Сын Прыгуна слышал течение каждой струйки воды. Ее трения о каменистое замшелое дно. Не было почему-то того гула, какой стоит подле каждого водопада. Здесь вода словно бы низвергалась в никуда.
Было и не жарко, и не холодно. Было никак. Но очень уютно.
Он открыл глаза и увидел себя сидящим верхом на водопаде. Охотник посмотрел вниз, но не увидел ни своего тела, ни водопада под собой. Вода срывалась вниз, но ее потоки пропадали из вида и даже глазам людомара было неведомо, где кончается свободный полет струй.
Сын Прыгуна поднял голову и осмотрелся. Бескрайнее глубоко бирюзово-голубое небо поглотило пространство перед ним. Лишь вода и небо. Только эти две стихии, коим ни что на земле не может противостоять. Где заканчивалось небо оставалось таким же неизвестным, как и то, куда ниспадали воды гулкого мягкого водопада.
Людомар сильно наклонил голову и увидел, что он является частью водопада; что ноги его — это две прозначные струи, сквозь которые видно зелено-серое каменистое дно, а тело его — сгусток воды, который приподнялся вместе с ним, дабы посмотреть на небеса.
Быть частью водопада было хорошо и безмятежно. Охотник вдруг ощутил себя могучей, но спокойной стихией. Он почувствовал, что тело его начинается где-то далеко в отрогах гор. Оно маленькое и очень холодное. Оно бежит по каменным склонам, весело и бесстрашно бросается вниз с отвесных обрывов. Оно поет одному ему понятную журчащую мелодию.
— Ты уже здесь, Маэрх. Я тебя ждал. Давно ждал.
Вопрос, возникший из ниоткуда в его мозге нисколько не испугал людомара. Он был естественен и даже ласков.
— Я пришел, как ты и велел мне, Донад, — отвечал он мысленно, не ощущая тяжести сознания.
— Поведай мне, как сейчас там, где я оставил и тебя, и себя.
Людомар обратил свой взор на небосклон. Там, прямо над ним кружились перистые облака. Они порхали, как порхает стая птах, видоизменяясь в множестве своем по одной ей известной причине. Неожиданно облака превратились в лицо беллера из Боорбрезда. Лицо было добрым и улыбалось.
Людомар с необычайной ясностью вспомнил каждую минуту прожитой жизни. Эти яркие воспоминания вереницей проходили перед ним. Он видел себя словно бы со стороны.
Охотник видел Чернолесье и себя, идущего по его кронам. Волосы развивались на ходу, а лицо было счастливо-упоенное. Радость поднялась в его душе и он почувствовал, как улыбнулся. То было прекрасное время.
Комментарии к книге «Оридония и род Людомергов (СИ)», Дмитрий Всатен
Всего 0 комментариев