«Чужие среди своих»

Чужие среди своих (fb2) - Чужие среди своих 210K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юрий Михайлович Кондратьев

Юрий Кондратьев Чужие среди своих…

Предисловие к рассказу:

Этот рассказ написан под влиянием писем читателей, которые, как и мы с женой, оказались беженцами из различных республик бывшего СССР. Некоторые из них делились своими переживаниями и мыслями. Наверное, все мы так и не смогли ответить на единственный вопрос — «За что?». За что это нам все досталось? Почему на нас обрушились все эти несчастья, разрушившие нашу жизнь, лишив нас крова, привычной обстановки, спокойствия, а некоторых — и самой жизни.

Даже будучи в России, большинство из нас оказались в роли гонимых. Нас не принимали на работу, платили зарплаты гораздо меньше местных, над нами открыто издевались чиновники. Больнее всего было слышать выражение, ставшее привычным по всей стране: «Понаехали сюда наш хлеб жрать…» За что нас возненавидели? Только за то, что волею судьбы мы родились или жили в другой республике? Но разве мы виновны в этом?

Сейчас миллионы беженцев рассеяны по России и всему миру. Ведь многие, как и мы с женой, не смогли вынести бесконечных издевок и этих злых слов. Но гораздо больше людей остались в России, где и сейчас, до сих пор, не могут обрести покой. Ради них я и написал этот рассказ. Не имея права рассказывать об их тяжелых, а порой и трагических судьбах, я просто описал кусочек нашей с женой жизни, когда мы оказались в России после бегства из Грозного. Скажу сразу, что описал я далеко не все, иначе получилась бы уже книга. Но я надеюсь, что прочитавшие все же поймут, как несладко быть беженцем в родной стране. Может, именно после прочтения рассказа кому-то станет стыдно, что он тоже бросал эти злые слова в адрес приезжих.

Я не рассчитываю, чтобы кто-то из чиновников перевоспитался. Но именно в Ваших силах, в силах обычных людей понять, что беженцы — такие же люди как и Вы. И стали беженцами они не по своей воле.

Не будьте к ним жестоки!

Чужие среди своих…

Подмосковье.

За окном рассвет. Вставать не хочется, еще хоть минутку поспать… Но вставать надо. Собственно, и не спали толком, несколько часов, да и то себя заставили. Правильно говорят, “перед смертью не надышишься”.

Вроде ничего не забыли. С машиной в аэропорт проблем не было. Все ребята были рады помочь. Хотелось взять с собой как можно больше, но все не возьмешь, только в пределах багажа, а это — две сумки, дальше начинается лишний вес и возможные неприятности. Рисковать нельзя, и так выезжаем “под колпаком”. Дай Бог, хоть с этим бы проблем не было.

Впереди полная неизвестность. Чужая страна, чужая жизнь. Что нас ожидает?

Но что бы не ожидало, отступать некуда, в самом прямом смысле. Позади тяжелые годы выживания, геноцида, беженства. Странная штука жизнь! Когда бы можно было представить, что окажемся чужими в своей стране?! Ну ладно, что вырвались живыми из Чечни, казалось бы можно успокоиться, все же в России, на своей же земле… Но все оказалось куда сложнее.

Пока отсутствовал, произошло много перемен. Директор базы отдыха увольнялся, на “святое” место назначили его бывшего зама по снабжению. И то правильно, мужик уже в преклонном возрасте, даром что повадки старшины (сказалась многолетняя армейская специфика), но к этому посту был явно неравнодушен. И отработал он на этой базе много лет, может и правильно мечтал. Единственно, что к желанию не мешало бы и способности иметь, но об этом в нашей совковой системе мало кто понятия имел.

На меня, конечно, не преминул он “полкана спустить”, перемежая русский с украинским, всеми карами пригрозил, но увольнять за прогулы не стал, т. к. заявление на отпуск без содержания я все же написать успел до выезда, как знал, что обстоятельства подвести могут. Да и лишаться одного из двух последних ИТРов тоже вроде не резон, ведь кроме инженерства я еще и работу электрика выполнял, плюс кочегара, водителя, сторожа иногда, а в вечернее, ночное время и в выходные еще и бессменного дежурного на всей базе отдыха. Жил я на территории базы, в отличие от всей “конторы”, поэтому по всем вопросам население ко мне бежало. Населения, сказать по правде, немало было. Три хрущевки гостиничного типа по 40 квартир, это чисто местные, да отдыхающие иной раз “прикурить давали”. Если сказать, что лишь редкую ночь я спал полностью, это правильнее будет. У кого-то свет вырубился, кто-то разборку семейную устроил и “арбитра” не хватает, с кем-то что-то случилось и срочно в больницу нужно, в общем, скучать не приходилось. Ну а если вообще полное отключение, частое явление в последние годы, так тут уже срочный подъем, гараж, машина — и рысью в районные Электросети. Дозвониться проблема, да и от дежурного, если даже дозвонишься, толку мало, надо лично на психику воздействовать. И ехать-то минут 20, ночью дороги пустые, а ГАИ у нас никогда не водилось. Правда зимой…. Ну тут уже как получится! Ведь чтобы с базы отдыха до шоссейки добраться, километр всего, приходилось снег таранить и все свои водительские навыки подключать. Иной раз и этого не хватало, тогда уже тракториста поднимал.

Жаловаться грешно. Кусок хлеба, хоть и без масла, всегда был. Крыша над головой тоже. Люди уважали, да и ребята местные. Правда поначалу мелкие трения были, но это понять можно. Приехал какой-то чужак, и знать его никто не знает. Ну и как всегда свои, местные, крутые. Занимаюсь как-то физзарядкой возле гаража вместе с лопатой большой, фанерной, ночью снег приличный выпал, ну и подходит один такой. Слово за слово, типа морда мне твоя не нравится. Что на такое скажешь?! В долгу остаться не могу, знаю эти привычки блатных, смолчишь или слабину дашь — пиши пропало. В итоге и слышу от него желание сделать во мне дырок больше, чем Господь сотворил, за этим мол не проблема. Пришлось приоткрыться слегка.

— Пока ты рукой дернуть успеешь, парень, я из тебя уже решето сделаю. И не смотри, что я слишком мирный. Ты о Грозном слыхал? Так вот я оттуда, с чеченами дело имел и жив еще. Усвоил?

Вроде понял он, что я на полном серьезе. Пообещал мне встретиться как-нибудь в удобном месте и ушел. Позже меня ребята с ним познакомили уже официально. Неплохой парень оказался, вполне нормальный. А то, что на меня наехал, так это следствие того, что и вправду в Загорске со всякими новыми и крутыми якшался. В общем — по привычке. Однако, больше ничего такого не было ни от него, ни от прочих местных. Думаю, что он им уже успел словечко замолвить. Ну а если честно, я ведь тоже после Чечни не совсем ”пуст” был. При необходимости всегда мог не только словом воздействовать, то что пулями бросается, тоже под рукой было. Не хвастаюсь этим, в мыслях такого нет, но одну истину жизнь уже в голову вбила, если сам о себе не позаботишься, если как пионер не будешь “всегда готов”, то пенять не на кого. Может, с точки зрения закона и уголовного кодекса это и нехорошо, согласен. Ну а разве законы и кодексы о нас, простых людях, заботятся? Вот продал нас Ельцин вместе с русским оружием Дудаеву, разве кого-то это взволновало? Приехал известный правозащитник Ковалев, резюмировал, что “все хорошо, прекрасная маркиза”, а нас убивать перестали? Живу я сейчас на российской территории полулегально, пока работа есть, разве это нормально? Ни для кого не секрет, нет прописки — нет работы — ты чужак! Каждый так и наровит по тебе проехаться и больнее укусить. Хорошо, если мирно проходит, а ведь частенько и нет?! Смешно получается. Вроде мы те же самые русские, родственники у нас по России то тут, то там, а находимся на положении волков в загоне. Вокруг красные флажки так и развешаны — ни шагу в сторону, стреляют без предупреждения! Да за что ж такое? Русские, ау-у-у??? С каких это пор мы вам врагами стали? Родились мы не на территории под названием РСФСР, так разве спрашивали нас? Жили-то мы в одной стране, работали ведь на общее благо?! Так за что-ж вы нас так не любите?

Короче, поставили вы нас за флажки, так не взыщите. От чеченов отбивался и в России себя задешево не отдам.

Уж не знаю каким образом донеслось до нашего местного участкового, что у меня “ствол” имеется. Пришел он как-то вечерком в гости. Парню лет 25, старлей. Пришел, правда, в штатском. Начал прямо с порога, мол оружие сдай, видимо, нашел во мне простофилю. Я, конечно, со всей широкой души предложил ему все мое жилье обыскать, даже несмотря на отсутствие у него ордера на обыск, благо что в моем жилье и мебели-то не было. Шкафчики для него кухонные раскрыл, ящики выдвинул, матрас на кровати откинул, ищи голубь, что найдешь, все твое! И впрямь ковыряться начал, наивный парень, причем нарушая все правила обыска, которым их в школе милиции учили — бессистемно. Утомился через полчасика, сел, по душам решил. А песня опять детская: — “отдай, добром говорю, зачем тебе оружие?” Пришлось прочесть ему лекцию маленькую по защите собственной жизни. Ты, говорю, меня защищать будешь? Да, отвечает, на это я и поставлен.

— Тогда, голубь, хватай свою пукалку и шуруй в Чечню, там ты как раз по месту окажешься.

Обиделся служивый, нахмурился.

— Короче! Нет у меня оружия, чеченов здесь пока не водится, а появятся (как в воду смотрел), так и оружием обзаведусь незамедлительно.

— Это как же? Где его возьмешь?

— Вот пришел ты ко мне в гости, без спроса и сразу враждебно настроенный, а ведь не подумал, что твой макаров, который у тебя слева под мышкой висит, через минуту мой может быть. Голыми руками возьму, даже без ножа кухонного.

Дернулся он непроизвольно, локоть плотнее прижал.

— Вот и считай. Если пистолет есть, на любом посту ГАИ я уже три-четыре автомата поимею, а если у вас и гранаты водятся, так тоже в хозяйство сгодятся. С дисциплинкой-то вашей, так как война от вас вдалеке, да еще и не объявлена, вы же совсем плохие. Автомат и пистолет в руках, и БТР взять можно, правда он мне без надобности.

— А если кто-то успеет за оружие схватиться? Убивать будешь?

— Эх парень, говорить с тобой скучно. Ведь нас-то убивают?! Так если у меня на весах чья-то жизнь, какого-то чужого человека и жизнь моих близких, которых защищать надо, кого я выберу? А вообще, мне уже спать пора, опять ночью поднять могут. Ты уж если в гости хочешь прийти, так бутылочку возьми и сообщи зараннее. Ну а по служебной линии, так ордером в следующий раз запасись.

Так и ушел он, бедолага, ничего толком не добившись. Однако, при дальнейших редких встречах все на меня косился с негодованием.

Когда привез жену и тещу, встала проблема жилья. К тому времени выделили мне однокомнатную квартиру на третьем этаже хрущебы на нашей базе, но жить в одной комнате вместе с тещей… Это было уже выше моих сил. К счастью, на нашем этаже, одна из аналогичных квартир находилась уже долгое время в состоянии ремонта, выпросил ее временно в свое пользование. Туалет не работал, воды не было, полы местами вскрытые, но уж электричество сделал. Да и то, мы там с женой только ночевали. Холодно было без отопления, но одеял на базе было в изобилии, завхоз тоже свой человек, нормальный мужик, из простых.

Пришел контейнер с вещами. Я уже мысленно похоронил его, даже не надеялся, но оказывается чудеса тоже бывают. Не скажу, что там было все нужное, ведь теща сгребала весь хлам, но вот шифонер, холодильник и цветной телевизор, конечно, были кстати. И книгам, и своим инструментам, которые всю жизнь собирал, я был очень рад.

Наконец-то можно было вздохнуть с облегчением. Исчезла та тяжесть с души, те постоянные переживания, что жена “там” и ежеминутно находится под угрозой смерти, а я, здоровый мужик, обязанный ее защищать, околачиваюсь в безопасности. Но теперь, слава Богу, это уже позади. Да и эти ежемесячные поездки на “мирном” поезде в “мирную республику” — тоже канули в прошлое, надеюсь навсегда.

Хотя казалось бы, ну что в этом такого трудного? Но это могут сказать только те, кому не приходилось пользоваться поездом Москва-Баку в эти проклятые годы.

Буквально каждая поездка туда и обратно — это была очередная лотерея, повезет или нет. В итоге повезло, по крайней мере мне. А для некоторых купленный билет поистине оказывался билетом на тот свет. В принципе, от Москвы до Ростова все было в норме, как и в любое время и в любом поезде. Но как только поезд выходил из Ростова на Юг, начинался беспредел, и чем дальше — тем гуще. Максимальной вакханалия становилась, когда поезд въезжал на территорию Чечено-Ингушетии. По вагонам шлялись вооруженные банды абреков. Грабежи, изнасилования, зачастую убийства, стали самым обыденным делом. Ясное дело, что касалось это в основном “неверных”, своих они не трогали. Самым безопасным было ехать в общем вагоне. Все же что-то сковывало бандитов там, где была масса постороннего народа. Хотя один раз разлетелся по Грозному слух о массовой бойне, устроенной бандитами в одном из поездов и именно в общем вагоне. Но сам я в такую кашу не попадал, поэтому старался покупать билет именно в общий вагон, хотя везло, как я говорил — не всегда. А поездка в купе превращалась в сплошное боевое дежурство. Приходилось все время запираться и прислушиваться к шумам за дверью. По странному совпадению наиболее опасным становилось ночное время. Проводники тоже предпочитали запираться в своем купе и выходили из него только во время остановки, если надо было впустить или проводить пассажиров. Однажды не миновало и мой вагон. Раздались пьяные крики, грубый мат и кучка бандитов ввалилась в коридор нашего вагона стуча прикладами по дверям. К счастью, с соседями по купе мне удалось поговорить зараннее, еще в Ростове и убедить их ни в коем случае не открывать дверь. Ведь если бандиты ворвутся в купе — добра не жди ни в коем случае, уж пусть лучше застрелят сразу, через дверь…

Оружия у меня практически не было, только две одноразовые стрелялки с мелкашкой (в простонародье под названием “шпингалет”) и нож-лисичка. Большего я брать не мог, в Ростове милиция производила обыски, и если бы нашла боевой пистолет, это могло обойтись очень дорого. А стрелялки очень маленькие, их легко было спрятать от обыска. Но в любом случае, это два выстрела практически в упор, уже не в одиночку уходить на тот свет. Уж если при испытаниях эта пулька стенку железной бочки пробила (правда патроны я взял усиленные, спортивные), то на человека сойдет. Впрочем, я неправильно «человека» упоминаю, в него стрелять не смог бы, а в бандита… Это — не люди!

Лежа на второй полке я взвел их и направил на дверь; если ее взломают, целиться и раздумывать будет некогда. Раскрытый нож положил на колени.

