«Вторые руки»

Генри Лайон Олди Вторые руки

Справедливости ищешь? Наплюй и забудь!

Богатей или нищий? Наплюй и забудь!

Захотелось весы привести в равновесье?

В одну чашу наплюй, про вторую забудь.

Пацан Хайям

Действующие лица:

Лавочник

Хомо Дозяйка

Блин Поприколу

Околоточная

Подержанные вещи

Явление первое

На сцене – вещи и Лавочник

Глаза у Лавочника завязаны поясом, напоминающим пояс от кимоно: длинный, узкий, концы свисают сзади двумя косами. На поясе нарисованы два глаза, там, где им, собственно, и полагается быть. Поверх повязки Лавочник носит очки в роговой оправе, с толстыми стеклами.

Все пространство заставлено стойками с подержанной одеждой. Видно, что вещи недорогие, вышедшие из моды. Складывается впечатление, что владельцу было лень сортировать товар: ратиновые пальто соседствуют с халатиками из линялого ситца, джинсы – с рубашками и кофтами, платья – с мужскими жилетами, вытертая кожаная куртка примостилась возле кимоно для дзюдо, застиранного донельзя. Под самым потолком укреплена большая вывеска «Second hand»; из-под нее свешивается лампа под жестяным абажуром на белом двужильном шнуре. Свет тусклый, мертвый.

Тишина.

Лавочник (сидя за столом и уставясь перед собой, голосом сомнамбулы или телефонного автоответчика). День – ночь, сутки прочь. День – ночь, сутки прочь. День – ночь… (Внезапно истерически кричит.) Прочь!!!

Легкий сквозняк пробегает меж стойками.

Колышутся вещи – чуть-чуть.

Кажется, что в тишине, на самой границе слышимости, возникает смутный шум голосов, музыка, чтобы почти сразу умолкнуть.

Лавочник (вытирая разом вспотевший лоб). Извините. Извините, пожалуйста. Я не хотел. Нервы ни к черту. Сейчас будем начинать. Просто вы так тихо собрались… Я не заметил.

Встает, снимает очки, протирает стекла платочком и вновь надевает. Смотрит в зал: внимательно, пристально. Он не производит впечатление слепого ни движениями, ни поведением. Минута другая, и про чудной пояс-повязку начинаешь забывать.

Лавочник. Здравствуйте. Вы, наверное, уже заждались. Не сочтите меня грубияном, но я нарушу традицию и не стану молить почтенную публику о снисхождении. Спросите: почему? Ну, во-первых, я не верю в снисхождение. Во-вторых, разучился молить. Очень глупо выгляжу: молю, молю, а толку… И в-третьих, снизойти ко мне все равно не в вашей власти. Публика есть публика, этим все сказано. Поэтому мы просто начнем. Ладно? Только скажите, я очень прошу вас, скажите: там, снаружи, вечер? У вас – вечер? Поздний?! Скажите, что вам стоит… Вечер, да? Скоро звезды? Ночь?!

Сквозняк.

Трепет вещей.

Голоса вдалеке. Где-то один раз бьет колокол.

Лавочник жестами показывает, что не хотел ничего дурного. Тишина. Он выбирается из-за стола и начинает бродить по сцене, трогая товар.

Лавочник. Это хорошие вещи. Сюда мало кто заходит, но это ничего не значит. Они просто не понимают. Это очень хорошие вещи. В них чувствуется сердце. Готовое забиться, едва вторые руки – ваши или чьи-нибудь еще – тронут ткань, расправят складки. Да, их уже носили. Ну и что? Вот превосходная куртка. (Берет кожаную куртку, вертит.) Это был мелкий рэкетир по кличке Шелупонь. Ларьки, магазинчики, попытка выбиться в люди – он под людьми понимал что-то свое, поэтому, наверное, не выбился. Жизнь как жизнь, не хуже, не лучше прочих. Правда, часть его знакомых полагала иначе…

Раскачивается лампа на шнуре.

Скрипит в руках Лавочника куртка из кожи.

Возникает шум улицы: шуршат машины, людской гомон сливается в один неразборчивый хор. Слышны удары кулаков по боксерской груше, шум улицы исчезает, сменившись командами тренера: «Резче! Резче, тюха! Джебб справа, нырнул, и в голову!» Тренер захлебывается, начинается пьяный кабак: саксофон, женский смех, «Официант! Еще триста „Охотничьей!“, кто-то истошно кричит: „Не бей! Не бей меня!“

Сухой выстрел.

Лавочник. Да, рано умер. Рано и глупо. Многие считают это недостатком, но я бы поспорил с таким опрометчивым мнением. Да, я поспорил бы. Хорошая куртка, еще вполне послужит. Не раз, не два. А это была учительница. (Берет костюм из кримплена – юбка с жакетом. Жакет украшен дешевой брошью.) Русский язык и литература. Школьники дразнили ее Любрыской. Но любили: она мало задавала на дом. Любовь Борисовна Игнатова, звезд с неба не хватала, но по программе – вполне. Втайне читала Симону Вилар. Ненавидела Льва Толстого: тоже втайне. Заветная мечта: выйти на пенсию и отоспаться. Муж, двое детей. Внуки. На пенсии отсыпалась два месяца, потом вернулась в школу – на полставки. Вела факультатив…

Гвалт буйной, школярской переменки. «Марь Ванна, он меня линейкой!», топот ног, вкусные удары портфелями по спинам, «8-А! Сдать тетради! 8-А, кому сказано!..» Всплывает назойливое: «В творчестве Чехова красной нитью проходит…» Стихая, гвалт переходит в программу телевизионных новостей. Заглушая голос диктора: «Любочка!

Накапай мне валокордину…».

Хнычет младенец, над ним сюсюкает бабушка. Сирена «Скорой помощи».

Траурный марш Шопена.

Плачут соседки, одновременно договариваясь, кто будет печь блины для поминок.

Лавочник (вешая костюм обратно). Отдохните, Любовь Борисовна. Сейчас вы вправе отдохнуть. Здесь тихо, спокойно. И Лев Толстой никого не интересует, вместе с вашим отношением к классику. Я уже говорил, что к нам редко заходят? А это… (Тянется к кимоно или к пальто с каракулевым воротником, не выбрав, что именно возьмет. И опаздывает.) Это, знаете ли…

Кто-то входит в боковую дверь. Вглядывается в смутную серость лавки.

Машинально нащупав на стене выключатель, щелкает клавишей.

Яркий, бьющий по глазам свет.

Сквозняк превращается в ураганный ветер. Трепещут полы плащей, раскачиваются костюмы. Платья делаются флагами, шлепают брючины джинсов. Вся лавка гуляет, плещет, вскидывается. Какофония звуков: «Миллион алых роз» сменяется увертюрой к «Аиде», гудят паровозы, «Взвод! На месте шагом…», «Милая, ты даже не знаешь…», в пять тысяч глоток: «Го-о-ол!!!», «Разыгрывается тираж…», «Пирожки! Горяченькие!»; взлетает ракета, бьют автоматы, «Поезд отправляется! Следующая станция…», в подземном переходе слепой певец тянет:

«Ой, у лузi, у лузi червона калына…»

Лавочник, не торопясь, подходит к двери и выключает общий свет.

Тишина.

Раскачивается лампа на шнуре.

Явление второе

Лавочник, вещи и Хомо Дозяйка

Хомо Дозяйка (неопределенного возраста, застенчива и испуганна). Ой… Извините! Извините, пожалуйста! Я не хотела…

Лавочник. Пустяки, не стоит. Все в порядке, я сам так делаю. Дважды: перед открытием и после закрытия. Вещи нужно проветривать, иначе они плесневеют. А кому охота целую жизнь нюхать плесень? Это только поначалу пугает, а потом привыкаешь, и ничего… Даже интересно. Хотите чаю?

Хомо Дозяйка. Чаю? Если вас не затруднит…

Лавочник берет со стола заварной чайничек. Наливает полную чашку.

Лавочник. Прошу вас. Выпейте.

Хомо Дозяйка. А вы?

Лавочник. А мне не надо.

Хомо Дозяйка (участливо). Сердце? Желудок?

Лавочник (протирает очки, потом зачем-то поправляет глазную повязку. Стягивает потуже узел на затылке). Ах, если бы… Судите сами. (Делает глоток, отхлебнув прямо из носика чайничка; некоторое время, раздув щеки, катает чай во рту. Лицо его удивительно: так склеротик тщетно пытается вспомнить имя собственной дочери. Не вспомнив, выплевывает чай на пол.) Сами видите. Нет, мне не надо. Лучше так, без чая. Пейте сами.

Хомо Дозяйка. Тогда зачем у вас на столе заварной чайничек? Да еще полный? Ой, простите, это не мое дело.

Лавочник. Вы совершенно зря просите прощения. Я не обиделся. Как вас зовут?

Хомо Дозяйка. Не помню. Это смешно, да?

Лавочник. Нет. Не смешно. Здесь никто не помнит. А некоторые врут. Дескать, Инга или Алевтина. Или Бритни Спирс. Только по глазам все равно видно: врут. Придумали, чтоб не быть без имени. Хотите, мы и вам придумаем?

Хомо Дозяйка. Придумайте. Если вам не трудно. Знаете, странно, когда без имени. Словно обокрали.

Лавочник. Хорошо. Я буду звать вас: Хомо Дозяйка.

Хомо Дозяйка. Домохозяйка?

Лавочник. Почти. Мы обобщим простую домохозяйку до целого вида. Кухня, подгузники, уборка, походы в магазин. День – ночь, сутки прочь. Семья превыше всего. Котлеты, борщ. Я угадал?

Хомо Дозяйка. Да. Угадали.

