«Странствующий рыцарь»

Прекрасной и талантливой Серене за ее безграничную любовь и помощь в битве в Царстве Хаоса…

Гомон грачей, взлетевших с крон деревьев, наполнил воздух хриплым карканьем. Испуганный скакун встряхнул головой и фыркнул.

Рыцарь тихими словами успокоил боевого коня и направил его дальше в чащу. Ветви, словно когти, царапали по его тяжелым доспехам, а ледяной ветер заставлял сучья деревьев, похожие на кости, судорожно вздрагивать.

Вторая лошадь заржала, топая копытами. Рыцарь повернулся в седле, посмотрев на своего спутника, одетого в плащ с капюшоном.

Резко дернув поводья, человек заставил коня успокоиться.

— Простите, мой лорд, — прошептал человек в капюшоне.

Не произнося ни слова, рыцарь повернулся и продолжил путь. Подняв глаза к небу, он всматривался сквозь толщу ветвей. Наступал вечер, и в темнеющем небе уже сияли первые звезды. В зарослях раздавался шум каких-то невидимых зверей, испуганная лисица повернула свою острую морду к рыцарю. На секунду лиса застыла, поводя носом, потом исчезла в густом кустарнике. Где-то вдалеке завыли волки, выходя на новую охоту.

Глаза мелких зверей, суетившихся в подлеске, поблескивали в тусклом свете уходящего дня, а всадники направляли своих коней еще глубже в чащу леса. Люди редко бывали в этом месте, и деревья стонали и скрипели, склоняясь над этими незваными гостями, проникшими в их древнее царство. Рыцарь смело смотрел вперед, держа руку в латной перчатке на рукояти меча.

Когда последние цвета закатного неба были поглощены тьмой, два всадника выехали на маленькую поляну. На поляне лежал разбухший гнилой ствол дерева, вывороченный из земли с корнями, на которых висели тяжелые комья грязи. На месте упавшего дерева образовалась небольшая прогалина, с которой тянулась вверх новая молодая поросль.

— Тут, наверное, достаточно далеко, мой лорд, — сказал человек в капюшоне, оглядываясь назад, чтобы проверить, что за ними никто не следит.

Рыцарь кивнул, легко подняв с седла свое тело в тяжелой броне.

Ступив на сырую землю, он раздавил побег деревца. Из свертка, прижатого к рыцарской кирасе, раздался жалобный плач новорожденного младенца.