«Свадьба»

Александр Неманис СВАДЬБА

Разбойники прятались в кустах за деревьями, невидимые и злые в своих тёмных одеждах, неудовлетворённых амбициях, неблагополучии и молчании, когда в аллею въехала карета в гербах и лакеях, запряжённая шестёркой статных коней. Карета остановилась, и из неё вышла прекрасная дама в розах и шипах, декольтированная невеста экзальтированного принца, приунывшего в своём тёмном древнем замке на берегу свинцового моря. Дама улыбнулась всходившему как рис солнцу, окружённому слепящими глаза лучами, как верными слугами. Разбойники скопом одолели знатную даму томными взглядами, срезали шипы, оборвали лепестки роз, добрались до самых потаённых впадин её нежного бледного тела, но из кустов не вышли. А она вернулась в карету и приказала кучеру продолжать путь, зная, что ждёт её по прибытии.

Лакеи содрогнулись, когда карета вздрогнула от первых шагов статных коней, но удержались, а разбойники проводили экипаж тоскливыми взглядами, оставшись в засаде. Они не знали какой улов будет в этот погожий летний день, но не отчаивались, не уходили по домам к своим недекольтированным женам, а кто и к невестам, продолжали бдение в надежде на более благополучные обстоятельства. Такие обстоятельства вскоре появились. Они имели вид юноши с кошельком. Но этот вид продержался в аллее недолго и сменился на вид юноши без кошелька.

Солнце опечалилось и, желая утолить беду, послало слуг на спину обездоленного путника. Юноша встрепенулся, подпрыгнул и стал вертеться на месте, пока на этом месте не появился грозный воин.

Воин догнал разбойников, отнял отнятое и устремился за каретой.

Пир в замке принца был в разгаре, а свинцовое море катило свои волны, не заботясь о порядке — некоторые катились влево, некоторые — вправо, а некоторые — поперёк. Невеста прибыла вовремя и не ошиблась пространством. Принц выбежал ей навстречу во фраке, довольный своим положением. Дама улыбнулась ему как солнцу. Тучи набежали и заслонили замок.

— Какие милые тучи, — сказала дама. — Но и вы — милы.

Принц расцвёл, как расцветает весной природа, но оказалось, что комплимент адресован не ему, а чёрному воину с закрытым забралом.

— Спасибо, — сказал воин и завертелся на месте. Вскоре из него образовался прекрасный юноша.

— Кого-то он мне напоминает, — сказал принц со следами нервного расстройства в голосе.

— И мне, — сказала дама и сильно прищурилась. — Ах! — продолжала она. — Да это же вы!

— Ну нет, — сказал принц. — Я — это я, а тут только мой двойник. Вот я сейчас его…

— Не советую, — спокойно сказал юноша. — Вы же видели каким я могу становиться. И потом ещ неизвестно, ещё надо посмотреть кто чей двойник.

— Да, пожалуй, — согласился принц. — Тогда пойдём в замок. Гости уже все уелись и упились. Так что самое время хорошо посидеть и познакомиться.

— Согласен. Тем более — со своим отражением.

На парадной лестнице было неудобно с точки зрения инспектора по безопасности, которого здесь не было, но если бы он был, то обязательно высказал бы свою точку зрения. Мало того, что все ступеньки были разной высоты и длины, они ещё находились под разными углами к не особенно ровной стене замка. Все другие лестницы были традиционно строги.

— А что пьём? — спросил юноша.

Тут они как раз вошли в пиршественную залу. По зале сучили ногами насекомоядные хищники. Тварей было так много, что в некоторых местах, кроме них, ничего не было видно. Есть хищникам, однако, было нечего.

— Не люблю пауков, — сказала невеста.

— Так что пьём? — переспросил юноша.

— То, что будем пить, — с некоторым оттенком меланхоличной философии ответил жених, затем подумал и добавил: — Они не кусаются.

— Все равно, — сказала дама.

Она действительно так думала. Мало того — она думала так всегда. Это ощущение мысли уловили разбойники, поэтому не решились напасть в аллее. Но сейчас эти разбойники, пьяные, валялись кто где — по разбойникам шастали пауки в поисках вшей. Но разбойники были чисты как младенцы — и помыслами, и телом, с той, разумеется, оговоркой, что так же чисто соответствовали своей не очень благородной профессии.

— Не добыли, значит, кошелька, так на свадьбу завалились, — сказал юноша.

Глаза принца загорелись алчностью, но сразу почти погасли, ибо вспомнил он, что является благородным по своему происхождению и нельзя ему непосредственно желать чужих кошельков. Вспомнив, он с преувеличенным радушием смахнул пауков с табуретки и предложил её своей невесте.

— Благодарю, — сказала та столь прекрасно поставленным голосом, что волосы на животах обоих ещё трезвых мужчин встали дыбом.

— Не стоит, — смутившись, сказал принц, а юноша положил на стол перед дамой монету.

— Это я. На память, — прокомментировал он.

Невеста присмотрелась.

— Действительно вы. Надо же.

— Надо, надо, — добавил юноша. — Берите.

— А что это за металл? — спросила невеста.

— Не знаю, но гнётся. Так что это не совсем обычная монета, — ответил юноша.

— Фальшивая, наверное, — усомнился принц.

— А вам завидно, — сказала дама.

На этом тема была выхлебана до дна. Трезвые приуныли. Юноша внимательно приглядывался к пейзажу стола, нанизывая на взгляд, как на шампур, пустые бутыли и бутылки, остовы рыб, птиц и зверей, поваленные тела славных питиём мужей и частично одетых женщин, и особенно стеклянные, полые, открытые сверху, цилиндры, уповая на то, что в каком-нибудь из этих цилиндров обнаружится жидкость, продлевающая жизнь, избавляющая от обид и печалей, замедляющая время и веселящая дух, жидкость, называемая вином, ибо известно: пьяный, упавший с повозки, не разобьется, с трёх кубков можно постигнуть великий путь, с ковша — слиться с природой, обрести наслаждение, которого не может понять трезвый, а заснувшему спьяна среди камней, понятно то, что десятки тысяч лет никто не мог понять. Смотрел, чуть сощурив глаза, напоминая тем, что в некоторых своих жизнях был азиатом.

— Ну что? — спросила дама.

— Вот, — сказал принц.

— Вот так вот, — добавил юноша.

— И что из того? — спросила дама.

Принц и юноша переглянулись с улыбками: не понимает, не нашего круга человек.

— Да вот это… — продолжил принц. — Видишь ли… Так вот оно есть.

— Это-то я вижу, что так оно есть, да вот не вижу, что тут можно изменить, — сказала дама.

— То-то и оно… — сказал принц.

— Ясное дело, — сказал юноша.

— Изменить-то ясно что, но вот не ясно — как? — пояснил мысль юноши принц.

— А вот интересно, почему они все, — юноша широким жестом обвёл стол с гостями, — а вы, извините, не все? — и показал на принца.

— Знаете, — сказал принц. — Я лучше расскажу вам одну историю. В те времена, когда мой отец ещ находился в семенном протоке моего дедушки, в одном государстве, о котором можно сказать, что его довольно-таки трудно обнаружить на карте, потому что оно блуждает и запутывает следы, в одном сельском доме, не очень большом, но и не очень маленьком, родилась девочка. Она вышла из чрева своей матери и сразу стала хозяйкой в доме. Как раз в это время мой отец пробился сквозь все преграды и положил начало своему телу, которое впоследствии должно было породить меня, а поэтому этот самый момент был особенно важен. Но вернёмся к нашему повествованию. Я сказал о девочке, которая сразу, как только родилась, стала хозяйкой в доме. Да, все подчинялись ей. А надо заметить, что поначалу она была крайне прихотлива. Но, собственно говоря, речь о том, какой она стала, когда выросла достаточно, чтобы представлять интерес для мужчин. Это случилось с ней ещё в нежном возрасте. В неё влюбился один поэт, и всё страдал, что поспешил родиться, а она словно не замечала его страданий и этим причиняла ещё большие страдания. Тогда поэт переключил своё внимание на вино. Он стал очень много пить и девочка всё-таки заметила его. Она сказала:

— Кто это там валяется?

Ей ответили:

— Это поэт. Он пьян.

— А что это такое — пьян?

На этот вопрос девочке не смогли ответить. Тогда она выбрала удобное время и прокралась к поэту. Она подсмотрела, что тот пьёт, и когда поэт выключился, допила остатки. А надо сказать, что оставалось ещ порядочно, во всяком случае девочке хватило, чтобы выключиться. Поэт проснулся и обнаружил объект своей страсти спящим рядом с ним. Он подумал, что у него галлюцинация, поэтому пошёл опохмеляться. Девочка проснулась и поняла, что такое похмелье. Но она не знала как с этим справляться, поэтому снова повалилась на пол и застонала. В это время вернулся поэт. Он увидел, что галлюцинация никуда не исчезла, поэтому решил смириться с е существованием. А поскольку вина у него было много, налил и ей. Она выпила, немного пришла в норму, относительную, конечно, и попросила у поэта объяснений. Он объяснился ей в любви. Она сразу оттаяла сердцем и тоже горячо в него влюбилась. Они стали пить вместе. Постепенно сближаясь душевно, они в результате сблизились и телесно, поэтому через несколько лет у них родилась девочка. Примерно в то же время родился и я…

— Мы родились вместе, — перебил юноша.

— А эта девочка… — сказала дама и покраснела.

— Да, это были именно вы. Может быть вы обиделись, что я назвал ваш дом сельским, но ведь ваш дворец действительно стоит среди полей, принцесса, — закончил принц.

— Но почему ваше государство блуждает? — спросил юноша, нисколько не удивившись тому, что перед ним принцесса, поскольку сам в некотором роде был принцем, только непризнанным.

— Потому что оно находится на спине дракона, — ответила принцесса.

— Надо всё-таки выпить, — сказал юноша.

— Придётся продать замок, чтобы достать вино, — заявил принц, вынул из кармана телефон и набрал номер. — Алло. А Петр у себя? Как какой? Ну конечно. Что? Хорошо, я подожду. — Принц закрыл микрофон рукой. — Сейчас, только с трона слезет. — Потом снова в трубку: — Да? Алло? А, привет! Ну как ты? Как царство? А медведи? Ну и прекрасно, ты, главное, Сибирь береги, она у тебя, знаешь ли, хорошим целям послужить ещ может. Да, послушай, у тебя как сейчас с казной? Не очень? Жаль, а я тебе хотел свой замок предложить. Состояние хорошее, достаточно древний. Даже, вроде, призраки есть. Так не возьмёшь? Я недорого отдам. Деньги нужны. Скорее даже не деньги, а их эквивалент. Ну, разумеется. Водка? Нет, что-то не хочется. Я уж лучше кому-нибудь другому позвоню. Ну ладно, пока. Да, конечно, буду иметь ввиду. Надо будет как-нибудь состыковаться. Да, да. Пока. Созвонимся.

Принц положил трубку и вздохнул.

— Водку предлагает.

— Ну это не то, — сказал юноша.

— Кому бы ещё позвонить? — задумчиво сказал принц.

— А может вообще не надо? — робко предложила принцесса, но мужчины так выразительно на не посмотрели, что она сразу и навсегда осознала полную неуместность такого предложения.

По-прежнему вертелась планета, жили и творили разные люди, даже звери ходили по своим делам, а кто не умел ходить, тот либо плыл, либо летел, либо полз, либо бежал со всех ног, которые только были, но вина в замке у принца так и не прибавилось, что очень огорчало представителя королевской династии и заставляло отчаянно мыслить, делая открытия, прозрения и разочарования в том, где и откуда можно было взять требуемое, хотя бы даже самой дорогой ценою, поскольку имелась в том крайне настоятельная необходимость.

Чело принца омрачалось мыслями. Они копошились в нём словно черви. Но настоящих червей принц не страшился, поскольку их в нём не водилось, а вот против шевелящихся мыслей у него не находилось средства — особенно против мыслей о вине, потому что единственным средством утихомирить мысли о вине было вино, а его как раз и не доставало, то есть не хватало самого средства. Принц страдал, как если бы потерял свою любимую запонку, а она у него была настолько любимой, что он даже никогда не надевал её, и более того — никогда не носил рубашек, рукава которых застёгиваются запонками.

— Что-то ничего в голову не приходит, — заметил принц.

— А что-то должно? — съехидничал юноша.

— Тогда звони сам, — обиделся принц.

— Папа тебе, а не мне, замок оставил. Так что это целиком твоя прерогатива, братец.

— Ну вы и скрытники, — сказала принцесса. — Два родных брата, оказывается, а не признавались. Да ещё у одного кошелёк есть, а другого заставляет папино наследство пропить. Вы бы уж, ребята, как-нибудь договорились между собой.

— Молчи, женщина, — хором сказали братья.

Принцесса надула губки, но никуда не делась. Она скорее делала вид, что обиделась, чем действительно обиделась.

— Ты просто не сможешь понять, — сказал непризнанный принц. — Не потому, что ты женщина, и не потому, что по своей природе ты стоишь за мужчиной, а не за миром и поэтому не видишь мир, нет, вовсе нет, но потому, что это вообще редко кто понимает, потому что на самом деле тут нечего понимать, а когда пытаются понять то, что нечего понимать, то ничего не понимают. Это чересчур открыто, а люди обычно открывают, так что в этом случае они открывают уже открытую дверь, и когда она не поддаётся их усилиям, они решают, что она закрыта.

— Вот кому я позвоню, — вдруг встрепенулся принц.

Он набрал номер и произнёс что-то вроде следующего:

— Угу-угу. Маха-маха коки навака. Атеа и туру-туру никои аи рима маатоа. Ава, топа, топа тахега! Тупа. Унуга ора! — И так далее, довольно долго.

Юноша, тем временем, вынул кошелёк и показал его содержимое невесте брата. Там были такие же монеты, какую он ей подарил на память. Она поняла, что это скорее сувениры, чем эквивалент вина.

Принц положил трубку. Взгляд его некоторое время блуждал, словно он всё ещё мысленно был там, куда звонил.

— Ну что? — спросил юноша.

— В общем всё в порядке. Сейчас они договорятся с поставщиками вина и у нас всё будет. Кроме замка, разумеется.

— Поэтому ты грустишь? — спросила принцесса.

Принц кивнул.

В тот же миг они остались на берегу среди камней, наедине с ветром, солнцем, морем и вином, сначала постигли великий путь, потом слились с природой, а когда уснули, то поняли суть всех вещей, недоступную никому, кто не знает сути вина, кто трезв, когда вокруг все пьяны и не способен быть пьяным без вина.

Оглавление