«Темное сердце»

Темное сердце (fb2) - Темное сердце (пер. Геннадий Викторович Иванов) (Сага о Копье - 7) 2804K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Тина Даниэл

Тина Даниэл ТЕМНОЕ СЕРДЦЕ

ГЛАВА 1. НАСЛЕДСТВО ГРЕГОРА

Китиара Ут-Матар стояла в тени одинокого дуба на маленьком возвышении, с которого открывался вид на небольшую долину. Светало, и туман цеплялся за высокие травы на лугу, который лежал перед ней. Позади нее была многодневная поездка сюда, от знакомых валлинов Утехи и она впервые смогла бросить взгляд на простирающуюся сельскую местность, находящуюся далеко на западе от ее гостеприимного городка.

Было темно, когда они приехали в лагерь прошлой ночью и их не приветствовали радушные огни. Солдаты не хотели рисковать, что их расположение заметят.

Въезжая в лагерь, Кит слышала приглушенный лязг доспехов, откладываемого в сторону оружия и смутно разобрала очертания людей и других существ, готовящихся ко сну. Сама она не чувствовала ни капли сонливости. Ее чувства были возбуждены новым, весьма приятным волнением от происходящего, соединенным с дрожью страха. Скоро она увидит свое первое сражение!

Тем не менее, когда Грегор Ут-Матар легко соскочил с Корицы, своей каштановой кобылы и вручил поводья ожидающему сквайру, Кит съехала с пригорка, чтобы не отставать от него. Она не хотела оставаться слишком далеко от защиты этого высокого импозантного мужчины, который был ее отцом.

Он быстро зашагал к единственному свету в лагере, тщательно прикрытому фонарю у палатки командира отряда. Нолан Винсес был немногим больше, чем просто тупой фермер, согласно словам Грегора, а Грегор имел невысокое мнение о фермерах и вообще о всех тех, работа которых не связана с хорошим владением мечом.

Но именно Нолан был тем, кто возглавлял милицию в составе пяти человек в богатой фермерской деревне, Винсес и именно он был тем, кто убедил первых лиц деревни порыться наконец в карманах и заплатить наемникам, которые смогут защитить жителей от мародерствующей армии варваров, которые терроризировали их уже больше года. Таким образом, хотя и номинально, он был главным.

Спустя некоторое время поисков, Нолан услышал о Грегоре, нашел его и нанял. Грегор же нанял дополнительно еще приблизительно пятьдесят других наемников. Также он посоветовал Нолану послать письмо Буреку, главарю банды минотавров, которые базировались в Каэрготе и тоже были наемниками. Если Нолан желает покончить с проблемой, убив Быстрый Поток и его банду, было бы полезно иметь при себе минотавров, сражающихся на их стороне, сказал Грегор.

— Я слышал рассказы об этом Быстром Потоке. — сказал отец Кит, когда они проходили через тихий лагерь. — Он дикарь, худший из человеческих ублюдков. Говорят, что он сражается без мозгов — но также и без сердца. С таким противником минотавры будут стоить принесенных своим появлением проблем и расходов. Дикое безумие Потока только подстегнет их и они будут лучше сражаться.

Когда они подошли к палатке Нолана, Грегор жестом приказал Китиаре ждать снаружи. Она подкралась как можно ближе к маленькой щели, оставленной откидным полотнищем двери, и вгляделась внутрь. Она увидела своего отца, стоящего спиной к двери перед столом, устеленным большой картой. Уже не впервые она подумала, что Грегор был самым красивым человеком из всех, что ей когда-либо придется увидеть: величественный и крепкий, с хорошо развитой мускулатурой, черными, как вороново крыло волосами, вьющимися на его голове и роскошными усами, украшающими его верхнюю губу.

Белокурый, чисто выбритый человек стоял напротив Грегора с другой стороны стола. Он носил фермерскую зеленую тунику и у него был меч, засунутый в неловко повязанные на талии ножны. Его лицо было мрачным. Нолан, подумала Китиара.

Взглянув вправо от Нолана, Кит увидела, что кто-то выступил из тени по знаку ее отца. Она затаила дыхание. Существо возвышалось над Грегором, который сам был ростом более чем шесть футов. Оно носило тяжелый кожаный пояс, который блистал множеством драгоценных камней и был обвешан захватывающим множеством кинжалов и другого оружия, самым видным среди которого был огромный обоюдоострый топор. Пара изогнутых рогов, торчащих у него изо лба, каждый по крайней мере в два фута длиной, угрожали разорвать потолок палатки.

«Минотавр!» — прошептала Кит, затаив дыхание. Она слышала множество историй об этих жестоких и свирепых воинах, но еще ни разу за свои семь лет не видела их в своем располагающемся на верхушках деревьев городке Утеха.

Бурек, минотавр, говорил глубоким гортанным голосом, обсуждая стратегию завтрашнего сражения. Грегор и Нолан смотрели на карту. Спустя некоторое время Грегор внес свои собственные предложения о плане битвы, некоторые из которых, по-видимому, вызвали неудовольствие Бурека. Неожиданно Нолан принял сторону Бурека и Грегор, дрожа от подавляемой ярости, повернулся к минотавру. Он наступал на Бурека и что-то резко говорил.

Бурек стоял на своем. И при этом Грегор и не думал отступать. Воин повысил голос и продолжал бушевать, его лицо горело от гнева. Китиара видела, как сверкают глаза ее отца над поднимающимися и опускающимися усами.

— Не говори мне о гипотетических ситуациях, дай мне сталью решить исход сражения! Все остальное — болтовня! Я клянусь жизнью…

— Тьфу! Я считаю, что лучше ждать и наблюдать. Твоя жизнь ничего для меня не значит. Все вы, люди, так и торопитесь умереть!

— Если мне будет позволено сказать…

— НЕТ!

Обсуждение становилось все более горячим. Казалось, оно будет продолжаться еще не один час.

Присев на землю у палатки, Кит, должно быть, уснула. Она проснулась, почувствовав как Грегор осторожно поднял ее на руки и понес к их спальным местам. Сейчас он выглядел успокоившимся, как обычно бывает глубокой ночью, когда люди и их разногласия спят. Маленькая девочка сонно улыбнулась своему отцу и он улыбнулся ей. Их лица были очень похожи, их уста изобразили одинаковые кривоватые улыбки, что придавало лицам выражение очаровательной плутоватости.

— Завтра, мой маленький воин, ты увидишь силу и истину, которую несет меч. — прошептал Грегор Китиаре, подворачивая ее одеяло. Она задрожала от нетерпения, затем свернулась рядом с отцом и заснула.

Было еще темно, когда Грегор разбудил Кит. Летняя ночь не принесла прохлады и на рассвете теплый воздух бродил вокруг лагеря как влажный, тяжелый занавес.

Кит потерла кулаками глаза и быстро вскочила на ноги. Она повязала свой подарок, деревянный меч, который Грегор привез для нее из одной из своих экспедиций два года назад. Китиара показала более чем переходящий интерес к игрушке и Грегор стал обучать ее искусству воина.

Меч размером, соответствующим росту Китиары, с чрезвычайно заточенным острием. Грегор украсил ее любимую полу-игрушку эмблемами и символами. Дома Китиара носила его на своем боку с того момента, как поднималась утром до того, когда падала вечером в кровать. Она чувствовала потребность в мече так, как не чувствовала потребность ни в чем ином.

Только сейчас, окруженная приготовлениями к реальному сражению, Кит внезапно увидела, что ее меч — детская безделушка. Она принялась снимать его, когда Грегор, молча наблюдавший за ней, остановил ее.

— Есть мужчины, которые не могут использовать настоящий меч, так же как ты можешь владеть своим деревянным. — мрачно сказал он ей. — Не волнуйся. Пройдет еще немало времени, прежде чем твой навык будет гарантировать тебе выбор любого меча, который тебе приглянется. В конце концов. — добавил он, его глаза сверкнули. — Ты моя дочь.

Усмехнувшись, семилетняя девочка занялась проверкой кинжалов Грегора, меча, щита, лука и колчана со стрелами, а затем помогла отцу надеть доспехи. Его броня состояла из частей железа, соединяемых кожаными ремнями и бронзовыми деталями. Шлем был открытым таким способом, чтобы Грегор мог без труда целиться.

Трудясь рядом с Грегором, Китиара была похожа на крошечную версию необыкновенного воина. Грегор подстриг длинные волосы Кит вскоре после того, как он тайно забрал ее из дома для этой экспедиции. Теперь шапка темных вьющихся волос и тонкий, но мускулистый стан, видимый под ее кожаной безрукавкой и леггинсами, делали Кит похожей на маленького мальчика. Как и у Грегора, ее глаза были карими и она забавно подстраивалась под его широкую, целеустремленную походку.

Когда к ним подходили другие солдаты, Грегор представлял Кит как «моего докучливого сына», ловя ее взгляд и подмигивая, когда никто не смотрел. Семь лет и так не слишком подходящий возраст, чтобы приводить парня в лагерь, но ни один из товарищей Грегора не поддержит его в воспитании дочери, так как девочки считались ни чем иным, как потенциальным бременем. Эти уловки не беспокоили Кит. Она не собиралась всю жизнь быть мальчиком. Просто она чувствовала жалось к людям, которые были не в состоянии оценить человека из-за их пола или чего-то подобного. Она намеревалась никогда не делать таких ошибок.

Продолжая готовиться вместе с отцом к сражению, Кит заметила какое-то волнение на краю лагеря. В тусклом предрассветном свете она подумала, что видит группку детей, резвящихся среди скаток.

— Послушай, папа, возможно, я смогу вечером попрактиковаться с мечом, с одним из тех детей. — сказала она, кивая на отдаленные фигуры.

— Это не дети. Это овражные гномы. — Грегор произнес название этой отсталой расы, как будто это было ругательство. — Удивительно, откуда они рано или поздно появляются, независимо от опасности и где бы ты не разбил лагерь.

Во время речи Грегора, один из овражных гномов был настолько неосторожен, чтобы подобраться поближе и начать обнюхивать их вещи. Неприятный запах доносился от небольшого существа. Сделав шаг вперед, Грегор отодвинул ногу назад и дал овражному гному такого пинка, что он пролетел на пол-лагеря.

— Приятно познакомиться! — услышала Кит крик неудачливого существа, когда он летел. Очевидно целый и невредимый, овражный гном поднялся и побежал прочь в противоположном направлении.

Кит улыбнулась. Даже овражные гномы добавляли ей удовольствия, будучи частью лагерной жизни. Она вернулась к более неотложным делам, когда Грегор стал описывать в общих чертах план сражения.

Бандиты Быстрого Потока занимали в основном лесистый горный хребет в далеком конце долины. Местоположение позволяло варварам доминировать на востоке. За их спинами горный хребет имел крутой склон, почти чистый, за исключением широко разбросанных скал. У потенциального нападающего было немного вариантов.

Силы Грегора располагались в боевой готовности среди скал и деревьев на юге. Пока им удавалось оставаться необнаруженными.

Бурек хотел подождать, пока надвигающаяся буря не обеспечит им прикрытие и скроет от глаз варваров их нападение, объяснил Грегор. Затем, будучи нетерпеливым и гордым, минотавр хотел бы попытаться произвести лобную атаку, в надежде вытащить Быстрый Поток и его приверженцев из их укрытия. Часть наемных войск обошла бы периметр и попыталась бы напасть на лагерь варваров с тыла, несмотря на неудобный ландшафт.

Грегор не согласился с этим планом и в конечном счете выиграл спор. Разведчики, лояльные к лидеру наемников, сообщили, что варвары каждое утро посылают группу на поиски продовольствия, и Быстрый Поток часто ходит вместе с этой группой. Грегор хотел, чтобы минотавры разделились и поползли вперед с обеих сторон долины, под прикрытием листвы, прямо к подножию горного хребта, где группа бандитов расположилась лагерем.

Когда группа, добывающая продовольствие, появится в долине, минотавры нападут на них с тыла, в то время как Грегор и его наемники нападут с фронта. Если им будет сопутствовать удача, Быстрый Поток будет как раз в окруженной команде. Как только он будет убит, его войска, как можно будет ожидать, запаникуют и сбегут в леса. Несколько солдат Грегора будут находиться на деревьях и перестреляют их.

Этот план поместил минотавров в трудное положение. Грегор признал это, так как это будет бой на короткой дистанции с членами продовольственной команды с постоянной угрозой нападения с тыла, где те, кто остался в лагере Быстрого Потока могли вступить в сражение. Но войска Грегора атаковали бы со всех сторон и попытались бы отвести огонь от минотавров.

Бурек уступил смелому плану Грегора. Минотавры были отважной расой и с достоинством приняли свое опасное назначение. Прежде чем разделиться, Кит заметила, как гигантские существа, вооруженные до зубов блестящим оружием, все вместе встали на колени, чтобы обменяться между собой тихими клятвами, секретными словами, которые ни единому человеку не разрешалось слушать.

Остальные наемники с уважением наблюдали за ритуалом. Долгие минуты тишины были почти невыносимы.

Затем, с Буреком во главе, почти две дюжины минотавров разом поднялись на ноги и отбыли. За ними, с большой торжественностью, появились Грегор и его парни. Отец Китиары ехал на позаимствованном серебряно-сером заурядном коне. Он оставил свою драгоценную Корицу, чтобы Кит, в маловероятном случае бегства, могла иметь надежное средство спасения.

Сейчас же отец не обращал на нее никакого внимания. Его глаза решительно сосредоточились на цели впереди, его рот вытянулся в мрачную линию. Кит впервые видела, как Грегор едет на битву, и эта сцена навсегда запечатлелась у нее в памяти: гордый, прямой и неукротимый.

Замыкающими были Нолан и его маленькая добровольческая бригада из местных жителей, которые были не многим более, чем буфером в битве. В отличие от большинства профессиональных военных, фермеры Нолана сжимали в руках грубо обтесанные дубины, лопаты и другие странные инструменты. Но эти приспособления могли бы быть столь же смертельными, как и более сложное оружие в рукопашной схватке, которая последует за первым столкновением.

С места, которое Грегор выбрал для нее, под дубом, Китиара с напряжением искала минотавров, пробирающихся через высокую траву, кустарник и редкие деревца, которые усеивали долину. Но она ничего не увидела.

Внезапно Китиара услышала шум лошадей, сопящих и фыркающих в утреннем воздухе. Из подлеска на противоположной стороне долины взлетели птицы и группа из примерно сорока варваров выехала из леса. Порода их лошадей была известна своей скоростью. Китиара задалась вопросом, как пешие минотавры смогут противостоять им.

Варвары легко сидели в седлах. С расстояния Китиара видела, что они носили кожаные накидки, украшенные разноцветными перьями. Ей показалось, что она различила их вождя, Быстрого Потока, который гарцевал впереди, коренастый и высокомерный. Затем ее внимание привлек второй варвар из орды. Он единственный был похож на приведение, его одежда была лишена каких либо украшений и расцветки. С его седла свисало множество пузырьков и зелий. Колдун, подумала Кит.

Спустя более чем год набегов на селян, фактически беззащитных, варвары не ожидали какой-либо возможной угрозы. Их лошади, казалось, плыли через траву. Наездники мало говорили друг с другом, маленькие собаки, несущиеся рядом с лошадьми, время от времени тявкали и рычали.

Когда группа выехала на открытое пространство луга, Бурек и его команда внезапно вырвались из туманов, которые все еще цеплялись за землю долины. Их дикий рев заставил несколько варварских лошадей испуганно встать на дыбы и по крайней мере двое варваров выпали из седел и были затоптаны в беспорядке. Один из варваров приложил к губам полую тыкву и зазвучал тревожный сигнал. Вскоре несколько человек показались с густой сосновой поросли наверху горного хребта позади минотавров, отозвавшись на сигнал. Китиара видела, что еще больше воинов двинулись к кромке лесополосы и стали накладывать стрелы на тетивы, целясь в Бурека и его доблестный отряд.

Когда полетели первые стрелы, Китиара услышала крики и увидела, как бригада верховых солдат ее отца устремилась вдоль обеих сторон горного хребта, вынуждая стрелков отступить. В этот же момент появилось подкрепление на лошадях, выступившее из-за кустарника и деревьев, где оно до этого скрывалось и напало на авангард варваров с фронта. Бандиты Быстрого Потока, аккуратно разделенные на две половины, отступили в изумлении.

Дым и пламя показали, что колдуну удалось бросить заклинание. Над полем битвы возник окровавленный фантом со страшными желтыми клыками. Китиара знала, что это иллюзия, предназначенная парализовать нервы и вселить страх в противника. Грегор, с его опытом многих сражений, предсказал эту тактику. Он и многие из его парней намазали свои глаза особой мазью, чтобы противостоять заклинанию.

К счастью, Китиара тоже была предупреждена и защитила свои глаза. Иначе она была бы не в состоянии преодолеть панику, которую она почувствовала внутри себя, даже находясь на безопасном расстоянии от ужасного кровавого существа.

Послышались страшные крики. Кит не была уверена, доносятся ли они со стороны варваров или Грегора. Все смешалось.

Китиара увидела одного храброго воина — она подумала, что это должен быть ее отец — который проломился через авангард и бросил вызов варвару на большой лошади, который был единственным, кто, помимо кожаного плаща, носил еще и пятнистый шлем, покрытый перьями. Нет, она была не права прежде. Человек, к которому встал лицом к лицу Грегор, оказался не тем высокомерным варваром, на которого она смотрела раннее, а, должно быть, настоящим Быстрым Потоком. Двое мужчин наклонились в седлах, замахиваясь мечами.

Китиара сосредоточилась на этих двоих воинах. Дым и шум еще больше усилились. Она не хотела терять из виду сражающихся, поскольку Грегор бился отлично, а Быстрый Поток соответствовал ему, удар за ударом, подтверждая слухи о себе. Вокруг них поле битвы погрузилось в хаос, полный резких звуков, движения и запекшейся крови. Почти бессознательно Китиара вытащила свой деревянный меч и принялась наносить удары сквозь плотный летний воздух и парировать, подражая бою на поле…

* * *

— Ага! Неплохо для тощего щенка, использующего деревянный меч.

Китиара очнулась от своих мечтаний, услышав звуки голоса и тихого стука позади нее. Она обернулась и столкнулась с человеком с желтовато-коричневыми волосами и блестящими черными глазами. Он носил коричневые леггинсы и плотно облегающую тунику. В одной руке он держал красное яблоко, а другая покоилась на рукоятке меча. Было похоже, что он умеет обращаться с ним.

— Откуда ты взялся? — потребовала она, оскорбленная из-за своего деревянного оружия и сердитая за то, что он застал ее врасплох.

— Готовясь к сражению, никогда не забывай воздеть очи горе для благословения, в то время как твои глаза ищут врагов, скрытых на деревьях. Это старая соламнийская поговорка. Я удивлен, что такой смелый воин, как ты, не знаком с ней. — сказал незнакомец с ложной серьезностью. При этих словах он сел, скрестил ноги и жадно откусил от яблока. Она заметила его дразнящую улыбку.

Не будучи даже близко настроенной на то, чтобы ее высмеивали, Китиара вспыхнула от раздражения и указала мечом в его направлении.

— Тогда, если ты был воспитан в соламнийских традициях, ты знаешь, что не можешь отказаться от моего вызова, не поставив под серьезную угрозу свою честь.

— Это предусматривает, что у меня есть хоть капля чести, которая могла бы быть поставлена под угрозу. — безразлично сказал он, снова вгрызаясь в яблоко.

С ловкостью, замечательной для восьмилетнего ребенка, Китиара подошла и ловко выбила яблоко незнакомца с его руки, ударив плоской стороной меча по костяшкам его пальцев. Его улыбка исчезла, заменившись строго сжавшимися губами. Он встал перед нею.

— Жаль, что ты так непочтителен к старшим. — сказал он с сожалением. — Кто-то забыл преподать тебе уроки хорошего поведения. Я постараюсь восполнить пробелы.

Он двинулся к ней, но Кит метнулась влево, ее меч следил за каждым его движением. Он повернулся, его лицо выражало такую же решимость, как и у Китиары. Хотя она была чуть выше его пояса, она была настроена заставить его побегать, с деревянным мечом или без.

Незнакомец опустил плечо и сделал стремительное движение, как будто пытаясь добраться до вложенного в ножны оружия и в этот момент Китиара сделала выпад. Неожиданно он упал на землю и покатился прямо к ней, схватив ее за лодыжки прежде, чем она смогла помешать ему мечом. Через мгновение он вернулся в вертикальное положение, подняв Китиару, пинающуюся и вопящую, на свои плечи. Ее деревянный клинок упал на землю.

С легкостью неся ее, незнакомец подошел к группе деревьев и, несколько раскачав, бросил изумленную Китиару, подобно листку, высоко в воздух. Она приземлилась на искривленных ветвях яблони, высоко над землей. Прошло несколько мгновений прежде чем она смогла снова задышать. Затем она посмотрела вниз и увидела, что незнакомец смотрит на нее с непреклонным выражением на лице.

— Выбери самое сочное, пожалуйста. — сказал он.

— Я скорее умру! — вызывающе крикнула она ему.

Движением настолько быстрым, что оно смазалось в одно пятно, незнакомец выхватил свой меч и ткнул им вверх, в сторону Китиары. Даже при его росте наконечник меча только чуть-чуть коснулся Китиары. Она заметалась, чтобы избежать меча, но это была всего лишь обыкновенная яблоня, а не могучий валлин, и на ней не было крепких веток вверху, чтобы она могла сбежать.

Сжавшись так сильно, как могла, Китиара попыталась прикрыться стволом дерева. Незнакомец поднял меч на несколько дюймов выше и острым наконечником прорезал ее леггинсы.

— Чик-чик. — сказал незнакомец. — Штанам потребуется штопка.

Китиара задрала подбородок и решила ничего не отвечать. Он подобрался поближе и она снова почувствовала укол наконечника.

— Ай!

— Первая кровь, — весело сказал незнакомец. Затем его тон изменился. — Не искушай меня, малец. На Кринне полно детей, особенно сирот. Потерять одного было бы благословением.

За этим последовала напряженная тишина. Послышался шелест ветвей и Китиара спрыгнула на землю, держа в руке зрелое яблоко. Она отвела глаза, протягивая его незнакомцу, который торжествующе вонзил меч в землю и потянулся к фрукту.

Прежде чем он смог дотронуться до яблока, зубы Кит впились в его запястье.

— Ай! — завопил он и, с разъяренными проклятиями, ударил Кит по лицу, посылая ее на землю.

Она вставало очень медленно. Потирая щеку, Китиара смотрела в землю и сопротивлялась готовым пролиться слезам. Она не должна плакать перед незнакомцем.

Что же касается его, то он тоже баюкал свою рану, потирая запястье. Он посмотрел на Китиару. Встревоженная девочка увидела, что ситуация стала разряжаться. Лицо незнакомца осветилось привлекательной усмешкой, он низко, хрипло рассмеялся.

Кит не могла не заметить, что этот любопытный парень имеет совсем другой, более приятный вид, когда улыбается. В этом отношении он походил на ее отца: один в битве, совсем другой вне ее. Она все еще страдала от обиды. С некоторым усилием незнакомец наконец остановил свой смех.

— Смотри-ка, вначале я думал, что ты просто мальчишка и я смогу одолеть тебя. Ты сражаешься как мальчишка. Возможно, однажды, ты будешь сражаться как мужчина.

Это не было для нее комплиментом. Но когда незнакомец предложил свою руку в соламнийском рукопожатии, она, несмотря ни на что, осторожно улыбнулась. Кит в ответ крепко пожала его руку.

Он снова рассмеялся, сел и откусил кусок от яблока, которое выбрала Китиара.

Из кармана плаща он вытащил еще одно яблоко и с озорной ухмылкой предложил ей. Она раздраженно нахмурилась.

— О, прекрати это. — успокаивающе сказал незнакомец. — Как тебя зовут, полпинты?

С показной неохотой она взяла яблоко.

— Китиара Ут-Матар. — гордо сказала она.

Это было только в ее воображении, или на лице незнакомца действительно промелькнула небольшая тень узнавания? Какая то эмоция была точно, какая-то непостижимая реакция.

— Имеешь отношение к Грегору Ут-Матару? — спросил он, все еще улыбаясь.

— Вы знаете его? — Кит взволнованно склонилась вперед.

— Нет, нет. — торопливо сказал он, изменяя тон. — Конечно, я слышал о нем. Слышал о нем.

Казалось, он теперь смотрел на Кит по-другому, более пристально разглядывая ее лицо.

— Я хотел бы повстречаться с человеком такой стати, если бы случайно был в этих краях.

Внезапно Китиара сморгнула слезы.

— Мой отец больше не живет в Утехе. — стоически сказала она через несколько мгновений. — Он уехал из дома скоро после того, как мы вернулись с битвы с одними варварами. Это было более чем год назад.

Китиара никогда не забывала то печальное утро. В тот раз ее отца не было рядом, улыбающегося ей, когда она просыпалась. Не было никакого признака тому, что он собирается уехать; он не жил с Розамун, но в этом не было ничего нового. И записка, которую он оставил, не предоставила никакого адекватного объяснения.

Увидимся позже. Позаботься о Корице. Она твоя. Знай, что твой отец любит тебя. Думай обо мне.

Грегор.

Он оставил свою любимую лошадь и уехал прочь на недавно обмененной.

Китиара скомкала бумагу и время от времени горько плакала, в течении многих дней, даже недель. Теперь ей было жаль, что у нее не осталось этой записки, как памяти об отце.

Никто в Утехе не мог сказать наверняка куда поехал Грегор, какой дорогой и в каком направлении.

— Вы что-нибудь слышали о нем? — нетерпеливо спросила Кит у незнакомца.

— Хмм. Я, кажется, слышал о каких-то авантюрах на севере. — неопределенно ответил он, поднимаясь на ноги и вкладывая меч в ножны.

— Его родня с севера. — сказала Кит, очень заинтересованная.

— Или, возможно, это было в кхурских дебрях, на востоке. Я не уверен.

— О… — голос Кит упал.

— Такой человек, как он, долго не остается на одном месте. — продолжил незнакомец.

— Что вы имеете в виду? — немного обиженно спросила Кит. — Какой человек?

Посмотрев на нее, он увидел как опасливо смотрит на него Китиара.

— Я должен продолжать путь, малышка. Если я встречусь с твоим отцом, что ему передать? — спросил он весьма любезным тоном.

Китиара подумала, что она может сказать этому незнакомцу, который до некоторой степени напоминал ей о Грегоре, хотя он не был таким высоким и красивым.

— Просто скажите ему, что я тренировалась. — сказала она наконец. — И что я готова.

Они стояли недалеко от дома Кит, под висячими мостами между валлинами, куда Китиара часто приходила, чтобы практиковаться со своим игрушечным мечом. Незнакомец приготовился уйти, когда Кит спросила как его зовут.

— Урса Ил Кинт, но ты можешь называть меня просто Урса, если наши пути снова пересекутся.

— Погодите! — почти в отчаянии выкрикнула Кит, когда он отвернулся, чтобы уйти. — Возьмите меня с собой, Урса. Все, что мне нужно, это настоящий меч или кинжал и я могу помочь вам защищаться во время странствий. От меня не будет никаких проблем. У меня есть родня на севере и они могут помочь мне найти отца. О, пожалуйста, пожалуйста, возьмите меня с собой!

— Ты, защитишь меня? — фыркнул Урса. — Я надеюсь, что у меня есть еще хотя бы несколько лет, прежде чем я буду нуждаться в защите ребенка! — Он снова рассмеялся, на сей раз более насмешливо. — Но если бы это и был какой-нибудь ребенок, то им была бы ты, маленькая мисс Китиара. — сказал Урса через плечо, сделав несколько шагов прочь. Он резко свистнул и мускулистая серая кобыла прибежала из-за деревьев. Через минуту он оседлал ее и поехал, все еще хихикая.

В отчаянной решимости Китиара побежала за ним, но тут услышала пронзительные крики со стороны своего дома.

— Китиара! Китиара! Иди домой! Мне нужна помощь!

Кит остановилась и возмущенно посмотрела в направлении криков.

— Роды начались! Поспеши!

Вздохнув, Китиара в последний раз посмотрела на спину Урсы и взобралась на самый близкий валлин. На середине дерева она взошла на мосток, который приведет ее домой, где ее мать была готова рожать.

ГЛАВА 2. РОЖДЕНИЕ БЛИЗНЕЦОВ

Вбежав в дом с покрытых круглыми пятнами солнца мостков, Кит на несколько мгновений потеряла координацию. Был полдень, но через ставни не проникало почти никакого света. Розамун удалось как-то закрыть их, когда у нее начались роды, во избежание посторонних глаз.

Когда глаза Китиары приспособились к тусклому свету, она больше услышала, чем увидела свою тяжело дышавшую мать. Розамун сидела на корточках у стены общей комнаты, рядом с большой кроватью. Она в отчаянии подняла глаза, когда услышала, как вошла Кит.

— О, Китиара! Я… Я не хотела удерживать Гилона от его работы этим утром, но… — внезапно Розамун запнулась. Она уставилась на точку где-то над головой Кит, скрутила руками простыни и издала низкий стон, перешедший в жуткий пронзительный визг. Кит уже пятилась к двери, когда крик прекратился и Розамун резко упала у кровати.

— Пожалуйста, пожалуйста, позови Минну. — выдохнула Розамун.

Испуганная Кит выбежала из двери и помчалась вдоль висячих мостков между гигантскими валлинами к дому местной акушерки, не обращая внимания на тех людей, которых толкала. Ее столкновение с плутоватым незнакомцем и жажда приключений вылетели у нее из головы и Кит почувствовала себя не старше своих восьми лет. О, если бы только Гилон не ушел сегодня рубить лес… Если бы только Розамун могла бы справиться самостоятельно… Если бы был кто-то другой, кто мог бы помочь, помимо Минны!

Кит остановилась, чтобы на секунду отдышаться, прежде чем открыть дверь в прихожую акушерки. Как и всегда, когда ей приходилось пробегать мимо дома Минны, она подумала, что детально продуманный пышный дом, укрытый между ветвей двух гигантских валлинов напоминает свою хозяйку — такой же чопорный и надменный.

Кит постучала в дверь. В то же мгновение, когда Мина открыла ее, Кит схватила ее за руку и потащила наружу. Низкорослая пухлая акушерка была одета в свой фирменный муслиновый передник, который был всегда так чист и накрахмален, что Кит подозревала акушерку в том, что она одевает его даже в постель. Ее тонкие темно-рыжие волосы были старательно уложены и украшены лентами.

— Торопитесь! Мы должны спешить! Моя мать рожает. Вы должны пойти к ней прямо сейчас. — сказала Кит, продолжая тащить акушерку.

Минна потянулась обратно, легко высвобождая руку захваченную ребенком. Акушерка помедлила, собирая чувство собственного достоинства. Кит продолжала держать дверь, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, а Минна вернулась в дом, собирая зелья, травы и пузырьки, которые аккуратно складывала в большой кожаный мешок, безостановочно при этом болтая.

— Моя дорогая, ты раскраснелась. Отдышись. Я должна найти свои осиновые листья. Сок листьев осины действительно делает отличное зелье для свертывания крови, ты знаешь. Эти листья весьма редки в наших краях. У меня есть Аса — ты знаешь Асу, забавного черноволосого кендера, который появляется в городе время от времени? Аса собирает для меня осиновые листья всякий раз, когда находится около Квалинести или Сильванести. Конечно, он не слишком надежен как собиратель трав. Хотя я уверена в том, что если он говорит, что это осиновые листья, то они скорее всего…

Глядя в зеркало во время приглаживания прически, Минна поймала напряженный взгляд Китиары, которая еле сдерживалась, чтобы не заорать на акушерку. Минна замолкла и подошла к двери.

— Что-то не так, дорогая? — спросила она, заинтересованно вглядываясь в Кит своими маленькими оливковыми глазками.

— Да! Да! — заявила Кит, топнув ногой. — Я же сказала вам! Моя мать сейчас родит ребенка. Вы ей нужны!

— Хорошо, но я уверена, что это не причина грубить. Этого и так достаточно на Кринне в эти дни. — сказала Минна с оскорбленным видом. — Люди рожали младенцев с незапамятных времен. Уверена, твоя мать тоже справится. — добавила она, проверяя еще раз свой наполненный всякой всячиной кожаный рюкзак, прежде чем закрыть его. — Ах, вот осиновые листья. Я не должна волноваться. Я предполагаю, что твой отец дома, с Розамун?

Вопрос казался достаточно невинным, но Кит, всегда ранимая в вопросах, касающихся ее отца, подозревала его причины. Акушерка сделала своей обязанностью знать все сплетни в Утехе и все, что она обнаруживала в своих поисках, она передавала на утреннем рынке множеству своих знакомых. Кит знала, что Розамун была одной из ее любимых тем.

Розамун периодически переносила странные трансы и постоянно лежала в постели в лихорадке или в воображаемых болезнях. После того, как Грегор оставил ее, стало только хуже. Китиара предполагала, что Розамун обвиняла себя в уходе Грегора. Ну, она и должна была. Она фактически отпугнула его своими домашними проблемами.

Ну и вообще было трудно понять, что Грегор нашел в ее матери. Кит неохотно допускала, что, возможно, она была когда-то вполне симпатичной. Она была достаточно хорошим поваром. И все же, независимо от того, кем Розамун была когда-то, за последние месяцы она становилась все больше и больше болезненной, тянущей свою лямку в доме. Кит поклялась, что никогда не станет такой.

У Розамун было не слишком много друзей и мало кто сочувствовал ее болезненным периодам. Именно тут и появилась Минна. Китиара должна была признать, что Минна заботилась о ее матери так хорошо, как могла. И она никогда не давила на Гилона, чтобы тот вовремя оплачивал ее счета.

И даже при этом Китиара терпеть не могла кичливую сплетницу.

— Гилон, — Кит подчеркнула имя, так как он не был ее отцом. — Рубит в лесу лес. Я не знаю где именно, вероятно в нескольких километрах отсюда. Иначе я сбегала бы к нему и привела. Моя мать чувствовала себя достаточно хорошо в последнее время и я не хотела просить его, чтобы он остался дома даже при том, что мы знали, что ее время приходит. Разве вы не можете поспешить?

Кит посмотрела в окно и пожалела, что она находится в этом доме, а не где-нибудь еще, в любом другом месте, кроме, возможно, ее собственного дома. Она не могла забыть мучительные звуки, издаваемые Розамун, и выражение страха на ее лице.

— Хорошо, а кто из нас спешит теперь, юная леди? Смотри, чтобы не отстать от меня.

С этими словами Минна пронеслась мимо Китиары. Кит захотелось пнуть ее под зад. Но мысль о Розамун, оставшейся дома в родовых муках, заставила ее подавить это желание. Китиара действительно должна была почти бежать, чтобы не отстать от Минны, которая стремительно шла по мосткам.

Когда они достигли дома, Кит увидела что ее мать лежит на кровати, а одеяло и простыни были запачканы кровью. Они подбежали к ней и Розамун испустила низкий стон и ее дыхание участилось с началом новой схватки. На сей раз она казалась слишком измученной, чтобы кричать. Ее длинные поблекшие светлые волосы пропитались потом и прилипли к черепу. Ее изящное тонкое лицо было искажено в муке. Губы Розамун разошлись и послышался только придушенный стон, ее тело подалось вперед. После того, как схватка миновала, она обрушилась назад на простыни.

Минна торопливо пощупала ей лоб. Схватки учащались. Кровать Розамун почти насквозь промокла.

— Хорошо, воды отошли. — объявила Минна. Но затем акушерка слегка нахмурилась, заметив зеленоватое пятно на простынях.

Минна бесцеремонно задрала сорочку Розамун и проверила продвижение родов.

— Найди немного воды, вскипяти ее и принеси мне чистую ткань. Ребенок может появиться в любой момент. Та зеленая вода может вызвать проблемы. — многозначительно сказал она.

Никогда не умевшая ловко обращаться с домашними делами, Кит неловко помогла Минне поменять простыни на кровати Розамун. Она собрала всю чистую ткань, которая имелась в доме, затем притащила снаружи ведро воды и, налив ее в горшок, поставила кипятиться.

До настоящего времени Розамун, так поглощенная своими родовыми схватками, едва замечала присутствие Китиары и Минны. Ее серые глаза были стеклянными, ее тело билось в болезненных судорогах, которые неуклонно прибывали.

Минна вытащила из своей родильной сумки маленький мешочек и приказала Кит принести ей чистый кубок, наполненный горячей водой. Она высыпала содержимое мешочка в кубок и намочила кусок ткани в коричневатой жидкости. Затем она протерла этой тканью лоб Розамун и задрав ее сорочку, обмыла раздутый живот.

— Что это? — рискнула спросить Кит.

— Секретные компоненты. — самодовольно ответила Минна. — Фактически, неизвестные мне самой. — она хихикнула. — Купила их у того кендера, о котором говорила тебе, у Асы. Он называл его «Никогда Не Подводящий Бальзам.»

Кит должна была признать, что ее мать задышала намного более легче после этих втираний.

Минна заставляла Китиару напряженно работать. Она приказала, чтобы та принесла стул к кровати, нашла больше одеял, сварила чашку чая, принесла еще немного дров для огня. Кит знала, что Минна не любила ее и говорила Розамун, что ее дочь слишком упряма и ее надо немного подержать в узде. Теперь Кит раздражалась от приказов акушерки, понимая, насколько Минна торжествует в ее власти над ней в этой чрезвычайной ситуации.

Как бы то ни было, мысли обеих были поглощены стонами и криками Розамун. Ее муки были ужасны на взгляд ребенка. Время от времени глаза Розамун закатывались, и ее тело застывало в боли, когда она выносила повторные схватки.

Роды продолжались и Кит втайне, страстно желала успокаивающего присутствия Гилона и задавалась вопросом, когда же вернется ее отчим. Но она тут же с безнадежностью поняла, что время было только около полудня и что, как правило, Гилон не возвращается до сумерек.

Спустя приблизительно час после прибытия Минны, дыхание Розамун резко замедлилось. Акушерка засунула руку под сорочку Розамун и кивнула головой Китиаре.

— Вытолкни ребенка наружу, Розамун. — скомандовала она.

Кит с удивлением посмотрела на Минну. Розамун, бледная, в горячечном бреду и облитая потом, едва ли казалась способной повернуть голову на подушке, не то что толкнуть что-нибудь.

Тем не менее, по приказу Минны, Кит взобралась на кровать и помогла Розамун сесть. Она подставила свою спину под вспотевшую спину своей матери и уперлась ногами в деревянную спинку кровати, таким образом поддерживая Розамун в сидячем положении. В это время Минна снова призвала Розамун толкать.

— Тужься! — кричала Минна. — Если ты хочешь поскорее покончить с этим, тужься!

Прошел еще час, за который ничего не изменилось, за исключением того, что ноги у Кит одеревенели, а голова Розамун упала на плечи дочери, как будто мать потеряла сознание.

Минна села, прядь волос упала на ее украшенный бисеринками пота лоб. Хотя и изнуренная, она систематически продолжала убеждать Розамун тужиться.

Затем, издав один затянувшийся стон, Розамун родила.

Для Кит ребенок был подобен красновато-фиолетовой обезьянке, покрытой кровью и каким-то белым, похожим на сыр, липким веществом. Здоровый крик, который, казалось, встряхнул стекла в рамах, определил пол ребенка.

— Мальчик! — закричала Минна. — У тебя прекрасный, здоровый мальчик, Розамун! — сказала она, ловко вытерев младенца, спеленав его и укутав чистым одеялом. — Он весит, должно быть, целых десять фунтов! Просто великан!

Эта информация прошла мимо матери ребенка. Глаза Розамун приоткрылись, затем снова закрылись, когда Кит поднялась из-за ее спины, позволяя матери бессильно откинуться назад на подушки.

Почти тут же Розамун сильно вдохнула, возвращаясь к действительности. Ее глаза испуганно открылись.

— Просто послед. — пробормотала Минна сама себе, глядя на Розамун. Но тут же акушерка быстро втиснула запеленованного младенца в руки Кит и вернулась к матери.

Пристально вглядываясь в нее, Минна схватила свою родильную сумку, лежащую у ножки кровати. Она порылась в содержимом и вытащила оттуда еще один маленький мешочек, на этот раз с двойным зажимом. Когда акушерка осторожно открыла его, то Кит, стоящая около Минны, могла бы поклясться, что внутри мешочка пылал свет!

Минна вытащила щепотку непонятного порошка. Повернувшись к кровати, акушерка рассеяла его в воздухе над ложем, одновременно пропев несколько слов, которых Кит не поняла.

Свет в комнате, казалось, замерцал. Мгновение спустя, Кит почувствовала, как на нее накатило чувство мира и покоя. Младенец в ее руках перестал кричать. Еще более удивительным было то, что Розамун улыбнулась, глубоко вздохнула и снова опустилась на подушки. За долю секунды, казалось, мать Китиары, заснула безмятежным сном! Девочка не могла поверить своим глазам.

Затем, так же быстро, как и прибыла, мирная аура испарилась.

Дыхание Розамун ускорилось. Ее веки взлетели, но глаза тут же снова закатились. Минна встревожено склонилась над Розамун, поглаживая ее по щеке.

Кажется, только ребенок получил длительное воздействие от фокусов Минны. Кит неуклюже держала младенца подальше от себя, направляясь к колыбели, которую любовно сделал Гилон. К счастью для всех присутствующих, новый брат Китиары позабыл о своем изначальном недовольстве тем фактом, что его вытащили из комфортного тепла матки. Немедленно после того, как Кит положила его в его новую кровать и качнула колыбель, он с воркованием уснул.

Минна вздернула сорочку Розамун и плотно приложила обе руки на ее раздутый живот. Она вытащила из своей сумки штуку, похожую на маленький цилиндр, только низ этого цилиндра сузился до узкой горловины, а затем расширялся, превращаясь в эластичную чашу.

— Цилиндр прослушивания. — сказала Минна, ни к кому особо не обращаясь. Конечно, не к Китиаре.

Она поставила цилиндр чашей вниз на выпуклый живот Розамун и поднесла ухо к узкой горловине. Когда Розамун захныкала, Минна решительно подняла голову. Не могло быть сомнений, что это начало новой схватки.

— Там еще один ребенок. — с изумлением объявила Минна.

Протяжное гортанное «Нееет!» сорвалось с искривленных губ Розамун.

— Второй ребенок! — воскликнула Кит. — Как это может быть? Почему вы не знали об этом прежде? Что нам делать? Моя мать не переживет вторых родов!

— Послушай сюда, юная леди. Прекрати дерзить мне. — Минна с удивительной свирепостью обернулась к Китиаре, ее терпение почти что истощилось. Ее прическа была страшно спутана, обычно опрятная одежда растрепана. Ее суровый взгляд заставил Кит присесть.

— Мне не нужны советы от подростка. Такое случается. Я не могу знать все и все определить наперед.

Жалобный стон Розамун заставил их обеих быстро приступить к делу. Уже почти крича, акушерка отправила Кит поставить на огонь еще один чайник и принести еще чистых покрывал. Внезапно Китиара, которая была на ногах с восхода солнца и не обедала, почувствовала себя очень усталой. Ее колени подкосились и она почти упала на пол.

Минна потянулась и схватила девочку прежде чем она упала, яростно тряся ее за плечи.

— Ты должна держаться, Кит. — в отчаянии сказала она. — Не будь неженкой. Ты нужна мне. Ты нужна Розамун.

Она подтолкнула Кит к исполнению ее обязанностей.

Девочка едва могла держать свои глаза открытыми, ковыляя по комнате и делая все, что просила Минна. День был ужасно теплым и, принимая во внимание постоянно горящий в комнате очаг, внутри дома, казалось, стало горячей, чем в горне у гнома. Китиара чувствовала, что задыхается.

— Полей голову. — посоветовала Минна.

— Что?

— Вода. Полей свою голову. — повторила Минна.

— О-о. — сказала Китиара, зачерпывая холодную воду из ведра и плеская ее на голову так, чтобы намочить и лицо, и одежду. Стало полегче. Освежившись, она вскочила, чтобы выполнить очередное задание.

— Идиотка. — тихо пробормотала Минна.

Розамун горела, как в лихорадке и Минна прилагала все усилия, чтобы охладить ее, постоянно вытирая ее губкой, смоченной в воде. Выглядящая слабой и безжизненной, мать Китиары то теряла сознание, то снова приходила в себя. Казалось, ее внутренние ресурсы почти исчерпаны. Схватки продолжались. То, что должно было быть короткими родами, тянулось бесконечно.

— Не понимаю. Этот ребенок должен был уже выйти. — сказала Минна Китиаре тихим голосом.

Пошарив под сорочкой Розамун, Минна пробормотала проклятие, когда обнаружила причину того, что ребенок еще не родился. Она отвела Китиару в сторону.

— Этот ребенок выходит вперед ногами. — зловеще прошептала она. — Не головой, как большинство младенцев. Он рождается наоборот. Не могу сказать, сколько могут продлиться такие роды. Это не нормально.

Кит ошеломленно переварила сообщение Минны. Она посмотрела на первого ребенка, который все еще спал с мирно закрытыми глазами.

— Вы можете сделать что-нибудь? — с надеждой спросила она.

— Я могу попробовать. — откровенно ответила Минна. — Но от Паладайна тоже потребуется помощь.

Прошли часы, пока тянулись роды, и уже был почти закат. Внезапно глаза Розамун учащенно заморгали. Ее лицо окрасилось в красный цвет, тело беспокойно забилось. Когда Кит коснулась руки матери, она почувствовала жар.

— У нее очень высокая температура. Вы должны что-то сделать. — закричала Китиара, почти осуждающим тоном.

Минна, несомненно взволнованная, проигнорировала девочку, разве что попросила еще горячей воды, чтобы смешать новую порцию «Никогда Не Подводящего Бальзама». Она непрерывно обтирала им живот Розамун со времени первых родов.

Теперь Розамун большую часть времени была в бессознательном состоянии. Китиара должна была изо всех сил поддерживать мать со спины. Минна даже не потрудилась просить Розамун тужиться.

Наконец произошло некоторое продвижение, и Минна приободрилась.

— Палец ноги, я вижу палец ноги. Теперь, если я смогу собрать обе ступни вместе, мы наконец сможем увидеть рождение этого упрямого близнеца.

В конечном счете обе ступни действительно появились, затем ноги и бедра — это был еще один мальчик.

Все еще втиснутая между спиной матери и спинкой кровати, Китиара слушала взволнованные сообщения Минны относительно продвижения вторых родов. Через плечо Кит видела, что глаза ее матери были закрыты. Дыхание Розамун стало слабым. Наконец, уже после наступления сумерек, стала выходить голова ребенка. Кит услышала проклятия Минны.

— В имя богов! Он не дышит, и кровь льется из твоей матери, как река.

Действуя стремительно, Минна вытащила из сумки маленький ножик и разрезала пуповину, затем положила ребенка в ногах кровати. Теперь ее внимание было сконцентрировано на матери младенца, которая была без сознания, вся в поту и крови. Одна рука акушерки массажировала живот Розамун, чтобы стимулировать выход последа, что поможет остановить кровотечение. Другая рука крошила осиновые листья в кубок с водой, чтобы приготовить напиток, помогающий крови свернуться.

— Сейчас я занята твоей матерью. Ты должна попытаться помочь своему второму брату. — сказала Минна Китиаре. — Потри его ступни. Попытайся заставить его дышать. Сделай что-нибудь!

Кит выскользнула из-под Розамун и залезла на кровать рядом с ребенком.

Борясь с паникой, она схватила несколько чистых простыней и стала протирать его маленькое тельце таким же образом, как это делала Минна с первым ребенком. Наконец что-то заскрежетало у него в груди, он выплюнул небольшое количество зеленой жидкости и сделал несколько жалких вздохов. Через минуту его рваное дыхание остановилось.

— Минна, что мне делать? Кажется, он не слишком хорошо дышит. — настойчиво спросила Кит акушерку.

Минна, придерживая в руках голову Розамун, через пипетку вливала в ее рот жидкость из осиновых листьев. Акушерка кратко взглянула на Кит, затем снова обратилась к Розамун, которая сама была еле жива.

— Поднеси его поближе к огню и продолжай протирать его, особенно подошвы ног. Если это не сработает, попытайся сжать ему щеки. Осторожно ударь по ушам. Делай что хочешь. Но помни, что второй близнец похож на бесполезный придаток, и часто оказывается очень слаб. Возможно, на него не стоит тратить усилий.

При этих словах голова Кит вскинулась и она впилась взглядом в глупую акушерку, но только на мгновение. Ее мысли быстро сосредоточились на спасении ее единокровного брата и она помчалась к очагу. Пнув ногой несколько поленьев в огонь, она принялась растирать хилого младенца с такой же интенсивностью, с которой обычно тренировалась со своим деревянным мечом. После нескольких мгновений напряженной тишины дыхание ребенка возобновилось.

Наконец ребенок издал несколько невнятных писков, протестуя против грубого лечения Китиары. Он немного порозовел, уже был не такой синий, на взгляд Кит. Но когда она попыталась прекратить свой энергичный массаж, дыхание младенца снова замедлилось. Таким образом терапевтическая протирка продолжалась. Китиара была полна решимости доказать Минне ее неправоту, так же как была заинтересована в благополучии своего второго единокровного брата.

Она украдкой взглянула на первого близнеца, удобно устроившегося в колыбели Гилона. Этот мальчик, круглолицый и розовощекий, в отличие от своего брата, крепко спал. Как же они непохожи! И все же, в то время, пока Кит продолжала пристально глядеть на старшего из своих новых братьев, ей показалось, что он дышал в унисон со своим более слабым близнецом. Второй ребенок задышал более легко и тоже уснул.

В другом конце комнаты акушерка тоже расслабилась. У нее тоже все получилось. Кровотечение Розамун остановилось. Мать Кит лежала в измотанной дремоте, будучи похожей на бледного мертвеца.

— Ну, — вздохнула Минна, укрывая Розамун одеялом. — Между нами, смерть была так близко, такого у меня еще не было. Не то, чтобы я беспокоилась. Когда ты столь искушена в этих вещах, как Минна, деточка…

Кит, сидя около очага и качая ребенка, едва обратила на акушерку внимание. Она подняла голову и увидела, что Минна стоит над ней, ее лицо было красным, а темно-рыжие волосы совсем растрепались.

— Кто-то должен будить твою мать каждые два часа и давать ей чай, заваренный из осиновых листьев. — деловито сказала акушерка. — Ты или Гилон должны пойти сегодня вечером и добыть козьего молока. Твоя мать не в состоянии кормить этих младенцев и козье молоко — лучшее, что можно предложить новорожденным. У меня тоже есть дети, ты знаешь.

Изучая выражение очевидной неприязни на лице девочки, Минна решила, что Китиару надо бы научить прилично вести себя. Девочка опустила глаза, пристально всматриваясь в лицо своего второго брата, наблюдая за эффектом своего старательного массажа. Ребенок издал захлебывающийся звук. Китиара продолжила его массировать.

— Я не знаю, на что мне надеяться. — резко сказала Минна, — Но ты бы лучше позаботилась о своей матери. Я уже сказала тебе, что обычно второй из близнецов живет недолго. Вероятно, нам придется вырыть могилу, чтобы похоронить его утром.

Весь страх, беспомощность и расстройство прошедших часов всколыхнулись в Китиаре при этом бездушном замечании Минны. Гнев заполнил ее маленькое тело, поднимая ее на ноги. Еще даже не решив сделать это, Кит потянулась и хлопнула акушерку по лицу с такой силой, как смогла.

— Замолчи! — закричала Кит.

Потрясенная и приведенная в бешенство, Минна схватила Кит за плечо, едва не сбросив с ее рук младенца. Услышав звук отворившейся двери, вначале акушерка, затем Китиара, обернулись, чтобы увидеть Гилона, стоящего у двери с помрачневшим лицом.

Легкий порыв ветра подул им в лица.

— Вы видели это, мастер Маджере? — Минна отпустила плечо Китиары и поспешила к Гилону, подпрыгивая от гнева. — Вы видели это? Она ударила меня! Вы не можете просто так это оставить. Я требую извинений и я требую права ударить ее в наказание. Если это дитя не станет дисциплинированным, она закончит так же, как и ее отец — станет ничтожеством!

Гилон перевел взгляд от акушерки к падчерице. В его утомленных карих глазах виднелась не ярость, а печаль. Он поставил топор у двери и медленно снял свою куртку.

Его большая собака, Амбер, которая всегда сопровождала Гилона в его работе лесоруба, ощутила, что происходит что-то неприятное и убежала. Гилон бесстрастно провел пальцами по своим густым каштановым волосам и долго медлил, прежде чем начать говорить.

Не говоря ни слова в свое оправдание, Кит продолжала массировать ребенка. Сильно уставшая, она презирала свои слезы, набегавшие на глаза. Она опустила голову поближе к ребенку, не поднимая взгляда.

— Разговоры о утренних похоронах. — сказал наконец коренастый лесоруб. — Не приветствуются в день рождения. Я хотел бы, чтобы вы оба успокоились.

Его слова содержали в себе спокойствие и авторитет. Его лицо оставалось бесстрастным.

Кит не спускала глаз с ребенка, но внутренне она ликовала.

— Хорошо! — вполголоса проворчала Минна, быстро прошла по дому, беспорядочно бросая в сумку свои принадлежности. Она с показным усердием положила мешочек осиновых листьев на ночной столик. — Завтра я зайду проверить. — бросила она, прежде чем выпорхнуть из двери.

Кит наконец подняла глаза, когда услышала щелчок замка. Она и Гилон обменялись скупыми улыбками.

Гилон торопливо подошел к кровати Розамун, с тревогой всмотрелся в нее, затем в колыбель и наконец на младенца в руках Кит. Его лицо выражало гордость и замешательство одновременно.

— Близнецы? Это близнецы? Как Розамун? Как они? Что мне сделать, чтобы помочь? — он жалобно взмахнул своими большими, неуклюжими руками.

— Ты прямо сейчас должен пойти и принести козье молоко. — посоветовала Кит. — Минна сказала, что это единственное, что могут пить младенцы и, думаю, в этом ей можно довериться. Затем мы должны разбудить маму…

— Минуту. Минуту. — прервал Гилон, все еще взволнованный. — Я даже еще ничего не знаю о своих детях. Двое? — повторил он, — Близнецы?

— Да, два мальчика. — Кит удивила сама себя, произнеся это с таким удовлетворением, как будто сама их родила.

Гилон снова пошел к колыбели, глядя на своего первенца, который начинал шевелиться. Затем он подошел к Кит, которая продолжала массировать и успокаивать второго младенца.

— Шшш… — предостерегла она. — Этот слабенький.

Снаружи было уже темно. Внутри свет исходил только от угасающего очага. Гилон торопливо зажег две масляные лампы, которые бросили огромные танцующие тени на стены дома.

— Нам пришлось нелегко. — призналась Кит, за суховатым тоном прикрывая свое облегчение. — Мама потеряла много крови. Я думаю, с ней все будет в порядке. Первый ребенок достаточно крепкий. Но за этим нужно будет ухаживать.

Гилон подошел к кровати Розамун и осторожно сел рядом с нею, беря ее за руку. Ее лицо было лишено цвета. Она лежала неподвижно, часто дыша. Когда он дотронулся до ее лба губами, она не пошевелилась. Ворчание и сопение ребенка заставили Гилона отойти от жены и подойти к колыбели.

— Я должен пойти за молоком, прежде чем у нас тут начнется восстание.

Он надел куртку, затем подошел и встал рядом с Кит, положив руку ей на плечо. Она нерешительно пошевелилась. Она и ее отчим редко прикасались друг к другу. Гилон нежно сжал ее плечо, прежде чем повернуться и уйти.

В дверях он остановился.

— Розамун и я выбрали имя Карамон, если у нас будет мальчик. — сказал он Китиаре извиняющимся тоном. — Оно обозначает силу валлинов. Это было именем моего дедушки. Хорошее имя, не правда ли? — после паузы он улыбнулся и добавил. — Но нам теперь нужна помощь насчет второго мальчика. Не хочешь ли выручить нас и подумать о его имени?

Обрадованная, как кендер на сельской ярмарке, что ее попросили участвовать в выборе имени, Китиара почувствовала, что ее щеки зарделись. Она важно ответила, что подумает об этом.

* * *

Гилон вернулся с козьим молоком и увидел Китиару, покачивающую одного младенца на руках и ногой качающую колыбель, откуда ее обитатель издавал голодные крики. Гилон смастерил две бутылочки из фляжек, приспособив на них кожаный сосок мертвой овцы. Подняв орущего Карамона, новоиспеченный отец держал его, пока тот энергично сосал из бутылки.

Китиаре хотелось, чтобы ее подопечный проявил хотя бы половину той энергии. Она с трудом убедила второго близнеца взять соску и он некоторое время с трудом глотал молоко. Казалось, только дыхание забирает у него большую часть сил. Он плевался и отворачивался, и Китиара волновалась, проглотил ли он хоть каплю молока вообще. В конечном счете оба младенца заснули. Кит все еще держала младшего.

— У меня есть имя. — рискнула она.

— И что ты порекомендуешь? — спросил Гилон, соответствуя серьезному тону Кит.

— Рейстлин.

— Хм. Рейстлин. — повторил Гилон. — Мне нравится, как это звучит: Рейстлин и Карамон. Но что это имя означает?

— О-о, на самом деле ничего. Я имею в виду, что не знаю наверняка. Должно быть, я слышала его где-нибудь.

Кит не сказала Гилону, что Рейстлином звали героя фантастических историй, которые Грегор иногда рассказывал ей перед сном. Большинство рассказов Грегора были правдивыми историями или эпическими легендами о легендарных героях Кринна. Но был один рассказ, который ему особенно нравилось рассказывать и Кит полагала, что ее отец сам придумал его. Этот рассказ длился и длился бесконечно и Грегор никогда не рассказывал его до конца, возможно потому, что у него не было конца. А потом он уехал.

Рейстлин из историй ее отца не был самым храбрым или самым сильным воином, но он был умен и имел железную волю. Много раз он хитростью побеждал превосходящего противника.

Если имя Карамон означало силу деревьев, то Рейстлин означает хитрость и силу воли, подумала Кит.

Гилон раздумывал над выбором. Еще раз он подошел к кровати Розамун. Мать Кит когда-нибудь все же откроет глаза. Он понял, что пройдет некоторое время, прежде чем Розамун сможет высказать свое мнение. Гилон улыбнулся Китиаре и вынес вердикт.

— Рейстлин… Думаю, неплохое имя.

Через час или два Кит была все еще у очага, держа в руках Рейстлина, в то время как Гилон только заканчивал долгий сложный труд по обтиранию Розамун губкой и замены ее постели и одежды.

Городские часы давно пробили полночь. Из окна была видна взошедшая красная луна Лунитари. Она разделяла ночное небо с Солинари, которая уже опускалась. Сидя с Рейстлином у огня, Кит, должно быть, заснула. Она проснулась, когда маленький Рейстлин вздохнул с резким звуком.

— Время поить маму чаем. — сказала Кит, настолько усталая, что ее слова были почти неслышимы.

Гилон, сидящий на краю кровати Розамун, посмотрел на девочку и внезапно понял, насколько она измотана. Отчим взял у нее Рейстлина и послал спать.

Ноги Кит настолько потяжелели, что она еле поднялась по лестнице, ведущей в ее спальню над общей комнатой. Это была маленькая каморка, которую она приспособила для себя на чердаке для хранения зерна, под самой крышей дома.

Позади мешков, полных зерна и других припасов, стояла ее койка и маленький комод. Единственное окошко, низко под карнизом, открывало роскошный вид на перекрещивающиеся валлиновые ветки. Летом Кит смотрела в него и чувствовала, что она плавает на облаке из листьев. Она терпела летнюю жару и зимнее неудобство из-за роскоши отдельной комнаты, которую могла себе позволить в этом тесном доме.

Как только она добралась до комнаты, Кит подошла к комоду и отодвинула его от стены, затем нащупала позади него скрытую полку.

Осторожно Китиара вытащила износившийся кусок пергамента. Развернув его, она пристально вгляделась в чернильный рисунок, который, как она знала, был гербом Соламнийского Рыцаря. В бледном луче лунного света, который проникал через окошко, Кит видела когти ястреба, стрелу и шар в форме глаза.

Через несколько минут Кит снова скатала пергамент и убрала его. Она упала на койку не раздеваясь и заснула мертвым сном.

В эту первую ночь Карамон мирно спал в своей колыбели. Гилон держал Рейстлина на кровати, положив его между собой и Розамун, надеясь, что теплота их тел поможет ребенку. Кит не слышала, что отчим множество раз поднимался среди ночи, чтобы заботиться о своей любимой жене и новорожденных близнецах.

* * *

На следующий день, когда Гилон готовил на огне овсянку, а Кит, держа Рейстлина в одной руке, пыталась дать бутылочку Карамону в колыбель, кто-то постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, в дом вступила Минна вместе со своей сестрой Ярли.

Ярли была более молодой разновидностью Минны — такая же низкорослая, тучная и накрахмаленная. Обе были одеты в передники, волосы Ярли были подвернуты под шапочку. Очевидно, ее сестра проинструктировала ее говорить мало или вообще ничего. Обе выглядели сердитыми, но у Ярли вдобавок имелась толстая, выдающаяся вперед нижняя губа, что делало ее взгляд угрюмым даже при наилучших обстоятельствах.

Минна многозначительно проигнорировала Кит и прохладно кивнула Гилону, пересекая помещение вместе с Ярли по направлению к кровати Розамун.

Розамун скоро должна была прийти в сознание, сегодня она спала более спокойно и дышала легче.

— Как у нас дела? — спросила Минна, ощупывая живот Розамун.

— Не слишком хорошо. — с очевидным беспокойством ответил Гилон, — У нее все еще жар и она ни разу по-настоящему не открыла глаз. Она слишком слаба, чтобы поесть.

— Ммм. Бедняжка потеряла много крови. Я гарантирую, что она поправится, хотя может пройти много недель, прежде чем она будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы заботиться о своих младенцах. Не беспокойся о питании. Просто проконтролируй, что бы она пила в достаточном количестве тот лекарственный чай, который я оставила тебе. И проконтролируй, что бы ее ни чем не беспокоили, ни каких диких игр. — добавила Минна, бросив многозначительный взгляд в сторону Китиары. — На твоем месте я переместила бы ее в ту маленькую комнату. Дай ей немного мира и покоя.

В этот момент Китиара, пытавшаяся манипулировать обоими младенцами сразу, была больше похожа на измотанную домашнюю хозяйку, чем на потенциального нарушителя спокойствия. Она повернулась к Минне спиной, ограждая маленького Рейстлина от любопытных глаз акушерки.

Комната, на которую указала Минна, была единственной второй комнатой в доме, помимо общей. Расположенное на ответвлении северной стены, это маленькое место периодически использовалось Розамун для ее шитья, которым она иногда занималась, чтобы получить дополнительный заработок для домашнего хозяйства. Гилон понял мудрость совета Минны и кивнул, соглашаясь.

— Ты знаешь мою сестру Ярли, не так ли? Она будет проведывать Розамун в течении следующих нескольких дней и таким образом я не буду беспокоить вас своими визитами. После этого, я считаю, вы справитесь самостоятельно.

Минна украдкой передвинулась так, чтобы посмотреть через плечо Китиары на Рейстлина. Кит повернулась к ней, свирепо глядя на назойливую акушерку. Минна многозначительно посмотрела на хилого ребенка, сочувственно фыркнула и бросила взгляд на здорового ребенка, с удовольствием сосущего из бутылки в своей колыбели.

Лицо Рейстлина было все еще бледно, он едва цеплялся за жизнь. Все это утро Кит пыталась не думать о том, что сказала Минна про слабого младенца.

— Хм. — сказала Минна, отворачиваясь.

Оттащив Гилона в сторону, она вытащила что-то из своей сумки. Быстро показала ему, как сделать кожаную петлю, которая будет удерживать одного из младенцев прижатым к телу Гилона, освобождая его руки для других занятий. После этого она отрывисто попрощалась и они вместе с Ярли ушли.

— Ну, — сказал Гилон после нескольких мгновений тишины. — Это было довольно любезно с ее стороны, что она зашла.

Китиара что-то невнятно пробормотала в ответ.

— А это довольно хитрое и удобное приспособление, — добродушно добавил Гилон, держа в руках кожаную петлю. — Давай посмотрим, можем ли мы приспособить его на тебе.

* * *

В течении последующих трех недель Кит постоянно носила на себе петлю, используя ее, чтобы постоянно держать Рейстлина при себе. Дыхание ребенка улучшилось, но все еще не было сильным или устойчивым. В любой момент Кит должна была быть готова бросить все, чтобы потереть его ступни, стимулируя дыхание и кровообращение.

Почти каждый вечер, Кит падала в кровать полностью одетая и очень усталая. Почти каждое утро она просыпалась с петлей Минны на груди, готовая взять Рейстлина из усталых рук Гилона и снова погрузиться в рутину.

Утром первого дня четвертой недели Кит проснулась от понимания, что она проспала. Вскочив с кровати, она спустилась вниз по лестнице и огляделась.

Карамон энергично брыкался в своей колыбели, но Рейстлин еще спал, свернувшись в другой деревянной колыбели, которую Гилон поспешно вырезал и собрал.

Кит посмотрела в направлении маленькой соседней комнаты и увидела, что ее мать тоже все еще спит. Розамун оставалась прикованной к постели с момента своих тяжелых родов, в большинстве дней мало активная и неспособная разговаривать. За ней нужно было наблюдать так же добросовестно, как и за Рейстлином. Отвернись от нее на минуту — и вот уже мать Кит сидит прямо с открытыми глазами и испуганно кричит. Она указывала на вещи, которых никто не видел и говорила абсолютную тарабарщину.

Рядом с ее большой кроватью лежал соломенный поддон, на котором обычно спал Гилон. Для него стало обычным делом постоянно заваривать чашки крепкого чая, который иногда помогал успокоить Розамун. Однако даже после успокоительного чая было неясно, как долго продлится еще один ее дикий транс. Отчим Китиары в эти дни все с большей грустью смотрел на свою жену, так как тихая женщина, которую он когда-то любил, была заменена на непредсказуемую незнакомку.

Сегодня поддон был пуст, Гилон уже ушел. Те несколько недель после рождения близнецов он непозволительно долго оставался дома. Домашнее хозяйство не могло выдержать потерю его дохода и тех скудных сумм, которые зарабатывала Розамун от штопки и шитья. Кит настояла, что если Гилон вернется к работе, она полностью посвятит себя заботе о близнецах.

С Карамоном было легко справиться. Пока ты не позволяешь его пеленкам становиться слишком мокрыми, он был в порядке. Громкий, беспокойный, постоянно голодный — но в порядке.

С Рейстлином же было совсем по-другому. Кит должна была постоянно наблюдать за ним, чтобы следить за его дыханием и уговаривать поесть. Маленькая девочка думала, что эти проблемы не настолько ее изматывали, как в то время, когда она размышляла о младенце, старательно пытаясь со всей ее энергией сделать его сильнее.

В тот день, принимаясь за готовку завтрака, Кит услышала тихий шум и оглянулась. К ее изумлению в дверном проеме маленькой комнаты стояла Розамун. Она шаталась, но все же стояла. Если бы Кит не видела ее глаз, то подумала, что ее мать в норме. Но серые глаза Розамун были жуткими и бессмысленными.

Когда задолго до сумерек Гилон вернулся домой, Китиара приветствовала его у двери. Они договорились, что после его возвращения Кит будет предоставлена возможность ненадолго сбежать из дому. Вместо того, чтобы сесть и поужинать, восьмилетняя девочка играла снаружи до наступления полной темноты, обычно тренируясь со своим деревянным мечом с яростной силой, как будто пытаясь прожить свое детство за несколько коротких часов.

— Сегодня мама много блуждала по дому. — сообщила Кит Гилону этим днем, когда готовилась уходить. — Я один раз была вынуждена привязать ее к кровати.

Гилон удивленно поднял брови, затем посмотрел в маленькую комнату.

Облаченная в испачканную простыню, Розамун сидела в кресле-качалке в углу, водя руками так, будто вязала. Только у ней не было никаких спиц и пряжи.

— Я не знаю, что близнецы сделали своей матери, но она не обращает на них никакого внимания. — с некоторым удовольствием сказала Кит Гилону прямо перед тем, как выбежать в теплый летний вечер.

* * *

Когда близнецам исполнилось шесть недель, Китиара пришла домой после вечерних игр и увидела, что Розамун сидит за кухонным столом, держа в руках Рейстлина и воркуя что-то Карамону, лежащему в колыбели. Несмотря на то, что Гилон должно быть помог ей искупаться и одеться, хилая мать Кит все еще была похожа на приведение после долгих недель болезни. И ее лицо все еще сияло, а Гилон, стоящий рядом, наблюдал за ее действиями с гордым удовольствием.

Услышав, что Кит пришла, Розамун отвернулась от близнецов и тепло подозвала дочь к себе. Она положила Рейстлина в колыбель, чтобы положить свои испещренные синими венами руки на крепкие плечи девочки. Розамун попыталась притянуть Кит к себе, но ее дочь уперлась.

— Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала. Гилон сказал мне, что ты была… незаменима. — сказала Розамун, пристально глядя на маленькую черноволосую девочку, со смешанным чувством любви и неясного уважения.

Кит уперлась глазами в пол, запутавшись в собственных чувствах благодарности и негодования. Когда она сделала движение, чтобы отойти, Розамун встала и неуклюже обняла Кит своими тонкими руками. Кит держалась натянуто и как только почувствовала, что ее мать немного ослабила хватку, бросилась к двери.

Розамун опустилась назад на стул, а Гилон топтался поблизости, не зная, что сказать. Глаза Розамун затуманились от слез, когда она смотрела, как ее дочь убегает обратно в летнюю ночь.

— Твой отец гордился бы тобой. — прошептала Розамун вслед исчезающей фигурке Кит.

ГЛАВА 3. ФЕСТИВАЛЬ КРАСНОЙ ЛУНЫ

Благодаря Гилону в доме всегда было полно хороших, медленно горящих дубовых поленьев, готового поддерживать ночной огонь. Но очаг обычно тускнел к середине ночи и, особенно во время худших непогодных ночей, никому не хотелось вставать и шагать по холодному полу, чтобы подбросить еще дерева.

Китиара предпочитала спать в своей собственной комнате, хотя она располагалась дальше всего от очага. Лестница и тонкий занавес из марли, отделяющий ее от остального дома, по крайней мере давал ей хоть немного уединения. И цена за это уединение могла быть достаточно высокой. Почти каждое утро, даже и не долгой зимой, она просыпалась сжавшейся в клубок и дрожавшей.

Гномы говорили об утехинских зимах довольно резко: «Не меньше трех одеял с торчащим из них носом.» Зимы казались бесконечными и все же, когда все уже были на пределе, приходила весна, ловя даже самых бдительных из населения Утехи врасплох.

Этим утром двенадцатилетняя Китиара еще спала. Она не свернулась в клубок — признак того, что наступила более хорошая погода. Ее ноги свисали с кровати — признак того, что она начинала перерастать свой укромный уголок. Ее лицо во сне было ребяческим, почти нежным, очень отличающимся от практикуемого ею, часто неубедительного, прохладного выражения, которым она обзавелась как частью брони против всего мира.

Безмятежное выражение лица испарилось, когда что-то грубовато и неприятно ткнуло ее в бок. Кит издала невнятное бормотание и, не открывая глаз, перевернулась лицом к стене, натянув на себя одеяло. После паузы тыканье возобновилось, на сей раз по спине.

— Уйди, Карамон. — зловеще пробормотала она.

Тычок. Еще тычок.

Китиара медленно повернулась к источнику неприятного беспокойства, еще почти спящая с мутными глазами.

Ох. Ее глаза расширились в легком удивлении, поскольку она различила перед собой крошечную фигурку не Карамона, а Рейстлина. Худой и бледный, с овальным лицом, обрамленным всклокоченными светло-коричневыми волосами, четырехлетний малыш стоял у кровати. Он загадочно улыбался. Улыбка была необычная для Рейстлина, необычно задумчивого маленького мальчика.

— Я рано проснулся… — тихо начал он.

— Угу. — Китиара до сих пор наивно предполагала, что ей удастся украсть хоть немного сна. Она поднялась на локте и оглядела своего необычного младшего брата, которого она довольно сильно любила, но все же и сильно желала задушить в некоторые дни — нет, в большинство дней — и особенно сегодня.

Взглянув вниз, Кит увидела, что его более здоровый брат, Карамон, еще крепко спал, лежа на спине и негромко похрапывая. У близнецов были маленькие кровати, стоящие рядом, но Карамон обычно растягивался поперек обеих. Кит знала, что Карамон поздно лег вчерашним вечером, обучаясь, под руководством Гилона, вырезать из дерева. Он применял свои новые знания для создания своего первого деревянного кинжала.

Как всегда, Рейстлин лег спать вскоре после ужина, а Китиара, должно быть, заснула перед тлеющим очагом. Добрый, надежный Гилон поднял ее по лестнице и положил в кровать.

Китиара вздохнула. Насколько рано было сейчас?

Тычок, тычок.

— Ты прекратишь это, Рейст?

Он все еще неопределенно улыбался. Чего это он сегодня так развеселился?

— Я хотел сказать, — продолжил он, когда она снова сосредоточила на нем внимание. — что со мной говорила птица…

Китиара подозрительно подняла бровь. Его фраза казалась выдумкой — но с Рейстлином никогда, ни в чем нельзя быть уверенным. Этот ребенок был странным, специфичным. Так как он не много говорил с другими детьми, он мог разговаривать с птицами.

Но отвечают ли ему птицы? И вообще что это за птицы в это время года, в Утехе?

— Какая птица? — раздраженно спросила она.

— Коричневая птица. — ответил Рейстлин, пожимая плечами, как будто это была незначительная информация. — Кончики крыльев белые. — и тут же машинально добавил — просто пролетала мимо, по каким-то своим делам.

— Хорошо. Что же сказала коричневая птица? — подтолкнула его Китиара, начиная принимать сидячее положение.

— Сказала, что сегодня будет необыкновенный день.

— О-о, — не впечатленным тоном ответила она. — Необыкновенно хороший, или необыкновенно плохой?

— Хм. — глубокомысленно сказал Рейстлин. — Вероятно, хороший. Она казалась счастливой.

Старшая сестра Рейстлина стала одевать ботинки.

— Конечно, если имеешь дело с коричневыми птицами, — авторитетно добавил он. — То узнать это трудно. Они думают, что каждый день особенный. Не много нужно, чтобы убедить их.

— Оптимисты, — сухо сказала Кит.

— Угу. — согласился Рейстлин.

Она встала и окинула его оценивающим взглядом. Выражение его лица было безусловно бесхитростным, почти ангельским. И вообще Рейстлин был одарен богатым воображением.

Китиара, зевая, схватила тунику и стала одевать ее через голову. Карамон — вот кто был предсказуем. Если бы он увидел коричневую птицу, то не пытался бы с ней заговорить, а постарался бы поймать ее сетью или попасть в нее камнем. Услышите шумную возню — значит, там Карамон.

Утомленная до крайности после почти пяти лет ухаживания за близнецами, забот, волнения за них и обучения как она могла — фактически, после пяти лет материнства — Китиара чувствовала, что может проспать целый месяц. Ее тело болело, она чувствовала, что ее разум притупляется. Она ненавидела мысли о том, как она будет себя чувствовать еще через пять лет.

Ее мать на самом деле так никогда и не выздоровела после травмирующего рождения близнецов. Казалось, что с ней все в порядке, по крайней мере физически, но она все же чаще лежала в кровати, чем поднималась. В течении пяти лет она ела все меньше и продолжала чахнуть. Ее бледные светлые волосы стали призрачно белыми. На съежившимся лице Розамун ее серые глаза были жутко большими и смотрели куда-то за горизонт. Куда-то в другой мир.

Какое-то время после того, как родились близнецы, за Розамун ухаживала Ярли. Но Ярли была еще менее профессиональна и еще менее любезна, чем ее сестра Минна. Скоро она стала неприятной даже в глазах Гилона. Его семья все еще была должна двум сестрам-акушеркам кучу денег, и не проходило и недели, чтобы Минна не заходила к ним, чтобы напомнить об этом. Добросердечный Гилон выплачивал долг понемногу.

В любом случае Ярли не была способна много сделать для того, чтобы облегчить таинственный недуг Розамун. И теперь, уже в течении долгого времени, семья обходилась услугами местного целителя, толстого благожелательного человека по имени Бигардус.

Бигардус знал Розамун уже много лет и, казалось, на самом деле беспокоился о ней. Простой — Кит даже хотелось назвать его бесхитростным — целитель не важничал как Минна, и у него не было «Никогда Не Подводящих» снадобий. Он признал, что не имеет ни малейшего представления о том, что случилось с Розамун и не хвалился своими лечебными способностями. Но в то же время он снабжал семью Маджере множеством мешочков и пузырьков с экзотическими лекарствами, которые стояли на маленькой подставке около кровати Розамун. Казалось, они ослабляют ее возвращающиеся боли. Бигардус приходил время от времени, чтобы проведать Розамун или понаблюдать за одним из ее приступов. Он нравился Кит. Она почти что могла сказать, что с нетерпением ожидает его жизнерадостных посещений.

Розамун дрейфовала из полусна и вновь входила в него в течении многих месяцев. Время от времени она казалась безмятежной, наблюдающей за всем, такими спокойными глазами, что присутствующие почти забывали, что она находится поблизости. А иногда она удивляла всех, внезапно садясь в кровати и подзывая к себе близнецов, чтобы рассказать им историю. Обычно с этим начинался один из ее редких периодов, когда она казалась почти нормальной. Она могла даже встать, чтобы испечь особенные кексы с подсолнечными семечками, которые любили Карамон и Рейстлин. Иногда она даже решалась пройтись по магазинам или прогуливалась по лесу с Гилоном.

Во время этих нормальных периодов Розамун посвящала большую часть своей драгоценной энергии близнецам и Гилону. Реже — Китиара чувствовала, что она может подсчитать сколько раз — Розамун предпринимала попытки провести время с дочерью. Наверно это было потому, что она толком не знала, как вести себя по отношению к этой самостоятельной девочке, которая большую часть времени является здесь настоящей матерью семейства. Вначале Кит страдала от безразличия матери, но не слишком долго.

Нормальные периоды Розамун заканчивались без предупреждения. Китиара, Гилон или один из мальчиков находили ее рухнувшей на пол и прилагали усилия, чтобы помочь ей вернуться в кровать. Затем, на несколько кратких минут или на несколько долгих недель подряд, Розамун входила в один из своих периодов, перенося мучительные и ужасающие видения, которые всех сбивали с толку.

Фактически, только Бигардус называл это «видениями». Кит не могла предположить, что именно видела ее мать. Транс накатывал на нее внезапно. Неожиданно лицо Розамун искажалось, ее руки начинали молотить воздух. Она могла даже выпрыгнуть из кровати с удивительной энергией и бродить по комнате, толкая мебель и ломая вещи с непонятной яростью. Слова, которые она произносила при этом, были перепутаны и бессмысленны. Она выкрикивала предупреждения Грегору, близнецам, самой Китиаре. Предупреждения были бессмысленной ерундой.

Однажды, впав в безумие, Розамун увидела как Китиара размахивает своим деревянным мечом и приняла свою дочь за отца девочки. Она подлетела к ней, протянула руки и выкрикнула в патетической радости:

— Грегор, ты вернулся ко мне!

Китиара всегда усмехалась, вспоминая это. Грегор ушел без единого слова уже шесть зим назад.

Если Розамун становилась слишком возбужденной, им приходилось привязывать ее к кровати. А когда она выходила из своего транса — спустя часы, дни или недели — то совершенно не помнила, что с ней было. Она откидывалась назад на подушку, истощенная телом и духом; ее белые волосы, пропитавшись потом, прилипали к лицу.

После одного из этих периодов Китиара поняла, что ее мать становится все больше бесполезной и неспособной вести домашнее хозяйство семьи.

Китиара сама училась всему — готовить, шить и штопать, смотреть за мальчишками и обучать их. За исключением готовки, она, возможно, не делала все эти вещи слишком хорошо, но она их делала. И Китиара гордилась тем, что делала, гордилась тем, что продолжает переживать все это, даже если в то же время она презирала все те домашние навыки, которым ей пришлось научиться.

Кит помнила, что когда-то давно она чувствовала что-то вроде любви к своей матери. Должно быть, это и была любовь. Чем другим это могло быть? Но сейчас она чувствовала только жалость к ней. Жалость и растущую дистанцию.

— Птица! — пораженно воскликнула Китиара. Она снова посмотрела на Рейстлина, который вглядывался в нее с верхней ступени лестницы, как будто пытаясь прочесть ее мысли. Она потянулась и нежно шлепнула его по уху. — Ты говорил с птицей! Это означает…

Она пролетела мимо него и помчалась на первый этаж. Перебежав через комнату, Кит открыла одну из ставней. Через окно в комнату ворвался свет.

Весна! Солнце, синее небо, благоухающий воздух — и, да, птицы, птицы повсюду.

— Весна! — Кит сильно перегнулась через узкий подоконник.

— Именно об этом я и хотел сказать тебе. — убежденно сказал Рейстлин, подходя к ней. — А о чем ты подумала?

Кит пристально смотрела из окна. Снег, участками лежащий еще вчерашним днем, практически весь стаял. Земля была влажная, покрытая выглядывающими из нее ростками. Все вокруг было ярким и красочным. Откуда-то издалека Кит слышала музыку и смех, означающие какой-то праздник. Тут она вспомнила, что сегодня был первый день ежегодной Ярмарки Красной Луны.

Она нетерпеливо склонилась, чтобы зашнуровать ботинки и леггинсы. Она отметила, что Гилон уже ушел, без сомнения рубить лес. Каждое утро ее отчим поднимался на рассвете и уходил на работу, сопровождаемый преданной Амбер. Гилон тщательно скрывал места своей работы, как рыбак охраняет свои любимые рыбные места.

Китиару никогда не просили пойти с ним и она была благодарна за это. Один из ее братьев, маленький крепыш Карамон, однажды пошел вместе с ним. Когда он вернулся домой после целого дня, проведенного на работе у лесоруба, он рассказал не слишком много.

— Много работы. — доверительно сообщил он Китиаре и Рейстлину. — Скучно.

Китиара стремительно пересекла комнату в сопровождении Рейстлина. Она вгляделась в домотканую драповую занавеску, которую Гилон повесил вместо двери в маленькую комнатку, отведенную ему и Розамун. Мать еще спала, как отметила Китиара с опасливым взглядом. Хорошо. Пускай спит. Она жестом показала Рейстлину, чтобы он вел себя тихо.

Кит подкралась туда, где все еще беспечно храпел Карамон.

Рейстлин неотрывно следовал за нею, как и было всегда. Карамон даже не пошевелился, когда они подошли. Китиара подумала, что этот маленький сорванец мог бы спать даже во время горного обвала.

Она крепко ухватилась за его подушку и склонилась прямо к его уху. Выдергивая подушку из-под головы своего маленького брата, она дико вскрикнула:

— Враги вокруг!

Глаза Карамона распахнулись и он стукнулся головой о спинку кровати. В следующее мгновение он спрыгнул с кровати и принял стойку малолетнего драчуна. Его ошеломленный взгляд постепенно стал глуповатым, когда он увидел Китиару, растянувшуюся на полу, ухватившись за бока и пытаясь приглушить смех. Что касается Рейстлина, то он улыбался лишь уголком рта.

— Ай, — сказал Карамон. — Я был прямо посредине сна.

— Возможно, ты спишь слишком много, — мягко сказал Рейстлин.

Карамон метнул в него обиженный взгляд.

— Первый день весны! — объявила Китиара. — Ярмарка начинается.

Она уже встала на ноги и направлялась к двери. Рейстлин следовал за ней.

— А как же мама? Разве мы не должны подождать отца? — жалобно сказал Карамон. Но Кит и Рейстлин уже вышли из двери, и Карамон должен был спешить одеться, чтобы не отстать от них.

* * *

Поздним утром солнце уже палило в небе и все воспоминания о зиме улетучились. Так как кто-то заставил Утеху переживать долгие холодные месяцы, не говоря уже о целых жизнях, этот первый весенний фестиваль был самым радостным событием в это время года. Это был день, когда открывались вошедшие в поговорку провинциальные двери и, казалось, весь остальной мир вошел в нее, стараясь представить себя как можно цветистей.

Жизненная деятельность города полностью переместилась с висячих мостков между валлинами к земле, где стояла кузница и городская площадь.

Полные сил горожане слонялись вокруг, приветствуя друзей и сбиваясь в группки, а потом отправлялись вместе к Северным Полям в предместьях города, где начиналась Ярмарка Красной Луны. Китиара и двое ее братьев немного пошатались по площади, прежде чем присоединиться к одной из групп и отправиться к месту ярмарки.

Когда закончились заросли валлиновых деревьев и перед глазами появился вид Ярмарки Красной Луны, Кит и мальчики остановились на мгновение, чтобы впитать в себя все это — зрелище, звуки и чужестранцев.

Торговцы, проводившие всю свою жизнь в путешествиях между фестивалями и ярмарками по всему Ансалону, украсили свои палатки яркими флажками. Киоски предлагали галантерею и гобелены, стеклянные вазы и украшения, перья и ценные специи, груды сырья, лекарственные травы, изделия из меди и ботинки, полотно и одежду — все перечисленное и еще большее. Нотариусы, вооруженные воском и пергаментом, приготовились заключать контракты. Группы музыкантов ходили в людской массе; показывались выступления канатоходцев и трюки с животными. Повсюду были толпы.

Тут были все представители человеческих народов, и даже те, кто не принадлежал к человеческому роду. Среди длинных рядов путешественников, прибывших на ярмарку, было много кендеров, несколько эльфов и гномов, которые главным образом держались своих и даже одинокий надменный минотавр, неповоротливый и угрюмый, который везде, где бы не проходил, был отлично виден среди массы людей.

Карамон остановился, чтобы с завистью поглазеть на какие-то металлические детали. Он слушал мастера, расхваливавшего достоинства его работы и пытаясь продать товар нескольким слушателям. Будучи гораздо ниже поля зрения мастера, Карамон дотронулся пальцем до сложных застежек и шпор.

В нескольких шагах его терпеливо ожидали Китиара и Рейстлин. К настоящему времени Кит уже немного проголодалась и напрасно порылась в карманах в поисках монет. Она скептически посмотрела на киоск с табличкой, предлагающей поджаренную чайку или зайца, и зеленоватый напиток, состоящий из смеси ясенца, руты, рябишника, мяты и желтофиоли. Нет денег. Ну и ладно. Ее подбородок поднялся повыше и Кит глубоко вдохнула окружающие ее аппетитные запахи.

Ее внимание привлекла группа мужчин в разноцветных одеждах, стоящая на краю ярмарки. С одной из их лошадей упало седло и один из группы, дородный мускулистый мужчина шлепнул своего оруженосца. Но удар был шутливым и другие мужчины неистово расхохотались, когда оруженосец поспешил поправить седло. Мужчины не обращали внимания на сумятицу ярмарки. Они уже были на пути к более важным приключениям.

Кит на мгновение задалась вопросом — а не подойти ли ей к ним и расспросить о ее отце: слышали ли они что-то о Грегоре Ут-Матар, или вообще встречались ли с ним в путешествиях. Они были похожи на бродяг, которых было полно вокруг. Но она реагировала слишком медленно и они уже отправились в путь, все еще пересмеиваясь друг с другом, прежде чем Кит смогла справиться с волнением.

Погрузившись в свои мысли, Китиара вначале не услышала шум и бурное веселье, которые исходили от стаи ребятни позади нее. Но теперь она услышала несколько комментариев.

— Кто это? Маленькая мисс Лесорубка?

— Выглядит как чья-то мама!

— Но по части красоты подкачала, это наверняка!

Кит медленно повернулась и увидела нескольких мальчиков и девочек ее возраста и постарше. Некоторых из них, топчущихся на месте и толкающихся, она знала со школьных дней, хотя уже и не видела их некоторое время. Нагруженная домашними делами и заботой о близнецах, Кит не могла находить много времени для школы. Фактически, она не имела возможность найти время даже для себя, разве что мечтала время от времени и тренировалась со своим любимым мечом. Этой зимой она сказала Гилону, что больше в школу не пойдет. Ее отчим не знал что ей возразить, когда Кит поговорила с ним с руками, упертыми в бедра и со сжатым в одну прямую линию ртом.

Одного из мальчишек, раскормленного увальня с розовым лицом, усыпанным коричневыми веснушками, она хорошо знала по прошлым столкновениям. Это был задира по имени Бронк Вистер. Бронк родился забиякой и был сыном кожевника, с которым иногда имел дела Гилон. Отец Бронка всегда мягко улыбался Кит, но Бронк вбил себе в голову, что он ее в чем-то превосходит. Ему нравилось жестоко насмехаться над ней и проходиться при этом по Гилону, Розамун и близнецам. Чтобы отомстить ему, Кит назвала его Пятнистый, по очевидной причине.

— Это ты, Пятнистый? — ответила она, по привычке ставя руки на бедра. Возле нее стоял Рейстлин, осторожно наблюдая за преследователями.

— Что, уже наколола сегодня хороших дровишек? — глумящийся смех Бронка был резким и негармоничным, как у ревущего осла.

— А ты — разбил какие-нибудь зеркала своей уродливой физиономией? — парировала она.

Толпа детей издевательски засвистела. Они пришли сюда для развлечения и им было все равно, кто был автором хорошей шутки. Бронк вышел вперед с высокомерным взглядом и засучил рукава.

— Я должен преподать тебе урок. Тебе на самом деле нужна хорошая взбучка. Так же как и любой мальчишка.

Рейстлин нервно посмотрел через плечо, но не смог увидеть Карамона. Он инстинктивно отступил на несколько шагов назад, подальше от кулаков Бронка. В тот же момент Китиара инстинктивно шагнула перед ним, закрывая своего маленького брата.

Улыбка Китиары была лукавой. Порка Пятнистого перед его тупыми дружками сделает ее утро еще более прекрасным. Победит она или проиграет, но борьба все равно того стоит.

Мальчики и девочки ободряюще приветствовали Бронка, когда он вышел вперед и его кулаки, как маленькие щиты замелькали у него перед глазами. Кит уперлась ногами в землю, ожидая его нападения.

Внезапно кто-то стукнул Кит сзади и, когда она потеряла равновесие, ее отпихнули в сторону. Новый главный герой благородно встал на ее место.

— Оставь мою сестру в покое! — закричал Карамон, его кулаки, не совсем похожие на кулаки пятилетнего, были странно угрожающими. В одном из них Карамон сжимал крепкую ветку почти с него ростом. Маленький брат Китиары только достиг по росту ее груди, но в обхвате груди — и в храбрости — он казался старше. Его карие глаза, полускрытые непослушными золотисто-каштановыми волосами, упавшими ниже бровей, сердито сверкали.

Толпе понравился новый поворот событий. Они снова расхохотались, выкрикивая насмешки и колкости. Что касается Бронка, то он недоверчиво произнес.

— Ах, ей понадобится помощь своего маленького братишки. Как ловко!

— Пст! — прошептала Китиара вполголоса. — Отойди, Карамон. Это моя битва.

— Это не было бы благородно, — торжественно пропел Карамон, пытаясь говорить баритоном и быть похожим на воина. Более сильный из братьев Маджере пробился вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с Бронком, который продолжал неуверенно стоять, не зная с кем, или с каким количеством недругов ему придется драться.

Получив сзади пинок, Карамон кубарем полетел прочь, врезавшись в стоящую неподалеку телегу зеленщика и пошатнув ее. Хозяин, которого прервали посреди многообещающей сделки, разразился проклятиями. Он схватил мальчика за шиворот туники и поднял над землей. Растущая толпа зрителей посчитала это событие тоже очень забавным.

— Я скажу тебе что благородно, а что нет, маленький братишка! — ругалась Китиара. — Особенно, когда задета моя честь.

Карамон отбежал от зеленщика и с достоинством отряхнулся. Затем он злобно впился в Кит взглядом.

— Я пытался вести себя по-рыс… рыц…

— По-рыцарски. — пробормотал Рейстлин почти что про себя, усаживаясь на голый камень. Его водянистые глаза не выражали такого восторга, как у остальной толпы.

— По-рыцарски! — воскликнул Карамон, благодарно взглянув на брата. Он с решительным и жестким видом подошел к Китиаре, приставив нос к ее груди.

— Попытайся вести себя по-рыцарски где-нибудь в другом месте. — терпеливо сказала Китиара. Она отодвинула его.

— Неблагодарная! — сказал Карамон, снова выходя вперед.

— Сопляк! — парировала Кит со вспышкой в глазах.

К настоящему времени толпа уже позабыла о Бронке и забияка благополучно растворился в толпе, к своему немалому облегчению. Все глаза сосредоточились на Карамоне, когда он поднял палку и, сделав шаг, сильно ударил Кит по правой руке. За этим быстрым ударом следовал другой — под колени. Кит наклонилась, сморщившись от боли.

Шум зрителей усилился — теперь тут стояло так же много взрослых, как и детей — когда они собрались полукругом, наблюдая ссору двоих родственников. Карамону как-то удалось обойти согнувшуюся Китиару, нанеся ей еще один неожиданный удар своим любительским оружием. Для такого маленького мальчика он был внушительно проворен.

Но в тот же момент, когда Карамон, самодовольно ухмыляясь, повернулся к толпе, Кит выпрямилась и бросилась к нему, хватая мальчика за талию и вскидывая его себе на плечо, как мешок картошки. Она закрутила его, затем бросила в полет и он приземлился в омерзительной воде рядом стоящего корыта.

Толпа зашлась в ликовании. Их крики поутихли, когда Карамон, со стекающей с него водой, выпрыгнул из корыта и бросился к сестре издавая звуки, которые, как он верил, были соламнийским военным кличем. Он когда-то где-то слышал его, но больше этот клич напоминал оскорбленный крик кендера.

На сей раз Китиара заблокировала его свинг протянутой рукой, второй удар блокировала кистью и Карамон забежал ей за спину. Где он научился этому? — успела подумать она, получая удар по спине в области плеча.

Китиара уныло потерла плечо, удивленная достаточно сильной болью. Они много раз боролись так в лесу. Хорошо еще, что палка не была толстой или тяжелой, подумала она. Этот Карамон становился все более надоедливым.

— Ай! — завизжала она, когда что-то ударило ее в ухо. — Это больно!

— Извини, — сказал Карамон, тяжело дыша. Он усмехался, как пьяный кендер и явно весело проводил время.

Китиара резко развернулась, нырнула к земле и схватила выскочку за ноги. Карамон, продолжая осыпать ударами ее голову, через мгновение оказался на земле. Палка выпала у него из рук и Кит удалось отшвырнуть ее ногой. При этом она придавила его к земле, схватила одну ногу и стала сгибать ее назад, к его спине. Но в то же самое время ему удалось дотянуться до ее головы. Они сцепились во что-то похожее на крендель, ворча и бормоча, она давила к спине его ногу, он тянул ее за шею.

— Сдавайся! — потребовала Кит, согнув его ногу так близко к спине, что толпа застонала от сочувствия.

— Никогда! — заревел Карамон.

Толпа выразила свое одобрение сорвавшимся мирным переговорам. Кит согнула ногу Карамона еще сильнее, она почти что уже слышала треск костей. В ответ он сильнее вцепился в ее голову. В то время как его лицо уткнулось в землю, она согнулась назад, глядя в небо.

— Отпусти!

— Ты отпусти!

— Я победил!

— Нет, я!

— Пусть Рейст рассудит!

Пауза.

— Хорошо.

— Рейст? Рейст?

Китиаре удалось повернуть голову достаточно, чтобы увидеть, что Рейстлин исчез. Близнец Карамона слишком часто в своей короткой жизни наблюдал подобные захватывающие зрелища и они ему быстро надоели. Рейстлин поднялся и куда-то ушел.

Китиара вскочила на ноги.

— Рейстлин!

Карамон тоже вскочил, потирая лицо. Его туника была местами разорвана. Ухо Китиары сочилось кровью.

— Да ладно тебе, — пробормотал Карамон. — Куда он денется?

Китиара яростно повернулась к нему.

— Сколько раз я должна тебе говорить? Ты его старший брат! Ты ответственен за него так же, как и я!

Карамон выглядел не только несколько побитым, но и сокрушенным.

— Ай, почему я должен заботиться о нем все время? Ты его старшая сестра, не так ли? В любом случае, я…

Китиара практически выплюнула слова:

— Ты — его брат-близнец, его брат-близнец. Вы — две половины одного целого. И он не так же силен, как ты. Ты знаешь это. Я не собираюсь нянчить вас обоих всю свою оставшуюся жизнь. Так что пойди и найди его, и поторопись!

Она нацелила пинок на Карамона, но практически промахнулась. Он принял ее слова близко к сердцу и уже унесся, чтобы найти своего пропавшего близнеца. Поняв, что забава окончилась, большинство зрителей смешалось в толпе. Казалось, больше на Кит никто не обращает внимания. Кит потерла ухо и села, чтобы привести в порядок один из ее ботинок, который почти что сполз с нее.

— Ты должна была позволить ему победить себя!

Она посмотрела в сторону и увидела девочку ее возраста, с синими глазами и землянично-светлыми волосами, которые спадали локонами по ее плечам. Аурелин Дамарк, кокетливая дочь местного мебельщика была одной из немногих подруг Китиары. Они были почти полными противоположностями, но Кит должна была признать, что Аурелин заставляла ее смеяться.

— Кому, Карамону? — усмехнулась Кит, приветливо улыбаясь подруге.

— Нет, Пятнистому! — настоятельно ответила Аурелин. — Как ты думаешь, почему он всегда выбирает тебя?

— Вероятно потому, что он жалкий и тупой. — категоричным тоном сказала Кит.

Аурелин села возле Кит и вытянула свои длинные ноги.

— Ничего подобного, — проворчала Аурелин. — Хотя я и не буду спорить с тобой в том, что он тупой. — она хихикнула. — Ты ему нравишься!

Китиара серьезно изучала глаза подруги, с трудом веря, что Аурелин не шутит.

— Пятнистому?

— На самом деле он не настолько уродлив, — решительно сказала Аурели, устраивая свое розово-белое платье так, чтобы оно распространялось вокруг нее как коралловая раковина в пыли и грязи. Со своими розовыми щечками и глазами с длинными ресницами, Аурелин была воплощением женственности. — Парни любят буйных девушек, говорит отец. Хотя, — она замолчала и на мгновение задумалась. — Мама говорит, что парни предпочитают девушек с ласковым сердцем. Бурных снаружи и ласковых внутри. А что говорит твой отец?

Китиара вздохнула. Она никогда не могла бы угнаться за лепетом Аурелин.

— Говорил. Я не видела отца почти шесть лет, Аурелин. И ты знаешь это.

— Да, знаю, — серьезно сказала Аурелин. — Я подразумеваю Гилона, твоего отчима, если быть точной. Что он говорит?

— Он не слишком разговорчив по натуре, — сказала Китиара. Она окатила подругу свирепым взглядом. — В любом случае смысл жизни не в том, чтобы заполучить мужчину.

— О, я не согласна, — сказала Аурелин, красиво распушая свои волосы. — Я считаю, что ты нравишься Бронку, потому что ты обычно сильная и жесткая. Но было бы лучше позволить ему победить, если бы у вас дошло до драки. У мужчин есть своя гордость, особенно у мальчиков.

С этими словами она вытащила из кармана юбки толстый кусок фруктового хлеба, разломала его напополам и предложила одну половину Кит.

Китиара не могла не улыбнуться. Скоро две девочки перешептывались и смеялись, поглощая лакомство. Ярмарочные посетители шагали вокруг них. Фестиваль Красной Луны поддерживал свободную атмосферу.

— Мисс Китиара…

Кит посмотрела вверх и увидела Минну, бывшую акушерку ее матери, стоящую над ней с расчетливым выражением на лице. Уже несколько месяцев Кит не видела старой склочницы. Аурулин вежливо вскочила на ноги и Китиара неохотно последовала ее примеру.

— Как поживает твоя дорогая мать? — спросила Минна.

— Спасибо, прекрасно. — промычала Кит.

— Я не видела ее в последнее время, — продолжила Минна, ее глаза сузились в узкие щелочки.

Не видела и не увидишь, старая ведьма, хотела сказать Китиара, но удержалась и опустила глаза к земле.

— Да ведь она прямо здесь, наслаждается ярмаркой. — вставила Аурелин бесхитростным тоном.

— Что? Здесь? — Минна была сражена этим сообщением.

— Да, — бойко сказала Аурелин. — Она сопровождала нас сюда, а потом… Вы знаете, как это бывает, она куда-то должна была уйти с этими двумя сорванцами. Они тащили ее за руки и за ноги — это очень забавно выглядело — и она смеялась и очень радовалась.

— Где? Куда они пошли? — Минна смотрела поверх голов толпы, жаждущая порции свежих сплетен.

— О, найдете их за играми, если хотите сказать им привет, госпожа. — невинным тоном сказала Аурелин.

— Именно это я и хотела сделать. — подозрительно ответила Минна.

Она пристально вгляделась в Кит, но та надела на себя маску вежливости, которая ничего не сказала сплетнице.

— Если вы найдете их, то пожалуйста передайте, что мы гуляем тут, — сказала Аурелин.

— Да, да. Непременно. — деловито сказала Минна, оглядываясь на них через плечо, так как она уже поспешно устремилась в толпу. Акушерка была уверена, что ее надули, но на всякий случай она попытается разыскать Розамун.

Когда Минна пропала с поля зрения, девочки упали друг на друга. Они смеялись так сильно, что еле остановились через несколько минут.

— Это было шикарно, — наконец отдышавшись сказала Кит.

Они похихикали еще немного.

— Да, она смеялась и очень радовалась, госпожа! — передразнила Аурелин саму себя.

Китиара внезапно замолчала и вздохнула.

— Ох, я должна разыскать близнецов! — пробормотала она.

— Не волнуйся, — заверила ее Аурелин. — С ними все будет…

— Лучше я проверю, — сказала Китиара, поворачиваясь, чтобы идти.

— Ох, ладно, — ворчала Аурелин позади нее, — От них одни неприятности.

* * *

В то время, как Китиара дралась с Карамоном, высокий худой человек с пронзительными кошачьими глазами, матовыми ресницами и сухим кожистым лицом, проходил через толпу около Рейстлина, раздавая карты. Рейстлин бессознательно протянул руку и человек положил одну из карт в его маленькую ладонь. На карте была какая-то чудная надпись. Маленький мальчик еще не мог хорошо читать, но мог расшифровать символ на бумаге — это был один из многих символов, изображающих странствующего фокусника.

Когда человек удалился, Рейстлин встал и пошел за ним. Человек легкими движениями проскальзывал через толпу, мимо одной палатки и другого киоска, вокруг обломка скалы и деревьев, продвигаясь через место, где люди собирались группками и трапезничали, к маленькой площадке, которая была огорожена для представления. Волоча ноги, человек заговорщицки кивнул Рейстлину и продолжил идти, раздавая карты. Толпа, казалось, расступилась перед ним и затем поглотила его.

Рейстлин посмотрел на центр площадки. Там кольцо толпы уже начинало сжиматься вокруг человека, который готовил представление. Когда человек на мгновение поднял глаза, Рейстлин узнал его. Он посмотрел назад, туда где он в последний раз видел человека, раздающего карты и затем снова взглянул на второго. Человек, готовящий выступление, был почти копией тому, за которым следовал Рейстлин, если исключить тот факт, что это человек был одетый в желтую мантию, несколько утратившую былое великолепие.

Близнецы, подумал Рейстлин, как я и Карамон. Заинтригованный таким совпадением, мальчик придвинулся поближе. Скоро он был уже одним из дюжины или больше людей, которые стояли вокруг, разговаривая между собой в ожидании выступления странствующего фокусника.

Человек устанавливал контейнеры, свитки и маленькие предметы на стенде, который развернул на площадке. Занимаясь этим, он что-то бормотал и хихикал сам себе, но при этом не забывал подмигивать и кланяться толпе. Одна из членов его аудитории, молодая девица с длинными заплетенными волосами и лицом цвета персика, казалось, особенно заинтересовала его. Когда он откашлялся перед началом выступления, его глаза на мгновение задержались на ней.

Выхватив мелкую монетку из складок своей одежды, чародей показал ее зрителям, затем, приняв важный вид, подошел к краю площадки и положил ее на лоб кривоногого фермера, глядящего на него с открытым ртом.

— Думай. Думай хорошенько, — пропел фокусник. — Подумай о чем-то очень для тебя важном. Одно слово или два. Не пытайся одурачить мудрого старого волшебника…

Фермер сильно нахмурил брови, как если бы работа мысли была так же трудна, как и процесс вспахивания почвы.

— Новая корова, — объявил чародей, рисуясь. Лицо фермера вспыхнуло в удивлении, которое указало, что маг не ошибся.

Волшебник прошел вдоль ряда зрителей и подошел к девице, за которой раннее наблюдал. Более нежно он прижал монету к ее лбу, изучая при этом ее юное лицо. В отличие от фермера, ее выражение лица было беззаботно. Казалось, фокусник о чем-то задумался, прежде чем выкрикнуть:

— Молодой человек по имени… Артис!

Девушка в восхищении захлопала в ладоши, а маг отправился дальше, слегка нахмурившись, как будто был разочарован тем, что показали ее мысли.

Пораженный Рейстлин увидел, что рука мага с монетой протягивается к нему. Он пристально наблюдал, как тот положил волшебную монету на его вспотевший лоб.

— Теперь, ребенок. Детские мысли легко постичь. — воскликнул чародей, наклоняясь к Рейстлину, как бы для того, чтобы услышать что скажет монета. Лицо Рейстлина было испуганным. Он немного скорчился, но остался стоять в ожидании открытия.

Вероятно никто кроме Рейстлина не заметил удивления, которое промелькнуло на лице человека, когда тот напрягался, чтобы прочитать мысли, но не мог этого сделать. Одетый в желтое маг склонился ближе и то же самое сделала толпа, чтобы не пропустить того, что он скажет. Почти одну минуту все молчали.

— Леденец! — объявил волшебник, выпрямляясь с выразительным жестом. Зрители кричали и улюлюкали. — Леденец, — повторил он, возвращаясь к стенду, где располагались выставленные предметы и бросая еще один скрытый взгляд на симпатичную молодую девушку. Никто не обратил на Рейстлина особого внимания.

— Я не думал о леденце, — раздраженно сказал он почти про себя. Но он должен был признать, что старый профессионал умеет заставить толпу любить себя. Мальчик придвинулся поближе, потому что иллюзионист был уже посреди следующего трюка.

Человек изящно взмахнул руками, напевая несколько слов. Он открывал ящики и оттуда вылетали голуби. Он открывал карманы и обнаруживал в них сверкающие безделушки. Он рвал и кромсал цветную бумагу и затем полностью восстанавливал ее. Рейстлин где-то глубоко в себе знал, что это только фокусы, не слишком трудные и, конечно, не очень значительные магические штучки. Но за свои почти пять лет мальчик никогда не видел такого поразительного представления. Толпа наблюдала в почтительной тишине. Сам же Рейстлин был загипнотизирован.

— Вот ты где, Рейст! — возле него появился Карамон, пыхтя от важности. — Китиара попросила, чтобы я нашел тебя и вернул обратно. — Он посмотрел через плечо, немного дезориентированный, — Хотя я не очень уверен, где сейчас это самое «обратно».

— Шшш! — Рейстлин метнул на него строгий взгляд и больше не обращал внимания на брата.

Карамон поднял глаза как раз вовремя, чтобы засвидетельствовать кульминацию представления, вероятно, вершину знаний и умений мага. Карамон видел, что высокий, худой волшебник манипулировал в воздухе несколькими шарами света. Очень круто, подумал он. В целом Карамон был так же очарован подвигами мага, как Рейстлин — соревнованиями по борьбе своего близнеца.

Карамон обернулся через плечо, ища Китиару, когда толпа заревела оглушающее «ура». Он оглянулся назад, но было слишком поздно. Представление было закончено и маг уже собирал свои причиндалы. Второй человек — почти копия первого, как с неодобрением подумал Карамон — принялся передавать корзину для пожертвований.

— Что он сделал? — спросил Рейстлина Карамон. — Что он сделал в конце?

Но Рейстлин ничего не ответил, выражение его лица было почти блаженным.

— Вот вы где! — произнес дружелюбный голос и чья-то рука сжала плечи каждого из братьев. — Вы должны быть дома. А где Китиара?

Это был Гилон, Амбер крутилась у его ног. Он обнял обоих сыновей и легко поднял Рейстлина на свои крепкие плечи.

— Пошли! — крикнул он Карамону. — Где Кит? — добавил он, нерешительно озираясь.

— Ммм. — сказал Карамон, глядя ему за спину. — Где-то там, позади. Мы разделились, потому что Рейст…

Гилон ласково побранил Карамона.

— У тебя есть полно работы и вы не должны оставлять мать дома одну. И вы это знаете. — он снова оглянулся. — Хорошо. Кит нагонит нас.

Гилон устремился вперед. Карамон должен был бежать, чтобы не отстать от него. Рейстлин, подпрыгивая на плечах отца, оглянулся назад, чтобы в последний раз увидеть мага в желтой одежде. Но он и его двойник уже исчезли.

Китиара и Аурелин наблюдали их уход из-за палатки. Аурелин обдумывала ситуацию, покусывая ноготь большого пальца.

— Я действительно должна идти… — начала Китиара.

Аурелин схватилась за один из своих украшенных кармашков и встряхнула его так, чтобы Китиара могла услышать звон монет.

— Тут хватит для нас обеих. — заманчиво сказала она. — Там продают колбаски, и пирожные с заварным кремом, и…

Китиара нахмурилась, почувствовав на себе тяжесть семейных обязанностей.

— А там, — хитро указала Аурелин. — Скоро будут спортивные состязания. Девочкам тоже можно участвовать!

Кит больше не нужно было убеждать.

— Хорошо, только на несколько часов. — сказала она.

* * *

Не один подросток был приведен в смятение этим весенним днем в Утехе, когда девочка, которая была на несколько лет младше многих из них, взяла первые места в лазании по виноградной лозе, спринте босиком и соревнованиях по гребле среди младшей категории.

Аурелин с пылающими щеками еще раз попыталась объяснить Китиаре, что она должна приобрести привычку иногда позволять мужчинам победить ее, если она хочет в будущем привлечь кого-нибудь из них, а потом удачно выйти замуж. Но Кит была в хорошем настроении. Аурелин не тревожила ее.

Бронк Вистер бродил вокруг со своим младшим братом Дюном, просто наблюдая за играми. Они свистели всякий раз, когда объявляли имя Китиары. Аурелин, будучи горячей сторонницей Кит, в конце концов тоже воодушевилась, подбадривая подругу со стороны зрителей.

Позже они разделили пакет с призами Кит, который содержал ярмарочные билеты, обменивая их на еду и безделушки. Они ели сладкие конфеты, пока не заболели животы. Затем они сыграли в несколько азартных игр, которыми руководили сомнительные типы в палатках, но неудачно. Аурелин думала, что, вероятно, игры были подстроены.

Они прошлись вдоль киосков торговцев, где Аурелин купила блестящий медный браслет, а Кит — мешочек с магнетитами, чья геометрическая форма ей понравилась.

Спустя несколько часов, они устало растянулись на траве в углу ярмарки, праздно наблюдая за толпой. Кит попался на глаза знак на маленькой полосатой палатке, которую она прежде не заметила: «Предсказание Будущего Знаменитой Мадам Драгатсну». Дородный, важно-выглядящий человек вышел из палатки с удовлетворенным выражением на лице. Кит была заинтригована, но когда она подсчитала оставшиеся билеты, то поняла, что их достанет только для одного гадания.

— Иди. — устало махунла рукой Аурелин, прочитав мысли Кит. — Мое будущее прямо передо мной.

Когда Кит нырнула под откидную створку палатки, она столкнулась лицом к лицу с Мадам Драгатсну, маленькой смуглой женщиной, довольно старой, с пронизанными сединой волосами и усами, прорастающими из носа и подбородка. Сидящая на узорчатом ковре в простом коричневом платье, гадалка казалась весьма невпечатляющей. Посмотрев вокруг, Кит не заметила ни одно из таинственных принадлежностей, которые она связывала с гадалками — ни хрустального шара, ни чашки с косточками, ни кувшина с размолотыми листьями или чего-то подобного.

— Сядь, дитя. — сказала Мадам Драгатсну и в ее хриплом голосе послышались нотки раздражения. Кит не смогла определить ее специфический акцент.

Кит устроилась перед гадалкой, поджав колени. Блестящие глаза Мадам Драгатсну, казалось, прошли через пространство, разделяющее их и внимательно оглядели Кит.

— Это не для меня, — тихо сказала девочка, опустив голову во внезапном смущении, — Гадание, я имею в виду.

— Для твоего парня?

Кит вызывающе подняла взгляд.

— Нет. — Она вытащила билеты и запихнула их в руки старухи, которая кивнула.

— У тебя есть что-то, принадлежащее этому человеку?

Кит засунула руку в тунику и вытащила тщательно свернутый кусок пергамента — соламнийский герб ее отца. Она взяла его с собой в надежде, что на ярмарке сможет найти людей, которым покажет его и они поделятся с ней информацией о Грегоре или его семье.

— Это…

— Твой отец, — сказала Мадам Драготсну, прерывая ее.

Кит с надеждой наблюдала за гадалкой. Мадам Драготсну вертела в руках пергамент, ощупывая бумагу с такой осторожностью, как будто это была редкая ткань. Продолжая делать это, она пристально смотрела, но не на символ Грегора, а на саму Кит. Бесстрастный взгляд Мадам Драготсну ничего не говорил Кит, но зато как горели ее глаза!

— Я надеялась, — снова тихо сказала Кит, — Что вы сможете сказать мне, где он.

— Я не рассказываю о настоящем, — резко произнесла Мадам Драготсну, — Только будущее. Это написано на табличке.

Кит вспыхнула.

— Вы можете что-нибудь сказать мне о его будущем?

— Тише!

Последовало несколько минут тишины, во время которых Мадам Драготсну продолжала перебирать пальцами поверхность пергамента, уставившись на Кит, которая с трудом сидела на месте.

— Как давно ты его видела? — неожиданно спросила гадалка. Вопрос не был так удивителен, как тон, с которым его задали. Мадам Драготсну избавилась от своего деловитого тона и теперь в ее голосе безошибочно угадывалась симпатия.

— Более, чем пять лет.

— Ммм… Я не могу сказать тебе много. Думаю, север. Да, где-то на севере.

— У него семья на севере, я думаю, что в Соламнии, — взволнованно сказала Китиара.

— Где-то в другом месте, — объявила Мадам Драготсну. Последовал еще один длинный период тишины, во время которого она пальцем водила по чернильным линиям герба Грегора.

— Сражение, — продолжила она, как будто в трансе, — Большое сражение, много мужчин…

— Он будет в опасности? — Кит едва могла сдерживаться.

— Да.

Кит резко втянула воздух, ее сердце забилось. Грегор в опасности!

— Но не в сражении, — убежденно сказала Мадам Драготсну. — Он выиграет битву.

— Тогда когда? — быстро спросила Кит.

Мадам Драготсну сделала паузу.

— Позже.

— Когда? — потребовала Кит. — Когда?

Мадам Драготсну уставилась на нее.

— Скоро. Очень скоро.

— Что я могу сделать? Что еще вы можете мне сказать? — Кит испытывала желание закричать в лицо старой ведьме.

Гадалка была невозмутима. Ей потребовалось много времени, чтобы ответить и, прежде чем это сделать, она осторожно свернула пергамент и вернула его Китиаре.

— Ничего. Ответ на оба твои вопроса: ничего.

Кит в гневе вскочила и вылетела из палатки. Она спряталась за деревом в некотором расстоянии от палатки, ее глаза наполнились слезами. Это была просто небылица грязной гадалки. Она знала это. На ярмарках этих предсказателей было как комаров. Старая ведьма ничего не знала о будущем Грегора. Она просто наугад предположила, что свернутый пергамент имеет отношение к отцу Кит.

Китиаре потребовалось некоторое время, чтобы убедить себя в этом, успокоиться, высушить слезы и вернуться к Аурелин, которая лежала на спине и дремала с улыбкой на губах.

— Какие-нибудь хорошие новости? — спросила ее милая подруга после того, как Кит разбудила ее.

— Шарлатанка. — твердо сказала Кит, тряхнув головой. — Просто потратила зря хорошие билеты. Пошли, уже поздно. Мне надо вернуться домой.

* * *

Уже далеко после заката, Кит осторожно открыла дверь в дом и проскользнула внутрь. Ее лицо было усталым и грязным, одежда порвана и в беспорядке. Она выкинула из головы мысли о предсказании гадалки и была счастлива больше, чем обычно. Ей потребовалась минута, чтобы перестроить зрение с ночной тьмы на странный свет, сияющий в доме.

— Шшш! — Гилон схватил ее за руку и притянул Кит на пол, где он сидел сам.

— Где ты была? — потребовал Карамон. Он сидел рядом со своим отцом.

Прежде чем она смогла ответить, Гилон прошептал:

— Все в порядке, — он нежно пригладил темные волосы Кит. — Смотри!

Теперь она могла видеть, что происходит. Рейстлин стоял в центре комнаты, давая какое-то представление. Волшебные фокусы? Да, Рейстлин делал волшебные фокусы.

— Я не знаю, когда он изучил их, — наклонился к ней Карамон, доверительно шепча. — Он делает их весь вечер. У него довольно хорошо получается!

Выражение лица Рейстлина было торжественным и напряженным. Мальчик держал свои руки в воздухе. Между ними — Китиара не могла понять как — висел шар белого света. Руки Рейста немного задвигались, задрожали, и он что-то тихо пробормотал. Слов главным образом нельзя было разобрать, если это вообще были слова. Через мгновение Кит с неловкостью подумала, что они походили на тарабарщину Розамун во время ее трансов.

Рейстлин двигал руками и шар света разделился на несколько шаров и он стал манипулировать ими. Затем он сделал быстрое движение. Шары снова разделились, на сей раз на множество маленьких световых шариков. Еще одно движение и они превратились в сотни крошечных точек, мерцающих снежинок, пульсирующих светом как живые и вращающихся по искусно задуманной траектории.

Наконец Китиара заметила, что слова и жесты Рейстлина замедлились. Огни тоже стали вращаться медленнее, почти что остановились. Гилон, Карамон и Кит не издавали ни звука, наблюдая за выражением лица Рейстлина, которое приняло вид почти болезненной концентрации. Затем Рейст резко что-то пробормотал и сделал быструю, сложную фигуру руками.

Шарики света закрутились, расширились и запылали глубокими яркими цветами. Затем в мгновение ока шарики взорвались, образуя крошечные формы: огненные цветы, радужные раковины и порхающие кометы. За этим последовали залпы мелких разрывов, когда формы стали лопаться и все это закончилось взрывом белого света, который оставил всех на мгновение ошеломленными и ослепленными.

— Что происходит? В чем дело? — спросила Розамун, ее голос дрожал от ужаса. Она цеплялась за дверную ручку своей маленькой комнатки. Лицо ее было искажено тревогой.

Гилон поспешно встал, чтобы забрать ее, уложить спать и успокоить. Представление закончилось. Рейстлин подошел и сел на пол. Он протянул ладони брату и сестре, и каждый из них хлопнул по его руке. Китиара и Карамон смеялись от радости, и, что было невероятно, Рейстлин смеялся вместе с ними.

ГЛАВА 4. ШКОЛА МАГИИ

Гилон завернул немного сыра и хлеба для поездки, в то время как Китиара еще раз осмотрела Рейстлина. Руки и лицо чистые. Туника и леггинсы заштопаны в локтях и коленях, но вполне подходящие. Кит потянулась и зевнула. В небе еще не показалось весеннее солнце, когда Гилон разбудил ее, чтобы подготовиться к сегодняшнему путешествию.

Рейстлин серьезно наблюдал за ней. Кит знала, что несмотря на то, что он держался хорошо, он был взволнован, так как ему предстояло сегодня идти в школу магии. Столкнувшись с подобным приключением, Карамон — и большинство шестилетних — неудержимо прыгали вверх и вниз, задавая при этом миллион вопросов.

Но только не Рейст. Всегда тихий и осторожный, он выглядел старше своих лет, ожидая встречи с мастером-магом.

— Я ведь никогда не стану таким же высоким и сильным, как Карамон, правда? Независимо от того, сколько этой гадости ты вотрешь мне в ноги? — спросил он Китиару прошлым вечером, когда она, уложив его в кровать, принялась втирать ему в руки и ноги какую-то вонючую мазь. Это была часть вечернего ритуала, который начался после последнего посещения целителя Бигардуса. Осмотрев в тот день Розамун, Бигардус уставился на длинные и тонкие конечности маленького Рейстлина, и его лицо приобрело задумчивое выражение. Затем он порылся в своей лекарской сумке и вытащил немного бальзама ясменного дерева, сказав Кит втирать его в руки и ноги Рейстлина каждый вечер, чтобы сделать их сильнее. Китиара со скептицизмом подумала, что, возможно, мазь стоит попробовать.

Вчера вечером, с нетерпением ожидая поездки к мастеру- магу, Рейст воспротивился вонючему ритуалу.

— Это не изменит меня, — прямо сказал он. — Я всегда буду маленьким и слабым. Я знаю это, и это не имеет значения. Ты должна прекратить думать, что вечно будешь присматривать за мной.

Кит склонилась над ним и крепко обняла своего маленького брата, задумываясь при этом о его проницательности. Действительно, уже не проходило и дня, когда она бы не задумывалась о том, как отказаться от опекунства своих младших братьев — не только Рейстлина, но и Карамона. Ей было почти четырнадцать лет. Она стремилась отправиться в путь, увидеть мир и, возможно, разыскать своего отца. Она устала до изнеможения от выполнения всего, что полагалось делать Розамун, если бы не ее дурацкие трансы.

Рейст отодвинул ее и прямо сел на кровати, его лицо покраснело, а глаза засверкали.

— Как только я стану магом, — поклялся маленький мальчик, — Никому больше не понадобится заботиться обо мне! Я буду сам заботиться о матери, отце и о Карамоне. И буду заботиться о всех, о ком захочу.

— Хвастун. — нежно сказала Кит, взъерошивая ему волосы и отставляя мазь. — Такой же, как и твой брат.

— Да-а, хвастун, — сонно поддержал Карамон со своей кровати.

— Вот увидите. — сказал Рейстлин.

— Спите, вы оба. Завтра длинный день.

Всегда истощенный к концу дня, Рейст упал на подушку, бледный и покрывшийся потом после своей декларации неповиновения. Его веки затрепетали, затем он погрузился в глубокий беспокойный сон.

Кит наблюдала за Рейстом в течении нескольких минут, чтобы удостовериться, что он спит. Это было привычкой, которую она развила в себе со времен его младенчества, когда следила за ним, иногда сидя возле него целыми ночами, чтобы удостовериться, что его дыхание не прерывается.

И напротив, ей никогда не нужно было проверять Карамона. Он уже довольно храпел на своей маленькой деревянной кровати рядом с Рейстом, расположенной вдоль стены, противоположной спальне их родителей. Растратив всю свою энергию, Карамон обычно засыпал первым.

Тем утром, когда Рейст должен был отправиться к мастеру-магу, Карамон еще лежал в кровати, запутавшись в простынях, как если бы ему снилось сражение со змеей. Он запротестовал, когда Гилон сказал ему остаться дома, но его аргументы быстро исчерпались, когда Розамун пообещала, что она испечет кексы с семечками. Розамун находилась посреди одного из своих наиболее длительных периодов хорошего самочувствия. Она стала одеваться, регулярно расчесывать волосы и украшать их бусинками и цветами. В течении уже многих недель ее лицо, обычно так напряженное и тревожно вытянутое, смягчилось и выглядело почти счастливым.

Сейчас мать Кит стояла около кухонного стола, готовя чай тройке путешественников. Стараясь избегать заботливого взгляда матери, Кит подошла, чтобы взять теплую кружку. Когда Розамун повернулась, чтобы подойти к огню, Гилон, только что появившийся из спальни, отвел Кит в сторону.

— А Карамон знает, что нужно сбегать и привести Бигардуса, если Розамун… если… ну, ты знаешь… — он замолк, в тревоге глядя на Кит.

— Ты имеешь в виду, если она перестанет дружить с головой, — прямо сказала Кит, проигнорировав тень боли, пересекшую лицо Гилона. — Да. Может быть, Карамон и не в состоянии сделать что-то еще для своей матери, но он конечно знает, как бегать.

— И, — добавила она, видя беспокойство на лице Гилона. — Ему не потребуется много времени, чтобы добраться до Бигардуса, если он не столкнется с одним из своих тупых дружков и…

— Может быть, нам не стоит идти, — сказал Гилон. — Я имею в виду, если ты считаешь что мама не будет в порядке или что Карамон не сможет без нас справиться… — он вопросительно поднял руки.

Это было идеей Гилона посетить сегодня школу магов. Отчим Кит провел два долгих вечера за кухонным столом, трудясь над письмом мастеру-магу, в котором содержалась просьба зачислить Рейста в школу. Он искал правильную формулировку, правильный тон письма. Но в итоге ему не понравилось ни один из дюжины написанных черновиков и в конце второго вечера он встал и бросил свою последнюю попытку в огонь.

— Письма настолько бесстрастны. — объявил он. Он решил пойти сам, чтобы попросить за своего самого младшего сына. Тогда мастер-маг смог бы лично убедиться, на что способен одаренный ученик Рейст.

Школа магов была где-то тайно расположена в предместьях Утехи, ее местоположение было постоянным источником слухов и сплетен. Но Кит не знала никого, кто мог бы правдоподобно заявить о том, что на самом деле был там. И все же Гилон, со своей упрямой простотой, решил туда пойти. Кит знала, что Гилон хотел бы устроить Рейсту будущее, «уладить» его так же, как хотела и она, только по разным причинам.

— Нет, нет. Карамон прекрасно справится. А вот Розамун вряд ли. Мы просто должны скрестить пальцы. — заверила Кит Гилона, не слишком его успокоив. Во время этого обмена перешептываниями проснулся Карамон и сонно потащился к столу, где Розамун уговаривала Рейста съесть немного овсянки. Кит наблюдала, как мать обернулась к Карамону с любящей улыбкой и обняла его прежде, чем поставить перед ним большую миску овсянки. Карамон нетерпеливо стал поглощать свою порцию, с полным ртом выясняя, что еще будет на завтрак.

Оба мальчика жадно смотрели на свою мать, очевидно восхищенные тем, что она поднялась с постели и пребывает с ними. Розамун подняла глаза и встретила критический взгляд Кит.

— Китиара, разве ты ничего не поешь прежде чем уйти? У тебя впереди напряженное утро и кто знает, какое гостеприимство вы встретите там, куда направляетесь? — добродушно сказала Розамун.

— Не беспокойся обо мне, мама, — должно быть, Кит сказала последнее слово слишком резко и Розамун вздрогнула. — Я собрала немного сыра и хлеба, достаточно для меня, Гилона и Рейста. Я знаю, как позаботиться о себе — я только этим и занималась долгие годы. Не надо начинать волноваться за меня теперь.

Покраснев, Розамун повернулась к близнецам. Карамон, занятый поглощением овсянки, не обратил внимания на перепалку, но Рейстлин, всегда внимательный, слушал с хмурым взглядом.

Снаружи вошел Гилон, ломая напряженность.

— Поторопись, Рейст. Нам нужно прибыть достаточно рано, чтобы у мастера-мага было время для разговора с нами. Китиара, ты готова?

Рейстлин соскользнул со стула, Розамун вытерла ему лицо и он присоединился к Гилону в дверях. Кит связала мешок с едой и забросила его на плечо. Гилон нежно поцеловал Розамун в лоб, затем поколебался, очевидно не решаясь оставлять ее с Карамоном на целый день.

Розамун, выглядящая типичной, хотя и немного взъерошенной домашней хозяйкой, с любовью отмела его тревоги.

— Идите, — убедила она. — С нами все будет хорошо.

Когда они выходили из двери, Карамон уже вытащил ступку и пестик с кухонного шкафа и, встав на колени на стуле рядом со столом, решительно размалывал семечки, в то время как его мать с одобрением смотрела на него.

Кит выходила последней и, прежде чем закрыть дверь, посмотрела на эту семейную сцену с чувством зависти и негодования. Она ненавидела, как близнецы и Гилон души не чаяли в Розамун во время ее «нормальных» периодов. Если ее мать когда-либо и проводила какое-то время только с Кит, то это было так давно, что она уже не помнила об этом.

* * *

Троица спустилась с мостков и скатов между валлинами на одну из дорог, которая, извиваясь между стволами гигантских деревьев, вела к южным предместьям Утехи. Кит, не пожелавшая завтракать в доме, вытащила из мешка кусок черного хлеба с сыром и принялась жевать на ходу.

Склонившись к ней, Гилон говорил с Кит пониженным тоном, чтобы не услышал Рейст.

— Хотя я никогда не был там, думаю, что нам придется идти около часа, чтобы добраться до того места, где, как говорят, мастер-маг устроил свою школу. С Рейстом все будет в порядке? Может, нам остановиться и отдохнуть на полдороге? Не хотелось бы чтобы он слишком устал, пока мы доберемся туда.

Кит посмотрела на маленькую фигурку, которая шла перед ними, исполнившись сознанием долга. Его любопытные глаза бродили по небу, верхушкам деревьев и дороге, останавливаясь на том, что заинтересовывало его. Он не обращал внимания на Кит и Гилона, вообразив себя смелым лидером их небольшой экспедиции.

— Если он станет уставать, то мы можем по очереди нести его на закорках. — сказала Кит, добавив еще тише, — Это будет не в первый раз.

Хотя Рейстлин и был похож на сестру, особенно глубокими карими глазами, он не обладал и частью ее выносливости.

Раннее утро было теплым, исполненным принесенными приветливым ветерком песнями перелетных птиц. Кит чувствовала подъем настроения, проходя по древнему мосту через Утехинскую реку. Скоро они свернули с дороги. Гилон знал короткий путь через лес, по краю Озера Кристалмир, который поможет им быстрее добраться до своей цели.

Вскоре троица вышла из теней валлинов в почти лишенную леса, холмистую сельскую местность. Рейст продолжал шагать впереди Китиары и Гилона, не выказывая усталости. Кит подумала, что он, должно быть, действительно взволнован происходящим.

Так, почти не говоря друг с другом, они прошли три четверти часа.

Они шли друг за другом по узкой, покрытой галькой, тропе, которая ползла через высокую желтую траву и полевые цветы, возвещавшие о весне. Маленькие насекомые удирали из-под их ног и из ниоткуда взлетали играющие птицы. Земля была красива и ее естественная гармония производила блаженный эффект на путешественников.

Кит мечтала о своем отце, когда громкое заявление Рейста вернуло ее к действительности. Рейст прыгал между Кит и Гилоном, хватая их за рукава и указывая рукой:

— Смотрите, смотрите вот она! Школа!

Таким же образом, как маленький остров без предупреждения появляется из моря, перед ними появился скалистый массив. Еще мгновение назад путешественники не видели его. Яркий свет солнца заставил их зажмуриться. Скалы сформировали крутой холм, его очертания потерялись в солнечном тумане. Он был лишен цвета, по сторонам его беспорядочно валялись известняковые камни, а вершина была лишь смутно видна. Китиара сморгнула, чтобы убедиться в том, что она действительно это видит.

— Это она! Это она! Вы что, не видите? — потребовал Рейст с очевидным раздражением.

Подойдя поближе, Кит и Гилон увидели то, что имел в виду Рейстлин: бледный каменный фасад входа так искусно гармонировал с окружающей его средой, что был почти невидим для прохожих. При помощи такого ухищрения мастер-маг обеспечивал исключительность своей школы и одновременно защищал его учеников от потенциально возможных актов неприязни от местного населения, которое, как и большинство разумных людей на Кринне, относилось к магии со скептицизмом, недоверием или просто с враждебностью.

Потрясенное лицо Гилона показало, насколько лесоруб впечатлен этим необычным местом. Рейст, напротив, не выказывал страха. Наоборот, у ребенка на лице было самодовольное выражение, как будто в этом месте ничего не могло бы его удивить.

Школа мага была встроена в холм, скрытая скалами и редкой растительностью, которая покрывала их. Стены здания можно было неясно увидеть только подойдя поближе, между кустарником и камнями. Китиара посмотрела вверх и с удивлением увидела то, что не заметила раньше. На вершину скалистого холма, через равные промежутки времени, садились утки и другие водоплавающие птицы, что заставило Кит подумать, что там скорее всего находится какой-то скрытый водоем.

Когда они остановились на расстоянии в несколько ярдов, то услышали низкий грохот и массивная парадная дверь растворилась перед ними с удивительной плавностью. Кто-то открыл ее без малейшего сигнала от них! После того, как Рейст прошел внутрь, Кит пришлось локтем подтолкнуть Гилона, который продолжал стоять с разинутым ртом. Дверь быстро закрылась позади них.

Они оказались в начале коридора с гладкими алебастровыми стенами, который плавно заворачивал вверх по часовой стрелке. В коридоре не было никакого видимого источника света. Казалось, свет исходит от самого бледно-серого камня. Рейстлин уже пошел вперед. Гилон и Кит поспешили за ним, стараясь не отставать. Во вьющемся коридоре встречались железные двери, все наглухо закрытые, но Рейстлин прошел мимо них, удостоив только мимолетным взглядом. Казалось, он уверенно идет к своей цели.

Они продолжили подниматься по коридору около десяти минут, миновав при этом, по подсчетам Кит, двадцать семь дверей. Наконец, они дошли до вершины — или, по крайней мере, до конца этого удивительного коридора. Перед ними стояли внушительные двойные железные двери, их черный металл был украшен рунами и сложными завитками.

Кит держалась позади, подойдя поближе к Гилону. Ее маленький брат вначале подошел к дверям, но затем показалось, что он не слишком стремится стучать. Он стоял перед ними, немного наклонившись вперед, напрягаясь, чтобы почувствовать то, что ждало его внутри. Гилону, подошедшему к своему сыну через несколько секунд, осталось только постучать в двери. Кит ждала в нетерпеливом волнении, больше не из-за нервозности, а из-за того, что ее начинало охватывать раздражение на то, что кто-то или что-то заставляло их проходить через эту волокиту. Весьма очевидно было, что все это разработано, чтобы запугать посетителей.

Все трое — грубо одетый большой лесоруб, крошечный шестилетний малец и стройная девочка подросток с темной шапкой вьющихся волос — ожидали с разным отношением, но с единым чувством нетерпения. В течении долгого времени внутренняя дверь, в отличие от внешней, никак не реагировала на их присутствие.

Наконец железные петли заскрипели и двустворчатая дверь отворилась. Гилон, Рейст и Китиара вошли в большую круглую комнату без окон или искусственного освещения. Каждый дюйм стен комнаты был покрыт полками, и полки скрипели от книг — сотен солидных томов в кожаном переплете, сотен пронумерованных меньших по объему книг, одна стена полностью была занята тонкими брошюрами и пачками аккуратно расставленных эссе. Другая стена была полна пожелтевших, распадающихся рукописей, сложенных и аккуратно перевязанных лентами; и еще множество рядов полок были завалены большим количеством дневников и журналов.

Туманный свет сочился через прозрачный куполообразный потолок. Подняв голову, Кит увидела щучью голову и шевеление плавников с другой стороны купола и тут же поняла, что эта комната расположена под скрытым водоемом на вершине холма.

В центре комнаты стоял огромный деревянный стол, позади него в ожидании сидела фигура с покрытой капюшоном головой. Капюшон был цвета камней, осыпавших холм, так как, как знал любой мальчишка на Кринне, мастер-маг был приверженцем сил добра.

Маг резко скинул свой капюшон, показывая серые, коротко подстриженные волосы и бороду. Черные глаза сверкнули на посетителях.

— Меня зовут Морат. Я должен был бы поприветствовать вас в моем скромном хранилище знаний, но вы прибыли сюда без приглашения и… — здесь Морат вздохнул, устало щелкнув пальцами, — у меня нет свободного времени, чтобы потратить его впустую на незваных гостей. Так что предлагаю вам сразу перейти к делу и уйти.

Гилон распрямил плечи и выступил вперед.

— Господин, меня зовут Гилон Маджере, я из соседней Утехи. Я хотел бы, чтобы мой сын, Рейстлин Маджере, учился в вашей магической школе, репутация которой хорошо известна в окрестностях. Я знаю, что он довольно молод, но он уже проявил интерес и способности к вашему искусству. Когда ему еще не было и пяти, он смог изучить и скопировать трюки странствующего фокусника, выполненные на Ярмарке Красной Луны.

Произнося эту небольшую речь, Гилон почувствовал себя увереннее. К концу ее он уже светился отеческим энтузиазмом.

— Ясно! — Морат метнул это слово в Гилона с заметным сарказмом, игнорируя маленького ребенка, стоящего возле отца, — Скопировал какого-то бродячего мошенника, да? Чудо, правда? Нет, я думаю, нет. Я прошу вас отличать эти вещи. Простая ловкость рук не имеет никакого отношения к истинной магии. Способный ученик знал бы это.

Мастер-маг обратил свой пристальный взгляд на бледное лицо Рейстлина. Рейст без опаски выдержал его взгляд. Кит восхищалась безрассудной смелости своего маленького брата.

Рейстлин весь прошедший год постоянно болтал о магии, задавая Кит множество вопросов, на которые она часто не была способна ответить. Он обсуждал магию с любым, кто слушал его — даже с матерью. Кит знала, что Рейстлин гордится теми простыми иллюзиями, которые ему удалось совершить. Она знала, что он был очарован возможностями и силой настоящей магии. И она презирала этого мага за то, что он смотрит на Рейста, как на какую-то мелочь.

Так же, как когда-то она боролась за спасение его новорожденной жизни, теперь Кит сконцентрировалась на моральной поддержке своего маленького брата в этом неравном соревновании силы воли. Она не была уверена, но все-таки ей казалось, что она видит легкое любопытство, промелькнувшее на строгом лице Мората, когда Рейст не отступил и смело продолжал выдерживать пронизывающий взгляд мага.

— Даже если это и было доказательством способностей, — сухо продолжил Морат, — Я требую, чтобы все претенденты были как минимум восьмилетними и могли непринужденно прочесть трудные и неясные тексты. Это не школа изучения основ. Этот мальчик слишком мал. Слишком. Он отстанет от других, некоторые из которых уже вполне юноши.

Гилон собирался ответить, но Рейстлин сам подал голос в собственную защиту.

— Я могу читать, — просто сказал он. — Я могу прочитать что угодно.

Морат выглядел раздраженным. Он поднялся с места, шагнул к ближайшей полке и, мгновение помедлив, вытащил один из больших томов. Он вручил его Рейстлину, который пошатнулся под его весом. Шестилетний мальчик сел на пол, скрестил ноги и положил книгу между коленями. Затем он поднял глаза на мастера-мага.

— Найди третью главу. — скомандовал Морат. — И начни читать четвертый параграф снизу. И с выражением, пожалуйста.

Рейстлин с некоторым трудом открыл заплесневелую книгу и обратился к ее длинному оглавлению. Полностью поглотившись задачей, он водил пальцем по содержанию, определил страницу искомой главы и открыл ее. Снова при помощи пальца он нашел нужный параграф и принялся читать своим слабым голосом.

— Маг превращает свое тело в проводника потоков энергии и потоков от всех областей бытия. Пользуясь правильными заклинаниями, он может собрать определённые силы или комбинацию сил, а затем изменить и направить их туда, куда пожелает…

Морат пристально наблюдал за Рейстом. Кит подумала, что мастер-маг старательно скрывает свою реакцию. В эти дни ряды волшебников были довольно редкими и Кит считала, что он вряд ли мог себе позволить отклонить любого ученика. И все же чародеи были известны своим высокомерием и редко действовали из соображений потребности или логики. Критериям Мората нужно было соответствовать. Рейст решительно продолжал чтение.

— Достаточно, — коротко сказал Морат, выхватывая книгу из рук мальчика и возвращая ее на полку. Прерванный на полуслове, Рейст вздрогнул и поднял взгляд. Кит видела, что его глаза были полны раздражения. Она знала, что это так, потому что ее собственные глаза выражали то же самое. Гилон стоял поодаль, его большие руки неловко свисали по бокам. Он молчал, не зная что ему делать.

Морат обошел широкую комнату, его лицо было преисполнено досады. Он перебрал несколько книг, проходя мимо полок. Сильно сконцентрировавшись, он практически не обращал внимания на троих посетителей, которые напряженно ждали его следующего шага. Кит и Гилон неопределенно посмотрели друг на друга.

С потолка просачивался солнечный свет и купал проходящего мимо Кит мастера-мага в золотом сиянии. На мгновение, прежде чем тени снова покрыли его суровое лицо, Кит почувствовала, что Морат не так уж и страшен.

— Ответь мне вот что, — внезапно сказал мастер-маг, поворачиваясь к Рейстлину, все еще сидящему на полу. Рейст выжидательно выпрямился. — Как, ты думаешь, называется это место за моей спиной, название, о котором я, как считается, ничего не знаю, но которое используется всеми честолюбивыми магами, когда я не слышу?

Тень улыбки, в целом не слишком приветливой, играла на губах Мората. Он склонился к Рейстлину.

— Ну, это просто школа магов и все, — сболтнул Гилон.

Китиара бросила в отчима испепеляющий взгляд. Лицо Гилона поникло в понимании, что он допустил промах.

— Нет, нет, — высокомерно сказал Морат, — Дайте мальчику ответить.

Последовало несколько мгновений тишины, когда глаза Мората встретились с глазами Рейстлина. И снова маленький мальчик, даже не вздрогнув, выдержал пристальный взгляд мастера-мага.

— В этом названии нет никакой фантазии или тайны, — сказал Морат с ложной доверительностью. — Но только те, кто имеет привилегию учиться здесь, знают его. Сконцентрируйся, мальчик. Предположи что-нибудь. Или ты сдаешься?

Старая Вершина, про себя предположила Китиара.

Рейстлин тянул время перед ответом.

— Вершина была бы очевидно подходящим названием, — наконец медленно начал он. — и…

— Неправильно! Неправильно! — закудахтал Морат, выпрямляясь. В его голосе слышалось ликование.

— Я еще не договорил! — Рейстлин повысил голос самым непочтительным образом. Гилон вздрогнул. Китиара подавила улыбку. — Я говорил, что именно поэтому они вероятно изобрели какое-нибудь другое название, типа Дно Пруда или Сухая Вода. Я не понимаю, почему это так важно или вообще включено в испытание. — закончил Рейст, надувшись.

— Это не важно! — вскрикнул Морат, обнажая зубы. — Я не говорил, что это важно!

Мастер-маг запахнулся в мантию и сердито отступил к двойным железным дверям.

— Можете уходить, — приказал он.

Все трое с мрачными лицами двинулись к выходу, но Морат заступил перед Рейстом, который шел последним.

— Все, кроме тебя, — решительно сказал он. Когда остальные вопросительно посмотрели на него, Морат добавил с очевидной враждебностью, — Дно Пруда! Это Дно Пруда. Глупое название. Если шестилетний может угадать его, то лучше ему б называться Навозное Дно!

Пожав плечами, мастер-маг дернул за веревку, висевшую у дверей. Одна из массивных книжных полок распахнулась как ворота и за ними обнаружилось еще одно помещение, прямоугольную комнату, в которой находился стол и два обычных стула. На столе лежали несколько книг вместе с пишущими принадлежностями и бумагой.

Морат повернул Рейстлина и подтолкнул его к этой маленькой комнате. Он повернулся обратно к стоящим с испуганными глазами Гилоном и Кит.

— Я должен провести более детальный экзамен, — авторитетно объявил Морат, — Вернитесь вечером.

Мастер-маг бесцеремонно захлопнул двери прямо у них перед лицами.

— За кого себя принимает этот овражный колдун? Я не думаю, что мы должны оставить здесь Рейста.

Но ей оставалось только беспомощно бормотать, когда Гилон крепко схватил ее за руку и быстро повел вниз по вьющемуся коридору и далее, прочь из магической школы под названием Дно Пруда.

— Рейстлину понравится изучать это древнее искусство, — тихо сказал Гилон, отпуская ее руку снаружи, — Оно много для него значит. Так что мы просто не будем обращать внимания на негостеприимность этого Мората. Давай проведем свободное время на ярмарке в Утехе.

Кит бросила по сторонам острый взгляд, а потом пожала плечами. И правда, она с удовольствием проведет полдня для самой себя. Ее настроение стало подниматься с каждым шагом, приближавшим ее к Утехе и Ярмарке Красной Луны этого года.

На маленьком пригорке она остановилась и оглянулась на школу магов. Она не удивилась, что еле разобрала форму белого скалистого холма, который был почти невидим под ярким солнечным светом.

Кит посмотрела на Гилона, который молча стоял рядом с ней. Он нисколько не был похож на ее настоящего отца. Несмотря на это, и несмотря на тот факт, что она не слишком уважала ремесло лесоруба и не симпатизировала серой жизни, которую вел Гилон, Кит ценила заботу отчима о близнецах. И она ценила то, что он никогда не пытался управлять ею.

Несмотря на все, Гилон не был простым болваном.

Глубоко вздохнув, Кит произнесла страдальческим тоном, так похожим на голос мага.

— Дно Пруда! Это должно быть Навозное Дно!

Кит плутовато усмехнулась Гилону и они оба рассмеялись.

День был прекрасен. Деревья, раздетые догола зимними ветрами, уже украсились слабой чистой зеленью. Китиара и Гилон, сохраняя дружелюбное молчание, дошли до территории ярмарки на северной окраине Утехи. Вначале они услышали ее звуки, подобные звукам, издаваемым каким-то сложным изобретением гномов-механиков. Затем они взошли на гребень холма и увидели яркие цветные флажки и палатки.

Ярмарка начиналась у дороги, приблизительно в миле от места, где они стояли. Она была похожа на маленький город, с травянистым газоном и палатками, и киосками вместо домов. Повсюду были рассеяны маленькие площадки, где происходили различные представления и развлечения. Когда Кит и Гилон стали спускаться к ярмарке, она обшарила глазами толпу людей, в надежде, что сможет там увидеть черноволосого курчавого человека, который держал голову выше всех и который, увидев свою дочь после стольких лет разлуки, посмотрит на нее с отеческой гордостью.

Вместо этого она видела мага в черной мантии, достаточно легко скользящего через расступающуюся перед ним толпу. Она видела кендерскую семью — отец ломал голову над картой, а мать с гордостью наблюдала за своей маленькой дочкой. Кит улыбнулась, увидев как малышка подпрыгивала и хлопала в ладоши от всего, что видит, поднимая камни, листки бумаги — и блестящие безделушки, независимо от того, принадлежат ли они кому-либо.

Смешанные вкусные запахи доносились от нескольких киосков неподалеку. Еще не был полдень, но раннее путешествие заставило Кит сильно проголодаться. Ее ворчащий живот отвлек ее от зрелища и звуков. Она остановилась, чтобы поискать в своем мешке оставшиеся крошки сыра и хлеба, и тут заметила, что Гилона больше не было рядом. Через минуту он вновь появился, неся две дымящиеся миски с тушеным козьим мясом.

— Я подумал, что ты голодна, — просто сказал Гилон, вручая ей миску. Кит с благодарностью улыбнулась ему и они пробились через толпу людей к скамье, стоящей в тени дуба.

— Я знала, что найду тебя на ярмарке, но я думала, что это произойдет на соревновании на мечах, а не под тенью этого старого дерева.

Голос за спиной Кит был добродушным и поддразнивающим. Она посмотрела через плечо и увидела Аурелин, как обычно изящную и облаченную в легкое розовое платье. За прошлый год ее фигура расцвела и теперь она больше не была просто девочкой, а почти что молодой девушкой. Так же отличаясь от нее внешне, как и по характеру, Кит была рада видеть подругу.

— Привет, мастер Маджере, — привлекательно улыбаясь, сказала Аурелин.