После нескольких ударов по нашему купе шум и мат удалился дальше. Минут через пять в нашем вагоне стало тихо, похоже, никто не рискнул им открыть, а взламывать они не стали, ушли дальше. Все же какой-то отдаленный шум и даже выстрел я услышал, несмотря на двойное оконное стекло и шум поезда. Значит кому-то очень не повезло…

Странное дело, но после их ухода у меня стали дрожать руки, наверное, я их слишком долго напрягал, чтобы успеть сдвинуть рычажки на выстрел, конструкция-то неудобная, не то что у нормального оружия. А скорее всего просто запоздалая реакция страха, чего уж там греха таить. Только минут через 10 я смог снять стрелялки с боевого взвода. Естественно, старался делать это аккуратнее, не дай Господь сорвется на выстрел, тогда соседи точно инфаркт получат, ведь до сих пор скованы ужасом, даже в полумраке видно. Да и не подозревают они о том, что я ими вооружен. Уснуть, разумеется, было трудно, но памятуя, что снаряд дважды в одну воронку не падает, попытался хотя бы расслабиться. Вроде удалось… Утром бледная проводница сказала, что в соседнем вагоне они кого-то убили и выбросили из поезда.

В другой раз, где-то возле Назрани, когда я сидел на нижней полке и болтал с соседями, вдруг раздался очень сильный хлопок и на меня обрушилась масса стеклянных крошек. Сработал инстинкт — успел закрыть лицо руками. Конечно, надо благодарить тех, кто догадался делать вагонные стекла особой конструкции, что разлетелось оно мелким крошевом, а не обычными кусками. Только несколько царапин на внешней стороне кистей рук. Зато к выступлению дедом Морозом или Снегурочкой наверняка был готов, сверкал — что твоя новогодняя елка, как раз сидел с подветренной стороны. Чтобы вытрясти из себя все эти красивые “блестки”, пришлось раздеваться догола, выгнав соседку из купе. Мужчины остались, помогали мне одежду вытряхивать. Пока они трясли мои шмотки, я поневоле исполнял танец маленького эскимоса, благо кто-то догадался на меня одеяло накинуть. Ведь из отсутствующего окна дул отнюдь не летний ветерок, чай декабрь уже был. Ну а потом пришлось нам выдумывать, чем этот проем закрыть. При отсутствии гвоздей и молотка, какими-то подручными железяками, включая женские шпильки (соседка, благо, тоже свою лепту внесла), кое-как и кое-чем прибили одеяло к деревянной раме. Сифонило всю ночь здорово, утром весь угол моей полки инеем был покрыт, но проводница нам одеял кучу выдала, из своих запасов, спасибо ей. А когда выметали это стеклянное крошево, среди него нашли две картечины. Тут уже ясно стало, отчего два стекла вдрызг. Ведь от простого камня только одно стекло бы и разлетелось, второе бы уберегло нас от холода. Впрочем, тут уже целиком наша вина. Заболтались, забыли железное правило, что с наступлением сумерек окно нужно плотно зашторивать, недаром проводники об этом предупреждали, даже в мирное застойное время. Вот у какого-то запоздалого прохожего и не выдержали нервы, когда в проносящемся мимо него поезде освещенное окошко увидел. И лупанул он из ружья картечью, сделал нам замечание…

Но, кажется, самой трудной оказалось одна из предпоследних поездок. Возвращался из Грозного и опять не повезло, снова купе. Но мало этого, моими соседями оказались три молодых, лет по 20–25 — чеченца. Моя полка была нижняя, но они расположились по-хозяйски возле столика, не обращая на меня внимания. Я забился в угол возле двери, уже поняв, что в нем мне придется провести весь рейс. Выложив на стол пищу и бутылки коньяка, они начали “гудеть”. То, что наступила ночь, им абсолютно не мешало. Накачавшись до определенной степени, они соизволили заметить меня и понеслись пьяные бредни.

— Эй, Иван, садись жрать, нам все равно все не съесть, придется выкидывать. А то будешь потом говорить, что чечены жадные…

Пришлось мне собирать все моральные силы и максимально вежливо отказываться, упирая на то, что перед дорогой очень хорошо кушал. Тогда они вытащили карты и стали звать в игру, говоря, что им как раз четвертого не хватает. Опять пришлось отказываться, мол не умею. Но тут пришли к ним какие-то их дружки и они отвлеклись от меня. Дружки, правда, заметили меня сразу и спросили у них удивленно, почему они не выкинули отсюда эту русскую свинью. Уж не знаю, что у них в пьяном мозгу сидело, но они сказали, что законы гостеприимства надо блюсти, пусть сидит, он не мешает. И на том спасибо!

В этот рейс я взял семейную реликвию жены, которая передавалась у них из поколения в поколение, офицерский кортик, принадлежавший их предку, морскому офицеру. Поняв, что он мне может надобиться, когда увидел своих соседей, выйдя в туалет я постарался его расположить так, чтобы смог им легко воспользоваться. Не скажу, что он удобен был, уж очень длинный, на всякие части тела давил, но выдернуть его сразу можно было.

В общем, в этом рейсе спать по-нормальному мне совсем не пришлось. Кушать тоже. Только иногда выходил покурить. Заснуть я боялся, ведь разговоры у них на смешанном русско-чеченском велись и уж совсем не дружеские. Как всегда про собак неверных, что наконец-то их время настало за все расплатиться, все обиды русским припомнить. И нет-нет, а падал в мою сторону вгляд ненавидящий. И, видимо, чтобы уязвить меня посильнее, все эти угрозы и обещания неверных собак на кусочки порезать, они именно по-русски говорили. Собственно, и по-чеченски я понимаю неплохо, но там тоже одни угрозы сыпались и обещания, что всю Россию на колени поставят.

Этот рейс вообще какой-то особенный был. Частенько слышались выстрелы, как одиночные из пистолетов, так и автоматные. Может, какая-то их банда решила в Москву съездить? Ребятишки явно развлекались, в окна пуляли. В нашем купе одна пьяная бригада сменяла другую, игра в карты и пьянка не прекращались. Дверь тоже ни разу не закрывалась, кого стесняться-то джигитам на своей земле? Но это и к лучшему, а то из-за дыма наверняка можно было бы задохнуться. Мне зверски хотелось спать, порой сознание или слух отключались, но иногда щипая себя, все же удавалось как-то держаться, даже не знаю как. Перед вокзалом Ростова купе наконец-то очистилось от гостей, и мои соседи стали принимать какой-то полутрезвый вид. И разговаривать пытались со мной уже почти дружески. Впрочем, разговаривать я уже не мог — не соображал, сутки в таком бреду, только что-то спонтанно поддакивал. Обыска почему-то совсем не было; грохоча сапогами по коридору промчались спецназовцы, кого-то вытащили из какого-то вагона, несколько коротких воплей и обычная вокзальная шумиха. Когда отъехали от Ростова, соседи сказали, что они уходят в ресторан, и я наконец-то позволил себе уснуть, правда, так же сидя. Но, чтобы не проспать их возвращения, я поставил локоть так, чтобы открывающаяся дверь меня по нему зацепила.

Видимо, спал я долго, когда мой локоть “сработал”, за окном уже были сумерки. На мое счастье соседи скоро опять куда-то ушли, почти на всю ночь, поэтому мне удалось немного изменить позу и подремать еще сколько-то часов.

Вернулись они под утро и рухнули спать, но я был уже практически совсем свежий, вот только есть почему-то хотелось. Однако, я знал, что скоро уже приедем в Москву, поэтому решил не извлекать свои бутерброды из сумки, ведь если бы я поел, то сон наверняка бы меня свалил, что уже совсем лишнее. Зато вот сходить не спеша в туалет, заодно умыться ледяной водой, покурить в тамбуре на холодном ветру и прогнать остатки сна — это было здорово.

На подъезде к Москве моих соседей разбудил какой-то их собутыльник. Видимо все же сообразив, что они в пьяной горячке несли что-то лишнее, начали заводить со мной разговоры о дружбе, о кавказской взаимопомощи. Предлагали деньги, говорили, что только свистни, сразу на помощь придем, что мы из Грозного, чуть ли не братья и друг-другу помогать должны. Ну и, конечно, сказали, что я “настоящий мужчина”, мол, они это сразу поняли. Заодно расспрашивать стали, где я в Москве живу… Нашли дурачка!

А на вокзале меня встретил парень с работы на нашей служебной машине, директор позаботился, век ему благодарен. Ведь таким уставшим на всех перекладных до Загорска добираться, совсем мало приятного…

Но теперь все это можно забывать как страшный сон. Было — прошло! Теперь надо вперед смотреть.

На базе отдыха все шло своим чередом. Правда, чаще стали приезжать отдыхающие из породы крутых и стриженых бычков. Наглые молодчики на импортных машинах. По ночам устраивали шумные загулы, частенько цеплялись к жителям. Лично мне это удовольствия не доставляло, ведь ночные дежурные и меня поднимали, как представителя администрации. Разговаривать с пьяными идиотами, которые себя крутыми чувствуют и угрожать начинают, за ножи хватаются… Пока все удавалось сглаживать, хотя и с трудом. Но ведь нет никакой гарантии, что всегда так оканчиваться будет. Ну а тогда как поступать? Стрелять в такого из боевого оружия? Его-то не жалко, ублюдок конченый, но ведь потом уже не отвертеться.

В общем решил я перестраховаться, купить газовое, благо, что объявлений этих по продаже чуть не на каждом заборе. В случае необходимости из газового можно и боевое сотворить, невелика хитрость — стальной шарик в ствол, а для успокоения буйного и газа хватит. Да и жену не мешало бы вооружить, мало ли, вдруг кто из таких кретинов прицепится? Конечно, игрушки эти не из самых дешевых, но безопасность дороже, жизнь ведь ни за какие деньги не купишь.

Позвонил по одному из многих объявлений.

— Без проблем! Приходите по адресу, и из телефонной будки напротив дома позвоните еще раз, встретим вас.

Приехал с товарищем в Москву по этому адресу. Конечно, вначале тщательно его проинструктировал. Позвонил из автомата, как условлено. Попросили зайти во двор и подождать, выйдет парень. Во дворе старой постройки штук пять подъездов. Встал в центре, как тополь на Плющихе, чтобы все видеть. Минут через пять вышел из одного парень в свитере и прямиком ко мне. Пока он шел, внимательно его рассматривал. Крепкий, однако, паренек, его бицепс не тоньше моей ляжки будет. Однако, лицо вполне умное, не как у некоторых спортсменов или новоявленных качков. На мафию тоже не похож. Скорее на оперативника из органов.

— Вы звонили?

— Да.

— Пойдемте.

— Далеко? Может скажете, куда?

— Покажу.

Я улыбнулся и посмотрел вопросительно, не трогаясь с места. Он внимательно посмотрел на меня, понял мой вопрос и тоже улыбнулся в ответ.

— Не беспокойтесь, ваша безопасность гарантирована даже лучше, чем вы думаете. Ведь вы тоже умеете вычислять? Наверняка ведь подстраховались?

Ну что тут возразить? Правильно ведь меня вычислил, понял, что кое-что соображаю в науке оперативников. Ведь я и впрямь все просчитывал. А вдруг захочет кто-то мои баксы запросто получить, просто тяпнув меня по башке в темном подъезде.

Поднялись на лифте и вышли на темную площадку. Одновременно с остановкой лифта открылась одна из дверей, где нас встретил другой парень. Несмотря на разные лица, у них были практически одинаковые фигуры. Они переглянулись, мой сопровождающий кивнул ему и повел меня по длинному коридору, в котором было несколько дверных проемов. Дверей не было. Ближайший ко мне проем сопровождающий успел заслонить собой. Однако, я понял, что там находилось еще несколько человек раговаривавших вполголоса и слушавших тихую музыку. Видимо, персонал их фирмы. Такая четкость работы мне очень понравилась. Ребята явно имели хорошую подготовку. Впрочем, чему удивляться, много профессионалов МВД и КГБ остались без работы в это смутное время.

Однако, невзначай заглянуть в следующую дверь мне удалось, как бы он не старался и ее блокировать, я ведь тоже не лыком шит. За столом с образцами разных револьверов сидели два уроженца Кавказа, по виду дагестанцы и внимательно рассматривали какой-то экземпляр. Один из них поднял голову и, увидев меня, испуганно моргнул. Вполне понимаю его испуг. Ведь они отбирали именно такие модели револьверов, которые с наименьшим трудом можно было переделать в боевые. Я, конечно, улыбнулся про себя, но отвернулся и пошел дальше, в комнату куда меня пригласил сопровождающий. На столе лежало множество каталогов оружия, в основном газового. Однако, парочка каталогов и боевого, легкого стрелкового. Посмотрев на эти каталоги и потом на сопровождающего, я опять встретил его улыбку и легкое пожатие плечами, мол понимай как хочешь. Приятно иметь дело с человеком, который все без слов понимает.

Себе я выбрал 9мм Маузер, жене — 6мм Беретту, бескурковую. Конечно, выбор был огромен, но все же нужно было думать и о функциональности, и о том, что деньги экономить нужно. Конечно, револьверы стоили дешевле, но я больше люблю пистолеты.

Сопровождающий проводил меня до выхода из подъезда. На прощание я ему сказал, что мне очень нравится их серьезная постановка вопроса и хороший персонал. Он опять улыбнулся в ответ.

— Приятно когда клиентами являются те, кого учить не надо, где мушка находится. Заходите еще, буду рад.

Так я обзавелся более безопасным оружием. Скорее психологическим. Впрочем, если верить рекламе, то этот газ был действенным.

Теперь надо было провести ликбез с женой. Обрезом и наганом она пользоваться умела, а с пистолетами ей еще не приходилось близко знакомиться.

Поздно вечером, уже за полночь, показал ей все способы пользования и стал отрабатывать автоматизм, чтобы не задумывалась, когда надо будет зарядить и снять с предохранителя. Когда вроде бы все стало получаться, показал, как набивается обойма и вставляется. Этот курс она тоже сдала мне без затруднений. Осталось самое простое, загнать патрон в патронник, поставить на предохранитель. Потом снять с него и имитировать выстрел.

Похоже я слишком ее замучал… После моих слов: “… ну а теперь наводишь на цель и нажимаешь спуск…” — раздался выстрел. Сообразив, что сдалала что-то не то, жена ошалело взглянула на меня и в испуге бросила пистолет на постель. Страшного конечно ничего не случилось, но представив что сейчас наша комната превратится в газовую камеру, в которой мы будем исполнять роль подопытных кроликов при отсутствии противогазов, я действовал молниеносно. Разговаривать было некогда, поэтому схватил ее за руку и бегом выволок из квартиры в коридор. Наказав ждать меня здесь, сделал глубокий вздох и задержав дыхание нырнул обратно. Окно в кухне и балконную дверь распахнул настежь и выскочив на угол балкона, стал пытаться отдышаться. Должен признать, что газ в патронах действительно был качественным. Даже того количества, которое успело остаться на мне за те секунды, пока я тратил на открывание окна на кухне и балконной двери, оказалось вполне достаточно, чтобы я чувствовал себя на грани отключения. Перевалившись далеко за перила я дышал как та рыба, при этом стараясь подавить тошноту. С тошнотой вроде справился, осталось только надышаться морозным воздухом и прийти в себя. Однако, отдышаться мне не дали. Сверху раздался голос.

— Юра, не слышал, вроде где-то стреляли?

Оказывается мой друг Валера тоже вышел на свой балкон.

— Да это я стул уронил. Так что не переживай. А вы еще не спите?

— Нет. Я видик смотрю, Люба готовит.

— Ну и хорошо. Ничего, если мы к вам сейчас заглянем, спросить кое-что нужно.

— Да Бога ради! И чего спрашиваешь? Надо — заходи. А чего это ты такой воспитанный стал, разрешения спрашиваешь? Раньше вроде этим не страдал. Или случилось что?

— Приду, расскажу. Жди.

Набрав воздуха в легкие, промчался через квартиру и выскочил в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Жена дисциплинированно ждала.

Поднялись на следующий этаж. Валера уже стоял в раскрытых дверях. Когда я проходил мимо него в квартиру, он стал ко мне принюхиваться.

— А чем это от тебя так странно припахивает? Такое впечатление, будто тебя сутки в дерьме вымачивали и отмыли небрежно?!

— А смеяться не будешь?

— Есть над чем? С превеликим удовольствием! … Да не буду, чес-с-слово.

Слова он конечно не сдержал. Когда я ему рассказал, то он от хохота сполз с дивана и минут десять катался по полу на ковре, держась за живот и утирая слезы. Когда слегка отошел, то сказал, что сегодня нам дома уж точно не ночевать. Как будто я этого и сам не знал. Ну а по такому поводу решили мы наших женщин отправить в постель, а сами засели на кухне. Поговорить нам было о чем, да и бутылочка нашлась очень кстати, как первое средство против отравления. Так и просидели до самого утра. Утром отправились с женой обратно. В общем коридоре еще оставался легкий запашок. Но не думаю, чтобы кто-то из жильцов был таким подкованным определить его происхождение. А в квартире нашей царила настоящая зима, только что снега недоставало для полного счастья. Зато и запаха уже не осталось. А если верить, что тараканов таким же методом раньше выгоняли из изб, то тогда полная гарантия, что мы их тоже не увидим.

Вот так и окончилось то смешное приключение. Еще раз подтвердились мудрые слова — “наука требует жертв”. Жертву мы принесли, но надеюсь не напрасно, если иметь в виду тараканов и мышей.

Пора было задумываться о будущем.

Когда прежний директор был, старался он мне помочь, написал письмо, что администрация базы отдыха ходатайствует перед мэрией о моей прописке в служебной квартире. Все бумаги от нашего министерства он оформил с печатями солидными. А я со своей стороны тоже усилия приложил. Много времени угробил на поездки в Москву, стояния в бесконечных очередях, но все же удостоверение вынужденного переселенца получить сумел, хотя и с огромным трудом.

Правда, стоять в этой очереди несладко было. То, что в духотище на нескольких квадратных метрах в темном, низком коридорчике, чуть не сотня народу клубилась, так то не самое страшное, к этому у нас все люди привычные. Гораздо страшнее было разговоры слышать, которые меж людьми велись. Иной раз хотелось уши зажать, и бежать куда угодно. Столько горя людского на этих нескольких метрах скопилось, столько трагедий, что даже представить невозможно. Кто-то свою судьбу рассказывал, зажимая рыдания, а кто-то абсолютно спокойно, слезы уже кончились. Никогда не забуду одну женщину, которая безучастно, смотря в пространство, без какой-либо интонации, как робот, рассказывала как на ее глазах мужа и троих маленьких детей резали. И такие жуткие детали вставляла, даже не задумываясь, которые выдумать просто невозможно. И ее безжизненный голос и был самым страшным. Наверное, она уже была не в себе, но это и к лучшему, ведь в здравом уме такого пережить просто немыслимо.

Похоже, что все горе некогда огромной страны под названием СССР пришло в этот закуток на Пятницкой. Из каких только республик там не было людей. Невольно мысль закрадывалась, что какой-то кошмарный сон снится, вот-вот проснешься, а за окном обычный рассвет и тебе надо на работу собираться, в обычный день в своей мирной стране.

Но, к сожалению, этот сон так и не прерывался…

Получив все бумаги, пошел в Загорскую мэрию. Добрался до какой-то начальницы, от которой все зависело и которая именно этими вопросами ведала. Вошел в ее кабинет и сразу какой-то холодок на душе почувствовал, несмотря на все бумаги, ходатайства и печати. Увидел ее руки холеные, кучей колец с бриллиантами украшенные, гримасу ее презрительную и понял, что пришел зря. Однако, все же попытался.

Отпела она меня сразу и резко, начав с того, что мы там на Кавказе деньги лопатами всю жизнь гребли, а ей и другим россиянам приходилось лишения терпеть, жить чуть не впроголодь. Насчет “впроголодь” я сильно засомневался, видя формы слишком уж округлые, да и многочисленные кольца с бриллиантами, на лишения никак не указывавшие. Однако грубить не мог, только сказал, что мы там честно работали и зарплаты у нас были куда ниже московских. Впрочем, беседовать со мной она долго не собиралась. Бумаги мои пролистала и объявила, что в подмосковье есть кому работать, а прописывать они будут только самых ценных специалистов, и листом подписанным взмахнула.

Каюсь, я этот листик уже прочесть успел, хоть он и вверх ногами лежал, пока она бумаги мои быстро потрошила. В нем был список человек на двадцать. Конечно, сомневаться в том, что они все специалисты крутые, права не имею, только смутило меня то, что все они одну и ту же фамилию носили, если не ошибаюсь — армянскую. А вот имена разные, сомнений нет.

В итоге, поймал я брошенные мне обратно бумаги, сопровождаемые злобным “понаехали сюда наш хлеб жрать” и выкатился из сего кабинета под какой-то короткий вопль. Не утерпел ведь, спросил у нее на прощанье, указывая на руки ее дебелые и пухлые: “уж не этими ли руками ты хлеб растила, тварь?”

Не знаю, что у меня на лице было написано, пока я по коридорам к выходу шел, но всех встречных почему-то к стенкам отбрасывало, стоило им только на меня посмотреть. Когда шел, во мне желание полыхало, войти в это здание с автоматом и гранатами, да чтобы ни одна крыса канцелярская живой выйти не смогла…

Эх, мечты!!! Остается только надеяться, что кто-то все же воплотит их в жизнь, пусть не здесь, так в другой канцелярии. А еще лучше, если бы в самом Кремле, с “батюшкой” Борисом…

Однако, этот поход все же имел и положительный результат. Он окончательно развеял иллюзии, что мы еще где-то нужны своей стране и сможем когда-то прописаться. Нет! Конечно и для нас всегда имелись вакансии, и об этом тоже мне говорили при выдаче бумажки вынужденного переселенца. Например, предлагали ехать и поднимать заброшенные деревни в Тверской губернии. Обещали даже подъемные дать!

Оно, конечно, труд у нас всегда в почете, спору нет. Но почему-то такая перспектива меня никак не грела. Я-то ладно. И с механикой, и с электрикой совладаю без проблем. Пусть не электроникой любимой заниматься буду, да не приборы новые разрабатывать, а конвейеры налаживать с силосным кормом, да лампочки по избам менять. Дурное дело не хитрое, им тоже кто-то заниматься должен. Ну а жена, что делать будет? Коров между дойками английскому учить? Ведь больше-то и некого, если на всю деревню три с половиной калеки, которым этот английский нужен как рыбе зонтик! Значит забыть ей десятки лет любимого дела, зарыть свой талант в землю, вернее в навоз, и похоронить себя заживо? Так похоронить себя заживо мы и там могли, оставшись в Грозном. Значит, ради этого мы вырвались из Чечни, заплатив своей кровью, жизнями и кровью своих близких и друзей? Не слишком ли цена велика?

Ну уж хрена!!! Пусть эту заброшенную деревню та стерва поднимает, из мэрии или тот, кто на большее не способен, а у нас другой путь.

Определяться с тем, куда лыжи направить, стало совсем просто. Вспомнили мы нашу мечту давнюю и неосуществленную, посмотреть на мир, да не глазами Юрия Сенкевича из клуба кинопутешествий, а своими собственными. Ну а что собственно нас держит? Своей стране мы вроде как чужие. Один раз она нас на убой бросила, теперь наровит в какой-то забытой Богом дыре уморить. Может, хватит ожидать ее следующей “заботы?” Да и терять нам нечего, как тому пролетарию, что весь в цепях. Недвижимости нет, счетов в швейцарских банках тоже, а то что имеем из ценностей, руки и головы, так они с нами всегда будут, где бы мы не оказались. Впрочем, оставался у нас еще один должник, который за нашу квартиру не расплатился.

С трудом, но дозвониться в Грозный удалось.

— Здравствуй! Так когда ты деньги отдавать думаешь? Мы же с тобой договорились, отдаешь деньги, а я ордер на квартиру.

— Хоть сейчас, приезжай.

— ??? Ты хочешь, чтобы я голову там потерял? Или считаешь меня полным идиотом? Ты ведь обещал твердо и матерью клялся, что сам деньги в Москву привезешь. Или для чеченца поклясться матерью теперь пустой звук?

Слышу в трубке тяжелое дыхание… Понимаю, что нанес ему смертельное оскорбление, за которое убивают, не задумываясь. Но мне терять нечего.

— Слушай, гаски, благодари своего Бога, что сейчас далеко находишься. Я мог твою квартиру совсем бесплатно получить.

— Конечно! А заодно и пулю в пузо к ней впридачу. Тогда ты что-то совсем не так разговаривал. Или забыл, что сам меня мужчиной называл? Или мужчина стрелять не умеет? Так что, отдавать деньги будешь?

— Приезжай, отдам. Не хочешь в Грозный, приезжай в Дагестан, у меня там родственники живут. А твой ордер мне не нужен. Квартира и так моя.

— Так… Все понятно. Надеюсь наша квартира тебе впрок не пойдет и когда-нибудь икнется. Сворованное еще никому добра не приносило. Может, и ты без крыши над головой останешься, тогда меня вспомни. А матери привет передавай.

Щелчок в трубке, пи-пи-пи…

Как я и предполагал, так все и закончилось. Зато живыми вырвались, а это главное.

В общем, решили мы за бугор уехать. Неважно за какой, лишь бы уехать. Трудно жить чужим среди своих. Обычные люди, конечно, ни при чем, хотя порой все же доносится знакомое “понаехали сюда…”.

Люди добрые! Да разве же мы по собственной воле понаехали??? А куда-ж нам еще ехать, как не на землю родную, за которую наши родители воевали, которую наши предки своей Родиной звали и рабочим потом поливали? А разве наш труд не этой же стране пользу приносил? Разве наша нефть не ваши станки вращала да корабли в космос поднимала? Так за что же вы нас так возненавидели? А ведь когда-то русские гордились тем, что в горе и беде вместе были…

Конечно были у нас родственники в разных городах. Некоторые искренне к себе звали, обещали помочь. Но все же не могли мы решиться на такое. Ведь и так время тяжелое, Горбачев свое черное дело успешно сделал, да и Ельцин добавить успел. Им и самим впору пояса на последнюю дырку затягивать, а мы должны им на шею валиться? Ведь у нас ни угла собственного, ни сбережений, хоть минимальных, финансовые и “революционные” реформы уже прокатились по сберкассам. Нет, не можем мы так, совесть не позволяет.

Короче, решили за бугор выход искать. Куда — не важно, руки и голова есть, ленью вроде еще не избалованы, везде выживем. Да и школа выживания пройдена неплохая, уроки даром не прошли. Неважно, пусть это будет Аргентина, ЮАР, Болгария или Чехия. Только вот проблема самая большая, что денег нет, а как без них выбраться в другую страну? Так или иначе, а безвыходных путей не бывает, решать задачи надо по мере их поступления и там, где к этому возможностей много, т. е. в Москве. Отсюда из-под Загорска в белокаменную не набегаешься, только в одну сторону часа 4 нужно, включая все перекладные. А если учесть, что в непогоду или в снегопады мимо нашей базы автобусы не ходили, то зачастую приходилось пешком до поселка Лоза идти. А это худо-бедно еще часа полтора как минимум. Для здоровья, конечно, полезно, особенно если на голову ничего не льет или в снегу не утопаешь. Но все же лишним временем мы не избалованы. А жене вот трудно, она к такому бездорожью все же еще непривычная. Значит, нужно с этого места сниматься и поближе ко всем этим иммиграционным конторам и посольствам переползать. Хотя и отсюда уезжать тоже решиться трудно. И люди ко мне привыкли, уважать начали, возгласы «понаехали тут» совсем исчезли. Да и я к ним привык, простые люди, незамысловатые, без задуров, которыми наша интеллигенция сильно страдает. Товарищи хорошие появились, даже друзья верные. Сильно сдружился я с семьей нашей почтальонши Любы. Золотая женщина, житейски мудрая. И муж ее Валера тоже парень отличный, только вот жизнь помяла его крепко, не может нормально в нее опять войти. Но они стали нам настоящими друзьями и оказались даже ближе, чем наши родные. По крайней мере и мой родной брат и брат моей жены оказались настолько чужими, что это даже представить трудно. Вот и верь после этого в кровные узы. Ведь именно в трудностях познается настоящая крепкость этих уз, а теперь им как раз проверка и вышла.

Еще один тормоз сильно мешал, это теща «драгоценная». Уж так ей понравилась жизнь беззаботная, что наотрез она отказалась куда-то передвигаться. Ее, конечно, понять можно, вся квартира в ее распоряжении, балкон раскрыла, под окнами лесок еловый, забот тоже никаких, кроме как поесть вовремя. Но понимать то, что на мою одну зарплату нам втроем выжить уже невозможно, как-то сильно не хотела. Даже если бы и удалось жену устроить в одну из школ, сильно бы это не помогло. Учительнице с чужой пропиской на зарплату, даже обычную, рассчитывать не приходилось. А за гроши эти на всех перекладных или пешком добираться ей из нашего медвежьего угла и обратно?! Нет уж, эта овчинка золотой бы оказалась, только здоровье последнее гробить.

Жизнь становилась все туже и туже. Продал свое обручальное кольцо, но этих денег хватило только на питание, на одну неделю. Короче говоря, надо было решаться.

С тещей долго разговаривать не стал, просто проинформировал, что хочется ей или нет, а пусть собирается к своему сыну во Владивосток. Я же ее содержать не в силах, а после этих ее грозненских фокусов и желания такого не имею. Порывалась она по старой привычке истерику устроить, как привыкла в Грозном, но я сразу предупредил, что скорую сюда вызвать невозможно, поэтому если хочет загнуться — пусть начинает. Видимо, она поняла все правильно, концерт устраивать не стала, только молча начала демонстрировать крайнюю обиду на меня. Ну и черт с ней, достала уже своими фокусами по самое некуда. В конце-концов я не о ней, а о своей жене думать должен, которая ей нянькой всю жизнь была. Не могла даже свою личную жизнь устроить, мамочка сразу на дыбы взвивалась рискуя такую няньку потерять. Так и длилась эта жизнь беззаботная десятки лет. Ну а теперь, как мне кажется, ее сыночек может о матери позаботиться. Благо, он шишка во Владике немалая, и профессор и депутат и член-корр и прочая-прочая.

