«Пророчество Двух Лун»

Талиессин открыл глаза. За то время, что он спал, лес изменился: деревья стали выше, их стволы отливали яркой медью, а кроны то смыкались, то раздвигались высоко над головой, постоянно изменяя форму синего просвета.

«Небо преследует меня», – подумал Талиессин.

Он лежал на траве, подсунув ладонь под затылок, и рассматривал свою поднятую левую руку. Шевелил пальцами. Его как будто удивляло то обстоятельство, что руки еще подчиняются ему, что он может дышать, смотреть.

Потом ему надоело лежать, и он уселся. В траве осталось примятое гнездо, указывающее место, где принц провел ночь.

Лес, окружающий Талиессина, был огромен – гораздо больше, чем юноша мог себе представить. Деревья стояли на почтительном расстоянии друг от друга. Время от времени под порывом ветра, который ходил между ними, точно доброе чувство или вышколенный лакей, они обменивались вежливыми репликами.

В траве иногда попадались изысканные сучья, упавшие сверху, или большие камни, поросшие узорным лишайником. Лес не был мертвым, вовсе нет: здесь обитало множество всякого зверья и птиц, но они все же были гостями, в лучшем случае – квартирантами; этот лес не принадлежал ни зверью, ни птицам, он был сам по себе с начала времен, зыбкая и в то же время вполне осязаемая граница между миром людей и миром эльфов, между миром обыденного и миром чудесного.

Талиессин встал, забрался на камень. И сразу увидел еще один. Перешагнуть с камня на камень – это показалось ему забавным, и он сделал шаг. Третий камень явился ему тотчас, затем четвертый, и вдруг лес потемнел, между стволами выступил туман. Или, может быть, это был дым? Лучи солнца, потерянные в лесу, безнадежно плутали среди белых полос этого неожиданного тумана, и Талиессин пошел вслед за ними.

Ему хотелось потеряться здесь: потеряв себя, он мог бы, наверное, избавиться и от боли, что взбешенной кошкой царапала его сердце.

Он вспомнил, как бежал по улицам столицы, как отделался от преследователя – чума на этого Эмери с его неизменно добрыми намерениями! – и как потом, миновав последнюю из шести стен города, Новую, выбрался в густо застроенные домами предместья. Уже начало темнеть, когда дорога пошла под уклон, дома сделались меньше, а сады вокруг зданий – гуще; Талиессин приближался к реке.