Кит наблюдала, как ее отчим неловко поднялся, очевидно будучи так же очарован, как и смущен.

— Может, присоединишься к нам? — спросил Гилон. — Я мог бы взять для тебя тарелку тушеного мяса.

— О, нет. Я совсем не голодна, — сказала Аурелин, тряхнув белокурыми кудряшками, — Я не знаю, куда Китиара девает все то, что съедает.

— В то же самое место, куда ты «деваешь» все эти пончики, которые покупаешь каждый день у пекаря, — проговорила Кит так тихо, что ее услышала только Аурелин. Две девочки рассмеялись и Гилон через мгновение присоединился к ним, не поняв шутки, но наслаждаясь хорошим настроением.

Кит уже прикончила свою порцию и встала.

— Аурелин и я собираемся пойти и посмотреть на… ээ… жонглеров, — отрывисто сказала Кит Гилону. Ее подруга напустила на себя заговорщицкий вид. — Давай встретимся на перекрестке за ярмаркой через четыре часа и вернемся за Рейстом. Хорошо?

Гилон, с полным мясом ртом, смог только добродушно кивнуть и отпустить их.

— Ммм…, жонглеры. Ах, да и где же могут находиться эти великолепные парни? — подразнила Кит Аурелин, улыбаясь через плечо Гилону, когда девочки, взявшись за руки, пошли прочь.

Они не успели уйти далеко, прогуливаясь через толпу и смеясь, когда еще один знакомый голос остановил их.

— Аурелин! Мы должны были встретиться в палатке портнихи час назад.

Перед ними стояла, уперев руки в бедра, мать Аурелин. В отличие от нее, та была домохозяйкой с коричневыми волнистыми волосами и опущенным ртом. В то время как ее дочь наряжалась, она обычно носила простые домашние сорочки. Китиара, как всегда, когда ей случалось столкнуться с матерью Аурелин, понимала, что ее лучшая подруга переняла свою внешность от отца. Он был тружеником с красивым морщинистым лицом с блеском в глазах.

— О, привет, Китиара.

Кит почувствовала прохладу в приветствии. Мать Аурелин никогда полностью не одобряла дружбы своей дочери с Китиарой, которая была отпрыском «безответственного вояки и его бедной сумасшедшей бывшей жены.»

Аурелин пожала плечами и почти незаметно подмигнула Кит, прежде чем повернуться к своей матери. Схватив ту под локоть, она потащила ее через толпу ярмарочных посетителей к палатке портнихи.

— Я шла к тебе, мама, но потом мы с Кит столкнулись с Минной. Ты знаешь, насколько она болтлива, но ты всегда меня учила никогда не грубить взрослым. Так что…

Двигаясь прочь, Аурелин обернулась к Кит и примирительно махнула ей рукой.

Теперь она на самом деле одна. Что ж, отлично. Кит бывала в одиночестве не слишком часто. Китиара направилась подальше от шума и толпы ярмарки к свободной площадке, смежной с территорией фестиваля, где сотни странствующих посетителей Утехи образовали лагерь. Травянистый газон был усеян палатками, шалашами, фургонами, скатками и гамаками. Люди собирались группами, громко разговаривая и смеясь, разделяя напитки и пищу. Это были коробейники и лавочники, бродячие менестрели, честные и нечестные торговцы, иллюзионисты, мелкие спекулянты и несколько солдат, чья преданность принадлежала только самому толстому кошельку.

Кит отошла подальше от изможденного жреца, стоящего на пне и декламирующего о силе и могуществе новых богов. Его мало кто слушал, а Китиара всегда считала жрецов мошенниками. Она бесцельно бродила по территории лагеря, вглядываясь в лица людей и стараясь по их одежде определить откуда они пришли и куда направляются. Эти люди были более интересны Кит, чем товары и развлечения ярмарки. Она поняла, что оказалась в той части лагеря, где больше пили, чем ели и где посетители должны были быть начеку, чтобы не остаться с проломленным черепом и пустыми карманами. Но у Кит уже и так были пустые карманы и она была уверена, что сможет позаботиться о себе в трудной ситуации. По крайней мере, она просто сможет сбежать.

Китиара собиралась повернуться обратно, когда ее внимание привлекли звуки неприятного смеха и приглушенного спора. С правой стороны от нее, между двумя складскими палатками, Кит увидела четверых человек, которые, придвинувшись друг к другу, что-то горячо обсуждали. Какое-то шестое чувство заставило Кит подкрасться поближе и подслушать их беседу.

Подобравшись ближе, Кит скользнула внутрь одной из палаток и теперь ее от четверых людей отделяла лишь тонкая ткань палатки. Через дырку она увидела, что эти четверо, судя по оружию и одежде, были наемниками. Один из них показался ей определенно знакомым.

— Говорю вам, нам не нужно убивать его. Мы похитим его и позже затребуем выкуп. Так мы сможем удвоить вознаграждение.

— Нет! Забудь про выкуп. Мы не должны ни убивать его, ни похищать. А награда будет щедрой. Достаточно щедрой для всех нас никто об этом не пожалеет.

Первый голос был плаксивым. Второй голос Кит точно слышала раньше, но никак не могла понять, где именно. Она поменяла положение, но не могла получше рассмотреть лица, которые слишком близко придвинулись друг к другу. Она могла только уловить несколько слов, так как мужчины говорили тихо.

— Насколько далеко это место? — спросил третий человек глубоким и сладкозвучным голосом.

— Приблизительно в шести днях к северу, — ответил знакомый голос. — У меня есть указания насчет пути, но мы должны держаться подальше от дорог. Я думаю, что за шесть дней у нас будет время поставить ловушку. Как сказал наш осведомитель…

Неожиданный смех плаксивого заставил всех замолчать.

— Как сказал наш осведомитель, сын Гватми должен сделать доставку самостоятельно, вовремя и согласно договору. Таким образом, мы не должны столкнуться с отклонениями в графике или маршруте.

— Я по-прежнему предлагаю попросить выкуп и удвоить… — начал плаксивый.

— Забудь об этом, Рэдиссон, — сказал заговорщик с глубоким голосом и некоторым авторитетом. — Урса говорит правильно. Мы сделаем, как он сказал.

Сердце Кит подпрыгнуло. Конечно! Это тот мошенник, которого она встретила тем далеким днем, когда Розамун родила близнецов… Урса Ил Кинт. Что он собирается сделать?

Очевидно, оставшийся человек тоже проголосовал утвердительно.

— Тогда решено, — услышала Кит голос Урсы. — Мы соберемся в полночь через три дня, у дубовой рощи на северной стороне города. Час или два проедем под светом луны, чтобы удалиться подальше от города и ферм. Затем мы разобьем лагерь.

Последовала еще одна пауза, затем Урса сказал:

— Теперь разделитесь и держитесь подальше друг от друга и от неприятностей.

После небольшого плаксивого ворчания Рэдиссона группа разошлась. Кит присела за корзиной, чтобы дать им время разойтись. Затем она вылетела из палатки и отчаянно огляделась. Все члены группа растворились в толпе лагеря, но тут Кит посчастливилось заметить широкую спину Урсы и его высокую фигуру, удаляющуюся от нее.

Побежав за ним, Кит несколько минут следила за Урсой, который прохаживался вдоль лагеря ни с кем не разговаривая. Она должна была убедиться, что он один. Наконец она приняла решение и, нагнав его, пошла рядом. Спустя приблизительно тридцать шагов Урса наконец заметил небольшую женскую фигурку в зеленой тунике и коричневых леггинсах, идущую рядом с ним. Коротко кивнув в ее направлении, Урса пошел быстрее. Ноги у него были длинными и Кит должна была бежать трусцой, чтобы не отстать. Через минуту они дошли до далекого южного края лагеря, где находилась импровизированная конюшня. Тут было совсем малолюдно.

Решив, что тут риск минимален, Кит произнесла его имя затаив дыхание.

— Урса Ил Кинт.

Он медленно обернулся к странной девочке, расставив ноги и положив руку на рукоятку кинжала на поясе.

— Ты, должно быть, обозналась, — предостерегающе сказал он. — Я тебя не знаю.

— Сегодня у меня нет яблока для тебя, но у меня есть кое-что получше, — добродушно усмехнулась Кит.

Урса обеспокоено уставился на нее, как будто узнавая того, кого никак не ожидал увидеть. К нему быстро вернулось самообладание и он коротко хохотнул.

— Ты! — он потянулся и дружески щелкнул ее по уху. — Ты как будто выросла — совсем немного, как я посмотрю.

— Я выросла намного, — с негодованием ответила Кит.

Он рассмеялся, окинув ее оценивающим взглядом.

— Значит, все-таки выросла, — сказал он, — Но чем дочь Грегора Ут-Матара может заинтересовать меня? — его тон был пренебрежительным, но глаза смотрели дружелюбно.

— Сообразительностью.

— Я обладаю этим качеством вполне достаточно. Спасибо, юная леди! — насмешливо подчеркнул Урса.

— Вполне возможно, ты и обладаешь, но как насчет твоих троих компаньонов? Грабеж и похищение — серьезное дело и его надо делать с тем, кто обладает мозгами, так же как и навыками в бою.

Урса схватил ее за руку, следы развлечения исчезли у него с лица.

— По крайней мере у моих троих компаньонов хватает мозгов, чтобы не кричать об их планах в переполненном лагере, — прорычал он, оглядываясь через плечо. Он подтащил ее поближе к конюшне, затем угрожающе склонился над ней.

— Что тебе известно? — потребовал Урса, грубо держа ее за руку.

— Совсем немного, и это правда, — порывисто сказала она, пытаясь вырваться, — Но ты будешь круглым дураком, если не возьмешь меня с собой. Я умею сражаться с мечом и я не такой остолоп, как… Рэдиссон!

В негодующем молчании Урса впился в нее взглядом.

— Прими меня к себе в команду, — настойчиво сказала она.

Урса фыркнул.

— Мои партнеры очень жадные. Они не обрадовались бы, если бы им пришлось делить котел с еще одним человеком, а особенно, — он сделал упор на этом слове, — с девчонкой. Забудь о том, что слышала. Забудь о Рэдиссоне. И я в свою очередь забуду об этом нашем маленьком разговоре.

Его глаза немного смягчились.

— Попроси меня об этом в следующий раз, когда мы встретимся. — сказал Урса, отстраняясь от нее, — Говорят, в третий раз везет. А до этих пор, прощай, Китиара.

Урса свистнул. Его конь, тот же самый мускулистый серый, отделился от табуна, легко перепрыгнул через импровизированный забор и подбежала к наемнику. Урса легко запрыгнул на его неоседланную спину — так же, как и в прошлый раз — и уехал.

Кит минуту стояла, с сожалением потирая руку и глядя ему вслед. В отличие от прошлого раза, она теперь знала, где она сможет снова найти Урсу. Сжав кулаки, она медленно вернулась на ярмарку, откуда отправилась к перекрестку, на котором должна была встретиться с Гилоном.

ГЛАВА 5. ЭКЗАМЕН РЕЙСТЛИНА

Это был хороший день для Карамона. Все утро его мать пекла кексы с семенами подсолнуха, а он помогал ей. Ну, по крайней мере он пытался. Он ходил за Розамун хвостиком, болтая как мартышка, и всякий раз, когда она что-то смешивала ложкой в миске, он облизывал эти предметы дочиста. Его лицо и туника были измазаны жидким тестом; в волосах виднелись следы медового крема. И когда кексы были готовы, он проглотил за раз двенадцать или семнадцать штук. Карамон не считал — в любом случае он не был силен в подсчетах.

После этого серьезного усилия его живот наконец почувствовал себя наполненным.

— Ох, — сказал он, потирая округлившийся живот, — Как ты думаешь, мама, если я выйду на улицу и поиграю, то, может быть, почувствую себя лучше?

Он осклабился своей хрупкой матери, которая в ответ тепло улыбнулась ему. Розамун была в прекрасном настроении.

— Хорошо, дорогой, только не уходи слишком далеко. У меня тут шитье и штопка, и я не думаю, что это сможет помочь твоему животу.

Помня о клятве заботиться о ней, Карамон, прежде чем выйти, обернулся через плечо, чтобы удостовериться, что с матерью все в порядке. Розамун что-то напевала себе под нос, моя горшки и посуду на кухне. Выйдя на улицу, шестилетний мальчик спустился вниз по веревочной лестнице к площадке под домом, где он и Рейст иногда играли, в пределах слышимости дома. Никто больше не жил по соседству, хотя и можно было увидеть случайного прохожего, шагающего между валлинами по главной дороге. Топая ногами, Карамон отшвыривал палки и камни, чтобы освободить место для раскопок.

Он поискал вокруг и нашел несколько «больших дубинок», которые он посчитал подходящими для роли кирок, клиньев и импровизированных лопат. Он знал, что ему потребуются хорошие инструменты, так как они часто ломались.

Приблизительно в течении часа Карамон с удовольствием копался в земле в поисках спрятанного клада (как сказал ему отец, клад может быть спрятан в самых неожиданных местах). Через некоторое время маленький мальчик уже стоял по пояс в яме почти два фута глубиной, весь пропитанный потом и покрывшийся царапинами и грязью. Он с удовлетворением смотрел на свою работу. Ему не удалось найти клад, но оптимизм не покидал его.

Когда Карамон собирался снова взяться за работу, стайка ребят его возраста, некоторых из которых он знал со школы, с воплями пробежали мимо него.

— Куда вы? — позвал Карамон одного своего знакомого.

— Война дикого яблока! — ответил веснушчатый паренек лет восьми, пользуясь случаем, чтобы остановиться и отдышаться, — Пойдем с нами!

— Ага! Но только не бери с собой своего чахлого братца! — добавил второй мальчик, стремительно затормозив перед ним и чуть не свалившись на первого.

Карамон взобрался по веревочной лестнице, чтобы проверить Розамун. Он обнаружил ее у дома, она сидела на солнце рядом с грудой одежды, занимаясь штопкой. С улыбкой на лице мать беззаботно помахала ему.

Он поторопился нагнать группу мальчиков, которые собрались вокруг небольшой группы деревьев приблизительно в десяти минутах ходьбы от дома Карамона. С низких ветвей деревьев свисали маленькие твердые дикие яблоки и собравшиеся мальчики собирали те, которые во множестве валялись на земле. Они наполняли этими «боеприпасами» карманы, мешочки и ранцы, при этом еще беря их сколько возможно в каждую руку.

— Вот ты где, Карамон. Быстрее! Ты будешь нашим командиром, — кричали ему из одной группы ребят, которые разделились на две армии.

Карамона, которого в отличии от его брата-близнеца, все очень любили и боялись во всех военных играх, выбрали из многих восьми — и даже десятилетних кандидатов. Действительно, второй «генерал», неповоротливый десятилетний парнишка по имени Ранелаг, был на две головы выше, чем Карамон.

Заняв позиции в противоположных концах рощи диких яблонь, две стороны бросились друг на друга после условного сигнала. Карамон был в центре своей армии, которая насчитывала приблизительно полдюжины мальчиков. Он кричал, направляя их.

— Виллем, обойди их с той стороны. Ланк, следи за своим тылом. Вольф, возьми несколько яблок и заберись вон на то дерево.

Он выкрикивал указания, бросая яблоки так быстро и сильно, как только мог. Карамон бросал довольно метко и ему удалось уклониться от града яблок, летящих в его направлении. Задача состояла в том, чтобы как можно больше снарядов попало в цель, а затем нужно было немедленно отступить, прежде чем тебе попадут в плечо, голень, и, что еще хуже, по башке. Это была игра не для труса.

Война дикого яблока длилась большую часть дня. Были некоторые случаи дезертирства, когда мальчик должен был выйти из боя и пойти домой, и несколько перерывов, когда все отдыхали и растягивались на земле, вгрызаясь в кислые фрукты. Но в основном время проходило в нападении, отступлении, нападении, отступлении… и так до тех пор, пока не стало садиться солнце.

Карамон оказался достойным и храбрым тактиком. Больше, чем другие мальчики, он был усеян синяками и ушибами от хорошо нацеленных яблок, не говоря уже о мякоти и потеках сока. В течении перерывов, командующий попробовал слишком много диких яблок и таким образом его живот снова был переполнен.

Он и Ранелаг, имевший на лбу большую кровавую шишку от одного из лучших бросков Карамона, решили, что война закончилась ничьей. В знак перемирия они пожали друг другу руки.

— Это было хорошее сражение. Может быть, мы повторим его когда-нибудь снова. — сказал Карамон с важностью, которую, как он подозревал и должен чувствовать настоящий воин после отчаянного боя.

Затем он испустил ликующий возглас, громко приветствуя оставшихся в живых с обеих сторон.

Понимая, что уже почти настало время ужина и что он отсутствовал добрую половину дня, Карамон вприпрыжку поспешно направился к дому. Он чувствовал себя побитым и усталым и, по правде, уже снова немного проголодался. Его одежда была порвана, всклокоченные светло-каштановые волосы прилипли ко лбу. Засохшее тесто, грязь, сок диких яблок, порезы, царапины и фиолетовые синяки могли хорошо рассказать о его богатом событиями дне. Когда Карамон завернул за угол, откуда уже был виден его дом, он вдруг отчетливо услышал женский крик о помощи. Он тут же подумал о матери, но крик раздавался не из его дома, а с другой стороны, от скопления более маленьких деревьев.

Подбежав туда, он увидел девочку примерно своего возраста, которая смотрела вверх на одно из деревьев. Лицо ее было симпатичным, с ямочками на щеках, но сейчас оно было мокрым от слез. Взглянув вверх, Карамон увидел маленького полосатого кота, сидящего в ветвях у самой верхушки дерева.

— Мой котенок! — сказала девочка, указывая вверх. — Мой котенок застрял на этом дереве!

Карамон, нахмурившись, снова посмотрел наверх. Он ужасно устал и дерево выглядело страшно высоким.

— Это такое высокое дерево, — продолжила девочка, повернувшись к Карамону, который видел умоляющее выражение на ее лице, — Я взобралась бы на него сама, но я не могу дотянуться до нижних веток. Моего котенка зовут Цирк. Боюсь, что он собирается застрять там навечно.

Она испустила скорбный вопль, затем затихла, продолжая всхлипывать. Карамон неловко стоял, желая успокоить ее, но не зная, как это сделать.

— Кажется, ты хороший альпинист. Может, ты сможешь достать его?

Карамон выдохнул, его голод и усталость улетучились под ее умоляющим взглядом. Он снова посмотрел на мяукающего полосатого кота. Затем мальчик решительно подтянул штаны, крепко ухватился за одну из нижних веток и полез вверх.

* * *

После того, как Китиара и Гилон ушли, мастер-маг последовал за Рейстлином в маленькую спартанскую комнатку и предложил ему сесть на один из стульев. Затем Морат вызвал молодого человека, одетого в одежду простого рабочего и сказал ему, чтобы его не беспокоили все утро. Человек, очевидно слуга, кивнул и ушел, закрыв за собой дверь в библиотеку.

Из-за этой двери Рейст иногда слышал приглушенные шаги учеников Мората, которые пользовались библиотекой. Они разговаривали шепотом, несомненно стараясь не потревожить мастера-мага. Рейстлин предположил, что в основном они занимаются в комнатах, мимо которых он проходил в длинном, вьющемся коридоре.

Комната, в которой находились Морат и Рейстлин, была самой что ни на есть заурядной: известняковые стены, без окон, цвета или оформления. Даже маленький Рейст понимал, что это было сделано для того, чтобы минимизировать отвлечение внимания и сосредоточить концентрацию. Морат несколько часов допрашивал его и полдень уже давно миновал. Его вопросы казались не мудреными, а открытыми и имели больше философский подтекст. Возможно, на них не существовало правильных ответов.

В любом случае Морат, казалось, больше заинтересован реакцией Рейста на вопросы, чем тем, насколько правильный ответ он даст. Черные глаза мастера-мага неуклонно сверлили маленького мальчика. Рейстлин, оставшийся без обеда, все сильнее и сильнее чувствовал головокружение и голод, но продолжал стараться оставаться бдительным.

— Ты хорошо говоришь для простого ребенка, — неохотно говорил Морат, — Но давай еще поговорим о добре и зле. Маг должен изучить и понять обе стороны. Не только очевидные различия, но и общие черты. Что общего между ними? И как бы ты, Рейстлин, определил зло?

Любой другой шестилетний растерялся бы при таком вопросе. Конечно, Карамон бы в замешательстве почесал голову. Но Рейст был одиноким ребенком, физически слабым и опасающимся дружков. Он много времени провел в одиночестве, думая только об этом. Особенно после прошлогодней ярмарки, когда он посмотрел и перенял немного элементарных магических фокусов.

Во-первых мальчик воображал, что он станет добрым магом и будет бороться против злодеев и страшных существ, используя свой ум и способности, как Карамон использует свои навыки воина. Маги, посвящавшие себя нейтралитету, заинтересовали Рейста, хотя на данный момент он почти ничего о них не знал. И, конечно, он думал о зле как о враге добра.

— Я думаю, было бы ошибочно определить зло слишком точно или просто, — глубокомысленно сказал Рейстлин, его голос был слабым и звучал устало, как он ни старался, — Но, во всяком случае, зная, что зло — противоположность добру, мы должны также знать и добро.

— Умный и здравомыслящий ответ, — коротко сказал маг, — Но скажи мне, как нам определить зло в отсутствие добра?

— Ну, — нахмурился Рейст, — На самом деле не бывает полного отсутствия зла или добра. Одно не может существовать без другого. Они находятся в своего рода равновесии, всегда противостоя друг другу. Одно может доминировать, второе бездействовать, но никогда не отсутствовать.

— Ты можешь привести мне пример зла? — спросил мастер-маг.

— Нет идеального примера… кроме, конечно, богов тьмы, — торопливо добавил мальчик.

Морат выглядел удовлетворенным.

— Тогда как же нам узнать зло? — упрямо продолжил он.

— Оно постоянно меняет облик.

— И все же маг должен стремиться узнать и идентифицировать зло — и в себе, и в своей магии, и в остальных.

— Да, — согласился Рейст, — Нужно изучать его явные формы. Более того, — он сделал паузу, подыскивая подходящие слова, — маг должен учиться распознавать зло. Тот, кто носит белую мантию, идентифицирует его как проклятие. Черная мантия узнает в нем союзника.

— А красная мантия?

— Хм, — сказал Рейстлин утомленным голосом, — Я не уверен. Я думаю, что красная мантия узнает его как часть себя.

Все эти несколько минут разговора глаза Мората были интригующе сужены. Теперь мастер-маг прекратил шагать по комнате и сел на второй деревянный стул, впервые с момента начала собеседования. Он наклонился вперед и коротко рассмеялся.

— Ха! — воскликнул Морат, — Очень умно. Поверхностно, я бы сказал, но чрезвычайно умно для шестилетнего мальчика!

Рейстлин решил использовать эту краткую вспышку дружелюбия, чтобы попросить прервать разговор. Он хотел заслужить одобрение Мората, но ощущал, что ему это не удалось.

— Пожалуйста, господин, — уважительно сказал Рейстлин, — Теперь я могу съесть свой обед и попить?

Немедленно вернулись грубые манеры Мората. Он живо встал и отошел от стола. Затем он повернулся, скрестил руки на груди и впился взглядом в маленького голодного мальчика.

— Маги должны быть в состоянии посвящать многие часы своим исследованиям, хотят они при этом есть или нет, — наставительно сказал Морат, — Если ты не можешь продержаться в течении одного дня простого собеседования, значит ты слишком молод, слишком юн еще и не можешь начать учебу.

Рейст продолжал сидеть, скорчившись от усталости и голода. Его детское лицо было бледным и измученным, глаза слезились, но он и не думал извиняться.

— Если это ваш ответ, — раздраженно сказал он, — То давайте продолжим. Надеюсь, вы не будете наказывать меня за эти несколько слов.

На самом деле Морат сам хотел есть, хотя ему не очень хотелось признавать это. Обычно он прекращал занятия в полдень и ел свой скромный обед в компании избранных учеников. Но сегодня он отказался от обеда, решив поставить в тупик этого мальчишку, у которого имелся ответ на любой вопрос. Даже если иногда ответы были необычны, то мастер-маг был вынужден признать, что они были хорошо продуманны. Он был так же впечатлен, как и раздражен серьезностью и вызовом этого мальчика, его самообладанием и отказом признавать поражение.

— Возможно, сейчас действительно время немного прерваться, — наконец смягчился Морат, — Сюда принесут легкую закуску вдобавок к тому, что ты принес с собой из Утехи. А пока что я оставлю тебя и пойду проверю моих учеников.

Мастер-маг открыл дверь в библиотеку и, перед тем как выйти, повернулся к Рейстлину.

— У тебя есть десять минут, — сказал он, — Не больше.

* * *

Рейстлин быстро съел свой обед, едва успев запить его прохладным пенистым напитком, принесенным молодым человеком в рабочей одежде, когда вернулся Морат. Мастер-маг стоял в дверном проеме и ворчал, затем жестом показал, чтобы Рейстлин вошел в библиотеку. После часов, проведенных в неудобном положении, Рейстлин чувствовал себя оживленным и взволнованным, последовав за Моратом в эту обширную круглую комнату с ее приглушенным водоемом светом и книжными полками.

Его сердце дико забилось в груди. Это была поразительная библиотека, так отличающаяся от того, что он видел в Утехе. Как он стремился прочесть все эти книги, учиться здесь древнему искусству! Рейстлин пристально глядел на книги, как другой ребенок мог бы с тоской глядеть на конфеты.

Морат указал Рейстлину на стул. Затем он подошел к полке и выбрал несколько томов, три из которых он положил перед мальчиком. Еще один, древний том в кожаном переплете, он положил рядом со своим стулом, напротив Рейста.

— Открой ту тисненную золотом книгу на двадцать пятой странице.

Рейстлин с разочарованием увидел, что рассматриваемая им книга, казалось, содержала элементарные математические уравнения. Он покорно принялся за чтение. Время шло.

Морат ничего не говорил, просто сидел напротив мальчика, наблюдая за ним вплотную. Когда Рейст посмотрел поверх страниц, ему показалось, что мастер-маг дремлет. По крайней мере его глаза были закрыты.

Тактичный стук в дверь прервал мечты Мората. Пробормотав про себя несколько слов, мастер-маг выпрямился и пригласил стучавшего войти. Дверь распахнулась и Рейст не мог понять, работала ли она при помощи магии или механически. В любом случае мальчик не должен был обращать на происходящее внимания. Он должен был читать и поэтому мог посмотреть на дверь только украдкой.

Вошел пухлый мальчик возраста Китиары, одетый в серую мантию мага. Будучи очевидно одним из учеников, мальчик, казалось, испытывал страх перед мастером-магом, так как изо всех сил старался вернуть себе дар речи.

— Учитель, — неуверенно начал мальчик, — У Алехо… хм… проблема с заклинанием невидимости. Он смог заставить исчезнуть свои ноги, но, к сожалению, больше ничего не исчезло. А теперь, кажется, он не в состоянии заставить их появиться вновь. Мы пытались помочь ему, но никак не можем понять, что он делает неправильно. Что нам делать?

— То, что Алехо недостаточно внимателен во время занятий и приводит к подобным трудностям, — раздраженно ответил Морат, — Ему повезло, что он не стоял перед ордой вооруженных минотавров или в подобной ситуации, где ему действительно понадобилось бы исчезнуть. Я борюсь с желанием оставить его полувидимым на день или два. Это научит его слушать меня в следующий раз.

Пухлый мальчик с жалобным выражением на лице тревожно переступил с ноги на ногу, не зная что ответить.

— Ох, хорошо, — недовольно сказал Морат. Он поднялся и пошел к двери, бормоча и ворча. На пороге он повернулся к Рейсту.

— Продолжай читать. Я скоро вернусь.

Как и было сказано, Рейстлин продолжил читать. Утомленный мальчик переворачивал страницы, водя пальцем по тексту слева направо, сверху донизу, прилагая все усилия, чтобы понять и запомнить таблицы, написанные в книге. В них содержались элементарные арифметические знания и система мер, а также сложные эквиваленты, углы, градусы и компоненты анализа. Рейстлин продолжал читать в течении часа, но мастер-маг все еще не появлялся.

Все эти рутинные умственные упражнения сделали мальчика сонливым. Хорошо понимая, что знание числовых конфигураций может быть полезно для определенных заклинаний и ситуации, Рейст все равно зевнул, переворачивая последнюю страницу и закрывая ее позолоченную обложку. Морат все еще не пришел и с другой стороны двери библиотеки не раздавалось никакого шума. Закатный солнечный свет, просачивающийся сверху, теперь не был настолько приятен, сделав темно-янтарным освещение в библиотеке. В сочетании с тишиной это производило жутковатый эффект.

Рейстлин со вздохом потянулся к одной из двух книг, оставленных мастером-магом для себя. Она была в помятой обложке и с сыпавшимися страницами. Тут же он понял, что это была книга по географии, включающая в себя детальные карты как знакомых, так и незнакомых областей на Ансалоне. В ней имелись грубые климатические диаграммы, топография, списки возвышенностей и описания почвы — все это было старательно нарисовано вручную и раскрашено. Хотя и не будучи такой же толстой, как книга по математике, эта тоже была довольно трудна для изучения и Рейст переворачивал ее страницы даже медленнее. Время шло, а мастер-маг не возвращался. К концу второго часа Рейстлин закончил читать вторую книгу. Оглядевшись в комнате, пространство которое уже затянуло тенями, Рейстлин прилежно потянулся за третьей и последней книгой перед ним. У этого тома был тяжелый переплет из воловьей кожи, окаймленной железом и Рейсту понадобились обе руки, чтобы открыть ее. Внутри пергамент был очень тонким, текстура была великолепна и содержала книга раннюю историю нации Сильванести, написанную мелким изящным почерком. Текст начинался с самого края и длинная дотошная хроника была разделена на три равные и последовательные колонки на каждой странице.

С затуманенным от усталости взором мальчик принялся за чтение древней истории. Постепенно он стал заинтересованным. Он немного знал о трагической истории эльфийской расы, а в книге было не слишком много страниц. Но почерк был настолько крохотным, а чернила так поистерлись, что он должен был сильно напрягать зрение в угасающем свету солнца. Не много времени прошло, прежде чем его запал поутих, а голова опустилась на стол. Он заснул.

Густой влажный туман циркулировал вокруг стула Рейста. Он больше не был в библиотеке. Шептали какие-то голоса, но он не мог разобрать слов. Внезапно появилась его мать. «Иди за мной, дорогой,» — позвала Розамун, — «Я буду твоим проводником.»

Мальчик пылко потянулся к ее протянутой руке. В тот момент, когда их пальцы встретились, Розамун превратилась в ужасающее, покрытое слизью существо, которое с непреодолимой силой присосалось к груди Рейстлина. Он тут же покрылся липкой тиной. Испуганно и отчаянно он сражался против удушающей силы, боролся за глоток воздуха, глотая тошнотворную субстанцию. Он тонул в слизи!

Так же внезапно, как и появилось, видение исчезло. Теперь Рейстлин лежал дома, в кровати своей матери. Фактически он был в ее теле, смотрел ее глазами и дышал ее неровным дыханием.

Китиара готовила обед. Карамон беспечно бросал прутики в очаг. Вошел Гилон. Только это был не Гилон. У этого существа были рога и огромная голова. Оно возвышалось над Китиарой, достигая до потолка. Минотавр, с содроганием подумал Рейст.

Минотавр стремительно подошел к Розамун. Она кричала и пыталась отбиваться от получеловека-полубыка, когда он проворно связывал ее — и вместе с ней Рейста в ее теле — в простыни. Кит и Карамон, казалось, было наплевать или они даже не заметили происходящего. Минотавр поднял визжащую Розамун, понёс к двери и швырнул на пол.

Неожиданно Рейст уже не был в теле его матери и стоял у окна снаружи, всматриваясь в дом. Он видел, как минотавр и Кит заговорщицки кивнули друг другу. Повнимательнее всмотревшись в свою старшую сестру, Рейст заметил, что она выглядела по-другому, изменилась. Ее тело было облачено в доспехи, составленные из мерцающих синих чешуек. Когда она открыла рот, из него вырвалось пламя. На ее поясе висели ножны с деревянным мечом, который подарил ей отец. Только когда она вытащила его, он больше не был деревянным. Крепкая сталь замерцала в свете от очага. Со своим ужасным мечом Кит подошла к ничего не подозревающему Карамону.

Рейст вцепился в выступ окна, загипнотизированный и не способный пошевелиться. Через мгновение он смог поднять руку и принялся махать ею, выкрикивая предупреждение своему близнецу. Карамон не поднял головы, когда Кит занесла над ним меч. Позади них все еще слышались крики Розамун. Рейст с ужасом наблюдал, как Кит опустила меч, отсекая Карамону голову. Окровавленная голова подкатилась к окну и ее глаза уставились на Рейста. Спокойно и печально, без признаков злобы, голова Карамона спросила: «Почему ты не предупредил меня, братец?»

Слова пронзили сердце Рейстлина. Он зарыдал и упал на землю.

Рейстлин резко проснулся. Он уснул! Залившись краской от смущения, Рейст оглядел комнату и с некоторым облегчением увидел, что он все еще один.

Должно быть, уже почти время ужина и скоро за ним вернутся Китиара и Гилон. Прошло по крайней мере три часа с момента ухода мастера-мага. Где мог так долго пропадать Морат? И что теперь было делать Рейсту?

Вокруг стояла тишина. Сейчас библиотека почти полностью погрузилась во тьму, только тусклый свет падал сверху, освещая центр комнаты и край стола. Напротив того места, где сидел Рейст, возле стула Мората, лежала освещенная этим светом книга, которую мастер-маг выбрал и отложил для себя.

Глядя на эту книгу, Рейст задавался вопросом, какую мудрость она могла содержать. Побарабанив пальцами по столу, мальчик потянулся через стол и, чуть приподнявшись на стуле, смог подтащить книгу к себе, чтобы суметь прочесть слова на ее обложке.

История настоящего до того момента, когда была записана Астинусом — гласила аккуратная надпись на книге.

История настоящего! Рейст изумился, как это может быть и что могла содержать эта необычная книга. Он удивлялся до тех пор, пока не почувствовал жгучее любопытство. Но еще десять минут он сидел не двигаясь. Затем, никого так и не услышав и не увидев, Рейстлин снова приподнялся со стула и перегнулся через стол, прикасаясь к обложке. Он провел пальцами по корешку книги, ощущал рельефную надпись ее названия и гладил край ее страниц. Лицо его приобрело напряженное, почти восторженное выражение, как будто он концентрировался на получении какого-то сообщения через кончики своих пальцев.

— Хм.

Рейст был потрясен звуками голоса позади себя и резко развернулся, увидев нахмурившегося мастера-мага. Мальчик не слышал, как открылась и закрылась дверь и не слышал шагов Мората. Мастер-маг держал в руке мерцающий шар, окидывающий библиотеку танцующим желтым светом. Он прошел к своему стулу и сел, поставив на него шар. Затем он многозначительно пододвинул Историю Настоящего обратно к своей стороне стола.

— Чем ты занимался? — потребовал Морат.

— Ну, — неловко начал Рейст, опускаясь обратно на стул и изучая свирепые черные глаза Мората, уставившиеся на него. — Я закончил чтение книги с числами и уравнениями приблизительно два часа назад и поэтому стал читать другие книги, которые вы выбрали для меня — по географии и эльфийской истории. Я прочел и их, а потом… — добавил он, запинаясь, — потом я заснул на несколько минут.

— Заснул! — негодование Мората быстро росло.

— На несколько минут, — спокойно повторил Рейст.

Опустилась зловещая тишина, во время которой каждый ожидал продолжения разговора от другого.

— Я думаю, — сказал Рейст после длительной паузы, — Что мне удалось запомнить многое из всех трех книг. Думаю, что смогу ответить почти на любой вопрос из них. Если мое задание именно в этом… — его голос затих, потеряв уверенность при взгляде Мората.

— Нет, — резко прервал Морат. — Я имею в виду, что ты делал с этой книгой? — он сердито указал на хронику Астинуса, — Этот драгоценный том предназначен только для дальновидных глаз и глубоко мыслящих ученых. Не для учеников, и уж конечно не для детей. Эта книга не предназначалась для тебя, потому что она — только для меня.

Глаза Мората по-прежнему сверлили мальчика и Рейст, на этот раз испугавшись, опустил взгляд.

— Я не открывал ее. — сказал он извиняющимся тоном.

— Ты читал ее! — обвиняющее ответил Морат.

— Нет, не читал, — сказал Рейст, удивленно подняв глаза.

— Ну-ка, скажи мне, мальчик, что ты делал тогда? — саркастически спросил мастер-маг. Его глаза не отрывались от Рейста.

— Я ощупывал ее, просто прикасался к ней. — сказал Рейст, все еще выдерживая взгляд Мората.

— Ощупывал, просто прикасался! — усмехнулся Морат.

— Да, — более уверенно сказал Рейст, — Просто прикасался!

— Могу я спросить, зачем?

Пауза.

— Я не знаю, зачем. — наконец сказал Рейстлин. — Я знал, что эту книгу вы отложили для себя лично и что я не должен читать ее, но я хотел, по крайней мере, пощупать ее, прикоснуться. Я не думал, что это запрещено.

— Ты не должен был прикасаться к ней. — объявил Морат.

Рейст прикусил губу, рассерженный и охваченный разочарованием. После всех этих часов и всех трудов он прокололся на этом неожиданном испытании на сдержанность! Все, что он мог сделать, это постараться удержаться от того, чтобы не упасть и не заплакать. Но, как и его сестра Китиара, Рейст не станет плакать перед этим жестоким мастером-магом. Он не доставит Морату такого удовольствия.

— Хорошо, мальчик, день прошел. Твои отец и сестра здесь. Благодарю тебя за то, что ты больше не будешь занимать мое время.

* * *

— Да, ваш сын талантлив, но я сомневаюсь, что он сможет физически выдерживать нашу суровую программу. Мальчик был так изможден после дневных уроков, что заснул над своими книгами.

Морат говорил непоколебимо. Они с Гилоном сидели за столом в библиотеке, которая теперь была почти темной и освещалась только мерцающим шаром, стоящим перед мастером-магом.

Гилон решительно произнес:

— Возможно, он и не силен в теле, — твердо ответил отец Рейстлина. — Но он решителен и действительно хочет заниматься магией. Конечно, парень в любом случае не был бы достаточно здоров в деле, которое потребовало бы наличие физической силы. Но все же для него магия не пустая прихоть. Если вы его не примете, то мы пойдем в другое место и попытаемся найти кого-нибудь, кто обучит его. Я поспрашивал в округе и узнал, что маг по имени Петрок управляет превосходной школой около Гавани.

Это было наполовину блефом, но очень проницательным. Он считал, что Морат не отвернется от возможной славы, которую принесет ему обучение необычного ученика, пусть даже такого молодого.

Беседу прервал шелест переворачиваемых страниц. Рейстлин сидел со скрещенными ногами в темном углу перед одной из книжных полок и держал на коленях тонкую книжку. Морат вскочил, увидел чем он занимается. Он быстро пересек комнату и выхватил книгу из рук Рейста.

— Молодой человек, я думал, что ты уже выучил урок об игре с книгами, которых тебе не давали. Особенно это касается книг заклинаний!

Рейстлин холодно посмотрел на него.

— Я не играл с ней. Я ее читал.

Потрясенная тишина повисла в комнате.

— Я прочел «Заклинания Для Превращения Воды В Песок» — вызывающе продолжил мальчик, с удовлетворением отметив изумление, мелькнувшее на лице Мората. — Вы можете не брать меня в ученики. Но я не хочу упускать возможности прочесть хоть одну из ваших драгоценных книг заклинаний!

Морат покрылся гневным румянцем. Гилон, редко показывавший свой характер, указал на дверь.

— Хватит, Рейст. Иди подожди снаружи, вместе с сестрой.

Когда Гилон вернулся, мастер-маг уже справился с гневом. Морат перелистывал маленькую, богато вышитую книгу, просматривая различные списки и графики.

— Он может начать со следующей недели. — невозмутимо сказал мастер-маг, записывая имя Рейстлина на странице, где были перечислены его ученики.

Гилон раскрыл рот. Несмотря на то, что Рейстлин действительно проявлял определенные способности к магии, его отец думал, что он не получит места в этой прославленной школе. Его челюсти задвигались, но он не произнес ни слова.

— Как вы будете платить? — спросил Морат, поднимая глаза после окончания своей работы и едва замечая замешательство Гилона.

Платить? Это было слово, которое лесоруб не мог понять.

— Ну, милорд, — сказал Гилон, не зная, как обращаться к мастеру-магу, но не желая его оскорблять, — Я лесоруб, как уже говорил вам. И наши средства скромны. Я надеялся, что смогу заплатить… хм… за обучение лесом для вашей школы. Или я мог бы оказать вам другие подобные услуги, по справедливому расчету. Люди в городе могли бы сказать вам, что я честно выполняю свои обязанности и мои счета всегда оплачиваются.

— Пф! — фыркнул Морат. — И что я буду делать со связками дров? Я могу поставить свои пальцы вот так, — он поднял руки и продемонстрировал. — И получить дрова, которые мне нужны. И не только дрова из местного леса, а еще и редкие экзотические дрова со всего Кринна! Дрова!

Мастер-маг впился взглядом в Гилона, лицо которого пылало. Лесоруб снова ощутил, что его рот не в состоянии произнести ни слова, а руки бесполезно свисают по бокам.

— Пф! — повторил Морат, снова склоняясь над книгой и что-то приписывая рядом с именем Рейстлина. — Некоторое время я буду обучать его бесплатно, — раздраженно сказал он. — И мы посмотрим, стоит ли он того беспокойства.

Прежде чем Гилон смог подумать что ответить, Морат вылетел из комнаты, исчезнув за открывшейся потайной дверью из книжных полок, которую лесоруб раньше не заметил. Так как маг забрал свой шар с собой, библиотека немедленно погрузилась в мрачную тьму. Немного ошеломленный тем, что произошло, Гилон отступил к двустворчатым дверям, на всякий случай несколько раз поклонившись вслед исчезнувшему магу.

* * *

Маленький Рейст настолько устал, что по его измученному выражению Кит даже не могла сказать — понял ли он то, что сообщил ему улыбающийся Гилон. Более того, честолюбивый маг не мог идти и крепко спал на руках отца во время всего пути назад от Дна Пруда до Утехи. Дом находился в часе ходьбы, но Гилон стоически нес свое бремя, чувствуя облегчение на сердце. Была ясная ночь, произошло важное событие и ни Кит, ни Гилон не испытывали желания говорить и портить настроение.

Кит тоже ликовала. Ее плохое настроение как рукой сняло, когда она услышала о том, что Рейстлина приняли в школу. Она тащилась по дороге, тоже усталая, но ее мысли мчались вперед.

Тем вечером Рейст так и не проснулся, а Кит пропустила ужин, который подготовила и разогрела Розамун. Забравшись в свою каморку, девочка не спала, размышляя. Теперь она знала, что делать — она поймает Урсу и убедить его взять ее с собой. То, что Рейста приняли в школу магии, означало, что она больше может о нем не волноваться. Что касается Карамона — Кит была уверена в его способностях стать воином. Короче говоря, она могла свободно уйти.

Китиара решила ничего не говорить Гилону или Розамун о запланированном ею отъезде. После некоторого раздумья, она решила ничего не говорить и Карамону.

Следующим утром, после обсуждения событий предыдущего дня, Кит рассказала Рейстлину, куда она решила отправиться. При этом она заставила его пообещать не кому не говорить об этом, даже после ее исчезновения.

Было похоже, что Рейст уже знал о ее уходе.

— Ты вернешься? — спросил он. Его голос был спокоен, но Кит видела блестящие слезы в глазах. Она почувствовала, что ее сердце сжимается, как будто чьей-то рукой.

— Я думаю, — уклончиво ответила она. — Что должна буду вернуться, чтобы увидеть чем занимаются мои маленькие братья!

Его глаза с упреком смотрели на нее.

— Я должна это сделать, Рейст. Я не могу провести всю свою жизнь в этом доме, в этом городе. Я не хочу. Ты должен понять.

Две ночи спустя, в заполнившем дом свете Солинари и Лунитари, Кит тихо сползла с лестницы своего чердака. В общей комнате слышались только обычные ночные звуки. Из комнаты родителей раздавался тихий храп Гилона и редкие стоны Розамун.

Кит на цыпочках подошла туда, где спали близнецы. Карамон, так же как его отец, похрапывал во сне. Рейстлин с почти что безмятежным лицом, лежал тихо. Борясь с нахлынувшими чувствами, Кит поправила покрывало на каждом из близнецов.

Больше не оглядываясь, она пересекла помещение, открывая дверь в мерцающую, залитую лунным светом ночь.

ГЛАВА 6. НАЕМНИКИ

После полуночи Кит застала четверых мужчин в оговоренном месте встречи и без труда отправилась за ними на некотором расстоянии. Час спустя они съехали с дороги и разбили лагерь. На следующий день Кит снова отправилась за ними, продолжая сохранять дистанцию.

Таким образом этот караван, состоящий из двух частей двигался в течении трех дней. Днем в небе ярко пылало солнце, бросая лучи теплого света на деревья, скалы и землю. После заката все становилось темным и зловещим, и ничего не было видно, кроме теней, отбрасываемых ночными стражами — Лунитари и Солинари. Третья луна, Нуитари, была невидима для всех, кроме самых гадких злых существ.

Урса и его небольшая компания следовали в северо-восточном направлении, в сторону Гор Восточной Стены, нарочито сторонясь при этом главной дороги и избегая все города и поселения. По мере их продвижения земля стала подниматься и открытые поля уступали место темному еловому лесу. Постепенно путь становился все труднее и подъем стал настолько ощутим, что они не могли покрыть в день более чем двадцать пять миль.

В любом случае Урса и его парни, судя по всему, не слишком торопились. Они ехали, сколько могли, в течение позднего утра и дня, но рано разбивали лагерь и не торопились наутро подниматься и ехать дальше.

Один из мужчин ехал на муле, загруженном припасами. Парень по имени Рэдиссон ехал на обычной гнедой лошади. Третий, чье лицо было скрыто под капюшоном, сидел на поразительном белом жеребце с черной мордой. Урса скакал на своем привычном сером.

Вскоре Кит поняла, что они направляются в сторону Силверхола, нищего городишки гномов-шахтеров и наемных рабочих. И все же компания немного уклонялась к востоку, что приведет их в пригород, расположенный в открытой горной долине.

Она не знала ничего об этом районе, разве что предполагала, что там была чья-то вотчина или земельное владение. Чем они могли поживиться около Силверхола? Хотя город и был центром горной промышленности, но у гномов, которые тяжко работали на каменоломнях и горных дорогах, не было никакого богатства. На Ярмарке Красной Луны Кит подслушала, что наемники говорили о похищении сына высокородных родителей, но вряд ли его можно обнаружить среди шахтеров.

Китиара обдумывала этот вопрос в течении всех тех долгих часов, когда следовала за Урсой и его группой. Ей было легко оставаться не обнаруженной. Китиара была опытным наездником, она ездила без седла фактически с того момента, как научилась ходить. Корица, каштановая кобыла, которая когда-то принадлежала Грегору, была его последним подарком дочери перед тем, как он ушел. Хотя она оставалась единственной лошадью, которая имелась в семье, даже в трудные времена никому не приходило даже мысли о ее продаже. Всегда, с тех пор как уехал Грегор, Корица принадлежала Кит и сейчас девочка ехала именно на ней.

Корица была ветераном лесных переходов и, инстинктивно уклоняясь от низких ветвей, ржанием предупреждала о них и Кит. Очевидно, думала девочка, мои парни понятия не имеют о том, что за ними следят. Они были так же наивны, как стая овражных гномов и их путь был отмечен примятой листвой, выброшенными остатками еды и следами от их костров.

Горный лес сильно отличался от знакомого пейзажа, окружавшего Утеху. Запахи здесь были необычно сладкими, воздух сырым, а богатая палитра цветов гипнотизировала. В самом начале Кит была опьянена новизной всего окружающего, внимательно разглядывая странные разновидности растений и цветов, с любопытством глядя на следы и помет животных, с тревогой вслушиваясь к шуму насекомых, птиц и множества маленьких, невидимых существ вокруг нее. Она с восхищением рассматривала все необычные мелочи, замеченные ею — будь то синий иней на утренних листьях или грушевидные фрукты с колючими шипами, сок которых был кислым, или странное животное с длинной мордой и завитыми ушами, которое уставилось на нее из кустарника, а затем быстро прыгнуло прочь на всех четырех лапах.

Но, через некоторое время все вокруг стало для нее одинаковым, одной и той же туманной сине-зеленой местностью. Скоро Кит уже сильно желала, чтобы они побыстрее прибыли к месту назначения. Она стала задаваться вопросом — а не рискнуть ли ей выйти к группе и показать себя.

Китиара отмечала свой путь метками, которые осторожно ставила на стволах деревьев ниже поля зрения. Она не боялась потеряться. Грегор преподал ей несколько уроков выживания и она научилась еще большему за прошедшие годы, черпая знания у Гилона или даже Бигардуса, полного благих намерений целителя. Она знала достаточно, чтобы легко найти путь назад в Утеху пешком и, при необходимости, без припасов.

Кит знала, как добывать орехи и ягоды. Она знала, как правильно разжечь костер, чтобы ветер не разметал его и чтобы самой не обжечься. Она знала, как вырыть ночью маленькую канаву, чтобы, покрывшись листьями и ветками, согреться и защититься от нападения. Во множестве горных рек, протекающих по гористому ландшафту, было достаточно пресной воды.

Ее заплечный мешок содержал только то, что она хотела взять с собой и то, что могло ей понадобиться в путешествии: полоски вяленого мяса, длинная веревка, костяной свисток, теплая шерстяная одежда и маленький тяжелый нож для резания мяса, который она взяла со стола Гилона. Это было единственное оружие, которым она могла воспользоваться. Одеяло, на котором сидела Кит, служило ей постелью.

Ночами она часто вспоминала, как ночевала под открытым небом вместе с Грегором, который дежурил у походного костра. Глаза отца гипнотизировали ее, когда он рассказывал байки о своих и чужих деяниях. Его глубокие карие глаза блестели тогда, как вода, в лунном свете. Именно ночные рассказы отца больше всего запомнились Кит.

— День может начаться солнечно и прекрасно, — любил говорить Грегор, — И тут же немедленно подвести тебя. После радостного утра друг может оказаться твоим врагом. Ночь же неизменна — опасна и темна, это да, но постоянна. Ты можешь зависеть от обстоятельств, но никогда не от друга.

— Некоторые люди ведут себя по-одному днем и по-другому ночью. Но ночью они принимают истинную форму, так как тьма освещает человека лучше, чем солнечный свет, блеск которого может обмануть глаза.

— Например, я как-то знал рыцаря, путешествовавшего с молодым оруженосцем. Днем этот рыцарь, которого звали Тотжесамый, был одним из самых доблестных рыцарей на Кринне. С ним было приятно выпить и, кроме того, он был свирепым мечником. И все же по ночам этот самый товарищ превращался в жалкого труса, а его оруженосец, почти что мальчишка по имени Победитель…

Китиара редко слышала конец историй Грегора, которые, казалось продолжались бесконечно. Она засыпала. Теперь, когда она оказалась сама, посреди ночи и своего первого приключения, она задумывалась о том, что случилось с ее отцом. Одиночество, звуки и тьма этого леса вызывали в ней не страх, а странное успокоение, как будто сейчас где-нибудь в другом месте Грегор Ут-Матар тоже бодрствовал и думал о ней.

К концу третьего дня Кит подсчитала, что они проехали более чем семьдесят пять миль, все еще двигаясь извилистыми путями через лес по направлению к Силверхолу. Вначале Китиара оставалась в нескольких часах позади Урсы и компании, но на четвертый день начала беспокоиться. Пренебрегая возможностью быть обнаруженной, она ускорилась, чтобы быть за ними менее в часе пути.

Под покровом темноты Кит совершила еще одну ошибку, подкравшись слишком близко к месту разбитого лагеря группы, чтобы подслушать их разговоры в надежде узнать немного новой информации о месте их назначения. Она гордилась собой, осторожно выбирая путь вокруг валунов и деревьев к их сгрудившейся вместе компании. Урса и второй мужчина, завернувшись в одеяла, сидели к ней спиной. Низкорослый проныра, которого Кит по голосу определила как Рэдиссона, стоял к ней лицом и яростно что-то говорил. Четвертый, высокий человек, внимательно слушал, склонившись с грустным лицом у плеча Рэдиссона. Время от времени он что-то неразличимо говорил, по-видимому, соглашаясь.

Их голоса были тихими и заговорщицкими, так что Кит, чтобы услышать хоть слово, потребовалось медленно подползти к ним поближе, хоть это и было неразумно. Проныра предлагал какой-то план. Кит смогла уловить несколько отдельных фраз, таких как «значительное расстояние» и «шансы будут выше». Эти подсказки подстегнули Китиару и она захотела узнать побольше. Она подползла еще ближе, оказавшись от них почти что на расстояние плевка. Внезапно что-то большое и тяжелое упало на спину Кит, пригвоздив ее к земле. На несколько секунд она перестала дышать. Когда она немного пришла в себя, ее подняли с земли и она столкнулась нос к носу с Урсой. Выражение его негодующего лица было раздраженным и удивленным одновременно.

— Опять ты! — вскрикнул Урса, держа ее за воротник. Кит была слишком ошеломлена, чтобы сделать что-нибудь, кроме как слабо подрыгать ногами. Урса продолжал крепко держать ее и кто-то другой, сзади, схватил ее руки и крепко связал их за спиной.

Китиаре удалось оглянуться и она увидела четвертого человека.

Он был выше Урсы, более жилистый и с кожей обсидианового цвета. Его волосы были черными и спадали на плечи таким множеством кудряшек, что казалось, что его череп был покрыт извивающимися змеями. Кит потрясенно рассмотрела в лунном свете мерцающую белизну его внушающей страх усмешки и единственную золотую серьгу, свисавшую с его правого уха. Цвет кожи и широкие полосатые штаны, которые были на нем, заставили ее подумать, что он, должно быть, из далекого восточного острова Карнут. Эта раса обладала своеобразной захватывающей силой и, как припомнила Кит, они редко встречались в этой части мира, так как боялись длительных морских переходов.

— Ай! — вскрикнула Кит, не потому что испытывала сильную боль, а потому, что хотела увидеть реакцию.

— Ох, ты делаешь ей больно, — весьма сочувственно сказал карнутец. Кит вспомнила его голос, который она слышала на Ярмарке Красной Луны — глубокий, мягкий, но с оттенком угрозы.

— Мне все равно, — ответил Урса, еще крепче схватив Кит. На его лице не было и намека на улыбку.

— Кто это, Эль-Навар? — спросил другой голос, — Что это за игры?

Оставшиеся два наемника вытаращили на Кит глаза. Карнутец, которого звали Эль-Навар, обнаружил нож в ботинке Кит и теперь показывал его Урсе со взглядом, говорившим «я говорил тебе». Затем он невозмутимо засунул нож себе за пояс. Его усмешка была странно привлекательна для человека, занимающегося такими жестокими делами.

— Роскошная игра, Рэдиссон, — сказал Эль-Навар проныре, — Ты многому научился с тех пор, как стал бродягой.

— Кто она? — прошипел Рэдиссон. Выражение его бледного, испещренного морщинами лица, было явно враждебным.

— Я разве не говорил вам, что кто-то следует за нами? — злорадно сказал Эль-Навар. Каждый раз, когда он шевелился, золотая серьга дрожала в лунном свете. Остальные утвердительно покивали.

Тем временем Урса поставил Кит на землю и перевернул ее мешок вверх ногами, вываливая его содержимое на землю. Не найдя там ничего интересного, он вновь собрал все в мешок и вручил его своему высокому, сгорбленному пособнику, который флегматично взял ее, не проронив ни слова.

Затем Урса потянул Кит к лагерю. Когда она стала сопротивляться, он схватился за веревку, скрутившую ее запястья и так резко дернул девочку, что ее лопатки чуть не прикоснулись друг к другу. Ее потащили назад, она спотыкалась о собственные ноги, но больше не протестовала.

Остальные следовали за ними, их лица выражали разные чувства: Эль-Навар казался заинтересованным и даже удивленным, Рэдиссон — холодным и подозрительным, а сгорбленный — встревоженным. Когда Урса дошел до лагеря, он толкнул Кит на землю. Она перевернулась в грязи и с усилием села, облокотившись на пень. Посмотрев вокруг, она увидела, что несколько веток поддерживают два одеяла перед огнем, чтобы со стороны казалось, что у костра сидят два человека, завернутые в них. Как глупо было попасться на эту старую уловку! Глаза Кит мерцали от ярости, как на себя, так и на ее тюремщиков.

Урса сел на соседний камень. Рэдиссон вместе с угрюмым последовали его примеру, усевшись немного поодаль. Их прищуренные глаза смотрели на Кит.

— Полагаю, ее лошадь в миле отсюда, — произнес Урса.

Его тон стал более безразличным, но все еще ни капли не потеплел. Он перемешал тлеющие угольки костра, задумчиво насвистывая. Почти незаметно он посмотрел на верхушки деревьев.

— Я уверен, что она одна, — сказал он, опустив глаза.

Остальные двое очевидно ожидали решения относительно судьбы Китиары от Урсы или Эль-Навара. Но Урса больше ничего не говорил, а Эль-Навар, греющий у огня руки, казалось, больше не проявлял к вопросу никакого интереса. Каждый ждал, что кто-нибудь другой что-то скажет.

— Что нам с ней делать? — наконец промямлил Рэдиссон, устав от ожидания.

— Она ничего не знает, — решительно ответил Урса.

— Зачем тогда она ехала за нами? — засомневался Рэдиссон.

Налетел порыв ветра, поднимая листву у походного костра. Где-то далеко завыло какое-то существо. Кит видела, что все четверо мужчин напуганы, особенно Рэдиссон, который, выпучив глаза, оглядывался по сторонам.

Не отвечая, Урса засунул руки в карманы, продолжая насвистывать свою странную тихую мелодию. Казалось, он позабыл о Рэдиссоне, с хмурым взглядом рассматривая Кит.

— Любой полудурок смог бы выследить вас, — высокомерно фыркнула Китиара, — Мохнатый мамонт и тот менее заметно путешествует. Вы всюду за собой оставляете беспорядок и очевидные подсказки. У вас нет никакого уважения к лесу.

Лицо Рэдиссона напряглось. Его руки нервно теребили нож, висящий на поясе. Молниеносным движением он поднялся и приблизился к Кит, а затем ударил ее по лицу тыльной стороной ладони, проделав это настолько стремительно, что она почувствовала удар прежде, чем поняла, что ее ударили. Ее губы тут же раздулись и стали кровоточить. Кит боролась в своих узах, сжав зубы, чтобы удержаться от вскрика.

— Следи за тем, что говоришь, — сказал проныра.

Видимо, карнутцу это происшествие показалось очень забавным, так как он согнулся в приступе смеха. Но его лицо было мрачным, когда он выпрямился. Эль-Навар достал из кармана носовой платок и с удивительной мягкостью вытер кровь со рта и подбородка девочки. Глаза Урсы неотрывно следили за ним.

— Ладно тебе, Рэдиссон, — добродушно произнес Эль-Навар, — Не надо так храбриться. Это, в конце концов, всего лишь девочка, не больше чем двенадцати лет, как мне кажется.

— Тринадцать. — надувшись, сказала Китиара, — Почти что четырнадцать.

— И довольно симпатичные тринадцать, я сказал бы, — добавил карнутец. Он немного грубовато схватил Кит за подбородок и поднял ее голову. Урса и Рэдиссон не произнесли ни слова. Казалось, что напряженность повисла в воздухе.

— Давай выясним правду, девочка, — более серьезным тоном продолжил Эль-Навар, — Как тебя зовут? Почему ты ехала за нами?

— Китиара Ут-Матар, — ответила Кит с каменным выражением на лице, — Ты мог бы спросить его о моем имени. — добавила она, показывая на Урсу.

— Ты ее знаешь? — удивленно спросил карнутец, поворачиваясь к Урсе.

Повисла напряженность.

— Мы однажды встречались, — сказал Урса подчеркнуто нейтральным тоном. — Когда она была еще ребенком…

Китиара злобно посмотрела на него.

— Она узнала меня в Утехе и подошла ко мне. Я отмахнулся от нее.

— Она знает наши лица, Эль-Навар, — слабым голосом сказал Рэдиссон, — Что еще она знает?

— Она ничего не знает, — резко повторил Урса, — Я считаю, пусть идет на все четыре стороны. Что она сможет сказать против нас?

Эль-Навар ничего не ответил. Китиара не могла сказать, кто из них — он или Урса — был главарем. Было видно, что Рэдиссон ожидает ответа от них двоих.

Все это время четвертый член группы, высокий человек с грустным лицом, мало интересовался происходящим. Ссутулившись на земле, он вытащил книгу с загнутыми уголками страниц и пристально изучал ее в свете от костра, его губы беззвучно шевелились. Тонкая струйка слюны капала из его рта на книгу. Бесспорно, другие члены группы, давно привыкшие к его странностям, не обращали на него никакого внимания.

Эль-Навар присел на корточки перед Китиарой, всматриваясь в ее глаза.

— Ответь на второй вопрос, Китиара, — сказал он. — Почему ты ехала за нами?

Его тон был мягок, но глаза блестели бесстрастным светом. Золотая серьга закачалась, когда он наклонился вперед.

— Я хотела присоединиться к вам. — нечетко пробормотала Кит.

— Что? — резко спросил Рэдиссон. Лицо Урсы было равнодушным.

— Присоединиться. Я хотела присоединиться к вам. — повторила Кит, на сей раз более решительно.

Эль-Навар отпустил ее подбородок и встал, качая головой и хихикая. Казалось, это сломало возникшую напряженность и Урса, неожиданно для самого себя, неуверенно улыбнулся. Чтец с грустным лицом склонился над книгой, продолжая игнорировать происходящее. Только Рэдиссон выглядел смущенным и раздраженным.

— А кто мы по-твоему? Добровольная пожарная команда? — спросил Эль-Навар.

— Нет. — Китиара заколебалась. — Я хотела помочь вам позаботиться о сыне Гватми, — отважилась сказать она.

Улыбки пропали. Даже чтец услышал это и встревоженно поднял голову. Урса встал и потянул Эль-Навара в сторону, что-то шепотом говоря ему. Рэдиссон впился взглядом в Кит. Эль-Навар посмотрел через плечо, затем кивнул, соглашаясь с чем-то, что сказал ему Урса. Через мгновение Урса уселся на прежнее место, а Эль-Навар подошел к Кит.

— Что еще ты знаешь? — коротко спросил Эль-Навар.

— Она уже знает слишком много! Нам нужно убить ее! — воскликнул Рэдиссон.

— Только попробуй! — нагло ответила Кит. Рэдиссон снова, с потрясающей стремительностью, бросился к ней, но Эль-Навар на сей раз был более быстрым и заблокировал его движение, отпихнув коротышку в сторону. Рэдиссон метал в него свирепые взгляды, но он ничего не мог сделать против этого высокого человека, чья харизматическая наружность — даже если не брать во внимание его размеры — внушала уважение.

— Не надо спешить, Рэдиссон, — предупредил его Эль-Навар, — Пошевели мозгами. Эта девочка не слишком достойный соперник для тебя, даже если в некоторых других отношениях она вполне тебе ровня. Например, в росте. И это может быть полезным.

Хотя Кит и не понимала почему, но что-то, сказанное Эль-Наваром, что-то в тоне его голоса передало какое-то послание Рэдиссону. Вместо того, чтобы еще больше рассердиться, проныра шагнул к тому месту, где сидела Кит. Он пристально смотрел на нее, выражение его лица изменилось на задумчивое.

Эль-Навар тоже стоял над Кит, изучая ее.

— Возьмем ее с собой, — объявил он через несколько долгих минут. — Позволим ей… как она сказала, присоединиться к нам.

Урса посмотрел на Китиару, а затем опять на Эль-Навара. Хотя его лицо по-прежнему было бережно контролируемой маской, он пожал плечами, чтобы выразить свое безразличие. Все еще мрачный, он уставился на Кит своими темными, подвижными глазами.

— Возможно и позволим. — упрямо сказал Рэдиссон.

— Посмотри на нее, — сказал ему Эль-Навар. — Она примерно твоего роста и размера, не так ли? Плюс у нее есть мужество. Это минимизирует наш риск и позволит тебе быть там, где ты будешь больше всего нужен.

После длительного колебания Рэдиссон неохотно согласился. Кит заметила, что никто не потрудился спросить мнения четвертого члена группы, которого она уже про себя назвала Унылым.

— У тебя хорошая лошадь, Китиара? Ты сможешь ехать быстро? — спросил Эль-Навар.

— Достаточно быстро! — взволнованно ответила она.

Он разрезал веревки, стягивающие ее запястья.

— Тогда ты теперь одна из нас. — объявил он, хлопая ее по плечу.

Китиара уныло потерла запястья и посмотрела на четыре лица, уставившиеся на нее. Все еще не чувствуя себя полностью уверенной, она натянуто улыбнулась.

— Ну… — сказал проныра.

— Давай же, Рэдиссон! — проговорил Эль-Навар. — Не будь ослом. Пожми руку нашему новому партнеру!

* * *

Они продолжили ехать на северо-восток весь следующий день, и еще день после него.

Казалось, все, за исключением Рэдиссона, продолжавшего настороженно относиться к Кит, приняли ее. Однако, куда они идут и что точно собираются делать, оставалось тайной. По крайней мере Кит не удавалось выпытать дополнительные сведения, как бы настойчиво она не старалась это сделать. «Терпение,» — говорил Эль-Навар всякий раз, когда она снова начинала обсуждать эту тему, — «Всему свое время».

Эль-Навар был самым загадочным в группе. Как те люди, о которых Грегор рассказывал Китиаре, он был одним днем и совсем иным ночью. Днем Эль-Навар исчезал в своем капюшоне. Казалось, он исчезал совсем. Его глаза становились сонными, почти как у лунатика и его общительность, так ярко выраженная после наступления темноты, пропадала без следа. Он не отставал от других наездников, но ехал тяжело и неуклюже, почти не разговаривая.

В свете солнца Урса явно был лидером группы. Но после долгого дневного перехода, после обустройства лагеря и ужина, Урса обычно так уставал, что каждый член группы боялся, что он не сможет стоять свою вахту. Именно тогда карнутец становился полным неудержимой энергии. Очевидно, что Урса и Эль-Навар понимали друг друга и никто из них не пытался утвердить свое лидерство.

Высокий человек с грустным лицом продолжал путь, почти не разговаривая. В его обязанности входило следить за лошадьми и стряпать; иногда он готовил мелких зверей, которых им удавалось поймать в ловушку или подстрелить по пути. Кит спросила, как его зовут и он ответил ей — Клевердон. Это имя ей было нелегко запомнить, особенно оно не вязалось с таким странным характером. Таким образом Кит продолжала звать его «Унылый». Остальных это настолько позабавило, что прозвище прижилось.

К большой досаде Кит, Урса продолжал довольно сухо вести себя по отношению к ней. Она решила великодушно простить ему это и попыталась поддержать их дружбу, ездя с ним рядом и привлекая его внимание. В первый день она смогла только заставить его кивнуть в ее направлении.

На второй день ей повезло больше. Урса улыбнулся ей, когда она подъехала к нему. Удивленная и обрадованная, Кит решила расспросить его о Грегоре, о котором думала все эти дни. Или скорее, ночи.

— Урса, в тот день, когда мы встретились в первый раз, ты сказал, что слышал о моем отце. С тех пор ты еще что-нибудь о нем слышал?

Урса отвел взгляд.

— Нет, — коротко ответил он, снова посмотрев на нее.

— Я помню, ты говорил мне, что Грегор был на севере и это последнее, что ты о нем слышал. — упрямо продолжила Кит, — Это примерно ведь то же направление, куда мы идем сейчас? Как ты думаешь, наши пути могут пересечься?

Несмотря на титанические усилия держать эмоции под контролем, Кит знала, что ее голос звучит жалобно.

— Китиара, это было давным-давно и очень далеко от этих мест. Позволь мне дать тебе один совет. Если Грегор Ут-Матар выбрал столь далекие пути, то он или не хочет, чтобы ты его нашла… — здесь Урса сделал паузу. — или он мертв.

— Мертв! Зачем ты так говоришь? — но вопрос Кит был обращен только к спине Урсы, который поскакал прочь к разведчику, находящемуся впереди.

* * *

Они ехали на северо-восток, пока не оказались так высоко в горах Восточной Стены, что их окружали только скалы и склоны. Третьей ночью они рано остановились. Кит почувствовала, что ее охватило напряженное предчувствие, когда все остальные принялись точить свое оружие и проверять амуницию. О лошадях также особо позаботились. Рэдиссон удостоверился, что они хорошо накормлены и напоены.

Унылый приготовил тушеное мясо с фасолью, которое они с жадностью проглотили. Позже он отошел ото всех на некоторое расстояние и принялся за чтение своей любимой книги, слюнявя ее страницы, пока не заснул так же, как и всегда — в сидячем положении. Рэдиссон завернулся в свое одеяло и лег на землю возле огня. Урса и Эль-Навар изучали кусок пергамента — очевидно, карту — вытащенный из кармана Эль-Навара. При этом они тихо переговаривались.

Спустя некоторое время Эль-Навар подошел к Кит.

— Пришло время поработать. Я собираюсь подстричь тебе волосы. — Он вытащил свой короткий обоюдоострый кинжал и принялся точить его о камень, глядя на нее.

— Зачем? — удивленно спросила Кит, в защитном жесте поднимая руку к голове, — Разве они недостаточно коротки?

Китиара услышала, как Урса весело хрюкнул, поворачиваясь к своей скатке. Это был первый смех, который она услышала от него за эти дни, хотя и за ее счет.

— Они должны быть еще короче, — объяснил Эль-Навар, — Кроме того, мне нужно немного твоих волос для завтрашнего дня. Завтра… мы начнем исполнение своего плана и ты должна быть как можно больше похожа на определенного человека.

— На сына Гватми?

Эль-Навар не ответил, но Кит позволила ему подойти поближе и погладить ее по волосам.

— Ах, — пропел Эль-Навар, — У тебя красивые волосы, Китиара. Черные, как полночь. Как жаль, что нам нужно немного подрезать их. — Он стал стричь ее, кладя маленькие локоны в оловянный кубок. — Но это необходимо.

Эль-Навар оказался удивительно опытным парикмахером и стриг очень деликатно, особенно на затылке Кит. Она невольно вздрогнула, когда он положил свою сильную руку на ее шею, заставляя ей нагнуть голову, но это чувство не было неприятным. Он долгое время работал в тишине.

— А что это Унылый постоянно читает? — спросила Китиара.

— О, — ответил Эль-Навар, продолжая работу, — Эту книгу он выбрал на каком-то рынке. Волшебные приемы и зелья. Я сам там ничего не могу прочесть. Он думает, что ему надо учиться, чтобы стать магом. Ему удалось научиться нескольким простым заклинаниям, которые действительно полезны. Я ожидаю, что завтра мы увидим часть результатов его чтения.

Эль-Навар был очень педантичен. Некоторое время он работал над челкой Кит, обрезав ее почти полностью. И все время, пока он стриг, его глаза глядели в глаза девочки. Она с удивлением поняла, что его глаза уже не казались ей такими твердыми и металлическими, как раньше. Теперь она видела в них сущность этого человека, которая была зовущей и чувственной. Его дыхание было горячим и ароматным, наводящим на мысли о далеких землях.

— Но, — продолжил Эль-Навар, — Унылый не имеет никаких реальных магических знаний. Это все трюки и иллюзии. Если ты меня спросишь, то я отвечу, что магия — это чума, охватывающая Кринн. Слишком много людей пробуют свои силы в магии, что очень сильно влияет на их жизни.

— Скажи мне вот что, — сказала Китиара, меняя тему, — кто этот сын Гватми и почему мы так им интересуемся?

Карнутец громко рассмеялся, обнажив белые зубы и встряхнув своими вьющимися волосами. Золотая серьга в его ухе безумно затряслась.

— Ты не сдаешься, Китиара, — сказал он, почти заканчивая стрижку, — Очень скоро ты обо всем узнаешь. Не сейчас… — его голос успокоительно мурлыкал.

Небо было безмятежно. Остальные мужчины, казалось, заснули. Облака скрыли Лунитари, хотя Кит знала, что красная луна была все еще полна.

— Готово! — Карнутец встал, взял свой мешок и, вытащив из него обломок зеркала, передал его Китиаре.

Она посмотрела в отражение и увидела свое новое лицо с широким оголенным лбом и висками, украшенными бакенбардами. Венчала все это аккуратная кепка темных волос. Она действительно стала походить на молодого господина.

Эль-Навар положил несколько прядей ее волос в маленький мешочек.

— Усы сделаем утром. — сказал он.

— Усы?

— Ты будешь приманкой, Китиара, — сказал Эль-Навар, — Нас не интересует сын Гватми. Будет точнее сказать, нас интересует то, что он несет с собой. Когда мы нападем на него, ты должна будешь отвлечь внимание его стражников на себя. С хорошего расстояния ты будешь очень походить на молодого парня.

Эль-Навар подошел к лошади Рэдиссона и что-то вытащил из его седельных сумок.

— Эту роль должен был играть Рэдиссон, но твое появление изменило план. Теперь мы сможем его использовать там, где он пригодится. Вот, примерь это, — добавил он, бросая Кит маленькую связку одежды, — Посмотрим, подходит ли это тебе.

Китиара взяла связку и зашла за дерево. Костюм состоял из кожаных бриджей, парчовой рубашки, дорогого жилета и куртки. Одежда была немного великовата, но Китиара сумела справиться с этим и вышла из-за дерева, чтобы Эль-Навар посмотрел на нее. Карнутец в это время мыл свой кинжал. Когда он поднял на нее глаза, она увидела в них почти что испуг. Он медленно вложил в ножны кинжал и продолжал пристально вглядываться в Китиару.

— Да. — сказал он с очевидным удовлетворением.

Нахмурившись, Кит глядела на него.

— Я чувствую себя глупо. Разве я не могу сделать что-то более важное?

