«Книга камней»

Моим дочерям, Шеннон и Джессике

Эовин Д'Ар, Великий посланник Ксенары, сидел у костра сгорбившись и глубоко засунув в рукава одежды огрубевшие руки с узловатыми пальцами. Мерзлый ночной воздух растревожил его ревматизм и вызвал боль в суставах, стоящая у его ног чашка с чаем из ивовой коры приносила мало облегчения. Теперь холод поселился в самой глубине его тела, и, казалось, самое жаркое пламя не могло его согреть. У старости есть недостаток: она разрушает и ум, и тело.

— Сэр, еще чаю?

Д'Ар поглядел на услужливое лицо молодого ксенарского солдата.

— Нет, спасибо, мне хватит.

— Может быть, еще что-нибудь…

— Нет, нет, все в порядке. — Эовин отослал юношу и следил, как тот возвращается к своим товарищам у одного из лагерных костров, разведенных около кибиток.

Сидри, сорок лет служивший ему верой и правдой, умер прошлым летом, и Эовин, утомленный годами и опечаленный потерей, так и не нашел никого, достойного занять его место. Небольшой отряд солдат заботился о нем, насколько это было в их силах, испытывая благоговейный трепет перед персоной Великого посланника. Они раздражали его. Эовин терпеть не мог общества военных. Они редко думали и говорили о чем-нибудь, кроме оружия, лошадей или игры в кости.

— О Сидри, — пробормотал Эовин, задумчиво глядя в огонь, — как мне не хватает наших с тобой философских споров; они, по крайней мере, согревали мою душу.

Морозный сухой ветер ерошил его мягкие седые волосы. Дым раздражал глаза и горло, и Эовин поднял голову. Осколок луны, повисший в густой паутине звезд, сверкал высоко над ним. Как великолепна весенняя ночь! За время своей долгой службы Ксенарскому дворцу Великий Посланник побывал во многих странах и видел много чудесного, но ничто не могло сравниться с этим пустынным небом, простиравшимся на восток до далекого горизонта.

Серые горы возвышались прямо за его спиной, в свете звезд были видны лишь их темные силуэты. Высокие горные хребты задерживали облака, несущие сладостный дождь с Западного моря, похищая у лесов и долин Виннамира драгоценную влагу и не оставляя ничего этой сухой, жаждущей земле.