«Именем Горна?»

Именем Горна? (fb2) - Именем Горна? [с иллюстрациями] (Хроники Анхора - 1) 1982K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юрий Александрович Погуляй

Юрий Погуляй Именем Горна?

Спасибо другу, не давшему сломаться

ПРОЛОГ

Анхор, восточный край Путаных Мест

«После сражения под Скафолком я понял, что Боги мертвы. Или же просто забросили надоевшую им игру, оставив своих детей сражаться между собой.

Да, в то сырое, холодное утро, глядя, как воронье облепило тела моих солдат, я осознал горькую правду. Но промолчал. Куда там… Каратели Братства всегда были неподалеку. Нет, я уважал чародеев, и когда наконец война закончилась, был уверен, что большая заслуга в победе принадлежит этому молодому Ордену магов. Но я боялся их, и не без оснований. Нет и не было во мне уверенности, что они служат Халду или Небесному Горну. Конечно, за любое сомнение в Богах чародеи карали быстро и жестоко. Но, скорее всего, ими двигала совсем иная цель, впрочем, удачно совпадающая с моей.

Анхор должен быть свободен!

Когда остатки армий Усмия были откинуты за южные границы, я ни минуты не сомневался в том, что будет дальше. Мне не давал покоя тот жестокий рассказ о жертве ста… Сто гвардейцев Братства собственной кровью заманили Ледяного Стража в западню, в Стохолмье. Что они чувствовали, когда один за другим уходили в темноту? Какие мысли терзали воителей, пока из добровольно перерезанных вен на землю сочилась их жизнь? О чем думал тот, кто нес медленно угасающего товарища и знал, что скоро настанет и его очередь пустить себе кровь?

Все они погибли. Как и несколько чародеев Братства, принесших себя в жертву Анхору и заперших творение Усмия в недрах еще работавшей тогда штольни.

Сами ли они пошли на это? Или…

Один из Карателей обмолвился, что Братство собирается закрыть границу с вечно сражающимся Югом, отгородиться от смут и войн, и им нужны могущественные стражи, готовые оберегать покой жителей Анхора вечно. Поставленные на защиту воины… Именно тогда я понял, что меня ждет. Осознал, что слышали те сто гвардейцев, проложивших кровавую дорогу в шахту Стохолмья…

Как ни странно, я смирился. Не ради Братства, не ради Халда. А ради Анхора… Ради свободы и покоя родного королевства.

Так или иначе они должны были меня умертвить. Избавиться от героя этой войны… Уничтожить того, кто будет нести ее зловещую печать на лице до конца своих дней и отравлять мир окружающих. Может быть, они оказались правы, что дали мне выбор? Погибнуть во благо родной страны и сохранить имя или же предстать перед Анхором преступником?

Война пробуждает звериные чувства, и вряд ли кто смог пройти ее хоть раз, не преобразившись в чудовище. Наверное, у каждого был свой грешок, тщательно отмеченный Братством. Мой грех…

Не люблю о нем вспоминать. Не хочу о нем вспоминать! Я рад, что смог искупить его! Даже такой ценой…

Братство жестоко, но справедливо. И простые люди их боготворят. Как теперь, наверное, и нас, Поставленных. Зелье, убившее меня, я принимал после командира «Лесной Смерти». Мне всегда нравился этот молодой стрелок: столь быстрая военная карьера, звание генерала к двадцати пяти годам, верный глаз и осторожный ум. Его отряды изрядно попортили кровь ратям Усмия, он сделал гораздо больше, чем я. По словам Карателей, все те, кто пил зелье, вызывались добровольцами. Но, думаю, мои товарищи по фронту слышали обо мне то же самое. Или нет? Вдруг действительно они пошли на такой шаг сами, а не так, как я — припертый к стенке Чародеями и изнывающий от ненависти к себе?

На вкус отрава показалась мне молоком. И не скажешь, что яд. Не скажешь, что часть дикого ритуала. В последний момент я струсил и думал отказаться от рокового глотка. Я мог отказаться от него! Мне было плевать на чародеев, так как они не вечны. Мне было плевать на Богов, так как они нас забыли. Мне даже было наплевать на те ужасы, что я совершил во время войны.

Но я любил Анхор!

Поэтому и выпил…

Сейчас я редко вижусь с другими Поставленными. Порой залетает Хмурый Гонец, но даже поговорить с ним мы не можем. Вернее, он может, а я нет… Поэтому просто слушаю, хотя мечтаю спросить: сделал ли он тогда свой последний глоток по собственной воле или же ради искупления.

Недавно, наверное, лет пять назад, я видел Собирателя. Он был единственным незнакомым мне человеком из тех, кто пошел на смерть. Маг Братства, не самый сильный, но и не слабый. Его звали Монтелла… Хотя, может быть, у него был свой грех?

Монтелла…

С годами память ведет себя удивительно. Перед глазами до сих пор стоят черные знамена Усмия, в той сече у Скафолка. Я прекрасно помню глаза моей жены, погибшей во время злополучной осады Хеска. Но мне становится страшно, когда я пытаюсь вспомнить СВОЕ имя… Как меня звали?! КАК?!»

Воин неожиданно вздрогнул, отчего на землю посыпался облепивший его снег; с испуганным карканьем в небо сорвалась ворона, которая до этого дремала на черных ветвях огромного дуба и не обращала внимания на снежную статую внизу. Скрипнул древний, изрядно подгнивший доспех генерала, полыхнули зеленым светом мертвые глазницы. Страж резко повернулся в сторону севера, пытаясь осознать, что произошло в глубине его страны, что прервало его размышления.

Граница нарушена. Кто-то пробрался в Анхор. Но как неизвестному удалось так быстро миновать земли, оберегаемые Поставленными? Мертвый Латник, как называли в народе бывшего генерала, вдруг почувствовал, как слабеет. Как что-то медленно заволакивает его разум.

Координатор мертв?! Координатор мертв!

Воин медленно сделал шаг вперед и застыл. Он не знал, что теперь ему делать.

В высокой башне координатора, затерявшейся среди глухих северных лесов, испокон веков стояло древнее зеркало. Раньше, когда еще был жив старый маг, оно верно служило отшельнику глазами, позволяя за считаные минуты обозреть земли великого королевства. Но то было раньше… В последнее время чародей так редко обращался за помощью к волшебному зеркалу, что накапливающаяся в артефакте сила сама рвалась наружу. Как, например, сейчас.

Едва уловимое мерцание окутало поверхность. Задрожала отражающаяся в нем запущенная комната. Скрылся затянутый паутиной огромный книжный шкаф, растаял ветхий письменный стол, на котором покоился раскрытый фолиант с выцветшими страницами. В дымке проступил снежный лес.

Где-то на юге, далеко-далеко от одинокой башни, через лес пробирался неестественно бледный мужчина в изодранных одеждах. Проваливался по колено в снег, испуганно оглядывался, будто ожидая погони; губы странника шевелились, словно он неистово молился одному из Высших. Правая рука путника была перевязана, и на грязной тряпке виднелась побуревшая, засохшая кровь. Зеркало еще помнило отражение беглеца. Странный человек был в этой комнате совсем недавно.

Путник неуклюже повалился на бок и пару мгновений не шевелился, словно удивившись собственной неловкости. Затем мотнул головой, сплюнул на белоснежный снег кровью и тяжело поднялся.

Зеркало дрогнуло, затуманилось еще больше, и зимний лес растаял. Серебристая гладь потемнела, и в ней проступила старая комната, много веков привычно отражавшаяся в волшебном зеркале.

В кресле, у холодного камина, безвольно склонив голову, сидел убитый чародей…

Агон не плакал, горечь предательства и потери стояла комом в горле, но император не мог позволить себе постыдных слез. Он до сих пор не мог смириться с произошедшим. Не мог понять, как так вышло. Халда он и его товарищи убили без каких-либо осложнений. Старый Бог даже не пошевелился, когда они проникли в его покои, и Лемилла нанесла смертельный удар. Но когда они явились к Усмию… Девчонки, которая должна была сдерживать его силу, с ними не оказалось. Она просто исчезла, бросила их.

Агон выжил только чудом и слишком высокой ценой. Оба товарища, в отличие от него, не растерялись, с ходу вступив в бой с охраной Усмия, а вот император замешкался, удивленный бегством Лемиллы, и слишком поздно ударил пробуждающегося Бога, тот все-таки успел открыть глаза и бросить проклятие…

Целью Усмия оказался старина Склой… Агон поморщился от обиды и боли потери. Сколько лет они вместе с длинноусым рыцарем поднимали Мереан. Сколько ночей пролетели за кувшинами дорогого мирамийского вина, в жарких спорах и обсуждении планов. Когда они готовились к выходу, друг лихо закрутил правый ус, цокнул языком и пообещал вечером опустошить целую бочку эля, дабы отпраздновать. Молодой, хищный, вечно бодрый Одвор, обладатель грозной сейнарской татуировки на лице, в ответ широко улыбнулся и предложил пари, что Склой не сможет выпить и половины.

Юный боец успел тогда среагировать на вопль Агона, мощным ударом свалил на пол охранника Усмия и рванул из голенища сапога свиток. Но в следующий миг сцепился с тем, кто раньше был Склоем. Дальнейшего Агон уже не видел. Едва он оказался в комнате с кристаллами возврата, то сразу разбил их все. Какой из них чей — он не знал, но оказаться лицом к лицу с изменившимся Склоем ему не хотелось. Одвор выберется из любой передряги, если сможет использовать заклинание… А вот Лемилла! Один кристалл не горел, выпустив хранившуюся в нем силу… То есть девушка заранее настроила перенос в другое место и сейчас далеко отсюда. Предательница!

Перед выходом на задание возлюбленная Агона подозрительно молчала, и он даже заволновался, не прознала ли она про ту интрижку с юной смуглянкой. Случайность, вспышка страсти, после которой император сослал красавицу обратно на Берег Сердца под усиленным конвоем. Много раз жалел о произошедшем, корил себя, что не сохранил верность Лемилле… Кто знал, как обернется. Видимо, узнала бывшая пастушка! — Узнала! И так глупо отомстила!

Дело завершено, и Агон остался один. Внутри бурлила невиданная доселе сила, но счастья не было. Стоило ли менять прежнюю жизнь на могущество? Имела ли смысл вся затея, с таким-то результатом? После операции он и Лемилла должны были быть вместе, и тогда бы план удался полностью. Что же теперь будет?

Труп незнакомца привезли охотники. Старший из них, бородатый, вечно щурящийся Гадак, угрюмо прошел через всю деревню, неприветливо кивнул попавшимся по дороге знакомым и остановился у дома старосты. Нерешительно кашлянул в кулак, помялся немного, собираясь, и ступил на крыльцо.

Вести он принес дурные, ими сложно кого-нибудь обрадовать. Гадак прекрасно понимал, что найденный в лесу мертвец не к добру. Черноволосый, покрытый нелепыми татуировками… Вооруженный, израненный — явные признаки недоброго.

Староста распахнул дверь после первого же стука, будто ожидал прихода охотника. Улыбнулся радостно старому другу, но, взглянув на Гадака, побледнел:

— Что?

— Это… Мертвеца нашли, как бы. Ну… — Охотник замялся, заметив, как меняется лицо приятеля. — Не наш он, вот… Не анхорец…

Накинув на плечи полушубок, деревенский староста быстро вышел из дома.

— Веди, — кратко приказал он.

В поселок труп не понесли, положили у края дороги в снег, будто чувствуя, что и так слишком близко к родным местам оказался кусочек зла. Двое охотников с луками остались сторожить покойника, смущенно улыбаясь собирающимся зевакам. Весть о происшествии облетела деревню очень быстро, и любопытствующие потянулись к окраине.

Когда пришел староста, возле мертвеца собралась почти половина деревни.

Южанин?!.

— Того… Замерз, видать… Вот и взял его Халд, — оправдывающимся голосом сказал Гадак.

— Хамур!. Хамур пришел! — загудели собравшиеся, увидев старосту.

Тот молчал, осматривая покойника. Окровавленная повязка на руке, стеклянный, не потерявший тоскливого отчаяния, взгляд. Чужак.

— Расходитесь, — проронил наконец Хамур. — Не надо тут стоять… Расходитесь…

Жители не противились, послушно кивали и не спеша уходили прочь, уже пожалев, что вообще пришли. Вид старосты поселил в сердцах людей страх.

— Где нашли?

— Ну… Милях в трех к югу, за Хрустальным, ну… вот. — Гадак пожал плечами, не в силах описать более точно место, где охотники наткнулись на тело чужака.

— Плохо это, Гадак.

— Ну… Оно ж понятно… Но… того, а чего пропустили его? — смущенно поинтересовался старый охотник. Увидев непонимание в глазах друга, он закашлялся, замялся. — Ну… Поставленные-то… Ну, понимаешь?

— Не знаю, Гадак. Не знаю, — поморщился староста. — Что-то случилось, надо гонца снаряжать. Поищи помоложе мальчонку из своих, пусть летит в Хеск, к кому-нибудь из Братства, сообщит…

— Э…

— Сообщит, что чужаки в Анхоре, — выдавил из себя приговор Хамур.

— А с мертвецом чего делать-то? — поинтересовался один из охотников.

— Ждать, пока не придет Собиратель… Это его забота. Не нам вставать на пути Поставленных. К мертвецу никого не пускайте, а лучше оттащите его подальше в лес и ждите.

Охотники, хлопнув рукавицами, с кряхтеньем подняли труп, и Хамур, тяжело переставляя ноги, отправился к дому. Чужаки в Анхоре, темное время наступает.

Собиратель пришел только на следующий день, в полдень. Укутанная в ветхое тряпье фигура возникла перед недавно сменившимися охотниками, которые, лениво переговариваясь, грелись у костра, застыла и медленно подплыла к мертвецу. Молодые ребята, онемевшие от неожиданности, не пытались остановить удивительное существо.

Неестественно высокий Собиратель — под восемь футов, а то и выше — следов не оставлял, паря в считаных дюймах над снегом. Грязный, почти истлевший капюшон плаща все еще надежно закрывал голову мифического, чудовищно худого Поставленного. Лица прибывшего за трупом гонца охотники не увидели, впрочем, и желания у них такого не возникло.

— За-а-а-аби-и-и-ира-а-аю, — прошелестел сиплый голос. Свист вьюги? Предсмертный выдох? У обоих часовых немедленно вспотели спины.

Собиратель замер над телом, распростер руки, и мертвец поднялся в воздух. Повисли окоченевшие руки, звякнул меч на перевязи покойного. На искрящийся под солнцем снег упала заколка его плаща.

— Буде-э-эхт мно-ого-о-ох рабо-о-охты, — просипел Поставленный и исчез. Вместе с трупом.

— Да хранит нас Братство, — прошептал охотник постарше и коснулся лба.

Младший промолчал, но жест товарища повторил, а затем подошел к упавшей побрякушке и осторожно закопал ее в снег. Вещи мертвецов счастья не приносят…

ГЛАВА 1

Сегодня непогодилось. Злой ветер постоянно менял направление, будто издеваясь над кутающимся в плащ дозорным. Добротный навес от порывов стихии не спасал, и мокрый снег нет-нет да обжигал лицо часового, несмотря на натянутый капюшон. С Нирана ползли угрюмые, не предвещающие ничего хорошего тучи.

Первый месяц зимы выдался сырым. Снег падал и таял, падал и таял. Стоящий на смотровой вышке Гуга Лунь слякоть ненавидел, как и всякий нормальный человек. Раскисшие тропы-дороги, унылые леса да поля вокруг, постоянный насморк, мечта о сухом топчане — вот и весь нехитрый быт таких дней. Хотя на судьбу грех жаловаться: одно дело стоять под каким-никаким, а навесом, и совсем иное — трястись в седле, тщетно выискивая в округе наиковарнейшего врага, мечтающего поработить славный Зурраг.

В гарнизоне у Трех Границ отродясь таких супостатов не видели. Глухое место, в стороне от всех мало-мальски приличных городов. Большое поле, в северной части которого в пропитавшемся сыростью форте обитает немногочисленный гарнизон Зуррага, а в южной в точно таком же укреплении коротают дни стражи Халдии. На востоке же, над мрачными, черными вершинами елей, возвышается ниранская смотровая вышка.

Ни единой стычки за много-много лет. Тишь да гладь, будто к западу от Трех Границ не отлавливают зуррагских крестьян странствующие инквизиторы Халдии да не отстреливают заблудших церковников лихие стрелки приграничной обороны.

Здесь святоши не появлялись. Храмы Халда далеко, да и деревень поблизости никаких нет, если не считать ниранского поселка в тридцати-сорока милях к юго-востоку. А враждовать с гарнизоном Халдии незачем. Там такие же солдаты, как и в зуррагском гарнизоне, упивающиеся бездельем да возможностью послужить спустя рукава. Жалованье идет, чего еще надо?

Сигнальные рожки по утрам раздавались лишь со стороны ниранцев, да и те звучали как-то лениво, для проформы, мол, бдят воители, а не вымерли.

Скорее бы настоящая зима… Мороз, солнышко и блестящий снег. Глаза, конечно, будут болеть, но хоть не так уныло на душе.

Всадника, неспешно выехавшего из ниранского леса, Гуга заметил не сразу, да и когда разглядел силуэт сквозь хлопья снега, лишь осуждающе покачал головой. В такую погоду в путь отправится только сумасшедший. Старый Хунор, высушенный годами гарнизонный кашевар, говорил, что у каждого своя правда, но носителей подобной истины часовой понять не мог. Чего в тепле не сидится? Хоть бы коня пожалел!

Странник уверенно направился к зуррагскому форту, и Гуга тяжело вздохнул. Сейчас надо будет вытащить руки из-под теплого плаща и подать сигнал ребятам у ворот, пусть встречают. Поступок не героический, но требующий изрядной силы воли в такую-то погоду.

Едва всадник приблизился к форту на расстояние выстрела из лука, часовой сквозь зубы выругался: брать в руки мокрый, холодный молот очень не хотелось, но делать нечего, работа есть работа.

Гулкий звон поплыл над Тремя Границами, но быстро рассеялся, поглощенный вездесущими снежинками.

Внутренний двор с вышки можно разглядеть, только если перегнуться через поручень. По такой погоде любое лишнее движение навевало лишь тоску, поэтому Гуга прислонился к свае и перевел скучающий взор на поле. Какая разница, кого принесло под стены гарнизона?

Снизу послышался глухой голос десятника, спрашивающего незнакомца о цели визита. Ответа часовой не расслышал, но, судя по треску открывающихся ворот, причина начальство удовлетворила. Оно и ладно.

Истошный вопль да невыносимый звон, раздавшиеся через несколько минут, заставили Гугу подпрыгнуть от неожиданности. Бросившись к перилам, не обращая внимания на слетевший капюшон, часовой перегнулся через поручень и уставился на внутренний двор. Перед всадником, прямо у копыт его коня, корчился, скреб землю пальцами солдат в медвежьем полушубке. Имлай, из второго десятка. Что случилось?! Трое оторопевших стражников медленно пятились от завывающего воина.

На крик из казармы шумно вывалились вооруженные товарищи. Громкий приказ десятника, чудом пробившийся через визг Имлая, поверг их в изумление:

— Стоять! Не трогать его!

От незнакомого гостя исходил яркий свет, будто на время путник стал небольшим солнцем. Гуга даже прикрыл глаза рукой, укрываясь от слепящего зарева. Сквозь звон прорвался усталый, но четкий голос всадника:

— Именем Небесного Горна, прощаю тебя, слуга Усмия.

Имлай заверещал, задергался еще быстрее, словно пытаясь закопаться в землю, подальше от безжалостных слов странника.

— Служение твое окончено, прими покой и ступай к владыке Халду, да простит тебя и он. Да переродится душа твоя в Небесном Горне, а не в Кузницах Подземного! — гремел незнакомец.

Десятник неловко преклонил колено, зло глянул в сторону опешивших солдат и опустил голову. Воины неуверенно последовали примеру командира.

— Благословляю тебя на пути к небу. Ты прощен!

Визг прервался, Имлай обмяк, и только в этот момент Гуга плюхнулся на колени, содрогаясь от увиденного. Паладин Небесного Горна собственной персоной. Вот так встреча! А Имлай — слуга Усмия! Никогда бы не подумал! Три года вместе служат, сколько браги выпито, сколько дней в одной казарме жили! Звон снизился, пробирая нутро, и наконец утих.

— Мое имя Ладомар, — послышался голос всадника. — Да пребудет с вами Небесный Горн, воины.

— И с тобой, святой воин, — сдавленно ответил ему десятник. Бывалый рубака лихорадочно соображал, как будет объяснять произошедшее уехавшему в патруль командиру форта. А особенно то, как один из самых проверенных в десятке людей оказался слугой Усмия.

Паладин устало склонился в седле, откинул забрало простенького шлема и благодарно погладил коня по гриве. Во время обряда вышколенное животное ни разу не пошевелилось, а значит, заслуживало награды.

— Найдется ли у вас угол для странника? Погода не радует, дорога долгая была. Нужен отдых.

— Разумеется, господин паладин! — Десятник нахмурился, пытаясь вспомнить имя воителя. Как назло, оно напрочь вылетело из памяти. — Косляк, Грива, оттащите это, — ткнул он пальцем в труп Имлая.

— Э… — нахмурился косматый солдат по прозвищу Грива. — Слушай…

— Закопайте его где-нибудь. Быстро! — рыкнул десятник.

Новоявленные могильщики с опаской приблизились к телу бывшего соратника.

— Трупы не кусаются, — холодно, будто неохотно рассеял страхи воин Небесного. — Мертвый усмиец ничем не отличается от простого мертвеца.

— Понимаем, сир, — быстро ответил десятник, многозначительно посмотрел на все еще сомневающегося Гриву и осторожно, так, чтобы не увидал паладин, показал подчиненному кулак. Мол, не дай-то Халд — ослушаешься. — Да вы спешивайтесь, коня помоем, пристроим, накормим, — спешно затараторил он, видя, что гость все так же сидит в седле. — Прошу за мною. Командир сейчас в отъезде, поэтому пока придется подождать, но я в полном вашем распоряжении.

— Благодарю, — кивнул всадник и неожиданно ловко соскочил с коня. Бряцнул пластинчатый доспех, звякнули шпоры на ладных сапогах.

Десятник никогда не считал себя высоким, иногда досадуя, что природа не наградила его внушительным ростом. Всего-то пять с половиной футов (нет, конечно, многим и такой кажется достойным, но десятнику было мало). Однако паладин оказался на полголовы ниже. Только сейчас временный начальник зуррагского форта разглядел его лицо. Лет тридцать гостю, не больше. Нос с горбинкой, острый подбородок и близко посаженные черные, будто угольные глаза. Мирамиец или эйморец, не иначе. Далеко занесло странника.

— Какими судьбами в наших краях? — поинтересовался солдат.

Паладин посмотрел на него жгучим взором, поджал тонкие губы и с едва скрываемым раздражением ответил:

— Волею Небесного Горна, разумеется.

— Достойный путь, — сдержанно прокомментировал ответ десятник.

— Я знаю…

Грива и второй «доброволец» неохотно взяли за ноги труп Имлая и потащили за пределы форта. Проводив взглядом мертвеца, десятник понял, что на всю жизнь запомнит его именно таким. С вытянутыми, волочащимися по грязи руками и безвольно мотающейся головой. Обидно-то как… Имлай — и слуга Усмия… Ведь пришла бы Великая Война — удар в спину обеспечен. До знака рабы Подземного ничем не отличаются от обычных людей, но если настал день… Яд в общем котле, нож в спину часовым и открывшиеся ночью ворота — это лишь первые из возможных вариантов, что приходят в голову.

— Места у нас глухие, гости редко захаживают, — задумчиво проронил десятник, размышляя, где устроить паладина. Койка в казарме для таких случаев не годилась. В комнату командира вести не следовало. Кто знает, как тот отреагирует? Оставалось только одно место — столовая. Там чисто, да и старый Хунор, может, придумает, чем накормить почетного гостя. — Но накормить можем, командир вернется — и топчан по рангу найдем.

Паладин странно посмотрел на небо, едва ли не с обидой, встряхнул головой и с ожиданием уставился на десятника, словно не слышал последних слов.

— Я вообще-то проездом. Удивлен, что у вас усмиец нашелся, — вдруг усмехнулся странник.

— А я-то как удивлен, — буркнул десятник.

— Ну еще бы… Но потом могло оказаться хуже.

— Да чего говорить, что я — не понимаю, что ли? — покачал головой пограничник. — Все понимаю. Работа есть работа, ничего не попишешь.

— Вот и хорошо…

Форт Ладомару не понравился: слишком старый. Но не величественный, как твердыни Мирамии, а именно дряхлый, разваливающийся. Пропахший сыростью, износившийся — да много эпитетов подобрать можно. Подгнивший частокол, казарма с кухней, кривая вышка посреди двора… Однако живут же солдаты? Наверняка еще и довольны. Место тихое…

Крепкий десятник, совершенно точно непривычный к гостям, старался не ударить в грязь лицом, как бы тяжело ему это ни давалось. Чувствовалось, что «высокий слог» ему в новинку, речь была медленная, неуверенная. Знаки, которыми он угрожающе одаривал подчиненных, от паладина не ускользнули. Повар после короткого покачивания недюжинным кулаком стал работать раза в три шустрее. Воина тут уважали и боялись даже больше, чем паладина.

— Расслабься, служивый, — произнес Ладомар, глядя, как пограничник напряженно ерзает на табурете напротив. — Похлебка отменная, давно такой не пробовал.

Десятник едва уловимо улыбнулся, но слегка успокоился. Интересно, за кого он держит воинов Горна? За неженок? Думается, что пограничник ест горячее гораздо чаще, чем Ладомар. И вообще чаще ест.

— Как служба? — прихлебывая парящий бульон, поинтересовался странник.

— Ну… — растерянно пожал плечами десятник, — как-как… Хорошо. Стоим на защите, бдим. Чтобы, значится, враг не вздумал…

— Это ты своим баронам рассказывай. И начальству, — резко бросил паладин. — Я далек и от тех, и от других.

— Ну а что рассказывать-то? Служба есть служба.

— Как хочешь. — Ладомар отправил в рот еще одну ложку. Местный повар, судя по похлебке, был сторонником приправ. Повезло гарнизонным солдатам, ничего не скажешь. И тихо, и стряпня приятная. — Зовут-то как?

— Кого?

— Тебя, — терпеливо уточнил паладин.

— Скив, — буркнул десятник. — Скив из Гахка.

— Я Ладомар из Двух Столпов.

— Это где?

— Эймор.

— Далеко…

Беседа явно не ладилась. Десятник нервничал, паладин устал, погода мерзкая, да и слуга Усмия, опять же. «Плохой день, — про себя решил странник. — Плохой…»

— Давно служишь?

— Угу.

— Ясно… — поморщился Ладомар.

Завтра с утра на север, и через пару дней первый зуррагский городок. По крайней мере так говорила старая карта, потерявшая от сырости и времени половину названий. Может, пока не поздно, уйти в Халдию? Правда, не хотелось портить нервы в разбирательствах с инквизиторами. Небесного Горна они не отрицали, но старательно сманивали малоизвестных паладинов в свои ряды и при отказе начинали строить препоны. Сидеть в подземельях и вспоминать, когда да при каких условиях проявился дар и не дар ли это Усмия — удовольствия мало. Хорошо еще, что сыном Подземного не клеймят… Народ, как бы его ни обманывали и ни использовали, на такие заявления может и взроптать. Да и с Орденом ссориться церковникам не с руки.

Зурраг тоже не сахар, конечно… Однако немногословный отшельник с Мирамийских гор сказал, что искать Элинду надо в этих краях. «На северо-западе», — коротко бросил обросший, дурно пахнущий старик и больше ни на какие вопросы не отвечал. Сидел посреди сырой пещеры, покачиваясь на куче подгнившей травы, служащей ему подстилкой, и молчал. Жалко, что он не оказался слугой Усмия… Ладомар с огромным удовольствием отправил бы «святого человека» к Небесному Горну. Но хоть ответ дал…

Только вот северо-запад большой. Зурраг, Халдия — это еще начало. А вот если имелся в виду Кроней или, не дай-то Горн, Мереан… Впрочем, пока рано об этом думать. Время есть. Вся жизнь впереди.

Командира ждали дотемна, паладин едва удерживался от того, чтобы не начать клевать носом. Осмотр форта дальше кухни не пошел, все еще нервничающий Скив молча составлял компанию гостю, немедленно отзываясь на каждую просьбу или вопрос и оставаясь по-прежнему лаконичным.

Даже пришедшие на ужин солдаты вели себя как шелковые. Молчали, аккуратно поглощая стряпню пожилого кашевара. Даже не верится, что пограничники вдали от начальства. Лихие же люди обычно, сорвиголовы, а так посмотришь — пансионат для высокородных отпрысков. Причину такого отношения к паладинам Ладомар никогда не понимал. Ведь святые воины не выбирают, кому быть слугой Усмия. Просто бьют Детей Подземного, когда те оказываются рядом. Только наверняка! Если чист перед Горном, то и бояться нечего.

Шум во дворе заставил паладина оживиться. Дико хотелось спать, и Ладомар про себя молился, что начальник крохотного гарнизона устал не меньше и повременит с расспросами до утра.

— Во! — обрадовавшись, вскочил десятник. — Во! Приехал командир! Уж извините за то, что так ждать пришлось. Служба, сами понимаете.

— Понимаю. — Ладомар нахмурился, внутри неприятно защекотало, а этот знак паладин прекрасно знал. — Сядь только…

— Да вы что, сир? Сейчас, приведу сюда кома…

— Сидеть, я сказал. — Чувство усилилось. Так и есть — еще один усмиец. Вот это форт…

— Это…

— Сядь, солдат, — холодно повторил Ладомар и поднялся из-за стола, удерживая рвущуюся наружу силу Горна. В коридоре раздалась веселая брань, топот подкованных сапог. Радуются… Сейчас все изменится.

Дверь распахнулась, и на пороге объявился рослый бородатый солдат в шлеме с наносником. Дорогой, подбитый мехом плащ, добротная кольчуга, неплохие сапоги — для рядового воина слишком богато одет, а значит, сам командир пожаловал. Но слуга не он.

— О! Гости? — громыхнул вошедший. — Скив, это кто?

Слуга Усмия шел следом — молодой, сверкающий улыбкой парень. Светлые, восторженные глаза, русые волосы, собранные в хвост. Широкоплечий, статный, мечта любой девицы…

— Это… — начал было Скив, и Ладомар вспыхнул, выпуская силу наружу.

Как всегда в такие моменты, нестерпимо защекотало в животе, словно именно там находился источник света Небесного Горна, а не в сердце, как утверждали духовные отцы Ордена. Внутри зародилась волна тепла и с оглушительным звоном ринулась на свободу. Ослепленный свечением командир гарнизона отшатнулся и закрыл глаза рукой, а слуга Усмия взвыл от боли, отпрянул, ударился о косяк и рухнул на пол. От звона треснул стоящий на столе кувшин.

— Именем Небесного Горна, — заговорил Ладомар слова изгоняющего заклинания, — прощаю тебя, слуга Усмия.

Мерзкий текст, но необходимый. Без него может не сработать, а экспериментировать слишком рискованно. Конечно, можно вытащить клинок и прикончить кричащего врага, но пусть помучается, да и остальным солдатам урок. Молодой парень завизжал, пополз к объятому светом экзорцисту.

— Служение твое окончено, прими покой и ступай к владыке Халду, да простит тебя и он. Да переродится душа твоя в Небесном Горне, а не в Кузнице Подземного!

Слуга Усмия замер, заскреб ногтями грубые доски, но поднял голову, оскалился и вцепился в ножки стола. Рванулся на одних руках вперед…

— Благословляю тебя на пути к небу. Ты прощен!

Парень вновь взвыл, ударился головой об пол, скорчился и затих.

Свет уходил, стихал звон, а Ладомар не отводил глаз от замершего под столом усмийца. Силен слуга Подземного оказался…

— Скив, можешь не отвечать, я уже все понял, — хмуро проговорил командир форта.

Паладин молча потянулся за перевязью, вытащил меч из ножен.

— Может, хватит? — недовольно буркнул начальник гарнизона.

Обойдя стол, Ладомар подхватил усмийца за ногу и выволок к двери.

— Эй? Паладин?! — окрикнул его командир.

Ни слова не говоря, воин вонзил меч в спину неподвижному усмийцу. Зашипев, слуга Подземного попытался вырваться, но Ладомар еще сильнее налег на рукоять, стараясь удержать врага на месте.

— Иногда заклятия плохо помогают, — бросил он ошеломленным людям.

Когда усмиец окончательно затих, паладин выдернул меч из трупа и обтер его об одежду убитого.

— Ты знаешь, святой человек, кого ты только что к полу прикалывал? — заинтересованно склонил голову начальник гарнизона.

Подняв на него взгляд, Ладомар не обнаружил ни капли страха. Лишь задумчивость и чуточку иронии.

— Слугу Усмия.

— Ну это я и без тебя понял. — Пограничник присел у трупа и повторил: — И без тебя… Это младший отпрыск барона Алира Диналийского, брат.

— Не имею представления, кто такой этот Алир.

— Долго рассказывать… Вот так новости.

— Плохой гарнизон у тебя… — Ладомар с ожиданием посмотрел на командира форта.

— Нуфер, к вашим услугам, сир… паладин, — улыбнулся тот.

Харизматичен донельзя. Таких офицеров простые солдаты на руках носят да во всем слушают беспрекословно. Для службы хорошо, но для жизни этих командиров… При потере авторитета они начинают ненавидеть всех причастных, быстро катятся под гору и оканчивают свои дни в глухом одиночестве.

— Ладомар из Двух Столпов, — представился паладин. — Плохой, говорю, гарнизон у тебя, Нуфер. Это второй усмиец за сегодня.

— Кто первый? — Офицер метнул взгляд на Скива.

— Имлай, — буркнул тот.

— Вот оно как, — протянул Нуфер. — Согласен, гарнизон плохим оказался. Силенки еще остались, господин… паладин?

— Ладомар из Двух Столпов, — раздраженно напомнил странник.

— Да-да, конечно. Ну так как?

— Сила Горна неисчерпаема.

— Громкие слова, красиво сказано. Скив! — повернулся Нуфер к десятнику. — Общее построение у смотровой вышки. Шустренько. Спящих разбудить, хворых вытащить. Выполнять.

Скив с огромным облегчением бросился наружу. Намаялся, наверное, весь день думать самостоятельно.

— С размахом работаешь. — Отчего-то Ладомар проникся симпатией к командиру гарнизона. — Все бы так.

— Если чистить, так чистить все. Мой тебе совет, странник. Если в Зурраг направляешься, то будь осторожен. Алир — второй человек в королевстве, и гибель сыночка он тебе не простит, уж поверь мне.

— Да? — удивился Ладомар.

— Нет, открыто конечно же волосы на голове будет драть да каяться, что не доглядел. Однако в дороге поосторожнее быть" придется. Кто знает, откуда стрела прилетит?

— Настолько все плохо? — скривился паладин.

— Кто знает, кто знает, — уклончиво ответил Нуфер. — Уж прости меня, приятель, не знаток я высшего света, но об Алире хорошего не слышал.

— Куда ваш король только смотрит? Если у него бароны такие?

— Куда и все, приятель, на запад, — сказал командир.

Запад… Мереан… Война. Большего и не требовалось говорить.

— С утра провожатых дам, до Гахка. Все равно о произошедшем сообщить надо. Комнату могу предложить только одну. — Нуфер кивнул на труп. — Его. Да и то, слово одно, а не комната. Но топчан имеется. У нас тут не дворец, видишь ли.

— Усмий живет в душах, а не в вещах, — процитировал слова духовных отцов Ладомар.

— Ну а я бы побрезговал, — хмыкнул офицер. — Много чего говорят, да всяко случается.

— Горн хранит своих Детей.

Больше усмийцев в гарнизоне не оказалось. Под пристальными взглядами солдат Ладомар прошелся мимо неровного строя, отрицательно мотнул головой, заслужив короткий кивок Нуфера, и с огромным облегчением последовал в отведенную для ночлега комнатушку. Солдат-провожатый всю дорогу молчал и даже смотреть на паладина не решался. Странные люди. Брал бы пример с командира, что ли?

Но подозрительно наличие сразу двух усмийцев в одном месте. Не к добру…

Первым делом, оказавшись в комнате покойного отпрыска барона, Ладомар приступил к обыску. Перерыл все что можно, но ничего интересного не обнаружил. Интересно, а знал ли убитый о «соратнике»? За свою недолгую, но бурную жизнь паладин усвоил только одно — совпадения крайне редки. Скорее всего знал! Но все же что собрало в одном месте двух усмийцев? За пять лет Ладомар с подобным не сталкивался, хотя слышал о том, как товарищи накрывали гнезда Подземного, где насчитывалось до десятка слуг. Но то были общины, а здесь иное. Здесь пограничный гарнизон, а значит — стратегическая точка. Поездку в Зурраг стоит отложить… Форт Нирана паладин проехал бездумно, а теперь придется возвращаться, да и к гарнизону Халдии надо заскочить. Лучше проверить, если и там есть усмийцы… Плохи дела.

Элинда простит…

— Да, видишь, я вновь иду не к тебе, радость, — проговорил Ладомар в тишине комнаты и принялся снимать доспехи. Последние тринадцать лет он их иначе как одежду и не воспринимал. Как в пятнадцать ушел в леса разбойничать, так с тех пор и породнился с оружием да железом на теле. Для паладина школа жизни хорошая, постоять за себя он умел. А для окружающих весьма поучительная история о малолетнем бандите, вставшем на путь служения Горну. Однако прошлого своего Ладомар стыдился, исключение составляла лишь память об Элинде. В этом имени состояла вся его жизнь, за которую не было обидно. Два года службы в дружине одного из многочисленных дворян Эймора. Замок на холме, со смотровой башни которого видно чудесное озеро.

— Придержи коней, — вырвался из объятий воспоминаний Ладомар. — Придержи. Завтра в путь…

Память слушать отказывалась. Вспомнились дни, когда Элинда пропала, сбежав лунной ночью из родового замка. Пролетели перед глазами два года службы в карательном приграничном отряде Эймора и вылазки в земли Сейнарской вольницы. Время потери самого себя и поиска. Время бегства от образов прошлого.

Служение Горну оказалось панацеей, успокоившей душу. Воистину — вера творит чудеса. Да и постоянные путешествия, к которым приговорен паладин, способствуют поиску…

Хотя отыскать в огромном мире девушку, даже красивую, задача, посильная только Халду или Усмию. Но кто не пытается, тот не находит.

Уснуть удалось только к середине ночи.

Нуфер к словам Ладомара о необходимости проверки соседних гарнизонов отнесся серьезно, выделил в сопровождение троих всадников и пожелал удачи. Сегодня с погодой повезло, на небе виднелись голубые просветы, ветер не зверствовал, так что день обещал быть приятным для дороги.

— Куда едем, господин паладин? — поинтересовался старший из его спутников, косматый, с утопающими на бугристом лице глазами всадник. Воин упирал в стремя желтое, с черным замком посередине знамя Зуррага. — Проще сначала к ниранцам, а потом к халдийцам. Как раз стемнеет и по полю до дома по прямой домчим, а не в лесах плутать будем.

— Сначала к халдийцам, — бросил Ладомар. Если у церковников все в порядке, то нет особой необходимости проверять воинов Нирана. А вот если…

— Воля ваша, — недовольно протянул пограничник и пришпорил коня.

Гостям солдаты Халдии удивились, в форте пропел сигнальный рожок, на стене появилось сразу несколько пограничников, халдийцы с недоумением уставились на замерших неподалеку от их твердыни всадников.

— Дальше я сам, — не оглядываясь на спутников, сказал Ладомар и направился к гарнизону.

— Чего надо, зуррагец? — крикнул со стены один из воинов.

— Да пребудет с вами Небесный Горн, — ритуально ответил ему паладин.

— Кто? — не понял боец.

— Открывайте ворота! — На стене появился офицер. Прищурившись, оглядел поле, задержал взгляд на замерших неподалеку всадниках Зуррага и повел, разминаясь, плечами. — Рады видеть в нашей скромной обители святого воина.

Дождавшись, пока приподнимутся ворота, Ладомар обернулся на спутников, жестом приказал ждать и пришпорил коня.

— Что привело в наши края, паладин? — Говоривший прежде воин спустился во двор и теперь, подбоченясь, разглядывал гостя.

— Воля Горна, — привычно ответил Ладомар, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде бы все в порядке.

— Воля Горна — воля Халда, — чуть поклонился пограничник. — Чем можем?..

Спешившись, паладин отметил, что здесь в глазах солдат нет страха, только любопытство или же откровенная скука.

— Меня зовут Ладомар. В гарнизоне Зуррага я нашел слугу Усмия. Плохие места, раз твари Подземного живут тут не первый год.

Взгляды изменились, воины стали переглядываться, а командир усмехнулся:

— Что взять с еретиков?

— Мне напомнить про верховного инквизитора Халдии? — скучающе спросил Ладомар. История была громкая: паладин Дулларин, будучи проездом в столице Халдии, изгнал слугу Усмия, который оказался магистром инквизиторского Ордена.

Собеседник хмыкнул, вновь повел плечами, и повернулся к застывшему за его спиной воину:

— Общий сбор.

Солдат моментально сорвался с места.

— История верховного — позор нашей страны, — между делом сообщил пограничник. — Негоже о нем вспоминать.

— Гордыня не лучший помощник в делах Халда, — парировал Ладомар.

— Сарказм — оружие политика, а не воина, — ухмыльнулся офицер.

Паладин сдержался от едкого ответа, пропустив слова халдийца мимо ушей.

— У ниранцев были? — поинтересовался пограничник.

— Пока нет.

— Ну надеюсь, у нас все в порядке.

— Я тоже…

То, что не в порядке, Ладомар понял спустя несколько мгновений. Провидение бросило его на землю, едва послышался свист. Стрела вонзилась в седло коня, и животное испуганно заржало. Вскинув голову, паладин отыскал взглядом лучника на стене.

— Снять его! — заорал пограничник, а неудавшийся убийца метнулся к воротам.

— Именем Горна, — взревел Ладомар, вскочил и, зажмурившись, вызвал в себе священный огонь. Сияние окутало правую руку, и, размахнувшись, паладин швырнул сверкающий сгусток в сторону убегающего стрелка. В тот момент, когда над фортом повис нечеловеческий вой, в тело слуги Усмия уже вонзилось несколько стрел. Бросившись к лестнице и оттолкнув по дороге особо ретивого пограничника, паладин в несколько мгновений оказался наверху. Еще живой раб Подземного зло ощерился и попытался встать. Но опоздал.

Сила Горна вырвалась наружу, и Ладомар привычно произнес слова изгнания. Когда все закончилось, истыканный стрелами усмиец не шевелился. На всякий случай пронзив мертвеца клинком, паладин мрачно посмотрел на поле. Теперь в ниранский гарнизон ехать придется?

— Слава Халду, цел. — На стене появился уже знакомый пограничник. — Патрулей сегодня не отсылали, сейчас соберутся все. Я вас прикрою, если вдруг еще какой ухарь найдется. Мне очень жаль, паладин, что так вышло…

Куда только делось прежнее высокомерие? Неужели вспомнилось, что в Халдии делают с теми, кто покрывал слуг Подземного?

— В роду знать была? — поинтересовался у него Ладомар.

— Ну да…

— Тогда не на колу бы смерть нашел, а в костре. Меньше позора было бы… — «Нервы… Нервы говорят», — одернул себя паладин. — Виноват, — через паузу добавил он. — Сорвался…

— Я понимаю, — кивнул пограничник. — Солдаты почти построены, — заметил он, глянув на внутренний двор.

Больше усмийцев в гарнизоне не оказалось, что несказанно обрадовало начальника форта, но оставило равнодушным паладина. Факт есть факт. Два гарнизона, и в каждом по слуге Подземного. Есть о чем задуматься… Попрощавшись с подавленными халдийцами, Ладомар вернулся к спутникам.

— В Ниран? — обреченно поинтересовался знаменосец.

— Увы… — кивнул ему паладин. Он уже знал, что там найдет…

И не ошибся.

Новоявленный командир ниранского гарнизона долго лопотал высокопарные речи, стараясь не глядеть на труп старого начальника. Ладомар отстраненно кивал, вглядываясь в ошеломленные лица собранных у ворот солдат и размышляя о том, что делать дальше. В крепости Нирана, как и в зуррагском форте, нашлось двое усмийцев. Такое скопление слуг Подземного в одном районе — явление точно не рядовое. Догадки паладина, к огромному сожалению, подтверждались. Теория собратьев по мечу рушилась в пух и прах. Внедрение в три гарнизона рабов Усмия являлось не чем иным, как подготовкой плацдарма для скорой войны. Новой ли или уже ползущей с запада? Ладомар покачал головой — с запада… Еще несколько лет назад владения Мереана были только на удаленном от всего мира полуострове Клык, а сейчас под пятой императора Агона находятся как Берег Сердца, так и земли влившегося в расцветающую империю королевства Хинн, что гораздо ближе к Трем Границам, чем родной Эймор.

Молодой ниранец воодушевился, приняв отстраненный кивок на свой счет, и залился соловьем, прославляя Небесного Горна. Немудрено, неплохое повышение по службе. Если еще и высшее начальство официально поставит его во главе пограничного отряда, а не пришлет нового командира (что вряд ли), то старт карьере дан. Для юнца Ладомар сейчас оказался благодетелем.

Не слушая хвалебное пение, паладин с тоской понимал, что в Зурраг путь заказан. О неприятном открытии необходимо сообщить в Орден, а в неприветливой стране нет ни единой его ставки. В Халдию, где Ладомар никому не известен, ехать рискованно. Мереан же Небесного не признает, и паладины туда стараются не соваться. Между надвигающейся империей и двумя не освященными благодатью Горна королевствами остается только Кроней, но и тот готовится к войне, а оторванность его святых воинов от остального мира на руку не сыграет. Значит, надо возвращаться в Ниран и бить тревогу.

— Да хранит вас Небесный Горн, — буркнул Ладомар, вскочил на коня и покинул форт, не обращая внимания на застывшего в изумлении командира ниранцев. Да, может быть, невежливо, но дело важнее нелепых ритуалов.

Зуррагские всадники с недоумением последовали за направившимся в глубь чужой страны паладином, и Ладомар с едва скрываемым раздражением остановился.

— Господин? — удивленно поинтересовался знаменосец, поправил древко и вопросительно поднял брови.

— Мне надо в Ниран, вы свободны, — произнес святой воин, слегка кивнул головой и позабыл про спутников.

Когда конь паладина исчез из видимости, молодой зуррагский всадник повернулся к старшему и сквозь зубы процедил:

— Каков с-с-скот, а? Мы, видите ли, свободны.

Знаменосец, соглашаясь, покачал головой. Не такими он представлял себе воинов Ордена, совсем не такими.

— Ну с работой он справился, — неохотно произнес третий всадник. — Но, конечно, неприятный человечишка. Как его звать-то?

Старший нахмурился, вспоминая, затем неуверенно усмехнулся:

— Глупое имя какое-то. На «м» вроде бы… У начальника спросим.

Нуфер имени паладина тоже не вспомнил, хотя не согласился со знаменосцем. Имя точно начиналось не на «м», а скорее всего первой должна идти «д». Десятник с авторитетным видом сообщил, что точно помнит начало «на», а вот дальше — из головы вылетело.

Ладомар гнал коня на восток, по ниранскому тракту, думая о вещах далеких от цели путешествия. В голове паладина крутилась противная, но привычная мыслишка. Что, если старый отшельник имел в виду не Кроней, не Зурраг… Не Мереан…

Что, если Элинда в Анхоре?

На Агона, Великую Войну и слуг Усмия ему было глубоко плевать. Пока стучат копыта коня да проплывают мимо сырые черные леса Нирана, все происходящее в мире теряет смысл.

ГЛАВА 2

Заброшенная штольня обнаружилась лишь на второй день пути. Слава Братству, что хоть небольшой поселок рудокопов не оказался пуст. Забравшись на холм, Эйдор с радостью обнаружил снежные крыши домов и дымки из печных труб. Штольня красовалась еще западнее, черный зев виднелся даже отсюда. Ночевка на холоде отпадала, что порадовало молодого длинноволосого пилигрима. Однако еще надо было добраться до деревеньки. Окинув взглядом раскинувшуюся перед ним зимнюю долину, испещренную навесными мостами, странник приблизительно определился с дальнейшим маршрутом. Стохолмье свое название оправдывало, хотя наперекор географам Анхора юноша считал местные «холмы» небольшими горами. Конечно, до Челюсти Подземных им далеко, но и здесь можно было найти роковую расщелину…

Поправив дорожный мешок, Эйдор осторожно заскользил вниз, к отмеченному мосту. Лыжни тут тоже не оказалось, но и снег, слава Братству, был слежавшийся, несложный. Великолепные места, зима их красит, снег чистый, белый, хотя и видны звериные тропки. Покрытые сверкающим инеем ветви деревьев, могучие ели в ослепительных шапках. Наслаждаясь легким, не жгущим кожу ветерком в лицо, Эйдор с улыбкой скользил к переправе. Людей здесь давно не было, глухие места. Чем же не угодила местным жителям восточная окраина? Впрочем, путей тут множество, может быть, этот просто неудобен?

У обрыва молодой странник остановился, изучая резную фигуру у входа на мост. Деревянный лучник, устало склонивший голову, но по-прежнему готовый к неведомому сражению. Натянутый лук в искусно исполненных руках оказался настоящим. Коснувшись лба, Эйдор слегка поклонился идолу. Одинокий Стрелок, хранитель Стохолмья.

Отдав почести изображению Поставленного, юноша перевел взгляд на мост. Надежный, заботливо ухоженный руками местных жителей. Виднелись свежие доски, установленные взамен подгнивших. Да и цепи не внушали подозрения. Значит, кто-то здесь все-таки бывает, следит за переправой.

Сняв лыжи и закинув их на плечо, Эйдор ступил на первую доску. Слегка поскрипывает, но ничего страшного, если бы трещала — тогда да, стоило бы и остеречься.

Придерживаясь за натянутую вдоль переправы цепь, холодящую ладонь даже через добротные варежки, парень аккуратно зашагал на ту сторону обрыва. Вниз он старательно не смотрел, зная, что тогда идти будет страшнее. Иногда расщелины здесь достигали нескольких сотен футов. На середине пути мост уже качался под ногами путника, и, стараясь не попадать в такт забавной пляске, Эйдор еще сильнее вцепился в цепь. Лыжи небольно постукивали по плечу, отбивая ритм перехода, но неудобств не доставляли. Однако лишь на той стороне юноша почувствовал себя спокойно и вновь приложил руку ко лбу, обнаружив уже знакомого деревянного лучника. Только потом он обернулся и поглядел на дно расщелины. Закованная в лед речушка с редкими проталинами, петляющая меж укутанных снегом валунов, заставила путника восхищенно цокнуть языком. Нет, не зря он отправился в путешествие, не зря — столько красивых мест!

Неторопливо нацепив лыжи, Эйдор отправился дальше. Оставалось еще три переправы до поселка. Такого близкого и такого далекого.

Недалеко от деревеньки, за последним мостом, нашлась лыжня, на которую Эйдор ступил с нескрываемым удовольствием. Проторенные дорожки он всегда любил. На окраине поселка юноша остановился, задрал голову, оглядывая возвышающуюся над деревней гору. Штольня там, а значит, цель близка.

Эйдор сразу отметил уютную тишину. Сразу захотелось сдернуть лыжи и пройтись по хрустящему снегу через всю деревню. А была бы здесь своя изба — то шагнуть на родное крыльцо, заботливо расчистить его от снега, открыть дверь и ощутить дуновение сырости. Не мерзкой, чужой, опасной, а той, которая пахнет детством и новыми свершениями.

Улыбнувшись, юноша зашагал по улочке, отыскивая взглядом трактир.

Он обнаружился в центре поселка, причем отличала его от прочих домов только вывеска, на которой красовалась резная кружка с пенистым пивом.

Ступив на крыльцо и отряхнув сапоги, Эйдор потянул кольцо на себя и с восторгом вдохнул вырвавшийся на улицу теплый, вкусно пахнущий воздух.

— Здравствуйте! — Странник шагнул внутрь.

За одним из столов играли в карты трое мужчин в меховых куртках, лица расслабленные, отстраненные. Зимой в деревне работы много меньше, чем в иное время года. Посему можно и отдохнуть. Эйдор представил, что живет в избе на краю деревни и после полудня каждый день идет в трактир поиграть со старыми друзьями. Наверное, это невыносимо скучно…

— Здравствуйте! — повторил он.

Один из мужчин поднял голову, коротко кивнул, улыбнулся, обнажив неровные зубы, и вернулся к игре. Его товарищи молчали, сосредоточенно изучая доставшиеся им карты.

Из подсобного помещения появился хозяин трактира. Близоруко щурясь и вытирая руки о серый передник, низкорослый толстячок произнес:

— О как! Гости! Проходите, присаживайтесь! Есть что будете? Может, комната нужна? Откуда идете? Какими судьбами в Стохолмье?

Ошалев от потока вопросов, Эйдор миг собирался с мыслями.

— Хотелось бы горячего чего-нибудь, добрый хозяин!

— Ну не холодцом же потчевать, — живо всплеснул руками толстячок. — Гумми же не дурак! Значит, картошечки отваренной да эля горячего кружечку, так? Есть рыба, могу и уху по велению!

— Нет, рыбы не надо. — Эйдор прислонил лыжи к стенке и расстегнул тулуп. — Неси, хозяин.

Усевшись за стол, парень оглядел помещение. Украшений мало, но не из-за жадности, а для создания еще большего уюта. На стене, у двери, висела голова медведя, в глубине зала потрескивал камин, у которого располагались два деревянных кресла. Приятное место, в очередной раз отметил для себя Эйдор и наконец распустил волосы. Во время путешествия они ему только мешали, и потому юноша постоянно собирал их в хвост, отчего к концу дня кожа на голове начинала болеть. Состригать же густые, светлые вьющиеся волосы, которым позавидовала бы любая красавица, молодой странник не хотел.

Горячий эль принесла полная служанка, озорно улыбнулась, поставила глиняную кружку на чистый стол и направилась к игрокам. Те, нахмурившись, смотрели на расклад и вполголоса спорили.

— Слепой Колдун бьет Пехотинца! — бурчал тот, кто кивнул Эйдору при входе.

— Да пусть бьет, дурья твоя башка, но не в этот раз, — добродушно говорил плечистый игрок с пышной рыжей шевелюрой. — Ты видишь, чта Мертвые Псы выложены?

— На третьем круге Псы Пехотинца защищают, — не соглашался первый.

— А у нас какой? — вдруг вмешался третий, лысеющий уже мужчина с усталым, бледным лицом. Юноше показалось, будто он только проснулся.

— Да третий же, завали тебя штольня! — возмутился рыжий.

— Какой третий, когда четвертый? Сейчас Псы не защищают! — ткнул в карты первый.

— Да иди ты, — удивился рыжий.

«Храм» Эйдор никогда не понимал из-за сложных правил, но послушать игроков любил. Так интересно было, перед глазами вставали картины придуманных сражений. Вот идет по полю Слепой Колдун, вместо глаз кровавые раны, но они ничуть не делают его слабее. Вот навстречу волшебнику выходит рослый Пехотинец в бело-золотых доспехах Гвардии Братства, а вокруг воина снуют мертвые собаки. Дух захватывает!

Пригубив эль, юноша с наслаждением прикрыл глаза. Потрясающе!

Картошку хозяин принес сам, поставил исходящее паром блюдо перед гостем и сел напротив, заинтересованно оглядывая Эйдора.

— Гумми меня звать! Нечасто гости к нам захаживают!

— Эйдор, — представился юноша и с жадностью принялся за еду.

— Ничего, что отвлекаю? — озаботился толстячок.

Эйдор лишь мотнул головой, мол, нет, все в порядке.

— Так комната-то нужна? — Трактирщик походил на заботливого деда, таким взором он смотрел на кушающего гостя, что странник едва сдержал умиленную улыбку. — Хорошая, с видом красивым. И теплая! Возьму немного, сущие пустяки, а не деньги-то! Каких-то два братиска!

— Скорее всего нужна, похолодало! — с набитым ртом ответил Эйдор.

— Так-то оно так, да ведь и весна уже не за горами. Скоро солнышко пригреет, речушки вскроются! У нас не замерзнешь! Гумми никогда не врет, любого спроси в округе!

Юноша улыбнулся, наслаждаясь отлично сваренной картошкой с маслом.

— Как дела в большом мире? У нас известия редки, на отшибе как-никак.

— Да все по-старому. Король здоров, да хранит его Братство, — механически коснувшись лба, произнес Эйдор. Толстячок немедленно повторил его жест. — На востоке от Большой, правда, опять шумят, но когда там спокойно бывало?

— Вечно там недовольны чем-то, — сокрушенно покачал головой Гумми. — Казалось бы, живи да радуйся, нет, найдется тот, кого пчела ужалит! Значит, нет известий?

— В хороших империях новостей никогда нет, — вспомнил древнее изречение Эйдор.

— Что правда, то правда, — немедленно согласился толстячок. — А к нам-то какими судьбами?

Эйдор промолчал, вспомнив о цели путешествия. Легендарный Ледяной Страж, скованный Братством на дне когда-то работавшей штольни. Исполин, прорвавшийся в Анхор из царства Подземельного во время последней войны.

— Да так… Проездом. Вот, на штольню посмотреть, — уклончиво ответил юноша.

— С ынспецией или как? — хитро прищурился догадливый Гумми, и Эйдор виновато улыбнулся:

— Что-то вроде нее.

— А все в порядке у нас! Не извольте беспокоиться! — засуетился толстячок, незаметно перейдя на «вы».

— Я видел, хорошая деревенька, очень уютная. Я бы тут поселился, но служба есть служба.

— Да, дела Братства превыше всего. Вот только…

— Что? — напрягся Эйдор.

— Штольня-то старая. Там небезопасно стало, то бишь. Сваи-то совсем прохудившиеся…

— Потому и посмотреть надо.

— Дело ваше, господин инспектор. Гумми не враг Анхору!

— Я прекрасно это понимаю.

— Проводничок-то нужен? Или сами пойдете?

— Не помешал бы. — Эйдор почувствовал, что у него портится настроение. Он очень не любил, когда в нем признавали инспектора, но врать-то тоже не стоило. Неправильно это. Узнав правду, народ сразу меняется. Гораздо приятнее работать инкогнито. — Только, Гумми, не надо рассказывать о том, что я с инспекцией, хорошо? Простой путешественник.

— Да конечно же, господин инспектор, да что я, враг, что ли? Конечно же не скажу!

— Эйдор, — поправил его юноша. — А?

— Меня Эйдором звать.

— О, простите, господин Эйдор…

— Ладно, — оборвал трактирщика юноша, прекрасно понимая, что не смолчит Гумми. Растрезвонит, и хорошо бы, если не на всю деревню. Очень хочется уюта и покоя, а не настороженных взглядов. Людей беспокоить грешно…

— Где бы мне смотрителя найти?

— А это мы мигом! Вон, Рыжий сидит играет! Он за штольней и следит! Эй, Рыжий!

Эйдор не успел остановить разговорчивого толстячка и теперь, смакуя эль, предоставил ситуации разрешаться самой.

— Че?

— Рыжий, вот, к нам гость приехал! С тобой хочет поговорить. Штольню посмотреть.

Плечистый игрок обернулся, скользнул по Эйдору веселым взглядом:

— Рисковое дело, завали тебя штольня. Там совсем тяжко ходить стало. Год-два — и рухнеть она, как пить дать рухнеть.

— Я столько проехал, — вмешался инспектор. — Готов рискнуть.

— Ха! Ты-то, может, и готов, — осклабился Рыжий. — Да чего говорить-та! Сходим мы к ней, но завтра. С утречка пораньше, мне все равно в тот край надо. Так чта с ранья и пойдем, идет? Но внутрь — ни-ни! Указ!

— Да, конечно же, спасибо большое!

— Эх, завали тебя штольня, но на Ледяного стоит глянуть! Я те точна говорю. Спасибо Братству, чта он на дне торчит, а не по Анхору бродить!

— Храм! — хмыкнул лысый, и Рыжий забыл про существование гостя:

— Как эта?

— Х-ха! Ну, Рыжий, значит, послезавтра дров мне поколешь! — Лысый довольно потер руки.

— Вот ведь дело, завали тебя штольня! И впрямь Храм! — громогласно возмутился раскладу карт плечистый. Кривозубый оскалился, хохотнул, хлопнул лысого по плечу.

— Ну не буду отвлекать, как откушаете — извольте ко мне, я комнатку покажу. Хорошая комнатка! — Гумми поднялся с лавки и поспешил в подсобку.

Эйдор уткнулся в кружку, настроение было безнадежно испорчено, хотя чем Подземные не шутят, вдруг да смолчит трактирщик?

Комната и вправду оказалась хорошей: в меру просторная, уютная. От окна не веяло привычным холодом, как во многих постоялых дворах, на нем красовались редкие для таверн занавески. Перед лежанкой на полу аккуратно постелен чистый коврик. У двери примостился стул с изогнутой спинкой и мягкой подушкой на сиденье. Устроившись на таком подарке судьбы, Эйдор задумался.

О плачевном состоянии штольни он знал, все-таки почти триста лет минуло с тех пор, как в ней зачаровали Ледяного Стража. Да и Хамриф рассказал то, что в отчетах прошлой инспекции указано не было. Плохи дела в Стохолмье, неудачно все складывается, Брат-наместник без дела не сидит, но и место сложное. Соседи дурные, своенравные, житья спокойного не дающие. На востоке от Большой много недовольных, годами туда уходили те, кому Братство мешало. Лихой народ, шебутной. В последнее время еще и с Мерзлыми спутавшийся.

У Ясного города один из самых крупных в Анхоре гарнизонов стоит, даже Гвардия имеется, а все равно объявляются хищные корабли с востока. Одна хвала им, что только у порта и шумят, южнее — вдоль Большой — не лютуют. Может быть, пока? Говорят, что Мерзлые и за рекой появляться стали, а они Анхор никогда не любили. Вот народ и беспокоится, ведь не слепой он, видит многое.

Да и доверия к Братству тут поменьше будет, чем в той же Зеленой Долине. Близко земли Вольных к Стохолмью, близко, и Мерзлые недалеко, потому и сомнений много.

А еще и Заброшенная штольня. Отремонтировать ее невозможно, чтобы ненароком чары не сбить, Ледяного сдерживающие. В общем, благостно Стохолмье видами да напускным покоем, а на деле напряженный край. Но не Эйдорова забота о местных бедах думать. На то свои есть служаки.

Невысокий, голубоглазый Эйдор родом был из Скафолка, богатого края к югу от этих земель. По традиции, инспекции проводили пришлые. Кто-то из Стохолмья сейчас небось у горы Вестника бродит, тоннели запечатанные проверяет, а то и у Башен крутится. Кто знает, как Верховные чародеи решили. Не Эйдорова ума дело…

Странник улыбнулся мыслям, надо же, как деловито рассуждает, будто не раз Анхор пересек с инспекцией. А ведь пока только второе задание у него. И только небесный владыка Халд ведает, будет ли третье. Иные гонцы годами на месте сидят, добром обрастают.

С сожалением покинув удобный стул, юноша принялся раздеваться. Давно не спал в кровати, ночами порой мечтал о таком отдыхе! Поэтому уснул Эйдор сразу, не ворочаясь.

Спалось отменно, тихий быт крохотной деревни был тому причиной. Мир словно съежился до размеров комнаты, и юноше казалось, будто за ее пределами царит пустота. Утром Эйдора разбудил плечистый проводник. Рыжий не церемонился — выяснив, где почивает странник, он уверенно заколотил в дверь комнаты.

Увернувшись от распахнувшейся двери, детина осклабился:

— Чта? Идем на штольни глядеть?

Юноша спросонья лишь кивнул и принялся собираться, одновременно вытряхивая из головы остатки сна.

— Солнца сегодня будет много, — прислонился к косяку проводник, — Халд милостив.

— До штольни ведь недалеко?

— Недалече, но и не близко. Эта ж только отседа кажется, что она рядом. Вот такие чудеса, завали их штольня! Собрался?

Эйдор понял, что трактирщик слово сдержал: столь непосредственно вести себя с инспектором Братства — только от незнания. Впрочем, юноша не возражал, а наоборот, радовался такому раскладу. Сказать придется, но можно сделать это и позже.

Гумми, увидав в зале постояльца, споро предложил завтрак перед «дальней дорогой». Рыжий важно крякнул, почесал лохматый затылок и с авторитетным видом заявил, что подкрепиться не помешает. Могут и к вечеру вернуться.

Эйдор не возражал, наскоро перекусил отменной яичницей, хлебнул на дорогу горячего отвара из высушенных трав. Лыжи, как успел заметить юноша, были заботливо поставлены у дверей. Славные хозяева, приятное место.

Морозный деревенский воздух выгнал остатки сна из сознания, вдохнул в душу радость. Снежное Стохолмье блестело от солнечных лучей, на небе ни облачка, ветра почти нет. Чем не чудесный денек?

Рыжий дотошно проверил крепления на лыжах, прищурившись, глянул на Заброшенную штольню, улыбнулся и, не дожидаясь Эйдора, заскользил к околице деревни.

Несмотря на опыт путешественника, инспектор с трудом поспевал за смотрителем. Сказывалась местность, вверх да вниз идти, тем более на лыжах, жителю равнинного Скафолка непривычно. Рыжий внимания на Эйдора не обращал, улыбался своим мыслям, оглядывался по сторонам, будто на прогулку вышел, а значит, не замечал, как его подопечный медленно, но верно выматывался.

На одном из холмов юноша не выдержал, попросил отдыха, с удивлением отметив, как сипло прозвучал его голос. Плечистый будто опомнился, смущенно крякнул:

— Эта… Извиняй, задумался.

Опершись на лыжные палки, переводя дыхание, Эйдор обернулся на деревню, а затем посмотрел на штольню. Полпути сделано! Отсюда поселок смотрелся будто игрушечный, нарисованный и еще более умиротворенный.

— Скоро уж дойдем, не волнуйся! — поделился Рыжий.

— Как звать-то? — поинтересовался у него юноша.

— Кого?

— Ну не меня же!

— А… Симром кличут, — вновь сверкнул улыбкой плечистый. — Да только к Рыжему я больше привык как-та.

— Я Эйдор.

Проводник кивнул и неожиданно нахмурился:

— Только эта… Когда дойдем, потише там. Место нехорошее, Ледяной все жа.

— Отчего? Хвала Братству, не опасен он, — внутренне напрягся Эйдор.

— Оно, конечна, так, но чудится мне, что… — Симр умолк, подбирая нужное слово, а юноша почувствовал, как екнуло сердце. — Ну ета, Ледяной меняется, завали его штольня! Раньше, вродя, побольша был. Да и теплее стала в штольне-та.

— Не пугай, Симр. — Усталость как рукой сняло.

— Да я-то чта? Может, и правда, мерещится, — пожал могучими плечами Рыжий. — Да толька не грех бы кому из чаровников показать. Но где их взять? До Ясного дня три, если верхом-та.

Эйдор глянул на штольню. Теплее? Очень плохо… Только бы показалось смотрителю! Льдом оковали древнего стража. Тепло — верный враг чарам. Дурной признак.

— Пошли, — выпрямился инспектор, не сводя глаз с недалекой цели.

У черного зева они были спустя час. Огромный полуразвалившийся ворот, с помощью которого в старину вытаскивали наружу телеги с ценной рудой, был почти полностью скрыт снегом. Выдолбленная в камнях лестница ныряла в темные недра горы.

— Вот она, штольня-та! — Симр довольно подбоченился. — За ней еща мой дед следил, да хранит Халд душу eгa.

— Мне надо внутрь.

— Внутрь нельзя! — помрачнел Рыжий, насупился. — Приказ!

— Я инспектор. — Эйдор с тяжелым вздохом потянулся за медальоном Братства, показал его смотрителю и удивился. Симр расплылся в улыбке, будто не было только что тяжелого взгляда и угрозы в голосе.

— Скользко там, — как ни в чем не бывало предупредил он, подошел ко входу, пошуровал в снегу и нащупал люк. Выудив оттуда факел, он деловито полез в поясную суму за огнивом. — И темно. В рукаве, где Ледяной стоит, светлее, но пока дойдем… Блуждать придется долго. Главный ж ход завалили еще тогда…

— Второй факел возьми, — посоветовал Эйдор, стаскивая лыжи.

— Почто? У меня схрон тама есть, не боися. Главна — на ступенях осторожнее, за поручень держися. Он крепкий, обновляю иногда. А на скат не вставай, насмерь убьешься.

— Хорошо, Симр.

— Не зевай, инспектор. — Рыжий высек наконец искру, и факел неохотно разгорелся.

Последовав за решительно шагнувшим в черный зев Рыжим, юноша молча взмолился Халду. Только бы почудилось смотрителю штольни, только бы не ослабли чары. Хотя где-то в глубине души Эйдор был уверен — Симр прав.

Блуждали долго, пару раз приходилось одолевать завалы едва ли не ползком. Рыжий неожиданно заботливо указывал все сложные места, освещая особенно сомнительные. У второго схрона проводник сменил факел и уверенно нырнул в узкий проход, до этого не замеченный Эйдором. Периодически смотритель останавливался, обезвреживал поставленные им ловушки, рассчитанные на чрезмерно любопытных гостей. Братство накрепко запретило посещать места, где заперты твари Усмия, мрачного Бога Подземных…

— Вот он, — наконец приглушенно сообщил Рыжий, и Эйдор напрягся, ожидая увидеть Стража. — По этому коридорчику в залу выйдем, тама к стенке поближа, провал тама на нижние уровни, опосля лестничка будя, по ней и к рукаву выйдем, завали его штольня!

Сердце готово было вырваться из груди, и юноша молча наградил ни в чем не виноватого проводника нелестным эпитетом, о котором сразу же пожалел. Ну не специально же смотритель пугает. Просто думает о своем, и все.

В подземельях сыро, но все же чуть потеплее, чем снаружи. Земля согревает, оберегает от мороза.

— Раньше богатая шахта-то была, да и сейчас добра хватаеть, — глухо поделился идущий впереди проводник. — Народцу, опять жа, больше было. Половина домов пустыя стоят, долго люд не держится в бездельи-та. Вот отчего Стража не в южных штольнях заперли? Они жа ужо тогда истощилися! А руда в Стохолмье лучшая завсегда была, как старики сказывають.

— Я слышал, что иного выбора не было, — попытался оправдать Братство Эйдор. — Заманили его сюда, потому что не могли иначе.

— Да слыхал я байку эту, завали ее штольня, слыхал. Понимаю, но обидна! Да и смельчаков, сюды затащивших Стража, жаль, но нет да объявится мысля-то, чта, может, и до южных дотянули бы…

— Думаю, не до этого гвардейцам было, — поморщился инспектор.

История о ста гвардейцах Братства была ему известна. Кровью своей заманивали, а разоряювший Стохолмье Страж шел по алой дорожке, будто зачарованный, прямиком в западню волшебников Братства. Сто воинов по очереди изошли кровью, сами или от рук товарищей, проложив красный путь. Герои… Сколько дошло — неведомо, да и чародеев тех больше никто не видел, погибли они, скорее всего, в момент заклинания. Но победили исчадье Подземного, заточили в недра шахты. Солнце тут не растопит, а огонь не повредит. Магический лед держит крепко…

Но теплеет… Видать, Усмий вновь раскалил Подземные Кузни.

Лестница оказалась старой, сюда Симр не добирался, поэтому идти пришлось очень осторожно, держась за сырые камни стен. Один раз Эйдор едва не потерял равновесие, но, испуганно ойкнув, удержался.

— Осторожнее, — сообщил идущий впереди проводник. — Ухнешь вниз, меня еще к Халду заберешь. А мне рановата к Халду-то.

Юноша смущенно улыбнулся, понимая, что такого извинения Рыжий все равно не увидит.

В зал с Ледяным Стражем они вынырнули неожиданно для Эйдора. Сияющие голубым огнем стены заставили сердце инспектора замереть.

Посреди застыло древнее косматое чудовище, огромное, в пять-шесть человеческих ростов, с длинными, едва касающимися земли когтистыми лапами. Необычайно крохотная для такого гиганта голова была опущена, будто монстр спал.

Скованный льдом Страж был великолепен, если так вообще можно сказать о порождении Усмия. Белая шкура казалась невероятно пушистой, более подходящей зайцу, чем подобной твари. Могучие плечи, поджарая фигура. Подземный коварен, а Халд чист помыслами. И создания их под стать демиургам. Еретики за Большой говорят, что на самом деле это Усмий — владыка небес, а как раз Халд — зло мирское. Обмануты видом, а не сутью. Поклонники Подземного!

Впрочем, их тоже можно понять. За время странствий Эйдор видел двух Детей Халда и двух — Усмия. Обитателей Небесного замка — закованных в алую броню воителей с огромными кожистыми крыльями, да Хмурого Гонца, как-то раз объявлявшегося в Скафолке. Летящая над землею голова в обрамлении спутанных волос. Создания владыки Халда.

Творения Усмия не были ужасающими по виду. Вот Страж, например… А на старой гравюре, найденной Эйдором в архивах, был изображен Золотой Убийца, уничтоженный в сражении под столицей триста лет назад. Величественный воин в сверкающих доспехах. Таким должен быть благородный рыцарь, а не полководец Подземного.

Недалекие умы могли потеряться от таких знаний, но юноша верил в Халда и судил по поступкам его Детей и созданий Усмия. Внешность обманчива.

Ледяной колосс стоял посреди небольшого озерца, и Эйдор сразу понял, что Симр прав. Чары рушились. Слишком тепло, слишком много воды…

— Че? — встревожился проводник, обнаружив, что инспектор переменился в лице. Тот молча полез в сумку и вытащил оттуда хрустальный шарик вызова.

— Ты че?

Звон разбившегося артефакта заставил Эйдора вздрогнуть, как наверняка вздрогнул в далекой обители Братства чародей. Дальше дело за ним, скорее всего уже через пару дней сюда прибудет какой-нибудь маг, чтобы уточнить ситуацию.

— Ты че эта? — упорствовал Симр.

— Сообщи в деревне, чтобы были готовы уходить из этих мест. — Эйдор прислонился к сырым камням и посмотрел на огромного Стража. Заклятия рушатся… Что произошло? Неужели опять война? Смогут ли чародеи вновь наложить заклятие на оживающее чудовище?

Чародей был недоволен, но виду старался не подавать. По крайней мере в присутствии рыцаря Братства. Прибывший в Стохолмье Победитель званием был повыше обычного мага. И власти имел больше.

— Возвращайтесь в Скафолк, сообщите настоятелю о произошедшем. Ваша задача выполнена, и выполнена хорошо. Благодарю за службу, — отчеканил наконец рыцарь, обладатель массивного волевого подбородка, очень короткой стрижки и серых, цепких глаз.

Долгие расспросы подошли к концу только на второй день. Прибывшие в деревню волшебники и эскорт излазали штольню вдоль и поперек. Из обрывистых, случайно услышанных разговоров Эйдор знал, что Ледяного Стража сковали вновь, но теперь только в зале, и потому вход в его тюрьму решили обрушить, от греха подальше и без риска разрушить древние чары. Если что, творение Усмия все равно выберется, а до того дня ветхие опоры точно не доживут. Лучше раньше и самим, чем позже и с жертвами. Вполне логичный поступок. Странно, что так не сделали раньше.

Оба дня Победитель и чародей Алинок попеременно расспрашивали инспектора обо всем, что он видел в окрестностях Стохолмья. Приходилось вновь и вновь в мельчайших подробностях рассказывать о дороге, о заботливом отношении к изображениям Поставленных, о штольне, о догадках, о действиях после. Иногда рыцарь задавал совершенно не относящиеся к делу вопросы. Например, интересовался прошлой инспекцией или спрашивал о здоровье настоятеля Скафолкской обители. Воин Братства показался Эйдору очень странным человеком: несмотря на ослепительную, часто мелькающую на лице улыбку, серые глаза лорда всегда оставались пристально внимательными. Алинок, в отличие от рыцаря, казался добрым дядюшкой и по большей части просто ворчал, что его оскорбляет недоверие Братства, не отпустившего в Стохолмье его одного. Однако после заверений юноши, что Верховные не ошибаются, чародей кряхтел, сокрушенно каялся в малодушии и продолжал расспросы, рано или поздно возвращаясь к теме «будто бы эти вояки понимают больше магов».

И вот наконец Эйдор свободен. Теперь можно встать на лыжи и мчаться на юг, к родному Скафолку. Сообщить о произошедшем и забыть про неприятное задание. Если повезет, то получить миссию получше и найти успокоение в новых странствиях. В Анхоре очень много удивительных мест, которые хотелось повидать. Например, Шепчущий Город и леса Заката. Но это будет потом, сначала дорога домой. Разумеется, другим маршрутом, потому что одна и та же тропа — это потеря толики чудес, распределенных на пути каждого человека самим Халдом.

Небольшую деревеньку у Заброшенной штольни Эйдор покинул утром, ни с кем не прощаясь и мыслями находясь далеко за пределами Стохолмья. Целая неделя пути до Скафолка ни капли не пугала молодого лыжника; гораздо лучше проводить время в дороге, а не на одном месте. Движение — жизнь.

Правда, в родных землях он оказался чуть раньше: сказалась хорошая погода, легкий снег и отсутствие чего-либо интересного, способного задержать возвращение домой. Небольшие поселения, придорожные трактиры и знаменитая анхорская зима вокруг. Красиво, хорошо, но серенько, без ярких впечатлений. После Заброшенной штольни хотелось еще приключений, новых эмоций, поострее. Такие размышления неожиданно вызвали тень уныния и опасную мысль, что в иных краях все похоже на последнюю неделю. Живут себе люди, со своими традициями и законами, горя не ведают, счастливы в своем покое. И так везде. Юноша поймал себя на мысли, что сравнивает про себя такое существование с жизнью леса. Веками стоят деревья, красивые, спокойные, но везде одинаковые.

В расположение обители Эйдор прибыл мрачнее тучи, силясь прогнать от себя вредные мысли. Он инспектор, и влачить однообразный быт ему по должности не положено, однако тоненький голосок в душе увещевал, что рано или поздно судьба заставит, и он осядет в одной из многочисленных деревень Анхора. Верить маленькому паникеру не хотелось…

Серокаменный замок Братства возвышался на холме, у подножия которого, вокруг небольшого озера много лет назад выросла деревушка. Если дела пойдут совсем плохо, Эйдору придется построить здесь собственный дом, как поступали инспектора постарше. Община поможет, в этом юноша не сомневался, но как не хотелось приковывать себя к одному месту…

Спустившись к замерзшему озеру, на котором то тут, то там виднелись рыбаки, Эйдор снял лыжи и направился в замок, стараясь пройти через центр деревни. Обычно общение с людьми помогало избавиться от плохих мыслей, но, к сожалению, за всю дорогу до ворот крепости путник не встретил ни одного знакомого.

Караульные на входе в обитель Братства поприветствовали молодого инспектора сдержанными кивками, а вот офицер неожиданно поманил пальцем. Эйдор знал невысокого, слегка раскосого гвардейца, но не настолько, чтобы тот во время дежурства решил перекинуться с ним парой словечек, и поэтому, не скрывая удивления, приблизился.

— Здравствуй, Эйдор. Да хранит тебя Братство. — Ил-лиан, как звали офицера, настороженно впился зелеными глазами в лицо инспектора.

Прикоснувшись ко лбу, юноша кивнул:

— Привет, Иллиан. В чем дело?

— Тебя сам настоятель ждет, — со значением промолвил гвардеец. — Сказали, чтобы как появишься — сразу же к нему. Ни с кем не разговаривать, нигде не останавливаться. Я дам тебе провожатых.

— Зачем, Иллиан? Я знаю дорогу! — изумился Эйдор.

Гвардеец кашлянул, многозначительно посмотрел на инспектора и повторил:

— Я дам тебе провожатых.

Эйдор испугался. Что произошло? Он под стражей? Хотя нет, в таком случае Иллиан церемониться бы не стал. Но что случилось?

— Я не понимаю, Иллиан!

Офицер молча подозвал к себе двоих ближайших гвардейцев, кивнул на юношу и коротко бросил:

— Доставить к настоятелю.

Мечники вцепились в Эйдора холодными взглядами.

— Прошу, — проговорил один из них и указал рукой направление.

Опешивший инспектор зашагал по крепостному двору в сторону внутренней стены. Каблуки выстукивали роковой ритм по очищенным от снега камням. Покои настоятеля находились на верхнем этаже замка, в небольшой башне с флюгером в виде единорога, и если раньше они вызывали легкий трепет в сердце инспектора, то теперь ему было откровенно страшно.

Гвардейцы за время пути не проронили ни слова, неотступно следуя за подавленным юношей. Разговорчивостью солдаты Братства никогда не отличались, однако сейчас тишина просто убивала; в голове крутились самые невероятные мысли. Что, если он как-то не так себя повел в штольне? Или сказал что-то не то магу Алиноку? А то и самому Победителю… Почему сразу к настоятелю? Инспектор должен отчитаться перед своим командиром, в данном случае перед Хамрифом, но выходит иначе.

Впрочем, дело тоже не рядовое произошло. Может, из-за этого весь сыр-бор?

Пытаясь успокоить бухающее в груди сердце, Эйдор поднимался по ступеням в башню настоятеля и старался поменьше цепляться за стены лыжами. Занести их к себе в комнату гвардейцы, с лязгом следующие за инспектором, не дали. Коротко одернули и вновь жестом попросили следовать дальше.

У покоев настоятеля юноша подвергся неожиданному обыску. Воины, не обращая внимания на сдавленное тихое изумление инспектора, изъяли у него кинжал, лыжи и лыжные палки, забрали дорожный мешок, и только после того как один из солдат сложил вещи в коридоре у стены, второй уверенно постучал в дверь.

Через минуту Эйдор оказался перед настоятелем. Высушенный годами старик, закутавшийся в теплую шубу, сидел у камина и, когда солдаты ввели в комнату юного инспектора, коротко кивнул ему на крепкое кресло рядом с собой. После чего скупым жестом отпустил гвардейцев и уставился в огонь.

— Настоятель Айлок, — почтительно склонился Эйдор, неуверенно прошел к камину и сел на предложенное место.

— Кому ты рассказывал о результатах инспекции? — проскрипел старик.

— Никому, — удивился столь неожиданному вопросу Эйдор.

— Не ври. — Сморщенное лицо, на котором блеснули необычайно пронзительные глаза, выражало негодование, и инспектор похолодел от страха.

— Клянусь, никому! Только Победителю и прибывшему с ним магу!

— Так никому или же сэру Победителю и магу Алиноку? — сварливо уточнил старик. — Осторожнее с клятвами, мальчик!

— Простите, настоятель…

— Больше никого не забыл? — пожевал губами чародей и поежился в кресле.

— Нет, настоятель!

— Это хорошо. Этому я поверю… — Маг замолчал, по-прежнему глядя на весело пляшущий огонь. Несмотря на камин, в комнате волшебника было прохладно. Пользуясь случайной паузой, Эйдор осторожно осмотрелся. Даже его пристанище выглядело побогаче покоев настоятеля. Голые холодные стены, огромный стол в углу, на котором беспорядочно разбросаны древние книги, два кресла у камина и скромная кровать.

— Я аскет, — заметил интерес юноши старик. — Излишества отвлекают от дела…

Эйдор промолчал, ожидая, что еще скажет настоятель. Не просто же так тот его вызвал… Однако Айлок не торопился.

Наверное, прошло минут пять, прежде чем маг повернул голову к заметно нервничающему юноше и тихо, неохотно произнес:

— Есть задание.

— Я готов, настоятель! — Дышать стало легче, и страх в одно мгновение исчез. Все в порядке, просто впереди новая дорога!

— Не уверен, — недовольно покачал головой маг. — Опыта мало у тебя. Очень мало. Хамриф о тебе хорошо отзывался, но юн ты очень.

— Для Братства я готов на все!

Настоятель закашлялся, содрогаясь всем телом, затем, отдышавшись, неожиданно улыбнулся:

— Поменьше патетики, мальчик. Молодость — время героизма и подвигов, но еще не пришла пора, когда знаешь, на что готов.

— Испытайте меня, настоятель! — Эйдор почувствовал укол обиды.

— Выбора все равно нет, — буркнул под нос старик. — Молодость — враг и друг. Кто постарше — не выдержит, кто помладше — не справится. Был бы ты чуть-чуть старше, мальчик…

— Мне двадцать два года, настоятель.

— Я вижу. — Промолвив это, старик вновь замолчал, и Эйдор испугался, что вновь надолго.

— Это очень сложное задание, мальчик, — обманул его ожидания маг. — И ты должен не кривя душой сказать, готов ли ты попытаться его выполнить. Отбрось гордость, подумай головой. Будь честен перед собой, Эйдор из Скафолка, и дай мне ответ. Способен ли ты быть честным со своим сердцем? Забудь, что я настоятель обители, представь, что я — это ты.

— Я попробую, настоятель, — осторожно ответил юноша.

— Попробуй, — кивнул чародей. — Чтобы не смущать тебя, я расскажу все по частям, а ты отвечай, готов или нет.

— Хорошо, настоятель.

— Оставь «настоятеля» в покое, — поморщился маг. — Первое — ты должен будешь покинуть Анхор и отправиться на юг, в земли Смутных королевств.

Эйдор напрягся. Неожиданное место, несколько веков прошло с тех пор, как Анхор отгородился ворожбой от вечно сражающихся друг с другом южных соседей. Проклятые Халдом королевства, не знающие мира и порядка.

Следуя совету чародея, молодой инспектор прислушался к сердцу. Повидать земли, о которых жители Анхора только слышали? Несомненно «да». Опыт странствий есть, прожить в одиночку он сможет, чего тянуть?

— Да, насто… простите, я готов! — Душа неожиданно вспыхнула восторгом и жаждой дороги. Будь на то воля мага, Эйдор готов был бы прямо сейчас выскочить из покоев, взять лыжи и мчаться на юг.

— Молодость, — хмыкнул старик. — Второе — ты должен найти там определенного человека. Помни, что Анхор — это не весь мир, а всего лишь одно из многих королевств.

Сердце екнуло, понимая, что путешествие срывается. Отыскать человека в Анхоре — занятие непростое и может занять годы, что же говорить про целый мир? Да еще и неизвестный!

— Боюсь, нет, — мрачно, с трудом ответил Эйдор и поник.

— Молодец, — кивнул чародей и поплотнее запахнул шубу. — Честен. Но не беда, я дам тебе компас, который будет указывать направление, где находится этот человек.

— Тогда, наверное, смогу, — радостно улыбнулся молодой инспектор. — А кто этот человек?

— Девушка, — коротко ответил маг. — Это неважно, компас не ошибется. Третье — ты должен будешь надеть ей на палец это кольцо.

В руках волшебника, словно из пустоты, появилось неброское колечко.

— Задача несложная, — в смятении произнес инспектор.

— Иногда она непосильная, — хмыкнул старик, пожевал губами, кашлянул и добавил: — Поживешь — увидишь. Ну и наконец последнее — довести ее до наших земель. Сопротивляться она не будет.

— Смогу! — Эйдор нетерпеливо поерзал в кресле. — Когда отправляться?

— На днях, — грубо осадил его чародей. — Поедешь не один. С тобой рыцарь Братства отправится. В Смутных королевствах сложно выжить без острой стали. Поставленные вас пропустят и проводят до границы.

— Хорошо!

— Пока остаешься в обители, постарайся как можно больше узнать о тех землях, мальчик. От себя скажу — не доверяй никому из южан. Они не такие, как мы. Совсем не такие… — Старик замолчал. — Не жди опасности только от паладинов Небесного Горна, они, возможно, последние сохранившие честь в Смутных королевствах.

— Хорошо, настоятель! — Эйдор понял, что после аудиенции забросит вещи в комнату и пойдет в библиотеку. Может быть, там что-нибудь найдется о южных землях.

— Последнее — никому не рассказывай ни о задании, ни о результатах инспекции. Все хорошо, ничего не случилось. Запомнил?

— Почему, настоятель?

— А вот это уже не твоего ума дело, — сурово глянул на него Айлок. — Просто говори, что я сказал. Причина нашей беседы — твой перевод в столицу, так говори братьям.

— Хорошо, настоятель. — Юноша понял, что никак не может отделаться от официального обращения, но, так как старик не отреагировал, выбросил мысль из головы.

— Тогда иди. Когда придет время, я тебя вызову.

В библиотеку Эйдор попал только к вечеру. Знакомые и приятели совсем замучили молодого инспектора расспросами, заинтригованные его аудиенцией у настоятеля, о которой не знали, пожалуй, только в деревне у озера. Кто-то завидовал, кто-то с видом знатока говорил, что в столице тоска зеленая, а юноша мечтал добраться до книг о Смутных королевствах.

Поздней ночью в комнату настоятеля влетел Хмурый Гонец, но этого никто не видел, а слов чародея, обращенных к посланнику, никто не слышал. Едва Поставленный покинул Обитель и умчался в черное небо, маг устало растянулся на кровати и тупо уставился в потолок. Обычно перед сном старый волшебник молился владыке Халду, но сейчас в молитве не видел никакого смысла.

— Открывай, баран! — сорвался наконец Ладомар и стукнул обухом боевого топора по массивным створам орденских ворот.

— Не шали! — глухо, с угрозой, ответил стражник за неодолимой преградой. — Сейчас командир подойдет — с ним лайся.

Паладин сцепил зубы и со всей силы обрушил топор на ворота, надеясь хоть так излить ярость. Глупо, невероятно глупо он выглядит со стороны. Воин нутром ощущал насмешливые взгляды прохожих. Ставка Ордена хоть и находится на окраине города, а гуляк тут хватает; и все, несомненно, все до единого не могут удержать смешка, глядя, как стучится в ворота одинокий рыцарь. Позор…

Перехватив топор, Ладомар повторил удар, прицелившись в не защищенную железом древесину.

— Не балуй! — окрикнул его невидимый стражник.

В голосе служаки послышалось беспокойство: а ну как безумец попался? Разнесет ворота, они и так стоят больше для виду, чем для дела, а отвечать кому? С сумасшедшего какой спрос…

— Вот войду — узнаешь, как я балую, — прошипел паладин и, вложив в удар весь накопившийся гнев, вновь обрушил топор на незыблемую твердыню. Легче не стало, а совсем даже наоборот, эмоции подкатили к горлу, и воин едва удержал рвущийся наружу рык. — С-с-скот!

Не знают они, видите ли, никакого Ладомара. Нет такого паладина у Небесного Горна, и точка, нечего шум подымать выпивохам разным.

— Сейчас болтом угощу! — пригрозили из-за ворот.

— Угости, — неожиданно согласился Ладомар, — высунись и угости, гадина ниранская!

— Че?!

Паладин ответил еще одним тяжелым ударом по воротам.

— Пристрелю собаку! — рявкнул из-за стены ненавистный стражник.

Стук копыт за спиной заставил Ладомара напрячься. Всадников много, но этот направлялся к ставке Ордена. Перехватив топор поудобнее, воин Горна обернулся, лелея надежду, что любознательный путешественник даст повод пустить оружие в ход.

— Приветствую, брат! — Не зевака, не молодой дворянчик с рыцарскими замашками и даже не преисполненный служебного рвения патрульный. Как жаль…

— Да пребудет с тобой свет Небесного Горна, брат, — процедил Ладомар и с большой неохотой опустил топор.

— И с тобой. — Паладин спешился, поправил пятнистый от присохшей грязи плащ и с прищуром оглядел пострадавшие ворота. — Откуда?

— С Трех Границ.

— А я из земель Сейнара. Не открывают?

Ладомар с уважением покачал головой: в Сейнар он заходить не решался, слишком уж злобный народец там обитал. Ни дня без драки.

— Открывай ворота. Паладин Хисъяр из Арны прибыл на постой! — зычно гаркнул странник.

Имя это ни о чем Ладомару не сказало, однако стражник за стеной откликнулся быстро.

— Орден рад принять тебя, брат! — официально сообщил он и добавил: — Вот только дровосек этот может помешать проходу в нашу обитель.

Ладомар на одеревеневших ногах обернулся к воротам, выбирая место для следующего удара.

— Этот дровосек — паладин Небесного Горна! — проревел Хисъяр. — А вот тебе не избежать нагоняя, служивый. Негоже заставлять благородных людей орать, как торговка на ярмарке. Открывай!

— Не знаю я ни о каком Даромире! — неуверенно ответил стражник.

— Ла-до-ма-ре! — Точку в вопле поставил еще один удар по воротам, наконец-то в разные стороны брызнули щепки, и паладин с довольным видом опустил топор. — Из Двух Столпов! — весомо добавил паладин.

— Открывай! — гаркнул Хисъяр.

Створки дрогнули, и Ладомар зло скривился от предвкушения. Оставлять стражника без наказания он не собирался.

— Следи за собой, брат, — неожиданно положил руку ему на плечо Хисъяр. — Гнев плохой советчик. Много бед произошло из-за того, что кто-то дал ему волю.

Зубы стражника уцелели. Ладомар с огромным трудом взял себя в руки и даже не поглядел на говорливого часового, чтобы не вводить сердце в соблазн мести.

Хотелось каленым железом выжечь на груди солдата: «Ладомар из Двух Столпов». Чтобы не забывал.

Раскаяние пришло ночью. Прокралось в небольшую комнатушку, назначенную распорядителем Ордена, и завалило душу паладина камнями. С чего он так завелся? Ведь обычное дело — забыл служака имя, затерялось в списках, а то и не внесли в них Ладомара, как оно уже не раз бывало. Не каждый же год их обновляют. В иных местах десятилетиями лежат, и некоторых паладинов вносят туда уже посмертно. Отчего такая ярость проснулась? Пора бы уже привыкнуть к «неузнаваемости»!

Дорога? Не было в ней ничего такого. Ровная, будничная жизнь путешественника. Деревушки, села, труднопроходимый тракт да парочка стычек с разбойниками. Произошедшее в Трех Границах? Тоже нет. Кстати, Вестник Горна сегодня оказался «занят», что вызвало у Ладомара очередной прилив тихого бешенства, но, слава Небесному Горну, оно не вырвалось наружу.

Он плохой паладин? Недостойный? Однако прошел же проверку в Храме Мирамии! Выпил зелье и выжил! Скольких не принял Небесный Горн? Сколько кандидатов сгорели на месте, у алтаря? Множество! Каменные плиты почернели от огня, в который обратились отверженные воители. Ладомар отчетливо помнил темные пятна на полу храма и сильно сомневался, что жрецы специально жгут костры у святилища, дабы подчеркнуть традицию.

Тогда откуда столько ярости?

Из-за Элинды?

Нет! Есть только две святыни на свете: Небесный Горн и Она. Остальное не имеет смысла.

В очередной раз поклявшись впредь быть сдержанней и больше думать о других, чем о себе, паладин закрыл глаза и молча помолился своему божеству. На удивление стало легче, и Ладомар наконец-таки уснул.

К Вестнику его выдернули рано утром, без каких-либо церемоний и расшаркиваний. Осталось только пожалеть, что вчера не сдержался и бросил в сердцах писарю: «Великая Война», когда тот спросил о цели визита.

Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха — вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.

Святой отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесной комнатушке, был не на шутку встревожен, хотя и чувствовалась его подозрительность в отношении неизвестного паладина. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть, то о них никто не слышал, разумеется.

— Что стряслось, воин? — Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный — так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.

— Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в ниранском тоже, но один из них — командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.

— Предполагать это не твоя забота, воин, — поморщился Вестник. — Это все?

— Да.

— И ты говоришь — Великая Война? — побагровел духовный отец.

— Да, — вздохнул, равнодушно пожав плечами Ладомар.

Вестник поджал толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:

— Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться Великой Войной! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?

— Простите, святой отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.

— Не ерничай, воин! — Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. — Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.

Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него — тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей, — святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами нескольких служителей с ведрами воды в руках…

— В общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях. — Вестник вяло махнул рукой. — Свободен.

Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.

Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?

Ладно, пусть будет так…

В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За столом посередине расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.

— Утро доброе, — поприветствовал он завтракающего бойца.

Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.

— Я присяду?

Еще один короткий кивок.

— Чем будете завтракать? — объявилась рядом со столом пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница…

— Этим, — указал Ладомар на миску со странного вида серой кашицей.

— Встретился с Вестником? — через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.

— Да…

— И что?

— Не спрашивай, — поморщился Ладомар.

— Чем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы — разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое. — Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и наконец-то оторвал взгляд от миски. — Но если все будут действовать сердцем — жди ошибки. А если все разумом — жди несчастья.

— Красиво говоришь, — хмыкнул Ладомар.

— Да, это я умею, — непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.

— Что ты в Сейнаре делал?

Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару:

— То же, что и ты у Трех Границ…

— Место-то неправильное. Туда одному ездить не следует, — словно оправдываясь, пояснил Ладомар.

— А я не один туда ездил, — хмуро ответил Хисъяр. — С друзьями.

У стола возникла знакомая уже женщина, поставила миску каши, кружку с водой и взгромоздила сверху здоровенный ломоть хлеба.

— И? — Ладомар зачерпнул ложкой парящую массу.

— Что «и»? Теперь у меня нет друзей, — с раздражением ответил Хисъяр, залпом допил из кружки и встал. — Приятного аппетита.

Вкуса каши Ладомар не почувствовал, да и есть сразу расхотелось.

— Прости…

— Да чего уж там, — отмахнулся соратник. — Не ты же их убил. Все, я в город, развеюсь.

— Удачи…

Смерть всегда рядом. Если «с друзьями» — значит, Хисъяр работает «по заказу», и скорее всего именно его направят на проверку гарнизонов. Обычно у паладинов нет близких, вольные хлеба часто проходят в одиночестве. Заказные — совсем иное дело, настоятели посылают их отряды туда, куда надо Ордену. Проще говоря: «вольники» — разведка, «заказники» — исполнители. Разум и сердце?

Да… Обычно в таких отрядах, копьях, четыре человека. Все матерые, обученные воины, в странствиях обретающие истинное братство. Тяжка судьба человека, потерявшего всех близких.

Впрочем, у каждого свои потери. У Хисъяра друзья…

У Ладомара Элинда.

Вот только надежды у всех разные.

Ставку Ордена паладин оставил днем, терять время за стенами малолюдной, тихой обители не хотелось. Куда ехать — он так и не придумал, в голове было лишь направление: на запад. Возвращаться по тому же тракту не хотелось, и потому, доехав до первой развилки, Ладомар свернул к северу, полный решимости добраться до границы с Анхором и уже оттуда двигаться в сторону заката.

Мысли паладина, на удивление, Элинда не занимала. То ли беседа с Хисъяром так подействовала, то ли неприятный осадок после разговора с Вестником — непонятно, но воин Горна отчего-то наслаждался неспешной ездой по ниранскому тракту. Редкое чувство, когда только от понимания, что ты существуешь, становится хорошо. Мимо проплывал лес с редкими отворотами троп, конь, казалось, упивался дорогой не меньше всадника.

Ниран… Наверное, самая бледная северная земля. Есть король, есть вялые дружины и ленивые отряды милиции. Есть крестьяне, есть дворяне. Ничего необычного! Как, впрочем, и везде в этих краях. Поставь на дороге парочку инквизиторов — будет Халдия. Выведи на тропу медленный караван, посреди которого будут плестись закованные в цепи рабы, — значит, Балион.

Ладомар улыбнулся мыслям. Не так все, конечно… Совсем не так. На землях Халдии простой народ до колик боится фанатиков веры, а в Балионе жизнь идет по унылому сюжету: раб вечно служит хозяину, хозяин постоянно мечтает о большем количестве рабов. Так что не королевства такие одинаковые, а жизнь… Серость объединяет всех. На любой дороге могут оказаться разбойники, каждый трактирщик легко накормит ужином из испортившихся продуктов. И даже благословенный Эймор не панацея, хоть и родина паладину. Человеческой грязи везде хватает.

Только стальной кулак способен навести порядок в загнивающем мире. Пока люди не начнут бояться нарушить закон, все будет лишь ухудшаться. Человек — слабое животное, и пряники его лишь развращают. Иногда надо не бить палкой по виновным рукам, а рубить их!

Впереди, на дороге, Ладомар вдруг увидел распряженную телегу. Заинтересовавшись, он подъехал поближе, уже догадываясь, что обнаружит.

В разворошенной повозке лежал труп. Скорчившийся бородатый мужчина лет пятидесяти уткнулся носом в подгнивший борт телеги. Совсем недавно зарезали…

Паладин молча оглядел снежную дорогу, высматривая следы напавших. Картина привычная: кто-то позарился на лошадь или же на нехитрый скарб крестьянина. Может быть, он сам сболтнул кому чего лишнего и получил результат. Людям нельзя верить.

Разбойники не таились, судя по следам, они так и пошли по дороге на север. Остановившись у розового пятна, паладин внимательно осмотрелся. Тут убийца неторопливо очистил нож. С такой наглостью и неспешностью бандиты не могли далеко уйти…

Воин пришпорил коня, постоянно оглядываясь по сторонам. Сквозь узкую щель забрала иначе выслеживать противника смысла не было.

Настиг он лиходеев через милю. Трое разбойников свернули в лес, скорее всего к лагерю, и где-то в ста или двухстах шагах от дороги Ладомар их догнал.

Конечно, драться с рыцарем никто не захотел, и бандиты бросились врассыпную. Первого Ладомар уложил стрелой; второго, который никак не мог победить свою жадность и волок за собой украденную лошадь, паладин легко нагнал и без удивления почувствовал, как рванулась наружу сила Горна. Однако разбойник падать на снег и корчиться от боли не спешил. Отпрыгнув и наконец отпустив коня, рыжеволосый мужчина ойкнул, поймал удар меча и рухнул на землю. Ладомар одним взглядом проводил ускользающего в лес последнего лиходея. Преследовать по чаще беглеца-лыжника воин не стал. Все равно не догонит.

С мрачным видом паладин опустил взгляд на извивающееся на снегу тело и начал читать слова молитвы.

Молодой темноволосый парень с искаженным болью лицом. Скорее всего сын или помощник владельца телеги, схлопотавшего нож в живот. Бандиты наверняка хотели продать юношу в Балион, может быть, и старого коня взяли лишь для того, чтобы не тащить пленника волоком.

Ладомар всей душой ненавидел такие истории. Ради чего он работает? Ради чего служит? Убивает одно зло, чтобы защитить другое? Люди — мерзкие создания. Спасешь жизнь одного человека, а он завтра спалит дом более удачливого соседа или зарежет в пьяной драке неплохого парня. С другой стороны, может, и убийцу какого погубит, но вряд ли. На практике Ладомар регулярно сталкивался со случаями, когда вырученные люди несли беды окружающим. Одного купца, отбитого у разбойников, паладин запомнил очень хорошо. Буквально через неделю после избавления тот отравил своих компаньонов, не желая делиться несказанной прибылью. Умертвил, не задумываясь, что у тех были семьи, а один вот-вот собирался жениться. Ради нескольких золотых принес горе стольким людям. А кто виноват?

Выходит — воин Небесного Горна.

Поморщившись, Ладомар попробовал выкинуть из головы злые мысли. Хочешь изменить мир — покажи пример, каким надо быть. Наверное, в этом-то и есть долг паладина. Быть примером… Но что делать, если ко всему живому внутри бурлит тихая ненависть?

— Элинда, Элинда. — Ладомар развернул коня. — Мне тебя не хватает…

Только когда Она была рядом, паладин забывал про окружающий мир.

Слезы не унять, настолько они неуправляемы. Казалось бы, достаточно только улыбнуться, отереть лицо, но увы… Лемилла часто плакала последние недели. С того самого момента, как оказалась неподалеку от небольшого халдийского городка. Странно, но раньше в душе бурлила лишь злость и обида. Может быть, нелепая, но своя, родная, а посему самая ценная. А теперь лишь горечь, отчаяние и слезы, когда никто не видит.

Она ошиблась, ошиблась жестоко и страшно. Пошла на поводу чувств и оступилась… Но как Агон мог?! Как он мог — такой мудрый, такой сильный, такой непохожий на всех — так поступить? Он восхищал ее своей волей и честностью, но оказался таким, как и все мужчины. Пара красивых ножек, доступность — и император спасовал. Сдался и предал Лемиллу. Предпочел другую женщину!

Нет, девушка понимала, что не настолько все скверно. Что право на ошибку имеет каждый, даже Агон, но…

Но это она поняла только недавно, когда пути назад уже не оказалось.

Лемилле не нужна эта сила, не нужна! И сбежала она тогда не из-за его предательства! В глубине души она верила, что Агон ее найдет, приползет на коленях извиняться, и она его простит. Он ее мужчина! Он самый лучший! Но как можно было оставить его предательство безнаказанным? Ни одна женщина не потерпит такого обращения, и Лемилла не исключение. Обычная гордость.

Пригрозить, заставить ревновать, внушить страх потери — да. Но не предать…

А теперь у нее нет выбора. Теперь нет никаких иных путей, кроме как противостоять Агону. Дороги назад не существует. Она не может управлять полученной силой. Она всего лишь сосуд для божественной мощи, что, плотно закупоренный, стоит в темном закутке подвала и ждет прихода хозяина.

Лемилла знала, что тот придет. Знала, что кто-то из Тайных наверняка уже спешит по ее следу, дабы выпить силу Халда. Забрать то, что нужно Агону… Девушка с радостью бы отдала чужое могущество сама, но знала, что это возможно только в случае ее смерти.

Закон в голове возлюбленного победит над чувствами. У него есть цель. Благородная, искренняя, ради которой он боролся годы. И каприз с бегством оказался приговором…

Что бы было, если б она осталась? Если б Агон узнал, что Лемилла не может управлять силой Халда? Убил бы ее один из Тайных сразу же или любимый смирился бы? Девушка знала ответ… Император Мереана бросил бы ее на жертвенный алтарь, не раздумывая. Возможно, он бы плакал. Возможно, проклинал бы небеса, но его цель превыше всего.

Как же обидно понимать, что какие-то идеи дороже ее жизни. Лемилла вновь зашлась в тихих рыданиях. Ей вспомнились улыбка Агона, его руки, его мягкий, но властный голос, его теплые глаза… Потеряно. Все потеряно! Теперь, чтобы выжить, ей необходимо найти защиту. Могущественную, способную противостоять новому Усмию.

Девушка наконец немного успокоилась, перевернулась на спину и уставилась в темный потолок комнаты. Крохотный постоялый двор в землях Кронея, расположившийся на развилке двух дорог.

Выжить. Ей нужно выжить. И для этого ей потребуется мужчина. Достаточно могущественный, чтобы весть о ее обладании силой Халда не показалась глупой сказкой. Способный защитить, пока слава не разлетится по королевствам.

Он должен быть молод и не отравлен скепсисом. Он должен верить, чтобы ее цели стали его целями.

Лучшей кандидатуры, чем юный король Кронея, у девушки не было.

ГЛАВА 3

Мороз уходил; зима медленно, как обычно в Скафолке, сходила на нет, уступая место журчащей весне. Даже воздух пах иначе… Небольшая, затерянная в лесах деревенька, в которую, следуя приказу настоятеля, Эйдор прибыл вместе с двумя гвардейцами, встретила путников молчанием. Молодой инспектор с удивлением отметил, что добротные жилища в селе пустуют. И место хорошее: речка рядом, роща березовая, поля, — а вот людей нет. Посреди безжизненного поселка, у колодца-журавля, юного странника ждали незнакомый всадник и сам настоятель. Встрече с последним Эйдор удивился. Какой смысл был гнать его в эту деревню с провожатыми, если можно было ехать вместе?

Гвардейцы, повинуясь сигналу настоятеля, замерли на месте и растерянно переглянулись, будто удивленные встрече. Инспектор неуверенно приблизился к встречающим.

— Стоять! — окрикнул его один из воинов, но тут же замолчал и застыл, наткнувшись на взгляд настоятеля.

— Эйдор, вот, это сэр Агира, он будет сопровождать тебя в Смутных королевствах, — без приветствия сообщил старец.

Невысокий мужчина лет сорока, с редкой проседью в темной шевелюре, равнодушно кивнул. Непохож он оказался на одного из легендарных рыцарей Братства, на нем даже доспеха не было — обычный походный наряд. Встреченный в Стохолмье Победитель олицетворял собой дух великих воинов Анхора, и восседающий на белом жеребце Агира неизбежно проигрывал далекому северному лорду.

— Слушайся его во всем, мальчик мой, — тихо произнес настоятель. — Подробности он расскажет тебе в дороге. И знай — надо спешить. Времена меняются.

Рыцарь молчал, внимательно рассматривая молодого инспектора, и Эйдор чувствовал, что воин недоволен выбором чародея.

— Ну Агира, — повернулся волшебник к хмурому воину. — Береги его — и да поможет вам Братство! Ступайте.

Агира тронул поводья, разворачивая коня, и мотнул инспектору головой: поехали, мол. Эйдор послушно направился следом.

Настоятель проследил, как путники исчезли за домами, и зашагал к замершим гвардейцам.

— Ну что, ребята, устали?

— Никак нет, — неуверенно проговорил один из всадников. — Сир, почему…

— Устали, — будто не услышал их чародей.

Гвардейцы обмякли в седлах, говоривший медленно покосился в седле и с лязгом рухнул на землю. Его товарищ ткнулся носом в холку своего коня.

— Ротозеи… — тихо произнес волшебник. — Упустили предателя Братства! Не сообразили вовремя, эх!

Гвардейцы молчали.

— Если бы ты не зазевался, — Айлок посмотрел на склонившегося в седле воина, — если бы был более внимателен, Эйдор бы не сбежал от вас. Да, похвально, бросился помочь другу, но долг превыше всего! Пока ты возился с упавшим товарищем, преступник скрылся…

Подойдя к свалившемуся с коня гвардейцу, волшебник покачал головой:

— Судьба-горемыка, но не твоя вина, так бывает. Иногда конь попадает копытом в яму, и тут уже всадник бессилен. Нога скакуна сломана, и наездник на земле. Неудачно приземлился, головой ударился — бывает. Но преступник ушел…

Сказав это, чародей резко развернулся и посохом ударил по передней ноге жеребца. Треск сломавшейся кости в тишине пустой деревни прозвучал так, словно сломался толстый сук. Скованный заклятием конь даже не вздрогнул.

— Плохая деревня, ребятушки, пустая. Никого нет, и вроде бы беспокоиться не о чем, однако как много может изменить один перелом.

Настоятель улыбнулся и исчез.

Спустя миг в деревне заржала раненая лошадь, и секундами позже раздалась брань спешащего на помощь товарищу гвардейца. Ни Эйдор, ни Агира этого не слышали.

— Молодой ты, ну да не мне решать. — Агира безошибочно выбирал тропки, уходя все глубже в лес. — Драться умеешь?

— Не очень, — вяло поделился Эйдор, малость приукрасив ответ. Драться он почти не умел.

— Волшба?

— Есть немного. — Тут проще, свитки составлять и использовать инспектора учили. Ничего серьезного: огонь развести, рану легкую вылечить, — но все лучше, чем ничего.

— Завтра выйдем к городку тут неподалеку, возьму там свитков, так что тебе будет чем вечерами заняться.

Рыцарь не оборачивался на юношу, и Эйдор решил, что он просто неприятен воину.

— А мы прямо через границу пойдем?

— Да, через нее родимую, — кивнул Агира. — Но до нее еще неделя хода, так что наслаждайся дорогой. Хвала Братству, есть на что посмотреть. Потом Большую пересечем и выйдем на место.

Река Большая… Тот берег! Эйдор восторженно покачал головой. Вот это путешествие! Не верилось, что все это взаправду, что он едет сейчас по лесу в компании с одним из рыцарей Братства, что впереди еще столько дорог и невиданных земель. Не верилось!

В городке Агира раздобыл несколько десятков магических свитков, которые теперь необходимо было заполнить. Памятуя уроки наставников, Эйдор знал, что больше двух в сутки сделать не сможет. Впрочем, если постараться, то можно и три, но тогда весь следующий день будет кружиться голова и клонить в сон, что в дороге не лучшее подспорье.

Молодого инспектора удивило то, что рыцарь оставил юношу в лесу, строго запретив даже приближаться к городу. Нечто странное было в такой команде, но ослушаться Агиру Эйдор не посмел. Дальше хуже, ночевать приходилось под открытым небом, а воин упорно отказывался заходить в любые поселения и вообще попадаться кому-либо на глаза.

У реки Большой странники оказались, как и планировал рыцарь, через неделю. За это время юноша получше узнал спутника, раскусил, что за напускной хмуростью скрывается остроумный, веселый человек, так же обожающий странствия и приключения. По вечерам Эйдор заполнял магией добытые свитки (Агира настоял, чтобы инспектор копил «лечилки» и боевые «огненные стрелы», на остальные заклинания воин просил не тратить драгоценное время, да и юноша не был уверен в том, что сможет создать что-то иное), а рыцарь Братства рассказывал ему о своих приключениях в Анхоре. Молодой волшебник почти не удивился, когда узнал, что Агира тоже никогда не бывал в Смутных королевствах. Конечно, почти никто не мог похвалиться тем, что видел южные земли. Оттуда, говорят, иногда приходили странники; очень редко, потому как невероятно сложно преодолеть Путаные Места, что оберегали Поставленные.

Но что-то в Агире смущало юношу: иногда рыцарь замолкал на полуслове, мрачнел, словно вспомнив какую-то неприятность, и очень странно поглядывал на юг. Как будто он знал нечто такое, чего не сообщили Эйдору… И знание было отнюдь не веселым. Но чтобы ни скрывалось под резкими переменами настроения Агиры, до Большой они добрались бодро.

Говорят, что река эта никогда не замерзает, потому что как раз под ней находятся Подземные Кузни, правда это или нет — неведомо даже Верховным чародеям, однако неспроста на восточном берегу царят Вольные — изгои да преступники Анхора, ссылаемые за пределы страны.

На дороге к переправе обнаружился ладный указатель с недвусмысленным предупреждением: «Хочешь мира — вернись». Агира остановился рядом со столбом и повернулся к юноше.

— Хочешь мира? — весело поинтересовался воин.

Эйдор неуверенно улыбнулся, не в силах оторвать взгляда от надписи.

— Сейчас придется уйти с тракта. — Рыцарь сделал неопределенный жест рукой. — Нам стоит избегать лишних глаз, недоброжелателей хватает.

— Послушай, Агира, — вдруг решился инспектор. Он давно хотел задать тревожащий его вопрос, но все ждал подходящего момента. Почему-то именно сейчас Эйдор решил, что время пришло.

— Говори. — Воин привстал в стременах, убрал волосы за ухо, вслушиваясь в окружающий лес.

— Почему мы все время прячемся?

Рыцарь промолчал и опустился в седло.

— Почему? — повторил юноша.

Гримаса недовольства проскользнула на лице спутника, и, тряхнув головой, Агира ответил:

— Я расскажу тебе об этом, как только мы войдем в Путаные Места.

— Настоятель говорил…

— Я знаю, что говорил настоятель, — неожиданно огрызнулся рыцарь. — Айлок мудр, но не всевидящ. Все расскажу в Путаных Местах…

Эйдор обиженно смолчал, догадываясь, в чем причина такого ответа. Агира все еще не доверял молодому посланнику, наверное, до сих пор был уверен, что на него нельзя рассчитывать. Ну а шанса доказать обратное в дороге так и не выпало. Только свитки заполнял да слушался рыцаря… Может, не надо было? Вдруг это проверка?

— Следуй за мной и постарайся не шуметь. — Агира направил коня в лес.

Из груди юноши вырвался тяжелый вздох, и Эйдор последовал за воином. Пристроившись в паре шагов за конем рыцаря, инспектор некоторое время ехал молча, но в конце концов не выдержал:

— Я просто не понимаю, Агира. Нет, не так. Я понимаю, что не надо привлекать внимания окружающих, но зачем же так таиться? Здесь же Анхор! Тут все под защитой Братства!

— Потом, Эйдор! — не оборачиваясь, ответил воин.

Уставившись на мерно покачивающегося в седле спутника, Эйдор покачал головой:

— Вы мне не доверяете, да? Думаете, я слишком молод?

— А почему нет?

— Я все сделаю для Братства!

— Оставь эмоции, друг мой. — Агира наконец чуть обернулся, и Эйдор увидел на его лице кривую улыбку. — Вера, конечно, очень важна в нашей дороге, поэтому верь. А я все расскажу в Путаных Местах.

— Куда мы? — буркнул в ответ юноша, уклонившись от ветки.

— К переправе. Помолчи немного и будь внимателен. Достань свитки со «стрелами» и держи их наготове.

Эйдор полез за пазуху, где скрученными в трубку лежали боевые свитки. «Лечилки» покоились в седельной сумке, чтобы не занимать место. Дальше ехали молча, и потому юноша всецело ощутил прелесть наступающей весны, звон капели, веселый щебет птиц. Несмотря на радостный настрой природы, небеса грустили, плотно затянутые серыми тучами. Скоро вместо снега пойдут дожди…

Когда впереди заблестела Большая, сердце Эйдора нетерпеливо екнуло. Скоро останется позади родной Анхор, где прошла вся жизнь и который для большинства жителей был единственной виденной страной. А там и земли Вольных! А потом Путаные Места! И Смутные королевства!

— Очень тихо, Эйдор. — Агира обернулся к юноше, чтобы удостовериться, что тот его расслышал. Инспектор торопливо кивнул и вопросительно глянул на товарища.

— Запомни, друг мой, иногда опасность может появиться оттуда, откуда ее меньше всего ждешь, — загадочно пробормотал воин и спешился. — Коня под уздцы— и пошли. Очень тихо!

— Что мы как воры-то?! — прошептал Эйдор.

— Тихо! Свитки приготовил? — Да!

— Все, дальше, если что, говорю только я! — Агира зашагал, давая понять, что разговор окончен.

Эйдор замолчал, слушая, как скрипит под ногами снег да перекрикиваются в лесу птицы. Рыцарь старался двигаться как можно тише, и даже всхрапывающие кони неожиданно замолчали.

В безмолвии послышался отчетливый лязг стали, и Агира немедленно остановился, подняв сжатую в кулак руку. Юноша застыл, не смея даже вздохнуть, и непонимающе уставился на товарища.

Звон повторился, и вдалеке закашлялся человек. Прищурившись, инспектор посмотрел в направлении, откуда доносились звуки. Мост? Помотав головой, Эйдор пригляделся — да, действительно, переправа. Но что насторожило рыцаря? Разумеется, там будет охрана, стерегущая проход в Анхор от Вольных. И почему надо прятаться?!

Агира повернулся к юноше, приложил палец к губам и бегло проверил сбрую коня, а затем крадучись направился в сторону небольшого овражка. Жеребец послушно следовал за хозяином. Пожав плечами, Эйдор тоже оглядел своего гнедого жеребца, памятуя советы рыцаря: ничего звенеть не должно, все надо подтянуть и укрепить, тогда это может спасти жизнь.

И тут всхрапнул конь Агиры.

— Кто в лесу? — немедленно окрикнули с реки, и юноша беспомощно уставился на рыцаря. Воин повернул к себе морду выдавшего его животного и осуждающе покачал головой, а затем вскочил в седло:

— Можно не таиться. Выбора нет, за мной…

— Кто в лесу? Сержант! Кто-то в лесу! — загомонили на мосту.

— Меня зовут Агира Павший. Я рыцарь Братства! — громогласно ответил воин, а Эйдор похолодел, разглядев в глазах товарища незнакомый стальной блеск. Забравшись в седло, юноша поспешил за спутником. Агира не скрывался, с громким треском обламывая попадающиеся на пути ветки.

— Агира Павший? — недоверчиво воскликнули с моста. — К бою, братья!

— Что происходит?! — испугался Эйдор. Что значит — к бою? Почему?!

— Свитки приготовь, — бросил товарищ.

— Но… Свитки? Он хочет…

Выехав из леса, юный инспектор и рыцарь Братства оказались у узкого каменного моста. Стражников было пятеро. Перед загородившей переправу телегой замер, опираясь на двуручный топор, рослый, закованный в латы сержант; рядом, обнажив мечи, застыли двое щитников, а за повозкой виднелись заряжающие оружие арбалетчики.

— Негоже рыцарю, хоть и бывшему, красться по лесу, будто последнему воришке, — прогудел сержант. — Сдавайся, Агира Павший.

— Что происходит, Агира? — прошипел в спину товарищу Эйдор.

— Братство милостиво, и ты предстанешь перед судом.

— Мне надо на ту сторону, солдат. Я не хочу убивать вас, — зычно ответил Агира.

— В другое время я пропустил бы тебя не раздумывая, но ты преступил закон, — повел плечами сержант. — И должен понести наказание. Кто это с тобой?

Агира промолчал, чуть склонил голову, и Эйдор заметил, что воин морщится.

— Назови себя, парень! — окликнул юношу сержант.

— Я… Я Эйдор из Скафолка!

— Халд свидетель — я удивлен. — Сержант тяжело зашагал по мосту. — Именем Братства, Агира Павший и Эйдор из Скафолка, вы арестованы. Сложите оружие!

Щитники двинулись следом за командиром, настороженно поглядывая на Агиру.

— Мы будем сражаться, сержант, — бросил рыцарь.

— Что?! — опешил Эйдор. — Сражаться?! Что происходит, Агира?!

— Это ваш выбор, — согласился сержант. — Если мне суждено погибнуть, я умру за правое дело. Жаль, что такая судьба не ждет вас.

— Но в чем наша вина?! — крикнул юноша, понимая, что рыцарь ничего говорить не будет.

— Эйдор из Скафолка, ты обвиняешься в предательстве Братства и Анхора за твои преступления в Стохолмье, — со скучным видом сообщил сержант. — Агира Павший признан слугой Усмия и подлежит суду Халда.

— Что… — осекся Эйдор.

Рыцарь после слов обвинения вздрогнул, ощерился и выхватил из ножен меч. Сержант и щитники перешли на бег, а Эйдор все не мог пошевелиться. Предательство Братства? Анхора? Преступление в Стохолмье?! Как?

— Стрелы! — заорал Агира и пришпорил коня. — Телега!

Влетев на мост, рыцарь столкнулся с одним из щитников. Сержант увернулся от лошади Агиры и, ударившись о перила моста, резво отскочил. Крякнув, здоровяк замахнулся топором; щелкнули арбалеты стрелков, с грохотом рухнул на землю попавший под коня щитник, но его товарищ, проскочив мимо, помчался к Эйдору.

— Стрелы! — вновь закричал Агира и спрыгнул с коня, уклоняясь от могучего удара сержанта. Жеребец рыцаря, получивший оба арбалетных болта, взвился на дыбы и погреб под собой опрокинутого ранее щитника.

Выхватив из-за пазухи свитки, молодой инспектор с ужасом воззрился на бегущего к нему солдата, краем глаза отметив, что Агира уже поднялся на ноги и сцепился с сержантом. Стрелки за повозкой торопливо перезаряжали арбалеты.

Первый надорванный Эйдором свиток рассыпался в прах, и освобожденное заклинание, повинуясь испуганному жесту юноши, врезалось в грудь бегущего воина. Вспышка огня, короткий возглас боли — и уже мертвое тело рухнуло на бревна.

Агира тем временем ушел влево из-под удара противника, схватил врага за правый локоть, задирая руку вверх, и вогнал сержанту меч в не защищенную латами подмышку. Гигант застыл и без звука повалился на мост. Что-то чавкнуло, и конь под Эйдором с диким ржанием повалился набок. Стрелки выбрали новую цель, забыв про Агиру. Упав на дорогу, юноша вскрикнул от боли, пронзившей правую руку, но следующим движением рванул свиток зубами.

Телега занялась огнем, и две объятые пламенем фигуры арбалетчиков ринулись в холодные воды, стараясь хоть так уйти от пожирающей их стихии.

— Вставай! — оказался рядом Агира. — Сумку возьми с коня, и бегом!

— Что? — Эйдор глупо уставился на возвышающегося над ним черноволосого рыцаря. С меча воина на землю капала кровь сержанта. Спутник показался юноше демоном Подземного.

— Бежим! Это лишь дозор, основной отряд стоит гарнизоном в миле отсюда. Они наверняка уже сюда идут! «Лечилки» бери!

Наклонившись, Агира схватил инспектора за шиворот и рывком поднял на ноги. Взвыв от боли в руке, тот бросился к сумке. Слава Халду, убитый конь рухнул на другой бок, иначе со свитками можно было попрощаться.

— И бежим!

— Рука! — Эйдор вытащил из сумки заклинания.

— Там вылечим! Бегом! — Агира подтолкнул юношу к мосту.

— Почему, Агира? Почему так?! — заорал юноша, едва удерживаясь от рыданий. В один миг все рухнуло. Он думал, что будет героем, а теперь… Преступник?!

— Беги!

Миновав догорающую телегу, Эйдор на бегу обернулся, чтобы взглянуть, нет ли погони. Взгляд наткнулся на тело сожженного им воина, и юноша в отчаянии взвыл. Он убийца! Если до этого все могло решиться, ведь Победитель и тот маг наверняка бы выступили свидетелями против его вины, то теперь он точно преступник… Магия Братства против солдат Братства… Это страшный грех!

Агира бежал сзади, и молодой волшебник понимал, что рыцарь может быстрее, но почему-то не обгоняет. Бережет? Теперь-то зачем?!

— Быстрее! — подогнал его воин.

Мост кончился, и под ногами захрустел снег земель Вольных. Совсем не таким представлял себе этот момент Эйдор совсем не таким. Хотелось напоследок взглянуть на родной Анхор, пришпорить коня, а то и поднять его на дыбы, и уехать вдаль… А вот как вышло.

— Не беги по дороге, дурак! В лес сворачивай! — крикнул Агира, и юноша послушно направился в близкий черный ельник. В голове стучала только одна мысль: «Как теперь быть?»

От боли в сломанной руке Эйдор начал сходить с ума, пульсации будто перекинулись на все тело, и стоило юноше оступиться или неудачно приземлиться при беге— огненные клыки пронзали все тело. Врубившись в молодой ельник, бывший инспектор понял, что до этого еще было небольно. Упругие ветви по злой воле судьбы били по раненой руке, и хлестких ударов по лицу Эйдор даже не чувствовал.

Оступаясь, проваливаясь в снег, беглецы проламывались сквозь заросли, а по мосту уже грохотали кони преследователей.

— Проклятье! — выдохнул Агира. Он завалился на бок и с огромным трудом поднялся на ноги. — Догонят!

— Я ни в чем не виноват, — чуть ли не плача вскрикнул Эйдор. Баюкая сломанную руку, он, не глядя по сторонам, шел вперед. — Почему они назвали меня преступником!

— Дурак! — прорычал рыцарь. — О чем думаешь? Нагонят — убьют.

— Но я невиновен!

Преследователи врубились в ельник, послышались проклятия солдат, ржание коней.

— Стрелы, Эйдор! — Агира тяжело развернулся к ломящимся через лес всадникам. — Жги!

Юноша оглянулся и неуклюже повалился в снег. На сломанную руку. Закричав от боли, он рывком перевернулся на спину и, громко переводя дыхание, вытащил свитки, пытаясь определить, какие из них «стрелы».

Солдаты Братства наконец прорвались сквозь молодые ели, среди вековых деревьев замелькали силуэты приближающихся врагов.

— Именем Братства! Сдавайтесь! — крикнул один из воинов.

— Жги, Эйдор!

Первая «стрела» угодила в кричавшего солдата, и над лесом повис визг лошади, наездник которой обратился в горящий факел.

— Смерть неверным! — взревел еще кто-то из воинов Братства.

Эйдор рванул следующий свиток, а затем еще один… И еще…

Шипел стремительно тающий снег, ржали испуганные кони, а над лесом висели проклятия преследователей. До изготовившегося к драке Агиры никто из всадников не добрался; рыцарь потрясал оружием, звал на бой, но ему так и не удалось вступить в схватку. В какой-то момент Эйдор понял, что крики воинов Братства смолкли, что он слышит только вызовы товарища и потрескивающий где-то огонь. Враги ушли?

С трудом приподнявшись, юноша оглядел лес, где недавно были солдаты Братства. Чадила полыхающая ель, и огонь лениво облизывал ветки соседних деревьев, которые, благодаря обильным снежным кудрям, не спешили заниматься пламенем. На земле виднелось несколько мертвых тел, как людей, так и животных.

— Что?! Идите сюда, трусы! — бесновался Агира. Резко поворачиваясь из стороны в сторону, рыцарь взмахивал левой рукой, будто так удерживая равновесие. — Идите сюда!

— Агира! — сипло окликнул его Эйдор.

— Я готов к бою! Где вы?!

— Агира!!!

— Ну же?!

Хруст снега за спиной заставил Эйдора похолодеть, оборачиваться не хотелось.

— Агира… — испуганно прошептал юноша.

— Добро пожаловать, — сипло проговорил стоящий за спиной человек. — Земли Вольных всегда рады новым поселенцам. Особенно чародеям.

Эйдор все-таки обернулся. Высокий, закутанный в шкуры человек с коротким луком в руках поприветствовал юношу теплой улыбкой и посмотрел на Агиру. Инспектор забыл о незнакомце почти сразу же, так как среди деревьев мелькали тени Вольных. Скорее всего солдаты Братства ушли, едва завидев местных жителей.

Вооруженные луками, закутанные в грубо выделанные шкуры, Вольные скользили по снегу на охотничьих лыжах, медленно приближаясь к убитым анхорцам.

Рыцарь только сейчас заметил гостей, неуверенно оскалился, но меч в ножны вкладывать не спешил.

— Уходить надо, сейчас сюда весь гарнизон придет, — бросил стоящий над Эйдором Вольный. — К деревне ближе да отсюда подальше. Пошли!

Человек наклонился и, поднимая юношу, схватил его за локоть. За правый…

В голове Эйдора вспыхнуло алое солнце.

А потом лицо обжег невероятный холод.

— Готов, — кивнул кому-то невысокий человек с деревянным ведром в руках. — Очнулся.

Отфыркиваясь, Эйдор попытался встать, но случайно оперся на больную руку и, взвыв, повалился обратно.

— Лечись, — донесся до него голос Агиры. — Время есть, тут безопасно.

— Враг Анхора — наш друг, — сухо подтвердил еще один голос, и юноша посмотрел на говорившего. Огромный косматый воин в тесной ему кольчуге ощерил в улыбке идеально белые зубы. Неестественно белые.

— Лечись, Эйдор, хватит озираться, — повторил Агира. Он стоял рядом с заросшим великаном, и ничто в его расслабленной позе не говорило о возможной опасности. Значит, не обманывал.

Потянувшись за свитками и отложив в сторону изрядно отощавший рулон «стрелок», юноша надорвал «лечилку» и вновь взвыл — ему показалось, что кто-то в такт бьющемуся сердцу вонзает ему в руку горячий гвоздь. Однако пульсация медленно утихла, и парень с радостью обмяк, удивленно понимая, как хорош мир, в котором ничего не болит.

— Вставай, застудишь себе все, если уже не застудил, — хмыкнул Агира.

— Вылечусь, — с облегченной улыбкой отмахнулся Эйдор.

— Не будь столь уверен, это не панацея.

— У Путаных Мест будете завтра, а сегодня прошу вас откушать с нами в Общем Доме. — Косматый вновь улыбнулся. — Добыча вышла знатная, так что у племени Медведя сегодня праздник!

Эйдор с непонимающим видом посмотрел на рыцаря. О чем говорит кольчужный воин? Взгляд товарища без слов ответил на незаданный вопрос. «Молчи», — выразительно сказали карие глаза Агиры.

Поднявшись на ноги, юноша огляделся. Они находились посреди небольшой деревеньки, обнесенной старым частоколом. Несколько маленьких избушек по краям и огромное здание в центре, по всей видимости и являющееся Общим Домом.

— Сторги, верный сын Медведя, проводит вас в тепло, друга, — пророкотал косматый, и человек с ведром торопливо кивнул. — А вечером будем пировать!

Прихрамывающий на правую ногу Сторги повел товарищей прямо в Общий Дом. Ведро мужчина поставил у скрипучего крыльца и, обернувшись на гостей, стащил с головы шапку:

— Медведь будет защищать вас, пока вы в этом доме.

Эйдор и Агира переглянулись, а затем рыцарь торжественно произнес:

— Мы благодарны Медведю.

Сторги терпеливо ждал.

— Что? — рискнул спросить Эйдор.

Мужчина с тенью раздражения кивнул на стену Дома. Только сейчас юноша увидел висящее там оружие.

— У меня ничего нет, — моментально ответил он.

Агира с сомнением положил руку на эфес меча.

— Медведь будет защищать вас, — напомнил Сторги и неодобрительно прищурился. Рыцарь посмотрел на Эйдора, затем перевел взгляд на стену. На лице воина отображалась внутренняя борьба, и наконец Агира порывисто шагнул вперед, снял перевязь и повесил ее на один из многочисленных крюков.

— Добро пожаловать! — распахнул дверь Сторги.

Прямо с порога в лицо товарищам ударил теплый воздух и сонмище запахов. Где-то плакал ребенок, откуда-то неслась мужская брань. Сторги отряхнул сапоги и зашагал по узкому, едва освещенному лучинами коридору.

Проходя мимо открытых дверей, Эйдор не мог отказаться от соблазна хотя бы мельком оглядеть жилище Вольных, но в полумраке ему это не очень удавалось. Однако юноша заметил, что коридор проходил мимо больших помещений, где скорее всего отдыхают люди Медведя. Он видел подобное в казармах Обители, где жили обычные солдаты. Ряды кроватей, грубые лавки и неистребимый запах.

Сторги отпер дверь в конце коридора и жестом пригласил гостей войти. Соратники оказались в огромном зале с множеством столов. Быстрым шагом миновав помещение, хромой провожатый нырнул в еще одну дверь, и товарищи торопливо последовали за ним.

В конце концов блуждания завершились в небольшой комнатушке под лестницей на второй этаж.

— Располагайтесь, — бросил Сторги и потянул носом воздух. — Здесь давно никто не жил, так как и гости у нас почти не бывают. Но спать можно.

— Спасибо, — кивнул Агира, и провожатый протянул ему лучины.

— Отдыхайте. — Сказав это, Сторги исчез.

Эйдор оглядел тесную комнатушку с двумя койками.

— Как будто трактир, — хмыкнул он.

Рыцарь вышел из комнаты и зажег лучину от первого попавшегося ему огонька:

— Никому ничего не говори.

Эйдор с трудом сдержал возмущение, мысленно досчитал до десяти и произнес:

— А я ведь ничего не знаю, Агира. Ровным счетом ничего. И это меня очень сильно угнетает. — Присев на койку, Эйдор с наслаждением на ней растянулся: — Объясни мне, что произошло на мосту!

Рыцарь закрыл дверь и плюхнулся на соседнюю кровать.

— То, что нас считают преступниками, я уже понял. Мне хочется знать почему?

— Потому что так решили наверху, друг мой, — тихо ответил Агира.

По лестнице, скрипя половицами, кто-то прошел, однако звук не показался неприятным, скорее уютным. Тепло, сухо и спокойно… В такие моменты начинаешь ценить дом.

— Верховные?

— Думаю, да, я и сам не знаю ничего, Эйдор. Вернее знаю, но очень мало. Мы должны скрывать от всех цель путешествия. Абсолютно, понимаешь? Никто не должен знать — ни свои, ни чужие. Слишком важное задание.

— Поэтому эти люди знают, что мы идем в Путаные Места? — не удержался от сарказма Эйдор. В душе юноши царила невероятная усталость, и даже воспоминания о бое и убитых им солдатах ничем внутри не отзывались.

— Пришлось соврать. Нас считают бунтовщиками, идущими за помощью в южные земли. Пусть считают, — вздохнул Агира. — Может, вздремнем? Тяжелый день был… А ты неплохо держался.

— А зачем мы на самом деле туда идем?

— Потом расскажу, друг мой, потом. И у стен есть уши… — Агира повернулся на бок.

— Они специально объявили нас врагами, чтобы мы не думали возвращаться, так? — Эйдор прикрыл глаза, вслушиваясь в шумы Общего Дома.

Агира заворочался, повернулся к юноше.

— А ты не так глуп, как пытаешься казаться. Да, теперь дорога в Анхор нам открыта, только если приведем девчонку, — пробормотал рыцарь.

— Сомнительная похвала, — скривился Эйдор.

Рыцарь не ответил. Он спал.

Их позвали только к началу пира. Племя Медведя праздновало отличный улов, сегодня Вольным удалось заполучить несколько мечей и пару пригодных доспехов. Эйдор понимал их радость: даже в Анхоре, в Скафолке бронники были самыми богатыми людьми, и если человек хотел обзавестись панцирем, ему приходилось платить очень большие деньги. Что же говорить про земли за Большой, где вряд ли найдется кузня, а если и есть такая, то с железом точно проблемы.

Вольные не походили на тех дикарей, как о них рассказывали в Братстве. Нет, конечно, выглядели они устрашающе, но не чувствовалось от них «угрозы всему живому», как учил настоятель. Впрочем, о смутах на юге Анхора по вине Вольных Эйдор никогда не слышал. Это северные постоянно устраивают рейды на земли чародеев.

Еда изысканностью и разнообразием не блистала, однако голодный инспектор отметил это лишь краешком сознания, целиком погрузившись в насыщение голода.

Агира сидел рядом и с не меньшим аппетитом рвал мясо на куски. Над столами висел оживленный гул, витал запах браги, слышались отдельные торжествующие возгласы. Племя Медведя праздновало… В проходах суетились разносящие еду женщины, и Эйдор с омерзением и возмущением заметил, как их шлепают и лапают веселящиеся мужчины. Агира тоже смотрел на это с неодобрением, однако ни одна из «медведиц» такому вниманию не противилась.

Может быть, в Братстве были правы? Так обращаться с женщинами — это признак варварства.

Праздновали долго, сидящий радом с ними старый знакомый здоровяк, оказавшийся военным вождем племени, обхаживал гостей как мог, постоянно доливая в кружки потрясающей браги да подгоняя служанок, чтобы блюда рыцаря и инспектора не пустовали.

Когда в голове изрядно зашумело и Эйдор понял, что пьян, косматый воин вдруг наклонился к нему и быстро проговорил:

— Вас хотят видеть друзья.

— Что? — не понял юноша, осоловевшим взором скользнув по бородатому лицу собеседника.

— Пойдем! — Здоровяк поднялся, хлопнул по плечу Агиру и знаком позвал за собой.

— Чего он хочет? — спросил рыцарь.

— Я не понял, — глупо улыбнулся ему парень.

С трудом выбравшись из-за стола, товарищи последовали за воином.

— Вас хотят видеть друзья, — повторил здоровяк, едва они оказались на ночной улице. Свежий морозный воздух слегка прояснил голову Эйдора, и юноша уже осмысленно посмотрел на Агиру.

— Идем, — деловито кивнул тот, и вновь в глазах приятеля бывший инспектор прочитал: «Молчи!»

Рослый сын Медведя зашагал к удаленной от Общего Дома избе. Его фигура просто растворялась в темноте, и приятели, боясь потерять вождя из виду, торопливо поспешили следом.

— Это он позвал нас к вам на помощь! — торжественно произнес здоровяк и замер перед дверью. — И мы пришли! Теперь он хочет вас видеть!

Осторожно постучавшись, воин отступил от избы и встал рядом с Агирой.

Дверь тихо открылась, и Эйдор почувствовал, как из нее дохнуло морозом, будто внутри было еще холоднее, чем на улице.

— Входите, — раздался из дома сиплый голос.

Агира почесал нос, покосился на приятеля и уверенно шагнул вперед, в темный провал двери.

— Иди, — подтолкнул Эйдора здоровяк. — Он не любит ждать.

Оказавшись в непроглядной темноте избы, юноша поежился от царящего здесь холода. Напрягая взгляд, молодой волшебник пытался разглядеть хоть что-нибудь в окружающем мраке.

Когда вспыхнул голубой огонь, Эйдор с тихим вскриком закрыл глаза от неожиданности, затем прищурился, привыкая к свету, и застыл. В горле моментально пересохло. За покрытым инеем столом расположилась сутулая фигура, сжимающая в руках яркий сгусток пламени.

— Рад, что племя Медведя успело на помощь, — просипел говорящий и подбросил голубой шар к потолку. Повиснув там, волшебная сфера осветила помещение полностью, и Эйдор понял, что инеем покрыт не только стол, но и стены, и пол… Все вокруг.

Мерзлый… Да еще и шаман!

— Мы благодарны вам, — чуть поклонился Агира.

Юноша испуганно уставился на товарища. О чем он говорит? Благодарить Мерзлого? Врага? Их спас житель севера?!

Но что делает шаман свирепого народа здесь, на юге?! Слухи не' врали! Вольные действительно якшаются с ледяными жителями.

— Я чувствую твое смятение, юный чародей, — без эмоций проговорил шаман. — Ты удивлен встрече.

— Он молод, Сердце Льда, — ответил за юношу Агира. — Но у него большое будущее!

— Я вижу. — Мерзлый очень медленно повернулся к гостям. Покрытое инеем белое лицо шамана едва не заставило сердце Эйдора остановиться. — Славная жизнь его ждет, славная. Я вижу много побед.

Эйдор попятился под взглядом пустых, покрытых льдом глаз.

— И поражения… — добавил шаман. — Ты много потеряешь, мальчик. Но и многое приобретешь.

В комнате повисла тишина, лишь тихонько потрескивал висящий под потолком шар.

— Удачи вам в вашем нелегком деле, — наконец, произнес Сердце Льда. Свет погас, погрузив товарищей во тьму. — Ступайте!

— О чем он говорил? — срывающимся шепотом спросил Эйдор, едва они оказались на улице.

Агира хмыкнул, покачал головой:

— А ты не понял?

— Я…

— Сердце Льда — великий шаман. Он видит сквозь годы, как мы сквозь воду! — пророкотал ожидающий их здоровяк.

— Он сказал тебе о твоем будущем, — пояснил рыцарь. — Сожалею, друг мой. Я бы не хотел знать, что меня ждет.

— Славная жизнь? Много потерь и много приобретений? — неожиданно возмутился Эйдор. — Хорошее предсказание, Агира. Я такое каждому скажу, и не ошибусь.

— Ты сам понимаешь, что это был шаман Мерзлых, а не ты, — улыбнулся рыцарь. — И пророчества у вас разные. Идем спать, утром в дорогу.

В тот момент Эйдор больше ни о чем не думал, раздираемый множеством вопросов. Почему шаман послал им на помощь племя Медведя? Откуда он вообще узнал, что они прошли переправу? Отчего он пожелал удачи тем, кто идет радеть за Анхор? И главное… Главное…

— Если Мерзлый узнал о моем будущем, то он наверняка знал, зачем нам надо в южные земли! Почему не остановил?! — не выдержал Эйдор. — Что мы ищем там, Агира?!

Рыцарь проверил крепление лыж, поправил перевязь меча и обернулся:

— Ну теперь, вроде, можно говорить.

В ста шагах к югу начинались Путаные Места. С виду — обычный лес, но вот только оттенок у снега был иной, розоватый. Провожающие спутников люди Медведя оставили их милях в двух к северу отсюда, не смея нарушать древнее табу рода. В эти земли никто и никогда не заходит, боясь Поставленных. И именно одного из них ждали сейчас два товарища.

— В Анхоре умер координатор. Мы должны найти его замену. Замена — девчонка. Вот что мы ищем. А почему нас не остановил Мерзлый, я не знаю.

— Кто умер?

— Координатор, — повторил Агира.

Эйдор сцепил зубы, молча проклиная спутника. Ну да, конечно, он же один из Братьев Рыцарей, ему наверняка известно больше, чем обычному инспектору. Но зачем постоянно об этом напоминать?

— Координатор — это человек, который объединяет Детей Халда. Сейчас, после его смерти, они разрознены, ослаблены, хоть и стоят по-прежнему на защите Анхора, но если кто-то с юга решит прибрать наши земли к рукам — остановить врага не смогут. Те же Поставленные без поддержки Духоглотов невероятно слабы и если раньше могли задержать армию, сейчас могут пропустить даже отряд.

— Духоглоты?

— Не думаешь же ты, что две дюжины Поставленных могут удержать все южные границы Анхора? — удивился Агира.

— Я никогда этим не интересовался, — признался юноша.

— Духоглоты, вот кто на самом деле стережет границу. Поставленные ими управляют, вернее управляли, пока был жив координатор. Сейчас Духоглоты спят…

— А Ледяной просыпается, — прошептал Эйдор и испуганно осекся.

Рыцарь хмыкнул:

— Я знаю. Слуги Усмия зашевелились. Вот и Мерзлые оказались так далеко на юге…

— И та женщина — она будет новым координатором? А если она откажется?

— Кольцо наденешь — не откажется, — загадочно бросил Агира.

— То есть?

— То и есть. — Рыцарь взглянул на руки Эйдора. — Кольцо-то при тебе?

— Конечно! — Эйдор стянул варежку и показал врученный настоятелем подарок.

— Вот и отлично.

Юноша молча переваривал услышанное, когда из леса донесся долгий стон.

— Что это? — Бывший инспектор даже присел от неожиданности и страха. В далеком вое, казалось, звучала вся мировая скорбь.

— Тот, кого мы ждем. Мертвый Латник, — напряженно ответил рыцарь. Он заметно нервничал, поглядывая на Путаные Места.

Эйдор не хотел больше ничего спрашивать; не в силах оторвать взгляд от леса, он осторожно полез за оставшимися «стрелами».

— Ты его не убьешь, — заметил движение Агира. — Даже если и захочешь. Но в принципе это наш союзник, поэтому не бойся… Для Детей Халда мы не враги.

Рыцарь зачем-то хлопнул себя по груди, будто проверяя, не забыл ли что, и слегка успокоился.

Мертвый Латник появился неожиданно, будто из воздуха. Эйдор склонен был считать, что так оно и случилось, так как юноша не отрывал взгляда от чащи, а стоило моргнуть, как фигура Поставленного оказалась на границе леса.

— Идем. — Агира вновь хлопнул себя по груди, повел плечами и заскользил к Путаным Местам.

Эйдор поспешил следом, не сводя взгляда со стоящего без движения Мертвого Латника. Легенду о Поставленных он знал хорошо. Две дюжины генералов, добровольно отдавших свои жизни Халду, чтобы вечно оберегать Анхор от зла. После великой победы над армиями Усмия, после долгожданного мира эти люди выбрали путь Поставленных… Красивая сказка, некрасивая правда.

Мертвый Латник с большим каплевидным щитом в одной руке и с клинком в другой смотрелся внушительно. Но внимание Эйдора привлекал только его меч, по лезвию которого пробегали зеленые всполохи.

Не доехав до Поставленного нескольких шагов, Агира остановился и нерешительно посмотрел на приятеля. Да что с рыцарем происходит? Мотнув головой, воин Братства направился прямиком к недвижимому Латнику. Остановившись рядом с ним, он заметно приободрился и махнул рукой товарищу:

— Давай быстрее.

Латник со скрежетом повернул голову к Агире, и Эйдор заметил, как дрогнула рука Поставленного. Рука, в которой был зажат зеленый клинок. Рыцарь отступил от мертвого генерала на шаг, но быстро успокоился и улыбнулся. Юноша его понимал, вблизи слуга Халда смотрелся ужасно. Старый рифленый доспех со множеством прорех, из которых виднелись обрывки одежд. Подгнивший шлем-армэ[1] с гротескной маской, ранее изображавшей плачущее лицо, а сейчас являющей собой чудовищное зрелище. Кусок ее отвалился и на людей смотрела пустая, заполненная изумрудным туманом глазница мумии, скрывающейся под доспехами.

На Эйдора Латник даже не глянул, по-прежнему не сводя мертвого взора с Агиры.

— А что дальше? — рискнул спросить юноша, когда тишина затянулась. Поставленный не шевелился.

— Он доведет нас до южных границ Путаных Мест. С ним нам бояться нечего, лес будет всего лишь лесом. Без ловушек, без чудовищ… — неуверенно произнес Агира.

— Чудовищ? — удивился Эйдор.

— Путаные Места — родина для таких тварей, которых я даже во сне не хотел бы видеть. — Агира с опаской посмотрел на Латника и шагнул в сторону. Со скрипом голова Поставленного повернулась, отслеживая перемещение рыцаря.

— Что он от меня хочет?! — возмутился воин.

— Я не знаю, я впервые вижу Поставленного. Хотя нет! Хмурого Гонца я тоже видел!

— Кто ж его не видел, — поморщился Агира. — Странный какой-то этот Латник.

— А он нас слышит?

— Наверное, — пожал плечами рыцарь. — Но вот почему стоит?

Поставленный, словно подстегнутый словами воина, резко повернулся и зашагал в лес.

— За ним! — Агира заскользил за Мертвым Латником.

ГЛАВА 4

— Да пребудет с тобой Небесный Горн! — Ладомар с удивлением смотрел, как хозяин трактира корчится на полу за стойкой. Едва тот замер, паладин вытащил меч и пригвоздил усмийца к полу. Редких посетителей сдуло из зала, едва странника, вошедшего в таверну, охватило сияние.

— Откуда вы только беретесь, а? — Святой воин обтер меч о рубаху убитого им слуги Усмия и раздосадованно покачал головой.

— Опередил! — раздался сзади веселый голос, и, бряцая железом, в трактир вошел рыцарь в рыжих доспехах. — Я тоже хотел тут остановиться, но мимо проехал.

Ладомар поприветствовал человека коротким, но уважительным кивком. Он его знал — один из известных паладинов Ордена. Ваогар Рыжий собственной персоной.

— Приятно увидеть в этом захолустье одного из своих. — Рыцарь подошел ближе, хлопнул Ладомара по плечу и нагнулся над стойкой. Заметив удивление на лице паладина, Ваогар пояснил: — Они его тут обычно прячут!

— Кто?

— Тавернщики! О! Я же говорил! — Рыжий поставил на стойку запечатанный кувшин. — Лучшие вина не в погребе, я давно это усвоил. У каждого уважающего себя хозяина есть пойло для особых случаев, для особых гостей и за которым бежать не надо.

Ладомар тупо уставился на добычу соорденца.

— Будешь? Думаю, хозяин не против. — Паладин стянул с головы шлем и водрузил его рядом с кувшином. — Пить хочется — спасу нет.

Повадки Ваогара Ладомару не понравились. Но к людям такого характера он всегда питал некую симпатию. С ними забываешь о проблемах.

— Ну так как? — Рыжий ловко откупорил кувшин и сразу же принюхался. — О! Эйморское!

— Буду, — кивнул Ладомар, и его взгляд упал на мертвого усмийца. Эймор — это приятное воспоминание. Там было хорошо, и там была Элинда…

— Ну вот и отлично. — Рыцарь вновь покопался за стойкой и выудил две глиняные кружки. Разлив вино, он подал одну из них Ладомару и сграбастал свою. — За Небесный Горн, да пусть сияет он над горами Анхора вечно!

Залпом опрокинув в себя кружку, отчего по лицу воина потекли розовые ручьи вина, Ваогар грохнул пустой тарой по стойке:

— Хорошо!

Ладомар сделал небольшой глоток, наслаждаясь напитком, и задумался, как быть дальше. Таверну сегодня же сожгут напуганные жители, если не вмешается управляющий города. Спать надо в другом месте.

— Куда путь держишь, брат? — Ваогар плеснул себе еще вина.

— Не знаю, пока на север, потом на запад.

— Это ты зря. — На сей раз Рыжий пил медленнее. — На запад сейчас лезть не стоит. Война там вот-вот начнется. Мереан вот-вот с Кронеем схлестнется. Халдия, говорят, свои дружины на помощь соседу послала. В Зурраге неспокойно. Сейчас там армия нужна, а не мы.

— Какая разница, где нести волю Горна? — неприятно удивился Ладомар.

— Огромная, брат! Да, я забыл представиться — Ваогар Рыжий.

— Ладомар из Двух Столпов.

— Ни разу не слышал, — широко улыбнулся Ваогар и поднял кружку. — Ну за знакомство!

— Ну так какая разница? — Ладомар глотнул вина, с трудом сдерживая закипающую ярость. Помощь Горна для всех, а не для избранных! Так он всегда жил и потому не принимал иной точки зрения.

— Мы ничем не можем там помочь. Вот если «заказников» отсылать — это еще куда ни шло. А по одному ходить бесполезно. Война, брат, это не шутки. Там сначала стреляют, а потом вопросы задают. Так что я вне игры! Хотя Зурраг бы посетил с удовольствием. Но дальше на запад — ни-ни.

— Почему мы не можем помочь? Людям всегда нужна помощь!

— Во время войны, брат, им в первую очередь нужны твой доспех, твой меч и твой конь. А иногда и твое мясо. — Ваогар перестал улыбаться.

В словах Рыжего была разумная нотка, но Ладомар все равно не согласился с соорденцем, хотя вслух ничего не сказал.

— Я заметил, что ты молитвой изгоняешь. — Ваогар оперся о стойку. — Зря. Много сил и долго. Можно быстрее. Хотя чисто.

— То есть? — не понял паладин.

— Ну просто силу сразу выплескиваешь, без всяких «прощаю тебя» да «пребудет с тобой Небесный Горн». Я сам так лет семь работал, а сейчас понял, что достаточно просто направлять удар, и все. Правда, сгорают, подлецы, и жгут ценные вещи. — Рыжий уставился на труп хозяина таверны. — Где ж переночевать?

— Как это? — Ладомар заинтересовался словами рыцаря. Он сам не раз думал об ином способе изгнания, но испытывать на собственной шкуре не хотел.

— Да просто: смотришь на цель и посылаешь заряд.

— Как?! — не понял паладин. — Как его посылать?

— Я просто говорю про себя: «Этот», — пожал плечами Ваогар. — Мне самому подсказал знакомый. Теоден из Мирамии, слышал?

Ладомар кивнул и вновь приложился к кружке.

— Слушай, а я ведь сейчас тоже на север, хочу на Путаные Места поглядеть. Можем вдвоем съездить, заодно и проверим! — загорелся Ваогар. — А, что думаешь? О, проклятье, прости, забыл, как тебя звать. — Он сокрушенно покачал головой: — Память вообще никуда не годится. Я ж и методу этому рад, потому что слова изгнания с трудом вспоминал.

— Ладомар я, — привычно представился паладин.

— Так вот, Ладомар, давай завтра с утра вместе?

Отпив еще глоток, Ладомар задумчиво покатал вино во рту, проглотил и кивнул:

— Идет.

С такими людьми интереснее, они отлично прогоняют дурные мысли, когда находятся рядом, а исчезают незаметно и без грустного осадка.

— А сегодня предлагаю гулять на полную! Сначала тут, а потом поищем девиц покраще да послаще!

— Гулять — да, а вот с женщинами — нет, — улыбнулся Ладомар и соврал: — Обет.

— Ух! — с уважением посмотрел на него Ваогар. — Я вот птицу не ем, мне проще. Силен, брат! Я бы не решился. Но извини, тогда просто посмотришь. Мне женской ласки очень не хватает, без нее и в бой идти не с руки.

Ладомар еще раз посмотрел на мертвого трактирщика и молча поднял кружку, будто салютуя убитому усмийцу.

— Так его, — заметил жест Ваогар и с удовольствием его повторил. — Ну за смерть рабов Усмия, брат!

И они вновь выпили.

Что было дальше, Ладомар помнил неважно, так как за первым кувшином последовал второй, а там и третий… Мешать паладинам никто не решился; наряд стражи, прибывший за покойником, даже постарался сделать вид, что не видит гуляющих рыцарей. А потом мир понесся сломанным калейдоскопом. Громкие песни Ваогара, разбитый о стену дома кувшин, погоня по городу за сбежавшим конем Рыжего. Тесный дворик с заросшим древним фонтаном. Здесь Ладомару стало плохо, и новый приятель трогательно кружился рядом, приговаривая:

— Водички, водички попей — полегчает.

Походная фляга, большой глоток, и снова пляс в голове. Хихикающие шлюхи с горящими и маслянистыми глазами. Размахивающий кошелем Ваогар. Крошечный дом с невыносимым запахом жасмина. Рыжий рыцарь, удаляющийся в соседнюю комнату с плотной брюнеткой. Женщина с распущенными волосами, тянущаяся к поясу Ладомара. И она же, обиженно глядящая на воина с пола.

— Элинда! — прохрипел сидящий на кровати рыцарь, мутным взором скользнув по отверженной шлюхе. С силой он не рассчитал… Но ведь едва не нарушил обет! Едва не преступил через данную любимой клятву.

Не те глаза! Не те волосы! Голос не тот! Даже гул в голове не смог заглушить памяти. В какой-то момент Ладомару показалось, что перед ним Она, но, видимо, так упал свет с улицы и не более. Будь она Элиндой…

— У меня обет! — промямлил испуганной шлюхе Ладомар. — Не трожь!

И повалился на бок.

Проснулся он от бесцеремонного толчка в плечо.

— Подъем, брат! — Над плохо соображающим Ладомаром навис Рыжий рыцарь. — Утро уже!

— Проклятье, — просипел паладин и закрыл глаза. Комната по-прежнему крутилась вокруг и грозила вывернуть наружу человеческое нутро.

— Ну бывает! За тем и живем, — бодро сообщил Ваогар. — Вижу, ты обет сдержал. А я, дурак, только утром вспомнил, что тебе нельзя. Жаль золотишко, я ж обеих купил, ну да сам виноват. Извини, хорошо, что ты не сдался. Уважаю.

Ладомар поморщился, но глаза не открыл.

— Элинда… — сипло вырвалось из горла.

— Давай, подымайся!

— Не могу! — Рыцарь вновь попытался приподняться, но понял, что еще движение — и его вырвет. — Не…

По голове стучал одинокий раскаленный молоток, и Ладомар вдруг почувствовал, как проваливается в спасительный сон, и боль покорно тает.

Во второй раз он проснулся уже ближе к вечеру, с восторгом понимая, что утренний кошмар остался позади. Тело затекло из-за так и не снятого доспеха, в ноздри шибанул запах перегара и собственного пота. Скривившись от омерзения, Ладомар сел на кровати и тупо оглядел комнату. Где он?

В углу, у двери, валялась перевязь с мечом, и, молча поблагодарив Халда, паладин добрался до оружия. Чудо, что его не украли… С трудом облачившись, воин еще раз окинул помещение взглядом. Скромное убранство, очень скромное. Местечко для встреч. Как его только не выкинули утром?

Смутно вспоминая побудку, Ладомар хрипло позвал:

— Ваогар?

В соседней комнате послышался лязг, и в дверях объявился Рыжий рыцарь.

— Очнулся! — В руках воин держал кувшин, и Ладомар отшатнулся от знакомого, как от Усмия во плоти.

— Я же не пью обычно, — оправдываясь, буркнул он.

Ваогар хохотнул:

— Я заметил! Растратный ты человек, Даламор, растратный. Пришлось снять комнатушки еще на день и отправить девушек подальше, чтобы не мешали.

— Я Ладомар, — глухо сообщил паладин.

— Будь я проклят! — скривился Рыжий. — Прости… Память такая дурная, что стыдно. Прости, Ладомар!

— Деньги отдам, мне они все равно не особо нужны. — Проспавшийся рыцарь чувствовал себя гораздо лучше, но не настолько, чтобы обижаться.

— Забудь! Я же говорил — приятно встретить в такой глуши своего! Ну отправляемся?

— А кони где? — похолодел Ладомар. О животных в ночных гуляньях он забыл напрочь.

— На конюшне, — захохотал Ваогар. — Эх, друже, нравишься ты мне! — Паладин приложился к кувшину и добавил: — Но вот пить не умеешь совершенно!

— Да, теперь я наверняка умру от этого, — буркнул Ладомар, боясь себе признаться, что очень благодарен веселому соорденцу. Его ведь никто не заставлял заботиться о напившемся вояке. Никто не просил платить за комнату, лишь бы не тревожить похмельного товарища, никто не просил дожидаться.

— Или до завтра ждем? — Ваогар склонил голову набок, оценивающе глядя на Ладомара.

Соблазн был велик, Рыжий зря это предложил.

— Было бы неплохо, — признался Ладомар. — Чтобы окончательно прийти в себя и… Помыться б…

От собственного запаха мутило. Немудрено, сколько дней в дороге, не снимая доспехов, да еще и пьянка эта…

— Пошли! Я уже! Тут неподалеку есть заведение, где всегда есть бочка и горячая вода! Прелесть, а не место! — Рыцарь вышел из комнаты.

— Как ты только успеваешь все узнать, — удивился ему в спину Ладомар.

— Я просто любопытный очень, — донеслось из коридора. — Всем интересуюсь.

Паладин из Эймора ощутил прилив зависти: его давно ничего не интересовало.

— А зачем тебе на запад? — Ваогар с открытым забралом лениво рассматривал царящий вокруг лес. Мерно покачиваясь в седле, закованный в броню всадник смотрелся впечатляюще. Ладомар тяжелые доспехи не любил, предпочитая возможность маневра, но на латы всегда засматривался.

— Надо, — наученный опытом, паладин из Эймора старался не распространяться о своем поиске. Он очень болезненно переносил насмешки или шутки на тему Элинды.

— Просто можно было б в Балион свернуть, на восток. Там паладину дело всегда найдется.

— Нам везде дело есть, — поморщился Ладомар.

— Ты там был? — обернулся Ваогар. — В Балионе?

Паладин отрицательно помотал головой.

— Немного потерял, если честно. Будь моя воля, я бы там рейд устроил всем Орденом. Темная страна, жуткая. — Ваогар хмыкнул. — Куда там Зуррагу. Но зато работы по горло.

— Для них это норма жизни. Ты бы еще степняков на путь истины наставлять начал. — Ладомар с наслаждением втянул запах приближающейся весны. В лесу все чаще попадались проталины, на деревьях оживали почки. Скоро все расцветет, приободрится.

— Ты не прав! Степняки — они и есть степняки, — не согласился Ваогар. — У них друзей нет и политики тоже. У них и страны-то нет, просто земли, которые находятся меж пограничных кордонов добрых соседей. А Балион — вполне цивилизованное государство, со своим королем и законами.

— Не могу назвать цивилизованной страну, где большая часть жителей — рабы, — фыркнул паладин из Эймора.

— Все мы в какой-то степени рабы. Привычек, желаний, идей, — пожал плечами Рыжий рыцарь. — Ты не думай, я не одобряю Балион. Просто им приходится мириться с Небесным Горном, чтобы не вызвать гнев Эймора и Нирана, а это дает небывалые возможности, брат. Заруби наказывающего раба господина — никто слова не скажет.

— Некрасиво… — Ладомар прищурился, увидав впереди едущий навстречу отряд.

— Красиво, некрасиво, но Небесный Горн за что радеет? Кто совершает зло — должен быть наказан. По мне, рабовладельцы — зло. Мы должны помогать людям. Думаю, рабу приятно увидеть смерть своего хозяина, как считаешь?

— А если он был хорошим господином? — Ладомар напрягся. Отряд впереди замер, и чувствовалось, что всадники хотят свернуть с дороги. Отчего?

— Хороший господин не будет бить раба, — довольно осклабился Ваогар.

— Брат, впереди странный отряд, — бросил ему Ладомар.

— Вижу… Давно заприметил. Хотят уйти от встречи, — неожиданно по-деловому откликнулся Рыжий рыцарь. — А кто боится славных паладинов Небесного Горна?

Ваогар ответа ждать не стал — захлопнул забрало и погнал коня навстречу подозрительному отряду.

— А если раб был плохим? — нагнал его Ладомар.

Ваогар хохотнул:

— Горн разберется! По-моему, это усмийцы, брат!

Всадников было шестеро: пять взрослых, угрюмых мужчин и совсем молодой парень.

— Именем Небесного Горна остановитесь, незнакомцы! — проревел Ваогар, и сразу четверо из странного отряда вскинули арбалеты. Сработали они на загляденье быстро, да и выстрелили слаженно.

От страшного удара в левое плечо Ладомар вылетел из седла. Падение, казалось, выбило из легких воздух, и паладин из Эймора на миг потерял сознание. Ваогару повезло меньше: арбалетный болт вошел в грудину его коня, и тот на всем скаку рухнул на землю. Вспыхнувший ярким светом товарищ кубарем перелетел через голову скакуна и плюхнулся в дорожную грязь. Все четыре стрелка с криками боли скрючились в седлах, терзаемые магией Небесного Горна. Над дорогой поднялся привычный звон, и Ладомар, тяжело поднявшись на ноги, бросился вперед. Испуганные кони пытались стряхнуть с себя мучающихся хозяев, не понимая, что за напасть с теми приключилась. Ладомар взмолился, чтобы животные не вздумали спасаться бегством. Таким образом они вытащат седоков из ауры Небесного, и те, очнувшись, просто расстреляют паладинов из арбалетов.

Ваогар перевернулся на спину, и один из стрелков вспыхнул; конь усмийца взвился на дыбы, стряхивая с себя обжигающего наездника. Вот тут-то лошади и рванули… Один из всадников не удержался в седле и мешком свалился на дорогу. О нем можно было на время забыть.

Ладомар уперся взглядом в рыжеволосого мужчину, все еще цепляющегося за коня скрюченными в агонии пальцами. «Умри!»

Сила Горна вспыхнула в сердце паладина, наполняя сердце восторгом и счастьем, но результата не было. «Умри!» — торопливо повторил про себя рыцарь, спешно отпрыгнул с дороги понесшего жеребца, развернулся и послал вдогонку заряд силы:

— Да сдохни же!

Вспышка! Удалось? Или это Ваогар? Яркий всполох справа убедил паладина в обратном. Там пытался скинуть полыхающего хозяина обезумевший от страха конь. Третьего сжег Рыжий рыцарь, а значит, он не мог спалить цель Ладомара. Или мог? Есть воины Небесного, которые способны сжигать слуг Усмия десятками сразу…

— Этот твой! — проорал Ваогар. Он тяжело поднялся с земли и принялся отряхивать плащ. — Грохни его! — взвыл Рыжий и ткнул пальцем в корчащегося на земле усмийца. — Я этот звон ненавижу!

Спорить паладин не стал, звук, с которым вырывалась на свободу аура Горна, приятным не был. Казалось, что он дробит зубы, в то время как сотни маленьких человечков выплясывают в брюхе ненормальный танец.

Ладомар уставился на усмийца, и тот сразу вспыхнул, несказанно удивив паладина. Подумать ни о чем не успел, просто глянул — и результат… Сколько лет произносил патетические речи, сколько раз был на волоске от смерти из-за медлительности изгнания! А мог одним взглядом жечь!

— Отлично, брат! — ободряюще качнул головой Ваогар. — Растешь!

Звон утихал, сияние вокруг паладинов медленно гасло, и на это с нескрываемым удивлением глядели двое оставшихся в живых всадников.

— Да пребудет с вами Небесный Горн, странники! — Ваогар приблизился к опешившим людям. — Рады, что смогли помочь вашей беде.

Ладомар наконец-то увидел, что у обоих всадников связаны руки. Значит, усмийцы уже отрядами действуют? Пленников берут? А Вестник в ставке Ордена говорил про совпадения?! Смутные времена наступают…

Паладин озадачено замер на месте, прислушиваясь к ощущениям. Что-то не так. Выхватив меч, он обошел трупы усмийцев и на всякий случай проткнул каждого. Чувство не исчезло. Ладомар обернулся на. освобожденных пленников. Сила Горна молчала, поэтому вряд ли кто-то из них усмиец. Но и обычным человеком его назвать нельзя.

ГЛАВА 5

В плен Эйдора и Агиру взяли на первой ночевке в Смутных королевствах. Мертвый Латник, не выходя из-под сводов леса, дождался, пока странники покинут территорию Путаных Мест, и ушел. Агира заметно оживился, радуясь избавлению от неприятной компании. Шутил, строил планы по дальнейшей дороге. Сверив направление по врученному настоятелем компасу (он указывал на юго-запад), товарищи ушли как можно дальше от границы и встали на ночлег.

А утром оказались пленниками у четверых неразговорчивых всадников.

Эйдору знакомство с жителями Смутных королевств не понравилось. Грубые и бесцеремонные люди, изъясняющиеся тумаками и выплюнутыми сквозь зубы короткими фразами. Пленникам запрещали даже разговаривать… Юноша пытался пару раз спросить что-то у Агиры, но мигом подскакивал кто-то из пленителей и коротким ударом отбивал желание открывать рот. Рыцарь делал страшные глаза, мотал головой, объясняя молодому волшебнику, что не стоит злить дикарей, и в конце концов Эйдор с ним согласился. После того, как выплюнул выбитый рыжеволосым варваром зуб. Главным у бандитов был как раз рыжий, и на удивление с товарищами он обращался ненамного гуманнее, чемс добычей.

Разбойники старались на дороги не выходить, путешествуя исключительно по лесу, но Эйдор уже понимал, что подобное перемещение наиболее безопасно для дикарей. Что с ним придется смириться. Не понимал юноша только одного — для чего они нужны странной четверке.

На заброшенный тракт они вышли только один раз. Сегодня днем. Решение для захватчиков оказалось роковым. Встречу с двумя рыцарями бандиты не пережили. Странная магия спалила четверых конвоиров, и не приведи Халд испытать на себе те муки, которые они испытывали перед смертью…

Главного из повстречавшихся воителей Эйдор определил сразу. По манере держаться, по тому, как он разговаривал с невзрачным товарищем. В конце концов, по доспеху! Чувствовалось, что воин перед ними опытный, богатый и умелый.

— Я Ваогар Рыжий, паладин Небесного Горна, странники! — заговорил главный. — А это мой друг, Ледомар из Двух Столпов! Тоже паладин!

Рыцарь чуть поклонился пленникам и глянул в сторону приятеля. Тот с нескрываемым подозрением на заостренном лице осматривал всадников. Из наплечника воина торчал арбалетный болт, и Эйдор изумился выдержке паладина.

— Я могу вылечить! — услышал юноша свой голос— Я умею!

— Меня Ладомаром зовут, — глухо произнес товарищ Рыжего рыцаря.

— Да что ты будешь делать! — рявкнул тот. — Да что такое-то! — Ваогар сорвал с головы шлем и с силой бросил его на землю. — Когда я наконец запомню, а?! Прости, брат! Имя у тебя такое, наверное. Ну не настолько же я тупой!

Брат? Они братья? Эйдор с интересом оглядел рыцарей. Совершенно непохожи.

— Я Эйдор из Скафолка, — представился он.

Агира закашлялся, склонился в седле и с едва скрываемым возмущением уставился на товарища. В этот момент юноша и сам понял, что сказал лишнее. Хотя настоятель говорил, что паладинам Небесного Горна можно доверять, но все же…

— Откуда? — не понял тот, кого звали Ладомаром. Он напряженно поглядывал на Агиру, да и тот то и дело бросал на воина странные взгляды.

— Из Скафолка, — едва слышно повторил Эйдор.

— Это деревня такая? — нахмурился Ваогар. Он склонился за шлемом и теперь заботливо обтирал его плащом. — А тебя как зовут?

Агира опять кашлянул, поймав на себе взгляд Рыжего рыцаря.

— Агира я…

— Что за Скафолк? — поморщился Ваогар. — Где он?

Ладомар вдруг пошатнулся, схватился за торчащий из плеча болт и скривился от боли.

— Ему плохо! Развяжите, я вылечу! — Свитки у Эйдора не изъяли. Его, как ни странно, даже не обыскивали.

Ваогар торопливо шагнул к коню юноши, выхватил кинжал и ловко разрезал веревки, затем повторил незатейливую процедуру с путами Агиры. Молодой волшебник тем временем соскочил с жеребца и, на ходу выхватывая свиток, бросился к бледному Ладомару.

Надорвал свиток, направляя заклинание, и обомлел.

Рыцарь взвыл, схватился за плечо и рухнул на дорогу. Катаясь в грязи, паладин никак не походил на грозного воина, коим смотрелся минутами раньше.

— Сейчас полегчает, — попытался успокоить его Эйдор, но Ладомару это не помогло.

Ваогар шагнул к товарищу и беспомощно замер над корчащимся другом.

— Должно было уже… — тихо сказал Эйдор.

— Ты болт не удалил, дурак! — понял наконец Агира. — Усмийское отродье, думать же надо!

Юноша похолодел. Заклинание пытается затянуть рану, восстановить мышцы и успешно с этим справляется, но вот болт…

— Держите его, выдернуть надо! Иначе он тут вечно мучиться будет. — Агира бросился на корчащегося Ладомара, прижимая его к земле. Воин с легкостью отбросил рыцаря Братства в сторону, и тут сверху на паладина рухнул закованный в латы Ваогар.

— Дергай! — крикнул он поднимающемуся Агиру. — Далемор, терпи!

— Наплечник бы снять! — Рыцарь неуверенно склонился над трепыхающимся под весом латника паладином.

— Дергай! Чародей залечит! — заорал Ваогар.

Повезло: болт застрял в наплечнике, не погрузившись в тело полностью, как оно иногда бывало. Но и не пробив руку насквозь, как тоже случалось не раз.

Едва уцепившись, Агира рванул на себя мучающий воина кусок железа, и Ладомар взревел, будто обиженный медведь. Не удалось.

— Да что ты возишься?! — Ваогар еле справлялся с вырывающимся другом.

Рыцарь Братства выругался, схватился за ремень наплечника, расстегнул крепление и двумя руками дернул пробитый кусок доспеха. Поддалась, оторвалась! Агира упал на спину, сжимая в руках злосчастный кусок стали с торчащим в ней болтом.

— Готово!

Ваогар скатился с успокоившегося приятеля и тяжело перевел дух:

— Знаешь, чародей… Руки бы тебе оторвать за такую ворожбу…

Эйдор пристыженно молчал, глядя на приходящего в себя Ладомара.

— Ну вот. — Рыжий сел и дернул за плащ, пытаясь высвободить его из-под себя. — Теперь вовек не отстираюсь.

— Скафолк, — вдруг прохрипел Ладомар. Воин приподнялся на уже здоровой руке и посмотрел на юношу. — Это же в землях Анхора…

Агира повернулся к Эйдору и раздраженно покачал головой, молча сетуя на длинный язык товарища. Ваогар с удивлением спросил приятеля:

— С чего ты взял?

— Читал как-то… — Паладин не отрывал взгляда от юного чародея.

— Да, мы из Анхора, — вдруг промолвил Агира. Рыцарь устало поднялся на ноги, отбросил в сторону наплечник Ладомара и подошел к своему коню. — Но…

— Вы не слышали о девушке по имени Элинда? — неожиданно спросил Ладомар. Торопливо, немного испуганно и одновременно смущенно. О чем он только думает в такой момент? — Из Эймора?

Эйдор замялся, удивленный таким вопросом, но нашел в себе силы мотнуть головой. Агира в недоумении развел руками, ему казалось, что весть о том, откуда двое путников, должна больше интересовать местных жителей.

— Элинда из Эймора? Высокая такая, красивая, с маленьким шрамиком на шее? — изумленно произнес Ваогар.

Рыцарь Анхора ошеломленно мотнул головой. Может быть, ему снится происходящее?!

Ладомар просто подпрыгнул в воздух. Бросившись к приятелю, он схватил того за плечи и срывающимся голосом зашипел:

— Ты ее знаешь? Ты ее видел? Где она?

Опешивший Ваогар отчего-то посмотрел на Эйдора, затем сглотнул и перевел изумленный взгляд на товарища:

— Ну… Да…

— Значит, Зурраг. Город Андил, жила у купца Лимоши? — Ладомара трясло от переизбытка чувств. Действительно, никогда не знаешь, где найдешь. Элинда…

— Ну да! Да! — нервно закивал Ваогар. Его можно понять: не первый раз паладин из Двух Столпов повторял нехитрый адрес. — Чего ты так дергаешься-то, расскажи!

— Она мне нужна. — Ладомар покосился на коней освобожденных пленников. Тот, на котором ехал Агара, скорее всего выдержит. — А еще мне нужен твой конь.

— Чего? — изумился странный человек с непонятной аурой.

Паладин на миг замялся, прищурился, оглядывая мужчину. Отчего так несет Усмием? Однако Ваогар никаких признаков беспокойства не проявлял. Впрочем, неважно.

— Коня возьму твоего. — Ладомар даже не спросил, он поставил перед фактом.

— Брат, а своего поймать не судьба? — подал голос Рыжий рыцарь.

— Поймаешь — забирай. Тебе железа много везти надо, их лошади, — паладин кивнул на Эйдора и Агару, — твой вес не выдержат.

— Как я ее поймаю? — изумился Ваогар.

Ладомара это не интересовало:

— Мне очень надо в Андил, брат. Люди, мне действительно очень нужно ее найти! — Паладин поймал себя на том, что оправдывается. Нехорошо это. Стыдно…

— Да я вижу, что тебе туда очень надо, Лидомур!

— ЛАДОМАР! — сорвался паладин. — Неужели так сложно запомнить?!

— Да будь проклят тот день, когда Горн подарил мне язык… — пробурчал Рыжий рыцарь. — Просто я понять не могу, зачем тебе та девчонка. Такая же, как и прочие, в любом городке если поискать — найдешь похожую.

Ладомар не питал иллюзий о том, каким было знакомство Ваогара с Элиндой. Памятуя недавний ночной дебош и зная Ее нрав — не питал.

— Такую не найду, уж поверь мне, — процедил воин. — Я еду в Андил, и это не обсуждается. У вас своя дорога, у меня своя. Но мне нужен конь!

— Да забирай, все равно не мой, — 'пожал плечами Агира. — Вы их победили, — он кивнул на трупы усмийцев, — трофеи ваши.

— Я заплачу! — Ладомар полез в кошель на поясе.

— Не вздумай, — резко сказал Агира, и паладин, сам того не ожидая, отдернул руку. Мужик-то с характером.

— Он рыцарь, — тихо произнес Эйдор. Парень заметил удивление Ладомара. — У нас считается унижением предлагать рыцарю деньги.

— Понятно, — кивнул паладин. — Значит, я забираю коня. Ваогар, проводишь странников до города?

— Экий ты, — хохотнул приятель. — За меня решаешь?

— Извини… Я к Элинде.

— Прости, — окаменело лицо Ваогара, — надеюсь, ты не думаешь, что она сидит и ждет тебя, а? Я уверен, что у нее уже детишки от какого-нибудь андильского дворянчика, и она тебя даже не вспомнит, когда ты прилетишь к ней на белой лошади!

Вороной мерин Агиры чуть ли не с возмущением всхрапнул, покачал головой и переступил с ноги на ногу. Ладомар уставился в землю, собираясь с силами для ответа. Ваогар наверняка не знал, что словами попал в самое больное место. Что будет, если она не вспомнит? Что, если она забыла его так же, как забыл весь этот проклятый мир? Ведь, скорее всего, Рыжий рыцарь прав. Если размышлять здраво, без налета романтической пыли, сколько лет прошло, и, наверное, не просто так Элинда сбежала из Эймора.

— Поживем — увидим, — вскинул голову паладин. — Будет день — будет пища.

Ваогар развел руками:

— Ну удачи тебе, что ли… Мне сказать нечего.

— Бывайте! Да пребудет с вами Небесный Горн. — Ладомар взобрался на коня, посмотрел сверху на Эйдора. — А ты, парень, зря ушел из Анхора. Поверь — тут гораздо хуже.

Жеребец с паладином из Двух Столпов уже исчез за крутым поворотом тракта, а никто так и не промолвил ни слова. Первым заговорил Рыжий рыцарь:

— Ну выбора у нас нет. Будем спутниками. Доведу до города, а там и порешим, что дальше. Куда путь-то держите?

— На юго-запад, — уклончиво ответил Эйдор. Больше откровенничать он не собирался. И так наговорил много лишнего.

— Достойное направление. В Халдию, значит?

— Да. — Что за Халдия — Эйдору было неведомо, но пусть будет она.

Агира отмалчивался, погруженный в думы. Иногда он с сомнением посматривал на Ваогара, затем переводил взгляд в сторону, куда уехал влюбленный паладин, морщил лоб и вновь задумывался. Интересно, о чем?..

— Ладно, разговорчивые вы наши, учтите — я допытаюсь, как тут оказались выходцы из Анхора. Что же у вас там стряслось, раз вы покинули такой благословенный край, а?.. — Ему не ответили, но Ваогар не стушевался и продолжил: — Ну а пока давайте попробуем коней поискать. Ладомир мужик горячий, а вот я от дареных коней отказываться не стану.

Что-то смутило Эйдора. Рыжий рыцарь, похоже, опять переврал имя уехавшего товарища. Не Ладомиром того звали, точно. Лодомор, вроде. Не было в имени паладина буквы «и».

Коней нашли с трудом, и не всех. Две лошади настолько обезумели от страха, что искать их было бессмысленно. Однако двух других и скакуна паладина они отыскали. Ваогар очень радовался находке. Все же рыцарский конь лучше, чем обыкновенный мерин.

В город вошли уже ночью. Стража на воротах придирчиво осмотрела гостей, светя в глаза масляными фонарями, и только после слов Ваогара, что он паладин Небесного Горна и его спутники ни в коем случае не нарушат ни один из законов Нирана, успокоилась.

Для Эйдора небольшой городок оказался первым поселением в Смутных королевствах. Бывший инспектор, а ныне молодой странствующий маг старался впитать в себя все увиденное. Не сильно отличались узкие улочки Фироса (так, по словам Ваогара, назывался город) от улиц анхорских городов. Ну конечно, грязнее здесь было и пахло нечистотами. Сколько Эйдор ни оглядывался, он ни разу не увидел дорожных чистильщиков. Может быть, потому что ночь на дворе?

Ваогар на вопрос, почему так грязно в городе, фыркнул, повел могучими плечами и елейно поинтересовался: бывает ли иначе? Юный чародей поспешил заверить, что бывает, однако Рыжий рыцарь еще раз фыркнул, на этот раз с сомнением.

Даже фонари в Фиросе горели не везде, порой попадались ну слишком темные переулки, ехать там приходилось, полностью доверившись лошадям.

Когда на одной из улиц странники наткнулись на распластавшегося на камнях человека, первым желанием Эйдора было соскочить с коня и помочь бедолаге, однако Ваогар немного раздраженно бросил:

— Да пьяный он, не бери в голову.

Словно в подтверждение слов рыцаря человек заворочался, устраиваясь на мостовой поудобнее.

— Замерзнет же! Холодно! — возмутился Эйдор.

— Патруль подберет, — неуверенно произнес Ваогар, но коня остановил. — Экий ты, а! Добрый, смотрю, человек…

— У нас такого не бывает, — хмуро поддержал товарища Агира.

— Ну давайте поможем, — сдался Рыжий рыцарь. — Никогда пьянь не таскал, будет полезный опыт.

На вопросы, где его дом, человек что-то невнятно мычал и лениво отмахивался от тормошащих его рук. В конце концов Агара закинул бедолагу на коня, взял животное под уздцы и сухо осведомился, где ближайшая ночлежка.

Ваогар ответа не знал, Эйдор тем более.

Пьяницу спихнули первому попавшемуся патрулю.

Бедолага оказался в сточной канаве, как только герои исчезли из поля зрения стражников.

— Третий дозор! — донеслось из темноты.

Хамхан встрепенулся, стукнул древком алебарды по доскам пристани и зычно крикнул:

— Все спокойно!

— Четвертый дозор! — ответил ему голос далекого проверяющего.

Вышел из теплой будки, покричал, убедился, что не спят часовые, и опять греться пойдет. Хамхан стиснул зубы, прогоняя скверные мысли. Нехорошо так о командире. Он отец и бог для солдат своего отряда.

— Все спокойно! — с задержкой ответил с соседней пристани боевой товарищ.

Там сейчас прохаживается Дифтин, огромный, крепкий, словно дуб, и такой же умный воин. Хамхан его недолюбливал, так как здоровяк постоянно задирал тех, кто в армии недавно. Подумаешь, пережил кампанию на Береге Сердца от северного края до южного. Хамхан и сам воевал, когда брали последние твердыни в тех землях. Однако раз не с самого начала — значит, для Дифтина пустое место. Ох, неправильно он себя ведет. Схлопочет потом в гуще боя стрелу в спину…

Ох, скверные мысли… Скверные…

В ночной тиши было слышно, как далеко в городе перекликаются свистки ночных патрулей. О сваи пристани мерно, успокаивающе разбивались волны Долгого залива. Сыро, холодно и бессмысленно стоять на ночной вахте в порту. Единственное, в чем польза, — не расслабляет. Ведь где-то идет война, где неисполнение или же плохое исполнение приказа — смерть. И не от рук своих же, а от врага. Армия должны быть сильной.

Но порт Пятого города пуст, корабли стоят в огромных доках, и воды Долгого залива еще нескоро освободятся от оков. У берегов чисто, но миля к северу — и лед. Уже не такой прочный, не подходящий для переправы, но для судов до сих пор являющийся непреодолимой преградой.

Стук ладных сапог по деревянному настилу пристани убаюкивал. До утра так ходить. Шесть сотен шагов до края и обратно столько же. Бум-бум-бум, и вплетающиеся в ритм «дак» алебарды, когда Хамхан на нее опирался.

Когда воин в очередной раз подходил к берегу, его насторожил странный плеск справа. Можно поклясться — из воды кто-то вышел. Или же вошел?

— Кто здесь? — Хамхан перехватил алебарду и крадучись пошел на звук.

Бряцнуло железо, совсем рядом, как раз там, где только что раздавался плеск.

— Кто здесь?! Выходи! — Часовой остановился, напрягая слух.

Стук подкованного каблука о доски пристани. Той самой, на которой стоял вслушивающийся во мглу стражник.

— Тревога! Третий дозор! — заорал Хамхан. Плевать, если это чья-то шутка. Пусть потом весельчак разбирается с десятником.

Бум… Бум… Бум…

Гость не торопился, размеренно приближался к застывшему часовому. В ночной мгле проступили очертания воина с зажатыми в руках парными клинками. Хамхан услышал, как с одежды незнакомца на доски капает вода.

— Стоять!

— Тревога! Третий дозор! — подхватил клич часовой справа.

— Тревога! Третий дозор! — заорал Дифтин.

Хамхан ткнул в приближающегося человека алебардой, но тот неожиданно шустро ушел с линии удара и моментально приблизился к часовому.

Падая на доски, стражник все еще сжимал в руках бесполезное оружие, глядя на мокрое лицо своего убийцы. Последнее, что отпечаталось в голове Хамхана, — мокрые длинные усы абсолютно лысого незнакомца.

К пристани спешили солдаты, из глубины порта послышался скрип ворот, перекрывающих доступ в город.

Повернувшись, человек взмахнул клинками, стряхивая кровь убитого им часового, и зашагал навстречу атакующим.

Ночь наполнилась лязгом стали и криками умирающих. Многие могли бы поклясться, что зацепили странного бойца с парными клинками. Кто-то мог заверить, что разрядил арбалет «точно в брюхо проклятого ублюдка», кто-то — что пронзил врага копьем.

Могли бы…

Если бы выжили.

— Склой! — воскликнул седовласый мужчина и резко сел в постели. Сон? Привиделось?

Со стороны порта раздался долгий рев рога. Не привиделось. Надо было спешить… Схватив с прикроватной тумбочки колокольчик, мужчина вызвал слугу.

— Император Агон! — Дверь немедленно распахнулась, и на пороге появился невзрачный человек в белой тунике. За спиной Женарга возвышались молчаливые гвардейцы. — Вы звали?

— Что происходит в порту? Карету во внутренний двор, быстро. Я уезжаю.

— Не знаю, о Великий. — Женарг обернулся и крикнул кому-то: — Карету императору!

— Перестань меня так звать! — раздраженно помотал головою Агон. Быстро одевшись, он окинул взглядом комнату, дарующую ему приют уже месяц. Опять бежать…

— Но как же иначе звать Владыку Мереана, освободителя королевств!

— Заткнись. — Агон поморщился. Женарг верен словно пес и искренне считает, что прав в перечислении подобных титулов. Однако Маг-Правитель очень не любил регалии и привычно одергивал преданного слугу. Ритуал, не теряющий своей свежести.

— Ладно, я уже знаю, что там творится. Поторопитесь, я направляюсь в столицу, а оттуда на северный фронт. Тут мне оставаться нельзя. — Брошенный на порт взгляд Силы выделил мечущуюся во мгле фигурку с парными мечами. Эти клинки Агон подарил Склою лично.

— Куда же вы ночью, Великий?! — изумился Женарг.

— Я же сказал — в столицу!

Бежать… Бежать… Склоя не остановит целая армия. Его не остановят даже Бурые Псы, что расположились во внутреннем дворе и надолго отбили слугам и солдатам желание там появляться.

— Уводите людей, пусть не вступают в бой с тем, что идет из порта. Быстро!

Старый друг, знали ли мы, что так повернется судьба? Эх, Склой… Глупо… Как же глупо все вышло.

Карета ждала во дворе. Едва Агон оказался на ступенях лестницы, Бурые Псы с глухим рычанием поднялись на лапы. Два десятка конных гвардейцев с трудом удерживали лошадей, испуганных неприятным соседством, а виновники животного страха, отфыркиваясь, величаво собирались вокруг экипажа, не сводя преданных взоров с приближающегося господина. Из кареты раздался надсадный кашель. Старый маг прикрытия уже на боевом посту…

Отметив, что преданного волшебника надо будет обязательно наградить за верную службу, император бросил взгляд на ночное небо. Как же хотелось отдохнуть…

— Я больной человек, Агон! — возмутился пожилой чародей, едва Владыка Мереана запрыгнул в карету. — Нельзя же так со стариками.

— Ты еще меня переживешь, Ухлак, — бросил ему Агон. — Поехали, это Склой.

— Добрался все-таки… — посерьезнел старец. — Куда мы?

— В столицу.

Женарг почти впрыгнул в карету и, высунувшись из окошка, закричал вознице:

— Вперед!

Одновременно двинулись с места кавалеристы, потрусили вслед за экипажем господина Бурые Псы.

Император спешил на запад.

Забрызганный кровью человек закинул клинки на плечи и вслушался в протяжный звук рога. Трубили отступление.

Минуту постояв без движения, воин повернулся к западу и мерно зашагал по мостовой, аккуратно перешагивая через трупы. Торопиться некуда, кара еще никого и никогда не миновала.

ГЛАВА 6

В Зурраге стало неспокойно. По тавернам да кабакам ползли слухи о приближающейся с запада войне. Ладомар слушал, но в беседы не вмешивался. Да и гуляки, как один, молчаливого паладина, обычно усаживающегося в самый темный угол, старались не замечать.

Мереан зашевелилась. С тех пор как два небольших королевства влились в ее состав, империя на время затихла, успокоилась. Но стояли вдоль новой границы армии Кронея, не верили они в воцарившееся на западе спокойствие. Ладомар и сам понимал, что рано или поздно война начнется. Слишком громко заявил о себе правитель разрастающейся державы. Слишком любят свободу и независимость остальные королевства. Не все, но многие. Да и слухи, что Агону, магу-императору, помогают силы Усмия, многих настораживали.

О цели мереанского волшебника Ладомар был наслышан. Мир во всем мире, как бы странно это ни звучало. Впрочем, нельзя исключать, что правитель империи попросту жаден до власти и могущества. Люди вообще слабы и часто потакают самым низменным чувствам. Однако идея навести порядок на землях от Мирамии до Кронея, прекратить все междоусобицы, стать единым целым, с одним законом и жестким порядком, паладину нравилась. Толпа должна быть организованна, неуправляемое стадо — источник порока и зла. Но вот девиз Мереана: «Смерть или единство!» — вызывал у Ладомара стойкую неприязнь.

Потому что святой рыцарь всю жизнь судил только по себе. И если бы кто запретил паладину выбор — воин бы захлопнул забрало и пустился б в сечу. Карать надо за провинность, за нарушение закона. В данном же случае у Мага-Правителя виднелись замашки Балиона. Мереан выбора не давал, предлагая рабство, но это понимали только ближайшие к новой империи соседи. В далеком Эйморе, да и в Мирамии тоже наверняка не до происходящих на севере и западе событий. Пока…

То, что будет дальше, Ладомар мог себе представить. В Кронее сейчас заправляет юнец, лет двадцати, не больше. Горячий, непримиримый. Жаркая кровь, пришедшая на смену прохладной мудрости. Старый король умер в прошлом году, и поговаривали, что за его смертью виднеется тень Агона. Но доказать, что не проснувшийся утром правитель был умерщвлен мереанским колдуном, невозможно. Иногда люди просто умирают.

Теперь на троне восседает сын ушедшего короля. Юный Старр, уже заслуживший в народе прозвище Шторм. Малец никогда и ни за что не покорится Мереану. Из гордости ли, из горячности, но не отступит. На святой бой поднимется южный сосед Кронея — Халдия, объявит священную войну против Усмия.

Уже сейчас церковники готовились к войне. Взять хотя бы то, что наскоки их карательных отрядов на южные земли Зуррага прекратились. Паладин был уверен, что и закостенелый Зурраг в стороне не останется, и вряд ли возможен союз двух вечно враждующих королевств. Намечалась знатная заварушка, в которую наверняка окажутся втянуты все северные королевства.

Путь до небольшого городка, раскинувшегося в нескольких днях пути от столицы Зуррага, прошел тихо и спокойно. Участившиеся разъезды солдат распугали всех разбойников, деревни да города внешне вроде бы никак не изменились, но тяжелый, с привкусом крови настрой все больше и больше овладевал душами жителей.

Странствующего рыцаря с гербом Ордена на щите патрули не трогали, хотя косых взглядов было все больше… Страна без веры, земля без храмов. Боги забывались, в отличие от их сыновей. В одной чудом уцелевшей лесной часовне Ладомар наткнулся на усмийца, спокойно живущего здесь не первый месяц и получившего славу мудрого отшельника.

Паладин испепелил старца, к которому поначалу шел за советом. В той же сырой обители, с заколоченными ставнями и разводами плесени на стенах, Ладомар и провел всю ночь, стоя на коленях перед обшарпанным алтарем.

Молился он исключительно Небесному Горну. Потому как вера в Халда и Усмия в Ордене считалась неточной. Во главе всего стояли Кузни и Горн, но никак не их творения. Однако людям проще верить в тех, кто хоть как-то схож обликом с ними самими, а не в аморфные, неведомые вещи. Так удобнее. Человек склонен к ошибкам, а раз Боги похожи на своих Детей, то, значит, они простят и поймут. Поэтому-то так много зла в мире и повсюду льется кровь, вот только повинны в ней не высшие существа, ведущие свою войну, а сами люди и их ничтожные цели.

Жажда наживы, жажда плоти, жажда власти…

В мире не осталось ничего святого, кроме Горна и… И Элинды…

Может быть, она еще там? Живет у купца Лимоши и каждое утро выходит на изящный балкончик, откуда долго любуется рассветом? Или закатом? Ладомар и сам не верил своим мечтам. Вряд ли Элинда решила променять родовой замок на дом в зуррагской глуши.

Но вдруг?

Ему вдруг вспомнился тот день, тот момент, который казался самым счастливым в жизни…

«В последнее время барон поглядывал на дочку и ее молодого телохранителя с подозрением. Наверное, чувствовало отцовское сердце, что не просто так девушка в сопровождении охранника все чаще и чаще покидает стены замка. Актерского дара у Элинды хватало сполна, но так сложно играть перед тем, кто знает тебя с пеленок. Ладомару было проще, притворяться перед пожилым бароном суровым и молчаливым воином труда не составляло.

— На следующей неделе сваты к тебе будут, дочка, — хмуро проговорил барон.

Несмотря на оседлый образ жизни, он не заплыл жиром, как многие ему подобные дворяне. Да и упражнения с мечом не забросил и по сей день. Старая военная жилка. Наверное, на таких и держится эйморская армия.

— Откуда? — чуть заинтересованно спросила Элинда, слегка склонила голову набок и машинально заправила прядь волос за ухо. Типичный женский жест, который в ее исполнении сводил Ладомара с ума. Никто не умел это делать с таким изяществом. Новостям о сватах охранник не удивился. Они частенько наведывались в замок.

— Мы можем поговорить без него? — Барон недовольно мотнул головой в сторону телохранителя.

— Разумеется. Выйди, — довольно резко приказала Элинда.

Потом она обязательно извинится, она всегда извинялась. Ладомар коротко кивнул и покинул залу.

Рано или поздно старик осерчает. Рано или поздно он окончательно поймет, что дочь отказывает всем сватам из-за молодого телохранителя, и постарается от него избавиться. Как пить дать… Будущий паладин закрыл за собой двери, переглянулся со стражниками.

— Старик сегодня не в духе, — проговорил один из них. — В казарме с утра был, проверял. А у нас там все как обычно.

Ладомар хмыкнул. Дисциплина в гарнизоне была хорошей, но вот только мест отдыха порядок не касался. Вернее касался, но был совсем не таким, каким барон хотел его видеть.

— Слушай, Лад, так ты девчонку уже того? — тихо поинтересовался второй стражник. Такой вопрос Ладомар слышал не впервые. — Ты смотри, неспроста она тебя всюду таскает.

— Это ж работа, — жестко оборвал фантазии знакомого телохранитель. — Да и не «девчонка» она!

— Мне б такую работенку…

— Помолчи, — поморщился первый стражник и поправил на плече гром-копье. — У тебя на уме только бабы, а!

Никто не знал о том, что Ладомар давно уже не просто охранник. Никто! Порой эта скрытность выводила будущего паладина из себя, но иного выбора не существовало. Прознает кто — и все… Сторожить дорогу на дальней заставе обеспечено. Безвылазно… О встречах же с Элиндой можно было бы забыть окончательно.

Девушка вышла из залы с невероятно серьезным лицом. Мельком взглянула на Ладомара и, ни слова не говоря, зашагала в сторону покоев. Охранник молча кивнул товарищам и последовал за ней.

Судя по тому, что Элинда направилась к себе, прогулка отменяется. Скорее всего разговор с отцом вышел серьезнее обычного. Телохранитель мерно шагал за девушкой, любуясь каждым движением возлюбленной. Она была самым совершенным существом в мире. Куда там Богам!

У дверей она замерла, обернулась и задумчиво закусила нижнюю губу.

— Да, госпожа?

— Зайди ко мне, воин. — Элинда проскользнула в комнату.

Отказаться Ладомар не смел, хотя сердце в груди екнуло. Вдруг узнает кто? Он же простой охранник. В покои дочки барона таким вход заказан. Оглядев пустой коридор, телохранитель вошел и закрыл за собой дверь.

— Папа догадался, — улыбнулась она.

Ладомар чуть поежился, новости, конечно, не самые лучшие…

— Что делать будем? — тихо спросил он.

— Это не все, Ладомар. — В глазах дочки барона плясали веселые огоньки, и будущий паладин неуверенно улыбнулся. Он хорошо знал этот взгляд. Элинда довольна!

— Да?

— Он сказал, чтобы через неделю мы определились со свадьбой!

Воин едва удержался на ногах.

— Иначе прибудет сват от очередного столичного лентяя, и меня отдадут уже насильно. Но ты же этого не позволишь? — продолжала Элинда.

Сколько они думали об этом? Сколько мечтали? Понимали, что несбыточны эти мечты, но не могли не рисовать такие радужные картины. И вот — свершилось.

— Конечно, не позволю! Хочешь, я порублю его на куски? Нет, ты серьезно? Не шутишь?

— Я так не шучу, — мурлыкнула она. — Папа сказал, что хватит уже таиться и что я вольна делать все, что мне пожелается. Хорошо быть младшей дочкой, правда?

Ладомар удивленно покачал головой. Старшую дочь барон выдал очень удачно, породнившись с герцогом Ульской долины. Судьба младшей для него, конечно, была не так важна в плане брака.

— Он готов мириться с тем, что мы с тобой?.. — все еще не веря, спросил Ладомар.

— Представь себе! — хитро прищурилась Элинда. — А теперь отопри дверь. Прятаться больше не надо, милый!

Охранник минуту стоял без движения, пытаясь осознать сказанное. Неужели теперь все будет так, как они мечтали? Неужели…

Дверь он открыл…

Элинда тайно покинула замок через шесть дней. Для Ладомара ее бегство оказалось еще более неожиданным, чем для ее отца.

Когда паладин увидел невысокие стены Андила, то остановил коня и долгое время не решался двинуться с места. Малочисленный, окруженный холмами городок, посреди которого, на возвышении, стоял небольшой, но солидно выглядевший замок. Скорее всего, обитель местной дружины и губернатора, оплот и твердыня, способная выдержать долгую осаду и защитить мирных жителей.

Пришпорив коня, Ладомар направился к распахнутым городским воротам.

Дом купца Лимоши долго искать не пришлось. Один из стражников, ловко поймавший серебряную монету, очень подробно описал путь до особняка торговца. Неведомый человек, давший приют Элинде, вызывал у Ладомара непонятную ревность. Он видел Ее каждый день в то время, как паладин считал пройденные в поисках мили. Понимал ли Лимоша свое счастье?

Особняк купца находился совсем недалеко от замка. Хорошее место, в случае нападения он попадет под защиту крепостных стен раньше, чем живущие у ворот города.

Вечерело, солнце медленно опускалось за холмы, воздух пах весною. У дома Лимоши паладин вновь остановился, с трудом удерживая рвущееся из груди сердце. Как он мечтал, чтобы сейчас отворилась дверь и на пороге появилась Она. Замерла, узнавая, и улыбнулась. А потом тихо бы сказала:

— Здравствуй, Ладомар…

Ничего подобного, разумеется, не случилось. Паладин долго сидел на коне, буравя взглядом окна заветного дома, и все не мог решиться слезть и подойти к двери. Неужели сегодня закончится этот долгий поиск? Хотя, зная свою судьбу-злодейку, святой воин в этом сомневался.

Сомнения и борьбу в душе разрешил хозяин дома. Дверь распахнулась, и Ладомар впился глазами в темный проем. На порог ступил рослый воин в кожаном доспехе. На лице его был немой вопрос. Интересно, сколько времени человек наблюдал за застывшим напротив окон рыцарем?

— Сэр?

— Мое имя Ладомар, — тяжело обронил паладин. Лимоша? Не похож на купца. Статен, поджар, и лицо без хитринки. Простое, открытое и угрюмое. — Мне нужен торговец по имени Лимоша. Это вы?

— Нет, сэр, — нахмурился воин. — Я охранник. Господин откушал и готовится ко сну.

— Мне необходимо с ним поговорить, — с нажимом на «необходимо» проговорил Ладомар. Охранник…

— Но, сэр…

— Именем Небесного Горна! — Внутри начала закипать злость. Мало того что его не держат за своего в Ордене и просто не замечают, так еще и простые люди перечат. Хотя использовать имя Горна ради своих целей недостойно. Мысленно попросив прощения у своего божества, Ладомар соскочил с коня. Охранник напрягся, но больше спорить не пытался:

— Я сообщу господину.

И захлопнул дверь, оставив паладина стоять на улице. Посмотрев по сторонам, Ладомар криво улыбнулся. Ничего удивительного, он уже привык…

Лимоша появился минут через десять — растрепанный, изумленный, раскрасневшийся от волнения. Нечасто к купцам паладины заходят. Торговец был невысок и тучен, как и многие его коллеги по цеху. С намечающейся залысиной, подслеповатым взглядом и солидным брюшком. Немолод уже, вряд ли Элинда была заинтересована в нем как… как в мужчине.

Стиснув зубы, паладин кивнул выскочившему на улицу Лимоше:

— Да пребудет с тобой Небесный Горн, купец Лимоша.

— И с вами, сэр паладин-рыцарь. Ох, простите. Сэр паладин конечно же, — сбиваясь ответил торговец. — Что-то случилось? Как видите, с Подземным не якшаюсь.

— Я так думаю, что и с Халдом дел не ведете, — с грустным намеком проговорил Ладомар. — У меня нет к тебе дела, купец, и время твое я отнимать не хочу. Уж прости, что пришлось вытащить тебя из кровати. Однако дела Небесного Горна превыше всего.

«Прости меня, Горн, прости. Во славу твою живу, во славу твою отдам жизнь без сомнения. Прости то, что прикрываюсь твоим именем. Я просто очень люблю ее, Небесный…» — взмолился про себя паладин, старательно прогоняя растущее внутри презрение к самому себе.

— Чем я могу помочь воину Халда? — чуть заискивающе произнес Лимоша.

— Горна, купец, — поправил его Ладомар. — Я ищу женщину по имени Элинда. Уроженку Эймора. Один из братьев сообщил мне, что она живет у тебя.

«Желаемое за действительное», — подумал рыцарь, с напряжением ожидая, что скажет торговец. Вдруг еще живет? Вдруг обернется на застывшего в дверях охранника и прикажет тому позвать Ее?

— Она что-то натворила? — обманул его ожидания купец.

— Это неважно, — поморщился Ладомар. — Она здесь?

— Нет-нет, — торопливо замотал головой толстячок. — Давно уже съехала. Год уже как вроде. А, Батог?

— Два, — хмуро бросил охранник.

Он ее знал? Тяжелый взгляд паладина Батог выдержал недолго, опустил глаза и окинул взором пустынную улицу. Он с ней?..

— Да, точно, два. Запамятовал я совсем, голова уже не та, годы, они, как говорится, свое берут. Но и вопрос у вас, господин сэр паладин, сложный. Я ж комнаты сдаю, постояльцев хватает. Но эйморку ту помню хорошо, славная девушка была. Но гулящая…

Ладомар вздрогнул и сжал кулаки:

— Что? — тихо переспросил он. Как смеет этот торгаш так называть Ее?

Лимоша ошибку понял: прочел во взгляде паладина угрозу и замахал руками.

— Ну не в том смысле, господин паладин. Бывало, днями не объявлялась. Все в городе да в крепости пропадала. Но если приходила — дом светлел, такая вот хорошая девушка! Очень-очень хорошая, сэр паладин. Жалко, что уехала. Уж как я ее отговаривал, а нет! Решительная!

— Куда она уехала?

Лимоша обернулся на охранника, будто за поддержкой. Верный Батог повел плечами и бросил:

— В общину Уходящих подалась. На севере это.

— Дорогу знаешь? — напрягся паладин. Крепость стала промежуточным звеном, и Ладомар попросту не хотел знать, чем занималась там Элинда, раз можно избежать таких подробностей.

— Я? Нет. — Охранник коротко мотнул головой. — У стражи на северных воротах поспрашивай.

Переход на «ты» Ладомар ему простил. Воин имеет право так говорить.

— Долго она тут жила?

— Да не знаю… Месяца два-три? Может, чуть больше… У меня комнаты хорошие, уютные. Можете сами убедиться, господин сэр паладин. С воина Небесного Горна ни медяка не возьму.

— Она что-нибудь говорила о том, куда собирается дальше?

— А куда ей еще собираться, если она к Уходящим подалась? В Анхор, тут и размышлять нечего, — произнес Батог. — Жалко девчонку, здесь могла бы в люди выбиться, а теперь…

Тут Ладомар с ним был согласен. Не место Элинде в общине Уходящих. Что ей делать среди людей, всю жизнь сидящих на месте и молящих небеса даровать им путь в Анхор? Она человек действия и никогда не ждала, когда счастье рухнет в руки само.

— Благодарю. — Ладомар подошел к коню.

— Куда ж на ночь глядя-то? Сэр паладин?! — изумился Лимоша.

— Дело Небесного Горна не ведает времени суток, — бросил паладин и забрался на жеребца. — Да пребудет с вами Небесный Горн. Спасибо за помощь.

— Верного меча, — бросил Батог.

Сейнарец? Их напутствие! Хорошо зарабатывает этот купец, раз смог нанять к себе в охранники настоящего сейнарца. Да еще и спокойного, что в племени вечных воинов большая редкость.

Сейнарцы лучшие бойцы в мире. До тридцати лет доживают немногие, не тот ритм у них. Постоянные стычки и сражения как с соседями, так и со своими. От набегов Сейнара страдают и Халдия, и Ниран, и даже могучий Эймор, но при всем при этом их наемные отряды ценятся на вес золота, несмотря на всю их горячность.

— Доброй дороги, господин паладин, — чуть поклонился Лимоша.

Ладомар пришпорил коня, направляясь к северным воротам города. Место не то, вряд ли их закрывают на ночь.

Элинда… Когда-то давно, будто в прошлой жизни, ты говорила о том, что единственное место, где тебе хочется жить, — это Анхор. Неведомая, сказочная страна. Смешным и непонятным было твое желание. Но ты решила посвятить ему свою жизнь…

Перед глазами вдруг возникла та картина, на берегу озера, где возлюбленная очень любила отдыхать, а верный телохранитель, разумеется, неотступно ее сопровождал. И не только по велению долга.

Вначале он действительно воспринимал ее только как объект охраны. Да, красивая, да, умная, и еще много разных «да». Но потом… На удивление, девушка не гнушалась общением со своим охранником, и они проводили долгие прогулки в беседах. Сначала учтивых, вежливых, в которых Ладомар старался просто развлечь скучающую Элинду, отвечая на ее расспросы. Она много спрашивала о том, что происходит в мире и какой он там, за пределами отцовских земель. Потом темы становились шире, все больше вопросов стал задавать телохранитель. Иногда они возвращались в замок уже затемно, когда вдоль дорог начинали сновать патрули барона в поисках красавицы.

А потом Ладомар понял, что влюбился, и испугался. Кто он такой? Простой солдат на службе! А она… Дочка барона, в зятьях которого ходит сам герцог. Поэтому он всячески скрывал свои чувства. Как только мог. Он все так же шутил, по-прежнему ревностно охранял возлюбленную, повинуясь приказу барона и зову сердца.

Будущий паладин хорошо осознавал, что не смеет даже заикаться о своих чувствах. А Элинда становилась все задумчивее. На прогулках чаще повисала тишина, наполненная странным предчувствием. На том самом озере девушка на вопрос Ладомара, что с ней, вдруг ответила;

— Я влюбилась…

Телохранитель почувствовал, как замерло сердце. Он понял, что имела в виду Элинда. В глубине души таились опасения, что он ошибается, однако охранник старался о них не думать. Бросив в озерную гладь небольшой камушек, он посмотрел на возлюбленную:

— Знаешь… А я уже давно люблю…

— Кого? — Девушка подняла на него теплый взор, оторвавшись от созерцания озера.

— Тебя…

Ее неуверенную улыбку, в которой просыпалась тень счастья, Ладомар запомнил на всю жизнь.

— Дорогу императору! Дорогу Агону Могучему! — надрывались скачущие впереди кареты глашатаи. Народ и без окриков разбегался в стороны, стараясь оказаться подальше от громадных Бурых Псов. Из глоток чудовищ вырывалось тяжелое хриплое дыхание, но верные силе Усмия твари могли бежать еще много и много миль.

Путь Агона лежал к порту. Флотилия Мереана, несущая на себе несколько десятков тысяч бойцов, уже направлялась на север, в недавно присоединенные земли. Фрегат императора, — готовый к отплытию, терпеливо ожидал своего господина. Лучшая команда, лучшее судно.

Волшебник криков не слышал, внутренним взором разыскивая Склоя. Проклятие Усмия он нашел быстро. Бывший друг, ставший посмертной карой поверженного Бога, неторопливо приближался к столице. С каждым днем он был все ближе, молча шагая по невидимой прямой, разделявшей его и Агона.

Как все неудачно сложилось. Такая команда развалилась! Но теперь чародей знал, что другой судьбы и быть не могло. Всему виной даже не нелепая ревность Лемиллы, а ее изначальная ложь. Они считали девушку верной дочерью Халда… И ошиблись. Теперь-то Агон знал… Теперь он многое знал о Богах и особенностях их мощи. Красавица врала с самого начала!

Даже если бы она не предала, ее все равно пришлось бы убить, дабы освободить захваченную ею силу Халда, которой девушка не может пользоваться. Пробужденный сын Усмия может управлять мощью своего Бога, но будет уничтожен, заполучив могущество вечного врага, так же как и дитя Халда погибнет от чар Усмия.

Агон отвлекся от образа шагающего сквозь весенний лес Склоя. Они так долго готовились к битве с Богами. Сколько лет прошло в поисках древних манускриптов и в последующих их разгадках. Знания собирались по крупицам, дабы проучить забывших про собственный мир творцов.

Они нашли Халда, и его силу забрала Лемилла. Они нашли Усмия, и Агон остался один.

Цель превыше всего, но плач сердца не унять. Одвор и Склой… Вы были для меня всем. И я не сойду с пути, на который мы встали.

Все-таки удивительно, как просто оказалось убить Богов. Халд даже не сопротивлялся, так и сидел, равнодушно глядя в огромное зеркало… Вся сила и неуязвимость их оказалась в том, что они давно покинули мир, замкнувшись в своих обителях.

Обычные смертные, прожившие не одну тысячу лет…

Но мощь, которой они обладали, могла помочь людям, вместо того чтобы прозябать в божественных чертогах.

— Подъезжаем, господин, — подался вперед изящный Стилет. Имени своего он никогда не называл, но прозвище носил заслуженно. Ловкий, быстрый и смертоносный красавец. Мечта всех придворных дам, в его присутствии забывающих, что рядом находятся мужья, и бросающих сердцееду и убийце призывные взгляды. Однако Агон ценил его совсем не за это. Стилет — незаменимый помощник. Благодаря его людям эмиссар императора без особых проблем приближался к Лемилле. Если бы Агон тогда, давно, не уступил просьбе красавицы, на ее месте был бы тот самый человек, идущий сейчас за головой девушки. Личная привязанность оказалась роковой!

Хотя возлюбленная умела упрашивать…

Как ни странно, в душе обманутого императора не находилось места для жажды мщения. Только расчет. Наскоро состряпанный план, удачно подобранные люди — и шанс заполучить силу Халда обратно несказанно возрос. Несмотря на то что бывшая любовница под знаменем мертвого Бога собирает вокруг себя армии запада, Агон ее не страшился. Конечно, пока религиозная война ему не на руку.

Но когда эмиссар доберется до красавицы, все изменится.

Странной оказалась дорога с Ваогаром. Казалось бы, путь как путь, но витала некая загадка над тремя всадниками. Агира, Эйдор и паладин Небесного Горна не спеша добрались до местных святых земель под говорящим названием Халдия. Впрочем, юноша особенного различия между серыми краями Нирана и королевством церковников не заметил. Те же бедные деревушки вдоль дорог, привычные уже подозрительные взгляды из окон. Люди на Смутном юге были не чета анхорцам. Злые, недоверчивые, порабощенные таинственным страхом перед незнакомцами.

То, что среди путников находился паладин Горна, почти всегда успокаивало случайных встречных, но находились и исключения из правил…

— Руки держите на виду! — Двое лучников с напряжением следили за каждым движением Ваогара.

— Побойтесь Небесного! — мрачно пророкотал тот.

— Я сказал — руки на виду! Много вас таких по тропам бродит. Все как один паладины, а потом скотина из загонов пропадает! — из-за спин стрелков проголосил низкорослый лысый старик.

— Я паладин Небесного Горна!

— Не шуми, проверим. Окажешься сыном Халда — извинимся и отпустим, — вмешался доселе молчавший человек в одеянии служителя Халда. Бело-золотая туника на фоне покосившихся заборов деревни смотрелась неестественно, несмотря на безнадежно заляпанный грязью подол.

— Одного извинения мало будет, — угрожающе прорычал Ваогар.

Эйдор с легким испугом смотрел на лучников, ему казалось, что в любую секунду с тетивы вот-вот сорвется стрела и разговор прервется очень трагично. Агира поглядывал на служителя Халда с кривой улыбкой, будто потешаясь над видом священника. Тот словно почувствовал настрой анхорского рыцаря, нахмурился:

— Указ церкви. Проверять всех носящих герб Небесного. К магистру сходишь, там и извинений потребуешь.

— Где магистр, а где ты, — нехорошо усмехнулся паладин. — Порубаю — и весь разговор.

В деревне за спинами охранников царила тишина. Едва только путники свернули на тропу к поселку, над ним пронесся тревожный набат. Жители просто попрятались по домам, выставив навстречу незнакомцам скромный отряд.

— Не пугай, ибо пуганый.

На улочке деревни появилась небольшая процессия. Четверо мужчин вели к незнакомцам скованную женщину. Цепь крепилась на стальном ошейнике несчастной, и от него же отходили железные путы, которые сжимали в руках старающиеся не приближаться к пленнице конвоиры. Эйдор возмущенно глянул на служителя Халда. Да и Агира, не скрывая негодования, нахмурился.

Ваогар остался спокоен.

— Это усмийка. Держим специально для проверки вот таких заезжих паладинов, — неожиданно попытался оправдаться священник.

Рыжий рыцарь хищно улыбнулся.

— Зазвенит — не убивай, — предупредил паладина служитель.

— И что ты сделаешь? Пристрелишь? Чтобы потом твою деревню сожгли, да? — осклабился Ваогар.

— Просто не надо. Без защиты ведь оставишь!

Когда паладин вспыхнул, конвоиры оттащили воющую от боли женщину обратно. Лучники мгновенно опустили оружие, смущенно глядя на священника. Тот виновато улыбнулся:

— Ошибочка вышла, простите.

— Наказать бы вас не мешало… Провиант тащите сюда, дня на три дороги чтоб нам хватило. Тогда я забуду про недоверие к Ордену. — Ваогар прищурился, посмотрел на рыдающую усмийку. Конвоиры тащили ее по грязи куда-то в глубь деревни.

— Так нельзя! — вдруг сказал Агира. — Либо убейте, либо отпустите. Но нельзя так!

Эйдор кивнул, соглашаясь с товарищем.

— Простите? — удивился священник.

— Она человек!

— Она усмиец, — вкрадчиво заметил Ваогар. В глазах паладина загорелся недобрый огонек.

— Тогда убей ее! Но не оставляй все так!

— Позволь мне решать, кого убивать, а кого нет. — Рыжий рыцарь нервно дернул рукой.

— По-моему, это твой долг! — не успокоился Агира.

— Странный ты, — вдруг улыбнулся Ваогар. — Очень странный, но с какой-то стороны я тебя понимаю, — с непонятным намеком добавил он.

Агира напрягся, пристально уставился на сияющее весельем лицо паладина.

— Однако прости, но здесь я решаю, что делать, а что не надо, — закончил Рыжий рыцарь.

Анхорец пару секунд буравил его взглядом, потом хмыкнул и пришпорил коня, направившись в деревню.

— А ну стоять! — рявкнул ему вслед Ваогар.

Агира не ответил, и Эйдор понял, что товарищ едет убивать несчастную.

— Стоять! — Паладин вонзил шпоры в бока коня.

Воины столкнулись между двух покосившихся домов. Ваогар попробовал остановить жеребца Агиры, но анхорец неожиданно ловко схватился за наплечник паладина и скинул воина Горна на землю.

Занявшийся божественным светом Рыжий рыцарь грохнулся оземь и взревел в унисон с силой Халда, а победитель не теряя времени бросился на крик мучающейся усмийки. Когда Агира вернулся, изумленные охранники так и не сдвинулись с места. Ваогар, как ни странно, ни слова не сказал анхорцу. С трудом влез на коня, молча проехал мимо удивленного священника.

— Простите, но… — выдавил из себя служитель, и тут паладин сорвался. Вцепился яростным взглядом в халдийца и прошипел:

— Не зли меня! Не надо!

Священник умолк, испуганно глядя на вышедшего из себя рыцаря.

— Поехали. — Ваогар бросил ненавидящий взгляд на Агару. Тот невозмутимо встретил взор паладина и глаз не отвел, чем взбесил святого воина еще больше.

Когда они отъехали подальше, Рыжий обернулся на анхорца и холодно бросил:

— Еще один раз сделаешь нечто подобное — разговор будет совершенно иным. Помни — незаменимых людей не существует.

Когда Эйдор убедился, что паладин отъехал подальше и не услышит его слов, то сказал Агире:

— Ты молодец. Я бы не смог…

— Спасибо, — немного удивленно ответил тот. — Только нечем гордиться…

— Избавлять от мучений надо уметь…

Агира отстраненно кивнул, думая о чем-то своем. Юноша же перевел взгляд на спину Ваогара. Настоятель говорил, что паладинам Небесного можно доверять… Хотя с каждым днем Эйдор все больше и больше боялся странного воина.

Вдруг закапал хмурый дождь, и, накинув капюшон плаща, молодой чародей скрючился в седле. Происшествие в деревне очень сильно затронуло юношу. Как так можно обходиться с живыми людьми? Как вообще можно оставлять усмийца в живых рядом с нормальными людьми?

— Такое редко встречается, — неохотно ответил на вопрос Эйдора Ваогар. Прошла неделя с того момента, как они миновали злосчастный поселок. Отношения между паладином и анхорским рыцарем безнадежно испортились, и юноша не понимал, почему воин Горна продолжает их сопровождать.

— Притворяться паладинами не рискуют, слишком жестоко мстит Орден за такие обманы. Из-под земли достанут… Однако откуда простой деревенщине знать: самозванец перед ним или нет. Вот и заводят усмийцев на привязи…

— Но не просто же так боятся?! Было что-то? — спросил Эйдор.

Рыжий кивнул:

— Бывает. Обычно авантюристы всякие ради дармового провианта стараются, прикидываются воинами Горна. Но был случай, когда наемный убийца в доспехе паладина прикончил знатную особу. Лет двадцать назад… Говорят, когда его поймали люди Ордена, он пожалел о том, что решился на такой фокус. Воины Небесного Горна вправе убивать безнаказанно. Никто не смеет им мешать… Но если переусердствуешь — за тобой придут «заказники».

— А кто это?

— Это паладины, выполняющие задания Ордена. Самые опытные и сработавшиеся паладины. Я вот вольный, странствую, наблюдаю, помогаю, потом сообщаю в Орден и если найду чего интересного — туда высылают «заказников». А теперь отстань от меня.

Эйдор шмыгнул носом и нахмурился. Простудился, что ли? Поплотнее закутавшись в плащ, юноша обернулся на Агиру. Рыцарь клевал носом в седле, полностью отдавшись ритму дороги.

Легкий насморк вскоре перешел в серьезную простуду. К весенним дождям, превратившим и без того раскисшую Дорогу в непроходимое болото, Эйдор оказался неготов. Нет, в душе он и через огонь ходил, и океаны пересекал, но тело оказалось иного мнения. Молодой волшебник заболел.

Недовольный этим Ваогар с большой неохотой свернул с пути, и отряд расположился в небольшом придорожном трактире. Однако на второй день Эйдор уже метался в горячке. По-прежнему не разговаривающий с паладином Агира просто не отходил от постели больного, пребывая в своих раздумьях и готовый в любую минуту принести все, что попросит волшебник.

Знахарей в округе не оказалось, и потому воинам пришлось лечить больного чародея своими силами. Агира, знаток различных трав, сделать ничего не мог, так как зима только-только отступила, а до первой зелени еще далеко. Ваогар же от простуды знал только одно средство — сейнарская водка. Внутрь обязательно, и растереть, если не помогло.

Лечить пришлось именно ею, благо в трактире «лекарства» было вдоволь.

Когда объятия бреда отпустили Эйдора и волшебник стал хоть немного соображать, Агира слегка оживился. Теперь он внимательно следил за тем, чтобы друг не вставал с кровати без надобности. Настаивал, чтобы Эйдор доедал все, что приносила в номер симпатичная улыбчивая служанка. Такая трогательная в своей напускной грубости забота наполняла сердце юного чародея теплой признательностью.

Иногда заглядывающий в комнату Ваогар неизменно портил настроение Эйдора. Взгляд паладина до сих пор не растерял всей ненависти к рыцарю Анхора. Выздоравливающему юноше так хотелось, чтобы воин Горна забыл о нанесенной ему обиде. Дней-то прошло немало…

Хотя смог бы он сам простить такое унижение? Ваогар же не простой солдат, он из благородного рода. Иначе бы не смог быть рыцарем, наверное. Или в Смутных королевствах это возможно?

В Анхоре, наверное, Агира и местный паладин давно бы сошлись в кровавом поединке. Здесь же…

Почему они и вправду не выяснили отношения посредством стали? Отчего терпит злые взоры рыцарь Братства?!

И почему Ваогар не потребует крови чужака, его оскорбившего?!

Эйдор не понимал обоих спутников. Ему даже показалось, что та сцена, в деревне, не основная причина страшной неприязни между путниками.

Странно все это, непонятно. Отношения в компании, цель путешествия… В последние дни, еще до болезни, Эйдору не давала покоя мысль: как надеть кольцо на палец неизвестной девушки. Не силой же! И зачем его надевать? Неужели она откажется помочь целой стране?

Он бы помог! Да и любой нормальный человек посчитал бы за честь выполнить столь важную миссию!

Тут молодой чародей был неправ.

ГЛАВА 7

Общину Уходящих Ладомар нашел быстро: стражники на северных воротах Андила очень подробно расписали дорогу, при этом совершенно не скрывая своего удивления. Что делать паладину Небесного Горна среди отрекшихся от родины людей? Но воля холодного божества никому, кроме странствующих рыцарей, не ведома.

Путь к заброшенному храму Халда занял не больше двух дней; паладин даже не заметил, как они пролетели, настолько был увлечен ожиданием разгадки. Он был готов разнести обитель Уходящих до последнего камня, но отыскать следы Элинды. И плевать на все… Столько лет поисков, и наконец-то в руки попалась спасительная, ведущая к Ней ниточка.

В отличие от большинства зуррагских церквей в этом храме уцелели даже красочные витражи, а на полукруглом белокаменном куполе не нашлось ни одного темно-серого пятна древности.

Вокруг приземистого, но не потерявшего былого величия святилища храма раскинулась небольшая уютная деревушка. Домов двадцать, не больше. Здесь Уходящие оказались трудолюбивы и в ожидании «чуда» не нищенствовали. Это удивило Ладомара. Как-то раз он уже видел поселение этой секты. В Ниране, неподалеку от Путаных Мест. Полудикие люди, живущие в землянках и настолько потерявшие человеческий облик и гордость, что паладин до сих пор не мог отделаться от омерзения. Готовые драться за кусок хлеба, способные отречься от всего ради похлебки, но упорно продолжающие жить в глуши, нелепо надеясь на Уход.

Въехав в деревню, паладин остановился и неторопливо, внимательно оглядел ухоженные дома. Никаких покосившихся избушек, ни одной скошенной ставни или прохудившейся ступени на крыльце. Странник задумчиво перевел взгляд на приземистый храм. Отчего-то Ладомар был уверен, что в таком святилище есть смотритель или даже служитель Халда. А если так, то можно избежать неприятного обыска в поселке.

Тронув поводья, паладин откинул забрало и направил коня в сторону церкви. Из домов едущего через деревню рыцаря провожали удивленные взгляды, в которых иногда можно было прочесть тень облегчения. Немудрено, что жители с опаской относились к гостям. Хоть и бродят по дорогам патрули зуррагской армии, а разбойники — люди ушлые. И нет для них лучшей цели, чем благополучная деревня, в которой и охранников-то не видать. Странно, что нет следов разорения. Впрочем, может быть, староста исправно платит дань местным лиходеям. Ведь здесь их власть наверняка побольше, чем у короля.

Из-за облаков выглянуло по-весеннему теплое солнце, и веселый свет залил тихую деревушку. Ладомар почувствовал, как на лицо просится неуместная улыбка. С трудом сдержав улыбку, паладин напомнил себе, кто он и чем может закончиться его визит в храм. Воин Небесного Горна должен быть суров и справедлив, а не улыбаться, как восторженный юнец. Да и если придется убивать — лучше не обманывать заранее такими эмоциями. Так что солнце — это, конечно, хорошо, но абсолютно не повод для проявления чувств на людях.

У входа в святилище Ладомар спешился и привязал коня к нависающей над дорогой березе. Одернув изрядно посеревший за последние дни плащ, паладин решительно направился к дверям храма.

На пороге он столкнулся с человеком. Древний старец, щурясь подслеповатыми глазами, немного грубо толкнул Ладомара в грудь и прошамкал:

— Служба фешером!

— Я не на службу, отец, — уважительно поклонился ему паладин.

Старик подался вперед, разглядывая незнакомца:

— А зашем?

— Пусти его, Леонис, — из недр храма послышался сочный бас. — Для паладинов Небесного Горна двери святилищ открыты даже ночью.

— Ох! — едва ли не присел старик-смотритель. — Не прижнал, проштите! Проштите покорно! Надо же какие гошти!

Он с неловкой суетливостью прижался к стене, пропуская Ладомара внутрь.

— Да пребудет с вами Небесный Горн, — зычно проговорил паладин, едва переступив порог храма.

— И с тобой, ищущий.

Ладомар чуть скривился. Неужели приняли за того, кто хочет сбежать в Анхор? Хотя… Если там Элинда, пусть думают, что хотят.

У алтаря стоял настоящий служитель Халда: в бело-золотой рясе, выбритый наголо и с символом солнца на груди.

— Я и не помню, когда в последний раз видел в Зурраге действующий храм сына Небесного… — произнес Ладомар.

Пожилой священник чуть склонил голову, внимательно глядя на паладина. В серых глазах служителя играла по-юношески озорная искорка, и рыцарь неожиданно взмок. Ему показалось, будто незнакомец видит его мысли и находит их весьма потешными.

— Вера никогда не уходит полностью. Люди не виноваты, что забыли Богов. Виновата жизнь, — наконец ответил служитель.

— Жизнь делают люди. — Ладомар приблизился к алтарю. — Но я не…

— Я знаю, — тихо ответил священник. — Ты ищешь себя. Мне знаком этот взгляд, в нашей общине много таких людей…

— Нет, я ищу…

— Себя ты ищешь, святой воин, себя, — усмехнулся морщинистый служитель. — Думаешь, что разыскиваешь ее, а на самом деле ты себя потерял.

Ладомар промолчал, ожидая продолжения.

— Ну а она, наоборот, от себя бежит, — не обманул ожиданий священник. — Но не от тебя.

— Где она? — Паладин ничуть не удивился такой осведомленности. Если действовать разумно, можно найти подход к любому человеку, главное — быть в курсе его истории. А самая распространенная причина поисков — любовь.

— Она нашла свой путь, святой воин. И она пошла по нему. Думаю, она сейчас счастлива.

Столь расплывчатые фразы начали выводить Ладо-мара из себя. Знакомая манера, многие шарлатаны умели говорить ни о чем и попадать в точку. Неужели перед ним один из таких людей?

— Я говорю об Элинде из Эймора, паладин, — вдруг посерьезнел священник. Взгляд мужчины оцепенел.

— Она в Анхоре? — ровным голосом спросил паладин. Пришлось следить за собой. Еще не хватало петуха дать от волнения.

— Да.

— Как мне туда попасть? — У Ладомара не было сомнений в правдивости слов священника.

Служитель неуверенно коснулся символа солнца на груди:

— Разве ты не знаешь? Тот перекресток, откуда ведет дорога в Анхор, остался позади. Но ты всегда можешь вернуться.

— Не надо загадок, — нахмурился Ладомар. — Я не настолько умен, чтобы найти ответы.

— Скромность — хорошее качество. Неужели ты не можешь догадаться?

Паладин вздрогнул. Те двое анхорцев. Они же наверняка вернутся домой! И, может быть, ему удастся уйти с ними!

— А ты говоришь, что не умен.

Надо их найти. Где они могут быть? Собирались на юг — значит, Халдия… Или… Что, если они направились еще южнее? Обогнули Долгий залив по побережью и направились через Сейнар в земли кочевников?

Служитель молча ждал, не глядя на задумавшегося паладина.

Найти двух странников в огромном мире — задача непростая. Но на след Элинды он же вышел! Отыщет и анхорцев. Вот только когда… Вряд ли у него в запасе годы.

— Неужели нет другой дороги? Могу ли я пойти той, которой прошла Элинда?

— У каждого свой путь. Если бы существовал один-единственный для всех — общины бы тут не было. Они ждут, когда придет их время и откроется их личная дорога. Твой же путь известен, святой воин. И он один.

Если Ваогар до сих пор с ними, то найти анхорцев будет гораздо проще. Рыжий рыцарь — фигура заметная и довольно известная. Если заходил в какую-нибудь ставку Ордена, об этом станет известно во всех остальных обителях. Надо искать брата по служению.

— Благодарю тебя, — поклонился служителю паладин. — Да пребудет с тобой Горн! Мне кажется, твоя душа рождена в его пламени.

Священник чуть склонил голову, и Ладомар быстро зашагал к выходу.

— Тебя ждут великие дела, паладин. Но помни: только любовь к людям открывает им глаза на твое лицо. — Эти слова заставили паладина застыть на месте.

Ладомар быстро обернулся и с трудом сделал первый шаг. Требовать пояснений бессмысленно, судя по слегка ошеломленному виду, священник и сам не понял, что сказал. Пророчества — большая редкость в последнее время. Говорят, раньше в храмы и ходили только за ними, но потом все реже и реже служители Халда впадали в религиозный транс. Кое-кто из детей церкви, правда, успешно имитировал откровения, однако сейчас у Ладомара не было никаких сомнений. Он ведь сказал Ее имя!

Воин Горна догадывался, отчего число пророчеств в наши дни так сократилось. Мало искренне верующих среди священников. Теплое место, почетная должность, спокойная жизнь — они привлекали всех, а не только верных Детей Халда.

Вскочив на коня, Ладомар не сдержал вырвавшееся проклятие. Забыл отвязать жеребца от березы. Теперь придется слезать…

В Зурраге ставок Ордена нет, одну из последних спалили лет шесть назад. После того как оскорбленный Орден пришел мстить, в мятежном городе никто селиться не захотел. Улицы помнили реки крови, затопившие их одним зловещим вечером. Король закрыл глаза на бесчинства паладинов, не решаясь окончательно ссориться с воинами Горна. Воевать с ними и Халдией ему не хотелось. После карательной экспедиции рыцари Небесного бывали в Зурраге лишь проездом.

Ближайшая ставка, получалось, находится в Кронее, а там зреет война…

Наплевать! Надо найти Ваогара и тех анхорцев! Ему просто необходимо пройти Путаные Места!

А еще полюбить людей.

Какая в принципе малость…

Эйдор все же оправился от болезни, однако Ваогар не прекращал ворчать о том, что они потеряли много времени, пока чародей прохлаждался в койке. Юноша окончательно перестал понимать святого воина. Иногда в жестах и взглядах Рыжего сквозила безумная ненависть к попутчикам, но он все равно продолжал их сопровождать! Что ему надо?! Неужели такое гипертрофированное чувство долга, в котором Эйдор сомневался после той деревни? Не фанатик Ваогар, далеко не фанатик.

Чего он хочет?!

Впрочем, злость паладина распространялась не только на анхорцев. Эйдору казалось, будто воин с мрачным недоверием относится ко всем окружающим. Будто находится в войне с целым миром. Неприятный, прицеливающийся прищур Ваогара испытывал любой встреченный на дороге путник. Под пристальным, стальным взором ежились тавернщики и стражники на воротах. Служанки робели в присутствии могучего воина и даже когда покорно удалялись с паладином в комнаты — в глазах Рыжего чувствовалось некое презрение к избранницам.

До границы Халдии и Кронея оставалось не больше трех дней пути, и у анхорских странников не было никаких сомнений в том, что их цель находится за пределами королевства инквизиторов. На дорогах все чаще попадались воинские отряды. Ваогар мрачнел, но горизонт путешествия по-прежнему казался чистым и безоблачным.

На тот постоялый двор они заходить не собирались, так как не внушал им доверия старый, покосившийся дорожный указатель. Но когда захромала лошадь Ваогара, паладин с искренним сожалением повернул к недалекому трактиру под названием «Алтарь».

Возвращаться в оставленный утром город странники не стали: не хотелось терять время, а до следующей твердыни Халдии, приграничного города под названием Халим, было еще далеко.

Неприятности начались во дворе. Агира случайно столкнулся на крыльце с человеком, на лице которого четко было написан род занятий. Маленькие, глубокие, злые глазки, массивный подбородок, сломанный нос и старый рубец на лбу.

— Ты че? — взметнулся задетый рыцарем мужчина. Эйдор как раз поднимался по лестнице, когда человек толкнул Агиру в грудь. — Ты че? А?

Рыцарь Анхора с каменным лицом положил руку на меч.

— Че? — осклабился незнакомец. — Вали отсюда, гнида. Кабак закрыт!

За спиной разбойника (иначе Эйдор не мог его назвать) появилось несколько его товарищей. Один другого краше. Странно, почему они все такие уродливые?

Агира развернулся, сдержанно махнул рукой чародею, дабы тот освободил лестницу. Сошел на землю и обернулся к бандиту.

— Иди сюда, я тебя убивать буду, — спокойно произнес анхорец и повертел головой, разминая шею. Хруст позвонков в наступившей тишине прозвучал особенно зловеще.

Бандит захохотал, обернулся к нехорошо улыбающимся товарищам. Разбойников оказалось четверо, вместе с заводилой. Все вооруженные, с хищными лицами, вожделенно ожидающие драки.

— По одному или сразу? — лениво поинтересовался Агира. — Отойди, Эйдор.

— Твой мальчонка? — немедленно вскинулся бандит. — Красивый. В Балионе такие на вес золота.

Чародей попятился к конюшне, надеясь, что в любую минуту оттуда выйдет Ваогар и драки можно будет избежать. Рыцарь Анхора был в своем праве, такие оскорбления смываются кровью… По крайней мере на родине волшебника было так. Но против четверых… А еще и свитки остались в седельной сумке.

— Стоять, малец! — Один из бандитов перепрыгнул через перила и ловко приземлился рядом.

Агира сместился чуть влево, прикрывая собой отступающего друга и, не оборачиваясь, бросил:

— Да беги же, дурак!

Разбойники кинулись в атаку. Все сразу, ловко взяв Агиру в полукруг, и Эйдор ринулся в конюшню. Когда юноша влетел внутрь, на дворе уже звенела сталь.

— Ваогар! — Молодой чародей увидел идущего из глубины хлева паладина.

Рыжий рыцарь все понял без слов, с места сорвался на бег и едва не сбил Эйдора с ног. Волшебник уклонился и, вжимая голову в плечи, поспешил к своему коню, за свитками. Впрочем, его талант не пригодился. Когда он, готовый к сражению, вернулся на двор трактира, то застал лишь финал истории. Ваогар многозначительно смотрел на Агиру и дергаными, нервными движениями вытирал клинок об одежду убитого разбойника. Рыцарь невозмутимо боролся с паладином взглядами.

Эта молчаливая сцена надолго запала в душу Эйдора. Двор старого трактира, четыре трупа на земле, и молча стоящие друг напротив друга воины.

— Ты головой думать пытался? — не сдержался паладин.

— Честь превыше всего, — холодно ответил ему Агира.

— Честь? А если бы мальчонку убили? — Рыжий рыцарь быстро кивнул в сторону замершего Эйдора. — Из-за твоей хваленой чести?

Анхорец не обернулся.

— Чего молчишь, а? — Паладин зло сплюнул на землю. — Ты не о чести, а о деле думай!

— Думаю.

Столько льда в голосе друга Эйдор никогда не слышал.

— Эй, перестаньте, — попытался вмешаться чародей. Да, попутчики иногда ругались, но чтобы так…

— Не вижу, чтобы ты думал, — покачал головой Ваогар. — Я вижу только то, что ты его жизнь под угрозу ставишь. Вовремя вспомнил о чести, ничего не скажешь. Хорош! Где ты раньше-то был, а?

Агира вздрогнул, как от удара. Эйдор почувствовал, как воздух затрещал в напряжении.

— Перестаньте, — повторил юноша.

— Да заткнись ты, — зло бросил ему Ваогар и с ненавистью добавил: — Анхорец!

— Не затыкай его, — почти прошипел Агира.

— Хватит… — очень тихо произнес чародей, пораженный реакцией паладина.

Рыжий рыцарь прищурился:

— Ты опять забываешься…

— Как раз наоборот, начал многое понимать.

— Хватит! — крикнул Эйдор и вклинился между воинами. — Прекратите! Вы с ума сошли?!

Паладин смерил юношу тяжелым взглядом, резко втянул носом воздух и развернулся:

— Кузнец посмотрит коня только к вечеру. Ночевать будем здесь.

— Но… — Юноша посмотрел на трупы.

— Собакам собачья смерть. — Ваогар направился к входу в трактир. — Жаль, что я рано пришел. Надо было подождать, пока твоего дружка зарежут.

Молодой чародей посмотрел на Агиру и отшатнулся, настолько страшными показались ему глаза товарища.

— Спасибо, — проговорил Эйдор, и рыцарь неожиданно скривился. С силой вогнал меч в ножны и направился следом за паладином.

Оставаться среди покойников юному волшебнику не хотелось, и он поспешил в трактир. Непонятная ссора расстроила и испугала чародея. В следующий раз воины обязательно поубивают друг друга…

Ужинали молча, трактирщик с опаской поглядывал на мрачную троицу. Покойников давно оттащила в лес прислуга, и то, что у сырого, пахнущего плесенью «Алтаря» такие постояльцы, хозяина таверны не радовало. Пьяненький кузнец успешно справился с отошедшим гвоздем на подкове, получил свое вознаграждение и отправился на покой.

Эйдор боялся что-либо спросить у товарищей, а те то и дело награждали друг друга взглядами, полными ненависти. Отчего-то хотелось забиться в темный угол и тихонько завыть от непонимания. Что происходит?! Почему Ваогар по-прежнему следует с ними, отравляя дорогу?! Почему Агира не вызывает его на поединок и не пытается прогнать воина Горна?!

Сразу после ужина паладин ушел в свою комнату, да и анхорский рыцарь не задержался. Юноша остался в одиночестве… Медленно допил остывший в глиняной кружке эль и последовал примеру спутников. Хотелось забыться сном, а проснувшись, обнаружить, что сегодняшний день оказался дурным кошмаром.

Но беды не ходят поодиночке.

Среди ночи в его комнату с руганью ворвались какие-то люди, обрушили мир в хаос, посреди которого в освещенном коридоре стоял хозяин таверны и испуганно лопотал:

— Да, это один из них. Только быстрее уходите! И ударьте меня, братцы! Ударьте, чтоб Орден не пытал!

Юноша резко сел и тут же откинулся назад от страшного удара в лицо. Сознание он потерял сразу.

В чувство молодого чародея привела сырость. Вся одежда промокла и неприятно холодила тело, а пошевелиться Эйдор не мог. Руки и ноги анхорца были связаны, а сам он лежал у корней огромной ели. На поляне неподалеку горел небольшой костер, и рядом с ним ругались незнакомые люди. Из обрывков фраз юноша понял, что одного из воинов им взять не удалось и что это друзья убитых Агирой и Ваогаром бандитов. Но кого упустили разбойники, юноша понять не мог. Скорее всего паладина, потому как рыцарь Анхора вряд ли бы сбежал. С его-то честью.

Однако Эйдор ошибся: справа раздался голос Ваогара:

— Выберусь — убью каждого. Медленно!

Люди замолчали. Один из них поднялся на ноги и направился к паладину. С трудом повернувшись набок, Эйдор увидел привязанного к дереву Рыжего рыцаря. Веревок разбойники не пожалели — воин напоминал огромную катушку.

— Ты бы сказал спасибо, что сам еще жив. — Бандит остановился напротив паладина. — Кто это? — Он кивнул в сторону Эйдора. Похоже, похититель не заметил, как чародей переворачивался.

— Ты покойник, приятель. Ты даже не знаешь, с кем связался, — вдруг усмехнулся Ваогар.

Бандит пропустил его слова мимо ушей:

— Он маг?

Паладин засмеялся:

— Он? Ты на него посмотри, собака. Разве это маг? Обычный деревенский мальчишка. Не о нем думай. Думай о том, что теперь вашей банде придется туго. Уж поверь мне…

— Ты ненормальный? — Разбойник оказался на удивление хладнокровным. Эйдор с изумлением понял, что лицо бандита больше подошло бы молодому лорду из знатного рода… Что такой человек делает в лесах? — Ты связан, находишься в лесу, без оружия, и я могу зарезать тебя в любой момент. Хватит угрожать. Вас никто не просил убивать Шрама и его звено. Сами виноваты.

— Да простит вашего Шрама Небесный Горн, — хмыкнул паладин.

— Если бы не сумма, которую наверняка выплатит твой Орден, я бы тебя уже зарезал, святой воин. — Бандит с презрением выделил последние слова.

— Ты даже прогулять их не успеешь, я тебя раньше найду, — неожиданно серьезно ответил Ваогар.

— Кто этот малец? — тяжело вздохнул разбойник.

— Я уже ответил.

— Не ври, ты же паладин, — саркастически заметил бандит. — У него на шее какое-то кольцо. Ахив погиб, едва до него дотронулся. Кто он?

Ваогар промолчал.

— Я же выпытаю. Думаю, золота нам меньше не будет за живого, хоть и одноглазого паладинчика, — елейным голосом сообщил разбойник.

— Ха, — коротко, отстраненно прокомментировал это паладин.

— Барон, хватит уже с ним трепаться, — окликнули бандита, прозвище разбойнику очень шло. — До утра полежат, а мы подумаем, что с ними делать.

— Языкастый паладинчик попался, — не оборачиваясь, ответил Барон. — Доживет ли до утра?

— Только попробуй, — сказал один из разбойников. По голосу Эйдор понял, что он здесь главный. — Думай лучше, на что золотишко потратишь.

— А чего тут думать? — Барон наконец отошел от Ваогара. — Его тратить надо, а не думать.

У костра засмеялись, а Эйдор прикрыл глаза, чувствуя невыносимую сырость. Связанные руки затекли, ныли ноги. Юноше хотелось плакать от отчаяния.

Агира сбежал. Ваогар помочь не может, а Эйдор ни на что не способен без свитков. Какой он чародей после этого?!

К утру юноша уже ничего не чувствовал, отстраненно наблюдая за тем, как светлеет в весеннем лесу. У едва видного огня, нахохлившись, сидел разбойник и клевал носом, периодически вскидывая голову, чтобы окинуть чащу сонным взором и носком сапога пнуть старый сук в огонь. Товарищи бандита спали вокруг костра, кто-то похрапывал, кто-то кутался в плащ. Отдыхали…

Эйдор уснуть не мог, ему казалось, будто тело окоченело и он уже умер, но сознание пока цепляется за погибшую оболочку в тщетной надежде, что все еще наладится. Ваогар, несмотря на путы, тоже спал, и юноша флегматично ему позавидовал.

Когда часовой начал расталкивать приятелей, Эйдор неосознанно обрадовался. Хоть какое-то движение. Глухо ругаясь, бандиты собирали вещи, и в тишине утреннего, наполненного свежестью леса голоса лиходеев показались волшебнику очень гармоничными. Уютными даже.

— Барон, пленных буди. С мальчишкой поаккуратнее.

— Хорошо, Боров. — Ночной знакомый неохотно поднялся с бревна, закутался в плащ, оглядывая лес, и зашагал к Ваогару.

— Собираемся, и ходу, до лагеря, — продолжил командовать главный. — Чует мое сердце, неладно дело идет.

Голос Борова звучал встревоженно. Интересно, почему у некоторых людей такое звериное чутье? Не оно ли помогло бандиту стать вожаком?

Эйдор неторопливо размышлял, ожидая, когда приблизится Барон.

— Эй. — Тот, разбудив Ваогара размашистым ударом кулака в лицо, уставился на юношу и повернулся к товарищам. — У парня глаза-то открыты. Не спится, видать.

— Ты труп, — прорычал опешивший от такой побудки Рыжий. — Обещаю.

— Колдуны все с открытыми глазами спят, — со знанием дела ответил Барону один из товарищей.

Юноша моргнул, не сводя взора с бандита.

— Спишь? — весело спросил тот.

— Нет, — хотел сказать Эйдор, но с губ сорвался то ли сип, то ли стон.

— Эге, — протянул Барон. — Сдается мне, наш мальчик отлежал себе бока.

— Я вот думаю кончить его. Все равно золота за него мало получим. Тщедушный какой-то, — задумчиво произнес Боров.

— Безделушка у него знатная, Боров, за такую маги дорого дадут. А снимать ее я не стану. Пусть на себе тащит.

— Лишний рот, — вдумчиво заметил командир разбойников.

— Ну не труп же таскать? Ты много таких штук видел, а, Боров? — Барон присел рядом с Эйдором, уперся локтями в колени. — Я даже не слышал. Редкая вещь, значит.

— Посмотрим. В лагере разберемся.

Барон подмигнул юноше:

— Вставай!

Эйдор попытался напрячь мышцы, но тело отказывалось слушаться.

— Не могу…

Барон резко поднялся и, взявшись за веревку, спутывающую руки пленника, рывком поднял юношу на ноги. Но едва бандит отпустил его — чародей мешком повалился на землю.

— Кончай его, — со вздохом бросил наблюдавший за этим Боров. Он оправдывал такое прозвище: заросший, приземистый, с глубоко посаженными глазами.

— Он мирамийский маг, — вдруг сказал Ваогар. — Вы за него золота побольше получите, чем за меня.

— Врешь небось, — с сомнением протянул Боров, но в его голосе послышалась нотка жадности.

Эйдор совсем не удивился словам паладина. Он не способен был чему-либо удивляться. Мирамийский маг, значит, мирамийский маг. Хоть Верховный чародей Братства, лишь бы его не трогали.

— Колдун, ты правда с Мирамии? — с интересом посмотрел на него Барон.

Эйдор долго молчал, но не потому, что думал над ответом. Просто не мог собраться с силами.

— Боров, парень совсем плох. — Разбойник обернулся к командиру.

— Сделай волокуши. Потащим в лагерь. Быстро только.

— Но… — поморщился бандит.

— Я сказал — быстро!

Барон с ненавистью глянул на Эйдора:

— Если паладин соврал, спущу шкуру, понял?

Юноша не отреагировал, чувствуя, как закружилась земля и его начало куда-то затягивать. Сознание он потерял с блаженной улыбкой на лице.

В следующий раз Эйдор очнулся ночью. Разбойники опять спали, у костра сидел закутавшийся в плащ дежурный, а юноша понял, что холод отступил. Пошевелившись, юный чародей почувствовал, что путы чуть ослаблены, хотя по-прежнему накрепко сковывают руки и ноги. Зато под спиной шуршала теплая хвоя, а сверху юноша был накрыт теплым, отделанным мехом плащом. Бандиты действительно поверили Ваогару? Ведь наверняка не от приступа человеколюбия так позаботились о пленном… Кто такие мирамийские маги, что разбойники так за ним ухаживают? Сильнее ли они волшебников Братства или нет?

Хотя с магией в Смутных королевствах было туго. За все путешествие Эйдор не видел ни одного волшебника, в то время как в Анхоре чародеи разной силы то и дело встречались на дорогах.

Но что теперь будет? Что случится, когда бандиты дотащат юношу и паладина до своего лагеря? С Ваогаром-то ясно, за него хотят получить выкуп (ясно — не то слово, Эйдор просто не понимал, как можно захватывать человека ради денег. Неужели им не хватает на жизнь?). Но собственная судьба молодому чародею была неизвестна. Тоже выкуп? Но кто будет выкупать никому не известного юношу, который совсем не мирамийский маг!

Они его убьют?

Эйдор вздрогнул. Убьют? Он ведь так мало видел… Так мало… Мысль о возможной смерти заставила юношу похолодеть от страха. Как же это?!

В тишине ночного леса раздался непонятный звук, и дежурный с глухим вскриком повалился на спящего товарища. Сдавленно выругавшись, тот спихнул с себя убитого и только после этого понял, что произошло:

— Ханда убили!!!

Из леса вылетела еще одна стрела и вонзилась в бревно, на котором до этого сидел часовой.

Разбойники не вскочили, не стали хвататься за оружие и озираться в поисках атакующего, как наверняка бы поступил Эйдор. Они просто раскатились в стороны, прижимаясь к земле и вглядываясь в ночной лес.

— Кому жить надоело? — послышался голос Борова. — Выходи!

В лесу молчали.

— Проклятье, — прошипел главарь разбойников. — Чуяло же сердце, неладное что-то! Барон, к пленникам!

Молодой разбойник пополз в сторону Эйдора. Вновь свистнула стрела, бесполезно вонзившись в землю.

— Мы их прикончим, если не появишься! — крикнул Боров. И юноша с изумлением понял, что бандит решил, будто невидимый стрелок пришел за пленниками.

Барон приближался, хищно глядя на испуганного Эйдора, в руке головореза появился нож. Завороженный взглядом разбойника, юноша просто не мог пошевелиться. Во всем мире существовали только глаза ползущего к нему бандита и бурлящая в них ненависть…

Неожиданно взгляд Барона изменился, и во взоре появился испуг, а затем бандит ткнулся носом в землю. Из спины его торчал нож.

Головорезов осталось шестеро.

— Забирай их и уходи! — рыкнул Боров.

Главарь разбойников зло смотрел на кого-то за спиной Эйдора. Юноша попытался извернуться, чтобы увидеть того, кто спас ему жизнь.

— Я забираю парня, — раздался голос Агиры. — Паладина можете оставить себе. Кто шевельнется — получит стрелу. Тут лучников десять в округе.

— Собака, — взревел Ваогар. — Скот! Усмийское отродье, что ты задумал?

— По рукам? — проигнорировал его рыцарь Анхора.

— Да, забирай, — прошипел Боров. — По рукам.

— Агира, ты мертвец. Твоя душа проклята! Столько предательств пережить нельзя! — Ваогар тщетно рванулся в своих путах. — Сними амулет, скотина, покажи свое истинное лицо!

Анхорский рыцарь присел рядом с Эйдором и разрезал веревки.

— Идти можешь? — холодно поинтересовался воин.

— Наверное… — Юноша с трудом поднялся, удивленно глядя на беснующегося паладина.

— Я знал, что тебе нельзя доверять! Знал! Ты загубишь все, понимаешь?! Все! Усмийская сволочь!

— Ваогар! — не сдержался Эйдор.

— Заткнись, щенок! — взревел паладин. — В своей трусливой стране будешь говорить, а тут заткнись!

— Уходим. — Агира потянул за собой волшебника.

— Что происходит? — жалобно спросил его тот. — Почему Ваогар…

— Потом объясню. — Рыцарь настороженно глядел на разбойников. — Идем…

Постоянно спотыкаясь о корни деревьев, Эйдор последовал за скользящим по лесу другом.

— Агира, что происходит?!

— Потом…

— Я найду тебя, Агира! Найду и отправлю к Подземному! — орал вдалеке Ваогар.

Боров некоторое время лежал на земле, глядя в сторону, куда ушли мирамийский маг с незнакомцем. Потом приподнялся, но, услышав свист стрелы, рухнул обратно.

— Не шевелиться, пока я не скажу, — донесся из леса хриплый крик.

— Барона жалко… — прошептал лежащий рядом бандит. — Хороший был человек.

Главарь разбойников не ответил, он хмуро глядел на древко стрелы, вонзившейся в шаге от его головы.

Через час он вновь попытался подняться, но снова упал на землю и больше никогда не поднимался. Невидимый лучник на сей раз попал.

— Лежим, братцы. Просто лежим… — сдавленно проговорил один из бандитов.

ГЛАВА 8

Шли долго и, как показалось юноше, наобум, лишь бы подальше от лагеря разбойников. Агира на все вопросы Эйдора лишь повторял:

— Потом.

Лишь когда солнце начало клониться к закату, рыцарь наконец остановился. Измученный дорогой чародей просто рухнул на сырую землю, желая только одного — умереть. Закрыв глаза, он наслаждался прохладой, не задумываясь о насквозь промокших ногах и медленно пропитывающейся влагой одежде.

Рядом что-то упало, и юноша открыл глаза. Свитки…

— Я забрал. Понадобятся, — отчеканил Агира. — Сейчас огонь разведу — просушимся.

Рыцарь странно выглядел. Собранное, напряженное лицо, плотно сжатые губы, и пылающий непонятным чувством взгляд.

— Знаешь, а я даже рад, что мы оставили там Ваогара, — вдруг признался Эйдор. Всю дорогу он понимал, как же хорошо идти вдвоем, без ругани, без страха и попыток понять странного паладина.

— Я тоже рад, — угрюмо ответил рыцарь.

Когда затрещал костер и анхорский воин деловито извлек из сумки черствый хлеб, юноша перебрался поближе к огню. Отломив кусок, Агира протянул его другу, затем стянул сапоги и повесил их на заранее вбитые в землю палки. После этого дождался, пока чародей снимет свою обувь, и взгромоздил ее рядом.

Эйдор неожиданно понял, что последние два дня у него во рту не было ни крошки. А голод, на удивление, так и не дал о себе знать.

— Рассказывай, — с набитым ртом сказал юноша. Усталость отошла на второй план, уступив место любопытству.

— Я попробую, — хмуро кивнул Агира. — Очень злой рассказ будет, Эйдор. Противный разговор для меня, да и для тебя, наверное… Но все уже в прошлом.

— Не тяни! — напрягся юноша.

Рыцарь тяжело выдохнул, собираясь, подбросил в огонь несколько сучьев:

— Я хочу заранее извиниться перед тобой за все. Ты хороший парень, добрый, отзывчивый. Настоящий анхорец, а может быть, даже один из лучших представителей нашей страны. А я сразу знал, что тебя ждет и для чего именно мы идем.

— О чем ты?

Агира перевел на юношу тяжелый взгляд, тускло улыбнулся и произнес:

— Я усмиец, Эйдор. Слуга Подземного… Уже года два как. И Ваогар об этом знал.

Эйдор отшатнулся, с недоверием глядя на друга. Он? Храбрый рыцарь? Один из Братства? Усмиец?!

— Но почему он тебя не убил?! — прошептал юноша.

— Вот в этом-то вся и суть, — поморщился Агира. — Такие сети запутаны в мире, мальчик, что можно с ума сойти. Братство ведет свою игру, я вел свою. Но теперь я веду твою игру, Эйдор. Кончено. Не могу я на это смотреть…

— О чем ты?! Говори конкретнее, пожалуйста! — взмолился чародей.

— Братству нужна сила, держащаяся в теле девушки, за которой мы идем. Но она же нужна Агону, которому помогал я.

— Агону?

— Сильный маг из Смутных королевств. Владыка одного из королевств и усмиец при этом. Юг сейчас — площадка его театра, и он ставит большой спектакль. Но я не об этом… Ваогар также помогает Агону… И Мерзлые, и Вольные, и те четверо разбойников, что нас захватили, действовали по его команде. И еще многие, о ком я не знаю… Такая паутина, Эйдор!

— Но при чем тут я?!

— Потому что тебя выбрал настоятель. Планировалось, что пойдет другой человек, но, к сожалению или, может, к счастью, ты попал ему на глаза раньше. Наверное, все-таки к счастью… Кстати, с тобой должен был идти Сухой, но у него начались какие-то проблемы, к которым приложил руку Агон, и я пошел на замену.

Сухой? Один из Совета рыцарей Братства? Еще бы Шамана или Белку в попутчики дали… Эйдор не знал бы, как себя вести со столь именитыми спутниками.

— Ошибся я сильно с выбранной стороной. Не могу я сражаться за тех, в чьих рядах такие люди, как Ваогар. — Агира устало потер лоб. — Я должен был все время следовать рядом с тобой, чтобы Агон был в курсе твоего пути и чтобы я мог вовремя запросить помощи у других усмийцев. Вот как, например, у того лучника, что по бандитам стрелял. Местный охотник, кстати, но неважно это. Вольные пришли по моей просьбе, амулет, — Агира хлопнул по груди, — сделали Мерзлые по велению Агона, но специально для меня.

— Какой амулет? — растерянно спросил Эйдор. Рассказ приятеля в голове не укладывался.

— Он защищает меня от Детей Халда и его силы. Вот, от паладинов тоже…

— Ваогар про него говорил? — понял юноша.

Рыцарь кивнул.

— Дело в том, что только ты можешь теперь надеть кольцо на ту девушку. Если бы это было не так, тебя зарезали бы еще в Анхоре. И, наверное, это сделал бы я… Прости. Чародеи оказались умнее, чем мы думали. Они наложили на кольцо мощное заклинание и заперли. Кто попытается снять его — умрет.

Эйдор, опешив, молчал.

— Те четверо усмийцев, которых убил Ваогар, были жертвой, чтобы ты не ждал со стороны паладина угрозы. Чтобы доверял… Я знал об этом, они — нет. Я сразу знал, что они идут на встречу со своей смертью. Кстати, я долго не мог понять, который из паладинов — человек Агона, — мучительно улыбнулся Агира. — Пока один не уехал, не был уверен, кто союзник.

Юноша покачал головой:

— Я не понимаю, а зачем при таком плане Ваогар?

Мир перевернулся с ног на голову. Все что было — спектакль?

— Он должен был тебя убить, едва ты наденешь кольцо на девчонку.

— Зачем?! — Эйдор почувствовал жгучий укол обиды и страха. Паладин сопровождал их и мучил только ради этого?! Агира терпел его ненависть тоже ради столь великой цели?!

— Тогда ты не смог бы ею управлять и она превратилась бы в куклу… Ее бы увезли куда-нибудь и там забрали бы силу себе. И Братству, и Агону нужно то, что содержится в той девчонке.

Агира ногой поправил вывалившуюся из костра ветку. Над головами странников каркнула ворона.

— Но теперь все иначе, мы доставим силу Братству. Вернемся назад и забудем про юг навсегда. Только окунувшись в их мир, я понимаю, как же хорош Анхор.

— Почему ты перестал им помогать? — глухо спросил Эйдор. История шокировала юношу.

— Несколько причин. Мне не нравится их мир, он злой, неправильный. Меньшее зло во избежание большего — принцип Братства, и я его разделяю. Но тут уже поздно что-либо менять. Также я не могу видеть, как тебя ведут на убой. Знать, что тебя зарубят, стоит тебе добраться до места. Но твоя душа, твой характер перевешивают все происходящее в ценности. Ты добрый человек, а смотреть, как тебя убьют, разыграв еще один этап в мало понятном мне плане, который служит для достижения целей таким людям, как Ваогар, я не могу.

— А почему ты им вообще помогал?

— Я усмиец, Эйдор, — невесело улыбнулся Агара. — Я не знаю, как я им стал и почему, но я — усмиец. Человек, которого все ненавидят. Носить в себе знание, что я слуга Подземного, очень тяжело. Одиноко, страшно так жить. Но усмийцы никогда не делают зла таким же, как и они. Знаешь, семья какая-то получается…

— А те четверо? — скептически покачал головой юноша.

— Это еще одна причина. Странная семья, когда любой; может оказаться жертвой чьего-либо плана. Странная… Ты простишь меня?

Агира вновь поморщился, хлопнул себя по уху. Эйдор молчал, глядя на тяжко тревожащий душу огонь костра.

— Мне надо подумать об этом… — проронил он.

— Прости, Эйдор…

Солнце играло на золотых шпилях Рилина. Белокаменная столица Кронея, окруженная тройной крепостной стеной и многие века считавшаяся несокрушимой твердыней западного королевства, была окутана приятной тишиной. Раннее утро, самая благостная пора города.

На тесных улицах можно было встретить лишь патрули стражи, неспешно проходящие маршрут в ожидании смены. Любующийся крышами домов Старр оперся о холодный подоконник дворцовой башни, чтобы впитать в себя уже теплые лучи солнца. В такие моменты он был счастлив. Тишина и покой. Свет и мир. К сожалению, все это скоро закончится, и потому хотелось до конца насладиться чудесным утром.

Если бы не мысли, то вполне бы удалось вкусить прелести Рилина полностью. Но от дум никуда не уйдешь. Они всегда рядом… Столько надо сделать, столько еще свершится… Тьма у порога. Армии Агона стоят в двух дневных переходах от столицы Кронея. Сам император прислал пару дней назад послание, что хотел бы провести переговоры. В нем говорилось, что Мереану не нужна кровь, что империя преследует благие цели…

Король Кронея, юный Старр из рода Фосков, не верил Агону ни на грош и иллюзий о его планах не питал. Он понимал, что сейчас начинается Великая Война, о которой предупреждали в летописях прадеды. Время, когда Боги вновь сойдутся в битве, и теперь его стране предстояло оказаться первым форпостом Халда. В том, что Агона ведет Усмий, Старр не сомневался. Разведчики уже доложили, что видели Бурых Псов, Детей Серпа и Златовласую среди воинов Мереана, а всем известно, что слуга Подземного никогда не выступают по своей воле.

Армия Халдии сейчас собиралась у южных границ Кронея, неспособная в ближайшее время прийти на помощь войскам Старра. Да и с восточных окраин шли недобрые вести о подготовке Зуррага к войне. Наверное, еще и это сдерживало храмовников и их сборы. Безбожники наверняка присоединятся к Мереану, и восточный сосед встанет на путь Усмия…

Молодому правителю Кронея казалось, что сейчас все крутится вокруг его страны. Очень многое зависит от того, как поведет себя небольшое, но гордое королевство. Куда там высокомерному Эймору или же могучей Мирамии! Судьбы мира решаются здесь, на задворках. И это не гордыня, это факт.

Агон осторожничает, боится идти напролом, зная о козыре Кронея. Покои женщины, несущей в себе силу Халда, находились прямо под опочивальней Старра.

Неожиданный стук в дверь оторвал молодого короля от размышлений.

— Да? — недовольно спросил он.

Дверь резко распахнулась, но Старр не обернулся. Только один человек во всем Кронее смел так заходить в покои правителя.

— Я слышала, что прибыл паладин Горна, — произнесла Лемилла. — Почему мне не сообщили?!

Нрав у осененной божественным светом красавицы был горячий.

— Вы спали, Великая. — Потомок рода Фосков наконец оторвался от созерцания города и восхищенно поклонился: — В этом платье вы просто великолепны, госпожа!

— Спасибо, — холодно отчеканила женщина. — Послушайте, Старр, судьба мира может решиться в любой момент. Даже когда я сплю. Надо было сразу сообщить мне. Кого прислал Орден?

— Сэр Тувергас, один из самых могучих паладинов Небесного Горна, — смиренно ответил король, любуясь чудесными белыми кудрями Лемиллы. Прекрасная женщина… Прекрасная… Утонченное личико, ярко-зеленые, чуть раскосые глаза, и такая фигура…

— Значит, мы можем согласиться на предложение Агона и провести переговоры, — закусила губу она.

— Да, госпожа.

— Тогда чего вы ждете, ваше величество?

Старр стерпел колкость в словах Лемиллы. Она так выделила последние слова, будто насмехалась над ним.

— Я уже говорил с гонцом Агона, — улыбнулся юный король. — Император через два дня будет тут.

— Почему я об этом узнала только сейчас?! — задохнулась от возмущения женщина.

— Вы спали, Великая, — напомнил Старр.

— Отныне прошу запомнить, что меня можно будить в любой момент, если речь идет о судьбе мира!

— Это всего лишь договор о встрече, — попытался оправдаться король.

— В Великой Войне не может быть «всего лишь» встреч, — отчетливо проговорила женщина. — Мы должны остановить силу Усмия, разбить ее, отправить назад, в Подземные Кузни. Любое действие необходимо совершать очень обдуманно!

— Госпожа, думаю, в Великой Войне нам бы пригодилась помощь Детей Халда, — прищурился Старр. Разговор начал выводить его из себя.

— Благодарите за то Анхор. Все могущественные создания находятся за Путаными Местами, в его землях. И у нас нет времени отправляться на север, когда враг уже у ворот!

Ответу Старр не удивился. Он всегда был одним и тем же — Дети Халда не помогут. Если бы не святые отцы церкви, подтвердившие, что в Лемилле находится сила Небесного, правитель Кронея давно бы начал сомневаться, а не шарлатанка ли перед ним.

— Как бы там ни было, император будет здесь через два дня, — пожал плечами он.

Лемилла молча вышла из покоев Старра. Два дня… Две ночи… И она увидит Агона. К горлу подступил комок, и девушка сдавленно всхлипнула. Нельзя. Нельзя! Она женщина Халда. Она должна быть властной, должна быть сильной. Она обязана сражаться против Усмия. Она вынуждена носить маску воительницы веры! Как бы ей ни было неприятно так разговаривать с людьми, у нее нет выбора. Люди боятся будущего, они сомневаются… Если она не будет излучать уверенность и силу, то они сдадутся без боя.

И Агон ее убьет.

Происходящее Ладомару не нравилось. Абсолютно! Если в Зурраге чувствовалось приближение войны, то в Кронее казалось, будто она уже идет. По дорогам сновали фуражиры; жители деревень расставляли дозорных, дабы, если те завидят всадников, успеть скрыться в лесу и спрятать еще не отобранный скот. На каждом перекрестке торчали патрули, с пристрастием допрашивавшие путников, и если у солдат возникала хоть капля подозрений, что странник не тот, за кого себя выдает, они без зазрений совести отправляли его на дознание к специальным мастерам заплечного дела.

Вот и сейчас паладин терпеливо ждал, пока командир патруля решит, как быть со странствующим воином Небесного Горна. Низкорослый, хмурого вида офицер долго жевал искусанными губами, размышляя и с недоверием поглядывая на ожидающего всадника.

— Не слыхал я об Ладимере…

— Ладомаре, — привычно поправил его паладин. — Я Ладомар из Двух Столпов. Это в Эйморе. На службе Небесному Горну уже шесть лет.

— За шесть лет-то должен был слыхать.

— Надеюсь, вы не думаете, что в противном случае я бы осмелился носить герб Небесного Горна так открыто? — с раздражением кивнул на щит Ладомар.

Офицер перевел уставшие глаза на герб, кашлянул:

— Времена не те, сейчас и не на такое людишки идут. Тут недавно магом один сказывался. Шел, мол, на ратный бой супротив Мереана. У палача выяснилось, что ничегошеньки не умеет маг. Вообще.

— Понимаю. Можете сопроводить меня до ближайшей ставки и убедиться, что я настоящий паладин. — Ладомар едва сдерживался, чтобы не взреветь от ярости. Шесть лет тщетно доказывать свою причастность к Ордену — тяжело. Начинаешь все больше и больше ненавидеть людей. Ведь наверняка еще и в списки забыли внести! Какая же тут может быть любовь, о которой говорил тот священник в обители Уходящих?

— Да ладно, — решился наконец офицер. — Рожа у… Простите, лицо у вас не бандитское. Правильное такое лицо, рыцарское, да…

Ладомар плотно сжал зубы. Рожа?

— Поверю все ж… Но и вы поймите меня, господин паладин, времена лихие. Народ такое делает, чего раньше и не было. Вон надысь в кабаке сказывали — самого Рыжего разбойнички скрутили да выкуп теперь требуют.

— Ваогара?! — изумился паладин. Вот так новость… А как же анхорцы?!

— Да, вроде так его зовут. Знакомый?

— Друг.

— О как… Говорят, в халдийской таверне, недалеко от границы с Кронеем, резню устроил. Покрошил бандитов, и взяли его…

— Он не один был, с товарищами.

— Не ведаю, господин паладин. Мне до товарищей дела нет, про них по тавернам не сказывают. А вот Рыжий — это да, это такой человечище!

— Плохо…

Кронейский офицер ошибался, паладинов захватывали и раньше. Редко, очень редко удавалось взять воина Небесного Горна живым, и недолго гуляли разбойнички на полученный выкуп — погибали. Месть Ордена жестока, связи обширны. Хотя Ладомару порой казалось, что если он попадет к бандитам, то никаких денег те не получат. В ставке просто скажут, что не знают таких паладинов, и пошлют подальше.

— А вы куда направляетесь, господин паладин? — поинтересовался у задумавшегося рыцаря солдат.

— Дорогой Небесного Горна, — заученно ответил Ладомар.

— Ну оно-то понятно, а вот в местечко-то какое?

Где теперь искать Ваогара? Хотя с ним-то все ясно: пока разбойники спрячут, пока выйдут на ставку Ордена, пока там решат платить или не платить за рыцаря выкуп — много времени пройдет. Волею Горна летом лишь объявится.

— Да какая разница? — раздраженно проговорил Ладомар. — Уже не знаю… Я же Ваогара и искал! Наверное, сейчас до ставки, а потом поглядим, что там скажут.

— Понятно, — кивнул офицер. — Ну да пребудет с вами, сэр паладин.

— И с тобой. — Ладомар тронул поводья, и конь неспешно зашагал по подсохшей дороге на запад. Что теперь делать? Если разбойники взяли Ваогара, то анхорцев они как пить дать зарубили. Или же готовят к продаже в Балион, хотя через несколько стран везти будущих рабов долго и рискованно. Не окупится.

Похоже, он пропустил тот перекресток, о котором говорил загадочный священник Халда в общине Уходящих. Пропустил и вернуться уже не сможет. До боли стиснув зубы, воин мотнул головой, стараясь выкинуть обреченные мысли из головы. Обида на судьбу плотно сжала зубы на сердце, и рыцарь с трудом сдерживался, чтобы не задрать голову к небу и не начать посылать ему проклятия.

Почему кому-то в жизни удача постоянно улыбается, а кто-то до конца своих дней вынужден наблюдать ее спину? Откинув забрало, паладин от всей души сплюнул на дорогу. Стало чуть-чуть легче. Что ж… Пока хоронить надежду рано, надо дождаться, когда Ваогара выкупит Орден, и найти Рыжего для разговора. Вот после него можно и поплакать над трупом самого бессмертного из чувств.

«Элинда… Почему все так получилось? Почему ты бросила меня? Ведь жизнь могла сложиться иначе. Гораздо лучше, добрее, правильнее. В памяти держались бы не дороги и города, а твоя улыбка и запах твоих волос. А может быть, и лица детей…»

— Хэй! — Паладин вонзил шпоры в бока коня, и тот, заржав, пустился вскачь.

Жизнь давно пошла не туда. Надо либо смириться, либо бороться… Но сражаться с целым миром тяжело. Это не его время, не его путь. Спасать тех, кого ненавидишь и презираешь. Выручать одних, кто потом, вполне возможно, принесет боль другим. Помогать тем, кто никогда тебя потом не вспомнит. Класть свою шкуру ради блага абсолютно незнакомых людей. Зачем это ему? Почему он не свернет с такой сложной дороги?

— Потому что это неправильно, — буркнул себе под нос Ладомар. — И ты бы не поняла этого, правда, Элинда?

Наверное, она бы на такие слова улыбнулась… Наверное…

В ставке Ордена, спрятавшейся в дубраве неподалеку от низких ворот небольшого кронейского городка, Ладомара приняли без обычных разбирательств, что воина немного успокоило. Командир стражников на удивление быстро нашел имя паладина в списке и приказал открыть ворота. Внутри, как ни странно, царило запустение. Ни одного воина Небесного Горна в обители не было, хотя Кроней и Мирамия славились оживленными ставками.

— Что так тихо? — спросил он у командира охраны.

Гладко выбритый, подтянутый воин с недоумевающей улыбкой развел руками:

— Сбор армии Кронея. Великая Война на носу, сэр паладин! Все уже в лагере под Малым Сколом.

— Ясно… Сегодня никуда не поеду, мне надо отдохнуть, — мрачно заметил Ладомар. Малый Скол — приграничный городок на западе Кронея. Вовремя приехал, ничего не скажешь.

— Конечно, сэр паладин!

— И когда уже Великая?

— Никто не знает, господин. Говорят, что в любой день может начаться. Армии Мереана уже у границы. По слухам, их сотни тысяч, сэр паладин.

— У страха глаза велики, — поморщился рыцарь. — Ты представь, как им кормить такую прорву ртов. Ни один нормальный правитель не станет держать такое войско. Сто тысяч желудков, не считая прислуги. Они до боя не доживут, с голодухи вымрут.

— За что купил, за то и продаю, — улыбнулся мрачной шутке солдат.

— Сколько наших там?

— Копий десять, думаю. Со всего Кронея собирали.

Копье — боевая единица Ордена. Четыре паладина. По такому принципу собираются паладины «заказники». Итого сорок воинов Небесного Горна? Очень серьезно…

— По ставкам приказ прошел, сейчас все наши на запад направляются. У них сбор в столице Халдии, а оттуда уже к нам пойдут.

— Если продержимся. — Ладомар вдруг усмехнулся. Близость войны не так уж и страшна, наоборот, благословенна. Кто знает, может, и не доживет он до того, как освободится Ваогар. Анхорцы наверняка мертвы, дороги к Элинде нет, какой смысл жить дальше, зная, что никогда больше не увидит ее карих глаз?

— Продержимся. Халд с нами! — Его возлюбленная в Рилине, и она-то найдет, что противопоставить тварям Усмия.

Ладомар покачал головой и тронул поводья. Жеребец лениво зашагал вперед. Все-таки Великая… Если уж твари Усмия объявились. Интересно, кто? Ледяной Страж заперт где-то в Анхоре. Золотой Убийца вроде бы повержен в первую войну. А кто еще там был-то?

— Постой-ка. — Ладомар вдруг остановился и посмотрел на солдата. — А кто из Детей Халда уже призван?

Тот помрачнел и развел руками.

— То есть? — не понял паладин.

— Никого, господин… Никого…

Никого? Ладомар направил жеребца в конюшню. Тогда будет не война, а бойня. Бессмысленное занятие лезть с простой сталью на тех же Бурых Псов. По легендам, шкуры тварей крепче камня. Их только магией взять можно, но откуда же в Кронее чародеи?

К Вестнику паладин направился лишь под вечер, уже зная, каким будет его задание. На запад, к Малому Сколу.

Если бы Агон отличался доверчивостью или же необдуманностью поступков, вряд ли бы он дожил до своих лет. Поэтому согласие Старра Кронейского вести переговоры он воспринял без радужных иллюзий. В войне все средства хороши, и император прекрасно знал нехитрую азбуку противостояний. Молодой король может попытаться убить званого гостя, дабы избежать кровопролития. Агон и сам бы так поступил. Честь честью, а иногда лучше совершить маленькое зло, чтобы не вызвать большее.

Тварей Усмия брать с собой не имело смысла: Лемилла наверняка будет присутствовать при разговоре двух владык, а сила Халда сдержит Детей враждебного Бога. Жаль, что не удастся воспользоваться способностями Златовласой. Один взгляд — и молодой король мигом сдал бы все свои земли ради второго, может быть и случайного, взора.

С двумя западными соседями так и вышло. Королевства Хинн и Килуон покорно сложили знамена, подчинившись своим очарованным правителям, и теперь следовали за армией Агона. Короли готовы были умереть по первому сигналу изящной красотки.

До Рилина он доберется без трудностей. Старр не дурак и вряд ли пошлет свои полки на Детей Серпа, но и мереанский правитель не лыком шит. Именно эти Дети Усмия, вкупе с Бурыми Псами, будут сопровождать Агона до столицы Кронея. А вот дальше…

Дальше придется рассчитывать лишь на умелые руки личной гвардии да на собственные заклинания. Где-то в глубине души император надеялся, что у молодого короля еще есть честь и он не станет нападать во время переговоров. Сам Агон был настроен именно на дипломатическую встречу. Не стоит рисковать репутацией в самом начале пути и терять вероятных союзников на востоке. Вероломство можно будет проявить ближе к завершающей битве. Сейчас надо сдерживаться.

Воевать со всем миром бесполезно, и мереанский правитель это понимал. Разрозненность королевств была ему на руку, и не стоит их объединять порывами благородного гнева.

— Склой появился на побережье, Великий, — нарушил тишину верный Ухлак. Старый маг поежился, кутаясь в шубу, и сухо кашлянул.

— Уже? — оторвался от размышлений Агон. Он и преданный соратник находились в командирском шатре одни, укрытые завесой безмолвия. Шумы военного лагеря не лучшее подспорье для мыслей. Император предпочитал отгораживаться от них магией… Роскошь, позволительная лишь для мирного времени и порой губительная, когда вокруг царит война. Но сейчас тишина была лучшим помощником.

— Да, быстро…

— Как неудачно, — поморщился Агон. Старый друг путал все планы. Правителю Мереана сейчас просто необходимо быть здесь, с армией, а не бегать от проклятия Усмия по континенту.

— Неужели его невозможно остановить, Великий?

— Не называй меня так, старый прохвост, ты же знаешь, как мне не нравятся эти Властелины, Великие и прочая.

— Годы не те, память слабая, — хитро улыбнулся Ухлак.

— Склоя не победить. Может быть, сила Халда способна низвергнуть усмийскую кару в Подземелья, но сильно в этом сомневаюсь. Я же перед ним бессилен.

— Судьба плохая шутница.

— Ладно, Ухлак. С утра отправляемся в столицу Кронея. Позови Женарга, пусть отдаст распоряжения.

Император лег на простой топчан и повернулся лицом к стенке шатра. Через два дня он увидит Лемиллу… Посмотрит в ее зеленые глаза… Главное — не сорваться. Резкие слова и обвинения — удел юнцов. Но любопытно, выдержит ли его взгляд предательница?

С утра моросил дождь, шуршал по крыше кареты, неловко прыгающей на дорожных ухабах. Агон с хмурым видом поглядывал в окно, на серую хмарь небес, и думал о том, как будет вести переговоры. Верный Женарг спал, хоть и бился головой о стенку кареты, когда та подпрыгивала на очередной кочке; Ухлак следил за окрестностями в поисках возможных засад на пути императора. Сосредоточенный волшебник скользил магическим взором вдоль дороги, но чем ближе был Рилин, тем менее придирчивым становился взгляд чародея.

Гвардейцы Мереана, держащие оцепление вокруг кареты, непогоду словно не замечали. Лучшие бойцы империи, прошедшие жесточайшую школу выживания, все как один были великолепными бойцами и опытными солдатами. С точно таким же сосредоточенным и невозмутимым выражением на лицах они сражались, ели и, как иногда думал Агон, спали.

Высокие, статные беловолосые красавцы в белых же одеждах и с ужасающими серпами в руках от гвардейцев отличались лишь тем, что постоянно улыбались. И добрая, светлая улыбка никогда не сползала с открытых, розовощеких физиономий слуг Усмия.

Бурых Псов и Детей Серпа пришлось оставить в миле от Рилина. Агон чувствовал, что скоро уже появится граница, где действует сила Лемиллы. Рисковать верными слугами император не хотел. Мощь Халда не сокрушит творения Усмия, однако любого из них может спокойно убить простой смертный.

В планы Агона такие потери не входили.

— Все в порядке, Агон, — проскрежетал Ухлак. — Не вижу засад, хотя у городских ворот скопление солдат. Как мне кажется, Старр Фоск просто ждет от тебя бесчестности не меньше, чем ты от него.

— Удивим его, — хмыкнул император. Он заметил, что Женарг открыл глаза, слушая разговор волшебников: — Проснулся, хитрец?

— Ваше императорское величество, — с жаром начал верный слуга, но Агон лишь махнул рукой, и Женарг с изумлением понял, что не в силах произнести ни звука.

— Помолчи. Сиди в карете и не высовывайся, мне твое присутствие на приеме совершенно не нужно.

Слуга торопливо закивал и умоляюще сложил руки. Сняв заклятие, Агон многозначительно погрозил Женаргу пальцем.

— Ничего не говори!

— Ворота Рилина, император. — У окна кареты появился всадник. Капитан гвардейцев, длинноволосый уроженец Сейнара, невозмутимо выпрямился и пришпорил коня.

— Надеюсь, юнец не натворит глупостей, — устало проговорил Агон.

— Его императорское величество Агон, Владыка Мереана! — торжественно объявил глашатай, и чародей в сопровождении гвардейцев вошел в тронный зал.

Он сразу почувствовал колющие взгляды разодетых в пышные наряды придворных. Дорожный костюм правителя империи оказался им не по нраву. Хмыкнув, Агон скользнул по пестрой толпе равнодушным взглядом и остановил взор на молодом короле.

Старр из рода Фосков восседал на огромном троне, спокойно положив руки на подлокотники, и внимательно изучал рослого императора. По левую руку от кронейского короля сидела Лемилла…

Агон едва не задохнулся, увидев возлюбленную. Ему показалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди и поскачет к трону по украшенным мозаикой плитам. Следующим чувством пришла ревность. Немыслимая, неописуемая. Они сидели как супруги. Как король и королева. Точно так же он мечтал встречать гостей в собственном замке, когда повсюду воцарится мир под единым началом.

Сидя на троне рядом с Лемиллой…

Тяжелый взгляд императора красавица выдержала без тени волнения. Лишь чуть приподняла левую бровь. Значит, не сожалеет о содеянном…

— Приветствую тебя, Великий Агон, — поднялся Старр. Высокий, кудрявый юнец… Рано ему в правители, рано. Не вовремя ушел из жизни его отец… Однако чувствовалась в глазах молодого правителя внутренняя сила, способная прославить его на века. — Как прошло путешествие?

— К делу, — едва не сорвался на рык император. — Оставим обмен любезностями для светских визитов. Я еще раз предлагаю Кронею присоединиться к Мереану, а тебе как потомку великого рода стать моим наместником в этих землях.

Юноша странно улыбнулся:

— О прямоте твоей, Агон, уже ходят легенды. Я отвечал отказом раньше, отвечу им и сейчас. Вольный Кроней никогда не станет подчиняться кому-либо еще. Неужели ты ехал сюда в надежде, что я передумаю?

Агон поднял левую бровь. Что-то происходит, чего-то ждет молодой король. Да и Лемилла с трудом сохраняла спокойствие. Владыке Мереана казалось, что еще чуть-чуть — и она начнет ерзать в троне.

— Я потратил два дня, чтобы услышать то, что слышал раньше?

— Нет, Агон, — покачал головой Старр. — Я не отдам своих людей в твою власть, но я предлагаю тебе покаяться и оставить свои мечты о порабощении мира.

— Громкие слова, юноша, — прищурился Агон. — Я не порабощаю королевства. Я хочу принести им мир. Наши земли погрязли в междоусобицах. Много крови проливается в извечных территориальных спорах. Халдия дерется с Зуррагом, Мирамия сражается с племенами кочевников, Ниран пуще всех воюет с Сейнаром, Эймор то и дело сталкивается с Балионом. Отчего все это, Старр из рода Фосков? Неужели ты не видишь ответа? Единой империи нечего будет делить, и крови будет меньше!

— Я не верю в твои благие цели, Агон. Тот, кто служит Усмию, не может служить во благо.

Вот и свершилось. Впервые кто-то открыто сказал, что Агон служит Подземному. Плохо, священная война была не на руку Мереану.

— Я не раб Усмия, юноша, — тихо проговорил император Мереана. — С каких пор в роду Фоска объявились клеветники?

— Клеветники? Ты удивляешь меня, Агон! — громко ответил юноша, и волшебник понял, что это знак.

Народ в зале притих, лязгнули доспехи насторожившихся гвардейцев Мереана. Откуда-то послышались тяжелые, но уверенные шаги. Кто это? Кто ждал сигнала короля? Агон с огромным трудом не выказывал беспокойства, лихорадочно соображая, какой сюрприз приготовил для него молодой правитель.

Догадка сверкнула в голове, только когда распахнулись двери, ведущие в залу.

Паладин Небесного Горна!

На пороге объявился громадный, под семь футов ростом рыцарь, и его тут же окутало яркое сияние. Оглушительный звон бросил придворных на пол, а гвардейцы, выхватив клинки, изготовились к бою.

— Именем Небесного Горна! — Голос святого воина прорвался сквозь невероятный шум. — Пребудь в мире, слуга Усмия! Я прощаю тебя!

— Стоять! — остановил Агон готовых броситься в бой гвардейцев. Внизу живота император почувствовал неприятное щекотание, но не более того. Паладин явно не ожидал, что враг останется на ногах. С удивлением на усатом лице рыцарь зашагал к чародею.

— И да переродится твоя душа…

Заклинание вышвырнуло воина Небесного Горна из зала. Звон резко стих, и в повисшей тишине четко было слышно, как лязгнул доспехом обрушившийся на стену коридора паладин. Мертвый рыцарь сполз на пол и застыл.

Обернувшись к чуть присевшему от удивления королю Кронея, Агон сплюнул на пол:

— Я не слуга Усмия, щенок. И не Усмий! Да, я убил подземного Бога и забрал его мощь! Но попробуй понять, хоть и молод ты для знания: сила не бывает злой или доброй. Она сила! Качества ей придают владельцы. Ты, Лемилла, — император перевел взгляд на вжавшуюся в спинку трона женщину, — должна и сама это понимать! Усмий использовал ее во зло! Я же буду — во благо!

— Тот, кто владеет силой, теряет понятия добра и зла, — тихо ответил Старр.

— Я не потеряю. Готовься к войне, король Кронея. Ты показал, чего стоит твоя честь. Переговоры окончены! — Агон развернулся и в сопровождении гвардейцев покинул молчащий зал.

В душе императора Мереана горели злость и обида.

На себя…

Как же он не вспомнил об этих паладинах? Усатый гигант едва все не испортил. Сила Усмия оказалась слишком могучей для одного воина Горна, однако стоило это проверять не в боевой обстановке… Сначала стоило встретиться с Тайными и проверить, выдержит ли он удар Халда. Не подумал…

Зато теперь слухи разлетятся по миру быстрее света. Осталось надеяться, что слова Агона запомнятся свидетелям не меньше, чем гибель воина Небесного Горна.

ГЛАВА 9

Армия стояла на полях немного восточнее Малого Скола. Жители приграничной деревни и не думали о том, что военный лагерь препятствует севу. Большая часть поселенцев снялась с места и отправилась в глубь страны, едва объявились первые слухи о скорой войне. Остальные либо не могли покинуть родные края, либо просто не хотели, готовые защищать свой дом с оружием в руках.

Шатры кронейского войска усеяли все поля без остатка, некоторые отряды стояли даже на кромке березовой рощи. Лагерь кишел солдатами… Сколько их тут? Пять-шесть тысяч? Или больше?

Ладомар никогда не любил больших скоплений народа. Где толпа — там отсутствует человечность. Встреть в одном месте двух мудрецов — и будешь просвещен знанием. Собери же тысячу самых ученых мужей — и увидишь пред собой дикое, жестокое, безмозглое чудовище. Тысячерукого и тысячеголового монстра.

С другой стороны, армия просто не может быть неуправляемой, чем выгодно отличается от толпы. Солдат привыкает слушать приказы и исполнять их не задумываясь, и пока есть кому командовать — войско будет организованно. Именно поэтому вражеские стрелки обычно стараются в первую очередь уничтожить офицеров.

Встреченный разъезд доставил паладина к распределителю. Толстый солдат, едва помещающийся в кожаный доспех, сразу же обратил внимание на герб Ладомара и отправил святого воина к собратьям. Слава Небесному, лагерь Ордена находился чуть в стороне от общего бивака, что обещало более-менее спокойное существование.

Командовал отрядом паладинов сам Фередиг Колун, что Ладомара только порадовало. Большая честь находится под началом одного из самых опытных и могучих воинов Небесного Горна. Несмотря на то что внушительной комплекцией живая легенда Ордена не отличалась, да и возраст уже брал свое, паладин, вместо того чтобы стать Вестником или же тренером более молодых воителей, до сих пор странствовал, искореняя людское зло вдоль дорог, по которым проходил. Вот и сейчас Колун, неизвестно как получивший такое прозвище, оказался в гуще событий.

— Пойдешь к сэру Шиско в копье, их шатер вон стоит, бело-красный, видишь? — без расшаркиваний сообщил Фередиг, и Ладомар обернулся. Сэр Шиско… Раньше он никогда не слышал такого имени.

— Благодарю, что явился на зов, брат! — вдруг улыбнулся Колун. — Мы будем первыми, кто встретит Усмия мечом и силой Горна!

— Во имя Небесного, брат, — кивнул Ладомар и зашагал к шатру.

У кострища напротив входа сидел черноволосый юноша, сосредоточенно начищающий поножи. Судя по всему, будущий собрат по копью.

— Приветствую, брат. — Ладомар остановился рядом с ним. — Копье Шиско?

— Да, — просиял молодой воин. Он с радостью прекратил нудную работу, возблагодарив судьбу за шанс ненадолго отложить рутинное занятие.

— Я Ладомар из Двух Столпов. Направлен в ваше копье. Где командир?

Юноша робко улыбнулся, по-женски заправил прядь волос за ухо и пожал плечами:

— Сэр Шиско — это я.

Паладин с недоверием посмотрел на собеседника. Ему восемнадцати лет не будет, а уже воин Горна? Да еще и назначенный командиром копья?!

— То есть как? — вырвалось у Ладомара.

— Ну Колун сказал, что мне быть командиром. Просто никого больше не было, в копьях мест не осталось, и он сделал еще одно…

— Ты драться-то хоть умеешь? — Ладомар даже не попытался скрыть в голосе сомнение.

— Умею, — помрачнел юноша. — И изгонять тоже умею, не волнуйся, Лодомор. Если я молод, это не значит, что бесполезен.

— Я Ладомар, — терпеливо поправил его паладин.

— Если недоволен — сообщи Колуну, мне самому мало радости видеть ваши вытянувшиеся лица, — насупился Шиско и вернулся к шлифовке поножей. — Пусть назначает другого, вон хотя бы Хисъяра из Арны.

— Обида — плохой советчик. — Ладомар едва сдержал радость, что в копье будет кто-то знакомый.

— Не надо меня учить. Я не виноват, что раньше приехал! Я командир, и все. Командовать может кто угодно из вас, но перед Фередигом отвечать буду я. О его характере небось знаешь?

Колун был прост, как удар топора, и упрям, как осадное орудие. Если он дал приказ — никогда не отменит. Если принял решение — оно непоколебимо.

— Да ладно тебе, брат, сам ведь понимаешь, как я удивился, — пошел на мировую Ладомар.

— Понимаю… — не отрываясь от поножей, согласился Шиско.

— А Хисъяр где?

— В шатре спит. Коня за шатром поставь. Веревка есть, чтобы стреножить?

— Есть, — усмехнулся Ладомар.

— Соратник прибыл? — откинув полог, на белый свет вышел Хисъяр.

— Да, приветствую, брат!

— Да пребудет с тобою Горн, брат. Я Хисъяр из Арны, — осклабился старый знакомый, и Ладомар мгновенно помрачнел. Не узнал?

— Я знаю, — с трудом выдавил он на лицо улыбку. — Ладомар из Двух Столпов.

Хисъяр нахмурился:

— Что-то знакомое…

— Встречались, когда ты из Сейнара возвращался. — В душе паладина из Двух Столпов все рухнуло. Не помнит… «Что-то знакомое»…

— Да? — прищурился рыцарь из Арны. — А… Это по твоей наводке меня к Трем Границам отправили?

— Наверное, да. — Ладомар повел коня за шатер.

— Представь себе, там в каждом гарнизоне усмийпы нашлись. Причем солдаты говорили, что кто-то из наших уже был и тоже находил. Я немедленно доложил начальству — сейчас в Ордене такая буча происходит. Вон если даже тут наших больше четырех десятков наберется. Великая Война, братья, дожили.

Ладомар молча привязал коня к молодой березе и, выудив из сумки веревку, стреножил жеребца. В душе было горько от обиды. Возможно, детской, возможно, глупой, но так горько. Что паладин оставит после себя? Имя забудут через день, а его самого — через два?

Зачем тогда вообще жить?!

— Обида — плохой советчик, — буркнул себе под нос Ладомар. А жить надо. Хотя бы ради надежды увидеть Элинду.

Хотя Она наверняка забыла его так же, как и все остальные.

— Кто командовать будет? — задал важный для себя вопрос Шиско, едва паладин из Двух Столпов вернулся к костру.

— Я не буду, — сразу же отказался Ладомар. — Вон пусть Хисъяр приказывает.

— Хорошо, — невозмутимо согласился рыцарь из Арны. — Копье, слушай мою команду! Объявляется отдых.

Шиско хихикнул, по-прежнему надраивая свой до-спех.

— Сколько копий собралось? — хмуро поинтересовался Ладомар.

— Десяток-другой наберется, вчера из Халдин отряд пришел, — пожал плечами Хисъяр. — На нас делают большую ставку, как я слышал. Среди мереанцев прорва усмийцев. Так что раскидают по всей линии наступления. Поэтому командир, не командир — это все такие глупости.

— А когда в бой? — тихо спросил Шиско.

Ладомар посмотрел на юношу и понял, что тот боится. Отчего-то сразу захотелось его приободрить.

— Если этот бой вообще будет, — хмыкнул он. — Сдаст король Кроней — и будем на юг уходить, в Халдию.

— Не сдаст. — Хисъяр наклонился над костром, помешивая угли. — Молодой, горячий. Правильный. Так что потягаемся с усмийским отродьем. Для того Горну и служим.

— Шиско, а как тебе удалось в таком возрасте паладином стать? — Ладомар внимательно посмотрел на юношу. Тот неожиданно покраснел и прекратил шлифовку поножей.

— Я с детства мечтал быть воином Небесного, — тихо произнес он. Бравада, норов как-то слетели с молодого рыцаря, едва Хисъяр и паладин из Двух Столпов заговорили с ним как с равным.

— Девчонка небось приглянулась какая? — хитро поинтересовался рыцарь из Арны. Шиско еще больше залился краской. — Понятно… По моим наблюдениям, большая часть воинов Небесного Горна вошли в Орден из-за женщин.

Ладомар многозначительно хмыкнул. Забавные наблюдения…

— А ты, Хисъяр? — робко спросил Шиско.

— Я? Я по вере пошел…

— Все по вере. — Ладомар почувствовал прилив раздражения. — Без веры пламя Горна спалило бы во время церемонии приема и все.

— Да нет, не в этом смысле. Людям надо помогать. Если протянешь руку помощи, то в будущем и он кому-нибудь да поможет. Моего отца спас от разбойников паладин Небесного Горна. С тех пор батя так изменился… Если до этого и мать нет-нет да бил, в драки лез напропалую, а после того случая… У него внутри будто что-то зажглось, свет добрый какой-то.

— Правда? — удивился Шиско.

— Правда, — улыбнулся ему Хисъяр. — А потом его зарезали усмийцы.

Ладомар прищурился:

— С чего ты так решил, что именно они?

— Обоих стража взяла, а потом их проезжий паладин спалил.

Паладина из Двух Столпов ожег возмущенный взгляд Шиско.

— Извини, — выдавил из себя Ладомар. Человек болью делился, а он в сомнения кинулся…

— Да ладно, не со зла же. Иначе все вокруг бы уже звенело, а ты бы корчился на земле, ожидая своей смерти, — хохотнул Хисъяр. — Ох, чую, скоро мы насмотримся на это зрелище…

Он не ошибся.

Пересекли ли они границу с Кронеем или нет, Эйдор не знал. Дорог и деревень приятели сторонились, шли через лес, пробираясь звериными тропами или же просто напролом. Компас уверенно вел путников на северо-запад, и причин ему не верить не было. Он всего лишь вещь, которой нет нужды врать и которая покажет все как есть без задних мыслей.

— Тихо. — Агира, до этого скользивший между деревьев, вдруг остановился и присел. Повинуясь знаку товарища, Эйдор последовал его примеру, без всякого интереса слушая звуки леса. Рыцарь с тех пор, как они ушли от разбойников, стал гораздо дерганее. Шарахался от любого шороха, с подозрением осматривал каждую поляну и даже ночью то и дело вскакивал, словно на них уже напали.

— Проклятье! — Анхорский рыцарь поморщился и помотал головой. — Я так с ума сойду… Они все кричат, Эйдор.

Юноша бездумно кивнул. Ему были понятны причины усмийцев слать проклятия в адрес Агиры. Он ведь такой план разрушил… Эйдор хмуро отломил веточку и принялся катать ее между пальцев. Такой план…

— Где-то тут засада. — Агира бессильно опустился на мох. — Я слышу, как они о ней говорят. Совсем рядом!

Юный чародей посмотрел на друга. Друга ли? Столько лжи от него было… Хотя рыцарь, выходит, спас его от смерти…. Ведь если бы они нашли ту женщину все вместе, если бы Эйдор надел на ее палец даренное чародеями кольцо… Ваогар бы его убил на месте! Доблестный паладин Небесного Горна зарезал бы юношу и ничуть об этом не сожалел!

Впрочем, может быть, Агира соврал и на этот раз?

За последние дни лицо рыцаря Анхора сильно осунулось. Причина — голоса. Непонятно каким образом, но все слуги Подземного знали, что Агира бросил эмиссара Агона в плену разбойников. Что воин Братства предал усмийцев и поставил под угрозу весь план. Тысячи голосов день и ночь проклинали бывшего собрата.

Скорее всего сообщил тот охотник, которого рыцарь привел спасать Эйдора. Может быть, это был вполне невинный разговор, просто поделился стрелок, что Агира не стал освобождать паладина Небесного Горна. В разговор вмешался человек знающий, уточнил. И поднял шум. Молодому чародею даже представлять не хотелось, что творится в голове друга. Удивительно, что до этого о плане знали немногие усмийцы. Теперь-то, конечно, все слуги Подземного в курсе дела.

Но как ловко провернули…

— Маг… среди них маг… — прошептал Агира, затравленно обернулся. — Как мне избавиться от этого гвалта?!

— Маг?

— Да, он молчит, но голоса… Он где-то рядом! Надо быть очень осторожным!

Куда осторожнее? Рыцарь и так вздрагивал от каждого шороха.

Эйдор понуро вернулся к размышлениям. Ловко они… Бегство через Большую и «случайная» встреча с Вольными.

— Ты слышал? — дернулся Агира и уставился на приятеля.

Тот лишь помотал головой. Только птицы поют… Только птицы…

— Свиток под рукой?

Эйдор кивнул, нащупав за пазухой сверток.

— Тебя совершенно ничего не волнует? — возмущенно прошептал рыцарь.

Воин с непониманием уставился на юного мага, и тот едва заметно пожал плечами. Последние дни он действительно больше думал о прошлом, не замечая настоящего. Каждый раз прокручивая время пути и стараясь понять, отчего не догадался обо всем сам.

Теперь-то происходящее выстроилось по местам, однако чувство обманутости Эйдора не покидало.

— Ну не молчи, Эйдор! — Агира выглядел подавленным. — Не молчи! Я виноват, знаю. Но я раскаялся!

Раскаялся… Наверное, это хорошо. Но все равно обидно. Впрочем, если бы не анхорский рыцарь, было бы хуже. Эйдора спасла проснувшаяся совесть Агиры и… А что еще? Отчего друг во всем покаялся? Отчего пошел против своих бывших соратников-усмийцев? Может быть, это часть очередного хитрого плана? Может, все те причины, о которых говорил рыцарь, надуманны?

А может быть…

Может…

Потому что подружился? Но, предав сначала Братство, потом усмийцев, не предаст ли он молодого несмышленого мальчишку, цена которому грош, а вся исключительность юнца заключается в наложенном чародеями заклинании и кольце на шее?

— Эйдор! — почти взмолился Агира.

— Да? — глухо ответил юноша.

— Я же уже извинялся. Я вновь извинюсь. Прости! Прошло несколько дней, а ты все как в воду опущенный!

— Очень сложно, Агира… Очень сложно все…

— Понимаю… Они нас видят! — Глаза рыцаря испуганно расширились, и он крутанулся вокруг своей оси. — Они нас видят!!! Маг заметил!

Молодой чародей встрепенулся и с опаской огляделся. Весна, на ветвях разворачиваются почки, и кажется, будто на деревья осел зеленый снег.

Враг пришел с востока. Затрещали сучья, и из кустов на небольшую полянку вывалился прозрачный, медленно приобретающий цвета медведь. Огромный зверь, облепленный кусочками коры и бурой прошлогодней листвой, едва ли не ехидно рыкнул, словно обрадовавшись встрече. Молча сделал несколько шагов к сидящим на земле странникам и рывком поднялся на задние лапы.

— Эйдор! Это маг! Свитком его! — закричал Агира, но молодой чародей просто не мог оторвать глаз от медведя. Хозяин лесов покачнулся, совсем по-человечьи поднял лапы над головой, и Эйдору показалось, будто зверь сейчас улыбнется и поздоровается.

— Эйдор! — Рыцарь вскочил и схватился за оружие. — Очнись! Я же не справлюсь!

Медведь протяжно взревел, и в этот миг юный чародей все-таки выхватил из-за пазухи свиток «стрелы». Разорванный пергамент растаял в воздухе, над лесом пронесся жуткий звериный вой, и огромная туша грохнулась на землю. Эйдор вдруг почувствовал, как будто невидимая рука нежно охватила сердце, и, не сдержавшись, шумно вздохнул от удивительно приятного ощущения.

Обличье медведя неохотно сползало с убитого чародея; на морщинистом лице усмийского волшебника застыло удивление. Наверное, колдуну не сообщили, что среди беглецов находится маг.

Сладость внутри стала невыносимой, и юноша с легким стоном повалился на землю. Над головой по синему небу плыли облака, и, даже когда их загородило встревоженное лицо Агиры, Эйдор не перестал счастливо улыбаться.

— Что с тобой?!

— Я не знаю… — прошептал юноша. — Но так хорошо…

Рыцарь помрачнел, поднялся с колен и начал молча отряхиваться, стараясь не смотреть на улыбающегося друга. Наконец, когда Эйдор немного пришел в себя и с удивленным видом сел, Агира проронил:

— Это плохо, Эйдор.

— Почему? — изумился все еще сияющий волшебник.

— Это просто плохо, — повторил рыцарь и поморщился. — Слышал бы ты, как сейчас ругаются усмийцы… Пошли, нам надо торопиться…

Юноша с улыбкой кивнул, досадуя, что сказочное чувство почти угасло:

— Так хорошо…

Агира застыл и обернулся на товарища. Лицо рыцаря было мрачнее тучи.

— Что? — спросил Эйдор.

— Пошли, я сказал!

ГЛАВА 10

Шутки закончились. С вечера зарядил противный дождь, выстукивая по отсыревшей ткани шатра монотонную, унылую дробь. Последний марш…

Войска Мереана, по данным разведки, встали лагерем в трех милях отсюда. Утром они будут уже здесь, время еще есть, однако Ладомар просто не мог заставить себя уснуть. Завтра, возможно, он увидит свой последний рассвет. И, может быть, в последний раз вспомнит Элинду. Хорошо ли?

Наверное, да… Наверное, для обоих…

Над биваком армии Кронея царила тишина, после завтрашнего боя мало кто увидит следующий закат. Но они погибнут за благое дело. Они будут первыми, кто попытается остановить нового Усмия.

У едва тлеющего костра беззвучно молился Шиско. Молодой паладин сгорбился, обхватив плечи руками, и чуть покачивался из стороны в сторону. Ладомар отвел взгляд от юноши и уставился на стенку шатра. Жалко мальчишку. Он и жизни-то не знал… Сколько ему? Восемнадцать лет? Ничего еще не видел, многого не прочувствовал.

Но приехал на сбор. По глупости? Или так сильно в нем чувство долга? Или просто по незнанию? Когда война далеко, легко представить себя героем и слегка романтизировать любую бойню. Но когда сеча уже завтра, зеленая бравада тает.

Ладомар тоже боялся, хотя, наверное, не так, как Шиско. Ему просто хотелось, чтобы скорее наступил бой. Что будет потом — неважно. Ожидание хуже всего. Уснуть, проснуться, выйти на позицию и дождаться, когда начнется сражение. Не просидеть всю ночь в размышлениях, а просто закрыть-открыть глаза — и вот она, сеча.

Паладин улыбнулся, слушая сопение Хисъяра. Сколько таких счастливчиков в лагере? Наверняка большинство… Солдат — это не тот, кто носит оружие. Солдат — это тот, кто может позволить себе выспаться перед битвой.

Ночь беззвучно висела над спящим лагерем. Ладомар погрузился в мысли, осознавая, что жизнь-то, если завтра случится погибнуть, прошла впустую. Он все потерял и ничего не нашел. Какой в ней был смысл? Ради чего?

Паладин думал…

А Шиско молился.

Провалиться в сон Ладомару удалось ненадолго, ему показалось, что он даже и не спал почти. Беспокойная дрема, сорванная ревом сигнального рога.

— Братья! — вслед за рогом донеслось снаружи. — День настал! Готовимся к битве!

Паладин с ухмылкой отметил про себя попытку Федерига Колуна поднять боевой дух воинов Ордена. Так, неважно вышло, но хоть что-то.

— Завтрак будет? — раздался чей-то бас. — Негоже с пустым брюхом в бой идти.

— У Небесного отъешься, — хохотнул голос помоложе.

Ладомар выбрался из шатра наружу. Еще темно, светать начнет где-то через час. Потом еще несколько часов ожидания… Скоро уже. Утренняя прохлада заставила воина инстинктивно сжать зубы поплотнее.

— Все сидишь? — Паладин увидел у костра сгорбившегося Шиско. — Приходи в себя, брат. Всем страшно. Но смерть не самое страшное, что может случиться в жизни.

Вокруг гудело пробуждающееся войско.

— Сейчас подвезут пожевать, а потом на позиции.

Фередиг в полном боевом облачении возвышался посреди лагеря будто герой прошлого. От него ощутимо веяло духом того, что многие называют рыцарством. Непоколебимость, честь, красота и мощь — Колун олицетворял сейчас все качества разом.

— Помните, братья! Наша задача состоит не в геройской смерти на копьях их пехоты! Мы должны нести ужас их усмийским выродкам. Держитесь своих отрядов, братья! Помахать клинком шанс будет у каждого, но сила наша не в стали, сила в даре Небесного! Запомните это!

Под раскатистую проповедь Фередига паладины деловито собирались, поглядывая по сторонам в поисках обозных слуг, которые должны были доставить пищу.

— Не геройствуйте. Это война против Подземного. Наша задача победить его, а не погибнуть во славу Горна, — продолжал Колун.

— Видишь, Шиско, — криво улыбнулся Ладомар. — Погибать в нашу задачу не входит.

Молодой паладин еле кивнул.

— Раскис, бродяга? — Из шатра вышел Хисъяр.

— Да, есть малость, — хмыкнул Ладомар. — Ничего, это по молодости. К вечеру отойдет.

— Ага, посмеемся еще у костерка. — Паладин из Арны зябко поежился. — Скорее бы лето, холодно.

— Командирам копий после завтрака подойти ко мне, — громогласно вещал Фередиг.

Ладомар натянул стеганый доспех и вытащил из-под полога шатра кольчугу. Отсырела, заржавеет теперь. Впрочем, он с удовольствием ее почистит на днях, если выпадет такой шанс.

— Тварей Усмия можем не опасаться! Женщина Халда с нами!

— А вот это хорошая новость! — гаркнул детина, которому двое товарищей затягивали ремни на черном панцире. Самостоятельно такой доспех надеть невозможно. — Значит, Бурых да Детей можно не бояться.

Ладомар приподнял левую бровь. Сам Черныш здесь! Хотя известный паладин предпочитал прозвище Рыцарь Ночи, но народ поголовно звал его именно Чернышом. Вороной жеребец, черный доспех, черный меч, черный щит с гербом Ордена. Колоритная фигура. Да и боец знатный, по слухам.

— Нам и без Детей работы хватит, — пробасил кто-то.

— Завтрак!

В лагерь паладинов со скрипом вкатилась тачка. Дюжий обозник устало опустил рукояти и отер со лба пот, глядя, как два шустрых помощника сноровисто выгружают предназначенный воинам Горна провиант.

— Как дела, кухня? — подошел к нему один из паладинов. Воин зубами затянул ремень на наруче и с интересом заглянул в тачку.

Здоровяк пожал плечами, неуверенно улыбнулся и смущенно промолчал. Ладомар задумчиво оправил кольчугу и, изучая обозника, размял хрустнувшую шею. Вроде крепок с виду, а почему не в армии? Или специально место потише выбирал? Когда войско пойдет в сечу, прислуга наверняка укроется в лесу, а то и вовсе сбежит.

— Чего молчишь-то? — Паладин хлопнул молодца по плечу.

— Да немой он, — бросил один из помощников. — Вроде все, поехали, оглобля.

Здоровяк приподнял тачку и покатил ее дальше.

— Иногда я ловлю себя на мысли, что мне очень сильно повезло в этой жизни. — Рядом с Ладомаром остановился Хисъяр. — Я здоров как бык, я прекрасно вижу и могу говорить. Мне дано столько, о чем многие просто мечтают, а ведь хочется чего-то большего. Всегда хочется большего, а этому немому, может, достаточно было бы только возможности разговаривать. Несправедливая штука — жизнь.

— На все воля Горна.

— Ну разумеется, — улыбнулся Хисъяр. — Делать Горну было нечего, вот и сделал его немым.

— Что ты хочешь сказать? — напрягся Ладомар.

— То, что Горну глубоко плевать на наши тела. Он кует души, брат. А остальное — просто жизнь.

Паладин из Двух Столпов молча кивнул.

Просто жизнь… Из чего Горн ковал душу Ладомара?

После спешного завтрака рыцари, полностью облаченные в доспехи, двинулись к отведенным копьям позициям. Тройке Шиско выпало стоять с отрядом тяжелой кавалерии, в тылу левого фланга. Старый Фередиг наверняка отметил бледность молодого паладина, и оттого его копью досталось место не в первых рядах. Ладомара, настроившегося на быструю сечу, назначение расстроило. Не та местность, чтобы дать волю рыцарской коннице. Шиско же, выслушав приказ, молча захлопнул решетчатое забрало и скупым движением указал соратникам на далекий холм, где уже темнели фигуры собирающихся всадников.

— Забрало открой, брат, — пожурил юношу Хисъяр. — Взопреешь, пока ждать будем.

Тот коротко мотнул головой.

— Ну как знаешь, — махнул рукой паладин из Арны. — Нам до полудня стоять, думаю. Если не до вечера. Хотя солнца сегодня не будет, вряд ли Мереан затягивать станет.

Ладомар с Хисъяром согласился. Хмурое серое небо сегодня было на стороне Кронея. Сражаться, когда солнце в глаза бьет, дело неблагодарное.

Над полем неслось пение сигнальных рожков. Войска медленно расползались по своим позициям, и Ладомар с каждым мигом все больше и больше чувствовал растущее внутри напряжение. Скоро уже… До этого он никогда не участвовал в больших сражениях. Небольшие стычки, иногда даже стенка на стенку, но не такое…

Рыцари встретили паладинов с радостью. Так повелось, что в землях, где еще чтили Халда, воины Небесного Горна пользовались сильным уважением среди людей из благородных сословий. Паладин — это тот же рыцарь, но состоит он на службе не у короля, а у Халда! Прошедший то, чего простой человек может и не выдержать.

Предводитель отряда рассредоточил прибывших так, чтобы в случае атаки все всадники были прикрыты силой Горна. На самом деле с паладинами в строю можно идти даже на ощетинившуюся пиками баталию. Если, конечно, среди пехоты достаточно усмийцев.

Ладомару выпало место между двумя огромными рыцарями с одинаковыми гербами. Три серебряные звезды на зеленом щите. Братья? Неважно.

— Приветствую, святой воин, — из-под шлема-ведра прогудел тот, кто был справа. — Постараемся не посрамить Халда сегодня!

— Воистину, — поддержал товарища рыцарь слева. У него на голове был обычный бацинет[2] с откидывающимся забралом. Усатый, немолодой уже воин.

— Да пребудет с нами Небесный Горн. — Ладомар понял, что молчание братья могут истолковать не так.

Хисъяра паладин из виду потерял. Тот был где-то в центре, неподалеку от предводителя отряда. А вот Шиско Ладомар отыскал быстро. Шлем юного рыцаря показался чуть сзади. Забрало парень так и не откинул.

На холм поднималось еще одно копье паладинов. Все незнакомые.

— Скорее бы уже, — пробурчали из-под топхельма[3] справа. — Не терпится пустить кровь прихвостням Усмия!

— Лишь бы шанс был, — скептично отозвался сосед слева. — Далеко стоим. Пехота основную славу на себя возьмет. Можем весь день простоять без дела.

Конь под рыцарем всхрапнул, мотнул головой. Над полем раздался рев рога.

— Король! — восторженно сказан кто-то сзади. — И с ним возлюбленная Халда!

Ладомару с его места было плохо видно происходящее впереди. Он видел лишь выстраивающуюся на берегу реки баталию да кучно собравшееся за спинами копейщиков ополчение, а то, что было чуть правее, в Малом Сколе и дальше, он разглядеть не мог.

— В деревню полезут, — донеслось справа.

— Не полезут, там панцирники и прорва лучников окопались. И баталия прямо за деревней стоит. Там так вообще тиски будут. Не сунутся, — ответили ему сзади.

— Через реку пойдут. Она тут неглубокая, единственное место, — продолжил тот же голос. — Сначала под стрелами, а потом прямиком на копейщиков выйдут.

— Массой задавят, будет и нам потеха, — хмыкнул кто-то спереди.

— Потеха потехой, но за великое дело стоим, тут главное — отстоять, а не развлечься, — поучительно ответил ему пожилой голос.

Кого ж тут собрал король Кронея? Всех, кто мог держать оружие?

— Святой воин, как думаешь, управимся? — прогудел из-под топхельма сосед.

— Небесный Горн рассудит, не я, — уклонился от ответа Ладомар.

— Тоже верно…

И потянулись часы ожидания. Разговоры медленно стихли, и на холме царило лишь бряцанье доспехов и всхрапывания коней. Мереанцы не торопились. На той стороне реки то и дело появлялись разъезды Кронея, готовые в любой момент броситься к ожидающей имперцев армии.

Это случилось после полудня. У Ладомара к тому моменту затекли все мышцы, и он едва сдерживался от того, чтобы не соскочить на землю и размяться. Вооружен он был полегче многих рыцарей и потому мог себе это позволить. Впрочем, увидев, что разведчики сломя голову понеслись к реке, передумал.

— Идут, — бросил сосед справа, и паладин увидел, как из леса выползает армия Мереана. Черное пятно, медленно пожирающее поле на том берегу. Воинов империи было очень много. Очень! Ладомар мигом вспомнил рассказ стражника в ставке Ордена. Сотни тысяч… Похоже на то.

Солдаты Мереана выходили из леса и неторопливо строились на относительно безопасном расстоянии от берега, дабы не попасть под обстрел лучников Кронея.

Пехота… Только пехота…

— А где же их рыцари? Еще в лесу? — ошеломленно промолвил сосед слева и вдруг выдохнул: — Да сколько же их?!

Со стороны врага доносилась вакханалия рогов, отряды строились медленно, но очень организованно.

— Напролом пойдут… — сказал кто-то, и Ладомар ему поверил. Действительно, создалось впечатление, что Мереан пойдет лоб в лоб, не считаясь с потерями.

Вражеские отряды все выходили из леса и выходили. Наступающих уже было в несколько раз больше, чем защитников, а кавалерия так и не появилась. В резерве?

Ладомар почувствовал, как в животе зародился ледяной комок. Оказывается, как он ни собирался сегодня погибнуть, а не готов. Все-таки надеялся на что-то…

— Это будет славная битва, — донеслось сзади, и спереди в ответ кто-то коротко хохотнул.

— Покроем себя славой!

— А то! Я убью сотню сегодня. Но потом надо будет перекусить!

Ладомар понимал, что рыцари просто боятся, пытаясь укрыть страх под личиной бравады.

— Сотню? Слабак! Даешь две!

— Где кавалерия? — встревоженно огляделся сосед в топхельме. — Разъездов не видать? Может, переправились где-то? Сейчас как ударят с тыла!

— Им на холм подниматься смысла мало, — ответил ему брат. — Не ударят.

— Нас — нет, а пехоту сомнут в два счета!

— Без паники, Хучай! — одернул его усатый. — Не думай много, это вредно.

— Но где же…

Рев с той стороны реки заставил воина замолчать. Мереан уже пошел в атаку. Впереди литых колонн империи катились отряды лучников, в небо с обеих сторон взвились стрелы.

— Началось…

Ладомар как завороженный наблюдал за тем, как лучники врага достигли реки и бросились врассыпную, пуская вперед лавину пехоты. Мереанцы с ревом входили в холодную воду, падали, сраженные кронейскими стрелками, которые с остервенением опустошали колчаны, но атака имперцев не останавливалась. Агон решил завалить реку трупами своих солдат…

Расстояние между армиями медленно сокращалось, и наконец лучники обороны бросились под защиту баталии. На берег ступили первые атакующие, а за ними катилось море вражеской стали.

Миг — и воины Кронея ринулись вперед, сбрасывая выбравшихся из воды солдат обратно. По всему фронту вспыхнули паладины, и Ладомар прекрасно себе представлял, что происходит в гуще сражения. Падающие с криками боли усмийцы, страшный звон силы Халда, золотое свечение от воинов Небесного Горна, и смерть со всех сторон.

Баталия держалась крепко, не давая врагу выбраться из воды. Но такую лавину не остановить, медленно, но верно солдаты Империи стали теснить сражающуюся пехоту, один за другим угасали паладины, которых враг пытался уничтожить в первую очередь.

— Мы ударим, когда там все погибнут? — покрывшись липким потом, спросил Ладомар.

Ему не ответили… Рыцари молча глядели на поле боя, и в воздухе медленно проступала ярость бронированных всадников.

В сражение вступили ополченцы, разношерстная толпа охватила тающую на глазах баталию, врезавшись в наплывающее войско Мереана. Теперь все… Замысел полководца стал Ладомару ясен. Старр из рода Фоска решил нанести врагу максимальный урон. Когда будет уничтожена его пехота — в ход, на выбравшихся в поля врагов, пойдет тяжелая кавалерия, и ее удар будет ужасен.

Видя, как внизу гибнут кронейские солдаты, паладин понял, что пережить эту битву будет позором. Когда так самоотверженно сражаются за Халда простые смертные, воины Небесного Горна просто обязаны быть в первых рядах… Многие там и были. Среди ополчения тоже вспыхнули и почти моментально угасли несколько спешившихся рыцарей Ордена. Враг не зевал, раскусив замысел Старра.

— Король бежит! — раздалось справа, и Ладомару показалось, что он ослышался.

— Король бежит! — подхватил кто-то еще.

— Кавалерия Мереана с севера!

— Братья! — взревел предводитель отряда. — Не посрамим имя Кронея!

— Король… — Крикуна кто-то хлопнул по шлему, и тот заткнулся.

Войска Мереана выходили на поле, уничтожая последние очаги сопротивления.

— Во имя Халда и за нашу честь! В атаку! — закончил командир.

Команду на атаку им не отдали, но каждый понимал: Старр сбежал и ждать приказа бессмысленно.

Рыцари тронулись с места, постепенно рассыпаясь в стороны.

— Да пребудет с нами Небесный Горн! — заорал справа Хисъяр, и в ответ ему грохнул рев нескольких сотен глоток.

Ладомар и сам что-то кричал, глядя на то, как стремительно приближаются войска Мереана. И чем ближе он был, тем страшнее становилось. Как же много их.

Рассыпавшись в линию, приготовив копья к бою, рыцари неслись на быстро строящихся пехотинцев. Копейщиков среди них было мало, основной лес пик виднелся где-то в районе реки. Значит, сеча будет знатной!

Шеренги мереанцев приближались… Когда до столкновения остались считаные мгновения, Ладомар взревел:

— Элинда!

И с грохотом врезался в строй врага. Звон стали и вырвавшейся наружу силы Халда, боевой клич всадников, и крики ужаса сметаемых с пути врагов.

Ладомар рубил вслепую, понукая ломящегося сквозь шеренги солдат коня. Сосед в топхельме отбросил копье и схватился за булаву, щедро раздавая удары налево и направо. Его брат не отставал.

Скорость начала спадать, и рыцари завязли в гуще боя. Выкрикивая имя Элинды, Ладомар крутился в седле, награждая широкими ударами все, что попадет под руку. Звон Халда стал тише, и паладину не стоило больших трудов догадаться, что одним воином Небесного Горна стало меньше. Рыцаря в топхельме стянули с коня, и рослый мереанец с клевцом в руках с размаху расколол шлем упавшего воина и голову кронейского всадника.

Ударом в горло сбили на землю и второго брата, но усатый неожиданно ловко для своего веса поднялся на ноги и с проклятиями продолжил бой. Звон Халда стал еще тише…

Хисъяр? Шиско?

— Элинда!

Конь Ладомара осел, получив удар пики в грудь, и паладин, закрывшись щитом, слетел на землю. В глазах потемнело, но воин все-таки смог подняться и обрушил меч на голову подскочившего имперца. Щитом ткнул в лицо черноволосого солдата с топором и перерубил шею еще кому-то.

Опускающуюся ему на голову алебарду воин Небесного Горна увидел только в последний миг, перед сокрушительным ударом.

Сражение выиграно, война — еще нет. Старр оказался куда горячее, чем предполагал Агон. Его войско, объединившись с армией Халдии, могло изрядно попортить кровь Мереану. Но юнец решил стать героем. Честь ему и хвала… Только людей зря погубил. Мог бы избежать тысяч смертей, присоединившись. В конце концов, что бы он потерял? Право распоряжаться землей? Нет! Право короны? Нет! Свободу выбора? Возможно, да… Но Кроней никогда не был беспокойным королевством, веками жил в мире. Могли бы и дальше продолжать. Старр из рода Фосков мог стать помощником в наведении порядка в стране. Ставленником империи!

Но он предпочел погрузить свои земли в хаос!

Магу стало душно, и он распахнул свой плащ, глядя на то, как по полю бродят лекари. За судьбу раненых он не беспокоился. Они все люди. Четкий приказ не добивать соблюдался неукоснительно. В противном случае труп убийцы лег бы рядом с убитым после боя человеком. Исключением были паладины Небесного. Если Орден выступил против кого-то, то не отступится никогда, а значит, и жалеть его рыцарей бессмысленно.

Несмотря на победу, Агон был недоволен. План сражения не удался. Казалось, он предусмотрел все. Несколько тысяч всадников переправились на берег Кронея еще вчера и ждали команды в лесах. Патрули и дозоры с правого фланга он устранил с помощью магии, дабы не терять внезапности. Кавалерия должна была ударить из леса прямо в тыл построившимся баталиям противника, пока еще не начали переправляться пехотинцы империи. Но кто же знал, что рыцари попросту увязнут в топких еще лесах и потеряют драгоценные часы… Кто знал, что поставленный за старшего маркиз Ваанс, не увидев на поле конные отряды Мереана, решит форсировать реку самостоятельно?

Если хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам. Маркиз будет наказан за то, что не ценит жизнь своих солдат, а Агон будет осторожнее при выборе другого военачальника.

А еще ушла Лемилла. Словно почувствовала неладное и вместе с охраной Старра покинула поле боя. Скорее всего мчится сейчас воодушевлять солдат Халдии. Разумно, но как же обидно! Да и отчаянная рыцарская атака на левом фланге Кронея навевала отнюдь не веселые мысли. Так самоотверженно пойти на смерть — надо действительно свято верить в свою правоту. И не за земли они сражались, нет… И даже не против захватчиков… Они бились против Агона, в их глазах являющегося Усмием.

Но он не Усмий! Лишь обладатель его силы!

— Император! — В поле зрения Агона объявился солдат. Преклонив колено, воин почтительно ждал разрешения говорить.

— Да?

— Захвачен Старр из рода Фосков!

Известие заставило волшебника потерять дар речи. Его бойцы все-таки нагнали отряд короля и Лемиллу?!

— А женщина? — вырвалось из уст Агона.

— Какая женщина? — побледнел солдат.

— С ним должна была быть женщина!

— Н… никак нет, — пролопотал солдат. — А… откуда?!

Агон нахмурился:

— Где вы их нагнали?

Воин сглотнул, побелел и непослушными губами проговорил:

— К… кого?

Сдавленно рыкнув, маг шагнул к воину и положил ему руку на голову. Солдат застонал от муки, вызванной чародейством императора. Просматривая память бойца, Агон с брезгливостью откидывал в сторону образы сладострастия и зависти к командиру, пока не наткнулся на необходимое знание.

Старр оказался еще более отчаянным человеком, чем думал маг. Он был среди рыцарей, которые первыми обнаружили кавалерию Мереана и попытались отсечь ее от третьей баталии. Храбрец! Глуп, но бесстрашен!

— Старра ко мне, — повернулся волшебник к застывшему рядом Женаргу. — Быстро.

— Да, о Великий! — метнулся верный слуга.

Агон медленно просмотрел самые главные мысли солдата: алчность, жадность, ненависть, зависть… На поверхности только зло. Отпустив голову вестника, император кивнул одному из гвардейцев:

— Убить…

В холодных глазах не проскользнуло ни тени удивления. Боец шагнул к пошатывающемуся, еще не пришедшему в себя гонцу, и быстро перерезал ему горло, а затем вернулся на свое место. Захлебываясь кровью, неудачливый мереанец упал на землю.

Такие люди, как убитый солдат, империи не нужны. Он хочет строить новый мир, где не будет места таким чувствам. Укол стыда за такой поступок настиг Агона чуть позже. Наказанный был простым рубакой, какие еще могут быть мысли у профессионального убийцы?

Добро руками зла?

— В его разуме не было места светлому, — проговорил наконец волшебник. Пусть случайные свидетели знают, что не из-за простой прихоти умер гонец. — Его мысли омерзительны.

И Агон демонстративно отер руки о плащ.

Старра приволокли, когда Агон начал терять терпение. Закованный в тяжелую броню, наверняка и спасшую жизнь молодому королю, кронейский правитель еле переставлял ноги. То ли от усталости, то ли из нежелания идти — причины императору Мереана были неинтересны.

— Отпустите его, — приказал сопровождающим бойцам Агон. Солдаты послушно отошли, и Старр, лишившись опоры, едва удержался на ногах. Значит, даром сражение в рыцарской коннице для кронейского владыки не прошло.

— Обернись, бывший король этой страны, — жестко сказал маг и указал юноше на поле боя. — Это твои люди… Скажи мне — зачем столько смертей?

Старр не обернулся, буравя волшебника ненавидящим взглядом. От удара ли, от падения, но глаза молодого правителя были налиты кровью.

— Ради чего, юнец?! — Агон почувствовал нахлынувшее раздражение. Как же глуп стоящий перед ним королек. Сколько еще правителей пустят своих людей на убой в страхе потерять корону? — Ты мог остаться хозяином своей страны! Мог увидеть ее расцвет! И опустил в хаос!

— Хаос несешь ты, — выплюнул Старр. Агон только сейчас заметил, что юноша гораздо выше его, а благодаря латам кронейский владыка казался вообще гигантом. — Слуга Усмия!

Маг закатил глаза и выдохнул:

— Я уже говорил тебе об этом, юноша. Усмий мертв! Я не могу служить мертвому Богу, понимаешь?

— Ты можешь говорить об этом вечность, — прорычал Старр. — Верить усмийскому отродью я не собираюсь. Даже если и мертв Усмий, твои поступки ничем не лучше твоего мертвого Бога.

— Знаешь, — Агону стало интересно, — скажи, чем они плохи, а?

Старр оскалился, и солдаты дернулись было к пленнику, но их остановил взмах мага.

— Ну? — улыбнулся он юноше.

— Обернись, Агон, — мстительно процедил юноша. — Ты принес этим людям смерть, а их семьям горе.

— В этом мы похожи, сынок… Вот только…

— Вот только, — перебил его Старр, — я выполняю волю Халда!

Агон покачал головой:

— Халд тоже мертв, юнец. И в его смерти важную роль сыграла Лемилла.

Старр криво улыбнулся, всем видом показывая снисходительное неверие.

— Впрочем, чего мы будем вести бессмысленный спор? — Маг шагнул к юному королю и положил руку на его голову. Старр отшатнулся, но тут же оказался скручен подоспевшими солдатами.

Агон минуту изучал мысли бывшего кронейского правителя, а затем отошел и, не глядя, приказал:

— Доспех с него снимите.

Ненависть… Жгучая ненависть к усмийцу Агону — самая яркая мысль Старра. А остальное… Стыд перед погибшими солдатами, преданность мертвому Халду, почитание Лемиллы, честь, благородство… Если бы маг нашел среди чувств низложенного короля хотя бы страх, было бы легче. Но не нашел.

— Оттащите его куда-нибудь в лес, подальше к югу, и оставьте там, — хмуро добавил император. — Он хороший человек. Жаль, что его разум затмевает ненависть. Может быть, свобода укажет ему на ошибку? Своей храбростью он заслужил жизнь и свободу.

К сожалению, юный король слов Агона не слышал. Не выдержав магии чародея, он потерял сознание.

Бой закончен. Война продолжается.

Но не сейчас… Склой уже в трех днях пути отсюда, необходимо увести его за собой, чтобы не мешал. Раздать необходимые распоряжения и вернуться в столицу. Пусть старый друг опять побродит по дну Долгого залива. Жалко, что Ухлак отправился в тыл врага, подстраховать Стилета… Без него будет скучно…

И еще… Надо бы проведать запасы… В сундучке у Женарга. А то никак не сосредоточиться…

Когда Ладомар очнулся, то с тоской понял, что еще жив. В чертогах Небесного Горна не могло существовать подобной чудовищной головной боли. Такое чувство, что на глаза кто-то давит чугунными пальцами, а на лоб опустил копыто рыцарский конь и готов вот-вот перенести весь вес на ногу, чтобы окончательно раздавить голову паладина.

Во рту царила сухая горечь, рук и ног паладин почти не чувствовал. Выжил… Удивительно… Мысли путались, давление на лоб нарастало, но Ладомар все же попытался открыть глаза. И застонал.

Небо пустилось в пляс, закружилось перед взором, к горлу подкатила тошнота; голова взорвалась невыносимой болью, и воина вырвало.

— Живой? — раздался скрипучий голос рядом.

Ладомар не ответил, повторять пытку он не решался, понимая, что любое движение неминуемо отзовется мукой.

— Вижу, живой, — продолжил терзать воина голос невидимки. — Паладин…

— Кто здесь? — одними губами произнес Ладомар.

— Лекарь я. Раньше служителем Халда был в Хинне. Вот нынче и не знаю, что с вами делать. Найдут тебя наши — прикончат. Я щит-то откинул подальше, но все же. Вдруг зазвенишь? Тебя-то и спасло то, что вы без сознания когда — не звените. С другой стороны, враг ты мой, паладин. Хоть и служим одному Богу. Неувязка.

Человек сел рядом, и Ладомар почувствовал ужасный запах чеснока.

— Оттащу я вас в лесок, — буркнул голос.

Глаза открывать паладин не решался. Ему сейчас было абсолютно все равно, и слова лекаря из Хинна оставались где-то очень далеко.

— Нехорошо это, паладинов убивать. Не могу позволить. Да вообще убивать нехорошо. Иных, вон, собирают и лечить несут. Потому что без веры люди-то. Будущие сыны империи. А вы-то сами по себе. По вам и приказ отдельный… Оттащу. В тачку погружу и оттащу. Доспех сниму только, иначе не вытяну…

Ладомар скривился от горечи в горле, почувствовал новый прилив тошноты и вновь скорчился в судорогах.

— Плохо, вижу. В леску мож и поправлю чего как. Но хоть выжил, и то радость, — продолжил скрипеть лекарь. — Шлем спас, хотя то, что под ним, пострадало. Хе-хе…

Невидимка сухо закашлялся.

— Всех лечу, а себя не могу… О, идут похоронщики-то… Ну, паладин, извиняй, выбора у меня нет. Вдруг зазвенишь? А потом в лесок оттащу, да… В лесу-то не тронет никто, наверное…

Скорее всего, лекарь ударил его по голове. Паладин не знал, что случилось, Лишь яркая вспышка боли и объятия беспамятства.

ГЛАВА 11

День выдался солнечный. Эйдор на привалах с удовольствием подставлял теплым лучам лицо и млел от ощущений. Весна здесь такая же, что и в Анхоре.

Юноша все чаще и чаще скучал по далекому Скафолку. Иногда так хотелось оказаться в родной келье… Сходить на обед, поболтать с другими инспекторами. Не думать ни о чем хотя бы день. Не следить за ненавистным компасом. До цели осталось совсем недалеко: за последние дни стрелка ощутимо поменяла направление с запада на юго-запад. Но как же Эйдор устал от поиска.

— Агир! — окликнул друга молодой волшебник.

— А? — немедленно вскинулся сидящий под березой рыцарь. Он еще больше осунулся, щеки ввалились, под глазами появились круги. Усмийцы допекали его чуть меньше, чем ранее, но все равно регулярно напоминали о себе.

— А как мы обратно пройдем?

— Прямо через Путаные Места. Поставленные не тронут.

Агира замолчал. С каждым днем он все больше и больше отмалчивался, и Эйдор видел, что рыцаря одолевают невеселые мысли. О чем? Братство простит, уж юноша постарается убедить чародеев, дабы те помиловали усмийца. Ведь воин столько раз помог в поисках.

— О чем думаешь? — спросил молодой волшебник.

Друг неопределенно развел руками:

— Да так… Понять многое пытаюсь.

— Например? — заинтересовался Эйдор.

— Например… — эхом откликнулся Агара. — Странно это все. Я привык, что Усмий и Халд — это Зло и Добро. Усмий несет разрушения и смерть, а Халд — мир и жизнь. Они вечные враги, и мы служим Халду, чтобы противостоять Усмию, а Усмию — чтобы противостоять миру. Но ведь все не так, выходит.

— То есть?

— Ну смотри. — Рыцарь поерзал на месте, устраиваясь поудобнее. — Я усмиец. Я слышу голоса, меня убьет любое создание Халда. Но при этом я вроде бы не служу Усмию, а, наоборот, мешаю. Но я усмиец! Вот как это понять? Раньше мне казалось, будто усмийцы — это люди, продавшие душу Подземному. А потом я сам стал таким. Но ничего не продавал, ничего не делал. Просто начал слышать голоса. Зло ли я?

— Нет, — уверенно ответил Эйдор.

Рыцарь хмыкнул.

— Или вот возьмем Ваогара — он как раз служит Усмию, но при этом обладает даром Небесного Горна. Как это понять?

Юноша пожал плечами и сам задумался о словах друга.

— Я стал усмийцем, поняв, что нет смысла жить для других. Что надо жить для себя. Что всем на всех на самом деле наплевать, а все поступки — они напоказ, внутри лишь забота только о себе. Скорее всего это-то знание и стало толчком. Но при этом усмийцы общаются друг с другом, помогают друг другу, делают общее дело. То есть им не плевать на таких же, как они! И где суть? Отчего тогда?

— Ну души усмийцев куют в Подземных Кузнях, а души простых людей — в Небесном Горне! — улыбнулся Эйдор, радуясь, что знает ответ.

— Да, это обычная трактовка, — усмехнулся Агира. — Но где доказательства?

Эйдор внимательно посмотрел на товарища. Такие слова — чистейшее богохульство.

— Поклоняются везде Халду или же Усмию. Не Горну, не Кузням, а именно их созданиям. Как произошел мир? Горн слепил Халда, Кузни сотворили Усмия. Халд создал себе Детей, Усмий — слуг. А люди откуда взялись? Если оттуда же, откуда Боги, то почему силой не вышли? Почему Богов двое? Хотя… Создателей тоже двое, это логично…

— Я не хочу это слышать, Агара, — неожиданно жестко отрезал Эйдор. — Сначала была земля, потом солнце породило Небесный Горн, а земля — Подземные Кузни. Затем появились Халд и Усмий, как поводыри наши. Кто живет праведно, тому улыбается Халд, и после смерти человек пребудет во свете. Кто живет неправедно — отправится в чертоги земли, где будет гнить вечно. Все! Рано или поздно дух Кузней или Горна пробудится в каждом человеке.

Агира чуть опешил, глядя, как преобразился друг.

— Но…

— И никаких «но», Агира, — устало отмахнулся Эйдор. — Я верю в это и не хочу верить во что-то другое.

— Хорошо…

Рыцарь надолго замолчал, задумчиво глядя на березовый лес. А юноша лихорадочно пытался выкинуть из головы мысли о словах приятеля. Ведь действительно, откуда появились люди?!

— Ладно, — наконец проговорил Агира. — Пошли…

К вечеру приятели вышли на дорогу, ведущую именно в ту сторону, куда указывала стрелка компаса. Переглянувшись, они зашагали по обочине раскисшего тракта. Следы повозок, копыт, сапог — здесь проходило много людей. Значит, неподалеку город.

Заночевав чуть в стороне, побеседовав ни о чем у костра, анхорцы забылись беспокойным сном.

А к полудню следующего дня их остановил военный патруль. Невразумительные ответы о том, что два приятеля просто странствуют, кавалеристы восприняли без энтузиазма, лениво приказали следовать за ними и неспешно направились на юг, к лагерю.

Так Эйдор и Агира оказались на окраине укрепленного бивака халдийской армии. Внутрь их не пустили, уставший офицер у входа за частокол удостоил странников лишь одним взглядом и приказал отпустить обоих на все четыре стороны. Выразился солдат гораздо крепче, но юный чародей вряд ли был способен повторить название того места, куда приказал следовать воин, зато смысл понял отчетливо.

Вот только уходить друзья не собирались. Едва скрывшись с глаз офицера, Эйдор глянул на компас и шумно выдохнул. Агира мигом оказался рядом, жадно глядя на стрелку.

Она уверенно указывала на защищенный воинский лагерь. Женщина, за которой шли два товарища, находилась за вкопанными в землю свежими бревнами.

— Что делать, Агира? — с отчаянием произнес юноша.

Рыцарь задумчиво жевал нижнюю губу. За частоколом шумела близкая и одновременно далекая солдатская жизнь. Солнце медленно катилось к закату.

— Утром придумаем, — наконец решил Агира. — Что-нибудь… — И добавил: — Наверное…

До города, у которого расположились войска Халдии, идти было недалеко. Мили две, не больше. По теплой весенней погоде — прогулка, да и только.

— Мы ее нашли, Агира! — не переставал радоваться Эйдор. Молодой волшебник чувствовал небывалый прилив сил, ему казалось, что сейчас он способен свернуть горы, перейти реки и погасить Подземные Кузни.

— Нашли. — Воодушевления рыцарю не хватало. Он с хмурым видом шагал по обочине, иногда ступая на раскисшую дорогу, если там было посуше. — И что дальше? Как мы проникнем за частокол? Эта женщина— не последний человек в лагере. Если вообще не самая главная. На глазах у войска подойти, нацепить кольцо и с улыбками направиться на север? Я сильно сомневаюсь, что нам это удастся.

— И что делать? — Настроение Эйдора ухудшилось, но он сразу же попытался отбросить невеселые мысли в сторону: — Может быть, просто представимся и расскажем все как есть?

— Насколько я понял Смутные королевства, нас назовут самозванцами и казнят. Сам подумай, что говорить будешь? Мы из Анхора, пришли забрать вашего предводителя, или кто она там? Всем спасибо, все свободны, до новых встреч?

По дороге промчалось несколько всадников, и друзья едва успели укрыться от брызнувшей из-под копыт грязи.

— А как планировали ее вытаскивать? — возмутился Эйдор, намекая на план усмийцев. — Или тоже не думали?!

— Ваогар, — многозначительно заметил Агира. — Он должен был все сделать. Один из знаменитейших паладинов Смутных королевств — ему проще всего было общаться с сильными мира сего.

Юному волшебнику показалось, что рыцарь специально портит ему настроение.

— Я тут подумал, — вдруг сказал друг, — не лучше ли забыть про эту женщину и уйти отсюда как можно дальше. Куда-нибудь в глушь, на юг. Ничем хорошим это не кончится. Тут будет война, и война кровавая. Без этой женщины все Смутные королевства рано или поздно склонятся перед Агоном. Сколько будет пролито крови, я и представить не могу. Хотя, может быть, это во мне натура слуги Усмия говорит?

— А как же Анхор? — Эйдор неохотно представил себе будущее родной страны.

— Ну да, конечно… Потом-то Агон наверняка повернется против Анхора. И на его стороне будут уже все порабощенные земли. Чародеи окажутся одни против целого мира, — подтвердил его опасения нахмурившийся Агира.

— У нас есть Путаные Места, Дети Халда… — неуверенно предположил волшебник.

Агира слегка, одними губами, улыбнулся:

— Они помогут против людей. Против тварей Усмия тоже устоят. Но когда на север пойдут и те и другие— не выдержат. Прошлая война, помнишь, чем закончилась?

— Миром между Усмием и Халдом.

— Почти… Среди Братства ходит слух, что оба Бога просто исчезли. Будто им надоело, и их воины остались сами по себе и прекратили бойню. Или надоело одному из них — я не знаю. Слухи, говорю.

Эйдор покачал головой, всем видом говоря о том, что считает эти слухи сомнительными.

— Если выбирать, кому помочь, я помогу Анхору. У нас хорошо! Пусть так и дальше будет.

Ворота обнесенного крепкой стеной белокаменного пограничного города с каждым шагом становились все ближе и ближе. Погруженные в мысли друзья брели по обочине тракта; Эйдор пытался придумать, как им проникнуть к женщине, и о чем думал Агира, юноша знать не хотел. Воин Братства хороший человек, но слишком сомневается. Может быть, это возраст, может быть, характер. Но они должны помочь Анхору. То, что потом развернется к югу от Путанных Мест, — забота Смутных королевств. Они чужие. А Братство сможет справиться с любым врагом, если заполучит силу девушки.

Занятая своими заботами стража у ворот на путников внимания не обратила. Воины в бело-золотых коттах[4] вообще никак не контролировали бурный поток на входе в город. Поэтому друзья без приключений добрались До первого встреченного ими трактира.

Хозяин постоялого двора, худой, как древко копья гостям обрадовался. И пока Агира ходил выбирать комнаты, тавернщик успел пожаловаться Эйдору на неважные дела заведения. Люди стараются не задерживаться в городе, стремятся дальше к югу. Кронейская армия разбита под Малым Сколом, и со дня на день разъезды могут принести вести о приближении войска империи. Да еще и слухи поползли, что Зурраг собирает армию в городе, что милях в тридцати от границы с Халдией. Вряд ли заклятый враг решит помочь в войне против Мереана… Да еще и цены на продукты взлетели до небес, что также отпугивало возможных постояльцев.

— Закрывать надо таверну и на восток уходить. В Эймор. Там спокойно. Там громовые копья! А то и в Мирамию. Но мой отец здесь хозяйничал, дед заправлял, а я брошу?

Юноша слушал трактирщика вполуха, занятый своими размышлениями.

— А может, в Мереан податься? — вдруг хохотнул собеседник. — Там, я слышал, порядок железный, ни тебе грабителей, ни тебе банд разных. Платить за то, чтобы таверну не спалили, никому не надо. Хорошо!

— А тут надо? — удивился Эйдор, отвлекшись от мыслей.

— Конечно! — всплеснул руками тавернщик. — Еще как! Вон в позапрошлом году знакомый один не заплатил— пожгли. И ведь знают кто, а сделать ничего не могут. Стража-то поголовно куплена, а губернатор . — хороший приятель самого Сквалыги.

— Кого?

— Ну он весь Халим держит.

— Халим?

Трактирщик неуверенно улыбнулся и развел руками:

— Халим. Весь!

Эйдор смекнул, что он имеет в виду город.

— А… — Юноша сделал вид, что понял, кто такой Сквалыга и как он держит Халим.

— Так что либо плати, либо погорелец… Разве это жизнь? Вот и думаю…

— Берем двенадцатую. — Рядом объявился Агира.

— Отличный выбор! Очень хорошая комната, — обрадовался хозяин двора. — Уютная, окна на запад! Великолепный выбор!

— Да-да, — раздраженно кивнул рыцарь и обратился к другу: — Пошли…

Комната действительно была уютной. На узких окнах даже висели занавески из тонкой ткани, из глиняного кувшина на подоконнике торчало несколько веточек пушистой вербы. Чисто, светло. Уютные кровати вместо грубых топчанов.

— Дорого, наверное, — протянул Эйдор.

— Денег хватит, мы тут не на всю жизнь. Проникнем в лагерь — и сразу на север. Ладно, ты располагайся, а я по городу поброжу, послушаю. Подумаю…

— Ты осторожнее, — занервничал юноша. — Тут бандиты есть!

— Бандиты есть везде… — отмахнулся Агира. — Кроме Анхора, правда. А тут, как мне порой кажется, только разбойники и живут.

— И ты еще сомневаешься, вести ли женщину в Братство? — улыбнулся Эйдор.

Рыцарь тяжело вздохнул, закатил глаза:

— Мстительный ты парень, Эйдор. Все, сиди тихо, а я пошел.

Едва дверь за приятелем захлопнулась, юноша сел на жесткую кровать и медленно откинулся на спину. Как же он отвык от крыши над головой. Дождь не страшен, ветра нет. Шумно, правда, но зато безопасно…

Вытащив из-за пазухи потемневшие от грязи свитки, юный волшебник бросил их на стол рядом с кроватью. И с удивлением обнаружил, что среди развернувшихся пергаментов один пуст. Здорово! Будет чем заняться!

— Стрелу или лечащую? — спросил вслух юноша, улыбнулся и решил, что стрела полезнее. Не раз уже жизнь спасала.

Выудив из голенища сапога вырезанную давным-давно палочку, он взял свиток и повернулся на живот, готовясь к написанию заклятия.

Заостренный кончик коснулся темной бумаги, выводя первую руну, и в этот момент случилось то, от чего Эйдор забыл, как надо дышать.

Руна вспыхнула и окрасилась в алый свет. В горле моментально пересохло. Он знал, что это значит. Но как?! Может быть, случайно вышло?

Вторая руна повторила судьбу первой, переливающаяся вспышка затопила сердце юноши диким восторгом.

— Неужели! Да хранит меня Братство! Неужели?!

Третья руна — и снова вспышка…

Вот оно какое — счастье. Сколько он мечтал об этом? Сколько мечтал стать настоящим волшебником, создающим нормальные заклинания, которые может использовать любой, а не только он! И без долгих лет обучения! Само! Он может то, что удается чародеям только лет в тридцать, при условии, что они живут в учении, а не бродят, как Эйдор. Может, в нем есть искра мага от Халда? Сильного мага?! И если он будет учиться, то годам к сорока сможет пользоваться заклинаниями и вовсе без свитков?! Станет настоятелем! А то и…

Вдруг Верховным?! Эйдор ни разу не слышал о волшебниках, достигших таких результатов в столь юном возрасте. Почему бы такому юному и талантливому со временем не войти в Совет? Сила же будет расти!

Молодого чародея обуяло желание засесть за книги и учить другие заклинания. Теперь получится, он будет знать больше! Гораздо больше! Ему удастся!

Переведя дух, юноша вернулся к начертанию свитка и, дотронувшись палочкой, замер. А что, если вместо этой руны написать другую? С чертой не над ней, а под?

Высунув язык, Эйдор осторожно нарисовал новый знак. Тот вспыхнул. Значит, можно! Иначе бы свиток сам стер непонятный знак. А если теперь поставить такой? И что получится?

Когда вернулся Агира, свиток был заполнен почти полностью и довольный собой юноша развалился на кровати, любуясь творением. Едва улыбающийся друг зашел в комнату, Эйдор тут же воскликнул:

— Агира! Я могу создавать нормальные свитки!

Рыцарь отшатнулся, словно получив удар в лицо. И вместо радости юноша увидел страх.

— Ты чего?

Агира стиснул зубы, резким движением скинул перевязь меча и неожиданно запустил ею в угол. Клинок грохнулся о стену, и рыцарь выругался.

— Агира?! Что-то случилось?! — встревожился Эйдор.

Воин Братства стоял посреди комнаты и сжимал-разжимал кулаки, не сводя глаз с пестреющего красными рунами свитка.

— Что?

— Да, — заговорил наконец рыцарь. — Случилось! Почему ты такой любознательный, Эйдор?! Зачем?! Почему ты?!

— Да что такое! — поднялся с кровати юноша. — Что не так? Это же такая редкость! В моем возрасте уметь создавать такое!

— Да, это редкость, — процедил Агира. Скривившись, он подошел к окну, постоял миг, развернулся, стараясь не смотреть на друга. — Но это очень плохо…

— Как это? — изумился Эйдор. Внутри заворочалась обида. — Почему?

— Почему?! — Рыцарь принялся ходить по комнате взад-вперед. Чувствовалось, что он очень расстроен. — Хороший вопрос: почему. Потому! Нет, ну надо же… Я догадывался, но как же надеялся, что ты не настолько любопытен!

— Ты с кем сейчас разговариваешь? — напрягся Эйдор.

— В принципе с собой, — зло бросил Агира. — Проклятье… Знаешь, как зовут таких магов, Эйдор?

— Каких?

— Таких, как ты, — уставился рыцарь на приятеля. — Думаешь, искра Небесного в тебе зажглась? Нежданно-негаданно?

— Ну…

— Вампир. Так это называется в Братстве. Маг, способный забирать силу у убитых им чародеев. Встречается редко, определяется по уровню не соответствующей возрасту волшбы. Подлежит немедленной изоляции в Обители Скорби и приему Доброго зелья. — Последние фразы явно были заучены Агирой давным-давно. — Первоочередная цель Братства, после заботы о покое анхорцев, поиск и ликвидация вампиров. Это из устава Братства Рыцарей, Эйдор.

Юноша потрясенно молчал, не понимая, о чем говорит воин. Тот заметил растерянность приятеля.

— Ты вампир. Помнишь, когда мага убили в лесу, ты от удовольствия корчился? — Откуда столько грубости в голосе Агиры? — Думаю, помнишь. Я уже тогда понял, вернее, стал опасаться, что ты один из таких… Нет, ну надо же… Самый добрый и открытый человек, которого я знаю, — вампир! По-моему, о справедливости этот мир точно забыл!

— И что теперь делать? — выдавил из себя Эйдор.

— Я не знаю! Узнают в Братстве — тебе прямая дорога в Обитель и глоток Доброго тебе тоже обеспечен…

— О чем ты?

— Обитель — тюрьма, Доброе зелье — превращает человека в тупую, счастливо улыбающуюся куклу. Не приведи Халд тебе испытать его на себе.

— Как?.. — Эйдор почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Ему хотелось порадоваться с другом, а не слушать такое…

— Нельзя получать силу, к которой не готов. Нельзя получать силу, убивая людей. Нельзя, Эйдор! Что теперь делать? — продолжал Агира.

— Что за тюрьма? — глухим голосом спросил Эйдор и медленно сел на кровать.

— Этого тебе тоже не надо было знать, — сокрушенно покачал головой друг. — Место, где Братство взаперти держит преступников.

— Преступников?

— Анхор не столь благостен! Братство не настолько доброе, каким кажется. Покой простых жителей, таких как ты, осуществляется невидимой рукой чародеев. За Большую реку, к Вольным, ссылаются только те, кто оступился, но не имел никакого веса в обществе. Те, кто хоть что-то значат, запираются в Обители Скорби.

— За что?

— За всякое… Плетешь интриги — наказан. Завел любовницу при живой жене — наказан. Пострадал кто-то из-за твоих интересов — наказан. Ты, наверное, не вспомнишь ни одного такого момента, но люди часто исчезают из городов да селений. О них пропадает даже память, благодаря ворожбе Верховных. Народ должен жить счастливо!

— Я не понимаю!

— На любом поле растут сорняки, мешающие побегам. Анхор для Братства такое же поле. И они его выпалывают! Незаметно, скрытно, но выпалывают, И мир кажется благостным, верно? Не будь Братства, наша земля ничем бы не отличалась от этой.

Эйдор подавленно молчал, переваривая сказанное другом.

— Узнают в Братстве, что ты убил и стал сильнее, — сошлют… Так что в Анхоре никому и никогда не показывай того, что показал мне. Никогда! Пока тебе не стукнет хотя бы тридцать лет — таись. Делай вид, что учишься, но не показывай результатов!

— Я не верю… Как может Братство так…

— Я двадцать лет в Братстве Рыцарей! Я лично сопровождал преступников в Обитель. Один из них был чуть моложе тебя. Придворный мальчишка. Напился и изнасиловал служанку!

— Что сделал? — не понял Эйдор.

— Изнасиловал… — еще больше помрачнел Агира. — Ну… Когда мужчина и женщина женятся, они по ночам… А тут против воли и без свадьбы…

Юноша покраснел.

— Только этого мне не хватало, — возмутился рыцарь. — Объяснять тебе, что такое изнасиловал. Неважно! Я лично запер за ним камеру, когда его, счастливо улыбающегося, затащили внутрь стражники.

— А служанка?

— Ее потом сослали за Большую… — Агира осунулся. — Выяснилось, что она сама… Это… Парня того… А потом испугалась и… Да ну тебя, Эйдор!

— А парень?

— Не хочу об этом говорить. Из Обители не возвращаются, действие Доброго зелья тоже необратимо… Так что никогда! Никогда никому в Анхоре не показывай! Запомнил? Я не выдам, не бойся. Ты же не специально! Просто в тебе есть это проклятие. Просто ты вампир… Я вот тоже — усмиец, и что? Живу ведь!

Эйдор опасливо посмотрел на свиток с красными письменами:

— Агира… Я не знаю, что я создал. Хотел стрелу… А что вышло — не знаю. Но должно работать.

Рыцарь глянул на заклинание, словно на ядовитую змею:

— А что это?

— Я не знаю. Но убивающее…

Агира закрыл глаза, мысленно считая до десяти. Юноша и сам понимал, что «убивающее» после такой беседы звучало страшно.

— Может быть, нам это поможет проникнуть за частокол? — с надеждой произнес юный маг.

— Как? Спалить его напрочь? Или, может, отравить? Если ты даже не знаешь, как это работает! — Рыцарь сел на свою кровать, хмуро глядя на свиток.

— Не знаю… Может, в лесу проверить?

Агира молчал, морщился, но взгляда от свитка не отрывал.

— Что? — спросил его Эйдор.

— Они магов ищут. Любых… Я в городе слышал, — еле слышно проговорил рыцарь. — Неужели это судьба?

— То есть? — насторожился юноша.

— Они ищут магов, — повторил друг. — Любой волшебник любой силы может за вознаграждение принять участие в будущем сражении. Чародеи-наемники им нужны. Только сумасшедших мало, все понимают, что битву Халдия проиграет. Никто не хочет погибать даже за деньги.

— Но нам надо только добраться до женщины. Может быть, это шанс?

— Да, это шанс. И до того, как я зашел сюда, я ему радовался. А сейчас… Тебе нельзя возвращаться в Анхор. Ты наверняка ошибешься, и тебя заточат в Обитель! Какой смысл?

— Я не ошибусь… — покачал головой Эйдор. Страх перед неведомой Обителью Скорби, так скупо описанной другом, неприятно щекотал сердце. Потерять память? Себя? Ни за что! Он будет работать инспектором как раньше, бродить по мелким заданиям и не притрагиваться к свиткам!

— Решать тебе, я и так дров наломал, — пожал плечами Агира. — Как скажешь, так и будет.

— Тогда мы завтра пойдем наниматься, — проронил Эйдор и откинулся на спину. — А дальше — как получится.

— Хорошо, — с отсутствующим видом кивнул друг. — Хорошо…

Половину ночи, под храп рыцаря, юноша размышлял о том, в каком виде предстало ему Братство. И если раньше он его почитал, то теперь…

Теперь он его боялся. И мысль о том, что он никогда не сможет испытать ту радость, что возникает при взгляде на вспыхивающие руны, заставляла юношу беззвучно выть и проклинать судьбу. Ничто не сравнится с чувством творца. Ничто!

Кроме того ощущения, которое нахлынуло на Эйдора тогда, в лесу, при убийстве мага-оборотня.

С первыми лучами солнца готовый к выходу Агира разбудил юношу, молча подал свитки и вышел из комнаты. Сегодня это случится… Сегодня они увидят ту, которую искали.

— Кто маг, этот? — Часовой недоверчиво оглядел Эйдора. — Он?

— Если не хочешь встретить полдень в обличье насекомого, рекомендую позвать старшего, — холодно сообщил ему Агира.

По дороге к лагерю Халдии друзья решили, что в основном разговаривать будет рыцарь, а Эйдор — лишь с оттенком высокомерия поглядывать на собеседников. Маг и воин, странствующие наемники. Кто и откуда — неважно.

Молодой солдат переступил с ноги на ногу, с сомнением и опаской посмотрел на юного волшебника. Юн чародей, но кто знает — может быть, и способен превращать-то…

— Мы ждем, — с нажимом сказал рыцарь.

— Сержант! — крикнул часовой.

Крепкий воин в черной сержантской форме показался незамедлительно. Цепким взором скользнул по лицам товарищей и вопросительно кивнул солдату.

— Говорят — маг. Наниматься пришел.

— Кто? — деловито поинтересовался сержант.

Агира без слов с почтением указал на Эйдора.

— Идемте. — Вопросов солдат больше не задавал.

Друзья вошли в лагерь Халдии. Следуя за молчаливым сержантом, Эйдор едва сдерживался от того, чтобы не начать озираться. Столько людей, столько стали. И атмосфера… Здесь не чувствовалось, что скоро битва, что неподалеку война. В городе запах грядущей сечи витал во всех переулках, а тут будто бы не сражение впереди, а праздник.

Вот несколько солдат играют в карты, азартно комментируя каждый ход и громко подшучивая друг над другом. На хитрой конструкции из копий сушится чья-то одежда. Кружится в тренировочной драке пара воинов с палками вместо клинков.

Любуется блеском лезвия рослый мастер меча, заботливо, с любовью оглаживает ветошью сталь. Точит стрелы длиннорукий стрелок, о чем-то громко споря с разлегшимся рядом товарищем.

И всюду костры, костры, костры… У каждого бурлит своя жизнь.

— Стойте тут! — Сержант остановился у простенького, бесцветного шатра и скользнул за полог.

Эйдор позволил себе наконец оглядеться. С ленцой, равнодушием, чтобы не казаться окружающим наивным юношей. Ему даже нравилась эта роль. Впрочем, играть ее было необязательно: на друзей и так никто не обращал внимания.

Взгляд зацепился за неторопливо едущего рыцаря. Закованный в латы гигант величественно покачивался в седле, иногда поворачивая голову в глухом шлеме из стороны в сторону. Эйдор почувствовал, как напрягся Агира. Да и всадник остановился, медленно повернулся к товарищам. Юноша понял, что это паладин Горна.

Рыцарь направил коня к Агире, который с напускным равнодушием изучал чьи-то сапоги, сохнущие на двух вколоченных в землю палках.

Из шатра послышался смех сержанта, ему вторил сочный бас. Солдат туда просто поболтать заглянул?! Эйдор молился, чтобы халдийский воин побыстрее вернулся и они продолжили свой путь. Амулет даст защиту воину Братства, но как неприятно такое внимание.

— Да благословит вас Небесный Горн, — раздался из-под шлема голос паладина. Рыцарь остановился рядом с друзьями, возвышаясь так, что юноше пришлось задрать голову, чтобы увидеть забрало всадника.

— И тебя, святой воин, — откликнулся Агира.

Паладин промолчал, однако Эйдор чувствовал, с каким подозрением он смотрит на воина Братства.

— Грядет великая битва! — наконец проговорил рыцарь Горна. — Воды не найдется?

Агира неспешно отцепил от пояса кожаную флягу и протянул паладину. Всадник так же неспешно снял с головы шлем, обнажив мокрое от пота лицо. Почти ровесник Эйдору… И уже паладин!

Отпив глоток, рыцарь с сомнением посмотрел на Агиру. Тот же терпеливо ждал, пока латник напьется.

— Откуда будете?

— Отовсюду понемногу, — уклончиво ответил воин Братства.

— А конкретнее? — прищурился рыцарь, сделал еще один глоток и вернул флягу Агире.

— Я с севера Нирана. А откуда господин маг — не мне знать, но и спрашивать его не стоит.

Паладин равнодушно посмотрел на Эйдора. Юноша его ничем не заинтересовал.

— Наемники?

— Халд милостив к храбрым, а деньги любят умелых. Мы верные слуги обоим, — ответил Агира.

Рыцарь покачал головой, нахлобучил шлем на голову:

— Скверное дело… Берегитесь хитрости Усмия. Он любит тех, кто любит деньги. И не говорите такие слова воинам Халдии. Это ересь. Да пребудет с вами Небесный Горн.

Конь паладина тронулся с места, унося прочь святого воина. Обошлось…

Эйдор незаметно перевел дух и вздрогнул, когда на улицу выскочил уже знакомый сержант:

— Идемте!

И вновь шатры, шатры, шатры…

В конце концов солдат довел приятелей до места. Небольшой навес, под которым за грубым походным столом курил трубку хмурый, коротко стриженный мужчина лет тридцати. У него была необычная борода — аккуратная темная полоска, перерастающая в бакенбарды. Будто черный контур лица.

— Господин, он говорит, что маг, — почтительно склонился перед ним воин. Взгляд тусклых серых глаз вонзился в Эйдора.

— Что умеешь? — без обиняков поинтересовался человек.

— Свитки делаю.

— Свободен, — отмахнулся сержанту мужчина. Солдат немедленно ретировался. — Меня Рафасий зовут. Я отвечаю за магическую поддержку армии. Еще раз — что умеешь?

— Свитки делаю, — повторил Эйдор.

— Это я понял. Какие? — Мужчина с раздраженным видом почесал подбородок.

— Уважительнее! — пришел на помощь Агира. Он прекрасно понимал, что хвастаться знаниями Эйдор не может. — Мы готовы показать. Но не здесь, эффект может быть непредсказуемым.

— А ты кто? — Рафасий бросил на рыцаря презрительный взгляд.

— Напарник. Мы вдвоем работаем, — сухо сообщил Эйдор.

— Напарник? Ну тогда помолчи, напарник. У нас тут рубак под десять тысяч, а магов по пальцам пересчитать можно.

— Вам маги, значит, не нужны? — Юноша почувствовал, как в душе закипает ярость. Нельзя так разговаривать с людьми.

— Ладно, — поднял руки Рафасий. — Погорячился… Просто с утра уже прибыл один маг. Маг… Велено брать всех чародеев, так бы вышвырнул я его куда подальше. Итош — может, слышали?

— Нет, — покачал головой Эйдор.

— Ведет себя как волшебник третьей ступени, а на самом деле только лечащее заклятие и может написать… Ладно, пройдемте. Покажете свои умения.

Рафасий тяжело поднялся на ноги и побрел к частоколу. Так вышло, что друзья, следуя за молчаливым сержантом, пересекли весь лагерь Халдии. Первым, глянув на друга, за мужчиной последовал Эйдор. На лице молодого чародея появилась победная улыбка. Он, конечно, опасался того, как может сработать заклинание. Но оно их главный козырь. Такие сложные чары не могут быть простым пшиком, они обязательно произведут впечатление…

Следом за мужчиной Эйдор и Агира вышли из лагеря, без проблем миновав пост угрюмой охраны, и подошли к краю небольшого оврага. Внизу в песок были вкопаны деревянные чучела, изображающие вражеских солдат. Частью обуглившиеся, частью поломанные чарами предыдущих магов.

— Прошу. — Рафасий на юного волшебника даже не смотрел.

— Агира. — Эйдор протянул другу заветный свиток. Жест показательный, но пусть будет ясно, что молодой чародей достиг как минимум второй ступени.

На лице мужчины появилась заинтересованность. Рыцарь Братства встретил его взгляд со снисходительной усмешкой.

— Вон, по центру целый стоит. — Рафасий указал на чучело. Вкопанное бревно с прибитой перекладиной. — На нем…

Агира невозмутимо посмотрел на цель и, не колеблясь, надорвал свиток. Наверное, ему это стоило больших усилий. Вдруг заклинание вызывает слабость или же головокружение. На чучеле и не отзовется… Позора не оберешься потом…

Однако эффект оказался совсем другим. Таким, которого Эйдор не ожидал даже в мечтах.

Овраг с ревом вспыхнул. Рафасий едва успел отпрыгнуть от края, миновав взметнувшиеся к небу языки огня. Изумленно глядя на бурлящее в котловане пламя, мужчина дрожащими руками нащупал на поясе кошель и вытащил оттуда трубку.

— Предупреждать же надо… — наконец, промолвил он. — Такое показывать. Что это за заклятие?!

Эйдор и Агира промолчали, так как ответа у них не было. Действие магии для них тоже оказалось неожиданностью. Рафасий воспринял это как нежелание делиться секретами мастерства.

— Сколько хотите за найм?

Пламя стало медленно угасать, открывая взору полностью выгоревший овраг.

— Мы идем сражаться против Усмия. Деньги нам не нужны, — отчеканил заготовленную фразу Агира.

Рафасий посмотрел на друзей с нескрываемым уважением, и Эйдор обрадовался. Не прогадали!

— Свитки есть? Нам бы не помешало с десяток таких!

— Последний, — признался юноша. — Сколько смогу, столько сделаю.

Отчего-то Эйдор был уверен, что сможет повторить удачно выдуманную последовательность рун.

— Свитки будут! Так… Ладно… Маги находятся не здесь, а в городе. Я дам провожатого и выпишу грамоту, чтобы вас обеспечили всем необходимым. Приятно, что на нашей стороне такие люди, как вы!

Известие о том, что их сейчас выселят из лагеря, друзей смутило. Они пришли сюда не сражаться, а забрать женщину. Она тут, в биваке Халдии, а не в городе! Но противиться Рафасию — значит, вызвать подозрения.

— Зачем маги в городе, если армия здесь? — задал вопрос Агира.

— Здесь лишь лагерь. Когда войско Мереана двинется на Халим, мы переберемся за стены. Сражаться будем вместе.

— Мы можем и здесь остаться, — предпринял попытку рыцарь.

— Можете, но не забывайте про усмийцев. После этой демонстрации слухи о вас разлетятся быстрее ветра. И хоть лагерь патрулируют паладины, вас легко могут зарезать во сне слуги Усмия, а охранять вас как женщину Халда никто не станет! Так что в город. Там защита отличная стоит. Заодно познакомитесь с остальными чародеями, — словно малым детям объяснил Рафасий. — Но хорош удар. Двое вас таких у нас, хорошо это! Остальные послабее будут.

Эйдору оказались неожиданно приятны такие слова. «Остальные послабее будут».

Юношу остудило воспоминание о возможной судьбе, ожидающей его в Анхоре.

— Ладно, пройдемте со мной. Сейчас бумагу напишу… — Рафасий зашагал к лагерю.

Ладомар очнулся, когда ледяная вода обожгла лицо и мерзкие струйки потекли по шее.

— Небесный Горн, что?! — Паладин резко сел, испугав склонившегося над ним сероглазого парня.

— Живой? — с опаской произнёс незнакомец.

Голова не болела. Чуть ныла, но не разламывалась, как в прошлое пробуждение.

— Ты кто?

Юноша чуть стушевался, задумался, будто Ладомар спросил что-то очень сложное.

— Где я? — решил не ждать ответа паладин. Вокруг лес, неподалеку видна тропка, на которой четко виднелись следы колес от тачки лекаря.

— Э-э-э…

— Шиско! — Ладомар заметил, что рядом лежит юный рыцарь. — Живой?!

— Я решил сначала тебя в чувство привести. Иду по лесу, смотрю — двое лежат.

Паладин не слушал, он потянулся к Шиско и потряс его за плечо. В душе плясала радость, может быть, не очень уместная в данной ситуации, но ведь Ладомар почти смирился, что юный паладин сечу не переживет. А тут такой подарок!

— Ну, в общем, лежат двое, в исподнем. Думаю — не замерзли бы, а то околеют. Вы вообще откуда? — упрямо продолжил юноша.

— Шиско!

— Водой, может? — В руках незнакомца появился конический шлем, из которого на землю капала вода.

— Может, — согласился Ладомар.

— Вы откуда? — с нажимом повторил светловолосый, и на его лице проскользнуло недовольство.

— Тебя как звать-то? — Паладин проигнорировал недобрые чувства и осторожно поднялся на ноги. Лекарь не обманул! Мышцы чуть побаливали, голова тоже, но без его помощи паладин сейчас бы и встать не смог. Хорошо приложили алебардой. Сказочно повезло, что вообще выжил. Хотя повезло ли?

— Это важно? — напрягся юноша.

— Да, — раздраженно фыркнул паладин. — Я Ладомар из Двух Столпов. Паладин Небесного Горна.

— С битвы?

— Да. Это Шиско, откуда — не помню. Тоже паладин. — Ладомар принялся разминать мышцы. — Ты не ответил.

— Старр из рода Фосков.

Паладин застыл, недоверчиво поглядел на юношу и переспросил: — Кто?

— Старр из рода Фосков! — с нажимом повторил тот и язвительно добавил: — Я очень тихо сказал?

Владыка Кронея вопросительно приподнял широкие брови.

— Ты же сбежал, — прищурился Ладомар.

— Да вот вернулся, чтобы двух паладинов в лесу отыскать. Уже у самой Халдии подумал, мол, лежат там, бедолаги, мерзнут. Что за глупые вопросы, святой воин? — Старр оказался не лишен ехидства. — И что за наивность?

— Мы на левом фланге стояли, видели, как ты удрал, — упрямо повторил Ладомар.

— А я на правом фланге наблюдал, как спасали женщину Халда. И? — На благородном лице короля появилось вызывающее выражение. За дурака держит?

— Среди рыцарей затесался? — сообразил наконец паладин.

— Да пребудешь ты в Небесном, мудрец. Восхваляю твой разум.

— Ты лучше водой на Шиско плесни, — поморщился Ладомар.

— Сам и плесни. Я король! — Старр сунул паладину в руки холодный мокрый шлем. — Я сбежал, меня тут нет.

Воин Небесного Горна в состоянии ступора принял своеобразное ведерко, тупо посмотрел на него и выплеснул содержимое на лицо Шиско. Юный рыцарь вздрогнул, начал отфыркиваться.

— А что ты тут делаешь, король? — поинтересовался наконец Ладомар. Обращение на «ты», конечно, неуважительное в беседе с коронованными особами, но паладин считал, что раз начал, то возвращаться к этикету уже поздно.

— Не имею никакого представления. Сам удивляюсь. Наверное, Агон решил показать милость, чтобы побольше сомнений в умы заложить. Отпустил он меня.

Старр внимательно посмотрел на приходящего в себя Шиско. Юный паладин с осоловевшим видом сел и удивленно озирался по сторонам, не понимая, что происходит.

— Что значит «отпустил»? — Ладомар вдруг подумал, что перед ним может оказаться и самозванец. Ведь лица кронейского владыки он раньше не видел.

— Ваше величество? — еще больше опешил Шиско и развеял сомнения более зрелого товарища. Молодой рыцарь неуклюже поднялся, потом рухнул на колено и склонил голову.

— Достойно, а я подумал, что все паладины бестактные, — кивнул юноше Старр.

— Я как-то иначе себе королей представлял, — не удержался Ладомар. — С короной, свитой и в богатой одежде.

— Да и паладины, как мне кажется, все на конях, в латах и с гербовыми щитами, — парировал король. — Может, прекратим обмен любезностями?

— А где все? — спросил Шиско. — И Хисъяр?

Слова молодого воина вернули Ладомара на землю. Отвлекли от выдумывания очередного колкого ответа. Где все?.. Паладин развернулся и ожесточенно продолжил разминаться. Неужели парень действительно не понимает, где все?

— Хисъяр ваш товарищ? — осторожно спросил Старр.

— Паладин из нашего копья, — глухо бросил Ладомар. — Наверняка погиб. Либо в бою, либо потом добили. Нам повезло, что лекарь у мереанцев оказался служителем Халда. Невероятно, конечно, но на службе Усмия даже такие люди есть.

— Он погиб? — почти прошептал Шиско. — А мы победили?

— Нас разбили. Другого варианта быть не могло, да и не планировалось. Такова была воля Халда, и мы ее выполнили! — заговорил Старр. — Кроней не сдался!

— Кроней разбит, — не удержался Ладомар.

— Это подстегнет южных и восточных соседей. Мы выступали под знаменем Халда.

— Меня в самом начале боя из седла выбили. Я даже ударить никого не успел, — с обидой проговорил Шиско.

— Ваша атака войдет в легенды, — убежденно произнес Старр. — Мы хотели последовать вашему примеру, но с севера вышла кавалерия Мереана. Проклятый маг расправился со всеми патрулями. Ненавижу колдунов!

— Я думаю, если бы армии Халдии и Кронея объединились, результат мог оказаться иным, — вставил давно мучающую его мысль Ладомар.

— Такова была воля Халда. — Старр улыбнулся. — Да и не дало бы ничего объединение. Все равно бы проиграли сражение. Армия Мереана огромна, и все западные королевства с ней не справятся, даже если объединятся, а это невозможно.

— Тогда зачем?..

— Мирамия и Эймор, — многозначительно бросил Старр. — Да и слово Халда для нас много значит, паладин. Это вы поклоняетесь бездушному Небесному Горну. Простые люди почитают его сына. Лемилла явила нам послание Халда, и никто не осмелился подвергать ее слова сомнению.

— Если только она сама не соврала, — фыркнул Ладомар.

Старр напрягся, впился ледяным взором в лицо паладина:

— Лемилла не может лгать!

— Она женщина.

— Она возлюбленная Халда!

Паладин решил промолчать. С фанатизмом сражаться он не любил. Однако ему казалось, что вряд ли Халду нужна была бессмысленная бойня у Малого Скола. Хотя… Если вспомнить предыдущие Великие Войны… Кто знает?

— Пусть будет так. Сейчас мы куда?

— В Халдию, — убежденно заявил Старр. — Ударим вместе с войском церковников.

— И поляжем?

— Разве плохой выход, паладин? — неожиданно подмигнул ему молодой король. — Погибнуть за Халда?

— Я предпочитаю побеждать…

— Все мы окажемся в Небесном Горне, — пожал плечами Старр.

Ладомар с удивлением понял, что начинает восхищаться кронейским правителем. Так верить в правоту своего дела… Ему стоило стать воином Небесного…

— Я с вами, ваше величество! — с жаром произнес Шиско. Страх перед войной у молодого рыцаря испарился? Или это он так пытается проявить себя перед королем?

— Тогда собирайтесь… Надо на поле сходить, что-нибудь из вещей взять. — Ладомар кашлянул, поежился от прохлады.

— С трупов? — хором удивились товарищи. Даже Старр не ожидал такого от паладина.

— С трупов, — кивнул Ладомар. — Они им больше не понадобятся. А нам даже огонь не развести. Идти же придется по ночам и лесом. Тебе, король, не очень повезло с компанией. Встретим отряд с усмийцами — будут неприятности. А нам их уже хватит…

Паладин не соврал. Когда он и его позеленевшие спутники покинули поле брани, превратившееся в праздничный стол для зверья и птиц, и отправились на север, он упорно вел странников по ночам, вдали от дорог и троп. Рисковать Ладомар не хотел. Старра никто не спрашивал, а Шиско не возражал, во всем слушаясь более взрослого товарища. По правде говоря, Ладомара сильно раздражала такая щенячья покорность. Нельзя во всем полагаться на кого-либо, большая ошибка. В первую очередь надо и своей головой думать, а не потакать чужим интересам.

Стыдно, конечно, сам ведь таким был. И да хранит Небесный Горн этого парня от ошибок Ладомара. Ведь отчего, скорее всего, сбежала Элинда? Разве только ради Анхора? Отнюдь… Он слишком ценил ее мнение, боялся хоть в чем-то создать ей неудобство, а девушке, может быть, как раз хотелось, чтобы ее вели по жизни. Но они были разными. Разные уровни. Он на тот момент простой дружинник, и она — дочка эйморского лорда. Куда он мог ее вести? Засмеяли бы Элинду злые языки. Спуталась, мол, с простолюдином. Позор на голову ее папаши.

Ну теперь-то все изменилось…

— Чего такой мрачный? — раздался голос Старра.

— Думаю! — отрезал Ладомар.

Да, теперь все изменилось. Теперь он уже паладин Небесного Горна и легко решает за других. Два бесполезных таланта. Еще бы немного везения… Тогда бы и анхорцы живы были, и шанс отыскать Элинду был бы…

— Я как бы король, — немного возмущенно проговорил Старр.

— Хоть император. Сейчас я здесь король. Жить хочешь? Иди молча за мной, и ничего не случится.

— Да нет в округе никого, чего прятаться? Порядочные люди спят давно.

— Порядочные — да.

— Злой ты слишком для паладина. Вон, посмотри, какие звезды!

— Ты заткнешься или нет? — обернулся Ладомар и бросил взгляд на небо.

Россыпь ярких звезд на черном полотне неожиданно паладина зачаровала. Он даже остановился, дабы как следует насладиться зрелищем. Странно, почему он раньше не обращал внимания на такую красоту? И почему рядом нет Элинды? Вместе стоять, смотреть на небо и молчать — что может быть лучше?

— Извини, — выдавил из себя Ладомар и опустил взгляд на мрачного Старра. — Не я такой, жизнь такая.

— Нелепое оправдание, — хмуро ответил тот. — Какие мы — такая жизнь. Нравится жить в ненависти — ее у тебя будет в достатке.

Паладин молча развернулся и вновь зашагал по ночному лесу.

— Если честно, счастливые вы люди, воины Горна, — продолжил Старр.

Ладомар плотнее сжал зубы, дабы вновь не сорваться. Король-то скорее всего прав — ночью им бояться нечего. Чужой лагерь услышат гораздо раньше, чем их заметят. Но как раздражала паладина болтовня молодого правителя.

— Свободные, идете туда, куда хочется. Ответственны только перед Небесным! Мне так нравится идти по этому лесу, без свиты и охраны, а с двумя товарищами. Которые и заткнуться могут попросить без всякой фальши.

Ладомар не ответил. Шиско неуверенно кашлянул где-то за спиной:

— А мне иногда очень не хватает крыши над головой.

— Крыша, стены — это узы! — воодушевленно сказал кронеец. — Мы рабы собственных домов!

— Слова человека, у которого этот дом есть, — не выдержал Ладомар.

— У каждого человека есть дом, вот только не каждый знает, как его найти.

— У придворного мудреца нахватался? — ядовито спросил паладин.

— Не считай себя старым и всезнающим одиноким волком, паладин, — улыбнулся Старр. — В своем лесу ты, конечно, опыт имеешь, но, думаю, о многих вещах даже не догадываешься, а они для меня рядовые. Каждому свой мир и свои знания.

— Сейчас мы находимся в моем мире, — напомнил Ладомар.

— Хорошо, — неожиданно заявил кронеец. — Смолкаю.

В последнее время паладин все чаще ловил себя на мысли, что в присутствии молодого короля начинает понимать, что привычный ритм жизни неправильный. Не таким должен быть путь воина Небесного Горна. Поменьше яда, сарказма, ненависти, и, может быть, все изменится?

— Извини, Старр, — вырвалось у Ладомара. — Наверное, это во мне зависть говорит. Умеешь видеть хорошее в любой ситуации.

Внутри зародилась вредная мысль: «Даже когда погубил несколько тысяч преданных воинов». И паладин сцепил зубы, стараясь удержать рвущиеся на волю ехидные слова. Пришлось вспомнить, с каким настроем он сам шел в атаку. Нет, не было мыслей о бесполезности или же дурной воле кого-то свыше. Были лишь желание унести с собой как можно больше врагов и жуткий страх. Что двигало остальными солдатами? Может быть, те же чувства? Они сражались и гибли за себя, за Горн, а не как жертвенные ягнята. Вряд ли кто вообще думал о короле.

— Это трудно, но возможно, паладин, — произнес Старр. — Каким ты видишь мир, таким он для тебя и станет. Смотреть надо раскрытыми глазами, а не выискивая привычные черты.

Ладомар споткнулся о корень и выругался.

— Вот, — немедленно отозвался молодой король. — Ты видишь только препятствие, помешавшее тебе. Оно принесло боль, неудобство. А теперь посмотри на дерево, чей это корень. Разве оно не прекрасно?

Паладин не выдержал и глянул на огромную черную ель. Темная крона на фоне звездного неба смотрелась действительно чудесно.

— И толку от него? Что оно мне дает? — буркнул Ладомар.

— Ну прости, золотых монет на нем не растет. Оно просто красиво! Рядом с любой неприятностью есть что-то хорошее. Надо только научиться это видеть.

Паладин хмыкнул, окинул дерево долгим взглядом, посмотрел на едва заметное во мраке лицо Старра и улыбнулся:

— Да, ты мудрец.

— Да, я такой, — в тон ему ответил король. — Пошли, паладин.

— Думаю, завтра уже пойдем днем, сомневаюсь, что патрули Мереана так далеко к Халдии забираются. — Ладомар поправил перевязь с найденным на поле брани мечом. Клинок, конечно, плохой, все хорошее оружие смели победители, но убить им в случае чего все-таки можно.

В душе паладина робко таилось предчувствие, что он вновь оказался на развилке судьбы, вернее, просто увидел небольшую тропку в сторону от обычной жизни. Наверное, она всегда была здесь, но Старр просто указал на нее вечно хмурому Ладомару.

Воин Небесного Горна решил попробовать…

ГЛАВА 12

Магов и на самом деле хорошо охраняли. Временное пристанище чародеев находилось в наиболее защищенном месте Халима. В укрывшемся за крепостными стенами Храме Халда. Эйдор все никак не мог привыкнуть к мысли, что вместо привычных, как в Анхоре, дворцов здесь обносят укреплениями святилища. Кто знает, что за времена были в Смутных королевствах, когда храмы стали цитаделями.

Но одними стенами от усмийцев не защититься, и святые отцы это понимали не хуже Эйдора. На воротах в крепость постоянно нес вахту один из паладинов Небесного Горна, а еще двое защищали проход в северное крыло Храма, где и находились маги-наемники. Это не считая обычных солдат, коих в святилище оказалось превеликое множество. Веру церковники защищали сталью.

Пройти во внутренние покои можно было только в сопровождении одного из святых воинов. Таким образом, шанс усмийцев без боя подобраться к волшебникам стремился к нулю.

За несколько дней, проведенных в новом пристанище, Эйдор успел создать четыре свитка с новым заклятием (благо Рафасий обеспечил его всем необходимым). Агира старался из покоев не выбираться, да и юноша не сильно рвался к общению с другими чародеями. Тем более что такое поведение здесь было нормальным. Лишь один раз, в первый же день, к ним постучался молодой волшебник, о котором они уже слышали от Рафасия. Совсем еще юный, даже моложе Эйдора, чародей с только пробивающимся светлым пушком над толстой верхней губой, наглыми карими глазами и широкой, пожалуй даже чересчур широкой, улыбкой.

Общения с ним магу из Анхора хватило с головой. Агира в нескончаемый поток слов Итоша не встревал и, как показалось Эйдору, даже не вслушивался. Зато бывший инспектор почерпнул много интересного о новом знакомце. Во-первых, тот считал себя сильнейшим среди наемных чародеев и едва ли не по-отечески советовал, как и что делать начинающему волшебнику, кои. м, на его взгляд, являлся Эйдор. Во-вторых, Итош очень не любил коллег по дару и считал, что те ничего в магии не смыслят. И в-третьих, болтливый кудесник перегибал с панибратством. Норовил похлопать по плечу, взлохматить волосы собеседнику и сразу же начал звать его Эйда.

Как звучит-то противно — Эйда…

Сославшись на усталость после дороги, анхорский чародей с большим облегчением захлопнул, а потом и запер дверь в покои.

Началось ожидание. Одинаковые дни ползли друг за другом, и ничего не происходило. Завтрак, ленивые беседы с Агирой, часы у окна с видом на пустеющий день ото дня Халим, обед, начертание свитков, сон. Иногда Эйдору казалось, будто все уже закончилось, а про них просто забыли. Что давно уже Мереан разбил армию Халдии и ушел дальше, не тронув город. Что женщину, которую разыскивал юноша, убили или пленили, или она сбежала на другой край света. Что она где угодно, но не в лагере за стенами города.

Компас поводов не давал, но сомнения в душе человека неистребимы. А вот Агира относился к ожиданию философски. За время отдыха он даже пришел в себя, потому как усмийцы почти про него забыли и не изнуряли постоянными угрозами. Торопиться, на его взгляд, было некуда и стоило насладиться каждой минутой без суеты.

Эйдор мнения друга не разделял. Мысль о том, что можно было давно уже выполнить задание и быть на полпути к Анхору, выводила юношу из себя. И с каждым днем молодой чародей становился все раздражительнее.

Пока наконец женщина Халда не объявилась в Храме…

Прошла, наверное, пара недель с тех пор, как Агира и Эйдор поселились в северном крыле святилища. Больше четырнадцати долгих дней, наполненных ожиданиями и терзаниями. Поэтому, когда Рафасий лично сообщил друзьям о том, что вечером женщина Халда собирает всех магов в обеденной зале, Эйдор не сдержал радостной улыбки.

— Понимаю, заждались. — Командир магического отряда понял такую реакцию по-своему. — Но что делать…

— Что слышно о Мереане? — глухо поинтересовался Агира. Он даже не оторвался от кресла, когда вошел Рафасий.

Мужчина почесал бородку, натянуто улыбнулся:

— Они выступают. Завтра наши войска начнут занимать Халим. Так что недолго осталось.

— Помощи не будет?

— Думаю, нет, — неохотно ответил Рафасий, и Эйдор понял, что мужчина недоговаривает.

— Это ведь не все, верно? — От Агиры такой ответ тоже не ускользнул.

— Да нет, это все, — развел руками тот. — Так, мне пора, надо оповестить остальных чародеев. Свитки еще нужны?

— Нет, спасибо, — помотал головой Эйдор.

Мужчина кивнул на прощание и вышел из покоев. Едва закрылась дверь, Агира хмыкнул:

— Соврал…

— Я понял, — согласился с ним Эйдор. — Но зачем?

— Может быть, плохие вести. А боевой дух подрывать нельзя… — предположил рыцарь Анхора. — Особенно когда впереди битва. Как думаешь, сможем сегодня взять цель?

— Под присмотром кучи магов? — с сомнением проговорил юноша.

— Вот и я думаю, что нет… Надо бы нам убраться из города, пока не началась осада. Потом выбраться будет очень сложно.

Эйдор не ответил: мысль о том, что шансы попасть на север уменьшаются с каждым днем, давно не давала ему покоя. Одно дело скрыться в лесах сейчас и спешить к границе, а совсем другое — пробираться по территории, на которой идет война. И тем более выйти из осажденного города.

Юный чародей поймал себя на мысли, что сегодня, возможно, самый яркий день в его жизни. Сегодня он увидит ту, ради которой был пройден весь этот путь.

Молодой волшебник с трудом дождался вечера…

В обеденную залу их проводили слуги, которые до этого изо дня в день разносили трапезу по покоям чародеев. Большой круглый мраморный стол ломился от всевозможных яств, от одного взгляда на которые Эйдор понял, как же на самом деле проголодался. Ослепительно белые стены с золотыми украшениями придавали зале пышную торжественность. Под стать моменту.

За столом уже сидело несколько чародеев. Причем каждый старался держаться на расстоянии от соседей, словно видя в них конкурентов. Подсаживаться к кому-либо Эйдору не захотелось, и потому он и Агира сели неподалеку от входа, соблюдая негласно установленную волшебниками дистанцию.

Пользуясь случаем, юноша разглядел собравшихся в зале магов. Пока только четверо. Двое — уже преклонные старцы, один невероятно крупный мужчина лет сорока и уже знакомый друзьям Итош. Молодой чародей приветственно помахал Эйдору рукой. Ответив коротким кивком, анхорский волшебник порадовался огромному столу. Чтобы тут обменяться парой слов, необходимо было кричать, настолько далеко друг от друга расположились кудесники, а беседовать ему и так очень не хотелось.

Один из старцев, лохматый, седовласый, в берете, почтительно кивнул, поймав взгляд Эйдора. Юноше он сразу понравился, было что-то светлое в глазах пожилого мага. Что-то доброе и веселое. Тучный волшебник поздоровался, лишь медленно прикрыв веки, будто опасаясь совершать более резкое движение.

А вот взгляд второго старца ожег Эйдора презрением. Будто в пику первому чародею, этот маг был аккуратно пострижен, выбрит и рыжеволос. Скорее всего цвет, да и вся внешность были результатом колдовства. Но Эйдор не мог с уверенностью это утверждать.

Злой волшебник не скрывал чувств. Точно так же он поглядывал на Итоша. Конечно, понять старого кудесника можно: сколько лет он потратил на изучение магии, и оказаться наравне с еще не видевшими жизни юнцами, наверное, унизительно. Однако Эйдор сразу понял, что с этим чародеем надо быть начеку.

Постепенно в обеденную залу подтянулись и остальные волшебники. Эйдор жадно разглядывал каждого из них, стараясь впитать в себя образы того, каким может быть маг. И чем они отличаются от кудесников Анхора.

Оказалось — ничем. Те же люди, предпочитающие просторные одеяния, та. же величественность в каждом шаге и жесте.

Из девяти чародеев, собравшихся за столом, необычным оказался лишь один. Хмурый одноглазый мужчина в кольчуге и с мечом на поясе. Однако недружелюбные взгляды в его адрес сказали Эйдору, что оригинала тут знают и не любят.

Наконец появился Рафасий в торжественном белом, отделанном золотом одеянии, под стать стенам. Цвета Халда.

— Собратья! — зычно возгласил он, и, несмотря на размеры залы, его слова услышали все. — Я благодарен вам за то, что вы пришли под наши знамена. Что вы будете сражаться на нашей стороне!

Криво ухмыльнулся одноглазый чародей, саркастически покачал головой. С важным видом закивал Итош. Остальные маги сохраняли невозмутимость.

— Я прошу вас поприветствовать Лемиллу, женщину Халда!

За спиной Рафасия распахнулись двери, и в зал вошли двое паладинов Небесного Горна. Застыв у порога, они словно обратились в статуи.

Эйдор едва не потянулся к входу, но Агира предупреждающе толкнул его ногой.

Чародей совсем не ожидал, что она будет такой. Эйдор даже не задумывался, какая она, та женщина, которую он искал все это время, когда в мыслях царил лишь невнятный образ, артефакт вроде компаса или же амулета Агиры.

Глядя на белокурую красавицу, затмившую своим великолепием торжественную залу, Эйдор даже забыл, как надо дышать. Настолько прекрасна была незнакомка. Пока девушка шла вокруг стола, отчего-то выбрав противоположную юноше сторону, молодой чародей не мог оторвать от нее взгляда. Легкая, изящная, преисполненная божественной грации носительница необходимой Братству силы…

Когда Эйдор услышал ее голос, он понял, что на его лице царит глупая улыбка, и поспешно, может быть даже слишком, отвел взгляд. Но спустя миг, не удержавшись, снова посмотрел на Лемиллу. И утонул в ее изумрудных глазах. Девушка смотрела прямо на него и что-то говорила, говорила, говорила. Эйдор не мог оторваться, жадно впитывая ее красоту. Что-то произнес Рафасий, что-то говорили встающие один за другим чародеи, но юноша их не слышал. Он смотрел на Нее, и когда Лемилла перехватывала его взгляд, чувствовал, как сердце заходится в бешеном танце.

Пинок Агиры он не почувствовал. Только когда друг наступил ему на ногу, Эйдор пришел в себя и заметил, что на него смотрят все присутствующие.

— Встань и скажи что-нибудь, — не шевеля губами, произнес Агира.

Юноша вскочил, растерянно огляделся, наткнулся на ядовитый взгляд рыжего старика и вновь посмотрел на Лемиллу.

— Закаты по сравнению с вами отвратительны!

В зале повисла тишина. На лицах чародеев одна за другой появились неуверенные улыбки, и лишь рыжеволосый волшебник скривил губы с презрением. Лемилла же не сводила с молодого мага изумленного взгляда. Выдохнув, поднялся Агира.

— Я думаю, моего друга ослепила красота нашей гостьи, — учтиво произнес он. — Поэтому позвольте мне нас представить. Мы люди странствующие, родины у нас нет, а имена вам вряд ли известны. Его зовут Эйдор, он маг, а я просто его помощник, и имя мое Агира. Готовы сражаться за Халда!

— И умереть за вас! — вставил юноша.

Ему показалось, что Лемилла улыбнулась. И от этого в душе вспыхнул огонь радости. Рука Агиры, опустившаяся Эйдору на плечо, силой усадила юношу на место.

Часы пролетели как мгновения… В себя молодой чародей пришел, только когда закрылась дверь в их покои и Агира глубокомысленно изрек:

— Что ты творишь, а?

— Я? — не понял юноша.

— Ты, — улыбнулся рыцарь. — Я узнаю этот блеск в глазах, Эйдор. Только не кажется ли тебе, что нам она нужна для иных целей.

— Кто?

— Лемилла. — Агира плюхнулся в свое любимое кресло, с задором поглядывая на друга.

— Она такая… Я вообще не думал… Это…

— Понятно все, — усмехнулся рыцарь. — С тобой не соскучишься, Эйдор. Я уже и не знаю, что ты выкинешь в следующий раз…

— А что я?

— Да ничего. То ты вампир, теперь вот влюбился в нашу цель. Что еще приготовишь?

— Я? — Эйдор покраснел. Слово-то какое громкое— влюбился. Просто красивая! Ну не просто красивая… Ну… Юноша в полной растерянности побрел к окну.

— Она — цель. Мы должны доставить ее в Анхор и передать Братству, — вдогонку бросил Агира. На этот раз тон приятеля был жестким.

— А Братство ей ничего плохого не сделает? — спросил Эйдор и уставился в окно на погруженный во тьму город. Редкие огни фонарей, будто светлячки на поле…

— Нас это касаться не должно. Но я сильно сомневаюсь, что она им нужна для дурных целей. Иначе бы прислали не тебя, а убийцу. Но в принципе, если мы не потащим ее в Анхор, я не воспротивлюсь. Ты мое мнение знаешь.

— У нас хорошо. Ей должно понравиться, — вдруг понял Эйдор. — В таких землях, как здесь, и такая красота! Несправедливо! Она достойна лучшего мира!

— Не слишком ли шустро, Эйдор? — хмыкнул за спиной друг. — Подожди утра, ореол развеется. Ложись-ка лучше спать, а?

Словно зачарованный, юноша побрел в свою комнату. Уснул он нескоро… А когда наконец провалился в темноту, увидел, как едет по полю роз, а рядом с ним на белом коне скачет Лемилла и смеется. Просыпаться не хотелось.

Наутро ореол, вопреки словам Агиры, не развеялся. Первой мыслью открывшего глаза Эйдора было: как увидеть Лемиллу еще раз. Из соседней комнаты доносился храп рыцаря, а юноша нелепо улыбался и смотрел на пляшущие по стене лучи утреннего солнца. Скорее всего девушка теперь будет жить здесь. Раз уж войска направляются в город, то самое безопасное для нее место — Храм Халда. Значит, еще будет возможность пересечься с белокурой красавицей! И, если повезет, увести ее отсюда! Подальше от войны, крови и хаоса.

Юноша повернулся на бок и почувствовал, как под рубахой скользнуло по груди кольцо чародеев. Зачем нужно его надевать? Эйдор был уверен, что он сможет убедить девушку и она сама поедет с ними! Вот только как подобрать нужные слова? Что ей сказать?

Или все-таки надеть кольцо? Не надо будет обманывать, не надо будет с замиранием сердца выдумывать хитрые формулировки? Кстати, что дает этот артефакт?

Эйдор вытащил колечко из-за пазухи и внимательно его осмотрел, словно надеялся увидеть на нем ответ на свой вопрос. Обычное, даже дешевое украшение, ничем не выдающее заключенную в него силу. Такое и дарить-то стыдно. Потемневшая от грязи тесемка, удерживающая артефакт, заставила юношу смущенно покраснеть. Надо заменить, а то несолидно. Он представил, как вытаскивает перед Лемиллой дешевое кольцо на грязной веревке, и устыдился.

Вскочив с кровати, юноша заметался по комнате, краем сознания понимая, что здесь он замену не найдет. Потом обреченно плюхнулся обратно и победно улыбнулся. Слуги, каждый день приносящие завтрак! Он попросит их найти ему красивую тесемочку! И заменит! Потом не стыдно будет перед Лемиллой!

Невозмутимый слуга без всякого удивления выслушал пожелание юного чародея. Почтительно склонился и пообещал доставить заказ к обеду. На вопрос, где остановилась белокурая девушка, мужчина, не дрогнув лицом, ответил, что не знает. Скорее всего соврал, ну да что поделать. Агира смотрел на суету друга с подозрением, периодически собираясь что-то спросить, но в последний момент раздумывал и продолжал буравить Эйдора настороженным взглядом. Лишь тогда, когда юноша сообщил, что о задании он прекрасно помнит, рыцарь немного расслабился, но все же с сомнением поглядывал на приятеля.

В этот вечер молодой чародей Лемиллу не увидел. Гуляя по коридорам северного крыла Храма, любуясь великолепными скульптурами; притаившимися в украшенных нишах, юноша поражался тишине и покою, царившему здесь. Один раз он встретился с незнакомым магом. Низкорослый волшебник с толстой книгой в руках удостоил Эйдора коротким кивком и поспешил прочь.

А когда юный анхорец вернулся в покои, то обнаружил там гостя. Знакомого по вчерашнему ужину чародея с добрыми глазами. Маг дружелюбно улыбнулся и сразу же представился удивленному Эйдору:

— Решел, просто Решел. Надеюсь, не нарушу вашего распорядка, молодой Эйдор? Добрый сын Халда — Агира, ваш друг, прекрасно развлек меня беседой, однако я пришел, чтобы поговорить именно с вами.

— У нас нет тайн друг от друга, — сдавленно вымолвил юноша, бросив вопросительный взгляд на сидящего в кресле рыцаря.

— Разумеется! Но, думаю, о тактике ударов стоит беседовать именно магам, которые их создают. Рафасий сказал мне, что вы да я — главная ударная сила в этой битве. — Решел выразительно повел кустистыми бровями. — Так что очень важно, чтобы мы, например, не били в одно и то же место или же разумно совмещали наши удары.

— Ну Агира нам не помешает!

— Конечно же, юный Эйдор, — согласился старец. — Правда, прежде чем приступить к беседе, хочу сразу сообщить — донельзя, знаете ли, удивлен вашему возрасту и силе. Мне бы такую мощь в ваши годы — кто знает, каким бы я сейчас был. Вторая ступень, если я не ошибаюсь?

Эйдор напрягся, заметил, что и Агира настороженно посмотрел на старого мага. Решел догадался, что молодой чародей — вампир?

— Да, вторая. Это долгая история…

— Поверьте, мне она неинтересна, уж простите старика. Много видел, много слышал. С возрастом тяга к знаниям проходит, не сочтите это за невоспитанность, — хитро улыбнулся старик, и Эйдор понял, что Решел не догадывается. Он просто знает.

— Что вы умеете, юноша? — резко сменил тему пожилой волшебник.

— В битве буду использовать огненный молот. — Название придуманному заклинанию юноша дал давно, но озвучил его только сейчас, чем вызвал на лице Агиры удивление. — Знаю, как сделать стрелу, как вылечить, но на этом познания заканчиваются.

— Огненный молот? — хмыкнул старик. — Я так понимаю, это зональное заклятие?

— Какое? — не понял Эйдор.

— Бьющее по территории, а не по определенной цели, — понимающе поправился Решел. — Хорошо. Выбор невелик, думаю, после вашего заклятия моим там делать будет нечего. Значит, распределим зоны обстрела. Насколько меня просветил доблестный Рафасий, мы будем вести сражение из башни Храма. Отличный обзор, гарантия безопасности.

— Вы не знаете, Лемилла сейчас где?

— Отчего же не знаю, знаю. — Старик поежился в кресле, неумело скрыв удивление. — Ее покои за обеденным залом, но туда нас не пустят, мой юный друг. Впрочем, думается мне, у нас еще будет шанс лицезреть ее красоту до сражения. Однако, пожалуй, засиделся я у вас, поздно, темнеет, а я человек старый, быстро устаю. Пойду к себе.

Чародей медленно поднялся из кресла и побрел к двери. Приоткрыв ее, он обернулся к Эйдору и вновь улыбнулся:

— Опасайтесь Рыжего Станича. Он опасный человек и тоже знает ваш секрет, юный маг. Вот только старость мне принесла опыт и мудрость, а ему — злость и зависть.

Дверь закрылась, и Эйдор обменялся с Агирой многозначительными взглядами.

— Слава идет впереди тебя, — хмуро произнес рыцарь. — Надеюсь, она не дойдет до Анхора.

— Я тоже на это надеюсь… О чем вы беседовали, пока меня не было?

— Мелочи. Из важного только то, что с севера-запада на Халим движется армия Зуррага и намерения ее ни для кого секретом не являются.

— Они с Мереаном?

— Конечно. Так что нам очень важно выбраться из города до того, как здесь начнется война. Вот только мне кажется, у нас ничего не выйдет. — Агира был мрачен. — По крайней мере если мы не успеем окольцевать красавицу до подхода вражеских войск.

От грубого «окольцевать» Эйдора передернуло. Как можно так говорить о Лемилле?!

— Завтра надо будет попробовать пройти за обеденный зал, может, получится встретиться с ней там? И надеть кольцо? — предположил Агира. — Ночью нас точно туда не пустят.

Эйдор подавленно кивнул. Как же все усложнилось. Теперь приходилось себя убеждать, что встреча Лемиллы с Братством не только на благо чародеям Анхора, но и на благо девушке. А это было трудно. В голову лезли рассказанные Агирой истории об Обители Скорби, о пропадающих людях.

Пока сидели в покоях, рыцарь много чего рассказал. Например, он поведал, что в Братстве есть вампиры. Кто — Агира не знал, но отведавших Доброго зелья магов-отступников специально убивали двое чародеев-карателей. Верные Верховным и Анхору, но при этом — вампиры. Такие же, как Эйдор, но получившие прощение. Может быть, юноше тоже повезет?

Или, если в Братстве узнают, к нему и придут эти каратели?!

Ночью Эйдор засиделся в комнате Агиры, задумчиво наполняя очередной свиток магией.

Рыцарь крепко спал, невзирая на яркие всполохи создаваемых рун, а юноша думал. Пытался представить, что ждет его и друга впереди. Как они будут пробираться по землям Смутных королевств, чтобы вернуться в Анхор? Как они выйдут отсюда, получится ли у них взять с собой Лемиллу? Что будет, когда друзья минуют Путаные Места?

Что вообще будет дальше?

Среди ночи юноша обратил внимание на шаги в коридоре. Кто-то, тщетно стараясь не шуметь, шел в сторону выхода из крыла. Наверное, одному из магов захотелось прогуляться. Волшебники оказались странными людьми, будто не от мира сего. Наверное, потому что здесь они редкость… Кудесники Братства жили проще и понятнее.

Сон сморил юношу прямо за столом.

— Уверен? — мелодично протянул статный красивый мужчина и поднес ко рту кружку с вином.

— Разумеется, — с возмущением ответил закутанный в плащ маг. Волшебник чувствовал себя не в своей тарелке. Непривычен он был к заведениям такого плана. Полупустой, затонувший во мраке кабак — не самое приятное место для встреч.

— Юнец нам нужен живым, а вот его приятеля можно кончать, — задумчиво проговорил первый. — Тебе лучше не светиться, мало ли что. Кстати, интересная личина.

— Мне тоже нравится. Еще будут распоряжения, о Великий? — с иронией спросил чародей.

— Прости, привычка.

У стойки громыхнул кружками трактирщик, и маг вздрогнул.

— Расслабься, люди проверенные. Да, исполнители подозрений не вызовут. Все будет законно, — заметил красавец и приподнял кружку. — За смерть предателя!

Отхлебнув напиток, человек устало прикрыл глаза:

— Скорее бы уйти отсюда… — Словно очнувшись, он добавил: — Во время осады будь осторожнее.

— Поверь мне, буду, — хмыкнул чародей. — Все, я пошел в Храм.

— Хорошо… А я еще подумаю.

Во мраке зала укутанная в темный плащ фигура волшебника была почти не видна. Скрипнула входная дверь, выпуская чародея на улицу, и Стилет расслабленно откинулся на спинку стула.

Агон будет рад. Все зайцы оказались в одном месте… Осталось накрыть их одним-единственным ударом. Главное — не прогадать со временем.

Собственная судьба мужчину не волновала, за нее он был спокоен. Подумаешь, осада! Находчивый человек всегда найдет место, где переждать…

Особенно Стилет, знающий ночной мир городов как свои пять пальцев.

Ладомар с улыбкой слушал бодрый рассказ Старра и понимал, что, несмотря на то что со дня на день начнется битва, из которой уж точно никто не уйдет живым, он испытывает радость. Скрывающийся ото всех экс-король Кронея оказался превосходным рассказчиком и потрясающим человеком. Каждый вечер они собирались у костра, в военном лагере Халдии, и засиживались до глубокой ночи, споря до хрипоты и изнеможения. Шиско редко встревал в разговор Ладомара и Старра, но слушал жадно, с восторгом. Сегодня же они переехали в Халим, и потому местом встречи был забитый солдатами кабак.

Дверь распахнулась, и на пороге заведения показался смуглый офицер. Проверяющий… Таких в городе было много. Простых вояк необходимо контролировать, а кто может сделать это лучше, чем командиры среднего звена?

Только паладины.

Взглянув на стол, за которым расположились воины Небесного Горна и небогато одетый рыцарь, офицер коротко кивнул и сразу же покинул кабак. Знал, что, если бойцы Ордена здесь, солдаты не позволят себе лишнего. А если и рискнут — кара будет молниеносной.

Ладомар, Шиско и Старр отдыхали в последний раз. Днем паладины поступили в распоряжение церковников, и завтра вечером им необходимо было идти на пост. Стоять у дверей Храма, дабы никто из усмийцев не смог проникнуть в покои магов и женщины Халда. Экс-король с большим трудом уговорил мрачного начальника охраны разрешить ему нести вахту вместе со своими товарищами. Несмотря на то что благородным вообще мало чести стоять в карауле, длинноусый воин долго отказывался, пока наконец Ладомар лично не попросил разрешить будущему паладину (малая ложь) поучиться у старших товарищей.

Довод сыграл свою роль, и начальник сдался.

ГЛАВА 13

— Великая удостоила вас аудиенции, мой юный друг, — торжественно, но не скрывая удивления объявил Рафасий.

Слова командира магов вогнали Эйдора в ступор. Последнее время надежды увидеть Лемиллу ни на миг не оставляли юношу. Но вот что случится, когда состоится встреча, он не задумывался, поэтому сейчас лишь беспомощно произнес:

— Да?

— Великая наслышана о ваших магических талантах и непременно хочет пообщаться с таким могучим чародеем с глазу на глаз. — Рафасий говорил абсолютно серьезно, однако в глазах мужчины плясали веселые огоньки.

— Шутите? — напрягся Эйдор. С какой стати Она могла приметить такого невзрачного мальчишку, как он? Рафасий наверняка издевается!

— Отнюдь, — развел руками командир магов. — Она ждет вас у себя после ужина. Охрана предупреждена. Я, собственно, только поэтому и зашел.

— Спасибо, — еле выдавил из себя Эйдор и, едва закрылась дверь за Рафасием, в гневе обернулся на давящегося от смеха Агиру.

— Что? — с вызовом спросил чародей.

— Видел бы ты себя со стороны, — хрюкнул рыцарь. — Тебя словно дубиной по загривку огрели.

— Почему она меня зовет? — Эйдор пропустил мимо ушей слова друга.

— Не имею представления. Скорее всего, чтобы заручиться твоей верностью. Мало ли что там будет. Я могу лишь догадываться.

Агира плюхнулся на свое любимое кресло и закинул ногу на ногу. Юноша расположился напротив, нахохлившись и в панике стараясь придумать, что будет говорить Лемилле при встрече. Ведь наверняка так же опростоволосится, как и за тем ужином… Ничего более глупого, чем тот комплимент, придумать, наверное, невозможно… Стыдно!

— Попытаешься сегодня кольцо надеть?

— А надо? — нервно спросил Эйдор. — Может, не сегодня?

— В принципе в твоем-то состоянии все сорвешь только. — Рыцарь лениво потянулся. — Я тут о чем думал-то… Вряд ли бы женщину Халда стали запирать в осажденном замке. Наверняка у них что-то припасено для безопасного отхода. Так что даже осада нам по идее не страшна Если сможем окольцевать Лемиллу, она нас сама выведет.

Опять это слово «окольцевать». Грубое… Хотя и простое…

— Только постарайся не наговорить ей лишнего. Еще запрут тебя где-нибудь, а мне вытаскивать придется, — предостерег рыцарь. — А если вдобавок меня паладины досмотрят, из подозрений, то один останешься в казематах жить.

— Постараюсь, Агира… — подавленно ответил Эйдор. Он так хотел ее увидеть, а теперь боится встречи… Вдруг она все узнает по его глазам и будет смеяться? Он же не переживет такого позора… Скорее бы все свершилось. Чтобы отмахнуться и забыть уже ночью. Скорее бы…

Сердце плясало, мысли метались. Время текло неумолимо медленно, неохотно. Эйдор едва дождался ужина и в мгновение его уничтожил. Агира лишь начал трапезу, а молодой маг в нетерпении и с некоторым отчаянием в глазах отставил в сторону пустое блюдо.

— Не торопись, а то успеешь, — хмыкнул удивленный рыцарь. — И не наломай в горячке дров.

— Я постараюсь, Агир, — немного сдавленно произнес юноша. — Как думаешь, она уже поела?

— С твоей-то скоростью? — неторопливо ответил Агира. Он с большим удовольствием отправил в рот кусочек мяса. — Сильно сомневаюсь. Думаю, я доем, потом еще столько же времени пройдет, и можешь идти.

В голосе друга послышалась ирония.

— Ты издеваешься, да? — сдавленно улыбнулся Эйдор.

— Можно сказать, завидую. Любовь не любовь, а чувства у тебя яркие. Поверь, это многого стоит, — хитро прищурился Агира. — Так что наберись терпения, скоро уже увидишь свою зазнобу.

— А как ты думаешь… Она могла… Ну… Тоже…

Рыцарь хмыкнул, покачал головой и, медленно прожевав, задумчиво поднял глаза к потолку:

— Женщин понять трудно. Может быть, могла, а может быть, и нет. Хотя за тем ужином она на тебя частенько поглядывала.

Эйдора бросило в жар:

— Правда?

— Может, любопытство, может, еще что. Ты ж оказался мастером комплиментов, — хохотнул рыцарь и отхлебнул из кружки с вином. Он постоянно заказывал себе кувшинчик и распивал его вместе с другом, но сегодня не поделился, мотивируя это тем, что Эйдору еще с женщиной встречаться, а Агире придется тут одному сидеть. — Такой образ нашел — вовек не забуду. Закаты, мол, отвратительны.

— Нет, она правда на меня часто смотрела?

— А то ты не видел? — Агира сегодня был в добродушном расположении духа. — Вот представь, придешь ты к ней, а она на ложе и призывно так пальчиком.

Глядя на вытянувшееся лицо приятеля, рыцарь расхохотался, а Эйдор с жаром понял, что возникшая перед глазами картинка будоражит постыдные чувства.

— Ладно, не бери в голову. Дай я поем, а потом беги, — хмыкнул Агира и, посмеиваясь, продолжил трапезу.

— Я читал, что бывает, когда люди видят друг друга и между ними как связь сразу… Ну…

— А бывает и иначе, — жестче бросил рыцарь, — не сильно обольщайся. Ты там в мечтах своих не женился еще? Два дня со знакомства прошло-то, а ты мне про книжки и связь.

Эйдор едва дождался, пока друг доест, едва сдержался от того, чтобы не пробежать невыносимо длинный коридор до обеденного зала. Едва смог сохранить на лице невозмутимость, приближаясь на одеревеневших ногах к закованным в латы паладинам охраны. Бросил:

— Меня ждут.

Дождался позволительного кивка одного из рыцарей и протянул руку к двери…

Он так и не понял, как все произошло. Но так, как в книгах… Точно как в книгах. Он только вошел, а дальше словно в дымке. Будто сон наяву. Наверное, он даже не успел ничего сказать, как почувствовал на губах вкус ЕЕ губ.

Потом он заметил, что он и Лемилла уже оказались в кровати, и полностью утонул в ощущениях. Юноша забыл обо всем, чувствуя нежность Ее рук и лаская Ее тело. Почему так произошло, отчего так — он задуматься не мог. Лишь когда девушка коснулась его кольца, разум на миг выступил на первый план, настолько сильным был страх, что сейчас магия уничтожит красавицу. Этого не случилось…

Они что-то говорили друг другу, но слов не помнили. Язык рук, тел, симфония вздохов… Эйдор пришел в себя, только когда очутился за дверью, он даже не мог вспомнить, как оделся, что говорил девушке и что говорила на прощание она. Дымка удовольствия и счастья. Из эйфории его вытолкнул глухой голос одного из паладинов:

— С вами все в порядке?

Лемилла осталась в покоях. Красавица из мечты, подарившая ему гамму чувств и доселе неведомых ощущений… Они были похожи на то, что Эйдор испытал, когда убил того оборотня в лесу, но при этом совсем иными.

— Сударь? — с нажимом произнес паладин.

— О… Да… — улыбнулся ему Эйдор и зашагал к покоям, до сих пор чувствуя сладость во всем теле. В голове мелькнула шальная мысль, что надо бы помыться, однако он с яростью ее отбросил. Смыть с себя запах Лемиллиного тела? Кощунство!

Отворив дверь, на удивление не запертую, юноша вошел в комнату и с улыбкой уставился на спящего в кресле Агиру. Ему невыносимо захотелось поделиться с другом пережитым, и Эйдор приблизился к рыцарю. Он хлопка по плечу мужчина лишь вздрогнул и, что-то промычав, устроился поудобнее.

За окном царил ночной мрак. Эйдор удивился — неужели он так много времени провел у Лемиллы?

— Агира! — громко сказал юноша и потряс друга за плечо.

Тот вновь что-то буркнул, сонно отмахнулся, но Эйдор не успокоился.

— О… — Рыцарь наконец открыл глаза. — Ты? — Сев, он мутным взглядом осмотрелся: — Сморило-то как… Сытный ужин-то оказался… Ну как прошло?

Эйдор глупо улыбнулся, и рыцарь изумленно покачал головой:

— Я вижу перед собой кота, объевшегося сметаной… Вы чего там делали?!

— Это было так… Так…

— Во нравы у них… — Агира выпрямился в кресле. — На аудиенции… На второй встрече и… У вас что-то было?!

Эйдор только кивнул, чувствуя, как заливается краской.

— М-да… — только и промолвил рыцарь. — Во нравы…

— Я счастлив, Агира!

— Ну еще бы, — фыркнул друг. — Нет, ну это ж надо… С женщиной Халда переспать!

Слово «переспать» Эйдора покоробило.

— Нет слов…

— Я спать пойду… Устал…

— Ну еще бы, — шокированно повторил Агира. — Еще бы… Отдыхай…

Эйдор только дошел до своей двери, как его нагнало тихое проклятие рыцаря. И что-то в голосе друга заставило юношу покрыться мурашками. Обернувшись, молодой чародей увидел, как Агира хлопает себя по груди, а в глазах воина застыл ужас.

— Что? — севшим голосом спросил Эйдор.

— Амулет… — просипел рыцарь. Стянув с себя накидку, он ощупал рубаху, заглянул в штаны, прошелся руками по штанинам и без сил повалился в кресло. — Его нет!

— А куда он делся?! — Юноша испугался. Они находятся в самом центре города, где на каждом перекрестке бродят паладины Горна.

— Я не знаю, Эйдор. — Рыцарь схватился за голову. — Я не снимаю его никогда, ты же знаешь. Вечером еще был… А потом я…

Агира уставился на стоящий на столе кувшин.

— Надо бежать… — произнес он. — Это западня, и я попался… Кто-то знал про него. Амулет просто выкрали… В кувшине наверняка сонное зелье намешано! То-то вкус показался… Проклятье!

— Что делать, Агира? Как ты без амулета?! — тихо, но с надрывом прошептал Эйдор. — Что делать-то?

— Не знаю! — Рыцарь вскочил, метнулся к двери, вслушиваясь. — Тихо… Владыка Халд, за что?! Так…

Эйдор наблюдал за приятелем, совершенно забыв о том, каким чудесным был этот вечер. Пропажа амулета перечеркнула все.

— Так… — повторил рыцарь и подошел к окну. — Прыгать смысла нет. Убьюсь. Да и выбираться все равно придется через ворота, а там паладины…

— Может быть, просто тебе не выходить из комнаты? — с тщетной надеждой спросил Эйдор, сам понимая, что это не выход.

— Если выкрали амулет, то, значит, знали, кто я такой. Значит, знают, где я, и сюда точно заглянет какой-нибудь посланный паладин, — отмахнулся Агира. — Двое воинов Горна у покоев Лемиллы, двое у входа в крыло… Тупик.

— Может, тебе спрятаться у кого-то еще? Не здесь? — осенило Эйдора.

— У кого же? — с ядом ответил рыцарь. — Среди ночи?

— Ну не знаю… Можно найти повод… Вино-то еще есть!

Агира перевел взгляд на злополучный кувшин.

— Ну а к кому? Ты помнишь этих магов? Нас еще заклятием встретят…

— К Итошу! — Молодой общительный чародей наверняка обрадуется такой компании. — Посидим, выпьем вина этого. То есть сделаем так, чтобы он выпил. И потом до утра подождем, а там, может, что-то придумаем… Сюда придут если — тебя нет.

Агира с сомнением посмотрел на товарища:

— А когда он проснется и увидит, что у него в покоях я?

— Скажешь, что тоже задремал! Скажешь, что тебе не очень хорошо, попросишь еще остаться.

— Не слишком ли?

— Есть выбор? — спасительная соломинка воодушевила Эйдора. — Я тут буду, а ты у Итоша спрячешься. Они придут, а я скажу, что ты ночью убежал!

— Наивно, Эйдор, — поморщился Агира. — Куда я мог убежать? Обыщут все!

— Покои Итоша, они недалеко от выхода! — воскликнул юноша. — Придут сюда, а ты к выходу пойдешь. Это если придут, может быть, и не явится никто!

— Неужели ты думаешь, что им надо было просто украсть амулет? — горько возразил Агира.

— Значит, тебе надо будет ждать! Как только услышишь, что они прошли, паладины ведь громыхают сильно, выскользнешь и проскочишь к выходу!

— А дальше?

— Да спрятаться во дворце неужели сложно? Главное — из крыла выйти! — Эйдор раздухарился. — Здесь оставаться тебе нельзя! Надо что-то делать, Агира, нельзя сидеть и ждать! Я не хочу, чтобы тебя убили!

Рыцарь криво улыбнулся:

— Да я и сам пожить еще хочу…

— Пошли! Бери кувшин! — После того что было с Лемиллой, у юноши прибавилось решимости. — Я с Итошем поговорю!

Болтливый маг, как и ожидал Эйдор, гостям обрадовался. Напоить его вином трудов не составило, и, когда юноша, положив голову на руки, засопел за столом, друзья переглянулись.

— Не спи, Агира… — прошептал анхорский чародей молчаливому приятелю и, дождавшись угрюмого кивка, выскользнул из покоев Итоша.

Не спи… Как можно вообще закрыть глаза, зная, что может быть в скором будущем? Эйдор всю ночь просидел в кресле Агиры, с ужасом думая, что будет, если он останется один. Что, если анхорского рыцаря не станет? Мысли заставляли испуганно сжиматься, и юноша обхватывал плечи руками, стараясь хоть так унять страх.

Один он не справится. Да и Агира… Они, может, и недолго знакомы, но сейчас юноша не мог вспомнить человека ближе, чем воин Анхора. Лемилла? Нет, Лемилла — это совсем другое.

Мысли о красавице грели. Чуть гасили царящий в душе ужас перед утром. Только бы все удалось, только бы Агира смог выбраться из Храма…

Но как узнали, что за амулет на шее усмийца-ренегата? Кто мог опознать двух друзей?!

Утро приближалось, небо над Халимом светлело, а Эйдор сидел в кресле Агиры и со страхом ждал шагов в коридоре…

— Шутишь? — громыхнул Ладомар, глядя на нервничающего мужчину. Слуга из северного крыла ежился, дерганно озирался, словно воришка.

— Никак нет, господин паладин, — торопливо проговорил тот. — Все как есть, странные вещи там творятся. Сходили бы, проверили. Молитву слышал! Но не Халду молитва была!

— Усмиец? В Храме? — с издевкой покачал головой паладин.

— Проверить бы не помешало, брат! — произнес Шиско.

Они заступили на пост еще ночью, и от безделья молодой воин Горна просто изнывал. Старр с ожиданием поглядывал то на слугу, то на Ладомара, всем своим видом выражая готовность следовать на проверку.

— Он из воздуха возник? — продолжил насмехаться Ладомар.

— Ледомур, — неодобрительно заметил Шиско. — Ну давай я схожу!

— Ладомар, — машинально поправил его воин из Двух Столпов.

— Прости… — потупился юный паладин.

— Ладно, я проверю. — Ладомар хрустнул шеей. — Шиско, в оба глаза смотри. Старр, пошли.

Молодой воин Горна тяжело вздохнул, но спорить не стал. Да, скучно стоять на часах, хотелось пройтись, но приказ есть приказ. Ладомара назначили старшим.

— Вон в тех покоях я слышал. Где чародей Эйдор живет. — Слуга направился в крыло.

— Эйдор? — нахмурился паладин. Знакомое имя.

— Сильный маг… Как бы чего не вышло, — залопотал тот.

— Вовремя ты… — скривился Ладомар, но не остановился. — Проверим сейчас твоих призрачных усмийцев.

Маг — это плохо, если предположить, что он усмиец… Хотя не успеет он ничего сделать, сгорит, отродье! Но какое знакомое имя… Где он его слышал?

Грохоча подкованными сапогами по мраморным плитам коридора, паладин и рыцарь в сопровождении слуги двигались к назначенным покоям. То, что шаги могут разбудить магов, воинов не задевало — для них утро наступило несколько часов назад.

— Стой! — Старр вдруг поднял руку шедший слева, и Ладомар послушно остановился.

— Нам дальше, господа, — подобострастно склонился слуга.

— Шум из комнаты! — указал экс-король на дверь по левую сторону.

— Ну и? Проснулся кто-то, — фыркнул Ладомар, но тоже прислушался.

Звук возни. Так не просыпаются, так борются.

Впереди распахнулась дверь, и в коридоре появился юноша, однако паладин его вниманием не удостоил. Шагнув к подозрительной комнате, он услышал оттуда крик:

— Помо…

И в этот миг сила Горна рванулась наружу, страшный звон отражался от каменных стен, и оттого показалось, будто Храм задрожал. В комнате был усмиец! Страшный крик из-за дверей лишь подтвердил взбесившуюся ауру паладина.

— Нет! — Юноша, появившийся в коридоре, бросился к замершим у покоев воинам. Старр молча сорвался с места навстречу бегущему.

— Этого не убивать! — бросил ему Ладомар.

— Не убивайте! — закричал незнакомец.

Паладин удивленно приподнял бровь и бросил про себя: «Сдохни!» Крик невидимого усмийца прервался, Старр кулаком опрокинул бегущего по коридору юношу и прижал его к полу.

— Нет! — не унимался тот. — Он хороший! Не убивайте!

Ладомар криво усмехнулся и рванул на себя дверь.

— Не надо!!! — кричал незнакомец.

— Не суетись, — рявкнул на него Старр.

Забившегося в угол юношу и труп усмийца Ладомар увидел сразу как вошел в покои. Слуга-то прав оказался…

— Все в порядке? — бросил он молодому магу.

— Да, спасибо, друг! Ты мне очень помог! Я бы и сам справился, конечно. — Тот немного воспрянул духом, но все равно с опаской поглядывал на мертвеца.

— Не сомневаюсь… — скривился от панибратства воин Горна и вернулся в коридор.

Трепыхающийся под Старром незнакомец усмийцем не был.

— Он хороший был! Хороший! Он их предал всех! — кричал поверженный чародей. По всей видимости, тот самый Эйдор.

Увидев лицо парня, Ладомар похолодел. Эйдор… Анхорец, которого они отбили у усмийцев вместе с Ваогаром. Тот, кто знал дорогу к Элинде.

— Эйдор? — выдавил из себя ошарашенный паладин.

— Он хороший был… — жалобно повторил юноша. — Хороший… Я же кричал… Почему вы не послушались?!

— Я же говорил, что тут усмиец, — проговорил незаметный до этого момента слуга.

В коридор выглянул спасенный чародейчик, увидел прижатого к полу Эйдора и скрылся у себя в покоях. Из прочих комнат уже появились маги, недоуменно глядя на открывшуюся им картину.

— Эйдор… — тупо повторил Ладомар.

— Агира! — взвыл юноша.

Впервые за многие годы паладин почувствовал сожаление, что прикончил усмийца. Он стоял над плачущим анхорцем и ненавидел себя за поспешность. Мог не убивать! Почему не остановился? Теперь помощи от парня ждать смысла не было…

— Ты мне объяснишь, что происходит? — раздраженно произнес Старр. Юноша больше не сопротивлялся, и потому рыцарь осторожно поднялся на ноги.

— Я и сам ничего не понимаю…

Грохот сапог, коридор заполнился вооруженными солдатами Халдии. Появился и местный начальник, маг со странной бородой.

— Что случилось? — напряженно поинтересовался он у паладина.

— Обнаружен усмиец, как я понял — друг этого мага.

Мужчина побледнел, с изумлением глянул на всхлипывающего Эйдора и повернулся к солдатам:

— Обыскать его комнату, изъять все свитки, окна заколотить. На двери засов снаружи. Исполнять.

Халдийцы не мешкая бросились выполнять приказ.

— Эйдор… — покачал головой командир магов. — Как же я сразу не догадался, что ты не так прост… Вторая ступень в таком-то возрасте.

— Паладин, — обернулся к Ладрмару мужчина. — Стерегите, головой отвечаете за пленника… Мы с ним позже поговорим…

— Принято, — кивнул воин Горна.

Элинда… Дорога к тебе опять оборвалась? Только началась и сразу же уткнулась в тюремную стену?

Юный маг вскоре успокоился, прекратил сдавленно всхлипывать, и Ладомару стало не по себе. Эйдор недвижимо лежал на полу и смотрел куда-то в пустоту. Если бы он не моргал, то паладин бы решил, что парень умер. Даже когда анхорца подхватили под руки двое солдат и потащили в комнату, к которой споро приколачивали уши для засова, чародей не перестал буравить взором невидимую точку.

Ладомар не мог избавиться от невыносимого, непонятного чувства злобы на судьбу. Он выполнил свою работу, его долг истреблять усмийцев, но кто же знал, что один из анхорцев — слуга Усмия? Подлая жизнь… Искать, чтобы попросить о помощи, и в итоге убить одного из возможных спасителей.

Заняв пост у новоиспеченной камеры, Ладомар прислонился к стене. Старр остановился рядом. Коридор быстро опустел, будто ничего особенного и не происходило. Впрочем, это-то как раз и не удивительно, дело не на городской улице случилось, зевак скучающих тут нет. Одни маги да послушные командам солдаты.

— Знакомый? — вдруг проговорил экс-король.

Ладомар кивнул головой:

— Слабо сказано…

— Интересно, как усмиец сюда пробрался? — задумчиво проронил Старр. — Не из воздуха же появился.

— Это не ко мне вопрос. Придут нужные люди — все узнают. А потом, коли повезет, и до нас слухи дойдут.

— Больно мрачен ты, — хмыкнул приятель, и паладин скривился.

— Есть от чего. Этот Эйдор единственный, кто может мне помочь в одном деле… — Ладомара потянуло на откровенность. — Он знает дорогу к моему сердцу.

Из-под шлема друга раздался недоуменный ироничный возглас, и паладин понял, что сказал.

— Не в этом смысле. Он знает, где та женщина, которую я люблю.

— Элинда… — понимающе кивнул Старр.

Ладомар давно рассказал приятелям свою историю. Шиско восхищенно хлопал глазами, а экс-король Кронея лишь грустно улыбался. Впору менестрелям баллады писать о грозном паладине и таинственной красавице….

— С чего ты взял, что чародей знает, где она?

— Где она, я и сам знаю, я рассказывал, — недовольно ответил Ладомар. — А парень этот анхорец. Только никому, ладно?

В голове паладина зрел план, за который было стыдно, но который он готов был воплотить в жизнь. Увидеть еще раз Элинду — оно того стоило. Даже если придется выходить из города по трупам халдийцев…

— Анхорец?! У нас? — удивился Старр.

— Потом поговорим… Гости…

К покоям юного чародея спешила девушка, в которой Ладомар сразу узнал женщину Халда. Два охранника-паладина едва поспевали за молодой красавицей, лицо которой пылало негодованием и изумлением. Едва Лемилла приблизилась к дверям, Старр и Ладомар отсалютовали госпоже.

— Что произошло? — требовательно спросила она.

— Обнаружен и ликвидирован усмиец. Напарник чародея по имени Эйдор, — отчеканил Ладомар.

— Ты уверен? — Презрительное недоверие на красивом лице задело паладина ни на шутку.

— Я воин Небесного Горна, кому как не мне быть уверенным в том, что это был усмиец? — не удержался от сарказма Ладомар.

— Я про то, что он напарник Эйдора, дубина!

Паладин задохнулся от изумления. Вот такого обращения он точно не ожидал.

— Если это был не его напарник, то тогда кто-то очень близкий юному магу, госпожа, — пришел на выручку Старр. Он намеренно исказил голос, чтобы девушка его не узнала. Ладомар не мог понять, зачем экс-король скрывается от всех знакомых, но выдавать друга не собирался.

— Так напарник или же кто-то очень близкий? — зло поинтересовалась Лемилла.

— Не имею чести знать, госпожа.

— Но держите его под стражей?!

— Приказ, госпожа, — пришел в себя Ладомар.

— Кто отдал приказ?!

Паладин беспомощно глянул на Старра. Имя командира чародеев он не помнил. Не говорить же, что человек с бородкой…

— Господин Рафасий, госпожа, — доложил экс-король.

— Откройте дверь, я хочу с ним поговорить!

Ладомар неуверенно переступил с ноги на ногу. Пускать к пленному кого-либо распоряжения не было, и не дай Горн что-то случится с женщиной Халда…

— Я не думаю, что это хорошая…

— Заткнись и открой дверь!

Гнев забурлил в душе паладина. Он многое мог стерпеть, но не такое отношение. За кого она его принимает? За слугу?!

— Разумеется, госпожа, — вновь пришел на выручку Старр. Сняв засов, он поставил его к стене.

— Ждите меня здесь, — бросила охранникам красавица и, отворив дверь, скрылась в камере Эйдора.

Паладины молча встали напротив Старра и Ладомара. Обычные доспехи, безликие шлемы, даже странно, что охрану не поручили более ярким воинам. Или, может, таким было пожелание Лемиллы? С нее станется, с таким-то характером…

Невыносимое молчание давило на нервы, но говорить первым Ладомар отказался наотрез. Мало ли, кто перед ним. Хотя как хотелось поделиться мнением о дрянной натуре девчонки…

А еще ему показалось, будто паладины в любой момент готовы броситься в драку. Ощущение было настолько ярким, что Ладомар словно невзначай положил руку на яблоко меча. От обоих стражей веяло угрозой.

— Ты обманул меня! Зачем ты здесь? Почему с тобой слуга Агона?! — Лемиллу трясло от едва сдерживаемой ярости, а Эйдор не мог прийти в себя… Когда она пришла, юноша обрадовался, ему было кому открыть душу, но едва девушка узнала, что погибшим усмийцем был Агира… Столько обиды, злости, почти ненависти оказалось в изумрудных глазах и прежде бархатном голосе…

— Сколько он заплатил тебе?! Ты не чистокровный сын Халда! А друг твой и вовсе усмиец! Кто должен меня убить? Отвечай! — бесновалась девушка.

— Я не понимаю тебя. — Эйдор хотел добавить ласковое «Леми», но побоялся. Понял, что не тот момент. — О чем ты?!

— Не притворяйся! Лжец! Будь мужчиной! Тебя поймали, твой друг — слуга Агона! Ты — вампир! Кто из паладинов с вами?! Кто Тайный?

— Я не понимаю… — Юноша побледнел. Как она узнала, что он вампир?!

— Почему вы такие бессердечные?! Почему ваши глупые цели важнее чужой жизни?! — В глазах Лемиллы блеснули слезы.

Эйдор подавленно молчал, растерянно глядя в изумрудные глаза возлюбленной.

— Я отдала себя тебе! А ты… Ты оказался… Какая же ты сволочь!

Юный чародей только вздрогнул, но промолчал. О чем она?! Почему все так?

— Подлец…

— Это все не так… Ни я, ни Агира — мы не с Агоном! Мы из Анхора!

Девушка замерла, недоверчиво прищурилась:

— Что?

— Мы из Анхора… Братство чародеев… Агира предал Агона. Он не с нами. И паладина мы бросили в лесу. Там… Не говори так, я не враг тебе, Леми, — решился Эйдор. Он говорил, опустив глаза в пол и страшась поднять взгляд на девушку. Хотелось раствориться в воздухе, стать невидимым, лишь бы не чувствовать ее обиженного взгляда.

— Ты врешь, — наконец промолвила девушка. Устало, будто силы мгновенно покинули ее. — Ты врешь… Я ошиблась в тебе…

— Нет, правда! Я из Анхора! Пойдем со мною, я тебе покажу нашу страну! Она гораздо лучше, чем ваша! У нас очень хорошо! Пойдем!

Лемилла медленно покачала головой:

— Ты лжешь!

Эйдор вспомнил звон, который сопровождал гибель Агиры, и почувствовал, как внутри загорается обида.

— У меня убили друга, Леми. А ты так…

— Не называй меня так! — блеснули глаза Лемиллы. — Не смей!

— Почему ты так… За что? Я правда ничего плохого тебе не желаю!

— Будь ты проклят… Ты и твой хозяин… Подавился бы он этой силой… Сволочи… — Девушка устало отвернулась и шагнула к двери.

Эйдор понял, что сейчас она уйдет. Что больше он никогда ее не увидит. Что навсегда в его памяти останется поникшая, будто раздавленная горем красавица. Опущенные плечи… Горечь в каждой линии тела.

— Пойдем со мной… Я сделаю тебя счастливой. Прошу…. Поверь! Я правда из Анхора. Я никогда не видел этого Агона. Я ненавижу его! Это его люди убили Агиру!

— Прощай…

Лемилла сделала шаг, и Эйдор понял, что единственное средство удержать ее — кольцо.

— Постой… — сдавленно попросил он.

Кольцо нестерпимо жгло под рубахой, руки била нервная дрожь… Девушка остановилась, но не обернулась. И Эйдор понял, что она плачет.

Артефакт Братства сам оказался в руке юноши. Он приблизился к возлюбленной, положил руку ей на плечо, и девушка вздрогнула, но не отстранилась.

— Тебе тоже нужна моя сила… — прошептала она.

Эйдор развернул плачущую Лемиллу к себе лицом. Попытался заглянуть в ее глаза и медленно взял за руку.

— Забирай ее… Я больше не могу так… Я вас ненавижу… Всех…

Глаза девушки опустели, едва кольцо скользнуло на ее безымянный палец. Обняв Лемиллу, Эйдор минуту стоял без движения, пьянея от запаха ее волос, а затем шепнул возлюбленной на ушко:

— Как бы я хотел, чтобы ты любила меня… Больше жизни… Больше всего на свете… Как бы я хотел…

— Я люблю, — неожиданно ответила она.

— Пойдем со мною в Анхор?

— Пойдем…

Об Агире юноша сейчас не думал. Он обнимал Лемиллу и боялся пошевелиться.

Тишина в комнате Эйдора не давала Ладомару покоя. Конечно, это не его дело, о чем девушка беседует с юным чародеем и почему так долго, но мало ли… Когда дверь распахнулась, совершенно неожиданно для паладина, сердце воина екнуло. Напряжение, царящее в коридоре, молчание в комнате — и такой резкий звук.

— Нам надо идти, — произнесла Лемилла.

И в этот момент один из ее охранников глухо кашлянул. В следующий миг оба бросились в атаку. Лишь провидение заставило Ладомара резко захлопнуть дверь, отбросив стоящих на пороге Эйдора и девушку внутрь покоев. Стоящий впереди юноша не успел отреагировать, и потому удар пришелся ему в лицо. Один из паладинов врезался в неожиданную для него преграду и тут же с глухим рыком полез в драку. Старр сцепился со вторым охранником.

— С ума сошли? — заорал экс-король.

Отпихнув от себя противника, Ладомар все же выхватил клинок:

— Назад!

— Не лезь, Лидомер! — рявкнул из-под шлема смутно знакомый голос. — Так надо!

Старр неожиданно ловко оттеснил своего противника и выхватил меч. В коридоре зазвенела сталь. На шум драки из соседних покоев выскочил одноглазый маг и недоуменно застыл, глядя на сражающихся рыцарей.

С лязгом повалился на пол противник Старра, а Ладомар едва сдерживал страшные удары второго охранника. С рыком экс-король сбил с ног раздухарившегося врага и, опрокинув странного паладина на пол, принялся колотить его головой о каменные плиты. Помощь Фоску явно не требовалась. Даже когда меч вывалился из безвольных рук стража, рыцарь продолжал бить потерявшего сознание человека.

Ладомар первым делом распахнул двери в комнату Эйдора, зашел внутрь и обнаружил, как Лемилла заботливо утирает лицо Эйдора, разбитое ударом двери. Из коридора доносился стук железа о камень.

— У вас все в порядке?!

— Все хорошо, — промолвил улыбающийся Эйдор.

— Пошел прочь, — обернулась на Ладомара девушка. — Это ты виноват!

Полный изумления паладин на деревянных ногах вернулся в коридор. Старр по-прежнему увлеченно долбал противника головой о пол.

— Хватит!

— Что происходит? — Одноглазый маг держал в руках свиток, с подозрением глядя на воинов.

— Я сам не знаю, — раздраженно ответил ему Ладомар. Увиденная им в покоях сцена выбила паладина из колеи. Что вообще произошло?! И что за голос был у охранника?!

Склонившись у тела, он стянул с рук перчатки, намереваясь снять шлем с поверженного противника.

— Госпожа Лемилла в порядке? — с подозрением спросил одноглазый маг.

— О да… — с сарказмом покачал головой Ладомар и расстегнул ремешок шлема у бесчувственного паладина. — В полном.

— Это магическая стрела, прожигает любые доспехи! — Чародея слова воина не убедили. — Говори!

Ладомар не ответил. Он стянул шлем с паладина и теперь ошарашенно смотрел на потерявшего сознание Ваогара.

— Ты чего? — окликнул его Старр.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Лемилла. Окинув быстрым взглядом поле боя, она требовательно заявила:

— Ты и ты, за мной!

Следом за девушкой появился и Эйдор.

— Да, госпожа… — удивленно ответил Старр.

Одноглазый маг наконец-то спрятал свиток. На удивление, из чародеев больше никто не объявился. Странный народ… Наверняка слышали, но не вышли посмотреть. Хватило схватки с усмийцем?

— А тела… — попытался сказать Ладомар.

— За мной! Сколько можно повторять?! — крикнула Лемилла.

Подхватив перчатки, воин торопливо поднялся на ноги. Женщина Халда ждать не стала, она уже спешила по коридору в сторону выхода, таща за руку Эйдора. Рыцарь и паладин, недоумевая, последовали за ними. Изумленного Шиско и десяток стражников, оказавшихся у входа в крыло, Лемилла, не сомневаясь ни секунды, записала в свой отряд.

Девушка уверенно направлялась куда-то внутрь Храма, бесцеремонно обрывая любые попытки ее остановить. Странная процессия пересекла все главные залы церкви, оставив молящихся и служителей в недоумении. Но никто не посмел воспрепятствовать Великой.

Постепенно, чем дальше оказывались главные ворота храма, залы становились пустыннее и мрачнее, пока наконец девушка не остановилась перед выцветшими от времени дверьми, запертыми на засов. Повинуясь торопливому жесту красавицы, двое стражников быстро открыли проход, и женщина Халда целенаправленно поспешила к едва проступающему во мраке залы камину. Рядом с лязгом столпились молчаливые солдаты. Офицер стражи с ожиданием поглядывал то на Ладомара, то на девушку, но вопрос задать не решался.

— Ломайте! — неожиданно приказала красавица.

— Простите, госпожа… — не выдержал Ладомар.

— Заткнись и выполняй приказ. Тебе вообще лучше рта не раскрывать. — Девушка бросила многозначительный взгляд на разбитое лицо Эйдора.

Солдаты послушно бросились к камину, и на удивление тонкая стенка поддалась практически сразу, открыв пахнущий сыростью зев темного коридора.

— Вы вперед! Остальные за мной. — Лемилла ткнула пальцем в Шиско и двух дюжих воинов.

Ничего не понимая, Ладомар дождался, пока девушка, по-прежнему сжимающая руку Эйдора, скроется в проходе, и посмотрел на офицера:

— Что происходит?!

— Я то же самое хотел спросить у вас, господин паладин, — удивленно проговорил халдиец.

— Мне кажется, это подземный ход. У меня в замке таких была уйма, на случай осады, — сообщил Старр и осекся, поняв, что сболтнул про замок лишнее.

— Идемте, а то отстанем. — Офицер стражи махнул рукой, и оставшиеся четверо бойцов ринулись в проход. Командир пошел сразу за ними.

— Она бежит из города? — Ладомар уставился на темный зев хода.

— Тебе нужен был Эйдор? — хмыкнул Старр. — Давай тогда за ними! Какая разница, куда?

Из темноты раздавались сдавленные проклятия пробирающихся воинов.

— Да, какая разница. Тем более что и Лемилла там, — буркнул Ладомар и полез в камин. В душе паладин почувствовал облегчение. Безумный план, рождающийся в голове, теперь можно отбросить, обойтись без крови и предательства.

Открывший глаза Ваогар тут же их захлопнул, потолок заходил в страшном танце, к горлу подкатила тошнота, и паладин, повернувшись на бок, мучительно опорожнил желудок. Едва спазмы утихли, воин с трудом поднялся— на ноги, сквозь маленькую щелочку почти сомкнутых век оглядел коридор, увидел мертвого товарища и поморщился от боли.

Все оказалось зря?! Все эти дни ожидания, пока щенок наденет-таки кольцо на Лемиллу? Все усилия по проникновению в охрану к женщине Халда? Как же не вовремя все произошло, проклятье! Откуда тут нарисовались еще паладины? Они должны были стоять у входа в крыло, а не у дверей анхорцев. План рухнул! Опять! Сначала идиот Агира, да горит он вечно в Подземных Кузнях, потом жадные разбойники, теперь этот Ладомир…

Что сказать Агону? Теперь любой убивший девчонку может получить ее силу! Любой! А должен был — Ваогар! Вместе с императором Мереана они таких бы дел наворотили! Единая страна, единая власть! Процветание веры!

С трудом наклонившись, паладин еле оторвал от пола меч и неуклюже вложил его в ножны. Голова просто раскалывалась от любого движения. Даже пол шатался под ногами. Опершись рукой о стену, Ваогар мучительно посмотрел по сторонам и медленно побрел к выходу.

Лемиллу необходимо догнать и убить раньше, чем это сделает кто-либо другой.

ГЛАВА 14

Залитый полуденным светом Халим вызвал трепет в душе Агона. Красивый город… Величественный. Гордые, будто снежные башни, высокие стены. Халдия… Страна лживой, но прекрасной веры… Если бы местные храмовники знали истину, доступную владыке Мереана… Впрочем, вряд ли мир готов к таким открытиям.

Лемилла в городе, маг это чувствовал. Поэтому Дети Серпа прикрывали тылы готовящейся к штурму армии. Сегодня, да и в ближайшие дни, боя не будет, слишком рано, после дневного марша солдатам надо отдохнуть, надо дождаться медленных обозов. Сколько еще всяких разных «надо», как они утомляют… Но лучше все контролировать самому, чем опять наткнуться на глупость какого-нибудь генерала.

Гонец Зуррага стоял по правую руку от императора и хищно глядел на далекие стены. Да, пришло время, вечные противники. Скоро Халдии не станет… Как бы там ни было, а древняя вражда и междоусобицы Агону пригодились. Король северной страны охотно присоединился к империи только ради шанса поквитаться с соседом. Потом, правда, надо будет следить за Торлом, владыкой Зуррага, повнимательнее, но это будет после войны. После того, как весь север и запад окажется единым миром.

Второй этап кампании должен был оказаться более стремительным, чем первый, но вот затем…

Ни Эймор, ни Мирамия не станут легкой добычей. Юго-восток всегда славился мощью и отстраненностью от остального мира. Последнее их и должно погубить. Высокомерное отношение к варварам, которые медленно, но верно встают под знамена Агона. Скорее всего там до сих пор считают, что идет очередная стычка между корольками. Недооценивают…

Вот если бы полки Эймора и Мирамии сейчас входили на территорию Халдии, у Агона шансов оказалось бы намного меньше. Успеть бы дойти до Сейнара… Ниран и Балион императора не беспокоили, а вот гордых дикарей-воителей надо вывести из войны как можно быстрее!

Интересно, как там дела у Ваогара? По последней весточке от Ухлака, паладин смог подобраться к Лемилле и анхорцам. Впрочем, терпение. Сейчас остается только ждать, иного выбора нет. Спешка тут не союзник.

Позади Агона грохотали топоры и кряхтели пилы. До подхода в его распоряжение армии Зуррага должно быть много осадных орудий… Очень много, и инженерные войска постараются успеть сделать свою работу. В противном случае их головы полетят в город первым залпом. Власть и порядок держатся только на страхе. Мера жестокая, но необходимая.

Император нервно кусал губы, старательно прогоняя из мыслей соблазнительные картины. Как же легко попасться на удочку зелью, и как же сложно от него отказаться…

Невозможно сосредоточиться. Невозможно!!! Но…

Что же это за империя, когда владыка мира не способен проявить волю?! Он обязан держаться. Обязан!

Но как же хочется… Еще разик… Еще разок. В конце концов, так легко Думать становится.

— Нет! — вслух произнес Агон.

Сырые подземелья под Халимом нисколько Ладо-мара не удивили. Что за дворец без секретных ходов? Через полчаса, а может, и больше спотыканий, падений и ругани во тьме были найдены факелы. Старые, но хорошо пропитанные. Лемилла, по всей видимости, не только знала о запасном выходе из города, но и тщательно изучила старые карты. По крайней мере именно она приказала обыскать царящую вокруг тьму, и, к удивлению паладина, солдаты нашли закутанный в промасленные тряпки сундук. Первый огонек на короткое время ослепил людей, заставив прикрыть глаза.

Лемилла по-прежнему держала Эйдора за руку. Что происходит-то? Отчего такая невероятная нежность? Они любовники?! Впрочем, как еще объяснить такую реакцию на разбитое лицо Эйдора? Ничего себе!

— Госпожа, я вынужден спросить вас о цели нашего путешествия. — Как ни странно, этот вопрос задал Старр. Он даже забыл исказить голос, но шлем и своды подземелья успешно справились за него. — Враг у ворот!

— Мы должны немедленно покинуть Халим и спешить в… — словно ребенку начала объяснять Лемилла.

— Мы должны покинуть Халим, — прервал ее Эйдор, до этого не произносивший ни звука и, как показалось Ладомару, даже ни разу не выругавшийся пока они шли по катакомбам. — В городе враги, и они вышли на женщину Халда.

— Назовите имя, и я убью их! — воскликнул Шиско, и Ладомар иронично покачал головой, вспоминая сечу у Малого Скола и испуганного юношу, сидящего у костра. Возмужал так быстро? Или просто играет?

— Не перебивай его! — приказала Лемилла.

— Я не знаю имен… — через паузу ответил юноша, смутился, но затем приосанился: — Я чародей второй ступени и просто знаю, что они уже идут по нашему следу! Мы должны спешить, воители! Во имя Лемиллы!

Паладин заметил, как восторженно посмотрела на парня женщина Халда. Уж не очаровал ли он ее? Не бывает таких чувств.

Сердце неожиданно уколол образ Элинды. А может, и бывают…

Лемилла наконец оторвалась от созерцания возлюбленного и неожиданно отпустила его руку. Забрав факел у одного из солдат, девушка прошлась по залу, вглядываясь в стены.

— Тут должны быть указатели, которые выведут нас за пределы города. На север!

Ладомар нахмурился. Прямо в ставку Мереана? Остроумно! От комментария он еле удержался.

— Идти придется долго, воины! — продолжила Лемилла. — Может быть, даже не один день. Вот! — Девушка с победным видом поднесла факел к стене, на которой еле виднелся невнятный знак. — Нам сюда! Воины, вперед!

Шиско и двое солдат, которые с самого начала шли впереди отряда, без слов нырнули в коридор, а красавица вновь прижалась к Эйдору. Юноша выглядел очень смущенным. Может быть, и правда любовь? Очаровал бы— тогда скорее светился б от самоуверенности.

Путь по подземельям Ладомара не радован. В доспехах спотыкаться на каждом шагу и скрежетать по камням железом — занятие не из легких. Дорога предстояла мучительная. Но на север! Неужели Эйдор и Лемилла решили направиться в Анхор? Если так, то в кои-то веки паладину улыбнулась госпожа удача.

Стилет был удивлен. Нет, он был шокирован. О катакомбах под Халимом он, разумеется, знал. Здесь убийца планирован отсиживаться во время осады и встретиться с Ваогаром и Ухлаком, выполнившими свою миссию. В том, что покой его никто не потревожит, помощник Агона был уверен. Дурная слава полуразрушенных подземелий отпугивала даже лихой люд. Немудрено, ведь в этих подземельях запечатан Светлый Дух, один из рабов Усмия. Узы древней магии до сих пор держат будущего союзника в путах и будут сковывать монстра, пока Агон не возьмет город.

Однако шум в подземельях говорил Стилету о том, что он здесь не один. Лязг железа раздавался по каменным коридорам очень далеко, идущие совершенно не таились… Штурмовой отряд Мереана? Не рановато ли?

Ловкий Стилет, привыкший действовать во мраке, легко вышел на след незнакомцев и даже смог к ним незаметно приблизиться. После чего бесшумно скрылся в сырой арке и молча выругался. План сорвался. Женщина Халда жива и находится в компании солдат Халдии. Значит, Ваогар не смог до нее добраться… Или же он один из идущих с нею паладинов?

Перед Стилетом встала поистине невыполнимая задача. Агона необходимо предупредить, но как это сделать? Усмийцев рядом нет, так как помощник императора не хотел рисковать в случае встречи с паладинами. Половина ходов разрушена, и мимо отряда просочиться не получится. На удивление, они шли как раз по уцелевшему рукаву. Провидение?

Сколько дней Стилет изучал древнюю карту катакомб и сколько дней потратил, ползая по узким коридорам в поисках надежного прохода… Как раз по нему они и пробирались! Или тоже подготовились?

Посылая мысленные проклятия в адрес Ваогара, провалившего операцию, и Лемиллы, Стилет принял единственное, на его взгляд, верное решение… Следовать за отрядом. Может, представится случай?

Воины не таились, словно не догадываясь об ожидающей их опасности. О ходах ведь знал не только Стилет, но и Агон. И часть отрядов при штурме города пойдет именно по подземным коридорам. Император не настолько глуп, чтобы оставлять потенциальные выходы из Халима без охраны. Лемилла и ее спутники неминуемо попадут в лапы часовых.

Скользя во тьме, шестым чувством угадывая камни под ногами и ямы, убийца крался за отрядом, наблюдал и слушал. Для человека, от природы награжденного полезным даром видения во тьме, дорога труда не составляла. Можно было спокойно следить за чужим отрядом.

Бывшая фаворитка Агона выглядела привычно, шпион раньше часто видел ее вместе с владыкой Мереана. Точно так же она держалась за руку императора, вызывая за спиной неодобрительные взгляды. Стилет эту девушку не любил, считая, что, если в деле имеется женщина, провал наиболее вероятен. Наверное, только поэтому он не удивился, когда Лемилла переметнулась в другой лагерь. Теперь она дитя Халда!

Молодой парень, за которым мереанская красавица ходила как преданная собачка, никаких эмоций у Стилета не вызвал. Кто он — загадкой для умелого шпиона не являлось. Анхорец собственной персоной… Второго чужеземца видно не было, а значит, хоть часть плана удалась и подкупленный слуга выкрал у него амулет.

Поведение Лемиллы весьма соответствовало размышлениям Стилета. Скорее всего кольцо уже на ее руке, и, следовательно, убивший девчонку получит себе силу Халда. Мысль неожиданно согрела таящегося в сырой тьме мужчину. Что, если самому ее прикончить? Прощайте, вторые роли, прощайте, сомнительные заведения и скрытная жизнь! Здравствуйте, богатство, власть и слава!

Заманчиво, но рискованно. Агон не поймет, если Стилет выйдет из дела, на прощание лишив его Детей Халда. Если уж он на свою любимую охоту начал, то обычному помощнику точно не простится такая затея.

С другой стороны, если ее случайно убьют на выходе из подземелий? Убийца осклабился, представив себе какого-нибудь солдата, до этого не думавшего ни о чем, кроме браги да теплой женщины под боком, и вдруг получившего немыслимую мощь! Уморительная картина!

Отбросив иронические мысли, Стилет прикинул, сколько Лемилле добираться до места. Судя по всему, провиантом ее отряд не запасся. Весьма непредусмотрительно со стороны мереанской соблазнительницы. Прямой ход завален и пробираться надо плутая по бесконечным коридорам подземелья. Так что как минимум дня три будут ползать, а когда выйдут наружу — окажутся слабее котенка.

За три дня можно успеть многое. Хищно улыбнувшись, мужчина сунул руку в голенище сапога. Рукоять кинжала приятно легла в ладонь, и Стилет прищурился, глядя в сторону, куда брел отряд Лемиллы.

Да… Порой три дня — это вечность.

— Госпожа… — Первым на этот раз не выдержал офицер стражи. Воин решительно остановился, чем вызвал негодующий взгляд красавицы.

— Что?!

Ладомар прислонился к стене коридора, устало глядя на Лемиллу. Рядом с лязгом притулился Старр. По расчетам паладина, снаружи уже темно. Дорога по подземельям давно перешла из разряда прогулки в настоящее странствие. Лемилла в каждом зале искала отметины, указывала путь, солдаты молча следовали за ней. От связки с факелами осталось совсем ничего…

— Я предлагаю отдохнуть! Солдаты устали!

Лемилла возмущенно окинула взглядом бойцов:

— Вы воины или кто? Нам надо спешить!

— Я тоже устал… Отдохнуть не помешало бы, мне кажется, уже ночь. Поспать бы… — промолвил Эйдор, и в глазах девушки вспыхнула забота:

— Прости… Конечно, милый, тогда отдохнем!

Ладомар повернул голову к Старру. Тот лишь слегка пожал плечами. Любовь странная штука. Особенно такая ненормальная. Все-таки что-то не так в отношениях Лемиллы и Эйдора.

— Пожрать ничего нету? — послышался голос одного из солдат.

— Выбирай выражения, не в казарме сидишь! — неожиданно отреагировала Лемилла.

— Простите, госпожа, — испуганно пролопотал стражник.

Паладин медленно сел на землю и прислонился к стене. С провиантом как-то не подумали. Есть хотелось сильно…

— Еды нет, бойцы, потерпим! — бодрым голосом сообщил офицер. — Готовимся к отбою.

Пока халдиец раздавал приказы и назначал часовых, Ладомар сидел и наслаждался покоем. Доспехи снимать он не собирался, да и не хотелось шевелиться. Тяжелый день, тяжелая дорога.

— Сыровато тут, потом доспехи придется чистить, — тихо поделился Старр.

Паладин лениво, кивнул, стянул с головы шлем и поставил его рядом с собой. Экс-король с завистью цокнул языком. В присутствии Лемиллы показывать свое лицо он не собирался.

Ладомар с трудом улыбнулся, чувствуя, как его охватывает дрема. Из полусонного состояния его выдернул удивленный возглас офицера:

— Госпожа! Вы куда?

— Не твое дело! — резко ответила ему красавица. Паладин заметил, что девушка тащит за собой вяло упирающегося, покрасневшего Эйдора за пределы «лагеря».

— Но…

— Никаких «но»!

Пара исчезла во тьме, оставив изумленно переглядывающихся солдат. Офицер минуту стоял без движения, потом в сердцах развел руками и что-то прошипел себе под нос.

— Странно… У меня во дворце она вела себя недотрогой, а сейчас… — вдруг поделился Старр. — Хотя, признаюсь честно, мои лучшие фаворитки выглядели хуже нее.

Ладомар посмотрел на друга:

— Скучаешь по замку-то?

— Нет, — покачал головой тот. — Сейчас гораздо интереснее жить. Хорошо, что трона больше нет!

— Ничего, вернем мы тебе Кроней. Будешь в опочивальнях с фаворитками кувыркаться, а не по подземельям тискаться. Тут же просто неудобно.

— Ты не паладин, тебе в наемники надо, друг, — хмыкнул Старр. — Это же любовь! Тут без разницы, где и когда. Лишь бы было. Радуйся за них!

— Сожрет их какая-нибудь тварь, вот и порадуемся. Голову надо на плечах иметь и думать ею, а не другими местами, — зло ответил Ладомар.

Он поерзал, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза. В тишине подземелий хрустела под весом ворочающихся солдат каменная крошка, где-то методично бились о дно катакомб звонкие капли. Хвала Горну, звуков Эйдора и Лемиллы здесь слышно не было.

— К бою!

Ладомар проснулся от удара по голове. Оказывается, он уже вскочил и врезался затылком в каменный выступ. Схватившись за меч, паладин ошалело пытался осознать, что происходит. Вокруг царила тьма и слышались растерянные возгласы солдат.

— Я слышал шум! — продолжил невидимый боец. — Здесь кто-то есть!

Искры кремня справа. Один из стражников додумался зажечь факел.

— Ты с ума сошел? — послышался возглас офицера — Часовые?

Тишина…

— Чья смена? — Голос командира изменился.

— Унлана и Данкина, — немедленно отозвался кто-то из солдат.

— Унлан? Данкин?

Тишина.

Оба часовых оказались зарезаны. Мастерски, от уха до уха. Работал профессионал, уж Ладомар нагляделся на такие художества за время странствий. Убийца спокойно прошел через весь лагерь и прикончил караульных. Почему не тронул спящих? Не успел?

Командир стражников обстоятельно допросил кричавшего. Тот ответил только, что слышал шум в подземелье. В стороне, куда должен был направляться отряд. Тела убитых еще не остыли.

Шиско без слов выхватил факел у стражника и бросился в погоню.

— Стой! — гаркнул ему вслед Ладомар.

— Ханис, Гулас, за ним, — скомандовал офицер. — Остальные начеку, убийца мог быть не один.

Лемилла и Эйдор, прижавшись друг к другу, беспомощно смотрели на суетящихся солдат.

— Старр, останься. — Ладомар поспешил за тающим во тьме факелом Шиско. Уже на бегу он покрылся холодным потом, вот взял и выдал друга… Хотя… Заметила ли это Лемилла? Да и вообще, мало ли Старров в королевствах?

Шиско и двух солдат паладин нагнал, только когда те в неуверенности остановились посреди огромного зала.

— Ушел, — буркнул один из воинов.

Свет факела открыл взору хмурые своды подземелья, но то, что ходов здесь было не меньше десятка, Ладомар увидел сразу.

— Кто это, интересно? — напряженно спросил Шиско. Молодой воин Небесного Горна рвался в бой, и более зрелый паладин с восхищением понял, что из юноши рождается отважный рыцарь.

— Светлый Дух… — проговорил второй солдат.

— Да брось! Тот бы всех поубивал… — отреагировал его товарищ.

— Светлый Дух в катакомбах? — удивился Ладомар. Про слугу Усмия, выпивающего своим взглядом жизнь из человека, паладин слышал. Во времена Великой Войны его усмирили маги, но где теперь покоится чудовище, воин не знал.

— Инквизиторы говорят, что да. — Нервный солдат огляделся.

— Духи горло не режут, Ханис, — поучительно сообщил его приятель.

— А как он мимо всех прошел? Ребят порешил… Тут без Усмия дело не обошлось…

— В лагерь, — скомандовал Ладомар.

Шагая за солдатами и Шиско, паладин вслушивался в мрачные катакомбы и все больше уверялся в том, что ему по нраву лес и открытое небо над головой. Там можно было хотя бы следы рассмотреть…

Лемилла не мешала, командовал в лагере офицер. Хотя Ладомар нет-нет да ловил горящий взгляд девушки. Да чего же она так переживает-то? Ну бывает! Ну разбил он лицо! Но не специально же! Или лучше бы было, чтоб парня зарезал Ваогар? Хотя… Может, просто поняла, куда впуталась? Дворцовая жизнь сильно отличается от обычной…

Любопытно, не от тихого ли убийцы они бежали? Или он лишь довесок к загадочной погоне? И есть ли вообще эта погоня? Ладомар про себя пересчитал людей: шестеро солдат, офицер, Старр, Шиско, он сам и влюбленные голубки.

— Госпожа, я настоятельно рекомендую вернуться во дворец! — вдруг произнес офицер. — Вы очень рискуете!

— Нет! — ответил ему Эйдор. — Мы обязаны продолжить наш путь, воин!

— Простите, но я не к вам…

— Он сказал НЕТ, — вмешалась Лемилла.

— Выдвигаемся, — через паузу ответил командир стражи. Дальше спорить он не решился.

Стилет, прихрамывая, брел по подземному ходу. Отряд Лемиллы поредел и остался позади. Если бы не проклятый камень, там оказалось бы больше трупов, но, увы, не уследил. Соскользнула нога, один глухой стук — и в лагере кто-то проснулся. Пришлось бежать… Хорошо еще, что успел спрятаться в проходе прежде чем за ним выслали погоню. Рисковал… Подвернул ногу… Неудачный заход.

Зато теперь можно быстро добраться до выхода и оповестить Агона. А там пусть маг решает, что делать. Вот только по дороге надо оставить пару сюрпризов… В мешке, удобно закрепленном за спиной, можно было найти много чудных вещиц!

— Хозяин. — Рослый, улыбающийся молодец с ужасного вида серпами в руках весело поглядел на солнце.

— Что? — с удивлением обернулся на него Агон. Дети Серпа редко обращались к повелителю. Докладывающий о ходе строительства мужчина предусмотрительно замолчал и опустил глаза, ожидая, когда император освободится.

— Мы теряем силу, Хозяин!

Маг замер и настороженно поинтересовался:

— Что значит «теряем силу»?!

— Халд приближается, Хозяин! Он недалеко! — жизнерадостно сообщил молодец.

— Откуда?!

— С юга, Хозяин! — задорно ответил тот.

Сложно общаться с Детьми Серпа… Такое чувство, что беседуешь с умалишенными.

— Женарг! — взревел Агон.

Слуга мигом оказался рядом:

— Да, Владыка!

— Всем южным патрулям приказ — любых женщин брать в плен и вести сюда. Быстро!

— Слушаюсь, Владыка. — Женарг бросился выполнять приказ.

— Как далеко Халд?

— Не знаю, Хозяин! — просиял Дитя Серпа.

— Все, иди, разберемся!

Агон в растерянности обернулся на докладчика, уныло рассказывающего о том, в каком состоянии находятся осадные орудия. Пока все шло неплохо. Зуррагцы подойдут со дня на день, а работы почти закончены. Халимцы сидят тихо, никаких стычек пока не было, хоть и до города рукой подать. Ничего… Скоро уже штурм. Скоро падет Халим!

Но почему Лемилла покинула город? Да, оставаться в нем бессмысленно, но и так нагло идти прямо в руки Агона — нелепо. Или это Ваогар?! Только бы это был Ваогар!

— Жена-а-а-арг! — закричал Агон. Но верный слуга его не услышал. Значит, надо идти самому.

— Я доволен, продолжайте работу, — оборвал доклад император и направился искать слугу. Безмолвные гвардейцы охраны бесшумно снялись с места, следуя за своим повелителем.

ГЛАВА 15

Ладомар ничего не успел сделать, ничего не успел сказать. Лишь заметил странный блеск и как Шиско сделал шаг вперед. Щелчок, вскрик, и шагающий впереди отряда молодой паладин рухнул на камни. Корчась от боли, он пытался достать засевший в шее арбалетный болт.

— Шиско… — Как Ладомар оказался рядом с умирающим приятелем, он не понял. Глядя на то, как дергается юный рыцарь, паладин растерянно оглядывался, пытаясь придумать, чем помочь другу. Разум подсказывал, что шансов нет, но сердце верить не хотело.

— Как же так! — рядом оказался Старр.

— Эйдор! — закричал Ладомар, вспомнив ту злосчастную встречу. — Быстрее, Эйдор! Свиток лечения! Быстрее.

Юноша не пошевелился, опустив голову, он только развел руками.

— Ну быстрее!!!

— Не кричи на него! — вмешалась Лемилла.

— Заткнись, — не сдержался Ладомар. — Эйдор, быстрее!

Девушка изумленно открыла рот, не зная, что сказать.

— У меня нет свитков… Изъяли… — чуть не плача ответил Эйдор.

Рука Шиско безвольно откинулась в сторону, паладин еще пару раз дернулся и затих.

— Как ты со мной разговари… — пришла в себя Лемилла.

— Да заткнись ты! — рявкнул Ладомар. Стоя на коленях над погибшим паладином, он едва сдерживался от того, чтобы не прикончить шумную девицу. Ведь из-за нее Шиско умер. А она еще смеет возмущаться.

Эйдор почувствовал настрой воина и что-то зашептал возмущенной красавице.

— Держись! — Старр положил руку на плечо друга. — Держись, Ладомар…

Паладин молча смотрел на мертвого рыцаря, проклиная про себя и Эйдора, и Лемиллу, и всю эту затею с бегством от «неведомого врага». Враг был вполне известен, и он шел впереди отряда. Оставляя за собой западни, такие, как эта, часто использующаяся в Балионе. Заряженный арбалет в стене, нить посреди коридора… Выстрел…

Если перерезать глотку может знаток поножовщины, то такие ловушки правильно способны делать только профессиональные убийцы. Признанные мастера…

Выжить в мясорубке у Малого Скола и расстаться с жизнью в безымянных подземельях от арбалетного болта… Эх, Шиско! Судьба-злодейка.

— Держись, Ладомар. Он отправился к Небесному!

Только сейчас паладин понял, что Старр зовет его по имени и без ошибок. Изумленно посмотрев на товарища, он даже на миг забыл, что рядом лежит убитый друг. Но на миг… Потом спросит, потом… Сейчас не время.

— Да смилуется над ним Небесный… — глухо проговорил Ладомар.

Отдав салют павшему воину, паладин наклонился и вложил в руки Шиско клинок. Воин Горна и в смерти должен сжимать меч.

— Я пойду первым. — Он обернулся к бледному от страха солдату, держащему факел. Немудрено, шел бы первым — лежал бы на земле вместо юного рыцаря.

Ловушек нашлось еще две, уходящий в глубину подземелий убийца не скупился на западни. Когда офицер скомандовал остановку на ночлег, Ладомар присоединился к двум стражникам для вахты. После той ночной резни дозоры усилились, хотя паладинов это и не касалось. Просто чувство голода не лучшее подспорье для сна, и вместо того чтобы ворочаться, пытаясь уснуть, лучше посидеть с пользой…

Мысли о гибели Шиско и о том, что Старр дважды назвал Ладомара по имени, плотно занимали паладина. Ему казалось, что оба события взаимосвязаны. Но почему? Размышляя, он не отвечал на вопросы мающихся от скуки солдат, через какое-то время те перестали его беспокоить. Он не проронил ни слова и не слушал, что говорят другие. Паладин сидел, смотрел в темноту подземелья и думал.

Когда сменился пост, Ладомар оказался в компании Старра и одного из солдат. Экс-король молчал, понимая, что творится в душе друга, и связывая это с гибелью Шиско. За тишину паладин был очень благодарен. Говорить не хотелось.

«Наутро», хотя отряд давно уже перестал понимать, когда наверху день, а когда ночь, офицер дал команду, и мимо Ладомара вновь поплыли каменные своды, озаряемые пляшущим огнем.

Заботливые руки неизвестных благодетелей регулярно оставляли в больших залах сундуки с факелами. Убийце они почему-то не были нужны. И при мысли об этом Ладомар начинал подозревать, что невидимый враг — не человек.

Дорога прошла без эксцессов. Лишь солдаты все чаще ворчали на судьбу-горемыку и мечтали о хлебе. Ловушек паладин больше не находил, наверное, у убийцы кончились материалы для их изготовления. Или время?

Но когда они остановились на отдых, позади из коридоров послышался старческий голос:

— Эйдо-о-о-ор!

Усталый офицер развернулся и знаками приказал солдатам готовиться к бою. Ладомар и Старр безмолвно встали рядом с построившимися солдатами.

— Эйдо-о-о-ор! — раздалось чуть ближе.

— Это кто? — Ладомар чуть повернул голову к юноше. Тот лишь развел руками и жалобно попросил:

— Дайте, пожалуйста, что-нибудь! Нож хотя бы…

Старр молча отстегнул от пояса кинжал и бросил парню. Лязг стали о камень оказался настолько резким, что Ладомар вздрогнул.

— Эйдор? — оживился голос. Послышались шаги. — Госпожа Лемилла? Это я, маг Решел!

— Стой, — вяло произнес офицер, едва в коридоре показался факел незнакомцев. Преследователей было трое.

— Решел? — оживился Эйдор.

— Да, сынок, это я, — ответил старческий голос— Со мною два воина, один бы я не дошел до вас.

— Что ты тут делаешь?

— Иду за вами!

— Маг Решел, я счастлива, что вы с нами. Нам необходимо бежать, но у нас нет сил! Есть ли у вас немного еды?

Ладомар отметил, что в голосе Лемиллы появились жалобные нотки. Приятное изменение.

— Госпожа! Я знал, что с вами все в порядке. Маг Рафасий говорил, что вас похитил Эйдор, но я-то знаю, что такой славный юноша не способен на подлость! Можно, мы подойдем? У нас есть немного мяса!

— Да, конечно! — воскликнула Лемилла.

Ладомар и Старр, не сговариваясь, отошли от расслабившихся солдат. Офицер пока временил с командой, но тоже, чувствовалось, успокоился.

Незнакомцы приблизились, и паладин обернулся. Седовласый растрепанный маг и двое солдат в закрытых шлемах. Подозрение всколыхнулось в душе Ладомара.

— Шлемы снимите, — бросил он.

Просьба застала воинов врасплох. Они переглянулись, затем уставились на мага.

— Славный паладин подозревает в них врагов? Поверьте, не стоит! — заулыбался тот и поежился, засунув руки в широкие рукава робы.

— Шлемы снимите! — настойчиво повторил Ладомар.

Старр, почувствовав напряженность друга, встал рядом.

Эйдор поднялся на ноги, с удивлением глядя то на паладина, то на Решела. Спутники чародея не пошевелились, а маг покачал головой и резко выдернул из рукава магический свиток. Вспышка поглотила расслабившихся стражников, и подземелье содрогнулось от многоголосого хора боли. Воины мага в тот же миг бросились к Эйдору и Лемилле, и паладин ринулся наперехват. Старр с глухим рыком метнулся к волшебнику.

Чувствовалось, что первоочередной целью бойцов были именно девушка и юный анхорец, они надеялись успеть, добежать, плевать какой ценой, что сыграло на руку Ладомару. Первый даже не пытался защититься от удара; занося руку с мечом, он не обращал внимания на паладина. Воин Горна воспользовался подарком и вонзил меч в открывшуюся подмышку солдата. Противник беззвучно рухнул на камни, но второй нападающий уже добежал до Лемиллы. Рванувшись к нему, паладин понял, что не успевает. Что ее зарубят раньше. И тут страшно закричал Эйдор. Юноша, сжимая в руках кинжал, заслонил девушку собой и бросился на закованного в сталь врага. Клацнул ударившийся в доспех кинжал, воин наткнулся на живую преграду, пошатнулся, отшвырнул в сторону цепляющегося парня, и тут его достал Ладомар. Противник едва успел закрыться щитом от клинка паладина, про Лемиллу он уже забыл.

Старр тем временем расправился с магом и кинулся на подмогу другу.

— Ты достал меня, Ледомир! — раздался бешеный вопль из-под шлема. — Кретин! Не мешай! Во благо! Они зло!

Паладин даже не удивился, заслышав голос Ваогара. Обмениваясь ударами, он старался оттеснить Рыжего Рыцаря от Лемиллы и Эйдора. Противник же понял, что сейчас окажется между двумя бойцами, попытался уйти к стене, но у него не вышло. Укрывшись от клинка Ладомара, он получил в спину удар мечом Старра. Замер, опустил руку с оружием:

— Как же ты…

Колени Ваогара подогнулись, и он мешком свалился на камни.

— Этот жив, если что, — бросил другу экс-король и кивнул в сторону мага.

— А ведь действительно бежите, — буркнул Ладомар, удостоив Лемиллу холодным взглядом. Эйдор, дрожа, поднялся с камней и с ненавистью уставился на тело Решела.

— Стой! — Паладин почувствовал неладное, но в этот раз не успел. Юноша метнулся к лежащему магу, упал на колени и с размаху вонзил в грудь старика кинжал.

— Предатель! Предатель! Обманщик! Это все ты! Ты выдал Агиру! — кричал молодой чародей, нанося удар за ударом.

Старру едва удалось оттащить парня от мертвого Решела. Ладомар угрюмо оглядел поле боя. Свет от факела, воткнутого в щель между камнями, позволял, да и тлел еще тот, что нес с собой старый маг.

Тела сгоревших заживо стражников, истыканный кинжалом старик, и два убитых воина в закрытых шлемах.

— Не самое лучшее место для ночлега, — устало произнес Ладомар. — Идемте отсюда…

Эйдор вдруг резко втянул в себя в воздух, вскинул голову и с нелепой улыбкой медленно повалился на спину.

— Эй? — встревожился паладин. Странное поведение: издав короткий стон, юноша распластался на камнях.

— С вами все в порядке? — склонился над молодым чародеем Старр.

— Да… — выдохнул наконец Эйдор, — все хорошо…

Ладомар с недоуменной улыбкой уставился на юношу. Что за загадочное сладострастие вселилось в паренька-то? Или настолько испугался?!

— Идемте! — повторил паладин, бросив короткий взгляд на Лемиллу. В сумраке зала ее лица видно не было, но взгляд наверняка прикован к юному магу.

Едва шаги изрядно уменьшившегося отряда затихли вдали, Ваогар пошевелился. С трудом приподнялся на руках и бессильно опустился обратно. Рана не смертельная, если поблизости есть помощь… Но, да будет проклят Лидомар, рядом никого не было. Ухлак и один из Тайных лежали на камнях, уже представ перед судом Богов. Кому Горн Небесный, а кому и Кузни Подземные. Старого мага наверняка ожидало пламя последних.

Тяжело, сипло вдохнув, морщась от пронизывающей тело боли, Ваогар прикрыл глаза. Теперь все, теперь Агон будет наводить порядок один. Рыжий выходит из игры побежденным. Обидно… Как же обидно… Такие планы строили, так рассчитывали… Сколько сделано было…

А теперь паладину суждено умереть в сырых подземельях Халима… Почему Ледобар не оказался среди Тайных? Как могли пропустить вербовщики такого воина?

Чувствуя, как медленно утекают силы, Ваогар начал безмолвную молитву Горну. Перед надвигающейся смертью Рыжий Рыцарь отчего-то вспомнил прошлого вождя Тайных… Великий Дулларин, тот самый, кто спалил дотла Верховного инквизитора Халдии. Могучий, рассудительный, видевший многое паладин для Ваогара был кумиром. Так хотелось походить на сурового, но справедливого воителя Горна… Так получилось, что Рыжий оказался его преемником в секретном обществе Тайных. Дулларин уходил на покой, собираясь осесть где-нибудь в ставке поближе к родной Мирамии, и перед назначением встретился с уже прославившимся рыцарем в небольшом городке на юге Балиона.

Говорят, что Тайные существовали всегда. Неизвестно, кто стал первым паладином, разочаровавшимся в доктрине Ордена. Что толку вспоминать? Молодые воины Горна, сталкиваясь с вербовщиками, почти никогда не отказывались от дарованного шанса. Никому из простых странствующих бойцов не нравилось то, как несут волю Небесного святые отцы. Мало решимости, много слепого фанатизма, что при этом как-то уживался с терпением лжерелигии Халда. Никакой разумности… Первым врагом паладинов со временем становились не слуги Подземных, а простые люди, привыкшие жить в мире без жесткой власти. На руках каждого воителя Небесного Горна крови мирских жителей было больше, чем усмийской. Однако верхушка Ордена закрывала на это глаза.

Тайные хотели иного. Они мечтали о порядке. О мире, где почитают именно Горн, а не его творение. О странах, исповедующих единый закон. О правителях, больше боящихся гнева Небесного, чем происков соседей…

И чтобы добиться цели, необходимы не только храбрость, но и хитрость. Можно простить усмийца, если он способен пригодиться Горну. Так и сейчас… Агон мог навести необходимый порядок в мире. У него были все шансы силой объединить королевства.

Потом, конечно, Тайные уберут усмийца, но до той поры у императора Мереана и паладинов общие цели. Сначала мирской закон, потом слово Горна. Этот мир необходимо лечить, и никто не сможет найти истинное лекарство, кроме носителей правильной веры.

Вот только Ваогар выходит из этой игры побежденным… А ведь он даже не успел назначить преемника. Впрочем, среди Тайных найдется пара способных стать вождями.

Как же вербовщики пропустили Лидомара?

Сознание паладина меркло, и потому фигуры, приближающейся из глубины темного хода, он не видел…

Бурые Псы сбились в кучу и выли уже целые сутки, твари Усмия прятали под лапами косматые морды, скулили, а потом вновь тянули морды к небу, заходясь в истошном вое. Агон сбился с ног, рыская по лагерю. Лемилла была рядом, это точно. Слуги Подземного чувствовали присутствие Халда, но бежать не могли, скованные приказом хозяина.

Сама судьба насмехалась над императором Мереана. Он тоже ощущал, что женщина где-то рядом, что до нее шага три-четыре, а вокруг стояли угрюмые гвардейцы, и никто из них не был новым хранителем мощи. Голова разрывалась от мыслей. Зурраг ждал лишь команды на атаку, гонцы метались из лагеря в лагерь, принося свежие вести сходящему с ума магу. Женарг не отходил от господина ни на шаг, всем видом сочувствуя повелителю.

Дети Серпа вели себя по-прежнему. Улыбались, периодически подходили к Агону и бодро докладывали, что Халд рядом.

Несомненно, они очень помогали взъерошенному чародею.

Очередной рывок, и, остановившись у большого шатра, император посерел лицом. Как же он забыл?! Как?! Подземелья! Лемилла уходит через подземелья! Из-за всей суеты с организацией войска и сопутствующими проблемами катакомбы Халима просто вылетели из головы волшебника. Да и не ожидал он, что Лемилла попробует сбежать из города ДО начала штурма. Во время — да, но не сразу же…

Ведь назначил отряд на охрану, когда подошли, и забыл напрочь! Нет, все-таки нельзя все сваливать на себя… Проклятье!

Ему не хватает концентрации. Не вовремя он затеял борьбу со своими пристрастиями… Ох как не вовремя!!! Может, стоит избавляться от пагубного зелья потом, после победы?

Но она еще рядом… Она где-то рядом!

— Женарг!!! Отряд к выходу из катакомб, быстро!

— Да, Владыка, — немедленно откликнулся слуга.

Эйдору хотелось присесть, отдохнуть, но паладин и его товарищ упорно подгоняли уставших спутников. Лемилла жалась к юноше, и ее тепло придавало сил, хоть и немного. В голове кружились немыслимые образы и знаки. Магия… Он знал, как ею управлять словами, заклинания будто сами просились на язык, и юноше приходилось сдерживаться от того, чтоб не испытать их.

Путь по катакомбам сильно вымотал бывшего инспектора Анхора, а теперь, похоже, чародея третьей ступени. И столько смертей…

Больше всего Эйдора поразило то, кем оказался улыбчивый Решел. Лицемерное, двуличное чудовище! Как он улыбался тогда, в покоях, когда еще жив был Агира! Добрый дядюшка, да и только.

И он оказался врагом! Кто же еще предаст? Может быть, этот паладин такой же, как и Ваогар? Они с рыцарем так же помогают Эйдору, как и Рыжий до этого. И к Лемилле этот воин Небесного относится с неприкрытой злобой, точно так же, как и Ваогар — к Агире.

— Скоро выход, — тихо произнесла девушка. Любимая, как показалось юноше, вот-вот потеряет сознание.

— Может быть, мы не будем торопиться? — рискнул окликнуть паладина чародей.

— Кто знает, кого еще пошлют по вашему следу, — бросил воин Горна. — Лучше уйти подальше.

— Или затеряться в ходах. Я думаю, нас будут ждать снаружи. Мы как раз к армии Мереана выходим, думаю. Или уже прошли? — проговорил друг паладина.

— Думаю, прошли, — коротко ответил тот. — Но о ходе знают, по-моему, все кому не лень.

— Лемилла устала, — жалобно протянул Эйдор, почувствовав, как благодарно сжала его предплечье ручка возлюбленной.

— То-то она молчит, — фыркнул паладин. — Уйдем в ближайший тупик и передохнем. Силы понадобятся… Еще и этого убийцу караулить придется.

Вскоре боец Горна действительно скрылся в темном зеве, и юноша поспешил за ним. Рыцарь замыкал шествие, настороженно вслушиваясь в темноту катакомб.

— Отдыхайте… — Эти слова стали воистину праздником души. Эйдор опустился на камни и почти тотчас уснул, даже не почувствовав, как Лемилла положила голову ему на плечо.

Юноше показалось, что паладин разбудил его где-то через несколько мгновений. Но, поняв, что усталость не так ломит тело, удержался от возмущения.

— Свитков вообще нет никаких? — холодно поинтересовался воин Горна и, дождавшись утвердительного кивка, покачал головой. — Плохо… Госпожа? Сколько нам идти?

— Я думаю, часа два, — тихо ответила Лемилла. После недавней вспышки гнева у странного паладина она старалась на него не смотреть. Да и Эйдор попросил…

С непонятной обидой на судьбу молодой волшебник в очередной раз прогнал от себя мысль, что кольцо полностью поработило красавицу. Юноша поморщился. Да какая разница? Главное, что она рядом!

— Идем!

Лемилла ошиблась, дорога заняла не так много времени, и, когда впереди забрезжил свет, Ладомар отбросил факел в сторону.

— Ну во имя Небесного Горна! — тихо произнес он и вытащил меч из ножен. Друг паладина встал рядом, свистнул и его клинок.

— Погодите! — Эйдор все же решился испытать новые знания. — Давайте, я попробую магией…

— У тебя нет свитков, — с насмешкой ответил паладин.

— Я умею и без них, — смущенно пояснил юноша.

— И ты не помог Шиско?

Чародей похолодел от страха. Сколько же ярости было в голосе воина Горна. Рыцарь немедленно опустил руку на плечо друга, будто удерживая.

— Тогда я не умел… Сейчас умею! Долгая история!

Паладин молчал, но чувствовалось, какая в нем кипит борьба. Откуда столько ненависти в человеке? Что волшебник сделал ему плохого? Или воин Небесного забыл, что сам убил близкого Эйдору человека?

— Действуй, — прошипел наконец воитель.

Такого праздника чувств Эйдор никогда не испытывал, — слова заклятий сами срывались с уст, и юноша шел к светлому проходу, выпуская наружу облака огня, шквалы ветра, сгустки молний. Наверху заголосили люди, а маг все шагал вперед, выбрасывая чары. Быстрые, могучие, неведомые. У самого выхода он остановился, и вперед, без слов, ринулись воины. Едва паладин выскочил на поверхность, как его окутало золотое сияние. Усмийцы…

Крики врагов, увернувшихся от заклятий чародея, но попавших под мощь Небесного Горна; жуткий звон силы Халда; лязг стали… Эйдор, схватив Лемиллу за руку, побежал к свету.

Много трупов. Атаки явно не ждали, на земле корчились тела ежесекундно вспыхивающих усмийцев, и между ними, объятый божественным огнем, носился паладин. Сколько тут их?! Друг воина ловко кружился среди выживших и еще не до конца пришедших в себя мереанцев, раздавая щедрые удары.

Заклятия вновь ринулись из легких Эйдора…

Вскоре все было кончено. Тяжело переводящие дух паладин и его товарищ подковыляли к магу.

— Хорошо, — кивнул воин Горна. — А теперь бежим!

Паладин бросился вниз с холма, в сторону леса, и остальным ничего не оставалось делать, как последовать за ним. На соседнем холме показался большой отряд мереанцев, и затрубил боевой рог. Опять погоня!

Эйдор остановился, приготовившись вновь исторгнуть из себя заклинания. Однако неожиданно почувствовал дикую слабость. Где-то за спиной послышался лязг стали. Упал кто-то из воинов, а у Лемиллы подкосились ноги, и она, цепляясь за возлюбленного, медленно опустилась на землю.

Магия… В отряде был чародей!

Заклятие… Заклятие… Какое? Как? На язык просилось всего одно, неведомое, и Эйдор решил его не сдерживать. От мощи вырвавшейся магии юноша упал на колени. Но и отряд преследователей неожиданно смешался. Мереанцы посыпались вниз, словно рассыпавшийся стальной горох. Действие враждебных чар прекратилось, но изнуренный волшебством анхорец этого уже не понимал. Сильные руки подхватили теряющего сознание Эйдора и куда-то потащили… Мир закрутился перед глазами мага и пропал.

Лежа в траве, Агон пытался оторвать от земли хотя бы руку. Тщетно, мышцы отказывались слушаться. Вокруг мычали солдаты, гвардейцы, но никто не мог даже пошевелиться. Над телами поднимался смрад…

Откуда в Халиме оказался настолько мощный маг? Там было лишь двое со второй ступенью — Ухлак и молодой анхорец! У императора Мереана третья, но неведомый чародей умудрился не только отразить направленное заклинание, но и многократно усилить его.

Молча проклиная неизвестного колдуна, маг с омерзением чувствовал действие волшбы… Вонять будет и он… Как же стыдно-то!

Властитель могучей империи лежит на земле в штанах, испачканных собственными экскрементами…

ГЛАВА 16

— Бедненький мой, любимый. Очнись, пожалуйста! — глухо донесся из-под сена голос Лемиллы.

Ладомар с едва сдерживаемой яростью повернулся на бок, отчего холодно звякнули сковывающие паладина цепи, и воин процедил сквозь зубы проклятие.

— Прошу не шевелиться! Иначе мы вынуждены будем применить к вам жестокие меры! — немедленно отреагировал Старр. Друг медленно ехал на вороном жеребце рядом со скрипучей телегой.

— Ну вошина мама, кто так с пленными говорит-то! — буркнул не видимый сейчас паладину всадник. — Чай не девка! Вот как надо!

Древко копья врезалось в спину Ладомара, и сын Горна зашипел от боли.

— Не рыпайся, шалава! — подытожил удар кавалерист.

Паладин медленно поднял взгляд на Старра, облаченного в черно-серебряный воинский наряд. Форма Мереана бывшему королю Кронея шла…

— Постараюсь, — хмуро кивнул друг.

— Бедненький мой… Любимый… — повторила снизу Лемилла. Она и Эйдор были тщательно забросаны сеном, и сверху на них бросили скованного паладина.

Скрипнув зубами, Ладомар прикрыл глаза. Иного выбора для путешествия все равно не было. В лесах прятаться резона нет, оцепят и выловят, как волков. Пешком уходить от кавалеристских разъездо в— тоже бессмысленно. Особенно с таким грузом, как Эйдор. Парень уже вторые сутки не приходил в сознание.

Проклятый колдун! Его мощь сейчас нужна как никогда, а он прохлаждается в беспамятстве!

Скрип повозки, редкие приглушенные беседы воинов сопровождения и мерная поступь их коней немного успокаивали беснующегося про себя паладина. От него теперь ничего не зависит. Даже если придется драться, что он сделает, закованный в цепи? Кусок мяса, а не воин.

Однако спорить с разведчиками партизанского отряда Ладомар не стал. Если бы не они, трупы паладина и Старра давно б уже были сброшены в придорожную канаву. Сориентировались бойцы на удивление быстро. Привлеченные шумом боя, они вышли на убегающих друзей, едва те скрылись под сводами леса, и без суматохи разработали план «эвакуации» врагов Мереана.

Порядки империи партизаны знали на удивление хорошо и успешно маскировались под один из разъездов вражеской страны.

— Я ж сказал, вошина мама! — Удар в спину оторвал Ладомара от размышлений. Да что такое?! Он же не шевелился!

Стук копыт позади вовремя привел раздраженного паладина в чувство. Еще один дозор…

— Осторожно! В повозке паладин Горна! Если есть Дети Усмия — не приближайтесь! — зычно пробасил один из партизан, замыкающий шествие.

— Почему живой? — издалека послышался голос гостей.

— Приказ тысячника Ивгаса, — отрапортовал тот же партизан. — Живым доставить в Рилин.

— Мало вас на одного паладина. — Мереанец подъехал совсем близко — значит, не усмиец.

— Да что он сделает-то, спеленутый-то, вошина его мама? — хмыкнул знакомый голос.

Присказка Ладомара раздражала донельзя. Хотя сейчас его бесило абсолютно все. А еще он с ужасом ждал, как опять забормочет Лемилла и имперцы ее услышат. Красавице, конечно, сообщили, что, если она издаст хотя бы писк, ее возлюбленный не жилец, но уверенности в том, что странная девушка усвоила сказанное, паладину не хватало.

— Женщины по дороге не попадались? — спросил мереанец.

— Да что стряслось-то? Вы уже не первые, кто про нее спрашивает, — пробасил командир разведчиков. — Не было тут баб. Откуда?

— Ясно… Ладно, да славится Агон!

— Слава императору, — грянули партизаны.

Отряд с гиканьем промчался мимо, и паладин облегченно вздохнул. Из-под него тихо раздалось:

— Бедненький… Любимый…

— Уходить с дороги надо, чует мое сердце, вошина мама, беда будет!

— Завтра уже к лагерю выйдем, не кипеши, Бурый, — добродушно отозвался командир отряда.

— Доживем ли, а? Уходить надо, Халдом клянусь — нельзя оставаться.

— Уходим, Бурый просто так не ноет, — тихо проговорил еще один партизан.

— Да знаю! — раздраженно ответил командир. — Через милю свернем с дороги, коня из повозки выпряжем и по лесу пойдем.

Ладомар известию обрадовался. Тащить его по лесу никто не станет, а значит, наконец снимут цепи и он сможет быть хозяином своей жизни. Уставившись на проплывающую мимо березовую рощу, залитую веселым солнцем, паладин старательно отбросил в сторону злость, любуясь природой. Так захотелось прогуляться меж деревьев… Без опаски, без цели… Просто так… И лучше всего — с Элиндой.

Паладин настолько замечтался, что, когда в повозку нырнул молодой партизан и ловко сбил оковы, лишь недоуменно воззрился на юношу. И догадался вылезти из телеги, только когда увидел в небесно-голубых глазах кронейца немой вопрос. Разминая затекшие мышцы, Ладомар с удовольствием вдохнул лесной воздух и с улыбкой осмотрелся. Белые стволы берез, необычайно ровная земля. Идиллия для отдыха. Бурый и командир отряда шустро разбросали сено, откопав Лемиллу и Эйдора.

— Не трогайте его! — взвизгнула девушка, когда Бурый грубо потащил бесчувственного волшебника из телеги.

И тут юный чародей застонал.

— Отож! Очухался, вошина мама, — осклабился партизан.

— Сударыня, они не хотят зла Эйдору, — пророкотал из-под шлема Старр.

— Эйдор, это свои! — крикнул Ладомар, увидев, как зашевелились губы юноши. Чародей, не разобравшись, готовился нанести удар по незнакомцам, но, заслышав паладина, замолчал.

— Комплектов формы больше нет, так что пойдем так. Бурый, возьми мальчишку себе на коня. Храмовник, на тебе девчонка. Паладин, без седла умеешь ездить, надеюсь?

— Умею, — кивнул воин, покосившись на невзрачную лошадку, которую сейчас распрягал молодой партизан. Выдержит ли?

Храмовник, рослый, бородатый мужчина средних лет, и протянул Лемилле руку.

— Что происходит? — наконец произнес Эйдор.

— Все в порядке, парень, не боись! — добродушно хмыкнул Бурый. — Скоро будем дома!

Лагерь партизан был спрятан в болотах. Паладин с некоторой тоской отметил, как все выше становится трава, а земля начинает предательски проседать. Мечты о прогулке по березовой роще остались позади.

Командир отряда так долго вел спутников по секретным тропкам, что Ладомару показалось, будто они безнадежно заблудились. Тяжелый запах, чавканье и бульканье со всех сторон — место оказалось весьма неприятным. Выбравшись на заросший молодыми березками островок, глава разведчиков сложил руки у рта и протяжно ухнул, а затем уверенно направил коня в едва различимый проход сквозь заросли.

Паладин внимательно озирался по сторонам, надеясь уловить хотя бы признак того, что они рядом с лагерем партизан. Бурый с довольным видом следил за воином Горна и, поймав взгляд Ладомара, неожиданно подмигнул.

— Что? — немедленно спросил тот.

— Просто смотри внимательнее… — Бурый кивнул головой, будто с кем-то здороваясь, и паладин затравленно обернулся. Никого! Розыгрыш?

— Когда лагерь-то?! — не выдержал Ладомар.

— Вошина мама, да смотри внимательнее! — весело улыбнулся Бурый.

Пока перед странниками не вздыбилась земля, открывая пахнущую сыростью землянку, Ладомар не мог найти не единого признака жилья.

— Коней сюда, — буркнул облаченный в темно-зеленую одежду человек, цепким взглядом пробежавшись по окрестностям.

Из темного провала до паладина донеслось лошадиное фырканье.

— Ничего себе! Не болеют кони-то? — удивился он.

— Не болеют, — грубо ответил незнакомый партизан.

— Гости за мной, остальные свободны, — бросил командир отряда, едва последняя лошадь скрылась в темном провале и недружелюбный партизан закрыл вход.

— Ну удачи тогда. — Рослый Храмовник едва заметно склонил голову и зашагал в сторону, откуда они пришли. Пройдя шагов двадцать, он постучал в старый трухлявый пень, и тот моментально покосился, открывая проход в еще одно укрытие.

Бурый и молодой партизан направились в густые заросли кустарника, справа от «конюшни».

— Я шокирован, — наконец произнес Ладомар.

Эйдор же смотрел на лагерь с нескрываемым восторгом, недоверчиво глядя на ухмыляющегося разведчика. Тот реакцией был доволен, по праву гордясь своим домом.

— Идем, — он зашагал дальше, — конечно, маскировка у нас отличная, однако сыровато еще. Времени с начала войны прошло немного, лагерь же старый, тренировочный. Только обживаемся. Часть землянок затоплена. Ну да и народу у нас не так много, как хотелось.

— А сколько? — поинтересовался Старр.

— Пара сотен будет, в основном люди деревенские, но есть и воины прибившиеся, охотники. Вот сейчас с нашим командиром познакомитесь заодно. Он под Малым Сколом сражался!

Ладомар хмыкнул:

— Мы тоже…

— Ты? — удивился партизан. — И уцелел? Там же паладинов сразу под нож пускали!

— Мир не без добрых людей…

Ладомар заметил, как напрягся Старр. Немудрено, его наверняка считают сбежавшим с поля боя… Королем, бросившим своих подданных.

— Нам сюда. — Командир разведчиков остановился у огромного пня, достал кинжал и постучал по дереву. Открывшемуся проходу спутники уже не удивились.

Уверенно нырнув в темный провал, партизан знаком поманил за собой остальных.

— Ты заболеешь, — уверенно заявила Лемилла. — Тебе туда нельзя!

Эйдор удивленно воззрился на возлюбленную. В голосе белокурой красавицы проскользнула легкая паника.

— Все будет хорошо, солнышко! Все будет хорошо! Мне очень хочется посмотреть на это… Не волнуйся, хорошо?

Лемилла поникла и покорно спустилась за юркнувшим в проход чародеем.

— Плохо это все, — тихо произнес Старр. — Вдруг узнают?

— Выкарабкаемся, брат. — Ладомар последовал за спутниками.

Земляные ступени, укрепленные ветвями, вывели его в небольшой, выложенный тускло светящимися бревнами коридор. Остановившись у одного из источников света, паладин коснулся его пальцем. Знакомый раствор, таким пользуются рудокопы в шахтах, где нельзя разводить огонь. Цокнув языком, Ладомар зашагал по проходу дальше.

Миновав пару завешенных промасленными шкурами ответвлений, из которых доносились людские голоса, путники наконец добрались до места, куда вел их партизан.

— Пришли! — хмыкнул тот и громко произнес: — Даск, я с гостями!

— Заходи, друже, — немедленно отозвались из-за полога.

Откинув тяжелую шкуру, разведчик жестом пригласил спутников войти.

В объятом гнилостным светом помещении на грубом топчане лежал худой мужчина и с интересом изучал вошедших. Даже когда внутрь протиснулась Лемилла, командир отряда партизан не пошевелился.

— Кто такие? Откуда? — недовольно буркнул он разведчику.

— Вытащили их из-под носа мереанцев, — ответил тот. — Знатную мясорубку они устроили у Халимских катакомб!

— Втроем? — недоверчиво спросил мужчина.

— Это маг, — кивнул партизан на Эйдора, и юноша смущенно улыбнулся.

— И чего вы с мереанцами не поделили? — Командир отряда неохотно спустил ноги с топчана, пятерней зачесал набок спутавшиеся волосы и угрюмо осмотрел гостей. — Как там Халим?

— Халим на грани. Думаю, еще пара дней, и империя его возьмет, — ответил разведчик.

— Неудивительно, — фыркнул Даск. — Ну так как вы там очутились, странники?

— Нам нужно на север, — тихо произнесла Лемилла.

— Так, Калес, сбегай, поищи какой охотничий костюмчик для девчонки. — Командир партизан обратил внимание на изодранный наряд Лемиллы.

— Уже бегу. — Разведчик исчез за пологом.

— Ладно, — устало помассировал виски Даск. — То, что вам на север надо, я уже понял, осталось понять, кто вы такие и чего вы делали под осажденным Халимом. Как звать?

— Эйдор я… — сжался под взглядом партизана молодой чародей.

— Ладомар из Двух Столпов. Паладин Небесного Горна, — сухо отрапортовал Ладомар.

— Понятно… Значит, из-за вас весь сыр-бор, — кивнул своим мыслям Даск, тяжело поднялся с топчана и закашлялся.

Паладин внимательно наблюдал за человеком. От партизана веяло если не смертью, то как минимум суровой болезнью.

— Из Халима сбежали? — вдруг фыркнул командир.

— Не назвал бы это бегством, — поморщился Ладомар. — Я и мой друг сопровождаем девушку и молодого мага по приказу.

— Кстати, снял бы твой друг шлем, — недовольно заметил Даск. — Чай не враги, вроде бы, чтоб с закрытым забралом общаться.

Старр неуверенно потянулся к шлему и медленно стянул его с головы.

— Как звать-то, боец? — Партизан мельком глянул на чумазое лицо рыцаря. Узнать в нем гордого Кронейского владыку было просто невозможно.

— Старр…

— Ха… Прям как короля нашего, — улыбнулся Даск и опять закашлялся. На сей раз приступ держал его гораздо дольше. Наконец партизан отдышался: — Я раньше лейтенантом скаутов был. До того, как Кроней взяли. Специализировался как раз на таких лагерях… Вроде пригодилось знание-то!

— Да, окопались вы тут великолепно, — согласился Старр.

— Толку-то… Это ж все старое, учебное почти. А наших сил если и хватает, то только если иногда обозы мереанские попалить, да и то редко получается. Ладно, давайте к делу. Приказ есть приказ, конечно. Доставим в лучшем виде, но недельку вам бы тут посидеть, подождать. — Даск прошел к небольшому деревянному пню, на котором стояла глиняная кружка. Пригубив из нее, лейтенант оперся о стену и повернул голову к гостям. — Никогда не любил сырость. На одних отварах и живу все это время, — вдруг признался он.

— Давайте вылечу, — предложил Эйдор.

Лейтенант с трудом улыбнулся:

— А что, и свитки есть?

— Да нет, я так смогу!

Даск недоверчиво посмотрел на юношу:

— Молод ты больно, чтоб без свитков магией швыряться. Да и не стоит силы тратить на простой кашель. Не бери в голову, может старый человек поворчать немного?

Лейтенант был старше Ладомара лет на пять, не больше. Хотя взгляд как у старика. Усталый и немного отстраненный от всего.

— Выделим вам земляночку посуше, там и переждете. — Даск вновь закашлялся.

Эйдор неожиданно раздраженно взмахнул руками, накладывая на воина заклятие лечения. Едва свечение спало, лейтенант хмыкнул, покачал головой и согнулся в страшном приступе, Ладомар даже испугался, что партизан сейчас выплюнет свои легкие на сырой устланный бревнами пол.

Удивленный чародей не отрывал взгляда от Даска. Почему он не излечился?

— Если бы маги могли лечить все на свете, люди бы не умирали, — наконец произнес тот. — Не трать силы, сынок. Но за помощь спасибо…

— Как вы планируете вывести нас отсюда? — Ладомар. решил сменить тему здоровья, он, кажется, начал догадываться, чем болен лейтенант скаутов. Болотный кашель… Дааск не жилец…

— Пара ребят — местные охотники, они тут все как свои пять пальцев знают. Проведут такими тропами, о которых мереанцы до сих пор не догадываются. Сейчас, я думаю, вам надо оказаться либо как можно дальше отсюда, либо… — Лейтенант кашлянул, сплюнул на пол и продолжил: — Либо спрятаться. Впрочем, можете и здесь остаться. Подспорье в лице мага и паладина — мы заставим имперцев плакать кровавыми слезами.

— Мы не можем здесь остаться, — покачал головой Ладомар. — Приказ. И воля Горна.

Паладин про себя содрогнулся. Воля Горка… Больше всего им сейчас двигало желание пересечь границу с Анхором. Одолеть преграду между ним и Элиндой. А ведь еще стоило начать тяжелый и неприятный разговор с Эйдором. Попросить его провести Ладомара через границу…

Воля Горна… Проклятье.

— Ну раз воля Горна… — хмыкнул лейтенант. — Хотите не хотите, но, пока округа стоит на ушах, вести вас — это подвергать риску моих людей. Так как я воин королевства, которого больше нет, то думать о ребятах мой долг, а не короля. Провести проведем, но только когда утихнет все. Больно сильно вы ужалили Агона с его псами.

— Что в Кронее происходит? — вдруг поинтересовался Старр. Дрогнул голос друга на этом вопросе, дрогнул. Переживает все-таки за свои земли, хоть и бывшие.

— В каком Кронее? — наигранно улыбнулся Даск, отпил из кружки и развел руками: — Вы в славном Мереане теперь!

— Ты же понял, что он спросил? — хмуро сказал Ладомар.

— Именно, что понял, — загадочно ответил лейтенант. — Если по сути говорить — ничего не изменилось. Деревни не тронули, при дворе, конечно, перестановки страшные произошли. Многих, говорят, вздернули, как только власть сменилась. Мереанцы не зверствуют, понимают, что лучше иметь пару-тройку мятежных отрядов во всей стране, чем постоянные бунты.

— А вы тогда чего тут делаете? Если не зверствуют! — удивился Ладомар.

— Потому что мы люди Кронея, а не Мереана. И служить тому, кому служат твари Усмия, — простите покорно. — Даск сухо кашлянул. — Кстати, по слухам, в некоторых городах даже стража не сменилась. Но в охране мало когда люди набожные служили.

— И только?

— А еще потому, что все мои братья по оружию полегли под Малым Сколом! — вдруг рыкнул Даск.

В комнату протиснулся знакомый странникам разведчик, держащий у груди сложенный охотничий костюм.

— Вот… Найди землянку получше и проводи туда наших гостей, а потом мигом обратно. Я пока с паладином и его чумазым товарищем пообщаюсь, — кивнул ему лейтенант.

— Прошу за мной. — Партизан суетливо дернул головой.

Едва Лемилла и Эйдор скрылись в коридоре, Даск опять сел на топчан.

— Что-то еще? — непонимающе спросил у него Ладомар.

— Ну немного есть, конечно, и еще… Вопрос мне один покоя не дает… По слухам, после боя у Малого Скола славного Старра из рода Фосков никто не видел и даже не слышали о нем ничего. Как думаете, что это значит? Сбежал он тогда и сейчас скрывается или погиб на поле боя? — Даск демонстративно не смотрел на Старра, и Ладомар понял, что воин узнал своего короля.

— Он погиб, лейтенант, — тихо ответил бывший правитель Кронея.

Скаут хитро прищурился, покачал головой:

— Династия Фосков прервалась, значит…

— Да…

— Хороший король был, плохой объявился бы где-нибудь подальше от войны и оттуда б начал претендовать на трон.

— Думаю, ему сейчас наплевать на такие мелочи. — Ладомар изумленно оглядывал собеседников. Беседа намеками была ему в новинку.

— Спасибо за ответ… Значит, теперь отдыхайте. Припасы вам притащат в вашу землянку, и большая просьба — не жгите костры. Это болота… Они огня не любят. Я зайду к вам на днях…

Землянка, доставшаяся странникам, выглядела похуже, чем логово Даска, но переночевать в ней можно было без проблем. Старр и Ладомар устроились на топчанах поплоше, оставив более комфортные лежанки Эйдору и Лемилле. Паладину было не привыкать, а вот бывший король по-прежиему стремился вкусить все прелести обычного дорожного быта.

Мертвая тишина землянки, в которой слышалось только посапывание Лемиллы и Эйдора, отнюдь не клонила в сон. Паладин лежал на спине, закинув руки за голову, и размышлял. Все чаще и чаще он ловил себя на зависти к спутникам. Даже Старр, потерявший свои земли, более счастлив, чем воин Горна. Ему интересно жить. Он с упоением вкушает все новое…

Была бы сейчас рядом Элинда… Просто сказать ей на ухо, как он сильно ее любит, — и большего паладину не надо. Такая, в принципе, мелочь, и такая недоступная!

— Хороший он человек, этот Даск, — вдруг раздался тихий голос Старра.

— Да… — ответил Ладомар. Ему стало неожиданно приятно, что друг не спит. Что можно перекинуться парой слов просто так, не о деле.

— Он умирает?

— Да…

— И при этом не бросает своих… Я вот думаю, а правильно ли я тогда поступил, под Малым?

— В смысле? Жалеешь, что не умер? — поморщился Ладомар.

— Ну… Да нет… Как бы ты поступил на моем месте?

— Я бы увел войска на юг, объединился бы с союзниками.

— Я не об этом. Если бы пришлось принять последний бой!

— Последний? Я бы рубился впереди всей армии на белом скакуне да в позолоченных доспехах! — хмыкнул паладин.

— Шутишь?

— Отнюдь… — вдруг признался Ладомар. — Я настолько привык к тому, что я никто и никак, что такое вполне может быть и мечтой. За нее даже умереть можно, но зато люди потом скажут — вот, Ладомар впереди! Куда он прет?! Убьют же!

— Да ладно тебе, Ладомар! Почему никто?

— Потому. Меня нигде и никто не помнит. Мое имя смог запомнить только ты, — раздраженно ответил паладин. — Я пустое место для этого мира.

— Но видишь, я-то помню! Значит, не настолько пустое!

— Да, это многое меняет. Ты — запомнишь. Осталось только дождаться последней битвы, будешь потом внукам рассказывать о моей героической кончине, — ехидно заметил Ладомар.

— Вряд ли, брат. Мы там оба погибнем.

— Эх, плакала моя мечта. Не узнают твои внуки о доблестном паладине. Жизнь потеряла всякий смысл! — Паладин почувствовал приступ веселья.

— А как же Элинда? — ввернул друг.

— Я думаю, я никогда ее больше не увижу, — опять помрачнел Ладомар. — И знаешь… Я думаю, она меня тоже не помнит.

— Почему ты так решил? — удивился Старр.

Приятель тяжело перевернулся на бок, шурша подстилкой.

Ладомар промолчал. Память… Подлое существо, некстати достающее из глубоких закутков души болезненные образы.

— Ну?! — Бывший король решил не сдаваться и выпытать у друга ответ.

— Когда я стал паладином, — неохотно проворчал Ладомар, — я приехал в ее замок. Туда, где служил несколько лет… Знаешь… Меня никто не узнал. Ни ее отец, ни друзья по казарме. Никто! Они даже не смогли вспомнить имя телохранителя Элинды. Барон вообще сказал, что был какой-то солдат, за которого хотела выскочить его дочка, но «слава Халду — сама сбежала». И все.

— Как это?! — изумился друг.

— Так это, — грубо ответил паладин.

— Ладно, извини меня за такой вопрос— Старр пошевелился на топчане, устраиваясь поудобнее. — И все-таки отличный у них лагерь. Такой действительно не найти.

Друг ошибся…

Утром Ладомара разбудил ворвавшийся в землянку Бурый:

— Подъем. Быстро одевайтесь — и уходим.

— Что стряслось? — спросонья не понял паладин.

— Бегом, вошина мама! — рявкнул партизан.

Ладомар вскочил, привычно облачаясь в давно не стиранную одежду. Только сейчас он заметил лишний звук, повисший над болотами. Глухой, далекий, почти не прекращающийся вой.

— Что происходит? — настойчиво повторил воин Горна.

— У болот собираются мереанцы. С ними Бурые Псы… Это они, вошина мама!

Ладомар застыл на мгновение. Твари Усмия… Ну конечно же они должны были почувствовать женщину Халда. Проклятье!

— Вам надо уйти в центр топей, проводник уже ждет. Даск готовится давать отпор.

— Вам бы тоже уйти не мешало, — заметил Старр.

— С вами женщина Халда, — вдруг тихо произнес Бурый. — Если пойдем всем отрядом, будем как на ладони не только для слуг Усмия, но и для простых следопытов. Двести человек — это вам не шутки. Мы останемся.

— Где Даск! Мне надо с ним поговорить! — Паладин едва удержался от яростного вопля. Что за глупость задумал лейтенант скаутов? — И откуда ты…

— Все вопросы к командиру, что и откуда. Торопитесь, вошина мама!

Выбравшись наружу, Ладомар обнаружил, как кипит партизанский лагерь. Вооруженные люди занимали позиции, торопливо маскировались в заранее подготовленных схронах.

— Где Даск?! — Паладин схватил под руку первого попавшегося человека.

— Я не знаю, — грубо отдернул руку тот и бегом, на ходу поправляя сползающий лук, бросился к южному краю лагеря.

Вой Бурых Псов раздавался со всех сторон. Ловко сработал Агон, ловко. Достойно восхищения… Хотя поймать столь видную мишень несложно. С таким маяком, как Лемилла, работа нехитрая.

Даск вышел на паладина сам. Затянутый в зеленую одежду, увешанную болотной растительностью, с разукрашенным лицом, он казался духом трясины.

— Как ты узнал?!

— О женщине Халда? Я ее уже видел тогда, когда к битве у Скола готовились. Это неважно, — деловито отмахнулся тот. — Значит, сейчас вы с двумя десятками лучников идете вот с этим человеком.

Он указал на невзрачного, плохо выбритого коротышку рядом.

— Мы задержим их столько, сколько сможем. Они только начали пробираться через болота и, поверь, еще пожалеют, что вообще сюда сунулись.

На поверхность выбрался Старр и сразу же направился к другу.

— Коней вам дадим, но пока не уйдете от Бурых Псов — идите с моими ребятами.

— Мы должны остаться, Ладомар! — вдруг подал голос Старр.

— Как-то не хочется помирать зазря, парень, — одернул его лейтенант скаутов. — Неужели ты думаешь, что мы победим армию Мереана? Я думаю, если женщина Халда угодит в лапы Агона, ничем хорошим это не закончится. Усмия необходимо остановить!

— Уходить надо вместе! — буркнул паладин.

— Не имеет смысла. Будем отвлекать основные силы на себя! Благо, Бурых сейчас можно будет пострелять без опаски, пока они аурой Халда задеты. Короче, хватит болтать. Ребят я насильно не держу, все, кто остается, остаются по своей воле. И позволь нам умереть так, как мы этого хотим. — Даск сделал ударение на последние слова, мельком окинул взглядом болота и сплюнул.

— Но…

— Все, мне пора. Удачи в пути! Мои ребята сосредоточатся на Бурых. Это будет приятный сюрприз для Усмия, если нам удастся перестрелять его собачек, — хищно улыбнулся партизан.

— Идем, — подал голос коротышка.

Из землянки показались Эйдор и Лемилла.

Игал никогда не любил болота. Самое злобное место на земле! Никогда не знаешь, каким будет следующий шаг. Но приказ есть приказ. А рядовой пехотинец имперской армии обязан подчиняться командам старших по званию!

Пробирающийся сквозь топи отряд потерял уже больше десятка бойцов. Шли цепями, тщательно выбирая дорогу перед собой, но то и дело кто-то делал неровный шаг и благодаря доспеху исчезал в мутной пучине быстрее, чем ему успевали помочь. Даже наспех сооруженные шесты, которыми воины пробовали почву, не спасали. Вроде ткнешь палкой — опора есть, шагнешь — и поминай как звали.

С глухим вскриком справа по пояс провалился Селин. Замер, раскинул руки, сопротивляясь жадным губам болота.

— Не шевелись! — крикнул ему идущий сзади товарищ, бросился вперед и тоже угодил в природную ловушку.

Два приятеля медленно погружались под мох, кто-то еще кинулся им на помощь, протянул шест. Селин рванулся в попытке схватиться за палку, и болото с довольным чавканьем проглотило вооруженного солдата. Его товарищу повезло больше: он все-таки уцепился за спасительный шест и его с трудом вытащили. Проклятия солдат, жуткий вой Бурых Псов, которых пришлось едва ли не тащить на цепях за собой. Мир словно рехнулся.

— Смотрите под ноги! Идущие впереди, тщательнее проверяйте дорогу! Ищите тропы! — раздался сзади голос офицера. Он умудрился перекричать Бурых.

На то и командир, правда. Не умеешь орать — руководить не сможешь.

— Сам бы попробовал дорогу проверять, умник, — буркнул себе под нос Игал.

Впереди показалось болотное озеро, и солдат ни секунды не сомневался, что их погонят прямо на него. Однако это же верная гибель!

— По берегам обходить! — обманул его ожидания командир.

С чавканьем трясина сожрала оступившегося солдата слева от Игала.

Ткнуть шестом в воду несколько раз, для уверенности. Если не сильно увязает, шагнуть. Сначала одной ногой, осторожно перенести вес — и снова ткнуть шестом. Кочкам веры мало, здесь, на болотах, вообще ничему верить нельзя.

Вой одного из Бурых перешел в визг, и огромная косматая скотина завалилась на бок, зубами стараясь достать до вонзившейся в бок стрелы.

Следующий выстрел убил офицера. Командир секунду неуверенно стоял на месте, затем неловко повернулся и с всплеском рухнул в воду.

— Лучники за озером!

Страх поглотил Игала, хотелось бросить шест и бежать назад. Идти по болоту под обстрелом — верная гибель.

— Первый сержант Галин принял командование, — рявкнули позади. — Вперед, империя!

С визгом погибла еще одна тварь Усмия. Застонал идущий позади товарищ, осел на землю. Где-то опять чавкнула трясина, приняв очередную жертву.

— Впере-э-эд!

Как хотелось оказаться сейчас позади отряда. В гуще, а не здесь, впереди всех! Сколько еще погибнет народу, прежде чем они обогнут болотное озерцо?! Здесь оказались собраны все западные патрули, и даже временный гарнизон из строптивой деревушки подтащили. Пять-шесть сотен бойцов. Кто доберется-то? С востока, с юга, с севера также шли солдаты империи… Но таким темпом вернутся немногие.

Судьба миловала Игала. Достигнув озера, он оказался пятым в огибающей водоем цепи. Да и стрелки с того края били в основном по Бурым Псам. Сержант уже приказал оттащить тварей подальше от опасных мест. Один из бойцов рванулся назад так ретиво, что завалил животное прямиком в болотное окно. Скотину еле вытащили из объятий жадной трясины.

Три слуги Усмия осталось в отряде. Три из десятка. Агон не простит таких потерь!

Укрываясь от стрел, медленно приближаясь к небольшому холму, с которого вели огонь вражеские лучники, Игал неустанно молился. И когда нога наконец ступила на надежную землю — солдат мереанской империи умер.

Стрела вошла ему в глаз, поэтому боли он не почувствовал. Спустя мгновение сразу двое его товарищей рухнули в разверзнувшуюся яму. Смерть на кольях оказалась гораздо мучительнее.

Даск опять закашлялся, сплюнул кровь на мох, неожиданно улыбнулся и подмигнул лежащему рядом Бурому.

— Собачки-то твои уже поменьше воют. С севера так вообще не слыхать, — проговорил лейтенант скаутов.

— На востоке, по-моему, тож одна осталась, вошина мама. И не мои это собачки! — фыркнул старый друг.

Четыре десятка партизан, затаившись под землей, ждали, когда в их лагерь ступят мереанцы.

— Все помнят — Бурых бить первыми. Сразу к ним. Отправим тварей назад в Подземные Кузни, — чуть повысил голос Даск.

Вой все ближе… Не такой многоголосый, как раньше. Сколько псов осталось? Три, четыре? Хорошо поработал отряд. Лейтенант лежал на земле и с улыбкой благодарил Халда за шанс умереть в бою, а не от болотной болезни. Может быть, кто-нибудь потом вспомнит про подвиг кронейских партизан, избавивших мир от Бурых?

Может быть…

С десяток ребят должны были пропустить надвигающихся мереанцев мимо себя, чтобы наверняка уничтожить тварей Усмия. Но пока еще выли чудовища, а значит, кому-то из стрелков не удалось подобраться к Псам.

Минуты ожидания кажутся вечностью. Все ближе и ближе враг. Все громче и громче крики попавших в партизанские ловушки солдат, все меньше Бурых оскверняет кронейские болота.

Даск и его люди ждали.

И их время пришло…

Выбравшиеся в лагерь измученные солдаты Мереана не сразу поняли, что произошло. Им показалось, что их атаковали демоны Подземного, вырвавшиеся наконец на волю. Паника и отчаяние в рядах имперцев сыграли на руку атакующим людям Даска. Два Бурых Пса умерли в первое же мгновение. И вой неожиданно стих.

Над болотами висел шум сражения, и только. К северу, западу, востоку и югу не бесновались твари Усмия. Не рвали барабанные перепонки надсадные вопли косматых чудовищ.

Стычка быстро закончилась… Даск, согнувшись в очередном приступе кашля, волком смотрел на очередных воинов империи, выходящих к месту сражения. Солдаты Мереана с ходу строились в боевые порядки, дабы растоптать остатки партизанского отряда, так больно ужалившего великую страну. Выжившие командиры уже сейчас прощались с жизнью, не зная, как объяснить потерю всех Бурых Псов.

— Ну что, братья, — распрямился лейтенант. Уцелевшие товарищи сгрудились вокруг скаута. Как их осталось мало… Не больше десятка…

— За КРОНЕЙ! — взревел Даск и первым ринулся на строй мереанцев.

ГЛАВА 17

— Держи, наездник. — Проводник грубо сунул поводья в руки Ладомару. Паладин хмуро кивнул. После того как он утопил коня в проклятой трясине, воин Горна вообще старался не смотреть на товарищей. Так стыдно ему давно не было. Не уследил за животным и бросил поводья, едва оно ухнуло в трясину. Мог бы попытаться что-то придумать, вытащить, а он бросил…

Над болотами царила тишина. По всей видимости, партизаны все-таки перебили Бурых, или же твари Усмия ушли так далеко, что более не чувствовали силу Лемиллы. Но те двадцать стрелков, тенями ушедшие в хмурый, пахнущий болиголовом мир, чтобы перебить косматых псов, со своей задачей справились. Паладин легко мог себе представить — как это было. Из болота поднимается фигура, натягивает лук, делает всего один выстрел — и в следующий миг стрелок погибает, уничтожив свою цель.

Ладомар был в шоке. Смог бы он так же пожертвовать собой ради того, чтобы Лемилла или Эйдор прошли туда, куда так рвались?! Нет! Наверняка нет! Спасти истеричку, бросившую целые страны из-за совершенно неясной причины? Или юношу с задатками убийцы?

Что виной этому? Знание паладина, с кем он идет, или просто его паршивая душонка?! Раньше ему не встречались жертвующие собой люди, а теперь будто глаза заново открылись.

— А ты куда? — спросил партизана Старр.

— В лагерь, — хмуро бросил проводник.

— Не ходи… Я думаю, там нет никого живого, — тяжело произнес бывший король. — Идем с нами.

— Нет коня, — с оттенком сарказма ответил коротышка. — А если я с кем-то поеду, в скорости потеряете. Тут тропка хорошая, проедете. Главное, никуда не сворачивайте, только прямо. Иначе выскочите на тракт какой.

— Не ходи в лагерь. Куда угодно, но не туда.

— Не советуй, — отмахнулся партизан. — Я знаю, что делаю… Двигайте давайте. Только прямо, помните!

Коротышка махнул рукой на четкую тропинку среди зарослей ольхи.

Эйдор с трудом держался в седле. Опять выложился на полную катушку. Дорога через болота была проложена по трупам солдат империи. И Ладомар боялся, что не только. Что юноша убил еще и тех партизан, кому посчастливилось уцелеть. Такое заклятие не разбирает, кто свой, кто чужой.

Молодой чародей умудрился отравить воздух. Окутать идущий отряд аурой, мгновенно убивающей всех, кто оказался рядом. А когда странники миновали последние кордоны, Эйдор подпалил лес, на удивление охотно занявшийся огнем. Вряд ли кто мог уцелеть в том пекле.

— Двигайтесь!

Коротышка шагнул с тропки и почти сразу же растворился в лесной чаще.

Ладомар вскарабкался на коня и, не глядя на товарищей, тронулся с места. Сейчас ему ничего не хотелось. Ни говорить, ни думать… Неудачные дни выпали, тяжелые, и летели они друг за другом, будто взбесившиеся собаки, остановиться не могли. Начиная с того проклятого обхода, когда он убил друга Эйдора, и до этого момента.

Слава Горну, никто в отряде также не был расположен вести какие-либо беседы.

Путники медленно, но верно приближались к своей цели.

Агон не мог найти слов. Следуя древней методике, он пытался сосчитать до ста, чтобы прогнать рвущиеся на язык проклятия. Надо держать лицо, быть выше обычной ругани. Успокоиться! Но как же эти кретины…

Раз, два, три, четыре…

Единственный уцелевший офицер наверняка жалел, что выжил на тех болотах. Не смея поднять головы и встать с колен, боец молча возносил молитвы Халду. Несмотря на все происходящее, лейтенант имперской пехоты оставался предан своей вере. Душа его служит одному Богу, а тело — другому. Так бывает…

Восемнадцать, девятнадцать, двадцать… Нет, ну…

Раз! Два! Три!

Один из генералов посмелее неуверенно кашлянул, молчание затянулось, и все присутствующие на военном совете военачальники боялись нарушить воцарившуюся тишину после известия о гибели всех Бурых Псов.

— Можешь идти, — прохрипел Агон.

Еще не веря в услышанное, лейтенант поднялся с колен, отсалютовал и спешно покинул штабной шатер.

— Ваше вели…

— Еще одно слово — я и тебя убью, — резко повернулся к заговорившему генералу маг. — Продолжайте без меня, мне необходимо побыть одному.

Выскочив из шатра, сопровождаемый верным Женаргом, Агон направился к себе. Там, в изголовье походной кровати, под подушкой хранилось то, что ему сейчас просто необходимо.

— Господин, — неуверенно произнес Женарг, когда император резко отдернул полог, прошел внутрь своих покоев и достал заветный пузырек.

— Что?! — рявкнул Агон.

— Господин, прошу вас, не надо. Выбросите ЭТО! — Слуга набрался смелости и дрожащей рукой указал на зелье.

Маг, словно не понимая, уставился на пузырек. Ах да…

— Ты думаешь, я не способен справиться с собой? — угрожающе спросил император.

— Нет, но…

— Пошел вон!

Убедившись, что слуга покинул шатер, Агон сел на кровать и поднес злосчастный сосуд к глазам. «Улыбка»… С некоторых пор император стал знатоком зелья, созданного каким-то эйморским алхимиком. Оно помогало на время отрешиться от всех проблем, оно успокаивало, оно очищало разум… Оно…

Оно было ему необходимо. Без него Агон упускал детали…

Отлетела пробка, и император резким движением поднес зелье ко рту. Один небольшой глоток, закрыть сосуд и можно откинуться на спину. Злость, ненависть, зачатки отчаяния мигом оставили Агона, и маг, улыбнувшись, расслабленно выдохнул.

Сейчас трудное время, жизнь идет наперекосяк, планы рушатся — трудно выдержать. Потом он, конечно, избавится от пагубного пристрастия, вогнавшего в нищету многих изнеженных дворян во всем мире. Но потом, сейчас у него нет времени бороться со своей яростью самостоятельно. Женарга надо будет наказать. Его «не надо!» угнетало Агона еще больше. Да, «Улыбка» — удел наркоманов! Но как после нее становится легко на душе! Будто в старые времена…

Император улыбнулся и отбросил ненужные сейчас мысли. С зельем это выходило легко и непринужденно. Сейчас есть более важные задачи.

Итак, Бурых Псов больше нет. Лемилла ушла из оцеплений и сейчас прячется где-то в лесах Кронея… Посылать вдогонку отряды смысла нет — без слуг Усмия ее не найти. Слать Детей Серпа перед решающими сражениями в этих краях — глупо. Самому покинуть армию и лететь на поиски — нельзя. Ропщет король Зуррага, ропщет. Ему кажется, что слишком затянули ответственный штурм Халима. Улететь за Лемиллой сейчас — поставить под угрозу всю кампанию.

С улыбкой глядя на потолок шатра, император наслаждался четкостью мысли. Как хорошо… Все-таки создавший зелье эйморец был мастером своего дела. Оно избавило Агона от многих душевных терзаний. От образов прошлого, когда еще Склой и Лемилла были самыми близкими людьми императора. Когда еще был жив Ухлак. Впрочем, не время думать о павших.

Светлый Дух? В катакомбах под Халимом заточен слуга Усмия, хотя о возможностях его маг знал очень мало. Но, может быть, он и есть выход из неприятной ситуации?

Город Халдии они возьмут быстро, благо сила Халда находится далеко к северу отсюда. Агон просто отправит в бой Детей Серпа. Через подземный ход… И горе тем, кто встанет на пути его молодцов. День — и Халим будет в руках Мереана. Все-таки не надо было затягивать со штурмом! Но пока император отошел от того страшного магического удара, пока не лишился надежды, что сможет взять город, уже имея в союзниках мощь Халда…

Сев на кровати, Агон сунул пузырек под подушку и поднялся на ноги. Как же хорошо.

Когда он вошел в штабной шатер, генералы смолкли, почтительно склонив головы.

— Завтра к вечеру Халим должен быть наш, — ровным голосом сообщил им Агон. — Ждать больше не будем.

Тропа партизана долго вела странников, укрывая их пышными зарослями ольхи, но постепенно дорога начала подниматься наверх и все чаще стали попадаться ели да сосны. Ладомар внимательно следил за лесом, стараясь не показывать своего волнения. Зрелище, конечно, чудесное, солнечные лучи красят белый мох и стволы деревьев — но тихо. Очень тихо!

Эйдор до сих пор пребывал в полубессознательном состоянии, покачиваясь в седле и постоянно тыкаясь лицом в гриву коня. Лемилла конечно же рядом…

Почему она так его злит? Паладин на миг отвлекся от тревоги, пытаясь разобраться в чувствах. Девушка вызывала в нем только негативные эмоции, но причина… Только то, что она так грубо обошлась с ним там, в Халиме? Или что-то еще? Ладомар уставился на грациозную Лемиллу. Она безусловно красива, в ней есть сила Халда, но что-то в душе паладина кричало о том, что девчонке нельзя верить. Что она недостойна той мощи, которая в ней содержится.

Не людям она служит! Себе! Или… Или Эйдору?

Но почему так тихо?

Ладомар заметил, как Старр все чаще и чаще поглядывает по сторонам. Друг тоже почувствовал нечто странное?

— Есть идеи? — глухо спросил его паладин.

— А?

— Говорю — есть идеи: что происходит?

— Где? — не понял друг, поправил перевязь и неловко покачнулся в седле.

Ладомар глубоко вздохнул, неопределенно махнул рукой и терпеливо пояснил:

— Тишина… Слишком тихо.

— Ах да… Я-то думаю…

— Тишина никогда не бывает к добру, — поделился «мудростью» Ладомар и даже передернулся от того, как неприятны оказались его слова. Наивные и избитые.

— Да… Я было подумал, что мы, может, у Храма, Усмию проходим, но в Кронее папа за этим следил. Не должно быть у нас таких мест.

Ладомар промолчал, про себя удивившись тому, что друг вспомнил отца.

— Папа вообще очень ревностно к Халду относился, — с оттенком гордости продолжил Старр. — Он часто говорил, что без веры нет жизни. И вера должна быть правильной.

— Хорошо говорил…

— Да, папа умел. — Старр вдруг замолчал, и Ладомар не стал его тревожить. О смерти старого короля паладин хорошо знал. Незачем бередить чужие раны.

День, на удивление, прошел спокойно, в глухой тишине, но без происшествий, а когда друзья встали на ночлег, в лесу неожиданно защебетали птицы, окончательно успокоив товарищей. Ночной кронейский лес наполнил сердце Ладомара невероятной щемящей сладостью. Ему даже казалось, будто деревья тихо напевают колыбельную. Каждый звук был невероятно приятен. Прислонившись спиной к корням небольшой ели, паладин прикрыл на миг глаза, наслаждаясь моментом.

Юный чародей проснулся ночью от непонятного запаха. Очень сладкого, похожего на аромат ванили с какими-то неведомыми примесями. Или он ему приснился? Приподнявшись на одном локте, Эйдор откинул волосы с лица и вслушался в ночной лес. Что-то не так… Чего-то в симфонии окружающего мира не хватало.

— Лидамир, — негромко окликнул паладина Эйдор. Тот не ответил.

— Старр?

Сопение рыцаря даже не прервалось. Юноша аккуратно потряс за плечо Лемиллу, но и у девушки не сбилось ровное, глубокое дыхание.

— Эй! — громче произнес Эйдор, немного испугавшись. Почему они не просыпаются?

— Лидамур!!! Старр!

Юноша медленно поднялся на ноги и напряженно огляделся. Магия?! Иначе он не мог объяснить крепкий сон прежде чутких к шуму товарищей. Добравшись до паладина, который спал, прислонившись спиной к дереву, молодой чародей потряс его за плечо, но воин Горна не проснулся.

— Тревога! — крикнул наконец Эйдор, уже догадываясь, что никакой реакции на его слова не будет.

Он не ошибся.

Огонек в лесу юноша заметил не сразу. Долго озирался, вслушивался в ночной мир, а потом, в очередной раз обернувшись, увидел в чаще светлую точку. Присев, Эйдор вцепился взглядом в загадочное пятно, а затем медленно, очень осторожно пошел к подозрительному огню. В голове уже начали формироваться заклинания, и молодой чародей был готов в любой момент выпустить магию наружу.

К удивлению волшебника, ему удалось добраться до источника света, ни разу не выдав своего присутствия. Ни одна ветка не хрустнула, ни об один корень не запнулся. Очень удачно.

Открывшееся глазам зрелище лишило Эйдора дара речи. На поляне в окружении четырех коней стояла очень красивая девушка с поднятым над головой фонарем. Юноша понял, что ничего более прекрасного он в жизни не видел. Красота Лемиллы меркла на фоне белокурой красавицы, в руках которой горел нежный огонь. Стройная, высокая, с вьющимися локонами, рассыпанными по черному балахону. Чародей боялся пошевелиться, дабы не вспугнуть незнакомку, оборвать ее плавный танец, который девушка вела вокруг четырех коней.

Эйдор лишь краем сознания отметил, что это их лошади. Все его внимание было приковано к красавице.

— Я чувствую тебя, — вдруг остановилась незнакомка, и Эйдор обомлел еще больше. Голос был под стать внешности. Нежный, чудесный, прекрасный…

— Ты волшебник… Выйди, не бойся. Мои чары не действуют на тебя…

Эйдор лишь плотнее прижался к дереву.

— Не бойся. Я чувствую тебя.

Девушка повернулась к прячущемуся чародею и медленно покачала фонарем.

— Ты здесь.

— Кто ты? — Эйдор подал голос, по-прежнему не отходя от дерева.

— Я не причиню тебе вреда… Подойди ко мне.

Ноги сами вынесли юношу на поляну. Приблизившись на расстояние вытянутой руки к девушке, молодой волшебник затаил дыхание. Черты ее лица были настолько четкие, настолько правильные, что, казалось, нет более совершенного существа на земле.

— Меня зовут Инис, — улыбнулась красавица. — Ты простишь меня за коней?

— Что? — Эйдор только сейчас заметил, что животные не шевелятся.

— За коней, — нежно повторила Инис— Они мне нужны… Я отблагодарю.

— Конечно… — зачарованно проговорил юноша. — Конечно… Откуда ты?

— Это мой лес… — Девушка оторвала взгляд от Эйдора и окинула чащу взором. — Я отсюда…

Свет фонаря не слепил глаза и позволял рассмотреть девушку во всей красе. Юноша забыл обо всем, о том, что в лагере спит Лемилла, что за коней утром его убьет паладин. Обо всем…

— Ты прекрасна! — прошептал Эйдор.

— Правда? — лукаво прищурилась та. — Я тебе нравлюсь?

Инис развела руки в стороны и медленно повернулась. Юноша только кивнул.

— Знаешь… — Девушка сделала шаг к нему, и Эйдор почувствовал знакомый уже запах. Ваниль и что-то еще… Что-то неуловимое, но заставляющее забыть про все. — Мне кажется, я знаю, какую благодарность могу тебе предложить.

— Что? — сдавленно произнес юноша. Он изо всех сил боролся с желанием обнять красавицу. Это было так просто, лишь немного протянуть вперед руки.

— Я знаю…

Руки сами легли ей на талию, но Инис не отстранилась, наоборот, прижалась плотнее. Эйдор, сходя с ума, почувствовал ее дыхание у уха.

Он овладел ею прямо на поляне, в окружении четырех безмолвно замерших коней, по-звериному обуреваемый невероятным желанием. Шагах в трехстах от места любви спала Лемилла, но юноша о ней не вспоминал, отдавшись волшебной страсти. Время исчезло, растворилось. Ночь превратилась в вечность, и Эйдор никак не мог остановиться. Лишь только наступал высший момент, он несколько мгновений переводил дыхание, а затем, чувствуя ласки красавицы, вновь сходил с ума. Разум мерк, оставляя лишь животные инстинкты.

В какой-то момент в голове Эйдора появилась мысль, что с каждым разом он теряет что-то, а нежное, великолепное тело Инис становится все прекраснее и прекраснее. Но в следующий миг вспышка страсти прогнала страх прочь.

Хруст сучьев и громкое проклятие не смогли побеспокоить лежащего на спине юношу, зачарованно глядящего в невероятно одухотворенное лицо нежной любовницы. Но девушка неожиданно остановилась, испуганно обернулась и вскочила.

Ничего не понимающий Эйдор едва ли не взвыл от досады, а в следующий миг почувствовал грубый удар по ребрам.

— Очнись, странник!

Рослый, заросший черной бородой мужчина с луком в руках повторил грубый удар.

— Инис все балует… Очнись!

В душе Эйдора проснулась злость. Как он посмел прервать это волшебство?!

— М-да, парень… — Бородач бросил в лицо юноше штаны. — Одевайся…

— Где она?

— Что, еще хочешь? Ты на себя потом посмотри, паренек, посмотри… — Незнакомец сплюнул сквозь зубы. — За удовольствие сполна расплатился, да… Хорошо, что я подошел, выпила б тебя наша Инис до капельки.

— Кто ты? — Эйдор стыдливо натянул штаны.

— Это неважно. Можно сказать — лесник.

— А где Инис? — тупо спросил юноша.

— Уже далеко. Наелась она сегодня досыта. Вон четырех коней сгубила, тебя почти выпила. Где лагерь-то ваш? Пойдем, провожу.

Эйдор только сейчас понял, что лес посветлел. Близилось утро.

— М-да… — Бородач покачал головой, глядя на юношу. — Будет тебе память на всю жизнь.

— Почему?! — не понял юноша.

— Седой ты… Почему… Долго она с тобой кувыркалась? Хотя чего спрашиваю — наверняка не знаешь, — хмыкнул незнакомец. — Хотя смерть конечно же приятная.

Лесник хохотнул.

— Седой?!

— Она жизнь «пьет». Себе забирает. Вампир то бишь, разновидность такая. Вроде не Усмия, но и к Халду, конечно, отношения не имеет, — пояснил бородач. — Одевайся, и пошли… А то сейчас отойду — она опять из кустов выскочит, и все, парень, допьет она тебя.

Эйдор вдруг понял, что бородач расскажет обо всем товарищам. И Лемилле… Похолодев, юноша сел и испуганно произнес:

— Я сам дойду, спасибо.

— Нет уж, — помотал головой незнакомец. — Пошли.

— Нет! — Эйдор представил себе реакцию паладина, Старра… И Лемиллы. — Я сам.

— Вставай, и пошли! — грубо заявил лесник.

Потерял четырех коней, изменил возлюбленной… Столько позора, и этот бородач обо всем расскажет!

— Не надо!

— Ты дурной? Рядышком она еще ходит, рядышком! Только я и вспугнул, потому что амулетик у меня надежный. Без меня тебе смерть верная.

Страх охватил Эйдора с головой, заклинание само попросилось на язык. Глядя на повалившийся рядом труп, юноша в ужасе закрыл рот рукой. Убил… Просто так…

В стекленеющих глазах бородача застыло изумление и немой укор. Волшебник зажмурился, ущипнул себя, надеясь, что спит, но тщетно.

— Спасибо… — раздался нежный голос совсем рядом. И запах… Запах…

Из последних сил юноша схватился за труп незнакомца, чувствуя, как вновь отступает разум. Нежные руки вернувшейся вампирши заскользили по телу волшебника, и Эйдор, сжав зубы, не в силах отстраниться, напрягая остатки воли, полез мертвецу за пазуху.

Необычная ясность подействовала как удар молотом. Зажав в руке амулет, зарычав, юноша опрокинул Инис на спину, вскочил и ударил первым попавшимся на язык заклинанием. Инис безмолвно вспыхнула, в один миг превратившись в прах.

Переводя дыхание, Эйдор затравленно оглядел поляну. Тщетно пытаясь заткнуть голос ненависти к себе, он с ужасом пытался придумать, что скажет товарищам. Как объяснит им труп у лагеря и потерю всех коней.

Следы необходимо уничтожить. Никто не должен знать, что здесь произошло! Никто и никогда!

Едва сдерживая рвущийся из груди вой отчаяния, юноша принялся за работу. Когда лошади и тело бородача были сожжены, Эйдор тщательно развеял пепел и побрел обратно в лагерь. Там, скользнув под бок все еще спящей Лемиллы, он крепко стиснул зубы и попытался уснуть.

Слабость оказалась неожиданным помощником…

Когда Ладомар проснулся, поляна, где остановились странники, была залита солнечным светом. По небу весело ползли редкие облака, дул тихий ветерок.

Уснул! Проклятье, УСНУЛ на посту! Первым делом паладин окинул взглядом лагерь и в голос выругался. Старр мигом подскочил, осоловело схватившись за клинок. Пошевелилась Лемилла, спросонья потянулась рукой к Эйдору и неохотно открыла глаза.

— Где кони? — наконец проговорил Старр.

— Что с тобой?! — испуганно спросила у проснувшегося Эйдора Лемилла.

Ладомар с проклятиями поднялся на ноги, оглядел беззаботный лес и в ужасе уставился на поседевшего чародея.

— Э-э-э… — только и сказал паладин. Юноша с мрачным видом оглядел друзей:

— Что?

— Ты седой… — произнес Старр. — Чего стряслось?!

— Чего? — нахмурился Эйдор.

— Ты седой… Где кони?

— А я откуда знаю? — резко спросил чародей. Провел рукой по волосам и, зацепив локон, скосил на него глаза. Пепельно-седые… Проклятая Инис…

— Так, давайте уходить отсюда, и побыстрее. — Ладомар не мог отвести глаз от поседевшего волшебника. — Очень быстро… Коней, думаю, искать нет смысла. Подъем!

Эйдор перестал бояться, что спутники обо всем догадаются, только ближе к вечеру. Невероятный темп, который взял паладин, вымотал странников настолько, что под конец перехода мысли у товарищей были лишь об отдыхе. Про коней не вспоминали, даже воина Горна настолько испугало изменение внешности волшебника, что он ни разу не заговорил про утрату скакунов. Юный чародей был только рад этому.

А в памяти стояли удивленные глаза мертвого бородача… Зачем он его убил? Юноша же был под чарами, не по собственной же воле он настолько поддался вожделению! Наверное… Да и кони погибли раньше, чем Эйдор увидел вампиршу. Сейчас Эйдор ненавидел себя за поспешность. Мог не убивать неизвестного лесника, невесть как оказавшегося ночью в странном лесу. Мог! Десятки оправданий приходили в голову только сейчас…

Почему так поздно?

Всю ночь Эйдору снились кошмары, в которых из леса выходила Инис и рассказывала обо всем Лемилле и паладину. Юноша не раз просыпался от жгучего взгляда воина Небесного Горна. От черного, выжигающего душу взгляда… И от обиды в зеленых глазах возлюбленной. Под утро сны изменились… Местом действия стал Анхор, главными героями — чародеи. Полчища волшебников гонялись за Эйдором по лесам и полям, мечтая уничтожить «коварного» вампира.

Утром юноша проснулся в отвратительном расположении духа. Будущее виднелось безрадостно, мрачно. Зачем он возвращается? Куда идет? На что еще он способен?! Какую низость может совершить из страха?! Эйдор силой воли попытался уйти от отчаянных мыслей. Анхор… Он поможет ему забыть! Надо всего лишь миновать границу!

Но зачем? Агира мертв и не спасет от Обители Скорби, а перспектива всю жизнь скрывать невероятную силу магии чародея не радовала. Странствовать далее по землям Анхора в должности обычного инспектора ему тоже не хотелось. Жить с Лемиллой в небольшом домике в Скафолке? Где-нибудь в глуши? И спокойно баловаться магией, когда рядом нет любопытных глаз! Юноша довольно улыбнулся — а ведь это выход! Вот только как убить воспоминания о том, что произошло на той поляне… Как?!

— Проснулся, маг? — Бодрствующий паладин заметил движение Эйдора.

На звук голоса дернулся его друг, спросонья вцепился в рукоять меча и только после этого безвольно откинулся назад:

— Напугал! — поделился рыцарь.

Заворочалась Лемилла, повернулась к юноше и сонно его обняла. Прядь волос упала на лицо девушки, и чародей еле удержался от того, чтобы бережно откинуть их назад.

— Надо идти, — бросил паладин. — Нельзя терять время.

— Да… — согласился Эйдор, с содроганием вспоминая вчерашний день. Надо уйти как можно дальше от проклятого места. Может, так его удастся прогнать из памяти.

— Тогда подъем. — Воин Небесного Горна тяжело встал. — Идем четко на север. Жалко, что коней я проспал.

Сожаление в голосе паладина заставило Эйдора передернуться. Это всего лишь кони… Это не убийство впопыхах из страха быть раскрытым… Счастливый человек этот воин Небесного Горна…

— Буди ее. — Паладин кивнул на Лемиллу.

Его друг с трудом поднялся на ноги:

— Я бы откушал с превеликим удовольствием. Почему сейчас не осень? Хотя бы ягод насобирать!

Эйдор осторожно разбудил возлюбленную. Девушка неохотно открыла глаза, посмотрела на него и нежно улыбнулась.

— Пора идти, — шепнул волшебник, немного тяготясь ее объятиями и вспоминая раскрытый в страсти рот Инис, ее сладкие стоны и прерывистое дыхание.

Красавица недовольно поджала губки, тяжело вздохнула, потянулась за поцелуем… Эйдор чувствовал, как жжет его взгляд паладина, как сердце сгорает от стыда за ту поляну. Но на поцелуй все-таки ответил.

— Сударыня, нас ждут великие дела и славная дорога! Извольте проследовать за вашими верными слугами, — подал голос велеречивый друг паладина.

— Хватит обжиматься, время теряем! — более грубо добавил воин Небесного Горна.

— Ты завидуешь, — оторвалась от Эйдора девушка.

Паладин опешил, миг стоял без движения, лихорадочно соображая, но затем справился с собой и холодно повторил:

— Время теряем.

Округа кишела патрулями Мереана. Паладин вел отряд по лесу, стараясь не выходить даже на звериные тропы. Едва же где-нибудь бряцало железо или раздавались голоса, Ладомар скупым жестом приказывал лечь на землю и не давал подняться до тех пор, пока не был уверен, что опасность миновала. Один раз им пришлось так лежать почти полдня… В сырости, в грязи. Они оказались неподалеку от дороги, по которой шла колонна имперских войск. Слушая ритмичный стук сапог, громкие, хлесткие команды офицеров и равномерный звон стали, Эйдор не дрожал от ужаса. Он не испытывал даже тени испуга, его просто тяготила необходимость прятаться среди мокрого мха.

Редким часам отдыха юноша радовался словно ребенок. Особенно моменту, когда паладин и его друг уходили на охоту, пытаясь отыскать в лесу хоть что-нибудь съедобное. Несмотря на обилие войск в округе, удача странникам улыбалась и поджаренное на костре мясо редкостью не было. Вот только необходимость скрывать дым от костра раздражала Эйдора все сильнее и сильнее. Так хотелось свободы! Так хотелось идти туда, куда хочется, думать о том, что ближе… Не вспоминать проклятую ночь, не видеть по утрам своих седых волос как вечный упрек мертвого бородача.

Эйдор пытался любым способом уйти от прошлого. Как угодно, но забыть. И здесь ему неожиданно пришла на помощь Лемилла… В один из таких дней, когда Ладомар с приятелем исчезли в лесу, Эйдор вдруг спросил красавицу:

— Расскажи о себе!

Роковой вопрос… Расслабился, успокоился, забыл о кольце… Забыл о проклятом артефакте! Забыл о том, что ее любовь всего лишь плод магии Братства. Забыл… Но при этом также не вспомнил об Инис…

— Что именно? — растерянно спросила девушка.

Молодой чародей мог остановиться, унять любопытство и не уточнять. Просто спросить о чем-нибудь другом. Однако не сдержался:

— О своем прошлом! О том, почему тогда, в Храме, ты… Ну почему я тебе понравился?

— Ты вампир, — просто ответила красавица. В глазах ее блеснул странный огонек, похожий на свет отчаяния. — Мне нужен был вампир рядом. Тот, кто будет убивать магов и становиться сильнее. Молодой мальчик, очарованный мною и с таким талантом, — кто может быть лучшим кандидатом? Кто лучше прочих защитит меня от Агона?

Эйдор похолодел, обиженно уставился в глаза Лемиллы, а та, не в силах противиться его команде, продолжала:

— Сильный чародей, могучий. Великий… И преданный только мне!

— Ты… Только поэтому? Только поэтому ты тогда… У тебя в покоях?

— Да. Ничто так не привязывает молодых мужчин, как плотская любовь, — ровным голосом продолжала Лемилла. — Я не хочу об этом говорить, милый. Я люблю тебя больше жизни? Это прошлое!

Эйдор резко поднялся на ноги, сердце норовило выпрыгнуть из груди, внутри зрело желание сейчас же уйти. Просто шагнуть в лес и исчезнуть навсегда. Однако он сдержался…

— Как ты узнала, что я вампир? — медленно, сдержанно спросил юноша.

— Такой молодой мальчик не может иметь вторую ступень, а она у тебя была. Иного объяснения не было. И даже если бы я ошиблась, рядом со мной был бы сильный маг. — Глаза девушки наполнились слезами.

— Замолчи! — бросил Эйдор, и Лемилла покорно умолкла.

Эйдор волком бродил по поляне, не зная, как справиться с бурлящей внутри обидой и презрением к самому себе. Размечтался!

Она пришла тогда не потому, что он ей был дорог? Ей нужна была защита? Вампир в телохранителях? А он-то размечтался… Но почему он даже не задумался об этом? Почему не понял ее лицемерия?

Хотя сам-то он кто? Ведь поработил девушку не ради Анхора… Не ради Братства чародеев или Халда! Ради себя!

Чем он лучше нее? Тем, что действовал в порыве чувств, а не по воле холодного разума? Вряд ли это можно считать оправданием. А Инис? Нет, это другое. Он был под чарами. Она его просто околдовала. Любой на его месте поступил бы так же! Даже паладин сгорал бы от сладострастия на той поляне. Эйдор не виноват в том, что…

Но воин Горна вряд ли убил бы бородача.

Или все-таки прикончил бы?

Когда вернулись Ладомар и его приятель, Эйдор сидел на земле, невидящим взглядом изучая одному ему известную точку. Лемилла лежала, уткнувшись лицом в сырой мох, повинуясь грубому приказу чародея. Видеть ее лицо он не хотел. В глубине души волшебник винил Лемиллу в гибели незнакомого лесника. Ведь он боялся расстроить ее, предстать перед ней в плохом свете. Ладно кони, опять же не его вина. Да и вообще он ни в чем не виноват! А вот то, что его так предали…

— Что за идиллия? — с издевкой спросил у юноши паладин.

К горлу мага подкатил комок ярости, но анхорец сдержался. Воин Горна оказался куда мудрее и прозорливее. Почувствовал натуру Лемиллы, раскусил и не стал скрывать отношения. Его можно было уважать только за это.

— Все в порядке.

— Старр подстрелил крупного зайца, — бросил паладин, удивленный сухостью в голосе Эйдора. — Я промахнулся.

— Я упражнялся у лучших мастеров Кронея, — довольно громыхнул из-под шлема его приятель.

— Зато я в лесах большую часть своей жизни! — возмутился святой воин.

Слушая веселую перебранку друзей, чародей мрачнел еще больше. У него никого не осталось. Лемилле он никогда не был нужен, Агира мертв, а родной Анхор, если узнает о его силе, без сомнений сошлет в Обитель Скорби.

Старр в течение вечера пытался растормошить угрюмого Эйдора, да только старания его успехом не увенчались. Когда же друг паладина наконец отстал, юный чародей попытался уснуть.

Не удалось, мысли назойливыми мухами крутились в голове, возрождая в памяти противные ныне картины. Все ложь, всюду обман. Он никому не нужен! И даже паладин идет с Эйдором наверняка только ради какой-то своей цели…

Утро противной моросью охладило горячку чародея. Дождь казался липким, нездоровым. От такого не спасают плащи и капюшоны. Только заклятия… Обнаружив интерес к идее невидимого купола, защищающего от влаги, Эйдор с наслаждением погрузился в размышления. Он постепенно понимал, как работает отобранная у других магов сила. Он учился ею управлять…

Попадавшиеся на пути странников деревни, к удивлению паладина и непонятной радости его друга, остались нетронутыми. Эйдор не мог понять таких реакций. Что может случиться с простыми жителями? Они же не солдаты, а обычные крестьяне. На простой вопрос: «Почему?» — воин Небесного Горна коротко рассказал, как обычно обходятся с такими поселками в военную пору, и юноша, представив себе выжженные дома и ряды виселиц, надолго замолчал.

Память анхорца, его обычаи, его привычки подсказывали, что это не так, что паладин обуреваем злобой и ненавистью к окружающему миру и способен видеть только такие картины. Что, скорее всего, он их сам и придумал. Что на самом деле это не так.

Но воображение услужливо рисовало перед глазами болтающиеся трупы, оставленные на прокорм воронью.

В поселки не заглядывали, старались обходить их стороной, чтобы лишний раз не рисковать. Появление в простой деревушке такой странной компании не пройдет незамеченным, и если среди жителей найдется хотя бы один усмиец — Агон будет знать, где находятся беглецы.

Однако постепенно Ладомар и Старр пришли к выводу, что хотя бы в одну деревню заглянуть все же придется. Неизвестность пугала. Слухи летят по стране со скоростью ветра, и в поселке наверняка можно будет разузнать о том, что происходит в округе. А значит — подготовиться. Роль разведчика досталась конечно же Старру. Появляться в деревне воину Горна — это значит с шумом и гамом сжечь парочку Детей Усмия и на весь мир сообщить, где скрываются путники. Эйдор слишком неопытен, да при этом еще и анхорец, непривычный к быту простых людей. Вариант Лемиллы даже не рассматривался. Нет ничего более странного, чем выходящая из глухого леса одинокая красавица в охотничьем костюме. Тут и без слуг Усмия новость разлетятся быстрее ветра.

Эйдор удивился тому, как рыцарь воодушевился разведкой. Ладомар же прекрасно понимал чувства товарища. Тому хотелось приключений. Старр мечтал испытать себя в новой роли. Да и наверняка его грызло желание узнать, как живут его подданные под властью другого властителя.

Без доспехов рыцарь смотрелся как простой бродяга. Если не учитывать массивный шлем на голове — нищий да и только.

— Может быть, стоит его снять? — неуверенно спросил Эйдор, когда Ладомар и Старр зашагали в сторону деревни.

— Сниму, — глухо бросил рыцарь. — Вот только отойду подальше!

Паладин что-то неразборчиво фыркнул, хохотнул и более четко произнес:

— А что? Настоящий бродяга вышел бы! Вот не сказал бы Эйдор ничего — раскусили бы. Куда ж нам догадаться?

Юноша насупился, прочувствовав ерничанье воина Горна.

— Не обижайся на него, — заметил это Старр. — Поганый характер, но он на самом деле добрый. Просто старается казаться хуже, чем есть на самом деле.

— Ну ты-то помолчи, — немедленно возмутился Ладомар. — Шагай себе.

В лесу рыцарь стянул с себя шлем, передал его другу и, махнув рукой, не оборачиваясь, зашагал в лес.

— Почему он все время в шлеме? — немедленно спросил паладина юноша, едва Ладомар вернулся назад.

— Обет, — пожал плечами тот и поставил шлем друга на поваленное дерево. — Благородный человек обязан соблюдать обеты. Это закаляет душу, когда себя в чем-то ущемляешь.

— А у тебя какой обет? — заинтересовался Эйдор.

Воин Горна с удивлением пожал плечами:

— Какой есть, такой есть. Тебе зачем?

— Интересно…

Ладомар весело хмыкнул:

— У меня — безбрачие.

— Ого! — удивился юноша. — Ничего себе!

— Это удивляет анхорца? Следовательно, ваша страна ничем не лучше наших. — Паладин сел на бревно, высморкался на землю и сосредоточенно отер лицо сорванным листом лопуха.

— А разве это плохо?!

— Это мораль, юноша, — сардонически улыбнулся воин и отбросил скомканный лист в сторону.

— Не понимаю. Если люди любят друг друга, почему они не могут сыграть свадьбу?

— При чем здесь свадьба и обет безбрачия, Эйдор? — нахмурился Ладомар.

— Ну ты не можешь играть свадьбу, потому что у тебя обет безбрачия! — возмутился Эйдор. Паладин издевается?

— Вот оно как, — вдруг хмыкнул воин Горна. — Тогда, пожалуй, ваша страна получше будет… У меня другое безбрачие. Я храню верность одной женщине.

— Это обет?! — Новость неприятно кольнула юношу. Он бы уже нарушил… Инис… Лемилла… Хотя паладин бы тоже не выдержал.

— У нас да… Слушай. Эйдор, давно хочу тебя попросить… Ты можешь провести меня в Анхор?

Юноша отстранение посмотрел на паладина. Ну конечно… Никто и не сомневался, что он идет с ним не из благородства. Хотя как неприятно оказаться правым!

— Надо мне туда — словами не выразить как. — Ладомар с надеждой смотрел на молодого чародея.

— А если я скажу нет? — вырвалось у расстроенного чародея. Почему им всем что-то от него надо? Одной— его дар забирать силу магов, второму — проход в Анхор. Интересно, чего хочет от него Старр?

Паладин несколько секунд молчал, прищурившись, а затем хмыкнул и перевел взгляд на лес:

— Ну раз нет — значит, нет… Что поделать?.. Силой заставлять не стану. Ладно, забудь.

Эйдор задумчиво разглядывал паладина. Нельзя сказать, что просьба была из ряда вон выходящая. Всего лишь пройти через границу. Вполне нормальная плата за охрану… Здесь, похоже, никто и никогда ничего не делал просто так. Такие люди на юге… Такие люди…

— Сам пройду, — угрюмо бросил Ладомар и с хмурым видом принялся точить клинок, будто совершенно забыв про Эйдора.

— Ладно, извини, — спустя несколько минут промолвил юноша. На самом деле, не так много и хочет паладин. Мелочи в принципе. — Проведу, конечно. Ты вон меня сколько тащишь… Что я, зверь что ли?

Точило в руках, паладина на миг замерло, Ладомар чуть качнул головой и молча продолжил обрабатывать сталь. Когда вернулся Старр, Эйдор и паладин уже перебрасывались ничего не значащими фразами, касающимися всяческих мелочей, вроде погоды и болящих мышц. Хотя юноша все время не мог отделаться от впечатления, будто мысли воина очень далеко отсюда и, скорее всего, в Анхоре.

Рыцарь выглядел разочарованным. Деревенская жизнь оказалась настолько отстраненной от событий в мире, что единственное, о чем бывший король узнал, это смена власти и появление на дорогах патрулей новой армии.

— В общем, просто время потеряли, — хмуро подытожил рассказ друга паладин. — Завтра будем наверстывать.

К превеликому удовольствию Эйдора, с каждым днем воспоминания о той поляне становились все менее и менее болезненными. А иногда образ вампирши вызывал не стыд, а довольную улыбку. Хотя, конечно, глаза бородача эти чувства глушили быстро. Юноша усиленно искал средство от дум и неожиданно легко нашел общий язык со Старром. Теперь все чаще и чаще он приказывал Лемилле спать и с большим удовольствием общался с неунывающим рыцарем. Паладин был полностью поглощен дорогой, и потому его скучающий друг охотно вел беседы на любые темы. Изменения в отношениях между волшебником и зеленоглазой красавицей не прошли незамеченными, но никто из воинов вопросов не задавал.

Стараясь отвлечься от дум разговорами со Старром, Эйдор изучал свои скрытые силы и с ненасытностью создавал все новые и новые заклятия. Его гордостью стал щит невидимости, который он сразу наложил на отряд, едва научился его делать. Магия и беседы со Старром позволяли выбросить из головы ноющую обиду на порабощенную кольцом девушку и мерзкие воспоминания.

Дорога шла ровно, без проблем, несмотря на множество солдат Мереана в округе. Эйдор приноровился даже спать, не снимая щит невидимости, поэтому сложностей с путешествием не возникало. Постепенно юноша стал забывать, что находится не в землях родного Анхора, а на враждебном юге. Открытие поразило молодого волшебника. Ведь действительно, если не встречаешь людей здесь, за пределами родины, то чувствуешь знакомый дух красивой сказки. Путь становился приятным. Лемилла молчала, Ладомар и Старр без устали зубоскалили, тоже, по всей видимости, забыв о погоне. Эйдору было хорошо с этими людьми, хотя чародей ни на минуту не забывал о том, какие цели они преследуют.

Порою, когда друзья уходили на охоту, анхорец садился рядом с Лемиллой и холодно расспрашивал ее обо всем, что его интересовало. Знания он впитывал как губка, жадно, до капли. Картина происходящего в мире становилась яснее день ото дня. Теперь он знал, кем девушка была раньше, знал судьбу Халда и Усмия, догадывался, зачем ведет красавицу в Анхор.

Вот только упоения рассказы не приносили, только тяжесть в душе. Люди такие чудовища, что даже убийство бородача меркло по сравнению с вырисовывающейся картиной.

Один раз во время беседы Эйдор опять вспомнил про Инис и, почувствовав острый прилив желания, овладел Лемиллой, не прекращающей рассказывать о своем прошлом. Потом стыдился поступка, корил себя и постоянно оправдывался перед собой тем, что она его предала. Впрочем, такие мысли тоже быстро ушли.

Путь продолжался. Наверное, они плутали по лесам с месяц, а то и больше — счет дням Эйдор давно не вел, слегка утомленный дорогой и походным бытом. А еще он заклинанием вернул своим волосам прежний цвет, еще больше отстранившись от прошлого. Седые волосы заставляли вспоминать. Теперь стало легче…

ГЛАВА 18

— Можешь мне лицо поменять? — вдруг спросил Старр.

Эйдор нахмурился и с непониманием уставился на рыцаря. Неожиданный вопрос оторвал юношу от созерцания чудесного лесного озера, почти полностью заросшего кувшинками. Вкупе с ярким солнцем, царящим на небе, зрелище было великолепно. Ладомар, уже вконец расслабившийся и поверивший, что отряд в безопасности, объявил день отдыха и сейчас с удовольствием дремал в тени огромной сосны.

— Ну несильно. Там, волосы другого цвета, глаза… Нос прямой, губы тонкие? Это же вроде несложно, думаю? Простенькая такая иллюзия, а? — продолжил Старр.

Ответ на его просьбу юноша знал. Может! Волосы же себе перекрасил, и вряд ли воин этого не заметил… Неожиданно анхорский чародей почувствовал страх: а на что еще он способен?! Неужели на все?!

— А зачем тебе? — Эйдор вгляделся в смотровую щель шлема, в серые глаза воина. Рыцарь снимал доспех только ночью, тщательно следуя обету.

— Ну надо, — уклончиво ответил тот.

— Давай попробую. — Юноша закрыл глаза, впуская в себя магию. Иногда она работала очень странно, будто жила отдельным существом в телесной оболочке мага. Надо было лишь захотеть, открыться и следовать за силой. Управлять волшебством становилось все проще и проще. Когда молодой чародей закончил, Старр выдохнул и тихо произнес:

— Я, правда, не говорил, что сейчас… Ну да ладно!

Бросившись к озеру, рыцарь стащил с головы шлем и уставился в воду, затем хохотнул и обернулся к Эйдору. На юношу смотрел альбинос. Длинные белые волосы, белоснежная кожа, красные глаза, действительно прямой нос, и практически невидимые тонкие губы.

— Старр? — раздался голос проснувшегося паладина. — Ты чего с ним сделал, Эйдор?

— Все в порядке, — отмахнулся Старр. — Оригинально, но мне нравится! Зато без железа на голове похожу! Знаешь, я бы и на свиную морду согласился ради этого.

— Эйдор, — вдруг проговорил паладин, — может, ты еще и сразу к границе нас доставить можешь?

В голосе воина сквозило ехидство, но юношу оно не задело. Закрыв глаза Эйдор попытался выяснить ответ на вопрос. Странно, как он раньше-то не догадался о подобном средстве перемещения.

Сила молчала. Значит, пока не может… Жаль…

— А… — Паладин хотел было что-то сказать, но осекся. — Забудь!

Воин Горна закрыл глаза.

— Ладно, забуду, — немного обиженно под нос буркнул Эйдор. Он очень не любил, когда его надежды не оправдывались.

— Жизнь его очень сложная, мой друг, — тихо произнес Старр. Альбинос с улыбкой посмотрел на паладина и почесал ухо. — Я бы не сказал, что Ладомар счастливчик. Наверное, поэтому… Хотя меня до сих пор удивляет, как он паладином стал с таким-то характером.

— Как ты его назвал? Лавомар?

Старр задумчиво приподнял бровь и медленно покачал головой:

— Нет. Его зовут Ла-до-мар! Очень простое имя.

— Ла-го-мар? Повтори еще раз, а?

Старр обернулся на паладина, затем взглянул на юношу.

— ЛА-ДО-МАР! — по слогам произнес он.

— Гаго… Нет, не могу запомнить… Что-то мешает.

— Можешь узнать, что? — неожиданно оживился Старр.

— Не знаю.

— Слушай, а ты можешь найти определенного человека, например? — Глаза альбиноса загорелись.

— Не знаю!

— Ну попробуй! — Старр переступил с ноги на ногу. — Понимаешь, ему в Анхор надо, его возлюбленная там, говорят! Красивая история, мой друг! Очень красивая! Но найти одного человека на огромной земле — это же невозможно! Однако он ищет! Вот если бы знать, где она!

— Я подумаю над этим, — удивленно пообещал Эйдор и почесал затылок. «Возлюбленную? Паладин идет на север ради женщины? Никогда бы не подумал!» Внезапно юноша вспомнил, как воин Горна умчался прочь там, еще в Ниране. Он искал какую-то Элинду! Точно! Ничего себе цель! Чародей неожиданно проникся уважением к влюбленному воину.

Остаток дня Эйдор посвятил размышлениям над словами рыцаря. Отыскать человека не так уж и сложно, взять хотя бы компас анхорских чародеев. Главное — знать, как выглядит тот человек. Помнить его. Видеть хотя бы раз до этого. Ради интереса он нашел смотрителя шахты в Стохолмье, потом отыскал настоятеля. Затем обнаружил Ваогара. Все они находились где-то на севере. Работает! Но как сделать так, чтобы другой человек мог почувствовать направление на неведомую заклинателю цель?

В размышлениях Эйдор перевел взгляд на Лемиллу. Покорная, готовая выполнить все, что скажет ее хозяин. Стерпеть все, что он сделает. Преданная, внимательная… Околдованная. Злополучное кольцо матово поблескивало на пальце красавицы. Он ненавидел как безделушку, так и ее носительницу. Однако когда юноша смотрел на девушку, то ему было проще думать. Лемилла словно давала вдохновение бурлящей в чародее силе.

А еще он любил с ней разговаривать. Неспешный монолог, пока товарищей в лагере нет, успокаивал Эйдора, навевал некую умиротворенность. Не надо было думать об ответах, не надо было отвлекаться. Можно было говорить все что угодно и не бояться разочаровать собеседника.

Идея поиска человека настолько захватила Эйдора, что последующие дни он лихорадочно размышлял, как же сделать то, о чем говорил Старр. Простенький амулет, указывающий путь. Как вложить в него магию? Как заставить работать в любых руках? Что для этого необходимо? Вопросы, вопросы, вопросы… Паладин и Старр посматривали на юношу с легким удивлением, пытаясь понять, чем одержим молодой волшебник, а тот крутил в руках старый компас чародеев и пытался разобраться, как работает врученный ему артефакт.

— Как думаешь, какая она, возлюбленная нашего паладина? — спрашивал Эйдор молчащую Лемиллу, когда оставался с ней наедине. — Наверное, красивая… А в душе? Такая же, как ты? Нет… Не думаю. Он же тебя сразу раскусил, да. Видишь, человек всю жизнь ищет, без корысти. Она, наверное, не вампир… Вот интересно, а почему она сбежала от него, как думаешь? Потому что он не вампир? А?

Укол обиды не проходил, и юный чародей постоянно вспоминал о том, кем он был для красавицы. Понимал, что его слова никак не затронут рабыню кольца, но не мог удержаться.

Однажды вечером юноша почти нашел ответ. Оставалось лишь опробовать, и случай с паладином мог как раз оказаться неплохим экспериментом. Сработает — отлично, не сработает — надо будет поискать, в чем проблема. Сила бурлила внутри Эйдора, просясь наружу и готовая покорно сплетаться в заклинания. Осталось только выпустить ее.

Сидя у костерка (паладин давно разводил огонь без опаски), юноша искал предмет, в который можно вложить подобное заклинание. Удержит чары только металл, и идеально подошла бы брошь, амулет, кольцо. Можно просто кусок железа, но это неизящно и топорно. Если и создавать магический предмет, то такой, чтобы не было стыдно!

От размышлений его оторвал сдавленный возглас Лемиллы. Девушка вскочила и начала испуганно озираться по сторонам.

Паладин и Старр уже были на ногах, настороженно вслушиваясь в окрестности, и только недоумевающий Эйдор остался сидеть у костра.

— Агон! — прошептала Лемилла, и сердце юноши замерло. — Усмий рядом! Он нашел нас!

Воин Небесного Горна принялся затаптывать костер.

— Уходим, быстро!

Эйдор растерянно встал. Что делать? Невидимость не действует? Или сила, таящаяся в Лемилле, настолько мощная? И почему она разговаривает? Он не давал ей приказа!

— Что встал? Уходим, говорю! — рявкнул паладин.

— Он над нами!!! — крикнула Лемилла, и сверху раздался пронзительный вой. Словно гигантский волк завидел вожделенную добычу.

Паладин дернул оторопевшего Эйдора за руку и бросился под укрытие деревьев. Следом за ним поспешил Старр, который волок за, собой испуганную красавицу.

Вопль в небесах не отставал, юному чародею казалось, будто неведомая тварь постоянно висит над головами беглецов.

Сбить бы ее!

На бегу впустив в себя— силу, юноша кинул на звук преследователя огненную стрелу. Пламенный росчерк прожег листву деревьев и ушел в небо. Яростный крик оглушил округу и стих, однако через пару мгновений хищный вопль повторился. Зато с небес ударил сноп огня, и в той стороне, куда двигались путники, вспыхнул лес.

Следующий удар магии не был атакующим, но оказался гораздо вредоноснее. Невидимый щит лопнул, и теперь странники оказались абсолютно беззащитны. Попытка вновь использовать невидимость не удалась, опытный маг там, наверху, успешно наложил контрзаклинание.

— Будь ты проклят, Усмий! — взвизгнула Лемилла. Кулачки девушки были сжаты, и она на бегу грозила ими небесам. — Будь ты проклят!

Вспыхнул лес позади беглецов.

Сын Ветра пострадал, но смог удержаться на лету. Сидящий в седле на шее огромного летающего волка Агон едва удержался, когда одинокая стрела попала в брюхо слуги Усмия. Залечить удалось быстро, но если анхорский маг догадается выстрелить еще раз — императору придется прекратить атаку.

В душе мереанского чародея бесновалось торжество. Он нашел их и догнал! Он смог рассеять хитрые чары талантливого колдуна, и теперь патрули смогут увидеть тех, кого безуспешно ищут не первую неделю. Теперь им не уйти. Сын Ветра и Агон четко следовали за бегущими по земле людьми.

Единственное, что омрачало радость, — невозможность одним ударом покончить со всеми, кроме Лемиллы. Ему нельзя убивать девчонку. Иначе конец всему. Сила Халда и мощь Усмия в одном человеке несовместимы. Да и не выдержит его душа знаний Халда, так как Агон не сторонник детища Небесного Горна. Для того чтобы без опаски управлять такой магией, нужен верный слуга Небесного.

Поэтому до подхода Тайных, отряд которых уже выслали с севера, беглецов лучше не трогать. Горящий лес выгонит их туда, куда надо Агону… В руки пеших войск.

Сейчас, после взятия Халима и разгрома второй армии Халдии под столицей церковников, можно было полностью сосредоточиться на поимке Лемиллы. Методичность проявила себя во всей красе. Долгий, но зато точный поиск. Агон основательно прочесывал земли Кронея с юга. Летал от границы до границы, почти не спал все это время. Но настиг! Настиг в меньше чем неделе пути до Забытого Перевала, откуда анхорцу до родных земель рукой подать. Вовремя успел! А если бы не полагался на патрули, отыскал бы гораздо раньше. Но что толку теперь жалеть? Судьба весьма хитрая особа, как и удача. Если все держишь только под своим контролем — неминуемо ошибешься. Если ж полагаешься на кого-то другого, он тоже промахнется. Воистину, во всей истории с Лемиллой и анхорцами везения императору не хватало.

Однако хитер оказался волшебник из спрятанной страны. Хитер и могуч. Не будь среди беглецов Лемиллы, Агон никогда бы не отыскал столь талантливого мага. Теперь осталось лишь дождаться, когда девчонка и ее товарищи выйдут прямо в лапы поднятых по тревоге патрулей.

Если только не случится чего-то непредвиденного.

— Почему он не атакует? — Паладин вдруг остановился и задрал голову к небу. Уже наступило утро, и кружащий среди облаков огромный волк был как на ладони.

— Ему нужна Лемилла, — буркнул Эйдор. Он воспользовался передышкой, прислонился к стволу древней сосны и теперь тяжело отдувался. — Живой.

— Так отдадим? — неприятно улыбнулся паладин. Встретив изумленный взгляд юноши, воин Горна развел руками: — Шучу. То есть он нас атаковать не собирается?

— Он не может убить нас, потому что боится ее задеть. А приблизиться ему не дает ее сила. Эта тварь в облаках — Сын Ветра, раб Усмия. Он тоже не может подойти ближе. — Беседы с Лемиллой принесли много знаний.

— Так, может, отдохнем? — предположил Старр.

— Лес горит, — кивнул воин Горна на окружающее их зарево. — Странно горит, не приближается. Нас просто гонят в нужное ему, — паладин указал на Сына Ветра, — место. А там наверняка готовится жаркая встреча.

— Тем более надо передохнуть, — заметил Старр. — Ладомар?

Паладин обернулся в ту сторону, куда они бежали.

— Может быть, вы и правы. Раз мы в относительной безопасности, пока… Эйдор, ты пробовал сбить летуна?

Чародей уныло кивнул.

— Тогда отдыхаем. — Воин Горна устало плюхнулся на землю. — Странный пожар, как стена…

— Я другого не пойму, почему он нас куда-то гонит? Не проще ли было еще одну стенку впереди поставить и подождать, пока доберутся те, кого он ждет?

— Возможно, и проще. Только медленнее. Так мы вперед бежим и нам навстречу идут. В два раза быстрее выходит, — хмыкнул паладин и посмотрел в небо. — Что делать будем, чародей?

— Не знаю! Мне его не сбить, Агон хорошо защитился в этот раз. Я прямо чувствую, что вокруг него куча разнообразных щитов, о которых я даже не знаю. Тех, кто придет по земле, возможно, разметаем. Но от мага не уйти…

— А до перевала всего неделя оставалась, — покачал головой паладин.

— Так мы что, просто ждать будем? Вы ничего не сделаете?! — возмутилась Лемилла.

Эйдор вспомнил, что отчего-то запрет, наложенный на девушку, отказал. Любопытно.

— Госпожа, а что мы можем? — удивился Старр.

— Да, есть предложения? — Паладин криво улыбнулся. — Грандиозные идеи?

— Теперь-то я понимаю, как ты потерял свою любовь, — с презрением бросила воину Горна красавица. — Любая бы сбежала!

Эйдор похолодел. Лемилла понимает, что он ей говорит во время размышлений?!

— Заткнись! — Чародей приложил всю волю в приказ взбунтовавшейся рабыне. Лемилла моментально осеклась и привычно уставилась в пустоту. Почему она заговорила? Что он сделал не так? Или это так повлиял прилет Агона?! Впредь надо будет блокировать сразу же!

Паладин выглядел так, будто получил бревном под дых. Изумленно глядя на девушку, он несколько раз открывал рот, силясь что-то сказать, но ничего не выходило. Эйдор поймал злобный взгляд Старра и проклял свою неосторожность. Как же так вышло-то! Дал шанс ударить по больному месту. Но он же не со зла! Она вообще не должна была разговаривать. Или ненависть к паладину в девушке сильнее всего?

— Ты сказал? — Воин Горна наконец пришел в себя и уставился на друга. Тот виновато кивнул, бросив еще один мрачный взгляд на юного мага — Спасибо…

— Я не думал…

— Все равно спасибо, — процедил паладин.

Лемилла и ее спутники остановились. По всей видимости, поняли, что бежать бессмысленно. Что ж, будет дольше, но зато надежнее. Император парил в облаках, даже немного радуясь возможности просто отдохнуть и насладиться покоем небес. Первые отряды из ближайшего гарнизона должны прибыть уже вечером. Много будет трупов среди воинов империи, но главное — уничтожить анхорского волшебника. Агон был готов, если придется, завалить телами своих солдат дорогу к юному чародею, но остановить его. После гибели мальчишки остальные не составят проблемы.

Неожиданное чувство опасности заставило Агона вздрогнуть. Что-то пошло не так. Что-то вмешалось! Напрягшись, император пристально огляделся и выругался. К нему стремительно приближалась до боли знакомая фигура. Человек, сжимающий в руках парные клинки, летел прямо к парящему в облаках Сыну Ветра.

Склой?! Неужели проклятие настолько сильно, что способно поднимать мстителя в воздух?!

Подчиняясь испуганному приказу хозяина, огромный волк ринулся в противоположную от Склоя сторону.

Как же он прозевал Склоя?! Как?! С этими полетами совсем вылетела из головы ходячая кара Усмия. Он почти забіл про нее. И тут! Как же не вовремя. Удача явно невзлюбила императора Мереана.

Боевая магия не причинила усатому воину никакого вреда. Он неспешно летел по направлению к Агону, заметно проигрывая в скорости Сыну Ветра.

День туда, день обратно — и он вновь найдет Лемиллу. Проблемы не возникнет. Сейчас главная задача — оторваться от Склоя. Глядя на удаляющуюся, неизбежно отстающую фигурку мстителя, Агон в отчаянии проклинал счастливую звезду беглецов. Беззвучно, молча. Но когда преследователя окутала череда вспышек, чародей взвыл. Анхорский юнец оказался не только хитер, но и сообразителен! Очень сообразителен!

Скорость усатого воина заметно увеличилась. Попытки скинуть чары талантливого мальчишки к успеху не привели. Склой неумолимо приближался.

— Гони! — рявкнул Сыну Ветра Агон. Тварь послушно ринулась вперед. А маг бросил взгляд вниз, на три стены огня в лесу. Со злорадством он произнес заклинание, запирая огненную ловушку. Погорит, пока он вернется. Никуда не денешься, Лемилла!

— Что теперь? — произнес Ладомар, когда вспыхнула четвертая стена огня. Довольно улыбающийся Эйдор не ответил, разглядывая чистое небо. Он не понял, почему Агон так испугался летящей к нему точки, но зато сообразил помочь неведомому союзнику и добавить тому скорости, а затем запереть чары щитом. Надо было еще невидимость наложить, но об этом юноша забыл.

— Огонь затушить сможешь? — паладин посмотрел на счастливого чародея.

— Не знаю, — бодро ответил тот.

— Пошли, узнаешь. Уходить надо отсюда, и как можно быстрее. Пока он не вернулся.

Отряд направился на север, к той стене огня, которую Агон поставил первой.

Горящая преграда обдавала жаром еще шагов за сотню до нее. Чуть ближе — и стоило побеспокоиться о волосах. Эйдор долго возился, пытаясь обойти созданное Агоном заклятие. Старр с хмурым видом сидел на земле и то и дело поглядывал в небо, опасаясь увидеть там Сына Ветра. Ладомар терпеливо смотрел на стену, надеясь заметить хоть какой-то результат. Лемилла стеклянным взором буравила землю. Воин Небесного Горна остановил взгляд па девушке. Как же больно прозвучали ее слова… Будто правду сказала… Ведь действительно, почему Элинда ушла? Отчего сбежала?! Какая причина такой потери?

За размышлениями Ладомар и не заметил, как стена огня исчезла. Довольный собой Эйдор в ожидании уставился на воина Небесного Горна.

— Идем. Невидимость? — буркнул паладин.

— Не могу… Дня два, боюсь, еще не могу. — Улыбка сползла с лица чародея.

— Значит, с боями. — Ладомар зашагал вперед, не дожидаясь остальных. Следом потянулся Старр. Экс-короля, похоже, также сильно задели слова Лемиллы. Наверняка еще и себя винит. Едва они прошли стену, Эйдор ее восстановил. Пусть преследователи ищут запертых в ловушке беглецов. Пусть теряют время…

Настроение в отряде упало. Старр в разговорах с Эйдором отделывался ничего не значащими фразами, и юноша понимал, что доверие к нему рухнуло. Спасибо Лемилле… Паладин тоже старался с молодым чародеем не общаться. Только общие слова, по делу. Воин просто вел их к границе с Анхором.

Порой магу хотелось просто испариться, исчезнуть. Бросить всех и сбежать. Что ему с этого пути? В землях Братства чародеев его точно ничего хорошего не ждет. Домик с Лемиллой давно уже не грел сердце, теперь юноша мечтал никогда больше не видеть зеленоглазую красавицу. И от магии он не сможет отказаться. Волшба занимает его мысли все больше и больше. Ему хочется знать больше, быть еще сильнее. Уметь то, о чем другие только мечтают. В Анхоре он обречен. Ему туда не надо!

Тем более в компании, где его не уважают, а единственный человек, который любит, находится иод чарами кольца.

Зачем ему все это? Почему он идет с ними?

Потому что без него они погибнут?

Шальная мысль невероятно подняла настроение. Ведь действительно, без него они попались бы еще на выходе из подземелий. Он силен! Он лучше всех в этом отряде! Почему бы не проявить благородство? Довести их до границы и там вернуться в этот мир? Начать странствовать! Без опаски, потому что силы его хватит на любую неприятность. А если возможности еще и вырастут!

Паладин вел отряд в двух-трех сотнях шагов от дороги. Устраивать кровавые побоища с патрулями ему не хотелось, а стук копыт раздавался очень часто. Похоже, войска со всей округи стягивались к огненному квадрату, где, по их мнению, были заперты беглецы.

Костры не разводили, шли торопливо, то и дело с опаской поглядывая на небо в поисках Агона. Ждали дня, когда Эйдор вновь сможет использовать невидимость.

По вечерам в лагере было удивительно тихо, поэтому чувствовалось, как напряжена обстановка. Ладомар, впрочем, отошел быстрее остальных. Старр все еще корил себя за болтливость, а юный чародей — за неосторожность. Хотя то, что Лемилла все понимает, будучи в немом состоянии, его неожиданно порадовало. Может быть, она даже способна рассуждать про себя. Может быть, она поймет, как некрасиво поступила с прежде наивным юношей из Анхора? Нельзя так использовать людей в своих целях!

Обычно в такие моменты чародей испытывал укол стыда. Кольцо Братства на пальце красавицы доказывало, что он ничуть не лучше Лемиллы. А потом из прошлого возникал взгляд мертвого бородача. И юноша в страхе прогонял предательские мысли. Все так, как есть. Нельзя сожалеть о содеянном! Нельзя жить прошлым!

На третий день Эйдор с утра наложил заклинание, и они наконец вышли на дорогу.

Патрулей на пути, как ни странно, не встретили. Наверное, у того огненного квадрата собралась вся армия Мереана, расквартированная на севере, так что путь обещал быть легким.

В оставшиеся до перевала дни юноша неожиданно открыл для себя новое развлечение. Памятуя о том, что девушка осознает все, что с ней происходит, пока она во власти кольца, он заставлял ее плакать и смеяться, кудахтать и мяукать. Отходил подальше в лес и наблюдал, как девушка выполняет все его прихоти. Удивлялся, что испытывал к ней какие-то возвышенные чувства. Понимал, что она интересна ему только как кукла. Наигравшись, он овладевал ею и спокойно шел спать, даже не обращая внимания на плетущуюся за ним красавицу. Ей нравилось. Ей нравилось все, что он делал и как делал. Он специально приказал рабыне радоваться всему…

Когда до перевалов осталось дня два пути, за развлечением его застал Старр. Рыцарь с недоумением уставился на изображающую лягушку красавицу. Лемилла самоотверженно скакала по поляне, квакала, а Эйдор посмеивался.

— Госпожа, что с вами?

Эйдор отдал красавице мысленную команду прекратить и обернулся к рыцарю.

— Что происходит? — непонимающе спросил Старр.

— Вас сюда кто-нибудь звал? — жестко поинтересовалась Лемилла, послушно повторяя беззвучные приказы Эйдора. — Мы имеем право побыть наедине?!

Рыцарь неуверенно улыбнулся и недоуменно уставился на возмущенную девушку.

— Оставьте нас! Идите, пообщайтесь с вашим другом! — продолжила красавица.

Эйдор хмыкнул и подбросил в руке наконечник стрелы, который он нашел как-то по дороге.

— Эйдор, что с ней? — прищурился Старр. — Что ты с ней делаешь?!

— Я с вами разговариваю! — возмутилась Лемилла. — Будьте любезны отвечать!

— Лови… Передай паладину… Если держать ее в руке, то она будет указывать путь к его возлюбленной. — Эйдор кинул наконечник рыцарю.

— Простите, госпожа… Я уже ухожу. — Старр ловко поймал подарок, глянул на него. Стрела повернулась в руке и указала на север.

— Работает, — хмыкнул Эйдор. Вид кривляющейся Лемиллы помогал ему думать еще больше, чем монологи, поэтому амулет удался на славу.

— Нам бы поговорить, Эйдор… — многозначительно заметил рыцарь.

— Позже, иди. — Юноша повернулся к Лемилле и дал мысленную команду. Красавица облизнулась и с нескрываемыми намерениями пошла к молодому чародею.

Старр ретировался, и волшебник отменил приказ. Он так и не нашел в себе сил извиниться перед спутниками за «длинный язык» Лемиллы. Пытался забыться в новом развлечении, отгородиться от паладина и рыцаря невидимой стеной. Он их всего лишь сопровождает. Они могут его не любить, могут презирать — их право. Он не виноват в том, что Агон им вредит.

Когда Эйдор вернулся в лагерь, паладин встал из-за костра. В руках воина была зажата стрела, а лицо являло собой непонятную маску счастья и удивления.

— Спасибо тебе… — проговорил он. — Спасибо… Я не думал, что ты… Что это… Я правда…

Юноша не видел еще таких людей. На глазах воина поблескивали слезы, язык заплетался. Старр же, наоборот, смотрел на Эйдора волком.

— Я… Извини за все… Спасибо… Да хранит тебя Небесный, Эйдор… — продолжил воин Горна.

— Все в порядке, Ладомар.

Ладомар? Простое же имя! Как он его раньше путал?!

Глаза паладина округлились, Старр удивленно приподнялся с земли.

— Тебе спасибо, что помог нам, — немного покривил душой юноша, понимая, что основная роль спасителя конечно же на плечах его магии.

— Я этого не забуду! За мною должок, Эйдор. — Паладин грохнул кулаком по груди. — Клянусь!

— Эйдор, поговорить бы… — подал голос Старр.

— Не сегодня. Я хочу спать. Устал, знаешь ли. — Эйдор подмигнул рыцарю, и со значением перевел взгляд на Лемиллу. В этот момент он неожиданно стал сам себе противен, но быстро отогнал мысль подальше. Теперь он может позволить себе то, что хочет. Это его жизнь!

Ладомар поднял 'отряд ни свет ни заря. Паладин неторопливо бродил по лагерю, ожидая, пока товарищи придут в себя, и то и дело поглядывал на ржавый наконечник. Странно, что он не ушел ночью один. Наверное, думал об этом, но не смог решиться.

Хотя куда он денется без Эйдора? Юноша улыбнулся мыслям. Два дня — и свобода. К Подземным Кузням анхорских магов! На родину он вернется, но потом, когда станет еще сильнее. Тогда никто не сможет ему помешать! Наконец молодой чародей и Лемилла собрались (как обычно, самыми последними), и Ладомар едва ли не побежал в лес.

К возлюбленной.

Интересно, она такая же, как Лемилла? Или совсем другая? Эйдору вдруг стало любопытно посмотреть на девушку, так околдовавшую паладина. За то время, которое он провел в странствиях по Смутным королевствам, у чародея сложилось впечатление, что все женщины одинаковы. Все лживы, все двуличны и бессердечны. Конечно, судить по Лемилле и Инис не стоило, но с другими он как-то не сталкивался. Кто знает, может быть, все южанки такие?

— Два дня до перевала, там будет сложно… — Воин Горна все-таки старался не отходить далеко от отряда, то и дело возвращаясь к товарищам.

— Не будет, — уверенно заявил Эйдор. — Я справлюсь.

— Если только Агон не вернется.

— Мне бы мага какого, — задумчиво произнес юноша и вдруг почувствовал, как ласкают душу воспоминания о непередаваемом ощущении после убийства колдуна.

— Зачем?

— Стану сильнее. Я могу забирать их мощь, Ладомар. Это так легко! Оказывается, надо просто убить чародея.

Ладомар бросил на юношу удивленный взгляд и промолчал.

— Что? — напрягся Эйдор.

— Неправильно это, — спустя паузу ответил паладин. — Убивать из выгоды?

— Тебе надо в Анхор? Как ты предполагаешь миновать перевал? Без боя? — Юноша вдруг почувствовал себя мудрым старцем. — Все равно придется убить кучу людей. Если я получу силу еще одного мага, то задача окажется проще и мы будем в большей безопасности.

Эйдор едва не сдержался от обращения «сынок». Прикусил язык и с удивлением прислушался к себе. Читает нотации умудренному опытом воину… Кто б знал, до чего дорастет обычный инспектор из Скафолка?

— Резонно, но…

— Это часть жизни. Ты убиваешь усмийцев для чего?

— Они скверна. Люди, предавшие веру в Небесного. Враги рода человеческого.

— Из устава? — иронично улыбнулся Эйдор. Да что такое? Откуда такие новые мысли и эмоции?

— И из устава тоже. Я полностью разделяю слова закона, — помрачнел Ладомар. Во время разговора он редко поворачивался к собеседнику лицом, постоянно изучая окрестности.

— И только для этого, Ладомар? Только потому, что они предали веру?

— Убив малое зло, предотвращаешь большее.

— А это уже выгода!

Паладин странно посмотрел на юношу, а затем хмуро вернулся к созерцанию леса.

— Кто знает, может, я стану спасителем рода людского, получив столько силы? — продолжил рассуждать Эйдор.

— Или наоборот, — бросил сзади Старр.

— Или наоборот, — неожиданно согласился юноша. — Пути-дороги ведут порой к дивным городам и местам. Кто знает, к какому селению меня выведет эта тропа? Никто! Но она — моя! Мною выбранная!

— Тобой ли? — усомнился рыцарь.

— Именно мной. Я сам решаю теперь, куда мне идти…

— Я слышал, убийцы магов берут от каждого крупицу его души, кроме силы, — вдруг блеснул познаниями Старр. — Мне кажется, ты уже нахватался от жертв достаточно, чтобы это был не только твой выбор.

Эйдор задумался. Крупицы чужих душ? Надо будет поразмышлять на досуге… Кто знает, может, и прав рыцарь. Хотя скорее всего для красного словца придумал.

— Только надеюсь, что ты хорошее берешь, а не плохое, — с сомнением протянул Старр. Он перепрыгнул сваленное ветром дерево и добавил: — Но надежда…

— Это моя дорога, Старр. — Эйдор почувствовал, как закипает внутри ярость. Воин намекает на то, как чародей обращался с Лемиллой? А разве она заслуживает иного обращения? Избалованная, дерзкая, расчетливая!

— Мне кажется, вы настроены переругаться, — вмешался Ладомар. — Не стоит… О людях говорят их поступки.

— Вот именно, — тихо проговорил Старр.

— А эту стрелу, Эйдор, я действительно запомню. Не настолько плох этот мир, когда в нем есть такие люди, как ты. — Паладин хмыкнул и раскрыл ладонь. Наконечник указывал на северо-восток. — Скорее бы Анхор.

Айлок второй день не мог справиться с раздражением. Временный лагерь, разбитый в Путаных Местах, тяготил чародея все больше и больше. Наличие Палачей тоже не радовало. Как и сразу двоих рыцарей из Братства.

Не доверяют ему Верховные. Не доверяют… Их можно понять — такая ошибка в выборе посланника. Такое чудовищное невезение. Отправить в дикий мир мальчика с задатками вампира. Впрочем, где были Палачи в это время? Разве не их задача — отыскивать себе подобных нелюдей?

— Он все ближе, Айлок, — вдруг проговорил один из Палачей. Молодой еще, на вид лет тридцать-сорок… Но способный растереть в порошок даже Верховного чародея. Его товарищ, постарше, был не так разговорчив. Страшно худой чародей проводил время за пределами лагеря, в лесу, паря над красивой опушкой. Созерцатель, будь он проклят.

— Может, мальчик не понял, кто он?

Палач улыбнулся и медленно помотал головой.

— Понял, не понял — какая разница? Слушать сюда— придет, выпустим ему кишки и позабудем об отродье. Я сказал! — вмешался третий участник собрания.

Рыцарь Братства… Один из самых шумных, как слышал Айлок. Прозвище длинноволосого воина он запомнил четко: Хам. Чародею он не нравился. Его товарищ, молчаливый, улыбчивый Лев, казался более приятным собеседником. Хотя чувствовалось в глазах широкоплечего рыцаря нечто смертельно холодное.

Член Ордена? Маг всегда опасался диких бойцов Братства. Их сложно назвать людьми. Да и сами себя они редко звали по-человечески. Лев, Хам, Белка, Твердец… Впору собак так называть, а не рыцарей, подчиняющихся только Верховным. В народе лордов-воителей именовали так же, и это ни капли не смущало знаменитых бойцов Ордена.

Лев, сейчас блуждающий где-то южнее, у подъема на перевал, прибыл без дружины, оставив ее на своем форпосте. Хам привел к Путаным Местам около пяти сотен бойцов. Целая армия для глухого края.

Два Палача и два рыцаря. Встреча приближающемуся юноше из Скафолка готовилась жаркая… Рыцари много дел не сотворят, а вот схватку с двумя карателями Братства мальчишке не пережить. Эйдор покойник в любом случае. Его убьют, как только он пересечет границу с Анхором…

Но были и радостные вести. Вместе с вампиром к землям Братства приближался будущий координатор. Или, вернее, координаторша…

От Склоя удалось оторваться, только когда Агон изменил стратегию бегства. Глупое проклятие действовало по некой невидимой линии между собой и целью. Если бы не Сын Ветра, то император никогда б не узнал о такой особенности. Теперь мереанский волшебник поступал иначе. Перелет на максимальной скорости, посадка. Перелет, посадка.

Темп усатого мстителя заметно снизился, а вскоре Склой окончательно отстал. Вот только до запертой ловушки, где наверняка мечется Лемилла, пути дня два-три такими-то странными прыжками, а сил на поддержание магического огня все меньше и меньше. Желание спать надежно отбивало зелье, но мощь чародея не была неисчерпаемой…

Сын Ветра метнулся в небо, и Агон вцепился в седло, проклиная усмийскую тварь. Через кроны деревьев ломится, сквозь ветви! Одна из них больно стукнула волшебника по плечу.

Перевал был плотно затянут облаками. Небо поглотило мрачные горы, и вряд ли в ближайшие дни погода наладится. Ждать, пока ветер снесет белую пелену, было опасно.

Ладомар буравил взглядом серое марево, угадывая расположение седловины. По его прикидкам, перевал был высотой мили в три. Без троп, на ощупь — затея рискованная. Подниматься наверх в другой ситуации он бы никогда не решился. Пограничная застава, спешно возведенная мереанцами, паладина не удивила. Он и не ждал, что дорога окажется свободной.

Шатров двадцать. Каждый рассчитан на десяток-другой солдат. Наверняка и маги найдутся. Пройти заставу и больше суток как минимум карабкаться наверх. Если с невидимостью — не так страшно.

А если чародеи на заставе сильные, то…

Ладомар обернулся на Эйдора. Юноша с необычайно мрачным видом смотрел на горы. Отсюда, со склона холма, массивные хребты с прожилками снега смотрелись внушительно. От случайных дозорных отряд скрывал низкорослый сосновый лесок, так что опасности быть обнаруженными паладин не чувствовал.

Как-то странно вел себя чародей в последние дни. Да и вообще, куда подевался тот наивный мальчуган, которого он повстречал тогда в Ниране? Неужели так сказались на маге южные для него королевства? Навидался, похоже, только плохого… Повзрослел так быстро… Дурной путь достался?

Ведь не так уж и плохи эти земли.

Ладомар улыбнулся своим мыслям. Надо же, как рассуждать начал. Тоже меняется.

С гор подул ветер, зашумели сосенки, и паладин с удовольствием подставил лицо холодному дыханию природы. Старр как-то сказал, что все проблемы воин Горна создавал себе сам. Что от отношения к миру зависит то, как ты проживешь эту жизнь. Невероятно мудр оказался бывший король. Видел то, что усиленно не хотел замечать Ладомар.

Вернувшись к отдыхающим товарищам, паладин кивнул в сторону перевала:

— Сыро будет. И холодно очень.

Старр не ответил. Он с восторгом любовался каменными склонами. Да, красиво. А для того, кто никогда не видел гор, — вдвойне. Ладомару уже приходилось бывать в подобных местах. Вместе с горными егерями Эймора он не одну неделю бродил по перевалам да долинам. Но там все иначе было. Теплее как-то.

Завет бывалого горца, имени которого Ладомар вспомнить не мог, сейчас лишь тревожил воина.

«Когда небо сходит на землю — не стой между ними», — говорил он. Как бы хотелось его послушаться…

— Эйдор, чего такой мрачный? — Паладин сел рядом с волшебником.

Юноша перевел задумчивый взгляд на товарища, минуту испытующе смотрел в глаза Ладомару, будто решаясь, и наконец ответил:

— Я доведу вас до перевала, а дальше сами. На седловине расстанемся.

Паладин удивился. Старр многозначительно повел левой бровью, и только Лемилла никак не отреагировала, но Ладомар на это внимания не обратил.

— Почему?

— Меня там ждут… — Эйдор кивнул на горы. — В Анхоре меня ждут! Двое магов-убийц гораздо сильнее меня. И то, что они замышляют, мне понятно. Я не вернусь туда.

— Я не понимаю… — неуверенно улыбнулся Ладомар.

— И не поймешь, — зло ответил юноша. — Я сбиваю ноги, теряю друзей, брожу по диким странам, чтобы привести им эту дуреху, а меня встречают убийцы?! Или они думают, что я настолько туп и не почувствую их намерений?

— Чего? — подал голос Старр. — Какую дуреху?!

Эйдор с раздраженным видом посмотрел на альбиноса, затем взмахнул рукой, и маска сползла с лица рыцаря.

— Ты чего делаешь? — забеспокоился тот.

— Она пустышка. Кукла, я заблокировал ее почти полностью, — равнодушно ответил юноша. — Даже если она и узнает тебя, ничего сделать не сможет. Раньше я хоть давал ей немного воли, а теперь все. Без команды ничего делать не станет. И не надо мне про обеты говорить, ладно? Знаю я их… Я много знаю…

— Ты заблокировал женщину Халда?! — вытянулось порядком подзабытое Ладомаром лицо Старра.

— Да, — пожал плечами Эйдор. — Я устал от нее и от ее характера. Пришлось заблокировать.

— То-то она молчит, — хмыкнул Ладомар, ни капли не удивившись новости. Он догадывался, что с девушкой что-то не так, но его это устраивало.

— Не о том думаешь, брат. — Старр поднялся на ноги. — Он, получается, выкрал ее перед осадой. Ослабил город, и вообще, благодаря ему вся идущая на юге война оказывается напрасной! Это как родовое знамя выкрасть перед битвой! Я-то думал, что мы волю Халда выполняем!

— Спокойней, брат! — встревожился паладин.

— Ладомар, он враг!

— Спокойней! — рявкнул воин Горна.

— Она нужна в Анхоре. Там найдут достойное применение той мощи, которая в ней заключается. — Юноша даже не повернулся к возвышающемуся над ним рыцарю. — И только так они смогут победить в этой войне.

— Кто «они»? Анхорцы? Да сколько веков они не вылезают из своих земель и никого туда не пускают?! А здесь льется кровь!

— Она ничего не может, Старр! Она не может управлять силой Халда. Просто ее содержит. Как обычный кувшин. У нее нет дара! Уж поверь, я выспросил ее, а она мне отказать никак не может.

— Почему? — нахмурился Ладомар.

— Кольцо, — кивнул на сидящую рядом Лемиллу чародей. Девушка с отсутствующим видом смотрела на горы, будто не слыша, о чем идет речь. На указательном пальце правой руки поблескивало колечко. Старр шагнул было к красавице, и юноша добавил:

— Не снимешь. Оно не снимается, я проверял. Можно попробовать отрубить палец, но я не уверен, что поможет. Насколько я разобрался в этой магии, она действует, пока девчонка жива.

— Какие-то ты недобрые вещи говоришь. — Ладомар изучающее оглядел Лемиллу. — И непонятные.

— Я выполнял миссию. Я почти ее выполнил. В принципе мне все равно уже, что с ней будет дальше. Я иду только по той причине, что без меня тебе, Ладомар, в Анхор не попасть. Или ты уже расхотел?

Паладин нервно хлопнул по поясному кошелю, где лежал наконечник стрелы, вспомнил про Элинду и решительно кивнул:

— Нет… Я пойду…

— Ладомар, там гибнут люди! — изумился Старр. — Гибнут в войне за Халда!

— Она не Халд! — воскликнул Эйдор. — Как ты не понимаешь! Не Халд! Ты вообще знаешь, кто она?

— Кто?

— Любовница Агона. Бывшая!

— Агона? — наконец изумился Ладомар.

— Да, Агона. Слушай, там столько всего намешано — дня не хватит рассказывать. Впрочем, может, и стоит потратить денек, чтобы праведный гнев Старра утихомирить. — Эйдор бросил на рыцаря недовольный взгляд. — Она плохой человек.

— Даже если так, ты это узнал уже в дороге! Ты не мог знать этого раньше! — рыкнул Старр.

— Я и не знал. Тогда я был дураком, теперь поумнел. Чего вы взвились? Делайте, что хотите, в конце концов. Можете взять ее и идти обратно, но без меня. Пусть она и дальше служит бесполезным знаменем против тварей Усмия. Дети Халда ее слушать4 не станут.

— Откуда ты знаешь?

— Она не может управлять мощью Халда, — устало проговорил Эйдор. — Да и Дети Небесного все в Анхоре.

— Освободи ее. Разблокируй. Сними все запреты! Пусть она будет собой! Она же человек! — едва сдерживаясь, протараторил Старр.

— Эй… — Ладомар напрягся. — Может, не надо?

— Ты паладин или как? — Друг прищурился. — Он сделал из нее куклу! Ты бы видел, что он с ней вытворял… Я вот видел… Он чудовище, Ладомар!

— Она заслужила! — зло ощерился Эйдор, а в памяти возникли мертвые глаза бородача с проклятой поляны. Может быть, он действительно чудовище?

Воин Горна задумчиво кусал свои тонкие губы, отстранение наблюдая за девушкой. В спор товарищей он вмешиваться не собирался.

— Чем заслужила? — побледнел от ярости Старр.

— Я могу разблокировать, — пожал плечами Эйдор. — Но сомневаюсь, что это хорошая мысль.

— В принципе лучше сделать это сейчас, чем потом. — Ладомар кивнул на перевал.

— Это плохая идея, Ладомар, — повторил чародей.

— Освобождай ее! — приказал Старр.

Эйдор посмотрел на' паладина. Воин Горна хмурился, неуверенно глядя на Лемиллу. Решение давалось ему трудно. Внутри все сжалось от неприятного ожидания, и, слегка прикрыв глаза, паладин кивнул чародею. Юноша вдруг начал делать загадочные пассы руками, и Ладомару даже показалось, что они наигранные. Что он больше изображает волшебство, а не творит его. Какое-то время Эйдор рисовал в воздухе непонятные знаки, потом выдохнул, посмотрел на Лемиллу и сказал:

— Вот… Все.

— Сволочи… — немедленно проговорила девушка. — Какие же вы сволочи.

— Госпожа! — оживился Старр.

— Заткнись. — Лемилла поднялась на ноги, огляделась, а затем смерила каждого из товарищей ненавидящим взглядом. — Как это похоже на вашу мужскую натуру! Сильная женщина должна быть лишена воли? Привыкли править и не допускаете никакой конкуренции?

Старр осекся, растерянно посмотрел на Эйдора. Юноша лишь улыбнулся.

— А ты самая большая мразь, — повернулась к чародею Лемилла. — Я даже не могу описать, какая же ты мразь!

От пощечины Эйдор повалился на землю, сел и вновь улыбнулся.

— А ты, — обернулась девушка на Ладомара. — Паладин? Какой ты паладин?! Ради своей кухарки готов обречь других на гибель?!

Паладин дернулся, рефлекторно положил руку на меч. Глаза Лемиллы загорелись:

— Что? Рука на женщину поднимется?! Да от такого любая сбежит! Или твоя настолько дурочка, что пробыла с тобой ночь? Или ей просто не с кем было переспать?

В глазах Ладомара потемнело от ярости.

— Заткнись!

— Мы виноваты, госпожа. — Старр пришел в себя. — Мы не знали, что вы находитесь под чарами.

— Не затыкай меня. Своей подстилке в свинарнике будешь такие слова говорить! — прошипела Лемилла паладину, не обращая внимания на слова Старра.

— Госпожа… — Бывший король поморщился, с опаской глядя на окаменевшего Ладомара.

— Если вообще ее найдешь, — продолжала Лемилла.

Эйдор с широкой улыбкой сидел на земле, будто наслаждался происходящим.

— Мне надо на юг, Старр, — бросила рыцарю девушка. — Остановить Агона. Идем.

Лемилла развернулась и начала подниматься на холм. Старр с ошеломленным видом остался на месте.

— Ну что же ты? — ухмыльнулся чародей.

— Пойдем, Ладомар? — неуверенно проговорил рыцарь.

— Нет, — отрезал паладин и медленно снял руку с меча. Ладонь болела от того напряжения, с которым он сжимал рукоять. — Я не пойду, брат.

— Но…

— Старр! — крикнула сверху Лемилла. — Ты прикажешь мне ждать тебя?! Мы должны остановить Агона! Или тебе хочется остаться с этими выродками?!

Ладомар устало сел на землю и прикрыл глаза.

— Довольны? Может, снова заблокировать? — раздался вкрадчивый голос Эйдора.

— Представь себя на ее месте, ты бы, наверное, и не так бы бесился… Столько дней делать то, что тебе прикажут. Особенно благородной женщине! — возмутился Старр.

— Так иди, догоняй. А по благородству — она пастушкой была в деревне, до того как в мереанские фаворитки пробилась.

— Ты это не сам придумываешь все?! — с подозрением спросил рыцарь.

— Можешь не верить, — пожал плечами юноша. — Мне все равно.

— А зачем за ней охотится Агон? — проговорил Ладомар. Сердце унялось, ярость чуть отступила, и потому воин начал хоть немного соображать.

— Она же говорила — за силой Халда. Будут у императора теперь и Усмийские и Халдовские Дети в подспорье. Может, и наведет порядок у вас, — весело сообщил Эйдор.

— То есть окажись она в руках Мереана — Агон вообще будет непобедим? — продолжил размышлять паладин.

— СТАРР! — взвизгнула откуда-то сверху Лемилла. Рыцарь дернулся, едва ли не умоляюще посмотрев на Ладомара.

— То есть, выходит, отпустив ее сейчас, мы поможем Усмию? — неожиданно улыбнулся паладин.

Эйдор понимающе усмехнулся. Старр растерянно смотрел на товарищей:

— Но она же женщина…

— Она — оружие, которое может заполучить Мереан. — Ладомар с довольной, мстительной улыбкой поднялся на ноги. — Лучше отдать его анхорцам.

— Но она человек… — неуверенно произнес бывший король.

— Блокируй, — бросил Эйдору Ладомар.

Когда девушка вернулась в лагерь с привычным уже пустым взглядом, паладин кивнул на перевал:

— Будет холодно. Пошли.

Эйдор ловко поднялся с земли и подмигнул растерянному Старру.

— Пора. — Молодой Палач неожиданно щелкнул пальцами, провел рукой по стриженому затылку и с улыбкой поднялся на ноги.

Практически через пару мгновений его старший напарник оказался у входа в шатер. Айлок почувствовал, как пересохло во рту. Он не хотел идти сражаться. Он не хотел вообще видеть мальчика, когда каратели станут его убивать.

— Мое присутствие обязательно? — нерешительно спросил настоятель.

— Каждому воздастся. Это твое наказание, — хмыкнул молодой. — Вампир вышел к перевалу. Думаю, вечером они уже будут в седловине. Возьмем их на спуске, у границы, когда они будут вызывать Поставленного.

Рыцарь по прозвищу Хам вышел из шатра, и над лагерем понеслись хлесткие команды. Дружина воина послушно бросилась собирать лагерь.

— Он не придет, — вдруг проговорил старший Палач. — Я чувствую.

— Возможно, — кивнул второй каратель. — Но мы обязаны хотя бы попытаться.

— Кто с ним? — подал голос Лев.

— Двое мужчин и носитель силы, — ответил молодой Палач. — Один из мужчин — сын Халда.

— Хорошая весть. Главное, чтобы они не пострадали, — с отсутствующим видом заметил Лев. — Вампира убрать, но спутников не трогать.

— Принято.

Лев и Хам — не простые рыцари Братства. Вожди, входящие в Совет Ордена. Каратели подчинялись им беспрекословно.

— Тогда будьте готовы к выходу, — ровным голосом произнес Лев, скользнул холодным взглядом по лицу Айлока и молча покинул шатер.

— Стоп! — воскликнул старший Палач. Водянистые глаза мага смотрели в пустоту. — На седловине перевала кто-то есть. Меньше десятка. Воины. Все — сыновья Халда.

Лев вернулся в шатер, испытующе посмотрел на карателя:

— Почему раньше не сообщил?

— Потому что не чувствовал, — неожиданно резко ответил Палач. — Они укрыты магией третьего ранга. Обнаружить их — непростая задача.

Карателю не по душе оказался вопрос рыцаря.

— Немедленно на перевал. Наблюдай, но не вмешивайся, пока носителю ничего не угрожает. — Лев обернулся к молодому Палачу. — Если будет риск для жизни девчонки — уничтожить всех служителей. Но идущего с ней — не трогать!

— Принято!

Каратель растворился в воздухе.

Рыцарь Братства вновь покинул шатер, напряженно размышляя над полученной информацией. В совпадения он никогда не верил. Не могут просто так оказаться на пути важной Анхору силы десять человек, способных ее заполучить и успешно управлять. Похоже, конкуренты.

Но Анхору нужен координатор! И если придется убить ради этого сотню-другую преданных служителей Халда — Лев легко отдаст такой приказ. Что в принципе он только что и сделал.

— Брат, на седловине засада, — подошел к другу Лев.

Хам застыл, обернулся.

— Эть, гады! Откуда знаешь?

— Палач нащупал.

— Мозги бы он себе нащупал! Где он раньше был, гад? — зло поинтересовался Хам. — Туда б отряд мечей в сотню, да порядочек навести, эть!

— Я послал одного на зачистку. — Более сдержанный рыцарь привык к агрессивным манерам друга.

— А он… Того… Всех не положит? — встревожился Хам.

— Я отдал соответствующий приказ, — успокоил приятеля Лев. — А Палачи, как ты знаешь, приказы Братства не нарушают.

Над лесом пронесся жуткий вой, к которому в лагере давно привыкли. Места такие… Они хорошо помнят старую войну.

Эйдору и его спутникам повезло. На заставе магов не оказалось, скорее всего Агон рассчитывал только на свои силы. Что ж, впредь будет умнее. Патрули мереанцев странники миновали без проблем, в очередной раз возблагодарив молодого чародея за магию невидимости.

Солдаты империи смотрелись внушительно. Небывалая дисциплина, которой Ладомар не видел ни в одном из королевств. Дальняя застава, скорее всего даже не решающая. Отдых, а не служба. Однако воины не казались расслабленными. Часовые не дремали, патрули усердно обыскивали взором окрестности. Как Мереан смог добиться таких успехов в муштре? Гвардейцы Мирамии и те выглядели, по памяти воина Горна, более блекло, а ведь славились отточенным взаимодействием и порядком. Эталоном считались! Теперь звание идеальной армии можно смело вручать бойцам Агона.

Тропы наверх не оказалось, и компании пришлось идти практически на ощупь, стараясь не свалить какой-нибудь шатающийся камень и не рухнуть самим. Шли тяжело, то и дело останавливаясь на отдых. Ладомар время от времени с недовольством поглядывал на приближающуюся хмарь. Облака отсюда казались просто белым небытием.,Еще пара часов, и придется идти в снежном тумане… Старр неожиданно стал выдыхаться, шумно дышал со звуком старых кузнечных мехов, то и дело замирал, делая вид, что оглядывается. Ладомар понимал его и потому, едва замечал подобное, тихо командовал отдых.

Одной Лемилле путь давался очень легко. Как показалось воину Небесного Горна, прикажи Эйдор бежать наверх — и девчонка послушается. И добежит!

Если не сдохнет по дороге.

Эйдор вперед старался не смотреть, морщился, хмурился, бурчал себе под нос неслышные слова. Парень шел с большой неохотой.

Вскоре, когда застава внизу превратилась в крошечную точку, а холодный ветер все чаще и чаще доносил до странников белые клочья облаков, Ладомар вдруг понял, что осталось совсем немного — и он сможет продолжить дорогу к Элинде. Что жестокий мир остается позади, а впереди ожидает лишь добрая сказка. По крайней мере он таким надеялся увидеть Анхор. Древнее закрытое королевство. Оно там, за перевалом! Рукой подать. Так что значат какие-то дни пути по сравнению с годами?!

Воодушевление нахлынуло на паладина, и он с бодрым видом оглядел еле поднимающихся товарищей.

— Эйдор, а как нас пустят в Анхор, если ты не пойдешь с нами? — неожиданно встревожился Ладомар.

Чародей поднял голову, остановился. Перевел дыхание и промолвил:

— Хороший вопрос…

Паладин, не ожидавший такого ответа, застыл. Старр, радуясь передышке, с облегчением присел на камни, шумно выдохнул и рукой зачерпнул воды из текущего рядом ручейка. Лемилла безмолвно замерла рядом с Эйдором.

— Очень хороший вопрос… — смущенно улыбнулся чародей. — Если бы не встречающие, я бы просто довел вас до Поставленного, и он проводил бы вас через лес. А сейчас…

Паладин нервно кашлянул:

— То есть?

Облик улыбающейся Элинды начал таять в воздухе, в сердце воина медленно зашевелилась ярость.

— То и есть, — пробормотал Эйдор. — Я не знаю… Там встречающие, которые хотят моей крови и забрать Лемиллу. Вряд ли они станут убивать воина Небесного. В Анхоре их уважают.

— Там знают о паладинах?

— Когда я уходил, настоятель сказал, что доверять можно только им. — Эйдор насупился. — Хотя вспоминая Ваогара…

— Не уходи от темы, — недружелюбно вмешался Старр. Бывший король наконец отдышался и теперь мог думать о чем-то еще, кроме усталости. — Ладомар может не попасть в Анхор?

— Не знаю, — честно признался юноша и виновато развел руками. — Я-то планировал вас довести сам. Чего я вообще на перевал направился тогда?

— У нас есть Лемилла, которая им нужна, — попытался найти лазейку паладин. Он расстроенно обернулся на белую стену облаков.

— Ее они могут забрать, просто нас уничтожив, — неохотно развеял надежды друга Старр. — Хотя с другой стороны, Уходящие сюда попадали как-то? Значит, можно пройти! Тем более паладину! Можно еще историю твою рассказать, Ладомар.

Упоминание собственного имени паладина чуть успокоило. Ошибись, друг — и воин Горна скатился бы в пучину хандры.

— Я тоже так думаю… — поддержал рыцаря Эйдор.

— Я никогда не был счастливчиком, — проворчал Ладомар. — Везение — не мое свойство, надо на другие вещи полагаться, но не на удачу.

— Пока ты с мечом ходишь — ты всегда на нее полагаешься, — заметил Старр.

— Я не лезу с этим мечом на целые армии. Но неважно… — Паладин вновь бросил взгляд на перевал. — Вдруг что в мире изменилось? Вот вы, например, имя мое запомнили, чего раньше не случалось. Вдруг повезет?

— Там и увидим, — бодро кивнул друг. — Полезли дальше!

— Э… — подал голос Эйдор. — Может, я тогда вниз пойду?

— Как хочешь, — неуверенно протянул Ладомар. — Вот только заклинание не свалится? И что мы с ней делать будем?

Юноша проследил за взглядом паладина и поморщился, наткнувшись взором на Лемиллу. Заклинание-то выдержит. Но опасность наверху…

— Я не знаю, на каком расстоянии блок действует, — признался он.

— Идти в компании верещащей девицы меня мало прельщает, — поежился воин Горна.

Старр недовольно покачал головой:

— Нельзя так о женщине.

— Женщина женщине рознь, — парировал Ладомар.

— Обычный придворный нрав, — не согласился бывший король.

— Потому я больше по лесам и деревням хожу, брат, — улыбнулся паладин. — Ну так что, Эйдор?

Молодой чародей хотел сказать «нет». В конце концов, ему опасно идти дальше, а воины без проблем доберутся и сами. В памяти опять возникли глаза бородача, труп вампирши, пустой взгляд Лемиллы… Он действительно монстр? Или нахватался южной жестокости у убитых волшебников? Собравшись с силами, Эйдор все-таки принял решение:

— Пойдем… Но недалеко от седловины я вас оставлю, не хочу рисковать.

Когда они вошли в облака — Ладомар вспомнил Эйморские горы и разухабистую компанию егерей. Как-то такая хмарь накрыла их временный лагерь, и приятных впечатлений от той ночи у паладина не осталось. Холодно, сыро! И страшно!

Дорогу дальше лишь угадывали, шли друг за другом, объятые белой пеленой. Камни выступали из облаков и медленно таяли позади, храня меж собой девственный снег. Ладомар постоянно озирался, сетуя на непогоду. На расстоянии десяти шагов уже ничего не было видно, облака плотно скрывали идущих последними Эйдора и Лемиллу, а шагающий следом за паладином Старр казался просто темным силуэтом.

Одежда отсырела быстро, ледяной ветер пронизывал до костей, и паладин, дрожа от холода, то и дело молил Небесного прекратить такое издевательство.

Когда начались скальные выступы, Ладомар беззвучно выругался. Тут надо будет идти еще осторожнее и еще медленнее. Шаг за шагом проверять каждое движение. Ползти, рискуя то и дело сорваться вниз. Один плюс — возможно, чуть выше найдется местечко, где можно будет укрыться от ветра и немного согреться.

— Я на разведку. Стойте пока тут. — Паладин обернулся к замершим товарищам. — Старр, постукивай чем-нибудь по камню, чтобы я знал, куда возвращаться.

— Ты это, осторожнее! — откликнулся друг.

Паладин кивнул и медленно пошел вдоль выступа. Позади слышался ритмичный, хоть и редкий, стук металла по камню, а впереди из белой пелены неторопливо проступали камни… Камни… Камни…

Когда солнце зашло, обессиленные путники укрылись в небольшой пещерке. Эйдор магией высушил одежду товарищей, молча рассевшихся у волшебного костра. Снаружи выл ветер, невероятно усилившийся к ночи. Паладин слушал песню стихии с тайной надеждой, что наутро та развеет облака и очистит перевал.

Старр пришел в себя быстрее прочих и первым делом начал обследовать пещеру.

— Никогда не был в таких местах, — с нескрываемым восторгом поделился бывший король. — Прямо дух захватывает!

— Со временем надоедает, — скептически ответил Ладомар и понял, что кривит душой. На самом деле он любил трудные дороги. Хотя бы потому, что после них особенно ценишь минуты отдыха.

— Эх, вечно ты, — с улыбкой махнул рукой Старр. — Хотя, конечно, прав. Я бы сейчас с удовольствием на перине повалялся.

Эйдор молча грелся у огня, прижимаясь плечом к Лемилле. Со стороны они смотрелись как абсолютно родные люди. Муж и жена в счастливом браке… Ладомар даже на миг забыл, что девушка зачарована.

— Ого! Смотрите, что я нашел! — Старр вернулся к огню, сжимая в руках какой-то предмет. — Точило!

Паладин напрягся и протянул руку другу:

— Дай глянуть.

Получив брусок, Ладомар изучал его несколько секунд, а потом с мрачным видом оглядел товарищей:

— Мы не одни на перевале… Им дня два-три назад еще пользовались!

— Может, кто-то снизу?

— Думаешь, много удовольствия сюда карабкаться и обратно? — раздраженно спросил Ладомар. — Ну, Эйдор… Боюсь, завтра придется сражаться.

— Я отойду. — Эйдор вдруг поднялся и смущенно понял, что в его словах можно заподозрить желание сбежать. Хотя к выходу его тянула совсем иная нужда, вполне понятная любому человеку.

— Куда? — встрепенулся паладин.

— Ну надо мне! — В голосе мага послышалось возмущение.

Юноша едва дошел до выхода из пещеры, как снаружи мелькнула тень, и парень мешком грохнулся на камни.

Щелчки арбалетов наполнили тишину пещеры, и Старра отбросило вглубь. Ладомар вскочил на ноги, дернул за руку Лемиллу, отталкивая ее за спину. Хотелось броситься к телу друга, но этим он уже королю не поможет.

— Не стрелять! Попадете в девчонку! — раздался до боли знакомый голос. — Сантис, проверь мага.

Один из нападавших пнул тело юноши и махнул рукой:

— Готов, брат.

— Ваогар? — удивленно произнес Ладомар. — Ты живой?

— Спасибо добрым людям. Отдай нам девчонку, Ледобур, и иди' с миром. Ты хороший воин, верный слуга Небесного, но сейчас ты выступаешь против Горна.

Ладомар понял, что незнакомцы — паладины. Все… Соратники! Но…

Ловким движением он переместился за спину девчонки. Судя по тому, что она по-прежнему вела себя как кукла, Эйдор все еще жив.

— Я ее убью. — Паладин услышал свой голос будто со стороны. — Если кто двинется, я ее убью, — хладнокровно добавил Ладомар. — Ясно, Ваогар?

— Стоим, братья, — ответил на это старый знакомый. — Ты не перестаешь меня удивлять, Ледомур. Паладин закрывается от стрел телом девушки. Но я все равно тебя уважаю, старик. Ты просто не понимаешь того, что происходит. Что вообще вокруг варится. Эта девчонка обладает силой, способной вместе с Агоном объединить все земли под единой властью. Навести порядок в прогнивших королевствах. Уж кому как не нам, воинам Горна, знать об этом? Мы лучше прочих разбираемся в том, что на самом деле происходит в «благостных» землях. Ты не устал видеть вокруг только грязь?

— Агон служит Усмию.

— Да… И потом, как только мы объединим земли, он умрет. Времена настолько тяжелые, что мы готовы какое-то время биться рядом с усмийцами. — Ваогар сделал шаг вперед. — Цели-то благие. Орден давно заплесневел. Время меняться! Разом навести порядок во всех окрестных землях!

— Стоять. — Ладомар поплотнее прижал кинжал к. горлу девушки. — Иначе не видать вам этой силы.

— Брат, не делай глупостей. Подумай сам — избавление от междоусобиц, порядок в стране. Царство закона и порядка. Не хуже Анхора, куда ты так стремишься.

Один из паладинов медленно шагнул вправо, обходя Ваогара.

— Стоять, я сказал! — В душе Ладомара проснулся страх. Сможет ли он вообще ее убить?

— Достаточно. С вами никаких нервов не хватит, — промолвил еще один голос, и паладины обмякли. Пещеру наполнил стук падающих тел.

— Лучше так будет, пока я во всем разберусь. — Посреди зала появился молодой, коротко стриженный мужчина. — А то понять не могу, кто кого убить хочет. Вроде все хотят и не хотят. Поди пойми вас. Пока можете продолжать общаться, я подожду.

Незнакомец прошел к телу Старра, присел и начал выдергивать да тела рыцаря арбалетные болты. Король застонал.

— Кто ты? — послышался изумленный голос Ваогара.

— Я беседовать не намерен. Вроде бы вы хотели поболтать друг с другом, так болтайте. Я занят.

Из рук мужчины вырвалось сияние, наподобие того, которое видел Ладомар, когда его самого лечил Эйдор.

— Лемомир, все опять из-за тебя… Ну почему ты всегда встаешь на дороге?! — возмутился Рыжий Рыцарь.

— Да иди ты! — лежа ответил паладин. — Как ты спутался с усмийцами?!

— Не от хорошей жизни, брат! Общая сила двух Богов способна на многое, если идеи тех, кто владеет мощью, схожи. Наши с Агоном — схожи. У нас не будет порядка, пока не будет единой власти! Это настолько старый план, что мне страшно становится.

— Это идет вразрез с верой!

— А что такое вера? Ты чувствуешь, что раньше мы были усмийцами? Значит, не отвернулись! Мы, Тайные, служим Горну. И дело наше во благо! Усмийцы — лишь инструмент для победы. Смотри шире, брат! Сначала мы берем власть над южными землями, потом избавляемся от Агона и его усмийских прихвостней. В итоге— мир во всем мире! Но без силы этой девчонки у нас ничего не выйдет.

— Простите, что вмешиваюсь, но вынужден сообщить, что девушка направится в Анхор, к чему бы ни пришла ваша беседа. — Молодой колдун уселся у костра Эйдора и с улыбкой добавил: — Ибо!

— Ничего иного я от анхорцев и не ожидал, — прошипел Ваогар.

— Мне тоже надо в Анхор, — вдруг проговорил Ладомар.

— Надо — будешь. Насчет тебя указаний не было, — неожиданно кивнул незнакомец. — Хотя, скорее всего, надо будет кое-что сделать.

На паладина нахлынуло небывалое спокойствие. Теперь пусть будет то, что будет. Старр жив, странный гость агрессии не проявляет, противники обездвижены. Сомнительные и далекие от Ладомара идеи Тайных его не слишком волновали. А вот то, что в кошельке лежит компас и до Анхора осталось совсем чуть-чуть… Небесный, на что же он идет ради поиска?! Что он еще может сделать такого?

— Надо было рискнуть и расстрелять всех, может, и не зацепили бы девицу, — буркнул один из лежащих паладинов.

— Тогда ради чего все было? Ее убивать надо руками. Должен быть физический контакт, — ответил еще один.

— Эй, без откровений! — шутливо возмутился незнакомец. — Расслабились, тоже мне.

Он хихикнул собственной шутке. Неспособные двигаться паладины смолкли.

— Лидамыр, присоединяйся к Тайным, — вновь произнес Ваогар. — Как бы ни обернулась ситуация — присоединяйся.

— Я не служу Усмию, — фыркнул Ладомар.

— Вот дурак, — обреченно протянул Рыжий Рыцарь. — Никто ему служить не намерен.

— Заканчивай. Я все уже слышал: объединить, победить, принести счастье и так далее, — раздраженно ответил Ладомар. — Только чушь все это. Мечта хорошая, но невыполнимая. Особенно руками Подземного.

— Сколько лет к плану готовились… Сколько лет псу под хвост! А все из-за этой истерички, — с ненавистью проговорил Ваогар. — Власти захотелось собственной. Из пастушки да в богини. Проклятье. Столько славных ребят погибло…

Ладомару не хотелось слушать причитания Рыжего.

— Все, казалось, продумали, люди проверенные все были. И тут такое…

— Что происходит? — послышался голос Старра.

Живой… Ладомар улыбнулся.

— Ничего. Уже все произошло, — опять хихикнул незнакомец.

И в этот миг снаружи раздался знакомый Ладомару вой. Путы сдерживающей магии рухнули, и паладины немедленно бросились в атаку. Сидящий у костра чародей вспыхнул ярким пламенем, и пещера наполнилась воплями боли. Снаружи в незнакомца ударил огненный сноп, окутал невидимую прежде защитную оболочку анхорского чародея и пропал. Маг с сосредоточенным лицом повторил залп по Тайным, добивая уцелевших, и бросился к выходу.

Снаружи что-то взревело, и пришедший в себя Ладомар физически почувствовал, как где-то рядом беснуется снаружи магия. Агон все-таки их нагнал… Но незнакомец оказался очень мощным чародеем: с горящих алым огнем рук одно за другим срывались боевые заклятия, и, наверное, лишь сила Усмия помогала императору Мереана отражать удары и контратаковать.

Схватка, а вернее простой обмен боевыми заклинаниями, продолжалась несколько минут и наконец стихла. Как будто магам надоело перекидываться волшбой.

— Ушел, — устало проговорил коротковолосый чародей. — Но силен, ничего не ска…

Поднявшийся было Эйдор отлетел к стене и мешком свалился на землю.

— Вампирчик, я совсем про тебя забыл, — просиял незнакомец.

— Ты такой же, как я! — просипел юноша.

— Да, но я управляем. Прощайся с товарищами…

— Не надо! — Ладомар понял, что сейчас Эйдора убьют. — Не надо его убивать.

Маг с удивлением повернулся к паладину, махнул рукой, и молодого чародея затянуло паутиной.

— Он вампир.

— Да хоть оборотень. Он никому зла не причинял! — Ладомар выбросил из головы мысли о Лемилле. — Отпусти его!

— Пока не причинял, — задумчиво произнес незнакомец, прикрыл глаза, словно размышляя, и с изумлением сказал: — Хм… На вас у начальства свои планы. Хорошо, повременим с карой. Но если что, я с большим удовольствием выпью тебя, мальчик.

Последние слова относились к Эйдору.

— Давно я не испытывал… Ну да ты понимаешь. — Коротковолосый чародей хихикнул, глядя на закутанного в паутину волшебника. — Надеюсь, тебя отдадут мне.

В пещере появился еще один человек. Возник из воздуха, медленно огляделся и кивнул молодому:

— Велено доставить всех к Братьям. Вампира тоже.

Ладомар почувствовал легкое головокружение, мир вокруг поплыл и потускнел, а потом паладин грохнулся на камни. Но уже не в пещере. Глядя на сапоги перед лицом, он с трудом перевернулся на спину. Огромный длинноволосый латник по-звериному оскалился и присел над воином Горна:

— Привет, красавчик!

Вокруг плотным кругом замерли солдаты в бело-золотых накидках с вышитым на груди ромбом. Над укутанным в паутину Эйдором застыли двое, одним из них был уже знакомый колдун.

Ладомар осторожно поднялся на ноги, не сводя глаз с улыбающегося латника. Лемилла с тем же отсутствующим видом стояла рядом с задумчивым мужчиной средних лет.

— Кукла, — подытожил наконец тот. — Хам, скажи своим, чтобы тащили ее в лагерь.

— Быстро, — громыхнул длинноволосый и страшно глянул на ближайших к нему солдат. Затем латник вновь уставился на паладина: — Эть! Добро пожаловать в славный Анхор, странники. Хлеб, как говорится, да соль.

Ладомар заметил еще одного необычного в такой компании мужчину. Пожилой человек с грустными глазами, не отрывающий взгляда от Эйдора.

— Лев, — вдруг произнес он, — может, не надо? Зачем я здесь? Позволь уйти…

— Провинился, будешь наказан. — Тот, кто отдал команду Хаму, был здесь главным.

— Кто вы такие? — наконец спросил Ладомар.

Они находились на небольшом каменном плато, неподалеку от леса. Другая сторона Забытого Перевала? Анхор?

— Братство чародеев, святой воин, — ответил Лев. Он с интересом оглядывал паладина. — Вас и ждем.

— Вернее, деваху, — хохотнул Хам.

— Вот вы какие, анхорцы, — с улыбкой произнес Старр. Рыцарь выпрямился, огляделся. — Вот он какой, Анхор.

— Это Путаные Места, Анхор севернее, — глухо поправил его пожилой человек. — Лев… Ну пожалуйста. Я его сызмальства знаю…

— Я сказал — нет! — резко ответил Лев и перевел холодный взгляд на Ладомара: — Вы свободны, можете возвращаться.

Паладин чуть не пошатнулся, в душе забурлило отчаяние, но язык слушаться отказался. Гордость проснулась не вовремя. Просить за себя Ладомар не мог. Не умел.

— Простите… — Старр… Добрый король Кронея. Сердце воина Горна замерло в надежде, что друг скажет то, чего не смог сказать паладин. — Но мы сюда шли в надежде попасть в Анхор. Это возможно?

— Вели себя корректно, — отреагировал на взгляд Льва молодой колдун, спеленавший Эйдора на перевале. — Носатый — слуга Небесного.

Ладомар опешил от лаконичного описания. Носатый?!

— А зачем вам в Анхор? — Лев неожиданно улыбнулся.

— У него здесь любимая, — кивнул на Ладомара друг. — Давно ее ищет… Следы ведут сюда.

Длинноволосый латник расплылся в улыбке и грубо пихнул паладина в плечо:

— Эть! Вот так вот! Лева? Цель-та святая!

Глаза мужчины потеплели.

— Хорошо, возьмем вас с собой. Но учтите, поначалу следить за вами будут очень пристально, несмотря на столь благие цели.

Ладомар не нашелся что сказать, да и горло перехватило от радости. Он смог только благодарно кивнуть Льву.

— Ну тогда, парни, проводите-ка ребят в лагерь. — Хам весело махнул рукой. — Тут дальше все неприятно будет, нечего смотреть.

— А Эйдор? — наконец справился с собой Ладомар.

— Вампир сейчас умрет, — равнодушно пожал плечами Лев, и при этих словах пожилой мужчина поморщился. Друг?

Юноша не обманывал, они действительно хотели его убить. Но Эйдор не бросил товарищей… Рискнул. Паладин скривился от осознания вины. Ведь могли отпустить его тогда, на склоне. Зачем дальше потащили?!

— Если бы не он, мы бы никогда не довели сюда Лемиллу… Пощадите… — выдавил из себя Ладомар. Просить за себя невозможно, но за других — это святое.

Эйдор с мольбой глядел на Льва, не в силах произнести ни звука.

— Мужички, не много ли просите? — нахмурился Хам.

— Погоди. — Лев внимательно смотрел на паладина. — В самом деле несправедливо получается.

— Эть! Какая справедливость с вампирами?! — возмутился Хам.

— Что ты готов сделать для того, чтобы мы его отпустили? — вдруг поинтересовался у Ладомара Лев.

Паладин не ожидал такого вопроса и крепко задумался. В самом деле — что?

— А что надо? — наконец спросил он.

— Уклончиво, — хмыкнул Лев, однако глаза его подернулись стальным блеском. — Ну, например, присягнуть на верность Братству?

— Я не знаю законов Братства. Если оно служит Подземным Кузням, то нет.

— Нет, создатель Усмия наш враг, так что другому Богу служить не станешь… Однако торговаться не будем, хорошо? Присягнешь на верность Братству — отпустим мальчишку. Не присягнешь — пойдешь своей дорогой, а парень отправится в Кузни.

Молодой Палач с сомнением хмыкнул, неодобрительно покачал головой. Ладомар мерил взглядом Льва, размышляя над его словами. Что за присяга? Что он должен будет делать?

— Мои обязанности? — глухо спросил паладин.

— Служить народу Анхора верой и правдой, — испытующе смотрел на него Лев.

Ладомар заметил, как Старр мотнул головой, убеждая не делать этого. Но если бы не Эйдор, они давно погибли бы… И он не вышел бы на четкий след Элинды!

— Поддерживать закон, порядок и процветание страны, — добавил Лев. — И нарушить эту присягу ты не сможешь физически. До самой смерти, паладин.

Служить Анхору?

— Я должен найти Элинду… — глухо произнес Ладомар. — Присяга не. помешает мне сделать это?

— Торг… Торг… — недовольно покачал головой Лев. — Пойми, я сейчас импровизирую. Мне кажется, что такой человек, как ты, нам пригодится. Но остальные братья могут такое мнение не разделять. Я служу Ахнору, Хам служит Анхору. Каждый добропорядочный человек в королевстве служит Анхору.

— За вампира тебе Шаман голову оторвет, — заметил Хам.

— Разберемся, — отмахнулся Лев. — Ну?

— Согласен, — решился Ладомар. Брать на душу смерть Эйдора он не мог. Так получалось, что жизнь мальчишки вложили в его руки, сделали ответственным. Коварно… Некрасиво…

— Тогда повторяй за мной… — Лев с серьезным видом стал говорить текст присяги, и Ладомар, стараясь не смотреть на испуганного Старра, слово в слово повторял речь воина Братства.

Сначала он пытался запомнить то, что проговаривал, но с каждым новым предложением забывал предыдущее, чувствуя, как знание просто закладывается в душу. Это была необычная присяга, которую и впрямь нелегко нарушить.

Когда Ладомар понял, что уже не может остановиться, что губы шевелятся против его воли, то запаниковал. Неужели он станет безвольной куклой, какой была для Эйдора Лемилла? Стоила ли жизнь юного чародея такого рабства?!

Едва речь закончилась, паладин медленно пришел в себя и с неожиданной радостью понял, что может шевелить руками. Переступил с ноги на ногу и с ожиданием посмотрел на Льва:

— Это все?

— Все. — Тот улыбнулся и бросил Палачам: — Вампира обработать, чтобы Поставленные не узнали, если вдруг он решит вернуться, и вышвырнуть на перевал.

— Принято, — мрачно проговорил молодой.

— Ну, Айлок, судьба тебе улыбнулась, — повернулся Лев к пожилому мужчине. — Надеюсь, братья не снимут с меня голову за такой поступок.

— Не должны, Лев, — с глубоким почтением произнес тот. — Братство еще раз доказало свое благородство.

— Эть, — неодобрительно покачал головой Хам. — Зря ты так все ж. Не к добру это!

— Поживем — увидим.

Палачи вместе с Эйдором исчезли в воздухе, но Ладомар успел поймать благодарный взгляд юного чародея. Теперь они в расчете…

— Зря, — шепнул другу Старр, когда оказался рядом. — Он того не стоил…

Паладин не ответил. Шагая по камням, он спускался к лесу. К анхорскому лесу! Вытащив из кошеля теплый наконечник стрелы, Ладомар улыбнулся. Северо-восток. Северо-восток!

Эйдор с угрюмым видом сидел на валуне, положив руки на колени, и смотрел на раскинувшуюся внизу долину. Палачи сдержали слово, доставили его на седловину перевала и, на прощание одарив злыми взглядами, растворились в воздухе. Какое-то время ошалевший от неожиданного спасения юноша брел куда глаза глядят по укутанным снегом и облаками камням, а потом вышел из хмари.

Сколько времени юный чародей буравил взглядом долину — он не знал. Внутри кипела ненависть к Анхору, к Палачам, к Братству. Он отомстит. Он даже не услышал ни одного слова благодарности. Справедливость? Они сделали раба из Ладомара! Все по расчету. Справедливость же не бывает по расчету.

Они ответят за это. Эйдор станет сильнее и вернется в Анхор. Отомстит! Освободит паладина! Если бы не он…

Эйдор вспомнил Агиру. Интересно, его так же встретили бы доблестные рыцари Братства? Казнили бы в горах? Почему Ордену служат вампиры, а юный чародей не может? Отчего ему не предложили текст присяги?! Молодой волшебник плотно сжал зубы, стараясь унять злость. Надо не беситься, а думать, как быть дальше…

Куда идти?

Глядя на долину, юноша заметил парящую над лесом точку.

— Агон? — вслух произнес он и в следующий миг чуть не свалился с камня.

«Кто это?» — раздалось в голове, и неожиданно мир загомонил на разные голоса, будто Эйдора выдернули из гор и бросили в центр праздничной ярмарки.

«Кто это?!» — настойчиво повторил кто-то.

— Это я, Эйдор… — понуро представился юноша.

«Какой Эйдор?»

— Эйдор из Скафолка. Анхорец…

Гвалт сводил с ума. Молодой чародей не мог ни слова разобрать в месиве голосов.

Агон молчал очень долго, но потом спросил:

«Так ты теперь с нами?»

— Похоже, что да… — устало произнес юноша. Он усмиец… Он — усмиец. Чудовище…

«Ты все испортил!»

— Надо поговорить… — Он такой же, как Агира. Он жил в Анхоре слугой Халда и теперь предал веру? Но почему? Как? Почему не тогда, на поляне, у трупа незнакомца и сожженной вампирши? Почему только сейчас?

«Ты где?»

— Смотрю на тебя с горы, красиво летишь…

Что же теперь будет?

— Я не предавал Халда… Почему я… такой?

«Потому что от веры здесь ничего не зависит», — неожиданно поделился голос. Когда Агон говорил, шум тысяч разговоров уходил на задний план. «Потому что ты таким родился. Потому что мы все такими родились!»

— Я так устал…

«Я тоже… Ты и твои товарищи сломали весь план! Где Лемилла?»

— У Братства… Ты убьешь меня?

«Нет! Раз ты с нами, зачем тебя убивать? Хотя признаюсь — час назад убил бы. Почему ты не ушел со своими?»

— Я изгнан… А почему ты мне отвечаешь?

Эйдор откинулся на спину и утер выступившие слезы.

«Потому что ты с нами. Мы семья, мальчик. Мы Дети Усмия».

Молодой чародей больше ничего не сказал. Лежа на камне, он шмыгал носом и глядел на низкие облака.

Огромный волк приземлился в ста шагах от чародея. Агон спрыгнул на землю и осторожно пошел по камням к юноше.

— Вот ты какой, Эйдор, — произнес он, глядя на чародея.

— Вот ты какой, Агон. — Эйдор с трудом улыбнулся седовласому волшебнику с глубокими, близко посаженными серыми глазами.

Император протянул ему руку:

— Вставай… Простудишься.

Сентябрь 2006

Примечания

1

Шлем-армэ — шлем, полностью закрывающий голову и имеющий подвижное забрало, задняя часть выковывалась по линии шеи. — Примеч. ред.

(обратно)

2

Бацинет — европейский шлем XIV в. Иногда бацинет называли собачьим шлемом, т. к. своей формой он напоминал собачью голову.

(обратно)

3

Топхельм — на Руси такие шлемы назывались «ведро» или «горшок». В таком шлеме лицо закрыто полностью, оставались узкая смотровая щель и решетка для дыхания.

(обратно)

4

Котта — длинный кусок ткани с дыркой для головы посередине; надевали поверх доспехов.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg