«Хозяйка Четырех Стихий»

Проклятое отродье опутало Наву мерзкими чарами. Яроцвет бился изо всех сил, но его невесту насильно разлучили с ним. И теперь Бессмертная Дева томится в ужасной крепости Друккарге, изнемогая от похотливых снов, которые на нее насылает мать Ящера.

Почему Нава оставила Яроцвета, мы не знаем. Не знаем, любила ли она Эльфа, или не нашла для себя другого выхода. Но я знаю одно.

Даже те, чью жизнь и разум разрушил Яроцвет, оказавшись между смертью и предательством, выбирали верность. Верность тем, кого любили.

А Яроцвет выбрал жизнь.

Вдова смотрителя погоды из Лабаца заказала Ульрику резной ларь для муки с фигуркой богини плодородия на крышке. Хотя у столяра осталась всего одна рука, с работой он справлялся ничуть не хуже прежнего. Только хрупкие маленькие фигурки теперь вытачивал Шенвэль. Они закончили ларь как раз к обеду. Подмастерье отнес заказ. Обратно Шенвэль пошел не по дороге, а по тропинке. Эльф вырос в горах и не боялся заблудиться, несмотря на то, что был слегка под хмельком. А до встречи с Тенквиссом оставалась еще уйма времени.

Шенвэлю нужно было побыть одному.

Он не задумывался, куда идет, и очень скоро оказался в незнакомой долине. Через неделю эльфы собирались отмечать Мидаёте, праздник середины лета, но в горах лето не спешило сменить затяжную весну. Сочная зеленая трава не доходила Шенвэлю и до щиколотки. В тени скалистого утеса доживал ноздреватый сугроб. Естественную каменную чашу, в которой поместился бы человек, заполняла вода. В этом месте из-под скал выходил горячий ключ. Листья на старой иве еще не распустились, хотя почки уже набухли. По обнаженным корням дерева весело крутился и скакал ручей, вытекавший из чаши. Узловатые, набухшие, корни напоминали пальцы рук старой прачки.

Шенвэль повалился на траву и захохотал, как безумный. «Небольшое дело», повторял он про себя. – «Небольшое дело». По лицу эльфа текли слезы, отраженный скалами смех звучал просто отвратительно. Шенвэль почувствовал резь в животе, но уже не мог остановиться.