лава кавалерии неумолимо должна будет подобраться вплотную и тогда преимущества дота растопчут копыта мультилошадок Урагхбека. А потом и до верха доберутся, и тут всем погранцам звиздец и придёт. Завеса-то назад не пустит. Только Светку. Неожиданная помощь появилась негаданно, как рояль на овощной базе.

— Слышь ты, Ломоносов, блин, это ж флаг СССР! — раздался над ухом Серого голос бригадира в рубке управления «Ракушкой», — Откуда? — над верхней башней развевался штандарт Союза Советских Социалистических Республик. Старшина выставил флагшток сразу, как только закончился первый раунд переговоров с ордынскими послами. А когда подарили Буяна — поднял знамя. Амеры нам угрожать уже не могли, можно было и обозначиться, поярче и понаглее. Алое полотнище с золотыми серпом, молотом и звёздочкой весело трепетало над расчётом АГС, что лихорадочно набивал дополнительные ленты, пока наводчик «поливал» короткими и длинными очередями пространство противоположного берега. Самое удивительное было то, что летающая тарелка шла почти беззвучно. На боку сиял бы нарисованный краской трёхполосный флаг Российской Федерации, совершенно неведомый советским пограничникам, но вместо этого низ и бока блюдца покрывал чёрный слой копоти.

— Кажись наших бьют! Ща поможем! — ответил капитан «Ракушки» и защелкал тумблерами. В ответ на его эволюции четыре огромадных колонки вывернулись через открывшиеся лючки мембранами к поверхности под днищем фюзеляжа. Внизу же, на верхней башне, углядев странные шоркания на корпусе тарелки чуть не влупили по непонятному НЛО автоматной очередью.

— Виктор Иваныч, — не по уставу обратился Федоренко, перекрикивая грохот стрельбы, к старшине и сверканул вытаращенными глазами. Остальные бойцы были так заняты отражением атаки бека, что не заметили надвигающейся сверху глыбы, — Може удолбать? Пока не стреляет? — поднятый ствол дяди Фединого автомата упёрся в направлении силуэта воздушного пришельца пламегасителем и пирамидкой прицела с мушкой на конце. Отщелкнулся опустошённый магазин, новый, из спарки, клацнул замком и встал в приёмник автомата. Почти тут же чвакнул затвор и указательный палец ефрейтора лёг на спусковой крючок АК-74М. До Тарелки было не более ста метров по вертикали и столько же по горизонтали, и висела она уже точно над поворотом русла, который штурмовали местные аборигены. Даже если бить, не целясь, то промазать по такой мишени очень трудно. Звуковой удар заставил и атакующих и обороняющихся противников поднять очи к небу. Пока старшина медлил с ответом аппарат взял инициативу на себя.

— Таддададададам! — загрохотала прелюдия к песне, — тадададададам-тададададам! Папапапапа! ТАТАТАТАТАТАТА! МОСКАУ! Москау! Закидаем бомбами! Будет вам Олимпиада! Ахахахаха! Эх! — угрожающе предупредили солисты группы Ральфа Зигеля из-под облаков.

Немецкий «Дойче Чингисхан» с русской транскрипцией, так любимый Серёгой-изобретателем, пришёлся как нельзя, кстати, и рванул грохотом после вывернутого бригадиром до максимального предела регулятора громкости. Верховному Предупреждению дисциплинированные боевики бека не вняли. В ответ на музыку, дзинкнули тетивы сотен луков, сорвали стрелы ордынцев и выплюнули их в темный обрез фюзеляжа непонятного монстра зависшего над рекой. Ни одна стрела не долетела до прочного корпуса. Зато все они плюхнулись вниз свистящей завесой на пути наступающих передних рядов средневековой рати.

— Эй, там внизу! Мля! Автомат опусти! А то — как уепиндючим! Не ссы мужики, ща поможем! — русский язык с неба лился благословенным водопадом родных матов и выражений, разрезая германскую речь и мелодию песни, что звучала фоном основного послания с небес.

— Что за хрень? — к дополнительному удивлению жиденькой обороны прохода из боков НЛО выдвинулись восемь непонятных связок девятигранных труб, напоминающих пчелиные соты, и озабоченно уставились в речную гладь под фюзеляжем объекта. Должного впечатления на наступающих уркаганов сие деяние сверху не произвело. Послышались рявкающие погоняющие команды. Солдаты взвыли и снова двинулись через реку, понукая лошадей, ругаясь и лязгая железом оружия и доспехов.

Непонятнолёт не дал передовым бойцам дойти до средины реки. Воздух между трубами и поверхностью подёрнулся разжижающимся жаром адского зноя, и вода в русле на всём протяжении некороткого поворота начала закипать от обрушившейся на неё из серебристых цилиндров энергии. На поверхности водной глади всплыла сваренная заживо рыба. Пар нагревающейся жидкости ударил горячей влагой вверх. Шум испугал животных не меньше, чем резко подскочившая температура вокруг и в потоке в частности. Кони почуяли неведомую опасность и сами рванулись назад, сбрасывая в кипяток всадников. Кто не смог удержаться орал и брызгал вокруг обжигая и себя и окружающих. Передние ряды развернулись и опрокинули тех, кто шёл позади. На мелководье противоположного берега началась давка. Атака захлебнулась. Солдат ещё можно было заставить идти вперёд, а вот обезумевших от боли лошадей развернуть в сторону нижней башни — было невозможно. Паника перед неизвестным и обжигающим препятствием перекинулась и на тех коней, что находились на суше. Не наблюдая, что происходит, но понимая вопли обожженных и обваренных заживо, лошади перестали повиноваться. Кто-то упал вместе с конём. Об преграду споткнулись спешащие прочь воины и их транспорт. Угодили под копыта наседающих сзади. На берегу возникла толчея, в которой лошадям было всё равно по чём и по ком скакать, лишь бы вырваться подальше от воды несущей жуткую смерть. Захрустели перебиваемые крепкими копытами кости. Войско бежало, скакало и ползло в лес подальше от раскалённого за секунды берега.

— Серый выключай, жалко ж узкоглазых и лошадок! — в ухо бригадиру дышал водитель бульдозера, обозревая картину панического бегства под «Ракушкой».

— Да выключил! А то, вон на берегу, камни сплавляются! Она просто не может мгновенно останавливаться, — пояснил изобретатель инерциальное свойство сущего подсистемы защиты летающей сковородки.

— А наши чё? — наши «красные», как их мгновенно окрестили за цвет полотнища на флагштоке, помощь приняли, но поглядывали вверх с подозрением.

— А откуда мы знаем, что это наши? — отрезвил обоих руководителей нагревания воды в реке бульдозерист-инженер из-за спинки кресла пилота.

— Так ведь флаг вон красный! — собственный аргумент почему-то показался главе старателей каким-то неубедительным. В руках до боли знакомых по одетой на них форме солдат, внизу под тарелкой сверкает то автомат, то пулемёт. АГС-17 плюётся по кромке леса и после его стрельбы вдоль опушки вспухают белые облачка разрывов осколочных гранат.

— У нас над мэрией тоже государственный флаг висит, а чечены чуть к прадедам не послали и никто им не помешал! И автоматы такие же. И менты с ними заодно! И там, мы на территории России толкались, а тут — вообще черте-где! Слышь, Кулибин, давай-ка им за спину поднимайся к подъёму горы, чтоб не могли подшибить. Вот оттуда и поговорим. Ой, зря мы тебя послушались! Как теперь назад вертаться будем?

— Куда вертаться? Нас там как минимум на лоскуты порежут, если явимся. Тут надо отсидеться. Сюда-то бандюганы точно не доберутся.

— Они-то не доберутся, а эти как сюда добрались? Слева КПСС и справа Самураи местные? Может, другое место поищем? — предложил бульдозерист, намекая на разбитые полчища и красный стяг над верхней башней. Все помнили, что при КПСС за золото сажали только так. А кровожадность местных не вызвала в кабине «Ракушки» никаких сомнений. Воинствующие Варвары во все времена культурой и миротворчеством отличались редко. Диспут рос и расширялся, пока Серый осторожно вёл корабль вверх за головы наблюдающих за подвижкой в небе пограничников. Разгорячённые боем и шокированные помощью с неба солдаты, офицеры и старшина сопровождали манипуляции тарелки угрюмыми взглядами. «ДойчеЧингисхан» как не любили в Союзе, но официально группа была запрещёна. О таких летательных аппаратах читали только в фантастической литературе и секретке. Летающее блюдце разговаривало русским народным языком с использованием простейшей и доходчивой лексики словарного запаса обычных работяг. В головах у солдат проносились версии от ЦРУ, до диссидентов с выжившими беляками времён гражданской войны. После явления ордынской рати самые невероятные предположения могли оказаться действительностью. Гости не торопились спешиться и проявили похвальную осторожность. Оружие парящей кастрюли внушало уважение последствиями своего применения. Вжарили пришельцы из своего «огнемёта» исключительно по наступающей коннице, что говорило об определённой симпатии и дружественном отношении к ограниченному контингенту потешных войск комитета. Ситуация подталкивала обе русскоговорящие стороны к диалогу и немедленному подписанию соглашения и дружбе сотрудничестве и военной помощи.

В кабине воздушного судна вопрос пилота заставил обоих опытных старателей забыть на мгновение о разборках с татаромонгольским игом и коммунистической символикой.

— Мужики! А это что за порода? Не доломиты случайно? Цвет очень схож, — кивнул в боковое стекло обзора Серёга и аккуратно опустил летающую крышку с тарелкой на уступ над пограничным укрепрайоном. Профессиональное умение вскинулось у обоих золотоискателей поднятыми бровями, глаза уперлись в каменную стену и небольшой разлом, уходящий по гребню вверх.

— Да ну! Откуда тут доломиты! Это ж не Сибирь! Давай с красными разберёмся. Хоть узнаем: куда попали! — высказался пессимистически, всматриваясь в породу, главный инженер брошенного в золотом кармане катерпиллера. Однако взгляд в сторону не увёл. Бригадир к вопросу «местного Леонардо» отнёсся практически.

— Щас, пробу сниму! Коммунисты подождут! Открывай двери! — обозванные дверьми створки люка пшикнули и раздвижная лестница еле достала до поверхности. Бригадир прихватил с собой «Сайгу», ТТ, геологический молоток, черный параллелепипед минирации от мотороллы с обрезиненым хвостом антенны и фляжку. Во фляге булькала только половина заполненного жидкостью пространства. Озадаченный отбитыми кусками камня Сан Саныч присел на теплые камешки горной площадки и блаженно прикрыл глаза, вдыхая и выдыхая настоящий горный воздух.

— Ну, чё там у тебя Саныч? — радиостанция интересовалась добытыми минералами голосом Сени.

— Чё-чё: доломиты с вкраплениями кварца. Сам иди глянь, — на солнышке вдруг расхотелось воевать, искать золото, договариваться с красными и суетиться. Тишина и лёгкие порывы ветерка ласкали кожу, сознание и убаюкивали роскошным видом открывшимся с высоты.

Безвременье.

* * *

Семён Семёныч, он же Сеня вылазить из корабля желания не имел при полном его отсутствии, потому как углядел сверху и сопоставил разлом горной породы и речушку протекающую внизу. По всему старательскому фарту тяжёлый металл должен был собраться там — у подножия. Если он конечно есть. Тогда на первое место выдвигался вопрос о контакте со спасёнными военными. О чем Семёныч уведомил бригадира старательской артели по рации.

— Сань, надо узнать, что там с военными внизу и помочь им.

— А что им помогать? Они вон с автоматами! Сами, небось, разберутся. А у нас тонна золота в трюме. А у них знамя СССР на флагштоке! А что в башке — неизвестно. Как их сюда вообще занесло! Серега, ты что молчишь? Говорил, спрячемся так, что никто не найдёт! Вот — коммунисты уже нашли. Даже приземлиться не дали! Может тут и чечены есть? — лениво ругался Сан Саныч на подчинённых, — держать нажатой кнопку передачи на Мотороле надоело, и бригадир решил послушать ответы на заданные им вопросы.

— Сан Саныч, договорились же: смотаться и назад, тут пересидим кипиш, а потом вернёмся. Я вам по тонне золота обещал — вы согласились. По рукам ударили, так давай, раз уж прилетели, то поосмотримся — рыбы половим, уху сварим, попутешествуем. Золото вы ж получили?

— Ага, получили, еле ноги от чичей унесли! А толку от того золота если я им воспользоваться не могу. Уху вон прямо в речке сварили. И эти орлы в погонах не нравятся мне, — бурчал по инерции главный артельщик.

— Сань, ну, что ты воду варишь? Назад нельзя. За нами такой хвост, что хоть тут оставайся навсегда. Полетаем, покупаемся в море, может баб найдём. У военных надо про спирт спросить. У нас на продскладе водка на НЗ лежит. Коптильню построим, — разворачивал перспективы перед Сан Санычем Семён.

— Ладно. Обещали тебе Серёга — сделаем. Месяц тут поживем, полетаем и назад. Лады? — как бы даже и не спросил, а утвердительно предсказал ответ на свое предложение Сан Саныч.

— Хорошо, только плюс ещё две недели на технический осмотр и профилактику, — Серёга выжимал из сложившейся ситуации всё, что можно. Экипаж «Ракушки» даёт добро, знать будет чем заняться на целой планете любопытному Знайке от оймяконской губернии. Мечты Самоделкина от старателей прервались выстрелом из сигнального пистолета. Снизу взлетела в воздух красная сигналка химической тревоги и, разломившись заунывно заверещала, привлекая к себе внимание. Краснознамённые пограничники требовали контакта от своих нежданных спасителей. Бес любопытства разжигал нетерпение среди служивого люда.

— Серый. У тебя сканер работает?

— Ага.

— Давай, крикни им по громкой — пусть, потрендят по своим рациям чего-нить, а мы их засечём. Ну, и пообщаемся на безопасном расстоянии, — Капитан-пилот непонятного корабля тут же проорал через выдвижные колонки так, что с горы покатились камешки, а из далёкого леса за дальним берегом взлетела стая ворон, что собиралась поживиться убитыми в схватке животными.

— Эй, внизу! Если есть рация — два выстрела или две ракеты! Если нет или батареи сели — одна ракета или выстрел! — трижды прогремело на всю округу. Одна белая ракета, чуть погодя сиротливо прочертила в небе свой незамысловатый ответ.

— Сан Саныч, давай им как-то нашу мотороллерную уоки-токи спустим? А то что — то подставлять «Ракушку» под пули неохота. Чай не стрелы, понаделают дырок в борту и днище — потом так просто — не залатаешь.

— Ну, и как мне им закинуть рацию? Разобьётся же! Умник? — упрекнул и озадачил пилота бригадир.

— Так спустим на верёвке Сань. Уступ их сверху закрывает, как раз мы на нём и стоим.

— Ну, вот ты и спускай, заодно и рацию принесёшь, — закрыл дебаты Сан Саныч. Сеня хозяйственно обмотал черный ударостойкий пластик японской рации мешковиной, привязал к капроновой верёвке и начал разматывать тонкий, но прочный шнур. Рация поползла вниз. Серый прокомментировал и предупредил, так что по реке пошла рябь от звуковых волн, а Сан Саныч поморщился.

— Алё военные! Спускаем вам рацию сверху! Жмёте на зелёную кнопку слева — идёт передача. Отпустили — работает на приёме! И водички нам, свеженькой, в обмен присобачте к бечёвке побольше! — попросил под одобрительные кивки Сансаныча и Сени главный инженер проекта. Рация уверенно ушла вниз, а через некоторое время за верёвку пару раз дёрнули. Сеня с трудом вытянул наверх двадцатилитровую пластиковую канистру с ключевой водой. Спущенная сверху Моторола произвела на пограничников неизгладимое впечатление подозрительности. Такие уоки-токи в огромных количествах поставлялись борцам за веру по ту сторону речки. Офицерам их показывали на сборах при закрытой демонстрации захваченных ДШМГ КСАПО в Афганистане трофеев. Спасители частью своей окрасились в цвета вероятных шпионов. С такими надо было держать ухо востро. Моторола ожила. Диалог не прибавил доверия обеим сторонам.

— Я — Зуб. На приёме. Как слышно? Приём, — начал невидимый военный.

— Я — СанСаныч. Слышу тебя хорошо, Зуб. Приём, — не растерялся и вспомнил молодость артельщик.

— Зуб — Санычу. Спасибо за помощь. Вовремя. Приём, — поблагодарил троих исследователей и их летающий модуль Зуб.

— Да не за что. Благодарствуем за водичку — вкусная. А вы вообще кто? Приём, — с обеих сторон народ внимательно вслушивался в каждое слово, произнесённое по устройствам связи.

— Дак пограничники мы. Приём, — не мудрствуя лукаво, ответили снизу.

— Чьи пограничники? Приём, — озадачили зелёнопогонников гражданские сверху.

— КГБ СССР при Совмине. Приём, — совсем запутали старателей бесхитростные военные.

— Какого СССР? Приём, — ошалело заспросил Сан Саныч характеристику канувшей в лета сверхдержавы, в которой родился, вырос и заматерел. Вопрос не смог застопорить ответы старшего лейтенанта.

— Нашего СССР. Пятнадцатисоюзного. Приём, — припомнил познания в экономической географии пограничник.

— Ты что мне втираешь? Так его ж уже нет, лет как двадцать! Приём, — даже немного обиделся Сан Саныч, — На дворе две тысяче тринадцатый год поди, идёт. Совсем опупели от стрельбы, чтоль? Приём, — забыл дать время на ответ собеседнику бригадир по первому своему удивительному возмущению.

Теперь тихо офигели слушатели на другом конце радиоконтакта и поимели желание покрутить пальцем у виска оппонента. Тысяча девятсот восемьдесят второй год был в самом разгаре первого месяца лета и собеседникам прямой путь в психушку, а не по небу летать на непонятной хреновине с чудесами.

— Ты что, Сан Саныч? — перестал кодироваться под правила ведения переговоров Зуб, — шесть месяцев назад, как новый тыща девятсот восемьдесят второй год справили. У вас кто генсек? Приём.

— Саныч — Зубу. Нет у нас Генсеков. И КПСС нет. И СНГ вместо СССР. У нас Путин Владимир Владимирович Президент независимой России. И КГБ у нас нет. У нас ФСБ — федеральная служба безопасности. Приём, — внизу наступила пауза переваривания ответа золотоискателей.

— Как нет? — не поверили военные, — А Путин это кто? — пожелали уточнить наверху те, кто спрашивал снизу.

— Ну, бывший подполковник КГБ, щас президент России на третьем сроке, Хе-хе, — не удержался от ухмылки в эфире бригадир старателей. Шутку с третьим сроком на другом конце радиоэфира не поняли совсем. Но одобрили происхождение Верховного Главнокомандующего из недр родной структуры.

— Наш значит.

— Ага — Ваш! — иронично откликнулись летуны.

— А вы из будущего? Да? Ага!? А вы сами — кто по жизни? Приём, — спросили снизу, выигрывая время на обдумывание полученной информации. Они точно разговаривали с сумасшедшими. Но псих такую тарелищу не построит. Глаза говорили верь, мозг с ушами требовал доказательств невозможного

— Мы старатели с Кыртынгана. От мафии чеченской прячемся тут. Приём, — поставили собеседникам ещё более стойкий цейтнот золотодобытчики.

— С какого Кыртынгана? Какой мафии? Приём, — о таком географическом казусе на границе Туркмении и Ирана никто никогда не слышал. Мафия мелькала в газетах в связи с Италией и США: членами НАТО.

— Ну, от Бодайбо на север, Колыма, в общем. А мафия чеченская, обычная. Они у нас на Колыме черный рынок золота держат, — ответ поставил офицеров в тупик, но логика происходящего вела вперёд к самым простым выводам.

— Вы что, из нашего будущего? — вопрос старателям не понравился, в прошлом за тонну золота могли запросто подвести под расстрельную статью, а уж наследники НКВД о котором не понаслышке знали на Колыме, тем более.

— Не знаю пока. А вы из прошлого выходит? Чё-то не верится, — в ответ поинтересовались старатели. Связь на некоторое время прервалась. в динамике раздавались щелчки, треск, шипение, а потом он вообще замолк. Зуб со старшиной лихорадочно разбирал рацию под присмотром разведчика и штатного связиста. По английски в пограничных войсках читать слава богу умели почти все. Под снятой с прибора батарейкой чётко красовались мелкие, но вполне читабельные буквы, цифры, символы и самое главное — дата выпуска устройства производителем: февраль две тысяча двенадцатого года.

— Свеженькая, компактная, удобная и не наша, — отметил старшина срок годности, гарантии на изделие, общее впечатление и поднял глаза на Зуба, — Значит не врут? Из будущего? Что делать будем? — рацию и инициативу перехватил разведчик.

— Юла — Санычу! Помощь какая нужна? У нас есть связь с базой, но только односторонняя? Приём! — Зуб прожестикулировал коллеге, что не одобряет полностью раскрытие всех карт возможно вероятным шпионам. Зато майор мгновенно понял — если происходящее реально, то источник информации, что засел над верхней башней стоит дорогого. Да он просто бесценен!

Предложение вызвало улыбку у Сан Саныча. Только то спасли предков от неминуемой гибели, а они помощь предлагают! Хех!

— С какой базой? СССР? По спутнику что ли? Вы это, как вляпались-то сюда?

— Ну а какой ещё — у нас только СССР! Зачем по спутнику — через пещеру на Светке! Как вляпались? Да долго рассказывать!

— Какой Светке? Какой пещере? До Земли десять лет строгача пешком! Ладно, военные, потом наговоримся. Мы тут остаться хотим. Я что спрашиваю-то! Вы что с трупами делать будете? Здесь через день такая вонь будет! Да и раненых там небось достаточно? Может слетать и намекнуть этим кавалеристам, чтоб забрали? И похоронили по-ихнему, как положено? А то не по христиански оно как-то? А? — Сан Саныч с места уходить не хотел. Взять в расплох «Ракушку» на каменном уступе могли только птицы. Воды военным было не жалко. В реке водилась рыба. Лес вероятно был обитаем зверьми. Под горой зоркий глаз старателя углядел загончик с баранами Ахмеда. патронов к трём «Сайгам» помповке и ТТэшкам в огромном корыте оружейного склада лежало предостаточно. Если навести внизу порядок можно жить-поживать и по сторонам полетать на экскурсию. Мысли Бригадира прервали скороговоркой из рации.

— У нас тут переводчик с местного языка есть — дед Ахмед! Может возьмёшь на борт и смотаешься пока они за горизонт от вашего монстра не ускакали? — военные не навязывались, просто предлагали переложить решение проблемы на плечи тех, кто полчаса назад пытался их уничтожить. В гибели валяющихся на другом берегу людей и животных была и вина старателей и летающего монстра, потому Сан Саныч дал своё согласие и Семён сбросил альпийский трос вниз.

— Только, слышь командир, без глупостей, оружия и сюрпризов. А то ты сам видел, что наша птичка может в ярости сотворить, — предупредил от опрометчивых действий вероятных союзников Сан Саныч.

— Лады Начальник. Принимай деда, — согласились по рации, — И это, примерно хоть, вы откуда прилетели и куда? Мы где находимся вообще?

— Серый ответь им покороче, потом объяснимся, — скомандовал Сан Саныч своему Левше и Серёга ответил лаконично, но ёмко.

— Прилетели с Земли, находимся на планете Тейя, в точке Лагранжа: номер три. Понятно?

— Где-где? — переспросили пограничники.

— В Караганде! Блин! Потом объясним, до Земли миллиарды кэмэ. Точка. Остальные детали лично, при встрече или завтра. Конец связи. Где там Ваш Ахмед? Приём, — деда Ахмеда приходится обвязать тросом, чтобы поднять летающему аппарату. Трос медленно тянет лебёдка, но всё же подъём чуть было не обрывается по причине прозвучавшей короткой очереди от подножия склона.

Спортсмены, что контролируют брод у нижней башни, замечают и докладывают о человеке, упорно ползущем по дымящимся трупам от леса в сторону реки. Они бы не обратили на него внимания и добили бы от греха подальше, но настораживает поведение тех кочевников, что сами, без приказа вернулись к поверженным соплеменникам и стали спасать раненных и оттаскивать к лесу убитых. Воины, заметив уползающего пленника, закричали, засуетились, показывая на уходящего руками, и кинулись к брошенному оружию. Не объявленный мораторий чуть было не прервался выстрелами двух лучников-санитаров по беглецу, что добрался почти до самого уреза воды. Но короткая очередь автомата старшего сержанта, что руководил бойцами в нижней башне, вжикнула сверхзвуком пуль над головами обозлённых, но не побеждённых наездников бека. Пешие кавалеристы пригнулись и отпустили натянутые прежде тетивы луков. Но стрел с плеч средневековых металок убирать не собирались, а затихарились среди валяющихся трупов лошадей.

Та настойчивость, с которой ордынцы хотели не допустить пластуна к пограничникам, показалась командиру взвода повышенной боевой готовности очень хорошим доводом и аргументом, чтобы прикрыть огнём раненного пленника. Враг моего неприятеля — мой друг. Ишь, как забегали на берегу кривоногие! Ещё один такой бой и будут от пуль сами уворачиваться. Перебежчик между тем всё тяжелее бьёт здоровой рукой по водной глади, помогая себе двигаться сквозь сопротивление потока жидкости. На средине реки вода доходит ему до носа. Он толкается ногами и пытается бороться с течением. Его сносит, но упорство парня и явная угроза утонуть, после такой трудной попытки уйти от стрелы лучника не оставляют спортсменов в нижней башни равнодушными. Они не то, что болеют за пловца, а практически душой и сердцем становятся на сторону малочисленного, слабого и раненного незнакомца. Ох, ты ж русская душенька! А хлопчик-то, уже в реке и гребёт по-чапаевски. Не, кино про Василия Ивановича мы видали и не раз! Повторов, про врёшь не возьмёшь — не будет, и ещё одна короткая строчка пуль бьёт по конскому телу, за которым прячутся меткие и настойчивые стрелки Урагхбека. Заставляет их снова спрятаться за мёртвой тушей.

— Прикройте мужики! — сержант выскакивает не сломя голову. В каске, бронике, АКС за спину, подсумок на яйца зачем-то суёт. И бежит так, что прибрежный песок взмывает за его спиной выше головы, оторвавшись от жёстких резиновых подошв обеих ног. На противоположном берегу один из санитаров пытается прицелиться, чуть приподнявшись над боком убитого коня. Второй меняет позицию, пытается обмануть наблюдателей. Но сверху тоже уже заметили движуху внизу и выстрел из СВД, сделанный Файзуллой гуманно сшибает шлем с головы кровожадного стрелка, который валится назад от удара снайперской пули, как убитый наповал. Второй прячется и старается скрыться к лесу. Пловец устало ползёт по мелководью, пока сержант не добирается до его измученного тела весь в ореоле брызг от взбитой ударами полусапожек воды. В два рывка перворазрядник поднимает и забрасывает беглеца на плечо и тяжелой, и медленной рысью поднимается по береговому скосу к нижней башне. Где его встречают двое и втаскивают пловца сначала за стены, а потом и внутрь башни. Сержант хрипит у стенки, всасывая и выдыхая воздух.

— Везёт тебе парень, ещё б чуть и утоп бы или эти, своими рогатками из тебя ёжика сделали. Фух. Фух. Фух. Мля. Индейцы блин, — спасённый стонет. Он лежит на животе вниз лицом у ног пограничников с неестественно вывернутой левой рукой. Тут народ соображает, что ему так было интересно и непонятно в этой странной и целеустремлённой фигуре. Одежда нарушителя водной преграды напоминает афганки самих солдат, но, однако расцветка и покрой, совершенно разные по мелким деталям и нахождению карманов на брюках и куртке. На шее зацепилась ремешком кепка с длинным козырьком. На ногах бутсы с высокими берцами и необычной шнуровкой. Рваный камуфляж незнакомца, однако, более подходит к цвету гор, нежели новенькие куртки и брюки пограничников ещё не выгоревшие на местном солнышке и не застиранные до висящих ниток на сгибах.

— Ху а юррм, — булькает, сплёвывая воду и песок на камень под собой, замоченный в реке перебежчик.

— Да, это ты точно — Хуера им. Пусть хвосты коням крутят пока, — одобряет оставшийся за пулемётчика боец, не глядя на происходящее сбоку и сзади. Сержант, однако, соображает быстрее на то он и младшим командиром поставлен.

— Американец! По-английски говорит! Есть! Ну-ка поднимаем его и к стеночке спинкой, нежненько! Не дай бог представится, после такого! Радио наверх! Ах, да, батареи сели! Виталя: Бегом по ступеням! Доложи! Взяли — американца в плен! Майора сюда! Фельдшера! И носилки! — бегать во взводе умеют все, а кандидаты в мастера на средние дистанции так те особенно.

От взятого с места спурта только пыль облачком взметнулась в полумраке самодельного Дота. Американец видно понял, что теперь его просто так не порежут на лоскуты, и организм янки, отпущенный на свободу волей солдата, расслабился и отрубил сознание иностранца. Дал отдых после всех и тягот и лишений, как наградил за похвальную стойкость, терпение и несгибаемость в плену. За то что не сдох под ножом, как баран перед ужином.

Ахмеду пришлось таки полетать, чтоб вернуть конников на место боя. Удовольствия от растаскивания трупов солдаты бека не получили. Зато урок запомнили надолго. Пришли хозяевами и господами, а убирались побитыми и ошпаренными собаками. Посланник хана получил ультиматум — аренда на сто лет на пять конских переходов от места боя во все стороны и гора с рекой от истока до русла.

— Что скажешь янки? — вопрос майора пленного не вдохновляет, первую медпомощь оказывают прямо в нижней башне. Обыскали быстро. Кроме надписи на отвороте нагрудного кармана про ЮС АРМИ, более ничто не указывает на принадлежность бегуна к оплоту демократии. Все бирки на подкладке кто-то аккуратно срезал. Сержант-спаситель божился, что пленный спросил его по-английски «Кто вы?», а не хрюкнул, сплёвывая воду, перед тем как упасть в местный анабиоз.

— У меня так учительница разговаривала в школе, — как последний аргумент выложил он своё впечатление от хрипа спасенного, — Да и чего ему тикать от индейцев? Видно пришить хотели. Чужой — вот и побежал к нам. Да и плыл он больно профессионально, хоть и грёб одной рукой, но воздух хватал с поворота головы и морду в воду сразу, чтоб сопротивление уменьшить. Чурки-то плавать не умеют. А одежда — такой ткани на убитых «монголах» нет.

— А ведь точно, ордынцы в массе плавать не умели. У них и речек, там тёплых да глубоких — ёк, — рассуждал майор, наблюдая хлопоты над американцем, — Тащите наверх. Раздеть. Обогреть. Переодеть в сухое.

Зубов смотрел на пленника, как гестаповец на долгожданного партизана. Чудеса — чудесами, а война — войной, по-распорядку.

— Фельдшер, когда он в себя придёт? — допросить пленного надо было даже раньше, чем прояснить загадки Сан Саныча и его летающего футбольного поля. Новости и события прибывали и требовали ответных действий. Пленного надо поставить на ноги, разговорить. Задача для старшины и фельдшера с майором. С Сан Санычем пообщаться по душам и понять, кто они и откуда взялись. Заодно и привлечь их к патрулированию района. Ведь не сдастся же бек. Лазутчиков наверняка оставит. Разведать подступы. Узнать куда впадает речка. Рапорта со Светкой передать. И запросить вооружения и боеприпасов. Может даже бомбы выпросить, если со старателями договоримся. Но пленный, прежде всего или всё вместе.

— Битый он сильно. Весь в синяках. В руку видно нашу пульку схватил от ПКМ навылет. Рану промыть. Обработать. Перевязать. Укольчик, чтоб заражения не пошло. Отоспаться сутки. Дать чаю горячего, мясной бульон и водки полстакана и будет окей, — оптимизм медика прерывался стонами раненого, которого пограничник обрабатывал, одновременно отвечая на вопросы офицера.

Тогда, Сан Саныч первым номером. Подумал Зуб и потянул Моторолу с патронного ящика, заменяющего стол.

— Зуб — Санычу. Приём, — коротенько запросил эфир старший лейтенант. Бандура золотоискателей вернулась с полёта за отступившими всадниками и дед Ахмед режет барана для обеспечения ужина

— Чего тебе Зуб? Приём, — отвечает рация недовольным голосом Сан Саныча.

— Поговорить бы надо. Приём, — предлагает пограничник, намекая на ужин с антистрессовым напитком всех славян и народов. До Сан Саныча сразу мысль военного доходит плохо, и он уточняет основные тезисы и доводит свои требования.

— Так говори. Кто мешает? Приём, — безопасность птички и её экипажа — гарантия возврата домой. Никакой риск в сравнение с целью старателей не идёт. А что там, на уме у КГБэшников никто не знает. Хотя про связь с базой узнать надо поподробнее. Может не такие и кровожадные предки? А вдруг в прошлое удастся от чеченов и ингушей сбежать? Однако устали все. Отдохнуть бы. А тут поболтать командиру приспичило.

— Сан Саныч, давай с глазу на глаз на твоих условиях. Я ж чувствую, ты нас сторожишься. Офицеров среди нас двое, но если ты за свою шкуру переживаешь, то приду один и без оружия? Приём, — хм, спешит пограничник. Надо ему доложиться начальству скоренько. А бригадир просто устал. Итак, чуть в стратосфере не сгорели к лешему, и птичка, по словам Серого только ещё дважды сможет прорваться сквозь воздушный щит планеты. То есть, билет есть только туда. А обратно если, только подремонтируем корабль на Земле. В своём — Двадцать Первом веке. А до него по солнечной системе пилить и пилить на девятигранных трубах. Расчёт надо сделать, ведь в противофазе летаем вокруг Солнца. Траекторию обмозговать. Серый что-то про Венеру и Марс говорил. Однако надо время, чтоб планеты построились на орбитах в нужную фигуру. Придётся с погранцом на контакт идти.

— Хорошо. Завтра. Один. В обед. К часикам двенадцати. И это — не надо сюда лезть самостоятельно. Запечём вместе с горой, как шлак после плавки. Датчиков у Серого — предостаточно. Кстати, если эти хунхузы сунутся, то надо обговорить порядок действий. Мы их за два километра можем обнаружить ночью. Приём, — однако, помощь Сан Саныч предлагает сам. Знать не чужие.

— Принято Сан Саныч. Просьбочка есть. Батарею бы нам запасную на твою Моторолу. И, если у тебя электричество не жалко — зарядить бы аккумуляторы на свои станции. Приём.

— А что тебе твоя пещера со Светкой не передаст? Приём, — проявил смекалку Сан Саныч.

— Так темнеет в горах быстро. Пока разгрузят, пока загрузят, пока рапорта и заявки прочтут — время уйдёт. А ночь вот она. Тебе, кстати, ничего не надо? Приём, — хитрил офицер.

— Хех. Сала копчёного. Шоколад. Сгущёнку. Лучка. И водки «Столичной». Бычки в томате. И Тушёнку. Газеты свежие: Правда, Комсомолка, Труд. Журналы «Техника молодёжи», «Крокодил» и «Юность». Иначе разговора не будет. Приём, — то ли шутит, то ли серьёзно провоцирует Сан Саныч. А что? Если врёт военный, то водки у него точно нет. А уж журналов таких в жизни не сыскать ему на планете Тейя. И утро оно как-то против вечера, уловистее будет на удачу. Примета такая.

— Сан Саныч, а ты не слишком много хочешь? У меня там горно-пустынная местность, а не столица союзной республики, Москва или база снабжения. Журналы не знаю, успеют ли? А всё остальное будет по списку. Конец связи, — без тени задумчивости уверил Зуб собеседника. Сан Саныч прерывать общение не собирался.

— Зуб! А что ты меня ни о чём не спрашиваешь? А? Поверил чтоль? Кроме Моторолы у вас на нас ничего не было. Так вы там с рацией поосторожней, а то у меня тут не завод. Лады? Приём, — соображает начальник артели и считать умеет, уважительно подумал о Сан Саныче Зуб. Ох, устроит он нам коэффициент трудового участия в освоении прииска. Не зря ж они тут приземлились!

В корабле делили будущие трофеи.

— Сеня что ты скалишься? Я «Юность» для тебя заказал, — отметил поведение бульдозериста начальник артели.

Сеня почему-то в пограничников поверил сразу. И отметил свою симпатию раскладом по придуманной бригадиром проверке.

— Ты б ещё «Приму» у них попросил, начальник! Хорошо придумал! Тогда «Крокодил» — тебе, А «Технику молодёжи» Серому, — довольное «АГА!» главного Кулибина тарелки подтвердило, что в случае исполнения заказа так и будет.

Зарядить батареи погранцов не смогли, надо было сделать переходники. Зато вниз передали две запасных батареи на Моторолу.

Ночь прошла на удивление спокойно.

Американец очухался утром. В туалет попросился. Отвели, посторожили. Вывели. Осмотрели. Перевязали по-новой руку. Дали чай горячий и сладкий. Всё время общались с ним жестами, подкреплёнными матом и редкими американскими словами типа «Плиз, мля!».

— Фельдшер, как он? — тихо поинтересовался Зуб из-за спины, чтоб не мешать внештатному санитару делать перевязку.

— Нормально, пульс в норме! Температуры нет! Рана не гноится. Вон он уже глазами по сторонам зыркает, а вчера ему пох было, что по сторонам происходит.

— Как закончишь — доложи! Будем спрашивать!

— Есть, тащ старший лейтенант! — допрос начался с того, что пришлось представиться.

— Ай эм офицер оф зэ рашн арми. Май Рэнк — фэрст лифтёнент. Ху ар ю? — рядом сидел майор, сбоку старшина и командир спортсменов на всякий случай. Записывал разговор Федоренко, что ефрейтору очень нравилось и делал он это с удовольствием, внимательно слушая происходящее. Старшина установил видеокамеру и снимал предварительный полевой допрос на видеокассету. Амер не испугался, выпрямился, как смог в сидячем положении у стены и ответил, как их учили.

— Я Хуан Гонзалес, капрал морской пехоты армии Соединённых Штатов Америки, личный номер 8762459, католик. Прошу немедленно сообщить моему командованию о месте моего нахождения и принять все меры для возвращения на американскую землю, — перевёл скороговорку солдата майор. Такого всплеска от недавно еле живого морпеха никто не ожидал. Капрал давил и требовал. Зуб помолчал, а потом спросил очень жёстко, почти грубо.

— А где твой жетон капрал? Где твоя часть? Где твой командир? Где твоё подразделение? Что ты тут делаешь на нашей земле? Какую задачу выполнял? Я вас слушаю капрал. Отвечайте! — при упоминании о жетоне, командире, своей части и намёке на чужую частную собственность янки как-то дёрнулся мышцей на щеке, перестал придерживать раненую руку и устало провёл ладонью по лицу. Сник немного, но ответил.

— Жетон забрали варвары. Командир у них в плену. Часть находится в Форт-Беннинг. Подразделение полностью уничтожено. Выполнял специальную задачу в составе группы по обеспечению безопасности учёных на территории Ирана, а не на вашей земле. Поэтому требую сообщить моему командованию моё местоположение и передать меня американским представителям.

— Щас, уже побежали передавать. Сами выбраться не можем, — тихо прошептал спортсмен, комментируя своё отношение к услышанному из уст майора переводу. Виктор Иванович услышал. И старшина показал сержанту кулак. И сим жестом пояснил, чтоб сидел командир взвода ПБГ и помалкивал, а не выдавал военные тайны группы. Вдруг прикидывается абрикос и знает русский язык? Видали мы таких на границе, не первый год фланги меряем. Вон Мельхем с Ахмедом тому пример и живой факт в наличии.

— Каких учёных? Что изучали? Как оказались здесь? Как погибла группа? Имя командира подразделения? Звание, должность, национальность, возраст, рост, вес, особые приметы? Во что одет? Где проживают ваши родители? Адрес? Как зовут? Вы женаты? Как зовут невесту? Номер телефона? Номер карточки национального страхования? Образование? Где учились? Как звали преподавателей? Рост, вес, цвет волос, глаз? Привычки? Есть машина? Какая? Номер? Вы умеете водить автомобиль? Какой дом у родителей? Как зовут? Сколько этажей в доме? Сколько спален? У вас есть братья или сёстры? Как зовут? Адрес? Номер телефона? Где работают? Где учились? У них есть дети? У вас есть соседи? Как зовут? Как вы попали в армию? Стандартные задачи вашего подразделения?… — вы не представляете сколько самых простых вопросов можно задать, используя только стандартный вопросник Советской армии и Военно-морского флота, а когда дело доходит до специальных, то и перерыв потребуется на обед, чтоб удовлетворить требования служебного любопытства представителя разведотдела погранвойск КГБ.

Капрал отвечал на вопросы спокойно. Хотя, может, что и утаивал. Самое главное он рассказал историю их попадания и пребывания на Тейе. Причём пехотинец был полностью уверен в том, что находится на территории суверенного государства Иран, максимум — Афганистан. Или, в крайнем случае, случайно забрёл на советскую землю.

— А почему вы думаете, что вы в Иране? — Зубу стало интересно, чем руководствуется американец.

— Я — связист группы. И в курсе информации, что идёт к командиру во время выполнения задачи. Командир считал, что мы в Иране.

— А сейчас он так не считает?

— Наверное нет. Когда я видел его в последний раз он не мог точно сказать где мы находимся. Но когда увидел Вас, то решил — что или Афганистан, или СССР.

— А где он нас увидел?

— Перед тем, как мы разминировали предполье у реки. И потом когда вы с кочевниками на берегу переговоры устроили, — не скрывал своего участия в уничтожении минных полей капрал.

— Командир у татар остался? — интересовался майор судьбой ещё одного потенциального языка.

— Да, скорее всего, если не погиб после вашей демонстрации обороноспособности, — указал глазами вверх морпех, намекая на помощь Сан Саныча и его самодельного Змея Горыныча в рассеивании тьмы Урагхбека. Зубу пора было уходить наверх к Сан Санычу на выяснение отношений и определение границ дружеских жестов доброй воли. Обидно было что вроде как свои, а не доверяли Зубу и его погранцам. Охранялись и береглись осторожничая и как бы всё время ожидая подвоха или нападения с экспроприацией ценностей. Хм, что ж там творят в будущем, если эти вон какие дёрганные и ведут себя, как на вражеской территории и с чужой армией? Всё это требовало подтверждения, выяснения и уточнения. Поэтому Олег попрощался с пленником и передал его и продолжение допроса в надёжные руки майора Маркина

— Сейчас с вами продолжит общение майор. Помните капрал — ценность вашей жизни и её необходимость здесь целиком зависит от вашей откровенности, правдивости и лояльности. Поэтому советую отвечать на вопросы майора честно, — озадаченный капрал недоумённо глядел то на Зуба, то на Маркина. Чтоб первый лейтенант целым майором командовал он такого в армии США ещё не то что не видел, но и не слышал пока.

* * *

«У этих русских всё кверху ногами, — размышлял морпех, — логики никакой. Тарелка и та летает сама по себе. Речку вскипятили за секунды. На варваров, пьяниц и медведей не похожи. Язык знают, правда произношение хоть убейся, но разобрать, что к чему — можно. Кормят. Поят. Значит, буду жить минимум до обеда. Пока говорю — не убьют, надо этим воспользоваться, — думал Гонзалес», — Главное выжить, а там и обед подоспеет».

Оптимизм гостя имел под собой основания. Практически одно только его существование делало выполненной основную задачу поставленную группе руководством. А живой свидетель происходящего, да ещё и американец! Лучшего подтверждения происходящего и не придумаешь. Как источник пояснения дел Пиндосии в пещере капрал себя оправдал на сто процентов. Оставалось прокачать данные через агентуру КГБ в США и окончательно убедиться в достоверности личности Хуана Гонзалеса. А для этого надо было тянуть из него информацию о мелочах, чтоб парням на той стороне легче было установить личность и провести комбинацию для вероятной вербовки…

«А почему нет?» — на ходу соображал Маркин, — Морально-психологическое состояние морпеха, брошенного своей армией, дважды попавшего в плен, вытерпевшего наверняка некоторые унижения и физическое воздействие, способствует приобретению новых если не друзей, то хотя бы покровителей. И этим грех не воспользоваться, — и продолжил опрос, расширяя количество тем и намекая вопросами, тем, кто будет смотреть запись на варианты предполагаемых применений амера, как представителя США, но с пользой для СССР.

— Расскажите, как вы попали в пещеру и что там делали? — капрал отвечал медленно, взвешивал фразы, заодно тянул время и наслаждался жизнью. Из-за горизонта давно выглянуло солнышко и стена, где сидел американец, стала заливаться теплыми лучами.

— Воды можно? — попросил Гонзалес, он давно столько не говорил за один раз и в горле пересохло.

— Может чайку с сахаром? — старшина уже жалел морпеха, брошенный на произвол Тейи янки держался, крепился, как мог, но был тут один в незнакомом окружении, да ещё и в руках самого вероятного противника армии США. Капрал сглотнул и кивнул. Сержант, повинуясь немой команде старшины, налил из чайника в эмалированную и битую кружку чуть остывший коричневый напиток. Открыл коробку и щедро бросил пять кусочков рафинада из распечатанной пачки на столе. Размешал чайной ложечкой содержимое. Ложку, однако, капралу не дал. Протянул кружку. Солдат пил с удовольствием, так что и всем остальным захотелось попробовать чайку в утренней свежести нового дня. Старшина своим хозяйским нутром почувствовал что капрал жутко соскучился по простому человеческому отношению к себе и за это бесплатное богатство расскажет все тайны ВМС, ЦРУ, АНБ и прочих, согреваясь в лучах обретённого равновесия и людского тепла.

— Сержант наливай уже всем. Почаёвничаем на перекуре, — Маркин использовал ситуацию со всем своим умением. Объединённые чайком противники, хоть и солдаты, да и особенно солдаты, да за одним столом, оно к откровению подталкивает. Вытянутая старшиной из кармана здоровенная шоколадка «Алёнка» захрустела фольгой и была разломлена на равные пять частей. Федя отложил писанину и выставил на стол кружки из посудного ящика.

— Слышь, капрал, садись ближе — перерыв на полдник, — двинул в сторону американца его пайку шоколада Виктор Иванович и махнул рукой, приглашая Гонзалеса к столу. Маркин тут же перевёл. Хуан не верил своим ушам. Всё же спортсмену старшина махнул по-другому и показал на место рядом с морпехом. Два пальца сунутые к глазам прапорщика, а потом наведённые на фигуру капрала приказали самбисту и каратисту страховать по-любому размякшего от теплого отношения морпеха, а не жрать, расслабившись грязновские сладости.

— Так как вас сюда чёрт занёс? — перефразировал вопрос майора старшина и вытащил на стол банку сгущёнки с буханкой хлеба. По логике событий получалось так, что всё, что появлялось в руках у Грязнова, неизменно несло за собой полезное и вкусное продолжение. Старшина сам банку открывать не стал, а сунул в сторону дяди Феди. Ефрейтор обрадовался подарку и тут же вытащил из кармана небольшой зелёный ключ для вскрытия цинков с гранатами и запалами. Варёная сгущёнка смачно чавкнула, отпуская вырезанную солдатом крышку вверх, и потянулась упругой коричневой тяжестью, не желая освобождать металл от резинообразной сладкой массы внутри консервы. Старшина самолично намазал пять ломтей хлеба. Ефрейтор обиженно глядел, как обильно нахлобученная сгущей краюшка хрусткой и ароматной корочки ушла мимо него из рук старшины в объятия пальцев целой руки натовского супостата. До второй краюшки раздающий старший прапорщик не добрался. Свежий хлеб, завезённый утром Светкой с «Источника» душисто щекотал ноздри сытым и приятным запахом свежевыпеченной поваром сдобы. Вторая кружка чая, подогретого тут же на газовой горелке, весьма вовремя загрузилась внутрь американца. Впечатление от варёной сгущёнки капрал выразил тем, что буквально проглотил доставшуюся ему пайку первым и озабоченно посмотрел на коричневую массу, оставшуюся на стенках опустошённой банки. Остальные только усмехнулись, растягивая удовольствие небольшими порциями.

— Не знаю, что тут учёные нашли, — начал Гонзалес свободный рассказ, — а нас подняли по тревоге. Загрузили в самолёт и перебросили с места постоянной дислокации в Германии сюда. Ознакомили с правилами поведения в катакомбах и пещерах. Неделю тренировали в учебных тоннелях, чтоб темноты и одиночества не боялись. Умели искать выход из лабиринтов. Горную подготовку напомнили. Выдали два боекомплекта и двухсуточный рацион. Потом сказали, что будем сопровождать группу исследователей. Разрешили, в случае чего угрожающего, открывать огонь на поражение без предупреждения. А дальше — дальше началась дьявольщина, — после этих слов, где он помянул нечестивого беса, вроде и не такой уж и богопослушный капрал, совершенно инстинктивно перекрестился католическим манером и сунул руку за пазуху, чтобы достать и поцеловать крестик на цепочке. Но привычный с детства атрибут веры отсутствовал, сорванный руками хунхузов на сувенирный трофей с шеи пленника почти два месяца назад.

«— Интересно, откуда они вообще тут взялись? — спросил себя, Маркина и старшину Зубов, задумчиво поглядывая в сторону уступа, нависшего над «Крепостью».

Глава 6, новая «Откуда взялись»

«Цена тройской унции золота 31,1 грамма на мировом рынке колеблется от 1600 до 1700 долларов (что составляет за 1 грамм 54 доллара 66 центов США).

Цена одного грамма шлихового золота на прииске в России не превышает одну тысячу пятьсот (1грамм — 35–40 доларов). И даже при такой, откровенно грабительской цене, без учёта стоимости жизни на севере добыча золота рентабельна, а старателей не гнушаются обирать при случае, особо напирая на запрет добычи драгметалла в России частными лицами».

— Санёк если просто туда попадём это триумф. Навечно в Кремлёвской стене после смерти и барельеф героя на родине.

— Да твоя макитра хрен куда полетит! У тебя зазоры в миллиметр! Вон у мерса десятые доли, а у монстра — целые.

— Сань это ж точка Лангранжа, там неведомое, как на той стороне Луны.

— И что? Вон, слетали пиндосы и всё — больше туда ни ногой на твою Луну.

— Давай, ё, лучше на Картынган слетаем, там заброшенный рудник есть, и золото намоем в отвалах. А ещё дядька говорил, что там мужик самородное месторождение отыскал, но его медведь задрал. Так и нашли самого кусками и с самородками в карманах. А где нарыл — обнаружить не смогли. Да как обнаружить? Территория как шесть Европ. А ты со своим Лагранжем. Мы вон ни хрена не знаем, что у нас за речкой после болота, а ему другую сторону солнца подавай. А дышать чем, космонавт?

— Сань, так эти ж были у нас и всё побросали, когда спускаемый аппарат упал в тайгу. А три скафандра подарили начальнику рудника, за то, что технику выделил. А на самом деле у них перегруз был — вот и выкинули из вертолёта. А я ему реактивный турбонаддув поставил в баньке от дизеля — десять минут и девяносто градусов при сухом паре, а за это он мне их и отдал.

— Отдал! Ты ему ещё летающий диск соорудил, который он за водкой в посёлок гоняет, а потом нам водку продаёт по весу песка на полигоне. Что, не мог братве подогнать? Да мы б тебе памятник в живом весе отлили бы и подарили бы за такое изобретение! Тоже мне — труженик! А план кто гнать будет? Марш на пушку породу промывать, астронавт! Придумывают тут разное, а потом Лагранжами прикрываются! Ты сюда лучше солнце приблизь. Холод собачий зимой. Чтоб и в январе можно было золотодобычей заниматься. А что нам на той стороне солнца делать, там, поди, и драгметаллы на баксы не принимают. А так монополия будет.

— Сань так воды натечёт столько, что смоет всех.

— Что ты несёшь, теоретик! Куда её понесёт — до края тепла, а там замёрзнет! Надо ж с умом на горке пологой греть. А костюмы как раз на себя наденем. Воду вниз на драгу пустим, смоем полгоры. В ней золота пятьсот грамм на тонну. За месяц — тонну возьмём втроём. И по снегу на санях свалим на юга. Сдадим чеченам по тысяче пятьсот за грамм. И в Сочи — загорать. Ну? Чо молчишь, Эйнштейн? — мечтал бригадир смены.

— В принципе это можно, только не интересно.

— Чего? А если мы на эти бабки нормальное оборудование купим, монстра подшаманим и слетаем в отпуске к твоему Лагранжу. Заодно и Луну облетим.

— Не, на Луну не хватит заряда, она в другой плоскости лежит.

— Ну, до тёмной стороны Солнца доберёмся?

— Сань по расчётам и доберёмся, и вернёмся.

— А сколько надо золота, чтоб твоего монстра довершить?

— Тонны я думаю, хватит.

— Сколько?

— Тонна, одна.

— Тогда так мыслитель, я подписываюсь, если только нам с Семёнычем тоже по тонне. Тебе на твои игрушки, а нам на пенсию и домик в Сочи. А-ха-ха, — ржали Семёныч с Саньком над сумасшедшими глазами оператора водяной пушки размывающей породу, которую подвозила гусеничная колымага тракториста.

Зима. Сочи. Гостиница.

— Ну, чо, поехали? — голос Серёжки-Левши был вызывающе бодр, и в выдохе полностью отсутствовала ночная алкогольная отработка.

— Куда? — с бодуна голова у Санька болела, мысли волоклись по полю извилин, как плуг по замёрзшему чернозёму, усеянному закопанными валунами. Семёныч моргал заплывшими глазами и пытался фокусировать взгляд, интеллект и конечности. Конечности после вчерашнего, слушались плохо. Старатели отдыхали вдумчиво и на совесть, не жалея ни себя, ни местных, ни денег. Вот они-то, родимые, и закончились. А до полевого лета надо было ещё дожить, купить билет до Магадана, чтоб прибыть вовремя на сбор артели в Картынган. «Живая вода» предусмотрительно обличенная в агрегатное состояние пива в бутылках из сумки «родственника Кулибина», существенно повысила тонус. Пространство гостиничного номера обрело резкость, стены и потолок перестали вертеться и падать на пол, диван обрёл устойчивость и мягкую негу комфорта. В зеркалах появились трудно узнаваемые родные рожи бригадира и тракториста.

— Как куда? На Картынган, вы ж сказали, что если по тонне, то согласны, — юный Леонардо пёр на пролом, как да Винчи на Святую капеллу в Ватикане…

— Ккой катттрырнган? Январь на носу — там счас минус пятьдесят и скаты, как стеклянные лопаются, — язык подло не слушался и пытался работать в разнобой с челюстью, мозжечком и горлом.

— Так, сделал я «Разтеплитель», — как о чём-то обыденном, что давно знает вся страна, а вот вы не знаете, и с укором в неверие в его силы, выдал Самоделкин. Тон, опыт, пиво, предшествующая череда удачных изобретений, и серьёзный вид разработчика подтверждали двум мыслителям, что объект-совратитель не врёт. Присутствия купюр в заначках наблюдалось безрезультатно. Оба потомственных старателя глянули сначала на Микеланджело Оймяконского уезда, гений кивал, как головка китайского божка сувенира, подтверждая сказанное. Части мозаики постепенно складывались в протрезвевших головах Семёныча и Санька. Однако кормить волков в тундре и тайге своими костями, без детального пояснения и демонстрации они не собирались. Одно дело, когда дядя даёт бабки и обеспечивает прииск, едой, топливом, техникой, одежкой, связью, инструментами, запчастям, крышей, разрешениями, а другое дело — самим лезть в пасть неизвестности на свой страх, риск и надежду. Провидение заявилось в номер в виде администратора и безапелляционно потребовало оплаты по всем счетам. Левша-Кулибин-Леонардо коварно усмехнулся и помахал в воздухе тремя билетами на Магадан.

— Слышь, ты, Электроник долбаный, мы с Семёнычем конечно выпить любим, но мозги сохраняем в целости. Втроём нам никак с драгой не управиться. Значит, будем из пушки по-дедовски с грохотом и проходнухой, без шурфов и геологов ты карту района хрен составишь, и будем просто лопатить породу, как глаз ляжет. И даже если верхний слой снимем и до месторождения доберёмся, то бабка на трое сказала. А Картынган все уж излазили. Таскать ручками из скальных щелей породу, извини, — не царское это дело. Так, что за билеты спасибо, со следующего заплыва на промывку отдадим сполна, а со своими идеями иди ты в жопу. Лучше пива ещё принеси, а то голова трещит, — Санёк приложил холодное стекло ко лбу и с блаженством откинулся на отвоёванный у времени диван.

— Во-во, — добавил Семёныч подтверждая, допил остаток и потянулся за новым пузырём с «лекарством».

— А есть, карты, трёхмерные, спутниковые, совсекретные, — тихо сказал Серёга, и грохот стоит готовый, и место выбрано, и воды будет — сколько хочешь, и тепло так, что Сочи Антарктидой покажутся и «карман» я вычислил.

— Слышь, отличник, а вообще соображаешь, что мы с тобой сделаем, если ты лишишь законного отпуска, нарисованных перспектив и того алчного блеска, что дает обещанная тобой тысяча килограмм Аурума на брата? — Санёк не всегда был бригадиром и три курса геологоразведки сумел закончить, пока не попал на практику, где и остался навсегда.

— Ну — закопаете на колымской трассе, или голым в тайге оставите, в любом случае — рыжьё будет. А проконтролировать нас не смогут. Тот диск, что за водкой летал, я увеличил. Он пять тонн может тащить по-вертолётному, огибая рельеф со скоростью пятьсот кэмэ в час.

— Серёга, мы тебя не просто закопаем, мы тебя в рабство навечно продадим черным старателям-чеченам.

— По-рукам, — всхлипнул соплями изобретатель. Санёк вопросительно посмотрел на Серёгу. Сопли и Сочи не увязывались в логическую схему происходящего.

— Ты что, чурбан, оттуда по наши души прилетел? Специально?

— А больше никто не верит, — просто ответил доморощенный Левша.

— Ну, что? — Семёныч пожал плечами, воздел брови кверху, и развёл рукой с зажатой в ней бутылкой.

— Дак денег-то нету, хоть на билетах сэкономим.

— А толку? Урки нас просекут и потребуют крышевые в аэропорту, как только сойдём с рейса, прямо на взлётке. Если не урки, так менты начнут давить на бабки и шмонать с подбросом. А про паспорт свой украинский забыл? Если и этих пройдёшь без потерь, то тебя на родной хохляцкой таможне наизнанку вывернут, если прежде пограничники не доебабаются в этой долбанной Вонючей Погани или как там они свой пост под Харьковом называют?

— Казачья Лопань, — угрюмо ответил Семёныч, вспоминая, как его сняли с поезда, докопавшись до ничего, просто фарт его и длинный рубль учуяли падальщики, — а ещё Гоптовка есть, если из Белгорода по трассе ехать, — отстранённо и с тоской воззрился украинец в какую-то точку перед собой. Наверно унижения заново переживал, трясло, как снова перед глазами встало, и как откупался кровно заработанными деньгами, почти у родного порога.

— Чуешь, даже названия какие: ГОПтовка, ЛОПАНЬ, когда ж они нажрутся нашей кровушки? Эх, рвануть бы, куда подальше, чтоб этих рож по телику не видеть. Да некуда. Ладно, денег нет, поехали Серёж. В работе оно не так душа болит. Спасибо, что выручил. Выгорит, не выгорит, а вариантов нет. На Севере хоть всё знакомо, а тут… — махнул рукой в сердцах Сашка.

— Так я ж и говорю про Лагранжа… — начал было «Кулибин»

— Да ну его, твоего Лангрыжа, это всё мечты, а вот золото оно реально — поехали в аэропорт, — сделал вывод и скомандовал Санёк. Бригадир он и в Сахаре — руководит.

Колымская трасса встретила мужиков морозом, снегом и недоумением. Однако до Бодайбо добрались без происшествий. Там оказалось, что Самоделкин знаком с огромной кучей народа. И этот местный аборигенный фонд, хоть и за мзду, но готов оснастить сумасшедшую экспедицию контуженных картографов, как представился им Серый, чтоб дать заработать на этом проекте трём старателям, что невидимые и не прибывшие ещё ученые наняли в проводники по местному заснеженному бездорожью. Цель экспедиции выглядела туманно и грозно звучала английскими выражениями про Джи-пи-эс, навигацию, триангуляцию, пеленги, азимуты, углы наклона к высоте апогея, орбиты, покрытие, ГЛОНАСС и т. д. и т. п. Семёнычу, Серёге и Саньку вменялось — разведать путь за дальний хребет. Прибыть к заброшенному зимовью охотников, и сообщить о готовности к работе. В случае отсутствия учёных мужей, вследствие непогоды или других причин — зимовать до подхода главных академических сил или до прихода весны.

— Видать прижало мужиков, если на зиму в тайгу лезут. Военные, небось, препахали, — делали предположения местные жители.

— А может им платят хорошо? — высказывали своё мнение другие. Тройка нападения на просторы Северных территорий аккуратно увиливала от прямых ответов, или подтверждала гипотезу о плохом материальном положении каждого из добровольцев и закупала припасы.

— Профессор, а откуда у тебя такие бабки? — поинтересовался тихонько Санёк, когда «Левша» отсыпал очередную кучку песка на весы ушлому начальнику. В посёлке песок ходил наравне с долларами, как в старые и добрые времена разрешенного каждому гражданину старательства. Откуда песок — никто не спрашивал. Понятно, что не из госбанка.

— Так я ж на юга не катался. Жены нет, пока. Папа с мамой обеспечены. Вот и собрал за несколько лет себе на мечту. Мечта, однако, ощетинилась тремя пистолетами ТТ в кобурах, автоматическими карабинами «Сайга» и помповым ружьём. Три антарктических транспортёра с прицепами, навешенными на них дополнительными баками и кучей тюков на крышах принайтовленных по-штормовому, стартанули рыча моторами в неизвестность, матеря белизну окружающего безмолвия грохотом движков, мазутной отработкой и лязганием гусениц на дополнительных подвесных движителях. Больше всего удивили старожилов тем, что выменяли у проезжавших эвенков на дефицитнейшую зимой спиртуху четырёх оленей и привязали их на верёвке к гнутым стальным скобам на корме последнего вездехода.

— Мясо свежее будет, — коротко пояснил Санёк причуду академика, удлиняя верёвку и проверяя обзор на камере заднего вида.

— Слышь, ты, аспирант? Ну, и де твои механизмы? — арендованный вездеход с прицепом заехал в такую глушь, что казалось сейчас из-за холодного величия замёрзшей тайги выйдет какой-нибудь космический пришелец и начнёт камлать, вытягивая души у троих пионеров зимнего промысла. В Картынгане народ просто покрутил у виска пальцами и потребовал двойную цену за переделанный из ракетного транспортёра гусеничный транспорт, соляру, и припасы.

— Щас за хребет перевалим и пойдём по руслу Анатажки вверх. К водоразделу. Там всё и увидите, — на мониторе встроенного в сеть машины компьютера мерцала красным точка расположения колонны. Трасса, проложенная по спутниковому навигатору, желтела поворотами на белом экране. От точки, где находилась короткая цепь из трёх машин, в сторону требуемого направления движения призывно моргала алая стрелка.

— Так это ж в другую сторону от зимовья! — Семёныч запереживал неспроста. Тайга, она шуток не понимает. Схавает в момент и кости обглодает по весне, если из мерзлоты высунешься под скупым солнышком. И без всякого погоста сгинешь.

— Правильно Семёныч. А ты думал, что я им след оставлю — шиш. Погоди, сейчас на привал станем, пообедаем и я им устрою движуху.

На привале Серый повёл себя неадекватно. Вытащил какой-то ящик, больше похожий на армейский Войсковой Прибор Химической Разведки для измерения радиации. Заглушил движки на всех машинах и начал водить штангой вокруг и поверх бортов вездеходов и прицепов. Возле первого же тягача, в районе моторного отсека, станция запищала короткими импульсами. Вскрыли тяжёлую крышку. Отсоединили клеммы от аккумуляторных батарей. Но динамик в ящике всё равно орал в возмущении от отловленного сигнала. В каждой машине стоял автономный жучок топографической привязки.

— От суки! — не смог сдержать своего возмущения Санёк и не жалея руки долбанул кулачищем по открытому крышке отсека. Железо жалобно тренькнуло на морозе, и звук застыл, и, казалось, упал отмороженный беспощадным холодом. Но нет худа без добра. Вдалеке, на белом пологе вездесущего снега показалась темная и подвижная точка. Два в ороча ехали по своим делам на оленьей упряжке. Мимо такого каравана грех было не остановиться, не спросить о новостях Большой земли, просто о цели путешественников и поинтересоваться на всякий таёжный случай, мол, а нельзя ли чем-нибудь разжиться от запасов праведных у больших белых людей. Однако и чай по такому поводу попить надо обязательно. Не каждую зиму бывают такие встречи в холодной пустыне.

Как раз успели посворачивать хитро закреплённые излучатели, и закрыть крышкой двигательные модули. Чай вынесли наружу готовый, в тройном оймяконском термосе. Орочи довольные оказанным уважением щурились, прихлёбывая горячий чай и пыхтя на всю тундру паром выдыхаемого воздуха.

— Однако зачем олешек так тащишь? — спросил более пожилой абориген, — упадёт — не заметишь.

— Так на мясо, — с деланной недалёкостью в поступках и мыслях, отвечал Серый, отвлекая оленеводов от манипуляций Санька.

— Однако давай меняться, — предложил полярный животновод.

— На, что будем меняться? — поинтересовался сомнением в голосе Серый, — Санёк отошёл от оленей и незаметно кивнул изобретателю, подтвердил, что жучки на рогатых переставлены и пора ускорить обмен.

— Мясо копченое и рыба с икрой на урезе — час хода отсюда, однако. Один живой олень — десять рыбин или тридцать кило вяленого, или двадцать копчёного мяса. Слово?

— А если двадцать пять копчёного? И за четырёх олешков — десять рыбин, тридцать пять вяленого и пятьдесят копчёного? Слово?

— Однако дорого берёшь геолог, — торг обязан быть удовольствием, — Тебе олешек на еду резать надо, шкуру снимать на морозе надо, требуху вычищать надо, готовить надо — весь день отберет, однако! А у меня мясо готовое, костей нет, хочешь так ешь, а хочешь вари, хочешь храни — не портится, однако. Моя цена вернее — Слово?

— Ты, отец хорошо говоришь, правильно считаешь моё время и показываешь всю выгоду своего товара, однако — олешки у меня молодые, сильные, мясо не старое, шкура и мех крепкие и густые, а потому моя цена стоящая и тебе хорошо подходит — не прогадаешь, а мяса в тайге почти за бесплатно набьешь ещё. Слово? — помурыжив друг друга ещё немного, ороч и Санёк таки нашли согласие в торге и три тягача двинули по заполярной целине к кромке близкого леса. На опушке стояло что- то похожее на поднятый на куриные ноги лабаз с запасом рыбы, мяса и других припасов. Обмен быстро завершили и довольные сделкой, обе стороны разошлись по своим курсам. Орочи отметили хорошее вооружение каждого «геолога», малочисленность экспедиции, и полную непонятность направления для исследований, не говоря уже о неподходящем времени года под такие поездки.

— Однако помрут скоро, совсем глупый геолог, — сделал вывод старший из потомственных охотников и оленеводов, — вернёмся по кочевью весной — проверим, — и рогатая упряжка споро понеслась, лавируя по распадкам и дефиле родной земли. Дома Джи-пи-усы не нужны, дома, однако другое богатство в цене… люди, олени, дети, духи… Эти искали не людей, они искали или золото, понял умудрённый полярными днями и ночами старик или алмазы, или золото, или платину. «Жаль до стойбища не довёл — замерзнут, однако!» Мужики были крепкие, рослые и хорошо сгодились бы для увеличения рода небольшого кочевого стойбища.

— Ну, что? — шумнула рация голосом Семёныча, — схавал?

— Жучки, может, и прошли, а вот нас он раскусил до самой задницы. Хорошо, что ему не до нас — он явно спешит к изменению погоды, чтоб буран не застал в пути. Даже и не поторговался толком. Слышь, академик, долго ещё до твоего Изумрудного Города пилить. И так не светло, а если снегом завалит и движки скиснут — труба нам тут всем и крышка от гавновода.

— Сутки пути. По карте и погоде — буран пройдёт западнее, куда спешили «индейцы».

— Тогда вперёд, — скомандовал в очередной раз бригадир и нажал на педаль газа, наращивая скорость по ещё не глубокому снегу.

Машины взрыкнули, рисуя колею, и покатили, трамбуя снег под светлым небом разрастающейся приполярной ночи всё более и более забирая не на восток или юг, а на север. Далее от жилья, тёплых печных труб и поселений, наполненных живыми людьми. Серый уверенно вёл караван вперёд, делая лишь короткие остановки для того, чтоб перекусить и справить, как пишут военные естественные надобности. Общее руководство, однако, безоговорочно взял на себя Санёк, но стратегическими задачами рулил Серый, что было для Семёныча и Санька непривычно. Получалось, что Серёжка-бестолковка, который золото мыть толком не умеет, сопля интеллигентская, не приученная к Северам и мошке, взял их к себе в рабочие, кормил, оснащал, направлял, говорил чего делать и обещал расплатиться горами золота в полном смысле этого слова. Монотонность пустыни она к размышлениям здравым способствует. Но в двух цистернах, за кормами вездеходов тяжко хлюпало горючее, провизии хватало с избытком, тепло кабины грело комфортабельно и добротно. И Санёк здраво рассудил, что пока одна из посудин с солярой не иссякнет, то суетиться до точки возврата бессмысленно. А вдруг выгорит — теплилась ожиданием Большого Фарта душа старателя.

Утро встретило золотодобытчиков темнотой полярной ночи.

— Ну и как ты собрался в такой холод и тьму золото мыть? — губы, рот Санька и брови сложились в такую гримасу недоверия под шерстяным подшлемником, что допредставлять выражение его лица можно было и без врожденного воображения.

— Може назад пока движки не остыли? — предложил немного удручённый видением ничего Семёныч и махнул рукой в меховом рукаве в сторону своего тягача. Колонна стояла на вершине пологого склона довольно рослой и лысой сопки. Внизу поднималась цепь небольших возвышенностей неправильной конфигурации, составляя цепь впадин и естественных желобов. Подножие топорщилось сугробом с неправильными, но знакомыми очертаниями. Чуть ниже, на серпантине угадывались рукотворные сооружения более похожие на причудливые танки, но порытые снегом воспринимались как часть рельефа. В стороне от них был огромный круглый кусок поляны правильной формы, и на нём стояло что-то большое и такое же круглое, как площадка, только объёмное и сглаженное по краям. В обводах не угадывалось ничего от тех чудес, что обещал последователь Нобелевских лауреатов и оба нанятых охотника за драгметаллами слегка приуныли. Из всего увиденного исходил один вывод и следствие, рыжьё, как обычно, само в руки не упадёт, и придётся или пахать до миражей перед глазами, или сдохнуть в темноте на морозе сморщенной ледышкой собственного трупа.

Был, правда, ещё один путь — удрать, но он как раз мерещился после трудов праведных.

— Ну, как? — восторженный тон вопроса вдохновителя и спонсора проекта наткнулся на угрюмый ответ, застывший на лицах коллег по сомнительному предприятию, — Просто не видно ничего, сейчас я вам покажу, — всё ещё азартно пояснил Серый, не замечая упаднических настроений наёмников.

— Да, ты уж постарайся — покажи, а то…, - нотки недоверия и кары господней, в виде сматывания из гиблого места немедленно, сквозили между каждой буквы озвученной Саньком и подтверждённой кивком Степаныча просьбы.

— Серый понимал — эти двое единственное, что у него есть. И не поскупился на демонстрацию. Однако на морозе стоять и глазеть не остался. Залез в кабину тягача, открыл все окна и застучал по клавишам и экрану тач-лэптопа. У подножия что-то скрипнуло, и шесть огромных сугробов снега поползли вверх на выдвижных штангах от корпусов своих транспортёров.

— Щас, систему разогрею! — сам себе и молчащим соратникам пояснил Серёга. Снег на подсвеченных башнях стал морщиться, проваливаться и, в конце концов, полился талой водой на крыши двигательных отсеков танковых шасси. На концах телескопических опор, что начали медленное вращение в темноте длинной полярной ночи, сверкнул блик отражённого света и начал наливаться постоянным сиянием серебристого излучения. От вращающихся сотовых цилиндров пошёл невидимый пар, колыхнув небо над ним маревом волнистого полупрозрачного потока тёплого воздуха. Серёга ещё стучал по клавиатуре и экрану, а внизу начал потихоньку собираться водоём талой воды. Знакомый сугроб опал, как мороженное летом, и под ним оказалась огромная грохотка для промывки и отслоения породы от ценной составляющей. Повинуясь радиокоманде взрыкнул на вершине сопки громадой стали робот-катерпиллер оснащённый ножом, отвалом, ковшом и траншееройкой.

— Твою мать! Какой малыш! — Семёнычу было наплевать на грандиозность происходящего, бульдозер покорил его моментально, влёт и не целясь.

— Куда? Семёныч? Пульт возьми! — остановил выпрыгивающего навстречу «Малышу» бульдозериста Серый.

— Какой ещё пульт? — замер в люке, не веря своим ушам украинец.

— Дистанционный, — ухмыльнулся Самоделкин и протянул трактористу увесистую коробку с лямками, — на грудь повесь через шею, чтоб удобнее было, а то аккумулятор тяжеловат и поиграйся пока, чтоб привыкнуть. Охреневший Семёныч вертел в руках вылизанную металлом и пластиком коробку с джойстиками, кнопками, рычажками, тумблерами и мерцающими экранчиками. Санёк сидел и не отсвечивал. Если этот Кулибин Семёнычу дал хрень похожую больше на космический глайдер для пропашки Марса, а не на обычный, ржавый и грязный бульдозер с неудобной и тесной кабиной для водителя, то, что ж дадут ему, бригадиру и главе рабочей артели. Несмотря на своё высшее и незаконченное образование Саньку стало немного неуютно. И даже чуть страшновато от ожидаемого доверия в виде фантастической неизвестности предстоящего подарка судьбы. Ничего страшного не произошло.

