«Меч ее отца»

Таура поерзала на своем наблюдательном насесте. Она совсем промерзла, сидя здесь, на двух бревнышках, связанных прутьями, гордо именовавшихся «сторожевой башней». Было бы куда удобнее сидеть просто на земле, не так бы уставали зад и спина. Девушка поджала под себя ноги и снова проверила положение луны. Керри придет сменить ее, когда луна скроется за холмом Последней надежды. По крайней мере, должен прийти.

Ей достался самый безопасный подход к деревне. С ее дерева виднелась только рыночная тропа, ведущая вглубь страны, к рынку Хиграунда, где они продавали рыбу. Вряд ли перекованные придут отсюда. Похищенных людей вытаскивали из домов и гнали на берег. Тогда захваченные в плен жители брели мимо сожженных рыбацких лодок и разграбленных коптильных стоек. Мальчик, которому хватило смелости проследить за похищенной матерью, рассказывал, что пираты затолкали людей в лодку и увезли их на красный корабль, бросивший якорь неподалеку. Увезли их в море, и вернутся они из его волн.

Таура видела, как они уходили, из своего укрытия в большой иве, от которой хорошо просматривался причал. Казалось, пиратам было все равно, кого хватать. Она видела старого Па Гримби, видела Салал Гринок, несущую своего младенца. Она видела маленьких близнецов Бодби, Келию, Рудана и Коуп. И своего отца, кричащего, еле стоящего на ногах, с залитым кровью лицом. Она знала почти каждого пленника. Коптильня — маленькая деревенька. Тут всего-то человек шестьсот.

Ну, было шестьсот. До налета.

Потом, когда потушили пожары, Таура помогала собирать тела. После сорока она перестала считать, и это были тела людей только из восточной части деревни. Рядом с шатким причалом сложили еще один погребальный костер. Хотя нет, не было больше шаткого причала. Остались обугленные сваи, торчащие из воды рядом с затонувшими лодками маленького рыболовного флота. Среди них была и лодка ее отца. Перемены пришли так быстро, что трудно было запомнить все. Сегодня ночью она вдруг решила сбегать домой за теплым плащом. И только потом вспомнила, что от ее дома остались обугленные доски и мокрая зола. И не только от него. Сгорели пять соседних домов, а в деревне — еще несколько десятков. Даже огромный дом Келпа, в два этажа, еще не достроенный, стал грудой дымящегося дерева.