Лавочник. С сегодняшнего дня вы Хомо Дозяйка.

Хомо Дозяйка. А вы?

Лавочник. А я – Лавочник.

Хомо Дозяйка. Тоже вид? Обобщение?

Лавочник (грустно). Увы, нет. Я сам по себе. Вам что-нибудь подобрать? Из вещей?

Хомо Дозяйка долго не отвечает, отправившись бродить между стойками. В одной руке у нее – чашка чая. Трогать вещи она опасается.

Просто смотрит.

Лавочник ей не мешает.

Легкий сквозняк гуляет вслед за женщиной.

Хомо Дозяйка (скорее себе, чем Лавочнику). Странно у вас. Я имею в виду, не в вашей лавке, а вообще. Понимаете, я лежала в больнице. Гипертонический криз. Врачи обещали: скоро домой отпустят. И вдруг ваши заходят. Я сперва решила: обход, а потом пригляделась – нет, ваши. Не обход. Это сразу понятно, когда ваши.

Стеснительно улыбаясь, она показывает на глазную повязку Лавочника. Он кивает: ничего, мол, все в порядке, я понимаю.

Женщина тоже кивает.

Хомо Дозяйка. Смеются, говорят: «Встань, мол, иди!» Встала, пошла. Выбрались на улицу: город. Как везде. Разве что душно. И тускло: ни день, ни ночь.

Лавочник (тихо). День – ночь, сутки прочь…

Хомо Дозяйка. Вот-вот. У вас тут что, всегда так?

Лавочник. Всегда. А у вас?

Хомо Дозяйка (подумав). Выходит, теперь и у меня – так. Как у вас. Короче, явились мы в банк: администрация, пенсионные вклады, срочные… На вас, говорят, счет открыт. Еще с рождения. Я документы изучила: не счет, слезы. Восемнадцать рублей пятьдесят копеек. У меня дома на сберкнижке столько же лежало. И еще эта кофточка. (Показывает вязаную кофточку, которую держит в свободной руке. Отхлебывает чаю.) Взамен всего прошлого – борща, детей, стирки! – кофточка. Акрил пополам с шерстью. Я спрашиваю: почему так мало? А они хиханьки строят: больше, значит, не заработала. Нет, я понимаю: не героиня, не монашка. Не воспитательница из детсада, наконец. Но детей рожала!.. Нищим подавала… иногда. Мужу не изменяла. И в итоге: восемнадцать пятьдесят. Ах да, еще билет муниципальной лотереи! (Показывает билет.) В нагрузку. Будто я не знаю, на что годны все эти лотереи! Кофточка, жалкие гроши и лотерея! Разве это справедливо?!

Лавочник (со странной интонацией, словно собеседница сморозила отчаянную глупость, и теперь надо сглаживать ситуацию). Нет. Это несправедливо.

Хомо Дозяйка. Вот. И вы со мной согласны. И девочки из общежития. Меня в общежитие поселили, для малоимущих. Тараканы, туалет в конце коридора. Одна радость: компания хорошая. В комнате. Продавщица из Военторга, управдомша – она грубая, но добрая. Знаете, часто бывает: снаружи короста, шипы, а внутри… Еще парикмахерша, блондинка. Толстая. Элеонора Робертовна. Врет, наверное: вы сказали, здесь многие врут, будто помнят имена. Жалуется все время: молодой ушла, то не успела, это не попробовала. Я ей говорю: Эля, брось плакаться. Я вот всего напробовалась, вдосталь. По самое горло. А жила – будто не жила…

Лавочник срывает очки. Держит их на отлете словно оружие. Движения его становятся нервными, порывистыми, он быстро идет к женщине, еще сдерживаясь…

Нет.

Не выдержал.

Лавочник (громко, разгневанно). Прекратите! Перестаньте! Как вы можете?!

Хомо Дозяйка (скорее удивлена, чем испугана). Что? Что прекратить? Я ничего…

Лавочник. Как вы можете такое говорить! Вы сами не понимаете, что сейчас сказали! Будто не жила… Вам надо глаза завязать! Навсегда! Потому что вы слепая! И глухая в придачу! Отдайте мой чай! Верните сейчас же!

Хомо Дозяйка (пятясь). Я, наверное, лучше пойду, да? Все, ухожу, ухожу… Вот ваш чай. Забирайте.

Лавочник. Дура! Боже, что за дура набитая!

Хомо Дозяйка. Не кричите, ради всего святого. Я боюсь, когда кричат. А чай – вот он. Я полчашки, правда, выпила. Вы извините, я в магазине куплю целую пачку и верну. Честно, верну, не сомневайтесь…

Лавочник (остыв). Извините. Извините меня. Прошу вас, не сердитесь, со мной бывает: разойдусь на пустом месте… Это нервы. Это все нервы. Ну какой чай? Что вы купите? У вас и денег-то в обрез, раз сюда явились. Угадал?

Хомо Дозяйка. Угадали. Не то слово – в обрез. В столовой поела – пятерки как не бывало. Дерут у вас… Мелочь осталась и кофточка. Акрил пополам с шерстью. Ах да, я уже говорила… Вы мне поможете подобрать что-нибудь недорогое? Парикмахерша говорила, у вас всегда найдется…

Лавочник. Конечно. Я помогу.

Хомо Дозяйка (доверительно, словно вспышка Лавочника их сблизила вопреки очевидному). Знаете, на меня муж кричал точь-в-точь как вы. Он футбол смотрит, а я из кухни зову ужинать. Раз позову, два… А муж прямо вскипит: «Дура!» В сущности, он прав: угловой подают или пенальти, а тут жена с ужином. Я привыкла. Родное что-то… домом пахнет. Ладно, проехали. Давайте поищем что-нибудь неброское, простенькое. Но добротное. Очень уж не хочется, чтоб быстро сносилось. Вот, например, этот халатик. У меня хватит на него денег?

Лавочник. Не знаю. Надо взвешивать. А примерить сперва не хотите?

Хомо Дозяйка. А можно?

Лавочник. Нужно. В конце концов не пустяк покупаете. Серьезная вещь, надолго. Потом и пожалеешь, а поздно.

Хомо Дозяйка вместо халатика робко берет с вешалки платье – строгое, закрытое, с кружевным воротничком.

Хомо Дозяйка. Где у вас примерочная?

Лавочник. Вон, в углу. Вы сперва просто приложите: вдруг не понравится? Фасон, ткань… Куда спешить? Я так думаю, у вас еще есть время. Вы у нас давно?

Хомо Дозяйка. Н-нет. Кажется, недавно. У вас трудно понять: ни ночь, ни день. Вчера, наверное, пришла. Или позавчера. (Прикладывает платье, ищет глазами зеркало и, не найдя, решительно уходит в примерочную. Шелест задернутой шторы. Голос женщины слышен глухо, но отчетливо.) Фасон вроде славненький… со вкусом.

Лавочник. Не жмет? Вы не торопитесь, вы хорошенько подумайте…

Сквозняк.

Звуки работающего кафе: легкая музыка, звяканье посуды. Громко откупорилась бутылка шампанского. «Лидочка, антрекот два раза!» Хлопает дверца духовки, течет вода из крана: звуки из зала переместились на кухню. Стучит нож, нарезая овощи.

Хомо Дозяйка. Ой, только не это! Как жалко, мне уже почти подошло…

Женщина возвращается, неся платье.

Лавочник. Не по душе?

Хомо Дозяйка. Вы понимаете: и ткань, и фасон… Но ведь она – повариха! В кафе «Блюз». Всю жизнь за плитой. И я – повариха. Кулинарный техникум, потом столовка. Биточки, тефтели… Суп-лапша с курицей. Нет, я не выдержу больше!

Лавочник. А я решил, что вы – домохозяйка…

Хомо Дозяйка. Правильно решили. Мы же условились: обобщаем. В сущности, домохозяйка. Бывшая повариха. Увы, это платье мне жмет. Жаль, жаль… Это мама настояла, на кулинарном. Сказала: вечная профессия. А я хотела быть учительницей. У вас нет чего-нибудь учительского?

Лавочник. Есть. Вот костюмчик. Русский язык и литература. До самой пенсии, и немножко после.

Женщина не спешит брать костюм.

Хомо Дозяйка (доверительно). Вы, я вижу, хороший человек. Отзывчивый. Скажите, только честно: оно так и будет? В точности? Как было у этой, которая костюм носила?

Лавочник. Нет. Не в точности. Костюм ее, а носить вы станете. Может, после пенсии не пойдете на полставки. Может, полюбите Толстого. Или втайне увлечетесь фантастикой. Перейдете в районо. Или еще что. Тут скорее общий покрой, а остальное – за вами.

Хомо Дозяйка. А-а… Спасибо, успокоили. Не хотелось бы, чтоб в точности. Неприятно, знаете ли.

Лавочник. Так вы все равно ничего не вспомните. Это ведь по новой, с самого начала. Когда от нас уходят, сразу все забывают.

Хомо Дозяйка. Ну, мало ли. А если вспомню? Скажите, я могу чем-нибудь отблагодарить вас за участие?

Лавочник (вдруг став похожим на алкоголика, которому предложили выпить на дармовщинку). Можете. Очень даже можете. Расскажите мне про дождь.

Хомо Дозяйка (изумленно). Про дождь?!

Лавочник (суетясь). Да. Про дождь. Какой он? Расскажите, вы должны еще помнить!

Хомо Дозяйка. Ну, дождь… он мокрый. Я не любила дожди: у нас балкон протекал, вечно приходилось таз подставлять. Зато на участке зелень хорошо росла. И кабачки. Дождь, он стучит по листьям. По подоконнику. (Постепенно увлекаясь.) А дети прыгают по лужам. Я ругала своих: они приходили мокрые, грязные, но такие счастливые, что мне становилось стыдно. И я бросала вещи в стирку, а им наливала чаю с малиной. Мой муж любил гулять под дождем.

Лавочник слушает, весь подавшись вперед.

Вдали начинается дождь: хрипло гремит гром, первые капли ударяют в жесть крыш, дробь оглашает пространство. Шуршат листья, лает одинокая собака.

Дождь.

Хомо Дозяйка. У меня был дождевик. Прозрачный, длинный. Из клеенки. Я носила его много лет. А мне всегда хотелось плащ и большой зонтик. Но муж мало зарабатывал. И я в галантерее долго разглядывала зонт-трость. Мечтала, как однажды его куплю. А потом накидывала капюшон и выходила под дождь. Без зонта. Смешно, правда?

Бьет колокол.

Дождь исчезает, как не бывало.

Сквозняк. Трепещут вещи, источая гул возмущенных голосов.

Лавочник (словно застигнутый на недозволенном). Извините. Извините, прошу вас. Я больше не буду. (Начинает кланяться на все стороны.) Я в последний раз. Я…

Хомо Дозяйка. Что с вами?

Лавочник. Ничего. Все в порядке. Не обращайте внимания. Я на работе, мне нельзя. Давайте примерим костюм?

Хомо Дозяйка. Тем не менее мне показалось…

Лавочник. Вам показалось. Вы будете мерить костюм?

Хомо Дозяйка (рассердившись). Нет. Мерить не буду. Так буду брать, без примерки. Сколько он стоит?

Лавочник. Я же говорил вам: надо взвешивать. Сейчас, одну минутку…

Идет куда-то в угол. Вскоре возвращается с весами, напоминающими аптекарские, только гораздо больше.

Лавочник. Сейчас… (Укладывает костюм учительницы на одну чашку весов.) Давайте вашу кофточку. Ну-с, сколько потянет? (Кофточка ложится на другую чашку.) Говорите, деньги остались?

Хомо Дозяйка. Д-да… Немножко.

Лавочник. Сыпьте их сюда, к кофточке. Да не бойтесь, сыпьте! Я надеюсь…

Женщина высыпает на весы горсть мелочи. Звенит россыпь малых колокольцев.

Лавочник (разочарованно). Увы. Не хватает. Самой малости. У вас больше ничего нет?

Хомо Дозяйка. Ничего.

Лавочник. Вам найдется, у кого одолжить?

Хомо Дозяйка. А что, можно?!

Лавочник. Можно.

Хомо Дозяйка (вспыхнув надеждой и сразу угаснув). Вы жестокий человек. Я думала, вы отзывчивый, а вы жестокий. Так обнадежить, чтобы столкнуть в воду… У кого я одолжу? Кто мне здесь одолжит? Кого я знаю – и кто знает меня?!

Лавочник. Позвоните в общежитие. Телефон на столе. Может, кто-нибудь из ваших соседок по комнате? Управдомша? Парикмахерша?

Хомо Дозяйка (с сожалением глядит на костюм учительницы). У них самих шаром покати. Нет, они, наверное, скинутся… А потом парикмахерше не хватит на платье поварихи. Или управдомше – на куртку какого-нибудь отморозка. Это в ее вкусе. Я себе никогда не прощу, если они мне одолжат, а сами…

Лавочник. Вы все забудете. По вам пробьет колокол, вы уйдете и все забудете.

Хомо Дозяйка. Глупости. Такое не забывают.

Лавочник. Станьте на углу просить милостыню. У нас подают скверно, но все же… Только предупреждаю заранее: подаяние мало весит. Придется долго просить. Если успеете, конечно.

Хомо Дозяйка (мрачно, подходя к весам). Сами просите. Советчик. Люди добрые, сами мы не местные, на вокзале обокрали… Дудки вам. (Берет с чаши весов старую кофточку, задумчиво разглядывает.) А может, я старенькую свою? Ну, заберу? И по новой… Кофта еще вполне, привычная, в носке удобная. Если хорошенько выстирать, заштопать… Половина синтетики, но ведь вторая половина – натуральная, да? Чистая шерсть?

Лавочник. Вынужден вас разочаровать. Ваша кофточка теперь годится лишь для постороннего. Вам же она без пользы. Очень жаль. Поверьте, мне действительно очень жаль.

Хомо Дозяйка. Верю. Послушайте, у вас деньги есть?

Лавочник (растерялся). Деньги? Есть. Немного. Я копил… долго. Очень долго. Но у лавочников жалованье мизерное. Там, под столом, кубышка. А что?

Хомо Дозяйка. Одолжите мне. А я вам отдам в следующий раз. Ведь не может быть, чтоб и в следующий раз – опять восемнадцать пятьдесят. Я отдам, правда! И лотерею вам оставлю! Выиграете машину, будете по проспекту раскатывать! После работы. Хотите машину?

Лавочник (бледнеет). Мне не нужна машина.

Хомо Дозяйка. Машина нужна каждому. Так говорил мой муж, а вы на него похожи. Вот билет, возьмите!

Лавочник. Мне не нужна машина! Не нужна! Я не имею права покидать лавку!

Хомо Дозяйка. Совсем?

Лавочник. Совсем!

Хомо Дозяйка. А как же вы кушаете?

Лавочник. Мне не надо кушать!

Хомо Дозяйка. А где вы спите? Здесь?

Лавочник. Мне не надо спать! Не надо!!!

Хомо Дозяйка. И в туалет вам тоже не надо?!

Лавочник. Пожалейте меня. Отстаньте…

Хомо Дозяйка. Вы врете! У вас чайничек на столе!

Лавочник. Это самообман! Я иногда прошу знакомых, чтоб принесли! Чай, кофе… печенье… Приятно надеяться: а вдруг получится! Это ради надежды! Забирайте чай и уходите!

Хомо Дозяйка. Никуда я не уйду. Я хочу – учительницу. Одолжите мне денег. Давайте я прямо сейчас расскажу вам про дождь. Про солнце. Про август, жару, пыльные акации! Хотите? Я буду рассказывать вам все время, которое мне отведено до колокола! С чувством, с театральными паузами! С танцами! Ну?!

Лавочник пятится от женщины, словно увидел чудовище.

Лавочник (хриплым шепотом). Изыди! Изыди, не искушай! Прочь!!! (Овладев собой.) Извините. Ничего не получится.

Хомо Дозяйка. Я так и думала.

Лавочник. Ну и глупости думали. Просто я – каторжанин. Местный. Мы, местные, все каторжане, до единого. Вам не понять, я даже не стану рассказывать. Мое жалованье… (Вздохнув, идет к столу. Отхлебывает чаю из носика заварничка, полощет рот, выплевывает.) Короче, здешняя валюта неконвертируемая. Даже отдай я вам всю кубышку – ничего не получится. Что, не верите?

Хомо Дозяйка. Верю. Я родилась неудачницей. Вешайте костюм обратно. Пусть достанется везучей женщине. Пусть она – русский язык и литература. Давайте взвесим платье поварихи. Оно явно полегче. Черт с ней, с кухней. Черт с ними, с биточками. И с тефтелями. Черт, черт, черт! Это ничего, что я бранюсь?

Лавочник. Ничего. (Задумался, потом решительно снимает трубку телефона. Набирает номер.) Занято. Ладно, перезвоним. (Набирает заново.) Вечно у них занято…

Продолжает набирать.

Хомо Дозяйка. Куда вы звоните?

Лавочник. В кассу взаимопомощи. У нас есть такая касса. Благотворительная. Я дозвонюсь, и вы дадите запрос на это… как его? Вот же словечко придумали… (В десятый раз набирает номер.) А, вспомоществование! Если я правильно выговорил, конечно. Шанс мизерный, но мало ли…

Хомо Дозяйка (подходит к нему, неожиданно). Что будет, если вам развязать этот дурацкий пояс? Я бы хотела посмотреть на ваше лицо без него.

Тянется к глазной повязке Лавочника. Тот аккуратно, но строго отстраняет руку женщины.

Лавочник (без раздражения, мягко). А что будет, если вам выколоть глаза? Не надо, прошу вас. Это лишнее. Вот, берите трубку. Свободно. Они сейчас выйдут на связь.

Хомо Дозяйка. Что им говорить?

Лавочник. Ничего. Они сами все проверят. И сами скажут: да или нет. Вы просто ждите, молча. Они сами…

Женщина ждет.

Хомо Дозяйка (пытаясь скрасить паузу). А почему вы все время говорите: «Вам не понять, вам не понять?» Это потому, что я дура? А вдруг я пойму?

Лавочник (прислоняясь к ближайшей стойке с вещами). Нет, не поймете. Если начинать новую жизнь с крика: «А где же справедливость?» – понять уже ничего не получится. Улица, банк, лотерея, восемнадцать пятьдесят… Нас вертят по кругу, в колесе, а ободом колеса служит справедливость. Мы всегда ее хотим. Смешные… И очень расстраиваемся, когда не получаем. Или очень радуемся, когда ловим за хвост. Второе имя справедливости – химера. Жаль, это понимаешь слишком поздно. И тогда видишь, как много других, в колесе, которым не дано этого понять. Мы приходим сюда с единственной настоящей ценностью – перекинутый через руку плащ, кофточка, куртка, обжитые, настоящие! – а ищем справедливости.

Хомо Дозяйка. Ой, погодите! (вслушиваясь). Это автоответчик. Сказали, чтоб я ждала. А в целом вы оказались правы. Я действительно ничего не поняла.

Лавочник. Вот видите…

Явление третье

Лавочник, вещи, Хомо Дозяйка и Блин Поприколу

Снаружи раздается шум подъехавшей машины, хлопанье дверцами, приглушенная музыка. А. Розенбаум: «Нинка, как картинка, с фраером гребет…». Наслаиваются голоса:

1-й голос. Да че ты тут забыл?! Шмотья старого не видел?!

2-й голос. А, блин, по приколу! Оттянуться!..

1-й голос. Ну ты, братан, в натуре крышей поехал! Нашел, с чего прикалываться…

3-й голос. Валим в сауну, пацаны, оттянемся конкретно…

2-й голос. Ну и вали в свою сауну! А мне, блин, по приколу!..

Хомо Дозяйка (стоя с прижатой к уху телефонной трубкой, испуганно косится на вещи, смирно висящие на прежних местах, прикрывает мембрану ладонью, шепотом, Лавочнику). Опять? Я же ничего не трогала…

Лавочник: Это не у меня. Это на улице. Не обращайте внимания, такая публика сюда не заходит.

На невидимой улице тем временем продолжается «базар».

1-й голос. Поехали, пацаны. Хрен с ним, пусть зырит…

3-й голос. Ну ты подкатывай, в общем…

Снова хлопают дверцы машины. Взревывает мотор, быстро удаляясь; шаги по ступенькам. Распахивается от пинка входная дверь – и в унисон ей где-то далеко в очередной раз, бесстрастно и неотвратимо, бьет колокол.

Щелчок клавиши выключателя. Вспыхивает свет, ветер проносится по лавке. Вывешенная на продажу одежда разом оживает: мелко трепещут платья, хлопают рукавами плащи, халаты и куртки, раскачиваются брюки и джинсы – словно перебирая ногами-штанинами. Смех, звон бокалов, аплодисменты, отчаянный плач ребенка, хлопки то ли фейерверка, то ли открываемого шампанского, то ли выстрелов. Романс «Белой акации гроздья душистые…» сменяется народным хором, исполняющим «Валенки»; поперек врывается «Stairway to Heaven» Led Zeppelin, музыку перекрывает рев мотоцикла со снятым глушителем…

У дверей, продолжая держать одну руку на выключателе, стоит крепко сбитый мужчина лет тридцати пяти – сорока в крахмальной сорочке с расстегнутым воротом и полураспущенным, сбившимся набок галстуком. Дорогие брюки, лаковые штиблеты, а пиджака почему-то нет. На поясе – мобильный телефон. Стрижка ежиком, трехдневная щетина; на лице, хранящем следы длительного кутежа, неожиданное, по-детски удивленное и радостное выражение.

Блин Поприколу (на всю лавку). Круто! А пацаны, козлы, еще заходить ломались…

В общем шуме прорезается неприятный метроном – сухой, отчетливый. Лавочник, словно очнувшись, подходит к выключателю, с которого новый посетитель уже успел убрать руку, и гасит общий свет.

Блин Поприколу. Блин! По приколу!

Лавочник. Очень приятно. А я – Лавочник.

Блин Поприколу (не понимая). С чего это тебе приятно?

Лавочник (вежливо, но с едва заметной иронией). Ну вы же представились? В ответ я как вежливый человек и хозяин лавки…

Блин Поприколу. Я?! (Внезапно сообразив, начинает заразительно хохотать.) А что! В самое темечко! Такого погонялова у меня еще не было. Блин Поприколу… (Пробует слова на вкус.) Это ты, мужик, верно подметил. Молоток! Слышь, может, по новой врубим? Мне по кайфу. Клевый бардак…

Лавочник. Лучше не надо. Хватит. Желаете что-нибудь приобрести?

Блин Поприколу. Я?! В твоей помойке?! (Его снова разбирает смех.) Ну ты хохмач, я погляжу! Нет уж, сам разный хлам покупай. Я себе прикид уже отхватил.

Лавочник (указывает на сорочку с галстуком). Вот это?

Блин Поприколу. Хренушки! Это мое старое. Родное. А местный прикид из спецзаказа сегодня с курьером обещали. От Версаче. Новье! Эксклюзив! Полная предоплата! Ты втыкаешь, кто такой Версаче?! Считай, все бабки на него запалил. Зато теперь оторвусь по полной! Надоел этот совок, просто вилы… Все, гуляй-малина: тиффози, мафиози, пицца, чинзано, текила! Вилла у моря. Телки: Клаудия Шифер от зависти сдохнет. Вместе с этим… С Ди Каприо. Точно, кинопродюсером заделаюсь. Канны, «Оскары», все звезды – мои. С детства киношку любил. Значит, сам снимать буду: по понятиям, без туфты. Не как ихние Феллини, блин!

Умолкает. Начинает шляться меж рядами стоек с одеждой.

Трогает одно, другое, скептически кривится, хмыкает.

Блин Поприколу. А к тебе я от фонаря зашел. Приколоться. Братва не понимает, ну и фиг с ней, с братвой. Им сауны подавай. Тошнит меня от саун… У тебя весело, а в сауне скучища: жара, водка… Бабы мельтешат, козы драные… (Останавливается возле потертой кожаной куртки. В искреннем восхищении.) О, куртяк! Классный куртяк! Слышь, хозяин, примерить можно?

Лавочник. Пожалуйста.

Блин Поприколу натягивает куртку. Шарит глазами в поисках зеркала и, не найдя, уходит за кулисы. Почти сразу возвращается, с натугой выволакивая огромное ростовое зеркало в деревянной раме. Ставит сбоку у стены, начинает смотреться. Принимает боксерскую стойку, пританцовывает, уклоняясь от ударов, потом проводит ответную серию, едва не разбив зеркало. Слышны шлепки кулаков в перчатках, злой голос: «Брэк! Брэк!» Шум зала, шум улицы, что-то падает, разбивается, истошный женский визг. «Я тебя на счетчик ставлю, понял? Нет, ты понял, сука?!» Выстрел. Блин Поприколу перестает скакать.

Снимает куртку. Вешает на место.

Блин Поприколу. Нет, не мое. Мелко плавал пацан. Да и зарвался. Таких учить – святое дело, а я ученый. (Окидывает взглядом ближайшие вещи.) О, кимонуха! Я в школе на карате ходил. Черный пояс? Круто! А ну-ка…

Уже не спрашивая разрешения, берет куртку от кимоно – старую, застиранную, местами порванную и грубо зашитую. Надевает поверх рубашки, подпоясывается черным поясом. Криво ухмыляясь, изобра-жает каратиста.

Качается лампа на шнуре.

Сквозняк.

Ритмичные выкрики: «Ичи! Ни! Сан! Ичи! Ни!..» На каждый счет – ответный рев группы: «…иай! …ай!» Взрывается команда: «Хаджимэ!» Блин Поприколу отскакивает от зеркала, перемещается по авансцене, ведя «бой с тенью» – без прыжков, быстрыми скользящими шагами. Проводит два-три удара ногами, отступает. Слышен шелест плотной ткани, «мясные», сочные звуки, яростный выкрик «х-ха!» Блин Поприколу сгибается пополам, хватаясь за живот, сотрясается всем телом, как от мощной серии ударов, обеими руками закрывает лицо – и падает. Судорожно срывает пояс, куртку… С минуту стоит на четвереньках, переводя дух, потом встает, очумело мотая головой.

Лавочник (сочувственно, с легкой грустью). Спарринг-партнером человек работал. Живой «грушей». К богатым клиентам нанимался. Сами понимаете, жизнь была – не сахар. Переломы, вывихи… В сорок лет – инвалид.

Блин Поприколу. Не, ну его на хрен, такую житуху! А Митяй еще каратюком быть мечтал. По пьянке вчера признался. Хорошо, что я вовремя с этим фуфлом завязал. (Глаза его загораются: в голову явно пришла какая-то удачная мысль.) Слушай, мужик! Давай я твою кимонуху куплю? И Митяю презентую. Вот прикол будет!

Лавочник. А этот ваш… Митяй – он новый костюм успел приобрести?

Блин Поприколу (азартно). Да в том-то и масть, что нет! Завтра с утреца мылился. Ты прикинь: был Митяй лабухом в кабаке, за червонец шлягеры наяривал, а здесь – королем! Авторитет! Бабок на счету до едреной фени, раз в сто больше, чем у меня. Президентский тельник возьмет, не меньше! Слышь, а что будет, если я ему кимоно презентую?

Лавочник. Если ваш Митяй примет подарок, то больше не сможет купить что-нибудь другое. Незнание закона не освобождает от ответственности. Одна вещь – в одни руки.

Блин Поприколу (задумавшись, потирает ладонью лоб). Не… Это западло будет. Я тогда Митяя подставлю. Станет потом всю жизнь по морде огребать… Не по понятиям выходит. А жаль! Такой прикол накрылся…

Подбирает с пола кимоно, пояс. С опаской, держа одежду двумя пальцами на вытянутой руке, подальше от себя, несет на место.

Хомо Дозяйка (в углу, в телефонную трубку). Да-да, я слушаю! Что? Отказано?.. (Совершенно потерянно.) Но почему?! Это несправедливо! Это… (Медленно кладет трубку на рычаг. Оборачивается, обводит взглядом присутствующих.) Отказали. И даже не ответили, почему. Трубку повесили. Я, конечно, уже привыкла, но…

Блин Поприколу (перебивая). В чем проблема, подруга?

Хомо Дозяйка смотрит на него, словно не понимая, откуда здесь взялся этот человек, и не отвечает.

Лавочник. В субсидии ей отказали. На костюм учительницы не хватало, вот она и…

Хомо Дозяйка. Я так и знала. Знала! Что здесь, что там! Никакой справедливости! Ни-ка-кой!

Всхлипывает, отвернувшись и закрыв лицо руками. Где-то далеко в очередной раз бьет колокол.