— Ты и будешь делать что-то очень важное, — сказал Эль-Навар, — Не беспокойся.

— Сколько денег везет с собой сын герцога?

— Завтра, Китиара, — весело ответил Эль-Навар, — А сегодня ты должна выспаться.

Кит украдкой бросила взгляд на осколок зеркала. Как бы то ни было, она должна была признать, что ей понравилось, как она смотрелась в этой роскошной одежде. Поворачивая зеркало, Кит заметила, что Эль-Навар открыто глазеет на нее. Внезапно она почувствовала, что дрожит.

Несколько долгих секунд Кит задерживала на себе его пристальный взгляд, а затем опустила зеркало.

— Неплохо, — сказала она, повернувшись, чтобы встретиться с его блестящим взглядом.

Кит вернула зеркало карнутцу и снова зашла за дерево, чтобы переодеться. Она только успела выскользнуть с кожаных бриджей и расстегнула рубашку, когда услышала чарующий шепот Эль-Навара.

— Сегодня ночью будет очень холодно, Китиара, — сказал он, — Я могу поделиться с тобой своей скаткой.

Она выглянула из-за дерева, все еще наполовину раздетая.

— Что ты имеешь в виду? — ровным голосом спросила она.

— Иди ко мне. — ответил Эль-Навар.

Непонятно по какой причине, но Кит почему-то посмотрела туда, где спал Урса. Он лежал к ней спиной. Она не могла видеть, что его глаза были широко открыты и в них стояло каменное выражение. Но он лежал неподвижно, и, очевидно, спал. Без дальнейших колебаний Кит пошла к Эль-Навару.

ГЛАВА 7. ПРИМАНКА

Китиара спала без сновидений. Когда ее глаза открылись, она потянулась и зевнула. Тут же Кит поняла, что солнце светит слишком ярко. Она подскочила, смущенно прижимая к себе одеяло.

Она проснулась последней. Рэдиссон, что-то привязывая к лошади, с ухмылкой посмотрел на нее. Унылый уже оседлал своего мула, обвешанного мешочками, горшками и кастрюлями. Он выглядел более настороженным и целеустремленным, чем во все прошедшие дни.

С пылающим лицом Китиара прыгнула в кустарник, чтобы переодеться в мужскую одежду. Она слышала хихиканье Рэдиссона и как Урса что-то говорил ему. Рэдиссон что-то пробормотал в ответ и Урса приказал ему заткнуться. Кит яростно поправила свой костюм и вышла из кустарника.

К ней подошел Урса со свирепым выражением на лице. Он вытащил из кармана пучок волос Кит, прикрепленный на тонкой полоске муслина. Намазав полоску каким-то клеем, он прикрепил под носом у Кит фальшивые усы, действуя так грубо, что она вздрогнула.

— Да, — сказал Урса, с одобрением глядя на ее мужеподобный вид.

В воздухе висела напряженность, которой не ощущалось раньше, когда их миссия была не настолько близка. А где же Эль-Навар?

Кит заметила жилистого карнутца, сидящего верхом на его белом жеребце. Конь стоял на возвышении в некотором расстоянии от них; Эль-Навар, прикрыв от солнца глаза, всматривался куда-то на северо-восток. Он съежился в седле, вернувшись к своей дневной слабости. Он даже не посмотрел в направлении Кит.

Она поняла, что слишком загляделась на карнутца и что Урса при этом внимательно смотрит на нее. Она резко повернулась к наемнику.

— Почему ты не разбудил меня раньше? — сердито потребовала она.

— Почему ты не встала сама, спящая красавица? — резко ответил Рэдиссон со своей лошади. Унылый неожиданно грубо захохотал.

Китиара сделала несколько шагов к Рэдиссону. Ее рука нащупывала на поясе нож, но его там не было. На костюме не было ни поясов, ни петель для оружия.

— Ты хорошо отдохнула, — коротко сказал Урса, заступая перед Кит, — В любом случае тебе надо было выспаться. А теперь, давай поспешим. — он посмотрел на солнце, которое было уже на полпути к полудню, — Нам нельзя пропустить нашу… встречу.

Кит не могла не посмотреть снова на Эль-Навара, но карнутец все еще не двигался с места и не смотрел на нее. Казалось, что он спит или вообще мертв. Только глаза были живы и обшаривали горизонт.

Проклятый придурок, холодно подумала Китиара.

Она удостоверилась, что Корица в порядке. Остальные ожидали ее. Затем она на всякий случай положила в карман маленький разделочный нож Гилона. Через мгновение Кит вскочила на спину каштановой кобылы и выехала последней в их небольшой группе, растянувшейся на четверть мили. Сегодня Эль-Навар находился далеко впереди, сгорбившись в седле и не оглядываясь.

* * *

Они ехали приблизительно час и теперь находились на крутой, скалистой территории, которая предваряла массив Гор Восточной Стены. Китиара подумала, что они находятся приблизительно в часе от Силверхола и что та дорога, которую они иногда видели справа ниже, была главной и примерно несколько дней вела вокруг всей территории. Она никогда не была так далеко на севере, но знала из грубых карт, что Силверхол находился буквально в шаге от территории почти непроходимых гор.

Через некоторое время они вошли в лабиринт ущелий и оврагов. Они приближались к главной дороге, когда Эль-Навар подал им сигнал остановиться. Он указал на восток, спешился, привязал лошадь и растаял в скалах. Рэдиссон и Унылый подъехали к лошади Эль-Навара и остановились в ожидании. Когда Китиара стала продвигаться к ним, Урса схватил ее лошадь под уздцы и указал в другую сторону, туда, где находился крутой подъем.

— Туда, — сказал он, поворачивая своего серого. Кит следовала за ним в течении нескольких минут. Урса продолжал двигаться на восток, пока они не достигли выступа, который выдавался из горной области, обеспечивая хороший обзор места, где главная дорога извивалась вокруг скал. Она больше не видела Эль-Навара или его лошадь, так же, как и остальных двоих приятелей.

Урса жестом показал ей, чтобы она вела себя как можно тихо. Он привязал лошадь и подполз к краю выступа, чтобы осмотреть окрестности. Китиара следовала за ним, осторожно подползая к нему, пока они оба не выглянули за выступ. Никого не было видно. Урса жестом показал, чтобы она следовала за ним и они поползли обратно к лошадям.

— Это место подходит, — тихо сказал Урса, — Вот что тебе надо сделать…

Урса быстро рассказал о роли Кит в плане. Китиара все еще не отошла от утреннего унижения и на ее лице было написано негодование, когда она слушала его. Хотя она теперь точно знала, какова ее роль в задуманном, никто не потрудился объяснить ей, какова будет ее доля в случае удачного исхода. Или вообще, ради чего задуман этот план. Эль-Навар прошлой ночью сказал ей только то, что она должна внести свой вклад и забыть об остальном. Но Кит уже устала от того, что все важные решения принимаются без ее участия.

— А что, если что-то пойдет не так, как надо? — спросила Кит Урсу, — Что, если мне понадобится… помощь? Или… помощь понадобится тебе?

Лицо Урсы было напряженным и теперь это было видно еще сильнее. Он был очень ироничен и забавен, когда они повстречались впервые, но теперь в его стальном взгляде не осталось ни того, ни другого.

— Если что-то пойдет не так, как надо, — отрывисто сказал Урса, — Ты просто убежишь. У тебя есть простая задача: сделай все, как надо и не дай себя поймать. Мелькай перед своими преследователями и не позволяй им хорошенько себя рассмотреть. А потом встреться с нами. Это все, что ты должна сделать. Если ты сделаешь именно так, то это будет просто прекрасно.

Кит ничего не ответила, а только скривила губы.

— Если что-то пойдет не так, то помни: ты нас не знаешь и никогда здесь не была.

Он похлопал Кит по руке и забрался на коня. Повернувшись, чтобы спуститься обратно, он посмотрел на нее через плечо. Выражение его лица смягчилось и на мгновение в его глазах появилось что-то от прежнего Урсы, что-то приветливое и теплое.

— Удачи, — сказал он ей, махнул рукой и поехал прочь.

* * *

Прошел еще один час. Тут, в вышине, было немного деревьев и тень почти отсутствовала. Солнечный свет, отражающийся от скал, ослеплял Китиару. Жара была почти что осязаемая. Кит ничего не слышала, кроме звуков, издаваемых редкими птицами и животными. Она смотрела туда, где дорога обходила скалы, так долго, что в глазах появились точки. Она чувствовала себя так, будто находится посреди кружащейся метели, заслонившей все цвета. Ей хотелось закрыть глаза, лечь и заснуть, но она помнила то, что сказали ей Эль-Навар и Урса. Она должна была бодрствовать и внести свою лепту в реализацию плана.

Затем она услышала приближающиеся звуки и немедленно присела. Осторожно Кит опустилась на четвереньки, пока смогла видеть только часть пропасти под ней. Конечно, те, кто находился внизу, не смогли бы рассмотреть ее на таком солнце. Но она не стала рисковать и оставалась в таком положении.

Китиара видела покрытую галькой дорогу среди выступающих скал. Через несколько сотен ярдов дорога снова исчезала в скалах, и потом опять появлялась через небольшой промежуток. Кит внимательно наблюдала за первым видимым участком дороги, зная, что Урса и его наемники ожидают позади скальной стены, которая скрывала узкий второй изгиб.

В начале дороги неожиданно появился верховой. Он был одет в прекрасные доспехи, сияющие серебром на солнце. На голове у него был шлем, в руках короткое копье с плюмажем фиолетовых перьев. Очевидно, будучи начеку, он медленно продвинулся в открытую область. Его конь, великолепный гнедой, нервно гарцевал. Но глава колонны в шлеме не задерживал темпа продвижения и скоро позади него показались другие лошади и люди.

Во имя богов, их было больше, чем дюжина, полностью вооруженных и в доспехах. Некоторые были украшены регалиями, некоторые в простой одежде. Мужчины в доспехах несли с собой множество солидно выглядящего оружия, а остальные, вероятно простые рабочие, несли копья. Это была огромная группа людей и она превзошла все ожидания четверых наемников, которые подстерегали их.

Встревоженная, Китиара задавалась вопросом, нужно ли ей как-нибудь предупредить Урсу и остальных. Понимали ли они, какому количеству воинов они должны будут противостоять? Есть ли у них какие-нибудь идеи, чтобы преодолеть такую разницу в числе и вооружении?

Кит тихо выдохнула, увидев фигуру, едущую в центре группы на бледной чалой лошади, которая была самой красивой из всех лошадей. К седлу был привязан маленький декорированный сундук, который и был, как подумала Кит, объектом их миссии. Всадник на этой лошади был молод, строен, усат и с коротко подстриженными темными волосами. Он был одет в черный господский жилет и белую зашнурованную рубашку. Даже сверху, с расстояния нескольких тысяч ярдов — особенно с расстояния нескольких тысяч ярдов — Китиара видела, что могла бы легко принять его за саму себя.

Она еще сильнее пригнулась к земле и с трепетом видела, как первый всадник исчез за изгибом. Остальная часть свиты следовала за ним один за другим. За этим последовали долгие минуты — хотя скорее всего это были долгие секунды — напряженной тишины. Кит предположила, что всадникам потребуется около пяти минут, чтобы появиться из изгиба. И все же, тишина продолжалась до тех пор, пока Китиара не почувствовала, что сейчас закричит. Казалось, что все вокруг остановилось — даже птицы и животные. Китиара вытягивала шею, но ничего не видела.

Несколько громких залпов разрезали тишину. Это не были взрывы, но ужасный шум встряхнул нервы Кит. После залпов появилось облако пыли и дыма, постепенно повышающееся от земли. Облако не дошло до того места, где сидела Китиара и она могла смотреть на него сверху. Оно было странного жемчужно-белого цвета, который казался почти прозрачным, но в нем виднелись какие-то вращающиеся маленькие черные частицы.

Кит смотрела на облако, разинув рот и тут воздух в нем стал потрескивать и каждая из черных частиц стала взрываться. На их месте появилась тысяча черных ворон, которые, каркая и крича, летели такой плотной и ужасающей массой, что Китиара закрыла глаза и замахала в воздухе руками, чтобы оттолкнуть их. Были они реальны или иллюзорны, Кит не знала, но когда она через несколько секунд открыла глаза, они полностью исчезли. Когда она посмотрела вниз, жемчужное облако тоже пропало.

Во время этого происшествия, Кит неопределенно слышала крики, проклятия и шум боя снизу. Ей казалось, что она слышит, как Урса что-то кричит. Она слышала крики и стоны умирающих мужчин и надеялась, что Эль-Навар не был одним из них.

Через некоторое время она увидела, как несколько мужчин в доспехах и рабочих появились из изгиба. Они остановились там в очевидном замешательстве, как будто тот, кого они преследовали, внезапно исчез. Двое или трое из них были ранены и истекали кровью. Молодой господин отсутствовал среди них и Китиара подумала, что практически половина из их изначального числа пропала.

Китиара не знала, как и куда убежали Урса и его парни, если, конечно, они убежали. Она знала, что пришло ее время действовать.

— Эй! — закричала она как можно более грубым голосом. Она встала на утесе так, чтобы ее было видно группе мужчин внизу и помахала руками. Китиара видела, что они повернули к ней лица и выражение на них было смущенным, так как они увидели своего лорда и хозяина так высоко и далеко. — Сюда! — позвала она. — Быстрее!

Затем Кит скрылась с их виду, вскочив на ожидающую Корицу. На мгновение прислушавшись, она с удовлетворением услышала шум голосов и звуки стучащих по дороге копыт. Она знала, что им потребуется некоторое время, чтобы подняться.

Она направила Корицу на труднопроходимый, извилистый путь, который вел по склону горы еще выше. Ветви хлестали ее по лицу, ноги царапали острые осколки скалы. Потом Корица остановилась и Китиаре пришлось спешиться и тащить ее за уздечку, чтобы кобыла снова пошла. Мелкие животные сигали на ее пути. С раздраженным воплем взлетел ястреб.

После нескольких минут Китиара спешилась, и, тяжело дыша от напряжения, нашла другой выступ, с которого было хорошо видно, что происходит внизу. Она подождала. Вскоре группа вооруженных всадников и пеших попались к ней на глаза. Они озирались, осматривая хребет и глядя вверх. Ничего не видя, они завели спор между собой.

— Эй! — Кит снова встала и стала жестикулировать. Они видела удивленные и подозрительные лица, глядящие на нее. Один из них что-то крикнул ей, но она не смогла разобрать слов. — Они здесь! Я взял одного в плен! Остальные…

Китиара подумала, что прерваться на полуслове было хорошей идеей и снова скрылась с их глаз. Несколько мгновений она прислушивалась и поняла, что они снова спорят. Она знала, что один или двое из них могли бы спуститься обратно вниз, но даже если остальные уже сомневались, что она является их молодым повелителем, то они никогда не откажутся от возможности того, что она приведет их к другим преступникам.

Снова оседлав Корицу, Кит услышала снизу фырканье и тихое ржание лошадей. Она снова направилась вверх по скалистому склону. Оглянувшись по сторонам, Китиара выбрала еще более узкий и крутой путь. Она могла бесконечно кружить по этим низким горам и в конечном счете запутать тех, кто ее преследует. Единственное, что ей надо было делать, это держаться поближе к Силверхолу и постараться не потеряться.

* * *

Несколько часов спустя и несколько дюжин миль на северо-восток от того места, где началось преследование, Китиара с облегчением поняла, что ускользнула от преследователей и ей больше не нужно чрезмерно осторожничать.

Она остановилась возле мелкого ручья и с нетерпением напилась, а затем вылила несколько оловянных кружек воды себе на голову. Корица нагнула голову рядом с хозяйкой, чтобы напиться. Китиара оторвала свои усы и выбросила их в кусты. Позволив себе немного отдохнуть, она легла на спину и грелась в лучах садящегося солнца.

Китиара думала, что у нее есть еще примерно два часа, чтобы вернуться на место встречи. Она будет там задолго до сумерек. На самом деле, почти два часа спустя Китиара приблизилась к месту, где они разбили лагерь прошлой ночью. Она крепко держалась за седло, чувствуя себя болезненной и утомленной, намного больше истощенной, чем она предполагала. Корица тоже больше не двигалась непринужденно, почти что тащась вдоль лесного пути.

Приближаясь к месту встречи, Кит с испугом увидела разбросанные повсюду на пути вещи: обрывки одежды, разбитое оружие, монеты и драгоценности, а также деревянные обломки, которые она признала как остатки сундука, который сын Гватми вез с собой. Скоро она заметила следы, уводящие с дороги.

Осторожно спешившись, Кит вытащила нож и медленно вошла в подлесок. Тут она увидела растоптанные кусты и растения. Следы вели дальше, в глубину леса. Низко склонившись, Китиара пошла по следам. Теперь были почти сумерки и все же она была настороже и наготове.

Наконец Кит увидела втоптанную в грязь фигуру, лежащую лицом вниз и раскинув руки, как будто он бежал и был сбит на землю с такой силой, что больше не смог подняться. Озадаченная, Кит остановилась и с минуту озиралась по сторонам. Но она ничего не услышала и не увидела.

Затем она осторожно подошла поближе. С возрастающим ужасом, Кит перевернула тело. У нее перехватило дыхание, когда она узнала человека, на которого недавно хотела быть похожа — молодого господина с короткими темными волосами и тонкими усами, сына Гватми. Он был совершенно мертв.

И даже хуже, чем мертв. Спереди его тело было разорвано, внутренности болтались снаружи и кровь запеклась на краях ран. Было похоже, что он схватился с каким-то свирепым монстром. Китиара вздрогнула при мысли, что его наполовину съели. Только его безмятежное, юное лицо было белым как снег и казалось нетронутым.

Это был первый раз, когда Кит видела мертвого человека так близко. Это был первый раз, когда она частично была ответственна за его смерть. Она не чувствовала горя или жалости, только потрясение. И испуг.

Отступая назад, Китиара потеряла ориентацию. Она повернулась, побежала, упала, встала и снова побежала — дико, кругами, отталкивая ветки одной рукой и прикрывая глаза другой. Она не могла найти свою лошадь. Она не могла дышать. Она ничего не видела в стремительно опускающейся тьме. Китиара споткнулась снова и на сей раз не поднималась. Лежа там, она заснула.

Кит лежала на спине, лицом к небу.

Ей снилось юное лицо, чистое и красивое, которое, казалось, не принадлежало искореженному телу. Лицо, которое так походило на ее собственное.

* * *

В подлеске послышался треск веток и Кит почувствовала чье-то присутствие. Еще прежде, чем полностью проснуться, она уже знала, что не одна. Китиара попыталась сесть, но кто-то положил ей руку на грудь и заставил снова лечь. Открыв глаза, она увидела Урсу. Он прижал пальцы к губам и прошептал: «Шшш. Не двигайся». Он склонился над ней, сидя на корточках, но его глаза высматривали что-то среди окружающих деревьев.

Было темно, далеко за полночь. Стало холоднее. Кит увидела свою лошадь, привязанную поблизости вместе с конем Урсы. Дальше она ничего не видела. Ее дыхание казалось слишком громким для нее.

Через несколько долгих мгновений Урса отпустил Кит и позволил ей сесть. Она чувствовала себя дезориентированной и пыталась вспомнить, что произошло до того, как она оказалась здесь… Ах, да, она вспомнила. Засада, бегство приманки, петляние по горам и встреча с… искалеченным телом молодого господина.

Хотя Кит, вероятно, проспала всего несколько часов, она чувствовала себя восстановившейся. Ей больше не было страшно, почти полная уверенность в себе вернулась к ней. Когда она стала оглядываться в поисках остальных, Урса поднялся на ноги и стал сооружать маленький костер. Сейчас Кит уже увидела, что они находятся на небольшой полянке, окруженной сплошными скалами и кустарником. Хорошее укрытие. Урса, должно быть, принес ее сюда и нашел Корицу.

— Где Эль-Навар и остальные? — спросила она.

— Спрятались и выжидают где-то, — ответил Урса, не поворачиваясь. В его голосе слышалось некоторое беспокойство. Он занимался приготовлением какого-то варева — налил воды из фляги в большую оловянную кружку, добавил что-то из банки, которую вытащил из своего мешка и, пользуясь разветвленной палкой, нагревал содержимое на огне.

Китиара подошла к костру и села так, чтобы хорошо видеть его лицо.

— Вас преследовали? — встревожено спросила она.

— А тебя? — уклончиво сказал Урса.

— Я оторвалась от них несколько часов назад, — ответила Кит с частицей гордости, — Вначале они думали, что я… ну, ты знаешь. Они думали так, как им полагалось думать. — ее лицо потемнело при воспоминании об убитом аристократе. Если Урса и заметил заминку в ее голосе, то он все равно не прерывал ее.

— Но потом, — продолжила Кит, — они преследовали меня по холмам какое-то время. Я находилась от них достаточно близко, чтобы заставить их думать, что они смогут догнать меня, — при этих словах она не смогла сдержать хихиканья, — После того, как они устали, я сделала широкий круг и вернулась сюда, где ты должен был меня встретить. Потом… — она замолчала.

— Вот, — сказал Урса, обертывая тряпку вокруг оловянной кружки и передавая ее Кит.

— Что это?

— Не имеет названия, — ответил Урса.

— Это хорошо, — сказала Кит после первого глотка. Напиток на вкус был похож на крепкий чай, но более питательный. По запаху казалось, что это была смесь корней и измельченной рыбы. Китиара даже не догадывалась, насколько голодной она была.

— Угу, — сказал Урса и не добавил больше ничего. Кит ждала, пока он скажет что-то еще, но он только сидел, наблюдая за тем, как Кит опустошает чашку.

— Где остальные? — снова спросила она.

— Где-то выжидают, — повторил он.

— Ты уже говорил это, — резко сказала Кит, чувствуя себя рассерженной.

Он несколько мгновений пристально смотрел на нее.

— Они не пришли, — сказал он, — И я вскоре ушел.

— Что ты имеешь в виду?

— Послушай, они даже не хотели, чтобы сюда пришел я, — прямо сказал Урса, — Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— Почему? — потребовала она, — Что ты имеешь в виду? Что произошло?

Прежде, чем ответить, он снова несколько мгновений пристально смотрел на нее. Затем он встал и стал шагать взад-вперед. Через несколько секунд он остановился перед ней.

— Думаю, ты имеешь право знать.

— Знать что?

Урса снова сел, не сводя с нее глаз.

— Гномы в Силверхоле строят горную дорогу. Конвой, который мы ограбили, вез им зарплату. Аванс на предстоящие полгода для рабочих. Пятьдесят гномов, несколько человек и шесть месяцев изнуряющего труда — все это вместе означает столько золота и серебра, что это обеспечит нас четверых на десять или даже двадцать лет вперед.

— Пятерых, — поправила его Кит.

Он не обратил на это внимания.

— Дорога, — бесстрастно продолжал Урса, — должна была связать два ленных поместья, располагающихся на противоположных концах этой специфической горной цепи. Без этой дороги потребуются недели, а иногда и месяцы, чтобы проехать от одного поместья к другому. Прямой маршрут сократил бы это время до недели. Самое большее до десяти дней.

— И? — спросила Китиара. Зачем он говорит ей все это?

Урса вздохнул.

— Было бы хорошо, Китиара, если бы ты время от времени слушала, а не прерывала. Наемнику всегда неплохо бы знать побольше о работе, чем просто что то украсть и когда идти в бой. К примеру, то, зачем они это делают. Зачем этим двум поместьям прямая дорога, требующая таких издержек? И как мы узнали об этом плане?

Китиара должна была согласиться, что он прав. Она смягчила тон.

— Хорошо, — сказала она с любопытством, — Продолжай.

— На противоположной стороне гор живет богатый винодел, за полями которого присматривают минотавры, захваченные в зарубежных войнах. Винодел известен как Лорд Мантилья, хотя он такой же лорд, как я — сильванестийский бард. Минотавры были куплены им за большие деньги на рабовладельческих аукционах. У этого винодела есть дочь, которую зовут Лус. Во время одной из этих аукционных поездок Лус встретила молодого аристократа, в которого влюбилась. Молодой господин живет с другой стороны горы. Его отец — гордый лесник, семья которого управляла многими землями где-то здесь в течении нескольких поколений и чей сын — смысл его существования. Он истинный дворянин, бывший Соламнийский Рыцарь по имени сэр Гватми.

— Я поняла, — сказала Китиара и ее глаза расширились. И все же она ничего не понимала. Этот длинный ночной рассказ напоминал ей о тех, которые рассказывал ее отец и которые обычно убаюкивали ее. Но теперь она не чувствовала сонливости и была уверена, что Урса дорасскажет его до конца.

— Нет, ты не понимаешь, — сказал Урса, хотя и с большим количеством доброты в голосе, чем прежде, — Это еще не все. Еще будучи юношей, винодел работал на лесника, но был обвинен в краже продовольствия из главного дома. Он в негодовании уехал, прошел через гору и основал собственное поместье, начиная новую жизнь. Замужество его дочери с сыном врага было бы для него самым худшим событием в мире. Таким образом он стремился разрушить этот марьяж.

— Но, кроме того, он должен был сделать это так, чтобы дочь не узнала о том, что он принимал в этом какое-то участие. Лус очень упряма и она настояла бы на том, чтобы делать то, что ей нужно несмотря ни на что.

— Хмм…

События стали проясняться.

— Так получилось, что брат Рэдиссона работает придворным конферансье у Лорда Мантильи. Этого брата попросили вступить в контакт с группой наемников, которые подстерегут караван с зарплатой, что остановит строительство горной дороги, которая строилась как часть брачного соглашения. Размер украденной зарплаты будет так велик, что лесник будет не в состоянии снова профинансировать свою дорогу в течении долгого времени, если вообще ему это когда-либо удастся. Гномы прекратят работу, когда услышат о грабеже и никакая другая уважающая себя дорожная бригада не примет это дело. Нет дороги — нет свадьбы.

— Так вы украли эту заплату? — немного смущенная, спросила Кит.

— Да, — мрачно ответил Урса, — Трое их парней были убиты, а ни один из нас не был даже ранен. Нам удалось захватить сына аристократа и спастись под магической дымовой завесой, которую создал этот Унылый. Затем ты повела оставшуюся часть стражников в неправильном направлении. Наш план практически удался.

— Тогда почему мы не празднуем? Что случилось?

— Кое-что, на что мы не рассчитывали, — сказал Урса, горько улыбнувшись, — На сундуке с зарплатой стояло заклинание. Мы не могли открыть его. Унылый попробовал все, что умел, но его магия ограничена и пребывает больше в категории фокусов, чем настоящего мастерства. Мы попробовали все, чтобы убедить сына аристократа, которого звали Бек, чтобы он сказал нам секрет заклятия. Но Бек Гватми оказался высокомерным болваном, который ничего не рассказал нам о сундуке и так и не прекратил насмехаться над нами, говоря, что заключит нас в тюрьму и казнит.

Урса снова встал к ней спиной и его голос становился все более тихим и напряженным.

— Я видела его тело, — тихо сказала Кит.

— Это не было запланировано, — резко ответил Урса, — Это все Эль-Навар, он не смог сдержаться.

— Эль-Навар? — с любопытством сказала Кит.

Урса обернулся и схватил ее за плечо.

— Он оборотень, идиотка! Разве ты ничего не слышала о карнутцах? Почему они не встречаются в этих местах? Они могут превращаться в кровожадных пантер — могут и делают это, особенно ночью. Это — их сущность и истинная природа. Они не могут плавать, боятся воды и никогда не пересекают моря. Но Эль-Навара захватили в плен на его родине и перевезли через большую воду. На континенте он сбежал от своих дрессировщиков и тогда мы с ним встретились. Большую часть времени он может контролировать себя, когда превращается в пантеру. Он хороший друг. Но иногда это происходит. Он превращается в это животное, и…

Китиара молчала. Она пялилась на Урсу, никак не будучи в состоянии признать тот факт, что Эль-Навар был оборотнем. Это объясняло его странное раздвоение личности, когда он был днем одним и совсем другим ночью.

— Эль-Навар, — продолжил Урса. — Настолько вышел из себя, что на наших глазах преобразовался и напал на Бека, схватил его и сожрал. Это было невероятно. Я никогда не видел ничего подобного. Все кончилось прежде, чем мы смогли что-то предпринять. Но я не уверен, что мы смогли бы что-то сделать, даже если бы попробовали.

Урса сделал паузу, задыхаясь.

— Но самое смешное, — добавил он через некоторое время, — то, что заклинание на сундуке было снято. Независимо от того, что это было за волшебство, оно было связано с жизнью Бека. Как только Бек умер, рассеялась и магия. Мы смогли открыть сундук, забрать серебро и золото и убежать от этого кошмара как можно быстрее.

Китиара некоторое время молчала, обдумывая услышанное. Теперь она все поняла.

— А что с Эль-Наваром?

Урса сердито посмотрел на нее.

— Эль-Навар тоже убежал. Мы догнали его. К тому времени он уже снова был… человеком. Не переживай по поводу Эль-Навара. Ты ведешь себя, как томящаяся от любви корова.

— Причем тут любовь? — в ярости сказала она, вставая так, чтобы оказаться лицом к лицу с Урсой.

Он посмотрел в ее глаза. Она не отвернулась. Через мгновение он отошел и устало сел.

— С Эль-Наваром все в порядке. — сказал он ей уже более спокойно, — Они спрятались и выжидают, в нескольких милях отсюда. Ни один из них не рискнул вернуться к месту встречи.

— Потрясающе, — фыркнула Китиара, тоже садясь, — Значит я — единственная, кто еще считает меня частью группы.

— Я вернулся, — медленно сказал Урса. Он поднял глаза и Кит с благодарностью кивнула ему.

Несколько минут они молчали. Окруженные темнотой, они смотрели друг на друга через маленький костер.

— Однако, — выразительно добавил Урса. — Дело окончилось плохо. Никто не говорил нам убивать Бека. Сэр Гватми назначит награду за наши головы и я не знаю, как Лорд Мантилья воспримет эти новости. Если он умен, то ничего не скажет и ничего не сделает. Он терпеть не может всю родословную Гватми. Но в целом это происшествие не может понравиться и ему. И то, что сделал Эль-Навар, укажет на то, что среди нас был карнутец и отметит каждого, кого встретят в его компании.

— И? — спросила Китиара.

— И, — ответил Урса. — Я уверен, что лучше всего для нас теперь разъединиться на некоторое время, убраться подальше отсюда и залечь на дно. Надо, чтобы прошло время. А там посмотрим.

Китиара обдумала это.

— Хорошо, — согласилась она, — Отдай мне мою долю. Все равно я планировала присоединиться к вам только для этой работы.

— Ты не понимаешь, — сказал Урса, поднимаясь с места и подходя к своей лошади. Поправив седло и узду, он повернулся к ней. — Ты никогда не была одной из нас. Мы просто использовали тебя, чтобы облегчить исполнение плана, освободить Рэдиссона, который смог бы помочь нам в нападении. Ты не получишь доли.

— Что? — Кит вскочила на ноги и бросилась к нему, вытаскивая нож. Но Урса двигался еще быстрее и схватил ее за запястье. Он отодвинул его от себя, пока нож не оказался рядом с лицом Кит. Второй рукой он сильно ударил ее по лицу. Затем он вырвал у нее нож и оттолкнул.

— Они не позволили бы мне дать тебе долю, — сказал он почти что извиняющимся тоном. — Даже если бы я хотел этого.

Лицо Китиары пылало яростью. Она снова двинулась к Урсе, но он взмахнул ножом перед нею и она отступила.

— По крайней мере я вернулся, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Я вернулся, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Остальные хотели уехать.

— Большое тебе спасибо! — яростно выкрикнула Кит. Она поискала глазами другое оружие, которое могла бы схватить и бросить в него, но ничего не нашла. Урса наблюдал за нею в течении нескольких секунд, пока не убедился в том, что она не сможет нанести ему вреда. Затем он повернулся к своей лошади, отвязал от седла что-то длинное, завернутое в холст и бросил его на землю у ног Кит.

— Что это? — презрительно спросила она, едва взглянув на сверток.

— Открой. — сказал он.

Кит осторожно наклонилась, развязала шнуры и сняла холст, обнажая кожаные ножны. Она вытащила из них короткий меч с костяной рукояткой, гравированным толстым лезвием и украшенным крошечными блестящими камешками эфесом. Это был самый великолепный меч из всех, которые она когда-либо видела.

— Это тебе, — сказал Урса, — Он стоит столько же, сколько хороший конь.

— А почему именно мне? — подозрительно спросила Кит, вертя меч в руке.

— Это меч Бека, — сухо сказал Урса, — Скорее всего личное оружие, возможно, наследственное. Вряд ли мы посмели бы что-то с ним сделать, кроме как закопать. Ты можешь забрать его с собой в Утеху, которая находится достаточно далеко отсюда. Вряд ли тебя кто-то свяжет с нашим делом. Никто не знает, что ты была с нами. Ты в безопасности, но все же я держал бы его завернутым некоторое время.

Урса ждал ответа Кит. Она пристально и удовлетворенно разглядывала меч в руке, но когда она снова подняла взгляд на Урсу, ее глаза были жесткими и бескомпромиссными.

— Вам все равно нужно вернуться, чтобы похоронить Бека. — обвиняющим тоном сказала Кит. Урса упорно продолжал смотреть на нее.

— Возможно, — сказал он.

Урса подождал еще, но Кит больше ничего не сказала. Тогда он стал отворачиваться от нее. В тот же самый миг, когда он повернулся к ней спиной, он понял, что совершил ошибку.

Наемник почувствовал, как острый наконечник меча уперся ему в спину. Из раны закапала кровь.

— Не так быстро, — прошипела Китиара.

Он медленно обернулся, Китиара продолжала колоть его мечом. Теперь наконечник уперся в его грудь и снова поцарапал кожу.

— Спасибо за меч, — сказала Китиара, — А теперь мне нужна моя законная доля.

— Не сходи с ума, — коротко сказал Урса.

Кит слегка толкнула меч, добавив ему еще одну маленькую рану.

— У меня нет с собой ничего, — процедил Урса.

— Тогда давай пойдем и возьмем, — настойчиво ответила Кит.

— Они никогда тебе ничего не отдадут. — предупредил Урса, — Они убьют тебя и без лишних раздумий позволят тебе убить меня, если потребуется.

— Тебе не повезло, — сказала Китиара. Она еще раз толкнула меч и кровь у Урсы побежала быстрее. Но тут же наемник несказанно удивил Кит, когда с удивительной скоростью потянулся к мечу и схватил его за лезвие. По глупости она не заметила прежде, что его рука была в плотной кожаной перчатке. И хотя меч мгновенно разрезал ее, Урса был в состоянии крепко ухватить меч и откинуть его прежде, чем Кит смогла среагировать. Когда ее внимание было отвлечено, Урса резко ударил Кит в пах. Как только она согнулась, он пнул ее еще сильнее другой ногой и схватил ее за подбородок. Кит щелкнула зубами и упала, потеряв меч. Урса еще раз злобно пнул ее и Кит потеряла сознание.

Урса стоял над ней, быстро перевязывая руку куском ткани, оторванным от туники. Повязка быстро пропиталась кровью, но порез был не слишком глубоким и болезненным, и Урса знал, что рана заживет. Лицо его было перекошено от ярости. Глаза были холодны и суровы.

Он поднял меч Бека и с некоторым трудом завернул его снова в холст. Китиара лежала неподвижно.

Урса подошел к своей лошади и неуклюже взобрался в седло. Он собирался прикрепить к нему меч Бека, но тут снова взглянул на Китиару и передумал.

— Вот, — мрачно сказал он, ни к кому не обращаясь. Он бросил меч в грязь рядом с распростертым телом Кит, — Ты заработала это, мисс Китиара, — добавил он, уезжая.

ГЛАВА 8. ПЕНЬГОРОД

Китиара очнулась, чувствуя дурноту. Пульсирующая боль, накатившая на нее мгновение спустя, заставила ее пожалеть, что она все еще не спит. И тут она вспомнила о своей неприятной стычке с Урсой.

Ярость заставила ее подскочить на ноги, как будто ее потащили веревкой. Отряхивая одежду, Кит заметила длинный сверток у своих ног. Меч Бека, поняла она. Должно быть, Урса оставил его ей. Совсем недостаточно, чтобы решить нашу проблему, подумала Кит. Лицо Эль-Навара, его алмазные глаза и вьющиеся, как змеи, волосы, предстало перед ней. Теперь она не должна была ожидать с предвкушением или трепетом изменения своего статуса.

Тусклый утренний свет осветил уродливые кровоподтеки, покрывающие шею и челюсть Кит. Она осторожно прикоснулась к ним. Они не могут просто так избить и бросить дочь Грегора Ут-Матара, подумала она.

Кит подняла меч и привязал его к спине. Затем она отвязала Корицу и захромала рядом с лошадью, следя за отпечатками копыт лошади Урсы. Приблизительно получасовое ковыляние по следам наемника завершилось у ручья, где следы пропали. Урса был слишком опытным наемником, чтобы не позаботиться о том, чтобы запутать следы. Кит знала, что она никогда не сможет отследить его по следам, даже если ей удастся обнаружить их снова. В конечном счете они снова где-нибудь пропадут.

Стоя у ручья, Кит ощутила, насколько она голодна. Склонившись к воде, она долго пила, а потом, произнеся несколько ободряющих слов Корице о том, что в конце дня ее ждет теплая, полная еды конюшня, неуклюже вскарабкалась на лошадь. Куда ехать она понятия не имела.

Силверхол находился в десяти или двадцати милях на север, но Кит не посмела отправиться туда — те стражники, которые преследовали ее, несомненно рыскают по городу, предполагая, что она находится именно там. Китиара подумала, что поблизости, на юге и западе, могут быть меньшие поселения, занимающиеся поставками провианта для строителей дороги.

К полудню Кит уже была в южных предгорьях и почувствовала себя в безопасности. Силверхол был теперь на расстоянии полудня. Она находилась на краю территории, где лес заканчивался и через несколько миль земля повышалась острыми горными хребтами. Дальше на запад ландшафт становился бесплодным и неприветливым. Вряд ли даже наемники выберут это направление для побега, уверенно подумала она.

Китиара приблизилась к небольшому скоплению жилищ. Это было похоже не на город, а на большую кучу торопливо собранных вместе палаток, хижин и лачуг. Деревянных зданий было совсем немного. Пеньгород — было написано на знаке у городка. Без сомнения, название произошло из-за того, что все деревья поблизости были срублены и вокруг красовались только одни пни.

Пестрое население городка двигалось по грязным подобиям улиц. Однако, здесь находилось по крайней мере одно заведение, где можно было поесть и выпить. Кит увидела трактир и снова почувствовала голод. Была только одна небольшая проблема — у нее совсем не было денег.

Подъехав поближе, Кит увидела табличку у здания, гласившую: Гостеприимство Пиготта. Дом был довольно большим, хотя дерево потемнело от погоды и краска на нем облупилась. Некоторые окна были разбиты и заколочены досками, в других было темно. Единственный полуденный клиент заведения — древний седой гном — поднялся, шатаясь, по деревянным ступеням. Он выглядел так, как будто только что вылез из бочки с сажей и пеплом.

Кит подумала, что здесь нет ничего от того благосостояния и гостеприимства, которое чувствовалось в гостинице Отика в Утехе. Затем она ощутила мгновенный укол ностальгии и покачала головой.

— Должно быть, в этом виновато мое больное тело и пустой желудок, — пробормотала она себе, слезая с лошади и ведя Корицу вокруг здания, где по ее предположениям, должна была быть кухня.

Привязав лошадь к стойке, Китиара спрятала в кустах меч Бека. Распрямив плечи, она постучала в дверь, решив, что попрошайкой она точно не будет.

Полный человек с толстым свисающим подбородком, одетый в запятнанный жиром передник, открыл дверь. Он неторопливо осмотрел Кит с ног до головы. Одно его ухо было деформировано и походило на комок, что явно было результатом драки.

— Ну, ты выглядишь слегка потрепанной, юная леди. Ссора любовников, не так ли? Мне нравится их развязность, но не наглость. Что я могу сделать для тебя?

Человек не двигался, оставаясь в дверном проеме. Его массивное тело заполнило собой проход, закрывая от взгляда Кит убранство кухни. Запахи, доносящиеся оттуда, не шли ни в какое сравнение с запахами знаменитых блюд Отика, но Кит они соблазнили достаточно, чтобы она подавила отвращение к этому болвану и вежливо ответила:

— Я проходила через ваш город и потеряла на дороге кошелек. Могу ли я как-то отработать еду?

Лицо, глядящее на Кит, приняло более деловое выражение.

— Ты знакома с работой по кухне?

Кит, которая надеялась получить какую-то физическую работу, почувствовала внезапную слабость в животе, но голод заставил ее произнести:

— Да, я могу помыть посуду и при необходимости могу готовить.

Кит вздрогнула, когда человек внезапно схватил ее за руку и затащил в кухню.

— Здесь готовлю я, юная леди, но если ты можешь прислуживать за столами и мыть посуду, то принимайся за дело. Те, кто работают здесь, нуждаются в любой помощи. У нас здесь маловато леди, которые могли бы помочь, так как леди в этом городе не тратят свое время на работу на кухне. Они тратят свою энергию на другие, более выгодные дела, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Он бесцеремонно обнял Кит за плечи и подвел ее к углу длинного стола, стоящего посреди самой грязной кухни, которую когда-либо видела девочка. Грязные тарелки, горшки и кастрюли стояли на каждом свободном месте. Гигантский котел из темно-серого чугуна, заполненный чем-то, бурлил поодаль на очаге, брызгая в огонь. Расплескивающаяся вода, жир и остатки пищи текли по половицам, под которыми находился неглубокий погреб. Большие промежутки между досками пола позволяли большей части помоев выливаться вниз. Услышав хруст у себя под ногами, Кит подумала, что ничего из стекающего в погреб не пропадает даром.

— Мое имя Пиготт, как и написано на вывеске. Эй, Мита, насыпь этой новой девочке немного того мяса, которое у тебя горит! — завопил Пиготт худощавому подростку, прячущемуся в углу.

Трактирщик снова повернулся к Кит.

— Отработай одну смену, а там мы посмотрим. Сейчас только одна тарелка, остальное ты сможешь съесть позже. Это мое правило. Если ты управишься, то мы посмотрим, что я еще смогу для тебя сделать.

Он бросил на нее выразительно плотоядный взгляд, а затем прошел к двери, которая выводила в общий зал таверны.

— А как насчет моей лошади? — крикнула ему в спину Кит. — Она привязана снаружи.

Пиготт остановился и обернулся на Кит.

— Если ты хочешь, чтобы я накормил еще и твою лошадь, то тебе придется остаться здесь до завтрашнего завтрака. Я не занимаюсь благотворительностью. Или так, или иначе, — он непристойно подмигнул ей, — ты должна будешь расплатиться за то, что получишь.

Кит была слишком усталой и голодной, чтобы высказать ему все, что она о нем думает. Она устало опустилась на скамейку у стола. Мальчик по имени Мита принес тарелку с тушеным мясом и поставил перед ней. Кит с жадностью принялась за еду, не обращая внимания на то, что мясо было горячим и обжигало язык. Все-таки, еда была неплоха.

Мита топтался на месте у стола. У него были желтые волосы, взъерошенные, как кукурузные побеги, рябое лицо и слегка высунутый розовый язык.

— Ну, — сказала Кит через некоторое время, — если ты ожидаешь, чтобы я сказала тебе насколько это вкусно, то знай, что мясо достаточно приличное, но сюда надо добавить немного перца. Мой отец всегда говорил, что если вы не знаете, что делать в стряпне, то просто добавьте перцу. И, кстати, Пиготт был прав. Ты спалил мясо.

Язык мальчика пропал и, по-видимому, разочарованный, он тихо отвернулся. Когда он направился к очагу, Кит заметила, что он прихрамывает. Каким-то образом это напомнило ей о Рейстлине и она немедленно почувствовала теплоту к мальчику. Затем она здраво рассудила, что в этом месте лучше иметь союзника, чем врага.

— Меня зовут Китиара. — сказала она ему более добродушным тоном, — Ты ведь не сын этого мужлана? Надеюсь, что нет. Лучше быть его рабом, чем родственником.

Мита повернулся и изобразил слабую улыбку. Он был почти так же грязен, как и вся кухня, но его улыбка была искренней и приятной.

— Мне немного платят и кормят. Я живу в сарае.

— Сегодня вечером, — сказала Кит, тоже улыбнувшись ему, — Сарай будет и моим домом.

Она снова вернулась к своей тарелке с мясом и через несколько минут прикончила ее. Мита вышел, чтобы позаботиться о Корице и когда он вернулся, Китиара уже начала работу, сваливая тарелки в пустую деревянную бадью.

— Начинай наполнять ее водой из колодца, — скомандовала она, — Неси по два ведра за раз, если сможешь. Нам надо быстро скооперироваться.

Мита поколебался в течение минуты, как будто решая, поставить ли под сомнение неожиданное главенство Китиары. Он был на самом деле ее возраста, возможно даже на год или два старше. И тут шум голосов из таверны резко усилился, так как люди стали прибывать на ужин. Мита пожал плечами, взял два ведра и вышел из двери.

Скоро Пиготт стал выкрикивать через дверь числа и Кит с Митой прилагали все усилия, чтобы выполнить заказы. В меню было только одно блюдо, всегда какой-то вариант тушеного мяса и числа означали, сколько тарелок нужно было поставить. Скоро Кит и Мита потратили уже все чистые тарелки и у них не было времени помыть грязные.

— Не волнуйся, никто не ожидает получить чистоту и свежесть, когда ест в Пиготте, — добродушно посоветовал Мита Китиаре, поспешно вытирая грязную тарелку еще более грязным полотенцем, свисающим с его пояса. Затем он наполнил ее порцией для очередного клиента, — По крайней мере, из тех, кто живет здесь, не протестует никто. Если кто-то и поднимает скандал, то он, скорее всего, проезжий. Это единственное место на много миль вокруг, где подают горячую пищу.

Летая с пустыми и заполненными тарелками между кухней и залом таверны, Кит едва ли могла выкроить время, чтобы осмотреть зал. Барная стойка располагалась около кухонной двери, где Пиготт наливал напитки и принимал заказы. На полу громоздились тесные ряды разноцветных бутылок — неизменный признак нищенских кабаков Кринна. Вдоль стен, на уровне глаз, висели дешевые акварели, изображающие снежные горные вершины и каскадные водопады.

Клиентура главным образом состояла из гномов, плюс несколько покрытых грязью людей. Большинство из них были шахтерами или лесорубами. Некоторые состояли в дорожной команде, которую легко было узнать по плотной одежде, рюкзакам и инструментам, висящим на поясах. Шум был неимоверным и Кит, проходя между столами, могла разобрать только обрывки возбужденных разговоров.

— Это чей-то коварный трюк, я вам говорю, проклятая уловка…

— Они говорят, что сын сэра Гватми был убит…

— Я не верю этому и никогда не поверю. И плевал я на разговоры…

— Ты слишком много пьешь этого пойла, так что не промочи штаны, когда будешь спать…

— Вы вернетесь к работе?…

— За кого ты меня принимаешь, Агар? Я не такой олух…

У Китиары горели уши, когда она двигалась среди ворчащих клиентов, но никто не обращал на нее внимания. Вряд ли кто-то связал бы эту молодую женщину с преступлением — или обманом, как говорили некоторые — о котором все говорили, с налетом на зарплату дорожной бригады. Присутствующие в таверне строители уже упаковали свои вещи и планировали возвращение домой.

— Кому-то досталась кругленькая сумма, — сказал Мита, когда наплыв клиентов иссяк и они смогли поговорить, — Гномы думают, что это уловка, чтобы обмануть их и заставить какое-то время работать бесплатно. Гномы — хитрые и подозрительные типы, — со знанием дела добавил он, — и им не нравится, когда их пытаются надурить.

— Кто-то пострадал? — невинным тоном спросила Китиара. По крайней мере она надеялась, что вопрос прозвучал невинно.

— Только сын господина, — пожал плечами Мита, — Грабители убили его, но каким образом! Говорят, похоже было, что это сделало какое-то дикое животное и это одна из причин, по которой гномы почуяли здесь какую-то уловку. Единственное, что можно сказать наверняка, так это то, что гномы не работают в кредит и что дорогу теперь никогда не построят.

— А бизнес Пиготта не пострадает от этого? — спросила Кит.

— Немного, — признал Мита, — Вначале пострадает. Но, кажется, поток гномов и путешественников здесь бесконечен. И если вы хотите получить горячую пищу, крепкие напитки и… — он понизил голос и его тон стал извиняющимся, — женскую компанию в этих краях, то вы должны непременно ехать в Пеньгород.

Кит и Мита выдавали порции тушеного мяса, пока темно-серый котел почти не опустел. Пиготт объявил, что кухня закрыта. К этому времени толпа в зале значительно сократилась.

— После ужина не бывает много посетителей, — доверительно сообщил Мита, хромая по кухне и собирая пустые тарелки, — Пиготт разбавляет пиво, а в кабаке на другой стороне города этого не делают.

— А что это за кабак на другой стороне? — спросила Кит, — Ты же сказал, что здесь единственное место, где можно получить горячую пищу.

— Именно так, — снова понизив голос сказал Мита, — Другой кабак, там… ну, в общем… помнишь, о чем тебе говорил Пиготт? Женщины продают себя мужчинам. Даже гномам, если они могут заплатить.

Щеки Миты пылали. Кит презрительно посмотрела на него, не почувствовав ни капли смущения.

Мита занялся выгребанием очага. Пиготт заснул в зале таверны. Там оставался только один или два клиента, обнявшиеся со своими пивными кружками. Пиготт растянулся на столе и непотребно храпел.

— Не обращай на него внимания, — сказал Мита Китиаре, стоявшей у двери в зал и глядящей на жирного хозяина, — Он обычно просыпается, когда уходят последние клиенты и тут же запирает таверну. Мы можем уходить. У нас тут работает гном, Паулюс Троубридж, который обычно приходит по утрам, чтобы убраться. Этим утром он не приходил и поэтому здесь было грязнее, чем обычно. Пойдем, я покажу тебе, где можно заночевать.

Ведомая Митой, Кит подошла к маленькому прочному зданию, которое было меньшим, чем сарай, но большим, чем обычная хижина. Корица стояла внутри, а рядом располагалась еще одна комната. Кобыла тихо заржала, почуяв запах Китиары. У стены было сложено свежее сено и Кит видела, что у Корицы было достаточно воды. Она была благодарна Мите за заботу о лошади.

— Вот здесь. Я сплю в том углу. Я засунул в стену немного соломы и теперь не так дует. — Мита порылся в сене и что-то вытащил. — Я видел, что у тебя есть одеяло. Вот еще одно. Оно не слишком хорошее, но тебе понадобятся оба, чтобы согреться.

Оцепеневшая от усталости, Кит с благодарностью взяла обветшалое одеяло и добавило его к своему. Она так устала, что ей было все равно, где лечь. Китиара с трудом прошла в противоположный спальному месту Миты угол, плюхнулась на солому и заснула даже прежде, чем ее голова опустилась на землю.

* * *

Китиара забралась на дерево. Скрываясь в его листве, она в ужасе наблюдала, как Эль-Навар в обличье пантеры разрывает тело Бека Гватми. Внезапно гладкошерстная черная пантера замерла и посмотрела вверх, прямо на Кит. Ее мерцающие алмазные глаза приглашали ее спуститься вниз, чтобы принять участие…

Вздрогнув, Кит проснулась, чувствуя в носу пыль от сена. Мита стоял на коленях возле нее и мягко тряс ее за плечо.

— Я позволил тебе поспать сколько мог, но Пиготт скоро проснется и если ты собираешься оставаться, то мы должны подготовиться к завтраку, — сказал он ей.

Китиара стряхнула с себя остатки сна, и потирая глаза, медленно потянулась. Вглядевшись в дверной проем позади Миты, она увидела, что солнце только взошло. Кит с трудом поднялась и очистила от соломы одежду.

— Быстрее! — настоятельно сказал Мита, хромая к двери кухни.

Кит решила по крайней мере остаться до завтрака. У нее не было денег и никаких срочных дел. Заведение Пиготта походило на место, притягивающее к себе всех окрестных бродяг и она могла получить здесь немного ценной информации или новых компаньонов. Она решила попробовать договориться с этим противным человеком.

Кит почти что передумала, когда вошла на кухню и стала свидетельницей одного из приступов дурного настроения Пиготта. Он ругался на нескольких языках, сваливая стопки тарелок и пиная ножки стола. Молодой гном — разумеется, молодой для гнома — пытался не обращать внимания на бешенство хозяина таверны, методически собирая горшки, кастрюли и тарелки вне досягаемости Пиготта.

Хозяин заметил Кит и, казалось, хотел что-то сказать, затем передумал и вылетел, тяжело дыша, во внутренний двор, где было слышно, как он распекает цыплят.

Мгновение спустя в дверях появился Мита, несущий охапку дров для очага. Кит подошла, чтобы помочь ему.

— Что это было? — тихо спросила она, когда они вместе разжигали огонь.

— Проект дороги официально закрыт. — прошептал Мита. — Большинство гномов вернулись в Торбардин. Как я и говорил.

— У бригадира был счет длиной в милю, за него и его восемь кузенов, — бросил через плечо гном, моющий тарелки, — Они уехали среди ночи, с легкостью позабыв заплатить. Его имя Игнус Цинабар. Настоящий простофиля в работе. Однажды ночью он выпил полбочки и его кузены столько же каждый.

Гном был одет в заплатанный рабочий комбинезон, который впитывал воду и помои, плещущиеся на него. У него были длинные серебристые волосы, связанные сзади в короткий хвост. Глаза были светло-коричневыми. Коренастый и заносчивый, он был весьма красив для гнома.

— Рано или поздно он вернется, — сказал гном, — Игнус честный, в этом ему не откажешь. Он заплатит свой долг, но это будет, возможно, через много месяцев. А Пиготту тем временем остается только кипеть от злости.

Кит посмотрела на гнома и Мита решил представить их.

— Это Паулюс Троубридж. Он работает здесь больше чем я, с небольшими перерывами, а я здесь уже пять лет.

Кит охотно пожала руку гнома. Его рукопожатие было более сильным, чем она ожидала и соответствовала силе, светившийся на его лице.

— Я был около Силверхола, где они разбили лагерь, — разъяснил им Паулюс, — Им не заплатили и таким образом они не смогли бы выплатить долг, даже если бы хотели. Но попробуй сказать это Пиготту. Он думает, что весь мир существует только для того, чтобы надуть его. Особенно, — он сплюнул на пол, — это касается гномов.

Он снова вернулся к работе, но продолжал говорить с Китиарой и Митой.

— Они поймали тех, кто это сделал? — спросила Китиара как можно беспечнее. Ее сердце колотилось.

— Не-а. — ответил Паулюс, — и не поймают. Они уже далеко отсюда. И даже те, кто видел их и может узнать, ушли тоже. Стражники и работники искали их, но не слишком тщательно. Они вернулись и доложили о своей неудаче, а та девица, которая должна была выйти замуж за молодого господина после окончания строительства дороги, объявила большую награду за всех, кто принимал в этом участие, за мертвых или живых. Говорят, она скрылась где-то в башне, совершенно обезумев от горя.

— Хватит сплетен! — резко вмешался Пиготт, незаметно вошедший в заднюю дверь. Он впился взглядом в Паулюса, — ты, быстро займись делом и прекрати эту гномью болтовню. Мита и Китиара, если вы планируете воспользоваться моим великодушием и поесть этим утром, то тоже принимайтесь за работу. Клиенты уже прибывают.

Как бы в подтверждение его слов, из зала послышался топот ног. Паулюс с маской безразличия посмотрел на разъяренного Пиготта и вернулся к работе. Мита и Кит стали носиться по комнате, готовя пищу и подготавливая порции.

Через несколько минут работа пошла быстро, частично из-за того, что Кит не стеснялась командовать своими товарищами.

— Паулюс, не складывай те тарелки так далеко от бадьи, — сказала она гному, — Пододвинь их поближе. И погляди, нельзя ли здесь найти еще одну бадью для горшков и кастрюль.

Молодой гном с хвостом на затылке сделал, как ему говорили, следя за Кит со слабым изумлением.

— Мита, вот как надо взбивать бисквиты, — Кит взяла тарелку с кухонного стола и показала, — И убедись, что духовка достаточно нагрелась, прежде чем ты положишь их туда, иначе не будет иметь значения, как ты взбил их — они все равно не получатся.

Эту работу Кит терпеть не могла, но после долгих лет фактического управления хозяйством Маджере она приобрела некоторые организационные и кулинарные навыки. Так или иначе, если правильно организовать работу, то работать приходилось меньше. Именно тогда Пиготт спешно вбежал в кухню, несколько успокоенный хорошим притоком клиентов, но готовый по привычке взорваться. В его глазах застыло удивление. Кит потянула жирного хозяина в сторону.

— После того, как пройдет ажиотаж, я хотела бы поговорить с вами о том, чтобы остаться здесь на некоторое время. За плату.

Пиготт, рассматривая улучшенную организацию на кухне, кивнул. Мита, подслушавший разговор, украдкой улыбнулся.

* * *

Пиготт согласился немного платить Кит каждую неделю, в дополнение к пансиону для нее и Корицы.

Обеспечив некоторый порядок в хаосе кухни, Кит доказала, что у нее есть некоторые способности к организации. Мита показал себя охотным и способным учеником повара. А Паулюс Троубридж, стоически выполнявший свою рутину, был хорошим работником. Улыбаясь и подшучивая над Паулюсом, Кит сохраняла в кухне хорошее настроение и оба работника работали споро.

Денег не было слишком много, но если бы Кит была вынуждена вернуться в Утеху, то по крайней мере ей не нужно было прокрадываться туда без единой монеты. Лежа в сарае после утомляющего дня, Кит часто думала о доме и, более всего, о своих братьях-близнецах. Она задавалась вопросом, как учился Рейст в магической школе и хорошо ли присматривает за ним Карамон. Ей было интересно путешествовать, но она уже почти что решила вернуться.

Если бы она имела хоть какой-то намек на то, где пребывает ее отец, то она пошла бы туда или, по крайней мере, в том направлении. На первых порах своей работы в таверне, Кит часто отлучалась в зал, чтобы тщательно осмотреть толпу в поисках знакомых лиц — Грегора или даже Урсы. Ни разу она не увидела хоть кого-нибудь, кого бы знала прежде. Время от времени седой воин или странствующий Соламнийский Рыцарь заходили в заведение. Китиара всегда обслуживала их. И если ей удавалось заговорить с ними, она спрашивала, слышали ли они что-нибудь о легендарном наемнике Грегоре Ут-Матаре.

Некоторые слышали о Грегоре или, по крайней мере, они думали так, но ни у кого не было информации, которая была бы надежной или актуальной. Через некоторое время Кит перестала расспрашивать о нем. Она сосредоточилась на подслушивании разговоров о засаде, устроенной конвою сэра Гватми. Обрывочная информация и необоснованные сплетни об этом деле продолжали волновать местных жителей и путешественников. Но в итоге никого из бандитов не узнали, никого не арестовали или пленили. Невеста мертвого господина, живущая за горами, объявила об астрономическом вознаграждении — говорили, что в три раза превышающем украденное — за информацию об убийцах. Леди Мантилья обратилась к черной магии, шептали другие, наняв целую армию шпионов и магов, но пока еще безуспешно.

Кит старалась не отходить от заведения Пиготта — впрочем, у нее не было времени и желания бродить по Пеньгороду. Она полагала, что будет мудро не привлекать внимания. Меч Бека по-прежнему был спрятан в кустарнике, где никто не мог его обнаружить.

Через некоторое время слухи стали утихать и вскоре никто более не говорил об украденной зарплате. Кит оставила надежду когда-нибудь разыскать Урсу и получить причитающуюся ей долю добычи. События того дня казались ей все более отдаленными. Впервые за всю прожитую жизнь оставшись без обязанности присматривать за своими единокровными братьями и со звенящей мелочью в карманах, Кит наслаждалась своей независимостью.

Товарищеские отношения, которые у нее сложились с Митой, помогли скрасить пребывание у Пиготта. Она относилась к парню, как к своего рода еще одному младшему брату, хотя они были ровесниками. Хотя она подозревала, что Мита напротив, относится к ней более романтично, Кит была благодарна ему за то, что он никогда ничего не говорил об этом и не делал никаких ошибок. Они спали на небольшом расстоянии друг от друга, поддерживая платонические отношения и чувствуя себя уютно в компании друг друга.

Одним туманным днем, когда они вместе собирали куриные яйца во внутреннем дворе, Китиара спросила Миту, почему он хромает.

— На самом деле я не знаю, — сказал он, отводя взгляд, так как Кит подняла щекотливую для него тему, — Я всегда хромал. Раньше я жил недалеко отсюда со своей бабушкой. Она пасла большое стадо коз, чтобы прокормить нас. Когда я спрашивал ее, почему я хромаю, она обычно качала головой и печально отводила взгляд. Пиготт предположил, что должно быть, одна из ее коз однажды наступила мне на ногу.

Мита подтянул штанину, чтобы показать кривой отпечаток на своей более короткой правой ноге. Кит всмотрелась в шрам, но на ее взгляд он не был похож на отпечаток копыта.

— А что сказали твои родители?

— Я не спрашивал, потому что никогда не знал их. Все, что я помню, это жизнь с бабушкой.

Кит стояла очень близко к Мите и когда их взгляды встретились, она на секунду подумала, что он собирается попытаться поцеловать ее. Но момент был упущен. Как он отличается от смелой уверенности в себе Эль-Навара, неожиданно для себя подумала Кит.

* * *

Пиготт не обладал такими хорошими манерами как Мита, и не раз жирный сальный хозяин останавливался перед Китиарой, глядя на нее с вожделением и говоря что-то оскорбительное. Но он никогда не пытался надавить на нее, когда она отталкивала его. Пиготт знал, что под туникой у Китиары всегда спрятан маленький нож.

Однажды Пиготт наклонился к ней слишком близко, обдавая лицо Кит пивным перегаром. Она вытащила нож и легко нажала его наконечником на его провисающее брюхо.

— Ах, какие мы дикие и быстрые, — проскрежетал Пиготт, но в его голосе слышалась угроза и он стрелял глазами вокруг, чтобы найти способ отступить, не теряя лицо.

Его настроение всегда было дурным. Время от времени он давал Мите затрещину и ругал его. Случалось, если гном разобьет тарелку или кто то поздно пришел, он вычитывал убыток из их общей зарплаты.

Однажды утром, уже в конце лета, Китиара проснулась и решила уезжать. Не из-за Пиготта — она могла держать его под контролем — но из-за того, что перспектива найти приключение в Пеньгороде оказалась призрачной. У нее было достаточно денег, она давно не была в Утехе и теперь решила вернуться домой.

Она сказала об этом Мите и он удивил ее, ответив, что пойдет с ней.

— Я сыт по горло травлей Пиготта, — заявил он, — У меня скоплено немного денег и я пойду с тобой.

— А как же твоя бабушка? — спросила Кит. — Она не будет скучать по тебе?

— О, она умерла три года назад, — бесстрастно сказал Мита, — Именно поэтому я решил для начала пристроиться у Пиготта.

Китиара ответила ему что нет, она идет домой, чтобы помогать заботиться о своих братьях и Мита не может пойти с ней и вообще ему вряд ли понравится Утеха. Мита ответил, что тогда он пойдет с ней до развилки, ведущей в Гавань.

Кит пожала плечами. Мита стал так взволнован отъездом, что это передалось и Китиаре. Вместе они носились вокруг сарая, укладывая свое скудное имущество.

Позже, уже в кухне, когда таверну затопила волна утренних клиентов, Китиара и Мита шептались о своих планах и пути следования. Неожиданно чья-то рука хлопнула Кит по спине. Она повернулась и увидела, что Паулюс смотрит на нее с несвойственным ему негодованием.

— В чем дело? Что за тайны? — спросил гном, переводя взгляд от Миты к Китиаре и обратно.

Они сказали ему, что собираются уходить и тут Паулюс тоже удивил Кит, заявив, что он тоже пойдет с ними. И когда Мита расстанется с Кит, Паулюс пойдет далее на юг вместе с мальчиком.

— Не могу дождаться, чтобы увидеть лицо жирного сквалыги, когда мы сообщим ему об этом, — усмехнулся Паулюс.

Несколько минут спустя все трое получили эту возможность, когда они загнали Пиготта в угол и сказали ему, что они уходят после завтрака. Мясистый хозяин таверны принял темно-красный оттенок и стал извергать ругательства. Он вопил и кричал на них и они на сей раз ответили ему сполна. Затем Пиготт изменил тактику и принялся печально упрашивать их остаться по крайней мере на несколько дней, пока он не подыщет себе новых работников.

— Как вы можете уехать сегодня? — умолял он. — Ты, Мита. Как ты будешь ехать? У тебя же нет лошади!

— Я куплю ее себе, — гордо ответил Мита, — У меня достаточно денег, чтобы купить даже три или четыре лошади.

— Нет, — торжественно сказал Паулюс, — Позволь мне купить ее для тебя, друг. У меня хватит денег, чтобы купить дюжину лошадей!

— Кит, где же твоя благодарность? Мита, я же был тебе как отец. Паулюс…

Их дружный смех прервал его бесполезные мольбы. Пиготт снова изменил тактику и его лицо стало хитрым. Он потянул себя за изуродованное ухо.

— Вот что я скажу вам. — сказал он. — Я заплачу вам двойную недельную плату, если вы останетесь еще на два дня. Это все. Просто позвольте мне сделать некоторые приготовления. Двойную зарплату. После этого не будет никаких обид.

Кит, Мита и Паулюс обменялись взглядами. Это предложение было слишком хорошим, чтобы от него отказываться и в любом случае, они могли использовать это время, чтобы собрать в дорогу припасы и подготовиться к поездке.

— Договорились! — сказала Кит, протягивая руку Пиготту. Он холодно пожал ее, затем вытер ее о передник и резко приказал им возвращаться к работе.

Два дня спустя, после закрытия таверны, Пиготт отсчитал двухнедельную зарплату, положив аккуратную стопку монет в каждую из протянутых ладоней. Неприятный человек почти не разговаривал с ними в течении их продленного срока работы и не вышел, когда троица следующим утром, до восхода солнца, отправилась в путь.

Кит чувствовала себя хорошо, садясь на Корицу после такого перерыва. Она везла с собой только несколько вещей, с которыми и прибыла сюда, пополневший кошелек и меч Бека, который вытащила из тайника. Меч был все еще обернут в холст, но взгляд Паулюса сказал ей, что он понял, что Кит везет привязанным к спине какое-то ценное оружие.

Мита ехал на пегой лошади с белой гривой, которую купил у старого лесника. Паулюс оседлал маленького пони. Обе лошади был обвешаны связками и сумками, некоторые из которых были наполнены до отказа, а другие заметно звенели. Где Мита смог запастись всем этим имуществом в то время, как они жили вместе в халупе на заднем дворе, Кит не могла понять. До нее дошло, что она таращится на своих двоих приятелей.

— Все это наши накопления, — лучезарно улыбнулся Паулюс, заметив ее широко раскрытые глаза. Мита кивнул и осклабился. Кит покачала головой, затем подогнала Корицу и уехала вперед.

Так нагрузившись, они ехали медленно. Покрыв только двенадцать или тринадцать миль от Пеньгорода на юго-запад через низкие горы и густые леса, они рано разбили лагерь на ночь.

Все трое спорили, кому готовить ужин и Паулюс — самым маловероятный кандидат — победил. К удивлению Кит и Миты, хитрый гном приготовил восхитительную еду из запеченных яиц и кусков колбасы. Остальные двое были поражены, что Паулюс в заведении Пиготта удовлетворялся ролью непритязательной посудомоечной машины и кухонного помощника, отнюдь не торопясь раскрывать свои кулинарные таланты.

У всех было жизнерадостное настроение, они весело смеялись и обменивались историями о себе до тех пор, пока Лунитари не появилась из-за облаков. Пролетел небольшой ветерок и Корица тихо заржала. Не ожидая никакой опасности, троица ничего не замечала, пока Кит не подняла глаза и не увидела три фигуры, стоящие вне их освещенного костром круга и размахивающие оружием.

Кит и Паулюс немедленно вскочили на ноги.

— Не двигайтесь! — прокричал неопределенно знакомый голос. Он принадлежал наибольшей из фигур, стоящей дальше всех, во тьме. Несмотря на то, что луна светила вовсю, Кит не смогла хорошенько разглядеть одетого в плащ и опустившего капюшон человека. По крайней мере, говорил он голосом человека.

Одна из двух других фигур легко скользнула вперед, помахивая коротким мечом. Его капюшон откинулся, показывая темные волосы, острые уши и лицо, разрисованное экзотическими линиями. Диковатые эльфы, подумала Кит. В свое время она уже видела их и вообще не очень жаловала представителей всей эльфийской расы, полагая, что они не такие открытые, как гномы и не такие безвредные, как кендеры.

Кагонести с коротким мечом поспешно обыскал каждого из троих путешественников. У Паулюса он обнаружил кинжал и маленькую дубинку, а у Кит — ее скрытый нож. Он не нашел обвязанный холстом меч, который Кит сняла со спины и привязала к лошади, скрыв его под одеялом, заменявшим ей седло. Мита, стоявший в ошеломлении, был безоружен.

Второй из бандитов пошел к лошадям, где Мита и Паулюс разгрузили и сложили свое накопленное богатство. Он тоже был из кагонести. Двое эльфов переговаривались между собой на своем языке, который Кит не понимала, в то время как третья, большая фигура, стояла тихо — и, по-видимому, нервничала — на заднем плане.

Паулюс посмотрел на Кит, но она пожала плечами, не зная что делать. Осторожно она стала отступать назад, к своей лошади.

Кагонести с коротким мечом крикнул, очевидно предостерегая Кит и Мита встревожено посмотрел на нее. Но тут фигура сзади что-то сказала кагонести на языке эльфов, в котором слышался заметный акцент. Кит отчетливо поняла, что это должно значить «не обращай на нее внимания».

Кагонести с мечом отступил к своему приятелю-эльфу, продолжая внимательно наблюдать за тремя друзьями и держа свой меч наготове. Кит сделала еще несколько шагов к Корице. Когда Кагонести дошел до своего напарника, он отвлек внимание от них, чтобы помочь ему закончить обыскивать седельные сумки.

Кит молниеносно бросилась к Корице, выхватила меч и отчаянно принялась срывать с него холст. Она услышала, как третий человек — теперь она была уверена в том, что это не кагонести — что-то кричит и бежит вперед, выхватив большой кривой нож. Поглядев в сторону крупа лошади и продолжая при этом бороться с завязками на холсте, Кит увидела, что большой человек неуклюже бежит к ней в сопровождении кагонести. Паулюс упал в грязь. Мита просто продолжал стоять с открытым ртом, очевидно, застыв от ужаса.

Китиара сбила преследователей с толку, стремительно прыгнув через лошадь. Приземлившись с другой стороны Корицы, она обнаружила, что ее меч наконец готов. Большой человек, задыхаясь, остановился. Кагонести продолжил идти и Кит отскочила от него на открытое место, подальше от лошади.

И тут Мита очнулся и с пронизывающим воинственным кличем, который захватил всех врасплох, разбежался и прыгнул к большому человеку. Несмотря на то, что он был хром, ему удалось заскочить за спину человека, который от изумления выронил свой нож. Схватив одной рукой человека за шею и придушив его этим, Мита сдернул с него капюшон и все увидели, что это никто иной, как их жирный отвратительный прежний хозяин.

— Пиготт, — с отвращением сплюнула Кит. Она должна была это предвидеть.

Язык Пиготта вывалился наружу и он прилагал все усилия, чтобы сбросить своего противника. Но Мита держался и находчиво использовал свою свободную руку, чтобы сильно ударить по изуродованному уху хозяина таверны. Пиготт кричал и невнятно ругался.

Все это происходило так быстро, что Китиара впоследствии с трудом восстанавливала в памяти последовательность произошедшего.

Первый кагонести добежал до нее и она парировала его быстрые атаки своим мечом. Он был умелым воином, но меч Китиары, вытащенный из ножен, был пугающим. Его лезвие поймало лунный свет и искрилось в ее руке. Она видела, что хотя кагонести и не отступает, это беспокоит его.

Второй эльф тоже побежал на помощь своим сообщникам. Когда он приблизился к почти что комичному сражению, которое продолжалось между Митой и Пиготтом, хозяин гостиницы повернулся к нему спиной. Кагонести сделал выпад вперед и нанес бедному Мите удар в бок. Мальчик вскрикнул, ослабил хватку и затем резко упал на землю.

Китиара видела все это только уголком глаза, поскольку у нее были собственные проблемы. Кагонести, нападавший на нее, оказался весьма изобретательным. Он сумел прижать ее спиной к дереву и в то же самое время постоянно уходил от ее все более диких ударов мечом. Теперь она не могла отступить, а он подбирался все ближе.

Второй кагонести побежал в их сторону, крича на своем непонятном языке. Пиготт встал и пытался отдышаться, но тут снизу его пронзил его собственный нож, большой и тяжелый. Лезвие глубоко ушло под его жирное брюхо. Отвратительный человек мучительно закричал. Дико посмотрев вниз, Пиготт увидел, что его лучший кухонный нож разрезал его живот до самой грудной клетки. За рукоятку ножа держался Паулюс.

Первый кагонести совершил ошибку, посмотрев через плечо на то, что случилось. Прежде, чем он смог понять, что происходит, Китиара сделала выпад вперед и нанесла ему глубокий фатальный удар прямо в сердце.

Паулюс подбежал к ней, держа в одной руке большой булыжник от походного костра и нож в другой. Его лицо кому угодно могло вселить страх.

Второй кагонести остановился, огляделся и угрожающе наставил свой меч на гнома и молодую женщину. Он был явно испуган.

Китиара и Паулюс медленно приближались к нему. Неожиданно эльф бросился на них, подняв меч. Они отступили на шаг и тут он развернулся и пропал в кустарнике настолько быстро, что они не успели среагировать.

Кит и Паулюс несколько долгих минут стояли неподвижно, прислушиваясь. Наконец гном опустил руки.

Обыскав трупы и сняв с них ценности, Китиара и Паулюс оставили Пиготта и кагонести на поживу лесным зверям. Миту они похоронили, как смогли, под мелкой насыпью из ветвей и листьев.

— Он был глуп, — сказал Паулюс, стоя у могилы. Его голос дрожал от избытка чувств.

— Нет, он был храбр, — ответила Китиара.

Они ехали на юг в течении еще двух дней, ведя с собой лошадь Миты со всем его имуществом. На высоком горном хребте, где горы раздваивались и две дороги шли в противоположных направлениях, они решили расстаться. Кит убеждала Паулюса взять с собой вещи Миты, но он не хотел и слышать об этом. У нее самой не было никакого желания забирать то, что осталось от ее друга и таким образом они разгрузили пегую лошадь мальчика и отпустили ее.

Горный хребет опускался в глубокую узкую долину и Паулюс сбросил в каньон одну за другой все тщательно упакованные сумки Миты. Они не услышали, когда сумки ударились о дно долины.

— Это кажется пустым расточительством, — сказала Кит.

— Его жизнь была пустым расточительством. — ответил Паулюс, отведя взгляд.

— Куда ты поедешь? — спросила Кит, вернувшись к Корице и приготовившись уезжать.

— Не знаю, — сказал Паулюс, вскарабкиваясь на свою лошадь. — Знаю только, что куда-нибудь в другое место.

— Ты не мог бы сделать мне одолжение? — серьезно спросила Кит. — Не рассказывай никому о… ммм… обо всем этом… и особенно о моем мече.

Кит опустила руку и погладила драгоценное оружие. Лезвие было уложено в ножны и пристегнуто к седлу петлей, которую Кит сняла с лошади Пиготта.

— Я не буду. — ответил Паулюс, встретив ее взгляд. — И не буду спрашивать, почему.

— Удачи — сказала Кит.

— Удачи!

Паулюс первым отвернулся, выглядя таким же бесстрастным, как когда они встретились впервые. Кит сидела верхом на Корице, наблюдая за симпатичным гномом с завязанными хвостом волосами, едущим по тропе, которая приведет его к главной западной дороге. Через некоторое время она поскакала в направлении Утехи.

ГЛАВА 9. СНОВА ДОМА

Через несколько дней Китиара доехала до Утехи. Был конец лета и ветви величественных валлинов слились наверху в изумрудный навес. Знакомые запахи заставили Корицу ускориться. Лошадь безошибочно отыскала дорогу к своему старому стойлу под навесом, расположенным под домом Маджере. Кит накормила и напоила кобылу и затем, помня о предупреждении Урсы, сняла свой меч и спрятала его под ворохом сена. Позже она спрячет оружие в своей комнате.

Со смешанными чувствами она поднялась к дому по спиральной лестнице. Было почти что время ужина и Кит знала, что вся ее семья скорее всего будет дома. Как только она собралась войти, дверь распахнулась и Карамон бросился к ней, визжа от волнения.

— Ты действительно вернулась! Рейст был прав! Он сказал, что если я открою дверь, ты будешь стоять на пороге. Я поставил мешочек горного хрусталя, что тебя там не будет, но я буду счастлив заплатить!

Карамон схватил Кит за руку и потянул ее в комнату.

Дверь Розамун была почти полностью закрыта, а Гилон отсутствовал. Хотя вечер был теплым, Рейстлин сидел на стуле, близко подтянутом к очагу. На его коленях лежала открытая книга. Он посмотрел на Кит со смешанным чувством любопытства, восхищения, негодования и небольшой раздраженности.

— Я не ожидал, что ты вернешься так скоро. Поездка была удачной? — серьезно спросил ее Рейст.

Кит усмехнулась. Все тот же старый добрый Рейст.

— Скажем, она приобрела неожиданные обороты. Можешь считать, что она была стоящей.

Карамон, предвкушая неизбежное вручение подарков, стал прыгать вокруг Кит.

— О, она точно нам что-то принесла. Это должно быть что-то хорошее, ее ведь не было целое лето.

Наслаждаясь вниманием, Кит вытащила из сумки два маленьких свертка. Несмотря на свое желание держаться холодно и сдержанно, Рейст спрыгнул со стула и подошел к Кит. Она отдала первый пакет Карамону. Он сорвал грубую обертку и громко вскрикнул при виде крепкого короткого меча.

— Должно быть, он стоит так дорого! — воскликнул Карамон, восхищенно поворачивая в руке меч.

По правде говоря, Кит забрала этот меч с тела мертвого кагонести, но Карамону об этом было знать не обязательно.

— Смотри, не отруби себе что-нибудь. — предупредила она.

Рейст разворачивал свой более маленький сверток гораздо медленнее, но тоже сильно обрадовался, увидев набор кожаных пузырьков.

— Они тоже были достаточно дороги. — сказала Кит, подмигивая Рейсту. Еще один подарок от мертвого кагонести.

В то время как мальчики рассматривали свои подарки, в дверь вошел Гилон, неся в руках продукты и какие-то травы. Он казался измотанным. Гилон удивленно взглянул на Кит и тут же искренне и добродушно улыбнулся. Так как руки у него были заняты, они избежали обычной неловкости, когда не знали, нужно обняться или нет.

— Вот те на, наш искатель приключений возвратился! Кажется, ты выросла на целых два дюйма за эти несколько месяцев. Добро пожаловать домой, Кит.

Она действительно выросла за это время, и физически и вообще. Гилон видел, что Кит держалась теперь не с юношеской дерзостью, а с истинной уверенностью в себе. И в то время, как кто-то, мельком взглянув на нее, мог бы все еще принять ее за мальчика, любой другой, познакомившийся поближе с ее кривой улыбкой и смеющимися глазами, уже не подумал бы так.

Гилон свалил на стол принесенные им продукты. И тут из спальни вышла Розамун, ее глаза блуждали по стенам. Видимо, она не узнавала ни Кит, ни кого-либо вообще из присутствующих. Ее волосы были растрепанны и было видно, что она спала одетой.

Кит нахмурилась. Гилон торопливо увел ее мать обратно в спальню, успокоительно что-то нашептывая. Близнецы, занятые своим новым имуществом, вообще почти не обратили на эпизод никакого внимания, вероятно приученные к призрачным появлениям матери.

Гилон снова появился в комнате.

— Боюсь, пройдет некоторое время, прежде чем мы поедим, — сказал он Кит извиняющимся тоном. — И еда будет не очень. Я не так ловок в стряпне, как ты.

Кит подумала, что это кто-то на небесах сговорился, чтобы держать ее все время поближе к кухне.

— Присядь, Гилон, — со вздохом сказала она — Я сама все приготовлю. Я не разучилась готовить, особенно за последние несколько недель.

Готовя первый ужин после возвращения домой, Кит кратко рассказала близнецам и Гилону историю ее путешествия. В ней Урса превратился в Трубауга — она считала, что будет мудрым как можно сильнее засекретить его имя. Она встретилась с этим таинственным человеком на весеннем фестивале и он поклялся, что знает, где находится ее отец. Он согласился проводить ее к нему, далеко на северо-запад, если она будет готовить для него и его шайки разбойников. Когда оказалось, что он хотел использовать ее в более низких целях — тут она сдвинула брови, чтобы показать, что эти его побуждения были такими, что о них лучше не упоминать — она опустошила кошелек этого Трубауга и покинула посреди ночи его и его бригаду.

— Молодец! — одобрительно сказал Карамон.

— Да, он это вполне заслужил. — вставил Рейстлин.

— А как насчет Грегора? — нерешительно спросил Гилон. — Трубауг действительно знал что-нибудь? Или все это была просто ложь?

— Такая же ложь, как и все остальное в Трубауге — ответила Китиара, печально качая головой.

После побега от Трубауга, продолжила Кит, она пробиралась по опасным горным тропам, пока не наткнулась на подходящее поселение шахтеров и лесорубов под названием Драконоголовье. Это звучит получше, чем Пеньгород, подумала Кит, гордясь своими творческими способностями.

Тамошняя гостиница была веселым местом и в течении многих недель у нее была работа и друзья. Пиготт превратился в веселого шута и пестрая компания, часто посещающая его гостиницу, играла в забавные игры в тон ему. Кит не упоминала истинных имен и темной стороны событий. Гилон и Карамон искренне смеялись над ее вдохновленной интерпретацией событий, но тут Кит поймала взгляд Рейстлина, который глубокомысленно вглядывался в нее.

Карамон, которого обычно было легко провести, задавал огромное количество простодушных вопросов и Кит старалась выдумывать правдоподобные ответы.

— Погоди, разве ты не сражалась ни с кем? Спорю, что да. С кем? С тем парнем, Трубаугом или с кем-то в гостинице? Какое оружие ты использовала? Ты победила?

Кит улыбнулась и взъерошила волосы брата.

— Не будь таким драматичным, Карамон. Разве я выгляжу пострадавшей в бою?

Карамон казался удрученным ее отговоркой, в то время как Гилон и Рейст скептически посмотрели на нее.

— А как дела у вас? — спросила она Карамона, ловко меняя тему. — Ты тренировался с мечом? И как поживает твоя магическая школа, Рейст?

— Ну, мне не с кем было тренироваться, но в общем, я уже довольно хорош, — похвастался Карамон, — Помнишь тот выпад и парирование, которое ты мне показывала? Теперь я легко могу их сделать. Потом я покажу тебе, хорошо?

— А как там магическая школа? — настойчиво повторила Кит.

Рейстлин смотрел на свою тарелку. Кит видела, как Гилон заботливо смотрит на него.

— Я уже знаю больше, чем некоторые мальчики, которые учились у Мората в течении года, — тихо ответил Рейст.

— Отлично! — с энтузиазмом воскликнула Кит. — А как насчет друзей? Ты сдружился с кем-нибудь?

— Я очень мало общаюсь там с другими мальчиками, — ответил Рейст, все еще пристально вглядываясь в тарелку.

Кит посмотрела на Гилона. Затем она беспечно пожала плечами.

— Они там все избалованные маленькие книжные черви, — заявила Кит. В ее понятии на свете существовали более важные дела, чем стать самым популярным мальчиком в классе.

Гилон встал из-за стола и пошел к Розамун, чтобы попытаться уговорить ее что-нибудь поесть. Китиара оставалась сидеть на месте, шутя с близнецами и наслаждаясь их вниманием. Когда Гилон вернулся, потерпев неудачу в своей миссии, Кит ненадолго встала из за стола. Вернувшись с маленьким мешочком, она высыпала перед Гилоном маленькую кучку медных и серебряных монет.

— Я не знаю, как долго останусь здесь, но я хочу заплатить за проживание. Тут должно хватить.

Близнецы ликующе закричали при виде монет. Тут было больше денег, чем они видели в своей жизни. Гилон на мгновение лишился дара речи.

Начав собирать монеты со стола, большой лесоруб наконец с чувством проговорил:

— Спасибо, Китиара. Это нам поможет.

Кит наслаждалась своим жестом, кроме того, ей действительно хотелось помочь. Но наблюдая, как Гилон считает деньги, она пережила внутренние мучения. Она хорошо потратилась на пути домой, несколько ночей наслаждаясь мягкими кроватями в придорожных гостиницах. Отдав эти монеты Гилону, она осталась почти без гроша. Это означало, что она больше прикипела к Утехе, чем это могло ей понравиться.

Ох, да ладно, подумала Кит. Когда-нибудь я снова уеду и обойдусь без денег. Если мне понадобится, я сделаю это.

Той ночью Китиара поднялась по лестнице на свой спальный чердак и осмотрела свою старую комнату. То, что когда-то казалось ей если не превосходным, то по крайней мере отличным местом по сравнению с остальным домом, теперь выглядело темным и тесным закутком. Очень усталая, она растянулась на своем соломенном матрасе и тут же получила еще одно подтверждение тому, что очень выросла за последние несколько месяцев. Ее лодыжки свисали с края кровати на добрых пару дюймов.

Ниже, в доме, Кит услышала как Рейст беспокойно мечется и стонет во сне. Мальчики поздно легли спать сегодня и переутомились. Для Рейста переутомление часто означало кошмары. Кит слышала, как проснулся Карамон и подошел к кровати Рейстлина, чтобы успокоить его.

Из комнаты Гилона и Розамун раздавалось ритмичное шарканье. Когда Розамун находилась в одном из своих блуждающих трансов, Гилон обвязывал ее руку веревкой, другой конец которой привязывал к столбику кровати. Розамун шагала взад и вперед рядом с кроватью, тихо бормоча что-то всю ночь напролет. Скорее всего сегодня это и происходило.

Дом, милый дом, подумала Кит. Да, она была рада вернуться в Утеху — временно вернуться. Она задумалась о способах, которые помогут ей сделать пребывание здесь покороче, но сон настиг ее прежде, чем она смогла что-то придумать.

* * *

Пробудиться было трудно. Кит потянулась на своем слишком маленьком матрасе. Прислушавшись к шепоту снизу, она предположила, что Гилон и Рейст готовились совершить свое длительное путешествие в Дно Пруда, а остальные домашние все еще спали. Было довольно рано, солнце едва взошло, когда Кит услышала, как Гилон с Рейстом вышли из дома.

Она подождала несколько мгновений, чтобы удостовериться, что они ушли. Затем оделась и спустилась вниз. Карамон сонно улыбнулся ей, приподнявшись на локтях.

— А ты не собираешься в школу, Карамон? Во сколько ты должен быть там?

— Если я туда и пойду, то только через час. Когда у мамы плохой период, я часто остаюсь дома, чтобы убедиться, что с ней ничего не случилось. А что на завтрак? Отец обычно что-то мне оставляет.

Кит нашла в практически пустом буфете кусок хлеба, намазанный медом. Она сделала и себе бутерброд, затем выбрала немного еды на завтрак для себя и Карамона.

— Что мы будем делать после того, как поедим? — нетерпеливо спросил Карамон. — Хочешь, я покажу тебе тот выпад и парирование?

— Не жри так быстро, — посоветовала Кит брату, который стал торопливо поглощать еду. — Я тоже должна что-то поесть, а затем вначале позаботиться о Корице. После этого, возможно, я и посмотрю.

— Я пользовался твоим деревянным мечом, пока тебя не было. Тем, который тебе оставил Грегор, — продолжал болтать Карамон. — Надеюсь, ты не против. Он хорош для тренировок. Но теперь я наверняка перерос его — особенно когда у меня появился настоящий меч.

Кит потянулась через стол и шлепнула его по уху.

— Ух, за что? — спросил Карамон.

— За то, что ты дурак, — ответила Кит. — Держи дома настоящий меч, пока не вырастешь. Если мой отец чему-то и научил меня, так это тому, что нельзя показывать меч, пока не умеешь им пользоваться. А ты не будешь готов к этому еще несколько лет. Пока что для такой мелочи, как ты, прекрасно подойдет и деревянный меч.

— Ох. — сокрушенно сказал Карамон.

— Китиара, ты вернулась.

Кит услышала свое имя и обернулась. Розамун стояла в дверном проеме своей и Гилона спальни. Мать проснулась улыбающаяся и в настоящий момент вполне в себе. Кожа, казалось, висела на ее костях. Похоже было, что Розамун увядала раньше времени.

Казалось, на Карамона не произвело особого впечатления призрачное появление матери и изменения ее настроения. Он радостно вскочил и подбежал к матери, чтобы обнять и поцеловать ее.

— Да, и это отлично! Она вернулась вчера вечером, перед ужином. Она принесла мне настоящий меч, мама, очень ценный.

Карамон взял Розамун за руку и подвел ее к кухонному столу. Затем он бросил ее руку и подбежал к ясеневому креслу с высокой спинкой, чье сиденье было обито мягким атласом. Это было кресло Розамун, которое Гилон сам сделал для нее. Карамон пододвинул его к окну, под солнце. Розамун села в кресло и откинула голову назад, очевидно утомленная простой задачей пересечения комнаты.

Кит видела, как хрупко было здоровье Розамун. Сегодня Карамон точно не пойдет в школу.

— Нагреть тебе воды для чая, мама? — спросил мальчик.

Розамун неопределенно улыбнулась.

— Это было бы прекрасно, дорогой.

Карамон нетерпеливо схватил чайник. Кит видела, что он хотел ей похвастать, что он теперь может сам делать чай.

Когда Розамун стала пить чай, Карамон гордо показал ей меч, который ему принесла Кит. Он встал на колени возле кресла и она гладила его золотые каштановые волосы. Все внимание матери было сосредоточенно на мальчике, хотя Кит отсутствовала в доме в течении многих недель. Чем дольше Кит стояла на кухне, полностью игнорируемая присутствующими, тем более ее раздражала уютная домашняя сцена, из которой ее исключили.

— Ну, Карамон? — резко сказала она — Мы собираемся тренироваться или нет?

— Еще как! — подпрыгнув, сказал Карамон.

— Ты будешь брать мой меч, или нет? — спросила она.

Карамон залез под свою кровать и вытащил оттуда старый деревянный меч Китиары и еще один, с укороченной рукояткой, который Гилон сделал для него. Когда будущий воин принялся с ликованием размахивать в воздухе обоими мечами, Кит посмотрела на Розамун, которая продолжала сидеть в кресле. Лицо ее было печальным.

— Вначале мы должны проверить Корицу. — напомнила Кит. — Я преподам тебе несколько уроков по заботе за лошадьми. Это должен знать каждый воин.

Карамон вылетел из двери, даже не оглянувшись на мать.

* * *

Карамон и Китиара тренировались несколько часов. Кит использовала свой старый деревянный меч, чувствуя себя ребенком, но это было лучше, чем вытащить меч Бека и позволить Карамону и любому, кто мог бы пройти мимо, увидеть его. Карамон орудовал мечом, который Гилон сделал для него. Меч был короче, чем у Кит, но более тяжелый. Оба игрушечных меча были достаточно остры, чтобы поранить противника, если удастся ударить хорошо.

Сестра с братом яростно кружились вокруг друг друга. Кит вынуждена была признать, что Карамон стремительно рос в своем мастерстве. Если он и испытывал недостаток в технике, то компенсировал его за счет проворства и решительности. Она могла пробить его защиту и уколоть его, но она не могла отодвинуть его с места. Сосредоточенно нахмурившись, с волосами, прилипшими ко лбу, отважный мальчик начинал утомляться. Кит тоже чувствовала усталость, но ни один из них не сдавался.

— Давай спустимся к озеру. — предложила Кит бархатным голосом.

Неподалеку от их дома находилось озеро Кристалмир — озеро Старой Карги, как иногда называли его дети, ссылаясь на легенду о ведьме, которая, как считалось, часто бродила вокруг него. Время от времени старую каргу видел рыбак, который слишком много выпил или странствующий гном-механик, который, услышав легенду, сидел на берегу озера в течении двух или трех дней, размахивая своим Видящим-Через-Практически-Все Акваскопом.

— Отлично, — сказал Карамон, побежав вперед. Кит вскоре легко догнала его.

Берег был местами мшистым, местами песчаным. Озеро было спокойно. Палки, листья, мертвые насекомые, водоросли и лилии омывали береговую линию.

Около часа они исследовали берег, часто останавливаясь, чтобы обойти большие валуны и побросать маленькие камешки в озеро. Карамон забрался в воду, пытаясь поймать речного рака, который как мог, уклонялся от его коротких рук. Кит засмеялась, когда он стал проклинать одного из них, которому удалось схватить клешнями его пальцы. Когда же ее брат упал в воду и вынырнул весь мокрый, Кит чуть не надорвала живот от хохота.

На берегу Карамон стал выкручивать воду из рубашки, а Кит лежала на спине, удивляясь про себя тому, как быстро ей надоедает старая добрая Утеха.

— Кит? — спросил Карамон, с усилием выжимая рубашку.

— Да, — мечтательно ответила она.

— Ты когда-нибудь видела старую каргу? — спросил он.

— Какую старую каргу? — ответно спросила она.

— Старую каргу из озера Старой Карги.

— О, — Кит закрыла глаза, — Это просто россказни, которые придумывают, чтобы напугать маленьких мальчиков и девочек.

— Именно так и сказал мне Рейст, — тихо сказал Карамон.

Позже они вернулись к дому, проверили дремлющую Розамун и решили вывести Корицу, чтобы поупражняться с ней. Приготовив кобылу, Кит повернула ее к Карамону, который беспечно топтался в стойле.

— Кит! Что это? Ты скрывала его от меня! Где ты взяла его? Он просто прекрасен!

Кит повернулась и увидела, что Карамон расхаживает с мечом Бека. Разъяренная, она вырвала меч у брата и быстро снова завернула его. Затем она протолкнула сверток поглубже в солому и придавила грудой камней.

— Не твое дело, где я взяла его, — в отчаянии сказала она. — Никто не должен знать о том, что у меня есть этот меч. Понимаешь? Никто! Поклянись своей воинской честью, что забудешь о нем.

Кит встала перед братом, положив руки на бедра.

— Ох, ну почему?

Кит подняла руку.

— Хорошо, хорошо. Я обещаю.

* * *

Вскоре после этого они поехали кататься. Кит сидела позади Карамона, обхватив его руками и держа вместе с ним узды. Направив каштановую кобылу из леса в высокую траву, они скакали по открытой местности взад и вперед в течении нескольких часов. Как хорошо было чувствовать ветер!

К тому времени, когда они вернулись обратно, день клонился к вечеру — время, когда ожидалось возвращение Рейста из школы. Карамон сказал Кит, что иногда его близнец задерживался допоздна и ночевал в Дне Пруда. Многие из учеников жили в еще более отдаленных от школы местах и оставались ночевать там, так что там было устроено что-то вроде пансиона.

Но Рейстлин обычно предпочитал долгий путь домой ночевке в школе. Когда Кит спросила почему, Карамон погрузился в размышления, прежде чем ответить.

— У него там не слишком много друзей. Он рассказывал мне, что ученики называют его «хитрюгой». Я думаю, что это оттого, что он умнее, чем все остальные. Он всегда первым выполняет любое задание и лучше всех запоминает заклинания. — Карамон на минуту замолчал, глядя себе под ноги и пиная по пути камешки. Его лицо было хмурым. — Кажется, что Морат тоже его не слишком любит. Мастер маг придумывает для него много дополнительных заданий. Именно тогда Рейст и ночует в школе, так как у него слишком много дополнительной работы и он не успевает закончить ее к вечеру.

Карамон остановился на мосту около дома Маджере, руки его сжались в кулаки.

— Я знаю, что должен помочь ему, но не знаю как. Я знаю, что я должен заботиться о Рейстлине и о маме, когда нет тебя. Отец пробует это делать сам, но он работает от рассвета до заката просто только для того, чтобы было что поесть.

Кит почувствовала гордость за маленького Карамона. Разве он не находился примерно в той же ситуации, что и она в свое время? Разве ей не было только семь, когда Грегор оставил ее одну вместе с Розамун? И позже, в восемь лет, разве не ей пришлось взять на себя ответственность за близнецов?

Именно в этот момент перед ними появился Рейстлин. Его одежда была растрепана и разорвана. Один глаз напух и закрылся, верхняя губа кровоточила.

— Кто это сделал? — потребовал Карамон.

У Рейстлина задрожали губы и он прошел мимо них в дом, ничего не отвечая. Внутри Розамун тут же бросилась к нему, восклицая и плача. Она усадила его на стул, вытирая кровь с губ и с царапин. Карамон шагал взад и вперед перед дверью, выкрикивая клятвы о мести. Кит стояла поодаль, с тревогой наблюдая за сценой. Чуть позже, когда Розамун ушла в свою комнату, Рейстлин и Карамон стали пререкаться друг с другом.

— Если бы я был с тобой, то этого никогда не случилось бы, — сказал Карамон, выпячивая грудь.

— Не будь смешным. Это касается только меня и…

— Карамон, успокойся. — скомандовала Кит. — А теперь расскажи нам что случилось, Рейст. Я думаю, что все согласятся, что месть, которую мы придумаем втроем, будет в три раза более сладкой, чем то, что придумаешь ты. — Ее тон был категоричен.

— Я шел домой из школы и уже достиг предместий Утехи, там, где растут молодые деревья. — медленно начал Рейстлин. — Я только что вошел в тень этой рощицы с яркого солнца и мои глаза не успели приспособиться к полумраку. Так что я не слишком понял, что случилось. Кто-то или что-то набросилось на меня сверху и тут же я споткнулся и упал, скорее всего поперек дороги была натянута веревка. Я ударился лицом о камни и именно так разбил губы.

— Прежде чем я смог прийти в себя, меня уже связали по рукам и ногам. Я видел, кто меня связывал — это был Дюн Вистер. Его брат, Бронк, был вместе с ним. Они стали смеяться надо мной и тем, что я учусь на мага. Затем они обшарили мои карманы в поисках чего-нибудь ценного. Конечно, там не было никакого золота или серебра, но они взяли мешочки, которые ты подарила мне. Мешочки для компонентов заклинаний. Они вытряхнули содержимое и набили их дерьмом летучей мыши. Потом они убежали, продолжая смеяться и мне потребовалось много времени, чтобы освободиться от веревок.

На мгновение показалось, что Рейст собирается заплакать, но он тут же отчаянно заморгал, чтобы сдержать слезы.

— Подонки! — взорвался Карамон.

— Тихо! — резко прервала его Китиара.

— Дюн и Карамон учатся в одном классе городской школы, — продолжил Рейст. — Дюн такой же как и его брат, недоносок-задира. Каждый раз, когда он нас видит, он отпускает шутки о матери. — при этих словах Рейстлин понизил голос.

— Расскажи ей о том, что было в прошлый раз. — настоятельно сказал Карамон.

— В прошлый раз. — сказал Рейстлин, бросая взгляд на брата. — я был готов. Мы изучили не слишком много заклинаний в Дне Пруда и я знаю только несколько простых иллюзий. Среди них было одно, которое требовало в качестве компонента высушенные крылья жука, а их очень просто достать. В тот день я взял с собой немного. Когда Дюн стал что-то говорить о маме, Карамон схватил его, а я произнес заклинание. После этого каждый раз, когда Дюн открывал рот, чтобы что-то сказать, из него выпадали жуки.

Рейстлин и Карамон усмехнулись воспоминаниям.

— Жуки? — повторила Кит.

— Ну, обычные жуки. Муравьи, многоножки и мухи. Дюн не мог открыть рта, чтобы из него не поползли насекомые. Как предполагается, заклинание действовало пару часов и я не думаю, что он получил много удовольствия, пытаясь подразнить кого-то еще в тот день.

Несмотря на царапины и раздутую губу, было похоже, что Рейст украдкой гордится собой. А Карамон наоборот прекратил ухмыляться.

— Мы должны уладить это дело, — яростно сказал он. — Нас трое против двух. Бронк и Дюн больше никогда не посмеют прикасаться к Рейсту.

Рейстлин впился взглядом в близнеца, но Кит заговорила первой.

— Один хороший мозг стоит больше, чем дюжина крепких воинов. — решительно сказала она. Это был один из принципов Грегора и близнецы часто слышали, как Китиара повторяет его.

— Идите сюда, — сказала Кит, привлекая младших братьев поближе к себе. — У меня есть идея.

* * *

Солнце только что взошло, когда Кит просунула под дверь записку. Она надеялась, что как самый старший, Бронк будет первым, кто встанет, чтобы помочь по дому. Если Аурелин была права тогда, месяцы назад, Бронк будет не в состоянии противостоять искушению принять приглашение от Китиары, пусть даже его куцый здравый смысл и подсказывал бы ему, что обстоятельства подозрительны.

Биение моего сердца усилилось, когда я увидела тебя на днях. Встретимся в конце дороги у озера Кристалмир сегодня вечером, в сумерках.

С любовью, Китиара.

Имея жалобный и страдающий вид после событий предыдущего дня, Рейст решил остаться дома и в школу не ходить. Гилон поднял брови, когда услышал об этом, так как Рейст всегда стремился уйти в школу, даже когда у него была неистовая лихорадка. Но у Гилона была куча своих проблем и объяснение Рейстлина его удовлетворило.

После хлопот по приготовлению завтрака близнецам, Розамун практически без сил дремала в любимом кресле. Кит, Рейст и Карамон провели целый день, уходя по таинственным делам и снова возвращаясь. После последнего тихого перешептывания поздним днем, Кит исчезла с каким-то узелком в руках. Никто из заговорщиков не пришел к ужину и Розамун стала волноваться.

— Не беспокойся. — сказал Гилон, вернувшись домой. — Они наверно чем-то заигрались.

Он успокаивающе погладил седые волосы жены. Но сам он тоже стал волноваться.

Кит нашла хорошую точку обзора на холме, спускающемся к озеру и стала наблюдать. Как она и ожидала, Бронк появился за добрый час до заката, нервно проверяя местность на какие-либо ловушки. Он искал тщательнее, чем она ожидала, а затем успокоено уселся на пне у края песчаной насыпи, ведущей к воде.

Это плохо. Раннее в этот день близнецы привязали веревку к противоположной стороне именно этого пня, прикрыв ее песком и опустив другой конец в воду. Кит не хотела, чтобы Бронк стал рыться вокруг этого пня, так что ей пришлось быстро сбросить с себя тунику и леггинсы, а затем развернуть узелок, который она принесла из дома.

Тонкое платьице в цветочек, одно из старых платьев Розамун, затрепетало на ветерке. Кит с некоторым отвращением оглядела наряд, а затем облачилась в него. Насыщенные цвета подчеркивали ее темные волосы.

Бронк начал лениво ковырять песок носком ботинка. Кит оглянулась на дорогу в Утеху. Близнецов не было видно и все же у Кит не было иного выбора, кроме как начать забаву. Убедившись, что Бронк ее не видит, Китиара поспешно спустилась с холма с обратной стороны, а затем вышла на дорогу. К счастью, он сразу же заметил ее и прекратил свое праздное ковыряние.

Кит с облегчением вздохнула.

— Я так рада, что ты пришел, Бронк. — пробормотала она. — Я не думала, что по дороге сюда будет так темно.

Бронк принял ее вздох за кокетливый жест. Когда она подошла к нему поближе, то увидела, что он стоит с открытым ртом. Определенно он был полностью обезоружен.

— Ну и дела, я… ммм… я… что случилось, Китиара? — пробормотал он, выпячивая грудь и принимая как можно более мужественную позу.

— Ну… — начала Кит. — Просто я не видела тебя так ужасно долго…

— Ты ушла. — сказал Бронк слегка обиженным тоном. Он нервно огляделся и продолжил, — Все только и делали, что судачили о том, куда ты пошла. Но никто не знал наверняка. Даже твои браться, я так думаю. Где ты была?

— Какое это имеет значение? — ответила она, опустив голову и постаравшись изобразить всхлип. — Так или иначе, все уже позади.

— Что позади? — потребовал Бронк.

— Какое это имеет значение? — загадочно повторила Кит и снова всхлипнула.

Бронк подошел поближе и неуклюже положил руку на ее плечо.

Где же Карамон и Рейст? Сколько еще времени ей придется выносить этого остолопа и держать его подальше от этого пня!

— Ну, — самодовольно сказал Бронк. — Я рад, что ты поняла свои ошибки. Я всегда думал, что мы… то есть, ты и я… Я имею в виду, что даже если мне и не нравятся твои глупые братья, то я всегда думал, что ты и я могли бы быть друзьями. Больше, чем друзьями.

Это была слишком длинная и членораздельная речь для Бронка. Он казался выдохшимся и сконфуженным, как будто сказал большее, чем хотел. Снова он нервно огляделся по сторонам. Затем Бронк осторожно сжал плечо Кит.

— Как это — больше, чем друзья? — простодушно спросила она, моргая ресницами. Где эти проклятые братья? Но Бронк, озабоченный своим следующим движением, не замечал, как напряглись плечи Кит. Его рука нервно обняла ее за плечи. Китиара улыбнулась ему, надеясь, что он не заметит, как стиснуты ее зубы.

Пожалуйста! Больше она этого не вынесет.

Именно в этот момент с дороги послышались звуки мальчишеских голосов.

— Что это? — с большим раздражением спросил Бронк.

Голоса стали громче и скоро Кит и Бронк смогли разобрать обрывки фраз.

— Сам увидишь, — говорил Карамон.

— Мой брат никогда бы не…

— Посмотрим, поверишь ли ты своим собственным глазам. — это был голос Рейста.

Бронк опустил руку с плеча Кит и с новым подозрением посмотрел на нее. Когда он наконец разобрал голос Дюна между голосами близнецов, то его охватило волнение.

— Говори, что происходит? — сказал он, пихнув Китиару в плечо.

Из-за поворота дороги показался Дюн. Он шел между Карамоном и Рейстлином, братья почти что толкали его вперед. Его глаза округлились, когда он увидел своего брата стоящим рядом с Кит.

Дюн был глупым маленьким мальчиком, который поклонялся своему брату-забияке. Карамон и Рейст рассказали ему о том, что Бронк тайно ухаживает за Кит. Дюн не мог поверить, что его брат добивается той самой девочки, о которой сам рассказывал столько ужасных вещей. Поспорив с ним, близнецы привели его к озеру Кристалмир, чтобы подкрасться поближе к месту свидания двух влюбленных пташечек и доказать их роман.

— Бронк! — в смятении вскрикнул Дюн.

— Это дурацкий… сволочной… — Бронк пробормотал еще несколько слов, но они были неразборчивы. Кит вначале хотела подвести всех поближе к реке, но решила действовать немедленно, воспользовавшись замешательством Бронка. Она обошла пень и потащила за скрытую в песке веревку.

Ничего.

Кит потянула снова, на этот раз сильнее. И тут же почувствовала какое-то движение на другом конце веревки.

Китиара кивнула Рейсту, который держался позади всех. Он был уже готов, поднять руки в нужную позицию. Он пробормотал несколько слов и поверхность озера у берега, где они все стояли, стала пузыриться и кипеть. Странный шум привлек внимание Бронка и Дюна. Оба брата немедленно потеряли интерес к своей частной драме.

Они замерли, уставившись на озеро.

— Что это? — жутким шепотом спросил Бронк Китиару.

Хорошо. Никто не обращает внимания на Рейстлина.

Темные завитки дыма и струи пламени вырвались из песка у воды. Поверхность озера замутилась и оттуда стала появляться огромная фигура.

Из-за дыма и сумерек было трудно понять, что это за фигура. Существо было похоже на человека, но намного больше. Мокрые завитки слизистых водорослей цеплялись за него. Внезапно его пустые глазные гнезда засверкали оранжевым огнем и верхние конечности задвигались, как будто ужасное существо решило направиться к берегу.

— Это старая карга! — прошептал Карамон рядом стоящему Дюну.

— Старая карга! — испуганно закричал Дюн, — Это старая карга!!!

Закричав от ужаса, Бронк и Дюн побежали друг вслед за другом назад по дороге. Их вопли были слышны еще несколько минут, прежде чем расстояние не стало слишком большим.

Кит, Рейст и Карамон упали на песок, хохоча. Их внимание привлек громкий шипящий звук из воды. Посмотрев в ту сторону, они увидели, как медленно разрушается страшная фигура.

— Я сомневался, что эти овечьи пузыри смогут так долго держать воздух. — сказал Рейст, внезапно став задумчивым. — Когда мы засовывали это хитрое изобретение в клетку и погружали его в воду, то я волновался, всплывет ли оно, когда Кит сдернет крышку с клетки.

— Ты волновался! — воскликнула Кит между приступами смеха. — Бронк собирался поцеловать меня!

— Вы видели, как они драпали? — спросил Карамон и его лицо вспыхнуло, а глаза заблестели. — Пройдет долгое время прежде чем они вообще отважатся посмотреть в нашем направлении.

— Пройдет долгое время, прежде чем они смогут посмотреть даже друг другу в глаза. — торжественно добавил Рейст.

— Конечно, — вынужден был добавить Карамон. — Я смог бы их честно побить, если бы вы позволили мне уладить дело по-моему. — его голос был немного обиженным. — Но это было забавно. — через мгновение произнес он. — Хорошая работа, Рейст.

— Это ты построил монстра. — ответил тот.

— Давайте оставим здесь все это барахло. — сказала Кит, рассматривая развалившуюся «старую каргу». — Бронк с Дюнном обязательно придут сюда, чтобы в безопасности дневного света рассмотреть все поближе. Тогда они увидят, что их испугало: березовая кора, пустой бочонок из-под эля, овечьи пузыри и старые тряпки. Ведьма Озера Старой Карги.

Все трое снова рассмеялись.

— Завтра мы расскажем это всем, правильно? — ликующе воскликнул Карамон. — Это преподаст им урок…

— Нет. — ответил Рейст.

Карамон выглядел озадаченным. Кит понимающе кивнула.

— Пусть они задумаются о том, почему мы ничего никому не рассказываем, — лукаво проговорил Рейст. — Пусть они задумаются о том, когда мы все-таки расскажем.

По пути домой все трое продолжали смеяться, снова и снова обсуждая великолепную ловушку, в которую им удалось заманить Дюна и Бронка. Дома Розамун приготовила ванильный пудинг и на этот раз даже Кит обрадовалась этому.

* * *

Почти с момента возвращения в Утеху, Китиара испытывала жгучее непреодолимое желание уехать снова. Но когда дни стали короче и приблизилась осень, она все еще оставалась в доме Маджере. Не успела она и оглянуться, как наступила зима, затем пролетела весна и лето.

Кит отчаянно хотела уехать, но у нее почти не было денег и никакой реальной цели. Она по-прежнему не слышала никаких новостей о своем отце и, вдали от Силверхола, не могла ничего узнать о судьбе Урсы. К тому же она знала, что наемник никогда больше не вернется в эту часть мира.

По большей части дней Кит приглядывала за Карамоном и Рейстлином, но они оба были настолько заняты своей учебой, оба настолько выросли и стали самостоятельными, что ей почти что нечего было делать.

Здоровье Розамун еще ухудшилось и большую часть времени она вообще понятия не имела, что Кит живет в доме, как всегда, на своем маленьком чердаке. Розамун так ослабела, что многие недели была прикована к постели и заботиться о ней было легко. Бигардус несколько раз в неделю приходил к ней по приглашению Гилона.

Давняя подруга Кит, Аурелин Дамарк приобрела женственную манерность и постоянного бойфренда, Юэна Лоу, курсанта городской милиции. Когда две девочки снова встретились, то достаточно легко нашли общий язык в их всегдашних хихикающих беседах. Но мать Аурелин делала все что могла, чтобы Кит редко получала приглашения зайти к ним в гости.

Снова приближалась зима. С началом холодной поры у Китиары вошло в привычку часто бывать у Отика, чтобы следить за компаниями, путешествующими через Утеху.

ГЛАВА 10. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Хотя Отик Сандал был владельцем гостиницы Последний Приют всего приблизительно лет пятнадцать, репутация его заведения уже была известна всей Абанасинии. Путешественники считали для себя обязательным остановиться в Утехе, чтобы попробовать фирменный эль и жареный картофель с пряностями, которые подавал Отик. Сам хозяин был еще одной причиной этому. Его круглые глаза и такой же круглый живот выражали удовольствие от жизни и Отик упорно трудился, чтобы разделить его с посетителями своей таверны.

Теперешняя слава гостиницы Последний Приют была тем более поразительна, если вспомнить о ее репутации при прежних хозяевах. Это была супружеская пара гномов холмов, чьи кислые мины, казалось, портили все — от эля, который они подавали, до общей атмосферы гостиницы, неприветливость которой путешественник замечал сразу, как только переступал порог. Запахи из кухни могли бы оскорбить даже овражного гнома — ну, почти что оскорбить.

Возможно, причиной этого было недовольство гномов тем, что им приходится жить так высоко над землей или же их бесконечное раздражение из-за изгнания их клана с гор. Как бы то ни было, их семейная жизнь стала разрушаться, доходило даже до публичных перебранок, в то время как репутация гостиницы становилась все более и более дурной.

Однажды муж встал раньше, чем все остальные в Утехе, собрал свои скудные вещички и уехал из города. Никто не скучал по нему, а меньше всех его жена, которая продала гостиницу первому попавшемуся путешественнику на дороге — Отику Сандалу — за «кендерскую монету в полгроша», как говорили местные слухи. То, откуда Отик пришел и куда он направлялся, было тоже предметом некоторых слухов, но каковы бы ни были его планы, Отик достиг той стадии в жизни, когда тяга к путешествиям поуменьшилась, а тяга к спокойной жизни увеличилась. В любом случае это была счастливая случайность. Отик нашел то, что ему было нужно.

Его первой задачей было вычистить гостиницу и любовно отполировать валлиновые полы и мебель до блеска. Затем он взялся за меню. Про свой жареный картофель с пряностями Отик говорил только, что у рецепта было два основных ингредиента: картофель и пряности. «Если он не насытит вас, то можете не платить» — любил говаривать Отик. Вскоре никто уже не сомневался относительно его слов.

Остальные блюда, которые почерпнул Отик из своих путешествий, были не настолько известны, но так же вкусны: тушеное филе форели, пудинг из утиной печени, жареная крольчатина и клюква с сюрпризом.

Годы странствий тоже были отражены в обстановке общей комнаты гостиницы. Отик украсил стены различными сувенирами, редкими вещами и всем тем, что поразило его воображение во время путешествий. И он продолжал пополнять свою коллекцию. Несмотря на протесты своих клиентов, каждый год Отик настаивал на том, чтобы закрыть гостиницу на месяц — он не мог доверить кому-нибудь еще управление ею — и отправлялся удовлетворять остатки своей тяги к странствиям.

Отик был непреклонен в своем стремлении увидеть так много на Кринне, как только сможет и отправлялся в путешествие. На грубой карте, подвешенной позади барной стойки, которую оставил какой-то кендер в обмен на еду, была испещрена пометками, обозначавшими те места, где Отик побывал. И всегда он возвращался с одним или двумя сувенирами. Однажды это был внушающий страх боевой топор минотавра. В другой раз это был искусно вышитый шарф эльфийской работы.

В первый день по возвращении Отик с большим бахвальством демонстрировал эти сувениры своим постоянным клиентам и тем, кто случайно остановился в гостинице. Затем он гордо добавлял эти вещи к обстановке комнаты, скрупулезно следя за точностью и правильностью расположения и при большом количестве советов от присутствующих.

К настоящему времени гостиница Последний Приют была настоящим музеем сувениров множества культур Кринна. Эта коллекция была одной из причин, по которой Китиара любила и одновременно не любила находиться в гостинице. Она смотрела на различные предметы и мечтала о тех местах, откуда они прибыли и о событиях, которые они видели. Но в конечном счете эти мечты неизбежно приводили Кит к факту, что она застряла в Утехе, далекой от любых событий. При этой мысли она опускала голову на руки и расстроено стонала, а затем уходила из таверны, чтобы не появляться здесь примерно с неделю или около этого.

Но Китиара всегда возвращалась. Слишком юная, чтобы полюбить Отиков эль и слишком бедная, чтобы пробовать его блюда, она редко покупала что-то существенное и просто сидела за столиком, часами потягивая стакан грушевого сока. Ее любимым местом был столик в углу около входа, расположенный так, чтобы она могла первой видеть путешественников, которые поднимались по длинной вьющейся лестнице к гостинице на верхушке дерева. У одного из них могли бы иметься новости о ее отце. Кто-нибудь из них мог бы развеять ее утехинскую скуку.

Китиара осталась в городе на деревьях намного дольше, чем рассчитывала, когда вернулась после своих приключений с Урсой и Пеньгородом — больше чем на два года. Она напрасно ждала прихода какой-нибудь группы путешественников, к которым она могла присоединиться в надежде увидеть что-то более интересное, нежели еще один следующий городок.

Вначале Отику не нравилось, что такая маленькая девочка слоняется по гостинице, но со временем он притерпелся — по крайней мере он перестал выгонять ее. Если он выпроваживал Кит через парадную дверь, то она проникала внутрь через заднюю. Если он следил за обеими дверями, то она все равно пробиралась в таверну через одно из окон. Когда казалось, что она ушла и Отик забывал о ней, то неожиданно оказывалось, что она как ни в чем ни бывало сидит у окна, не обращая на него ни малейшего внимания.

Ну и, по правде говоря, Китиара благотворно влияла на бизнес. Пребывая в хорошем настроении, она могла болтать без умолку. Кроме того, она была терпеливой слушательницей дорожных историй, а каждая гостиница нуждается в хороших слушателях так же, как и в хороших рассказчиках.

А Отик в глубине души был добрым человеком. Он не завидовал Китиаре, проводящей так много времени вдали от дома, так как знал, что в доме занимает главенствующее положение больная Розамун. Когда в гостинице не было никаких других клиентов, Отик даже начинал разговоры с Кит. Ему нравилось рассказывать о происхождении своих сувениров и он иногда снимал вещи со стен, позволяя Кит потрогать их. Она страстно слушала короткие истории Отика, узнавая о мире то, что узнаешь не во всякой школе. Хозяин гостиницы благожелательно относился к Кит, так же, как и несколько лет спустя, будет относиться к Тике Вейлан, осиротевшей дочери одной из его официанток.

Отик понимал, что Китиара не долго будет чахнуть в его баре. В шестнадцать лет ее фигура уже почти потеряла неуклюжесть юности. Ее лицо приобрело привлекающую внимание угловатость, сужающуюся от высоких скул к волевому подбородку. Полные розовые губы смягчали нижнюю половину лица. Темные глаза украшали блестящие ресницы, полуночный цвет которых соответствовал шапке черных вьющихся волос, которые она продолжала носить по-детски остриженными.

Небрежно относясь к своей внешности, Китиара признавала только туники в обтяжку и леггинсы, потому что так она чувствовала полную свободу передвижения. По-видимому, она не сознавала, что эта одежда хорошо показывала ее естественное изящество и стройную фигуру. Теперь, когда они с Аурелин бродили по рынку, оценивающие взгляды были так же направлены на Кит, как и на ее традиционно симпатичную подругу.

И все же любой человек, который попытался бы флиртовать с Китиарой, получил бы колючую отповедь. Она считала, что большинство мужчин требовали намного больше, чем отдавали сами и Кит не нравился такой порядок вещей, даже когда дело касалось ее братьев — хотя, благодарение лунам, будучи уже восьми лет от роду, они казались способными самостоятельно позаботиться о себе. Магические исследования Рейстлина успешно продолжались и занимали почти все его время. Когда Карамон не пропускал школу, чтобы попрактиковаться с мечом, он постоянно крутился вокруг Гилона.

Китиара посмотрела в проем парадной двери, которую Отик оставил открытой этим теплым днем и увидела своего более сильного брата, как будто вызванного ее мыслями о нем. Карамон бегал вверх и вниз по мосткам у гостиницы вместе с ватагой друзей. Он и еще один мальчик стали в шутку состязаться, вооружившись двумя длинными палками. Карамон был очевидно более сильным и более проворным с палкой, но, смеясь, позволил своему другу победить и вскинул руки в притворной капитуляции. Китиара нахмурилась. Этот парень унаследовал слишком мягкий характер от Гилона.

Мгновение спустя Карамон подошел ко входу в гостиницу:

— Эй, Кит, не хочешь ли ты купить мне стакан грушевого сока или немного той вкусной картошки, которую подает Отик? — сказал он с улыбкой, которой даже Кит, будучи в дурном настроении, с трудом сопротивлялась.

Но, как всегда, когда Карамон пытался зайти в гостиницу, Китиара набросилась на него и вышвырнула наружу, прежде чем Отик успел среагировать.

— Еще немного картошки и ты так заплывешь жиром, что не сможешь поднять свой меч. А теперь пошевеливайся или не успеешь встретить Рейстлина на дороге из Дна Пруда!

Выгоняя Карамона, Китиара заметила двоих незнакомцев, поднимающихся по лестнице, ведущей к дверям гостиницы Отика. Появление незнакомцев не было странным само по себе, но эти двое так сильно не подходили друг другу как пара, что Кит обратила на них внимание. Она вернулась на свое место и стала ожидать, когда они войдут.

Через несколько мгновений они уже стояли в дверном проеме, разглядывая комнату. Один был похож на чудовище, его спутанные волосы спадали дюжинами прядей на шею и плечи. Голова была большой и массивной, но глаза были крошечными, как жуки, утопленные в мясистых впадинах. Шести с половиной футов росту и, как предположила Кит, около трехсот фунтов весом, он был закутан в большое количество разноцветных одежд. Кит немедленно перевела взгляд на его оружие — ятаган, кинжал и шишковатая короткая дубина висели на его необъятном поясе. На спине он нес большой деревянный сундук, который теперь сбросил на пол и продвинул к стене. Он ничего не говорил, но его глаза быстро оглядели комнату, коротко и без интереса остановившись на Кит.

Его сопровождал человек, и что еще более интересно — на первый взгляд он показался Кит женщиной. Этот второй был высок — хотя и не настолько, как гигант — с тонкой алебастровой кожей, черными, как уголь, волосами и голубыми глазами. Он был одет в тунику синего морского цвета, опоясанную поясом без оружия, подчеркивающим его тонкую талию. Человек нес с собой кожаный заплечный мешок, который устало опустил на сундук. Он не намного старше меня, подумала Китиара, возможно ему лет двадцать. Когда он пошел к барной стойке, Кит заметила, что на шее он носил необычный кулон с великолепным зеленым камнем. Она удивилась этой необычной детали, так же как и аромату, который донесся от человека. Вероятно, он пользовался духами или ароматическим маслом.

Человек держался с огромным достоинством и Кит поняла, что он должно быть имеет привилегированный социальный статус. Кроме того, от него исходила определенная аура аристократизма и утонченности, так отличающаяся от всех грубиянов и простого народа, к которому она привыкла. Кит никогда еще не видела такого человека. Малейшие следы дурного настроения исчезли с ее лица. Глаза выражали настороженность и заинтригованность.

— Завтрак все еще подается? — спросил человек, когда Отик поспешно вышел из кухни, чтобы поприветствовать их.

— Поздний завтрак или ранний обед, — бодро ответил Отик. — Мне все равно. Присаживайтесь и я буду счастлив вас обслужить.

Хорошо попутешествовав в свое время, хозяин гостиницы не был так же поражен их внешностью, как Китиара. Он безошибочно определил, что молодой человек был родовитым дворянином из Северного Эргота, сопровождаемый своим рабом.

— Меня зовут Патрик из Гвиннеда, а это мой слуга Стратко, — сказал человек. — Все, кого я встречал, говорили мне, что я непременно должен попробовать ваш жаренный картофель с пряностями.

Его голос звучал властно, привыкший к тому, что ему повинуются. Это только поддержало интерес к нему Китиары.

Комментарий Патрика о жареной картошке с пряностями вызвал улыбку на лице Отика.

— Не хотите ли эля? — спросил он. — Эль хорошо идет с…

— Пресную воду, пожалуйста, — прервал его Патрик. — Потом, возможно, немного вина. Вы же подаете вино, не так ли?

Это фраза была сказана Патриком, в то время, когда он продолжал осматривать общую комнату и табличку на баре, гласящую: «Здоровая домашняя пища для всех граждан и странников».

Лицо Отика затуманилось от намека незнакомца, что он, Отик, управляет заведением отнюдь не высшего класса.

— Конечно, мы подаем вино, — сказал он, позволив тени неудовольствия проползти в его голос, — Что вы, господа, будете есть помимо пряного картофеля?

— Пока только картофель, — любезным тоном ответил Патрик. Было ясно, что он решил вначале проверить качество стряпни Отика, а потом уже заказывать что-то еще.

Отчасти оскорбленный, но сдержавший язык за зубами, Отик поспешно ушел, чтобы выполнить заказ. Как только он вышел, двое мужчин огляделись в комнате и выбрали большой стол около Китиары.

Она продолжала внимательно наблюдать за ними, но как только они двинулись к ней, переместила взгляд в окно, чтобы они не заметили ее заинтересованности. И все же она ощущала, что молодой человек отчетливо знал о ее присутствии. Она, Патрик и раб по имени Стратко были единственными посетителями Отика и необычная тишина воцарилась в обычно шумной гостинице.

— Эй, Китиара! Мне скучно. — Карамон снова стоял на пороге и громко звал свою сестру. — Еще слишком рано встречать Рейста. Может, займемся чем-нибудь? К примеру, спустимся и пойдем в конюшни посмотрим на лошадей?

— Позже, — резко сказала Китиара, жестикулируя, чтобы он пропал из виду.

— Но ты же ничем не занята, — возразил мальчик своим самым действенным жалобным тоном.

— Позже, — сказала Китиара, впиваясь в него взглядом.

Этот взгляд и тон подсказали Карамону, что лучше ретироваться. Надувшись, он отступил от двери.

Как только Карамон исчез, незнакомец по имени Патрик повернулся и посмотрел прямо на Китиару. Их взгляды встретились. Кит задрожала, почувствовав силу в его пристальном взгляде, с которой она не сталкивалась с тех пор, как… ну, со времени ее отношений с Эль-Наваром. Взволнованная, она отвела взгляд, тут же почувствовав раздражение на себя за то, что сделала это. Вынудив себя поднять глаза, она увидела, что Патрик все еще смотрит на нее. На сей раз Кит выдержала его взгляд. Наконец он сломал напряжение и кивнул ей.

— Не доставите ли нам удовольствие, присоединившись к нам? — спросил он. — Мой слуга не слишком разговорчив, а мы были в дороге много недель.

— Да, — сказала Кит, сама удивившись тому, с каким нетерпением ожидала приглашения. Отик, вернувшись к столу с кувшином воды и двумя кубками, удивленно поднял брови, получая в ответ от Китиары вызывающий взгляд.

Кит встала и пошла к их столу, а Патрик тем временем встал и, пригнувшись, пододвинул к ней стул. Его раб, надменно скрестив руки, не отреагировал на приход Кит ни словом, ни жестом. Кит подумала, что вблизи он не выглядит настолько внушительно, как на первый взгляд.

Отик вернулся на кухню и мгновение спустя вернулся с двумя тарелками ароматного картофеля. С очевидной гордостью он поставил их на стол.

— Что-нибудь для вас? — спросил Патрик Китиару, но она покачала Отику головой и тот вернулся к барной стойке, откуда мог наблюдать за своими гостями.

Молодой господин попробовал несколько маленьких кусочков со своей порции, запивая каждый глотком воды. Его гороподобный раб не был столь деликатен. Он принялся за свою порцию картофеля шумно и с очевидным удовольствием.

— Еда весьма хороша, — сказал Патрик Кит с извиняющейся улыбкой, как будто поведывал ей какой-то секрет, — И конечно, у Стратко тоже нет никаких замечаний. Думаю, мне стоит заказать еще немного еды и питья. Боюсь, своим колебанием я встопорщил перья у хозяина гостиницы. Возможно, новый заказ пригладит их. Вы уверены, что ничего не хотите?

— Нет-нет, спасибо, — ответила Кит, стараясь, чтобы ее голос звучал беспечно, — И не волнуйтесь о задетом самолюбии Отика. На самом деле ничего не расстраивает его, кроме кендера, пытающегося уйти не оплатив счет.

В то время как Патрик подзывал Отика к столу, чтобы заказать бутыль местного вина и немного тушеного кроличьего мяса для своего слуги, Кит проклинала себя за то, что ощущает себя такой косноязычной по сравнению с бойким обаятельным говором этого молодого господина.

Некоторое время единственными звуками за столом были прихлебывание и жевание Стратко, поглощавшего свою порцию. Глаза его метались между хозяином и Кит.

— Вы должны извинить Стратко, — сказал Патрик, — Он не был воспитан должным образом, но у него много других качеств. Плохие качества в худшем случае только забавны. — Он улыбнулся и глотнул вина. — Он не может говорить, бедный негодяй. Мой отец отрезал ему язык за какой-то проступок — я уж не помню за какой. И он был понижен до должности моего слуги. Он весьма предан, хороший борец и отличный попутчик. Хотя он и не может говорить, мы с ним очень хорошо общаемся. Я шучу, а он смеется над моими шутками.

Китиара скептически посмотрела на Стратко, но было очевидно, что большой человек все слышал и понимал. Он тут же с энтузиазмом покивал головой и на его лице распространилась широкая улыбка. Это полностью изменило его облик и на то мгновение, прежде чем исчезла улыбка, он выглядел как веселый медведь.

Патрик тоже улыбнулся, не сводя глаз с Китиары.

— Вы знаете наши имена. А как зовут вас?

— Китиара Ут-Матар, дочь Грегора Ут-Матара, — гордо проговорила Китиара и щеки ее вспыхнули. Затем она улыбнулась своей всегдашней кривой улыбкой.

— Я слышал о картофеле Отика и о его эле очень далеко отсюда, хотя эль мне и не по вкусу, — сказал Патрик, пристально изучая ее глаза. — Но я не слышал о том, что молодые женщины Утехи настолько красивы.

Китиара задержала дыхание и еще сильнее залилась краской. Никогда прежде еще она так не помнила о пятнах грязи на своем лице и руках, как в эту минуту. Китиара часто слышала такие речи от мужчин, посещающих заведение Отика, но обычно эти слова бывали произнесены грубо, полушутя и она не обращала на них внимания. Кит порылась в мозгу в поисках ответа, но не смогла найти никаких слов.

Возможно ощутив ее дискомфорт, Патрик опустил взгляд и сменил тему.

— Мы в дороге уже девять недель. Это традиционное путешествие, которое я совершаю каждый год. В этом году мы ушли дальше, чем ожидали. Теперь мы идем к побережью, где нас ждет корабль, который отвезет нас домой. Гвиннед находится на западном побережье острова Северный Эргот.

Кит, конечно, знала где находится Северный Эргот, но насчет Гвинедда не была настолько уверена. Но скорее всего до него должно быть не меньше месяца морского путешествия.

— Что вы ищете во время своих странствий? Приключения? — нетерпеливо спросила Китиара.

— Нет-нет, — поспешно ответил молодой господин. — Иногда приключения, конечно, случаются, но я никогда не ищу их. Я ищу… — Китиара впервые увидела, как он пытается подобрать слова, — Я ищу наставления, ищу покоя… — он снова заколебался. — Ищу спасение.

Китиара задумалась о том, от чего этот родовитый молодой человек хочет сбежать и на что это похоже — путешествие по желанию, без беспокойства о расходах.

— О, вы искатель приключений. Я вижу это, — продолжил Патрик, пассивно перебирая тусклый зеленый кулон на своей шее. — Я ничего не имею против этого, но почему вообще люди ищут приключения? Обычно для того, чтобы приобрести богатство или власть. Там, где я родился, мой отец — правитель обширной территории. Я его наследник. В свое время у меня будут богатство и власть. Я не тороплюсь получить их, но в то же время не ищу никаких приключений.

Он сидел прямо и при последних словах выдвинул подбородок вперед, как бы бросая вызов Кит спорить с ним. Как будто кто-то в его жизни это делал, подумала она. Не увидев в ее глазах никакого намека на вызов, Патрик опустил взгляд, внезапно задумавшись. Все время его краткого монолога глаза Кит были прикованы к его зеленому кулону, который был оплетен тонкой серебряной филигранью и постоянно вращался на свой цепочке. Кит не могла определить название камня, но он был очень изыскан. Вероятно, очень ценный, подумала она.

— Вы восхищены моим крисантом. — сказал Патрик, подсказывая Кит название камня.

— Он очень красив. — признала Китиара.

— Тот факт, что он вам нравится, показывает, что у вас превосходный вкус. Он принадлежал моей матери. А до нее — матери моей матери.

Несколько мгновений Патрик снова задумчиво перебирал свое ожерелье. Затем он отпустил его и поднял взгляд, выглядя приободренным. Он улыбнулся Кит и она ответно улыбнулась ему.

— В этому году наше путешествие было трудным и я хотел бы отдохнуть перед последним походом к дому. Утеха кажется вполне гостеприимным местом. Если бы мы остались здесь, могли бы вы сделать нам одолжение и показать нам некоторые из местных достопримечательностей?

Стратко что-то проворчал, отодвигая свою тарелку. Его глаза с тяжелыми веками сузились до настороженных щелочек.

— Стратко согласен, что это хорошая мысль. — сказал Патрик.

Китиара вынуждена была усмехнуться.

— Откуда вы можете знать, что он говорит? — поддразнила его она.

— Я же сказал вам, что мы прекрасно общаемся, — небрежно ответил Патрик. — Это талант, который действует с людьми, сильными сердцем.

Он порывисто потянулся и схватил Кит за руку.

— Вы будете нашим гидом?

Китиара снова покраснела. Ее рука задрожала в его теплой влажной ладони. Она выдернула руку и встала из-за стола.

— Если ты хочешь рискнуть поселиться в этой ночлежке, то делай как знаешь, — тут она бросила взгляд искоса на Отика, который принялся бормотать протесты и трясти пальцем в ее направлении. Едва способная удержаться от смеха, Кит продолжила, — И я не знаю, чего ты ожидаешь увидеть в Утехе, — добавила она, качая головой с ложной серьезностью, глядя на Патрика, не сводившего с нее глаз. — Но я буду твоим гидом. — мягко закончила Кит.

Через стол от нее Стратко кивал головой и лучезарно улыбался.

Китиара задвинула свой стул и пошла к двери, ощущая на себе взгляд Патрика.

— Во сколько? — крикнул он ей в спину.

— Не слишком рано. — ответила она через плечо.

Весь путь домой, Китиара думала о молодом дворянине в синей, как море, тунике. Он был человеком, который скорее всего вел тихую привилегированную жизнь — а таких людей Кит обычно презирала. Кто знает, может ли он вообще владеть мечом?

И все же что-то в нем тронуло ее. Его сила? Его уязвимость? Его очевидная симпатия к ней? Она не знала. Китиара только знала, что надеется встретиться с ним утром.

Так в размышлениях она добралась до дому. Открыв дверь, Кит увидела хаос больший, чем обычно.

Запах сожженной пищи заполнил ноздри. Розамун что-то выкрикивала в соседней комнате, но Кит услышала и голос тетки, которая что-то говорила успокаивающим тоном. Незамужняя сестра матери, встрепанный воробей по имени Квивера, часто оставалась в доме, чтобы заботиться о Розамун, которая, казалось, проводила теперь в галлюцинациях большую часть времени. Кит была несколько освобождена от бремени заботы о матери, но Квивера мало обращала внимания на другие потребности домашнего хозяйства.

Карамон стоял у печи, держа в руках поднос чего-то, почерневшего до неузнаваемости.

— Китиара, я сжег булочки, — пожаловался Карамон. — Что мы будем есть?

Кит вздохнула и закрыла за собой дверь.

* * *

В Утехе было мало на что посмотреть, но дни, проведенные с Патриком и Стратко, были очень приятны для Китиары. Как только местные достопримечательности были исчерпаны, они стали встречаться утром и бесцельно блуждать по улицам, всегда в хорошем настроении.

Она провела двоих путешественников по поднятым мосткам, по городской площади, к берегам озера Кристалмир и даже к Дну Пруда, показывая им любопытную школу на холме и немного похваставшись своими братьями: Рейстлином, рано развивавшимся как чародей и Карамоном, подающим надежды воином.

Патрик оказался хорошим слушателем, его изысканные манеры спустя несколько недель становились все более фамильярными. Время от времени он касался щеки Кит или гладил по кудрям, тихо бормоча «Китиара Ут-Матар».

Кит жаждала этих прикосновений, спокойно перенося их, но Патрик каждый раз отворачивался, как будто смущенный своим жестом. И всегда, после нескольких моментов неловкости, троица снова возвращала легкий дух товарищества, пользуясь Стратко в качестве стабилизирующего фактора. Он оказался приветливым гигантом, который, как Кит поняла, улыбался и смеялся так же часто, как и ворчал и охал. Казалось, Стратко находил все окружающее забавным, особенно слова своего хозяина.

Патрик и Китиара очень осторожно расспрашивали друг друга. Кит раскрыла ему только малую часть своего прошлого. В Утехе все знали, что Розамун никогда не поправится и что Китиара была дочерью этой бедной сумасшедшей и могла бы сама быть проклята той же болезнью. Но Патрику незачем было знать об этом и с ним Кит говорила только о своем отце. Она рассказала, что она дочь Грегора Ут-Матара, превосходного воина, принадлежащего к благородному роду, живущему далеко отсюда.

От Патрика Кит узнала о его властном отце, о матери, которую он боготворил и о покрове ожидания власти и ответственности, к которым он не всегда чувствовал себя готовым.

* * *

Это произошло последней ночью прежде чем Патрик и Стратко должны были возобновить свой путь домой. Они запланировали пикник на залитом лунным светом берегу озера Кристалмир. Ночь была совершенно безоблачна, обе луны ярко сияли в небе и весь мир был покрыт лунными лучами и тенями. Троица устроила пир на холме, с которого была видна поверхность озера — холодное мясо, вино, хлеб и свежие фрукты, упакованные Отиком.

После ужина Кит и Стратко запланировали развлечение. Кит принесла с собой сверток и вытащила из него обернутый меч, великолепное оружие Бека Гватми, которое она прятала все эти два года. Когда она развернула его и показала во всей красе, глаза Патрика замерцали от удивления и удовольствия от его красоты.

— Он замечателен, — воскликнул он. — Что ты будешь с ним делать?

— Ну, во-первых, я должна победить слугу, — поддразнила Кит. Большой длинноволосый гигант держал свой меч в позе ложной свирепости. Закончив говорить, Китиара и Стратко бросились друг на друга в тренировочном сражении. В конце битвы, с ворчанием и стоном, Стратко подмигнул Кит и упал на землю, ухватившись за сердце.

— Теперь хозяин должен защищаться. — сказала Китиара, указывая мечом на Патрика так, чтобы клинок вспыхнул в лунном свете.

— Это не для меня, — запротестовал Патрик. — Как ты видишь, я не ношу оружия. Это дело Стратко, хотя трус и потерпел поражение.

Стратко сел, булькая от своего особенного смеха и бросил Патрику один из своих мечей.

Китиара заметила, что молодой господин поймал меч достаточно ловко. Она с улыбкой поприветствовала его. Патрик колебался, затем ответно отсалютовал ей. Вскоре они были полностью поглощены ударами и парированием. Патрик хмурился в концентрации, но хорошо обращался с мечом. И все же Китиара была более проворной и на порядок более квалифицированной. Через несколько минут она отстранилась и, смеясь, подняла вверх руки.

— Ты победил, — сказала она, склоняя голову в притворной сдаче. Почувствовав, что Патрик подошел поближе, она подняла взгляд и увидела, что он пристально смотрит на нее. Кит импульсивно встала на цыпочки и поцеловала его. На этот раз он не отстранился.

Стратко дипломатично спустился к основанию холмика и вскоре уснул, но Патрик с Китиарой сидели еще долго после полуночи, переплетя руки, глядя на озеро и разговаривая.

Когда приблизился рассвет, Патрик освободил руки и, сняв кулон с шеи, протянул его Кит.

— Это тебе.

Кит отодвинулась, не понимая что это значит.

— Нет.

— Я соврал бы тебе если бы сказал, что он ничего не стоит. — сказал Патрик. — Но ценность его главным образом сентиментальна.

— Есть много причин, почему я не могу взять его, — сказала Китиара.

— Есть много причин, почему ты должна его взять, — твердо ответил Патрик. Он подвесил амулет ей на шею.

Китиара открыла было рот, чтобы еще что-то возразить, но Патрик прервал ее.

— Мы оформим это как сделку. — тихо сказал он. — Что-то твое в обмен на что-то мое.

— Но у меня ничего нет, — начала Кит и тут же замолчала. Ее взгляд упал на меч Бека. Это была единственная ценная вещь, которую она имела.

— Возьми его, — решила она импульсивно, хотя меч для нее был на самом деле дороже всего имущества.

— Он слишком замечателен и, кроме того, как ты видела — несмотря на твое великодушное поражение — я не слишком часто пользуюсь мечами.

— Я думаю, что это будет справедливый обмен, — решительно ответила Кит, — Стратко одобряет, — добавила она, указывая в сторону подножья холма, где удовлетворенно храпел слуга.

Патрик не смог сдержать смех. Он взял ее руки в свои, пристально вглядываясь в нее.

— Китиара Ут-Матар, — мечтательно пробормотал он, — Я хочу, чтобы ты поехала в Гвинедд вместе со мной и Стратко.

Кит согласилась тут же, без раздумий.

— Я побегу и соберу вещи, — сказала она. — А затем прокрадусь сюда.

При этих словах Патрик нахмурился.

— А как же твои отец и мать? — с непритворным беспокойством спросил он.

— Говорю тебе, это мой отчим, а не отец. А моя мать слишком больна, чтобы вообще понимать реальный мир. Большую часть времени она вообще не знает, жива я или нет.

Он положил руки ей на плечи.

— Я не хочу, чтобы ты убежала, ничего им не сказав, — сказал он, — Я хочу, чтобы ты попросила у них разрешения уйти со мной…

Глаза Кит показывали полное непонимание.

— И выйти за меня замуж.

Китиара выпучила глаза от изумления и шока. Она не смогла скрыть дрожь отвращения. Путешествие с Патриком и Стратко было бы забавным приключением, но последнее, что она хотела бы сделать в своей жизни — это выйти замуж, пусть даже за кого-то, кто так привлекал ее, как Патрик. Образы Розамун, матери Аурелин… женщин, у которых не было никакой жизни, кроме дома и которые были полностью зависимы от своих мужей, заполнили ее сознание.

— Китиара, — быстро сказал Патрик, — Я не хочу, чтобы ты сказала да или нет сейчас и я обещаю, что никогда не буду давить на тебя. Путешествие на Северный Эргот долгое, по крайней мере, четыре недели и у тебя будет много времени, чтобы подумать о моем предложении. Ты можешь думать об этом все это время и еще столько, сколько понадобится.

— Но, — произнесла Китиара, подбирая слова, — Я вообще не знаю, выйду ли я когда-нибудь замуж. Особенно сейчас. У меня так много…

Кит взглянула на красивого молодого человека, сидящего рядом с нею и почувствовала себя сконфуженной. Никто никогда не просил ее о чем-то с таким уважением и обходительностью, как он. Никто никогда не возбуждал ее так, как он делает сейчас, глядя на нее глубоким и одобрительным взглядом.

— Не думай об этом сейчас, — торопливо сказал Патрик. — Мы только что повстречались, но мы узнаем друг друга получше. Когда ты приедешь в мою страну, на тебя будут смотреть, как на особу королевской крови. Все, о чем бы ты не попросила, будет твоим. У тебя будут еда, одежда и рабы, выполняющие все твои пожелания. Может быть, ты найдешь все это очень привлекательным.

Действительно, подумала Китиара, такое может быть.

— Почему я? — спросила она.

Стратко проснулся и, с ворчанием потягиваясь, поглядел на холм. Над горизонтом показалось солнце и окрасило все вокруг в розовое и оранжевое.

Патрик глубоко вздохнул.

— Потому что, — задумчиво сказал он, — Я думаю, что люблю тебя.

Китиара заметила, что Стратко затих и пристально их разглядывает. Пока она не открыла рот, она не знала, как ответит.

— Хорошо, — сказала она, не зная в точности, что именно она имеет в виду.

* * *

Китиара была немного раздосадована тем, что Гилон оказался единственным, кто был искренне опечален тем, что она уходит и, возможно, уходит навсегда, хотя слово «навсегда» так и не было произнесено. Громко, чтобы Патрик и Стратко слышали, она порекомендовала Гилону оставить чердак для нее в неприкосновенности, по крайней мере до того момента, пока он не узнает, что она благополучно устроилась в Северном Эрготе.

— Надеюсь, ты будешь счастлива, Кит, — с чувством сказал Гилон, когда она собирала свое скудное имущество, готовясь к отъезду. — Но если ты не устроишься, то я надеюсь, что ты вернешься к нам, так как мы будем скучать по тебе.

Карамон и Рейстлин, конечно, не показали этого даже мимолетом. Этим ранним утром Карамон сонно лежал в своей кровати, запутавшись в одеяле.

— Пока, — пробормотал он и перевернулся на другой бок.

Рейстлин же, конечно, уже был поглощен какой-то толстой истрепанной книгой. Он сидел на табурете в дальнем углу общей комнаты дома. Он поднял глаза, когда Кит прощально чмокнула его в щеку, посмотрев вначале на нее, а затем на Патрика и Стратко, которые в почтительных позах стояли у двери. Затем он снова посмотрел на Кит.

— Ты вернешься, — сказал он, снова опуская глаза к книге.

Ну, подумала Китиара, они с Карамоном еще просто дети. Чего я ожидала, бурного прощания?

— Ты должна попрощаться с мамой, — бесстрастно настоял Гилон.

Китиара вздрогнула.

— Она даже не поймет, что я говорю.

Гилон пожал своими большими плечами и вышел из двери, жестом показывая Патрику и Стратко следовать за ним. Патрик с надеждой оглянулся на Китиару и дверь за ним закрылась.

Розамун не спала. Она лежала на своей измятой постели в бессознательном состоянии. Ее глаза уставились в потолок. Волосы, очевидно вымытые Квиверой, в данный момент отсутствующей, лежали на подушке белым ореолом. Розамун тихо дышала через приоткрытые губы, которые были розовыми и припухшими, как цветочные лепестки.

Китиара холодно оглядела мать, затем приблизилась к ней так тихо, как только смогла. По настоянию Гилона она набросала письмо на случай, если когда-нибудь настанет время, когда Розамун придет в себя. Китиара свернула письмо и связала его одной из ленточек, которой Квивера связывала волосы Розамун. Затем она положила его около матери.

Дорогая мама.

Я встретила молодого господина, который попросил, чтобы я вышла за него замуж. Мы едем на Северный Эргот, в Гвиннед, где правит его семья. Я буду богата и смогу присылать деньги для тебя, Гилона и близнецов.

С любовью, Кит.

Кит знала, что это была жалкая отписка, но это было все, что она смогла выдавить для этой женщины, которая заставила отвернуться ее отца и чья слабость заставляла Китиару в сущности быть заключенной в этом доме.

Минуту поколебавшись у кровати, Кит краем глаза заметила бледный свет, мерцающий в серых глазах матери. Но больше она не заметила ничего.

Когда же Китиара повернулась, чтобы уйти, правая рука Розамун внезапно схватила ее за запястье. Мать крепко держала ее и Китиара удивилась силе хилой больной. Губы Розамун зашевелились, но слов не было слышно. Глаза оставались открытыми, но взгляд был рассеянным. Через несколько минут Китиара вырвалась из хватки матери и осторожно положила ее руку обратно на кровать.

Снаружи Патрик и Стратко ждали рядом с лошадьми. Гилон оседлал для Китиары Корицу. Вьючный мул терпеливо стоял под весом притороченного к нему большого сундука Патрика. Стратко, весь увешанный оружием, важно прохаживался вдоль и поперек, поправляя и перевязывая ремни. Его главным зрителем был Карамон, который наконец проснулся и теперь с благоговейным трепетом глядел на этого человека-гору.

Патрик торжественно пожал руку Гилона и Карамона, а затем взобрался в седло. Китиара кивнула отчиму и взъерошила волосы Карамону перед тем, как вскочить в седло Корицы.

Оглянувшись, она увидела, как Карамон неистово машет ей вслед и солнце вспыхивает на его золотых волосах. Позади него в дверном проеме стоял Рейстлин, вытянувшись как статуя.

Перед отъездом Китиара хотела сделать еще одну вещь. Она попросила, чтобы Патрик и Стратко подождали ее на городской площади, а сама направила Корицу к Аурелин. Подруга заплакала, когда услышала новости, но затем быстро успокоилась.

— Дворянин! Погоди, я скажу об этом маме! Я всегда говорила ей, что она тебя недооценивает, — сказала Аурелин, — Он красив?

Китиара, покраснев, кивнула.

— Думаю, что такое приключение могло бы понравиться и тебе, — поддразнила она подругу. Затем они обнялись.

— Ты можешь написать мне в Алвитс, что в Гвиннеде. — крикнула Кит через плечо, уже уезжая прочь.

К середине утра они уже были на одной из дорог, которая вела на север от Утехи до фермерских долин. Они должны были поехать на север, с небольшим уклоном на восток, чтобы избежать самых больших скоплений Харолисовых гор и достигнуть залива, где Патрика ждал корабль.

Вначале Китиара чувствовала небольшое ошеломление от скорости событий, но к концу дня она втянулась в ритм поездки и стала получать от нее удовольствие. Все трое были общительными попутчиками и, кроме того, Кит наконец сбежала из Утехи и ее нудной рутины. И они ехали на север — на север, туда, куда по последним сообщениями, отправился ее отец.

После того, как они проехали пахотные земли, они достигли зеленеющих холмов, а затем ландшафт стал еще более крутым, так как они пересекали значительную часть Харолисовых гор на пути к побережью. По пути им попалось всего несколько небольших поселений, которые они объезжали, так как Патрик сказал, что сыт путешествиями по горло и хочет поскорее уехать домой. От встречающихся по пути других странников они слышали сообщения о двухголовом тролле, который терроризировал эти земли, но они не заметили никаких следов чудовища.

Каждый день, за час или два прежде чем расположиться лагерем на ночь, Стратко покидал их и возвращался с зайцем или другой дичью, которую готовил к ужину. Его стряпня была на удивление хороша. После ужина Кит и Патрик обычно сидели рука об руку и разговаривали, наслаждаясь внимательной аудиторией в лице Стратко.

Сидя под звездным небом, Китиара часто задавалась вопросом, будет ли повторен страстный поцелуй той ночи у озера Кристалмир и последует ли за ним что-то большее, но, как ни странно, это больше не повторилось. Стратко никогда надолго не покидал их. А Патрик, так же как и отец Кит, засыпал гораздо позже ее, продолжая вести беседу. Не раз она просыпалась, не помня как заснула.

Спустя пять дней после отбытия из Утехи, они приблизились к заливу, где Патрика должен был ждать корабль. Из-за скалистого мыса они мельком видели Проливы Шелсси. Китиара никогда еще не видела такую большую массу воды, синюю и увенчанную белым, простирающуюся так далеко, как могли видеть глаза.

Они следовали вдоль береговой линии на запад в течении всего следующего дня, а потом прибыли на край залива, где и увидели корабль, Серебряный Сарган, поставленный на якорь вдалеке от берега, с парусами, свернутыми вдоль всех трех мачт. Стратко вытащил из одной из сумок большой медный свисток и произвел высокий звук, чтобы оповестить корабль об их прибытии. Красочные флаги, появившиеся на баке, показали, что их заметили.

Когда они приблизились к судну, матросы, висящие на снастях, выкрикнули энергичное приветствие Патрику. Он довольно популярен, подумала Китиара. Она отметила, что некоторые из мужчин также выкрикнули имя Стратко. Какое-то движение ниже палубы, вдоль бортов судна, привлекло ее внимание. Высунув рогатые головы из боковых иллюминаторов, минотавры также наблюдали за прибытием путешественников. Эти монстры были рабами, которые будут тащить корабль на веслах, если ветер ослабнет.

Несколько минотавров уже были в лодке и гребли, чтобы забрать Патрика и его спутников на корабль. Кит заметила баржу на берегу, которую будут использовать, чтобы перевезти лошадей.

Когда они наконец поднялись на борт, Китиара заметила еще одну группу изящно одетых мужчин и женщин, сидящих у одного из бортов палубы. Никто из них не поприветствовал вновь прибывших, хотя выражения их лиц указывало на то, что они были обрадованы скорому отплытию.

— Мы берем с собой несколько пассажиров, — объяснил Патрик Китиаре, — Это оплачивает расходы и помогает поддерживать хорошие отношения между имением моего отца и окрестными землями.

В этот момент к ним приблизился человек, изящно двигаясь на покачивающейся палубе. Он был одет в кожаную одежду, волосы заплетал в косу, а на голове носил полосатую фуражку. Его лицо было украшено огромным крючковатым носом и веселой улыбкой. Он был похож на человека, на которого можно было рассчитывать в битве, подумала Кит, но тут же заметила, что он не носил оружия. Вместо этого с пояса у него свисали компас и подзорная труба. Очевидно, это был капитан Серебряного Саргана.

— Добро пожаловать, Патрик и Стратко, — низким голосом проговорил он, энергично обмениваясь рукопожатиями с каждым из них. Затем его глаза обратились к Китиаре, — А кто эта красивая молодая особа?

— Китиара Ут-Матар, — объявила она, выходя вперед, чтобы пожать ему руку.

— Моя невеста, — ровным голосом добавил Патрик, игнорируя хмурый взгляд Кит, посланный ему.

Вместо того, чтобы пожать ей руку, капитан сделал глубокий поклон и поцеловал ее. Легкое удивление мелькнуло на лице Кит. Манеры капитана были столь же хороши, что и у его хозяина, хотя у Кит и появилось чувство, что под бархатной оболочкой у капитана лежит стальное основание.

— Ла Кава, — цветисто сказал он, выпрямляясь. — К вашим услугам, моя леди.

Тут в его глазах появился какой-то запоздалый импульс.

— Ут-Матар? — переспросил он.

Китиара пылко кивнула.

— Возможно, вы слышали о моем отце, — быстро сказала она, — Грегор Ут-Матар. Его репутация известна очень широко…

— Как? — спросил Ла Кава, отпуская ее руку, но не спуская глаз с ее лица.

— Как? — озадаченно повторила Китиара.

— Он известен как кто? — спокойно спросил Ла Кава.

— О, — с волнением сказала Китиара, — Как великий наемник. Несравненный воин. Человек чести и честности.

— Да, конечно. — ответил Ла Кава. Он задумался на мгновение, а потом его лицо приняло вежливую маску. — Нет. Я не слышал о нем.

Патрик привлек к себе Ла Каву и что-то прошептал ему на ухо. Капитан кивнул в ответ.

— Лури! — выкрикнул он.

Высокий, костистый человек с покрытой пятнами кожей помчался к капитану, его лицо имело подобострастное выражение. Одетый в кожаные шорты и с голой грудью, он был, очевидно, одним из помощников капитана.

— Лури, — скомандовал Патрик. — Размести мою невесту в моих личных покоях, а меня — в комнате рядом с комнатой Стратко, в той, через зал. Принесите сундук моей матери и удостоверьтесь, что у Китиары есть все, что ей может понадобиться — масла, духи и самая прекрасная одежда.

Слушая хозяина, Лури изогнул свою шею, как птица и бросал острые, любопытствующие взгляды на Кит. Когда Патрик умолк, Лури протянул костистую руку к ней.

— Следуйте за мной, моя дорогая.

Китиара собралась возразить — она едва ли была настолько избалована, чтобы ей все это понадобилось — но Патрик мягко дотронулся до ее руки и сказал:

— Иди за ним. Я присоединюсь к тебе за обедом.

Кит пожала плечами и усмехнулась. Идя вслед за Лури, она знала, что несколько дюжин пар глаз не сводят с нее взгляда. Действительно, она уже чувствовала себя как особа королевской крови.

* * *

Ее каюта была на галерее ниже палубы, с широкими иллюминаторами, через которые была видна морская гладь. В стены комнаты были встроены удобно-выглядящая кровать, комод и маленький письменный стол. Лури нервно наблюдал за Кит, когда она ходила по каюте и прикасалась к вещам. Выглядело так, как будто она хотела убедиться в том, что все это не сон. Когда она наконец повернулась, чтобы отпустить помощника капитана, он поднял руку, затем нагнулся и вытащил из-под кровати сундук.

Лури открыл замок и Кит увидела, что сундук был заполнен самым большим разнообразием прекрасной одежды. Казалось, Лури знает, что именно ему нужно и вскоре он извлек из сундука желтое шелковое платье с низким вырезом и длинными вздымающимися рукавами.

— Очень миленькое, — сказал он, усмехаясь и подмигивая, — Симпатичное платье для прекрасной леди.

Кит выхватила платье из его рук, но не смогла сдержать улыбку. Все это немного смешило ее, особенно Лури с его изогнутой шеей и птичьими повадками. Она никогда не видела, тем более не носила, такое платье. Но когда она взяла его в руки и почувствовала мягкость ткани, то получила наслаждение от сознания его роскоши.

— Попробуйте, — сказал Лури.

Кит примерила платье к телу и увидела, что оно идеально подходит ей, как будто специально было на нее шито. Лури, не сводя с нее любопытного взгляда, ободряюще улыбнулся. Он открыл дверь встроенного чулана, чтобы раскрыть зеркало во всю длину.

Кит медленно приблизилась к зеркалу. Девушка, отражающаяся в нем, уже не была собой, а какой-то принцессой. В отражении она видела, как Лури выскальзывает из двери, бросив последний взгляд на красивую невесту своего хозяина.

— Поставить парус!

Ткань захлопала на ветру и корабль тронулся в путь.

ГЛАВА 11. СЕРЕБРЯНЫЙ САРГАН

Днем палуба кипела от жары, время от времени охлаждаясь только небольшим ветерком. Лури и Стратко стояли на миделе судна, соревнуясь в бросках ножей в прикрепленную к одной из мачт куклу.

— Плохой бросок, дорогуша, — сказал Лури, кудахтая и качая головой на пути к кукле. Как только его спина закрыла Стратко обзор, Лури тайком вытащил нож из центра мишени и переместил его приблизительно на дюйм в сторону.

Его гигантский противник бросился к мачте. Стратко бросил на Лури подозрительный взгляд, затем что-то проворчал и вытащил нож с такой силой, что кукла оторвалась и повисла вверх тормашками на веревке. Тогда Стратко обернул свою руку, такую же толстую, как ветвь валлина, вокруг талии Лури и поднял его к мачте, показывая, что помощник капитана может теперь стать новой целью.

— Нет-нет-нет. Я не могу быть мишенью. Я нужен капитану Ла Кава, чтобы доплыть до земли. Если Лури будет изувечен, то все судно будет изувечено, а в особенности капитан, — с негодованием объявил Лури. Он мог себе позволить хвастаться. Капитан Ла Кава сейчас дремал в своей каюте. Ему нравилось брать штурвал ночью, одному под звездным небом, в то время как остальные спят. Высыпался же он днем.

Патрик тоже был в своей каюте. Он занимался записями в своем дневнике и выпроводил Стратко, который иначе все время крутился бы возле своего хозяина. Все другие пассажиры были тоже в своих каютах, преследуемые послеобеденным солнцем. Даже члены команды изредка появлялись на палубе. Только два или три матроса оставались наверху. Минотавры тянули весла, чтобы поддержать ход судна, но не особо усердствовали. Небо было подернуто дымкой от отраженного света, вода глубокой и голубой, как сапфир. Нос корабля указывал на северо-запад.

Изгнанная скукой из своей каюты, Китиара поднялась на палубу как раз вовремя, чтобы наблюдать перепалку Стратко и Лури. После почти двух недель езды со Стратко по земле и недели, проведенной на борту Серебряного Саргана с Лури, Кит знала, что их ссора не серьезна. В основе их отношений всегда лежал дух товарищества.

— Эй! Похоже, вы оба нуждаетесь в ком-то, кто обладает мудростью богов, чтобы разрешить ваш спор! Хочу чтобы вы знали, что я пока что свободна, — крикнула Китиара, усмехаясь и подходя к ним.

Китиара никогда не была на воде, большей, чем озеро Кристалмир, но она быстро приспособилась к жизни на море. В течении первых одного или двух дней она полностью исследовала судно, приспосабливаясь к морской качке и в конце концов стала двигаться со своим обычным проворством.

Наблюдая за Китиарой и ответив приблизительно на сотню задаваемых ею вопросов, Ла Кава решил, что она может быть в чем-то полезной. Он разрешил Кит помогать команде во время обычной корабельной рутины: снятия парусов, восхождение на рангоуты, чтобы распутать снасти и даже следить за горизонтом из вороньего гнезда. Солнце придало ее коже теплый золотой загар, а физические нагрузки добавили мускульной силы к ее гибкости.

Другие пассажиры зевали и игнорировали ее, когда она карабкалась по снастям, обмениваясь шутками и переругиваясь с командой. Ла Кава потакал ей, как отец может потакать энергичному ребенку. Со временем большинство матросов, непривычных к женщине, ведущей себя с ними как равная, стали на самом деле считать ее таковой, уважая ее за готовность всегда попробовать что-нибудь новое.

Кит не могла понять только реакцию Патрика. Ходя по кораблю, она часто чувствовала на себе его взгляд. Время от времени он казался смущенным ее энергией и физической активностью, в других случаях он вроде бы гордился ею, почти что собственнической гордостью за восхищение, которое она вызывала у матросов.

Тем не менее, во всех остальных отношениях, Патрик держался от Кит в стороне. Чем дольше и дальше они плыли, тем более длительными становились периоды его плохого настроения и молчания. Кит не могла понять, что так заботило его.

Только ночью, когда они ужинали с Ла Кавой, Патрик становился более оживленным, рассказывая историю за историей о Гвиннеде, о владениях своей семьи и о других близлежащих землях. Рассказывая, он часто обнимал Кит, обмениваясь с ней взглядами и жестами. Тем не менее позже, когда они встретились бы на палубе, он уже говорил менее свободно и редко прикасался к ней. Их поцелуи, инициатором которых обычно была Кит, были странно целомудренными.

Кит выбросила эти мысли из головы, приветствуя Лури и Стратко.

— Покажите мне, как вы делаете это, — попросила она.

Они закивали и Лури вручил ей нож с толстой ручкой, который нужно было вонзить в искусственную цель — соломенное чучело хобгоблина высотою в фут. Китиара взяла нож одной рукой, почувствовав его вес и, прищурившись посмотрела на цель, находящуюся приблизительно в десяти ярдах от нее. Второй рукой она прикрыла глаза от ярких лучей солнца.

Китиара довольно неплохо обращалась с большим количеством ножей, но она никогда не соревновалась в метании и вообще не обучалась обращаться с таким коротким лезвием. Ножи Гилона были более практичны, более подходящие для того, чтобы нарезать мясо или вырезать ножку стола, чем чтобы сражаться. Стратко ободряюще улыбнулся ей. Он, Кит и Лури почти что стали друзьями за это время — удивительный факт, если учитывать что Стратко не мог произнести ни единого связного предложения, а Лури обычно выражался так, что смысл понять было нелегко.

— Вот, — сказал Лури, — Держи вот так.

Он положил руку ей на плечи и положил свои руки на ее, чтобы показать как схватить нож пальцами за ручку. Затем он сделал поперечное движение, как будто взмахивая кнутом. Нож вылетел из руки Кит, миновал цель на несколько дюймов и воткнулся в дождевую бочку, к счастью, пустую.

Стратко изобразил на лице недовольство Лури, который не смог передать их ученице часть важной информации. Он побежал вперед, чтобы вытащить нож и вернуть его Кит. Прежде чем вручить его ей, он тщательно вытер нож о свои брюки. Кит озадаченно посмотрела на Лури, так как лезвие не было мокрым.

— Стратко говорит, чтобы ты всегда держала нож сухим. — перевел Лури.

— Зачем? — спросила Китиара, готовясь ко второй попытке.

Стратко снова что-то неопределенно промычал и в конце концов усмехнулся.

— Летит более прицельно, — легко перевел Лури, — Вода сбивает с цели. Также, сухой нож входит глубже. Всегда должен быть сухим перед большой битвой и после каждого броска. Чем суше, тем лучше.

На сей раз Китиара попробовала бросить самостоятельно. Неожиданная качка судна в последний момент сбила ее прицел и нож загремел на палубе в нескольких футах от цели. Стратко опрометью бросился за ним.

Когда большой раб вернулся, он показал ей свой стиль броска. Пальцы Стратко напряглись на ручке. Его тело вытянулось и он сделал полукруг. Китиара была поражена легкостью его движений, несмотря на его громадное тело. Нож молниеносно сорвался с его руки. Через мгновение Кит увидела, как лезвие раскололо грудь чучела.

Лури медленно фланировал, чтобы вытащить нож и, когда он вернулся, чтобы приготовиться к собственному броску, бросил на Стратко презрительный взгляд. Казалось, что он намекает, что раб Патрика должен стыдиться так хвастаться.

— Всего лишь царапина, — сухо сказал помощник капитана.

* * *

Лури служил Китиаре добровольным гидом по всем помещениям судна, хотя она и подозревала, что он делает это для того, чтобы избежать своих прямых обязанностей. Длиной всего около сто двадцать футов от носа до кормы, Серебряный Сарган был не особо большим судном. Однако, здесь было великое множество вещей, на которые стоило посмотреть и изучить. Единственной комнатой, куда для Кит был заказан вход, была личная каюта Ла Кава. Капитан запирал ее, когда уходил и Лури, у которого был ключ, не осмеливался нарушать границу. Каюты Кит и Патрика располагались рядом с каютой капитана, на корме.

Остальные пассажиры были расквартированы дальше от кормы, примерно в десяти каютах, которые были меньшими, чем каюта Кит, но хорошо обставленными. Однажды они с Лури исследовали эту маленькую жилую секцию. Некоторые двери были открыты в попытке уловить малейший сквозняк. Всегда любопытная, Кит старалась заглядывать в каюты, когда ей представлялась возможность и она видела, что каждая из комнат была обшита дубовыми панелями, в них имелись шикарные бархатные подушки и изящная функциональная мебель.

В одной комнате она увидела полную леди с закрытым вуалью лицом, которая, несмотря на жару, была одета в шерстяное платье. Она лежала на кровати и тяжело дышала, в то время как мальчишка, путешествующий с нею, прилагал все усилия, чтобы создать хоть немного прохлады, махая большим павлиньим пером. Оба были столь нелепо одеты для такой жаркой погоды, что Кит почти что высказала им это. Но Лури толкнул ее локтем и они пошли дальше.

Сквозь другой дверной проем Китиара увидела бледного эльфа, чьи острые уши были видны сквозь длинноватые светлые волосы. Он сидел на табурете, уставившись в окно на море. Хотя он сидел спиной к двери, у Кит создалось впечатление, что глаза его закрыты. Она услышала бормотание, похожее на магические заклинания. Рядом с нею Лури нетерпеливо переминулся с ноги на ногу и прошмыгнул мимо дверного проема, произведя звук, который заставил эльфа резко повернуться. Его лицо было настолько хмурым, что Кит невольно отступила на несколько шагов и поспешно ушла.

На другой день Лури повел Китиару вниз в трюм, где прикованные цепями минотавры гребли веслами во время безветренных периодов, напевая при этом ритмичные морские напевы. Один из парней Ла Кавы постоянно следил за ними. Однако Кит знала, что к ним относятся относительно хорошо и они получают те же рационы, что и матросы и богатые пассажиры. Кит очарованно уставилась на них, припоминая как в первый раз видела минотавра так близко. Это было с Грегором, перед сражением с Быстрым Потоком. Конечно, у минотавров не было оружия, но их неповоротливые волосатые фигуры все равно внушали страх. Их острые рога выглядели смертельным оружием. Их огромные глаза, казалось, смотрели вперед на какую-то неподвижную точку, невидимую для простых людей. Несмотря на цепи, которые приковывали их ноги к полу, от них исходила аура силы, дикой по своей природе.

Кроме этого, от них исходило сильное зловоние. Лури вытащил носовой платок и закрыл им нос.

— Они кажутся, — сказала Китиара, подбирая правильные слова, — почти что королевскими особами. Как будто это они должны жить в тех каютах, а все мы грести здесь.

— Иногда, — произнес Лури, зажимая нос, — Они капризничают. Иногда чем-то встревожены. Но главным образом они упорно трудятся и выполняют свою работу. Но воняют. Очень воняют.

— Да, — вынуждена была согласиться Китиара, — Очень воняют.

* * *

Спустя неделю в море, Патрик и Китиара получили приглашение на ужин от капитана по случаю его дня рождения. В отличие от большинства вечеров, когда они ели в корабельной столовой, на этот раз они получили привилегию быть приглашенными в личные апартаменты Ла Кава.

Патрик в этот день казался особенно отдаленным и, чтобы понравиться ему, Китиара решила принарядиться по случаю праздника. Она порылась в сундуке его матери и выбрала белое платье, которое оставляло голыми ее плечи. Прозрачный материал изящно ниспадал вдоль ее тела к полу. Также она надела крисант, который Патрик ей подарил и распушила волосы. Когда он постучал в ее дверь и она понаблюдала за его реакцией, то поняла, что сделала хороший выбор.

— Очень красиво, — пробормотал он.

Сам Патрик был одет в униформу, которую, должно быть, до него носил его отец, так как сидела она на нем немного свободно. На униформе были галуны на бедрах и плечах, а также семейные гербы. На поясе Кит с некоторым удивлением заметила меч, который она подарила Патрику. Драгоценные камни меча искрились в свете каюты. Кит решила, что он выглядит очень стильно. Импульсивно она схватила его за руку и обрадовалась, почувствовав теплый ответ. Взявшись за руки, они пошли к каюте Ла Кава.

Кит не знала, что ожидает там увидеть, но то, что она обнаружила было богато обставленными апартаментами, показывающими смесь тонкого вкуса и свидетельствами жизни, проводимой в море. Полки в каюте были заполнены книгами, но время от времени на них попадались и кусочки молевого леса. На стенах висели картины рядом с красочными навигационными картами. Через дверной проем в спальню Кит увидела, что кровать капитана была покрыта вышитым разноцветным стеганым одеялом. В гостиной, где они должны были ужинать, почетное место занимал пьедестал. На нем стояло серо-зеленое существо с щупальцами, размером с большую собаку, с глазами навыкате и острыми, как бритва, шипами, покрывающими все тело.

— Эта штука попала на борт во время шторма. — сказал Ла Кава, видя как Кит смотрит на существо, — И свернулась прямо на руле. Эти щупальца и шипы стреляют ядом и я должен был сражаться с ним, чтобы восстановить управление судном. После того, как я убил его, Лури сохранил его. Не так уж часто в жизни я был так близок к поражению, — сказал он, подмигивая Кит.

Ла Кава тоже выглядел красиво, в своей хорошо подогнанной короткой куртке и темных штанах, с красным поясом и красно-белым полосатым шарфом, обвязанным вокруг шеи.

Слегка поклонившись, он пригласил Патрика и Китиару сесть друг напротив друга за деревянный стол, уставленный фарфором и зажженными свечами. Сам Ла Кава уселся во главе стола. Все трое немного неловко улыбались друг другу, стесненные в незнакомой ситуации.

Малейшие следы напряженности были сняты Фиггисом, поваром судна, который сотворил целое представление, принеся на стол вареного голубя на подносе, одного из тех птиц, которые Кит видела ранее в клетке среди других запасов продовольствия. Изобретательный Фиггис сопровождался мальчишкой-юнгой, который поддерживал в равновесии поднос, тяжелый от кусков рыбы, маринованных водорослей, орехового пудинга и засушенных фруктов.

Вполне приличные порции вина из личных запасов капитана расслабили всех, в то время как вечер продолжался. Ла Кава был в хорошем настроении, но, как обычно, говорил немного, всегда рассудительно выбирая слова. Разгорячившийся Патрик гарантировал, что в разговоре не будет никаких промежутков. Он говорил экспансивно, рассказывая историю за историей, что напомнило Кит о неделях, которые они провели вместе в Утехе. Кит признавала, что Патрик мог быть довольно скучен, но зато он был самым красивым человеком из всех, которых она когда-либо знала — за исключением Грегора, конечно. Кит притягательно улыбалась Патрику через стол.

— И таким образом моя мать говорит… — уже было за полночь и Патрик был посреди длинного рассказа о том, как его отец обманом заставил его мать выйти за него замуж. Ла Кава вежливо слушал, хотя он без сомнения слышал эту историю уже не раз. Кит подумала, что капитан все более и более устает от вечера.

— Я не могу выйти за вас замуж, Алвит, я уже нареченная другого. Хорошо, отвечает мой отец, тогда я или убью вашего суженого, или себя самого. Мне все равно. Выбирайте — или он или я.

— Само собой разумеется, это был невозможный выбор. Оба были красивы, оба были из хороших семей и оба сделают все, чтобы получить ее, потому что она была самой прекрасной из всех ее сестер и могла получить состояние, когда умрет ее отец.

— Алвит рассчитывал на то, что Марин, моя мать, будет говорить со своим любимцем — кендером — и спрашивать его совета. Этот кендер, имя которого было Самплер, не только рисовал карты для семьи моей матери, но и был чем-то вроде прорицателя для Раветча, главного конкурента моего отца. Самплер был так же честен, как и большинство кендеров и считал, что у него есть скромный дар предсказывать будущее. Возможно, он мог это делать, а может быть и нет. Это не имеет значения для того, что произошло.

— Когда моя мать рассказала Самплеру об угрозе моего отца убить или себя или Раветча, Самплер сделал то, что на его месте сделает любой нормальный кендер — он побежал и рассказал обо всем Раветчу. У кендеров много талантов, но хранение тайн не является одним из них. А Раветч — хотя и равный моему отцу по происхождению — не был не таким храбрым, ни таким же умным, как мой отец. Он сразу же испугался и попросил кендера посмотреть его ладонь. Самплер, без сомнения захваченный драматичностью ситуации, предсказал, что кто-то обязательно умрет, но кто именно он не мог сказать. Он узнает об этом позже, не обязательно прямо сейчас.

— Раветч был готов на все, чтобы жениться на моей матери, но только не умереть. И он не собирался рисковать. Так что он неожиданно пропал, оставив записку, что его вызвали принять участие в экспедиции против хобгоблинов далеко на севере. Экспедиция заняла девять месяцев. Когда он вернулся, Марин и Алвит уже были женаты. После незначительного промедления Раветч переключил свое внимание на одну из сестер Марин.

— А что случилось с Самплером? — спросила Китиара.

— О, он все еще с нами, — весело ответил Патрик. — Все еще друг моей матери, но и друг моего отца. Говорят, что вскоре после того, как он предсказал судьбу Раветчу, в его кошельке завелось необычно большое количество золотых монет, но он, конечно, все быстро спустил. Сейчас он живет, как и всякий кендер и время от времени все еще предсказывает судьбу. Он — настоящий герой, достаточно хорошо известный в Гвиннеде.

Китиара и Ла Кава с облегчением рассмеялись. Затем капитан потянулся и встал, показывая, что пришло время заканчивать вечер. Он пожелал им спокойной ночи и наклонился, чтобы поцеловать тыльную сторону руки Китиары. Кит неожиданно вспыхнула. От чего? От удовольствия? От замешательства?

Она подала руку Патрику и они оставили каюту. Никто из них не хотел так быстро заканчивать этот вечер. Они поднялись на палубу и пристально глядели в черную воду, покрытую свечением, мерцающую в лунном свете. Ночь была безмятежной и тихой, единственные звуки издавал нос судна, буравящий волны. Патрик отпустил руку Китиары и пошел прочь, сцепив руки за спиной. Кит потеряла бы его из виду, если бы не меч Бека, сверкающий в лунных лучах.

Волна разочарования пробежала по Китиаре. Что случилось с Патриком, почему он стал таким угрюмым? Кит чувствовала, что ее любовный пыл утих. И именно тогда она отвергла роль, которую пыталась играть, роль невесты Патрика. Прямо сейчас и здесь она поняла, что ее судьба отнюдь не в этом.

Патрик повернулся и подошел обратно к ней.

— Я пошел спать. — тихо сказал он. — Что-то я устал.

Его голос действительно казался надломленным и утомленным. Никакого признака прежнего хорошего настроения не осталось.

Китиара жестом дала ему понять, чтобы он шел без нее. Она хотела еще немного побыть на палубе.

Только несколько минут спустя, Кит услышала какой-то звук и поняла, что на палубе находился кто-то еще. Вглядевшись вперед, она увидела эльфа, которого раннее видела в пассажирской каюте. Он стоял на баке, опершись спиной на мачту и смотрел на нее. Даже с такого расстояния Кит почувствовала, что он наблюдал за нею и Патриком и что в его глазах скрывается какая-то угроза.

* * *

На следующее утро Стратко сообщил Ла Каве и Китиаре, что Патрик слег с дизентерией. В течении двух дней он оставался в своей каюте, не видя никого, кроме своего преданного слуги. Из-за этого и из-за того, что общение со Стратко было затруднительным, Кит мало знала о состоянии здоровья Патрика. На третий день он появился на палубе на утренней прогулке, побледневший и подавленный, но в остальном вроде был вполне здоровый.

И все же оба они знали, что их чувства друг к другу изменились. Кит решила поговорить с Патриком о том, что она может вернуться в Абанасинию сразу по приезду в Гвиннед, но молодой господин уклонился от разговора. Он стал ужинать только в своей каюте, один, в обществе Стратко. Когда же они случайно встречались на палубе, глаза Патрика избегали глаз Кит.

В то же самое время погода изменилась. Облака повисли в небе, как серые камни и потянулись бессолнечные дни. И все же температура была по-прежнему высокой. Очевидно было, что им угрожает большой шторм, но его признаки всегда висели на горизонте, не приближаясь.

Так как Патрик отвратился от нее, Кит проводила большую часть времени или одна, или с Лури и другими матросами. Она наслаждалась их грубыми состязаниями и принимала вызовы в метании ножей или подъеме на скорость к вершинам мачт. Хотя она была более мелкой, чем мужчины, ей удалось доказать им, что они могут держаться с ней как с равной, часто побивая Лури или остальных признанных матросских чемпионов. Иногда во время этих игр она чувствовала на себе взгляд Ла Кавы. Кит ощущала, что он понял то, что произошло между нею и Патриком и понял это лучше, чем она сама. Но он ничего ей об этом не говорил.

Развалившись на палубе в те дни, когда работы не было и игры заканчивались, Китиара часто думала, куда ей податься после окончания плавания. Помня предсказание Рейста, она предполагала, что вернется в Утеху. Ей было интересно знать, что происходит сейчас с ее братьями. Они были настолько молоды — Рейстлин такой уязвимый, а Карамон такой глупый. И все же она знала, что они, при необходимости, прекрасно смогут о себе позаботиться. Ведь она приложила все усилия, чтобы так и было. Так пусть боги помогут им. Она вернется когда-нибудь, но не сразу.

В глубине души Китиара хотела продолжить путешествовать и возобновить поиски ее отца. Но прошли годы с тех пор, когда она получала любое, хотя бы неопределенное указание его местонахождения — где-то на севере. И где же ей начать поиски?

Однажды поздним вечером, неспособная заснуть, Китиара наткнулась на Ла Каву и Лури, стоящих вместе на палубе. Увидев их, она приободрилась. Ей давно хотелось побеседовать с загадочным капитаном наедине. У нее была одна тема, которую она хотела бы прояснить.

Так что она направилась прямо к ним. Ла Кава попытался отойти, но Кит заступила ему дорогу. Слабая улыбка заиграла на губах капитана. Он кивнул Лури, который тут же отошел от них, но остался на палубе, лениво глядя на море. А капитан отодвинулся от Кит и встал в расслабленной позе, давая ей понять, что он весь во внимании.

— Что у тебя на уме, мисс Китиара? — спросил Ла Кава тем изысканным, но слегка ироничным тоном, которым всегда обращался к ней.

— Капитан, — прямо ответила она. — В тот день, когда мы встретились…

— Да? — Ла Кава поднял бровь.

— У меня появилось отчетливое впечатление, что вы слышали о моем отце, Грегоре Ут-Матаре.

— Я сказал иначе.

— Вы сказали иначе, но, как я уже сказала, у меня появилось отчетливое впечатление.

Ее подбородок был решительно выдвинут, глаза сверкали. Да, чем больше она думала об этом, тем больше чувствовала, что Ла Кава что-то знает о ее отце. На его лице тогда что-то промелькнуло, но, возможно, он не хотел говорить об этом при Патрике.

Ла Кава запустил руку в карман и вытащил трубку. Из другого кармана он вынул мешочек с табаком и ловко забил им трубку. Убрав мешочек, он вытащил камешек и кремень, а затем резко ударил их друг о друга. Во вспышке света Кит увидела то, что было скрыто под учтивой маской Ла Кавы — свирепая личность, обузданная возрастом и мудростью.

Ла Кава повернулся и прислонился к перилам, дым курился из его трубки. Он тоже смотрел на море — так же как и Лури, стоящий поодаль всего в нескольких шагах. Моряки часто находят облегчение или вдохновение, прислонившись к перилам судна и уставившись на море.

Китиара восприняла это как приглашение. Она подошла поближе к Ла Каве и тоже оперлась о поручни. Только она смотрела на капитана, а не на море.

— У меня было отчетливое впечатление, — в третий раз повторила она.

— Ты очень настойчива, Китиара, — сказал Ла Кава, слегка повернув голову, чтобы посмотреть на нее. Его тон смягчился и уже не был столь формально вежлив. — Очень упряма. Ты хочешь получить что-то от жизни, но понятия не имеешь, что тебе на самом деле нужно. Упорство — качество, которым я восхищаюсь, но, думаю, важно знать также то, что ты хочешь от жизни.

— Мой отец…

— Забудь о своем отце на минуту, девочка, — немного резко прервал Ла Кава. — Чего именно ты хочешь? Что хочешь ты?

— Что ты имеешь в виду? — озадаченно спросила Китиара.

— Ты не собираешься выходить замуж за Патрика, — сказал Ла Кава слегка презрительным тоном, — Ты слишком умна и сильна для этого парня. Он никогда не сможет приручить тебя. Я мог бы это сделать, но я слишком стар, чтобы быть интересным и слишком умен, чтобы вообще пробовать. Я живу в мире, имею небольшое судно и табак. Мне не надо большего. Мои приключения закончились. Но как насчет тебя, Китиара? Что ты ищешь?

Теперь настала очередь Китиары посмотреть вдаль. Она знала, что дальше по палубе Лури прислушивается к их разговору. Ей нравился Лури. Но несмотря на это, она залилась краской от смущения, потому что слова Ла Кавы проникли ей прямо в сердце. После долгого молчания она тихо проговорила:

— Я не знаю.

Ла Кава ничего не ответил и снова опустилась тишина.

— Я хочу быть… признанной. Я хочу быть кем-то большим, чем простая девчонка из Утехи. Я хочу путешествовать, принимать участие в сражениях и важных событиях. Я хочу быть… кем-то. Нет, не так. Я хочу быть мной, Китиарой Ут-Матар и стать богатой и могущественной. Богатой и могущественной.

Ла Кава затянулся посильнее.

— У тебя есть все шансы, — ровным тоном сказал он.

— Теперь о моем отце, — упрямо сказала Кит.

Ла Кава глубоко вздохнул и повернулся к ней так, чтобы она смогла смотреть ему прямо в глаза.

— О твоем отце, — повторил он, — Твой отец известен в некоторых частях Кринна и совсем неизвестен в других.

Кит ждала продолжения и, казалось, он возобновил речь с некоторым усилием.

— Я никогда не встречался с ним, не видел его и не знаю никого, кто бы был с ним знаком. Но я был всюду, где может ходить судно и я слышал о Грегоре Ут-Матаре, его деяниях и… — здесь он сделал паузу, — о его судьбе.

Китиара затаила дыхание.

— Ну?

— Это не слишком счастливая история и я не люблю пересказывать сплетни и слухи. Так что она вполне может быть простой выдумкой.

— Все равно расскажи мне. — настояла Кит.

Сделав еще один глубокий вздох, капитан судна снова повернулся к морю.

— Там дальше, на севере, есть область под названием Витсетт, в которой почти столетие тянутся бесконечные войны. Некоторые утверждают, что это гражданская война, а другие что это кровная месть между двумя конкурирующими семьями, которые обе достаточно богаты и привилегированны, чтобы перенести большие потери. Твой отец, Грегор Ут-Матар имеет репутацию превосходного тактика и некоторое время назад он собрал под своим командованием наемную группу из тысячи налетчиков, совершенно беспощадных по натуре.

— Продолжай.

— Говорят, что твой отец пришел вместе со своей армией в Витсетт и предложил свои услуги любой из двух конкурирующих семей. И на самом деле, наемники продались лицу, предложившему самую высокую цену. Я ничего не знаю об этих семьях, но история говорит, что один из лордов преднамеренно перебивал цену, чтобы Грегор и его парни присягнули его давнему заклятому врагу. А затем этот лорд заключил секретный договор с маленькой группкой внутри армии Грегора, предложив им заплатить вдвое больше, чтобы они обвели вокруг пальца своего лидера.

— Предательство! — воскликнула Китиара.

— Да, предательство от людей, которым он верил, — сказал Ла Кава, — Но его бизнес и основывается на деньгах, а не на преданности. Конечно, я повторяю, что это только то, что мне рассказывали. Сам я не могу ручаться за правдивость истории. Ты ведь слышала в своих странствиях много историй и все эти истории главным образом…

— Что случилось? — перебила Китиара, — Что случилось с моим отцом?

— Судя по тому, что я слышал, — более тихим голосом продолжил Ла Кава, — Грегор сдержал свое слово, окружил армию врага и легко победил, выполнив то, за что ему заплатили. Армия его клиента пошла принимать сдачу, а он был ослеплен самодовольством. По оговоренному сигналу предатели среди наемников Грегора атаковали главного клиента, убили его и его генералов, так же как и…

— Ну? — потребовала Китиара.

— Ты же, как и Грегора вместе с его немногочисленными преданными сторонниками.

Китиара едва могла дышать. Ее горло сжалось и слезы хлынули из глаз, но она не позволила себе заплакать. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за перила. Она ничего не могла видеть, ничего не чувствовала. Все ее мысли были только о Грегоре. Ее отец. Мертв. Преданный.

— Предатели, — выплюнула она. — Предатели.

— Да, — печально сказал Ла Кава. — Если это правда.

— Тогда именно туда я и пойду! — закричала Кит, — Я пойду в Витсетт.

— Если должна, то иди, — сказал Ла Кава, — Но, как говорит история, которую я слышал, предатели поделили свою добычу и разделились, рассеявшись по всему Крину. Даже двоих из них нельзя встретить вместе. Никто не слышал о них с тех пор…

— Я найду их, — настойчиво проговорила Китиара задыхающимся голосом, — Я выслежу каждого пса по отдельности, даже если на это уйдет вся моя жизнь.

— Если должна, то иди, — безропотно ответил Ла Кава. Он повернулся, чтобы уйти, тепло прикоснувшись к плечу Китиары, — Если должна, то иди.

Кит больше не обращала на него внимания. Когда, мгновение спустя, она подняла голову, Ла Кава ушел, а Лури продолжал стоять, склонив как обычно голову. На его птичьем лице ясно выражалось сочувствие. Китиара долго не могла произнести ни слова, только молча стояла рядом с ним. Внутри у нее все кипело. Несмотря на ее разъяренную браваду, она ощущала себя теперь еще больше сбитой с толку, чем когда-либо, так как теперь она знала, куда должна пойти и что сделать. Ее отец мертв. Преданный.

Наконец Лури нарушил тишину.

— Хочу сказать тебе кое что, — беспечно сказал он.

— Что?

Помощник капитана прислонился к рельсам, наблюдая за ее реакцией.

— Насчет Патрика.

— А что насчет Патрика? — ее тон был почти что сердитым.

— Другие, — сказал он, — Другие леди, на которых он собирался жениться. Он тоже вез их на корабле.

— Что за другие? — теперь она внимательно смотрела на Лури.

— О, две или три других женщины. Предыдущие, я имею в виду. — сказал Лури, — По одной в год. Мы приплываем. Он выходит и идет. Странствует. Стратко идет с ним. Не я. Я жду с капитаном. Проходит время. Он возвращается. Всегда с новой леди, на которой он собирается жениться. Только он никогда не женится.

— Не женится? Почему? А что с ними случается?

— Ничего. Позже мы отсылаем их обратно.

— Позже? — Китиара была вынуждена сжать зубы, чтобы не закричать от бешенства. Что он пытается сказать? Лури хорошо говорил, но его речь была невыносима.

— Патрик становится, — продолжал Лури. — Гораздо более счастливым. Новая девушка. Все хорошо. Но… когда мы приближаемся, он начинает нервничать. Смущается. Напрягается. Передумывает. Невеста не такая уж прекрасная. Возможно, он в конце концов не хочет жениться. Не так быстро.

— Он теряет уверенность, — пробормотала Китиара, начиная понимать, — Он на самом деле не хочет жениться.

— Не совсем так, — ответил Лури, — Он волнуется о своей матери, об отце. Особенно о матери. Большая важная леди. Очень капризная. Смотрит на всех сверху вниз. Никто не может быть достаточно хорош для Патрика. Все допускали слишком много ошибок. Патрик боится пойти против леди Марин.

Китиара молчала, борясь с бешенством, поглощая эти новые сведения. Если Лури хотел отвлечь Китиару от мыслей об отце, то у него получилось. По крайней мере в настоящий момент Грегор Ут-Матар был изгнан из ее мыслей, заменившись Патриком. Возможно, она никогда по-настоящему не хотела выйти замуж за этого идиота, но он, должно быть, большой храбрец, если решил водить ее за нос.

— Чем ближе к дому, — утешительно добавил Лури, — тем сильнее он решает. Не жениться на этот раз. Подождать до следующей поездки. Найти новую леди. Лучшую леди. Маме понравится.

Китиара разъяренно выпятила подбородок.

— Он пожалеет, что так обошелся со мной! — горячо объявила она, проносясь мимо удивленного помощника капитана и достигая своей каюты.

Лури открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Кит уже исчезла под палубой. Лури остался один на палубе, оставшись с черным небом, блестящими звездами и обширным, мутным океаном. Помощник капитана почувствовал неудобство от ощущения, что беседа закончилась плохо и он сказал что-то, что оскорбило Китиару. Что бы это могло быть? Он только помог ей, сообщив ей правду.

* * *

Крутясь на постели после полуночи, Китиара не могла заснуть. Все, о чем она могла думать, это то, что Лури сказал ей. Ее ум был переполнен сценариями, которые помогут ей преподать Патрику урок.

Шторм, угрожавший им в течении многих дней, накатил в самый темный час ночи. Грохот грома и ярость молнии предварили проливной дождь. Молния осветила небо полосатыми вспышками и бросила жуткие тени в каюту. Ветер раскачивал судно, волны обрушивались на бак.

На корабле стало шумно, так как матросы помчались снимать паруса и делать все, что могли, чтобы удержать судно на курсе. У Китиары не было никакого настроения встать и помочь им. Лежа в своей маленькой кровати, она слушала скрип и стоны судна под ветром и волнами.

Внезапно она села на кровати. Из-за двери послышался звук, какое-то царапанье и приглушенный удар, которые явно не были частью симфонии шторма.

Вставая, она обернулась одеялом, подкралась к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. В проеме показалось лицо Стратко, он как будто навалился на дверь. Он пытался что-то сказать, но Кит только видела, что он намного хуже передает то, что пытается сказать. Когда она открыла дверь пошире, он упал в каюту, как пьяный. Она повернулась, чтобы все высказать этому жирному остолопу, который все это время участвовал в уловках Патрика.

Было странно, что Стратко резко упал на кровать, как будто что-то ища. Она схватила его за плечо и жестко повернула к себе.

— Что, черт возьми… — начала она и запнулась на полуслове. Стратко упал на пол и взглянул на ее лицо, меняющее выражение с гнева на шок. Кит быстро склонилась и подсунула ему руку под шею.

Бедный Стратко мгновение смотрел на нее и его губы шевелились. Но из его рта вышли не слова, а темно-красный кровавый пузырь. Кит посмотрела внимательнее и поняла, что его горло было аккуратно перерезано от уха до уха. Тем временем глаза Стратко затрепетали и закрылись.

Испугавшись, Кит положила его голову на пол, встала и стремительно оделась. Глазами поискала какое-нибудь оружие. Единственное, что она нашла — один из ножей, с которым она тренировалась на палубе. Стратко был безоружен. Очевидно, его застали врасплох, так как он все еще был одет в ночную рубашку.

Кит снова приоткрыла дверь и осторожно всмотрелась в коридор. С палубы слышались громкие вопли матросов, изо всех сил пытающихся спасти судно. В коридоре же не было никого, никакого шума или человека. В этой части корабля были всего три каюты — вначале каюта Кит, затем капитана, затем Патрика. Кит продвинулась вдоль стены и приблизилась к апартаментам Ла Кавы. Дверь была закрыта, но Кит пинком открыла ее и ворвалась внутрь, выставив нож. Осматривая комнату, Кит поняла, что ее рука дрожит и ей нужно постараться успокоить нервы. Ничего. Никого. Ла Кава очевидно был на палубе, работая, чтобы провести судно через шторм.

Внезапно раздавшийся грохот заставил ее подпрыгнуть, но это был всего лишь громкий раскат грома. Шторм продолжался.

Выйдя обратно в коридор, Кит медленно пробиралась к каюте Патрика, страшась того, что могло бы скрываться там. Присев, она заглянула за угол и увидела, что его дверь немного приоткрыта. Одной рукой Кит открыла дверь и подождала реакции. Снова, ничего.

Присев еще ниже, почти что на четвереньках, Китиара подкралась к двери и через порог, готовая вскочить или откатиться при нападении. Не увидев никого, она встала. Именно в этот момент она заметила на кровати очертания тела, покрытого окровавленным одеялом. Еще прежде, чем стянуть одеяло с головы тела, Китиара знала, что это Патрик. Он лежал в кровавой луже, которая продолжала растекаться от раны в груди. Было ясно, что его, как и Стратко, застали врасплох и нанесли удар во время сна.

Чувства Китиары обострились и она снова вышла за дверь, чтобы рассмотреть коридор. Как и прежде, она ничего не увидела и не услышала. Закрывая дверь, она еще раз оглядела комнату Патрика. Не было никаких признаков борьбы, никаких зацепок относительно того, кто мог бы убить Патрика и Стратко.

Кит видела, что огромный дорожный сундук Патрика был еще здесь, а так же все его имущество, которое так или иначе могло бы соблазнить вора. На мгновение она присела на край кровати, ошеломленная и запутавшаяся. Зачем кому-то прокрадываться сюда и убивать этих двоих? Какова этому может быть причина, если не грабеж?

Ее взгляд упал на лицо Патрика, мертвенно бледное после смерти, но в остальном целое и невредимое. Вероятно, он умер, так и не пробудившись. Кит почувствовала только мимолетный приступ жалости к нему.

На мгновение Китиара вспомнила о другом молодом господине, который умер несколько лет назад, так и не начав толком жить. Она никогда не встречалась с Беком Гватми, но, возможно, он не слишком отличался от Патрика из Гвинедда.

Кит решительно встала и оглянулась. Смерть Патрика означала только одно — ей нужно покинуть судно как можно скорее. После ее реакции на слова Лури, ее будут подозревать в этих убийствах. А у Кит не было никакого желания проверять пределы милосердия Ла Кавы.

Она быстро обшарила карманы богатой одежды Патрика, ища документы, которые ей смогут пригодиться. Все, что ее удалось найти, она засунула в рубашку. Затем она взяла кое-что из одежды Патрика и сложила ее в походный мешок среднего размера. Она попыталась вскрыть замок походного сундука при помощи ножа, но тщетно. К счастью, ей удалось найти в каблуке одного из запасных ботинок Патрика небольшой мешочек с драгоценными камнями. Их тоже она сложила в сумку и привязала ее на плечи.

Упав на колени, Кит нашла меч Бека под кроватью, спрятанный между доской и стеной. Удостоверившись, что он хорошо обернут, она привязала его к спине.

Наконец Кит подошла туда, где лежал Патрик, сняла с себя ожерелье, которое все еще носила и положила его на тело. Честный обмен, подумала она. И, кроме того, ей не хотелось иметь что-то, что напоминало бы о Патрике или его матери.

Выскользнув в пустынный коридор, Китиара послушала продолжающийся хаос на палубе и поняла, что настало время действовать, пока шторм еще на пике, а люди заняты. Кит глубоко вздохнула и поднялась по лестнице, стараясь быть незаметной насколько возможно. Матросы метались взад и вперед, связывая веревки и крича друг другу приказы. Судно яростно качнулось и Кит несколько раз падала на палубу прежде чем ей удалось восстановить равновесие.

Прогремел гром и молния расколола небо. Ее свет на краткое время осветил Ла Каву, стоящего у руля. Капитан выкрикивал приказы группе своих промокших матросов. Кит была права, предположив, что никто не заметит ее посреди такой суматохи.

Часто спотыкаясь, Китиара пробралась к носу корабля. Береговая линия виднелась, самое большее, в десяти милях и Кит думала, что у нее есть хорошие шансы доплыть до нее, даже в шторм.

Посмотрев на небо, она поняла, что тучи рассеиваются. Худшее было позади.

Сняв ботинки, Кит прикрепила их к походному мешку, затем удостоверилась, что все остальное так же крепко привязано к ее телу. Она перелезла через перила и, не оглядываясь, спрыгнула. Холодные бурные волны поразили ее с силой крепкого камня, почти что лишив ее сознания. Но не дав своему мозгу отключиться, Кит вскоре плыла пятнышком в воде, медленно, но неуклонно отдаляясь от судна.

— Человек за бортом! — было последним, что она услышала.

ГЛАВА 12. ПРИБИВШИСЬ К БЕРЕГУ

Шторм выжал весь цвет у моря. Волны выглядели черными, обрушиваясь на Китиару снова и снова. Она изо всех сил пыталась держать голову над водой. Руки молотили по воде, пока не окоченели.

Прошли часы.

Меч, привязанный к спине, тянул ее вниз и Кит была в состоянии только бессильно дергать ногами. Вся одежда промокла до нитки. Кит так сильно наглоталась морской воды, что ее бурно тошнило всякий раз, когда волны снова и снова переворачивали ее.

К счастью, Китиаре удалось поймать маленький деревянный бочонок, который, кружась, проплывал мимо нее. Он был единственной вещью, которая теперь держала ее на плаву — бочонок и решимость Кит не отпускать его.

Шторм бушевал намного дольше, чем казалось Кит, когда она выпрыгнула за борт. Она давно потеряла судно из виду и понятия не имела, несет ли ее к берегу или как далеко вообще был берег. Хотя буря и стихла, на затянутом тучами небе не было видно и намека на рассвет.

Кит положила голову на грубое дерево бочонка. Ее язык раздулся так, что ощущался размерами вдвое больше чем обычно. Во рту было испепеляющее сухо. Губы были покрыты налетом соли. Усталость охватила ее. Глаза Кит закрылись. Ей было уже наплевать на все.

Незамедлительно ее мозг наполнился образами озера Кристалмир, его поверхность блестела на солнечном свете, волны накатывали на берег, а день был мирным и прекрасным…

Сто жалящих игл заставили ее прийти в себя. Нога разрывалась от боли. Что-то напало на нее. Кит плохо видела, что находится под водой, но, сжав зубы, сильно пнула в то, что это было.

Почувствовав, что нога ударилась во что-то холодное и слизистое, она закрутилась в воде. Единственное, что она смогла разобрать, это неопределенную белую студенистую массу, которая показалась возле поверхности воды. Кит уставилась на нее и существо — размером с две руки в ширину и одну в высоту — стало быстро приближаться. В то время, пока внимание Кит было сосредоточено на монстре, несколько игл вонзились ей в спину. Она снова ударила ногой и заметила две продолговатые формы красно-коричневого цвета с шоколадными пятнами, которые заскользили от нее под водой.

И тут она поняла, что это гигантская медуза, сопровождаемая попутчиками-угрями. Кит была выбрана ими в качестве завтрака!

Она в ужасе поглядела на трепещущую медузу, зависшую на расстоянии в несколько футов. Два молочно-белых глазных яблока висели на тонких черенках перед существом. Черенки были направлены вперед, а лукообразное тело колыхалось в воде.

Кит наблюдала, как два угря вились в воде с обеих сторон мерцающей громадины, направляясь прямо к ней. Лури рассказывал Кит об этих угрях-попутчиках, которые часто плавали рядом с медузами. Их задача состояла в том, чтобы загнать добычу в массу щупалец, неуклонно атакуя ее сотнями крошечных, острых как бритва зубов.

На сей раз шок от их атаки едва не заставил ее выпустить бочонок. Угри обернулись вокруг одной из ее ног, таща ее вниз. Собрав всю свою силу, Кит сопротивлялась, но ее голова кружилась от резкой боли. К тому времени, когда она пришла в себя, медуза уже была над ней. Она подминала Кит под себя, душа ее, присасываясь к ней своим мягким багрянистым ртом.

Кит отпустила бочонок и нырнула под массу щупалец так глубоко, как посмела. Чувствуя, что ее легкие вот-вот разорвутся, она вынырнула позади медузы. Два угря все еще атаковали ее ногу, но у нее получилось изловчиться и схватить одного из них. Угорь стал извиваться в ее руке, пытаясь укусить ее своими крошечными зубами. Кит вытащила угря из воды и, приложив все свои усилия, скрутила его в узел и разорвала на две части. Две половины угря корчились в воде, истекая кровью. Едва лишь Китиара сделала это, как второй угорь оторвался от ее ноги и подплыл, чтобы пожрать своего приятеля.

У Кит не было времени поздравлять себя. Огромная медуза снова надвигалась на нее, на сей раз обволакивая ее ноги щупальцами и стреляя ядом. Меч был бесполезен — Кит не смогла бы достать его в воде. А вес медузы тянул ее под воду, в то время как яд начинал вызывать оцепенение.

Один из глазных черенков заскользил перед ее глазами, рассматривая Кит. Она отчаянно потянулась и прикоснулась к одному из молочно-белых глазных яблок морского чудовища. Черенок неистово забился. Китиару мутило от боли, но все же ей удалось сжать кулак вокруг глазного яблока.

Мягкая мясистая субстанция взорвалась у нее в кулаке, брызнув в воду кровью и илом. В тот же момент существо поникло, лишившись интереса к Кит или ослабев. Прежде чем Кит поняла, что происходит, слизистое существо стремительно соскользнуло с нее и ушло под воду. Частицы вибрирующей жидкости покрывали Кит. Боль быстро проходила, но Кит могла потерять сознание от изнеможения.

— Будь проклят Патрик за свои шуточки и будь прокляты небеса за этот несчастный шторм! — слабо закричала Китиара, но звуки собственного голоса так или иначе успокоили ее.

Бросив взгляд на запад и увидев тонкую темную полоску, Кит почувствовала, как у нее подпрыгнуло сердце. Земля! Бочонок плавал неподалеку. Задергав ногами, Кит потянулась и ухватилась за качающееся дерево. Ей приходилось напрягать последние силы, чтобы удержаться на бочонке, в то время как течение несло ее к берегу.

* * *

Китиара пробудилась от иссушающей жажды и сверкающего утреннего солнца. Она была в полубессознательном состоянии и ранена, но жива.

Подняв голову с песка, она увидела, что ее вынесло на уединенный участок берега. Кроме того, ее рубашка была порвана волнами, так что она теперь была не более чем тряпкой, связанной нитками. Штаны пережили шторм только чуть получше.

Чувствуя слабость, Кит села и осмотрела свое имущество. Меч Бека, к счастью, все еще был привязан к спине. Но мешочек с драгоценными камнями и документы, захваченные из каюты Патрика, были потеряны во время сражения в море, так же как и походный мешок, в котором были ее ботинки и запасная одежда. Быстро обыскав карманы, Кит нашла там всего лишь несколько монет и ничего больше.

Китиара поискала что-то полезное в обломках, разбросанных по берегу штормом: различная древесина, потрепанный корабельный фонарь, кусок потертой веревки, мертвая кошка, один ботинок и что-то, напоминающее объеденную голову одного из угрей, которые напали на нее. Ничего из этого не представляло для Кит интерес, кроме разве что ношеного кожаного жилета. Должно быть, он принадлежал моряку, не намного старшему, чем она, так что вполне ей подошел. Когда Кит надела его и оправила клочки своей рубашки, то выглядела почти что презентабельно.

Грохот на обсыпанном валунами утесе подсказал ей, что над береговой линией располагается дорога. Кит босиком поднялась на скалы.

Она была права — это была дорога. Кит увидела открытый фургон, приближающийся с одной стороны и помахала рукой, чтобы остановить его. Возница, очевидно фермер, приветливо остановился, но продолжал осторожно следить за ней. У нее был еще тот видок в ее потрепанной одежде и со скаткой в форме меча, видневшейся за спиной.

Кит улыбнулась своей самой лучшей кривой улыбкой.

— Я потерпела кораблекрушение, — сказала она, — Еду туда, куда едете вы.

Он поколебался, затем тоже улыбнулся.

— Запрыгивай, — сказал он, жестом показывая на сиденье рядом с собой, — Ты действительно выглядишь потерпевшей кораблекрушение, хотя я считаю, что это более интересно, чем ехать туда, куда еду я.

Кит быстро взобралась на скамейку, больше ничего не говоря, чтобы удовлетворить его любопытство. Казалось, он не обиделся и фургон снова тронулся.

Кит заметила флягу с водой на сиденье рядом с возницей. Измученная жаждой, она не могла от нее отвести взгляда. Не промолвив ни слова, возница вручил ей флягу.

Прихлебывая воду, Кит оглядывала своего спасителя. Черный капюшон, натянутый на его голову, чтобы защититься от солнца, произвел поначалу зловещее впечатление. Однако, при более близком изучении, Китиара заметила добродушные глаза на обветренном лице.

Он поймал ее взгляд и снова улыбнулся.

— Меня зовут Ранд, — сказал он. — Я возвращаюсь с рынка в Вокальоне. Если тебе надо туда, то придется подождать пару дней, пока я не поеду обратно. Но сейчас попрошу тебя отправиться вместе со мной ко мне. Я накормлю тебя и подыщу кое-какую приличную одежонку. Ты не первый потерпевший кораблекрушение моряк, которого я когда-либо спасал, — Ранд дружески подмигнул ей. — Все, что я попрошу взамен — небольшая помощь на моем участке.

Кит было трудно изобразить на своем лице подобие радости. Работа на ферме, даже в течении одного или двух дней не вызвала у нее энтузиазма. С другой стороны, ей были нужны еда и новая одежда.

— Вокальон всего в половине дня пути, — не услышав ответа продолжил Ранд, — Он будет поменьше, чем Истпорт, но в нем находится много хороших магазинов и прочих контор, где ты сможешь найти работу и пережить финансовые трудности. Ты можешь пойти туда прямо завтра, если не пожелаешь ожидать, когда поеду я. С другой стороны, я не такая уж плохая компания на несколько дней.

Ранд продолжал болтать таким беспрерывным потоком, что Кит могла не заботиться об ответах. Этот разговор, превратившийся в настоящий монолог, дал молодой женщине возможность подумать о том, что она будет делать дальше. Истпорт был исключен — она знала, что Серебряный Сарган планировал зайти в этот порт. Это означало, что она может попытать счастья в этом месте… как там его? Вокальон.

* * *

Оказалось, что Ранд, будучи вдовцом, живет один на изолированной ферме.

— Мой замок, — объявил он, когда телега остановилась перед низким сельским домом, встроенным в склон холма. Проведя там три дня, Кит могла сказать, что это место было чем угодно, только не замком.

Крыша была крыта дерном, это означало, что внутрь постоянно сыпалась пыль, особенно когда козы Ранда поднимались на нее, чтобы поискать корма. В помещении было темно, но Кит скорее обрадовалась этому, так как Ранд был не слишком опрятным жильцом.

Однако, кладовая у Ранда была полна всякой всячины. Он ни в чем себе не отказывал, так как питался не только козьим молоком и сыром, но и всем разнообразием мяса и сезонными фруктами. В дополнение к разведению коз, Ранд варил вкусный мед под навесом у сарая. В этой местности его мед был очень популярен, так что Ранд мог обменять его на то, чего не производил сам.

— Скажу тебе вот что, — сказал он в первый день, наблюдая как Кит уничтожила хлеб, сыр, яблоко и две порции холодной баранины, — Если ты останешься, чтобы помочь мне разлить по бочкам последнюю партию меда, то я даже заплачу тебе несколько монет. На это потребуется три дня, но ты же не хочешь идти в Вокальон без гроша?

Кит подозревала, что Ранду нужен не сколько помощник, сколько слушатель его болтовни, но она уже решила остаться тут по крайней мере на несколько дней, прежде чем отправиться в Вокальон. Так что она согласилась. А быть хорошим слушателем (или, по крайней мере казаться таковым) она уже научилась у Отика.

Как бы то ни было, три дня прошли стремительно. Когда пришло время уезжать, Китиара чувствовала себя полностью отдохнувшей, а Ранд еще и оказался более чем щедр, отсыпав ей горстку монет.

Как только свежая партия меда была разлита по бочкам, фермер приготовился отвезти его — и Китиару — в Вокальон.

— Тебе повезло, — сказал ей Ранд за ужином в последний день, — Завтра последний день знаменитого ежегодного Турнира Деревянного Оружия. Ну, скажем, знаменитого в наших краях, — он хихикнул, — Со всей округи приходят люди, чтобы смотреть и делать ставки.

— Турнир Деревянного Оружия? — удивленно спросила Кит.

— Используется только деревянное оружие, — ответил Ранд, прихлебывая мед, — Это делается, чтобы никто не умер. Ну, почти никто. Побеждает лучший парень.

Кит слушала только наполовину. Какое веселье могло быть в турнире без настоящего оружия? Звучит, как потеха для окрестных дурней.

— Турнир продолжается семь дней. Если вы выигрываете в первый день, то во второй уже сражаетесь с двумя противниками и так далее в течении остальных шести дней. Только одно поражение и вы выбываете, — он покачал головой, — На седьмой день остается лучший борец — как правило это парень по имени Камиум. На седьмой день он должен сражаться с шестью свежими претендентами, по одному, чтобы выиграть приз. И он всегда выигрывает. Камиум чемпион уже одиннадцать лет.

— И в чем его секрет? — спросила Кит.

— Никакого секрета, — сказал Ранд, — Он просто жутко беспощадный малый. Лучший парень за двенадцать лет.

— Почему ты говоришь «лучший парень»? — спросила Кит с оттенком раздражения.

— Просто так говорят, — ответил Ранд, не обращая внимания на ее раздражение, — Хотя, конечно, женщинам соревноваться запрещено. Что, кстати, только к лучшему для них, — он снова отхлебнул меду, — Потому что Камиум отнюдь не джентльмен.

Кит почувствовала внезапный интерес.

— А что за приз?

— О, разве я не сказал? — ответил Ранд, — Сумка золота гарантируется, плюс одна монета из десяти от ставок.

— И завтра, говоришь, как раз седьмой день? — спросила она, соединив брови.

— Ага. Ты должна на это посмотреть. Кстати, женщинам ставки делать не запрещают.

* * *

Они загружали фургон намного дольше, чем ожидала Кит, потому как Ранд был очень кропотлив в своих приготовлениях. Выехав из фермы поздним утром, они увидели город поздним днем. Мускулистая фермерская каштанка Ранда натягивала упряжь, чтобы затащить фургон на вершину холма, открывающего вид на бирюзовый залив. Кит затаила дыхание. Она мало что знала об этой части Кринна и была удивлена увидеть такое живописное поселение.

Казалось, что большинство зданий Вокальона были выстроены из однородного белого камня, от которого отражался свет. На стороне, не защищенной заливом, возвышалась стена, прерываемая сторожевыми башнями и воротами. Несколько судов входили в симпатичную гавань.

Когда они подъехали поближе, их фургон встал в очередь из телег и пешеходов, направляющихся в город. Пальцы Кит нетерпеливо забарабанили по скамейке.

— Погоди, я выскочу здесь, — внезапно сказала Китиара, хватая мешок с мечом, запасной одеждой, которую дал ей Ранд и небольшим запасом пищи. — Спасибо за все, Ранд, — добавила она.

Ранд успел только выразить удивление на лице, прежде чем Кит исчезла перед фургоном.

— Удачи, Китиара! — выкрикнул фермер.

Через несколько минут Китиара вошла в город, оказавшись позади двух широкоплечих парней, которые, судя по знакам отличия на шлемах и нагрудниках, были членами городской стражи. Толпа несколько расступалась перед ними и Кит стремительно двигалась за ними по пятам, улавливая обрывки их беседы.

— Ты слышал, как там сегодня Камиум? — спросил парень побольше, — Турнир, должно быть, почти закончен.

— Какой смысл узнавать? — ответил его товарищ, — Камиум годами не проигрывает состязания.

— Какой он все-таки борец! Ты видел его схватку с минотавром? Через тридцать минут боя это животное уже стояло на коленях перед Камиумом, но все еще не сдавалось — ты же знаешь, какие они гордецы. Так что Камиум был вынужден избить его до бессознательного состояния. После того, как монстр рухнул, ни у кого не оставалось вопросов насчет победителя!

Стражники завернули в переулок и Кит оставила их. Она была еще больше настроена добраться до турнира прежде чем он подойдет к концу, не так ради самого турнира, как ради того, чтобы хоть мельком посмотреть на Камиума, репутация которого заинтриговала ее. Улицы были заклеены плакатами Турнира Деревянного Оружия, указывающими на север города. Лавируя среди толпы, Кит помчалась в этом направлении.

Главный стадион Вокальона был небольшим, но внушительным круглым зданием с аркадом, возвышавшимся над кучкой покинутых лачуг и питейных заведений, окружавших его. У стадиона было множество людей, все они разговаривали и смеялись. Но изнутри Китиара слышала рев сотен глоток, кричащих приветствия и проклятия.

Кит подошла к киоску букмекера.

— У кого из противников Камиума самые высокие шансы? — спросила она сомнительного типа с красным носом картошкой.

— Ты с луны свалилась, девушка? — со вздохом ответил букмекер, — Идет последняя схватка и никто не ставит против Камиума. Этот парень даже не вспотел. Через несколько минут все будет кончено. Побереги свои денежки.

Это застало Китиару врасплох. Она отошла от киоска и разочарованно огляделась, ища вход на стадион. Шум изнутри нарастал. Ну, если она приехала настолько поздно, то, может быть ей удастся застать последние минуты поединка. Китиара собиралась уже пойти ко входу, когда заметила приоткрытую боковую дверь.

Проскользнув внутрь, Кит увидела, что попала в затемненную прихожую с низким потолком, ведущую к комнате ожидания, где соперники готовились к своим схваткам. Войдя в комнату, она увидела мальчишку с метлой, щеткой и огромным деревянным ведром. Он чистил что-то, что было похоже на темные пятна крови.

В далеком конце комнаты еще один короткий и более узкий коридор вел к маленькому дверному проему, заполненному ярким солнечным светом. Через него Кит видела две неясные фигуры, несколько затмеваемые ярким светом. Фигуры кружились друг вокруг друга на арене. Толпа выкрикивала приветствия и свистела.

— Кто здесь? — спросил мальчишка и недружелюбно уставился на нее. Это был худой и костлявый парень приблизительно лет восьми, скорее всего сирота, нанятый на время турнира.

— Меня послали… ээ… помочь здесь, — быстро ответила Китиара.

— О, — угрюмо сказал мальчишка, — Вот, — он бросил ее твердую щетинистую щетку, — Принимайся за работу, здесь кругом столько грязи и крови.

Кит ловко поймала щетку и шмыгнула к двери, чтобы поближе разглядеть происходящее на арене. Маленькая приземистая фигура прилагала все усилия, чтобы отразить вращательные удары большой, отлично сложенной фигуры. Оба были вооружены толстыми, тяжелыми дубинами. Ха, подумала Китиара, не слишком хороший выбор для Камиума.

Кит огляделась по сторонам и заметила, что стены комнаты увешаны всеми видами деревянного оружия. Дубины, деревянные булавы, крепкие шесты, деревянные молотки и даже хупаки — любимое оружие криннских кендеров — из всего этого изобилия соперники могли выбрать себе оружие.

Кит спрятала сумку за скамьей и притворилась, что чистит одну из стен. Щетина щетки походила на крошечные деревянные копья, подумала Кит и по твердости, вероятно, могла поспорить даже со сталью. Китиара вгляделась в продолжающееся сражение. Она понимала, что приземистый парень долго не протянет под ударами Камиума. Громоподобный шум сверху подсказал ей, что она находится скорее всего непосредственно под переполненной трибуной.

— Это последняя жертва Камиума? — полюбопытствовала Кит.

Мальчишка поднял взгляд снова и пожал плечами.

— Если только кто-то еще не захочет, чтобы его отдубасили, — невыразительно сказал он, — Сегодня он уже пятый. У Камиума такая дурная слава, что в этот раз они смогли уговорить выступить против него только пятерых. Ну, им нечего ворчать по этому поводу — в прошлом году претендентов было и вовсе четверо. — и он вернулся к своей работе.

В толпе на трибунах раздалось неодобрительное фырканье и Кит, посмотрев через коридор, увидела, что две фигуры сцепились друг с другом в беспорядочный клубок. Очевидно, борьба сходила на нет.

Кит быстро думала. Это было отличным шансом — даже если этот шанс был получить проломленный череп. Она не могла отказаться от него.

Она заметила маленький кожаный шлем и плотно надела его на голову, подоткнув выбившиеся завитки. Затем подошла к стене и выбрала для себя длинную, закругленную палку, которую еще называли метлой. Кит пару раз стукнула ею об пол, чтобы убедиться, что палка достаточно крепкая.

Ей нетрудно было сойти за мужчину, как она уже делала. А теперь, с прибавившимися к кожаному жилету грубой туникой, штанами и тяжелыми ботинками, которые дал ей Ранд, она могла попробовать снова. Кит постаралась стереть следы грязи на лице и руках.

Мальчишка выпустил из рук свою щетку и посмотрел на нее с возобновленным любопытством.

— Что ты делаешь? — спросил он. — У тебя нет шансов. Вы же…

Кит быстро метнулась к нему, роясь в кармане.

— Вот, — сказала она, вручая ему несколько монет. — Иди и сделай ставку на последнего противника. На меня. И забудь о том, что ты тут видел.

— Но…

Кит подняла палку и зловеще стукнула ею по полу.

— Иди! — закричала она, — И благодари своих богов, что я не хочу подгонять тебя!

Мальчишка опрометью бросился наружу, а Кит услышала что на арене краткие мгновения тишины сменились оглушительным единодушным ревом. Состязание было закончено. Китиара повернулась и побежала к квадрату света. Толпа испустила коллективный вздох, а затем радушно поприветствовала новоприбывшего претендента.

Китиаре потребовалось несколько секунд, чтобы ее глаза привыкли к яркому солнечному свету. Она стояла на песчаной арене и вокруг нее поднимались пятьдесят рядов скамей, переполненных простолюдинами, глаза которых сосредоточились на ней. Они кричали и жестикулировали, но все же были точно рады появившейся перспективе нового состязания.

В центре арены Кит с удивлением увидела избитое тело высокого мускулистого парня. Его невысокий соперник взгромоздился на грудь неподвижного тела.

Невысокий был старым и высохшим, с облысевшей головой и длинной вьющейся полуседой бородой. Она видела, что он еле достает до ее груди и что ноги у него кривоватые. Его нос, разбитый очень много раз, торчал в нескольких направлениях.

Борец был гномом. Он светился от сознания победы и запивал ее кружкой эля. Увидев Китиару, он отбросил пивную кружку в сторону и спрыгнул с груди своей пятой жертвы.

И затем Камиум Железные Клещи, чемпион Турнира Деревянного Оружия в течении уже почти двенадцати лет, принял профессиональную стойку и формально поклонился Китиаре.

* * *

Приблизительно после пяти минут схватки с Камиумом Железные Клещи, Китиара поняла, почему он выигрывал Турник Деревянного Оружия в течении одиннадцати лет. Приблизительно после десяти минут ей уже не хотелось драться с ним, но проблема была в том, что Кит должна была ему сдаться, чтобы бой закончился. А это противоречило ее личному кодексу, так что борьба могла закончиться или смертью или потерей сознания Китиары.

Камиум же сражался так упорно, что было ясно, что ему наплевать, каким именно способом она потерпит поражение.

Приблизительно после тридцати минут Китиара уже еле стояла на шатких ногах, еле видела через багровую пелену, застилавшую глаза и еле-еле могла поднять свою метлу, чтобы ударить седого гнома.

Гном же не слишком много двигался. Ему очень даже хотелось выдержать как можно больше ударов Китиары с той скоростью, с которой она могла нанести их. Казалось, что это почти что вопрос гордости для Камиума — получить сильный удар в подбородок или голову и перенести их без малейшего колебания. Китиара некоторое время пыталась подрубить ему колени, но его ноги оказались такими же закоснелыми, как и его череп.

Он позволял ей кружить вокруг него, сам почти не сходя с места и спокойно наблюдая за ней. Кит могла почти что по своему желанию бить Камиума. Она орудовала своей толстой палкой — длинной в полтора ее роста — почти что как мечом, но он принимал все ее лучшие удары с усмешкой, которая вызывала у толпы одобрительный гул. Сам он был вооружен уродливой узловатой дубиной, покрытой дырами и пятнами. Дубина свободно лежала у него на плече, хотя была длиной с его рост и, вероятно, весом в половину веса гнома. Он наносил удары своим оружием примерно один раз между пятью или десятью ударами Китиары и, казалось, делал это с большой неохотой, как бы не желая торопить события.

Но очки в битве он набирал быстро и его удары приземлялись на ноги, грудь и лицо Кит с потрясающей силой. Вероятно, он был вдесятеро старше ее и не более высок, чем Карамон, но дрался чертовски хорошо. Перед тем как упасть без сознания, Китиара подумала, что все равно должен существовать способ победить его.

Толпа свирепо засвистела, когда Кит рухнула в песок лицом вниз. Камиум подошел к большому крану, который для него был вделан в стену арены и наполнил кружку элем. Он пил долго и энергично, рассеянно наблюдая за троицей судей.

Три гражданина в официальных одеждах сидели на высокой трибуне, глядя на распростершееся недвижимое тело Кит. Они не торопились заканчивать сражение. Толпа продолжала неодобрительно свистеть.

Пребывая в добродушном настроении, Камиум подошел к Кит и бросил пивную кружку ей на голову. Она подпрыгнула, в замешательстве огляделась и устало поплелась с арены к узкому коридору, ведущему в оружейную.

Звуки толпы выражали одновременно недовольство и кричащее веселье.

Камиум, удовлетворенно покачав головой, пошел обратно к крану с элем.

Так что он даже не видел Китиару, разъяренно бежавшую к нему по арене. Удивленная реакция толпы привела его в готовность, но Камиум не имел понятия, что делать с противником, который махал огромным, оплетенным железными полосами ведром и щетинной щеткой. Его челюсть отвисла, а узловатая дубина опустилась.

Прежде чем Камиум смог пошевелиться, Китиара прыгнула ему на плечи и с размаху насадила ему ведро на голову, пробивая дно и продолжая толкать его вниз, стискивая ему грудь и прижимая руки к бокам. На мгновение ее яростное нападение сбило гнома с толку и Кит, взяв щетку, ударила его по лицу, вырвав большую часть бороды с правой стороны, прежде чем щетка застряла в ней.

Такой вой эта толпа еще никогда не издавала. И никогда никто не слышал столько шума изо рта Камиума Железные Клещи. Арену охватила тишина, когда Камиум стал пытаться встать на ноги, все еще перепоясанный ведром. Его лицо было красно от досады.

Он изо всех сил пытался сломать ведро, но железные ленты держали крепко. Китиара вырвала у него дубину и ударила его по голове так сильно, как только могла. Она била снова и снова, около полудюжины раз. Гном шатался, крутился, шатался еще, но не падал.

Китиара раскачала дубину так сильно, как могла и ударила его по лицу. Камиум покачнулся направо, сделал несколько танцевальных па и снова зашатался. Но он все еще не падал. Глаза его закрылись. Он не мог двинуть руками. Щетка свисала с его бороды. Кровь просачивалась из-за ведра, с мест, где Китиара ударами содрала ему кожу.

Но Камиум Железные Клещи, чемпион Турнира Деревянного Оружия в течении одиннадцати лет, все еще не падал.

Кит сомневалась, что он все еще в сознании. Она уважала старого гнома и не хотела причинять ему большой боли или далее унижать его поражением. Устало подняв глаза, она обратилась к судьям в немом обращении.

Торопливо посовещавшись, трое чиновников подняли руки, чтобы просигнализировать ничью и равное разделение приза. Толпа прорвалась в крике. Камиум продолжал шататься. Кит резко упала на землю.

* * *

Несколько часов спустя, часов, проведенных в обществе толпящихся целителей и прочих доброжелателей, Кит наконец была оставлена в покое. Она сидела на каменной скамье в оружейной, мучительно двигая болевшей челюстью.

Все ушли, за исключением одного высокого незнакомца с лицом, затененным капюшоном, который остался, чтобы поговорить с ней наедине. Он не слишком беспокоил ее. Если она смогла биться с Камиумом Железные Клещи и свести поединок к ничьей, то ей теперь никто не страшен.

Но даже при этом голос незнакомца застал ее врасплох.

— Ты делаешь карьеру, притворяясь мужчиной. — заметил незнакомец, повернувшись к ней.

— Урса! — резко выкрикнула Кит и вскочила, оглядываясь в поисках оружия.

— Стоп! — сказал Урса Ил Кинт, осторожно дотрагиваясь до ее плеча, — Не так громко.

Кит сделала шаг. Урса мягко схватил ее за руку.

— У тебя сегодня было достаточно сражений, — спокойно и убедительно сказал он.

Он отпустил ее руку. Китиара стояла на месте, глаза ее блистали. Вся усталость исчезла, заменившись волной энергии.

— Я уже давно должна была набить тебе морду, — сердито проговорила она.

Урса сел и опустил капюшон, встряхнув длинными, желтовато-коричневыми волосами. У Кит появилась возможность дотянуться до оружия, что она и сделала. Ее сумка с мечом находилась вне досягаемости. Но обитой дубинки, которую она взяла в руки, все равно должна подойти.

Кит ждала, что Урса как-то отреагирует на ее слова, но он просто сидел, уставившись на нее своими темными блестящими глазами.

— Да, — наконец мрачно сказал он, — Плохи дела. Ты должна набить мне морду, а я должен тебе твою долю от той… работы.

— Где она? Не думай, что на этот раз тебе удастся уйти, не рассчитавшись! — она ткнула его дубинкой в грудь.

Урса равнодушно отодвинул оружие.

— Не будь дурой, — сказал он, — Ты сейчас больше обеспечена, чем я.

Кит инстинктивно погладила кошелек с половиной призового золота в кармане. Урса задумчиво наблюдал за ней.

— Я должен тебе кое-что и я не отрицаю это, — продолжил он, — Но я рад был тебя встретить. Разве ты не видишь сама? Я рад, даже несмотря на то, что твое появление стоило мне изрядную часть золота из того немногого, что у меня есть. — Он скромно усмехнулся, — Как и все другие, я ставил на Камиума.

Кит фыркнула, не проявив и намека на сочувствие.

— Я не сразу узнал тебя. Но в конечном счете мне удалось разобрать сквозь не слишком хороший маскарад, что это та самая девочка, которая когда-то преподавала мне достоинства деревянного оружия, — сказал он в своей обычной дразнящей манере. — Даже тогда ты не была настолько плоха, но, черт возьми, я вынужден признать, что ты дралась очень впечатляюще. Кстати, что ты делаешь в здешних местах?

Кит сердито посмотрела на него, но уже почувствовала, что успокаивается. По правде сказать, она даже была немного рада увидеть Урсу с его вечной плутоватой улыбкой. Он казался искренним, если принимать во внимание его унылый вид.

— Вначале ты скажи мне, — сказала она, опуская дубинку, — Что ты делаешь в здешних местах?

— У меня есть тут кое-какая работа, — ответил он и его лицо прояснилось, — У меня и у Клевердона. Да, он все еще со мной. Остальные нет, — лицо Урсы снова затуманилось, — Я расскажу тебе о других позже. А теперь что насчет тебя?

Китиара не видела причин скрывать. Она вкратце рассказала ему историю ее ложной помолвки с Патриком, о морском путешествии, таинственном убийстве Патрика и о том, как ей удалось спастись, прыгнув за борт. Ей казалось, что это было несколько лет назад.

— Серебряный Сарган! — воскликнул Урса, — Все в толпе судачили об этом судне. Сегодня днем оно пришло в порт Вокальона для ремонта. Корабль стоит в гавани прямо сейчас. Говорили, что капитан находится на борту, так как он должен вернуться в порт приписки с телом своего господина.

Новости ошеломили Китиару.

— Если Серебряный Сарган здесь, — взволнованно сказала она, — Тогда я могу попробовать вернуть себе Корицу.

— Если то, что ты говорила — правда, — сказал Урса, — То тебе надо быть очень осторожной.

— Да, это правда…

— Вот что я скажу тебе, — сказал Урса, — Присоединяйся ко мне и я верну тебе Корицу.

Кит хотела было возразить, но он поднял руку.

— И со временем я расплачусь с тобой по всем счетам, — пообещал наемник, — В этом можешь мне довериться.

* * *

Высокий, сгорбленный компаньон Урсы поджидал их в одной из сомнительных подворотен порта. Унылый — Кит не могла называть его каким-либо другим именем — не выказал ни удивления, ни какой-либо другой реакции на появление Кит после двухлетнего отсутствия. Со своей стороны Кит испытывала жалость, что не может помахать своим мечом — или любым другим оружием — перед носом у предателя, но шепот Урсы удержал ее.

Если она и могла позволить себе покорно отступить, но только потому, что чувствовала удовлетворение от той мысли, что снова будет работать с ними.

— Вон там! Я вижу его! — воскликнула Кит. Серебряный Сарган был пришвартован к пирсу и трап спускался с него. Ей показалось, что она видит Ла Каву, снующего по палубе и потянула своих компаньонов в тень.

— Там капитан. Рекомендую не сталкиваться с ним, что бы вы не делали. Я думаю, что он самый достойный противник из всех на этом корабле. — сказала Кит Урсе.

Молодая женщина снова посмотрела за угол и заметила нескольких пассажиров, поднимающихся по трапу. Никакого признака Корицы не было видно, вероятно, она находилась в трюме.

— Наши лошади в конюшнях на краю города. Ты и Клевердон заберете их и поедете к кромке болота, к северу отсюда. Клевердон знает, о чем я.

Унылый безмолвно кивнул.

— Ждите меня там, — добавил Урса, — Я присоединюсь к вам, как только смогу. Если Корица может скакать, то я — человек, — в этих словах послышалась старая-добрая самонадеянность Урсы.

Унылый двинулся с места и Кит встала, чтобы пойти с ним. Урса взял ее за руку.

— Погоди, Кит, — сказал он, — А как же деньги?

Кит открыла рот, чтобы возразить.

— Для взяток, — усмехнулся Урса, — И на другие сопутствующие расходы.

Кит вздохнула, нащупала в кармане кошелек и отдала его Урсе. Он был прав: она должна была доверять ему. И вообще у нее не было никаких иллюзий насчет того, чтобы надолго сохранить в кошельке звенящее там золото.

Все трое вышли из тени между двумя зданиями. Кит и Унылый пошли в одну сторону, а Урса растаял в толпе с другой стороны. После того, как они разделились, из соседнего дверного проема появилась фигура, закутанная в плащ. Если бы Китиара оглянулась назад, она бы узнала темного эльфа из Серебряного Саргана.

ГЛАВА 13. ЛОГОВО СЛИГА

Китиара и Унылый ждали в назначенном месте, на краю заросшего камышом болота в десяти милях к востоку от Вокальона, в течении почти двух дней. В первый день Кит была спокойна, но проходило время и ей становилось тревожно за Урсу.

Их импровизированный лагерь был скрыт высокой порослью травы, далеко от главной дороги. Вокруг была скудная растительность, равнинная низменность была усеяна водоемами и льдом. На севере Кит видела покрытые круглыми шапками снега горы.

Все время, пока они ждали, Унылый говорил очень немного, как, впрочем, и всегда. Если высокий, сгорбленный и печальный человек и был вообще взволнован отсутствием Урсы, то не показывал этого. Все, чем он занимался — это, как и прежде, упорно вчитывался в магическую книгу. Его губы беззвучно двигались и слюна иногда попадала на страницы.

Наконец, когда Кит уже стало казаться, что ее нервы разорвутся от ожидания, она услышала грохот копыт и затем звуки нескольких лошадей, которые оставили дорогу и продвигались в их направлении. Она поняла, что Унылый, должно быть, был более взволнован, чем хотел казаться, так как он вскочил и стал беспокойно ходить туда-сюда.

Показался Урса и сердце Кит подпрыгнула, когда она увидела лошадь, скачущую позади лошади наемника.

— Корица! — радостно закричала она и помчалась вперед, чтобы отвязать лошадь своего отца и беззастенчиво обнять ее. — Как тебе удалось заполучить ее? — потребовала она у Урсы, — Как…

Задавая этот вопрос, Кит вдруг заметила еще одного наездника, который ехал на пегом пони прямо за спиной у Урсы. Этот вновь прибывший имел длинные, свободно распущенные песчаные волосы, переплетенные перьями и носил цветистый кожаный жилет и чапсы.

И все же именно то, что незнакомец был женщиной, больше всего привело Кит в замешательство. Женское дополнение к группе Урсы изящно соскочило с лошади. Ростом она была довольно невелика, почти как гном, но очевидно ловка и сильна. Она следила за Кит, дотронувшись пальцами до кинжала на поясе.

— Это не было легко, — похвастал Урса, привязывая лошадь. Затем он коротко усмехнулся, — Думаю, капитан того судна хотел оставить твою лошадь лично себе. За Корицей был королевский уход. Около нее постоянно стояла стража и я мог подобраться к ней не слишком близко, чтобы не вызвать подозрений. Однако, я узнал, что два раза в день ее выводят с корабля на прогулку. Я полагал, что судно останется в порту только примерно на неделю. Это дало мне время, чтобы подстроить одну старую уловку.

Повернувшись к Кит, Урса увидел, что та тяжелым взглядом смотрит на новую женщину, которая отвечает ей тем же.

— О, — сказал Урса, — Это Коло. Она путешествует с нами уже в течении нескольких месяцев. Коло, это Китиара — я рассказывал тебе о ней.

— Ты не говорил мне о Коло, — коротко бросила Кит.

Женщина продолжала стоять, не двигаясь.

— Коло следопыт, — с энтузиазмом пояснил Урса, — и очень хороша в бою. Спроси Унылого.

Унылый, к этому времени уже усевшийся обратно на свое место, что-то пробормотал, соглашаясь.

Взвесив эту информацию, Кит смягчилась.

— Китиара Ут-Матар, — сказала она, приветливо протянув руку.

Коло уклонилась от рукопожатия, метнув в Кит быстрый взгляд. Затем она поспешно отошла от них и, повернувшись спиной, уселась в нескольких футах от лагеря. Заглянув через ее плечо, Кит увидела, что маленькая наемница была занята бросками в чашку камней и костей, детально изучая их конфигурацию.

— Не слишком дружелюбная, — добродушно пробормотала Кит Урсе. Наемник сел на камень около огня, разожженного Унылым и Китиарой. Кит налила себе немного чая из котелка, который висел над низким огнем.

— Ты тут ни при чем, — ответил Урса и его брови сдвинулись, — Она убеждена, что мы находимся под плохим предзнаменованием.

— Как мило.

Урса принялся распаковывать свою скатку.

— Просто настали неудачные дни, — сказал он и его рот превратился в тонкую линию, — Это началось четыре месяца назад, когда был убит Рэдиссон, а Эль-Навар пропал. С тех пор мы вынуждены постоянно скрываться. И не можем изменить положение дел. А она думает, что нас преследуют.

— Преследуют? — спросила Кит, — Кто?

— Кто бы это ни был, мы оторвались от него, — уверенно похвастался Урса, — Мы достаточно покружили по району и замели следы. Удача наконец возвращается к нам. Разве освобождение Корицы не есть тому доказательство?

— А что случилось с Рэдиссоном… и Эль-Наваром? — вынудила себя спросить Кит, — Ты не рассказал мне о них.

Он сел на камень напротив нее. Кит заметила, что Унылый положил книгу и внимательно прислушивался. Коло продолжала не обращать на них никакого внимания, все еще сидя к ним спиной и консультируясь со своими оракулами.

— Мы находились около маленькой незначительной деревушки, за проливом, в трехстах милях к юго-западу отсюда. Рэдиссон пошел туда вместе с Эль-Наваром, чтобы найти выпивку и… — он внимательно наблюдал за ее реакцией, — женщин. Они вошли в таверну под названием «Подбитый Глаз». Это место хорошо известно в тех краях как перевалочный пункт для странников. Там Эль-Навар и Рэдиссон должны были чувствовать себя в безопасности. Мы находились по крайней мере в сорока милях от любых врагов, в сорока милях от места нашей последней работы.

— Но были знаки, — отважился вставить Унылый.

Китиара была так удивлена услышать такую категоричность в голосе наемника с грустным лицом, что почти что уронила в огонь свою оловянную кружку. Урса, потянувшись, чтобы налить себе чаю, кивнул при словах Унылого.

— Да. Кто-то или что-то следовало за нами. Я не знаю кто и почему. В небе мы видели странных птиц, а ночью слышали незнакомые звуки. Я подумал, что будет мудрым избегать людей и оставаться вместе. Но Рэдиссон захотел пойти в поисках удовольствий и Эль Навар сказал, что пойдет с ним. — Урса сделал паузу и нахмурился, — Они должны были чувствовать себя в безопасности. Рэдиссон в состоянии перехитрить большинство обычных людей, а Эль Навар обладает силой полудюжины.

— И что случилось? — с тревогой спросила Кит.

— Не знаем, — с сожалением покачал головой Унылый, — Не знаем.

— Когда они не вернулись, — продолжил Урса, — Мы пошли в городок, чтобы поискать их. Подбитый Глаз был полностью разрушен. Казалось, что кабак вывернули из земли с корнем и развалили на куски так, что земля была покрыта его остатками.

— Все разрушилось, кроме центрального столба, на котором висело тело Рэдиссона. Он был абсолютно голым. Его глаза были вырваны, а все тело было изрезано ножом. Тысячи маленьких порезов, уколов и отметин на всем протяжении его тела.

— А Эль Навар? — Кит постаралась, чтобы ее голос не дрожал, в то время как в мозгу появился образ жилистого карнутца. Она помнила его глубокий, сладкозвучный голос; волосы, корчащиеся как змеи, мягкость его прикосновений и силу пантеры, которая спала внутри него.

— Пропал. Исчез. Мы не нашли ничего, чтобы свидетельствовало о его смерти или что-нибудь, что указало бы нам где он находится. Наша Коло, — показал он на наемницу, все еще озабоченную своим ритуалом, — Хороша по части выслеживания. Но она ничего не смогла найти.

— Даже если бы горожане и могли бы прояснить ситуацию, — добавил Унылый, — То они не сделали этого. Они были слишком напуганы, чтобы говорить.

После этого повисла долгая тишина. Урса помешивал кружку с чаем. Унылый встал и подошел к своему мешку, готовясь ко сну.

Коло бросила на Урсу острый взгляд и подошла к своей лошади, чтобы отвязать свою скатку.

— Но как я и говорил, — сказал Урса, проигнорировав Коло и глотая последний глоток чаю, — Наша удача снова возвращается. Уже в течении многих недель мы не сталкивались ни с какими неприятностями, а теперь случайно встретили тебя. — Он улыбнулся Китиаре одной из своих старых ободряющих улыбок, — Чуточку повзрослевшую и еще более хорошую в бою, чем я помню.

Она усмехнулась ему в ответ.

— Это хорошо, что мы снова работаем вместе, — закончил он.

— А что за работа, о которой ты говорил?

— Это не слишком тяжелая, но хорошо оплачиваемая. В сорока милях к северу отсюда городок под названием Киммель терроризирует слиг.

— Что за слиг? — спросила Кит.

— О, — засмеялся Урса, — Слиг это очень редкий опыт. Скоро ты об этом узнаешь. Ладно, — он пнул несколько веток в огонь, — Ты стоишь первую вахту. Потом разбудишь меня, чтобы я сменил тебя.

Кит заметила, что он разложил свою скатку около Коло, которая уже спала.

* * *

В течении полутора дней они ехали к северу в холмистую долину, руководствуясь небрежно нацарапанной картой, с которой Урса время от времени сверялся. Они старались держаться подальше от главных дорог до тех пор, когда поздним днем второго дня, не подошли к бурной речке, за которой они проследовали вверх по течению по направлению к маленькой фермерской деревушке, названной Киммель по имени главенствующего там семейства.

Окончание осени было ветреным и ночи становились все более и более холодны. Но было сухо и Кит нравилось такое начало зимы.

Китиара должна была признать, что ей было странно комфортно снова оказаться в обществе Урсы и Унылого. К Урсе вернулось его прежнее самодовольство и Кит наслаждалась его бахвальством о своих деяниях. Унылый с его долгими непостижимыми периодами молчания напоминал Кит о бедном немом Стратко, который был таким же общительным. Кит задавалась вопросом о судьбе Эль Навара, но не смогла уговорить никого из своих старых знакомых продолжить разговор о карнутце.

Коло была странной женщиной, иногда воинственной и мужеподобной, иногда кокетливой и женственной. Казалось, она не была против присутствия Китиары. Первой ночью на дороге она выполнила в свете от костра дикий танец, который заставил всех отвернуться в сторону, пряча смех. Она ехала всегда впереди, так как Урса сказал, что ее глаза видят на большие расстояния.

Место, в которое они в конечном счете прибыли, было скорее не городом, а скоплением ферм на холмах, которые сгруппировались вместе для общения и защиты. Местные жители объединились, чтобы нанять наемников, которые убили бы слига, бродящего по району, ворующего пищу и терроризируя по ночам женщин. Некоторые граждане попытались самостоятельно бороться со слигом, но это был свирепый бродяга, отделенный от своего племени. Его было трудно выследить и еще рискованнее пытаться загнать в угол.

Именно в Вокальоне Урса услышал, что добрые люди Киммеля сложились и предложили справедливую награду тому, кто избавит их от слига и предоставит тому доказательства.

Около часа ушло на переговоры с представителями населения во главе с констеблем, трусливым дурнем, которому не терпелось переложить ответственность за эту проблему на чьи-нибудь другие плечи. Урса предоставил им свои рекомендательные письма, а они в свою очередь подтвердили сумму вознаграждения. Примерное местонахождение проблемы было известно — слиг жил где-то в песчаных холмах, ограничивающих реку, неподалеку от кромки леса.

Этой ночью Урса и остальные расположились лагерем как и всегда подальше от города. Урса был в общительном настроении. Сидя у походного костра, он рассказывал истории о том времени, когда он путешествовал с компанией благородных соламнийских рыцарей, прикидываясь одним из них, пока его не выгнали из полка за попойки и распутство. Как и множество его других историй, нельзя было наверняка сказать, что эта полностью достоверна, но Кит смеялась вместе с Коло и Унылым.

Они рано легли спать. Коло ушла в темноту, чтобы стоять первую вахту. Лежа рядышком на одеялах, Кит и Урса бодрствовали, передавая друг другу кувшин местного меда, преподнесенного им благодарными гражданами Киммеля.

— Слиги — более жестокая разновидность хобгоблинов, — рассказывал Урса Кит, готовя ее к завтрашнему дню. — Что бы ты не делала — не попадись под его ядовитый плевок. Он не может убить тебя, но спалит твою кожу и заставит тебя пожалеть, что ты не умерла. Они плохо видят при дневном свете, но ночью или в пещере целятся безошибочно.

В конечном счете они допили кувшин до дна. Подвыпивший Урса решительно сообщил Кит, что награда за убийство слига будет разделена поровну — четыреста золотых, то есть по сотне каждому. Урса прилагал все усилия, чтобы исправить свой прошлый проступок.

В горах было холодно. По примеру Урсы, Кит натянула одеяло на уши. Засыпая, Кит знала, что Урса наблюдает за нею с плутоватой улыбкой на губах, даже при том, что могли видеть только его глаза. Его кривая улыбка была похожа на ее собственную.

* * *

Следующим полднем они согнали слига с его укрытия на дереве у края леса. Коло определила его следы и они преследовали тварь до позднего утра. Кит никогда еще не видела такого существа. Оно было около шести футов высотой, покрытое загрубевшей красно-коричневой шкурой, имело большие остроконечные уши и длинную тонкую морду, украшенную жутковатыми зубами.

Урса был прав: глаза слига были неприметными узкими разрезами и этот монстр опасался вступать в сражение, когда солнце еще высоко стояло в небе. Слиг пытался убежать от них в явном раздражении.

Лошади не могли преследовать слига по этой лесистой местности и таким образом компаньоны выбрали место, чтобы привязать их и продолжили преследование пешком. Казалось, слиг играл с ними, выбирая путь через скалы и деревья, держась только немного впереди их, пока одному из преследователей не удавалось почти нагнать его, а затем поворачивался, чтобы нанести опасный удар по самому близкому преследователю.

Коло была самой ловкой из всей четверки и она мчалась вперед, прыгая по кустарникам и пробираясь через ветки в непосредственной близости от слига. У нее было копье, которое она сделала этим же утром, привязав к шесту свой лучший нож. Хотя это оружие и выглядело грубым, оно было способно проткнуть шкуру слига. Но для этого Коло нужно было подобраться к слигу настолько близко, чтобы метнуть копье. Остановившись, чтобы отдышаться на небольшом возвышении, она повернулась к остальным. Урса и Кит были только в минутах позади нее. Унылый, более уставший, пробирался по их следу.

Китиара была вооружена мечом Бека. Узнав его, когда Кит ранее в тот день вынула его из ножен, Урса обменялся с нею заговорщическими улыбками.

— Быстрее! — крикнула Коло. В тот же момент, когда они увидели ее, маленькая женщина-воин повернулась на пятках и, как показалось, упала вперед. Они услышали ее крики, но больше не видели. Кит первой достигла вершины возвышения, но, к счастью, Урса был прямо за ней и схватил Кит прежде чем она свалилась в яму-ловушку с другой стороны склона.

Заглянув вниз, они увидели Коло на дне слизкой ямы с резкими углами приблизительно пятнадцати или двадцати футов глубиной. Она стояла на ногах и раздосадовано смотрела на них.

— С тобой все в порядке? — крикнул Урса.

— Ничего не сломано, — ответила она. — Но дно этой ямы усеяно ящерицами. Возможно, ядовитыми. Я убила несколько и остальные пока что опасаются меня, но я не знаю, как надолго. Вытащите меня отсюда!

Китиара посмотрела вперед и увидела слига, который стоял недалеко и смотрел на них. Существо открыло свой огромный рот и испустило причудливый длинный каркающий рев, прежде чем повернуться и снова убежать.

— Он смеется, — сказал Урса, касаясь плеча Кит, — Яма-ловушка это его изобретение и он играется с нами. Конечно, — добавил он более мрачно, — Он вернется обратно попозже, чтобы съесть добычу. О, — сказал он, подняв глаза, — Вот и Клевердон.

Унылый вскарабкался вверх и встал, уперев руки в бока и изучая ситуацию. С собой он принес длинную крепкую веревку, которую быстро опустил до дна ловушки. Коло нетерпеливо словила конец и после нескольких дружных усилий они вытащили ее наверх. Когда она наконец встала на землю, выяснилось, что Коло покрыта грязью и толстым слоем желтой слизи.

Проклиная свою глупость, Коло обмылась водой со своего бурдюка и вытерлась полосами, оторванными от плаща. Остальные ждали, пока Коло избавится от слизи.

— Могло быть и хуже, — философски прокомментировал Урса, — Как правило слиги вырывают ямы-ловушки глубиной до пятидесяти футов и еще иногда покрывают дно заостренными палками. Я сказал бы, что тебе повезло.

— Это забавно, — ответила Коло, заканчивая чиститься, — Но я не чувствую себя везунчиком.

Остальные прикусили языки, чтобы удержаться от смеха над видом Коло, зная, что следопыт не оценит их юмор. Они потеряли драгоценные минуты и слиг уже был вне поля зрения. И все же у Коло не заняло много времени снова напасть на след существа и скоро все они снова догоняли его. На сей раз они были более осторожны, чтобы избежать ям-ловушек, которые зияли на их пути, замаскированные виноградными лозами и сорной травой.

К концу дня они утомили слига своим неустанным преследованием и существо наконец сделало то, на что они и надеялись — отступило к своему логову, пещере, которая была вырыта в склоне песчаного холма позади водопада. Свет внутри был слабым и, без сомнения, слиг чувствовал себя там непобедимым. Он сел на корточки, вглядываясь через занавес воды и вызывающе ревел четырем наемникам, которые сгруппировались ниже.

У Урсы был план. Из своего мешка он вытащил связку пропитанных смолой веток, которые отдал теперь Унылому и Коло. Затем он объяснил, что они должны будут отвлечь слига ярким огнем, в то время как он и Китиара попытаются наброситься на животное и убить его.

— А почему Китиара? — выразила свое недовольство Коло, — Я с тобой дольше, чем она. И у меня больше опыта.

Кит собралась уже что-то сказать в собственную защиту, когда Урса резко произнес:

— Ты неловко обращаешься с мечом, — сказал он. — Она делает это лучше. И это единственная причина, по которой я выбрал ее. Держись за свое копье. Ты будешь более далеко от слига и у тебя будет шанс использовать его.

Кит не смогла скрыть гордую ухмылку. Урса повернулся, чтобы идти, но тут вспомнил кое-что еще.

— Помните о том, о чем мы говорили, — сказал он всем, — Слиги имеют разум. Он будет слушать нас, когда мы нападем на него, стараясь предугадать наши действия. Говорите друг с другом как можно меньше. Вместо этого говорите со слигом. Отвлекайте его разговором. Запутайте его словами.

Несмотря ни на что, Кит была впечатлена храбростью Коло, когда наемница поднялась на утес рядом с водопадом и подползла опасно близко к отверстию пещеры, держа перед собою пылающую ветвь. Коло ткнула веткой в темноту пещеры. Слиг подскочил ко входу, громко ревя, но на огонь не набросился. Вскоре он отступил глубже в пещеру.

Унылый, обычно сдержанный, стоял на выходе с другой стороны. Он тоже махал своим факелом, вопя и напевая без остановок, чтобы держать на себе внимание монстра.

Пока слиг был отвлечен, Кит и Урса обогнули пещеру и, оставаясь незамеченными, вскарабкались по скользким камням на место над входом в пещеру. По сигналу они прыгнули внутрь. Слиг резко повернулся к ним и сбил Урсу с ног, открыв в его плече глубокую рану. Меч Урсы упал на землю, но ему удалось прыгнуть к нему и схватить снова, а затем быстро отступить к стене пещеры. Кит стояла с другой стороны, ее спина прислонилась к стене.

Слиг стоял между ними, его глаза-щелочки нервно стреляли по сторонам. Кроме того, он не мог упускать внимания с этих двух людей у входа в пещеру, которые махали охваченными огнем палками и кричали на него. Дым заполнял пещеру, становилось трудно дышать.

— Урса! — обеспокоенно крикнула Кит.

— Все нормально! — ответил он. Урса медленно обходил слига, пытаясь зайти ему в тыл.

— Хье хохаино! — крикнул слиг — Хье хохаино!

Подражает Урсе, подумала Кит, изготавливаясь к бою и выставляя меч Бека перед собой. Как только она это сделала, существо проворно прыгнуло в сторону, так что Кит была вынуждена нанести удар боком, а затем снова отступить подальше. Она больше не видела Урсу, который потерялся в темных пустотах пещеры. Тем временем Коло заползла в пещеру на четвереньках, продолжая держать горящий факел.

Существо бросило на следопыта презрительный взгляд, затем сосредоточило все свое внимание на Китиаре. Его глаза поймали ее в прицел и его лихорадочно белые зрачки пригвоздили ее к месту. Кит угрожающе держала меч, но тут же задавалась вопросом, сможет ли пошевелиться, если ей это понадобится.

Унылый выкрикнул несколько нечленораздельных слов и лицо слига дернулось. Его внимание отвлеклось на мгновение. Но прежде чем Кит смогла оправиться, слиг повернулся обратно и снова заморозил ее своим пристальным дьявольским взглядом.

— Осторожно! — Кит едва услышала это, прежде чем Коло оттолкнула ее. Покатившись кубарем по полу пещеры, Кит поняла, что слиг плюнул в нее струей своей ядовитой жидкости. Но Коло, оттолкнув Кит, сама была обрызгана ею. Теперь следопыт кричала от боли и каталась по земляному полу пещеры.

Неустойчиво встав на ноги, Кит только успела осознать то, что произошло с Коло, когда слиг напал на нее. Один сильный удар большой крючковатой руки сбил ее на пол. Упав, Кит упустила меч и он далеко отлетел от нее.

Стремясь наброситься на обессиленную Кит, слиг внезапно остановился и испустил ужасающий вой. Немедленно он обернулся и Кит, отползая подальше, видела, что его короткий хвост был отрублен и шлепнулся на землю. Слиг прыгал на руках и ногах, крича от боли.

Урса танцевал перед ним, атакуя мечом. Его желтовато-коричневые волосы были отброшены назад, темные глаза вспыхивали с решимостью.

Унылый, прокравшийся внутрь пещеры, вышел вперед и набросил большую сеть на существо.

Слиг откинул голову назад и отчаянно завыл, пытаясь избавиться от сети. Унылый немедленно упал назад и уцепился за горный выступ. Казалось, лишившись хвоста, слиг лишился устойчивости, и, шатаясь, он полетел к Урсе, нанося ему отчаянные, но сильные удары своими толстыми мускулистыми руками.

Кит поглядела на Коло, которая продолжала лежать на полу, дрожа и стеная. Сейчас она ничем не могла помочь ей. Китиара бросилась к своему мечу, лежащему в грязи, и ей удалось схватить его за рукоятку.

Урса не отступал и Кит была впечатлена его силой, храбростью и решимостью. Слиг разъяренно атаковал лидера наемников, но Урса не давал ему пощады. И тут монстр споткнулся и Урса вырвался вперед, глубоко погрузив меч в его бок. Полился черный ихор.

Слиг покачнулся и ударил Урсу по лицу. И все же наемник не выпускал меча из рук и со сверхчеловеческим усилием толкнул его еще глубже. В тот же момент из-за его спины выпрыгнула Кит и вонзила свой собственный меч в правый бок слига. Она тут же вытащила его, затем погрузила снова в туловище животного.

Слиг откинулся назад настолько резко, что Кит выпустила меч из рук. Зашатавшись, он упал лицом вперед и опрокинул Урсу, придавив своим телом его правую ногу. Поторопившись к месту схватки, Унылый помог Кит вытащить их лидера из-под мертвого существа.

Через мгновение Урса сел со слабой улыбкой на лице. На его плече была окровавленная глубокая рана, лицо было все в царапинах. Но он без особых усилий согнул ногу и смог встать.

В стороне Унылый уже заботился о Коло. Он снял с нее одежду и натер тело какой-то мазью. Ее стоны стали тише, хотя время от времени она все еще вскрикивала от боли. Катание в грязи было не только рефлекторным действием: этим Коло замедлила действие ядовитого плевка. Кит знала от Урсы, что яд слига производил такой эффект, как будто тебя ужалила целая армия пчел, но ему можно было противодействовать, чтобы он не распространился.

Скрученное уродливое тело слига лежало неподвижно в черной луже ихора, его зловоние заполнило ноздри Кит. Глядя на чудовище, она спросила, стараясь не дышать.

— Что теперь?

— Мы отрежем ему голову, чтобы иметь доказательства, что мы его убили. — ответил Урса.

И они с Кит стали работать мечами. Отрезать голову оказалось трудным делом, оранжевая, покрытая броней шкура слига и веревочные мышцы шеи были крепкими, как камень. Из этого специфического камня вылились зловонный черный поток крови и внутренностей. После выполнения этой отвратительной задачи, Урса устало поднялся. Он привязал к голове слига веревку, чтобы они могли спустить ее из пещеры, не имея необходимости нести в руках тяжелый, капающий трофей.

Кит подошла к Коло, сидящей на камне. Кожа следопыта была красная и в пузырях. Коло сидела без одежды, если не принимать во внимание слой мази и одеяло, которым Унылый накрыл ее.

— Спасибо, — неловко сказала Кит, — Если бы не ты…

Урса тоже подошел и улыбнулся Коло.

— Боль начнет ослабевать через несколько часов, — сказал он и затем добавил, — если Клевердон знает, что делает.

Даже при таких неблагоприятных обстоятельствах, Кит была впечатлена гибкостью и чувственностью фигуры Коло. Наемница не выказывала никаких признаков скромности и не старалась под их взглядами сильнее натянуть на себя одеяло. Она подняла мрачное лицо и раздраженно посмотрела на Урсу.

— Слизь и ядовитый плевок, — пробормотала она и чертыхнулась, — Это был не мой день.

* * *

С помощью грубой тали они спустили окровавленную голову слига размером и весом с валун, на землю около водопада. Это заняло некоторое время. Уже сгустились сумерки и быстро темнело. Урса тащил за собой голову слига на расстояние около сотни футов к маленькой полянке. Там он отпустил веревку.

— Здесь нам лучше расположиться лагерем на ночь, — сказал наемник, уныло потирая рану на плече.

— А лошади? — спросила Коло, все еще закутанная в одеяло.

— Я приведу их, — сказал Унылый, отправляясь в ту сторону, откуда они пришли.

— Я помогу, — вызвалась Кит, сделав шаг в его сторону. Унылый отмахнулся от нее и исчез в темноте леса.

— Он справится, — сказал Урса.

— А что будем делать с этой… мм… штукой? — спросила Кит, указывая на ужасную голову слига.

— О, — ответил Урса, — Она никуда не денется.

С некоторым усилием он поднял кровавый трофей и прикрепил его на конце короткой и толстой ветки соседнего дерева. Голова криво повисла на суку, как гротескное тыквенное лицо.

— Из-за этого нам будут сниться кошмары, — с дрожью в голосе сказала Коло.

— Из-за этого голова не попадётся на обед к воронью, — с усмешкой ответила Кит.

Урса добродушно рассмеялся. Все приободрились после успешного завершения своей миссии. Урса, насвистывая, перевязал свое плечо, затем принялся за костер. Коло уже чувствовала себя лучше и настояла на том, чтобы одеть на себя несколько предметов одежды и отправиться поискать в лесу что-нибудь съедобное. Дикие ягоды, которые она принесла, прибавились к пайку из полосок вяленого мяса, которые Урса нес в своем мешке.

После еды они принялись чистить свое оружие. Коло в поисках большего количества мази рылась в мешке Унылого, который он оставил в лагере. Китиара только закончила вытирать свой меч и обертывала его несколькими большими сухими листьями, когда Урса проговорил:

— Где же Клевердон, — его голос был спокоен, — Его уже нет слишком долго.

Прежде чем кто-либо из них смог ответить, из леса раздался голос и вокруг лагеря послышался тихий шум.

— Оставайтесь на своих местах, — сказал голос.

Кит заметила, что на маленькую полянку со всех сторон заплыл сырой туман, вздымаясь и вырастая в размерах. Из тумана вышло около дюжины мужчин, двое или трое из которых были в обычных туниках, а остальные в доспехах с головы до пят. Никто из них не промолвил ни слова, они просто встали неподалеку, переминаясь с ноги на ногу. Те, кто был в доспехах, носили шлемы с плоской вершиной и маленькими глазными разрезами. Они были вооружены до зубов великим разнообразием всяческого оружия, включая богато украшенные булавы и боевые топоры вперемежку с более обычными арбалетами, щитами, кинжалами и мечами.

Урса кинулся к своему мечу, стоящему у камня, но как только он сделал это, несколько сетей вылетело из тумана и окутало его. Они упали с такой силой, что Урса потерял равновесие и свалился в грязь.

Двое из мужчин в доспехах со звоном приблизились к нему и подняли на ноги. Он едва мог пошевелиться, не то что сопротивляться. Кит боролась с импульсивным желанием попытаться помочь ему. Прежде, чем ему завязали рот кожаной тканью, Урса смог выкрикнуть:

— Забудьте обо мне! Спасайте себя!

Его лицо было бледным и напряженным от страха.

Двое других мужчин вышли вперед и связали Китиару и Коло спинами друг к другу. Коло боролась и пиналась, но итогом ее усилий был лишь удар в бок, который она получила. Кит лихорадочно пыталась понять кто были эти новые противники. Что ей нужно сделать, чтобы вырваться на свободу?

Самый близкий к Кит стражник был так покрыт сталью, что она не могла сказать кто это был — призрак или человек. Тот, который следил за Коло не был облачен в доспехи и выглядел более банально — большое бородатое крестьянское лицо с точеными скулами и пылающими негодованием глазами.

Затем Кит увидела, как из тумана вышли еще трое, чтобы присоединиться к раннее пришедшей группе. Как она поняла, они были главарями. Двое были эльфами или полуэльфами, предположила Кит, а третий был чародеем в черной мантии, который выделялся от остальных. Его глаза пылали с сосредоточением, губы шевелились, а руки делали плавные движения.

— Нет. Развяжите эту, с черными волосами. Она идет с нами, — сказал один из эльфов, указывая на Китиару, — Другую убейте.

— А она нам зачем? — спросил второй эльф.

— У нее был меч, — ответил первый эльф. — Она должна ответить за него.

Он вышел вперед, глаза его искали что-то на поляне. Меч Бека, недавно обернутый листьями, лежал в ногах у Кит. В темноте его не было видно. Эльф нахмурился и сделав несколько шагов по поляне, не заметил его.

Наконец Кит смогла его хорошо рассмотреть. Это был тот темный эльф, который наблюдал за нею на борту Серебряного Саргана. Каким-то образом он напал на ее след и преследовал ее. Но почему?

— Мы должны найти его, — коротко бросил эльф.

Туман, окружающий их, теперь был настолько густым, что Кит не могла больше видеть дальше, чем за ярд перед собой. Она слышала ворчание Урсы, когда его тащили куда-то. Коло прошептала из-за спины:

— Приготовься!

Приготовься к чему?

Крестьянин, охраняющий Коло, вытащил свой кривой кинжал.

Туман стал почти что удушливым. Но начиналось еще и что-то большее, оно начало пульсировать и циркулировать, а затем циркулировать быстрее, создавая ветер, несущийся с потрясающей скоростью. Низкий, почти скулящий шум, превратился в гул, а затем в оглушительный рев. Рев настолько ужасающий, что у Кит вылетели из головы все мысли о побеге, кроме одной: разорвать путы и зажать руками уши. Листья и ветки срывались с деревьев и летели вокруг нее. Обломки били по лицу. Было странно, но через все это она продолжала слышать низкое бормотание мага.

Кит почувствовала, что ее ноги оторвало от земли силой сильного потока. Она услышала чей-то резкий стон и затем звук падающего на землю тела.

— Сейчас! — крикнула Коло ей в ухо. Внезапно Кит почувствовала, что свободна. Она нащупала рукоятку своего меча. Схватив его, она кинулась к тому месту, где в последний раз видела Урсу — теперь она не могла видеть его. Вихрь сбил ее с ног, пригвоздив к земле. Коло схватила Кит сзади и когда она попыталась снова встать, следопыт с силой пригнула ее назад к земле.

— Не будь дурой! — перекрикивая рев вихря, крикнула Коло ей в ухо, — Оставайся на земле. Перекатывайся за мной со всей скоростью, на которую способна!

Китиара с трудом разобрала фигуру наемницы, которая ползла и перекатывалась направо от нее.

Внезапно появился водоворот, который с неимоверной силой стал подметать в себя все вокруг. В тот же момент, когда Кит попыталась последовать за Коло, ее засосало обратно на полянку и, что еще хуже, потянуло вверх. Ее пальцы хватались за грязь. Бесполезно. Мимо нее проносилось все, что только можно — оружие, лошади и крутящиеся тела. И голова слига.

— Держись! — вопила Коло.

Кит видела, что маленькая воительница заползла в небольшую ложбинку и ухватилась одной рукой за гигантский корень. Второй рукой она схватила Кит за лодыжку. Сила бури была такой, что оба женских тела вытянулись в одну линию.

Кит слышала крики мужчин вокруг нее. Глаза она была вынуждена закрыть, чтобы в них не попадала пыль и грязь, кружащаяся вокруг. Даже один вдох заставлял ее мучительно задыхаться. Сквозь все это она чувствовала, что Коло продолжает крепко держать ее за лодыжку.

Пролетающий камень ударил Кит прямо в висок и она потеряла сознание. Последнее, что она слышала — или думала, что слышала — был сильный взрыв.

ГЛАВА 14. ДОЛИНА МАНТИЛЬИ

Кит очнулась от того, что холодная вода окатила ее лицо. Она лежала около берега реки и смотрела в лицо Коло, которая присела возле нее с водой в пригоршне. Вспомнив обо всем — охоте на слига, засаде, разрушительной буре — Кит попыталась вскочить на ноги.

— Шшш… — прошептала Коло.

Кит приподнялась на локтях. Местность была ей вроде бы незнакома.

— Где я? — спросила она.

— Приблизительно в полумиле от того места, где мы были, — шепотом ответила Коло.

— Как?…

— Мне пришлось тащить тебя! Теперь молчи, или нас обнаружат!

Кит в оцепенении услышала отдаленный топот в подлеске, приглушенные голоса и лошадей, уезжающих прочь. Спустя, казалось, целую вечность, шум утих вдали и они с Коло оказались окружены тишиной.

— Что… — снова начала она.

— Тихо, — приказала Коло, положив для верности руку на рот Кит. — Теперь надо спать. Утром…

Они спрятались за небольшим скоплением скал. Коло покрыла Кит слоем ветвей и листьев так, чтобы ее нельзя было легко обнаружить и затем сотворила подобную маскировку и для себя. Засыпая и пробуя собрать воедино все минувшие события, Кит знала, что настороженные глаза Коло продолжают следить за окрестностями из своего камуфляжа.

* * *

Следующим утром Кит проснулась рано. Коло сидела на корточках возле нее, бросая свои кости и бормоча сама себе.

Они находились на краю леса, около изгиба реки, где четверо наемников начали вчера преследование слига. Очевидно, угроза миновала, потому как Коло казалась уверенной, что их не обнаружат.

— Кто были эти люди? Что они сделали с Урсой? — настойчиво спросила Кит, — Пожалуйста, скажи мне, что случилось? Почему этот маг вызвал вихрь?

— Я не знаю, — мрачно ответила Коло, оставив свое гадание.

— И как же ты… мы… смогли убежать?

Коло хитро улыбнулась.

— Когда они напали на нас, я как раз рылась в мешке Клевердона и мне удалось выудить оттуда один из ядовитых дротиков, которые, как я знала, он всегда носил с собой. Он был достаточно маленьким, чтобы я смогла незаметно спрятать его у себя во рту. Подождав подходящего момента, когда глупый человек, который собирался убить меня, полез за своим оружием, я выплюнула дротик в его лицо. Этот яд быстро действует и в поднявшейся суматохе нам удалось скрыться. Некоторые из них попытались отыскать нас позже, но не смогли, потому что я потащила тебя вниз по течению.

— И где они теперь?

— Думаю, что они прекратили поиски, — сказала Коло, — Теперь пришла наша очередь искать их.

Она подошла к берегу реки и склонилась, чтобы попить воды.

— Ты тоже напейся, — посоветовала Коло — Это укрепит силы.

Обе они напились досыта. Коло думала, что будет лучше всего, если они будут днем избегать реки и окольным путем через лес проберутся к месту водоворота и их лагеря. У них был всего лишь один меч — меч Бека — который Кит удалось удержать несмотря на силу вихря. Продираясь через кустарник, они передавали друг другу меч, чтобы рубить мешающий подлесок.

После короткого, но изнурительного перехода через лес, Кит узнала местность, где они вчера привязали своих лошадей. Тут были величественные деревья с желтой листвой и небольшие полянки, усеянные камнями. Войдя на одну из полянок, они с Коло остановились как громом пораженные, глядя на вид, открывшийся перед ними.

Тело Клевердона — Унылого — свисало с высокого дерева, его тело, совершенно обнаженное, было покрыто порезами и медленно сочилось гноем и кровью. Выражение его задумчивого лица было почти мирным, но глаза были вырезаны. Они лежали на земле в его ногах, где стайка птиц клевала их.

Рядом с ним на земле лежала преданная Корица, почти что лишившаяся шкуры. Она лежала на боку и он был так ужасно разворочен, что внутренности лежали наружу, гния на солнце. Унылого убили прежде, чем подвесили, но Корица умирала медленно, истекая кровью до самой смерти, в то время как лесные стервятники пировали на ней. Китиара не могла смотреть на это. Она упала на колени, закрыв лицо руками и борясь с тошнотой.

Коло крадучись пошла вперед, осторожно осматриваясь. Подойдя к Корице, следопыт пнула мертвую лошадь, что подняло в воздух тучу мух. Унылый тоже получил свой пинок. Парень с грустным лицом безумно закачался на веревке, но больше вокруг не было никакого движения или звука. Клевердон был мертв уже несколько часов.

Уверившись, что поблизости, кроме них, никто не прячется, Коло подошла обратно к Кит и толкнула ее в спину.

— А это еще зачем? — горячо потребовала Кит, подпрыгивая.

— У нас нет времени на детские сопли, — сердито ответила Коло.

— Это была лошадь моего отца, — тихо сказала Кит.

— И что? Кто твой отец?

— Грегор Ут-Матар, — подавлено ответила Кит. Теперь ее отец казался ей еще более далеким, чем когда бы то ни было.

Коло выглядела удивленной этой информацией.

— Тот, с которым странствовал Урса?

— Урса! — вскрикнула Кит, еще больше удивленная, чем ее компаньонка, — Что ты имеешь в виду? Он никогда ничего не говорил мне о том, что странствовал с моим отцом.

— Я не знаю, — сдержанно ответила Коло, — Возможно, я ошибаюсь. Я часто путаю имена.

— Расскажи мне все, что знаешь, — подтолкнула ее Кит.

— Я ничего не знаю, — упрямо повторила Коло. Она смотрела Китиаре прямо в глаза, ничуть не испугавшись.

Хотя Кит и испытывала желание продолжить давить на Коло, но она доверяла следопыту, которая спасла ей жизнь — пока что дважды. Возможно, Коло на самом деле ошиблась. Так или иначе, получается, что Урса, возможно, путешествовал с ее отцом и никогда не упомянул об этом?

— В любом случае у нас нет на это времени, — сказала Коло.

— Что ты имеешь в виду?

— Они убили твою лошадь, но остальных я не вижу. Это означает, что три лошади скорее всего сбежали в лес. Мы должны отыскать по крайней мере одну из них, если мы собираемся догнать тех людей.

Кит подумала минуту.

— Если налетчики не забрали их с собой, то лошади последуют по нашему запаху и выйдут к водопаду и пещере слига. Это означает, что если мы продолжим путь в этом направлении, то у нас появятся хорошие шансы отыскать их.

— Правильно, — ответила Коло, снова отправившись в лес. Кит посмотрела через плечо на Унылого и Корицу. Коло обернулась.

— Ты идешь?

— Да, — ответила Кит, поспешив за ней.

После еще двухчасового пробивания через лес они вышли на холмик, с которого открывался вид на водопад и на то место, где они вчера разбили лагерь и подверглись нападению. Здесь была еще более ужасная картина, чем в прошлый раз. Деревья были согнуты и искривлены, даже вырваны с корнем. Земля была очищена от камней, листьев и всего остального. На полянке повис сильный запах озона.

Не было видно никаких следов Урсы или головы слига, или стражника, которого убила Коло, никаких следов вообще чего-нибудь, что было здесь прошлым вечером. Место выглядело разрушенным и странно опустевшим.

— Что это означает? — слабым голосом спросила Кит.

Коло топталась по поляне, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь следы.

— Могущественная магия. Злая магия. Я думаю, они пришли за Урсой и, по какой-то причине, за тобой. Они схватили его и унесли куда-то с собой. Тот большой циклон был волшебным ветром. Он вобрал в себя Урсу и все остальное.

— Должно быть, этот могущественный маг враг Урсы, — с интересом проговорила Кит. Она подумала о том, что сказала Коло и задалась вопросом, зачем кому бы то ни было преследовать ее и Урсу.

— Или враг Урсы тот, кто обладает достаточным количеством денег, чтобы нанять могущественного мага, — глубокомысленно добавила Коло. Внезапно она подняла голову.

— Ты слышала?

— Что? — спросила Кит.

— Вот, опять! — вскрикнула Коло и сорвавшись с места побежала через лес. Кит вынуждена была бежать на пределе возможностей, прыгая через ветки и камни, чтобы не отстать от нее. Они ворвались на поляну, где стоял мул Унылого, спокойно и с хрустом жуя траву. Мул попытался сбежать от них, но Коло схватила его. Успокаивающе поглаживая ему голову, она вскочила верхом на мула и протянула руку Кит, подтащив ее в седло.

* * *

Весь день они ехали по все расширяющейся области по следу, хотя и не понимали почему они видели следы только двоих лошадей, направляющихся на запад. Через час потемнело, но Кит и Коло продолжали ехать. У них по-прежнему был только меч Бека и Китиара задавалась вопросом не только за кем они следуют, но и что они будут делать, когда нагонят их. Уже спустя долгое время после полуночи, они заметили впереди походный костер. Тут они спешились и поползли вперед на четвереньках. Как только им удалось подобраться ближе, Кит увидела двоих темных эльфов, которые препирались о чем-то между собой. Подобравшись еще ближе, Кит смогла разобрать некоторые слова. Она поняла, что они спорили о ней — о «девушке-тени», как выразился один из них — и о том, кто из них виноват, что ей удалось сбежать.

— Если бы ты сделал по-моему…

— Но ты же согласился со мной!

— Ну, это ты будешь объяснять…

Коло положила палец на губы и отползла вправо. Кит понятия не имела, каков ее план, но, крепко ухватившись за рукоятку меча, ожидала какого-нибудь сигнала. Коло появилась за спинами эльфов, прыгнув к ним с такой умопомрачительной скоростью, что Кит была просто ошеломлена. Следопыт была вооружена большим камнем. Она бросилась на спину одного из темных эльфов, опуская камень на его голову с вызывающим омерзение хрустом.

Как только это произошло, Кит выпрыгнула из своего укрытия и помчалась вперед с импровизированным боевым кличем. Второй эльф вскочил на ноги и выхватил кинжал. Теперь он мчался к Кит, но она имела преимущество, застав его врасплох и более длинного расстояния. Она выбила кинжал из его руки одним мощным ударом меча, а затем погрузила лезвие в его грудь. Он упал мертвый.

Все было кончено за секунды. Кит видела, что Коло сняла оружие с ее ничего не осознающей жертвы, прилаживая кинжал и различные мешочки к своему поясу. Она посмотрела на Кит с уверенной улыбкой.

— Что теперь? — спросила Кит, вытирая лезвие меча.

Коло села на бревно и откусила кусок оленины, которая жарилась на огне.

— Мы подождем, — сказала она, махнув в сторону эльфа, которого она победила, — Пока этот не очухается.

* * *

В конечном счете темный эльф понемногу пришел в себя. Его глаза прояснились, когда он увидел Коло и Кит, стоящих около него. Извиваясь, он сел. Коло связала его по рукам и ногам, обвязала веревку вокруг его шеи и затем к ветке дерева, так что он не имел возможности свободно двигаться, чтобы не задохнуться.

Это был тот самый эльф, которого Китиара помнила по Серебряному Саргану. Впервые Кит смогла разглядеть его поближе, его миндалевидные глаза, большие остроконечные уши и надменное выражение лица. Темный эльф не выказывал и признака страха и изо всех сил пытался стоять, нагло уставившись на них.

Коло равнодушно ударила его по лицу, разбив в кровь его губу. После долгой паузы темный эльф обнажил в горькой улыбке свои зубы. Коло ударила его снова.

— Где он? Куда его увезли? — потребовала она.

— Очень далеко отсюда. — коротко ответил он.

— Как? — спросила Коло.

— Магический ветер.

Коло кивнула Кит.

— Почему ты не пошел с ними? — продолжила она.

— Потому что мы потеряли девушку, — сказал он, указывая на Кит.

Глаза Кит расширились.

— Ты догнал меня на лодке, правда? — спросила она.

— Нет, — ответил он, — Это была случайность. Я не преследовал тебя. Я просто заметил, что за меч носит с собой Патрик.

— Ты убил его! — свирепо вскрикнула Кит.

Теперь Коло слушала все это с широко раскрытыми глазами, пытаясь понять, что происходит.

— Я убил его, — ответил темный эльф, — и я собирался украсть меч, но меня прервали. Меч пропал и я понял, что ты взяла его. Я думал, что ты утонула, но после того, как исчезла твоя лошадь, я стал понимать происходящее. Не Патрика мне нужно было убить, а тебя. А вообще, кто ты?

— Китиара Ут-Матар, — гордо ответила она, — Что ты имеешь против меня?

По его лицу было видно, что ничего. Он никогда прежде не слышал этого имени.

— А что вы хотите от Урсы? — снова вклинилась Коло.

— Не лично я, — высокомерно ответил эльф, — Моя метресса хорошо заплатила за него. Гораздо больше она заплатила бы за тебя.

— Кто она? — потребовала Китиара.

— Лус Мантилья. Леди, которая хочет отомстить людям, убившим ее возлюбленного.

— Леди Мантилья! — воскликнула Кит.

— Вы слышали о ней, — удовлетворенно сказал эльф, — Она — безумная женщина, у которой есть деньги на услуги множества магов, шпионов и убийц. Она посвятила свою жизнь обнаружению наемников, которые подстерегли и убили ее жениха, невинного дворянина. Их было пятеро. Мы обнаружили лишь четырех и не осмеливались вернуться без пятого — и этот пятый ты, Китиара Ут-Матар.

— Вернуться куда? — спросила Коло.

Почти что со зловещим ликованием темный эльф произнес:

— В маленькое, некогда процветающее королевство по другую сторону гор Восточной Стены, а теперь королевство разрушения, от смерти и черной магии. Адское место. Я никогда там не был. Там был Кравен, — он указал на мертвого эльфа равнодушным кивком, — Через него были все контакты и расчеты.

Повисла долгая тяжелая тишина.

— Я думаю, что знаю где это, — сказала Кит Коло.

Коло оттащила ее в сторону, чтобы они могли говорить и не быть услышанными темным эльфом. Они присели на корточки в лунном свете и приглушенно заговорили. Лицо Коло было серьезным.

— Значит, ты знаешь что-то об этом деле?

Кит мгновение поколебалась, а затем проговорила:

— Это была работа, за которую взялся Урса. Я запутывала их следы, чтобы обмануть преследователей. Потом он сказал мне, что работа была сделана нечисто и этот Бек, молодой дворянин, был убит.

На мгновение Китиара отчетливо вспомнила ту ночь — воспоминания о Беке, его безжизненном лице и искалеченном теле.

— Вы не получили денег? — спросила Кит.

— Нет, это я не получила денег, — ответила Кит, горько улыбнувшись, — Но другие получили. Рэдиссон, Унылый, Урса и… — ее голос поколебался, — Эль-Навар. Они не заплатили мне и уехали без меня. Урса дал мне этот меч как «награду», меч Бека.

Она кивнула на меч в своей руке, продолжая беспокойно тыкать острием лезвия в землю.

— Ну, а потом? — спросила Коло.

— Бек Гватми должен был жениться на даме с другой стороны горы, — продолжила Кит, — Строилась дорога, чтобы утвердить этот брак. Когда Бек умер, все развалилось. Я застряла в городишке под названием Пеньгород на несколько месяцев и слышала много сплетен о том, что случилось. Люди говорили, что леди Мантилья сходила с ума и даже убила своего собственного отца. Это он запланировал засаду, чтобы предотвратить этот брак. Она поклялась разыскать наемных убийц. Никто никогда не знал, что я участвовала в этом деле.

— Кроме остальных четверых, — сказала Коло.

— Должно быть, Рэдиссон умер до того, как смог рассказать об этом, — размышляла Кит, — Никто не знает, что случилось с карнутцем. А теперь у Лус есть Урса…

— Где это место? — спросила Коло.

— Через залив, а потом нужно еще ехать целые недели, сотни миль по нескольким гористым областям.

— Должно быть, магический ветер, уже доставил их туда.

Кит ничего не ответила. Они обе обернулись и посмотрели на темного эльфа. Он продолжал стоять, привязанный веревкой с толстой петлей на шее и с ненавистью смотрел на них.

— Они еще не знают твоего имени и того, что ты была в этом деле, — размышляла Коло.

— Если Урса не сказал им.

— Если он все еще жив.

— Это было так давно, — задумчиво сказала Китиара, — Три года прошло. Я почти все забыла, кроме…

— Кроме чего? — Коло посмотрела прямо ей в глаза.

Китиара отвела взгляд.

— Ничего, — ответила она.

Коло встала и, подойдя к костру, долго пила воду из оловянного кубка и наблюдала за темным эльфом. Он засмеялся и плюнул в ее направлении. Коло подошла к двум лошадям эльфов и тщательно обыскала седельные сумки, вытащив несколько по-настоящему нужных предметов — тяжелый кошелек, немного сушеных припасов и истрепанную карту, которую с удовлетворением поднесла к Кит, чтобы вместе изучить ее.

— Что ты собираешься делать? — спросила Кит.

— А что ты думаешь? — с раздражением ответила Коло, — Я поеду за Урсой. А ты?

— Я… я не знаю, — ответила Китиара.

— Разве ты не обязана человеку, с которым спала?

— Что ты имеешь в виду? — покраснев, сказала Кит.

— Урса. — ответила Коло, — я обязана ему этим. Разве ты нет?

— Я никогда не спала с Урсой, — сердито заявила Кит.

— Ты лжешь.

— Нет.

Кит встретила ее глаза. Прошло несколько долгих секунд. Коло только начала отворачиваться, когда Кит решилась.

— Я поеду с тобой, — объявила она.

Коло вытащила кинжал, который взяла у мертвого темного эльфа и передала его Кит.

— С этим что делать? — многозначительно спросила Коло, — Он знает тебя в лицо.

Китиара минуту поколебалась, прежде чем взять кинжал и подойти к пленнику. Высокий темный эльф уставился на нее с кислой улыбкой.

— Не ожидай, что я буду умолять тебя. — холодно сказал он.

Кит схватила его за волосы, дернула голову назад и перерезала ему горло от уха до уха. Он умер, не издав больше ни звука.

— Это за Корицу, — пробормотала она. И за Патрика, добавила она про себя. Кит вытерла кинжал о леггинсы и вернула его Коло, встретившись с ней взглядом.

Кит выбрала себе одного их эльфийских коней, Коло другого. Оба были сильными животными. Мул Унылого, так хорошо послуживший им, был отпущен на свободу. Несмотря на поздний час, они взобрались в седла и поехали прочь.

* * *

С лихорадочной скоростью они поехали на юго-восток к одному из городишек побережья к северу от Вокальона, где Кит не смогли бы узнать. Грубая карта темного эльфа указала им самый краткий маршрут к долине, где располагалась цитадель семьи Мантильи в горах Восточной Стены. Но вначале им было нужно пересечь залив и попасть в Абанасинию.

С утра доехав до побережья, они оказались в сонном городишке под названием Коновер, гавань которого была заполнена судами всех типов. Стараясь не привлекать к себе внимания Кит и Коло поднялись на борт дюжин кораблей, пытаясь договориться о проезде. Но морские переходы сейчас, в течении холодных месяцев, были почти что остановлены и большинство судов были пришвартованы в гавани в ожидании следующего сезона. И никакой капитан не согласился взять их с собой за ту сумму, что они смогли предложить.

В конце этого разочаровывающего дня Кит заметила глубоко посаженное грузовое судно, поставленное на якорь в гавани далеко от дока. Они добрались до него на лодке, чтобы поговорить с капитаном, бочкообразным моряком, который отправлялся в путь с поставками мехов и шерсти. Он согласился взять их при условии, что они будут на корабле не пассажирами, а матросами. Так как ему не хватало одного матроса, он подумал, что две женщины смогут сойти за одного мужчину.

Коло уже была готова схватить его за горло, но Кит опередила ее.

— Мы согласны, — согласилась она и пожала ему руку.

Судно, Королевская Лилия, оставило порт утром на следующий день. Недельное плавание было мукой для Кит и Коло — не из-за тяжелой работы, которой, по крайней мере, можно было убить время, но из-за медлительности корабля. Если они не были заняты своими обязанностями, они бродили по палубе, почти что не говоря друг с другом и не в состоянии заснуть.

Когда Королевская Лилия наконец достигла побережья, команда не стала приставать к берегу. Вместо того, чтобы ждать, когда их, один за другим, переправят на берег грузовой баржей, Кит и Коло вместе с лошадьми просто доплыли до берега.

Они были на далеком краю Абанасинии и знали из карты, что должны были ехать на северо-запад, обогнув пики Харолисовых гор прежде, чем повернуть на юг к вершинам гор Восточной Стены.

Шесть дней и шесть ночей Кит и Коло ехали вперед, ложась спать только на час или два каждую ночь, затем поднимаясь на рассвете, чтобы снова сесть в седло. Останавливаясь только чтобы проглотить крепкого чаю и немного сушеных плодов, они довольно быстро ехали, загоняя лошадей. Коло установила быструю скорость. Она была рождена для верховой езды и, возможно, у нее было с самого начала животное посильнее, чем у Кит. Но Китиара никогда сильно от нее не отставала.

На третий день лошадь Кит упала на полном галопе и к тому времени, когда Кит вскарабкалась на ноги, животное уже билось в смертных муках. Им пришлось сделать крюк на несколько миль, чтобы купить у фермера еще одну лошадь. На четвертое утро лошадь Коло была не в состоянии встать и той пришлось прирезать ее. Снова им пришлось сделать крюк и несколько часов спустя они остановились в придорожной кузнице, чтобы купить другого коня.

Тем временем, пока они покрывали расстояние, небо становилось серым и наступили холода, чередуемые дождем и туманом. Утром землю усеивали ледяные лужи и, чем дальше они удалялись от побережья к возвышенностям, легкие снежные ковры. Время от времени снег покрывал лед и лошади опасно оскальзывались.

Погода, казалось, полна решимости замедлить их передвижение. Когда не шел снег и не моросило, налетал туман. Влажность просачивалась до самых костей. Вдобавок к тому, что они были измотаны, страдали от ссадин и почти что оцепенели от напряжения, так еще и не могли избавиться от постоянного холода, даже в солнечном свете.

Кит никогда не была так далеко на севере и не видела Харолисовые горы так близко. Она трепетала перед пиками, которые простирались на многие мили, заполняя собою горизонт — большие, зубчатые ребра коричневого и фиолетового цветов, покрытые снегом.

К шестому дню пейзаж стал более знакомым, поскольку они вошли в северо-западные пределы гор Восточной Стены. Согласно эльфийской карте, теперь они должны были следовать по неуловимому курсу, петляя тропами, ущельями и маленькими долинами до владений, находящихся в Долине Мантильи.

Путь был весьма предательским, извиваясь вокруг больших зубастых пиков и крутых ущелий, через крохотные тропы и едва проходимые области, временами петляя вкруговую. Лошади выбирали дорогу медленно и осторожно. В обычных обстоятельствах Кит и Коло уже спешились бы и шли бы рядом с конями. Однако карта была точна и они постепенно продвигались.

В конечном счете ухабистая каменистая земля стала причиной того, что одна из лошадей споткнулась и повредила одну из передних ног. У Кит и Коло не было другого выбора, кроме как прирезать страдающее животное и снова вместе ехать на одной лошади. Теперь они находились достаточно близко к своей цели и в случае необходимости могли бы пройти заключительные мили в Долину Мантильи пешком.

На седьмой день они подошли к снежному гребню и ленточным водопадом. С гребня была видна глубокая несимметричная долина, которая с такого расстояния была затенена толстым желтым туманом. Карта указывала, что вниз можно было спуститься по узкому пологому откосу.

Кит никогда еще не чувствовала себя более изможденной. Каждая косточка болела, глаза были мутными, одежда порвана и грязна. Коло, стоящая около нее и пристально вглядывающаяся в Долину Мантильи, выглядела не лучше. Они стояли там, не делая больше никаких движений к своему предназначению и тут Кит резко упала на колени.

Понимая, что они должны отдохнуть и вернуть хотя бы часть своей силы, Кит и Коло решили расположиться лагерем на ночь на этом выступе. Поскольку еще не было темно, они неторопливо привязали лошадей и разбили лагерь. Они смазали, высушили свое оружие. Растопив снег и лед, они попытались немного помыться, что помогло им почувствовать себя освеженными.

За скоплением больших валунов Коло устроила небольшой костер, чтобы его свет не был виден в долине. Когда наступила ночь, они не увидели ниже ни огонька, и, что еще более странно, на небе тоже. Ночь была безлунной и беззвездной. Только пустая тьма.

Вначале двое компаньонов мало говорили друг с другом. Утомленные, но задумчивые, они ощущали, что были на краю чего-то — чего они вполне могли бы и не пережить. Кит приготовила поесть из остатков пищи, которую им удалось насобирать по дороге, но, как бы они не были голодны, они были слишком взвинчены, чтобы много есть.

Спустя долгий период молчания Коло начала говорить. Она рассказала Кит, как повстречалась с Урсой. Это было девять месяцев назад. Он путешествовал с Клевердоном через Южный Эргот и был на мели. Как сказала Коло, Урса был бедно одет и искал любую работу.

В таверне на дороге, где Коло остановилась на ночь, ее обвинили в шулерстве — конечно, не без причины. Урса тоже был в игре, очень немного говоря и очень хорошо играя, хотя он и постоянно проигрывал — главным образом самой Коло. И все же он встал на ее сторону во время спора и когда один из деревенщин замахнулся на Коло ножом, Урса ответил ему тем же, с некоторым риском для себя. Затем они вместе, захватив Унылого, убежали и из таверны и из города, преследуемые толпой по пятам.

Отъехав на безопасное расстояние, Урса сказал Коло, что все время знал, что она хитрит с картами и потребовал свою часть выигрыша. С тех пор они путешествовали вместе.

— Я не знала, что он хорошо играет в карты, — задумчиво сказала Кит. На самом деле она имела в виду то, что не понимала, как Урса опустился до такого банального способа заработать немного деньжат.

— Я думаю, он может делать все понемногу, — восхищенно ответила Коло.

После этого Коло стала клевать носом и вскоре уснула.

Чувствуя внутреннее беспокойство, Китиара подошла к краю гребня и посмотрела на Долину Мантильи. Карта говорила, что семейное поместье расположено прямо в центре маленькой овальной долины, примерно в пяти милях вниз и в пяти милях на запад. Кит внимательно посмотрела в этом направлении. Страшная темень не давала никакой возможности ничего разглядеть. Никакого света в долине не было видно.

Китиара задалась вопросом об Урсе Ил Кинте. Был ли он все еще жив. В это же мгновение она почувствовала, что в ее жизни в настоящее время он очень важен для нее. Впервые за много недель Кит вспомнила о Карамоне и Рейстлине и о том, как они сейчас живут. Карамон, скорее всего, стал еще больше и сильнее, и не перестает хвастать своими навыками с мечом. Рейстлин, вероятно, стал еще больше погружен в себя, более тихим и хитрым. Кит была уверена, что он был полностью ровней Карамону, но его способности покажут себя иным способом.

Она надеялась, что когда-нибудь снова увидит своих братьев-близнецов, но сегодня вечером не была уверена, что надежде суждено осуществиться. Что же касается ее самой, то Кит чувствовала, что она наконец стала жить такой жизнью, которую одобрил бы ее отец. Глядя на долину и думая о следующем дне, Кит тихо изрекала принцип, который часто слышала от Грегора Ут-Матара: «Правда — в мече».

* * *

Под толстым слоем желтого тумана дорога, ведущая к замку Мантильи несла на себе все свидетельства разрухи и апокалиптического бедствия. Телеги и фургоны лежали со сломанными колесами. Фермы стояли полусожженными, поля обугленными. Инструменты, товары, одежда, мебель и всяческая домашняя утварь были рассеяны вдоль дороги.

Над землей нависла мрачная атмосфера. Ни щебетание птиц, ни звуки животных, ни человеческие голоса не рассеивали жуткую тишину. Неземной туман, висящий неподвижно, не развеивал никакой ветер.

Они поехали. Кит сидела позади Коло на их единственной лошади. Обе женщины тревожно сжимали оружие. Вначале они ехали с опаской, затем, так никого и не встретив, набрали скорость.

Подъезжая все ближе к замку, компаньоны начали встречать первые тела. Люди, висящие на почерневших деревьях. Скелеты в полях. Опаленные тела или части тел лежали там, где упали, в оврагах и друг на друге. Некоторые были мертвы уже месяцы, некоторые относительно свежие и только начавшие гнить.

— Смотри! — вскрикнула Коло, указывая на одно из тел, свисающее с дерева.

Кит кивнула, узнавая солдата в полных доспехах, который в числе многих подобных себе окружил наемников на поляне двумя неделями раннее. Это был один из того отряда, точнее, он когда-то принадлежал к этому отряду. И он был первым из многих членов его отряда, так же жестоко убитых. Кит видела их, когда они проезжали мимо.

Зрелище было более ужасным, чем любой из них мог ожидать. Кит даже в кошмарных снах не снился такой отвратительный ужас и она должна была взять всю свою волю в кулак, чтобы вынести это.

Глаза Коло смотрели прямо вперед, но и она тоже шаталась от отвращения. Они въехали на участок земли, где стояли столбы с висящими на них, как чучела, трупами. Их лица была уродливо гротескно искажены. Некоторые трупы были старыми и гнили, некоторые совсем свежими. Все они были магами и у некоторых на телах висели таблички. У одного из них, покрытого ужасными ранами, на шее висела доска с надписью:

Этот маг подвел меня и заплатил за это. Лус Мантилья.

— Маг, — прошептала Коло, показывая на него.

— Да, — ответила Кит, узнавая по одежде того, кто сотворил волшебный вихрь, похитивший Урсу две недели назад.

По-прежнему им не попалась ни одна живая душа.

Вскоре они заметили башни замка. Но что-то в нем было неправильно. Башни были изогнуты, искажены, некоторые части их лежали, разбитые, на земле. Только один шпиль в центре цитадели возвышался высоко в небо, скрываясь в желтом тумане. Эта башня казалась отделенной от остальных, островок в море разрухи.

Казалось, что кулак бога ударил по замку сверху, разрушая его и вбив в землю в нескольких направлениях.

Чем ближе они подъезжали, тем более подавляющим становился туман и уже было невозможно отчетливо видеть вещи на расстоянии более чем несколько ярдов. Внезапно монолит из кирпича и обломков встал перед ними, обрывая дорогу и блокируя ее. Посреди беспорядочной стены камня находился проход, удерживаемый деревянными подпорками и за ним виднелись ступени, ведущие вниз.

Они не могли ехать дальше, только идти вниз. Каменные ступени вели в проход. Путь не преграждали никакие стражники. Впереди мерцал свет.

— Туда? — с сомнением спросила Коло.

— Или туда, или возвращаемся, — ответила Кит.

— Мы слишком долго сюда ехали.

Кит кивнула, но на минуту задержалась, чтобы проверить свое оружие. В одной руке она держала меч Бека, в другой медный кинжал, взятый ею у одного из темных эльфов. Затем она оглядела Коло. У следопыта было два эльфийских меча, короткий кинжал и моток веревки. Компаньонка Кит поднялась сегодня с первыми лучами солнца, разрисовала свое лицо и вплела перья в свои длинные, песочного цвета волосы. Теперь Коло привязала лошадь и повернулась, чтобы первой войти в проход.

Кит почувствовала порыв теплого чувства к этой маленькой женщине, которая была полной противоположностью домохозяйки, такой, как ее мать. Коло была одной из действительно замечательных женщин, с которыми Кит когда-либо сталкивалась.

Больше ничего не говоря друг другу, Кит и Коло стали медленно спускаться вниз по лестнице и потом пошли по длинному каменному коридору, который простирался перед ними, казалось, бесконечно. Факелы, высоко подвешенные вдоль стен, давали немного света. Женщины старались держаться ближе к стенам, избегая центра коридора на случай ловушек. Они шли медленно, тревожно схватившись за оружие и ощупывая стены.

Время от времени каменный коридор спускался вниз, а потом изгибался и поднимался вверх. Невидимые существа прыскали из-под их ног. Туннель был влажным: где-то капала вода. Неприятные пары шипели из трещин в стенах. Время от времени в коридоре становилось так темно, что Кит и Коло почти ничего не видели, кроме очертаний друг друга у противоположной стены.

Через некоторое время они вошли в большую комнату с высоким потолком, которая была лучше освещена, но казалась наполовину разрушенной в одном конце. В комнате было четыре выхода — пять, если считать и тот, через который они только что сюда вошли. Выходы разветвлялись в четырех разных направлениях, которые, вместе со входом, напоминали форму звезды.

В центре комнаты лежала большая груда тел, сваленных друг на друга в кучу, как дрова. Некоторые были почти целыми, как живые, по-видимому застигнутые врасплох и замороженные; от других остались только кости. Их было множество, возможно сотни трупов: белые черепа, разлагающиеся тела, лохмотья одежды, внутренние органы и крысы, прыскающие из нор и обратно в норы. Китиара сглотнула и поднесла руку ко рту, в то время как Коло инстинктивно отступила поближе к ней, стоящей с разинутым ртом.

— Что? — Китиару била дрожь.

— Дыши мелкими вдохами, — твердо сказала Коло, положив руку на плечо зашатавшейся Кит.

Они подошли поближе, чтобы получше разглядеть ужасную кучу и поискать любое свидетельство тому, что Урса был среди мертвецов. Внезапно в середине груды появился человек, желтокожий, костлявый и с косыми глазами. У него были тонкие белые волосы и козлиная бородка. Одет он был в зловонные колыхающиеся тряпки.

Коло и Кит немедленно разошлись и выхватили оружие. Но в комнате не было никакого другого движения и старый простофиля казался больше ненормальным, чем опасным. Он прыгал с ноги на ногу, болтая сам с собой. В руке у него было зажато железное кольцо с висевшими на нем ржавыми ключами.

— Она пришла! Я буду свободен! Кто тут она? Возможно, у меня двоится в глазах. Спустя такое время, я буду свободен! — лепетал старик.

— Стой, — приказала Коло, — О чем ты говоришь, дедуган?

— Вот! Вот! — Человек протягивал кольцо с ключами.

Кит осторожно протянула руку и взяла кольцо. Металл был покрыт известью.

— Думаю, он помешанный, — кисло сказала Кит, все еще настороженно озираясь.

— Кто ты, дед? Что здесь произошло? — снова потребовала Коло. Она вложила меч в ножны и заткнула кинжал за пояс, возможно, чтобы успокоить человека. Старик прискакал поближе к Кит и Коло и принялся выплясывать вокруг них, весело разговаривая сам с собой. Его длинные белые волосы мерцали, как паутина. Он старался не отклоняться к проходам.

— Великая Леди, она говорит, что я могу уйти, когда придете вы. Я верный. Последний верный — это я. Я охраняю тюрьму много лет. Много, много лет. Я — все, что осталось. Кроме… — он прикусил язык и опустил глаза, — Кроме Железной Стражи. — он остановил свой нервный танец и громко сказал, — Кроме Железной Стражи. Я не забываю вас, нет, сир. Я воздаю вам должное. — он слегка и спазматически ударил себя по голове.

— Возьмите, — сказал он, указывая на ключи, — Теперь ваши. Я ухожу! Она обещала.

Он пошатнулся и направился к выходу.

— Погоди! — отчаянно закричала Кит, схватив его за руку и угрожающе размахивая кинжалом. — Где леди, о которой ты говоришь?

Он повернулся и оглядел ее, поглаживая козлиную бородку.

— Пять туннелей там, — глубокомысленно сказал он, — Вы найдете ее, идя по правильному, я уверен в этом. По какому? Я не задумывался об этом. Вообще-то… — он выглядел обеспокоившимся, — Я не видел Великую Леди в течении многих месяцев. Она оставила меня в покое. Это — моя награда. Другие не столь удачливые. О них она чрезвычайно заботится. — он пригнулся и заговорщицки зашептал, — И все же я видел Железную Стражу. Они приходят и уходят. Уходят чтобы привести гостей. Моя работа, — сказал он с гордым хихиканьем, — состоит в том, чтобы заботиться о посетителях. Только… — он поманил Кит поближе длинным тонким пальцем, — Двое уехали. Шшш…

Он положил палец на губы.

— Великая Леди очень сердита, — знающим тоном добавил он, — Потише, — он повернулся, чтобы прервать Коло, которая хотела что-то сказать, — Я рискую своей жизнью, когда говорю вам это.

Старик расхаживал вокруг, выпятив грудь.

— Она где-то в башне, очень сердитая. Все терпят неудачу, все неверны. Большое убийство, — он кивнул с отвращением на груду тел, — Не я. Я очень заслуживаю доверия. У меня ключи! Я верный! — похвастал он.

— Куда идти? — раздраженно потребовала Коло.

Он погладил свою козлиную бородку.

— Да. Это вопрос. Я обычно знал ответ… — он задрожал, — Раньше. Раньше…

Он медленно поворачивался к каждому коридору, задумываясь над каждым из них. Его глаза слезились.

— Я забыл, — печально сказал он, — А где выход?

Коло указала большим пальцем через плечо в направлении каменного коридора, из которого они попали сюда. Бормочущий старик мгновенно сорвался с места и вбежал в туннель.

— Пусть боги благословят вас! — крикнул он через плечо, прежде чем исчезнуть с глаз долой, — Я свободен! Свободен!

В течении нескольких минут они слышали эхо его шагов, сопровождаемые хохотом. Кит удержала Коло за руку.

— Пусть идет, — сказала она, — Он безвреден.

— Возможно, он шпион, — ответила Коло.

— В этом я не сомневаюсь, — сказала Кит, — Но леди Мантилья и так уже знает, что мы здесь. В любом случае нам не избежать сражения с нею. А он нам ни к чему.

Лицо Китиары приняло почти что удовлетворенное выражение. Казалось, она готова к забаве.

— А что делать с этим? — спросила она, показывая Коло заплесневелое кольцо с ключами. Та взяла кольцо и сжав в кулаке, раскрошила один из древних ключей в порошок.

— Не думаю, что их можно где-нибудь использовать, — сухо ответила она.

Повернувшись к огромной комнате, Кит и Коло снова взглянули на живописную картину смерти. Мрачными взглядами они смотрели на деревянные проемы, гадая, который из них верный. Один из них был полузавален упавшим камнем. В остальном все проемы были похожи на абсолютно одинаковые темные дыры.

— Ну? — спросила Кит.

— Думаю, нам стоит держаться вместе, — ответила Коло, — Мне не понравились эти разговоры про Железную Стражу.

Они снова посмотрели на проемы, все еще сомневаясь.

— Ну, думаю, вот этот точно не то, что нам нужно, — сказала Китиара, указывая на проход, заваленный камнями и обломками, — И мы знаем, что выход позади нас, — продолжила она, указывая на туннель позади них, — Или, по крайней мере, путь к выходу. Мы можем начать там, — она указала на туннель, расположенный дальше всего с левой стороны от нее, — Давай начнем оттуда.

Коло кивнула. Поглядев внутрь дверного проема, они смогли разглядеть еще меньше, чем раннее. Этот путь был еще более слабо освещенным, чем первый. Кит и Коло вначале прижимались к стенам, медленно продвигаясь вперед, вытащив наизготовку оружие. Через некоторое время, ничего не услышав и не увидев, они пошли более быстро.

Вначале, хотя факелы и были установлены дальше друг от друга, чем раньше, туннель казался таким же, как и предыдущий: пустой, влажный и заполненный ядовитыми испарениями. По мере продвижения факелы еще сильнее поредели, встречаясь через ощутимые интервалы. Кит и Коло стали спотыкаться об валяющиеся коряги, широкие трещины и упавшие камни. Вонючая растительность, свисавшая с низкого потолка вместе с лозами и корнями, росшими из стен, цеплялись за женщин, когда они проходили мимо. Каменный коридор стал забирать вверх, затем снова немного вниз, кружа и поворачивая.

— Скорей всего мы выйдем там же, откуда ушли, — устало предположила Кит через некоторое время.

Невыносимое напряжение перехода через сырой туннель заставило их плечи устало опуститься, а лица покрыться потом. Кит вложила меч в ножны и, пользуясь кинжалом, разрезала жесткую паутину и виноградные лозы, которые замедляли ее продвижение. Коло, на своей стороне туннельной стены, скользнула вперед.

Внезапно следопыт резко остановилась.

— Что? — торопясь догнать ее, Кит услышала отдаленный странный шум, какой-то низкий свист и хлест. С подозрением вглядываясь вперед, они не смогли точно определить его источник.

— Осторожно, — предупредила Коло.

Они стали идти дальше по каменному туннелю, теперь еще более встревоженные. Звуки то нарастали, то спадали. Хлещущие звуки перемежались интервалами тишины. Тем не менее, впереди им ничего не удавалось разобрать. Обе держали оружие наготове, осторожно продвигаясь вперед.

Кит шла в нескольких шагах впереди от Коло, напряженно вглядываясь во тьму, когда вдруг резко заскользила вперед, как будто по какому-то крутому скату. Она закричала и выпустила свой медный кинжал, успев ухватиться пальцами левой руки за толстый, узловатый корень. Во второй руке она по-прежнему держалась за бесполезный меч.

Она свисала в темном пространстве. Под собой она не видела ничего, только темную, безграничную пропасть. Но она могла слышать громкий рев какого-то существа в водоеме далеко внизу, сопровождаемый свистом и всплесками. Сильный запах, поднимающийся вверх, ударил ее в нос.

Вскрикнув, Коло стала разматывать свою веревку. Она подобралась настолько ближе, насколько смогла и увидела только искаженное страхом лицо Кит. Следопыт бросила веревку и промахнулась. Во второй раз Коло подобралась так близко к провалу, что почти что потеряла опору и чуть не упала в дыру сама. В третий раз Кит удалось ухватиться за веревку рукой, которая также сжимала меч Бека.

Монстр снизу снова заревел.

— Просто держись. Я вытащу тебя! — крикнула Коло сквозь сжатые зубы.

Веревка впилась к руку Кит и струйка крови потекла по ее запястью. Она еле-еле могла держаться за веревку, не выпуская при этом меч Бека. Коло была достаточно сильна для такой миниатюрной комплекции, но даже ей потребовались долгие минуты напряженной работы по вытягиванию веревки, чтобы поднять Китиару над крутым краем ямы.

Выползши из ямы, Кит угрюмо потерла свое запястье. Выбившаяся из сил Коло вытянулась на земле. Прошло несколько минут прежде чем кто-либо из них смог заговорить. Они слышали рев и хлещущие звуки животного под собой. Без сомнения существо было разочаровано потерей поживы.

— Это определенно не слиг, — наконец заметила Кит.

— Нет, — садясь, ответила Коло. Через мгновение она добавила, — Так или иначе теперь мы в расчете.

Они медленно поднялись и пошли назад. Теперь они могли двигаться быстро, но даже в этом случае прошло немало времени, прежде чем они снова вышли в палате смерти. Осталось исследовать еще два туннеля.

Кит подумала, что уже далеко за полдень, так как ей хотелось есть. Они разделили свои скромные запасы в присутствии жертв жажды мести леди Мантильи. Женщины почти что привыкли к этому гротескному окружению.

Растянувшись на камнях, Коло сказала:

— Судя по всему, если на каждый из двух других туннелей пойдет столько же времени, нам придется остаться под землей весь день и почти всю ночь. И даже тогда, мы, возможно, не найдем того, что ищем.

— Я тоже об этом подумала, — осторожно заметила Кит.

— Мне не хочется провести два дня в этом чертовом месте, — сказала Коло, внимательно озираясь.

— Мне тоже, — признала Кит.

— Мы должны разделиться. Каждый возьмет по туннелю. Если ничего не удастся найти, мы встретимся здесь.

— Согласна.

— Иди медленно, — посоветовала Коло, — И осторожно. Не пропусти ловушки и… Железную Стражу.

— Не волнуйся, — криво улыбнувшись, ответила Кит, — Я не сделаю одну и ту же ошибку дважды.

Они встали и обнялись. Кит поняла, что она полюбила компанию следопыта. Глаза Коло сияли таким же чувством.

Коло подошла к дальнему туннелю и исчезла внутри. Кит подождала несколько минут, но ничего не услышала, кроме удаляющихся шагов своей компаньонки. Затем Кит с трепетом пошла к последнему туннелю.

* * *

Приблизительно после десяти минут пути туннель Коло стал практически непроходимым, так как был сильно поврежден. Здесь были не только камни и обломки дерева, но и разное гниющее барахло. Возможно, подумала следопыт, этот каменный туннель уже невозможно пройти и она должна вернуться и объединиться с Китиарой.

Туннель был замусорен различными вещами — ржавыми частями доспехов, горами вонючей одежды, грязными ковриками, черепками глиняной посуды и старыми фермерскими инструментами. Паутина и мох, свисая с потолка, путались в волосах Коло. Пауки и жуки, некоторые размером с блюдца, свисали над головой. Она слышала крыс и других маленьких существ, несущихся в свои потайные укрытия, когда она проходила мимо.

— Боги, — пробормотала Коло, мечом отмахиваясь от паутины, — Мне, должно быть, достался худший из двух туннелей.

После почти часового движения вперед Коло уперлась в тупик, целый террикон из камня, древесины и барахла, которые сформировали настоящую стену до потолка. Коло уже собиралась вернуться назад, когда заметила небольшой проблеск света с другой стороны. Опустившись на колени, она всмотрелась в крошечное отверстие и увидела, что за стеной туннель продолжался и был более чист, чем с этой стороны. Со вздохом следопыт взяла меч и ткнула им в дыру, стараясь расширить ее. Когда дыра стала выглядеть достаточно большой, чтобы проползти через нее, Коло, извиваясь полезла вперед, с некоторым усилием продвигаясь все ближе к выходу. Через несколько минут, ползая на животе, она была уже хорошо покрыта грязью, слизью и пылью. Держа кинжал перед собой, она прорубала себе путь вперед. Ей удалось протиснуться на несколько футов, когда она уперлась в особенно большой зубчатый камень, один край которого заблокировал дальнейший путь. Через некоторое время ей удалось вырвать его, но тут же Коло почувствовала, что террикон над нею заскрипел.

Коло изо всех сил стала протискиваться вперед в узкой норе. Но террикон задрожал и как раз в тот момент, когда следопыт почти что выбралась на другую сторону, позади нее обрушилась груда камня и барахла, придавив ее левую лодыжку.

— Проклятие, — завизжала Коло, пытаясь обернуться, чтобы посмотреть на ногу. Боль была мучительной.

Ей удалось перевернуться на бок и мечом попытаться разбросать завал на ноге. Через некоторое время ей удалось высвободить ногу из груды обломков. Только она выдернула ногу и чуть отодвинулась, как вся груда хлама стала дрожать и стонать. Коло отодвинулась еще сильнее и террикон обрушился.

Поднялись пыль и скрежет. Отойдя на безопасное расстояние и потирая свою окровавленную искореженную лодыжку, Коло оглянулась назад и увидела, что весь террикон рассыпался так, что теперь через него было легко пройти и туда и обратно.

Перед ней была следующая секция туннеля, относительно чистая и освещенная факелами, сворачивающая резко вправо. Лодыжка Коло была сильно повреждена, но это был вывих, а не перелом и Коло смогла неуклюже опираться на нее. Она оторвала кусок рукава и обернула его вокруг ноги, затем захромала вперед, используя стену для поддержки и таща свою хромую ногу.

Завернув за угол, Коло поняла, что здесь было что-то вроде подземной тюрьмы, с рядами камер с двух сторон освещенного факелами коридора. Камеры были главным образом пусты, в некоторых валялись старые кости, в некоторых прыскали крысы. Продвигаясь вперед, следопыт насчитала по крайней мере сто каменных клеток, каждая размером не больше чем стойло для лошади. Она шла, держась за решетки, чтобы не упасть.

Впереди туннель снова повернул вправо и за углом Коло услышала какой-то неопределенный шум. Она подумала, что это может быть еще одно существо, как то в яме и инстинктивно посмотрела на пол, чтобы удостовериться, что здесь нет скрытой ловушки. Но этот шум все-таки был другим, более тонким, шуршащим и шаркающим, дополняемый звуками прочищения горла.

Человеческое дыхание!

Она захромала вперед, сжимая меч и выглянула за угол. Она увидела впереди небольшой участок туннеля, оканчивающийся узкой лестницей, ведущей вверх и камеру, большую, чем другие, стоящую в дальнем конце коридора. По камере шагал Урса Ил Кинт, одетый только в жалкие остатки леггинсов.

— Коло! — выкрикнул он, увидев ее и схватился за прутья решетки.

— Урса! — она помчалась вперед так быстро, как могла, поочередно прыгая и таща за собой раненую ногу.

Подойдя поближе, Коло увидела, что Урса был ужасно изранен, истощен и ослаблен. Его лицо было в синяках, грудь испещрена порезами, а босые ноги раздуты и покрыты фиолетовыми пятнами. Печально оглядывая его, Коло заметила, что он так же пристально оглядывает ее, задержав взгляд на ее травмированной ноге, временная повязка которая уже стала темно-красной от крови.

Их глаза поднялись одновременно и Урса, не сдержавшись, издал короткий смешок, поняв, как по-родственному они жалостливо оглядывают друг друга. Это хорошо, подумала Коло, он не растерял свое чувство юмора.

— Что с тобой случилось? — спросил Урса.

— Что-то вроде обвала. Там, в туннеле, — показала она, — Но это пустяк. Сегодня я не смогу выиграть гонки, но идти точно смогу. А ты как?

— Голодный. Раненый. Слабый. — его темные глаза замерцали, — Живой!

В отличие от других камер, его камера была закрыта двумя рядами толстых железных прутьев. Коло сильно потрясла решетку в том месте, где стояла и ей сразу стало понятно, что ее было бы довольно трудно выломать. Между рядов решетки бежал ручей грязной воды, отделяя Коло и Урсу расстоянием примерно с рост гнома.

Оглядев камеру Урсы, Коло увидела только два деревянных ведра и больше ничего, даже спального места.

— Одно ведро для воды, которую они дают мне, — мрачно сказал Урса, заметив ее взгляд, — Второе для того, что я даю им взамен. Поверь, отсюда нет выхода.

— Ключи? — спросила она, проклиная себя за то, что выбросила ржавое кольцо. Хотя во внутреннем ряду решетки и было что-то вроде двери, но на тяжелой плите металла Коло не заметила замка.

— Тьфу! — фыркнул Урса, — Дверь можно открыть только магическим способом и единственный человек, который может это сделать — леди.

— Леди Мантилья?

— Да, — ответил Урса, — Она безумна и опасна. Китиара… она с тобой?

— Да, — нервно ответила Коло, — Она ищет в другом туннеле.

— Ты должна найти ее и предупредить, — настойчиво сказал Урса. — Ее могут убить. Единственная причина, по которой я все еще жив это то, что я не рассказал леди кто такая Кит и где ее можно найти.

Коло обернулась через плечо, а потом посмотрела вниз на свою окровавленную ногу. Она задавалась вопросом, как ей найти Китиару и насколько быстро ей удастся вернуться той же дорогой.

— Что там? — спросила Коло, указывая на ступени, ведущие вверх.

— Точно не знаю, — ответил Урса, также мельком взглянув на ногу Коло и читая ее мысли, — Она всегда приходит оттуда.

Когда Коло снова встретилась с ним глазами, он понял, что она приняла решение.

— Кажется, в этом месте никто не живет. Здесь есть кто-нибудь еще — какие-нибудь маги, к примеру? Мы столкнулись со стариком, который что-то говорил о Железной Страже.

— У нее есть свита из стражников, — коротко ответил Урса, — Они огромны. А что касается магов — каждую неделю здесь появляется новый. Надолго они не задерживаются.

Коло передала Урсе один из своих мечей и подошла к лестнице. Урса просунул лицо между рядами внутренней решетки.

— Говорю тебе, Коло, она опасна и безумна.

— Я тоже могу быть опасной, — ответила маленькая женщина, храбро подмигнув ему. Затем она начала медленно подниматься по лестнице.

* * *

Китиара исследовала свой туннель. Он был в достаточной мере освещен, но более ничем не примечателен, кроме выпавших из стены камней и человеческих останков. Коридор стал почти утомительным в своем однообразии и Кит смогла идти быстро, выставив вперед единственное оружие, которым располагала — меч Бека.

Через некоторое время туннель сделал поворот налево, где маленькая лестница вела вниз на другой уровень. Не заметив ничего угрожающего, Кит осторожно спустилась вниз. Потолок здесь был настолько низок, что Кит была вынуждена склонить голову, чтобы не скрести ею по нему. И далее, по мере продвижения, потолок неуклонно спускался все ниже и ниже. Наконец Кит была вынуждена опуститься на колени и так ползти вперед. Здесь не чувствовалось никакой опасности, кроме возможного застревания.

Потолок уже касался спины Кит, когда она увидела, что туннель снова заворачивает влево. Завернув за угол, она с некоторым облегчением увидела, что потолок снова стал подниматься выше. Впереди каменный коридор заканчивался еще одной маленькой лестницей. Ступени привели ее в более чистую и просторную секцию туннеля. А в конце коридора стояла огромная, обернутая саваном, коробка, из которой отчетливо издавались скребущие и сопящие звуки.

Кит заколебалась. Что бы это могло быть? Должна ли она вернуться и найти Коло? Нет, вначале надо разведать тут все поподробнее.

Кит медленно заскользила вперед. Свет здесь был тускл, но она смогла разглядеть, что огромная коробка была прикрыта тяжелым черным бархатом.

Кит подходила все ближе и прерывающийся рев стал доноситься громче, заставив ее задрожать. Но ничего не выпрыгнуло оттуда, чтобы напасть на нее. Стоя перед ящиком, который был формой примерно квадратным и высотой вдвое выше ее роста, Кит заметила узкую вьющуюся лестницу, круто забирающуюся вверх, с левой стороны позади окутанной бархатом коробки.

Подойдя поближе, Кит поднесла меч к веревке шкива на одной стороне ящика и сильно ударила по ней. Тут же Кит отпрыгнула назад, так как черная ткань приподнялась вверх, а затем упала с ящика — точнее, как теперь стало ясно, гигантской деревянной клетки. И в клетке бродило животное, такое же большое и свирепое, какое и красивое. Это была черная пантера.

Эль-Навар!

Если Кит и узнала карнутца в обличье пантеры, то Эль-Навар не показал признаков того, что вспомнил ее. Как только бархатное покрывало было снято, животное прыгнуло на решетку клетки, обнажая зубы, столь же большие и белые, как подсвечники. Его глаза сверкали. Шкура лоснилась диким блеском. Рот был в пене.

В клетке имелось два ряда решеток и это дало возможность Кит попробовать на прочность внешний ряд, не опасаясь, что ее руку откусят. Сделанные из толстого тростника, прутья не сдвинулись с места и только оцарапались об острый край ее лезвия.

Воя в ярости, пантера снова бросилась всем телом на внутреннюю решетку. Даже на расстоянии в несколько футов Кит могла чувствовать жар его дыхания. Она была так поражена нападениями пантеры, что отступила назад. Сильное животное стало бродить взад и вперед по клетке, расстроено следя за нею и размахивая своим длинным, изящным хвостом.

Это действительно был тот очаровательный карнутец, с которым она впервые занялась любовью? Несколько долгих минут Кит глядела на кошку, размышляя над этим слишком долгое время. Если бы только Рейстлин был здесь, он бы наверняка знал, что нужно делать, подумала Китиара.

Как раз когда она подумала о Рейстлине, ее взгляд метнулся влево, туда, где поднимались наверх крутые ступени. Бросив на Эль-Навара, который продолжал неистово бродить в клетке, сочувствующий взгляд, она начала подниматься.

ГЛАВА 15. ПОТЕРЯННАЯ ЛЮБОВЬ

— Входи, — сказал голос, — Я ждала тебя.

Китиара открыла дверь пошире и смело вступила в комнату.

Она оказалась в большом круглом зале наверху единственной башни Замка Мантилья, которая оказалась неповрежденной за годы безумия. Кит не слишком хорошо смогла рассмотреть зал — было темно, и те небольшие окна, имевшиеся в помещении, были занавешены. В любом случае, на улице скорее всего была ночь.

В центре комнаты, на кресле с прямой спинкой под конусом бледного света, источник которого остался для Кит неизвестен, сидела леди Мантилья. Кит могла хорошо видеть ее и задавалась вопросом, может ли та так же хорошо ее видеть в тенях зала. Церемонно выстроившись позади леди Мантильи стояла хваленая Железная Стража — четверо из них, если быть точным. Они были облачены в тяжелую броню с головы до ног, оставив только маленькие разрезы для глаз, носа и рта. Каждый из них держал в руках украшенный драгоценными камнями меч. Они стояли так церемонно, что казались статуями. И Кит действительно задалась вопросом, могут ли они двигаться вообще.

В стороне на выцветшем троне сидел тучный маг, ярко-красный плащ которого скрывал его лицо. Он тоже не двигался, хотя, казалось, он неодобрительно уставился на Китиару. Входя в комнату, Кит пыталась держать его в поле зрения, опасаясь его магии.

В комнате было ненормально холодно и сухо. Когда Китиара сделала несколько шагов, в зале раздавался хруст.

— Входи, говорю тебе, — прокудахтал голос, — Времени мало. Во всяком случае, твоего времени почти не осталось. Очень скоро ты будешь мертва.

Ее волосы были длинными и белыми, каскадом льющиеся по плечам почти до земли. Глаза возбужденно блестели, кожа была смертельно бледная с синевой, за исключением ярких розовых щек. Лус Мантилья, возможно, была не намного старше Китиары, но производила впечатление древней морской ведьмы.

Леди — это был титул, под которым знали ее слуги — была облачена в белое зашнурованное платье, которое было порвано местами и с одним рукавом, полностью отсутствующим. Это было, или будет ее подвенечное платье, поняла Кит. Леди сильно сжала подлокотники кресла, на котором сидела и, наклонившись вперед, пристально уставилась на Китиару.

Кит пошла кругом, стараясь изучить комнату и ее обороноспособность. Когда-то, возможно, эта комната была роскошной. Теперь она была отвратительной, полной отбросов, грязи и экскрементов.

Черный бархат покрывал стены и мебель, добавляясь к темной атмосфере. В одном углу стояла кровать под балдахином, аккуратно застеленная, хотя и пыльная и покрытая паутиной так, что создавалось впечатление, что на ней никто не спал. Посмотрев наверх, Китиара увидела, что сланцево-деревянный потолок находился в очень поздней стадии гниения.

Стены были увешаны картинами, обрамленными золотом и некогда великолепными гобеленами, с вышитыми на них выцветшими оранжевыми и пурпурными орнаментами. Посмотрев на одну из работ, на которой была изображена круглолицая дева, сидящая у ног благородного дворянина, Китиара снова перевела взгляд на леди Мантилью, такую молодую и невинную, прежде чем ее не разрушило время, трагедия и, вероятно, черная магия.

— Да, — произнес голос дряхлой женщины, — Это я. Раньше. — она рукой указала на картину, на которую смотрела Кит, — И мой отец… — ее голос внезапно пропитался презрением, — прежде чем я убила его, конечно. Он был первой жертвой. Именно он стоял за этим отвратительным делом, ты знаешь. Он думал, что знает, что лучше для меня. Я отомстила ему ради моего возлюбленного.

Она наклонилась в кресле и вгляделась в Кит.

Китиара перестала обходить комнату и сделала несколько шагов к женщине, пытаясь получше рассмотреть ее, в то же самое время, стараясь поближе держаться к тучному магу, который, казалось, продолжал глядеть на нее каменным, полным ненависти взглядом.

— Прежде чем умереть, — скучающим голосом продолжила леди Мантилья, — Отец был достаточно добр, чтобы сообщить мне, что этот… ммм… эпизод, приведший к смерти моего, — здесь ее голос поколебался, — моего возлюбленного, был осуществлен при помощи брата Рэдиссона. Этот брат умер слишком быстро. Я предпочла бы, чтобы он страдал намного больше. Но, конечно, тогда я была новичком в таких делах.

Она закинула голову назад и издала длинный мелодичный смех, который не был бы так неуместен на королевском бале-маскараде, если не принимать во внимание, что в смехе слышалось безумие. Кит задавалась вопросом, что ей делать. Она не думала, что ей удастся победить четверых из Железной Стражи, плюс мага и сумасшедшую женщину и все же уже было слишком поздно возвращаться и пытаться найти Коло. И было странно, что никто из присутствующих не делал к ней никакого движения. Она незаметно двигалась — или надеялась, что это было незаметно — к магу, который так и сидел на своем месте, закутанный в плащ.

— Было легким делом соединить Рэдиссона с его братом, но отследить самого Рэдиссона оказалось намного труднее, чем я надеялась. Но мне повезло. Он был с человеко-пантерой. Эль-Навар, так, кажется, его зовут?

Кит старалась держать голос под контролем.

— Почему ты не убила Эль-Навара так как Рэдиссона?

Брови леди сдвинулись.

— Я сама очень расстроена этим. То, что странный человек может превращаться в пантеру, застало меня врасплох. В этой форме он, очевидно, каким-то образом защищен и я не могу подобраться к нему. Или убить его. Поверь мне, я пробовала. Я пробовала! У меня тут в клетке содержится очень неприятное животное. И я все еще раздумываю, как мне уладить эту неприятность.

Кит подобралась достаточно близко к магу, так, что была в состоянии поднять меч в быстрой дуге и быстро опустить его. Отрубленная правая рука человека упала на пол. Но из культи не брызнула кровь, и, что было совсем невероятно, маг даже не повел бровью на это.

Леди Мантилья захохотала.

— О, моя дорогая, — закудахтала она, — Ты беспокоилась об этом слабоумном колдунишке. Он был номером семьдесят третьим, последним из тех, кого я наняла себе в помощь. Я убила его несколько дней назад, так же как убила всех предыдущих за их провалы и дешевые обманы. Рано или поздно я начинаю понимать их уловки и мне становится скучно.

Кит стояла в защитной позиции и задавалась вопросом, выглядит ли она такой же глупой и запутанной, как чувствует себя.

Голос леди стал более низким баритоном. Несмотря на зловещий тон, в нем слышались мучения.

— Ты не знаешь, каково это, — сказала Лус Мантилья, — Потерять кого-то, кого любишь. Мечтать прожить с ним всю жизнь — и потерять эту мечту. Быть оставленной в одиночестве. В полном одиночестве. Одной! — она отбросила все притворства и зарыдала, опустив голову на руки.

Кит изучала квартет из бронированных стражников, стоящих за спиной у леди. Она не могла увидеть их глаз или любого другого признака их жизни. Через узкие щели, казалось, они холодно наблюдают за ней. Они были так же мертвы, как и маг или это просто пустые груды металла?

Как будто читая ее мысли, леди Мантилья подняла голову. Костистым пальцем она начертила в воздухе какой-то контур. Квартет рыцарей тут же стал двигаться и перемещаться с таким изяществом и проворством, что Китиара была просто поражена. Единственный шум, который они издавали, был звон их доспехов. Они не приближались к ней, но вместо этого единым маневром заняли заранее спланированные позиции в четырех равноудаленных пунктах комнаты. Кит тревожно отметила, что находится в центре их позиций.

Выставив перед собой кинжал и меч, Китиара приложила все усилия, чтобы выглядеть угрожающе.

Лицо леди Мантильи сияло. Ее гниющие желтые зубы обнажились в улыбке.

— Ты подумала о моей Железной Страже, — сказала она почти что дружески подмигивая, — Они более живы, чем мой маг. Ну, полуживы, или скорее полумертвы, если быть точной, но мне они нравятся именно такими. Осталось только четверо, об остальных осталось только жалеть. Думаю, я поступила довольно поспешно в отношении остальных. Но самое важное, — она сделала кудахчущий звук и подняла палец, — самое важное, что они созданы так, чтобы сделать ради меня буквально все, что я пожелаю. Даже умрут по моему приказу. Они чрезвычайно верны в этом смысле. В смысле умирания, я имею в виду. Хочешь, я продемонстрирую? Зиерольд!

Один из бронированных мужчин сделал несколько шагов вперед, скрипя доспехами. Кит насторожилась, но леди Мантилья тут же сказала легким тоном.

— Не мог бы ты выскочить ради меня в окно, Зиерольд?

Наглухо закрытый доспехами Зиерольд подошел к одному из окон, занавешенных бархатом. Балетным шагом он поднялся на подоконник, повернулся, чтобы поприветствовать леди и затем, без звука, ринулся в окно. Последовало несколько мгновений тишины, а затем раздался приглушенный звук удара о землю. Леди Мантилья завизжала с радостным ликованием. Хорошо, подумала Кит, одним меньше. Она переместилась так, чтобы ни один из оставшихся троих Железных Стражников не оказался позади нее.

— Да, — продолжила леди, — было легко догнать Рэдиссона и Эль-Навара, но намного тяжелее было найти этого трусливого Урсу. Казалось, он исчез, растворился. Он разделился к Клевердоном на некоторое время. Мы следовали за Клевером-Доном, но вскоре и его потеряли. Они маскировались, располагались лагерем в пустынных землях, уехали от меня на сотни миль.

— Я узнала об Урсе все, что могла. У меня были шпионы и агенты всюду. Он никогда дважды не бывал в одном месте и умел всегда опережать нас на один шаг. Но в конце концов, когда я узнала о нем больше, чем знала о нем его собственная мать, я поняла, что в конечном счете он от меня не уйдет.

Ее тон снова стал бархатным, как занавески.

— Чтобы узнать, кто ты, пришлось потрудиться еще больше, чем с Урсой, моя дорогая, — проворковала леди, — Рэдиссон не успел рассказать мне о тебе, прежде чем умереть, а Эль-Навар не слишком хорошо говорит в облике пантеры. Я знала от свидетелей, что в дело было вовлечено пять человек, но я не могла и предположить, что один из них мог быть женщиной. Только случайно один из моих сотрудников, путешествуя на корабле, узнал меч моего возлюбленного. Но даже тогда мы подумали, что это был этот парень, Патрик. Конечно, он утверждал, что ничего не знает. Но в любом случае его надо было убить. Просто для безопасности.

В то время как леди была озабочена своим рассказом, Китиара продвигалась все ближе к ней, пока не оказалась всего в нескольких шагах от нее. Следующим шагом Кит вошла в конус бледного света, который окутывал Лус и несчастная женщина впервые смогла хорошенько разглядеть ее. Подняв на Кит взгляд, леди Мантилья испустила судорожный вздох и сжалась в ужасе на своем кресле. Кит была так поражена ее реакцией, что застыла на месте, а затем отступила назад в тень. И тут Китиара поняла что так напугало леди. Со своими коротко остриженными волосами и боевой одеждой Кит все еще напоминала Бека Гватми.

Китиара снова вошла в круг света. Меч Бека вспыхнул на свету.

— Это ты? — прошептала леди, — Это ты! У тебя меч.

Сзади Китиара слышала звон доспехов рыцарей, так как они снова стали двигаться. Кит сделала еще один шаг вперед.

— Меч, который я дала своему возлюбленному… — печально простонала леди, — Его свадебный подарок. Он был с мечом, когда его… убили.

— Я не имела к этому никакого отношения, — честно сказала Кит.

Выражения лица леди изменилось. Она наклонилась, задрожала, затем снова выпрямилась. Ее лицо было искажено яростью.

— Ты умрешь из-за того, что была частью этого! — завизжала леди Мантилья, — Ты умрешь! Умрешь! Я поклялась!

Кит слышала, как рыцари в доспехах звенели позади нее. Она сделала выпад к леди, протянув меч так, чтобы безумная женщина оказалась запертой на кресле. Подойдя так близко, Китиара видела, что лицо леди Мантильи было испещрено глубокими морщинами и покрыто белым порошком и помадой.

— Отзови их, — коротко сказала Кит.

— Ты не сможешь убить меня, — возразила леди. — Я уже мертва долгое, долгое время. Начиная с того дня.

— Отзови их, — повторила Кит, поднеся острие меча к шее леди и нервно оглядываясь через плечо. Трое оставшихся стражников подкрались еще ближе к ней, двигаясь в различном ритме медленно и осторожно. Они передвигались так изящно, как только могла им позволить тяжелая броня. Теперь они образовали вокруг Кит еще более плотный треугольник и постоянно приближались.

— Назови мне свое имя! — прошипела леди.

— Китиара Ут-Матар! — провозгласила Кит.

Внезапно она услышала приглушенный скользящий шум, происхождение которого ей было неведомо, а затем высокий крик. Позади нее, из-за двери, скрытой гобеленом, выпрыгнул кое-кто, о котором Кит почти забыла — Коло.

Следопыт прихрамывала на одну ногу, но все равно преодолела короткое расстояние прежде, чем кто-либо смог среагировать. Она храбро прыгнула на спину одного из Железной Стражи, схватив его за шею и напрасно пытаясь отыскать прореху в стальной защите, чтобы погрузить в нее свой кинжал или меч.

Внимание Кит было отвлечено на Коло только в течении трех секунд и все же, когда она повернулась обратно к леди Мантилье, та уже не сидела на троне. Она стояла в другой части комнаты и хихикала. У Китиары не было времени осознать свой промах, так как тут же она услышала усилившееся дребезжание доспехов и повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть опасность. Она нырнула, уйдя от удара одного из Железной Стражи.

Развернувшись, как заправский танцор, Железный Стражник оказался позади Кит и нацелил второй удар ей в голову. Она вовремя подняла меч Бека и их оружие со звоном столкнулось. Сила бронированного стражника была превосходящей, так что Кит была отброшена инерцией прочь и распласталась вдоль стены. Покачиваясь, она нанесла удар кинжалом, но лезвие только чиркнуло по металлу.

У Коло дела обстояли не лучше. Она продолжала восседать на широкой спине Железного Стража, который пошатываясь бродил по комнате, ударяясь о мебель и стены в попытке сбросить следопыта. Коло стоически держалась, выкрикивая проклятия на противника. Ее оружие было бесполезным.

Третий Железный Страж, казалось, был не уверен относительно того, что должен делать. Он стоял ближе к Кит и ее стычке, но Коло вместе со своим противником заняли почти все помещение, кружа по комнате. Третий противник сделал несколько шагов по направлению к Кит, затем развернулся и пошел к Коло.

В стороне леди Мантилья продолжала с наслаждением наблюдать за схваткой, время от времени выкрикивая насмешки в сторону Кит.

Как будто в ответ Китиара сделала мечом ложный выпад и притворилась, будто охромела. Железный Стражник, бросившись на нее, не смог затормозить свой тяжелый импульс и врезался защищенной шлемом головой в стену. К тому времени, когда он был в состоянии обернуться, Кит выскользнула из-под него и вернулась в центр комнаты.

Хотя и с небольшим ошеломлением, Коло наконец поняла, что ее меч тут бесполезен. Она выпустила его из рук, а затем, все еще обернув ноги вокруг груди стражника, подтянулась и ударила кинжалом в глазные прорези шлема Железного Стража. Сверхъестественный мучительный стон раздался в комнате. Страж упал на колени, хватаясь за глазные прорези, а Коло продолжала упорно тыкать в них кинжалом.

Противник Кит снова тяжело наступал на нее и она отступала назад, уклоняясь и делая обманные маневры. Внезапно Железный Страж сделал несколько шагов назад и удивил ее изящным, почти гипнотическим жестом, который не имел ничего общего с атакой мечом: он схватил со стола какую-то разукрашенную керамическую вещь и швырнул в нее. Предмет попал точно в подбородок Кит.

Она согнулась, затем выпрямилась, шатаясь. Из подбородка текла кровь.

— Кит! — тяжело дыша, позвала Коло.

Китиаре удалось взглянуть на нее и обнадеживающе кивнуть. Но Коло оказалась отвлечена слишком надолго. Третий Железный Страж, круживший за ее спиной в поисках лучшей позиции для удара, увидел ее и погрузил свой меч в спину Коло. Ее лицо застыло и она резко упала на пол.

И тут же Железный Страж с кинжалом, засунутым в его глазные прорези, упал на пол бесформенной глыбой.

Кит издала пронзительный крик. Повернувшись спиной к стражнику, преследовавшему ее, она прыгнула через комнату прямо к тому, который нанес удар Коло. Железный Стражник наблюдал за ее атакой с… удивлением? Страхом? Застигнутый без своего меча, все еще с сидевшей на спине бедной Коло, бронированный человек изо всех сил пытался вытащить кинжал из ножен.

Китиара врезалась в него с такой силой, что опрокинула на спину и вскочила ему на грудь. Рыцарь пытался сбросить ее. Но Кит ударила его по лицу рукоятью меча Бека и продолжала бить, сильно и быстро, превращая лицевую сторону шлема во вдавленные искореженные куски металла. Железный Страж схватился руками за лицо, задыхаясь.

Кит встала и так мягко и быстро, как только могла, вытащила меч из окровавленной спины Коло и перевернула ее. Рот и глаза Коло были открыты, лицо было бледным.

— Коло… — Кит попыталась сказать что-то еще. У нее не было времени подумать о приличествующих словах, так как она снова услышала звон доспехов. Она подняла взгляд как раз вовремя, чтобы откатиться от последнего Железного Стража, уже подошедшего к ней.

У него не было меча, а ее меч упал и откатился от нее, выскользнув из руки. У рыцаря был кинжал, а у Китиары больше не было оружия. Он сделал выпад, но она схватилась за его оправленное в броню запястье.

Они боролись и корчились по полу, плюясь и проклиная друг друга. Кит смутно сознавала присутствие леди Мантильи, которая присела на корточки в нескольких футах от нее и что-то шипела. Железный Страж весил вдвое больше, чем Кит. Все, что она могла сделать, это стараться, чтобы он не раздавил ее.

Раскидывая мебель, они откатились к середине комнаты. Борьба принесла урон обоим противникам, но Китиара быстрее ослабевала. Наконец стражник смог избавиться от захвата Кит и сумел скрутить ее, высоко подняв кинжал. Кит отчаянно мотнула головой в сторону, почувствовав что кинжал Железного Стража задел ее череп и сломался, ударившись в пол. Ее левая рука бессознательно ощупывала пол вокруг, ни на что не натыкаясь. Правая рука коснулась лезвия меча Коло.

Железный Страж отчаянно пытался вытащить свой второй кинжал, когда Кит схватила меч Коло и ударила его в лицо рукоятью. Удар застал стражника врасплох и он выронил второй кинжал.

Кит вскочила и отступила чуть назад. Ей удалось устойчиво встать на ноги, пока Железный Страж поднимался с пола. Теперь она была вооружена мечом, а он был безоружен. Противник заскользил назад, к стене. Кит обеими руками обхватила рукоять меча и бросилась на него, ткнув мечом в шлем. Она попала. Меч уткнулся в прорезь для рта. Стражник был эффектно пригвожден к стене, издавая стоны и дергаясь.

Кит почувствовала, как она измождена. Одежда была порвана, царапины и ушибы покрывали все тело. Ей потребовались все усилия, чтобы вытащить меч. Железный Страж соскользнул на землю. Китиара повернулась к Лус Мантилье. Та вернулась на свое кресло в центре комнаты, окруженное конусом белого света.

Кит подняла свой собственный меч и осторожно приблизилась к женщине, оглядывая комнату в поисках других врагов или магических ловушек. Леди наблюдала за ней.

— Мне жаль твою подругу, — с отвратительной ухмылкой сказала леди Мантилья, — Коло? Так ее звали?

Леди сделала рукой неуловимый легкий жест, который Кит даже не заметила бы, если бы не знала о таких вещах от Рейстлина.

Китиара стояла всего в нескольких футах от леди, но теперь почувствовала, что неспособна подобраться хоть немного поближе. Ее останавливало своего рода силовое поле, какая-то невидимая стена. Склонившись, Кит ощупала воздух руками, чтобы попробовать определить где начинался и заканчивался барьер.

— Однажды я потеряла друга, — баритоном сказала леди Мантилья, — Единственного дорогого друга, которого я когда-либо имела. Единственного человека, которого я когда-либо любила и того, кто когда-либо любил меня. Теперь ты знаешь, что при этом чувствуют, Китиара Ут-Матар.

Кит с мрачными предчувствиями поняла, что силовое поле не защищает леди Мантилью, оно окружает саму Кит. Она могла сделать всего лишь несколько шагов назад или в стороны. Стена возвышалась так высоко над ней, что она не могла почувствовать ее вышину. Она была поймана, как паук в бутылку.

Глядя на Лус Мантилью, Китиара отметила, что жуткий пристальный взгляд леди был прикован к мечу в руках Кит. Куда бы не перемещался меч, он сопровождался глазами леди Мантильи.

— Мой прекрасный меч, — сказала леди Мантилья с низким стоном, отстраненно поглаживая свои белые запутанные волосы, — Мой драгоценный подарок любви. Я хотела бы получить его назад. Я хотела бы иметь его у себя как… напоминание.

— Ты получишь его, ведьма. — пробормотала Китиара, — Прямо через собственное сердце.

— Что я сделала тебе, Китиара Ут-Матар? — мрачно пропела леди, следя взглядом за мечом в то время как Кит переложила его из одной руки в другую. — Что я сделала тебе, что ты помогла убить моего возлюбленного?

Кит ничего не ответила.

— Я не понимаю тебя, — сказал леди Мантилья, — Теперь, когда я знаю твое имя, я еще более заинтригована твоим поведением. Твоей преданностью.

Кит уставилась на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Твое имя — Матар. Твоим отцом был Грегор Ут-Матар?

— Что ты знаешь о моем отце? — спросила Кит, ее уверенный тон поколебался.

— Я уже говорила тебе, что собрала большое досье на Урсу, — сказала леди Мантилья слегка раздраженным тоном, — Я говорила тебе, что узнала о нем все — где он был, что он сделал и как он действовал.

— О чем ты?

— О чем я? — повторила леди Мантилья, — Я говорю о том, что не понимаю, как ты можешь быть в сговоре с перебежчиком, который предал твоего собственного отца?

— Что?!

Глаза леди Мантильи удивленно вспыхнули.

— Ты не знала… — пробормотала она, — Ты на самом деле не знала…

— Что это за уловки? — Кит сердито шагнула к леди. Бесполезно. Невидимый барьер остановил ее.

Леди Мантилья откинула голову назад и расхохоталась высоким голосом.

— Это было в Витсетте, далеко на севере, четыре года назад. Урса был одним из наемников, которые вели решающее сражение под руководством твоего отца. Парни Грегора имели успех и когда битва подошла к концу, именно Грегор устанавливал сроки сдачи. Окруженный своими верными соратниками, он ждал в чистом поле, пока вражеская армия сдавала территорию.

— Чего не знал твой отец, так это того, что среди его парней была группа, которая думала, что он несправедливо распределяет выручку, что он богатеет за их счет. Среди них был человек, старший лейтенант, который до сих пор верой и правдой служил Грегору. Он организовал секретную группу заговорщиков. Они обязались предать Грегора. Эта группа, под предводительством Урсы Ил Кинт, помогла имитировать победу и тайно задумала арестовать Грегора на мирных переговорах.

— Ложь! — закричала Кит, но в ее голосе не было уверенности. История, которую рассказывала Лус, была очень похожа на ту, которую рассказывал капитан Ла Кава на борту Серебряного Саргана. Возможно, с надеждой подумала Китиара, Лус услышала ту же самую историю и теперь приукрашивает ее, чтобы восстановить меня против Урсы.

— Нет, — проворковала леди Мантилья, читая ее мысли, — Не ложь. Правда слишком ужасна, чтобы быть ложью, ты так не считаешь? Ребята Урсы окружили твоего отца, связали его кожаными ремнями и отдали его противнику. Урса заработал на этом вдвое больше денег, чем обещали Грегору, распределил их среди заговорщиков и затем они разделились. Твоего отца в цепях повели в темницу, чтобы там он ожидал свою казнь. Какое совпадение, что его дочь стала партнером предателя!

Леди Мантилья снова откинула голову назад и залилась визжащим смехом. Хихиканье продолжалось в течении нескольких минут прежде чем неожиданным образом не смениться удушливыми рыданиями.

У Кит закружилась голова. Она сжала кулаки и поднесла их к лицу. Отворачиваясь от леди, она почувствовала, что ее бьет дрожь. Рука выпустила меч Бека.

Тихий шелест заставил ее поднять глаза. Леди Мантилья встала на ноги, ее лицо изменилось, стало почти хладнокровным и спокойным. Она указывала на дверь за гобеленом, откуда в комнату вошла Коло.

Мгновение стояла тишина.

Китиара сделала быстрое движение и пнула меч Бека, лежащий в ее ногах, по направлению к своей тюремщице. Леди Мантилья наклонилась и пылко схватила его за рукоять. Как только она выпрямилась, Кит услышала шипение — силовое поле пропало. Она помчалась к двери за гобеленом.

Позади нее леди Мантилья со странно безмятежной улыбкой на лице, села снова на кресло, лаская меч своего возлюбленного.

* * *

Кит прыжками спустилась вниз по лестнице и сразу увидела Урсу, который сидел на корточках в дальнем конце своей камеры. Наемник взволнованно вскочил и схватился за внутренний ряд решеток.

— Кит! Где Коло? Вы можешь вытащить меня отсюда?

В течении минуты Кит ничего не могла сказать, только уставилась на Урсу, вспоминая тот день, когда встретилась с ним в первый раз и каким неожиданным образом он вошел в ее жизнь. Сейчас он выглядел более мертвым, чем живым. Она, вероятно, тоже. И все же его глаза продолжали мерцать, а взгляд был прежний, симпатичный и плутоватый.

При других обстоятельствах ее бы влекло к нему намного сильнее, чем к Эль-Навару. И все же, она знала, что то, что сказала ей леди Мантилья — правда. И в этот момент она ненавидела Урсу всем сердцем.

— В чем дело? — спросил он, когда она не ответила, — Что-то пошло не так?

Кит облокотилась спиной к стене и в полном изнеможении скользнула на землю.

— Коло мертва, — просто сказала она.

— Мертва! — он казался искренне потрясенным, — Вначале Рэдиссон, затем Эль-Навар… Клевердон тоже, как я думаю… Теперь Коло…

— Эль-Навар не мертв. — ровным голосом сказала Кит.

— Нет?

— Я видела его. Он находится в другом туннеле, превращенный в пантеру. Он не узнал меня. Леди Мантилья сказала, что пыталась его убить, но не сумела.

— Значит, ты видела ее! Ты справилась с ней. — он усмехнулся своей старой усмешкой.

— Нет, — тупо ответила Кит, — Это она справилась со мной.

— Но, — изумленно сказал Урса, — Ты все еще жива. Как…

Кит встала.

— Я отдала ей меч Бека. Все, что она на самом деле хотела, это меч, который ты забрал у сына Гватми… и дал мне.

Он секунду обдумывал это. Затем поднял голову и рассмеялся. Это означало, что он все еще достаточно силен, несмотря на лишения.

— Хорошо. Теперь, ты можешь вытащить меня отсюда?

Кит без большого энтузиазма посмотрела на камеру.

— Я не могу, — сказала она, — И даже если бы я могла, я не сделала бы этого.

— Почему нет? — спросил он, снова сбитый с толку.

— Взамен меча она рассказала мне правду о тебе.

— Какую правду? — насмешливо спросил он.

— Ты предал моего отца.

Его глаза расширились. Урса открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он отвернулся, отошел к стене, пошаркал ногами и обратно вернулся к решетке. Его лицо застыло, приняло настороженное выражение.

— Ты веришь в это. — начал он.

— Разве я не должна?

Он отчаянно встряхнул решетку, но это было бесполезно. В его голосе появились трусливые нотки.

— Ты должна вытащить меня отсюда, Кит, — умолял он, — Ты должна помочь мне. Ты сможешь найти выход.

— Я хочу знать. Почему ты сделал это? Почему?

Его глаза закатились.

— Не будь наивной, Кит, — пренебрежительно сказал он, — Это был бизнес. Бизнес! Просто деньги. Это не имело никакого отношения к твоему отцу. Вообще-то он мне даже нравился.

— Ты был его другом!

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Не большим, чем другие.

Кит впилась в него взглядом.

— Из-за тебя он погиб.

— Нет! — запротестовал Урса, — Да, он был осужден на смерть. Казнь должна была состояться через месяц и один день после вынесения приговора, но я дал тюремщику немного денег. Я уверен, что он выбрался.

— Еще одно твое вранье.

— Я не остался, чтобы узнать это наверняка, — непреклонно сказал он, — Скажу тебе, что некоторых из его парней тоже должны были казнить. Но Грегор не умирал, я уверен в этом. Только не Грегор. Ему всегда везло, как кендеру.

— Ты считаешь, что я поверю тебе после того, как ты признал, что предал его?

— Но я не предавал тебя, — заспорил он, — Я не предавал тебя. Меня били, мучили голодом, но я не сказал ей твоего имени. Я не сказал ей, что ты была замешана в этом.

— Тьфу! — сплюнула Кит, — Ты не рассказал ей обо мне только потому, что хотел спасти свою шкуру. Если бы она узнала обо мне, то ты ей более не был бы нужен. Она убила бы тебя сразу же. Ты предал бы любого.

— Только не тебя, — хрипло ответил он.

* * *

В круглой комнате высокой башни Лус Мантилья сидела на своем кресле и смотрела на картину, изображавшую ее в ее прошлой жизни. Она держала меч Бека Гватми, своего возлюбленного и, подняв его высоко в воздухе, поворачивала, рассматривая его в конусе бледного света. Она забыла обо всех — о Китиаре, Эль-Наваре, Урсе и обо всех остальных — обо всех и обо всем. Она помнила только Бека, который был мертв уже много лет и ждущем ее где-нибудь.

Она сжала рукоятку и перевернула лезвие, наклонив его вниз. Затем, с радостью, которую она не чувствовала в течении долгого времени, Лус Мантилья ввела лезвие в свое сердце.

* * *

Кит с ненавистью смотрела на Урсу, когда какой-то приглушенный грохот встряхнул туннель. Первый ряд решеток на камере Урсы исчез прямо на глазах и внутренняя дверь со щелчком открылась.

Кит заморгала. Урса тоже не торопился реагировать.

Взгляд Кит скользнул к мечу, который Коло бросила Урсе, но тот был ближе чем она и уже, согнувшись, схватил клинок. Затем он вышел из двери и за пределы решеток. Кит отступила назад.

— Заходи, — сказал он, указывая мечом в камеру.

Она не двинулась с места.

— Как ты запрешь ее? — презрительно спросила Китиара.

Урса на мгновение задумался и почесал голову.

— Значит, я должен убить тебя, — равнодушно произнес он и тут же бросился на нее. Но Кит была теперь гораздо лучшим борцом, чем тогда, когда они встретились впервые. Она схватила его за запястье и резко вывернула его, ломая руку. Несмотря на слабость, Урса оттолкнул ее назад и они стали бороться друг с другом за меч. Его лицо нависло над ее лицом, но перед глазами Кит видела только образ Грегора Ут-Матара. Она почувствовала волну адреналина.

— Прямо как в старые добрые времена! — попытался пошутить Урса, но Кит резко вырвала меч из его руки и ударила его локтем по лицу. Он упал навзничь, выведенный из равновесия и в изумлении поднял на нее глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кит погружает меч в его грудь.

Он попытался встать, но снова завалился на бок. Своей целой рукой Урса потянулся к Кит, затем рука упала и он умер.

В течении долгих секунд Китиара смотрела на него, чувствуя отвращение с легкой примесью жалости. Она не смогла заставить себя выдернуть меч. Безоружная, она побежала обратно по туннелю.

* * *

Позже — возможно спустя часы, дни или годы, так как Кит потеряла ощущение времени — она выбралась из Замка Мантилья.

Туман медленно рассеивался.

Возле лестницы лежало тело в луже крови. Это был Дотти, старый тюремщик, разорванный в клочья. Он не смог уйти достаточно быстро. Глядя вниз на грязь, Китиара увидела следы убийцы старика, следы огромной пантеры. Эль-Навару удалось освободиться.

Кит еле могла передвигать ногами. Она двигалась, будто погруженная в зыбучие пески. Голова полыхала огнем. Мускулы затвердели, как у мертвеца. Одна вывихнутая рука висела, как плеть. К счастью, лошадь все еще была жива и ожидала ее.

Эль-Навар оставил четкий след. На мгновение Китиара хотела пойти за ним, но следы вели на юг. Она вскарабкалась на лошадь, приложив для этого все свои силы и едва понимая, что делает, повернула животное на север. Она отправлялась на север, чтобы найти вести о своем отце.

ЭПИЛОГ

Никто в Витсетте не смог точно сказать Кит, что случилось с Грегором. Поездка туда заняла девять недель — через горы Восточной Стены к Новому Морю, с остановкой в пути на острове Шелсси, затем через срединные земли Соламнии, регион под названием Трот. Ехать пришлось через необитаемые горы и неприветливые воды, холодные болота и снежные степи. Леса были полны ветра и жутких звуков, обширные поля были покрыты льдом.

Она прибыла на место в середине зимы, в полном одиночестве.

Китиара быстро поняла, что Витсетт очень изменился. Так называлось не только поселение, не многим большее, чем деревня, которую терроризировал слиг, но также и свободный союз домов и ферм, расположенных всюду в бассейне дикой реки. Два имения, враждовавших здесь почти четыре года назад, распались. Теперь они были объединены в союз, которым честно управлял высокопоставленный чиновник, выбранный всеми семьями. Он же и принимал решения относительно торговли и правосудия.

Два местных лорда, начавшие и продолжавшие войну между своими имениями, умерли в промежуточное время — один по естественным причинам, другой в результате применения сильнодействующих средств. Их лейтенанты разбежались. Как только лидеры оказались мертвы, две противостоящие стороны не увидели больше причин продолжать старую вражду и заключили стабильный мир.

С тех пор старый тюремщик был давно повешен за взятки, тюрьма давно сгорела дотла и была построена новая. С тех пор три раза менялся чиновничий аппарат. Никто из власти предержащих даже не мог назвать кого-то, кто мог бы быть связан с давным-давно приговоренным к смерти наемником по имени Грегор Ут-Матар.

Те немногие, которые утверждали, что слышали о Грегоре, изрекали противоречивые легенды о его судьбе в Витсетте.

Племянник старого тюремщика сказал Китиаре:

— Мой дядя был повешен не из-за взяток, а из-за соучастия в побеге одного человека. Это обвинение сфабриковали против него его враги. Фактически, он обманул заключенного и присвоил его деньги. Реальная причина, по которой он был повешен это то, что он не отдал долю из этих денег вышестоящему чиновнику. Что касается самого заключенного, этого Грегора… ух, думаю, он умер на виселице.

Деревенский староста рассказал Кит:

— В тот день должны были повесить множество человек. Не только твоего Грегора — десять или двенадцать парней. Но, говорят, что было слишком поздно, когда они обнаружили, что один из них пропал — скрылся через потайной подземный туннель.

Но староста так и не смог предоставить доказательства существования этого подземного туннеля.

Третий человек, утверждающий, что наблюдал за сражением со склона горы, говорил:

— Я слышал, что арестовали совсем не того человека. Этот Грегор, он был осторожным. Он подозревал заговор против себя и переодел в свою одежду другого человека. Вот этот фальшивый Грегор и был схвачен и казнен, в то время как настоящий сбежал и исчез с этих мест.

Никто не смог поддержать эти слухи. Хуже всего, Китиара не смогла найти ни единого человека, которого могла бы обвинить, которого могла бы ненавидеть и которого могла бы убить ради своего отца. Спустя три недели, Китиара с чувством горького разочарования оставила Витсетт, зная ни на йоту больше, чем знала, когда приехала сюда.

* * *

Более семи лет Китиара Ут-Матар блуждала по северу, как в поисках приключений и богатств, так и в поисках каких-либо следов своего отца. Больше она ничего не узнала о Грегоре. Таким образом она заключила, что если Грегор и живет где-нибудь, то только не на севере. Но в пути она приобрела много полезного опыта и заработала денег.

О ее скитаниях известно немного достоверного и бесспорного.

Говорили, что Китиара искала своих родственников по отцовской линии, в сердце Соламнии, надеясь у них узнать что-то о своем отце. Они знали еще меньше, чем она. О Грегоре они не слышали уже много лет и не приветствовали ее расспросы. Поэтому пребывание Кит в этих краях было коротким и неприятным.

Говорили, что в течении долгого времени Китиара путешествовала в компании двоих мужчин, опытных фехтовальщиков. Они бродили по дикой местности, охотясь на одиноких путешественников. Оба ее компаньона были влюблены в Кит и однажды после пьяной ссоры один убил другого, а проснувшись утром увидел, что Китиара исчезла.

Говорили, что Китиара проиграла пари в одной из придорожных таверн и была вынуждена выполнять любые прихоти наемного убийцы, ищущего беглых рабов-минотавров. Он использовал ее долг в своих интересах и любил заставлять ее выполнять такие приземленные задачи, как стирка и чистка его ботинок. Но, кроме всего прочего, он был привлекателен и Кит нравилось отслеживать минотавров и улучшать свои навыки наемника. В любом случае Китиара просто подождала и через шесть недель отыграла пари. В течении такого же периода наемный убийца теперь служил ей.

Какое-то время Китиара была следопытом и защитником торговых караванов, проходивших через земли хобгоблинов на пути к далекой границе. Как говорили свидетели, она отличилась во множестве стычек и засад.

На протяжении по крайней мере двух месяцев, как говорили, Кит взяла себе псевдоним и присоединилась к Налетчикам Макайра на северо-западе — группе бандитов под предводительством Макайра, коварного получеловека, известного нападениями на маленькие поселения и одинокие фермы и всегда уходящего от преследования. Женщина, которая ехала по правую руку Макайра в это время, могла бы поспорить с ним в бесстрашии и, по описаниям, была похожа на Кит. Ее прозвище было «Темное Сердце».

Что из всего этого правда, а что только басни — неизвестно. Однако сюда следует добавить и то, что целые месяцы и даже годы этого периода жизни Китиары остались неизвестными. Возможно, она действовала под псевдонимом. Возможно, она где-то залегла на дно.

В течении первых трех лет странствий она по крайней мере дважды возвращалась домой, на очень короткое время, только чтобы дать семье небольшое количество денег, заработанных во время приключений. Но за следующие четыре года она ни разу не приезжала в Утеху и ничего не слышала о своей семье, даже не принимая сознательное решение об этом.

Спустя приблизительно семь лет после убийства Урсы, Кит остановилась в заводском городишке, к западу от Палантаса, в области под названием Коастлунд. В гостинице к ней приблизился кендер. Это был тот самый Аса, который регулярно останавливался в Утехе, а затем путешествовал всюду на Кринне, собирая и продавая травы и коренья. У него был побочный доход, кроме всех прочих — иногда он выполнял обязанности курьера.

Неизвестно, насколько случайно он встретился с Кит в этой гостинице. Но у кендеров, действительно, свои пути. Кендер вручил Кит запечатанное письмо от Карамона, приобретя взамен не чаевые, как он надеялся, а угрюмый взгляд, который впился в него, пока он не ушел. В письме говорилось:

Дорогая Китиара!

Этот кендер говорит, что если кто и может найти тебя, так это он, так что я дал ему шесть монет, чтобы он сделал это. Кендеры хитры, но честны и я надеюсь, что он доставит письмо тебе чем скорее тем лучше. Я пишу письмо сам, но Рейстлин говорит мне, что писать. Он написал бы сам, но слишком измотан после заклинаний, когда пытался заставить нашу дорогую мать чувствовать себя лучше, так как она лежит и умирает.

Во-первых, хочу тебе сказать, что у нас недавно случилась трагедия. Наш бедный, любимый отец Гилон мертв. Это был ужасный случай и я не думаю, что его можно было избежать. Кажется, он рубил дерево, когда началась буря и он должен был прекратить работу. Неожиданно налетел сильный порыв ветра и дерево упало отцу на ногу, раздавив ее и придавив отца. Он не смог сдвинуть дерево с себя. Возможно из-за шторма я сразу не услышал Амбер, которая лаяла у двери. Я удивился, что Гилон не с ней. Рейстлин был в магической школе, а я следил за Розамун. Я поторопился за Амбер, но мне потребовался по крайней мере час, чтобы добраться до места, где Гилон был пойман в ловушку.

Не зная, что произошло и не имея при себе никаких инструментов, я потратил еще один час, чтобы вытащить Гилона и устроить что-то вроде грубой волокуши, чтобы привезти его домой (разумеется, идти он не мог). С момента несчастного случая прошло уже несколько часов и его нога была черной от крови и инфекции. Он сильно бредил.

Жрец сказал, что его ногу надо в любом случае отрезать, если он не умрет от пневмонии, находясь так долго под дождем на холодном ветру. Он умер, не добравшись до дома. Я даже не знал этого до того, как мы остановились.

Нам очень грустно. Дом теперь совсем не такой.

Рейстлин сказал, что я сделал все, что мог.

Новость о смерти отца произвела на мать сокрушительный эффект. О, Кит так было страшно говорить ей. Рейстлин сказал, что скажет он.

Сейчас прошло уже несколько недель. Мама бледная, как самая настоящая смерть и еле цепляется за жизнь. Рейстлин стал очень умелым в микстурах и ослабляет ее боль (я же стал очень хорош с мечом и мне жаль, что тебя нет здесь, чтобы я мог опробовать некоторые приемы на тебе).

Но мама долго не проживет и мне жаль, что тебя нет здесь, чтобы помочь нам. Если кендер найдет тебя с этим письмом, то прошу прощения за то, что оно такое длинное. Но если ты можешь, приезжай пожалуйста.

Твои братья, Карамон и Рейстлин.

Кит опустила письмо. Ноги ее лежали на столе, пивная кружка стояла почти нетронутая, а она продолжала сидеть, нахмурившись и раздумывая. По правде говоря, время от времени Китиара думала об Утехе — о доме, старых тамошних друзьях и врагах, о Гилоне и братьях, о Розамун.

Письмо было поводом вернуться. В течении часа она расплатилась по счету и нагрузила лошадь подарками и сокровищами.

* * *

Пухлая женщина, пересекающая дорогу, была так удивлена лошадью, внезапно проскакавшей мимо, забрызгав грязью ее чистый передник, что только мельком увидела наездника. Худощавая мускулистая молодая женщина, одетая в хорошие леггинсы и блестящий нагрудник, сидела в седле. Ее непослушные темные волосы развевались в воздухе, а широкий алый плащ топорщился позади. Минна погрозила кулаком высокомерному наезднику, затем пригладила волосы на голове. Она не узнала Китиару Ут-Матар, а Кит не заметила старую акушерку.

В доме Маджере ее ждала смешанная сцена радости и горя. Мальчики тепло встретили Кит. Мальчики! В свои шестнадцать они уже были молодыми людьми. Рейстлин был высок и хил, постоянно кашлял — но он довольно сердечно встретил свою единокровную сестру. Здоровяк Карамон сжимал ее в медвежьих объятиях, пока она сурово не попросила его опустить ее на пол. Оба были поражены, увидев ее доспехи, одежду и крепкую чалую лошадь, с которой они сгрузили множество пакетов. Кит привезла достаточно денег, чтобы заплатить все долги и несколько подарков для каждого члена семьи.

Счастливое возвращение домой было несколько омрачено трагедией, разворачивающейся в комнате, где умирала Розамун. Она была похожа на бледное привидение. Ее маленькая комната была освещена свечами, а преданная Квивера сидела у кровати. Квивера нервно кивнула Кит, когда та вошла.

Розамун, видимо, вообще не осознавала, что Кит вернулась домой. Китиара ночевала в кровати Гилона, чтобы быть рядом в последние дни. И все же дни проходили, а Розамун не умирала. Она не открывала глаз, никогда не вставала с кровати и ее дыхание превратилось в слабые всплески. Тем не менее она не умирала.

Однажды утром Кит увидела на рынке Аурелин. Ее старая подруга вся лучилась здоровьем, будучи теперь замужем и тащила за собой двоих маленьких детей. Красивый коренастый крестьянин нес покупки и задержал на Китиаре взгляд, пока Аурелин с силой не потащила его за собой. Дальше они пошли быстрее. Старые друзья не знали, что сказать друг другу.

В один из дней Кит каталась верхом вместе с Карамоном. Старший из близнецов очень изменился — не только стал еще более большим, но и более разумным. Смерть Гилона заставила его повзрослеть. Теперь, когда Кит смотрела в глаза своего единокровного брата, она вспоминала отчима, настолько сын был похож на отца и, так же как и Гилон, Карамон был хорошим парнем. Кроме того, Карамон изменился еще кое в чем. Кит с ухмылкой заметила, как он крался поздним вечером к берегу озера Кристалмир, чтобы встретиться с одной из местных девочек.

В большинство ночей Кит не ложилась спать и сидела вместе с Рейстлином, который взял на себя ответственность заботы о Розамун в течении самых темных часов. Видения, некогда преследовавшие Розамун, пропали, но она все еще часто подскакивала и крутилась в кровати, стоная. Этим жалким способом мать Китиары расходовала всю скудную энергию, которой располагала.

В отличие от Карамона, Рейстлин был молчалив — фактически противоположность брату. Но будучи с ним, Китиара училась слушать тишину и время когда они провели вместе у кровати Розмаун, даже при таких тяжелых обстоятельствах, снова сблизило их.

Сестра Розамун пребывала в доме большую часть времени, выручая их в течении дня и свернувшись на поддоне у огня ночью. Непримечательная женщина, Квивера почти не попадалась им и для Китиары она как будто не существовала.

Утеха казалась меньшей и более унылой, чем была. Дом был окутан неопределенностью, столь же утомительной, столь и ужасной. Приезжая сюда, Кит хотела примириться с Розамун, но ее мать не приходила в себя и не смогла бы ничего ей ответить. И Китиара задавалась вопросом, что она вообще намеревалась сказать своей матери.

Кит стала желать со всей страстью, чтобы все это наконец закончилось и не чувствовала никакой вины за свои мысли.

Через пять недель с того дня, как Китиара вернулась в Утеху, Розамун умерла. Рейстлин был с нею один и разбудил остальных этой новостью. Тем утром Китиара сказала, что не будет оставаться на похороны, которые, по утехинской традиции, должны были состояться через три дня.

— Останься, — взмолился Карамон.

— Все нормально, — сказал Рейстлин. — Уезжай.

Каждый по-своему, они поняли ее.

Как раз когда тело Розамун обмывали и обертывали в саван, Китиара уже стояла у дома, глядя на свою лошадь. Подойдя, чтобы попрощаться с братьями, она дала каждому из них мешочек тщательно отобранных драгоценных камней, стоящих столько денег, что они могли бы беззаботно прожить в течении года.

— Спасибо, — запинаясь, сказал Карамон.

Глаза Рейстлина выразили его благодарность.

— Используйте их с умом. Их было трудно заработать, — сказала Кит и подмигнула им.

И тут, в последний момент, она что-то вспомнила и побежала в дом, а затем по короткой лестнице в комнатку, где она прожила все свое детство, оставшуюся до сих пор такой же как и раньше.

Вещи в комнате были переставлены и ей пришлось некоторое время порыться в них, прежде чем найти тайник в стене. Она засунула туда руку и вынула детский деревянный меч, казавшийся гораздо меньшим, чем она его помнила и покрытый пылью. Взяв его, она вышла, даже не посмотрев в сторону комнаты, где Квивера трудилась над телом своей мертвой сестры.

Кит прикрепила деревянный меч к седлу и тронулась с места. Зачем он ей понадобился было трудно сказать. Но деревянный меч был единственной вещью из Утехи, которую Китиара хотела бы взять с собой. Воспоминания о Грегоре Ут-Матаре. Но больше она о нем не думала. Ни о нем, ни о Патрике, Беке Гватми или Урсе Ил Кинт. Все они остались позади.

© Закнафейн.

Оглавление

Тина Даниэл ТЕМНОЕ СЕРДЦЕ

  ГЛАВА 1. НАСЛЕДСТВО ГРЕГОРА

  ГЛАВА 2. РОЖДЕНИЕ БЛИЗНЕЦОВ

  ГЛАВА 3. ФЕСТИВАЛЬ КРАСНОЙ ЛУНЫ

  ГЛАВА 4. ШКОЛА МАГИИ

  ГЛАВА 5. ЭКЗАМЕН РЕЙСТЛИНА

  ГЛАВА 6. НАЕМНИКИ

  ГЛАВА 7. ПРИМАНКА

  ГЛАВА 8. ПЕНЬГОРОД

  ГЛАВА 9. СНОВА ДОМА

  ГЛАВА 10. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

  ГЛАВА 11. СЕРЕБРЯНЫЙ САРГАН

  ГЛАВА 12. ПРИБИВШИСЬ К БЕРЕГУ

  ГЛАВА 13. ЛОГОВО СЛИГА

  ГЛАВА 14. ДОЛИНА МАНТИЛЬИ

  ГЛАВА 15. ПОТЕРЯННАЯ ЛЮБОВЬ

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg