«Врата Рассвета»

Роберт Ньюкомб Врата Рассвета

Моим родителям, Гарри и Мюриэл

Благословенны дети «одаренной» крови. Они — будущее и самой магии, и той ее ветви, которая носит название Закон. Потому что, если магия не будет нести в себе милосердие, всякое подобие порядка и сострадания развеется, как пыль на ветру. И тогда нам придется оплакивать их ни в чем не повинных детей...

Из дневника Вига, Верховного мага Синклита

ПРОЛОГ СЛУГИ

Существо, подвергшееся трансформации, чье предназначение — поднять народ против Избранного, вы узнаете по его деяниям. Собственный разум станет для него не только даром, но и проклятием, однако подлинную силу он обретет лишь тогда, когда его подчинит себе один из детей Избранных. И помогать ему будет гнусный убийца...

Пророчества Манускрипта, глава первая, стр. 673

Он медленно поднял руку и коснулся теплой, густой жидкости, выступившей на его виске; жидкости, которую так страстно любил и столь же страстно ненавидел. С наслаждением растирая ее между пальцами, он в тысячный раз размышлял о том, во что превратился.

Он — охотник за кровью.

«А сейчас я сам истекаю кровью, — подумал он, улыбнувшись. — Хотя кровью это по существу назвать нельзя».

Наполовину маг, наполовину охотник за кровью по имени Рагнар подошел к освещенному свечой зеркалу на стене и принялся разглядывать струйку, бегущую по щеке из маленького незаживающего надреза на правом виске. Виг, Верховный маг Синклита, сделал этот надрез более трехсот лет назад, полагая, что это будет способствовать исцелению Рагнара и впоследствии тот, не исключено, даже сможет занять свое законное место среди магов Синклита. Однако этого не произошло. Поэтому именно Вига Рагнар считал виновником своего мучительного, однако ставшего со временем привычным, состояния.

Вглядываясь в свое отражение в зеркале, бывший маг видел блестящую лысину, уродливо болтающиеся мочки ушей и длинные, острые клыки охотника за кровью. Налитые кровью серо-голубые глаза горели огнем яростного желания, которое могла утолить только месть.

Однако Рагнар значительно превосходил разумом охотников за кровью, лишенных каких-либо других ощущений, кроме стремления убивать. Уцелела и часть его второй сущности — человека, мага. А Виг даже понятия не имел, что он все еще жив.

«Что ж, Верховный маг вернулся в Евтракию, — думал Рагнар. — И с ним оба Избранных. Прекрасно. Мальчик будет доволен».

Он оглядел свою каменную крепость, отмечая изменения, которые произвел здесь мальчик. Отражающаяся в зеркале комната выглядела просто великолепно. Стены, выложенные мрамором глубокого красного цвета; масляные светильники и канделябры, льющие мягкий, ровный свет. Изысканная, богатая мебель, узорчатые ковры, висящие на стенах картины.

Однако резкий запах кислоты от струившейся из ранки жидкости заставил мысли Рагнара вернуться к насущным делам.

«Не следует ей пропадать без пользы», — подумал он и, облизнув влажный палец, почти мгновенно почувствовал охвативший все тело жгучий, возбуждающий жар. Эта жидкость была для него одновременно и проклятием, и благословением.

Обернувшись к находившемуся в комнате высокому человеку с лицом хорька и темными длинными волосами, Рагнар спросил:

— Ты готов?

Это был не столько вопрос, сколько приказ. Скрундж, личный слуга и доверенное лицо Рагнара, исполняющий любые его поручения. С самого рождения он остался сиротой и по сей день откликался на прозвище[1], прилипшее к нему в начале его преступной карьеры на улицах Таммерланда. Этому человеку были прекрасно известны все уголки столицы Евтракии и огромное множество обитающих там людей — в особенности тех, которые могли быть полезны сейчас, когда королевской гвардии более не существовало, и волна преступлений и насилия захлестнула Таммерланд.

Слуга, державший в руках небольшой стеклянный сосуд с отводом в виде трубки, оканчивающейся толстой иглой, улыбнулся, обнажив темные гнилые зубы.

— Все готово, — отозвался он ломким высоким голосом.

— Тогда начинай, — велел Рагнар, опустившись в резное кресло. Скрундж подошел к нему и осторожно вставил иглу в рану на виске.

Охотник за кровью прикрыл глаза.

Желтая жидкость медленно потекла по трубке в сосуд. Когда он наполнился, Скрундж вынул иглу из раны.

— Как обычно? — спросил он. — Две трети тебе, господин, а одну мне?

— Да, — ответил Рагнар. — И используй свою часть экономно. Виг и Избранный скоро появятся здесь и проклянут тот день, когда встретятся с нами.

Возможность вновь увидеть Верховного мага и, впервые в жизни, Избранного вызвала на губах охотника за кровью довольную улыбку.

С чрезвычайной осторожностью Скрундж перелил желтую жидкость в два других сосуда. Больший из них он вручил Рагнару, и тот немедленно, обмакнув в жидкость палец, облизал его.

— Он вызывает вас, — сообщил Скрундж, поставив свой сосуд на стол.

Его слова заставили охотника за кровью оторваться от своего увлекательного занятия.

— Сначала нужно взглянуть на твой «улов».

Слуга принес кожаную сумку, открыл ее и вытряхнул содержимое на стол.

Рагнар улыбнулся.

— Сколько сегодня?

— Больше тридцати, господин. — На губах Скрунджа появилась злорадная улыбка. — На этот раз все прошло даже легче обычного.

Охотник за кровью опустил взгляд на рассыпавшиеся по столу квадратные лоскутки человеческой кожи. На каждом из них имелась татуировка с изображением кроваво-красного четырехгранного камня. На некоторых кусочках кожи были заметны следы засохшей крови.

«Одаренная» кровь! Рагнар усмехнулся. Да, предстоящий день обещал быть удачным: мальчик наверняка будет доволен результатами их действий.

— Где сейчас эти «маги резерва»? — спросил он.

— Внизу, господин, как обычно, — ответил Скрундж. — Детей, как всегда, отделили от отцов.

— Сегодня ты поработал неплохо, — заметил Рагнар. — Но до прибытия долгожданных гостей мы должны захватить как можно больше «магов резерва». Теперь же я пойду к нему.

Тяжело ступая, Рагнар покинул комнату и, пройдя многочисленными коридорами, остановился перед массивной дверью. Пробивавшаяся из-под нее ослепительная полоска заливала лазурным светом мраморный пол коридора.

«Исходящая от него аура стала еще ярче, чем прежде, — подумал охотник за кровью, — знания и сила также возрастают день ото дня. А Избранный по-прежнему не обучен магии и даже не догадывается, что мальчик жив».

Стоя у двери, Рагнар вспоминал не столь уж давний день, когда мальчик — тогда еще младенец — внезапно материализовался перед ним и заявил, что он, Рагнар, отныне поступает в его распоряжение. Охотник за кровью был потрясен, но с радостью повиновался своему новому господину.

Собравшись с духом, Рагнар медленно открыл тяжелую дверь.

Над мраморным полом в тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц Манускрипта, парил мальчик, вокруг которого сияла невероятно яркая лазурная аура.

Внимание ребенка, облаченного в простое белое одеяние, было приковано к великому трактату Парагона.

Внешние уголки его темно-голубых глаз были слегка приподняты к вискам. У мальчика были высокие скулы и чувственные губы; черные, прямые, шелковистые волосы ниспадали на плечи. Когда Рагнар видел его в прошлый раз, он производил впечатление восьмилетнего ребенка; сейчас ему, казалось, было уже больше десяти.

Охотник за кровью опустился на колени и склонил голову.

— Ты звал меня, господин?

Мальчик прищурил глаза, и очередная страница с золотым обрезом перевернулась. Ему не требовался Парагон, чтобы читать Манускрипт; по его словам, этот дар он получил от своих «небесных родителей». Пролистав за считанные мгновения несколько сот страниц, мальчик, наконец, соизволил взглянуть на охотника за кровью.

— Жидкость уже собрана? — спросил он.

В детском по звучанию голосе не было и намека на мягкость.

— Да, мой господин. Нам со Скрунджем хватит.

— Доставь во дворец одного мертвого «мага резерва», — продолжал мальчик. — Татуировку не трогай. Что касается остальных, я уже задействовал заклинание исцеления.

«Его способности возрастают день ото дня», — подумал охотник за кровью.

— А как Птицы? — спросил он. — С ними все идет как надо?

— Да, — не глядя на него, ответил мальчик. — Созревание первого поколения завершено. — Он сделал паузу. — Избранный и Верховный маг уже в Евтракии. И с ними увечный маг из Призрачного Леса.

— Я тоже почувствовал это, — отозвался Рагнар. — С твоей стороны, мой господин, было чрезвычайно мудро приказать перенести Манускрипт сюда. — Он помолчал, прикидывая, не позволит ли себе лишнего, задав следующий вопрос. — Находишь ли ты что-либо полезное для себя в Манускрипте?

Мальчик снова поднял голову; короткая, зловещая улыбка тронула его губы.

— Я читаю Манускрипт для развлечения, не более. Пользы в этом якобы значительном труде я не вижу. Однако с исторической точки зрения он не лишен интереса, поскольку написан Древними Провидцами. Что касается практических вопросов магии, мне он ничего не дает. Не нужен мне и Парагон, эта жалкая побрякушка, которой они придают такое значение. — Мальчик перевел взгляд на огромный фолиант с золотым обрезом, страницы которого тут же замелькали с головокружительной быстротой.

— Те, кого мы ждем, скоро будут здесь, — внезапно произнес он, — и к их появлению все должно быть готово. Пора пустить слух о возвращении Избранного и сообщить о вознаграждении, назначенном за его голову. Узнав о том, что принц в опасности, маги, я в этом не сомневаюсь, укроются в Редуте Синклита. Однако нам не придется разыскивать их — они сами явятся сюда. И тогда тот, кто в этом низшем мире доводится мне отцом, узнает о моем существовании.

— Да, мой господин, — благоговейно произнес Рагнар.

Поняв, что аудиенция закончена, он поднялся и неслышно вышел.

ЧАСТЬ 1 ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

И случится так, что на пути к овладению своим даром Избранные будут испытывать мучительные страдания, каждый на свой лад: он через кровь, она через разум. Однако только через такие муки им откроются таинства магии.

Раздел Манускрипта, посвященного направлению магии Закона, глава первая, стр. 1016

Тристан из дома Голландов с легкой улыбкой смотрел на свою спящую сестру Шайлиху.

Они находились в Редуте Синклита, тайном убежище в катакомбах под королевским дворцом, где прежде проходили обучение «маги резерва» Евтракии. Именно здесь принц впервые услышал от своего отца и ныне погибших магов Синклита о тайне Пещеры Парагона. Мучительным и трудным казался ему тот день, но сейчас он многое отдал бы за то, чтобы вернуть его.

«Счастливое время, — подумал он, — тогда все это безумие еще не началось».

Изредка утомленный разум Тристана пытался убедить сердце, что все случившееся произошло много лет назад. В действительности миновало лишь не сколько недель. И еще у него иногда возникало чувство, будто все это не более чем сон. Так многое изменилось с тех пор...

«Нет, — мысленно сказал он себе, глядя на прекрасное лицо принцессы. — Не просто сон — ночной кошмар. От которого Шайлиха, наконец, пробуждается».

Принц ласково прикоснулся к светлым волосам сестры и подошел к колыбели, где спала ее дочь Моргана. Несмотря на ужасные события, в водоворот которых оказалась втянута Шайлиха в период беременности, девочка, рожденная в Пазалоне в тот самый день, когда были уничтожены волшебницы Шабаша и убит капитан крылатых монстров Клюге, выглядела здоровой и жизнерадостной. Глаза Тристана увлажнились при воспоминании о другом, умершем еще до рождения младенце, которого он оставил в далекой чужой стране. «Мой сын, мой первенец, покоится в могиле под стенами Цитадели. Эта боль никогда не покинет меня».

Он склонил голову, в очередной раз поражаясь безумию всего происшедшего и испытывая неловкость от осознания того, что является теперь новым властелином ожидающих его приказов Фаворитов Дня и Ночи — оставшейся в Пазалоне армии крылатых воинов, — которые, подчиняясь приказу Шабаша, в свое время безжалостно убили его родных, магов Синклита и многих простых граждан Евтракии.

«Столько перемен произошло, — размышлял Тристан. — Изменился и я сам».

Висящее на стене зеркало ныне отражало не легкомысленного юношу, а зрелого мужчину, который убивал и, если понадобится, будет убивать снова, чтобы защитить своих близких и свою страну. Мужчину, который за последнее время узнал о себе много нового и не сомневался, что еще больше открытий ждет его впереди.

На принце была та же одежда, которую он носил последние несколько месяцев: черные штаны, высокие сапоги и изрядно поношенный черный кожаный жилет со шнуровкой на груди. Дрегган, меч Фаворитов, которым его вынудили убить собственного отца, висел за плечами рядом с колчаном для метательных ножей.

Столь знакомый и в то же время такой странно чужой человек в зеркале пристально смотрел на него со спокойствием, рожденным давшимся с невероятным трудом пониманием: он — Избранный, единственный человек в мире, в жилах которого течет лазурная кровь. Совсем скоро Виг и Феган начнут обучать его искусству магии.

Путь из Призрачного леса в Таммерланд оказался нелегким. Только что ставшая матерью Шайлиха с Морганой на руках все еще страдала от последствий заклинаний, наложенных на нее волшебницами. Еще хуже обстояло дело с Феганом — изувеченные ноги позволяли магу передвигаться только в кресле на колесах.

Их сопровождали горбатый карлик Гелдон, Толстый Майкл, старейшина гномов Фегана, со своей женой Маленькой Мэри и любитель пива Малютка Шеннон, тоже с супругой, которую звали Крошка Шауна. Теперь все они скрывались в Редуте, тайном убежище в катакомбах под королевским дворцом.

— Тристан, — сонным голосом произнесла Шайлиха.

Он быстро подошел, вглядываясь в лицо сестры. Благодаря постоянным усилиям Фегана и Вига, она с каждым днем все больше становилась похожей на ту Шайлиху, которую Тристан прежде знал и любил.

— Да, Шай, я здесь.

Принц начал называть ее этим уменьшительным именем совсем недавно, и оно прижилось, несмотря на вполне предсказуемые громогласные протесты Вига, утверждавшего, что негоже столь фамильярно обращаться к принцессе. Но в ответ на недовольные взгляды старого мага брат и сестра лишь улыбались — точно так, как когда-то в детстве. В глубине души Тристан чувствовал, что Шайлихе нравится это обращение, и все же временами, услышав его, она морщила носик — к принцессе вернулась привычка поддразнивать своего младшего, родившегося на несколько минут позже ее, брата.

— Моргана еще спит? — с тревогой спросила она.

— Да, — ответил Тристан. — С ней все в порядке. Можешь не волноваться.

Мягким движением он заставил сестру опустить голову на высокие подушки.

Она сморщила свой прелестный носик. Принцу нравилось это зрелище, хотя он никогда не говорил ей об этом. Сердце Тристана изболелось за сестру, и он поклялся заботиться о ней как можно лучше.

— Я хотела бы что-нибудь съесть, — внезапно заявила Шайлиха. — Удивительно, но я просто умираю от голода!

— Отлично. — Ее брат взял со стола серебряный поднос с лепешками, которые, как он надеялся, еще не остыли. — Жены гномов приготовили завтрак.

Шайлиха с удовольствием съела несколько лепешек, запивая их чаем. Благодаря заботам магов ее состояние медленно, но верно улучшалось. Они помогали ей избавиться от последствий заклинаний, наложенных на нее волшебницами, и вспомнить свое подлинное прошлое. Труднее всего принцессе пришлось в тот момент, когда она узнала подробности о гибели матери, своего мужа Фредерика и отца — короля Николаса, которого Тристан вынужден был убить собственной рукой.

Глядя в темно-синие глаза брата, Шайлиха поставила чашку на поднос.

— Тристан, — неуверенно начала она, — Виг сказал, что наша «одаренная» кровь обладает необыкновенными свойствами. Из-за этого нас называют Избранными. Я все еще многого не понимаю и хочу, чтобы ты кое-что мне объяснил. Скажи, правда, что наши родители и Фредерик в день твоей коронации предполагали, что могут быть убиты, и все же не отказались от участия в ней? А умирая, надеялись, что мы с тобой выживем?

Принц понурил голову и закрыл глаза. «Трагический день коронации, — с болью подумал он. — День, когда все так страшно изменилось».

— Верно, Шай, так и было, — ответил он. — Маги Синклита тоже знали об опасности. Они разработали план спасения, согласно которому, в крайнем случае, должны были уцелеть мы с тобой и Виг. Этот план осуществился не в полной мере — волшебницам удалось захватить Парагон и увезти в Пазалон тебя. — Тристан вымученно улыбнулся. — Однако мы с Вигом вызволили тебя из их логова и привезли домой. И теперь, слава Вечности, с нами не только ты, но и твоя малышка. Да, Фредерик погиб, но он будет жить в вашей дочери. А родители живут в наших сердцах — ведь мы с тобой снова вместе.

Принцесса прикусила нижнюю губу, по ее щеке скатилась слеза.

— Виг сказал еще, что твой сын, Николас, умер, не успев появиться на свет. И ты похоронил его там, в Пазалоне... — Она умолкла, не находя нужных слов.

— Да, — ответил Тристан. — Я надеюсь вскоре вернуться туда, забрать тело в Евтракию и похоронить его рядом со всеми нашими родными.

Последовала короткая пауза.

— Я прощаю тебя, Тристан, — прошептала Шайлиха.

— Прощаешь? — удивился принц. — За что?

Она опустила взгляд, зная, как нелегко дадутся и ей, и Тристану следующие слова. Однако принцессе хотелось, чтобы брат понял ее правильно.

— Я прощаю тебя за смерть отца. Виг рассказал, что тебя к этому принудили. И даже сам отец приказал тебе подчиниться, поскольку иначе его ждали бы страшные муки. Я прощаю тебя, Тристан, и по-прежнему люблю.

Какое-то время близнецы, подошедшие совсем близко к тому краю, за которым могли потерять друг друга навсегда, молчали. Наконец Шайлиха улыбнулась и, протянув руку, взяла золотой медальон Тристана с изображением поднявшегося на дыбы льва и евтракийского палаша, гербом дома Голландов — подарок родителей, сделанный ему перед коронацией.

— Ты не расстаешься с ним, как и обещал, — сказала принцесса. — И я ношу точно такой же. — Она прикоснулась к медальону на своей груди. — Хотя понятия не имею, откуда он взялся.

— И я этого не знаю, да и Виг с Феганом тоже, — ответил Тристан. — Маги считают, что это, возможно, побочное действие заклинаний, наложенных на тебя волшебницами. По каким-то не известным нам причинам медальон не исчез даже после их гибели. Никаких следов заклятий на нем не осталось, и ты можешь носить его, ничего не опасаясь. Куда бы ни занесла судьба, стоит каждому из нас взглянуть на свой медальон и он сразу вспомнит, что другой такой же носит тот, кто любит его больше всего на свете.

Принц замолчал, а потом произнес:

— Знаешь, а ведь именно он спас тебя.

— Что ты имеешь в виду?

— По-видимому, медальон, блеснув, пробудил в тебе какие-то воспоминания как раз в тот момент, когда я собирался... перед тем, как я...

Слова застряли у Тристана в горле. Не говорить же ей, что именно приказал ему Виг в тот роковой день... Он должен был собрать все свое мужество и убить собственную сестру. Старый маг объяснил, что разум и душа Шайлихи по-прежнему несут в себе скверну заклинаний волшебниц и по этой причине ей нельзя возвращаться в Евтракию. Скрепя сердце, принц вынужден был согласиться с этими неоспоримыми доводами. Но когда он занес дрегган для удара, принцесса узнала медальон, в ее взгляде появилась осмысленность — и вместе с тем надежда на избавление от наложенных на нее заклятий.

— Тристан, сможешь выполнить одну мою просьбу? — спросила Шайлиха.

Он прищурился и поджал губы, старательно делая вид, будто рассердился.

— Разве я еще мало для тебя сделал?

Принцесса улыбнулась, но ее брат заметил, что в глубине глаз молодой женщины таится печаль.

— Неужели ты думаешь, я об этом забыла? — произнесла она. — Но сейчас мне нужно, чтобы ты сделал еще кое-что — это очень важно для меня.

— Все что угодно, Шай, если это в моих силах.

— Виг и Феган сказали, что наши родители и Фредерик захоронены на королевском кладбище. Однако они считают, что я еще слишком слаба, чтобы добраться туда. Не мог бы ты сходить на их могилы и поклониться им от меня? Пусть души родителей и Фредерика узнают, что я жива и люблю их. — Принцесса перевела взгляд наполненных слезами глаз на малютку в колыбели и добавила: — И пусть они узнают, что в этом мире появился еще один человек их крови.

Тристан нежно сжал ладони сестры.

— Разумеется, я сделаю это. Думаю, завтра же утром.

Справившись с собой, она слегка отодвинулась и робко улыбнулась сквозь слезы.

— Виг и Феган, конечно, не придут в восторг от этой идеи. — Шайлиха смешно шмыгнула носом. — Ты заметил: стоит им встретиться, как они начинают браниться друг с другом, словно сварливые служанки.

Принц, не сдержавшись, весело рассмеялся. Но ответить сестре не успел — в дверь негромко постучали.

— Прошу прощения, принц Тристан, но маги послали меня за тобой, — произнес чей-то голос, и дверь приоткрылась.

В дверном проеме с застенчивым видом, переступая с ноги на ногу, как всегда в минуты волнения, стоял Малютка Шеннон.

У Шеннона были рыжие с проседью волосы, лохматая рыжая борода, темные глаза-бусинки и похожий на картошку нос. Как обычно, он был одет в красную рубашку, синие штаны на помочах и сапоги с загнутыми вверх носками; на голове гнома красовалась потертая черная шляпа с обвисшими полями, а в зубах он сжимал трубку, сделанную из кукурузного початка.

— Они говорят, что хотят увидеть тебя как можно скорее, — добавил он.

— У них всегда все срочно. — Принц лукаво подмигнул Шайлихе.

Подойдя к двери, он сказал гному:

— Пожалуйста, попроси свою жену посидеть с принцессой. Нужно приглядеть за малышкой, на случай, если Шайлиха опять уснет.

— Шауна все сделает как нужно, принц, — уважительно ответил Шеннон.

Тристан послал сестре воздушный поцелуй, закрыл за собой дверь и вслед за шагающим вразвалку гномом углубился в лабиринты Редута.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Местонахождение Редута было известно лишь погибшим родителям Тристана, магам Синклита и так называемым «магам резерва», проходящим там обучение. То, что наличие просторных помещений Редута в непосредственной близости от королевского дворца оставалось тайной, безусловно, было немалой заслугой магов; сам принц узнал о нем не так уж давно.

Сейчас для Тристана и его друзей это обстоятельство оказалось бесценным даром. Редут мог служить прекрасным убежищем.

Горбатый карлик Гелдон, бывший раб второй госпожи Шабаша Сакку, стал их ушами и глазами во внешнем мире, используя свое умение повсюду проскальзывать незамеченным. По его словам, появляться в Таммерланде было сейчас крайне опасно: на улицах столицы Евтракии царили хаос и произвол.

Тристану отчаянно хотелось самому выбраться в город, но он понимал, что маги будут категорически против этого. Просьба сестры посетить могилы близких пришлась очень кстати. Он пойдет туда — с позволения магов или без него. Представив себе, какой взрыв негодования с их стороны это вызовет, принц криво улыбнулся.

Идя вслед за Шенноном, Тристан в очередной раз отметил грандиозность подземного сооружения. В плане Редут напоминал паутину, в центре которой располагался зал собраний, способный одновременно вместить тысячи обучающихся здесь «магов резерва». От него во все стороны расходились кажущиеся бесконечными коридоры. Сооружение имело несколько уровней, соединявшихся между собой винтовыми лестницами.

Мягкий свет висящих на стенах ламп скрадывал истинные размеры Редута. Принц подумал, что ему никогда не удастся осмотреть даже малую часть этих помещений.

Прежде Тристан даже не подозревал, что существует такое разнообразие оттенков отделочного мрамора. Здесь, в подземелье, присутствовали все цвета спектра — каждый коридор имел свою собственную, неповторимую окраску.

Стуча каблуками по каменному полу, принц мысленно вернулся в тот день, когда Виг впервые привел его в катакомбы, заполненные сотнями «магов резерва» в серо-голубых одеяниях. Сейчас помещения Редута были пусты, и это невольно навевало грусть.

Так много изменилось с того дня! Безвозвратно изменился и сам Тристан. Когда он, не обученный искусству магии, совершенно неожиданно сумел использовать мощь своей «одаренной» крови, чтобы одолеть волшебниц, цвет его крови изменился с красного на лазурный. Это удивительное изменение впервые обнаружилось после победы в жестокой схватке с капитаном Фаворитов Клюге. Лазурный цвет, как он заметил, всегда сопровождал проявления магии.

— Мы не знаем, какие другие изменения произойдут в тебе, если ты, нося Парагон, и дальше попытаешься практиковать магию, — выразили свое общее мнение Феган и Виг и убедили Тристана снять этот драгоценный кроваво-красный камень, многократно усиливающий мощь «одаренной» крови.

Принц вынужден был согласиться, с намерением в самое ближайшее время получить от них ответы на многие вопросы, по-прежнему мучавшие его. Тристану уже было кое-что известно о Законе — направлении магического искусства, основанном на добре и милосердии. И по собственному опыту он знал, какое зло несет в себе Каприз — темная, гибельная сторона магии. Смирившись с тем, что он Избранный, принц узнал, что его правление будет знаменовать новую эпоху в истории Евтракии и что он, и только он, должен прочесть все три раздела Манускрипта — Закон, Каприз и Пророчества. «Одаренная» кровь постоянно призывала Тристана начать обучаться магии, однако Виг и Феган по какой-то причине все время откладывали этот момент...

Шеннон остановился перед одной из массивных дверей красного дерева. Переминаясь с ноги на ногу, гном посмотрел на принца.

— Они ждут вас, — взволнованно сообщил он. — Пойду скажу жене, чтобы присмотрела за принцессой и малышкой.

Казалось, он желал поскорее убраться восвояси.

Провожая гнома взглядом, Тристан внезапно понял, что эта часть Редута ему совершенно незнакома. В этом ничего удивительного не было, учитывая размеры подземного сооружения. Приводило в недоумение другое, а именно: зачем он понадобился магам так срочно.

Толкнув дверь, принц оказался в большой, богато убранной комнате. Верховный маг Виг сидел за длинным столом, размещавшимся в центре. Косички, в которые маги Синклита заплетали волосы, Вигу отрезали в плену у волшебниц, и теперь он отращивал волосы, желая вернуться к прежнему облику. Пронзительные аквамариновые глаза мага не утратили своего блеска, а тело под серым одеянием, защищенное от старения и болезней заклинанием «чар времени», — силы и крепости.

Ноги Фегана, изувеченные пытками волшебниц, были прикрыты пушистым пледом. Поношенное черное одеяние казалось слишком просторным для старика, на плечи ниспадали разделенные на прямой пробор волосы цвета перца с солью. Серые с зелеными крапинками глаза излучали мощную энергию. На коленях старого мага разлегся Никодемус, удивительный кот с голубой шерстью.

В глубине комнаты Тристан заметил еще одного человека и инстинктивно схватился за дрегган.

— Успокойся. — Виг знакомым жестом выгнул дугой правую бровь. — Он не в том состоянии, чтобы причинить нам вред. Кроме того, разве ты не видишь, что это «маг резерва»?

Тристан медленно подошел к человеку, лежащему на мягкой софе у стены, и вгляделся в его лицо.

«Маг резерва» был примерно того же возраста, что и он сам, и выглядел очень скверно. Рваное, грязное серое одеяние едва прикрывало истощенное тело, светло-рыжие волосы спутаны, лицо со следами засохшей крови, ввалившиеся щеки.

Принц поднял его правую руку; рукав соскользнул, открывая то, что он ожидал увидеть: ярко-красную татуировку, изображавшую Парагон, знак принадлежности к «магам резерва».

— Ты знаешь его? — обратился он к Вигу.

— Знаю, — отозвался маг. — Его имя Джошуа, и, несмотря на относительную молодость, он один из наиболее сильных и одаренных магов Братства. Джошуа возглавлял один из отрядов, посланных мною перед самым нападением волшебниц на поиски охотников за кровью и гарпий. Насколько мне известно, он пока единственный, кто вернулся.

— Тебе он тоже известен? — спросил принц у Фегана.

— Нет, Тристан. Я не знаю никого из «магов резерва», — скрипучим голосом ответил увечный маг. По его лицу скользнуло выражение сожаления. — Я даже не знал о существовании Редута, ведь он был создан после Войны с волшебницами, когда я уже находился в Призрачном лесу. Но мне очень хочется услышать, что этот человек расскажет, когда мы приведем его в чувство.

Феган, без сомнения, испытывал зависть по отношению к своему более осведомленному другу — чувство, редко посещающее его сердце.

— Как он оказался здесь? — спросил Тристан.

— Гелдон обнаружил его у выхода из туннеля, — объяснил увечный маг. — Осмотрев его, мы пришли к выводу, что, не считая вывихнутого плеча, он здоров, просто сильно истощен. Виг вправил ему сустав, а я — наложил заклинание исцеления и погрузил в глубокий сон. Мы не стали будить Джошуа до твоего прихода, чтобы и ты смог услышать его рассказ.

— В таком случае, самое время привести нашего гостя в чувство, — заметил принц.

Феган кивнул Вигу, и тот, прищурившись, устремил свой пристальный взгляд в сторону софы. Вокруг тела «мага резерва» начало возникать лазурное мерцание, постепенно набирающее силу. Не прошло и минуты, как Джошуа очнулся и медленно обвел взглядом комнату. При виде Вига его глаза наполнились слезами.

— Верховный маг, — еле слышно прошептал он, — неужели это и вправду ты?

Виг подвинул к софе кресло и присел рядом с юношей.

— Да, — с сочувствием ответил он, — это я. Мы в Редуте. С тобой все в порядке, однако ты сильно истощен. Все, что тебе сейчас необходимо, это покой и пища. Если можешь, расскажи, что с тобой приключилось.

«Маг резерва» вскрикнул и попытался вскочить. По всему было видно, что последние слова Верховного мага пробудили в его мозгу ужасные воспоминания.

— Это было ужасно! — Его карие глаза расширились. — Гадкие твари... они вылупились из яиц... яйца на деревьях... «одаренная» кровь... лазурь... невероятно... И потом из них вылупились чудовищные создания... Птицы.

На лбу у_«мага резерва» выступила испарина, и его речь прервали рыдания.

Феган подкатил свое кресло поближе. Чувствовалось, что оба мага сильно встревожены.

— Успокойся, — мягко произнес Виг, — и расскажи нам, что же все-таки произошло. С самого начала.

— Весь мой отряд погиб в схватке с гарпиями, и дальше я продвигался один, — заговорил «маг резерва». — Долгое время я не встречал никого из наших людей. Запасы еды закончились... — Он помолчал, борясь с нахлынувшими чувствами. — В конце концов, я нашел остатки другого отряда, возглавляемые Аргусом, и присоединился к нему.

— Аргус — один из лучших «магов резерва», — объяснил остальным Виг.

— Да, — продолжал Джошуа. — С ним были Джонатан, Галеб и Одом. И вскоре мы почувствовали это.

— Почувствовали — что? — спросил Верховный маг.

— Почувствовали где-то рядом необыкновенно мощную «одаренную» кровь. Ни я, ни кто-либо из остальных ранее никогда не ощущали ничего подобного. Мы находились на расстоянии всего дня пути от Редута, и вдруг такое... — Голос «мага резерва» прервался, на его глаза вновь навернулись слезы. — Мы решили на время оставить поиски охотников за кровью и гарпий и выяснить, кто же является обладателем необычной «одаренной» крови.

Джошуа с трудом сглотнул.

— Мы двигались лесом, как вдруг на нас напали какие-то ужасные существа, по виду напоминавшие огромных птиц.

«Маг резерва» закашлялся, и Тристан поднес ему воду. При виде принца глаза раненого расширились.

— Мой принц! — воскликнул он. — Прости, я не узнал тебя.

Теперь Джошуа проявил больше интереса к своим слушателям. Обведя взглядом комнату, он остановил его на незнакомом человеке в кресле, с голубым котом на коленях.

— А кто ты, господин? Мне кажется, я тебя не знаю.

— Мое имя Феган. Но, прошу тебя, продолжай, твой рассказ нас крайне заинтересовал.

— Аргус и Галеб обрушили на нападавших магические удары, но этим тварям они оказались нипочем. Птицы повалили нас; при ударе о землю я вывихнул плечо и, наверное, потерял сознание. Придя в себя, я приподнялся, стараясь разглядеть, что происходит, и увидел... их глаза... — Молодой маг беспомощно покачал головой. — Мне никогда не забыть этого зрелища!

— Что же необычного было в их глазах?

— Странного красного цвета, они сверкали так ярко, что едва не ослепляли. — Джошуа на мгновение смежил веки. — Некоторое время Птицы сидели на земле и на ветвях, словно отдыхая, а потом подхватили моих спутников когтистыми лапами и улетели. Всех, кроме меня...

— Глаза этих созданий... Скажи, они не потухали ни на мгновение? — неожиданно спросил Феган.

— Верно, — ответил Джошуа, — но временами вспыхивали особенно ярко.

Увечный маг негромко хмыкнул. Принц и Виг обменялись взглядами. «Фегану явно что-то известно, — подумал Тристан. — Нужно будет позднее расспросить старика об этом».

— Что происходит в Евтракии? — с тревогой спросил он Джошуа. — По нашим представлениям, в городе, да и во всей стране творится нечто ужасное. Что ты можешь сказать об этом?

— Все и в самом деле очень скверно. — Чувствовалось, что молодому магу тяжело сообщать такие новости. — В стране разброд и хаос. В отсутствие власти некому поддерживать закон и порядок. Кражи, убийства, насилие повсюду, и продовольствия становится все меньше. Люди перебираются в города, надеясь, что там им будет легче выжить. Таммерланд просто наводнен беженцами. Боюсь, что скоро начнется настоящий голод, ведь очень немногие крестьяне решаются привозить продукты из опасения, что по дороге их могут ограбить. — Он на мгновение смолк. — Рассказывают, что убийства на улицах городов стали нормой. Во время недавних столкновений многие женщины потеряли мужей, отцов и сыновей. Голодные, они вынуждены торговать своим телом...

Слушать подобное было невыносимо. Тристан медленно подошел к камину и остановился подле него, глядя на мерцающие угли. Его народ страдает, а он... прячется в этом каменном склепе. Нужно выбраться отсюда и, по крайней мере, самому убедиться в происходящем. «Уйду не завтра утром, а нынче же ночью, — решил принц. — А магам об этом знать незачем».

— А что «маги резерва»? — спросил Виг, в гневе воздевая стиснутые кулаки. — Задача всей их жизни — помогать населению. Надеюсь, хотя бы некоторым из них удалось выжить после нападения на Евтракию?

Джошуа печально покачал головой.

— Я скитался несколько недель, прежде чем наткнулся на Аргуса и его отряд. Боюсь, Верховный маг, если кто и уцелел, то их осталось так немного, что вряд ли они в состоянии что-либо изменить. И теперь понятно почему. Вряд ли кто-нибудь способен бороться с этими ужасными тварями, которые утащили моих товарищей. Их наверняка больше, чем я видел...

Чувствовалось, что силы молодого мага на исходе.

— Ты нуждаешься в отдыхе, — мягко сказал Виг. — Я погружу тебя в глубокий сон. Когда проснешься, сможешь умыться, переоденешься в чистое и поешь. Однако сейчас важнее всего для тебя покой.

Джошуа еле заметно кивнул, веки его опустились. Виг закрыл глаза, и вокруг «мага резерва» тут же возникло лазурное мерцание. Спустя мгновение молодой человек уже крепко спал.

В комнате воцарилось тягостное молчание.

Первым его нарушил Феган, заговорив нараспев:

— «... И на небесах разразится невиданная битва, но она будет лишь частью тяжкой кровавой бойни на земле. Хозяева красных огней будут сражаться с другими, также пребывающими на небесах. И кровь тех и других будет литься дождем на всех, кто внизу, пятная белую, мягкую землю... И за всем этим будет наблюдать дитя...»

Увечный маг открыл глаза, готовый ответить на неизбежные вопросы.

— Еще одна цитата из Манускрипта? — осведомился Виг.

Феган, единственный из ныне живущих, целиком прочел разделы Манускрипта, посвященные Закону и Капризу. Наделенный редким даром абсолютной памяти, он мог вспомнить все, что когда-либо видел, слышал или прочел.

— Верно, — негромко произнес он, как будто обращаясь к самому себе. — Цитата, которая на протяжении всех этих трех столетий вызывала мой неизменный интерес. — Увечный маг улыбнулся. — Я никак не мог понять ее смысла, но сейчас, по-видимому, мы на шаг ближе к разгадке этого секрета. «Красные огни» — это, надо полагать, Птицы с пылающими красными глазами, о которых говорил Джошуа. По крайней мере, я никогда не встречал других созданий, имеющих такую уникальную особенность. Однако от меня ускользает смысл последней фразы: «И за всем этим будет наблюдать дитя». Может быть, имеется в виду Моргана, дочь Шайлихи? Но какое это к ней имеет отношение? Убей меня, понять не могу. И уж тем более не понимаю, что означают слова «белая, мягкая земля».

Феган откинулся в кресле и почесал кота за ушами. Тристан посмотрел на Вига. Тот, похоже, тоже был в недоумении.

— Ты тоже считаешь, что все «маги резерва» погибли? — спросил принц.

Верховный маг сжал пальцами виски.

— Сейчас ничего нельзя сказать наверняка, — ответил он. — Но, по крайней мере, это объясняло бы, почему никто из них не вернулся в Редут.

— В одном я не сомневаюсь, — задумчиво произнес Феган. — Эти хищные Птицы созданы не Законом. И следовательно, друзья мои, в Евтракии снова появился кто-то, практикующий Каприз. — Он перевел взгляд на свои бесполезные ноги и поправил края пледа. — Ничто в мире не вызывает у меня такого отвращения, как использование темной стороны нашего искусства.

Принц и Виг понимали, что у него есть основания так говорить: именно Капризу Феган был обязан своим увечьем.

Тристану никогда не забыть тот вечер, когда Верховный маг продемонстрировал ему физические воплощения Закона и Каприза. Закон имел вид огромной ослепительно золотистой сферы. Каприз выглядел как сфера таких же размеров, но она была угрожающе черной и буквально истекала энергией уничтожения. Сферы постоянно притягивались друг к другу, но никогда не приходили в соприкосновение, отталкиваясь при сближении.

Виг объяснил ему тогда, что если они сольются не так, как следует, это неизбежно приведет к уничтожению всего живого. Именно Избранный первым должен найти способ объединить две могучие ветви магии на благо своей страны и всего мира.

Каким далеким сейчас казался этот день...

— Джошуа — единственный, кто может дать какие-либо пояснения насчет Птиц, — заметил Виг. — Однако придется подождать, пока он проснется. Ему сильно досталось.

Воцарилось напряженное молчание, нарушаемое лишь потрескиванием дров в камине. Тристан глядел на спящего «мага резерва», и внезапно ему в голову пришла не лишенная иронии мысль:

«Даже этот измученный человек свободнее, чем я, пленник каменного склепа. Однако сегодня ночью я, по крайней мере, увижу могилы родных, и запрет магов меня не остановит».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Гелдон верхом на гнедой лошадке двигался по улицам Таммерланда. Небо затянуло тучами, и карлик подумал, что хорошо бы вернуться в Редут до начала дождя. Усиливающийся ветер гнал по грязным мостовым мусор, вздымая крошечные вихри песка, и это лишь усиливало мрачное впечатление, которое производил город.

«До нападения Фаворитов Дня и Ночи Таммерланд наверняка был красивейшим городом, — думал горбатый карлик. — Может быть, Избранному и магам удастся снова вдохнуть в него жизнь».

На всех улицах Таммерланда можно было видеть следы учиненной Фаворитами ужасной резни. Кровью своих жертв они рисовали на стенах символы одержанной победы — знаки Шабаша. Гелдон понимал, что даже спустя многие годы после того, как исчезнут эти жуткие знаки, в душах людей останутся рубцы жестоких деяний, сотворенных крылатыми убийцами.

Стараясь отвлечься от тягостных мыслей, карлик ласково похлопал лошадь по холке и улыбнулся, в который раз подивившись предусмотрительности магов — в Редуте имелись оборудованные всем необходимым конюшни. В обязанности Гелдона входил уход за лошадьми, и он совсем не возражал против такой работы.

Редут сообщался с внешним миром множеством тайных извилистых туннелей, выходящих на поверхность в разных местах королевского дворца и окружающей его местности. Эти выходы были искусно замаскированы, но тем не менее, Гелдону приходилось соблюдать крайнюю осторожность в моменты приближения к ним.

Сейчас он направлялся в район, который когда-то был торговым центром евтракийской столицы. Большинство лавочек было разграблено. Уцелели очень немногие; очевидно, их владельцы имели достаточно средств, чтобы нанять головорезов для защиты своих торговых мест. Подле них постоянно толклись выброшенные на обочину жизни люди, испытывавшие, вероятно, призрачную надежду на то, что вместе они будут в большей безопасности.

Площадь, носившая название Торговой, теперь стала местом сборищ воров, аферистов, шлюх, наемников и нищих, и именно здесь можно было услышать все самые последние новости. Гелдон понимал, насколько опасным может оказаться это место для карлика вроде него, которому трудно выстоять в стычке с превосходившими его по росту и силе прохвостами.

Приближаясь к огромной, выложенной булыжником площади, он заметил, что сегодня здесь царит невиданное оживление. Стараясь не привлекать внимания, Гелдон двигался медленно, опустив голову, прекрасно понимая, что один лишь вид горбатого карлика может вызвать нездоровый интерес ищущих развлечений бездельников.

Уличные шлюхи, бросая на прохожих призывные взгляды, бесстыдно предлагали себя всего лишь за несколько медных монет. Со стороны темных переулков доносились звуки грубых, похотливых совокуплений.

Некоторые из постоянно пристававших к Гелдону нищих действительно производили впечатление людей, выброшенных на обочину жизни, другие же выпрашивали монетку или кусок хлеба, чтобы просто протянуть в безделье еще один день. Тяжелее всех приходилось здесь детям — грязным, голодным, потерявшимся во враждебном для них мире.

Время от времени карлик ловил на себе зловещие взгляды тех, кто был опаснее всех прочих, — наемных убийц. После разгрома королевской гвардии убийство как профессия стало весьма доходным делом. Многие, очень многие были готовы потратить кизу-другую, чтобы убрать богатого родственника, неверного супруга или удачливого конкурента. Только киза, золотая монета королевства, гарантировала выживание, и наемники готовы были на все, лишь бы они бренчали в их карманах. Имея достаточно денег, можно было заказать убийство любого, и при нынешнем разброде убийц никто особенно и не искал.

Кроме всех прочих была здесь еще целая армия особо невезучих людей — тех, кому удалось пережить бесчинства Фаворитов, лишившись, однако, руки, ноги или глаза. Эти несчастные рыскали по сторонам голодными взглядами. Столкновение с Фаворитами оставило в их душах неизгладимый след. У многих калек явно развивалась гангрена, но вокруг не было никого, кто смог бы исцелить их раны.

«Слава Вечности, Тристан не видит всего этого», — подумал карлик. Поглубже надвинув капюшон, как будто стремясь таким образом отгородиться от кошмара, что творился вокруг, Гелдон продолжил свой путь.

Это была уже его седьмая вылазка в город. Боясь показаться чрезмерно любопытным, он сознательно не пытался узнавать много за один раз. Меньше всего ему следовало привлекать к себе внимание. Карлику удалось завязать кое-какие полезные знакомства с людьми и войти к ним в доверие настолько, что от них можно было услышать хотя бы некое подобие правды.

— Сначала закрепи знакомство, — наставлял его Виг, — и только потом начинай задавать вопросы.

Гелдон остановился перед одной из шумных, пользующихся исключительно дурной славой таверн и взглянул на притороченного ремнями к грубому деревянному ящику безногого калеку с сальными спутанными волосами и черной повязкой на правом глазу. В руках увечный сжимал деревяшки, примотанные к ладоням грязными тряпками. С помощью этого нехитрого приспособления он передвигался с проворством, какого трудно было от него ожидать. Несчастный откликался на прозвище Обрубок. При виде карлика, с которым он уже несколько раз вел беседы, калека оживился, поняв, что вскоре в его карман перекочуют несколько монет.

— Ну, и что тебя принесло сюда сегодня? — спросил Обрубок вместо приветствия, не сводя с карлика жадного взгляда. — Опять припасы кончились?

— Угадал, — ответил Гелдон и быстро оглянулся, дабы убедиться, что на заполненной людьми шумной площади на них никто не обращает особого внимания.

— Непонятно, почему бы тебе не загрузить сразу телегу, — заметил калека, почесывая заросший седой щетиной подбородок. — Тогда тебе не надо было бы так часто приезжать сюда. — Он уперся деревяшками в землю и перекинул туловище поближе к копытам лошади карлика. — Честные люди стараются как можно реже бывать в этой части города. Ну, разве что им захочется поразвлечься со здешними девчонками. — Он многозначительно подмигнул карлику. — Я и сам не прочь, если ты улавливаешь, что я имею в виду.

Гелдон открыл свисающую с пояса кожаную сумку, достал несколько киз и слегка побренчал ими в ладони.

— Я, наверно, мог бы тебе помочь.

В уцелевшем глазу Обрубка сверкнула неприкрытая жадность.

— Чего желаешь, мой господин? — быстро спросил он. — Все, что угодно: вино... женщины... или, может, ты хочешь кого-то убрать со своего пути?

— Да нет, просто расскажи мне новости. — Карлик оглянулся и помолчал, пропуская компанию громко галдящих пьяных мужчин. — Почему на Торговой площади сегодня столько народу?

Безногий осклабился, наклонил голову и протянул руку. Гелдон уронил в нее одну монету. Калека тут же попробовал ее на зуб и одобрительно поцокал языком.

— Говорят, сегодня будет сделано важное сообщение, — таинственно понизив голос, ответил он. — Касательно одного всем известного человека.

И Обрубок снова замолчал, дожидаясь очередной монеты.

— И кто же этот человек? — осведомился Гелдон.

— Принц.

Карлик замер. «Никому не может быть известно, что Тристан вернулся в Евтракию, — подумал он. — С чего бы это вдруг заговорили о нем? »

Гелдон постарался справиться с охватившим его волнением.

— Ну, и что там насчет принца? — Он скривил губы с таким видом, словно не считал эти сведения такими уж ценными. — Какое мне до него дело? Я начинаю думать, что твои новости не стоят уплаченных денег. — Он бросил на калеку недовольный взгляд. — Расскажи-ка подробнее.

— Да я почти ничего больше и не знаю, клянусь Вечностью! Только то, что это произойдет где-то через час в «Копыте кабана».

Карлик бросил Обрубку еще несколько монет.

— Это тебе аванс на будущее. А теперь постарайся забыть обо мне до того, пока я не встречу тебя снова. Ты меня не видел, ты со мной не разговаривал.

— Уже ничего не помню, мой благодетель, — радостно закивал тот и устремился прочь, подпрыгивая на булыжной мостовой.

Удивленно проводив взглядом быстро движущегося калеку, Гелдон повернул лошадь в сторону таверны «Копыто кабана». Настроение у него портилось с каждым мгновением. О возвращении в Евтракию Вига и принца никто не знал. О чем же будет говориться в этом сообщении? Чтобы получить ответ на этот вопрос, придется посетить «Копыто кабана» — перспектива, которая карлика вовсе не радовала.

Эта таверна имела едва ли не худшую репутацию во всем Таммерланде — помесь пристанища головорезов и борделя самого низкого пошиба. Гелдон был там только раз, во время одной из первых вылазок в город, и быстро убрался восвояси, вполне справедливо опасаясь за свою жизнь. Однако сейчас выбора у него не было. Он в неоплатном долгу перед Тристаном, которому обязан не только свободой, но и самой жизнью.

Спешившись перед таверной, карлик бросил несколько монет топчущимся на тротуаре попрошайкам, чтобы они приглядели за лошадью, и вошел внутрь.

Шум, вонь и доносящийся со всех сторон грубый хохот создавали совершенно неповторимую атмосферу. Большая часть огромного помещения была заставлена грубо оструганными столами, за которыми сидели мужчины — почти все они были уже пьяны. Между столами сновали женщины, разнося напитки и нехитрую закуску. На уровне второго этажа тянулся балкон, куда выходили двери комнат, в которых шлюхи обслуживали своих клиентов. Свисающие с резного потолка масляные лампы освещали огромный задымленный зал резким красноватым светом, придающим ему зловещий вид. В воздухе отчетливо ощущались запахи вина, пота — и жадности.

За игровыми столами сидели возбужденные люди, словно задавшиеся целью побыстрее избавиться от имевшихся у них денег. В дальнем углу посетители сгрудились в кружок, время от времени швыряя монеты на пол; там, очевидно, шли петушиные бои. Однако даже относительный мир редко царил в этом гнусном месте, и Гелдон знал, что в любой момент может завязаться поножовщина. Почти все собравшиеся были вооружены — кто кинжалами, а кто и мечами.

Решив, что лучшим источником новостей может оказаться человек, стоящий за стойкой, Гелдон начал осторожно пробираться в его сторону. Оказавшись у цели, он не без труда взгромоздился на высокий стул.

— Эля, — бросил он.

Человек за стойкой, пунцовый от неумеренного потребления спиртного, с блестящей лысиной, обрамленной всклокоченными пучками седых волос, с любопытством посмотрел на карлика, еле заметно ухмыльнулся и наполнил кружку элем. Некогда белый, а теперь покрытый пятнами фартук обтягивал толстый живот, однако чувствовалось, что мускулы у этого человека крепкие и он обладает недюжинной силой. «Частенько, видно, приходится выталкивать за дверь слишком уж разошедшихся клиентов», — подумал Гелдон и, сделав глоток крепкого, горьковатого пойла, одобрительно улыбнулся и бросил на стойку несколько монет.

— На Торговой площади сегодня просто столпотворение, — небрежно заметил карлик, завязывая беседу, — да и в «Копыте», как я погляжу, тоже.

— Для дела это хорошо, — добродушно произнес толстяк, протирая грязной тряпкой кружку. — Прошел слух, будто здесь что-то должно произойти, и очень скоро. Не знаю, о чем речь, но на твоем месте я держал бы ухо востро, а язык за зубами и был готов в любой момент быстро свалить отсюда. Никто понятия не имеет, чего именно следует ожидать, но ясно, что привлекать к себе лишнее внимание не стоит.

«Ценный совет», — подумал карлик, начиная проникаться симпатией к краснолицему толстяку.

— Меня зовут Гелдон.

— Кулак, — кивнул ему мужчина.

— Кулак?

— Ну да, Кулак. — Он улыбнулся. — Догадываешься почему?

Гелдон улыбнулся, разглядывая его мускулистые, похожие на окорока руки.

— Да уж как не догадаться, — отозвался он. Его новый знакомец перегнулся через стойку, знаком показав карлику сделать то же самое.

— Как я уже сказал, здесь должно произойти нечто важное. И по-моему, это связано с...

Он внезапно замолк и слегка побледнел, глядя в сторону входной двери, словно ожидая чего-то. Удивительно, но в огромном зале наступила тишина. Гелдон обернулся: ему не терпелось узнать, чем это было вызвано.

В дверях таверны появился какой-то человек, который, вне всякого сомнения, был хорошо известен многим из ее посетителей, засуетившихся, дабы освободить ему проход меж столов. Пока он направлялся к тому месту, где сидел Гелдон, карлик сумел более внимательно рассмотреть вошедшего. Человек этот был высок и чрезвычайно худ. Узкое лицо с орлиным носом, обрамленное длинными волосами, и впалые щеки усиливали общее впечатление болезненности.

Однако незнакомец, державший под мышкой какие-то свитки, резко выделялся среди завсегдатаев таверны вовсе не этим. Повидавший на своем веку множество орудий убийства, Гелдон оценивающе скользнул взглядом по висящему на поясе вошедшего кинжалу в кожаных ножнах и невиданному им до сих пор оружию, прикрепленному ремнями над правым запястьем незнакомца. Это был искусно сделанный многозарядный арбалет. Наконечники всех пяти его миниатюрных стрел, находившихся на боевом взводе, были покрыты чем-то желтым.

Гелдон перевел на Кулака вопросительный взгляд.

— Скрундж, — едва шевеля губами, ответил тот. — Наемный убийца. Говорят, что сейчас он работает на какого-то покровителя. Лучше не попадайся ему на пути, приятель. Он способен убить просто ради удовольствия. Прикончить горбатого карлика ему что высморкаться.

Человек по имени Скрундж беспрепятственно взобрался на столешницу одного из ближайших к Гелдону столов, расшвыривая стоявшие на ней кувшины с вином и тарелки, и оглянулся вокруг. На мгновение взгляд наемного убийцы остановился на карлике, и у того замерло сердце.

Однако мысли Скрунджа в данный момент, по всей видимости, были заняты другим. Посетители таверны замерли в ожидании; по-прежнему не было слышно ни звука.

— Вижу, вы готовы меня слушать, — начал он громким голосом. — Буду краток. Мой покровитель попросил меня сегодня сделать здесь заявление, которое заинтересует каждого из вас. В страну вернулся опасный преступник. Мой хозяин готов дать солидное, очень солидное, вознаграждение за поимку этого человека и предпочел бы заполучить его живым. — Скрундж ощерился в кривой улыбке, обнажив желтые гнилые зубы. — За голову этого преступника, живого или мертвого, будет выплачено сто тысяч золотых киз.

Тишина в зале взорвалась громоподобным рокотом. «Сто тысяч киз», — ошеломленно подумал Гелдон. Он недавно жил в Евтракии и тем не менее понимал, что такую сумму никто из присутствующих не заработал бы и за десять жизней.

Скрундж развернул один из принесенных им свитков и продемонстрировал его собравшимся вокруг со словами:

— Это для того, чтобы вы поняли, о ком речь. Кровь застыла у карлика в жилах. На бумаге было достаточно умело изображено лицо Тристана с сопроводительной надписью:

«ПРИНЦ ТРИСТАН ИЗ ДОМА ГОЛЛАНДОВ

разыскивается живым или мертвымза убийство короля Николаса Первого!

Нашедшему — вознаграждениесто тысяч золотых киз!»

«Принц, столько сделавший для спасения не только своей страны, но и всего мира, объявляется обыкновенным преступником! Нет, — внезапно понял карлик, — совсем даже не обыкновенным. За него назначена поистине баснословная цена. И кроме нас, скрывающихся в Редуте, во всей стране никто не знает, что Тристан невиновен».

Скрундж дал возможность посетителям «Копыта кабана» как следует разглядеть изображенное на свитке.

— Пусть никто не сомневается в том, что этот человек виновен, — громогласно заявил он. — Свидетелями того, как он отрубил голову собственному отцу в день коронации, стали сотни наших добропорядочных граждан. Мой хозяин решил, что следует восстановить справедливость. — Скрундж помолчал, глядя в толпу. — После того как будет доказано, что доставленный человек действительно является принцем Евтракии, вознаграждение будет выплачено незамедлительно.

Он швырнул в толпу более дюжины свитков. Отталкивая друг друга, люди потянулись за ними. Кое-где возникли даже небольшие потасовки за право обладания свитками, и Скрундж удовлетворенно улыбнулся.

— Весьма похвальное рвение! — воскликнул он. — Приведите к нам этого человека — и ваши карманы лопнут от изобилия монет!

Гелдон опустил голову, представляя, какой эффект произведут развешанные по городу призывы поймать Тристана. Сделав вид, что разделяет всеобщий энтузиазм, он ловко подхватил один из свитков и спрятал его под рубашку.

— Ты грязный лжец! — неожиданно донеслось из толпы.

Наемный убийца повернулся на звук голоса и жестом велел собравшимся расступиться, дабы узреть того, кто произнес эти обличительные слова.

— Интересно почему? — почти добродушно спросил он, устремив взгляд на человека, прислонившегося к стене возле лестницы на второй этаж.

«Наверняка бывший военный», — подумал Гелдон, глядя на вооруженного широким евтракийским мечом храбреца, с вызовом скрестившего на груди сильные руки; глаза человека метали гневные молнии.

— Потому что прежде я имел честь служить капитаном королевской гвардии и лично знал принца Тристана. Не знаю, где он сейчас, но мне ясно одно: если даже он и убил собственного отца, в чем я сильно сомневаюсь, для этого существовала более чем веская причина. Столько всего случилось в тот роковой день, в том числе и с принцем! Не верю, что он по доброй воле стал отцеубийцей. И не позволю осквернять город твоими лживыми призывами, даже если для этого мне придется убить тебя.

Последние слова повисли в тишине. Вызов был сделан.

— А, реликт прошлого, — с насмешкой произнес Скрундж. — Знаю, горстка подобных тебе еще бродит по дорогам Евтракии. Но от вас нет и не будет никакого толку. Вы даже не в состоянии навести какое-либо подобие порядка в нашей истерзанной стране. Устаревшую честь, которой вы так кичитесь, можно больше не принимать в расчет: ведь всем известно, что имеет значение лишь то, сколько денег у тебя в кармане.

Толпа поддержала слова наемного убийцы смехом, гиканьем и издевательскими выкриками, направленными в сторону бывшего капитана. Понимая, что собравшиеся в таверне на его стороне, Скрундж их не останавливал.

— Кроме того, — почти весело продолжил он, — тысячи людей видели, как принц-изменник мечом одного из крылатых воинов отрубил голову своему отцу. Что же, все они лгут? Нет, любезный. Возвращался бы ты лучше к своим дорогим, но столь далеким от действительности воспоминаниям. Предоставь действовать тем, кто знает, что и как делать.

Лицо гвардейца налилось кровью. Толпа вновь разразилась насмешливыми криками.

— Если ты не прекратишь этот бред, клянусь, я прикончу тебя! — взорвался капитан несуществующей больше гвардии и схватился за рукоять меча.

«Так поступать не следовало, — подумал Гелдон. — Этот человек руководствуется чувствами, а не разумом».

— Вряд ли тебе представится такой шанс, — пробормотал Скрундж, молниеносно вскинул правую руку и, направив ее в сторону противника, едва уловимым движением кисти привел в действие арбалет.

Две металлические стрелы, со свистом разрывая насыщенный табачным дымом и испарениями множества тел воздух, вонзились в тело бывшего капитана на уровне ключиц, буквально пригвоздив его к стене. Вскрикнув от боли, он предпринял попытку освободиться, но не смог пошевельнуть и пальцем: стрелы были посланы мастером своего дела — руки гвардейца больше ему не повиновались.

Скрундж подошел к обездвиженному противнику, одежда которого уже успела пропитаться кровью, и выхватил из ножен его меч.

— Приношу свою искреннюю благодарность, — со злобной ухмылкой произнес он. — Я давно хотел заполучить такой для своей коллекции. — Он приставил острие меча к горлу бывшего капитана, заставив того вскинуть подбородок. — Неудивительно, что вы не сумели одолеть крылатых монстров.

Он слегка откинулся назад, разглядывая жертву с видом скульптора, обдумывающего, какие еще изменения следует внести в свое творение. Затем вплотную приблизил свое лицо к гвардейцу и прошептал:

— Надеюсь, ты не против... — Он одну за другой выдернул стрелы. — Видишь ли, они стоят дорого, я не могу разбрасываться ими.

Бывший капитан, взвыв от боли, рухнул на пол. Кровь из ран хлынула пульсирующими потоками на заплеванный пол таверны. Скрундж обтер наконечники стрел об еще не запачканные кровью части одежды своего поверженного противника и установил их на место. Все это он проделал с той небрежностью, какова присуща опытным забойщикам скота. Его храбрый противник с трудом приподнял голову и плюнул на сапоги наемного убийцы.

— Я убью тебя, — прошептал он, кривясь от боли.

— Это вряд ли, — заметил Скрундж, и губы его искривила зловещая ухмылка. — Видишь ли, любезный, ты сам фактически уже мертв.

С этими словами он с силой ударил ногой по голове лежащего, распоров ему щеку острой шпорой. А затем с видом лицедея, ожидающего заслуженных оваций, повернулся к застывшей в ужасе толпе.

— Может, найдутся еще желающие высказать свое мнение? — поинтересовался наемный убийца. Никто не произнес ни звука, тишина в заведении была почти физически ощутима. — Нет? Что ж, прекрасно. В таком случае можете приниматься за поиски изменника, и пусть самый удачливый из вас получит причитающееся ему вознаграждение.

С этими словами он покинул таверну, унося с собой меч королевского гвардейца. Гелдон в ужасе посмотрел на тело бывшего капитана, потом перевел взгляд на Кулака. Почему Скрундж сказал, что офицер уже мертв?

— Это всего лишь начало, — удрученно произнес краснолицый толстяк, покачивая головой. — Боюсь, нашу страну ожидают ужасные бедствия.

Карлик поправил спрятанный на груди свиток и тяжело вздохнул.

«Ужаснее, чем ты думаешь, Кулак, — мысленно произнес он. — Намного ужаснее».

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«Приятно снова чувствовать под собой Озорника», — думал Тристан, сидя в седле.

Три красные луны тихо плыли по темному небу, как будто следуя за всадником. Их призрачное красноватое сияние множеством светлячков отражалось в удерживаемых листвой каплях недавнего дождя. Копыта коня ступали по размякшей земле, почти не издавая шума.

Вместо того чтобы выбраться из катакомб через один из отдаленных потайных выходов, принц решил воспользоваться тем, что вел в королевский дворец. Ему не хотелось бы объяснять возвращающемуся из города Гелдону причину своих действий, доведись им случайно встретиться. Но не это было главным: принц желал заглянуть в Тронный зал — место гибели своих родных и магов Синклита.

Поначалу, когда он пробирался по коридорам дворца, его переполняло чувство опасности. Казалось, что из темноты в любой момент могли появиться крылатые воины или другие порождения Шабаша. Пришлось жестко напомнить себе, что ныне Фавориты подчиняются ему самому, а все волшебницы мертвы.

Королевский дворец, единственное место, которое Тристан ощущал родным домом, был разгромлен и разграблен до основания. Все ценности были вынесены, по-видимому, самими евтракийцами, уже после того, как Фавориты покинули дворец. У крылатых воинов было не так много времени, и в первую очередь они стремились разрушать, а не грабить. Принц шел через анфиладу опустевших залов, и то, что к разграблению дворца приложили руку его сограждане, лишь усиливало душевную боль. Великолепные произведения искусства, в том числе и гобелены, так любовно сотканные его матерью, исчезли, стены комнат и коридоров зияли пустотой. Сквозь разбитые окна струился сырой воздух.

Принц с трепетом приближался к Тронному залу, понимая, что там его ожидает самое тяжкое испытание. С неожиданной силой нахлынули воспоминания о том ужасном дне, изменившем всю его жизнь. Почувствовав, как замерло его сердце, Тристан остановился на пороге.

Как и повсюду, в этом помещении царила пустота. Почти везде когда-то расчерченный черно-белыми квадратами пол был покрыт коркой засохшей, перемешанной с грязью крови. Со стен в красноватом свете лун, беспрепятственно проникавшем сквозь выбитые витражи окон и пустые покореженные рамы бывшего стеклянного плафона потолка, зловеще взирали изображенные кровью символы Шабаша — Пентангли.

Снова и снова перебирая в памяти события того страшного дня, Тристан не мог удержаться от рыданий. Как будто прикосновение к холодному мрамору могло внести хотя бы малую толику успокоения в его смятенную душу, принц обхватил руками алтарь, на который Фавориты бросили его отца. Внезапно его пальцы ощутили выбоину, оставленную дрегганом, отделившим голову короля Николаса от тела. Тристан в ужасе отдернул руку. Мраморную поверхность все еще покрывала засохшая кровь его отца. Принц знал: даже если алтарь когда-нибудь отмоют, в его памяти он навсегда останется запятнанным кровью.

«Прости, отец», — в который раз мысленно воззвал он. После чего повернулся и покинул дворец, в тщетной надежде оставить позади терзавшие его душу призраки прошлого.

Сейчас, пробираясь тайной лесной тропой к королевскому погосту, Тристан отдавал себе отчет в том, что хочет навестить могилы не только из уважения к просьбе сестры. Он и сам страстно желал этого.

Принц спешился, не доезжая до лесной поляны, издревле являющейся местом захоронения правителей Евтракии, и привязал поводья Озорника к дереву. Одной из своих сторон поляна, выбранная для королевского кладбища, выходила на крутой обрыв, с которого открывался вид на лежащую в долине столицу, с других же была окружена густым лесом, сквозь который к ней серпантином поднималась мощеная камнем дорога от Таммерланда, оканчивающаяся у кладбищенских ворот. Тропа, по которой поднялся Тристан, вывела его к той части погоста, что находилась ближе к обрыву, почти напротив обустроенного входа.

Тишину нарушали лишь вопли древесных лягушек в окружавшем кладбище лесу. Мокрые от недавно прошедшего дождя надгробия поблескивали в призрачном свете красных лун.

Шагнув в сторону могил своих родителей, принц краем глаза заметил качнувшуюся на противоположной стороне поляны тень.

Кто-то, почти незаметный в своем сером одеянии на фоне стены деревьев, склонил укрытую капюшоном голову над могилами. Чувствуя, как бешено колотится сердце, Тристан замер, ожидая, что станет делать незнакомец, и колеблясь, стоит ли обнаруживать свое присутствие.

«Это "маг резерва", — подумал принц. — Кто еще может носить такую одежду? »

Вспомнив Джошуа, он подумал, что и этого «мага резерва», возможно, постигла та же участь — он потерял свой отряд или даже наткнулся на тех жутких созданий, о которых с таким ужасом рассказывал молодой маг. Однако прежде чем Тристан принял окончательное решение, как ему действовать далее, незнакомец, перепрыгивая через надгробия, устремился к краю обрыва.

Осознав, что «маг резерва» сейчас бросится вниз, принц рванулся наперерез ему и, не без труда догнав, в прыжке ухватил за ногу. Оба рухнули на влажную землю всего в нескольких футах от края обрыва.

Тристан тут же поднялся на колени и попытался перевернуть незнакомца, чтобы взглянуть ему в лицо. Однако совершенно неожиданно получил настолько сильный удар в подбородок, что едва не потерял сознание. Пытаясь вырваться из рук принца, незнакомец яростно колотил его кулаками.

В первый момент Тристан хотел было ответить тем же, но остановил себя. «Маг резерва», несомненно, не понимал, кто перед ним, и, вероятно, считал, что на него напали с целью грабежа.

Принц увернулся от очередного удара незнакомца и, перехватив его руку, откинул капюшон с лица... девушки.

После того как в Пазалоне умерла у него на руках прекрасная галлиполая Нарисса, Тристан думал, что никогда больше не увидит подобной красоты. Теперь, сидя на влажной траве при свете трех красных лун, он убедился в явной поспешности своих выводов.

Взгляд незнакомки, казалось, был устремлен куда-то сквозь него.

— Ты причиняешь мне боль, — наконец произнесла она сквозь зубы.

— Если я тебя отпущу, обещаешь, что не станешь снова пытаться свести счеты с жизнью? — спросил Тристан.

Он посмотрел ей в глаза, потирая свободной рукой подбородок, испытавший сильнейший удар, нанесенный маленькой ручкой незнакомки.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — с кривой улыбкой продолжал принц. — А я, по-моему, только что совершил доброе дело и, разумеется, тут же получил по заслугам. — Он надеялся, что девушка улыбнется в ответ, но этого не случилось. — Ну что, обещаешь?

— Нет, — ответила она.

Тем не менее он отпустил руку девушки, но слегка развернулся так, чтобы оказаться между нею и обрывом. Теперь, если она предпримет еще одну попытку осуществить свой замысел, сделать это будет нелегко.

Тристан воспользовался моментом, чтобы получше разглядеть незнакомку. По ее плечам волнами рассыпались густые темно-рыжие волосы; небольшой завиток падал на лоб. Взгляд больших глаз поражал своей прямотой и силой. У девушки были красиво очерченные брови, прямой нос и полные чувственные губы. Картину довершали высокие скулы и твердая линия подбородка с крошечной ямочкой посередине.

Волосы незнакомки источали легкий запах мирры.

Слишком просторное для нее серо-голубое одеяние, несомненно, прежде принадлежало кому-то из «магов резерва». Как оно оказалось у девушки? Украла? Но как можно украсть одежду у человека «одаренной» крови? И как объяснить появление таинственной незнакомки на королевском кладбище, да еще ночью? Принц насторожился. Помня рассказ о страшных событиях, приключившихся с Джошуа, он преисполнился решимости выяснить правду.

— Кто ты? — спросил Тристан.

— Я не собираюсь называть тебе свое имя, — быстро ответила девушка. — Равно как не желаю знать и твое.

Она была явно напугана, но старалась скрыть свой страх.

— Откуда у тебя эта одежда? — продолжал допытываться принц.

По ее лицу скользнула тень печали, но она тут же справилась с собой.

— Тебя это не касается.

Нахмурившись, незнакомка провела рукой по волосам, и Тристан снова ощутил запах мирры.

— Почему ты пыталась свести счеты с жизнью? — спросил он. — Вообще-то, если уж на то пошло, есть более легкие способы совершить самоубийство.

Он улыбнулся, надеясь хотя бы отчасти изменить ее подавленное настроение.

— Для таких, как ты, — возможно, — произнесла девушка, сверкнув глазами.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты хочешь жить, — прошептала она, опустив голову.

Ее слова пронзили принца, словно удар ножа. «Эта красавица — словно птица с подбитым крылом», — подумал он.

— По крайней мере, скажи, где ты живешь, — попросил он. — Может, мы сможем увидеться вновь.

Тристан попытался взять ее руки в свои, но незнакомка их отдернула.

— Это тебя тоже не касается.

Девушка поднялась. Принц тоже встал, предусмотрительно стараясь держаться между ней и обрывом. Они оказались почти одного роста.

— Поверь, спасая меня, ты не оказал мне особой услуги, — печально вздохнув, произнесла она. — И я не вправе отягощать тебя своими заботами. Твое сердце вряд ли бы их выдержало.

Сияние исчезло из ее глаз. Смахнув навернувшиеся слезы, незнакомка снова взяла себя в руки.

— Неужели все так плохо? — спросил Тристан. — И я действительно ничем не могу тебе помочь?

— Никто не может мне помочь, — ответила она.

— По крайней мере, пообещай, что не станешь пытаться покончить с собой, — попросил принц. — Ты слишком хороша, чтобы так рано покидать этот мир. Вечность может подождать.

Он дотронулся до ее щеки, и девушка вздрогнула — похоже, такая реакция на этот жест была для нее единственно привычной.

— Этого я обещать не могу, — сказала она. — Пожалуйста, позволь мне уйти и не спрашивай больше ни о чем.

Принц понимал, что у него нет выбора. Другой Тристан из другого времени позволил бы незнакомке уйти, но непременно пошел бы следом, подстегиваемый любопытством, которое перечеркивало здравый смысл. Но не теперешний — и не сегодня ночью.

Сегодняшний Тристан исполнит данное сестре обещание и вернется в Редут. О том, чтобы привести туда таинственную незнакомку, не могло быть и речи. Сердце у принца сжалось; он понимал, что, возможно, никогда больше не увидит ее.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Я действительно не могу тебя ни от чего удерживать. Но, пожалуйста, если сможешь, постарайся все-таки найти для себя место в этой жизни. Возможно, это тебе удастся.

Девушка, имени которой он так и не узнал, резко повернулась и скрылась в лесу, оставив лишь легкий прощальный запах мирры, быстро растаявший в свежем, уже предрассветном воздухе. Тристан глядел на то место среди ветвей, где исчезла девушка, снова и снова задаваясь вопросом, кто же она такая. Однако сердце подсказывало принцу, что этого он никогда не узнает.

Он вернулся к могилам родных, опустился перед ними на колени и склонил голову, обеими руками сжимая золотой медальон.

В памяти Тристана снова пронеслись страшные картины того ужасного дня, до основания изменившего его жизнь. Перед мысленным взором вставали, словно живые, похороненные здесь родители, Фредерик, маги Синклита... Ему так сейчас их недоставало!

Наконец Тристан поднялся с колен и, направляясь к Озорнику, еще раз обернулся в надежде вновь узреть таинственную незнакомку меж стволов деревьев, верхушки которых уже начали розоветь в лучах восходящего солнца. Разумеется, эти его надежды не оправдались.

Вскочив в седло, принц пришпорил коня, и тот с радостью подчинился приказу, резво ударяя копытами и разбрасывая комья еще не просохшей после дождя земли.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Феган наигрывал веселые мелодии на своей замечательной старинной скрипке — одной из немногих личных вещей, которые он позволил себе захватить из Призрачного леса. Вокруг порхали «полевые красавицы»; казалось, их разноцветные крылья выписывают узоры в такт музыке. Иногда бабочки ненадолго опускались на плечо или колени увечного мага. На каждой паре просвечивающих крыльев, достигавших в размахе размеров руки взрослого человека, буйство красок складывалось в неповторимый узор. Ничего подобного этим гигантским бабочкам в мире не существовало, а для Фегана они имели особое значение.

Более трехсот лет назад первые из этих созданий, напившись воды из озера Пещеры Парагона, обрели необычные свойства и размеры, передав их будущим поколениям. Но именно увечный маг обучил «полевых красавиц» общению с людьми.

Чуть ли не первым, чем занялся Феган по прибытии в Редут, стало сооружение жилища для своих крылатых любимиц. Для его создания магу пришлось потрудиться несколько дней, используя предоставившиеся возможности по объединению нескольких больших помещений, находившихся на разных уровнях катакомб. Он сделал его похожим на то, что украшало его дом в Призрачном лесу. Единственным, но существенным отличием было отсутствие стеклянного купола, который заменил расписанный в виде голубого неба с бегущими по нему облаками потолок верхнего яруса Редута. На мраморном полу были выложены два больших круга: на одном размещались буквы евтракийского алфавита, на другом — цифры. В последнее время Феган пытался обучить бабочек системе счисления. Поначалу Виг критически относился к тому, что его старший товарищ тратит на эти занятия массу времени, но уступил, когда тот объяснил ему, зачем это делает.

— Не исключено, что нам понадобится помощь этих прекрасных дружелюбных созданий, — сказал увечный маг. — И возможно, гораздо раньше, чем мы можем предположить.

Пока Гелдон был их единственным связующим звеном с внешним миром. Маги опасались посылать в город кого-нибудь из гномов, поскольку в столице Евтракии никто не видел их уже более трехсот лет. Феган задумал использовать для этих целей бабочек. Они были способны пролететь незамеченными, по крайней мере ночью, и проникнуть туда, куда ни Гелдон, ни гномы добраться не могли. А затем при помощи нарисованных на круге букв рассказать о том, что обнаружили.

Феган осторожно положил скрипку на колени и поднял руку. На нее тут же опустилась одна из самых больших бабочек, медленно раскрывая и закрывая большие, изящные, желто-фиолетовые крылья.

Подошедший Виг остановился рядом с креслом на колесах, с восхищением взирая на «красавиц полей».

— Ну что, есть достижения? — поинтересовался он.

— Они очень стараются, но пока еще не готовы, — вздохнув, отозвался увечный маг. — Боюсь, чтобы исполнить мой замысел, бабочкам понадобится некоторое время, а в нашем распоряжении его совсем мало. В особенности учитывая то, что против нас явно что-то затевается.

— Что ты думаешь о крылатых созданиях, о которых поведал нам Джошуа? — спросил Виг. — Я перерыл всю библиотеку, но не нашел упоминаний ни о чем подобном. Ясно одно: это порождения Каприза.

Феган нахмурился, разочарованно хлопнув ладонью по ручке кресла; испугавшись резкого движения, желто-фиолетовая бабочка вспорхнула. Все, что он мог сказать по этому поводу, было описано в Манускрипте.

— Пойми, Виг, мы ищем не там, где нужно. Существует гораздо более надежный источник сведений. Вот подожди, Гелдон вернется, и, возможно, выяснится, стоит ли рискнуть выйти наружу.

— Да, — Верховный маг огорченно поскреб затылок. — Возможно.

Оба без слов понимали, о чем идет речь. Объяснение появлению Птиц и исчезновению «магов резерва», скорее всего, можно найти в Манускрипте, а именно в разделе Пророчества — единственном, с которым не был знаком увечный маг. Однако Манускрипт по-прежнему находился в глубинах Пещеры Парагона. Феган вздохнул. До Пещеры путь далек и труден.

— Как себя чувствует Джошуа? — осведомился он.

— Лучше. Он подкрепился, и сил у него заметно прибавилось. Я, конечно, снова принялся расспрашивать его, но Джошуа мало что смог добавить к уже сказанному. По-видимому, все произошло настолько быстро, что многое слилось для него в единый пласт. К тому же Джошуа пережил слишком серьезное потрясение. Вряд ли со временем он сможет вспомнить что-нибудь еще.

Оба мага углубились в свои мысли, рассеянно следя за кружащимися над ними бабочками.

Наконец Феган решительно тряхнул головой. Осторожно положив скрипку на стоящий рядом столик, он вместе с креслом поднялся в воздух и, перелетев через перила, включился в хоровод «полевых красавиц». Увечный маг ловко кружил по воздуху, стараясь не задевать своих любимиц.

Виг с хмурым видом сложил руки на груди и скептически выгнул правую бровь. «Какой же Феган ребенок, несмотря на все свое могущество! — раздраженно подумал он. — У них полно проблем, и сейчас совсем не время резвиться с бабочками».

— Присоединяйся! — закричал увечный маг. — Давай, Виг, что ты встал как столб! Ну же, старый ворчун!

Широко улыбаясь, он завис перед Вигом. Две пестрые бабочки тут же опустились ему на плечи. По мнению Верховного мага, это лишь усиливало нелепость ситуации: просто фигляр какой-то, а не самый могущественный маг в мире!

— Ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь! — с усмешкой продолжал Феган, глядя на стоящего с высокомерным видом друга. Закусив губу, он на мгновение задумался и тут же снова расплылся в улыбке. — Я ведь могу и заставить тебя, знаешь ли. Я сильнее.

Виг зловеще прищурил глаза.

— Ты не посмеешь!

Только этого его собрат и добивался. Он тоже прищурился, и Верховный маг взлетел в воздух. Он сопротивлялся изо всех сил, но без толку. Дар Фегана и впрямь был сильнее. Он поднял Вига над перилами, и вот уже оба мага плавно закружились среди бабочек.

А потом Феган молниеносно перевернул Вига вниз головой! Полы одеяния упали тому на лицо, лишив возможности видеть окружающее и бесстыдно обнажив яростно пинающие воздух тощие ноги. Увечный маг хохотал, точно школяр, окунувший в чернильницу кончик косы ни о чем не подозревающей соученицы. Опусти меня, идиот! — яростно закричал Виг из-под складок мешковатой одежды, отчаянно пытаясь перевернуться.

— Попроси вежливо, — с улыбкой сказал Феган.

— Ни за что!

— Ну, тогда выбирайся сам, — легкомысленно отозвался увечный маг и, не обращая более внимания на своего донельзя разозленного собрата, продолжил полет среди бабочек.

— Она ждет нас! — приглушенным одеждой голосом завопил Виг. — Неужто ты забыл, самый могущественный? — В его голосе послышались саркастические нотки.

— Да, да, хорошо.

Феган взмахнул рукой, и Верховный маг перевернулся; лицо у него пылало, не столько от того, что он болтался вниз головой, сколько от ярости. Оба подплыли к балкону.

— Ты запасся водой из Источника Редута? — посерьезнев, спросил увечный маг.

Все еще рассерженный, Виг кивнул. Не добавив ни слова, Феган подхватил скрипку и покатился на своем кресле к балконной двери, ни на мгновение не сомневаясь в том, что его собрат последует за ним.

Виг, мысленно приказав балконной двери закрыться за собой, зашагал вслед за своим эксцентричным, но, безусловно, не имеющим злого умысла старым другом.

Шайлиха улыбнулась вошедшим в спальню магам. Она знала — у нее хватит сил вынести то, что, по их мнению, необходимо сделать, дабы вновь стать такой, какой она была когда-то. Принцесса черпала силы в заботе своих друзей, в любви и поддержке Тристана и в крохотной дочке, ворковавшей в своей колыбельке и нуждающейся в ее защите.

— Приветствую тебя, принцесса, — сказал Верховный маг. — Как ты чувствуешь себя сегодня?

— Гораздо лучше, Виг. — Шайлиха пошла навстречу вошедшим, шурша шелком длинного розового платья. — Хочу поблагодарить вас обоих за постоянное внимание. Без вас и Тристана мы с Морганой наверняка пропали бы.

Верховный маг смущенно откашлялся.

— Ты готова?

— Да.

Она села в кресло, Виг опустился в стоящее рядом, а Феган остановил свое напротив принцессы. Шайлиха закрыла глаза. Понадобилось немало магических сил и знаний Фегана в области Каприза, чтобы, в конце концов, разгадать секрет заклинания, наложенного на нее волшебницами. Заклинание не только внедрилось в ее сознание; оно подчинило себе ее хотя и «одаренную», но необученную кровь.

Маги нашли разгадку в воде Пещеры.

Еще не прошедшая обучение «одаренная» кровь становилась сильнее на то время, пока рядом находилась вода из Пещеры Парагона. Эффект мог быть либо болезненным, либо приятным. Когда Тристан случайно наткнулся на Пещеру, вода показалась ему неотразимо притягательной. Шайлихе, напротив, было очень трудно выносить близость этой густой красной жидкости. Однако процесс исцеления продвигался успешно. Принцесса испытывала страдания — как духовные, так и телесные, но маги были уверены, что конец ее мучений близок.

Виг извлек из складок одеяния небольшой оловянный сосуд с водой, взятой из Источника Редута — места хранения воды Пещеры. Феган закрыл глаза и начал мысленно произносить заклинание, которое, как они надеялись, поможет расставить все по своим местам в сознании принцессы. В комнате воцарилась тишина; даже малышка в колыбели затихла.

Когда Феган медленно кивнул, Виг вытащил пробку из сосуда. Увечный маг еще раз кивнул, и его собрат пролил одну-единственную каплю жидкости на открытую ладонь принцессы. Эффект последовал незамедлительно и был более устрашающим, чем когда бы то ни было прежде.

Шайлиха отчаянно закричала; ее карие глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. По всему ее телу выступил пот, темными пятнами просочившийся сквозь ткань платья. Услышав крик матери, заплакала малышка. Принцесса попыталась подняться, но Виг прижал ее к креслу. Женщина сопротивлялась с таким неистовством, что ему было трудно ее удержать и пришлось прибегнуть к магии. Принцесса яростно трясла головой, мотая золотистыми волосами и брызгая пеной, выступившей на ее губах.

— Держи ее крепче! — крикнул Феган, по-прежнему не открывая глаз. — Это то, чего мы ждали!

С последним душераздирающим криком принцесса обмякла в кресле и потеряла сознание. Виг едва успел подхватить ее, не дав свалиться на пол. Увечный маг открыл глаза и тщательно осмотрел Шайлиху, выискивая признаки, свидетельствующие о том, что последствия ужасных действий первой госпожи Шабаша окончательно рассеялись в сознании принцессы.

Сейчас от всего ее тела исходило мягкое голубое мерцание. Оно медленно разгоралось и, в конце концов, достигло невиданной интенсивности. Потом оно начало истекать из ее тела, образуя бешеный водоворот, заметавшийся по комнате, круша все на своем пути. Мебель с грохотом ударялась о стены, ее обломки кружились в воздухе. Верховный маг, передав бесчувственную принцессу на попечение Фегана, подбежал к колыбельке и прикрыл ее своим телом.

С последним безумным завыванием лазурный вихрь взмыл вверх, растекся по потолку и будто проник сквозь него. Все, что он увлек за собой, посыпалось на пол: стеклянные осколки, обломки мебели, обрывки тканей. Наступила тишина, нарушаемая лишь плачем малышки.

Шайлиха негромко застонала и открыла глаза.

Виг успокоил девочку и вернулся к ней. Внимательно вглядевшись в лицо принцессы, он широко улыбнулся.

— Ну, наконец-то. — На глазах Верховного мага проступили слезы. — Ты свободна.

Женщина медленно, пошатываясь, встала и первым делом попыталась заключить в объятия своих избавителей. Однако такое напряжение оказалось ей не по силам, и она едва не упала.

— Сейчас тебе лучше всего отдохнуть, — сказал Виг, с улыбкой глядя в глаза принцессе. — Когда проснешься, почувствуешь себя совсем другим человеком.

Он подхватил Шайлиху на руки и уложил ее в постель. Феган подкатил кресло поближе и взглянул на принцессу. Она уже спала, и впервые за все последнее время это был поистине здоровый сон.

Увечный маг положил руку на голову Шайлихи и смежил веки. Проведя в таком положении некоторое время, он открыл глаза и улыбнулся.

— С ней и вправду все в полном порядке, — пробормотал он. — Мы справились, Виг. Я горжусь тем, что смог оказать ей эту услугу. И жалею лишь о том, что не был свидетелем ее и Тристана рождения и не мог направлять их в последующие годы.

Виг открыл было рот, чтобы ответить собрату, но внезапно почувствовал, как что-то внутри него будто оборвалось и все тело конвульсивно содрогнулось.

Широко распахнув глаза, он увидел, что Феган ощущает нечто подобное. С побелевшим как мел лицом увечный маг вцепился в ручки своего кресла. Никто из двоих не произнес ни слова, как будто их звучание могло окончательно придать охватившему их невероятному подозрению законченную форму.

Верховный маг вытащил из-под своего одеяния Парагон, поднес его ближе к свету — и узрел то, что кошмаром преследовало всех магов на протяжении трехсот лет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Рагнар торопился явиться на зов мальчика. Скрундж покорно следовал за ним. Вообще-то охотник за кровью рассчитывал, что мальчик захочет увидеть его немного раньше, а не в такой поздний час, и перебирал в уме все возможные причины подобной задержки, но ни одна из них не казалась ему убедительной.

Это была великая честь — стать свидетелем того, как, пользуясь своей все возрастающей силой, мальчик вырезал в толще скалы огромные помещения, одно из которых они со Скрунджем пересекали сейчас. Но даже умудренный опытом бывший маг, превратившийся ныне в охотника за кровью, Рагнар во всей полноте не понимал значения того, свидетелем чего ему вскоре предстояло стать.

Остановившись перед черной мраморной дверью, Рагнар прищурил глаза, призывая на помощь магию, и та отворилась — за ней были широкие каменные ступени, уходившие вниз.

Рагнар уже бывал здесь прежде, однако на этот раз он замер, приведенный в чрезвычайное изумление увиденным. Все помещение источало невероятно мощную силу магии. Словно сверкающая змея, стены опоясывала ослепительная лазурная полоса.

«Жила "одаренной" крови», — подумал охотник за кровью, потрясенный тем, насколько возросло могущество того, кто ее создал.

— Прекрасно, не правда ли? — произнес молодой сдержанный голос у него за спиной.

Рагнар со Скрунджем одновременно обернулись и увидели парящего в воздухе мальчика, окруженного лазурным мерцанием.

— Да, мой господин, — сказал охотник за кровью, опустившись на одно колено. — Ничего подобного я не видел.

— И никогда не увидишь после того, как она иссякнет, — ответил мальчик, не сводя взгляда с трепещущей пульсирующей жилы.

Протянув руку, он любовно провел ею над лазурными всполохами.

— Не можешь ли ты, мой господин, объяснить, откуда она взялась? — со всем возможным почтением спросил Рагнар. Он был не в силах удержаться от вопроса, хотя и понимал, что, возможно, переступает границы дозволенного. — И, если мне позволено будет это узнать, какова цель появления этой жилы?

— Ты задаешь слишком много вопросов. — Тон мальчика приводил в содрогание. — Оставим объяснения до другого раза. Я вызвал вас с иной целью. — Он заскользил к двери на противоположной стене зала. — Следуйте за мной. Кстати, можете называть меня Николас; так будет удобнее.

«Николас, — подумал Рагнар. — Это имя подходит ему как никакое другое».

Помещение, в котором они оказались, выглядело необъятным.

Оранжевое пламя сотен настенных факелов отбрасывало по стенам неровные тени. В стенах мерцающим лазурным светом сияло множество ниш с телами обладателей одаренной крови. Николас пробежал по ним взглядом.

«Теперь уже совсем скоро, отец, — подумал он. — Совсем скоро ты, твоя сестра и это стихийное бедствие — маги, практикующие Закон, — узнаете обо мне».

— Следуй за мной, — оглянувшись на Рагнара, приказал он и устремился к самому верхнему ряду рукотворных ниш; его белое одеяние мягко колыхалось.

Рагнар поднялся в воздух вслед за мальчиком. Только сверху ему стали ясны истинные размеры помещения: в нишах лежали тысячи тел. Охотник за кровью подлетел к одной из них. По мере того как он приближался, бьющее из углубления в скале лазурное мерцание становилось все ярче. Лицо лежащего в нише человека, обрамленное длинной седой бородой, не было знакомо Рагнару. Скорее всего, тот был «магом резерва» много лет и занимал достаточно высокое положение в Братстве мужчин «одаренной» крови. Охотнику за кровью не требовалось поднимать рукав серо-голубого одеяния этого человека, дабы удостовериться, что участок кожи с татуировкой с его руки срезан.

Рагнар прикоснулся к надрезу на своем правом виске. Мальчик обещал даровать ему честь лично подвергнуть наказанию Верховного мага. Жажда мщения разгорелась с новой силой, и это доставляло охотнику за кровью неизмеримое наслаждение. А Избранного уничтожит Скрундж. Но зачем Николасу понадобилось столько «магов резерва»? Этого Рагнар понять пока не мог.

Мальчик парил невдалеке, склонив голову набок, словно размышляя о чем-то. Затем он посмотрел в воспаленные глаза охотника за кровью.

— Я привел тебя сюда, чтобы показать, сколько «магов резерва» мы уже захватили, — произнес он. — По моим подсчетам, на свободе осталось уже немного. Я хочу, чтобы всех их как можно быстрее доставили сюда. Ни один из них не должен вернуться в Редут. Ты хорошо меня понял?

— Да, мой господин.

— А как насчет мертвого «мага резерва»? — спросил Николас — Его уже доставили к Редуту, как я приказал?

— Да, и при нем послание от Скрунджа. Тело «мага резерва» положили так, чтобы оно привлекло внимание принца.

— Прекрасно, — сказал мальчик. — Мой земной отец очень скоро почувствует на себе воздействие того, что Виг по своему недомыслию сам же и создал. В этом есть определенная ирония, не находишь?

Впервые за все время охотник за кровью позволил себе улыбнуться в присутствии Николаса.

— Да, мой господин.

Мальчик жестом велел Рагнару вернуться вниз к Скрунджу и подвел их обоих к большому, богато украшенному порталу в дальнем конце зала.

Поразительно, но следующее помещение оказалось еще больших размеров. Оно также было вырезано внутри скалы, но отделано светло-зеленым мрамором с прожилками черного цвета. Несмотря на огромные размеры этого зала, воздух в нем был теплым и отдавал затхлостью. Такая же, как и в первом зале, ослепительно мерцающая жила тянулась вдоль стен и здесь.

Но самое большое впечатление производило то, что находилось на полу. Там лежали тысячи яиц.

«Птицы Николаса, — с благоговейным ужасом подумал охотник за кровью. — Но зачем ему столько? »

— Сейчас по всей стране идут поиски Избранного, и все же у него осталось еще немало союзников. Нам понадобится вся сила этих созданий, — сказал мальчик, точно прочтя его мысли. — Кроме этих яиц, есть и другие, созревающие на деревьях по всей Евтракии. Именно они помогут нам быстро изловить остающихся пока на свободе «магов резерва».

Каждое из лежащих бесконечными рядами полупрозрачных яиц истекало водянистой лазурной жидкостью, усиливая смрад, витающий в воздухе. Внутри яиц можно было разглядеть скорчившиеся зародыши.

«Николас, видимо, задумал нечто гораздо большее, чем просто переловить всех "магов резерва"», — подумал Рагнар.

— Можешь идти, — сказал мальчик Скрунджу.

— Да, мой господин.

Когда тот удалился, Николас перевел взгляд на охотника за кровью.

— Ты полностью доверяешь ему?

— Безоговорочно, — ответил Рагнар. — Он со мной фактически всю свою жизнь. Я подобрал его совсем мальчишкой. В отличие от нас с вами он не защищен «чарами времени», но в качестве убийцы и шпиона не знает себе равных.

— Хорошо, — произнес Николас. — Ведь если ты — моя связь с Избранными, то Скрундж — наша связь с внешним миром. — Он помолчал, неопределенно улыбаясь. — Поистине, мы и наши противники оказались в схожих ситуациях, пусть и по разным причинам. Избранные и маги скрываются в стенах Редута, а мы — здесь. Однако не сомневайся, совсем скоро они сами явятся к нам.

Внезапно Рагнара охватило жгучее желание сделать глоток пахучей желтой жидкости из незаживающей раны на своем виске. Той самой, на зависимость от которой его обрек Виг; той самой, от воздействия которой совсем скоро будут испытывать страдания и сам Верховный маг, и Избранный. Да, своеобразная ирония в этом определенно имелась.

— Учти, в отношении магов и Избранного, моего земного отца, у меня есть свои планы, — снова заговорил Николас. — Любой из вас пожалеет о том, что родился на свет, если кто-нибудь из них погибнет без моего дозволения. И узнать о моем существовании раньше времени они тоже не должны.

— Да, мой господин.

— А теперь ступай, — велел мальчик. — У меня еще много дел.

Вернувшись к себе, охотник за кровью тут же схватил сосуд с желтой жидкостью и сделал большой глоток, чувствуя, как жаркие волны экстаза разливаются по всему телу.

Ощутив прилив новых сил, он поставил сосуд на место и направился в одну из принадлежащих ему комнат, резко открыв дверь.

Сидящую перед зеркалом женщину он предпочитал всем остальным, кого держал при себе. Она бросила на Рагнара испуганный взгляд и, узрев в его глазах отсветы желтой жидкости, содрогнулась, зная, что ее ожидает.

Бросив наложницу на пол, охотник за кровью долго и жестоко наслаждался ее телом.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Невозможно... Это просто немыслимо!

Феган, не отрываясь, смотрел на Парагон, лежащий на подрагивающей ладони Вига.

— Тем не менее это так, — ответил Верховный маг. Бросив быстрый взгляд в сторону Шайлихи, он убедился, что принцесса мирно спит.

На первый взгляд ограненный кроваво-красный камень выглядел как обычно. Однако обоим магам было ясно, что в нем произошли пусть едва уловимые, но тем не менее существенные изменения. Это подтверждалось и тем, что, избавляя принцессу от последствий заклинания, оба они практически одновременно почувствовали незначительную потерю своей магической силы. Не вызывало сомнений — Парагон угасал.

Последствия подобного трудно было даже вообразить.

— В чем причина этого? — в ужасе прошептал Виг.

— Я этого не знаю, — мрачно отозвался Феган.

Если начавшийся процесс будет и дальше развиваться в том же направлении, это грозит обернуться крахом всему, что им дорого и ради чего они не раз рисковали жизнью. Увечный маг откинулся в кресле; на его обычно лукавом лице возникло выражение полной растерянности.

— Что же все-таки происходит? — спросил Верховный маг. — На протяжении более чем трех столетий Камень носили люди «одаренной» крови, и он неизменно сохранял свою силу. Почему Парагон внезапно начал ее терять?

— Я могу лишь высказать предположение, что на него воздействует кто-то или что-то находящееся за пределами Редута, — ответил Феган. — Это единственно возможное объяснение. Именно от него нам и нужно отталкиваться. Появление Птиц с красными глазами, исчезновение «магов резерва»... Эти события, я уверен, связаны друг с другом. Наверняка вновь появился кто-то, практикующий Каприз.

Он стиснул кулаки.

— Откуда такая уверенность? — Виг скептически вскинул бровь.

Увечный маг закрыл глаза и призвал на помощь свою абсолютную память, дабы найти соответствующее место в Манускрипте.

— «И однажды Камень начнет угасать, как раз тогда, когда появятся красные огни, — заговорил он. — Хранители Камня будут бороться за его жизнь, поскольку, если Камень прекратит существование, погибнут все, практикующие Закон, и победу одержит дитя».

— Снова «красные огни», — задумчиво произнес Верховный маг и осторожно спрятал Парагон под свое одеяние.

— Да. Но гораздо больше тревожит меня повторное упоминание какого-то «дитя». Имеется в виду Моргана?.. Но при чем тут совершенно невинная крошечная девочка? — Феган вздохнул и сокрушенно покачал головой.

— Если твое предположение верно, произойдет нечто, лишенное всякого смысла, — заметил Виг.

— Что же?

Верховный маг назидательно поднял палец, как обычно делал, поучая Тристана.

— По мере того как Парагон будет истощаться, мы будем терять свою силу. Однако Камень воздействует на любую «одаренную» кровь. Выходит, тот, кто стоит за всем этим и, по твоему мнению, практикует Каприз, обрекает на подобное и себя. Тогда с какой стати он готов расстаться со своей магической силой? Только ради того, чтобы и мы лишились ее? На мой взгляд, это не имеет смысла.

Феган нахмурился, задумчиво поджав губы.

— Недурно, Виг. Должен признаться, подобное соображение я упустил из виду. В самом деле, какой прок в таком развитии событий затеявшему их? — Однако в данный момент его больше занимал другой вопрос, несомненно мучающий и Верховного мага. — Если судить по скорости угасания Камня, через какое время наша сила иссякнет полностью?

Виг приложил палец к губам и задумался. Пока что потеря силы казалась совсем ничтожной.

— Самое большее — несколько месяцев, — ответил он. — Потом магия в том виде, как мы ее себе представляем, перестанет существовать.

Увечный маг и сам пришел к такому же выводу.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что нужно действовать, несмотря на опасность? — спросил он.

— Да.

Ответ на этот вопрос родился в сердце Вига в первый же момент, когда он заметил начавшееся угасание Парагона. И он искренне радовался тому, что Феган, этот любитель загадок, подначек и шуток, сейчас полностью разделяет его намерения.

«Чтобы пройти через это, потребуется объединить все имеющиеся у нас силы, — подумал Верховный маг. — И нужно как можно скорее поставить в известность Избранных: без их помощи не обойтись».

Не произнеся больше ни слова, маги устремились в бесконечные коридоры Редута — следовало немедленно отыскать принца.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Над горизонтом уже появился краешек солнца, когда Тристан спустился в долину. Следовало торопиться, чтобы вернуться в Редут до того, как его исчезновение будет обнаружено.

Подходил к концу сезон Жатвы. Оранжево-красный ковер листьев шуршал под копытами Озорника. Обычно в такое время крестьяне старались наполнить городские базары плодами своего труда. Однако в нынешнем году дожди и ранние холода уничтожили значительную часть и без того скудного после опустошительного рейда Фаворитов урожая. Сезон Кристаллов обещал быть суровым — прежних запасов явно не хватит... Окруженная с трех сторон непреодолимыми высокогорными хребтами Толенка, а с четвертой — бескрайним морем Шорохов, Евтракия была изолирована от остальных земель. Пока Тристан и Виг воочию не убедились в существовании Пазалона, что лежал по ту сторону моря, они, как и все остальные жители королевства, пребывали в уверенности, что в мире не существует других цивилизаций.

На протяжении многих столетий море Шорохов считалось непреодолимым. Тот, кто осмеливался углубиться в него на расстояние более четырехдневного перехода под парусами, никогда не возвращался назад. У принца не раз возникало ощущение, что морская пучина надежно хранит свои тайны. Когда-нибудь, после воцарения мира в его стране, Тристан попытается их разгадать.

Участвовавший в походе на Евтракию Траакс, первый помощник бывшего командира Фаворитов, наверняка знает, как им удалось пересечь море Шорохов... Но Траакс и крылатые воины остались в Пазалоне.

И хотя эта огромная армия теперь полностью подчинялась принцу, сама мысль о том, чтобы снова увидеть тех, кто убил его родных и оставил за своей спиной руины Евтракии, порождала в душе Тристана бурю противоречивых эмоций. Наверное, поэтому, едва вспомнив о Фаворитах, он гнал эти мысли прочь.

Прежде чем углубиться в один из тайных проходов в катакомбы Редута, принцу захотелось оживить в памяти образ своего прежнего дома, взглянув на дворец снаружи при дневном свете. Добравшись до окружавшего дворец рва, он натянул поводья.

Ошеломленный открывшимся перед ним зрелищем разрушений, Тристан понурил голову. Увы, вся его жизнь изменилась безвозвратно. И тотчас же всплыло едва ли не самое болезненное воспоминание.

«Николас, — шептало ему сердце, — твой первенец, обрел упокоение на чужой стороне. И это тоже твоя вина».

Наконец принц поднял голову, как будто надеясь, что благодаря какому-то чуду дворец предстанет перед ним во всем своем прежнем величии. Увы, этого не произошло.

Внезапно Тристан увидел нечто не замеченное им ранее.

Под наполовину разрушенным подъемным мостом лежало тело обнаженного человека. Принц направил Озорника в ту сторону.

Высокий, атлетически сложенный рыжеволосый мужчина лежал на боку и, совершенно очевидно, был мертв. На его правом предплечье виднелась татуировка с изображением Парагона. Один глаз у «мага резерва» отсутствовал, и в пустую глазницу был вставлен туго скатанный свиток из пергамента. На лбу покойника вокруг маленькой, но глубокой ранки запеклась кровь.

Принц осторожно вытащил свиток и некоторое время раздумывал, следует ли прочесть его содержимое сейчас или же в присутствии магов. Любопытство одержало верх. Когда до Тристана дошел смысл прочитанного, вся его «одаренная» кровь гневно возопила, призывая к мести.

«Мне доставило удовольствие убить этого "мага резерва" и выколоть ему глаз.

Прошу тебя, любезный принц, когда мы встретимся, постарайся быть противником, достойным затраченного на него времени.

С.»

Дрожащими от ярости руками Тристан скатал пергамент. Тот, кто совершил это преступление, был хладнокровным убийцей; кроме того, он посмел угрожать принцу расправой. А ведь убить человека, владеющего искусством магии, было совсем не просто.

Глядя на тело «мага резерва», Тристан пытался вспомнить кого-нибудь из числа своих врагов, чье имя начиналось на «С». Такое имя носила волшебница Сакку, но она умерла на его глазах, и тело ее было сожжено Вигом...

«Я разыщу тебя, кто бы ты ни был, — мысленно поклялся принц. — И не надейся, мерзавец, что я окажусь для тебя легкой добычей».

Не без труда взвалив окоченевшее тело убитого на седло и накрыв его собственным плащом, Тристан, изредка оборачиваясь, повел Озорника в сторону ближайшего скрытого прохода в катакомбы.

Когда принц скрылся за поворотом дороги, из-за груды камней возле полуразрушенного бастиона появился худощавый человек и не спеша направился к крепостной стене, за которой спрятал свою лошадь.

«Прекрасно, — мысленно порадовался он. — Избранный сам нашел "мага резерва" и свиток. Это лучшее, на что мы могли надеяться. Значит, в скором времени можно ожидать его визита».

Человек вскочил в седло и улыбнулся, глядя на прикрепленный к правому запястью арбалет с пятью миниатюрными стрелами.

«Одна из них твоя, принц Тристан, — подумал он. — И этот день не за горами».

Пришпорив лошадь, Скрундж позволил себе расслабиться: умное животное прекрасно знало дорогу к дому.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Маги метали громы и молнии. Именно сейчас время приобретает первостепенное значение, если они хотят, чтобы мир уцелел, и Избранные нужны им, как никогда, а принца с вечера никто не видел. Его постель осталась нетронутой.

Может быть, Тристан провел ночь, приглядывая за сестрой? Маги направились в комнату принцессы, велев Шеннону разбудить Джошуа и привести его туда же. «Тристан, где ты? » — безмолвно взывал к нему Верховный маг, хотя в душе был уверен, что принца нет в Редуте.

Принцесса, в красивом бледно-голубом платье, сидела в кресле-качалке, с улыбкой глядя на лежащую у нее на коленях Моргану. На груди Шайлихи поблескивал золотой медальон с изображением герба дома Голландов. Наконец-то перед Вигом и Феганом снова предстала женщина, на возвращение которой они столь страстно надеялись. Принцесса излучала счастье и способность сострадать — в точности так, как и прежде.

Шайлиха по характеру очень напоминала свою мать, покойную королеву Моргану. Как и ее брат, она обладала незаурядным характером и никогда не боялась высказывать свое мнение.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Феган, заглядывая ей в глаза. — Не ощущаешь ли каких-нибудь недомоганий?

Она широко улыбнулась.

— Все прекрасно, и этому я обязана вам.

— А принц... он заходил к тебе сегодня? — осторожно поинтересовался Верховный маг.

Шайлиха положила малышку в колыбель и повернулась к магам.

— Наверно, я должна вам кое в чем признаться.

— В чем же? — спросил Виг, по привычке засунув ладони в рукава своего одеяния.

— Я попросила брата поклониться могилам родителей, — ответила принцесса. — Если его нет в Редуте, скорее всего он именно там.

Феган посмотрел на своего собрата, недовольно поджав губы. Увечный маг внезапно понял, что ему известно далеко не все. Между тем он принадлежал к тому типу людей, которые любят загадывать загадки, однако терпеть не могут, когда от них что-то скрывают. Во время нашествия Фаворитов Евтракию постигло множество бед, а он, в своем добровольном заточении в Призрачном лесу, не в силах был ничему помешать. После возращения в Таммерланд он, казалось, усиленно наверстывает упущенное.

— Что за могилы? — осведомился Феган.

— Магов Синклита и королевской семьи, — коротко ответил Верховный маг.

Потирая подбородок, он вспомнил ночь, когда принц, не обращая внимания на дождь, несколько часов недвижно стоял перед свежими могилами, а потом сделал ножом надрезы на своих запястьях. Тогда, глядя, как на могилы близких стекает его кровь, Тристан поклялся найти и привезти домой похищенную волшебницами сестру.

— Остается лишь надеяться, что он вскоре вернется. — На морщинистом лице Вига мелькнула тревога. — Вы оба очень нужны нам сейчас, Шайлиха. Произошло нечто ужасное, и каждое упущенное мгновение ухудшает ситуацию.

По лицу принцессы пробежала тень испуга, тут же сменившаяся виноватым выражением — ведь это по ее просьбе Тристан покинул катакомбы Редута.

— Но что же случилось? — встревоженно спросила она.

Феган открыл было рот, но его прервал стук в дверь. В дверном проеме появился Малютка Шеннон, за спиной которого маячил Джошуа.

— Я привел «мага резерва», как вы велели, — изрек гном, выпуская клубы дыма из трубки.

После чего исчез, а Джошуа вошел в комнату и при виде Шайлихи буквально оторопел.

— Моя принцесса! — воскликнул он, отвешивая куртуазный поклон.

— Шайлиха, позволь представить тебе Джошуа из дома Линтонов, — произнес Виг. — Он был среди тех «магов резерва», которых я перед нападением на Евтракию отправил на поиски гарпий и охотников за кровью. Этот человек — пока единственный вернувшийся в Редут, и ему есть что нам поведать.

Шайлиха внимательно посмотрела на высокого рыжеволосого мужчину. Он выглядел худым и изможденным, его правая рука висела на перевязи.

Джошуа подошел к принцессе и, преклонив колени, поцеловал ей руку.

— Принцесса, — учтиво произнес он, — это большая честь для меня...

— Так что же ты хочешь нам рассказать? — спросила Шайлиха.

Феган кивнул, и Джошуа коротко повторил ей то, что с ним приключилось. Слова его звучали совершенно невероятно, и тем не менее принцесса чувствовала, что маги хотят обсудить с ней что-то другое, предназначенное исключительно для ее ушей.

— Надеюсь, я не слишком напугал вас, — сокрушенно сказал Джошуа. — Однако и я, и маги считаем, что эти создания чрезвычайно опасны. Будем надеяться, что существует способ одолеть их.

«Вот оно что», — подумала Шайлиха. Припомнилось, как ее отец, король Николас, брал ее с собой в Палату прошений, и она тихо сидела рядом, пока он решал возникшие у обратившихся к нему людей проблемы.

— Когда-нибудь эта обязанность, как и многие другие, будет возложена на твоего брата, — говорил он ей. — И не исключено, что ему может понадобиться твой совет.

Мысли принцессы вернулись к Тристану, и она в тревоге прикусила нижнюю губу.

— В ученых трудах, хранящихся в библиотеке Редута, я не нашел ни одного упоминания об этих крылатых тварях, — сообщил Виг. — Пока что они являются для нас полной загадкой. Поэтому нам нужно многое обсудить с тобой и Тристаном. Судьба бросает очередной вызов; и в нашем распоряжении очень мало времени, чтобы достойно ответить на него. Однако чтобы ты поняла, в чем дело, предлагаю тебе вместе с нами пройти в другую комнату. Учитывая, что ты не обучена искусству магии, будет лучше, если ты увидишь все собственными глазами.

Шайлиха взяла со стола широкую матерчатую перевязь, сшитую для нее женами гномов, и, надев на шею, пристроила в ней Моргану. Затем принцесса последовала за Феганом. Верховный маг замыкал процессию.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Николас, которому сейчас на вид можно было дать уже лет четырнадцать, парил в нескольких футах над полом. Его обнаженное тело окружало лазурное сияние.

Настало время вобрать в себя мощь лазурной жилы, пульсирующей в камне стен. Поднявшись выше, мальчик зажмурил глаза и, раскинув руки, начал медленно поворачиваться, словно пребывая в магическом экстазе. Николас делал это по указанию своих истинных родителей, находившихся там, в Вечности.

Наливаясь энергией, его тело начало содрогаться в такт с пульсацией лазурной жилы. Чем сильнее трепетал и извивался лазурный поток вдоль стен помещения, тем все более и более возрастала скорость вращения Николаса и дрожь его тела.

В какой-то момент жила словно расплющилась и как будто начала стекать вниз, образуя на полу гигантского помещения нечто вроде лазурного водоворота. Скорость вращения лазурных вихрей все возрастала. Могучий энергетический смерч поднялся снизу и достигнув Николаса, окружил его словно коконом. В тело мальчика ударили сотни насыщенных энергией молний.

Бешено вращаясь в воздухе, издавая яростные крики, он впитывал в себя магическую энергию. Молнии ударяли снова и снова; казалось, им не будет конца. Однако спустя некоторое время их интенсивность резко пошла на убыль, смерч утихомирился, а затем и лазурная жила приобрела свои прежние очертания.

Николас, медленно вращаясь, опустился на пол и громко рассмеялся, радуясь ощущению своего невероятного могущества, а затем произнес свои мысли вслух:

— Избранный, мой отец в этом мире, человек с лазурной кровью, знай — приближается время нашей встречи. Это ты извлек меня из утробы матери-волшебницы, благодаря чему я вознесся до высот Вечности, где нашел своих подлинных, обладающих безмерной мощью родителей. Тебе не следовало оставлять меня. А теперь ты будешь валяться у моих ног, умоляя сохранить жизнь себе и своему народу, и зальешься горькими слезами, когда поймешь, что сам виновен в гибели всего, что так любишь и пытаешься защищать... Слишком поздно на тебя снизойдет понимание того, что я, совершенно неожиданно для тебя, выжил...

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Отыскав нужный валун, Тристан прикоснулся к обозначенному магами месту. Огромный камень медленно отодвинулся, открывая вход в потайной туннель, ведущий к Редуту.

Отведя по нему Озорника в подземную конюшню, принц взвалил тело убитого «мага резерва» на спину и направился в помещение, которое его отец, король Евтракии, использовал для ведения секретных переговоров. Каково же было его удивление, когда он обнаружил там Вига, Фегана, Джошуа и Шайлиху с Морганой на руках. При виде покойника Шайлиха крепко прижала к себе малышку; маги явно были удивлены, но сохраняли спокойствие.

Тристан положил тело на низкую скамью у стены и, понимая, что ему предстоит тягостное объяснение, уже открыл было рот, но Виг, вскинув руку, остановил его.

— Нам уже известно с какой целью ты покидал Редут этой ночью, — характерным для него назидательным тоном заявил он. — Тебе осталось лишь объяснить это, — и Верховный маг указал на труп «мага резерва».

Шайлиха подошла к брату.

— С тобой все в порядке? — с участием прошептала она.

Тристан сразу же понял, что сестра наконец-то полностью освободилась от заклятия волшебниц. Вся она просто излучала силу и уверенность. Слезы выступили у него на глазах, и принц крепко обнял сестру. Оказавшаяся между ними Моргана недовольно заворочалась.

— Они сумели добиться этого, верно, Шай? — со счастливым видом спросил Тристан и слегка отодвинул принцессу от себя, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Ты свободна?

— Да. — Она радостно улыбнулась. — Маги исцелили меня.

Тристан поцеловал ее и Моргану и подошел к старикам, внимательно изучающим раны на теле мертвого «мага резерва».

— Ты нашел его уже в таком виде? — спросил Феган.

— Да, — ответил принц. — Он был мертв. Рана на лбу похожа на след от стрелы, но значительно меньшей по размеру, нежели обычные. Что касается глаза...

Тристан вытащил из-под жилета окровавленный свиток, развернул его и положил на стол, давая остальным возможность прочесть послание. Лицо Шайлихи стало белым, как мел, маги, окаменев, погрузились в свои невеселые мысли. Джошуа тоже молчал. В тишине слышалось лишь потрескивание дров в камине да негромкое урчание голубого кота Фегана. Спустя некоторое время Виг прервал молчание.

— Джошуа, ты знаешь этого человека?

— Нет, — ответил тот; в глазах молодого «мага резерва» плескалась боль. — По-видимому, смерть его была ужасна.

Феган не сводил взгляда с пергамента.

— Это не пустое бахвальство, — заметил он. — Совершенно ясно, что кто-то хочет, раздразнив принца, выманить его из убежища.

Тристан снял перевязь с дрегганом и повесил ее на спинку кресла.

— И они добились своего! — с потемневшим от гнева лицом воскликнул он. — Это вызов, и я не собираюсь притворяться, будто не заметил его. Тот, кто совершил это злодеяние, заплатит за него сполна.

Шайлиха удивленно посмотрела на принца. Ей еще никогда не доводилось видеть в нем такой решимости. Время, проведенное с волшебницами, помнилось ей довольно смутно, а брат, которого она знала до этого, производил впечатление беззаботного, чтобы не сказать безответственного человека. Сейчас же Тристан казался зрелым и целеустремленным мужчиной, и эта перемена произвела на нее огромное впечатление.

«Да, он и в самом деле Избранный, — подумала принцесса. — И все же в нем чувствуется былая порывистость. Может, по крайней мере в этом я смогу помочь ему».

Она накрыла его руку своей и мягко сказала:

— Тристан, прежде чем предпринимать что бы то ни было, следует выслушать магов. Есть многое, чего ты не знаешь, и это может изменить твой взгляд на случившееся.

Виг, заметивший, что слова сестры подействовали на принца успокаивающе, улыбнулся.

— Однако прежде я хотел бы задать несколько вопросов, — сказал он. — Первый из них: могилы остались нетронутыми?

— Да. — Тристан печально улыбнулся Шайлихе.

— Как ты считаешь — смерть этого «мага резерва» и появление крылатых созданий, о которых говорил Джошуа, связаны между собой?

Принц на некоторое время задумался.

— Пока не знаю, — сказал он наконец. — Правда, оба факта имеют отношение к «магам резерва», но это не означает, что они непременно должны быть взаимосвязаны.

— Где ты нашел его? — осведомился увечный маг.

— Рядом с подъемным мостом дворца.

Маги переглянулись.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Феган.

Принц решил, что это очередная проверка.

— Во-первых, кому-то стало известно, что я вернулся в Евтракию. Мы пытались сохранить это в тайне, но, по-видимому, не сумели. И во-вторых, эти люди знают, что мы прячемся неподалеку от дворца, раз тело мертвого «мага резерва» было положено именно у подъемного моста.

— Правильно. — Виг назидательно поднял палец.

— Что-нибудь еще произошло во время твоей прогулки? — спросил Феган, сверля принца взглядом.

Тристан посмотрел на сестру и задумался, стоит ли рассказывать магам о женщине, которой он помешал броситься вниз с обрыва. По причинам, до конца не ясным даже ему самому, он решил этого не делать.

— Нет. Ничего существенного.

Принцесса, однако, сморщила носик, безмолвно показывая ему, что догадалась — брат о чем-то умалчивает.

«Она всегда понимала меня лучше чем кто-либо, — подумал принц, и эта мысль вызвала в его душе радость. — Шайлиха и в самом деле снова с нами».

— Прекрасно. — Виг характерным движением заломил бровь.

Он тоже не полностью поверил Тристану, но сейчас не хотел углубляться в детали.

— Нам нужно сообщить тебе кое-что крайне важное, — серьезно начал Феган, — и, боюсь...

Но только ему удалось завладеть вниманием принца, как в дверь негромко постучали. Тристан мгновенно выхватил один из своих ножей и, подойдя к двери, резко ее распахнул.

На пороге стоял Гелдон, явно удивленный подобный встречей. Принц, извиняюще улыбнувшись, убрал нож в колчан, а Виг жестом указал карлику на свободное кресло.

— Прошу прощения за вторжение, — произнес Гелдон, — но у меня есть одна чрезвычайно важная новость.

Тристан впился взглядом в лицо карлика и мгновенно понял, что его сообщение вряд ли доставит удовольствие собравшимся.

Гелдон, не произнося более ни слова, достал из-под рубашки пергаментный свиток с обращением и изображением принца и расстелил его на столе. Пока собравшиеся разглядывали то, что принес карлик, тот, в свою очередь, ознакомился с посланием от некоего «С». Затем Гелдон подошел к телу, лежащему на скамье, увидел рану на лбу бывшего «мага резерва» и ужаснулся страшной догадке, промелькнувшей в сознании. «Скрундж! Без сомнения, это его рук дело!»

Прочитав об обещанном за его поимку вознаграждении, Тристан буквально потерял дар речи. Еще в Призрачном лесу Феган предупреждал его, что такой день настанет. И Клюге, умирая в пыли у ног принца, говорил о том же самом.

«Ты думаешь, что победил, Избранный? Совсем скоро ты поймешь, как ошибался. Есть многое, чего ты еще не знаешь. И даже если тебе удастся вернуться в Евтракию, ты пожалеешь, что не пал от моей руки. На родине тебя будут преследовать день и ночь. Из-за совершенного мною и моими людьми; из-за того, что ты не уберег сестру. Твоя собственная тень не даст тебе покоя. Нет, самонадеянный щенок, эта твоя победа немногого стоит. Мы еще продолжим нашу схватку...» — пронеслись в сознании Тристана его последние слова.

Принц взглянул на сестру: отчасти пророчество бывшего командира крылатых воинов не сбылось. Шайлиха снова с ними и теперь исцелена, значит, Тристан ее «уберег», вопреки предсказанию капитана Фаворитов Дня и Ночи. Однако в остальном тот, по-видимому, оказался прав: сейчас на Тристана была объявлена охота в его собственной стране, и преследовать его будут те люди, ради которых он столько раз рисковал жизнью. И кто-то готов заплатить сто тысяч киз за его поимку...

— Как к тебе попало это обращение? — спросил карлика Виг, тоже явно потрясенный последними новостями.

— Их раздавали в таверне «Копыто кабана». Думаю, остальные уже развешаны в людных местах, — ответил Гелдон, с сочувствием глядя на принца. — Боюсь, многие поверят...

— Поверят во что? — прошептал Тристан, с трудом обретя голос.

Карлик опустил взгляд.

— В то, что ты убил своего отца и сделал это намеренно, потому что был в сговоре с Шабашем и Фаворитами.

Принц понурил голову и в отчаянии закрыл глаза. «Это просто немыслимо! » — пронеслось в его воспаленном мозгу.

— А кто принес обращения? — спросил Феган, поглаживая кота, сидевшего у него на коленях. — Ты его видел?

— Еще как! — воскликнул Гелдон и снова бросил взгляд на лежащего у стены покойника. — И по-моему, именно он убил этого «мага резерва».

Тристан повернул к нему голову.

— Почему ты так думаешь? — спросил Верховный маг.

— В «Копыто кабана» целую кучу таких обращений принес какой-то тощий человек. Он настраивал народ против Тристана, выкрикивая обвинения в измене. В таверне, однако, оказался один офицер из королевской гвардии, который попытался защитить доброе имя принца. Так тот тощий выпустил в офицера пару стрел из своего многозарядного арбалета, укрепленного на руке. Думаю, именно он и застрелил «мага резерва»: стрелы от того арбалета совсем небольшие, и отверстие во лбу бедняги, похоже, именно от такой. Да к тому же, если внимательно приглядеться, по его краям остались следы от чего-то желтого, а наконечники стрел, заряженных в арбалет, были смазаны чем-то похожим.

Маги обменялись быстрыми взглядами.

— Ты узнал, как его звали? — спросил Тристан.

— Скрундж, — ответил Гелдон. — Я думаю, именно его имя скрыто под буквой «С» в послании. И мне сказали, что этот Скрундж — один из самых опытных наемных убийц, что сейчас промышляют в Евтракии. Ходят слухи, что у него есть хозяин — тот самый, кто предложил такие деньги за поимку принца.

— А его имя тебе выведать удалось? — спросил Тристан.

— Нет, оно никому не известно, — отозвался карлик. В комнате снова воцарилась тягостная тишина. — Когда Скрундж своими стрелами пригвоздил к стене вступившегося за тебя гвардейца, тот поклялся, что убьет его. И тогда убийца сказал нечто, на мой взгляд, весьма странное: вряд ли этот реликт прошлого, как презрительно назвал он офицера, сможет выполнить свою угрозу, потому что он уже фактически мертв. Хотя на самом деле это было не так. Что, собственно, Скрундж имел в виду? — спросил Гелдон, обращаясь к магам.

Виг снова переглянулся с Феганом и спросил:

— Ты объяснишь или предпочитаешь, чтобы это сделал я?

— Милости прошу, — рассеянно ответил увечный маг.

— Скрундж сказал, что офицер фактически мертв, потому что он ранил его стрелами, наконечники которых предварительно смочил в весьма специфической жидкости, являющейся смертельным ядом. Желтые следы, которые ты видел, это следы от засохшей мозговой жидкости охотника за кровью.

— Я помню, ты говорил, что прикосновение к этой жидкости смертельно, — воскликнула Шайлиха. — Почему же, в таком случае, офицер не погиб на месте?

Принцесса вспомнила тот не столь уж давний день, когда они с Вигом искали Тристана в Оленьем лесу. Верховный маг тогда убил выследившего их охотника за кровью. То был первый и единственный случай, когда она видела такое существо, и Виг объяснил ей, что все охотники за кровью когда-то были магами, но, попав в плен к волшебницам, под воздействием их заклинания становились страшными орудиями убийства, нацеленными на людей с «одаренной» кровью.

— Эта жидкость мгновенно убивает человека, только пока не высохла, — ответил Верховный маг. — Попадая в кровь жертвы в засушенном состоянии, она действует постепенно, и смерть наступает лишь через некоторое время. Причем как скоро это произойдет, зависит от крови жертвы. Если у офицера обычная, неодаренная кровь, а так оно, скорее всего, и есть, он погибнет в течение нескольких дней. Человек же с «одаренной» кровью будет умирать в муках гораздо дольше.

«И все потому, что благородный человек попытался защитить меня от наветов этого Скрунджа, — подумал Тристан. — Что ж, еще один повод убить мерзавца».

— Почему нужно давать себе труд окунать наконечники стрел в эту высушенную жидкость и лишь ранить противника, в то время как можно убить его на месте? — продолжала допытываться принцесса.

— Потому что люди, подобные Скрунджу, убивают не только ради денег, Шай, — снова помрачнев, ответил ей брат. — Я видел их в Пазалоне. Они убивают, потому что, кроме всего прочего, это доставляет им удовольствие. В особенности мысль, что перед смертью жертва будет испытывать страдания.

— Похоже на правду, — заметил Гелдон. — И как убийца этот Скрундж, можете мне поверить, обладает немалым опытом.

«Это ему не поможет», — со злостью подумал принц.

— Мы с Феганом тоже заметили желтые следы по краям раны на лбу «мага резерва», — задумчиво произнес Виг. — Но в первый момент я подумал, что его убил охотник за кровью. Теперь, когда стало ясно, что это сделал Скрундж, возникают новые вопросы.

— Верно, — откликнулся увечный маг.

— И какие же? — поинтересовался карлик.

— Ну, прежде всего, — начал Феган, — откуда Скрундж добыл эту жидкость и кто научил его пользоваться ею? Сомневаюсь, что об этом было известно многим. Напрашивается вывод, что наемный убийца получает жидкость от охотника за кровью. Но такие взаимоотношения трудно себе представить, ведь охотники в результате трансформации практически теряют разум и уж совсем не склонны к нормальным взаимоотношениям с людьми. Нет, здесь все не так просто...

Он замолчал, задумчиво поглаживая голубого кота. По лицу увечного мага скользнула тень печали. Какая жалость, что все эти годы он провел в Призрачном лесу! Однако сейчас не время для сожалений. Он вскинул голову.

— У нас есть еще одна серьезная проблема, которую следует обсудить. И теперь у меня возникло чувство, что она связана с тем, о чем мы только что узнали.

— О чем ты говоришь? — спросил принц. «Неужели дела могут идти еще хуже? » — пронеслось у него в голове.

Не отвечая, Феган посмотрел на Верховного мага. Тот кивнул, подошел к камину и прикоснулся к одному ему знакомому скрытому механизму. Камин начал отодвигаться в сторону. Шайлиха и Гелдон удивленно раскрыли глаза.

— Прошу, — Виг сделал жест, приглашая всех пройти в образовавшийся проем.

Родник Редута выглядел в точности так же, как в тот день, когда Верховный маг впервые привел сюда принца.

— Ты не замечаешь тут никаких перемен? — спросил Виг.

Как и в прошлый раз, Тристан почти сразу же ощутил воздействие воды на свою кровь. Сердце забилось чаще, тело охватил жар. Принц знал, что ни он, ни Шайлиха не смогут долго находиться в непосредственной близости от этой воды.

— Кто-нибудь из присутствующих здесь людей с «одаренной» кровью не чувствовал ничего необычного в последние дни? — задал Верховный маг следующий вопрос.

— Что ты имеешь виду? — спросила явно сбитая с толку Шайлиха.

— Я имею в виду слабость, физическую или умственную, — объяснил Виг.

— Я ничего подобного не ощущал, — ответил принц.

Принцесса просто покачала головой, однако Джошуа утвердительно кивнул.

— Мы так и думали. — Старый маг вытащил из-под одеяния Парагон. — Внимательно посмотрите на Камень и скажите, что вы видите.

В первый момент Тристан ничего необычного не заметил. Но потом... Дыхание принца перехватило. «Это невозможно! » — пронеслось у него в голове.

Вне всякого сомнения, с камнем что-то было не так. Один из его участков утратил свой кроваво-красный цвет, став темно-розовым. Парагон терял цвет — и вместе с ним, без сомнения, свою силу.

— Что с ним происходит? — в ужасе прошептал Тристан, с трудом шевеля губами.

Голова у него кружилась все сильнее. Шайлиха наверняка чувствовала себя не лучше, и даже Моргана жалобно заплакала. Нужно уходить отсюда, и как можно скорее.

— Сейчас вы всё поймете, — сказал Феган и выкатил свое кресло из помещения.

Остальные последовали за ним, Виг закрыл потайной проход. Почти сразу же принц почувствовал себя лучше; судя по выражению лица его сестры, она ощутила то же самое.

Сочетание воздействия воды и ужасной новости относительно Камня ошеломило Тристана и вызвало целый град вопросов. Некоторое время он просто сидел, стараясь успокоить дыхание.

— Но почему? — спросил он в конце концов. — По какой причине Парагон теряет цвет?

— Мы этого не знаем, — ответил Виг. — Я и Феган одновременно ощутили перемену в Камне еще до того, как взглянули на него. Это произошло сразу же после того, как мы в последний раз занимались исцелением принцессы. Пока изменения незначительны, но если так будет продолжаться, Парагон потеряет свое могущество через несколько месяцев.

— Это ужасно, — с тревогой произнес Джошуа. — Я почувствовал то же самое, но решил, что это произошло по причине моей слабости.

— Такое когда-нибудь случалось прежде? — спросил Тристан.

— Камень терял цвет лишь в тех случаях, когда его снимали с носителя или раньше времени вынимали из воды Пещеры. Сейчас не было ни того, ни другого, — отозвался увечный маг.

— Не понимаю. — Шайлиха, похоже, уже полностью взяла себя в руки. — Если Камень теряет силу, когда его снимают с носителя, то как вообще можно передавать Парагон от одного человека к другому?

— Ответ на этот вопрос нашел Эглоф, главный знаток Манускрипта среди магов Синклита. Коротко говоря, чтобы Камень жил, он должен находиться в контакте либо с человеком «одаренной» крови, либо с водой Пещеры. Никаких других возможностей не существует. Когда возникает необходимость сменить носителя, Камень нельзя тут же надеть на другого человека. Необходимо подготовить Парагон к этому, вернуть, так сказать, состояние «невинности». Для этого его погружают в воду Пещеры. Когда к Камню возвращается нормальный цвет, это означает, что он может быть передан другому человеку «одаренной» крови.

— Тогда почему Парагон сейчас теряет свой цвет? — спросила принцесса.

— Мы с Вигом считаем, что некое постороннее воздействие высасывает силу из Камня, — ответил Феган. — Если это так, наши шансы остановить процесс его угасания невелики.

— Но зачем кому-то делать это? — поинтересовался Гелдон. Он меньше других знал о Камне, но, тем не менее, вопрос задал важный. — Если порчу наводит человек «одаренной» крови, он и сам утратит свой дар, когда Парагон потеряет силу. Это бессмысленно.

— Мы пришли к такому же выводу, — заметил Феган с кривой улыбкой.

— Если все сказанное вами правда, — заговорил принц, — и Камень потеряет свою силу несколько месяцев, как это в целом скажется на нас?

Вообще-то он и сам знал ответ, но хотел услышать подтверждение своим мрачным догадкам из уст истинных знатоков.

Оба мага обменялись такими взглядами, как будто речь шла о конце света. «Возможно, так оно и есть», — угрюмо подумал Тристан.

— Прежде всего, конечно, Виг, Джошуа и я начнем терять свою силу, — ответил увечный маг. — Это будет происходить постепенно. Когда Камень угаснет, мы больше не сможем использовать магию. «Чары времени» тоже перестанут действовать. Если мы в самое ближайшее время не найдем способа разобраться в этой проблеме, то потом будет уже слишком поздно. Но есть и другое, гораздо более опасное последствие — то, чего мы опасались на протяжении более чем трех столетий.

— И что же это? — спросил принц.

— Мир без магии, — еле слышно ответил Верховный маг. — Или, точнее говоря, мир, в котором мы с Феганом жили более трехсот лет назад, до того как нашли Парагон и полностью положились на его силу, отказавшись от тех магических достижений, которые были доступны нам без его помощи. Однако, поскольку с такой катастрофой мы сталкиваемся впервые, нельзя быть уверенным ни в чем. Возможно, что с гибелью Парагона магия вообще перестанет существовать.

Подобный исход поначалу просто не укладывался в голове совершенно ошеломленного принца. Однако, по-видимому, маги были правы. Искусство магии перестанет существовать, и все возлагаемые на нее мечты и надежды угаснут вместе с ней.

— Такая ситуация — наш мир без магии — стала бы величайшим бедствием. В особенности сейчас, — сказал Виг. — Совершенствуясь с помощью Парагона в своем искусстве, маги Синклита могли поддерживать в стране порядок. Мы учредили монархию, и короли с успехом правили в интересах всей нации. Хаос — естественное состояние вселенной, и только магия могла его сдерживать. Без нее он, без сомнения, вновь воцарится на земле. Нас ждут анархия и беззаконие, как это было во времена Войны с волшебницами. Только на этот раз не будет Парагона, чтобы спасти нас.

Тристан посмотрел на сестру и увидел в ее взгляде ту же боль, которая терзала и его сердце. Она накрыла его руку своей, как бы говоря, что, по крайней мере, теперь они пройдут через все испытания вместе.

— У вас есть хоть какая-то идея насчет того, кто все это творит? — спросил принц.

— Нет, — ответил Феган. — Именно это внушает наибольшую тревогу. И теперь, когда в стране отсутствует порядок, а за твою голову назначена огромная сумма, покидать Редут в поисках ответа опасно вдвойне.

— Тем не менее именно это нам с тобой придется сделать, — произнес Верховный маг, глядя на принца.

Тристан не сомневался, что маги уже что-то задумали, и горел желанием узнать, что именно.

— У нас нет иного выхода, как добраться до Пещеры, — продолжал Виг. — Феган с Шайлихой, а также Джошуа и гномы останутся в Редуте. С нами отправится Шеннон; он присмотрит за лошадьми, пока мы будем в Пещере. В наше отсутствие Гелдон будет по-прежнему наведываться в город, чтобы добывать припасы и узнавать новости. Джошуа останется здесь, пока не наберет достаточно сил.

«Пещера Парагона, — подумал принц. — Пусть по такой ужасной причине, но я возвращусь в Пещеру!»

Тот теплый, яркий летний день он помнил, точно это было вчера.

...Озорник ускакал от него, погнавшись за «полевыми красавицами», Тристан, отправившись его разыскивать, случайно проник в Пещеру, оказавшись в дотоле неизвестном для него мире магии и тайны. Он воспринимал это место как священное, и с тех самых пор сердце принца ныло от желания вернуться туда. Однако до сегодняшнего дня Пещера для него была под запретом. Сейчас при одной мысли о том, что он вновь побывает там, «одаренная» кровь вскипела в его жилах.

— Ты догадываешься, зачем это нужно? — спросил Феган, заставив принца оторваться от воспоминаний.

Неожиданно заданный вопрос поставил Тристана в тупик.

— Я так понимаю, что Пещера — магическое место, а все наши проблемы связаны именно с этим искусством. Другого объяснения у меня нет, — честно признался он.

— Понятно. — Увечный маг лукаво улыбнулся. — Скажи-ка, что тебе известно об «одаренной» крови?

Принцу припомнился другой незабываемый день, когда в этой самой комнате Виг объяснил ему, чем он, принц Тристан, отличается от других людей. Тогда же Верховный маг рассказал и о том, что «одаренная» кровь живет своей собственной жизнью. Однако пока человек не прошел обучения магии, его кровь пребывает в состоянии «спячки»; она восприимчива к воде Пещеры, но не реагирует на Парагон.

Но все это мало что объясняло принцу.

— Чтобы «одаренная» кровь стала активной, человек должен пройти обучение. Моя кровь по-прежнему «спит», хотя после всего случившегося в Пазалоне ее цвет изменился с красного на лазурный.

— Верно, — заметил Феган. — Ну, а теперь попробуй развить эту мысль дальше.

«Слой мысли, слой дела», — подумал принц. Поначалу он не понимал, чего хочет от него маг; попытавшись вникнуть в суть вопроса, Тристан задумался, и тут его озарило.

— Мы с сестрой отличаемся от вас, — пробормотал он.

— И что из этого следует? — спросил Феган.

— Угасание Камня не окажет на нас влияния.

Увечный маг улыбнулся.

— Почему, как ты считаешь?

— Потому что мы не обучены магии и наша кровь «спит». Мы фактически не обладаем силой, или же она крайне мала. Следовательно, в отличие от тебя, Джошуа и Вига мы не будем чувствовать никаких изменений по мере гибели Камня.

Довольный собой, Тристан откинулся в кресле. Однако маги еще не закончили.

— И? — спросил Виг, знакомым жестом заламывая бровь.

— Что «и»? — Принц был в недоумении.

— И какой логический вывод следует из сказанного тобой?

Тристан обдумал все, что только что услышал; это навело его на мысли, которые он всячески гнал от себя.

— С угасанием Парагона станут слабеть и «чары времени». Это значит, что вы с Феганом начнете стареть и не будете ограждены от болезней. — Он помолчал, огорченно прикрыв глаза. — Джошуа тоже утратит свой дар, а вот мы с Шайлихой не почувствуем никаких перемен. Для нас все останется таким, каким было всегда.

— А я-то думала, что «чары времени» ни от чего не зависят, — протянула Шайлиха.

— Это не так, — ответил Феган. — Подумай. «Чары времени», как и все другие проявления магии, поддерживаются Парагоном. Если он погибнет, в мире не останется магии. Как же такой мир сможет поддерживать эти чары?

Тристану было больно видеть потрясенное выражение на лице сестры. Оба они привыкли к тому, что маги Синклита не стареют. Мало того, что маги Синклита, кроме Вига, мертвы. Мысль о том, что прямо у него на глазах Виг и Феган одряхлеют и скончаются от старости, казалась принцу просто невыносимой.

И тут до него наконец дошло, зачем они с Вигом должны отправиться в Пещеру Парагона.

— Вы хотите забрать из Пещеры Манускрипт, — прошептал принц.

Манускрипт, великая книга Парагона. Первый раздел под названием Закон касался светлой стороны магии, второй — Каприз — открывал тайны ее темной стороны, а в третьем содержались Пророчества. И этот, последний, раздел предначертано прочесть только Избранному.

— Значит, вы наконец начнете учить меня магии. — Кровь в его жилах радостно встрепенулась от этой перспективы.

— Да, — с улыбкой ответил Виг. — Похоже, это время пришло. Евтракия отчаянно нуждается в той силе, которая заложена в тебе, Тристан. Силы, во много раз превосходящей все, на что способны мы с Феганом. Однако время не на нашей стороне. Вот почему дальнейшее промедление недопустимо. — Верховный маг на мгновение смолк, улыбка на его губах погасла. — По нашей оценке, даже все волшебницы Шабаша, вместе взятые, не могли бы таким образом ослабить Камень. Значит, мы столкнулись с чем-то невероятно могущественным и стоим на пороге бед, по сравнению с которыми все последствия деяний волшебниц покажутся нам мелкими неприятностями.

— Да, время, может быть, сейчас наш главный враг, — добавил Феган. — Ты не забыл, что читать Манускрипт без Камня невозможно?

— Я это помню, — ответил Тристан, начиная понимать зловещий смысл вопроса увечного мага. — Манускрипт, по словам Вига, написан на древнем евтракийском языке. Это язык Древних Провидцев — цивилизации, предшествующей нашей. Они написали Манускрипт для грядущих поколений людей «одаренной» крови. Я не изучал древний евтракийский и, значит, не смогу прочесть Манускрипт, если не буду хранителем Парагона.

— Верно, — похвалил его Феган.

— Однако кое-чего я не понимаю, — продолжал принц. — Феган ведь обладает даром абсолютной памяти. Почему бы ему прямо здесь, в Редуте, не пересказать нам весь Манускрипт? Можно было бы обойтись без опасного путешествия.

— Я прочел только два первых раздела, — с грустью отозвался увечный маг. — Раздел Пророчеств под запретом для всех, кроме Избранного. Мы с Вигом подозреваем, что именно в нем сокрыто многое из того, что окажется полезным для нас в предстоящей борьбе. Если мы промедлим с чтением Пророчеств, может случиться, что у нас уже не останется сил, дабы воспользоваться советами Манускрипта.

Тристан обвел взглядом сидящих за столом людей, которые возлагали на него такие большие надежды. Шайлиха с Морганой на руках, Виг, Феган, Гелдон и Джошуа. Посмотрев на мертвого «мага резерва», он напомнил себе, что жизнь всех, кто еще уцелел в Евтракии, тоже зависит от него. Огромная ответственность тяжкой ношей легла на плечи принца.

— Мне бы, конечно, очень хотелось принести сюда Манускрипт, — задумчиво произнес он, как бы рассуждая вслух, — но не слишком ли это опасно? Вдруг те, кто нам противостоит, сумеют отнять Книгу, и мы утратим ее навсегда? По-моему, это слишком рискованно! Нет ли другого решения?

— Должен согласиться с принцем Тристаном, — включился в разговор Джошуа. — Господин Феган, Верховный маг рассказывал мне, что ты сумел открыть портал, по которому можно проникать в любую точку пространства. Может, и сейчас имеет смысл сделать то же самое?

— Опять все упирается в недостаток времени, — ответил Феган. — Чтобы открыть портал в определенную точку, требуются серьезные и длительные расчеты. В Призрачном лесу у меня было достаточно времени на их проведение, но сейчас, увы, мы не можем позволить себе такую роскошь.

Тристан попытался мысленно как-то упорядочить все услышанное. Скверные новости буквально обрушились на них, и это с трудом укладывалось в голове. Исчезновение «магов резерва», угасание Парагона, таинственный Скрундж, убивающий ради собственного удовольствия. Это не говоря уж о крылатых тварях с горящими глазами и том факте, что, по-видимому, хотя бы один охотник за кровью разгуливает на свободе и каким-то образом связан со Скрунджем. Есть ли что-то общее между всеми этими событиями или это просто неудачное стечение обстоятельств — результат творящегося в стране безумия?

Собираясь с Вигом за Манускриптом, принц с тяжелым сердцем оставлял Шайлиху, утешаясь лишь тем, что с Феганом, Гелдоном и Джошуа она будет в безопасности. Лучше старого мага в кресле на колесах ее не защитит никто, даже сам Тристан. Оставалась и еще одна проблема, которая тревожила его с тех самых пор, как он покинул Пазалон; ему ничего не известно о том, как обстоят дела у Фаворитов Дня и Ночи.

Невероятно, но факт — Фавориты, на чьей совести лежала гибель его родных, магов Синклита и множества простых граждан Евтракии, теперь безоговорочно подчинялись ему самому! Покидая Пазалон, он оставил вместо себя помощника убитого им командира крылатых воинов, Траакса. Этот человек производил впечатление толкового командира, на которого можно положиться. Но что, если ситуация там изменилась?

Перед отбытием он отдал Трааксу несколько распоряжений: в первую очередь дать свободу галлиполаям — боковой ветви самих Фаворитов, отличающихся от них лишь миролюбивым характером да тем, что имели белые, а не черные крылья; прежде они были обречены на рабство. Также крылатым воинам предписывалось навести порядок в так называемом Гетто Отверженных, закрытом городе, куда волшебницы ссылали всех неугодных.

«Теперь я несу ответственность за благополучие не только Евтракии, но и Пазалона, — подумал принц. — Народ в этой стране не чета нашему. При желании Фавориты могут истребить все население Пазалона, словно саранча пшеничное поле».

— Если мы с Вигом отправимся в Пещеру Парагона, я настаиваю, чтобы в мое отсутствие было сделано вот что, — заявил Тристан. — Нужно открыть портал в Пазалон и послать туда Гелдона. Я хочу, чтобы он проверил, выполняют ли крылатые воины отданные мною приказы. Никто лучше Гелдона не сможет разобраться в этом. — Тристан бросил взгляд на маленького горбатого карлика, не раз приходившего им на помощь. — Ты готов выполнить мое поручение?

Судя по выражению лица Гелдона, это предложение потрясло его. Он был обязан Тристану жизнью и выполнил бы любую его просьбу — но что, если ситуация в Пазалоне все же изменилась? Карлик недоуменно обвел взглядом собравшихся... и вдруг понял, что ему нужно сделать.

— Я рад выполнить любую твою просьбу, принц Тристан, но, в свою очередь, хотел бы кое о чем попросить. Мы не знаем, что происходит в Пазалоне, и поэтому не согласитесь ли вы, чтобы со мной туда отправился Джошуа? Не исключено, что мне понадобится защита. Я знаю, Джошуа владеет магией и может оказаться весьма полезным.

«Его доводы не лишены оснований», — подумал Тристан и вопросительно взглянул на магов. Те были явно не в восторге от услышанного. Однако в этом вопросе принц уступать им не собирался. Тревога за обстановку в Пазалоне грызла его все последнее время; он хочет — нет, должен! — знать, как обстоят там дела. Не дав старикам и рта раскрыть, он обратился непосредственно к «магу резерва».

— Сделаешь это ради меня?

— До сих пор все распоряжения я получал от Верховного мага, — без колебаний ответил Джошуа. — Однако сейчас тебе нужна моя помощь, и ты — Избранный. Не имея ни малейшего намерения проявить неуважение к Верховному магу, я выполню твою просьбу, мой принц.

— И очень меня этим обяжешь, — заметил Тристан. Старые маги хранили молчание, но Виг знакомым жестом недовольно выгнул бровь. — Ну, значит, это дело улажено. Мы с Вигом отправляемся в Пещеру за Манускриптом, а Гелдон и Джошуа — в Пазалон.

Феган тяжело вздохнул, как будто огромная ноша легла ему на плечи, и устремил на принца полный грусти взгляд.

— «Поиск Книги заведет их в мрачные, неизвестные доселе места. Их разум будет введен в заблуждение, тела измучены, но только таким способом они смогут получить желаемое. Однако до окончательной победы по-прежнему будет далеко. Дитя всегда начеку», — произнес он.

— Еще одна цитата из Манускрипта? — спросил Тристан.

— Да. Но смысл ее, как и многих других, пока мне не ясен. — Увечный маг обвел взглядом Тристана, Вига, Джошуа и Гелдона, которым в скором времени предстояло покинуть Редут. — Да хранит вас Вечность, Друзья.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Направляясь в комнату Шайлихи, Тристан уже в который раз поражался тому, насколько пустынным выглядел Редут. Жалкая горстка людей, обитающих здесь ныне, совершенно терялась в его необъятных просторах.

Принц испытывал в отношении предстоящего путешествия смешанные чувства. Часть его натуры хотела остаться здесь, с сестрой, чтобы лично позаботиться о безопасности Шайлихи и малышки Морганы, но другая часть эгоистично рвалась на волю. Снова почувствовать под собой спину коня, вдохнуть чудесный, настоянный на хвое ни с чем не сравнимый запах Оленьего леса!

Когда он вошел в комнату сестры, то увиденное напомнило милую его сердцу картину. Принцесса сидела за ткацким станком, ее длинные золотистые волосы рассыпались по плечам, и на мгновение у Тристана возникло впечатление, что он видит перед собой покойную мать. Королеве Моргане нравилось заниматься ткачеством, она имела к этому мастерству подлинный талант и сумела привила эту любовь дочери.

— Откуда тут ткацкий станок? — спросил Тристан. — Мне казалось, дворец полностью разграблен.

— Виг по доброте душевной создал его для меня, — ответила принцесса. — Работа помогает коротать время и оживляет воспоминания о маме...

— Когда вы отправляетесь? — Судя по тону, она заранее знала ответ.

— С наступлением вечера, — сказал Тристан.

— Понимаю... Ты пришел попрощаться. Шайлиха встала и, глядя на брата, уже в который раз подивилась происшедшим в нем переменам. Он и раньше редко когда расставался с оружием, но к мечу Фаворитов в качестве одного из обязательных атрибутов вооружения принца она привыкнуть еще не успела.

— У тебя такой вид, словно ты собираешься отправиться в бой, — невесело произнесла принцесса и прикусила губу, как обычно в минуту огорчения.

Тристан усмехнулся.

— Тебе не стоит так беспокоиться, Шай. Ведь со мной будет Виг. И если кто-то вздумает помешать нам, старику, скорее всего, не понадобится даже прибегать к магии. Он убьет его своей иронией, — пошутил он, стараясь развеять грусть сестры.

Подойдя к колыбели, принц посмотрел на свою племянницу. Моргана выглядела счастливым и здоровым ребенком. Голову малышки покрывал пока лишь светлый пушок, а глаза ее были синими, как у самого Тристана. Он понимал, что сейчас нельзя с уверенностью сказать, какие у нее будут волосы, но что-то подсказывало ему, что светлые, как у матери и бабушки.

Как обычно, вид ребенка пробудил в нем воспоминания о маленькой могиле в Пазалоне, где остался лежать его собственный сын. Это воспоминание по-прежнему причиняло Тристану боль, но теперь он не старался поскорее выкинуть его из головы, как делал раньше. Так как понимал, что это бесполезно. В последнее время ему почти каждую ночь снился его захороненный в далекой земле сын, и сны эти были на удивление живыми и образными. Воспоминания — это все, что осталось ему от Николаса.

«Мой сын должен лежать здесь, на семейном кладбище. Когда-нибудь я перенесу его тело сюда и похороню там, где положено». Моргана радостно заворковала, и принц снова вернулся к настоящему.

Шайлиха подошла к Тристану и взяла его за руку.

— А теперь, младший брат, ты должен мне кое-что рассказать. — Она задорно сморщила нос. — То, о чем ты умолчал во время сегодняшней встречи с магами.

Принц с улыбкой взглянул на сестру. Что с ней поделаешь? Она всегда добивалась от него всего, чего хотела.

— Я встретил женщину, — не стал отпираться он.

— О! Удивительная новость, ничего не скажешь! — поддразнила его Шайлиха и спросила заговорщицким тоном: — И какая же она? Красивая?

— Очень. — Тристан вздохнул, вспоминая глаза таинственной незнакомки. Казалось, запах мирры снова коснулся его ноздрей. — Мне кажется, красивее я не видел никогда в жизни.

— Неужели? Звучит впечатляюще, учитывая число твоих прошлых увлечений. А как ее имя? Может быть, я ее знаю?

— Вряд ли.

— Так как же ее зовут? — не отставала от него сестра.

— Она не сказала этого...

— Не сказала? — недоверчиво воскликнула принцесса и с преувеличенно недовольным видом покачала головой. — Ты лукавишь. Мой брат всегда получал все, что хотел. — Заметив серьезное выражение его лица, она решила усилить нажим. — Не знай я тебя так хорошо, подумала бы, что ты сражен наповал.

— Не говори глупостей, — отрывисто бросил принц, испытывая острое желание сменить тему разговора. — Я понятия не имею, кто она такая.

— Ну хорошо, хорошо. Я сохраню твой секрет. — Шайлиха улыбнулась, почти как в старые добрые времена; их прежние взаимоотношения вернулись. Потом принцесса вспомнила, что он вот-вот покинет Редут, и ее лицо омрачилось. — Тристан, во что превратится наш мир, если в нем не станет магии?

Ответа на этот вопрос он не знал.

— Больше всего меня беспокоит то, что «чары времени» больше не будут защищать Вига и Фегана. Не только иссякнет их сила, сами они, в конце концов, умрут от старости. А времени у нас так мало!

Шайлиха коснулась медальона на шее брата.

— Мне так хотелось бы помочь вам, но что я могу? Скажи, только правду: как по-твоему, мне когда-нибудь позволят изучать магию?

В ее глазах вспыхнула столь хорошо знакомая принцу жажда знаний. В конце концов, кровь у Шайлихи мало чем отличалась от его собственной; значит, ее желание познать секреты магии почти столь же сильно, как и у самого Тристана. Однако со времен Войны с волшебницами Синклит наложил категорический запрет на обучение женщин магии. Теперь эта мера казалась принцу чересчур жесткой.

— От всей души надеюсь, что да, — ответил он. — Однако сейчас главная задача — доставить сюда Манускрипт и остановить угасание Парагона. До тех пор все прочее придется отложить в сторону. — Тристан обнял сестру за плечи и нежно притянул к себе. — Мне нужно идти, Шай. Виг ждет.

— Хорошо, только сначала скажи мне два слова о могилах, — попросила принцесса с таким выражением, словно опасалась никогда больше не увидеть брата. — Ты передал маме, отцу и Фредерику то, о чем я тебя просила?

— Конечно, Шай. Я рассказал им все. Уверен, они меня слышали.

Закрыв глаза, принцесса крепко обняла брата.

— Возвращайся целым и невредимым, — прошептала она.

— Обещаю.

Тристан резко повернулся и вышел из комнаты. Не оглядываясь — это было бы слишком тяжело для обоих.

Шайлиха вынула дочку из колыбели и прижала к себе, не отрывая взгляда от двери, за которой скрылся ее брат.

Внезапно в глубине ее сознания прозвучал холодный, терзающий душу голос:

«Тристан и Виг вернутся, но не такими, как сейчас».

ЧАСТЬ 2 ОТРАВЛЕННЫЙ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Не важно, как сильно человек ненавидит, — важно, во что он воплощает свою ненависть. Не важно, какие планы мести человек строит, — важно, осуществляет ли он их. И не имеет значения, какую форму принимает месть, — важно, сколь долгие мучения она порождает. Удовольствие получаешь не от самого акта мести, потому что он по природе своей кратковремен. Нет, настоящая месть — нечто гораздо большее; и сильнее всего радует душу сознание, что причиняемая боль будет длиться вечно.

Из дневника Рагнара, охотника за кровью

Феган настоял на том, чтобы портал был открыт не внутри Гетто, а за его пределами. Это позволяло посланникам Тристана попытаться оценить ситуацию, не привлекая к себе внимания.

Время, потребовавшееся увечному магу на изменение места открытия портала, на целых три дня отсрочило появление Гелдона и Джошуа в Пазалоне. Феган объяснил им, что ежедневно в течение часа, начиная с полудня, будет открывать портал, обеспечивая возможность возвращения. Карлик и «маг резерва» шагнули в сверкающий вихрь...

Им понадобилось не менее получаса, чтобы унять сильное головокружение, и теперь Гелдон и Джошуа, стоя на возвышении, рассматривали Гетто Отверженных — город, который служил волшебницам местом ссылки неугодных им людей.

Фавориты восстановили не так давно разрушенные ими же городские стены. Подъемный мост был поднят — гостей здесь не ждали. Окрестности Гетто выглядели пустынно, и это вызывало зловещее ощущение опасности.

— А почему тебя сослали сюда? — спросил Джошуа.

Карлик на мгновение прикрыл глаза.

— Украл буханку хлеба: моя семья голодала. Однако этим я не смог им помочь. В Гетто добыть пропитание было еще труднее, и я тоже, скорее всего, умер бы от голода, но меня нашла Сакку — вторая госпожа Шабаша. Она «осчастливила» меня, сделав своим рабом.

Он коснулся шеи, словно и сейчас ощущал удушье от ненавистного ошейника.

— Извини... Воспоминания об этом вряд ли вызывают у тебя удовольствие.

— Сейчас у нас есть заботы поважнее, — заметил Гелдон. — Мне не слишком нравится этот план, но ничего лучшего в голову не приходит: нам нужно подойти к мосту и потребовать, чтобы стражники пропустили нас в город. — Он перевел на Джошуа решительный взгляд. — Ты никогда не общался с Фаворитами, поэтому говорить буду я. Остается надеяться, что кто-нибудь из них меня узнает. И еще: ни при каких обстоятельствах не показывай своих магических способностей без моего приказа. Понял?

— Да.

— В таком случае, пошли.

Когда до городских стен оставалось не более ста шагов, со стены послышался сильный мужской голос, приказавший им остановиться.

— У нас приказ не впускать никого в город, — продолжал невидимый пока страж ворот. — Еще шаг — и вам конец. Вы предупреждены!

— Я Гелдон, посланец Избранного, вашего нового господина! — подняв голову, прокричал карлик тем, кто скрывался в сторожевой башне. — Человек рядом со мной — друг принца Тристана. Вы опустите мост или я должен вернуться в Евтракию и доложить нашему господину, что вы не пожелали видеть посланников Избранного?

Некоторое время из башни не доносилось ни звука. Затем тот же голос возвестил:

— Если вы те, за кого себя выдаете, можете пройти. Но сначала докажите, что говорите правду.

— Джошуа, можешь что-нибудь сотворить с мостом? — спросил Гелдон. — Разносить его в куски не стоит, но небольшое повреждение — как раз то, что надо. Крылатые воины уважают только силу.

— Смогу, конечно.

— Хорошо, начнешь по моей команде. — Карлик снова поднял голову. — Отойдите от моста, если не хотите погибнуть! Теперь вы предупреждены!

И он кивнул Джошуа.

Молодой маг поднял руки. Между его ладонями возникло, медленно разгораясь, лазурное свечение, через миг в подъемный мост ударила короткая, но яркая молния; во все стороны полетели щепки деревянного настила.

Когда дым рассеялся, в центре моста стали заметны рваные края пробитой бреши.

— Можете пройти! — послышался крик, и мост с грохотом начал опускаться.

Карлик и Джошуа, очутившись по ту сторону городской стены, широко раскрыли глаза.

Сотни крылатых воинов застыли, преклонив колена, — так же как в свое время перед Тристаном, победившим в смертельной схватке их командира. В едином порыве они произнесли знакомые Гелдону слова:

— Мы живем, чтобы служить!

«Сотни Фаворитов склонили головы передо мной — бывшим жалким рабом, много лет вынужденным терпеть их издевательства! » — не веря самому себе, подумал Гелдон. Однако голос карлика звучал спокойно, когда он произнес:

— Можете встать!

Строй Фаворитов выглядел более чем впечатляюще. Все крылатые воины были, казалось, на одно лицо: крупные, мускулистые, ростом выше шести футов, с длинными темными волосами, заплетенными в косички. К Гелдону подошел один из них.

— Ты здесь за старшего? — осведомился карлик.

— Да, господин. Мое имя Руфус — Воин, только что показавший свою готовность повиноваться, тем не менее смотрел на Гелдона с некоторым вызовом.

Карлик понял, что действовать следует весьма осторожно.

— Мы можем побеседовать наедине? — спросил он.

— Да, господин. — И Руфус подал воинам знак возвращаться к своим обязанностям.

— Это — Джошуа, друг принца Тристана. Он владеет искусством магии, — представил Гелдон своего спутника.

— Ты что-то все помалкиваешь. — Офицер с любопытством уставился на «мага резерва». — Языка лишен, что ли?

— С языком у меня все в порядке, — ответил тот. Руфус фыркнул и перевел взгляд на карлика.

— Удачно, что вы столь быстро получили наши послания с просьбой о помощи. Вы ведь именно поэтому появились здесь?

Сердце у Гелдона заколотилось. Сделав глубокий вдох, он переспросил:

— Послания?

— Ну да. — Фаворит нахмурился. — Вначале мы хотели отправить в Евтракию один из кораблей флота, что стоит у мыса Орлиное Гнездо. Но потом решили, что переход морем займет слишком много времени, не говоря уже о проблемах, которые могут возникнуть.

«Флот, стало быть, в боевой готовности, — заметил про себя Гелдон. — Это весьма кстати».

Мы несколько раз посылали сообщения с голубями, — продолжал Руфус. — Хорошо, что одно из них получено вами, потому что птиц осталось не так уж много. Никто из улетевших в Евтракию обратно пока не вернулся.

Сердце карлика возликовало — признаться, он думал, что все его любимые голуби погибли.

Гелдон в свое время не раз рисковал жизнью, отправляя их к Фегану со своими сообщениями. Карлик никак не рассчитывал, что несколько птиц уцелели после учиненного в Гетто погрома. Те, которых Фавориты послали в Евтракию, без сомнения, все еще находились в Призрачном лесу: гномы, скорее всего, просто не знали, как сообщить о них Фегану.

— А те, которые остались здесь... Где они? — спросил он, с трудом сдерживая радость.

— Да где же им быть? Там же, где и раньше, конечно, — отозвался офицер. — Это было одно из первых зданий, которые мы восстановили по приказу нашего нового господина.

— Руфус, ты можешь приказать своим воинам доставить нас в Цитадель? — спросил карлик.

Фаворит улыбнулся.

— Конечно.

Он отдал соответствующее распоряжение, и несколько крылатых воинов поднесли к посланцам Тристана гондолы, которые служили для переноски грузов по воздуху.

Гелдон увидел на лице «мага резерва» выражение ужаса. Не вызывало сомнений, что молодого человека неимоверно пугает предстоящее путешествие.

— А как-нибудь по-другому нельзя? — осторожно поинтересовался он. — На лошадях, к примеру...

— Оглянись вокруг, — раздраженно произнес карлик, — и скажи, видишь ли ты где-нибудь лошадей? Чтобы не тратить слишком много времени, могу подсказать: здесь их нет. Зачем, скажи на милость, Фаворитам лошади, если они могут летать?

Забравшись в одну из гондол, он подал «магу резерва» знак усесться в другую.

— Хочешь что-нибудь передать Трааксу? — спросил Гелдон у офицера.

— Ну, можешь сообщить нашему командиру, что сегодня мы стали свидетелями на редкость забавного зрелища, — рассмеявшись, крикнул Руфус, и, проследив за его взглядом, Гелдон увидел, как Джошуа, одной рукой мертвой хваткой вцепившись в борт гондолы, другой с совершенно обреченным видом прикрыл глаза.

«Да уж, с ним трудно не согласиться», — вздохнул про себя карлик.

Фавориты, державшие в руках гондолы, плавно устремились ввысь.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Призрачный красноватый свет трех лун падал на плечи всадников, пробиравшихся по узкой тропе в Оленьем лесу. Запах сосновой хвои создавал приятное ощущение свежести. «Именно в этом лесу было положено начало многому, что так переменило мою жизнь», — подумал принц.

В пути Тристан и старый маг, в основном, хранили молчание, зато Шеннон дал волю языку и болтал даже больше обычного. Принц понимал, что Малютка, конечно же, хоть и старается не подавать виду, явно испытывает страх, поэтому не делал попыток унять гнома. Время от времени Шеннон прикладывался к своей бездонной фляге, вызывая недовольное ворчание Вига.

Верховный маг двигался чуть впереди, и Тристан решил догнать старика, чтобы задать давно мучавший его вопрос. Спустя некоторое время это стало возможным: тропа расширилась, позволяя двум лошадям двигаться рядом.

— Виг, я хотел бы кое о чем спросить тебя...

Старик не смотрел на принца, по-прежнему устремив взгляд в темноту перед собой. Тристан знал, что тот все время настороже, чтобы не пропустить присутствия чего-либо, что не дано было ощутить ему самому. «Одаренной» крови, к примеру, какой мог обладать охотник за кровью.

— Задать вопрос ты, конечно, можешь, — отозвался маг. — Ответа, однако, не гарантирую.

— Как ты встретился с Фейли? — спросил принц. В свое время он был чрезвычайно удивлен, узнав, что первая госпожа Шабаша когда-то была женой Вига.

— Это произошло очень давно, и с тех пор многое изменилось, — произнес Верховный маг, глубоко вдохнув прохладный ночной воздух. — Евтракия была совсем не такой, как сейчас, — или, точнее говоря, какой она была до недавнего нападения волшебниц. Магия пребывала в зачаточном состоянии, поскольку тогда еще не были обнаружены ни Пещера, ни Парагон, ни Манускрипт. Женщинам было позволено обучаться магии. Они называли себя волшебницами. Между ними и магами-мужчинами существовали серьезные разногласия по поводу использования искусства магии. Поначалу наши возможности были одинаковы, но потом равновесие нарушилось в пользу волшебниц, научившихся объединять свои магические силы, и тогда Фейли учинила переворот.

— Как ей это удалось?

— В те времена действовало очень мало формальных законов. Записи о рождении не велись; браки зачастую совершались не по взаимной любви, а по предварительному сговору. Что, как нетрудно представить, вызывало возмущение молодых людей «одаренной» крови. — Старик помолчал, собираясь с мыслями. — Хотя, как я только что сказал, искусство магии не достигло высокого уровня, в стране правила именно она. Поэтому в особенности было важно, чтобы ни одно сообщество людей с «одаренной» кровью не взяло верх над другими. Именно ради этого мы впоследствии учредили монархию и наложили на себя «заклинания смерти» — чтобы ни у кого не возникло искушения практиковать Каприз, темное направление магии, несущее в себе разрушительную силу. С тех пор правителю Евтракии не приходилось опасаться, что между различными группами людей «одаренной» крови начнется борьба за власть. Пережив развязанную волшебницами междоусобную войну, мы не могли рисковать. Члены созданного нами Синклита были прекрасными людьми и выдающимися магами, но никто ведь не застрахован от ошибок. Теперь я убежден, что наш запрет на обучение женщин магии был излишней мерой предосторожности, продиктованной исключительно болезненной реакцией на ужасы, что принесла с собой война.

— Значит, ваш брак был заключен по предварительному сговору? — спросил принц.

— Да, — Виг вздохнул. — Фейли обладала на редкость «одаренной» кровью, я — тоже. Она была незаурядной женщиной. Но когда безумие овладело моей женой, она покинула меня и, сплотив вокруг себя волшебниц, использовавших Каприз в качестве оружия борьбы с нами, опустошила страну.

— Детей у вас не было? — спросил принц.

— Нет, — с грустной ноткой в голосе произнес старый маг. — Мы были вместе совсем недолго. После войны я часто задавался вопросом, не прикладывала ли она сознательных усилий к тому, чтобы этого не произошло? Может быть, дело было в овладевшем ею безумии, или же Фейли испытывала ко мне такую неприязнь, что мысль о ребенке от меня казалась ей невыносимой? Мои воспоминания о тех днях подернуты густой пеленой времени, и сейчас трудно сказать, как все было на самом деле.

Внезапно Верховный маг остановил лошадь и поднял руку, призывая к молчанию.

— Я чувствую впереди «одаренную» кровь, — негромко произнес он. — Старайтесь держаться как можно ближе ко мне и храните молчание.

Тропа вывела путников к вершине холма, и Виг спешился, знаком показав Тристану и гному сделать то же самое.

Сверху открывался вид на небольшую расселину, и то, что происходило внизу, потрясло спутников.

Примерно полтора десятка странных крылатых созданий ростом с человека, сверкающих в ночи ярко-красными глазами, — несомненно, тех самых Птиц, о которых говорил Джошуа, — окружили небольшой отряд «магов резерва».

«Одаренная» кровь принца вскипела, призывая немедля ринуться в бой.

— В этих обстоятельствах мы не имеем права вмешиваться! — прошептал Виг, как будто прочтя мысли принца.

Тристан ушам своим не поверил.

— Ты с ума сошел? Это же «маги резерва»! Ты считаешь, что я буду спокойно наблюдать за тем, как они гибнут?

— Именно на это я и рассчитываю, — проворчал старый маг таким тоном, что стало ясно — он твердо намерен настоять на своем. — Ты думаешь, мне самому не хотелось бы помочь им? Только мне кажется, ты забыл, что мы непременно должны добраться до Пещеры и не имеем права рисковать даже ради спасения этих людей! Судьба всего народа и самой магии зависит от того, сумеем ли мы забрать из Пещеры Манускрипт. К тому же, если бы эти твари хотели убить своих пленников, они уже сделали бы это. — Виг на мгновение смолк, его лицо было искажено от огорчения. — Однако понаблюдать за тем, что происходит, смысл имеет. Следует как можно больше узнать о возможностях Птиц — уверен, нам еще не раз предстоит встретиться с ними.

Принц в бешенстве стиснул зубы.

Внезапно все Птицы повернули головы в одну сторону. Вглядываясь во тьму, Тристан увидел, как к ним приблизился всадник.

Птицы реагировали на его появление совершенно спокойно.

Красноватый лунный свет позволял разглядеть жесткое треугольное лицо с резкими чертами, глаза с болезненно-желтоватыми белками, впалые щеки и спутанные, длинные темные волосы прибывшего. А когда он повернулся к затаившимся спутникам правым боком, принц сумел разглядеть прилаженный к его запястью миниатюрный арбалет. Это был Скрундж.

Старый маг повернулся к Тристану, всем своим видом давая понять, чтобы тот не вздумал вмешиваться, каким бы образом ни развивались события. Из горла принца готово было вырваться яростное рычание: он с трудом сдерживал порыв броситься на помощь несчастным. Тем не менее Тристан в знак согласия кивнул и снова вперил взгляд в убийцу — предмет своей неодолимой ненависти.

Скрундж остановился перед одной из Птиц.

— Ну что, на этот раз они в приличном состоянии? — спросил он скрипучим голосом. — Никто, надеюсь, не пострадал?

Красноглазое существо наклонило голову и издало резкий звук. По-видимому, это и был ответ.

«Она поняла вопрос, — изумился принц. — Выходит, эти твари разумны? »

— Отлично, — произнес Скрундж, делая шаг в сторону. — Приступим!

Птицы, взмахнув крыльями, взлетели и тут же обрушились на пленников, повалив их и прижав к земле своими смертоносными когтями.

Скрундж вытащил из ножен кинжал и с ловкостью опытного мясника приступил к своему кровавому делу. Не обращая внимания на крик обезумевшего от боли «мага резерва», он срезал с его плеча участок кожи, на котором имелась татуировка с изображением Парагона, и бросил его в притороченный к поясу небольшой мешок. Вопль только что подвергшегося ужасной «операции» внезапно оборвался: по-видимому, пленник потерял сознание. Скрундж перешел к следующей жертве, и все повторилось вновь.

Мольбы и крики несчастных «магов резерва» разрывали сердца невольных свидетелей происходящего. По щекам Вига струились слезы, однако, бросая время от времени взгляды на своих спутников, он призывал их к сдержанности. По искаженному лицу принца было видно, каких усилий ему стоит наблюдать за расправой, не имея возможности вмешаться.

«Он еще встретится со Скрунджем лицом к лицу, когда придет время, — подумал старик. — И тогда уже удержать его я не смогу». Верховному магу не менее, чем Тристану, хотелось остановить происходящее безумие, но он не был уверен, что сможет в одиночку противостоять крылатым тварям и опытному наемному убийце.

Закончив свою жуткую работу, Скрундж вскочил на коня и скомандовал Птицам:

— Доставьте пленников к господину!

Те захлопали крыльями и одна за другой стали подниматься в воздух. Их силуэты с безвольно свисающими телами «магов резерва» в когтях еще некоторое время мелькали на фоне красных лун, но вскоре скрылись за горизонтом.

«Мой день придет», — глядя вслед быстро удалявшемуся Скрунджу, поклялся принц.

Верховный маг и Тристан спустились к месту трагедии. Земля еще не успела впитать кровь пленников, казавшейся черными блестящими островками в море пожухлой листвы.

— Зачем понадобилось срезать с них татуировки? — недоуменно спросил принц.

— Есть еще и другой вопрос, — откликнулся старик. — Почему «маги резерва» не сопротивлялись? Ты заметил, какими беспомощными они выглядели?

И он, обмакнув свой палец в одну из лужиц крови, принялся пристально его разглядывать.

— Тристан, подойди сюда. — Виг протянул к нему окровавленный палец. — Что ты видишь?

— Кровь, — ответил принц. — Что же еще?

— Увидеть, может, больше ничего и нельзя, но сделать кое-какие выводы можно, — загадочно произнес Верховный маг. — Вглядись как следует.

«На что он намекает? » — подумал Тристан.

Внезапно его осенило. Внимательно рассматривая в лунном свете палец Вига, он, довольный собственной сообразительностью, воскликнул:

— Эта кровь не движется!

— И о чем это говорит? — осведомился старик.

— Если «одаренная» кровь неподвижна, этому могут быть лишь три причины, — медленно заговорил принц, вспоминая то, что Верховный маг говорил ему об «одаренной крови». — Во-первых, если человек мертв. Во-вторых, если он не проходил обучения магии. И в-третьих, если по какой-то причине он утратил свою магическую силу. Поскольку в данном случае две первые причины отпадают, остается третья: «магов резерва» кто-то лишил их силы, — не веря самому себе, закончил Тристан.

— Неплохо, — отозвался Виг. — Но тогда сразу же возникает новый вопрос — каким образом? Каким образом кто-то или что-то могло лишить «магов резерва» их сил? И если заклинание было применено ко всем «магам резерва», почему оно не коснулось Джошуа? — Старик помолчал, задумчиво потирая подбородок. — Думаю, на этот последний вопрос ответ таков: Джошуа не пострадал, потому что успел вовремя добраться до Редута. Поначалу, увидев, что «маги резерва» не оказывают Птицам сопротивления, я подумал, что причина скрыта в ослаблении Парагона. Кровь «магов резерва» более низкого качества, чем наша, и всякое изменение в Камне должно сказываться на них гораздо сильнее. Однако сомневаюсь, что это является единственной причиной.

Верховный маг сделал паузу, после чего продолжил:

— Джошуа рассказывал, что их отряд сражался, используя магию. Значит, если что-то и лишило «магов резерва» силы, это случилось позже. Поэтому-то Джошуа и сохранил свой дар.

— Разве можно воздействовать на всех «магов резерва» сразу? — продолжал допытываться принц.

— Существуют заклинания, которые могут воздействовать одновременно на многих.

— Ты, наверно, прибег к чему-то в этом роде, когда скрывал нашу «одаренную» кровь?

— Совершенно верно, — отозвался Виг. — У меня нет никаких сомнений, что Птицы способны чувствовать ее. В противном случае, как бы они охотились на «магов резерва»?

— Куда они унесли пленников? — перебил его Тристан. — И зачем Скрундж срезал с их тела татуировки?

— Зачем и куда Птицы унесли «магов резерва», я сказать не могу. Что касается татуировок, то, может быть, сами по себе они не представляют интереса. Возможно, ценность представляют «маги резерва» без татуировок.

Небо начало светлеть. Однако принц не мог успокоиться, не выяснив для себя главного, хотя и понимал, что Верховный маг предпочел бы как можно скорее продолжить путь.

— Виг, а кто этот «господин»?

— Пока не знаю, но кто бы он ни был, его могущество выходит за рамки всего, что я видел или даже могу себе представить.

С этими словами старый маг повернулся к Малютке Шеннону, который уже подводил коней ко дну оврага.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Феган направлялся в покои принцессы, думая о сложившейся ситуации. Огромная сумма, назначенная за голову Избранного, необъяснимое исчезновение «магов резерва», появление хищных Птиц и, что, разумеется, самое главное, — угасание Парагона.

Теперь Камень носил Феган. Он уже несколько раз проверял его состояние с тех пор, как Виг и Тристан покинули Редут. Изменения в цвете пока были незначительны, а для неопытного глаза и вообще незаметны. Тем не менее он чувствовал, что Парагон продолжает терять свою силу. Несколько месяцев, которые, как рассчитали они с Вигом, были им отпущены, пройдут быстро.

Увечный маг посмотрел на сопровождавшую его Крошку Шауну. Он попросил супругу Шеннона взять на себя заботу о малышке, пока он и принцесса займутся тем, что, по его непоколебимой уверенности, откладывать более было нельзя.

Крошка была великой труженицей и хлопотуньей. За годы, что она провела с ним рядом, Феган не раз убеждался, что Шауне можно доверить выполнение самых разнообразных поручений, и испытывал к ней почти отцовские чувства.

Услышав приглашение Шайлихи войти, он, как обычно, отворил дверь, используя силы магии.

Принцесса работала за ткацким станком, и сейчас на полотне уже было почти закончено изображение — королевская чета в парадной одежде на фоне дворца; ее родители, надо полагать. Феган улыбнулся; ему был по душе тот способ, каким Шайлиха пыталась облегчить себе тяготы унылого времяпрепровождения. «Чтобы справиться с болью, она использует процесс созидания, — размышлял он. — Тристан же — процесс разрушения. — Увечный маг с нежностью посмотрел на прекрасную молодую женщину в атласном платье цвета слоновой кости. — Избранные. Такие похожие и такие разные...»

— Рада, что вы пришли, — приветствовала их принцесса, оторвавшись от работы.

Шауна тут же пододвинула стул и, взобравшись на него, начала расправлять складки платья Шайлихи — как будто та была ребенком, за внешний вид которого Крошка чувствовала себя ответственной. Затем она внимательным взглядом проверила, все ли вещи в комнате молодой женщины находятся в порядке, — точно курица-наседка, считающая своим долгом суетиться и хлопотать вокруг цыплят.

Шайлиха рассмеялась.

— Можешь не беспокоиться, Шауна, — сказала она. — Здесь и так все в полном порядке.

Крошка упрямо вскинула голову.

— Я же ради тебя это делаю, — проворчала она. На ее лице промелькнула и тут же исчезла улыбка, сменившись привычным выражением напускной строгости. — Ты же не лишишь бедную старую Шауну удовольствия заботиться о вас с малышкой?

Принцесса лукаво подмигнула Фегану.

— Так ведь ты, наверное, вконец измучилась, опекая нас!

С этими словами она обернулась к Фегану, предоставив Шауне заниматься наведением порядка в комнате.

— Мне хотелось бы тебе кое-что показать, — смущенно откашлявшись, произнес маг. — А за Морганой, если не возражаешь, присмотрит Шауна.

— Ступайте, ступайте, чего ждете? — проворчала супруга Шеннона, подбирая с пола возле ткацкого станка обрезки разноцветных нитей. — Мы с малышкой прекрасно обойдемся без вас.

Весело переглянувшись, принцесса и Феган покинули комнату. Покружив некоторое время по коридорам Редута, маг подвел Шайлиху к небольшой потайной двери.

— Уверен, — сказал он, — тебе понравится то, что ты сейчас увидишь.

Они оказались на балконе просторного, наполненного ароматами диковинных растений помещения, занимавшего несколько уровней подземелья. В нем было светло, хотя источника света нигде не было заметно, а над раскинувшейся под балконом лужайкой порхали прелестные разноцветные бабочки. Принцесса замерла. Широко распахнув глаза, она восхищенно, не отрываясь, смотрела на «полевых красавиц».

Шайлиха протянула над перилами руку, и одна из бабочек, с желто-фиолетовыми крыльями, тут же опустилась ей на ладонь.

Принцесса словно перенеслась в совершенно иной мир; она не замечала ничего, кроме сидящей на ее руке бабочки. Грациозное создание вело себя на удивление спокойно. Затаив дыхание, увечный маг не сводил с них напряженного взгляда.

— Шайлиха, — негромко произнес он, — будь любезна, посмотри на меня.

Принцесса медленно обернулась в его сторону; при этом бабочка не двинулась с места. Взгляд Шайлихи был рассеян, дыхание замедлено; казалось, своего собеседника она просто не замечает. Это состояние молодой женщины обеспокоило мага; ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как они освободили принцессу от власти заклинания волшебниц.

— А сейчас отпусти бабочку, — как можно спокойнее сказал он. — Просто подними руку, и она улетит. — Принцесса, казалось, не слышала его слов. — Отпусти бабочку, Шайлиха, — повторил Феган, на этот раз более настойчиво.

— Нет, — ответила она странно изменившимся голосом. — Бабочка не хочет улетать.

— Откуда тебе это известно?

— Она сказала мне об этом. — На лбу женщины выступили капли пота, дыхание стало прерывистым.

Маг почувствовал, как у него бешено заколотилось сердце: так или иначе, но он должен вывести Шайлиху из транса. Он схватил принцессу за вытянутую руку, и бабочка взлетела.

В глазах Шайлихи вновь появилось осмысленное выражение, дыхание успокоилось. Более того, она выглядела так, словно все только что пережитое доставило ей удовольствие.

— Дорогая, что с тобой?

Молодая женщина прикусила губу, раздумывая, какими словами лучше всего описать происшедшее.

— Не знаю почему, но, увидев бабочек, я испытала ощущение, что должна поднять руку. Словно меня попросили сделать это. А потом, когда бабочка опустилась на нее, что-то случилось... Что-то изменилось у меня внутри... — глубоко вздохнула она.

— Я услышала голоса, — точно не веря себе самой, продолжала принцесса. — Много голосов. Потом остался только один. — Она покачала головой. — Не пойму как, но я поняла, что это голос сидящей на моей руке бабочки.

— Она разговаривала с тобой?

— Ее голос как будто звучал у меня в голове. Она сказала, что я та, кого они ждали так долго, — ответила Шайлиха. — Что это значит? Может быть, у меня помутился рассудок? Неужели вам все-таки не удалось освободить меня от заклинания волшебниц?

Феган все еще не мог понять, что именно произошло, однако был уверен, что это скорее дар, нежели проклятие.

— Думаю, твои ощущения следует оберегать и развивать, а не опасаться их. Нам еще предстоит в этом разобраться. Мне необходимо все как следует обдумать и посоветоваться с Вигом. Но пообещай мне, дорогая, что будешь приходить сюда только в сопровождении одного из нас.

— Обещаю! — горячо отозвалась принцесса. — Знаешь, сейчас мною владеет почти такое же чувство, какое я испытываю к брату и Моргане. Я не успокоюсь, пока не пойму, что со мной происходит. — Она снова перевела взгляд на «полевых красавиц».

«Как она похожа на свою мать! — подумал Феган, заметив в ее карих глазах выражение решимости. — Если бы Николас и Моргана дожили до этого дня, как бы они гордились своими детьми!»

Что ж, в Манускрипте, если он не ошибается, имеется упоминание о том, чему он только что стал свидетелем. Как обычно, увечный маг медленно закрыл глаза и постарался расслабиться, зная, что нужное место само всплывет в памяти...

— «Каждый Избранный еще до того, как начнет обучение магии, получит свой дар, — произнес он. — Эти дары навсегда останутся с ними».

— О чем ты говоришь? — в недоумении спросила принцесса.

— Так написано в Манускрипте. Ты же знаешь, я могу вспомнить все, что когда-либо видел, слышал или читал. И я единственный из ныне живущих, кто прочел два первых раздела этого трактата.

Шайлиха широко распахнула глаза.

— Неужели ты и в самом деле сможешь вспомнить все?

— О да, — Феган улыбнулся. — И, можешь мне поверить, это в той же мере проклятие, в какой и благословение.

— А этот отрывок, который ты процитировал... Что он означает?

Маг покачал головой.

— Вспомнить цитату из Манускрипта иногда намного легче, чем разгадать ее смысл. Древние Провидцы не облегчили нам эту задачу. Надо полагать, у них имелись причины выражаться столь туманно. — Он помолчал, глядя на порхающих вокруг бабочек. — Что касается именно этой цитаты, тут, по-моему, все более-менее ясно. Вы с братом, даже не подозревая о том, обладаете какими-то, пока не известными вам самим дарами.

— Как это может быть? — изумилась Шайлиха. — В чем же тогда проявляется дарование моего брата?

— Все дело в необыкновенном качестве вашей крови. Что касается принца, то ему один свой дар уже удалось однажды продемонстрировать. В Святилище, во время «причастия кровью», лишенный возможности шевельнуть даже пальцем, он силой мысли заставил Парагон сдвинуться с места. Обычно такая способность проявляется лишь по прошествии нескольких лет обучения магии. Думаю, именно в этом и заключается дар Тристана. А может, ему еще только предстоит открыть его. — Взглянув на принцессу, Феган продолжил: — Теперь пора возвращаться. Если хочешь, мы будем приходить сюда каждый день.

Бросив последний взгляд на «полевых красавиц», Шайлиха с явной неохотой вслед за магом покинула балкон.

Может быть, врожденный дар Шайлихи не ограничивается возможностью общаться с бабочками? А вдруг эта способность — проявление «отсроченного заклинания»... Не желая своими догадками тревожить принцессу, увечный маг молча покатил вперед свое кресло.

Если то, что он видел, и впрямь проявление «отсроченного заклинания», тогда значение только что происшедшего перед его глазами возрастает во сто крат.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ощущение полета оказалось в высшей степени возбуждающим. Глядя вниз, Гелдон наслаждался зрелищем быстро проносящегося под ним пазалонского ландшафта, который хоть и был ему достаточно хорошо знаком, но с высоты птичьего полета открывался впервые.

Переживания Джошуа носили совершенно иной характер. Небольшое расстояние между их гондолами позволяло карлику видеть застывшее выражение ужаса на лице «мага резерва». Джошуа, зажмурив глаза, вцепился в поручни, расположенные вдоль боковых поверхностей гондол, с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

Гелдон усмехнулся. «Практикует магию, а так трусит... Мне так, например, все это нипочем! »

Впереди показалась гряда облаков. Карлик непроизвольно напрягся всем телом, опасаясь неприятного столкновения. Однако полет сквозь их молочную белизну сопровождался лишь усилением влажности и временной потерей видимости.

Намного большее впечатление, чем вхождение в облака, произвел на Гелдона выход из них. Внезапно открывшийся простор вызвал прилив восторга и собственной причастности к слаженным действиям воинов, в руках которых находился карлик. Наблюдая за ними, он вдруг осознал, что завидует этим крылатым созданиям, но полного доверия к Фаворитам он по-прежнему не испытывал.

Более трехсот лет Гелдон служил Фаворитам мишенью для злых насмешек. Сейчас, однако, все изменилось — он был посланцем самого Избранного. Его задача состояла в том, чтобы передать крылатым воинам приказания Тристана и добиться их выполнения, что было возможно лишь при условии, что Траакс признает его полномочия. И вот как раз в это карлику верилось с трудом.

Позади остались Черная река и Долина Страданий, где они с Тристаном спасли от смерти прекрасную галлиполаю. Но что-то внизу было не так... На глаза все чаще и чаще стали попадаться мелкие и крупные водоемы, которых — Гелдон был в этом совершенно уверен — ранее в этих местах не было. В них отражался небосвод, и возникало впечатление, будто земля усыпана осколками зеркал.

Летевшая впереди группа Фаворитов начала снижаться к одному из крупных озер, имеющему несколько притоков. Гондолы заметно накренились: несущие их воины тоже устремились вниз.

Приземлившиеся недалеко от водной глади озера крылатые воины развернули длинную сеть, сплетенную из прочных веревок, и, подхватив ее, полетели над озером на небольшой высоте.

Карлик и Джошуа выбрались из гондол и двинулись в сторону воды, пытаясь понять, что происходит. Вдоль кромки воды песок был усеян человеческими скелетами — некоторые из них были разломаны на части, — лежащими так, как будто их раскидала здесь неведомая страшная сила. Кости покрывала слизистая субстанция, являющаяся источником отвратительного смрада, заставившего прибывших из Евтракии повернуть обратно и подняться на небольшой, обдуваемый ветерком холмик. С его вершины они стали наблюдать за действиями Фаворитов. Держа в руках массивную сеть, те парили над озером, напряженно вглядываясь в водную поверхность.

Внезапно один из воинов ринулся вниз и завис над водой, едва не касаясь ее крыльями. Вода под ним забурлила. Гелдон и Джошуа, затаив дыхание, не отрывали глаз от происходящего.

Внезапно что-то огромное и черное высунулось из воды и попыталось дотянуться до крылатого воина. Тот резко отклонился в сторону, но обитавшая в озере тварь оказалась проворней и вцепилась зубами в его ногу. Отчаянное усилие помогло Фавориту вырваться, и он, с искаженным от боли лицом, устремился в сторону берега. «Маг резерва» и карлик без промедления поспешили к рухнувшему на песок изувеченному воину, у которого была откушена ступня.

— Сумеешь чем-нибудь ему помочь? — спросил Гелдон.

Джошуа закрыл глаза, и кровоточащую культю Фаворита окружила знакомая лазурная аура.

— Я наложил заклинание, чтобы он не чувствовал боли, и ускорил процесс исцеления, — сообщил молодой маг. — Но приживить ступню на место я не в силах.

Внезапно карлика осенило: «Этот воин служил наживкой для обитающей в озере твари! » Гелдон перевел взгляд на водную гладь, ожидая увидеть парящих над ним Фаворитов, но... они исчезли.

Не успел карлик поделиться своим наблюдением с Джошуа, как вода в центре озера вскипела и закрутилась в бешеном водовороте. Из нее, один за другим, хватая ртами воздух, начали выныривать Фавориты. Между ними, широким полукружьем двигающимися в сторону берега, издавая оглушительные вопли, отчаянно билась, пытаясь вырваться из сети и снова уйти в глубину, кровожадная водяная тварь. Однако крылатые воины медленно, но неуклонно подтягивали ее к берегу и в конце концов вытащили упирающееся чудище на мелководье.

Огромная тварь, шкура которой была покрыта короткими черными волосами, имела крысиную морду, широкую зубастую пасть и усеянный шипами хвост, напоминающий по форме хвост игуаны. Ее четырехпалые лапы оканчивались длинными когтями, цепляющимися за ячейки удерживаемой Фаворитами сети. Учитывая наличие у него жабр, водяное чудище, похоже, обладало способностью дышать под водой ничуть не хуже, чем находясь на берегу.

Продолжая рваться из сетей, черная тварь широко распахнула пасть, и Гелдон невольно отступил назад: обнажившиеся клыки могли посеять страх в душе людей и посмелее карлика, хотя тот и никогда не считал себя трусом.

Командир отряда крылатых воинов, вытащивших чудище на берег, показался Гелдону знакомым, он даже вспомнил его имя: Бактар. Вытирая мокрое лицо, Фаворит подошел к посланцам Избранного.

— Жуткая тварь. — Бактар хохотнул, явно довольный результатом охоты. — Мы называем их водяными крысами.

Он подал знак нескольким воинам, и те, вытащив дрегганы, вонзили их в тело чудища. Когда предсмертная агония утихла, они совместными усилиями перевернули черную тварь на спину, и один из Фаворитов вспорол ей брюхо, а затем, засунув в него по локоть руки, вытащил окровавленные внутренности. Быстрыми, точными движениями он отсек их и выбросил на берег. Другой воин поднял нечто, напоминающее огромный мешок, рассек его кинжалом и вывалил содержимое на песок.

Гелдону пришлось зажать рот рукой, сдерживая неодолимый позыв к рвоте.

Взорам присутствующих предстали покрытые серовато-зеленой слизью полупереваренные останки человеческого тела и недавно откушенная ступня крылатого воина, выманившего водяную крысу из толщи воды.

Бактар тяжело вздохнул.

— Водяные крысы питаются только людьми, — объяснил он. — Эти твари появились совсем недавно, но их жертвы уже исчисляются сотнями.

Джошуа не сводил взгляда с откушенной ступни. Подойдя, он поднял ее и, окружив лазурным мерцанием, бережно положил рядом с раненым воином.

Командир отряда Фаворитов удивленно взирал на его действия.

— А ты не можешь приживить ее обратно? — с надеждой спросил он. — Чтобы выманить водяную крысу на поверхность, требуется большое мужество. У нас считается за честь выполнить эту задачу. Обычно за нее берутся самые опытные и храбрые воины, и мне не хотелось бы потерять этого.

— К сожалению, нет, — признался Джошуа. — Все, что я смог, это очистить рану, ускорить ее заживление и избавить воина от страданий. Но есть те, кто могут выполнить эту задачу. Скажи, как зовут твоего храбреца?

— Окс, — ответил Бактар с улыбкой. — Может, он не слишком сообразителен, зато мужества ему не занимать.

— С какой целью вы так торопились распороть крысе брюхо? — спросил «маг резерва».

— Поймав водяную крысу, мы сразу же осматриваем его содержимое. Если находим останки воина, то хороним его со всеми почестями. Если же это не Фаворит, передаем тело для захоронения отряду охотников на крыс.

— Охотников на крыс?

— Да. Командующий нами в отсутствие Избранного Траакс сформировал из местных жителей несколько таких отрядов. Ведь охота на крыс отрывает нас от выполнения приказов Избранного. Однако есть и еще одна причина, почему мы торопимся вскрывать им брюхо. Бывают случаи, что жертва еще подает признаки жизни. В нашем отряде есть воин, прошедший через это. Тот самый, что лежит у ваших ног.

— Откуда появились все эти водоемы? — поинтересовался Гелдон. — Их и в помине не было, когда я покидал Пазалон.

— Мы надеялись, что Избранный или маги смогут ответить на этот вопрос, — отозвался Бактар.

— Почему ты так думаешь?

— Через несколько дней после гибели волшебниц по всей стране, в самых различных ее уголках, начало появляться какое-то странное мерцание. Поначалу мы не особенно беспокоились, полагая, что это дело рук Избранного или Вига. Однако когда мерцание угасло, на его месте возникли водоемы. А из них стали выползать, сея смерть, водяные крысы.

Карлик вопросительно взглянул на «мага резерва», но тот лишь покачал головой.

— Только Виг и Феган, я надеюсь, смогут разобраться в этом.

Подошел один из Фаворитов и, вытянувшись перед Бактаром, доложил:

— Мы сделали все, что смогли, командир. Прикажешь двигаться дальше?

Тот посмотрел на Гелдона.

— Что скажешь?

— У меня очень важное дело к командующему, — сказал карлик. — Если твои воины не слишком устали, я предпочел бы продолжить путь.

Командир отряда Фаворитов отдал соответствующее распоряжение. Прежде чем покинуть это страшное место, Джошуа подобрал откушенную ступню Окса и спрятал ее под своим одеянием.

Они вернулись к своим гондолам. Раненого Окса сотоварищи осторожно уложили в третью, после чего крылатые воины взмыли в воздух.

Глядя, как солнце опускается за горизонт, Гелдон размышлял о том, что в Пазалоне многое произошло за время его отсутствия. Непременно нужно будет разузнать об этом во всех подробностях.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Охотник за кровью окунул палец в сосуд с остатками жидкости и жадно его облизал. Истосковавшееся тело тут же охватил жар.

«Скоро Виг и Избранный будут здесь, — думал Рагнар. — Скоро, очень скоро Верховный маг предстанет передо мной и получит сполна за столетия боли и унижений, на которые он меня обрек. История сделает новый поворот. И на этот раз он, а не я понесет в Вечность тяжкую ношу страданий».

Охотник за кровью поднялся с резного кресла и медленно, точно зверь в клетке, закружил по комнате. В последнее время воспоминания о прошлом стали преследовать Рагнара все чаще, а страстное желание встретиться с Вигом лицом к лицу возрастало с каждым днем.

Он взял с мраморного стола кинжал и, с любовью погладив лезвие с выгравированной на нем надписью «Братство служит только Закону», прижал его к пылающему лбу. Когда-то такие церемониальные кинжалы носили все самые могущественные маги, и этот принадлежал Вигу. Именно им он превратил Рагнара в уникальное существо, страдающее зависимостью от вытекавшей из незаживающей раны на черепе жидкости, и именно этому оружию, которое на протяжении долгих лет было предметом непреодолимой, яростной ненависти Рагнара, отводилась теперь особая роль.

Воспоминания вновь нахлынули на охотника за кровью...

Это случилось во время Войны с волшебницами, когда сражения велись всеми доступными способами. Волшебницы во главе с Фейли, бывшей женой Вига, использовали охотников за кровью и вопящих гарпий, чтобы удерживать в страхе население Евтракии. Они сумели захватить большую часть страны и приближались к Таммерланду. Маги упорно сопротивлялись, хотя и понимали, что их поражение, скорее всего, неизбежно.

Однако маятник войны качнулся в другую сторону — обнаружив Пещеру, Манускрипт и Парагон, маги укрепили свое положение. Их могущество невероятно возросло, и волшебницы начали отступать. Рагнар, в то время один из самых одаренных магов, принимал во всем происходящем самое непосредственное участие.

Сейчас, оглядываясь в прошлое, он приходил в ярость при одной мысли о том, что когда-то боролся с волшебницами и давал клятву практиковать только этот дурацкий, ограниченный Закон. Виг, Феган, Тритиас, Килиус, Мааддар, Эглоф и Слайк, считавшиеся самыми выдающимися магами тех времен... С какой легкостью Рагнар вспоминал их лица, их имена — и какая черная ненависть вспыхивала при этом в его душе! Как бы то ни было, маги выиграли войну и отправили волшебниц в изгнание, после чего оградили себя так называемыми «чарами времени» и ввели свои порядки в Евтракии.

Но к этому Рагнар уже не имел отношения: в конце войны он попал в лапы волшебниц, и Фейли, впоследствии ставшая первой госпожой Шабаша, применяя особые заклинания, превратила его в уникальное создание — охотника за кровью, но не обычного — тех волшебницы создавали как тупые, нацеленные исключительно на убийство магов орудия. В Рагнаре же, благодаря стараниям Фейли, осталось что-то человеческое. К тому времени он успел познать наслаждение своего нового двойственного состояния. Фейли обучила Рагнара основам Каприза и сумела убедить его в том, что, обладая кровью отменного качества, он попусту теряет время, применяя только магию Закона.

В конце концов благодаря ее усилиям у Рагнара открылись глаза; он понял, что дело Шабаша — правое, а маги, напротив, — бедствие, постигшее Евтракию, и его необходимо вырвать с корнем. Именно тогда и наткнулись на него Виг с Тритиасом.

— Будьте вы оба прокляты! Я убью вас, и вы станете моими первыми трофеями в войне с магами! — воскликнул Рагнар и, вскинув руки, послал две молнии, выбившие Вига из седла.

Тритиас мгновенно нанес ответный удар, и Рагнара со всех сторон оплела мерцающая лазурная магическая ловушка. Не в силах преодолеть ее, бывший маг изрыгал проклятия в адрес тех, кто недавно были его друзьями. Тритиас бросился к Вигу, с трудом поднявшемуся на ноги.

— Я уже думал, что потерял тебя, — пробормотал он побелевшими губами.

— Феган научил меня одному заклинанию, почерпнутому им в Манускрипте, — ответил Виг, отряхивая пыль с одежды. — С его помощью можно создать вокруг себя что-то вроде защитного поля. Слава Вечности, что ты успел создать ловушку. Теперь мы выясним, что именно произошло, а может, и сумеем помочь Рагнару. Похоже, мы столкнулись с новым «достижением» Фейли — наш бывший собрат не утратил способности говорить и использовать магию. Кто знает, на что он способен? Видимо, в данном случае моя бывшая супруга не довела до конца процесс превращения мага в охотника за кровью, и Рагнар совмещает в себе обе ипостаси. Только представь себе — могущественный маг одновременно является существом, испытывающим непреодолимое желание убивать обученных магии мужчин «одаренной» крови!

— Посмотри, его тело продолжают бить судороги. — Виг вскинул бровь. — Это наводит на мысль, что трансформация, возможно, еще не завершена. Можно попытаться спасти Рагнара. Если нам удастся удалить мозговую жидкость, которая делает его тем, кто он есть, то, может быть, это остановит процесс. Успешный исход, конечно, не гарантирован, но, по-моему, мы обязаны попытаться.

— Но как ты собираешься сделать это? — спросил Тритиас.

— Обездвижь его тело и следи, чтобы он не потерял сознания, — сказал Виг. — Потом убери ловушку. Я сделаю надрез у него на виске, тем самым, дав выход мозговой жидкости. В это время ты должен будешь восстановить ловушку. Только действовать нужно очень быстро. Начинаем!

«Будьте вы прокляты! Я не дамся вам!» — мысленно воскликнул Рагнар и сосредоточил усилия на том, чтобы противостоять действию заклинания. Тритиасу с великим трудом удалось преодолеть его сопротивление.

— Сможешь удерживать его? — спросил Виг.

— Не уверен, — с трудом выговаривая слова, отозвался Тритиас. — Он невероятно силен. Поторопись!

Виг опустился на траву рядом с обездвиженным Рагнаром и, достав кинжал, бросил на своего собрата предостерегающий взгляд.

— Не забывай, нельзя касаться его мозговой жидкости, иначе нас ждет ужасная смерть. Готов? — Тритиас кивнул.

Едва Виг сделал надрез, как Рагнар забился в ужасных судорогах. Возможно, преодолеть воздействие заклинания Тритиаса ему помогло не только яростное желание убить магов, но и резкая боль, причиненная кинжалом Вига. Зловонная жидкость брызнула во все стороны, едва не задев магов. Виг крикнул Тритиасу:

— Я попытаюсь помочь тебе!

Но Рагнар сумел вырваться и вскочил на ноги с победоносным воплем. Виг непроизвольно взмахнул кинжалом, и несколько капель слетевшей с него желтой жидкости попало бывшему магу в открытый рот.

Глаза вылезли у Рагнара из орбит, легкие, казалось, вот-вот разорвутся. В безумном рывке, вырвав из рук Вига причину своих мучений — кинжал, он проворно вскочил на коня Тритиаса и поскакал прочь. Маги не стали его догонять, понимая, что вдвоем на одной лошади это невозможно, а в одиночку никому из них не справиться с охотником за кровью...

Охотник за кровью заставил себя вернуться в настоящее и открыл глаза.

«Ошибка Фейли в том, что она не уничтожила тебя, Виг, — подумал он. — А твоя — в том, что ты не убил меня сразу же, как увидел. Избранный же поплатится за то, что оставил родившегося от его семени младенца в Пазалоне. Сколько ошибок вплели свои нити в пестрый гобелен времени! — Рагнар улыбнулся. — Это ты, Виг, стал причиной моего пагубного неодолимого пристрастия. И совсем скоро ты ответишь за это. Тебя и Избранного настигнет рука судьбы, но направлять ее будем мы с Николасом. Мы оба живые последствия его и твоих ошибок — и ваши смертельные враги».

Охотник за кровью убрал кинжал в ножны, взглядом погасил светильники в комнате и остался сидеть в темноте, наедине со своей ненавистью.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Стоя на вершине небольшого холма в глубине Оленьего леса, Тристан, Малютка Шеннон и Виг следили за игрой многоцветных бабочек, парящих впереди над поляной. Время от времени одна из них подлетала к укрывающей вход в Пещеру каменной насыпи, складывала крылья и исчезала, в точности так, как это происходило, когда Тристан впервые увидел «полевых красавиц».

«Скоро Манускрипт будет в наших руках, и наконец-то начнется мое обучение магии». Тристан ясно ощущал, как от этой мысли «одаренная» кровь начинает быстрее бежать по его жилам.

Но в сердце радости не было, а сознание принца обуревал вихрь вопросов, связанных с учиненной Скрунджем расправой над «магами резерва»; также его беспокоило, что Гелдону и Джошуа удалось выяснить в Пазалоне. Ведь может случиться и так, что Фавориты не проявят должного уважения к его посланцам.

— Ты дальше не пойдешь, — сказал Виг, обращаясь к гному. — И не вздумай больше прикладываться к своей фляге! У тебя должна быть ясная голова. Вылей все, что осталось! — с чрезвычайно решительным выражением на лице потребовал он.

Выпуская клубы дыма из трубки, гном одарил мага недовольным взглядом, однако счел за лучшее подчиниться.

— Впустую! Столько добра! — простонал он так горько, что ни принц, ни даже Виг не смогли сдержать усмешки.

— Теперь привяжи коней, а сам спрячься, но так, чтобы видеть и коней, и вход в Пещеру, — продолжил старый маг, обращаясь к Шеннону. — Если мы не вернемся до захода солнца или если кто-нибудь появится возле Пещеры — оставь наших лошадей, а сам возвращайся в Редут.

— Почему я должен уходить, если кто-то вслед за вами полезет в Пещеру? — спросил гном. — Может, вам понадобится моя помощь.

Верховный маг улыбнулся.

— Ты, конечно, храбрец, но гораздо важнее, чтобы ты описал Фегану того, кто это сделает.

Сердито ворча, Малютка привязал коней и вразвалку заковылял в сторону густого кустарника. В последний момент, однако, он повернулся к Тристану и Вигу, и выражение его лица смягчилось.

— Удачи. Да хранит вас Вечность!

— И тебя тоже, — отозвался Тристан. Шеннон нырнул в кустарник и исчез из виду.

— Ты готов? — спросил Виг принца.

— Я рвался вернуться сюда с того самого момента, как впервые увидел Пещеру.

— Прекрасно. В таком случае, пошли.

Маг тщательно осмотрел вход и начал вручную расширять его.

— Не легче ли использовать магию? — спросил Тристан, помогая старику.

— Несомненно, — характерным для него назидательным тоном отозвался Виг. — Но этим мы можем насторожить того, чье присутствие — где-то далеко, возможно, в глубине Пещеры — я ощущаю. Кроме того, я сейчас маскирую нашу «одаренную» кровь и у меня почти не остается сил ни на что иное. Я пойду первым. — И он начал спускаться в кромешную тьму подземелья.

От близости воды Пещеры принц начал испытывать уже хорошо знакомое чувство возбуждения. С каждым шагом кровь сильнее бурлила в его жилах, вызывая легкое головокружение. Наконец спутники ощутили под ногами дно Пещеры. Виг подошел к стене и снял факел.

— Достань кремень и зажги его, — велел он. Когда Тристан сделал это, старый маг высоко поднял горящий факел и огляделся.

На первый взгляд здесь ничего не изменилось. Все так же с грохотом обрушивался в озеро водопад, со свода свешивались разноцветные сталактиты самой причудливой формы, некоторые из которых спускались до самого основания Пещеры, словно красивые каменные колонны.

Однако сейчас принц ощущал несравненно большую слабость, чем в прошлое свое посещение этого места.

— Виг, уведи меня от воды! Она снова взывает ко мне, — тяжело дыша, прошептал он и перевел взгляд на озеро.

— Знаю. — Старик закинул его руку себе на плечо и торопливо повел Тристана ко входу в туннель. Когда они подошли к нему, принц, почувствовав смятение мага, спросил:

— Что тебя останавливает?

— Защитное поле у входа в туннель отсутствует, — встревоженно ответил Виг.

— Откуда ты знаешь? На мой взгляд, все выглядит, как прежде.

— Разумеется, ты и не можешь этого обнаружить. Мы установили здесь защиту, невидимую глазу непосвященного человека, в надежде, что так она сохранится в неприкосновенности. По-видимому, мы ошибались. Но самое непонятное для меня — как ее смогли убрать так, чтобы я этого не почувствовал?

— Виг, либо мы войдем в туннель, либо мне лучше выбраться наверх, — прошептал Тристан; лицо его пылало. — Я уже слышу в ушах стук собственного сердца, и даже грохот водопада не заглушает его. И я...

Он не договорил, потеряв сознание. Верховный маг подхватил принца и быстро втащил в туннель. Он остановился лишь тогда, когда, по его предположению, воздействие воды больше не угрожало Тристану. Постепенно щеки принца вновь обрели естественный оттенок, дыхание вернулось в норму. К огорчению Вига, факел начал затухать.

Открыв глаза, Тристан увидел лишь слабый красноватый огонек.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил старик.

— Лучше, — медленно ответил принц. — Но в прошлый раз воздействие воды не показалось мне таким сильным. — Он покачал головой, с трудом пытаясь сфокусировать взгляд. — Я что, терял сознание?

— Да, но быстро пришел в себя. — Виг улыбнулся, впервые с тех пор, как они оказались под землей. — Однако в данный момент у нас есть более серьезные причины для беспокойства.

— И что же это? — Тристан потер шею и затылок.

— Факел.

— Мы плохо подготовились, — сокрушенно заметил он.

— По потолку туннеля уложен ряд камней, которые могут освещать нам путь, — отозвался старый маг. — Помнишь «камни, излучающие свет» в Туннеле скелетов? И сейчас, учитывая, что факел гаснет, у нас только два выхода.

— Либо мы немедленно покинем Пещеру тем же путем, каким пришли, либо ты, пренебрегая осторожностью, применишь магию, — с мрачным видом предположил принц.

— Угадал. «Излучающие камни» в Редуте созданы таким образом, что даже человек с обычной кровью может привести их в действием простым прикосновением. Здесь — совсем другое дело.

— Понимаю. — Тристан поднялся на ноги. — Ну что же, никуда не денешься. Мы зашли слишком далеко, и Манускрипт необходим нам как воздух. Если возникнут какие-либо препятствия, значит, нам придется их устранить.

— Легко сказать... — Однако, несмотря на все свои опасения, Виг вынужден был согласиться, что иного выхода у них действительно нет.

Потом он закрыл глаза и привел в действие камни. Возникло бледно-зеленоватое свечение, и тут же на лице мага снова отразилась некоторая скованность — он создал защитное поле для маскировки «одаренной» крови.

— Ну, вот, — вздохнул Виг. — Сейчас, по крайней мере, стало что-то видно. А теперь...

Он замолчал, услышав звук трения камня о камень. Принц с ужасом наблюдал, как сверху, преграждая путь вперед и назад, опустились каменные глыбы. Он вопросительно посмотрел на старого мага, надеясь, вопреки всякой логике, что это результат его действий. Однако по выражению лица Вига понял, что это не так.

— Что происходит? — воскликнул Тристан. — Ловушка для тех, кто проникает в туннель?

— Это не моих рук дело, — отозвался Виг. — Кто-то хочет, чтобы мы оставались на месте.

Принц почувствовал, что ему становится трудно дышать.

— Как думаешь, «излучающие камни» могут иметь к этому отношение?

— Не исключено, — отозвался маг. — Но проблема не в том. Совсем скоро нам нечем будет дышать. Да, ловушка весьма хитроумная...

— Ты не можешь с помощью магии разрушить их? — с надеждой спросил Тристан.

Виг вскинул руки, и в заграждающий путь камень ударил мощный заряд. Никакого эффекта не последовало. Верховный маг снова воздел руки и на этот раз попытался поднять глыбу; однако и эта попытка оказалась тщетной. Новая молния, гораздо более мощная, ударила в твердую поверхность. От запаха тления дышать стало еще труднее. Однако каменная глыба ничуть не пострадала.

— Тот, кто все это затеял, невероятно могуществен, — с горечью заметил Виг. — Боюсь, я не в состоянии нам помочь.

Обоих стал пробирать кашель.

«Похоже, нам пришел конец, — подумал принц. — И никто никогда нас не найдет...»

В этот момент на преграждающей путь стене начал вырисовываться светящийся круг. Он увеличивался в размерах и яркости, и вскоре крошечный участок туннеля, в котором были заперты спутники, залило лазурное сияние. Потом изображение начало изменяться — отдельные части его потемнели, другие, напротив, засияли еще ярче, — складываясь в узор. У Тристана потемнело в глазах; перед ним был герб дома Голландов.

Пульсирующий, точно пытающийся вырваться из камня, узор представлял собой точную копию рисунка, который был выгравирован на медальоне принца.

Тристан протянул руку и коснулся сверкающего герба. Тот засиял еще ярче. Маг сделал движение, чтобы отдернуть руку принца от стены, но не успел...

— Тристан, если хочешь жить, делай то, что я скажу, — донесшийся до запертых в каменном мешке голос принадлежал его матери Моргане, последней королеве Евтракии.

Потеряв дар речи, принц увидел, что Верховный маг поражен не менее его самого. Тем не менее, сознавая, что дышать становится все труднее, Виг кивнул и сделал ему знак ответить.

Тристану потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы взять себя в руки. Он едва сумел прошептать:

— Мама?

— Да, сын мой. — Прекрасный, до боли знакомый голос звучал ласково и успокаивающе. — Делайте то, что я скажу, или вы оба погибнете. Время истекает.

— Что мы должны делать?

— Вы должны пройти через образовавшийся проход и далее следовать только тем путем, который будет указывать герб. — Голос королевы смолк, как будто ей тоже не хватало дыхания. — Предупреждаю: вам придется преодолеть смертельно опасные препятствия.

Принц опустился на одно колено, дыхание с хрипом вырывалось из его груди. Старый маг тоже держался из последних сил.

— Сейчас откроется проход, — сказала Моргана. — Не медлите ни секунды, если хотите уцелеть.

— Но как ты можешь говорить со мной, мама? — воскликнул Тристан.

Он готов был умереть от удушья, но непременно узнать, каким образом слышит голос матери, погибшей ужасной смертью от рук Фаворитов.

— Сейчас не время, сын мой. — Голос королевы звучал уже еле слышно. — Вперед!

Одна из каменных глыб начала подниматься и скрылась в потолке, откуда прежде появилась.

— Виг, это был сон или я и впрямь слышал голос матери?

Старик сделал глубокий вдох, с удовольствием наполнив исстрадавшиеся легкие влажным воздухом туннеля.

— Я тоже слышал его, — медленно ответил он, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

— Она жива? — Принц и сам не верил в такую возможность.

— Сейчас не время обсуждать это. Нужно спешить.

— Ты слышал, что сказала мать? Идите туда, где герб. — Тристан проверил оружие.

— Слышал, разумеется.

— И как это понимать?

— Я смогу ответить тебе, когда мы и в самом деле увидим герб, — отозвался Виг. — Если мы увидим герб. Впереди не так уж много развилок, насколько мне помнится. Прости, Тристан, но мне трудно поверить, что мы действительно его увидим. Мало ли о чем говорил голос из прошлого? Возможно, это была просто иллюзия. Как бы то ни было, нужно идти. Здесь произошло уже слишком много такого, от чего мне, мягко говоря, не по себе. И неизвестно, что ждет нас впереди.

Принц перевел взгляд в глубину туннеля.

— Как далеко мы зайдем?

— Это зависит от того, правду ли сказал голос, — ответил Виг.

Долгое время они шли молча, старый маг впереди, Тристан следом за ним. Принц все время вспоминал голос, который недавно слышал. «Неужели это и в самом деле была моя мать? » — снова и снова спрашивал он себя.

Они прошли примерно половину лиги, когда Виг резко остановился. Тристан, присмотревшись, заметил развилку, от которой в разных направлениях отходили несколько туннелей. Над одним из них мерцал лазурным светом герб дома Голландов. В глубине этого туннеля можно было разглядеть спуск вниз.

— Этой развилки здесь прежде не было, — медленно произнес Верховный маг.

— Ну, а теперь она появилась, — ответил принц. — Моя мать сказала, что мы должны идти туда, куда укажет герб.

— Я вовсе не уверен в этом, — пробормотал Виг.

— Разве не голос королевы Морганы спас нас, освободив из каменного мешка? — упрямо спросил Тристан. — Если бы не он, мы бы уже погибли. По-моему, самое разумное — сделать так, как говорила мать.

— Хорошо, — задумчиво произнес старый маг. — Но будь начеку. Неизвестно, что ждет нас впереди, в особенности если вспомнить, о чем предупреждал голос Морганы.

С этими словами спутники пошли по пути, отмеченному светящимся гербом.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Феган читал лежащую перед ним древнюю книгу. Ее страницы были такими ломкими, что он счел за лучшее переворачивать их не пальцами, а используя силу магии.

Увечный маг вздохнул и откинулся в кресле. Он методично просматривал том за томом, но пока так и не нашел того, что искал. Однако Феган не сомневался, что рано или поздно это произойдет.

Маг находился в Архиве Редута, где были собраны книги и трактаты, по важности уступающие только Манускрипту.

Архив занимал огромное помещение, объединяющее семь подземных уровней. В его центральной части размещался зал, оборудованный всем необходимым для удобства работы с книгами. Полом этого зала служило основание нижнего уровня, а потолком — свод верхнего. Все уровни имели ограниченные перилами выходы в зал для чтения.

— Ну что, опять у нас с тобой ничего не вышло, Никодемус? — Феган почесал лежащего у него на коленях кота за ушами. — Но мы будем продолжать, куда нам деться, верно? Ставки слишком высоки.

Маг прищурился, глядя на книгу; та поднялась в воздух, проплыла до хранилища, находящегося на пятом уровне и заняла свое место.

Феган понимал, что существуют лишь два способа найти объяснение невероятной способности Шайлихи осуществлять мысленную связь с «полевыми красавицами». Один состоял в том, чтобы продолжать наблюдать за процессом со стороны, постепенно познавая его сущность. Второй привел его в этот зал. В хранящихся здесь трактатах увечный маг надеялся найти упоминание о возможностях и последствиях мысленной связи между бабочками и человеком «одаренной» крови, не обученным магии. Эта проблема увлекла Фегана до такой степени, что он даже думать забыл о хищных Птицах. Внутренний голос подсказывал ему, что связь между Шайлихой и «полевыми красавицами» важнее.

— Ну, продолжим наши изыскания.

Увечный маг вздохнул и подкатил свое кресло к центру зала, где стоял письменный стол несколько необычного вида. Он назывался Каталогом и представлял собой ключ ко всему, что хранилось в Архиве. С его помощью можно было найти любой труд, стоило лишь назвать имя автора; в случае же, если указывалась только интересующая тема, Каталог выдавал список относящихся к ней книг с указанием месторасположения каждой.

Феган закрыл глаза и произнес:

— Откройся!

Стол охватило лазурное мерцание, и две части его столешницы заскользили в противоположные стороны. Маг открыл глаза и устремил взгляд на возникшую перед ним и кажущуюся бесконечной лазурную глубину.

— «Отсроченные заклинания», — сказал он. — Те, которые приводятся в действие обоими способами — и в определенный момент времени, и когда происходит заранее обусловленное событие. Все случаи с указанием времени, имеющие отношение к людям «одаренной» крови, и в особенности, если при этом возникает их связь с другими существами.

Мерцание в лазурной глубине заметно усилилось и, медленно вращаясь, начало подниматься. Остановившись на уровне глаз Фегана, оно сложилось в светящиеся буквы евтракийского алфавита. Это и был искомый список.

Увечный маг медленно пробежал взглядом по названиям и обнаружил, что многие книги он уже просматривал. Однако почти в самом конце списка появилась запись, которую он видел впервые:

«Трактат об "отсроченных заклинаниях"и особенностях их применения

Автор: Эглоф, член Синклита магов

Хранилище манускриптов

Шестой уровень

Секция 1999156

Документ 2037

Дата завершения:

73-й день 327 года ПТ».

Феган закрыл глаза, и перед его мысленным взором предстал Эглоф. Невысокий, с нелепым длинным носом, этот человек отличался редкой педантичностью, острым умом и превосходной памятью. Среди магов Синклита он пользовался большим уважением как непревзойденный знаток Манускрипта.

Увечный маг вновь прочитал запись. И тут у него возникла новая гипотеза.

Охотников за кровью и вопящих гарпий, эти ужасные орудия Шабаша, вновь объявившиеся в Евтракии перед последним нападением волшебниц, возможно, пробудило от спячки именно «отсроченное заклинание», тот самый аспект магического искусства, который, как предполагал Феган, позволил принцессе вступить в общение с бабочками!

Мысли вихрем закружились в голове мага, кровь вскипела в жилах. Он снял кота с колен и опустил его на пол. 1999156. Последняя цифра указывала номер уровня. Поскольку пользоваться винтовой лестницей увечный маг не мог, он вместе с креслом просто взлетел на шестой уровень и, перемахнув через перила, оказался между полками.

Первая тройка цифр — номер прохода: 199. Вторая тройка — номер полки: 915.

Найдя нужную полку, Феган протянул руку к тому месту, где должен был лежать документ под номером 2037. Пергамент лежал слишком высоко, и маг заставил его опуститься себе на колени.

Феган задумчиво глядел на свиток. Вот уже более трехсот лет — время, проведенное в Призрачном лесу, в полной изоляции — он не держал в руках ни одного подлинного трактата на тему магического искусства. А этот, к тому же, написал Эглоф, один из его старых друзей, павший от рук Фаворитов в Тронном зале дворца и похороненный ныне в безымянной могиле.

На кожаном ремешке, которым по традиции был скреплен свиток, была позолоченная бирка с подписью Эглофа. «Он всегда предпочитал свитки книгам», — Феган почувствовал, как старые воспоминания оживают в его сердце. У Эглофа был прекрасный почерк, и он всегда писал красными чернилами. Трактат оказался очень длинным и подробным; собственно, ничего другого увечный маг и не ожидал.

«Сейчас я как бы нахожусь в невидимой связи с разумом Эглофа, — подумал он. — Мой старый друг столько времени искал метод, с помощью которого можно было опытным путем доказать наличие "отсроченного заклинания", и теперь — вот он!»

«Наличие "отсроченного заклинания" может быть неопровержимо доказано кровным именем субъекта!» Взгляд серо-зеленых глаз мага продолжал скользить по пергаменту, отыскивая новые откровения. И почти в самом конце трактата Эглофа Феган нашел ответ.

Дальше он увидел подпись самого Эглофа, под ней подпись одного из «магов резерва», подтверждающего подлинность документа, и дату его завершения. Увечный маг еще раз взглянул на дату, и дыхание у него перехватило; только сейчас он осознал ее значение.

«73-й день 327 года ПТ».

Трактат был завершен в день нападения армии Шабаша на Евтракию. Это объясняло тот простой факт, почему открытие Эглофа осталось неизвестным другим магам: ему просто не хватило времени, чтобы рассказать о нем. Без сомнения, Эглоф собирался поделиться своими соображениями с остальными магами после коронации Тристана. Феган отвел взгляд от пергамента, стараясь не вспоминать то, что рассказывал Виг о том роковом дне. «Замыслам великого мудреца Эглофа не суждено было сбыться», — с печалью подумал он.

Выносить документы из хранилища манускриптов запрещалось, и увечный маг решил сделать копию. С помощью магии это удалось в считанные мгновения.

— Вот мы и нашли, что искали, дружок, — прошептал Феган, спустившись вниз к Никодемусу. — И это может многое изменить.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Вслед за Вигом Тристан осторожно продвигался по лабиринту туннелей в недрах Пещеры Парагона. Тишину нарушал только звук их шагов. Свет «излучающих камней» в отмеченном гербом туннеле был слабым, в застойном воздухе ощущалась затхлость. Спуск казался бесконечно длинным, и мрачные предчувствия все сильнее одолевали принца.

Наконец туннель вывел спутников в обширное подземное помещение, обегая стены которого, пульсировала и трепетала в камне ослепительная лазурная жила. Казалось, она живет своей собственной жизнью и как будто рвется наружу из каменной темницы. Принцу это зрелище показалось прекрасным и величественным. Однако, судя по выражению лица старого мага, тот имел прямо противоположную точку зрения.

Тристан ошеломленно наблюдал, как по щекам Вига заструились слезы.

— Вот куда уходят магические силы! — воскликнул он и непроизвольно стиснул кулаки.

— О чем ты? — принц подошел к магу и притронулся к его подрагивающему плечу. Он никогда не видел Вига таким огорченным, почти раздавленным.

— Эта жила — гнусное извращение нашего искусства — каким-то противоестественным образом представляет собой физическое воплощение мощи, заключенной внутри Парагона. Я уверен в этом! Не знаю, каким образом, но сила, вытягиваемая из Камня, накапливается внутри этих каменных стен. Чем толще становится жила, тем более слабеет Парагон. — Старик беспомощно покачал головой. — Его мощь окажется в распоряжении того, кто затеял все это, а для нас будет недоступна.

— Откуда тебе знать? — спросил Тристан.

— Ты вряд ли сумеешь в этом разобраться. — Виг медленно отер слезы. — Мы с Феганом сами до конца не понимаем, что происходит. В Манускрипте упоминается о том, что можно вытянуть из Парагона силу, не снимая его с человека-носителя. Там говорится, что в определенный момент появится некто, способный совершить это. Он должен обладать невероятным могуществом, и мы всегда считали, что речь идет о тебе или о Шайлихе, поэтому не особенно тревожились на сей счет. Теперь я совершенно уверен, что мы ошибались. — Старый маг замолчал, глубоко задумавшись. — Выходит, в этом мире находится кто-то, чье превосходство беспрецедентно, а сила растет день ото дня по мере того, как слабеет Камень. Нет необходимости объяснять тебе, насколько это опасно...

Речь Вига прервал жуткий скрежет камня о камень. Обернувшись, принц увидел, как еще одна каменная глыба опускается, перекрывая тот проход, через который они вошли.

И тут они снова услышали голос королевы Морганы.

— Тристан, поспешите. Время истекает.

— Мама, что мы должны делать?

— Быстро идите в отмеченный гербом туннель и не медлите, иначе будет поздно. — Голос снова начал слабеть.

Светящийся герб возник у одного из проходов на противоположной стороне помещения.

Когда спутники двинулись в его сторону, на их пути из-под земли поднялась пара серых рук. Затем еще одна и еще... За считанные мгновения на поверхность выкарабкалось несколько десятков людей с землисто-серой кожей. Их тронутые тлением тела едва прикрывали обрывки некогда серо-голубых одеяний «магов резерва».

Из-под земли вылезали все новые и новые мертвецы. Принцу стало ясно, что еще немного, и они с Вигом будут окружены. Потом один из них заговорил.

— Вы должны пойти с нами, — произнес он скрипучим безжизненным голосом; чувствовалось, что каждое слово дается ему с большим трудом. — Так желает наш господин.

Тристан бросил взгляд на старого мага и ухватился за рукоять дреггана.

— Зато я этого не желаю, — рявкнул он.

— Вас не убьют, — по-прежнему безо всякого выражения отозвался «маг резерва». — Однако прежде чем предстать перед нашим господином, вы должны пройти подготовку.

— Как ты сказал? — переспросил Виг.

Принц увидел, что землю вокруг них разрывают еще несколько десятков рук.

«Если мы хотим предпринять попытку прорваться, не следует медлить, — подумал он. — Почему Виг тянет время? »

— Вашей подготовкой будем заниматься не мы, — ответил «маг резерва» и, раскинув руки, начал приближаться. — Мы должны лишь доставить вас.

Терпение Тристана лопнуло.

Выхватив дрегган, он рассек приблизившегося мертвеца пополам. В тот же миг остальные «маги резерва» ринулись на него и Вига.

Принц описал мечом широкую дугу и снес головы сразу двум нападавшим. Верховный маг наконец-то прибег к магии. Молнии били из его рук, превращая «магов резерва» в горящие факелы. Однако из-под земли один за другим продолжали появляться новые мертвецы.

Тристан без устали рубил и колол, сражая противников, но на месте каждого поверженного появлялись несколько других. Проход, над которым сиял герб, манил к себе, однако добраться до него пока не представлялось возможным.

Пот заливал принцу глаза, он задыхался от смрада, исходящего от полуразложившихся тел. Чувство отчаяния охватило Тристана, руки налились свинцовой тяжестью, и держать оружие становилось все труднее и труднее. Потом что-то ударило его по затылку, в голове ослепительно вспыхнуло, и мир погрузился во тьму.

Первое, что он услышал, приходя в себя, был непрекращающийся мягкий шелест. Звук этот действовал успокаивающе и создавал ощущение безопасности.

«Как приятно». Тристан все еще не открывал глаз. «Похоже на шум моря, когда волны набегают на берег. Но откуда тут может быть море...»

Послышались другие звуки.

«Женские голоса, смех... Упоминают мое имя...»

Разум принца внезапно взбунтовался, по телу пробежала дрожь. Из подсознания всплыло ощущение ужаса, который он испытал в Цитадели, когда в полубессознательном состоянии слышал голоса волшебниц, и жизнь его в тот момент висела на волоске.

На мгновение Тристану показалось, что он слышит стоны Вига. В плечах возникло неприятное ощущение сдавленности, как будто он снова оказался в тесной клетке, болтающейся под сводом Святилища. Потом мир вокруг стал распадаться на части, все попытки воссоединить их оказались тщетны, и принц снова провалился в глубокий сон.

Когда, наконец, Тристан вновь пришел в себя и огляделся вокруг, то тут же в испуге закрыл глаза. У него, наверно, начались галлюцинации... Нет, это невозможно. Вот сейчас он снова откроет глаза, и все будет по-другому.

Однако терзающая тело боль заставила принца вернуться к реальности. Перед ним, насколько хватало взгляда, темнела водная гладь. Мелкие волны шуршали песком у ног Тристана, но желанного неба над головой не было: вместо него до самого горизонта простирался покрытый «излучающими камнями» свод огромной пещеры.

Принц, удерживаемый оковами на запястьях и лодыжках, был распят на отвесной каменной стене над узкой полоской мокрого прибрежного песка. Повернув голову влево, он увидел Вига, прикованного к стене рядом с ним. Голова Верховного мага бессильно свешивалась, песок под ним имел красно-бурый оттенок: старик истекал кровью.

«Мертвецы говорили, что мы должны пройти какую-то подготовку». Внезапно Тристану припомнился тот роковой день, когда Сакку на крыше Цитадели призналась ему, что, потеряв много крови, утратила значительную часть своей силы. «Значит "подготовка" заключается в том, чтобы до предела ослабить магические способности Вига».

Принц устремил пристальный взгляд на грудь мага и с огромным облегчением увидел, что она слегка вздымается и опускается: по крайней мере, старик был еще жив.

Все тело Тристана словно одеревенело, плечи и запястья ныли от боли. Он с грустью смотрел на легкое волнение гигантского подземного озера, которое, по его представлениям, было скорее рукотворным, нежели естественным образованием. И тут новая тревога завладела душой принца. «А что, если я вот так и окончу свои дни? Что, если мертвый "маг резерва" имел в виду только Вига, когда говорил о какой-то подготовке? Может быть, только его и желает видеть господин? А меня, пригвожденного к скале, просто оставят здесь умирать? »

Вдруг над водой возникло знакомое мерцание магической энергии. Допуская, что это может быть обманом зрения, Тристан закрыл глаза. Когда же открыл их снова, перед ним уже сформировался медленно, но неуклонно приближающийся к ним портал.

— Виг, очнись! — воззвал принц; старик, однако, даже не пошевелился.

Портал замедлил свое движение и, остановившись прямо перед Тристаном, исчез, а из лазурного тумана на том месте, где он только что находился, появились три женщины с парой больших полупрозрачных крыльев за спиной. Похоже, эти утонченные создания с длинными вьющимися волосами, облаченные в светлые одеяния, не собирались причинять принцу вреда.

Одна из них заговорила, глядя на Тристана огромными голубыми глазами из-под длинных загнутых ресниц.

— Мы здесь для того, чтобы подготовить тебя, — голос ее звучал доброжелательно и мягко.

— Кто вы? — спросил принц.

— Мы верные слуги нашего господина — Тени.

— И кто же ваш господин? — продолжил свои расспросы Тристан, инстинктивно предпринимая попытку отклониться в сторону, когда Тени, взмахнув крыльями, подлетели к нему вплотную. Та, что говорила с ним, улыбнулась:

— Тот, кто так долго ожидал встречи с вами.

Две другие Тени принялись беззастенчиво ласкать принца, мягкими, дразнящими движениями касаясь паха, прижимаясь губами к его губам и проталкивая в его рот свои языки. Тот, как мог, старался избежать этих ласк, но тщетно; учитывая беспомощное положение Тристана, они могли делать с ним все, что хотели.

— Пожалуйста, позволь нам доставить тебе удовольствие, — сказала одна из обольстительниц. — Это облегчит нашу задачу.

Ее лицо было совсем рядом, и принц в ужасе увидел, что прекрасные голубые глаза начали видоизменяться: зрачок сузился, превратившись в вертикальную щель, а радужная оболочка стала желтой. Из розового рта Тени высунулся раздвоенный на конце язык.

— Такой я тебе нравлюсь больше? — спросила она.

— Нет! — воскликнул Тристан, не в состоянии оторвать взгляда от ее глаз. — Делайте то, что должны, и покончим с этим!

Она улыбнулась.

— Прекрасно.

Влажный раздвоенный язык заскользил по щеке принца и двинулся вниз, вдоль его прикованного к скале тела.

Принц вскрикнул: змеиный укус поразил его ногу, и лазурная кровь заструилась по ней, стекая в серебряную чашу, заблаговременно поставленную Тенями на прибрежный песок. Как только это произошло, Тени прекратили свои назойливые ласки.

— Зачем? — Тристан явно не был готов к такому повороту событий. — Я же не представляю для вас никакой угрозы, тем более в этих цепях!

— Избранный ты или не Избранный, обученный или необученный, потеря крови приведет к необходимому нам результату. Хотя есть и другая причина: кровь Избранного будет использована нашим господином. — Заметив выражение недоумения на лице принца, Тень улыбнулась. — Ты еще очень многого не понимаешь, Избранный, но скоро этот пробел будет устранен. Кровь мага ему не нужна, только твоя. После того как ее наберется достаточное количество, придут другие слуги нашего господина.

Тристан хотел задать ей еще один вопрос, но Тени быстро отлетели от него, зависнув над водой. Кровь вытекала, унося с собой жизненную силу, и принц никак не мог помешать этому.

Тени вернулись, когда лазурная жидкость заполнила чашу почти до краев.

— Ты не очень мучился? — проворковала одна из них. — Сейчас мы исцелим вас.

Принц чувствовал сильную слабость. Теперь, даже оказавшись на свободе, вряд ли он сможет поднять руку, чтобы обнажить дрегган.

«Эти создания добились своего, — подумал он. — Оба мы теперь ослабели настолько, что не в силах чему-либо помешать».

Покалывание в ноге свидетельствовало о том, что начало действовать заклинание исцеления. Одна из Теней подлетела к чаше с кровью Тристана и подхватила ее.

— Прощай, прекрасный принц, — воскликнула она. — Вряд ли мы когда-нибудь встретимся вновь. Но если это произойдет, нам будет чем заняться.

Бесстыдно оглядев его сверху донизу, она отвернулась от Тристана и устремилась за остальными к вновь возникшему над водой лазурному порталу.

Как только он растаял, удерживающие их оковы разомкнулись и Тристан с магом рухнули на влажный песок.

Принц дополз до Вига и попытался привести его в чувство, но старик так и не пришел в себя.

Меж тем на фоне шороха волн Тристан уловил показавшиеся ему знакомыми звуки и, с трудом приподняв голову, увидел снижающуюся к ним пару черных Птиц. Эти чудища опустились на воду совсем близко от них и, встав на ноги, зашлепали по отмели. Принц с удивлением обнаружил, что у этих особей, в отличие от тех, что встретились им ночью в Оленьем лесу, были еще две выступающие из-под грудного оперения конечности, очень похожие на человеческие руки. Каждое из приближающихся красноглазых созданий было вооружено мечами, которые удерживались специальными кожаными перевязями, не мешавшими движениям. Сами же движения, да и весь облик Птиц указывали на их вполне осмысленные и целеустремленные действия.

Приблизившись к спутникам, Птицы бесцеремонно схватили их и, взмахнув крыльями, взмыли над водой, набирая высоту.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Чем ближе они подлетали к Цитадели, тем ярче, вопреки желанию горбатого карлика, оживали воспоминания о его жизни в качестве жалкого раба Сакку. Глядя на приближающийся остров, Гелдон принял решение, над которым размышлял уже давно.

«Принц не просил меня, — подумал он. — Но я знаю, что это было бы самым большим желанием Избранного, и сочту за честь выполнить его».

Карлик махнул рукой, призывая Бактара.

— Опустите нас на берегу! — прокричал он. — А сами следуйте к Трааксу и передайте ему, что мы будем у него чуть позже!

Фаворит кивнул и подал воинам, несущим гондолы с «магом резерва» и карликом, знак снижаться.

Гелдон и Джошуа на подрагивающих ногах выбрались из них и проводили взглядом крылатых воинов, скрывшихся за крепостными стенами Цитадели.

— Зачем ты велел им опуститься здесь? — спросил «маг резерва», приводя в порядок свое одеяние. — Я думал, что встреча с командиром Фаворитов имеет для нас первостепенное значение.

— Несомненно. Но прежде нам следует сделать еще кое-что, — отозвался карлик, внимательно оглядываясь вокруг. — Следуй за мной.

Они двинулись вдоль берега озера и вскоре добрели до маленького, сложенного из камней холмика.

— У меня есть кое-что на уме, — сказал Гелдон. — Может, это слишком смело с моей стороны, но мне хотелось бы...

— ...выкопать тело первенца принца и доставить его в Евтракию, чтобы захоронить на королевском кладбище, — закончил за него Джошуа. — Верно?

— Да! Но как ты догадался?

— Потому что я и сам думал об этом с тех пор, как Избранный решил послать нас сюда, — отозвался «маг резерва». — Виг рассказал мне, что произошло. Понятно, что Тристану хотелось бы захоронить сына в Евтракии. — Он помолчал, задумавшись. — Но я не уверен, что делать это должны мы.

— Почему?

— Николас — дитя принца, и окончательное решение и выбор времени, когда это сделать, должны принадлежать ему, и только ему, — ответил Джошуа.

Гелдон не нашел, что возразить.

— Наверно, ты прав, — сказал он и тяжело вздохнул.

Молодой маг огляделся по сторонам.

— Подожди немного, — попросил он. Неподалеку, ближе к воде, росли оранжево-желтые полевые цветы. Джошуа повел в их сторону рукой, и их стебли словно срезала невидимая коса, а затем столь же невидимая рука, приподняв цветы, сложила в воздухе букет и плавно опустила на серые камни одинокой могилки.

Войдя на территорию крепости, карлик и Джошуа поразились кипящей повсеместно работе. Фавориты сновали повсюду, словно трудолюбивые пчелы.

Одни из них резали мрамор для облицовки стен, другие поднимали уже готовые каменные панели и устанавливали их в нужных местах. Работающие воины не обращали внимания на прибывших. Среди них попадались и женщины — подобного зрелища прежде в Пазалоне и представить себе было невозможно. До того как Тристан приказал предоставить им равные права с мужчинами, женщины могли «работать» лишь в борделях.

Поднявшись по ступеням на второй этаж центрального здания Цитадели, карлик и «маг резерва» увидели Бактара и Траакса, склонившихся над чертежами.

Бактар первым заметил их и тут же опустился на одно колено.

— Я живу, чтобы служить, — произнес он.

Гелдон отнюдь не был уверен f что Траакс, молодой, честолюбивый командир Фаворитов, — в свое отсутствие принц именно ему приказал выполнять эту роль — выразит должное уважение представителям Избранного. Однако тот тоже опустился на колено.

— Я живу, чтобы служить. — Его голос был глубоким и властным.

Карлик облегченно вздохнул. «Пока все идет как надо», — подумал он и приказал:

— Можете встать.

Учитывая, что Траакс умен и проницателен, Гелдон понимал, что ему отпущен лишь один шанс должным образом выполнить поручение принца; поэтому начал свою речь, тщательно подбирая слова.

— Избранный прислал меня, чтобы выяснить, как исполняются его указания. Этот человек, — он повел рукой в сторону своего спутника, — маг принца Тристана Джошуа. Где бы мы смогли побеседовать без помех?

Командир Фаворитов провел их в отдельное помещение и предложил подкрепиться после длинной дороги. Только в этот момент карлик понял, как сильно проголодался.

— Принеси нам вина и закуски, — велел Траакс подошедшей к столу крылатой женщине. Искоса взглянув на Гелдона, он добавил: — Будь любезна.

Карлик с трудом сдержал улыбку.

Перемены даются с трудом, понял он. Фавориты никогда никого не просили — только требовали, жестоко карая за ослушание. Однако теперь волшебницы мертвы, и весь мир крылатых воинов, созданных как страшное орудие уничтожения, перевернулся с ног на голову.

— Я готов выслушать твой отчет, — сказал Гелдон, обращаясь к Трааксу.

— Как видите, восстановление Цитадели продолжается, — начал тот. — По моим расчетам, на эту работу уйдет около года. Женщины теперь свободны, то же самое относится и к галлиполаям. Однако не все в стране обстоит так же хорошо.

«Это нам уже известно, — подумал карлик. — Но не следует облегчать ему задачу».

— А в чем дело? — спросил он, придав своей физиономии выражение недовольства.

— После уничтожения волшебниц стали происходить странные вещи, — ответил Траакс. — Неожиданно и необъяснимо мы подверглись нашествию водяных крыс. Эти твари постоянно совершают набеги, а потом прячутся в глубинах невесть откуда взявшихся заводей и озер. Для борьбы с ними я сформировал отряды охотников из местных жителей.

Тем временем на столе появилась еда, ее принесли двое: мужчина и женщина. Аромат зажаренного на вертеле мяса кабана защекотал ноздри изрядно проголодавшегося карлика.

Крылатая женщина с великолепным формами улыбнулась Джошуа. Выставляя на стол закуски, она слегка задела его лицо длинными темными волосами. Гелдон был уверен, что это произошло не случайно. «Маг резерва» густо покраснел и неловко заерзал в кресле.

— Берегись! — воскликнул командир Фаворитов. — Получив свободу, наши женщины заметно осмелели. У них теперь появился обычай — сначала убедиться, на что мужчина «способен», и только потом решать — оставаться с ним или нет. Судя по твоему виду, я не уверен, что ты выдержишь испытание. — И он с такой силой хлопнул злополучного «мага резерва» по спине, что тот закашлялся.

Траакс с Бактаром расхохотались, и Гелдон уже хотел было сделать им выговор за столь фамильярное поведение, но решил не искушать судьбу.

«Кроме того, — подумал карлик, провожая взглядом статную женщину, — по существу командир Фаворитов прав».

Когда она скрылась, Джошуа, растерянно взглянув на своего спутника, принялся за еду. Гелдон последовал его примеру и, проглотив несколько кусков превосходного мяса, продолжил расспрашивать Траакса.

— Как обстоят дела у простых жителей Пазалона?

Лицо командира Фаворитов омрачилось, и Гелдон понял, что его ожидают скверные новости.

— Люди боятся водяных крыс и не решаются уходить далеко от дома. Кроме того, население по-прежнему не слишком нам доверяет. И у меня не поворачивается язык осуждать пазалонцев. Мы делаем все возможное, чтобы завоевать их доверие и уважение.

Как будто прочтя только что промелькнувшую в голове карлика мысль, Траакс спросил:

— А наш новый господин не мог бы оказать нам помощь? Мне кажется, что его появление в Пазалоне было бы весьма полезным. В особенности для местного населения. Фавориты сильны и храбры, но они воспитывались как воины и мало чем могут похвалиться в делах, требующих иных качеств.

Гелдон все больше проникался симпатией к командиру Фаворитов.

— Мы непременно передадим твою просьбу Избранному. Но пойми, что сейчас, после нанесенного Евтракии серьезного урона, у Тристана масса неотложных дел у себя на родине. — Далее карлик решил сменить тему. — Руфус, командир отряда, восстанавливающего Гетто, сказал, что ваши корабли стоят у мыса Орлиное Гнездо. Думаю, принц Тристан будет рад узнать, что они находятся в боевой готовности.

— Мне хотелось бы обсудить еще один вопрос, — вмешался в разговор Джошуа. Траакс выжидательно взглянул на него. — Ты знаешь воина по имени Окс?

Командир Фаворитов улыбнулся.

— Да. Этот воин считается одним из самых надежных.

— Я хотел бы взять его с собой в Евтракию, — сказал «маг резерва».

Гелдон постарался не показать своего удивления. «Будем надеяться, этот "маг резерва" знает, что делает», — подумал он.

Траакс нахмурился.

— С какой целью, если мне позволено задать подобный вопрос?

— Он получил ранение во время охоты на водяную крысу, — ответил Джошуа.

— И это все? — Командир Фаворитов насмешливо фыркнул. — Обычно мы сами лечим своих раненых. Сражаться, получать раны или умирать — для этого, собственно, мы и существуем! — Он бросил взгляд на карлика, пытаясь понять, что тот думает по данному поводу.

— Но это не простая рана, — объяснил молодой маг. — Водяная крыса откусила ему часть ноги. Если мы доставим его в Евтракию, маги Избранного смогут приживить ее, и Окс будет здоров.

— Вы умеете делать такие вещи? — потрясенно спросил Траакс.

— В том-то и дело, что я — нет, — признался Джошуа. — Но по ту сторону моря есть маги, которым это по плечу.

Командир Фаворитов взмахнул рукой, и перед ним тут же, щелкнув пятками, возник порученец.

— Послать за воином по имени Окс, — приказал ему командир Фаворитов.

Спустя некоторое время появился Окс, тяжело опиравшийся на грубо сделанный костыль. Лазурное мерцание магии окружало культю его ноги.

— Я живу, чтобы служить. — Воин попытался опуститься на колено здоровой ноги, что явно причиняло ему немалую боль.

Гелдон вздрогнул от сочувствия; ему захотелось вмешаться, сказав воину, что сейчас можно не следовать обычаю Фаворитов. Однако Траакс опередил его, остановив Окса жестом.

Раненый воин выпрямился и застыл, преданно глядя в глаза своему командиру. Карлик не сомневался, что мужественный воин, получи он на это приказ, смог бы простоять так, не двигаясь, сколько угодно времени.

— Посланцы нашего нового господина хотят взять тебя с собой в Евтракию. Возможно, там смогут полностью исцелить твою ногу. Что скажешь?

Чувствовалось, что сама мысль о приживлении отсеченной конечности кажется Оксу дикой. Тем не менее он ответил:

— Если ты прикажешь, командир, я готов выполнить это.

— Прекрасно. — Траакс перевел взгляд на «мага резерва». — Но у меня есть одно требование.

Джошуа поставил бокал и пристально посмотрел ему в глаза.

— Избранный не привык к требованиям, — холодно произнес он.

Гелдон замер. «Может, этот человек храбрее, чем мне казалось, — подумал он. — Во всяком случае, учится он быстро, как и говорил Виг».

«Маг резерва» не отводил взгляда от командира Фаворитов.

— Что ты хотел попросить?

— Если Оксу суждено умереть в вашей стране, пусть его тело предадут огню, а пепел развеют, в соответствии с нашими обычаями.

Задумавшись на мгновение, Джошуа сказал:

— Мы выполним твою просьбу.

— Прекрасно. — Гелдон решил, что пора снова перехватить инициативу. — В таком случае, можно считать, что вопрос решен. Мы пробудем здесь еще некоторое время, и я собственными глазами хочу увидеть, насколько успешно идет восстановление Цитадели. — Он с улыбкой перевел взгляд на «мага резерва» и лукаво добавил: — А Джошуа, возможно, захочет поближе познакомиться с женщиной, которая обслуживала нас.

Сидящие за столом рассмеялись, лишь молодой маг покраснел и недовольно нахмурился.

Глядя на Окса, карлик пытался представить себе, какой будет реакция магов, когда из портала выйдет раненый Фаворит. Эта мысль невольно заставила Гелдона улыбнуться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Рагнар с наслаждением потянулся и взглянул на женщину, которой только что грубо овладел. На протяжении трех столетий он приводил в Пещеру многих женщин и, как правило, достаточно быстро охладевал к каждой из них. Некоторые задерживались здесь на несколько дней, иные на месяцы — в зависимости от того, насколько хорошо им удавалось ублажать охотника за кровью. Но ни одна не могла сравниться с той, которая сейчас лежала рядом с ним.

Эту он никак не хотел отпускать от себя, а «чары времени» позволяли ему предаваться наслаждениям сколь угодно долго.

Вообще-то идея одарить «чарами времени» эту изумительную женщину принадлежала не Рагнару. Ему приказали сделать это.

Улыбаясь, охотник за кровью подумал о том, как сказочно ему повезло и как удивительно и своевременно события сплелись в красочный гобелен мести, которая, наконец, вот-вот осуществится. Еще немного, и работа ткацкого станка судьбы будет завершена, и Рагнар сможет от души насладиться результатом.

— Теперь ступай, — велел он. — Меня ждут дела.

Не глядя на него, женщина медленно поднялась и накинула шелковый халат.

Протянув руку к столику, стоящему у постели, Рагнар окунул палец в сосуд с желтой жидкостью и жадно лизнул его, чувствуя, как по телу разливается знакомый сладостный жар.

— Сумел ли я на этот раз доставить тебе удовольствие? — спросил он, заранее зная ответ.

Женщина вздрогнула.

— Нет, — ответила она, не оборачиваясь. — То, что происходит между нами, вызывает у меня отвращение, и так было всегда. Даже если это будет продолжаться еще несколько столетий, ничего не изменится. Хорошо хоть, что ты не в состоянии наградить меня ребенком. — Она повернулась к Рагнару, стиснув кулаки и яростно сверкая глазами. — Я скорее предпочла бы умереть, чем носить твое дитя.

Охотник за кровью готов был ударить ее, но разлившаяся по телу нега уняла его жестокость.

— У нас впереди бесконечность блаженства, моя дорогая.

— Так я могу уйти? — спросила женщина, и в ее голосе сквозь требовательные нотки пробивалась мольба.

— Сейчас — да. Однако вскоре здесь появятся Избранный и Виг. Я хочу, чтобы ты присутствовала при нашей встрече. — Рагнару доставило удовольствие внезапно возникшее выражение удивления на ее лице.

Он злобно улыбнулся. — Для меня важно, чтобы оба они увидели тебя.

— Зачем? Я понятия не имею, кто они такие и зачем окажутся здесь. Какое значение может иметь мое присутствие?

Никогда прежде он не вовлекал наложницу в свои дела, и это внезапное желание обескураживало и пугало ее.

Рагнар вскочил и отвесил женщине пощечину, причем с такой силой, что она едва удержалась на ногах; глаза ее полыхнули ненавистью.

— Есть многое, чего ты не знаешь, моя дорогая, а еще больше такого, чего тебе и не положено знать. Но если ты еще раз проявишь неповиновение, я отдам тебя Скрунджу, он уже давно просит меня об этом. Мне не хочется делить тебя ни с кем, но если ты вынудишь меня...

По щекам женщины заструились слезы. Она не могла не заметить двусмысленных взглядов, что, не таясь, бросал на нее Скрундж. Мысль о том, чтобы стать еще и его игрушкой, заставила ее съежиться от страха.

— Хорошо, — прошептала она. — Я сделаю, как ты велишь.

— Разумеется, сделаешь. — Рагнар улыбнулся, блеснув зубами. — И будешь делать впредь. Иди к себе и надень свое лучшее платье. За тобой придут.

Без единого слова наложница открыла дверь и вышла. Улыбаясь, охотник за кровью слизнул еще одну каплю желтой жидкости.

«Ждать осталось совсем недолго, Верховный маг, — подумал он. — Совсем недолго».

— Они уже близко. — В темных глазах Николаса сверкнули искорки злорадства. — Я чувствую их кровь. Оба без сознания, что как нельзя лучше соответствует нашим планам.

Рагнар внимательно разглядывал своего господина, облаченного в простое белое одеяние. Со времени их последней встречи он повзрослел; сейчас ему можно было дать лет пятнадцать. С каждым днем Николас становился все больше похож на своих родителей: темные, шелковистые волосы и волевой подбородок — от отца, высокие скулы и миндалевидные глаза — от матери.

Рядом с ним лежал раскрытый Манускрипт.

«Зачем он принес сюда эту книгу? — удивился охотник за кровью. — Не затем же, чтобы отдать ее Избранному и магу?»

— Как раз с этой целью, — произнес Николас. — Я хочу, чтобы они унесли Манускрипт с собой. В конце концов, за ним они сюда и явились. Это меньшее, что мы можем для них сделать. — Он улыбнулся. — Манускрипт в их руках принесет нам определенную пользу. Кроме того, я уже прочел этот трактат. Мне, в общем-то, не нужны ни Манускрипт, ни этот их Парагон, красивая игрушка, которую они ценят столь высоко. Без Манускрипта я могу обойтись и сейчас, а скоро и Камень потеряет для меня всякое значение.

Рагнар и стоящий рядом с ним Скрундж недоуменно переглянулись и снова воззрились на восседавшего на троне юношу.

— Не понимаю, — сказал охотник за кровью. — А если они воспользуются Манускриптом себе во благо?

— Теперь им уже ничто не поможет, — отозвался Николас. — Колесо истории вращается в одну сторону, и возврата нет — ни для кого из нас.

Переплетенный в прекрасно выделанную кожу белого цвета Манускрипт был настолько велик, что его едва смогли бы поднять два сильных человека. Рагнар не сомневался, что ослабевшие маг и принц будут не в состоянии унести книгу. Совершенно сбитый с толку, он снова вопросительно взглянул на своего господина.

— Не волнуйся насчет того, каким образом это произойдет, — произнес тот, словно читая мысли слуги. — Я знаю способ, как доставить книгу. И именно ты сообщишь о нем. Они, конечно, не поверят, что ты хочешь помочь им. Но, в конечном счете, возьмут книгу. Я же не покажусь магу и принцу, однако, разумеется, буду свидетелем вашей беседы. Открыться Избранному пока еще не время. — Губы Николаса сложились в загадочной улыбке. — Это произойдет в более подходящий момент.

Рагнар молча внимал его словам.

— Оба они сильно ослабели от потери крови, — продолжал Николас — Их силы восстановятся, но позднее, и пока они не представляют для тебя опасности. Вместе с ними сюда доставят чашу с кровью принца. Какое-то время она будет храниться у тебя. — Он наклонился вперед, пристально вглядываясь в лицо охотника за кровью. — Лазурная кровь Избранного — вот что важнее всего. Тщательно охраняй эту чашу. Если хоть одна капля его крови прольется, тебя ждет медленная мучительная смерть.

— Я все сделаю, как ты желаешь, мой господин, — заметно нервничая, ответил Рагнар.

— Хочу сообщить тебе еще кое-что, — продолжал Николас — Птицы, которые доставят наших гостей, отличаются от тех, с которыми ты был знаком ранее. Они принадлежат к новому поколению и вылупились из тех яиц, что я вам показывал. Таких, как они, — способных владеть оружием, мыслить и облекать свои мысли в слова — у меня целая армия, которая ныне базируется на севере. Они будут подчиняться вам.

«Зачем ему столько Птиц, — недоумевал Скрундж, — пока мы еще не отловили всех "магов резерва"? И зачем ему, в таком случае, "маги резерва"? »

— Птицы мне нужны, потому что нас ждет великая битва, — сказал Николас. — И на земле, и в небе. Манускрипт предсказывает ее, но умалчивает о том, чем она закончится. Это открывает возможность завершить ее по собственному усмотрению. — Он сделал небольшую паузу. — А вот зачем мне нужны «маги резерва», тебе, Скрундж, знать не следует.

— Могу ли я задать еще один вопрос, мой господин? — спросил Рагнар.

— Ты хочешь спросить о лазурной жиле, которая тянется по стенам Пещеры?

— Да, мой господин.

— Силу, пульсирующую в ней, я вытягиваю из Парагона, а затем черпаю ее понемногу, потому что вобрать в себя всю эту мощь сразу не могу даже я. Камень, который являлся опорой для всех обученных магии людей «одаренной» крови, теперь отдает свою силу мне одному. Вот почему достаточно скоро он уже будет не нужен мне: вся мощь Парагона окажется внутри меня. — Николас помолчал, давая своим слугам возможность осмыслить услышанное. — Именно притоку силы от Парагона я обязан своим быстрым взрослением и мудростью, — продолжал он. — Манускрипт помог мне ускорить этот процесс, а чтобы он протекал без помех, я прячусь здесь, под землей. Вскоре я стану единственным магом, в равной степени владеющим и Законом, и Капризом, а все остальные, обученные магии жители Евтракии утратят свое могущество. Когда это произойдет, Камень погибнет. Виг останется в убеждении, что к этому причастен ты, Рагнар. У него возникнет на сей счет множество вопросов, на которые мы ответим так, как нам выгодно. Использование силы Парагона — не самоцель, а лишь ступенька на пути к великим свершениям.

— Значит, я тоже начну терять силу по мере того, как будет угасать Камень? — спросил охотник за кровью. — Я уже почувствовал, что происходит что-то неладное, но даже представить себе не мог, в чем дело.

— Не волнуйся насчет этого, — ответил Николас. — По причинам, которые выше твоего понимания, ты избран моим слугой и, как таковой, сохранишь свое могущество. — Он улыбнулся и на мгновение прикрыл глаза. — Эта женщина... Она, конечно, будет присутствовать при вашей встрече?

— Да, мой господин.

— И ей по-прежнему ничего неизвестно о моем существовании?

— Да.

— Прекрасно, — сказал Николас. — То, как ты собираешься отомстить магу... Мне это нравится. Придумано удачно. Но, согласись, посредством нее ты уже отомстил Вигу, и как! Когда они покинут Пещеру, эта женщина снова окажется в полном твоем распоряжении. Истинное наслаждение для ума и тела, не так ли?

— Несомненно, мой господин, — ответил Рагнар, коснувшись незаживающей раны на правом виске.

— Они уже совсем рядом, — с улыбкой произнес Николас.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Они уже у самого входа! — радостно воскликнула Шайлиха, стоявшая рядом с Феганом на балконе.

— Отлично сделано, моя дорогая, — от всей души похвалил ее маг, отдавая мысленный приказ двери открыться, и двенадцать бабочек яркой радугой влетели в нее.

— Вели им приблизиться, — попросил он принцессу.

Буквально через несколько мгновений на перила рядом с Шайлихой уселась дюжина путешественниц, в такт открывая и закрывая изумительно красивые полупрозрачные крылья.

«Ей удалось этого добиться! — пораженно подумал увечный маг. — Принцесса послала бабочек за пределы Редута, и они вернулись по ее зову, не заплутав в бесконечных коридорах».

Он пока что не рассказывал Шайлихе о своих предположениях относительно того, что ее новые способности были результатом «отсроченного заклинания». Сначала следовало во всех деталях изучить трактат Эглофа. Ранее «отсроченные заклинания» рассматривались исключительно как легенда, и требовалось досконально разобраться в этом вопросе, прежде чем представить свое толкование на суд Вига и Избранного.

Сам Феган уже не сомневался, что «отсроченное заклинание», наложенное на принцессу волшебницами, пробудило к жизни какое-то случайное событие. И чем дольше он наблюдал за Шайлихой, тем сильнее проникался уверенностью, что дело обстоит именно так. Скорее всего, рассуждал он, таким событием стал первый контакт принцессы с бабочками. Сама она понятия не имела, каким образом внезапно обрела способность понимать эти создания и отдавать им приказы.

По мнению мага, это лишний раз подтверждало его теорию.

Была и еще одна причина того, почему Феган не обсуждал свое открытие с Шайлихой. Он решил, что будет лучше рассказать о нем, когда принц и Верховный маг вернутся в Редут с Манускриптом. «Если, конечно, они вернутся», — подумал старый маг, стараясь отогнать обуревавшую его тревогу.

С того момента, как они ушли, прошло слишком много времени. Им бы уже следовало вернуться — если не возникли какие-то непредвиденные осложнения, и Феган чувствовал, что именно так и произошло. Если бы он был здоров, то отправился бы вместе с Тристаном и Вигом, и, возможно, сейчас все они уже были бы здесь, в Редуте.

Тем не менее, увечный маг был полон решимости делать то, что в его силах. Последние два дня он только тем и занимался, что пытался выяснить пределы вновь открывшихся поразительных способностей Шайлихи. К его восхищению, они развивались прямо на глазах. Нынче принцесса с легкостью устанавливала мысленную связь с бабочками.

И это было жизненно важно для Фегана, поскольку в катакомбах Редута не осталось никого, кого бы он мог послать на разведку за его пределы: Джошуа и Гелдон все еще не вернулись из Пазалона, что же касается Вига и Тристана... Вспомнив о них, увечный маг тяжело вздохнул.

Вернувшийся в Редут Шеннон рассказал о том, чему им троим пришлось стать свидетелями ночью в Оленьем лесу. Феган не сомневался в преданности Малютки и все же не решался использовать его в качестве своих глаз и ушей: поведение и без того запуганных жителей Евтракии было непредсказуемо, доведись им случайно увидеть гнома.

Именно «полевые красавицы» представляли единственную надежду увечного мага узнать хоть что-то о происходящем во внешнем мире. С этой целью он объяснил принцессе, что она должна добиться того, чтобы эти создания научились самостоятельно покидать Редут и возвращаться в него.

Как будто прочтя его мысли, Шайлиха спросила:

— Каким образом бабочки смогли сдвинуть валуны, преграждающие выходы из туннелей?

— Нам с Вигом пришлось слегка изменить заклинания, наложенные на валуны и «излучающие камни», таким образом, чтобы их могли приводить в действие не только люди с «одаренной» кровью. Конечно, это довольно опасно, но другого выхода у нас не было, учитывая, что в любой момент могла возникнуть необходимость выйти наружу тому из нас, в чьих жилах она не течет. — Феган перевел взгляд на «полевых красавиц». — Для того чтобы валуны открылись, нужно всего-навсего прикоснуться к ним. Именно так поступал Гелдон. Только эту дверь бабочки не смогут открыть сами из соображений безопасности. Я как раз обучал их покидать один из коридоров и проникать в него обратно, когда открылись твои необыкновенные способности... А теперь расспроси бабочек о том, что они видели.

Шайлиха повернулась к сидящим на перилах «полевым красавицам» и постаралась сосредоточиться. «Скажите, — мысленно обратилась она к ним, — что сейчас снаружи, день или ночь? »

И тут же в голове принцессы зазвучал знакомый голос; теперь она уже знала, что все двенадцать бабочек отвечают ей хором.

«Ночь, госпожа».

«Скажите то же самое магу, — безмолвно приказала она. — Он не может слышать вас, как я».

И тут же четыре бабочки опустились вниз, подлетели к черному кругу с алфавитом и одна за другой опустились на буквы: Н-О-Ч-Ь.

— О чем ты их спрашивала? — спросил Шайлиху увечный маг.

— Что сейчас снаружи, день или ночь.

— Отлично. — Феган довольно потер руки. — Теперь давай предпримем еще одну проверку. — Согнув указательный палец, он сделал Шайлихе знак наклонить к нему голову. — Не забывай, они понимают, когда ты обращаешься к ним вслух, — зашептал маг. — По крайней мере, это относится к нам с тобой; думаю, вряд ли они смогут понять человека обычной крови. Я шепну тебе на ухо, о чем следует их спросить. А ты попросишь их ответить, используя алфавит. — Задумавшись на мгновение, он прошептал: — Спроси «полевых красавиц», где они были, прежде чем оказались в Редуте.

«Скажите, как называется место, где вы обитали, прежде чем оказались в Редуте», — мысленно повторила Шайлиха, обратив взгляд своих карих глаз на бабочек.

«Полевые красавицы», казалось, были в раздумье. Огромные крылья бабочек перестали двигаться; складывалось впечатление, будто они не уверены, что могут правильно ответить. Затем несколько грациозных созданий взлетели и начали по очереди приземляться на буквах алфавита. П-Р-И-3-Р-А-Ч-Н-Ы-Й Л-Е-С.

Принцесса хотела заговорить с магом, но тот приложил палец к губам, призывая ее к молчанию, и, улыбаясь, кивком головы указал на бабочек. Те взлетели в воздух и, немного покружив, начали снова опускаться на буквы. И-Е-В-Т-Р-А-К-И-Я.

— Отлично! — воскликнул донельзя довольный Феган.

— Они ответили! — в восторге вторила ему Шайлиха.

Однако, заметив лукавое выражение в глазах мага, она поняла, что, видимо, не до конца понимает все значение происшедшего.

— У меня было две причины задать именно этот вопрос. Как думаешь, какие?

Принцесса задумалась.

— Ты хотел проверить, слышали ли они твой шепот, — воскликнула она наконец. — Видимо, нет, поскольку ответили только после того, как я задала вопрос.

— Тут я с тобой не совсем согласен, — покачал головой увечный маг. — Слышать меня бабочки, скорее всего, могли, однако выполнили не мое, а твое поручение. Ну а вторая причина?

На этот раз Шайлиха думала дольше. Потом взглянула на «полевых красавиц», все еще сидящих на буквах, и мысленно приказала одной из них подлететь к ней. Фиолетово-желтая бабочка, уже успевшая стать ее любимицей, вспорхнула и опустилась на протянутую руку принцессы. Шайлиха улыбнулась и сказала:

— Они помнят. Бабочки не только ответили, где жили до того, как оказались в Редуте. Они назвали и Евтракию — свою родину, где триста лет назад стали такими, как сейчас. Это означает, что «полевые красавицы» в состоянии ориентироваться во времени. — Принцесса посмотрела на бабочку, которая, по-видимому, опять что-то говорила ей. — Они помнят все, начиная с того дня, как впервые попробовали воду Пещеры и стали существами «одаренной» крови.

В карих глазах молодой женщины светились уверенность и понимание своей силы.

«И придет Избранный, вслед за тем, что явился прежде, — вспомнил увечный маг очередную цитату из Манускрипта. — Шайлиха — Избранная, это не подлежит сомнению. Если бы Шабашу удалось сделать из нее пятую волшебницу, мы не смогли бы их одолеть».

— Феган, я знаю, эти создания принадлежат тебе, так не будешь ли ты возражать, если я дам имя одной из них? — спросила принцесса.

Фиолетово-желтая бабочка спокойно сидела у нее на руке, грациозно открывая и закрывая крылья.

— Бабочки не принадлежат никому, — отозвался маг. — Я всего лишь их опекун.

— А ты знаешь, кто из них мужского пола, а кто женского? — спросила принцесса.

— Я никогда не задумывался об этом, — признался он. — Как-то не было необходимости.

Шайлиха перевела взгляд на сидящую на руке бабочку.

— Она только что сказала мне, что она женского пола.

— Понятно. И как ты назовешь ее?

— Причуда, — ответила принцесса. Феган улыбнулся.

— Причуда так Причуда. — Лицо его снова приобрело серьезное выражение. — Есть одна проблема, которую нам нужно сейчас обсудить. Пожалуйста, отпусти Причуду.

Принцесса слегка качнула головой, и бабочка, взлетев с ее руки, присоединились к остальным. Шайлиха посмотрела на мага.

— Меня сильно тревожит отсутствие Тристана и Вига, — сказал он, не в силах более скрывать охватившее его беспокойство. — Они не вернулись вовремя, и, скорее всего, им угрожает страшная опасность.

Принцесса прикусила нижнюю губу, на ее лице проступило выражение решимости.

— Ты догадываешься, что могло с ними произойти? — спросила она.

— Нет, — ответил Феган. — Но что-то произошло, в этом я не сомневаюсь. И больше мы не имеем права бездействовать.

Шайлиха задумалась, пытаясь понять, что у него на уме. Наконец она спросила:

— Ты хочешь, чтобы я послала бабочек на их поиски? И еще ты хочешь, чтобы я все время поддерживала с ними мысленную связь, верно?

— Да, — ответил увечный маг. — Сейчас ночь, они будут в безопасности, если будут лететь достаточно высоко и успеют вернуться до рассвета. Я не хочу, чтобы их кто-нибудь заметил. Кому-нибудь наверняка придет в голову идея поймать одно из этих удивительных, почти мифических созданий. Заодно выясним, на каком расстоянии ты сможешь поддерживать связь с бабочками.

— Это несложно, — сказала принцесса. — Если, конечно, они не погибнут, пытаясь... — Феган понимал, что Шайлихе совсем не хочется подвергать опасности полюбившиеся ей создания; но он знал также, насколько сильна ее любовь к брату и Вигу. — Хорошо. Объясни, что нужно делать.

— Спасибо. И помни: я не меньше тебя люблю «полевых красавиц». Позови Причуду.

Принцесса подняла руку, и Причуда тут же подлетела и опустилась на ладонь своей госпожи. Маг не уставал удивляться: то, что могла Шайлиха, было недоступно даже ему самому.

— Сейчас я скажу тебе, что им нужно будет сделать, — произнес он. — Пусть шесть бабочек во главе с Причудой покинут Редут и последуют на большой высоте в сторону Пещеры Парагона. По дороге пусть они рассказывают тебе о том, что попадает в их поле зрения. Пусть они ищут принца и Вига и, если заметят их, тут же сообщат об этом. Повтори им мои слова и попроси Причуду, в знак того, что она поняла их, дважды открыть и закрыть крылья. — Через несколько мгновений полупрозрачные крылья Причуды медленно дважды сложились и раскрылись.

— Она все поняла, — сказала принцесса и подняла руку. Бабочка взлетела. — Возвращайся скорее, Причуда.

Феган открыл дверь, и шесть бабочек выпорхнули в туннель.

На лице Шайлихи возникло выражение беспокойства.

— Неужели Тристан и Виг действительно находятся в опасности? — спросила она.

Увечный маг улыбнулся, пытаясь скрыть собственную тревогу.

— Не стоит недооценивать их. Вместе, я думаю, они способны на многое. Знала бы ты, через что им пришлось пройти, чтобы найти тебя и доставить обратно в Евтракию! Уверен, они справятся и на этот раз.

Он взял руки принцессы в свои и нежно сжал их. Шайлиха еле заметно улыбнулась.

«Если только они еще живы», — подумал он.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Что-то твердое, холодное упиралось в правую щеку Тристана. Лежа на боку, он попытался изменить положение. В этот момент ему хотелось только одного — спать.

Потом ослабленный потерей крови мозг медленно заработал, и принц открыл глаза. Память медленно возвращалась. Отвратительные полуразложившиеся тела «магов резерва»... Тени... Птицы...

Тристан с трудом сел и огляделся. В помещении, где он находился, возле одной из стен расположились три темно-голубых мраморных трона. На подлокотнике центрального стоял прозрачный сосуд с желтой жидкостью. Чуть правее на некотором возвышении покоилась раскрытая книга гигантских размеров. Интуиция подсказывала принцу, что перед ним Манускрипт.

«И как, интересно, Виг собирался доставить Манускрипт из Пещеры в Редут? » — подумал принц, пытаясь проверить, при нем ли оружие. К его удивлению, оно было на месте, но страшная слабость во всех членах позволяла Тристану лишь ощущать его наличие: при необходимости он не смог бы воспользоваться ни дрегганом, ни метательными ножами. На лбу принца выступил холодный пот. Он попытался подняться на ноги, но тут же рухнул на мраморный пол. Рана на голени сильно зудела...

«Это был не сон», — промелькнуло в его затуманенном сознании.

Тристан поискал глазами своего спутника. Виг лежал чуть поодаль, не подавая признаков жизни. Принц подполз к нему и попытался привести его в чувство. Когда он несколько раз ударил мага по щекам, тот, наконец, медленно открыл глаза. Тристан помог ему сесть.

— Где мы? — Речь давалась старику с великим трудом.

— Не знаю, — ответил принц и с тревогой спросил: — Твоя сила при тебе?

Лицо мага омрачилось.

— Лишь жалкие крохи, — ответил он.

— Я тоже едва живой от потери крови, — сказал Тристан. — Тени — это такие странные женщины с крыльями, они появились, когда ты был без сознания, — собрали ее в чашу и сказали, что она понадобится их господину. Не знаю вот только, зачем. Я вообще перестал что-либо понимать. И Птицы, которые принесли нас сюда, совсем не такие, как те, что мы видели в лесу. У этих есть что-то похожее на руки, они вооружены и способны говорить.

Принц и маг с трудом поднялись, помогая друг другу.

— Приветствую вас, Виг и Избранный. Я давно дожидаюсь вас.

Зычный голос принадлежал внезапно появившемуся человеку, силуэт которого спутники увидели на фоне лазурного свечения. Оно врывалось в помещение откуда-то из-за спины стоящего перед ними человека и было столь сильным и слепящим, что не позволяло разглядеть вошедшего. По полу, клубясь, словно туман, стало распространяться мерцание магии.

— Виг, Верховный маг ныне не существующего Синклита. — Громкий голос многократно отражало эхо. — Тот, кто возводил на трон королей и кому доверено хранить Парагон. Когда-то в прошлом супруг Фейли, прекрасной, безвременно ушедшей первой госпожи Шабаша. Принц Тристан, Избранный, которого Синклит ждал так долго. Дерзкий, обладающий «одаренной» кровью высочайшего качества, но еще не прошедший обучения магии. Высокая честь — принимать у себя столь важных персон. Приветствую вас обоих!

— Кто ты? — воскликнул маг.

Человек сделал несколько шагов в сторону тронов.

— Рагнар... Ты жив! Но это невозможно... — Совершенно ошеломленный, Виг не отрываясь смотрел на своего бывшего собрата.

Тристан перевел взгляд на того, кого старый маг назвал Рагнаром. Блестящий лысый череп этого человека имел удлиненную форму; серые, налитые кровью глаза горели безумным огнем. У левого бедра висел кинжал в красивых золоченых ножнах, резко выделявшийся на фоне черного одеяния.

Рагнар медленно подошел к центральному трону и уселся на него.

— Прежде чем приступить к делу, я думаю, следует дождаться еще двоих, — с усмешкой заметил он.

В помещении, звеня серебряными шпорами, появился Скрундж. Подойдя к тронам, он уселся по левую руку от Рагнара и нагло ухмыльнулся принцу. При взгляде на него перед глазами Тристана чередой пронеслись картины всех злодеяний этого столь ненавистного ему существа.

— А теперь, — голосу Рагнара вторило эхо, — прекрасный подарок всем нам.

В помещении появилась женщина в длинном изумрудно-зеленом платье.

— Это — Селеста, моя... подруга, — с кривой улыбкой произнес он.

Принц замер. Без сомнения, это была та самая таинственная незнакомка, которая собиралась покончить с жизнью, бросившись с обрыва: вьющиеся, спадающие на лоб волосы, яркие сапфировые глаза и небольшая ложбинка на подбородке.

Алые губы Селесты недоуменно приоткрылись при взгляде на Тристана, однако она быстро взяла себя в руки и еле заметно качнула головой, давая ему понять, что не стоит упоминать об их предыдущей встрече.

Многолетняя ненависть полыхала в глазах Рагнара.

— Скажи-ка, Верховный маг, что ты испытываешь, после всех этих лет увидев меня, своего старого друга? Знаменитых косичек у тебя больше нет... Почему-то мне кажется, что их обкорнала сама Фейли, Тебе не стыдно ходить в таком виде?

Вигу, наконец, удалось взять себя в руки.

— Как получилось, что ты все еще жив? — спросил он. — «Чары времени» к тебе не применялись, потому что ты попал к волшебницам до того, как мы их разработали. Ты давно должен быть мертв!

— О, это подарок, — с улыбкой ответил Рагнар. — От одного хорошо известного тебе человека. Все эти годы я провел здесь, в Пещере. И теперь больше всего на свете хочу закончить наше с тобой дело.

— Что за дело? — спросил Виг.

— Собственно, несколько дел. И самое малое из них — отдать тебе то, за чем ты пришел — Манускрипт.

Охотник за кровью окунул палец в сосуд с желтой жидкостью и затем, облизнув его, на мгновение прикрыл глаза.

— У тебя развилось пагубное пристрастие к своей мозговой жидкости? — осведомился маг.

«Пагубное пристрастие? — недоуменно повторил про себя Тристан. — Вечность, о чем это он?»

— Представь себе, развилось, самонадеянный ублюдок! — взорвался Рагнар. — Мог бы и раньше догадаться, что это произойдет! Но ты... ты не предпринял ничего, чтобы спасти меня! — Немного успокоившись, он откинулся на спинку трона. — Ничего, сегодня ты сполна заплатишь за все.

— Мы пытались помочь тебе! Ни Тритиас, ни я не хотели, чтобы жидкость попала к тебе в рот. Это произошло случайно... — Старый маг перевел взгляд на свисающий с пояса Рагнара кинжал. — Это мой?

— Да. — Охотник за кровью медленно вынул кинжал из ножен, любуясь игрой света на блестящем лезвии. — «Братство служит только Закону», — саркастически произнес он. — Если бы ты когда-нибудь по-настоящему изучал Каприз, ты бы понял, что Закон, по сравнению с ним, — чепуха и бред, жалкий, бесцветный и попросту скучный.

Принц внезапно почувствовал, что сыт по горло всеми этими разглагольствованиями.

— Кто такие Тени и зачем им нужна моя кровь? — требовательно произнес он.

Рагнар улыбнулся.

— Тени — мои слуги, одни из многих. И твоя кровь, Избранный, нужна не им, а мне. Собственно, они об этом уже тебе сообщили.

— Восставшие из земли «маги резерва» и Птицы — тоже твои союзники? — не унимался Тристан.

— Скорее, слуги. Мертвецы соображают, конечно, плоховато, но все же польза от них кое-какая имеется. А Птицы — прекрасные воины. Кстати, их лагерь находится на равнине Фарплейн, в одном из любимых тобой уголков страны.

Услышав эти откровения, ошеломленный принц взглянул на Вига; тот, судя по всему, был потрясен не меньше него.

— Прошу простить, я немного отвлекся, — продолжил охотник за кровью. — Прожить триста лет в подземелье — это даром не проходит. Ты, кажется, что-то говорил о моих союзниках? Да, у меня действительно есть «союзники», но они пока не готовы — еще не пришло время. — Он злобно посмотрел на Тристана. — Ты ведь догадываешься, кто они?

Тот внутренне содрогнулся, но промолчал, боясь, что его предположение может оказаться правдой.

— Без сомнения, ты уже понял, — сказал Рагнар. — Да, да, Избранный, так оно и есть. Мои сторонники бывшие «маги резерва». — Он помолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Виг, в последнее время ты все больше удивляешь меня! Какая глупость — отослать их в провинцию на поиски каких-то там охотников за кровью и гарпий в переломный момент истории вашей иллюзорной монархии! Вдобавок вы с Избранным сбегаете в Пазалон, бросив этих несчастных на произвол судьбы, когда в стране царит хаос! О чем ты думал, интересно? Тем не менее я благодарен тебе.

Охотник за кровью усмехнулся, смакуя каждое больно бьющее слово.

— Это ты вытягиваешь силу из Камня и каким-то образом перегоняешь ее в жилу, что вьется в стенах Пещеры? — еле слышно, словно придавленный тяжестью только что выслушанных обвинений, спросил Виг.

— Ты всегда отличался пытливым умом, Верховный маг. — Рагнар облизал палец, который до этого побывал в сосуде с желтой жидкостью. — Я не сомневался, что ты сразу же обо всем догадаешься. Только подумай! Пройдет совсем немного времени, и всё, ради чего ты жил и трудился, включая так и не начавшееся обучение Избранного, потеряет всякий смысл. Забавно, не правда ли?

Тристан мельком посмотрел на Селесту, и ему почудилось, что она с трудом сдерживает слезы. Он перевел взгляд на Скрунджа.

— Зачем нужно было назначать вознаграждение за мою голову? — спросил принц, обращаясь к наемному убийце. — Если хочешь сразиться со мной — я перед тобой. Второго приглашения мне не требуется!

— Поступив таким образом, мы вовсе не хотели, чтобы тебя поймали. Ты удивлен, я вижу? — с притворной учтивостью произнес Скрундж. — А что насчет поединка между нами, поверь, я ничего так не желаю, как разделаться с тобой прямо сейчас. — Он улыбнулся. — Ходят слухи, что ты на редкость ловок и даже сумел прикончить в Пазалоне командира Фаворитов. И все же вряд ли ты сможешь оказать мне достойное сопротивление. Кроме того, в данный момент тебе и меча-то не поднять. И ведь какой позор! У тебя хватает наглости расхаживать повсюду с тем самым отвратительным чужеземным оружием, которым ты отрубил голову собственному отцу. Нет, Избранный, сейчас мы, пожалуй, сражаться не будем. В другой раз.

Больше Тристан сдерживаться не мог. Слова ненавистного убийцы словно прибавили сил, и он, выхватив нож, метнул его в Скрунджа.

Однако тот лениво, почти без усилий приподнял руку с миниатюрным арбалетом, и вылетевшая из него стрела отбросила летящий нож в сторону.

— Я же предупреждал тебя! — Скрундж осуждающе щелкнул языком. — Теперь и сам видишь, что мне ты не ровня.

Принц, безмолвно спрашивая у него совета, обратил к Вигу горящий ненавистью взгляд.

— Подними мою стрелу, Избранный, — приказал ему Скрундж.

— Что? — в замешательстве произнес Тристан.

— Ты что, не только обессилел, но и оглох? — ехидно спросил наемный убийца. — Подними стрелу и подай ее мне, преклонив колено. Немедленно. Эти стрелы стоят достаточно дорого, и я не хочу терять ни одну из них. И больше не вздумай даже прикасаться к своим грубо выделанным кускам железа, которые ты имеешь наглость называть метательными ножами.

— Никогда в жизни я не преклоню перед тобой колени, — бросил принц. — Если тебе так нужна стрела, подойти и возьми ее сам. Я с радостью вернул бы ее тебе, но... другим способом.

Скрундж расхохотался.

— Избранный подтверждает свою репутацию! — Он посмотрел на Рагнара. — По-моему, пора? Что скажешь?

— Почему бы и нет? — отозвался тот. Внезапно магические ловушки сковали движения Вига и Тристана.

— Зачем тебе это? — воскликнул маг.

— Нам нужно, чтобы вы не шевелились, пока мы со Скрунджем не доведем до конца одно давнее дельце. Лучше поздно, чем никогда, — ответил охотник за кровью. — Принц такой непредсказуемый! Нет, мы не можем рисковать. Скрундж, ты — первый.

Наемный убийца сошел с трона, подобрал свою стрелу и, взяв ее в правую руку, подошел к Тристану.

Тот, прекрасно понимая, что все его усилия будут тщетны, отчаянно пытался освободить себя от невидимых пут. Однако когда взгляд принца упал на стрелу с вымазанным желтым наконечником, сердце у него упало: он внезапно понял, что сейчас произойдет.

— Рагнар! — воскликнул Виг. — Умоляю, не делай этого! Он тот, кого мы ждали так долго! Убей меня, если хочешь, но Тристан должен остаться в живых!

— Что это за странные мысли приходят тебе в голову, Виг! — издевательски улыбаясь, ответил охотник за кровью. — Никто не собирается убивать его прямо сейчас. Благодаря высокому качеству своей крови он, возможно, еще несколько дней не будет ощущать воздействия яда. Однако мы желаем существенно ограничить срок его жизни. В Манускрипте сказано, что он поведет мир в новую эпоху, но у нас, знаешь ли, другие планы — мы готовы взвалить эту ношу на собственные плечи.

По щекам старого мага потекли слезы.

— Как ты, бывший одним из нас, можешь быть так жесток? — прошептал он.

— Но больше одним из вас я не являюсь! — взорвался Рагнар. — И ты, если помнишь, сам приложил к этому руку.

Тристану пришлось собрать все свое мужество, когда Скрундж поднес стрелу к его лицу. Медленная, ужасная смерть — вот что происходит с теми, в чью кровь попадает высушенная мозговая жидкость охотника за кровью.

— Если ты желаешь моей смерти, почему бы тебе не убить меня, и дело с концом! — воскликнул он.

— Потому что твоя быстрая смерть нам ни к чему, — ответил наемный убийца. — Тебе еще предстоит увидеть много интересного, прежде чем покинуть эту землю, и мы не хотим лишать тебя этой возможности.

— Я убью тебя, — еле слышно прошептал принц и плюнул ему в лицо.

Скрундж с улыбкой стер плевок.

— Экий петушок! Продолжает хорохориться даже перед лицом смерти. Мне это по вкусу. И, как уже было сказано, я принимаю твой вызов. — Он посмотрел на Рагнара, дожидаясь разрешения.

Тот кивнул.

Убийца прикоснулся наконечником стрелы к плечу принца и вогнал его под кожу. Струйка лазурной крови медленно начала прокладывать свой путь по руке Тристана. И почти сразу же после укола стрелой он ощутил возле ранки знакомое покалывание от действия заклинания исцеления. Спустя несколько мгновений от нее не осталось и следа. «Даже Феган не справился бы лучше», — подумал принц.

— Да, — произнес Рагнар, словно прочтя его мысли. — Не он один является знатоком простейших заклинаний — я тоже кое-что помню. Теперь ты и твой обожаемый Парагон умрете примерно в одно и то же время.

В душе Тристана бушевала буря эмоций. «Если Виг и Феган не ошиблись в своих изысканиях, тогда я и впрямь уже могу считаться мертвецом».

Он перевел взгляд на Селесту, и снова ему почудились стоящие в ее глазах слезы. Виг вскинул голову, насколько позволяли прутья ловушки.

— Рагнар, он — Избранный. Ты понятия не имеешь, что именно только что сотворил...

— Имею, имею, не беспокойся, — отозвался охотник за кровью. — Можно подумать, меня это может испугать. Надвигаются такие события, которые тебе, с твоим недоразвитым умишком, и не снились. Кстати, тебе уготована несколько иная участь. Я ждал этого мгновения более трехсот лет.

— Прежде чем ты осуществишь то, что задумал, удовлетвори мое любопытство, — попросил Виг.

— Ну что ж, думаю, ты имеешь на это право, — ответил Рагнар.

— Первое: откуда в Пещере появилось такое количество воды?

— Чтобы разместить яйца Птиц, пришлось вынуть огромное количество грунта, — менторским тоном начал свои пояснения охотник за кровью. — Когда мы приступили к этому, обнажился подземный источник — забил с такой силой, что вскоре образовался достаточно большой водоем. Причем вода в нем — не красная, как в источнике, что водопадом выливается в подземное озеро, а лазурная. Почему она такая, я пока не знаю, но непременно впоследствии это выясню. У меня вообще возникает впечатление, что наше первоначальное представление о Пещере Парагона весьма поверхностно. Здесь, под землей, сокрыто нечто гораздо большее.

— А голос Морганы, который мы слышали в Пещере? — спросил маг.

Рагнар рассмеялся.

— Добрейшая королева Моргана... Я просто сымитировал ее голос, чтобы привести вас сюда, уверенный, что принц непременно прислушается к советам своей матушки. Весь остальной примитив вроде камней, заслоняющих вам путь, и сверкающего герба дома Голландов — тоже моих рук дело.

— Ради чего было так себя растрачивать? — В голосе старого мага звучал явный сарказм.

— Да исключительно ради вас самих. Я обращался к вам голосом королевы, чтобы вы оказались в нужном месте как можно быстрее и без излишнего риска. Кто знает, не сделай мы этого, и вы могли бы затеряться в новообразованных подземных пещерах, попросту погибнув от голода. Кроме того, как бы вы без моей помощи пересекли водное пространство? — Рагнар усмехнулся, смакуя желтую жидкость. — Можно сказать, я спас вам обоим жизнь.

— А зачем тебе кровь Тристана? — продолжал допытываться Виг. — Раз уж нам суждено умереть, тебе нет смысла скрывать правду.

Рагнар, будто непослушному ребенку, погрозил ему пальцем.

— Кое о чем всегда лучше умолчать. Кроме того, мой бывший собрат, кто говорит о твоей смерти? Моя месть будет значительно более изящной. Однако сначала давай обсудим вопрос о Манускрипте.

— А что тут обсуждать? — скептически заметил Виг, бросив взгляд на Манускрипт.

— Очень даже есть что. Сейчас ваши силы, прямо скажем, невелики, и я решил применить к Манускрипту заклинание, которое сможет уменьшить его размеры. Оказавшись в Редуте, ты вернешь ему прежний вид.

Тристан недоуменно взглянул на охотника за кровью. «Вечность, он что, на самом деле пытается сделать вид, будто помогает нам?»

Старый маг тоже не мог скрыть удивления.

— Почему ты отдаешь нам Манускрипт? Ты не можешь не понимать, что мы используем его против тебя!

— А я уже прочел ваш драгоценный Манускрипт, — ответил Рагнар. — Мне он больше не нужен.

— Но это невозможно! — воскликнул Виг. — Даже если ты каким-то образом сумел прочесть Манускрипт без Парагона, ты не мог запомнить весь трактат! В нем десятки тысяч страниц! Только Феган с его даром абсолютной памяти помнит все, что читал, хотя и от него это требует определенного напряжения.

— Ты сомневаешься в моих способностях? — насмешливо спросил охотник за кровью. — Конечно, для тебя Закон — это догма, но я-то куда более свободен в выборе инструментария. Ладно, хватит пустых разглагольствований. Пора переходить к делу.

Он вытянул неестественно длинный палец в направлении Манускрипта. Его, словно туманом, покрыло лазурное мерцание, а затем Манускрипт начал быстро уменьшаться, пока не принял размера обыкновенной книги.

— В таком виде вы сможете его донести. Ну, а теперь покончим еще с одним делом.

Он щелкнул пальцами, и Скрундж подскочил к нему, словно покорный пес, неся маленький серебряный ларец, который вручил Рагнару.

— Скажи-ка, Виг, тебе известно о свойствах мозговой жидкости охотников за кровью? — спросил Рагнар. — Знаешь ли ты, к примеру, что ее можно высушить и получить порошок? И что чем дольше он лежит, тем меньшей силой обладает? — Он вынул из ножен кинжал и поддел на лезвие немного светло-желтого порошка из ларца. — Я приберегал этот порошок специально тебя. Он тебя не убьет — мне и не нужна твоя смерть. Я хочу одного — чтобы ты страдал, точно так же, как и я, все эти долгие годы. — Он придвинул лезвие кинжала к лицу Вига. — По-моему, очень удачно, что я использую тот самый кинжал, которым, в свое время, ты нанес мне рану. — И с этими словами он сдунул порошок с лезвия в глаза старика.

В мозг мага словно впились миллионы иголок, и сквозь исказившиеся уста вырвался крик смертельно раненого зверя, слезы брызнули из глаз, ручейками сбегая к подбородку. Не в силах противостоять нарастающей боли, Виг потерял сознание.

— Мерзавец! — закричал Тристан, яростно извиваясь всем телом. — Что ты сделал с ним?

— Сейчас я приведу его в чувство, и он сам все расскажет тебе, Избранный, — с этими словами Рагнар сделал еле заметное движение кистью руки и вернул сознание старого мага в действительность.

Тот открыл глаза, и, взглянув в них, принц похолодел от ужаса: аквамариновый цвет его зрачков затянули молочно-белые бельма.

— Виг! Ты слышишь меня? — воскликнул Тристан.

— Да, — хрипло ответил маг. — Но, к сожалению, не вижу.

Теперь слезы хлынули из глаз принца, и, затрепетав от ненависти, он произнес, обращаясь к Рагнару и Скрунджу:

— Клянусь всем, что мне дорого: вы оба умрете от моей руки.

— После этого... — Охотник за кровью ткнул пальцем в плечо Тристана. — Знаешь, Избранный, у меня возникают определенные сомнения в твоих словах.

Наклонившись к Тристану, он добавил заговорщицким тоном:

— Вечность в несравненно большей степени, чем ты думаешь, ответственна за все, что сейчас происходит... Ну а теперь вам пора убираться отсюда. Очнувшись, вы окажетесь на тропе, ведущей в Редут.

Принц почувствовал, что путы магической ловушки ослабевают, — и мир снова погрузился во тьму.

— Ты свободна, моя дорогая, — милостиво произнес Рагнар.

Не взглянув на него, Селеста удалилась, и тут же появившийся Николас воспарил над бесчувственным телом принца. Наклонившись, он коснулся ладонью его лица.

— Так вот кто дерзает называть себя моим отцом, — произнес он. — Избранный, чья лазурная кровь теперь отравлена мозговой жидкостью охотника за кровью. И совсем скоро он увидит моих подлинных родителей!

С этими словами Николас покинул помещение, и разлитое по полу лазурное мерцание, будто мантия, последовало за ним.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

— Тристан! Очнись!

Слова звучали как бы издалека, все более отчетливо доходя до сознания по мере того, как принц приходил в себя. Фляжка коснулась его губ, и в пересохшее горло полилась живительная влага. Открыв глаза, Тристан понял, что лежит, опираясь головой на колени Вига, на небольшой поляне, где Шеннон оставил их лошадей. Ярко горел костер, и к сияющему звездами небу поднимался дымок, разнося знакомый с детства смолистый запах.

Убедившись, что они одни, принц сел. Потом медленно провел рукой перед лицом Вига: никакой реакции не последовало; глаза старого мага, затянутые белесой пленкой, не различали ничего.

— Похоже, я ослеп. — Виг замолчал, не в силах более вымолвить ни слова.

Тристан сочувственно положил руку на плечо своему старому другу.

— Ужасная трагедия, — сказал он. — И я не в силах ничем тебе помочь. Но кто такой этот Рагнар? И почему он так ненавидит тебя?

— То, что произошло между нами, было так давно... — Магу явно не хотелось вспоминать сейчас прошлое. — Когда я очнулся и нашел эти фляги, то в одной из них почувствовал запах вина. Думаю, мне пойдет на пользу, если я сделаю пару глотков.

Принц вложил флягу с вином в руку старика, и тот жадно припал к ее горлышку.

— Так гораздо лучше, — произнес, наконец, маг; выпитое вино явно прибавило ему бодрости. — Как чувствуешь себя ты?

— Да вроде нормально. — Тристан придвинулся поближе к огню и взглянул на свое плечо; от ранки не осталось и следа. — Как будто со мной ничего не произошло.

«Но это только иллюзия, — с болью подумал Виг. — И в том, что случилось с принцем, огромная доля моей вины».

— Если не считать отсутствия зрения, я тоже чувствую себя вполне сносно, — сказал он. — Сила вернулась ко мне, хотя и не полностью. Ко времени возвращения в Редут она наверняка восстановится настолько, насколько это возможно, учитывая, что Камень продолжает угасать. — Незрячие, когда-то такие прекрасные глаза повернулись в сторону Тристана. — Однако сейчас нам необходимо подкрепиться.

— Мне даже думать об этом не хочется, — сердито ответил принц.

— Вряд ли имеет смысл перечить мне. Последний раз мы ели очень давно...

Тристан знал, что получит ответ на свой вопрос только тогда, когда старый маг пожелает его дать. Поэтому, чтобы заставить Вига разговориться, он передал ему сыр и хлеб и отломил по кусочку себе.

За скромной трапезой старик рассказал принцу о том, как они с Тритиасом пытались исцелить Рагнара и какие трагические последствия возымели их добрые намерения.

— Неужели можно пристраститься к собственной мозговой жидкости? — спросил Тристан.

— Мы с Тритиасом прервали процесс трансформации, начатый волшебницами. Рагнар не превратился полностью в охотника за кровью; однако этот процесс продолжается — думаю, даже и сейчас. Заклинание ведь продолжает действовать. Существуют такие заклинания, действие которых не ограничено во времени, если только тот, кто наложил его, сам не остановит этот процесс — Виг замолчал и отпил еще один глоток вина, собираясь с мыслями.

— Суть в том, что организм продолжает вырабатывать жидкость. Однако рана на виске дает ей отток, тормозя процесс. Принимая жидкость внутрь, Рагнар отчасти восполняет ее недостаток, и это положительно сказывается на его состоянии; проще говоря, доставляет ему удовольствие. Процесс тянется уже столетия и, по-видимому, будет продолжаться до тех пор, пока Рагнар жив. Он — пленник времени. И пленник магии...

— И он считает тебя виновником того, что им овладело это пристрастие? — заметил принц.

— Да. Поэтому-то он и ослепил меня, использовав то же самое оружие, которым я когда-то пытался помочь ему — как выяснилось, безуспешно. Сейчас в это трудно поверить, но когда-то Рагнар считался одним из одареннейших магов. Однако не следует забывать, что, став охотником за кровью, он, пусть и не в полной мере, утратил разум. — Старик сокрушенно покачал головой.

— А что это за лазурное мерцание, растекавшееся по полу в том помещении? — спросил Тристан. — Меня с неодолимой силой притягивало к нему... знаешь, как будто оно является частью меня самого.

— Да, я заметил его воздействие на тебя. В жизни не видел такого впечатляющего проявления магии. Рагнар никогда не обладал такой силой и вряд ли обладает ею сейчас. Уверен, за всем этим стоит кто-то другой. И он явно был свидетелем того, что произошло. Именно это существо вытягивает мощь из Камня. У меня не вызывает никаких сомнений, что многое из рассказанного Рагнаром — ложь; в то же время, однако, многое соответствует действительности.

— Что касается вознаграждения, назначенного за мою поимку, хотя на самом деле они утверждают, что вовсе не хотят, чтобы меня схватили, — недоуменно произнес принц. — Бессмыслица какая-то... И «маги резерва», с кожи которых этот Скрундж так жестоко срезал татуировки... Какая разница между «магами резерва» с татуировками и без них? Не говоря уж о Птицах на равнине Фарплейн.

Он помрачнел, представив себе целую армию красноглазых чудищ, свободно разгуливающих по Евтракии. Виг повернулся к принцу, и тот вздрогнул, настолько непривычно выглядели его затянутые бельмами глаза.

— Есть кое-что и похуже, — заметил старик. — Ты отравлен мозговой жидкостью охотника за кровью. Да, сейчас ты чувствуешь себя хорошо. Однако вскоре начнешь ощущать воздействие яда. Нужно как можно быстрее вернуться в Редут. Не исключено, что с помощью Фегана и Манускрипта можно будет как-то справиться с этой напастью.

— А возвратить тебе зрение? Это вам тоже удастся?

— Не исключено. Но твое исцеление имеет несравнимо большую значимость. — По лицу ослепшего мага скользнуло выражение беспокойства. — Манускрипт! Он здесь? — Виг протянул руку и попытался на ощупь найти книгу.

— С Манускриптом ничего не случилось, — заверил его Тристан.

Он взял Манускрипт в руки. Принцу до сих пор не верилось, что тот огромный том, который он видел в Пещере, и эта небольшая книга — одно и то же. Подумать только! Он так долго ждал этого момента. Здесь объяснен смысл самого существования его и Шайлихи. Тристан осторожно открыл книгу.

То, что он увидел, повергло его в ужас. Охваченный паникой, принц принялся листать Манускрипт, но везде было одно и то же.

Все страницы выглядели сплошными черными пятнами. Ни слов, ни букв, ни каких-либо других символов...

— Манускрипт испорчен! Ослепший маг улыбнулся.

— С Манускриптом все в порядке, Тристан. Ты забыл, что он уменьшен во много раз, чтобы нам с тобой было под силу его унести?

— Какой смысл в книге, которую невозможно прочесть? — разочарованно буркнул принц.

— То, что сейчас ее нельзя прочесть, — к лучшему, — возразил Виг. — Ведь если кому-нибудь удастся выкрасть у нас Манускрипт, он не сможет им воспользоваться. А его «порча» объясняется очень легко: вместе с самим Манускриптом уменьшилось все, в том числе и расстояния между словами и строками. Поэтому ты и видишь сплошные черные пятна. Применив обратное заклинание, мы вернем Манускрипту прежние размеры и, следовательно, сможем его читать.

— Но почему Рагнар отдал нам его? Ведь теперь в наших руках и Манускрипт, и Парагон.

Лицо мага омрачилось.

— То, что Рагнар так легко расстался с Манускриптом, должно означать, что он каким-то образом обрел дар абсолютной памяти, однако, насколько мне известно, из ныне живущих магов им обладает лишь Феган. Поэтому причина, по которой Рагнар отдал столь драгоценный для нас предмет, остается такой же загадкой, как и то, почему он сохранил нам жизнь. Слова и поступки Рагнара не всегда имеют разумное объяснение. Но, с другой стороны, если учесть, что он изучал и практиковал Каприз, с головой у него не все в порядке. Это никому даром не проходит: вспомни судьбу Фейли.

Тристан по-прежнему испытывал ощущение, что во всем происходящем есть нечто совершенно необъяснимое.

— Ты всегда говорил, что только я могу читать Пророчества, последний раздел Манускрипта. Тогда каким образом сумел это сделать Рагнар? И как вообще он читал Манускрипт, не имея Парагона?

«Пророчества... — подумал Виг. — Возможно, это и есть самая сложная загадка».

— Действительно, Древние Провидцы писали, что только ты должен прочесть Пророчества, — ответил он, — и все мы относились к этому их пожеланию с должным уважением — Феган, например, читать их не стал. Однако это не означает, что человек «одаренной» крови, владеющий Парагоном, не в состоянии прочесть этот раздел. Вот почему мы спрятали Манускрипт в Пещере. Все мы, маги Синклита, овладели древнеевтракийским языком, на котором написан Манускрипт. Но вот что любопытно. Волшебницы пленили Рагнара до того, как это произошло. Как он смог прочесть Манускрипт без Парагона, также остается для меня непонятным. — Маг сделал еще глоток вина.

— Но разве в Пророчествах не предсказывается все, что уже происходит и что еще только должно произойти? — спросил Тристан.

— И да, и нет. Пророчества исполнятся лишь в том случае, если ты и твоя сестра — Избранные — осуществите их. Поначалу члены Синклита считали, что они незыблемы, но потом пришли к выводу, что это не так. Ты и Шайлиха — ключевые фигуры в том, что касается Пророчеств. Если, к примеру, ты или она погибнете, они изменятся. Вот почему Рагнар приказал Скрунджу отравить тебя. Если ты умрешь, они надеются изменить будущее.

Принц хотел задать очередной вопрос, но внезапно Виг напряженно замер, наклонив голову и прислушиваясь.

— Что случилось? — прошептал Тристан. Ослепший маг вскинул руку, призывая к молчанию.

— Поблизости кто-то есть, — еле слышно ответил он. — Кто-то, обладающий «одаренной» кровью очень высокого качества. Кроме тебя и твоей сестры, я не встречал никого подобного. Найди этого человека и приведи сюда, если сможешь. Мне претит мысль посылать тебя одного, но в данных обстоятельствах от меня мало толку. Однако будь крайне осторожен. Он там. — Виг указал себе за спину. — Только произнеси какую-нибудь фразу, которая объяснила бы причину, по какой ты хочешь отойти от костра.

Принц встал, громко заявив, что отправляется на поиск дров. После чего углубился в заросли, описывая полукруг таким образом, чтобы оказаться в тылу у того, кого он искал. Стараясь ступать бесшумно, он медленно продвигался до тех пор, пока в нескольких шагах от себя не обнаружил наблюдавшего за магом человека в темной накидке с капюшоном.

Тристан левой рукой обхватил незнакомца за шею и приставил нож к его горлу.

— Молчи, а не то перережу тебе горло! — прошипел он ему в ухо, и подтолкнул в сторону поляны.

Когда они добрались до костра, принц с силой толкнул незнакомца к ногам старого мага. Капюшон упал, открыв взору Тристана волну рыжих кудрей... и Селеста с выражением вызова на лице обернулась к своему обидчику, стоящему позади нее с поднятым ножом.

— Что происходит, Тристан? — непонимающе спросил Виг.

— Ничего страшного, — ответил принц, не спуская взгляда с Селесты. — Ты по-прежнему чувствуешь в зарослях «одаренную» кровь?

Старик наклонил голову.

— Нет. Теперь гораздо ближе, здесь, у самого костра. Кто это?

— Приятельница Рагнара, — сказал Тристан и перевел взгляд на женщину. — Что ты здесь делаешь? Шпионишь по поручению своего друга? После того, что вы сделали с нами в Пещере, мне следует убить тебя прямо на месте! Снимай накидку!

Его, конечно, интересовало не столько созерцание ее тела, сколько наличие оружия.

Селеста выполнила приказание — под накидкой она была одета в то самое изумрудно-зеленое платье, которое было на ней при их встрече в Пещере, никакого оружия не обнаружилось.

Тристан убрал нож в колчан.

— Ты не ответила на мои вопросы.

— Мне нужна помощь. Той ночью, когда я встретила тебя впервые, ты показался мне добрым человеком. И я рискнула в надежде, что ты и сейчас проявишь ко мне доброе отношение. Вот почему там, — она махнула рукой в сторону Пещеры, — я сделала тебе знак не показывать, что мы знакомы. Если бы Рагнар узнал об этом, то просто невозможно вообразить, к чему бы это привело. Я не имею никакого отношения к тому, что сотворили с тобой и магом эти двое, и страстно желаю одного: сбежать от охотника за кровью и Скрунджа. Умоляю, возьмите меня с собой. — Голос женщины задрожал, и она опустила голову; рыжие кудри скрыли ее лицо.

— Тристан, о чем, ради Вечности, она толкует? — с любопытством спросил маг. — Ты встречался с этой женщиной ранее?

— Виг, эта история может подождать. — Принц по-прежнему не сводил взгляда с Селесты. — Сперва мне хотелось бы получить ответ на свои вопросы.

Сердце уже однажды обмануло Тристана — с другой прекрасной женщиной по имени Лилит, которая, благодаря проявленному им легкомыслию, едва его не прикончила. Поэтому сейчас он изо всех сил сопротивлялся воздействию чарующей красоты и кажущейся уязвимости рыжеволосой красавицы.

— Кто ты на самом деле? Если не считать того, что ты женщина, которая снова нуждается в моей помощи.

— Я не знаю... — ответила она.

— Как это прикажешь понимать?

— Меня вырастил Рагнар, но он не отец мне, — ответила Селеста. — Он почти ничего не рассказывал о моем происхождении. Говорил только, что много лет назад меня отдали под его опеку. К концу Войны с волшебницами я была уже взрослой. И тогда он сделал меня своей наложницей. — В ее сапфировых глазах появилось мрачное выражение. — Я ненавижу его. И хочу только одного — вырваться на свободу.

Мысли заметались в голове Тристана. «Если все это правда» то ей больше трехсот лет! Значит, к ней применены "чары времени"!»

Он мельком взглянул на старого мага: тот столь знакомым принцу движением выгнул правую бровь.

— Предположим, ты говоришь правду, — произнес Виг, однако в тоне его отчетливо слышались скептические нотки. — Что-нибудь еще Рагнар рассказывал о тебе?

— Только то, что мое появление на свет было частью какого-то грандиозного замысла, — неуверенно ответила Селеста. — Но он никогда не объяснял, какого именно. И еще он называл имя моей матери: Фейли.

Тристан замер, глядя на старого мага. Губы Вига дрогнули, но он не произнес ни слова.

«Виг так и не узнал, почему Фейли оставила его, — вспомнил принц. — Он считал, что все дело в ее безумии. Но если Селеста и в самом деле дочь Фейли, тогда, может быть... »

Он также вспомнил недавние слова старика. «Кроме тебя и твоей сестры, я не встречал никого с такой превосходной кровью».

От союза Вига с первой госпожой Шабаша вполне мог родиться ребенок с кровью исключительного качества. Тристан снова перевел взгляд на красавицу. Однако он по-прежнему не испытывал к ней особого доверия.

— Я вот чего не понимаю, — сказал старый маг, обращаясь к Селесте. — Если ты, как утверждаешь, смогла покинуть Пещеру и догнать нас, почему ты давным-давно не сбежала оттуда?

— Я пыталась, и не раз, — женщина судорожно стиснула ладони. — Но, каким бы путем я ни убегала, Рагнар находил меня и приводил обратно. Потом он меня наказывал... вы даже не представляете как. Издевательски посмеиваясь, он говорил, что мои побеги нисколько его не волнуют, потому что он всегда с легкостью найдет меня по моей «одаренной» крови. Не знаю, как он делал это. Я вообще ничего не понимаю в магии и ничуть не жалею об этом. Магия всегда приносила мне одни лишь страдания.

«Как она сказала? "Мое появление на свет было частью какого-то грандиозного замысла..." Может, именно своей дочери Фейли отводила роль пятой волшебницы? Тогда почему вместо Селесты они захватили Шайлиху?» — Обуреваемый сонмом вопросов, принц озадаченно посмотрел на мага.

Судя по выражению лица старика, он рассуждал примерно в том же духе. И по-видимому, в конце концов принял решение.

— Селеста, ты можешь пойти с нами, — сказал Виг.

— Ты уверен в этом? — спросил у него Тристан. — Как можно доверять женщине, о которой известно лишь то, что она сама о себе сообщает?

— Однако есть кое-что, связанное с ней, что нам непременно нужно выяснить, а сделать это здесь и сейчас невозможно. Кроме, пожалуй, одного, — спокойно произнес ослепший маг и поднялся на ноги. — Селеста, скажи, тебя обучали магии?

— Нет, — ответила женщина.

— Тристан, возьми ее за руку, — велел Виг.

Поняв, что тот задумал, принц взял Селесту за правую руку, но женщина тут же попыталась ее выдернуть.

— Не прикасайся ко мне! — яростно воскликнула она.

— Обещаю, это не причинит тебе вреда, — успокоил Селесту Виг и с помощью магии сделал на ее пальце небольшой разрез.

— Тристан, — приказал старик, — поймай каплю ее крови и скажи, что ты видишь. Если Селеста не обучена магии, серьезного вреда она нам причинить не сможет.

Принц так и сделал. Теплая капля крови неподвижно лежала у него на ладони.

— Ее кровь спит, — сказал он.

— Хорошо, — Виг облегченно вздохнул. — Селеста, ты действительно можешь пойти с нами. Думаю, нам предстоит многое узнать друг о друге.

— Куда вы направляетесь? — Она снова завернулась в накидку.

— В очень любопытное место. — Старик улыбнулся. — Оно, уверен, тебе понравится. Там ты будешь в безопасности; к тому же нам многое нужно обсудить. Но уходить следует немедленно. Когда Рагнару станет известно, что ты сбежала, он направится вдогонку. Так что чем дальше от Пещеры мы окажемся к тому моменту, тем лучше.

Тристан подвел лошадей и помог Вигу и Селесте усесться в седла. Взяв поводья в руки, он направился к тропе, и в этот момент легкое дуновение обдало его щеку: неизвестно откуда появившаяся желто-фиолетовая «полевая красавица» обогнала процессию и, взмыв вверх, через несколько мгновений появилась чуть впереди, сопровождаемая еще пятью своими подругами: разноцветный рой как будто указывал принцу направление движения.

ЧАСТЬ 3 ДЕТИ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Кровь Избранного будет отравлена, и это обернется для него величайшим испытанием. Если исцелить его не удастся, изменится все — и будущее, и сами Пророчества.

Пророчества Манускрипта, стр. 2337

Марта, полная, добродушная женщина, улыбалась, наслаждаясь золотистыми лучами полуденного солнца. Сегодня выдался на удивление теплый день, совсем не свойственный поре окончания сезона Жатвы, и она позволила девочкам поиграть возле Замка. Те носились по усыпанному желтыми и красными листьями двору, и радостный детский смех звенел в напоенном ароматами воздухе.

Марта жила здесь со времен своей юности. Сейчас ее волосы поседели, фигура расплылась, но память женщины навсегда запечатлела лица всех ее воспитанниц, как будто с каждой она рассталась только вчера. Некоторые из тех, кого она вырастила, возвращались к ней уже взрослыми, приводя своих дочерей.

Марта и ее муж Дункан, направленные сюда Синклитом много лет назад, своих детей не имели, и, возможно, именно это побуждало их без остатка отдавать себя воспитанницам. Женщина вопросительно заглянула в глаза своего спутника жизни, лицо которого, обрамленное длинными, спадающими на серо-голубое одеяние «мага резерва» седыми волосами, выражало тревогу.

— По-прежнему никаких известий?

— Никаких, — ответил Дункан. — Как будто все они сквозь землю провалились. Боюсь, нам будет все труднее отвечать на вопросы девочек о необъяснимом исчезновении их отцов. — Пожилой маг сделал паузу, а потом заговорил снова, более решительным тоном: — Не хочется огорчать тебя, дорогая, но мне, наверное, следует отправиться в Редут. Необходимо выяснить, что все-таки происходит.

— Припасов в преддверие сезона Кристаллов осталось совсем немного, — заметила Марта, глядя на Сип-пору, лениво катящую неподалеку свои воды. — Опасаюсь, что река в этом году встанет раньше обычного, и суда с припасами до нас не доберутся. Помнишь, несколько лет назад выпало столько снега, что даже на санях невозможно было пробраться через Фарплейн? Что, если и нынче так будет?

— Я тоже думал об этом, — отозвался Дункан. — Однако забирать детей отсюда, по-моему, не стоит. Только в Тенглвуде можно надеяться найти хоть какую-то помощь, но до него нам с пятью десятками воспитанниц придется добираться пешком. Шутка ли? По слухам, во многих местах бесчинствуют охотники за кровью и гарпии... Наша основная задача — защищать девочек, а риск такого перехода слишком велик.

Маг бросил взгляд на уходящие ввысь заснеженные горные пики.

— Дорогая, ты не хуже меня знаешь, что это убежище недаром было устроено в уголке, затерянном между Сиппорой и горами Толенка, — продолжал он. — То, чего мы добились здесь за последние тридцать лет, чрезвычайно важно для развития магии. У нас есть все основания гордиться тем, что мы делали и продолжаем делать. Но для этого необходимо сохранение полной тайны. Теперь, когда посвященные в нее «маги резерва», возможно, уже и не появятся здесь, нам придется каким-то образом самим вести борьбу за выживание. Мы занимаемся воспитанием и обучением девочек и должны действовать исключительно в их интересах. Я отправлюсь в путь немедленно, причем не верхом, а по реке. Так будет значительно быстрее, да и в случае чего моя лошадь может пригодиться вам... Ты ведь понимаешь, что я имею в виду... Только постарайся, чтобы дети не догадались, что едят конину.

Отказываясь верить в то, что может дойти и до такого, Марта перевела взгляд на берег Сиппоры и стоящий на приколе ялик. Дункан любил рыбалку, причем ловил всегда на удочку, не прибегая к помощи магии. Женщина улыбнулась, вспомнив, как недавно, просто чтобы позабавить ее, он использовал свой дар, заставив нескольких пестрых форелей запрыгнуть в лодку. После чего, заметив, что так поступать не следует и это противоречит принципам Закона, он сразу же выпустил их в воду. Марта обожала своего мужа, а за такие слова любила его еще сильнее.

Однако Дункан никогда не пытался добраться на лодке до Таммерланда. Женщину охватило беспокойство — путь предстоял дальний и далеко не безопасный. В глубине души предполагая, что день их расставания может быть близок, она гнала мрачные мысли прочь. И до сих пор ей это удавалось, чему помогала сосредоточенность на любви к мужу и вверенным их заботам детям.

— Есть и еще одна причина, почему мне следует отправиться как можно скорее, — заметил маг.

В его голосе женщина уловила тревожные нотки.

— Видишь ли, последнее время я начал ощущать, что мои магические способности слабеют.

Марта в ужасе посмотрела на мужа. Ей никогда даже в голову не приходило, что он способен утратить свой дар.

— Как такое может быть?!

— Понятия не имею. Поэтому мне следует добраться до Редута прежде, чем окончательно утрачу свой дар, иначе я не смогу рассчитывать на него во время пути.

— Завтра утром? — спросила женщина, заранее зная ответ.

— Да. — Дункан испустил тяжкий вздох. — Но прежде я должен заготовить для вас побольше рыбы, дичи и наложить заклинание, чтобы все эти припасы не испортились. — На его губах заиграла улыбка. — Интересно, скольких форелей я смогу заставить прыгнуть в ялик на этот раз?

Внезапно небо как-то странно потемнело. Дункан перевел взгляд на Марту с выражением такого ужаса, какого она никогда не видела на лице мужа.

— Уводи девочек в Замок! Немедленно!

С неба опускались сотни ужасных, не виданных ими прежде созданий с черными кожистыми крыльями.

Подобрав юбки, женщина бросилась к оцепеневшим от страха воспитанницам, отчаянно крича, чтобы они бежали к Замку. Увы, было уже поздно...

Одна из жутких тварей сильным ударом когтистых лап свалила Марту на землю, Падая, наставница успела заметить, как другая Птица снесла голову Дункана с плеч.

Вскочив на ноги, Марта попыталась броситься к мужу, но напавшая на женщину Птица удерживала ее, не давая двинуться с места.

Вопли, плач и хлопанье огромных крыльев слились в единый хор, звучание которого заставило наставницу девочек оцепенеть от ужаса и прекратить бессмысленные попытки вырваться из железной хватки крылатой твари. Птицы хватали пытающихся спастись бегством воспитанниц длинными черными когтями и, поднимаясь ввысь, быстро удалялись куда-то на юг.

Буквально в считанные мгновения во дворе остались лишь несколько крылатых тварей, молчаливо прохаживающихся среди разбросанных детских игрушек и обрывков одежды. Словно гигантские курицы, слегка наклоняя головы, Птицы пронизывали Марту злобными взглядами сверкающих красным огнем глаз. Сквозь застилавшие глаза слезы она разглядела черную точку, возникшую в небе низко над горизонтом. Точка быстро увеличивалась в размерах, и вскоре стало ясно, что это еще одна Птица, на спине которой восседал человек.

Птица тяжело приземлилась. В отличие от прочих, ее шею стягивал широкий кожаный воротник; за прикрепленные к нему ремни, служившие, видимо, поводьями, держался наездник. Птица вытянула шею, чуть не коснувшись клювом пожухлой листвы, и сидевший на ней человек соскользнул на землю.

У него было узкое лицо с орлиным носом и впалыми щеками и длинные черные волосы, в беспорядке падавшие на плечи. Одежда из коричневой кожи плотно обхватывала его сухопарое тело. Чем ближе человек подходил к наставнице, тем более настойчиво впивалось в ее уши позвякивание его шпор. Наконец прибывший остановился рядом с женщиной и уставился на нее с таким видом, словно та была диковинным животным, выставленным для обозрения на провинциальной ярмарке.

— Марта, я не ошибаюсь? — с улыбкой спросил он почти вежливым тоном. — Хозяйка этого известного лишь немногим Замка. Жена «мага резерва» Дункана из дома Джанааров... Можно считать, что свою задачу вы выполнили полностью... Девочки — это именно то, что нам нужно. Так что я должен тебя поблагодарить. Вы ведь прожили здесь много лет, не правда ли, любезная? Увы, все рано или поздно кончается. Грядут великие перемены.

Ноги Марты подкашивались от ужаса, а губы дрожали так сильно, что она не могла произнести ни слова. Единственный мужчина, которого она любила, лежал обезглавленным в луже собственной крови...

— Зачем? — наконец хрипло прошептала она. — Зачем вы убили моего мужа и забрали детей? Когда маги Синклита узнают об этом гнусном деянии...

— Опомнись, женщина, никакого Синклита больше нет! — прервал ее незнакомец. — Разве ты не слышала? Уцелел один лишь Верховный маг, который ныне скрывается в Редуте с еще одним магом-калекой по имени Феган и принцем, вероломно убившим своего отца — нашего бывшего короля. Мерзкая компания, должен заметить. И совсем скоро ты увидишь их собственными глазами.

Человек, подойдя к телу Дункана, вытащил из-под жилета пергамент, достал птичье перо и, окунув его в кровь «мага резерва», начал что-то писать. Горло Марты перехватило.

Заметив, что женщина вот-вот лишится чувств, незнакомец произнес:

— Тебе, наверное, не слишком приятно наблюдать это, любезная, но, видишь ли, писать «одаренной» кровью очень удобно. Смотри — она удивительно ровно ложится на пергамент. Правда, следует дождаться, пока кровь свернется, иначе она может исказить написанное по собственному разумению.

Закончив, человек скатал пергамент, перевязал его красной лентой и вручил Марте. Взглянув в его бездонные мрачные глаза, она не посмела отказаться и дрожащими руками взяла свиток.

— Тебя доставят в Редут, — продолжал незнакомец, — где скрываются маги и предатель-принц. Моя Птица опустит тебя около большого валуна, рядом с королевским дворцом. Прикоснись к камню, и он откатится, открыв вход в туннель. Отдай этот свиток принцу Тристану, да не забудь передать ему привет от меня. — Он снова злобно осклабился. — Мы с ним старые знакомые.

Марта глядела на этого человека и Птиц, словно те были созданиями из другого мира. Незнакомец сделал знак одной из них, имеющей на себе приспособление, напоминающее кожаное седло.

— Если женщина упадет или потеряет свиток, это будет стоит тебе жизни.

— Я сделаю все, как ты сказал, господин, — покорно ответила Птица.

Человек в коричневой коже усадил Марту на спину оседланной Птицы, после чего взгромоздился на ту, на которой прилетел.

— Смотри не вздумай самовольничать, — крикнул он, сверля наставницу взглядом пронзительных темных глаз. — Или девочки дорого заплатят за твое неповиновение.

Птица с обхватившей ее за шею Мартой взлетела и устремилась на юг, в сторону Таммерланда.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Путники еще только тронулись в сторону Редута, когда Шайлиха, прибежав к Фегану, возбужденно поведала магу, что получила известие от Причуды: та со своими спутницами нашла Верховного мага и принца. Однако вскоре от бабочки пришло еще одно сообщение о том, что Виг ранен и к Редуту вместе с принцем и старым магом направляется какая-то женщина.

Это сообщение весьма обеспокоило Фегана. Что это за женщина? Он уже подумывал, не перекрыть ли наглухо все входы в катакомбы, пока не станет ясно, что произошло. Однако по некотором размышлении принял решение не делать этого и впустить в Редут всех троих: Виг ранен, и ему, возможно, потребуется немедленная помощь.

Не прошло и нескольких часов, как трое путников предстали перед встревоженными Шайлихой и увечным магом.

Феган сразу же уединился с Вигом в своей комнате. Маги провели там довольно много времени, а когда, наконец, вышли, то, не объясняя причин, объявили остальным, что приняли решение о необходимости перебраться в другие помещения Редута.

Когда их указания были выполнены, Феган предложил собраться в зале, вдоль стен которого были расположены ряды полок из красного дерева с выдвижными ящичками, имеющими золотые пластинки с выгравированными на них символами. Вся атмосфера этого помещения была пронизана таинственностью.

— Виг, будь любезен, подай мне Манускрипт, — попросил Феган.

Верховный маг достал книгу из-под своего одеяния и положил ее на стол. Феган закрыл глаза. Над небольшой книгой в кожаном переплете замерцало лазурное сияние, Манускрипт на глазах стал увеличиваться и вскоре принял первоначальные размеры.

— Я считаю большой удачей, что вам удалось принести Манускрипт в Редут, — обратился он к Вигу и принцу. — Каждый из вас дорого заплатил за это... Однако Верховный маг полагает, что сперва следует разрешить иные задачи, и я с ним согласен.

— Помещение, в котором мы сейчас находимся, одно из самых священных и почитаемых в Редуте, — сказал Виг. — Здесь хранится информация о людях «одаренной» крови, живших в Евтракии с момента нахождения Манускрипта и Парагона, и называется оно Архивом Крови.

— Виг объяснял вам, что «одаренная» кровь обученного магии человека живая и отчасти обладает собственной волей? — спросил Феган у Тристана и Шайлихи. Те кивнули. — Капля крови такого человека, если предоставить ей свободу, всегда движется одинаково, создавая один и тот же остающийся неизменным узор. Такие узоры совершенно уникальны. Не существует двух абсолютно одинаковых, разве что у близнецов, хотя и у них можно заметить определенные различия. Эти узоры носят название «кровных имен». Сейчас я покажу вам, о чем идет речь.

Повинуясь движению руки увечного мага, один из ящичков выдвинулся, и на стол плавно опустился лист чистого пергамента.

Используя магию, Феган сделал крошечный надрез на указательном пальце Вига, и на чистый пергамент упала капля крови.

Она сразу же пришла в движение, след от которого создал на пергаменте красный узор. Словно зачарованный, Тристан смотрел, как кровавая капля выводила этот узор и, возвращаясь в начальную точку, тут же начинала повторять его заново, до тех пор, пока не потеряла способность двигаться.

— Ты хочешь сказать, что у каждого человека этот узор всегда будет один и тот же? — изумился принц.

Феган улыбнулся.

— Именно. Убедись сам. — Развернув кресло в сторону полок, он произнес: — Виг, Верховный маг Синклита.

Один из ящичков медленно выдвинулся, из него выплыл лист пергамента и опустился на стол рядом с первым. Склонившись над ним, Тристан и Шайлиха прочли:

«Виг, Верховный маг Синклита

Кровное имя

Дата: сорок пятый день сезона Жатвы, 002 ПТ».

Ниже был слегка поблекший от времени узор, который в точности совпадал с тем, что несколькими мгновениями ранее создала капля крови из пальца Вига. Все трое непосвященных — Тристан, Шайлиха и Селеста — были потрясены увиденным.

— Что это значит — «002 ПТ»? — спросила Селеста.

— Отметка, соответствующая принятой системе отсчета для документов Редута, — ответил Феган, поглаживая по спине Никодемуса. — Началом отсчета или нулем считается дата обнаружения Манускрипта и Парагона. Все события, случившиеся после, помечаются символом ПТ, все, что случились прежде — ДТ. К примеру, дата моего рождения — семьдесят третий день сезона Кристалла, 032 ДТ, то есть, за тридцать два года до обнаружения Манускрипта.

— Мы с Тристаном не обучены магии, — вмешалась в разговор Шайлиха. — Означает ли это, что сейчас невозможно получить наши кровные имена?

— Рассуждение основано на логике и все же не совсем верное. — При виде выражения непонимания на лице принцессы глаза Фегана довольно вспыхнули. — Обучение магии не создает кровные имена, а лишь позволяет сделать их видимыми нашими глазами. В этом архиве хранятся кровные имена всех людей «одаренной» крови, о которых нам когда-либо стало известно, независимо от того, прошли они обучение или нет. Одной из основных задач «магов резерва» было находить всех новорожденных «одаренной» крови и получать их кровные имена.

«А дальше давай-ка рассуждай сама, Избранная, и посмотрим, куда это тебя заведет», — с улыбкой подумал увечный маг.

— Но если кровь спит, как можно получить кровное имя? — спросила Шайлиха. — Ведь, если я правильно поняла, в вашем архиве есть и мое?

— Разумеется, — ответил Феган. — Кстати, ваши с Тристаном кровные имена весьма схожи.

— Но как такое возможно? — продолжала недоумевать принцесса.

— Дам тебе маленькую подсказку, — подмигнул ей Феган. — Вспомни, каким образом мы с Вигом окончательно излечили тебя от последствий заклинания волшебниц.

— Вода Пещеры! — воскликнула Шайлиха.

— Ну, а теперь сообрази, какое это имеет отношение к тому, о чем мы сейчас говорим.

Глядя на спящую Моргану, принцесса задумчиво прикусила нижнюю губу.

— Выпитая вода воздействует на «одаренную» кровь, — заговорила она. — Может быть... Может быть, вода производит тот же эффект, находясь и снаружи, но только рядом с телом. И при получении кровного имени это воздействие может быть даже сильнее, поскольку капля крови тоже находится вне тела. Вот так и получается кровное имя необученного человека. — Шайлиха вопросительно посмотрела на магов. — Ну, в общем, что-то в этом роде...

— Отлично, отлично, — похвалил ее увечный маг. Виг тоже довольно улыбнулся.

— А можно нам с Тристаном взглянуть на наши кровные имена? — спросила принцесса.

— Конечно, — ответил Феган. — Я уж думал, ты так никогда и не попросишь об этом. Дай твою руку, сделай милость.

Шайлиха протянула руку, и он сделал на ее указательном пальце маленький надрез. Капля крови упала на пергамент рядом с подписью Вига.

— А теперь, Виг, дай мне, будь любезен, воду.

Виг достал из складок одеяния маленький оловянный сосуд и протянул его своему собрату. Увечный маг плеснул немного драгоценной жидкости на каплю крови принцессы, и та, словно проснувшись, пришла в движение, оставляя узор на пергаменте.

Феган не сводил с нее пристального взгляда. Он мог, конечно, извлечь кровное имя Шайлихи из архива уже в готовом виде, но для доказательства своего предположения ему нужно было собственными глазами увидеть, как возникает кровное имя принцессы.

И он заметил то, что ожидал: согласно трактату Эглофа, аномалия узора подтверждала его теоретические предположения.

«Все верно! — мысленно возликовал он. — "Отсроченные заклинания" существуют! И это многое меняет».

Увечный маг посмотрел на Вига.

— Дорогой друг, — с сочувствием сказал он, — знаю, твоя проблема тоже не терпит отлагательства, но я должен снова попросить тебя об одолжении. Подожди еще немного, потому что есть кое-что, что нам следует обсудить немедленно.

— Ну, если ты настаиваешь... О чем идет речь?

— Я хочу сообщить тебе, что имею бесспорные доказательства существования «отсроченных заклинаний», — ответил Феган.

Верховный маг распахнул затянутые белесой пленкой глаза.

— Это невозможно! — воскликнул он. — «Отсроченные заклинания» — не более чем миф! Все практикующие Закон знают, что они требуют таких расчетов, которые выходят далеко за рамки наших возможностей! На этот раз, Феган, воображение завело тебя слишком далеко.

— О чем вы толкуете? — настороженно спросил Тристан.

— Коротко говоря, в основе «отсроченных заклинаний» лежит принцип относительности времени, — ответил увечный маг, поглаживая Никодемуса. — У меня не вызывает сомнения, что магия и материя времени связаны между собой множеством нитей, о которых мы пока можем только догадываться. «Отсроченные заклинания» — лишь одна из них. Однако, отвечая на твой вопрос, скажу, что «отсроченные заклинания» внедряются в «одаренную» кровь человека. Причем подвергшийся им может как знать, так и не знать об этом. Особенность «отсроченных заклинаний» заключается в том, что они проявляются не сразу. Если уж на то пошло, их присутствие может оставаться незамеченным годами, десятилетиями и даже столетиями. Они таятся в крови, дожидаясь пробуждения. Их проявления отсрочены, отложены до заранее определенного времени.

— По крайней мере, такова теория, — скептически заметил Виг. — У тебя есть доказательства?

— Разумеется, и совсем скоро я изложу их тебе, — с улыбкой отозвался Феган, — только сначала завершу ответ на вопрос принца. «Отсроченное заклинание» может быть приведено в действие или в обусловленный момент времени, или после того, как произойдет какое-то определенное событие. Вдобавок оно может сохраняться сколь угодно долго, а может перестать действовать либо по прошествии определенного, также заранее заданного промежутка времени, либо после того, как произойдет другое обусловленное событие. Нетрудно представить себе, каким многообещающим и в то же время опасным может оказаться подобное заклинание.

— А к нам-то все это какое имеет отношение? — полюбопытствовал Тристан.

— Вот именно! — воскликнул Верховный маг. — То, что ты сейчас изложил, давно известная теория. А теперь рассказывай то, чего я еще не знаю.

— Именно к этому я и подхожу, — произнес Феган и сделал глубокий вдох. — Ты не знаешь, что принцесса Шайлиха, не прошедшая обучения магии, может мысленно общаться с «полевыми красавицами». Она занималась этим все последние дни и с каждым разом становится все искуснее. Ее дар позволяет принцессе делать то, на что не способен даже я, более трехсот лет совершенствующийся в искусстве магии. Напрашивается объяснение, что без ее ведома на нее было наложено «отсроченное заклинание». Причем такое, которое пробуждается под воздействием определенного события. В данном случае, этим моментом стал ее первый контакт с бабочками.

Тристан с удивлением посмотрел на сестру.

— Это правда?

Нежно укачивая Моргану, Шайлиха зарделась от смущения и подняла на него взгляд.

— Да. Я «слышу» бабочек и могу мысленно отвечать им, хотя не имею ни малейшего понятия, как это у меня получается. Это мы с Феганом послали бабочек на ваши поиски, и Причуда сообщила мне, что Виг ранен и что к вам присоединилась какая-то женщина. Все это стало нам известно еще до того, как вы вернулись в Редут.

Принц недоуменно покачал головой.

— Причуда?

— Да, такое имя я дала желто-фиолетовой бабочке, которая обычно разговаривает со мной от имени остальных. Она у них что-то вроде предводительницы. — Шайлиха озорно улыбнулась. — Именно Причуда пролетела прямо над твоей головой, помнишь? Должна признаться, она сделала это по моему указанию.

Тристан посмотрел на Фегана с выражением благоговейного ужаса.

— Так это действительно правда?

— Ну да, — рассмеялся увечный маг. — Все никак не можешь поверить? Правдивее не бывает.

— Но это еще ничего не доказывает! — запальчиво воскликнул Виг. — Мне нужны неопровержимые доказательства!

Феган с улыбкой положил на стол свиток.

— Это — копия трактата, созданного Эглофом. О его существовании, по-видимому, не знал никто из магов Синклита. Он занимался исследованиями «отсроченных заклинаний» незадолго до своей гибели. И окончательно вывело его на правильный путь неожиданное появление охотников за кровью и вопящих гарпий. После того как ты доставил в Редут топор бедняги Филлиуса, а принц с твоей помощью уничтожил напавшую на гвардейцев гарпию, Эглоф получил то, чего ему недоставало для доказательства своей теории. Кровь этих созданий, за все триста лет существования этих существ ни разу не попадавшая вам в руки. Все это описано в его труде.

Увечный маг смолк, давая остальным возможность вникнуть в смысл сказанного. Тристан устало потер лоб.

— Все равно я пока что не понимаю, какая связь между охотниками за кровью, вопящими гарпиями и Шайлихой с ее бабочками?

— После того как человек подвергнется воздействию «отсроченного заклинания», его кровное имя изменяется, — ответил Феган. — Правда, весьма незначительно. Взгляните на эти узоры.

Принц и его сестра напряженно всматривались в изображения на пергаментах. Первой заговорила Шайлиха.

— У них разные очертания...

— Разумеется, — отозвался Феган. — Ведь они принадлежат разным людям. Приглядитесь внимательней. Тут есть одна особенность.

И тут Тристана осенило.

— От узора, оставленного каплей крови Шайлихи, отходят какие-то мелкие ответвления, — пробормотал он себе под нос.

— Вот оно! — воскликнул увечный маг.

На лице Вига появилось выражение полного недоумения.

— Что за «мелкие ответвления»? — осведомился он. — Ничего похожего не было в ее кровном имени, полученном сразу же после рождения. Откуда они могли взяться?

Феган наклонился вперед, и на лице его появилось такое выражение, словно он ожидал, что сказанное им причинит Вигу боль, и старался подобрать нужные слова, чтобы смягчить ее.

— Все дело в том, что Шайлиха побывала в руках волшебниц. Я пришел к выводу, что Фейли значительно продвинулась в изучении природы «отсроченных заклинаний» и наложила их на принцессу. И — опять же это только мое предположение — цель состояла в том, чтобы превратить Шайлиху в пятую волшебницу.

— Но зачем? Какая тут связь? — недоуменно спросил Верховный маг.

— Затем, что Фейли собиралась не просто сделать принцессу пятой волшебницей; она хотела, чтобы Шайлиха стала их предводительницей, взяла власть над Шабашем в свои руки. Дело, конечно, в исключительном качестве крови принцессы. С помощью «отсроченных заклинаний» можно было пробудить и значительно усилить ее дар почти сразу же, без утомительного обучения, требующего массу времени. По моему мнению, необъяснимая мысленная связь принцессы с бабочками — проявление одного из таких «отсроченных заклинаний», пробудившегося, когда я привел ее к «полевым красавицам».

— Но какой Фейли толк от того, что Шайлиха обрела власть над бабочками? — продолжал недоумевать Виг. — Кстати, в Пазалоне никто и знать не знает об их существовании. Какая-то бессмыслица...

— Согласен, — отозвался Феган, — и считаю, что это «отсроченное заклинание» первоначально не имело отношения к «полевым красавицам». Это побочный эффект, если можно так выразиться.

— Что ты хочешь этим сказать? — осведомился Тристан.

— Принцесса должна была стать пятой волшебницей и предводительницей Шабаша, поэтому данное «отсроченное заклинание» предназначалось для того, чтобы дать ей власть над Фаворитами Дня и Ночи.

Все надолго смолкли, пытаясь вникнуть в суть столь удивительного предположения.

— При чем тут, в таком случае, бабочки? — спросила, наконец, Шайлиха.

— Ну, точного ответа мы, наверно, никогда не узнаем, — ответил увечный маг. — Однако, возможно, дело в том, что и Фавориты, и бабочки — крылатые создания, возникшие под воздействием магии. Если я прав, ты сможешь поддерживать мысленную связь с любыми крылатыми созданиями, созданными магическим способом.

— Весьма любопытная гипотеза, — все так же скептически заметил Виг, — но по-прежнему ни одного неопровержимого доказательства.

— Оно содержится в трактате Эглофа, — сказал Феган. — Задавшись вопросом, почему по прошествии трехсот лет внезапно ожили охотники за кровью и вопящие гарпии, и справедливо полагая, что для этого должна существовать логическая причина, Эглоф занялся исследованием их крови. Для чего использовал воду Пещеры точно так же, как мы сегодня. В результате он обнаружил в их кровных именах наличие определенной аномалии, которая отсутствовала в тех образцах, которые мы с тобой брали у вопящих гарпий и охотников за кровью на ранней стадии Войны с волшебницами. Помнишь? Понимая, что Шабаш ждет поражение, Фейли, по моему убеждению, наложила «отсроченные заклинания» на уцелевших монстров. Они должны были впасть в спячку до тех пор, пока не придет момент возвращения в Евтракию самой первой госпожи Шабаша — или кого-либо из ее сестер. Я не вижу другого объяснения тому, что перед самым окончанием войны охотники и гарпии внезапно исчезли, а потом так же неожиданно появились вновь, как раз тогда, когда волшебницы готовили свое вторжение. Теперь также можно довольно точно сказать, когда именно были наложены заклинания — незадолго до окончания войны, но после того, как мы с тобой брали образцы крови у этих созданий. — Увечный маг закрыл глаза, на какое-то время погрузившись в свои мысли. — Сопоставив наличие этих отклонений с точно такими же в крови Шайлихи и с ее внезапно открывшейся способностью взаимодействовать с бабочками, я пришел к выводу, что другого объяснения этому факту нет, — закончил он.

— Но что именно пробудило к жизни «отсроченные заклинания» охотников и гарпий, причем именно тогда, когда это потребовалось волшебницам? — Теперь в голосе Вига исчезли скептические нотки. — Они были изгнаны из Евтракии и не знали, смогут ли вообще когда-нибудь вернуться сюда. Как, в таком случае, волшебницы сумели заранее вычислить момент, когда возникнет нужда в этих монстрах?

Глаза Фегана заблестели от неожиданно набежавших на них слез, он вытер их рукавом.

— То, что я скажу сейчас, думаю, является моей тяжкой обязанностью. Ты упускаешь из вида Эмили, мое единственное дитя, первую, кто сумел прочесть Манускрипт, известную также под именем Наташи, герцогини Эфиры, — оставленную в Евтракии волшебницу, о существовании которой никто из нас не догадывался. Убежден, что именно она пробудила к жизни «отсроченные заклинания» охотников за кровью и гарпий, незадолго до вторжения Сакку и Фаворитов.

— Мне очень жаль, Феган, — с сочувствием произнес Верховный маг. — Понимаю, как сильно это должно тебя ранить. Однако есть кое-что, в чем я по-прежнему не вижу смысла. Если Эглоф пришел к подобному выводу, почему он не поделился своими соображениями с остальными членами Синклита?

Справившись с собой, Феган посмотрел на принца.

— Тристан, тебя не затруднит прочесть вслух дату, стоящую в конце трактата?

Принц развернул свиток Эглофа.

— Семьдесят третий день 327 года ПТ, — прочел он, явно до конца не понимая смысла произносимых им слов.

К Вигу, однако, это не относилось.

— Теперь мне все ясно... — пробормотал он.

— Что тебе ясно? — поинтересовался Тристан.

— Семьдесят третий день 327 года ПТ — день твоей злополучной коронации, — ответил Верховный маг. — Эглоф просто не успел нам ничего рассказать, верно? — произнес он, обращаясь к Фегану. — Он, скорее всего, планировал сделать это после коронации, но... — Ослепший старик развел руками.

— Совершенно верно, — откликнулся увечный маг.

Внезапно Шайлиха почувствовала, что с нее довольно рассуждений о магии. Она была глубоко озабочена состоянием брата и Вига.

— Мне хотелось бы напомнить о том, что нужно разобраться, как избавить Тристана и Вига от того, что Рагнар и Скрундж сотворили с ними, — твердо заявила она, решительно сверкая глазами.

Феган глубоко вздохнул.

— Без детального изучения Манускрипта нельзя сказать, сможем ли мы им помочь. Это потребует времени, а время — как раз то, чего нам так не хватает... — Он задумчиво смолк. — Да и в чтении Манускрипта сейчас могут возникнуть определенные сложности.

— Какие же? — спросила принцесса.

— Первая и самая существенная — Парагон. Совсем скоро он может ослабеть настолько, что Тристану не под силу станет читать Манускрипт.

Шайлиха улыбнулась и положила ладонь на руку брата. Если существует способ излечить Тристана, она найдет его — или умрет, пытаясь сделать это. Он не раз рисковал жизнью ради нее, и она готова ответить ему тем же самым. Осознав, что своим движением слегка прижала малышку, принцесса расслабила руку и взглянула на увечного мага.

— Объясни, пожалуйста, что, учитывая происшедшее, ожидает Тристана?

— Могу лишь рассказать, что в таких случаях обычно происходит с людьми «одаренной» крови. Возможно появление конвульсивных приступов, которым иногда предшествуют жар и обильное потоотделение. Область вокруг ранки будет становиться все более болезненной; вены набухают. В промежутках между приступами жертва обычно не испытывает неприятных ощущений. Однако по мере того, как заражение распространяется по всему телу, приступы становятся все чаще. В итоге пострадавший умирает либо во время припадка, либо просто от полного истощения. До сих пор никакого лекарства от подобной напасти не найдено. — Феган поднял взгляд на принца. — Однако, принимая в расчет то, что он Избранный и его кровь на редкость высокого качества, возможны некоторые изменения в ходе течения недуга. Ничего более определенного, к сожалению, я сказать не могу.

Принц посмотрел на сестру и заметил слезы, заблестевшие в ее прекрасных карих глазах. «Если мне суждено умереть, то, по крайней мере, я выполнил свою клятву, доставил ее домой из Пазалона, — пронеслось у него в голове. — Этого никому у меня не отнять».

После длительной паузы Шайлиха хрипло спросила:

— А что будет с Вигом?

— Вигу повезло больше, если тут вообще уместно говорить о везении, — отозвался увечный маг. — Порошок его не убьет, а вот что касается зрения... Не знаю, удастся ли его восстановить. Во всем этом, однако, есть крохотный лучик надежды.

— Какой? — горячо воскликнула принцесса.

— И Тристан, и Виг были отравлены мозговой жидкостью одного и того же охотника за кровью. Если бы их беды имели разные источники, наша задача стала бы вдвое сложнее, а с учетом нехватки времени... — Феган развел руками.

— И еще мы поняли, почему за принца назначено столь щедрое вознаграждение, — вмешался в разговор Виг.

— И почему же? — спросил Тристан, пристально глядя на него.

— Мы с Феганом довольно долго обсуждали это и пришли вот к какому выводу, — ответил Верховный маг. — Наши противники хотят помешать тебе осуществить то, что, как предполагается, ты должен делать — помогать своему народу в трудные для него времена. Объявив тебя преступником, они настраивают евтракийцев против тебя, а, назначив за твою голову огромную цену, ожидают, что на тебя будет объявлена настоящая охота. В таких условиях ты не сможешь добиться сколь-либо существенной поддержки и собрать армию, чтобы сражаться с их Птицами, если вообще об этом может идти речь. И все это Рагнар покупает за сто тысяч золотых киз, что, конечно, для него не проблема. Хитроумно, ничего не скажешь.

— Птиц необходимо остановить, — решительно заявил принц. — Сейчас, когда королевской гвардии больше не существует, они могут натворить немало бед.

— Трудно с этим спорить, — откликнулся Феган, — но осуществить подобное будет нелегко.

— Ты забыл — в моем распоряжении есть и другая армия, — потемнев лицом, ответил Тристан. — Армия, состоящая из самых сильных воинов, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться. Нужно использовать Фаворитов, другого пути я не вижу.

— Мы с Вигом обдумывали такой вариант, но и здесь может возникнуть немало сложностей, — ответил увечный маг.

— Каких? — спросила Шайлиха.

— Прежде всего, как практически осуществить это? — снова включился в разговор Виг. — Феган может удерживать свой портал открытым на протяжении всего часа в сутки, а за такое время много воинов сюда не перебросишь. В первый раз Фавориты прибыли в Евтракию морем. Кстати, нам до сих пор неизвестно, как они смогли пересечь море Шорохов и сколько времени у них это заняло. Более того, мы пока даже не знаем, сохраняют ли они верность принцу; это выяснится лишь по возвращении Гелдона и Джошуа. Если уж на то пошло, мы не знаем, живы ли вообще наши посланцы. Если Фавориты больше не считают Тристана своим господином, что помешает им захватить Евтракию в собственных интересах или даже объединиться с Птицами? Рагнара, между прочим, такой поворот событий вполне бы устроил. Короче говоря, прежде чем действовать в этом направлении, необходимо как следует все обдумать. Кроме того, если даже Фавориты сохраняют верность Тристану, и он прикажет им разделаться с Птицами, это лишь укрепит в сознании людей мнение, которое усиленно насаждают Рагнар и Скрундж: принц заключил союз с теми, кто жестоко расправился с его народом. — Верховный маг испустил тяжкий вздох. — Эти мерзавцы отлично все рассчитали.

Тристан закрыл глаза. Он испытывал сильную подавленность и разочарование — чувства, с которыми ему не всегда удавалось справиться. И неважно, что у магов, как обычно, наготове тысячи причин, почему не следовало делать то, к чему призывало его сердце. Доводы Вига были ему понятны, и все же он не видел другого выхода, кроме того, который он предложил. «Только бы Гелдон и Джошуа вернулись», — подумал принц.

— И в добавление ко всему остальному, нам по-прежнему неизвестно, зачем Рагнар захватил «магов резерва», — обескураженно пробормотал он. — Или откуда взялось это поразительное лазурное мерцание, которое мы с Вигом видели при разговоре с Рагнаром.

— Или зачем ему понадобилась твоя кровь, — произнес увечный маг, неожиданно улыбнувшись. — И все же, как мне кажется, здесь находится человек, способный кое в чем помочь нам. — Он с сочувствием посмотрел на Вига. — Мой дорогой друг, думаю, пришло время остальным узнать правду. Дело в том, что мы пришли к выводу, что отец Селесты, которой известно только то, что она дочь Фейли, не кто иной, как Виг.

Слепой маг медленно кивнул. Полные губы женщины задрожали; она тщетно пыталась произнести хотя бы слово.

— Я д-дочь Виг-га? — пролепетала в конце концов Селеста.

Маг повернулся на ее голос.

— Это не исключено, моя дорогая, хотя я предпочел бы сначала подготовить тебя к восприятию этой идеи, — сказал он. Тристан, раздраженно поджав губы, покачал головой. Возможно, не следовало так прямо, в лоб, заявлять об этом. — Но сначала действительно следует выяснить, так ли это.

— Поскольку Селеста не проходила обучения, вы хотите пробудить ее кровь с помощью воды Пещеры? — спросил принц.

— Вот именно, — ответил увечный маг.

— И что это нам даст? — недоуменно осведомился Тристан. — Как и у всех остальных, ее кровное имя окажется уникальным, не так ли? Каким образом оно поможет выяснить, кто родители Селесты?

С улыбкой глядя на него, Феган выразительно произнес:

— Фейли, в прошлом жена Вига, Верховного мага Синклита!

Послушно выдвинулся еще один из ящичков, и выплывший из него лист пергамента опустился на стол рядом с остальными. Принц взглянул на имеющееся на нем изображение и разочарованно протянул:

— И что толку?

— Взгляни по очереди на все узоры, — ответил увечный маг. — Сначала Вига, потом Шайлихи, а затем Фейли. Что между ними общего? — он лукаво улыбнулся.

Совершенно сбитый с толку, Тристан уставился на пергаменты.

— Не вижу ничего общего, — пробормотал он.

— А я вижу! — внезапно воскликнула принцесса.

— Что именно? — осведомился Феган.

— Верхние и нижние части всех узоров в чем-то схожи, — ответила она.

— Объясни, будь любезна.

— До сих пор я воспринимала любое изображение как единое целое, а теперь вижу, что в них присутствует какая-то двойственность.

— Продолжай, дорогая.

Шайлиха на мгновение нахмурила брови.

— Нижняя часть имеет более резкие очертания, а верхняя — значительно мягче, округлая и плавная.

— И с точки зрения рассматриваемого вопроса это нам дает... — начал Феган.

— Не знаю, что нам это дает, — вздохнула принцесса.

— Я хотел бы, чтобы ты вернулась к тому определению, которое сама только что употребила, характеризуя узоры, — сказал увечный маг.

Она задумчиво склонила голову.

— Двойственность... То есть, как бы две стороны... Мы тоже хотим увидеть две вещи — признаки отца и матери. — Внезапно ее лицо прояснилось. — Одна из половин — часть отца, а вторая — матери!

— Превосходно! — воскликнул Феган, и даже Виг улыбнулся. — А теперь подумай, какая кому принадлежит?

— Нижняя, вот эта, где линии прямее, а углы резче, скорее всего, отцовская, — ответила Шайлиха. — А верхняя, более округлая и мягкая, от матери.

Увечный маг откинулся в кресле и почесал Никодемуса за ушами.

— Совсем неплохо, моя дорогая.

— Значит, если Селеста и вправду дочь Вига и Фейли, то верхняя часть ее кровного имени будет от Фейли, а нижняя — от Вига, — вмешался в разговор Тристан.

— Совершенно справедливое замечание, — откликнулся Феган. — Позвольте мне кое-что продемонстрировать.

Призвав на помощь магию, он разрезал пергамент с кровным именем Вига на две части и отделил нижнюю. Она поплыла над столом и аккуратно легла на пергамент с изображением кровного имени Фейли, закрыв собой его нижнюю часть. Маг снова откинулся в кресле, явно довольный результатом своих усилий.

— Если Селеста действительно дочь Вига и Фейли, ее кровное имя будет выглядеть примерно так. Это послужило бы бесспорным доказательством.

Тристан посмотрел на слепого мага и заметил, что тот замер в напряженном ожидании.

— Все равно непонятно, — сказал он. — Ты говорил, что только у близнецов изображения почти неотличимы друг от друга, вот как у меня и Шайлихи. Но если кровное имя ребенка всегда состоит из частей, взятых от отца и матери, почему все дети, рожденные от одних и тех же родителей, не имеют одинаковых изображений?

— Все очень просто, — ответил Феган. — Приглядись повнимательней, и ты увидишь, что на самом деле каждое изображение состоит из трех частей, а не из двух, как кажется на первый взгляд. Одна от отца, другая от матери, а третья представляет собой уникальную комбинацию первых двух. Вот как раз эта часть, находящаяся в центре изображения, и оказывается разной у всех детей от одних и тех же родителей. Это различие весьма трудно заметить, в особенности у близнецов. Мы специально обучали «магов резерва» находить его; в спорных случаях с помощью подобного метода можно было установить отцовство.

Принц недоверчиво фыркнул. Да, не так давно Виг пытался объяснить ему, что изучение магии — штука очень, очень сложная. «Я еще так мало знаю», — вздохнул он.

Верховный маг повернул голову в сторону Селесты.

— Дай мне руку, моя дорогая, — попросил он. Она медленно протянула ему руку. Виг на ощупь добрался до кончиков ее пальцев. — Помнишь, как это происходило в лесу? Надеюсь, тебе не было очень больно? Ну вот, и сейчас мы поступим так же. — На пальце Селесты возник крошечный разрез. — А теперь приступай ты, Феган.

Увечный маг взял руку Селесты, повернул ее ладонью вниз, и на пергамент упала капля крови. Словно завороженный, Тристан не сводил с нее взгляда. Под воздействием воды из Пещеры она пришла в движение, начал возникать алый узор. Изображения оказались практически идентичны.

Феган сжал плечо своего старого друга.

— Виг, это на самом деле так. Узоры совпадают. — На мгновение заколебавшись, он добавил: — И, кроме всего прочего, я вижу, что в крови Селесты тоже имеются в наличии признаки «отсроченных заклинаний».

Увечный маг попытался улыбнуться, но слезы застлали ему глаза — это нахлынули воспоминания об Эмили, ставшей одной из волшебниц и превратившейся в орудие разрушения Евтракии. А он долгие годы думал, что его дочери нет в живых... Нет, никогда он себе не простит, что проявил столь недопустимое легковерие, поддавшись на уловку волшебниц. Знай он, что Эмили жива, он смог бы предотвратить то зло, которое было совершено сначала по отношению к его дочери, а потом и ею самой. Смаргивая слезы, Феган опустил взгляд на свои бесполезные ноги.

По щекам Вига тоже струились слезы. Он потянулся к Селесте и взял ее за руки.

— Теперь не вызывает сомнений, — заговорил Верховный маг, — что ты дитя нашей совместной жизни с Фейли. Околдованная темными аспектами магии, она оставила меня и целиком отдалась их изучению. Я и понятия не имел, когда мы расстались, что она ждет ребенка. Теперь я готов защищать тебя, моя дорогая, ценой собственной жизни.

— Мы очень рады, Селеста, — сказала Шайлиха.

— Мы очень рады, — повторил ее слова Феган, а Тристан лишь одобрительно кивнул.

Прекрасное лицо Селесты омрачилось.

— Если вы с Фейли действительно мои родители, тогда почему вы бросили меня, отдав на попечение Рагнару?

— У меня было время на обдумывание того, что же именно произошло тогда, — ответил Виг. — Я по кусочкам собирал свои воспоминания и теперь более-менее могу восстановить события тех давних дней... Думаю, Фейли ушла от меня вскоре после того, как обнаружила, что беременна, и ты появилась на свет уже во время войны. Когда ей стало ясно, что дела волшебниц могут обернуться плохо, она задумалась, куда бы тебя спрятать, чтобы уберечь от опасностей и в то же время сохранить в тайне сам факт твоего существования. Она понимала: узнав, что у меня есть дочь, я буду готов перевернуть небо и землю, лишь бы отыскать тебя. Но это никак не входило в ее планы. — Верховный маг помолчал, спрашивая себя, не ранит ли Селесту его прямота, и глубоко надеясь, что это не так.

— Без сомнения, она хотела найти такое место, где ты была бы в безопасности до того, как она сможет забрать тебя после победы. Войну волшебницы проиграли и были изгнаны из страны. Взять тебя с собой она не могла — тем самым открылся бы сам факт твоего существования, и, конечно, я потребовал бы, чтобы ты осталась со мной. Мне жаль огорчать тебя, но твое появление в этом мире очень мало связано с ее материнскими инстинктами.

— Но неужели Фейли не могла поручить свою дочь кому-нибудь не столь отвратительному, как Рагнар? — спросил Тристан.

— На ее взгляд, Рагнар как раз представлял собой наилучший вариант, — ответил Виг. — Во-первых, он был ранее могущественным магом, под воздействием трансформации, частично превратившей его в охотника за кровью, своего искусства полностью не утратил, следовательно, мог, в случае необходимости, защитить малышку. Во-вторых, как охотник за кровью, он был безоговорочно предан Фейли. Кстати, именно тогда она внедрила в кровь Селесты «отсроченные заклинания». Скажи, моя дорогая, ты обладаешь каким-нибудь необычным даром, который проявлялся бы сам собой, безо всякого обучения?

— Не думаю. По крайней мере, я ничего такого за собой не замечала.

Верховный маг задумчиво вскинул бровь.

— Сейчас я практически убежден, что Фейли собиралась сделать пятой волшебницей именно тебя, собственную дочь. И уже гораздо позже изменила свои планы, предпочтя Шайлиху.

— И она приказала Рагнару по достижении Селестой определенного возраста наложить на нее «чары времени», — пробормотал Феган, поглаживая голубую шерсть Никодемуса.

— А почему она сама не сделала этого? — спросила принцесса.

— Потому что Селеста была еще слишком мала, — ответил Виг. — «Чары времени» оставляют человека в том возрасте, когда они были к нему применены. Фейли, в интересах своего дела, наверняка хотела, чтобы ее дочь повзрослела и уже смогла управлять своим даром.

Оставался, однако, еще один момент, по-прежнему непонятный Тристану. Поначалу он заколебался, стоит ли обсуждать его, зная, что это может причинить боль и Селесте, и Вигу, но потом все же решился.

— Если Рагнар должен был повиноваться Фейли, почему он сделал Селесту своей наложницей? Разве не понимал, что если ее мать узнает об этом, он пожалеет о том, что родился на свет?

— Тому может быть несколько причин. Во-первых, не забывай, что по крайней мере отчасти он безумен. Во-вторых, ему, без сомнения, стало известно, что волшебниц отправили в изгнание. Как и маги Синклита, он даже представить себе не мог, что волшебницы когда-нибудь вернутся в Евтракию, и потому полагал, что может делать с Селестой все, что ему заблагорассудится. — Старый маг помолчал и сделал глубокий вдох, как будто ожидая, что последующие слова дадутся ему труднее всего. — И наконец, последнее — возможно, самое существенное. Уверен, он знал о том, что Селеста моя дочь...

Селеста смущенно опустила голову. Ей, разумеется, было крайне неприятно обсуждение того, что происходило между ней и Рагнаром. Однако женщина уже начала понимать, что эти люди существенно отличаются от тех, кому она вынуждена была подчиняться всю свою жизнь. «Я среди друзей, — подумала она. — И теперь у меня есть отец». Когда Селеста подняла взгляд на Верховного мага, в нем светилось уважение — подобного чувства до сих пор она ни к кому не испытывала. Потом лицо женщины снова омрачилось.

— Когда-нибудь я убью его, — еле слышно произнесла она, и в ее сапфировых глазах вспыхнула ненависть. — Когда-нибудь я убью его, за то, что он сделал со всеми нами.

— Нет! — горячо воскликнул Верховный маг и повернулся в сторону принца. — И ты, Тристан, тоже — не вздумай делать этого! Когда придет время, я сам уничтожу монстра, созданию которого по неведению способствовал.

Принц был поражен: никогда в жизни он не слышал, чтобы Виг говорил таким тоном. Обычно спокойный, уравновешенный маг редко выходил из себя, был крайне выдержан и осторожен в суждениях. Однако тот человек, который сидел сейчас перед принцем, был не похож на самого себя; не только потому, что глаза его затянула молочно-белая пелена, — лицо старого мага горело ненавистью. Он был глубоко задет лично и не скрывал этого.

— Покидая Евтракию, Фейли сознательно оставила здесь Эмили, дочь Фегана, уже взрослую женщину и искусную волшебницу, — задумчиво произнес Тристан. — Почему же она не поручила ей опекать Селесту? На мой взгляд, это куда безопаснее, чем отдать девочку полубезумному охотнику за кровью.

— Твои рассуждения мне понятны, но дело в том, что ты не знал Фейли так, как я, — отозвался Виг. — Повторяю, она руководствовалась прежде всего интересами дела, практически не принимая в расчет личные потребности. Она никогда не отдала бы Селесту на попечение Эмили, потому что это обременило бы последнюю. Эмили должна была располагать полной свободой, чтобы, передвигаясь по стране, собирать сведения, завоевывать расположение влиятельных людей и, в конечном счете, оказаться при дворе твоего отца.

— Ты говорил, что поначалу Фейли хотела сделать Селесту пятой волшебницей, — задумчиво произнесла Шайлиха. — Почему же она отказалась от этого намерения? Почему, отправляя сюда Сакку, не велела ей найти свою дочь, что, наверное, было совсем нетрудно? И главное, почему предпочла меня своей дочери? Это выглядит как-то... бессердечно!

— Бессердечно, — повторил слепой маг. — Мне очень жаль говорить тебе такие вещи, Селеста, но это слово лучше всего характеризует женщину, которая была твоей матерью. Как только Шайлиха появилась на свет, стало ясно, что исключительные качества ее крови в большей степени соответствуют планам Фейли. И она, не колеблясь, оставила все мысли о тебе. Если бы ей удалось обратить в свою веру Избранную, та стала бы лучшей предводительницей Шабаша, чем сама Фейли или ее дочь. Поэтому Фейли прежде всего занялась Шайлихой, считая, что, в случае успеха, всегда успеет вернуться за дочерью.

— И где же моя мать сейчас? — подавленно спросила Селеста.

— Все они, за исключением Сакку, погибли, уничтоженные вызванными ими самими в результате неправильного проведения ритуала «причастия кровью» смертоносными лучами. А вторая госпожа Шабаша покончила жизнь самоубийством, прыгнув с крыши Цитадели, их логова, не желая отдавать Тристану его еще не родившегося сына, — с нотками грусти в голосе ответил Виг.

Принц опустил взгляд. «Николас, мой первенец», — с болью подумал он.

Неожиданно в разговор снова вступил Феган.

— Виг, мы упустили из виду две очень важные вещи, с которыми нужно разобраться как можно быстрее.

— Какие же? — спросил Верховный маг.

— Первое и самое настоятельное — «чары времени», наложенные на Селесту. Если Рагнар догадается, что она с нами, а не просто сбежала, он в приступе ярости может применить «заклинание смерти». Вряд ли ты захочешь потерять свою дочь, едва обретя ее. Значит, мы должны немедленно наложить на нее свои чары, перекрывающие первые. Тогда, что бы ни сделал Рагнар, наши заклинания будут продолжать действовать. Если он отменит свои, она почувствует легкое недомогание, не более того. — Феган перевел взгляд на прекрасную женщину в зеленом платье. — Если ты почувствуешь что-то необычное, когда мы наложим на тебя свое заклинание, тут же поведай об этом, дитя мое.

Та кивнула в знак согласия.

— Ты говорил о двух вещах, — напомнил увечному магу Тристан. — В чем же заключается вторая?

— Сейчас мне пришло в голову, что на самом деле есть еще и третья, — с улыбкой ответил Феган. — Правда, две последние связаны между собой. Ну-ка, попробуй угадать, о чем речь.

Принц внезапно почувствовал, что все эти разговоры о магии его смертельно утомили.

— Нет у меня настроения гадать, — резко произнес он. — Я устал и хочу одного: просто получить ответ на свой вопрос.

Виг знакомым движением вскинул бровь, а Феган задумчиво поджал губы. «Начинается, — сокрушенно подумал он. — Если существует средство, способное излечить Тристана, я должен его найти как можно быстрее».

— Прежде всего, в трактате Эглофа сказано, что, по его мнению, «отсроченные заклинания» могут передаваться из поколения к поколению — при условии, что они не успели проявиться в родителях, — сказал увечный маг. — Чтобы убедиться, соответствует ли это действительности, нужно как можно быстрее проверить кровное имя Морганы. Шайлиха родила ее уже после того, как Фейли наложила на принцессу заклинание, но до того, как обнаружилась ее способность к общению с бабочками. Позитивный результат подтвердит теорию Эглофа, поскольку с самого рождения с Морганой имели дело только мы, а никто из нас на ее кровь никакого воздействия не оказывал. — Феган замолчал, задумчиво прищурив глаза. — Все это даст такой толчок развитию магии, о котором никто из нас не смел и помыслить. Кроме того, надо проверить и кровь принца. И если в его кровном имени также обнаружатся ответвления, характерные для «отсроченных заклинаний»... Невозможно предугадать, к чему это может привести.

Увечный маг положил руки на стол и обвел всех сидящих за ним серьезным, напряженным взглядом, свидетельствующим о том, какое значение он придает последующим словам.

— Теперь я считаю, что Фейли была гораздо искуснее в магии, чем мы думали прежде. Ее опыты с «отсроченными заклинаниями» открывают целый мир неизведанных возможностей, как положительных, так и дурных. Вообще-то я от всей души надеюсь, что эти знания умерли вместе с первой госпожой Шабаша. И в то же время какая-то часть моей натуры — безудержно любопытная, надо признаться, часть — отчаянно желает узнать, как Фейли все это проделывала. Боюсь, наличие «отсроченных заклинаний» имеет гораздо больше отношения к нашим текущим неприятностям, чем мы предполагаем.

Внезапно его прервал резкий стук в дверь. И тут же, не дожидаясь разрешения, в комнату буквально ввалился Шеннон, с неизменной фляжкой в руке. Его так сильно шатало, что он вынужден был прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть. Хмельной гном часто вызывал у Тристана невольную улыбку, но только не сейчас. Было ясно, что Малютка напуган до смерти.

— Что стряслось? — осведомился Феган.

— Прости, господин, но только к нам пришла какая-то женщина! — заплетающимся языком пролепетал гном. — И она немедленно желает видеть господина Вига.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Шагая по вызову своего юного господина, Рагнар трепетал от ярости. Прошло всего несколько часов после того, как он обнаружил исчезновение Селесты. Она уже не впервые покидала Пещеру, но на этот раз он сильно опасался, что наложница покинула его навсегда. Эта мысль привела охотника за кровью в такое бешенство, что он даже не сразу отправился на поиски, потратив драгоценное время на то, чтобы дать волю воображению и во всех подробностях представить себе, как именно заставит он дерзкую заплатить за пережитые им волнения.

Выбравшись из Пещеры, Рагнар, как обычно, прибег к магии, чтобы почувствовать «одаренную» кровь Селесты. Ее кровь была такого высокого качества, что он всегда без труда находил женщину, как бы далеко она ни удалялась. Однако сегодня результат был ошеломляющим — охотник за кровью не почувствовал ничего. Кто-то, искусно владеющий магией, маскировал кровь Селесты, и Рагнар догадывался о том, кто был способен на такое, — ее отец. Человек, которого он ненавидел более всех на свете.

Как всегда, из-под двери Николаса пробивалось лазурное мерцание. Стремясь успокоиться, охотник за кровью сделал несколько глубоких вдохов и расправил плечи. Открыв дверь, он увидел, что Николас не только увеличил размеры своего обиталища, но и изменил его внутреннее убранство. Сам он, как обычно, в белом одеянии, парил над полом, выложенным полированным мрамором, закрыв глаза и медленно поворачиваясь в воздухе.

Волнистая рябь энергии, словно живая, пульсировала по стенам помещения. Николас превратил их в своеобразную шахматную доску, разбив на голубые и розовые квадраты.

Приглядевшись к своему господину, Рагнар заметил, что его облик снова изменился. Сейчас он выглядел молодым человеком лет примерно двадцати, с полностью сформировавшимся телом — и очень сильно напоминал своего отца. Да, отныне охотник за кровью никогда не будет воспринимать его как «мальчика». Интересно, сколько времени понадобится его господину, чтобы вытянуть все могущество из Парагона?

Но не это более всего поразило охотника за кровью. Он ошеломленно замер на пороге: множество мальчиков и девочек, находящихся в помещении, играли, болтали друг с другом и весело смеялись, делая попытки использовать в играх свои магические способности. Их поведение резко контрастировало с безмятежной отстраненностью Николаса.

Рагнар знал, что тот недавно отсылал куда-то Птиц и Скрунджа, но никак не ожидал ничего подобного.

— Садись, — негромко, но с повелительными нотками в голосе велел юноша.

Он перестал вращаться, однако продолжал парить в воздухе. За спиной охотника за кровью возникло невысокое кресло, и тот послушно опустился в него. Николас открыл темные миндалевидные глаза и посмотрел на Рагнара с таким серьезным выражением, какое тому редко приходилось видеть.

— Судя по состоянию твоего разума, ты сильно обеспокоен, — продолжал он. — Однако волнения твои излишни. По качеству крови Селеста уступает лишь мне и Избранным. Но тебя в ней привлекает не это, а ее красота и покорность, не так ли? Немаловажную роль играет и то, что она — дочь Вига. Повторяю: ее бегство не должно тебя расстраивать. Пройдет совсем немного времени, и, если пожелаешь, все женщины Евтракии будут твоими.

— Тебе известно, где она, мой господин? — спросил Рагнар.

— В Редуте, со своим отцом и остальными, — ответил Николас. — По правде говоря, ты сам виноват в случившемся. Тебе непременно захотелось продемонстрировать свой трофей Вигу и Избранному, и подобный результат был неизбежен. Я почувствовал, что твоя женщина каким-то образом уже виделась ранее с принцем. Мне кажется, тогда она не знала, кто он такой на самом деле, но по какой-то причине прониклась к нему доверием. Я знаю, что она покинула Пещеру и нашла моего отца и мага на тропе, где мы оставили их, но не стал ничего предпринимать и позволил ей уйти с ними.

— Ты позволил ей уйти, мой господин? — не веря своим ушам, переспросил Рагнар. Будь на месте Николаса кто угодно другой, охотник за кровью, не задумываясь, убил бы его на месте. — Но почему?

— Она не значит для меня ровным счетом ничего. — Юноша безмятежно улыбнулся. — Это — твое развлечение, не мое. И если эта женщина для чего-то мне понадобится, я ее без труда найду. Да и вообще, с магами она в большей безопасности, чем с тобой. — Ему явно доставило удовольствие бесить Рагнара. — К тому же, кроме всего прочего, теперь она не будет отвлекать тебя от исполнения твоих обязанностей, не так ли? Сейчас Виг и Феган не станут заниматься ее обучением — им, мягко говоря, не до того. — Николас больше не улыбался. Заметив это, Рагнар с трудом проглотил ком в горле. — Не сомневаюсь, их воссоединение сопровождалось целым потоком слез. Встреча дочери с давным-давно потерянным отцом — невероятно трогательная сцена. И теперь Виг, конечно, маскирует кровь Селесты. Но ему не скрыть ее от меня.

— Вероломная сука, — пробормотал Рагнар. — Если ты не возражаешь, мой господин, я хотел бы отменить наложенные на нее «чары времени». Пусть прямо на глазах у Вига его прекрасная дочь, о существовании которой он прежде даже не догадывался, обратится в груду праха.

Эта мысль доставила охотнику за кровью острое наслаждение. Если Николас больше не хочет, чтобы Селеста принадлежала ему, то он, Рагнар, сделает все, чтобы и Вигу она не досталась.

Юноша покачал головой, словно разговаривая с несмышленым ребенком.

— Это совершенно бессмысленно, — ответил он.

— Не понимаю, мой господин...

— Виг и Феган, конечно, сразу же проверят ее кровь, чтобы выяснить, обучалась ли Селеста магии. Вообще-то я уверен, что они уже это сделали. Потом они проверят ее кровное имя и убедятся, что она действительно дочь Вига и Фейли. И как только это произойдет, они наложат на нее свои, перекрывающие заклинания, что, судя по всему, уже произошло. Какой, в таком случае, смысл в отмене твоих заклинаний? Тебе, кстати, несказанно повезло, что Фейли нет в живых, — продолжал Николас — Она не простила бы тебе надругательств над своей дочерью; но еще больший ее гнев вызвало бы то, что ты не справился с порученной тебе задачей, позволив Селесте сбежать из-под твоей опеки. И сбежать не куда-нибудь, а к отцу, чего Фейли желала меньше всего. Сейчас, когда она мертва, тебе угрожают лишь двое калек: слепой Виг и безногий Феган. — На его губах заиграла ироническая улыбка, словно эти два мага были просто надоедливыми мухами, которых ему ничего не стоило прихлопнуть одним движением руки. — Так что не тревожься понапрасну. Когда придет время, Селеста снова окажется в твоем распоряжении.

Рагнар перевел взгляд на играющих детей.

— Не сочти за дерзость, мой господин, но откуда здесь все эти дети? — спросил он. — Похоже, они «одаренной» крови?

— Верно, — ответил Николас. — Их доставили сюда мои Птицы. Мальчиков захватили вместе с «магами резерва», а остальные — девочки из Замка у отрогов Толенка.

В серых, налитых кровью глазах охотника за кровью вспыхнуло выражение любопытства.

— Замок? Что за замок? Никогда не слышал ни о чем подобном.

— Это — одна из самых значительных тайн бывшего Синклита, — ответил юноша. — Вряд ли Виг поделился ею даже с Феганом. Это означает, что об этом знаем теперь лишь мы, Виг да насмерть перепуганная женщина по имени Марта. Если, конечно, не считать самих девочек и их родителей. — Он перевел взгляд на резвящихся детей. — Все они — обладающие «одаренной» кровью сыновья и дочери «магов резерва».

— А могу я спросить, зачем они здесь?

— Ответ прост. — Николас помолчал, как бы решая, развивать ли дальше эту тему. — Мне нужна их кровь.

Внезапно у Рагнара внутри все заледенело. Несмотря на все его безумие, такая перспектива казалась ужасной даже ему. «Сначала он получил кровь Избранного, — подумал он. — А теперь ему понадобилась кровь этих детей... Но с какой целью? »

— Скоро ты все поймешь, — произнес юноша, отвечая на безмолвный вопрос охотника за кровью.

Рагнар почувствовал, что ему нужно срочно вернуться к себе. Его так и тянуло к заветному сосуду с желтой жидкостью. С другой стороны, охотника за кровью разбирало любопытство, порожденное откровениями Николаса.

— Дети выглядят вполне счастливыми, — заметил он. — А ведь их неожиданно вырвали из прежней обстановки... Мне, если позволено будет говорить о подобном, это кажется довольно странным.

— Видишь ли, теперь эти невинные создания верят, что их место здесь и нигде больше. Они искренне убеждены, что их отец — я. — Эти слова явно доставили юноше удовольствие. — Это достигнуто «отсроченными заклинаниями».

Охотник за кровью знал, каковы способности его господина, и тем не менее в очередной раз был потрясен до глубины души. За все три с лишним столетия он не встречал столь могущественного мага. Проникнуть в сознание одного человека требовало невероятной силы. Но проникнуть в сознание многих, контролировать их мысли, исказить воспоминания прошлого... Это нечто невообразимое! Рагнар замер, в благоговейном ужасе глядя на парящего перед ним молодого человека.

Был, однако, еще один вопрос, который долгое время не давал покоя охотнику за кровью, но только сейчас, с трудом разлепив ссохшиеся от волнения губы, он решился его задать.

— Прости, мой господин, но я ни у кого не видел такой силы, какой обладаешь ты. Откуда ты пришел в этот мир?

— Оттуда, где царят свет и тьма, сила и знание, — ответил Николас. — Твой жалкий разум бессилен даже представить себе, что это такое. Я пришел оттуда, где ныне обитает моя мать, вторая госпожа Шабаша. И туда же отправятся все те, кто не достоин чести жить при новом порядке. — Он протянул руку и коснулся лица красивого мальчика, не сводившего с него сияющего взгляда. — Я пришел оттуда, где властвует сама смерть.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Колени Малютки Шеннона тряслись; чувствовалось, что он вне себя от страха.

Тристан вскочил и встал рядом с Шайлихой и Селестой. Виг и Феган внешне сохраняли спокойствие.

— Что стряслось? — повторил Верховный маг. — Кто хочет меня видеть? Говори толком!

Из-за спины гнома выступила полная женщина средних лет и упала к ногам Вига. Обхватив их и уткнув голову ему в колени, она разразилась бурными рыданиями. Принц вопросительно взглянул на Фегана, но тот лишь недоуменно покачал головой.

— Кто ты? — властно спросил Верховный маг. Женщина подняла голову и резко отшатнулась, взглянув в затянутые белесой пленкой глаза мага.

— Это я, Марта, — пролепетала она. — Скажи, господин, что с тобой случилось?

— Марта, — прошептал слепой старик, — это и впрямь ты? — Лицо его омрачилось. — Как ты оказалась здесь? Ведь тебе известно, что это запрещено.

Она опустила голову и залилась слезами.

— Все девочек забрали, господин, всех до одной. Это сделал человек в одежде из коричневой кожи, который прилетел на ужасной, невиданной красноглазой твари. Их было множество, этих жутких Птиц, и мы не могли им помешать...

«Скрундж! — мысленно воскликнул Тристан. — Он, оказывается, летает на этих Птицах!»

Опасаясь худшего, он посмотрел на гнома и спросил:

— Кроме этой женщины, никто не проник в Редут?

— Нет, господин. Она пришла одна.

— Я знаю эту женщину, ее нам опасаться нечего. Шеннон, войди и закрой за собой дверь, — велел слепой маг.

Принц вернулся на свое место. Гном тоже уселся рядом с остальными за стол. Виг попросил сесть и Марту. Чувствовалось, что услышанное от нее ошеломило старика; в его незрячих глазах стояли слезы. Он представил Марте остальных собравшихся и сказал:

— Теперь поведай нам обо всем, ничего не упуская. Но сначала скажи — где Дункан?

Марта закрыла глаза, на ее лицо набежала скорбная тень.

— Дункан убит, — внезапно охрипшим голосом прошептала она. — Того, кто был моим мужем более пятидесяти лет, не стало в одно мгновение. Огромная Птица обезглавила его, когда он попытался оказать сопротивление этим тварям. Двор Замка залит его кровью...

При упоминании о Замке Тристан снова взглянул на Фегана. Не вызывало сомнений, что увечный маг понятия не имел, о чем идет речь.

Слова женщины заставили Вига содрогнуться.

— Мне очень жаль, Марта, — негромко произнес он. — Дункан был одним из моих близких друзей. — Верховный маг помолчал, обдумывая следующие слова. — Он был одареннейшим магом, поэтому я и поручил ему столь важное и деликатное дело. Вы вдвоем прекрасно справлялись с ним. Мне будет очень не доставать Дункана.

— А я просто не представляю, как буду жить без него, — прошептала Марта.

Принц не мог больше сдерживать свое любопытство.

— Прости, что вмешиваюсь, Виг, но о чем речь? Кто эта женщина? И что это за Замок, о котором вы упоминаете?

Не вызывало сомнений, что обсуждать этот вопрос Верховному магу было нелегко. Тем не менее он глубоко вздохнул и начал объяснения.

— Замок — одна из самых важных тайн Синклита и королевской четы.

— Отец и мать знали об этом Замке? — удивилась Шайлиха.

— Да, — ответил Виг. — Более того, это была идея королевы Морганы. Она считала, что нам необходимо вернуться к старым порядкам, сделать так, чтобы мужчины и женщины хотя бы отчасти были поставлены в равные условия. И в конце концов Синклит согласился с ней.

Тристан недоуменно прищурился.

— Что за «старые порядки»?

Слепой маг снова испустил долгий вздох.

— Речь идет о тех временах, когда женщинам было позволено обучаться магии.

Принц ошеломленно откинулся в кресле; бросив взгляд на Фегана и Шайлиху, он понял, что те удивлены не меньше него.

— Виг, — заговорил Феган, — ты хочешь сказать, что...

— Да, — прервал его Верховный маг. — Таково было желание короля, королевы и Синклита — позволить женщинам практиковать магию.

В комнате воцарилось молчание.

— Неужели вдохновительницей этой идеи была наша мать? — спросил Тристан.

— Да. Она прикладывала немалые усилия, снова и снова убеждая короля и Синклит в том, что женщины «одаренной» крови тоже имеют право обучаться магии. Она мечтала, что когда-нибудь они займут свое законное место рядом с магами и, может быть, даже станут членами Синклита. Моргана была удивительной женщиной и далеко опережала свое время. Однако окончательно склонить Синклит на свою сторону ей помог один совершенно неопровержимый довод, который было невозможно проигнорировать.

— Какой? — спросил Тристан.

— Ваше с Шайлихой появление на свет, а также лазурный свет, сопровождающий это событие и предсказанный Манускриптом. Событие, которого все мы давно ждали. Тристан, как мужчина с более сильной кровью, должен был править Евтракией, а после него, если бы возникла такая необходимость, королевский трон могла занять Шайлиха.

Принц с любопытством перегнулся через весь стол к Вигу.

— Именно поэтому и родились близнецы? Чтобы в случае моей гибели или же если мне не удастся объединить обе стороны магии, моя сестра прошла обучение и довела дело до конца?

— Именно так, — ответил Верховный маг. — Однако это далеко не исчерпывающее объяснение.

«Мой дорогой мальчик, ты о многом еще не догадываешься, — подумал он. — И возможно, никогда и не узнаешь, если мы не сможем найти средство, которое нейтрализует яд, циркулирующий в твоей крови».

— Однако сейчас не время углубляться в подробности. Марта, расскажи, как все произошло.

— Девочки играли во дворе, и тут внезапно налетели эти жуткие Птицы. Дункан попытался оказать им сопротивление, но они его убили. — Дрожащей рукой женщина вытащила доверенный ей свиток и положила его перед Вигом. — Тот, в коричневой коже, написал это кровью Дункана и велел мне передать принцу. Птицы похватали девочек и улетели куда-то на юг. Меня заставили сесть на одну из крылатых тварей, которая доставила меня сюда. И вот что важно, Верховный маг. Они, без сомнения, знают, где вы прячетесь и каким образом можно проникнуть в туннели, ведущие в катакомбы Редута. Человек в коричневой коже объяснил мне, что я должна в определенном месте прикоснуться к валуну, и он откатится, открывая вход. Я вошла и вскоре наткнулась вот на этого... — Марта указала рукой на гнома. — Когда рассказала ему обо всем, он привел меня к вам.

Тристан перевел взгляд на Шеннона.

— И что же тебя так сильно расстроило? — спросил принц. — Рассказ бедной женщины?

— Ну да, — отозвался гном. — За свои годы я повидал немало ужасов. Но похищение детей... — Голос Малютки, предательски задрожав, оборвался.

Принц сочувственно кивнул ему, развернул свиток и громко прочел написанное; с каждым словом его пальцы все сильнее сжимали пергамент.

«Сегодня мы захватили детей.

Это оказалось совсем нетрудно.

Ваш приспешник Дункан мертв, и я воспользовался его кровью, чтобы написать это послание.

Когда придет время, принц, и мы встретимся снова, ты будешь ползать в грязи у моих ног, словно покорный пес.

С.»

Чувствуя, как в его жилах забурлила кровь, Тристан с силой припечатал пергамент к столу и вскочил на ноги. Отшвырнув кресло, он принялся расхаживать по залу, громко стуча каблуками по мраморному полу.

Прижимая к себе Моргану, Шайлиха ошеломленно взирала на брата. Сейчас перед ней был не зрелый, владеющий собой мужчина, который в последнее время производил на нее такое сильное впечатление. Это был совсем другой Тристан. Этот человек был охвачен дикой яростью, направленной против всех, кто обрушил немыслимые беды на его любимую страну. В надежде на поддержку, принцесса посмотрела на Фегана. Тот движением головы дал понять, что сейчас не следует вмешиваться; сперва принц должен взять себя в руки.

Увечный маг понимал, что происходит с Тристаном — яд уже начал отравлять его кровь и, следовательно, воздействовать на разум. Первый приступ конвульсий был не за горами. Если они с Вигом не сумеют исцелить принца, он очень скоро может сделаться совершенно неуправляемым, и тогда даже их совместные усилия окажутся бесполезными.

Никто не двигался, не произносил ни слова; все ждали, пока Тристан придет в себя. Наконец ему удалось справиться с охватившим его гневом, с лица исчезло напряженное выражение; принц снова занял свое место за столом. Шайлиха накрыла его руку своей и улыбнулась.

Однако брат, что было на него совсем непохоже, не улыбнулся ей в ответ, устремив требовательный взгляд на Верховного мага.

— Хотелось бы, наконец, выслушать твои объяснения, — резко сказал он. — Что за Замок, о котором говорила эта женщина, и о каких детях шла речь?

— Меня это тоже крайне заинтересовало, — присоединился к нему Феган.

Виг глубоко вздохнул.

— Тристан, помнишь тот день, когда я привел тебя в Редут и показал помещения, где воспитывались сыновья «магов резерва»?

— Разумеется, — нетерпеливо бросил принц.

Тот день, среди многих других, ему никогда не забыть. Он прекрасно помнил этих мальчиков — совсем юных, но уже достигших поразительных успехов в искусстве магии.

— Так вот, они были, как принято говорить, лишь верхушкой айсберга.

— Что ты имеешь в виду? — спросил принц.

— Я имею в виду Замок, — ответил старик. — Когда твоей матери удалось убедить членов Синклита обучать магии девочек, мы решили, что это должно происходить отдельно от мальчиков — и в полной тайне. Даже среди «магов резерва» немногие знали о том, что происходит. Видишь ли, несмотря на то, что Война с волшебницами давно закончилась, многие по-прежнему были категорически против практикования магии женщинами. Мы хотели очень осторожно приучить народ к этой идее, чтобы избежать проявлений непонимания. Воспитанницы Замка не были волшебницами и уж конечно не практиковали Каприз. Это просто маленькие девочки, обучающиеся магии по тем же принципам, что и мы.

Разум Тристана окончательно прояснился от затуманивавшей его ярости, и он в который раз задался вопросом, сколько еще тайн скрывали от них с сестрой маги Синклита и родители.

— Для обучения магии отбирались девочки с «одаренной» кровью высокого качества, — продолжал Верховный маг. — Дункан был одним из наших лучших наставников. Я сам назначил его на этот пост. Его жена Марта помогала ему во всем. Среди «магов резерва» считалось весьма высокой честью, если его ребенка, сына или дочь, принимали на обучение. — На лицо Вига набежала скорбная тень. — А теперь наши наиболее одаренные дети в руках Рагнара и Скрунджа. И мы даже не знаем, для чего они им понадобились...

— А где он находится, этот Замок? — спросил увечный маг.

— На высокогорье между Лендиумом и Тенглвудом мы построили специально приспособленный для наших целей большой замок, — ответил Виг. — Он стоит на берегу Сип поры, у подножья гор Толенка.

— Похоже, вы тщательно выбирали место, отец, — вмешалась в разговор Селеста, впервые обратившись к Вигу подобным образом.

— Было важно, чтобы о нем никто не узнал, — ответил тот.

— И как давно Замок был создан? — продолжил свои расспросы Феган.

— Это произошло спустя пять лет после появления на свет Избранных. Нам понадобилось время, чтобы проникнуться этой идеей, выбрать подходящее для Замка место и отобрать первую группу девочек с наиболее «одаренной» кровью.

— Двадцать пять лет назад! — воскликнул Тристан, мельком отметив ошеломленное выражение на лице сестры. — Значит...

— Совершенно верно, — прервал его Верховный маг. — В Евтракии живет уже первое поколение взрослых, обученных магии женщин. При условии, конечно, что они остались в живых после вторжения Фаворитов и последовавших за ним бед.

— Полагаю, — произнес увечный маг, — что эти женщины каким-то образом связаны между собой? Уверен, королева Моргана обладала не только мудростью, но и определенным упрямством.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Шайлиха.

— Если я правильно понимаю, — улыбнулся Феган, — было создано что-то вроде приложения к Братству «магов резерва». Тайная община сестер, если угодно, состоящая из обученных магии женщин. Таким образом, можно было бы достигнуть две цели.

— Продолжай, продолжай, — с улыбкой произнес Виг.

— Ну, прежде всего, когда дело дошло бы до обучения Шайлихи, граждане Евтракии приняли бы эту идею с большей готовностью, если бы в королевстве уже знали о существовании других обученных магии женщин. Неплохо придумано, мой дорогой друг, весьма неплохо.

— Ты очень любезен, — пробурчал Верховный маг. — А что ты имел в виду, говоря о второй цели?

— Создание этой тайной общины позволило бы королеве осуществить свое заветное желание — равенство мужчин и женщин «одаренной» крови. — Феган посмотрел на Шайлиху, на Тристана, рассмеялся и хлопнул себя по колену. — Я не имел счастья знать ваших родителей, но все, что я о них слышал, позволяет сделать один вывод: это были замечательные люди. — Он задумчиво потер подбородок. — Так что же? Женщины действительно практиковали магию?

— Да, — ответил Виг. — Но только втайне. Как и «маги резерва», они помогали людям в разных уголках страны. И, как и на «магов резерва», на них было наложено «заклинание смерти» — на случай, если бы какой-то из них вздумалось практиковать Каприз.

— Как их называют? — спросила Шайлиха.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мужчин, обученных магии, называют «магами резерва». А женщин?

— Мы называем их «помощницами», — ответил слепой маг. — Как и «маги резерва», они носят одинаковую одежду — темно-красные плащи с капюшонами. И у них на плече так же вытатуирован Парагон.

— Понятно, — откликнулся Феган. — Однако вы очень рисковали. А вдруг все это выплыло бы наружу?

— Война была закончена более трехсот лет назад, — возразил Виг, — а королева умела добиваться своего. — Он с улыбкой обратил лицо в сторону Тристана и Шайлихи.

— Все меняется, не правда ли? — Лицо увечного мага приняло серьезное выражение. — И где теперь эти женщины?

Его собрат вздохнул; чувствовалось, что ему тяжело отвечать на этот вопрос.

— Не знаю.

— Не знаешь? — с явным неодобрением переспросил Феган.

— По выходе из Замка они, как и «маги резерва», были вольны селиться там, где им угодно, — ответил Виг. — Синклит собирался сделать официальное сообщение о существовании сестринской общины, но... не успел. Что же касается того, где жила каждая из них... Эти сведения были у Тритиаса. Увы, как вам известно, он погиб вместе с остальными членами Синклита.

— А Тритиас вел какие-нибудь записи? — продолжал допытываться увечный маг.

— Вел, разумеется, вот только я не знаю, где их искать.

— «Маги резерва» знали о «помощницах»? — осведомился Тристан.

— Только отцы этих женщин. И они, конечно же, дали обет молчания. Сразу после твоей коронации Синклит собирался представить «магов резерва» и «помощниц» друг другу. Это был бы замечательный день, в особенности для твоей матери. Но тут произошло вторжение армии Шабаша. Твоя мать так и не дожила до осуществления своей мечты...

— Ты не думаешь, что «помощниц» ждет та же судьба, что и «магов резерва»? — спросил Феган.

— Вполне возможно, хотя лично мне это представляется маловероятным. Обучение «магов резерва» длилось гораздо дольше, чем «помощниц», — объяснил свою точку зрения Виг. — Самым старшим чуть больше тридцати лет. Следовательно, они несравненно менее опытны и, соответственно, менее могущественны, чем «маги резерва». К тому же, их гораздо меньше. И все же нет никакой уверенности, что все «помощницы» в безопасности. Наш враг, возможно, разыскивает их... или собирается заняться этим позднее.

Увечный маг почувствовал, что его собрат довольно болезненно воспринимает эту тему, и заговорил о другом.

— Друг мой, у нас имеется целый ряд оставшихся без ответа вопросов, — мрачным тоном заявил он.

— Верно. К примеру, зачем Рагнар и Скрундж похитили девочек? — согласился Виг. — Или что это за странное лазурное свечение, которое мы с Тристаном наблюдали в Пещере? То, что произошло в Замке, разумеется, ужасно, но есть, как ты сказал, и другие, более насущные проблемы. Необходимо сосредоточить все усилия на исцелении принца и решении загадки угасания силы Парагона. — Старик ощупью нашел руки Марты и взял их в свои. — Мой дорогой друг, я от всей души сочувствую твоему горю, и все же ситуация не оставляет нам выбора. Я хочу попросить тебя кое о чем — как ради себя самого, так и в интересах всего королевства. В том случае, конечно, если ты согласишься и дальше служить нашему делу.

Пожилая женщина истово кивнула.

— Я сделаю все, что тебе будет угодно, Верховный маг, — прошептала она.

— Во-первых, я хотел бы, чтобы ты помогла моей дочери, — сказал Виг. — Прожив свою жизнь фактически взаперти, она незнакома с реальностью, не знает ни истории, ни обычаев Евтракии. Будь любезна, расскажи ей все, что сможешь. Селеста может оказать нам весьма существенную помощь, ведь по «одаренности» ее кровь уступает качеством лишь крови Избранных. Думаю, в сложившейся ситуации лучше тебя ей не поможет никто.

Марта перевела взгляд на рыжеволосую красавицу.

— Сочту за честь, — ответила она. — А что во-вторых?

— Есть еще одно юное создание, которому может понадобиться твоя забота, — с улыбкой продолжал слепой маг. — Это дочь Шайлихи, нареченная в честь покойной королевы. Пожалуйста, прими малышку на свое попечение в случае, если принцессе придется покинуть Редут.

— Конечно, — ответила женщина.

Тристан одобрительно слушал Вига, но мысли его уже приняли другое направление. Пазалон. «На равнине Фарплейн стоят лагерем Птицы Рагнара. Чтобы одолеть их, я должен иметь в своем распоряжении Фаворитов».

Тягостные воспоминания нахлынули на принца. Призвать на помощь крылатых воинов — тогда он называл их не иначе как «убийцы»! — которые жестоко расправились с его родными! Хватит ли у него мужества на это?

— Друг мой, пора заканчивать разговоры, — заметил Феган, — и переходить к действиям. Нужно немедленно наложить перекрывающие «чары времени» на Селесту, а то Рагнар может опередить нас, — улыбнулся он. — Учитывая обстоятельства, честь эту, вероятно, следует предоставить тебе.

— Ты очень любезен, — откликнулся его собрат. Увечный маг посмотрел на гнома.

— Шеннон, дружище, покажи Марте помещения Редута, которые мы занимаем.

— Конечно, господин.

Гном открыл дверь и со всей галантностью, на какую был способен, предложил наставнице следовать за ним.

— Ну, приступай, Виг, — воскликнул Феган.

— Селеста, встань на колени передо мной, положи свои руки на мои, закрой глаза и склони голову, — велел Верховный маг.

Когда женщина выполнила его просьбу, он начал произносить заклинание:

Отныне тебя время будет обтекать, И действию его ты больше неподвластна. Недуг тебе не сможет угрожать. Всегда юна ты будешь и прекрасна.

Вокруг Селесты возникло лазурное мерцание. Оно постепенно разгоралось все ярче и ярче, а затем резко погасло.

— Поднимись, дочь моя, — произнес Виг. — Теперь тебя защищают наложенные мной «чары времени». Только не забывай, если почувствуешь что-то необычное — трепет, жар, — без промедления сообщи об этом. Подобное будет означать, что Рагнар отменил свое заклинание, и нам очень важно знать об этом.

— Хорошо, отец, — чуть охрипшим от волнения голосом отозвалась Селеста.

— Шайлиха, положи, будь любезна, малышку на стол, — сказал Феган.

Принцесса выполнила его просьбу; Моргану, казалось, ее действия ничуть не огорчили.

Увечный маг безмолвно велел открыться одному из ящичков, оттуда выпорхнул еще один чистый лист пергамента и опустился рядом с рукой девочки. На крошечном пальчике появился маленький надрез, из него вытекла капля крови. Моргана тут же залилась плачем, мать подхватила ее на руки и принялась покачивать. Постепенно малышка успокоилась.

Феган окропил кровь Морганы водой из Пещеры. На пергаменте начало возникать кровное имя девочки.

Всматриваясь в возникающий узор, Шайлиха испуганно прикрыла рукой рот. В кровном имени Морганы отсутствовала отцовская часть.

— С малышкой что-то происходит? — прижимая дочку к груди, испуганно спросила она. — Почему ее узор так отличается от других?

— Ничего страшного, принцесса, — успокаивающим тоном ответил Феган. — Твой муж, Фредерик, был человеком обычной крови, не так ли? Ну, так откуда же здесь взяться отцовской части? Так выглядят кровные имена всех, у кого один из родителей имеет обычную кровь.

— Ах, вот в чем дело, — с облегчением вздохнула Шайлиха.

— Однако приглядись к изображению, — продолжал увечный маг. — Что еще ты видишь?

Принцесса всмотрелась более внимательно и заметила в узоре такие же ответвления, как и на своем кровном имени.

— Нет! — воскликнула она. — Неужели наложенные на меня «отсроченные заклинания» передались и Моргане?

— Признаться, я ожидал этого, просто хотел убедиться собственными глазами, — улыбнулся Феган. — Теперь возникает вопрос: какой дар проявится у Морганы? Тот же, что и у тебя, или иной?

— В таком случае, — заметил Виг, — имеет смысл проверить кровь Избранного.

Увечный маг кивнул.

— Тристан, будь любезен... Принц послушно протянул руку.

По общему очертанию, как и ожидалось, узор кровного имени принца совпадал с именем Шайлихи, однако ответвлений в нем было гораздо больше.

Феган первым нарушил затянувшееся молчание.

— Как думаешь, Тристан, почему у тебя такой узор? — спросил он. — Есть у тебя на этот счет какие-нибудь идеи?

— Нет. Разве что сказывается воздействие яда в моей крови, — ответил принц.

— Это не причина, — возразил увечный маг. — Мы с Вигом видели имена тех, кто был отравлен мозговой жидкостью охотников за кровью, но ничего подобного в них не наблюдалось. Судя по виду, здесь целый набор «отсроченных заклинаний». Давайте отталкиваться от того, что нам известно. Что касается Шайлихи, мы пришли к выводу, что «отсроченные заклинания» в ее крови — результат действий Фейли. И, как мне кажется, такое предположение можно принять за основу. Принцесса провела с волшебницами достаточно времени, чтобы первая госпожа Шабаша успела выполнить задуманное. Другое дело — вы с Вигом. Ваше общение с волшебницами было непродолжительным. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Тристан, я полагаю, кто-то из волшебниц прикасался к тебе?

— Прикасался, конечно... Сакку во время нашего соития, — медленно заговорил, с трудом сглотнув, принц. — Она уверяла меня, что я получу величайшее удовольствие, на деле же все обернулось чудовищной болью. Эта боль пронзила тело от головы до пяток, и я едва не потерял сознание. Затем вокруг Сакку возникло мерцание. Тут же она заявила, что понесла от меня, и роды будут через три дня, однако на деле все произошло даже быстрее.

— Насколько мне помнится, Фейли собиралась использовать твое семя для создания сверхсуществ, которые должны были практиковать Каприз и стать правительницами мира?

— Да, это так.

Феган откинулся в кресле, задумчиво поглаживая кота.

— Скорее всего, тогда-то в твою кровь и были внедрены все эти «отсроченные заклинания», — словно размышляя вслух, задумчиво заговорил он. — Пока я знакомился с трактатом Эглофа, мне не давала покоя одна мысль. Неужели, думал я, можно внедрить «отсроченные заклинания» в кровь человека так, чтобы он сам не знал об этом? Такое мощное заклинание непременно должно вызвать немедленную, причем весьма бурную реакцию. В твоем случае, Тристан, это была испытанная тобой боль, хотя у различных людей реакции, скорее всего, проявляются по-разному. — Увечный маг помолчал, обводя взглядом собравшихся. — За время вашего пребывания в Цитадели произошло гораздо больше, чем вам это казалось.

Принц ошеломленно посмотрел на сестру, та сделала попытку храбро улыбнуться ему в ответ. «Шайлиха была там, когда Сакку насиловала меня, — в ужасе подумал он, и его щеки залила краска стыда. — Слава Вечности, она ничего не помнит... »

Тристан понурил голову, припомнив слова, произнесенные Сакку перед тем, как она бросилась с крыши Цитадели. «И ты, и маги еще очень многого не знаете».

— Но зачем? — спросил он. — Они добились от меня всего, чего хотели. Зачем еще и это?

— На вас на всех — на тебя, на Селесту и на Шайлиху — «отсроченные заклинания» наложили, в общем-то, по одной причине, — отозвался Феган. — И все же твой случай особый. Чем больше «отсроченных заклинаний» было внедрено в твою кровь, тем легче Фейли было бы впоследствии обучать свои сверхсущества, поскольку все твои «отсроченные заклинания» передались бы им по наследству. Однако не исключено, что «подарок» волшебниц может обернуться для тебя благословением.

Ярость снова вскипела в жилах принца. Он поднял голову и посмотрел на увечного мага с таким выражением, словно тот внезапно сошел с ума.

— Как может гнусность стать благословением? — прохрипел он.

— А вот как. Ты приобрел дар или, точнее говоря, несколько даров. Сейчас они дремлют в твоей крови, и требуется обучение, чтобы они ожили, — ответил Феган. — Как это произошло со способностью Шайлихи мысленно общаться с бабочками. И если, как и у нее, твои дары способно пробудить к жизни какое-то определенное событие, они могут проявиться в любой момент. Уверяю тебя, это наверняка совершенно удивительные дары.

— Или, напротив, невероятно мерзкие, — пробормотал Тристан сквозь стиснутые губы.

Внезапно принц почувствовал дурноту. Стены и потолок архива, казалось, стремительно надвигаются на него. Тристан задрожал — поначалу еле заметно, потом все сильнее. Через несколько мгновений все его тело уже было охвачено конвульсиями, глаза закатились, на губах появилась пена.

Крик Шайлихи донесся до принца откуда-то издалека.

Ужасные, мучительные конвульсии сбросили Тристана из кресла на холодный мраморный пол, и это было последнее, что он запомнил, прежде чем его сознание накрыла тьма.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Ветер яростно трепал волосы Скрунджа, мчащегося верхом на Птице сквозь золотистое сияние предзакатного неба. С того самого момента, как Рагнар поведал ему о плане Николаса, наемный убийца страстно желал наступления этого момента. «Нападение следует произвести поздним вечером, — напутствовал его охотник за кровью. — Это увеличит смятение и ужас в Лендиуме».

Глядя на землю с головокружительной высоты, Скрундж все еще поражался тому, как быстро и без устали могут летать Птицы второго поколения. Он бросил взгляд назад, и его губы растянулись в довольной улыбке: его Птица возглавляла огромный клин себе подобных.

Цели нападения все еще не было видно, и Скрундж позволил себе предаться воспоминаниям о том, как провел последние часы перед вылетом в лагере, который Птицы разбили на равнине Фарплейн, а точнее, на Треугольном поле.

Рагнар занимал самый большой, богато украшенный шатер, установленный на возвышении, откуда открывался вид на весь лагерь. Убранство шатра доставили сюда из подземных апартаментов Рагнара. Опираясь на локоть, на резной, обитой красным бархатом софе возлежала томная синеокая брюнетка. Ее одежда состояла из небольшой полоски тончайшего евтракийского шелка, оставлявшего малый простор воображению. При виде вошедшего Скрунджа она изобразила на лице подобие приветливой улыбки. Сам охотник за кровью восседал на кресле с высокой спинкой, держа в руке бокал, наполненный столь желанной ему желтой жидкостью. Кивком он пригласил Скрунджа подойти поближе.

— Удачно ли прошла операция с девочками? — спросил Рагнар, несмотря на то, что заранее знал ответ.

— Вполне, мой господин.

— Ты готов выполнить следующее задание?

— Готов, мой господин. — Глаза Скрунджа вспыхнули зловещим огнем.

— Прекрасно. Ты, надеюсь, достаточно хорошо понял желание господина Николаса: город должен быть разрушен до основания, большая часть его жителей уничтожена. Как ты это сделаешь, решай сам. Вполне рассчитываю на твою фантазию. Помни одно: Николаса эта операция, прежде всего, интересует в качестве акта устрашения. После того как Лендиум будет подготовлен к приходу других слуг нашего господина, ты его покинешь.

Охотник за кровью взял со стола гроздь винограда и подошел к лежащей на софе брюнетке. Она тут же с готовностью прирученного животного принялась губами обрывать виноград. Рагнар улыбнулся.

— Ей далеко до Селесты, но и в этой распутнице есть своя прелесть, — заметил он. — Не хочешь ли поразвлечься перед делом?

Скрундж посмотрел на пышнотелую красавицу и отрицательно покачал головой.

— Не сейчас, мой господин. По правде говоря, мысль о предстоящей операции действует на меня гораздо более возбуждающе. Однако, может быть, после того, как вернусь...

— Конечно, конечно, — откликнулся охотник за кровью. — Иди и выполняй, что тебе приказано. Да смотри не разочаруй нас...

Щуря глаза от ветра, Скрундж уже мог различить впереди огни обреченного города. «Лендиум, — подумал он. — Один из самых древних и красивейших городов Евтракии. Прекрасное начало для нашего господина!»

Оглянувшись, он крикнул, обращаясь к Птицам:

— Вы знаете, что делать! После того как закончите, несколько сотен уцелевших сгоните на центральную площадь.

Птицы перестроились для атаки, разделившись на группы, каждой из которых была отведена определенная роль. Первыми на Лендиум понеслись те, которые должны были поджечь дома на окраинах и тем самым образовать огненное кольцо, которое не позволит жителем покинуть город. Как только по всему периметру заполыхали пожары и горожане в панике стали покидать свои дома, вторая волна атакующих устремилась вдоль улиц, не щадя ни малых ни старых. В свете пожарищ, используя свои ужасные клювы, когти, а также мечи, сотни Птиц уничтожали обезумевших от страха горожан, которые метались по улицам, пытаясь спастись от неминуемой смерти. Скрундж кружил над городом, наблюдая за тем, как Птицы делают свое дело. Он злобно улыбался, от души наслаждаясь моментом. Потом, не выдержав, сам опустился на одну из улиц и, двигаясь в сторону центра, принялся выискивать прятавшихся среди развалин домов и с наслаждением рубить их на куски, делая это медленно и в такой последовательности, чтобы жертва до последнего взмаха меча продолжала испытывать боль и ужас. Находя очередного беглеца или беглянку, Скрундж пытался следить за количеством отрубленных им частей человеческого тела, пока в несчастных еще теплилась искра жизни.

Добравшись до центральной площади, залитый по самые глаза кровью, донельзя довольный убийца обтер свой меч о подвернувшийся на его пути кусок бывшего занавеса и, чувствуя приятную усталость, окинул взглядом ласкающую его взор картину.

На вымощенной булыжником площади толпились несколько сотен донельзя перепуганных, полураздетых жителей Лендиума. Их окружали Птицы; острыми клювами и уколами мечей они заставляли пленников как можно плотнее прижиматься друг к другу.

— Найдите тех, кому удалось спрятаться! — велел Скрундж.

Исполняя приказ, Птицы, не занятые охраной пленников, взлетели и отправились на поиски уцелевших горожан. Среди крови и трупов стенания собранных на площади жителей Лендиума звучали для Скрунджа лучше всякой музыки.

Возвращавшиеся с трепыхающейся в когтистых лапах добычей Птицы бросали ее в толпу пленников, безнадежно встречающих последний в своей жизни рассвет. Чем светлее становилось небо, тем все более явственным становился отдаленный шум, в котором преобладали скрежещущие звуки. Не только пленники, но и Птицы пытались определить его источник. Однако, казалось, он шел отовсюду, медленно нарастая. Вслушиваясь в него, Скрундж осклабился и, взобравшись на свою Птицу, скомандовал остальным:

— Все в воздух! Посмотрим, что еще способен создать наш господин.

Птицы, послушно захлопав огромными крыльями, выполнили приказ. Сверху было хорошо видно, как новые создания Николаса, более всего походившие на жуков, величиной с человеческую ладонь, черной лавой накрыли то, что еще несколько часов назад было Лендиумом, и подступали к центральной площади.

Наемный убийца, завороженно глядя вниз, приказал своей Птице облететь площадь как можно ниже, дабы насладиться открывшимся ему невероятным зрелищем. Жуки карабкались по ногам пленников, покрывая их тела шевелящимся черным панцирем и вгрызаясь в человеческую плоть.

В еще теплые изъеденные полости умирающих пленников самки жуков откладывали тысячи покрытых осклизлой массой яиц. После того как их жуткая работа была завершена, часть жуков замкнула площадь в кольцо, охраняя яйца и дожидаясь, пока из них вылупятся новые твари.

Скрундж бросил на разрушенный город последний, полный удовлетворения взгляд и, развернувшись спиной к восходящему солнцу, направил стаю крылатых монстров в сторону равнины Фарплейн.

Колокольня оказалась одним из немногих не до конца уничтоженных огнем зданий Лендиума. После того как Птицы выстроились клином и начали набирать высоту, из-под закопченного дымом пожарища колокола выбралась Причуда. На мгновение бабочка наклонила голову, подавленная невыносимой тяжестью увиденного, а затем взмахнула полупрозрачными крыльями и устремилась на запад вслед за Птицами.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Закрыв глаза и раскинув руки, обнаженный Николас парил под сводом огромного зала, со всех сторон окруженного мерцанием ослепительной лазурной жилы, змеящейся вдоль каменных стен. Совершенное по форме, мускулистое тело блестело в свете плещущейся вокруг него энергии. Юношу переполняла гордость от сознания того, какими невероятными знаниями и могуществом он располагает.

Сегодня небесные родители вновь явились ему, и их голоса звучали явственнее, чем когда-либо. «Николас, это мы, — услышал он. — Те, кто продолжает вести свою бесконечную борьбу с Древними Провидцами, твои небесные родители, истинные адепты Каприза. Знай — тебе предстоит совершить еще очень многое, прежде чем мы вернемся в мир, где обитают живые. И только ты, наш посланник на земле, способен сделать это возможным».

Продолжая медленно поворачиваться в лазурном свете, Николас припомнил те мгновения, когда его сознание только-только пробудилось. Мгновения, когда таинственным образом опустившиеся сверху лазурные руки извлекли его из убогой могилы, и он возродился к новой жизни. Эти руки нежно баюкали его, поднимая все выше и выше, и наконец он предстал перед теми, кто владел подлинным знанием. Загнанные в ловушку небес, вынужденные вести борьбу с приверженцами Закона, его истинные родители не могли самостоятельно опуститься на землю и свершить то, что теперь было поручено сделать ему.

Перед тем как расстаться с ним, они внедрили в его великолепную «одаренную» кровь необходимые «отсроченные заклинания». Однако чтобы пробудить к жизни чудесные дары, требовалось неслыханное могущество, и потому сначала следовало впитать в себя силу Камня.

Лазурная жила на стенах пульсировала все сильнее, разгоралась все ярче, вращение Николаса становилось еще более стремительным. По-прежнему не открывая глаз, юноша отдал мысленный приказ, и тут же на внутренних сторонах его запястий возникли глубокие надрезы. Из них, создавая на стенах и полу странный концентрический узор, брызнула унаследованная от Избранного, непревзойденная лазурная кровь.

«Теперь ты будешь накапливать силу, впитывая ее непосредственно в кровь, — поведали ему голоса с небес. — Но не торопись, забирай понемногу, чтобы твоя кровь успела приспособиться к ней. Если вытянуть силу из Камня слишком быстро, это может привести к смерти. И помни — становясь адептом обеих сторон магии, ты не имеешь права использовать их во взаимодействии. Подобное дозволено лишь нам».

Николас продолжал высасывать энергию из Парагона. Она принимала форму жидкости, образуя на полу маленькие ручейки. Извиваясь, точно живые, они, казалось, страстно желали воссоединиться с разбрызганной вокруг кровью. Когда это случилось, образовавшийся поток воспарил в воздух, и из лазурной жилы ударили молнии, нацеленные на запястья Николаса. Он закричал от нестерпимой боли и, потеряв сознание, рухнул на пол.

Медленно приходя в себя, юноша встал. Его грудь тяжело вздымалась, все тело налилось невероятной магической силой. Воздев руки, он увидел, что надрезы исчезли, а между ладонями плещутся волны вновь обретенной энергии.

«Ты должен стать сосудом, в который хлынут обе стороны магии, — говорили Николасу его небесные родители. — Сбереги их до нашего возвращения. Помни, Избранный — посланник Древних Провидцев, а ты — наш. И сам Избранный сохранил тебя для нас, когда извлек из утробы твоей матери. Близится время, когда он поймет, какую совершил ошибку. Однако следует подождать, прежде чем объявить о себе. Мы понимаем, стремление открыться врагам — немалое искушение для тебя, так же как и желание воссоединить обе стороны магии. Ты можешь не устоять перед этим призывом, как не устояла, несмотря на весь свой опыт, первая госпожа Шабаша. Но помни — это уничтожит все, чего мы с таким трудом добились. Совсем скоро ты займешь свое истинное место и станешь властелином мира».

Николас улыбнулся. Как верно все, что они ему говорят!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Прижимая к себе малышку, Шайлиха вместе с Вигом и Феганом ожидала рассвета на балконе некогда роскошной спальни королевы Морганы в королевском дворце. Когда принцесса оказалась в таких знакомых, но сейчас безжалостно разграбленных покоях матери, на нее нахлынули воспоминания. Казалось, совсем недавно она, Тристан и королева сидели здесь за чаепитием — в тот день, когда мать подарила принцу золотой медальон. У стены стоял разломанный ткацкий станок королевы, за которым ей так нравилось работать, но незаконченный гобелен, который королева Моргана хотела подарить мужу, был украден, как и все предметы обстановки. Пол разоренной комнаты был усеян мусором, осколками стекол и посуды.

В первые мгновения, оказавшись здесь, Шайлиха едва не разрыдалась, но потом взяла себя в руки, полная решимости сделать все необходимое, чтобы помочь брату.

Состояние Тристана ужасно беспокоило ее. Только когда с ним случился припадок, принцесса поняла всю тяжесть его состояния. Шайлиха провела у постели так и не пришедшего в сознание брата всю ночь, однако с приближением рассвета все же решила, что должна быть вместе с магами, и оставила его на попечение Марты и Селесты.

Солнце только-только взошло над горизонтом, обещая прохладный, но ясный день. Открывающаяся с балкона картина, по контрасту с разоренными покоями королевы, выглядела почти идиллически.

Едва солнечные лучи осветили балкон, Феган сказал:

— Сейчас в Пазалоне полдень. Пора.

Затем он закрыл глаза и произнес заклинание, открывающее портал. Появился сверкающий водоворот, удерживать который, судя по выражению лица увечного мага, было весьма непросто.

— Он выдержит? — прошептала принцесса, обращаясь к Вигу.

— Выдержит, надеюсь... Только ни в коем случае не заговаривай с ним, — ответил слепой маг.

Медленно ползли минуты.

Потом в самом центре вихря что-то промелькнуло. Из сверкающей дымки появился Гелдон. Следом за ним показался Джошуа. В руке он держал окруженную лазурным мерцанием человеческую ступню. Увидев ее, Шайлиха испуганно прикрыла рукой рот.

Последним на балконе появился человек гигантского роста, опирающийся на костыль. Принцесса оцепенела, изумленно глядя на него: за спиной этого человека были крылья!

Едва открыв глаза, Феган мгновенно воздвиг вокруг крылатого воина лазурную магическую клетку.

— Это ни к чему, — заявил Джошуа. — Он наш союзник.

— Что происходит? — раздражаясь из-за невозможности видеть то, что происходит вокруг, закричал Виг. — Кто здесь?

— Гелдон, Джошуа и, судя по тому, что я слышал, один из тех, кого Тристан называл Фаворитами, — отозвался увечный маг. Он явно не торопился убирать клетку.

Шайлиха внимательно оглядела воина, правая нога которого была отсечена на уровне щиколотки. Несмотря на грозный вид, он вызвал у принцессы сочувствие. Смирившись, видимо, со своей судьбой, какова бы она ни была, крылатый воин молча стоял внутри сверкающей клетки.

— Ты уверен? — спросил Феган Джошуа. В общем-то, одного-единственного, к тому же покалеченного воина вряд ли стоило опасаться, но он хотел услышать подтверждение из уст «мага резерва». — Вот уж кого мы никак не ожидали увидеть, так это одноногого Фаворита. Надо думать, вы с Гелдоном разъясните нам, что к чему.

Джошуа открыл было рот, но тут взгляд его упал на лицо Вига.

— Что случилось? — взволнованно спросил он. — Верховный маг...

— Да, — резко прервал его Феган, сердито сверкая глазами. — Верховный маг ослеп. Это долгая история. Объясни сначала, зачем вы взяли с собой этого воина?

— Он был ранен, — извиняющимся тоном начал Джошуа. — Его мужественное поведение во время охоты на водяную крысу достойно всяческих похвал. Приживить ему ступню — не в моих силах, но я подумал, что более опытный маг...

— Водяную крысу? — Феган широко распахнул глаза. — Ты хочешь сказать, что в Пазалоне обитают водяные крысы?

— Да, — ответил Гелдон, удивляясь такой реакции и одновременно стремясь успокоить увечного мага, обрушившего недовольство на своего собрата. — В стране появилось множество водоемов, которых не было раньше, и в них водятся такие вот твари, охотящиеся на людей. Фавориты прикладывают все силы, уничтожая их, хотя это очень нелегко.

Шайлиха бросила удивленный взгляд на Фегана.

— Никогда не слышала о водяных крысах, — заметила она. — А откуда тебе, собственно, известно о них? Ты ведь никогда не бывал в Пазалоне.

— Когда-то они водились и здесь, — отозвался маг. — Еще одно орудие Шабаша. Может быть, волшебницы задействовали заклинание, чтобы крысы появились, когда их самих не станет.

Принцесса посмотрела на Фаворита и вдруг увидела, что, глядя куда-то за ее плечо, он с трудом опустился на одно колено и склонил голову.

— Я живу, чтобы служить, — почтительно произнес крылатый воин.

Обернувшись, она увидела Тристана.

Принц стоял в дверном проеме с обнаженным дрегганом в руке, устремив свирепый взгляд на воина в клетке. Грудь Тристана под потертым кожаным жилетом часто вздымалась и опускалась. Он был бледен как мел, в темно-синих глазах полыхала ярость, а обнаженное правое плечо принца покрывал похожий на паутину узор из набухших темных вен.

Сделав несколько шагов к магической клетке, Тристан спросил, указывая концом дреггана на крылатого воина:

— Что он здесь делает?

— Этот воин лишился ступни, — осторожно подбирая слова, ответил Джошуа. — Все, что я смог сделать, — это сохранить обрубок в том состоянии, в каком он был на момент ранения. Мы взяли его с собой, чтобы исцелить. Нам казалось правильным...

Принц, казалось, его не слушал; он продолжал разглядывать крылатого воина. В его воспаленном мозгу проносились страшные картины злодеяний, учиненных Фаворитами.

Сделав еще шаг вперед, он бросил Фегану:

— Убери клетку!

И застыл с вызывающим видом, ожидая, пока будет выполнен его приказ.

Увечный маг внимательно посмотрел в глаза Избранному. Он тоже заметил узор на его плече, но, в отличие от Шайлихи, знал, что это означает. И едва ли не впервые в своей жизни, Феган заколебался.

— Что ты собираешься делать? — спросил он, стараясь не показать своего смятения.

Конечно, увечный маг не питал никакой симпатии к Фаворитам, однако надеялся, что этот воин сможет сообщить им бесценные сведения, ускользнувшие от внимания Джошуа и Гелдона. Учитывая, как велики ставки, нельзя было позволять принцу убить Фаворита — а в том, что Тристан намеревался совершить именно это, сомнений не было.

«Однако даже я не в силах остановить его, — подумал Феган. — Что ж, придется позволить ему действовать по своему усмотрению. Хотя бы ради того, чтобы определить, в каком состоянии его разум».

— Убери клетку! — повторил принц, сверля его яростным взглядом. — Может, мою коронацию и нельзя считать свершившейся, но на данный момент я единственный полновластный правитель Евтракии. И как маг ты обязан повиноваться мне.

Клетка начала таять. Тристан медленно приблизился к преклонившему колени Фавориту и приставил дрегган к его опущенной голове.

— Посмотри на меня, — приказал он.

Воин покорно поднял взгляд. Теперь лезвие дреггана было нацелено ему точно между глаз.

— Кому ты приносил клятву верности?

— Избранному, господину всех Фаворитов, — ответил крылатый воин.

— И кому еще?

— Трааксу, первому помощнику нашего господина.

— Ты клянешься своей честью, что не причинишь вреда жителям Евтракии и Пазалона без моего приказа?

— Клянусь, мой господин.

Принц придвинул дрегган к голове воина, коснувшись его лба, и слегка надавил на рукоять; из образовавшейся на коже ранки потекла кровь.

— И последнее, — рявкнул Тристан. — Был ли ты в Тронном зале дворца среди тех, кто убивал магов Синклита, мужа принцессы и мою мать?

Все с трепетом ждали ответа на этот вопрос — и того, что последует за ним, окажись он положительным.

— Нет, мой господин, — ответил крылатый воин. — Наше подразделение действовало вне пределов королевского дворца.

Дыхание принца начало успокаиваться; по-видимому, ему удалось справиться с собой. Он медленно убрал дрегган в ножны и проронил:

— Можешь встать.

Фаворит поднялся. Несмотря на костыль, крылатый воин почти на голову возвышался над Тристаном.

— Как твое имя? — спросил принц.

— Окс, мой господин.

Тристан перевел взгляд на Фегана; чувствовалось, что возбуждение, охватившее принца, улеглось.

— Ты должен понять мои чувства. Меньше всего я ожидал увидеть здесь Фаворита, и в первый момент инстинкты взяли надо мной верх.

Принцесса заглянула в глаза Тристану.

— Тебе уже лучше? — взволнованно спросила она, прикоснувшись к обнаженному плечу брата.

— Все в порядке, Шай. — Принц улыбнулся сестре. — Но я не могу разобраться, что со мной творится. Может быть, объяснят маги?

— Ты прав, Тристан, это следует обсудить, однако не здесь, — ответил Феган. — Давайте вернемся в Редут.

Джошуа взял Вига под руку, и собравшиеся в покоях королевы последовали за увечным магом.

Одна Шайлиха, словно оцепенев, не сдвинулась с места, устремив отрешенный взгляд куда-то в пространство. По ее щекам струились слезы. Тристан мгновенно оказался рядом.

— Что с тобой? — с тревогой спросил он.

— Причуда, — растерянно ответила принцесса. — Моя бабочка только что сообщила мне... Лендиум... Там произошло нечто ужасное!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Рагнар наблюдал за тем, как «маги резерва» трудятся во благо его господина. Чтобы устроиться со всеми удобствами, он приказал принести из шатра кресло, которое прихватил из Пещеры вместе с большими запасами съестного и вина.

Охотник за кровью сидел здесь с восхода солнца. Работая ночью и днем, «магам резерва» предстояло заготовить огромное количество строительного материала. Прошли всего сутки со времени уничтожения Лендиума, и по всем признакам утро обещало необычно теплый для этого времени года день. И все же сезон Кристаллов не за горами; особенно скоро он воцарится здесь, на севере Евтракии.

Рагнар стряхнул с рукава черную, похожую на сажу пыль. Растирая между пальцами ее оставшиеся на ладони частицы, он ощутил исходящую от них мощь.

«Таинственный материал древних, — думал он, — столетиями находился под запретом, дожидаясь возможности обрести свободу. Кроме Николаса, такой подвиг под силу только двоим Избранным. Но куда им! Они не прошли обучения, а потому не способны на такое».

Охотник за кровью в очередной раз поднес к губам сосуд с заветной желтой жидкостью и сразу же почувствовал знакомый жар, растекшийся по телу. Он бросил взгляд на огромные мраморные карьеры.

В них за последние три столетия добывался самый великолепный в Евтракии мрамор. Благодаря ему Эфира, сравнительно небольшая провинция, стала богатейшей в стране. Однако с момента вторжения крылатой армии волшебниц работы в карьерах прекратились... До нынешнего дня.

«Теперь я окончательно постиг план Николаса. Ничего подобного в нашем мире никогда не происходило», — подумал Рагнар. Он встал и подошел к краю карьера, где кипела бурная деятельность.

Внизу, добывая мрамор, без устали трудилось огромное количество «магов резерва». Оборванные, грязные, с лицами, похожими на застывшие маски, новые рабы Николаса двигались словно сомнамбулы.

В этот момент послышались взрывы, и охотник за кровью навострил уши. «Маги резерва» использовали магию для разработки карьера таким способом, какой не применялся сотни, а может, и тысячи лет. Одна группа обрушивала мощные энергетические заряды на известняковый монолит, выламывая из него мрамор, а все остальные, не обращая внимания на пыль и летящие обломки, оттаскивали огромные глыбы превосходного материала.

«Маги резерва» упорно трудились, не произнося ни слова и не проявляя никаких эмоций. Рагнар улыбнулся. Мрамор, который они добывали, был особый — густо-черного цвета, с яркими прожилками лазури; такого в Евтракии не добывали на протяжении столетий. И именно этот запретный, таинственный материал был необходим Николасу для достижения его целей.

Над карьером кружили Птицы, следя за тем, чтобы работы не прекращались ни на мгновение. Сам Николас стоял на дне карьера и наблюдал за происходящим. Внезапно он поднялся в воздух и опустился рядом с охотником за кровью.

— Что-нибудь не так, господин? — встревоженно спросил тот.

— Нет, тюка я всем доволен, — ответил Николас. — Операция в Лендиуме также прошла успешно. Вы со Скрунджем потрудились на славу.

Он замолчал, глядя вниз.

— Жители Лендиума больше нам не помеха, — продолжал юноша таким небрежным тоном, словно имел в виду не уничтожение прекрасного города, а прихлопнутую надоедливую муху. Взгляд его темных миндалевидных глаз не отрывался от снующих в карьере людей. — А сейчас позови Скрунджа.

Заметив сигнал Рагнара, Птица, несущая на себе седока, тут же начала снижаться, мягко приземлившись рядом с ними.

Скрундж соскользнул на землю.

— Ты звал меня, мой господин?

— Принеси сюда любого из «магов резерва», — велел Николас.

— Да, мой господин.

Наемный убийца отдал приказание Птице, и через несколько мгновений она принесла в когтях и бросила у ног юноши человека, лицо, руки и одежда которого были покрыты черной пылью. «Маг резерва» медленно поднялся на ноги, без всякого выражения вперив взор в пространство.

— Убей его, — приказал Николас Скрунджу.

— Повинуюсь, мой господин. Улыбнувшись, убийца подошел к «магу резерва» и вскинул руку с арбалетом. Миниатюрная стрела с желтым наконечником с чмокающим звуком впилась в его лоб. Несчастный замертво упал на спину, широко раскинув руки. Скрундж подошел к убитому, чтобы вырвать стрелу.

— Нет, — остановил его юноша. — Пусть останется так.

— Как прикажешь, господин, — покорно ответил Скрундж.

Николас повернул руки ладонями вверх, и перед ним возник длинный, узкий кусок пергамента.

— Обезглавь его, — приказал юноша.

Убийца вытащил меч и одним взмахом отсек голову «мага резерва», а затем поднял ее за волосы на вытянутую руку. Несчастный умер так быстро, что его глаза не успели закрыться. Ветерок покачивал голову, и возникало впечатление, будто она живет независимо от тела.

Николас прищурился, кровь из головы убитого потекла на пергамент, складываясь в буквы.

Затем пергамент как бы по собственной воле скатался вокруг торчащей из головы убитого стрелы. Неизвестно откуда взявшаяся ленточка обвила этот свиток.

— Доставь голову к одному из тайных входов в Редут, — приказал юноша, — и положи там, где ее нельзя не заметить.

— Будет исполнено. — Скрундж взгромоздился на ожидавшую его Птицу, которая тут же взлетела и устремилась к Таммерланду. Рагнар провожал ее взглядом, пока она не превратилась в едва различимую точку.

— Еще одно послание Избранному? — спросил охотник за кровью.

— Да. Моему отцу в этом мире пора сделать выбор. — Взгляд Николаса, казалось, ввинчивался в мозг Рагнара.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Внешне спокойно маги выслушали сообщение принцессы об ужасных событиях в Лендиуме. После чего все собравшиеся в бывших покоях королевы спустились в помещение Архива Редута. Гелдон и Джошуа подробно рассказали обо всем, что произошло в Пазалоне. После этого маги удалились для кратковременной приватной беседы. Вернувшись, они занялись ногой Фаворита. Феган и Виг несколько часов усердно трудились, приживляя ему обрубок ноги, и, наконец, добились успеха.

Потрясенный Окс осторожно встал на обе ноги, пробуя, как правая выдерживает его вес.

— Окс глазам своим не верит, — пробормотал ошеломленный воин. — Окс невероятно благодарен.

— Рады, что смогли помочь тебе, — отозвался Верховный маг.

Феган, посмотрев на Джошуа, сказал:

— Поручаю Фаворита тебе. Конечно, его подлинный господин — Тристан, но именно ты привел его сюда. У нас с Вигом нет времени следить за ним; можешь смело применять магию, если понадобится. — Он перевел взгляд на Окса. — Ты должен понять, что мы не подозреваем тебя в злых умыслах. Но в Евтракии сейчас творится такое, что мы вынуждены все время быть настороже, и твое появление — полная неожиданность для нас.

— Окс понимает. — Воин преданно посмотрел на Тристана и склонил голову. — Я живу, чтобы служить.

«К этому сразу не привыкнешь», — вздохнув, подумал принц.

По знаку увечного мага Джошуа увел Окса из Архива.

— Я хочу знать, что со мной происходит, — заявил Тристан.

— Со временем приступы будут все сильнее и чаще, — мрачно ответил Феган. — Что касается сетки на твоем плече — ее создают выступившие на поверхность вены, и это означает лишь одно — твоя кровь умирает.

На несколько мгновений воцарилось тягостное молчание.

— И ничего нельзя сделать? — испуганно спросила Шайлиха.

— Мы с Феганом прилагаем все усилия, чтобы найти противоядие, и уже обнаружили кое-какие неизвестные ранее ссылки на него в документах, — ответил Верховный маг. — Однако формула его пока не совсем ясна. И даже если мы определим ее, у нас может не хватить времени и сил, чтобы создать противоядие, учитывая, что Парагон слабеет, а вместе с ним угасает и наша сила.

— Состояние Камня ухудшается, причем с каждым днем все быстрее, — продолжил увечный маг. — По нашим расчетам, через месяц Парагон полностью потеряет свое могущество, и в мире не станет магии. Точнее, вся она окажется в руках того, кто вытягивает силу из Камня. Значительную часть той силы, что осталась у нас с Вигом, забирают попытки выбраться из ситуации, в которой мы оказались. А тот, кто стоит за всем происходящим, напротив, с каждым днем становится все сильнее. Его будет очень трудно остановить.

— А Манускрипт? — спросил Тристан, глядя на лежащую на столе огромную книгу. — Мы с Вигом рисковали жизнью, чтобы принести его сюда и дать мне возможность прочесть Пророчества. Что, это уже больше не входит в наши планы?

Снова воцарилось напряженное молчание. Принц и его сестра взволнованно ждали ответа.

— Увы, Тристан, — заговорил Верховный маг, прекрасно понимая, как тяжело ему это слышать. — Мы не можем позволить тебе обратиться к Манускрипту. По крайней мере, сейчас.

— Но почему? — В голосе принца разочарование смешивалось со злостью. — Разве не в Манускрипте скрыты ключи ко всем нашим проблемам?

— Да, это так, — отозвался Феган. — Однако причина всех наших проблем, по большому счету, в том, что творится с твоей кровью. А она, как я уже сказал, умирает. Учитывая твое состояние, невозможно предугадать, что случится, если ты наденешь Камень на шею. И по этой же причине мы не можем начать твое обучение. А тут еще Лендиум...

— Зачем им было уничтожать Лендиум? — спросил Тристан.

По губам увечного мага скользнула легкая улыбка.

— Скажите-ка, что в первую очередь приходит на ум при мысли о Лендиуме?

— Мрамор, — без колебаний ответила Шайлиха. — Рядом с городом там карьеры с самым лучшим в стране мрамором.

Виг оперся ладонями на стол и наклонился вперед.

— Верно. И мы пришли к выводу, что именно в этом корень всех наших неприятностей.

— Не понимаю, — недоуменно сказал принц.

— Скажи, тебе когда-нибудь приходилось видеть черный мрамор с лазурными прожилками? — спросил Феган.

Тристан задумался.

— Нет. Разве такой существует в природе?

— Существует, — сказал слепой маг. — Но единственное место, где он залегает, — заброшенный карьер возле Лендиума. Еще триста лет назад Синклит наложил запрет на использование мрамора такого типа. Любые содержащие его строения подлежали сносу, а мрамор свозился в этот карьер и захоранивался там. Так что с тех пор никто и никогда его не использовал. Вокруг карьера была установлена магическая защита, вроде той, что применялась на входе в Пещеру Парагона.

— Но почему? — спросила Шайлиха. — Что такого особенного в этом мраморе?

— Он весьма опасен, — ответил Феган, — потому что связан с магией, а точнее говоря, с Древними Провидцами.

Виг рассказывал Тристану, что Древние Провидцы были первыми правителями Евтракии. Именно они начали практиковать магию и создали сферы Закона и Каприза.

И Манускрипт тоже написали они — как руководство по практике магии. И Парагон, этот своеобразный проводник магии, без которого нынешнее состояние этого искусства было бы недостижимо, спрятали в Пещере они. В надежде, что следующие поколения людей с «одаренной» кровью найдут Манускрипт и Камень, будут следовать их учению, практиковать только Закон и использовать магию исключительно с добрыми намерениями.

Еще Верховный маг говорил о борьбе, которую Древним Провидцам пришлось вести с какими-то опасными противниками.

— Но какое отношение имеет это к нам? — продолжал недоумевать принц.

— Тристан, — мягким тоном сказал Виг, — должен признаться, что мы многое утаивали от тебя. На самом деле нам гораздо больше известно об Древних Провидцах. Твои родители, как и их предшественники на троне, тоже знали о них. Этот секрет Древних Провидцев мы охраняли весьма тщательно, в особенности с тех пор, как на свет появились вы с Шайлихой.

— А почему нам ничего не рассказали? — сердито спросил принц. — В конце концов, мы, как вы утверждаете, Избранные.

— Вот как раз по этой причине вам и не рассказывали, — отозвался Феган. — Вас, Избранных, следовало защищать любой ценой. По нашим понятиям, это означало открывать вам доступ к знаниям понемногу и непременно в нужное время. Ваши родители были согласны с нами.

— Откуда вы все это взяли? — спросила Шайлиха. — И когда, наконец, мы узнаем всю правду?

— Тристан должен был узнать ее первым, — произнес Виг, устремив невидящий взгляд в пространство, — в процессе своего обучения. Однако сейчас, как уже было сказано, мы не можем пойти на такой риск. И только если бы он погиб или по какой-либо причине не смог воссоединить обе стороны магии, следовало переложить эту обязанность на тебя. Что же касается того, «откуда мы все это взяли»... Ну, из Манускрипта, конечно. — Верховный маг поджал губы, обдумывая следующие слова. — В этом трактате есть еще один небольшой раздел, о котором вам ничего не известно.

Эти слова обрушились на Избранных, как удар грома.

— Ты хочешь сказать, что существует четвертый раздел Манускрипта? — не веря своим ушам, спросил Тристан.

— Ну, не совсем так, — ответил Виг. — Это, скорее, вводная часть — история Древних Провидцев, написанная ими самими. Она, однако, не завершена. Видимо, не успев закончить ее, они погибли в результате предсказанного ими же величайшего катаклизма. Древние Провидцы опасались, что, если это бедствие произойдет, оно может уничтожить практически все человечество. Судя по всему, так и случилось. Уцелела лишь горстка людей — часть из них обладала «одаренной» кровью. Именно они и стали прародителями нынешнего населения Евтракии.

— А что за борьбу они вели? — спросил принц.

— Разгорелась ужасная война. По-видимому, группа недовольных, те, что практиковали магию в собственных интересах, откололась от основной массы магов, применяющих это искусство исключительно в целях добра и милосердия. Нечто похожее, собственно, произошло между волшебницами и магами триста лет назад. В последней битве было задействовано такое количество магической энергии, что это сражение закончилось гибелью почти всего живого. Города оказались стерты с лица земли, и уцелевшим людям пришлось ютиться в пещерах. Ни о каком образовании не могло быть и речи; то же самое можно сказать и о магии. И само ее существование не прекратилось лишь потому, что среди уцелевших оказались люди с «одаренной» кровью. В конце концов, люди вновь выбрались из невежества, в которое оказались погружены, но на этот процесс ушли тысячелетия. Мы — его конечный результат. Все эти годы магия, так или иначе развивалась, но по-настоящему возродилась лишь после того, как были найдены Манускрипт и Парагон.

— Но как такое возможно — чтобы применение магии привело к почти полному разрушению страны? — спросила Шайлиха.

— И Древние Провидцы, и их враги были несравненно могущественнее нас, — ответил Феган. — Они владели таким знанием, о котором и волшебницы, и маги могли лишь мечтать. Из того, что нам известно, можно сделать вывод, что они практиковали магию на протяжении тысячелетий.

— Если история Древних Провидцев осталась не завершена из-за их гибели, то что можно сказать о самом Манускрипте? — произнес Тристан, поначалу даже полностью не осознав всей важности своего вопроса.

«Он уловил суть, — подумал Виг. — Это — одна из величайших загадок, предмет едва ли не самых жарких споров между магами Синклита». Однако старик постарался сдержать возбуждение и осторожно спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказал, что эта вводная часть, так называемая история Древних Провидцев, была не завершена, потому что они погибли. Если это так, откуда нам знать: может, по той же причине не завершен и сам Манускрипт?

— Неплохо, неплохо! — воскликнул увечный маг, усмехаясь и подмигивая.

Принц широко распахнул глаза.

— Ты хочешь сказать...

— Вот именно, — прервал его Феган. — Возможно, сам Манускрипт тоже не завершен, и наши успехи в магии — лишь крохотная частица того, что на самом деле может быть достигнуто.

— Как их называли? — внезапно спросила Шайлиха.

— Кого? — не понял Верховный маг.

— Врагов Древних Провидцев.

— Они называли себя Союзом Еретиков, — медленно ответил Виг.

— А какое отношение ко всему этому имеет черный с лазурными прожилками мрамор Лендиума? — продолжала допытываться принцесса.

Феган откинулся в кресле.

— «И Древние Провидцы, и Еретики оставят после себя некие магические орудия. Одним из них станет лазурное на черном, и оно будет лежать в забвении, ожидая, когда придет тот, кто сможет освободить его мощь», — процитировал он.

— Из Манускрипта, надо полагать, — сказал Тристан.

— Да, — ответил увечный маг. — На этот раз из Предисловия.

— И что это означает? — спросила Шайлиха. Феган посмотрел на Избранных с выражением редкой для него напряженности во взгляде. Сделав глубокий вдох, он произнес:

— Кто-то пытается построить Врата Рассвета.

— Врата Рассвета, — медленно повторил принц. — И к этим Вратам имеет отношение мрамор из Лендиума?

— Самое непосредственное, — сказал увечный маг. — Именно потому этот карьер и находился под запретом, что Врата можно построить только из залегающего в нем мрамора, черного с лазурными прожилками.

— Почему? — спросила принцесса.

— Потому что пронизывающие его лазурные жилки — не камень, — включился в разговор Виг. — Это кровь Еретиков.

Тристан недоверчиво покачал головой.

— Как такое возможно? Камень не кровь, а кровь не камень.

— «И прежде чем погибнуть, Еретики разработают Искусство Превращения и с его помощью обратят свои жизненные силы в камень... Внедрят их в скалу, что впоследствии позволит им вернуться», — произнес Феган. — Это из раздела Закон. Предостережение Древних Провидцев тем, кто найдет Парагон и Манускрипт.

Он не сводил пристального взгляда с Тристана, ожидая, пока до него дойдет смысл сказанного. На это не потребовалось много времени.

— Позволит им вернуться? — потрясенно прошептал принц. — Не хочешь же ты сказать, что...

— Вот именно, — прервал его Верховный маг. — Древние Провидцы и Еретики обладали невероятным могуществом, позволяющим им проводить изыскания даже в той сфере, которую мы именуем Вечностью. Мы уже довольно давно пришли к такому выводу. Жажда знаний беспредельна, не правда ли? Наверно, они почувствовали, что подошли к границам своих магических возможностей, и захотели их расширить. По нашему глубокому убеждению, они все еще живы. Их души обитают на небесах. Лишившись своей материальной оболочки, они, несмотря на все свое могущество, утратили способность действовать здесь, на земле. — Он на мгновение смолк. — Если, конечно, не получат возможности вернуться.

— В Манускрипте есть несколько упоминаний о «тех, кто обитает на небесах», — продолжил объяснения Феган. — По-видимому, борьба между Древними Провидцами и Еретиками не прекращается и там. И в качестве следующего хода Еретики, как нам кажется, рассчитывают открыть Врата Рассвета. Что, по-видимому, было бы невозможно, если бы они не использовали существо — или существа — невероятной, прежде невиданной силы, обитающее здесь, среди нас. Иначе они уже давным-давно построили бы Врата. Эти существа или, если угодно, слуги Еретиков должны быть достаточно могущественны, чтобы иметь возможность построить и открыть Врата Рассвета. Однако для этого нужно использовать магию таким образом, что последствия могут оказаться просто ужасающими. Чтобы спустя все эти столетия Еретики снова смогли явиться на земле, требуются магические манипуляции невообразимого размаха. Мы должны выяснить, кто стоит за этим. И сделать все, чтобы Врата не были построены.

— А что произойдет, если Еретики все же вернутся? — спросил Тристан.

— Ну, прежде всего, они, скорее всего, примут меры к тому, чтобы убрать нас, поскольку признают и практикуют только Каприз, — ответил Виг. — И помешать им мы не сможем, поскольку наши силы несопоставимы. Более того, они сделают все, чтобы магия добра и милосердия никогда больше не возродилась. Что касается перспектив людей с обычной, не «одаренной» кровью, то их, по моим представлениям, Еретики будут рассматривать как низшую форму жизни и попросту избавятся от них.

Принц ошеломленно откинулся в кресле и взглянул на сестру. Судя по выражению ее лица, она была потрясена не меньше него.

— Скажи, я правильно понял: ты считаешь, что Еретики могут вернуться из Вечности на землю? — спросил Тристан.

— Да, — кивнул Верховный маг. — В том случае, если сумеют построить и открыть Врата. В Манускрипте говорится, что для этого требуется выполнение нескольких условий, — продолжил он в ответ на безмолвный вопрос принцессы. — Честно признаюсь, маги Синклита были убеждены, что они невыполнимы. Во-первых, нужно, преодолев установленную нами защиту, открыть тот карьер неподалеку от Лендиума, где залегает черный с лазурными прожилками мрамор. Во-вторых, на земле должно появиться хотя бы одно существо невероятной, немыслимой силы, полностью подчиненное Еретикам. И в-третьих, им необходим катализатор или, если угодно, особая, животворная материя, с помощью которой можно открыть Врата. По нашему с Феганом мнению, такой материей является «одаренная» кровь.

— И что дальше? — осведомился принц.

— Прежде всего, Врата необходимо построить. А потом, непременно на рассвете, открыть, применив комбинацию «одаренной» крови и энергии того самого существа, о котором я уже упоминал. В Манускрипте сказано, что как только это произойдет, лазурные прожилки в мраморе снова станут тем, чем они были прежде — кровью Еретиков. Дальнейшее развитие событий можно представить себе лишь в самом общем виде. Думаю, кровь Еретиков притянет их к Вратам, и они спустятся с небес. Пройдут через Врата и вновь обретут тела, те самые, какие имели в эпоху борьбы с Древними Провидцами. Только на этот раз их изначальных противников на земле не окажется. — Виг замолчал, набираясь решимости произнести следующие слова: — Те, кто входит в Союз Еретиков, подлинные мастера Каприза, Тристан. По сравнению с ними относительно ограниченные возможности волшебниц кажутся просто детской игрой.

— И вот еще что не вызывает у нас сомнений, — подхватил нить разговора Феган. — Рагнар явно не то существо, которое способно осуществить столь грандиозный замысел. Он всего лишь пешка в этой игре, а вовсе не ферзь, как он пытался внушить вам с Вигом. Его могущество не идет ни в какое сравнение с тем, что требуется в данном случае. Нет, на «шахматной доске» должен появиться кто-то другой или, может быть, другие.

— Можно предположить, что ослепительное лазурное мерцание, которое мы с Вигом видели в Пещере, исходило именно от этого существа, — задумчиво произнес Тристан. — Это мерцание неодолимо меня притягивало. Теперь понятно почему.

— Вполне возможно, — согласился Верховный маг. — С самого начала план Еретиков состоял в том, чтобы оставить на земле свою кровь, в надежде, что, в конце концов, появится тот, кто поможет им вернуться. А Древние Провидцы оставили на земле Камень и Манускрипт, рассчитывая, что с их помощью магия добра и милосердия достигнет небывалого расцвета. Если встать на эту точку зрения, проясняются многие другие события.

— Какие? — спросил принц.

— Ну, во-первых, если этот некто действительно задумал построить Врата, уничтожение всех граждан Лендиума является чрезвычайно жестоким, но, безусловно, вполне логическим шагом. Они, думаю, мешали бы осуществлению его планов, путаясь у него под ногами. Несомненно, он собирается воплотить в жизнь какие-то собственные замыслы относительно использования самого города, но — покинутого и, возможно, разрушенного. А во-вторых, особое значение приобретают воззвания с изображением Тристана, разосланные по всей стране, обещающие за его голову огромное вознаграждение.

В этот момент захныкала Моргана. Принцесса с улыбкой погладила ее нежную щечку, покачала малышку, и та успокоилась.

— Если помните, поначалу мы предположили, что с помощью этих воззваний наши противники хотят предотвратить желание принца сплотить граждан и поднять их на борьбу, — продолжал Виг. — Это верно лишь отчасти. Ведь, по большому счету, ни одна армия не способна оказать серьезного сопротивления тем силам, которые нам противостоят. Все это было проделано с иной целью — чтобы Тристан прятался здесь, в катакомбах Редута, где ему не угрожает никакая опасность.

Шайлиха недоуменно нахмурилась.

— Мне трудно понять. С какой стати нашим врагам заботиться о его безопасности? И почему для этого достаточно натравить на него народ Евтракии?

Принц первым осознал, в чем дело.

— Им нужно, чтобы со мной ничего не случилось до того, как они заберут мою кровь, — сказал он. — И здесь, в катакомбах, под охраной магов... Что сейчас может быть надежнее? Да, они добились, чего хотели. — Желваки яростно заходили у него на скулах. — Вот зачем им понадобилась моя лазурная кровь. Чтобы открыть Врата Рассвета, я правильно понимаю?

Феган кивнул.

— Правильно. Только такое объяснение может иметь смысл. Им нужна самая «животворная» материя, а что может быть лучше твоей, самой чистой в мире, «одаренной» крови? Нам уже давно известно, что, если использовать твою кровь должным образом, можно творить чудеса, не подвластные даже воде Пещеры.

В комнате воцарилось молчание. Принцесса накрыла ладонью руку брата.

— Тогда зачем они ослепили Вига и отравили мою кровь? — спросил Тристан. — К чему все это, если я уже был у них в руках?

— Что касается того, зачем ослепили меня, тут все просто, — отозвался Верховный маг. — Это месть со стороны Рагнара, который ненавидит меня всей душой. А вот зачем отравили тебя... Пока мы этого до конца не понимаем. Только время покажет.

— Его-то у нас как раз и нет, — мрачно бросил принц.

— Ну хорошо, а с какой целью тогда они захватили «магов резерва»? — продолжала допытываться Шайлиха.

— Думаю, чтобы использовать их для добычи мрамора, — ответил Верховный маг. — Им его понадобится очень, очень много, и с помощью магии дело пойдет гораздо быстрее. Более того, этот мрамор настолько тверд, что никакая обычная техника с ним не справится. Вот чего я действительно не понимаю — как этот некто ухитряется управлять столькими «магами резерва» сразу? Похоже, его могущество и впрямь беспредельно.

— А откуда он взялся? — спросил Тристан.

— На этот вопрос, как и на многие другие, у нас пока нет ответа, — с нехарактерными для него нотками разочарования в голосе произнес Феган.

— А то, что он высасывает силу из Парагона, лишь увеличивает его могущество, — добавил Виг.

— Не можем мы дать и сколько-нибудь разумного объяснения набегу на Замок, — продолжал увечный маг. — Уверен, они захватили не только девочек, но и мальчиков «одаренной» крови, сыновей «магов резерва». Но вот какая цель стояла перед ними?

— И они зачем-то отдали нам Манускрипт. — Принц бросил взгляд на книгу. — Еще один непонятный поступок...

— Вы говорили об Искусстве Превращения, — внезапно вспомнила Шайлиха. — Это что, особое заклинание, которое позволит Еретикам вернуться?

— Если можно так выразиться, — сказал Феган, — хотя фактически дело обстоит гораздо сложнее. Искусство Превращения — это метод превращения одного вида материи в другой. Маги Синклита трудились над разрешением этой проблемы не одно столетие, но потерпели неудачу.

— Однако я не раз видел, что вы создаете вещи как бы из ничего, — возразил Тристан. — Разве это не то же самое?

— Вообще-то нет, — ответил Виг. — На первый взгляд кажется, что создать что-то «из ничего» гораздо труднее, чем превратить одно в другое. На самом же деле ситуация прямо противоположная. Во втором случае объект уже существует, и надо разложить его на составные элементы и собрать новую комбинацию. А в первом «разбирать», так сказать, «на части» нечего. Понимаешь? Задача обратного превращения прожилок мрамора в кровь Еретиков не имеет себе равных по сложности. Это нечто неслыханное. — Он помолчал, погрузившись в задумчивость. — Еще одно доказательство того, насколько силен наш противник.

— А почему бы Древним Провидцам не сделать то же самое? — спросила Шайлиха.

— Прошу прощения? — не понял Феган.

— Почему они не могут сделать то же самое? Почему Древние Провидцы не могут вернуться?

— Нам неизвестно, могут они или не могут это совершить, но факты свидетельствуют, скорее, в пользу последнего. Мы много спорили на эту тему и пришли к следующему выводу. По всей видимости, чтобы иметь возможность вернуться из Вечности, нужно оставить на земле некоторую часть своего физического тела. У Еретиков хватило умения каким-то образом внедрить свою кровь в мрамор Лендиума, сохранив ее в неприкосновенности. Логика подсказывает, что они сделали это еще до разразившегося впоследствии катаклизма. Что же касается Древних Провидцев, то никаких частей своих тел на земле они не оставили.

— Или, по крайней мере, нам об этом неизвестно, — заметил Виг.

Увечный маг вскинул брови.

— Пожалуй. Кроме всего прочего, такой метод возвращения из Вечности основан на практике Каприза, чего Древние Провидцы позволить себе никак не могли. По крайней мере, действуя в точности так, как Еретики.

— Помнишь, цитируя недавно Манускрипт, ты упомянул оставленные на земле «магические орудия»? — внезапно спросил Тристан. — Может, еще не все они найдены? Возможно, есть и другие, по значимости и силе сравнимые с Камнем и Манускриптом?

— Безусловно, где-то могут находиться предметы, несущие в себе могущество, о котором можно лишь мечтать, — сказал слепой маг. — Однако до сих пор ни один из них не обнаружен. Тем не менее, это в принципе возможно. Заманчивая перспектива, не правда ли? Мы постоянно рассылали по всей Евтракии «магов резерва» на поиски того, что осталось от цивилизации Древних Провидцев. Если бы нам удалось найти развалины их городов, там наверняка можно было бы обнаружить много удивительного. Однако все наши попытки потерпели неудачу, и интерес к подобным розыскам постепенно угас. Такое впечатление, будто Древние Провидцы и Еретики просто растворились в воздухе.

Тристан откинулся в кресле и медленно покачал головой, чувствуя усталость от внезапно обрушившихся на него откровений. «Похоже, секретам магов нет конца. И, зная так много, они утверждают, будто это лишь малая часть того, что было известно нашим далеким предкам».

— Главное, мы не знаем, кто, — пробормотал принц.

— Что ты сказал? — спросила Шайлиха.

Моргана снова закапризничала, и принцесса принялась ее укачивать. Тристан с улыбкой посмотрел на сестру и малышку-племянницу, но тут же его лицо снова приняло серьезное выражение.

— Мы ничего не знаем о существе, о котором говорили Виг и Феган, — пояснил он. — И пока мы не найдем ответа на этот вопрос, боюсь, нам не подобрать ключа к остальным загадкам. — Он оглядел сидящих за столом. — Теперь не вызывает сомнений, что я должен отправиться в Пазалон. Камень продолжает угасать, и если маги утратят свое могущество до того, как мы найдем выход из создавшегося положения, крылатые воины могут оказаться единственным средством к тому, чтобы изменить ситуацию.

Феган вздохнул с покорным видом и засунул ладони в рукава одеяния.

— Поначалу мы с Вигом скептически отнеслись к этому предложению, — медленно заговорил он, — предпочитая, чтобы ты оставался здесь, приступил к обучению магии и начал читать Пророчества. Однако теперь все коренным образом изменилось, и мы вынуждены согласиться с тобой. По правде говоря, ничего другого мы просто не можем предложить. Кто бы ни стоял за тем, что происходит, он спланировал все свои действия весьма грамотно и постоянно на шаг опережает нас. Однако если переправить сюда Фаворитов — быстро и в достаточном количестве, — мы получим шанс побороться со Скрунджем, его Птицами и прочей нечистью. Для начала неплохо. Однако как помешать возвращению Еретиков... Ну, это проблема магического порядка, и заниматься ею предстоит нам с Вигом. — Увечный маг перевел на принца твердый взгляд. — Но прежде чем ты уйдешь, у нас к тебе есть просьба или, точнее говоря, требование.

— Слушаю, — Тристан с демонстративным видом сложил на груди руки.

Он уже давно решил, что отправится в Пазалон, а что касается каких-либо требований, ему они всегда были не по душе, в особенности, когда исходили от магов. Даже в детстве его выводили из себя любые ограничения. Феган взглянул в темно-синие глаза принца и понял — что бы они ни хотели навязать ему, сделать это будет нелегко.

— Ты пойдешь с выбранным нами телохранителем, — произнес увечный маг. — По крайней мере, в том случае, если до этого мы не найдем противоядия и не сможем тебя исцелить.

— Телохранитель, говорите? — взорвался Тристан. — Совершенно исключено! Можно подумать, я сам не в состоянии о себе позаботиться!

— Если бы ты не получил дозу яда, возможно, — твердо заявил Феган, — но сейчас все обстоит совершенно иначе. В любой момент может произойти следующий приступ, и тогда тебе не обойтись без помощи. Кроме того, к моменту твоего появления ситуация в Пазалоне может измениться, чего мы всегда опасались. Со слов Гелдона, Траакс по-прежнему тебе предан, но кто знает, насколько это искренне? Может, он только и ждет, пока ты появишься сам, чтобы убить тебя и занять твое место?

— Даже если все и так, что мы вдвоем с этим вашим телохранителем сможем сделать против всей армады Фаворитов? — возразил принц. Внезапно ему пришло в голову, что хитроумные маги наверняка уже решили вопрос о том, кто именно будет его сопровождать. — И кого же вы, интересно узнать, надумали послать защищать мою честь?

— Окса, — ровным голосом ответил Виг.

— Окса! — воскликнул Тристан. — Почему не Джошуа? Он, по крайней мере, маг. Что может Фаворит по сравнению с «магом резерва»?

— Выслушай нас, — попросил его Верховный маг. — Можешь не сомневаться, в этом есть свой резон. Я слеп, от меня мало толку. Феган прикован к креслу. Да, мы думали послать с тобой Джошуа, но он нужен здесь, чтобы помочь в наших изысканиях. И еще. Твое появление в сопровождении Окса продемонстрирует Фаворитам, что ты относишься к ним с уважением. Избранный, который мог выбрать своим сопровождающим кого угодно, предпочел всем остальным одного из них. Пусть даже на самом деле это не так.

Уголком глаза принц заметил промелькнувшую на губах Шайлихи улыбку.

— А если я откажусь?

— Ты кое-что упускаешь из виду, мой юный друг, — с лукавой усмешкой заметил Феган.

— И что же именно?

— Я единственный, кто может открыть портал в Пазалон. Если, конечно, ты не предпочтешь обойтись без моей помощи и добираться туда морем.

Тристан рассмеялся, осознав, что выбора у него нет. Маги переиграли его, никуда не денешься.

— Сделай это хотя бы ради меня, если не хочешь прислушаться к словам магов, — сказала Шайлиха, свободной рукой коснувшись висящего у него на шее золотого медальона. — Кроме тебя и Морганы, у меня никого из родных не осталось.

«Вот уж кто всегда умел найти нужные слова», — подумал принц и произнес нехотя:

— Ладно, я согласен.

— Оказавшись на месте, ты должен действовать очень осторожно, — добавил Виг. — Первое и, возможно, самое важное: убедись, что крылатые воины по-прежнему полностью подчиняются тебе и готовы воевать с Птицами. Во-вторых, если почувствуешь приближение припадка, сделай так, чтобы Фавориты ни в коем случае не увидели твоего состояния. Ты их господин, победивший Клюге в честном бою. Они ожидают от тебя проявления силы и решимости, а никак не слабости.

— Хорошо, — сказал Тристан. — Сделаю все, что в моих силах.

В этот момент послышался стук в дверь. На пороге возник Гелдон, держа в руках корзину, сквозь прутья которой просачивалась кровь.

— Что это, Гелдон? — спросил принц.

— Я нашел ее, когда возвращался в Редут. Корзина лежала около потайного входа. — Карлик помолчал, напряженно оглядывая сидящих за столом. — Я рискнул заглянуть внутрь. Только лучше бы я этого не делал...

— Поставь корзину на стол, — велел ему Феган. Гелдон так и сделал. Запах крови был так силен, что Виг тяжело задышал, а у Шайлихи сделался такой вид, точно ее вот-вот вырвет.

— Ну, что же там? — повторил Тристан. Карлику очень не хотелось огорчать собравшихся еще больше, но выбора у него не было.

— Человеческая голова, — ответил он. — И новый пергамент, наверняка адресованный принцу.

Тристан бросил быстрый взгляд на увечного мага. Тот кивнул, принц вытащил голову за волосы и положил ее на стол, после чего снял со стрелы свиток, развернул пергамент и заскользил взглядом по строчкам. Он страстно желал прочесть послание, но... не мог.

Как и предыдущие, оно было написано кровью, но ни почерк, ни язык Тристану знакомы не были. Тщательно выписанные буквы выглядели очень необычно. И вдруг принц вспомнил, где он уже видел такие символы. В Пещере Парагона! Он с недоуменным видом положил свиток на стол. По мысленному приказу Фегана тот снова развернулся и словно прилип к столу.

— Что там? — спросил Виг.

— Очередное послание, — отозвался увечный маг, — на этот раз на древнеевтракийском — языке, на котором говорили и писали Древние Провидцы и, надо полагать, Еретики.

— Оно написано кровью? — осведомился Виг.

— Да, так же как и остальные.

Феган потер пальцами лицо покойника и поднял руку, пристально разглядывая собравшуюся на них черную пыль. Подул на ладонь, пыль взлетела в воздух и мягко опустилась на пол. И тут Тристан заметил в ней отблески голубого.

— Погибший, скорее всего, «маг резерва», — произнес увечный маг.

— Откуда такой вывод? — спросила Шайлиха. — Ведь тебе неизвестно, была ли у него на плече татуировка.

Феган продемонстрировал всем испачканную черным ладонь.

— Готов спорить, что это мраморная пыль из карьера Лендиума. В ней, как видите, можно разглядеть следы лазури. Отсюда вывод: они действительно разрабатывают запретный карьер, и почти наверняка делают это «маги резерва». Как мы, собственно, и предполагали.

— Если все Древние Провидцы и Еретики мертвы, кто научил вас понимать их язык? — спросила принцесса.

— А ты подумай. Ответ здесь, в этом самом помещении.

Тристан обежал взглядом ряды полок. «Наверно, ответ в какой-нибудь трактате, — подумал он. — Ну, конечно же!»

— Манускрипт написан на древнеевтракийском, — пробормотал принц и снова задумался, вспоминая то, что рассказывал ему в свое время Верховный маг. — Поначалу никто не мог понять, что в нем написано, но потом Эмили, дочь Фегана, случайно надела на шею Парагон и прочла Манускрипт, одновременно переводя его на современный язык. Это и позволило вам расшифровать древнеевтракийские символы.

— Прекрасно! — Увечный маг со смешком ткнул костлявым пальцем в принца. — Эмили могла также читать вслух на древнеевтракийском, и таким образом мы узнали, как звучит этот язык. Все маги Синклита и даже «маги резерва» изучали его, и в случае необходимости говорили на нем между собой.

— Ты его прочтешь? — спросил Тристан, глядя на пергамент.

— Конечно. Сначала на древнеевтракийском, чтобы вы почувствовали, как он звучит, а потом в переводе.

Феган приступил к чтению послания. По мнению принца, язык звучал приятно для слуха. Однако вскоре ему стало не до того. Чем дальше по тексту продвигался маг, тем больше омрачалось его лицо. Виг выглядел не лучше.

— Пожалуйста, переведи, — с беспокойством попросил Тристан.

«Я сила, кроющаяся за лазурным мерцанием, которое ты видел в Пещере, — начал Феган. — Я тот, кого ты ищешь, и это я несу горе и бедствия твоему народу. Тебя тянет ко мне, не правда ли? И ведь ты уже видел мое лицо? Нам многое нужно обсудить, Избранный. Я в Пещере. Приходи, и многое для тебя прояснится. Предоставь магам искать ответы на свои вопросы. Мы с тобой не нуждаемся в их жалких потугах. Приходи один».

После долгой, напряженной паузы первым заговорил Виг.

— Совершенно очевидно, что это писал не Скрундж. Да, полагаю, и не Рагнар.

— Согласен, — отозвался увечный маг. — Однако сейчас важнее всего решить, стоит ли принцу принимать столь любезное приглашение и идти туда одному.

— Я и в самом деле видел его, — внезапно сказал Тристан, глядя в пространство.

— Что? — воскликнул Феган. — Почему же ты не сказал нам об этом?

— Я видел его, — повторил принц и перевел взгляд на магов. — В самом начале приступа, перед тем, как потерять сознание, я видел лицо, показавшееся мне необъяснимо притягательным. Темноволосый мужчина, очень молодой, скорее юноша. Он кого-то мне напоминал, но кого? Потом я забыл об этом, счел галлюцинацией помрачившегося рассудка. Однако теперь ясно, что я ошибался. — Дыхание Тристана заметно участилось. — Сейчас, глядя на этот пергамент и вспоминая увиденное, я буквально ощущаю его присутствие. Наши сердца бьются в унисон... Почти то же ощущение, которое я испытывал при виде лазурного мерцания, стелющегося по полу комнаты Рагнара. — Он помолчал. — Но как может какой-то юнец стоять за всеми этими удивительными, ужасными проявлениями магии?

— А позже ты когда-нибудь видел его лицо? — спросил Феган.

Принц покачал головой.

Оба мага были явно потрясены услышанным.

— Думаю, ты должен пойти, — сказал Виг. — Сегодня же ночью и один, как сказано в послании.

— И я того же мнения, — согласился увечный маг.

— Вы что, с ума сошли? — воскликнула Шайлиха и схватила брата за руку, как будто надеясь таким образом удержать его от подобного безумия. Моргана, казалось, почувствовала волнение матери и удивленно посмотрела на нее. Принцесса была в ярости и не скрывала этого. — Забыли, что случилось в прошлый раз? Он смертельно болен, потому что отправился в Пещеру! Откуда вам знать, может, теперь произойдет что-нибудь еще более ужасное? Как можно его отпускать?

Маги довольно спокойно прореагировали на взрыв ее негодования.

— Если бы те, в Пещере, желали нашей смерти, мы были бы уже мертвы, Шайлиха, — вздохнул Виг. — И если только таким образом Тристан сможет выяснить, кто стоит за всем тем, что творится вокруг, то, по моему глубокому убеждению, он должен это сделать. Не только ради нас, но ради магии и страны.

— Согласен. — Принц сочувственно, успокаивающе сжал руку сестры. — Я должен идти, причем немедленно. Ты ведь и сама понимаешь это, правда? Может, мне и впрямь удастся узнать что-нибудь полезное, — улыбнулся он, пытаясь развеять мрачное настроение Шайлихи. — Не забывай, пока мы проигрываем это сражение.

— А как насчет Окса? — спросила она, понимая, что ей нечего возразить. — Маги говорили, что тебе нужен телохранитель. Он пойдет с тобой?

— Не на этот раз, — ответил Тристан, и маги кивнули в знак согласия. — В послании сказано, чтобы я пришел один. Так я и сделаю.

Его сестра огорченно понурила голову.

— Ты всегда так и нарываешься на неприятности. Откуда это в тебе? — прошептала она.

Принц пальцем поднял ее подбородок и снова улыбнулся.

— От тебя, Шай. Разве не помнишь? Ведь ты родилась на восемь минут раньше меня.

Шайлиха молча смотрела на брата, как будто пытаясь навсегда запечатлеть в памяти его лицо.

— Когда ты уйдешь?

Тристан посмотрел на Фегана и сказал:

— Прямо сейчас.

Увечный маг прикрыл глаза и кивнул в знак согласия.

Шайлиха уже однажды прощалась с принцем перед его уходом в Пещеру. Однако тогда с ним был Виг, и, хотя ее мучили дурные предчувствия, она в какой-то степени ощущала уверенность, что они вернутся. На этот раз все было иначе. Сейчас сердце словно шептало ей, что она может никогда больше не увидеть брата.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Рагнар поднимался по ступеням Замка. Холод пробирал до костей, напоминая о том, что близится сезон Кристаллов. Снежные шапки, в другие сезоны сохранявшиеся только на самых высоких вершинах гор Толенка, сейчас опустились значительно ниже. Скоро с неба, холодным белым покрывалом устилая землю, посыплется снег. В воздухе ощущался запах пожухлой листвы. Неподалеку с веселым журчанием катила свои холодные темно-голубые воды Сиппора, безразличная к тому, что творится вокруг. Рагнар никогда не путешествовал верхом на Птицах, и к Замку они доставили его в роскошной гондоле.

«Какая идиллическая картина», — подумал охотник за кровью, разглядывая здание, стены которого до недавнего времени скрывали одну из величайших тайн Синклита.

Здание было построено с размахом и имело не менее чем по сотне помещений на каждом из четырех своих этажей. Массивные дубовые двери, стянутые крепкими железными планками, были наглухо закрыты.

Рагнар на мгновение замер на верхней ступеньке. «Уже скоро, — подумал он. — Скоро победа будет за нами». Он толкнул тяжелую дверь и вошел внутрь.

Огромный вестибюль был отделан мрамором, а пол выложен из кусков дерева темных и светлых тонов, образующих сложный узор. На противоположной от входа стене красовалось мозаичное панно с изображением Парагона.

Справа по полу коридора разливалось хорошо знакомое неповторимое мерцание. Охотник за кровью свернул туда. Николас велел ему явиться именно сегодня, видимо, желая продемонстрировать что-то. Заинтригованный тем, что ему предстояло увидеть, Рагнар вошел в комнату, которой заканчивался коридор.

По сравнению с роскошным вестибюлем это большее по площади помещение без окон поражало скромностью убранства. В центре под сводом, над прозрачной сферой парил Николас. На стенах в шахматном порядке располагались ложа, в каждом из которых покоился мирно спящий ребенок. От их запястий к сфере тянулись гибкие прозрачные трубки, внутри которых пульсировала ярко-красная жидкость.

— Входи, — бросил юноша.

Рагнар очень осторожно, как будто его шаги могли нарушить хрупкое равновесие происходящего, вошел в помещение. То, что Николас делал с детьми, казалось ему на редкость отвратительным.

«В жизни не видел такого количества "одаренной" крови сразу, — подумал охотник за кровью. — Зачем ему столько? »

— Впечатляющее зрелище, не правда ли? — Юноша бросил на ошеломленного слугу пристальный взгляд. — Я забираю у них каждый день понемногу, чтобы не вызвать истощения. Чтобы набрать нужное мне количество, понадобится еще недели две. Но их кровь не идет ни в какое сравнение с моей собственной или кровью Избранного, моего отца в этом мире... Ты задаешься вопросом, зачем она мне? Всё в свое время, друг мой, всё в свое время. Пока же удовлетворись вот каким объяснением. Их кровь, скажем так, станет строительным раствором, который свяжет воедино куски мрамора при строительстве Врат.

— Но эти дети только начали свое обучение, — тщательно подбирая слова, осмелился возразить Рагнар. — Разве их кровь годится для осуществления столь грандиозной задачи?

— Мне как раз такая кровь и требуется, — с улыбкой заметил Николас — Кровь этих детей, едва приступивших к обучению, более «податлива», если можно так выразиться. Применять для этой цели кровь их отцов, к примеру, было бы гораздо более рискованно. — Его темные миндалевидные глаза вспыхнули. — Хотя я уверен, что справился бы и с этой задачей.

— Они испытывают страдание? — спросил охотник за кровью.

Его вопрос был продиктован не сочувствием, а всего лишь любопытством.

— Отнюдь, — ответил юноша. — И впоследствии ничего не помнят. Они вообще не замечают ничего, если не считать некоторой слабости. — Помолчав, он сменил тему разговора: — Как идут работы в карьере?

— «Маги резерва» трудятся день и ночь, — сообщил Рагнар. — Поразительно, с какой быстротой они добывают и обрабатывают мрамор в точном соответствии с твоими указаниями, господин.

— Отлично, — удовлетворенно произнес юноша. — Все идет по плану. Ну, на сегодня хватит. У меня есть другие дела.

Он прищурился, и тут же иглы выскользнули из детских вен, отсос крови прекратился, и точечные ранки на маленьких запястьях в считанные мгновения затянулись. Трубки втянулись в сферу, утратившую прозрачность. Теперь со стороны она выглядела как гигантская черепаха, наполовину зарывшаяся в песок.

Николас повел рукой, и дети очнулись от сна. Спустя всего несколько мгновений они уже покинули свои ложа и принялись за игры, весело переговариваясь и смеясь.

— Убедился? — Юноша ласково погладил по голове одну из старших девочек. — Ну что ж, мне пора. Когда мы уйдем, — обращаясь к ней, произнес он, — проследи, чтобы всех накормили и присмотри за маленькими.

— Могу я узнать, куда ты направляешься, господин? — спросил охотник за кровью.

— В Пещеру, — ответил Николас. — Ко мне должен прибыть важный гость.

Юноша раскинул руки и, взмыв в воздух, молниеносно исчез из виду. Рагнар потрясенно провожал его взглядом: «Как может летать бескрылое создание, сколь бы "высокоодаренная" кровь ни текла в его жилах?»

Он уселся в свою гондолу, и Птицы, подхватив ее, взмыли в воздух. Охотник за кровью уже несколько часов вынужден был обходиться без своей жидкости и теперь остро жаждал ее. Едва войдя в свои покои, он тут же бросился к заветному сосуду и погрузил в него палец. Утолив свою потребность в желтой жидкости, Рагнар откинулся на мягкие подушки и остался наедине со своими мыслями.

Мысли эти касались пышнотелой женщины, дожидающейся его в спальне. Конечно, это была не Селеста, но до тех пор, пока дочь Вига снова не окажется у него в руках, сойдет и такая.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Холодное, ясное небо было усыпано тысячами мигающих звезд. Из ноздрей пофыркивающего Озорника вырывались облачка пара, опавшие листья шуршали под его копытами, да чуть поскрипывало седло. В час, когда все живое замерло вокруг, лишь эти звуки нарушали покой Оленьего леса.

Надевая перед отъездом меховую куртку, Тристан в очередной раз взглянул на свое плечо. Темная, угрожающего вида паутина вен увеличилась в размерах, постепенно продвигаясь к предплечью. Никакой болезненности в руке принц не ощущал. Не чувствовал он и слабости или каких-либо других признаков поразившего его недуга. Впрочем, по словам магов, возникновение новых приступов неизбежно.

Приближаясь к холму, где он собирался оставить коня, принц мысленно вернулся к необыкновенно могущественному существу, которое было способно вернуть Еретиков на землю. Тристан вспомнил лазурное мерцание, которое видел в тот роковой день, когда Скрундж ранил его отравленной стрелой, а Рагнар ослепил Вига. Оно странным образом притягивало принца, как будто было... да, как будто оно было частью него самого.

Спешившись, Тристан привязал Озорника к дереву и медленно поднялся на вершину холма. Отверстие, которое они с Вигом проделали в стене из песчаника, было существенно расширено и окружено лазурным мерцанием магической энергии, в которое вплетались оттенки оранжево-красного.

Принц вытер пот с ладоней и начал опускаться в Пещеру.

Как и раньше, величественный водопад с громким шумом падал в подземное озеро. Все факелы на стенах были зажжены.

Лазурный свет распространялся из коридора, которого прежде в Пещере не было. Оставалось лишь предположить, что он был создан все тем же таинственным существом наряду с огромными пещерами, через которые им с Вигом пришлось проходить в прошлый раз.

— Иди ко мне, Избранный, — донесся из глубины коридора звучный, но в то же время мягкий, успокаивающий голос.

Тристан медленно двинулся туда, откуда исходило лазурное мерцание. С каждым шагом он все сильнее ощущал мощное притяжение со стороны неведомого существа. Коридор заканчивался черной мраморной дверью, из-под которой, словно туман, выползало лазурное мерцание. Принц медленно отворил дверь.

Перед ним, словно восседая на чем-то плоском и невидимом, в воздухе парил человек в белом одеянии, возрастом и комплекцией под стать Тристану. Его черные блестящие волосы струились по плечам, обрамляя лицо с высокими скулами и чувственным ртом. Темные, искрящиеся глаза, слегка приподнятые к вискам, показались принцу странно знакомыми.

— Кто ты? — спросил он.

— Ты и в самом деле не догадываешься?

— Я знаю лишь, что ты — тот, кто собирается построить Врата Рассвета и впустить в наш мир Еретиков, — ответил Тристан. — Мой долг — остановить тебя.

— Ты в этом уверен? — Незнакомец недовольно скривил губы. — Ты — Избранный, человек с лазурной кровью, и магам следовало бы полностью ввести тебя в курс дела. На самом деле и у тебя, и у твоей сестры гораздо больше общего с небожителями, чем вы себе представляете, но у нас мало времени для обсуждения этого.

Времени действительно было в обрез, и принц перешел к делу.

— Зачем тебе понадобилось отравлять мою кровь? Не легче ли было просто убить меня?

— Всему свое время. — Молодой человек в белом одеянии приблизился и заглянул в глаза Тристана. — Ты действительно не знаешь, кто я такой?

— Нет.

На лице незнакомца возникла и тут же исчезла улыбка.

— Приглядись ко мне внимательней.

Принц заколебался. Эти странные миндалевидные глаза... Он явно уже видел их прежде, хотя это было совершенно невозможно.

— Твои глаза знакомы мне, — ответил Тристан. Внезапно его терпение иссякло, в голосе зазвучали требовательные нотки. — Хватит загадок. Отвечай, кто ты?

— Я твой сын Николас, Избранный. Младенец, которого ты похоронил в Пазалоне. А также сын Сакку, второй госпожи Шабаша. — Он помолчал, давая принцу возможность осознать услышанное. — И я вернулся!

Тристан в первый момент не мог поверить своим ушам. Однако чем больше он вглядывался в лицо молодого человека, тем сильнее становилось ощущение, что на него смотрит Сакку. Более того, сейчас принц замечал в нем множество других знакомых черточек — как своих собственных, так и погибшей волшебницы.

— Это невозможно, — прошептал он. — Мой сын мертв. Он погиб в утробе матери, когда Сакку спрыгнула с крыши Цитадели. Я сам извлек тело младенца и похоронил его. Он никак не мог выжить. Да и тебе слишком много лет... Нет, я не могу в это поверить!

Тристан отступил назад, задаваясь вопросом, что будет дальше. Так и хотелось потянуться за мечом, но маги были правы: столь грубое оружие бесполезно против сидящего перед ним существа.

— Неужели? — Николас шагнул к принцу, не сводя с него безжалостного взгляда темных сверкающих глаз. — Если тебе известно, что Еретики, мои родители в Вечности, способны вновь сойти на землю, почему же ты не допускаешь мысли, что они были в состоянии освободить меня от оков смерти и вернуть в этот мир?

Ужасные воспоминания нахлынули на Тристана.

— Тебе слишком много лет... Это невозможно... — прошептал он.

— Для практикующих Каприз нет почти ничего невозможного, отец, — сказал Николас. Когда принц услышал это обращенное к себе слово, внутри у него словно все оборвалось. — Да, я вернулся в ваш мир младенцем, но небесные родители наделили меня истинным знанием. Умереть и снова возродиться — в этом есть свои преимущества, не правда ли? Даже ты, человек малосведущий, способен понять это. Столько еще непознанного, и так мало времени осталось! Однако я отвлекся. Меня наделили знанием и удивительными возможностями, самая главная из которых позволяет мне выкачивать силу из Камня. Только подумай, Избранный! Вся мощь Парагона, сосредоточенная в одном-единственном существе! По мере того как я накапливал в себе силу, мои знания росли, а вместе с ними и тело. В результате возник тот человек, которого ты сейчас видишь перед собой. — Он помолчал. — Ты задумывался — почему тебя так притягивает ко мне?

Тристан покачал головой, по-прежнему не в силах поверить услышанному. Однако в его сердце уже начали закрадываться сомнения. Он опустил голову и прошептал внезапно охрипшим голосом:

— Нет. Этого не может быть...

— Недаром у тебя репутация упрямца! — раздраженно воскликнул Николас. — Ты так желаешь доказательств? Получай!

Он прищурился, и на правом запястье у него возник крошечный надрез. Из него потекла кровь, он прикоснулся к ней пальцами другой руки и показал их принцу. Дыхание у того перехватило: кровь была лазурного цвета.

— Маги говорили, что на всем свете у меня одного такая кровь, — с трудом выговаривая слова, произнес Тристан.

— Ответ напрашивается сам. Если ты, единственный в мире человек с такой кровью, имеешь ребенка, то...

Николас оборвал себя, заметив выражение изумления и боли на лице принца.

— Успокойся, отец, — почти с сочувствием сказал юноша. — Не принимай все так близко к сердцу. У нас еще очень много дел впереди, если ты, конечно, захочешь мне помочь. — Он протянул руку и покровительственно прикоснулся к щеке Тристана. — Вообще-то я могу обойтись и без твоей помощи, но Еретики предпочли бы иметь тебя своим союзником. Да и я тоже. Ты сможешь убедиться, что наши методы не столь прямолинейны, как у волшебниц. — На его губах появилась легкая улыбка. — Моя покойная, безмерно развращенная, но такая прекрасная мать не была исключением.

Николас создал лист пергамента и уронил на него каплю своей крови. Тут же начал возникать узор кровного имени. Юноша, свернув, засунул пергамент за голенище сапога принца.

— Вернувшись в Редут, покажи это своим друзьям-магам. Они знают, что делать. После этого у тебя не останется никаких сомнений. И когда ты окончательно удостоверишься, что я — твой сын, тебе придется принять решение. Сделав это, возвращайся сюда.

— О чем ты говоришь? — спросил Тристан.

— Мозговая жидкость охотника за кровью уже оказывает свое разрушительное действие на твою кровь. Вены темнеют и набухают; скоро в плече возникнет невыносимая боль. И, без сомнения, ты уже пережил первый приступ. Впечатляющее было ощущение, не так ли? Скажи, отец, ты понимаешь, с какой целью я отравил твою кровь?

— Думаю, для того, — ответил Тристан, — чтобы я умер.

На лице Николаса снова промелькнула кривая улыбка.

— Я знал, что маги так и не дойдут до истинной сути. Слишком уж ограниченно их видение мира. На самом деле, отец, я отравил твою кровь для того, чтобы ты выжил.

— Не понимаю. В твоих словах нет никакого смысла.

Принцу отчаянно хотелось уйти, если Николас и в самом деле отпускает его. Покинуть это место — и это существо, называющее себя его сыном. Однако разум подсказывал, что спешить не следует.

— Яд в твоей крови нужен мне как стимул, отец, — заговорил юноша. — Как тебе известно, высушенная мозговая жидкость охотника за кровью действует не слишком быстро, а в твоем случае, из-за исключительных свойств крови, даже медленнее обычного. Это дает нам обоим время. Для меня — время построить Врата, а для тебя — понять, каково это, быть смертельно больным, и... изменить свое отношение.

— Изменить свое отношение к чему? — спросил Тристан.

— К нам. — Николас придвинулся ближе, не сводя с отца пристального взгляда. — Конечная цель Еретиков — править миром. С тобой во главе. Именно так и должно было произойти тысячелетия назад, до того, как Древние Провидцы со своей нелепой страстью к Закону развязали Смертельную войну. Ты и твоя сестра той же крови, что и небожители.

Ошеломленный, принц невольно отступил еще на шаг. «Задавай вопросы только по существу, — мысленно приказал он себе. — Спрашивай о том, что поможет одолеть это чудовище, каким-то чудом выросшее из моего семени».

— Зачем я вам нужен? — тщательно подбирая слова, спросил Тристан. — Я не прошел обучения, и, следовательно, от меня будет мало проку. К тому же Еретикам известно несравненно больше, чем магам Евтракии.

— Да, ты еще не начал обучения, и все же ты Избранный, — ответил Николас. — Вас всего двое в этом мире — ты и твоя сестра, — в чьих жилах течет кровь столь изумительной чистоты. Даже я, твой прямой потомок, уступаю вам в этом, поскольку к моей крови примешана кровь Сакку. Неужели маги так и не объяснили тебе, что означает слово «Избранный»? И кто именно наградил тебя этим титулом? И зачем появился на свет второй Избранный — тоже обладающая редкостной кровью твоя сестра Шайлиха? Судя по выражению твоего лица, ты не знаешь ответов на эти вопросы. Маги слишком о многом умалчивают, отец. Зато они наверняка рассказали тебе об идее воссоединения обеих сторон магии — конечной цели Древних Провидцев. Но не Еретиков. Фактически, именно из-за этого и возник раскол, приведший к Смертельной войне. Акт воссоединения обоих направлений нашего искусства должен был стать первым деянием среди тех, которые способен совершить лишь ты — или моя тетка Шайлиха, если возникнет такая необходимость. Но Еретики никогда не желали ничего подобного. Не желали, чтобы к их чистому, совершенному искусству подмешивали слабый, проникнутый бессмысленной идеей сострадания и милосердия Закон. Так уж получилось, что первыми на землю вернутся Еретики, и ты будешь служить их целям.

По спине принца внезапно пробежал озноб ужаса.

— И что от меня потребуется, при условии, конечно, что я соглашусь?

Николас улыбнулся.

— Стать во главе нас. Вернувшись на землю, Еретики уничтожат все не устраивающие их создания. В нашем мире останутся лишь люди с «одаренной» кровью. Подлинное царство магии. Могущество впоследствии вернется к Парагону, и Еретики обучат тебя магии в духе Каприза.

— Неужели ты сделаешь это по доброй воле? — осведомился Тристан. — Сейчас ты имеешь все, зачем же тебе возвращать силу Камню?

— Потому что в отличие от тебя Еретики заботятся обо мне. И я, в свою очередь, вынужден считаться с их желаниями. Впрочем, тебе этого не понять.

— И что будет, если я пройду обучение?

— Совместными усилиями мы навсегда уничтожим Закон. Останется единственно истинное учение — Каприз. В конечном счете, Еретики и я сможем сделать это и сами, но на это уйдут века. Вот зачем нам нужен ты, имеющий столь необыкновенную кровь. Потакая собственным желаниям, волшебницы предприняли жалкую попытку использовать твою сестру для совершения своего ритуала, а тебя исключительно для размножения. — На лице Николаса снова возникла кривая улыбка. — Вполне понятное желание, но... совершенно лишенное дальновидности. Пройдя обучение, ты станешь одним из нас. Освоив более совершенное, законченное направление магии, ты поведешь нас в Вечность.

— А если я откажусь? — спросил принц.

— Тогда все, кого ты любишь, погибнут, — уронил юноша. — В том числе и моя тетушка, а твоя любимая сестра. Она не обладает лазурной кровью и потому не представляет для нас особого интереса. Как я уже говорил, мы бы предпочли иметь дело с тобой, поскольку твоя кровь ускорит выполнение нашей задачи. Но если ты предпочтешь отказаться, то, поверь мне, тебя ждет ужасный конец. — Сообщив это, Николас продемонстрировал отцу взявшуюся невесть откуда стеклянную чашу с белой, похожей на молоко жидкостью. — Знаешь, что это такое?

— Откуда мне знать?

— Это — противоядие. Примешь его, и через два дня исчезнут все симптомы твоей болезни. Согласись на мое предложение, открой для меня свой разум, чтобы я мог убедиться в твоей искренности, и я отдам тебе эту чашу. Маги не рассказывали тебе, что существуют приемы, с помощью которых можно выяснить, что у человека на сердце? Присоединяйся к нам. Вместе с тобой мы готовы принять твою сестру и ее дочурку, естественно, предварительно проверив, насколько искренни помыслы моей тетушки.

Да, Тристану было известно о способах проверки: он был свидетелем того, как Виг с Феганом применяли их, желая узнать, не подослан ли Гелдон волшебницами. «Обмануть его мне не удастся», — понял принц.

Мысли его неслись бешеным аллюром.

— Маги сами смогут сделать противоядие, — пустил он пробный шар.

— Ошибаешься, отец, — с нотками злорадства в голосе возразил Николас. — Твои разлюбезные маги на это не способны. Во-первых, их и без того небольшие силы с каждым днем тают. Во-вторых, это противоядие, как и все противоядия в мире, содержит в себе малую толику яда, которым ты отравлен, а у Вига и Фегана доступа к нему нет. Учитывая, что один слеп, а другой способен передвигаться только в кресле на колесах, я даже представить себе не могу, чтобы они умудрились найти и убить еще одного охотника за кровью. А ты можешь? То-то. Выходит, нет никаких оснований рассчитывать, что эти реликты прошлого исцелят тебя. — Он помолчал, сверля Тристана взглядом. — Вскоре и ты поймешь, что пытаться одержать над нами верх бессмысленно. В действие приведены такие силы, которые даже я не в состоянии остановить. Единственное, что тебе остается, это уступить. Принц опустил взгляд.

— Если ты и вправду мой сын, как ты можешь поступать со мной так жестоко? — еле слышно спросил он. — Мы одной крови. Разве для тебя это ничего не значит?

Лицо юноши окаменело.

— Выслушай меня очень внимательно, отец, независимо от того, какой выбор ты сделаешь. Моя мать в этом мире, волшебница Сакку, умирая, предпочла прихватить меня с собой, нежели отдать в твои руки. А ты, мой отец в этом мире, оставил мое тело гнить в чужой земле, не решившись взять его на родину. Тогда как мои небесные родители спасли меня, обучили и вернули на землю, в мир живых. Неужели ты хоть на миг можешь себе представить, будто я предпочту тебя их могуществу и величию? Что вы для меня сделали, если разобраться? Ты вынужден был дать женщине свое семя, а она, не задумываясь, погубила меня вместе с собой. Вот и вся ваша забота обо мне.

Тристан опустил голову. В каком-то смысле, пусть безумном, это соответствовало действительности. Впрочем, сейчас не было времени на сожаления. «Нужно вытянуть из Николаса как можно больше, — напомнил он себе. — Магам могут пригодиться любые сведения».

— Птицы и Жуки, откуда взялись эти твари? — спросил он.

Юноша улыбнулся.

— Они служили Еретикам еще во времена Смертельной войны. На небесах в мою кровь были внедрены «отсроченные заклинания», позволившие вызвать их из небытия. Особых усилий не потребовалось — они размножаются с бешеной скоростью. Одни на земле, другие в небе — в точности так, как было когда-то.

Принц помолчал, раздумывая, долго ли еще Николас будет терпеть его расспросы.

— Если Еретики оказались в состоянии послать тебя с небес на землю, почему они не могут сами поступить так же? — спросил он. — Зачем им нужен ты? И еще. Ты сказал, что у нас с Шайлихой много общего с небожителями. С кем именно — с Еретиками или с Древними Провидцами?

— Ах, наконец-то Избранный добрался до сути дела! — удовлетворенно воскликнул юноша. — Пытается разгадать загадку собственного существования — и своей сестры тоже. Дело в том, что Еретики не могут вернуться, не отправив вперед посланца, в жилах которого течет твоя кровь. И ты сам отдал его в их руки. Еретики в данный момент существуют лишь в мире духа; то же самое относится и к Древним Провидцам. Борьба между ними не утихает ни на мгновение, даже в Вечности. Смертельная война продолжается. Однако мои небесные родители желают снова обрести земную жизнь. Углубляться в эту тему я не намерен, пока у меня нет уверенности, что ты с нами. Как и обсуждать вопрос о связи между тобой, Шайлихой и небожителями. Не думай, я прекрасно понимаю — ты пытаешься побольше узнать от меня и передать эти знания своим магам.

— Зачем тебе понадобились дети «магов резерва»? — игнорируя последнее замечание сына, продолжал расспрашивать его принц. — Ты используешь их молодую «одаренную» кровь для дальнейшего наращивания своих сил?

— Такое объяснение тоже имеет право на существование, — отозвался Николас, — но больше ты не услышишь от меня ни слова. Я сказал достаточно, чтобы ты мог сделать свой выбор. Пришло время принять решение.

Тристан посмотрел в темные глаза юноши. «Даже если ты и впрямь моей крови, я убью тебя, — мысленно поклялся он. — Сотру выросшую из моего семени мразь с лица земли, чего бы мне это ни стоило».

— Нет, — медленно ответил он. — Я никогда не буду с вами.

— Ой ли? — Держа чашу с противоядием на вытянутой руке, Николас покачивал ею, словно искушая принца. — Один глоток, отец, и ты снова будешь здоров и бодр. Не говоря уж о том, что в противном случае ты обрекаешь на смерть не только себя, но и всех, кто дорог твоему сердцу.

— Я уже дал свой ответ, — трепеща от ярости, произнес Тристан. — А теперь позволь мне уйти.

— Как пожелаешь. — Юноша сделал жест в сторону двери. — В мои планы не входит причинять тебе еще какой-нибудь вред или держать в плену. Однако подумай, Избранный: боль в теле будет нарастать по мере того, как станут разрушаться вены. Столь искусно владеющая мечом рука, предмет твоей гордости, перестанет тебе подчиняться. Ты умрешь в разгаре четвертого приступа. И помешать этому может лишь то, что я сейчас держу на ладони. Я говорю все это, чтобы ты представлял, сколько еще времени тебе осталось... Если передумаешь, приходи к Вратам Рассвета, отец. Конечно, после того, как они будут построены. — Улыбка вновь искривила губы Николаса. — Не заметить их будет невозможно.

Принц, направившись к выходу, обернулся.

— Я убью тебя, — сказал он, — сын ты мне или не сын. Как-нибудь найду способ сделать это, несмотря на все твое могущество. Я не умру, не позаботившись о том, чтобы ты не смог больше причинить вреда миру.

С этими словами он захлопнул за собой дверь.

Оказавшись рядом с водопадом, Тристан почувствовал мощное воздействие воды Пещеры, но, не обращая на него внимания, взбежал по ступеням. Остановившись, чтобы отдышаться, он устремил взгляд на восток, где над горизонтом показались первые лучи солнца.

«Сколько осталось таких рассветов? — билось у него в голове. — И во всем виноват я, я один, потому что не довел до конца начатое в Пазалоне».

В отчаянии закрыв лицо руками, принц рухнул на колени и дал волю слезам.

Успокоившись, Тристан еще некоторое время сидел на земле и вдруг отчетливо услышал хорошо знакомые лязгающие звуки сражения на мечах. Странным было то, что доносились они откуда-то сверху. Принц вскинул голову и в лучах восходящего солнца увидел, как высоко в небе ведут бой два крылатых существа. Существа эти перемещались столь стремительно, что Тристан не мог сразу разглядеть их, и лишь когда одно из них заняло более выгодную позицию, атакуя со стороны солнца, а второе начало снижаться, дабы лучше видеть противника, принц понял, что это крылатый Окс прижимает к земле уворачивающуюся от его ударов Птицу.

Птица выглядела более маневренной, зато Фаворит явно брал силой и мощью наносимых сверху ударов дрегганом, который был существенно длиннее меча Птицы.

Расправив крылья, Окс внезапно метнулся вверх и, оказавшись над Птицей, провел серию безжалостных ударов, заставивших ее спуститься чуть ли не до самой земли. Принц схватился было за свой дрегган, но передумал и, подобрав валявшийся невдалеке достаточно крепкий ствол сухого дерева, устремился на помощь крылатому воину. Птица, уже опиравшаяся своими когтистыми ногами на землю, яростно отбивалась от наступления Фаворита и не заметила подстерегавшей ее опасности. Удар Тристана пришелся ей по голове, и, потеряв сознание, она рухнула как подкошенная.

Окс приземлился рядом с ней.

Принц пнул ногой Птицу, проверяя, действительно ли та без сознания, и подумал: «Пора, наверно, начать доверять ему. Все равно другого выхода нет».

— Как ты оказался здесь? — спросил он.

— Окса послали маги, — с гордостью ответил воин. — Чтобы присматривать за Избранным. Но они сказали, чтобы я не входил в Пещеру.

— Окс ждал в небе. Потом прилетела эта дрянная Птица. Я вступил с ней в бой. Потом ты, господин, нанес ей удар. — Тут на его чернобородом лице возникло недоуменное выражение. — Почему ты не добил ее?

Тристан бросил взгляд на Птицу.

— Потому что эта тварь нам еще пригодится, — ответил он. — Виг и Феган никогда не простили бы мне, если бы я убил Птицу, имея возможность доставить ее к ним живой. В особенности если эта из тех, кто может говорить. — Принц помолчал, задумчиво глядя на Окса. — Давай-ка сделаем что-то вроде клетки для Птицы, и пусть Озорник тащит ее.

Совместными усилиями они выполнили задуманное.

Тристан взялся за уздечку и издал уголком рта резкий, щелкающий звук, понуждая коня двинуться вперед. Фаворит следовал позади, с дрегганом наизготовку, всем своим видом показывая, что готов в любой момент отразить нападение противника.

Принц усмехнулся. Неизвестно откуда в сознании всплыла цитата:

«Чтобы свести человека с ума, Вечность дает ему самых странных спутников, которых только можно себе представить».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Когда все еще пребывающая без сознания Птица была доставлена в Редут, Феган тут же заключил ее в магическую ловушку. Тристан с угрюмым видом рассказал магам все, что узнал от Николаса. Лишь об одном он не упомянул, потому что только сейчас до него дошло, насколько он был не прав, не позволив Вигу сжечь тело младенца. Ему захотелось похоронить сына как положено, и он поспешил сделать это до того, как Верховный маг смог вмешаться. А теперь, из-за его необдуманных действий, на них надвигается такая беда, последствия которой и представить себе невозможно... Как будто прочтя мысли принца, слепой маг произнес:

— Это не твоя вина, Тристан. Откуда тебе было знать? Ты сделал то, что считал правильным. Даже у меня не возникло тогда ни малейшего подозрения, к чему это может привести.

Принц выложил на стол пергамент с запечатленным на нем кровным именем Николаса.

— Нужно тщательно его проверить, — заметил Феган. — Мы должны убедиться, что он тот, за кого себя выдает.

Тристан кивнул, хотя в глубине души не сомневался в результате.

— Принц Тристан из дома Голландов, — произнес увечный маг. — Сын Николаса и Морганы. — Перед ним появился лист пергамента.

Тристан взглянул на свое кровное имя. Узор был лазурного цвета и с признаками множества «отсроченных заклинаний».

— Сакку, вторая госпожа Шабаша, — продолжал Феган.

На стол лег новый пергамент.

Увечный маг, отделив нижнюю часть узора принца, наложил ее на узор Сакку, создав, таким образом, новую комбинацию.

Она были идентична узору Николаса, если не считать того, что в нем оказалось еще больше ответвлений, служивших признаками «отсроченных заклинаний».

Феган тяжело вздохнул и откинулся в кресле.

— Значит, это правда. Николас и в самом деле сын Тристана. — Он замолчал, натягивая край одеяния на свои искалеченные ноги с таким видом, словно не знал, о чем говорить дальше. Затем все же продолжил, глядя на принца: — Его кровь отчасти подпорчена кровью матери и все же по своей чистоте чрезвычайно близка к твоей собственной. Вдобавок она с каждым мгновением становится все сильнее, вбирая в себя могущество Парагона. Этого никак не должно было случиться! — Тристан никогда не видел старого мага таким подавленным. — Столетиями сохранявшееся равновесие магических сил может вот-вот нарушиться. Полностью и безвозвратно. Возможно, его и в самом деле нельзя остановить.

В помещении Архива воцарилось тягостное молчание.

— Все равно не понимаю, как такое могло произойти? — произнес, наконец, Тристан. — Я похоронил Николаса в Пазалоне! Какое отношение он имеет к Еретикам?

Увечный маг закрыл глаза и расслабился, позволив всплыть в сознании очередной цитате из Манускрипта.

— «И случится так, что Еретики, достигнув невиданного мастерства в практике Каприза, обретут власть над обитателями низшего мира, в чьих жилах течет лазурная кровь, — нараспев заговорил он. — Чтобы это произошло, смертный с лазурной кровью должен умереть. Древние Провидцы обретут силу в мире живых, если будет обнаружено то, что они оставили уходя».

Феган открыл глаза.

— Еще одна цитата из Манускрипта? — спросил Виг.

— Да, — подтвердил его собрат. — Отсюда вытекают два предположения, хотя и не полностью обоснованных. Первое: Еретики достигли таких высот в практике Каприза, что могут обрести власть над людьми с лазурной кровью — но только если эта кровь мертва. Это, конечно, означает, что прежде человек с лазурной кровью должен умереть, как и произошло с Николасом. Видимо, они каким-то образом сумели забрать его тело на небеса, а затем, наложив соответствующие заклинания, отправили обратно на землю.

Все молчали, пытаясь представить себе, к чему это может привести.

— И каково же второе предположение? — осведомился слепой маг.

— Что Древние Провидцы тоже обладают потенциальной властью над нашим миром, — отозвался Феган. — При условии, если будет найдено то, что они оставили на земле. А у нас нет ни единого намека — что это такое и где это надо искать.

— А что насчет Птиц и Жуков? — спросила Шайлиха. — Вы понимаете, откуда они взялись?

— Эти ужасные творения Каприза могут появиться на свет разными способами, — ответил Виг. — Первый сводится к тому, чтобы вызвать их из небытия с помощью заклинаний, для чего требуются чрезвычайно сложные расчеты. Второй состоит в том, чтобы видоизменить уже существующие создания; примерно так, как волшебницы превращали магов в охотников за кровью. Третий же позволяет создать комбинацию человека и животного, наделив полученное новое создание недюжинной силой. Пример — вопящие гарпии, огромные птицы с головами женщин. Возможно и комбинировать вышеупомянутые способы. Отвечая на твой вопрос, принцесса, скажу, что, по нашему с Феганом мнению, Николас создал Птиц и Жуков, применив первый способ. Все необходимые для этого заклинания и расчеты были внесены в его кровь Еретиками в виде «отсроченных заклинаний».

— И все равно, я верю, что мы сможем его остановить, — непреклонно заявила Шайлиха. Она уже устала выслушивать, чего они не могут сделать, и отчаянно желала перейти к реальным действиям. — Пока Камень не обесцветился полностью, у нас остаются какие-то шансы. А он явно не утратил полностью свое могущество, судя по тому, что вы оба обладаете еще какой-то силой.

— Правильно, — поддержал сестру Тристан. — Не может быть, чтобы не существовало никакого способа справиться с Николасом!

— Ничего-то вы оба не понимаете, — с досадой произнес Верховный маг. — Мало ли что мы говорили, пока не знали, кто такой Николас? То, что он сын Тристана, меняет все, причем в худшую сторону. Будь он кем угодно другим, у нас еще оставался бы шанс. А теперь — нет. Его крови можно противопоставить лишь кровь Избранных. Да, потенциально вы могли бы нанести ему поражение, но только в том случае, если бы прошли обучение. А заниматься этим у нас нет времени.

— Почему? — сердито спросил Тристан. Виг вздохнул.

— Во-первых, потому, что до начала обучения ты должен прочесть Пророчества; только после этого их сможет прочесть и Шайлиха. Читать их без Парагона невозможно, но если ты наденешь Камень, яд, которым отравлена твоя кровь, убьет тебя, по нашему предположению, еще быстрее. Поэтому рисковать мы не можем. Во-вторых, даже если исхитриться каким-то образом преодолеть первое препятствие, для того, чтобы ты по уровню понимания и умения сравнялся с Николасом, понадобятся десятилетия, если не вся жизнь. А без этого посылать тебя сражаться с ним, все равно что отдавать ягненка на заклание. — Откинувшись в кресле, слепой маг провел рукой по лицу. — Вот как обстоят дела. Нам с Феганом все это нравится не больше, чем вам, но факты упрямая вещь. Только теперь мы в полной мере осознали всю степень дальновидности Еретиков. Их план безупречен.

Принц никогда в жизни не видел, чтобы маги так пали духом. С другой стороны, в магии он, конечно, осведомлен не слишком. И все же, наверное, есть что-то, зависящее только от него самого.

— Мне ведь так и так умирать, верно? — спросил он, глядя Фегану в глаза.

— Да, — подавленно ответил увечный маг, опустив взгляд. — Впрочем, та же участь ждет и всех нас, если мы не остановим твоего отпрыска. Однако ты, по-видимому, будешь первым. Николас прав: чтобы приготовить противоядие, требуется мозговая жидкость охотника за кровью, а взять ее нам неоткуда.

— Тогда мне нужно как можно скорее отправиться в Пазалон и привести в Евтракию Фаворитов, — сказал принц. — Только с их помощью мы можем выиграть время. Они способны противостоять Птицам и Жукам, а может быть, им даже удастся в какой-то степени отвлечь внимание Николаса от сооружения Врат. По-моему, у нас нет выбора — я должен отправляться немедленно. — Он помолчал; следующие слова дались ему нелегко. — С учетом того, что в скором времени меня неминуемо ждет смерть.

Шайлиха отвернулась к стене, чтобы остальные не видели ее слез. Селеста с сочувствием положила ей на плечо руку, и принцесса, не оборачиваясь, с благодарностью сжала ее.

— Прости, Шай, — продолжал Тристан, обращаясь к сестре. — Но наши друзья правы: нужно смотреть фактам в лицо, да и время нас поджимает. — Он перевел взгляд на Фегана. — Сколько часов ежедневно ты сможешь удерживать портал открытым?

Увечный маг прищурился, почесывая подбородок.

— Вообще-то прежде я никогда не удерживал его больше часа в сутки, — ответил он, — но можно попробовать сократить интервал до двенадцати часов. Получится по два часа в сутки. Прикажи Фаворитам собраться у портала и быть наготове. Это также ускорит процесс. Однако позволь напомнить тебе, что утрата Парагоном своей силы уменьшает мои способности формировать и удерживать портал. Если в какой-то момент я буду вынужден прервать заклинание в процессе переброски воинов через портал, те, кто окажутся внутри него, погибнут ужасной смертью. Предупреди их — если цвет или интенсивность портала начнут меняться, нужно немедленно остановить переброску, пока портал снова не станет выглядеть, как прежде. И неважно, сколько времени это займет.

— И этого никак нельзя избежать? — спросила Селеста.

— Нет. — На лице Фегана проступило выражение глубокого огорчения.

«Мне никогда не приходилось посылать людей на смерть, — с тяжелым сердцем подумал принц. — А сейчас, по-видимому, это время настало».

— А чем займетесь вы, пока я буду в Пазалоне?

— Тем же, чем и до сих пор, — отозвался Верховный маг. — Тем единственным, чем имеет смысл заниматься. Будем пытаться найти способ переиграть Николаса и отыскать лекарства, способные помочь тебе и мне. Но есть еще кое-что, о чем ты, Шайлиха и Селеста должны знать.

Тристан посмотрел в его затянутые белесой пленкой незрячие глаза, сердцем чувствуя, что ничего хорошего не услышит.

— Николас говорил тебе, что мы с Феганом кое о чем умалчиваем? — спросил Виг.

— Да, но я не понял, о чем речь, — ответил принц.

— Вот о чем. У нас есть очень серьезные опасения насчет того, что произойдет с нами дальше. — Слепой маг потер лоб, как будто пытаясь избавиться от головной боли. — Проще говоря, мы боимся, что это конец. Перед нами стоят проблемы, к которым мы не можем подступиться. И за все последнее время мы не продвинулись ни на шаг. Слишком сильны те, кто нам противостоят. Я говорю это сейчас, перед тем, как Тристан отправится в Пазалон, чтобы вы не строили особых иллюзий и не питали несбыточных надежд, будто, так или иначе, наших сравнительно небольших способностей хватит, чтобы переломить исход противостояния.

Виг откинулся в кресле. По правде говоря, в глубине души Тристан надеялся, что два мудрых мага придумают что-нибудь такое, о чем они пока не считают нужным рассказывать остальным. Однако сейчас, судя по выражению лица старика, он сказал правду.

Принц попытался улыбнуться.

— Мы не сомневаемся, что вы оба делаете все, что в ваших силах, — мягко сказал он. — Старый друг, мы с тобой вместе прошли через тяжкие испытания. Но то, что ты только что сказал, лишний раз подтверждает мою мысль — я должен отправиться в Пазалон немедленно. Согласен?

Виг молча кивнул.

Тристан решительно встал. Обсуждать больше было нечего, пора в дорогу.

— Феган, ты будешь готов через полчаса? Молодые люди покинули комнату, и маги остались одни.

Они подавленно молчали, углубившись в свои мысли. Первым заговорил Феган.

— Рад, что ты сказал им, каково истинное положение дел. — Увечный маг помолчал, с трудом сдерживая слезы. — Я хочу кое в чем признаться тебе, — продолжал он еле слышно и взял Вига за руку — редкий для него жест. Тот удивился, но пожал протянутую руку. — Мне очень жаль. — Слезы прорвались и заструились по морщинистым щекам Фегана. — Несмотря на мои подтрунивания, я люблю тебя, как брата. Если бы все эти долгие годы я оставался здесь, а не прятался в Призрачном лесу, мы сегодня, возможно, не оказались бы в такой беде. Сейчас я о многом сожалею. Если можешь, прости меня.

Слепой маг вздохнул.

— Ты делал то, что считал правильным — так же, как и мы в Синклите. Но сейчас ты снова с нами, и только это и имеет значение — Уголок рта у него дрогнул в улыбке. — Позволь тебе напомнить, что Синклит тоже оказался не на высоте. — Оба старика помолчали. — Я сказал Тристану и Шайлихе правду, потому что не хотел, чтобы они питали несбыточные надежды. Понимаю, это жестоко, ведь они всегда полагались на меня. В особенности после смерти родителей. А теперь у меня есть дочь, о которой любой отец может только мечтать. И получается, что я нашел ее лишь для того, чтобы снова потерять. Как и ты свою когда-то.

В помещении архива повисло неловкое молчание.

— Избранный, скорее всего, погибнет в борьбе с тварями Николаса, — спустя некоторое время сказал Феган. — Ты ведь понимаешь это?

— Понимаю, — угрюмо кивнул Виг. — Но я согласен с ним в том, что бороться нужно до конца. Собственно, ничего другого нам не остается. Но я сильно сомневаюсь, что мы можем одержать победу. Хотя бы потому, что не сумеем переправить сюда нужное количество Фаворитов. Но даже если представить себе, что они каким-то чудом одолеют Птиц, остается гораздо более серьезная проблема: никакая война не помешает Николасу открыть Врата Рассвета.

— Однако нам следует подумать, что делать в случае смерти Тристана, — произнес увечный маг.

Он закрыл глаза, призывая свой дар абсолютной памяти.

— «И если Избранный погибнет, те, кто уцелеет, должны по-прежнему охранять Камень и приступить к обучению Избранной. Потому что в этом случае только от нее одной будет зависеть само выживание магии милосердия и сострадания», — процитировал он.

— Я тоже помню этот отрывок, — сказал слепой маг.

— Если Тристан умрет, по какой бы причине это ни произошло, нужно немедленно увезти Шайлиху отсюда, — решительно заявил Феган. — Согласен?

— Да, — с явной неохотой сказал старик.

— Хорошо. А теперь я должен заняться открытием портала.

— Разумеется. Но прежде, будь так любезен, дай мне пергамент с кровным именем Николаса, — попросил Виг, услышав, как колеса кресла Фегана пришли в движение.

Увечный маг передвинул пергамент так, чтобы он оказался перед его собратом.

— Удачи в изысканиях, — произнес он на прощание.

Оставшись один, слепой маг не стал сдерживать слезы. «Вечность, как могло дойти до такого? — спрашивал он себя. — С другой стороны, разве не Вечности мы обязаны возникновением всех этих проблем? »

Старик придвинул к себе лист пергамента и призвал на помощь магию, чтобы повысить восприимчивость пальцев. Он хотел запечатлеть узор в памяти; точно так же Верховный маг поступал со многими другими на протяжении столетий. Его пальцы медленно заскользили по изображению и внезапно замерли.

Необычное ощущение повторилось, хотя верилось в это с трудом.

Виг откинулся в кресле. Сердце колотилось, мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Теперь нужно только дождаться Фегана, а потом им, надо думать, будет о чем поговорить до рассвета.

ЧАСТЬ 4 ВОИНЫ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Избранный вернется в чужую страну и приведет оттуда тех, кто предал огню и мечу его народ.

Раздел Манускрипта, посвященный направлению магии Закона, глава первая, стр. 1016

Придя в себя, Тристан увидел над собой бескрайнее голубое небо, запорошенное легкой дымкой кучевых облаков. В голове стоял туман, однако принц знал, что головокружение скоро исчезнет. Он с трудом сел и поискал взглядом Окса — крылатый воин еще не пришел в сознание.

Оглянувшись по сторонам, принц попытался понять, где они находятся. Рядом темнела свинцовая гладь озера — Феган сумел открыть портал прямо на острове, в центре которого, за спиной Тристана, возвышались крепостные стены частично восстановленной Цитадели. Берег озера был не виден, из чего Тристан сделал вывод, что ворота крепости и подъемный мост находятся в противоположной стороне острова.

Внезапно словно тысячи иголок впились ему в плечо. Как и предрекал Николас, состояние правой руки с каждым днем все более ухудшалось. Даже не глядя на нее, принц догадался, что темная паутина отвоевала себе еще один участок его тела.

Превозмогая, стиснув зубы, нарастающую боль, Тристан медленно подошел к своему товарищу и потряс его за плечо.

— Окс! — громко позвал он. — Подымайся!

Фаворит зашевелился и с трудом открыл глаза.

— Окса тянет в сон — прямо сил нет, — хрипло произнес он и, встав на ноги, сладко потянулся, одновременно расправляя темные кожистые крылья. — Уже идем, Избранный?

— Да. Но сначала мне нужно посетить одно место.

— Я живу, чтобы служить, — гаркнул Окс. Спустя некоторое время, огибая крепостную стену по ходу солнца, принц увидел то, что искал. Чем ближе он подходил к маленькому холмику, тем сильнее нарастало напряжение обуревающих его чувств. В душе Тристана смешались любовь и ненависть, понимание и недоумение, гнев и сочувствие...

Он должен сам убедиться в этом! И существует единственный способ...

Пытаясь унять дрожь в ногах, принц остановился перед могилой сына и прочел слова, что сам написал на обломке доски в тот роковой день:

«НИКОЛАС II ИЗ ДОМА ГОЛЛАНДОВ

Ты никогда не будешь забыт».

У Окса глаза чуть не вылезли из орбит, когда Тристан начал раскапывать могилу. Принц с остервенением рыл замерзшую землю, пока, наконец, не осознал ужасную истину.

«Монстр, родившийся от моего семени, в самом деле жив, — билось в мозгу Тристана, — и близок к тому, чтобы стереть с лица земли все, что дорого мне и всем жителям моей страны».

Внезапно борьба эмоций, готовая разорвать сердце принца на части, утихла, и на первый план вышло одно-единственное чувство, заставившее вскипеть его «одаренную» кровь, — ненависть. «Ты был зачат в насилии и страданиях, Николас. И сам теперь учиняешь неслыханные страдания. Но я положу конец этому безумию: я убью тебя, сын мой! Клянусь всем, что у меня есть, — не тем способом, так иным, но я уничтожу тебя! »

Тристан взглянул на шрамы от порезов, которые сам когда-то нанес на свои запястья, произнося слова клятвы. Эти раны давно исцелились — в отличие от тех, что остались в его душе. «Чтобы клятва оказалась действенной, нужно вновь сделать то же самое», — подумал он, и тут перед глазами принца все поплыло.

Возможно, приближение приступа ускорил внезапный, неудержимый гнев, охвативший его при виде пустой могилы. Как бы то ни было, Тристан мгновенно понял, что сейчас произойдет.

Пронизываемый жгучей болью, он рухнул подле места, которое считал могилой своего сына. Последнее, что запомнилось принцу перед тем, как он потерял сознание, была попытка Окса что-то насильно просунуть сквозь его плотно сжатые зубы.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Феган сидел в своем кресле на колесах, зажав под подбородком скрипку. Он находился в просторном, совершенно пустом помещении, которое выбрал потому, что в нем отсутствовал дымоход, и оно имело одну-единственную, очень массивную дверь. Мелодия, которую увечный маг извлекал из своего любимого музыкального инструмента, в точности соответствовала его настроению. Закрыв глаза, он позволил рукам жить как бы самостоятельной жизнью. К магии Феган прибегать не стал, полагая, что эта мелодия должна исходить из сердца. Он извлекал звуки из своей скрипки уже несколько часов, как это обычно бывало, когда ему требовалось принять трудное решение. А стоящая перед ним сейчас проблема не могла сравниться ни с одной, когда-либо возникавшей за всю долгую жизнь увечного мага.

Наконец Феган положил скрипку на колени и в который уже раз перевел взгляд на мерцающую клетку, в которой сидела плененная Птица. Сознание вернулось к ней, но до сих пор жуткая красноглазая тварь, с ненавистью взиравшая на мага, не произнесла ни слова. Вначале она пыталась вырваться, колотясь о прутья магической клетки, но попытки ее были тщетными.

У Фегана нашлось достаточно времени, чтобы тщательно осмотреть Птицу, пока та была без сознания, и все равно он имел серьезные сомнения относительно своего плана. Так же, как и Виг. Когда увечный маг ознакомил его со своей идеей, его собрат тут же вступил с ним в яростный спор и, в конце концов, заявил, что не дает своего согласия. После чего удалился и предался размышлениям, пытаясь найти какое-нибудь компромиссное решение. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что никакие полумеры не дадут нужного результата.

Увечный маг разделял беспокойство Вига, поскольку никто и никогда до сей поры не пытался сделать ничего подобного. Обладающие исключительной силой маги многое знали и умели, но далеко не все. Однако, как заметил Феган во время завязавшейся между ними дискуссии, ситуация складывалась такая, что было бы преступным не воспользоваться самым ничтожным шансом, который может предоставить им судьба. Причем приступить к делу без промедления.

Старик снова взял скрипку и продолжил водить смычком по струнам, перебирая в уме те выводы относительно Птицы, которые представлялись ему бесспорными. Тварь молчала, но маг не сомневался, что говорить она умеет. В первый момент, когда Феган заиграл, красные глаза Птицы расширились от удивления, и она издала вполне осмысленные звуки, но тут же захлопнула клюв. Видимо, в случаях пленения им было приказано молчать.

Увечный маг не сомневался, что Птицы — создания Каприза, поскольку они не просто убивали, но, по словам очевидцев, делали это с явным удовольствием. Чтобы вызвать к жизни подобное существо, требовались весьма сложные заклинания, которые, без сомнения, входили в число внедренных Еретиками в кровь Николаса «отсроченных заклинаний». И это последнее обстоятельство усугубляло проблему.

Дверь открылась, и Феган, не глядя, понял, что вошел Виг. Увечный маг отложил скрипку и помог старому другу сесть в кресло.

Испустив глубокий вздох, в котором чувствовалась покорность судьбе, его собрат заговорил:

— Ты уверен, что нет другого способа осуществить твою идею? Это настолько рискованно, что всех аргументов против просто не перечислишь. Нам так мало известно об «отсроченных заклинаниях»! А ведь речь идет не просто о ее разуме, а о самой жизни.

— Мы уже столько раз все это обсуждали! — несколько раздраженно отозвался Феган. — У тебя имеется план получше? Изложи, я с удовольствием его выслушаю. Однако пока мы сидим тут сложа руки, не решаясь что-либо предпринять, могущество Николаса возрастает с каждым мгновением, а Камень —я сегодня проверил это — обесцветился больше чем наполовину. Уверен, ты, как и я, ощущаешь заметное убывание своей силы. Наша медлительность может стать роковой ошибкой. Нравится нам это или нет, мы должны перейти к делу — пока еще сохранили хоть какие-то магические силы. Камень слабеет, моя ловушка тоже долго не продержится. Ну, не убивать же эту Птицу? Она представляет собой слишком ценный материал. — Увечный маг лукаво улыбнулся, хотя знал, что Виг не может видеть выражения его лица. — Или, может, ты хочешь, чтобы она свободно разгуливала по Редуту?

Верховный маг хмуро выслушал его сентенции, не обращая внимания на звучавшую в голосе собеседника иронию.

— Ты уверен, что ее кровь сильнее? — спросил он, ломая пальцы, что было для него совершенно нехарактерно. — На бумаге все выходит гладко, но мы так мало знаем о Николасе и его заклинаниях, не говоря уж о Еретиках...

— Ни в чем я не уверен, — перебил собрата Феган. — И вполне отдаю себе отчет в том, что, открыв сознание Шайлихи Капризу, мы можем ее погубить. В особенности после того, что принцессе пришлось пережить у волшебниц. Но мне кажется, что ее «отсроченные заклинания», вкупе с исключительным качеством крови, возьмут верх. И я считаю, что нужно приступать к действиям, если, конечно, Шайлиха согласится на это.

— Принцесса уже дала свое согласие, — ответил Виг. — Она ожидает нашего окончательного решения. Я попросил ее оставить малышку с Мартой. Однако, если ты по-прежнему продолжаешь настаивать, мы должны рассказать Шайлихе о возможном риске и причинах, заставляющих нас предпринять эту попытку. Как ты помнишь, я согласился участвовать в этом только при соблюдении данного условия. Остается надеяться, что Вечность будет к нам благосклонна.

— Разве источником наших проблем не является сама Вечность, мой друг? Кроме того, может, ты и не заметил этого, но я тоже питаю к принцессе теплые чувства.

Слепой маг кивнул в знак понимания и согласия. Феган открыл дверь и пригласил Шайлиху войти. Впервые увидев Птицу, она замерла, взволнованно переводя взгляд с одного мага на другого.

— Она не причинит тебе вреда, — успокоил принцессу Феган, жестом приглашая занять место в кресле.

Усевшись, она какое-то время пристально рассматривала сидящее в клетке жуткое создание, после чего решительным тоном спросила:

— Что мне требуется сделать?

Виг и Феган изложили Шайлихе свой план, стараясь подбирать слова как можно более взвешенно. Когда маги перешли к самой важной части, принцесса вжалась в кресло. Они сказали, что ни в малейшей степени не желают принуждать ее к этому, однако здесь задействованы интересы не только принца Тристана, но и всего народа Евтракии. Услышав, зачем это нужно, молодая женщина широко распахнула глаза.

— Шайлиха, ты должна знать, что подобная попытка может стоить тебе жизни, — сумрачно произнес Виг. — По нашему убеждению, могущественное заклинание, давшее жизнь Птицам, напрямую исходит от Еретиков. Не так давно к тебе было применено заклинание «фантомных страданий», и мы не можем сказать точно, сможешь ли ты выдержать новое испытание. Вся наша надежда только на исключительное качество твоей крови.

Принцесса кивнула в знак понимания.

— И последнее, — добавил Верховный маг. — Может быть, это окажется для тебя самым трудным. Если ты добьешься успеха, ни один человек за пределами этой комнаты не должен знать о том, что здесь произошло. Позволю себе повторить: ни один. Ни при каких обстоятельствах. И в особенности это касается Тристана. Ради блага всех нас мы должны оставить его в заблуждении. Причем лгать так, чтобы он поверил, ни на мгновение не усомнившись в наших словах. Это обязательное условие. Ты принимаешь его?

— Да, — ответила Шайлиха, не сводя взгляда с красноглазого создания в клетке. — Я обязана тебе, Фегану и Тристану самой своей жизнью и люблю вас больше всех на свете. Кроме того, я не сомневаюсь, что вы хотите только добра и пытаетесь сделать все, что в ваших силах. Я принимаю все ваши условия и, в свою очередь, готова на все, что, как вы считаете, я могу совершить.

— В таком случае... — От волнения Виг внезапно охрип. — Феган, я думаю, можно приступать.

Его собрат кивнул и, не произнося более ни слова, прищурился — Птица в клетке в тот же самый момент утратила всякую способность двигаться.

Принцесса медленно подошла к мерцающим прутьям клетки, остановилась и оглянулась на Фегана. Тот ободряюще улыбнулся и кивнул.

Шайлиха сделала глубокий вдох и осторожно просунула руку между прутьями. Благодаря усилиям увечного мага Птица оставалась неподвижной, но ее красные глаза вспыхнули ярче, в них читалась угроза.

Принцесса положила свою ладонь на голову Птицы. И тут же на лбу Шайлихи выступил пот, глаза женщины выкатились из орбит, зубы обнажились в злобном оскале, дыхание участилось, и дрожь охватила все ее тело. Феган испугался, что принцесса не выдержит и расстанется с жизнью прямо у них на глазах. Он беспомощно, с ужасом наблюдал за молодой женщиной, мучаясь вопросом, стоило ли им идти на столь серьезный риск.

Однако вскоре дыхание Шайлихи выровнялось, лицо разгладилось, и она сняла руку с головы Птицы. Теперь принцесса, величественно сложив на груди руки, замерла и пристально, не отрываясь, глядела в кроваво-красные глаза плененной твари.

Не вызывало сомнения, что в этой схватке Шайлиха постепенно одерживает верх. Почувствовав, что момент подходящий, Феган ослабил усилия, которыми удерживал Птицу от движений. Глядя, как лазурное мерцание медленно тает, принцесса заговорила.

— Кому ты служишь? — требовательным тоном спросила она.

— Только тебе, госпожа, — смиренно ответило красноглазое создание.

«Птица назвала Шайлиху госпожой! — потрясенно пронеслось в голове Фегана. — Конечно, так и должно было случиться! "Отсроченные заклинания" внедрены в ее кровь Фейли, которая, без сомнения, желала, чтобы все создания, вызванные к жизни при помощи ее магических усилий, именно так и воспринимали принцессу! »

— А какое отношение к тебе имеют Николас, Рагнар и Скрундж? — Это был второй вопрос, который маги велели Шайлихе задать Птице.

— Этого я не знаю, — отозвалась та. — Я служу тебе, госпожа, остальное меня не касается.

«О таком мы даже мечтать не могли! — возликовал увечный маг. — Мало того, что, как и в случае с бабочками, прикосновение принцессы к этому существу привело в действие очередное "отсроченное заклинание", благодаря исключительным качествам своей крови Шайлиха смогла стереть из сознания Птицы все воспоминания о ее прежних хозяевах. Теперь Птица полностью в нашей власти! »

— Сейчас я задам тебе еще один вопрос, — продолжала принцесса, — на который ты ответишь не вслух, а мысленно. Скажи, Птица, кто я такая? — Шайлиха закрыла глаза, напряженно ожидая ответа.

И вот внезапно в сознании у нее ясно, отчетливо зазвучал голос красноглазого создания. Оно «произнесло»: «Шайлиха, пятая волшебница Шабаша».

Принцесса повернулась к изумленным магам, повторила слова Птицы и... рухнула на пол.

Феган с помощью магии переместил ее в кресло.

— Что произошло? — взволнованно вопросил Виг.

— Девочка потеряла сознание, — раздраженно отозвался увечный маг. Выглядела принцесса, надо сказать, скверно — черты мертвенно-бледного лица были искажены. Феган оттянул ее веко и, слегка успокоенный, произнес: — Думаю, ничего страшного.

Через некоторое время Шайлиха пошевелилась и открыла глаза.

— Получилось? — хрипло спросила она, убирая со лба пряди мокрых от пота волос. — Я помню все как-то смутно...

— То, чего тебе удалось добиться, превысило все наши ожидания, — ответил увечный маг. — Но вот что меня интересует, принцесса. Ты можешь мысленно общаться со всеми другими Птицами или только с этой?

— Только с этой, — медленно произнесла Шайлиха, оглянувшись на Птицу. — Странно... Ведь что касается бабочек, я могла «говорить» с любой.

Феган задумался.

— Возможно, потому, что магия Птиц гораздо сильнее, поскольку Николас использовал для их создания «отсроченное заклинание», исходящее непосредственно от Еретиков. Учитывая это, ты и так добилась невероятно многого.

Принцесса медленно встала, словно проверяя, достаточно ли уверенно ее держат ноги, и осторожно подошла к клетке.

— Теперь я ее не боюсь, — сказала она. — Это создание мое — мое сердцем и душой.

Виг тоже встал. Шайлиха заботливо взяла старика за руку.

— Спасибо тебе, дитя мое, за все, что ты сделала, — произнес слепой маг. — Однако боюсь, что на этом нам придется остановиться. Мои силы на исходе.

Все трое подошли к двери. Внезапно принцесса остановилась и обернулась к Птице.

— В мое отсутствие ты должна повиноваться двум этим людям — только им одним и никому более. Ты хорошо меня поняла?

— Да, госпожа, — отозвалась Птица, покорно склонив голову.

Ненависть, не так давно пылавшая в ее красных глазах, исчезла без следа.

Феган наклонился к Шайлихе и что-то прошептал ей на ухо. Принцесса кивнула.

— Выслушай еще один мой приказ и учти — ты должна выполнять его буквально, как и все остальные, — снова обратилась она к Птице. — Помнишь Избранного, человека без крыльев, который доставил тебя сюда? — Красноглазое создание кивнуло. — Так вот — ни при каких обстоятельствах он не должен узнать, что ты способна разговаривать. И ты никогда ни слова не произнесешь в его присутствии, а также не будешь отвечать на вопросы, которые он может задать, чтобы проверить, владеешь ли ты речью, — а он наверняка попытается сделать это. Вообще о том, что ты умеешь говорить, должны знать только те три человека, которых ты сейчас видишь перед собой. В присутствии других ты будешь хранить молчание. Это ты тоже поняла?

— Да, госпожа, — ответила Птица.

— Ты была просто великолепна, принцесса. — Увечный маг подмигнул Шайлихе и, не в силах сдержать восторг, взлетел вместе с креслом, дважды описал круг в воздухе и опустился на пол. Принцесса еле заметно улыбнулась.

После этого все трое покинули комнату.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Придя в сознание, Тристан почувствовал себя донельзя слабым и разбитым. Он тяжело дышал, истекая потом, нестерпимо болела каждая клеточка тела. Лежа на снегу, принц видел над головой голые ветки, покачивающиеся под порывами ветра. Он смутно припомнил, как Окс тащил его под деревья. Сейчас Фаворит сидел рядом, не сводя с него глаз.

Тристан попытался приподняться, и Окс помог ему сесть. Принц настороженно посмотрел на Фаворита и еле слышно произнес:

— Благодарю тебя.

— Окс делает то, что велели маги, — отозвался тот; выражение искреннего беспокойства облагородило его грубое простоватое лицо. — Окс радуется, что Избранный жив.

— Это ведь ты оттащил меня сюда?

— Окс сделал это, чтобы остальные воины не увидели Избранного в момент, когда он болен и слаб.

Тристан почувствовал во рту странный привкус — проведя языком по зубам, он понял, что между ними то-то застряло. Поковырявшись, он сплюнул на ладонь крошечный кусочек коры.

— А это что? Тоже твоя работа? — осведомился он.

— Маги велели Оксу, если с Избранным произойдет неладное, положить это ему в рот, — ответил крылатый воин. — Чтобы Избранный не проглотил язык и не умер. — Он улыбнулся, почти лукаво. — Избранный едва не откусил Оксу палец. Это не страшно, ведь маги легко прирастили бы его обратно, как и мою ногу.

Слабая улыбка снова тронула губы принца.

— Долго я был без сознания? — спросил он, потирая ноющий затылок.

Фаворит посмотрел на солнце.

— Сейчас полдень. Значит, часов пять.

«Пять часов, — мрачно подумал Тристан. — Это второй приступ, а всего мне, по словам моего сына, отведено четыре. Признаться, третий я даже представить себе не в силах. Еще два, и я покойник...»

Взглянув на правое предплечье, он увидел, что темная паутина вен расползлась еще дальше, захватив уже и тыльную сторону ладони. Вся рука до самого плеча сильно болела, и действовать ею принц почти не мог. Он немного посидел молча, а потом с помощью Окса встал на ноги. Проверил оружие и осмотрелся вокруг. В сопровождении крылатого воина Тристан молча прошел мимо разрытой могилы и зашагал к воротам Цитадели.

Добравшись до подъемного моста, принц с Оксом, к своему удивлению, никого не увидели — охрана отсутствовала. Не услышали они и звуков, характерных при производстве строительных работ. Заподозрив неладное, Тристан остановился. И в этот момент откуда-то справа до них донеслись звуки, похожие на крики людей.

В той стороне, откуда они доносились, принц увидел покрытый снегом земляной вал.

— Что это там? — спросил он Окса.

— «Качинаар», — ответил тот, как-то неуверенно взглянув на Тристана.

— Что такое «качинаар»? — недоуменно поинтересовался принц.

— Такой наш обычай, — объяснил крылатый воин. — Фаворит, которому предъявлено обвинение, должен пройти через «качинаар». Если ему повезет, его признают невиновным, если нет, то он считается виновным и предается смерти. Когда нами командовал капитан Клюге, «качинаар» устраивали очень часто.

— И как он происходит? — продолжал свои расспросы Тристан.

— «Качинаар» может проводиться по-разному. Лучше увидеть самому.

Вообще-то принц собирался переговорить с Трааксом, своим первым помощником в армии Фаворитов, наедине. Однако дело, возможно, пойдет успешнее, если он встретится сразу со многими Фаворитами, при условии, конечно, что те по-прежнему признают его власть.

— Ну ладно, — согласился Тристан. — Но не следует, чтобы Фавориты заметили нас до того, как я сочту это нужным, понял?

— Я живу, чтобы служить! — рявкнул Окс. Они поднялись на земляной вал и, скрываясь за его краем, заглянули вниз.

Перед взором Тристана предстал амфитеатр, сооруженный из голубых мраморных плит. На его арене около дюжины Фаворитов, разбившись на две группы, старались овладеть каким-то предметом, используя все мыслимые и немыслимые приемы рукопашного боя, но не пуская в ход оружие. По сторонам арены лежали воины, судя по всему уже выбывшие из игры о причине полученных травм. Неестественные позы некоторых из них наводили на мысль, что у Фаворитов сломаны крылья или конечности. Практически весь амфитеатр был занят наблюдавшими за своими собратьями крылатыми воинами, чьи подбадривающие возгласы и привели Тристана в это место. И тут он, внимательно приглядевшись, внезапно осознал, что, собственно, представляет собой предмет, за который шла жестокая схватка на арене, — это была голова Фаворита.

— Как это понять? — в гневе прошептал он, обращаясь к Оксу. — Я просто глазам своим не верю!

Его спутник указал рукой в сторону небольшого, отделенного от зрителей оградой подиума, находящегося недалеко от арены по другую сторону амфитеатра. Там с крепко связанными руками и ногами сидел в кресле один из крылатых воинов.

— Если та группа воинов, что находится на арене справа от нас, первой трижды захватит голову, он будет признан виновным. Если другая — нет, — объяснил Окс.

— Это безумие! — возмущенно произнес принц. — Перед тем как покинуть Пазалон, я объявил вне закона все «забавы» такого рода. Они что, посмели меня ослушаться?

Бородатый воин взглянул на него с выражением полного непонимания на лице.

— Окс просит прощения, но ты ошибаешься, Избранный. — Фаворит старался проявить максимальную вежливость, на какую был способен. — Избранный никогда не объявлял вне закона «качинаар». Окс знает — он своими ушами слышал, что говорил в тот день Избранный. Оксу непонятно, чем Избранный недоволен. — Сквозь его покорность явственно проступали недоумение — и гордость за своих сотоварищей.

Тристан попытался восстановить в памяти тот день, когда убил командира Фаворитов и был провозглашен новым командиром крылатых воинов. «Боюсь, Окс прав, — пришел он к выводу. — Я объявил вне закона только те недостойные проявления их жизни, о которых был тогда осведомлен». Он посмотрел на воинов внизу, продолжающих с упоением калечить друг друга.

— Почему они используют голову воина? Они что, убили кого-то, чтобы было что отнимать друг у друга?

— Если обвинение предъявлено сразу двум воинам и первый не сумел пройти «качинаар», его голову используют, чтобы решить судьбу второго, — сообщил его спутник.

Принц посмотрел на ожидающего своей участи обвиняемого.

— Если он будет признан виновным, что его ждет? Окс показал рукой на покрытый решеткой участок арены, находящийся прямо под тем местом, где сейчас лежали они с Тристаном.

— Если он виновен, то пойдет туда.

Принц проследил взглядом за его рукой и сквозь прутья решетки увидел огромное, покрытое лоснящейся черной шерстью чудище с крысиной головой и шипастым хвостом.

— Вечность, что это такое? — прошептал он.

— Водяная крыса, — так же тихо ответил бородатый воин.

Понимая, что действовать следует быстро, Тристан, тем не менее, никак не мог прийти к окончательному решению.

В этот момент воины на арене прекратили борьбу, и зрители разразились бурными приветственными криками. Один из Фаворитов с победоносным видом поднял над головой предмет спора.

— «Качинаар» окончен, — заявил Окс.

— И тот человек?.. — Принц затаил дыхание.

— Невиновен, — продолжил его спутник. Тристан испустил облегченный вздох. Что ж, теперь самое время вернуться к насущным проблемам.

— Окс, ты достаточно силен, чтобы нести меня на руках? — поинтересовался он.

Фаворит улыбнулся, горделиво выпятив грудь.

— Мало кто смог бы, но у Окса сил хватит.

Принц прикусил нижнюю губу и задумался. «Мне необходимо эффектное появление, — подумал он. — И сейчас это может получиться лучше, чем когда бы то ни было». И в этот момент он увидел Траакса.

Его первый помощник поднялся со своего места. Высокий, мускулистый, с чисто выбритым лицом, что не часто встречалось в среде Фаворитов; свои длинные темные волосы Траакс скреплял на затылке кожаным ремешком. Подойдя к ожидавшему своей участи воину, несколькими уверенными ударами кинжала он перерезал путы и похлопал воина по плечу, видимо, поздравляя его. Все собравшиеся радостно взмахнули руками, оглашая воздух восторженными криками.

— Окс, подними меня в воздух и дважды облети амфитеатр, а потом приземлись прямо перед Трааксом, — приказал Тристан.

— Я живу, чтобы служить!

Бородатый воин подхватил принца и взмыл вверх.

Для Тристана это оказалось первым опытом путешествия по воздуху, и он был совершенно им зачарован. Ощущение свободы опьяняло, встречный поток воздуха приятно охлаждал разгоряченное лицо. Заметив их в воздухе, Фавориты начали оживленно переговариваться друг с другом. Совершив два круга, как ему и было приказано, крылатый воин мягко приземлился и осторожно поставил принца перед Трааксом.

Заполнившие амфитеатр Фавориты с любопытством наблюдали, как эти двое замерли, напряженно сверля друг друга взглядами.

«Он должен дать понять, что признает мою власть, — подумал Тристан. — В противном случае я не смогу послать Фаворитов в Евтракию, и для нас уж точно все будет конечно».

Выражение удивления в глазах Траакса быстро сменилось настороженностью, видно было, что он даже на время не желает выпускать из рук власть над своей армией. Стиснув зубы, командир Фаворитов вскинул бровь — отчасти вопросительно, отчасти с оттенком иронии.

Однако спустя несколько напряженных мгновений он все же медленно опустился на одно колено.

— Я живу, чтобы служить, — произнес он сильным, звучным голосом.

И тут же все остальные воины, заполнившие арену и амфитеатр, последовали его примеру, выкрикнув в унисон:

— Я живу, чтобы служить!

Внешне принц не проявил никаких эмоций, но сердце у него подскочило от радости. Однако нужно уметь не только провозглашать свою власть, но и удерживать ее.

— Можете встать, — обратился он к Фаворитам. Траакс поднялся на ноги. Крылатые воины последовали его примеру.

— Избранный удостаивает нас своим присутствием. — Командир Фаворитов слегка поклонился.

Тристану почудился в его голосе оттенок сарказма, но он решил не обращать на это внимания.

— Это великая честь для нас, — уже куда более почтительно добавил Траакс и перевел взгляд на Окса, вернее, на его ноги. — Вижу, с твоей ногой все в порядке, — заметил он, обращаясь к своему воину. — Рад, что маги Избранного добились успеха.

Окс браво щелкнул пятками.

— Я хочу выслушать твой отчет, — заявил принц, не давая Трааксу отвести взгляда. — Также нам нужно обсудить кое-какие проблемы, имеющие отношение к Евтракии. Мы можем побеседовать наедине? То, что я собираюсь сообщить, предназначено только для твоих ушей.

— Разумеется, мой господин. Но прежде я хотел бы получить твое разрешение позволить воинам вернуться к своим обязанностям по восстановлению Цитадели.

Тристан и думать забыл об остальных Фаворитах, полностью сосредоточившись на своем «поединке» с Трааксом.

— Позволяю.

Траакс взмахнул рукой, отпуская Фаворитов. Те взмыли в воздух и покинули амфитеатр.

— Следуй за мной, мой господин, — произнес он и знаком пригласил принца и его спутника пройти в находившуюся рядом с подиумом дверь.

Оказавшись внутри, Тристан испытал немалое удивление. Судя по тому впечатлению, которое производили Фавориты, он ожидал скромного, может быть, даже убогого убранства. Однако вместо этого перед ним было просторное помещение, отделанное мрамором темно-синего цвета, с коврами на полу. В центре него находился овальный стол с шестью креслами вокруг.

Они присели к столу.

— Мой господин желает подкрепиться? — осведомился Траакс.

— Пожалуй. — До принца только сейчас дошло, что он страшно голоден.

Траакс хлопнул в ладоши. Появились две впервые увиденные Тристаном женщины Фаворитов. Они оказались удивительно хороши собой.

Вид у них был отнюдь не смиренный, скорее горделивый; во всяком случае, без малейших признаков униженности, которая требовалась от них во времена правления волшебниц.

— Подайте вино и закуски, — распорядился Траакс — Да поторопитесь, — после чего, взглянув на принца, добавил: — Будьте так любезны.

Женщины удалились, причем Тристан заметил на их губах легкие улыбки. Ему самому сейчас было не до веселья, но он заставил себя улыбнуться им в ответ.

— Они великолепны, наши женщины, — задумчиво произнес командир крылатых воинов. — Ты, господин, позволил воинам жениться, многие так и сделали, и, по-моему, они сейчас больше довольны жизнью, чем прежде. Фаворитам всегда нравились сильные женщины. Обретя свободу, наши женщины таковыми и стали. Перемены, которые ты принес нам, оказались переменами к лучшему.

— Хотелось бы узнать, как обстоит дело с выполнением моих приказов, — напомнил ему принц. — Однако будь краток. Нам еще многое нужно будет обсудить.

Траакс кивнул и несколькими фразами сумел описать то, чем интересовался Тристан. Когда он закончил, принц спросил:

— За какие преступления воины были подвергнуты «качинаару»? И с какой целью выстроен этот амфитеатр?

— Первого Фаворита обвинили в том, что он силой отнял жену у галлиполая, — отозвался его помощник таким небрежным тоном, словно речь шла не об ужасной «забаве», а о погоде. — В том, что он виновен, ни у кого сомнений не было. Если два или более «качинаара» происходят друг за другом и первый воин оказывается виновен, мы обычно используем его голову. Второму было предъявлено обвинение в том, что после своего друга он проявил насилие по отношению к этой женщине. Однако в этом случае сомнения у многих как раз возникали. Как бы то ни было, его невиновность подтверждена, и теперь он свободен от этого обвинения. — Траакс помолчал, улыбаясь. — Что касается твоего второго вопроса, господин, то амфитеатр построен из не пошедших в дело мраморных плит, используемых для помещений Цитадели. Я приказал построить его на случай сразу двух или более «качинааров» или если преступление окажется настолько серьезным, что будет иметь смысл наказать виновного на глазах у всех воинов, занятых восстановлением Цитадели. Водяную крысу, которую ты видел, мы держим там как раз для этой цели. Иногда заключаются пари, на какой день крыса отрыгнет кости.

Тристан откинулся в кресле, изо всех сил стараясь не показывать отвращения, которое он испытывал.

— У этой постройки есть название? — спросил он.

— Конечно. Плац Обвинения. Вообще-то «качинаар» проводится не только здесь, но это место пользуется все большим успехом.

«Вечность, ну и что мне с ними делать?» — мысленно вопрошал принц. Оставить этот обычай существовать, закрывая глаза на его варварство? Нет, это немыслимо. Но, с другой стороны, ему нужны Фавориты, нужны они все до единого. И если сейчас, во время своего первого посещения, он запретит то, что является предметом их гордости и доставляет крылатым воинам такое удовольствие, вряд ли это сильно поможет делу. Тристан попытался представить, что посоветовал бы ему Виг, находись он рядом. Когда они оказались в Пазалоне в поисках Шайлихи, Верховный маг не раз говорил, что следует полностью сосредоточиться на главной цели, не отвлекаясь ни на что другое. Сейчас самая важная его задача — бросить Фаворитов на борьбу с Птицами и помешать Николасу построить Врата Рассвета. Значит, о «качинааре» лучше разговора не затевать. Он не станет ни осуждать эту традицию Фаворитов, ни одобрять ее вслух. Придя к такому выводу, принц решительно сменил тему разговора.

— Теперь о том, что привело меня сюда. — Он посмотрел Трааксу в глаза. — Я приказываю направить в Евтракию всех воинов, кроме тех, которые останутся в Пазалоне для того, чтобы следить за порядком в стране. У нас появились новые враги, и в задачу Фаворитов входит их уничтожить. — Сложив на груди руки, Тристан, затаив дыхание, ожидал ответа своего первого помощника.

— Мы уже давно занимаемся не своим делом, мой господин. Хорошо, если наши мечи снова почувствуют вкус крови, — произнес командир Фаворитов и добавил, проявляя искреннюю заинтересованность: — Я хотел бы знать подробности.

В этот момент женщины внесли угощение. Пока они не покинули помещения, принц не продолжал разговора.

Отменно приготовленная куропатка отличалась нежным вкусом; кажется, лучшего блюда он никогда не пробовал. Тристан быстро расправился с несколькими кусками, заедая их свежими ломтями хлеба и запивая красным пазалонским вином. Усердно работая челюстями, он излагал командиру крылатых воинов детали предстоящей операции.

С настоящего момента Траакс должен, используя портал Фегана, организовать переброску в Евтракию воинских подразделений Фаворитов. Одновременно необходимо как можно быстрее снарядить в путь флот. Если возникнут какие-то сложности, то в Евтракию через портал должен быть направлен порученец Траакса.

Разумеется, о том, что маги теряют силы, принц своему помощнику не сказал.

— Теперь слушай меня внимательно и запомни хорошенько, что я сообщу, потому что от этого может зависеть жизнь твоих воинов, — добавил он, вспомнив наставления магов. — Если при проходе через портал вы заметите изменение яркости свечения, следует немедленно прекратить переброску. Подобное будет означать, что либо портал вот-вот закроется, либо возникли непредвиденные осложнения. Если кто-то в это время окажется внутри, он может погибнуть ужасной смертью, навсегда затерявшись в пространстве. Воины должны проходить через портал как можно быстрее. Ты меня понял?

— Да, мой господин.

— Даю тебе пять дней на то, чтобы организовать все это, а потом ты должен через портал сам прибыть в Евтракию. Нам еще многое нужно обсудить и, прежде всего, составить план боевых действий.

Траакс отпил глоток вина, обдумывая следующий вопрос.

— Путешествие по морю займет не менее восьми дней, но основная проблема не в этом. Знаешь ли ты, господин, о заключенной волшебницами сделке «десять раз по четыре», без которой невозможно пересечь море Шорохов?

Тристан замер, не зная, что ответить. «Прошлое не отпускает нас», — испытывая немалое раздражение, подумал он. И ведь нельзя показывать ни слабости, ни своей неосведомленности; в особенности на этой стадии переговоров. Командир Фаворитов не должен догадаться, что он даже примерно не представляет, о чем речь. Принц посмотрел на Окса. Крылатый воин участвовал в нападении на Таммерланд и, значит, должен быть в курсе дела. Однако на них свалилось сразу столько проблем, что никто даже не подумал расспросить его об этом. В темных глазах бородатого Фаворита вспыхнули огоньки беспокойства. «Это что-то имеющее отношение к магии, — осознал Тристан. — Иначе бы он уж точно не промолчал».

— Прежде чем волшебницы были убиты, я заставил их открыть мне этот секрет, — заявил принц, от всей души надеясь, что Траакс ему поверит. — Я знаю, ты сам пересекал море. — На скулах у него заиграли желваки. — Я видел тебя на помосте в тот день, когда были убиты мои родные и маги Синклита.

Командир Фаворитов набрал в грудь побольше воздуха, устремив на принца непреклонный взгляд.

— Я всегда исполняю данные мне приказы, — жестко заявил он, — независимо от того, кто мой господин. Ты, надо полагать, понимаешь, мой господин, что после смерти Клюге мне с моими воинами ничего не стоило разделаться и с тобой, и с этим твоим магом? Однако захват власти неправедным путем не в традициях Фаворитов. Думаю, эта мысль утешит тебя, когда мы снова окажемся в Евтракии.

Тристана несколько задел тон, каким была произнесена эта сентенция. В то же время он понимал, что Траакс прав, и его уважение к этому обладающему недюжинными умом и решительностью воину только возросло.

— Расскажи, каким образом вы пересекли море, — решил слукавить принц. — Хочу проверить, не обманули ли меня волшебницы.

Командир Фаворитов кивнул, видимо приняв слова Тристана за чистую монету.

— На четвертый день плавания наши корабли попали в полный штиль. Ветер внезапно стих, паруса обвисли, море стало гладким, точно стекло. Поднялся густой туман, постепенно он приобрел форму огромных рук, обхвативших наш корабль. В воде появились безобразные лица, требующие дань в виде сорока мертвецов, угрожая, в случае отказа от ее уплаты, разрушить корабли. Поскольку мы знали об этом условии, то швырнули им тела, и Некрофаги, или, как их еще называла госпожа Сакку, Пожиратели Падали, сожрали их. Только тогда они позволили нам двинуться дальше. — Он сделал паузу. — Нам потребуется сорок жертв. И, как тебе, наверное, известно, недавно убиенных. На этот счет у меня есть одно предложение, если мой господин позволит его высказать. — Принц кивнул в знак согласия. — В пути можно устроить показательные единоборства, в которых побеждает оставшийся в живых. В результате мы без особого труда получим необходимое количество свежих трупов. — Тут на лице Траакса возникло выражение беспокойства. — Все это возымеет действие, конечно, если Некрофаги не нарушат сделку, поскольку ни одной волшебницы на борту не окажется, а сделку они заключали именно с ними.

Тристан откинулся на спинку кресла, стараясь не показывать вызванного рассказом Траакса ужаса. «Некрофаги... Пожиратели Падали». Он должен убедиться, что все это правда, а единственный, кому можно здесь доверять полностью, — Окс.

— Тебе все запомнилось так же? — спросил он воина.

— Именно так, Избранный, — отозвался Окс.

— Тогда я принимаю следующее решение, — заявил принц. — Либо мои маги договорятся с Некрофагами, либо вы не будете переправляться в Евтракию морем. — Тут он заметил, что Траакс бросил на него странный взгляд. — Ты хотел еще о чем-то меня спросить?

— Прости, мой господин, но я хотел бы выяснить это, — сказал его помощник. — Ты болен?

Тристан замер.

— С чего ты взял?

— Вздувшиеся вены на руке... Какое-то ранение?

— Верно, я получил ранение недавно в бою, — солгал принц. — Маги уже начали процесс исцеления, так что не сомневайся: я буду драться бок о бок с тобой, когда придет время.

— Тебе ясны мои приказы? — спросил Тристан у своего помощника.

Тот щелкнул пятками.

— Да, мой господин. Ты останешься до утра?

— Нет, — ответил принц. — Нам нужно возвращаться в Евтракию.

— В таком случае я отправлюсь к своим воинам и отдам соответствующие распоряжения, — заявил командир Фаворитов. — Новость немало их порадует, — добавил он с улыбкой. — Значит, увидимся в Евтракии через пять дней, господин.

— Через пять дней, — повторил Тристан и прощальным жестом протянул воину руку.

Последовало крепкое рукопожатие.

В ожидании открытия портала принц поднял взгляд на усыпанное звездами небо, по которому плыли три луны, свет от которых делал свежевыпавший снег розовым. На морозе дыхание вырывалось изо рта маленькими облачками. Поплотнее запахнув на груди меховую куртку, Тристан стоял, думая о своих родных, магах Синклита и множестве простых евтракийцев, погибших от рук Фаворитов. Его бородатый спутник молчаливо замер рядом.

«Вечность, осталось надеяться, что я все сделал, как и требовалось».

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Маги сидели перед Родником Редута. Несколько дней назад Феган снял Камень, который носил на своей шее, и погрузил его в воду Родника, надеясь таким образом защитить Парагон от угасания. В результате этого действия маги должны были утратить свой дар, однако, к их изумлению, ничего подобного не произошло. Но сам Парагон продолжал терять силу.

Виг и Феган только что в очередной раз убедились в этом — Камень обесцвечивался, причем значительно быстрее, чем раньше. На первый взгляд, потеря цвета происходила равномерно, но Феган, при более детальном изучении, заметил, что это не так. Поразмыслив над причиной этого явления, увечный маг начал воспринимать проблему угасания Парагона в совершенно ином свете.

Довольно мрачном свете, по правде говоря; однако все же открывающем определенные, пусть и труднореализуемые возможности.

Утопающий, как известно, хватается за соломинку. Феган немедленно отправился в Архив на поиски сведений, способных подтвердить его новую теорию. И, к немалому своему удовлетворению, нашел их, хотя сделать это оказалось непросто. Потом он заперся в лаборатории Редута, добиваясь получения нужной смеси.

Учитывая убывающие силы мага, времени на это понадобилось гораздо больше, чем можно было предположить поначалу. И все же сейчас Феган держал в руке флакон, в котором находилась жидкость, полученная в результате его экспериментов.

— Ты уверен, что это сработает? — с изрядной долей скептицизма в голосе осведомился Виг.

— И не надоело тебе брюзжать? — насмешливо произнес увечный маг. — Ты в очередной раз испытываешь недоверие к моим способностям? — Проведенное в лаборатории время, как это бывало всегда, заметно улучшило настроение Фегана. Исследовать, проводить изыскания, находить желаемое и воплощать свои открытия в жизнь — вот что больше всего привлекало его в магии. — Смотри, что получается. Сначала я убеждал тебя насчет существования «отсроченных заклинаний» — ты мне не верил и отчаянно пытался возражать. Потом Шайлихе удалось осуществить контакт с Птицей, а ты снова сомневался, что у нее это получится. В обоих случаях все произошло в точности, как я и предполагал. Неужели ты так никогда и не признаешь, что я временами бываю прав? — Сияя серо-зелеными глазами, он покачивал перед лицом Вига флакон, словно ослепший маг мог его видеть. — Так что по крайней мере два к одному, что прав и на этот раз окажусь я. Подобное соотношение тебя устраивает?

Не желая сдаваться так легко, ослепший маг вздохнул и спросил:

— Шауна уже выполнила твое поручение?

— Ну разумеется! — с энтузиазмом в голосе воскликнул Феган. — Сегодня утром она мне сообщила, что все готово. Она, конечно, понятия не имеет, зачем мне понадобились такие странные вещи, но тем не менее поклялась сохранить все в тайне. — Увечный маг улыбнулся. — Загадочность, секреты — все это явно ей по душе. Истинное дитя, право слово.

«Можно подумать, она одна», — желчно подумал Верховный маг.

— Ладно, давай покончим с этим, — проворчал он вслух.

Феган закрыл глаза, и Виг вместе с креслом взлетел в воздух. Увечный маг тут же последовал за ним в своем кресле. Вынув из флакона пробку, он, не спеша, вылил лазурную жидкость на пол.

Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Жидкость начала растекаться вначале по полу, а потом стала покрывать и стены и свод помещения. Прошло несколько мгновений, и жидкость исчезла.

Феган с удовлетворенным видом открыл глаза.

— Можно двигаться, дружище. Больше нам тут делать нечего.

Оба мага выплыли из комнаты. Повинуясь безмолвному приказу Фегана, огромная дверь за их спинами захлопнулась, и старые друзья медленно заскользили по коридорам Редута.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Находясь в обществе магов и своей сестры, принц поведал им о том, что произошло в Пазалоне. Когда маги услышали о Некрофагах, их физиономии вытянулись от удивления.

— Кораблям Фаворитов действительно ни в коем случае нельзя пересекать море, — заявил Феган. — Некрофаги заключили сделку с волшебницами, которые ныне мертвы. Нет никакой уверенности в том, что сделка по-прежнему остается в силе, и рисковать потерей флота недопустимо. — Он помолчал, задумавшись. — Нужно немедленно отправить Окса в Пазалон с письменным приказом Тристана остановить подготовку судов к плаванию. — Увечный маг погладил пригревшегося у него на коленях голубого кота. — Выход один — я должен сделать все возможное, чтобы расширить портал и как можно дольше удерживать его открытым. — Он испустил тяжкий вздох. — Однако, должен предупредить, это будет нелегко.

Тристан посмотрел на Шайлиху, выглядевшую бледной и утомленной.

— Ты не заболела? — взволнованно спросил он. Зная, как трудно будет принцессе солгать брату, маги затаили дыхание, надеясь, тем не менее, что она сдержит свое обещание. Шайлиха подавила горячее желание прикусить нижнюю губку — верный признак того, что она не уверена в себе.

— Все хорошо, — ответила она и прикоснулась к свисающему с его шеи золотому медальону. — Не волнуйся за меня. Я не больна, просто немного устала от всех этих переживаний. — Маги слегка расслабились. Стремясь сменить тему разговора, принцесса положила свою ладонь на покрытую сеткой вздувшихся вен руку Тристана. — Это было очень тяжело? — спросила она, имея в виду приступ.

— Признаться, да. В жизни не испытывал такой боли. Рука действует совсем плохо. Если бы не Окс, я бы задохнулся, подавившись собственным языком. До сих пор не могу до конца осознать, что Фаворит смог стать мне настоящим другом. — Он посмотрел на магов. — Может, не стоит зря спрашивать, но все же позволю себе сделать это: вам не удалось продвинуться в поисках противоядия?

Феган медленно покачал головой.

— Нет, и все же у нас для тебя кое-что есть, — сказал он. — Уверен — это немного поднимет тебе настроение.

Принц скептически вскинул бровь.

— И что же это?

— Чтобы узнать ответ, тебе придется пройти с нами, — загадочно ответил увечный маг и, не дожидаясь согласия Тристана, покатил свое кресло к двери.

Вслед за магами и сестрой принц покорно поднялся в разгромленный королевский дворец.

— И что интересного вы рассчитываете здесь найти? — с кривой улыбкой спросил Тристан, когда они прошли в ту часть дворца, где прежде находились покои его матери.

— Может, откроешь дверь и взглянешь сам? — произнес Виг.

На его лице мелькнула улыбка, немалая редкость за последние недели, что лишь усилило ощущение таинственности. Принц вздохнул, отодвинул засов и вошел в когда-то роскошное помещение.

Имея дело с магами, он, казалось бы, не должен был удивляться ничему и все же никак не ожидал увидеть то, что открылось его взгляду.

В центре помещения свободно, а не в клетке стояла пойманная Тристаном Птица, которая не обратила никакого внимания на потянувшегося за оружием принца. Феган весело рассмеялся.

— Меч тебе не понадобится. Приглядись-ка к этому созданию.

Тристан так и сделал. Да, в Птице что-то определенно изменилось.

«Они, похоже, смогли приручить ее! » — понял он.

Красноглазое создание не делало попыток сбежать, хотя за его спиной виднелась открытая дверь на балкон. Внимание принца привлекли к себе седло и упряжь на спине Птицы.

Совершенно ошеломленный, Тристан обвел взглядом собравшихся в комнате.

— Может, кто-нибудь окажет мне любезность, объяснив, что здесь происходит, — осведомился он.

— Ты, конечно, вправе требовать от нас объяснений, — заметил слепой маг.

— Всей правды вы все равно не расскажете, — пробормотал принц и добавил обвинительным тоном, обращаясь к принцессе: — Ты наверняка знала об этом!

Шайлиха не удержалась и прикусила нижнюю губку.

— Ну, допустим, знала. Только я тут ни при чем, — протянула она. — Это всё они, — совсем по-детски добавила принцесса, указывая на магов.

Тристан устремил на сестру испытующий взгляд, но, видимо, все же поверил ей на слово.

— Говорить это создание может? — поинтересовался он.

— К сожалению, нет, — солгал Виг. — Зато руки у него, как видишь, очень похожи на человеческие. Судя по всему, существует несколько поколений Птиц. Эта, по нашему мнению, относится ко второму.

— Как это вам удается их различать? — скептически спросил принц. — И вообще, откуда вам знать — может, я сяду на нее, а она унесет меня прямо в лапы к врагу?

«Законные вопросы, в особенности учитывая тот факт, что мы не были с ним до конца откровенны», — мысленно вздохнул Феган.

— Мы обдумывали такую возможность, но отбросили ее как лишенную всякой логики, — ответил он. — Совсем недавно ты был в Пещере у Николаса, и он по доброй воле отпустил тебя. Если бы твой сын хотел, чтобы ты остался в Пещере, он без всякого труда мог добиться этого. Кроме того, вспомни, разве Птица не отбивалась изо всех сил, когда вы пытались ее захватить?

— Верно. — Тристан задумался, потирая немеющую руку. — Но мне все равно не слишком понятно, как получилось, что она действует независимо от воли своего хозяина.

— По нашему с Феганом мнению, эта Птица была среди тех, что разрушили Лендиум, — высказал предположение Верховный маг. — Среди них ведь могли быть потери. — Он своим знаменитым движением вскинул бровь. — Я на твоем месте не стал бы, как говорится, смотреть дареной Птице в рот.

Принц снова перевел взгляд на красноглазое создание. В конце концов, может, в этом и впрямь что-то есть?

— Откуда у нее седло и упряжь? — спросил он.

— Это Гелдона нужно благодарить, — отозвался Виг. — Он приспособил для этой цели то, что нашел в дворцовых конюшнях.

Стараясь не делать резких движений, Тристан подошел к Птице и внимательно рассмотрел седло. Передняя лука выглядела выше обычной: видимо, чтобы удобнее было за нее держаться. К стременным ремням были прикреплены кожаные петли с пряжками.

— А это зачем? — поинтересовался принц. Шайлиха улыбнулась.

— Конечно, чтобы наездник мог на ней удержаться. Ведь Птица более маневренна, чем самый резвый скакун.

Принц не знал, что и сказать. «Спорить, пожалуй, смешно; у них, я вижу, все уже обговорено заранее».

— Ну хорошо, объясните только, как это вам удалось переманить Птицу на свою сторону, да еще так быстро?

Феган откашлялся.

— Похоже, связь Николаса с этой именно Птицей не так уж сильна. В этом нет ничего удивительного. При таком-то их количестве даже ему наверняка сложно постоянно контролировать всех. Исходя из этого предположения, я создал заклинание, позволившее мне почувствовать, в какой момент этот контроль стал достаточно слабым. В этот момент я и разорвал связь, «переманив», как ты выразился, Птицу на нашу сторону. — Увечный маг беззаботно махнул рукой. — Но это сугубо наши, магические заботы, и тебе не стоит забивать голову всякими там «как» и «почему». — Не сводя с Тристана внимательного взгляда, Феган почувствовал, что обмана тот не заметил.

— Вы что, в самом деле, хотите, чтобы я оседлал это создание и летал на нем? — спросил принц. — Чем плох Озорник?

— Совсем скоро ты встанешь во главе армии Фаворитов и поведешь их в бой, — не поддался на его шутливый тон Виг. — Ты, случайно, не забыл, что у них имеются крылья? Сражение будет происходить в воздухе, как и предсказано в Пророчествах. Птица позволит тебе передвигаться с большей скоростью и иметь возможность с высоты охватить взглядом все поле битвы. К тому же эти создания и по земле скачут не хуже любого коня. Ну, так что ты решаешь? Будешь управлять Фаворитами с высоты или же метаться по заснеженной, скользкой земле на Озорнике, гадая, что на самом деле творится у тебя над головой?

Тристан слушал мага, понимая, что тот, разумеется, прав. По правде говоря, ему уже сейчас не терпелось взлететь на этой Птице, но прежде было бы неплохо кое-что выяснить. В последнее время в действиях магов ощущалось много странностей, и принц желал бы знать, по какой причине.

Однако решительное выражение на физиономии Верховного мага убедило его в том, что время вопросов истекло. Тристан посмотрел на сестру.

— В чем проблема, братец? — насмешливо вскинула она бровь. — Опасаешься, что не сможешь сделать то, что по плечу какому-то Скрунджу? Я слышала, что он летает на Птицах даже без седла.

Это было уже чересчур. Решительно развернувшись на каблуках, принц подошел к Птице. Как будто обладая способностью угадывать его желания, та согнула ноги, чтобы ему было удобнее вскочить в седло. Словно это было для него привычным делом, Тристан обхватил кожаными петлями бедра, застегнул пряжки, взял в руки поводья и зловеще произнес:

— Ну что ж, посмотрим, что из всего этого получится.

Шайлиха затаила дыхание.

Ее брат направил Птицу в сторону балкона, и она взлетела.

Принцесса и маги выглянули из окна: Птица уносила Тристана все выше и выше.

— Думаете, он поверил нам? — обеспокоенно спросила Шайлиха.

— Трудно сказать, — ответил слепой маг, поджав губы. — Принц обладает как умом, так и прямо-таки ослиным упрямством. Важно другое — то, что он, в конце концов, решился взлететь. — Он повернул голову к принцессе. — А ведь дело решило твое замечание насчет Скрунджа. Это ты неплохо придумала. А что касается того, поверил ли он... Кто знает? Но Тристан должен научиться летать на этом чудище; без этого у нас не останется ни малейшей надежды на успех.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

«Ты все делаешь правильно, Николас».

Голоса Еретиков сливались для него в один — сильный и мягкий. Как будто в глубине сознания хор пел эту изумительно прекрасную песнь. Чарующие звуки заставляли «одаренную» кровь юноши быстрее бежать по жилам. Он впитывал их всем своим существом, паря в подземелье Пещеры и в экстазе закрыв глаза.

«Избранному становится все хуже, и уже совсем скоро он приползет к тебе — коленопреклоненный и покорный, — уверяли голоса. — Поторопись с сооружением Врат, сын наш. И тогда Каприз, единственно подлинное направление магии, воцарится навеки, не имея соперников. А наши враги, Древние Провидцы, навсегда окажутся заточенными на небесах».

«Я все сделаю для того, чтобы это время поскорее пришло», — ответил Николас.

Рассекая холодный, чистый воздух, юноша приблизился к месту строительства Врат и воспарил рядом с изумительным черно-лазоревым сооружением.

Массивные Врата Рассвета возносились в небо; с каждым днем все явственнее проступали их изящные очертания. Николас был вполне доволен. Еще две недели, и сооружение Врат будет завершено. Он откроет их, и его истинные родители смогут вернуться на землю.

Он только что в очередной раз забрал у детей кровь. Сейчас за один раз приходилось брать совсем понемногу, чтобы не нанести детям непоправимого вреда.

Но у него пока есть резерв времени. Фавориты Избранного еще не прибыли, а его маги слабеют день ото дня. Отцу Николаса на этой земле нечего противопоставить Птицам, и уж тем более он не в состоянии помешать строительству Врат. Скоро, очень скоро Избранный на себе ощутит ужасающую мощь созданий своего отпрыска.

Николас взлетел чуть выше.

Из мест сочленений между огромными каменными блоками струилась «одаренная» кровь, взятая у детей.

Испытывая небывалое удовлетворение, юноша закрыл глаза.

Детская кровь на глазах приобретала лазурный цвет. Ослепительно сверкая и источая жар, она медленно, но верно сплавляла воедино огромные мраморные блоки.

Николас медленно опустился к основанию одной из опор.

Там его ждал Рагнар, одетый в меховую накидку. Он поклонился своему господину и, спасаясь от холода, поплотнее закутался в одеяние.

— Камни теперь надежно скреплены между собой, — произнес юноша. — Сегодня вечером я соберу очередную порцию детской крови и вернусь с ней в полночь, чтобы соединить камни, которые «маги резерва» успеют установить к тому времени. Совсем немного, и наши труды будут завершены.

Рагнар окунул два пальца в сосуд с желтой жидкостью, с которым он теперь не расставался, облизал их и тут же почувствовал, как по телу разливается сладостное тепло.

— Следи, чтобы «маги резерва» работали, не делая перерывов, — приказал Николас.

Охотник за кровью отвесил почтительный поклон, и юноша, взмыв в небо, через несколько мгновений уже исчез из глаз.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

Поначалу управлять полетом Птицы и одновременно удерживаться в седле казалось Тристану весьма непростой задачей.

Однако достаточно быстро он сумел освоить «верховой полет» и даже оценил определенное очарование такого способа передвижения.

Птица не только могла мгновенно взмыть ввысь, но и медленно парить над землей или же, сложив крылья, камнем ринуться вниз. Принц часто заставлял ее пикировать, причем каждый раз все с большей высоты. Ему нравилось стремительно проноситься сквозь влажный, белесоватый туман облаков и неожиданно выныривать с их противоположной стороны. Очень скоро Тристан понял, какими великолепным укрытиями могут служить облака и даже ветви обыкновенного дерева. А видеть свою страну с захватывающей дух высоты птичьего полета... Нет, об этом прежде можно было только мечтать.

Принц проверил также, насколько хорошо Птица бегает по земле, заставив ее приземлиться на заснеженном поле. Поняв, чего от него хотят, красноглазое создание помчалось с такой скоростью, что за ним, скорее всего, не угнался бы и Озорник.

Когда совершенно очарованный открывавшимися перед ним возможностями Тристан опустился на балкон бывших покоев своей матери, там его уже поджидал Гелдон.

— Ты неплохо преуспел за такое короткое время, принц, — с улыбкой заметил горбатый карлик. — Маги послали меня за тобой.

Тристан вопросительно вскинул бровь.

— А зачем я им понадобился, они не сообщили?

— Нет. Но я понял, что это крайне важно.

— Хорошо. Пошли, — кивнул принц, сбрасывая меховую куртку.

В сопровождении Гелдона он вошел в знакомое ему помещение Редута, где вокруг центрального стола сидели маги, Шайлиха и Селеста. Тристан и карлик присоединились к ним. Не успел принц осведомиться, по какому поводу они здесь собрались, как дверь вновь отворилась, и вошедший Джошуа занял одно из мест у стола.

Увечный маг откашлялся.

— Теперь, когда все в сборе, нам нужно обсудить нечто весьма важное.

Внезапно он поднял руку, и на кончиках его пальцев вспыхнуло лазурное мерцание. Вокруг «мага резерва» мгновенно образовалась магическая клетка.

В глазах Джошуа мелькнуло выражение ужаса, быстро сменившееся злостью.

— Что это значит? — разъяренно спросил он. Взглянув на молодого мага, Феган поджал губы.

— Мы собрались, чтобы выслушать, как тебе удалось практиковать Каприз и обойти «заклинание смерти».

Слова увечного мага прозвучали для Тристана, точно удар грома.

Джошуа перевел взгляд на Вига.

— Верховный маг, может, хоть ты объяснишь мне, что здесь происходит? Я не в силах поверить, что и ты участвуешь в этом безумии! Объясни Фегану, что я не сделал ничего дурного!

Ослепший маг испустил тяжкий вздох.

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу этого сказать, Джошуа, поскольку тебе известно также, что это вовсе не так. Я разобрался в конце концов в твоей сути.

— В чем вы меня обвиняете? Я имею право знать!

— Ты действуешь заодно с Николасом, и мы можем доказать это, — коротко ответил увечный маг.

Было видно, что он с трудом сдерживает себя, чтобы не взорваться.

— Я не предатель! — запротестовал Джошуа.

— Ты — орудие, посредством которого Николас вытягивает силу из Камня. Сейчас у меня не осталось никаких сомнений в этом, — возразил Феган. — Однако, повторяю, самый интересный фрагмент этой головоломки — каким образом тебе удалось обойти «заклинание смерти»? Как «маг резерва», ты по доброй воле согласился принять его на себя и, начав практиковать Каприз, должен был неминуемо погибнуть. Не будешь ли ты столь любезен разъяснить нам этот момент?

Джошуа внезапно обрел спокойствие. Слегка наклонив голову, он устремил на сидящего напротив увечного мага испепеляющий взгляд.

— Сначала представь доказательства, жалкий калека, — презрительно бросил он.

— Желаешь доказательств? — спокойно осведомился Феган. — Что ж, ты их получишь. — Он посмотрел на Шайлиху. — Принцесса, прошу.

Молодая женщина, чуть опустив голову, сосредоточилась... И внезапно с книжной полки, находящейся напротив потайной двери в Источник Редута, вылетела Причуда и опустилась в центр стола. По-видимому, она пряталась в темном пространстве между книгами, где ранее стоял какой-то толстый том.

«Маг резерва» злобно воззрился на присутствующих.

— Это что, шутка? — процедил он. — Если это так, заверяю вас: крайне неудачная. Неужели кто-то ожидает, что я могу всерьез воспринять обвинения какого-то насекомого? Не владеющего речью и способного общаться лишь с женщиной, совсем недавно подвергавшейся пытке «фантомных страданий»? Нет, уважаемые... Боюсь, этого недостаточно.

— Более чем достаточно, Джошуа, — холодно произнес Виг. — Бабочка или, точнее говоря, принцесса рассказала нам все. Ты помогаешь Николасу вытягивать силу из Камня. Мы долго недоумевали, почему скорость угасания Парагона возрастает день ото дня — как будто на него действует еще какая-то сила. После того как ты, Феган и я погрузили Камень в Родник, мы спрятали бабочку в этой комнате, чтобы посмотреть, войдет ли кто-нибудь без нашего ведома в помещение. Причуда увидела тебя и, когда ты ушел, немедленно сообщила об этом Шайлихе, а принцесса — нам. Феган тут же отправился проверить Камень и обнаружил, что скорость его угасания еще более возросла. А кроме тебя, никого здесь не было.

— Даже если предположить, что все сказанное — правда, этого совершенно недостаточно для какого бы то ни было доказательства, и вы оба понимаете это, — рявкнул Джошуа. — Все это ваши выдумки, искусная мистификация, целью которой является очернить меня. — Он стиснул челюсти так, что на скулах яростно заиграли желваки. — Я никогда не подходил к Роднику Редута один — только вместе с вами.

Увечный маг, казалось, только и ждал этого момента.

— Да что ты говоришь? — Его глаза сузились в скептическом прищуре. — Впрочем, мы, разумеется, не ожидали, что ты сдашься без сопротивления. Тристан, — произнес Феган, — будь любезен, сними с «мага резерва» правый сапог.

Принц в замешательстве воззрился на мага.

— Я не очень понимаю...

— Сними с «мага резерва» правый сапог, — уже более настойчиво повторил Феган, — и поставь его на стол передо мной. Ловушка устроена таким образом, что ты можешь без вреда для себя просунуть в нее руку. — Все еще сбитый с толку, Тристан выполнил просьбу. — Благодарю тебя. А теперь смотрите внимательно.

В то же мгновение свет в комнате начал меркнуть, и вскоре она освещалась лишь прутьями магической клетки, в которую был заточен Джошуа. Увечный маг развернул свое кресло и вскинул руку. Во мраке неожиданно возникла и повисла в воздухе сияющая метла. Она начала мести пол, пока он весь не покрылся спадающими с нее мелкими искрящимися волосками. После чего Феган снова взмахнул рукой, метла исчезла, и свет в комнате разгорелся с прежней силой. Принц посмотрел на пол — и замер в изумлении.

Там явственно отпечатывались две цепочки следов — одна вела к потайному входу в Родник Редута, а другая в обратном направлении.

— Тристан, — произнес Виг, — внимательно приглядись к следам правого сапога и скажи, что ты видишь.

Принц поднялся, подошел к следам и присел на корточки. На каждом отпечатке, оставленном правой ногой, отчетливо виднелась темная метка в виде перевернутой буквы «Д».

— Ну а теперь, — велел Феган, — продемонстрируй нам подошву сапога Джошуа.

Тристан так и сделал. В центре правого каблука была вырезана буква «Д». Теперь сомнений у него не осталось.

— Как все это было проделано? — спросил принц.

— Один из малоизвестных магических приемов. — Увечный маг снова развернул кресло и продолжал, глядя в глаза Джошуа. — Я создал эликсир, который, если разлить его по полу, через некоторое время становится невидимым, позволяя, однако, обнаружить следы любого, кто пройдет по этому месту. Судя по следам, с того момента, как я разлил эликсир, здесь проходил лишь Джошуа. Что касается метки на каблуке... Ну, «Д» обозначает «Джошуа», это очевидно. А метку, пока он спал, вырезала на его сапоге по моей просьбе Крошка Шауна, — и Феган усмехнулся в лицо «магу резерва».

— А если бы здесь, без всякого злого умысла, прошел кто-нибудь другой? — спросила Селеста. — Или если у Джошуа есть сообщник?

Увечный маг лукаво улыбнулся.

— Шауна пометила всю обувь.

Тристан быстро стянул правый сапог, и обнаружил на его каблуке вырезанную букву «Т». Он покачал головой и перевел взгляд на «мага резерва», в бессильной злобе сжавшего прутья магической клетки. «Какая судьба ждет его теперь?» — подумал принц.

— Что заставило вас заподозрить его? — спросила Шайлиха.

— Прежде всего, — ответил Виг, — то, что он единственный уцелевший «маг резерва», который сумел добраться до Редута. Подумай-ка сама. Если он смог ускользнуть от Птиц, то, по логике вещей, это должно было удастся кому-нибудь еще. Мы считаем, что Джошуа перебирался от отряда к отряду, наводя Птиц на «магов резерва». Иначе непонятно, почему «маги резерва» не могли пустить в ход свои магические способности. Джошуа наверняка прибегал к заклинанию высшего порядка, полученному от Николаса или, возможно, даже внедренному в его кровь в качестве «отсроченного». Последнее очень легко подтвердить или опровергнуть с помощью кровного имени Джошуа. Его истощение и вывихнутая рука — мелкие, но выглядящие весьма убедительно детали маскировки. Невеликая плата за то, чтобы твои слова были приняты за чистую монету и к тебе прониклись сочувствием, не правда ли? Этот человек явился к нам по приказу Николаса, рассказал свою печальную историю, проник в Редут и принялся способствовать выкачиванию силы из Парагона. — Ослепший маг помолчал, собираясь с мыслями.

— Кроме того, Джошуа не позволил Гелдону проверить могилу Николаса в Пазалоне или, по крайней мере, отговорил его от этого, — продолжал он и, повернувшись в сторону карлика, доброжелательно улыбнулся. — Гелдону пришла в голову мысль доставить тело младенца в Евтракию, чтобы ты, Тристан, мог похоронить его рядом со своими родными. Этим он хотел хотя бы отчасти облегчить твои душевные муки. Однако Джошуа не мог этого допустить; он-то прекрасно знал, что никакого тела в могиле нет. И наконец, этот его совет приставить к тебе в качестве телохранителя Окса. Неплохой ход, следует признать. Мы не говорили тебе, что это его идея, но так оно и было.

— Ты хочешь сказать, что Окс — тоже предатель? — не веря своим ушам, произнес Тристан.

— Нет. — Виг покачал головой. — Окс чист сердцем и с радостью отдаст за тебя свою жизнь. Николас этого и добивался — чтобы ты имел надежного охранника. Он ведь еще не утратил надежды, что ты, в конце концов, примешь его условия. Скрундж по его приказу отравил твою кровь, дабы подтолкнуть тебя к такому решению. Да, теперь многое становится понятным, хотя, боюсь, еще далеко не все фрагменты головоломки встали на свои места.

Принц посмотрел на «мага резерва»; в его сознании по-прежнему с трудом укладывалось, что перед ним — сообщник Николаса.

— А как получилось, что вы погрузили Камень в Родник, но сохранили свою силу? И каким образом это удалось Николасу? — спросил он.

— Уверен, что посредством «отсроченных заклинаний», внедренных в его кровь Еретиками, — ответил Виг. — Возможно, одно из них и позволяет Николасу выкачивать силу из Парагона. Убедиться в этом, как я уже сказал, совсем нетрудно. Достаточно увидеть кровное имя Джошуа. Откуда бы в его крови взяться «отсроченным заклинаниям», если все происходило так, как он утверждает? Что скажешь на это, Джошуа?

«Маг резерва» не отвечал, сжав губы в тонкую линию.

— Все эти подозрения нуждались в неоспоримых доказательствах, — продолжил объяснения Феган. — Я исходил из того, что Джошуа, чтобы выполнить свою миссию, должен стремиться постоянно находиться поблизости от Парагона. Мы с Вигом нарочно попросили его сопровождать нас, когда относили Камень к Роднику. Для Джошуа это открывало великолепные возможности, и он не устоял перед искушением. Сегодня утром, после того как Шайлиха рассказала нам, о чем ей сообщила Причуда, я снова надел Парагон на шею.

— Однако кое-что по-прежнему остается неясным, Джошуа, — сказал Верховный маг. — И ты ответишь на наши вопросы... так или иначе, но ответишь. Как Николас сумел отменить действие твоего «заклинания смерти»? И, что гораздо важнее, существует ли способ вернуть силу Камню?

Лицо Джошуа исказила злобная улыбка.

— Ты умен, Виг, кто бы стал спорить. Вас, без сомнения, гложет: почему облеченный доверием «маг резерва» оказался способен на такое? Ну так я объясню тебе это, высокомерный старик. Потому что Николас обещал мне то, чего ты и твой хваленый Синклит никогда не дали бы никому из нас: силу. А также истинное понимание магии, в особенности темной ее стороны. Он предложил мне то, чего ты, практикующий только свой жалкий, ни на что не способный Закон, не в состоянии даже понять. А я хотел этого. О да, Верховный маг, я страстно этого хотел!

— Но это еще не все. — Теперь Джошуа уже почти шипел, охваченный яростью. — Знай — я такой не один, далеко не один. Как и я, многие «маги резерва» пришли к Николасу по доброй воле. Нас гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Господин удалил у них татуировки, и теперь их никто не сможет опознать. — Джошуа перевел ненавидящий взгляд на Тристана. — Твой сын ведь скрыл это от тебя, не так ли, Избранный? Разумеется, скрыл. О, вы еще многого, очень многого не знаете. И не успеете узнать, потому что надвигается «слияние», после которого всех вас постигнет гибель.

Лицо ослепшего мага омрачилось, в уголках незрячих глаз начали скапливаться слезы. Фегана, напротив, услышанное, видимо, не слишком испугало.

— Что еще за «слияние»? — осведомился он, обращаясь к «магу резерва»

— Могу и ответить, поскольку вы все равно уже не в силах этому помешать, — злорадно заявил Джошуа. — «Слияние» — это соединение четырех необходимых составляющих. Первая: лазурная кровь Избранного, она уже имеется в распоряжении моего господина. Вторая: значительное количество «одаренной» детской, более податливой крови. Сейчас у Николаса есть и она. Третья — вода из Пещеры Парагона, и, наконец, четвертая — могущество Камня, перекачанное в лазурную кровь того, кто полностью посвятил себя служению Еретикам. Этого человека сам Избранный, можно сказать, им и подарил. Все в целом и называется «слиянием». Уникальная комбинация, которая позволит Еретикам вернуться на землю.

Внезапно Джошуа снова улыбнулся, но это была совсем другая улыбка; как будто он только что принял важное для себя решение.

— Однако я отвлекся, не успев ответить на ваши вопросы — о моем «заклинании смерти» и о том, можно ли вернуть силу Камню. Должен вас огорчить: вам самим придется поискать на них ответы. Но есть кое-что, о чем с моей стороны было бы просто невежливо не упомянуть.

— И что же это? — Увечный маг заинтересованно наклонился вперед.

— Смерть — далеко не конец, — загадочно ответил Джошуа. — Поистине, она — только начало. И это мой господин, в своей безграничной мудрости, вскоре вам продемонстрирует.

С этими словами «маг резерва» внезапно выхватил длинный стилет со странного вида крошечным крючком на конце. Осознав, что сейчас произойдет, Феган вскинул руку, но было уже поздно.

Джошуа глубоко вонзил лезвие в свое правое ухо и выдернул его резким движением.

«Маг резерва» умер еще до того, как его тело коснулось прутьев клетки. Тристан вынес его тело из комнаты.

— Почему «маги резерва» взбунтовались? — спросил он, вернувшись. — Я думал, они преданы Братству и Закону телом и душой. И как все же им удалось обойти «заклинания смерти»?

Вига глубоко задело предательство Джошуа, по щекам старика струились слезы. Селеста сочувственно накрыла его руку своей, и он с благодарностью сжал пальцы дочери. Казалось, ослепший старик не в состоянии вымолвить ни слова.

Для Фегана Братство значило не так много, поскольку последние триста лет он провел в полном уединении, и в нем возобладала обычная его прагматичность.

— По той самой причине, о которой говорил Джошуа, — ответил увечный маг, — хотя я могу назвать и немало других. Страна подверглась разрушению, ее жители — насилию Фаворитов, члены Синклита и королевской семьи мертвы, за исключением Избранных и Вига. Кому «маги резерва» в таких обстоятельствах должны сохранять верность, скажи на милость? Впервые за три столетия в Евтракии практически отсутствует какая бы то ни было власть. И тут появляется Николас и предлагает им такое могущество, о котором Синклит никогда даже и не упоминал. Весьма серьезное искушение, в особенности в свете того, что Синклита больше не существует. Может, они даже решили, что Виг такой же предатель, каким в народе считают и тебя, Тристан. Однако, кроме всего перечисленного, есть и еще одна причина, пожалуй, самая веская. — Увечный маг с мрачным видом откинулся в кресле.

— Какая же? — В сапфировых глазах Селесты вспыхнуло любопытство.

— Он пообещал им «чары времени» — защиту от старости и болезней, — а также освобождение от «заклинаний смерти». Согласитесь, это исключительно труднопреодолимое искушение для того, кто прошел обучение, но еще далеко не полностью удовлетворил свое любопытство в том, что касается различных аспектов магического искусства. — Феган помолчал, обдумывая, как лучше сформулировать свой вывод. — Нам следует исходить из того, что по крайней мере на данный момент Братство «магов резерва» против нас.

Его слова прозвучали точно звон погребального колокола.

— Предательство Джошуа обнаружено, и он мертв, — сказал Тристан, пытаясь найти в случившемся хоть что-то хорошее. — Это уже неплохо.

— Да, — ответил Виг. — Но мы мало чего добились. Разве что Парагон теперь будет угасать чуть медленнее.

Шайлиха оперлась ладонями на стол, энергично наклонившись вперед.

— Джошуа говорил об этом соединении четырех составляющих... о «слиянии». Вы об этом когда-нибудь слышали?

— О «слиянии» упоминается в Предисловии к Манускрипту, — сказал Феган. — Это заклинание, позволяющее «возродиться» тем, кто ушел в Вечность. Соединение несоединимого, если можно так выразиться, основанное на магических приемах Каприза и использовании невероятной мощи накопленной магии. Осуществив его, Николас откроет Врата и выпустит на свободу замкнутую в них кровь Еретиков.

— И что случится потом? — спросил Тристан.

— В Манускрипте сказано, что Врата Рассвета буквально расколют небеса. Души Еретиков спустятся на землю, пролетят сквозь Врата, как бы окунувшись в свою ожившую кровь. И вновь обретут прежние тела.

— Но почему то же самое не могут сделать Древние Провидцы? — осведомился принц.

— Потому что в мраморе Врат нет их крови, — ответил Виг.

Тристан обвел взглядом мрачные, удрученные лица своих друзей, тяжело вздохнул и посмотрел на Фегана.

— Скажи, откуда взялось это название — Врата Рассвета? — спросил он.

— В Предисловии к Манускрипту говорится, что открыть Врата следует непременно на рассвете, — отозвался увечный маг. — Другого объяснения я не вижу.

В комнате снова воцарилось тягостное молчание.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Тристан стоял на заснеженном поле недалеко от королевского дворца, мрачно взирая на пылающие в ночи костры. Яркое оранжевое пламя испускало сладковатый тошнотворный запах, безошибочно указывающий, что горит человеческая плоть, и пробуждающий воспоминания о страшных разрушениях, постигших не так давно Таммерланд.

Дым погребальных костров, на которых штабелями укладывались искалеченные, разорванные на части трупы крылатых воинов, уходил высоко в небо. Принц дал свое позволение провести церемонию погребения, как это было принято у Фаворитов, и понимал, что сам должен присутствовать на ней, проявив тем самым уважение к мертвым.

Это была уже далеко не первая такая ночь, и он знал, что не последняя. Хотя Феган сумел расширить портал, добиться в полной мере его нормального действия ему все-таки не удалось.

Старый маг провел немало часов в Архиве, пока не выяснил все, что требовалось для расширения портала. Однако эти труды почти до основания истощили силы Фегана, а ведь из-за угасания Парагона магические возможности увечного мага и без того были невелики.

Камень продолжал слабеть, пусть теперь и не так быстро. Он уже почти полностью обесцветился, и тот ужасный момент, которого все так опасались, придвинулся почти вплотную. Мир без магии. Или, точнее говоря, мир, в котором магией будет владеть лишь один человек, собирающийся употребить ее на то, чтобы завершить свое черное дело.

Тристан никогда не видел обычно жизнерадостного и полного сил Фегана таким измотанным. И все же каждый день, превозмогая себя, увечный маг сидел в своем кресле на промерзшем, заснеженном поле и удерживал портал столько времени, сколько ему позволяли силы.

Теперь через портал одновременно могли проходить значительно больше крылатых воинов, но вместе с успехом возникли и проблемы: во время прохождения множество их погибало. Как только портал неожиданно захлопывался, в Евтракию выбрасывало части тел Фаворитов, а некоторые воины вообще пропадали бесследно, навсегда затерявшись в пространстве между мирами.

Заснеженное поле было забрызгано кровью. Доносившиеся из магического вихря отчаянные крики рвали душу, а ведь это были Фавориты, воины, храбрее которых Тристану видеть не доводилось. Принц пришел к удручающему выводу, что они теряют каждого шестого. Не вызывало сомнений, что неравенство сил между Фаворитами и Птицами Николаса существенно сократить не удастся.

Однако еще больше Тристана беспокоили маги — и не только потому, что стремительно убывала их сила. Они постоянно о чем-то секретничали. Когда Феган закрывал портал, маги уединялись за закрытыми дверями. И даже Шайлиха как будто затаила от него что-то.

Принц со своим окружением стоял на возвышенном месте и хорошо видел разбросанные по берегам Сиппоры походные шатры Фаворитов. Снег, тающий вокруг костров, испарялся, и в воздухе возникали крошечные мосты радуг. В целом лагерь выглядел мирно — если забыть о причине, по которой он здесь появился.

Младшие командиры Фаворитов испытывали страстное желание как можно скорее ринуться в бой, но проявляли терпение, выжидая, пока через портал не прибудет необходимое число крылатых воинов. По совету благополучно прибывшего Траакса Тристан предоставил в распоряжение армии пустующий королевский дворец. Поначалу ему было тяжело видеть, как крылатые воины обосновываются в роскошных некогда покоях с таким видом, словно дворец принадлежит им. Тем более что среди них были и те, кто в свое время принимал непосредственное участие в расправе над родными Тристана и магами Синклита. А сейчас — совершенно немыслимо! — они снова оказались здесь; но на этот раз в их задачу входило не разрушение, а защита дворца.

— Почему Птицы и Жуки не нападают на нас? — спросил Траакс — С каждым днем наши силы прибывают, и, можно не сомневаться, врагу известно об этом. Стратегически правильно было бы напасть на нас сразу же, пока через портал проходило не больше десяти воинов одновременно. Тогда нас можно было бы уничтожить практически без потерь. Чего они ждут?

— Существует несколько ответов на твой вопрос. — Виг знакомым движением заломил бровь. — Первое и самое главное: Врата Рассвета для Николаса сейчас важнее всего. Поэтому он требует, чтобы его слуги, пока сооружение Врат еще не завершено, основное внимание обращали на их защиту. И только после этого Николас напустит своих тварей на нас. Второе: он знает, что мы уступаем им в численности, и убежден, что победа никуда от него не уйдет. К сожалению, в этом он, скорее всего, прав.

Ослепший маг замолчал; ему не слишком нравилось открывать Трааксу эти тайны. Однако Тристан прошлой ночью рассказал своему помощнику все, что знал, считая, что не должно быть секретов между теми, кому в ближайшем будущем, возможно, предстоит умереть, сражаясь бок о бок.

— И последнее, — продолжал Виг. — С каждым днем принц слабеет. В представлении Николаса это означает, что с каждым днем увеличивается надежда на то, что Тристан прекратит сопротивление и придет к нему. Так он защищает Избранного; на свой лад, конечно. Но когда строительство Врат завершится и он поймет, что его надеждам сбыться не суждено, Николас пойдет в наступление, ибо по большому счету ему нечего будет терять.

— Скорее всего, все сведется к одному-единственному бою, — вмешался в разговор донельзя измученный, мрачный Феган. — Учитывая превосходство в силе, им имеет смысл покончить с нами одним мощным ударом. — Бросив взгляд на принца и Траакса, он увидел в свете погребальных костров, как посуровели их лица. — Поэтому необходимо сделать все, что в ваших силах, пусть даже нам практически ясен исход этой битвы. Самое важное — выиграть время. Парагон продолжает слабеть, и совсем скоро наша сила окончательно иссякнет. А это означает, что перестанут действовать «чары времени», защищающие Вига, меня и Селесту, и мы буквально рассыплемся в прах, который развеют ветры сезона Кристаллов. Если это произойдет, вы со своими крылатыми воинами окажетесь единственной силой, которая может встать на пути Еретиков, стремящихся вернуться в мир и превратить его в вечное царство Каприза.

Тристан бросил взгляд на свисающий с пояса стилет, принадлежавший покончившему с собой Джошуа. Оружие всегда чрезвычайно привлекало принца, и после смерти «мага резерва» он испросил у магов разрешения оставить стилет себе. Те не возражали.

Это оружие имело подходящее название — «мозговой крючок». Тристан никогда прежде не слышал о таком, а вот магам оно было прекрасно известно: как выяснилось, его широко применяли во времена Войны с волшебницами. Легкий стилет не стоило труда спрятать, и на близком расстоянии он мог быть чрезвычайно опасным оружием, хотя его первоначальное предназначение состояло именно в возможности быстро осуществить уход из жизни.

Принц уже давно решил, что не станет проходить через страдания четвертого и последнего приступа. Он понимал, что, в отличие от Джошуа, не сможет с помощью магии избавить себя от боли, и все же твердо решил, когда придет время, использовать «мозговой крючок». «Вечность, помоги мне сделать все, как надо», — подумал он, глядя на погребальные костры.

На лице Траакса явственно проступали гнев и удрученность.

— Для Фаворита умереть в сражении — великая честь, — произнес он сквозь стиснутые зубы, — ведь ради этого мы и появились на свет. Но умирать так, не имея возможности защититься... Этого не должно быть!

«Сейчас происходит много такого, чего не должно быть, друг мой», — подумал Тристан.

ЧАСТЬ 5 РЕШАЮЩАЯ БИТВА

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Тот, что произошел из семени Избранного, откроет Врата Рассвета и обрушит на мир ужасные бедствия. А те, что должны были проявлять преданность, поднимутся против своих братьев и попытаются прибегнуть к магии в корыстных целях, поскольку сказано, что единожды попробовавший запретный плод будет жаждать его снова и снова. И это будет тяжким испытанием для Избранных.

Раздел Манускрипта, посвященный направлению магии Каприз, глава вторая, стр. 3007.

— Мы настоятельно просим тебя сделать это, принцесса, — озабоченно произнес Виг. — Ты, Избранная, непременно должна уцелеть. Если Тристан умрет, само твое существование и благополучие приобретут первостепенную важность. Я знаю, тебе тяжело слышать об этом, но теперь у нас почти нет сомнений, что принцу суждено погибнуть, либо в сражении, либо от яда, отравляющего его кровь.

Верховный маг понимал, насколько больно ранят его слова Шайлиху, но если эта обладающая волей и решимостью молодая женщина и станет выслушивать подобное, то только от него. Принцесса провела несколько последних часов в Архиве Редута, выслушивая наставления старых магов.

В первую очередь, заявляли Виг и Феган, только они трое должны знать о том, что предстоит сделать принцессе. Однако все это не укладывалось у нее в голове. Покинуть брата... Человека, которого она любит больше всех на свете, который не раз рисковал собственной жизнью, чтобы спасти ее...

Виг и Феган снова и снова повторяли молодой женщине, в какой тяжелейшей ситуации все они оказались, рассчитывая, что она, в конце концов, согласится с планом их действий. Их магическая сила почти угасла. Сооружение Врат Рассвета, скорее всего, уже завершено, и, по-видимому, ничто не сможет помешать Николасу открыть Еретикам путь на землю.

Нужно действовать, и притом немедленно. Еще до начала сражения, в котором Тристан, скорее всего, погибнет, все нынешние обитатели Редута должны будут покинуть это место. Чем дальше они окажутся от Птиц и Жуков, тем лучше, и сделать это надо как можно скорее. Собственно, маги настаивали на том, чтобы уйти отсюда уже завтра.

Принцесса возражала, снова и снова твердя, что вместе с братом они будут сильнее, что их дом здесь, в Таммерланде, и отступать некуда. Она не понимала, что могло случиться с двумя старыми магами, чтобы они захотели сбежать, не принимая участия в решающей битве.

«Неужели я все это время ошибалась в них? — недоумевала Шайлиха, чувствуя, как разрывается ее сердце. — Или, утратив магическую силу, они превратились в обыкновенных трусов? »

Наконец терпение принцессы лопнуло, и ее охватила ярость. Молодая женщина с вызовом посмотрела на застывших в ожидании ее слов стариков.

— Никуда я с вами не пойду, — заявила она, стиснув зубы. — Даже если суждено погибнуть и мне самой, и моей дочери. Вы можете бежать, если желаете. Вперед, спасайте свою драгоценную магию. Да не забудьте прихватить с собой ваш знаменитый Камень и не поддающуюся разумению священную Книгу! Мне они не нужны. Для меня имеет значение лишь то, что Тристан — мой брат, и наша кровная связь с ним сильна настолько, что вам этого никогда не понять. Когда-то он ради моего спасения, рискуя жизнью, отправился на край земли, а теперь я останусь с ним до конца. И если это означает умереть бок о бок с ним, значит, так тому и быть!

Виг откинулся в кресле и испустил тяжкий вздох.

— Я ведь предупреждал тебя: она ни за что не согласится, — сказал он, обращаясь к Фегану. — Они с Тристаном — два сапога пара. — Впервые за все это время на губах слепого старика появилось подобие улыбки. — Их мать была такой же...

— Похоже, ты прав, — отозвался увечный маг. Он с явной неохотой вытащил из складок своего одеяния пергамент и под скептическим взглядом принцессы развернул его на столе.

И снова заговорил с Шайлихой — спокойно, сдержанно, добиваясь ее понимания. Возможно, это был самый значимый разговор в жизни принцессы.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

С медленно светлеющего неба падал легкий, пушистый снег. Тристан надеялся, что с восходом солнца станет немного теплее. Поплотнее запахнув меховую куртку, он взглянул на карту, развернутую на столе. На ее изучение он потратил большую часть ночи, пытаясь определить место, откуда можно было ожидать нападения Птиц Николаса. Принц понимал, что это будет мощнейший удар, имеющий своей целью нанести ему максимально возможный урон. Второй удар вряд ли понадобится, учитывая, насколько противник превосходил их по численности.

Тристан наспех проглотил одну из тех сдобных булочек, что испекли жены гномов, и запил ее крепким чаем. По телу разлилось приятное тепло. Уголок его рта дрогнул в улыбке, когда принц вспомнил, как Крошка Шауна бранила его за то, что он подолгу остается на холоде, в то время как куда приятнее сидеть в помещении.

— Вот подхватишь простуду и умрешь, — увещевала она, грозя пальцем.

Тогда Тристан лишь улыбнулся в ответ, доподлинно зная, что убьет его вовсе не холод.

Принц вышел на продуваемый ледяным ветром балкон, потому что хотел приучить тело справляться с холодом; именно так он поступал, когда проходил обучение военным премудростям в королевской гвардии. Ему нельзя ударить лицом в грязь перед Фаворитами. «Они ждут от меня такой же выносливости, какой обладают сами», — думал Тристан.

С балкона он видел огромное количество крылатых воинов, к которым столь недавно испытывал жестокую ненависть. Шатры их лагеря уходили вдаль, насколько хватало взгляда. Вчера маги с сожалением сообщили принцу, что ожидать воинов из Пазалона более не придется — Феган не в силах удерживать портал открытым. На самом деле, как подозревал Тристан, сила у хитрого старого мага еще осталась, просто он хочет употребить ее в помощь тем Фаворитам, которые уже оказались в Евтракии. Что ж, в этом был свой резон.

Принц потер почти совершенно не действующую правую руку. «Только для того, чтобы мы уцелели, каждому крылатому воину придется уничтожить двух врагов. Ну а чтобы победить, то трех, а возможно, и больше».

Он решил начать атаку завтра; если, конечно, Птицы не опередят его. Но в это Тристан не слишком верил: Николас продолжает ждать, все еще надеясь, что отец поможет ему открыть Еретикам дорогу на землю.

В который уже раз принц поразился тому, насколько быстро изменился окружающий его мир. Почти все его родные и маги Синклита мертвы, а сам он — уму непостижимо! — возглавляет армию тех, кто был виновен во всех этих убийствах. В родной стране вот-вот исчезнет всякая магия; изо всех сил старающиеся помочь ему маги превратились буквально в тени. И бывшие враги Тристана, ныне выступающие в качестве его союзников, готовятся к сражению с его сыном, которого он считал мертвым...

— С Избранным все в порядке? — спросил Окс, озабоченно вглядываясь в лицо принца.

— В порядке, Окс, — с легкой улыбкой отозвался Тристан.

Заслышав шум в комнате, он обернулся. К ним медленно приближались оба мага; Виг ослабевшей рукой держался за спинку кресла Фегана.

Принцу было больно смотреть на них. Совсем недавно энергичные, полные сил, маги выглядели сейчас совсем одряхлевшими. Кожа на их лицах приобрела болезненно-желтоватый оттенок, а исхудавшие тела терялись в складках одежды. «Вскоре сила Парагона окончательно иссякнет, и мои друзья обратятся в прах. Единственное утешение, что в этом они опередят меня ненадолго».

Тристан изложил магам план предстоящего сражения; те, внимательно его выслушав и в целом согласившись с предложенной стратегией, дали несколько дельных советов касательно тактики.

— Мы приняли решение, — сообщил после этого Верховный маг, — и надеемся, что ты сочтешь его правильным. Однако, вне зависимости от твоего согласия, оно, по нашему мнению, должно быть осуществлено.

— Я облегчу тебе задачу, мой старый друг, — заявил Тристан, не дав магу продолжить. И наклонился вперед, упираясь руками в колени. — Вы собираетесь покинуть Редут, забрав с собой всех, в том числе, и Шайлиху.

— Верно, — вздохнул Феган. — Как ты догадался?

— Особой пользы от вас тут теперь нет, — ответил принц. — И я всегда полагал, что, в конце концов, вы захотите взять Парагон, Манускрипт, мою сестру и уйти подальше от опасности. — Он бросил взгляд на свою руку и помолчал, собираясь с мыслями. — Моя смерть, по-видимому, предрешена. Учитывая это, вашей первой заботой должно стать спасение магии. И это единственно правильный выход. Однако уверен, — резко добавил Тристан, — что у вас имеются и другие причины покинуть Редут. Хотелось бы знать, какие именно.

У принца не было особого желания перечить магам, но в последнее время у него создалось впечатление, будто те постоянно о чем-то умалчивают. И если это так, он был полон решимости выяснить, почему они так поступают.

— Нет, никаких других причин у нас нет, — отозвался Феган и хрипло закашлялся. — Первая и самая главная — необходимость сохранить магию, если это вообще еще возможно. Ты должен выделить для этого гондолы и отряд Фаворитов в сопровождение.

Тристан задумался.

— Жаль, что больше нет возможности держать портал открытым. В Пазалоне вы были бы, как мне кажется, в большей безопасности. — Он помолчал, мрачно глядя на устрашающую паутину вен, опутавшую его руку, а потом спросил, хотя заранее знал ответ: — Противоядия, как я полагаю, по-прежнему нет?

— Нет, — с болью ответил увечный маг. — Мне очень жаль, Тристан...

Он отвел взгляд, не в силах продолжать. Виг в отчаянии наклонился вперед и оперся лбом в сцепленные ладони.

— Я даже доволен, что ослеп, как ни дико это звучит, — сказал он с болью. — Не хочу своими глазами увидеть смерть Парагона.

Принц откинулся в кресле и посмотрел на своих старых друзей, совсем недавно — могущественнейших магов. Они изменились столь сильно, что стали почти неузнаваемы.

— Надо полагать, вы отправляетесь в Призрачный лес?

— Да, — ответил старик. — В Древесный Город. Куда же еще? — Как трудно было произносить ему эти слова последнего прощания! И все же Виг превозмог себя. — Мы хотим попрощаться с тобой прямо сейчас, поскольку уходить нужно как можно скорее. После нас с тобой хотят увидеться Шайлиха и Селеста. Мы уверены — ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы как можно дольше сдерживать Николаса и его войско. Прощай, Избранный... И помни — ты навсегда останешься в моем сердце.

Старый маг поманил принца к себе.

Тристан встал, но не успел сделать и шага, как почувствовал невыносимую дурноту.

Он рухнул на пол, содрогаясь в конвульсиях и разбрызгивая изо рта пену.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

Утро выдалось ясное и холодное. Николас в развевающихся белых одеждах парил над Вратами Рассвета, наслаждаясь зрелищем их несравненной красоты. Массивная арка была закончена только вчера вечером. Теперь осталось еще совсем немного усилий, и небесные родители Николаса смогут вернуться. Настроение юноши все же портила одна небольшая деталь: его земной отец пока так и не явился к нему. Но он придет — Николас знал это совершенно точно, — ведь хочет же он выжить.

В сознании юноши снова зазвучал хор далеких голосов. «Ты славно потрудился. Но подожди еще два дня; не исключено, что человек с лазурной кровью все же склонится перед тобой. Либо он придет к нам по доброй воле, либо умрет в страшных мучениях, причем вместе с ним погибнет все, что ему дорого. Только после этого мы сможем снова воцариться на земле».

Удовлетворенный осмотром, Николас посмотрел на кружащих в небе Птиц. Они охраняли Врата Рассвета с воздуха, а внизу, насколько хватало взгляда, кишмя кишели Жуки, защищая подступы к ним с земли.

Юноша прижался щекой к Вратам, и мрамор, казалось, радостно отозвался на его прикосновение, словно заключенная в нем кровь Еретиков чувствовала силу Николаса. Возникло ощущение, будто гигантская арка взывает к нему, умоляя сотворить заклинание немедленно. Понимая, что следует подождать, юноша испустил тяжкий вздох и произнес:

— Мои небесные родители, сейчас для меня наступает самое сложное — время тягостного ожидания момента «слияния». Я должен приложить все силы, чтобы сдерживать себя в течение еще двух рассветов. В своей бесконечной мудрости вы не поведали мне, что преодолеть это искушение будет так невыносимо трудно. Но не сомневайтесь — я выстою и сделаю все именно так, как вы велели. — Николас снова нежно прижался к холодному мрамору. — Вся моя преданность отдана вам, а не человеку с лазурной кровью, вся роль которого свелась к тому, что я был зачат им, да и то против его воли.

Он с сожалением оторвался от Врат и подлетел к карьеру, где его ожидали Рагнар и сотни «магов резерва» из числа тех, кто сопротивлялся Николасу, но чья воля была сломлена его невероятной мощью. В серо-голубых, ныне грязных и изорванных одеждах, бездумно вперив взор в пространство, они ожидали нового приказа того, кто подчинил себе их сознание.

— Врата закончены, мой господин? — спросил Рагнар, зябко кутаясь в меховую накидку.

— Закончены. Осталось лишь дождаться, чтобы Избранный взялся, наконец, за ум и пришел ко мне. Если до завтрашнего рассвета он не одумается, я пошлю Птиц, и они без труда расправятся с этими его Фаворитами. А следующим утром открою Врата Рассвета.

— А что будет с остальными «магами резерва»? — поинтересовался охотник за кровью. — Теми, кто пришел к нам по доброй воле.

— Они в надежном месте ожидают возвращения Еретиков. По приказу своих небесных родителей я проверил искренность их намерений и с удовлетворением убедился, что они мои — мои телом и душой. Так что как опасаться их, так и беспокоиться об их судьбе излишне.

Николас подлетел поближе к людям в изодранных серо-голубых одеяниях и подал знак Скрунджу. Тотчас же для страшной расправы вниз устремилась группа Птиц. Свежевыпавший снег обильно окрасился «одаренной» кровью. Очень скоро все «маги резерва», которые остались верны Закону и Синклиту, были мертвы.

— Твое приказание выполнено, господин, — доложил наемный убийца.

Юноша кивнул, и Скрундж дал знак Птицам отнести останки «магов резерва» к Вратам Рассвета и бросить их в гущу находящихся там Жуков.

— На сегодня достаточно, — одобрительно произнес Николас. — Возвращайся в Замок и хорошенько отдохни — завтра утром, если Избранный так и не явится ко мне, ты бросишь Птиц на его крылатых воинов. Подробные указания я дам тебе сегодня вечером.

— Слушаюсь, мой господин.

— Джошуа мертв, — сообщил Николас охотнику за кровью, когда Птица со Скрунджем взмыла вверх.

Рагнар замер, с трудом веря в услышанное.

— Как это произошло? — смог, наконец, выдавить он.

— С помощью того оружия, которым ты по доброте душевной его снабдил, — ответил юноша.

— Но как маги смогли его разоблачить? — Нервничая, Рагнар жадно слизал с пальцев густую желтую жидкость.

— Не следует забывать, что Виг и Феган исключительно проницательны. Я не знаю, как они разгадали подлинные намерения Джошуа, да это и не имеет особого значения. Теперь нас ничто не остановит. То, к чему мы так долго стремились, произойдет на следующем рассвете. А что касается тебя, друг мой, то твое время настало сейчас.

Рагнар с трудом воспринимал слова своего господина; он думал не столько о том, что ему предстоит, сколько о скорой возможности вернуть себе Селесту.

— И куда господин пошлет меня на этот раз?

Николас сделал глубокий вздох и прищурился.

— В Вечность.

Охотник за кровью отшатнулся от него так резко, что выронил из рук заветный сосуд.

— Почему? — охрипшим голосом едва выговорил он. — Ты говорил, что в награду за мою преданность я буду служить тебе вечно!

Дыхание Рагнара участилось, колени начали предательски подрагивать.

Порыв ветра взметнул длинные шелковистые волосы Николаса.

— Ответ весьма прост, — с улыбкой отозвался он. — Я тебе солгал.

— Но почему? — с отчаянием повторил охотник за кровью.

— Неужели так трудно понять? Твоя кровь отравлена твоей же собственной мозговой жидкостью, что делает тебя недостойным жизни в нашем новом мире. — Он покачал головой, разглядывая стоящее перед ним уникальное создание. — Рагнар. В прошлом уважаемый маг, который наверняка стал бы в свое время членом Синклита. Превращенный, пусть и не окончательно, в охотника за кровью бывшей женой того самого Вига, который стал причиной его пагубного пристрастия к мозговой жидкости. Фейли оказала тебе высокое доверие, оставив на твое попечение свою дочь. Позднее, придя к выводу, что волшебница мертва, ты овладел ее дочерью и развлекался таким образом на протяжении столетий, удовлетворяя не только свою похоть, но и жажду мести по отношению к магу, бывшему когда-то супругом волшебницы. И нынче ты умрешь от руки того, кого оставил гнить в земле Пазалона сам Избранный и кто появился на свет не без помощи все той же Фейли. — Юноша помолчал, не отрывая от охотника за кровью пронизывающего взгляда. — Похоже, первая госпожа Шабаша — через семя Избранного — все же добралась до тебя. Круг замкнулся.

— Но остается еще Скрундж! — отчаянно пытаясь ухватиться хоть за какой-нибудь довод, воскликнул Рагнар. — Он, конечно, узнает, что ты убил меня, и, может быть... Мне ужасно произносить такое, но, может быть, он даже откажется подчиняться тебе, мой господин!

— А откуда он узнает? — Николас придвинулся совсем близко. — Я отослал его в Замок и не велел выходить оттуда, пока не придет время напасть на Избранного. А к тому моменту, когда его могло бы насторожить твое отсутствие, он и сам уже будет мертв. Я избавлюсь также от Птиц и Жуков — после того, как они очистят мир от всех, кроме меня самого, моих небесных родителей и «магов резерва», готовых служить нам. — Теперь под не предвещающим ничего доброго взглядом юноши тело Рагнара сотрясала мелкая дрожь. — Никто из моих слуг не достоин того, чтобы жить и, тем более, служить мне вечно.

Николас направил тонкий белый палец в сторону Рагнара, и одежда охотника за кровью начала распадаться на части. Церемониальный кинжал Вига упал на землю вместе с ее клочьями. Рагнар остался полностью обнаженным.

В следующее мгновение по его туловищу от горла до паха пробежала тонкая алая линия, быстро набухшая ярко-красной кровью.

С хлюпающим звуком брюшная полость и грудная клетка Рагнара раскрылись, и его окровавленные внутренние органы вывалились наружу, образовав на снегу отвратительную смрадную груду требухи.

Николас повел запястьем руки, и то, что несколькими мгновениями ранее еще было охотником за кровью, поднявшись в морозный воздух, полетело в самую гущу беспрерывно копошащихся Жуков.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Тело Тристана билось в сильнейших конвульсиях. Он попытался подняться, но сильные руки прижали его к постели. Видел он плохо — перед глазами все расплывалось. Не в силах преодолеть нестерпимую боль, принц снова провалился во мрак.

Когда он очнулся, тело его все еще ныло, но он смог увидеть улыбающееся лицо склонившейся над ним Шайлихи.

— Ты так долго был без сознания, — внезапно охрипшим голосом сказала сестра. — Почти двенадцать часов... — По щеке принцессы скатилась слеза.

Превозмогая боль, Тристан попытался сесть и внезапно заметил, что не может пошевелить правой рукой.

Шайлиха отвернулась, но потом все же заставила себя снова посмотреть на принца.

— Твоя рука почернела от кончиков пальцев до шеи.

Стоящий рядом с ней Траакс шагнул к постели, не спуская пристального взгляда со своего вконец измученного командира.

— Прости, мой господин, но пока ты в сознании, я должен кое-что уточнить. Маги утверждают, что ты обещал предоставить им гондолы и отряд воинов сопровождения. Прежде чем удовлетворить их требования, я хотел бы услышать подтверждение этому из твоих уст.

На губах Тристана мелькнула слабая улыбка.

— Дай им все, что они пожелают, и окажи любую помощь, которая потребуется. — Он помолчал. — Но сначала ответь: ты по-прежнему признаешь меня своим господином, несмотря на то, что случилось?

Принц затаил дыхание: оправдан ли риск, на который он решился пойти. Преданность и уважение стоящего перед ним воина нужны были ему как воздух.

— Я служу тебе и только тебе, мой господин, — немедленно прозвучал четкий ответ Траакса. — А что касается твоей болезни... это лишь подхлестывает мое желание расправиться с теми, кто несет за нее ответственность. — Крылатый воин стиснул рукоятку дреггана. — И все же должен признаться, я рад, что мои воины не видели тебя в таком состоянии. Если быть откровенным, я не совсем уверен, что они отнесутся к этому так же, как я. — Неожиданно улыбка осветила его лицо. — Пойду к магам. Поправляйся быстрее, мой господин. Нас ждет великое сражение. — И командир Фаворитов, щелкнув пятками, вышел.

Никогда в жизни Тристан не чувствовал себя таким изнуренным.

— Где Окс? — спросил он.

— Стоит за дверью, — ответила Шайлиха. — И ничто на свете не заставит его оставить этот пост.

Селеста наклонилась над постелью и погладила Тристана по щеке. Он снова ощутил запах мирры — как той ночью, когда помешал ей броситься с обрыва.

— Я пока оставлю вас, — сказала принцесса. — Вернусь, когда Селеста попрощается с тобой. — И она вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь.

Дочь Вига взяла руку Тристана в свою.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты спас мне тогда жизнь и тем самым позволил начать новую. Мы, наверное, больше не увидимся, но я никогда не забуду, что ты для меня сделал.

Принц посмотрел ей в глаза.

— Если это правда, пообещай мне кое-что, — сказал он.

— Все, что угодно.

— Если ты уцелеешь, постарайся быть достойной своей новой жизни.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась женщина.

— Когда-то моя жизнь была легкой и беспечной, без забот и печалей, — ответил Тристан. — И я, по своему неразумению, долгое время воспринимал это как должное. Мне понадобилось потерять почти всех родных и друзей, чтобы понять, как много они для меня значили. Виг сказал, что твоя кровь по качеству уступает только крови Шайлихи, а ее — лишь моей. Тебе присущи сила и мужество отца, иначе бы ты не вынесла тех невзгод, что выпали на твою долю. Непременно обучись магии. Я уверен, что ты сможешь достичь небывалых высот в этом искусстве... — Он неотрывно смотрел на Селесту, стараясь навсегда запечатлеть ее образ в своей памяти. — Мне хочется сказать тебе еще кое-что...

Женщина мягко приложила палец к его губам, заставляя умолкнуть.

— Знаю. Может, этот мир и нов для меня, но я в состоянии понять, как ты на меня смотришь. — Она на мгновение закрыла глаза, с трудом сдержав вздох. — А сейчас мне нужно идти.

Вынув из-за корсажа платья носовой платочек, Селеста положила его на колени Тристану и, нежно поцеловав принца в губы, двинулась к выходу. На мгновение замерла с поникшей головой у двери и, с трудом удержавшись, чтобы не обернуться, покинула комнату.

Спустя несколько мгновений вернулась Шайлиха с Морганой на руках. Присев на краешек постели, она улыбнулась брату.

— Теперь моя очередь сказать тебе «до свидания», — еле слышно прошептала принцесса. — А времени у нас так мало... Фавориты уже сделали все, о чем просили маги, теперь они ждут только меня. — Она перевела взгляд на Моргану. — Надеюсь, ты своими глазами увидишь, как растет племянница. — Шайлиха сжала в ладони свой медальон, точную копию того, что свисал с шеи принца. — Я всегда буду носить его, что бы ни случилось. Ты отправился на край земли, чтобы спасти меня. Знай: если потребуется, я без колебаний сделаю то же самое.

Тристану так многое хотелось ей сказать! Он понимал, что позже будет жалеть, что не сделал этого, но язык его словно прилип к нёбу...

Молодая женщина поднялась и очень серьезно сказала, пристально глядя ему в лицо:

— Доверься течению событий, Избранный.

Брови принца поползли вверх. Шайлиха поцеловала его в лоб и быстро удалилась, прежде чем он сумел произнести хотя бы слово.

Тристан, чувствуя себя совершенно измотанным, откинулся на подушки, недоумевая, что имела в виду его сестра. Однако забытье сморило его прежде, чем он нашел ответ.

Шайлиха уселась в свою гондолу. Марта подбадривающе улыбнулась ей.

Виг с тревожным выражением лица повернулся в сторону принцессы.

— Ты сказала ему? И уверена, что он слышал?

— Да, — ответила Шайлиха, прижимая к себе дочку. — В этом я не сомневаюсь. — И из ее глаз хлынули слезы.

— Ну что ж, завтра все станет ясно, — произнес Верховный маг.

Державшие гондолы Фавориты мягко взмыли в воздух и, сопровождаемые отрядом своих собратьев, взяли курс на Призрачный лес.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Проснувшись, Тристан увидел перед собой Окса.

— Уже почти рассвело, — сказал крылатый воин. Голова кружилась, и все же принц смог без чужой помощи выбраться из постели. Болело все тело, в особенности правая рука. Тристан покачал головой. «Хуже не придумаешь. Ведь сегодня идти в бой».

— Сражаться я в состоянии, — тем не менее упрямо заявил он.

С выражением решимости на лице принц взглянул на Окса. Оделся со всей возможной для него поспешностью, поверх меховой куртки нацепил перевязь с дрегганом, колчан с метательными ножами и поудобнее пристроил их, хотя каждое движение причиняло ему острую боль.

И тут взгляд его упал на «мозговой крючок».

Тристан взял стилет в руки и принялся внимательно рассматривать: перламутровая рукоятка и крошечный крючок на конце лезвия. «Сколько секретов хранит это оружие? » — мелькнуло в голове принца. Мгновение поколебавшись, он сунул его за голенище сапога. Потом, вспомнив о платочке, подаренном Селестой, положил в карман этот благоухающий миррой лоскуток ткани.

Покончив с нехитрым завтраком, Тристан почувствовал себя гораздо лучше и в сопровождении Окса вышел из комнаты.

Зрелище, открывшееся ему к северу от дворца, заставило принца замедлить шаги. Лучи только что взошедшего солнца скользили по кажущимся бесконечными рядам Фаворитов.

По знаку Траакса зазвучали боевые барабаны. Вперед вышли пятьдесят воинов, несшие голубые с золотом флаги, украшенные гербом дома Голландов: евтракийским палашом и вставшим на дыбы львом.

Настроение Тристана заметно улучшилось. «Они идут на смерть под флагом моей семьи. Большего желать просто невозможно! »

Фавориты преклонили колени.

— Я живу, чтобы служить! — гаркнули они в унисон.

Тристан замер, глядя, как редкие снежинки медленно опускаются на их плечи и крылья.

— Вольно! — скомандовал он.

Тут к нему подошел улыбающийся Траакс.

— Мы надеялись, что ты будешь не против, мой господин, — сказал командир Фаворитов. — Мы служим тебе и хотим идти в бой под твоим знаменем.

— Благодарю тебя, Траакс, — сказал принц.

Он хотел было обратиться к воинам, но вдруг заметил, что некоторые из них, подняв головы, указывают на что-то в светлеющем небе. Тристан тоже посмотрел вверх и увидел нечто невообразимое... Там в вышине сновала Птица, и за ней тянулись лазурные линии, образующие слова наглого послания:

«Мы встретимся с тобой в облаках, Избранный.

Когда сражение завершится нашей победой, воспоминание о том, как я убил тебя, доставит мне искреннюю радость.

С.»

— Скрундж, — уронил Траакс. — Мне кажется, тебе нужно принять его вызов, господин.

— Верно, мне с ним давно пора выяснить отношения. Но сначала я должен обратиться к воинам.

Принц на мгновение задумался, глядя на застывших перед ним Фаворитов. Многим, если не всем, сегодня суждено погибнуть. Ему очень хотелось сказать им что-то значительное.

— Воины! Фавориты Дня и Ночи! — закричал он. — Вы собираетесь защищать мою страну — Евтракию. Вы самые искусные воины, которых мне когда-либо доводилось видеть, и я горжусь тем, что сегодня вы здесь. Если мне будет суждено погибнуть в сражении, меня заменит Траакс. Как бы ни завершилась битва, те из вас, кто останется в живых, должны отыскать Вига и Фегана и признать их власть над собой.

— Я живу, чтобы служить! — снова грянул дружный хор голосов.

— Не секрет, что противник числом значительно превосходит нас, — продолжал принц. — Однако знайте: если каждый из вас убьет троих врагов — мы одержим победу!

Все Фавориты выхватили дрегганы, и звон стали слился с их приветственными возгласами.

Тристан взглянул на широко улыбающихся Траакса и Окса.

— Действуйте по плану, — сказал он. — И пусть Вечность будет к нам милосердна сегодня.

Достав подарок Селесты, принц обвязал им запястье, а затем вскарабкался в седло поджидавшей его неподалеку Птицы и направил ее ввысь. Следом за ним, затмевая солнце, устремилась армия крылатых воинов.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

Если бы не помощь Фаворитов, путешествие в Призрачный лес оказалось бы весьма трудным и заняло много времени. Виг и Шайлиха с Морганой находились в одной из гондол, что несли крылатые воины, Феган, не выпускавший из рук Манускрипт, и Селеста — в другой, Гелдон с гномами — в третьей. Бабочки Фегана были размещены в нескольких пустых гондолах, которые служили в армии Фаворитов для переноски грузов и были взяты в дополнение к основным.

Увечный маг, и в полете не покинувший своего кресла на колесах, время от времени давал указания Фаворитам относительно маршрута движения. Виг, напротив, как будто целиком ушел в себя, погрузившись в невеселые мысли.

Шайлиха, чтобы отвлечься от терзавших ее опасений, связанных с передвижением по воздуху, начала вспоминать, что именно Виг рассказывал ей о Призрачном лесе — месте обитания гномов, который более трехсот лет служил Фегану домом. Лес был создан Синклитом во время войны, дабы в случае, если волшебницы одержат победу, маги могли использовать его в качестве своего убежища. Теперь же Призрачный лес должен был послужить надежным укрытием от слуг Николаса. Со стороны суши его окружало невидимое глубокое ущелье, которое могли разглядеть только люди «одаренной» крови, прошедшие обучение магии. Для всех остальных оно выглядело как заросшее травой поле вокруг соснового леса.

Река Сиппора и Таммерланд остались далеко позади, и вскоре в поле зрения показался южный край огромной плоской равнины Фарплейн. Вид ее напомнил принцессе о брате и о том, что битва с приспешниками Николаса может быть уже в самом разгаре.

И вдруг вдалеке Шайлиха увидела Призрачный лес.

Фавориты начали снижаться, и вскоре гондолы уже стояли на земле. Принцесса шагнула на заснеженную поляну, чувствуя, как слегка подрагивают ее колени. Перед взорами путешественников предстал Древесный город — сотни причудливых домиков, выстроенных гномами на деревьях. Некоторые из них имели несколько этажей и соединялись с другими деревянными мостками. Ни одного обитателя городка не было видно. Принцесса улыбнулась: это зрелище в сочетании с порхающими вокруг «полевыми красавицами» было похоже на иллюстрацию к детской сказке.

— Гномы знают, что мы уже здесь? — спросила Шайлиха у Фегана, прикрывая личико Морганы от падающих снежинок.

— Без сомнения. — Увечный маг поджал губы. — Уверен, сигнал тревоги уже подан.

— Малышке нельзя так долго находиться на холоде, — обеспокоенно сказала принцесса.

— Мы сейчас же отправим ее в мой дом. Только я должен держаться впереди, иначе могут возникнуть осложнения. — Увечный маг с улыбкой оглянулся на спутников. — Уверяю вас, гномы будут немало удивлены тем, что увидят.

Они успели сделать лишь несколько шагов, когда из-за домов выскочила толпа галдящих гномов. Когда все сполна насладились радостью встречи и немного успокоились, Феган подозвал к себе Шеннона и Толстого Майкла.

— Отведите Селесту, Марту с Морганой и своих жен в мой дом, — сказал он им. — Раздобудьте для Марты все, что может понадобиться для ухода за девочкой. — Он вручил снова уменьшенный Манускрипт одному из Фаворитов и велел ему следовать за Шенноном и Майклом. Парагон остался висеть у Фегана на шее. — Ну а теперь пора расстаться.

Шайлиха со слезами на глазах поцеловала дочку, отдала ее Марте и попрощалась с доброй женщиной. Селеста подошла к Вигу.

— До свидания, отец, — прошептала она. — Что бы ни случилось, я никогда не забуду тебя.

— Знаю, дитя мое, — хрипло отозвался слепой маг. — Но не будем затягивать прощание, поскольку время сейчас — наш единственный союзник.

Те, кому предстояло остаться, зашагали к дому, устроенному Феганом внутри полого ствола огромного старого дерева.

Увечный маг посмотрел на Шайлиху.

— Пора, — торжественно заявил он. Принцесса кивнула, закрыла глаза и подняла правую руку. На нее тут же опустилась Причуда.

«Летите и сделайте то, что я вам приказала, — мысленно обратилась к ней Шайлиха. — И постарайтесь возвратиться целыми и невредимыми».

Причуда взлетела; к ней тут же присоединилась дюжина «полевых красавиц», специально отобранных для выполнения чрезвычайно важной задачи.

Миг — и бабочки растаяли в воздухе.

Люди, гномы и Фавориты проводили взглядом улетающих «полевых красавиц». Потом по знаку Фегана все снова забрались в свои гондолы, а в остальных разместился отряд гномов. Фавориты расправили кожистые крылья и взлетели, подхватив свою ношу.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

Ясный с утра день все больше хмурился, на небе появились облака — собственно, принц как раз на это и рассчитывал. Тристан удерживал свою Птицу чуть ниже облаков, командир Фаворитов и Окс держались рядом. За ними в боевом порядке широким фронтом двигались крылатые воины.

Фарплейн представлял собой обширное, ровное, абсолютно голое пространство, в сезон Солнца покрытое лишь сухой травой. С высоты было хорошо видно, как на северо-западе горизонт начал менять свои привычные очертания — это поднявшаяся в воздух лавина Птиц двинулась навстречу армии крылатых воинов. На несколько мгновений из-за облаков выглянуло солнце, и кристаллики снега, покрывавшего долину, заискрились в его лучах, заставив Тристана зажмуриться. В этот момент подлетевший к принцу Окс крикнул:

— Он вызывает тебя, Избранный. Окс будет сопровождать своего господина! — И бородатый воин указал вниз на две маленькие черные фигурки, выделявшиеся на заснеженном пространстве Фарплейна чуть впереди по курсу движения армии Фаворитов.

— Кто это? — спросил принц, зная, что крылатые воины обладают исключительным зрением и без труда могут различать предметы на достаточно большом расстоянии.

— Окс видел его в небе, когда ты говорил с Фаворитами. Он стоит рядом с Птицей и размахивает белым флагом.

Принц обернулся к Трааксу.

— Это — Скрундж! Мерзавец хочет сыграть роль наживки и выманить нас! Оставайтесь в воздухе и будьте начеку — он явно что-то задумал, но мы не должны идти у него на поводу! Я спущусь к нему один. Действуйте, как запланировано! — Выкрикнув это, Тристан направил свою Птицу вниз.

Приземлившаяся Птица, на спине которой сидел принц, остановилась не более чем в десятке шагов от ожидавшего его человека. Скрундж ухмыльнулся. Белый флаг, который он держал левой рукой, яростно бился на ветру.

— Итак, этот день в конце концов настал, Избранный, — насмешливо произнес наемный убийца, слегка подняв голову и злобным взглядом скользя по боевым порядкам армии Фаворитов. — Твои воины показывают неплохую выучку, хотя куда меньшую, чем я предполагал. Жаль: слишком легкой окажется наша победа. Но меня удивляет, что ты каким-то образом подчинил себе Птицу. Впрочем, это не имеет особого значения, поскольку сегодняшний день — последний и для тебя, и для нее, судя хотя бы по тому, что нас значительно больше. Поэтому предлагаю вам сдаться и согласиться на быстрый уход в Вечность. В противном случае ваша смерть будет ужасной. Учти, это предложение исходит не от меня, Избранный. Я бы предпочел прикончить каждого из вас собственноручно — причем медленно, очень медленно, наслаждаясь самим процессом, а не результатом. Подобную милость оказывает вам мой господин — твой единственный сын. Так что решайте. Выбор за вами.

— Фавориты не сдаются, — ответил принц, — и скоро ты сам убедишься в этом.

Криво ухмыляясь, Скрундж покачал головой.

— Мой господин был уверен, что ты дашь именно такой ответ. Кстати, он просил передать тебе еще кое-что.

Тристан прищурился.

— В чем же заключается его очередная милость?

— Сооружение Врат Рассвета завершено, — благоговейно произнес Скрундж. — Завтра на рассвете твой сын откроет их, и Еретики вернутся на землю. От твоих магов теперь никакого толку. И ваш знаменитый Камень — на последнем издыхании. Даже «маги резерва» против вас. Совсем скоро мир полностью изменится. Мой господин предлагает тебе — единственному, кроме него самого, человеку с лазурной кровью — занять место рядом с собой и с теми, кто вскоре спустится с небес. Если согласишься — тебе будет уготована вечная, полная наслаждений жизнь в царстве Каприза, а откажешься — погибнешь либо от моей стрелы, либо от яда, отравляющего твою кровь. — Убийца перевел взгляд на тыльную сторону ладони Тристана. — Скажи, Избранный, — злобная улыбка заиграла на его губах, — меч-то поднять ты в состоянии?

— У меня хватит сил, чтобы убить тебя, — рявкнул принц, с трудом сдерживаясь, чтобы не нарушить тщательно разработанного вместе с Трааксом плана предстоящего сражения.

Скрундж тем временем с любопытством взглянул на повязанный вокруг запястья Тристана платок, который, без сомнения, узнал по вышитому на нем вензелю.

— Ты взял с собой в бой подарок женщины, — заметил он. — Скажи, Избранный, как, по-твоему, сложится в дальнейшем судьба Селесты? — Лицо наемного убийцы приняло выражение наставника, отчитывающего нерадивого ученика. — После того как все закончится нашей победой, Рагнар с удовольствием вернет ее себе. Даже не обладая особой фантазией, можно представить, что он будет вытворять с ней в наказание за то, что она посмела от него сбежать, да еще к человеку, не пожалевшему своего отца и продавшего свою родину этим бородатым летучим мышам. — Скрундж кивком головы указал на Фаворитов и, сладострастно облизнувшись, мечтательно закатил глаза. — Может, и еще кое-кому отломится небольшой кусочек удовольствия, Рагнар уже давно обещал мне это...

Терпение Тристана иссякло. Превозмогая боль, он выхватил дрегган, и в сухом холодном воздухе послышался долгий знакомый звон.

— Прекрасно! — Наемный убийца даже не шелохнулся, чувствуя свое превосходство. В скорости владения оружием Скрундж мог дать фору любому в предстоящем сражении; впрочем, принца с его почти не действующей правой рукой он к серьезным противникам и не причислял. — Но прежде чем ты умрешь, Избранный, я должен просветить тебя еще кое в чем. Это касается детей. — Тристан замер. — Детей «магов резерва». Их «одаренная» кровь — тот материал, что скрепляет Врата Рассвета. Так вот, потребность в ней сохранится и в будущем, и, возможно, надолго.

Одарив принца взглядом, выражающим превосходство, Скрундж вскочил на свою Птицу, и она, оттолкнувшись от заснеженного поля сильными ногами, круто устремилась ввысь.

Тристан взглянул наверх. Фавориты перестроились для ведения боя на трех основных уровнях: верхнем — под самыми облаками, основном — среднем и нижнем — перекрывающим возможность Птиц атаковать их порядки на бреющем полете. При этом расположение воинов на уровнях шло уступом — верхний, с которого можно было наблюдать все маневры противника, был наиболее оттянут в сторону тыла, который защищался от возможных прорывов противника несколькими маневренными группами Фаворитов.

Армада Птиц приближалась словно черная туча, и принц не медля направил свою вверх, отыскивая глазами Траакса. Подлетев к своему помощнику, находящемуся во главе крылатых воинов верхнего уровня, Тристан предупредил его:

— Скрундж мой, и только мой! Но если я погибну прежде, чем этот мерзавец встретит свою смерть от моей руки, ты должен убить его. Я хочу встретиться с Вечностью в уверенности, что он последует за мной.

Командир Фаворитов заглянул в темно-синие глаза своего господина и, положив руку на эфес дреггана, произнес:

— Я живу, чтобы служить, и выполню твою волю, Избранный.

Впервые в жизни принц действительно не испытывал страха смерти, поскольку понимал, что, по большому счету, уже находится на грани бытия. Это было удивительное чувство, и Тристан улыбнулся, глядя на белое искрящееся поле внизу и проплывающие вверху облака с таким ощущением, словно видит их впервые. Сегодня он будет сражаться, абсолютно не заботясь о собственном благополучии, потому что уже сказал последнее «прощай» всем, кого любил.

Поднеся руку к лицу, принц вдохнул легкий запах мирры. Посмотрел на свисающий с шеи золотой медальон и вспомнил сестру, на груди которой покоился точно такой же...

— Окс, отправляйся! — приказал Тристан.

На лице Фаворита появилось выражение беспокойства.

— Без возражений! — отрезал принц. — Я сам позабочусь о себе. — Выражение его лица немного смягчилось. — Слишком многое, чему предстоит сегодня случиться здесь, друг, зависит от тебя.

Напоминание о его важной роли заставило Окса горделиво выпятить грудь, и, повинуясь приказанию, он взмыл вверх и исчез в облачном тумане.

И тут произошло то, чего ни Тристан, ни более опытный Траакс не смогли предвидеть. Их противники начали быстро перестраивать свои боевые порядки. Вместо огромного клина Птицы образовали множество небольших групп, которые врезались в боевые порядки Фаворитов. По оценке Тристана, за несколько первых мгновений сражения число его сторонников уменьшилось не менее чем на четверть.

И в этот момент возглавляемые Оксом отряды крылатых воинов, скрывавшиеся в облаках, обрушили на Птиц смертоносный дождь фрезеров. Брошенное под нужным углом, это страшное оружие Фаворитов в виде диска с отверстием внутри своими восемью острейшими лезвиями, торчащими по краю, смертельно поражало противника, а не достигнув цели, описывая дугу, возвращалось к владельцу. Учитывая огромное количество Птиц, каждый фрезер находил свою цель. За короткое время отрезанные крылья, руки, хвосты и головы птиц кровавыми семенами засеяли заснеженное поле. Храбрый Окс со своими людьми не только разрушили коварный замысел противника, но и лишили возможности продолжать сражение не менее половины изначально участвующих в нем Птиц. Достичь большего было невозможно — в дело были пущены все имеющиеся в наличии армии Фаворитов фрезеры, и численный перевес все равно оставался на стороне противника.

Птицы перестроились клином и, предельно увеличив скорость, чтобы Фавориты с верхнего уровня не смогли прийти на помощь своим товарищам, нацелили свой удар по нижнему уровню крылатых воинов. Маневр удался за счет умения Птиц стремительно бегать по земле. В то время как первый их эшелон врезался в гущу Фаворитов нижнего уровня и связал их боем, второй, приземлившись, в считанные мгновения оказался в тылу крылатых воинов и вновь, поднявшись в воздух, снизу ударил по боевым порядкам среднего уровня.

Битва перешла в ту стадию, когда действия каждого ее участника зависели уже не от воли командиров, а от желания выжить в кровавой схватке. Поле боя, казалось, охватило все видимое пространство, и принц, искусно используя облака в качестве естественного укрытия, парил над ним, отыскивая взглядом Скрунджа. Наконец он увидел его в тот момент, когда наемный убийца стремительно подлетел сзади к Фавориту, сражающемуся с вооруженной топором Птицей, и резким взмахом меча снес ему голову.

Действия наподобие нападения со спины претили Тристану. «Ты будешь знать, кто тебя убил! » — подумал он и ринулся вниз, крича:

— Скрундж! Попытайся встретить свою смерть достойно, подлец!

Тот немедленно развернул свою Птицу навстречу принцу и встретил его таким ударом меча, что Тристан удержался в седле только благодаря пристежным ремням. Противники развернулись и вновь устремились навстречу друг другу. Выпущенная Скрунджем отравленная стрела была нацелена в лоб принца, однако он вовремя успел припасть к шее своей Птицы, и стрела прошла мимо. Новая стрела еще не успела занять своего места в ложе арбалета, когда Тристан, выхватив левой рукой метательный нож, бросил его, целясь Скрунджу в сердце.

В последний момент тот сумел уклониться, и клинок вонзился в его правое плечо. С диким криком наемный убийца выдернул окровавленный нож и швырнул его на землю.

Принц снова развернул Птицу для атаки. Не обращая внимания на резкую боль, он занес над головой дрегган, собираясь обрушить его на своего противника.

Из-за полученной раны тот не стал использовать меч и снова привел в действие арбалет; однако на этот раз стрела ушла в сторону от цели. Донельзя раздосадованный, Скрундж бросил свою Птицу в пике и попытался уйти от Тристана. Тот бросился вдогонку.

Они стремительно приближались к земле, и Скрундж неожиданно развернул свою Птицу под совершенно невероятным углом, намереваясь затеряться в гуще сражающихся.

Принц попытался проделать тот же маневр, но боль в руке помешала ему осуществить это, и он потерял Скрунджа из виду. Несколько Птиц погибли от руки Тристана, прежде чем он снова поднялся к облакам и получил возможность оценить ход сражения.

То, что он увидел, не могло его порадовать. Фавориты проигрывали битву.

Может быть, впервые в своей истории крылатые воины отступали. Птицы продолжали погибать, но было ясно, что, если ситуация не изменится, очень скоро остатки армии Фаворитов будут разбиты.

Принц поднялся в образовавшийся меж облаками просвет в расчете собрать вокруг себя как можно больше Фаворитов и перегруппировать их, готовя к отступлению с наименьшими потерями. Однако прежде чем ему удалось привлечь внимание своих офицеров, взбунтовалась его Птица.

Не слушаясь приказов Тристана, она снова ринулась в гущу сражения, с необыкновенной скоростью и проворством лавируя между дерущимися. Принц отчаянно пытался вернуть себе возможность хоть как-то воздействовать на нее, но все его попытки были тщетны. Птица летела сквозь хаос битвы и, казалось, выискивала кого-то. Через какое-то время принц увидел сражающихся бок о бок Траакса и Окса.

Тристан с силой натянул поводья и попытался привлечь внимание командира Фаворитов. Однако взбунтовавшаяся Птица помчалась дальше и окрик принца заглушили звуки боя.

Теперь она с поразительной скоростью мчалась вверх. Оказавшись существенно выше «поля боя», Птица замедлила движение и, повернув голову к Тристану, произнесла:

— Доверься течению событий, Избранный!

Совершенно ошеломленный, принц решил, что ослышался, но Птица еще раз повторила те же самые таинственные слова, которые перед расставанием прошептала ему Шайлиха. «Какое "течение событий"? — недоумевал Тристан. — Чему я должен довериться?»

— Объясни мне! — закричал он, обращаясь к Птице. — Я приказываю тебе! Кому или чему я должен довериться?

Однако та молчала.

Снизу донесся сигнал к отступлению. «Окс! Они поняли мои намерения!»

И, словно повинуясь его призыву, Птица дождалась, пока Траакс, Окс и уцелевшие Фавориты не приблизились. Однако только лишь принц собрался отдать им команду, как его Птица на громадной скорости понеслась на восток. Осознав, что сопротивляться бесполезно, Тристан оставил свои бесплодные попытки, предоставив Птице самой выбирать дорогу. «Доверься течению событий, Избранный».

Остатки армии Фаворитов отступали. Птицы во главе со Скрунджем ринулись им вдогонку.

Стоя спиной к Призрачному лесу, принцесса, поеживаясь на холодном ветру, гонящем ей навстречу поземку по равнине Фарплейн, распростерла руки, будто пытаясь поймать что-то. То, чего она ожидала, произошло, как всегда, внезапно: знакомый голос передал весть, и Шайлиха тут же сообщила ее магам:

— Причуда говорит, что Фавориты во главе с Тристаном летят в нашу сторону и будут здесь примерно через час. Окс и Траакс невредимы.

— Птицы преследуют их? — спросил Виг.

— Да.

— В таком случае нам пора готовиться, — сказал увечный маг.

Принц увидел вдали границу между заснеженной равниной Фарплейн и простирающимися до горизонта деревьями и понял, что не желающая подчиняться Птица несет его к Призрачному лесу. На подлете к кромке леса она вдруг снизила скорость и, сложив крылья, камнем понеслась навстречу земле. Обернувшись, Тристан заметил, что летящие следом Фавориты и нагоняющие их Птицы повторяют этот маневр. С ошеломляющей ясностью в мозгу принца пронеслась страшная мысль:

«Меня перехитрили! Вигу и Фегану не удалось полностью приручить Птицу. Она как была врагом, так им и осталась — и теперь собиралась погибнуть, прихватив с собой и меня. Как я мог проявить такую доверчивость? И что будет с Фаворитами? Крылатые воины тоже погибнут, разбившись о землю, а более маневренные Птицы, скорее всего, сумеют выйти из пике!»

Между тем заснеженная земля стремительно приближалась, и в этот момент Тристан вдруг вспомнил о невидимом ущелье, и до него дошла истинная суть происходящего.

Птица продолжала лететь вниз, но теперь внизу была реальная поверхность — каменистое дно ущелья, и она, расправив крылья, изменила угол атаки и через несколько мгновений уже неслась на бреющем полете, умело лавируя меж причудливыми выступами отвесных стен гигантского разлома. Вслед за ней летели Фавориты. Разглядеть, следуют ли за ними Птицы, принцу не удалось. Оставалось одно: изо всех сил стараться удержаться на спине Птицы, пока та с головокружительной скоростью мчалась вдоль дна ущелья.

— Ты уверен, что правильно рассчитал время? — с тревогой спросил Виг.

Его собрат недовольно поджал губы и бросил отрывисто:

— Ошибка обойдется слишком дорого, друг мой.

Стоя недалеко от края невидимого ущелья, Феган и Шайлиха, державшая за руку Вига, видели, как Фавориты и преследующие их Птицы будто провалились под землю.

Увечный маг, закрыв от напряжения глаза, в который раз мысленно перепроверял расчет времени, скорости и расстояния. «Важно не слишком поторопиться, но и не опоздать, — напомнил он себе. — Виг, конечно, совершенно прав: точный расчет времени решает все. Второго шанса у нас не будет».

Все еще погруженный в расчеты, Феган медленно поднял правую руку. С его пальцев сорвалась, устремляясь в небо, лазурная молния, и, повинуясь этому сигналу, лес ожил: прибывший вместе с магами и Шайлихой отряд Фаворитов устремился к ущелью. Каждый из крылатых воинов нес на себе не только маленьких гномов, но и свернутые части сетей для охоты на водяных крыс. После второго сигнала увечного мага они развернули сети и нырнули в ущелье.

Птица Тристана неожиданно взмыла вверх; следовавшие за ней Фавориты Траакса повторили ее маневр.

— Разворачивайтесь и готовьтесь к бою! — во всю силу легких закричал принц.

Летящие следом Птицы начали перестраивать свои боевые порядки, занимая все пространство ущелья снизу доверху. Как только красноглазые твари закончили подготовку к атаке, сверху на них неожиданно свалились Фавориты с растянутыми сетями в руках. Заметив это, Траакс бросил своих воинов на помощь собратьям, и они совместными усилиями заперли Птиц в ущелье, оттесняя их вниз. Красноглазые твари оказались в ловушке.

Тристан ошеломленно наблюдал за гномами, с помощью молотков и кольев невероятно проворно крепящими сети к стенам ущелья. Он наконец полностью осознал, что задумали его друзья, и, выхватив дрегган, рассчитывал вступить в бой, но в этот момент его Птица снова круто взяла вверх и вырвалась из ущелья.

Глядя на тающую в небе черную точку, Шайлиха вытерла набежавшие слезы.

— Может быть, он все-таки выживет? — спросила она.

— Сегодня нам чрезвычайно повезло, принцесса, — ответил Виг и неуверенным движением слепца сочувственно положил ей на плечо руку. — Но то, о чем ты спрашиваешь, от нас не зависит. Положа руку на сердце, я не знаю, что может спасти Тристана. То, что мы делаем сейчас, дает ему возможность достойно уйти из жизни, не более того. Приближается четвертый, и последний, приступ, и изменить это ни я, ни Феган не в состоянии. Остановить «слияние» нам тоже не под силу. Судя по тому, что Николас послал Птиц в бой, сооружение Врат Рассвета завершено. Значит, и «слияния» ждать осталось недолго. Возможно, оно произойдет завтра утром.

— Нужно было хотя бы попрощаться с ним. — Шайлиха все еще не сводила взгляда с опустевшего неба.

— Мы уже попрощались, принцесса, — откликнулся Феган. — Через то, что ему предстоит, он должен пройти сам.

Не в силах сдержать рыданий, Шайлиха крепко стиснула в руке золотой медальон. «Прощай, младший брат. Я всегда буду любить тебя».

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

Тьму ночи разгонял свет трех красных лун и далеких звезд. До рассвета оставалось не более пары часов.

Принц плотнее запахнул на груди меховую куртку. От встречного потока ледяного воздуха укрыться было негде. Птица же неутомимо несла Тристана туда, куда, как он полагал, ее направили маги — к Вратам Рассвета; к Николасу — его единственному сыну.

Жизнь подходила к концу, и на этот счет принц никаких иллюзий не питал. С каждым мгновением он ощущал все большую слабость; ему было ясно, что четвертого приступа ждать осталось недолго. Мелькнула мысль о «мозговом крючке», спрятанном за голенищем сапога, и Тристан снова поклялся себе, что, когда придет время, прибегнет к его помощи, чтобы не проходить через мучения последнего, смертоносного приступа.

Глядя вниз, на освещенную красноватым лунным светом землю, он невольно вспоминал все те ужасы, что за последнее время случились в его жизни. Смерть отца, надругательство над матерью и ее гибель от рук тех самых воинов, которых он всего несколько часов назад вел в бой. Убийство магов Синклита, путешествие с Вигом в Пазалон на поиски Шайлихи и Парагона. Хоть это им удалось, подумал принц.

Однако теперь счастливого исхода ждать не приходится. Вскоре все, что ему дорого, перестанет существовать. Миром будет править Каприз, темная сторона магии, которую он, как Избранный, должен был воссоединить с Законом, без чего было невозможно наступление новой, светлой эры. А вместо этого, знаменуя возвращение Еретиков, на земле воцарится эра мрака.

Принц думал: чем руководствовались маги, посылая его к Вратам? Может быть, надеялись, что ему каким-то образом удастся остановить «слияние» или, оказавшись там, он каким-то чудом сумеет пережить свой четвертый приступ? Однако все это — лишь пустые мечты. Или же маги просто предоставили ему возможность в последний раз лицом к лицу встретиться с сыном?

Тристан уже попрощался с теми, кто дорог его сердцу. Если бы он умер на их глазах, корчась в нечеловеческих муках последнего, четвертого приступа, это только усилило бы боль и печаль всех, кто находился бы рядом. Принц был рад, что они не станут свидетелями его кончины. Ему хотелось остаться в их памяти сильным — таким, каким был прежде.

Ну что ж, по крайней мере, он в последний раз взглянет в лицо своего отпрыска, который, сколь невероятным это ни кажется, пережил тот трагический день в Пазалоне... Пережил, превратившись впоследствии в монстра.

Он поклялся убить Николаса и понимал, что это возвращение к нему на краткий миг даст ему странное, противоречивое ощущение согласия. И маги, по-видимому, тоже сознавали это. Какая ирония! Уголок рта Тристана искривился в невольной улыбке. Однако это возможно лишь в том случае, если четвертый приступ не начнется еще до того, как он достигнет Врат Рассвета, — Птица в этом случае доставит к их подножию его закоченевший труп.

«Это, без сомнения, немало позабавило бы Скрунджа», — подумал принц.

Закашлявшись, он плотнее намотал на руку поводья и нащупал за голенищем сапога «мозговой крючок». Сжимая его в руке, Тристан навалился на шею летящей сквозь ночь Птицы и незаметно для себя уснул.

Его разбудили первые лучи солнца. Волосы и ресницы покрылись ледяной коркой. Не чувствуя собственных прикосновений, принц с трудом протер глаза и глянул вниз.

Птица кружила над Вратами Рассвета, по своей форме напоминающими гигантскую подкову из изумительного черного эфирского мрамора с яркими лазурными прожилками. «Это — кровь Еретиков», — вспомнил Тристан.

Когда Птица опустилась ниже, он разглядел мириады Жуков, кишащих у основания Врат, словно черная река. И вдруг сердце принца упало. В этой живой, беспрерывно двигающейся массе там и сям виднелись разодранные человеческие трупы, во внутренних полостях которых поблескивали белые яйца. Повсюду валялись окровавленные обрывки серо-голубых одеяний. Тристан понял, что перед ним тела мертвых «магов резерва».

И потом он заметил одинокую фигуру, стоящую на самом верху Врат.

Николас... С лицом, обращенным к восходящему солнцу, в развевающихся белых одеждах, с летящими по ветру длинными темными волосами, он, казалось, не замечал холода. На мраморе у его ног покоились несколько странных предметов.

Птица Тристана опустилась рядом с Николасом. Замерзшими пальцами принц после нескольких неудачных попыток все же сумел отстегнуть ремни, удерживавшие его в седле. С трудом подняв ногу, он перекинул ее через спину Птицы, сполз на открытую всем ветрам вершину Врат и рухнул на четвереньки, хотя и прилагал все усилия, чтобы удержаться на ногах. Опустив голову, Тристан набирался сил, чтобы подняться на ноги. И наконец сумел сделать это — пошатываясь и едва снова не упав.

Николас безмолвно наблюдал за его действиями, не делая никаких попыток помочь. Тело юноши излучало мерцание магии такой невероятной силы, какая не снилась ни Сакку, ни даже Фейли.

«С тех пор как я видел его в последний раз, он мог вытянуть из Парагона всю энергию, — подумал принц. — Неужели Камень окончательно угас? Если так, тогда Виг, Феган и Селеста тоже мертвы? »

Прерывистое дыхание с хрипом вырывалось из груди, пот струился по лицу, почерневшая, не повинующаяся ему рука висела плетью; Тристан прикладывал неимоверные усилия, чтобы устоять на ногах под порывами ледяного ветра. Заглянув в непроницаемую глубину глаз сына, он понял: «Сейчас ничто его не остановит».

Несколько долгих мгновений принц и Николас молча смотрели друг на друга. Юноша заговорил первым.

— Итак, ты все-таки вернулся ко мне, отец, решил стать одним из нас. Я рад этому. — Из складок своего одеяния он достал небольшой сосуд. — Если ты позволишь мне убедиться в искренности твоих намерений, я дам тебе противоядие.

— Нет, — хрипло ответил Тристан. — Я пришел сюда не ради того, чтобы торговаться за свою жизнь.

Николас спрятал сосуд.

— Тогда зачем ты здесь, Избранный? Уж наверное не ради того, чтобы доставить мне удовольствие, скончавшись у меня на глазах. Если так, тогда ты зря проделал столь долгий путь. Мне нет никакой нужды любоваться тем, как ты умираешь, поскольку я и так знаю, что это вскоре произойдет. Ведь не обязательно собственными глазами видеть восход солнца, чтобы не сомневаться, что оно взойдет на рассвете.

— Я пришел, чтобы в последний раз попросить тебя остановить это безумие, — покачиваясь под порывами ветра, произнес принц. — Позволь магам попытаться помочь тебе. Верни силу Парагону, и тогда мы вместе сможем найти способ... — Силы неудержимо покидали Тристана, и слова замирали у него на губах. — Сын мой... Прошу тебя...

— Ты просишь меня! — прогремел юноша. — Ты, Избранный, в чьих жилах течет лазурная кровь, отвергший своего сына не один, а целых три раза? Сына, которого ты вырезал из утробы его матери и оставил гнить в чужой земле? И все это ради того, чтобы позже, в Пещере Парагона, отвергнуть милосердно протянутую тебе руку, предлагающую вечный экстаз Каприза? И потом отвергнуть отпрыска своего семени в третий раз, в этот самый момент, на Вратах Рассвета? А заодно и оскорбить, предлагая отказаться от невероятного могущества и прибегнуть к помощи твоих бессильных, жалких магов и согласиться практиковать лживый Закон! Ты осмеливаешься просить меня придти к тебе? То есть отвергнуть тех, кто дал мне новую жизнь? — С каждым словом глаза Николаса все более наливались яростью. — Нет, Избранный. Ты предлагаешь мне рабство! Поистине тебе надо было позволить Верховному магу сжечь мое тело вместе с останками моей матери. Тогда твоя жизнь сложилась бы гораздо удачнее. — Юноша шагнул к Тристану и вытянул вперед правую руку. — С тобой все ясно, отец. Ты не прислушался к моим словам.

Белый, совершенный по форме палец едва не коснулся груди Тристана, и тут же неведомая сила толкнула принца, и он упал на гладкий, холодный мрамор. Все тело Тристана раздирала невыносимая, жгучая боль. Возникло ощущение, будто его внутренности вспарывают раскаленным ножом.

Отчаянно желая прервать свои мучения, принц попытался дотянуться до «мозгового крючка», однако руки отказали ему. Каким-то чудом он умудрился приподнять голову и прошептать:

— Все твои Птицы погибли... и Скрундж тоже... По крайней мере, это мне удалось...

Николас воспринял это известие с совершенно невозмутимым видом.

— Меня это не слишком-то беспокоит, — заявил он. — Хотя, конечно, любопытно было бы узнать, как вам это удалось. Птицы нужны были мне с целью выиграть время. Время, необходимое для того, чтобы соорудить Врата. Птицы должны были держать на расстоянии твоих Фаворитов, если бы ты направил их сюда. А в том, что ты это сделаешь, я не сомневался. У тебя просто не было выбора. Так что ты оказал мне услугу, поскольку теперь мне не придется тратить время и силы на то, чтобы самому избавиться от Птиц. Ни они, ни Скрундж, ни твои Фавориты не достойны жить в нашем новом мире. Как и Рагнар, если уж на то пошло. Он, кстати, уже получил по заслугам. То же самое относится и к «магам резерва», посмевшим воспротивиться моей воле. — Юноша посмотрел вниз, на беспрерывно движущуюся черную массу у основания Врат. — После «слияния» Жуки тоже будут не нужны, поскольку выполнят то, что от них требовалось. Как и все мои слуги, они — просто орудие. Заклинание, которое уничтожит их, уже задействовано.

Боль по-прежнему немилосердно терзала Тристана.

— Расскажи мне о... детях, — стуча зубами, сказал он, вспомнив, о чем недавно говорил ему Скрундж. — Что... ты собираешься делать... с ними?

— Ах да, дети... — Николас улыбнулся. — Дети — ключ ко всему происходящему, без которого ничего бы не получилось. — Он наклонился, глядя в лицо принца. — Как же ты не догадался, Избранный, что их нужно было спасать в первую очередь? Если бы твой слепой, эгоистичный Верховный маг не старался сохранить в тайне, что они начали обучать девочек магии, ты бы с легкостью мог предотвратить все последующее. Способ остановить меня все время находился прямо у тебя под носом!

— А... остальные «маги резерва»... Что... будет с ними?

— Они живы и здоровы, — ответил юноша. — Непокойно дожидаются «слияния».

— Не верю, что от моего семени в мир могло прийти столь злобное существо. — Уверенный, что это последние слова в его жизни, принц в изнеможении уронил голову на мрамор.

Николас наклонился, внимательно вглядываясь в лицо Тристана, словно тот неожиданно сообщил ему нечто новое.

— Злобное, говоришь? — с любопытством переспросил он. — Историю ведь пишут победители, это тебе известно? И наша история — в смысле, твоя и моя — со временем будет выглядеть как история отца, не сумевшего понять истинной сути не только прошлого, но и будущего. — Юноша перевел взгляд на спокойно стоящую рядом Птицу, принесшую Тристана к Вратам. — Я чувствую в ней воздействие другой «одаренной» крови. Кто бы мог подумать? Не знаю точно, как это проделано, однако теперь уже все равно...

Он медленно поднял правую руку и выставил указательный палец в сторону Птицы: лазурная молния разнесла ее тело на куски. Юноша опустил руку и учтиво улыбнулся.

— А теперь я должен перейти к делу. Придется оставить тебя умирать в одиночестве. Впрочем, может быть, ты и дотянешь до того, чтобы стать свидетелем их прихода.

Он повернулся и зашагал по мраморной поверхности Врат туда, где стояли сверкающие серебряные предметы.

Превозмогая боль, принц перевел взгляд вдаль, на заснеженные поля своей любимой Евтракии. Может, ему удастся свести счеты с жизнью, не прибегая к «мозговому крючку»?

Внизу безостановочно копошилась черная масса мерзких Жуков. А что, если просто скатиться с Врат? Он умрет от удара, прежде чем до него доберутся эти твари. Так ли, эдак ли, исход один. По крайней мере, он больше не будет испытывать боли.

Не обращая больше внимания на отца, Николас подошел к трем серебряным кубкам. Тристан догадывался, что в них находилось то, без чего невозможно осуществить «слияние». В одном — вода Пещеры, в другом — «одаренная» кровь детей, и в последнем — кровь его самого, собранная Тенями. Четвертая составляющая — лазурная кровь Еретиков — заключенная внутри мрамора самих Врат, молчаливо ожидала своего часа. Закрыв глаза, юноша повернулся в сторону восходящего солнца, наклонил голову и воздел руки.

Первый кубок поднялся в воздух и начал медленно вращаться, проливая свое содержимое. Однако вместо того, чтобы растечься по поверхности Врат, вода Пещеры прямо в воздухе образовала нечто, похожее на лист тонкого стекла квадратной формы.

Затем так же медленно взлетел второй сверкающий кубок, и «одаренная» кровь детей образовала второй квадратный «лист», опустившийся поверх первого. В свой черед их накрыл третий «лист», полученный из крови Тристана.

Боль по-прежнему затуманивала разум, и, превозмогая ее, принц попытался вспомнить объяснения Фегана по поводу «слияния». Прежде всего, необходимые для него жидкости требуется каким-то образом соединить. Потом... Потом Николас с их помощью откроет Врата. Небеса разверзнутся, и появятся Еретики. Их тысячелетиями заключенная в мраморе кровь пробудится к жизни, и, пройдя сквозь Врата Рассвета, они снова станут существами из плоти и крови, какими были когда-то.

Точно зачарованный, Тристан смотрел, как странная субстанция из трех составляющих поднимается над головой юноши, разворачивается в воздухе и начинает вращаться все быстрее и быстрее, постепенно превращаясь в окутанный сиянием куб со сторонами цвета аметиста.

Потом куб начал разрастаться. Этот процесс сопровождался звуком, похожим на скрип, одновременно издаваемый тысячами несмазанных дверных петель.

Николас поднял руки и соединил их над головой. Вращение куба замедлилось, а затем и вовсе прекратилось, и из него начала истекать жидкость. Дождь из ее капель, падающих на поверхность Врат и на лежащего Тристана, быстро превратился в ливень, а затем стал подобен бурному потоку.

Юноша воспарил в воздух и заговорил.

Тристан не понимал языка, но не сомневался, что это древнеевтракийский.

Врата начали излучать мерцание магии, и это было нечто невероятное по сравнению с тем, что принцу когда-либо доводилось видеть. Казалось, каждая точка Врат испускает лазурные молнии. Их сверкающие, похожие на пальцы щупальца, сопровождаясь раскатами грома, охватили все небо. Солнце скрылось за темно-синими, почти черными тучами.

Тристан с удивлением отметил, что его боль начала уменьшаться по мере того, как сгущалась тьма. «Возможно, потому, что все могущество Николаса сосредоточено сейчас на Вратах», — подумал он.

Внезапно грохотание молний прекратилось, и воцарилась мертвая, противоестественная тишина. Мрак разгоняло лишь мерцание Врат Рассвета.

«Он открыл Врата, и теперь, наверное, в Парагоне больше не осталось силы, — понял принц. — Впервые в истории мира вся невероятная мощь Камня сосредоточилась в одном существе».

Николас вновь вскинул руки, и к небесам устремилась одна-единственная молния, но не исчезла, как предыдущие, а прочертила в небе яркий луч, который словно раскроил черные тучи пополам, и в образовавшуюся брешь сверху хлынули лучи мягкого лазурного света.

Юноша взглянул на своего чуть живого отца и возвестил:

— Смотри, Избранный! Это мои небесные родители возвращаются на землю!

В разрыве туч начали проступать лица Еретиков. Тысячи человеческих лиц, мужских и женских, освещенных поразительным небесным светом. По выражению лиц можно было понять, что они наполнены ожиданием. До ушей Тристана донесся тысячеголосый гул. Разобрать в нем хоть слово было невозможно, но в движениях губ угадывалась мольба. С каждым мгновением вырывающиеся из их ртов стенания становились все жалобнее и громче.

Внезапно Николас закричал, точно от невыносимой боли, перекрывая стенания Еретиков. Принц в ужасе смотрел на сына, который стал истекать кровью. Ее лазурные ручейки, которых становилось все больше и больше, хлынули на Врата. Через некоторое время юноша рухнул неподалеку от отца и поднял к нему умоляющий взор. Потом его глаза, так напоминающие глаза Сакку, медленно закрылись, и мерцание, окружавшее тело Николаса, начало затухать и, наконец, совсем перестало быть заметно.

Лица Еретиков медленно отступали, теснимые тучами, голоса постепенно затихали. Через несколько мгновений тучи сомкнулись, полностью скрыв их лица. Вновь засверкали молнии, освещая все вокруг эфемерным, призрачным светом. Раскаты грома нарастали.

Тристан почувствовал, что боль, которая терзала его тело, слегка уменьшилась, и, превозмогая ее, он заставил себя встать, сосредоточившись на том, что следовало сделать без промедления — дотянуться до сосуда с противоядием и выпить его.

От Врат стал подниматься темный, едкий дым. Принц сделал первый шаг и едва не упал — таких усилий это от него потребовало. Второй мучительно трудный шаг, еще один...

«Осталось четыре шага, — сказал себе Тристан. — Всего четыре!» И в этот момент, отделяя его от тела сына, по поверхности Врат зазмеилась угрожающе быстро разрастающаяся трещина. Даже если бы принц был здоров, совершить прыжок через нее ему было бы не по силам. Гигантское мраморное сооружение задрожало, и Тристан, теряя опору, рухнул лицом вниз. Понимая, что потерял последнюю надежду достать противоядие, принц нащупал рукой перламутровую рукоятку «мозгового крючка». Поднеся стилет к уху, он почувствовал, что начинается четвертый — и последний — приступ.

В сознании звенело: «Умри, Избранный!.. Умри!.. » И в этот момент с ужасным грохотом Врата рухнули.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Шайлиха сидела рядом с Селестой, укачивая на руках Моргану. Прошло две недели с тех пор, как, узнав, что Врата рухнули, и Николас не сумел открыть Еретикам дорогу на землю, они вернулись в Редут. Однако до сих пор им ничего не было известно о судьбе Тристана и его сына. Траакс с Оксом обыскали всю местность вокруг разрушенных Врат, но не нашли никаких следов — наверное, тела оказались погребены под многотонными черно-лазоревыми мраморными глыбами. Опасаясь вызвать новые бедствия, маги не решались разбирать завалы.

Они вообще запретили кому бы то ни было приближаться к этому месту до тех пор, пока сами тщательно его не обследуют. Но почему-то не спешили этого делать, проводя большую часть времени в своих покоях. Принцесса полагала, что им не хватает духу собственными глазами увидеть место гибели Тристана.

Командир Фаворитов попросил разрешения перенести тела погибших крылатых воинов в Таммерланд. Маги не возражали, и крылатые воины, соорудив новые гондолы, доставили останки своих соратников для традиционной кремации к королевскому дворцу.

Вокруг дворца запылали сотни погребальных костров. Пять дней и ночей в небо над Таммерландом поднимались дым и пламя, и теперь копоть покрывала заснеженные поля, насколько хватало взгляда.

Офицеры Траакса соорудили еще один костер — дань уважения Тристану.

Зажечь его командир Фаворитов попросил Шайлиху. Под громовые крики «Мы живем, чтобы служить!» принцесса дрожащей рукой поднесла факел к костру. Пламя с ревом взметнулось в небо, символизируя уход того, кто был господином Фаворитов. Это было невыносимо, и она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Она была безутешна. Однако Селеста каждый день приходила к ней, и в конце концов именно эти визиты больше, чем что-либо другое, помогли Шайлихе хотя бы отчасти справиться с горем. За это время обе женщины очень сблизились.

То, что нет тела, с которым можно проститься, а потом и похоронить его, создавало у принцессы ощущение, что ее печали не будет конца. Весь Редут, казалось, застыл в безмолвной тоске, как будто счастье навсегда покинуло тех, кто жил здесь.

Шайлиха смотрела на спящую дочку, размышляя о том, что Тристана следовало бы похоронить на семейном кладбище, рядом с их родителями и ее мужем.

«Он уже погребен, — внезапно осознала она, глядя на свой золотой медальон, точную копию которого носил и ее брат. — Он уже погребен, вместе со своим единственным сыном, под обломками Врат Рассвета».

— Как ты думаешь, а вдруг?.. — в очередной раз спросила она у подруги, как постоянно делала это последнее время.

Однако постепенно этот вопрос все реже срывался с губ принцессы...

Селеста успокаивающе положила ей на плечо руку.

— Мы должны держаться. Это были едва ли не последние слова, сказанные мне твоим братом. Я недолго была с ним знакома, но, думаю, он хотел от нас именно этого — стойкости. Принц ушел, Шайлиха, и с этим уже ничего не поделаешь. Так говорят мой отец и Феган. А мы должны смотреть в будущее. Мне будет недоставать Тристана, и я знаю, насколько сильно тоскуешь по нему ты. Однако ради нашей страны, ради твоей дочки, ради самого существования магии ты должна смириться со смертью брата. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Ты такая молодая, а уже пережила столько потерь. И ты единственная Избранная, оставшаяся в живых.

Слезы заструились по щекам принцессы. Она давно знала — случись что с братом, и ответственность быть Избранной полностью ляжет на ее плечи. Однако на самом деле никогда не рассчитывала на это и, уж точно, не думала, что это случится так скоро...

Ко всеобщей радости, Виг снова обрел возможность видеть. Это произошло не сразу и походило на чудо. Маги, со своей склонностью к умалчиваниям, не дали никаких объяснений по этому поводу.

Вторым и, конечно, самым важным событием стало постепенное возвращение силы к Парагону. Теперь его носил Виг, и оба мага вновь обретали свои былые силы.

Однако собратья по магическому искусству и в этом случае не поделились секретом, как именно это произошло. Шайлиха полагала, что со смертью Николаса действия его заклинаний закончились, сила Камня вырвалась на свободу и естественным образом вернулась на свое законное место.

Все это, конечно, радовало принцессу, но не могло заглушить ее боли от потери брата.

— Ты любила его? — спросила она Селесту.

Та опустила взгляд сапфировых глаз с тяжелыми веками.

— Да. Вернее, это чувство только начало зарождаться в моей душе. Я ведь все еще... боюсь мужчин. Может, это не пройдет никогда, не знаю. Надеюсь, что нет. Сердце мое словно заледенело и не хочет никого подпускать к себе. Никого, даже Тристана... а ведь он спас мне жизнь. Он был первым мужчиной, который обошелся со мной по-человечески. И я никогда не забуду этого. — Селеста помолчала, задумавшись. — Отец и Феган говорили, что у них в отношении меня есть какие-то планы. В подробности они меня не посвящали, сказали лишь, что считают это очень важным.

Селеста взглянула на принцессу, укачивающую малышку. Теперь она свободна, и, может быть, когда-нибудь у нее будет собственный ребенок. Эти мечты нередко овладевали молодой женщиной, но каждый раз вместе с ними почему-то приходили воспоминания о Тристане. И тут же прежние страхи вспыхивали с новой силой.

— Несмотря на необъяснимую смерть Николаса и разрушение Врат, осталось еще множество проблем, — задумчиво проговорила Шайлиха, прервав раздумья подруги. — О «магах резерва», которые, по словам Николаса, перешли на его сторону, все еще ни слуху, ни духу. И мы по-прежнему не знаем, где находятся дети с «одаренной» кровью. А может быть, в живых остались и взрослые женщины, прошедшие обучение магии...

Она сделала паузу. После гибели Тристана, больше всего ее огорчало исчезновение детей. И по этому поводу маги тоже хранили странное молчание.

— Ситуация в Пазалоне тоже пока не улучшилась, — закончила свою мысль принцесса.

— И без Тристана решить все эти проблемы будет гораздо труднее, — добавила Селеста.

Шайлиха промолчала; у нее не нашлось, что добавить.

Звучали голоса. Пугающие голоса. Они появлялись и исчезали, настойчиво пробиваясь сквозь туман. Поначалу неразборчивые, потом в них как будто бы появлялся некоторый смысл. Потом они смолкали — слова, приходящие ниоткуда, уходящие в никуда и не значащие ничего.

Еще была лазурь, цвет магии, — она вихрем кружилась повсюду, словно обнимая и лаская, но никогда не прикасаясь.

И была боль. Безжалостная, ужасная, пронзающая каждую клеточку тела. Боль, не отпускающая ни на мгновение.

— Это наш последний шанс, — произнес где-то вдалеке голос.

— Знаю, — ответил другой.

— Ты готов?

— Да.

Надолго воцарилась тишина. Потом снова голоса. Снова лазурь. Снова тьма, снова боль.

— Начнем, — сказал первый голос.

Раздался настойчивый стук в дверь, и на пороге появился Траакс.

— Прости, госпожа, — извинился он, — но маги просят вас обеих прийти к ним.

Принцесса с тревогой обернулась к Селесте. Все это время как Виг, так и Феган избегали общения с ними. Наверное, что-то случилось. Даже Траакс, обычно такой спокойный, выглядел взволнованным — редкое зрелище, в особенности для командира Фаворитов.

«Может, снова появились какие-то твари Николаса. Или Рагнар на самом деле жив... » — пронеслось в голове Шайлихи.

— Мы идем, — сказала она Трааксу. Знакомая часть Редута осталась позади.

— Это здесь, — сказал командир Фаворитов и пропустил женщин вперед.

Все еще задаваясь вопросом, зачем она вдруг понадобилась магам, принцесса огляделась... и в обмороке упала на руки стоящего позади Траакса.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

— Говорил же я, что так и будет. Она вам этого не простит, поверьте мне! — Тристан из дома Голландов сидел, откинувшись на подушки. Все его тело по-прежнему пронизывала ужасная боль, и он чувствовал такую слабость, что вряд ли сумел бы встать на ноги. Бледное, исхудавшее лицо принца покрывала отросшая за две недели борода.

Он очнулся еще вчера, испытывая неимоверную радость от одного только факта, что жив. Как и почему это случилось, он не имел ни малейшего понятия. С тех пор как принц пришел в себя, маги сосредоточились на его физическом состоянии, и им было не до разговоров. Однако Тристана не покидала решимость добиться от них объяснений.

Он посмотрел на сестру, без памяти лежащую на руках Траакса. Малышку взяла на руки Селеста. Глаза принца увлажнились. «Мы оба живы», — подумал он и обвел взглядом всех остальных, собравшихся в комнате. Шеннон, Толстый Майкл, Окс, Гелдон и Селеста, не говоря уж о Виге и Фегане, конечно. «Все живы. Нам сказочно повезло».

— Отнеси ее туда, — велел Тристан командиру крылатых воинов, жестом указав в сторону дивана.

— Как это возможно? — Селеста несмело сделала шаг вперед. — Ты и вправду жив?

— Жив, — ответил принц.

Женщина бросилась к нему и прижалась к его груди. От ее волос на Тристана снова пахнуло запахом мирры, напомнив о многом, что он считал потерянным навсегда. Моргана заворочалась между ними и вдруг вцепилась крошечной ручкой в волосы принца.

Виг знакомым движением вскинул бровь и нарочито громко откашлялся. Селеста смущенно отпрянула от Тристана. Только тут заметив, что подаренный ею платок повязан вокруг запястья принца, она с улыбкой дотронулась до лоскутка ткани.

— Он помог мне, — сказал Тристан. — Этот платок и медальон все время напоминали мне, за кого я сражаюсь.

— Тебе не кажется, что пора привести в чувство твою сестру? — с нехарактерной для него резкостью внезапно спросил Верховный маг. — Предупреждаю тех, кто на радостях забыл об этом: я снова обрел зрение и прекрасно вижу все, что происходит вокруг.

Принц почувствовал, как у него вспыхнули щеки.

— Конечно, — сказал он. — Ты ведь лучше любого из нас можешь помочь ей, мой старый друг. И заметь: я вас об этом предупреждал.

Шайлиха медленно поднялась, опираясь на руку Вига.

— Тристан... — прошептала она и протянула к нему дрожащую руку с таким видом, словно боялась, что в любой момент он может исчезнуть. Принцесса преодолела несколько разделявших их шагов и с рыданиями упала в объятия брата.

— Они сказали, что ты умер... Я сама подожгла твой погребальный костер... Как?.. — еле слышно прошептала она.

— Пока не знаю, — ответил Тристан и перевел зловещий взгляд сначала на Фегана, а потом на Вига. — Магам еще многое придется нам объяснить.

— Маги... — Шайлиха скривила губы и, вскочив, с силой ударила Вига по плечу. — Ты горько пожалеешь, Верховный маг, если когда-нибудь еще раз посмеешь так со мной обойтись!

Принц попытался сдержать смех, но безуспешно; Феган тоже громко расхохотался.

Шайлиха обратила на него яростный взгляд карих глаз. И Тристан стал свидетелем редкостного зрелища — увечный маг смущенно залился краской. Однако не в силах долго сдерживать свой восторг от того, что им с Вигом удавалось столько времени морочить остальным голову, он снова заулыбался, но тут же опасливо зажал рот руками. Принцесса не сводила с него сверкающих гневом глаз.

— Я вас предупреждал, — усмехнулся принц. — А теперь мне все-таки хотелось бы получить от вас ответы на кое-какие вопросы. И первый... не знаю, как сказать... Каким образом я все еще жив?

— Это долгая история, — отозвался увечный маг.

— Разве вы оба не защищены снова «чарами времени»? — с сарказмом возразила Шайлиха. — Насколько я понимаю, со временем у вас проблем нет.

Виг степенно откашлялся.

— Ну, как бы это начать получше...

— Вот именно, — прервал его Тристан. — Начни-ка, будь любезен, с того, как после сражения моя Птица вдруг понесла меня куда-то. Птица, которая, как вы утверждали, «не умела говорить»! Меня она не слушалась, а Фавориты последовали за мной, решив, что я скомандовал отступление. — Вскинув бровь, он посмотрел на сестру. — Это ведь ты постаралась, Шай?

Гнев принцессы, казалось, несколько утих.

— Я... ну и маги, разумеется. Что касается начальной стадии, я в курсе, но об остальном мне мало что известно.

— То есть?

— Помнишь, как Феган обнаружил в моей крови «отсроченное заклинание», позволяющее вступать в мысленный контакт с «полевыми красавицами»? — спросила Шайлиха.

— Помню, конечно.

— Ты также знаешь, что, собираясь сделать из меня пятую волшебницу, Фейли внедрила это заклинание в мою кровь, чтобы я могла мысленно связываться с Фаворитами. По мнению магов, ее конечная цель состояла в том, чтобы я проникала в сознание Фаворитов и проверяла, не замышляют ли они мятеж. Когда обнаружилась моя способность общаться с бабочками, Виг и Феган предположили, что это заклинание может распространяться и на другие крылатые создания, вызванные к жизни силами магии. Это подтвердилось, и взятая тобой в плен Птица признала меня своей госпожой. Маги попросили меня внушить ей, чтобы в определенный момент сражения она произнесла: «Доверься течению событий, Избранный», а потом выполнила ряд других приказов. Кроме этих слов, Птице было запрещено произносить любые другие. Перед началом сражения я сама сказала тебе эту фразу, специально, чтобы впоследствии ты мог связать ее со словами Птицы и понял, что все происходит так, как мы задумали. Еще я приказала ей лететь к Призрачному лесу, надеясь, что Фавориты последуют за тобой, а Птицы бросятся им вдогонку. — Принцесса улыбнулась. — Так все и произошло.

— Но откуда тебе было знать, получилось задуманное или нет? — спросил Тристан. — Откуда ты узнала о нашем приближении?

— Неподалеку от места сражения находились Причуда и несколько других «полевых красавиц», — Ответила Шайлиха. — Знаешь, мы должны быть им очень благодарны. И я страшно рада, что все они вернулись в целости и сохранности.

Принц пораженно выслушал сестру и перевел взгляд на увечного мага.

— Ваши умозаключения выглядят, конечно, весьма оригинально, только почему было не попросить Шайлиху связаться с Трааксом, а не с Птицей? Или, если уж на то пошло, просто рассказать о своих планах мне? И вдобавок, раз моя Птица умела говорить, можно было бы через нее связываться непосредственно со мной. Знай я, как обстоит дело, не волновался бы так, когда она вдруг ни с того ни с сего покинула поле боя.

— У нас возникала эта мысль, — отозвался Феган. — Однако слишком велика была опасность того, что ты можешь неправильно нас понять, а рисковать без крайней необходимости мы не хотели. Кто знает, что бы на самом деле произошло, если бы Шайлиха обратилась таким образом к Фаворитам? А между тем, мы отчаянно нуждались в их преданности. Нужно было сделать так, чтобы ты ничего не знал. И если бы мы связывались с Фаворитами, минуя тебя, им вряд ли пришлось бы по вкусу, что их господина, грубо говоря, дурачат. Под влиянием своего долга, как они его понимают, они могли рассказать тебе о нашем плане, и тогда рухнуло бы все.

— Ты совершенно прав, маг, — сурово заявил Траакс, сложив на груди мускулистые руки. — Если бы мы узнали это, то сочли бы своим первым долгом сообщить обо всем нашему господину.

Тристан кивнул, начиная понимать.

— Так значит, Шайлиха приказала моей Птице покинуть сражение и лететь в Призрачный лес, в надежде, что Фавориты и остальные Птицы отправятся следом?

— Вот именно, — ответил Виг и назидательно поднял указательный палец. — Но нам также было ясно, что слишком рано покидать поле боя тебе не следует... как, впрочем, и слишком поздно. В первом случае это не выглядело бы окончательным отступлением и могло бы навести противника на мысль о ловушке. А во втором уцелело бы слишком мало твоих воинов, чтобы с успехом завершить дело в ущелье.

— И все-таки я не понимаю, почему нельзя было рассказать обо всем мне, — не сдавался принц. — Я бы просто увел свои силы в нужный момент, и обошлись бы безо всяких уловок.

— Верно, — заметил Феган. — Однако мы не знали, что в отношении тебя замышляет Николас. Вспомни, он ведь до последнего момента надеялся, что ты явишься к нему. И кто знает? Он в конце концов мог попытаться доставить тебя силой. Приказал бы Скрунджу с Птицами похитить тебя, к примеру. Мы не могли пойти на такой риск.

— Значит, Шайлиха велела моей Птице лететь к ущелью. — Тристан задумчиво провел рукой по волосам. — Это ведь тоже был определенный риск, верно? Ущелье видят лишь те, кто обучен магии, но ни к Фаворитам, ни к Птицам это не относится. Почему вы были так уверены, что они последуют за мной и туда?

— Мы как раз не были в этом уверены, — с улыбкой ответил Виг. — Просто полагали, что в данном случае неравенство сил сработает в нашу пользу. Мы надеялись, что крылатые воины поступят так из преданности, увидев, что их господин не разбился о землю, а просто исчез. А что касается Птиц... Ваше таинственное исчезновение было, скорее всего, воспринято ими как некоторый маневр, позволяющий вам укрыться, — что-то напоминающее твою тактику с использованием облаков.

«Да уж, сколько живу, столько маги и поражают меня», — с улыбкой подумал принц.

Внезапно он почувствовал, что этот разговор смертельно утомил его, и откинулся на подушки.

— Тебе нехорошо? — тут же спросила, заметив его побледневшее лицо, сестра.

— Нет, Шай, все прекрасно. Просто нужно время, чтобы переварить все это. — Он посмотрел на Вига. — Все Птицы уничтожены?

— Да, — с гордостью ответил Траакс. — Все до одной. И Птицы, и их предводитель.

Известие о гибели Скрунджа позволило Тристану немного расслабиться.

— Окс своей рукой убил много Птиц, — заявил бородатый Фаворит, горделиво выпятив грудь. — Окс славно позабавился!

Что бы там ни было в прошлом, эти двое стали не только его преданными слугами, но и друзьями.

— Я очень вам благодарен, — от всей души сказал он.

— Но это еще далеко не все. — Шайлиха скрестила на груди руки с таким видом, который не оставлял сомнений в том, что на этот раз она не позволит магам отмахнуться от ее вопросов. При виде ее вызывающей позы уголок рта принца дрогнул в улыбке. — Объясните, почему принцу удалось выжить, а Николасу — нет и почему рухнули Врата Рассвета? Это, наверно, будет не так-то просто?

Вместо ответа Верховный маг прищурился, и скрытая панель на дальней стене отошла в сторону, открыв проход в соседнее помещение.

Фавориты подошли к Тристану и помогли ему встать и дойти до находящегося в смежном помещении удобного кресла, установленного возле овального стола. Остальные заняли места рядом.

— Что там? — спросил принц, указывая на нечто лежащее на установленных вдоль стены длинных столах и покрытое лоскутами ткани.

— Ответ будет дан немного позже, — сказал Виг. — Начнем с другого. Прежде всего, почему погиб Николас. — Взгляд аквамариновых глаз старого мага обежал собравшихся и остановился на принце. — Николаса убил ты, Тристан. Ты, Сакку и Фейли.

— О чем ты говоришь? — воскликнул тот в немалом изумлении. — Сакку и Фейли мертвы. Ты сам сжег их тела.

— Это на самом деле так, — вмешался в разговор Феган, — чему все мы, разумеется, очень рады. Но прошу тебя, дослушай Вига.

Верховный маг развернул какой-то свиток и положил его на стол перед Тристаном.

— Узнаешь?

— Конечно, — вглядевшись, ответил принц. — Это кровное имя Николаса.

— Верно. Проведи по нему рукой и расскажи, что чувствуешь.

Тристан подтянул к себе пергамент, приложил кончики пальцев к лазурному узору, но не почувствовал ничего, кроме вполне ожидаемого ощущения прикосновения к засохшей крови.

— Ничего не чувствую, — он убрал руку.

— Все верно, — произнес Виг. — А теперь, пожалуйста, дай мне руку.

Принц повиновался. Старый маг закрыл глаза, и их соединившиеся руки охватило мерцание магии. Тристан почувствовал легкое покалывание. Виг открыл глаза, и лазурное свечение погасло. Принц отдернул руку.

— Что ты сделал? — недоуменно спросил он.

— С помощью магии временно повысил чувствительность твоих пальцев. Теперь снова проведи рукой по узору. Остановись, когда почувствуешь что-то необычное. И между прочим, эффект будет больше, если ты закроешь глаза.

Тристан снова приложил кончики пальцев к кровному имени своего сына.

Ощущение было удивительное. Сейчас он чувствовал каждый бугорок, каждую деталь засохшей крови. И вдруг... Его рука замерла на одном из верхних изгибов. Принц немного отступил назад и снова провел по этому месту пальцами.

Открыв глаза, он посмотрел на пергамент, но не увидел ничего необычного.

— В этом месте — разрыв, — сказал Тристан, не понимая, что бы это могло значить. — Почему я чувствую его пальцами, но не вижу глазами?

— Ответ прост, — заметил Феган. — Верховный маг не повысил чувствительность твоих глаз.

— Но как это понимать? — спросила Шайлиха. — «Разрыв» — это ведь какой-то дефект, не так ли? Откуда он взялся? Что, и в кровном имени Тристана тоже имеется такой же? И мне пока все еще непонятно, почему ты сказал, что Николаса убили Тристан, Сакку и Фейли?

— Что ж, начну по порядку, — откликнулся Виг. — Прежде всего, откуда взялся этот «дефект». — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Вы уже знаете, что Фейли создала «отсроченные заклинания», а в кровь Тристана их внедрила Сакку, когда вступила с ним в насильственную связь. Она зачала от него ребенка, и Николас унаследовал не только кровь Тристана, но и внедренные в нее «отсроченные заклинания». В том, то такие заклинания могут передаваться по наследству, мы убедились, проверив кровное имя Морганы, дочери Шайлихи.

— Выходит, Николаса убили унаследованные им «отсроченные заклинания»? — спросила Селеста.

— Нет, дорогая, — ответил ее отец. — «Отсроченные заклинания» Николаса придали ему еще большую силу.

— К чему ты ведешь? — нетерпеливо осведомился принц.

— Напряги свою память, — сказал Верховный маг. — Вспомни тот роковой день, когда ты поднялся вслед за Сакку на крышу Цитадели. Знаю, эти воспоминания мучительны для тебя, но скажи все-таки... Разве Николас когда-нибудь на самом деле появился на свет в этом мире?

Тристан закрыл глаза, припоминая тот дождливый день, когда он потерял сына.

— Нет. Сакку спрыгнула с крыши, когда у нее начались схватки, и разбилась насмерть. Я извлек ребенка из ее утробы, а потом похоронил его тело.

— Правильно, — мягко сказал Виг, прекрасно понимая, чего стоили эти слова принцу. — И значит, Николас никогда на самом деле не был «рожден».

— Все равно пока не понимаю, — заметила Шайлиха.

— Все достаточно просто, — ответил увечный маг. — Спрыгнув с крыши и убив себя вместе с еще не родившимся ребенком, Сакку, можно сказать, прервала беременность.

— Нет, я не согласен, — запротестовал Тристан. — Схватки-то у нее уже начались, а это значит, что срок беременности истек. Разве не так обстоит дело? Или вы хотите сказать, что он родился преждевременно?

— Нет, — произнес Виг. — Он родился не преждевременно, и все же его кровь не прошла все стадии своего формирования.

— О чем ты?

— Мы с Феганом очень тщательно изучили рукопись Эглофа и пришли к выводу, что кровное имя человека формируется в последний момент. По-видимому, перед самым его появлением на свет, возможно даже в процессе схваток. Если бы не все случившееся, у нас не было бы никаких доказательств этого. Однако странная, неожиданная смерть Николаса вкупе с обстоятельствами его рождения убеждают нас, что мы пришли к верному выводу. Видишь ли, формирование кровного имени — способ, каким магия помечает «своих», если можно так выразиться. Тело ребенка было готово к рождению, но формирование кровного имени не завершилось. Совсем немного, судя по тому, насколько мал имеющийся в нем разрыв. Если бы Сакку сначала родила Николаса, а потом спрыгнула с крыши, его кровное имя успело бы сформироваться полностью. И в этом случае наше будущее было бы совсем иным, можете мне поверить.

— Значит, его убил этот разрыв, этот незначительный дефект? — спросил принц.

— Сам по себе — нет, — ответил старый маг, — но он был главной причиной, которая привела его к гибели. Николас вобрал в себя слишком много силы Парагона и испытал чудовищное перенапряжение, открывая Врата, вот что его убило. Если бы он не попытался подняться до таких высот магии, то, может быть, прожил бы долгую жизнь, и дефект его крови никак бы себя не проявил. — Виг откинулся в кресле, глядя в недоуменные лица собравшихся. — Когда прошедший обучение человек обращается к магии, его «одаренная» кровь взывает к Парагону. Подобный симбиоз существовал всегда. Тристан, помнишь тот день, когда я сказал тебе, что определяющим фактором могущества человека является врожденное качество его «одаренной» крови? Вобрав в себя слишком много силы Камня, Николас в неимоверное число раз увеличил свое могущество. При этом преследовались две цели. Первая и главная — чтобы иметь возможность осуществить «слияние». И вторая — чтобы одновременно уменьшить нашу с Феганом силу. Так с самого начала задумали пославшие его Еретики. Пока требовалось использовать магию в, так сказать, обычном варианте ее применения, скажем, для создания Птиц, дополнительная мощь Камня была не нужна, и кровь Николаса «не перенапрягалась», образно говоря. В подобных ситуациях ее дефект никак себя не проявлял.

Верховный маг помолчал, давая слушателям осмыслить суть сказанного.

— Однако чтобы открыть Врата, понадобилось столько силы, что его кровь просто не выдержала этого напряжения, — Виг перевел взгляд на Тристана. — Фактически Николас умер от потери крови. — Он помолчал, наблюдая за сложной игрой чувств на лице принца. — Помнишь, как твоя кровь реагировала на воду в Пещере, когда мы задержались там, решая, входить ли в туннель? Теперь представь себе, что творилось бы с твоей «одаренной» кровью, если бы воздействие оказалось во много тысяч раз сильнее.

В комнате воцарилось молчание. Нарушил его Тристан.

— И все же мне кое-что по-прежнему непонятно. Николас выглядел как взрослый мужчина, вот почему я так долго не мог окончательно поверить, что он мой сын. Как это могло произойти за столь короткое время?

— Отличный вопрос, — сказал увечный маг. — И, если Виг не возражает, ответить на него попытаюсь я. — Его собрат кивнул в знак согласия. — Прежде всего, Еретики, как мы полагаем, вернули его в наш мир еще младенцем. Однако они, конечно, знали об «отсроченных заклинаниях», унаследованных им от Тристана. И прежде чем послать его сюда, скорее всего, привели в действие многие из них, наделив его, таким образом, невероятной мудростью и могуществом, не соответствующими его возрасту. Как нам теперь известно на примере Шайлихи, эти заклинания могут быть приведены в действие, даже если человек не обучен магии. Логически рассуждая, все способности Николаса порождены «отсроченными заклинаниями». Если это соответствует действительности, можно предположить, что он продолжал бурно развиваться и физически и умственно по мере того, как выкачивал силу из Камня.

— А он не знал о дефекте своего кровного имени? — спросил принц.

— Думаю, что нет, — ответил Виг. — И Еретики тоже, иначе они не послали бы его сюда. В этом нам исключительно повезло.

— Но как вы-то сумели вычислить то, о чем ни сам Николас, ни Еретики не догадывались? — осведомился Тристан. — По правде говоря, мне это кажется просто невероятным.

— Еще одна часть головоломки, — с улыбкой отозвался увечный маг. — За это мы должны поблагодарить Рагнара.

— Рагнара? — воскликнула Селеста, нахмурившись; лицо ее мгновенно помрачнело.

— Рагнар ослепил Вига, — продолжал Феган, — и тем самым обрек его на необходимость «рассматривать» кровное имя Николаса пальцами. Вот тогда-то он и заметил эту аномалию. — Он поджал губы, обираясь с мыслями. — Отталкиваясь от этого факта, мы и начали свои исследования. У Еретиков же, в отличие от Вига, не было необходимости изучать кровное имя Николаса подобным образом. Самой мысли о том, что это следует делать, не возникало. Почему? Да потому, что мыслящим существам, даже таким неординарным, как Еретики, не свойственно искать то, что, по их мнению, существовать не может.

— Николас не смог довести до конца «слияние», — сказал принц, — процесс прервался, и Врата рухнули. Душам Еретиков пришлось вернуться на небеса.

— Да, — согласился с его выводом Верховный маг. — А заклинание, предназначенное для уничтожения Жуков, уже действовало, и большая их часть погибла еще до того, как «слияние» прервалось, а остальных уничтожили Фавориты. Однако на тебя, Тристан, по-прежнему идет охота. К тому же не следует забывать о перешедших на сторону Николаса «магах резерва». Их много, и они могут оказаться очень опасны.

— И где дети, мы тоже пока не знаем, — с грустью добавила Селеста. — Так же как и где женщины, прошедшие обучение магии.

— Но я так и не получила ответа на свой первый вопрос, — требовательно заявила Шайлиха. — Как Тристану удалось выжить?

— Мне запомнилось, что я был почти при смерти, — сказал принц. — Потом возникло ощущение, будто я плыву. Как если бы моя кровь пыталась перенести меня в какое-то другое место. Ну, а дальше все, что я помню, это лазурь, боль и тьма. И голоса... они то звучали, то пропадали, но смысла слов я не понимал. А потом очнулся, здесь, в Редуте. Что же на самом деле произошло?

— Твой четвертый и последний приступ случился, когда Врата под тобой начали рушиться, — сообщил Виг. — Ты не сумел добраться до противоядия, которым искушал тебя Николас.

— Но откуда тебе все это известно? — удивился Тристан. — Тебя же там не было!

— Правильно, — ответил старик, поджав губы. — Зато были Траакс и Окс.

— Что? — воскликнул принц.

— Приказав Птице отнести тебя к Вратам, мы послали их следом, — с улыбкой сообщил Виг.

Тристан посмотрел на гордо приосанившихся Фаворитов.

— Окс спас Избранного. — Бородатое лицо воина расплылось в широкой улыбке. — Окс выполнил свой долг.

Принц закрыл глаза, осознав, наконец, что произошло.

— И когда Николас умер, а Врата рухнули, Фавориты подхватили меня, не дав упасть вместе с ними?

— Верно, — сказал Феган, явно довольный тем, что сюрпризы для Тристана еще не закончились. — И не только тебя.

— Что ты имеешь в виду?

Увечный маг с заговорщицким видом наклонился вперед.

— Они унесли с собой и тело Николаса.

— И, найдя при нем противоядие, влили его мне в глотку! — воскликнул принц.

— Именно так, — подтвердил его догадку Виг. — Там и для меня осталось немного, вот по какой причине я прозрел.

Шайлиха накрыла руку брата своей; в ее глазах дрожали слезы.

— Мы страшно волновались — а вдруг ты умрешь раньше Николаса? — продолжал свои объяснения Феган. — Ведь Трааксу и Оксу непременно нужно было дождаться, чтобы он умер, и только после этого забрать противоядие. Однако у нас не было выбора. Мы надеялись на чудо, и оно произошло.

— А потом они бросили тело Николаса под обломки Врат, — высказал предположение Тристан. — Что ж, там для него самое место.

— Не совсем так. — Виг с улыбкой посмотрел на своего собрата.

— Что ты хочешь сказать?

Старый маг повернулся и, повинуясь движению его руки, с одного из лежащего на столах предметов слетела ткань.

Под ней лежал Николас, в белом одеянии, запятнанном лазурной кровью.

Шайлиха ахнула, прикрыв рукой рот; Селеста, Гелдон и гномы изумленно распахнули глаза; Фавориты лишь понимающе усмехнулись.

— Но зачем? — еле слышно спросил принц.

— Сначала мы хотели приказать Фаворитам сжечь тело Николаса на развалинах Врат, — ответил Виг. — Но потом передумали, решив провести дополнительное исследование его крови. Нам казалось, это многое поможет прояснить. В конце концов, мы никогда не имели возможности исследовать кровь того, кто, побывав в Вечности, вернулся обратно. К тому же мы сочли более разумным, чтобы тело твоего сына находилось здесь, в катакомбах Редута. Кто знает, может, Еретики опять нашли бы какой-нибудь способ оживить Николаса. Почему они этого не сделали сразу, когда его тело было еще на Вратах, можно только догадываться. Может быть, заметили наконец аномалию крови и решили, что толку от него не будет. — Старый маг заломил бровь. — А потом выяснилось, что есть еще одна, более важная причина забрать его тело.

— Какая же? — осведомился принц.

— Ты был на грани смерти, когда Окс принес тебя сюда, — ответил Виг, глядя на Фаворитов. — Обезвоживание, длительное переохлаждение и еще целый букет подобных этому «прелестей». Сетка вздувшихся темных вен покрывала почти все твое тело. Противоядие не дало тебе погибнуть, но к тому моменту, когда оно проникло в твой организм, четвертый приступ уже приступил к разрушительной работе. Действовать следовало очень быстро. — Он снова с улыбкой посмотрел на Фегана. — Пришлось импровизировать.

— Импровизировать? — воскликнул Тристан. — Даже спрашивать боюсь, что ты под этим подразумеваешь.

Без единого слова Верховный маг снова вскинул руку, очередной лоскут ткани упал на пол. Увидев, что было под ним скрыто, принц широко распахнул глаза.

На столе стоял большой прозрачный шар, разделенный внутри по вертикали на две равные части прозрачной перегородкой. В одной его половине плескалась какая-то лазурная субстанция, а в другой — неподвижно застыла более темная жидкость.

От шара отходили прозрачные трубки, каждая из которых заканчивалась иглой.

— Вечность, это что еще за штука? — удивленно воскликнул Тристан. — Где вы ее взяли? И что там внутри?

— Мы не знаем, как это устройство называется, — ответил Феган, — и вообще есть ли у него название. Мы с Вигом называем его «сферой».

— А для чего оно? — спросила Шайлиха.

— «Сфера», по меньшей мере, спасла Тристану жизнь, — ответил Верховный маг. — Когда Траакс и Окс принесли сюда принца, мы влили ему в рот остаток противоядия. Пока мы пытались исцелить его, Траакс с большим отрядом Фаворитов по нашему приказу полетел к Замку в надежде на то, что кто-нибудь из детей уцелел. Детей они не нашли, однако наткнулись там на Птиц, по-видимому, оставленных защищать Замок. Не исключено, что Николас планировал туда вернуться. На этот раз, однако, численное преимущество было не на их стороне... Войдя в Замок, воины увидели вот эту самую сферу. Все пространство вокруг нее было забрызгано высохшей кровью. Находка Траакса оказалась чрезвычайно важна, хотя мы не сразу поняли ее значение. — По лицу Вига скользнула мрачная тень.

— Мы взяли кровь из «сферы», получили кровные имена и поняли, что Николас собирал в нее «одаренную» кровь детей.

— И каким образом эта штука спасла мне жизнь? — поинтересовался Тристан.

В том, как он сделал глубокий вдох и провел рукой по волосам, чувствовалась глубокая усталость.

— «Одаренная» кровь, хотя и недолго, может жить вне тела, — ответил увечный маг. — Подтверждение тому — кровные имена.

Принц с задумчивым видом откинулся в кресле.

— Ну, а я-то тут при чем?

— После того как «слияние» оборвалось, кровь Николаса жила гораздо дольше, чем у любого обычного человека; видимо, из-за того, что она была насыщена мощью Парагона, — продолжил свои объяснения Феган. — Эта в высшей степени неординарная ситуация, вкупе с обнаружением «сферы», навела нас с Вигом на любопытную мысль. Мы разработали кое-какой план и удачно его осуществили.

На губах мага заиграла озорная улыбка. Он явно наслаждался моментом, прекрасно понимая, насколько удивит собравшихся то, что они сейчас услышат.

— И что же вы сделали? — не выдержал Тристан.

— Использовали сферу для того, чтобы откачать часть твоей отравленной крови, одновременно замещая ее равным количеством крови из тела твоего сына.

Принц потерял дар речи; ни о чем подобном ему слышать никогда не приходилось.

— Что вы сделали? — воскликнул он наконец.

— Тебя убивала отравленная кровь, Тристан, — ответил Виг. — А кровь Николаса продолжала жить, напоенная силой Камня. Мы рассчитывали, что, сделав переливание крови, поможем тебе исцелиться от яда. И наши надежды оправдались. Спустя всего два дня после этой процедуры сетка темных вен, опутавшая все твое тело, начала исчезать, а еще через некоторое время ты пришел в себя. Окончательное исцеление потребует нескольких недель, но мы не сомневаемся, что больше твоей жизни ничто не угрожает. Кроме Траакса и Окса, никто не знал, что ты здесь, и мы пытаемся исцелить тебя. По нашему мнению, это известие лишь вызвало бы среди вас смятение.

— Почему все же было не рассказать нам? — запротестовала Шайлиха. — Это так жестоко!

— Я тебя понимаю, — мягко произнес Верховный маг. — И мы просим извинить нас за это. Но нам казалось, что так будет лучше. Мы тогда еще не знали, не прячутся ли еще где-то Птицы, вроде тех, что охраняли Замок; в живых, кроме этого, могли оказаться Рагнар или Скрундж. Если бы они снова напали на нас, то даже под пытками не смогли бы ни из кого вытянуть то, о чем вам было неизвестно. А если бы они узнали, что принц жив, то, без всякого сомнения, бросились бы на его поиски. И кто знает, удалось бы нам помешать им? Мне в самом деле очень жаль, что пришлось обречь вас на такие страдания.

Тристан посмотрел на сестру. Она, казалось, оцепенела; ей и хотелось обрушить на магов все свое негодование, и... не получалось сделать это.

Виг устремил на принца многозначительный взгляд.

— В каком-то смысле Николас теперь стал частью тебя, — сказал он.

Снова воцарилось долгое молчание.

— А это не может плохо кончиться? — тревожно прервала молчание Шайлиха.

— Нет, — ответил увечный маг. — Видишь ли, Николас все же сын принца. К тому же кровь Тристана более высокого качества. Так что кровь сына никогда не возобладает над кровью отца. Скорее, наоборот. Думаю, по истечении некоторого времени кровь принца снова станет такой, какой была раньше. Спустя несколько недель мы проверим его кровное имя, и, я уверен, оно будет таким же, как и прежде.

— Но, может быть, важнее всего то, что Парагон вновь полностью обрел свою силу, — добавил Виг.

— Хотя одна проблема до сих пор не улажена, — вставил Феган.

— Какая? — спросил Тристан.

— Ты никогда не спрашивал себя, зачем Николас отдал нам Манускрипт? По правде говоря, это с самого начала показалось нам весьма подозрительным. Вернув ему первоначальные размеры, я тщательно изучил творение Древних Провидцев и нашел ответ.

— И что же ты обнаружил? — поинтересовалась принцесса.

— Этот чрезвычайно важный для понимания магии трактат был изменен, — ответил увечный маг. — Николас его фальсифицировал. Не сомневаюсь, он, как и я, обладал даром абсолютной памяти и прочел весь Манускрипт. Только у него этот дар был развит гораздо сильнее; он бы, наверно, без труда смог воспроизвести всю Книгу по памяти. Следовательно, оригинал больше ему не был нужен. Ну, он и изменил его, превратив в еще одно оружие против нас. На редкость хитроумный замысел, поскольку изменения он произвел незначительные, совершенно не бросающиеся в глаза, однако существенно меняющие суть написанного. Николас предпринял это для того, чтобы заставить нас совершать ошибки. Он знал, что, решая свои проблемы, мы для лучшего понимания их существа постоянно обращаемся к Манускрипту. Что может быть надежнее, чтобы увести нас с правильного пути, чем изменение столь важного текста? Мне придется проделать титаническую работу и, призвав на помощь свой дар абсолютной памяти, восстановить Манускрипт.

Тристан обвел взглядом лица друзей, посмотрел на тело сына.

«Николас, — мрачно подумал он. — Продукт насильственного соития волшебницы Шабаша и Избранного. Бедное брошенное дитя...»

— Я должен сообщить еще кое-что, принц, — мягко сказал Виг. — И возможно, выслушать это тебе будет труднее всего. — Маг бросил быстрый взгляд на прозрачную сферу и снова посмотрел на Тристана. — Это касается крови Николаса. Сейчас вся сила Парагона ушла из нее, и последняя живая часть твоего сына умирает.

Принц сделал глубокий вдох и положил руки на стол, собираясь встать. Фавориты и Шайлиха тут же вскочили, чтобы помочь ему, однако не стали делать этого, повинуясь жесту Верховного мага.

С огромным усилием Тристан поднялся, на подгибающихся ногах подошел к сфере и остановился, разглядывая странное приспособление, которое помогло спасти ему жизнь.

Прямо у него на глазах кровь сына стала замедлять свое движение и, в конце концов, замерла совсем. А потом излучаемое кровью мерцание начало гаснуть и... исчезло навсегда.

Не вытирая бегущие по щекам слезы, принц подошел к телу сына. Темные миндалевидные глаза Николаса были открыты. Тристан мягким движением опустил его веки. Маги, конечно, захотят сжечь останки, и на этот раз он им мешать не станет.

«Николас II из дома Голландов, — вспомнил он слова, вырезанные на деревянной дощечке, воткнутой подле могильного холмика в Пазалоне. — Ты никогда не будешь забыт».

Вернувшись к центральному столу, принц тяжело оперся на спинку своего кресла. Чувствуя смертельную усталость, он хотел одного — прилечь. Фавориты довели его до постели и помогли поудобнее устроиться на подушках.

— Окажешь мне услугу, Верховный маг? — спросил Тристан, с трудом удерживая глаза открытыми.

— Все, что угодно.

— В следующий раз, когда у вас с Феганом возникнут очередные грандиозные планы, поделитесь сначала со мной, обещаешь?

Старый маг так хорошо знакомым принцу движением вскинул бровь и улыбнулся.

— Мы постараемся, Избранный. Тристан не слышал ответа; он крепко спал.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

Принц скакал на Озорнике, углубляясь в чащу Оленьего леса. Свежевыпавший снег мерцал под копытами коня, и было чрезвычайно приятно вырваться на свободу из замкнутого, пусть даже обширного пространства Редута. В свежем, холодном воздухе ощущался запах сосновой хвои.

Прошло всего лишь пару недель с тех пор, как Тристан пошел на поправку, и сил у него заметно прибавилось. Но он понимал, что до окончательного выздоровления еще далеко. Невыносимая жгучая боль сменилась постоянным чувством усталости, мышечной слабостью и ограниченной подвижностью суставов.

Первое, что он сделал, когда смог вставать, — сбрил двухнедельную щетину. Шайлиха безжалостно поддразнивала его по этому поводу, говоря, что с этой бородкой его не отличить от отца.

Тристан, принцесса с малышкой и все остальные, кроме Вига и Фегана, переселились в королевский дворец. Принц и Шайлиха почувствовали себя гораздо свободнее, вернувшись в свой прежний дом, где воздух был свежее, а в окна лился солнечный свет.

По приказу Тристана Фавориты перенесли из Редута кое-какую мебель и предметы обстановки, а также изрядные запасы еды, кухонную утварь и белье. Однако восстановление дворца еще только начиналось.

С каждым новым днем принц ощущал себя все лучше и лучше. Шайлиха, Селеста и Марта наслаждались покоем, приглядывая за Морганой. Виг помогал Фегану восстанавливать Манускрипт, но все же находил время и для своей вновь обретенной дочери.

Всякий раз, когда Тристан думал о Селесте — а это происходило нередко, — он испытывал противоречивые чувства. Его сильно тянуло к ней, и он, без сомнения, тоже нравился этой женщине, но она вела себя сдержанно и, казалось, не слишком стремилась к сближению. Ситуацию осложняло то, что она была единственной дочерью его наставника и друга. По правде говоря, Верховный маг знал ее не намного лучше Тристана, и временами принцу казалось, что нужно дать возможность отцу и дочери наладить свои взаимоотношения и только после этого пытаться завоевать ее сердце. Если вообще до этого дойдет.

Оставив мысли о Селесте, принц проверил предмет, который вез с собой, — ради этого он сегодня и отправился в путь. Впервые за достаточно длительное время с ним не было ни Фаворитов-телохранителей, ни заботливых, однако чрезвычайно сварливых гномов. Сегодня ему предстояло сугубо личное дело.

Он собирался развеять по ветру прах своего единственного сына над кладбищем, где были похоронены его родные и маги Синклита.

Добравшись до него и спешившись, Тристан немного постоял на краю поляны, вспоминая захороненных здесь людей. Припомнилась ему и та ночь, когда он спас от самоубийства Селесту и расстался с ней в полной уверенности, что они никогда больше не увидятся.

«Жизнь имеет интересное свойство преподносить нам сюрпризы», — подумал принц. Сделав глубокий вдох, он вышел в центр поляны и, опустившись на колени, поставил урну рядом с собой, закрыл глаза и склонил голову.

Если бы Тристан уже полностью оправился от болезни, он, без сомнения, услышал бы крадущиеся шаги у себя за спиной. Или, если бы глаза у него были открыты, увидел бы длинную тень, молчаливо скользнувшую по снегу.

Этого не произошло.

Даже не почувствовав боли от удара по голове, принц провалился во тьму.

Первое, что он почувствовал, придя в себя, был запах дыма — едкого, насыщенного копотью; где-то рядом потрескивал костер.

Сначала все расплывалось перед его глазами, затем он смог увидеть белые облака, медленно плывущие по ярко-голубому небу. И вдруг Тристан осознал, что оружия при нем больше нет.

— Очнулся, Избранный? — послышался знакомый голос.

Принц медленно приподнялся, сразу же встретившись взглядом с человеком с болезненно-впалыми щеками, сидевшим по ту сторону от костра. Это был Скрундж. На правом бедре наемного убийцы был закреплен широкий евтракийский меч, на левом — кинжал в золоченых ножнах, в котором Тристан тут же узнал древнее церемониальное оружие Вига; как и всегда, к запястью его был прикреплен знакомый миниатюрный арбалет, заряженный пятью стрелами.

За спиной Скрунджа лежали грубо сколоченные носилки, а чуть далее стоял привязанный к дереву конь, к седлу которого были прикреплены дрегган и колчан с ножами. Добраться до них не представлялось возможным — для этого пришлось бы пройти мимо Скрунджа.

Чувствуя, как в нем закипает кровь, принц взглянул в лицо ненавистному врагу.

— Жалкий ублюдок! Ты ведь должен быть мертв! — не выдержал он. — Неужели Фавориты упустили тебя? Что ж, тем лучше, я сам доведу до конца это дело.

— Никто из твоих Фаворитов не смог бы поймать меня, — с презрительной улыбкой отозвался Скрундж. — Увидев, как ты ныряешь на дно ущелья, я сразу же сообразил, что это может оказаться ловушкой. А потом сверху начали опускаться сети, и я понял, что Птицы обречены. Весьма ловко придумано, вынужден признать. Но мне удалось вырваться. Твои летучие образины и крошки-гномы были так увлечены теми, кого ловили в свои сети, что им и в голову не пришло, что кто-то может ускользнуть от них. Даже твои маги меня не заметили.

— Немного чести — удирать во все лопатки, — заметил Тристан. — Но честь — это ведь неизвестное тебе понятие, верно?

— Честь? — Наемный убийца расхохотался. — Может, великодушный и благородный принц Тристан из дома Голландов будет настолько любезен, что объяснит мне, на что годится эта самая честь? Есть ее, что ли? На это она не годится! Купить кувшин вина или горячую похлебку? Добиться расположения аппетитной шлюхи, чтобы не замерзнуть в холодную ночь сезона Кристаллов? Нет, нет и еще раз нет! Честь, ну прямо насмешил!

— Но откуда тебе знать о таких вещах, а? — продолжал он. — Разве ты был сиротой и ронял горючие слезы, в одиночку скитаясь по улицам Таммерланда? Или спал на холодной земле в проулке, не зная, будет ли чем утром набить живот? Или испытывал страх перед тем, что предстояло сделать, понимая, что иначе не выжить? Честь, он мне будет говорить! Глупец! Я бы никогда не стал тем, что я есть, если бы не помощь Николаса и Рагнара, и честь тут совершенно ни при чем. Конечно, мне доставались крохи с их стола, но даже это меня вполне устраивало! Я наемный убийца и служу тому, кто больше заплатит. Только вот беда — тебе удалось прикончить обоих моих нанимателей! И теперь, когда Николаса и Рагнара больше нет, а Врата развалились, ты — единственный способ решения моих проблем. — Губы Скрунджа искривила странная улыбка. — Не догадываешься, каким образом, принц?

— Нет, — раздраженно ответил Тристан. — Ты с ума, что ли, сошел? Воображаешь, я стану помогать тебе решать какие-то проблемы? Увидеть твой труп, больше мне ничего от тебя не нужно.

— О! Наконец-то мы добрались до сути. Можешь не сомневаться, я испытываю по отношению к тебе точно такие же чувства. Это единственное, что нас с тобой объединяет, если не считать, конечно, желания поразвлечься с Селестой. Ты желаешь моей смерти, я желаю твоей, но, заметь, по совершенно разным причинам. В тебе, благородном дураке, говорит эта самая честь.

— А в тебе что говорит? — спросил принц. — С какой стати ты так жаждешь заполучить мою голову? Ты сам только что сказал: обоих твоих нанимателей нет в живых. И, как ты мог уже заметить, меня убить не очень-то просто.

Арбалет по-прежнему был нацелен в грудь Тристана. Если бы Скрундж выстрелил с такого расстояния, принц не смог бы уклониться от отравленной стрелы.

— Значит, так и не догадываешься, зачем я здесь? — спросил убийца.

— Нет. Почему бы тебе не просветить меня?

— Ради вознаграждения, конечно! — воскликнул Скрундж с таким видом, точно разговаривал с полным тупицей. — Твой сын обещал за тебя сто тысяч золотых! Поистине королевский выкуп! Ты, я вижу, уже забыл об этом? Ничего не изменилось, и я намерен получить за тебя награду.

Сердце у Тристана упало, и вовсе не потому, что он внезапно осознал — лишь один из них выберется отсюда живым. Он понимал это с того самого мгновения, как увидел Скрунджа. Нет. Просто ему еще раз напомнили, что он по-прежнему в розыске и народ Евтракии убежден, что он виновен в преступлении, которое его заставили совершить.

— Я не верю тебе, — сказал принц. — Раз Николас и Рагнар мертвы, кто заплатит тебе такие огромные деньги? А если бы эта куча золотых уже лежала где-то, ты бы просто украл их и сбежал, а не стал бы гоняться за мной. Что-то у тебя концы с концами не сходятся.

— Это только ты так думаешь, — усмехнулся Скрундж. — Чтобы ты знал, деньги и в самом деле существуют, и их по-прежнему предлагают за твою голову — только ты никогда в жизни не догадаешься, кто.

— Ну и кто же?

Наемный убийца слегка наклонил голову, от души наслаждаясь моментом.

— Ладно, скажу, так и быть. «Маги резерва».

Тристан не поверил своим ушам. Члены Братства жаждут видеть своего принца мертвым!

— С какой стати им желать моей смерти? — осведомился он.

— О, можешь не сомневаться, у них есть на то свои причины, — ответил Скрундж, — но это совсем другая история, не имеющая отношения к тому, что вот-вот произойдет с тобой.

Тристан в ярости сверлил Скрунджа взглядом. А что еще ему оставалось? Без привычного ощущения тяжести оружия за спиной он чувствовал себя беззащитным и на редкость уязвимым. Однако даже попади оно к нему в руки, вряд он сейчас сумел бы прикончить своего противника. В глубине сознания начало возникать ощущение обреченности, но принц постарался преодолеть его. Убийца между тем вытащил церемониальный кинжал Вига, на котором все еще были видны следы желтого порошка.

— Если ты вознамерился убить меня, почему медлишь? — проворчал Тристан. — К чему тратить время на всю эту болтовню?

— А к тому, что убивать тебя я вовсе не собираюсь. — Скрундж улыбнулся, обнажив темные гнилые зубы. — Вспомни, чтобы получить обещанное вознаграждение, требуется доставить тебя «живым или мертвым». Они тебя получат живым. Правда, раненым. Видишь ли, ты еще не все знаешь о яде, полученном из высушенной мозговой жидкости охотника за кровью. Да, сейчас ты чувствуешь себя почти здоровым, но попади в твою кровь еще немного этого яда — он соединится с оставшимся в ней, и процесс возобновится. Однако прежде ты потеряешь сознание, и на этот раз надолго. Я отвезу тебя в Таммерланд, «маги резерва» уплатят мне причитающееся вознаграждение, а тебя, подвергающегося оскорблениям со стороны не забывших твои деяния граждан Евтракии, оставят медленно умирать. Это будет увлекательное зрелище, и я ни за что не соглашусь пропустить его.

Дыхание принца участилось. Его буквально затрясло при одной мысли о новых приступах; на этот раз эти приступы, он тоже в этом не сомневался, его доконают. Умирать с брызжущей изо рта пеной, словно бешеный зверь в клетке, под улюлюканье и издевки жителей Таммерланда! Тех самых людей, защищая которых, он столько раз рисковал жизнью... Тристан прикладывал титанические усилия, стараясь скрыть свои чувства.

— Но зачем это «магам резерва»? — спросил он, чтобы потянуть время. — Я не причинил им никакого вреда.

— Ответ прост, хотя всего я тебе, разумеется, не открою, — усмехнулся наемный убийца. — Я, знаешь ли, дорожу своей головой, да к тому же вскоре должен сказочно разбогатеть. Так вот, если «магов резерва» воспримут как тех, кто изловил скрывающегося от народного гнева предателя-принца, в глазах евтракийцев они станут спасителями нации. Они хотят править, и в этом ты окажешь им бесценную помощь. — Он широко улыбнулся. — Ты наверняка даже и подумать не мог, что снова будешь отравлен? На мой взгляд, тебе и одного раза хватило. — Скрундж хлопнул рукой по колену и громко расхохотался. — К тому же, кто знает? Возможно, и мне удастся выступить в роли героя. Неожиданный поворот событий, согласен?

— Где ты взял этот кинжал? — внезапно спросил принц.

— Не правда ли, замечательно, что Рагнар не мог прихватить его с собой в Вечность? — с чрезвычайно довольным видом откликнулся Скрундж. — Он мертв, и я выудил кинжал из того, что от него осталось.

— Откуда ты узнал, где найти меня?

— Простая логика. — На губах наемного убийцы блуждала кривая улыбка. — Я предполагал, что маги спасут тебя и что ты, как человек чести, рано или поздно вырвешь у них разрешение отнести останки сына на семейное кладбище. Я сел в засаду и, как видишь, дождался.

— Если ты не лжешь, тогда почему просто не расправился со мной, пока я был без сознания? — спросил Тристан.

Физиономия Скрунджа омрачилась. Он встал, отстегнул с правого предплечья арбалет и швырнул его в снег. Следом полетел меч. Наемный убийца повернулся лицом к Тристану, сжимая в руке только кинжал Вига. По-видимому, он считал, что, учитывая состояние принца, ему хватит и этого оружия.

— Арбалет и меч слишком грубы для той работы, которая мне предстоит, — злобно заявил он. — Я не намерен убивать тебя. А что касается того, почему я не сделал этого раньше... Ну, мне хотелось увидеть выражение твоих глаз, дражайший принц. Выражение глаз того, кто никогда не голодал. Выражение глаз того, кому достаточно было щелкнуть пальцами, чтобы к его услугам имелось все самое лучшее, которому достаточно было просто поманить любую женщину в королевстве, чтобы она тут же с удовольствием прыгнула к нему в постель. — Наемный убийца помолчал, подняв кинжал Вига со следами высушенной мозговой жидкости охотника за кровью на лезвии. — Я хотел увидеть выражение твоих глаз, королевский ублюдок, в тот самый момент, когда ты осознаешь, что теряешь все это. — С этими словами Скрундж бросился вперед, в мгновение ока покрыв расстояние между ними.

Он целился кинжалом в предплечье принца, но тот сумел уклониться, избежав смертоносного удара.

«Если бы только у меня было оружие! » — подумал Тристан. Тяжело дыша, он не сводил взгляда с противника, готовящегося нанести следующий удар. «И все же способ есть, — внезапно понял он. — Я должен лишь продержаться до тех пор, пока он окажется достаточно близко. Но если я промахнусь, второго шанса у меня не будет».

Скрундж снова и снова пытался нанести принцу удар, однако тому, хоть и с огромным трудом, удавалось уворачиваться. С каждым разом, однако, кинжал мелькал все ближе, а Тристан, уже заметно уставший, реагировал все медленнее.

Снова рванувшись вперед, наемный убийца одной рукой высоко поднял кинжал, а другой вцепился в куртку принца. Не спуская взгляда с кинжала, тот сумел схватить запястье противника обеими руками и в последний момент уклонился от удара, нацеленного ему в горло.

«Пора! — понял Тристан. — Нужно сделать это сейчас! »

Он сунул правую руку в сапог, моля Вечность, чтобы то, что ему было нужно, оказалось на месте. Гладкая перламутровая рукоятка легла в ладонь принца.

Тристан с силой вонзил заканчивающийся крючком конец стилета в ухо Скрунджа. Тот испустил дикий крик, но принц проталкивал лезвие все глубже и глубже. Глаза Скрунджа выкатились из орбит, и тело наемного убийцы рухнуло на Тристана. Последним напряжением сил, которых, казалось, уже не осталось, принц столкнул его с себя.

Некоторое время Тристан лежал, судорожно хватая ртом свежий воздух, и только потом решился ощупать горло. Поглядев на свои пальцы, он испустил глубокий вдох и с облегчением закрыл глаза.

Следов крови на них не было.

Принц, тяжело дыша, поднялся на подгибающихся, непослушных ногах. Оглянувшись, он нашел взглядом черную урну.

Медленно подойдя к ней, Тристан сломал восковую печать и снял крышку. Надолго замер, думая обо всем, что произошло, а потом высыпал мягкий серый пепел в воздух. И, точно угадав его желания, ветер подхватил пепел и унес прочь.

Принц подошел к краю утеса и с высоты окинул взглядом раскинувшийся внизу прекрасный ландшафт его родной страны.

«Николас II из дома Голландов, — воззвало его сердце. — Ты никогда не будешь забыт».

ЭПИЛОГ

Высокий худой маг медленно плыл над развалинами Врат Рассвета. Рядом с ним молча парила женщина. Порывы ветра вздымали седые волосы мага и его странное двухцветное одеяние.

Зажмурившись, он пытался ощутить присутствие «одаренной» крови. Не обнаружив ничего, открыл глаза и взглянул вниз.

Повсюду, точно разбросанные каким-то великаном, валялись гигантские куски черно-лазоревого мрамора. Однако это зрелище не вселяло радости в сердце мага.

— Николас потерпел неудачу, — констатировала женщина. — Избранные и их маги одолели его.

— Со мной этого не случится, — ответил ее спутник. — Мечта Николаса еще может быть осуществлена. Фактически, это в какой-то степени происходит уже сейчас. Однако для полного успеха мне требуются свитки. И еще кое-кто.

— Кое-кто?

— Да, — ответил он. — Тот, о чьем существовании неизвестно даже Избранным и магу из Призрачного леса. Только мы с Вигом понимаем, насколько велик его потенциал. Но сначала нужно найти свитки. — Он помолчал, провожая взглядом поднимающийся к небу едкий дым. — В последний момент Вигу и увечному магу удалось вырваться из карающих рук господина, но я их не упущу.

— А где эти свитки? — спросила женщина.

— Спрятаны в одной из опор Врат, — ответил маг, скользя взглядом по обломкам. — Еще одна причина, по которой господин приказал Жукам держаться у самого их основания. По его словам, он наложил на это место «отсроченное заклинание», которое должно было начать свое действие в случае, если «слияние» потерпит неудачу или он погибнет... Продолжим...

Наконец поиски увенчались успехом: из одного из сохранившихся элементов Врат исходило лазурное мерцание, безошибочно указывая нужное место. Однако, подлетев к нему, маг убедился, что потайная дверь в стене массивного блока взломана.

В сопровождении своей спутницы он проник внутрь, прикоснулся к излучающим камням на потолке и опустился на пол.

В центре помещения стоял огромный стол из того же мрамора, которым были отделаны его стены. Но маг, к своему ужасу, обнаружил лишь один из двух свитков.

— Это невозможно! — взвыл он, потрясая кулаками, тяжело дыша и обшаривая безумным взглядом комнату.

Увы, больше там ничего не было. Женщина внимательно посмотрела на древний трактат, скатанный в свиток.

— Ты ощущаешь присутствие второго свитка? — спросил он.

— Нет... не знаю, — ответила его спутница, с ужасом думая о том, что ее ожидает, если маг окажется недоволен ответом. С тех пор как он подчинил ее себе, она нередко становилась жертвой его внезапных приступов ярости. — Я ведь никогда их раньше не видела. Может, если бы у меня было что-то, принадлежащее тем, кто взял его, или кусочек самого документа...

— Не желаю слышать этого твоего «может»! — взорвался маг, схватив женщину за горло и прижимая ее к мраморной стене. — И откуда, тупая самка, я возьму кусок документа, которого у меня нет? — Сердитый взгляд его темных глаз словно впивался в мозг женщины. — Ты, кажется, провидица, разве нет? Способна читать будущее в пламени? По крайней мере, так ты утверждала. Это единственная причина, по которой я терплю рядом твое присутствие. И теперь ты говоришь, что не знаешь!

Он еще сильнее сжал ее горло.

— Отвечай, ты в состоянии найти свиток? — почти прошипел он.

Глаза женщины начали выкатываться из орбит. Не важно: если она не может ему помочь, ее жизнь не имеет никакого значения. Если понадобится, он всегда найдет другую.

— Да... — едва дыша, прохрипела она наконец. — Я... найду... способ, но мне... нужны... травы... для пламени...

Казалось, в ее легких больше не осталось ни капли воздуха.

— Так-то лучше. — Он отпустил женщину, и та, потеряв сознание, рухнула на пол.

Придется искать место, где можно украсть недостающие ингредиенты. И вдруг что-то зашевелилось в глубине его памяти.

Вроде бы давным-давно по Редуту ходил передаваемый шепотком слух о каком-то — как говорили, единственном — проступке Верховного мага.

А-а, вот оно! Седой маг довольно улыбнулся. Его провидице нужны травы? Ну что ж, она их получит. И потом, раздобыв эти травы, он нанесет Верховному магу и калеке в кресле на колесах визит, которого они никогда не забудут.

Он вернулся к женщине, подхватил ее и свиток, выбрался наружу и полетел над дымящимися развалинами.

1

Scrounge (англ.) — воровать, побираться.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ . СЛУГИ

ЧАСТЬ 1 . ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

  ГЛАВА ВТОРАЯ

  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА ПЯТАЯ

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЧАСТЬ 2 . ОТРАВЛЕННЫЙ

  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ЧАСТЬ 3 . ДЕТИ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

ЧАСТЬ 4 . ВОИНЫ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

  ГЛАВА СОРОКОВАЯ

  ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

  ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

  ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

ЧАСТЬ 5 . РЕШАЮЩАЯ БИТВА

  ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

  ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

  ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

  ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

  ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

  ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

  ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

  ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

  ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

ЭПИЛОГ .

Реклама на сайте