— Бригадир, тебе по любому рулить на грохотке, бери пульт, раздевайся, щас жарко будет. Только без пистолета не вздумай выйти, а лучше и сайгу возьми. Я грею землю от мерзлоты, сливаю снег в озеро под склоном и тяну породу по ложбине, а Семёныч скатывает отвал пологого ската горы в озерко с грохотом. А уж в озерке ты стоишь. Ну, с богом.

— Ты не спеши, Коперник, — имена гениев лезли в голову, как будто кто-то нашёптывал их сверху, насмехаясь, — что тут нажимать поясни?

— Да просто всё: это вода — включить, это «джакузи», это вибрационный стол, а коврик вон лежит, я его с большими ячейками заказал. А это «магнит».

— Что за магнит, железо ловить?

— Не это золотой магнит, настраиваемой избирательности, — он только золото тянуть будет из водяной взвеси. Мало того что оно тяжёлое так он ему ещё ускорение придавать будет.

— Слышь, Серый, — впервые назвал по кличке приближённой к имени оператора водяной пушки Санёк, — а про карман ты правду сказал или, ну, пошутил? — перешёл на шёпот бригадир, как будто вокруг пространство кишело желающими услышать их разговор в грохоте катерпиллера, включившейся грохотки и шума разогревающегося под действием неведомых башен грунта. Серый улыбнулся и позволил себе поинтриговать.

— А ты как думаешь? — очертил он взглядом и поворотом головы картину вокруг.

— Ну, тада марш мля на средину ложа, и чтоб в оба глаза смотрел! Где станции, почему не выдал? Мне что самому за каждой мелочью смотреть надо! Каски, фонари, сапоги резиновые — бегом! Интеллигенция. Начало смены по часам через пятнадцать минут.

— Есть, — опешил от перехода на командный язык Серый и превратился снова в оператора артели.

— Семёныч, что ты там спишь наверху? Греби верх, что оттаял и вали вниз по жёлобу, не на дядю работаем. И гляди не завали породой. По углам изводи оползень!

Серый топил грунт и смотрел за жёлобом. Семёныч так разыгрался с мощной и послушной машиной, что его пришлось тормозить, чтоб не завалил самодельный огромный промывочный лоток породой.

Санёк работал с водой, грохоткой и вибрационным столом на самом главном звене отмороженного у ночи и Севера участке.

По старой старательской традиции драггеров, каждые два часа пили чай, после того, как загружали на промывку грохот.

На первый съём идти стрёмно всегда. Там или всё или ничего, или так себе. Два последних пункта пресвятой троице старателей не подходили никак потому, как минимум двое видели воочию те огромные средства, что вложил Серый в предприятие. И главное, несмотря на всю фантастичность, невозможность и невероятность комплекс по промывке работал в средине полярной ночи, в пятидесятиградусный мороз, бушевавший вокруг, и в полном безмолвии потухшего в свете фонарей северного сияния.

Санёк понимал, даже если Серый ошибся, и нет никакого кармана, сама возможность такого предприятия сулила невероятный доход.

Мало того, что было тепло как летом, так ещё и мошки с комарами не было вовсе. То, что физически на прииске Лагранжа, как окрестил про себя место добычи Шурик, пахать не надо — это вообще «плачь артельщика». Если ничего не сломается — мы миллионеры. «Пить брошу», — сразу дал себе слово бригадир, только по праздникам и рулил на пульте джакузями изобретателя. До самого первого съёма.

Последняя куча породы растаяла в растущей куче отвала.

— Ну, что. Давай Серый. Ты это всё придумал, загнал, соорудил — иди, снимай.

— Не, не почину. Бригадир должен, как лицо административное, — неожиданно засмущался главный вдохновитель и организатор.

Не долго препираясь, Сашок взял ведро и пошёл к коврику первым за ним увязались оба артельщика. Ведро выпало из рук бригадира, стукнулось, и теплый обломок доломита и плеснуло водой из натёкшей лужи чуть не в лицо идущих следом «товарищей по несчастью». Санёк стоял и глядел. По лицу текли всамделишные слёзы. Бригадир улыбался, тряс плечами, тёр соляные дорожки под ресницами и смотрел, смотрел и не мог насмотреться. На чёрной наклоненной резине огромного коврика, где оседало золото, в каждой из больших ячеек лежало шлиховое золото, заполнив черноту краёв каждой лунки, по самый верх делящих упругий материал на квадраты и прямоугольники выступов. Огромные крупинки размером почти с шелуху крупного карпа лежали жёлтой тяжестью, прогибая гибкую поверхность.

— Ты что, брига…Ё-моё! — Семёныч застопорился, замерев в нелепой позе удивления.

Серый посмотрел на золото без волнения.

— Я ж вам говорил — золотой карман, — похлопал он по плечу бригадира, возвращая в реальный мир.

Собранное золото не влезло в цинковое ведро. Ёмкость тащили наверх к вездеходам вдвоём, уцепившись руками за гнущуюся под гнётом металла стальную дужку-ручку. Перевели дух. Ссыпали добычу в огромный контейнер. — Работали четыре часа, сняли самый верхний, менее золотоносный слой, и десять кило. Значит, через сорок часов у нас будет сто килограмм золота, а через четыреста часов чистой промывки — одна тонна. Работать можно по двенадцать часов в день. Итого в день тридцать кило рыжья. За три дня — почти сто кило, центнер. За месяц — будет… твою мать — ТОННА! Эх, нам бы повара сюда! — рассуждал вслух бригадир. Вот тут и пригодилась вяленое и копчёная оленина орочей. Её можно было жевать на ходу, во время работы, пополняя организм старателей нужным количеством калорий. Бригадир ошибся в расчётах: нижние слои были почти вдвое и трое богаче верхних, попадались и крупные самородки.

«Точка L3 в системе Солнце-Земля находится за Солнцем, на противоположной стороне земной орбиты. Однако несмотря на свою небольшую гравитацию, по сравнению с гравитацией Солнца, Земля всё же оказывает на него небольшое влияние, поэтому точка L3 находится не на самой орбите Земли, а чуть дальше от Солнца, чем Земля, т. к. вращение происходит не вокруг Солнца, а вокруг барицентра). В результате в этой точке L3 достигается такое сочетание гравитации Солнца и Земли, что объекты, находящиеся в этой точке, движутся с таким же орбитальным периодом, как и наша планета.»

Рапорт.

«Настоящим довожу до вашего сведения.

22.06. 1982. В 10.00 Урагхбек нарушил соглашение о мире, дружбе и аренде территории и попытался пересечь всеми имеющимися у него силами (около 10 000 вооружённых холодным оружием всадников) пограничную реку у подножия укрепления для атаки и захвата нижнего Дота. С дальнейшей целью последующего уничтожения блокпоста. При отражении натиска были использованы все огневые средства. Но противник, не считаясь с потерями, добрался до середины реки. Ещё пять минут и нижнюю башню неминуемо захватили бы нападающие. Неожиданно, в небе над полем боя появился неизвестный летательный аппарат с экипажем, состоящим из русскоговорящих мужчин. Командир корабля опознал флаг СССР и без предварительных условий предпринял действия по оказанию немедленной помощи на стороне пограничников. После применения им сверху неизвестного вида оружия, выше по течению и в непосредственной близости от противника, вода в реке в которой находилось около двух тысяч всадников и лошадей — закипела почти мгновенно. В некоторых местах песок и камни на берегу под воздействием высокой температуры оплавились или спеклись. В результате — в рядах войск Урагхбека возникла паника и воины хана повернули назад, к лесу. Возникшая на берегу давка нанесла армии кочевников значительные потери. Они в беспорядке отступили, так что их отход был более похож на бегство. Летательный аппарат приземлился на большом уступе над Блокпостом. После отражение внезапного нападения на ПЗ «Крепость» местных вооружённых формирований на наши позиции перебежал неизвестный, раненый мужчина. Неизвестный одет в военную форму армии США без знаков различия. Документов при себе не имеет. Несмотря на очевидную принадлежность к выходцам из Испании, пока говорит только на английском языке, но сообщил, что испанский понимает как родной, но говорит не так быстро, как на английском. В результате допроса спасённого из плена военнослужащего специального подразделения армии США, капрала Хуана Гонзалеса личный номер 8762459, звание капрал, должность связист-инструктор, войсковая часть…, дислокация…, проходил обучение…, домашний адрес…, постоянный телефон номер…, призван в армию с…,родители…, ближайшие родственники…. удалось получить следующую информацию.

1. В горе находится система ходов пространственного перехода, абсолютно легко перекрываемая некими Создателями или Хранителями. Цель создания переходов выяснить пока не удалось.

2. Неуязвимость хозяев таинственного комплекса зиждется на их высоком технологическом уровне. Командование США снарядило несколько специальных групп по изучению выявленных феноменов и проявило немалую заинтересованность, что подтверждается косвенными фактами. По словам Гонзалеса у подножия создана огромная военно-исследовательская база с мощной инфраструктурой. Ни одна из групп отправленных на изучения таинственного лабиринта — назад не вернулась.

3. Попытки американцев заполучить тайны горы провалились. Группа исследования аномальных явлений, куда входил капрал, почти полностью уничтожена. По словам Гонзалеса это не первая попытка проникнуть в тайны горы. Остальные подразделения также бесследно исчезли в недрах хребта. Выжившие военнослужащие США из группы Гонзалеса, погибли в схватке с кочевниками-аборигенами. Командир отряда предположительно жив и находится в плену у напавших на пограничную заставу «Крепость». Он же вместе с Гонзалесом обеспечил разминирование инженерных заграждений для армии Урагхбека на противоположном берегу реки. Звание командира американской группы — капитан, зовут Джон Макгайр.

4. С большой долей вероятности можно предположить, что один из коридоров и переходов, вероятно ведёт на неизвестную планету солнечной системы (Тейя), находящуюся в точке Лагранжа номер три.

5. Сведения о точном расположении планеты будут получены позже. Вероятнее всего наша группа находится там же.

6. Необходима материальная поддержка заставы и проверка информации по Гонзалесу. Капрал хочет передать письмо родным и близким, так как они за него переживают.

7. Прошу разрешения на вербовку и подтверждения личности Хуана Гонзалеса, видеоматериалы допроса пленного и письменный текст — прилагаются. Также прошу разрешения на принятие шагов с целью заполучения в наши руки командира американского отряда исследования горы, путем оперативных мероприятий и переговоров с Урагхбеком. Вплоть до тривиального обмена.

Командир неизвестного летательного аппарата на близкий контакт идти отказался. Назвался Сан Санычем с Кыртынгана. В разговоре упомянул Бодайбо и Колыму. Потребовал соблюдения мер безопасности для себя и членов его команды. По информации, полученной из предварительной беседы с использованием рации, прилетел на планету Тейя в точке Лагранжа номер три из будущего две тысяче тринадцатого года. Где он считает мы и находимся. Заявление Сан Саныча подтверждается маркировкой переданной им для связи мини-рации компании Моторола. Видеоматериалы прилагаются. Для выяснения всех сопутствующих появлению Неизвестного Летательного Аппарата (НЛА) фактов была достигнута договорённость о личных переговорах, что будут проведены утром 23.06.1982 г. начальником ПЗ «Крепость» старшим лейтенантом Зубовым О.В.

По собственным наблюдениям: команда НЛА относится к нам с огромной симпатией, о чем говорит их безоговорочное и незамедлительное вступление в бой на стороне пограничной заставы. Вместе с тем, экипаж корабля проявляет повышенные меры предосторожности, опасаясь за свою личную жизнь и свободу.

НЛА показал удивительные лётные маневренные качества. С виду объект напоминает тарелку, накрытую сверху крышкой. Имеет размер более половины футбольного поля.

Оружие, применённое с воздушного судна, также вызывает немалый интерес и говорит о том, что заявление о том, что лётчики прибыли из будущего не лишено смысла. Просим проверить полученную оперативную информацию и пополнить материальное обеспечение блокпоста боеприпасами, тяжёлым вооружением и продовольствием.

Так как возвращение пограничников заставы откладывается на неопределённый срок, старшина заставы настаивает на передаче по частям двухярусных армейских коек и комплектов спальных принадлежностей из расчета — два на каждого военнослужащего и гражданско-иностранный персонал подразделения.

Старший оперуполномоченный разведотдела — майор Маркин В. И.

Начальник заставы крепость — старший лейтенант Зубов О. В. — ознакомлен. Согласен

22.06.1982 г.»

— Сан Саныч? Добрый день. Двенадцать часов! Я поднимаюсь? Как понял? Приём? — укоплектованный под завязку дарами солдатский вещмешок лежит возле ног Зубова.

— День добрый. Зуб, ты штоль? Приём, — спрашивает пришелец из того будущего, что до нас ещё не докатилось.

— Я, Сан Саныч. У вас изменений по порядку встречи нет? Приём — черт его знает, что там за ночь могло произойти волшебного, но лучше уточнить.

— Ну, если ты оружия с собой не взял, то нормально. Лови. Приём, — сверху падает скрученная на ночь верёвка. Сидор перемещается за плечи

— Подымайте помалу, — Зуб перебирает ногами по отвесному склону и держится руками за альпийский линь. Когда офицер вкарабкивается на уступ, то ему открывается вид на летающий аппарат старателей. С близкого расстояния Тарелка напоминает ракушку морского гребешка. В тени тарелки стоит пластиковый раздвижной стол и пять стульев. На одном из стульев сидит кряжистый мужик с загорелым и обветренным лицом. Короткий ёжик волос и небритая с утра щетина настраивают на домашний лад. Толстая шея незнакомца вещает о неплохой физической подготовке. Сидящий на стуле улыбается, наблюдая впечатление и реакцию Олега на близкий вид летающего монстра. Однако на поясе у краснолицего не пустая кобура с ТТ, нож в чехле. На столе чернеет пластиком знакомая моторола. Сбоку к лёгкому креслу прислонён охотничий карабин, что своими обводами очень напоминает СВД. Одежда на старателе более чем простая — армейский камуфляж — копия афганки Зубова. На ногах кроссовки с замысловатым рисунком на боку подошвы. Рядом с радиостанцией на столе стоит пепельница, солонка, коробка с салфетками, бутылка с кока-колой, горка пластиковых стаканчиков нанизанных друг на друга. Белые одноразовые ложки, вилки и ножи возвышаются в полиэтиленовых пакетах, ожидая своей участи. Толстая белая тарелка одиноко затерлась в центре композиции. Сан Саныч наслаждается, изучает гостя. Ему нравится видимое отсутствие оружия на представителе «красных». Олег оглядывает громадину, запрокинув голову вверх.

— Что, нравится? — встает мужик и не спеша двигается по направлению к офицеру. Ростом оказывается не ниже самого Зуба.

— Ну, не без этого. Ты что ль Сан Саныч? Я, Олег Зубов, что с тобой по рации говорил. Старший лейтенант погранвойск. Ничего что на ты? — Зуб смотрит на приближающегося к нему с черной палкой в руке Сан Саныча с подозрением, что так просто его за стол не усадят.

— Я — Сан Саныч. Приятно увидеть. А ты Зубов Олег, значит? — тыканье Саныча не коробит. Не дожидаясь подтверждения командует процедурой досмотра летун, — Мешок сними. Выложи всё содержимое на камень. Сам руки подними и повернись ко мне спиной, — совершенно беззлобно констатирует бригадир старателей своё верховенство при первой встрече. Вздох Зубова, поднятые в немом возмущении брови и неодобрительное покачивание головой никакого эффекта на Сан Саныча не производят.

— А если нет? — интересуется офицер, — это ж обыск?

— А если нет, — останавливается за спиной Зубова мужчина, — то базара не будет. Вы — вниз, а мы вверх. И, как говорится, до следующих приятных встреч! Вы нам нужны, как корове — драга. Ну, что? Согласен на такую проверку? — в голосе проверяльщика звучит непреклонность и металл неизбежности такого поворота событий. Зуб раздумывает не долго.

— Давай, уж! Потерплю, — выбирает меньшее из зол и соглашается на малое неудобство служивый.

— Это — правильно, что из-за ерунды-то знакомство откладывать, — подслащивает проигрыш Зуба в маленьком споре за независимость северянин.

Золотодобытчик щелкает за спиной кнопкой и Зуб слышит, как зудит зуммер ручного металлоискателя в его руке, когда Саныч проверочно подносит палку к пряжке офицерского ремня на своём поясе. Затем следует бесконтактная проверка боков, спины и ног с поднятыми вверх руками, — Повернись, — командует глава артели, и повторяет манипуляции с поисковым прибором перед грудью, животом коленями и ботинками. Заставляет расстегнуть китель, снять ремень и продемонстрировать отсутствие подозрительных предметов, под курткой. Осмотр заказанных артефактов вываленных на камень вызывает одобрение у хозяина. Тушенка, бычки в томате в количестве трёх банок, сгуща, буханка свежего хлеба в бумажном пакете, три крепких репчатых лучины, промасленный сверток с салом и вездесущая в Союзе «Алёнка» не оставляют артельщика равнодушным. Отдельно лежат свернутые в толстый цилиндр и перевязанные бечевкой газеты и журналы. Сверх вытребованного сверкает смазкой на торце большая металлическая банка с консервированными солёными огурцами, о чем можно прочесть на сохранившейся ярко-зелёной этикетке.

— Угу! Ты гляди, всё принёс! Столичной правда не вижу, — огорчается бригадир отсутствию бутылки. Олег, застёгиваясь, усмехается и успокаивает Сан Саныча.

— Бутылка в газеты и журналы завернута, — раскрытие тайны нахождения ёмкости с горючим встречает одобрение, — А без этого никак? — намекает на проверку, недоверие и показывает на металлоискатель офицер.

— Не, никак, — совершенно не обижается на тон услышанного Бригадир и в ответ протягивает ладонь правой руки, — Сан Саныч, — представляется официально он, — Российская Федерация, беспартийный, бригадир артели старателей имени товарища Лагранжа, Кыртынган, Колыма, — абсолютно серьёзно заявляет начальник летающей тарелки. Олег жмёт крепкую пятерню старателя и представляется ещё раз. Расширяет информацию, мол, вот гляди, ничего от тебя дядька не прячу.

— Приятно познакомиться, — соблюдает дипломатическую вежливость военный, — Старший лейтенант Зубов Олег, СССР, член КПСС, начальник пограничной заставы, Краснознамённый Среднеазиатский пограничный округ, Бахарденский отряд, первая комендатура, Туркмения, десять километров от посёлка Фирюза, — раскрывает географию и местоположение, откуда прибыл сюда, офицер и доводит дополнительные данные о себе и географии до собеседника.

— Туркмения это хорошо — там тепло, — оживляется улыбкой артельщик, — Ну, что командир, — кивает на цилиндр с газетами Сан Саныч, — пошли, присядем? В ногах, как говорится, правды нет? — гостеприимство летунов переходит в следующую, более приятную застольную стадию знакомства.

— Пошли — присядем, — соглашается пограничник и задаёт вопрос, — как слеталось? — закопченный наполовину и кое-где оплавленный корпус «Ракушки» даёт понять, что не так просто было добраться до этого места команде из трёх северян.

— Да по разному, — чуть кривится, вспоминая перипетии драпа и перелёта через половину Солнечной системы, отнюдь не космонавт по виду, — главное живые добрались — остальное приложится. А вы, как тут с этими уживались прежде? — качнул в сторону противоположного берега реки под горой Саныч, вспоминая вчерашнюю битву на переправе.

— Да мы их, всего трое суток, как увидали и познакомились. Думали приличные люди. Военные опять же. А они нас решили на гоп-стоп взять. Если бы не твоя машинка в небе — не знаю, чтоб с нами было. Спасибо и должок за нами.

— Ну, спасибом вы от нас не отделаетесь, — весело наполовину пошутил старатель, — а как вы сюда попали — это интересно. Ну, что за встречу и закусим? Чем нам твой начальник тыла послал? — хитро сощурился Сан Саныч в предвкушении занимательной беседы и информации. В «тарелке» и внизу, на заставе, слушающие вдумчиво ловили каждую фразу, что передавала на борт и вокруг себя Моторола, установленная на столе.

Зубов сел и таращился с огромной долей сомнения на полуторалитровую пластиковую ёмкость с кока-колой на столе. Яркая этикетка бутылки, испещрённая надписями на языке очень даже возможного противника, не внушала доверия к собеседнику, а прямо таки требовала пояснить своё происхождение.

«Это, ж с каких же ты складов себе довольствие получаешь? И Моторола, блин, как у бойцов Ахмад шаха Масуда? Стаканчики пластиковые! Наши — картонные! — угрюмо приговорил Саныча к ответу мыслью мозг старшего лейтенанта. Ножи, вилки, ложки из пластмассы также указывали на иностранное происхождение столовых инструментов. От взора Сан Саныча мгновенная настороженность впечатавшаяся в лицо офицера не укрылась.

— Ты что Олег, Кока-Колы ни разу в жизни не видал? — Зуб смотрел на бутылку с тёмной шипучкой, как на гранату-лимонку без предохранительного кольца, выставленную напоказ и готовую взорваться в любой момент самыми чудовищными подозрениями, — Ах да. Глянь сюда на дату выпуска и срок годности. И не бери в голову! Она у нас на каждом углу продаётся ящиками. Я ж говорю — из две тысяче тринадцатого года мы. Тут видно парадокс какой-то на планете происходит. Кстати раз уж вы нам должны «за спасибо», то первый и рассказывай — как вы сюда попали. Справедливо? — предложил план ведения диалога Сан Саныч. Олег взял бутылку с напитком в руки и повертел, читая надписи и щупая удивительное изделие. Наклейка подтверждала слова старшины старателей. Вещество материала, из которого была сделана бутыль, заинтриговало военного не меньше надписей.

— Справедливо, — эхом отозвался офицер, поворачивая бутыль в разные стороны, для детального изучения вражеского продукта.

— Слышь, командир, да не тряси ты её! А то когда откроем, то тут фонтан будет из кока-колы, а не запивон к водке! — учил «предка» Сан Саныч.

— Чего? — переспросил Зубов, с неудовольствием отрываясь от чтения иностранного контента.

— Чего-чего! Газа в ней много. Если растрясёшь, то полбутылки на тебя давлением выплюнет. Будем потом, как мокрые курицы сидеть тут в сладком сиропе. Дай сюда — лучше сало порежь с лучком, пока я причандалы расставлю, — бригадир вытащил ножик из ножен и без всякой опаски передал его в руки пограничника. Олег, прежде чем взяться за луковки с интересом рассмотрел режик старателя.

«А Ножик-то не простой, — анализировал автоматически Зуб, — Лезвие с волновым микроизгибом. Видно только, если очень внимательно присмотреться. А рукоять без упора боевого. Однако сталь не простая, тонкая, прочная, но гибкая». — Выжженный узор, на простой деревянной ручке, рисовал оленей и волков бегущих вдаль. Проморенная и покрытая несколькими слоями лака, рукоять ножа удобно лежала в ладони.

— Сам делал? — спровоцировал собутыльника по будущей беседе Олег.

— Не, — отвечал Саныч занятый вскрытием стопки из одноразовых тарелочек, которой оказалась большая и толстая белая тарелка в центре стола, — подарили в Якутске местные. У них там нож как, у горца кинжал — без него никуда. Якуты сами такие ножи делают — закачаешься. Ты с этим поосторожнее — лазерная нарезка, лезвие изогнуто меленькой микроволной, так что он и режет и пилит одновременно. Не, на глаз не увидишь, — усмехнулся Саныч попытке военного обнаружить декларируемые ТТХ изделия. Лук зашуршал шелухой, лезвие действительно оказалось очень острым. Зуб нахмурился и поискал глазами, куда бы выкинуть мусор. Сорить на природе не хотелось. Сан Саныч, как факир выудил из кармана маленькую трубочку синего пластика, развернул в большой пакет и повесил на спинку стула, где пока находился сидор пограничника.

— Сюда кидай, потом выбросим, — разрешил сомнения офицера и дал указания к действиям хозяйственный золотоискатель. Пока резали хлеб, вскрывали банки, откручивали крышку на «Коле» и сервировали «поле боя» Зуб не переставал удивляться бытовым мелочам, оказавшимся в его поле зрения. Стул оказался крепким и легко справлялся с весом офицера. Стол уверенно выполнял миссию по удержанию продуктов. Тарелочки и стаканчики, правда, легко гнулись, но с задачей ограничения пищи в своём объёме перед её приёмом внутрь, управлялись без проблем. Столовые приборы не отличались твёрдостью металлических, зато их было много. Наконец-то водка булькнула в пластик экономно налитая по пятьдесят грамм каждому, как при ювелирном обвесе, опытной рукой Сан Саныча.

— Спешить не будем, — пояснил экономию огненной воды артельщик.

— Правильно. Одобрям, — согласился Олег.

— Ну, за знакомство? — предложил первый тост и взял на себя роль тамады более старший номинально по возрасту.

— За, присутствующих, — подтвердил офицер. Выпили оба одним глотком. Как наперсток в себя вбросили. Саныч хрустнул огурцом. Мечтательно пожевал, наслаждаясь вкусом и звуком. Зуб ощутил, как обожгла антистрессовая жидкость пищевод, и попробовал «Колю». Напиток действительно оказался шипучим, загазованным, но приятным на вкус.

— Хороша, — оценил добротность «Столичной» старатель, — Не палёная! Вещь! Мягко идёт! Надо было две требовать, — сделал вывод он, — а то у нас пока золото не сдадим — сухой закон, — болтнул лишнего бригадир. Зуб не понял: сдал рыжьё уже Сан Саныч или ему ещё предстоит перевести металл в денежные знаки.

— Что значит не палёная? — поднял брови Олег, искренне удивляясь такой оценке из уст старшего по возрасту потомка.

— Ну, не поддельная, качественная, настоящая, — кратко пояснил, не вдаваясь в подробности будущих безобразий с валютой всех времён и народов Саныч.

— Значит, у вас есть поддельная? — ошарашил мгновенным следствием офицер бригадира.

— Да, полно, — в сердцах махнул рукой и вернулся на землю с небес прошлых воспоминаний старатель, — Ты это, документы какие имеешь при себе? Покажи?

— Легко, — зубов достал из внутреннего кармана афганки офицерское удостоверение личности, жетон с номером, партбилет, права и протянул Санычу. Артельщик взялся за пачку документов и потянул к себе. Зуб не отпускал, выразительно кивнул в сторону карманов Сан Саныча, — Баш на баш.

— Щас, — полез за пазуху бригадир и вытянул из-за борта куртки два паспорта: один СССР с гербом великой державы, а второй России — с золотым двуглавым орлом на обложке. И присовокупил к ним военник.

Некоторое время за столом царила тишина. Оба «дипломата» с огромным вниманием изучали документы собеседника. Саныч — с ностальгией и печалью. Зубов — с познавательным удивлением.

— Охренеть. КПСС. Восемьдесят второй, июнь! — комментировал вслух данные о партийных взносах из членской книжки Зубова Саныч. Офицерское удостоверение он прочёл молча, тихо сверив номер на жетоне и цифры указанные в документе. Водительские права без интереса быстро отложил в сторону. Зуб оторвался от сравнения двух паспортов и вопросительно глянул на старателя. Мол, что тут такого?

— Генсек у вас кто? — неожиданно повторил вопрос самого Зуба Саныч и грустно глянул на офицера.

— Брежнев, Леонид Ильич, — выпрямился Олег в кресле, отодвигаясь от раскрытых книжечек с гербами двух родственных стран.

— То-то и оно, — философски кивнул, вспоминая что-то золотоискатель, и посмотрел в глаза офицера не решаясь предсказать будущее событие.

— Что? Что-то не так? — встревожился военный.

— Афган бушует вовсю? Да? — снова уточнил Саныч.

— Что значит — бушует? Ты к чему клонишь? Выполняем интернациональный долг, как положено, — не понял офицер.

— Вот я про это вот, — удручился чему-то своему, неведомому другому дядька, — Ладно. Сейчас-то хоть веришь? Или на экспертизу затребуешь?

— А копию дашь на видео заснять и бутылку от Кока-колы пустую? — удивил заявкой пограничник.

— Да бери, только сначала допьём. А снимать на видео потом. Давай по порядку! Рассказывай, как вы сюда забрели и что видели. Чтоб и мы потом на ваши грабли второй раз не наступили.

— Так этож государственная тайна, — попытался то ли пошутить, то ли увильнуть Зубов. Пошутить Саныч разрешил, а увильнуть не дал.

— Ты тут живой сидишь только потому, что мы здесь оказались. Выкладывай, я в долгу за твои секреты не останусь, — тон Саныча не предвещал ничего хорошего в случае отказа. Олег начал излагать. Когда добрался до эпизода с неизвестными Создателями, то Сан Саныч заметно разволновался и плеснул обоим вне очереди водки в прозрачный пластик. Проглотил, не чокаясь и без тоста, из чего Олег сделал вывод, что и тут хозяева планеты отметились. Ишь, как распереживался старатель от одного только упоминания коротенького общения с Хранителями пещеры.

— Ну, а на следующий день они на приступ пошли, — заканчивал свой рассказ Олег, — мы у начальства сразу пулемёты с коробками, пулемётами и лентами от БМП заказали, но те что-то не прислали ещё. А тут эти лавиной через реку. Ну, а потом вы их сверху подогрели. Ну, где-то так.

— А ты своим про нас уже доложил? — зная наперед ответ, спросил Саныч.

— А ты как думаешь? У меня стукач в группе. Не доложу я — он доложит.

— А вычислить?

— Умный зараза. Но пока не гадит. Лишнего не берёт на душу, иначе бы нас тут и похоронили бы вместе с ним. Да и какой смысл? Нового пришлют.

— А как знаешь, что стучит?

— А начальство мне иногда такие задачи ставит, что начинаю понимать — они знают больше, чем я им докладываю.

— А везёт тебе Олег, — совершенно невпопад решил Саныч.

— Это почему же? Черте — где? Связь односторонняя. Противник превосходит в несколько тысяч раз и перспектив — ноль.

— А золото проходное-самородное?

— А толку с него? Оно там — за завесой в цене.

— Зато начальство сюда не заявится никогда. А ты можешь им любую картинку строить. Но сначала надо материалами и инструментами запастись.

— Ты что предлагаешь тут остаться навсегда? А семьи?

— А вас что — спрашивают?

— Что-то у нас односторонний разговор получается. Теперь твоя очередь Сан Саныч. Давай — колись. Как вас сюда принесло и где вы эту летающую дуру построили? Вы вообще не американские ли шпионы? Вон кока-колу из невиданных бутылок хлещете. Вилки-ложки не русские какие-то. На гербе птица двухголовая. Песни, запрещённые у нас там, вы распеваете на все окрестности. Из своих труб чуть дыру в планете не прожгли.

— Что думаешь, мы казачки засланные? Хех! Серый, ты слыхал? — спросил Моторолу Саныч и продолжил, не ожидая ответа, — Принесло нас сюда не по собственному желанию. Кока-колу закупили перед драпом на дорожку. В Америке были да, в самой США. Скрывать не буду. Ложки вилки удобные — мыть не надо, и расход воды в космосе меньше. Птицу на герб не я посадил, так что вопрос к Ельцину — царю Борису. Песни, щас, можно в России любые, и в каком хошь виде петь и хоть где, даже в церкви. Ну, дырку в коре земной нам слабо сотворить, это ты преувеличил для эффекта. А птичка наша ещё и плавать умеет, и над водой, и под водой, — огорошил неожиданно длинной отповедью Сан Саныч пограничника и снова разлил по пятьдесят грамм.

— Угу? — хмыкнул Олег и добрил наполнение «бокалов».

— Ну, за понимание и дружбу? Блин-Клинтон! На одном же языке говорим! — Саныч протянул стаканчик и дзинькнул, изображая звон стекла, когда пластики соприкоснулись.

— Клинтон это что? — помедлил с глотком Зубов. В Ракушке Серый и Семёныч грохнули дружным хохотом. Саныч чуть не прыснул смехом, еле удержав качественный алкоголь в горле и пропихнув его с кашлем далее в глубь организма.

— Кххх, Я те потом расскажу, — заинтриговал артельщик военного, — тебе понравится. Тебе — точно понравится, — уверил он сквозь хохот, вспоминая имя Моники Левински. На этот раз Саныч закусил бычками в томате. А Зубов смачно разжевал шматочек копчёного сала. Учуяв запах к столу прибежала шустрая ящерка и в нерешительности остановилась на солнышке, то и дело щупая воздух тонким язычком, — Хорошо сидим, Олег!

— Ты не уходи в сторону от ответа. Обещал — рассказывай, — настаивал на взаимном откровении офицер. Внизу Марков проверил заряд батареи на видеокамере, что записывала разговор льющийся из динамика буржуйской моторолы.

— Да что рассказывать. Взяли почти пять тонн золота в кармане. Упахались в смерть. Если бы не автоматика Серого — сдохли бы на Кыртынгане. А куда его девать, рыжьё, ведь реализовывать надо. А его у нас на сто пятьдесят миллионов долларов в трюме уменьшенной птички. В начале мы чеченов и ингушей надурили таки на озере. Тонну золота под прикрытием сотовых трубок смогли загнать по безналу, правда пришлось в цене уступить. Но опт он есть опт, никуда не денешься. А потом они нас вычислили и зажали. Если бы не птичка — нас бы уже и в живых не было. Пришлось в Америку лыжи делать, но они нас и там нашли. Вот мы сюда и прилетели.

— Ты не сокращай Сан Саныч, — вкрадчиво ухмыльнулся Зуб, — ты подробности пуляй, или налить ещё?

— Давай. Тут без бутылки не разберёшься. Может добавим? И Сеню позовём? Чтоб по нормальному — на троих давить? Нам с тобой эти поллитра на двоих, как слону дробина.

— А не боишься?

— Не. Серёга прикроет. Он у нас любитель сладкого, а не горького. Трезвый и здоровый образ жизни ведёт. Правда иногда придумавает всякую чертовщину, из-за того, что мозг требует разгрузки, а он его наоборот загружает. И мы потом шарахаемся, как и ты Олежа, черте-где от родных пенат, — Саныч чуть разошёлся, но в рамках себя держал. Пусть знает погранец — есть кому и чем прикрыть спину бригадиру.

— Саныч, а что ты меня про генсека спрашивал? — переход с одной темы на другую был неожиданностью, но у Сан Саныча ответ нашёлся. Бригадир вычислил время смерти генсека, по узелкам ассоциаций. Просто не хотел говорить. А тут появилась возможность отвлечь офицера от причин появления «Ракушки» на Тейе.

— Помрёт он скоро, — как само собой разумеющееся и неоспоримое поведал Зубу Сан Саныч, — Я даже примерно помню когда.

— Кто? Брежнев? Ты с ума сошёл? Недавно по телику показывали. Живее всех живых.

— Не знаю, что вам показывали, но помрёт он в конце октября — начале ноября. Я что запомнил-то, как раз у брата восьмого ноября день рождения был. Так мы парад смотрели на Красной Площади, потом торт, мороженное и лимонад лопали, а затем уроки в школе отменили. Ну, мы и доели вкусности пока взрослые пришли. По телику ни мультиков, ни кино, ни «Утренней почты». Тоска, Чайковский, балет и траур. Костёр развели из опавших листьев и срезанных веток, картошку пекли, покуривали втихаря, картишками побаловались.

— А может, припомнишь поточнее? — подобрался, потянулся и подался к противоположной стороне стола Зубов, как хищник в засаде, учуявший добычу. Саныч закатил глаза вверх, как бы в поисках помощи у обгорелого днища летающей посудины. Покрутил ладонью в воздухе, перебирая пальцами и помогая памяти восстановить видения событий прошлого.

— Не, командир, точно не скажу, но после парада точно. Значит в ноябре.

— После седьмого ноября?

— Ну — да! — для Саныча прошлое значение не имело. И он ещё не понял, какую важность для будущего Зубова и его страны несёт информация о дате смерти Генерального Секретаря Коммунистической партии Советского Союза. Но Зуб, пошёл ещё дальше.

— Саныч, а ты помнишь — кто его сменил? — «Король умер! Да здравствует король!». Это стоило многого. Саныч думал недолго. Что таить-то. Хотя?

— Я тебе скажу. Точно помню кто, но что мне за это будет? Вот в Чём вопрос, Олег! У Вас есть купец — у нас есть товар. Про Брежнева я тебе наколку сдал. Передай по команде. Торг, я думаю, будет уместен, — что просить у КГБ — восемьдесят второго года обговорили заранее, — нам нужен счёт в иностранном банке и продать вам за рубли золото, что есть у нас в трюме. Но потом, деревянные поменять на баксы по курсу, и зелень наличкой передать нам через твою пещеру. Капусту упаковать в пачки по десять тысяч гринов каждая.

— Деревянные, что? Баксы? Какая зелень? А капуста вам зачем? Десять тысяч чего?

— Баксы, капуста, грины и зелень это доллары, Олег, так у нас их называют.

— Ты что серьёзно?

— Ещё как серьёзно! Хочешь знать — что с вами будет — плати Олег руками Бюро или Комитета. Все Реквизиты банка должны быть открыты на три имени: моё, Семёныча и Серого. В банк положить сумму в долларах равную миллиону. Счёт должен быть управляем удалённо. Идентификация владельца по единственному экземпляру ключа. И того: три ключа. Мне, Сене и Серому.

— Это как? — далёкий от банковских дел Зубов даже хмыкнул коммерческому «патриотизму» золотодобытчика.

— Ты своим передай. Там разберутся. И поспеши. А то эти Создатели могут проход и другую сторону перекрыть.

— Маркин! Пишите рапорт и передавайте через Светку немедленно. Кассету не забудь! — отдал приказ Зубов майору, который и сам бросился составлять донесений наверх о добытой информации.

— Сан Саныч, а если то, что ты говоришь — не подтвердится?

— А ты, старший лейтенант, не гадай. Пошли гонца к руководству. Если подтвердится, они тебе быстро спустят ЦэУ.

* * *

Полковник на «Источнике» знал о состоянии дел в верхнем эшелоне власти гораздо более простых пограничников. Полученную расшифровку половины беседы Саныча с Зубовым переданную вне всякой очереди из «Крепости» он никому не дал прочесть. Тут же опечатал, затребовал борт на Москву и взял с собой в охрану дежурную смену ФПС с окружного узла связи. Оставил за себя заместителя с письменным приказом — всю почту идущую из пещеры — не вскрывать до его возвращения из столицы. Класть в железный ящик, опечатывать и хранить на виду минимум двух пограничников: офицера и рядового. На объект не допускать никого кроме лиц имеющих допуск не ниже заместителя председателя КГБ. Через восемь часов старший офицер сидел в приёмной Ю. В. Андропова. Член Политбюро, не смотря на поздний час, принял гонца из Туркмении незамедлительно.

Юрий Владимирович внимательно ознакомился с содержанием информации. Задал уточняющие вопросы и быстро отослал офицера назад с самыми широкими полномочиями и поднятой по тревоге ротой охраны специальных объектов. «Рексы» были злы за неожиданный подъём и совсем не горели желанием мчаться сломя голову на аэродром. В спешке им успели выдать только штатное оружие и сухпаёк на трое суток. Все думали, что их перебрасывают в Афган, но они ошибались. В Ашхабад по системам связи понеслась стая указаний о безоговорочном содействии начальника особого секретного центра «Источник». На посту устанавливался защищённый пост правительственной связи, СПС и расширенный отдел ФПС, со всеми сопутствующими причиндалам развёртывания в полевых условиях.

— Андрей, — позвал Андропов по интеркому секретаря, когда полковник, прибывший из «Источника» вышел из кабинета всесильного председателя.

— Я слушаю, Юрий Владимирович, — тут же отозвался динамик голосом всегда стоящего на страже интересов Шефа — помощника.

— Состыкуй меня с начальником личной охраны Генерального, — «попросил» член Политбюро.

— Выполняю, — моментально обнадёжил помощник и уточнил, — как срочно, Юрий Владимирович? — главный телохранитель обязан быть всегда в радиусе досягаемости Брежнева, и подчиняется он, номинально, если на то пошло — лично Генсеку. И может того же начальника девятого главного управления КГБ СССР вообще не замечать. Автономен, засекречен и всемогущ, как многоцелевая атомная подводная лодка в закулисье аппарата ЦК КПСС. Однако Председатель ГэБэ в державе второе лицо и официально он руководит и обеспечивает безопасность Леонида Ильича. Значит, терять контакта не стоит. Неизвестно куда подует ветер перемен в смутные времена. Вот и балансирует Начохраны, чтоб и задачу основную выполнить, секреты безопасности соблюсти, и лишнего чего, кому не сказать, как его предшественник. Да и помнит генерал кто его на это теплое, мягкое и обеспеченное кресло порекомендовал из полковничьей грязи.

Через пять минут раздается уважительный по длительности вызов из интеркома.

— Юрий Владимирович, генерал-майор Рябенко будет у вас завтра, в одиннадцать часов утра, — соображает помощник быстро. Нельзя на долго отлучать от генерального Рябенко. Прекрасно помнит генеральный секретарь ЦК КПССС. что одной из ключевых фигур при смещении Хрущёва был именно начальник его личной охраны. И если нет рядом более двух часов генерал-майора, то неизвестно что и подумать может о происходящем глава одной шестой части суши на планете.

— Хорошо Андрей. Вызови людей из седьмого отдела за час до этого времени и пусть они обработают кабинет.

— Будет сделано Юрий Владимирович, — на следующий день генерал-майор Александр Яковлевич Рябенко, начальник личной охраны генсека, вошёл в двери кабинета Председатель КГБ СССР ровно в одиннадцать часов.

— Здравия желаю! Товарищ генерал армии, генерал-майор Рябенко по вашему приказанию прибыл, — начал докладывать личный телохранитель Брежнева, как только закрыл за собой дверь. Андропов замахал рукой на вырядившегося по такому случаю в военную форму генерала. Кадровым военным Начальник КГБ никогда не был, но субординация в аппарате — показатель преданности системы. Можно быть самым исполнительным и незаменимым, но смотреть на начальство волком, тогда долго в элитной и золотой банке со змеями не проживёшь. Зовёт хозяин кабинета генерала к столу, для проведения совещаний приставленному к его рабочему. Вопреки собственным привычкам и канонам поведения Юрий Владимирович встаёт и подходит на встречу посетителю, широко улыбаясь, встречает Рябенко у середины стола и протягивает руку для приветствия. От такого вопиющего радушия генерал — майору Рябенко становится не по себе, «мороз» собирает кожу на спине электрическим импульсом взбудораженной нервной системы и заливает адреналином мозг, активизируя его на поиск причины такого отношения со стороны Андропова.

— Здравствуйте, Александр Яковлевич. Давайте без казённости и формализма. Садитесь напротив. Как служба? — член Политбюро расположился у противоположного края стола на стуле для гостей и подал пример генералу. Гость немного задержался, как подобает младшему по должности и званию и тоже присел к столу, на такой же стул и лицом к Председателю КГБ.

— Как положено, Юрий Владимирович, в соответствии с инструкцией по охране, — осторожно ответил самый приближённый к Брежневу и его семье человек.

— Что ж, это хорошо. Но предпосылки ведь были. И мы это знаем. Сейчас в последнее время всё идёт вроде бы хорошо и стабильно. Меня это радует. Однако Александр Яковлевич, на основании анализа происшествий я сделал вывод, что ещё и везёт вашему подопечному в плане обычной человеческой удачи. Вы со мной согласны? — Фамилию, имя и отчество Генерального оба пока опускали в своём разговоре, но о ком идёт речь понятно и без уточнений. Андропов смотрел на Рябенко и не спускал глаз за толстыми стёклами очков, с лица генерала. В голове у главы телохранителей пронеслись все те случаи, а их было не меньше сотни, когда жизнь генсека находилась буквально на волоске от гибели или была в угрожающем его бытию положении.

— Конечно. Товарищ генерал армии, мы делаем всё возможное и невозможное, — Андропов поднял брови и побарабанил пальцами по столу. Пауза давала возможность Рябенко понять, что сейчас будет услышано то, ради чего его «попросили дать уединенцию» члену Политбюро. И ему пришлось лично отпрашиваться у генерального под предлогом решения вопросов обеспечения в здании девятки. Благо на Медведева, своего заместителя он мог полностью положиться и ручался головой, оставляя за себя у самого дорогого тела страны.

— Не буду скрывать, — начал Андропов, — нами получена информация, что против Леонида Ильича готовится целая комбинация террористических и виртуозных угроз безопасности. Данные получены из довольно достоверного источника, — Рябенко кивнул, внимая, — В результате своих действий противник ставит целью уничтожить первое лицо государства ещё до ноябрьских праздников, — генерал дёрнулся, реагируя на полученную дезу. Рука Андропова требовательно поднялась и несколькими движениями, как бы вдавила генерала в спинку стула, успокаивая, и потребовала внимания. Андропов продолжил, — Здоровье объекта в последнее время сильно усложнилось, узкий круг высших руководителей страны извещён и проинформирован. Всех тревожит такое зыбкое состояние дел. Комитет всегда выделялся и выделяется среди других спецслужб тем, что может предвосхитить любую внешнюю и внутреннюю угрозу, — выбирал нейтральные выражения Председатель, — Поэтому, если. Я повторяю — если, произойдёт непоправимое, а мы все не вечны, необходимо чтобы рядом с Генеральным оказался преданный партии и делу социализма человек. Мы ведь должны рассматривать все, даже самые невероятные случаи? Вы с этим согласны, Александр Яковлевич?

— Безусловно, Юрий Владимирович, — заверил в своей лояльности лично к члену Политбюро Рябенко.

— Тогда у меня к вам будет только одна личная просьба.

— Я весь во внимании Юрий Владимирович.

— Если, ещё раз повторяю, ЕСЛИ неповторимое и неизбежное произойдёт, то, для поддержания порядка в государстве и организации мероприятиях по продолжению жизнедеятельности СССР в нормальном режиме комитет государственной безопасности обязан будет принять некоторые меры. Для своевременности развёртывания сил и средств, в случае такого развития событий, я как руководитель нашей с вами структуры такую новость должен узнать первым. Вам понятна мысль и предложение аналитиков? — Рябенко чуть помедлил с ответом. Его откровенно вербовали, давили и лишали какой-либо собственной инициативы. Вот так вот просто. Без пыток. Правильно составленными фразами. И ответ мог быть только один. Его и услышал Председатель КГБ СССР.

— Так точно, Юрий Владимирович, — Рябенко замолчал, ожидая конкретных установок. Но на такой высоте власти любое указание давалось косвенными намёками. Ну, а если ты не с нами генерал, то извини и подвинься сам, или выбери нас, тем более что не чужие, в одном котле варимся.

— Ну, что ж, надеюсь, вы приложите все усилия, чтоб выполнить свой служебный долг. А я дам указания, для оказания вашей службе любой помощи. Так, чтоб ваши подчинённые делали всё возможное и невозможное, — Андропов встал, давая понять, что встреча закончена.

— Можете не сомневаться, Юрий Владимирович, я немедленно проведу работу с личным составом и доведу до них последнюю информацию, — поднялся и вытянулся перед Андроповым генерал.

— Желаю удачи, Александр Яковлевич. До свидания! — член политбюро протянул руку для приветствия. Рябенко осторожно пожал и отпустил немного вялую длань второго человека страны.

— До свидания, Юрий Владимирович. Разрешите идти? — напомнил о своей принадлежности к касте и команде Председателя личный телохранитель генсека.

— Конечно, конечно Александр Яковлевич, материалы возьмёте у помощника, — напутствовал и провожал к двери генерал-майора — Генерал Армии.

Итак, перед Андроповым тихо, секретно и неумолимо раскрывались основные вехи ближайшего будущего. После информации о том, когда умрёт генсек, можно было составить план мероприятий и подготовиться к такому развитию событий в Москве и по всей стране. Благо ресурсов в комитете предостаточно. Но возникает и второй вопрос к найденному оракулу: Кто и когда сменит самого Юрия Владимировича? — за эти знания Председатель был готов на любые сделки с дьяволом, а не то, что тонну золота купить за американские доллары.

* * *

Пока Маркин заваривал кашу с информацией о событиях в будущем и передавал её при помощи четвероногой Светки, разговор под летающей посудиной продолжался своим чередом. Зубов не собирался упустить подробности о причинах явления «Ракушки» и её экипажа перед ясные очи пограничников и местных жителей. Пришлось посылать Сан Санычу вызов за подмогой. Он вытащил из чехла на ремне вторую Моторолу, точную копию той, что стояла на столе, и распорядился, нисколько не сомневаясь, что его услышат. Настроенное на другую частоту устройство без проблем справилось со своей задачей.

— Сеня, что там у нас осталось по беленькой на продскладе? — Зубов ухмыльнулся. Старшина внизу крякнул и хлопнул ладонями. Наверху очень не хватало его присутствия и дельных советов, но передать что-то Зубову он не имел никакой возможности. Сеня поглядел на Серого. Изобретатель развёл руками — мол, твоя епархия, вот и отвечай.

— Есть на семьсот пятьдесят «Абсолют» и литровка «Финляндии». Помидоры в банках. Салями германская. Кофе и Чай. Газзия и чайник. Яичного порошка взять? — попробовал пошутить Семёныч.

— Давай «Абсолют», себя и остальное по списку. Порошок оставь на развод, — не поддался на провокацию подчинённого работника глава артели имени товарища Лагранжа.

* * *

Андропов хоть и подстраховался со стороны охраны Брежнева, но сомнения в том, что предсказанное прошлое сбудется, его не покидали ни на мгновение.

— Андрей, — помощник отозвался, как появление собственного изображения в зеркале — моментально.

— Я слушаю Юрий Владимирович.

— Мне нужен для консультации умница, учёный, эрудит во многих областях и человек с безграничной фантазией в реальном диапазоне познанного. Знаток физики и полей, который разбирался бы в вопросах мироздания и любопытен. Естественно с допуском по всем направлениям. Вы меня поняли? — должность помощника члена политбюро требовала предвосхищения, интуитивного угадывания и просто хорошего изучения своего «хозяина».

— Выполняю, — не раздумывая, ответил секретарь Председателя.

— Я жду, — такая концовка постановки задачи говорит, что Шеф нервничает и готов бросить любое дело ради получения запрашиваемого объекта на свои царственные очи.

— Доложу немедленно, — подтверждает помощник, то, что уяснил срочность требуемого того, чего сам Андропов ещё и не понял и кого.

Через десять минут раздаётся тихий звон интеркома и на пульте вспыхивает и гаснет красная лампочка запроса.

— Да Андрей, — голос Председателя в телефоне сух по тону и непредсказуемо спокоен.

— Академик Бернадский и полковник Егоров из Генерального штаба. Полковник может прибыть сегодня через час. За академиком необходимо послать машину в Шереметьево, где самолёт приземлится через полтора часа.

— Отлично. Подготовить обоих к встрече и работе с особо секретными материалами. И ко мне в кабинет на беседу, — сразу решает второй человек в стране, откладывая на потом другие вопросы.

Инструктаж короток и деловит. Андропов быстро здоровается с вошедшими, предлагает присесть и, сославшись на лимит времени, приступает к изложению условий задачи. Никто ему и не перечит. На таком уровне просто так попить чайку не вызывают.

— Товарищи, нам срочно необходима консультация по вопросу связанному с важнейшими государственными секретами. Также требуются ваши рекомендации по работе группы пограничников попавших в очень запутанную ситуацию. Срочность происходящего желает очень взвешенного, но терпящего волокиты решения. В случае ошибки последствия могут быть очень чувствительны. Поэтому прошу вас оценить ситуацию вероятности происходящего. Предложить наиболее рентабельный вариант взаимодействия с теми, кто с нами вышел на контакт. Все материалы вы получите у моего помощника. Выходить за пределы комплекса зданий во время изучения информации будет запрещено. Еда, удобства, напитки комфорт — есть внутри здания. Жду ваших письменных и личных впечатлений в любое время. Всё товарищи, время дорого. Все подробности у секретаря, — оба приглашённых эксперта не успели промолвить и слова во время монолога Андропова. Но в конце речи им уже не терпелось получить в свои руки загадочные данные, что оказались в руках могущественного ведомства и которые не дают спать члену Политбюро ЦК КПСС.

Результатом работы по изучению всех материалов стала докладная записка. Копии снимать запрещается.

Настоящим доводим до вашего сведения. Выводы по проекту Источник.

1. Вероятность того, что происходящее есть правда в отношении планеты находящейся в точке Лагранжа номер три — весьма высока.

2. Вероятность контакта с более развитой цивилизацией составляет сто процентов.

3. Возможная цель заброски пограничников и лишение их способности вернуться назад — изучение. Наличие американской миссии, кочевников приводит к гипотезе о том, что на Тейе, так называемые, Создатели собирают различные типы исторических, генетических и иных видов организации гомо сапиенс для проведения над ними наблюдений и экспериментов, цель которых пока непонятна. Что требует дополнительных данных по населению планеты. Высока вероятность того, что будут обнаружены организованно-самостоятельные группы из совершенно различных периодов развития человеческой цивилизации.

4. Временные перемещения из будущего вполне возможны и скорее всего пришельцы из 2013 года не просто прилетели на планету, а прошли, как и пограничники, через определённый фильтр Создателей. О чем старатели пока не распространяются в своих беседах с Зубовым.

5. Происходящее вполне вписывается в реалии теории вероятностных перемещений путём прокола червячного прохода в пространственно-временном континууме.

6. Технологические возможности Создателей значительно превышают любые современные разработки и не могут являться предметом манипуляции в руках нашего наиболее вероятного противника.

7. Все материалы, прибывшие через «проход» требуют тщательного научного изучения.

8. Группа пограничников продолжила своё существование по счастливой случайности.

Предлагаем:

1. Усилить группу. Если невозможно сделать это по количественному составу, то средствами обороны и нападения.

2. Создать более комфортные и надёжные условия существования.

3. Провести дополнительную разведку местности и получить пробы грунта, растений, воды, воздуха. Вести ежедневное наблюдение и фиксацию за температурой, давлением, высотой солнца над горизонтом, влажностью и погодой. Сделать снимки звёздного неба в течение всей ночи и передать для изучения в СССР. Сфотографировать местную Луну. Передать насекомых, мелких животных и образцы тканей крупных млекопитающих и рыб.

4. Рекомендуем упрочить дружеские отношения с артелью старателей и использовать их летательный аппарат для разведки местности. С этой целью провести предлагаемую ими сделку по покупке у них драгоценного металла, переводе сумм в доллары и открытия счёта в иностранном банке на условиях путешественников во времени.

5. В личной беседе попытаться опросить Сан Саныча, Серого и Сеню о вероятном контакте с Создателями, летающем аппарате и подробностях событий происходящих в их ветке времени.

6. Организовать будущее получение паспортов, выявленным в нашем времени детям идентифицированным как будущий экипаж «Ракушки» с теми же самыми номерами, сериями, датами и прочими данными указанными в паспортах предъявленных Зубову, для предотвращение разделения веток нашего и Российско-старательского пространственно-временного потока. Установить особый режим поддержки семьям путешественников. Разработать вопросник по выяснению событий способствовавшим развалу СССР во встреченной нами темпорально-параллельной действительности.

7. Сделать официальный запрос правительству США и разрекламировать в СМИ письмо капрала Гонзалеса, если такое он захочет передать родным. Второе — предложить Гонзалесу вступить в ряды Советских Вооруженных Сил вольнонаёмным, так как другого пути к выживанию у него на территории ПЗ «Крепость» нет. В случае подписания контракта выделить то, что проходить службу он будет в Пограничных Войсках КГБ СССР.

Провести консультации с Правительством США, не раскрывая полностью действительного положения дел.

8. Организовать научную экспедицию из самых преданных делу КПСС учёных во главе с академиком Вернадским для изучения феноменов и аномалий, происходящих на объекте источник, что послужит также и оперативно-быстрой аналитической оценке происходящих перемен, и выработке наиболее подходящих рекомендаций.

9. Провести комплексное обследование лошади провозящей через проход материальные ресурсы.

10. Усовершенствовать инфраструктуру вокруг объекта: полевой аэродром, автомобильное шоссе, железнодорожная ветка, система космической связи, база материально-технического снабжения.

11. Усилить обороноспособность «Источника» средствами ПВО, тактической авиации и артиллерийских систем.

12. Создать отдел контрразведывательного обеспечения объекта. Оборудовать посты постоянного технического наблюдения на вершине водораздела содержащего в недрах обнаруженную сеть подземных коммуникаций.

13. Соблюдать повышенные меры безопасности.

14. Так как вряд ли пограничники контактировали с руководителями инопланетной цивилизации, то в дальнейшем рекомендуем именовать представителей иного мира — Исполнителями или Хранителями, того что сотворили настоящие Создатели. Расу — испами или хронами.

15. Застолбить специальными вешками выявленные и наиболее золотоносные места возле нижней башни.

16. Обеспечить оружием и боеприпасами, обучить использованию автоматов и прочего — Ахмеда и Селима, поставить на довольствие и зачислить в штат, как вольнонаёмных. Оказать помощь в охране и выпасе бараньего стада на опушке леса вдоль противоположного берега реки.

17. Захватить в плен языка из армии Урагхбека, вскрыть систему подчинения, структуру гособразования, основные пункты дислокации и снабжения. Выяснить уровень развития общества и территорию расселения. Установить вероятность существования карт прилегающей местности захватить, выменять или купить их.

18. Продолжить мероприятия направленные на освобождению командира американской группы охраны.

19. Поощрить личный состав ПЗ крепость материальными, служебными и морально психологическими стимулами.

20. Поставить задачу на предварительный расчёт экспедиции в точку Лагранжа номер три для визуального подтверждения существования планеты Тейя и её обитателей.

21. Продолжить поиск дополнительных проходов в горном массиве Копет- Дага.

22. Обеспечить группу записывающими средствами и расходными материалами. Фиксировать любое изменение сложившейся обстановки и вести ежедневный «Бортовой Журнал».

23. Обеспечить ПЗ крепость автономным, компактным и экономичным источником электрической энергии, вплоть до закупки такого оборудования за рубежом не менее чем в двух экземплярах.

24. Установить и оборудовать простейший пост технического наблюдения и радиоразведки.

25. Для обычных нужд закупить лошадей, построить конюшню и укреплённый загон для скота. Соорудить печь.

26. Предложить разработку месторождения золота на паях с артелью «имени товарища Лагранжа». Минимальная уступка не должна быть выше сорока процентов от добытого золотого песка. и самородков.

27. Соорудить мост через реку Золотинку с учётом вероятных паводков. Или связать стыковую переправу из самодельных плотов, используя стволы местных деревьев.

28. Передать для использования и разведки резиновые лодки типа «Зодиак» с подвесными моторами.

29. Соорудить баню.

30. Создать простейшие инженерные заграждения.

Академик Бернадский В.А.

Начальник отдела анализа информации аномальных явлений ГШ МО СССР Полковник Егоров Д. М.

Число. Дата. Подписи.

«Утверждаю» — Ю. В. Андропов.

«Рапорт. 2013 год.

Настоящим довожу до вашего сведения.

Мерами по профилактической прослушке региона выявлена следующая информация. Трём старателям (клички Саныч, Серый, Сеня), районе Кыртынгана удалось самостоятельным образом намыть пять тонн золота зимой. Сам факт такого происшествия является чрезвычайно сомнительным. Однако, высока вероятность того, что они просто нашли клад или старый схрон удачливых предков. Золотоискатели попытались реализовать часть золота на черном рынке, который контролирует чеченско-ингушская организованная группировка во главе с известным по кличке Муса руководителем.

Агент-перекупщик (Илес-Илияс-Ильяс) вышел на личный контакт с незарегистрированной артелью и подтвердил наличие тысячи килограммов «золотого песка» у продавцов.

Мусой была организована попытка захвата золота и самих старателей. Операция провалилась. Чтобы не потерять источник золота, сулящий хорошую прибыль, Муса согласился на честный обмен, с условием, что остальное добытое золото бригада также продаст ему по той же цене. С места сделки Мусой было получено видео с мобильного телефона, на котором четко просматривается летательный аппарат необычной формы.

Записанные переговоры во время снятия видео говорят о том, что чеченцы предприняли неудачную попытку захвата. Затем на общий счёт (Серого, Сени и Сан Саныча — данные паспорта, отпечатки пальцев, личные подписи владельцев заранее переданы по интернету) в иностранный банк была переведена значительная сумма — сорок миллионов долларов. Ещё десять миллионов наличкой передали в руки удачливых старателей боевики группы захвата Мусы. По поиску проведённому в банковской системе России — такого перевода сделано ни из одного отделения коммерческого или иного банка — не было. Из чего можно сделать вывод, что деньги были переведены из иностранного банка.

Путём отслеживания интернет потока спутникового канала установлен офшорный банк, номер счета и корреспондент который перевёл деньги на счет старателей.

Данный адрес является адресом банка в Саудовской Аравии, принадлежащий на паях одному из членов королевской семьи саудитов и высокопоставленному руководителю Катара. Ранее с этого счета были зафиксированы денежные вливания на счета чеченских сепаратистов и их финансовых спонсоров. Ресурс является точкой сбора финансовых потоков идущих на поддержание газавата — священной войны с неверными с целью комбинированного захвата новых территорий подвластных мусульманским законам и традициям.

Из расшифровки переговоров обнаружены данные о том, что у старателей имеется ещё четыре тонны золотого шлиха добытого на территории Российской федерации. И у них есть намерение также сбыть это золото на черном рынке, получив минимальную прибыль — сто миллионов долларов.

Данные по тонне золота преданы в оперативное сопровождение управлению по Магаданской области.

Таким образом:

1. Методом радиоразведки зафиксирован также неопознанный летательный аппарат предположительно самодельной конструкции, который превышает своими тех характеристиками любые известные летательные аппараты, что само по себе составляет значительный интерес.

2. Выявлена добыча и скрытая попытка реализации золота в особо крупных размерах.

3. Обращаю ваше внимание. При проверке данных космической разведки поступила информация об аномальном потеплении в районе Кыртынгана, что длилось с декабря по февраль 2013 года. Выявленные явление было отнесено к аномально сейсмической деятельности в земной коре, результатом которого был выброс разогретой воды и пара в длительном промежутке времени через разломы в тектонических плитах. Предложение о посылке экспедиции в место активного потепления было «заморожено» до наступления полярного дня и летнего потепления в районе аномалии, а также вследствие отсутствия должного финансирования.

Предлагаю:

1. Разработать план оперативной реализации полученной информации с целью вербовки одного из заместителей Мусы, для установления контроля за деятельностью группировки и подчинения сети осведомителей, исполнителей и руководителей ОПГ интересам государства.

2. Начать поиск исчезнувших с места обмена золотоискателей. Цель — получение информации о спонсорах Мусы (через банк получатель), и данных о самодельном летательном аппарате вплоть до его захвата и месте добычи золота.

3. Усилить контроль над регионом с привлечением средств космического мониторинга местности».

Резолюция: передать материалы в оперативную разработку. К реализации приступить немедленно.»

Глава 7

Серый был немногословен.

— Мы для Хронов материал для для инопланетного интернета, — если про материал что-то ещё было понятно, то про интернет пограничник был ни в Зуб ногой.

— Это ещё что?

— Машинка такая для связи, хранения, получения, объявления, представления и передачи информации. Американцы придумали, чтоб по нам лупить атомными бомбами в случае войны. Сидишь дома перед тобой печатная машинка с клавиатурой и экран. На телевизоре вся информация отображается. Связь со всем миром почти мгновенная. Общайся — не хочу. Без границ. Ограничений. Редактирования. Что надо — поиск включил и тут тебе ответов — хоть соли в бочки. Понял?

— Понял, — иронично ответил старший лейтенант. Серый не обратил внимания на сарказм сочившийся из иронии военного и продолжил.

— У нас интернет привязан к проводам, электричеству, инфраструктуре, спутникам. То есть мне нужен громоздкий терминал для входа и оборудование поддержки, хранения данных и сортировки — серверы. А у них интернет устроен по другому. Мне надо компьютер включить чтоб в инет зайти, а им стоит лишь подумать и они в хроносети. Картинки с ответами прямо в мозг проектируются, дальность ничем не ограничена, объём памяти сумасшедший. Знаешь что они для хранилища данных используют?

— Ну?

— Наши океаны и Луна. Каждая молекула воды хранит террабайты информации. Цепочка молекул — запись миллионов лет эволюции планеты и окружающего пространства. Те метеоры и пояс астероидов на орбите Сатурна — результат войны учёных, а не катастрофы. Планета компьютер не выдержала эксперимента и взорвалась в солнечной системе. С тех пор они осторожничают. И придумали нас. Наши мозги, господа военные, на девяносто процентов — вода. И руководит эта организованная особым образом вода — любым элементом пространства. А мы им поставляем различные вариации серого вещества. Их серверы это узлы телепатических каналов пространственной связи способные без усилий передавать мега информацию на любое расстояние и хранящие истории и тайны вселенной. Хранители ищут ещё более удачно организованную форму нашей мозговой материи. Ставят над нами опыты, чтоб спровоцировать мутации, найти ещё наиболее эффективный процессор для своей хроносети. Наши экстрасенсы иногда врываются в их сеть в результате сбоя или наоборот — дыры в программе доступа. Вот тогда и начинает работать части серого вещества ответственные за интеллект самих хронов. Зоны мозга активируются. Заходят в систему и получают все возможности создателей или часть их. Вот вам и оракулы, предсказатели, волшебники и так далее. А Тейя вроде, как безвременной заповедник-зоопарк для людей и их ноосферы. Чтоб сами себя не грохнули в атомной войне. Вот мам коротенечко. Всё поняли?

— Ага. То есть вас сюда впустили по разрешению? Визу дали? А животные?

— Что-то вроде того. А животные — результат поиска наиболее организованной живой материи. А мы как вершина их эксперимента.

— А нас зачем сюда заманили?

— Это ты у них спроси. Но раз общая цель универсальное соединение — будут наблюдать наши взаимодействия с окружающим миром. Тут правда ещё одна проблема возникает интересная и приятная в какой-то мере.

— Ну, не тяни Эйнштейн!

— Для репродукции новых «процессоров» нужны существа обоего пола. И сносные условия для развития новых объектов изучения.

— Ну, ты фашист! И что?

— Тут должны быть полноценные цивилизации.

— Это ещё почему?

— Они не дураки. Запустили механизм саморазмножения и обновления, чтоб себя этой ерундой не заморачивать. Поэтому мы и живём максимум сто-двести лет, чтоб им быстрее результаты получать.

— А они тогда сколько живут?

— Эх, мужики. Они почти бессмертны.

— Козлы.

— Ну, почему козлы? Мы вон тоже мышек лабораторных держим в институтах. Травим, размножаем, гены режем и добавляем, клонируем. Вот и они нас размножают. А мы их плоть от плоти, только, как бы не полная копия. Обрезанная. Как виндак Хоум Эдитишен.

— Так, а домой то отпустят?

— Не знаю. Они предпочитают не вмешиваться. Тогда интереснее результаты и чище отбор. Они уже поняли — доброкачественные мутации происходят при попадании людей в самые суровые обстоятельства. Мы для них номер в в триллиардном списке. Возможно таких резерваций несколько. Там в других средах — иная основа жизни. Но по тому, что мы существуем — наша признана самой эффективной. Вот нас с Ракушкой пустили — признали достаточно напуганными ситуацией. Вы тоже им зачем-то понадобились.

— Дарвины, мля космические. Нам что делать?

— Жить. Делать вид что их нет, но никогда не забывать, что они рядом. Общаться. Кстати, тут похоже время по другому шлёпает по дороге вечности, — начал новую тему всезнающий Серёга, но офицер столько за один раз переварить и запомнить не мог. К тому ж две бутылки огненной воды способствуют появлению мыслей о том, что всё это происходит в каком-то не реальном сне. Надо лечь, проснуться, а утром будет обычный порядок вещей: застава в Туркмении, жара, Иранцы с баранами на нашей территории, Афган за речкой, пятилетка, НАТО, БАМ…

— Так мужики, с меня на сегодня хватит, я вниз. Привет Хронам.

— До завтра Олег, — попрощались старатели и осторожно спустили не трезвого Зубова к верхней башне пограничной заставы Крепость на планете Тейя.

— Итак, — сказал наутро проспавшийся Зубов Маркину, — позиции определились. Старшина, что по службе? — дипломатия — дипломатией, а граница по линейке.

— Всё нормально, тащ старший лейтенант. Татарва в лесу наблюдателей выставила, но к нам не лезет. Дед с внучком и спортсменами баранов пасут. Светка кровати носит. Вчера два бензоэлектрических миниагрегата передали, так шо будет свет и зарядим батареи. В нижнюю протянули телефон и по таишкам можно говорить без проблем. На пулемёты поставили короба с лентами от БМП, так что теперь если что только стволы менять вовремя. Федя ведро «камней» притащил, сейчас чистит с каптёром.

— Понятно. Что с летунами делать будем? — Маркин молчит, перебирает ответы. Ставит кружку чаем на стол патронного ящика, встаёт, делает несколько шагов туда-сюда. Чешет пятернёй стриженый затылок. Останавливается возле стола и говорит, глядя на Зубова, и при этом растягивает рот в конце фразы в улыбке.

— Тут покумекать надо командир. Слишком запутанная ситуация. И на построении боевого расчёта мне приказано зачитать приказ о поощрении пограничников, — заявление Маркина вызывает интерес Зубова. Командир ПЗ пока ещё он и именно ему положено доводить все приказы до подчинённых. Старшина в курсе — почему читать надо Маркину и его веселит недоумение расписанное мимикой на лице начальника заставы.

— Меня что — сняли с должности? — мечтает Зубов о безделии, охоте, рыбалке и сокрушительном рейде к стойбищу Урагхбека. Однако тревога в вопросе за положение дел никак не укрывается от старшины и майора.

— Да нет, Олег. Просто с тебя причитается. Капитан ты со вчерашнего дня приказом командующего- начальника. Поздравляю, — Зубов неожиданно краснеет. А он уж черте-что подумал про коллег по несчастью.

— Ух, ты! — Олега хлопают по плечу, жмут руку. Старшина протягивает две маленькие звёздочки и вкладывает в ладонь бывшего старшего лейтенанта. Пятиконечные золотинки не похожи на фирменные изделия советского военного ширпотреба.

— То передалы лично от начальника войск КСАПО. З нашего золота зроблэно, — почему-то по-украински говорит старшина, — а остальные шисть мы сами видлылы, — и из кармана извлекается ещё шесть символов нового офицерского звания Зубкова.

— Ну, вы блин даёте!

— Не переживай Олег, носить всё равно не дадим, а погоны вручу, как положено, — смеётся Маркин.

На боевом расчёте всему личному составу ПЗ «Крепость» объявляется приказ о присвоении очередных воинских званий, постановление о выплате премии и начислении денег на личные счета. А также распоряжение о предоставлении Деду Ахмеду, Мельхему и Хуану Гонзалесу возможности подписать контракт с ПВ КГБ СССР о принятии на контрактную службу в порядке исключения из общих правил.

Строй рассыпается с радостным галдежом. Старшина быстро направляет энергию пограничников в нужное русло, отправляя наряд на смену в нижнюю башню. Дяде Феде присвоено звание младшего сержанта и на счету первооткрывателя прииска в сбербанке СССР становится на пять тысяч рублей больше. Старшина мигает Зубову, показывая на стол.

— Ты что сдурел, Виктор Иванович? — тихо спрашивает Грязнова Зубов, — этож узаконенная пьянка.

— Пьянка. Цэ колы охвицерив нэмае. А колы вы тут, то цэ вжэ мероприятие. У нас тут як на фронти. А там сто граммив перед боем давалы усим. А тут и бой був, и черти в гори бигають, и ци звидкилясь узялысь з повитря, як видьмаки на горыщи. Тож сам дидько казав що тэба трошки пиддаты, щоб не збожеволиты, — по своему аргументирует состояние дел вокруг маленького гарнизона старший прапорщик, — всэ будэ як трэба, — окончательно убеждает он начальника пограничной заставы, — тай звёздочки не будем же мы обмывать втихаря от людей. Мы ж не их благородии, — серьёзно заканчивает речь на русском языке главный хозяйственник.

— Ладно, давай по сто пятьдесят, но те, кто в наряде, только после службы, — находит порядок в беспорядке командир.

— А як жеж.

Застолье длится долго. Почти два часа за столом не умолкают разговоры и поздравления. Зубов достаёт-таки свои звёзды губами со дна побитой эмалированной кружки, под аплодисменты и одобрительный гул личного состава.

Наглость дяди Феди не имеет пределов.

— Товарищ старш…эээ капитан, а что теперь вы нас дрючить меньше будете? — наивно спрашивает он, ухмыляясь и пользуясь моментом.

— Не, Федоренко. Теперь я вас лично буду тянуть за уши до звания полного сержанта, пока ухи не отвалятся, — гогот ВПБГсников служит самой доброй наградой за вопрос немного осоловевшего бывшего ефрейтора.

«Застава» впервые засыпает на новых, настоящих кроватях, что скрипят пружинами под ворочающимися во сне сержантами и старшинами. Вот только офицерам не до сна.

— Слава, что делать будем. Решать надо сейчас.

— В смысле?

— Нельзя всё отдавать начальству. Что-то надо придерживать и для себя на случай черного дня, как говорила моя бабушка.

— Ты про золото?

— Какое золото? Нам надо думать, как выжить, если дыра закроется. Ты только не говори, что об этом не думал, — Маркин закивал и ответил утвердительно.

— Думал.

— И что?

— Ну, и придумал.

— И? Что молчал?

— Так за такую придумку и расстрелять мало будет. Практически измена получается и отрыв от руководящей линии партии.

— А у нас другой вариант есть? Нет, Олег. Не вижу я обходного варианта. Надо нам переходить на собственный план, но по возможности исполнять приказы из-за завесы и использовать все возможности государства, чтоб тут выжить. Народ долго в такой обстановке не протянет. Парни молодые — поймут, что такое свобода — уйдут к татарам. Что предлагаешь?

— Разведку для начала. В этом документе, что нам пришёл по почте правильно написано — исследовать, используя «Ракушку» старателей.

— Тогда полезу завтра к ним договор подписывать.

— На том и порешим, — закончил секретное совещание Маркин. Однако все прослушавший старшина дополнил, тихо соображая про себя.

— Давно пора, а то как дети: всё мамкину титьку сосём. А я б тут такой колхоз построил бы имени Запорожской сечи… — сон утянул старшину в сладкие грёзы о Великой и Незалежной республике татаро-монгол и пограничников от моря до моря. Дежурный с керосинкой обошёл спящих и доложил Маркину, что трезво и упёрто составлял на бумаге план действий и прикидывал основные тезисы для договора о совместных действиях с бригадой имени товарища Лагранжа.

На Ракушке обсуждение свелось к полнометражной фразе Сан Саныча, высказанной в философском ключе.

— Спим. Утро вечера мудренее.

Ночь прошла быстро и без происшествий.

* * *

Маркин не смог скрыть своего удивления гигантским, по меркам Крепости, размером тарелки старателей. Он даже не обращает внимания на манипуляции Сан Саныча с магнитометром вокруг его организма, рассматривая корабль с запрокинутой вверх головой. Сан Саныч млеет от такого внимания к его имуществу и спрашивает, ухмыляясь довольно.

— Что, нравится? — разведчик реагирует, сразу перестроившись на капиталистическую схему работы с объектом.

— Сан Саныч, я тебя официально от имени руководства спрашиваю: «Сколько ты за неё хочешь?» — артельщик от прямоты майора обескураживается на секунду, но заметку в голове оставляет. Ответ не задерживает.

— У вас столько нету. Но мы подумаем над этим предложением, — обнадёживает Маркина и указывает рукой на спущенный металлический трап. Маркин старается запомнить каждую мелочь, двигаясь по сходням внутрь «Ракушки». Он даже пытается включить видеокамеру, что прихватил с собой, но бдительный бригадир тут же пресекает неуёмное любопытство контрразведчика.

— Слава, выключи игрушку, а то разобью в гневе и отменю полёт. Договорились же? — упрекает офицера старатель за нарушение принятых обязательств, — в кабине обзор будешь снимать, а пока — нечего батареи на заклёпки и лестницы садить, — примирительно заявляет командир корабля.

В рубке управления огромные плоские экраны кругового визуального обзора, что установили при подготовке к полёту Серёга и Семёныч — включены и показывают картинки во всю ширь тач-мониторов. Сан Саныч распределяет народ быстро и со знанием дела.

— Каждый контролирует свой экран. Я — вперёд. Зуб — ты влево и назад. Семёныч — вправо и назад. Слава — твой низ под «Ракушкой». Серёга следит за локатором и ведёт корабль. Серёга — запись включи, не забудь! Вопросы есть? — вопросов нет. Пощупать хочется огромные и невесомые экраны, но офицеры сдерживают это своё желание.

— Саныч, на камеру работать можно? На вперёдсмотрящий? — тут Серёга открывает защитные панели и в рубку, через бронестекло заглядывает настоящее солнце. От неожиданности офицеры немного тревожатся, но рассматривают ухмыляющиеся физиономии старателей, и понимают, что те просто хвастаются изделием и чудесами будущих технологий. Камеру не только включили на треноге, но и подсоединили к электросети, чтоб не снижать заряд батареи. Обзор в кабине Ракушке — круговой. Зачем надо смотреть в экраны непонятно. Но объяснение и на это есть.

— Если надо приблизить изображение — ударь вот так дважды пальцем по месту, что заинтересовало и камера автоматически увеличит изображение, и переведёт фокус на точку запроса. Поняли? — судя по выражениям наших лиц надо потренироваться, — сами попробуйте. Если надо перспективу — соберите двумя руками или пальцами экран в точку и картинка — уменьшится, — наглядно продемонстрировал возможности телевизоров Саныч. Офицеры осторожно пробуют чудеса двадцать первого века и одобрительно кивают, признавая верховенство старателей в техническом оснащении.

— Саныч, что ж ты её не продал там у себя? Вам бы на правнуков хватило бы с твоими ухватками к торговле? — не удержался от вопроса Маркин, намекая на цену аппарата в мире главенства капитала и товарооборота.

— Ага, продашь, как же. Там, на Земле, твои коллеги тоже считать научились. Взять подешевле, и продать подороже. А лучше нас грохнуть, забрать и монополию сотворить, как Билл Гейтс или его последователь Джопс, — специально исковеркал фамилию основателя «Эппл» и радетеля Айфонов бригадир, напоминая разведчику об основном принципе конкуренции — отсутствии джентльменов.

— Я смотрю, вас там тоже американцы достали? — забросил удочку в океан информации, что бушевал воспоминаниями в голове Сан Саныча опытный последователь Артузова.

— Ты не отвлекайся, — утихомирил служебный порыв майора Сан Саныч, — У вас всё впереди: и развал Союза, и черный вторник с пятницей, и Боря с Чечнёй, и «Курск» с «Чернобылем», и Медведев с Путиным, — «обнадёжил» любопытство офицера и «закрыл» тему бригадир артели имени товарища Лагранжа, — Серый поднимай ласточку, — нежно обозвал корабль командир и отдал приказ капитану-лётчику. У Ракушки что-то загудело внутри и глубине корпуса, а затем она легко и медленно оторвалась от площадки, на которой стояла прежде. Вертикальная скорость подъёма постепенно увеличилась и вскоре на экранах запестрела незнакомая до этого местность. Позади горы — на север сначала бушевал зелёной листвой лес, переходящий в степь, а далее перспектива терялась в линии горизонта. Слева и справа гора соединялась с другими возвышенностями в горную тройную цепь. На юге речка уходила, петляя в лесных дебрях и принимая в себя мелкие речушки с соседних вершин. На востоке толком разглядеть что-то не получалось из-за солнца слепящего и наблюдателей и камеры. Фронтальные объективы автоматически прикрылись лепестками диафрагм, улучшая яркость до читабельной. Самое интересное открылось с верхотуры пяти тысяч метров на западе. По видимому, гора находилась в точке двух уклонов тектонической плиты и ещё один ручей, стекавший с ледника на вершине, направлял свои воды не на юг, а на запад. Вот там, в далёком западном направлении и извивалось нечто огромное, длинное и высокое, пересекая видимый горизонт от края до края.

— Это что там за змея по лесу раскинулась? — оценил схожесть строения с обводами гигантского пресмыкающегося Серёга.

— Щас, погоди, давай вокруг осмотримся, — не спешит бригадир, направляя присутствующих на внимательный осмотр прилегающей к горе местности. Маркин с удовлетворением отмечает, что с севера гора всё же неприступна, но никаких признаков Туркмении за возвышенностью нет, что ещё раз подтверждает правоту старателей о Тейе и места, откуда они прилетели. Зубов осторожно бьёт дважды указательным пальцем по точке на непонятной «змее» среди лесного разнообразия изображения. Увеличение срабатывает, конкретизирует кусок объекта приближения, и команда Ракушки понимает, что вначале они полетят на разведку именно в этом направлении. На экране видеокамеры отчетливо упирается зубцами в небо фрагмент Великой Китайской Стены, за которым мерцает призывной синевой морская гладь горизонта, окаймлённая горами.

— Море! Мужики! — объявляет видимое на картинке Серёга, — Ну что, Саныч? Рулить туда, или как? — Саныч медлит с ответом, быстро смотрит на каждого стоящего в рубке у своего кресла. Команда согласна с Серёгой. Самое интересное там, на западе. Маркин отрицательно вертит головой, его больше интересуют окрестности вокруг крепости и стойбище Урагхбека с пленным командиром американской группы, что уничтожили кочевники. Но большинство не на его стороне.

— Давай к морю. Только выше возьми. Вдруг что, чтоб не достали, — бережётся от неизвестного артельщик. Все в рубке чувствуют, как тарелка начинает набирать скорость и на экранах плывёт и движется изображение окружающей местности, — всем сесть, и пристегнуться, — командует командир корабля. Зрелище впереди стоит любого ограничения свободы. Корабль зависает над стеной и теперь точно можно определить, что сооружение дугой отделяет огромный кусок континента, упираясь своими окончаниями в море. А посреди выделенного пространства, вершиной и центром инженерного излишества сверкает волнами и песком пляжа огромная бухта с коротким перпендикуляром поперёк синего торжества океанской воды, что врезалась в сушу.

— Это что это за торчок среди волн? — правильная геометрия предмета говорит, что явление отнюдь не природное, на островок не похоже. И за него сразу цепляется глаз даже не опытного наблюдателя. Саныч бьёт пальцами по экрану четырежды, приближая искомый объект.

— Мля, да это ж подводная лодка! — первым прозревает Серёга. В ответ на возглас пилота Ракушки на лодке начинается непонятная суета. Приблизившись к берегу ещё, в рубке отмечают и движение в полосе пляжа, на которой точно выделяются рукотворные хижины и наблюдательная вышка. Маленькие фигурки целенаправленно двигаются по понятным только им траекториям. Представление заканчивается тем, что все люди, так или иначе, исчезают из поля зрения Ракушки, спрятавшись в укрытиях или за деревьями близкого к побережью леса. На вышке часовой вертит какую-то черную железяку, вполне адекватно и агрессивно направляя ствол в сторону тарелки с исследователями. На подводной лодке вспыхивает облачко порохового выброса. И тут же на экране радара перед Серегой возникает новая точка, а на пульте загорается красная тревожная лампочка сообщения о ракетной атаке. Пилот, не долго думая, жмёт кнопку и включает автоматическую защиту. Аппарат делает резкое ускорение, пытается уклониться. Одновременно сотовые трубы выдвигаются из чрева корабля и сосредотачивают силу излучения по двигающейся в сторону тарелки ракете. Взрыв боевой части ПЗРК рвёт воздух перед наблюдателями в пятистах метрах перед бронестеклом рубки управления.

— Ни куя себе приём! Серый, уходи выше! Чем они по нам звезданули? — в скоротечном бою средств ПВО субмарины и Ракушки наступает пауза. Вторую ракету запустить по нам с лодки не желают. Экономят боезапас. Или ждут более удобного приближения неопознанной цели.

— Саныч, они по радио трендят чего-то. Сканер отловил передачу! — докладывает Серый, и уводит тарелку выше, зависая над злобной целью, — Жаль бомб нет. Щас бы как швырнули бы! — жалеет создатель Ракушки, что нечем адекватно залепить в обратку и обижаясь на агрессивный приём аборигенов.

— Сеня! Врубай трансляцию и пиши, что там происходит! — офицеры чувствуют себя неуютно в сложившейся ситуации. Вроде и их профиль, а помочь невозможно — сиди не отсвечивай. «Мля хоть бы парашюты дали» — мелькает здравая мысль у Зубова. Развить её мешают происходящие далее события. Семён выводит звук на динамики. В динамиках орут по-китайски и по-русски. Это заинтересовывает всех. Китайский никто не знает, зато носителей великого и могучего в рубке достаточно — все.

— Пусть прыгаю в море немедленно! — орёт громкоговоритель, — Да пох мне их сети и снасти! Срочное погружение! Отстрел якоря! Курс на выход из бухты! — после случайно попавших в эфир слов неизвестного начальника вокруг лодки вскипает синева морской воды, а с корпуса прыгают в море человеческие фигурки. Шустрый катерок подбирает пловцов, пока субмарина начинает медленно набирать ход, по дуге уходя в сторону выхода из бухты. На поверхности воды остаются лишь обрывки сетей и четыре поплавка оборванных в бегстве от Ракушки плавучих якоря, что держали цистерну подводного монстра на плаву. Сканер ловит следующую передачу.

— Я берег — никому не высовываться. Пусть подойдут ближе. Включайте станцию наведения, — рубит команды кто-то несомненно, собираясь разобраться с тарелкой по-свойски. Саныч берёт в руки микрофон и с сомнением смотрит на экран нижней полусферы. Самое время проявить дипломатические способности удачливого бизнесмена.

— Эй, там внизу. Ещё раз стрельнёте мля по моей ласточке — сварю, её-моё, заживо вместе с лодкой и деревней. Ты что, командир, своих не признал?

— Свои дома сидят! Кто такой? Почему вторгся без разрешения в воздушное пространство военно-морской базы Северного Флота! — взрычал динамик низкими басами и откровенной угрозой.

— Какого флота? — ещё раз глянул на призывную теплоту песка под пальмами пляжа на берегу бухты Сан Саныч, проверяя себя и собеседника.

— Российского! А ну, — сел на пляж и вышел с поднятыми руками! А то, как вмажу сейчас комплексом, будешь потом всевышнему вопросы задавать! — приказал голос военизированного невидимки.

— Саныч, активное облучение радаром. Могут ракету пустить! По диапазону С-400 береговой обороны ВМБ.

— Уйти сможем?

— Со снижением!

— Давай!

— Держитесь! — тарелка ухнула вниз так, что желудок приподнялся к горлу, а невесомость нежданно попыталась приподнять тела экипажа разведчиков над металлическим полом рубки. Запоздало свернули вспышками очереди на наблюдательной вышке «военно-морской базы», что базировалась на пляже.

— Радар достаёт! Уходим за гору на форсаже! — предупредил всё же Серёга, и потом всех вдавило в спинку кресел ускорение данное кораблю старателей.

— Млеить, пограничник, это тебе отдельным счётом пойдёт! — пригрозил Саныч сквозь оскаленные в перегрузке зубы.

После возвращению на базу все участники разошлись по своим местам дислокации и занялись оценкой ситуации и выработкой решений.

Зубов О. Капитан. ПВ КГБ СССР.

— Что делать? — вопрос даже не стоит, — Валить отсюда! Лодка, ВМБ, Стена, Бухта. Село под пальмами. Для первого раза хватает над чем поразмыслить. Итак, что я, Зубов Олег думаю делать? Первое вернуться на заставу. Второе — решить с артельщиками вопрос по оплате их труда и амортизации Ракушки. Попытаться ускорить получение старателями паспортов. И может, удастся слетать на восток к Урахбеку и его начальнику. Неплохо бы связаться с этими моряками, что так огрызнулись при попытке приблизиться к их святому месту забазирования. Рапорт наверх написать. С Марковым посоветоваться насчёт Гонзалеса — вооружить, дать станцию и пусть связь качает. Старшине успеть натаскать инструментов и соорудить сносный сруб-барак, а затем и каменный. Золото передать для самоокупаемости. Расчёт составить на завтра. Поговорить с солдатами. Проверить, что спортсмены нарыли на пастбище. Помыться в речке. Баньку бы построить!

Марков В. Майор.

— Надо попытаться узнать в центре — что там по Хуану нового. Составить рапорт о происшедшем разведполёте. Прощупать старателей насчёт «халявного» полёта к Урагхбеку. Разговорить Саныча — может ещё что про ближайшее будущее расскажет. Серёжу-Кулибина: однозначно разводить по полной насчёт труб в сотах и двигателя по Ракушке. Семёныч — тёмная лошадка. Попросить водки для завязывания контактов. Кассету передать в центр, да и неплохо бы просмотреть, что там было без паники и фанатизма при виде ракетного пуска. Морячки интересные, чьи? Наши или Российские, как эти старатели?

Сан Саныч Мельников. Старатель. Золотодобытчик.

Лететь. Лететь на Землю. Пока не убили к черту. Там хоть понятно всё. А тут, только нос показали, в атмосферу не вошли — Хроны, до Тейи толком не добрались — татары. Татар — прогнали: КГБ. Чуть высунулись — ракетами в лоб стреляют. Хорошо хоть бабки загребли. Узнать, что там у Серого с подготовкой, как расчёты и дай бог ноги, пока головы не поотрывали. В своём времени оно привычнее и люди понятны, и поступки предсказуемы. Погранцам мы помогли не задаром. И то хорошо. От чеченов откупимся, от ФСБ спрячемся, ФБР будем дурить по мере возможности. В крайнем случае — Ракушку можно продать за спокойствие и мирную жизнь в сытой АМЕРИКЕ. На один перелёт керамики хватит.

Серёга. Изобретатель.

Классная стенка. Надо слетать ещё и на видео подробно заснять. Там же на танках по вершине ездить можно! Да непросто а в колонну по три как на Красной площади! Заодно и поболтать с моряками на безопасной дистанции. Лодка какая-то знакомая. Увеличить изображение и сравнить по картинкам в базе данных корабельного сервера. Где-то у меня робот испытатель в грузовом отсеке стоит — запустить бы по берегу в автономке — пусть золото моет. Надо предложить Санычу, а то погонит сейчас на Землю. Ничего я ему про небесную механику растолкую мол только через два месяца планеты станут как нам надо. А пока уговорю к стенке пройтись на бреющем, со стороны моря.

Оперативный дежурный по ВМБ СФ на планете Тейя.

Что за черт. Русские? На тарелке? А если хроны снова моряков воровать прилетали? И это их очередное коварство. Хоть отпугнули. Не любят они наш «Град». Да и С- 400 им не по нраву пришёлся, а ПЗРК лихо сшибли, даже не попытались гипнооружием наводчика «обесточить». Надо командиру доложить и с лодкой связаться. Заодно узнать, что там у китайцев? Может, спустятся со стены в лес и разведгруппу в сторону юга пошлют вдоль горного кряжа? Однако матерились грамотно. Что если наши? А мы их ракетами, без предупреждения, по мордасам! Ладно пусть совет командиров решает что делать.

Командир подводной лодки.

Бля! Чуть не проворонили атаку хронов. Хорошо, что они свои аппараты движения на лодку поставили. Им разгон не нужен. Не ломаются. Не ремонтируются. Придётся на боевое дежурство выходить. Снова намекают, что мы условия перемещения не выполняем. Надо пленных брать при атаке на море. Глядишь, и бабы нормальные попадутся, а не китайские маломерки. И вообще надо отделяться от китайской народной республики. Только, как «супер» делить будем? Склад понятно — он китаёзам, что свалка металлолома. Но прежде связь с базой и узнать что за непонятность прилетала. Странная тарелка, обычно лодка леденеет при их приближении, а в этот раз как гончая при старте сорвалась по глубоководному каналу в океан. Надо разузнать подробнее детали налёта.

Семёныч. Сеня. Водитель бульдозера.

От ё — вляпались. Однозначно не лезть впереди батьки в пекло и домой. Денег — полный трюм. Жаль погранцов бросать. Свои — не чужие. Надо будет им Самсунг Галакси Три-С подарить, что в заначке лежит. Один черт янки его по номеру засекли, а пацаны хоть в игрушки поиграют. А може и разберут на куски. Всё лучше, чем выкинуть. Та и Сашкин с Серёгиным мобилы засветились. Надо кинуть мысль Санычу и продать предкам — пусть с технологиями ознакомятся. И бабки срубим и СССРу поможем. Золтишко то есть внизу точно — надо сходить и под прикрытием погранцов пробу взять на лоток. Эх бабу бы! Тоже мысль — надо Санычу подкинуть идею, а то жмёт же давление в системе, сброс необходим.

* * *

Срочное сообщении Си-эн-эн, Би-би-си, Си-би-эс, транслируется вне очереди с прерыванием плановых программ.

— Дорогие леди и джентльмены, дамы и господа, синьоры и сеньориты…, мы вынуждены прервать программу передач на сегодня для экстренного сообщения, — начали вещать дикторы на всех каналах, языках и странах, — вчера мы получили сообщение о происшедшем контакте с разумной цивилизацией. К сожалению, не обошлось без противостояния, тайн, погибших и безвыходной ситуации. Впрочем, обо всём по порядку. Вы слушаете Си-эн-эн и его партнёров! Только для вас самые свежие новости без подоплёк, досужих комментариев и внушения точки зрения госдепа! Слушайте нашу сенсацию!

Вчера, выступление постоянного представителя СССР при ООН господина Селезнёва Г. А. было завершено зачтением и последующей передачей в руки представителя США в Генеральной Ассамблее сенсационной просьбы военнослужащего сил специальных операций ЮСАрми капрала Хуана Гонзалеса. Сенсационен оказался не только текст заявления-просьбы к секретарю госдепа и министру Обороны, которую капрал дублирует на видеозаписи продемонстрированной и переданной в госдепартамент и средства массовой информации представителем СССР. Бурную реакцию вызвали обстоятельства сопутствовавшие этому обращению. Во первых господин Селезнёв сообщил представителям государств членов и наблюдателей, что военнослужащие Пограничных войск КГБ СССР обнаружили и попытались исследовать тайную базу инопланетян в горах Туркмении на границе с Ираном. В результате этой попытки группа советских военных оказалась в западне подстроенной инопланетными пришельцами, с которыми вынуждена была войти в контакт. К сожалению, технически более продвинутые представители неизвестной цивилизации, которых группа пограничников окрестила Хронами, перерезали доступ к группе неизвестным науке Земли полем, связь можно осуществлять только в одностороннем порядке с помощью гужевого транспорта. Людей завеса на ту сторону не пропускает. Русским удалось выяснить, что в эту же западню попал и отряд американских специальных сил, что сопровождали секретную научную миссию по изучению аномальных явлений с иранской стороны горного кряжа. По сообщению капрала Гонзалеса более шестидесяти американских военных, ученых и аналитиков были уничтожены встретившимися по ту сторону завесы враждебными племенами. Сам Хуан Гонзалес бежал из плена варваров после того, как русские пограничники отбили аналогичную атаку на их укреплённый лагерь по ту сторону инопланетного прохода. Раненому в схватке капралу оказана необходимая медицинская помощь. В настоящее время в связи с тем, что военнослужащий американской армии находится на территории, принадлежащей по международным законам СССР, и контролируемой небольшой группой пограничников, и тем, что не имеет никакой возможности быть преданным американским властям, так как и сами русские солдаты не имеют возможности пересечь поле-дверь в пространство, где они находятся. ТО, Учитывая вышесказанное, капрал Хуан Гонзалес просит разрешения у американского народа и правительства США на продолжение службы в качестве инструктора-вольнонаёмного в составе группы пограничных войск КГБ СССР на освобождённой ими территории с сохранением воинского звания и выслуги лет, а также продления контракта по срок его возвращения на американскую землю, а также сохранения его денежного довольствия по меркам военного времени.

— А сейчас дорогие зрители мы покажем вам кадры записи того, как была отбита атака на русский форпост во внеземелье, как капрал совершил побег, и как его раненного и обессиленного нёс на себе русский солдат, также видеозапись первичного допроса Гонзалеса и его обращение к американскому народу, президенту и семье. Обратите внимание дорогие зрители, что допрос проводился после того, как нашему солдату оказали первую медицинскую помощь, накормили, и следили за его состоянием всю ночь, пока он находился в бессознательном состоянии сна. Конечно они его стерегли, но отдали единственную койку в пещере и чей-то спальный мешок.

Также спешим сообщить Вам, что личный представитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева в США, посол СССР Добрынин прибыл к дому, где проживает семья американского солдата и передал письмо Хуана Гонзалеса адресованное его родным и близким, а также побеседовал с родителями солдата. В настоящее время наша съёмочная группа, вместе с другими представителями прессы дежурит у дома папы и мамы нашего военнослужащего, чтобы взять интервью у самых близких людей героя. И заснять их радостные лица на плёнку. А сейчас мы транслируем вам картинку дома, у которого стоит автомобиль полномочного посла СССР и машины его помощников и персональной охраны. Окна в доме плотно зашторены. Но мы не теряем надежды первыми сообщить вам результаты визита русского представителя в дом простой американской семьи, — комментировал кадры на экранах телевизоров диктор канала новостей. Рейтинги новости зашкалили все вероятные и невероятные сенсации. По экранам телевизоров транслировали «допрос» жующих хлеб со сгущёнкой пограничников и голодную реакцию на варёнку перевязанного, побитого и худого капрала. По всей Европе и Америке шуршала фольга разворачивающегося руками старшины шоколада Алёнка и виды эмалированных кружек, из которых хлебали горный чай спасители и бывший пленный. На русской улице покупатели смели всю имеющуюся в магазинах и супермаркетах сгущёнку. Хлеб пришлось экстренно выпекать дополнительно. Народ хотел побыть в шкуре героя и попробовать вкус гречневой каши, которую лопал на обеде из немецкого котелка будущий вольнонаёмный инструктор вэчэ 2103 «Т», на фоне кителя афганки майора разведывательного отдела управления контрразведки КСАПО. В охотничьих магазинах скупили военную форму «а-ля совьет солджей». Подростки щеголяли военной фарнитурой МО СССР. Особо шустрые носили зелёные береты с красной звездой, где острый золотой серп пытается оспорить могущество с крепким молотом в рубиновых пятиконечных лучах. Однако самые при самые щеголяли сапогами и портянками. Зимой ожидалось нашествие валенок. Биржа отреагировала взлётом котировок русского рубля к доллару.

Доллар пыжился и проводил жесточайшую экспансию на золотом рынке, но упал до пятидесяти копеек за единицу амерской валюты.

Больше всего по ТИВИ повторяли видеотрывок с четырьмя сидящими за столом пограничниками и капралом с кружкой в руке. Доброжелательную морду лица Виктора Ивановича и алчные глаза провожающего корочку со сгущей физиономию дяди Феди печатали, показывали и клеили на витрины магазинов. Вездесущие аналитики тут же просчитали, что Грязнов выделил капралу на одну линейку больше кубиков шоколада, чем остальным пограничникам, сидящим за патронным ящиком-столом. Отметили аккуратную белую полосу чистоты бинта под порванным пулей рукавом «формы-песочки» спецназовца. Обработанные раны на лице и ладонях капрала. И совершенно удивлённые глаза — русские оказались не людоедами, делились дефицитными сладостями, не пытали, не били и вели себя абсолютно дружелюбно, как сосед по рюмке и бутылке пива в баре между четвертой и пятой улицей в Нью-Йорке.

При съёмке обращения президента в кадр попала Светка, что приволокла партию запчастей для кроватей. Её хрумкающую овёс рожу сразу отметили глазастые журналисты и сопоставили с фразой о гужевом транспорте способном проникнуть через завесу. Кто-то вспомнил про двигатели для космических кораблей, что собирались на стартовом столе мыса Канаверал. По Нэйшенал Джиографик запустили фильм о выдающейся породе тяжеловозов. Попытки администрации США снизить уровень интереса к новости чуть не привёл к импичменту президента. Конгресс потребовал отчитаться об американских гражданах, погибших в этой операции. Сенат США и комитет по разведке вызвал руководителя центра изучения аномалии на секретные видеослушания. Президенту пришлось выступить перед народом и во всеуслышание дать разрешение на службу американской Родине в рядах Пограничных войск КГБ СССР капралу специальных войск армии СШУ Хуану Гонзалесу. И передать ему письменное, подписанное лично письмо подтверждающее решение верховного главнокомандующего ЮСАРМИ с визой министра обороны и госсекретаря. Письмо показали по всем телеканалам. Америка и Европа замерла возле экранов. В стране остро вырос спрос на русскоговорящих сограждан и гастарбайтеров.

— А не пора ли нам подумать о том чтобы заключить союз с русскими Советами? — закончил изложение новостей очередной диктор, — а то ведь можем и не успеть к раздаче подарков на Рождество инопланетной щедрости. А русские получат приоритет не только в балете, космосе и производстве оружия, но и станут посредниками в общении с развитой цивилизацией невидимых доселе Хронов.

Откуда: СССР, Туркмения 624440, посёлок Фирюза. В/ч 2103 — индекс «Т». Капралу Хуану Гонзалесу.

Куда: США. Штат Солнечная Алабама. Сан-Тропезо. Шестая авеню 8-45. 32455. Мария и Гарсия Гонзалес.

«Здравствуйте мои дорогие. Спешу сообщить вам, что у меня всё хорошо. Я жив, почти здоров и организм быстро идёт на поправку. Очень скучаю по вам и нашему городку. Мне пришлось пережить много потрясений, но благодаренье господу, он ниспослал мне удачу и подарил жизнь. Спасибо русскому парню, который вытащил меня из реки полузахлебнувшегося. Если не он и то что я не послушал бы отца и не занялся плаванием, то вряд ли бы доплыл до русского берега. Слава богу, чемпиону Алабамы под силу переплыть реку и с одной здоровой рукой. Меня легко ранили в плечо, но рана уже затягивается. Мама, не волнуйся, здесь кормят хорошо, их главный сержант, что зовут «стярсина», следит за тем, чтобы мне, как временно пленному перебежчику и раненному — выдавали усиленное питание. Мама у них есть очень вкусная «кяшя Кречка» я обязательно приготовлю её для тебя с «тюшёнка» и ты сама оценишь аромат, калорийность и полезность русской полевой кухни. К сожалению, не могу приехать к вам по причине отсутствия возможности. Но как только такая опция мне будет представлена, то воспользуюсь ею немедленно. Очень прошу вас не болеть и дождаться моего возвращения. Передавайте привет всем родственникам и если можно не забудьте сказать Анжеле, что я жив и её люблю. А то вдруг мне не представится такая возможность. Она вольна поступать, как сама посчитает нужным. Пожалуйста, мама, не передавай мне посылок, я уже вырос и могу сам о себе позаботиться. Правда, придётся немного послужить нашему противнику из империи зла. Но я бы пожелал, чтобы у моих врагов таких друзей никогда не было. Удивительно, но они умеют говорить по-английски, правда, не очень грамотно. А вот я по-русски пока знаю всего несколько слов. Они не ходят в шапках, у них нет медведей, они умеют обращаться с современной техникой. Их радиостанция УКВ — лучше, дальнобойнее и легче нашей. У них в горе стоит туалет с настоящим, чистым унитазом! При том, что водопровод они соорудили своими руками! Дисциплина — это что-то в чём-то! Однако я буду заканчивать, скоро пойдёт очередной обоз, и моё письмо обещали передать домой. В нашу Алабаму. Я вас всех очень люблю, скучаю, обнимаю и целую. Ваш сын, брат, племянник, внук и солдат Хуан Гонзалес.

Папа — береги маму, она у нас одна. И не болейте. Вернусь — проверю! Хуан».

Откуда: США. Солнечная Алабама. Сан-Тропезо. Шестая авеню 8-45. 32455. Мария Гонзалес.

Куда: СССР, Туркмения 624440, посёлок Фирюза. В/ч 2103 — индекс «Т». Капралу Хуану Гонзалесу.

«Здравствуй, милый мой Хуанито! Наконец-то получили от тебя весточку, а то не думали, что и делать когда, пришли два сержанта с психологом и сообщили, что ты пропал без вести. Папе стало плохо, вызывали скорую, но в больницу он ехать отказался. Сержанты выразили нам сочувствие и предложили тебя похоронить. Салют, оркестр, гроб, флаг, место на военном кладбище и церемония от департамента армии США — бесплатно. А что-то мне говорило, что врут они, живой ты где-то мыкаешься. Отец «грохнул» кулаком и отказался от денег, что они хотели нам перечислить с твоего пособия «по гибели» и последней платы за службу. Я молилась не зря. Мы очень рады, что ты жив мой мальчик. Тот русский джентльмен, что принёс нам письмо, был очень внимателен и даже предложил нам съездить в Россию, но предупредил, что мы тебя не сможем увидеть, а вот ты нас увидишь. Я думаю, что поездка стоит того, чтоб раскошелиться на билет через океан. Может эти Хроны, и откроют хотя бы мне дверцу к тебе, туда, откуда принесли это письмо. Все тебе передают привет и желают удачи. Отец Ортит сказал, что проповедь в воскресную службу он посвятит тебе и твоим мукам. Папа закрывает все дела и готовится к поездке. Твоя подруга Анжела тоже хотела бы увидеться, но она всего лишь может рассчитывать на статус невесты. Высылаю тебе нашу фотокарточку и фильм на видеокассете. Жду не дождусь момента, когда хотя бы почувствую, что ты где-то рядом. Пиши, не забывай нас сыночек, ты старший по тебе остальные расти будут. Обнимаем, целуем и любим крепко. Твои папа и мама.

P.S.

Будь осторожен мой Хуанито, не лезь в пасть к дьяволу и молись на ночь как подобает настоящему католику. Этот русский мужчина, что протянул тебе хлеб за столом, показался мне добрым и справедливым человеком. Мне трудно судить о его поступках из такого далёка, но держись его мой сынок, материнское сердце не обманешь. У него для тебя всегда найдется что-то хорошее. Береги себя. Твоя Мама».

Вот так вот могло красиво произойти обнародование событий на границе двух миров. На самом деле случилось по другому. Ни одного слова не вышло наружу в средства массовой информации. Семью Гонзалеса взяли под плотный контроль спецслужб. Разрешение сержант получил настоящее, но кроме него, некоторых членов кабинета и президента США об документе никто не знал. По договоренности с руководством СССР решено держать события внеземелья в строжайшем секрете. И «оказывать помощь» друг другу. Залогом исполнения обязательств стал документ Гонзалеса, разрешающий службу в КГБ СССР по контракту и подписанный высшими чиновниками США. В свою очередь северо-американское государство обязалось не проводить в районе Фирюзы никаких враждебных акций.

* * *

По результатам обдумывания ситуации первым отметился майор, сразу как только плюхнулись на родной уступ над «Крепостью».

— Серый, а что вы видели с орбиты, когда на посадку шли? — вопрос Маркина заставил «Кулибина» зыркнуть в сторону Александра Александровича в поиске его одобрения и разрешения ответить на такой простой запрос информации, — Ведь небось и видео записали на своё хранилище данных, — невозмутимо добивает неоспоримым утверждением майор. — А про это молчок. Это ж карта половины Тейи. Готовая практически. Вы не могли мгновенно сесть на тёмной стороне планеты, значит садились на освещённой и снимали то, что видели внизу. Что? Тоже продавать будете? — оборачивается в сторону бригадира разведчик.

— А ты купишь? — хоть кувалдой бей непробиваемого Сан Саныча, — мы тебе распечатаем на принтере, — то ли шутит, то ли серьёзно отвечает старатель.

— Куплю, — спокойно злится офицер или делает вид что ему надоел рыночный подход союзника по планетарной обороне, — Сколько ты хочешь?

— Половину прииска под нами, что вы застолбили и проволокой колючей обнесли, — кладёт локти на стол и приближает лицо к голове офицера золотоискатель.

— Не пойдёт. Двадцать процентов от всего добытого золота, других металлов и драгкамней! — удивляет своей информацией разведчик. Немая пауза в кабине Ракушки говорит о многом. Семёныч садится тупо вытаращившись на майора. Брови Серёги-самоделкина с интересом застревают в районе затылка. Новость ошарашивает артель старателей.

— Каких драгкамней? — как эхо повторяет Сан Саныч прищуриваясь на фас Маркина.

* * *

С Ракушки никто не уходил. Всех интересовали кадры записанные компьютером при подходе и бегстве от таинственной бухты

— Ну, что там за лодка? Серый? Записал? — торопил Сан Саныч Серёгу.

— Погоди, щас увеличу изображение, — на экране возник зализанный темный силуэт на поверхности почти прозрачной воды бухты. Картинка показывала, что на корпусе лодки находилась целая куча народа, причём занимались низкорослые подводники выборкой сети и выуживанием из ячеек, запутавшейся рыбы. Техника позволила разглядеть шорты, загорелые торсы рыбаков и плоские лица. Один конец нейлоновой паутины, что перегораживала по сути половину акватории бухты просто завели к борту лодки на шестивёсельной шлюпке и тянули вдоль корпуса. Второй конец поплавков уходил к дальнему противоположному берегу и заканчивался огромной катушкой с тросом и зубчатым редуктором, что постепенно ослабляли по мере съёма рыбы из ячеек. Лодка довольно хорошо и добротно стояла между тросами на четырёх огромных плавучих цистернах, что держались за мертвые якоря крепко законтрогаенные в глубине подводного канала. Без ракет и манёвров, в спокойном состоянии, можно рассмотреть на изображении бухты и чётко выделить темнотой глубины и двухсотметровой шириной — не маленький проход который вёл к не менее объёмной дыре в горе слева, замаскированной закрытыми воротами. Только в кутерьме скоротечного боя при отражении атаки из ручного ПЗРК можно было не заметить ровную блямбу «дверей» в теле горного склона. У причала, примыкающего к глубоководной «канаве», ведущей в каменную пасть, стояла тройка буксиров, увешанных по периметру бортов старыми покрышками. На вершинах обоих горок вертелись зелёные решётки локаторов и торчали развёрнутые поля антенных полей, плохо различимые на фоне скал и буйной растительности. Марков просто впился глазами в экран изучая построение элементов ВМБ и пробурчал свои первые соображения по поводу увиденного.

— Гляди Сан Саныч, — вовлекал в рассуждения о ситуации майор главу старательской артели, — Они, не боятся атаки с моря. А вот с берега и с воздуха со стороны суши нас ждали. Или кого другого. Смотри, лодка стояла носом не к выходу из моря, как поставил бы её любой на случай нападения на бухту, а к берегу, в сторону «крышки» в горе и причала. Значит, в океане есть то, что защищает бухту надёжно от любого желающего захватить этот сладкий кусок оборудованного берега. Интересно кто же это там по лодке бегал?

— Да, это ж японцы, — Сан Саныч развёл руками в удивлении перед экраном с видеокадрами, — Или китайцы? Что они делают? Рыбу что-ли ловят? С подводной лодки? Ненормальные! — далее на кадрах удалось рассмотреть, что на носу субмарины поднялся прежде лежащий на черной резине человек, ростом превосходящий гномистых рыбаков, и вскинул на правое плечо почти двухметровую зелёную трубу с пистолетной рукояткой. Далее вспышка, выброс ракеты, включение маршевых движков и стремительное приближение опасного снаряда к Ракушке. Одновременно со стрельбой и вполне узнаваемым матом в радиоэфире рыбаки сыпанули с борта в море, бросая сеть и оставляя корзины с рыбой. Далее, на корме лодки ещё один наводчик с трубой и вторым номером сбоку, опустил тубус и рысью кинулся к ограждению. Как только расчёты ПЗРК скрылись внутри рубки, то за сдвоенными рулями вскипел бурун, из корпуса, как крылья у самолёта, выдвинулись «рули глубины». Корабль двинулся вперёд, набирая ход и одновременно погружаясь в воду. Вошёл в циркуляцию, практически на месте развернулся в глубоководном проходе бухты и дал дёру к океану.

— Какая ж там глубина бухты? Серый — размеры вычислить можешь? — пилот защёлкал клавишами и задвигал беспроводной мышкой.

— Ширина канала двести метров, глубина до пятидесяти с увеличением в сторону открытого моря.

— А по лодке?

— Где-то метров восемьдесят в длину, ширина палубы — до десяти метров. Посадка — не меньше шести метров. Не похожа на дизельную. Большая слишком, — вывод Серого озадачил всех в командном отсеке тарелки.

— Принадлежность определить можешь? По силуэту хотя бы? — Маркин предлагал выяснить тип субмарины, что так быстро скрылась в воде бухты, — Как она так быстро завелась? Реактивная что ли? Атомная не может мгновенно включиться, ей время на разгон реактора надо.

— У меня базы данных ВМФ нет. Не та тематика. Но есть подборка по текстовым файлам с общими чертежами и ТТХ. Когда титан брали, то пришлось ознакомиться. Сейчас распечатаю в черновом формате, чтоб краску не тратить, — лазерный принтер загудел, зашуршал валиками и выдал в печать около двадцати листов с черно-белыми картинками. Листы разобрали и начали сравнивать с силуэтом, что замер на плоском мониторе. Прикладывали лист с изображением прямо к мерцающей поверхности где замер силуэт «незнакомки» в остановленном кадре.

— Вот она! — первым обнаружил сходство на листе в его руках Семёнович. Взгляды офицеров и старателей обратились к бумаге, что приложил к экрану и держал на весу водитель бульдозера. Сравнить изображение — сложности не представляло. Рубка лодки отличалась от всех остальных в распечатке так разительно, что не было никаких сомнений в принадлежности её к проекту семьсот пять — Лира. Маркин быстро изучал ТТХ и выразил своё отношение к прочитанной информации неожиданной фразой.

— Не может быть! Тут написано, что сняли с вооружения и сдали на утилизацию! Это куда? В металлолом что-ли? Как макулатуру в школе? Реактор на жидком металле? — народ с интересом глядел на экран, на котором подводная лодка проекта Русанова с лёгкостью разогналась и умчалась в глубину вод бухты внеземелья в сторону широкого выхода в открытое море.

— Ну, тогда понятно чего они матерились, — впервые подал голос абсолютно сухопутный пограничник Зубов, — Ни с того, ни с сего: стадион с неба прилетел. Хорошо, что хоть, чем похлеще в нас не звезданули. Я думаю, они там задумались, чего это мы их тоже обругали на родном языке. А что там за домики справа внизу обозначились? — занятые подводной лодкой, разведчики не сразу обратили внимание на неподвижные строения, что серо-зелёно теснились на суше, наполовину скрытые среди крон окружающих деревьев.

— Да погодите вы с домами, что там с лодкой? — интересуется Семёныч и в его любопытстве есть смысл, — что там ещё написано про неё?

— Да почти ничего. Экипаж — двадцать четыре человека, почти все офицеры, — взялся за чтение вслух ТТХ изделия «Альфа» Марков, — водоизмещение три тысячи пятьсот тонн. Максимальная скорость — сорок узлов. Это интересно сколько по нашему? Хм! Сорок узлов — под водой, — уточнил офицер важную особенность беглянки.

— По нашему? — задумчиво проговорили застучал пальцами по клавишам компьютера главный пилот «Ракушки», — по нашему это где-то около восьмидесяти километров в час.

— Чегооо? — недоверчиво протянул Семёнович и подшагнул к экрану, чтоб проверить расчёты Серёги, — да ракета на подводных крыльях больше пятидесяти пяти кэмэ за час не летит над поверхностью! А это что ж, быстрее что-ли? Под водой? Да там же сопротивление жидкости раза в четыре больше! — не поверил расчётам и информации из распечатки инженер бульдозера.

— То-то она от нас так быстро удрала, буквально в пять минут уложилась в драпе, — поднял брови Зубов, — что-то мне не нравится эта бухта, лодка, антенны, снова пещера в горе, пулемётчики, ракетчики. Лучше к монголам слетать, те хоть стрелой обшивку не пробьют и понятно каких гадостей от них можно ожидать.

— Ага, уже полетели! Щас! Хватит на сегодня приключений —, недовольно возразил бригадир и посмотрел вопросительно на Серёгу с Сеней что всматривались в какие-то данные на экране центрального монитора, — что вы там ещё нарыли?

— Анализ текста говорит, что рыбку ловили настоящие китайцы — ханьцы, материковый диалект центральной Поднебесной. В смысле — ближе к Пекину —, не очень понятно пояснил Серёга, — А вот по-русски нам отвечали наши мужики и причём сильно военные.

— Ясно, что не мирные строители метро, — сарказм Зубова заставил присутствующих чуть дёрнуть уголками губ, — Надо с ними пообщаться, с водкой, закусью, на природе, с шашлыком в крайнем случае, — внёс предложение в порядок последующих действий капитан погранвойск.

— Как со мной? — ирония в словах Сан Саныча намекала на коммерческую основу взаимодействий с пограничниками, — А если они по нам чего покрупнее запустят?

— Так вот поэтому и надо пообщаться. Слава, что у неё за вооружение у этой «Альфы»?

— Да вроде только торпеды, но наши моряки они ж торпеды ракеты сейчас запихивают противокорабельные. Так что могут и по суше жахнуть из-под воды. Серый? Глянь чем по нам можно зарядить с моря и на какую дальность?

— Ракето-торпеду до двухсот километров. Как минимум — триста кило взрывчатки, — тревожно ответил главный пилот и конструктор Ракушки.

— Нам до них сколько лететь пришлось? — требовал данных Марков.

— Сто пятнадцать километров, — невесело ответил Серёга.

— Нас могли засечь с местом посадки?

— Могли, но проблематично. Назад мы «убегали» на бреющем. Странно другое — почему они наш подлёт прозевали? На горе хорошо видно радиолокационные антенны, — ткнул пальцем в картинку на мониторе старатель.

— Может, выключили, чтоб не светить точку облучением?

— Тогда вопрос — от кого не светить? — влез в разговор со своим предположением Семёныч, — Там что? Есть кто-то, кто может обладать противорадиолокационными средствами, — чуть не сломал язык об необычное слово тракторист-золотодобытчик.

— Да тут сплошные вопросы. Одно хорошо — русские вроде, — обнадёжил себя и других Зубов.

— Русские говоришь? — с большим сомнением в голосе спросил Сан Саныч и тут же пояснил, — нас тоже не таджики гоняли по собственной стране вместе с чеченами. Не верю я им. И лететь туда желания больше не имею. Если подобьют Ракушку, то мы отсюда никогда не улетим. А у тарелочки ресурсы не беспредельны. Мы её не для войны делали.

— Саныч. А если они сейчас нас при любом подъёме в воздух засекут и дадут залп четырёх ракетный из эС-четыреста? — бригадир Глянул на Серого. Тот пожал плечами.

— А где ты видишь эс четыреста? — язвительно прищурил глаза и махнул в сторону пульта Саныч.

— А вон, под пальмами тубусы-контейнеры, — чесал затылок Серёга. В двадцать первом веке только дикарь не знает про эс-четыреста.

— Что за эс четыреста? Что ни секунда — новые заморочки, — отреагировал на спор двух старателей Марков.

— Комплекс ПВО, сбивает всё, что летает на любой высоте и большой дальности.

— А откуда у них столько электричества? — вставил свой кусок мозаики в общую картину неясностей Зубов, — на заставе, только аккумуляторы заряжаем, телек смотрим, да свет даём до двух ночи и то дизель гоняем и соляру жгём. А тут: ПВО, локаторы, антенные поля, явно стапель в горе для лодки или лодок. Может у них ещё какие сюрпризы есть?

— Вот поэтому надо слетать, спросить и может помочь чем? Они ведь сюда небось как и мы все не за манной небесной пришли и не по своему желанию?

— Ага, поможешь им! Как помогут из этого эс четыреста и рой ямку в песочке для Серёжи Саши и Сени, — отрицательно отнёсся к предложению военных и Серёги главные артельщик и командир экипажа Ракушки.

— Саныч, да мы потихоньку. Рацию включим, отлетим от нашей горы на другой склон и по короткой волне запрос пошлём, а там может, и договоримся, — уговаривает Саныча Серёга.

— А они нам эту противоларадиокационку как вмажут с наведением на излучатель и всё. И никому эти мильёны в трюме мы не привезём. Я против любого контакта. Хочу порыть золото. Отремонтировать Ракушку и лететь домой на Землю, — Марков попытался что-то сказать, но вмешался Сеня.

— Так мужики нам тут поговорить надо между собой, вам отдохнуть. Так что давайте каждый по своим куреням, а утречком созвонимся, — Зубов кивнул с огромной неохотой. Офицеры попрощались и ушли с Сеней к спуску.

Старшина встретил обоих офицеров внизу с надеждой и неприкрытым любопытством.

— Ну, как слетали? — не удивил Грязнов вопросом. Офицеры сморщились как от зубной боли, — Шо, опять гроши требует!? — сам ответил себе Виктор Иванович.

— Да уж лучше бы деньги. Вот жеж послал бог помощничка, — отметил Сан Саныча Зуб.

— А карты планеты так и не показал, коммерсант, — напомнил и оценил незаконченный разговор с бригадиром майор.

— Может расскажите, что там стряслось? — переводил взгляд с одного офицера на другого старшина.

— Не, мы лучше покажем и рапорта напишем. А чаёк дашь Иваныч? — улыбнулся Зуб подмигивая старшему пропорщику, — Я ж помню, ты всегда мечтал быть мичманом с автоматом на пляже под пальмами.

— А шо, есть варианты? — не очень доверчиво сгруппировал брови у переносицы заинтригованный старшина дважды сухопутной заставы.

* * *

До утра дождаться не успели. Неизвестные моряки из огороженной китайской стеной крепости-бухты сами вышли на связь.

— Бухта вызывает Тарелку! Приём! — поднял экипаж Ракушки со спальных мест в полночь громкоговоритель системы оповещения и обороны тарелки, — Бухта вызывает тарелку! Приём! — повторили колонки через пять минут ожидания ответа.

— Ты что его на сканер поставил? — кивнул в сторону пульта Саныч, протирая глаза и зевая, — Куда? Стоять! — ухватил он за руку Серёгу, удерживая от попытки кинуться к микрофону и ответить на запрос. Сеня тоже не торопился с действиями поддерживая реакцию бригадира на ночную передачу.

— Засечь при приёме могут? — скупо поинтересовался он.

— Не, — обиженно высвободил руку из лап Сан Саныча Серый.

— А при передаче? — уточнил Сеня.

— Могут, — удрученно кивнул главный конструктор корабля, подтверждая опасность немедленного ответа на радио-обращение.

— По-русски однако, открытым текстом, — тон резюме Сан Саныча не толкал на активные действия.

— Частоту засёк? — начал руководить командир артели.

— Ага, — вопросительно глянул на Саныча Серый.

— Ну, тогда спать до утра. А этих на запись. Проснёмся — послушаем. Погранцам позвоним. Посоветуемся, — логика в рассуждениях бригадира направилась в сторону сотрудничества с военными, что не укрылось от Сени и Серого, — и громкость уменьши — орёт на весь корабль, — миролюбиво приказал Саныч, покидая командный пост.

— Чё это с ним? — Сеня глянул на Серёгу, тот пожал плечами и оба двинулись с намерением спать, спать, спать.

* * *

Начальника отдела специальных операций Ю.В. Андропов вызвал к себе в кабинет просто. ОН собрал совещание и в конце попросил Семёна Васильевича Кантова задержаться для консультаций по кадровым перестановкам. Результатом беседы стал план операции «Фаэтон». Смета расходов, утверждение плана подготовки и полная автономность участников задуманной долговременной закладки на территории США.

Прежде всего, создавались самые настоящие документы прикрытия и подбирались сотрудники — шесть пар и командир с заместителем — итого четырнадцать человек. Офицеров-мужчин вытянули из разных округов Союза, предварительно ознакомившись и отобрав после тщательной проверки. Патриотов в 1982 году ещё хватало. Предварительная подготовка — окупала все мыслимые запросы нормальной советской личности. Завеса секретности сулила, как минимум, зал славы и вечные пересуды, мифы, слухи и здоровую преждевременную гибель на благо Родины. С посмертным награждением не ниже ордена Ленина и полной гостайной лет, этак, на пятьдесят-сто. Женщин отбирали особо тщательно. Пары опробывались на тестах к совместимости высшей, чем у космонавтов для полёта на орбиту.

Лишь только потом участникам операции были доведены основные моменты их будущей задачи, которая не укладывалась ни в один сценарий для действий разведчиков на территории враждебного государства.

— Вам не надо будет добывать секретные данные, взрывать Белый дом или проводить вербовки, создавая агентурные сети, — пояснял офицер с седыми волосами на голове, пронзительно-нефокусируемым взглядом и с отсутствием интонаций в голосе. Опытный практик произносил слова выученные наизусть. Да и смотреть ему было не на кого. Лица людей, которых он инструктировал увидеть сквозь маску было невозможно. Хотя, всё это вы можете делать в полной темноте с завязанными глазами и даже с животными на ощупь, — удивлению участвующих в операции молодых сотрудников не было предела, — Ваша задача — переехать, создать семью и жить, создавая материальную базу для детей, что у вас родятся. Единственная просьба руководства — постараться, чтобы у вас был хотя бы один мальчик и имя для сына вы получите с остальными документами. Вы участники особого задания, и ни под каким видом не имеете права иным образом ставить под удар цель операции. В один из дней, месяцев или лет, вы получите письмо от господина Кантова, — хорошо реагируют думал профессионал разведки беседуя с новичками и чувствуя, как незримо для него напрягаются те под одеждой и масками. — Вы его обязательно получите, в нём будут инструкции о том, что вам необходимо сделать. Руководство КГБ даёт вам полную гарантию на то, что ни вы, ни ваши дети при проведении комбинации никак затронуты не будут. Жить и работать в США настраивайтесь лет на тридцать-сорок, а возможно и до конца жизни. Вам даётся полная свобода в организации своей личной жизни, работы либо бизнеса. Чем прочнее будет ваше материальное положение и достаток тем, надёжнее произойдёт выход на исполнение того, что от вас требует руководство. Идеальный вариант — своя фирма с возможностью выхода с предложениями о взаимовыгодном сотрудничестве на вашу практическую Родину. При этом никакой поддержки от конторы вы не получите, — безжалостно приговаривал их на пожизненный срок инструктор. — Те знания, умения и навыки, что были получены в процессе обучения ранее, вполне должны помочь вам занять реальное и значимое положение в американском обществе, — бубнил, как безэмоциональный автомат старший офицер Первого главного управления, заранее предвосхищая вопросы, — в случае отсутствия запроса на активацию — продолжать жить пока там и не помрёте, — неожиданно вульгарно закончил общий инструктаж ветеран невидимых войн.

— Вопросы есть? — вопросов у претендентов не возникло, пока они в полной мере не осознали, что такое отдать жизнь на благо Родины по крупинке в течении всего отмеренного судьбой времени, положив на алтарь неизвестной задачи, счастье родных, близких и самое жуткое — собственных детей, — Пока вы не получите имена у вас есть шанс отказаться, — скучно сфокусировал взгляд на том месте, где под маской находились глаза жертвы-нелегала сотрудник службы обеспечения. Надо отдать должное группе подготовки и отбора кадров ни один из претендентов в отказ не пошёл. Женщинам предварительно показали мужчин, с которыми им пришлось бы жить, рассказали всю подноготную и поставили перед выбором — вот твой будущий муж или другого шанса доказать преданность Отечеству в рядах комитета может и не выпасть. Католические священники позавидовали бы кадровикам ГБ, оперативникам группы обеспечения и аналитикам из психологического отдела. Пары срослись сами собой, сразу после первого ознакомительного свидания, дав обет быть верными до конца жизни, в горе и счастии, как присягнули второй раз перед строем невидимых кураторов из первого управления назначенных следить за ними с самых небес. В конце конкретной подготовки, перед самой отправкой в автономку им всё таки навесили груз перемен. После заключения брака, аналитики потребовали от каждой пары усыновить по одному ребёнку. Шестерых детей заранее отобрали и «отсеяли» от других бедолаг. Благо, что двести детских домов раскиданных по всему Союзу давали такую возможность в избытке. «Везёт им. Ну, хоть эти поживут в достатке, — подумал о живом материале комбинации один из офицеров и тут же забыл свои мысли, занятый делами подготовки операции.

— Семён Васильевич, вы уходите на пенсию, уезжаете от нас официально, селитесь в Канаде и ждёте. Ваша группа получает подлинные документы на имена людей, которые вы получите от куратора «Источника». Затем объекты подают легальное прошение о переезде на ПМЖ в Америку в посольство США в Москве. Мы абсолютно уверены, что они получат американские паспорта. Далее вы оседаете в Америке и пишите книги — желательно направленные на дискредитацию СССР, но не переусердствуйте. Ваш имидж врага в какой-то мере снимет с вас ненавязчивое внимание спецслужб и даст возможность через двадцать лет исполнить задуманное сейчас. Здоровье у вас отменное. Родственников нет, вы ж детдомовский. Женой пока не обзавелись, вот славно. Если найдётся подходящая кандидатура то мы будем такой порядок вещей только приветствовать. Есть возможность пожить у дяди Сэма как у бога за пазухой. Что скажите Семён Васильевич? — грустно посмотрел в глаза молодого генерала Председатель КГБ СССР.

— Когда приступать к подготовке? — если контора становится семьёй, то заботы её начальника воспринимаются, как свои личные.

— Спасибо, Семён Васильевич, — Андропов встал и протянул руку через покрытую зеленой материей плоскость стола. Командир группы глубокого и длительного бурения пожал ладонь генерала Армии энергично. Глянул так сурово-требовательно, что Юрий Владимирович проникся малой долей симпатии к человеку, которого посылал в неизвестное никому будущее. Но лёгкой дороги не сулил, — Немедленно приступайте и начните с «Источника».

* * *

Юрий Владимирович Андропов внимательно прочёл справку по капитану Путину В. В. служащему Ленинградского управления КГБ. Ничем особенным офицер не отличался пока, или не хотел выделяться. Времени на выявление скрытых способностей не было. И Генерал Армии вызвал к себе начальника службы оперативного сбора и обработки информации. Задачу ставил лично.

— Валерий Валерьевич, вот по этому офицеру мне нужны не просто данные о жизни, а его путь от рождения до настоящего времени. И родителей, и родственников не забудте. Информация должна быть полная, вплоть до того какого размера у него ноготь мизинца на левой ноге и как он читает новую книгу. Психологический портрет, тенденции развития личности, вероятные подвижки и изменения, карьерный рост, рекомендации по наиболее разумному использованию, характеристики друзей, учителей, соседей, сослуживцев, коллег по детскому садику и школе. Пионерская и комсомольская. Слабости, привычки, сильные черты, увлечения, темперамент… и т. д. Да вы и сами знаете. В общем — он объект моей собственной разработки. Месяц на сбор материала, две недели на изучение и полная секретность. Копий не оставлять. Все данные — лично мне на стол. Желательно, по возможности, в видео и звуковых записях. Если получится быстрее, то я буду чрезвычайно благодарен. После, такие же досье мне нужны на некоих офицеров Патрушева Н. П. и Бортникова А. В. Вопросы есть?

— Никак нет, Юрий Владимирович! Разрешите приступить!

— Конечно, Валерий Валерьевич. В случае непредвиденных обстоятельств — доклад немедленно, — в КГБ СССР умели работать быстро и качественно, не считаясь со временем. Особенно, если хозяин конторы лично просит.

Через шесть дней две толстых папки легли на стол Председателя, и он с интересом углубился в их изучение, просмотр отснятого видео и записанного аналитиками звука. Итогом работы стала толстая стопка листов размером с советскую энциклопедию запечатанная в кожаную сумку.

— Уточните, пожалуйста, когда Ракушка хочет стартовать с Тейи в сторону нашего будущего, — распоряжение получил лично полковник, ведавший всем происходящим на объекте «Источник». Юрий Владимирович Андропов умел быть благодарным для тех, кто ему помогал, — И примите под охрану кожаную папку особой важности. До моего распоряжения хранить аккуратно. Понятно, — что тут непонятного? В сейф, под номерной замок и с часовым перед железной дверью.

— Есть, — коротко ответил полковник и положил трубку на «высокую стойку» спецсвязи.

— Андрей, — снова взялся за интерком генерал армии в служебных апартаментах, — вызовите ко мне Чебрикова. По возможности — Срочно, — противоречил сам себе Юрий Владимирович. Ведь как это так может быть и по возможности, и срочно одновременно. — И ещё, Андрей, сделайте так, чтоб Федорчук о вызове не узнал, вы меня поняли?

— Так точно, Юрий Владимирович, выполняю, — по-военному заверил секретарь хозяина. Андропов хоть и ушёл из КГБ, но власть в конторе не утратил. Федорчука недолюбливал, но вынужден был с ним мириться по выбору Самого. Теперь, когда он точно знал срок смерти Генерального нужно было быть ещё более осторожным. Чебриков был тем человеком на кого он мог положиться и кого прочил в руководители комитета. Только ему можно было доверить тайну, посоветоваться и поделиться ответственностью

* * *

Зуб поднялся на горку к Ракушке сразу, как только над стелящимся к востоку лесом начало подниматься солнце. Жёлто-красные лучи осветили верхушки деревьев, и тени начали укорачиваться по мере восхода полукруга светила над холмистой равниной. Изрезанные частыми полями с высокой травой, леса заиграли цветом разношерстной зелени в косых лучах пылающего в небе полушара. Кое-где в ложбинках и буераках собрался утренний туман и белел светлыми пятнами на фоне густой зелени чащоб. Ветерок ещё не проснулся от прохладной чистоты звёздной ночи и два спутника Тейи висят в синеве разгорающегося дня разноцветными и разновеликими круглыми дисками. Лена и Лёня — прозвали бойцы обе Луны новооткрытой Земли под названием — Тейя. Более синеватый и большенький по размеру «Лёня» висел к югу от горы в вышине и постепенно бледнел от лучей поднимающегося светила. Красно-розовато-оранжевый диск Лены к западу, от оглянувшегося на красоту утра Зубова, загадочно мерцал переливами среди проплывающих облаков, как игрушка, подаренная на праздник щедрым волшебником.

— Ты смотри, даже полярная звезда с Венерой присутствует, — оценил по своему идентичность орбиты спрятанной планеты с земной Марков, что только-то выбрался на площадку, где «ночевала» Ракушка и её обитатели.

— Ага, ещё бы и на поверхности копии разложили, чтоб мы тут не путались в их лабиринтах и калейдоскопах, — с настроением у капитана погранвойск утром было паршиво, и Зуб хотел вылить на кого-нибудь часть недовольства сложившейся ситуацией. Умный и осторожный Марков подходил для этой процедуры больше других. Правда, можно было выкатить ушат агрессии на золотоискателей, но хотелось верить, что путешественники по эклиптике ещё не до конца сжились с «звериным оскалом капитализьма двадцать первого века». Визиту пограничников предшествовали бурные споры экипажа Ракушки за утренним чаем.

— Домой лететь немедленно. Пока нас кто-нибудь не приземлил. И не смотри на меня так Семён. Я тоже патриот, но эти ещё верят в правительство, партию, комсомол и так далее. А мы то уже знаем, как верхушка кинет страну и народ. Нас с тобой бросит в объятия рынка. Поэтому выжать из них всё что можно и рвать когти пока ласточка летает. Я и паспортов бы не ждал, прям сегодня и отчалил бы, — сказанное Сан Санычем не обрадовало Сеню и вызвало ухмылку на лице Самоделкина. Бригадир сел за стол в кают-компании корабля, взялся за керамику ручки большой кружки с чаем и потянул напиток, ожесточенно глотая янтарно-коричневую жидкость.

— Домой, значит, собрался? А Серому — шиш, а не твои обещания? Мы тут всего три дня, а согласились, что две недели мотаться будем, — Серёга покраснел от упоминания о данной ему клятве. Получалось, что он хитростью заставил обоих друзей рисковать жизнями ради осуществления мечты молодого золотодобытчика. Однако в словах Сени присутствует правда. Никто за уши на Картынган их не тащил. Так никто и не ведал, во что выльется затея с намывкой тонны золота на брата.

— Я слово давал что слетаем, посмотрим и вернёмся! А если так и дальше по нам пулять будут то завтра в Ракушку не стрелами, пулями или из ПЗРК влепят, а долбанут, чем похлеще! И лететь домой с миллионами баксов в трюме будет некому! — потихоньку повышает тон аргументов Сан Саныч.

— Сань ты что? Совсем старым стал? Ты глянь — сколько интересного вокруг? Неужто не охота поискать, намыть, покопаться, пошариться? Да где мы такое на Земле отыщем? Там даже Антарктиду просверлили вдоль и поперёк! А тут татары, моряки, океан теплый, пляж, пальмы, бабы небось, есть? Дичь вон — не пуганная по лесу шастает. Да и это, бригадир, помнишь намёк на камешки? Я так мыслю — погранцы на алмазы нам намекали, — заканчивает вкрадчиво Сеня свои мысли и даёт понять Санычу, что есть и приятные стороны пребывания Ракушки на противолежащей от Земли копии планеты, — Опять же платят они нам по полной программе. А продать нам есть что. Информация о будущем — раз. Намоем золота и просеем алмазы — два. Наши телефоны и Моторола — три. Компьютер — четыре. Датчики и сканеры — пять. Экраны — шесть. Керамика защиты ласточки — семь, — разошёлся Семёныч под одобрительные кивки Серёги.

— Ага, ты ещё движки им предложи, и соты труб расплава, и саму Ракушку разобрать на части, — угрюмо буркнул бригадир, комментируя расклад подчинённого.

— А ты не спеши сматываться без паспортов — ведь не обманывают ни разу. Как ты на Землю вернёшься, если в России за нами бандиты и ФСБ охотится, а в Европе и Америке ФБР с ЦРУ сети раскинули? Да нас заметут и в какой-нибудь ангар пятьдесят шесть вмиг посадят для изучения! А если паспорта дадут, то мы побарахтаемся, пока с нас отпечатки пальцев не снимут. Вернее с тебя! — улыбнулся и хехекнул Сеня.

— А что это с одного меня? — булькнул в кружку с чаем Саныч с угрозой и возмущением.

— Так ты один засветился в Сан-Хосе. Наших с Серым отпечатков в картотеке у сыщиков нет. Только фотокарточки на канадских паспортах. И то по косвенному, — спокойно выдает свои соображения Сеня и повергает Саныча в обидную прострацию. Выходит что Саныч «негр засвеченный», а Сеня и Серый — белые люди с чистыми руками и кучей денег, — Не переживай Саш, когда вернёмся на Землю, то наш черёд светиться будет, — успокоил начальника Сеня.

— Ты что, сюда вернуться хочешь? — проявляет острый ум и сообразительность бригадир.

— Ну, я не знаю, а вот наш «Леонардо» я думаю, нам все бабки отдаст, душу положит и сам двинет по орбите за приключениями, — Серёга вспыхнул и попытался что-то сказать, но бригадир осадил его порыв жестом.

— Ты помолчи, Кулибин. С тобой и так всё ясно. Значит мнения такие общие: на Землю летим чуть попозже, как паспорта Андропов передаст? Так?

— Ага! — кивнул молодой артельщик, — ну, примерно так, — согласился Сеня лично.

— Технологии продаем по максимуму, моем золото и копаем, если повезёт, алмазы, так? — продолжает бригадир, не спрашивая, а утверждая мнение и наступив волей на своё в угоду обществу.

— Запросто, — воодушевляется Серёга.

— Погранцам помогаем осторожно, сами в их делах не участвуем, на рожон не лезем, Ракушку бережём, — подвёл итог утреннего совещания Сан Саныч и хитро постановил, — Тогда, Сеня, ты — занимаешься золотом и камешками на берегу. А мы с Серёгой летаем на «экскурсии» с погранцами и продаём технологии и будущее по цене прошлого бакса. Вопросы есть? — оглядывает Саныч артельщиков и выносит решение — Вопросов нет. В таком случае заканчиваем чаи гонять и встречаем военных. Они, небось, продрогли, нас ожидая под ласточкой, — махнул на экран обзора главный золотоискатель. На мониторе что предавал изображение из-под днища корабля, оба офицера развалились на пластиковых стульях и грелись в косых лучах восходящего солнышка.

К удивлению офицеров из Ракушки спустились два члена экипажа и расселись по пустующим стульям.

— Что, Серега дежурит? — вместо «здрасте» спросил Марков.

— Нет, Серёга, вас контролирует, — абсолютно спокойно ответил не Сан Саныч, а Семён чем снова вызвал у офицеров смутное беспокойство. Сан Саныч сидел в сторонке и делал вид, что всё происходящее для него вопрос решённый и волноваться ему нечего, просто время зря теряет. Ему только не хватало сунуть в руки пилку для ногтей и положить ноги в канадских оленьих мокасинах на стол.

— Задумали что-то. Улететь собрались? — предположил самое худшее развитие событий Марков.

— Да, задумали. И улететь собрались. Но не сейчас. У нас к вам предложение — проверить лояльность вашего правительства к вам. Прям сейчас, немедленно.

— Что значит проверить? В своём уме? Да если бы не Источник нас бы тут и не было давно.

— А если бы не Серёга и его соты, то вас бы монголы на лоскуты порезали, а всю технику на сувениры разобрали.

— Что хочешь Сеня? — подвёл итог пикировке Зубов.

— У нас есть карта Тейи и мы вам её отдадим бесплатно. НО вы запросите своё руководство о том, что мы, якобы потребовали за карту полмиллиона долларов. Если вам откажут — следовательно — вы им нужны, как волку капкан. Если согласятся — они просто идиоты, или хотят нас задобрить. А вот если начнут просить снизить цену до разумных пределов, тогда с ними можно иметь дело. И мы просим послать одного из вас с нами на Землю. И желательно вот его, — ткнул указательным пальцем в сторону Маркова бригадир, — Вылет через две недели. До этого полетаем вокруг. Только очень осторожно. А карту мы вам и так отдадим.

— А цель полёта?

— Проверим паспорта. Починим Ракушку. Загрузим то, что вам интересно из нашего настоящего в ваше прошлое. Обстановку разведаем. Если что, то Серого на Тейю пошлём с Марковым назад, а мы с Сеней останемся дома. Можно ещё узнать, что с вашими родными сталось и какую вам дорожку руководство определило в будущем. Та и моряков надо поспрашать, мол, откуда дровишки? Кстати они ночью нас запрашивали по радио. Мы решили не отвечать до утра. Серый говорит, что они запрашивают до сих пор, — нетерпеливый жест Маркова говорит более чем слова.

Вначале разобрались с картой. Полушарие Тейи оказалось отмечено не существующим на земле рельефом. Европа, отделённая от Азии, оказалась отдельным континентом с огромным островом на месте Англии и Гренландии. Там, где была на Земле Африка, противостояли друг другу ещё два континента — каждый размером с Австралию. Еще три огромных куска суши тянулись по вертикали с востока от перечисленных образований. Северный и Южный полюса казались неизменны. Зато на месте Малайзии выделялся большой остров изрезанный дымящимися вулканами. Остальная часть планеты находилась за чертой света в солнечной тени.

— Мы где? — взглянул Марков на Серого.

— Вот здесь, — ткнул в карту пальцем пилот Ракушки. Палец лёг на кусок суши между южной частью Африки и западным океаном. К северу и к югу от центрально-восточного континента раскинулись части Евразии разделённые между собой сотнями километров водного пространства.

— Они что, планету на клеточки поделили? А Австралия где? — изрёк Зубов, обозревая выложенную на стол карту-снимок в формате А2.

— Скорее похоже на резервации. Как бараки в концлагере. Интересно, кто населяет поделенное? Как будто из пластилина лепили, — в сомнении щурит глаза майор, всматриваясь в очертания континентов, более похожие на острова.

— Надо моряков потревожить, — слова Серого не вызывают у Сан Саныча одобрения.

— Я против. Собьют Ракушку и как потом на Землю лететь?

— А зачем. Возьмём Р-155, вынесем за гору на Ракушке. Можно на семь километров связь проложить кабелем по ту сторону горы. Удалённо отработаем сеанс связи. Если бабахнут ракетой, то разобьют только радиостанцию — новую Светка привезёт. А если моряки хотят пообщаться. То сеанс будет безопасным.

— Тогда — тащи станцию, кабель и полетели, — пока готовились, место выбирали, устанавливали — прошло почти полдня. Моряки долбили эфир запросом и не прекращали надеяться на то, что неизвестные летуна таки проявятся и ответят базе ВМФ.

— Давай Слава ты им отвечай, — предложил Сан Саныч, наслышанный о том, как Гонзалес подписал контракт с пограничниками с разрешения президента США и министра обороны далёкой страны жёлтого дьявола. И Марков ответил.

— Тарелка — на приёме — приём, — и отпустил тангенту микрофона. Некоторое время в эфире шёл повтор поискового запроса. Наконец видимо на далёком побережье связист и аппаратура среагировали верно.

— Я — Бухта. Слышу Вас хорошо. Как поняли приём, — начал стандартную прокачку связи собеседник Маркова.

— Понял тебя, Бухта. Я — Тарелка. Слышу хорошо. Что имеете передать? Приём, — инициатива Маркова не осталась без ответа.

— Бухта — Тарелке. Кто такие? Приём? — настаивал громкоговоритель транслятора. Марков ответил так же как и Сан Санычу при появлении Ракушки над полем боя.

— Пограничные войска КГБ СССР. С кем имеем связь? Приём, — мужчины вокруг разведчика с микрофоном в руке затаили дыхание.

— База ВМФ Северного флота Средневосточного конклава Первой океанской империи Создателей. Почему не отвечали на запросы в течении ночи? — огорошили моряки пограничников и старателей, — Сан Саныч рот открыл. Сеня поднял брови в недоумении, Серый замер, переваривая услышанную новость. Зуб вопросительно смотрит на Маркова. Только Создателей нам тут и не хватало, говорит выражение лица капитана. Требование морских хозяев конклава озадачило майора не на долго.

— Тарелка — Базе. Устраняли повреждения от разрыва ПЗРК, который вы выпустили по нашему летательному аппарату. Почему открыли огонь на поражение без предупреждения? Требую немедленных пояснений! И где находится вторая империя Создателей? — не остался в долгу у нахрапистых соседей Слава.

— База — Тарелке. Обеспечивали безопасность периметра секретного объекта. Почему вторглись в запрещённое к полётам воздушное пространство без предварительного предупреждения? — морячки не собирались уступать в дуэли о приоритетах. Марков не хотел «давать спуску» объявившимся хозяевам суши.

— Видели вашу базу впервые. Находимся на планете третьи сутки в разведывательном рейде. О том, что это чей-то секретный объект — понятия не имели. Предупреждений при подлёте не обнаружили никаких. Требую пояснений о статусе объекта и целях его существования? — Марков давил корреспондента в бухте, присваивая Тарелке, по крайней мере, мощь целой воздушной армии и предполагал, что водоплавающие в это время представляют себя минимум флотом огромного континента неизвестной океанской империи. Вопрос о второй организованной части Тейи остался без ответа.

— В соответствии со статусом обороны восточно срединного конклава — приказываю немедленно сдать воздушный аппарат или покинуть территорию континента. В противном случае открываю огонь на поражение, — почему — то не удивил никого в Ракушке агрессивный переговорщик с морского берега.

— Обороны от чего или от кого? — захотел уточнить Марков, — и как вас лично именовать товарищ командующий? Вот я, например майор погранвойск КГБ СССР Вячеслав Марков. А вы кто такой страшный? — эфир на некоторое время умолк ошарашенный неосведомлённостью наглых пришельцев.

— Старший капитан первого ранга Яковлев Иван — исполнительный начальник штаба совета командиров базы. Даю на раздумье десять минут. Потом открываю огонь на поражение, — не собирался идти на мирные переговоры старший капитан первого ранга.

— Старшина, всем немедленно перейти в пещеру и укрыться от вероятной воздушной атаки, — Зубов взял в руки Моторолу и говорил в рацию непререкаемым тоном начальника, — как понял приём. Черный параллелепипед ответил голосом Грязнова.

— Вас понял — исполняю.

— Серый как быстро можешь взлететь? — не останавливался капитан на достигнутом.

— Две минуты. Сан Саныч надо бегом всем в Ракушку, а то не успеем уйти на бреющем, — разволновался пилот корабля.

— Бегом внутрь! — рявкнул бригадир и сам кинулся к трапу, опрокинув собственный пластиковый стул. Подгонять никого не пришлось. Заглотив трап и пассажиров, Ракушка плавно опустилась к реке с площадки и понеслась над руслом на юг, полностью повторяя изгибы водной глади под титановым корпусом.

Взрыв грохнул вдалеке, когда машина отлетела от лагеря километров на пять. Затем раздался ещё один, не менее громкий.

— Интересно, как тут татары выжили? — комментировал останки рации на противоположном скате горы Зубов при осмотре места, где взорвались оба смертоносных посланца ВМБ Северного флота средневосточного конклава империи Создателей, — Старшина отбой воздушной тревоге. передай на большую землю, что у нас минус одна эр сто пятьдесят пятая и просим прислать две на замену уничтоженной в боестолкновении.

— Вас понял. Исполняю, — повторился и просто ответил старшина, подтверждая принятый по УКВ приказ.

Глава 8

Семёныч, оставленный экипажем Ракушки на реке, не спешил. Рабочие ботинки вязли в прибрежном песке Золотинки, чуть утопали и тормозили движения, но малый промывочный робот, что урчал впереди, скорости не требовал. Семёнычу нужно было проверить качество настройки машины собранной Серёгой в Канаде. Малый Разведывательный Агрегат так ни разу и не опробовали старатели. Условия на Золотинке идеально подходили для работы конвейерного механизма робота. Агрегат получился не маленький, тяжёлый, но уверенно шёл на полугусеничном ходу вдоль береговой кромки, загребая в себя время от времени кучу песка, перемешанного с мелкими камешками. Крупные булыги машина отсеивала в самом начале промывочного цикла и выбрасывала в боковое отверстие, как пулемёт отстреленную гильзу. Отработанная порода вываливалась позади аппарата, вместе с водой, образуя мокрую полосу высыхающего на солнце отвала. Старатель «привязал» агрегат к местности, задал начальную и конечную точку траектории вдоль береговой линии речки и теперь просто шёл сзади и контролировал работу устройства. Теплый металлический бок машины украшала маленькая надпись сделанная синей краской и незатейливым картонным трафаретом: «М-1». Что по замыслу творца должно было означать «Малыш-один» или «первый».

— Хм, да он как медведь на рыбалке! Прёт, словно танк на Берлин, — оценил медленную и неумолимую работу железного монстра старшина с обреза верхней башни. Аппарат под горой шумел не сильно. Внутри что-то грохотало, тряслось, свистело, вжикало, крутилось, однако привычной работы двигателя внутреннего сгорания слышно не было. Над крышей старательского киборга торчала толстая телескопическая штанга со странным набором блестящих трубок, почему-то напоминающих старшему прапорщику более оружие, чем торжество мирной инженерной мысли воплощенное в реальную вещь. Автоматический Трактор Серого вот уже второй час топтался под присмотром наблюдателей у нижней башни, развлекая заступивших в наряд пограничников.

— Да это не Федя с лопатой, — улыбались ВПБГсники, — этот пока всё золото не выберет — не уедет, — оценивали дотошность действий машины пулемётчик и его второй номер.

— Тащ прапорщик, а он шо — себе всё заберёт, шо намоет? — переживал за отсутствие арендной платы дядя Федя, с большим неодобрением наблюдая, как уверенно пережёвывает береговую кромку самоходный землеед золотоискателей.

— Та не, обещали: шестьдесят на сорок поделить улов, — ввергал в математические дебри поиска выгоды в результатах сделки от использования земли на месторождении имени двадцать шестого партсъезда старшина. Дядя Федя переживал сразу в нескольких направлениях. Во- первых не хотелось делиться с гражданскими обнаруженным им лично золотом, которое ещё надо извлечь. С другой стороны хотелось, чтоб вытянули из породы максимум, из которого потом что-то отобрать себе. С третьего боку любопытство грызло хомяка засевшего в мозгу ефрейтора и требовало драгоценной отдачи, но не затрачивая при этом никаких усилий. Противоречия так отразились на лице солдата, что старшина «успокоил» первооткрывателя.

— Не переживай. Если они там платину или алмазы отыщут, то делятся в той же пропорции, — выдал предположения о будущих результатах копания чужой железяки на нашей земле Грязнов. Федя чуть не поперхнулся чистым горным воздухом.

— А если не покажут? Тащ старшина, надо вдвоём за этим «танком» идти! А вдруг не скажут, шо нашли? — переживал дядя Федя за не полученную ещё прибыль.

— Федоренко, ты вообще, по боевому расчёту — где стоишь? — надоел Виктору Ивановичу прижимистый и сильно хохловатый тон ефрейтора.

— Светку встречаю, на завесе, — чуть отстранился от старшины в сторону пещеры Юрка.

— Так что ты тут ноешь? Марш на пост. Не поделятся, не покажут, не дадут! Куда они денутся? — отправил Федоренко на несение службы по обеспечению прибытия новой партии груза «с той стороны» старший прапорщик. Однако логика в словах Дяди Феди присутствовала. Но пока потуги и усердие самодельной драги можно наблюдать, как под микроскопом.

«Ишь, как копает, землеройка! Интересно, когда же он результаты промывки проверять начнёт? — подумал старшина и решил, что лучше ему поприсутствовать невзначай при «снятии взятка из лотка» у механического монстра старателей двадцать первого века, — Однако. Федя сверху накопатил много да быстро, а этот — что-то долго роется? — размышлял Грязнов, — однако Федя на нашем берегу копал на косе, а этот с противоположного начал. Интересно почему?» — Семёныч импонировал старшине тем, что редко лез в высокие и сложные материи кои занимали головы офицеров и по земному и крестьянскому пониманию жизни занимался прежде решением насущных бытовых проблем, а потом только задумывался о вечном, прекрасном и возвышенном. Да и по возрасту оба примерно равнялись в прожитых годах. В этот момент машина вывалила очередную порцию породы из промывочного лотка и затихла. Сеня что-то нажал на дистанционном пульте, что висел на ремне, накинутом на шею, и агрегат открыл крышку загрузочного бункера. Бульдозерист артели имени товарища Лагранжа осторожно поднялся по скобам, приваренным к корпусу металлической коробки, заглянул внутрь ёмкости, закрыл люк и так же не спеша спустился на речной песок.

— Старшина — Сене! Ну, что там у тебя Семёнович? — Моторола точно передала вопрос по УКВ на приёмник, что пристегнул к специальной лямке на плече возле ближе к левому уху старатель. Ему достаточно было нажать на кнопку передачи, чтобы ответить Верхней башне. На распластанную внизу машину с любопытством и ожиданием воззрились две смены наблюдателей, старшина и тихонько подошедший снова к старшему прапорщику дядя Федя.

— Сейчас, взяток проверять буду, по сигналу датчика — лоток полный. Ты не подойдёшь для контроля? А то, чтоб потом лишнего базара не было — так лучше вдвоём? — предложил опытный в таких делах Сеня, и рация замолчала, ожидая ответа Грязнова.

— Тащ, старший прапорщик! — правильно назвал воинское звание старшины дядя Федя, что говорило о его высокой мотивации в желании увидеть результаты потугов старательского автомата, — Можно я с вами схожу! Я только гляну и назад А там ещё Равиль стоит он присмотрит! Светка только что назад прошла почти пустая! Два дня не копали песок на берегу из-за полётов, — обрушил на старшину «аргументы» и причины ефрейтор. Наблюдая возмущённое лицо Виктора Ивановича, дядя Федя по ходу уговоров добавил «железный довод», — Ну, я ж нашёл! И свидетель лишний не помешает, а могу ещё весы ручные взять, чтоб взвесить, прям там и ведро. Ему ж некуда высыпать будет? — вполне логично заключил дядя Федя.

«А действительно, — подумал старшина, — пусть идёт. Если лопатами накопали почти полтонны. То сколько ж за два часа скрупулёзной промывки это чудо техники насобирало?»

— Ладно, быстро за мной! Пока спускаюсь в нижнюю башню по галерее — чтоб нагнал с ведром и весами. Бегом марш! — пока Федя метался по пещере в поисках безмена и ведра старшина начал спуск по ступенькам вниз и ответил Семёнычу, что ждал у автоматического трактора-копателя, — Иду, Сеня. Пять минут подожди.

Понтонная переправа, собранная из небольших секций, что притащила на себе Светка через завесу, прогибалась как гусеница, но держала старшего прапорщика. Пришлось перебирать руками и крепко хвататься за натянутые тросы-перила, чтоб не плюхнуться в реку, при потере равновесия на вибрирующих под потоком воды металлических площадках. Скреплённые между собой специальными подпружиненными замками и наполненные воздухом герметичные отсеки чуть проседали под весом, идущего по ним старшины. Федя, как всегда, порадовал спортсменов, страховали переправу из верхней и нижней башни. Не дожидаясь пока старшина закончит перебираться по шаткому настилу ефрейтор на лёгкой рысце попытался вбежать на плавающий мостик. Вбежать-то он вбежал. Но равновесие потерял, начал заваливаться в сторону потока, зацепился за один из тросов и повис на нём, так и не выпустив ведро, что болталось в такт качаниям добросовестного ефрейтора.

— Млять. Федя! — откомментировал Грязнов толчки полученные переправой от импульса сил движений солдата. Колебания попытались низвергнуть старшего прапорщика в очень мокрую и холодную воду, что ему не понравилось и вызвало хохот спортсменов на верхней и нижней башне. Глаза дяди Феди, выкатившиеся из своих мест и судорожные рывки разными частями тела, говорили от том, что Юрик и сам не ожидал таких последствий от проявленной им инициативы. К полному удовлетворению всех присутствующих Федоренко получил отечески отпущенную затрещину от руки Грязнова, и пожелание видеть ефрейтора на конюшне при уборке невиданного количества навоза. И только сохранённое солдатом от утопления ведро и безмен за пазухой, вкупе с полученными синяками, спасло дядю Федю от немедленной эвакуации в верхнюю башню. Семёныч умеренно ржал, поджидая обоих пограничников и опёршись рукой на бок остановленной им землеройки.

* * *

Действо проверки результата ковыряния противоположного берега навороченным аппаратом двадцать первого века оказалось простым. Семёныч достал ключ, отвинтил боковую панель, и потянул за ручку. Судя по усилию тянуть, пришлось что-то тяжёлое, чем оказался металлический ящик без крышки, что выкатился наружу на выдвижных полозьях и остановился, угрожающе покачиваясь от собственной тяжести. Золотой шлих не удивил никого. Примерно в таком виде и ожидал увидеть прибыток Семёныч. Старшина также сообразил, что аппарат в состоянии просеивать и отделять от породы более мелкие кусочки благородного металла. А вот Федя шлих видал впервые. Попадались и самородки что торчали то тут, то там в куче мокрого «старательского счастья». Всё же не это заинтересовало Семёныча, что присел и начал разглядывать редкие кусочки светлых металлических крупинок, что попадались среди золотого песка.

— Что-то он у вас косячит, — неодобрительно выразился об увиденном внутри ящика дядя Федя, — самородков крупных нет, и олова набрал вместе с золотом, — как обругал разведывательный трактор Юрка.

— Не, не мог «малыш» олово взять — оно легкое. Это только одно может быть. И я, похоже, знаю что, но надо проверить, — задумчиво сказал Сеня, вертя в пальцах светлую крупинку отделённого от песка металла.

— И что это за примесь? — старшина хотел знать гипотезу Семёныча. Может, удастся помочь и проверить выпавший в концентрате металл. Сеня из своих выводов тайны делать не собирался.

— Только платина имеет почти такой же удельный вес, как и золото. А виброцентрифуга с грохотом рассчитана именно на атомную массу отделяемого элемента. Так, что олово никак не могло попасть в ящик со шлихом.

— Гм, — Федя с сомнением скривил губы, слушая рассуждения старателя. Старшина же напротив — потребовал уточнений.

— А какая масса у золота? — откуда пограничнику знать тонкости золотодобычи и геологоразведки. Сеня с удовольствием пояснил, развивая поднятую тему. Только упростил разъяснение, чтоб не путать военную направленность мышления служивого люда.

— У золота номер семьдесят девять в системе Менделеева, а у платины семьдесят восемь. Ну, и вес соответственно — сто девяносто шесть с копейками и сто девяносто пять с хвостиком. Поэтому аппарат мог только платину вместе с золотом извлечь из породы, — старшина, однако во взвешивании на складах разбирался очень хорошо и отлично знал, что объёмы и веса должны находиться в железной логической зависимости от качества получаемого имущества. Поэтому и вопрос он поставил исходя из извращений тыловых работников, а не из высоких знаний в области химии. Однако произвёл впечатление и снискал уважение у Семёныча. Так как тот подумал, что Грязнов разбирается ещё и в химии.

— А другие рядом стоящие в периодической системе, что не попали в ящик? — таблица Менделеева, знание которой подразумевалось в вопросе, далась Виктору Ивановичу не легко, но в школе прапорщиков оказался умный офицер-преподаватель, который сумел так пояснить зависимость материального благосостояния военного от знаний элементов, что старшина кое-какие детали лекций выучил даже наизусть.

— Понимаешь, Виктор Иванович, — пояснял Сеня, глядя на дядю Федора, что завороженно слушал разговор старших по возрасту мужиков, внимая мудрость, — остальные есть тоже, но они неустойчивы, а платина чуть не вечная. Её только в горячей царской водке растворить можно, — слова о царской водке вызвали в голове Федоренко воспоминания о девяносто шестиградусной ореховой эссенции, что сносила влёт с третьей пятидесятиграммовой рюмки. Однако действительность оказалась гораздо сложнее спирта и его производных.

— Это что за водка такая? Не пил ещё, — удивился, на всякий случай, Грязнов, чтоб спровоцировать Сеню на забытое им по ненадобности объяснение состава продукта. Продукт оказался не съедобным.

— Смесь концентрированной азотной и соляной кислоты. Лучше не пробовать, — улыбнулся старатель Феде, — Ну что? Заберёте? Тут килограмм тридцать не меньше. До вечера, если так пойдет — центнер с лишним намоем, а если слой пойдёт более «жирный». То и два соберём, — дядя Федя подставил ведро и сожалением понял, что одним ведром тут не отделаешься. Старшина ускорил события простой и спокойной командой.

— Ефрейтор, — ведро оставь, а сам дуй за ещё двумя, пока мы всё это хозяйство пересыпем в эту ёмкость. Что стоишь вылупившись? Шевелись воин! И бегом! — Юрка неспешной рысью двинул к мостику, переосмысливая на бегу услышанную им информацию возле «старательского трактора». Разговор около чудо-машины, однако, продолжился.

— Слушай Иваныч, а что это за черная гора за поворотом речушки виднеется? — интересовался необычным видом возвышенности вдалеке артельщик, — Угольная что-ли? — Мокрое золото с вкраплениями платины пересыпали в ведро тяжёлыми горстями. Совок как всегда прихватить с собой забыли. Так кто знал, что и на другом берегу золотоносный слой окажется не менее богатым.

— Не, не угольная! — отмёл догадки Семёныча старшина, — только, кажется, наши туда дошли по берегу. Порода какая-то черная. Но не уголь, точно. Крепкая — кусок не отломишь. А уголь рыхлый — легко крошится.

— Ты что шахтёром поработать успел? — поддержал тему старатель, уважительно глянув на Грязнова. Потом бросил взгляд на ручищи и подумал, что может и правда.

— Нет, — снова опроверг догадку Сени пограничник, — дядька в шахте двадцать пять лет отпахал. Водил меня как-то на экскурсию. Я с тех пор в забой ни ногой. Темно, грохот, вода и рожи черные с лампочками на касках, как черти в преисподней — пояснил детские впечатления от посещения проходческих штреков Виктор Иванович и предложил, — Может, нашим отправим на анализ твою платину? Пусть точно скажут.

— А других вариантов нет. Взвешивать будем?

— А как же! Социализм это учёт и контроль! — усмехнулся старший прапорщик и приподнял ведро на ручных весах. Указатель остановился на тринадцати с половиной килограммах. Семёныч вытянул тетрадь, сделал в ней запись и сунул старшине для подтверждения его личным автографом.

— Однако могём, — одобрил военный дотошность в фиксации веса сдаваемого «Родине» золота. Шлих пришлось разложить равномерно в три ведра, драгоценная добыча заняла в каждой ёмкости более трети объёма. Все каждого оцинкованного изделия составил от одиннадцати о тринадцати килограмм. Переправа угрожающе качалась под сапожками Федоренко когда он переходил на другой берег с грузом.

— У Вас научились. На том и стоим, — гордо подколол старшину старатель, — Ну где там наш Федя? Пора «малыша» на второй круг запускать, — похлопал по теплому боку «отдохнувшей» машины старатель. Дядя Федя не заставил себя долго ждать. Весть о найденной платине всколыхнула и спортсменов, с которыми поделился новостью ефрейтор с ведрами. Экспертиза из Ашхабада, привезённая Светкой в виде красивой бумаги с печатями и грифом, подтвердила — найденные крупинки есть платина самой высокой пробы. Стоимость металла значительно превышала цену на золото, как и спрос, что сулило комсомольцам, коммунистам и беспартийным бойцам и вольнонаёмным заставы существенную прибавку на их счетах в сбербанке СССР.

Пока Сеня и Грязнов выясняли подробности состава золотого песка изъятого из берега Золотинки, офицеры с Серёгой и Сан Санычем отважились на разведку в Восточном направлении. Бригадир не без препирательств согласился, «очень осторожно посмотреть» куда убрались после поражения под горой орды танкинов. Подниматься выше ста метров над лесом, все руководители предприятия посчитали верхом безответственности, и Ракушка летела на бреющем, загибая вершины деревьев круговертью неизвестной и невидимой энергии, что держала корабль над поверхностью. Девятигранные трубы, из которых состояли таинственные соты Серёги, были в готовности сжечь любую попытку агрессии или сопротивления под брюхом аппарата. Бараны Ахмеда паслись на ближних подступах под присмотром Мельхема и спортсменов потому, как главный животновод «Крепости» сегодня находился на борту тарелки с целью обеспечения грамотного общения с татаро-монгольским интеллектом танкинов.

— Серёга, датчики все включи. А то ещё собьют какие-нибудь бродячие сухопутные морячки, — в третий раз напомнил о необходимости беречь Ракушку бригадир старателей.

— Сделано Саныч. На пятом экране полный отчет в реальном времени. Пусть кто-то отслеживает. Если что не так, то красная метка появится. На экране серый фон растительного мира разделялся жирными зелёными точками выделенных компьютером животных. Кое-где точки сливались в стаи и стада. Вычислительный центр выделял по массе и объёму, и точно определял принадлежность обнаруженного животного. Однако, не успели исследователи отлететь от горы на пятьсот метров, как на экране замерцали в тревоге пятнадцать разбросанных невдалеке друг от друга багровых пятнышек. Марков сразу посчитал количество найденных людей и про себя подумал, что по составу очень похоже на разведывательный дозор. Тогда, где то рядом ещё пара должна быть. Не может один дозор картинку полную давать. Рядом с метками людей компьютер обозначил и метки лошадей, из чего стало понятно, чьи это солдатики обложили правильным полукругом место базирования пограничников и их гостей из недалёкого будущего.

— Никак Урагхбек смириться не хочет с поражением? Может, поджарим на пролёте? — воинственно и недобро предложил Сан Санычу Серёга, опасаясь за целостность тарелки или диверсию. Зуб нейтрально пожал плечами. Марков выдал собственную версию.

— А в плен можем их взять? Как языков?

— Нет, это вряд ли. Ракушку некуда сажать, — опустил на землю мечты разведчика старатель, — Лес вокруг. Передадим на базу, чтоб не нарвались и летим дальше.

Следы бегства орды скрыть было невозможно. Под днищем тарелки отчетливо просматривалась полоса отступления. Кое-где валялись обглоданные зверьём остовы погибших в пути, раненных при стычке на реке лошадей. Сытая стая волков довольная и ленивая, неподвижно отдыхала возле бесплатной добычи. За дальней кромкой леса оказалось что-то вроде истоптанной тысячами копыт дороги, по которой пришли и ушли к видимым на пределе горизонта горам вооружённые кочевники. Не успела Ракушка пролететь и десяти километров от места, где ставили днёвку дозорные бека, как над ближайшим леском поднялся жирно-чёрный столб дыма и, постепенно разрастаясь и клубясь, потянулся к чистому небу. Система средневекового предупреждения о нападении сработала безупречно. Теперь о скрытности появления не могло идти и речи.

— Всё — заметили, — подвёл итог дымовой фейерии, разраставшейся к горизонту Марков. Цепочка дымов неумолимо поднималась вверх, к облакам.

— Ишь, ты — боятся, — удовлетворённо высказался о кострах на самодельных наблюдательных вышках Сан Саныч. От ближайшей вышки, что оказалась под брюхом тарелки, убегали в глубину леса шустрые фигурки бывших наблюдателей и уводили в поводу низкорослых лошадок.

— Зато теперь понятно — куда нам нужно лететь, — указал Зубов направление, сверяясь по ориентирам, бесплатно выданным солдатами недавнего противника. Цепь дымов указывала в сторону одинокой возвышенности, которая превосходила окружающие холмы во много раз, и только увеличивалась в размерах по мере приближения к ней тарелки золотоискателей. Туда же вела ещё не заросшая тропа, утоптанная лошадьми отступающего домой войска.

Гора прилично поднялась над прижимающейся к верхушкам Ракушкой. Кое-где внизу начали попадаться хибары и вполне окультуренные домишки, собранные в посёлки. Но дымы над поверхностью Тейи вели Ракушку дальше. Поля возделанной земли без проблем могли уместить тарелку. Но садится в крестьянском огороде или в загоне местного пастуха желания, ни у кого не возникло. Увиденное на поверхности, напоминало сельскую местность в преддверии города. Явление Ракушки на глаза людей, что копошились внизу со своими заботами, было воспринято, как удар враждебной молнии богов, от которой прятаться бесполезно, но попытаться стоит. Молодые убегали, старики падали на колени, дети мчались к домам, испуганно вертя головами. Народ вполне осознанно действовал, как при получении сигнала сирены воздушной тревоги о появлении армады бомбардировщиков или пиратов. Только откуда тут самолёты, если кроме луков и камнемётов на вооружении орды могли быть только самодельные пороховые ракеты. И то, если танкины до них додумались.

— Ждали они нас что-ли? — оценил действия населения за бортами и под фюзеляжем тарелки Зубов, — у них, небось, и бомбоубежища есть?

— А может не нас ждали? — возразил Марков, — Мы тут, вроде бы впервые, а они — как после ста дрессировок на плацу носятся чуть не с закрытыми глазами. Разве что, Саныч нам не всё рассказал? — сделал майор предположение о том, что тарелка ранее успела побывать здесь и навела ужас на жителей. Да такой, от которого они и бегали, как заполоненные.

— Ага, мы тут третьи сутки, только вас и обслуживаем, — напомнил о состоянии дел и договорённостях Сан Саныч, — Делать нам больше нечего — лошадям хвосты крутить.

В отличие от бригадира глаза пилота Ракушки горели любопытством и желанием пообщаться с разбегающимися аборигенами.

— Город впереди, — заставил всех вглядеться в увеличенное изображение подножия затухшего вулкана Серёга. Снежная шапка и ледники на вершине гигантской горы намекала на высоту не менее семи тысяч метров.

* * *

— Уходи вокруг, над городом не идём. Облёт на безопасной дистанции! — подсказал Марков Сан Санычу и старатель одобрил решение офицера. Кивнул Серёге, который повёл корабль на значительном расстоянии вдоль линии крепостных стен и реки. Городок оказался не маленьким. В наличии имелось два пути. Один по реке, что текла на север, а второй по двум дорогам: далее на восток и на юг.

— Съёмку ведёшь? — интересуется Саныч, оглядывая ров и каменный контрэскарп перед перекидным мостом Главной башни.

— Ага, хоть потом посмотрю, — отвечает Серый занятый управлением Ракушки.

На стенах суета. Мелькают фигурки стражников. Воины зачем-то закрывают ворота и поднимают перекидной мост. Как будто это спасёт, если тарелка перелетит через зубчатые стены, игнорируя бесполезные бойницы, камнеметалки и горячее дерьмо в чанах.

— Вот куда Урагхбек бежал, — констатирует факт Зубов. Ухоженные террасы, слева и справа от городских стен, поднимаются по обширным склонам гигантской горы, — Земледельцы, мать их. Как же они с кочевниками ужились? — в затопляемой пойме к югу за городом — рукотворное поле и не одно.

— Так это же сады! — на приближённой силой оптики картинке отчётливо видны плоды, висящие на ветках деревьев. Самое удивительное это то, что один из садов огорожен каменным забором и по периметру обширного участка стоят башни с часовыми.

— Загадка на загадке. Давай вокруг горы и домой, — осторожничает Сан Саныч. Для первого раза хватит. И карту составить можно и представить, что творится тоже.

— Погоди, Ахмед, а ты писать по-танкински можешь?

— А что не могу? Могу, — Марков долго не думал и быстро накидал текст обращения к начальнику соседского гособразования.

«Повелителю Большого города и окрестных селений. Я Великий Дракон Создателей приказываю тебе отправить к Западной пещере, где твой подданный — Урагхбек пытался уничтожить моих людей и их жилища, — посольство. Для подтверждения твоих мирных планов и намерений желаю, чтобы в состав миссии были включены искусные мастера с подмастерьями: зодчие, каменщики, плотники, кузнецы, два толмача и советника. Засим предлагаю подписать нерушимый мирный договор о границах, торговле и правилах передвижения. Срок на ответ — три дня от восхода и до заката, начиная с завтрашнего. Жеребца Буяна подаренного, как жест доброй воли неуёмному слуге твоему разрешаем оставить в табунах Повелителя Города. В случае отсутствия ответа или его отрицательного содержания отставляю за собой право на любое отношение как и имуществу, так и к жителям, вплоть до уничтожения или продажи в рабство.

— Слава, ты одурел? Какое рабство? Какие зодчие? Зачем Буяна оставлять? — давил Зуб не понимая хитрости Маркова.

— А как подписать? И печать бы?

— Пиши Великий Дракон Создателей. Олег у тебя печать для пластилина есть? — на печати начальника ПЗ номер десять было написано просто: Войсковая часть 2103 «Т» — внутри. И: «ПВ КГБ СССР КСАПО на внешней кромке по кругу. Так для складов и сейфа оттиск, не для документов. Его всегда с собой таскаешь, хоть куда идёшь.

— Есть, но тут сургуч нужен, а не пластилин, — возразил капитан и вопросительно посмотрел на пилота Ракушки.

— Не проблема — горячий клей подойдёт?

— А это что? — вызвал улыбки у Саныча и Серёги вопрос Маркова.

— Щас покажем, — Тарелка зависла на автопилоте в стороне от города, пока пассажиры плавили черную свечу «горячего клея», капали на бумагу и, плюнув на поверхность, прижимали оттиск Зубова к расплавленному пластику.

— А что — ничего! — оптимистично выразил свою отношение к свитку Марков, — почти антиквариат.

Бумагу, свернутую в рулон положили в пустой тубус от сигнальной ракеты, привязали к нему белую тряпку от простыни, чтоб летела более видимо и не потерялась. Затем Серёга зашёл над главными воротами, и тубус улетел в открытый люк к перекидному мосту и узкой улочке за ним.

— Ну, вы даёте! Строители! Мля! — иронии Саныча не было предела. — Самим дожить до утра, а они письмо турецкому султану пишут! Мы ж улетим через две недели! Чем вы их пугать будете — драконы хреновы!

— Не боись, Саныч, ты ж вернёшься! Мы в тебя верим! — с шуткой в голосе выдал своё мнение Марков, — Ну что полетели дальше?

— Ну-ну, — только и буркнул бригадир, — Давай Серый облетай гору и домой.

К пещере вернулись к вечеру. Ракушка устало приземлилась на своё место. Пограничники утащили с собой ноутбук Семёныча, чтоб насмотреться на отснятый материал и в свою очередь передать видео на большую землю для анализа. Светка лопала овёс, на неё в дополнение к рапортам грузили платиново-золотую смесь, добытую из берегов Золотинки. Отработавший своё за день «Малыш» стоял у двери Нижней Башни под прикрытием пулемётов наблюдателей.

* * *

Вроде и жизнь начала налаживаться после того как Грязнов с присланными мастерами мужественно и упорно провёл своё первое рабочее совещание и поставил три основных задачи: Казарма, Баня и Частокол. По замыслу старшины надо было строить укреплённый форт из дерева на другом берегу реки. Затем поставить плотину. Установить генератор и соорудить отводной канал для рыбной ловли. Далее следовала коптильня, мастерские, и….

— Тут у нас будут жилые помещения для вольнонаёмных и членов их семей, — Виктор Иваныч в этом месте победно улыбнулся, мечтательно закатил брови вверх и провёл рукой над изящно нарисованным на песке планом строительства.

— Иваныч, а кто это всё строить будет? — жилые помещения понятно, на случай, если нас тут забудут.

— Мастера, что пригнал проходимец-Урагхбек, — тут же просветил Грязнов. Людей хан прислал сразу, как только наша птичка полетала над его столицей, и сбросила ультиматум в тубусе из-под ракетницы.

От стальных топоров, двуручных и ножовочных пил, рубанка, угольника, стамески, гвоздодера, долота, напильников и прочих плотницких изысков двадцатого века мастера хана впали в ступор. Когда старшина показал им, как пользоваться пузырьковым отвесом — посчитали Грязнова за полубога или посланца с небес, что украл инструмент у ихнего Зевса и приволок людям, чтоб им легшее жилось. Лопаты, кирки и лом — повергли местных зодчих в тихий шок. Ахмед стал таскать с собой флягу с чаем, переводить приходилось много и часто. Особо бурный спор вызвал план Грязнова по фортификации, архитектуре и разметке будущей деревянной фактории — крепости. Агф — глава мастеровых Урагхбека, не оставил «камня на камне» от чертежа составленного прапорщиком на прибрежном песке.

— Великий Стар, — обозвал нашего прапорщика главный из невольников, так строить нельзя, — коротко вразумил божественного старшину бригадир артели по постройке столицы погранвойск.

— Чего это — нельзя? — обиделся старшина на прямое сомнение, высказанное Агфом по поводу целесообразности возведения построек.

— Если река разольётся к зимним дождям — то затопит весь городок, — небрежно-осторожно начал учить пограничника основам градостроительства опытный зодчий, — и у нас просьба есть, — удивил старшину Агф.

— Ну? — потребовал Виктор Иванович разъяснений.

— Платой будет инструмент. Каждому — набор, — твердо выставил условия лучший плотник ордынской империи, — И свобода.

— Да без проблем, — легко согласился Виктор Иванович, прикидывая сколько раз Светке придётся пройтись через препону, — только ты учти, Аким Погребняк, что потом всё это придётся или камнем обложить или из камня перестроить после зимовки. Мне пожары не нужны. И чтоб стены и потолок с крышей — двойным накатом. Уловил? — нахмурился прапорщик, вступая в вечный спор не разбирающегося в деталях заказчика с мастером подрядчиком.

— Я не Погребняк. Я Агф — Аким — мой ученик. Он на той стороне острова храмы строит, — шутка Грязнова переросла в загадку. Мастер не сдавался, — Будет тебе в два наката, — из слов Агфа следовало, что старшину он понял. Вопрос был в том, мол, а откуда знание про накаты?

— Что тебе ещё надо? — простор дал мастеру старшина, а надо было ждать — пока попросит. И Агф воспользовался промашкой Грязнова.

— Лошади, подводы, невольников-рабочих — много. Человек — сто пятьдесят. Верёвки. Лопаты. Остальное сами сделаем. Завтра представим план городка.

— А что ты там про свободу говорил? — полюбопытствовал Маркин, присутствовавший на берегу Золотинки при общении старшины и местных зодчих.

— Мы у хана в вольных отпущенниках — оброк платим, сами работу ищем, ходим где хотим, живём где нравится в черте города и окрестных поселениях. Но мы, всё равно, его собственность. Остальные — рабы, и привязаны к месту, где живёт. Он нам никогда свободу не даст. Будет при себе держать. Уговори кагана нас освободить, и мы тебе не то, что форт — Кремль выстроим.

— Какой Кремль?

— Как у китайцев, у моря, — ещё больше заинтриговал плотник пограничников, — Даже Зонги с их Армами вам не страшны будут.

— Какие ещё Зонги?

— Которыми детей пугают, — как-то очень печально-строго ответил мастер, их даже татары боятся и дань платят.

— А это кто? А вы кто тогда?

— Славы мы. Из лесов, что на северах. Знаешь что, витязь, мне обойти место надо, прикинуть как стройку начинать, план составить, — старшина при этих словах чуть не подпрыгнул, и наши сказки я тебе вечером расскажу. Ты пришелец — тебе не понять сразу, — и замолк, как закрылся отпущенник хана. И его подчинённые мастеровые потупились.

— Тогда за работу, — подвёл итог прениям Зуб, — Завтра утром, чтоб план городка мне нарисовал. Старшина — выдай строителю тетрадь и ручку с линейкой, лист ватмана и спроси, мол, умеет ли читать и писать? Рисовать и чертить его учить не надо. Я это и так вижу.

На том и порешили.

Тетрадь и карандаш с резинкой Агф вертел в руках до полночи. Рисовал, стирал, снова рисовал, снова стирал до дыр на листах. За его действиями заворожено наблюдали товарищи. Под телегой было немного тесновато, но под светом керосинки, презентованной старшиной плотникам, было необычайно светло, чем пришлые строители наслаждались как дети — волшебными игрушками. Ватман в благоговении не тронули совсем. Бумагу щупали и закатывали к звёздному небу глаза. Тетрадь с листами не мялась, крепко держала бумагу и позволяла рисовать и стирать наброски. Точилка для карандаша и коробка с его цветными братьями моментально стала предметом паломничества. Каждый слав хотел подержать, потрогать, поудивляться и приобщиться к чудесам.

Пока, мы несли им свет знаний, радость познания и обладания новыми, убойными средствами изменения мира и удовольствия от общения. Ну. Старшина точно знал — если хочешь у человека чего взять — сначала дай ему, не скупясь, так, чтоб искал способ отблагодарить, а не боялся выплачивать проценты по полученной в банке, как ошейнике-удавке на горло — ссуде. Утром старшина устроил раздачу слонов, китов и мамонтов.

На нашем берегу речки лежали сложенные в кучи инструменты, образцы которых вчера держали в руках славы-плотники. Агф с красными от недосыпа глазами рисовал на песке план будущего городка с учетом местных условий, рельефа, почвы и пояснял. Старшина внимал, не пытаясь прервать. Хотя план был похож на его задумку как пони на настоящую лошадь. Зодчий существенно расширил первоначальный чертёж Грязнова, удвоил территорию, количество построек, перегородил реку искусственной плотиной дважды и упёр переходы плотины в гору, обняв нарисованным забором подход к пещере и нижней башне. Вокруг городка планировался широкий и глубокий ров усиленный деревянными кольями по берегам от осыпания почвы — он же обводной канал для реки, если придёт паводок с гор. Задвижку, пускающую реку в обход форпоста можно было в любой момент открыть или закрыть на первой по течению воды плотине.

— Тогда так, — сделал вывод Зуб, — перво-наперво: плотина и обводной канал! — Агф пытался протестовать.

— А где жить будем? Двести человек! Под открытым небом? А волки? А дождь пойдёт? А лес? Там у нас ещё медведи бродят и волкокошки. Черт с ними со зверями, а если Зонги придут с Амами — где прятаться? Это вам не татары, — снова Зонги, Армы. Создателей только не хватает, моряков Северного флота в тропиках и Хронов из пещеры.

— Значит так. Поставить им палатки, старшина. Организовать колючку и датчики с кристаллом по периметру. Сначала — ставить бараки. А потом — плотину — срочно. Понял Агф? Потом — сообразишь почему. Тебе понравится больше, чем наши топоры с лопатами и карандаш со стёркой, — похлопал по плечу Зуб, не доверяющего словам пришельцев из пещеры — строителя, — Всё — за работу. Материальное обеспечение — старшина. Доклад о ходе строительства — раз в сутки. Кто будет вредительством заниматься — повешу или сварю заживо. Ты про нашу летающую жуть слышал? — мастер повёл головой в сторону кургана на опушке. Туда — воины Урагхбека уложили тех, кто попал под девятигранные трубки старателей при отражении нападения ордынцев, — Вот и ладненько, а старшина приглядит. Ты не думай, что он слепой у него шайтан трубы есть. Виктор Иваныч — дай ему в бинокль посмотреть разок для расширения общего кругозора.

Агф с осторожностью взял Б-12 из рук старшины и с боязливой замедленностью приложил к глазам. Отдёрнул резко назад, подальше от лица. Дальний поворот реки сквозь стёкла бинокля приблизился в мельчайших подробностях волн, камешков и песчаных дорожек берега. Ещё раз приложился к окулярам, под насмешливые взгляды своих работников и пограничников пляж находился на расстоянии вытянутой руки. Не отнимая бинокля от глаз, попытался рукой пощупать изображение, но только закрыл предплечьем выходные и широкие отверстия обоих труб наблюдательного устройства. Убрал Б-12 от бровей, под которыми остались красные следы на вдавленной окулярами коже.

— Колдовство? — перевёл Ахмед. А Агф с уважением глянул на прапорщика, протягивая тому бинокль.

— Не — Оптика. Последствия уловил?

— Надо показать всем.

— Покажу. А пока, давай за работу, плотник.

По первах мастера никак не могли приладиться к совершенно иным по качеству инструментам. Сталь рубила глубже, быстрее и требовала меньше усилий. На второй день строительства производительность работы поднялась втрое. Плотники получали невиданное доселе удовольствие. То на, что они тратили дни тяжёлого и монотонного труда, творилось за часы. Пришлось их даже останавливать. Мастера не выпускали инструмент даже во время приёма пищи. Тут же, каждый пометил свой собственный топор, рубанок или ножовку личной меткой. Вечером работники собрались у ручного наждака, где старшина за час переточил топоры, ножи, полотна рубанков, что могли затупиться за день работы. Сыпавшиеся, из-под вращающегося камня, искры, буквально застопорили собравшихся людей в трансе созерцания пляски огненных точек. Станок с ножным приводом стал чуть не святыней для зодчих Агфа. Бригадир смотрел на старшину и молчал, ходил за ним как привязанный и не говорил ни слова, глаза были наполнены такой грустью и мольбой, что говорить не стоило. Всё было и так понятно. Агф хотел станок, больше чем что-либо ещё.

— Плотину построишь с площадкой под генератор, с обводным каналом и задвижкой — подарю, — нашел, как подстегнуть главного строителя Грязнов. Работы по возведению «Днепрогэса», как окрестил запруду Зубков, начали продвигаться к завершению ещё быстрее. Личный интерес Агфа не считался ни с какими просьбами об отдыхе, невозможности и суеверии. Точильный станок мог стать отличной материальной основой жизни будущего свободного от пут рабства человека.

— А что такое генератор? — не удержался от вопроса мастер, забыв о Зонги, Армах и Создателях с китайцами и моряками.

— Ну, это такая штука, — попытался пояснить ваятелю Грязнов, — которая вместо твоих рук будет пилить деревья на доски.

— Как бинокль приближает? — провёл аналогию и логически построил параллели слав.

— Почти, только шуметь будет очень, — заранее предупредил старшина, не зная какие последствия может вызвать визг и вой циркулярной пилы у людей не знающих электричества.

— Слушай, Слав! — воспользовался старшина тем, что вокруг не было ни души кроме Ахмеда, — А что это баб не видно среди татар? Да и с вами ни одной не прислали? Хоть бы жрать варить поставили одну? — делал вид что задаёт ничего не значащий вопрос Грязнов. Агф, воодушевлённый обещаниями прапорщика, ответил нисколько не смущаясь и ещё больше интригую кажущейся простотой.

— Так прячут же от Зонги, чтоб не увели в полон.

— А Зонги это вообще кто? Чудовища?

— Зонги — это зонги. Их даже Создатели боятся.

— А как же вы без баб если их прячете? И где они кукуют? В тюрьме?

— Зачем в тюрьме? У них Гарем.

— Концлагерь что ли?

— А концлагерь — что это?

— Как тюрьма только больше и на отшибе.

— Нет. Они в городе. В столице. От Зонги можно только под землёй спрятаться. Иначе найдут.

— И что, татарьё своих баб им за просто так отдаёт?

— Если не отдадут — заберут всех, кого найдут, и мужчин и женщин к Большому Зонги и земля пустовать будет на века. Поэтому прячут. Зонги знают, но довольствуются данью.

— И много дань?

— Много. Люди, лошади, собаки, овцы, козы, бараны, шерсть, ткани, мастеровые, солдаты.

— И что? Так плохо?

— Ещё никто не вернулся.

— Может живы, чего так мрачно-то? Не людоеды же.

— Нет, они людей в Амов переделывают.

— Чего?

— Слуги у Зонги — Армы. Памяти нет. Быстрые, как волкокошки. Сильные и преданные до смерти. И палки у них, как у тебя — молниями стреляют. Но не так быстро. Они их из-за океана берут у наглов, когда те у моряков прорываются к нам через водную осаду, — Наглы? Армы? Дань? Блокада? Что ни разговор — сплошные загадки.

— Слушай, Агф, а ты водку пьёшь?

— Водка? Что это? Вино?

— Ну, почти, только покрепче.

— В выходной, так, чтоб хан не узнал. У него свои люди среди рабочих. Узнает — забьет плетьми.

— Ну, это если вернёшься. Так может — обмоем начало работ? А ты нам объяснишь, что тут происходит на континенте? Кто такие Зонги? Почему их все боятся? А мы тебе чудеса покажем по ящику? А?

— По какому ящику? — насчёт чудес Агф не сомневался — есть, будут и много. А вот про говорящий ящик ничего ещё не слышал. Любопытство подвело не только кошку. Агф — слав согласился отужинать в Верхней башне, как главный инженер стройки по приглашению нанимающей стороны.

— За себя есть кого оставить? — переживал старшина за порядок на вверенном ему в попечение объекте.

— Есть.

— Ну, тогда до вечера, Слав, — попрощался Грязнов, присваивая кличку плотнику.

— До заката, Стар, — махнул рукой и двинулся к стукающим топорами рабочим Агф, по-своему, коротко именуя Виктора Ивановича.

Старшина однако думал в этот момент, что бензопила «Дружба-4» есть инструмент очень необходимый и вельми способствующий скорости возведения «Днепрогэса». Вопрос только в том, как отреагируют славы на рычащую в руках агрегатину с вращающейся цепью-пилой. Скорость валки леса просто требовала использования новых технологий в работе.

* * *

Неожиданности на этой планете видимо были в порядке вещей. Не успели поставить первую запруду через Золотинку, только вошли во вкус строительного творчества, привыкли к запаху свежей стружки, как появились гости. И как специально в воскресение, когда поспать можно на час больше.

— Тащщ капитан! — черт его знает — что хотел Федоренко, сообщить, рассказать или довести до сведения. Глаза у него были огромные, каска набекрень, улыбка идиота, и близкая мечта расписана счастьем возможности воплощения по всей водительской морде. Портрет дополняли две верхние, расстёгнутые пуговицы афганки, закатанные рукава и висящая ниже пупа, отпущенная разгрузка. Ямочка на подбородке вестника происходящего неведомого действа лишь добавляла недоверия в получаемую от часового информацию.

— Юра, шо случилось? — первым опомнился старшина. Грязнову хотелось спать, но он четко соображал, что если сейчас не поднимется, то добросовестный бывший ефрейтор будет творить последствия по своим понятиям солдатского интеллекта. Что следовала немедленно пресечь во избежание неприятностей, и взять ситуацию в свои прапорщицкие ручищи для исследования, оценки и принятия решения, — Ты где должен быть? — изо рта дяди Феди только слюни не текли.

— Дак там, это — на вышке, был, — рот в конце фразы приоткрылся ширше и младший сержант снова стал похож на ефрейтора, которого Света тёрла задницей о стены пещеры в начале экспедиции. Лошадь, которая только-то прошла через завесу и стояла у кормушки, перестала жевать положенную перед ней награду и оглянулась. Второго дяди Феди сзади не было. Кобыла помотала головой, хвостом и гривой, прогоняя дежа-вю. Всхрапнула и перестала обращать внимание на то возбуждение, что внёс дядя Федя в утренний подъём отдыхающего коллектива в за поворотом каменной штольни.

— Федя, плять. Однако — выходной же, — пробурчал кто-то, ворочаясь, скрипя сеткой и накрывая голову армейским синим одеялом с тремя белыми полосками по одному краю. Незапланированный визит сержанта в спальное помещение пещеры совмещённое для безопасности с переходом, в семь утра, после трудной рабочей недели радости личного состава не способствовал. Тут ещё Света прошла коридор и стояла в отведённом для неё сумраке возле завесы поедая витамины. Старшина имел другое мнение.

— Шо ты шумишь? Федоренко? Хто ответственный? — начал искать дежурное тело прапорщик.

— Тащщ капитан! — бодро ответил Юрок и указал на положившего голову на стол Зубова. Рядом со стриженым затылком капитана чадила синяя керосиновая лампа и выжигала остатки топлива из резервуара.

— А с семи до двух? — по распорядку пограничных войск ответственные офицеры и прапорщики сменяются в два часа после полудня и рулят до боевого расчёта. Все вопросы идут к нему, пока застава высыпается после ночных бдений. А с семи до двух как раз кто-то другой вместо Зубова. Выбор был маленький: или старшина, или Марков.

— Вы — тащщ старпрапорщик! — обрадовался первооткрыватель прииска. Уж одного-то из двух ответственных он точно обнаружил!

— Не ори Федя! Что случилось? — прошипел, Грязнов, сбрасывая остатки сна вместе с одеялом и потягиваясь.

— Там, тащ прапорщик! Таам — Такое! ООО! — развёл служивый в стороны руки вначале по горизонтали, а тем по вертикали. То о чём он хотел рассказать — было огромным в трёх измерениях и несло в себе титанический эмоциональный всплеск для психики окружающих Юрку советских военных. Грязнову не понравилось собственное снижение в звании на одну ступень и он взрыкнул нежно, с намёком на будущие неприятности и строго.

— Ну? Не тяни кота за яйца! — разбуженный старшина опасен, как три гюрзы сразу. И потянуть может не только за яйца, а за всё вместе сразу, выуживая информацию или проводя расследование.

— Там — Б а — б ы! — ошарашил солдат и добавил, заинтересовывая в деталях ещё больше, — На слонах! — выдохнул шёпотом Федя и вся «казарма» затихарилась, прислушиваясь, просыпаясь, и сосредотачиваясь на звуках беседы часового и старшины. Что глаза-то открывать? Пусть хоть они отдыхают лишнюю минуточку, если мозг насторожился, а уши как локаторы ловят любой звук. На этом своём сообщении пограничник не остановился и продолжил, — И на мужиках!

— Чеегооо? — послышался голос командира спортивного взвода, и из-под одеяла появилась первая, заинтересованная в информации, а не во сне, — голова. Старшина, в отличие от обладателей крепких мышц и сухожилий желал не повторения или подтверждения полученных бессистемных данных, а их уточнения.

— Где? — потребовал Виктор Иванович, застёгивая зелёные пластиковые пуговицы на афганке. То что Федя несёт чушь было как раз понятно, неясно то, что побудило солдата совершить поступок, идущий в разрез распорядку дня, воспитательной системе, ценностям и традициям потешных войск. И это неизвестное надо срочно выяснить, пока ситуация не выскочила из-под контрольной старшине дальности выстрела обоих «Утёсов» — Точно слоны? Что за мужики? Пидоры? Татары? — старшина почему-то поставил бывших противников ниже уровня нормального мужика и сексуальной ориентации обычного обладателя тестикул. От обилия вопросов и нарастающего количества движений в импровизированном спальном помещении, выражение лица дяди Феди перетекло из мечтательно-счастливого — в задумчиво-тревожное.

Пока Юрка соображал, на что первое ответить, запросов прибавилось.

— Баб много? Страшные? Татарки? Высокие? Блондинки есть? — стрелял вопросами спортсмен и одновременно застёгивал куртку. Как прапорщик не торопился, но сержант из ВПБГ не зря носил значок мастера спорта на правом накладном кармане куртки. Ходили слухи, что его дрючил в ПУЦ под Малюкли сам Чёрный Полковник — легенда погранвойск.

Старший сержант оказался быстрее Грязнова. Виктор Иванович ещё засовывал круглые пластиковые загогулины с серпом, молотом и звёздочкой в петли, а «замок» уже тянул к себе оружие и тактическую разгрузку, совмещённую с импортным бронежилетом. Одевался сержант автоматически, не глядя — на ощупь. Привык это делать в кромешной тьме при тревожном подъёме.

* * *

Слоны-то оказались не слонами вовсе, а кое-чем похлеще. Было из-за чего рвать задницу втихаря старшему сержанту. Взвод привык работать по примеру. Через тридцать секунд, без всякой команды, личный состав

ПЗ Крепость без шума, тихо поднялся в ружьё, чтоб не будить спящего Зубова и двинул к зубцам верхней башни, чтоб лицезреть таинственных посетительниц отвоёванного у татар жизненного пространства вокруг речки. И там было таки на что посмотреть.

Народ, науськаный Федиными фразами, облепил верхнюю кромку башни. Распахнул глаза и…ничего под горой не обнаружил.

Старшина вопросительно глянул на Юрку. Новоприсвоенный сержант понял, что за враньё, поднятие со сна раньше времени и неудачную шутку могут побить. Чуть припугнулся и ткнул рукой в сторону, куда утекала Золотинка от подножия горы.

Река делала поворот, огибая лесок, укрепившийся на правом берегу. За массивом примерно в километре от запруды, перегородившей реку, светлел длинный песчаный пляж, уходящий вдоль леса вдаль по течению водной артерии континента по левому берегу. Вода неизменно затопляла пологий спуск весной и намывала песок. Затем, количество таящих снегов истощалось и наводнение спадало. В результате вдоль реки образовалась довольно широкая полоса, на которой отсутствовал лес, и её можно было вполне использовать как трассу для передвижения каравана. Вот такая цепочка и выстраивалась по песку за лесом. Федя, мучившийся на посту от безделья с шести часов утра, с восходом принялся оглядывать сектора наблюдения по кругу и в глубину. И глаз солдата наткнулся на непонятные перемещения темных силуэтов, хорошо видимые на фоне светлого песочка «прибрежной дороги».

Силуэты животных издалека были больше похожи на тараканов с длинными и закрученными усами. Между огромными тушами сновали быстрые и гибкие фигурки — несомненно, людей. Так же плескались на мели странного вида лошади, совершенно не похожие на татарских пони. Всё многообразие вопросов возникших в голове бывшего ефрейтора требовало использования как минимум пары грамотных мыслей. Первая, из которых была — использовать ТЗК (труба зенитная командирская — увеличение шестьдесят раз). Вторая — доложить о гостях по команде и крикнуть связисту, чтоб поднимал народ. Мощное приближение оптического прибора застопорило Федю почти на пять минут.

В речке, между странными лошадями и мохнатыми слонами с закрученными бивнями, купались голые, совершенно обнажённые, то есть совсем без ничего одетые в костюм Евы девки. А может и женщины. Но даже с такого расстояния было видно, что все дивы, кто лез в воду и выходил из неё состояли из умопомрачительных для молодого парня форм, изгибов, впадин, округлостей и причёсок. Поэтому на вид каких-то мамонтов и коней со страшными мордами дядя Федя никакого внимания не обратил, пока голые фурии не залезли на свои средства передвижения и погнали их в воду.

Оторваться от окуляров Юрка не мог, он очень хотел побежать, заорать, доложить и отличиться. Но кто-то очень мудрый в мозгу тут же намекнул мыслями, что ТЗК то один. И трубу у дяди Феди тут же отберёт или старшина, или Зубов, или ВПБГэсники, так как в Б-12 такую красоту на дальней дистанции разглядеть было можно, но не конкретно-сложновато, из-за отсутствия соответствующей оптической мощности. Сам сержант сообразил — раз пришельцы купаются, то пока соберутся, подседлаются, построятся, проверятся и двинут по берегу в нашу сторону время у него есть.

Целых пять минут Федоренко созерцал, недосягаемые прелести купальщиц и не мог себя заставить кинуться к ответственному капитану или, хотя бы сделать вызов по рации. Женщины, девушки и животные вели себя на песочке вполне спокойно, как будто находились у себя дома и никого не боялись. Вглядевшись, служивый засёк, то, что ранее не обнаружил. На кромке леса копошилось одетое, и готовое к передвижению татарское войско, не смея приближаться к водным процедурам волшебных наяд.

Монгольский Караул тэнкинов натурально стоял вдоль полосы деревьев сплошной многорядной цепью, причем спиной к реке. Никаких костров, дымов и попыток разогреть пищу не просматривалось ни над лесом, ни над выстроившимися всадниками, пехотинцами и лучниками. Никто из воинов не пытался даже мельком глянуть на ослепительное откровение женских тел сверкающее в лучах восходящего солнца, брызгах и одежде состоящей только из прозрачной воды. Из чего Федя сделал вывод, что свирепые татары, что не щадя самих себя кидались на пулемёты амеров и пограничников панически боятся этих восхитительных, раздетых и прекрасных купальщиц.

Только после этого в сером веществе Юркиной головы возникло непререкаемое чувство надвигающейся опасности. Страх пересилил магическое сексуальное влечение. Удавил желание пообщаться и пробудил в сознании водителя осторожность. Однако сержант ещё минутку полюбовался роскошеством представленного одному ему эротического действа. Ну, да почти год воздержания и даже больше. А тут праздник обнажёнщины, да в любых позах, в воде, на конях… Ух, как Феде становилось плохо, когда кто-либо из баб поправлял распущенные волосы поднятыми вверх обеими руками, собирая пышную причёску в узел на затылке. Ох, как жеж захотелось дёрнуть прямо туда к этим растлительницам пограничного режима, и предложить потереть спинку любой из девчонок. Однако девушки были очень даже не маленькими. По прикидке дяди Федора каждая из купальщиц бала не ниже метр семьдесят-восемьдесят. То есть, ростом, чуть выше самого Юрки или ему вровень.

В конце своего наблюдательного ступора, пограничник обратил-таки своё внимание на лошадей. И обомлел. У коней прекрасных пловчих вместо лошадиных морд были бородатые мужские лица, мускулистый торс с крупными и рельефными квадратами мышц брюшного пресса и пара мускулистых рук. Федя чуть окулярами глаза не выдавил, когда разглядел на ком заезжают в воду бесстыдно обнажённые красавицы. Слово всплыло из-под сознания, зацепилось за раздвинутые ноги сидевшей на животном девушки, прилепилось к груди и застряло между глазными нервами. Совершенно отмороженный видом сидящей на кентавре модели Юра даже дыхание задержал, провожая верховую пару, выходящую из стремнины на берег.

«Ох, вода ж холодная, — пожалел местных стриптизёрш, похвалил за представление и снова впился взглядом, пытаясь разглядеть соски на чудных полушариях покрытых гусиной кожей грудей часовой. Ни хрена не разглядел, но представил себе достаточно, — И не мерзнут жеж! Надо докладывать! Щас, Щас, Щас. Уже иду. Всё, пошёл. Вот сейчас. Ещё секундочку. Да никуда они не денутся, — уговаривал себя дядя Федя, не отрываясь от ТЗК ни на мгновение. Брюки стали почему-то тесными, — Всё — иду, — с трудом заставил себя отвести взгляд и оторваться от трубы сержант».

Пока Федя шёл, вспоминая и млея от банных картинок в голове, то забыл слова «кентавр» и «мамонт», поэтому при докладе имел странный внешний вид и обозвал мамонтов слонами, а кентавром мужиками.

Старшина тут же уцепился за ТЗК и приник к окулярам. Народ расхватал Б-12, услужливо предоставив один из биноклей Маркову. На какое-то время на башне зависла тишина. Те, кто смотрел, молчали, созерцая, оценивая и вникая в суть увиденного. Те, кто остался без бинокля молча сопели пытаясь разглядеть что-то на далёком песчаном берегу. Они видели только фигурки уменьшенные расстоянием, а конкретных деталей разглядеть не могли.

— Вот это номер! Чушь какая-то! — первым прокомментировал, но не прекратил наблюдение в оптический прибор Марков. Старшина безмолвствовал, вбирая в себя приближённые видения. Главный спортсмен ВПБГ сглатывал слюну, стараясь не упустить ни одной подробности.

— Ну, что там, Валер? — осторожно полюбопытствовали подчинённые лишённые биноклей у ниндзя-командира. У прапорщика и офицера вопрошать о том что происходило за ближним лесом было не очень по уставному. Поэтому и запросили ближнего мастера по единоборствам.

— Да это полный пипец! — на автомате ответил то, что думал сержант. Про себя соображая, что бабы, как будто вылеплены по одному образу и подобию. Где-то он таких уже видел. Вот только где, никак не мог вспомнить. Мозг взбудораженный волшебной, неожиданной и прекрасной наготой отказывался представлять данные из собственной памяти. Красавицы имели фигуры гимнасток, рост любительниц баскетбола и ухватки девчонок из сборной по дзю-до. Профили и фасы рисовались и добавлялись к образам сами. У обладательниц таких роскошных тел лица просто не могли быть страшными, безобразными и отталкивающими.

Из четырёх биноклей и трубы, что стояла на башне, три прибора прибрали к рукам и глазам командиры, и лишь один находился у обычного воина с зелёными погонами. В результате, к свободной оптике тянулись руки жаждущих пограничников. Счастливчик завладевший Бэшкой ничего не говорил, он смотрел, смотрел, смотрел и не мог наглядеться, пока товарищи по любопытству не вырвали у него бинокль силой.

— Счастьем — делиться надо, — справедливо пробурчал кто-то из обделённых. Следующий свободный от командирских забот наблюдатель замер в оцепенении, как замороженный, застывший и вспученный ледяным полем торос перед наступлением арктического дня.

Марков считал черные силуэты с бивнями. Четыре. Не, не купцы. И татарва их как вроде почтительно охраняет? Похоже на посольство или разведотряд в рейде. Пятнадцать девок. Одиннадцать кентавров. Восемнадцать угрюмых рабов с ошейниками, но в боевых одеждах и при оружии. Не боятся никого. Наглые — голышом купаются. Крепкие. Холода не страшатся. Выносливые. Взгляд — командирский, угрожающий, поверх голов. Хозяйский прицел на окружающее пространство. В башке явная цель, связка правил и уложений, воспитанная и вскормленная суть собственного порядка вещей. Что ж им надо то? Уж не Зорки пожаловали. Надо поднять Агфа. Он точно опознает этих подружек кентавров. Однако ни одного мужика-командира. Интересно бабы пляшут! Надо будить Зубова. А то проспит всё представление.

— Сержант — подымай плотников! Агфа — сюда! Немедленно. Хоть на руках, но бегом! — громко скомандовал майор, но таки поперхнулся пересохшим горлом в конце фразы. Знать и его не оставили равнодушными пришлые искусительницы.

— Ну, и кто пойдёт с ними общаться? — из-за спин наблюдателей раздался голос сонного Зубова.

* * *

— Что там на Ракушке? — Ракушка безмолвствовала и это всех тревожило, пугало и удивляло. Ведь у Серого стояли датчики на дальность до двух а некоторые и четырёх километров. С утра, да в холодном лесу и на фоне реки с остывшим берегом — фигуры животных, людей и мифических чудовищ, необратимо должны были поднять тревогу на тарелке. И летчики в свою очередь просто обязаны оповестить пограничников о вторжении неизвестных рейдеров. Однако на ласточке молчали. Начальник заставы взял рацию и пробурчал, беспокоясь за соседей сверху.

— Зуб-Санычу? Бригадир? Вы как там? Живы? — рация пошипела в раздумьях и переваривании, выплеснутого в эфир беспокойства. Потом ехидно заявила следующее.

— А что нам станется? Мы это кино уж час как наблюдаем! Не то, что твой дядя Федя! Хех! — Сан Саныч явно был в хорошем настроении. Однако надо было его опускать на землю, то есть на Тейю.

— Я чего думаю, если эти наземные монстры настоящие, то ведь Зонги могли и летающих сюда запустить и плавающих? А? Вы там вокруг пошуршите сканерами — может это отвлекающий маневр. Уж больно наглядно — прям Плейбой какой-то отъявленный. Мои уж об этих бешеных лошадок глаза поламали, — старатель мгновенно сориентировался и рыкнул не отпуская тангенту в обе стороны одновременно.

— Точно. Серый, а ну глянь по всем диапазонам на все триста шестьдесят. Что там у нас. Ох ё! А ты прав Зуб.

— Что там? — нетерпеливо запросил капитан данные с тарелки будущего века.

— Северо-восток, на девять часов у подножия три камуфляжника с металлическим оружием и оптическими приборами. По временной записи, за скалой в зоне невидимости отряд не менее тридцати человек. Пришли ночью. Умело маскируются. Система определяет их как своих. Поэтому тревоги не было. Предполагаю, что морячки подсуетились. С ракетой-то у них заход — не вышел, — довольно излагал золотоискатель с удовольствием предоставляя то, что мы заметить никак не могли.

— Саныч, ты всё проверяй, может ещё какие звери твоей системой своими считаются? — настаиваю я. Тут ничему удивляться не приходится. Не планета, — а законсервированный полигон канувших в небытие странностей и новых извращений.

— Вроде нет, только волки подошли со стороны леса на двенадцать часов. Правда, крупные какие-то. И много — штук сорок.

— Какие волки, Саныч? Тут после твоей сталеварки в реке — некого на обед подстрелить в лесу. Ты там поточнее прикинь стакан к носу, — нежно прошу я союзника определить непонятный звериный отряд.

— Да, — задумчиво произносит Саныч, — это не волки!

— А кто?

— Хрен его знает! У нас таких зверей в базе данных нет. Прячутся, заразы. На открытое место не выходят.

— Вес и размер определить можешь?

— Ну, каждый килограмм восемьдесят — сто. Размером с оленя, — нашёл таки северное сравнение в своей памяти старатель. Хорошо, что хоть не с белого медведя. Тот кило под восемьсот тянет. Куда там льву из жаркой Африки.

— Саныч, — продолжаю я надоедать лётчикам. А что делать? На лицо спланированное окружение объекта с трёх сторон. Отвлечение внимания. Сосредоточение главных сил татарвы за рекой и неизвестные хищники в засаде перед стройкой. Хорошо, что всю нашу рабочую силу укрыли на ночь за забором в срубах и надстройках. Ров готов, если открыть заслонку на запруде вода хлынет в канаву, отсекая от леса лагерь строителей и лес от лагеря с затаившимися в нём зверьками. Но этого мало, моряки дважды пытались нас уничтожить. Наличие их группы нервирует. Очень хочется попросить Саныча разложить на атомы всех приближающихся к Крепости. Радует только одно — монголы в явном нейтралитете, хоть и опасаются голых баб как своей жуткой смерти. Чем же они их так напугали, а?

— Сан Саныч, а в небе никто не летает? — как-то неправильно атаковать противника атомной эпохи без поддержки с воздуха. Не по уставу. А у нас тут все по импровизации и с подачи хозяев поля. Хорошо, что до моря далеко, а то ещё бы лодка атомная всплыла бы в Золотинке. Как-то подозрительно молчат татары! Уж не ждут ли того, чтоб мы посекли друг друга в месилове встречной обороны при атаке, а потом соберут трофеи и свалят домой пировать? Что им варварам — нахапают добра и будут танцевать у костра с жертвенником богу войны какого-нибудь местного Сульдэ.

Не планета, а сплошное божественное насилие.

— Пора меры принимать, командир? — Маркин всё ещё пялился на песчаную полосу, — Седлают свой транспорт. Щас к нам двинут. Одеваются — спортсменки, — обозвал боевых девок разведчик.

— Сан Саныч! можешь взять на прицел морячков? А я пока мамонтами займусь, — сбоку вывернулись тяжело дышащие ВэПэБэГэсники и поставили на ноги Агфа принесённого ими на руках через плотину.

— С добрым утречком мастер! Глянь в трубу! Кто это? — Агф с хмурым и недовольным лицом потряс руками и приник к окулярам. Отшатнулся в страхе от увиденного и снова прилепился к оптике. «Оторвался» от резины наглазника опять и посмотрел с ужасом на старшину.

— Что? Слав? Ну? Не тяни! — ответ приходится вырывать из обалдевшего плотника повышенным тоном, рявкающей командой и откровенно скрытой угрозой.

— Амы, п-пришли, — заикнулся Слав, — бежать надо, — без промедления сделал свой аксиомный вывод Агф. Оглянулся в поисках выхода из башни. Точно, как обложенный безжалостными охотниками зверёк. На нас даже не глянул, как на вероятную защитную силу. В морду ему что-ли звездануть! Для профилактики. А то ведь я ближе Амов — могу прям тут и положить под ноги. Не верит в нас плотник. Тогда — бойся.

— Марков — вытряси из него всё. Если надо — пытай, — просто, жестоко и действенно. Народ содрогнулся в удивлении. Так как для того, чтоб пытать — нужен палач.

— НЕ стучи зубами, Агф! Кто такие Амы? Что могут? Почему их все боятся, как огня? Быстро расскажешь отпущу в лес прятаться, — подстегнул соображение плотника пряником исполнения желания майор. Мастеровой посмотрел на Маркова, как на живого покойника или инвалида с детства.

— Амы, посланцы Зонги! После них смерть, лучше жизни, — они тех мужчин, кого в плен не берут — рубят и колят. Ухо, глаз, рука, нога, чтоб ущербными до конца жизни и страх на целых нагоняли напоминанием о наказании за непослушание. Нет — не кастрируют — чтоб могли детей делать. А чтоб воевать не могли — калечат.

Бабам только мизинцы отрезают — чтоб помнили. Детей в полон — девочек — всех. Мальчиков — половину.

— И что? Татары их победить не могут? — изумился Марков, — вон их сколько.

— Пытались, — ухмыльнулся мстительно раб, — только Амы их как котят в первую войну давили и рвали на куски. Куда там — слуги Зонги стрелы руками ловят! А кентавры с луками, копытами и мечами — как мясорубка в бою. А потом армия Больших Зонги увела в плен нужных людей и покалечила оставшихся. Татары спаслись тем что кочевали, часть орды ушла в набег на Славов. А когда вернулись — волосы стояли дыбом, слёзы рекой, злоба — горами.

— Отомстили?

— Хотели. Век собирали силы.

— И что?

— Амы пришли снова, но с мамонтами и растоптали армию кавалеристов. Один убитый Ама — десять тысяч жизней. Такой расклад — Марков, — подытожил Слав цену попытки сбросить ярмо Зонгийского ига.

— То-то вы их так боитесь, — в голосе капитана не было ни одной нотки иронии, но Слав всё ж обиделся, — Даже в лес умчались, как ветер.

— Я посмотрю вначале, как вы с ними справитесь. А без руки или ноги с меня строитель плохой. Татаров вон сколько, и то голову между колен опустили — страшатся расплаты. А с нас безоружных какой спрос? Отпускай командир — мы пока они к вам подойдут глубоко в лес уйдём или по реке за гору спрячемся, — разоткровенничался зодчий.

— Никуда ты от них Агф не уйдёшь — в лесу стая неизвестных хищников. Каждый весом с тебя или меня. Боюсь по наши души, — новость придавила плотника к земле. Он как будто сгорбился и дух выпустили последний. Однако информацией поделился.

— Волкокошки. Псы Амов. Обычно преследуют отступающих и ведут поиск.

— Так, что Агф сиди с нами и молись, а лучше вспомни что ещё про Амы. Их хоть раз кто-нибудь победил в бою.

— Нет. Но есть лазейка. Амы очень честолюбивы. У командира на груди знак в виде амулета и волосы длинные в косе. У её заместителей такой же длины прически, но нет деревянной пластины с изображением двуликого Зонги. Амы решают командирскую проблему простой рукопашной схваткой. Кто победил — тот получает амулет от верховного правителя страны — Большого Зонги. Бьются насмерть использую всё оружие, что может на себя повесить, спрятать и прихватить. Правил в поединке нет. Проигравшая редко выживает. Но если выжила она — раб победительницы, оруженосец, прислуга, телохранитель. Если в битве участвует командир, то власть над его командой переходит к победительнице. Но Амы не дуры. Перед схваткой снимают амулет и передают заместителю. Формально — сдают полномочия, чтоб соперник, в случае выигрыша, не занял её должность в войсковой иерархии.

— То есть мы можем формально вызвать её на дуэль, чтоб доказать, что мы лучшие бойцы, — Слав грустно поморщился оглядев стоящих вокруг сержантов, офицеров и прапорщика.

— А ты уверен командир, что кто-то с Амой справится?

— А мы вон огнестрельную палку на мастера спорта повесим и пусть Ама попробует рукой пулю споймать, а? Что скажешь старший сержант? — командир ВПБГ хмыкнул, не отрываясь от бинокля.

— Да я её и без автомата завалю, — нагло заявил выкормыш черного полковника, — хотя не. Возьму вместе со штыком. Пусть помашет сабелькой.

— А если она двумя мечами начнёт махать, то два автомата возьмёшь? — вступил в разговор Зубов. Капитану потери как кость в горле, — Итак людей шиш да кумыш. Без всякого вольнодумства — стреляй в ноги на поражение, а затем вяжи. Понял? Макарова возьми в открытой кобуре. Пуля хорошо бьёт, но не убивает, — чётко определил порядок, технологию и результат схватки офицер.

— Как нам Аму на схватку вызвать? — Агф позеленел от самой мысли — подойти к посланнице Зонги.

— Пойдёте на переговоры — сделайте вид что их воинское искусство — блеф, а сами они мужики с грудями и не стоят того воздуха каким дышат. Такое оскорбление ни одна Ама не вынесет. Сама боя запросит, чтоб лично обидчика раскроить на кусочки. Если не сработает нанесите ранение кентавру и подстрелите мамонта. Эти животные для них, как члены семьи. Мстить будут не смотря ни на что.

— А татары? — Маркова волновали двадцать тысяч монголоидов почётного эскорта на берегу Золотинки.

— Эти не вмешаются, — пояснял Агф, — формально они отдали территорию Вам. И за события происходящие не на их земле они ответственности перед Зонги не несут. Им даже любопытно — справитесь с Амами или нет? Хитрят всадники бека. Если увидят что вы их легко уложите, то могут и союз военный запросить, чтоб в поход на страну двуликих пойти, — перспектива однако была ещё та.

От схватки на берегу начинала зависеть судьба двух огромных континентов. Моряки пока держали нейтралитет у подножия — наблюдали. Жуков разминался вдыхая и выдыхая — сосредотачивался перед боем. Амы неумолимо приближались по берегу растянувшись короткой цепочкой. Сбоку сквозь лес, четрыхаясь и матерясь шло сопровождение из двух туменов Урагхбека. За деревьями напротив городка плотников сосредоточились невидимые в маскировке звери. Зубков командовал озадачивая всех кто был под рукой. Мастеровые Агфа спешно уходили через запруду на другой берег под укрытие горы. В конюшне ржали не поенные с утра лошади рабочей команды. Солнце поднялось над горизонтом и осветило место предстоящей встречи.

— Жуков, Лёша, — ты только ниндзю не изображай из себя. Попроще с ней. Если что-то не так — вали без сантиментов, — напутствовал рукопашника и Ахмеда капитан, — И главное — забудь что она баба. Ахмед — прикрой его. Не жалей патронов. Они тогда тебя от волков вытащили, — не удержался, и таки напомнил про должок старика спортсменам начальник заброшенной на Тейю заставы.

— Всё будет путём тащ капитан! — спокойно отвечал старшой сержант поправляя ножны со вторым режиком на бедре. Щелкнул затвором макарки, коротко клацнул предохранителем, сунул пистоль в кобуру на животе. Скинул лифчик с магазинами. Глянул на зелёные головки трассирующих патронов одного из рожков и сунул оранжевое хранилище для боеприпасов в боковой карман. Каску оставил. Хотел снять броник, но передумал. Обговорил со старшиной ми Файзуллой и пулемётчиками сигналы на открытие огня и целеуказание, — Ну, я пошёл, — спросил разрешения главный ВПБГэсник. Как на рынок за семочками собрался.

— Рацию не забудь, — не оставил без внимания экипировку сержанта Маркин.

— Пусть дед Ахмед несёт. Мне — мешать будет, — нисколько не вежливо отмахнулся от средства связи на своих плечах спортсмен.

* * *

— А как мы узнаем, что Ама приняла вызов? Старшина! Ну-ка глянь у кого из них деревяшка на шее и коса длинная? — от бессонницы начинаешь соображать проще. Шелуха сама отпадает. Уставший мозг сам отсекает лишнее, чтоб не перенапрягаться.

— Перед первым слоном. За ней трое рабов на конях и видимо заместительша на кентавре, — Виктор Иванович не отрывался от трубы сопровождая приближающуюся колонну, — От татар гонец в сторону девок, — сообщил старшина.

Колонна остановилась. Сверху, прямо на кентавра с командиром на спине, спускался от леса спешенный кавалерист с опущенной вниз головой. Он шёл, так как будто хотел пройти этот путь, как можно медленнее. Часто останавливался, оглядывался назад и вытирал лицо рукой. Посланник был молод, не имел при себе оружия, что само по себе удивляло и часто спотыкался и даже один раз упал. На полученные царапины, ушибы и хлёсткие удары веток кустарника безоружный не обращал внимания. Бедная одежда раба, ошейник в руке и рваные в нескольких местах штанины, говорили наблюдателю, что это не самый лучший воин в рядах монгольских всадников. Коим можно и пожертвовать. От кромки леса за движением пехотинца наблюдала свита бека с угрюмым сожалением и в ожидании неизбежного представления.

— Он дал ему свободу перед смертью, — прокомментировал ошейник в руке и приближение плачущего бедняги к кентавру Агф.

— Почему? — нравы гостей не внушали миролюбия.

— Видимо бек, захотел что-то важное передать Аме. А самостоятельное желание, приближение и попытка заговорить с посланцами большого Зонги караются смертью, вне зависимости кто ты: бек, простой боец или раб. Он передаст послание, и его убьют, — те пограничники, кто оставил наблюдение за колонной и услышали слова строителя — повернулись в сторону берега реки в сомнении. Ладно, убить человека в бою, в обороне, в схватке, но просто так? Лишь за то, что подошёл! И сказал слово! Предсказанная жестокость, как-то не очень сочеталась с внешним обликом и самим понятием женского рода. Никто не верил, что те, кем они любовались недавно — способны на изуверский минигеноцид к подчиненным расам и особенно к мужчинам, — Видите в руке ветку с листиками? Это знак что парнишка посланец и несёт вести. Ама обязана сначала выслушать посланного на заклание, выяснить все нюансы и, лишь потом, может его уничтожить.

— А если не захочет?

— А у неё заместитель зачем трётся рядом? Она ведь не только помогает, но и следит за огрехами. Если командир нарушит требование Зонги — её заложат моментально, чтоб занять командирское место. А если ещё и последствия будут отрицательными…

— Понятно. Лёша! Или командира, или её замка провоцируй. И веточку возьми, чтоб мамонтом не затоптали упрежь.

Пока обсуждали тактику действий. Посланец добрался до колонны и был остановлен вооружённым рабом. Обыскан и под конвоем доведён до кентавра, на котором восседала Ама-командир. Кентавр был одет по походному. Шлем, простая рубашка под кожаные латы с нашитыми металлическими бляшками. Налокотники, наплечники, поручи, большой лук, колчан за спиной, две рукояти мечей по обе стороны. Грозно смотрелся. Да и взгляд не сулил ничего хорошего. Огромный, по меркам человеческого и татаро-монгольского роста, лук держал в руках с наложенной на тетиву стрелой. Строго следил за пространством вокруг хозяйки. Всадница могла спокойно заниматься своими делами, не обращая внимания на выбор маршрута, место остановки и почву под копытами кентавра. Командирша восседала в кожаном седле, одетая в штаны и куртку из шкуры бизона. Темно-коричневая кожа была выделана до непромокаемого зеркального блеска. Кое-где висели сделанные из такого же материала вставки распушенной бахромы, а рукава куртки отвернуты наружу короткими обшлагами. За спиной Амы торчали рукояти двух гусарских сабель, а с обоих боков высовывались края наброшенного поверх ножен небольшого деревянного щита обитого металлом.

Ближе к задним бабкам кентавра к седлу приторочен чехол с копьём, колчан со стрелами и лук в чехле. Куртка женщины застёгнута на груди частыми и аккуратными ремешками. Посредине куртки — металлическая тарелка с орнаментом и рисунком, конусом наружу. На голове колпак с развевающимися ушами, как буденновка красноармейца. Широкий пояс с кинжалом и огромной бляхой серебристого цвета в центре, обшитый не менее большими «чешуйками» из светлой брони обнимал талию почти на бёдрах. Шлем небрежно болтался продетый на древко копья и замкнутый стальной застёжкой. На ножках (и каких ножках!) наездницы красовались мягкие сапоги такого же цвета как и остальные предметы одежды. Шпоры присутствовали, но совсем крохотные и тупые. Носок обувки был широк, высок и напоминал по своей форме индейские мокасины. В целом вид Амы и её транспорта говорил о том, что во главе угла удобство, рациональность и безопасность носителя обуви, одежды, оружия и головы на плечах. Кентавр судя по поведению готов был сам подохнуть под стрелами и мечами но хозяйку, как минимум, закрыть собой. Как максимум вытащить из возможной драки живой и невредимой. А заодно и перебить по ходу побольше желающих «отведать командирского тела».

Жуков появился на противоположном крепости берегу, когда раб женщины поставил вольного отпущенника татаро-монгол перед Амой на колени. Амазонка повернулась в профиль к тем, кто созерцал происходящее из верхней башни «внеземной пограничной заставы».

— Ух! Хороша же, стерва! — отметил старшина, наблюдая события через германский оптический прицел, присобаченный мастерами, ещё в союзе, к обычной СВДэшке.

Отвлечённые диалогом с обречённым посыльным пограничники не обратили внимания как преобразилась походка Жукова. Старший сержант двигался, как натуральный и довольный собой и окружающими урка, выброшенный только вчера с ментовской кичи. Отпущенный по донельзя ремень автомата болтался на шее вниз стволом, как ненужная золотая цепочка для понту. При этом рукоять со спусковой составляющей автомата находилась в непосредственной близости от засунутой в карман афганки ладони бойца. Спортсмен курил сигаретку небрежно сжимая белую трубочку зубами в уголке рта. В левой руке сержант, с видимым неудовольствием, волок перевязанный крест накрест брезентовыми ремнями здоровенную крышку от котла деда Ахмеда, в котором тот обычно делал плов для всего личного состава в воскресный день. Походка старшего сержанта танцевала немыслимый танец коронованной шестёрки блатаря с зоны. Ко всему прочему сквозь зубы Ляксей напевал и мугыкал: «Скоко я зарезал! Скоко — перерезал! Скоко душ невинных загубил!»

Оставалось только порвать на груди броник и показать зверскую татуировку из церковных башен, погоны на плечах и распальцовку с перстнями и пятью точками между основаниями большого и указательного пальца.

Облик растрендяя говорил, что у него за спиной такой «папа», шо никакая мама ему даже поперёк шага не препятствие — так, мелкий бугорок. Вот щас Лексей его заровняет с легонца шаркая, дымя и напевая и пойдёт себе назад добивать перестоявшийся суперраствор концентрированного чая в эмалированной и битой кружке. И вообще хуни вы оторвали большого человека от важных дел, девочки? Вам шо — цацок не хватает у монголоидов? А пока чифирь стынет: валите как вы отсюда недоделанные мужики к своей ембеней маме, подобру поздорову пока мы состоим в нежной состоянии духа опосля ночных сновидений и утрешнего расслабона. Лицо Амы аж перекосило от отдалённого пренебрежения выраженного Лёхой без единого слова. Это была даже не наглость, а полное оскорбление установленного порядка подчинения, лично командирской чести и положения Хозяйки монголов, да ещё и на виду у рабски покорной татарвы.

С таким же успехом можно было просто плюнуть мужской слюной низшего отвратительного содержания в лицо прекрасной кавалеристки. Лёха на достигнутом эффекте не остановился. Продолжил выводить царственную Аму из положения душевного равновесия без всяких скидок на женскую натуру, воспитание и культурный слой детсада, школы пионерской организации и комсомола в собственном составе интеллекта. То что далее бесстыдно сотворил на песочке замок мог сделать только абсолютно пьяный в дымину мужик, по пути домой с мероприятия и опосля получки.

Глава 9

— Жук, потрогай её, но на рожон не лезь, если чуешь, что не справишься — отступай. Если полезет на тебя — бей по ногам, но не убивай.

Жуков был мужик не очень высокого роста, как основная масса физкультурников, что начали спортом заниматься ещё в детстве. Куча спортинтернатов последовательно довела Костю до звания мастера спорта по трём видам: дзю-до, каратэ и вольная борьба. Крепкий, мощно сбитый корпус, широкая шея, высокий лоб, надбровные дуги, глубоко посаженные глаза, стрижка под ноль — облик типичного уголовника, как из кино, психологически давил на любого противника. Ломать рукой, вернее ребром ладони кирпичи, бутылки, деревяшки Костя мог легко и ему это дело нравилось. В случае попадания в короткую дистанцию соприкосновения в спарринге сопернику, даже превышающего Костю по массе, росту и силе приходилось очень туго. Лбом, Жук без труда дробил кирпичи уложенные в пять линий на показухе в Ашхабаде меж двух солдатских табуреток. В свободном полёте старший сержант использовал любые предметы, что оказывались в радиусе досягаемости для обнуления противника ниже плинтуса. Цепкие узловатые пальцы очень трудно было оторвать от кимоно, если Костя умудрялся ухватиться за одежду соперника.

Чёрный Полковник прибывший на учебную точку по подготовке ВПБГ сразу отобрал себе несколько таких же как Костя парней для личной подготовки в качестве инструкторов. И чтоб не травмировать остальных «боевиков» погранвойск увёл группу в горы. Банда, а иначе, тех, кто вернулись с сопок назвать было трудно, заявилась через пять месяцев. Оборванные, исхудавшие, молчаливые, с горящими глазами отшельников. Без единого патрона к собственным автоматам. Зато у каждого на плече висел китаянский АКМ. На груди не виданная, но удобная разгрузка. На ремнях открытые кобуры не полученных на складе иностранных пистолетов. За плечом у одного из инструкторов — немецкая снайперская винтовка. У всех — «мухи». Ботинки исключительна американского производства удивляли инородностью и чуждой инновацией. Двое из дюжины бойцов были полностью одеты под ахмадшаховцев из Пандшера, двое щеголяли НАТОвской униформой, остальные рядились в просторные афганские одежды. Брошенные рейдовые трофейные рюкзаки от САС совершенно не напоминали солдатские сидоры, с которым группа ушла в горы. Черный полковник не собирался никому показывать своего лица, даже в среднеазиатскую жару…

— Это что тут за херня? — выскочил, на ходу застёгивая портупею, ответственный по засекреченной учебной точке на центр импровизированного плаца высокогорной площадки. Как специально начальник центра спал, а ответственным был замполит с красивым русским отчеством — майор Сахнин Юрий Адамович. Было от чего материться, в кругу колоритно экипированных бойцов лежали дежурный, его заместитель-помощник, дневальный, сейф с секретными документами, пистолеты офицерского состава с плашками и боеприпасами. Надо отдать должное — все пленные лежали на заботливо подстеленных под них спальных мешках. Лица инструкторов напоминали безэмоциональные фэйсы роботов. Просто ждут команды, оружие в руках, лица спокойны и холодны.

Куда их водил полковник, что они там вытворяли, как набрали своих трофеев — можно было только догадаться. От них пахло пылью, потом, солнцем, горами и щебнем. Начальник центра не очень удивился, когда проснувшись обнаружил напротив себя фигуру в странной одежде, на левом запястье мерцали швейцарские офицерские часики с тремя дополнительными циферблатами.

— Пришёл? — коротко осведомился он у кроткого монашеского изваяния на солдатской табуретке, увешанного разнообразным средствами для ведения боя.

— Пришёл, — ответил из-за маски, из-под которой были видны только глаза силуэт.

— Привел всех? — начал одеваться начальник центра, не обращая внимания на шум за окном.

— Всех, — подтвердило изваяние.

— Готовы? — сапог не хотел одеваться сразу и пришлось сесть на кровать, что заскрипела под весом офицера. Синее солдатское одеяло с тремя полосками выгнулось за прогнувшейся металлической сеткой. Быльца дернулись, сверкнув полированным железом.

— Как всегда, — обывательски спокойно ответил немногословный собеседник.

— Убивали много?

— Не без этого, — поморщился вопросу пришелец.

— Будут убивать? — ещё более отравил вопросом начальник в звании подполковника.

— Будут, если надо, — ответил и пояснил Черный Полковник, — Я пойду?

— Куда?

— Отдыхать.

— Я ж спросил не зачем, а куда?

— В горы. Что мне тут делать в вашем детсаду? Пусть мои выкормыши твоих парней тренируют.

— Добро. Связь как?

— Без тебя разберутся, — «нахамил» полковник подполковнику и таки не снял маску с лица. Руку, протянутую начальником проигнорировал, — я пошёл.

— Блять! — махнул подполковник рукой из-за того что ничего с этим монстром поделать не мог. Удаляющаяся фигура медленно уходила по тропе вдоль дороги, ведущей на площадку. По дороге Черный Полковник идти не пожелал.

— Опасно, мины могут поставить, — пояснил начальник своему крикливому замполиту, что лежал у ног Кости с кляпом во рту, — вот он и не расслабляется. Никому не верит паскуда, — с ноткой поощрения и восхищения обругал фигуру вдалеке подполковник — Ну, что орлы, работать будем? — спросил застывших по периметру захваченных трофеев пришельцев с того, горного света подполковник…

Каждого из инструкторов отправили в отряды округа. Каждому вручили группу бывших спортсменов. От этих групп и стонала иранская составляющая сопредельной территории. Не менее доставалось и афганской. Черный Полковник появлялся там, где обычным средствами справиться с моджахедовским разгулом не получалось или духи совсем уж пренебрегали человеческими понятиями. Офицерская группа черного полковника работала только ночью. После неё в приграничье минимум на полгода устанавливалось спокойствие и никому не хотелось лезть с советско-афганской границе…

Костя убивал сам и его самого не раз пытались убить в горах. На Аму, что шла на него обвешанная холодным оружием Жуков смотрел грустно, не теряя из вида высокий силуэт и не глядя прилаживал штык-нож под пламегаситель автомата.

«Однако высокая, — как-то, потусторонне отметил мозг рост амазонки, — на нижнем уровне и партере у неё шансов нет. Значит попытается убить в воздухе руками, а ногами будет подсекать, бить в промежность, гадить по бедру лоу-киком и глаза надо поберечь. Горло вряд ли пробьёт. Хотя, вон у неё сколько игрушек, как на ёлке. А ведь и отравить ядом может, стерва. А злющая какая. Надо её жопой раззадорить. Не любят такие проигрывать, а ещё больше бесит их пренебрежение над их силой и собственная беспомощность. Перед вроде и не изощрённым соперником. Ща мы тебя покрутим вокруг моей задницы, — зло улыбнулся Жуков».

Весь вид амы с длинной косой говорил о превосходстве: над подчинёнными амами, мамонтами, кентаврами и тем более ордынцами Улагхбека. А тут какой-то заморыш с чудной железной палкой лез напролом. Попирая рабский закон падения всех остальных на континенте на колени перед представительницей Большого Зонги.

— Что он там вытворяет? — беспокоился за Жукова Маркин, пока Зубков вёл радиопереговоры с отрядом агрессивных моряков.

— Дурит её, тащ майор, — бросил, не отрываясь от оптического прицела старшина, — выманивает! От жеж проститутка! Смори, что он задницей своей виляет. В бинокль Маркин отчетливо наблюдал, как под прикрытием деда Ахмеда Жуков показал Главной Аме на площадку пальцем, потом ткнул себя в грудь и далее этим же пальцем указал на грудь Амы, пожав в воздухе пальцами воображаемую женскую округлость.

— Один на один. Победителю — всё. Или ссышь, тётка? — предварительно обидел образом пожилой женщины амазонку старший сержант, — переведи дед! — перевода не потребовалось. Ама сняла с шеи кожаный ремешок с знаком командирской бляхи и, не оглядываясь, швырнула назад за спину, даже не сомневаясь что её помощница ловко поймает брошенный предмет, однако одеть на свою шею не посмеет.

— Ах, ты ж мудак! Что ж ты делаешь? — мамонты начали обтекать площадку. Манёвр был понятен — окружить Жука и зажать площадку в кольцо невидимости. Но животные были остановлены тяжёлыми всплесками «Утёса» с вершины. Мощный пулемёт ударил по валунам у ног мамонтов и легко расколол каменные сгустки. Осколки камней больно стеганули по тумбообразным ногам гигантов. Помощница моментально сообразила, что если бы захотели — то от ног древних животных полетели бы ошмётки мяса и костей, а туши попадали бы на берег беспомощными грудами шерсти и мяса. Поднятая рука остановила линию слоноподобных чудищ и возник невидимый, невесомый и тонкий паритет. Мы не трогаем вас пока идёт схватка, как бы намекали пограничники с вершины горы из крупняка, а вы стойте, пожалуйста, на месте. А лучше назад отойдите, а то ведь дальность у нас почти два километра, а до вас метров триста, не больше. Стриженная помощница взглянула в спину командирши. Отходить — значит показать слабость. Рука начальницы отряда, коротко махнула в сторону леса на высоком берегу. А и правильно. Пять мамонтов медленно пошли на высокий берег, пока поединщики ели друг друга глазами. Лишь когда пять туш скрылись за высокими деревьями в безопасности, то на площадке началось движение.

— А этих чо ж не убрала? — ухмыльнулся Жуков, покачивая в стойке с примкнутым к стволу штыком автомата, и тыкая и обводя пространство за спиной амазонки, — Боишься меня, тётка? — Мамонты унесли в хоботах раненых воительницу и мертвых животных из отряда Амы. Однако остальные уходить не собирались, выстроившись в полукруг перед зелёной площадкой за спиной командира.

Ама оскалилась на вопрос.

— ААА, понимаешь, значит! Телепат никак? — продолжал изгаляться над противником из безопасной стойки Костя.

В ответ шурхнули оба меча-сабли из ножен женщины бойца. Рукояти обоих орудий смерти позволяли убивать и наносить раны сопернику на противоходе, если прямой выпад не находил цель, которая увернулась от удара вниз или вбок. Ама попыталась ослепить солнечным зайчиком от мечей Костю перед атакой и плашмя развернула оба клинка против солнца, направляя отражённые лучи на пограничника.

— Ух, ты. Не, так не честно. У меня автомат один. Нож на ём один, коротЕнький. Давай уравняемся? — Костя, не целясь, произвёл выстрел. Тяжёлая пуля из АКМ ударила в основание, развернутой поперёк директриссы выстрела, рукояти в левой руке у Амазонки. Силища скорости пули трёхлинейного промежуточного патрона прострелила в центре насквозь металл тела холодного оружия. Меч-сабля треснула и переломилась в основании у боевых упоров. Рукоятку оружия вырвало из руки амазонки, больно вывернув конечность, и обе половинки упали в траву под сапожками из мягкой коричневой кожи — Что, не нравится? — поднял брови Костя, — так я ж говорю — давай по чесноку. А ты вон стрелы со спины не сняла. Нож в ножнах висит.

Ама молча пошла на Костю, подшагивая к выдвинутой вперёд правой ноге. Жук отвёл свою правую ногу назад и запрыгал коротко, как боксёр на ринге, изменяя и перенося вес тела с одной конечности на другую, делая ложные штыковые выпады в сторону приближающегося противника. В левой руке амы сверкнул вытянутый из пихов нож. Костя снова положил палец на спусковой крючок АКМ. Прицелиться во второй меч ама не дала. Удар сабли отклонил ствол автомата, девка взвилась в воздух, закручиваясь, как фигурист в тройном тулупе-акселе. Меч молнией трижды мелькнул приближаясь. Но вспорол только воздух на том месте, где только что стоял, казалось в неподвижной стойке неповоротливый, грязный и смердящий иноземный мужик. Удар «йока», пяткой, попал точно в основание бедра вертящейся в воздухе фурии и перевёл молниеносное тело в горизонтально-воздушное положение, позорно отшвырнув за пределы поляны в песок берегового откоса реки.

— Ну, что? Поляна за мной? Или как? — приземлился Костя на обе ноги в траву, чуть приседая. Подчинённые амазонки таращились на унижение своего командира и опустили руки с заготовленным к возмездию оружием. «Будущий» Раб оказался неимоверно быстрым, умелым и хитрым. Возможности плюющегося огнём и грохотом железного уродца в его руках пугали, восхищали и требовали уважения. Короткий клинок на конце ствола, пока ещё никак не оправдал своего предназначения, но необычный цвет металла и дырка на конце обуха настораживали, — может обойдёмся без длинного железа и на ножичках помашемся, — грустно и тоскливо предложил Костя, не надеясь на понимание. Судя по всему, амазонки умели читать мысли. Все девки как одна переглянулись на вопрошающий взгляд старшей по должности амы и дали своё добро на упрощение боевого противостояния. Сабля ткнулась в песок и брошенная хозяйкой закачалась рукоятью над берегом. Амазонка выпрыгнула на траву полянки с одним ножом в руке и вопрошающе подняла брови, впервые снизойдя до диалога с противником.

— О, что за народ? Пока пяткой в жопу на лету не засветишь — никакого уважения, — с сожалением вздохнул Костя, отмыкая штык-нож со ствола и перебрасывая его из руки в руку. Стойка сразу изменилась. Без огнестрельного оружия более длинные руки и ноги амы приобретали в схватке преимущество.

— Ну, зачем, зачем? — не одобрил Марков, наблюдая как аккуратно положил Жуков автомат за свою спину.

— Молодэць, нэ замкнув предохранитель, — похвалил старшина. Прикидывая, сколько там ещё патронов осталось в магазине Жуковского Калаша.

На поляне завертелась схватка. Ама получив отпор, не лезла в прямую атаку, а попыталась взять Костю с дальней дистанции. Жук убрал руки к груди, приглашая гостью поближе. Положение обязывало амазонку атаковать, на неё смотрели подчинённые. Два ложных выпада нарвались на действенные уклоны, но поставили пограничника именно в то положение, которое и нужно было Аме. Она нырнула под блок, вытянула ногу и хвост дракона настиг свою цель. Костя почувствовал, как от сильного бокового удара земля прыгнула за спину, а сверху над ним нарисовалась тень гибкой и подвижной воительницы, занося нож для сокрушительного удара. Ещё в воздухе. Тело Кости вывернулось с кошачьей ловкостью и приземлилось на землю боком уклоняясь от удара сверху. Перевороты вывели с линии атаки, а незамысловатый подъём винтом вверх был настолько мощен, что у Маркова на горке отвисла челюсть. В результате финта, вроде бы падающая прежде на сержанта женская фигурка, оказалась под ним, который опускался из изгиба назад точно на спину амазонке двумя подгибающимися для удара в спину коленями и занося по широкой дуге штык-нож.

— АААХ, — от двойного удара вышел воздух из женской груди, — УУУАААА, — взвыла бывшая командирша, когда белый, с дыркой для резки колючей проволоки клинок, бережно и щадя жизнь агрессивной девицы вошёл в правую половину верхней части спины, вырубая из боя вооружённую ножом руку соперницы. Но, ама не сдалась. Попыталась вывернуться навстречу оседлавшему её сверху бойцу, левой рукой перехватив нож, из залитой кровью правой. Оказалось, Костик только этого и хотел, мгновенно перехватил запястье с занесённым ножом, зацепил коленом горло и упёрся одной ногой, беря левую руку солдатки на излом — Ну, куда ты по паханному лезешь, деточка? — приговаривал Костя, слушая хруст сухожилий и костей и переживая, что может сломать такой девахе руку напрочь. Деваха ответила ударом ноги в висок. Но Жуков встретил атакующую ступню лбом, обойдя подкованный металлом мысок носка и боковую поверхность. От удар ножка опала со стоном. Вторая нога попыталась повторить выпад первой, но Жуков оставил левую поврежденную руку удерживать правой своей кистью, а левой отбил удар, перевел в захват и прижал так под мышкой, что другой ноге противницы оказалась невозможно повторить удар в голову.

— Ну, что? Накати — солнышко? — попытался подвести итог схватке Жуков, спрашивая у затянутой им в узел амазонки, и исподлобья наблюдая за действиями остальных амазонок из развед отряда Зонги, которые опасно стояли у краёв поляны и вполне могли, шухнуть отравленной стрелой в отмщение за поражение командира, — Интересно, у вас все такие шустрые? — чуть придавил захват, вызывая стон у девахи и доказывая всем — кто победил в честном бою один на один. Помощница побеждённой оглядела подопечных и одела на шею знак командирской власти. Истошный вой амы из под ног и рук Жукова возвестил и том, что лучше б она сдохла, чем потеряла честь воина. Новоиспечённая командирша махнула рукой. Амы положили стрелы на тетивы луков и спиной вперёд начали осторожно отступать к кромке леса, бросая побеждённую подружку на произвол более сильного врага.

— Неужто оставят нам её? Бросят? — спросил, не оглядываясь, старшина у Маркова.

— Средневековье, законы чести, долг воина — дурдом, — коротко обвинил в отсталости местных ниндзя майор отвечая старшине, — Дай команду отходить.

— Жук — отходи! Прикрываем! — отозвался радист группы повышенной боевой готовности.

Жуков вначале связал раненную амазонку, взвалил тётку на плечи, прикрылся крышкой от котла, на всякий случай. Мало ли. И потащил рычащую от боли, ненависти и унижения девку к переходу через речку. Из леса выметнулись пять стрел, ударили в кашеварный щит. Одна скользнула по ноге сержанта, пронзив мякоть голени.

— Суки, — в ответ по кромке леса басовито ударил «Утёс», хлопнула снайперка старшины, разразился очередью автоматический гранатомёт. Над опушкой вспыхнули белые облачка разрывов сорокамиллиметровых гранат нового АГСа. Из чащи никто не ответил. Хромающий сержант с обломком стрелы в ноге был подхвачен пулемётчиками расчёта нижней башни. Скрученную по рукам и ногам раненную, рычащую и стонущую в бессилии Аму осторожно тащили наверх по крытой галерее. Жук дохромал сам, устало сел на ящик, вытянув подбитую стрелой ногу.

— Давай, фельдшер, тащи быстрей. А то, вдруг — отравленная.

— Ну, Жук ты даёшь! — восхитился наш внештатник, суя в рот сержанту скрученный в трубку брезент подсумка, — Щас пробью насквозь. Иначе никак не вытянуть, — старший сержант терпел операцию стойко. Рядом на стол из патронных ящиков положили, животом вниз, связанную по рукам и ногам аму с рукояткой штык-ножа торчащей из-под правой женской лопатки. Грудь женщины приятно отвиснув опала на деревянную жесткость упаковки для боеприпасов. Волосы, выбившиеся из косы беззащитными, мягкими завитками усыпали щеки, виски, уголки глаз и лоб. Скуластое лицо, когда не кривилось от нахлынувших чувств, оказалось милым правильными очертаниями и приятным совершенством отсутствия лишнего жира. Зубы на удивление, все были целыми, белыми и ровными. Мужик с трудом отводили взгляд от спортивной фигурки безжалостно сжатой в комок концами веревок и связывающих горло и ноги девушки.

— Ну, и что с ней делать будем? — спросил всех Марков. Ответить ему не дал Зуб.

— Фельдшер, разберись с этой наездницей! Пятеро помогайте. Она нам нужна живой. Жуков, молодец! Следи за ней. Больно шустрая. Марков — моряки требуют капитуляции! Поговори с ними. Совсем озверели, а ещё наши. Саныч — зависни над ними и сломай им что-нибудь, — командовал Зуб золотоискателями, что приближались к китайской стене окаймляющей тропическую ВМБ Северного флота конклава срединной империи неизвестных.

Саныч не подвёл. Трубы Серёги проплавили и выжгли в китайкой стене забора огромный пролом, предварительно разогнав обслугу и охрану состоящую из китайцев. Только после этого моряки пошли на попятную. Тарелку, которая пряталась от удара за той же стеной ничем сбить не могли, а Саныч изуверствовал подтачивая основание стенки вдоль её линии, расширяя пролом.

— Ладно, остановите его! — попросили по радио без званий, должностей, позывных — открытым текстом.

— Убери своих ниндзев, домой. Подсветчики хреновы. Бля, на одном языке говорим. Вам что, там делать не хрен, славяне? Мы ж вас не трогали? — рычал почуяв силу Маркин в микрофон.

— Профилактика, — отозвали разведывательно — диверсионную группу от пограничной горы моряки северных тропиков конклава, так и не извинившись.

— Так на амах тренируйся, — припомнил мамонтовский наезд разведки Зонгов на переправу и постройки майор КГБ.

— Нельзя, мы их защищаем, — поставили в тупик моряки.

— От кого? — тихо удивился Маркин, наблюдая как вяжут к импровизированному операционному столе очаровательную, но злобную амазонку, чтоб вытащить нож из спины.

— От англов, пацаны. От англов.

— А это ещё кто?

— Обычные рабовладельцы со смежного континента.

— А что амы себя защитить не смогут?

— Это не наше дело. Смогут — не смогут. Наше дело не допускать смешения континентов, так сказать — карантин.

— И как вы его осуществляете?

— От всё тебе расскажи. доложи, разжуй. — обиделись любопытству Маркина на другом конце радиоволны. Стену нам поломали — а кто восстанавливать будет?

— По нам ракету запустили? Кто восстановит радиостанцию? — Маркин не собирался сдавать позиции морякам на сухопутье, — предлагаю мир и невмешательство в дела друг друга?

— Ещё чего? Давай встретимся, майор?

— Где?

— У нас можно.

— Так у вас сухой закон.

— Для тебя — отменим на часок.

— А покупаться нашему старшине дашь в море? — почти согласился Маркин.

— Ладно, дам, — театрально недовольно согласился начальник штаба ВМБ северного флота срединного конклава.

— А рыбы?

— Чего рыбы?

— Поделишься?

— У тебя своя в речке есть, — не согласился делиться морской волк с сухопутным.

— Когда?

— Убери ты свою тарелку от нашей стены! Нервирует, — обиделся на давление моряк.

— Так когда?

— Завтра, утром. В девять?

— Лады, щас мои прилетят и мы отзвонимся. Вы хоть слово держат умеете? А то в прошлый раз чуть Ракушку не сбили. На следующий день делегация пограничников и золотодобытчиков скрытно высадилась у китайской стены ВМБ северного флота в тропиках под пальмами. Знакомые обводы бухты горбились в синеве морских волн черным силуэтом рубки семидесятиметровой подводной лодки у выхода из несомненно рукотворной гавани. Страж ВМБ снова помогал китайцам заводить длиннющий невод с берега и перебирать ячейки заполненные ночным уловом. На корме и носу лодки стояли расчёты ПЗРК внимательно оглядывая небо над водой. На базу зашли через пролом сделанный вчера Санычем. Вокруг пролома суетились китайцы. Что поразило Маркина, так это то что они замешивали бетон для кладки из стандартных, картонных мешков с цементом, что во множестве валялись вокруг кувшинообразных огромных электрических смесителей. От площадки в сторону моря тянулись толстые электрические кабеля временно проложенной к месту ремонта электросети. Надписи на мешках из-под цемента отсутствовали. Но то, что они были фабричного производства не вызвало и Маркина никакого сомнения.

— Федя, ты покури пока с хлопчиком, — указал старшина на морского десантника, что притащил стол и скромно отсвечивал у БТР. А чтоб дядя Федя не тупил, моргнул старшина одним глазом аж три раза, чтоб быстромыслящий и новоиспечённый сержант понял, что не просто так закрывал правый глаз старшина, а излагал приказ: «Произвести разведывательно-ознакомительные действия с личным составом противостоящего противника посредством доверительной беседы, с использованием личной инициативы, смекалки и легкого наркотика в пределах разумного», — на что Федоренко как обычно вытаращил глаза и кивнул.

— Ага, тащ прапщик, — как обычно понизил старшину на одну ступень в звании сержант, чувствуя, что без него сие поручение выполнить просто некому.

Стол благоразумно поставили в стороне от стволов гусеничных машин. На поверхности появились невиданные уж как минимум месяц старшиной и Маркиным вещи, а некоторые дак ваще никогда — как то: «Шведская водка «Абсолют» в литровой бутылке, икра черная иранская в большой банке на полкило, зелёный лук, петрушка, укроп, булка невообразимо душистого и хрустящего в руках капитана третьего ранга хлеба, огурцы, помидоры, кусок лакса из телятины не менее кило весом с беломраморными прожилками блестающего сала внутри, сок яблочный в литровой упаковке, томатный, стограммовая пачка американского масла и холоднокопчёный балык из осетрины.

— Кофе и чай потом, — коротко подытожил накрытие стола «чем бог послал» капитан третьего ранга — Вася. Но поразило пограничников не то, что выложил на одноразовую скатерку из китайского полиэтилена моряк, а реакция морпеха, что искал спички или зажигалку для дяди Фединой «Примы». Юрка при виде продуктов, чувствуя запах хлеба, копчености, наблюдая блеск зелени и огурчиков — непроизвольно сглотнул. А вот морпех даже не глянул на роскошное изобилие угощения, так как вроде всё это кажен день поперёк горла стоит, и внимания его не заслуживает ни копеечки с милисекундой. Зато с Федей морпех тоже не промазал, после извлечения газовой зажигалки, виденной Юркой только у экипажа «Ракушки», десантник достал из плечевого кармана бежевой тропической куртки почти полную пачку «Мальборо» и небрежно пхнул сигарету с фильтром в губы для последующего прикуривания.

— О, американские, де взял? — по хохляцки отбил информацию об увиденной собственности коллеги мозг пограничника.

— Паёк. Ты прикуривать будешь? — остудил любопытство Федоренко новый знакомец, — меня Андреем зовут.

— Ага, — всосал огонёк кончиком «Примы» сержант и выпустил дым изо рта в сторону, — А я Юра с Украины. Откуда, зёма, призывался? — стандартно начал знакомство Юрок, прикрывая ладошками пламя зажигалки у лица морпеха.

— Не знаю, — озадачил тропический боец и отвернулся в сторону моря. Старшина услыхал короткий диалог, но за столом шёл свой расклад.

— За знакомство? — наливал первые пять капель по, уже известным Маркину и старшине, пластиковым стаканчикам моряк в чине сухопутного майора.

— Та ну, а как жеж без нёго, — резал лакс ножом, снятым с пояса, Виктор Иванович. Маркину поручили рубить хлеб, Капраз открывал банки и разливал запивон. Ну, вдруг гости не из СССР, как представлялись прежде.

— Алексей, — выдохнул после первой дозы капраз и протянул руку Маркину. Тот пожал и тоже представился, — Гена, указал на старшину, — Виктор Иванович, — народ улыбнулся.

— Можно Витя, — разрешил, усмехаясь, старший прапорщик и крепко пожал протянутую руку Лёши и Васи.

— Ну, что Гена, — хрустнул огурцом «Лёша», — откуда, куда, зачем, кто? Мы как бы хозяева? С нас и спрос? А?

— Мы ж вам рассказывали: КГБ СССР, погранвойска, Туркмения, особая эскадрилья. Попали сюда случайно. Проводим разведку на планете. Прибыли с Земли. Предполагаем, что по пространственно-временному червячному коридору. Цель пока простая — узнать побольше о планете, обжиться быт устроить. Наткнулись на Урагхбека. Поцапались, дали ему по мордасам. Заключили договор об аренде горы и прилегающей местности на сто лет и пять конских переходов в радиусе от места постоянной дислокации. Вчера нарвались на амазонок с мамонтами, одну взяли в плен, двоих ранили, убили одно кентавра. Тут вы со своими диверсантами, — кивнул в сторону морпеха и дяди Феди Маркин, — решили, что русским не дело друг друга мочить, лучше договориться. Худой мир сам знаешь — лучше доброй ссоры. Ну, вот и вся недолга. А вы тут давно? — вроде и простенький вопросик, однако слушали Маркина моряки внимательно. То что взяли Амазонку в плен вызвало неприкрытое изумление. Даже большее чем информация о том, откуда и зачем прибыли пограничники. Слова о КГБ, СССР никакого интереса не вызвали, это немного удивляло Маркина и старшину.

— Ой, Гена. Трендишь! — помотал головой капраз, — не, не всё, но я ж понимаю — контрразведка, разведка, комбина, игра… Какая эскадрилья? Ваш аппарат один на наших радарах мотался!

— Ну, тогда за ВВС, — предложил старшина разряжая обстановку недоверия.

— Не, за ВМФ! — переубедил капраз и взялся за стаканчик, — ВВС тут нет.

— Вздрогнули! — согласился Маркин, проигрывая варианты, — Так вы тут давно? — напомнил свой интерес особист и прищурился.

— Давно, — почему-то загрустил капраз и глянул на Васю, — сколько себя помним. А вы значит с Земли?

— Ну, как бы — да, — странный вопрос и тоска в глазах неуёмная, показалась Маркину и старшине пугающей и в тоже время не враждебной совсем.

— Понятно. А какая она Земля? Маркин? Расскажи? А? — просьба поставила не то, что в тупик, а даже немного загрузила обоих пограничников. А действительно вот так вот спросят тебя инопланетяне например, мол расскажи, опиши свой дом планету и как тут им пояснить?

— Красивая, мужики! Добрая, ласковая! Круглая. Ну, как мама в общем! — нашёл таки слова, чтоб коротко понятие в образ изложить майор, — а вы чего спрашиваете?

— Снится она нам по ночам, майор. Вот и спрашиваем. Вы первые, кто с неё заявился. А у тебя фотографий нет, Гена? — Китайцы практически заложили пролом на уровень человеческого роста. БМП взрыкнули движками и шустро засверкали траками в сторону антенных решёток на западе, что высились на одной из гор прикрывающих вход в бухту. За ними неспешно загрохотала БМПТ подминая под себя песок, поднятый вверх быстрыми гусянками боевых машин десанта.

— Есть, а что это машинки твои уехали, Лёш? Решили, что нам можно доверять?

— Нет, вы нам на территории базы ничего сделать не можете. А машинки пролом держали, на случай если Урагхбек снова полезет штурмовать базу с суши.

— О, он и вас хотел себе присовокупить, — а откуда всё это?

— Знал бы, Ген, я бы сам тебе сказал бы, — А ордынцам металл наш понравился. От них стену и построили, чтоб не мешали основную задачу выполнять своими наскоками.

— И какую же задачу?

— Я ж говорил — карантин континента от британцев.

— От каких британцев?

— Соседи наши, с той стороны океана.

— И что, вы сними делаете?

— Топим, на хрен, если слов не понимают.

— Из вот этой? — кивнул на далёкий силуэт подводной лодки, на которой копошились человеческие фигурки Маркин.

— Из этой тоже. Она пока у нас дежурная.

— Так это она от нас первый раз драпала?

— Не драпала, а занимала более выгодную позицию для атаки и обороны.

— А летуны у вас есть?

— Нет, нема, — наливай старшина. На фиг нам авиация?

— А если лодка поламается в море?

— Она не ломается, майор. Не ломается. Зато она глохнет, если мы в запретную зону войдём.

— Как это, глохнет?

— А так — бац, и стоп машина. Балласт на продувку, освещение из аккумуляторов, приборы в ноль, рубку на воздух и хоть паруса ставь на выдвижных устройствах.

— А я думал вам тут сам чёрт не брат с такими то ресурсами и силами?

— Если американцев не встретим, то так оно и есть в нашей зоне ответственности и на территории базы.

— Американцы? И тут они? А за территорией что?

— Американцы два соседних куска суши хранят, чтоб не сообщались. Если наши и их лодки сходятся на дистанцию залпа и кто то из нас вводит данные на стрельбу, или подходят на небезопасное расстояние то глохнем оба, пока не разойдёмся. Эти машинки работаю только на территории нашего места постоянной дислокации. За этой стеной БМП, БТР и БМПТ глохнет, как и лодка. Так что только своим ходом по джунглям гуляем, если свежатинки захочется. Ну, тогда за наши организмы мы сами и в ответе.

— А я то думаю, что это вы к нам на этих монстрах не заехали вдоль речки? Ага, весело тут у вас. А где такую роскошь достаёте? — кивнул на балык с икрой Маркин и старшина замер ожидая ответа. Неужто сами делают?

— А, это снабжение от хозяев планеты. Пока мы в море выходим — у нас проблем с ресурсами нет.

— То есть?

— На ночь все склады, эллинги, подземные доки и супермаркет, закрываются. Не закроем — тухнет электричество от электростанции. Утром приходим — полки полные, боеприпасы на складах взамен взятых вчера восполнены, лодка поставленная на ремонт после службы в море в док стоит новая, только со стапелей, муха не сидела. Все системы, как после приёма госкомиссией, полный боекомплект, заряженные батареи, резина на корпусе гладкая, как только с завода и краской пахнет, как с конвейера только сошла. Бери, бля, и катайся — сколько хочешь! Карты такие, что хоть пешком ходи по дну.

— Так это ж кабала.

— Ну. Да. Сами подписались.

— Чего?

— Гляди майор, как думаешь, откуда мы тут такие все военные взялись? С ракетными комплексом. Подводной лодкой, что сложнее спутника?

— Ну?

— Гну. Мы сами вычислились. Они нас оттуда, с Земли, сюда приволокли. Контракт дали подписать. Да. Трусы мы оказались майор. Пожить захотелось. Бывает.

— Как это?

— А вот так. Давай вмажем. Наливай. Хух, хорош пошла. Каждый помнит только то, что лодка его там — на морях земных пошла ко дну. Толи пожар, то ли ещё что — неважно. Важно что к моменту истины: помирать вот как раз на следующей секунде являлся всем один и тот же парнишка невидимый тормозил время и в кокон света заключал. А потом показывал что с тобой будет дальше. Водой порвет и раздавит, огнём спалит заживо или химией пожжёт к дьяволу из торпедных резервуаров, и чем ты после этого станешь… Понятно?

— А потом?

— А потом, задавали в мозг вопрос, мол есть желание пожить ещё, поплавать на хорошей лодке, заниматься по профилю военному в полном комфорте, обеспечении и безопасности. Но с одним условием. Понятно с каким?

— Тут, да? И прощай земля? Так?

— Вот примерно, так.

— И вы соглашались?

— Как видишь.

— А память? Там семьи? Родители? Друзья?

— Видимо стирали. Не помним ни-че-го. Только сны снятся. Реки, леса, поля, в футбол играем во сне. Да разное. Зато знания по матчасти и боевому применению не тронули.

— А имена, должности, звания?

— Это наверно оставили. Опыт есть, я ж чувствую. И вон Вася, как был старпом, так и есть старпом. Да Вась? — каптри кивнул и налил ещё, — Хотя думаю что имена заменили, чтоб мозги нам не зажарить.

— А нас, что, пожалели?

— Приказа не было сверху, — ткнул пальцев в небо капраз, — а мы сами порешили вас использовать. Во первых у вас эта бандура есть, что нам стенку попортила. Во вторых соскучились по Земле. Может чего дадите глянуть? Как она там? Без нас? Та и в третьих — мутные вы для нас были и есть, а нам неясности не нужны. Давай поподробней майор. Как вас сюда чёрт занёс? Я ж чую — без хозяев не обошлось? У тебя хоть боеприпасы есть для твоих игрушек? — показал на снайперскую машинку старшины Лёша.

— У меня больше есть. Связь с Землёй. Правда, односторонняя. Только сюда и почта, — даже Федя почувствовал у БТР, как напряглись от такого известия и капраз, и каптри. Да и морпех глаза расширил, как перед воротами рая грешник.

— Покажи, — не поверил капраз и тряхнул туда-сюда головой, как отбивался от навязчивого видения.

— Да вы что мужики, серьёзно? — моряки молчали. Вася налил, молча выпил, встал и пошёл к морю. Лёша не возражал.

— Пусть проветрится. Так что, покажешь?

— Хорошо, кто полетит? У нас места только одного взять и то стоя.

— Я полечу, — пока вызывали Серёгу, Маркин не терял времени даром.

— Погоди, а как вы так быстро от нас двинули в первый раз. Мы ваши лодку пробили по ТТХ — она конечно шустрая и движок навороченный, с охлаждением на жидком металле, но в эксплуатации полный дурдом. А вы сходу нырнули, как будто у вас там не атомный котел что раскочегарить нужно, а движок бензиновый от мерседеса стоит?

— Нет там нашего реактора. Движок хозяева заменили на свой. Иначе, как они его дистанционно и программно могут приглушить? А как они нам электрику отключают, когда не запрём ворота всех помещений? Зато лодка ходит, как племенной жеребец по ипподрому — одно удовольствие.

— А бритов торпедами топите?

— Не поверишь — из РПГ расстреливаем или станкач СПГ вытягиваем на резину корпуса.

— Не понял?

— Не дают активировать торпедные аппараты. Зато морпехи не нарадуются. Правда, у нас их маловато.

— Кого? Морпехов?

— Ну да, видно мало их полегло ещё, там, дома.

— А китайцы?

— У них своё — стена и сухопутье — не подпускать никого, крошить в капусту. Мы их не трогаем — они сами по себе. Свой городок, своя кухня, даже водка собственная. Рыбу любят ловить свежую. Только с командирами контакт, чтоб лишних проблем не было. Ну и баб делить приходится.

— Каких баб?

— Ну, тех, что к нам бегут от Зонгов или Урагхбека. В основном славы из холодных лесов.

— Так у вас…

— Ну да, дети есть. Смену растим. Только проблема одна.

— Что? Болеют?

— Нет, хуже. Мы — не стареем.

— Как это?

— Вот так, погибнуть можем, а вот стареть они нам не дают. Не знаю как, но мы проверяли. Тут какой-то секрет, — первым сообразил старшина и глянул на Маркина, покачав головой и ни слова не сказав.

— Что, Виктор Иванович? — старшина отвернул рукав афганки и показал показал внутреннюю поверхность руки от кисти до локтевого сгиба, — колы Буяна тяг об двэри поризався, тай стрила до шкиры добигла. А утром прокинувся — шрама нэма, — старшина от волнения перешёл на смесь украинского и русского, — думав — сдурив. А оно вон ото шо!

— Ага, значит Жуков сегодня должен проснуться здоровым?

— Какой Жуков? — удивился капраз.

— Наш ниндзя, который амазонку повязал вчера. Они ему стрелу в ногу загнали.

— На местных эта чудесатия не действует, — у них тут собственные лечилки работают, — добавил новостей Лёша.

Серёга трижды запросил проверочный диалог и только после этого заземлил «Ракушку» в предполье перед китайской стеной. Гость радости у золотоискателей не вызвал. Маркин не успокоился.

— Слушай Лёш, а чего это ты к нам летишь, а я к вам не еду?

— Не веришь?

— Само собой. Ты сейчас мою базу с верху до низу осмотришь, а я только кусок стены да лодку видел. И то издалека.

— Вась? — позвал в мотороллу капраз, капитана третьего ранга.

— На связи, — отозвалась рация недовольно.

— Покажи базу Геннадию? И с советом командиров познакомь, лады?

— Обстановку по периметру побережье показывать?

— Решите сами, я полетел знакомиться, доложи совету о результатах встречи.

— Хорошо Лёш. Да они ж всё слышали.

— Всё равно, доложи личные впечатления. Ты меня понял? — выделил слово «меня» капитан от первого ранга.

— Понял, Лёш, выполняю, — подтвердил получение приказа Вася. Командир субмарины ткнул в сторону спущенной со стены веревочной лестницы и похлопал Маркина по плечу.

— Слышь, майор — руками на моей базе — ничего не трогать, в смысле приборы. Знаю я вас, сухопутных сапогов.

— А что ты переживаешь? Хозяева вам же всё новое хоть каждый день могут менять. Синтезатор у них там что ли стоит?

— Ладно — давай? Связь как, База, Слышь меня? Я — Лира Первый. Ответь! — сказал в мотороллу командир подводной лодки.

— База на приёме! Слышу вас хорошо! Признаков нарушения периметра не обнаружено, патрулирование проводит командир Лиры-три в стандартном режиме поиска! Прошу подтвердить личность временно замещающего командира Базы! Приём!

— «Анчар», как понял? Приём, — назначил начальника вместо себя капитан первого ранга.

— Вас понял — «Анчар». Приём.

— Что в совете? Приём.

— Совет действия одобряет. Желает скорейшего возвращения. Приём.

— Если что, то я на приёме. До связи.

— Принято. До связи.

Майор кивнул старшине. И полез на стену. Капраз поднялся по лесенке в ракушку и та, вызвав изумление у китайцев с АКМ на стене, почти беззвучно взмыла вверх, унося с собой «результаты переговоров».

— Сан Саныч, знакомься — Лёша. Командир базы, представил старшина дипломата-моряка.

— Это ты что ль, по нам ракетами звезданул? — совершенно не по добрососедски поприветствовал капитана первого ранга бригадир артели. Серёга посмотрел с интересом и угрозой.

— Я.

— Держись там за ремни, если что. Серый — полетели отсюда, — до крепости тарелка долетела за полчаса. Благо прятаться вроде теперь было не от кого. Маркин в свою очередь не ходил в отличии от командира подводной лодки, а ездил по территории ВМБ на обыкновенном, открытом УАЗике.

— А бензин откуда? — любопытству оперативника не было предела.

— ГСМ — вон там, — небрежно махнул в сторону вкопанных цистерн с топливом сопровождающий пограничника Вася. За рулём сидел давешний морпех и уверенно крутил баранку на поворотах ровнёхонькой асфальтовой дороги, что сетью ответвлений тянулась вдоль береговой линии.

— А это что?

— Вертолёты.

— Летают?

— Только над морем и базой.

— Что тоже глохнут?

— Угу. Если пересекут границу, то у пилотов и членов экипажа срабатывает аварийная катапульта. Вертолёт об землю вдребезги. Утром на стоянке — новый винтокрыл.

— Охренеть! А живёте где?

— Да где хотим.

— Как это?

— Территория базы шестьсот квадратных километров. Свои горы, две реки, два озера, лес, пляжи. Кто на воде строится, кто в лесу, кто на горе, кто на берегу. Строй материалов — каждый день — хоть пирамиду Хеопса складывай. Кто ленится — живут в общаге военного городка ПВОшников.

— А флаг у вас есть?

— Есть, вон там, на горе — «конверт» и красное полотнище, видишь?

— Плохо, ага, вижу!

— Плюс у каждой лодки — личный штандарт, как положено боевому кораблю.

— А с оружием как?

— Положено, у каждого офицера иметь при себе на случай самообороны шестнадцатизарядный штатный «Грач».

— От кого?

— Животные бывает, проскакивают через стену, змеи есть, в воде всякого хищничества хватает.

— А не страшно, вдруг у кого крыша поедет, стрелять по людям начнёт, — Вася понял речевой оборот правильно.

— Если поедет — сбросим на корм акулам за противодиверсионными бонами. Если дурость в башке — обоих дуэлянтов продадим в рабство кочевникам или англам.

— Серьёзно у вас.

— А на море всё серьёзно.

— А что машин нет?

— Велосипеды есть. Если есть нужда в машине — заказываешь за сутки вместе с водителем, если прав нет.

— Вы что, права выдаёте?

— Зачем выдаём, все умеют кроме женщин.

— Что-то я никого не вижу.

— Так обед скоро, ждут мужиков дома. Борщец греют, мясо жарят, салатик нарезают.

— Да вас тут с такой лафой. Климатом, снабжением должно быть как минимум миллион. Да китайцы не обрезанные же!

— Размечтался майор, хрена лысого. Хранители держат население базы в границах. Женщина на территории не может родить более одного раза.

— А за территорией?

— А кто ж её туда отпустит. Сама не пойдёт.

— А если двойня?

— Ух, и дотошный ты! Было дело, раз пять!

— А больница?

— Так не болеем. Разве что насморк. Простуда. А санчасть есть — на всякий тяжёлый случай.

— А были случаи?

— Были, когда забастовку устроили.

— Что устроили? Забастовку? Военные?

— А что — вертолёт упал, экипаж наш — сгорел в джунглях, пока добрались. Ну, мы в море и не пошли.

— И что?

— Явились. Начали мозги промывать. А мы упёрлись рогом — или самые новейшие системы тащи с Земли или сам патрулируй. С тех пор вертолёты с катапультами, лодки со спаскамерами. Бронетехника — последней модели.

— А броня вам зачем?

— Раз дед Урагхбека устроил штурм сразу в нескольких местах, огнемётов у тех китайцев не было. Разведчики смогли в одном месте снять часового и прорваться на стену. Через час орда, как муравьи, заполнила территорию. Китайцев вырезали. Но они дали нам время схорониться. Мы баб в бомбоубежища закрыли и держали оборону пирса и доков со складами, пока все свободные от вахт по переходам стягивались к докам. Тут и завелась наша техника. Стрелы её не берут. Дорогу и пляж очистили быстро. А лес ночью через тепловизоры расстреляли. Правда, ордынцы утащили пару вышек за стену, ограждение набережной, металлические двери, холодильники, инструмент, разграбили жильё. Пожары тушили. Гонялись за теми, что выжили — месяц. Перебили всех. Трупы выкинули на опушке вырубки предполья стены. Потом саму стену восстанавливали. Огнемёты прилаживали. Отстроились. Китайцев нам снова подкинули хозяева планеты. В общем сейчас потерь нет. С ордынцами уговор мирный. Иногда лечим ихних людей. Такие дела.

— А если Урагхбек нарушит договор?

— Вот тогда морпехи пойдут пешком и сожгут его столицу.

— Да ну, там тысяч сто живёт.

— Значит, будет жить тысяч десять. Тут, только силу понимают. У нас там закладки заминированные — только снаряжай ленты. Да стволы меняй, чтоб не плевались.

— Да у тебя ж морпехов всего рота?

— Новых пришлют. Хозяева за этим строго следят.

— И какая квота?

— Считай: три экипажа на две лодки, и один запасной — это шесть. Мастерские, склады, оружейная, ПВО, ПДСС, ППДСС, рота морпехов, порт, вертолётчики, китайцы внешнего обвода суши: Итого — полторы тысячи мужиков и столько же женщин.

— А почему со славами не хотите союз заключить? Пусть живут перед стеной вместо буфера?

— Перебьют их татары, Ген, а они всёж почти по русски говорят. Мы им и так поддержку делаем.

— Ух и накручено у вас тут! А что вы так на амазонку отреагировали, когда я сказал, что в плен взяли?

— Хм, думаю я, что она шпионить к вам пошла. Ещё никто не смог взять в плен амазонку Большого Зонги. Если только — она сама этого не захотела.

— Да, ты что! Она в центре крепости сейчас! Раненная!

— Но ты ж её развяжешь когда-нибудь?

— Баба же?

— А ты видел, как татарва их боится? Ваши пулемёты не боится, а их — как огня!

— Надо срочно связаться с горой!

— Свяжись, и скажи, пусть стерегут с собакой, — по связи ответили, что меры приняты, рана плохо затягивается и у Амы, вероятно, воспаление. Кормят насильно антибиотиком. Чуть доктора не убила полуздоровой рукой.

— Мой тебе совет — пусть наденут на неё ошейник.

— Зачем?

— У них закон, если тот, кто её победил, одевает ошейник — всё, она рабыня, пока хозяин не снимет сам с её шеи. Законы такие. Ошейник — знак того, что аму победили честно. Она обязана слушаться беспрекословно. Правда я такого не слыхал, за одну аму зонги убивают десять тысяч, есть над чем подумать прежде чем грохнуть такую девочку.

— Нас всего то восемнадцать, придётся Зонгам подождать. А ты их видел?

— Их никто не видел, но все про них знают. Хитрые бестии.

— Понял. А у вас, что тут животных нет домашних?

— Почему нет? Есть. Местная фауна. Волкокошек пробуем разводить.

— Кого?

— Что, не видел ещё? Значит, бог миловал. Их Зонги вывели. Некоторые одичали. Вот их и можно одомашнить. А тех что у Зонги на службе лучше сразу убивать. Так что, если увидишь стреляй без предупреждения.

— А почему волкокошки?

— Пасть волчья, лапы как у кошек, высокие — с когтями, что втягиваются. Хвост длинный и по деревьям лазать умеют. Всеядные как медведи и умные как шимпанзе. И здоровые, как леопарды. Живут стаей. Волки их обходят стороной в лесу.

— Чем дальше на твою базу Вась тем больше непоняток!

— Ничо. Это первые двадцать лет трудно, потом хе-хе: привыкаешь, майор! Ну. Что, поехали знакомиться с советом командиров базы?

— Поехали. А ты амеров видел?

— С соседнего континента? Видел.

— И как?

— Серьёзные парни. Тоже по земле скучают. На «Сиавульфе» подгребли как-то раз и заглохли. Так мы дрейфовали часов восемь в одном направлении рядышком.

— И как?

— Да никак. Они нам локоть с оттопыренным средним пальцем показали. Мы им кукиш сплели. Потом поменялись подарками.

— Как?

— Каком! На резиновой лодке с веслами.

— И что они вам подарили?

— Та как всегда — вымпел. Значки. Флажок.

— А вы?

— Ну, мы не они. Водки сунули. Банку огурцов, сгущёнку, тушёнку на закусь. И картину подарили в резной рамке: «Пожар на авианосце «Китти Хок». Доктор сам лично рисовал в свободное время настоящими красками на холсте.

— И что? Выкинули картину?

— Ты что! Чтоб пиндосы да что-то выкинули халявное! Всё уволокли ещё и фенкью проорали.

— И всё?

— А что ещё? РПГ и СПГ также не стреляют, хоть из рогаток бей по янки. Автоматом лодку не пробьешь.

— Ну, и жизнь тут у вас! — Привыкли.

Междусловие:

Люди живут на планете не понимая, что всё сказанное отражается во вселенной. А мысль материально изменяет существующую реальность, изменяя будущее из настоящего. Мысль выраженная звуком, письмом, движением обладает не только вибрацией воздействующей на тело человека, но энергетикой, которая способна на фантастические изменения сгустком магического потока созданного сформировавшейся мыслью. Весь вопрос только в том, что надо верить. Если последовательно производить соответствующе подобранные мыслеобразы, то изменения будут реально видимы, но поверить в эти изменения нормальный мозг, засоренный бытовой шелухой не в состоянии. Он ищет логических объяснений на уровне обычной жизнедеятельности. Но у нас тут не обычная череда событий. Мы просто не видим границы, ограничения вероятных действий и преобразований.

Господа, проект ХААРП по решению американского руководства будет остановлен. Я тихо шизею. Энтерпрайз после его уничтожения на бумаге отправлен в утиль. Ну что, поставим ещё одну цель и удавим? Просто интересно? Это совпадение или…))))) Ай да мы! Токо цели надо ставить реально существующие. Англичане меня давно напрягают. Опять же Сирия тревожит. Мало им Каддафи? Мало раздавленного Ирака? Расчленённого Афгана залитого наркотой? СССР раскиданного по кускам? Я молчу про Африку, Индию, Китай этот список можно продолжить. Как израильтянин, хочу чтоб Голаны были у нас, как советский офицер и гражданин России: желаю, чтоб Россия размазала Францию, Англию и США по Средиземке, защищая нашу ВМБ на территории Сирии. Заодно и остудила горячие Турецкие головы.

Говорят что творческим личностям можно считать код входа в информационный канал и создать картинку меняющую происходящее. У мля, ща как вернусь на Землю…

Де у нас там база в Сирии? В Тартусе?

В 2010 году, во время своей инспекционной поездки на базу Тартус, при загадочных обстоятельствах исчез, а затем был убит заместитель начальника ГРУ (российской военной разведки) генерал-майор Юрий Иванов[7]. Его тело обнаружили 16 августа 2010 года выброшенным морем на берег на побережье Средиземного моря в турецкой провинции Хатай, которая граничит с Сирией.[8]. Хрена се!

Но, если идея завладевает массами…Поэтому — ставим эксперимент. Кому не нравится можете идти вдаль и идите, идите и идите…

Начало проекта: 28-08-2013 00:07:34 по настоящее время. В момент старта никто не сомневался, что участь Ирака для Сирии неизбежна.

Глава 10. Наши времена. Земля

— И куда? — коротко спросил полковник.

— Туда где Иванова положили, — ответил генерал.

— Мстить разрешишь? Или хоть не мешай, — собрал губы в гримасу недоверия старший офицер, — я с Серёгой, сам знаешь, не с боку бантик.

— Только после завершения операции и на твой страх и риск, — обладатель лампасов и сам бы с удовольствием поиграл в вольного стрелка. Но статус не позволял. Зато можно было так подобрать исполнителей, что не нужно никого ни о чём просить. Сами захотят. Добровольно.

— Что делать?

— Как обычно. Ночь на изучение общего положения. Утром доклад и предложения. Подбор кадров двое суток. Тех обеспечение по утверждению плана. Вопросы?

— Когда быть там? Кто в курсе? Какая крыша?

— Быть там, в конце недели. Крыша — наёмники контрразведки Башара. Главный помощник — заместитель начальника генштаба. Оперативное обеспечение — офицер личной гвардии председателя политбюро партии БААС.

— Он хоть нормальный? Или КПСС? — намекнул на руководящую, но не до конца логичную роль партии в советское время полковник.

— Да. Нормальный. Академию закончил.

— Фрунзе?

— Угу.

— Наш значит, выкормыш. Ну, давай попробуем.

— Надо не попробовать, а сделать, — поправил генерал.

* * *

— Мне приказали выполнять ваши инструкции, — араб смотрел спокойно, без робости и подобострастия. Говорил без акцента. Глаза устало изучали собеседника.

— Тогда начнём с микроволновок и ПВО, — огорошил русский. То, что русский — Расул знал точно. Арабский с акцентом, скуластое лицо, большие руки, серые глаза, никакого бронежилета, как любят американцы. Наверняка граната где-нибудь припрятана. Живым не дастся, если что. Такие и нужны.

— Сколько? — совершенно не удивился сириец. Приказ был — никаких вопросов. Только исполнение.

— Сколько у нас средств ПВО, не менее одного излучателя и приёмника? Рабочих? — пожелал уточнить правдивые данные наёмник.

— Это секретные сведения, — даже не пожелал вспомнить собеседник.

— Триста. По нашим поставкам, — сам ответил на свой вопрос русский и кивнул поощряя.

— Предположим, — чуть сцепил зубы и сжал губы Расул, повернул голову по вертикали подбородком в сторону и приподнял брови. Информация соответствовала действительному положению в армии.

— Тогда шестьсот микроволновок. Инструменты электрика. Заброшенный завод с непрозрачными стенками, сотня толковых солдат. Пятьдесят километров электрокабеля. Штекера и вилки — тысяча восемьсот штук. Рации — шестьсот. Карту с основными объектами прикрытия и действительным расположением батарей, дивизионов и полков и запасным позициями. Схему электроснабжения.

— Когда? — быстро справился с впечатлением от странных запросов русского его коллега.

— Завтра, — невозмутимо и просто ответил на вопрос временный союзник по организации обороны страны. И глянул на часы. Расул понял правильно. Оставил коробку с сотовыми телефонами и зарядками. Встал. Коротко кивнул. И ушел быстрым шагом, на ходу набирая номер на простеньком мобильнике.

Следующая встреча происходила на побережье. Небольшая кофейня на выходе из порта всегда полна посетителями. В ней легко затеряться среди европейских журналистов и туристов, покидающих в спешке Сирийскую арабскую республику на яхтах и судах. Никто не сомневается в успехе задуманной американцами акции. Более всего удивляет настойчивость французского президента. Лавры победителя Каддафи и усмирителя Ливии плохо влияют на общественное мнение. Вон и британцы отказались от самостоятельного нападения. И США заявили, что в этот раз они не полезут в одиночку в пасть арабской весне, как сделали это в Афганистане и Ираке. Однако корабли гонят к побережью Сирии. В Иордании разворачивают и наращивают группировку. Зажали САР со всех сторон. С севера турки недвусмысленно скупают у «повстанцев» всё, что те волокут через границу после грабежа госпредприятий и простого люда в захваченных районах и городах. С запада море. С юго-запада жадные израильтяне. Эти — своего не упустят. Под шумок трижды безнаказанно атаковали сирийские конвои и грохнули склад с российскими «Яхонтами». Радовались, как дети. А на складе надувные макеты хранились. А где те противокорабельные ракеты теперь только бог знает да начальник береговой обороны трёх сирийских портов. Он сидит в гражданке перед полковником, который координирует действия «командированных наёмников» с властями.

— Прежде всего, заминировать подходы к входам в гавани. Подводный минный заградитель выставит минные банки в двенадцатимильной зоне.

— А его не засекут?

— А израильские «дельфины из Германии» засекли? — напомнил о провале обороны республики со стороны моря «славянский дикий гусь», — наш не хуже. К тому же его будет страховать «Варшавянка».

— А что-нибудь посерьёзнее к берегам страны подойдёт? — моряк почти не верил в то, что помощь будет действенна. Но сверху спустили приказ от самого президента. В случае неисполнения личная охрана найдёт родственников, семью и уничтожит. Жестоко. Зато порядок.

— Что ещё?

— База для боевых пловцов в гражданской части каждого из трёх портов.

— Зачем?

— А кто защитит ракетные катера с ПКР морского базирования?

— Хорошо. Будет полное соответствие с их запросами.

— Этого мало. Я хочу иметь своего человека у каждой установки возле пульта управления, с полномочиями — брать руководство на себя.

— А язык?

— Мы найдём переводчиков.

— Кстати, сюда привезут аппараты для обмана авиации американцев. Окажите помощь в размещении, — констатировал приказ славянин.

— А если сбросят воздушный десант, — ухмыльнулся адмирал первого ранга.

— Раздать оружие населению. Организовать народную милицию самообороны. Установить блок посты на въезде в города, — казалось у русского на все болезни есть диагнозы, рецепты и лекарства.

— Ну, хорошо. С моря мы закроемся. С воздуха нас на пару налётов хватит. А что делать с сухопутной границей? — полез не в своё дело моряк.

— Ты море и берег защити. А за сушу не переживай. Тоже придумаем, кое-что, — пообещал русский, — Ещё вопросы есть? — вопросов у будущего адмирала не было. Офицер ещё не прослыл бюрократом и пока желал одного — не дать разорить страну. Поэтому недовольно встал и удалился.

— Можно меня не любить, но исполнять изволь, — подумал славянин.

— Турция, Ирак. Иордания, — задумчиво повторял полковник, трясясь по проселку в белой Тойоте Лэндкраузер с надписью «Объединённые Нации» — UN на бортах.

На очередной точке встречи связной передал доклад руководителя морской составляющей, записанный на маленькую эмпэтришную флэшку. Айвэн вставил штекер микронаушников в гнездо крохотного приборчика и нажал на клавишу воспроизведения.

Заместитель по морю докладывал монологом и старался охватить необъятное. Голос звучал устало-монотонно. Сказывалось напряжение последних дней.

— Исходя из абсолютного превосходства противника в базовых средствах нападения, считаю построение стационарного района обороны обычными средствами недопустимым, — начал излагать своё понимание тактики отражения вероятного вторжения подчинённый водоплавающий, — поэтому основная ставка сделана на применение не массированных средств защиты, а рассредоточенных. Основная идея — партизанские действия небольшими группами, оснащёнными современными и средствами нападения в три рубежа прикрытия береговой линии. Первый — использование ПКР «Яхонт» берегового базирования, морского на кораблях ВМФ и скрытого на замаскированных под рыболовецкие судах. Дальность — триста-пятисот километров. Сигнал к применению — непосредственная атака морских составляющих республики.

Второй: применение дальноходных торпед пассивной прослушки водного района. Дальность — пятьдесят миль.

Третий: противодиверсионный, ближний. Минные заграждения входа в акватории, подготовка минно-взрывной засады, использование подводных и надводных брандеров, ночные диверсии по всей береговой линии.

В ходе отражения агрессии корабли ВМФ использовать в пассивном режиме и для создания дезинформационных предпосылок для заманивания крупных кораблей флота противника к местам установки стационарных боезарядов, мин, торпед и ракетных комплексов.

Противовоздушная оборона побережья организована на использовании «С-триста» российского производства. Пусковые установки спрятаны от наблюдателей, замаскированы в подземных хранилищах, скальных пещерах и дефиле. Способ вертикального старта позволяет эффективно скрывать и прятать противовоздушные системы. Обнаружить пусковые комплексы в режиме радиомолчания невозможно. Передатчики сигналов РЛС выключены. Тщательно доведён приказ — запрещающий включение любых излучающих антенн до окончательного разрешения вопроса о нападении на государство. Все пункты управления переведены на дублирующую скрытую телефонную связь. Учитывая абсолютное превосходство противника в воздухе и космосе: предлагаю и требую начать активное противоборство с авиацией лишь после нанесения воздушного удара по территории и населению республики в качестве вынужденной меры. Причины:

1. Не допустить выявления средств ПВО вследствие ложных атак авиационных групп противника. Использовать в таких случаях электро-магнитные ловушки по примеру сербов.

2. Дать возможность агрессору проявить все подключенные к операции ресурсы, для выявления дополнительных целей у диверсионных групп.

3. Организовать видео съёмку вторжения с разных точек местности защищённых от разведывательных подразделений противника.

4. Необходимость нанесения неожиданного, крупного и безвозвратного урона нападающей с моря и воздуха группировке.

Недостатки: Инициатива на первых порах завязки боевых действий будет полностью принадлежать противнику. Исходя их этого, ожидаются большие материальные и людские потери по результатам первичной огневой обработки местности перед захватом плацдарма.

Наиболее вероятными для высадки местами представляются порты Республики и береговая линия между ними.

Таким образом, считаю вероятным нанесение невосполнимого ущерба любой из авианесущих ударных групп ВМС США приближающихся к берегам республики. Обращаю ваше внимание на морально-психологическое состояние военнослужащих сирийской армии. В настоящий момент имеется положительный баланс желания личного состава низовых звеньев — не допустить безнаказанного нападения и интервенции со стороны США и Франции. Наиболее значимыми и уязвимыми целями группировки считаю авианосцы шестого флота, три десантных корабля и оба французских вертолётоносца типа «Мистраль». Поражение любой из этих целей может спровоцировать полную отмену морской фазы операции вторжения.

Для связи использовать ранее определённые частоты, позывные, мобильные и стационарные телефоны, и подтверждающие пароли. В настоящее время комплекс мероприятий по подготовке к отражению атаки США выполнен на девяносто процентов. Оборона морского побережья готова к уничтожению любых враждебных целей в радиусе триста-пятьсот километров. Ведутся постоянные мероприятия по дезинформации противника. Главный советник ВМФ республики — «Морской ёж».

— Млять секретят, секретят — на хрена? И так ясно кто там рулит — Коля. Такой же безбашенный мудак, как и я. Только водоплавающий. Ну, хоть за это голова не болит.

* * *

Морской змей в это время сидел на борту Варшавянки, что бесшумно кралась под килем ЮСС Шип «Махан» к месту встречи с главной силой шестого средиземноморского флота США авианосцам «Нимиц» и «Гарри Трумэн». Эскадренный миноносец пёр на обычном крейсерском ходу со стороны острова Крит. Из чего и капитан и диверсант сделали вывод — ранее чем через неделю высадки или удара по Сирии не будет. Во всяком случае со стороны моря.

— И что ты хочешь им сделать? — вопрос был ребром и решать надо немедленно. Ответ змеюки поверг капитана варшавянки в молчаливое обдумывание сказанного.

— Авианосец тормознуть, — театрально спокойно выложил свою задумку диверсант.

— Как это тормознуть? Это что трамвай? Я по нему стрелять не буду. Сам понимаешь — это война, развёл руками, сокрушаясь, о том что цель пред носом а топить обычными средствами — нельзя никак.

— А зачем стрелять? Сам остановится, и сам свалит на Крит. И Мистраль надо попугать, чтоб Париж вспомнил тысяча восемьсот двенадцатый. А то ишь разухарились — вояки, — Морской змей сладко щурился прихлёбывая чай в уютной каюткомпании подводной лодки.

— Ты «усы» не топорщи? Как я тебя высажу у авианосца, если он идёт и останавливаться не хочет? И что ты собрался у него откусить что корыто будет стоять и драпать на базу НАТО?

— Есть тут одна мысля! — ухмыльнулся морской ниндзя, — Но, так как она полностью невозможная, отвязная и безрассудная, то значит и выполнимая, — подвёл итог логическим построениям, казусам и ничего не сказал капитану первого ранга Змей.

— Сам поделишься или пытать? — шутил командир подводного дизельэлекторохода, подталкивая немногословного начальника морских дьяволов от невероятных мечтаний к возможному откровению.

— Дак, куда ж я от тебя денусь. Вот — слухай, что надо сделать! — начал построссийский последователь идей Судоплатова, — Сначала ты подберись к ним ближе. Я ж не могу ещё пока на расстоянии такую махину остановить. Мне, так сказать, вербально-осязаемый контакт нужен с его поверхностями и нашими прибамбасами.

— Василич, не пробьёт ни одна твоя мина его корпус. А даже и если пробьёт — это ж что слону дробина! Он отсек законопатит и дальше попрёт!

— Эт точно. Значит, корпус мы ему дырявить не будем! — сделал вывод моряк, — Мы ему другую вещь порушим. Ломать не строить — много ума не надо, — подытожил диверсант.

— Это какую же? — по инерции спросил командир подлодки. И тут же сообразил о чём идёт речь, — да ты спятил! Василич! — Василич помрачнел лицом и сцепил челюсти подтверждая своё неуёмное желание уделать громадную махину силой одной своей группы подводных водолазов-разведчиков.

— А хули они суки выёживаются! — выставил свой, неопровержимый аргумент глава подводных летучих мышей, — пора и честь знать.

— Вас же побьют! Всех! Насмерть! — эмоции на мгновение заслонили холодный расчёт в действиях командира варшавянки.

— Ну, хто — на шо учился! Та и не депутаты мы Госдумы! И потом — не горячись Виталий Владимирович! Може и не так всё страшно, — задумчиво глянул на стакан с чаем в котором плавала долька лимона ниндзя и вытянул губы, собирая морщины на лбу в увлекательную гримасу преддверия большущей будущей пакости, — да и останавливать его не надо — сам остановится. Потом, — саркастически ухмыльнулся боевой пловец, предвкушая и интригуя командира подводной лодки и особиста, что пока помалкивал и в полемику не вступал.

* * *

В Красном море на самом деле вода холодная. Хоть и находится рядом с экватором. Чувствуется, что рядом Индийский океан, в котором Гольфстрима нет, а вот Антарктида, вон она — на юге откалывает айсберг за айсбергом. Не жарко в водичке Красного моря, если без снаряжения водолазного поплескаться вам захотелось.

А металлическому кораблю, и трём его собратьям, сработанным на верфях Норфолка на бабки Рокфеллеров и Вандербильтов такая температура воды не мешает идти к Суэцкому каналу. Ближе к Израилю и заодно и Сирии. «Нимитц» шпарит в окружении трёх эскадренных миноносцев. Впереди огромного и плавающего стола для полётов чапают два: «Уильям Лоуренс» и «Стокдейл». В хвосте болтался фрегат УРО «Шуп» (Shoup) с крейсером «Принстон» (Princeton) и прикрывали гигантский аэродром сзади. И для полного счастья полусферу на двести пятьдесят километров вокруг. На ВПП авианосца бегали люди в красных, желтых, зелёных, фиолетовых и синих спас жилетах. Каждая команда занималась своим делом. Фиолетовые заправляли планеры. Красные снаряжали самолёты вооружением, подвешивали ракеты, бомбы, заряжали пушки, проверяли системы обнаружения и захвата цели, меняли ИК-ловушки, тестировали РЛС и другое вооружение. Желтые занимались тех обслуживанием, проверками навигации, управления, планера, шасси и т. д. Зелёные сажали самолёт на взлётную палубу, меняли тросы финишёров каждые сто посадок. Синие — следили за катапультами и вышвыривали суперхорнеты в воздух. В общем, работали американские парни, за американские доллары, на американском корабле, с американскими боевыми самолётами и вертолётами, засовывали в них такие же качественные пиндосовские ракеты, снаряды, патроны, бомбы, кассеты. Чтоб такие же бравые джиай в кабинах самолётов потом шуганули этими изделиями высокотехнологичного ширпотреба по несговорчивым сирийским гражданам. В нескольких тысячах миль от самой США. Плохо хлопцам из Алабамы, Дакоты, Висконсина, Техаса, Нью Джерси и Калифорнии… на авианосце. Из-за чертовых недочеловеков какого-то Башара Асада отменено завершение боевого дежурства и возвращение домой в славный город Норфолк к женам, подругам, детям, мужьям, папам, мамам, друзьям. От этого немного злится личный состав, но недовольство выказывает только мысленно. Потому что за продление службы в море дадут дополнительные зелёные бумажки. Посему для каждого здравомыслящего американца понятно, что остановить такую махину может только подобное чудище. Ну, или ядерный взрыв от торпеды, ракеты или мины.

— Майк, что вы носитесь с этими тренировками по отражению нападения на «Нимиц»? Это же авианосец. Кто сможет пробраться до его бортов? Да даже, если доберётся, — адмирал намекал на то, что утопить титаническую бандуру можно только в принципе или прямым попаданием ядерного боеприпаса.

— Вы знаете адмирал, я как-то мальчишкой оказался в лагере бойскаутов летом и у нас был русский инструктор, — Майк налил себе апельсинового сока и с удовольствием глотнул. Красив капитан «Нимица», подтянут, строен, подвижен, развит интеллектуально, свой корабль знает назубок. Сам может подменить почти любого матроса, офицера, служащего: у пулемёта, пульта управления, пробоины в борту, спаскоманде. Не гнушается лично обучать подчинённых. Хорош командир многомиллиардного надводного молоха. Пример для любого американского парня — вот как надо беззаветно Пиндосовской Родине служить. И не бесплатно.

— И что? — адмирал может себе позволить глоток разбавленного тоником виски со льдом. Комфортно воевать не на своей территории не запретишь. Интерес мелькнул в глазах командующего авианосной ударной группы, такого в личном деле не прочтёшь.

— Так вот. Нам с эти русским было интересно. Он никогда не останавливался перед препятствием, недостатком инструмента, отсутствием провианта, воды. Он импровизировал так, что мы к нему тянулись. Да, — кэп задумчиво глянул в прошлое перед собой, качнул пустым стаканом в руке и улыбнулся, вспоминая своё детство.

— Я не понимаю при чём здесь ваши тренировки, Майк. Авианосец охраняют три боевых корабля. Напасть на него или нанести ущерб невозможно! Вертолёты и самолёты разведки в воздухе. Сзади идёт десантный корабль. Под водой два модифицированных «Лос-Анджелеса». Мы входим в пространство, контролируемое Израилем. А вы гоняете людей так, что они начинают уставать от непрерывных тренировок. Запомните капитан. Главное на этом корабле — обеспечить, чтобы самолёты взлетали, делали своё дело, возвращались и снова взлетали. Если люди устанут, то неизбежны ошибки и не боевые потери. Мы и так продлили нахождение на боевом дежурстве из-за событий в Сирии. Парни хотят быстро разобраться с грёбанными арабами. Помочь Израилю, если им прилетит. И быстрее укатить домой в штаты.

Люди и так недовольны тем, что пришлось отложить возвращение домой после почти годовой службы в акватории Индийского океана. Майк, я не вижу причин, чтобы напрягать матросов и офицеров выше необходимого. Пусть каждый будет при своих делах. Эсминцы охраняют, фрегат сторожит, а подводники — обеспечивают безопасность снизу. Мы же будем наказывать, уничтожать и владеть миром. А русские пусть наводнением на дальнем востоке озаботятся и Олимпиаду готовят. Там им достаточно места для импровизации. А то ведь можно и им проблем подбросить. А вы говорите — бойскауты, инструкторы! Что он умел?! Костры разжигать?

— Вы правы адмирал, но, однако, как раз этот инструктор-турист умудрялся делать то, что нас привлекало более всего. Например, когда надо было свалить сухое дерево, для того же костра, нам выдали небольшие бензопилы. Но забыли привезти к ним топливо. Наставники из других групп положили агрегаты у выбранных стволов, распустили парней и девчонок отдыхать, а сами завалились загорать на солнышке. Все. Только не русский.

— Эй Айвэн, дерево толстое нам его не свалить, к вечеру привезут бензин и проведём занятие. Перестань — в конце концов, это невозможно, — лениво уговаривали славянина европейские, канадские и американские учителя.

— И что же ваш турист? Бензин синтезировал? Нефть добыл? — мягко иронизировал и поощрял к повествованию старший по должности, званию и полномочиям.

— Нет. Он вытащил топор из своей палатки и начал рубить сухостой. Первый удар наискось вдоль сверху вниз, следующий — поперёк, почти горизонтально. Отлетела щепа, запахло стружкой, углубление расширилось. Один — наискосок, второй — поперёк. Стук топора привлёк бойскаутов из других групп. За детьми потянулись инструктора. Вокруг дерева трава покрывалась свежесрезанной щепой. По лбу русского стекал пот, который тот вытирал рукавом рубашки. Ковбойка распахнулась. Лицо раскраснелось. Дыхание участилось Дровосек бил упорно и уверенно. Дерево начало сильнее содрогаться, предугадывая скорое падение.

— Паасторонись! — засмеялся русский и толкнул ствол в сторону, где не было зрителей.

— И что? — удивился адмирал, — ну — свалил деревяшку.

— Нам завидовали все группы. Потом по очереди рубили топором сучки и ветки. Костёр зажгли первыми. Потом он достал одноручную ножовку и начал пилить деревину на куски. Всем захотелось попробовать. За русским топором выстроилась очередь желающих. Поэтому когда мне говорят невозможно, то я вспоминаю этого русского парня.

— Откуда тут русские Майк? Это невозможно. Не их регион, — в третий раз прозвучало одно и тоже слово в отношении славян живущих в тысячах километрах от восточной яркости Красного моря.

— Почему не их? Африканский рог знакомое для моряков с севера место. В Эфиопии до сих пор негры говорят по-русски. Сомали давали им базу. Они тралили воды моря после арабо-еврейских войн.

— Всё равно Майк дайте людям покой. Как только президент склонит нацию, сенат и конгресс к войне, то от Сирии останется рваная рана на карте Ближнего востока. А парням на палубе и в глубине корабля придётся трудиться без отдыха, обеспечивая ад над головой Башара Асада.

— Вот я и говорю, что парни Асада поддерживаются Москвой и Китаем, а их солдаты умеют импровизировать с детства. Для них преодоление невозможное суть жизненной позиции. Эти дети севера всю жизнь занимаются решением того, чего быть не может по умолчанию. А мы привыкли по распорядку, по регламенту, по плану. А у них плана нет — захотят, даже сквозь борта пройдут. Как топор сквозь древесину. Не в лоб, так через жопу. Мы даже не поймём, что произошло. Помните, как они всплыли возле Кубы с нашим бронированным кабелем на винте? Одна драная лодка — против половины Атлантического флота! И таки утащили мерзавцы кабель к Фиделю! А вы говорите — дай покой. Если мы не дойдём до исходной точки рубежа атаки, или не дай бог до начала действий потеряем людей или технику — всей затее придёт конец адмирал. Тут лучше перебдеть и перебрать, чем допустить сбой в операции.

— Хорошо Майк, делайте как считаете нужным, но старайтесь, чтоб у людей было время на то, чтоб восстановить силы. Нам не нужны ходячие сомнамбулы, когда придётся производить максимум вылетов на Дамаск.

Сенатор Керри находился на диване овального кабинета и самодовольно улыбался Обаме. Только что, по всему миру растрезвонили весть о том, что президентская тройка нападения обвесила лапшой сенат, надавила на конгресс и наговорила столько, что хоть на каторгу без суда и следствия. Ну, кто ж их на галеры-то пошлёт? Первые лица страны, самые информированные, достойные и лгут как последние торгаши на площади перед храмом. А ведь все в бога верят, католики. Заповеди наизусть за столом говорят.

Еврейское лобби в кулуарах конгресса светилось от счастья. Сперва Афганистан, затем Ирак, Ливия, Сербия между делом. В Египте военные молотили братьев мусульман, вскрывали туннели и расстреливали из американских апачей сторонников хамаса. Только Сирия и Иран оставались в оппозиции. Двадцатимиллионная Сирия для армии США была подобна насекомому, которого раздавить на расстоянии раз авианосцем пошевелить. Поэтому Керри был доволен.

Кроме того, приятно грела мысль о том, что негр напротив пообещал за помощь протекцию на следующих президентских выборах. Америка любит своих героев!

Председатель комитета начальников штабов довольно ухмылялся. Пост министра обороны в будущем имел множество возможностей для карьерного благосостояния, власти и давал небывалое могущество и преимущества в военной среде и главное — у поставщиков вооружений.

Обаме было достаточно того, что он прослывёт спасителем лица нации, защитником веры в устои демократии и борцом за мир. Маленькая победоносная война, которую прочили ему в окружении, была близка, желанна и необходима лично. А потом уже эти толстяки в кипах, демократы в камуфляже и угнетённые повстанцы-наёмники в развалинах сирийских городов. Многоэтажные Бункера заранее построенные на деньги саудовцев давали возможность повстанцам держаться в пригородах Дамаска месяцами. Подземные этажи питали наёмных революционеров средствами нападения и защиты, едой, боеприпасами, медицинским обслуживанием. Мастерские делали и ремонтировали оружие, бомбы, мины. Демократам, что писали на стенах столицы Сирии: «Смерть — христианам, а шиитам — ад!», осталось продержаться всего ничего дней шесть — семь. Пусть в Израиле отпразднуют свой Новый год. Простят всё и всем на Судный день «Йом Кипура», и суккот встретят в бомбоубежищах. Заодно и автономию припугнём. Не фиг так неприкрыто радоваться, когда близнецы рушатся одиннадцатого сентября. Может одиннадцатого и начать? Нет, лучше выступить в годовщину нападения аль-каеды и призвать народ к миролюбию, чтоб напасть на диктатора в Сирии по желанию выборщиков, а не по личной инициативе. Война дело тонкое. Вот только Путин мешает. Сноудена приютил. Выступает не по чину. Много берёт на себя. Силу почуял. Лодки строит. Ничего, скоро Сирию разобьём и тогда и до России доберёмся.

Мысли кружили голову. Республика была ступенькой. И через её труп переступить надо как можно быстрее.

— Итак, господа! Вы всё сделали отлично. Сейчас добавим данных в СМИ, и пока наши парни собираются в Средиземном море надо полностью добиться поддержки войны среди простых американцев. Запускайте пиар компанию, — слово сказано. Надо исполнять. Вот только что-то директор ЦРУ щурится. Не сидит ближе к столу среди друзей — сообщников. В уголке пристроился. Привык сторожиться, предохраняться и подозревать. Придётся выслушать. Ишь, как надулся. Наверное, пугать будет.

Директор ЦРУ был краток, патриотичен и серьёзен.

— Я против нападения на Дамаск. Армия не готова. ВВС заявили об этом открыто. Моряки и лётчики хотят домой. Союзники не одобряют. В стране растёт недовольство. Китайцы, в результате, могут пойти на открытый союз с Россией. Сирия не Ирак. Русские нас могут укусить так зубами сирийцев, что вы не отмоетесь до самой смерти, — президент тоже был не в пробирке сделан.

— У нас десятикратное преимущество. Полное господство в воздухе и космосе. Сирия окружена с земли и моря. У них нет шансов, — директор ЦРУ не зря работал в ведомстве хитрецов, комбинаторов и аморально беспринципных аналитиков.

— Вы забыли про ЭС-триста. Яхонты. И русскую оперативную эскадру, что собирается к востоку от Италии и Крита.

— Джон! С- триста — выдумка Путина. Они не могли подготовить специалистов так быстро. Комплексы только поступили в республику, — почти грамотно оппонировал гражданский — рыцарю плаща и кинжала. И продолжал, — Яхонты уничтожили израильтяне. А Русская эскадра не имеет авианосцев, — директор печально усмехнулся.

— Яхонты в целостности. Евреи раздолбашили надувные копии из русских презервативов. Генерал, которого убили турки при помощи моссада, дал дезу. Умер, но дал подставные данные. Он знал — соблазн будет велик. Обман раскрыть не смогут. И тогда у наших моряков будут проблемы. А специалистов на ПВО можно было подготовить ранее. Кроме эскадры мы даже не знаем, сколько АПЛ и обычных лодок плещется сейчас на просторах Средиземки и Атлантики. «Трумен» идёт на восток со своей тенью. Мы не досчитались нескольких ракетоносцев в Ара Губа и на камчатке. Где они знает только Посейдон.

Если они негласно поддержат сирийцев и допустят гибель наших солдат — вас просто перестанут воспринимать, как главу государства, — глава Лэнгли предостерегал, но Барак понял слова Директора, как открывшуюся опасную внутреннюю сущность подчинённого.

— Вы бредите Джон! Прошу, до принятия мной решения, обеспечить поддержкой вашего ведомства, мероприятия проводимые армией, авиацией и флотом. Вы меня поняли? — угроза совсем не то слово что может описать иезуитскую интонацию, гримасу и взгляд черного араба в кресле президента страны нового мирового жандарма. Да, это не по телику улыбаться. Гадюшник предполагает изначально много яда, зубов и подлого шипения за спиной.

— Да и невозможно остановить. Французы уже двинули иностранный легион на Мистралях усиленный вертолётоносцем и кораблями поддержки, — это уже Обама додумывал. А не говорил.

* * *

В красном море много островов. Особенно у африканского рога. И там живёт большое количество народа промышляющего не только пиратством, как говорят по телевизору, но и рыбной ловлей. Посему, огромный обрывок снасти в виде огрызка стандартного «кошелька» произведённого во Франции не привлёк никакого внимания у аппаратуры слежения, предупреждения и вперёдсмотрящих на эскадренных миноносцах следовавших впереди гордости военной машины США — авианосца «Нимиц».

Пара щелчков, а может и больше, кто ж на них внимание обращает, засечённых слухачами на лодках и гидроакустиками на кораблях, также не вызвали никакой реакции. Вот только разговор дельфинов этого типа и должен был звучать несколько восточнее. Но не беда, мало ли куда рыба в своём любопытстве заплывёт. А вот с глубинами в Красном море напряжёнка. Особенно если мимо островов чёрт кого-то несёт. Тут без лоцмана никак. А кто будет гражданского лоцмана на военную операцию брать и приводить на борт американского корабля? Тем более, что спутниковая нафингация, оцифрованныеые карты присутствуют по полной программе. Та и сеть, что покачивается в синей воде опасности никакой не представляет. Даже, если к винтам притянет струёй воды, что тянет мощь четырёх турбин, так порубит в куски синтетику даже толщиной в две руки нержавеющим металлом лопастей. А то, что шланг резиновый приторочен к верхнему тросу сети под поплавками — да мало ли что эти рыбаки выдумают, чтоб набрать больше рыбки в трюм траулера. Правда толстый шланг очень и торчат из него странные пупырышки. Ну из такого далека их плохо видно. Так наверно новая японская технология. Тем более, что через каждые пять метром трафаретом выплавлена надпись, мол сделано во Франции. И взрывчатка тоже не местная — итальянская. Аналог Си-пять. А взрыватели вообще американские, для спец работ под водой. Хорошие взрыватели, качественные, рассчитаны на давление и трение о металл с определённым усилием. Таким образом сеть НАТОвская по всем её частям и мелким дырочкам… Так осадка миноносцев гораздо меньше чем у авианосца, то морякам с кораблей охранения сей подарок не страшен. Под килем пройдёт заглубленный трал у судов охранения.

А на авианосце о нём ни ухом ни рылом. Мало ли, что за мусор болтается в море. Мусор, однако нагло и уверенно, повинуясь дельфиньим щелчкам, довернул чуть левее и восточнее чтоб уж точно перекрыть курс авианосца. Причём не просто довернул, а натянуто ровненько почти не свернулся, как бы это сделал обычный кусок сети с поплавками. Так обычный на такой глубине и не удержался бы.

— Щёлк, Щёлк, Щёлк! Щёёёёёлк! Щёёёёлк! Щёёёёлк! Пиую! Пиию! Пиюу! — начали объясняться друг другу в любви невидимые дельфины в наушниках гидроакустиков и компьютерных программах анализа звукового фона на американских подлодках и кораблях. В разговор и прелестях морских млекопитающих вторгся басистый «шёпот» редкого в этих местах жёлтого кита полосатика.

— Хрррысь! XXрррыыррысь! Хрррысь! — возмутился большой полурыб двум малым. Типа, мол чего это вы там полюбовничаете на весь океан. Имейте предел открытым выражениям чувств! Распинался старый моралитик, воспитывая молодых и жадных до любви дельфинов. Гидроакустик на посту томно заулыбался, слушая звуки моря. Он ещё совсем недавно закончил университет в Сан-Диего по специализации «морские млекопитающие». Работы естественно по специальности не нашёл и двинул на флот зарабатывать бабки на диссертацию, заодно записывать бесплатно разговоры «рыбьи» на высокотехнологичном оборудовании ВМС США. В соответствии со словарём будущего профессора кит материл двух дельфинов, что устроили половые игры у него прямо по курсу. И жестко и ультимативно требовал, чтобы родственники по отряду, роду и племени убирались с его дороги потому, как тучное облако планктона может начать смещаться в сторону вместо того, чтоб без сопротивления войти в огромную пасть и навсегда раствориться в желудке безобидного подводоплавающего.

— Трык! Трык! Трык! — вежливо извинились «молодые люди» и подтвердили, что быстро-быстро уступают путь и вообще уматывают с дороги, дабы не попасть под разгневанный горизонтальный хвост сородича.

Акустик ухмылялся и радовался тому, что понимает то, что происходит в морской пучине не долго. Потому, как далее услышал отвратительно громкий скрежет и вой протащенной вдоль корпуса авианосца самодельной сети. Стальной трос в навершии стометровой сети хрипел, как крупный напильник в руках неопытного слесаря, что пытается снять фаску с куска закалённого стального острия заточенного под рубку топорища. Звук волочения нарастал терзая уши подводников пронзительным воем по мере приближения к валам винтовой группы и увеличения скорости приближения, вдоль трёхсот метрового корпуса двадцатичетырёхэтажной громадины. Затем раздался оглушительный звук удара и воеобразное шипение верчения перемежающееся со спорадическим стуком о корпус чего-то совершенно металлически мягкого, но одновременно твердого. Акустик хотел было уже благоразумно сорвать с ушей наушники и доложить что под водой, прям у борта, происходит чтось непонятное. А значит опасное. А вдруг немецкая или упаси боже советская мина времён войны Судного дня трётся рогатками о американское чванливое железо! И тогда тут не туристический рай с прекрасными и чудными рыбками, кораллами и ручными дельфинами, а «факин дэй ин тве май ас» — млять — непротраленное минное поле! Или что хуже новое! И лучше бы проверить пока есть время, а войны нет! Но любопытство победило осторожность. Поэтому, когда зацепившийся за ограждение двух правых винтов трал начало притягивать и прижимать к металлу и кусок снасти захватило лопастью акустик слушал, не докладывал. Вместо него это попыталась сделать чувствительная аппаратура компьютера.

«Инородная помеха на правом винте!» — оценил правильно ситуацию и расшифровал звуки быстродействующий «Иджис» корабля. «Предлагаю стоп-машина, дрейф и проверка!» — выползло стандартное оповещение на монитор главного механика и дежурного штурмана. Только вот быстро вал винта не остановишь. Это ж не мерседес на берлинской трассе. Тут инерция вращения слона утащит в мясорубку винтовой группы, а не то что сто килограмм итальянской взрывчатки залитой в резиновый шланг.

— Тиу! Тюуу!! — пропел невидимый доселе кит и под водой шарахнуло так, что по корпусу ринулась вдоль обводов авианосца звуковая волна подводного взрыва. Мощная итальянская взрывчатка резко расширялась в объёме связанная между собой по длине, заботливо проложенным внутри шланга детонирующим шнуром. Часть трала как удав намоталась на вал, часть облепила ограждение над лопастями, кусок зацепился за крыло и прилип намазанный странной но липучей смазкой к телу лопасти. От одновременной детонации, последствия для винта были просто ужасными. Ограждение порвало и унеслось с соседнему винту кроша лопасти соседа волной и металлом. Тело правого винта отвалилось вместе с частью вала и ухнуло ко дну. Позади авианосца вспухло водяное возмущение подводного взрыва. На корпусе образовалась приличных размеров вмятина. Соседний вал погнуло и турбина возмущённо зарычала предвещая весьма нехороший вывод энергии на все попутные поверхности как снаружи, так и внутри корабля. За кораблём росло пятно выходящей через порванные отверстия смазки. На правом винте подшипник от гидравлического удара порвало и расшвыряло вдоль корпуса. Части металла попали под вращающийся кусок движительной машины и корёжили, царапали и ломали всё, что выступало на пути. В машинном отсеке завопила сирена тревоги. Автоматическая защита отрубила соединение с турбиной и хоть как-то остановило разнос механической группы, что мог перекинуться и на турбинную часть движителя корабля. Титаническая махина авианосца содрогнулась и медленно начала заваливаться на борт в повороте на право. Левые то два винта молотили в привычном режиме! В этот момент суперхорнет заходящий на посадку естественно не попал точно в створ ВПП и его занесло влево на стоянку подготовленных к взлёту самолётов дежурной смены. Зелёные, красные, желтые, синие, и прочие фиолетовые фигурки людей на полётной палубе кинулись кто-куда. От удара по заправленным и снаряжённым истребителям в центре полётной палубы образовалась грандиозная вспышка взрыва авиационного топлива и боевых ракет. Ошмётки четырёх суперхорнетов полетели во все стороны расширяя бедствие на борту авианосца. Куски обшивки пропороли соседние самолёты. На ВПП забушевал не шуточный пожар, разрастаясь последствиями. В клубах огня и дыма рвались подвешенные и приготовленные к загрузке боеприпасы, добавляя жертв в происшедшую катастрофу. Нимиц ещё даже не добрёл до рубежа атаки, а на борту как минимум потеряли двадцать шесть самолётов. ВПП требовала ремонта. Шлёпать по морю в своём обычно-наглом режиме корабль не мог. Он теперь стал похож на хромого, больного и немощного пенсионера с палочкой или костылями, что с трудом ковыляет в ближайшую больничку к врачу. О продолжении похода можно было забыть навсегда. Добраться бы до ближайшей Базы в Саудовской Аравии.

* * *

Десять миль. Десять миль. Под водой. На меньшую дистанцию командир Варшавянки согласия не дал. Десять миль, а вдали кружат вертолёты с десантного Сан-Антонио и кораблей сопровождения. Они пока ни хрена не поняли и кружат вокруг «Нимица», но абрикосы не полные лохи. Кто-то щас обидится, поймёт что Си-5 сама к винтам не приходит и пошлёт поисковую группу или четыре. Чтоб настигнуть и добраться до обидчика. А ещё надо найти лодку, что притаилась на пятидесятиметровой глубине. Дать сигнал. Забраться в торпедный аппарат. Вылезти. Домчать до декомпрессионной камеры и только там даже не вырубиться, а тупо держать себя в сознании пока уравновешивается внутреннее и внешнее давление. А ещё учапать тихо-тих прочь, так чтоб не нашли, не остановили и не поняли ничего чванливые американские янкесы, грингесы, пиндосы и абрикосы. Пусть суки повоюют без своего авианосца. Один ноль в пользу Башара. Второй ноль в средиземке им другая групп занимается. И ведь тоже остановят «Трумэна» или сами под винты лягут только другим способом. Нельзя повторяться.

* * *

На «Трумэне» весть об непонятной атаке на собрата по серии восприняли со всей серьёзностью. АУГ затормозилась и выдвинула два дополнительных эсминца перед авианосцем существенно сократив дистанцию между кораблями охранения. Если ранее американцы расстреливали из бушмастеров и М12 любое судно, что приближалось без разрешения. То сейчас дежурные огневые средства получили приказ на уничтожение обрывков сетей, лодок, катеров и любого мусора, что мог подойти к борту вплоть до пенопластовых поплавков и утерянных спасательных кругов с жилетами.

Аналитическая команда анализировала атаку в поисках аналогий. Безопасники по крупинкам собирали материал для экспертизы и выявления того, кто сделал взрывающуюся подлость, чем начинил и откуда притащил, и подсунул! Вывод первых часов расследования был неутешителен: Сеть — французская, Взрывчатка — итальянская, тактика тоже самого громкого ниндзя страны члена НАТО — князя Боргезе. И придумана родоначальниками боевых пловцов! И ранее, нигде и никем, кроме них не применялась. Взрыватели американские! Тут и репу зачешешь, и Авианосную Ударную Группу притормозишь. Чай не копейки стоит!

В Белом Доме информация о происшествии вызвала дикий шок. Директор ЦРУ угрюмо констатировал, что он ещё имеет в голове мозги в отличие от черного араба. Командующий ВМС требовал немедленной мести, почему то, от командующего ВВС и председателя комитета начальника штабов. В Израиле начали призывать милуимников-резервистов. Французский конвой резко застопорил ход и принялся проводить тщательную разведку курса, теперь до берегов Сирии он мог добраться только через двадцать дней. А сама война железно отодвигалась на месяц. (Ща мы и этому топор войны в задницу загоним).

— Ещё бы «Трумэна» на Крит загнать, и можно будет пободаться, — констатировал Айвен проверяя схему закладки электромагнитных фугасов вдоль границ с Турцией, Иорданией и Ираком, — повстанцам запасов на месяц не больше хватит. А там и эскадра подойдёт к Тартусу. Тогда и прорвёмся, — фугасы закладывали в режиме строжайшей секретности. Использовали американские наработки по системе минно-взрывных колодцев на границе с бывшей СССР. Способ был очень хорош. Бил врага на своей территории. Только опять же приходилось жертвовать инициативой, людьми, техникой. Перед передовой колонной амеры не оставят ничего даже с намёком на живое и способное к сопротивлению. А без этого заманить гусеницу колонн в засадные дефиле, проходы и дорожные повороты никак не получится. Умные твари, всевидящие и пока морду не раскровянишь — не остановятся. Оборона на своей территории всегда легитимна. Особенно обычными средствами ведения войны. Хочешь взять нашу землю — готовься к тому что она буквально вскипит под ногами.

* * *

Самое странное было не в секретности, с которой доставлялись, устанавливались и маскировались здоровенные трубообразные железяки. Необычно было то, что мины устанавливались не на дороге, а вдоль неё на поле, горке, косогоре. Даже порой слишком далеко, чтоб поразить обычным боевым зарядом. Со стороны происходящее казалось изыскательской деятельностью, или установкой датчиков или поиском пород, но только не минированием местности. На грузовик с экскаватором местные не обращали совершенно никакого внимания. Мало ли зачем копают землю геологи, инженеры и бурильщики — может воду ищут…

Айвен с каждой минутой буквально чувствовал, как поджимает время. Американцы давили всё сильнее и сильнее. Спад наступил только с потерей авианосца. Развороченный «Нимиц» буксировали в ближайший порт, огромная и плохо управляемая бандура с трудом ползла к выходу из Красного моря. Судя по всему, морякам на авианосце пришлось не сладко.

Капитан Мартинезо был вымазан в сажу, чумаз. Мокрые усы стойко топорщились командными крылышками над верхней губой. Он ввалился в командную рубку на десятом этаже надстройки и ещё раз увидел постигшие авианосец разрушения.

— Сэр, пожары потушены, — доложил чиф, сбрасывая с себя желтую каску, и продолжил, — уточняем потери.

— Что есть предварительно? — устало спросил командир раскуроченного авианосца. Матросы и спасательные команды проявили чудеса расторопности и профессионализма. И всё же полностью остановить бедствие удалось только утру. С далёкого континента терзали начальники. Требовали полной секретности! Никаких комментариев. Ещё бы! Потеря авианосца в то время когда он ещё не добрался до главной цели, не загрузился боевыми средствами полностью, не начал пугать самолётами окружающих соседей. Позор! От какой-то паршивой сети! Немедленно засекретить — неистовствовало руководство! До результатов особого разбирательства! Отключить общие средства связи, оставить только специальные! Объявить военное положение! Никаких частных звонков домой для любого из моряков! Предварительно дать намёк на то, что случайно нарвались на всплывшую мину времён войны Судного дня! Авианосец получил незначительные повреждения и следует в порт для оценки ущерба! Всё, точка! Однако свистопляску взрывов на сто тысячетонной лоханке невозможно было не заметить с берега. В интернете появились фотографии пожара и взрывов на палубе «Нимица»! Фото были смазанными расстоянием. Видео на ютубе, выложенное неизвестными, однако давало понять, что хоть, и снято на камеру мобильника, но чётко и длительно отображало пожар и взрывы на борту пока не села батарейка у случайного наблюдателя. Странно, но автор ролика не пожелал проявить, ни свою национальную принадлежность, ни имя, ни даже пол и возраст. Просто выкинул видео поток в загрузку и исчез. И сайт заклинило от нахлынувших пользователей. На Ютубе при каждом просмотре пылал, взрывался ошмётками и терпел бедствие один из лучших авианосцев серии, только недавно прошедший баснословно дорогую модернизацию. Видно было, что съёмка велась при максимальном приближении с дистанции не менее десяти морских миль. Однако оптика аппарата выдавала такие подробности, что у зрителя не было никаких сомнений — треть авианосца и штук десять самолётов, как минимум можно смело похоронить после просмотра. Особенный всплеск эмоций вызывала посадка и последующее крушение суперхорнета с дополнительными подрывами топливного резервуара. Америка замерла в шоке, а потом взорвалась нетерпением! Там в Красном море горели заживо и падали с верхотуры полётного стола американские парни и женщины! Второе видео, выложенное неизвестными, давало ещё более печальную и трагическую картину происшедшего. Оптика на этот раз позволяла разглядеть мелкие подробности, вплоть до отдельных фигурок, прыгающих в море от пожара людей. Оператор не гнушался показать и выделить красными кружочками в замедленной съёмке улетающих за борт моряков и морячек, куски самолётов, вертолётов и беспилотников. Огромная дыра в корпусе выглядывала со стороны борта на уровне десятого этажа над водой. На этот раз тот, кто снимал видео, озаботился электропитанием камеры, и ему пришлось делить длительность фрагмента на два часа, итого три по два, равно шесть часов просмотра. Наслаждайся Америка!

— По предварительным подсчётам, погибло сто пятьдесят моряков, пятьсот получили ранения, шестьдесят пять пропали без вести! Около двадцати шести самолётов утеряно безвозвратно — взорвались, сгорели или упали в море! Тридцать повреждены и требуют ремонта! Корабль к ведению боевых действий не готов и требует срочной буксировки в порт, — совсем не коротко доложил чиф и сел в кресло, совершенно не озаботившись тем, что сей предмет, потом придётся отмывать от копоти, грязи, масла и сажи, что лохмотьями и потоками застряло на защитной одежде старшего офицера корабля.

— Боже мой! Как это могло произойти? — Мартинезо тупо глядел на лампочку, что мигала и призывно требовала ответа по дальней спутниковой связи.

— Стечение обстоятельств, сэр! Вы не виноваты, — попытался хоть как-то успокоить командира старший помощник.

Обстоятельства происшедшего сидели, спали, ели, пили, снова спали и снова просыпались, чтоб отдаться на милость доктора. Варшавянка невидимо, неслышно и неотвратимо выбралась из Красного моря и двинула в сторону Оманского залива, где в суете подготовки переваривал услышанное и доведённое до него происшествие капитан Рот — командир лучшего авианосца на флоте США «Гарри С. Трумэна».

* * *

C судов обеспечения и охраны расстреливали любое плавсредство которое пыталось подойти к «Свирепому Гарри», чтоб якобы или по настоящему поторговать с матросами, продать рыбки, наргилю, бусы, кофейники, ковры и прочие изделия народных промыслов кочующих у побережья арабов. Дважды появлялись сети с поплавками. Бушмастер превратил поплавки и всё, что вокруг плавало в мелкую труху. Командир диверсантов лицезрел сии оборонительные события, записанные на видео, с большущим интересом. Мимо прокатила шикарная яхта. На пересечение курса тут же ринулся один из миноносцев и чуть не вытолкал охреневших отдыхающих за пределы пятимильного радиуса вокруг авианосца. Когда пассажиры и хозяин не привыкшие к такому обращению обратили внимание через мегафон о том, что они вообще-то в территориальных водах не находятся и могут плавать где им желается, то им напомнили следующие: что в соответствии с международными законами зона вокруг авианосца объявлена территорией морских учений. И если в их чудное белое судно прилетит по случайности томагавк или очередь автоматических пушек с миноносца, то никаких претензий за ущерб — суд государства США или любой другой подобный орган от них не примет. Если вообще кому будет подавать жалобу куда-нить. Разъяснение сопровождалось предупредительной стрельбой боевыми снарядами прямо по курсу обывательски роскошной посудины. На кораблях откровенно ржали, наблюдая, как шарахнулась от разрывов пушек дяди Сэма элегантное судно. Так убегает от хулигана, забредшая не в тот район и без джентльмена под рукой, холёная леди, ломая каблуки и теряя впопыхах личные вещи и части одежды.

— Доктор, что с ними? — командир экспериментальной Варшавянки переживал за диверсантов, как мама о бесшабашных и оторванных на время её работы от родительского ока детишках предоставленных самим себе. Доктор весь путь из Красного моря измывался над «ниндзями», пихая их по очереди спать в декомпрессионную камеру. Благо места в ней было как раз на полкоманды безбашенных (по уму нормальных моряков) водолазов-разведчиков. Полгруппы валялось в отключке по «шконкам», а вторая часть подразделения «ночевала» и под присмотром доктора, и под повышенным давлением в избыточной кислородом атмосфере.

— Да нормально, вроде в норму приходят, — тёр красные от недосыпа глаза подводный Гиппократ.

— А зачем ты их в камере держишь? — ответ на вопрос командир знал, но желал подтверждения от эскулапа.

— Организм после длительного пребывания под высоким давлением и постепенного уменьшения напряга воздуха — быстро омолаживается, восстанавливается, набирает тонус и силу — просто пояснил местный Авицена, — побочный эффект, генеральские и адмиральские жёны от него без ума. Раз в неделю лезут в барокамеру за молодостью, заразы, только что локтями не толкаются, — усмехнулся врач, вспоминая очередь за процедурами в окружном морском госпитале.

— Да ну?! — подивился информации главный моряк подводной лодки.

— Сам придёшь в базу — сходи посмотри, — уставший врач не склонен был к пустым разговорам. Процедура баровосстановления требовала следования точному временному графику. Доверить кому-то другому, присмотреть за процессом врач не хотел — люди всё ж живые. Не дай бог режим сорвётся, чтось не так и вся работа пойдёт по боку. Поэтому не спал, держал рядом два будильника и одного прапорщика-мичмана приданного из свободных от вахты подводников.

— Когда ты их собираешься выпускать?

— А вот это вы мне товарищ командир скажите, — перешёл на официоз доктор и озабоченно поглядел на часы.

— Им отдых и после барокамеры нужен, чтоб организм вошёл в стандартный жизненный цикл. А я так понимаю что у разведки новые заботы скоро появятся. И нам обоим нужно, чтоб были они свежими, как огурчики на сельском рынке. Сколько у меня времени?

— Ну, — двое суток. Хватит? — лицо командира было серьёзным и печальным. Мужики за стеклом барокамеры явно требовали более длительного ухода, кормёжки до отвала и сна до пролежней на боках.

— А мы вообще где? — раздался за спиной обоих офицеров озабоченных здоровьем и физическими возможностями водолазов голос Морского Змея.

— А ты почему не спишь?! — возмутился доктор, узрев трущего глаза морского комбинатора в тесноте переборок, — тебе ещё два часа храпеть и дрыхнуть по графику положено!

— На положено, доктор, сам знаешь чего наложено, — дружелюбно сладко зевнул глава клана морских ниндзев на лодке, — так и «Свирепого Гарри» проспать можно! Командир новые данные по пиндосам есть? — запросил пищу для размышлений и построения новых подлянок врагу Змей.

— Василич, ничо не дам пока мне Сергей Александрович не доложит, что ты и вы все в норме, — кивнул на барокамеру и врача рядом царь, бог и воинский начальник подводной лодки.

— Та я уже ознакомился, — ошарашил вестью разведчик обоих, видимо придётся «Кирюшу» им отправить в гости — иначе никак, — назидательно просветил о своих планах разделаться с авианосцем диверсант.

— Это вообще что или кто? — предусмотрительно поинтересовался врач. Такого члена команды у него на предварительном медосмотре не было.

— Кирюша — это Кирюша: добрый малый, сердечный пацан — пацифист от ногтя на ноге, до последнего волоска на голове, — саркастически откровенно насмехался над отсутствием данных по Кирюше на корабле Змей, — он за нас жизнь отдаст, душу и даже более, — заинтриговал обоих офицеров невидимым камикадзе, сонный только с виду «государственный бандит», — И вообще, я же не спрашиваю почему на вашей лодке стоит анаэробная установка замкнутого цикла, — искренне огорошил диверсант. А вот это уже знать Морскому Змею было не к чему. Однако ж узнал таки, зараза ушлая.

— Нету у нас никакой аэробики, — излишне нежно пропел командир, — Ошибаешься Змей, мы дизельные до последнего аккумулятора и шноркеля, — гипнотизировал командир лодки чётко и медленно, выговаривая каждую букву.

— Ага. А что ж вы его за пять суток хода ни разу не подняли, лодкой не подвсплыли и воздуха не набрали в ВВД? — хмыкнул моряк совершенно не озаботившись командирским напрягом.

— Так торопились. Ты не переживай капитан, до места дотянем. Лучше, про своего Кирюшу — расскажи мне, пока особист не прибежал, а доктор, пока, твоими бойцами займётся. Пошли! — потянул короткой командой за собой диверсанта командир особенной Варшавянки. Заодно и от врача подалее увёл, чтоб лишка не услышал любопытный «Гиппократ».

* * *

На атомном авианосце «Гарри С. Трумэн» не щёлкали биноклями, радиолокационными станциями, ГАС и прочими премудростями, выдуманными для собственной безопасности. Американский морской и военный народ, жёстко проинструктированный на манер нашего особого отдела, проникся величиной вероятной опасности. Опять же, тому, кто ея обнаружит и предотвратит, наверняка дадут заготовленную пару пряников испечённых из зелёных тугриков в большой кастрюле именуемой личным счётом в банке. Миноносцы и крейсер неспешно вращались вокруг медленно продвигающегося в сторону Персидского залива авианосца.

На полётной палубе бегали американские парни и девушки и умело, точно и красиво жестикулировали пилотам, дожидаясь, когда те стартанут в сторону выпускного створа. Катапульта мерно парила, аэрофинишёр напрягался тросами, сдерживая порыв садящихся на борт «Хокаев», «Хорнетов», «суперхорнетов» и беспилотников последней замысловато-невидимой конструкции. Солнышко добросовестно прижаривало моряков и лётчиков, отчего те после «работы» с удовольствием шагали в душ, мылись, вытирались и двигали в столовую. Красота — не служба, а сплошное удовольствие! Одно плохо, кэптан озверел, и это в начале-то похода!

— Довести до каждого матроса приказ! — требовательно звучал голос командира под одобряющие кивки адмирала Сандлера, представителя штаба ВМС на борту, — сдать все, я повторяю — все мобильники, ноутбуки, айподы и прочие самодеятельные средства связи руководителям подразделений. За невыполнение приказа — снятие с контракта, военно-полевой суд и отправка домой. Заместителей и руководителей это тоже касается! Любая информация с авианосца идёт только через «коммуникаторов» и проверяется представителем военной полиции на корабле! Я не собираюсь выкладывать террористам на блюдечке ситуацию на борту, месторасположение и дальнейшие планы «сирийской компании». Кто не понял ещё, что «Нимиц» практически уничтожен какой-то обыкновенной сетью?

— Разрешите Кэптэн? — чиф всегда старался смягчить командный стиль капитана Рота и поэтому вносил часть гражданской расхлябанности в железное построение командирского мира на авианосце, — Вообще-то ни до кого не довели, что на самом деле случилось со старшим братом. Если мы расскажем людям настоящую картину происшедшего. То я уверен они с большей долей ответственности отнесутся к выполнению своих обязанностей, — Рот посмотрел в сторону адмирала. Штабник незаметно кивнул одобряя.

— Хорошо. Насколько удалось собрать информацию о происшедшем нашим экспертам, то произошло следующее. В Красном море к «Нимицу» приблизился обрывок сети с запутавшейся в ней миной времён войны Судного дня, — непогрешимо и почти точно врал подчинённым капитан. Так, как точно установить, что ж там вывернуло наизнанку моторную группу собрата по авианосной серии так и не смогли. Была лишь одна правдоподобная и одна совершенно неприемлемая гипотеза. Вторую озвучивать не дали бы и после смерти, поэтому Рот пудрил головы личному составу второй, приемлемой версией, что и стала потом официальной, — По самому плохому стечению обстоятельств сеть оказалась, скорее всего, из акватории какого-то порта, и она имела стальной трос в навершии. Именно поэтому винты не смогли сходу перерубить цепкую паутину. Обрывок затянуло гидравлической тягой вдоль корпуса на правый винт и прижало к валу взрывателями мины. Далее — полное разрушение винта с валом, частичное уничтожение второго правого. Неизбежный крен в момент посадки на борт после циклической операции суперхорнета, самолёт врезался в стоящие около ВПП готовые к полёту истребители. Пожар, подрывы боеприпасов, детонация топливного резервуара. Итог — «Нимиц» идёт на буксире сюда в Оман, — офицеры слушали затаив дыхание. Потом им придётся всё это так же живописно рассказать подчинённым. Капитан продолжил, приберегая самое страшное напоследок. Чтоб прочувствовали, за кой «факин асс» сиамены и сиагёрлы бабло и льготы получают, почти не рискуя собственными задницами и ведя войну в практически санаторных условиях, — Самое тяжёлое — это гибель наших парней: шестьдесят пять пропало без вести. Утонули, сгорели или разорвало при взрывах. Почти сто пятьдесят погибших, около полутысячи раненных, пятьдесят самолётов и несколько вертолётов уничтожено. В борту дыра размером с миноносец, — тягостное молчание командиров, после речи Рота говорило само за себя ярче любых слов.

— Что-то ещё надо обосновывать? — тигриный взгляд начальника только, что не рвал фигуры офицеров на куски. Чиф сокрушённо кивал, соглашаясь с командиром, — Мы единственная надежда президента в регионе, и всего мирового сообщества. Если допустим хотя бы малую оплошность — последствия для имиджа Америки и нас самих будут катастрофическими, — начал пояснять политическую подоплёку нахождения «Свирепого Гарри» в водах Оманского залива капитан корабля…

11.09.2013.Передает ИТАР-ТАСС: «Тем временем президент страны привел вооруженные силы в состояние повышенной готовности. Обама провел совещание с ближайшими советниками, на котором обсудил принимаемые меры безопасности.»

В овальном кабинете с ситуацией разбирались более скрупулезно, но зато быстро. «Арабу» предстояло выступить перед нацией на церемонии памяти жертв одиннадцатого сентября 2001 года, поэтому спешили, нервничали и молчали. Там тоже была Аль-Каида. Напоминание нации о принадлежности повстанцев к организации что разрушила здания-близнецы было нежелательно, но неизбежно. Инцидент с «Нимицем» накалял обстановку и отодвигал операцию возмездия на неопределённый срок. Нация не желала гибели солдат и матросов на чужбине.

Правду о трагедии в Красном море выявили почти сразу. Три независимых эксперта: ЦРУ, АНБ и флотской контрразведки полностью сошлись в едином мнении — катастрофа на «Нимице» — изящный, ювелирно подготовленный и прекрасно исполненный теракт.

— Я не верю, что это сделали итальянцы! — вставил своё слово в тишину после доклада помощника по национальной безопасности директор ЦРУ, — Взрывчатку и сеть можно купить. А тактику сдублировать, благо на это у нас ещё брать лицензии и патенты не заставляют. Меня более беспокоит доклад акустика о китах и дельфинах, которые не водятся в акватории Красного моря, — однако тему развить не дали. Не до мелочей — потом разберемся. Нации более нужны виновники, а не причины происшествия — время-то вспять не повернёшь. А второй авианосец: вон он — у берегов Аравийского полуострова — «точит зубы» на Сирию.

— И что это нам даёт? — быстро разгребал тему Барак Обама, — Даже если мы и вычислим правду о нападении, то тень ложится на наших партнёров по НАТО, чего я не могу допустить в данной ситуации. Поэтому приказываю: «Нимиц» в порт на ремонт, членов команды похоронить с воинскими почестями, я лично доведу прессе подробности происшедшего, объявить в Белом доме траур, комитету начальников штабов с союзниками работать с оглядкой на случившиеся события. Придерживаемся версии о несчастном случае. Я попрошу задержаться в кабинете вас Джон, — «попросил» президент директора ЦРУ и дополнил, — Том, Чак, «Джим», генерал, — советник по нацбезопасности, министра обороны, соответственно госсекретарь и председатель комитета начальников штабов. Остальные свободны. Брифинг через два часа. Работайте джентльмены! — чиновники удалились молча, обычных тихих разговоров не было слышно. Подавленное состояние джопников было понятно — на кону их кресла. Если Обама переложит ответственность на кого-то ещё, то в опасности карьеры и должности.

— Ну и кто у нас будет козлом отпущения? — задал свой конкретный вопрос президент всемогущей демократии оставшимся членам личной чиновничьей гвардии.

«Что тут думать? Командующего ВМС нет среди участников, — предугадал события «Джон», — вот он и попросится в отставку у «народа США», — директор ЦРУ редко ошибался. Обама аж всбледнул от нахлынувших на него потрясений. Надо было срочно оправдываться перед народом, журналистами, союзниками и врагами… И в какой день! Одиннадцатого сентября! Через двенадцать лет после трагедии! Хорошо хоть не через тринадцать, хотя…до конца срока есть время ещё кого прищучить. Вон в Африке много бардака и полезных ископаемых. Венесуэла опять же, Бразилия — туда же, Индия, Китай не земной шар, а сплошная головная боль. Ой тяжко быть презиком США, ох трудно, просто жуть как! Кто ж это всё-таки «Нимица» завалил? Неужели русские!?

Виновники смещения с должности высокопоставленного американского чиновника мастерили в кают-компании «суперВаршавянки» что-то опасное, подлое и, несомненно, убийственно-кровожадное для US Ship — «Harry S. Trumanа».

В кабинете Владимира Владимировича Путина тишина отсутствовала — посетитель прибыл, военный, простите — флотский. Однако в помещении светло просторно и опасно. Поэтому начальник направления главного разведывательного управления ВМФ, контр-адмирал по званию и полный адмирал по опыту, знаниям и должности выделяется и резко контрастирует чернотой морской формы среди роскоши мебели, портьер, обивки стен и позолоты дверей царских апартаментов.

— Григорий Петрович, что у нас там происходит в Красном море? — глаза президента северного государства серьёзно прищурены и строго озабочены. Красны даже от недосыпа.

— Ничего Владимир Владимирович, — четко докладывает адмирал в соответствии с уставом, — только у американцев авианосец подорвался на старой мине, что ещё в семидесятых ставили. Так мы тут вообще с боку припёка — египтяне ещё тогда заминировали. Видно недотралили толком голубые каски, — сокрушался по авианосцу и недобросовестной работе международных сил в те далёкие времена флотский начальник. Ерунда сущая. То, что от этого пустяка срывается запланированная агрессия НАТО на Сирию так мы и не слухом, и не духом, ни рылом, ни носом, а только не щадя живота своего за Отчизну.

— На старой значит? А наших кораблей в акватории случайно нет? — настаивает глава Кремля.

— Так точно — на старой! Никак нет, товарищ Главнокомандующий, наших кораблей там ВООБЩЕ НЕТ! — ещё более четко прогибается для невидимого слушателя адмирал перед всемогущим руководителем страны. Однако делает при этом совершено неподобострастный шаг вперёд, цепко и настойчиво зыркает прямо в прищур президента и кладёт на стол перед В.В.Путиным маленький листок размером с восьмую часть формата А4. Бумагу из пальцев не выпускает, дожидается одобряющего кивка, только потом делает шаг назад от стола, снова в позу услужливого чинуши.

«ПЛ «Варшавянка-Э», ГрСПН ЧФ», — читает президент и поднимает глаза на адмирала. А ведь чистую правду говорит адмирал. Подводная лодка этож не корабль. Это лодка. А кораблей нет, упаси боже. Зачем нам корабль? Его на спутнике видно. А лодка, она ж маленькая, бесшумная, невидимая. Да вообще на вёслах ходит, как шлюпка. Только под водой. Адмирал-то тот ещё фрукт — бумажку тут же назад забрал. Хорошо, что хоть не начал жечь прямо в пепельнице на столе, как в кино. А то, что секретится адмирал среди Кремля — плохо и хорошо одновременно. Значит переживает за бойцов своих и однако не верит в неприступность стен цитадели славянского государства. Надо будет напрячь альма-матер, пусть посуетятся, потрясут окружение — глядишь, что и накопают полезное…

— Тогда сделайте всё необходимое, чтоб отсутствии наших Военно-морских сил в регионе никто не сомневался, — ставит задачу Верховный, — вы меня поняли Григорий Петрович? — уточняет главнокомандующий.

— Так точно Владимир Владимирович! — уверяет контр-адмирал, — Провожу мероприятия в соответствии с утверждёнными планами! — прям тупица-вояка. Ему ещё плац, и с песней по нему до самого автомобиля, что ожидает возле Царь-пушки.

Да. Сторонний наблюдатель или слухач так бы и подумал, даже если бы и проанализировал короткий разговор моряка на компьютере, то и там бы увидел подтверждение того, что водоплавающий говорил президенту чистую правду. Следовательно, нет в Оманском заливе и Красном море у русских военных кораблей. Не врут, значит. Кто ж тогда «Нимиц» угробил? И лодки все на местах, почти. А кроме них то больше и некому, однако ж не пойман — так и не диверсант, вроде. Да и никак наблюдателю в апартаменты ВВП не попасть, а вот слухач вполне мог просочиться. Для него и играл контр-адмирал свою роль в представлении. Заодно и Главком узнал косвенно отчего «Нимиц» хромает, команду пеленает во флаги звёздно-полосатые и раны идёт зализывать. Хорошо, если не спишут. А то ведь «Энтерпрайз» вон на металлолом сдают… А поди ж ты как лихо рассекал Средиземноморье в своё время.

Коротка аудиенция у президента России — дел у него много. Вон, на Дальнем Востоке снова, как не пожар — так наводнение. Сочи — опять же. Ворюги, как всегда. Предатели — чтоб им пусто было. Мздоимщики — ну, нам не привыкать. Однако до шестьдесят восьмого места по счастью в ООН добрались, с семьдесят второго. Прогресс. Ну, дак мы всегда медленно запрягали…

«Франция. Чего это лягушатники разухарились? Забыли кто Наполеона вынес «на святую Елену»? Интересно, что там у нас нового по Парижу есть? — думал контр-адмирал, обходя Царь-пушку, — надо подстегнуть направленца».

Направленца по юго-западному региону центральной Европы подстёгивать не пришлось, он ждал контр-адмирала с толстой папкой в руке у дверей кабинета. Офицер был одет в гражданскую одежду. Под глазами круги. Выбрит, как белогвардеец перед решающим боем. Взгляд усталый, но довольный. Явно придумал что-то изуверски дешёвое, но действенное. Улыбка начальника направления излучала бездну изворотливого иезуитства, без скидок на мораль, этику, человеколюбие и пощаду. «Алегер — ком алягер» было написано на лице офицера. Президенту Франции стоило поостеречься этого седовласого невидимку прежде, чем предъявлять ультиматум Башару Асаду.

* * *

Связанные кранцы набитые кусками пенопласта, старыми поплавками, обрывками сетей и просто спутанными верёвками сдерживали желание развалиться у досок, кусков обшивки, деревяшек и огрызков хлама скреплённых в причудливую и неподдающуюся какому-то сравнению с чем-то пластико-деревянную сетевую хрень. Хрень плыла по задуманному и строго высчитанному по карте течений маршруту совершенно беззвучно. Волны иногда закрывали самосотканный плотик от радаров и тогда отметка цели исчезала с экрана локатора, если вообще давала себя обнаружить. Для полного счастья сверху лежали две фигуры одетые в повседневную форму офицеров ВМС США. Правда форма была мокрая, пожамканная и немного рваная в разных местах. На ногах у обоих разнополых военнослужащих ничего не было, что могла подтвердить версию о несчастном случае, а не террористах в умах тех кто первым доберётся до шедевра диверсионного зодчества. Женское тело придавало большего драматизма и трагедийного реализма шлёпающего по морю натюрморту.

Под телами добросовестно прикрывшими основной причинный предмет находилась большая, сантиметров тридцать в диаметре труба и прикреплённый к ней металлический ящик. На всех деталях изделия можно было очень четко прочесть двойную надпись «Мэйд ин Джемени» и естественно по немецки про Дойчланд, Сименс и так далее. Сомнений возникнуть никак не получалось. Даже одежда на телах над устройством была в родных американских бирках, прошивках, строках оверлоков и швейных машинок. Материя однозначно указывала, что произведена в Китае, продана в США и там порезана на лекалах и сшита в кучу на фабрике дешёвой мексиканской рабочей силой. Затем предана на склад, о чем имелась маленькая и не смытая водой печать в уголке. Заодно было понятно что форма едва выдана и новички, что валяются на огрызках крушения наверняка в море вышли впервые. За что и поплатились.

— Змей, а если промажет? — беспокоился за точность прибытия подарка по назначению командир усовершенствованной Варшавянки.

— Ничо, нам пять миль вполне хватит. А если на милю подойдёт, да ещё с правого борта — ух и покружит свирепый Гарри после встречи.

— А если найдут по кускам? — тревожился за скрытность моряк.

— Там глубина три километра под килем. Без спецснаряжения фиг доберутся. А если доберутся — кругом тысячелетний ил и наслоения. Железки утонут и их тут же новым слоем покроет, пока они сюда глубоководных водолазов приволокут, — успокаивал своего извозчика Змей, та и заказывали мы все части у немцев, там даже клейма негде ставить — сплошная «Дойчевундерваффель».

— А что это вообще?

— Я те потом, дома расскажу, если ты мне про свою аэробику информацию скинешь, — «укусил»-таки ниндзя командира лодки.

— А схему бункера президента не хочешь?

— Какого — американского? Не, уже есть. Спасибо за заботу, — ёрничал диверсант, а командир задумался шутит шпиён или правду матку режет? Неужели есть? Загрузился о сказанном Змеем капитан второго ранга. Но не надолго. с плотом пришлось изрядно повозиться, чтоб собрать не привлекая внимания. Для этого подводная лодка обошла походный ордер американцев и влезла в узкую горловину пролива ведущего в Персидский залив из Оманского. в сужение было много необитаемых островков и коралловых рифов. Там «ваффлю» и собрали в кучу. сделав её временно плавучей и с виду безопасной.

* * *

— Ну, а меня твоя волшебная лампа на дно не пустит? — сомнения командира экспериментальной «Лады», что вела свою родословную от Варшавянок, были обоснованы неизвестностью возможностей сто пятидесяти килограммовой трубы с ящиком погруженной под правдоподобные манекены. За движением плотика наблюдали, выпустив с лодки «бауш-юлу» — как просто именовали подглядывающее устройство. От корпуса субмарины, что тихо брёла на четырёх узлах и трёхстах метрах под водой параллельно конвою американцев, отделился неопределённого серого цвета двойной конус и успешно всплыл. Повинуясь правилам плавучести и подъёмной силе обычного пенопласта, серое, как крыса устройство распласталось на волнах невидимым и неправильным блином. Кто б увидел, подумал бы, что мусор неопределённой конфигурации болтается на тёмной и ночной поверхности Оманского залива. Да ещё и тёмно-жирным нефтяным сгустком окружённый в масляной противности радужных отблесков звёзд на плёнке вокруг. Однако хитрая железяка, не более полуметра в диаметре, врубила гироскоп и высунула глаз объектива камеры, с кучей навешанных на него датчиков, затем обнулила горизонт, сориентировалась по звёздам, и занялась изучением окружающего пространства. Для полного счастья, над и под волнистым блином более похожим на объёмный ромб покачивались антенны: гидроакустическая под водой и обычная, накрытая непромокаемым полушаром гидропластика — над водой. Информация, по тонкому и крепкому кабелю, тут же ринулась на лодку, заполнив экран монитора цветом, цифрами и узнаваемыми картинками. Тросик всё время приходилось вытравливать, но скрытность стоила любых усилий и дополнительной нагрузки на операторов «юлы». На общем темном столе проекции моря и глубины выделялись теплом и зеленью точки кораблей авианосной ударной группы. Над каждой блямбой дальность в километрах, что менялась по мере движения кораблей. В небе мерцали звёзды, перекрываемые юркими и ревущими фигурками истребителей и самолётов, что отрабатывали ночные полёты с авианосца. Плот выделялся среди окружения отдельной красной точкой. Он уже прошёл периметр кораблей охранения и неуклонно приближался к авианосцу. Вроде и сам по себе плывёт. Однако под плотиком — торпедообразный движитель итальянской фирмы «Вирджолини» жестко прикреплённый к «раме». Под кучей хлама — махонький приёмный акустический датчик и микросхема с контроллером (не, не нашим — американским добротным). Слушает датчик море. Из глубины опять же дельфины балуются. Прощёлкает, пропищит, просвистит далёкий полурыб фразу на своём ультразвуковом языке и руль движка соответственно — отклонится вправо. Другую фразу хрюкнет невидимый квакер: и влево потянет струя неслышного водомёта кучу упорядоченного ниндзями кораблекрушительного мусора. Мусор не простой целый моток детонирующего шнура перевил и торчит со всех сторон неправильными бородами перепутанных нитей. Это, если стрельнут-таки по мертвым телам с борта авианосца раннее намеченного планом времени. Тогда и шарахнет плот сам по себе, имитируя туже морскую мину или террористический брандер. Тоже мало не покажется. Но чем ближе к авианосцу, тем результат будет внушительнее для тех, кто хочет развязать очередную войну на Ближнем востоке.

Однако беспокоит главного подводника заключительная фаза операции. Може чего выключить на лодке, чтоб не попортить взрывной волной, световым ударом или ещё чем?

— Не должна, — как-то неубедительно рассеял сомнения моряка диверсант.

Как это — «Не должна?». Ты что, Василич, не знаешь, что им подсунул? И нам получается тоже? — это более походило на возмущение, так можно из лодки за борт вылететь.

С командирами подводных лодок шутки плохи.

— Ну, заденет чуть-чуть, — попытался загасить пламя справедливого любопытства и разрастающихся подозрений водолаз.

— Чуть-чуть? Это сколько? Куда и Чем я получу от твоего подарка? — лицо подводника предвещало, как минимум, показательную казнь с привязыванием Василича к торпеде и пуском-выстрелом по ближайшему миноносцу или на худой конец крейсеру.

— Звуковой импульс, световой, ударная волна — не значительная, — сделал невинную рожу основной «киллер-убийца» и добавил, — И самое главное — электромагнитный всплеск-цунами километров на двадцать-тридцать. По нашим прикидкам твоя лодка намагнититься должна. Но, так как корпус титановый, то не сильно, — «Успокоил» командира диверсант.

— Млять, вам бы только гробить! — сделал вывод и взялся на трубку внутренней связи командир и начал отдавать указания боевым частям, чтоб уменьшить вред от предстоящего подрыва коварного и опасного устройства. Как вроде сам к этим угроблениям и вроде непричастен. Так — извозчик случайный.

Плот, однако, подобрался к авианосцу почти на три мили, и, ведомый итальянским движком и течением, неумолимо приближался к плавучему аэродрому. Тут его и заметили те, кого он должен был «осчастливить» своим прибытием.

* * *

— Неопознанный предмет за бортом, — немедленно доложили старшему вахтенному офицеру на флагмане АУГ, — дальность — две с половиной мили. Скорость два узла. Размер: два на два метра. Высота над поверхностью максимальная — полметра. Курс встречный — на авианосец. Вероятность расхождения — по правому борту. Предполагаю плот или лодку. На запросы по международной радиочастоте не отвечает, сигналов не подаёт. Двигается в направлении морского течения на юг курс — сто восемьдесят пять. Прошу разрешения — на досмотр или уничтожение! Команде обеспечения правого борта занять места по боевому расписанию! Приготовиться к открытию огня по надводной цели. Командиру дежурного миноносца произвести проверку, использовать «Блэк Хоук»! Спустить катер! Суперхорнету «Браво-восемь», «Браво-семь» произвести развед-полёт над неопознанной целью: в готовности уничтожить! Доложить об предварительном исполнении!

— Я «браво-семь» захожу на боевой! — быстрее всех в ночи ответил ведущий пилот пары выполнявшей учебный ночной полёт по плану боевой подготовки над морем и доложил, — На плоту две человеческие фигуры. Движения нет. Видны в инфракрасном спектре. Предполагаю живых. Прошу дать разрешение на уничтожение? — два стрелообразных силуэта с грохотом реактивных движков пронеслись над чудодейственно появившемся плотиком и унеслись на второй круг, ожидая команды с вышки, что над палубой авианосца. В зелёном свете освещения в центре боевого управления мерцали экраны радиолокационного обзора. Миноносец что шёл позади «Трумена» вспенил воду за кормой и резво рванулся к плоту. На ходу с борта поднялся дежурный Хоук и обгоняя корабль заспешил на встречу плоту, шаря впереди себя по воде и волнам прожектором. «Гетесберг», как положено крейсеру — солидно развернулся за пропущенным им нарушителем и вдвоём с миноносцем стал брать непонятный предмет с людьми на нём в клещи. Сдвоенный пушки корабля на носу и корме двинули туда-сюда стволами, проверяя работу автоматики и упёрлись в темноту ночи, наводясь по радиолокационному каналу на цель впереди. Расчёты бушмастеров и М12 на авианосце приготовились раскрошить любого по правому борту, кого прикажет уничтожить старший по вахте или командир. Ночь наполнилась шумом, лязгом, грохотом, суетой и нервозностью расчётов дежурных огневых средств. Несмотря на включенные три зенитных прожектора: по одному с каждого корабля, плюс катер и вертолёт — темная неизвестность предмета то исчезала, то пропадала, в прицелах, оптике и на экранах мониторов.

— «Браво-семь» — прикрывать вертолёт, вести наблюдение и разведку! — приостановил уничтожение плота старший офицер. Забеспокоился, что люди. Ну так на это и весь расчёт. а если ещё и близко рассмотреть так и вообще начнут проводить спасательную акцию почти у борта. Не бросят же они своих американских парней и девушек на смерть. Нет, полезут разбираться! И форма биоманекенов сбила с толку экипаж вертолёта.

— Я «Гели — один» — наблюдаю двух лежащих на обломках человек одетых в форму военнослужащих ВМС США, оба офицеры, одна из них женщина. Мужчина шевелит рукой, поднял, махнул и подаёт знак, что жив. Прошу разрешения на проведение спасательной акции, — командир авианосца поднятый по тревоге уже добрался до рубки и кивнул дежурному, подтверждая разрешение на спасение потерпевших.

На подводной лодке все офицеры и мичманы в помещении управления затаили дыхание, наблюдая и слушая кутерьму кораблей, самолётов, катера и вертолёта, что ближе и ближе продвигалась к правому борту «Гарри С. Трумена». Компьютерная программа настроенная на считывание дистанции от красной точки и до неё непрерывно меняла цифры над метками целей выдавая их положение относительно друг друга, плота и подводной лодки.

— Давай Василич, давай: полторы мили до «Свирепого Гарри», — не выдержал напряжения царившего вокруг монитора контроля «Юлы» особист.

— Погоди «Смерш», погоди — пусть до трубы доберутся, — не торопил события Змей, — ща мы им устроим конвенциональное Фалуджи с белым фосфором, Сербию с химзаводами и Сирию с зарином.

— Василич, может мне валить начинать, — шёпотом спросил командир «Ладушки» в правое ухо водолаза-разведчика.

— Не спеши, командир, как рванёт — сразу скручивай «Юлу», ныряй в холодок и самым тихим ходом на восток к Индийскому побережью. Но пока не шарахну — не отсвечивай! И так с черепа пот за шиворот ручьём, — разведчик не отрываясь от экрана снял со стриженной головы кепку и вытер лоб, шею и виски. Бросил головной убор, не глядя, под ноги и не сводил глаз с экрана. «Бауш» добросовестно передавал радиообстановку снаружи, компьютер тут же переводил переговоры пилотов, моряков с кораблей катера и вертолётчиков.

Первым до потерпевших бедствие добрался вертолёт.

* * *

«Лица врагов надо видеть крупнее — тогда легче целиться в зрачок» — подумал арабский снайпер в Ираке меняя прицел СВД на более мощный, — «Аллах Акбар» — и плавно нажал на спусковую запятую, поставив точку в жизни очередного оккупанта. Желтая вертящаяся гильза выпорхнула из затворного окошка и звякнула о раму старого разболтанного велосипеда прислонённого к дувалу изнутри дворика разрушенного снарядом дома. А в четырёхстах метрах перед бойницей стрелка американское тело, обвешанное со всех сторон боевыми причиндалами, рухнуло в люк БМП «Брэдли», размазывая красной жидкостью и серым веществом чистенькую броню нового бронетранспортёра внутри машины.

Глава 11

— И что будет? — поинтересовался особист. Змей ответил не отрываясь от экрана.

— В организме любого человека на земле столько железа, что из него легко можно сделать сто миллиметровый гвоздь. Вода в составе тела людей очень чутко реагирует на мелкие изменения магнитного поля вокруг. Остальные части фигуры гомо сапиенс не менее бурно отвечают на всплески электромагнитных колебаний. Особенно мозг с его нежными нейронными связями и электрическими импульсами-командами ко всем мышцам, сухожилиям и органам. Минимум прогнозирую — паралич команды, полный или частичный, сильнейшие боли, спазмы и непроизвольное сведение мышц вплоть до перелома костей. Отказ работы основных внутренних органов. В лучшем случае включится самозащита и отрубит внутри мозговые связи и сознание, что опять же приведёт в полному обездвиживанию и абсолютной беспомощности экипажа. Кто сойдёт с ума от гигаватных мощностей — выпрыгнет за борт. Реактор отрубится сам и обесточит корабль. Итого: имеем корабль-призрак, который гонит течением к берегам Ирана. И не его одного. Огромное количество раненых, потерпевших и умалишённых. Угроза пленения Ираном обездвиженного авианосца. Позор на все СМИ. Злорадство арабского мира. Как самое малое — импичмент президента США. В общем: полное фиаско и несостоятельность янки в сирийской компании. Что и требовалось доказать.

— Ну, ты — чудовище. Там же три тысячи моряков, бабы есть, — непроизвольно отстранился особист от сидящего за экраном монитора Змея.

— Ну, это — нормально, а в Дамаске пять миллионов жителей и дети есть, — «уравновесил» и подтвердил согласие с выводом гэбиста водолаз-разведчик и пояснил, — а то ведь полезут на нас, как на Сирию. А тут я, и мои хлопчики: «Доброго вам здоровьечка, господа американские гости и грабители!» — И живьём под лёд пару-тройку впередиидущих пионеров, на виду у остальных и под видео камеру. Двоих утопим — остальные струсят и сами уйдут. А ты говоришь — чудовище! Да я гуманнее этого самого Трумена в миллионы раз. И гражданских я никогда не трогаю, если не мешают работать, — похвалил сам себя Змей, пристально наблюдая за событиями на поверхности и, намекая на пиджачный диплом об окончании ВУЗа капитана третьего ранга от службы держи-держи.

Командир «Ладушки» поднял телефонную трубку и положил Змею ладонь на плечо в немом вопросе. Морской диверсант всё понял правильно.

— Давай, Виталий Владимирович, десять секунд готовность!

— Всем БэЧэ, — сказал спокойно командир лодки в микрофон трубки, — отключить все приёмные потребители и не жизненно важные устройства в соответствие с оговоренным списком.

— БЧ-3 готово! БЧ-2 исполнено! В БэЧэ-4 потребители отключены! — посыпались доклады. Даже из камбуза доложили об отказе в электропитании. Лодка затихла и растворившись пропала ещё невидимее, чем была доселе.

— Внимание! Пошёл обратный отсчет до инициации: девять…восемь…семь…шесть… пять… — на экране монитора было видно, как с американского вертолёта на плот спустился на тросе человек в оранжевом комбинезоне, спасжилете и широким болтающимся поясом для пристёгивания к нему потерпевшего.

Рядовой первого класса Райан Торсидо не в первый раз выполнял ночную работу спасателя. Поднятые вертолётным винтом брызги и водяная взвесь мешали чётко разглядеть лежащих на плоту в неестественных позах людей.

«Дьявол, — подумал Райан, предполагая самое плохое. В этот момент рука лежащего на животе манекена приподнялась, согнулась в локте и помахала слабым амплитудным движением приветствия ладони. Что-то в жесте спасаемого моряку на тросе не понравилось. Но по видимому хорошее настроение от полученного на воротник якоря всё же заглушило тревогу военнослужащего. Только вчера на церемонии присвоения новых званий он пел вместе со всеми повышенными в ранге песню про якоря, а потом оторвались немного вытянув припасённую бутылочку «Джонни Уокера». Хорошая прибавка к денежному довольствию. Ещё пяток лет и можно поступить в Массачусетский Технологический, заплатив за учёбу и имея средства к существованию. Армия оплатит учёбу, а на сбережения буду получать знания и продвигаться ко второй академической степени, — продолжал мечтать спасатель, в то же время автоматически выполняя загнанные в подсознание долгими тренировками действия. Вот и плот практически под ногами. Послабить трос чтоб можно было удержать равновесие на погрузившемся чуть в воду сооружении. Райан помахал вверх жестом обозначающим, что всё в порядке. Потребовал ещё стравить трос. и потянулся к лежащему на животе офицеру. Перевернул.

— Что за чёрт? — лицо манекена уставилось на рядового первого класса в нарисовано вылепленной улыбке обожания и совершенно по хамски моргнуло одним из стеклянных глаз. Райан выпустил тяжелый биоманекен и отпрянул назад так что чуть не свалился с плота если бы не трос. Отброшенный в сторону рукой моряка псевдоофицер открыл то что находилось под не настоящим телом. Торсидо нагнулся и разглядел в свете прожектора черную вязь германского готического алфавита сложенного в три слова и три восклицательных знака. Всё что происходило на плоту немедленно транслировалось через видеокамеру закреплённую жестко на шлеме моряка. Куда бы он не посмотрел — туда же направлялся оптический взгляд видеоустройства. На мониторы вертолёта, корабля и глаза Райана увидели и разглядели одну и ту же картинку. Только вместо «За Родину!» и «За Сталина!» а может и «За ридну Сирийщину!» — на толстой нержавеющей трубе загадочного устройства, скрывавшегося до поры под фальшивым мужиком-янки жирнела от души написанное с потёками краски от законцовки каждой буквы предупреждение: «Achtung! Achtung! Mines!»

— Факин минен! — только и успел описать своё отношение к прочитанному американский спасатель, когда Змей закончил отсчёт и нажал на кнопку активации взрывателя. С передатчика «Юлы» в толщу воды полилась любовная песня дельфина, серенада ультразвука прошивала солёные слои АшДваО со скоростью превышающей скорость звука более чем в четыре раза. Умное животное говорило своей дорогой половинке о красоте океанских вод, чудесном мерцании звёзд в небе и волшебной прелести безукоризненной красоты возлюбленной.

— Сматывать «Юлу»! Лодка — приготовиться к погружению и вероятной атаке! — беззвучный электромотор начал сматывать трос уволакивая и погружая тетраэдр разведывательного устройства ближе к лодке. Не дожидаясь подрыва Змей обесточил прибор. Гробить ценные «глаза и уши» субмарины из-за желания слышать и смотреть на агонию авианосной ударной группы никто не собирался.

* * *

От вспышки, что произошла на поверхности, померкли звёзды. Если бы в небе висела луна, то досталось бы и ей. Полушар электромагнитного импульса разросся до колоссальных размеров за долю секунды. Гигаватная силища взрыва навела мощную разность потенциалов во всех плохо защищённых от такого нападения электронных схемах. Возникшая из-за электромагнитной индукции в проводниках электродвижущая сила поволокла, потащила и понесла с немыслимой скоростью несметную по концентрации орду электронов по кабелям, медным дорожкам и ножкам электронных чипов, плат и контроллеров. Наведённое электронное цунами напряжённостью во много раз превышающей возможности оборудования в долю секунды пробило, сожгло и испортило элементы схем управления, защиты, передачи и обработки информации.

В мгновенье ока огромный авианосец потух, как накалившаяся и перегоревшая от короткого замыкания лампочка. Заключённая в тройную клетку Фарадея система управления обоими реакторами успела дать команду гидравлическим механизмам на аварийную остановку ядерных агрегатов, но наведённая сила тока не собиралась так просто заземлиться, разрядившись от конденсаторной ловушки капкана Фарадея. Титаническая по наличию амперов ударная волна сгенерировалась, вступила в вихревые контакты с элементами защитной конструкции и прострелила хитроумные ограждения как молния, что бьёт с небес в землю. Благодаренье богу и американским инженерам стержни были опущены. Но оба реакторы заглушились намертво. «Гарри С Трумена» теперь можно было безвозвратно списать в флота и отдать в утиль, как бесполезный металлолом или использовать как полигон для обучения. Ломать на авианосце было теперь нечего. Да и некому. Отремонтировать плавающий военный аэродром стоило бы гораздо больше, чем построить нового «Свирепого Гарри».

Тоже самое произошло и с кораблями охранения. Винты военных судов начали замедлять своё вращение, брошенные на произвол океана остановившимися турбинами, дизелями, генераторами и аккумуляторами. Под водой почти мгновенно намагнитился корпус подошедшего близко к конвою «Сиавульфа». Детище верфей Сан-Диего, которым пугали весь мир и из точно такого же с которого стреляли баллистическими ракетами в средиземке, стало похоже на маленький северный полюс посреди Оманского залива. Теперь о скрытности морского разбойника можно было забыть. С поиском подводной лодки мог вполне справиться и обыкновенный компас, настолько сильно стала излучать невидимое магнитное поле стальная громадина. В радиусе семидесяти километров погасло электричество на любом носителе.

Самолёты и вертолёты летавшие в ночном небе и попавшие в зону максимального воздействия вмиг потушили экраны, затихли и начали терять скорость высоту и управление. Пилоты хорнетов сразу катапультировались, экипажи Хокаев пытались планировать к берегу, но так как механического дубляжа тяг у них не было, то пришлось покидать машины и им. Вертолёты ткнулись лопастями в поверхность, взбивая в темноте брызги как огромные вентиляторы, опущенные в морскую воду, до тех пор, пока не погрузились.

Всё же больше всего досталось на кораблях и самолётах людям. Те, кто попал в пятимильную зону, больше не могли угрожать никому, ничему и никогда. По палубам ходили не моряки, а настоящие зомби. Действительность происшедшего оказалась во много раз хуже самых изощрённых голливудских ужастиков со зловещими мертвецами, ожившими мумиями и заражённым инопланетным вирусом человечеством.

Многоэтажное строение морских инженеров превратилось в немыслимых размеров клетку сумасшедшего дома для потерпевших от электромагнитной бомбы. Мозг отказался работать, получив дозу электрического, магнитного и теплового удара, которая вскипятила белки, аминокислоты, мышцы, кости и сухожилия. Вы бывали хоть раз внутри микроволновки, когда ставите на разогрев в неё чашку с водой? А теперь представьте, что вы там оказались целиком, вместе с домом, воздухом, деревьями, птицами и рыбами. Вокруг АУГ всплывала оглушённая и с выпотрошенными инстинктами рыба. Редкие птицы кувыркались в темноте, падая в волны. Случайная чайка кособоко нарезала круги, бешено перебирая ластами на ножках и хрипя в агонии. Моряки, которым повезло, бездумно бродили на палубе по металлическому настилу, натыкались на ограждение и падали в море в пугающей тишине. Те, кому не повезло умереть сразу, бились головами о переборки и, испытывая в голове и всём теле адские боли, вырывались на поверхность из внутренних помещений и осознанно бросались вниз с взлётно-посадочной полосы. Многие просто умерли в переходах между этажами авианосца и лежали с вывернутыми в неестественных позах конечностями, в лужах собственной крови вышедшей через отверстия организма, рвоте, фекалиях и моче. Обширное пространство Оманского залива и прилегающей к нему территории береговой линии как будто кто-то всесильный взял да и отключил в ночи от электричества.

Спаслись два суперхорнета с продублированным механикой управлением. Они чудом дотянули до ближайшего оманского аэродрома, что выстоял под ослабленной расстоянием волной на суше, и с трудом посадили в радиотишине свои покалеченные машины. Лётчики не смогли сами вылезти из кабины. Пилотов пришлось вытаскивать и везти в ближайший госпиталь. Ничего путного они объяснить не могли. Отпущенное чудовищным напряжением происшедшего и истерзанное импульсом, сознание лётчиков дало сбой, и организмы погрузились в блаженную кому небытия. Вокруг плавающих по морю металлических громад росло количество светящихся светляков аварийных маячков спасательных жилетов выкинувшихся наружу военных моряков. Благо акулы в районе Оманского залива небольшие, трусливые и не агрессивные по отношению к человеку, а то бы количество янки пропавших без вести исчислялось бы сотнями.

«Лада» с диверсантами на борту почувствовала только слабенький гидравлический удар. Командир, взмокший от пота в напряжении полного неведения о том, что происходит над водой, выждал ещё минуту. Затем лодка ожила и нет, не рванула, а осторожно и не спеша, не отсвечивая и не обозначаясь, двинула подальше от места, где произошла «случайная трагедия» с АУГ и лучшим в ВМС США авианосцем «Гарри С. Труменом» и его приспешниками по акции «Необоримой свободы».

— Два: ноль в пользу Башара, — подумал Айвен в Дамаске, когда новость докатилась до него по секретным каналам ранее, чем об этом узнал президент США, — Теперь побарахтаемся почти на равных, — зло ощерился ас разведки. Так и до тех кто Юрку убил скоро доберёмся.

Вероятность войны отступила так далеко, как об этом в августе только приходилось мечтать. Мир замер в ожидании продолжения реального шоу разворачивающегося благодаря вездесущему Си-эн-эн. Но пока, до утра, никто не мог добраться до дрейфующей к берегу Ирана группировке бесполезных кораблей и бывшего коллектива матросов, офицеров, старшин и вольнонаёмных Департамента Армии Великой Америки. Только спутник холодно, бездушно и спокойно фиксировал происходящее на свои датчики, камеры, объективы, матрицы и электронные носители информации. Данные поступавшие в аналитический отделы АНБ, ЦРУ и Разведки министерства обороны разбудили добрые три четверти населения особого федерального округа Колумбия и его главной составляющей, столицы страны — города Вашингтона. По дорогам зарыскали многочисленные пары фар изысканных и дорогих автомобилей несущих своих владельцев к офисам. В воздухе застрекотали вертолёты членов правительства, верховных чиновников и высокопоставленных военных. Пентагон и Лэнгли засияли тысячами освещённых окон, как на Рождество ёлка возле дома обывателя. Аврал — так бы обозвал суету и неразбериху на берегах Потомака любой моряк Северного флота России. «Щас газоны косить и красить будут», — сделал бы правильный вывод он.

Но американцы не собирались красить, они наполовину бросились открещиваться, косить и искать виноватых в трагедии. Аппарат страны находился даже не в шоке, а в полной прострации. Как ответить на случившееся событие не было написано нив одной инструкции. Аналитики заперлись и не отвечали на звонки, обдумывая ситуацию и составляя рекомендации за которые можно и не отвечать перед господом и народом страны. Европа затихла — ждали реакции потерпевшей стороны. Китай усмехался, потирая руки в ухмылке — наконец-то кто-то разбил нагло вскинутую выше небес сопатку новоявленного правителям мира. Арабы приготовились вскинуть два пальца вверх, напоминая крах близнецов одиннадцатого сентября и одновременно символизирую победу над христианами во всём мире.

В России спали. А что дёргаться? Это ж не у нас перегорел авианосец. Да не знаем мы про него ничего. У нас вон уровень воды в Амуре поднимается, В Сочи бардак со строительством олимпийских объектов. Академия наук трясётся в страхе быть разваленной реформами и нефть вон наверно подорожает. Украина опять же. Грузия несёт что ни попадя. На Кавказе «ваххабиты». «Булава» глючит. Корейцы по краболовам стреляют. Не до Ближнего Востока нам, там есть эскадра — с них и спрос.

Ночь ещё не отступила от Оманского залива, когда «Ракушка» Сан Саныча вошла в плотные слои атмосферы Земли. Вопреки всем законам тяготения, вращения, Архимедовых и прочих сил летающая тарелка с Серёгой за пультом, снижалась почти вертикально в темноту ночного полушария родной планеты. Ни у одного радара, компьютера или оператора ПВО не возникло сомнения: «Млять, снова Пришельцы припёрлись! И что им надо-то? Эк не вовремя! Убирались бы поскорее! Без них — полный воз проблем!»

По иронии судьбы космическая железяка «падала» прямо на Оманский залив. Когда рванула бомба Морского Змея, то аппарат золотоискателей находился в двадцати километрах над поверхностью арабского моря и добросовестно светился ярчайшей звездой в отражённых лучах видимого с такой высоты солнца и испускаемой энергией сотовых труб изобретателя. На подрыв диверсионного заряда «Ракушка», собранная из титана, не отреагировала и продолжала спуск к земной поверхности не снижая и не повышая скорости. Берёг свою «тарелку» Серёга. Хотел потом, двинуть над морем в Африку и путать след над тропиками до самого побережья Алжира. Один черт самое спокойное место на шарике. Было. Не знали последних новостей на «Ракушке» самокосмонавты от Андропова, а то бы поостереглись.

* * *

Сенатор Керри мчался в белый дом, не вздрагивая на редких неровностях дороги. Подвеска машины гасила любые удары, подбросы и другие вертикально-поступательные попытки встряхнуть содержимое авточленовоза. Заднее сиденье лимузина не могло смягчить тот заряд гнева, что рос и ширился в эмоциях американского политика. В голове бурлила мысль о том, что только русские могли совершить такое злодеяние по отношению к благородному порыву мирового сообщества в лице США — прибрать к рукам ресурсы Сирийской арабской республики. Ведомый нетерпением и желанием устроить публичное аутодафе российскому президенту, «Джим» чуть не врезался в непоколебимую вежливость ранее невидимой им секретарши Обамы на подступах к Овальному Кабинету.

— Простите мистер Керри! — вымолвило идеальное создание, закрыв безупречной фигуркой в костюме «А ля Железная Маргарет Тэтчер» путь в апартаменты Барака Хуссейна, — Президент не может вас принять! — металлическим и не допускающим возражений тоном пояснило свой поступок материализовавшаяся из-за углубления в стене секретарша.

— Кого? Меня? Да вы с ума сошли, милочка! Мне надо немедленно поговорить с Первым Лицом Страны! — изобличать и давить Путина по всем направлениям: пресса, ООН, МИД, и тд, чуть не высказал свои мысли в запале вслух госсекретарь и сделал нетерпеливый жест рукой, как бы убирая с дороги возникшее препятствие. Но заслон даже не попытался двинуться в сторону, освобождая дорогу сенатору. Более того, позади девушки возник агент личной охраны и выразительно покрутил головой, подтверждая сказанное ранее служащей Белого дома, — Отойдите в сторонку! — небрежно-свысока попытался убрать препятствие безукоризненно одетый «ястреб» от госаппарата.

— Как раз поэтому президент и не может вас принять, — подлила масла в огонь недавняя выпускница Бостонского университета, — Президент занят.

— Вы бредите! Я пока ещё государственный секретарь США — немедленно пропустите меня к президенту! Иначе вы пожалеете! — вежливо-убийственный тон не предвещал ничего хорошего обоим посягнувшим на неприкосновенность движений, желаний и помыслов высокопоставленного чиновника. И он мог-таки им это устроить. Из дверей Овального кабинета показался глава ЦРУ, молча прошёл мимо замершей перед «кровопролитием» троицы и сел на диванчик у стены коридора, подавая пример своим поступком для Керри и разряжая обстановку в помещении.

— Джон, они сошли с ума! Они не пускают меня к Бараку после того что случилось в заливе! Там пахнет русским духом за тысячу километров! — выпалил сенатор и с возмущением посмотрел на противников преградивших путь в Овальный кабинет, — Я их уничтожу! — не понятно про кого сказал высокий гость и постоялец, то ли про русских, то ли про охранника с секретаршей?

— Успокойтесь, сенатор! Президент разговаривает сейчас с Владимиром Владимировичем Путиным по прямой связи! — почти-почти по-русски выговорил имя лидера России и убил инициативу госсекретаря директор департамента плаща и кинжала информацией о происходящем за закрытыми дверьми.

— Как, с Путиным!? — удар по мировым амбициям Керри был настолько неожиданным и беспощадным, что противостояние с бодигардом и секретаршей забылось, как мелкое недоразумение с официантом в кафе у набережной, на фоне появившихся цунами.

— Вот так. Как мы с вами, — сыронизировал директор, — сидит в кресле и разговаривает!

— О чём? — очень даже искренне удивился Керри, не веря своим ушам.

— О мире, — въедливо и недовольно ответил и не пожелал менять позицию начальник всех шпионов и диверсантов, и разъяснять высокомерному политику, что инициатива для США и её госсекретаря потеряна навсегда.

— Ну, мы ещё посмотрим кто кого! — вскипел сенатор зыркнув на молчащих как закрытый шлагбаум служащих Белого дома.

— Я бы вам не советовал этого делать, — миролюбиво высказался собеседник.

— Что? — угроза в голосе сенатора чуть не обрушилась оскорблениями на коллегу по команде управления.

— Президент хочет, чтоб вы лично — обговорили с Москвой и её представителем условия мирного разрешения сирийского конфликта! — секретарша чуть нагнулась и отвела взгляд в сторону, провела рукой по волосам «поправляя» причёску и маскируя злорадную улыбку торжества справедливости над унижением. Охранник отвернулся, якобы проверяя что-то в своей невидимой амуниции. Керри чуть не задохнулся в приливе бесполезной ярости, кровь прилила к лицу. На госсекретаря страшно смешно было смотреть, и директор благоразумно отвернулся в сторону двери в кабинет Президента, — нельзя ли чашечку кофе? — попросил он замершую на посту девушку, всем своим видом показывая, что прорыв на базу со стороны сенатора никому уже не грозит.

— Разумеется, — самым сладким голосом ответила «суровая леди» и поспешила удалиться от неприятной ситуации в кулуарах ближе к кофеварке и мирной суете обычной кухни. Охранник остался стоять в проходе с каменным выражением на лице, как будто только что ничего и не произошло.

— Черте что! — подвёл итог происшедшему Керри и в досаде ударил себя ладонями по коленям. Разговор Путина и Обамы за закрытыми дверьми Овального кабинета продолжался унизительно долго для агрессивного ранее в отношении России чиновника. Наконец охранник отступил в сторону и пригласительно кивнул в сторону Керри головой. Как только двери закрылись отсекая госсекретаря от коридора, президент спросил не скрывая сарказма, отсутствия удовлетворения и личного обвинения в голосе.

— Ну, что мистер государственный секретарь — доигрались? — Обама не скрывал своей отрицательной оценки действиями вашингтонского ястреба, запущенного им самим в жирную дамасскую куропатку. На фоне неудавшейся сирийской провокации, которая даже не вышла на рубеж сосредоточения военных сил перед атакой и многомиллиардных потерь, позиции самого Хуссейна существенно пошатнулись. От отрицательного общественного мнения не спасала даже принятая ранее и широко разрекламированная реформа системы медицинского страхования. Мало того, достижение президента — ставилось республиканскими оппонентами ему в вину. Угроза дефолта с каждым днём росла и затемнялась подсчётом отправленных в отпуск госслужащих. Доллар пошатнулся. Евро полез вверх.

— Мистер Президент, — от слов Керри веяло холодом Антарктиды, — я и так потерял лицо после встречи с Лавровым. Если ТЕБЯ что-то не устраивает, Хуссейн, — подчеркнул паузой имя Обамы соратник, — то я уйду в отставку хоть сейчас, — совершенно не подчинённым тембром высказался тот, кто нашёл и вытащил черного арабского президента на политический олимп Америки.

— Джон, у меня не было выхода, — пошёл на попятную Обама, — Путин оказался гораздо расторопнее, умнее и изощрённее предшественника. Похоже, пора менять стратегию в отношениях с Россией, — сложенные ниже подбородка, у груди, кончики пальцев обеих ладоней хозяина Белого Дома и блеск белков глаз на фоне темного лица вещали о том, что его Величество сожалеет. Сожалеет о доставленных члену собственной команды неудобствах, перелёте, нелицеприятной беседе с Лавровым.

Если ранее Керри ниже чем с президентами или премьерами других стран не встречался, то после разговора Обамы с Путиным ему пришлось опуститься до уровня министра иностранных дел! Сирия отошла на второй план. Про неё в конце сентября перестали даже вспоминать в новостях. А вот положение самого защитника веры, отечества и банковских кладов желало лучшего.

— Импичмент угрожает нам всем. Придётся договариваться со слониками. Иначе до рождества можно и не до сидеть, а индейку лопать у себя в Висконсине, — республиканское большинство конгресса не собиралось уступать явно. Нужно было отработать скрытые подходы, закулисные намёки, но прежде решить — чем поступиться. О моряках собранных по кускам в Красном и аравийском море с авианосцев и кораблей сопровождения не было сказано ни слова. Однако Пентагон о пощёчине отпущенной неизвестным противником не забыл. И если одна часть военной машины кинулась прятать, лечить и спасать около четырёх тысяч бывших военнослужащих, то другая часть в это время подняла на ноги группу по ведению войны не конвенциональными средствами. Красивое демократическое название переводилось на русский язык просто — отряд ведения войны любыми методами, всеми видами оружия и без библейских условностей.

«Спешиал форсесы» как и положено настоящим профи собрались в течении часа. И они уже летели в сторону Омана, сразу после того, как весть об инопланетянах обескровивших авианосную ударную группировку поставила на уши федеральный округ Колумбия. Командующие всех видов собрались в комнате оперативного управления и выдали карт-бланш американскому спецназу на поиск и уничтожение неизвестных покусившихся на военный престиж США. У командира американской «СпецОмеги» не было никаких сомнений — надо искать подводную лодку, а не каких-то мифических инопланетян! И чем быстрее долетим — тем меньше радиус поиска!

* * *

Спускаться в космической супертарелке всё-таки было страшновато. Предел устойчивости керамики мог завершиться ранее чем рассчитал местный «Фарадей» — Серёга. В рубке вырубили освещение и только лампочки подсветки пятнами отражались вокруг скафандров и головы в шлеме каждого из самокосмонавтов.

По глазам что-то полыхнуло и Сан Саныч забеспокоился. Чертова пелена туманного конденсата села на стекло старенького скафандра. Вспышку бригадир просёк, но как будто за пеленой плотной марлевой завесы. «Только б не электрика замкнула на пульте», — успел подумать он и тут же сообразил что так пыхнуть мог только монитор. «Неужели наш Кулибин что-то не предусмотрел» — заволновался золотоискатель, но вспомнив Серёгины сборы передумал. Серёга не дал командиру артели времени на домыслы.

— Сан Саныч, что там внизу за чертовщина? Экран пыхнул, аж датчики зашкалило. А щас тёмно, как у негров в Африке.

— Где?

— Да вон, внизу, вдруг пол берега выключилось по обе стороны залива. Вдоль дорог освещение горело и ни с того ни с сего — хлоп и потухло. Корабли по заливу шли с зелёными огнями, военные вроде — как исчезли с поверхности. Глянь — пятно темени под нами.

Сан Саныч, с трудом отвалился от ремней в громоздком скафандре и потёр перчаткой запотевшее стекло гермошлема снаружи, внутри лучше не стало. «Надо дворники поставить, как в машине, а то пол эклиптики прошли без запотевания, а тут на тебе — на спуске ни хрена не видно сквозь шлемак», — подумал командир Ракушки. Протёртое носом и губами стекло тут же начало собирать влагу на свою поверхность снова. Зато открылся экран обозрения. Ярко светящийся контур аравийского полуострова прерывался в одном месте задетый круговой плоскостью внезапно возникшей темноты. Чёрное пятно другим своим краем легло на поверхность противоположного берега затмив очертания берегов со стороны Ирана. Серёга настоял, чтоб подъём с Тейи и спуск на Землю экипаж провёл исключительно в скафандрах.

— Вспышка была вроде?

— Была!

— Мы?

— Да нет вроде.

— Сканер включи, что передают то?

— Включил. Тишина, будто вымерли все в округе. Только длинноволновки бьют с дальних дистанций.

— А корабли?

— Не видно ничего.

— Ну, не утонули же все враз. Они ж военные, ты говоришь! Их только ядерной бомбой утопить можно всех одновременно. До поверхности сколько?

— Десять тыщ метров.

— Вот. Самолёты должны летать — радар сечёт что?

— Неа, Саныч. Никого. Двое выключили движки и планируют в Оман. Остальные, боже, попадали в море!

— А в инфракрасном? — включился в разговор пассажир ракушки в ранге майора КГБ СССР, ожесточенно полируя перчаткой стекло своего «набалдашника».

— Есть в инфракрасном, только они остывают. Вот что странно. Ё моё!

— Архимед, может снимем скафандры? Потеет стёклышко.

— Да. Недоработка — старые они менять надо, пояснил Серёга и тут же переключился на картинку монитора, — Мужики это же люди в море. Ох блин! Сколько ж их там?! — пилот не скрывал своего недоумения. Бригадир уточнял обстановку.

— Де люди? — коротко спросил главный артельщик с трудом отмыкая непослушными руками в громоздких перчатках замки скафандра.

— А вон, на экране, видишь большие точки? Это остывающие корабли, а рядом, как светлячки — это и есть люди.

— Ого, — скинул наконец шлем с головы бригадир, — а что у тебя не потеет? — справедливо поинтересовался он у Серёги.

— А я его спец кремом натёр, — лаконично ответил Серый щелкая тумблерами.

— А что ты, гад. нам не натёр? А? — миролюбиво оценил находчивость главного изобретателя командир, вглядываясь в экран на котором сияло более двух тысяч светлячков, — Принадлежность можешь определить? — сбоку сопел Бобко, не мешая и отвязываясь от кресла.

— Ага, вам сидеть и не мешать, а мне рулить спуском. Забыл по запарке, — чувствуя себя виноватым пояснил Сергей и тут же ответил на второй вопрос, — Щас — пиндостанцы. Все. Пять кораблей. Один авианосец. Похоже у них там что-то серьёзное. Двигатели не работают. Радиосигналы отсутствуют. Только спас жилеты пищат в разнобой в эфире. Спускаемся или уйдём от греха?

— Гм, а этих куда девать? Хоть кто-нибудь есть в округе? — беспокоился о терпящих бедствие сиаменах артельщик.

— Никого Сан Саныч. Только мы втроём да спутник уходит за горизонт. Правда, новый выбирается на его место, — Серый шарил глазами по приборным показателям и давно уж скинул чертов скафандр.

— Ген, как думаешь что там случилось? — одна макитра это неплохо, если дока. А если туман яром. Так лучше втроём соображать. «Как это создатели не додумались, — подумал бригадир, — а может нас для этого и склеили, — закончить не дал вопрос майора Серёге.

— А запись есть?

— Есть.

— Давай.

— Щас переключу.

— Выведи на второй экран. Майор — наблюдай за обстановкой на первом. Мы просмотрим запись. Серый, корабль спусти до пяти тысяч — тихонько.

— Есть командир, — ухмыльнулся Серёга и включил перемотанную запись с камер и датчиков слежения за поверхностью.

На мониторе появилось корыто авианосца, аккуратные конусы кораблей охранения вокруг и летающие огоньки самолётом и вертолётов над ними в воздухе. Сами корабли вальяжно шли не торопясь освещённые палубным зелёным светом. С взлётно-посадочной полосы «Трумена» стартовали уносясь по курсу точки работающих двигателей истребителей и бомбардировщиков. Однако в какой-то момент ситуация резко изменилась. Два корабля охранения совершили рывок к авианосцу. Пара реактивных треугольников прошла на бреющем почти у борта, неожиданно спикировав после энергичного разворота на воду у правого борта американского флагмана. Включились прожектора. Взвыла сирена. С фрегата поднялся вертолёт и зашарил лучом подсветки по глади моря. В тон ему с кораблей рубанули темноту океана и воздуха мощные зенитные прожектора. Сошлись на какой-то точке примерно в миле от авианосца и тут полыхнуло так, что даже просматривая запись космонавты зажмурились. А потом потухло всё. Падали в море самолёты и вертолёты. беспомощно закачались на волнах прежде грозные эсминцы, крейсер и фрегат. В море начали появляться мерцающие огоньки и точки спасжилетов выпрыгнувших с бортов моряков. И полная тишина в эфире. Только европейцы поют, да арабы в Пакистане и Иране о чём то о своём молятся. Во сне наверно.

— Ничего себе, спустились на Землю-матушку, — прокомментировал увиденное Серёга, — как бы нам это дело не пришили. А? Сан Саныч? Чего делать будем?

— Чего-Чего? — передразнил командир матерясь про себя мысленно. Только этого не хватало. Тревогу подтвердил и майор.

— Саныч — не дури. Засветимся, как ёлка на площади в Новый год! За нами только бегемоты из Африки не будут гоняться, предостерегал Бобко. Серёга нахмурился явно не одобряя совета пограничника.

— Серёга проверь ещё раз, может хоть кто есть? Тут же танкеров должно быть и сухогрузов, как изюма в торте, — попробовал всё-таки найти другого на роль спасателя бригадир.

— Нету, Сан Саныч! Праздник у них там что-ли какой? — начал переживать за судьбу американцев под днищем у Ракушки Серый.

— Саш! Я против. Нас тут же обнаружат, если уже не ведут, — тут же просчитал мысли старателя о том, что надо оказать помощь американским беспомощным морякам майор, — Они сами вляпались — пусть сами и выплывают, — Саныч печально глянул в глаза Гены-майора и Бобко попытался убедить командира по своему. — Афган забыл? Чеченов своих? Откуда оружие, деньги, инструктора? Это наши враги — им всё равно в кого бомбы швырять! Они нас и за людей то не считают. Амеры и канадцы наших в концлагеря ещё в семнадцатом на северах сотнями, голыми, зимой в бараки. Это они, а не НКВД или немцы — придумали концлагеря. А как топили технику по лендлизу? А как конвои бросали на растерзание? Кого ты спасать хочешь? Это ж не люди — потребители! Да и самое главное — засветимся же по полной! И СЕКРЕТНОСТЬ ВСЯ — К ЧЁРТУ! Ты ж СОС хочешь врубить на весь шарик с нашей-то высоты? Ну, и что потом? Под землю прятаться? — глаза невидимого для бригадира и пограничника Серёги вспыхнули идеей, при упоминании подземного вероятного драпа. Саныч остался непреклонен.

— Больше их спасать некому! Даже сигнал не смогут полноценный дать. Серый — врубай СОС! Поясни происходящее — и скажи, что мы не можем ничем помочь! У самих, мол движки сдохли, после вспышки. Если спросят кто, то вали всё на катер, что с левого борта этого футбольного поля, — обозвал эсминец мелкой лоханкой космонавт, — мол там рация передаёт уцелевшая. Им не до нас будет. Всё одно — места в Ракушке нет. А над поверхностью пойдём — так пожгём всех только.

— Добрый ты Саш. Ух добрый, — не одобрил решения бригадира Бобко, — Чеченов, которые тебя на озере гоняли — они подняли, а ты их спасаешь, — махнул в сердцах рукой майор.

— Вот именно. Мы с Серёгой не они. Да и ты майор поразмысли и поймёшь — я прав. А насчёт того, что засветились — дак щас и покумекаем, — изложил аргументы Саныч и скомандовал, — Серый — полетай над ними. Поори в динамики, что помощь идёт, а мы сами сесть не можем. Им легче ждать будет на воде, если знать будут, что скоро спасут. Только по английски шуми, а то потом не отмоемся, — благоразумно потребовал от пилота командир.

* * *

Айвен читал и вспоминал, как провожал Иванова практически в безопасную поездку В Тартус.

План Москвы по созданию военно-морской базы в Египте, представленный на прошлой неделе военной делегацией Минобороны России во главе с генерал-лейтенантом Вячеславом Кондрашовым, послужил причиной экстренного визита государственного секретаря США Джона Керри в страны Ближнего Востока, в частности в Египет и Саудовскую Аравию.

3 ноября, когда Керри еще находился в Каире, служба внешней разведки США доложила ему о входе в Средиземное море нескольких боевых кораблей ВМС России. В соответствии с официальным заявлением Москвы, флагман Тихоокеанского флота России ракетный крейсер «Варяг», а также большой атомный ракетный крейсер «Петр Великий» прибыли в Средиземное море для выполнения «ряда задач» с другими кораблями ВМФ РФ в регионе.

Военные источники DEBKAfile полагают, что два вновь прибывших корабля призваны расширить военно-морское присутствие России во все более неспокойных средиземноморских водах. В группу должны войти не менее 16 судов, в числе которых ракетный крейсер Москва и четыре крупнейших БДК — Александр Шабалин, Новочеркасск, Минск и Азов. Корабли российского флота перешли в «режим ожидания», после того как Барак Обама отозвал от берегов Сирии несколько эсминцев ВМС США. В одночасье образовалась крупная группировка ВМС России, имеющая сильнейшую огневую мощь и способная вмиг расправиться с любым соединением кораблей противника в Средиземном море.

Обсуждение запроса Москвы на создание военно-морской базы для обслуживания этого (скорее уже Средиземноморского) флота проходило на фоне переговоров Джона Керри с королем Саудовской Аравии Абдуллой и министром иностранных дел Сауд аль-Фейсалом, в понедельник, 4 ноября. Его отъезд из Каира преследовали слухи о предстоящем визите в Египет президента России Владимира Путина.

Как сообщала ранее DEBKA, именно Саудовская Аравия является «инженером» восстановления русско-египетских отношений с целью возвращения русских военных советников обратно в Египет, впервые после того как они были выгнаны Анваром Садатом в 1972 году. Россия была определена в качестве основного поставщика оружия египетской армии вместо Соединенных Штатов.

DEBKA попыталась выявить четыре возможных мест дислокации российской военно-морской флотилии:

Порт Александрии. Док-станция и причалы в крупном порту Александрии, а также многочисленные припортовые склады могут быть быстро переоборудованы под военные нужды. Именно так когда-то создавалась база обеспечения в сирийском Тартусе. Москва, по всей видимости, не собирается покидать Тартус, но и от возможности создать еще одну базу на средиземноморском побережье тоже отказываться не хочет.

Порт Думьят. Этот порт расположен в восточной части дельты Нила, в 15 км от непосредственного выхода в Средиземное море и в 70 км от Порт-Саида.

Порт-Саид. Находится у северного окончания Суэцкого канала, в стратегически важном месте.

Порт Рашид. Расположен в дельте Нила, в 65 км к востоку от Александрии.

Любой из этих портов даст России возможность закрепиться на берегу восточной части Средиземного моря, и сделать ее единственной сверхдержавой с военно-морским присутствием непосредственно возле стратегически важного Суэцкого канала (который, как известно, является важным звеном, связывающим американские военно-морские силы в Средиземном море и Персидском заливе).

Напоследок хочется отметить, что отсутствие совместного коммюнике по окончании визита Керри в Египет говорит о том, что ему не удалось переманить египтян на сторону США…

— Ну, это вам для начала, — за Юрку, — информация прочитанная полковником в маленьком интернет-кафе воюющего Дамаска, вполне удовлетворила Айвена, пока. Пора и до кукловодов добраться, а для начала отправить им послание. И лучших курьеров нежели Керри и Обама никого на земном шарике не существует. Значит им и грузиться…

* * *

Пилот-золотоискатель и Сан Саныч повернулись в сторону стойки с панелями приборов связи. Серёга не успел ещё доложить о выполнении команды, что, мол, SOS, как положено, запустился с повторениями и объяснениями. Когда невидимый ими в этот момент Бобко нахмурился, начал наклоняться и потянулся рукой к портупее под креслом, не отрывая глаз от экранов.

— Мужики, у нас гости! — бригадир и его Левша повернули головы к экранам и застыли, наблюдая. Вокруг Ракушки, что по-вертолётному висела в воздухе на одном месте, над поверхностью моря парили три неведомых корабля. Четвёртый, более крупный висел выше, перекрывая Ракушке возможность ухода вверх, в сторону открытого космоса.

— Серый это кто? — как будто наш «Левша» с НЛО каждый день под ручку здоровается. Типа: «Здравствуйте соседи-иноземцы! Как там, а вас, на Альфе Центавре, помидоры большой урожай выдали в этом году?»

Однако Серый он парень с виду занятый только техникой. Ответ пилота не прибавил уверенности ни Сан Санычу, ни майору.

— Эти трое — исполнительные корабли пришельцев, а тот здоровый корабль-матка. Щас они нас принуждать начнут, — предсказал всезнайка.

— К чему? — конкретно обеспокоился Сан Саныч. Гена не дал ответить, сыпанув свой вопрос-допрос.

— А ты откуда знаешь? — ответ Серёги ещё больше запутал КГБэшника, а Сан Саныч, только ухмыльнулся.

— Создатели предупреждали, когда на Луне держали, — ага мы тож не лыком перевязаны по вдоль лаптя.

— А что раньше не рассказали? — спешно застёгивал пояс с кобурой и ножом в чехле вокруг талии афганки Бобко. АПС тяжело потянул кожаный ремень вниз. Бобко взялся за бронник. Сан Саныч и Серёга переглянулись и покачали головами. Бригадир решил всёж пояснить.

— Геннадь Петрович, от этих пистолетом не отстреляешься. Он работать не будет, только ты подумаешь о том, чтоб стрельнуть. У них гипнозащита — почище любых наших экстрасенсов.

— Ничего, мне так спокойнее. Они так долго висеть будут? — аппараты начали приближаться. Сан Саныч отдал непонятную команду Серёге.

— Приготовься.

— А может — отпустят, Саныч?

— Ага, отпустят — жди. Окружают по полной, — треугольник пришельцев правильно охватил Ракушку и застыл, постепенно сужаясь к центру, в котором висела на сотовых трубах тарелка золотоискателей и пограничников. Сверху наплывала громада колбасообразного корабля-матки, сверкая огнями, шаря вокруг лучами и вращая встроенными светящимися сферами. Инопланетная Сосиска была раз в десять больше Ракушки. Снизу видение было из числа сокрушающих мозг. Над водой, где мерцали тысячи светлячков со спасжилетов американских моряков, выстроилась этажерка из пяти громадных летающих монстров. Четыре иноземца брали земной блин-сковородку в коробочку. В этот момент из моря поднялось не менее крупное чудище, застыло на поверхности и многозначительно завертело огнями, стекая морской водой по обводам. Желтые лучи потянулись к ракушке снизу, сбоку и сверху. Именно потянулись, как живые, разворачивающиеся и удлиняющиеся туннели света.

— Труба — зажали, — оценил обстановку особист, — Что им нужно? — вопрос разумно адресовал знайке-Серёге.

— А хрен его знает, мы в их тайны вроде не лезли?

— Серый, а что Создатели тебе сказали?

— Сказали, что пришельцы ничего нам на орбите сделать не могут. Создатели им не позволят. А вот чем ближе над землёй или под ней, то власть создателей уравнивается с возможностями пришельцев и они полезут нас пощупать на предмет Тейи.

— А под водой?

— Ну, тоже самое, почти на равных. У них со всеми пришельцами сложный договор о невмешательстве. Что-то типа нашего ООН по земным делам. Пока, все члены совбеза наблюдателей добро не дадут, то рыпаться не стоит против людей — Создатели или Хранители заступятся за человеческую расу и раздавят пришельцев, как тараканов, походя. Типа право — вето.

— А что ж они, если так нас любят, этим козлам дали приблизиться? — опасливо глядел на экраны Бобко.

— Так не трогают пока. Вроде, — не очень уверенно ответил на вопрос Сан Саныч и, не глядя на своего пилота, спросил, — Серый ты готов?

— Да давно уж! Жать? Тьфу, ты — отпускать? — только сейчас Бобко обратил внимание, что Серёга минуту, как сжал кистью руки и держит подпружиненный подлокотник кресла. Лучи-туннели неумолимо приближались к Ракушке.

— Эй, вы там! — Крикнул на всякий случай в микрофон Сан Саныч, — Я точно знаю, что вы меня слышите! Если не прекратите ограничивать свободу нашего передвижения, то буду вынужден применить оружие! — ответ раздался сразу во всех черепных коробках космонавтов от Андропова.

— Попробуй! — тут же головы всех, кто находился в рубке, пронзила адская боль и сознание померкло. Последнее что видели Сан Саныч, Бобко и Серёга, это уткнувшийся в экран обзора жёлтый световой тоннель.

А дальше Серёга разжал кисть, подпружиненная изнутри обивка отпустила скрытую инициализированную кнопку, стальная пружина замкнула два контакта. Электроны успели прошмыгнуть до блокады поставленной инопланетными средствами на вещества присутствующие в земной летающей тарелке. Черный куб, на котором укреплено Серёгино кресло, мерно загудел. А потом затих. Лучи тянувшиеся к ракушке отшвырнуло в стороны, ломая прямо на источники в корпусах пришельцев кораблей.

— Ох, мля! Падлы! — майора рвало прямо на металлический пол, рубки управления. Стоять на четвереньках было наиболее устойчиво. То и дело хотелось прилечь. Серёга стонал, пробуя вертеть головой. Сан Саныч тяжело поднимался, хватаясь руками за «поручни невесомости» и ремни с петлями на стене.

— Ну, что — Обломайтис! Ох, больно то как! Гады! — Сан Саныч держался обеими руками за голову и глядел на экраны. НЛО в недоумении застыли со всех сторон. Они явно не ожидали отпора, — Серег, открой щитки, дай я на их позор посмотрю! — Бобко ни черта не понимал в происходящем. Откуда Серёга с Сан Санычем знают что это пришельцы? Если это пришельцы, то кто такие Создатели и Хранители? Какой ещё Совет безопасности по земным делам? Чем они их отогнали? Далее вообще произошло непонятное. После того как створки раскрыли обзорные стёкла купола Ракушки, колбаса опасливо обошла тарелку Серёги и выровнялась на одной высоте буквально в тридцати метрах. В корпусе вырос из точки до большого овала круг ярко белого света и в открывшемся проёме мужики отчетливо увидели подсвеченную фигуру пришельца. С большой головой, маленькими ушами кошки по бокам головы, без носа. С тонкой линией рта, большими тёмными глазами инопланетянин смотрел и молчал. Свирепо смотрел, не мигая. Постоял с полминуты. Сжал ещё больше линию рта почти в точку и, повернувшись спиной, презрительно исчез. Ни слова, ни движения, ни жеста, но в головах парней отчетливо и точно прозвучали эмоции высказанного презрения, неприязни и ощущения пожелания скорой и совсем не безобидной встречи. «Дверь» на корабле пришельцев свернулась в корпус. И все пять захватчиков не солоно хлебавши вроде как позорно, рванулись в разные стороны. Подводник ушёл в пучину на невероятной скорости погружения. А четыре воздушных судна, исчезли, молнией метнувшись к темному горизонту.

— Это вообще сейчас что было-то? — у Бобко страшно болела голова после гипноудара, соображить хоть было и больно, но требовалось обязательно.

— Я ж говорю — при-шель-цы. У-у-у! Что ж так безжалостно? А ещё гуманоиды! Млять! Им бы в гестапо работать! — Серёга бережно положил болючую головушку на локти, что накрест устроил на пульте управления перед мониторами обзора. Как то не очень по доброму характеризовал гостей главный инженер золотоискательской артели имени товарища Лагранжа.

Глава 12

А в далёкой Африке, около Нигерии, Против злобных вирусов ринулись бактерии. И никто не ведает, сколько их там гробится, Потому, что Африка, и….- междоусобица.

— Куда теперь? — вопрос не праздный.

— Серый, что там вокруг?

— Летят к нам. В основном вертолёты и три гидроплана со стороны Омана и Пакистана. Пока тёмно, есть шанс свалить в сторону Африки.

— Давай — жми.

— Понял Сан Саныч. Может, пристегнётесь? А то, не ровен час — воздушная яма. Шишек понабиваете, — предостерёг пристёгнутый к креслу пилот-изобретатель.

— Щас. Петрович, пристёгиваемся!

— Уже. Серёг, ты пониже возьми, — посоветовал Бобко, кряхтя и постанывая

— Понял. Падаю.

Тарелка стремительно пикировала в сторону африканского рога, теряя высоту и спасаясь от радаров. А вот от спутника она спрятаться никак не могла. На фоне прохладной воды океана инфракрасный спектр сот Серёгиных девятигранок выделялся, как красная тряпка тореадора в заключительном акте состязания с быком на арене.

— Ну, ничо нам бы только до материка дотянуть. Ночь промчать, рассвет встретить, а там над Черным континентом сам Мефистофель не найдёт, — бурчал Серёга успокаивая себя и пассажиров. А в совершенно другом направлении, под водой улепётывала с места акции русская субмарина.

«Лада» невидимая, неслышная и не обнаруженная спокойно, тихо и уверенно приближалась к Бомбею. Лодка рвала дистанцию под водой, пользуясь, сорока пяти суточным запасом автономного хода. И шла в холодной и глубокой воде, не остерегаясь, что её засекут. Слои жидкости над корпусом, течения и возмущения так перемешивали звуки и их отражения, что можно было безопасно наращивать ход до самых индийских территориальных вод. К Бомбею шёл конвой из заявленных трёх кораблей «Викромандатьи», морского госпиталя и самой Лады, якобы вышедшей для демонстрации своих возможностей с Владивостока. С дружественным, коммерческим полубоевым визитом. Типа, пройти под водой весь путь до индийского порта и лишь там вынырнуть на светлые очи желающих купить такую бесподобную подводную лодку. Так сказать, подать товар лицом — перед вероятным покупцом. И не было нашей лодки в святых волнах Аравийского моря — она вон сквозь другие шлёпала к Индии с Востока. Ага.

Отвлечённые вниманием сразу на шесть возникших над местом катастрофы кораблей — НЛО, за которое приняли и Серёгину «Ракушку» спешиал форсесы и изменили направление создания поискового конверта. Но русский блин золотоискателей всё время прыгал на дистанции драпа, увеличивая скорость пролёта над Африкой. А после пересечения Нила тарелочка-сковородочка с золотодобытчиками вообще начала интенсивно то исчезать с экранов обзора ситуационного центра космического командования США, то вновь возникать, как призрак.

— Серый, мы от них спрятаться можем?

— Только в принципе. Пока летим на полной тяге они нас всё время терять должны от помех местности. Вот если бы в аномальную зону влететь — тут можно побарахтаться.

— Как ты там повыёживаешься? Вылетать то — тоже придётся?

— Тащ майор, вы видно мало изучали аномалки. Они предметы внешние, как липучкой метят и свойства меняют. Ауру что ли свою создают на объекте контакта. А она такая хитрая, что как оболочка невидимая до суток держится! Во!

— Так эт чо — нас в пещере пометили всех. Ну, не навсегда же?

— Давно было — поле рассеялось. А вот если мы плюхнемся куда-нидь также как вы в Туркмении, то пропадём от всех технических средств слежения. А за двадцать четыре часа — так улетим, что про нас вообще забудут. Ну, может быть.

— Ну, и куда лететь? Архимед?

— Сан Саныч, мы ж почти по тридцатому градусу северной широты прём — вон пирамиды уже видно.

— Ух, ты! Точно, пирамиды! Серёг, а какая Хеопса? — не удержался от уточнения бригадир.

— Та, что самая высокая! Ага! Сто сорок шесть метров.

— Может, объяснишь, при чём тут тридцатый градус? — майора более волновала скрытность, нежели пейзажность пирамид Гизы.

— А, ну да! — спохватился Серый, — вы ж с двадцатого века. Щас поясню.

— Давай, а то ещё вляпаемся куда-нибудь ещё.

— Да вы не бойтесь, Геннадий Петрович, у меня всё по науке. Просто вдоль тридцатого градуса равноудалено сосредоточены основные аномальные зоны планеты. Ну, где корабли исчезают, самолёты пропадают, люди куда-то деваются при дымящемся ещё обеде, — обнадёжил пилот, не отрываясь от управления.

— Понятно! Безопасно, в общем! — иронично кивнул контрразведчик и помотал головой, прогоняя невидимых бесов.

— Это как поглядеть. Но мы с вами — меченные! Есть большой процент за того, что нас пропустят без повреждений! — радостно сообщил энтузиаст полёта на Тейю.

— Ну и где ближайший разлом?

— А вы откуда знаете, тащ майор?

— Да тоже — читать люблю служебную литературу. Ну, где?

— Так пролетели Геннадий Петрович — под пирамидами был ближайший.

— И что?

— Теперь надо на Атлантику выходить.

— А над Африкой?

— Есть, но слабенький.

— А как же мы над океаном прорвёмся?

— Попробуем проскочить, после Гибралтара мощных авиабаз нет. По океану авианосцев не видно. До Бермуд дотянем. Да и перехватывать некому будет и неоткуда. Главное от берега уйти подальше.

— А спутники?

— Придётся терпеть.

— Плохо.

— Прорвёмся Петрович. Ты не суетись. Серый он своё дело знает. Наверняка заранее просчитал вероятности. Да и Создатели ему что-то долго в уши втирали на Луне, когда с земли в эклиптику прорывались, — Серёга довольно закивал подтверждая.

— А вот что там у вас за ящик под креслом? Рассказали бы?

— Углядел таки. Создатели Серому подарили. Ну, типа приз за изобретательность и отсутствие кровожадности. Нейтрализует агрессивные поползновения к тарелке любого высокотехничного инопланетчика. Со своими мы то привыкли сами справляться сотами.

— А что внутри?

— Хех! Думаешь, мы не пробовали? Фиг откроешь, но работает, как часы. Только кнопку отпусти. А ещё телепатически на Серёгу настроен.

— Значит, Создатели знали, что пришельцы попытаются нас взять?

— Ага.

— А почему?

— Эт тебе к Серёге надо. Хозяева Луны ему целую лекцию прочли часа на четыре пока мы в невесомости и неизвестности с Сеней парились у них под куполом.

— Только не сейчас, — отгородился от объяснений Серый.

— Вон уже к берегу подходим.

— А кто под нами?

— Щас гляну.

— Ливия кажись — темно внизу ещё.

— Орлы, по плану нам вначале надо в Европу, а потом в Россию, — отрезвил экипаж Бобко.

— Петрович, хто ж знал, что нас так встречать будут! Я так понимаю, что на тебя, меня и Серого сейчас повесят тот авианосец и всех, кто купался в море после вспышки. А этим козлам с черными глазами, которые нам мозги кипятили, и предъявить будет нечего. Сейчас надо следы путать. По плану мы бы дернули через Пакистан, Иран и Айзеров с Турками в сторону Астрахани и где-нить там забазировались, чтоб лезть к Президенту. А теперь — за нами хвост.

— Так я и говорю — легче затеряться в людном месте, а мы в пустыню примчались. Да нас тут как лису в норе сделают.

— Серый, а ты что молчишь?

— А что, логично. Если сейчас повернуть на север и выскочить к средиземке — там движуха ещё та. Подсосёмся к какому борту покрупнее и от корабля к судну как в слаломе прыгать будем. Как на Европу выйдем — уйдём на ближайшую трассу. И прямиком к границе. Жаль — ночами лететь придётся.

— О! А то сразу Бермуды! Атлантика! Пришельцы! Кстати в Европе их вроде меньше мотается.

— Так поворачивать?

— Погоди — зависни вон над тем оазисом!

— Там люди Сан Саныч с верблюдами, джип с пулемётом — испугаем бригадир!

— Ну, тогда в сторонке притормози. Дай прикинуть золотник к носу.

— Саныч, без Путина и его «Рубина» с «Рос Космосом» нам на Тейю никак не вернуться. «Ракушку» подремонить надо, керамику заменить и золото, платину и алмазы сбыть безопасно. И потом, Геннадий Петрович хотел в штаты смотаться какую-то банду расконсервировать для нас, чтоб подстраховаться от чересчур рьяных «родственников».

— Так может вначале в штаты через Атлантику? Неужели у них там керамики нету. И потом, Сеня им только пальчики свои оставил в банке. Мы с Серёгой не засветились.

— Пожалуй, таки да. Но мы, же можем из Европы по интернету завалиться в американскую сеть. Найдём наших. Пробьём счета в банке. Закинем на и-бэй тонну рыжья по цене ниже номинала на бирже. Покажем пару алмазов и подложим платину. Пока будем искать смежников от Андроповской разведки, то может кто и клюнет на драгметалл со стекляшками. Напустим тумана. А что? Может прокатить как по маслу.

— А если нас повяжут?

— Как? Через вай-фай? Да его там можно менять как перчатки в любой кафешке. Ракушку — в село, лес, горы. Сами на такси в город с компьютером. Серый дежурит внутри корабля. Заодно смартфонов прикупим, планшетов и ноутов зацепим. Долларов, вон, полные трюма. Главное прощупать на вопрос замены керамики на борту. Сотовую связь оформим.

— Так может и бабки тут вложим, а переводом зашлём в Америку?

— Не, нельзя. Пиндосы без затей арестуют счета и заморозят вклады. Тут есть страна такая — Швейцария — там даже Гитлер свои тугрики хранил и не боялся. Вот там и сложить зелень андроповскую.

— Так может в Россию не полетим? Чечены там, ФСБ ваше, Геннадий Петрович! — полемика могла выйти за пределы разумного, и бригадир оборвал споры командирским решением.

— В общем, так — сначала в Европу. Поворачивай Серый! Потом поглядим. Если прижмут — уходим домой, к нашим. А пока щупаем ситуацию. Эх, на Украину бы слетать, там такое сало, мёд, девки!

— Саныч, давай вначале отсюда исчезнем без проблем, — в подтверждение слов Бобко над Ракушкой к звёздам унеслась очередь трассирующих пуль выпущенных из земного джипа ливийских оппозиционеров.

— Серый — давай вправо. Этих под пальмами — обойди от греха, — Ракушка сверкнула трубами и унеслась к горизонту, растворяясь в звёздном мерцании расцветающего утра. Арабы у пальмы и костра только поцокали языками, а пулемётчик на джиппе в ярости прокричал что-то угрожающее и потряс в темное в небо кулаком.

— Саныч, может, заскочим кое-куда, — огорошил пилот командира.

— Куда? В пасть к амерам?

— Не я тут разлом засёк недалеко, по карте километров сто. За полчаса долетим. Гора Эль-Куси. Ледник. Водичка свежая. Водопадик местный. Озерко с рыбкой. Всё на плато. Туда без вертолёта не долетишь. Плюс пещеры. Ну и аномалия такая, что местные обходят жуткое место стороной. Окунёмся разок и следующей ночью на Сицилию невидимые и двинем.

— А если там нет аномалии.

— Есть Саныч, есть. У меня в базе на пять мегов описаний очевидцев. Два видео археологов из Франции и секретный доклад в ООН.

— Опять пришельцы.

— Петрович ты как?

— Жалко время терять, но если выгорит и нас никто не обнаружит…

— Короче — под твою ответственность — «Кулибин». Искупаться там хоть можно?

— Ну, если крокодилов нет.

— А ты что ещё не узнал?

— Так я ж животный мир не пробил.

— Заворачивай. Нам то, что делать?

— Полотенца ищите.

— Слушай Петрович, а какие мы документы будем в Европе показывать?

— Настоящие.

— У нас то они есть, а у тебя?

— У меня тоже, — ткнул большим пальцем на перегородку трюма позади себя майор КГБ.

* * *

— Сэр, — в голосе оператора слышалась напряжённость.

— Что?

— Снова пропали.

— Где?

— Над Ливией.

— У нас там есть группа поддержки?

— Есть, но она больше похожа на бандитов.

— Как скоро я могу посадить в Триполи Геркулесы?

— Сэр, там гражданская война.

— Меня это не волнует. Дадите им ещё денег. Эти шустрики уничтожили пять кораблей США на шесть триллионов долларов и вывели из строя пять тысяч моряков армии дяди Сэма. Я и президент США хотим с ними познакомиться.

— Ответ через полчаса.

— Принято. По радиоперехвату есть что?

— Молчат всю дорогу.

— Вы записали их данные по выхлопам, инфракрасному спектру, другим параметрам излучения и засветки отражений?

— Да, загнали в объединённую систему. Если кто-то кроме нас их обнаружит, мы узнаем об этом вторыми.

— Где они в последний раз отметились?

— Нагорье Тибести, Плато Еннеди, гора Эми-Куси. Три с половиной тысячник.

— Что по точке? Характеристики?

— Гиблые территории. Безводные. Имеются оазисы. К горе близко никто не подходит, хотя с неё стекает ледник и питает близлежащие скудные земли. Дорог нет. Заселён кочующими племенами. Исповедуют местных богов, собственного разлива. По описаниям путешественников шаманы обладают способностями вызывать дождь, видения, лечить скот, людей, и прочая ахинея вплоть до вудоистических наклонностей по отношению к врагам племени. Без проводника пройти к намеченной точке порой просто немыслимо…

— Достаточно. Готовьте самолёт. Вылет через час.

— Но?

— Консультации во время полёта. Чтоб к подлёту на Триполи утрясли любые вопросы. Есть ещё что?

— Дак — авантюра чистой воды, — попытался отговорить командира спецгруппы заместитель.

— А угробить авианосец — не авантюра? А я чем хуже? — ополовиненное ожогом лицо коммандера усмехнулось так недобро, что помощник сделал шаг назад и кивнул.

— Да, конечно ты прав.

— Я всегда прав Мэтт. Поэтому — я твой командир, а не наоборот. Кто-то должен их установить, найти, и поговорить перед смертью. Иначе мы не представители первой страны мира, а кучка пустобрёхов на трибуне.

— Опасно. Ну, они же не испугались, Мэтт.

— Понятно. Что брать?

— Всё бери. И переводчиков не забудь.

Три транспортника тяжело оторвались от ВПП на базе в Сицилии и легли курсом на юг в сторону Триполи. А в радиоэфире началась настоящая война. Группа обеспечения давила на все рычаги, шантажировала, замораживала секретные счета, пугала. Поднимала в небо бомбардировщики, дважды ударила крылатыми томагавками по неприметным домикам на границе с Египтом. Но, к прилёту Дака аэродром Триполи был очищен от мусора, бандитов и приведён в рабочее состояние. К взлётке подтянуты транспортные наливники с горючим. Территория аэропорта более стала похожа на американскую военную базу под флагом ООН, нежели на местные невзрачные достопримечательности.

— Запускайте беспилотник, — дрон на удивление легко стартанул в жарком и разжиженном зноем воздухе Триполи и уверенно полетел на юг, в сторону плато Еннеди.

— Серый, ты уверен что нам туда надо? — под днищем ракушки темнела острыми краями обломанных климатом скал пропасть.

— Прибор с ума сошёл, компас пляшет, как негр в бронксе и плазмоиды вон. Видите по краям? — чернота странного провала на самых пределах видимости клубилась непонятными шаровыми сгустками разных цветов. Шары переливались радужными оттенками, как стеклышки детского калейдоскопа при просмотре на свет солнца.

Казалось. что призрачные плазмоиды игра природных явлений. Но кажущаяся реальность необычных тел, висящих в воздухе, двигалась вполне осмысленно. В момент, когда Ракушка зависла над расколом в горе Еми-Кутси внутри шаров заискрился мерцающий свет. Впечатление было такое словно плазмоиды обсуждали между собой явление тарелки золотоискателей и КГБэшника. Затем шары двинулись вверх по совершенно индивидуальным траекториям навстречу тарелке путешественников. Казалось что объекты вот-вот столкнутся, но шары проходили сквозь друг дружку с легкостью. Как два полу прозрачных пузыря из раскрашенного неизвестным художником воздуха. Лишь края самую малость растягивались беззвучно при расхождении. Пять обитателей расщелины следуя только поим понятным траекториям целенаправленно двинулись вверх навстречу медленно опускающейся Ракушке.

— Щас наверно хреново будет, — выразил своё мнение Серега.

— Почему? — поинтересовался Бобко, заранее приготавливаясь к худшему. Предсказания пилота тарелки сбывались с завидным постоянством.

— Стражи это. Они нас на орбите опознавали — ощущения не из приятных. Будто кто то в голове копается беспардонно и как у себя дома. Бобко слушал и зачем то щупал оружие на ремне и под курткой.

— А потом что?

— Ну, мы все, вроде, меченые, могут пропустить. А могут вызвать хозяев зоны. Вопрос в том Геннадий Петрович — кем вы помечены!? Судя по вашему рассказу — в пещере были не Создатели.

— И что это для меня означает? И кто по твоему там был? — тарелка медленно шла на сближение с шарами. Шары окрасились в розовато-бордовый цвет и поднимались вверх по замысловатым спиралям. Бобко напрягся, информация от мастера- самоучки была не из тех, что окрыляют.

— Думаю это были Серые или их ещё Зелеными называют. У них с Создателями паритет, но чистого равенства, сами знаете — не бывает.

— Серега, а короче можешь?

— Побоятся тебя трогать. На нас двоих с Санычем метки Создателей, а у них приоритет. Они солнечную систему делали. Но просканируют, как пить дать! На раз.

— А эти что делали?

— Эти припёрлись откуда-то. Создатели, они очень толерантные, права всех уважают, даже отсталых от них рас. Они Серых и пустили. Думали, что высшие и более развитые будут вежливы, аккуратны по отношению к низшим и не продвинутым. И людей трогать из гуманизма не будут. Тем более, что не их рук дело. Однако Серые даже Фаэтонцев с Марсианами пытались утеснить. Правда те их прижучили сами, наваляли один раз, когда тарелка к американцам в пустыню упала. И Создателям нажаловались. Серые хвост поджали. Фаэтонцев и марсиан не трогают. Зато на нас падлы отрываются.

Но у Зелёно-Серых тоже проблемы. У них разлад внутренний. Часть за то чтоб с людьми по галактическим принципам не вмешательства и права на собственное развитие. А другая куча за использование землян, планеты и ресурсов не считаясь с их правами коренных жителей планеты. В общем как у нас дурдом. Но общее и последнее слово за Создателями. Они рулят системой двух звёзд, — пока Серёга просвещал майора по поводу истории, политики и соотношения сил внеземных цивилизаций в солнечной системе, то плазмоиды окружили тарелку по периметру и оплели её светящейся паутиной световых нитей.

Ракушка замерла посреди провала. Серега уцепился рукой в подлокотник и зажал кнопку черного ящика.

— Геннадий Петрович, вы не волнуйтесь. Если что, я кнопку отпущу — будьте уверены. Создатели любого в инопланетчику левую резьбу на любую гайку накрутят и по самые помидоры затянут.

— Да у ж, как тут не волноваться! Зелёные, фаэтонцы, марсиандосы, Создатели, Хранители, плазмоиды. Стражи! Хуже наверно только перед партсъездом.

— А что там бывает? — Серёга и Сан Саныч ни разу ещё не были на каком либо съезде КПСС, а тут настоящий КГБист.

— В основном не там, а перед ним. Всех на усиленную режимность переводят. Кутерьма. Задачи агентуре. Бессонные ночи. Нервотрепка. Хуже только седьмое ноября, но зато короче. Чего они там? Заснули что-ли?

— Ааа, ух ты! — ничего не понял Серёга, также как и Бобко про неземных правителей Солнечной системы. И ответил разглядывая экраны и показания датчиков, — Сканируют. Пока безболезненно. Видно почуяли руку Первородных. Кажись прошли тест. Щас я вниз двину — там поле.

Шары убрали обволакивающие Ракушку нити и спокойно покачивались на одном уровне с тарелкой. Аппарат медленно начал снижение. Серёжка напрягся — отвесные стены для мягких плазмоидов опасности не представляли, а для металлического корпуса корабля старателей могли натворить угрожающих делов.

Расщелина на удивление экипажа к низу расширилась и замерцала маревом клубящегося тумана. Только дымящаяся завеса оказалась вязкой, упругой и липкой как клей. Через некоторое время внутри Ракушки прямо сквозь стены, переборки и закрытые люки стали пролетать невесомые фигуры гуманоидов, объём не светящиеся пирамиды, многогранные бликающие объекты и даже их собственные фигуры двоились и троились в густом облаке проникшего сквозь корпус туманообразного поля.

— Всем сидеть и не рыпаться, — Сан Саныч говорил в основном для пограничного майора. Учитывая его хитрую должность приказал как бы для всех, не желая обидеть отсутствием соответствующего опыта, — Серый долго нам тут клонироваться в дыму.

— Это не дым Саныч, это пространственно-временное магнитно-гравитационное поле под сильным энергетическим наполнением.

Тарелка под управлением Серёги остановила движение вниз окончательно и в это время внутри тарелки начало сгущаться пространство.

— Сидеть, ждать, оружие не трогать, — тут же отреагировал на движение руки майора к кобуре с АПСом Сан Саныч, — Оставь — Гена, один чёрт мы им ничего сделать не сможем, а они с нами, что хошь сотворят. Даже не думай им что сделать агрессивное — они наши мысли, как картинки в галерее считывают мгновенно. Или ещё хочешь гипноударом «обрадоваться»? — при воспоминании о болезненном воздействии защитной программы Зелёных пограничнику сразу расхотелось мериться силами с недоступным, невидимым и сильным противником.

Над пультом управления, к которому направлены все три кресла по умолчанию, утвердилось объёмное изображение головы пожилого человека. Черты лица почти точно выдавали представителя расы близко связанной с земной. Цвет объекта непритязательно бело-серебристый, как седина старца, требовал уважения. Волосы аккуратно подстрижены. Глаза щурятся, рот растянут в доброжелательной улыбке. Уши человеческие. Губы мудреца не шевелились, но речь сама возникала образами, мыслей передаваемых видимо телепатически. Каждому из космолётчиков от Андропова казалось, что голография смотрит именно на него.

— На нас похож, — не выдержал Серёга, — или мы на него? — высказал предположения доморощенный Да Винчи. Объект не остался равнодушным к гипотезам пилота Ракушки и «заговорил».

— Не бойтесь. Всё будет хорошо, — успокоил, не открывая рта, пришелец и одарил ощущением благодатного чувства полной безопасности, — Они вас не тронут, — даже объяснять не надо, и так понятно — про плазмоиды говорит. И замолк.

— А это кто и или что? Может спросить, что у него? — предложил майор.

— Создатель — ангела хранителя послал, — пояснил суть бригадир и посоветовал не препятствуя желанию майора, — Спроси, — без эмоций качнул головой Саныч, — Захочет — ответит.

— А что спросить то? — вот так всегда. Такой момент! Контакт — вот оно внеземное, мудрое, всё знающее, а в собственных мозгах все вопросы кажутся никчёмными, легкомысленными и не стоящими внимания высшего разума. Серёга как более опытный в общении с Создателями, спросил что попроще, конкретнее и важнее на данный момент.

— Мы на Тейю все вернёмся? Живые и здоровые? — Глаза у Бобко расширились. Серёга также не открыл рта и его вопрос звучал в сером веществе троих людей посланный только силой Серёгиной мысли.

Пока люди пытались развязать диалог с голографией, невидимая субстанция поля аномалии обволакивала корпус Ракушки и прилеплялась как клей к любому выступу или углублению корабля. Она не просто покрывала металл сверху, а впитывалась в сущность кристаллической структуры, как вода в губку.

— Вам пора, — сообщил старик. Если краткость сестра таланта, то наверно заодно и мудрости. Мудрец игнорировал любопытство пилота. Просто сообщил то, что следует сделать по времени и месту. Так родитель разговаривает с несмышлёным ребёнком, что только-то ходить и говорить научился. Шатается ещё дитя, падает при передвижении, слова выговаривает медленно и невпопад. А родитель глаз с него не спускает, от травм бережёт, речь поправляет, радуется успехам отпрыска. Голова мудреца начала медленно растворяться в пространстве над мониторами контроля. Впечатление было такое, будто кто-то пнул невидимой ногой сквозь черепную кость по мозгам и приказал мягко, но очень настойчиво: «Хватит экспериментировать с терпением Зелёных. Валите парни отсюда по добру поздорову. То, что вам нужно вы уже получили. Пошли, пошли, пошли, — как будто инструктор из самолёта с парашютом на Землю выбрасывал новичков».

Первым очнулся Серёга и тарелка, повинуясь его командам с пульта, медленно пошла в набор высоты, стараясь не стукнуться об узкие края трубообразного ущелья. Четыре плазмоида недоверчиво сопровождали уход тарелки из своего хозяйства, а пятый остался на своём месте, контролируя обстановку внизу. Когда Ракушку залило солнечным светом, то шары побагровели и отстали.

— Да, ни здрасте — ни до свиданья. Ну, ты Серёга нас и затащил, — бурчал Сан Саныч, отхлёбывая ключевую воду Тейи из пластиковой бутылки.

— Ничего, зато без проблем доберёмся до Сицилии.

— А как мы узнаем, что радары нас не видят?

— Мужики, а это там — что за черная риска в небе? — тарелка поднялась в уровень с вершиной горы. И пока Серёга ориентировался в пространстве, отличный обзор превосходно выдал появление незваного гостя.

— Саныч, это не риска! Похоже самолёт!

— Где?

— Сзади — на одиннадцать часов. Северо-запад. Разворачиваюсь

— Чей, Серёга?

— Опознавательных знаков нет! Да это дрон-беспилотник!

— Откуда?

— Неважно!

— Беспилотники хорошо делают только амеры и евреи!

— Евреи что тут потеряли?

— Значит — пиндосы!

— Он нас видит?

— Не знаю пока. Визуально вроде нет.

— Серёга — к вершине горушки уходи со снижением. Чтоб с ней слиться. Как у нас с маскировкой?

— Какая маскировка Саныч? Низ — черный. Верх — титаново-серый.

— Надо будет покрасить в Европе.

— Какая к лешему Европа? Вы о чём думаете? О нас засёк или нет? — Бобко нервничал, под угрозой стоял

результат нешуточной комбинации, а эти двое думали о том, как покрасить корабль на соседнем континенте.

— Выводи данные по американским беспилотникам на экран. Гена — читай, пока мы тут сажать птичку будем. Главное: как у них система обнаружения работает? Что первично: визуальность или радары? По теплу они нас не достанут — земля уже прогрелась. На её фоне нас не видно. Спутник, если дедушкина голова не соврала — нас не видит! Давай Гена! Он подлетает!

На экране перед майором возникали изображения посланные Серёгой. Наконец одна из картинок совпала с абрисом приближающегося и отнюдь не игрушечного самолёта. Огромный, четырёхмоторный БПЛА безлико целился с экрана подкрыльными пилонами с подвеской, камерами, тепловизором, и другими прибамбасами с монитора в лица космонавтов прибывших из третьей либрационной точки Лагранжа. Настоящая копия изображения приближалась к горе, почти неслышно работая двигателями на экономном режиме наблюдения. Длинные крылья давали возможность аппарату парить в высоте, почти не прилагая усилий. Техники облегчили машину максимально и оставили дрону из вооружения только две ракеты: воздух-воздух и воздух-земля. Соответственно, для баланса, обе ракеты были подвешены по одной на каждое крыло робота-самолёта.

— Грингос! — определил и почему-то с испанским намёком на Америку отметил принадлежность незваного наблюдателя пограничник, — Здоровый, падло.

— Ничо. Здоровей видали! Следовало ожидать! Наверно думают, что мы их обоз в аравийском море раздолбали! Разборки хотят устроить! Серёга, что там по излучению? — Саныч скептически отнёсся к размерам БПЛА.

— Не, Сан Саныч, радар у него не пашет.

— Значит, со спутником в связке работает. Если так — у нас все шансы уйти не замеченными.

— А видео высокого разрешения?

— Серёга, вон ту тучу видишь?

— Ага.

— Куда ветер её несёт?

— Как раз на беспилотник.

— Давай — ныряй в облако и сиди в нём по курсу. Пройдём дрона — полетим своим ходом и скоростью.

— Понял — работаю, — Ракушка молнией метнулась в проходящее над горой облако и, уровняв скорость, совместила курс и задрейфовала по небу прочь от аномального разлома.

* * *

— Что там есть от Дрона? — коммандер требовал ответа и желательно положительного.

— Дрон в связке со спутником засёк снижение объекта, к подножию горы. Объект — скрылся за возвышенность. Спутник отметил точку, куда снизился аппарат. По более близкому разрешению — это развал горной породы в теле горы. Объект из расщелины не появлялся. Дрон подлетает к горе. Время до цели — две минуты. Высота три с половиной тысячи метров — доложил оперативный офицер смены управления в Аваксе. Будут, какие указания, сэр? — коммандер среагировал на полученную информацию мгновенно.

— Какое вооружение есть на Дроне?

— Две ракеты: воздух-земля и воздух-воздух.

— Почему так мало?

— Аппарат пришлось облегчить, чтоб обеспечить максимальную дальность полёта от Триполи, сэр, — укусил таки приданный техник разъяснением навязанного сверху командира.

— Понятно. Щель большая? — не церемонился с отданным ему в использование офицером спецназер.

— Нет, не очень. Сужается к низу. Локацией не пробивается. Отклик не возвращается. Больше похоже на вертикальную пещеру.

— Ещё данные по месту, где исчез объект, есть?

— Высокая вероятность наличия в разломе аномальной зоны, почти сто процентов.

— Прогнозируйте разрушения в случае атаки ракетами беспилотника!

— Сэр мы в чужой стране, это нарушение территориальной независимости и международного права! — вполне удивился подполковник — начальник оперативного центра управления на приданном группе поиска «Аваксе». Возражения демократа-военного тут же были в корне пресечены.

— Заткнитесь подполковник, если не хотите быть уволенным без пенсии и выплат. Приказ — выполнять или я вас заменю на лояльного подчинённого. Вопросы есть?

— Нет, сэр, — ответил старший офицер и, отпустив тангенту, высказал своё мнение помощнику, — Тварь: трёх офицеров, из-за которых у него рожа обожжена, пристрелил прямо в кабинете. И сухим вышел из воды. Что там по прогнозу?

— Сэр, при применении ракет вход в расщелину будет полностью разрушен. Если запустить ракету в скалу что нависает над щелью, то обломок упадёт сверху и наглухо перекроет выход для объекта того размера, что скрылся в горном разломе.

— Огонь! — без раздумий отдал приказ старший поисковой группы, — И ещё. Если вы промажете, или не так рассчитаете угол подлёта, или ещё что забудете, то я доберусь до вашего гриба с крыльями, найду того кто виноват и сожгу прямо на аэродроме в Триполи. Живьём. Вы меня знаете, и Вы меня поняли парни, — репутация вещь зловещая особенно репутация оторвы.

— Ну и мерзавец. Он что не шутит?

— Похоже, нет. Не отвлекаемся. Джони, проверь ещё раз расчёт. Пуск по готовности.

— А что с воздух-воздух?

— Перевести в режим неуправляемого полёта. Дрону спикировать и выпустить обе ракеты по скале.

— Сэр, данные подготовлены. Подтвердите разрешение на открытие огня.

— Стреляйте подполковник! Вы что не понимаете? Если мы их закупорим в этой щели, то шансы взять их живьём выше неба! Меньше думайте. Огонь!

Дрон клюнул носом и пошёл на снижение, наращивая скорость. Ракеты одновременно сошли с пилонов и устремились к скале. Взрыв подрубил одиноко стоящий огромный обломок и лишил его опоры. Как сражённый диверсантом часовой скала начала медленно заваливаться на «охраняемый» ею вход в катакомбы неведомого. Дрон вышел из пикирования и передавал происходящие в виде видео картинки на компьютер «Авакса», а тот в свою очередь выплёвывал данные на транспортный самолет, в котором летел с группой захвата коммандер.

— Неплохо подполковник, — скупо похвалил управленцев беспилотника временный начальник.

— «Неплохо подполковник»! — продекламировал руководитель, зажав микрофон, — Гнида, — подытожил своё мнение о коммандере начальник технарей и не ответил на похвалу.

Далее произошло неожиданное. Упавшая скала затряслась, стронулась с места падения. И попирая поднятую взрывами и падением пыль, а заодно с гравитацию — начала подниматься вверх, освобождая разъём аномального прохода.

— Что за дьявол?

— Подполковник! Почему скала двигается? — лучшего случая, чтоб утереть нос наглому начальнику может и не представиться.

— Потому что кто-то её двигает, сэр, — почти без иронии ответил офицер.

— Кто её двигает?

— Пока не видно!

— Так рассмотрите быстрее!

— Мы стараемся.

На картинке, передаваемой с БПЛА, произошло невероятное. Куски камней, ошмётки грунта и даже растительность, что была взметена взрывом ракет, падением скалы и ударом об края разлома. Вся эта куча земного материала, отрицая притяжение, поднималась вверх — заново собираясь в скалу, что стояла на этом месте прежде. Когда скала закончила заново формироваться в обычный пейзаж земной поверхности, то из черноты вертикальной пещеры вылетели четыре мерцающих багрово — фиолетовым цветом шара и очень быстро начали приближаться к камере наблюдения беспилотника. Вместо удара все четыре объекта прошли сквозь корпус аппарата насквозь, как через пустоту, а не металл, оставляя за собой аккуратно рваные и вполне материальные дыры. Но этого ни на Аваксе, ни на транспортном самолете никто не увидел сперва. Просто кабине управления вырубился монитор обзора с видеокамеры дрона.

— Подполковник, что с вашим Дроном? — не преминул напомнить о принадлежности сбитого самолёта коммандер.

— Сбит, — коротко и угрюмо ответил старший офицер.

— Кем? — требовал уточнения голос из наушника.

— А вот смотрите запись со спутника, — на видео четыре багрово-фиолетовых шара беспрепятственно проткнули беспилотник как бумагу иголка, а затем спокойно скрылись в недрах расщелины. Сбитая ракетами со своего места скала, как ни в чём не бывало, стояла на своём пьедестале, охраняя вход в аномальную зону.

— Похоже, нам тут не рады, сэр. Запускать новый Дрон из Триполи?

— Погодите. Дайте подумать.

— О, мы ещё и думать умеем, — иронично отметил не для общей связи офицер в Аваксе, а в микрофон сказал, — у Авакса топливо в точке возврата. Ухожу для дозаправки в зону приёма танкера.

Ракушка спокойно прошла беспилотник ещё до того как он спикировал в последний раз в своей жизни. Корабль вышел их облака и взял курс на север в сторону Европы. Но видно судьба была склонна поиграть в игры с экипажем титановой тарелки.

— Серый ты как?

— В сон клонит, Саныч.

— Серый, надо долететь до Европы. Иначе, ты ж сам говорил — эффект невидимости пропадёт.

— Да знаю, давай таблетки амфитамина майор. А то я за себя не ручаюсь. Сутки почти не спали.

— Ты сколько весишь, Серый?

— Девяносто было, до спуска на Землю, — пытался шутить Серёга.

— Тогда по две каждому, — протянул Санычу и Сереге по две маленьких таблетки в каждой ладони контрразведчик.

— Запивать надо? — тяжело вздохнул Сан Саныч.

— Как хочешь. Действует сразу после приёма, — сказал и забросил себе в рот такую же пару сплющенных кругляшей Бобко.

— О! Уже лучше, — почувствовал на себе действие лекарства для спецназера пилот Ракушки, только то проглотив таблетки.

— Что за день сегодня? — настроение Сан Саныча заметно улучшилось.

— Плохой день. Наверно пятница, конец недели. Блин! А эти откуда!? Млять! — не сдержал мата Бобко. Прямо по носу Ракушки. В её эшелоне, высоте и на встречном курсе тяжело, но упрямо, почти в лоб — летели три транспортных С-130-Геркулеса коммандера Райта Брински с десантниками и разной вероломной всячиной на борту. Хорошо, что у тяжеловозов не было никакого ракетного вооружения, только зенитные пулемёты. А самолёт огневой поддержки и ударные вертолёты ждали на аэродроме в Триполи высадки десанта и доразведки местности.

— Се ре га? — медленно и почти шёпотом спросил бригадир, — Мы их облететь по высоте можем?

— Можем.

— Давай — уходи вверх.

— Заметят же, — волновался майор.

— Разве, что в иллюминатор, — не очень уверенно возразил Саныч.

— Подумают НЛО, — хмыкнул Серый.

— Не отвлекайся, — оборвал подчиненного бригадир, — Майор, а ты смотри за ними, а я данные на их бандуры гляну.

Ракушка пошла в набор высоты, но от глаз американских пилотов в однообразии синевы неба над Африкой скрыться не удалось.

* * *

— Коммандер! Это первый пилот! — не ко времени начал вызывать по внутренней связи Брински «водитель» ведущего Геркулеса.

— Чего тебе летун? — недовольно отозвался Райт. Пилот отвлекал от проверки снаряжения.

— Тут над нами какая-то чертовщина пролетела. Может вам это надо знать? — не очень уверено казал пилот, но достаточно нагло, чтоб понять — просто так не посмел бы лезть к Брински.

— Ну и почему мне надо это знать? — угрюмо ответил начальник. Но в душе уже прозвенел звоночек. «Чертовщина», какая-то чертовщина вызвала помощь и подала сигнал «СОС» после полного уничтожения авианосной группировки.

— Так она как раз оттуда мчалась, куда мы летим. Как нас увидела — резко ушла с набором высоты. Может это то, что мы ищем? Простите, сэр! Вы ищите, — так и захотелось узнать — откуда пилот вообще знает, что мы что-то ищем. Чертовы тыловики! Всегда проболтаются где-нибудь.

— И где эта штука теперь? — раздался следующий вопрос уже над головой пилота, а не в наушник, который чья-то грубая рука сдвинула с правого уха. Пилот хотел огрызнуться и вмазать локтем правой в живот наглеца, что посмел сорвать гарнитуру с командира транспортного корабля, но тот, кто это сделал, оказался быстрее. От вида обезображенной половины левой лица Брински, что опустилось на один уровень с сидящим лётчиком — тому стало не по себе, и он быстро убрал руку на штурвал и чуть отшатнулся от вопрошающего взгляда главного поисковика- разрушителя.

«Твою ж мать! Сраная жизнь! Ну, привидится ж такое рожа ночью — сдохнуть от страха можно! Не зря его все боятся! — подумал пилот, соображая, что отвечать надо быстро, по существу и содержательно».

— Появился почти на одной высоте с нами. Десять тысяч. Ушёл вверх на двенадцать нам в хвост секунд тридцать назад. С виду — здоровенная тарелка. Чёрная снизу и серая сверху. Опознавательных знаков нет. Скорость «на глазок» не большая, где-то как у нас. Шестьсот пятьдесят или шестьсот семьдесят километров в час. А по радару — его как бы не было перед нами — чисто. Ни одной отметки.

Ответ огорошил пилота.

— Разворачивай за ним! Немедленно!

— Нельзя! Строй нарушу! Надо предупредить ведомых!

— Я — первый. Второму и третьему: продолжить выполнение задачи самостоятельно. Старший группы — второй. Доразведать место посадки объекта! И главное — узнать точно: объект ещё там или нет? По выполнению — эвакуация в Триполи. Как поняли? — не спорят со своим старшим подчинённые, крут начальник и скор на изощрённое и жестокое наказание.

— Второй понял!

— Третий понял!

— Пилотам второго и первого снизиться на сто метров. Ухожу на разворот! — Геркулес заложил плавный вираж и пошёл противоположным курсом в сторону Триполи.

— Где он черт? — нервничал Брински в тесной кабине летунов, вертя головой в поисках Ракушки русских золотоискателей.

— Коммандер, — совершенно спокойно, и зная себе цену, снова привлёк к себе внимание первый пилот.

— Что летун не боишься?

— Чего бояться? Вы лучше сюда парня поглазастее с биноклем пришлите — быстрее нащупаем. Я так понимаю, радары ему ничего не сделают и не найдут. А вот визуально со спутника может, что и получится. Ищите через Авакс.

— Подполковник? Ответьте Первому. Как дозаправка?

— «Авакс» — Первому, ещё двадцать минут.

— Запросите спутник на визуальное подтверждение объекта. Двигается в сторону Триполи от места посадки. Высота двенадцать тысяч метров. Скорость: шестьсот — семьсот километров в час. Не перепутайте с нами. Идем за ним вслепую. Как поняли?

— Вас понял — исполняю поиск.

— Триполи — ответь первому.

— Триполи на связи.

— Есть что-нибудь способное произвести визуальную разведку на высоте двенадцать тысяч и сбить объект?

— Нет. Только Ган-шип. Ближайшие истребители на авианосце на траверзе Бенгази и на базе в Сицилии.

— Поднимайте! Задача — обнаружить визуально. Принудь к посадке. И сбить цель в случае не подчинения, желательно не над морем. Цель радаром не определяется! Только визуально. Повторяю, цель радаром не обнаруживается — только визуально. Как поняли?

— Вас понял коммандер — исполняю.

— Что там по спутнику «Авакс»?

— Есть объект на подлёте к Триполи. Всё время теряется в облаках. Есть жирный инфракрасный след, но на фоне земли постоянно исчезает.

— Дайте целеуказание на Ган-шип и истребители.

— Вас понял, передаю данные по цели.

— Какая дальность объекта от Ганшипа?

— Двести семьдесят километров. Но ганшип не успевает набрать высоту.

— Пусть постарается! Не жалеет двигатели!

— Коммандер, движки перегреваются! Птичка загружена боеприпасами для поддержки наземной операции по полной программе.

— Сбрасывайте боеприпасы.

— Сэр! Подтвердить команду на сброс боезапаса.

— Я — Брински, — специально для магнитофона, — Приказываю сбросить боезапас, облегчить самолёт, перехватить объект и сбить к чертовой матери тем, что останется в лентах! Только попробуйте промазать, летуны! Вопросы есть?

— Нет, сэр!

— Вертолётам огневой поддержки и транспортно-десантным в Триполи — быть в готовности к поисково-спасательной операции. Как поняли?

— Вас поняли — Первый! Греем двигатели!

— Сбейте и найдите мне их наглые задницы, парни! Иначе — я найду ваши!

Райт не собирался давать Ракушке ни одного шанса и полностью хотел использовать любую возможность, чтоб идентифицировать тех, кто, как он думал, угробил авианосную ударную группировку у берегов Ирана. Живыми или мертвыми, по частям или целиком, но обязательно приволочь к подножию Белого дома и настоящим хозяевам Америки и мира исполненную миссию. Оставалось только ждать и догонять.

А на Ракушке под воздействием допинга Серега, используя разреженность воздуха на большой высоте, увеличил скорость до максимума — семисот километров в час.

— Что-то подозрительно долго тихо? Неужто отстали? — тарелка летела без новых встреч, гостей и препятствий почти полчаса и отмахала не менее трёхсот километров.

— Ой, не каркай Геннадий Петрович! Серый, что по экранам?

— Щупают гады постоянно! Радар в Европе подключили! Спутник пытается тоже. Впечатление такое, что мы из колечка вырвались, а они нас гонят и засаду с капканом ставят впереди.

— Следи, следи за обстановкой. Сколько нам до полной темноты?

— Часов восемь. Сейчас двенадцать пятьдесят. Лето.

— Сколько до береговой черты?

— Километров пятьсот.

— Думаешь, не дотянем?

— Да дотянем, но уж больно прилипчивые амеры.

— Говорил тебе — СОС не посылать. Теперь мечемся, как зайцы от гончих.

— Серега — выводи на экран землю по обзору и датчики, что за нижнюю полусферу отвечают — это тебе Гена. Глаз не своди с экрана. Серёга — твой передний обзор. Мне тыл и верхнюю полусферу. Давайте мужики — если прошляпим — нам трендец. Сразу в отвал спустят.

— У меня никого, — спокойно доложил майор.

— У меня тоже не густо, — Сан Саныч стерег монитор не отрываясь. Серый подозрительно не отвечал.

— Серега что молчишь?

— Да не пойму. Что то впереди и снизу идёт носом на нас, аж белая полоса сжатого плотностью рубки винтов воздуха, как речка за хвостом, — «перехватчик» наводили на Ракушку по «Аваксу» через данные спутника. И у пиндостанцев это здорово получалось. Старались военные, да и не хотели попасть под горячую руку на расправу Брински.

— И что? А ну — приблизь!

— Из него какие-то ящики выпадают! Капли, конусы, — мокрые от пота в громоздких специальных комбезах, перчатках и шлемах — пять стрелков боевого отделения С-130U безжалостно выкидывали из боеукладки самые тяжёлые снаряды сто пяти миллиметровой гаубицы, сыпали в открытый люк сорокамиллиметровые конусы «Бофорса» и двадцатипятимиллиметровые гостинцы от GAU.

— Стервятник! Соображает, что не достать! Облегчается — гад летающий!

— Ну, вот майор — и дождались! Не долго музыка играла, не долго танец танцевал! Серёга это вообще что? На истребитель не похоже! Он что нас таранить собрался?

— Не успеет. У него высота меньше!

— А что там у него сбоку торчит? Не пушка случайно?

— Где?

— А вон — у основания правого крыла!

— Мать его женщина! Серега уходи от него вправо по его левому борту!

— У — порода пиндостанская — разворачивается вправо! — ганшип, как будто распознал намерения Ракушки и тоже начал закладывать вираж вправо, выставляя под брюхо тарелки сто пяти миллиметровку и автоматические пушки. Самолёт зачерпнул левым крылом воздух, накренился выворачивая правый бок пушками вверх. Летчик абрикосовой летающей артиллерийской батареи пытался изо всех сил выполнить то, что приказал коммандер Брински — сбить Ракушку над землёй. Трудность заключалась в том, что конструктивно все три пушки летающего линкора были сориентированы на стрельбу по земле, а не по небу.

— Командир упадём! — не выдержал второй пилот ганшипа, когда С-130U начал неизбежно снижать на повороте набранную скорость и вот-вот мог завалиться в неуправляемый штопор

— Гена, чем он по нас целиться будет? Читай быстрее! Не еби мозг майор! — рычал Сан Саныч подгоняя и лихорадочно помогая Серёге управляться с тарелкой.

— Тепловизия, радио и видеоприцел! — быстро выдал информацию пограничник ничуть не обидевшись на мат. Условия требовали третьего командного адреналина в лексике.

— Серёга — ныряй под него вниз в пикирование! А то достанет! — и ганшип чуть их не достал. Вернее достал падло.

Все три пушки самолёта огрызнулись почти одновременно. Сто пятимииллиметровый снаряд «бабушки» М102-ой ушёл с превышением и расшугал только облака в небе не причинив тарелке никакого вреда. Второй раз сунуть снаряд руками в заряжающее устройство монстра стрелки не успели. Да и неудобно класть дуру в ложе приёмника снаряда, когда казённик огрызка вверху, а ты внизу и почти лежишь спиной к жестким ребрам внутренних круглых переборок боеукладки. Зато щедрые очереди из Бофорса и GAU опасно приблизились своими трассерными пунктирами к черному подбрюшью небронированного аппарата старателей и пограничников. Счастье заключалось в том, что «стоящий» на вираже, почти с вертикально обращёнными к земле крыльями самолёт огневой поддержки пехоты уже был на пределе устойчивости и каждый выстрел сбивал точность наведения поисково-прицельной системы. Да и скорость тарелки никак не укладывалась в заложенные конструкторами и проектировщиками «Ужастика» возможности вооружения. Русское Блюдце слишком быстро двигалось в объективах видеокамер компьютерной системы наведения и стволы пушек не успевали упредить шустрость славянского изделия. Однако и всё же быстрее снаряда никак не поспеешь. Компьютер превзошёл сам себя, за доли секунд самообучился. Заново класифицировал цель и лупанул учитывая и потерю скорости и сбои от отдачи, и своё положение в пространстве, и чужое-цели, и скорость Ракушки в связке со своей — тварь американская. Не зря его с флота на самолёт адаптировали.

Рой злобных и красных от ненависти к живучей цели трассеров буквально обвил изображение ракушки в прицеле видеокамер «Споки», упреждая по курсу и предсказывая вероятные отклонения. Оператор артиллерийского вооружения даже вспотел от предчувствия скорой удачи, глядя на экран плоского монитора почти из вертикального положения сидя на спине.

«Хорошо, что на левое крыло встали и ремни пристегнул по инструкции, — подумал американец, а то б слетел мордой в пульт и барахтался бы как пойманная рыба на песке Флориды.

Ракушка поймала таки один из двадцатимиллиметровых снарядов, который разнёс, одну из четырёх, связку сотовых движителей Серёги. Тарелку вертануло, как юлу и швырнуло вниз кувыркая и вынося из под огня.

— Есть! Бингооо! — заорали на «Споке», понимая что, как минимум, сделали всё, что смогли. И упрекнуть абрикосовых бойцов Брински будет не за что. Автоматические пушки «Жуткого и Ужасного» ещё достреливали пустое небо, когда «летающий линкор» под воздействием агрессивного маневра, потери скорости и не предусмотренного направления отдачи оружия свалился в неуправляемый штопор с высоты почти десять тысяч метров. Не — парашюты операторам, пилотам, штурману, заряжающему, стрелкам одеть было невозможно. Оставалось только орать, биться о борта, железо вооружения, пульты управления и боеприпасы. Хорошо хоть шлемы на всех, пилоты и штурман с операторами пристёгнуты в креслах. И высота позволяет попытаться выровнять машину до встречи с африканским континентом на контролируемой США и Европой ливийской земле.

Тарелку в этот момент безжалостно колумбасило в воздухе, швыряя и путая вестибулярки экипажа. Серега из последних сил дотянулся до красного гриба кнопки включения автоматического управления и ударил не жалея и вдавливая в корпус стола управления. Животы всех русских космолётчиков метались по телам то опускаясь в пятки то поднимаясь до горла. Майора что опрометчиво не пристегнулся выкинуло из кресла, ударило об основание пульта и отбросило на стену борта, где он умудрился зацепиться руками за ремни и поручни предназначенные для пребывания в невесомости. Эмоциональные вскрики. Тошнотворный запах рвоты. Хрипящий от боли и неприятных ощущений Мат вертящееся изображение экранов, летящие мелкие незакреплённые предметы обихода. Мысли о том, что это пиндец. и вся жизнь перед глазами мелькает прокручиваясь как скорострельная кинолента.

Тарелку удалось выровнять автоматике у самой земли и всё равно приземление прошло не гладко. Но это лучше чем то, что случилось с экипажем «Ужасного». Там внутри, пока ганшип рушился вниз, творилось почти тоже самое, что и в Ракушке, только тяжёлых вещей, которые валились на стрелков и заряжающего в боевом отделении самолёта было гораздо больше.

Лётчики смогли выровнять самолёт почти у самой земли. Но удача не сопутствовала бравым джиай от ВВС — выше всех быть не получилось. Ганшип зацепил хвостом ветви пальм на склоне нагорья и рухнул юзом по склону вздымая пыль, ломая деревья и подминая кустарники. Топливо щедро хлынуло из разбитых и сорванных подвесных и внутренних баков. Лопасти с коков винта дальнего правого движка услужливо чирканули искрами коверкая крыло. Кабину оторвало от фюзеляжа и закинуло взрывом метров на пятнадцать. Во вспыхнувшем костре взрывались не израсходованные боеприпасы. Заживо горели те члены экипажа, кто остался жить после удара об землю или потерял сознание.

— Что там с Ганшипом? — нервно и требовательно запросил Брински после того как, какофония команд, информации, паники, крика и приказов в радиоэфире, исходящих и транслируемых Аваксом от С-130U неожиданно прекратилась.

— Сэр, они сбили объект! — всё-таки наградил эмоцией победы экипаж погибшего «Споки» подполковник с Авакса и поблагодарил бога, что он управляет, ищет информацию и следит за всем, а не непосредственно исполняет приказы на «передовой».

— А сами? — неожиданно для подчинённых проявил чувства к потерпевшим катастрофу «воздушному линкору» и поинтересовался судьбой тринадцати членов экипажа самолёта Брински.

— Свалились в штопор после залпа! Наблюдаю взрыв и пожар на месте падения. Выслать спасательную команду из Триполи?

— Да, высылайте. Но не более двух вертолётов, я думаю тринадцать балбесов туда поместятся, — не очень-то и пожаловал героев летунов коммандер.

— Сэр? — вопросительно не согласился лишь тоном подполковник с Авакса.

— Что, подполковник? Жалко? А надо в свободное время нештатные ситуации разбирать и тренироваться до крови, а не по кабакам с бабами шляться!

— Их же уже нет, коммандер.

— Плохо! Кто теперь поддержит поисковую группу из Триполи? Где они упали? Засекли? — вернул всех к исполнению основной задачи миссии Райт.

— Только примерно! — откровенно буркнул в эфир подполковник.

— Не будьте бабой полковник — потери на войне неизбежны! Нюни засуньте в задницу и дайте данные по району приземления объекта. Там, надеюсь, пожара нет?

— Нет сэр, чисто, — как-то совершенно безразлично исполнил приказ и пожелание коммандера старший офицер самолёта.

«Значит если и нас снесут, хоть бы вон египтяне, то и мы для него всего лишь несчастливое число для военного экипажа, — соображал подполковник и пошёл пить воду к контейнеру с упаковками с пластиковыми бутылками, чтоб успокоить свои нервы и не глядеть в глаза подчинённых операторов системы».

В Ракушке совершившей таки аварийную посадку было троим русским не сладко и темновато. Скупо горели лампочки автономного освещения. Закрытые компьютером при жестком приземлении щиты на «окнах» на всякий случай не давали возможности случайным свидетелям происшествия заглянуть в рубку извне. Если даже кто и попытается вскарабкаться на не маленький корпус Ракушки. Желающих однако не было.

— Серый, живой? — простонал Саныч, обвисая на ремнях и пытаясь пошевелиться.

— УУУУ, — ответ не радовал, — не фонтан Саныч, — прохрипел пилот и конструктор изделия.

— Майор? Ты как там? — из дальнего угла донеслось не очень радостное междометие о пережитой и настоящей боли.

— АААА! Живой, — скромно сообщил о своём состоянии пограничник.

— Серый мы где? Что с Ракушкой?

— Щас, щаас Саныч. Голова кружится. Тошнит. ООО! — Серёга еле успел отвернуться от пульта, как его вывернуло наизнанку рвотной массой.

— Щиты открой как сможешь.

— Угу.

— И определись по месту. Де мы? Чёооооорт! — голова у Саныча болела всё сильнее, быстро нарастая по силе и площади охвата полушарий.

* * *

В кабинет заместителя главы службы внешней разведки ФСБ приходят только по предварительной договорённости. Не любит Сергей Кузьмич Романов сюрпризов. Вот и этого посетителя генерал ожидал с нетерпением, тревогой и интересом. Ещё одна головная боль, подсказывала интуиция. А то ему текущих мало? Зачем начальнику направления лезть к нему с внеочередным докладом и светиться на виду у всего управления. Даже по мелким деталям понятно спецу — откуда пришла весть, а может и ЧП, или предательство. Просто так внеурочно не пойдёт по коридору управления к Кузьмичу куратор целого направления. В приёмной генерала ФСБ вежливо попросили подождать.

— У начальника управления посетитель, — коротко пояснил референт в звании капитана, — просил подождать. Вот это номер. Это кто ж там такой шустрый? Что куратора резидентурой сети по Центральной Европы просят обождать! Ответ напрашивался сам исходя из вопроса — только куратор Американской Зоны мог претендовать на такую внеочередность. Напрашивающийся сам собой Вывод генералу не понравился. Предположения с высокой долей вероятности тянули следствие — причина, по которой куратор прибыл на срочный доклад к заместителю директора ФСБ и та, по которой сидит за дверями американец — связаны между собой. Это плохо. Подтвердить косвенные выводы не составляло труда.

— Игорь, — обратился к референту по имени генерал, и капитан замер повернувшись к старшему по званию и должности, — А что, Виталий Викентьевич давно у Кузьмича сидит? — надо отдать должное референту. Он нисколько не удивился прозорливости профессионала, или не подал вида. Хотя точно знал — не мог генерал видеть, слышать или получить информацию о прибытии «американца» со стороны. Ну, не подслушивает же он разговоры заместителя главы ФСБ, в самом то деле. Да и камеру установить не выйдет так просто в режимном коридоре секретного здания. Значит, вычислил сам. Быстро и точно. Посему не зря генеральские погоны на плечах кителя пришиты, что висит в шкафу кабинета и лампасы на пьяных брюках присутствуют.

— Пятнадцать минут, как зашёл, товарищ генерал. Может чаю? — все знают, только чай пьёт «европеец» в Великобритании сию привычку приобрёл, да так и осталась при нём как стонадцатая кожа про запас.

— Что не спрашиваешь, как узнал? — надо же как-то время скрасить, пока закончат секретные разговоры по американскому региону за дверьми.

— Вычислили, товарищ генерал. Кроме него быстрее вас никто за эти двери не может проникнуть, — открыто выложил свои соображения секретарь.

«Ух ты, аналитик. Ну-да Кузьмич при себе идиота держать не будет. Ишь, как меня пробил, салага! — мысленно похвалил помощника Зама ФСБ генерал, — Попробую вербануть. Интересно, как он мне отказ обоснует? Хех! По-английски, пожалуй, будет интереснее, — и тут же закинул крючок с наживкой».

— Не надоело тут штаны просиживать, Игорь? Ко мне работать пойдёшь? Смотри, второй раз могу не предложить, — пригрозил в конце кнутом после пряника генерал.

— Виноват товарищ генерал, — на чистом кокни, грубо вывернулся в английском море словосочетаний капитан и продолжил с австралийским акцентом, — Только с разрешения большого босса, — красиво перевёл стрелки на своего начальника капитан, закрывая вопрос. Но генерал не сдавался — свои люди везде нужны, — а сам-то не против?

— Так точно, сэр, — хитро улыбнулся проискам руководителя европейского направления порученец, — хоть сейчас в Швейцарию.

— Ну, ты наглец! Уже и место забиваешь, — поддержал шутку младшего офицера — старший, — а в Англию не хочешь?

— Нет, товарищ генерал. Там сыро, мокро и опасно, — намекнул на выдворение из королевства в своё время генерала, за активную разведработу, референт.

— Так уж и опасно? — ответ получить генерал не успел, потому что дверь кабинета заместителя открылась, и из неё вышел, как и ожидалось начальник пиндостанского направления. Оба служивых в приёмной замерли, ожидая последующих событий.

— Заходи Саш, — пригласил, выходя в приёмную координатор-«американец» — «европейца», — Я тебя здесь подожду, — подкинул информации в мозг для обработки обоим разведчикам генерал номер два.

«Твою мать! — ещё не понял, но оценил такую расстановку в приёмной Саш — генерал-майор, Александр Иванович Костриков. — неужели провал? Опять связные, падлы, напортачили?! — в своих резидентах генерал был уверен. Чаще всего сдавали именно связники-неудачники». Генерал решительно шагнул и тщательно прикрыл за собой обе створки двойной звуконепроницаемой двери-тамбура, ведущей из приёмной в кабинет начальника.

— Товарищ генерал — лейтенант…, - начал было формальный доклад Сашка Иванович, расставляя позиции перед началом беседы. Но Кузьмич активно махнул рукой. Мол, кончай представление — иди ближе, сам знаю, что я генерал-лейтенант, а ты майор.

— Сань, давай без этих твоих штучек. Не надоело ещё? Тут вроде все свои. Зачем хитрить? — укоризненно попытался пристыдить бывшего варяга-рейдера Зам.

— Свои дома по лавкам, Сергей Кузьмич. А у нас: не знаешь, откуда зубы змеиные и хвост торчит, — намекнул на недавнюю историю с предательством европеец. Подводил под свою гипотезу о провале, что быстротечно вывел перед входом в кабинет. На большее времени не было. Генерал-лейтенант по своему рулил направлениями «беседы».

— Что у тебя? — напомнил о том, что это Саша Иванович запросил аудиенции с Замом, а не Зам вызвал к себе начальника «Европы», как по простому обзывали отдел в управлении.

— Получен доклад. Активизация группы «Астроном» в Европе.

— Что за группа? — удивился отсутствию в памяти такого подразделения Зам.

— Особая. Лично готовилась Андроповым для заброски и легализации. Информации по группе почти нет.

— Как это нет? Ты что Саш? А кто готовил? Кто данные выводил? Кто легенды сочинял? Проверял?

— Либо умерли, Сергей Кузьмич. Или уехали давно из страны или исчезли.

— Как умерли? — заинтересовался поднятыми бровями Зам.

— Своей смертью.

— Не может быть, чтоб никто не остался.

— Ищем, Сергей Кузьмич.

— А личные дела? Планы? Опознавательные таблицы? Хоть что-нибудь?

— Оставлены только, пароли, места встреч, условные сигналы, каналы связи и ожидания, опознавательные шифры.

— Кто был старший? Когда состоялась заброска?

— Детали только у главы службы внешней разведки генерального штаба в особом сейфе. А ключ, шифр и порядок открытия у начальника КГБ, теперь ФСБ.

— То есть, чтоб выйти с ними на связь, мне надо к большому боссу идти? — встал и заходил по комнате Кузьмич. На костюме мерцали искорки дорогой материи, отражая падающий на одежду свет. Саш Иванович кивнул и выжидательно посмотрел на трущего подбородок при ходьбе поперёк кабинета начальника.

— А предварительно?

— Особая секретность. Спецмеры безопасности. Высший приоритет. Это ж Андропов был!

— Понятно — ищите пока следы. Игорь! Зови! — «американец» как за дверью стоял.

— Ну, голуби мои, у вас новая задача и крест на позвоночник. «Астроном» состоял из двух частей — одна американская, а вторая европейская. Куратор два зама и варяги. Поэтому ройтесь вместе. Но чтоб результаты мне на стол через четыре часа. Вопросы есть? — оба генерала встали. Каждая минута на счету. А с Кузьмичём шутки не пошутишь — сожрёт. И прозвище — «Осьминог», оно из-за прилипчивости, а не из-за красоты дадено.

— Ну, и что у тебя по нему есть? — ожидаемо пошёл в атаку «американец».

— Да пусто, а у тебя? — темнил «англичанин».

— Да, тоже голяк, как призраки, — не уступал позиций коллега.

— Умели старики работать, — предложил закрыть тему выуживания информации Саша Иванович.

— Не говори, а Кузьмич с нас не слезет, — в сомнении отверг предложение начальник «америки».

— Это точно, договоримся?

— А что, есть выбор? Давай. Кто начнёт? — самое неприятное выкладывать собственную информацию, зная, что собеседник отнюдь не джентльмен, а только им кажется. На споры времени не было. Саша Иванович выудил монетку из кармана и дал проверить Виталию Викентьевичу то, что рисунок на обоих сторонах монеты разный. И предложил решить вопрос простым броском монеты вверх.

— Бросай. Моя решка — твой орёл. Чей выпадет тот и начнёт. Монета, зазвенев, тут же вспорхнула в воздух, над столом свирепо вращаясь от сильного щелчка большим пальцем по боковой поверхности. Хлоп и ладонь накрыла монету, прижав плашмя к столу. Англичанин знал — он везучий. Американец вспомнил это уже слишком поздно. На столе «лежал двуглавый орёл».

— Ах, ты ж Саш Ивнович! — укорил Виталий. — обдурил таки! — Сашка нагло ухмыльнулся и пожал плечами.

— Судьбасс!

— Ладно, я начну, — согласился «начальник пиндостана».

Глава 13 На Земле. Продолжение

На Земле. Продолжение.

— Ну, что делать будем, Серый? — вопрос вечный, а когда тебя хотят укантропупить ещё и насущный по самое не могу.

— Запасную штангу сотов вешаем на пилон, но не юстируем. Если успеем — уйдём морем на автопилоте. Главное зажать намертво. Остальные три соты скомпенсируют недостатки управляемости одной соты при прямом лёте.

— Лестница есть?

— Несу, — майор скинул броник, расстегнул афганку и снял, но пистолет оставил при себе. В майке было не так жарко. Под палящими лучами солнышка оно не холодно на севере Африки. Серёга бросил ящик с инструментами, ткнул указательным пальцем вверх, на пробитую и покорёженную соту и кротко скомандовал.

— Снимайте быстрее, я за запасной связкой побежал.

— Тоже мне: и н ж е н е р! Майор, дай ключ универсальный с противоходом!

— Это какой? — в ящике было полно незнакомых и знакомых инструментов.

— Вон тот блестящий с дыркой на конце и головки к нему все, что есть, — карманов слава богу хватало. Из под ракушки донесся звук скольжения и глухой удар об песок. Ремонтники обернулись.

Серега, упираясь изо всех сил, тащил волоком к лестнице что- то более похожее на связку девятигранных труб.

— Тяжелая зараза! — пот катил градом.

— Серый, скоко время до захода солнца? — спросил Саныч яростно работая ключом, так что трещётка только не визжала от скорости переходов направления движения рукояти.

— Часа четыре.

— Подбили нас кода?

— Минут сорок назад!

— Майор, у нас там где-то твой пулемёт, пара «Мух», гранатомет и автоматы с подствольниками. Тащи к выходу и проверь, чтоб подачу не заело, если что… и сразу сюда! Серый один эту хрень не поднимет на лестницу. Как зацепим соту за один болт — вооружайся и держи горизонт!

Лихорадочная беготня завершилась тем, что у трапа была раскинута на песке палатка, а на неё почти аккуратно выгружены ПКМ, РПГ-7, три автомата, две коробки с лентами, солдатский сидор с магазинами, три выстрела ПГ-7В, бинокль и забитая упаковка с вогами подствольника. Майор скинул из корабля ещё один броник тяжело добежал до обоих артельщиков на стоявших на лестнице.

— Ну, что там? — ответ на вопрос майора вниз обрушилась сота, завалив и лесенку, и Саныча, и напугав Серегу своей непредсказуемой поспешностью. Слава богу, все попадали в разные места, и никто не поранился шибко. Саныч матерился, потирая ушибленный бок. Серега поднимал лестницу и выгибал побитый алюминиевый профиль. Песок хороший замедлитель.

— Твою мать, Серый теперь ты наживляешь! Мы с майором поднимаем! Майор берем на раз-два! — соты оказались не такими уж и тяжёлыми. «Интересно из чего он их катал и делал отверстия? — успел подумать майор»

— Так, пограничник нам надо поднять вон до той дырки! Серый, покажи пальцем!

— Понял!

— Серый мы заходим с двух боков беремся за концы, ты посредине нам подаешь! Мы поднимаемся — ты страхуешь! Потом, мы стоим и ждём тебя наверху. Вторую лесенку ставь! Только подняли, говоришь куда двигать и наживляй. Наживил — говоришь — есть! И майор, слышь, ты только тогда отпускаешь свой край! А до этого — держи! Усёк?

— Усёк!

— Раз — два: Взялиии! АХ! — народ повело, но равновесие удержали. Вдали послышался тяжёлый гул, — не крути башкой майор — потом будешь смотреть. Поднимаем не спеша! Серый куда?

— Левее чуть Саныч, на себя! Назад чуть! Далеко! держите мужики! Чуть на меня! Есть! — Серега лихорадочно завертел кистью, накручивая огромную гайку максимально на болт, — Бобко отпускай! — майор от неожиданного сброса веса чуть сам не свалился с лестницы, — Погоди майор, пусть Серега к тебе перелезет, а то завалимся как на качелях. Над пустыней с севера, куда так неудачно стремилась убраться Ракушка начал подниматься пылевой столб. Гул стал настолько понятным что превратился в рокот вертолетных двигателей и надвигался на тарелку все быстрее. Майор спрыгнул с лестницы и побежал к арсеналу под трапом. Упал на колени, загнал патронник в ствол ПКМа, вернул затвор назад. Тут же схватил портплед с выстрелами, достал первый попавшийся, и сунул длинную и зеленую трубу порохового заряда в ствол РПГ-7, провернул вдавливая внутрь, щелкнул пупырышкой направителя. Проверил. Что надкалиберная часть четко зафиксировалась, и тут же отложил гранатомёт на плащ палатку. На ощупь вытащил яйцо ВОГ-25-го из подсумка с зарядами и пхнул в трубу с горловины подствольника. Убедился в правильной установке гранаты после характерного щелчка взвода в боевое положение. Дернул затвор автомата и оставил предохранитель открытым. Открыл резинки оптического прицела на автомате и гранатомёте. Повесил одну «муху» себе за спину. И выдохнул шумно. На всё про всё, ушло секунд десять. Над горизонтом вынырнули из пылевого облака вертолёты и упрямо пошли курсом на Ракушку.

— Суки, — не литературно высказался о противнике контрразведчик, — к-красиво летят! — дальномер тускло засиял контрольной лампочкой, сообщая о включении. Невидимый луч скользнул к геликоптерам и вернулся обратно. На экране, появились цифры сопровождения целей. До трёх вертушек было около трёх тысяч метров. Высота — тысяча метров. Обнаружив ракушку винтокрылы сбросили скорость и начали снижаться. Транспортники не торопились подобраться на дистанцию прямого выстрела пехотного оружия стрелка. Времени у них в запасе было полно. А вот нашим надо было умотать как можно быстрее.

— Десант сбросят, потом подождут, пока они подтянутся и вместе на нас и полезут. Или вызовут апачей, — высказался своему оружию на плащпалатке майор, — Итого ребята их там почти сорок человек! — автоматы, гранатомёты и пулемет молчали, игнорируя монолог пользователя, — Чего то мне не хватает? А? СВД бы сюда с ДШК и танк?

— Майор, что там у тебя? — не оборачиваясь, спросил о шуме и клацаниях Саныч, ожидая, когда Серый наживит вторую гайку.

— Всё нормально — гости! Пока далеко, полчаса есть — крутите! Крутите! Я за ними присмотрю! — Саныч скатился вниз осторожно, чтоб лестница не скинула Серёгу. Ножки увязли в песке, и пирамида устойчиво держала вес. Нашёл второй ключ и ринулся на подмогу главному технику, надо было затянуть хотя бы четыре гайки, чтоб сота жестко держалась на штанге собственной выдвижной ноги. Серега подсоединял кабели управления и датчиков.

— Что за гости? Тьфу! — выплюнул песок занесенный порывом ветра изо рта Саныч.

— Чо плюёшься? Амеры наверно, самая демократична нация! Щас они нас встречать будут хот догами! Ихние транспортники!

— А дальше чо?

— Дальше? К нам полезут. Их там человек сорок высадилось! В каждом по четырнадцать рыл с экипажем!

— Значит тридцать?

— Какая разница?

— Уже меньше народу!

— Зато у них боеприпасов больше!

— А вертолёты?

— Скорее всего, сейчас кружить будут, чтоб корректировать движение десантных групп. Долго вы ещё?

— Серый долго?

— Проверить датчики и всё.

— Давай бегом! Та брось ты инструменты на хер, жлоб — убьют же из за них! Новые купим! — Серёга отпустил ящик и тот упал в песок, зарывшись от удара на треть высоты тяжелым металлическим носом, — Рацию включи. И ты майор тоже!

— Черт! — моторолла радостно пискнула, выведенная на максимальную громкость, и пробурчала свою музыкальную песню, что всё в порядке и частота, и на контроле, и в полосе прослушки.

Вертолёты, как будто прислушались к голосу майора. Вначале исчезли за ближайшими дюнами, а потом резко взмыли вверх. Отвернули, огибая ракушку по кругу и пошли в набор высоты далеко забирая в сторону, но не уходя от цели своего путешествия.

Вдалеке показались маленькие фигурки десантников. Они грамотно начали заходить слева и справа, охватывая и стремясь окружить поверженную с небес тарелку золотоискателей.

— Видал! Живьём брать будут! Саныч! — в ответ на предсказание майора из-за бархана что-то татакнуло, — Ложись! Бухнулся первым в песок майор.

Прямо перед носом тарелки, в ста метрах, один за другим разорвались гранаты очереди автоматического сорокамиллиметрового гранатомёта.

— Пристреливаются! — вторая очередь легла слева, третья справа от тарелки, а четвертая жестко разорвалась сзади ракушки.

— Что майор — пристрелялись? Серый, что у тебя?

— Связи нет с датчиком.

— Без датчика полетим?

— Полетим, но тупо, большой радиус поворота, с полным отсутствием маневрирования.

— Сколько до захода?

— Час! Солнце на закат пошло.

— Над землей проскочим?

— Попробую! — в этот момент в болтовню по рации влез неизвестный хриплый, злой голос на английском.

— Алё, это командор Брински — армия США! Отвечайте или я прикажу уничтожить вас ракетным залпом. Приём!

— Что надо армии США от воздушных туристов, командор? — оперативно ответил Бобко по английски и показал Санычу на лестницу. Прихватил пулемёт, закинул за спину автомат, оставляя гранатомёты и сам тоже кинулся к трапу.

— Сдавайтесь немедленно и без условий — гарантирую жизнь. Хороший плен. И честное разбирательство! На раздумье десять секунд! Раз. два, три, четыре, пя…

— Мы согласны! — проорал в микрофон Бобко задраивая одной рукой люк. Саныч рассудительно пристёгивался.

— Сложить оружие и выйти с поднятыми руками! Отойти от вашего летательного аппарата на сто метров и ждать прибытия досмотровой группы!

— МЫ выходим! — отпустил тангенту майор, — Серый взлетай! — тарелка загудела. Подняла тучу пыли, приподнялась над песком и пошла на север, точно огибая барханы, как огромное судно на воздушной подушке и наращивая скорость так быстро, что три вертолёта так и не успели дать по Ракушке ни одного прицельного выстрела. Они запоздало и неповоротливо начали развороты. По пустому месту шарахнула длинная очередь гранатомёта.

— Вы от меня никуда не денетесь! Впереди Триполи и истребители! — бесполезно пригрозил Брински.

— Серый, защита серых ещё действует?

— Да, создатель обещал сутки, прошло не более двенадцати часов — половина срока.

— Идём через море на Грецию. Определиться можем?

— Легко. До моря сто км.

— А что погоня?

— Пыль глотает.

— Мы только по прямой так можем гнать?

— Ага, — тарелка плавно то ныряла, то выныривала из-за барханов.

— А пылевой шлейф?

— Сейчас подымемся выше, Саныч и никакого шлейфа не будет, — в ответ на действие Сереги корабль прекратил огибать рельеф и пошел, ровно ускоряясь до крейсерской скорости. Сзади безуспешно пытались нагнать аппарат три десантных вертолёта Брински. Навстречу Ракушке из Триполи поднялись две пары истребителей, но ни один радар не смог засечь и точно навести на цель реактивные самолёты. Спутник также не видел низколетящую цель над пустыней. Видео не могло быстро и точно передавать информацию, поэтому вся система ПВО запаздывала и тарелка опережала преследователей с каждой минутой на всё большее и большее время.

Солнце победно уходило за горизонт, когда парни увидели море.

— Море мужики! — оповестил всех в рубке Серега.

— Эх! Покупаться бы! — помечтал о вечной тяге северных к теплым морям Саныч.

— Как бы не искупали! — на радаре замаячили отметки множества кораблей находящихся среди волн средиземки.

— Дак, проскочили же вроде? — тревожно спросил уже расслабившийся про себя Серега.

— Это мы над пустыней проскочили, а тут море. У каждого свой радар, а то и два!

— На радарах нас нет! Вода плюс двадцать девять! По тепловому шлейфу могут со спутника! Но у них алгоритмы не настроены на такой движитель! Пройдём! — неожиданно, когда уже вышли в нейтральные воды, в динамиках раздалась английская, а затем и русская речь.

— Неизвестное летающее судно. Ваш курс пересекает курс нашего военного корабля, на котором ведутся полёты боевых самолётов. Прошу изменить курс во избежание столкновений — иначе вынужден буду открыть упреждающий огонь! Как понял, приём?

— Вот тебе и невидимы!

— Это наши! Давайте сядем! У них нет самолётов в воздухе. Обычная профилактика, чтоб никто над палубой не летал!

— Сдурел? Мы для них не наши, а черти хто! Или собью или в плен заберут, а ласточку конфискуют!

— Зато, спокойно отрегулируем сбитую соту на борту и утром уйдём в Европу? А? У нас флаг РФ на боку! — майор загадочно молчал. Саныча надо было убедить.

— Саныч, запросить помощи можно — наши никогда не откажут, — бригадир, раздумывая, зыркал с одного члена экипажа на другого. Потом согласился.

— Давай СОС! Самое страшное — откажут в посадке на авианосец, или что там у них? Или у нас? Во всяком случае, пиндостанцам не сдадут. — Это точно!

На Тейе.

Командира окружили возле самой пропасти, когда мост полностью сгорел и Олег с любопытством смотрел на ту сторону пролива. По-видимому он и был целью маленького и мобильного отряда амов, что выскочил откуда-то снизу, вероятно с потайного серпантина с площадкой ниже уровня основного края провала. Поднять автомат или вытащить пистолет начальник заставы не успел — сразу четыре аркана взвились в воздух, охватывая за руки, плечи и шею. Ещё четыре Амы на скаку спрыгнули на беспомощную фигуру в разгрузке растянутую на прочных верёвках между кентаврами. Одна из нападавших девок уколола офицера в шею тонкой иглой. Скрутили. Быстро и сноровисто подсадили на кентавра и привязали к спине одной из солдаток. Окружать добычу не стали. Наоборот прикрылись пленником от возможного обстрела из автоматов и пулемёта пограничников. Ничего не боялись, ни смерти, ни ранений, ни вероятной травмы от тяжёлых пуль. А потом всё смазалось в отдельные отрывки событий. Дирижёрствовали к сожалению не мы.

— Жук! Капитану — лошадь подбили, — заорал последний из отступающих погранцов. Стрела, выпущенная из большого черного лука, одной из пятнадцати Ам вонзилась в заднюю ногу лошади за седлом у самого хвоста. Рана была не смертельная, царапина можно сказать. Однако оперённый дротик пропитанный неизвестным ядом подействовал на жеребца как транквилизатор, обездвиживая и бросая на землю. Конь начал медленно заваливаться и упал.

— Разворачивай строй! Отбиваем Зуба! Тормози танов! — автоматная очередь вспорола воздух, и пули унеслись к небу. Грохот выстрелов заставил тысячу всадников, что поддерживали солдат с офицером в их вылазке к живому мостку Большого Зонги обернуться на звук. Пока Пограничники разворачивали лошадей. Капитану не дали и лазейки, чтоб дождаться помощи или улизнуть между амазонками на кентаврах.

— Быстрее! Стрелять наверняка! Отставить! Не стрелять! — спохватился Жуков, — Им некуда уходить! Мост сгорел! — но было уже поздно. Правда, этого никто не понял. Все наоборот подумали, что попались Амы. Деваться то им некуда. Танкины грамотно зашли обеими крыльями полутысячных отрядов слева и справа. Отсекли от возможной попытки прорыва вдоль кромки километрового обрыва вдоль моря. Натянули тетивы луков. Двинулись медленно подшагивая вперёд на ненавистных за столетия врагов. Над плато стоял густой дым и запах горелого самодельного напалма, леса и пожара.

А ведь всё так хорошо началось. Подобрались незаметно. Подтянули длинный обоз с ёмкостями. Вышли на исходный рубеж. В бешеном рывке на галопе. Молча. Без единого крика. Опрокинули небольшую охрану ам и их оруженосцев с кентаврами. Буквально раздавили стражей, не считаясь с потерями кавалерийской атакой сплоченной лавы тяжело вооружённых всадников. Амы охранники, как ни старались, но были элементарно раздавлены конной массой хлынувшей на широкий проход моста. Капитан так и поставил задачу — прорваться, во что бы ни стало — иначе мамонты Большого Зонги пойдут в лобовую и снесут лошадей бивнями в пропасть между континентами, сбрасывая солдат между переплетениями растяжек, самозакрученных лиан и стеблей неизвестных растений. Чего стоил один только инструктаж для танов авангарда группы прорыва.

— Слушай меня Хан! Это почетная смерть в бою! Они должны нам дать время разметить максимально вдоль длины моста ёмкости с огненным жиром! И сразу разбить бочки, распороть курдюки, и шкуры — вылить на настил огнеопасную смесь. И только потом можно отходить! Иначе можно и не тренировать бойцов, — Хан кивал, соглашаясь со всеми доводами. Лично отбирал и прощался с каждым, кого поставил в передовой отряд. Не зря и строили макет местности. Не просто было уломать кочевников до седьмого пота повторять, до каждой мелочи нападение на мост, сокращая время, суматоху и суету вероятной неразберихи. Внезапность тоже сыграла свою роль. Но главное организация. До самого последнего момента, охрана думала, что таны везут часть ежегодного оброка: рабов славов, лесных, полевых и морских, собственных воров, кому присудили быть в неволе у Большого Зонги, еду, кожи, товары, железо… и прочее.

Но в этот раз конная, медлительная и неуклюжая масса неожиданно с места пустилась в галоп по проторенной и выстланной камнем дороге. Только тогда и разглядели охранники обмотанные тряпками копыта лошадей, железных сочленений трензелей и прочей металлической навески на воинов. Далее было дело техники. За ударным отрядом, смявшим заслон двинулись четыре колонны связанных цепочкой лошадей. На каждой по две огромных ёмкости с маслом или жиром. Когда отряд «команды поджигателей» уперся в хвосты авангарда, то они начали резать верёвки и вспарывать ёмкости. Рубили кривыми мечами, ножами, кинжалами, торопились. Три четверти настила почти у самых врат на соседний материк удалось залить вязкой и жирной массой. Затем авангард сумел отойти. Специально выделенные лучники подожгли стрелы и метнули по всей длине титанического сооружения, медленно отступая к своему краю. Просохший за лето деревянный мост из живых лиан, корневищ, ветвей и стволов загорелся медленно, но неотвратимо. Если бы не группа выметнувшихся откуда-то сбоку амазонок, то Победу ничто не смогло бы омрачить.

Длина моста пугала невероятной дальностью подвесного чуда. Не менее километра между расколотыми и раздвинутыми между собой краями обоих континентов. Внизу плескалось о камни и скалы разделившее материки море. Узкий пролив разъединял два куска суши. Но деревянные переплетения стелились до самой поверхности моря, как стена вертикальных джунглей двадцатиметровой ширины и тысячеметровой высоты. Мало того ширина дикой арки внизу значительно превышала ширину вверху и более походила на странного вида удлинённую пирамидальную объёмную трапецию. Такое сооружение могло без нагрузки и скрипа выдерживать движение группы многотонных мамонтов, без опаски быть обрушенным в солёную воду пролива.

Пограничники медленно надвигались на отступавшую группу амазонок. Но те не проявляли никакого страха. Как будто так и надо. А ведь впереди пропасть почти в тысячу метров глубиной, заваленная золой и палёным углем. Не будут же они прыгать туда!?

— Не стрелять! Эй ты! Чудо с косой! Вам идти некуда! Отдай нашего командира, и мы отпустим вас с оружием и честью на вашу землю! — Жук ткнул черной от копоти и пропахшей дымом рукой сторону отрезанного теперь от них соседнего континента. Амы выстроились в короткую колонну по два. Последней стояла Ама к спине которой был привязан капитан. Первая пара просто свалилась в прыжке в море! Кентавры прыгали вниз сами. Их хозяйки не удосужились обернуться на предложение о капитуляции.

— ОООХ! — общий вздох удивления, сожаления и уважения, даже для привыкших к самопожертвованию танов картина была слишком необычной. Жуть полёта до воды. Страшный удар и смерть. Вмазали нагайками по крупам, кинулись вдогон, начали стрелять и пограничники, понимая, что — эти Амы и кентавры не сдадутся. Так все и умрут, разбившись о камни или воду. Надо было хоть посмотреть. Завалить последнего с Зубом на крупе не удалось.

— Огонь! — пули может и попали в кого-то. Но кентавры даже по инерции в любом случае падали вниз. Попытка убить последнего или хотя бы подрезать по ногам очередью не удалась. Слишком быстро скакали, качались в седлах, тут и опытному снайперу не попасть, не то, что стрелку.

У края, еле удалось остановить разгорячившихся коней и спешиться. Удивлению танов и пограничников не было предела.

— Падлы! Уходят! Уходят! — ещё в самом начале диверсионной и бессмысленной на первый взгляд атаки Амов Жуков обратил внимание на то, что кентавры были гораздо крупнее тех, которых он видел ранее под задницами Амазонок. Но уму и в голову такое не могло прийти, что величина животно-человеков зависела от того, что по бокам у них были сложенные огромные крылья. Кентавры улетали от преследователей на ту сторону пролива, как легендарные «пегасы». Весь рожок выпустил в гневе командир взвода в сторону улетевших врагов, но они даже и не оглянулись на выстрелы.

— Уходим командир, — похлопал по плечу воевода от хана, — Они не вернутся. Надо менять твою Аму на командира, — подал надежду сержанту кочевник, — иначе могут и в кентавра вростить.

— Чего? Как это вростить?

— А ты думаешь они зверолошадей из кого делают? Пасут табунами? Нет — солдат. Из тех рабов, что мы им отдаём каждый год!

— Ты знал, что они могут летать?

— Нет! Таких — ни разу не видел. Зонги не любят показывать свои тайны тем, кого они покорили. Поехали, надо спешить. Если Ама умрёт — или погибнет в лагере или с ней что случится, то не на кого будет менять вашего воеводу.

— Ты прав тёмник. Поскакали, — погранцы погрозили кулаками той стороне пролива, куда тяжело улетели пятнадцать крылатых кентавров. Плюнули в море под обрывом и двинулись в лагерь. Надо было спешить. Зонги был опасным противником.

* * *

Капитан отходил от яда медленно. Тяжело ворочал головой. Глаза открылись с болью и трудом. Засыпанные грязью и залепленные засохшим потом края глазниц пришлось буквально выцарапывать из плена затвердевшей струпообразной массы. В месте, где он находился, было не очень светло. Пахло ещё хуже. Но когда Олег окончательно привык к освещению, то замер от неожиданности. На него в упор, не мигая двумя сложными и тремя простыми глазами смотрела огромная, не менее размера человека, а может и более Оса или Пчела. Сразу-то было и непонятно. Вначале Олег подумал, что это тигр. Желто-полосатая раскраска брюшка бросилась в глаза ранее, чем мозг собрал в кучу полное изображение того, что перед ним оказалось.

Четыре перепончатых крыла, как лопасти палубного вертолёта были сложены на спине. Насекомое просто стояло на средних и задних лапах и ожидало реакции попавшего к нему в деревянную клетку — человека. Передними, подвижными ножками полосатое чудовище деловито чистило жвалы, внутренние и внешние губы и хоботок. Фасетки сложных глаз умножали и уменьшали изображение капитана, отражая его как в тысячах шестигранных зеркал. Усики на голове осы-пчелы прокрутились по полукругу, ощупывая пространство перед живым и новым собратом по несчастью. Суставы ног неестественно вывернутые для человека, заканчивались мягкими подушечками с присосками и хитиновыми наверное коготками. Только в размерах этого чудища когти более походили на медвежьи. Черный хитин ножищ сверкал отблесками слабенького света, как надраенные доспехи средневекового рыцаря. Передние «ножки» чудища заканчивались четырёхпалыми отростками очень похожими на ладонь человека. Некоторые места на груди, голове и ногах были покрыты черной чешуёй.

— Что, человек, страшно видеть своих предшественников по эволюции? — впечатление было, словно голос летел отовсюду со стороны каждой стены округлого помещения к центру, где сидел на полу оценивая ситуацию Олег. От неожиданности капитан отполз подальше от титанического насекомого. В ответ перепончатокрылое чудище зачмокало хоботком, и защёлкало внешними жвалами, клацая, когда хитин огромных челюстей соприкасался между собой. Звук этот не понравился Зубову больше всего. Мозг отметил, что, судя по стуку, жвалы состоят из очень крепкого и твердого материала. Вибрация в конце придавала металлический привкус звуковой волне сорвавшейся с краёв крюкообразных и жутких челюстей монстра.

«Тигра Летающая Саблезубая, мля. Сожрёт ещё. Пистолет Стечкина бы сюда?», — с тоской подумал Зуб, прижимаясь спиной к прочной, гладкой и без единой щели деревянной стене куполообразной тюрьмы. Шархнул по одежде. Разгрузку опустошили, но не сняли. В карманах не было ни одного предмета. Ремень на брюках афганки отсутствовал. Кепки тоже не было. «Потерял наверно», — подумал Зубов. Ботинки на ногах остались. — «Ну, хоть не голый», — сделал первый положительный вывод капитан и усмехнулся.

— Каких ещё предшественников? Ты кто? — ответ не заставил себя долго ждать. Голос казалось раздавался и шёл от всех стен сразу.

— А ты не в курсе? Вот пчёлки до нас с тобой на планете и правили. А я Большой Зонги. Слышал наверно? — пчелища на голос не реагировала — продолжала чистить громадную голову, особое внимание, уделяя усикам в хороший шланг толщиной и длинной не менее полуметра.

— Ага, слышал. Узурпатор местный. Меня просветили таны и славы, — утер грязь с лица правой ладонью и рукавом капитан, — Пытать-мучить будешь? — кивнул на милую зверушку напротив офицер пограничных войск КГБ СССР. Пчелища снова зачмокала хоботком и жутковато заклацала жвалами. Толи радуясь предположению, то-ли насмехаясь над глупостью узника-новичка. Больше всего Олегу понравилось, что насекомо-животное дышало как человек полосатым как шкура тигра брюшком. А вот не понравилось высунувшееся на секунду жало, более похожее на длинный и неширокий, изогнутый клинок. Живой и отравленный стилет тут же спрятался внутрь осиной задницы, как бы испугавшись того, что показался на глаза капитану.

— Зачем? У меня на тебя другие планы — человек.

— Меняться будем на твою псину, что мы в плен взяли? — надежда была, но Зонги быстро «опустил капитана на землю».

— У меня таких «человеческих сучек» целая армия, а вот таких как ты — ни одного. Интересно, как Разг с тобой уживётся?

— Это ещё кто?

— Твой сокамерник. Разведчик страны южного континентального Роя. Долетался над океаном, попал в шквал, ливень и свалился в море. Свернулся в клубок, чтоб не утонуть. Выплыл. А тут англы. Они его сетками и отловили, разоружили и подарили мне. За выкуп конечно. Он им ни к чему. А нам нужен. Красавец, а?

— Да уж, не лошадь, — Пчёл, услышав ответ, перестал чмокать и щёлкать, и замолчал, — Он, что нас понимает? Ты вообще где? Вышел бы — показался? А то как-то неприлично. Ты меня видишь, а я тебя только слышу? — Оса-пчела присела и отступила к стене. Только тут Олег заметил, что обе пары крыльев насекоможивотного, связаны у основания чем-то похожим более на оковы толщиной в руку, — Боишься «пчёлку», Зонги? — осторожно осмелел Олег.

— Ты тоже её боишься. А ведь ничего про неё не знаешь ещё? А, человек? А я про неё знаю всё. Может я тобой — покормить его хочу? — мороз по коже, кровь к лицу. Сердце дернулось. Олег сдержался от паники.

— А это он или она?

— Это они! — Олег ни черта не понял в ответе.

— Как это — они?

— Ну, вот как хочешь, так и думай, но это существо множественное. Да, Разг, на кого нас Создатели променяли? А? Совсем несведущ этот слизняк из воды? Как только выживает на планете такая особь? — ответ проскрипел в голове у Олега так, как будто туда вставили громкоговоритель.

— Они поумней тебя — Зонги. Раз сделали — значит нужен. Тебя же — вершину их творения — не достать в подземельях лесного континента. А мы у них про запас, если разочаруются в тебе и этих мягкотелых — из воды и соли собранных, — Большой Зонги был в хорошем настроении.

— Разговорился! Скрипучка! Поболтай ещё — уморю голодом и сделаю чучело — пугать людишек на соседнем материке. Или продам назад англам, — язвительный и не сломленный неволей скрип в ответ повторился.

— Не продашь, и чучело — не сделаешь. Рой знает — где я. Если тронешь — найдут способ отомстить. Моя жизнь — мелочь для семьи. Для семьи — важнее свершения и прецедент. Тогда будущее для нас открыто. А от оружия Роя тебе спрятаться не удастся, сколько не дрессируй этих обрезанных человеческих маток, — скрип в голове капитана прекратился, зато насекомое снова зачмокало и защёлкало у стены ещё более быстро, чем ранее.

«Смеётся что-ли? — подумал Олег, — «Насекомое? Ох и зоопарк! Сожрут и не подавятся! Этот вон, какой здоровый — бык пчелиный. А тот, вообще наверно с мамонта размером! Большой, же, Зоонги — зараза!» — мысленно усмехнулся офицер.

— Не бойся. Я не заразен. Просто опасен. Насчёт сожрут: не знаю — пусть Разг решает пока, что с тобой делать. Поживи ещё, человек. Может, и пригодишься — кентавра например, из тебя сделаю. Умный. Полезным будешь. Пока отдыхай. Удачного сосуществования. Я скоро вернусь. Дела. Мост сожгли — надо новый готовить, выращивать.

— Гуд бай, невидимка, — как ни странно, а под ногами у пограничника был песок. Хоть и сидели они вместе увеличенным насекомым, судя по всему — в большом конусообразном строении с окошком в вершине, — Чем не тюрьма. Ну, что Разг — общаться будем? — От ответного движения «тигровой осы» Олег отпрянул и стукнулся головой о твердость деревянной стенки, настолько подтверждающий происшедшее кивок жутковатой головой монстра был очеловеченным действием.

Тигропчела — так быстро прошуршала сочленениями шести ног к освещённому кругу в центре кольца стен, что у Олега волосы встали на голове дыбом короткой причёски и зашевелились от восприятия возможностей этого сладкоежки. Однако Разг не собирался обедать человечинкой. Он что- то быстро стал рисовать на песке правой передней ногой, разжав свернутую в комок, эластичную четырёхпалую ладошку с чешуйчатой кожей.

На песке хорошо был вырисован сам Разг и связанные деревянными кандалами перепончатые крылья. Разг загадочно и таинственно «промолчал» и отошёл от рисунка, чтоб человек смог не боясь разглядеть картинку…пришлось подойти ближе.

Изображение рисовало сидящего верхом на «тигропчеле» Олега. Причем руками он развязывал или рвал кандалы на крыльях насекомого. Следующий кадр показывал, как полосатый пчёл улетает через отверстие в конусе из тюрьмы-пирамиды.

— А я где? — покачал головой капитан, — нет, так не пойдёт. «Я вот здесь у тебя на спине. И мы вместе летим отсюда, — поясняла позицию пограничника в плане побега зверюги стрелка перемещающая фигурку на спину улетающему из тюряги любителю мёда.

Пчёл подошёл, посмотрел на стрелки. Покачал головищей с пятью глазами. Постоял в раздумье и кивнул соглашаясь.

— А чо молча-то? — поинтересовался шёпотом Олег. Пчела не ответила, а протянула переднюю лапу к голове Олега и показала на ухо, затем ткнула развернутой чернотой чешуйчатого отростка в псевдокоже на стены клетки, — А — понял. Подслушивают. А не сожрёшь? — в ответ тигроос зачмокал хоботом и заклацал жвалами, махая внешними и внутренними вспомогательными губами, как ладошками внутрь не очень привлекательного рта, — ага — очень смешно. Ну, давай как тут на тебя залезать? Как конь рослый, блин! Поменьше ростом разведчиков не было у вас там в Рое?

* * *

Тигропчёл затрясся насмехаясь в очередной раз над несовершенством человеческого организма. Олегу пришлось подождать когда мыслящее насекомое перестанет эмоционально выражаться и успокоится.

— Слышь ты — зебра летающая, — хорош ржать! Ты и так весь скользкий, как облизанная кость после полировки! Так ещё и прыгаешь как вибратор, — «это я наверно про вибратор зря сказал» — подумал Олег но было поздно.

— Сам-то «червяк ходячий», даже залезть не можешь без лесенки. Слева заходи — ты ж правша. Как вас только Создатели терпят? — раздалось в голове, — лезь уже — «недоразвитый», — Разг не остался в долгу, но помощь оказал. Подставил как ступеньку мощный изгиб средней ноги и предупредил, — осторожно ходи по крыльям. Тут у меня запасных нет.

— Так может, я тебе на голову залезу? — капитан мыслил логично и предлагал без всякой задней мысли не трогать лишним движением драгоценные перепончатые отростки зря. Иначе к браслетам на спине Пчелы было не подобраться.

— Сдурел червяк! У меня там глаза! — отмёл «смелую», но опасную идею Разг.

— Я их курткой накрою! И сяду сверху! Как раз к деревяхе дотянусь! Что ты так переживаешь?

— Вот по своим глазами и ходи, и сиди и лежи на них, изобретатель. А по моим — жало тебе с ядом, а не прогулка. Сказано — лезь на крылья! Это не пергамент, они крепкие — двадцать таких как ты выдержат! Хватит думать — лезь человек!

— Слышь Разг, меня Олегом зовут! — средняя нога насекомо-животного легко закинула восьмидесятикилограммового Зубова на сложенные в четыре слоя крылья, — Ооп! Не двигайся. А то свалюсь, — предупредил капитан сокамерника.

— Ох, ты и медленный Орлег, — имя Зубова правильно выговорить Разгу не удалось, — У вас все такие в Рое?

— Какие? — не заметил подвоха офицер.

— Тормоза, — неожиданно выплюнул чуждое понятие тигропчёл.

— А ты откуда про нашу технику знаешь?

— От тебя.

— Не понял? — устроился перед деревяхой сковавшей основание крыльев Зуб.

— Хватит болтать — можешь освободить? — летающая зебра явно увиливала от ответа и торопила приближение момента свободы.

— Так откуда знаешь? Не объяснишь — не помогу! — нагло начал шантажировать Зуб, пользуясь своей необходимостью.

— У тебя очень примитивная защита в обоих полушариях мозга.

— Ты что залез в мою память без разрешения?

— А у меня был выбор? Ты будешь делать дело или будешь сотрясать воздух хоботком во рту? — руками замысловатую конструкцию разомкнуть никак не удавалось. Олег раскачивал, тряс, пытался прокрутить, развести, но деревянные кандалы держались крепко.

— Слышь, ты, летающая мечта пчеловода, — взмок от усилий капитан и задышал, как паровоз перед троганием состава с места в неизвестный путь, — крепка дерюжка, никак не совладаю, однако. Может камень, какой есть перетереть, или хоть риску углубить, а то гнётся, зараза, и не ломается. Раззг раздумывал не долго. Олег почувствовал короткое движение и услышал неприятный хруст, пчёл качнулся, выдохнул и протянул что-то в правой передней лапе себе за спину.

В четырёхпалой, черной ладони покрытой сверху хитиновой броней-чешуёй был мокрый от внутренней жидкости один из жвал выдранный живьём из рта Раззга.

— Спятил, идиот! Ты что делаешь? Помрёшь! Господи! Самосадист хренов! Как потом лететь будешь? — вытаращил глаза Олег. Насекомый чуть присел назад приложив левую переднюю лапу к зияющей прорехе в том месте где у хомо сапиенс находится правая челюсть.

— Бери человек. Чтоб лететь рот не нужен. А если получится в Рое и не такое могут починить, — сплюнул желтоватой жидкостью Раззг, — давай — пили, а то вернётся Зонги и передумает.

— А ты меня вообще поднять то сможешь? — усомнился Зубов, прилаживая к веригам кривую пилку. Хитиновые зубцы оказались очень острыми, твёрдыми и хорошо дербанили поперёк деревяху, что сковывала крылья. Мелкие щепки полетели на желтый и черный мех тигропчёла.

— Ты вообще про пчёл что знаешь — гигантский червяк?

— Сам ты червяк, — вжикал раз за разом неудобной пилой Олег, боясь задеть сочленения крыла с суставом плечевой сумки мыслящего насекомого, — я вообще-то скелет имею внутренний, хордовые мы. А вы у нас вместо инструмента для работы существуете.

— Чего? — усомнился Раззг, — да я тебя одной передней левой размажу по стене, вода ходячая.

— Ты не переживай, — почти на половину распилил верхнюю половину сложной конструкции Зубов, — мы вас ещё в медицине используем: там яд выделяем, мёд, воск, пыльцу и прочее. Так что полезные вы у нас насекомые, — подумал о тараканах с усами Олег.

— Ты не ёрничай, кальцийхлорашдвао, а то — как ужалю, будет тебе и медицина, и сладенькое и на горячее останется, — послал свои собственные ироничные издёвки в мозг человека и пугнул Зубова Раззг, — Долго ещё?

— Щас, погоди зебра, отдохну — крепкая древесина — руки устали. Уух. Тебе там не болит по живому зубы то рвать? — пожалел коллегу по несчастью Олег.

— Болит. Потерплю. Свобода дороже. Рой — ждёт информацию, — оправдал своё самопожертвование крылатый разведчик.

— А, так ты не для себя значит? Для роя стараешься? — уточнил капитан, расслабляя мышцы.

— Ты вроде тоже солдат и для своего Роя жизнью рискуешь? — чуть повернул голову так чтоб зацепить силуэт офицера полем зрения глаза на лбу Раззг.

— Да тут мы с тобой похожи. Давай если зацеплю — кричи.

— Ладно, — мысленно усмехнулся пчёл, — крикну, услышишь. Пили — дровосек.

— Снова в голову лезешь?

— Нет — видел как они наш лес пытались рубить. Ну и влез кое кому в голову без спроса.

— Они? Кто они?

— Англы. Прорвались раз и накинулись на реликтовый посев у моря.

— И что?

— Мы их, как это по вашему — утилизировали. Несколько особей для изучения оставили. А остальных бойцы порвали во время рубки.

— Так у вас ещё и бойцы есть?

— Есть — воины.

— Они что особенные? Не такие как ты?

— Такие, только тяжелее и больше раза в три.

— Больше? Куда больше-то?

— Зато я могу в пять раз дальше лететь на одном джеде.

— А джед это что? — прищурился Зуб и смахнул пот со лба.

— Запас сахаробразного, как бы «топлива» по вашему. У меня он больше, вес меньше — лечу дальше и быстрее, работаю дольше… — разведка дело — хлопотное.

— Снова в голову лезешь?

— Нет. Тут слав до тебя был. Похож очень. Смелый парень.

— А что был?

— Закентаврили его… соображаешь? — крутнул усиками на голове в разные стороны пчёлоос.

— Да ну? Это как?

— Как, как — ты не отрывайся Орлег, пили, — потребовала «пчёлка» и продолжили разъяснять, — Взяли и сунули на «ферму Зонги», а вышел уже с другим мозгом, мыслями и телом.

— А что ты там трындел про то, что мол вы наши предки? А Зонги вообще после вас был?

— Много хочешь знать человек за один раз. Давай вначале вырвемся из конуса-клетки.

— Лады. Ооп! — деревяшки с шорохом прошелестели по меху насекомого, стукнули о хитин сочленения средней ноги и тихо бухнулись в песок под Раззгом.

— Слезай, — попросил устало летающий тигр замершего на спине Олега, — надо мышцы крыльев размять. Затекли.

— Слово дай, что без меня не смоешься! А то…,- острый наконечник вырванного жвала упёрся в голову пчелы за средним лобным простым глазом.

— Клянусь Роем, — не раздумывая согласился Раззг, замерев на месте. Олег слез со спины и протянул острый, изогнутый и пилообразный кусок хитина хозяину.

— На. А то помрёшь ещё от голода, -.

— Не веришь?

— А то ты не умеешь врать?

— Не не умею — не могу. Это у вас можно. У нас не получается. Этот процесс ДНК не предусмотрен.

— А про ДНК откуда? — удивился Зуб.

— В школе пчелиной на пятёрки учился, — ехидно зачмокал Раззг хоботком.

— Слышь ты — тигрозебра с крыльями. Улетать будем или болтать без толку? — склонил голову набок Олег рассматривая три простых глаза пчёла.

— Сначала полезем, — качнул передней правой конечностью насекомый.

— Куууда? — Поднял голову вверх и уперся взглядом в круглое оконце в вышине офицер.

— Вверх по стене, — спокойно стряхнул стружки со среднего сочленения хитина летающий тигр.

— Как? — прищурился человек в сомнениях

— На моих присосках и когтях, — недовольный допросом, коротко ответил Раззг.

— А я?

— Ты на мне — за «талию» держись, хмыкнул в голове у Зубова тигропчёл.

— Угу, — окинул гладкую талию взглядом капитан и сомнительно покачал головой.

— Не бойся, если что — подхвачу, — успокоил солдата пчёл, — потом попробуем открыть или сломать отверстие выхода. Ну, а дальше — полетим. Если великий Жмяк даст.

— А куда? И кто такой Жмяк?

— Там на верху — видно будет. И солнце, и звёзды, и поле планеты и ландшафт. Куда короче — туда и полетим. Или к твоим или к моим. У меня джеда мало — совсем плохо кормили. А Жмяк это как у вас, людишек, бог. Только он у нас без храмов обходится, — как то даже философски лениво возвышенно проскрипел в голове Зубова «голос» собеседника.

— Так может, полетим к выходу? — предложил Олег, но заметочку про религию насекомых себе в память оставил… Жмяк у них, видите ли, выше создателя?

— Экономить надо — полезем, присоски будут хорошо держать, — опустил Олега на песчаный пол из раздумий Раззг.

— Не врёшь? — испугался офицер высоты и отсутствия альпинистского снаряжения.

— Снова ты за своё, человек? Сомневаешься — оставайся. Как тебя только в вашу армию взяли? — уколол жалостью летающий тигр.

— У нас говорят: «семь раз отмерь», — угрюмо процедил капитан мыслями, вполне выразив тоном окраску своих раздумий.

— А я тут по-твоему целый год, чем занимался? — снова зачмокал хоботком Раззг.

— Слушай, философ, а я вешу почти восемьдесят килограмм, потянешь?

— Могу поднять двадцатикратный собственный вес и перенести на дальность десяти тысяч длин тела с полной заправкой джеда. Устроит? — пчела повернулась головой к Олегу, прошуршав по песку и стена за брюшков темной шероховатостью оттенила желтые полосы раскраски.

— А сколько его у тебя этого самого «джема»?

— Пятнадцать частей вместо ста, — грустно вздохнул в такт передаваемым мыслям Раззг, — но если найдём по дороге что пожрать могу преобразовать любую свежую органику, белки и сахара.

— То есть, ты меня сожрёшь по дороге, чтоб долететь к своим?

— Какой же ты не соответствующий уровню Роя!

— А ты поясни. — Я даже если тебя переработаю — до своих ульев не долечу. Придётся к твоим лететь, вода ты солёная, а не разумная ткань, — если это была ирония, то Олег её уловил.

Р.S.

В текст специально заложены логические, географические и прочие ошибки.

Оглавление

Поляков Михаил Сергеевич Записки офицера погранвойск

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5, непонятная Точка лагранжа

  Глава 6, новая «Откуда взялись»

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10. Наши времена. Земля

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13 На Земле. Продолжение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg