«Любовь опаснее меча»

Светлой памяти моего двоюродного брата Сергея Владимировича Халутина (15.8.1973 —разбившегося на мотоцикле сразу после своего выпускного вечера, посвящаю. Он был столь же молодым, как мой герой, но не успел узнать ни Большой Любви, ни Большой Подлости.

Спасибо маме и жене моей Татьяне, за то, что всегда рядом.

Выражаю искреннюю благодарность Александру Викторовичу Сидоровичу и Сергею Александровичу Бурдэ, без которых не было бы этого романа, а также: Александру Щеголеву, Святославу Логинову, Сергею Шикину, Александру Олексенко, Александру Кирсанову, Сергею Бережному, Виктору Федорову, Александру Левину, Геннадию Белову, Юрию Флейшману, Андрею Черткову, без которых этот роман был бы совсем другим, и Сергею Викторовичу Боброву, просто за то что он есть.

С любезного разрешения автора в тексте использовано стихотворение Сергея Бережного «Легенда».

И когда сэр Динас возвратился домой, он хватился своей возлюбленной и двух гончих собак, и, больше чем за даму, он разгневался за собак. Он поскакал к тому рыцарю, который забрал себе его возлюбленную, и предложил ему поединок. И, съехавшись с ним, с такой силой его сокрушил, что тот, упавши, сломал себе ногу и руку. И тогда дама его и возлюбленная воскликнула: «Пощады, сэр Динас!» — и пообещала любить его еще крепче, чем прежде.

— Ну нет, — сказал сэр Динас, — я никогда не доверюсь тем, кто раз меня предал. И потому как вы начали, так и кончайте, я же вас и знать не хочу.

И с тем сэр Динас ускакал оттуда прочь, захвативши с собою своих собак, и возвратился в свой замок.

Коль подарите нас своим вниманьем,

Изъяны все загладим мы стараньем.

Опечаленный и мрачный

Возвратился царь домой.

Весь дворец пришел в унынье.

Как помочь в беде такой?

Затворясь в опочивальне,

Царь задумчивый сидит.

Не играют музыканты,

Арфа сладкая молчит.

Колдун был красив: высок, статен, черноволос, с благородной проснежью в аккуратно подстриженной остроконечной бороде, в зачаровывающе-мрачных, чрезмерно просторных одеждах. Колдун был нагл и самоуверен: он наверняка знал, что далеко не всемогущ, но ни один мускул на его лице, ни одно неверное движение не выдавали этого. Его ни на чем не основанной вере в свои возможности можно было только позавидовать.