Связались с ним по телефону. Конечно радости он не высказал, но я объяснил конкретно, что содержать мне ее не на что, и вообще о собственной семье думать должен, которая и так на улице оказалось. Понял родственничек, что деваться некуда, только сказал, что билет ей он сейчас оплатить не может, пусть моя жена ее привезет, а он расплатится. На том и порешили.

Сразу по приезду из Грозного обменяли мы деньги квартирные на баксы, получилось 2 тысячи. Теща сразу дележки потребовала. Разделили — тысячу нам с женой, тысячу ей, так как в сущности это ее квартира всю жизнь была. Из своих денег теща за билет платить не хотела. Ради того, чтобы с ней поскорей распрощаться, взял я деньги из нашей тысячи и оплатил все билеты, не забыв и обратный для жены, хотя ее братец божился, что он ей сам купит. Однако, доверия у меня к нему никакого не было. Если уж он написал то письмо, что его отца убило, то как с сестрой поступит вообще неизвестно.

Собралась теща быстро. Набила два чемодана барахлом. Остальное мне еще долго потом пришлось на мусорку таскать, да материться про себя, что она им контейнер забила. Если бы не оно, можно было бы совсем маленький взять, да и обошлось бы это куда дешевле.

Взяв казенный Москвич и своего друга, отвезли тещу и жену в аэропорт. Трудненько пришлось тягать тещу практически неходячую. Благо, работники порта вошли в положение, разрешили нам с другом ее прямо на борт затащить. Сунул жене в карман сотенную бумажку баксов на всякий случай, абсолютно не доверяя обещаниям ее братца, божившегося, что устроит встречу в самом лучшем виде. Ну прямо как в воду смотрел. До сих пор удивляюсь, бывают же такие сволочи, и как земля их носит? Наплевать ему было на то, что его родная мать и сестра в ночном аэропорту Владика невстреченными остались. Пришлось им самим до города добираться. Ну и, конечно, никаких денег и никаких билетов он тоже не собирался отдавать. В общем, улетела жена оттуда на следующий день, благо подумали мы впрок.

Теперь гирь на ногах нет, пора вперед двигаться. Вопрос только — куда? Как всегда помог его величество Случай. Еще зимой свел он меня с двумя отдыхающими ребятами, приехали они на лыжах покататься. Что-то у них в номере со светом случилось, проводку где-то пробило. Ну дел примерно на часик, благо, что они ассистировали умело, с полуслова все понимали. Когда все было сделано, познакомились, Михаил и Павел. Соответственно, и узнали друг у друга, кто и откуда. Удивились они, конечно, здорово, что меня аж из Грозного в эти края занесло. Начали расспрашивать. Однако день еще был рабочий, дел у меня еще несделанных немного оставалось. Болтать особо времени не было, так им и объяснил. Пригласили они меня вечерком к себе в гости, пообщаться. Человек я на данном этапе был семьей не обремененный, забот по домашнему хозяйству никаких, отчего же не прийти?

С пустыми руками конечно в гости ходить не полагается. Как и положено, бутылочку прихватил, Столичной. Впрочем у ребят тоже была, но уже коньяка. Приятный сюрприз, отвык я давно от такой роскоши. Стали они свои запасы на стол накрывать, захваченные из дому. Тут у меня уже совсем в глазах помутилось… Одичал я за последние годы, чего уж греха таить. Все, что они на стол навалили, для меня такое давно забытое, еще наверное из времен застоя, что чуть слюнями не подавился. Да и не мудрено. После моего ежедневного ужина баночкой минтая в томатном соусе (деньги беречь надо было, очередной паек в Грозный везти, да билеты покупать) такие давно забытые деликатесы как сервилат, копченое сальце, маринованные огурчики и еще много-много разного… Надеюсь, понять меня можно. Предупредил я ребят честно, что уже много лет такого дастархана не видел, поэтому пусть не удивляются, если я обеденный этикет с обязательной скромностью напрочь забуду и мести начну все подряд, бо удержаться не смогу. Замахали они на меня руками, мол что мы, не люди — не понимаем? Налили по рюмочке коньяка — первая традиционно за знакомство и поехали.

Когда я немного голод сбил, смог все же приостановиться, начали разговоры вести “за жизнь”. Для начала, конечно, я их любопытство удовлетворил, все же понимаю, что экзотической птицей для них явился из дальних краев. Спрашивали они много, удивлялись, что практически ничего не знают о жизни простых людей на Кавказе. Ужаснуло их то, что сейчас там происходит.

— А почему же ничего об этом не пишут? Почему об этом молчат газеты и телевидение? Почему это скрывается?

Мне оставалось только пожимать плечами на их бесчисленные “почему”. Конечно, были у меня догадки кое-какие, но уж слишком это все в политику далеко уходило и в дебри кремлевские — а ну их всех, не хотелось хорошее настроение от такой встречи портить.

Ребята оказались москвичами. Из тех, что потомственные, не одного поколения. А самое приятное, что коллегами моими, электронщиками. Более того, один из них был творцом компьютеров Синклер в России, которые мне очень в Грозном помогли, когда я их стал дома как на конвейере делать, да продавать. С этих денег и квартиру смог купить отдельную, выбраться из коммуналки.

Когда встречаются коллеги, да не просто так, а еще ударенные на этом, для которых это любимое дело жизни, разговор остановиться не может. Так получилось и у нас. Проговорили мы всю ночь, остановились только тогда, когда мне уже надо было на работу идти. Решили встретиться вечером, продолжить приятную беседу.

Ну и, конечно, на этом наши беседы не закончились. Всю неделю пока они у нас отдыхали я вечера у них проводил. А на следущие их заезды уговорил не тратиться на оплату номера, а жить у меня в служебной квартире.

Приняли они мое предложение. Да заодно мне столько разной вкуснятины привозили, что я даже смог ее своим в Грозный отвозить, и их порадовать давно забытыми деликатесами.

Уже весной Михаил приехал отдыхать с женой. Тут уже все официально перезнакомились, я с его женой, он с моей. Да и жены наши нашли общие темы, так как обе являлись учителями и плюс какое-то духовное родство. В общем, появились у нас еще одни верные друзья. Когда жена Михаила — Татьяна услышала нашу историю, то не задумываясь предложила свою помощь и стала нас сразу агитировать переехать к ним в Видное, что в 30-ти минутах от Москвы, на электричке. Конечно, мы категорически отказались, еще не хватало кому-то на голову упасть. Однако Татьяна при каждой встрече твердо настаивала на своем.

Теперь, когда нам уже стало ясно, что надо передвигаться ближе к Москве, предложение Татьяны показалось очень заманчивым. Конечно, о том, чтобы обременять собой ее семью и речи быть не могло. Надо было найти сначала работу, что представлялось совсем невероятным, учитывая грозненскую прописку в наших паспортах. Однако, что-то делать все равно было нужно и моя жена поехала к Татьяне в гости, так сказать на разведку. К нашей великой радости ей оказалось по силам сделать то, что мы считали невозможным. Конечно, сыграло роль и то, что ее в Видном уважали, она была прекрасным педагогом. С помощью родителей своих учеников она смогла устроить мою жену в одну из школ, а меня на местный коксогазовый завод.

Теперь все решилось быстро. В моей служебной квартире остались наши вещи, холодильник, телевизор, шифонер, кое-что из шмоток и мои инструменты. Все книги я раздал. Часть нашим друзьям Любе и Валере, а остальное — в библиотеку. Оставил только самые ценные, разные справочники, да словари и учебники жены. Директору сказал, что как только найду квартиру, вещи заберу, а пока квартиру не занимать. Из своей вредности он поначалу начал спорить, но все же я его убедил, что населения на базе не прибавляется, а наоборот, на минус идет, поэтому никому такая халупа не нужна. Он нехотя согласился. Впрочем сказал, что я всегда могу вернуться на базу работать. На том и порешили.

Видное

Пришлось вначале все же жить у Татьяны. К счастью, квартира была трехкомнатная и все как-то разместились. Нам выделили маленькую спальню, которой нам вполне хватило, мы не избалованные. Их маленькая собачка сразу обосновалась у нас в комнате и по ночам иногда развлекала нас своим храпом. Конечно, до мужицкого богатырского храпа ей было далеко, поэтому было как-то необычно.

Стеснять Татьяну мы не хотели, и после нескольких дней поисков удалось подыскать жилье. Его стоимость оказалась вполне разумной, но только одно омрачало картину, наличие в ней хозяина. Квартира была двухкомнатная, в большой комнате жили мы, он занимал свою спальню. Собственно, был бы он нормальным человеком, проблем бы не было, но он был законченный алкоголик. К счастью, не буйный. Поэтому целыми днями валялся у себя в спальне или куда-то уползал. Один раз вернувшись чуть раньше с работы, застал его выходящим из нашей комнаты. Взял за грудки и предупредил честно, что если еще замечу, то он сильно рискует здоровьем. Видимо, он понял правильно. По крайней мере мелкие ловушки, которые я после этого время от времени оставлял, были нетронуты.

Я работал в подразделении связи на заводе. Работа знакомая, трудно не было. Правда, такая древняя и изношенная техника доставляла много хлопот. Собственно, держалась она только благодаря стараниям ребят. Коллектив был довольно молодой. Только начальник был уже в возрасте. Сдружились мы с ребятами сразу. Они увидели, что я далеко не новичок в этой области и даже иногда спрашивали у меня совета. Конечно же, и мне приходилось у них спрашивать, ведь свое запутанное хозяйство они знали куда лучше меня. В общем я оказался на своем месте и в привычном коллективе. Работа далека от серьезной, которой хотелось бы заниматься, но а что делать? Городок махонький, выбора никакого, спасибо хоть этот завод есть. Впрочем, в наше время и электронным микроскопом зачастую гвозди забивают. Один ли я такой?

Жена тоже оказалась в привычных условиях. У нее появились новые знакомые коллеги. С некоторыми мы стали дружить ближе. Кто-то из них стал обращаться с просьбой помочь, поделиться опытом. Все же такого опыта как у моей жены ни у кого из них не было. Ученики сразу отметили ее умение преподавать и ее популярность в этом небольшом городе стала быстро расти. Заметила это и директор школы. Даже пообещала, что поможет с общежитием и похлопочет о постановке в льготную очередь на получение квартиры. Конечно, это нас очень обрадовало. Ведь в этом случае исчезла бы необходимость задумываться о дальнейшей судьбе и нам удалось бы осесть на постоянное место жительства. Кто-то наверное скажет, что это не настолько важно. Но ведь человек без крыши над головой жить не может. В школе познакомилась с одной коллегой, тоже преподавателем английского. Оказалась нашей землячкой, тоже беженкой из Грозного. Но она была в положении гораздо более трудном, чем у нас. На свою учительскую зарплату она не могла и снимать жилье и жить. Директриса ей пообещала помочь с общежитием, но пока разрешила ей жить на территории школы, в бывшем маленьком чуланчике под лестницей. Она там жила уже год. Правда, трудно это назвать жизнью. Ведь даже элементарных гигиенических условий и то не было. Умывалась она в школьном туалете, а чтобы искупаться, ей надо было идти в общественную баню. Питалась тоже плохо, ведь ей даже не разрешили пользоваться электроплиткой, боялись пожара. Ну и конечно всегда было холодно, ведь вокруг цемент. В общем досталось ей. Рассказывала она нам, как пришлось ей со старой матерью, пока та не умерла, жить в бараках, куда селили таких же беженцев из Чечни. Уж не знаю как приходилось узникам в концлагерях, но похоже тем беженцам из Грозного пришлось не намного лучше. Правительство бросившее нас на убой чеченам абсолютно не хотело замечать тех, кому удалось вырваться из того ужаса. От нас попросту отмахивались. Впечатление такое, что мы оказались виновны в том, что уцелели. Чиновники смеялись в лицо: “А мы вас сюда звали? Убирайтесь обратно!” Да уж… Хорошо прокатилась “перестройка” по нашей стране. Собственно и страны той теперь нет. Разорвали ее по кусочкам. В каждой новой самостийности теперь свой князек водрузился, только называются они по-разному, где Президент, где Генерал, а где и Хан. Миллионы людей потеряли жилье, сотни тысяч обречены на постоянные скитания и страдания, десятки тысяч убиты… А кто за это ответит? Кто ответит за миллионы изломанных судеб? Кто ответит за боль и кровь, за растерзанных, изнасилованных, зарезанных пьяными дикарями? Но не слышит Бог наших проклятий, наверное не до нас ему. А те, кто вверг нашу Родину в трясину этих страданий — Горбачев и Ельцин — все так же счастливы. И спокойно пересчитывают свои серебрянники, политые кровью.

Появились у жены частные ученики. Спрос на изучение английского был большой. Пригласили ее и преподавать в местном Доме Культуры, где такие курсы работали на коммерческой основе. Занятия там шли по вечерам. Начала она с маленькой группы и одного часа в день. Однако, группа стала расти лавиной. Когда мест в классе стало уже физически не хватать, то дирекция попросила ее вести еще 2 часа, т. е. еще две группы. Впрочем и эти группы заполнились моментально. Доходило до смешного, к ней в группы рвались чуть не все дети, даже от других преподавателей. Кое-кто из них начал и обижаться. Но многие отнеслись с пониманием. Ведь и детей понять можно, они хотели к преподавателю, который лучше учит.

Но безоблачная жизнь постепенно стала омрачаться. Началось с того, что моя зарплата оказалась на треть меньше, чем у ребят работавших по такому же разряду. Пошел в бухгалтерию. Получил открытый хамский отпор: “Приехал неизвестно откуда, местной прописки нет, а туда же, начинает права качать. Скажи спасибо, что вообще на работу взяли. Понаехали сюда!” Что-ж, вполне доходчиво. По крайней мере иллюзии отбивает напрочь. А чему удивляться? Похоже мы рано расслабились, среди своих себя почувствовали, забыли, что чужаки мы залетные, пропиской местной не облагороженные. Чужие среди своих… Трудно это ощущать и носить все время клеймо прокаженного. Поймет ли это кто? Разве что тот, кто сам в таком положении окажется, такой же горемыка, беженец в родной стране.

Получив вторую такую же зарплату, задумался. Надеяться, что бухгалтерия перевоспитается? Глупо. Начинать жаловаться? Еще глупее, выкинут в два счета, прописки и впрямь нет. Да и у жены на работе что-то непонятное. С какого-то момента директриса волком смотреть стала. И теперь ни об общежитии, ни о постановке в льготную очередь никакой речи и быть не могло. Хотя совсем непонятно, какая собака ее укусила. Или то, что даже дети в школе стремились к ней на уроки попасть? Несколько родителей даже своих детей в ее классы перевели. Неужели из-за этого? Ну а она-то при чем?

Собрали с женой семейный совет. Так что делать будем? Утирать плевки и кланяться? Никогда. Заработать же денег хоть на самое дешевое жилье, чтобы получить прописку, это нереально. Решили двигаться к тому, от чего вроде уже почти отказались — к эмиграции. Может хоть там своими станем? Ну нельзя же всю жизнь отверженными быть! Ведь находят же многие эмигранты свое счастье на чужбине? Сколько вон счастливых историй наслышались. Так стоит ли здесь города менять? Ведь нет никакой гарантии, что в другом городе нас так же не обласкают.

Однако, двигаться к своей цели, это значит бесконечные походы по Москве. Нужно много времени, а где его брать? К счастью, ее зарплаты в школе и приработков вполне хватит нам на выживание, значит мне надо уходить с завода и браться за дело вплотную. Решено.

Не хотелось вновь прощаться с хорошим коллективом, но ребята меня поняли. Даже начальник отпустил безо всякой отработки. Поставил отвальную, как положено по неписанной рабочей традиции. Ребята взяли с меня обещание, чтобы обращался к ним за помощью если нужда возникнет. На том и порешили. Начальник тоже обещал взять с удовольствием, если вернуться надумаю.

Впрочем, со школой тоже решили расстаться. Пригласили жену в частную школу, обучать взрослых, работников одной хитрой местной фирмы. Солидный бетонный кубик, утыканный повсюду камерами и с большой охраной. Молодые ребята и девчата, которых готовили к торговле продукцией этой фирмы, кожаными изделиями. Ребята учились с удовольствием, очень активно. Но то, что они иногда рассказывали о своей фирме, меня просто шокировало. Оказывается, каждое утро они должны были хором совершать молитвы Аллаху. Услышав такое, я просто онемел от удивления. Что-то неладно в “датском королевстве”. Заставлять христиан такое проделывать? Зачем? Не-е… Что-то здесь не то…

Начались бесконечные скитания по Москве. Посольства, консульства, эмиграционные фирмы… По всем требованиям и баллам мы проходили запросто, имели даже больше чем требуется, но! Так или иначе требовались хоть минимальные деньги, хоть 5-10 тысяч зеленых. А вот их-то у нас и не было. Голова уже отказывалась соображать. Все чаще и чаще заползала в нее очень нехорошая мысль.

Как-то с одним знакомым парнем разговорился. Он тоже оказался в очень тяжелом положении. Заложил свою квартиру и открыл платную стоянку. Откуда ему было знать, что его просто “кинули”? Что местный райисполком задним числом это место уже присвоил? Вложил он деньги, обустроил место, раздал взятки, а ему бумажку в нос — Государственное! Вот так и остался он на бобах. Квартиру мафия отняла за долг, а его с женой на улицу. В общем, зол он был страшно, тоже хотел этих чиновников пострелять, но вот жена… И зная, что обворован остался, решил на преступление пойти, чтобы хоть что-то вернуть. Замыслил он обменный пункт ограбить. Конечно, вначале он меня прощупывал долго, но потом понял, что я тоже в положении таком же, безвыходном, и решился со мной поговорить. Он уже долго присматривался к одному пункту. Сказал, что там нет видеокамер, может быть наименьшее сопротивление, только один охранник, пожилой. Если он за оружие не схватится, то все пройдет нормально, ну а если схватится, то… больше ничего не останется — стрелять на поражение.

Трудно на такое решаться. С одной стороны жизнь незнакомого человека, ну а с другой? Кто нас в такие ловушки загнал? Государство. Вот пусть у него совесть и болит, оно нас в волков превращает. И если надо выжить, а кто-то на пути стоит — он сам это выбрал, за риск деньги получает. О семье его и детях думать? А о нас кто думал?

Однако, меня останавливало другое. Если не получится, так и это не самое страшное. Пустить пулю в себя успею, живым не дамся. Смерть? А что в ней страшного? Разве не под ней мы ходили все эти годы? Каждый день, каждую секунду? Так она уже лучшей подругой стала, за эти годы. А разве ЭТО жизнь? Чем так жить, быть бездомной собакой которую все кому не лень пинают, уж лучше и впрямь уйти туда, где забот нет. А жена? Что с ней будет? Ведь я же за нее отвечаю, она мне свою судьбу доверила. Что с ней будет? Наверное, первый и единственный раз я пожалел, что с ней в жизни встретился. Трудно решиться. Понимал я, что если все и получится, это последний шаг, после которого я навсегда волком останусь, от людей уйду. Даже если она и не узнает, то что я себе скажу? Смогу ли с этим жить? Ведь было бы это в Грозном, да это шакал был бы, так там и задумываться нечего. Не люди это — хуже зверей! Но ведь это же русский?!!! Неужели я вернулся в Россию, в СВОЮ страну, чтобы убивать СВОИХ? Неужели я совсем озверел? Неужели совсем нет никакого выхода?

Решил я обратиться к умным людям. Много в Москве было разных адвокатов, но посоветовали мне знакомые одного мужика, мол толковый очень, правда и цены у него соответствующие. Пришлось засунуть руку в остатки нашей “зелени”, последний НЗ на черный день. Осталось ее уже совсем мало, несколько сотен. Взял сотню, за час что-то выясню, а нет, так и эта сотня уже ничего не решит.

Пришел в назначенное мне время, в 14.00. Адвокат мне понравился сразу. Пожилой, седой еврей, очень умный взгляд. Рассказал ему коротко нашу историю, спросил совета. Времени он терять не стал, сразу приступил к действию. Сказал честно, что случай у нас действительно из ряда вон, но помочь постарается. Сделал несколько звонков, видимо коллегам. Потом стал уточнять некоторые детали. В общем, разговор у нас затянулся. Видя, что шансов у меня никаких нет, и зная, что мой час оканчивается, я решил закончить разговор и попрощаться. Видимо, он это вычислил мгновенно. Сказал, чтобы я не беспокоился о деньгах, он с меня их брать не станет. На мой недоуменный взгляд рассмеялся:

— Не все в этой жизни деньгами меряется. Если я вам помочь не смогу, то никто не сможет. Поэтому сидите спокойно, давайте испробуем все, что возможно.

— Извините, но я так не могу. Это Ваш труд и Ваше время. А кроме этого в приемной клиенты. У них же назначено время.

— Не беспокойтесь!

Он снял трубку и попросил секретаршу извиниться перед клиентами и отменить на сегодня все приемы. Признаюсь честно, я был шокирован. Наверное, меня легко поймет каждый.

После долгих разговоров и кучи звонков он предложил мне единственный реальный вариант. Т. е. сказал, что если бы я “вспомнил” какую-нибудь из своих бабушек с еврейской фамилией, то можно было бы легко сделать об этом справку и он бы помог эмигрировать в Израиль. Тогда мне не потребовалось бы вообще никаких денег.

Я видел, что он искренне хочет помочь мне. Очень мне не хотелось обижать хорошего человека, но извинившись, все же вынужден был отказаться. Он не обиделся. Долго и внимательно смотрел на меня.

— Вы очень честный и мужественный человек. Вы — первый и, думаю — последний, кто нашел в себе силы отказаться от этого. Обычно меня упрашивают, чтобы я сделал такую справку.

Я пожал плечами.

— Таким родители воспитали. Я не могу и не хочу отказываться от своих предков. Родился русским — им же и помру. Извините.

— Хорошие у Вас родители.

— Спасибо.

— Это им спасибо. Извините, что ничем не смог помочь, но если вам потребуется моя помощь, обращайтесь или звоните в любое время и не стесняйтесь. Вам очень тяжело пришлось и я хочу Вам помочь.

Он дал мне свою визитку. Осталось только распрощаться. Выходя из его кабинета, попытался оставить деньги его секретарше, но несмотря на ее приветливую улыбку, получил решительный отпор. Интересно, когда это он ей успел сказать?

В общем и этот поход закончился ничем. Впрочем, навел он меня на одну интересную мысль. В процессе разговора сказал, что я мог бы попытаться просить политического убежища, хотя это вариант из фантастических. Но зато этот вариант тоже позволил бы обойтись без денег, которых у нас и так нет. Эта мысль запала мне в голову и я высказал ее жене. Сначала конечно посмеялись. Ну а потом посмотрели с другой стороны, а почему бы и нет? Ведь чтобы получить статус политического беженца достаточно доказать хотя бы один из четырех пунктов. А что мы имеем?

Преследования по национальному или этническому признаку. Имеем? В сущности — да. Ведь прописка у нас в паспортах грозненская. А в Грозном нас разве не истребляли? А разве Грозный не российская территория? А в России-то нас не прописывают. Так мы живем здесь или только проживаем? Не вполне честно? Правильно. А бросать нас на убой было честно? А в России пинать — честно?

Преследования по религиозным убеждениям. Имеем? Имеем! Разве не шакалы сказали, что христиан они первыми “резить” будут? Или они не подкрепили своих слов делом?

Преследования по политическим убеждениям. Ну а разве эта прокоммунистическая бюрократия Ельцина нас не преследует? От того, что Ельцин в церковь пару раз сходил, он коммунистом уже перестал быть? Или от того, что этот режим в “демократический цвет” покрасили, он перестал быть прокоммунистическим?

Так или иначе, а терять нам нечего.

Теперь надо посмотреть, какие же страны могут взять политических беженцев. Насколько мы знаем из прессы, то США и Канада. Ведь именно там оседали наши бесчисленные спортсмены, диссиденты, артисты. Мы, правда, к этим категориям не относимся, но разве не пригодятся им работящие люди, если уж они России не нужны?

Выбрали один из дней, взяли документы и с утра поехали в американское посольство. Очередь конечно впечатляла. Как будто пол-Москвы в ней стоит. По очереди снуют какие-то жучки, продающие анкеты. Нужны они нам или нет, сказать трудно. Но цену жучки заламывают приличную. Решили обойтись, тем более, что у нас вопрос уж очень специфичный. Нужна будет такая анкета, так в посольстве и купим.

Очередь двигалась не спеша. Запускали партиями. Все же и до нас дошло, где-то после обеда. Перед проходом в индукционное кольцо выкладывали все из карманов. И у меня, и у жены были небольшие газовые баллончики, которые мы всегда носили с собой. Шантропы в городе развелось изрядно. Я совсем о баллончиках забыл, надо было дома оставить ради такого случая. Как сейчас на нас охранники отреагируют? Еще за террористов примут? Обошлось. Молодой, двухметровый парнишка в американской форме, увидел наше смущение, подмигнул нам: — “It’s o’key! No problem. You can have them back later.”

Большой зал с кучей окошек и людской гомон как на базаре. Оно и понятно, у кого-то судьба может решается, поэтому и голоса повышенные. Заняли очередь в одно из окошек. Пока стояли, кое-что уже понимать начали. Практически все здесь находящиеся стояли на эмиграцию по воссоединению семей. Но это лишь так официально называется. В реальности пытались доказать свое право на эмиграцию, опираясь на то, что кто-то из родственников, являясь американским жителем, прислал им вызов. У нас вызывало удивление, когда кто-то, как у нас говорится — седьмая вода на киселе — чуть не с кулаками бросался на стекло, доказывая свою правоту. Когда ближе подошли к окошку, я заметил на стенке листик, видимо для этой работницы шпаргалка, в котором перечислены были все степени родства. Удивительно. Я даже не подозревал, как их много, порядка 25-ти позиций. До того интересно было читать, что-то типа: внук троюродного брата по линии бабушки со стороны отца… Но раз список висит, значит и такие претендуют. Есть от чего похихикать. Однако, людей понять можно. За что только не вцепишься, когда ехать приспичит. Правда контингент в зале, в национальном отношении был преимущественно однороден. Наверное, мы с женой одни от русских присутствовали. Ну и еще несколько смуглых кое-где виднелось. Мужчина перед нами в сопровождении нескольких родственников тоже доказывал свое право, опираясь на нечто подобное, какую-то уж очень далекую родственную связь. Нам с женой чисто по-человечески стало жаль эту девушку за стеклом, уже основательно уставшую. Только когда он уже перешел на мат, она вызвала охранника и их вывели. Мы упали духом, ведь после такого прессинга вряд ли она способна нас выслушать. Но видимо ей эти сцены были не в новинку.

Жена заговорила с ней на безупречном английском и видимо немного подняла ей настроение. У нее даже вырвалось удивленное “О-о? Are you American?” Внимательно выслушала, почитала документы, извинилась, но сказала, что по вопросам политического убежища посольство не принимает. Потом, посмотрев по сторонам, уже чисто от себя добавила, что если мы обратимся с территории любой другой страны, то у нас есть все основания.

— Но я этого вам не говорила! Просто вижу приличных людей, какие здесь редкость, в отличие от этих…

И она презрительно кивнула на зал.

Мы понимали ее, если такие как предыдущий посетитель были здесь частыми клиентами. Да и не только он. Практически у каждого окошка стояла подобная перебранка. Базар, да и только.

Ну что же. И это результат. Хоть и отрицательный. Однако, выехать в другую страну нам просто не на что. Остается еще один вариант — канадское посольство.

В него решили не идти, а просто позвонить. Если уж есть какой-то смысл, то тогда сходим, а зря убивать день тоже не хочется. Снял трубку:

— Здравствуйте! С кем я могу поговорить по поводу политического убежища?

— Посольство этим не занимается! Больше сюда не звоните.

Презрительный и хамский голос отрезал категорично. Однако сомнение не оставляло, что же за загадка такая? Или тоже надо с территории другой страны? А деньги где брать на такую поездку? Нет. Надо все же пробить этот заколдованный круг. Как? Надо подумать. Судя по прекрасному русскому, на телефоне явно сидит урожденная русская. Наверняка работница конторы, той, что бурит глубоко. Такую породу дамочек тоже знаем, их не прошибить даже тараном. Но на такую тоже свой подход найти можно. Уж наверняка у нее английский от совершенства далек. Ну а с моей женой ей никак тягаться невозможно. Если сами англоязычные не верят, что она русская?!.. Вот на этом и сыграем.

За трубку взялась жена, я взял параллельную.

— Hello! I need to speak to someone in charge about political asylum.

На том конце трубки растерянная заминка. Даже отсюда чувствую, как скрипят заржавевшие извилины у этой вредной и хамовитой заразы. Пытается вычислить по акценту и произношению, это кто-то из своих или натуральная иностранка? Шалишь, голуба. Не для твоих мозгов такие ребусы… Метровая пауза все же закончилась:

— Just a minute, please.

Щелчок переключения, трубку снимает мужчина.

— Speaking, please!

Вопросительно смотрю на жену. Она уверенно кивает. У нее ухо профессиональное, ошибиться не может. Значит он — натуральный англофон, а не очередная подставка конторы.

— Добрый день. С кем я могу поговорить о предоставлении политического убежища?

— Простите, вы американка?

— Извините, но я урожденная русская.

— O-o-o? Извините за мою ошибку, но у вас абсолютное произношение. O’k! Ваш вопрос очень серьезный. Вы знаете какие требования существуют по этому вопросу?

— Да.

— O’k! Вы не могли бы завтра прийти в посольство? Вам когда удобнее?