Лавочник (постепенно заводясь). Я предчувствовал, что вы опять не поймете. Почти никто не понимает. В кассе сидит чиновник. Понимаете? Чиновник, а не Воздаянье-по-Заслугам! Сидит, крутит лототрон, а потом сообщает: «Отказано». Или «Вам причитается полторы тысячи». При чем тут справедливость? Придумали себе мираж, гонятся за ним, ноги в кровь, легкие в клочья… Различенье добра и зла! Подал нищему – держи копеечку! Пнул кошку – плати рупь! Слепые, слепые!..

Блин Поприколу. Ага, точно. Лохотрон. Он самый. А вот насчет справедливости – это ты, мужик, зря. Не по делу пургу гонишь. Вот возьмем, к примеру, меня. Жил по понятиям, не зарывался, подлянок людям не строил… (Задумался.) Ну, если и кинул кого – так пусть спасибо скажет! Лохов учить надо! Чтоб клювом не щелкали. Ежели пацан без балды, пускай отращивает. А как иначе? Жить не каждый сумеет. Жить, а не мокрицей в углу ханыриться. Если припечет – зубами за глотку!.. Житуха, она баба, она крутых любит. Чтоб пройтись – как песню спеть! С душой. Слышали небось: «И тот, кто с песней по жизни в натуре, тот никогда и нигде не попадет!» Не бздеть, братва! Тогда на любом свете все путем будет, и до, и после, и вообще на круг! А ты говоришь: «справедливости нет»?! Гонишь, мужик! В натуре гонишь. (Обернувшись к Хомо Дозяйке.) Пошли его в пень, подруга. Если не хочешь опять – по нулям. Сама свое бери, и все ништяк будет. Сечешь?

Хомо Дозяйка (перестав всхлипывать, с мокрым от слез лицом). Вам легко говорить: «Сама бери»! Дома денег куры не клевали, здесь только явились – счет на миллионы! (Начинает злиться.) Небось и тут кому надо на лапу сунули! Как это, по-вашему… «Все схвачено», вот! Постыдились бы! Нахапали… А тут всю жизнь… всю жизнь, понимаете!.. не разгибая спины… и – восемнадцать пятьдесят! Кофточка! Даже в субсидии отказали! Справедливость, да?!

Блин Поприколу (тоже переходит на повышенный тон). Нахапал, говоришь?! Да ты небось и хапнуть толком не могла, вот и куксишься теперь! Думаешь, мне бабки на халяву упали? А попахать двадцать часов в сутки, как папа Карло, не хочешь?! А потом, со своих-то кровных всем отстегни: ментам башляй, крыше башляй… Козлы! Ты за базар-то ответишь, подруга?! Сама кем парилась, а?

Хомо Дозяйка (стушевавшись). Поварихой… Потом – дома. Дети, муж…

Блин Поприколу. Повариха, блин? Ну, по приколу! Мясо втихаря ныкала, да? Сметану кефиром разводила? Мужа дома пилой пилила, а теперь туда же? На шару в рай?!

Хомо Дозяйка (не очень уверенно, но все еще с вызовом). Ладно, я мокрица. В углу. Пускай. У нас в общежитии, в соседней комнате – монашка. Сестра Мария. В приюте работала, для убогих. За калеками ухаживала. Молилась… Вот вы где поселились?

Блин Поприколу. Я? В отеле, ясен пень. В люксе. Не кислый такой люкс, пять комнат… По кайфу. Вполне.

Хомо Дозяйка. А она – в общаге. Туалет в конце коридора. Едва-едва наскребла, чтоб в магазине блузочку секретарши купить. Теперь даже поесть не на что. А вы…

Блин Поприколу. Значит, хреново ухаживала. Или молилась не по понятиям. Почем ты знаешь, что она тебе баки не забивает? Остынь, подруга. Все путем устроено. Вот ежели б я по жизни козлом был, стукачом или отморозком безбашенным – хрен бы я тут что имел! Однако ж имею. Значит, жизнь понимал. И она меня поняла. (Оборачивается к Лавочнику.) Верно я говорю, хозяин?

Лавочник (отрицательно качая головой). Нет. Вы ошибаетесь. Я здесь уже давно, насмотрелся. Глупо искать закономерность или зависимость одного от другого. Ты можешь быть честнейшим человеком, ходячей совестью, бессребреником, а здесь оказаться нищим. Или, наоборот, миллионером. А можешь быть последним подонком – с тем же результатом. Это мы мельтешим, кричим: «доброе»! «злое»! Справедливость – фикция. Обманка. Можете называть это везением или невезением, удачей, случаем, лотереей, в конце концов. Это выше нашего понимания. Или системы нет вообще, или она есть, но понять и «просчитать» ее мы не в силах. Каким образом ты жил, не имеет значения. Никакого. Существует только одна-единственная ценность…

Блин Поприколу (мешая Лавочнику договорить). Ну, ты и загнул, брателла! Не бывает такого, чтоб все по фигу. Это ж беспредел полный выходит. А тут, как везде: магазины, кабаки, отели… Менты, опять же. Конторы разные. Счета. Все четко. Система! Порядок. Заработал – получи. Без вопросов. А не вписался – твои проблемы, кто ж тебе доктор!

Лавочник (тихо, почти шепотом). Вот потому-то вы и не можете понять. Видимость порядка, видимость системы… Ширма. Иллюзия. Шоры на глазах. Неужели каждый должен… (Не договорив, умолкает.)

Хомо Дозяйка (во время всего разговора она явно собиралась с духом и наконец решилась). Ну хорошо, пускай вы правы. Может быть, так и надо – как вы. Добиваться цели, идти напролом…

Блин Поприколу (довольно улыбаясь). Во! Верно! Сечешь, значит, фишку. Такой ты мне больше нравишься, подруга. Не в последний раз ведь небо коптишь. Все еще впереди, надейся и жди!

Хомо Дозяйка (продолжая гнуть свою линию). Но вы ведь тоже с чего-то начинали, верно? И мне тоже надо с чего-то начать! Не на пустом же месте? Так вот… вы бы не могли… (Видно, что женщине очень стыдно, но она все же решается.) Одолжите мне денег! Немного! Я присмотрела себе одну вещь, и мне не хватает… Совсем чуть-чуть! Я отдам. В следующий раз. Я обязательно отдам! Хотите, расписку напишу?!

Блин Поприколу больше не улыбается. Долго смотрит на Хомо Дозяйку.

В воздухе повисает тяжелая пауза.

Блин Поприколу. Извини, подруга. Не срослось. Нет, ты меня правильно пойми: мне не жалко. Гадом буду, не жалко! И бабки есть. Только я в свое время зарок дал, понимаешь? Никогда никому не одалживать. И самому не брать. Рад бы, но… (Разводит руками.)

Хомо Дозяйка. Простите. Простите, пожалуйста. Мне не надо было просить. Не сердитесь… просто мне очень хотелось… учительницей…

Блин Поприколу. Да я секу, подруга. Человек я, или где, блин?! Только и ты меня пойми. (Он словно извиняется; видно, что это для него непривычно.) Влетел я однажды. Долг отдать не смог. Круто попал. Еле вывернулся. А потом, когда раскрутился, сам корефану одному бабок занял – так посадили корефана через неделю. С тех пор зарекся. Мне после один пацан прикольный рассказал. В книжке вычитал. Есть такая штука, погонялово у нее еще смешное, вроде кармана… Точно, карман! Только женского роду. Если займешь кому или сам в долг возьмешь – этот карман все сечет. Все на него ляжет, как на счет в банке. Конкретно, без вариантов. И потом хрен его знает, чем аукнется.

Хомо Дозяйка. Откуда вы знаете?

Блин Поприколу. Оттуда! Зарок выдержал, в долг не брал, не давал – и вот он я! Все у меня ништяк. Полный карман! А ты, подруга, небось до зарплаты, бывало, чирик-другой перехватывала? Ведь было?

Хомо Дозяйка. Но я ведь всегда возвращала!

Блин Поприколу. А это карману до фени. В долг брала? Брала. Значит, попала. Конкретно.

Хомо Дозяйка (уже ни к кому не обращаясь, самой себе). Да как же это? Да за что?!. Я ж не знала! Мне никто не говорил…

Блин Поприколу (встряхиваясь, вновь возвращается в веселое расположение духа). Ладно, забудь, подруга! С кем не бывает? Тебе ж хоть на что-то да хватит? И вообще, кончаем базар! Покатили со мной, в сауну, братва заждалась! Я угощаю! В долг не дам, а угостить – без проблем! Чтоб не думали, будто я жлоб какой… Гуляем!

Хомо Дозяйка (испуганно). В сауну? Это… где догола раздеваются? Вместе с мужчинами?

Блин Поприколу (хохочет). Остынь, подруга! Я ж тебя не трахаться зову, а так – попариться, пивка попить. Шампусик, маслины, то-се, расслабимся, оттянемся. Это ж сауна, а не бардак, в натуре! А ежели у пацанов встанет, там телки и без тебя найдутся. Все путем, не боись. (Неожиданно с интересом оглядывает Хомо Дозяйку.) Хотя ты, кстати, еще тоже ничего… вполне. Для инженера какого-нибудь, пожилого, так и вообще…

Хомо Дозяйка (с отчаянной решимостью). А что? И поеду! Дома толком пожить не смогла, хоть здесь отдохну!..

Блин Поприколу. Молодец! Уважаю! Глядишь, в сауне кто-то из пацанов тебе и башлей подкинет. Не у всех же зарок… Ты только губу не раскатывай, я конкретно ничего обещать не могу. Видно будет. Слышь, хозяин, а ты чего стоишь-молчишь? Поехали с нами! Закрывай лавку, один хрен никого покупателей нет. Гуляем!

Лавочник (глядя в сторону). Спасибо, мне не положено. Я на работе.

Блин Поприколу. Фигня! Кто тебя, серого, хватится? Поехали!

Лавочник (твердо). Не могу. У меня рабочий день. Я должен быть здесь.

Блин Поприколу. Закончился у тебя рабочий день! Я сказал.

Лавочник. Мой рабочий день не может закончиться.

Блин Поприколу (ошарашенно). Это как? Совсем?!

Лавочник. Совсем. Я работаю без перерывов и выходных. Круглосуточно. Не покидая пределов лавки.

Блин Поприколу. Ни хрена себе, в натуре! Это ты круто попал, брателла! И давно здесь?

Лавочник (бесцветно). Давно.

Блин Поприколу (с сочувствием). Во, блин! Слушай, а давай я тебе сюда доставку организую? Водки там, винидла, жрачки какой? Прямо тут поляну накроем, посидим втроем, для души, а потом уж в сауну. Пацаны обождут.

Лавочник. Спасибо. Честное слово, я очень вам признателен. Рад был познакомиться. (Хомо Дозяйке.) И с вами тоже. Если вы не против, у меня будет только одна просьба – перед тем как вы уйдете.

Блин Поприколу. Об чем базар, брателла! Говори. Что смогу, сделаю. Может, тебе шмали притаранить? У местных наверняка есть! Видел парочку – точно обдолбанные!

Лавочник. Шмали не надо. Расскажите мне, пожалуйста. Просто расскажите…

Блин Поприколу (изумленно). О чем?

Лавочник. Ну, например… Вы любите автомобили?

Блин Поприколу. Сказанул! Классная тачка – это кайф!

Лавочник. Вот и расскажите об этом… Прошу вас.

Блин Поприколу. Ну, во-первых, тачку надо выбрать. Чтоб твоя была, родная. У меня, помню, «мерин» был, «мерс», в смысле – крутой, навороченный, с компом. Помотался я на нем пару месяцев – и сдал. Не моя машина, понимаешь? Идет мягко, разгон берет в момент, а не моя, и все! Душа не лежит. (Постепенно сам увлекается.) Вместо него джип взял. Только сел за руль – втюрился! Моя тачка! Как родился в ней. Это ж моща! Втопишь по автостраде, музон врубишь и летишь. В натуре, летишь! Сила! Мотор ревет, окно откроешь – а ветер тебе по роже, по роже, наотмашь! Телки сзади визжат с перепугу, а ты ржешь в ответ и на газ давишь. До упора! Одна дура, помню, нос кривила: бензином ей, видишь, в салоне штыняет. А мне по кайфу! Это ж машина, понимать надо. Не духами ж ей штынять! Не, если ты конкретный пацан, у тебя иногда должно башню срывать. Иначе закиснешь. Бывало, ночью фары врубишь на дальний…

Слова рассказчика постепенно тонут в нарастающем реве мотора. Визжат тормоза – машина вписывается в очередной поворот. Свистит ветер. Слышно, как время от времени щелкают о днище вылетающие из-под колес мелкие камешки. Сквозь рев мотора на пределе слышимости прорывается песня «Арии» «Король дороги». Шум нарастает, Лавочник и Хомо Дозяйка завороженно слушают, ловя каждое слово, возбуждение рассказчика постепенно передается им. Вся лавка уже мелко вибрирует. Кажется, даже вещи жадно впитывают это заразительное ощущение скорости и дикой, необузданной, не знающей преград свободы.

В отдалении бьет колокол.

Тишина рушится на головы людям.

Блин Поприколу запинается на полуслове и умолкает.

Лавочник (бледный от испуга, кланяется). Извините. Извините меня. Больше не буду. Ох, как вы рассказывали! Не помню, ездил ли я на машине, но мне показалось… Уходите, уходите скорей! Вас ждут друзья…

Блин Поприколу. Это точно. Ждут. Идешь, подруга? (Хомо Дозяйка судорожно кивает.) Бывай, хозяин. Ты это… не скучай. Глядишь, еще свидимся.

Откуда-то все громче начинает звучать оркестровый фрагмент из «Лебединого озера» Чайковского. Хомо Дозяйка озирается, Лавочник тоже слегка удивлен.

Блин Поприколу (гордый, успокаивает). Чего напряглись? Это моя мобила. Все культурно, не попса голимая, – лабух правильный, «голубой», в опере балет танцевал! «Муху-Цокотуху» знаете? Тоже он сочинил… (Достает мобильник, отключает звонок. Вглядывается в экранчик. Но начинать разговор не спешит.) Должно быть, Митяй. Из сауны. Хоть бы писали: кто, что… Тускло у вас дело поставлено. А вдруг из налоговой? Хотя какая здесь налоговая? Совсем крыша поехала, со справедливостью вашей драной… (Нажимает кнопку, подносит телефон к уху.) Алло! Митяй, ты? Я телку везу – закачаешься! Ты готовься, блин, качаться, а то в бассейн откинешься, утопнешь… Что? Не Митяй? А кто? Из отдела спецзаказов? Ну, вы и шустрые пацаны! Привет Версаче! Прикид скоро будет? Я понимаю, что выехал… Когда доедет, блин?! Что?! Ты, падла, ты шутки со мной шутить будешь, да?! Шутки?! Я всю вашу контору на рога поставлю! На вечный счетчик! Передай своему Версаче: я его по второму разу закажу! Ты понял?! Нет, ты понял, фраер?! Какие менты?! Ждать? Это ты мне: ждать?! Я сейчас с братвой приеду, вашу халабуду вдребезги пополам… (Тупо смотрит на отключившийся телефон.)

Хомо Дозяйка (с участием). Задерживают доставку? Вы не волнуйтесь…

Блин Поприколу. Не волнуйтесь?! У них курьера по дороге бомбанули! С моим прикидом! Ты сечешь: с моим кровным прикидом! Тиффози-мафиози! Вилла у моря! «Оскары» вайлом! Я им бабок отвалил – вагон, а у них курьеров бомбят! (Онемев от возмущения, вдребезги расшибает телефон об пол. Размахивая руками, бегает между стойками. Беззвучно матерится.)

Сквозняк.

Вещи шуршат вокруг мужчины.

Хомо Дозяйка (Лавочнику). Бомбят? Террористы курьера взорвали?

Лавочник. У нас нет террористов. Грабители – это да, бывает. Как везде. Его курьера по дороге ограбили. Налет. Или в переулке машинами зажали. Разберутся, поймают… Я думаю, кто-то из околотка уже сюда едет.

Голос от двери: Уже приехала. Здравствуй, Лавочник.

Лавочник (вглядывается). Это ты? Здравствуй, Околоточная. Рад видеть. Ты всегда так тихо…

Явление третье

Вещи, Лавочник, Хомо Дозяйка, Блин Поприколу и Околоточная

Околоточная – женщина в штатском, но одежда строгого, полувоенного покроя. На вид лет сорока, волосы на затылке собраны в узел, косметикой не пользуется. Глаза Околоточной завязаны таким же, как у Лавочника, поясом с нарисованными искусственными глазами.

Подходит к столу.

Околоточная (Лавочнику). Я тебе чаю принесла. Вот, «Три слона». Индийский, как ты любишь.

Лавочник. Спасибо. Только зря ты это… У меня все равно ничего не получается.

Околоточная. А ты крепче заваривай. И чаще пей. Надо держать себя в форме. Мне намекнули, у тебя скоро срок выйдет. Наверное.

Лавочник (уныло). Наверное… Тебе хорошо говорить. Ты с характером. А я всегда размазней был…

Блин Поприколу (закипая, с другого конца лавки). Эй, гражданочка! Если ты сюда чаем фарцевать пришла, так вали в пень: он пиво любит! А если ты не просто гражданочка, а гражданка начальница, так вот он я! Потерпевший! Со мной и базарь, поняла?

Околоточная. А с вами, потерпевший, можно и после базарить. Знаете, в каких случаях нужна спешка? Поиски грабителя ведутся, всю необходимую информацию я получила в представительстве фирмы, где вы заказывали новую одежду, курьер в больнице, там дежурят наши люди… Когда придет в чувство – снимем показания. Собственно, мне от вас нужно лишь одно: ваш заказ был застрахован?

Блин Поприколу ошарашенно топчется на месте. Машинально берет то одну, то другую вещь, вертит в руках, вешает обратно.

Блин Поприколу. Н-нет… Не был. А что, надо?

Околоточная. Как выясняется, надо. Так бы вам выплатили компенсацию.

Блин Поприколу. А так?

Околоточная. А так не выплатят. Юридически они в своем праве. Форс-мажорные обстоятельства непреодолимой силы. Тайфун, землетрясение, ограбление. Фирма ответственности не несет. Бумаги читать надо было, когда договор-заказ подписывали! Полная предоплата позволяет определять товар как приобретенный клиентом, вина частично ложится на курьера, но с его жалованья высчитывать – в тыщу лет встанет…

Блин Поприколу. Ты, язва двенадцатиперстная! Я ж думал, у Версаче все по понятиям, как у людей! Откуда ж я знал?!

Околоточная. Незнание закона не освобождает от ответственности.

Блин Поприколу. Я в суд подам! На Версаче! На курьера! На тебя!!!

Околоточная. Ваше право. Подавайте.

Блин Поприколу (истово, с чувством). Слушай, найди мой прикид! Я тебя, как человека, прошу: найди! С меня магарыч!

Околоточная. Свой магарыч оставьте при себе. Дача взятки лицу при исполнении? Ищем. И найдем, рано или поздно, не сомневайтесь. Если только…

Хомо Дозяйка (робко, проникнувшись сочувствием к ограбленному Блину Поприколу). Если что?

Околоточная. Если по грабителю не ударил колокол. Или если колокол не ударит по нему во время розыска.

Блин Поприколу. А если ударил?

Околоточная. Тогда преступник ушел в вашем костюме.

Блин Поприколу (задохнувшись от негодования). Этот гаденыш? В моем костюме? От Версаче? Мои Канны? Моя вилла? Мои «Оскары»?!

Околоточная (хладнокровно). Увы. Разумеется, мы подвергнем его аресту, но уже по возвращении. Лет через семьдесят-восемьдесят. Вы сколько заказывали?

Блин Поприколу (потерянно). Сто два года. Эксклюзив…

Околоточная. Значит, через век с гаком. Будьте уверены, грабитель получит вполне приличный срок.

Блин Поприколу. Срок?! А мне что, цельный век куковать здесь на травке?! У вас и травки-то приличной днем с огнем… Ну, блин, по приколу!..

Хомо Дозяйка, что-то сообразив, подходит ближе.

Хомо Дозяйка. Извините. Я, наверное, вмешиваюсь не в свое дело.

Лавочник (Околоточной). Это покупательница. Костюм учительницы хотела…

Околоточная (без особого сочувствия). Не хватило?

Лавочник. Ага. Она еще у меня в долг просила. И у этого господина. Но, сама понимаешь, у меня – неконвертируемая валюта, у него – неколебимые принципы…

Околоточная (Хомо Дозяйке). Слушаю вас. Только короче, у меня масса дел.

Хомо Дозяйка. Скажите, пожалуйста, если колокол пробьет, а у кого-то нет новой одежды… Совсем нет. Что тогда?

Околоточная. А это, милочка, не ко мне. (Кивает на Лавочника.) Это вам он куда лучше расскажет. Из первых, так сказать, рук.

Лавочник (тихо). Я в запое был. Понимаете, и раньше-то закладывал, а едва сюда попал… Мне счет приличный отвалили. Я и запил, на радостях. Очнулся – колокол. А уйти не в чем. Забыл, загулял… Меня и взяли. За бродяжничество. Сперва в мусорщики определили. Потом сюда. Такие, значит, дела.

Блин Поприколу (внимательно слушавший, зло тычет пальцем в Околоточную). Вот эта небось мымра и повязала? С нее станется… Форс-мажор, следствие ведут знатоки! Все легавые одной породы!

Лавочник. Не порите ерунды. Ее взяли существенно позже меня.

Хомо Дозяйка. Взяли? (С недоверием.) Тоже за бродяжничество?!

Околоточная (спокойно оправляет глазную повязку). Тоже. Я сюда прямо из офиса явилась. Бизнес-леди, три полиграфических объединения. Ну, инфаркту-то без разницы: бизнес, не бизнес, леди, не леди… Явилась, смотрю: на счету шаром покати. Обнять и плакать. Ладно, думаю. Обойдусь. Побегала по магазинам, присмотрела себе славненький такой джемпер фабрики «Большевичка». Теплый, бежевый. Печатница в типографии, семья, трое детей. Купила. И – потеряла. Должно быть, забыла где-то пакет. А тут – колокол.

Хомо Дозяйка. Но вы же сказали: «Не ко мне!» Когда я спросила…

Околоточная. А ваш вопрос действительно не ко мне. Но отнюдь не потому, что он меня не касается. Просто не люблю вспоминать. От этого портится цвет лица.

Лавочник (Хомо Дозяйке). Я уже говорил вам: мы все здесь – каторжане.

Блин Поприколу поднимает с пола разбитый мобильник, пытается позвонить. Выяснив, что аппарат категорически не работает, кидается к телефону на столе Лавочника.

Лавочник. Вы звоните, звоните, это бесплатно…

Блин Поприколу (дожидаясь соединения). Порядочки, блин! Беспредел! Человека бомбанули, и нате – колокол, мусора, срок за бродяжничество! Хуже, чем на зоне… Алло! Банк?! Девушка, сколько у меня на счету осталось? Да, посмотрите, очень надо! (Собравшимся.) Буду новый прикид брать. Хрен с ним, что не от Версаче! Поймаете гада, уйду на виллу. Не поймаете – очень мне хочется ваши сроки мотать… Да! Да, слушаю! Как – ничего? Девушка, ты мне мозги не компостируй, ты конкретно глянь… Алло! Алло! (Разочарованно.) Повесили трубку. Нет, ну что творится! Ничего, говорит, у вас нету, счет аннулирован! Лотерея какая-то…

Лавочник. Вам билет лотерейный давали?

Блин Поприколу. А я, что, помню? Вроде давали… (Роется по карманам.) Вот! Вот он!

Околоточная (доставая газету с таблицей розыгрышей). Сегодняшняя. По дороге купила. Давайте я сверю. (Берет у Блина Поприколу билет, сверяет.) Увы, у вас ничего.

Блин Поприколу. Да иди ты со своим билетом! Сама играй!

Околоточная. У меня нет билета. Он есть у вас. Я повторяю: у вас – ничего. Это значит: совсем ничего. В смысле, на счету. Поэтому банк ваш счет и аннулировал.

Блин Поприколу (с лицом безумца). Лотерея?

Лавочник. Лотерея.

Блин Поприколу. Муниципальная?

Хомо Дозяйка. Муни… муниципальная…

Блин Поприколу. Ничего, да?

Околоточная. Совершенно верно.

Блин Поприколу (начинает хохотать, но совершенно нормально, без признаков сумасшествия.) Ну, блин, по приколу! Порядочки! А мы тут про справедливость!.. Каждой твари – по паре! Ох, пацаны со смеху сдохнут… (Смеясь, набирает новый номер.) Алло, Митяй! Паришься? Да, скоро буду! Митяй, подкинь бабок: меня бомбанули, а в банке, к-козлы, на лотерею кивают… Мне прикид новый купить! Где я? Здесь, в «Секонд хэнде»… Что ты ржешь?! Придурок! Митяй, слушай, я отдам, ты ж меня знаешь! Что? Митяй! Падла, я ж тебе… Митяй! (Держит в руке трубку, откуда несутся короткие гудки.) Принципы у него! Принципы! Приезжай, говорит, я тебя текилой угощу! Я приеду! Я ему так приеду…

Хомо Дозяйка (вдруг сообразив что-то свое). Дайте! Дайте мне газету! (Лихорадочно сверяет свой билет с таблицей розыгрышей.) Триста пятьдесят… серия V–III… (Поднимает на собравшихся растерянный взгляд.) Нету. Совсем нету.

Лавочник. Вашего номера?

Хомо Дозяйка. Ага…

Околоточная (очень спокойно). Значит, нету. А вы что думали?

Хомо Дозяйка. Я думала: справедливость… Если ему (указывает на Блина Поприколу) ничего, и курьер в больнице, – значит, мне… удача, значит!..

Лавочник (Околоточной). Она с самого начала ничего не понимает.

Околоточная. Вижу. Не расстраивайтесь так, женщина. Ну, не учительница. Бывает. На кого-то хватает?

Хомо Дозяйка (всхлипывая). На повариху-у-у…

Околоточная. Берите повариху. Я бы на вашем месте… (Внезапно становится нервной, возбужденной.) Ах, я бы! На вашем-то месте! Вы сами не понимаете…

Лавочник. Я уже говорил. Не понимает.

Околоточная. Повариха! Биточки, тефтели! Расскажите мне про тефтели! Пожалуйста!

Хомо Дозяйка (продолжая всхлипывать). Я не люблю тефтели. Я люблю мясо по-гамбургски. Молодую телятину отбить, сложить на противень, сверху лук кольцами, грибы… посыпать тертым сы-ы-ыром…

Околоточная (вся подавшись к женщине). Дальше! Дальше!

Сквозняк.

Шепчутся, трепещут вещи.

Всплывает, чтобы быстро исчезнуть, фрагмент из «Лебединого озера» – словно разбитый мобильник на миг очнулся.

Околоточная (разом угаснув, на все четыре стороны). Извините. Извините. Я при исполнении… больше не повторится. (Хомо Дозяйке.) Берите повариху. Берите кого угодно. И убирайтесь отсюда, черт бы вас побрал!

Блин Поприколу (все это время внимательно следивший за разговором женщин, начинает рыться по карманам). О, бабки! Немного, но есть! Слышь, начальница, эта лотерея на наличман не действует?

Околоточная (скучно). Нет.

Блин Поприколу. Ну и в кайф. Хрен с ними, с принципами. И со справедливостью – хрен. Эй, повариха, нам ли жить в печали? Ты ж видишь, они только радуются, когда нас вертит! Расскажи про то, расскажи про это… Так, здесь еще есть… (Складывает найденные купюры в пачку.) Значит, так. Вот бабки. Мне куртяк (хватает куртку рэкетира), он мне сразу глянулся. Мужик, это как: меня, значит, тоже гробанут?

Лавочник. Не обязательно. Вещь его, а носить вам.

Блин Поприколу. Это в масть. Это в козырную масть… Глядишь, и не грохнут. Беру куртяк. А поварихе – учительницу. Сколько там не хватает? Я добавлю. С вашим колоколом, блин, дождешься… надо брать, пока дают…

Лавочник (Околоточно й). Он начинает понимать.

Блин Поприколу. Кончай базарить! Сколько поварихе добавить, спрашиваю?

Лавочник. Не знаю. Надо взвешивать.

Блин Поприколу (шарит вокруг себя взглядом, обнаруживает весы). А-а, ясно. Бум взвешивать. (Быстро идет к весам, отслюнявливает две-три купюры, кидает на ту чашу весов, где кофточка и мелочь.) Ну, давай! Вешайся, гадюка!

Весы неподвижны.

Блин Поприколу добавляет денег. Еще. Еще. Кидает на весы всю пачку.

Никакого результата.

Блин Поприколу. Брателла, у тебя весы сломанные…

Лавочник. Весы в порядке. Просто у вас деньги бумажные. Легкие. Вот и не хватает.

Блин Поприколу. Брателла, разменяй! Мелочью! Начальница, будь человеком!

Околоточная. У нас валюта неконвертируемая. Ничего не выйдет.

Блин Поприколу. Я сейчас! (Бежит к двери.) Я быстро! Разменяю!

Когда он уже на пороге, бьет колокол. Совсем близко. Громко, отчетливо, прямо над головой.

Блин Поприколу замирает, тупо глядя перед собой.

За его спиной – сквозняк. Шепчутся вещи.

Блин Поприколу. Это по мне?

Околоточная. Это по вам. У вас есть в чем уйти?

Блин Поприколу. Нет. Украли. Не успел…

Околоточная. Вы арестованы за бродяжничество.

Блин Поприколу. Ну, блин, по приколу… Развели на пальцах. Как последнего лоха. (Внезапно садится на пол.) Бери, начальница. Бери с поличным. Волоки в кутузку. Пусть Митяй в президенты. Пусть ворюга – от Версаче. А я тут останусь.

Лавочник (срываясь с места). Останетесь? Тут? (Околоточной). Он сказал! Он сам сказал! Сам! Приговор! Он сказал: «Тут! Останусь!» Все слышали?!

Сквозняк прекращается. Мертвая, предвкушающая скандал тишина.

Околоточная (улыбаясь). Везет тебе… А мне еще пять задержаний.

Блин Поприколу. Чего скалитесь! Сказал же… (Начиная понимать.) Стоп, пацаны! Что это я сказал? С чего вы пляшете?!

Околоточная (официально). Согласно вынесенному приговору, арестованный за бродяжничество переводится на каторжные работы в лавке «Вторые руки». На должность продавца. Отныне и до соответствующего распоряжения вам запрещается покидать пределы лавки. (Совсем другим тоном.) Я тут чай принесла. Заварите себе. Потом. И не вздумайте отказываться. Надо держать себя в форме. Я этому (кивает на счастливого Лавочника) всегда говорила, и вот: результат налицо. На свободу с чистой совестью. А мне еще пять… целых пять задержаний…

Блин Поприколу, сидя на полу, хитро грозит ей пальцем.

Блин Поприколу. Туфту грузишь, начальница. Какой приговор? Какой вынесенный? Без суда, без следствия?! Сама дело шьешь, сама, блин, пришиваешь? Я требую адвоката! Волки позорные, приговор у них… Вот спроси у подруги (палец упирается в Хомо Дозяйку), она подтвердит. Эй, подруга, как это все выглядит?

Хомо Дозяйка (заикаясь). Неспра… не… (Внезапно кричит.) Несправедливо!

Околоточная. Я бы не рекомендовала вам употреблять слова, значения которых вы не понимаете. Для вашей же пользы.

Блин Поприколу. Понимаем! Все мы понимаем! Короче, я пошел за адвокатом! (Поднимаясь на ноги, направляется к двери). Вы у меня попляшете! Конкретно! Вприсядку! Вы у меня…

На пятом шаге он слепнет.

Совсем.

Спотыкается, начинает испуганно вертеть головой, трет глаза. Выставляет руки, щупая воздух. Нашаривает какую-то вещь, в ужасе отдергивает руку.

Блин Поприколу (задыхающимся шепотом). Блин… по приколу… Суки, гады, что ж вы делаете-то?! Что творите, а?! За что?!

Околоточная подходит к слепому, осторожно берет за плечо. Ведет к столу Лавочника, усаживает на стул. Подносит ко рту заварной чайничек, пытаясь напоить прямо из носика, словно забыв про чашку.

Околоточная. Не волнуйтесь, пожалуйста. Это скоро пройдет. Прямо сейчас и пройдет. Вы подождите… вот чайку выпейте, успокойтесь…

Блин Поприколу отхлебывает. Долго катает чай во рту, словно пытаясь вспомнить вкус напитка. Лицо его безжизненно. Наконец он выплевывает чай, забрызгав Околоточную.

Околоточная. Пустяки, я сейчас вытрусь. Отдохните, расслабьтесь. Это надолго. Поймите, это надолго, и кричать не имеет смысла. Я буду к вам захаживать. Мы еще подружимся, поверьте… (Лавочнику, раздраженно.) Ну?! Чего ты ждешь?!

Лавочник (опомнившись). Да-да, я сейчас, я бегу! Одна нога здесь, другая… (Хватает первую подвернувшуюся под руку одежду; ею оказывается кимоно «живой груши». Где-то в отдалении, еле слышно: шум додзё, выкрики учеников.) Господи, какая вещь! Какая прекрасная вещь! Беру! (Бросается куда-то в угол, возвращается с кубышкой.) Жалованье! Я копил… я долго копил… Беру! Немедленно! (Бросает кимоно на ту чашу весов, где до сих пор лежит костюм учительницы.) Сейчас взвесим!

Хомо Дозяйка. Постойте! Погодите! (Совсем растерянно.) Там мой… там ваш… Там костюм! Русский язык и литература!

Лавочник. Знаю! Милая моя, хорошая… Вам же не хватало самой малости! (Высыпает на чашу с деньгами и старой кофточкой всю свою кубышку. Звенит мелочь.) Вот ваша малость! Еще и сдачи дадут!

Хомо Дозяйка. Что вы делаете? Вы же сами… сами говорили: у вас валюта! Неконвертируемая!

Лавочник (счастливый). Теперь конвертируемая! С этой минуты!

Хомо Дозяйка. Я не хочу! Я не возьму! Я не могу… теперь…

Лавочник. Это ведь деньги! Всего лишь деньги! Обычные, настоящие деньги, а не ваша хваленая фикция! Ваша справедливость! Можете спокойно брать… (В упор смотрит на весы, которые по-прежнему никак не желают уравновеситься. Бледнеет. Хрипло.) Ах, так? Так?! Н-на!!! (Срывает глазную повязку. Швыряет ее поверх денег.)

Чаша с кимоно и костюмом быстро идет вверх.

Лавочник (хватает одежду, словно боясь, что ее отнимут). Идемте! Скорее!

Хомо Дозяйка (Лавочник за руку тащит ее к выходу). А этот… этот человек? Куда вы меня тащите? Он что, так и останется? Да? Неспра…

Оба исчезают за дверью.

Околоточная подходит к весам, берет глазную повязку Лавочника.

Вернувшись, аккуратно завязывает глаза слепого Блин Поприколу.

Околоточная. Вот. А вы боялись…

Блин Поприколу (смотрит вокруг нарисованными глазами). Блин… блин…

Околоточная. Ну, я пошла. Всего доброго. (Пятится к дверям. На пороге задерживается, намереваясь что-то сказать, но не находит слов. Кроме уже сказанного ранее.) А мне еще пять задержаний… целых пять…

Околоточная уходит.

Явление четвертое

На сцене – вещи и Блин Поприколу

Тишина.

Блин Поприколу (подбрасывая на ладони извлеченную из кармана мелкую монетку, голосом сомнамбулы или телефонного автоответчика). День – ночь, сутки прочь. День – ночь, сутки прочь. День – ночь…

Легкий сквозняк пробегает меж стойками.

Колышутся вещи – чуть-чуть.

Кажется, что в тишине, на самой границе слышимости возникает смутный шум голосов, музыка, чтобы почти сразу умолкнуть.

Но нет, не умолкла. Всплывает и разрастается фрагмент из «Лебединого озера». Блин Поприколу машинально ищет мобильник. Потом вспоминает, что разбил его, и смотрит на телефон рядом с собой, на столе, не понимая.

Берет трубку.

Блин Поприколу. Алло! Я слушаю! Да, я… да… Что? Нашли?! Поймали?! Мой прикид?! От Версаче? Начальница, с меня магарыч! Начальница, ты лучше всех!!! (Разом остывая.) А приговор? Что? Наплевать и забыть?! Начальница, пять тебе задержаний за неделю!.. Да! Еду! Бегу! Лечу, блин!

Вскакивает, срывает глазную повязку.

Зрячие, настоящие глаза его полны слез.

Блин Поприколу. Вилла… тиффози-мафиози… (Уже у самых дверей вдруг останавливается.) Лавка! Кто останется в лавке? Обнесут небось, пока мы тут шуршим… (Бегом возвращается к телефону. Хватает трубку.) Алло! Алло! Не работает. Блокиратор? Или на станции… А мобилу я разнес…

Смотрит в зал.

В одной руке – трубка телефона, в другой – глазная повязка.

Блин Поприколу. Пацаны, последите за лавкой… Я быстро! Пацаны, ну не в падлу, а?! Последите, обнесут ведь! Тут столько шмотья… классного…

Резко, нервно загорается общий свет.

Сквозняк превращается в ураганный ветер. Трепещут полы плащей, раскачиваются костюмы. Платья делаются флагами, шлепают брючины джинсов. Вся лавка гуляет, плещет, вскидывается. Какофония звуков: «Нас не догонят» сменяется трубой Диззи Гиллеспи, визжат тормоза, басят клаксоны, «Товарищ полковник, разрешите доложить!..», «Шай-бу! Шай-бу!», рявкает пушка, «Поезд отправляется! Следующая станция…», в подземном переходе слепой певец тянет: «Несе Галя воду…»

Блин Поприколу беззвучно шевелит губами, не двигаясь с места.

ЗАНАВЕС.

Апрель 2002 г.

Оглавление

Действующие лица:

Явление первое

Явление второе

Явление третье

Явление третье

Явление четвертое

Реклама на сайте