— Если бы можно было примерно в такое же, как сейчас, это нормально?

— Да, конечно. Приходите в 15.00 и на входе скажете, что Вам назначил прием мистер В.

Разговор, конечно, шел на английском, но моего знания на это вполне хватало.

В Староконюшенном переулке долго искать нам не пришлось. Издалека увидели большую очередь и уже потом рассмотрели канадский флаг. Вход в здание загораживали двое молодых, но неплохо накачанных парней в костюмах. Они вопросительно на нас уставились. На каком же языке с ними разговаривать? Хотя лица на западные непохожи. Значит, на русском.

У нас назначен прием на три часа мистером В.

У них в глазах непритворное удивление.

С мистером В? Наверное это какая-то ошибка. Он не ведет приемов. А вы по какому вопросу?

Извините, но все же именно он назначил нам встречу. Он знает, по какому вопросу.

Похоже, у ребят сработала обида, что мы им не хотим говорить зачем пришли.

— Нет, такого не может быть! Становитесь в общую очередь, потом обратитесь в приемное окошко.

Мы отошли. Так, приехали…

— Давай поищем телефон и постараемся к нему дозвониться.

За углом нашли телефон-автомат. Жена позвонила и попросила с ним соединить. Говорила естественно по-английски, учитывая прошлый опыт. Соединили беспрекословно.

Мистер В. сильно удивился, что охрана нас не впустила, и сказал, что сейчас сам выйдет и встретит нас. Когда мы подошли к зданию, ребята смотрели на нас волком, но ничего не говоря, расступились и пропустили нас. Видимо кто-то уже вставил им пилюлю. Ну что-ж, дело житейское. В конце-концов не мы виноваты, могли бы и спросить у него самого, приглашал или нет.

Мистера В. мы узнали сразу, хотя раньше никогда не видели. Собственно, он был единственный западник в приемной. Видимо и он нас узнал, уж не знаю как. Как только мы вошли, он сразу приветственно помахал нам рукой. Поздоровались и он пригласил нас пройти внутрь через индукционное кольцо. Выложили все металлическое из карманов. Газовые баллончики тоже. Увидев их, он понимающе улыбнулся и дружески подмигнул, как сообщникам. Двухметровый охранник за бронированным стеклом смотрел с удивлением то на нас, то на мистера В. Из этого я сделал вывод, что он видимо и впрямь птица необычного полета и посетители к нему — что-то из ряда вон… Этого стоило ожидать. Ведь мы тоже не совсем обычные просители.

Когда прошли через кольцо и загрузили свое имущество по карманам за исключением баллончиков, он раскрыл толстенную стеклянную дверь и очень вежливо сделал приглашающий жест. Ну, конечно, жена прошла первой, но я настоял, чтобы следующим прошел он, все же он старше меня. Немного поупиравшись для приличия он поблагодарил меня и прошел. Вообще, буквально сразу мы увидели, что встретились с исключительно воспитанным человеком. Его манеры были безупречны, настоящий джентельмен. Наверняка имел прекрасное воспитание и образование. А его прямая осанка и походка говорили о том, что он оканчивал какую-то элитарную военную академию. В общем и впрямь человек неординарный, из высшего класса.

Провел нас в библиотеку и пригласил садиться. Начали разговор. Он пришел в восторг от английского моей жены и сказал, что впервые встречает в России человека с таким уровнем языка. Еще раз переспросил, кто она по рождению. Похоже он так ей и не поверил. Покачал головой и сказал в заключение:

— Ну если вы хотите называть себя русской, это Ваше право.

Сказал нам, что если мы претендуем на политическое убежище, то должны обосновать серьезность своей просьбы. Жена очень коротко рассказала о нас. Он стал очень серьезным.

— Да. У вас есть все основания. Такое бывает очень редко, но похоже, что вы доказали сразу все основные пункты и даже более того. Вы не возражаете, если мы продолжим беседу в другом кабинете? Здесь проводятся общие приемы, но у вас слишком серьезный случай.

Мы вышли из библиотеки и, пройдя по коридору, он остановился возле двери с цифровым замком, которая находилась за спиной охранника. Набрал код, раскрыл ее и пригласил проходить. Проходя я заметил ошалело-удивленный взгляд охранника. Похоже мы прошли в ту часть посольства, в которую имели ход только избранные. Интересно, что этот охранник о нас подумал? Теперь долго себе будет голову ломать, похихикал я про себя.

Теперь в своем кабинете мистер В. попросил нас рассказать все подробно. Внимательно выслушал, прочитал все наши документы, резюме и сказал:

— У вас очень необычная и трудная судьба. У вас есть все подтверждения и обоснования. Я не сомневаюсь, что вас может с удовольствием принять любая страна. У вас огромный опыт и прекрасные профессии. Вы можете принести огромную пользу любой стране. Но я, как канадец, заинтересован в том, чтобы вы принесли пользу именно Канаде. А просто как человек я рад, что могу помочь вам. Тем более, что вы люди высокой культуры. Я бы очень хотел, чтобы все эмигранты были похожи на вас. Однако, я предлагаю оставить в стороне политическое убежище, хотя вы имеете на это все права. Но это процесс весьма болезненный и для Канады и для России. Если не возражаете, то мы все это оформим простой эмиграцией.

Ну разве мы могли возражать? Ведь это даже лучше, чем мы хотели. Оставался только вопрос денег. Мистер В. посоветовал нам обратиться в представительство ООН, где нам могли дать удостоверение беженцев. В таком случае мы могли бы рассчитывать на пособие полагающиеся беженцам ООН. На этом мы и закончили нашу первую встречу. Мистер В. дал нам адрес представительства ООН и попросил держать его в курсе дел. Перед тем как попрощаться я сказал, что охранники на входе были на нас очень обижены. Спросил, не может ли это отразиться на нас? Мистер В. улыбнулся:

— Не обращайте внимания. Они должны уметь различать посетителей. Кроме этого, немного полечить от хамства — вреда не будет. А что касается вас, то если от вас долго не будет известий, я дам официальный запрос о вас в российские органы. Не волнуйтесь. Хотя мелкие проблемы или неприятности у вас возможно появятся.

Все же приятно иметь дело с умным человеком, который с полуслова все понимает.

Домой мы возвращались окрыленные.

Теперь даже будничная суета не была такой тягостной. Перед нами открылась дверь в будущее. Тяжелый ком упал с души. Хотя мелкие неприятности стали появляться. У меня появилось давно забытое чувство чужого взгляда в спине. Не к тому, что кто-то меня пас на улице… Просто совокупность разных случайностей и появление их там, где они вообще быть не должны, все это наталкивало на мысль очень неприятную. Плюс к этому блокировка номера посольства с домашнего телефона. Предыдущий и следующий номер набирался без проблем, а именно этот — чистая занятость в любое время. Хотя перезвонка с любого автомата или от соседей проходила беспрепятственно. Что-ж, этого и следовало ожидать. Поставили под колпак, как того Штирлица. Совсем здорово получается. Как бросить чеченам на растерзание — так это запросто! Хрен с ним. Вырвались сами и помощи ни у кого не просили. А вот теперь ото всюду только и жди… Прописать в квартире — накося, выкуси! Платить за работу как положено — шиш! “Понаехали тут”… Поняли, лишние мы. Хотим уехать, черт с вами, не нужны, так не нужны. Опять кому-то не понравилось. Да сколько же можно? Что же вам, сволочам, нужно? Когда же вы отстанете от нас? Сколько же вы еще издеваться-то будете? Или ждете, что нервы не выдержат? Дождетесь, твари. Уж если и сорвусь, то легче вам от этого не будет. Постреляю кучу ублюдков по вашим мэриям и другим конторам, а уж последнюю в себя. Да и лимонка сгодится, никто не сбежать не успеет. Этого хотите???

Ладно. Хватит психовать. Теперь надо еще крепче зубы сжать и вперед.

В маленьком переулочке с трудом нашли эту ООНовскую контору. Это же надо, так ее спрятать!? Наверняка, чтобы никто найти не мог. Все стекла на входе залеплены объявлениями на разных языках. Самое крупное и написанное большими буквами — на русском: Люди с советскими паспортами здесь не обслуживаются! Все понятно. Объявили в стране “дерьмократию” и теперь хотите, чтобы ООН об этом всем бардаке не прослышал? Хотите выглядеть белыми и пушистыми? Ну что-ж, постараемся обломать вам это удовольствие. Наверняка церберов кучу насажали, чтобы ни один наш в это здание не просочился. Посмотрим, чья возьмет. Умными себя считаете? Так мы тоже не в дерьме найденные, тоже сюрприз вам приготовили. Предвидя такой вариант, мы с женой решили комедию разыграть. По одежде сейчас трудно распознать, примерно все одинаково одеваются. Решили идти наглостью, жена чешет как из пулемета по-английски, а я вроде как молчком, морда — валенком, и по-русски не понимаю…

Заходим. Четыре цербера. Двое в милицейской форме, двое в штатском.

— Граждане, вы куда?

— Sorry, we are from Canadian Embassy, we have an appointment with the officer Mihubi.

Церберы в растерянности.

— Паспорта у вас есть? Понимаете? Passporte???

— I don’t undestand! Why do you need our passports? We need officcer Mihuibi! You understand? We are from Canadian Embassy! We need officer Mihubi! Why are you asking???

Решаю подыграть жене. Обращаюсь к ней:

— What does he want? Do you understand?

Церберы совсем потухли. Переглянулись, уставились на самого молодого.

— Это ты кажется английский учил? Вот и давай с ними разбирайся. Тебя зачем учили?

Молодой неуверенно переминается.

— Да что с ними раговаривать-то? Они же сказали, что с канадского посольства. Они что, будут с собой паспорта таскать? Сейчас их начнем допытывать, так они еще больше развоняются, они же все чокнутые. Скандала хотите? Лучше пропустим их, от греха подальше, черт их знает, что за птицы. Вот пусть с ними ооновцы и мучаются.

Мы с трудом сдерживаемся чтобы не расхохотаться.

— Ну вот ты их сам и веди, раз английский толком не выучил.

Молодой хватает со стола уоки-токи и обращается к нам:

— Please, go!

Несется впереди нас по коридору к лестнице наверх и на ходу кому-то сообщает по уоки-токи:

— Веду к тебе двоих иностранцев, открывай дверь.

Поднимаемся по пустой лестнице. Настолько пусто, что даже легкое эхо нас дублирует. Где-то наверху лязгают замки. Однако неплохо ребята устроились. Впечатление, что не в учереждение пришли, а в секретный центр какой-то. Интересно, кого это они так оберегают? Неужели работников ООН?

Поднялись на третий этаж. Возле открытой двери стоит еще один мордоворот в штатском с уоки-токи в руке.

— Эти, что ли?

— Ты с ними поаккуратнее. Они из канадского посольства.

Молодой разворачивается и ссыпается вниз по ступенькам. Его сопровождает звонкое эхо.

— Please!

Мордоворот приглашает нас войти. Похоже они ничего кроме этого слова больше и не выучили. Обращаю внимание на дверь. И точно, железная. И замков на ней разных штук пять. Да еще задвижка и цепочка. Вот это оборона! Они что, ожидают вооруженного штурма с применением гранатометов?

В общем поход этот ничего не дал. Офицерша ООН была немного шокирована. Она просто не предполагала, что сюда прорвутся простые русские, да еще по направлению из канадского посольства. Она признала, что у нас есть полное право на получение удостоверения беженцев ООН, но выдать его не могла. Очень долго извинялась, но сказала честно, что если даст такое удостоверение, то это грозит им очень большими неприятностями. Ведь Россия разрешила ООНу открыть свое представительство с условием, что страна признается демократической. Ну а разве из демократической страны беженцы могут быть?

Вот такие пирожки… с демократией…

Выходили мы с этого этажа тоже в сопровождении того же молодого цербера, которого вызвал мордоворот. На выходе вся четверка радостно с нами попрощалась. И только зайдя за угол я смог рассмеяться во весь голос. Хохотал наверное минут пять, аж слезы потекли. Наверное, со стороны за чокнутого приняли. Редкие прохожие даже на другую сторону переходили.

Впрочем, если уж совсем честно, то повода для веселья было совсем мало. Когда отчитались мистеру В. о своем походе в ООН, то он явно занервничал. Схватил трубку и сам позвонил этой офицерше. Не знаю, что она ему говорила, но он даже немного повысил на нее голос, чего я никак от него не ожидал. Ведь вывести из себя дипломата, это уметь надо. Закончив с ней разговор, он некоторое время раздумывал.

— Из-за политических игрищ как всегда страдают обычные люди. Впрочем, ничего это не меняет. Правда, может потребуется немного больше времени, но ваш переезд в Канаду состоится, не волнуйтесь. Это я вам твердо обещаю.

Я решил не скрытничать и сказал, что нас уже поставили под колпак. Он не удивился.

— Так быстро? Но это не страшно. Вижу, что Вы прекрасно знаете о чем говорите. Значит и сомневаться не имею права. Но это значит, что у вас появляется реальная угроза. Поэтому прошу вас держать себя в руках и не давать им повода. Провокации вполне возможны. А я со своей стороны обещаю ускорить как только возможно. Но чтобы у них было меньше поводов, вы должны начинать процесс оформления документов. Документ, что Канада принимает вас на ПМЖ, я вам дам.

Пока проводил нас к выходу, эту бумажку уже подготовили. Вручил ее нам тут же.

Теперь в нашей жизни наступил следующий этап. Надо было выбить загранпаспорта и оформит кучу прочих бумаг. Из Видного уже трудно все успеть, ведь походы по нашим бюрократическим конторам, это куда дольше и труднее, чем по иностранным. Получается так, что надо делать новый рывок, теперь уже в Москву. Однако, на что там жить? Но и тут судьба о нас позаботилась. Незадолго до того мы подали объявление в газету “Из рук в руки” о частном преподавании теста IELTS, который нужен был выезжающим в Австралию и Новую Зеландию. Как ни странно, но при наличии в Москве мощного преподавательского контингента, окончившего самые престижные университеты, за преподавание этого теста никто не брался. Этим мы и воспользовались. Кроме тех, кто сразу отозвался на это объявление, поступило так же несколько серьезных предложений от некоторых фирм и эмиграционных контор. Одно предложение от австралийской вирмы нам очень понравилось. Но мы никак не могли решиться на переезд. А теперь — сам Бог велел. Десятки учеников моей жены были сильно расстроены. Их родители звонили наперебой и просили остаться в Видном. Но когда им объяснили, то они все поняли. А несколько самых способных учеников решили ездить к нам в Москву.

Очень трудно было расставаться с хорошими друзьями и прекрасными товарищами, с которыми нас свела судьба. Впрочем, прощаться с ними мы не собирались. Труднее было расставаться с мыслью, что мы опять вынуждены были покидать место, где почти почувствовали себя своими, а не чужаками.

Москва

Поселились на Проспекте Вернадского. Жена ездила в эту фирму на работу, а я мотался по разным конторам. Часто возвращался затемно. Несмотря на то, что район считался благополучным, но криминогенная обстановка была уже плохая. Собственно, и в самом городе, даже в дневное время можно было напороться на хулиганье. Поэтому с газовиком не расставался. К счастью, воспользоваться им не пришлось, но несколько раз вытаскивать приходилось. Это немного остужало чересчур горячие головы. А в один из вечеров при вовращении домой произошла встреча и с “земляками”.

Освещения на улице практически не было, но, услышав, впереди себя знакомый говор обратил внимание на двоих, идущих впереди меня метрах в 15-ти. Благо, чеченский язык немного знаю, поэтому понял, с кем дело имею и чего от них ждать можно. Они несколько раз оглянулись на меня, стали переговариваться очень тихо и замедлили шаг. Сразу почувствовал опасность. Начал переходить на другую сторону улицы, но руку уже положил на рукоять пистолета, который был заткнут за пояс под свитером. Они заметили мой маневр и тоже начали пересекать мне путь. Теперь уже совсем понятно стало. Решили воспользоваться тем, что на улице ни единой души не было, и практически полная темень. Впрочем, у меня еще была возможность оторваться от них. Ведь между кустами начиналась асфальтовая тропка ведущая в сторону нашего дома. Наверняка они о ней не знали. В нее-то я и нырнул, не ускоряя шага. Однако услышал, что они резко повернули и устремились за мной чуть не бегом. Я остановился и вытащил пистолет. Когда они нарисовались на входе тропинки, метрах в пяти, передернул затвор и направил ствол на переднего:

— Эй, шакалы! Вы адресом не ошиблись?

Видимо лязг затвора им был хорошо знаком, остановились мгновенно, как на стенку наткнулись. Да и отблеск оружия тоже могли увидеть.

— Да ты что, земеля? Мы здесь рядом живем.

— И в каком же доме? Номер назови! Да руки советую в карманы не опускать. С такого расстояния точно не промахнусь.

— Да этот… совсем близко… не помним… только переехали…

— В общем так! Я из Грозного. Теперь вам все ясно? Думали на московского лоха нарвались? Так что, разговаривать еще будем? Ручонки-то не опускайте, а то я нервный слишком. Ну а раз все понятно, то не опуская рук дергайте отсюда и подальше. А встретимся еще, буду стрелять сразу.

Нехотя попятились.

— Ну погоди, Иван, мы еще встретимся… Жаль тебя в Грозном не прибили.

Выйдя из кустов резко ускорили шаг, посыпая матом и угрозами в мой адрес. Жаль было патрона, но чтобы ускорить прощания я поднял ствол вертикально и нажал на спуск. …Думаю, что на мировой рекорд по бегу они могли бы претендовать с полным правом.

До моего подъезда было метров двадцать и полная темень. Поэтому некому было меня вычислять. Правда жена была встревожена моим отсутствием и близким выстрелом. Рассказал ей, вместе посмеялись.

А вообще-то отдельные выстрелы по ночам уже никого не удивляли. Однажды в соседнем дворе даже чью-то машину взорвали. Громыхнуло неплохо. Говорят, что у всех жильцов стекла посыпались. То-то наверное стекольщикам работы было.

И эта встреча, и редкие встречи с хулиганьем хотя удовольствия не доставляли, но к числу опасных не относились. Тут все ясно. Как в том фильме про ковбоев, кто первый — тот и выиграл. Гораздо опаснее были встречи с теми, кого мы всю жизнь в защитниках числили — с милицией и ОМОНом. Они были куда опаснее хулиганья или бандитов. Ведь нас как воспитывали всю жизнь? Что именно они тебя оберегают. Ну а в жизни как повернулось? Часто видел у станций метро, да и просто на улицах, как проверяли паспорта у тех, кто чем-то ментам или ОМОНу не понравился. Нередко такая проверка заканчивалась жестоким избиением. Били прикладами, дубинками, а уже лежащего — сапогами или кованными ботинками. И за что били? За то, что у человека паспорт не с местной пропиской, а лицо не по нраву пришлось. Мало этого, пошла практика с подачи заботливого московского мэра — бросать задержанных в телячьи вагоны и под вооруженным конвоем везти в их республики, где просто выбрасывали в чистом поле. Ну хорошо, что у меня лицо не кавказское, повезло. Ну а каково тем, кто нечаянно оказался не таким счастливчиком? Ну а если этот-же “кавказец” всю жизнь честно работал и его ненароком в столицу теперь занесло? Разве он виноват? Разве виноват он, что тьма на страну опустилась? Что люди озверели и их глаза ненавистью ослеплены?

Да и милиция теперь уже совсем далека от кристально честной. Уж столько в нее всякого дерьма набежало, чтобы под прикрытием формы людей грабить, что и говорить страшно. Чуть не каждый день слухи доносятся, что там или сям кого-то в воронок бросили, а нашли уже труп, где-нибудь на свалке или в лесополосе. Это не говоря об изнасилованиях… Так что же делать? Можно ли такой милиции верить? Только и жди, что на очередного волка в милицейской форме напорешься. Для себя решил твердо. Если кто-то меня попытается задержать, буду стрелять и только на поражение. Мне от них добра ждать не приходится. В любом случае смерть. Скинут ли на территории Чечни, или забьют насмерть в ментовке, исход один. Ну а пристрелю его или их насмерть, чтобы потом опознать никто не смог, тут еще есть шанс уцелеть. Поставили меня за красные флажки и объявили охоту? Тогда будьте готовы к тому, что я тоже убивать готов. Вы меня зверем сделали!

Даже дома мы себя в безопасности не чувствовали. Все время в ожидании стука в дверь. Практика ночных обысков опять в моде. Не знаю как для кого, а для нас наступил 37-й. Ведь такой приход ночных гостей мог значить только одно — задержание как не имеющих московской прописки, насильная высылка в Чечню. А это опять — смерть. Поэтому опять, как и в Чечне, отбиваться до последнего, а потом граната от страданий избавит. И опять, как в Грозном, перед сном проверить все оружие, а ночью, сквозь сон прислушиваться, нащупывая рукоятку, ко всем шагам в коридоре, не застучат ли сапоги по нашу душу…

Конечно, такая жизнь нервы никак не успокаивает, чего уж там скрывать. Да и общение с родной бюрократией свое добавляет. Они ведь издеваются открыто. Со змеинной улыбочкой, прямо в лицо.

— А вот не дам я тебе эту справку, что будешь делать?

Крепко стискиваю зубы. Чувствую, как бешенство заливает мозги. Только четко работает мысль:

— Первый этаж. Окно во двор. Открытая форточка. Крупная решетка. Граната пройдет. За 3 секунды отклониться успею. Комнатка небольшая, не уцелеет никто. Если не осколки, так взрывная волна добьет…

Не знаю, что читается у меня на лице, но на этом улыбочки как правило заканчиваются и справку все же выдают. Но одна стерва довела капитально. Справку тоже дала, но когда я вышел из этой конторы, мне все время хотелось на ком-то отыграться. Я шел и мечтал, чтобы хоть кто-то ко мне прицепился. Я дико хотел рвать на кровавые кусочки голыми руками… В вагоне метро возле меня даже образовалось свободное пространство. Я осматривал вагон с вызовом, ну где здесь эти крутые? Где вездесущее хулиганье??? Ну где же вы? Всё впустую. Если кто-то и натыкался на мой взгляд, то сразу испуганно опускал свой. Так я и дошел до дома, не повстречав никого, на ком бы мог зло сорвать. Бешенство не отпускало. Тогда я распахнул форточку, представил рожу этой сучки перед стволом и трижды выстрелил в воздух. Вроде немного отпустило…

Жена ничего не спрашивала, только смотрела испуганно. Налил стакан водки и залпом выпил. Хмеля не почувствовал, но стало легче и зубы наконец-то разжались. Смог рассказать жене. Она начала плакать.

— А может ну ее, эту эмиграцию? Невозможно же такие издевательства выносить? Ведь ты же и сорваться можешь? А что тогда? Разве без тебя я смогу жить?

Стал ее успокаивать, что уже мало осталось, надо выдержать. Вроде успокоилась. Да… Надо и самому за себя браться, так ведь и впрямь можно с катушек сойти…

Но жизнь шла вперед. По крайней мере у жены все было нормально. Обучала группы отъезжающих. Ребята все попались толковые. Несмотря на большую нагрузку учились прилежно. Но это и понятно. Не сдадут этот труднейший тест, значит зря выкинули деньги и немалые, истраченные на все эти оформления. По окончании курса жена устраивала им аналогичный экзамен. По результатам говорила, на какой процент они могут претендовать, объясняла их ошибки, давала рекомендации, на чем сосредоточиться. Но после сдачи реального экзамена выяснялось, что они сдавали намного успешнее, чем она предсказывала. Это радовало. Значит, действительно выжала из них все, на что они способны. Было очень много искренних благодарностей от них.

Так же были и частные ученики. Несколько детей из Видного, которые так и не смогли с ней расстаться и приезжали по выходным к нам домой. Были и взрослые, которые по разным причинам не могли готовиться к IELTS на этой фирме. Особенно меня поразили некоторые из них. Молодая пара из подмосковья. Они ежедневно тратили по 3 часа на дорогу в одну сторону, и занимались 11 дней по 3 часа. Несмотря на очень слабый начальный уровень английского они прекрасно подготовились и блестяще сдали тест. Другой случай — мужчина 45-ти лет, бывший подводник. Не знал ни одного слова по-английски, но прозанимавшись 15 дней тоже сдал на проходной счет. Такими способностями у наших людей можно только восхищаться.

Конечно, и педагогических способностей моей жены тоже не могу со счетов сбрасывать. Знаю, жен хвалить не принято, но все же как профессионал — профессионала могу одобрить. Выучила тысячи учеников, от детей до взрослых. Сейчас ее ученики есть, наверное, во всех странах мира, где говорят по-английски. Практически ни одного сбоя. Наверное, единственная профессиональная неудача в ее жизни — это я! Впрочем, вероятно, каждый знает пословицу про сапожника. Это как раз из той серии. А, может, просто я слишком глупый в языках? Не знаю. Но вот выйти на уровень этих ребят, наверное, никогда не смогу.

Следующая встреча с мистером В. нас очень обрадовала. Для начала он поинтересовался, не будем ли мы возражать, если нашим официальным спонсором станет Еврейская организация в Канаде? Ну разве можно что-то сказать против? Ведь это — нация, которая сама испытала на себе всевозможные трудности и лишения. Ведь они не стесняются об этом всегда и вслух говорить. Разве им будет непонятно то, с чем мы столкнулись? Разве мы с ними не товарищи по несчастьям? Разве мы не такие же изгои, какими были их предки? Да и в жизни нас окружали евреи везде, где мы только ни работали. А сколько у нас было среди них прекрасных товарищей? Хотя, если честно, о том, что они евреи, мы узнавали зачастую случайно. Ведь мы же больше знались по именам и изредка по фамилиям. И никогда никого не интересовала чья-либо национальность. Ну разве что в наших компаниях иногда украинцам доставалось, на извечную тему, что лучше, горылка или водка. Правда, первенство хохляцкого сала никем не оспаривалось, независимо от национальности. И жили мы в счастливом обществе, не разбиваясь на национальные кучки.

Так разве могли мы возражать? Да мы готовы были только благодарить их за такую отзывчивость. Хотя, конечно, неудобно было их обременять заботой о нас. А, может быть, обратиться к русской общине?

Однако, мистер В. сказал, что русской общины в Канаде официально нет, а еврейская существует уже давно. Кроме этого правительство часто идет навстречу ей. Поэтому она отозвалась на просьбу канадского правительства помочь двум русским.

Ну что ж! Дай Бог им здоровья. Хорошие люди.

Теперь нам оставалось только получить загранпаспорта и пройти медкомиссию.

Но получить вожделенные паспорта оказалось не так просто. После некоторого футбола от одной милиции до другой я решил сразу обратиться в высшую инстанцию, в то министерство, которое всеми этими паспортами ведает. Попал я в точку. Ведь, оказывается, этот футбол мог длиться еще очень долго. Но в этом министерстве меня тоже мариновать начали. Полковник, возглавляющий приемное отделение, сначала и слышать не хотел, посылал меня подальше, т. е. в Грозный, где я имел право на оформление загранпаспорта. Его-то я прекрасно понимаю. “С глаз долой — из сердца вон!” Зачем ему эти боли головные? Но вот меня он никак понимать не хотел. Пришлось брать его измором. Несколько дней просидел в приемной на стуле. Завидев меня, он изменялся в лице и наровил мимо проскочить. Потом все же не выдержал, удостоил беседы. Как ребенку пяти лет, который еще не все слова понимает, мне все же удалось ему втолковать, что Грозный только в их отчетах остался. Но нет там теперь учереждений, а те люди в милицейской форме, которые раньше паспортами занимались, уже квалификацию сменили. Теперь они вместе с боевиками предпочитают “неверных собак резить”, к коим я с женой и отношусь. И я не имею никакого желания возвращаться туда, где меня пуля или нож ждут, вместо загранпаспорта. Видимо, мне все же удалось донести до него эту незамысловатость. Он со мной согласился, но выставил новое препятствие, что это выходит из его сферы полномочий, и решить может только сам министр, который всегда ну, страшно занят и не в состоянии простых смертных принимать.

Выхода у меня не было, а кроме этого я уже тоже психовать начал. Сказал, что не уйду с этого здания, пока с этим таинственным министром не встречусь. А если он так хочет, то пусть охрану вызывает, сам я отсюда не уйду. Ну что-то там еще про бюрократию упомянул недобрым словом и заметил, что нервы у меня уже на пределе, скоро буйствовать буду. Конечно, говорил я это отнюдь не с улыбкой. Наверное он все же понял, что я всерьез. А, может, просто решил с психом не связываться, Чечней контуженным. Или просто в нем что-то человеческое еще уцелело… В общем сказал, что дозвонился до министра и тот обещал через часик спуститься из своего кабинета.

Видимо кабинет министра высоковато находился, а лифты срочно испортились. Спускался он часа 2. Однако, настал долгожданный момент, когда в приемную вкатился какой-то живчик, чем-то смахивающий на Хрущева. Судя по состоянию боевой тревоги, неслышно прозвучавшей в этом отделении и спинам персонала, включая полковника, согнутым в льстивых поклонах, я понял, что это ОН!

— Ну, что здесь за отделение? Приемная? Посмотрим, а то я еще ни разу ее не видел…

А интересно, ОН что-нибудь кроме своего кабинета в этом здании видел, возник у меня коварный вопрос?

После небольшой экскурсии по отделению в сопровождении все так же склоненного полковника, ОН соизволил обратить внимание на меня. Собственно, я был там единственным, кто не вскочил с поклоном.

— Так это тот упрямый грозненец, который заставил меня оторваться от работы? Зовите его в кабинет.

В кабинете он сидел в кресле полковника, а тот застыл возле него как часовой.

— Полковник рассказал мне твой случай. Конечно мы могли бы тоже быть упрямыми, но все же в виде исключения решили пойти навстречу. Вы хотите уехать?

— У нас нет другого выхода.

— Ну что-ж. Скатертью дорога. Подождите в приемной, сейчас Вам напишут бумагу для ОВИРа. Можете идти.

— Спасибо.

Уже выходя из кабинета, я обернулся:

— А Вам не жаль, что два высококвалифицированных специалиста вынуждены покинуть свою страну, свою Родину? Может легче вопрос с пропиской решить?

— В России народу много. Мало будет, еще нарожают!

Доходчиво. Статистические винтики беречь не стоит. Всегда можно другими заменить. И до тех пор, пока люди для правителей винтиками будут, до тех пор и будет страдать Россия. Да. Мы здесь лишние.

На одной из станций метро, где у меня была пересадка, увидел большую толпу, обступающую здание, охраняемое цепочкой ОМОНа. Заинтересовался, что же там такое? И буквально с первых шагов по этой толпе понял. Эти несчастные люди влипли с аферой Мавроди из “знаменитого” МММ и теперь пытались выцарапать из лопнувшей с треском компании свои деньги. Оставалось только поражаться, какое количество глупцов попалась в эти сети. Стояли целыми семьями, видимо уже много часов. Особенно жаль было стариков и старушек, надевших свои орденские планки и успокаивавших друг-друга: — “Ну ведь он же понимает, что это единственное, что у нас было? Я, вот к примеру, заложил квартиру и принес сюда эти деньги. Он же не может отнестись к нам, ветеранам, как ко всем остальным? Они-то люди молодые, свою жизнь еще устроют. А мы? Ведь на одну пенсию же мы не выживем! Надо ждать. Дождемся. Не может быть, чтобы не вернули деньги…”

До слез было жалко этих одураченных ветеранов. Не знали они, сражаясь за свою страну, что сражались за будущий зверинный капитализм, который опутал их Родину. Сколько их теперь, обреченных на голодную смерть, в какой-то подворотне, в каком-то грязном подвале?

Вообще, все смотрелось как какой-то страшный сон. Куда делись эти прекрасные и чистые улицы, радостные лица, которые встречали меня, когда я выходил с вокзала, приезжая иногда в Москву? Сразу от дверей вокзала начинаются бесконечные ряды торгашей, среди которых и дети, и старики, и вполне молодые и работоспособные люди. Везде утыкано бесчисленными коммерческими ларьками с каким-то цветастым импортным барахлом, купленным за гроши в очередной Польше или Турции. В переходах нельзя шагу ступить, чтобы не наткнуться на нищих, каких-то молодых жучков, предлагающих тебе из под полы какое-то очередное дерьмо. Столики, засыпанные порнографией и скандальными газетенками. Впечатление такое, что все население Москвы бросило работу и вышло торговать. Что же это стряслось с Москвой???

Разумом понимаю, что это пришел капитализм. Но никогда не представлял, что он может принять такие уродливые формы. Как несбыточная мечта теперь вспоминается наша прошлая жизнь в нормальной, мирной стране. Не все в ней было радужно, но сравнить с этим?… Страна и люди сошли с ума. Сумеют ли выздороветь? Ответа нет…

Так же нет ответа и на наши раздумья. А не делаем ли мы непоправимую ошибку? Может стоит переломить себя и остаться? Ведь кончится же когда-нибудь этот хаос? Может стоит потерпеть и все наладится? Но тут же какой-то злорадный голос спрашивает изнутри: — “А вы уверены, что доживете до этого момента? Мало вас, идиотов, пинали? Еще хотите?” Возразить ему нечего. Ведь и впрямь на последних нервах держимся. Сколько же лет можно держаться? Считай с 90-го года несчастья как из рога изобилия… Голод, открытый геноцид, необъявленная война. Из Чечни удалось вырваться живыми, повезло. Ну а сейчас? Полуголодное существование. Ни прописки, ни крыши над головой. Отовсюду шипение и ненависть. В любой конторе открытое издевательство. И оставаться, чтобы это продолжалось еще неизвестно сколько? Чтобы в итоге сойти с ума или открыть стрельбу?

Нет! Нечего распускаться. Надо идти вперед. Пусть кто-то и скажет, что от трудностей сбежали и Родину продали. Пусть их… Чтобы понять, надо с наше хлебнуть, наш путь пройти. А вот если пройдет, не погибнет, не сломается, не озвереет и сможет дальнейшие издевательства вынести, вот тогда и посмотрим, повернется ли у кого язык. Наша же совесть чистая. Позади десятки лет честного труда. А впереди?… Посмотрим. Бог не выдаст — капитализм не съест! Только вот силы уже на исходе, видимо, у них тоже предел есть.

Прохождение медкомиссии потребовало неделю времени и последних денег. Остается радоваться, что за оформление необходимых бумаг в посольстве с нас не взяли ни копейки, хотя мы и хотели оплатить. Мистер В. категорически потребовал от нас прекратить все разговоры на эту тему. Уж не знаю, как он все это оформил. Но у нас просто нет слов. А еще говорили, что на Западе одни акулы живут. Вот и верь после этого. Он же, наверное, не единственный такой? Значит там тоже люди нормальные есть.

В ОВИРе московской области тоже не сразу захотели принимать наши документы. Даже на эту бумажку от министра смотреть не хотели. Однако, когда я пригрозил, что опять пойду к министру и скажу, что его распоряжение для них не указ, то капитан, беседдовавший со мной, скривился в недовольной гримасе и процедил, чтобы мы пришли за готовыми паспортами через 15 дней.

За паспортами мы шли в прекрасном настроении. Знали, что на этом все наши муки уже закончены. Когда отстояв очередь вошли в кабинет, я вновь увидел этого капитана. Он тоже меня мгновенно узнал. Подошел к одной из двух работниц, что-то шепнул ей на ухо и ушел из кабинета. Не знаю, что он ей сказал, но лицо у нее стало какое-то злое.

— Что встали? Садитесь!

Ее раздраженный голос сразу все объяснил.

Поковырявшись в ящике стола, она вытащила 2 паспорта со вложенными в них бланками. Бланки она выдернула.

— Распишитесь здесь и здесь.

Расписались в этих бумагах и книге выдачи.

— Все. Можете идти… Следующий!

Я схватил со стола оба паспорта, дернул за рукав жену и резко направился к выходу. Мне еще не верилось, что все кончилось. Выйдя в коридор я заметил, что руки у меня дрожат. Отошли подальше от очереди и раскрыли паспорта. ЕСТЬ!!!

Внимательно прочли все написанное. Ошибок нет, правда имена и фамилии написаны на таком диком слэнге, что прочесть их по-английски можно с огромным трудом. Но тут уж ничего не поделаешь. Пролистал весь паспорт до конца. А это что такое??? На последней страницы надпись от руки: “Владелец паспорта в гражданстве Российской Федерации не состоит”, подпись, печать. Что за чертовщина? Выхватываю паспорт у жены и распахиваю там же. Один в один… Слова вырываются сами:

— Да что же вы делаете, суки?

Взбешенный, резко разворачиваюсь, чтобы кинуться обратно в кабинет. Жена повисает на плече:

— Не ходи! Они же специально! Это же их последняя провокация, чтобы ты сорвался. Посмотри сам…

Она указывает рукой. На фоне очереди вижу возле кабинета знакомую рожу капитана, расплывшегося в улыбке и еще одного мента с дубинкой в руке. Вот же суки!!! Значит спектакль играете? Хрена вам!

— Что б вы сдохли, твари!

Хватаю жену за руку и быстрым шагом идем к выходу на лестницу. В конце-концов, что это я так взорвался? Не нужны? Так будьте вы все прокляты, с вашим гражданством.

Домой возвращались молча…

Последняя встреча с мистером В. происходила уже в библиотеке. Он поздравил нас с получением паспортов. Видимо заметил, что мы чем-то расстроены. Спросил, что случилось. Я молча открыл заднюю страницу паспорта и показал ему, совсем забыв, что он не знает русского. Он вопросительно посмотрел на мою жену. Она ему перевела. В диком изумлении он воскликнул:

— Как? Этого не может быть? Или вы совершили какое-то преступление?

— Единственное наше преступление, что мы не сдохли в Чечне и еще захотели уехать.

Он долго качал головой. Слов у него не было. Потом все же выдавил:

— Встречаюсь с таким первый раз в жизни. Жестоко с вами обошлась Россия. Но за что? Я даже не могу себе представить такой жестокости. Теперь я вижу, что вы находитесь в большой опасности. Сейчас я распоряжусь, чтобы немедленно оформили все документы и вы могли уехать, как только можно быстрее. А пока их будут оформлять, вы пройдете собеседование с консулом — мадам С. Не волнуйтесь, это больше для формальности. Сумма баллов у вас уже и без того достаточная, а насчет английского…

Он посмотрел на жену и заулыбался.

Думаю, что у Вас он ничем не хуже, чем у нее или у меня. И французского акцента у Вас нет.

Потом посмотрел на меня.

Вам тоже не стоит переживать. Мы с Вами уже не раз общались. Конечно далеко от совершенства, но для простого общения или поиска работы вполне нормально. Ну а потом подучите, время у вас на это будет.

Несмотря на его обнадеживания, мы конечно же, волновались. Как оказалось, совершенно напрасно. Мадам С. беседовала с нами не более 10-ти минут. После нескольких фраз, сказанных моей женой, и нескольких вопросов мне, она просто стала нам говорить, что поиск работы может быть не всегда быстрым и чтобы мы были готовы к трудностям. Можно подумать, что мы этого сами не знаем?! Да разве в стране с миллионами эмигрантов из разных стран мира хороший преподаватель английского и переводчик с десятка языков останется не у дел? Или я… Ведь еще не было такой работы, с которой бы справиться не мог. Я не говорю об электричестве или электронике, это и профессия и любимое дело, тут и говорить нечего. Но ведь и слесаркой прекрасно владею, на станках могу, в машинах и железках разных не дурак, да мало ли, что еще? Даром что ли высокооплачиваемым макетчиком держали? И неужели никому не пригодится работящий мужик, у которого руки растут, откуда надо? Зря она нас пугает.

В сущности после рассказа об этом интервью с ней закончилось.

Когда вернулись в библиотеку, тут-же поднесли ожидаемые документы. Расписались в какой-то книге и мистер В. торжественно вручил нам бумаги Landed Immigrants, подтверждающие, что мы являемся легальными жителями Канады, и пожал нам руки. Я на радостях немного не рассчитал и так сжал его руку, что у него в ней что-то хрустнуло. Жена меня чуть не убила на месте. Конечно, я стал сильно извиняться, но мистер В. не обиделся.

— Теперь я понимаю, что подразумевают русские, когда говорят “тижёлий рука”.

— Извините, не хотел, рука обычная, рабочая.

К огромному сожалению нам больше не удалось увидеть мистера В. Нам хотелось отблагодарить его, ведь мы понимали, что очень многое он сделал для нас чисто по-человечески, а не по обязанности. Понимали так же, что ничего дорогого он не примет. Поэтому купили очень оригинальный, хоть и недорогой сувенир и еще раз пошли в посольство. Но, видимо, он предвидел наш ход. Нам сказали, что его нет. Хитрый мужик. Этот сувенир мы оставили у себя. Как знать, может еще встретимся с ним?

На этом все наши дела в России были закончены. Теперь надо было купить билеты и быстрее убираться из Москвы, которая стала для нас небезопасна. Денег у нас не было. Долго ломали голову, но, не найдя выхода, обратились за помощью к друзьям. Они не стали ничего говорить. И хотя знали, что мы можем никогда больше не увидеться, но просто вытащили эти деньги, 1500 долларов, и дали нам…

До отлета нам оставалось больше 10-ти дней, но мы решили не рисковать и уехать. Все огнестрельное и гранату, от греха подальше, вечером выкинул в один из больших московских каналов. Газовики отдали друзьям. Им они могут еще пригодиться в это смутное время.

Вернулись опять на базу отдыха. Любаша и Валера были очень рады, что мы вернулись. Однако мы их расстроили тем, что вернулись мы на короткое время перед отлетом. Люба даже всплакнула.

Оставалось только решить, что взять с собой. Учитывая, что провокация может быть уже в аэропорту, решили взять только самый минимум, только то, что разрешено по весу, т. е. по 30 кг на каждого. Что-то из одежды, какие-то фотографии, самые нужные словари и справочники, несколько любимых инструментов. В сущности и все. Получилось 2 тяжелые сумки. Мебель и прочие вещи оставили Любе. Ей пригодится. Радиодетали, измерительные приборы, инструменты, попросил передать Павлу или Мише, им это всегда понадобится. Оставались разные документы, фотографии и несколько толстых папок набросков, схем, негативов. Т. е. документация приборов и аппаратуры, мной сделанных, и будущие задумки. Везти их с собой — об этом и думать глупо. Тут же приклеют шпионаж. Выезжаем-то под колпаком… Оставлять? Кому? Зачем?

Выбрали день, отошли с женой подальше в лесок и начали это жечь. Не хотелось, чтобы кто-то увидел. Хорошо, если человек нормальный будет. Ну а придурок какой? Скажет, что странные люди, что-то крамольное уничтожают. Опять же неприятности.

Сгорало плохо. В пламени корежились пачки фотографий, скручивались в трубку негативы плат, которые уже никогда не станут приборами. Схемы тоже не хотели быстро гореть. Сгорали мои годы жизни, годы работы, мои мечты… Хорошо, что едкий дым был, по крайней мере слезам объяснение…

За день до отлета устроили прощальныйужин. Народу было много. Из Видного приехала Татьяна. Сначала сидели немного грустные, но вино все же взяло свое. Много пели, танцевали, смеялись, фотографировались. Не обошлось и без шуток в наш адрес. Подкалывали, что имеют друзей — будущих капиталистов. Только просили не зазнаваться, когда богатыми станем.

В общем, повеселились на славу.

Пока умылись, оделись и что-то кинули в рот (Валера уговорил по рюмочке, на посошок), прибежала Люба и сказала, что Володя уже свой Жигуль подогнал. И чтобы мы сильно не задерживались, а то возле подъезда жители нашей базы собрались, хотят с нами попрощаться, а до Внуково еще ехать, и ехать. Выглянул в окно. Ого! Конечно удивился, в честь чего такое сборище? Вроде не про нас такая честь. Но Люба разъяснила:

— К тебе люди с уважением. Ведь ты им много хорошего делал, был не городским белоручкой, а нормальным мужиком. Забыл, сколько по ночам и в снег, бегал, когда у них что-то не работало или помощь нужна была? Как в Электросети в пургу мчался? А они помнят. И жена твоя им по душе пришлась. Хоть и очень образованная, а барыню из себя не строит, всегда по доброму с людьми. Поэтому и пришли вас проводить.

Что тут скажешь? Спасибо им.

Любашины дочки со слезами просят не уезжать. Младшая виснет у жены на шее, громко ревет. Бабушка утаскивает их в другую комнату. На минутку присели перед дорогой. А теперь сумки в руки и…

Здравствуй, новая жизнь!

(Март 2002)

Оглавление

Юрий Кондратьев Чужие среди своих…

  Предисловие к рассказу:

  Чужие среди своих… Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg