«Тяга к странствиям»

Тяга к странствиям (fb2) - Тяга к странствиям (пер. Геннадий Викторович Иванов) (Сага о Копье - 6) 2583K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мэри Кирчофф - Стив Винтер

Мари Кирхофф и Стив Винтер ТЯГА К СТРАНСТВИЯМ

ПРОЛОГ

Плотный туман окутал Вайретский Лес в этот прохладный осенний день. Серый свет, пробивавшийся через толстую пелену тумана, делал лес унылым и блеклым. Время от времени на деревьях дрожал и подпрыгивал один из листьев, как будто тронутый невидимой рукой, и капля скопившейся влаги падала с листа на землю.

Два гнома двигались через туман, стараясь изо всех сил удержать вес безжизненного тела, которое они несли между собой. Они были одеты в шерстяные рубахи, перепоясанные широкими поясами и штаны, подвернутые в тяжелые ботинки. Пронеся свое бремя до зарослей молодых берез, они свалили его на влажную траву и встали рядом, опираясь на лопаты, принесенные вместе с телом.

— Мы должны вырыть могилу, — сказал первый гном, потирая свой голый подбородок. Он был молод и носил длинные волосы с коротко остриженной челкой, как полагалось ученику или подмастерью.

Второй гном тряхнул своей длинной бородой.

— От него мало что осталось, чтобы беспокоиться об этом. Его семья не выказала заинтересованности в похоронах и не потребовала его тело. Я не собираюсь ломать свой хребет, закапывая эту пустую оболочку.

— Сделай для воронов праздник — к утру от него ничего не останется, кроме костей и никто не заскучает по нему.

Вытерев измазанные кровью руки о штаны, бородатый гном полез в свой мешковатый карман и вытащил оттуда трубку и камень размером со сливу. Ухватив ловкими пальцами камень за торчащий из него стерженек, он несколько раз дунул в него. Тлеющие угольки в сердцевине камня превратились в розовый огонек и гном раскурил трубку. Через некоторое время несколько дымных колец пронеслись в тяжелом воздухе, растворяясь в тумане.

— Это уже третий за неделю, — заметил младший гном. — Как ты думаешь, что заставляет их приходить сюда, если они прекрасно знают цену провала?

Старший гном поглядел на тело через дымные завитки. Грудь мертвеца была разорвана и острые осколки поломанных ребер проткнули пропитанную кровью одежду. Правый глаз и большая часть правой стороны лица были вырваны. Правая рука лежала несколько противоестественно, очевидно сломанная в нескольких местах. Большой палец правой руки отсутствовал.

— Ты думаешь, они действительно знают? — громко спросил он — Если бы мы повесили этого парня перед входом, вместо того, чтобы спрятать его здесь, тогда они действительно знали бы реальную цену провала.

— Большинство из тех, кто прибывает в Башню Высшего Волшебства, являются магами-учениками, молодыми и уверенными в себе. У них есть трудный выбор. Они могут остаться учениками на всю оставшуюся жизнь и применять только незначительные заклинания, практиковать детскую магию. Или они могут приехать сюда и перед лицом смерти заработать право носить мантию настоящего мага.

— Это жесткая система, парень, но Конклав Магов знает что делает. Магия — самая могущественная сила в мире. Конклав не может управлять магией, вместо этого он управляет теми, кто ее использует. Каждый маг на Ансалоне, пожелавший узнать большее, чем несколько несерьезных заклинаний, должен приехать в Башню и столкнуться с испытанием. В другом случае он будет назван отступником и его коллеги будут охотиться за ним. Если маг талантлив — и удачлив — то он проходит испытание. Если же нет… — Гном с поклоном указал на останки, лежащие в сорняках. Затем он взял свою лопату и пошел назад, через туман к Вайретской Башне Высшего Волшебства.

* * *

Когда день стал клониться к сумеркам, в Вайретском Лесу холодный ветер поднял пожухлые осенние листья в маленький водоворот. На земле под водоворотом по-прежнему лежал мертвый маг. Как будто сотворенная из самих листьев, в водовороте блеснула большая золотая монета. Не поднимаясь и не падая на землю, не двигаясь по сторонам, монета кружилась в центре маленького торнадо.

Затем ветер неожиданно стих, так же внезапно, как и появился и листья опустились на землю. Монета же упала прямиком в холодную и безжизненную руку мертвого мага. Жутко шепчущий ветер прошелестел по окутанной туманом земле, постепенно окутывающейся темнотой.

Под светом ущербной луны окровавленные пальцы дернулись и сжали монету. Новая жизнь запульсировала по разорванным венам, вначале прерывисто и спазматически, затем все более стабильно. Израненное тело стало корчиться среди листьев в то время как из его зияющих ран струей забили новые силы. Изорванные края раны на груди сомкнулись. Хриплый стон сорвался с губ, нарастая до мучительного вопля, разорвавшего влажный вечерний воздух. Тело напряглось в ожидании, дыхание с трудом вырывалось из легких.

— Какова цена твоей жизни, маг?

Единственный целый глаз мага открылся при звуке каркающего голоса, доносящегося с его ладони. Невзирая на продолжающиеся адские муки, маг принял сидячее положение и посмотрел на монету. На одной ее стороне было изображено улыбающееся лицо с тяжелой челюстью. На другой — то же самое лицо, но злобно и сердито глядящее. На месте рта у выгравированного лица было сквозное отверстие в монете. Маг поднес монету к глазу, чтобы посмотреть через дыру, но тут же в ужасе отстранился. Злобные изорванные лица и гниющие тела танцевали среди облизывающих их языков пламени.

— Сначала ты испытал смерть, потом увидел Ад. И все это на протяжении одного-единственного дня. — Сказало улыбающееся лицо — Возможно, теперь ты хочешь обсудить срок своего возрождения.

Изумленный и все еще изнемогая от боли, молодой маг попытался говорить.

— Кто ты? — прошептал он. — Каким образом ты сделал это со мной?

— Разве ты не узнаешь лица своего бога, Хиддукеля, владельца контрактов, торговца душами?

Молодой маг задрожал и дотронулся до изодранных остатков своей мании, услышав имя древнего злого бога.

— Но я следую по пути нейтрального бога, Сирриона.

Монета перевернулась в его ладони, показывая недовольное лицо.

— И где он сейчас? — закричало оно. — Я вернул тебе жизнь. Как ты отплатишь мне за это?

— Я не просил у тебя помощи, — тихо сказал молодой человек.

— Пусть будет так! — заревело злобное лицо Хиддукеля.

Внезапно молодой маг почувствовал, что его ребра снова стали трескаться. С его губ сорвался крик боли, смешанный с хлынувшей кровью.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу только того, чего хочешь ты, — успокаивающе промолвило улыбающееся лицо с монеты. — Месть за твои пытки в Башне… власть и славу для моего последователя. Это я могу предложить тебе. В обмен же я прошу только одно. Души.

Все еще задыхаясь, маг откинулся назад.

— Чем же так хороша моя душа, если ты так жаждешь ее?

Монета мрачно рассмеялась.

— Дело не в твоей запятнанной тьмой душе. Я имею в виду других. Каждое существо, которое ты пошлешь ко мне, увеличит твою силу и уменьшит твой долг мне. Я осуществлю твои желания и твои планы, в обмен на то, что тебе совершенно не нужно. Разве это не справедливая сделка?

Молодой маг неподвижно лежал, облокотившись на дерево и удивительные мысли переполняли его ум. Он чувствовал смерть, ее холодный ужас все еще был ярок в его разуме. Предложение злобной золотой монеты обещало ему новую жизнь. Жизнь даже лучше, так как она обещала силу, в которой ему отказал Конклав Магов. Предложение привлекало его, обвораживало и наконец, поглотило его. Он закрыл глаз и его губы прошептали:

— Я согласен.

— Отлично! — сказало улыбающееся пухлое лицо — Приступим к работе?

Маг попытался встать, но снова свалился у дерева. Голова немилосердно кружилась.

— Я должен отдохнуть. И что насчет моего глаза и большого пальца? Я все еще ранен.

Монета бросила косой взгляд на потрепанного юношу.

— Наша сделка предусматривала восстановление твоей жизни, но отнюдь не полного здоровья. Но если это то, что ты хочешь, я уверен, мы сможем пересмотреть ее. Заменить тебе глаз и большой палец?

Маг почувствовал, как голова постепенно перестает кружиться. Посмотрев на искоса глядящую на него монету, сверкающую в лунном свете на его испачканной кровью ладони, он подумал, что одного контракта с богом сделок было более чем достаточно.

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1. КРАСИВАЯ ВЕЩЬ

Десять лет спустя…

Склон был скользким с началом весенней грязи. Тассельхоф Непоседа тщательно выбирал дорогу, стараясь ступать только на самые сухие места, используя свой кендерский хупак для сохранения равновесия. Время от времени он останавливался и исследовал дальнейший путь при помощи хупака, чтобы проверить глубину стоячих луж. Он знал по опыту, что грязь могла быть такой же обманчивой, как и неудобной.

Двумя днями ранее он оставил надежду проехаться по этой местности на повозке какого-нибудь фермера или торговца. Ни одно транспортное средство не смогло бы преодолеть дороги в нынешних условиях. Конечно, через день или два дороги подсохнут и движение снова загрохочет и затрясется по ним. Но сейчас не оставалось никакого другого выхода, кроме пешего путешествия.

Тассельхоф был уверен, что путешествие будет стоить того несмотря на мокрые ноги, заляпанную грязью одежду и никак не желающий разжигаться костер во время ночевок в сырой пустоши. Утеха, городок на деревьях, лежит впереди и по всем прикидкам это было место, которое стоило увидеть. Несколькими столетиями ранее, после большого Катаклизма, граждане Утехи искали защиту от мародеров и блуждающих монстров на гигантских деревьях — валлинах. Теперь же о причудливых домах на ветвях, о веревочных мостах, протянутых высоко над землею, говорили всюду на Кринне.

Остановившись на горном хребте, с которого открывался вид на легендарный городок, кендер не смог подавить вздох удивления. Странные соломенные крыши, проглядывающие сквозь вершины крон гигантских деревьев, выглядели волшебными и уютными одновременно. Пучки дыма из кухонь поднимались высоко к синему полуденному небу.

Волнующий трепет заполнил легкие кендера, как если бы сто пар крыльев бабочек одновременно защекотали его внутренности. Он так и не смог решить, прыгать ему или просто бежать по этой грязной дороге и в итоге, делая и то и другое, он в мгновение ока достиг окраины Утехи.

Тас остановился на краю города, чтобы внимательно разглядеть дома наверху. С высоты своего роста, насчитывавшего не многим больше метра, ему показалось, что дома расположены очень высоко. Беспокойные взгляды кендера бросались от одного дерева к другому, замечая все до наименьших деталей: как дома были закреплены на ветвях, сколько дверей и окон имел каждый из них, насколько они были нарядны и каким цветом покрашены, где располагаются мосты и лестницы. Также он заметил, что не все здания городка висели на ветвях. Несколько домов и конюшня стояли на земле.

Тас был разочарован и одновременно восхищен этим фактом. Никто и никогда не упоминал об это прежде. С одной стороны, город казался менее замечательным, если лошади все же остались на земле.

Но с другой стороны, это была ранее неизвестная деталь, которая казалась достаточно важной, чтобы зафиксировать ее. Кендер сбросил заплечный мешок и вытащил оттуда скрученный пергамент, маленький пузырек чернил и потрепанное перо. Пергамент был покрыт заметками и схемами, изображавшими различные полные или частичные карты разных местностей. Тас быстро нашел свободный от записей уголок пергамента, кратко описал там несколько важных наблюдений и схематически изобразил маленькую карту области. Положив свои вещи обратно в мешок, он вошел в город.

Чарующая тишина царила на улицах. Свежие весенние листья валлинов шелестели на ветерке, мелкие насекомые жужжали и свистели. Не слышно было ни рева ослов, ни детских воплей, ни грохота сталкивающихся повозок. Казалось, вокруг вообще не было людей.

Глаза Таса внезапно сузились и он окинул улицу подозрительным взглядом. Он не увидел ни единого человека с момента прибытия. Что-то было не так. В мозгу Таса проносились дикие видения. Возможно, люди были захвачены в рабство или съедены ужасными чешуйчатыми монстрами, прокравшимися в город ночью. Или они просто переехали. А может, они были унесены гигантской птицей — козодоем.

Эта мысль заставила его почувствовать дрожь в позвоночнике и он бросил возбужденный взгляд через плечо.

Решив выяснить достоверно, что произошло, Тас выбрал рядом стоящее дерево и взобрался по крутой лестнице, обвивающей ствол. На дереве стоял уютно выглядящий дом и маленький сарай, которые были соединены между собой деревянными проходами. Кендер всмотрелся в мутное окошко дома, но не смог практически ничего разобрать в темном внутреннем помещении. Стук во входную дверь остался без ответа и Тас посмотрел на замок — он был заперт. Из одного из своих многочисленных мешочков Тас вытащил промасленную тряпицу, в которую была завернута поразительная коллекция различных проводков, отмычек и ключей самых разных форм. Почти касаясь носом двери, он осмотрел замочную скважину, задумался на некоторое время и наконец выбрал один из своих орудий. Он уже собирался испытать его на замке, когда услышал внизу какой-то шум.

Тас посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть идущую по главной улице компанию из нескольких людей, которые несли корзины и весело переговаривались. Через несколько мгновений они повернули в соседний переулок и исчезли из виду.

Промасленная тряпица исчезла так же быстро, как и появилась и Тассельхоф понесся к земле.

— Эй, подождите меня! — завопил он, но люди уже были слишком далеко, чтобы слышать его. Короткие ноги кендера неистово замелькали, когда он побежал вслед за людьми с корзинами.

Он пролетел мимо поворота и преодолел небольшой подъем, прежде чем заскользил, останавливаясь.

Внизу небольшого холмика, где остановился Тассельхоф, его взгляду открылась ярмарка! Все пространство было забито палатками торговцев, шатрами, кабинками, артистами, нищими и просто посетителями. Тассельхоф подумал, что здесь вся Утеха и, скорее всего, много народу из других городов.

Он стремительно сбежал вниз прямо в толпу. Изо всех сторон он слышал крики торговцев, нахваливающих свои товары и услуги. Широко раскрыв глаза, кендер озирался по сторонам. Он увернулся от осла и неожиданно перед ним появились двое мужчин, несущих на плечах скатанный гобелен. Тас нырнул в пространство между ними и оказался как бы на маленьком тихом островке посреди бурлящего моря. Вертя головой во все стороны, он безуспешно пытался увидеть все сразу. На самом деле он мог видеть немногое, кроме оружия и тел, проходящих мимо, толкающихся, жестикулирующих, переносящих что-то, продающих и покупающих. Тас вдруг услышал безумный предупредительный крик сзади, как раз вовремя, чтобы отпрыгнуть с пути огромной бочки, которая прокатилась мимо. Тяжелая бочка оставила после себя широкую грязную канаву, окатив нижнюю часть тела Тассельхофа потоком коричневой воды. Двое ужасно озабоченных мужчин бежали за бочкой, выкрикивая предупреждения, в то время как остальные присутствующие отвечали им проклятиями. Тас хихикая наблюдал, как люди отпрыгивают от бочки, стремясь уйти с ее пути. Шоу закончилось, когда безудержная бочка врезалась в палатку мебельщика, обрушив красочный навес и остановилась среди развалин.

Толпа быстро возвратилась к своим делам. Как только Тас отвернулся от бочки, острая боль неожиданно пронзила его ногу. Он проглотил крик и быстро ударил по бедру большого человека в длинном пальто, который стоял на ноге кендера. Трудно сказать, причинил ли он боль человеку, но он точно привлек его внимание. Голова человека повернулась по сторонам и он мрачно оглядел толпу, но через мгновение заметил маленького кендера около себя. Откуда-то из глубин пещеристой груди человека вырвалось рычание. Он положил руку на левое плечо Таса, убрал ногу и воспроизвел могучий пинок, пославший кендера в толпу.

Неистово подпрыгивая и махая руками в попытке восстановить равновесие, Тассельхоф упал прямо в груду ковриков. Тут же он забрался на самый верх груды и сел там, окидывая взглядом толпу и потирая пульсирующую ногу.

Грубые руки схватили его сзади.

— Убери свои грязные ноги с моего товара, ты маленький повеса! — Тассельхоф крутанулся и столкнулся лицом к лицу с сердитым бородатым человеком в большой атласной шляпе.

Тас бросил быстрый взгляд на свои измазанные в грязи леггинсы и на грязные мокрые следы, ведущие через груду ковров к тому месту, где он стоял. Он хихикнул, что было, конечно, ошибкой. Слова «я сожалею» были готовы сорваться с его губ, когда торговец тоже понял свою ошибку.

— Кендер! Как я мог принять тебя за невинного младенца! Убирайся! — заревел он.

— Но меня толкнули, — запротестовал Тассельхоф. — Это не моя вина…

— Убирайся! — Лицо торговца коврами стало фиолетовым от гнева. Его руки принялись шарить по шерстяной тасовой жилетке и по его карманам, что снова заставило Тассельхофа захихикать. Когда торговец убедился, что ни одна из его вещей не была спрятана на теле Таса, он схватил маленького кендера и вытолкнул его обратно в беспорядочную толпу.

Было бы естественно думать, что Тассельхофа обескуражило бесцеремонное поведение торговца, но кендера не так легко было обескуражить. Он знал, что такие вещи — неотъемлемая часть ярмарки и он любил это возбужденное состояние. Он также был неравнодушен к хрустящим пирожным, посыпанным сахаром, которое он приобрел у беззубой, но веселой краснощекой старухи. Рассеянно слизывая сахар с пальцев, он пошел далее изучать местность.

Мелодия экзотической музыки кружила над ярмаркой, звуки струнных инструментов и крошечных тарелок, которые привлекли внимание Тассельхофа своим пульсирующим ритмом. Как собака на запах, кендер пробился сквозь бурлящую толпу и добрался до подмостков. На них танцевала темнокожая женщина, ее шелковое одеяние трепетало как тонкая паутина. Стальные монеты бренчали на ее запястьях, лодыжках и бедрах. Музыка, странная и замечательная, казалась заполненной разными оттенками и далекими ароматами.

Но даже этого было не достаточно, чтобы надолго задержать внимание Таса, когда магическое представление началось в рядом стоящем шатре.

Вонючий дым заволок место действия. С пронзительным свистом в дыме появился гримасничающий человек. Толпа заколебалась в страхе, хотя Тас был совершенно уверен, что видел движение занавеса шатра непосредственно перед тем, как «материализовался» этот человек.

Парень был одет в доходящую до пола зеленую тунику, настолько темную, что она казалась почти черной. Отороченная мехом куртка того же цвета была накинута сверху и доходила только до талии. Оба предмета одежды были украшены кабалистическими символами всех размеров и цветов.

— Я — великий и могущественный Фозгоз Митрохир. — Объявил чародей, — внук и единственный наследник такого же великого и могущественного Фозгонда Митрохира, Вечного Высокого Света и Великого Главы Имперского Ордена Зеленых Магов! Отойдите подальше!

С этими словами он вытащил палочку из своего левого рукава и, приняв важный вид, угрожающе наставил ее на толпу, которая уважительно откатилась подальше.

— Пользуясь своей великой силой и властью, сейчас я вызову сюда, прямо в это место перед вами, наводящую ужас тварь, которую вы не в состоянии вообразить себе, существо из нижних планов бытия. И только я, Фозгоз, в состоянии вернуть его туда обратно. Не беспокойтесь, существо будет полностью в моей власти и под моим контролем. Я хозяин этого страшного существа, так как победил в магической схватке в его собственном магическом мире! А теперь, попрошу тишины. И оставайтесь на своих местах.

Тассельхоф, как и все остальные, смотрел, стараясь не мигать, как Фозгоз принялся размахивать своей палочкой, описывающей сложные и таинственные фигуры в воздухе. Искры посыпались с наконечника палочки. Затем, с грохотом, еще одно облако резкого дыма разорвалось у самой толпы. Тассельхоф и остальные, кто стоял в передних рядах, отшатнулись назад, мигая заслезившимися глазами и кашляя.

Тас первым оправился от неожиданности и помчался вперед, пристально вглядываясь в кружащийся дым. Появившееся из дыма существо выглядело несколько ошеломленным и едва ли свирепым. Это была… Тас видел, что существо было размером и формой похоже на козу, только совершенно лишенную шерсти и покрытую оранжевой чешуей. У существа имелся один небольшой рожок. Когда Тас уже почти дотянулся до него, появился ассистент чародея и увел невероятного монстра за занавесом.

С искривленными до неестественного положения бровями Фозгоз впился взглядом в Тассельхофа.

— Ты, конечно, храбрый парень, маленький искатель приключений, — сказал он, — но это существо оторвало бы тебе руку и целиком проглотило бы ее. А затем, на десерт, выпило бы твою кровь, если бы здесь не было меня. Только я могу сдержать его животные инстинкты.

— Оно было похоже на козла. — Подозрительно сказал Тассельхоф.

— Ты заметил это, не так ли? — Фозгоз покровительственно улыбнулся, — это потому, что во вселенной существует ограниченное количество форм. Чтобы все существа могли жить, некоторые формы используются дважды или даже больше, на многих других планах бытия. Не позволяй себя одурачить. Это существо просто внешне напоминало козу, в его внешней оболочке.

Изумленная толпа зашепталась, обсуждая услышанное.

Повернувшись к рядом стоящему человеку, Тассельхоф пробормотал:

— Оно точно было похоже на козу. Разве ты не подумал об этом, увидев его?

Прежде чем человек произнес хоть слово, снова заговорил Фозгоз.

— Скажи мне, маленький искатель приключений. Ты кендер?

— Тассельхоф Непоседа, из кендерморских Непосед. Вы слыхали о нас?

— К счастью, нет, — сказал Фозгоз, вызывая в толпе смех, — но я не уверен, что все присутствующие знают о странных и замечательных кендерских вещицах, которые они носят в своих мешочках. Ты позволишь?

Фокусник протянул руку к Тассельхофу, его бровь вопросительно изогнулась.

Лицо Тассельхофа посветлело.

— Конечно, с удовольствием! — Он выступил вперед и сбросил свой мешок с плеча. Фозгоз остановил его, когда Тас принялся развязывать узел, стягивающий мешок.

— Прошу тебя, — сказал он, — в конце концов, я — маг. Я могу узнать и, да, даже извлечь содержимое в то время как веревки останутся завязанными. Стой здесь.

Тассельхоф покорно отступил и встал рядом с Фозгозом. Фокусник поднес свою левую руку к мешочку. Его правая рука взмахнула зажатой в ней палочкой.

— Теперь расслабься, мой отважный друг, — сказал он. Его глаза стали узкими, его губы сжались в тонкую морщинку и он поднес палочку к мушку. — Радорум, Радора, Радорикс, Радорострум! — Целый сноп искр из наконечника палочки окатил Тассельхофа. Фозгоз торжествующе выпрямился и поднял свою левую руку повыше. Толпа раскрыла рот от удивления. Фокусник медленно опустил руку на уровень глаз Тассельхофа и кендер увидел на его ладони высушенную лапку и вороний клюв.

Тассельхоф вгляделся в предметы.

— Ничего себе, а я совсем позабыл о них. Но вы пропустили гораздо лучшие вещи! Вот тут, позвольте вам показать.

Прежде чем Фозгоз смог возразить, Тас раскрыл свой мешок и вытащил два красивых пера — оранжевое и зеленое.

— Вот — перья из хвоста гарпии! И клык минотавра, и локон чьих-то волос… а вот лунная пыль с Лунитари — или с Солинари? Ладно, как бы то ни было, дядюшка Пружина привез ее или с той, или с другой луны. Где-то тут еще есть копыто пегаса… а, и у меня еще есть карты всех земель, где я когда-либо путешествовал. И даже тех, где меня еще не было.

Толпа приближалась все ближе и ближе, пытаясь взглянуть на странные и замечательные вещи, которые Тассельхоф выхватывал из мешка. Фозгоз махал руками перед толпой, но это было бесполезно.

Когда Фозгоз уже собирался махнуть рукой и свернуть представление, он услышал голосок кендера, зовущего его по имени.

— Могущественный Фозгоз! Смотрите!

Зрители расступились достаточно, чтобы Фозгоз смог увидеть Тассельхофа. На протянутой ладошке кендера лежали вороний клюв и две высушенные лапки.

— Смотрите, я нашел их. Они вернулись в мой мешочек. Как же вы сумели сделать это? Я имею в виду, вы же не махали больше своей палочкой?

Застигнутый врасплох, Фозгоз опустил глаза на собственную руку, чтобы увидеть, находятся ли в ней все еще кендерские предметы. Они были там. К сожалению, по крайней мере шестнадцать человек из толпы видели их тоже.

— Интересно, что ты теперь скажешь? — спросил человек внушительного телосложения, подступая к Фозгозу.

— Ты что, дураками нас считаешь? — спросил второй, — я говорил, что мы распознаем фальшивое колдовство, как только увидим.

Фозгоз ощетинился.

— Фальшивое колдовство! На твоем месте я попридержал бы свой язык. На сей раз я прощу твои дерзкие слова, но не испытывай меня более! Я предупреждаю всех вас, что даже маг с моей мудростью долго не будет терпеть подобное!

— Если ты такой великий маг, почему же ты тогда выступаешь на ярмарках?

Теперь Фозгоз был окружен с трех сторон и его угрозы и предупреждения более не имели никакого эффекта. Зрители громко и насмешливо требовали демонстрации его настоящего могущества.

— Давай, Фозгоз, ударь молнией прямо сюда, — фыркал один человек, ударяя себя в грудь, на потеху толпе.

— Хорошо, я вас предупредил, — бушевал Фозгоз, — отойдите или я сделаю такое, о чем вы будете сожалеть в течении долгого времени! Я могу… О, боже… Где моя палочка?

В нескольких ярдах от осажденного фокусника, но скрытый скапливающимися людьми, Тассельхоф снова затянул свой мешок и закинул его на спину. Его лицо было сморщено в разочаровании от скудости магического шоу. Когда он пробивался через толпу зрителей, небольшая искрящаяся вспышка мелькнула незамеченной в его мешке.

* * *

— Вы оскорбляете меня. За этим вы пришли сюда? Оскорбить меня?

Тассельхоф приготовился принести извинения тому, кого он невзначай оскорбил — не то, чтобы он помнил, чтобы он вообще кого-нибудь оскорблял в последнее время — когда другой голос остановил его.

— Оскорбление? Я оскорбляю вас? Это вы оскорбляете всех такими ценами!

Тассельхоф быстро заметил того, кто это говорил. Это был человек, очевидно странник, судя по его практичной одежде, спорящий с гномом из-за товара. Гном был старше среднего возраста, с седеющими волосами над густыми бровями, красным носом и ворчливым ртом под усами.

— Товар? Вы называете это товаром? Вы должны благодарить меня только за то, что я остановился, чтобы посмотреть на него.

Эти двое очевидно не могли договорится о качестве или о ценности драгоценностей, которые продавал гном. Тассельхоф понаблюдал, как покрасневший гном положил в стеклянную витрину серебряную брошь, красивое ожерелье и фигурный браслет. Затем он скрестил свои толстые руки на груди, как если бы смог так же отложить в сторону грубого клиента.

— Извините меня, незнакомец, — сказал он ломаным голосом, — но качество моей работы превосходно, — я единственный гномский мастер, который когда-либо работал лично на Беседующего-с-Солнцами. Мои цены выше, чем на ярмарке. Я продаю драгоценности, а не рыбу. Если вы хотите торговаться, то можете это сделать с рыботорговцем. Для этого вам нужно спуститься ниже по рынку.

С этими словами раздраженный гном отвернулся, чтобы ответить на вопрос другого клиента. Но угрюмого человека не так то просто было игнорировать.

— Рыба, — фыркнул человек. — Рыба сейчас респектабельный бизнес. Но вонять может любое дело, если ваш товар плох. Но с драгоценностями другое дело… — Человек склонился над витриной и всмотрелся в содержимое, водя по ней пальцем. — У вас действительно есть одна интересная вещица и если вы были бы разумны и договорились бы…

Гном резко обернулся к человеку.

— Я говорю вам, браслет не продается. Вы тупой? Он не продается ни по какой цене, и особенно особам из рыбной лавки. — Чтобы подчеркнуть свою фразу, гном взял маленький ключ, висевший на цепи на его груди и закрыл на замок витрину, в которой лежал браслет. — А теперь, если вы больше не хотите тратить впустую мое время…

Тассельхоф потерял нить словесной дуэли между спорщиками, когда подобрался поближе к витрине, чтобы поглядеть на предмет спора. Это был простой с медным отливом браслет, украшенный несколькими камнями, но этого было достаточно, чтобы очаровать любого кендера, в том числе и Тассельхофа. Никакой иной мысли не было в голове Таса, кроме желания почувствовать тяжесть браслета на своем запястье.

Через мгновение он уже стоял рядом с палаткой гномского ювелира. Это было грубое сооружение, как и большинство палаток на ярмарке, состоящее из досок, положенных на бочки или козлы для пилки дров с трех сторон и из занавеса или шатра позади.

Этот специфический киоск был не более опрятным или более грязным чем большинство, хотя расовое разнообразие на ярмарке очевидно доставляло гному некоторые проблемы. Будучи гномом приблизительно метр двадцать ростом, он со всем удобством разместил доски своего прилавка на расстоянии полуметра от земли. Но большинство из его покупателей были людьми. Для удобного разглядывания товаров им требовался прилавок, поставленный значительно выше, примерно на уровне носа ювелира. В качестве компромисса кузнец разместил доски повыше, сделав в итоге прилавок неудобным для всех.

Прилавок был ниже Тассельхофа на одну голову и если бы он хотел, или если бы его голова устала, он бы мог удобно опереться о него подбородком. Но голова его не болела и он не сделал этого. Что он действительно хотел, так это поближе рассмотреть этот браслет.

Эта вещь достойная, чтобы желать ее, подумал Тас.

Гном только что запер витрину, отвечая грубому человеку. Вытащив длинную и тонкую иглу из кармана, Тас дотянулся к витрине через стол и, никем незамеченный, взломал маленький замочек. Гном все равно открыл бы витрину, если бы не был настолько занят, рассудил Тас. Просунув руку под стеклянную поверхность витрины, Тас почувствовал, как его пальцы нащупали прохладный металл браслета. Тас быстро схватил его и отошел подальше, чтобы внимательно рассмотреть браслет, так как в лавке явно не хватало света.

Кендер нашел медный браслет очень привлекательным из-за его изящной простоты. Тас был счастлив обнаружить на изделии четыре камня, показавшихся ему полудрагоценными. Кроме того, камни были разными по размеру, что было очень необычно. Тас не видел такого прежде. Цвет камней был бледно-янтарным и каждый из них немного отличался от другого своей формой. Браслет был маленьким, явно не предназначенным для толстого запястья человека или гнома. Надев его на руку, кендер был рад осознать, что украшение ему отлично подходит и что по весу оно легко, как перышко.

Тассельхоф повернулся к палатке, чтобы задать хозяину несколько вопросов, но к удивлению Таса гном ушел. Толпа тоже отодвинулась от прилавка, а грубый клиент ушел.

— Извините меня, не могли бы вы… Простите, но вы не видели…

Бросаясь от одного человека к другому, в то время как скопление зевак стремительно рассеивалось, Тассельхоф не мог привлечь внимание кого-нибудь, кто возможно видел куда ушел гном. Несколько минут он стоял в одиночестве перед палаткой ювелира.

Тас стащил серебряную брошку из открытой коробки на дощатом прилавке. Вертя ее в руках, он понял, что она была сделана хозяином лавки. Другие вещи в коробке имели тот же самый отличительный стиль, но Тасов браслет, тоже явно сделанный теми же руками, был более простым и незамысловатым. На нем не отразилась ни одна из типичных особенностей гномьих работ: тяжелая филигранная работа, большие камни, красочные стальные и каменные инкрустации или экзотические сплавы.

Положив брошку и несколько других предметов обратно в коробку, Тас принял решение. Браслет явно был слишком замечателен, чтобы доверить его безопасность плохим замкам на витринах гнома. На самом деле сделать так было бы безответственным. Вместо этого Тас будет хранить браслет на своем запястье, пока не отыщет гнома и не возвратит изделие.

Тассельхоф отвернулся от палатки и легким шагом отправился прочь, чтобы разыскать гномьего ювелира. Он знал, что это будет очень трудно, так как весенняя ярмарка это грандиозное мероприятие и гном мог быть где угодно. Кендер прошел приблизительно шагов пять, когда его остановил громогласный рев.

— Вор! Кто-нибудь, остановите этого маленького вора!

Тас быстро огляделся, надеясь заметить негодяя и возможно даже остановить его молниеносным ударом хупака. Но он не видел, чтобы кто-нибудь бежал в панике. Он не видел никого, кто мог бы подойти под определение «маленький вор», но решил, что возможно это было образное выражение. События немного прояснились для кендера, когда он заметил как большое количество людей вокруг уставились на него.

Тассельхоф обернулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть как гном-ювелир с покрасневшим лицом и безумно сердитый бросился на него. Кендер ловко отпрыгнул от пути следования гнома, чтобы позволить ему догнать и словить вора, но гном остановился возле него и сильная рука схватила Таса за горло одним молниеносным движением. Удивительно проворный маневр для гнома, подумал Тас.

Схватив кендера за плечи, гном затряс его так, что Тас едва не проглотил язык. Гном что-то бормотал и отфыркивался, будучи настолько разъяренным, что потерял способность связно выражаться.

— Руки прочь от моих товаров, ты маленький… Я должен был… Твоя раса должна была быть уничтожена во время Катаклизма… Стража! Стража! Я должен… Стража!!

— Товаров? — вид кендерского замешательства чуть не довел кипятящегося гнома до удара. — Вы думаете я что-то украл?

Тас, держа одну руку за спиной, другой указал на себя с таким видом, словно хотел сказать «Я? Весь этот переполох из-за меня?»

— Ооооххх! — выдавил гном сквозь дрожащую бороду. Его гнев был настолько силен, что он отпустил Тассельхофа, имея возможность только трясти сжатыми кулаками. Наконец он отставил ногу и крутанулся вокруг своей оси, чтобы успокоиться достаточно для того, чтобы снова говорить.

— Как ты можешь отрицать это? Стража! Я видел, на твоем запястье!

— Я не думаю, что на моем запястье что-нибудь есть, — сказал Тас, глядя на свою левую руку.

— Не на этом! — завопил гном. — Взгляни на свое другое запястье, ты, дверная ручка! То, которое ты прячешь за спиной! — Он схватил Таса за руку и попытался снять с нее браслет. — Вот, он, все еще на твоей руке! — крикнул гном. Все еще пытаясь снять браслет, он отчаянно выкрикивал: — Где же стража?

Тем временем вокруг собралась огромная толпа, толкаясь и двигаясь, чтобы полюбоваться на происходящее. В городе знали характер гнома и никто не хотел бы пропустить представление (хотя никто не приближался к месту событий слишком близко). Высокий жилистый молодой человек, выглядевший немного взволнованным, пытался пробиться сквозь толпящихся.

— Отлично, вот и стража, — вздохнул Тассельхоф. — Надеюсь теперь-то все прояснится, потому что я не могу более терпеть такие унижения.

— Спасибо богам, ты здесь, Танис, — выдохнул гном подошедшему, игнорируя комментарий кендера. — Прошу тебя, сбегай за стражником, быстро.

— Почему бы тебе вначале не рассказать мне что тут происходит. — Сказал человек, к которому обратился гном.

Тассельхоф вызывающе выпятил свою маленькую грудь.

— Я тоже хотел бы узнать это.

Флинт фыркнул, услышав слова кендера.

— Разве не понятно? Этот злобный бесенок украл мой браслет и пытался смыться.

Гном снова дернул Таса за правую руку и отодвинул манжет рубашки, чтобы показать медный браслет на кендерском запястье.

— Вот. Так он попытался спрятать браслет.

— А, так вы имеете в виду его? — Тассельхоф был искренне удивлен. — Я не крал браслет. Я охранял его для вас. Сейчас я собирался найти вас, чтобы вернуть его. Вы оставили эту вещь просто на столе и любой кто бы не проходил мимо, мог бы украсть его. — Тассельхоф с упреком погрозил гному пальцем. — На самом деле вам действительно нужно быть более осторожным со своими вещами.

— Он был заперт в витрине! — воскликнул гном, грубо тыкая Таса в грудь.

— И это было ужасно неблагоразумно, — невозмутимо ответствовал кендер, — с таким же успехом вы могли вообще не запирать все ваши коробки.

Спокойствие кендера снова привело гнома в ярость.

— Не думай, что я поверю в эти бредни, кендер. — Он отчаянно оглядывался, ища поддержку в толпе. — Я хочу, чтобы этого кендера арестовали.

Танис наклонился к гному и прошептал:

— Я не думаю, что это необходимо, Флинт. Уверен, он не замышлял причинять убытки.

Повернувшись к кендеру, Танис продолжил:

— Если ты отдашь браслет — а также все то, что ты кроме него подобрал — мы постараемся забыть об этом инциденте.

Тассельхоф был впечатлен проявленной этим человеком справедливостью, которой видел слишком мало с тех пор как прибыл в Утеху.

— Я с удовольствием, — проговорил Тас. — Это как раз то, что я хотел сделать все это время.

Одним быстрым движением он сдернул с запястья браслет и вернул его хозяину. С ворчанием гном схватил его и немедленно засунул в карман жилета.

— Пожалуйста, — с нажимом сказал кендер. Гном даже не посмотрел на него. Обернувшись к толпе, молодой человек взмахнул руками перед любопытствующими лицами:

— Представление окончено, люди. Возвращайтесь к своим делам. — Повернувшись к кендеру, он протянул тому руку. — Меня зовут Танталас, но все называют меня Танис. А вот этот приятель, который считает, что ты его глубоко задел своим поведением, мой хороший друг Флинт Огненный Горн.

Тассельхоф тепло пожал руку человека.

— Не могу выразить, как я счастлив, что встретил тебя, Танис. Ты первый человек в этом городе, который любезно говорил со мной. Я — Тассельхоф Непоседа из кендерморских Непосед. Возможно, ты о нас слышал?

— Я также счастлив познакомиться с тобой, Флинт Огненный Горн. Мне жаль, что ты неправильно понял мои намерения относительно браслета. Он очень красив. — Тас протянул гному руку, но тот сложил свои руки на груди и уставился в небо, пока Танис не пихнул его локтем. Бросив испепеляющий взгляд на Таниса, Флинт неохотно принял рукопожатие Тассельхофа и его «извинения».

Танис удивленно посмотрел на нахмуренного гнома и сказал:

— Хорошо, Тассельхоф. Я рад, что все проблемы разрешились. Желаю тебе приятного путешествия куда бы ты ни пошел.

— На самом деле, — глубокомысленно сказал кендер, — теперь, когда у меня появились друзья в Утехе, я думаю, что смогу остаться здесь на некоторое время.

— На самом деле, — торопливо сказал Флинт, — мы не живем…

Танис прервал гнома:

— Флинт хотел сказать, что даже если мы и живем здесь, — объяснил Танис, — то мы все равно уедем через день или два, когда подсохнут дороги. Весенняя Ярмарка будет длиться еще два дня, а потом мы соберем товар и двинемся на юг. Возможно, в Квалиност.

Лицо Таса посветлело.

— На самом деле? Я еще никогда не был в древней эльфийской столице, хотя слышал совершенно невероятные истории о ней. Мой дядюшка Пружина как-то встречался с Беседующим-с-Солнцами. Я уже подумывал и сам отправиться туда.

Выжидающий пристальный взгляд кендера метнулся от Таниса к Флинту и обратно к Танису.

Танис неловко переминался с ноги на ногу.

— Ну, мы еще не решили окончательно ехать в Квалиност. Мы можем даже… ммм… вначале поехать на север Абанасинии. Мы еще не решили. Пока что рассматриваем разные варианты и это зависит от многих факторов…

— От чего это зависит? — невинным тоном спросил кендер.

Флинт снова сложил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся Танису.

— Мне тоже интересно, Танис, отчего это зависит?

Танис снова переступил с ноги на ногу и неловко откашлявшись, попытался проглотить сухой комок в горле.

— Ну, от многих вещей. От состояния дорог и от сведений других купцов о дальних областях… От того, сможем ли мы найти дорогу туда и… — Он покраснел, — и от вероятности повторения таких происшествий, которое случилось здесь.

Тассельхоф просиял.

— Можешь не волноваться о дороге. У меня есть чудесные и очень точные карты целых областей. На них показано куда приводят все дороги, или, наоборот, откуда они ведут. Плюс на них указаны места с ненадежными мостами, высокими налогами, монстрами и хорошей едой. Благодаря им можно узнать много вещей. — Кендер решительно выпрямился. — Вы будете ужасно рады, что встретили меня.

ГЛАВА 2. СРЕДИ ДРУЗЕЙ

Гостиница «Последний Приют» находилась высоко на ветвях одного из самых могучих валлинов в Утехе. Это выглядело гармоничным, поскольку гостиница являлась одним из наибольших зданий в городе. Даже с земли она выглядела привлекательно и уютно. Укрытая ветвями сильного дерева, двухэтажная гостиница казалась зачарованной.

Только один недостаток можно было выявить. Длинный, обвивающий несколько раз ствол дерева пандус вел ко входу в гостиницу. Неподготовленный посетитель, пыхтя и уже созрев для выпивки, поднимался к дверям, расположенным более чем в десяти метрах от земли. Само собой, у пандуса имелись крепкие перила, которые могли пригодиться когда клиенты разминались между собой на нем.

Этим вечером Танис и Флинт как раз поднимались по мучительно длинной наклонной поверхности пандуса.

Остановившись на мгновение, чтобы прислониться к стволу, Флинт раздраженно пробурчал в усы:

— Клянусь, этот мошенник Отик каждый год поднимает эту гостиницу немного выше. Кроме того, какой идиот сделает так, чтобы в его лавку было трудно попасть и легко выйти?

— Трудно бывает только когда ты поднимаешься с земли. Я никогда не слышал, чтоб ты жаловался, когда мы входим в гостиницу с моста. — Ответил Танис. — Я думаю, что проблема в том, что ты просто стареешь.

— А ты, вероятно, глупеешь, — проворчал гном, снова трогаясь в путь. — Только кроличьи мозги могли пригласить кендера выпить с нами и только законченный идиот мог бы пригласить его присоединиться к нему в путешествии.

Танис, привыкший к язвительности гнома, не обратил внимания на его выпады.

— Никто не говорит, чтобы ты ехал со мной, Флинт. Я знаком с твоими товарами достаточно хорошо, чтобы продавать их для тебя самостоятельно. В твоем возрасте уже не следует предпринимать длительные путешествия.

Флинт ткнул коротким пальцем в своего молодого друга.

— Надеюсь ты помнишь, что даже в моем возрасте я еще смогу переломить тебя пополам, как куриную косточку. Только мой небольшой рост пока спасает тебя от этого.

Танис тихо засмеялся и положил руку на толстые плечи гнома.

— В любом случае, — сказал он, — никто не может быть уверен в том, что он придет. Вероятно, он уже и забыл о нашем предложении. Если у него действительно есть карты целого региона, мы могли бы просмотреть их и возможно скопировать. Это сэкономило бы нам массу времени и потраченных впустую усилий. Ты же знаешь, какие лабиринты встречаются в Харолисовых Горах.

— Да, я знаю, — проворчал гном. — И еще я знаю, что сейчас мог бы сидеть перед своим собственным очагом, поедая свою собственную копченую ветчину и запивая ее хорошим гномьим алкоголем.

Полуэльф вздохнул.

— Это очень хорошо, что ты все-таки здесь, клянусь, — сказал он, тряхнув рыжевато-каштановыми волосами, — ты стал бы настоящим отшельником, Флинт Огненный Горн, если бы я позволил тебе это.

— И почему ты мне не позволяешь?

Танис мягко похлопал Флинта по плечу.

— Это просто позор, что только я в этом мире знаю, какой ты сноб. — Он слегка сжал плечо гнома. — Теперь, пожалуйста, хотя бы попытайся быть приветливым к Тассельхофу. Он мне кажется достаточно приятным маленьким парнем.

Скептическое фырканье было единственным ответом Флинта, его тяжелые ботинки шумно стучали по деревянному настилу пандуса.

Они дошли до площадки перед входом в гостиницу. Яркий свет сиял теплотой изнутри, пробиваясь сквозь красочные витражи. Танис, прикрыв глаза, сделал глубокий вдох и вошел в помещение.

В гостинице стояли запахи, которые Танис находил неотразимыми: дым от очага смешивался с ароматами отиковой картошки с пряностями, копченых колбас, жареной птицы, свежего хлеба и неизбежным запахом ствола валлина, который рос прямо посередине общей комнаты.

Танис открыл глаза, почувствовав этот приятный аромат. Гостиница была часто полна взбудораженных и возбужденных людей. Этим вечером несколько подвыпивших приятелей стояли или сидели всюду по комнате, хлопая в ладоши или стуча по столам, горланя до неловкости похабную песенку. И в центре всего этого, прыгал на столах и даже на плечах посетителей запевала, как раз тот парень, встретиться с которым они пришли. Неудержимый кендер Тассельхоф Непоседа.

Локоть Флинта ткнул Таниса под ребра, заставляя того шумно выдохнуть. Танис посмотрел на гнома, но смог только пожать плечами в ответ на его злобный взгляд. Собрав все свое терпение, Танис стал проталкиваться сквозь шумную топающую толпу.

Песня закончилась за мгновение того, как двое новоприбывших пробрались к свободному столику у самой дальней стены комнаты. Вдруг из ниоткуда на Таниса прыгнуло чье-то тело и он рефлекторно поднял руки, чтобы поймать его.

Тас улыбнулся своему новому другу.

— Эй, Танис, спасибо, что подхватил меня!

Он сполз на пол к коленям Полуэльфа, поправил свою перекрутившуюся жилетку и устроился на стуле.

— Какая толпа! — он глотнул из полупустой кружки эля, оставшейся от предыдущих посетителей. Пена покрыла его верхнюю губу золотыми усами. — Это отличный город! Я понимаю теперь почему вы парни живете здесь.

Он удовлетворенно откинулся назад и с удовольствием отрыгнул.

— Вы слышали песню? — спросил он, снова наклоняясь вперед. — Она стала почти государственным гимном в Кендерморе, но ее очень трудно петь правильно, со всеми этими четырьмя октавами и тому подобным. Но я знаю, что даже плохое исполнение песни производит фурор в кендерморских гостиницах. По крайней мере производили, когда я в последний раз был дома.

— Когда было это? — вежливо спросил Танис. Он старался не обращать внимания на гримасу гнома, сидевшего рядом с ним.

С многострадальным вздохом Флинт поднял над головой три пальца, привлекая внимание официантки. Светловолосая девушка быстро подбежала к ним, из трех больших переполненные кружек на ее руки расплескивался эль.

— Спасибо! — Тассельхоф обменял свою полупустую кружку на полную. — Так о чем ты спрашивал? Ах, да, Кендермор, — он почесал голову. — Какой у нас год сейчас?

— Год? — недоверчиво спросил Танис. — Ты так долго не был дома?

— На самом деле я действительно не помню, — сказал кендер, сморщивая свое лицо в раздумьях. — Давайте посмотрим. Я уехал после своего шестнадцатого дня рождения — это произошло в месяц Благословения, в 341 году. Я помню, что после этого у меня было еще два дня рождения — один я провел с несколькими очень противными магами, которые хотели отобрать у меня мое замечательное кольцо телепортации. Второй я провел с очень хорошими людьми в приятном месте, борделе, в Кхури-Хане… или это был Валкинорд? Я всегда их путаю. Вы были там?

Не обращая внимания на залившегося краской Флинта и смеющегося Таниса, Тас продолжил:

— Это значит, что я путешествовал в течении двух с половиной лет. Хм… — Пробормотал он, — я даже не предполагал, что уже прошло столько времени…

— Милостивые боги, — с дрожью в голосе сказал Флинт. — Кто еще может так скитаться по Кринну?

Тассельхоф выглядел удивленным.

— А как еще вы сможете узнать о жизни и нарисовать карты? Когда вы узнаете достаточно и нарисуете много карт, вы будете готовы вернуться в родной город и начать взрослую жизнь. Разве не все поступают именно так?

— О боги, нет, — пробормотал гном, вынужденный снова призывать богов в свидетели. — Какие смешные у вас понятия.

Танис пожал плечами.

— Я думаю, что вряд ли они отличаются от понятий других народов. Я знаю, у эльфов тоже есть свои традиции, — он вздрогнул при воспоминании, как ему запретили участвовать в эльфийском торжественном обряде несколько лет назад в Квалиносте. Запретили только из-за того, что он был полукровкой. — Держу пари, что у гномов тоже есть свои.

— Итак, — продолжил Танис, прерывая мрачное молчание гнома. — Ты уже узнал достаточно, чтобы возвратиться домой?

— Еще нет, но я кое-что скажу вам, — сказал кендер, наклонившись с серьезным лицом. — Мне удалось нарисовать действительно большие карты того борделя.

Снова покраснев, гном-пуританин одним большим глотком осушил свою кружку.

— Раз уж речь зашла о картах, давайте закажем еще эля и наконец посмотрим на них.

— Ты хочешь увидеть бордель? — нетерпеливо спросил Тас.

— Нет! — взорвался Флинт, раздражаясь из-за смеха Таниса. Когда официантка вернулась со следующими порциями эля, гном вздохнул с облегчением. — Ты говорил, что у тебя есть карты Абанасинии. Именно они являются причиной моего пребывания здесь. Давай их сюда, — приказал он.

Немного было вещей в этом мире, о которых Тассельхоф любил говорить больше, чем о своих картах. Он мигом заказал порцию жареной колбасы и уселся на стуле около стены. Танис расположился напротив него, а Флинт продолжал напряженно сидеть рядом с ним.

— Я не думаю, что тебе оттуда будет хорошо видно, — невозмутимо сказал Тас гному. — Тут достаточно темно и с твоими старыми глазами…

— С моими глазами все в порядке! Побеспокойся лучше о своих картах, ради которых я трачу здесь свое время! — сказал Флинт, тыкая пальцем в кендера.

Обиженно взглянув на гнома, Тас развязал веревку на своем мешке.

— Знаете, создание карт это цель моей жизни, — сказал он, ни к кому непосредственно не обращаясь. — И в этом я помогаю себе сам. Я вижу что-нибудь интересное и сразу кратко описываю это. Я не продаю карты, хотя они такие красивые и точные, что стоили бы потрясающую сумму. Я просто делаю их для себя. А иногда я дарю их — тому, кто мне нравится, если он действительно мною очень уважаем.

Засунув обе руки в мешок, Тассельхоф вытащил нечто, что можно было назвать ворохом различных предметов. Тут были рулоны пергамента, сложенные в несколько раз куски бумаги, несколько маленьких листочков коры, мягкая кожа от сапожного голенища, несколько обрывков ткани, костяная трубочка, запечатанная воском с обеих сторон и черная палочка приблизительно тридцати сантиметров длиной.

Тас взял палочку и повертел ее в руках.

— Что это? — вслух размышлял он. Постучав ею по краю стола, он в изумлении отстранился, когда с наконечника палочки посыпались искры. Внезапное понимание озарило его лицо.

— Эй, это палочка Фозгоза! — взвизгнул он. — Смотри, Танис, я могу ею колдовать!

Вскочив на ноги, Тас встряхнул палочку и указал ею на Флинта.

— Приказываю тебе превратиться в лысую козу!

Дико замахав руками и ногами, солидный гном постарался увернуться от испепеляющего дымного залпа, который выстрелил по нему. Его пивная кружка упала и разбилась вдребезги, пена растеклось по полу. Стул опрокинулся вместе с гномом, прежде чем он успел упереться в половицы подбитыми гвоздями ботинками.

Тем временем мелькнула рука Таниса и его сильные пальцы сомкнулись на запястье кендера. Другой рукой Танис вырвал палочку у Таса и засунул ее, все еще дымящуюся, в одну из полных кружек на столе.

— Ты спятил? — поднявшись наконец на ноги, проревел Флинт.

— Вы все видели, — сказал он ошеломленной толпе, — он полностью обезумел! — Гном осуждающе указал пальцем на Таниса. — Это твоя ошибка, Танис. Ты не должен был мешать его аресту сегодня утром. Возможно, еще не слишком поздно…

Тассельхоф выдернул запястье из рук Таниса.

— Ну и дела, — обескураженно пробормотал он. — Это же просто шутка была. Палочка принадлежала глупому фальшивому чародею. В ней нет никакой магии, только искры.

— Откуда любой нормальный человек мог узнать об этом? — кричал Флинт. Раздраженный, он отряхнулся и снова сел на стул, продолжая бурчать что-то о «сумасшедшем кендере». Постепенно остальные посетители гостиницы возвратились к своим делам. Тихонько подошла официантка и поставила оловянную тарелку с жареной колбасой на стол возле кендерских сокровищ. Флинт схватил одну из горячих колбасок и громко сердито жевал ее, не обращая внимания на то, что пища обжигала ему рот.

Тас попытался найти поддержку у Таниса, но тот только строго и предостерегающе смотрел на него.

— Это была шутка, — снова пробормотал кендер, беря кусок колбасы, — и я вообще не знаю, как эта палочка оказалась в моем мешке. Должно быть тот фальшивый чародей подкинул ее, когда я не видел.

Флинт и Танис обменялись понимающими взглядами.

— Карты, — напомнил Танис.

Тассельхоф подпрыгнул на месте и отложил в сторону колбасу.

— Точно.

Его ловкие пальцы принялись проворно перебирать кучу документов, сортируя и изучая их с молниеносной быстротой. Он выбрал один лист пергамента и развернул его перед носом Таниса.

— Залив Балифор. Это возле Кендермора, моей родины. Я пересекал его в начале своего путешествия.

Тут же развернулась вторая карта, намного больше.

— Вот, Смеющиеся Земли. Они тоже недалеко от Кендермора. Смотрите, на севере есть еще Полые Земли и Мрачное Побережье, которое выглядит именно так, как называется. А этот залив здесь — Глотка, рядом река Петлянка и Ломаный Переход между ними. Я сам нарисовал эту карту.

— Это очень хорошо, Тассельхоф, но нам более интересны места поближе к Утехе, — сказал Танис.

— Конечно, — согласился кендер, — у меня есть карты всех мест, где я был, а здесь я был точно.

Он продолжал перебирать кипу бумаг, присматриваясь к каждому листу и иногда подолгу вглядываясь в какой-либо из них.

— Вот… нет, это не совсем то. Вот секретная пещера возле Блотена… ах, нет, это путь через Новое Море. А это что? Остров Шелси, мы уже подобрались ближе к цели. А это карта Эргота. Как она попала сюда? Она должна лежать на самом дне…

— Посмотрите на это! Это на самом деле не карта. Это локон волос графини Дарбианы. Я встретил ее на западном краю Сильванести. Она бежала от группы преступников — ну, тех, которых объявили вне закона. Они на самом деле были мятежниками, но их было недостаточно много, чтобы поднять восстание. И таким образом они занимались тем, что грабили людей и вообще доставляли большие неприятности. Эти преступники преследовали графиню, потому что хотели похитить ее и как-то использовать в политических целях. По крайней мере графиня сказала мне именно так.

Тассельхоф снова склонился над картами и продолжил перебирать их.

Через несколько минут Флинт отодвинул свою шляпу с глаз и, перегнувшись через стол поднял локон волос.

— И?

Тас поднял голову.

— Что «и»? — спросил он, не глядя перетасовывая карты.

— Что случилось с графиней Дарбиалой, дверная ручка?

— Дарбианой?… Бандиты схватил ее. Все что мне удалось, это сбежать самому. Несколько дней спустя я встретил военный патруль и офицер сказал мне, что они выследили, заманили банду в засаду и перебили их всех. Но они так и не нашли следов Дарбианы. Это очень грустно, если задуматься об этом.

— Какая ужасная история, — подытожил Флинт.

Тассельхоф защищался, как только мог защищаться кендер.

— Я не говорил, что это хорошая история. Ты сам попросил меня рассказать, помнишь? — Тас схватил локон волос и положил в мешок. — Если ты не хочешь слышать грустные истории, не проси меня рассказывать их.

Флинт закатил глаза и сложил руки на груди.

Склонившись над картами, Танис тоже попытался рассмотреть в них что-либо полезное. Он взял один из кусков коры, чтобы разглядеть поближе. Кора не была похожа на карту, вместо этого она была покрыта странными изогнутыми царапинами.

— Что это?

Тассельхоф придвинулся ближе и искоса посмотрел на загогулины, пытаясь прочесть их.

— Это — спасательное сообщение, — заявил он. — Написанный на подлинном закарском.

— Я могу рискнуть спросить что в нем? — пробормотал Флинт в усы.

— Не грустное, если ты это имеешь в виду. Меня заточили в башне чародея…

— Без сомнения, после того, как ты влез туда, — прервал Флинт.

— Нет, я не влезал туда. Я просто вошел.

— Тебя пригласили?

— Нет, но никто не приказал мне держаться от дверей подальше. Если бы этот маг так боялся за свою личную жизнь, он должен был бы запереть вход. Итак, я вошел, чтобы осмотреть все вокруг, так как никогда еще не был в башне мага. И эта старая сухая палка, которая называла себя человеком, вдруг очень забеспокоился и позвал стражников, которые были самыми уродливыми существами каких я только видел. Стражники заперли меня в клетке. Я оставался там в течение нескольких дней, думая, что маг остынет и отпустит меня, но он явно был не из тех, кто привык прощать. И я нацарапал это спасательное сообщение на куске коры, думая, что я смогу подсунуть ее одному из местных и тем самым спасти себя.

— Хорошая мысль, — сказал Танис. — Вероятно это сработало?

Тас покачал головой. — Никаких местных никогда не было в башне. Я должен был найти другой выход.

— Однажды маг пришел, чтобы проведать меня. Ему было нужно небольшое количество топленого сала хобгоблина, но всякий раз ему было нелегко доставать его. Я подозреваю, что он хотел проверить, не будет ли кендерское сало работать так же хорошо. Но он так и не узнал этого, так как я решил не оказывать ему такую любезность. И я убедил его, что знаю, где можно взять немного сала хобгоблина. Он позволил мне уйти при условии, что я вернусь с салом как можно скорее. Я думаю, он попытался наложить на меня какое-то заклятие, чтобы гарантировать мое возвращение. Но оно не сработало.

— Вот что напоминает мне об этом, — добавил он, доставая маленький синеватый стеклянный пузырек, заткнутый пробкой, — никогда не открывайте это в закрытом помещении. Оно ужасно пахнет.

Танис и Флинт снова обменялись взглядами, и гном заказал еще эля.

— Вот она! — объявил Тас. Он торжествующе развернул изодранный клок пергамента, изношенный по краям и запятнанный в середине. — Боюсь, когда я рисовал ее, то был еще не очень силен в картографии. Однако карта вполне читабельна.

Танис посмотрел на карту, затем немного повернул ее. Затем он повернул ее еще больше. Наконец он полностью перевернул ее вверх ногами, но все еще не мог ничего понять.

— Не хочу показаться невеждой, Тассельхоф, но что это?

— Это Абанасиния. — Тас невозмутимо взмахнул руками. Танис все еще не мог разобраться. Кендер схватил карту и перевернул ее приблизительно раз семьдесят. — Видишь? Это горы Восточной Стены.

Танис поскреб голову.

— А вот побережье. Тут, на севере, проливы Шелси. На востоке — Новое Море.

Наконец Танис вроде бы разобрался.

— О, я вижу. Вот береговая линия. Я думал, это просто брак пергамента.

— Это и есть брак пергамента, — поправил его Тас, указывая тонким пальцем, — а вот это — побережье.

— Точно, — сказал Танис, — теперь я вижу.

— Я говорил тебе, что от этого будут только проблемы и ничего больше, — проворчал Флинт.

Танис проигнорировал гнома, продолжая вглядываться в карту, иногда отрываясь от нее для того, чтобы сделать глоток из своей кружки. Тассельхоф спокойно сидел, ожидая слова признательности и восхищения. Он сидел не двигаясь столько, сколько мог, а это значило — около пятнадцати секунд. Когда тишина стала невыносимой, он произнес:

— Разве Танталас не эльфийское имя?

— Правильно, — сказал Танис, все еще изучая карту.

— Но ты же не эльф?

Танис медленно поднял глаза.

— Это длинная история.

Но Тассельхофа не так-то просто было смутить. Он выжидательно скрестил руки на груди.

— Я не спешу.

— Лучше расскажи ему, — сказал Флинт, — потому что он все равно не отстанет от тебя, пока не вытащит все.

Тассельхоф ерзал на краешке стула, пока Танис делал большой глоток эля.

— Итак, давным-давно… ох, что, черт возьми я говорю! — проговорил он, раздражаясь оттого, что рассказывает о своем прошлом как сказку на ночь. Полуэльф поставил на стол кружку и обеими руками приподнял свои рыжевато-каштановые волосы, открывая уши. Тассельхоф открыл рот, увидев что они были слегка удлиненными и немного заостренными.

— Я не заметил этого, — сказал он. — Они не похожи на уши эльфа, но вряд ли являются и человеческими. Они похожи на мои уши, только вдвое больше. Кто ты, кендер-великан? — хихикнул Тас, зажав рот ладошкой.

Это замечание вызвало взрыв смеха Флинта. Гном покачнулся вперед, обливая элем спину Таниса.

— Кендер-великан! Хорошая идентификация, мой мальчик! — Вытирая слезы с глаз, Флинт смог прекратить смеяться только отвернувшись от Таниса. Тогда он поворачивался к нему снова и вид его друга с приподнятыми волосами и выставленными на всеобщее обозрение ушами заставлял гнома опять скорчиться от смеха.

Премного раздраженный, Танис опустил руки, позволяя волосам снова скрыть свои уши. Тассельхоф изо всех сил старался казаться озабоченным, но был не в силах держать свой рот на замке.

— Нет, — заявил Танис. — Я не кендер-великан. — Задетый словами Таса, Полуэльф сузил миндалевидные глаза, — моя мать была эльфийкой, а мой отец был воином-человеком. Моя мать даже не знала его имени. Все, что он оставил мне, это смешанная кровь и отсутствие места, которое я мог бы назвать родиной, — мрачно закончил он.

— С такими ушами тебя отлично бы встретили в Кендерморе, — сказал Тассельхоф, весело хлопая Полуэльфа по колену. Чувствуя влияние слишком большого количества выпитого эля, кендер и гном согнулись в хохоте. Тас пинал ножку стола, в то время как Флинт стучал по столешнице кулаком. Кружки танцевали и скользили по поверхности, выплескивая на всех пену.

Полуэльф вскочил на ноги.

— Саргоннас возьми вас обоих!

Он развернулся и прошел через толпу к сияющему очагу у задней стены. Там он стоял, глядя на ревущий огонь и чувствуя его тепло, нагревающее его леггинсы и тунику. Будучи тоже в изрядном подпитии, он не хотел замечать, что тепло стало обжигающим, почти палящим. Он стоял, положив одну руку на каминную полку и непрестанно сжимая в кулак и разжимая другую.

Позади него, за столом, кендер глядел на Полуэльфа и щебетал:

— Ну и дела, он просто псих. Что с ним такое, он чрезмерно чувствителен или причина в другом?

Пораженный проницательностью кендера и встревоженный тем, что сам не заметил состояния друга, Флинт быстро взял себя под контроль. Танис всегда чувствовал себя неудобно, когда говорили о его смешанной крови, но Флинт знал, что в основном в такие минуты Полуэльф вспоминал о насилии, совершенном над его матерью.

— Я сейчас вернусь, — пробормотал гном раскрасневшемуся Тасу.

Шатаясь от выпитого эля, гном прошел через таверну туда, где все еще кипятился Танис. Он тихо постоял рядом с разъяренным Полуэльфом, разделяя с тем тепло очага. Затем он дотронулся до туники Таниса своей массивной рукой и тихонько кашлянул.

— Возвращайся к столу, приятель. Мы немного перебрали… и, ну… в общем, кендер извиняется. Я тоже.

Танис поколебался, затем на мгновение впился взглядом в Флинта.

— Тассельхоф ничего не знал, Флинт. Но от тебя я этого не ожидал.

Флинт виновато кашлянул и плюнул в огонь.

— Ты прав, парень. Как я сказал, я очень извиняюсь. Мы все немного выпили… Возвращайся к столу. — Флинт протянул руку и через несколько мгновений юный Полуэльф протянул ему свою. Флинт нежно пожал ее.

Оба повернулись и прошли назад к столу, где ждал Тассельхоф. В течении нескольких минут троица сидела тихо, смущенно разглядывая свои кружки — кроме, конечно, Тассельхофа, который был не способен почувствовать смущение.

— Теперь, когда я кое-что узнал о Танисе, что насчет тебя, Флинт? — сказал кендер. — Где ты научился делать такие красивые драгоценности? Они весьма хороши, должен сказать. А я ведь исходил весь Ансалон и видел массу драгоценностей.

Флинт важно надулся при похвале. Так же, как Тассельхоф любил обсуждать свои карты, гном обожал говорить о своем ремесле.

— Все члены моей семьи были или кузнецами, или воинами, — сказал он. Гном рассказал кендеру о своей юности на холмах близ гномьей твердыни Торбардин и о своем решении оставить гномов холмов Хиллхома и уйти в человеческий город Утеху. Он сиял от гордости, когда рассказывал о том, как его пригласили к Беседующему-с-Солнцами.

— Должен сказать, что во время своих визитов в Квалиност я сумел усовершенствовать и отточить свое мастерство, — сказал гном в завершении. — Даже Беседующий сказал об этом. Кстати, там я и познакомился с Танисом.

— И именно там ты сделал тот роскошный браслет, который я сегодня видел? — спросил Тас. — Медный, с драгоценными камнями. Тот, который не продается?

Флинт покачал головой.

— Нет, это совершенно новое изделие. Тем не менее, оно кажется красивым и законченным, не так ли? — Говоря это, Флинт полез в карман и вытащил браслет. Он повертел его в руках, поглаживая филигранные детали и полируя камни на рукаве.

Тассельхоф инстинктивно потянулся через стол, чтобы поближе рассмотреть вещицу. Но как только его рука дернулась к браслету, кружка Флинта трахнула по столу, оставляя на нем большую вмятину. Только замечательная реакция спасла руку Таса от сокрушительного удара тяжелой посуды. Тас быстро засунул руки в карманы, выглядя очень обиженным.

— Я только хотел посмотреть.

— Дай ка мне, — сказал Танис. Флинт подозрительно покосился на него, потом, очнувшись, передал Полуэльфу браслет. — Извини, Танис. Я на секунду забылся.

Танис рассматривал браслет, в то время как двое остальных смотрели на него. Когда он наконец заговорил, обращаясь к Флинту, его глаза по-прежнему исследовали детали вещицы.

— Довольно изящный браслет, Флинт, — заметил Полуэльф. — Но почему такое великолепие выполнено из меди? Эти камни похожи на ценные. Так почему ты установил их на таком относительно недорогом металле?

Флинт откинулся назад на стуле и загадочно ответил:

— Именно таким она и хотела его видеть.

— Кто-то заказал его тебе? — спросил Тас.

Флинт кивнул, явно испытывая неудобство.

— Ты мне не говорил о том, что тебе что-то заказали, — сказал Танис. — Это кто-то из местных?

— Я не говорил тебе, — признался Флинт. — Потому что все случилось очень быстро и эта женщина выглядела очень странно и таинственно.

— Таинственная женщина? — Тассельхоф выглядел заинтригованным.

Флинт снова подался вперед и перешел на шепот.

— Однажды, на прошлой неделе, пришла эта женщина и сказала, что ей известны мои работы с того времени, когда я и Танис еще жили в Квалиносте.

— Из этого я сделал вывод, что она эльфийка, но она не была похожа ни на одну эльфийку, которую мне когда-либо приходилось видеть. По крайней мере, ни на одну здоровую эльфийку. Она была самым бледным существом из всех, с которыми мне довелось встречаться — почти прозрачная, как настоящая смерть — и полностью обернутая в шелковые ткани.

— Возможно она была умертвией или суккубом, который пришел, чтобы обольстить тебя и выпить твою кровь! — нетерпеливо вскрикнул Тассельхоф.

— Она выглядела слишком возбужденной, чтобы обольстить кого-либо, — сказал Флинт.

— Суккуб тоже мог быть возбужден, — рассудил Тас.

— Тассельхоф, позволь ему договорить, — попросил Танис, заставив кендера замолчать.

— Так или иначе, — продолжил Флинт. — Она сказала, что ей нужен такой вот браслет, только он должен быть сделан согласно очень строгим инструкциям. Я ответил ей, что могу сделать его любым способом, как она пожелает. Итак она вручила мне пачку бумаг и сказала «сделай это точно так, как здесь описано».

— Ну, я уже делал вещи для людей, которые были весьма требовательны к деталям, но это было просто невероятно. Каждый миллиметр этого браслета был схематически изображен на этих бумагах. И как будто этого было недостаточно, она еще вручила мне мешочек, полный медных слитков, драгоценных камней, порошков и пузырьков с жидкостями, которые должны были быть подмешанными в сплав. Она сказала «в этом мешке ты найдешь все, что понадобится» и попросила, чтобы я не ставил на браслет свое обычное клеймо.

Флинт откинулся назад.

— Естественно, я был немного обескуражен всем этим и задумался: почему это ей нужен именно Флинт Огненный Горн в качестве кузнеца, но она не желает, чтобы он оставил на изделии свою метку?

Танис был озадачен.

— Это довольно странно. Я надеюсь она хорошо заплатила тебе за это.

— В том-то и дело, — сказал Флинт с недоуменным выражением на лице. — Все это было настолько подозрительно, что я назначил ей совершенно безумную цену. Она заплатила, прибавив сверху еще полцены и при этом даже не вздрогнула. Я не мог отказаться!

Флинт посмотрел на осадок, оставшийся в кружке и отодвинул ее от себя.

— Я следовал всем ее инструкциям и спалил их, когда закончил. Браслет находился в витрине, потому что женщина сказала, что зайдет за ним во время Весенней Ярмарки. Я жду ее в любой момент. — Наконец гном снова откинулся на стуле, довольный, что ему больше нечего рассказывать.

Тассельхоф пристально посмотрел на браслет, теперь одиноко лежавший на столе.

— Неудивительно теперь, что ты так волнуешься о нем. Как ты думаешь, кто это женщина и зачем ей нужен этот браслет?

— Я не ясновидящий, — сказал Флинт. — В браслете, конечно, много необычного, но я скажу вам вот что: я буду счастлив избавиться от него.

Танис кивнул.

— Очевидно, браслет очень важен для этой женщины, кем бы она ни была. — Он потянулся и посмотрел на вяло тлеющие огоньки потухающего очага. Общая комната гостиницы почти опустела. Отик с сонными глазами смотрел на них из-за барной стойки. — Кто-нибудь хочет еще выпить?

По примеру Таниса Флинт тоже потянулся и устрашающе широко зевнул, едва не вывихнув челюсть.

— Нет, я уже выпил по крайней мере на три кружки больше, чем следовало, — сказал он, отодвигаясь от стола. — Давай пойдем домой, Танис, а не то я засну прямо здесь.

— А что насчет моих карт? — спросил Тассельхоф. — Вы едва взглянули на них.

Танис нахмурился, но его затуманенный элем мозг был не в состоянии выбрать между дорогой домой к кровати и изучением карт.

К счастью, Тассельхоф сам нашел решение.

— Я остаюсь в гостинице ночевать. Если хочешь, я могу прийти завтра к палатке гнома и вы сможете просмотреть карты там.

Танис с облегчением увидел, что Флинт уже прошаркал к двери и не слышал этого предложения. Полуэльф торопливо согласился с кендером, попрощался и бегом помчался догонять пьяного гнома, чтобы воспрепятствовать тому упасть с моста.

Оставленный в одиночестве среди дымной тишины общей комнаты, Тас пошел к узкой лестнице, которая вела в спальные помещения. Закончился долгий и утомительный день.

— Я только несколько минут отдохну и встану, еще не успев заснуть, — пробормотал он, падая на перину в своей маленькой, но чистой комнатке. Хотя глаза кендера были закрыты, он чувствовал, что кровать головокружительно вращалась. Кендер подумал, что ему определенно что-то давит в грудь самым неудобным образом. Он перевернулся на бок и выудил из кармана жилетки медный браслет Флинта.

— Как во имя богов он оказался в моем кармане? — размышлял кендер, изумленно рассматривая браслет через полузакрытые глаза. — Я должен не забыть вернуть его.

Подсознательно засовывая браслет обратно в карман, Тас перевернулся и погрузился в глубокий сон невинного и нетрезвого существа.

ГЛАВА 3. ВНУТРИ И СНАРУЖИ

Зубодробительный храп заставил налитые кровью глаза Флинта открыться в замешательстве. Он лежал на спине, на своей кровати, одетый в грязные бриджи и один-единственный тяжелый ботинок. Вытянув шею, чтобы осмотреться, гном увидел знакомый буфет и стулья, которые находились в его собственном доме, расположенном в полом стволе валлина. Как я попал сюда? — подумал Флинт.

Последнее, что он помнил, это то, что он сидел на одном из удобных стульев Отика в гостинице «Последний Приют». Тогда была ночь. Приглушенный занавешенными окнами свет, проникающий в дом, подсказал гному, что уже день. И день уже довольно давно. Нахмурившись, Флинт резко сел и сразу рухнул обратно на кровать. Пульсирующая болью голова подсказала ему, отчего у него случился провал в памяти. Вчера вечером он действительно напился.

Затем он увидел Таниса. Все еще полностью одетый, в бриджах, ботинках, тунике и шерстяном жилете, Полуэльф лежал лицом вниз на дощатом полу возле камина. Маленькая лужица слюны натекла из его приоткрытого рта. Старый гном искренне расхохотался, несмотря на то, что это вызвало новый всплеск боли в голове.

Вздрогнув, молодой Полуэльф проснулся и вытер слюну с губ тыльной стороной ладони. Его обычная повязка, которой он сдерживал свои длинные и непослушные рыжевато-каштановые волосы, сползла на глаза и Танис раздраженно передвинул ее обратно на лоб. Заметив развеселившегося гнома, Полуэльф нахмурился. Он медленно поднялся и сел, схватившись за голову обеими руками.

— Отиков эль — верный способ свалиться замертво, — простонал он.

Медленно и осторожно кивнув, Флинт вытянул единственную ногу, с которой ему удалось снять ботинок прежде чем отключиться вчера вечером.

— Чувство такое, что тебя лягнул мул, — сказал он, добавляя при этом, — особенно если пьешь вдвое больше своего веса!

Гном определил местонахождения своего второго ботинка под кроватью и надел его на ногу, затем расправил жилет с меховой подкладкой и заправил тунику в штаны.

— По крайней мере мне удалось добраться до кровати и даже снять половину одежды.

Танис усмехнулся:

— Это потому что ты старше и имеешь больше опыта в этих делах. Излишне также намекать, что большой вес позволяет тебе выпить больше эля… — Закончил он, глядя на круглый живот Флинта.

— Имей хоть какое-то уважение к старшим, парень! — прорычал Флинт, шлепая Таниса по голове. Он прошел в кладовую, мимо камина, устроенного у основания полого валлина. — У нас есть два яйца, три полоски вяленого мяса и немного заплесневелого хлеба. — Гном взял большой разделочный нож и ловко отрезал зеленый мох от краюхи хлеба.

— Вот, теперь он выглядит прекрасно, — он посмотрел на Таниса. — Чего ты?

Чувствительный эльфийский нос Таниса сморщился в отвращении.

— Я бы хотел немного пряного отикового картофеля, если он все еще подает его. — Он поднялся и подошел к одному из занавешенных окон. — Как ты думаешь, сколько сейчас времени?

Хмурясь, Флинт всматривался в открытое окно.

— Боги, уже поздно, если учесть как пустынны улицы. Все давно ушли на ярмарку. — Он торопливо положил яйца и вяленое мясо в платок и связал его. — Клиентка может прийти к палатке в любой момент, чтобы забрать свой браслет. — Гном с гордостью погладил карман жилета. Его лицо вдруг застыло. Он снова пощупал карман. На этот раз его лицо исказилось в смеси ужаса, недоверия и ярости. — Он пропал! — завопил гном.

Все еще вглядываясь в окно, Танис вздрогнул от вопля гнома и обернулся через плечо.

— Что пропало?

— Браслет, конечно! — кричал Флинт. Паника скрутила его живот. — Я положил его во внутренний карман жилета, но его там нет! Я же помню, что я положил его именно туда!!!

Танис подошел к растрепанной постели и принялся перетряхивать простыни.

— Вероятно, он выпал из кармана, когда ты спал.

Лицо Флинта посветлело в надежде.

— Держу пари, ты прав!

Он помог Танису разобрать постель, но они ничего не нашли. Флинт тряс простыни и одеяла, разбросав их по всей комнате, а потом просто принялся их разрывать, как разъяренное животное. Затем он вернулся к кровати и осмотрел каждый изгиб матраса и каждую трещину в досках. Наконец он упал на колени и, помогая себе свечой, досконально исследовал пыльные пространства под кроватью, всматриваясь в каждый пыльный шарик и отбрасывая старые ботинки. Поднялся он с пустыми руками. Флинт чувствовал как паника поднимается из живота к горлу, угрожая задушить его, если он не сможет успокоиться.

— Когда ты в последний раз видел его? — спокойно спросил Танис.

Флинт взорвался.

— Я не знаю! — он ходил между кроватью и очагом, беспомощно заламывая руки. — Я ничего не помню с прошлого вечера! — Гном потянул себя за усы, да так сильно, что Танис забеспокоился, что Флинт просто их вырвет.

— Точно! — вдруг воскликнул Танис, щелкнув пальцами. — Вчера вечером в гостинице ты показывал браслет нам и рассказывал его историю. Скорее всего ты забыл его на столе. Готов поспорить, что Отик нашел его и прямо в эти минуты раздумывает, кому он мог бы принадлежать. — Танис выглядел гордым собой. — Ну, чего мы ждем? Пошли получим наш браслет и в придачу пару тарелок картошки на завтрак.

Флинт выглядел лишь немного более спокойным, чем был, когда смотрел, как стройная фигура Таниса исчезает в дверях.

— Надеюсь, ты прав… — Сказал он сомневающимся тоном и озираясь по сторонам. — У меня появились подозрения по отношению к этой вещи сразу с того момента, как я прочел те инструкции, — он задрожал, вспоминая. — Кроме того, еще более странным является тот, кто готов заплатить так много за медный браслет.

Зная суеверность своего друга, Танис вынужден был спросить:

— Тогда почему ты согласился сделать его?

Полные щеки Флинта стали темно-красными, контрастируя с его седоватой бородой.

— Я допускаю, что поддался на ее лесть. Она сказала, что слышала обо мне как о самом умелом кузнеце в округе. — Внезапно гном нахмурился и почесал свою седую голову над правым ухом. — Учитывая ее похвалу, очень удивительно, что она заказала мне такую простую в изготовлении вещь. Она просто рядом не стояла с моей обычной работой, и это мое профессиональное мнение, а не голос моего эго… — Он пожал плечами. — В любом случае, была долгая и холодная зима и я не мог отказаться от денег.

Танис потянулся на солнце в то время как Флинт закрывал свою тяжелую, витиевато украшенную дверь. Гном вытащил тяжелый ключ из кармана, вставил его в медный замок и крутанул. Услышав звук закрывшегося засова, Флинт удовлетворенно крякнул. Танис обернулся к нему с поднятыми в удивлении бровями.

— Зачем ты сделал это? Ты же никогда не запирал дверь?

— Да, но с тех пор, как я стал терять вещи, многое изменилось. — Пробормотал Флинт, засовывая ключ в карман и похлопывая по нему. — Я думал, ты хотел есть. Чего ты тогда стоишь и таращишься на меня?

Танис пожал плечами и улыбнулся. Затем они вдвоем пошли через Утеху.

* * *

Улицы были пустынны из-за ярмарки и Танис с Флинтом быстро покрыли короткое расстояние до гостиницы. Они быстро забрались наверх по пандусу, окружающему массивный ствол дерева, на котором стояла гостиница. На улице было не по сезону тепло и дверь в общую комнату была открыта и подперта бочонком. За барной стойкой стоял Отик, протирая пивные кружки не очень чистой тряпицей. Он поднял глаза, увидев протопавшего в комнату Флинта и, отметив возбужденное выражение лица гнома, кивнул ему. Следом за гномом в гостиницу вошел Танис.

— Привет! Не ожидал увидеть вас двоих, пока не закроется ярмарка. Трубы горят? — дружелюбно усмехаясь, спросил хозяин гостиницы. Он подставил кружку, которую только что протирал, под кран, наполняя ее элем, пока толстая шапка пены не стала переливаться через край. Затем он протянул ее Флинту.

Флинт покосился на кружку, но не принял ее.

— Скажи мне, Отик, ты не находил медный браслет? — без предисловий начал он.

Ничуть не обескураженный, Отик скривил губы и окинул комнату рассеянным и глубокомысленным взглядом.

— Медный браслет, говоришь? Хм…трудно сказать.

Глаза Флинта сверкнули.

— Послушай, есть только два варианта: или ты находил его, или нет!

Отик был невозмутим.

— Я когда-то нашел кольцо…

Флинт нетерпеливо закатил глаза и фыркнул в усы.

— Я имею в виду вчерашний вечер. Ты находил здесь медный браслет, когда убирался после закрытия?

— О, это совсем другое дело, дайте мне подумать… Я не убирался вчера вечером — подождал до утра. Да, точно, я спустился вниз рано утром, чтобы прибраться. Взял пробу каши из горшка с овсянкой — не очень хорошая партия зерна вообще-то, каша получилась комковатая и липкая, — глаза Отика сузились и он с усилием принялся натирать барную стойку. — Мне придется поговорить с Амосом Картни. Он не может и далее продавать зерно, от которого человек может подавиться.

— Отик, браслет. — Напомнил Танис хозяину гостиницы, прежде чем Флинт вспыхнет яростью.

— Ах, да. — Отик покачал головой. — Нет, никакого браслета. Я уверен, что не находил его. Я мог бы спросить одну из официанток или вы сами можете поискать ее здесь.

Прежде, чем хозяин гостиницы закончил фразу, Флинт побежал к столу и упал на колени, отодвигая стулья и скамьи. Через несколько минут он бросил поиски, присев на корточки с покорным вздохом и обхватив руками колени.

— Он плохо выглядит, — пробормотал Отик Танису. — Что такого важного в этом браслете?

— Он был заказан одной леди из другого города и она придет на ярмарку, чтобы забрать его. — Танис вспомнил что-то и хихикнул. — Гном уже однажды терял браслет, вчера, у кендера…

Танис замолчал, поскольку ужасная мысль пришла ему в голову.

Полуэльф отошел от барной стойки и осторожно приблизился к своему другу. Гном все еще сидел на полу, прислонившись к стене и что-то невнятно бормоча.

— Скажи, Флинт, а ты не думал, что браслет мог бы быть у Тассельхофа?

— Непоседа! — вскинулся Флинт. Его глаза широко раскрылись и руки сжались в кулаки. — Я должен был догадаться. Я знал, что он замышляет очередное воровство, маленький злокозненный…

Гном прервал свою тираду, когда заметил, как юная официантка, вычищавшая золу из камина, смотрит на него широко раскрытыми глазами.

— Ну, тогда все просто, — сказал Танис. — Кендер говорил, что намеревается остаться в гостинице на несколько дней. Давай найдем его и вернем браслет.

— О да, я верну его. — Флинт встал на ноги, злые огоньки вспыхивали в его глазах.

Отик облокотился на барную стойку.

— Вы говорите о вашем маленьком приятеле — кендере, с которым вы пили прошлым вечером?

Флинт кивнул. Отик покачал лысеющей головой.

— Его здесь нет. Он спустился очень рано, съел завтрак — достаточно обильный для такого маленького парня — и ушел со своей палкой через плечо.

Флинт схватил Отика за руку.

— Ты будешь ждать его вечером, не так ли?

Отик снова покачал головой.

— Вряд ли… Он заплатил по счету, — выражение лица Отика приняло изумленный вид. — Вы можете себе представить кендера, который оплатил свой счет? Конечно, я должен был напомнить ему об этом несколько раз — в последний раз тогда, когда он уже исчезал за дверью — но в итоге он полностью расплатился.

— Он говорил куда направляется? Возможно, на ярмарку? — спросил Танис.

Отик опустился на табурет и сморщил лоб.

— Ярмарка, хм. Я не помню… нет, я уверен, что он пошел не туда. Чтобы поддержать разговор, я задал ему тот же самый вопрос. Он ответил, что вчера у него был насыщенный день, а сегодня он собирается лизнуть свой палец, поднять его в воздух и пойти туда, куда дует ветер.

Танис печально покачал головой и сочувственно хлопнул Флинта по сутулому плечу.

— Вот и все, Флинт. Ты должен будешь рассказать этой леди правду и вернуть ей деньги. Возможно, она поймет.

Флинт молча смотрел в одну точку, поглощенный мыслями о мести и охоте на кендера. Внезапно он развернулся, схватил Таниса за воротник и потряс его.

— Ты не понимаешь! У меня нет денег, чтобы отдать ей! Я потратил их на припасы для нашей торговой поездки! Как я объясню ей это?

Танис изо всех сил пытался оторвать руки Флинта от своей одежды, но гном держал его крепко.

— Значит сделай еще один браслет.

— Разве ты не слышал что я говорил вчера вечером? — взревел гном. — Эта женщина дала мне специальные компоненты только для одного браслета! К тому же, она определенно попросила сделать браслет только в одном экземпляре! Она обратилась ко мне, потому что доверяла только мне одному. Она верила, что только я смогу сделать его. И что теперь я ей скажу? — его лицо скорчилось в саркастической гримасе. — Да, госпожа, я сделал его. Получилось красиво. Я сожалею, что позволил кендеру с ловкими пальцами украсть его… Я был бы унижен! И что еще хуже, распространились бы слухи и моей кузнечной репутации пришел бы конец!

Все еще держа Таниса за воротник, Флинт обернулся к двери.

— Отик, когда ушел кендер?

— Около четырех часов назад.

— Ты же не думаешь преследовать его, правда? — недоверчиво спросил Танис, — ты даже не знаешь в какую сторону он отправился.

— Будь уверен, я знаю. Он ушел за ветром. — Флинт отпустил Таниса и запихал в рот палец, а затем уставился на него, поднеся прямо к глазам. — Так я узнаю куда он пошел.

Скептицизм, написанный на лице Таниса, только раззадорил отчаявшегося гнома.

— Разве у меня есть другой выбор? Кендер опередил нас самое большее на четыре часа. Когда кендеры путешествуют, они часто останавливаются, чтобы поговорить с букашками, облаками и еще Реоркс знает чем. Я могу догнать его, сорвать с него браслет и вернуться засветло.

— А что если твоя клиентка уже стоит возле палатки в ожидании своего браслета?

Флинт несколько мгновений раздумывал, потом сказал:

— Ты достаточно хорошо знаешь мой товар и останешься, чтобы открыть лавку. Задержи ее, если она придет. Скажи ей, что я все еще работаю над браслетом или придумай что-нибудь другое.

Танис протестующе поднял руки и попятился назад.

— Ну уж нет. Я не останусь, чтобы еще больше запутать эту историю. Кроме того, как тебе известно, я отвратительный врун. — Полуэльф решительно покачал головой. — Если ты действительно решился на это, то я пойду с тобой. Мы легко можем повесить в лавке объявление «Закрыто до завтра» или что-то в этом роде.

Флинт согласно кивнул.

— Это может сработать. Хорошо. Давай идти, прежде чем кендер опередит нас еще на милю. И когда мы найдем его, я сомкну свои пальцы на его тощей маленькой шее и буду сжимать до тех пор…

— До тех пор, пока он не отдаст браслет. А затем ты позволишь ему уйти. — Предостерег гнома Танис, — я отправляюсь с тобой прежде всего для того, чтобы предотвратить убийство.

— Посмотрим, — пробормотал Флинт.

ГЛАВА 4. ТЕМНЫЙ ПУТЬ

Ясный и чистый голос Таса разрезал утренний туман, оглашая окрестности вокруг Южной дороги. Он был уверен, что отошел уже на четыре или пять миль от гостиницы «Последний приют», напевая кендерскую дорожную песенку.

Уж как хорош кораблик наш! Светлеют небеса, Готов к отплытью экипаж — Поставить паруса! А грянет буря — вновь земля, Укроет нас от бед, Горит, горит в ночи маяк, Домашний теплый свет. А в порт войдем — и моряки, Со всех сторон спешат, Как гном на золото они, На наш корабль глядят. У моряка одна мечта, И самый сладкий сон — Под нашим парусом умчать, За дальний горизонт!

Это было необыкновенно приятное утро, одно из таких, которые кендер особенно любил. Его разбудили приветливые лучи солнца, пробившиеся через оконные витражи его комнаты. Яркий свет не позволил кендеру долго валяться в постели. Лучший за много месяцев завтрак, состоящий из картошки с пряностями, варенных утиных яиц и ягодного кекса со свежими сливками имел еще лучший вкус в сочетании с забавными историями, которые рассказывал хозяин гостиницы.

Тас поклялся, что когда-нибудь он вернется в Утеху. Городок был слишком прекрасен, чтобы не посетить его по крайней мере дважды. Как-нибудь в другой раз, конечно. Кендер был в таком возрасте, в котором поиски приключений и скитания по миру занимали все его время.

Ни один кендер не мог позволить себе занимать свои мысли пустым желудком и Тас перед уходом из города купил себе еды. В подвернутом под руку пакете Тас нес длинный батон твердого хлеба, кусок желтого сыра и флягу свежего молока. И все же он был озадачен появлением в пакете трех спелых красных яблок; он помнил, как восхищался ими, когда платил за остальные свои покупки, но каким образом они попали в пакет?

Кендер беззаботно пожал плечами.

— Возможно у торговца было специальное предложение — покупаешь сыр и получаешь яблоки бесплатно, — вслух подытожил он. — Или, возможно, они скатились с телеги и упали в мой мешочек. — Все это было очень интересно Тасу, он обожал различные тайны и интриги.

На дороге солнце грело хорошо, хотя ветер по прежнему был достаточно холоден. Зеленые стебли молодой травы, дикого шафрана и гиацинта, пробивались сквозь немногочисленные оставшиеся пласты грязного снега. Насыщенный свежестью аромат стаявшей земли, червей и влажной соломы волновал сердце Тассельхофа так же сильно, как и хорошая еда с элем. Кендер едва замечал толстый слой грязи, покрывшей его недавно вычищенные ботинки и запятнавшей его ярко-синие леггинсы. Тас продолжал скакать вниз по дороге с танцующим на голове хохолком.

Взобравшись на маленький холм, Тассельхоф в восхищении оглядел открывшийся ему вид. Опершись о хупак, он спрыгнул на холодный, но сухой обломок скалы. Кендер снял с пояса чехол в форме цилиндра и вытащил из него карту Абанасинии. Вместе с ней из чехла выпал браслет, который зазвенел по камням и, описывая круги, остановился у ног Таса.

— Что это? — спросил кендер сам себя, но в следующее мгновение, подняв с камней вещицу, он узнал в ней медный браслет Флинта.

— Боги, Флинт Огненный Горн невообразимо небрежен со своими вещами. Зачем он положил его в мой чехол для карт? — Поколебавшись мгновение, Тассельхоф надел браслет себе на запястье. — Я должен вернуть его в Утеху как можно скорее и нет лучшего способа помнить это, кроме как держать его прямо перед глазами. Флинт должно быть ужасно расстроен. М-да, он вряд ли обрадуется, увидев меня снова!

Но прежде кендер должен был разделаться с более неотложными делами. Весь регион Абанасинии был испещрен узкими горными цепями и лесистыми долинами. Три пика на западе нависали над панорамой. Наибольший из них находился всего в нескольких милях от Таса, более мелкие еще дальше. Кендеру было интересно узнать, есть ли у них названия. Самый близкий горный пик выглядел великолепно, с зелеными склонами и постепенно бледнеющими вершинами. Несколько маленьких облаков цеплялись за вершину. Тас подумал, что он мог бы дать собственное название этой горе.

Развернув карту и разложив ее на коленях, Тас пальцем проследил свой путь от Утехи.

— Должно быть, это гора Око Молитвы, — вслух пробормотал он. — Какое странное название. Интересно, что оно означает? Держу пари, что с ним связана интересная история. — Тас с разочарованием отметил, что горы позади Око Молитвы носили лишенное воображения название Двойные Пики.

В остальном карта кендера была довольно скупая, показывая только береговую линию, главные дороги и другие представляющие интерес для путешественников особенности рельефа. Дорога на юг от Утехи, по которой шел Тас, называлась Южной дорогой и этот факт был отмечен на карте кендера. Она вела далеко вдоль предгорий до самой северо-восточной границы Омраченного леса.

Омраченный Лес, находящийся к юго-западу от того места, где находился Тас, назывался так из-за призраков, которые там жили. Тас знал, что даже невзирая на репутацию леса, его поджидают там извилистые овраги, ежевичные чащи, трясины и темные пещеры. Это было обычным делом для большого гористого леса. Кендер подумал, что Омраченный Лес, возможно, является родиной достаточно добродушных существ — дриад, кентавров и пегасов. Но этот факт не делал темные чащобы более приветливыми.

Гавань, столица фанатической религиозной группы, известной как Искатели и гаванская долина отмечали западную границу леса. На северо-западе были Двойные Пики и каньон Звездного Света, родина пегасов. И в двадцати милях от Двойных Пиков река Белая Ярость отмечала южную границу Омраченного Леса и северную эльфийского королевства Квалинести.

Чтобы эта карта была действительно полезна, решил Тас, на нее надо нанести еще очень много ориентиров: маленькие ручьи, долины, фермы, деревья или скалы необычной формы и хорошие места для лагеря. Вытащив перо, пузырек с чернилами и маленький ножик из своего чехла, Тас тщательно заострил наконечник пера. Подложив под карту свой кожаный мешок, кендер сделал набросок рощицы кизиловых деревьев. Их приметные белые и розовые цветы были слишком привлекательны, чтобы пропустить их.

Усердно поработав несколько минут, Тассельхоф потянулся рукой к своему пакету с едой. Помимо всего остального там была еще и фляга с пресной водой, которую он наполнил сегодня утром. Картография всегда вызывала у него приступы жажды. Но кендера вдруг отвлекли необычные ощущения на запястье. Медный браслет на руке кендера стал невыносимо горячим. Должно быть, это от солнечных лучей, падающих на него, решил Тас. Как только он пошевелился, чтобы снять с себя изделие, мир поплыл вокруг него и Тас почувствовал, что падает прямо в небо. Картошка с пряностями и утиные яйца подпрыгнули к самому горлу. Он хотел лечь на камни, но не был уверен с какой стороны находится скала. В этом состоянии полной дезориентации непрошеное видение вспыхнуло в его разуме. Он увидел себя засовывающим руку в пакет и тут же с вскриком отдергивающего руку, уколотую острым жалом и на его запятнанном чернилами среднем пальце появилась красная капелька.

Головокружение и видение прошли так же внезапно, как и начались. Тассельхоф озирался вокруг, моргая глазами. Закрытый пакет все так же лежал около него и палец кендера был цел. Тас потер его и согнул несколько раз, чтобы убедиться в этом. Происходило что-то загадочное. С любопытством подняв пакет, кендер вывалил его содержимое на холодный камень под ногами. Из-под фляги, мотка веревки и двух полосок высушенного мяса виднелись волосатые лапки ядовитого паука!

— Ничего себе! — громко воскликнул Тас, — если бы я засунул туда руку, меня бы укусил паук.

— Это было пред… предурпе… Я увидел то, что должно было случиться! Я слышал о людях, которые могли делать это, но я никогда не думал, что я один из них. — Он пощупал свою грудную клетку. — Интересно, это случилось из-за тех трех порций картошки с пряностями? Я раньше никогда так много не ел за один раз. — Используя потертый наконечник своего пера, Тассельхоф отбросил паука от своего сваленного на камень имущества и проследил, как тот быстро побежал под защиту других камней. Когда кендер упаковывал свои вещи обратно в пакет, он снова бросил восхищенный взгляд на браслет на своем запястье.

— Я действительно должен возвратить его Флинту. Браслет становится ужасно горячим на солнце и скорее всего из-за меди моя рука станет зеленой. — С этими словами Тассельхоф закончил свою карту (добавив «Скалу Паука» рядом с дорогой), закрыл пузырек с чернилами, сделал один большой глоток воды из фляги и весело отправился на юг, все дальше удаляясь от Утехи и Флинта Огненного Горна.

* * *

Продолжая идти вперед, Тас заметил, что дорога уходила в темный лес, огибая ряд труднопроходимых холмов. Это не встревожило его — кендеры вообще редко чувствовали страх — но если на дороге и пряталось какое-то зло, то именно в этом отрезке пути была большая вероятность его нападения. На всякий случай Тас подтянул лямки мешка и потуже затянул ремень. После этого он подобрал с дороги увесистый гладкий камень размером с ладонь. Кендер был весьма хорошим стрелком, пользуясь натянутой петлей на своем хупаке. Такой камень мог расколоть большой валун или сломать кому-то руку или ногу. Приподняв свое оружие, Тас на мгновение посочувствовал тому, кто попытается досадить ему.

Тас позабыл об этих мыслях, когда почувствовал, что браслет Флинта снова неприятно обжигает ему кожу запястья.

— Если ты и впредь будешь меня раздражать, я положу тебя в мешок и скорее всего забуду о тебе, — пригрозил вещи Тассельхоф. — Тогда посмотрим, вернешься ли ты когда-нибудь к своему хозяину!

Не успев снять надоедливое украшение со своего запястья, Тас попятился назад, снова потеряв ориентацию. Мир завращался вокруг него, живот, казалось, перевернулся вверх дном. Он услышал звон колокольчиков и поднял голову, чтобы увидеть, как из-за поворота прямо по дороге появляется фургон. Обычный двухколесный фургон, какие используют ремесленники или коробейники, с ярко разукрашенными деревянными бортами и накрытый холстиной. Тас моргнул и потер глаза. Когда он открыл их снова, он увидел фургон, опрокинувшийся на бок. Одно колесо все еще безумно вращалось, а лошадь и кучер лежали убитые. Пораженный кендер снова закрыл глаза и потряс головой, чтобы отогнать ведение. Когда он снова посмотрел на дорогу, там было пусто.

Затем кендер услышал звон колокольчиков и этот звук отразился эхом в его сердце. С изумлением он наблюдал, как фургон, очень похожий на тот, который он только что видел, показался из-за поворота. Фургон покачивался и подпрыгивал на дороге, ведомый серой лошадкой. Человек хрупкого телосложения сидел на козлах, что-то рассеянно бормоча себе под нос.

Тассельхоф был уверен, что сейчас случится что-то ужасное.

Взмахнув над головой хупаком, кендер крикнул:

— Берегись! Тут опасность! — Еще не успели стихнуть последние отзвуки его слов, как произошло несколько событий. Лошадь, напуганная криком и волнением, звучащим в нем, занесла фургон с дороги в широкую, заполненную водой колею. Повозка опасно накренилась, затем погрузилась в грязь и застряла. Тассельхоф услышал громкий хлопок и шелестящий шум. Посмотрев вверх, он увидел массивное бревно, размером с человека, свисающее на веревке над дорогой. Бревно пролетело как раз над тем местом, где находился бы фургон, если бы лошадь не запаниковала.

Неожиданно послышались гортанные возгласы и отрывистое карканье. Несколько больших уродливых существ выскочили из леса и побежали к фургону. Хобгоблины! Тас достаточно часто встречался с этими дикарями во время своих странствий, чтобы признать их с первого взгляда. Вонючие, грязные, жестокие, одетые в обноски и размахивающие дубинами или захваченными топорами, они специализировались на засадах и набегах на одинокие фермы.

Размахивая длинными волосатыми руками и прыгая прямо в грязь, твари быстро окружили безнадежно застрявший фургон. Лошадь кричала и лягалась. В конце концов ей удалось ударить ближайшего хобгоблина и он упал в грязь лицом со сломанными ребрами.

Тас быстро вставил камень в петлю хупака. Моментально прицелившись, он выстрелил в самого близкого хобгоблина. Камень попал прямо в середину спины существа, вызывая громкий визг боли. Разъяренный хобгоблин повернулся и его красные глаза нашли Тассельхофа. Показывая желтозубую усмешку, он что-то прокричал другому хобгоблину. Думая, что они нашли легкую добычу, оба помчались к кендеру.

Тас спокойно поднял с дороги второй камень. Этот был маленьким и острым, как раз таким как хотел кендер. Заряжая его в петлю, Тас на этот раз не торопился и тщательно прицелился. Как только хупак выстрелил, голова второго хобгоблина резко откинулась назад. Чудовище сделало несколько неверных шагов, а затем замертво свалилось на дорогу. Тас подавил радостный вскрик, так как знал, что опасность не миновала.

Не зная о судьбе своего товарища, первый хобгоблин сломя голову бежал к невооруженному кендеру. Тас широко расставил ноги и выдвинул петлю хупака перед собой. Хобгоблин издал чудовищный рев, схватил дубину обеими шишковатыми руками и сделал выпад.

В последнюю секунду, неуловимым движением, Тас повернул хупак к монстру той стороной, которую венчал окованный металлом наконечник и изо всех сил двинул его вперед. Он почувствовал дрожание древка и услышал стон, когда его оружие проткнуло тонкую одежду хобгоблина и проникло в его тело, поражая важнейшие органы. Горячее затхлое дыхание, вонявшее как гнилое мясо, окатило Таса когда из легких чудовища вышел воздух. Тассельхоф отпрыгнул в сторону и позволил безжизненному телу упасть на землю. Кендер громко засмеялся, вспомнив выражение недоверия в угасающих глазах существа.

Крики лошади и человека быстро заставили Таса вернуться к реальности. Один из оставшихся в живых хобгоблинов пытался поймать уздечку лошади, другой сражался с человеком, который неловко защищался большим молотом.

Тас присел, выхватил узкий кинжал из-за своего голенища и побежал к сражающимся. Не останавливаясь, он пробежал мимо первого хобгоблина. Минуя его, кинжал Таса свистнул и надрезал плоть монстра на одной ноге пониже ягодиц. Хобгоблин взвыл от боли и шока, затем запнулся, почувствовав что теперь бесполезные мышцы его раненной ноги не слушаются. Таща за собой ногу и ужасно крича, монстр захромал в лес и исчез.

Последний из хобгоблинов, сражавшийся с человеком, обернулся на звук. То, что он увидел, заставило отвиснуть его челюсть. Трое из его спутников лежали мертвыми в грязи, а четвертый был серьезно ранен и бежал. И посреди всего этого стоял кендер с окровавленным кинжалом и ухмылялся.

Кендер вздрогнул, когда молот человека врезался в заднюю часть черепа хобгоблина. Глаза монстра закатились и его тело шлепнулось на землю. Человек, явно пребывая в истерике, продолжал молотить по чудовищу до тех пор, пока голова хобгоблина не превратилась в кровавую массу из грязи и костей.

— Я думаю, он уже давно мертв, — заключил Тас.

В ужасе посмотрев на то, что он сделал, человек опустил молот и прислонился к дереву, стоящему позади него, тяжело дыша и содрогаясь в течении нескольких минут.

— Спасибо за помощь, незнакомец, — наконец выдавил он, — я знал, что сейчас слишком рано путешествовать по дорогам, я знал, что это опасно. Но разве я послушал сам себя? Нет, я слышал только Хепсибу. «Нам нужны деньги. Пришла весна! Пора ехать, ты ленивый дурак». Вот что она сказала. И я уехал, в основном для того, чтобы больше не слышать ее нытья. И теперь я здесь, посреди неизвестной местности, борюсь за свою жизнь. Мой фургон увяз в грязи по ось. Эта поездка должно быть проклята богами! — Человек что-то рассеянно пробурчал, посмотрев ввысь.

— На что вы жалуетесь? — спросил Тас. — Вы живы, а они нет. — Он кивнул в сторону мертвецов за своей спиной. — Я сказал бы, что у вас был захватывающий день. Исключая то, что случилось с фургоном.

Тас перепрыгнул через грязную канаву, в которой застрял фургон. Засучив свои леггинсы, он сел на корточки и заглянул под фургон.

— Это плохо выглядит, да. Но однажды я видел как Битлитер Тугворт — он был полулюдоедом, который жил в Кендерморе — вытащил фургон из грязи самостоятельно. Он не слишком удачно сделал это и сломал на телеге ось, но все остальное осталось целым. Потом он перевернул фургон и Вилли Уонтори — он был тележником в Кендерморе — починил его и он стал как новенький.

— А кто ты такой, кстати? — человек наконец стал приходить в себя.

Кендер гордо выпрямился во весь свой рост и протянул человеку руку.

— Тассельхоф Непоседа, к вашим услугам. А кем бы ты мог быть?

— Я мог бы быть Беседующим-с-Солнцами. — Вздохнул человек, все еще облокотившись на дерево. — Но не слишком рассчитывай на это.

— О, я не буду, — сказал Тассельхоф, небрежно засовывая в карман леггинсов так и не пожатую руку. — Он эльф, а вы — человек. Кроме того, зачем бы это такой важной персоне, как король эльфов Квалинести самостоятельно править старым торговым фургоном? Конечно, у него есть для этого слуги.

Пергаментное лицо человека сморщилось, хмурясь.

— Это моя жена послала тебя вслед за мной или ты по собственной инициативе решил мучить меня? — задал он риторический вопрос. Тассельхоф покачал головой.

— Я уверен, что не знаком с твоей женой, если только ее не было вчера вечером в таверне в Утехе. Я не местный.

— Моя жена в таверне? Нет, эта забава обошлась бы слишком дорого. Боги, даже в пути я чувствую себя загнанным зверем, — пробормотал человек.

Тас отошел от фургона к тому месту, где лежал мертвый хобгоблин, наколотый на кендерский хупак.

— Фу, — пробормотал кендер, в отвращении скривив губы. Схватившись за свое оружие, он поставил одну ногу на ребра монстра и выдернул хупак. Продолжая осторожно держать его кончиками пальцев, Тас подошел к обочине и постарался очистить хупак в небольшом островке снега.

Человек фыркнул и перевел взгляд на фургон. Осторожно ступая, он обошел тело, лежащее в его ногах.

— Кстати, что это за твари? — спросил он хмуро глядя на тело.

— Хобгоблины. Не стоит плакать, убивая их. Они злые от кончиков ушей до пяток и редко вступают в переговоры. Я стараюсь избегать их, потому что встретив, обязательно придется убить. Как только они нападут на ваш след, не отстанут пока не догонят. Я вижу, что сегодняшний вечер мне придется провести, делая новый хупак — этот уже никогда не будет таким, каким был прежде.

Тассельхоф вернулся к фургону и вскарабкался на козлы.

— А что такого плохого в твоей жене? — спросил он.

— Эти существа напоминают мне о ней: зло, коварное и неблагоразумное. Она превратит мою жизнь в ад, когда узнает об этом дорогостоящем нападении на меня.

— А зачем говорить ей об этом? — спросил Тассельхоф.

— Потому что когда она узнает сколько я выручил из этой поездки, она поймет, что что-то пошло не так, как надо. И всеми мерзкими способами она выдавит из меня правду, подобно мяснику, хватающему курицу за горло! — человек закрыл глаза и задрожал.

— Да, она не кажется приятной, — сказал Тас, ерзая на сиденье. — Но она же не может обвинить тебя в том, что сделали хобгоблины и в том, что дороги раскисли?

Человек вздохнул и провел рукой по своим редким волосам.

— Ты не знаешь мою жену. Она скажет, что я сам подстроил эту засаду, чтобы досадить ей, или придумает еще какую-нибудь чушь.

— Ну, тогда мы должны вытащить фургон из канавы и продолжить путь. А чем ты занимаешься?

— Я — ремесленник, — ответил он. — Я починяю горшки и кастрюли, точу ножи и чищу лампы… я занимаюсь почти всем.

Тассельхоф спрыгнул с козел и отошел от фургона, затем оперся на свой хупак, чтобы изучить ситуацию. Он посмотрел, как старая кляча жевала коричневую траву.

— А почему бы тебе просто не вытащить фургон с помощью лошади?

Ремесленник хмыкнул.

— Эта старая кляча? У Беллы едва хватает сил, чтобы тащить свой собственный вес на ровной дороге, не говоря уже о вытаскивании фургонов из канав. И она всегда ненавидела грязь. Совсем скоро, когда она почувствует ее на своих копытах, она встанет, как замороженная.

— Так почему ты не заменишь лошадь?

— Хепсиба говорит, что и эта достаточно хороша. Кроме того я в некотором роде люблю мою старушку. Лошадь, я имею в виду.

Тассельхоф подошел к фургону и погрузил один конец своего хупака в канаву, пока не нащупал твердую землю.

— Хм, глубина с мое плечо. Не слишком глубоко. Спорю, если ты подтолкнешь фургон сзади, я смогу уговорить Беллу сделать несколько шагов.

Человек прислонился к борту фургона.

— Не знаю, зачем человеку в моем положении тратить так много сил, борясь с судьбой. Если провидению было угодно, чтобы я оказался здесь, я останусь здесь, несмотря на все твои усилия по вытаскиванию фургона.

Тас мельком взглянул на него.

— Чепуха. Зачем судьбе хотеть, чтобы твой фургон попал в грязную канаву?

— Не знаю зачем, но я здесь! Я не могу пытаться изменить свою судьбу. — Как будто вопрос был решен, ремесленник вытащил маленький ножик из кармана и принялся чистить ногти.

Кендер мгновение обдумывал эти слова, но потом потряс головой, как бы желая избавиться от мыслей. Он решил попробовать другой подход.

— Хорошо, допустим твоя судьба — застрять в этой канаве. Но твоя судьба еще и то, чтобы я пришел и вызволил тебя, потому что я отказываюсь уйти и бросить тебя здесь. Что ты на это скажешь?

Ремесленник поскреб подбородок.

— Я думаю, что если ты заставишь лошадь двигаться, это будет убедительным аргументом в пользу твоей теории.

— Конечно заставлю! — воскликнул Тас. — А теперь встань позади фургона и толкай, — кендер продемонстрировал как именно. — Немного присядь и обопрись плечом, мммм… я все еще не знаю твоего имени…

— Гезил Бишоп.

Тас снова протянул свою руку и на этот раз ремесленник сердечно потряс ее.

— Рад знакомству.

Гезил встал позади фургона.

Опустив руку в один из мешочков на своем поясе, Тассельхоф пошарил в нем, ища небольшой кусочек сахара.

— Это заставит Беллу двигаться, — сказал он, поднимая сахар вверх.

Тас подошел поближе к голове старой клячи. Маленький кендер дотянулся до уздечки, зажав ее в одной руке, а вторую, с кусочком сахара, поднес к волосатым ноздрям, из которых вырывались пучки белого пара. Все еще взволнованная после схватки, лошадь смотрела на кендера широко раскрытыми и налитыми кровью глазами. Но ее пушистые губы жадно вздрогнули и она попыталась взять ими сахар, показывая два пожелтевших передних зуба.

— Иди сюда, старушка, — сказал Тас ласково, отводя руку от лошади прежде, чем она смогла добраться до сахара. — Ты должна немного поработать, а потом это замечательное лакомство будет твоим.

— Ты должен кричать, она почти глухая! — крикнул Гезил со своего места позади фургона.

— Когда я скажу «Давай!» — толкай фургон! — в ответ крикнул Тас Гезилу.

— Это Белла тугоухая, а я не я, — напомнил Гезил кендеру.

Крепко ухватившись за уздечку, Тас держал кусок сахара в открытой ладони приблизительно в десяти сантиметрах от носа лошади. Кендер сосчитал до трех.

— Давай! — крикнул он и рванул уздечку на себя. Мигая от удивления молочными глазами, Белла продвинулась немного вперед, увязая в грязи. Позади нее фургон дернулся, доехал до края канавы, затем откатился назад в грязь.

— Мы почти сделали это! — взволнованно прокричал Тас. — В следующий раз толкай сильнее и дольше!

Гезил мрачно посмотрел на свою забрызганную грязью тунику. Его лицо было испещрено грязными пятнышками. Ботинки чавкали в трясине. Ему повезет, если в следующий раз он не соскользнет под колеса фургона.

— Хорошо. — Ответил он.

Они повторили все заново. Тас еще сильнее потянул за уздечку, а Гезил толкал дольше. Со стоном и скрипом фургон двинулся с места и выкатился из канавы, повалив Тассельхофа через секунду после того, как Белле таки удалось добраться губами до сахара.

Тассельхоф нашел Гезила лежащим в грязи на том месте, где только что был фургон.

— О, боги, что случилось? — спросил Тас, помогая Гезилу встать на ноги. — Ты должен быть более осторожным. С тобой постоянно случаются неприятности.

Вместо ответа Гезил открыл заднюю дверь своего фургона и извлек оттуда чистую тунику и бриджи. Отложив их в сторону, он принялся дрожа сбрасывать с себя грязную и холодную одежду. Переместив ценные вещи в карманы сухой одежды, он быстро облачился в нее.

— Уф, уже лучше. Но я все равно собираюсь принять ванну прежде, чем кто-либо в Утехе меня наймет.

— Утеха? — воскликнул Тассельхоф. — Я только утром оттуда ушел! На самом деле ты должен посетить Весеннюю Ярмарку — я уверен, что ты сможешь там хорошо заработать.

— Туда-то я и направлялся, — сказал Гезил. — Я надеялся хорошо заработать там, но боюсь, что уже пропустил большую часть ярмарки. Несомненно уже слишком поздно, чтобы найти там даже палатку для себя.

— Хе, да у одного из моих лучших друзей там есть своя палатка! — похвастался Тас. — Ну, возможно, он и не лучший мой друг, но уж точно не враг. Мы встретились, когда я охранял некоторые его товары и он неправильно меня понял. Он поделится частью своего места с тобой за небольшую плату.

Тассельхоф снял с запястья браслет и протянул его на ладони.

— На самом деле этот браслет принадлежит ему и он очень сильно хотел бы получить его назад. Бездна меня забери, если я знаю, как он оказался в моем мешке, но это так. Если ты все равно едешь в Утеху, ты мог бы забрать браслет с собой. Мой друг совсем обезумел, когда потерял его в прошлый раз, так как он сделал его для клиента, который должен нагрянуть совсем скоро. Я уверен, что мой друг будет очень благодарен тебе за то, что ты вернешь ему браслет и даже вероятно поделится местом вообще бесплатно!

Хотя и очень благодарный кендеру за помощь, Гезил с подозрением выслушал рассказ Таса.

— Я не знаю… — С сомнением сказал он. Он не особо горел желанием охранять или перевозить чьи-то драгоценности, особенно после того, как они побывали в руках у кендера. Как Тас сам заметил, люди часто не правильно понимают намерения кендеров. Кроме того, Гезил придерживался правила, которое не позволяло ему вмешиваться в дела, которые его не касаются.

— Но почему нет? — спросил Тассельхоф. — Тебе нужно место на ярмарке. Моему другу нужен браслет. А я должен идти дальше по этой дороге, прочь от Утехи. Это просто идеальное решение всех проблем. — Тас был озадачен колебаниями ремесленника и добавил. — Твоей жене вряд ли стоит знать об этом, раз никаких убытков больше не предвидится, не так ли?

Невольно кендер коснулся темы, которая смогла убедить Гезила. Для верности тот вытащил из кармана штанов маленькую четырехгранную игральную кость и бросил ее на задок фургона. Очевидно удовлетворенный результатом броска, он засунул кость обратно в карман, поднял голову и проговорил:

— Я согласен!

— Отлично! Моего друга зовут Флинт Огненный Горн, — сказал Тас, вытаскивая свои письменные принадлежности и набрасывая план ярмарочных палаток на обрывке пергамента. Палатку Флинта он пометил буквой «х». — Ты легко найдешь его, но если его нет на ярмарке, попробуй поискать в гостинице «Последний Приют». Мне кажется, он там частый гость. Кстати, я уверен, что ванну ты сможешь принять в той же гостинице.

Тас бросил последний взгляд на браслет. Он будет скучать по его очаровательной красоте и необычным способностям. Но все же кендер без колебаний протянул вещицу ремесленнику. Гезил засунул его в карман бриджей и без промедления вскарабкался на козлы своего фургона.

— Прощай, — сказал ремесленник. — Ты спас мне жизнь. Я вряд ли когда-нибудь смогу отблагодарить тебя за это.

Тас махнул рукой.

— Это было удовольствием для меня. Удачи. Передай привет от меня Флинту.

Ремесленник встряхнул поводьями и Белла заковыляла вперед. Фургон направился к северу, в Утеху, объезжая трупы, лежащие на дороге, оставив Таса продолжать свои странствия.

ГЛАВА 5. ЧТО-ТО ПОЗАИМСТВОВАННОЕ

Гезил Бишоп был человеком, мало интересующимся жизнью.

Он давно уже покорился своей судьбе. Фатализм Гезила скорее всего имел отношение к его воспитанию в области Трот, на восточной границе Соламнии. Тротианцы были суеверным кочевым народом, их культура была переполнена преданиями и сказаниями. В результате не было ни одного происшествия, которое Гезил не смог бы после недолгих раздумий приписать какой-то высшей силе. Все, что включала в себя жизнь определялась удачей. Например, люди, у которых водились деньжата, были удачливы. Гезил же, у которого они не водились, был неудачлив. Хуже всего то, что удача — хорошая, плохая или безразличная — была ничем иным, как прихотью сверхъестественных сил. Так считал Гезил.

Когда человек не верит, что тяжкий труд будет вознагражден процветанием, а лень наказана бедностью, он обычно не особо усердный работник. Гезил и жил бы безразличной жизнью, если бы не знал, что и награда и возмездие (особенно возмездие) воздадутся ему от его жены.

Он встретил ее несколько лет назад, приехав для работы в город Дерн, где Хепсиба жила в вполне обеспеченном родительском доме. Там она живет и теперь. Она была единственным ребенком, а ее отец был довольно успешным торговцем по меркам Дерна. Хепсиба была безнадежно избалована, а ее муж теперь расплачивался за это.

Гезил занимался делами с ее отцом в бакалейной лавке, когда туда вошла Хепсиба. В этот момент прогремел гром и молния ударила в деревенский колокол. Было ясно, что это какой-то знак и Гезил понял это. Однако он никогда не принимал решений, по крайней мере важных, не бросая Око.

Некоторые люди гадали по кроличьей лапке. Тротианцы же бросали необычные четырехгранные фишки, похожие на игральные кости, называемые Око. Око выполняло те же функции, что и гадание на картах, но делало это значительно быстрее. Каждая сторона Ока представляла собой аспект судьбы. Удачу символизировала Земля, надежная и плодородная; неудачу представляла Вода, тяжелая и деструктивная; а шанс — Воздух, обозначающий изменения. Огонь символизировал смерть. Гезилу никогда не попадался Огонь, но он знавал человека, которому так не повезло. Бедняга так испугался, что бросился с утеса и пророчество осуществилось.

В тот день, когда Гезил попросил руки Хепсибы, он бросил Око и ему выпала Земля — знак удачи. Не имея других женихов и боясь остаться старой девой, она сразу согласилась. В тот же день они поженились.

Через несколько часов после заключения брака Гезил стал задумываться, правильно ли он бросил Око, так как Хепсиба сразу показала себя во всей красе: недоверчивой, эгоистичной и тщеславной. Но больше всего Гезила потрясло, что она могла испортить человеку любое прекрасное настроение и заставить красивую вещь выглядеть уродливой. Он не питал никаких иллюзий по поводу собственной внешности с его тонкими волосами, узловатыми конечностями и большими ногами, но у него было доброе сердце и приветливая улыбка. Он был уверен, что Хепсиба заметила бы его достоинства, если бы обращала внимание на что-то еще кроме денег.

Несмотря на свое горе, Гезил был уверен, что была какая-то причина тому, что судьба свела его с Хепсибой. Он только надеялся, что жена позволит прожить ему достаточно долго, чтобы он наконец понял какая.

Таким образом Гезил много времени проводил в дороге, починяя все, что нуждалось в починке везде, где оно должно быть починено. Он путешествовал по ярмарочному маршруту и Утеха проводила первую и, возможно, лучшую ярмарку года. Он оставался бы в каждом городе по крайней мере на неделю, если его дела будут идти хорошо. Иногда он уезжал больше чем на полгода, особенно если стояла хорошая погода и он встречал дружелюбных людей, таких, как этот маленький кендер, который спас его от хобгоблинов и помог ему вытащить фургон из канавы. Этот приятель был наименее раздражающим кендером из всех, с которыми Гезилу доводилось встречаться.

Только после полудня Гезил достиг поворота на Утеху около южного края озера Кристалмир. Подергивание уздечки повернуло Беллу вправо и фургон покатился по древнему каменному мосту через утехинский ручей. Здесь движение было более оживленным. Гезил поднял руку, приветствуя торговца, который ехал на своем фургоне в другом направлении.

Впереди входили на мост двое пеших путешественников. Казалось, они пребывали в настоящей спешке. Их стремительный темп задавал гном с почтенной сединой в волосах и угрюмым выражением на лице. Второй, обладатель утонченной и симпатичной внешностью молодого эльфа, шагал более спокойно и его поступь казалась более уверенной и уравновешенной. Он шел, повернув лицо к гному и что-то говоря, как будто безуспешно стараясь успокоить своего приятеля. Выражение лица гнома оставалось каменным, его пристальный взгляд был нацелен прямо вперед.

— Посмотри, этот фургон свернул с дороги, ведущей в Омраченный Лес. Возможно этот парень видел его и может сказать, в правильном ли мы направлении двигаемся, — услышал Гезил слова гнома прежде чем пара приблизилась к нему. Ремесленник потянул поводья и Белла остановилась.

— Простите, — сказал гном, — вы не видели кендера на дороге этим утром?

Гезил выглядел удивленным.

— Почему же, видел, да-да. Услужливый маленький приятель…

= Ах, ха! — прервал его гном, ударяя кулаком по своей руке в самодовольном удовлетворении. Его глаза сузились, превратившись в щелочки. — И где вы видели эту маленькую змею?

Молодой эльф встал перед гномом.

— Мой друг имеет в виду вот что — вы приехали с юга или с севера, от Гавани?

Гезил немного занервничал из-за враждебности гнома.

— Да, я оставил его позади приблизительно два часа назад на Южной дороге, но я сомневаюсь, что это тот кендер, которого вы ищете. Тот, которого я встретил, был маленьким веселым приятелем в синих леггинсах. Его звали Тасслихоф или Тесильхаф, что-то в этом роде.

— Это он! — закричал гном, хватая эльфа за руку и порываясь бежать. — Давай, Танис, не будем тратить время!

— Спасибо за помощь, господин. — Все, что удалось крикнуть эльфу, увлекаемому за собой неудержимым гномом.

— Не за что, — машинально сказал Гезил, хотя эти двое уже были далеко от него и не могли его услышать. Он покачал головой. Что мог сделать такой хороший кендер, чтобы вызвать такой гнев?

Дернув поводья, он снова поехал через мост к Утехе. Он не мог впустую тратить время и поспешил разыскать друга кендера, Флинта Огненного Горна, чтобы вернуть ему браслет и попросить или купить у него для себя место на ярмарке.

* * *

— Да, я знаю Флинта Огненного Горна, но вы с ним разминулись, — сказал Гезилу полчаса спустя бармен с двойным подбородком в гостинице «Последний приют». — Он и Танис ушли более чем час назад. — Хозяин гостиницы, Отик, держал в обеих руках по тарелке с картошкой и жареной колбасой, только что выйдя из кухонных дверей. — Вы не возражаете? — спросил он, кивнув в сторону посетителей, которые, должно быть, ждали еду.

— Ох, конечно нет, — сказал Гезил. Он рассеянно опустился на табурет, чтобы подождать возвращения хозяина гостиницы и обдумывая его комментарий. Танис… где он слышал это имя?

— Так что вы спрашивали? — сказал вернувшийся с пустыми руками Отик. Он вытер руки о свой грязноватый передник и зашел за барную стойку.

— Флинт Огненный Горн. Вы сказали, что он ушел. Я найду его на ярмарке?

Отик захихикал.

— Возможно, но я сомневаюсь на сей счет. Он и Танис напали на след кендера. Тот украл очень важный браслет у Флинта.

У Гезила отвисла челюсть и он выпучил глаза так, что они стали походить на две стальные монеты. Он вспомнил гнома и эльфа на мосту! Вот где он слышал о Танисе! Но имени гнома не произносилось. Как же он мог догадаться? Кендер же не упомянул, что у гнома есть друг-эльф!

— Что-то не так? — спросил его бармен, замечая пораженное выражение лица ремесленника.

Гезил опустил свою узловатую руку в карман бриджей и нащупал браслет.

— У меня есть… — Промолвил он, но тут же резко осекся. Он собирался отдать браслет хозяину гостиницы, чтобы тот передал его Флинту, когда гном возвратится назад, но передумал. — Вы говорите, Флинт ушел из города и оставил свою палатку на ярмарке?

— Только до тех пор, пока он отыщет кендера. Ярмарка продлится еще несколько дней.

— Понимаю. — Гезил обдумывал ситуацию. Если гном ушел из города, то его товары не продаются и палатка была свободна. Гезил мог бы позаимствовать ее и никому от этого не станет хуже, хотя возможно возникли бы проблемы, если гном, поймав кендера, вернется до того, как закончится ярмарка и увидит что незнакомец использует его место. Судя по тому, что видел Гезил, Флинт Огненный Горн не был слишком приветливым гномом.

С другой стороны, Гезил мог сказать, что он просто ожидал гнома в палатке, чтобы вернуть браслет законному владельцу. И если он немного подзаработает, чтобы покрыть расходы при ожидании, то никто его в этом не упрекнет. Если же ярмарка закроется до того, как гном вернется, то Гезил отдаст браслет хозяину гостиницы и улизнет восвояси. Это не было бы нечестно, рассудил Гезил, просто хороший бизнес.

— Я немного занят, друг. Что еще я могу сделать для вас? — спокойный голос Отика прервал мысли Гезела.

— Извините. — Сказал ремесленник, выпуская из пальцев браслет. Уныло почесав свою кожу, испещренную пятнами засохшей грязи, он проговорил: — На самом деле я хотел бы принять ванну прежде чем отправлюсь на ярмарку. У вас есть ванна?

* * *

Розовый и вымытый, Гезил появился в дверях гостиницы час спустя и прошел вниз к земле по пандусу. Его волосы были чисто вымыты, а дорожная одежда выстирана и готова была повиснуть на дереве, чтобы высохнуть. Он надел свою лучшую тунику и брюки — не слишком простые, чтобы клиенты не подумали, что он новичок в торговле и не слишком дорогие, чтобы они же не сочли его слишком дорогостоящим мастером. Он вытащил браслет из бриджей прежде чем выстирать их и переложил его для сохранности в карман своих чистых брюк.

Ремесленник прошел короткое расстояние до конюшен, где он оставил Беллу с фургоном на попечение толстенького рыжеволосого мальчишки лет тринадцати. Заплатив стальную монету за уход и корм для Беллы, он вскарабкался в фургон и подвесил там свою мокрую одежду для просушки. Быстрый взгляд подсказал ему, что в фургоне ничего не пропало — мальчишка хорошо знал свою работу.

Выбравшись из фургона, он вытащил кендерскую карту ярмарочных палаток из коробки под сиденьем. По опыту прошлых лет он знал, что ярмарку проводили на западном краю города, откуда было видно озеро Кристалмир. В настоящее же время ремесленник находился на северо-восточном краю Утехи. До ярмарки не вела ни одна прямая дорога и Гезил направил Беллу на юг, чтобы пересечь городскую площадь по ее северной стороне. Дорога сузилась и превратилась в болото.

Он услышал ярмарку прежде чем увидел ее, растянутую на запад, спускающуюся с холма, покрытого валлинами. Независимо от сезона, ярмарка всегда была шумным событием, утопая в грязи весной и осенью и задыхаясь в пыльных облаках летом. В таких заснеженных регионах, как Абанасиния, ярмарки редко проводились зимой.

Гезил сверился с кендерской картой, определяя местонахождение знака «х», которым тот отметил палатку гнома. Вместо того, чтобы проследовать прямым маршрутом по грязной главной дороге, по которой ходили продавцы и посетители, он решил проехать за палатками, продолжая держать свой загрубелый от многих лет заточки ножей и бритв палец на карте. Фургоны и телеги бесчисленных купцов вспахали там множество траншей, засыпанных подтаявшей соломой, но проехать за палатками все равно было легче.

Ремесленник определил местонахождение палатки гнома без проблем и поставил свой фургон как можно ближе к ней. Простой серый занавес висел с трех сторон палатки, внутри которой находился покрытый травой квадрат земли, на котором стояли три отсыревших стула, груда свежего сена, покрытая грубым покрывалом, пустая фляга из-под эля и небольшой ряд пустых стеллажей. Гезил решил, что вероятно гном использовал их, чтобы держать там дополнительный товар, а все остальное оборудование забрал домой. Спереди был прилавок, три простые доски, установленные на козлах под открытым небом. Гезилу не нравилось, что прилавок установлен слишком низко, но конечно он не будет переделывать палатку без разрешения владельца. Тесный вход у прилавка позволит клиентам заходить внутрь. На пороге лежала охапка сена, чтобы уменьшить количество грязи.

Необжитая, но вполне годная палатка, резюмировал ремесленник. Он распряг Беллу и стал переносить свои инструменты в палатку. Последней он перенес свою табличку «Заточка, Пайка, Ремонт Любых Вещей» и, встав на стул, повесил ее над прилавком.

Он наклонялся, чтобы переставить стул и почувствовал что что-то выпало из его кармана. В сене у его ног лежал медный браслет. Гезил наклонился, чтобы поднять его, решив положить изделие в коробку под сиденьем фургона, но тут же подумал, что фургон находится позади палатки и никем не охраняется. Рассудив, что его запястье будет более безопасным местом для браслета, он поднял прохладный кусок желтого металла и надел его на свою костистую руку.

Вскоре посетители ярмарки обратили внимание на присутствие ремесленника. Некоторые сожалели, что не взяли с собой сломанные вещи, но многие обещали вернуться со своими тупыми ножами и дырявыми горшками, принеся их из своих домов или из фургонов других торговцев. Скоро у Гезила будет работы невпроворот.

Толстая игла и грубая нить мелькали в его руках, когда он превращал старую и изношенную кожаную одежду в новую. Большие и маленькие лезвия мерцали в солнечном свете после отличной заточки на точильном камне Гезила. Он отремонтировал три текущих деревянных ведра, добавил соломы к истрепанной метле и распродал почти половину из имеющихся у него сорока бутылок с сосновым жидким мылом только за три часа.

Он смазывал свой точильный камень для следующей волны заточки ножей, когда жирная фляга выскользнула у него из рук и упала на землю, расплескав капли черного вонючего масла на его лицо и руки. Вытащив чистую тряпку, он попытался вытереть их как только мог, не пользуясь водой и мылом. Увидев несколько капель на браслете, он вытер его о брюки и протолкнул под засученный рукав своей туники.

* * *

Это произошло поздним днем, за несколько часов до закрытия ярмарки на ночь. Гезил сидел на стуле и, поддерживая подбородок кулаком, наблюдал за дефилирующей вокруг толпой. Уголком глаза он заметил молодую женщину с надвинутым капюшоном, которая стояла чуть правее на главной дороге и смотрела на него. Поняв, что ее заметили, женщина пробилась через толпу и приблизилась к палатке.

Большие глаза цвета моря рассматривали Гезила из-под длинного шелкового шарфа, так обернутого вокруг ее головы, что на обозрении было только ее бледное, лишенное морщин лицо молочного цвета. Только маленький локон серебристо-белых волос виднелся на ее правом плече. Затянутый на шее прекрасно скроенный плащ доходил ей до самых лодыжек, обволакивая тело женщины мягким облаком цвета индиго.

— Извините меня за то, что я так долго на вас смотрела. — Начала она низким голосом, напоминающим успокаивающий прилив волн на берег, — но разве это не палатка Флинта Огненного Горна?

Гезил прекратил осматривать незнакомку и ответил:

— Да, это была, то есть я имею в виду, это и есть палатка Флинта, но его… гм, его неожиданно вызвали из города в другое место.

Женщина выглядела очень встревоженной.

— В другое место? Как скоро он вернется?

Гезил выглядел смущенным.

— Ну, я не знаю. Он может вернуться сегодня, или через несколько дней — По правде говоря ремесленник не имел понятия как скоро, если это вообще случится, гном догонит кендера.

— Через несколько дней? — Глаза женщины гневно потемнели. — Но мы договаривались, что встретимся именно здесь. — Она явно была близка к панике.

— Вы его друг? Возможно, я смогу вам чем-то помочь. — Любезно предложил Гезил, почувствовав жалость к женщине.

Необычно выглядящая женщина отвернулась и смахнула рукой, одетой в перчатку, пыль со своего бледного лица.

— Нет. Я не думаю, что кто-то мне сможет помочь, кроме Мастера Огненного Горна. Я вернусь позже.

Прежде чем Гезил смог ответить, женщина исчезла в толпе людей перед палаткой.

Гезил стоял, печально качая головой. Что-то в этой экзотично одетой женщину тронуло его сердце.

И так же что-то коснулось его запястья. Совершенно без видимой причины Гезил почувствовал, что браслет на его запястье стал теплым. Затем он вдруг почувствовал головокружение и в его животе что-то перевернулось. Ремесленник ощутил себя совершенно больным. Но через мгновения все эти чувства исчезли без следа.

К своему сильному удивлению, Гезил понял, что смотрит на свой фургон, несмотря на то, что повозка находится за занавесом и при этом его глаза закрыты! Он понятия не имел что происходит, но тут же заметил, что кое-что пропало из фургона — воловий хомут, который лежал у сиденья возницы, отсутствовал.

Когда Гезил открыл глаза, фургон исчез. Ремесленник снова сидел в позаимствованной им палатке на Утехинской ярмарке.

Конечно Гезил немедленно задумался что вызвало его странное видение. Он с любопытством высунул голову за занавес, чтобы проверить фургон. Хомут был в целости и сохранности, лежа на положенном месте. Так что же означало это видение? Что кто-то собирается украсть хомут?

Этот воловий хомут был вещью, которая всегда раздражала Гезила. Хепсиба купила его у соседа, который сильно нуждался в деньгах, переживая трудные времена прошлой осенью. Она почти ничего не заплатила за него, сказав Гезилу, что он мог бы перепродать его за гораздо большую цену. Но перепродажа не была специализацией Гезила и он негодовал на вмешательство жены в свою работу и на то, каким образом она обманула соседа. Однако хомут покорно провозился им по всем ярмаркам, чтобы после короткой демонстрации в палатке снова улечься на дно фургона.

Но Гезил ясно видел фургон без хомута, а все остальное в видении лежало на месте. Он решил, что это означает одно из двух: либо он продаст здесь хомут — в чем он искренне сомневался — либо кто-то хочет его украсть, в чем он сомневался еще больше. В любом случае ремесленник решил перенести хомут в палатку для демонстрации и для сохранности.

Ему потребовались несколько минут, чтобы переместить уродливую вещь в палатку. Когда он подпер им угловой бочонок, приблизился клиент. Человек был скорее всего фермером, если судить по его мозолистым рукам и грубой одежде. Он внимательным и опытным взглядом осмотрел хомут и затем спросил:

— Сколько?

Вопрос застал Гезила врасплох. Так как он никогда не предполагал, что хомут кто-то купит, он даже не задумывался, сколько он мог бы стоить. Ремесленник решил попробовать старую уловку:

— Предложите свою цену.

Фермер снова исследовал хомут, повертел его в руках и затем сказал:

— Я дам вам одну стальную и три медных монеты.

Гезил давно поклялся, что примет первое же предложение касательно хомута, только чтобы избавиться от него. Он уже собирался сказать «Продано!», когда другая мысль пришла ему в голову. Он почувствовал, как на руку снова потеплел медный браслет.

Он вытащил Око из кармана и бросил его на прилавок. Выпала Земля.

Удача!

Почувствовав азарт, Гезил решил торговаться.

— Две стальные и одна медная, — возразил он.

Фермер поразмыслил, глубокомысленно взвесил мешочек с монетами в своей руке, а затем сказал:

— Я возьму его себе на поле. За одну стальную и восемь медных монет.

— Продано! — объявил Гезил. С счастливой улыбкой он бодро передал хомут через прилавок и принял деньги. Едва фермер ушел, ремесленник исчез за занавесом, чтобы поподробнее изучить браслет.

На самом ли деле вещица приносила удачу, размышлял он. Возможно, это просто совпадение или ему просто повезло. Ничто не указывало на то, что эта немыслимая сделка произошла под влиянием браслета.

Мысли о браслете, проносящиеся у него в голове, были внезапно отодвинуты в сторону осознанием того, что в это время от его лавки уходят потенциальные клиенты.

Он отодвинул занавес и вышел к прилавку. Три женщины, каждая с корзиной в руках, полной ножей, сломанных игл и дверных петель, с разочарованными лицами собирались уйти от прилавка. При появлении Гезила их лица прояснились. Через минуту у Гезила было достаточно работы до конца дня.

Еще два раза в этот день ремесленник заключил выгодные сделки, руководствуясь своим предчувствием. Наблюдая, как последние посетители оставляют ярмарку в конце дня, Гезил поразился весу монет в подвешенном на талии мешочке. У него никогда не было такого хорошего рабочего дня, никогда. И хотя он не мог объяснить это, он был уверен, что этим был обязан приносящему удачу браслету гнома. Эта вещь могла сделать богачом любого человека! Будет очень досадно возвращать его гному, но Гезил был честным человеком и обязательно сделает это. Он только надеялся, что гном не вернется прежде чем закончится ярмарка.

Ремесленник быстро собрал свои инструменты и принадлежности, и положил их в соответствующее место в своем аккуратном фургоне. Бурчащий живот напомнил ему о том, что он ничего не ел с рассвета. Он взглянул на свой ужин из высушенного мяса и несвежих крекеров, лежащий в фургоне. Эту еду ему вчера собрала Хепсиба в Дерне. Но после такого дня как этот, Гезилу нужны были развлечения и хорошая пища. Он знал от своих клиентов, что на ярмарке была одна палатка с элем, которая оставалась открытой даже тогда, когда закрывались палатки других торговцев. Захлопнув дверцу фургона, ремесленник пошел на звуки веселья.

Палаткой управлял хозяин «Корыта», пользующегося дурной репутацией питейного дома, который Гезил проезжал, следуя по южной дороге в Утеху, и единственного конкурента таверны «Последний Приют». Если главное помещение «Корыта» представляло собой то же самое, что и эта палатка, то вряд ли эта конкуренция была серьезной.

Два закопченных, мерцающих масляных фонаря, подвешенные на столбах перед входом, тускло освещали квадратную песочного цвета холщовую палатку. Один угол палатки был обрушен и никто не собирался его восстанавливать. Тонкие сучковатые доски лежали в грязных проходах между столами и возле неумело сколоченного бара, но толку от них было мало, так как они давно погрузились в грязь. Холодная, грязная вода плескалась на ботинки посетителей, настолько обильная, что не помогли бы даже солома и опилки.

Сами посетители напомнили Гезилу канализационных крыс, которые часто посещали темные логова кабаков, часто встречающихся вдоль побережий портовых городов. Хотя он сомневался, что найдет здесь развлечения и хорошую еду, он слишком устал, чтобы предпринять длительную прогулку через весь город к таверне «Последний Приют». Он мог поужинать или здесь, или в фургоне. Здесь, по крайней мере ему не будет скучно. Он хотел отпраздновать удачный день и решил остаться чтобы выпить несколько кружек.

Он пробрался по доскам к свободному столику у задней стенки палатки, возле обрушившегося угла. Махая руками, он наконец привлек внимание кого-то из обслуги. Низкорослый, кряжистый молодой человек в чрезмерно тесной, забрызганной грязью тунике неторопливо пробрался через столы к Гезилу.

— Да? — человек бросил на Гезила хмурый взгляд поросячьих глазок.

— Я хотел бы получить кружку вашего лучшего эля, — вежливо сказал Гезил.

— Какого? У нас есть только один сорт и вы должны заказать его в баре. Я приношу только еду. Вы должны заказать что-то из еды, чтобы остаться на представление.

Брови Гезила удивленно приподнялись. Он определенно видел табличку у входа в палатку, на которой было написано «Ночь Самодеятельности в Корыте. Победителю — бесплатный обед. Приходите все!» Гезил решил, что зрелище должно быть этого стоит и спросил:

— Хорошо, что вы подаете?

Не глядя на Гезила, нелюбезный молодой человек раздраженно кивнул головой в сторону входа в палатку:

— Меню там.

Скосив глаза в ту сторону, Гезил рассмотрел через значительное расстояние в тусклом свете маленькую табличку, на которой было написано:

Два яйца — одна медная монета, Хлеб — одна медная монета, Эль — три медных монеты. Вечернее специальное предложение: яйца, хлеб и эль — пять медных монет.

— Ммм… я воспользуюсь специальным предложением. — Проговорил Гезил со вздохом.

Молодой человек ушел, взял полную кружку с барной стойки и приковылял назад, чтобы небрежно ударить кружкой по столу так, что расплескалась пена.

— Еда будет через время. — Сказал он и потащился прочь к другому клиенту.

Даже грубый официант не мог испортить хорошее настроение Гезила. Попробовав эль, он вздрогнул; это был, без сомнения, худший напиток из всех, которые он когда-либо пробовал, на вкус напоминающий помои, перемешанные с уксусом. Однако, после нескольких глотков он почувствовал расслабляющее опьянение, которое являлось именно тем, что он хотел. На самом деле чем больше он пил, тем лучше на вкус ему казался эль. Даже палатка стала выглядеть если не веселее, то по крайней мере не напоминающей унылое болото.

К тому времени, когда грубый молодой официант принес яйца Гезила — вытекшие желтки, плавающие в водянистых, сырых белках — ремесленник был готов выпить вторую кружку. Он заказал сразу две, чтобы минимизировать свое общение с официантом.

— Когда же начнется представление? — спросил Гезил.

— Мне все равно. — Официант ушел назад к барной стойке.

Гезил посмотрел на тарелку. Корка заплесневелого серого хлеба плавала в яйцах. Ремесленник схватил пористый кусочек хлеба и обмакнул его в яичный белок. Засунув кусок в рот, он быстро проглотил его, чтобы не успеть полностью распознать «вкус». К счастью, у Гезила был железный желудок, приученный к паршивой стряпне. Кулинария никогда не была сильной стороной Хепсибы, если у нее вообще имелись сильные стороны. Гезил фыркнул и пена от эля попала ему в нос. Он не гулял в таверне или кабаке с тех пор, как женился. Хепсиба определенно не одобрила бы его, увидев сейчас. Эти мысли и эль заставили ремесленника почувствовать себя еще лучше.

В то время как Гезил размышлял о своей жизни, низкорослый, тучный человек, одетый в причудливое зеленое бархатное пальто с золотыми узорами и пуговицами, поднялся на пьедестал состоящий из нескольких охапок сена возле барной стойки. Его курносый нос очень подходил к его лицу с двойным подбородком и отражал столько же света, сколько и его лысый череп. Он постоянно приподнимал подол своего пальто, что придавало неестественность его надменной позе.

Без предисловий человек стал рассказывать историю. Толпа обратила на него мало внимания и не потому, что его было трудно услышать в шумной палатке, а потому что история казалась совершеннейшей бессмыслицей.

— Я говорил со свиньей, — закончил он и окинул толпу выжидающим взглядом, испортив этим изюминку старой шутки. Уровень шума в палатке дошел до бурного крещендо, когда под крики, свист и пренебрежительное фырканье парня провожали с его импровизированной сцены.

Неудачливый рассказчик высоко держал свою голову на пути к своему столику недалеко от столика Гезила, уворачиваясь от корок заплесневелого хлеба, которым кидались в него посетители.

— Шайка хулиганов и бунтовщиков. — Пробормотал сэр Делбридж и кольца вспыхивали на всех его пальцах, когда он собирал свои вещи со стола и складывал в пакет. Насмешки превратились в свист, когда миловидная женщина в плотно облегающем тело льняном платье поднялась на сцену и принялась фальшиво петь бесцветную мелодийку.

— Купить вам выпить, господин? — крикнул Гезил Делбриджу, стараясь перекричать шум. — Вы выглядите так, что вам это не помешает.

Делбридж Фидингтон имел правило никогда не отказываться от чего-нибудь бесплатного.

— Спасибо, добрый господин. — Сказал он с поклоном и тяжело присел на стул рядом с ремесленником. — Я чувствую себя немного выдохшимся. Выступления так истощают.

— Вы в первый раз были на сцене? — спросил Гезил, изо всех сил стараясь разжевать несвежий заплесневелый хлеб. Он не думал, что выступление этого барда было таким плохим, как считала остальная часть посетителей, но все же ремесленник не был экспертом в области искусства.

Делбридж выглядел оскорбленным.

— О боже, конечно нет. Вы конечно слышали о сэре Делбридже Фидингтоне? Я получил свой титул лично от Королевы Вилхелмины Таринской за верную службу у нее в качестве придворного барда.

— Ммм…, — вздохнул Гезил, — я редко покидаю пределы Абанасинии и еще более редко бываю на выступлениях бардов. Не думаю, чтобы я когда-то слышал о Тарине, уже не говоря о Королеве Вилхелмине.

— Это маленькое, но полное жизни королевство на… ммм… на востоке от Пыльных Равнин. — Делбридж взмахнул рукой, останавливая проходящего мимо официанта.

— Мой новый друг решил угостить меня чем-то, что восстановит мои силы, — со счастливым видом сказал Делбридж тому же самому кряжистому парню, который обслуживал Гезила. — Бокал самого лучшего вашего вина, любезный. — Чтобы избавить себя от лишней беготни, официант нес с собой сразу несколько заполненный кружек с элем. Он тут же поставил одну из них перед бардом.

Делбридж с презрением всмотрелся в кружку.

— Но это выглядит как… как эль. Это он и есть!

Официант развернулся и ушел.

Гезил с сожалением ухмыльнулся.

— Я боюсь, что это все, что они тут подают. Эль становится не настолько уж плохим после первых двух глотков.

Делбридж недоверчиво глотнул эля и чуть не задохнулся.

— Да, вы правы, — сказал он через мгновение, когда сделал второй глоток. Некоторое время они сидели молча, потягивая из своих кружек.

— Итак, почему же вы до сих пор не придворный бард Вилхелмины?

— Кого? — Делбридж начинал чувствовать действие алкоголя. — Ах, ее. Я понемногу утомился рассказывать одни и те же старые истории. Бардам просто необходимо отправиться в путь, для того чтобы испытать на себе жизнь простого народа и освежить свой репертуар. — Он с презрением оглядел грязную палатку и ее вульгарных посетителей. — Однако, простая жизнь оказалась более простой, чем я предполагал.

Делбридж отряхнул отворот своего бархатного пальто, затем выправил все свои кольца на пальцах.

— Спорю, я был бы лучшим в любом месте, где не пускают всю эту шушеру. — Он уткнулся носом в свой большой изношенный шарф и добавил. — Мне не будет жаль наблюдать конец этого города, скажу я вам.

— Ну и дела, а у меня здесь была большая удача, — сказал Гезил, делая большой глоток эля. — На самом деле за один сегодняшний день на ярмарке мне получилось заработать больше, чем за пять дней во время всех прошлых ярмарок. — Ремесленнику было трудно удерживаться на стуле. Или это стол двигался? Он не был уверен.

— Превосходно, — равнодушно пробормотал Делбридж.

— И все это из-за приносящего удачу гномьего браслета. — Гезил посмотрел вниз на ножки стула и схватился за край стола, чтобы удержаться от падения. — Вы заметили, что мебель здесь постоянно двигается?

— Приносящий удачу браслет?

— Что? А, браслет, — Гезил обвиняюще погрозил пальцем барду. — Я видел, что мебель двигается!

Ремесленник закатил манжет и выставил браслет на обозрение.

— Четыре раза за сегодняшний день эта самая вещь становилась горячей как раз перед тем, как у меня начинались странные видения. А потом приходили клиенты!

Делбридж внимательно всмотрелся в камни на браслете.

— Вы имеете в виду, что можете предсказывать будущее? — спросил он, не скрывая скептицизма.

— Я думаю, что это можно так назвать. — Гезил вглядывался в барда мутными глазами. — Из этого получилась бы хорошая история, не так ли? Как вы думаете, это — знамение? — Он быстро бросил Око. Ему показалось, что выпала Вода — знак неудачи. Он моргнул, чтобы прояснить глаза, но так и не смог разобрать символ в слабо освещенной палатке.

Наблюдая за ним, Делбридж рассмеялся и поднялся на свои короткие ноги.

— Я думаю, что это знак того, что вы выпили слишком много и ваш ум играет с вами злые шутки. Возможно я должен помочь вам добраться до дому.

Ремесленник качал головой до тех пор, пока она не свесилась ему на грудь, отклоняя предложение.

— Не надо. Я буду спать в своем фургоне на ярмарке и могу сам дбр… добраться до него.

— В таком случае я желаю вам спокойной ночи. — Бард погладил свой круглый живот и добродушно похлопал Гезила по плечу. — Приношу благодарность за напиток и беседу. Надеюсь, ваша удача не оставит вас, а моя вернется ко мне.

С этими словами он поднял воротник пальто, ожидая что на улице гуляет холодный весенний ветер и покинул шумную палатку.

Гезил допил остаток своего эля и тоже решил пойти спать. Он покопался в кошельке и оплатил счет, оставив по привычке медную монету для грубого официанта. Выйдя из палатки, он был смущен тем, что не помнил в какой стороне находится фургон. Увидев наконец знакомую табличку над своей палаткой, ремесленник сгорбил плечи и поплелся домой.

Он снимал ботинки внутри фургона, когда почувствовал, что знакомое тепло нагрело его кожу под браслетом. Слишком пьяный, чтобы сосредоточиться и слишком усталый, чтобы вообще обратить на это внимание, он плотно сомкнул веки. Но они тут же широко раскрылись, когда он почувствовал, как медный браслет был сдернут с его безвольного и окровавленного запястья. Потрясенный, он приподнялся и тут же почувствовал, как что-то твердое обрушилось на его череп и он не знал, видение ли это или реальность. А затем он вообще уже ничего не видел.

— Интересная штука жизнь, — сказал сэр Делбридж Фидингтон, глядя на свалившееся тело Гезила. — Возможно, я не очень хороший рассказчик, но вор из меня просто отличный.

ГЛАВА 6. ЛЕДИ В ОЖИДАНИИ

— Честно, Флинт, это не моя вина. — Сказал Тассельхоф, подпрыгивая, чтобы не отстать от стремительного темпа сердитого гнома холмов. Даже Танис был вынужден ускорить свои шаги, чтобы не отстать от Флинта, когда они шли в темноте очень раннего утра.

— Все это — твоя вина, кендер! — прорычал гном. — Если бы ты с самого начала не украл этот браслет, я бы не бегал непонятно зачем целыми сутками!

— Но я же сказал тебе, что не знаю, как браслет оказался у меня в кармане во второй раз. И я пытался вернуть его… Зачем бы еще мне отдавать его ремесленнику? Ты должен верить мне, Флинт.

— Я ничего не должен, кроме того, чтобы вернуть свой браслет, — сказал гном, поворачивая свой нос картошкой к кендеру. — И прекрати называть меня Флинтом. Можно подумать, что мы друзья.

— И как тогда мне называть тебя? — невозмутимо спросил кендер.

— Я хотел бы, чтобы ты вообще не называл меня! Я хотел бы, чтобы ты вообще не обращался ко мне!

— Ты ужасно вспыльчив. Вероятно ты устал от всей этой ходьбы с такими короткими-то ногами. — Сказал Тассельхоф. — Как у гусей. Если говорить о диких гусях, то мой дядюшка Пружина обычно преследовал их — ради их перьев, разумеется. Да, точно, ради перьев. Гусиные перья были очень популярны среди кендерморских богачей. Мужчины и женщины носили их в волосах и набивали ими подушки. Дядюшка Пружина сколотил кругленькую сумму на перьях. И потратил ее на путешествие на луну. Я сам почти что улетел на луну, с моим волшебным телепортирующим кольцом…

— Прекрати эту адскую болтовню! — крикнул Флинт, зажимая уши толстыми ладонями.

Танис изо всех сил пытался сохранять серьезное выражение лица.

— Ты сам настоял, чтобы мы взяли его с собой после того как нашли в Ветреной Долине.

— Как заложника, а не мучителя! Я хотел чтобы он был с нами на тот случай, если он соврал о том, что отдал этот дьявольский браслет ремесленнику, — глаза Флинта зловеще сузились. — Скажи-ка, а заложников не полагается связывать и затыкать им рот?

— Да, но тогда тебе придется нести его, — рассмеялся Танис, а затем указал вперед. — Кроме того, вон мост через утехинский ручей. Мы скоро будем в городе, отыщем ремесленника и вернем твой браслет.

— Я только надеюсь, что Селана еще не приходила за ним, — пробормотал Флинт.

— Если же она уже приходила, то я скажу ей, что в этом недоразумении нет ничьей вины. Это было просто… — Флинт повернулся к кендеру и приподнял его за воротник пушистой жилетки. — Если ты скажешь ей хоть слово об этом, — пригрозил он. — Я вырву твой язык, поджарю его и заставлю тебя съесть! — Он выпустил жилет Тассельхофа и продолжил свой путь.

— Хорошо, — обиделся Тассельхоф, окидывая Флинта надменным взглядом. Он оправил свою одежду, торопясь вслед за гномом. — Это было не слишком вежливо. Я просто предложил помочь.

Танис положил руку кендеру на плечо.

— Я думаю, Флинт считает, что ты ему помог уже достаточно для одной жизни, Тассельхоф.

Флинт только фыркнул.

Они достигли южной окраины Утехи в тот момент когда розовая полоса рассвета показалась на востоке. Танис предложил вначале пойти домой, чтобы смыть с себя дорожную грязь. К тому же у него появилась слабая щетина, которую не увидишь ни у одного эльфа, наследство от человеческого отца Таниса. Флинт не желал ничего слушать.

— Ты можешь купаться и бриться хоть целый день, но после того, как я верну свой браслет. — Гном рассудил, что если ремесленник использовал палатку кузнеца, как предсказывал кендер, он должно быть провел ночь в своем фургоне, как и большинство иногородних купцов. Он прошел мимо кендера и Полуэльфа и направился к ярмарке на западную часть города. Несколько работников ярмарки уже проснулись и ходили вокруг, нося воду и разводя огонь для завтрака.

Проигнорировав их дружеские приветствия, Флинт прошел мимо прямиком к своей палатке.

— Он был здесь, это хорошо, — сказал гном, отметив табличку над прилавком и несколько инструментов на полках за занавесом. Флинт прошел через занавески и вышел с другой стороны палатки, чтобы найти фургон ремесленника.

— Ага! Вот и Белла! — крикнул Тассельхоф, тоже проходя через занавески и проскользнув перед Флинтом. Лошадь была привязана к одной из опор палатки.

Выпрямив плечи, Флинт протопал к двери позади фургона. Танис схватил его за пояс и заставил остановиться.

— Ты не можешь так просто разбудить спящего человека на рассвете и потребовать свой браслет, как какой-нибудь неотесанный деревенщина, — предупредил он.

— Почему нет? — спросил Флинт, его глаза сузились. — Это мой браслет и я хочу его вернуть. И он спит в моей палатке. Ее я тоже хочу вернуть.

— Хорошо, — уступил Танис, — но, по крайней мере, будь с ним повежливее. Это не его вина, что к нему попал твой браслет. — Две пары глаз, одна разъяренная, другая с искорками веселья повернулись к кендеру.

Увидев, что разговор принимает опасный оборот, Тассельхоф отошел к двери фургона.

— Ремесленник меня знает. Тут, скорее всего, заперто и мне нужно только… — Большинство людей закончило бы эту фразу словом «постучать», но Тас собирался сказать «открыть замок», но тут же заметил, что дверь немного приоткрыта.

— Это странно, — медленно сказал кендер. — Я думал, он будет более осторожен. Не хочу показаться невежливым, но люди, которые работают на ярмарках часто бывают не заслуживающими доверия типами.

— Особенно если они имеют дела с кендерами, — пробормотал Флинт. Тас сердито поглядел на него. — Но ты прав, тут что-то не так. — Нахмурившись, Флинт вскарабкался на две поставленные друг на друга корзины, используемые в качестве ступенек и осторожно открыл дверь. Посмотрев внутрь под рукой Флинта, Тас раскрыл рот.

Долговязый ремесленник лежал на полу среди своих инструментов, его голова и пол вокруг нее были покрыты застывшей кровавой коркой. Гном залез в фургон и опустился на колено, чтобы проверить пульс у человека.

— Он мертв? — спросили одновременно Тас и Танис.

Флинт нащупал под пальцами довольно сильную пульсацию.

— К счастью, нет. Это выглядит хуже, чем есть на самом деле. Кендер, пойди и найди где-нибудь немного воды, — сказал он, не поднимая головы. Тассельхоф снял медную кастрюлю с крюка на стене и вылетел из двери, на этот раз не задавая лишних вопросов.

Танис нашел относительно чистый кусок ткани и разорвал ее на полосы, в то время как Флинт положил голову ремесленника себе на колени и осторожно ощупал рану.

— У него шишка размером с яйцо гарпии.

Человек застонал и пошевелился, когда Флинт мягко дотронулся до чувствительной раны.

Налитые кровью глаза человека медленно открылись и он в замешательстве посмотрел на румяные щеки Флинта.

— Я знаю вас?… Да… Что вы делаете в моем фургоне? — Человек вздрогнул, подняв руку к шишке на голове. Он задрожал сильнее, увидев на пальцах кровь. — О, боже, я чувствую себя просто ужасно. Что случилось?

— Мы надеялись, что это вы нам расскажете, — отозвался в свою очередь Танис. Он передал Флинту полоску ткани и промокнул другую полоску в крови на полу.

— Я не уверен… подождите… Последнее, что я помню, это палатка с элем. Я кое-что праздновал… слишком много выпил этого гнилого пойла… — Он потер виски. — Да! У меня был очень успешный день вчера из-за… из-за этого браслета.

— Браслет это то, зачем мы здесь, — перебил его Флинт. — Где он?

— Ох, да, кендер… — Все еще немного пьяный, Гезил покачал головой, чтобы прояснить ее, затем застонал от пульсирующей боли. — Я отдал бы его вам на мосту, если бы знал, что это вы… Браслет прямо здесь. Я надел его на запястье для сохранности. — Гезил принялся щупать свою правую руку и его глаза беспокойно расширились. — Он ведь был здесь!

Глаза же Флинта раздраженно сузились.

— Где он? — гном схватил Гезила за обе руки. — Ты врешь мне!

— Погоди, Флинт, — мягко сказал Танис. — Кажется, он искренне изумлен.

— Я! Я клянусь вам! — внезапно выражение лица Гезила изменилось. — Я вспомнил! Бард! Это он! Он вошел сюда вчера ночью! Должно быть, это он ударил меня по голове и забрал браслет!

— И зачем кому-то забирать у тебя этот маленький медный браслет? Тут полно более ценных вещей, — недоверчиво проговорил Флинт.

Гезил презрительно скривился.

— Вы думаете, что у меня есть что-то более ценное, чем браслет, наделенный волшебной силой? Посмотрите вокруг. Что-то здесь может сравняться по цене с ним?

— Какой силой? — настойчиво спросил Флинт. — У этого браслета нет никакой волшебной силы. О чем ты? Говори, человек!

Гезил приподнялся и сел.

— Я действительно не знаю, как это объяснить. Браслет внезапно сильно нагревается и затем вы неожиданно узнаете что-то, что выглядит как какое-то воспоминание. Но это не воспоминание! Это то, что еще не произошло! Это очень странно.

— Ты имеешь в виду галлюцинации? — недоуменно спросил Танис.

Гезил покачал головой.

— Нет… ну, или вроде того. Я имею в виду, что то, что происходит, напоминает воспоминание, но в том-то и загвоздка, что это полностью новое событие. Иногда это походит на видение, что-то, что вы видите своим сознанием. Иногда видение длинное, иногда это просто одна четкая картина или мысль. Но в любом случае все, что вы увидите, непременно осуществится вскоре после видения.

— Браслет, который сделал я, предсказывает будущее? Вот еще! — фыркнул Флинт. Он закатил глаза от такого глупого предположения.

— Спорю, что так и есть, — раздался голосок кендера от двери. Он возвратился с водой и остановился на входе, прислушиваясь к разговору. — Привет, Гезил. Мне жаль, что тебя ударили по голове. Со мной случались как раз такие вещи — видения будущего, я имею в виду. Один раз я увидел паука в своем пакете еще до того, как открыл его. Хорошая вещь. А затем было это неприятное столкновение с хобгоблинами… — Тас быстро продолжал объяснять Танису и Флинту что случилось с ним, когда он носил браслет до встречи с ремесленником.

Флинт все еще выглядел скептичным.

— Ты последний, кому я бы поверил, слушая о такой чуши, кендер.

— Погоди, Флинт, — сказал Танис, почесывая подбородок. — Разве ты не говорил, что эта женщина, Селана, дала тебе специальные ингредиенты и компоненты, чтобы ты примешал их в металл? Компоненты, которые ты никогда прежде не видел? Ты говорил, что она была очень таинственной касательно своего заказа и ничего не говорила о себе. Это объясняет, почему она так хорошо тебе заплатила.

Флинт больше не мог отвергать очевидное. Он сел и обхватил голову руками.

— И что мне делать теперь? То, что я потерял обычный браслет, было плохо. Теперь же, когда нам стало известно о его возможностях, можно предполагать, как Селана разозлится от его потери.

— Женщина? — спросил Гезил. — Странно выглядящая женщина с бледной кожей и невероятными сине-зелеными глазами вчера заходила в палатку и спрашивала о вас. Она казалась встревоженной, когда я сказал ей, что вас нет на месте.

— О боги, это она! — простонал Флинт, дергая себя за седеющие волосы. — Я должен добраться до этого браслета прежде чем она найдет меня! — он засуетился вокруг Гезила. — Она говорила, где остановилась? Когда она вернется? Она выглядела сердитой?

— Не думай о ней, — сказал Танис. — Как ты думаешь найти браслет, если он был украден кем-то, кого мы не можем выследить или даже узнать кто он?

— Я уверен, что это был бард, — твердо сказал Гезил. — И я боюсь, что сам навлек на себя неприятности. — С лицом, пылающим от смущения, ремесленник пересказал им все, что запомнил из своей беседы с рассказчиком, включая его описание.

— Насколько трудно отыскать человека, назвавшего себя Делбриджем Фидингтоном? — пробормотал Тассельхоф.

— Почти невозможно, — простонал Флинт, — если мы не знаем, куда он отправился. Кроме того, такое фантастическое имя скорее всего является его псевдонимом. — Гном шагал взад и вперед по тесному фургону, его тяжелая поступь встряхивала повозку, заставляя качаться кастрюли и инструменты, висящие на стенах.

— У меня есть смутное предположение куда он пошел, — сказал Гезил. Все взгляды обратились на него и он продолжил. — Прежде чем я рассказал ему о браслете, он говорил со мной о том, как трудно барду найти хорошую работу. И затем он сказал, что пойдет на север, куда-нибудь, где нет нищей «шушеры».

— Это меняет все дело. — Объявил Флинт. — Мы отправляемся на север. И когда я найду этого вороватого мошенника, я засуну ему его голову прямо в плечи.

Танис схватил гнома за руку прежде чем тот успел выскочить за дверь.

— Мы не можем просто так сорваться и бежать неведомо куда. Ты даже не знаешь, куда идешь и как туда добраться.

— Я иду на север, — зашумел гном. — И я доберусь туда, переставляя один башмак за другим, но не буду сидеть здесь.

Танис попытался урезонить друга.

— Это путешествие займет несколько дней, Флинт, возможно больше. Мы не можем просто так убежать очертя голову. Мы шли всю ночь, мы не ели и у нас нет никаких припасов.

Флинт ударил кулаком по дверному косяку фургона.

— Я не могу сидеть в бездействии, Танис. Для меня найти этот браслет было очень важно прежде, теперь же это для меня важнее вдвойне, так как мы знаем, что здесь замешано колдовство. — Он закрыл глаза и задрожал, так как у гномов было врожденное недоверие к магии и магическим предметам. — Ты же помнишь, — сказал он, скосив на Таниса глаза, — у меня найдется несколько отборных слов для клиентов, которые имеют обыкновение забывать упомянуть такие вещи.

Он стиснул зубы и его лицо приняло покорное выражение.

— Но я гном, который держит свое слово. Если эта женщина вернется и у меня не будет браслета, ее компонентов или денег, которые она заплатила мне авансом, даже кендер, — он с негодованием бросил взгляд на Тассельхофа, — даже кендер поймет, что моя репутация будет уничтожена. И что, ты считаешь, я должен делать сейчас?

Танис встал, немного сгибаясь в фургоне с низким потолком.

— Мы пойдем домой, поспим несколько часов, соберем еду и одежду, а затем отправимся.

— Нет, мы не можем так задерживаться, — гном решительно тряхнул своей седой головой. — Я позволю тебе собрать нужные нам припасы, но затем мы уйдем немедленно.

Танис возразил:

— Флинт, я валюсь с ног! Это была долгая ночь.

Флинт ущипнул Таниса за мягкую кожу на руке.

— Ты совсем изнежился за зиму, — упрекнул он своего молодого друга. — Оставайся дома и спи, если не можешь идти. Я же уйду еще до того, как утреннее солнце покажется над деревьями, с тобой или без тебя.

Вздыхая, Полуэльф поправил свою повязку на голове, перевязав кожаные тесемки на затылке.

— Хорошо, — вздохнул он, прекрасно зная, что никогда не переделает упрямого старого авантюриста. — Сделаем по-твоему.

— Прекрасно. — Флинт удовлетворенно кивнул. — Собери то, что нам понадобится и будь в моем доме через двадцать минут.

С этим низкая и высокая фигуры выбрались из фургона и заторопились по грязному переулку.

Тассельхоф, все еще занятый перевязкой раненой головы Гезила, нетерпеливо оглянулся в фургоне, ища чем бы закрепить ткань. Не найдя ничего в пределах досягаемости, он наконец схватил руку Гезила и хлопнул ею по тщательно свернутому комку ткани, прикрывающей рану.

— Держи руку так. — Живо проинструктировал Тас, вскочил на ноги и выпрыгнул из двери вслед за быстро исчезающими напарниками.

— Подожди! — закричал Гезил, неловко потянувшись за кендером. — А как же я?

Его голос затих и через мгновение он слышал только голос Беллы, которая требовала свой завтрак.

Тассельхоф догнал Флинта и Таниса на дороге приблизительно в сорока метрах от фургона.

— Как увлекательно! — щебетал кендер. — Преследование! Какое веселье!

Флинт остановился как вкопанный.

— Почему ты решил, что ты идешь с нами? Я не приглашал тебя и не хочу, чтобы ты путался у меня под ногами. Так что исчезни.

Но у упрямого кендера не было намерения оставаться здесь.

— Я вам нужен. У меня есть карты севера, я думаю.

Флинт взглянул на Таниса, ища поддержки, но не нашел ее.

— Если у него есть карты, он нам очень поможет, Флинт. — Сказал Полуэльф.

— Именно желание посмотреть на его карты стало первоочередной причиной всех неприятностей. — Гном сердито взмахнул руками. — Ну и прекрасно, пусть он идет с нами. Давай пригласим всех, кого встретим по дороге. К тому времени, когда мы доберемся туда, куда идем, у нас будет целая армия. Мы сможем осадить город. Но давай сделаем это сейчас! — кричал он, возобновляя свой путь по дороге.

Через два шага Флинт снова остановился.

— Погоди! Что мы делаем? Я не могу пойти домой. — Его лицо тревожно омрачилось. — Если Селена в городе, то она без сомнения придет ко мне домой, ища меня. Я знаю, что это может показаться трусостью, но я не могу предстать перед ней без браслета! — гном выглядел оробевшим. — Вначале я должен все исправить. Танис, ты должен будешь принести мои вещи.

— А если она увидит меня? — возразил Полуэльф.

— Продолжай рассказывать байку ремесленника — скажи ей, что меня неожиданно вызвали из города на несколько дней. Или скажи ей, что меня похитили. Мне все равно, скажи ей что хочешь, лишь бы сбить ее с толку!

Танис глубокомысленно потер подбородок.

— Я не собираюсь врать ей, Флинт. Ты знаешь, что мне все равно это не слишком удается. Нам нужна гораздо лучшая история, чем эта.

— Послушай, это не ложь, — взмолился Флинт. — Я неожиданно должен уйти из города на несколько дней. Я уйду прямо сейчас и буду ждать тебя на дороге, если от этого тебе полегчает.

Танис пожал плечами и сдался.

— Надеюсь, мне не придется столкнуться с ней на дороге и она не придет к тебе домой. Я пойду, но ты должен будешь пойти ко мне домой и собрать там то, что мне понадобится. — Сказал он. — Встретимся там.

Долговязый Полуэльф повернулся, чтобы уйти, но затем добавил:

— Ты найдешь достаточно продуктов в кладовой, но только не бери с собой те ужасные бобы, которые ты так любишь. — Предупредил он, погрозив пальцем плотному гному.

— Я никогда не видел дом гнома, — пискнул кендер, о котором все почти забыли. — Я пойду с Танисом, — радостно объявил он.

Флинт повернулся к маленькому, пестро одетому кендеру и ткнул его в грудь.

— О, нет, туда ты не пойдешь. — Решительно сказал он. — Самое последнее, что мне нужно, это кендер с разинутым ртом и липкими пальцами, шныряющий по моему дому в мое отсутствие. — Он крепко взял Таса за локоть. — Ты пойдешь со мной и так я смогу следить за тобой.

— Ради бога, Флинт. — Раздраженно проговорил Тассельхоф, чувствуя себя задетым и его маленькое лицо сморщилось в хмуром взгляде. — Я думал, что кто-то, а ты понимаешь, что мой менее чем средний рост не делает меня ребенком.

Флинт внезапно налился ярко-красным цветом и его голова затряслась, когда он пытался выдавить из себя несколько непривычных для себя слов:

— Ох, ну хорошо, извини, — проворчал он.

— Все в порядке, — сказал кендер, проявляя необычную способность кендеров переменять свое настроение во мгновение ока. Его лицо прояснилось, так как ему в голову пришла новая мысль.

— Скажи, у вас, у гномов, в домах стоит специальная небольшая мебель или вы вскарабкиваетесь на человеческие стулья?

Флинт едва не проревел свое любимое ругательство кендеру, но ограничился пылающим взглядом и подтолкнул того к самой ближайшей лестнице на валлин.

— Шевелись! — буркнул он, нервно оглянувшись через плечо. Если Селана все еще в городе (а если судить по удачливости гнома, он мог рассчитывать на это), Флинт надеялся, что она осталась на земле, так как большинство чужеземцев не поднимались наверх к мостам. Даже при том, что мосты выполняли функции дорог и считались общественной собственностью в Утехе, приезжие обычно ощущали себя вторгнувшимися на частную территорию, если поднимались на мосты, так как большинство из них вело к домам.

— Эти качающиеся мосты замечательны! — воскликнул Тас. — Как вы их строите в воздухе?

Он бросился от одного края моста к другому, бросая вниз ветки и наблюдая как они падают.

— Прекрати это! — сказал Флинт, борясь с искушением ударить кендера по руке как ребенка. — Ты можешь попасть в кого-то внизу этими палками. Именно поэтому у нас есть весьма большой штраф для тех, кто сорит во время переходов.

Тас замер и на мгновение выглядел подчинившимся.

— Так как все-таки строят эти мосты? — снова выпалил он. — Ходули? В Кендерморе, откуда я родом, обычно взбираются друг другу на плечи в виде пирамиды, чтобы сменить таблички или что-нибудь еще в этом роде, но это… — Он дотронулся до моста у своих ботинок, — это намного труднее построить, стоя на чьих-то плечах.

Гном прикрыл глаза и оскалился, защищаясь от непрерывной болтовни кендера.

— Их строят на земле, а затем подвешивают, — наконец ответил он с неестественным терпением. Через минуту гном и кендер были у двери дома Таниса, где над ними протягивал ввысь свои ветви валлин средних лет, на котором и стояло здание.

Дом Таниса был похож на большинство других домов на деревьях Утехи, хотя возможно и был чуть поменьше и более скромно обставлен. С кряхтением Флинт наклонился и приподнял циновку у двери.

— Проклятие! Полуэльф ушел вместе со своим ключом!

— Ты ищешь это? — спросил Тассельхоф. Флинт обернулся и увидел кендера, держащего зубчатый ключ между большим и указательным пальцем.

Флинт нахмурился.

— Дай сюда! — сказал он, выхватывая ключ из пальцев кендера. — Где ты взял его?

— Под циновкой. — Тассельхоф неодобрительно покачал головой. — Танис действительно не должен хранить ключ там, где его может найти любой. Никогда не знаешь, кто может воспользоваться им. — Он пригрозил Флинту пальцем. — Это просто везение, что я пришел с тобой.

Проворчав что-то, Флинт засунул ключ в замок и толкнул дверь. Они стояли в уютной прихожей Таниса, внешняя стена которой была хитроумно вырезана в самом стволе валлина. Лучи желтого солнечного света прыгали вокруг их ног из маленьких окон в потолке, которые Танис называл Небесная Петля, эльфийское изобретение, которое он принес вместе с собой из Квалинести.

Почти все в доме Таниса отражало его воспитание. Обстановка была в умиротворенном лесном стиле, добавленном к самому факту размещения дома в валлине. Цветы в горшках имелись в большом количестве. Как и в большинстве зданий в Утехе, в доме Таниса имелись гостиная, спальня и кухня. Очаг занимал центральное место в гостиной, вокруг него были сложены большие перьевые подушки для того, чтобы сидеть на них. Из уважения к своему старому другу-гному, Танис имел один крепкий стул. Единственной другой мебелью были книжные полки от пола до потолка, вставленные в ниши валлинового дерева, которые тянулись по всему дому. Танис был закоренелым читателем всего подряд. Он также собирал редкие, отлично сконструированные луки, которые висели на стене напротив очага.

Флинт видел, что глаза кендера заблестели, натолкнувшись на эльфийское оружие.

— Держи свои руки при себе, — предостерег гном. — Если я увижу, что хоть одна тетива пропала, то я…

— Ты не должен постоянно угрожать мне. — Устало прервал Тас. — Я не буду ничего касаться.

Флинт выглядел сомневающимся.

— Я беспокоюсь не о касании, а о пропаже.

— Да я ведь никогда…

Флинт поднял руку, чтобы заставить возмущенного кендера замолчать.

— Я знаю, ты ничего никогда не крал и это не твоя вина, что браслет пропал, — сказал он с сарказмом. — А теперь мы можем собрать вещи Таниса, чтобы пойти и отыскать браслет, который так загадочно материализовался в твоем кармане целых два раза?

— Пожалуйста. — Тассельхоф махнул рукой вперед. — Должен сказать, что я рад, что ты начинаешь видеть эти события и с моей стороны тоже.

Скептически качая головой, Флинт протопал в спальню Таниса и там направился прямо к тяжелому деревянному сундуку, стоявшему у набитого перьями высокого матраца, который Полуэльф использовал как кровать. Он вытащил из сундука нижнюю рубашку, несколько пар чулок, тунику, два одеяла, шерстяную рубашку и теплые шерстяные носки. Гном быстро скатал одежду в одеялах, перевязал оба конца рулона кожаным шнурком и взгромоздил тюк себе на плечи.

Порывшись еще в сундуке, Флинт нашел большой холщовый мешок и пошел с ним на кухню. Проходя через гостиную, Флинт заметил, что Тассельхоф быстро одернул руку от луков.

— Я просто смотрел! — кендер прошел вслед за Флинтом на кухню.

Комната была очень маленькой, подходящей разве что для склада или кладовой, так как готовка обычно происходила у очага в гостиной. Потолок в комнате был выше, чем в других помещениях дома и ветки валлина свободно росли, протискиваясь сквозь заделанные отверстия в стенах. Танис использовал любое свободное место под полки. Копченая ветчина, связки высушенных трав, сумки с картошкой, кабачки, высушенные фрукты и головки чеснока свисали с толстых шнурков на темных перекладинах. Маленький стол с откидной крышкой располагался под буфетом напротив входа, под ним виднелись два тростниковых стула.

Работая быстро, Флинт взял вырезку ветчины, кабачки, две горсти сушеных яблок и наполнил ими мешок. Когда он повернулся, чтобы уйти, то увидел как Тассельхоф осматривает несколько булочек с изюмом из местной пекарни, которые, как Флинт знал, были одним из любимых продуктов Таниса. Обычно достаточно щедрый, Полуэльф мог быть неумолимым, когда дело касалось его булочек.

— Отойди от них. У нас есть то, что нам нужно, — проворчал гном.

— Я только подумал, — размышлял Тас. — Мы можем уйти на несколько дней. Эти булочки уже сейчас выглядят вчерашними или даже позавчерашними, — он ткнул пальцем, чтобы продемонстрировать правоту своих слов, затем облизал палец. — К тому времени, когда мы вернемся, они будут уже слишком черствыми, чтобы их есть. Это будет очень досадно.

Флинт поглядел на булочки, затем нахмурился на кендера, затем снова оглянулся на булочки. Они были толстыми, глазурь блестела в форме звезды на вершине каждой из них. Теперь Флинт уставился на них и его пустой со времени их ночного марша живот заворчал. Булочки действительно выглядели весьма вкусными.

— Только одну, — пробормотал Флинт, беря булочку для себя. Половина ее исчезла после первого же огромного укуса. С надутыми как у белки щеками и крошками, падающими на бороду, гном пошел назад в гостиную. Тассельхоф шел за ним, запихивая в рот изюм.

Когда Флинт поднял булочку для второго укуса, дверь распахнулась и в комнату вошел Танис. Он нес красное с серым одеяло, скатанное в рулон и закинутое на плечо. По выпуклостям в рулоне было заметно, что другие вещи были упакованы внутри. Танис сбросил рулон на пол и сказал:

— Ты должен будешь перевязать его заново, Флинт. Если бы я сделал рулон по твоему росту, я бы никак не смог забросить его на плечи. Вы нашли все, что нам понадобится?

Флинт попытался говорить, но его голос был приглушен забитым булочкой ртом. Он кивнул и крошки посыпались с его бороды.

— Что это? — Танис пригляделся к Флинту. — Это булочка с изюмом, да?

— Хочешь одну? — ответил Тас. Он вытащил из своего мешка еще одну липкую булочку и протянул ее Танису. — Не набивай ею рот, как Флинт, — предостерег кендер. — Булочки немного подсохли.

Танис перевел взгляд с оробевшего Флинта на довольного Таса и выхватил сладость у того из рук.

— Давайте уходить, пока вы двое не съели меня самого.

— Я нашел достаточно, чтобы поддержать нас по крайней мере несколько дней, — сказал ему Флинт. — А что насчет моих вещей? Ты не забыл мою теплую шапку? И те шерстяные носки, которые так приятно носить в моих кожаных походных ботинках? А что насчет моего топора?

Танис хлопнул друга по плечу.

— Не волнуйся, я все захватил. — Он протянул Флинту связанный рулон, в котором содержалось все, о чем спрашивал гном, в том числе и его любимый старый топор. За прошедшие годы на гладкой рукоятке оружия появились два углубления в форме мощных рук кузнеца. Топор был так же удобен для Флинта, как пара старых ботинок на его ногах.

Стремясь поскорее пуститься в путь, Флинт поднял топор, рулон и пошел к двери, но внезапно остановился, как бы что-то вспомнив.

— А как насчет Селаны? Ты где-нибудь видел женщину с надвинутым капюшоном и необычно бледной кожей?

Танис покачал темно-рыжей головой.

— Я никого не видел.

Гном выглядел немного успокоенным и его напряженные плечи слегка расслабились.

— Замечательно. Возможно, теперь-то мы испытаем хоть немного удачи.

Пристроив более удобным образом свою ношу, Флинт открыл входную дверь Полуэльфа и, переступая порог, через плечо оглянулся на своих напарников.

— Чем скорее мы уйдем, тем скорее мы вернемся, — сказал он, суя последний кусок булочки с изюмом в рот. Флинт обернулся назад, чтобы видеть дорогу. Внезапно крошки сухой и липкой булочки полетели из его рта с судорожным вздохом изумления.

— Привет, Мастер Огненный Горн, — сказала чрезвычайно светлокожая, зеленоглазая женщина в синей одежде, с прядями белых волос, выбившихся из-под ее василькового шарфа. — Я вас искала.

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 7. РАЗБИВШИЙСЯ БОРОВ

Пузатый человек, от рождения имевший имя Вальдо Дидлбаум, был приблизительно тридцати пяти лет от роду и всегда гордился своей способностью узнавать и использовать возможности. Обдуманным было и его новое занятие, которым он уже занимался приблизительно двенадцать часов — предсказание. На самом деле у этого нового занятия было много общего с его предыдущей профессией, которой он зарабатывал две недели — странствующий бард.

У обеих профессий был потенциал для получения большого авторитета и соответствующего образа жизни; иногда они обеспечивали богатых покровителей или давали возможность пристроиться при дворе. Самое меньшее, они позволяли сделать хорошие деньги на улицах и в тавернах среди простого народа. Комфортная жизнь — было то, к чему всегда стремился Вальдо. Разве он, в конце концов, не заслуживал ее?

Алчный бывший карманник, жонглер, каменщик, моряк, вымогатель недавно выбрал для себя новую профессию барда, после того, как наблюдал выступление хорошо одетого барда, снискавшего всеобщее восхищение и мешочки с монетами в Телгаардской крепости на севере. Вальдо некоторое время назад служил там (и с малой для себя пользой, по его скромному мнению) в качестве третьего домашнего слуги. Он представлял это положение как временную неудачу, результат несправедливости и безуспешного вымогательства — он неосмотрительно пытался шантажировать жителя Клонисборо, когда обнаружил, что тот был предводителем самой безжалостной шайки контрабандистов в Соламнии. В интересах сохранения своей жизни Вальдо бросил все и сбежал в Телгаард.

В течение всех лет его простой жизни он с завистью наблюдал за преимуществами, которые имеют люди благородного рождения. Простое платье и изысканная речь давали ему всеобщее уважение, которое он желал, но к сожалению, уважением нельзя заполнить пустой желудок. Но, думал Вальдо, профессиональное уважение, наряду с высоким денежным вознаграждением, даст ему все, что он желал от жизни.

Модная одежда, высокопарное имя и пара-тройка побасенок были достаточными условиями для успешной карьеры менестреля, как думал Вальдо. Той самой ночью родился сэр Делбридж Фидингтон, а имя Гектор Смитсон, которое Вальдо взял как слуга было навсегда забыто.

Используя навыки, освоенные во время одного из его более ранних занятий, Вальдо позаимствовал немного хорошей одежды у своего работодателя, включая зеленый жакет и бриджи, которые он теперь носил. К этому он присовокупил несколько ценных вещей из поместья, зная, что выручка от их продажи поможет ему комфортно пережить время, пока он не утвердится как бард.

К сожалению, этот процесс занял намного большее время, чем ожидал или планировал Вальдо. Он повторял басни, услышанные им от барда в Телгаардской Крепости, но они никогда не производили в его исполнении ожидаемый эффект. Вальдо возлагал ответственность за это на толпу. Фермеры и прочая шушера, которую он был обязан развлекать, не были достаточно искушенными слушателями, чтобы оценить искусство, повергшее в изумление дворян в Телгаарде. Тем не менее Вальдо был уверен, что успех придет, как только он сможет рассказать нужное сказание перед нужной толпой.

Однако, в последние дни Вальдо начал подозревать, что возможно профессия барда не настолько легка, как ему показалось. Возможно, она требовала наличия таланта, которого, возможно, у Вальдо не было. На самом деле, возможно, он был очень плох как бард. Ему даже не удалось сорвать аплодисменты в пивной палатке, в таком болоте, как Утеха.

И затем, как подарок от небес, он встретил ремесленника с волшебным браслетом и болтливым языком.

После нападения на ремесленника прошлой ночью, Вальдо поспешно удалился от Утехи, прошел в восьми километрах к востоку от Кви-кири и затем расположился лагерем рядом с дорогой на северном краю деревни. Рано отправившись в путь, он направился к самому ближнему порту на Новом Море, чтобы увеличить расстояние между собой и оглушенным ремесленником как можно больше. Но первое средство передвижения, которое он встретил, управлялось фермером, который направлялся отнюдь не к морю. Вместо этого он возвращался домой, в отдаленную деревню под названием Танталлон, которая находилась высоко в горах Восточной Стены, так далеко, как только вела дорога.

Не испытывая любви к парусным судам — по правде говоря, они его пугали — Вальдо решил, что отдаленная деревня ничуть не уступает по привлекательности для желающего затаиться, по крайней мере на время, прогнозиста. Кроме того, девиз Вальдо был «никогда не отказывайся от бесплатного» так он относился и к поездкам.

Места на передней скамье фургона хватало только для одного, так что Вальдо поехал сзади, устроившись на нагромождении мешков, заполненных брюквой. Несмотря на неудобное положение, он сжимал в руках медный браслет и самодовольно думал «думаю, теперь моя удача со мной». Вальдо засунул браслет в свой мешок для сохранности. Откидываясь на брюкве, он тихо поблагодарил неудачливого ремесленника за свою новую удачу.

Спустя ухабистый и трясущийся час, фургон с грохотом въехал в маленькую деревню.

— Равенвейл, — сказал фермер, останавливая фургон перед магазином бакалейщика на деревенской площади.

Делбридж спрыгнул вниз, чтобы размять свои короткие ноги. Стряхивая дорожную пыль с подола своего зеленого жакета, он спросил:

— Далеко еще до Танталлона?

Фермер скосил на него взгляд, поднимая мешок с брюквой на плечи.

— Не могу сказать точно. Тринадцать… нет, скорее всего шестнадцать километров к северу. Дорога станет отсюда хуже и двигаться будем медленно.

С этими словами фермер вошел в магазин и принялся торговаться о цене за свои товары с зеленщиком.

Вид свежих продуктов спровоцировал урчание в животе Делбриджа и он причмокнул своими толстыми губами. Вспомнив еще один свой девиз — никогда не покупай то, что можешь украсть — он быстро огляделся и схватил кусок желтого сыра с прилавка у магазина. Понюхав сильный аромат сыра своим курносым носом и одобрительно кивнув, он положил его в свой тощий мешок, чтобы насладиться сыром во время дороги. Затем он умыкнул два спелых красных яблока из Гудлунда и проглотил каждый из них за три голодных укуса.

Через некоторое время появился фермер и вскарабкался назад на козлы. Делбридж устроился на несколько меньшую, но все еще неудобную груду мешков с брюквой и вгляделся вперед на то, что их ожидало, когда они снова загрохотали на север из деревни. Он с сожалением посмотрел на то, что фермер оптимистично назвал дорогой. Ее было легко принять за козью тропу, причем коза явно выпила много эля.

Делбридж решил, что первое, что он должен будет купить в Танталлоне, это новая одежда. Гадалки носили ниспадающие красочные платья и эти странные небольшие штуковины вместо шляп, которые на самом деле являлись кусками ткани, обернутыми вокруг их голов.

У прорицателей также были необычно звучащие имена, такие как Омардикар или Хосни. Делбридж остановился на Омардикаре. Омардикар Всемогущий.

Деревья расцветали, крошечные зеленые листья высовывались из покрытых корой ветвей, все еще холодных и серых от зимы. Предгорья, поднимавшиеся высоко к горам, были усеяны пушистыми зарослями бело-розового дикого яблока и сливовых деревьев в полном цветении. Их мягкие ветви стучали о бока деревянного фургона, когда он трясся вдоль узкой дороги, забрасывая Делбриджа и брюкву ароматными разноцветными лепестками.

Пасторальная красота была потрачена впустую на Делбриджа. Убаюканный теплым весенним солнцем на лице и тряской фургона на изрытой колеями дороге, бард, превратившийся в предсказателя, откинулся назад на грязных мешках и уснул.

Он был грубо пробужден некоторое время спустя, когда тяжелые колеса фургона наткнулись на очень большой дорожный камень и повозка подпрыгнула высоко в воздух. Делбридж завертелся, поворачиваясь, чтобы посмотреть на передок фургона, но увидел только затылок фермера. Будущий предсказатель изо всех сил пытался встать на колени среди мешков.

Так как фургон взгромоздился на гребень холма, Делбридж увидел, что они уже проехали предгорья и углубились в горы. Ниже, укрытый в маленькой долине в тенях от окружающих гор, стоял город размером с Утеху — Танталлон. Хотя еще не вечерело, сквозь деревья мигали фонари и ветер приносил запах дыма от домашних очагов. Быстрый, холодный ручей несся с запада, где находились самые высокие горы.

И там, величественно возвышаясь со скалистого пласта, у ручья, стояло внушительное каменное строение с высокими башенками, большими башнями и защитным барбаканом, кажущееся фиолетовым в тусклом свете.

— Что это? — позвал Делбридж фермера, который погонял лошадей, чтобы те двинулись дальше по постепенно спускающейся в долину дороге.

— Замок Танталлон.

Делбридж был заинтригован.

— Кто там живет?

— Как говорит история, — сообщил фермер, всегда готовый посплетничать. — Замок принадлежит Соламнийскому Рыцарю, чья семья, если верить слухам, покинула Соламнию на севере вскоре после Катаклизма, когда преследование рыцарей только начиналось.

Наша провинция Абанасиния, как вы возможно помните из уроков истории, тоже находилась в хаосе. И тогда, когда предок теперешнего хозяина приехал сюда в изгнание вместе со своей вооруженной свитой, он привнес на эти земли также и немного закона с порядком. Те, кто уцелел после Катаклизма, собирались под его руководством и он сумел их хорошо организовать и управлять таким образом, что его семья и все окружающие стали процветать. Даже несмотря на тяжелые времена, удача не изменила этой семье.

Фермер лучезарно улыбнулся с гордостью за свой город.

— Семья Карстон живет здесь беспрерывно в этом замке над городом, с тех самых пор, когда первый лорд Карстон построил его более чем триста лет назад.

Проезжая по городу, Делбридж был удивлен, что такой отдаленный и изолированный от остальных городок оказался таким благополучным с виду. Дороги были хорошо замощены, никакого мусора или отходов на них не наблюдалось. Здания были выкрашены в белый цвет, их каменная кладка была аккуратно подмазана известью, а крыши были застелены толстым слоем хорошей соломы. Очень немногие магазины или дома имели окна, заклеенные промасленной бумагой — дорогие витражи или непрозрачное стекло были нормой для этого города. Он напоминал городок из сказок. Такое благополучие может быть только хорошим предзнаменованием, решил Делбридж.

Фургон резко остановился на южном краю города перед приветливо выглядящей гостиницей, над которой висела табличка с рисунком и надписью «Разбившийся боров». Рисунок изображал необыкновенно большого борова, врезавшегося в ворота, а на его спине мирно лежал человек. Новые цветочные горшки украшали два окна гостиницы, прикрытые гофрированными белыми занавесками.

— Конец пути, — сказал фермер.

Делбридж поблагодарил его и спрыгнул с фургона, чтобы осмотреть гостиницу. Конечно, это было отличное место для того, чтобы узнать что происходит в Танталлоне и, кроме того, Делбридж нуждался в еде и месте для сна. Но если информацией люди делятся зачастую бесплатно, то пансион будет стоить денег.

Также это было хорошее место для того, чтобы проверить возможности своего браслета, что он обязательно должен сделать перед тем, как приняться за работу с ним. Он вытащил из своего потертого мешка браслет. Придав кисти чашевидную форму, он с усилием натянул узкое изделие себе на пухлое запястье.

— Для кого он делался, для лилипута? — бурчал он, когда металл врезался в мягкую плоть. Он не должен волноваться о потере браслета, потому что было сомнительно, что он когда-либо вообще сможет его снять.

Потянувшись к двери, он остановился, заметив кусок пергамента, прибитый в двери. Это было какое-то официальное объявление. Делбридж подошел поближе, чтобы разобрать буквы в исчезающем свете.

Королевский Суд.

Его Светлость сэр Карстон в третий день месяца Зеленорода, 344, будет рассматривать и судить обиды, просьбы и прошения своих верноподданных. Все те, кто желает получить аудиенцию у Его Светлости, должны приходить в часы между восходом солнца и началом сумерек.

— Прекрати придерживать дверь, ты, боров. Ты заходишь или выходишь?

Делбридж моргнул и отстранился. Его взгляд упал на сердитого горбоносого парня, носящего сверкающий белизной передник. Очевидно, бармен.

— Хм? Это… Простите меня, я просто читал объявление, — пробормотал Делбридж.

Хозяин нахмурился.

— Хорошо, закрывай дверь. Я не буду греть улицу.

Делбридж опомнился.

— Мои извинения, добрый господин. — Он выпрямил спину и пригладил выпуклый живот под бархатным жилетом, но человек уже возвратился к своей работе внутри гостиницы.

Делбридж проскочил вовнутрь прежде чем дверь полностью закрылась. Комната была уютной и теплой, с туманным дымом в воздухе. Восемь других посетителей сидели за столами. Большинство из них казались чернорабочими или мастерами, но двое скорее всего были солдатами. Маленький, по сезону, огонь горел в очаге. Вся восьмерка прекратила беседу, чтобы посмотреть на новоприбывшего.

Бармен только успел занять свое место за стойкой бара, когда поднял взгляд и увидел человека, с которым только что говорил в дверном проеме, уже стоящим у вешалки. Он оглянулся на дверь, затем искоса посмотрел на Делбриджа:

— Что вы хотите, незнакомец?

— Скорее всего ничего, — ответил Делбридж, стараясь выглядеть удивленным. — Я просто хотел обсудить с вами одно деловое предложение.

— Я не сдаю комнаты бесплатно, — решив, что разговор закончен, бармен вернулся к своей работе за барной стойкой.

Рука полетела к груди Делбриджа.

— Святые небеса, я никогда ничего бесплатного не прошу! Разве я сказал бесплатно? Я не верю. Нет, то, что я хотел предложить вам, является абсолютно законной деловой сделкой. Я получу что-то и вы получите что-то. Как вы проницательно предположили, мне действительно нужен ужин и комната на ночь. Но вы… вы получите от меня услуги в течении целого вечера.

Бармен фыркнул.

— И что ты будешь делать? Погоди, я угадаю. Петь? Танцевать? Рассказывать истории? И ради всего этого я должен буду накормить и предоставить ночлег тому, кто жрет как свинья и храпит как осадная машина? — Он вытер нос кромкой своего белого передника. — Мне жаль, незнакомец, но мне не интересны твои услуги. Почему бы тебе не попробовать в гостинице «Спотыкающийся Гусь» вниз по улице?

Несколько из посетителей рассмеялись, услышав слова бармена, но Делбридж был невозмутим. Вместо того, чтобы разгневаться, он выпрямился как можно сильнее.

— Я не обычный артист. Я — оракул. Могу видеть и предсказывать будущее.

Хихиканье и грубый хохот заполнили комнату. Бармен наклонился к Делбриджу и сказал:

— Я могу предсказать твое будущее, незнакомец. Я предсказываю, что если ты немедленно не вынесешь свое изворотливое жирное тело отсюда, то оно будет просто выброшено. — Смех стал громче и Делбридж впервые заметил, что у него появился отчетливо опасный оттенок.

Делбридж понял, что с браслетом или без него, пришло время поставить на карту все, так как от этого зависел его успех или поражение. В прошлом это чувство опасности всегда чудесным образом обостряло его остроумие. Он закрыл глаза и положил одну руку на лоб, а другой ухватился за барную стойку. Его разум сосредоточился, пытаясь найти какое-то предсказание, информацию, которую он мог бы использовать и затем проверить несколько мгновений позже.

Ему повезло, что он ухватился одной рукой за стойку, иначе непременно упал бы, когда поток картинок ворвался в его разум. Так это и было, он покачнулся и не упал только потому, что рефлекторно крепче схватился за прилавок.

В своем видении Делбридж увидел одного из посетителей, облысевшего господина средних лет со скрученными артритом руками, который набил себе полный рот испеченной форелью. Через мгновение он стал задыхаться и пытаться вдохнуть воздуха. Его глаза вылезли из орбит, руки сомкнулись на собственном горле, язык вывалился изо рта и тут он свалился со скамьи на пол. Там он корчился несколько мгновений и наконец затих в неподвижности.

Делбридж знал, что его промедление не было тем, чего ожидали от него враждебно настроенные оппоненты. Теперь они наблюдали за ним с подлинным любопытством, задаваясь вопросом, что этот мошенник будет делать дальше. Когда он выпрямился и вытер холодный пот со лба, он увидел, что они смотрели на него со смешанным чувством изумления и замешательства.

Если все это было работой браслета, подумал Делбридж, то ремесленник, у которого он украл его, явно преуменьшил возможности вещицы. Но, как Делбриджу нравилось напоминать себе, многолетний опыт учил его немедленно использовать любую возможность или шанс, как только он появится. Колебание было роскошью, которую он не мог себе позволить.

Со всем возможным достоинством Делбридж смело сделал два шага от стойки и, подняв руку, указал на группу посетителей.

— Я видел, что будет. Смерть находится в этой комнате и преследует одного из вас прямо сейчас. Я могу сказать вам кого — или я могу держать свой язык за зубами и позволить этому человеку умереть, так как никто все равно не верит мне, — он снова опустил руку и печально посмотрел на людей. — Мне жаль вас.

Несколько человек из группы его зрителей побледнели, что наполнило Делбрижда чувством огромного удовлетворения. Человек, который появился в видении, отмахнулся от Делбриджа рукой и вернулся к еде. Делбридж видел со смешанным чувством восторга и ужаса, что перед человеком действительно стояла тарелка печеной форели!

Один из солдат промолвил.

— Хорошо, оракул, скажи нам кто это. Я хотел бы знать, кто из нас собирается опрокинуться, чтобы купить ему выпить прежде чем это произойдет.

Даже без этой остроумной фразы, Делбридж все равно бы действовал. В то время как человек из его видения поднес кусок рыбы ко рту, Делбридж подскочил к нему и схватил его за запястье. Тот гневно отстранился, пытаясь вырвать руку из пальцев оракула, но у него не хватило сил освободиться. Делбридж отодвинул тарелку от человека и затем стряхнул содержимое вилки на стол. Повернувшись к рядом сидящему человеку, он сказал ему, внутренне молясь, чтобы все получилось:

— Внимательно осмотрите это и скажите нам, что найдете.

Человек оглянулся на своих приятелей в поисках поддержки, затем пожал плечами и поднял вилку. Он стал ковырять ею лежащее на столе рыбное филе и через несколько секунд что-то нашел. Двумя пальцами он вытащил кусочек кости и при этом почувствовал, что его ноготь оцарапало что-то. Это была отломанная часть самодельного рыболовного крючка. В изумлении человек положил его себе на ладонь и поднял, чтобы все могли видеть.

Человек, в обеде которого нашлась косточка с вонзившимся в нее крючком, проглотил комок в горле и потер шею.

— Я думаю, что нам не нужен никакой оракул, чтобы понять, что случилось бы со мной, если бы я проглотил это. — Все остальные зрители молчали. Делбридж изо всех сил пытался выглядеть соответственно самодовольным.

Человек, которому он спас жизнь, обратился к бармену:

— Шанус, не знаю, хочешь ли ты предоставить этому человеку комнату, но я хотел бы купить ему ужин. Что вы будете есть, друг?

Делбридж ответил без промедления.

— Что-нибудь кроме рыбы, — ответил он, вызывая в комнате добродушный смех.

Расслабившись после еды в своей бесплатной комнате, Делбридж наконец нашел время, чтобы подумать. Он едва ли был мудрецом, но все-таки совсем не глупцом. Это была магия, в этом он был уверен так же, как знал, что эта магия работала с помощью браслета. Это была самая грандиозная вещь, которую он когда-либо доставал.

Он понятия не имел, каковы пределы возможностей браслета или насколько велики его способности, но в любом случае потенциал его был достаточно велик, чтобы сорвать огромный куш. Он мог бы легко организовать представление для публики и сделает это, как только поймет, как управлять этой вещью.

Управление было проблемой, это верно. Делбридж почти ничего не знал о магии. Но он точно знал, что известный и уважаемый маг запросил бы нереальные деньги за то, чтобы проанализировать и изучить браслет, а оставить вещицу для изучения имеющему сомнительную репутацию магу он даже и в мыслях не мог себе позволить. Оставалось только экспериментировать с браслетом самостоятельно, изучив его методом проб и ошибок. Этот выход был сопряжен с опасностью, но Делбридж не мог думать ни о какой другой альтернативе.

Тем временем, молва о том, что случилось этим вечером распространится по всему городу. К тому же более чем вероятно, что два солдата, которые находились в таверне во время представления, расскажут о нем гарнизону в замке, где в конечном счете даже рыцарь — как его имя, Карстон? — услышит об этом тоже.

Делбридж принял вертикальное положение. Он понял, что теперь с ним могло бы произойти что-то гораздо большее, чем обычные мистические представления. Услуги настоящего провидца могли бы быть неоценимы для правителя. Это могло означать назначение его в королевский суд, что принесет Делбриджу все, что он всегда желал: комфорт, уважение, достоинство и богатство.

Мысли Делбриджа вернулись к тому моменту, когда он читал объявление на двери гостиницы. Завтра состоится королевский суд! Делбридж решил пойти на аудиенцию к рыцарю и предложить ему свои услуги. Но это значит, что у Делбриджа осталось совсем немного времени, чтобы справиться с браслетом.

Делбридж понял, что ему предстоит долгая ночь.

ГЛАВА 8. ДЕНЬ АУДИЕНЦИИ

— Прямо по этой дороге, — сказал Шанус, указывая большим пальцем. — Поверните вначале направо, после магазина модистки, а затем на лево. Вы не пропустите его, мастер Омардикар. Эээ…

— Достаточно просто Омардикар.

— Да, господин. Первый разводной мост на реке.

Делбридж подумал, что люди уже по-другому разговаривают с ним. В процессе подготовки к сегодняшнему дню, он послал из гостиницы список требуемой одежды, чтобы приобрести новый костюм, более подходящий для оракула: длинное фиолетовое платье, отороченное белым кроличьим мехом и украшенное абстрактными рисунками, и высокую кроличью шляпу. Шанус даже предложил оплатить его счет, чтобы Делбридж вернул деньги после своего назначения в замок.

Очень ободренный, Делбридж торопливо свернул по улице направо, а затем направился к реке. Большой каменный мост с подвижным дощатым настилом охватывал воду с обеих сторон. За рекой возвышался замок, вздымающийся вверх на утреннем солнце. Шаги Делбриджа по мосту были заглушены громовым рокотом стремительно несущейся воды под ним.

Делбридж оправил свою одежду и протянул руку стражникам.

— Омардикар Всемогущий, экстраординарный прорицатель, к вашим услугам. Возможно вы слышали обо мне?

Стражники с мрачными лицами и со свисающими соламнийскими усами ничего не ответили.

— Да… ну, в общем, я хочу попасть на аудиенцию к лорду Карстону. Милостивые господа, не могли бы вы провести меня в соответствующий зал?

Один из стражников бросил на Делбриджа оценивающий взгляд, фыркнул и покачал головой.

— Если бы вы пришли пораньше, то смогли бы пройти внутрь со всеми остальными. Теперь слушайте меня внимательно, поскольку я повторять не буду. Вы стоите у внешнего южного поста. Пройдите мимо меня, через внешнюю стену замка и подойдите к внутреннему южному посту. Тот, кто находится там, направит вас через вестибюль в Малый Зал в сторожевой башне, а затем в Западную Палату.

Голова Делбриджа кивала, запоминая сложные указания.

— Танталлон кажется достаточно мирным городом. Зачем же такая сложная система обороны?

— Танталлон потому и мирный, так как замок хорошо укреплен и мы всегда бдительны, — объяснил стражник с видимой гордостью. — Лорд Карстон придает большое значение подготовке. Он нанимает много местных торговцев и ремесленников, чтобы непрерывно улучшать обороноспособность замка. Его новое изобретение потребовало полной занятости для тридцати ремесленников, которые сделают солдат из камня и поставят на стенах. Это обманет вражеских разведчиков и они подумают, что у нас гораздо больше сил, чем у них.

Расходы лорда-рыцаря на обороноспособность объясняют процветание города, подумал Делбридж. Будем надеяться, что он не будет против потратиться еще.

— Вы должны поспешить, — сказал усатый стражник, — перед вами большая очередь.

Делбридж отрывисто поблагодарил стражника и прошел мимо него. Быстро пройдя внешний двор, он, следуя указаниям, подошел к внутреннему посту. Но там никого не было.

Пожав плечами, Делбридж вошел во внутренний двор замка. Внутренний двор был необычайно просторен и в нем находилось великое множество аккуратных торговых палаток, многие из которых были прочными постоянными сооружениями из леса или плетня, увенчанные соломенными крышами и закрытыми ставнями окнами. Палатки стояли напротив военных бараков и плацев, которые находились на противоположной стороне двора. Кухонные очаги в массивных кухнях, которые готовили для сторожевых башен, заполнили воздух двора аппетитными ароматами. Смешиваясь с запахами конюшен и маленьких палаток с едой, этот аромат был непохож на любые чувствуемые Делбриджем прежде. Маленькие собаки и дети бегали вокруг телег по мостовой двора, распугивая неодобрительно вопящих цыплят.

Делбридж попытался вспомнить указания стражника. Если он правильно помнил, нужно было войти в сторожевую башню, чтобы оттуда попасть в западную палату. Он повернулся налево, глядя поверх торговых палаток. Щурясь на ярком солнце, отражающимся от стен, которые окружали внутренний двор, он впервые внимательно рассмотрел это прямоугольное сооружение.

Высотой по крайней мере в пять этажей, сторожевая башня обрамлялась со всех четырех сторон круглыми башенками, с несколькими окнами в каждой. Зубцы и амбразуры окружали крышу как и на внешних стенах, защищая дымовые трубы. Балкон выступал из немного более длинных окон на третьем этаже, что давало понять, что там находятся спальни или залы для заседаний.

Делбридж подошел через арочный проем к вырезанной из тикового дерева двери. Хотя она и была двое выше его и возможно в пять раз тяжелее, она легко распахнулась на хорошо смазанных петлях из темно-серого железа.

Делбриджа немедленно окутал знакомый аромат, который он не обонял начиная со своего отъезда из Телгаардской Крепости. Аромат богатства и еще кое-чего: лимонного воска, который обычно использовали, чтобы полировать огромное количество дорогого дерева, которым были переполнены богатые дома. Делбридж провел часы, втирая гладкую, остро пахнущую пасту в перила Телгаарда во время своего оскорбительного пребывания там в качестве третьего слуги. К концу срока его жизни в Телгаарде он больше не мог выносить этот запах.

Когда его глаза приспособились к тусклому свету факела, он обнаружил что стоит в вестибюле, возвышающемся на два этажа вверх. Стены были покрыты стендами с полированной броней любого вида, от кожаной до кольчуги с полным набором доспехов. До самого двухэтажного потолка на них висело разное оружие, едва не соприкасаясь между собой (в некоторых случаях оно все же соприкасалось, образуя, к примеру, целые розетки из мечей). Длинные мечи, короткие мечи, булавы, копья, алебарды, топоры, луки, арбалеты, кинжалы, цепы и другое оружие, которое Делбридж даже не смог распознать, украсили весь зал. Все предметы казались сделанными из стали и только это означало, что рыцарь имел целое состояние в драгоценном металле. Даже не упоминая о том, что он мог бы снарядить этим оружием целую армию. Зависть Делбриджа росла.

Внезапно старое морщинистое лицо с седыми волосами высунулось из-за золотой парчовой занавески напротив Делбриджа. Тот заметил герб, вышитый на плече человека, носящего плохо сидящую на нем ливрею слуги лорда Карстона. Глядя мимо Делбриджа, он проговорил старческим и раздраженным голосом:

— Вы один? Если вы здесь для аудиенции, проходите сюда. Вас ждут. Скажите, — добавил он, хмуро разглядывая одеяние Делбриджа, — вы не тот прорицатель, о котором все говорят?

Делбридж глубоко поклонился.

— Хорошо, тогда заходите.

Непривычный к ношению официальной одежды, Делбридж проскочил занавес и очутился в длинной, устланной полированным мрамором прихожей. Потолок здесь тоже возвышался на два этажа, образуя здесь своего рода галерею. Очень узкий балкон охватывал вокруг стены на уровне второго этажа, поддерживаясь двумя рядами тонких колонн на первом этаже. Около колонн на каждой стене было три арочных дверных проема, между ними висели изящно расписанные дорогие гобелены.

Несколько дюжин человек, по-видимому, в ожидании аудиенции с рыцарем, стояли в различных почтительных позах вдоль стен.

Сутулый старик миновал их и подошел к занавесу в далеком конце прихожей. Он поднял отороченный золотом край занавеса и обернулся к Делбриджу с плохо скрываемым нетерпением.

— Идите за мной.

Делбридж не смог сдержать надменную улыбку, проходя мимо толпы и ловя их любопытные взгляды. Наряженный как провидец, он вошел в большую, покрытую коврами комнату, в которой было пусто, если не считать троих мужчин с раздраженными минами, сидящих за длинным столом в далеком конце комнаты, по крайней мере в двадцати метрах от того места, где стоял Делбридж.

— Ваша Светлость, — объявил старик. — Омардикар Всемогущий, провидец из таверны.

Делбридж пригнулся к старику и прошептал:

— А кто другие двое?

Слуга беспокойно закатил глаза.

— На бархатном кресле сидит лорд Карстон. Рядом с ним его сын, сквайр Ростревор. А там… — Слуга указал на высокого жилистого человека с лысиной на макушке, одетого в красную накидку, стоящего справа от кресла лорда, — …это Балькомб, маг лорда Карстона и его главный советник.

Получив эту минимальную информацию, Делбридж уверенно зашагал вперед, чтобы встать перед столом. Он не стал ждать предисловий или приглашения говорить.

— Лорд Карстон, у меня есть к вам предложение, самое ценное для рыцаря, обладающего такой очевидной властью и богатством.

Делбридж слышал, как его слова повторяет эхо в пустой комнате.

Рыцарь, который когда-то скорее всего был сильным и здоровым человеком, сейчас выглядел болезненным. Он носил шелковую тунику, шляпу на седеющей голове и скучающее выражение на своем морщинистом и обветренном лице. Его сын, вполне симпатичный буйноволосый парень позднего подросткового возраста, стоял слева от рыцаря, положив руку на бедро в вызывающей позе. Тонкие белокурые усы говорили о его рыцарских амбициях. Казалось, он больше всех был удивлен созерцать перед собой странно одетого, тучного человека.

Но самым интересным из всех троих, по мнению Делбриджа, был маг. Подойдя поближе, прорицатель заметил, что у человека имелся отвратительный шрам через правую сторону лица, там, где должен был находиться глаз. Веко было закрыто тканями шрама, но Делбридж мог сказать, что судя по впалой впадине глаза там не было. Левый же глаз смотрел недобро, лишенный теплоты или даже интереса. Его голова, как оказалось, не была лысой, он просто ее брил. Короткая бесцветная щетина на голове бросала серую тень на видимые синие вены. Единственными волосами на его лице были черные усы и козлиная бородка, которая полностью окружила его толстые и ярко-красные губы.

Чувствуя ощутимое неудобство под давящим пристальным взглядом мага, Делбридж снова обратил свой взгляд на рыцаря.

— Мы слышали о вас и я должен признать, что вы вызвали мое любопытство, — наконец сказал рыцарь низким аристократичным голосом. — Но будьте кратки. Я сегодня услышал слишком много просьб и утомился.

Делбридж взмахнул рукой, эффектно колебля свои волнистые рукава.

— У меня есть дар, мой лорд, которым звезды моего рождения посчитали нужным наградить меня. Этот дар — способность видеть будущее. Я готов предоставить эту силу в ваше распоряжение. Вы будете предупреждены об опасностях, угрожающих вам, вашей семье и вашему имуществу.

Рыцарь нахмурился.

— У меня уже есть маг, который выполняет почти те же функции.

— Но я не выказываю к нему пренебрежения или непочтительности, — быстро прервал Делбридж, — но даже заклинания самого могущественного мага ограничивают его способность предугадывать то, что случится и, кроме того, их можно произносить только определенное количество раз в день. Моя же сила не ограничивается обычной магией. Она функционирует беспрерывно, всякий раз, когда я пожелаю.

— Не игнорируйте этот факт, отец, — посоветовал юноша, бросив короткий взгляд на мага. — Его слова не лишены смысла. — Он повернулся к Делбриджу. — Возможно, вы продемонстрируете нам кое-что из своих возможностей, господин…

— Омардикар Всемогущий, молодой господин, — быстро проговорил Делбридж, а затем смело добавил. — Омми для клиентов и друзей.

— Я тоже за демонстрацию, — низким и бесстрастным тоном сказал Балькомб, все еще сверля прорицателя своим пристальным взглядом.

— Я буду счастлив продемонстрировать, — сказал Делбридж. — Однако вы должны понимать, что у моего дара есть свои особенности. Я должен концентрироваться на отдельном, специфическом происшествии или человеке и если что-то необычное или интересное произойдет в его будущем, я получу видение, которое опишет это. А если в будущем нет ничего интересного… — Он пожал плечами.

— Как просто и удобно, — сказал Балькомб. — И вы считаете, что Его Светлость просто поверит вам на слово и занесет вас в список придворных?

— Он сказал, что попытается, — коротко сказал Ростревор.

Снова нахмурившись, лорд Карстон посмотрел на Ростревора, затем на Балькомба.

— Я снова прошу вас, чтобы мой любимый сын и мой самый доверительный советник не пребывали в постоянных разногласиях, — вздохнул он.

— У нас нет разногласий, мой лорд, — сказал маг. — Мы хотим увидеть демонстрацию воображаемой силы этого человека. Мы не согласны друг с другом только в том, насколько строгим должна быть такая проверка.

В комната повисла неприятная тишина. Ощущая, что эта напряженность явно не служила ему на пользу, Делбридж произнес:

— С вашего разрешения я продемонстрирую то, на что я способен прямо сейчас и тогда вы сможете решить, достаточно ли этого или понадобится какое-нибудь дополнительное испытание.

Закрыв глаза и рассеянно потерев браслет пальцами своей левой руки, Делбридж сконцентрировался на людях перед ним по одному. Вначале он представил себе рыцаря. Внезапно его живот скрутило и в голове забился пульс. Он почувствовал себя погружающимся в плотный густой туман. Неожиданно ему предстало видение пожилого рыцаря, стоящего на коленях в замковой палате. Мрачные драпировки покрывали стены. Стоящий на коленях человек вопил и рыдал с таким ошеломляющим отчаянием, как если бы кого-то оплакивал, но рядом не было ни гроба, ни тела. Драматическое видение стало таким шоком для Делбриджа, что он издал короткий вскрик и его глаза распахнулись. Видение тут же исчезло.

— Что это было? — спросил рыцарь, наклоняясь вперед. Он был поражен, увидев неуверенность и жалость в глазах Делбриджа. — Что вы видели?

— Ничего, — быстро и нервно сказал Делбридж. Не мог же он сказать правящему соламнийскому рыцарю, что видел его плачущим, как ребенок! — Я ничего не видел.

Он быстро сменил тему.

— Теперь я сосредоточусь на молодом сквайре.

Делбридж представил себе ребяческое лицо Ростревора, усеянное веснушками и обрамленное бледно-желтыми волосами. Снова его окутал туман и промчался мимо. Желчь подкатила к его горлу и он стал сопротивляться болезненному чувству, в то время как туман стал испаряться.

То, что он увидел, заставило его отшатнуться назад. Снова вместо зала для аудиенций, где он только что закрыл глаза, он увидел освещенную свечой комнату где-то в замке. Сын рыцаря, Ростревор, лежит в своей кровати. Но внезапно яркий красный свет взорвался возле него, вращаясь и увеличиваясь, до тех пор, пока полностью не окутал молодого человека. Затем сквайр упал с кровати, притягиваемый источником света, крича от испуга и боли. Наконец юноша съежился напротив пульсирующей красной стены, стараясь отпрянуть от чего-то, что Делбридж не мог видеть, но чувствовал его опаляющее зло.

Глаза Делбриджа раскрылись, он с трудом ловил ртом воздух. Видение немедленно пропало, но его сердце все еще дико колотилось, а пот залил глаза. Он неловко попытался сжать свои дрожащие пальцы и тут понял, что браслет стал невыносимо горячим. В гневе и страхе он ударил рукой в браслете по бедру. Иглы боли пронзили руку и заставили его вскрикнуть.

Он быстро узнал Ростревора, который стоял перед ним и несильно тряс его за плечи.

— С вами все в порядке? Стойте спокойно и сделайте глубокий вдох.

Делбридж вытер лицо рукавом платья, сделал несколько глубоких вздохов и потер руку. Сквайр вернулся на свое место позади отца, который с любопытством наблюдал за Делбриджем. С другой стороны Балькомб, казалось, даже не пошевелился.

Лорд Карстон немного наклонился вперед на кресле.

— Теперь вы не сможете сказать мне, что ничего не видели. Если вы видели что-то, касающееся моего сына, я должен знать, что это. Говорите!

Как он мог сказать им что видел?

Делбридж судорожно сглотнул.

— Мой лорд, возможно, вы уже почти считаете меня шарлатаном, но то что я видел, я смогу описать только приблизительно. Это было непохоже на все то, что я когда-либо испытывал. Раннее виденья были кратки и ясны, показывая мне что конкретно должно случиться. Но это… это походило, почти на кошмар. Я видел намеки и знаки того, что может случиться, но не сами события. Я прошу вас, не думайте, что я хочу вас напугать. Сквайр Ростревор находится в большой опасности. — Делбридж быстро рассказал все, что видел, включая более раннее видение убитого горем рыцаря. — Я не могу описать все это лучше, но я знаю, что это правда, — закончил он.

К удивлению Делбриджа Ростревор был единственным, кто усмехнулся.

— Отец, это не имеет смысла. Похищенный красным светом! Я слишком силен — ты сам обучал меня — чтобы позволить такому случиться. Кроме того, наша семья и ты сам пользуешься большим уважением подданных. Кто бы мог сделать такое?

Лицо старшего рыцаря отразило обеспокоенность.

— Всегда найдутся недовольные, которые могут стремиться причинить мне боль через тебя. Я прожил долгую жизнь и нажил более чем достаточно врагов, чтобы нарушить мой покой.

Нахмурившись, молодой рыцарь обошел стол и крепко схватил Делбриджа рукой.

— Я думаю, что вы потратили впустую достаточно времени моего отца. Подите прочь!

— Погодите, — прервал Балькомб, протестующе поднимая руку. — Какую пользу для себя может извлечь этот человек, сделав сфабрикованное предсказание такого серьезного рода? Я согласен, что и у меня есть к нему замечания, но если эта история фальшивая, то время быстро покажет правду, — одетый в красное маг повернул свой единственный глаз на Делбриджа. — Действительно ли эта опасность неизбежна?

— Думаю, что да… да, — выпалил Делбридж. — Именно так и работает моя сила.

Чувствуя себя немного неудобно, как жук под стеклом, Делбридж почесал свой подбородок.

— Тогда, мой лорд, я предлагаю, чтобы мы предупредили эти события, — сказал Балькомб своим баритоном, — путем охраны Ростревора в его комнатах и везде, где ему может грозить опасность, по крайней мере, в течении этого вечера. Посты стражи будут охранять его двери и окна. Я также обеспечу дополнительную безопасность, поместив магические печати и защитные заклятия на всех дверях и окнах. Никто не будет в состоянии войти в его комнату в физическом или ином обличье, не вызвав магической реакции и при этом Ростревора нельзя будет никоим образом оттуда похитить. Если такая попытка будет сделана, то мы немедленно об этом узнаем. На самом деле, если мы будем действовать разумно, то никто, кроме нас четверых, не узнает и не заподозрит, что мои магические печати вообще существуют.

Старый рыцарь ухватился за эту идею.

— Превосходная идея! Это конечно помешает любым попыткам похищения, физическим или магическим.

— Но, отец… — Возразил Ростревор.

Лорд Карстон отклонил протесты своего сына.

— Ты должен потакать старику, который любит своего единственного сына слишком сильно.

Молодой рыцарь глядел с негодованием.

— Но если мы исключим любую возможность попытки, то как же мы узнаем, планировал ли кто-нибудь что-то против нас?

— Здесь останется Омардикар, как гость. Если ничего не случится, то он сможет попробовать еще раз доказать свои способности. Между тем, мы рискнем. Ростревор, твои передвижения с этого момента ограничены твоими апартаментами до завтрашнего утра. Мы с Балькомбом немедленно пойдем и посмотрим как обеспечить твою безопасность. — С непреклонным выражением на лице, рыцарь поднялся, вздрогнув от волн подагрической боли, пробежавших по его ногам.

— Фродер — крикнул он сквозь сжатые зубы. Высохший старый слуга появился у занавеса в далеком конце комнаты, — наша аудиенция на сегодня закончена.

Пожалуйста принесите мои извинения тем, кто ждет снаружи и скажите им, что их примут в следующий раз и затем проследите, чтобы каждый был размещен в пределах сторожевой башни. С вашего позволения, Омардикар, пока мы не знаем наверняка, что случится, я хотел бы, чтобы вы тоже остались в башне. Фродер, проследи за тем, чтобы ему была выделена отдельная комната.

С этими словами, тяжело опираясь на своего смирившегося сына, рыцарь вышел из комнаты. Балькомб, спрятав руки в длинные рукава мантии, пошел за ними на почтительном расстоянии.

Оставленный наедине с Фродером, Делбридж в замешательстве покачал головой. События складывались достаточно хорошо, хотя и не так, как он планировал. Однако, кто мог бы быть недовольным роскошным обедом, поданным возле камина, светящего только для его удовольствия, сопровождаемым сладким сном в чистой перине?

Небольшое покалывание в запястье Делбриджа привлекло его внимание. Он хлопнул рукой по медному браслету. Металл был весьма теплым. Делбридж был не в настроении для еще каких либо видении сегодняшним днем, особенно перед Фродером. Он попытался снять браслет, но тот сидел слишком туго. После ряда продолжительных попыток, которые исцарапали его руку чуть ли не до костей, он наконец стащил браслет со своего толстого запястья и бросил в мешок. Чувствуя себя весьма довольным собой, он проследовал за нетерпеливым слугой из зала аудиенций в роскошную сторожевую башню, ожидая воспользоваться плодами своих трудов.

Возможно, он наконец нашел свой надежный причал в этой жизни.

* * *

Делбридж проснулся, когда грубая рука встряхнула его за плечо и трясла до тех пор, пока его зубы не загрохотали в голове.

— Омардикар Всемогущий?

— Кто? Ах, да, — пробормотал он, на мгновение забывшись. Мигая от света лампы, Делбриджу потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, где он. Он медленно сел и пустая бутылка из-под вина скатилась с его груди и разбилась на каменном полу. — Кто вы и что вам нужно?

Стоя над ним, большой человек в кольчуге рассмеялся и его густая рыжая борода с усами танцевали в колеблющемся свете.

— Я не отвечаю на вопросы разных негодяев. Ты арестован.

Второй солдат раздвигал занавески на окнах комнаты и бледный рассветный свет добавлялся к свету лампы. Рыжебородый человек схватил Делбриджа за руку и выдернул его из под перин и с кровати.

— О чем вы говорите? — завизжал Делбридж, пытаясь вырваться из сильных пальцев человека. — Я гость лорда Карстона! Он будет сильно рассержен тем, как вы грубо со мной обращаетесь! Я требую встречи с ним!

Сержант укрепил свой захват и ничего не ответил.

Делбридж знал, что выпил слишком много этой ночью, но он все время находился в своей комнате и вряд ли причинил какие-то неприятности.

— Возможно, вам нужен небольшой стимул, — намекнул Делбридж, потянувшись к столу, где лежал небольшой мешочек с монетами, но стражник одернул руку Делбриджа и завернул ее за спину.

— Не пытайся испробовать на мне свою магию, трус.

Стража в доспехах потащила Делбриджа из его комнаты на втором этаже вниз по узкому лестничному маршу и в восточные двери сторожевой башни. Еще двое стражников с алебардами присоединились к ним, когда они пересекли замковую стену и достигли сводчатого прохода, над которым висела табличка «Тюрьма».

Делбридж истерично засмеялся.

— Разве вы не понимаете? Вы спутали меня с кем-то другим, это часто бывает в день аудиенции с незнакомцами, — он попытался вырвать свои руки из рук своих тюремщиков. — Если вы только позволите мне уйти прочь, я забуду об этом неуважении.

Вместо этого руки напряглись. Делбридж инстинктивно попытался отстраниться, когда они переступили порог и вошли в темные, холодные и грязные коридоры тюрьмы. Вытащив ключи на кольце, рыжеволосый стражник со скрипом отпер тяжелую деревянную дверь. С криками о своей невиновности в неизвестном преступлении, Делбридж влетел и упал на колени в сырой, неосвещенной камере. Дверь с лязгом закрылась позади уходящих стражников.

Звук ржавых железных петель эхом отозвался в темноте.

ГЛАВА 9. ТАНЦЫ В ЛЕСУ

Небольшая фигура молодой женщины была обернута темно-синим плащом самого прекрасного покроя. Шелковый шарф василькового цвета полностью окружил ее лицо, завязываясь под подбородком и спускаясь по ее плечам до самой талии. Черты ее лица были практически идеальны, ее полные губы необычно краснели на фоне бледного угловатого лица.

— Если бы я не знала вас лучше, мастер Огненный Горн, — сказала она глубоким голосом. — Я бы могла подумать, что вы пытаетесь избегать меня. — Ее глаза цвета морской волны, столь же широкие, как две стальные монеты, смотрели на удрученно опущенные глаза Флинта.

Флинт поднял глаза, его щеки были пунцовыми.

— Конечно, нет… О, великий Реоркс! — простонал он. — Я не могу врать, если хочу спасти свою душу. Я избегал вас, но не по той причине, о которой вы думаете.

Танис заметил, что пешеходы на мосту стали останавливаться, чтобы поглазеть на необычно выглядящую женщину и взволнованного гнома.

— Давайте поговорим здесь, — быстро сказал он, проталкивая Флинта и Тассельхофа внутрь в свой дом. Женщина двинулась следом с истинно королевской осанкой. У Таниса в горле перехватило дыхание от ее красоты. Она напомнила ему о волнах, накатывающих на берег.

В доме Таниса Флинт подавленно обрушился в ивовое кресло-качалку напротив холодного очага, которое Полуэльф держал в комнате специально для гнома. Он обхватил руками свою всклокоченную голову:

— Я не знаю с чего начать…

— Ты мог бы начать с представления нас друг другу, — пропел Тассельхоф. Без промедления он поставил свой хупак в угол и протянул свою тонкую руку. — Тассельхоф Непоседа, к вашим услугам. — Женщина неуверенно посмотрела на руку, как бы не зная, что предпринять, затем неловко пожала ее.

После этого выступил вперед Танис, держа в руках четыре стакана и пыльную бутылку вина с пряностями, который он берег для особых случаев. Он улыбнулся женщине и сказал:

— Танис Полуэльф.

Она внимательно посмотрела на его симпатичное лицо, немного суженные глаза и слегка заостренные уши, почти скрытые его рыжевато-каштановыми волосами.

— Я уже думала, что вы выглядите слишком крепким для эльфа и слишком красивым для человека… — Сказала она.

Настала очередь Таниса покраснеть.

— Все, что мы знаем о вас, это ваше имя, которое поведал нам Флинт, — торопливо сказал он. — Селана, не так ли?

Он предложил ей один из стаканов. Женщина протянула свою почти прозрачную руку, чтобы принять его. Рука ее немного дрожала, когда Танис принялся наполнять вином сосуд.

— Да, меня зовут Селана. — Она поспешно сделала большой глоток вина и закашлялась. Тассельхоф похлопал ее по спине. — Я думала, это вода, — выдохнула она.

— Вода? — кендер, рассмеявшись, хлопнул себя по колену. — Только людоед может выпить воду, похожую по цвету на болотную тину.

— Тассельхоф, — предупреждающе проговорил Танис, когда заметил взволнованное выражение лица Селаны. Она сделала еще один, маленький глоток вина. Слезы показались на ее глазах, но она больше не кашляла. Решительно поджав подбородок, она обернулась к сидящему на кресле-качалке Флинту.

— Флинт Огненный Горн, я здесь для того, чтобы забрать свой браслет. Я не настолько глупа, чтобы не заметить, что что-то пошло не так. Вам не удалось его сделать? Вам лучше рассказать мне все прямо сейчас.

Флинт покачал головой.

— Нет, я сделал его, получился отличный красивый браслет, который был… то есть… — Торопливо поправился он, мучительно потирая свое лицо в тщетных попытках придумать лучший способ объяснить ситуацию.

Тассельхоф плюхнулся на пол и сел со скрещенными ногами у ног Селаны.

— Послушай, это все — моя вина. Ну, хорошо, не полностью моя вина. Это просто по глупому стечению обстоятельств браслет оказался на моем запястье в первый раз. Конечно я знал, как много значит этот браслет для Флинта, после того как он почти обезумел, потеряв его в первый раз. Я знал, что он будет разъярен и взбешен, когда обнаружит, что был достаточно небрежен, чтобы потерять его во второй раз.

— Хватит! — проревел Флинт кендеру. — Я не нуждаюсь в твоих медвежьих услугах! — Гном продолжил, описывая некоторые события прошедших дней, от пропажи браслета, попавшего «неизвестно как» в карман Тассельхофа до ограбления фургона ремесленника.

— Мы уже отправились в путь, чтобы найти этого вороватого барда и вернуть ваш браслет, когда встретили вас у дверей. Я очень сожалею обо всем, что случилось, — сказал Флинт, повесив голову. — И даже при том, что я хотел бы задушить этого кендера, — проговорил гном сквозь сжатые зубы, его глаза превратились в узкие щелочки, — все это возмутительное происшествие целиком моя вина. Я с удовольствием вернул бы вам ваши деньги, но я уже потратил их на припасы, — робко добавил он.

— Мне не нужны деньги, — сказала молодая женщина. — Мне нужен мой браслет и я настаиваю чтобы вы немедленно вернули его.

Ее властный тон заставил Флинта вспыхнуть в замешательстве, но Танис только почувствовал раздражение.

— Конечно, браслет не должен был быть потерян, — сказал он натянуто. — Но не думаю, что вас слишком затруднит проявить немного терпения и понимания. Флинт же рассказал вам, что пытался вернуть браслет.

— Ты знаешь, Флинт, что я подумал, — прервал кендер. — Очень хорошо, что появился я. Только Реоркс знает кто мог бы взять твой браслет с того места, где ты его так небрежно оставил, если бы я не предпринял некоторые действия, чтобы сохранить его.

— Небрежно оставил? — взвыл Флинт, вскакивая на ноги. — Этот браслет спокойно лежал в моей витрине! И ты предпринял некоторые действия не для того, чтобы сохранить его, а украсть! Ты, вороватый маленький…

— Вор! — вскричал в негодовании Тас, его кулаки сжались и он вскочил перед извергающим проклятия гномом. — Я сыт по горло брать на себя ответственность за просчеты других! Послушай ты, старый… ай, Танис! — Тассельхоф впился взглядом в Полуэльфа, который втиснулся между ними и крепко схватил кендера за плечо.

— Прекратите оба! — скомандовал Танис. — Это не поможет нам найти браслет.

Он повернулся к бледной женщине, которая недвижимо и потрясенно стояла во время сцены, на ее лице отражалась досада.

— Если вам нужен браслет, почему бы Флинту не сделать для вас другой?

— Вы не понимаете! — вскрикнула Селана, раздраженно топнув ногой. — Даже если бы на это было достаточно времени, специальные компоненты были единственными в своем роде. Вы понятия не имеете на что я пошла, чтобы получить их. — Она всхлипнула при воспоминании.

— Почему вы нам не сказали? — настойчиво сказал Танис. Ее реакция только укрепила его растущие подозрения в том, что здесь происходит нечто более угрожающее, чем просто пропажа браслета. — Все время, которое вы здесь вы ни разу не упомянули о том, зачем хрупкой девушке нужен магический браслет, предсказывающий будущее.

Тонкая рука полетела к ее рту.

— Вы знаете?

Танис покачал головой.

— До сих пор мы слышали только путанный рассказ суеверного ремесленника и подозрения Таса.

В гневе ее глаза вспыхнули, потемнев, как зеленое море во время шторма.

— Какое вы имеете право знать об этом? Вы обманули меня! — Она подняла руку, чтобы ударить его.

Миндалевидные глаза сузились и Танис поймал ее запястье.

— Не больше, чем вы нас, когда поручили Флинту сделать «обычный» браслет. Вы должны знать насколько гномы с подозрением относятся к магии. Какое право было у вас скрывать магическую природу браслета от него?

— Я никогда не говорила, что он обычный, — парировала она. — Я искала хорошего мастера, чтобы тот сделал работу, за которую ему хорошо заплатили. Вы оповещаете вашего портного обо всех особенностях вашей одежды, которую он будет шить для вас?

— Это не то же самое! — резко сказал Танис.

Теперь настала очередь Флинта вступить между враждебными сторонами. Танис отпустил запястье Селаны под пристальным взглядом гнома.

— Что на тебя нашло? Независимо от того, какими свойствами обладает этот браслет, это моя вина за его пропажу. Я не должен был спускать с него глаз. Теперь я просто должен вернуть его.

Его тирада, призванная успокоить всех, вызвала тревожный вскрик Селаны.

— Сколько времени на это понадобится?

Флинт выглядел удивленным.

— Если этот парень, Делбридж, пошел на север и если мы сможем найти его… — Он пожал плечами, — три дня… если повезет, то меньше. Если нет — возможно, около недели.

— А если вы не сможете найти его? Или он потерял браслет? Что тогда? — ее обычно низкий голос повысился от волнения.

— Почему этот браслет так важен для тебя, Селана? — тихо спросил Танис. — Кто ты, вынужденная скрывать себя такой одеждой?

Хотя в ее прекрасных, но суженных от гнева глазах блестели слезы, она не стала сопротивляться, когда Танис протянул руку и развязал сине-зеленый шарф на ее голове. Шарф плавно упал назад и лег на ее плечи.

— Морской эльф! — выдохнул Танис, глядя как серебряно-белые волосы замерцали на ее лице. Он не видел, но слышал о морских эльфах-отшельниках, дальних родственниках его эльфийской родни в Квалинести. Ему рассказывали, что их кожа настолько прозрачная, что кажется лазурной, но у Селаны она была молочно-белой. Ее глаза были совершенно круглыми и очень большими, в отличие от миндалевидных глаз земных эльфов. Обладая человеческой формой, морские эльфы жили под водой. Танис никогда не слышал, чтобы хоть один из них покинул море и путешествовал по земле.

Непрошеные слезы показались в глазах Селаны. Раздосадованная, она смахнула их.

— Да, я эльф Даргонести. — Она схватила концы своего шарфа и принялась тревожно крутить их, прохаживаясь по комнате.

Флинт забыл о своих печалях, так как его охватило отеческое беспокойство за очевидно замученную девушку.

— Скажи нам, какие проблемы заставили тебя оставить море?

Селана остановилась, пристально вгляделась в лица всех троих и затем покорно вздохнула.

— Простите меня, но я не привыкла доверять незнакомцам. На самом деле я жила обособленной жизнью и мало с кем встречалась.

Она высоко подняла подбородок.

— Мое имя на языке Даргонести звучало бы для вас труднопроизносимой тарабарщиной. На вашем же языке мое имя звучит как Селана из Рифов, Где Танцуют Морские Ветви И Стрелой Мчатся Угри, Преследователь Акул, Смех Лунного Луча, — она замолчала, увидев какими озадаченными взглядами смотрят на нее присутствующие. — Принцесса Селана Сонлуанаау. Мой отец был Солунатуаау, Беседующим-С-Лунами.

Она дала им время, чтобы они перевели дыхание в изумлении.

— Я говорю был, потому что он внезапно умер во время последнего полнолуния. — Она отвергла их жалостливые взгляды. — Хотя я ужасно по нему скучаю, он жил плодотворной жизнью. Пришло его время. Это наш путь.

Она вытерла последнюю из слезинок тыльной стороной ладони.

— Наш путь также и в том, что наш правитель должен обладать способностью предвидеть будущее. Мой отец обладал ею. Он знал о нависшей над ним смертью и держал это в тайне, пока не стало слишком поздно.

— Я понял, — крикнул Тассельхоф. — Тебе нужен браслет, чтобы ты смогла стать королевой своего народа!

Селана нахмурившись поглядела на кендера и покачала своей переливающейся серебром головой.

— Нет, мне не нужна корона для меня. Только для моего старшего брата.

Брови Тассельхофа задумчиво сдвинулись.

— Теперь я действительно не понимаю. Если у него есть врожденная способность предвидеть будущее, то зачем тебе браслет?

Миловидное лицо морской эльфийки приняло выражение невыносимого отчаяния.

— Мой брат, Семунель, хороший эльф, мудрый и сильный. Но по причине, о которой может знать только милостивый Хаббакук, — вздохнула она, — у него нет врожденной способности предсказывать будущее. Семунель станет хорошим правителем, но если только поднимется на трон. Но он не сможет этого сделать, если не продемонстрирует регентам из Дома Закона свои возможности в предвидении. Без браслета он не пройдет это испытание.

Селана снова принялась шагать по комнате.

— Недостаток Семунеля был тайной, разделенной между отцом, братом и мною. Тайной даже для моей матери. Есть фракции, которые были бы рады видеть падение Дома Сонлуанаау.

Пытаясь успокоить эмоции, бурлящие в ней, принцесса сосредоточила свое внимание на одной из книг на полке и принялась перебирать пальцами ее корешок.

— Мы надеялись, что возможно эта способность была скрыта и со временем разовьется. Но этого не произошло… Теперь мой отец умер и больше нет времени ждать.

Танис откашлялся.

— Не хочу показаться дерзким, но не будет ли нечестно обманывать регентов — и в конечном счете народ — если твой брат не обладает навыком, которого требует ваш закон? Возможно у Хаббакука были причины для того, чтобы не наделять Семунеля этой способностью.

Селана хлопнула книгой по полке из-за наглой речи Таниса.

— Нечестно желать справедливо управлять народом, вместо того чтобы передать власть тем, кто станет ею злоупотреблять? — в этот момент она посмотрела на Полуэльфа в его сельской, домотканой одежде и с взъерошенными волосами. Морская эльфийка высокомерно рассмеялась. — Что ты вообще знаешь о придворной политике, Полуэльф?

Танис тоже рассмеялся, но в его смехе не было ни капли юмора.

— Больше, чем желал бы, моя дорогая принцесса, — сказал он сухо. Лицо его побледнело от ярости и он ушел из комнаты в кухню.

— Ну и дела, какая муха его укусила? — спросил Тас.

Флинт отметил, что Селана тоже с изумлением посмотрела вслед Полуэльфу. Он один знал причину такой реакции, но женщина, возможно, и не предполагала, какие глубокие раны она могла открыть своими словами. Флинт не мог сказать принцессе, что никто не знал политику придворных лучше, чем Танис, жертва их злобы.

Полукровка пережил безрадостное детство при дворе Квалинести, как подопечный самого Беседующего-с-Солнцами. Прошло уже много лет с тех пор, когда гном встретил там несчастного молодого Полуэльфа. Флинт обнаружил в нем родственную душу, которая так же как и он не могла приспособиться к жизни среди соплеменников. Танис перенес ужасную конфронтацию со своим опекуном — обвинение в убийстве. Хотя и оправданный, Танис решил, что лучше приспособится к жизни среди людей Утехи, вместе с Флинтом.

— Танис, или Танталас, как его знают эльфы Квалинести, не так прост, как кажется внешне, — это было единственным объяснением старого гнома.

Селана выглядела взволнованной.

— Я сожалею, если оскорбила его, но я волнуюсь о своем браслете и у меня нет понятия о ваших обычаях, — она пригладила свою одежду цвета индиго и подошла к двери. — Теперь, если вы не против, я хотела бы начать поиски этого человека, барда.

— Да, мне уже тоже становится скучно. Давайте пойдем, — сказал Тас, вставая и направляясь к двери.

Флинт в недоумении чуть не поперхнулся, сделав последний глоток своего вина.

— Принцесса, я не думаю, что вы правильно понимаете то, что мы собираемся сделать. Жизнь на дороге груба, неудобна и отвратительна. Никакой цивилизации, — добавил он, надеясь что принял правильный тон. — Вам будет гораздо удобнее и намного более безопаснее подождать нас в Утехе, в то время как мы пойдем и отыщем браслет.

— Совсем нет, — сказала она. — Я не беспомощна и не неподготовлена. Я добралась до Утехи одна.

Флинт энергично покачал головой.

— Я уверен, что вы хорошо проявили бы себя в путешествии, но как только мы доберемся до цели, нам будет противостоять отчаянный вор.

Танис, слыша разговор из кухни, добавил:

— Вы только замедлите наше передвижение. Просто позвольте нам разобраться с этим делом самим.

— Пожалуйста, не нужно опекать меня, — сказала она натянуто и обратилась к Флинту. — Без обид, мастер Огненный Горн, но я однажды оставила свою вещь в чужих руках и не намерена делать этого снова. — Селана отметила смущение Флинта. — Я пойду с вами или без вас.

Флинт знал ее не слишком долго, но он достаточно много играл в карты, чтобы распознать блеф. Принцесса Селана не блефовала. Не могло быть и речи о том, чтобы отпустить ее одну. С глубоким, тяжелым вздохом он сдался:

— Хорошо, вы победили.

Селана позволила себе улыбнуться.

— Вы еще увидите — я буду полезна для вас.

Стоя в сводчатом проходе на кухню со скрещенными на груди руками, Танис недоверчиво фыркнул.

Флинт хлопнул в ладоши и натянул шляпу на свои пепельно-серые волосы.

— Хорошо, — сказал он, игнорируя Таниса. — Так чего мы ждем?

* * *

Никто не считал этот денек хорошим, даже Тассельхоф. В предгорьях гор Восточной Стены они остановились, чтобы передохнуть. Селана спокойно сидела на сухом пне. Танис сидел на земле у ее ног, прислонившись спиной к этому пню. Флинт сердито кружил вокруг кендера, который лежал на животе, упершись локтями в мягкую землю, рассматривал карту, расстеленную перед ним.

— Откуда мы можем знать, что эта гора не новая? — спрашивал, защищаясь, кендер. — Они возникали здесь во время Катаклизма как грибы после дождя, и справа, и слева, и по центру. Моя карта совершенно точная. — Тас сделал особое ударение на последней фразе.

Просмотрев перед уходом из Утехи несколько карт Тассельхофа, спутники увидели, что только три поселения разных размеров располагались на севере: Кви-тау, Равенвейл и Танталлон. Единственный обнаруженный путь на север заворачивал слишком сильно к востоку, прежде чем фактически развернуться на север. Они решили сэкономить время и пройти по бездорожью, напрямик, сократив путь через ландшафт, который на карте Таса был абсолютно свободен и чист. Они вышли из Утехи, прошли вдоль восточного берега озера Кристалмир и пересекли область, которая называлась Ближние Поля. В течении всего этого пасмурного дня они шли на север у подножия гор Восточной Стены, ища место, чтобы повернуть на восток. Уже давно они прошли ту точку на карте, которая обозначала место, где заканчиваются горы.

— Тассельхоф, — терпеливо начал Флинт. — Скажи честно, был ли ты когда-либо в этих местах? Ты сам рисовал эту карту?

Тассельхоф выглядел оробевшим.

— Не совсем. Однажды я просто нашел ее среди остальных в моем мешке, так что я точно не знаю, откуда она появилась у меня. — Его брови поднялись от какой-то пришедшей в голову мысли и он вытащил перо и пузырек чернил из своего мешка. — Тем не менее, я часто добавлял к ней новые сведения и сейчас как раз тот случай. Надо отметить здесь оставшуюся часть горной цепи, не так ли?

Он принялся царапать бумагу пером, кусая губы в сосредоточенности.

— Теперь нет никакого смысла в нотациях, Флинт, — устало сказал Танис, вручая гному кусок твердого хлеба и немного вяленого мяса. — Давай просто поедим и снова отправимся.

Флинт взял еду, сел на траву и принялся жевать. Посмотрев на исчезающий солнечный свет, он сказал:

— Это место ничуть не лучше другого, чтобы заночевать здесь. Кроме того, я уверен, что ноги Селаны раздулись до размеров окорока и не пройдет и десяти минут, как она не сможет больше идти.

Все взгляды повернулись к потрепанной принцессе, которая жевала корку хлеба, презрительно отвергнув мясо.

Без сомнения, Селана переживала свои не лучшие деньки. Ее щеки были испещрены каплями засохшей грязи, испачканные во время сна на дороге или многочисленных падений. Подол ее красивой синей одежды был изодран, так как беспощадные кусты постоянно цеплялись за него. Ее мягкие кожаные ботинки затвердели от грязи и уже не были так удобны на твердой земле. Частично как следствие всего этого, настроение принцессы было не из лучших. Она раздражалась по малейшему поводу и старалась держаться особняком, отвечая только на прямые вопросы и отказываясь от любых предложений помощи.

— Со мной все в порядке, — слабо проговорила она. — Я просто не привыкла ко всей этой ходьбе.

— Это понятно! — воскликнул Тассельхоф. — Вероятно, ты в основном плаваешь, если вспомнить откуда ты. Но разве вы никогда не ходите по морскому дну?

Селана посмотрела на его заинтересованное лицо и покраснела.

— Иногда, — ответила она срывающимся голосом.

— Я рад, что ты поддержала разговор, потому что у меня имеется много очень важных вопросов к тебе, — сказал кендер, всегда готовый узнать что-то новое. — Под водой светит солнце? Держу пари, что нет, но как тогда вы видите? У вас там есть двери и вообще здания? Если нет, как вы охраняете свое имущество от воровства. А что насчет разговоров? Когда бы я ни пытался говорить под водой, всегда получал только пузыри и полный нос воды. Получается, вы должны все время всплывать, чтобы говорить. А вот что я действительно не могу понять — как вы дышите под водой? Возможно, ты смогла бы как-нибудь показать мне это при помощи какого-нибудь ведра.

— Тассельхоф! — ошеломленно крикнул Танис.

— Что? — спросил кендер с широко открытыми невинными глазами.

Вместо того, чтобы оскорбиться, Селана впервые рассмеялась.

— Я не буду обвинять Тассельхофа в том, что он интересуется теми, кто отличается от него — признаюсь я также испытывала любопытство по отношению к земным обитателям, — сказала она Танису и повернулась к кендеру. — Не знаю как насчет ведра, но я буду счастлива ответить на твои вопросы, если ты ответишь на мои и поможешь мне изучить ваши обычаи.

— С удовольствием! — сияя, Тассельхоф схватил ее руку и потащил принцессу морских эльфов в сторону другого пня, у цветущей дикой яблони. — Давайте продолжим наш разговор один на один. — Он фыркнул через плечо в сторону Таниса.

Флинт и Танис наблюдали за их уходом.

— Разве это не забавно, — сказал Танис нахмурившись им вслед. — Я задаю ей несколько здравых вопросов — разумеется, не личных, ради богов — и в итоге я дерзкий осел, не имеющий право на жизнь. — Сердитый Полуэльф махнул рукой в сторону кендера, который со счастливым видом уселся рядом с морской эльфийкой, ведя беседу. — А он открыто оскорбляет ее и они становятся лучшими друзьями. Она вероятно находит его милейшим симпатягой или что-то вроде этого.

— Ты что, завидуешь кендеру? — поддразнил его Флинт, наблюдая за Полуэльфом уголком глаза.

— Конечно, нет! — раздраженно ответил Танис, — «Я хотел бы только понять правила. И это все».

Все еще бросая на Селану озадаченные взгляды, Танис отправился на поиски дров. Почувствовав внезапный холод, он посмотрел на темнеющее небо и опустил рукава своей замшевой куртки для того, чтобы согреться. Но Полуэльф знал, что этот холод не имеет никакого отношения к погоде.

Обед, поданный два часа спустя, состоял из тушеной ветчины и большого количества хлеба. Флинт вытер остатки вкусного соуса хлебом и засунул в рот, проглотив его целиком. Он прислонился к валуну, лежащему возле костра, погладил свой набитый живот и удовлетворенно отрыгнул.

— Никто не сможет сказать, что ты плохой повар, Тассельхоф, — сказал он. Гном скрестил пальцы за головой. — Почему бы кому-нибудь сейчас не рассказать какую-нибудь историю?

Танис поднял руки.

— Мои ты слышал уже тысячу раз.

— Селена знает одну хорошую историю, — выпалил Тас.

Морская эльфийка покраснела.

— Я уверена, что они не хотели бы услышать ее, — она смотрела на Таниса.

— Я уверен, что они очень хотели бы! — воскликнул Тас. — Скажи ей, что ты хочешь услышать ее, Танис!

Флинт заметил недовольное выражения лица Полуэльфа.

— Нам было бы интересно услышать что-нибудь о вашем народе, то, что вы пожелаете рассказать нам, — любезно сказал он.

— Мне всегда интересно слышать рассказы о других обычаях и культуре, — наконец удалось сказать Танису. Он с усмешкой повернулся к кендеру. — Так как ты уже слышал эту историю, Тас, я думаю, что теперь настала твоя очередь пойти в лес по дрова.

— Вне света от костра очень темно, — сказал Селана. — Вот, возьми это, Тассельхоф. Она засунула руку в складки своей одежды и вытащила оттуда маленькую, кривую морскую раковину. — Это особенная раковина. Держи ее прямо здесь… — Она положила руку Тассельхофа на округлую середину раковины, — и направляй туда, где хотел бы подсветить.

Тас и все остальные были поражены, увидев как из отверстия раковины показался слабый желтый свет.

— Ничего себе! Как она это делает? — спросил Тас. — Именно так вы видите под водой?

— Нет, это мое собственное изобретение, — неопределенно сказала морская эльфийка.

— Вы имеете в виду, что это магическая вещь, — вмешался Танис. — Вы не упоминали, что были чародейкой.

— Да, я заклинатель с некоторыми способностями, — ответила Селана. — Вы никогда меня об этом не спрашивали. Кроме того, после вашего комментария в Утехе я подумала, что этот факт мог бы расстроить Флинта.

— Вы думали, что он не позволит вам идти с нами из-за этого!

— Я не думаю, что он вообще позволял мне идти, — ровным голосом сказала она. — Я сказала ему, что пойду или с ним, или без него.

— А ну прекратите вы оба говорить обо мне как будто меня здесь нет! — прервал Флинт. — Я на самом деле невысокого мнения о магии, Танис. Но этот факт еще не причинил нам никаких проблем.

— И не причинит, — твердо заявила Селана. — На самом деле я долго спрашивала себя как я найду браслет и бросила заклинание поиска по карте Тассельхофа. Теперь я думаю, что браслет находится в городке под названием Танталлон. Это должно ускорить события.

Флинт и Танис обменялись взглядами. Это были хорошие новости — Танталлон находился не очень далеко. Они могли найти дорогу к нему и без карт Тассельхофа. Но магия нервировала их и они оба промолчали.

Стремясь сменить тему, Селана повернулась к кендеру. Очарованный светом раковины, Тас был занят тем, что вертел лучом света в разные стороны.

— Если ты столкнешься с неприятностями, Тассельхоф, — сказала Селана, — просто подуй в раковину.

Морская эльфийка продемонстрировала как, прижимая губы к раковине. Тас с любопытством повторил ее движения и с силой дунул в отверстие.

— Потрясающе! — кричал счастливый кендер. — Она звучит точно как труба! — Он наклонился, чтобы подуть снова, но рука Флинта оттянула раковину от его губ.

— Запомни, Тассельхоф, что ты должен подуть в него, если только попадешь в беду. И поверь мне, что если я застану тебя дующим в нее ради удовольствия, тебе действительно понадобится помощь. — Гном не был уверен, дошла ли угроза до кендера, который весело побежал к ряду деревьев, чтобы собрать ветки и проверить силу света раковины.

Танис откинулся назад и попытался устроиться поудобнее.

— У вас интересное имя, принцесса. Что означают эти титулы: Преследователь Акул и Смех Лунного Луча?

Селана мгновение пристально смотрела на Таниса, как будто гадая, был ли его вопрос искренним или таил в себе какую-то ловушку.

— Каждый ребенок Даргонести получает два особенных имени, которые вы назвали титулами, одно от матери, другое от отца. Только члены семьи могут пользоваться ими, хотя они известны всем.

— Смех Лунного Луча — мое имя по матери, оно довольно распространенное. Светлыми ночами лучи луны, проникающие сквозь волны, восхищают маленьких детей, которые гоняются за ними туда-сюда, пока родители не отправляют их спать. Преследователь Акул — мое имя по отцу. Он дал его мне, когда мне было четырнадцать и я очень горжусь им.

В процессе разговора Селана стала понемногу расслабляться.

— День Спасения, — продолжила она, — является очень важным праздником моего народа. Он ознаменовывает день, когда Накаро Серебряный След, один из наших самых великих героев, закончил свои поиски потерянного меча Потрошителя Волн. Это было оружие Дрударха Такалуриона, основателя нашей нации и самого первого Беседующего-с-Лунами. Накаро должен был пойти далеко, в царство коалинтов и лацедонов — гоблинов-рыб и морских вампиров — и выстоять перед многими ужасными испытаниями, чтобы возвратить потерянный меч. Каждый год мы празднуем этот великий день торжествами и экскурсиями.

Когда мне исполнилось четырнадцать лет, моя семья отправилась в Армах Уквооб, «суходол в море», чтобы отпраздновать День Спасения. Ваши предки знали этот город как Хорвард, который располагался на острове Малый Коскет, до того, как Катаклизм погрузил его в море. В древние дни он был нашей столицей, но в дни моего детства он обозначал границу наших земель. Там мы охраняем наши земли от вторжения злых морских существ: коалинтов, лацедонов и их союзников скрагов, осьминогов и акул. Вы, живущие на поверхности земли, считаете что они просто животные, но это не так. В глубинах океана они умны и хитры, планируя в своих темных пещерах и затонувших руинах козни против моего народа на собственных языках.

Во время рассказа вернулся Тассельхоф с охапкой веток, сопровождаемый ярким светом из раковины. Он игриво поднес раковину к губам, затем свалил ветки на землю и уселся около Флинта. Кендер подтянул колени к груди, обернул их руками и положил подбородок на колени.

— Не обращай на меня внимания, — сказал он, — я слушаю.

Затрещало пламя и плюнуло искрами в воздух, когда Селана возобновила свой рассказ о море.

— В тот День Спасения мы собрались на песчаной равнине вне города для церемоний и празднеств. Я должна была сидеть возле своего отца на коралловых санях, когда он приветствовал горожан. Но когда пришло время, меня нигде не смогли найти. Мой отец не мог задержать церемонию, хотя и был разъярен моей безответственностью. Он послал капитана своей личной стражи, чтобы он разыскал меня.

Тас, широко открыв глаза, прошептал:

— И где же ты была? Спорю, что в какой-то опасности!..

Селана задумчиво улыбнулась.

— Да, но не в такой, как мой кузен Трударккуо. Ему было только восемь лет и он куда-то запропастился перед церемонией. Моя тетя, сестра отца, обезумела от волнения и попросила меня помочь найти его. Все это происходило всего за несколько часов до начала церемонии. Мы искали его на коралловых шельфах, где он обычно играл, но никого не нашли там. Подумав, я поплыла в город, в пустынную область, где нам запрещали бывать. Как и все дети, молодые Даргонести обожают такие запретные плоды. И там я обнаружила его, он исследовал окрестности и играл в Накаро Серебряный След, свершающего свои легендарные поиски.

Практически незаметно для себя Танис увлекся ее рассказом. Селана сильно напоминала ему Лорану, дочь Беседующего-с-Солнцами, с которой вместе он воспитывался. В ней чувствовалась подлинная теплота, скрывающаяся за надменным, эгоистичным поведением.

— К этому времени я уже знала, что церемония началась и меня будет ругать отец. Мы торопились вернуться, но когда мы проплывали мимо заброшенного здания, я безошибочно уловила запах акул, наших заклятых врагов. Я посмотрела на это здание и увидела там трех больших белых монстров, собравшихся здесь, без сомнения для того, чтобы подстеречь и убить нескольких Даргонести и тем сорвать наш праздник. Но они также почуяли и Трударккуо и теперь разрывались от жажды убийства.

— Акулы, со своими ужасными острыми зубами и массивными хвостами, баламутили воду вокруг испуганного ребенка. Они не заметили меня и это дало мне огромное преимущество. Воспользовавшись своим самым сильным заклинанием, я создала шесть иллюзий самой себя и окружила ими эти существа. Я придала иллюзиям самый свирепый взгляд, на который была способна и двинула их к акулам, как бы в намерении атаковать их. Подумав, что численное преимущество теперь не за ними, акулы сбежали — и попали прямо на празднество!

— Я преследовала их и когда они ворвались на фестивальную площадку, началось большое столпотворение. Мой народ не воинственен и акулы в безумии нырнули прямо в толпу для прикрытия. К счастью, телохранители моего отца очень хорошо обучены и они немедленно атаковали акул. В течении нескольких минут монстры были отогнаны от толпы и убиты. Никто серьезно не пострадал.

— Когда тела наших врагов унесли на кухни, мой отец возобновил церемонию, поставив меня около себя. Во время своего обращения к народу он объявил меня «Преследователем Акул». Это был самый гордый момент в моей молодой жизни.

— Ничего себе история! Ты можешь себе такое представить, Танис? — Тассельхофа почти разрывало от волнения. — Акулы, врезающиеся в толпу, преследующие их солдаты и иллюзии Селаны, бросающиеся на них отовсюду. Это наверно надо было видеть!

— Конечно, Тас, — согласился Танис, потягиваясь. — Видно, вы любите приключения, принцесса.

Хотя трудно было сказать в мерцающем свете от костра и еще труднее из-за бледной кожи Селаны, но Танис подумал, что принцесса морских эльфов слабо покраснела.

— Жизнь в море красива и величественна, но также часто и опасна.

Это был конец разговора и повисла неуклюжая тишина. Наконец Танис сказал:

— Я стою вахту первым.

Ночь была теплой, но слабый весенний ветерок, дующий от все еще заснеженных гор с востока привнес небольшой холод. Тас вскарабкался на нижние ветви осинового дерева и мгновенно крепко заснул в своем пушистом жилете, прижимая к себе хупак.

Флинт улегся у костра, положив косматую голову на мшистый камень и надвинув шляпу на глаза. Селана отвернулась ото всех спиной, набросила на себя свою накидку и заснула в предохранительной позе со скрещенными ногами, которая казалась довольно неудобной. Танис набросил на себя свое одеяло и уселся, наблюдая за округой.

Луна почти что была уже над их головами, когда два часа спустя Танис бросил горстку камешков в дерево, чтобы разбудить кендера. Тас что-то с готовностью пробормотал и легко соскользнув с дерева, принялся в свою очередь нести вахту.

Спустя два часа после этого, менее бодро пробудился Флинт и остаток ночи прошел без происшествий.

Немногое было сказано и утром. Танису казалось, что Селана теперь была еще более замкнута, чем прежде. Он надеялся, что вчерашний рассказ больше сблизит ее с ними и сделает частью команды, но сейчас она казалась еще сильнее не настроенной сближаться и как будто была смущена тем, что вообще рассказала историю о себе. Он знал, что бесконечная молчаливая ходьба очень утомляет ее и Полуэльф нашел ее высокомерное отношение к ним раздражающим.

Когда они остановились перекусить, Селана безмолвно устроилась в нескольких метрах от компании.

— Извините меня, принцесса, — натянуто сказал Танис. — Не могли бы вы на время проснуться, чтобы принести нам немного воды для обеда?

— Ради воды я сделаю все что угодно, — парировала она. С негодованием глянув не него, она выхватила у него из рук маленькую кастрюлю и, прихрамывая, двинулась на звук стремительного водного потока.

Флинт положил руку на предплечье Полуэльфа. Серые глаза смотрели на обеспокоенное лицо Таниса.

— Что на тебя нашло, Танис? Ты обычно легко находишь контакт со всеми. А с принцессой ты был груб уже несколько раз.

Танис покачал головой.

— Я знаю, Флинт. Но иногда она так напоминает мне Лорану и ее высокомерные королевские манеры.

Лорану Флинт знал, она была дочерью опекуна Таниса, Солостарана. Ее эгоистичная любовь к Танису вызвала неприятности, которые в итоге заставили его покинуть свой родной Квалиност.

Танис устало потер лицо.

— Спустя так много лет я удивляюсь, что такой тип женщины до сих пор может рассердить меня.

— Когда-нибудь вы с Лораной решите все свои проблемы, — предрек Флинт. — У нее и Селаны есть много общего, согласен, и не самая малая часть этого общего между ними это аристократическое эльфийское воспитание. Но не нужно наказывать одних за ошибки других.

Обед был готов. Они ждали двадцать минут, но Селана так и не появилась. После еще двадцати минут Танис стал раздражаться, а Флинт беспокоиться.

— Я уверен, что с ней все в порядке, Флинт, — сказал Танис. — Она просигналила бы нам своей раковиной, если бы попала в беду.

Тассельхоф, разглядывавший свои карты под теплым солнцем, поднял голову.

— Ммм… вероятно, она просигналила бы, если бы у нее была раковина. Я хотел отдать ее ей вчера вечером, действительно хотел, но потом мы все заснули и это выскочило у меня из головы. Первое, что я сделаю, когда увижу ее снова, это отдам ей эту вещь.

— Если вообще кто-нибудь из нас увидит ее снова, — пробормотал Флинт, в отчаянии обыскивая пейзаж глазами. — Набрать воды не слишком долго. Пошли, мы должны поискать ее.

— Вероятно, она добралась до ручья и не смогла удержаться, чтобы не поплавать, — предложил разумный довод Танис, пытаясь подавить собственное возрастающее беспокойство. Он бежал по неровному холмистому торфянику рядом с Флинтом и Тассельхофом на звук шума воды. — Разве ты не видел, как она любит плескать себе в лицо водой из бурдюка?

Они пересекли заросли колючих кустов и внезапно перед ними открылся водный поток. Селаны нигде не было видно.

— Что это? — спросил Тас, привлекая внимание спутников к беспорядочно затоптанной животными земле. — Это похоже на следы копыт, — он озадаченно вытаращился. — Козы? Селана убежала со стадом коз?

Флинт и Танис обменялись понимающими взглядами.

— Не козы. Сатиры. Им нравятся эльфы и женщины. Особенно эльфийские женщины.

Тут же откуда-то неподалеку раздался меланхоличный звук, стенающий из тростниковых труб. Танис попытался выкрикнуть предупреждение и хлопнул ладонями по своим ушам, но было слишком поздно. Он успел услышать мелодию сатира и был немедленно очарован.

— Что это за чудесная мелодия и откуда она раздается? — спросил околдованный Полуэльф, его глаза потускнели.

Безмятежно улыбаясь до заостренных гномьих ушей Флинт указал толстым пальцем на рощу осиновых деревьев вниз по течению вдоль берега реки.

— Думаю, музыка раздается оттуда.

— Давайте пойдем туда! — счастливо выкрикнул Тассельхоф, и первым припустил вниз и они все вместе, как дети, побежали в направлении жалобного звука труб. Вопя от восхищения, Тассельхоф сорвал стручок молочая и игриво бросил его прямо в лицо Флинту. Хихикая, покрасневший гном, шутливо толкнул Таса и тот, хохоча, кубарем покатился по склону. Танис, откинув назад голову от смеха, подхватил несчастного кендера и посадил его себе на плечи.

Затем они быстро побежали к роще.

Продравшись сквозь кольцо деревьев, они увидели Селану. Ее плащ был распахнут, показывая плотно облегающую тунику, заканчивающуюся выше коленей. Радостно откинув назад голову, она танцевала джигу в центре круга из шести полулюдей-полукоз.

Один из них вылил смесь из бело-красного вина в ее открытый рот и она со счастливым видом проглотила напиток.

Увидев новоприбывших, дико резвящиеся полудюди-полукозы принялись махать им своими человеческими руками и козьими копытами. Спустя мгновение все трое присоединились к пляске, схватив за руки гостеприимных хозяев веселья и дико скача по лесу.

— Тассельхоф, Флинт, Танис! Мои дорогие друзья! — кричала Селана, бросившись радостно обнимать их. Она взмахнула рукой в сторону сатиров. — Познакомьтесь с моими новыми друзьями — Энфилдом, Бомарисом, Гиллиамом, Пенденисом, Келом и Монаханом! Разве их музыка не очаровательна? — спросила она с мечтательным выражением на лице. — Сыграйте снова эту прекрасную песенку! — взмолилась она.

— Для вас все что угодно, моя дорогая принцесса, — ответил красивым басом сатир по имени Энфилд. Все шестеро синхронно наклонили головы, увенчанные короткими рогами и прижали деревянные дудки к губам. Снова раздалась ритмичная джига.

Радостной очарованный Флинт схватил предложенный ему кувшин с вином, поднес его к губам и розовая жидкость потекла по его бороде. Он передал кувшин Танису, который, в свою очередь, отдал его Тасу.

Пенденис хлопнул кендера по маленькому плечу.

— Жизнь слишком коротка, чтобы быть серьезным, не так ли, мой маленький друг? Ну, поднимайся на мою спину и я покажу тебе какое веселье ждет тебя в глубине лесов.

— Позвольте пойти нам всем! — вскрикнул Флинт, запрыгивая на спину Кела. Хотя он обычно с подозрением относился к поездкам на любом животном, в тот момент гном не мог себе вообразить более естественный способ передвижения. Наклонив голову, Гиллам игриво поднырнул под Таниса сзади и бросил смеющегося Полуэльфа на свою козью спину. Селана, верхом на Энфилде, уже унеслась вперед.

Распевая все похабные песенки, которые только могли вспомнить, они веселились как дети, свободные и беззаботные в лоне природы. Танцы, выпивка и такое веселье, которому они не предавались никогда в жизни, погрузили их в мир сатиров, мир радости и удовольствия, свободный от раскаяния, чувства вины и совести. Они исчезли в лесах за занавесом отречения от мира.

* * *

Танис был первым, кто проснулся в тихой роще. В костре тлел пепел и полоска розового солнечного света виднелась на восточном горизонте. Как ни старался, он не мог припомнить что он здесь делает, но кое-что давало ему понять, что произошло что-то очень, очень неправильное.

Во-первых, его голова чувствовала себя подобно перезрелому помидору. Во-вторых, Тассельхоф лежал прямо поперек его ног. Полуэльф мягко встряхнул кендера. Тас только всхлипнул во сне, откатился прочь и свернулся вокруг большого камня.

На расстоянии в несколько метров на спине лежал гном, громко храпя. Пустой бурдюк свисал с его губ.

— Флинт! — прошипел Танис.

Флинт фыркнул, просыпаясь и разлепил глаза.

— У? Кто здесь?

Вздрогнув, он дотронулся рукой до своего виска и положил ее на глаза, заставляя их закрыться снова.

— Кто бы ты ни был, пожалуйста, прекрати распиливать мою голову и поторопись!

— Прекрати шутки, — упрекнул его Танис.

— А кто шутит? — проворчал Флинт, наконец открыв глаза и садясь. — Что случилось? Где мы?

Танис покачал головой.

— Без понятия, — он немного помолчал, затем проговорил. — Судя по солнцу, сейчас утро, хотя я не уверен сколько времени прошло. Последнее, что я помню — ручей, возле которого мы стояли днем. Мы искали Селану, а нашли…

— Пир сатиров! — простонал Флинт. — Нас околдовали их дудки!.. — он отчаянно огляделся и разглядел скрутившегося кендера. — Вон Тассельхоф, но где же принцесса? Ты думаешь, они похитили ее?

Оба вскочили на ноги и заметались по поляне, пока не обнаружили принцессу морских эльфов под одним из кустов. Она лежала неподвижно, только дышала. Во сне она широко улыбалась, ее плащ цвета индиго лежал под нею. Туника была измята и скручена на теле, волосы взъерошены с застрявшими в них палочками и травинками.

— Благодарение богам, она в безопасности, — вздохнул Флинт.

Танис устало потер лицо.

— Не знаю, как ты, но я совершенно не помню, что произошло, — он посмотрел на спящую принцессу. — Мы должны разбудить ее и отправиться в путь. Одни боги знают, сколько времени мы потеряли.

— Мы потеряли не только время, — внезапно раздался голос Тассельхофа за их спинами. — Проверьте свои карманы. Светящаяся раковина Селаны пропала.

Танис и Флинт вывернули карманы и проверили свои мешки — пусто.

— Проклятье! — вскрикнул гном. Он взглянул на кинжал на бедре Таниса и, почувствовав, что его собственный топор все еще висит на спине, с облегчением вздохнул. — По крайней мере нам оставили оружие.

— С этими колдовскими дудками они явно не беспокоятся о своей защите, — ответил Танис, находя свой лук и колчан со стрелами, висящими на нижних ветках дерева.

Странно, но только кендер, чьи мешочки были полны нетронутых ценностей, никак не мог успокоиться. Его лицо яростно пылало. Он топнул ногой.

— Они, конечно, могут устроить отличную вечеринку, — бушевал он, — но, скажу вам, я не очень впечатлен сатирами как расой! Не могу даже вообразить такое бесстыдство! Взять вещь, не принадлежавшую вам!

— А ты попытайся, — тихо пробормотал Флинт.

ГЛАВА 10. ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Больше всего в крошечной камере Делбриджу досаждала влажность, затхлый запах гнили, которую не могла преодолеть даже свежая солома. Некоторое время он пытался дышать короткими вдохами через рот и это помогло, но вызвало болезненные ощущения в горле.

Также он ненавидел скуку. Камера была темной, так как в ней не было не только ни единого оконца, но даже полосы света под дверью, и скоро Делбридж потерял счет времени. Вначале он занялся тем, что попытался подсчитать количество каменных блоков на полу, ощупывая их пальцами, но скоро нащупал что-то такое, что вызывало в нем отвращение во время прикосновения. Таким образом он прекратил подсчеты и остановился на тридцати трех блоках. Где-то невдалеке он слышал, как капает вода. Тогда он принялся считать капли, но вынужден был сдаться на счете «девятьсот семьдесят два», когда вода стала литься дождем и звук падающих капель не превратился в неразличимый поток.

В конечном счете кто-то отворил дверь, но глаза Делбриджа настолько отвыкли от света, что он смог разобрать не больше, чем неясный силуэт человека в освещенном дверном проеме. Он попытался расспросить этого человека, подползти к нему, но, кто бы это ни был, он только что-то прорычал и бросил что-то на пол перед тем как снова захлопнуть дверь перед лицом Делбриджа. На холодном каменном полу Делбридж нашел кусок несвежего пористого хлеба и кожаный бурдюк с водой, содержимое которого пахло подобно внутренностям животного, из которого бурдюк был сделан. Даже Делбридж, при всей своей тучности, не смог заставить себя есть и пить.

Его главным занятием стало концентрирование мыслей на мелочах, которые досаждали ему, так как в другом случае ему пришлось бы думать о большой проблеме, такой как его затруднительное положение. Его явная беспомощность повергала его в панику. Прежде он никогда не оказывался в сложной ситуации, из которой не мог бы выйти солгав, обманув, украв или подольстившись. Он просто не знал, что ему делать в сложившейся ситуации, где он не видел никаких способов выпутаться.

Если кто-то придет сюда, как он сможет объяснить то, что произошла ужасная ошибка? Днем ранее он появился перед лордом Карстоном и узрел видение несчастья, которое произошло с единственным сыном рыцаря. Этот арест каким-то образом должен был быть связан с этим видением, поскольку Делбридж не сделал больше ничего с момента своего прибытия в Танталлон.

Почему же его схватили? Если то, что Делбридж увидел в видении, было предотвращено, все должны быть счастливы, они просто должны завалить его вознаграждениями. А если ничего не случилось и сыну лорда Карстона вообще ничего не угрожало, то они должны были бы быть еще более счастливыми. Не может же быть, что Делбриджа заперли только потому, что посчитали его шарлатаном?

Внезапно его поразила мысль о еще одном варианте развития событий. Что, если со сквайром Ростревором случилось что-то ужасное? Делбридж сглотнул. Вчера эта перспектива казалась несколько невероятной. Конечно же, окруженный стражниками рыцаря и заклинаниями мага Балькомба, мальчик был в безопасности от любых угроз.

Ну а если все-таки не был? Без сомнения, Делбридж схлопотал арест из-за видения. Возможно, это видение осуществилось и теперь Делбриджа посадили в тюрьму.

Так или иначе, они считают, что он вовлечен в это! Это было единственным разумным объяснением. Мальчик пропал и рыцарь обвинил в этом Делбриджа. Мошенник опустился на каменный пол своей камеры и обхватил руками голову. Зачем бы, во имя богов, ему понадобился бы этот мальчик — или кто-либо другой? Он по горло сыт своими собственными проблемами!

Но даже если он не сделал этого сам, со стороны выглядело, будто он знал об этом заранее.

Делбридж попытался думать оптимистичнее. Возможно, его видение было только подобно тому, что произошло с Ростревором. Возможно, он мог бы развить эту тему, сказав, что он только предсказал несчастье, но не вызывал его. Трагедия случилась, потому что Карстон и его маг оказались неспособны защитить мальчика. Возможно, он смог бы убедить в этом кого-нибудь, если этот кто-то придет, чтобы поговорить с ним. Делбридж вздохнул и посмотрел в сторону двери. Когда она откроется снова?

Вся эта неразбериха была из-за ошибки этого проклятого браслета! Делбридж засунул руку в карман, нащупал холодный металл браслета в его глубинах, сжал его и, разрывая ткань кармана, выдернул вещь.

— Маленький кусочек дрянной удачи, — пробормотал он, бросая браслет в глубину воняющей камеры. Браслет звякнул на камне и с унылым шелестом зарылся в соломе. Делбридж засунул руки в карманы и зашагал по камере.

Если лорд Карстон еще не умертвил его, то этого следует ожидать с минуты на минуту.

В конечном счете Делбридж нашел участок сухой соломы и уснул. Некоторое время спустя его пробудил свет от открытой двери.

— Унеси свои жалкие отбросы прочь, — пробормотал заключенный, не оглядываясь на дверь и не вставая. — Я не ел дерьмо, которое ты принес ранее и не буду есть дерьмо, которое ты принес сейчас. Ты, немытая тупая обезьяна, выдающая себя за тюремщика. — Изо всех сил стараясь сесть, Делбридж решил испытать свою удачу. — Я требую, чтобы сюда пришел тот, кто ответственен за мое неправомерное лишение свободы! Немедленно!

— Ты не в том положении, чтобы что-то требовать, — пророкотал чей-то баритон. — Возможно, ты не понимаешь серьезность обвинений, которые возложены на тебя.

— То-то и оно! Я не знаю, каковы вообще эти обвинения! — заскулил Делбридж, враз забыв о своих высокоблагородных выходках. — В любом случае, кто вы такой? Я не могу видеть ваше лицо. Нельзя ли немного посветить здесь, принести факел, к примеру? И вообще, что еще лучше, почему мы не идем куда-нибудь..

— Шала деларз.

Делбридж отпрыгнул назад, когда перед его глазами вспыхнул огонь, опалив брови. Когда он немного пришел в себя, то с испугом увидел, что огонь охватывает левую руку вошедшего человека. Еще более странным было то, что человек стоял спокойно неподалеку от Делбриджа в то время как его пылающая рука была вздернута вверх, подобно факелу. Делбридж инстинктивно попытался дотянуться к ней, чтобы прихлопнуть огонь. Человек остановил его, поведя рукой перед Делбриджем.

— Не прикасайся ко мне. Это простое заклинание пламени, чтобы осветить эту комнату. Я нахожу это менее утомительным, чем переноска факелов, — он медленно поворачивал рукой, любуясь ею. — Разве ты не согласен, это производит отличное впечатление?

— Да, конечно… — Делбридж отстранился и осторожно наблюдал за человеком в свете неестественного огня. Делбридж понял, что это Балькомб, маг, которого он видел раньше. Советник лорда Карстона. Теперь, стоя вблизи мага, Делбридж был вынужден задирать голову, чтобы посмотреть Балькомбу в лицо, так как человек был гораздо выше среднего роста. Он носил длинную ярко-красную накидку с капюшоном, лежащим черным пятном на сильных широких плечах. Накидка была скреплена большой драгоценной брошью. Кожа лица мага казалась почти прозрачной и бумажно-тонкой, синие вены пульсировали под противоестественно гладкой поверхностью. В отличие от вчерашнего дня, сегодня на его правом глазу была темно-красная вышитая шелковая повязка.

Слегка улыбаясь при виде обескураженности Делбриджа, человек задул огонь и той же рукой, все еще курящейся, вытащил из глубин своей накидки тонкую палочку. После произнесения тихой команды, внутри палочки засветился свет, который стал расти, пока не залил своим мягким свечением всю комнату.

— То, что ты рассказал вчера, было весьма интересным, — деловито сказал Балькомб ровным баритоном.

— Спасибо. Я рад, что вы так думаете, — сказал Делбридж и в его голосе послышался сарказм. — Возможно, вы будете ко мне достаточно добры, чтобы поведать, почему я тогда оказался в тюрьме.

Маг спрятал руки в рукавах одежды и качнулся на пятках.

— Всему свое время. Твоя история произвела большое впечатление на лорда Карстона. Откуда ты узнал эту информацию?

Почувствовав возможность спасения и самооправдания, Делбриджа покинули неуверенность и страх, хотя оставалась еще маленькая толика и того и другого. Он вытянулся во весь свой, хотя и небольшой, рост.

— Это было подлинное прорицательство будущего. Я говорил вам, что я — оракул, провидец. Если мои способности позволили мне заработать положение при дворе, то, должен сказать, что мне не очень нравится, каким способом вы здесь переносите эти новости. Вероятно, мне придется пересмотреть свои интересы при этом дворе или, по крайней мере, пересмотреть свои притязания по поводу причитающегося вознаграждения. — Делбридж взмахнул руками, недвусмысленно указывая на камеру. — Этот небольшой спектакль, очевидно предназначенный для того, чтобы проверить мой характер, ничуть не смешной, скажу я вам.

— Это не спектакль и никакое не испытание.

Голос мага был подобен скрежету тяжелых дверных петель. Балькомб принялся медленно и спокойно шагать по комнате и подол его одежды мягко шуршал на холодном каменном полу. Он остановился и посмотрел на Делбриджа, прижав кончики пальцев к губам.

— Омардикар… Я не слышал такого имени. Вы нездешний, не так ли?

Делбридж покачал головой.

— Я только что прибыл, чтобы посетить Замок Танталлон и предложить свои услуги лорду Карстону. Я из… — Тут Делбридж вспомнил свое позорное бегство из Телгаардской Крепости. — Скажем так, я много путешествовал.

— Сын господина похищен какой-то энергетической ловушкой и унесен куда-то далеко, чтобы предстать перед подавляющим злом, оставив свою семью в горе от тяжелой утраты… Какая трагическая судьба. — Балькомб вытащил что-то из одного из своих карманов и поигрывал этим в ладони. — Это все, что ты видел или было что-то еще в твоем «видении»?

Делбриджу не понравилось упоминание о его открытии и его плечи снова поникли.

— Нет. Я рассказал вам абсолютно все. — Конечно, ему не нравилось, какой оборот принимала беседа и глаза Делбриджа сузились. — Кажется, я отвечаю на слишком много вопросов, учитывая, что не владею практически никакой информацией. Я даже не знаю почему я здесь. Почему вообще я должен разговаривать с вами?

Маг рассеянно поигрывал палочкой и вторым объектом в руке, который, как видел Делбридж, был достаточно большим синим драгоценным камнем. Затем Балькомб повернулся лицом к Делбриджу.

— Ты должен говорить мне то, о чем я спрашиваю, потому что я — человек, который был послан для того, чтобы допросить тебя. Если ты удовлетворишь мое законное и профессиональное любопытство, то я могу сделать так, что тебя выпустят из этой клетки. Если же ты этого не сделаешь — если, вместо этого твоя личность породит еще больше вопросов или возбудит тревожные сомнения насчет твоих намерений или побуждений — тогда ты можешь остаться здесь еще на очень, очень долгое время, — наклонившись ближе к Делбриджу, он добавил. — Или, что хуже, на очень, очень короткое время.

Маг выпрямился с ничего не выражавшим лицом.

— На самом деле, я думаю, что ты, возможно, прекрасно знаешь почему ты здесь. Я расскажу тебе, чтобы убедиться, что мы говорим об одном и том же, — он зашагал, перекатывая синий драгоценный камень между большим и указательным пальцами. — Этим утром, когда мы открыли комнату сквайра Ростревора, она была пуста. Сквайр пропал, исчез без следа. Стражники и мои заклинания были на своих местах и, насколько мне известно, ничего не входило и не выходило из этой комнаты. Тем не менее сквайр был похищен.

Глаза Делбриджа широко раскрылись в изумлении. Сбывались его худшие опасения: сквайр Ростревор был похищен и он был виноват в этом.

Одноглазый маг остановился перед Делбриджем.

— Только один из тех, кто знал о нашем плане, мог совершить такое смелое проникновение.

Делбридж неудержимо задрожал. Он предвидел трагедию для кого-то и теперь становился ее жертвой.

Эти печальные мысли были прерваны баритоном Балькомба.

— Конечно, ты сильно вляпался. Если ты скажешь мне, что случилось со сквайром и как было совершено это преступление, но твоя казнь будет милосердной.

— Казнь! — угроза смерти заставила Делбриджа проснуться. — Я не имею никакого отношения к исчезновению этого парня! Я даже не знал до вчерашнего дня аудиенций, что у лорда Карстона вообще есть сын. Каким образом я мог похитить его? Зачем мне похищать его?

— Именно это я и намереваюсь узнать.

Несмотря на охватившую его панику, Делбридж понимал, что в этой битве он потерпит поражение. Тут несомненно было вовлечено колдовство, намного более темное, чем магия браслета. Он и раньше видел такую охоту на ведьм. Если следствие пойдет путем, которого он боялся, то чем меньше свидетельств того, что он виновен, будет найдено, тем более виновным он будет выглядеть. В то же самое время он не мог себе позволить говорить что-либо, что могло бы быть истолковано как признание или доказательство виновности.

— Ваша Светлость, я прошу вас подумать в чем вы меня обвиняете. Если бы я был вовлечен в это преступление, зачем бы мне заявлять о своем намерении заранее?

Балькомб надежно закрепил светящуюся палочку в трещине в стене и схватил синий драгоценный камень большим и указательным пальцами левой руки. Он держал его так, чтобы свет от палочки мог бы преломиться о камень, проливая крошечные блики на стены камеры.

— Драгоценный камень в дикой природе — странная вещь. Ты когда-нибудь видел драгоценный камень, который еще не был кем-то найден и обработан?

Делбридж безучастно покачал головой и Балькомб продолжил:

— Они совсем не выглядят как совершенные эталоны красоты, которую мы так ценим в них. Грубые, темные и бесформенные. Нетренированный глаз мог бы с готовностью отказаться от бесценного драгоценного камня как от простого скального обломка. Но наметанный глаз, глаз, который понимает все в драгоценных камнях, видит в невинно-выглядящем камешке то, что он представляет на самом деле, несмотря на то, что тот очень пытается скрыть свою природу, — он положил камень на ладонь своей правой руки и сомкнул пальцы. Делбридж рассеянно заметил, что у человека отсутствовал большой палец на правой руке. — Так же, как и необработанный драгоценный камень, побуждения злых людей никогда не являются ясными или прямыми.

— Как я мог похитить сына Карстона? — завизжал Делбридж. — Я не маг. Я никогда не смог бы преодолеть ваши заклинания.

— Ладно тебе, — ответил Балькомб снисходительным тоном. — Не надо считать нас дурнями. Конечно, у тебя были сообщники. Если ты не хочешь признаваться в содеянном, просто назови их имена. Твое сотрудничество в этом вопросе будет учтено, когда состоится вынесение приговора.

— Я невиновен! — вскрикнул Делбридж, оседая вдоль каменной стены. — Как я могу защититься? Если я признаю вину, вы мне поверите и тогда я обречен. Если же я скажу, что невиновен, то вы ответите мне, что я лгу. Зачем вы пришли сюда? Мучить меня? Я не сделал ничего плохого!

Балькомб спокойно стоял, наблюдая как Делбридж, обхватив себя руками, качается взад и вперед.

— Я здесь потому что лорд Карстон послал меня.

Делбридж окинул мага холодным взглядом, но ничего не сказал.

— А также мне нужно удовлетворить мое собственное любопытство. Очевидно, что в этом деле участвовала магия. А магия — моя забота. — Балькомб погладил свою козлиную бородку. — Давайте на минуту представим, что ты не имеешь никакого отношения к данному преступлению. Даже если мы предположим, что ты невиновен, останется несколько оставшихся без ответа вопросов. Главным из которых является — откуда ты узнал что случится прежде чем это случилось? Возможно, если бы ты смог ответить на этот вопрос и удовлетворить мое любопытство, то твое положение могло бы улучшиться.

— Однако, если ты продолжишь упорствовать и избегать ответов на мои вопросы, то я немедленно покину это место и передам свой отчет моему господину. И отчет этот будет резко отрицательным.

Конечно, Делбриджу не хотелось раскрывать все свои карты, но он чувствовал, что его загнали в угол. Он хорошо понимал, что этому магу было нечего терять и он сделает все, чтобы извлечь пользу от положения Делбриджа, независимо от того, что на самом деле произошло с сыном Карстона.

— Я сказал вам все, что знаю, — вздохнул Делбридж. — Я обладаю способностью предсказывать будущее. Это удивительный дар, который я всегда стремился не слишком афишировать и использовать. Но теперь я пытаюсь помочь людям, как могу, в это темное время. Вчера я пытался помочь лорду Карстону.

Тучный человек нервно покрутил на пальце декоративное кольцо.

— То, что я рассказал вчера было тем, что я видел. Я не был уверен, как это истолковать. Видение было настолько ярким и пугающим… И, конечно, я не имел ни малейшего подозрения о том, что силы, показанные мне в видении, не сможете остановить даже вы… — Делбридж уверенно шагнул вперед. — Если только бы я обладал достаточным умением управлять своей силой, но я уверен, что смог бы принести огромную пользу…

— Достаточно, — прервал его Балькомб. Его горящий пристальный взгляд пытался вытащить из Делбриджа большее, чем он сказал. Сцепив руки за спиной, Балькомб зашагал по периметру камеры. Все это время он не сводил с Делбриджа своего взгляда, пока тот не понял, что вряд ли полностью убедил мага.

Прошагав взад-вперед по камере десять или двенадцать раз, Балькомб остановился прямо перед Делбриджем. Заключенный с некоторой тревогой отметил, что маг стоит ужасно близко к лежащему в соломе браслету.

— Думаю, что часть твоей истории действительно правдива, — начал Балькомб. — Не большая, и даже не одна треть, но кое-что действительно правда. Например, я полагаю, что ты можешь распознать малую толику того, что произойдет в ближайшем будущем. Также я полагаю, что ты с трудом понимаешь, что именно ты испытываешь.

— Остальная же часть твоей истории… нет, я не верю ни одному ее слову. Например, я не думаю, что ты обладаешь врожденной способностью предсказывать будущее. Если бы это было так, то эта способность проявляла бы себя до сих пор. Также я не думаю, что ты когда-либо использовал эту способность, чтобы принести пользу любому, кроме самого себя.

— Так что давай попробуем еще раз и посмотрим, сможем ли мы еще чуток приблизиться к правде. Расскажи мне подробно, что ты именно «видел» в своем вчерашнем видении. В частности, есть ли у тебя какие-либо предположения кто стоял за исчезновением сквайра?

Разговор повернул в более приятное для Делбриджа русло. Он подумал, что, возможно, впервые в жизни сказать правду будет наилучшим выходом. К сожалению, он боялся, что его ответы разочаруют Балькомба.

— Я впервые узнал о будущем похищении сквайра вчера, когда стоял перед вами, — голос Делбриджа дрогнул, непривычный говорить правду. — Я стоял там, полностью остолбеневший. Я не имел понятия, что мне говорить. Я надеялся, что на меня снизойдет вдохновение. Но я был полностью не готов к тому, что увидел.

Балькомб окинул Делбриджа пристальным взглядом. Затем он отстранился от него, как будто в оскорблении.

— И это все? Больше ничего: ни имен, ни лиц, ни предположений?

— Нет, господин, — сокрушенно сказал Делбридж.

— Не слишком много.

Балькомб стоял около дверного проема, обдумывая рассказ Делбриджа. Свет от палочки заставил его бледную кожу выглядеть серой и ненастоящей. На мгновение Делбридж почувствовал себя разговаривающим с самой смертью. Он быстро отогнал эти мысли, напоминая себе, что этот человек был его единственной, хотя и очень слабой, надеждой на спасение.

Наконец Балькомб заговорил, уставив холодный и немигающий взгляд своего единственного глаза на Делбриджа.

— Если я расскажу эту историю лорду Карстону, то он не поверит в нее. Я чувствую, что в твоем рассказе есть правда, но нет никаких доказательств этому. Для людей типа Карстона намного легче полагать, что ты был посвящен в некий заговор, чем убедить себя в том, что тебя посетила какая-то волшебная сила.

Во время этой речи тон мага изменился. Он больше не был допрашивающим или обвиняющим. Теперь его голос был голосом доверенного лица или защитника на суде. Маг возобновил свою прогулку по камере.

— Лорд Карстон — соламнийский рыцарь. Он верит в свой меч. Он понимает и верит в вещи, которых он может коснуться, в вещи, которые он может победить своим мечом. Возможно, он вообще не поверит твоей истории.

— Если ты можешь что-то прибавить к своей истории, то я рекомендую тебе рассказать об этом сейчас, потому что, если я просто перескажу лорду Карстону твой рассказ, то он точно ему не поверит и немедленно вынесет приговор.

Балькомб повернулся к двери, оставив Делбриджа за спиной.

— Я уверен, что приговор будет — повешение.

Делбридж прикинул варианты развития событий. Он смутно вспомнил, как однажды в таверне, при стечении большой толпы, один старый солдат рассказывал, что во время угрозы неминуемой смерти его шестое чувство неимоверно обострялось и именно так ему удалось выжить такое долгое время. Сам Делбридж тоже это когда-то испытывал. Но теперь его голова находилась в тумане и беспорядке. Он яростно встряхнул ею, надеясь разогнать этот туман. Тем не менее он никак не мог сконцентрироваться.

Пот бисером выступил у него на лбу. Он стек на глаза и ужалил их, заставляя Делбриджа моргнуть. Его мысли блуждали, а затем обратились к браслету. В нем был корень всех его проблем. Если он избавится от него, то, может быть, проблемы тоже решатся?

— Поверит ли лорд Карстон моей истории, если он смог бы увидеть кое-какое подтверждение? Прикоснуться к чему-то материальному? У меня есть доказательство. Вы могли бы показать его ему.

Балькомб повернулся к Делбриджу и его бровь изогнулась.

— Какое доказательство?

— Магическое устройство, — быстро выговорил Делбридж. — Медный браслет. Я не знаю, откуда он. Я сам получил его от ремесленника, два… нет, уже три дня назад.

— Где этот браслет? — потребовал Балькомб. — Он все еще у тебя?

Дрожащая рука указала на угол, куда Делбридж бросил медный браслет. Балькомб выхватил из стены осветительную палочку и нетерпеливо прошел в угол. Он разбрасывал в стороны почерневшую солому, пока не увидел, как свет отразился на чем-то железном. Маг медленно наклонился и поднял браслет. Отраженный драгоценными камнями свет от палочки Балькомба заплясал на каменных стенах.

Балькомб пристально рассматривал браслет, но не надевал его. Все еще держа его в руке, он повернулся к Делбриджу:

— Если это устройство именно то, о котором ты говорил, то я считаю, что у тебя есть шанс, что лорд Карстон смягчит твой приговор. Я буду свидетельствовать перед ним в твою защиту.

Завершив свое дело, Балькомб постучал по двери своей палочкой. Она распахнулась, скрипнув петлями. Когда маг ушел, камеру вновь окутала тьма и дверь захлопнулась с глухим ударом.

* * *

Треск засова и визжание петель пробудили Делбриджа. Он змеей отскочил от яркого света факела, текущего через дверной проем, прикрыв глаза в далеком углу камеры. В тот же момент он полностью проснулся и понял где находится.

Медленно поворачиваясь и все еще прикрывая глаза рукой, он, прищурившись, посмотрел на дверной проем.

Кто-то стоял там, подсвеченный вспыхивающим факелом. Делбридж увидел очертания навершия шлема и вертикально поставленного копья.

— Выходи, теперь у тебя свидание с лордом Карстоном, — голос был груб и в нем чувствовался сарказм.

Делбридж весь сжался и съежился в дальнем углу.

— Что происходит? Он послал за мной? Меня освобождают?

— Отвечать на вопросы — не моя работа. Не заставляй меня вытаскивать тебя оттуда.

Очертания второго человека вступили в круг света.

— Хорошо, Тозеф, жди в коридоре, — тихо проговорил голос. Затем прибавил, уже погромче. — Заключенный, поднимайся и выходи. Пришло время встретиться с лордом Карстоном.

— Я оправдан? Где Балькомб?

Оба стража проигнорировали его вопрос. Делбридж медленно встал с коленей и осторожно приблизился к двери. Наконец его глаза приспособились к свету факела.

В коридоре он увидел еще троих солдат помимо того, который вошел в его камеру. Все они, очевидно, ожидали, чтобы сопроводить его к лорду Карстону. Делбридж чуть споткнулся, когда выходил из камеры. Как только он появился в коридоре, солдаты обступили его со всех сторон. Они пошли, не говоря ни слова, через длинные коридоры под замком, мимо закрытых дверей и открытых сводчатых проходов. Наконец они поднялись по каменной лестнице и прошли через деревянную дверь.

Делбридж ожидал, что окажется во внутренних помещениях замка, и был ошеломлен увидеть, что его вывели наружу, во внутренний двор. Небо было розовым и холодным, по нему проносились нахмуренные черные тучи. Внутренний двор казался сумрачным, так как восходящее солнце все еще было скрыто массивными стенами.

Делбридж в панике огляделся. Он не видел ни Карстона, ни мага Балькомба. Внутренний двор был разделен на две части, одна была заставлена палатками торговцев и мастеров, другая отведена под плацы и казармы. Делбридж вместе с эскортом прошел между зданием бараков и коммерческой областью и понял, что они направлялись к большой открытой площади. Когда они завернули за угол, колени Делбриджа подкосились.

Утреннее солнце только начинало заливать своим светом виселицу.

Два солдата подхватили Делбриджа под руки и поддержали его, то ли желая помочь ему, то ли стараясь побыстрее доставить его на место. Глаза Делбриджа были крепко закрыты, его ноги бесполезно тянулись по земле.

Отряд остановился перед рядом солдат при оружии, которые стояли по стойке «смирно».

Позади них стояла сотня или больше граждан города, и отдельно от них, но в пределах видимости от виселицы — направо от ворот замка — лорд Карстон собственной персоной восседал на могучем каштановом мерине. Пожилой рыцарь роскошно выглядел в своих соламнийских доспехах, его шлем висел на луке седла. Рядом с Карстоном и немного позади него на черной кобыле сидел Балькомб.

Ровным голосом сержант объявил:

— Омардикар Всемогущий, вы стоите перед судом, обвиняясь в заговоре, похищении и магическом зле. Вы заявляли о своей невиновности в этих преступлениях. Желаете ли вы изменить это заявление теперь, стоя в присутствии Его Светлости лорда Карстона Танталлонского?

Делбридж открыл глаза. Хотя выступившие слезы и застилали ему взор, он мог видеть рыцаря, сидевшего вдалеке на своей лошади, глядящего на него измученным и мрачным лицом. Челюсти Делбриджа несколько раз открылись и закрылись, но он не смог произнести ни звука. Через несколько мгновений он скорее прокаркал, чем произнес, единственные слова, которые смог выдавить:

— Я невиновен.

Глаза сержанта были холодны и беспощадны, когда он свысока поглядел на осужденного. Затем он сказал ясным голосом:

— Тогда лорд Карстон объявляет вас виновным.

Сержант перевел взгляд на солдат.

— Стража! Исполняйте свою обязанность!

Городская толпа ликующе взвыла. Делбридж попытался бороться с держащими его руками и выкрикнул далекому магу:

— Балькомб! Ты обещал помочь мне!

Но гудящая толпа заглушала его слова даже для тех, кто был с ним рядом.

Ноги Делбриджа отказались ему служить, когда его подтаскивали к виселице и подняли по лестнице. Когда петля была накинута ему на шею, он повернулся, чтобы снова увидеть Балькомба.

Его голос был тонок от страха, когда он выкрикнул свои последние слова:

— Браслет! Что насчет браслета?

Последним, что увидел Делбридж в своей жизни, прежде чем солдаты неожиданно убрали у него из-под ног лестницу, был Балькомб, улыбающийся и поглаживающий свою козлиную бородку, а утреннее солнце вспыхнуло на чем-то медно-красном на запястье мага.

ГЛАВА 11. ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

— Ты точно уверена, что твои заклинания сработали правильно? — спросил Тассельхоф, прищурившись на солнечном свете, заливающем Селану. Сидя со скрещенными ногами, он снова опустил глаза и принялся играть в «крестики-нолики», водя пальцем по пыли. — Я имею в виду, что мы расспрашивали всех в городе и в замке, но никто даже не слышал о парне по имени Делбридж.

Кендер провел пальцем третий крестик и затем перечеркнул все три, объявляя себя победителем одиночной игры.

— Я знаю, что мой браслет где-то в этой крепости, — упрямо сказала Селана, стоя над ним и скрестив руки поверх порванного и грязного темно-синего плаща. Ее лицо под свободно повязанным голубым шарфом было исцарапанным и загорелым на солнце.

— Мое первое заклинание указывало, что Делбридж пошел в Танталлон. А то, которое я бросила только что, безошибочно указало, что мой браслет где-то здесь.

Сине-зеленые глаза морской эльфийки обратились к большой прямоугольной башне, построенной из квадратных блоков серого ребристого гранита.

Усевшись на каменный край поливочного бассейна, Танис прислонился к холодной стене маленького насосного домика и лениво качал одной ногой, закинутой на другую. Опустив в бассейн руку, он набрал воды и ополоснул свое потное, покрытое грязью лицо, вытерев его рукавом. Закрыв глаза, он повернул лицо в сторону теплоты солнечных лучей.

Рядом с ним, лежа на земле у стены, старый гном глухо храпел в свою надвинутую на лицо шляпу. Как он часто напоминал Полуэльфу, он не настолько молод, как был раньше; даже при том, что его разум не мог припомнить что происходило с ним во время действия чар сатиров, его тело помнило все. Бочкообразное тело Флинта содрогалось от боли и спазмов.

Отношения между небольшой компанией стали еще более напряженными спустя приблизительно восемь часов со времени их пробуждения среди разгрома лагеря сатиров. Если это было вообще возможно, то морская эльфийка стала еще более настойчивой и упрямой в своей цели возвратить свой браслет и вернуться обратно в море.

Самым удручающим было то, что сатиры забрали у всех буквально все, имеющее хоть какую-либо ценность, кроме Таса. Кендер чувствовал себя почти оскорбленным тем фактом, что они не обратили внимания на его алебастровую пробку для чернил и крошечный портретик его родителей, и даже не взяли ни одну из его карт.

— Ну?

Вздрогнув, Танис открыл один глаз.

— Что ну?

— Почему никто не пойдет и не спросит, там ли находится этот человек, Делбридж?

Танис рассмеялся.

— Это не пивная, Селана, — сказал он. — Это дом самого влиятельного человека в городишке, в котором мы являемся чужаками. Возможно, наш вор — его гость. Вы не можете просто прийти и сказать «отдайте мне этого толстого жулика в зеленой куртке».

— Почему нет? — спросил Тас.

При этих словах Флинт тоже засмеялся, показывая, что он не спит и слушает.

— Я не маленькая дурочка из моря, Танис Полуэльф, — сказала Селана, метнув сверкающий взгляд на гнома и заставляя того неловко замолчать. — Я просто скажу им правду о том, что я проделала долгий путь, чтобы найти вора, который украл мой ценный браслет и что я полагаю, что вор находится где-то в этой крепости. Карстон — Соламнийский Рыцарь и, конечно, благородный человек. Он послушает меня без предубеждения.

Танис кивнул, удивленный, что вынужден согласиться.

Тас вскочил на ноги.

— Я пойду с тобой, Селана, — предложил он, утомившись от бесконечных побед в «крестики-нолики». Флинт дернул его назад на землю.

— Мне не нравится посылать ее одну, — сказал он, качая косматой пепельного цвета головой. — Но зная о недоверии, которое испытывают рыцари к любому, кто не является человеком, у нее может быть достаточно проблем, даже если с ней не придут кендер, гном и Полуэльф. На всякий случай, накройте голову шарфом, — посоветовал он, отечески похлопывая Селану по руке.

Морская эльфийка нахмурилась из-за этой необходимости, но все же аккуратно обернула свой грязный шелковый шарф на голове. Прокручивая в голове несколько вариантов своего разговора, она прошла через арочный портик и подошла к резной двери. Взяв медный дверной молоточек, она несколько раз постучала им о металлическую пластину на двери.

Неожиданно дверь приоткрылась и в щели показалось морщинистое лицо старика, обрамленного странного цвета серо-желтыми волосами. Его глаза, слегка подернутые белизной ранней катаракты, были покрасневшими. На мгновение пораженный видом невозмутимого морского эльфа, он затем протиснулся между массивной дверью и проемом. Селана увидела, что вокруг бицепса его правой руки обернута черная лента.

— Извините меня, господин, — начала она таким любезным тоном, какой только смогла изобразить. — Меня зовут Селана и я ищу человека по имени Делбридж Фид…

— Никогда о таком не слышал. Уходите. — Сутулый старый слуга повернулся, чтобы протиснуться обратно.

— Погодите! — закричала Селана. — Мне очень важно найти его и у меня есть серьезные основания полагать, что он находится здесь, в сторожевой башне. Возможно, я могла бы поговорить с лордом Карстоном?

Она приветливо затрепетала ресницами.

— Не пытайтесь испробовать ваши уловки на мне, молодая особа, — грубо сказал старик. — Его Светлость никого не принимает. А теперь, уходите…

Селана стремительно ухватилась за дверной косяк.

— Возможно, он сделает маленькое исключение.

Человек грустно покачал головой. Ее настойчивость, по-видимому, тронула его.

— Боюсь, ничего не получится. Молодой Ростревор исчез, похищенный две ночи назад из его спальни, прямо под носом у своего отца. Сторожевая башня находится на территории замка и у меня есть строгие приказы не тревожить лорда Карстона. — Слуга выглядел взволнованным. — Я — бедный старый человек, который рассказал вам больше, чем должен бы. Оставьте нас нашему горю.

Селана безмолвно покачала головой.

— Мне очень жаль, я не знала… — Наконец удалось пробормотать ей и она, спотыкаясь, вернулась назад. Встретив вопросительные взгляды остальных, морская эльфийка быстро сообщила им новости.

— Нас преследуют неудачи, — сказал Танис.

— Разве? — быстро проговорил Флинт, задумчиво скребя бороду. — Жулик-авантюрист прибывает в город, сын рыцаря похищен и теперь ни осталось и следа ни одного из них. Но браслет все еще где-то в сторожевой башне. Совпадение?

— Ты думаешь, что тот неповоротливый бард, которого нам описал Гезил, по какой-то странной причине похитил сына рыцаря и затем, по еще более странной причине, оставил здесь браслет? — недоверчиво спросил Танис.

Гном проигнорировал его скептическое заявление, выставляя заросший подбородок.

— Я думаю, что необычные события, случающиеся одновременно, могут быть связаны между собой. И это все.

Танис с тревогой нахмурился. Догадки гнома обычно оправдывались. Если браслет был так или иначе связан с исчезновением молодого человека, вся эта авантюра могла оказаться намного более сложной, чем просто обнаружение Делбриджа и отбирание у него украденных ценностей.

— Хорошо, — сказала Селана. — Мы в любом случае не найдем браслет здесь, во внутреннем дворе.

— Но есть небольшое препятствие, — указал Тас на закрытую деревянную дверь.

— Мы не будем просить войти, чтобы поискать там его.

— Если ты думаешь украдкой проникнуть туда, — сказал Флинт. — То мы должны подождать до ночи.

— Так поступают абсолютно все, — начал Тассельхоф, поднимая палец. — Но я бывал в разных обстоятельствах. Я знаю, что вы не поверите мне, но несколько раз, во время моих путешествий, я вдруг оглядывался и обнаруживал себя не там, где я думал. Я имею в виду волшебное кольцо, которое телепортировало меня к логову одних великанов, но то были особые обстоятельства.

— Так или иначе, — продолжил он, отметая вариант с кольцом взмахом своей тонкой руки. — Самое смешное, что если вы похожи на тех, кто имеет право где-нибудь быть, то люди обычно думают, что вы действительно имеете. Что вы такие же, как и они.

— Ты предлагаешь нам просто прогуляться через парадную дверь? — недоверчиво вскрикнул Флинт.

Тас пожал плечами, беспечно поигрывая своим хохолком.

— Если ты предпочитаешь найти заднюю дверь, то пусть так и будет. Мои инструменты все еще у меня и я могу открыть эти замки.

— Ты имеешь в виду — взломать, — вздохнул Танис, устало взъерошивая волосы. — Я не хотел бы думать, что мы опускаемся до взлома — это доводит нас до уровня вора Делбриджа.

— А причем тут воровство? — усмехнулся Тас. — Мы же просто войдем.

— Мы не опускаемся! — согласилась Селана, сморщив нос. — Делбридж украл что-то, что не принадлежало ему. Мы просто заберем то, что и так наше по закону.

Танис поднял руки в слабом сопротивлении, а затем опустил их.

— Ладно. Веди, Тас.

Тассельхоф бодро вышел из тени насосного домика и остановился, положив руки на бедра и изучая сторожевую башню. Флинт в волнении топтался рядом с ним, нервно сжимая рукоятку топора и оборачиваясь через плечо. Селана и Танис следовали прямо за ним. Через несколько секунд Тас определил то, что хотел и беспечно пошел к сторожевой башне. Его друзья суетились позади.

Тас выбрал место, где сторожевая башня примыкала к меньшему строению. Там, где встречались эти два здания, глубоко втиснутый в стену дверной проем вел непосредственно в башню. Кендер шагнул прямо к проему и исчез в тени. Дверь отступала вглубь стены почти на два метра, так что в проеме легко смогли поместиться все четыре путешественника.

Селана очарованно наблюдала, как Тас вытаскивал промасленный сверток из своего мешка. Оттуда он извлек изогнутую проволоку и нож без ручки, с глубокими метками на лезвии.

Через несколько мгновений приглушенный щелчок дал понять, что замок открылся.

— После вас, — сказал Тас, открывая дверь и уступая дорогу. Остальная троица прошла мимо него в узкий коридор, временно освещенный солнечным светом. А затем Тас тихо прикрыл дверь.

Ожидая, пока глаза приспособятся к тьме, Тас проговорил:

— Здесь темно, как в Бездне.

— Мы не можем зажечь свет, — прошептал Танис и Селана с Флинтом что-то тихо пробормотали, соглашаясь с ним.

— Конечно, вы, гномы и эльфы, можете видеть в темноте. А как же я? Здесь черным-черно.

— Лучше всего делай то, что можешь, — сказал Танис. — Просто держись за человека впереди себя. Я буду идти впереди, за мной Селана, Тас и Флинт последний. Что ты думаешь об этом месте, Флинт?

Гном всмотрелся во тьму, приспосабливаясь к своей врожденной способности видеть контуры строений в темноте.

— Я не могу тебе ответить определенно, Танис. Это похоже на тупик: я не вижу в поле зрения никаких дверей, хотя что находится дальше, чем шесть-семь метров, я не могу сказать. Кажется, проход уходит налево и он довольно узок.

Танис кивнул.

— Единственный способ узнать что впереди — это дойти до какого-нибудь перекрестка.

Они медленно двинулись по коридору, их шаги тихо отзывались эхом во влажном воздухе. Тас ковылял, держась одной рукой за каменную стену, а другой вцепившись в уголок шарфа Селаны.

— Где именно нам бы поискать перво-наперво? — прошептал Тас, ни к кому в частности не обращаясь. — Подумай, Селана, почему бы тебе не бросить сейчас это твое заклинание? То, которое покажет, где находится браслет?

— Это не волшебная палочка, Тассельхоф, — объяснила морская эльфийка. — Заклинание дает мне только неопределенные указания, хотя я могу сузить круг поисков, задавая правильные вопросы. Но я могу бросить его только один раз в день и сегодня я уже делала это.

Сзади тихо откашлялся Флинт.

— Старик в воротах сказал, что сын рыцаря был похищен из своей спальни. Я думаю, что стоит посмотреть там. Если Делбридж ответственен за похищение, то он, возможно, потерял там браслет, убегая в поспешности.

— Единственная проблема в том, чтобы осуществить это предложение, — прошептал Танис. — Состоит в том, что этот коридор, кажется, постепенно понижается, а не повышается. И если мы пойдем назад, то найдем только ту дверь, в которую зашли.

Флинт, отчаянно пытаясь передвигаться как можно тише по каменному полу в своих тяжелых, подбитых гвоздями ботинках, толкнул Тассельхофа в плечо.

— Хорошая работа, дверная ручка. Наверно, ты выбрал единственный вход в этом замке, который не ведет в сторожевую башню. И теперь мы протискиваемся только боги знают куда по этому бесконечному коридору. Мы даже не видели ни одной двери.

— Мы внутри, не так ли? — огрызнулся Тас. — Кроме того, я не помню, чтобы ты…

Танис хлопнул ладонями по своим остроконечным ушам.

— Довольно! — прошипел он, оборачиваясь. Селана отскочила в сторону. — Ваша перебранка может заставить мою голову расколоться надвое, я уже молчу о том, что ее можно услышать на добрую сотню метров вокруг.

Гном и кендер пристыжено замолкли.

— Вон то, слева… это дверь? — спросила Селана, указывая через плечо Полуэльфа.

Танис бросил в указанную сторону беглый взгляд и увидел неопределенные очертания приблизительно в шести метрах вниз по коридору. Сделав полдюжины быстрых шагов, он потянул руку и коснулся деревянной поверхности. Слева он нащупал ручку.

— Погоди! — прошептал Тассельхоф, пробираясь мимо Селаны к Танису. — Никогда нельзя так просто подойти и распахнуть такую странную дверь, особенно не в таком месте, как это. Тут могут быть ловушки, или сирены… или какие-то другие вещи типа этого.

Кенедер порылся в мешке, быстро нашел то, что нужно и приступил к задаче поиска пружинок, проводков, замочков и других опасностей, о существовании которых только могли предположить его спутники.

Танис был рад, что они стоят во тьме, потому что покраснел до корней волос. Он так стремился добраться хоть куда-нибудь, что напрочь отринул здравый смысл. Только безусый юнец мог бы ломиться через дверь в таких тревожных обстоятельствах.

— Думаю, дверь безопасна, — наконец сказал Тас. — Но она была заперта. Никогда нельзя пренебрегать осторожностью. Однажды самый старший сын самого старшего брата моей матери, старый дядюшка Лечлифтер… на самом деле получается, что он мой двоюродный брат, не так ли? А почему же его называют дядюшкой, как вы думаете? Ну да ладно, в общем, старый дядюшка Лечлифтер — не дядюшка Пружина, который был большим знатоком в таких вещах — дядюшка Лечлифтер однажды небрежно обошелся с одним замком… Бабах! Конечно, такие вещи случаются с вами только один раз, не так ли?

— Открой дверь, Тас, — ровным голосом приказал Танис.

— Конечно. — Тас открыл дверь и ступил внутрь. — Прежде чем умереть, старый дядюшка Лечлифтер дал мне один совет. «Никогда не бей совком по лбу своей матери», — говорил он мне — «Это плохо отразится на ее соображалке». — Тронутый воспоминаниями, Тассельхоф встряхнул хохолком. — Бедный дядюшка Лечлифтер. Он был безумен, как лунь.

Внутри спутники обнаружили маленькую комнатку, не больше трех метров на четыре, со столь низким потолком, что даже гном испытал желание пригнуть голову. Вторая, более маленькая дверь виднелась в дальней стене. Комната была почти пуста, в ней стояло несколько больших урн, связка дров, аккуратно лежащих в углу и грубо сколоченный закрытый ящик размером с человека, стоящий у второй двери.

Селана в отвращении сморщила нос.

— Пахнет так, как будто здесь кто-то умер.

— Вероятно, крысы, — сказал Танис, выдыхая сырой белый пар.

Селана инстинктивно придвинулась поближе к Полуэльфу.

— Бес шедаль, — прошептала она и тусклый свет неизвестного происхождения заполнил комнату янтарным туманом. Морская эльфийка дрожала под своим тонким плащом, глядя на пол в поисках шмыгающих крыс.

— Должно быть, мы глубоко под землей.

Флинт тоже дрожал, но не от холода или мыслей о грызунах.

— Из-за этого места у меня мороз по коже, — признался он. — Браслета здесь нет, так что давайте…

— Великий Реоркс!

Танис, Флинт и Селана подпрыгнули при звуках голоса Тассельхофа. Обернувшись, они увидели его у деревянного ящика. Его рука застыла на полуоткрытой крышке.

— Вот откуда эта ужасная вонь, — подперев крышку плечом, кендер пытался откинуть крышку полностью.

— Погоди, Тас… — Начал Танис, но его слова запоздали.

Пыхтя от усилий, Тассельхоф отбросил деревянную крышку и всмотрелся в ящик. Его глаза широко открылись от удивления, затем заслезились от вони, пока он не моргнул, чтобы слезы не застилали его взор.

— Тело! — выдавил он. — Парень, выглядит отвратительно, весь синий и опухший. Идите посмотрите.

Флинт и Танис посмотрели на Селану, которая держалась за живот и выглядела более бледной, чем обычно.

— Тас, закрой эту крышку. Мы уходим отсюда немедленно, — скомандовал Полуэльф, беря Селану за руку и разворачивая ее к двери.

Тас пристально всмотрелся в тело в ящике.

— Что-то в этом парне выглядит очень знакомым, Танис, — пробормотал он. — Невысокий, толстый, курносый…

Флинт, уже собиравшийся строго отчитать кендера, тоже узнал описание. Глубоко вдохнув и задержал дыхание, он подошел к ящику, заглянул в него и уверенно кивнул.

— Ставлю свой любимый топор — это наш парень.

Несмотря на испытываемое отвращение, Селана явно приободрилась.

— Кто-то должен посмотреть, на нем ли еще браслет!

Тас быстро наклонился к ящику.

— О, нет. Ты не станешь этого делать, — предупредил Флинт низким голосом. Он схватил кендера и сопроводил его назад к двери, через которую они вошли в эту комнату. — Ты не должен больше прикасаться к этому браслету, я так считаю. Стой тут, подальше от неприятностей и смотри вместе с Селаной, — он сглотнул, добавив. — Мы с Танисом проверим парня.

Флинт и Танис осторожно приблизились к ящику. Они подошли к нему с противоположных сторон, с отвращением глядя внутрь.

— Я ожидал, что когда мы его поймаем, то хорошенько помучим, но он обдурил нас, а, Танис?

Танис ухмыльнулся черному юмору друга.

— Вряд ли он хотел выбрать это. Давай побыстрее закончим.

Танис присел на колено и притронулся к ящику, затем инстинктивно убрал руку и вытер ее о кожаные штаны. Раздраженно он посмотрел на свою руку, как будто она предала его и снова засунул ее в ящик, на сей раз ухватив рукав рубашки на левой руке мертвеца. Он потащил, но кисть была согнута и засунута под тело. Он потащил сильнее и наконец вытащил ее. Используя уже обе руки, Танис отодвинул рукав от запястья, но обнаружил только опухшую серую плоть.

Флинт, обследовавший правую руку, тоже ничего не обнаружил.

— Как ты думаешь, отчего умер наш парень? — спросил он. — Я не вижу на теле никаких ран.

Слова Флинта были прерваны сиплым вздохом Таниса. Гном посмотрел через ящик и кровь едва не застыла в его жилах.

Рука мертвеца, с искрящимися кольцами на серых пальцах, сомкнулась на левом плече Полуэльфа, безжизненные глаза были широко открыты, но взгляд был бессмысленным. Тело с трудом приняло сидячее положение, голова с бледным лицом неестественно склонилась на чрезмерно длинной шее, подобной вытянутой и сломанной пружине.

— Зомби! — выкрикнул Полуэльф, отчаянно пытаясь правой рукой дотянуться до кинжала на левом бедре. Его пальцы сомкнулись на рукояти и через мгновение выхватив оружие, он ударил по холодному, мертвому предплечью Делбриджа. Но зомби, казалось, едва заметил как лезвие, вспоров его плоть, проникло вглубь тела.

Флинт подскочил через мгновение, обрушившись топором на руку мертвеца. Танис отшатнулся от ящика, когда зомби вновь обрушился на него, уже без левой руки. Дрожащая отрубленная рука мертвеца все еще цеплялась за Полуэльфа, но Танис, отчаянно орудуя кинжалом, оторвал пальцы зомби по одному и рука наконец упала на пол с унылым глухим стуком.

Зомби, не колеблясь и не крича, снова продолжал изо всех сил стараться ухватиться за край ящика своим окровавленным обрубком.

Флинт тоже не медлил. Гном высоко поднял свой топор и рубил снова и снова с ритмом опытного лесоруба, не обращая внимания на брызжущие во все стороны сукровицу и гной, или на Таниса, стоящего рядом и орудующего своим кинжалом. Он знал, что зомби не отступится от своей цели, пока не будет уничтожен, освобожден жрецом или отозван своим хозяином.

— Думаю, ты можешь теперь остановиться, Флинт, — задыхаясь, сказал Танис, схватив гнома за плечо. Неупокоенное существо или то, что от него осталось, рефлекторно дернулось два раза и замерло.

В ушах Флинта громом стучала кровь, его забрызганные руки сжимали и разжимали ручку его страшного топора.

Селана и Тас смотрели на все это в невыразимом ужасе и шоке. Комната, все еще купающаяся в мягком желтом свете заклинания морской эльфийки, погрузилась в тишину, прерываемую только неровным дыханием спутников.

Почти что бесстрастно Тассельхоф наблюдал за небольшим красным пятнышком, появившемся в стропилах. Казалось, оно росло прямо на глазах: переплетающийся алый водоворот, включающий в себя все градации красного цвета. Вскоре пятно увеличилось до размеров головы Таса.

К этому времени остальные тоже заметили растущее пятнышко и каждый из них понимал, что в комнате, где находится зомби, это не может означать хорошие новости.

— Бегите! — почти одновременно крикнули Танис и Флинт.

Но прежде чем кто-либо из них смог пошевелиться, воздух в крошечной комнате разорвался вспышкой молнии, опалившей бороду Флинта и зашипевшей на хохолке Таса, оставив после себя облако удушливого, маслянистого дыма.

Посредине грязного облака стояла недвижимая фигура, почти двух метров высотой. Селана закричала, увидев рогатую голову и темные, кожистые крылья. Но затем Тас, обернувшись к ней, вскрикнул:

— Это не монстр, а человек! — и она поняла, что рога на самом деле были шлемом, сделанным из бараньего черепа, а крылья были плащом, который свисал на плечах фигуры.

Огромный шрам прорезал правую сторону лица человека и закрыл глазную впадину. Оставшийся целым глаз сверкал яростью.

— И кто это у нас тут? — чародей сосредоточил внимание своего единственного глаза на покрасневшем Полуэльфе и гноме, стоящими возле раскромсанного зомби, а затем перевел взгляд на кендера с выпученными глазами и дрожащую женщину, стоящих у противоположной стены комнаты. — Что вы сделали бедному Омардикару Всемогущему?

Его тон был весел и насмешлив, но его левый глаз сердито вспыхнул, когда снова обернулся к Танису и Флинту. Маг молниеносно поднял руки и пробормотал одно-единственное слово. В воздухе появилась гигантская сеть, простирающаяся от пола до потолка и тут же сеть обернулась вокруг Таниса и Флинта. Липкая субстанция, капающая с краев сети, намертво приклеила сеть к борющимся жертвам. Чем больше они выкручивались и боролись, тем сильнее запутывались в сеть, пока она не опутала их настолько, что они не могли больше двигаться и рухнули на пол.

Затем, с быстротой профессионала, маг обратил свое внимание на двоих у двери. Снова он пробормотал волшебное слово и сеть устремилась к Тассельхофу с Селаной. Но тут сеть неожиданно наткнулась на невидимое препятствие и скользнула на пол, затем вспыхнула пламенем и исчезла. Селана мрачно усмехнулась противнику.

— Ты удивила меня, женщина, — сказал маг внушительным баритоном, на его отвратительном лице появилось смешанное выражение восхищения и раздражения. — Но я не буду удивлен дважды.

Селана уже готовила новое заклинание и ей удалось наверняка удивить Балькомба еще раз. Морская эльфийка протянула вперед руки с растопыренными пальцами и прокричала:

— Дазен филинда!

Из ее пальцев вырвалась цветная струя и окатила мага, проносясь вокруг его тела. Маг завертелся вокруг своей оси и, отступив назад к стене, споткнулся за сломанную половую дощечку и растянулся в пыли. Отвратительный бараний шлем слетел у него с головы, укатился в темный угол и разломался. Великолепные цвета продолжали циркулировать вокруг тела мага, в то время как он пытался дотянуться до разломанного шлема.

— Не связывайся с Селаной или она превратит тебя в жука! — крикнул Тассельхоф, подбегая вместе с морской эльфийкой к запутанным в сеть Танису и Флинту. Но сети Балькомба были жесткими и липкими. Тас вытащил свой кинжал и распилил несколько нитей, чтобы освободить руку Таниса, в которой был зажат кинжал. Полуэльф яростно заработал кинжалом и Тас переключился на Флинта.

— Поспешите, заклинание не продлится долго, — поторопила Селана. Но липкие нити сети прилипали к лезвиям ножей и все еще крепко держали руки и ноги Таниса и Флинта.

— Мне повезло, что мои заклинания вообще сработали против него, — прошептала эльфийка Полуэльфу. — Кто бы он ни был, он намного более силен, чем я. У меня больше нет заклинаний или компонентов.

Как будто в подтверждение ее слов, правый кулак Балькомба неожиданно взвился в воздух через циркулирующие цвета. На одном из его пальцев пылало кольцо.

— Бегите! — снова одновременно закричали Танис и Флинт. Руки Балькомба метались в воздухе, он что-то бормотал, все еще лежа на спине. Вокруг него потрескивали искры, руки постепенно становились красными и горячими.

Оторвав свой кинжал от липких сетей, Тассельхоф прыгнул вперед и ударил им мага. Но лезвие остановилось в сантиметре от горла чародея, как будто отведенное невидимой рукой. Балькомб зло усмехнулся и потянулся к Тасу своей левой рукой. Синие искры, как маленькие молнии, плясали между его пальцами.

Тас отпрыгнул подальше, чтобы увернуться от пылающей руки. Пятясь, он врезался в урну в углу. Обеими руками подняв ее, он свалил урну на Балькомба, затем прибавил ногой в живот. Урна развалилась на куски, только коснувшись руки Балькомба, а пинок Таса причинил ему такой же ущерб, как и раннее кинжал. Но, по крайней мере, маг на время потерял сосредоточение.

Танис продолжал кричать «Беги, Тас, и не останавливайся!», пока Флинт корчился и извивался, пытаясь избавиться от сетей.

Инстинктивно кендер схватил Селану за талию и потянул ее к двери. На мгновение он остановился и оглянулся назад в слабо освещенную комнату.

Балькомб, стряхивая с себя обломки урны, готовил новое заклинание. Кендер посмотрел туда, где Танис с Флинтом все еще боролись против запутанной сети.

— Не беспокойся о нас, ты, дверная ручка! Выведи Селану в безопасное место!

Тас повернулся и помчался за Селаной по темному коридору. Внезапно вспышка молнии из кулаков Балькомба ударилась о стену в начале коридора. Разрушив несколько камней, молния отрикошетила от стены и устремилась по узкому коридору вдогонку бегущей паре.

Тассельхоф обернулся через плечо и увидел сверкающие зигзаги синего света, быстро приближающиеся к нему, вырывая огромные куски от стены всюду, где бы ни прикасались. Он почти нагнал Селану к тому времени и отчаянным огромным прыжком набросился на нее и свалил на холодный пол. Волшебная стрела прошипела над ними, забрасывая их обломками стены. Мгновение спустя Тассельхоф снова был на ногах и потащил Селану вперед.

К тому времени, когда Балькомб заглянул в коридор, там не было ничего, кроме щебня и обломков камней стены, заваливших пол коридора. Его ноздри заполнил свежий запах озона, перемежающийся с пылью, но он не почувствовал характерного запаха горелой плоти.

С рычанием разгневанный маг вернулся к своим двум оставшимся пленникам.

— Ваши приятели бежали. Пока бежали. Для них было бы лучше, если бы они умерли в туннеле.

Балькомб вытащил из складок своего плаща свиток. Сломав восковую печать и развернув его, он принялся читать вслух, кривя губы, чтобы воспроизвести странные магические звуки. Во время его чтения пучки дыма стали подниматься из свитка.

Танис видел, как на свитке появлялись коричневые пятна, как будто слишком высокая температура нагревала пергамент с другой стороны. Дочитав до конца, Балькомб выпустил свиток из рук и он медленно стал падать. Прежде чем пергамент дотронулся до пола, он воспламенился и исчез, осыпав пол густым порошкообразным черным пеплом.

В комнате сильно потеплело, но тут же сильный порыв ветра бросил облако пыли в лица Флинта и Таниса, подхватив шлем Балькомба. Маг продолжал недвижимо стоять, глядя вперед пристальным взглядом.

Танис почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, когда в комнате появилась черная точка, циркулирующая и растущая, формирующая чудовищные формы и снова распадающаяся только для того, чтобы принять еще более большую и отвратительную форму. Когда оно достигло полного размера, оно стояло на уровне глаз Балькомба. Это была гигантская кошка, пантера или пума, но она не была настоящей. Танису она показалась созданной из густой тени, двигающейся и пульсирующей в странном ритме.

Балькомб обратился к таинственной силе:

— Кендер мужского пола и эльф женского пола вызвали мое недовольство. Убей их.

Он бросил лукавый взгляд на пленников.

Зловещий свистящий звук заполнил комнату, затем постепенно стихая в коридоре, куда теневая тварь устремилась в поисках своей добычи.

* * *

Тас распахнул двери в конце узкого коридора и они с Селаной выпали в затемненный альков, закрывая глаза, слезящиеся на ярком солнце.

— Где мы можем спрятаться? — кричала Селана, вытирая пыль и пот с лица.

— Мы не можем спрятаться, — ответил Тас. — По крайней мере пока. Тот маг последует за нами. Мы должны убежать отсюда прежде чем он нас догонит. Давай, поторопись.

Он попытался поднять Селану на ноги, но эльфийка воспротивилась.

— Куда нам бежать?

— На рынок. Я могу запутать любого на рынке, особенно если он переполнен, — могучий толчок заставил Селану встать на ноги и они оба побежали к рынку.

Тут же они услышали грохот позади них. Оглянувшись назад, они увидели, что дверь, из которой они только что вышли, была снесена с петель и брошена на землю. Было видно, что она расцарапана огромными когтями, которые разорвали толстые деревянные доски и даже разрезали железные петли. Затем из тени появился гигантский магический фантом, который устремился по направлению прямо к ним.

— Что это?

— Проблема! — выкрикнул Тас, снова толкая вперед замороженную страхом эльфийку. Ведомые ужасом и решимостью, кендер и принцесса мчались с головокружительной скоростью через открытое пространство к переполненному базару. Бросив назад еще один взгляд, Тас увидел черные очертания и тучу пыли, которая отметила след монстра, который неуклонно приближался.

Они свернули за угол и побежали прямо в фургон фермера. Он был загружен весенним луком и чесночными связками. Тас упал на колени и забрался под него, Селана последовала его примеру.

Задыхаясь, Селана спросила:

— Что это? Маг превратился в эту штуку?

— В этом нет никакого смысла. Я думаю, что это волшебный монстр, которого он вызвал. Невидимый охотник, который тебе может казаться тенью. Маги обычно вызывают их из другого плана бытия, чтобы они выполняли их приказы. Это неприятные штуки, но недолгие. Мы должны продолжать двигаться.

Тас посмотрел на узкие аллеи и быстро выбрал лучший путь к спасению. Как только Селана выбралась из-под фургона, они снова побежали прочь.

Позади них взорвался фургон с луком. Животное врезалось в него и раздробило в щепки, забрасывая все вокруг луком и чесноком. Крики торговцев смешались с ужасающим ревом чудовища, которое на мгновение вынуждено было задержаться возле разломанного фургона, чтобы расшвырять преграждающих путь людей.

Беглецы же не тратили время попусту. Они бежали через рынок вызывающей головокружение дорогой, направо, налево, затем снова налево, пока Селана не потеряла всякое понятие о том, куда они бегут. Она могла только слышать указания Таса сквозь бешено стучащее сердце, когда кендер стал петлять через мелкие путанные переулки. Когда Селане уже казалось, что ее ребра проколют живот и она задохнется, Тас наконец замедлился и затем остановился в узком переулке.

— Думаю, мы оторвались от теневого монстра, — задыхаясь сказал он, согнувшись и положив руки на колени. — Пока что оторвались…

Селана посмотрела на Таса, она так задыхалась, что не могла говорить. Затем она наконец сумела прошептать:

— Думаешь, он уже исчез?

— Нет, мы не использовали и половины его времени, как мне думается. Я подозреваю, что он все еще где-то поблизости.

— А что эта тень может нам сделать? — спросила она.

— Ты — чародейка и спрашиваешь об этом? — Тас покачал головой. — Я привык относиться с уважением к существам с другого плана бытия.

Со стоном Селана собиралась опуститься на землю, когда Тас схватил ее за руку.

— Ты не чувствуешь запаха? — он пристально посмотрел на нее. — Чеснок и лук…

В страхе обменявшись взглядами, они осторожно оглянулись. Внезапно темная голова появилась за углом, недалеко от них. Когтистая лапа взвилась в воздух и Селана закричала. Они снова побежали. Тас держал Селану за рукав, существо преследовало их по пятам.

Кендер сделал еще несколько поворотов и обернулся назад, но увидел только теневого монстра. Селаны не было! У кендера в руке все еще оставался клочок от ее рукава, но ее самой не было видно. Видя, что существо нагоняет его, Тас прыгнул в гущу быстро рассеивающейся толпы. Повернув за еще один угол, кендер наткнулся на груду корзин, споткнулся, проскользил через коврик со стоящими на нем ботинками и шлепанцами, и врезался в столб. Удар выбил воздух из его легких и на какой-то момент его дыхание остановилось. Пытаясь прийти в себя, он вскарабкался на ноги. Через груду корзин в него вглядывался теневой монстр, черные зубы мерцали под черными глазами. Тас с испугом заметил, что позади него тупик. Местные жители стремились оказаться в безопасности и кендер услышал щелчки замков и стук засовов, запирающих те немногие двери и окна, примыкающие к тупику.

Чувствуя, как сердце стучит от притока адреналина, Тас обернулся и встал перед монстром. Он сделал несколько быстрых, но бесполезных попыток очистить с помощью деревянного столба лезвие своего кинжала от остатков магической сети. Держа обмотанный нитями кинжал перед собой, он ждал нападения.

Теневой монстр присел и зашипел, взмахнув чернильным хвостом. Затем он прыгнул, преодолевая за раз все расстояние до того места, где стоял Тас. Даже зная, что его реакция не идет ни в какое сравнение с реакциями магического животного, Тас бросился в сторону в надежде ускользнуть от прямого удара.

Одна из лап ударила кендера и послала его кувырком в кучу кож. Он откатился и вскочил на ноги, ожидая что через мгновение будет разорван на куски, но ничего такого не произошло. Темное чудовище запульсировало, замерцало и затем распалось на множество быстро исчезающих пучков тьмы.

Помятый и пыхтящий, Тас вскинул руки и торжествующе вскрикнул. Заклинание выдохлось! Ликующий кендер забарабанил в двери и ставни головкой кинжала, крича:

— Я убил его! Эй! Можете выходить!

Танцуя и подпрыгивая, кендер прошел через разбросанные товары назад к главной аллее. Люди медленно выходили из домов.

А где же Селана, внезапно подумал Тас. Пытаясь отдышаться и путаясь в мешочках на бедрах, он вышел из узкого переулка обратно на главную улицу. Переходя на бег, он заприметил оставленную без присмотра телегу пекаря. На глаза попался длинный белый батон хлеба. Тас схватил его и, подвернув под рукой как мячик, продолжал бежать, выискивая глазами плащ Селаны цвета индиго.

— Немного странно, что телега с едой оставлена вот так, без присмотра, — пробормотал он себе, — но очень удачно для меня. У меня как раз небольшие затруднения с наличностью. Я должен не забыть разыскать и заплатить этому пекарю, когда у меня появится свободное время.

Тас оглянулся на случай, если Селана появится по его следу из переулка. Но он не увидел никого, кроме старухи, подбирающей разбросанные овощи. Он завернул за другой угол.

Внезапно чьи-то пальцы схватили его за руку. Он крутанулся, и тут же другая рука зажала ему рот и его втянули во тьму под лестничной площадкой.

Немедленно укусив нападавшего за пальцы, Тассельхоф двинул его локтем свободной руки в живот. Обернувшись, он встал в защитной позиции, держа в поднятой руке кусок хлеба.

— Селана!

Упав на колени и издавая стоны, морская эльфийка поочередно прижимала руки к животу и пыталась остановить кровь, выступившую на укушенных пальцах. Уязвленный, кендер вытащил хлопковую тряпицу из своего мешочка и подошел, чтобы перевязать ей руку.

— Боги, Селана! Я ужасно сожалею. Я не знал, что это ты, — бормотал кендер. — Это не слишком хорошая идея — нападать так на людей. Я мог бы убить тебя!

Он осмотрелся в темной дверной нише и помог эльфийке встать на ноги.

— С тобой все в порядке?

Морская эльфийка очевидно пребывала все еще в шоке, одна ее рука прижималась к животу. Она с большим усилием выпрямилась и коротко кивнула.

— Я решила побежать в другом направлении, чтобы монстр смог последовать только одного из нас, — прохрипела она, все еще с трудом дыша.

Тассельхоф скрестил руки на груди и выставил вперед подбородок.

— Значит я защитил тебя, — раздраженно сказал он. — В любом случае монстр исчез.

Васильковый шарф эльфийки упал на ее плечи и она устало вернула его назад на волосы.

— Что мы будем делать теперь?

Не привыкший отказываться от борьбы, обычно спокойный кендер почувствовал себя рассердившимся на их промедление. Он уставил длинный ломоть хлеба на Селану.

— Мы оставили наших друзей в этой крепости. Мы не можем отвернуться теперь от Таниса и Флинта. Я считаю, что мы должны вернуться и вытащить их оттуда.

Тассельхоф сделал шаг на улицу, но рука Селаны схватила его за ремешок мешка и втащила назад.

— Отпусти меня! — зашипел кендер, ловко выкручиваясь из ее хватки.

— Подумай, Тассельхоф! — глаза Селаны сверкали и впервые Тас увидел ее такой, какой она была в собственной стране — не смущенной и по-дурацки упрямой, а исполненной королевского величия и отдающей приказы. Он послушался.

— Должно быть, абсолютно все в этом замке видели, как мы удирали от того монстра, — сказала она. — Если тебе и удастся пройти незамеченным к сторожевой башне снова, то что ты скажешь? Что ты бродил по башне, нашел зомби и был изгнан магом — их магом? Все, что бы ты ни сказал, даст им повод только арестовать тебя, что никак не пойдет на пользу Танису и Флинту.

Тас засунул руки в подмышки и пожал плечами.

— Мы не можем оставить там Таниса и Флинта, — мрачно сказал он.

Селана впилась в него взглядом.

— Конечно, нет, — морская эльфийка нахмурилась, задумчиво грызя ногти. — Что-то действительно странное происходит в этой сторожевой башне и думаю, что мы столкнулись только с маленькой частью этого. Если только мы могли бы вернуться и поискать еще…

— Мне жаль, что у меня больше нет моего магического телепортирующего кольца, — прервал ее Тассельхоф. — Тогда мы могли бы проникнуть без спросу куда бы ни захотели. Я рассказывал тебе о моем телепортирующем кольце?

Конечно, он рассказывал. Тассельхоф рассказывал об этом мистическом устройстве всем, с кем встречался. Но упоминание о нем натолкнуло Селану на какую-то мысль. Скривив губы, она засунула руку в глубину своей просторной одежды и вытащила длинный, тонкий пузырек, сделанный из гладкого фиолетового стекла. Пробка из затуманенного стекла была сделана в форме морского папоротника. Селана несколько минут разглядывала пузырек, затем приняла решение.

— Мы выпьем это!

ГЛАВА 12. ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДА

— Что это? — вопросил Тассельхоф, инстинктивно потянувшись к маленькому фиолетовому сосуду, который Селана держала в руке.

Морская эльфийка отодвинула руку.

— Зелье.

— Что оно делает?

— Это зелье полиморфизма, — ответила она, все еще держа руку подальше от кендера.

Лицо Тассельхофа исказило замешательство.

— Поли… что?

— Полиморфизма. Оно позволяет человеку, который выпьет это, принять любую по желанию форму.

— Ты имеешь в виду, что можешь пополнеть или похудеть, стать коротышкой или выше ростом? Или можно еще изменить цвет волос и что-то в этом роде? — спросил Тас. — Тогда нас никто не узнает. Мы можем идти прямо в замок.

Селана улыбнулась.

— С помощью зелья можно сделать все перечисленное тобой и даже намного больше. Ты можешь превратиться в кого-нибудь — в собаку, в лошадь или даже в рыбу.

Глаза Таса расширились от удивления и он уставился на тонкий пузырек. В его голове проносились невероятные возможности.

— Чего мы ждем? — он снова импульсивно потянулся к сосуду, но Селана отодвинула его руку.

— Поосторожнее! — огрызнулась она. — Это все, что у меня есть.

Тас робко отодвинулся, но его глаза были прикованы к зелью в руке Селаны.

— Я только хочу сказать, что чем скорее мы приступим, тем скорее мы вытащим из неприятностей Флинта и Таниса.

— И тем скорее я получу назад свой браслет. Есть только одна проблема, — медленно продолжила Селана. — Здесь одна доза. Боюсь, что только я должна использовать его.

Лицо Таса пошло пятнами.

— Ты не можешь бросить меня! Тебе будет нужна моя помощь. Ты ничего не знаешь о замках. Эта сторожевая башня настоящий лабиринт, не говоря уже о укромных уголках и нишах в близлежащих зданиях. Я могу помочь тебе найти дорогу.

Селана слабо пожала плечами.

— Боюсь, Тассельхоф, я ничего не могу сделать. У меня есть только одно зелье.

— Но если ты не возьмешь меня с собой, то тот маг пошлет головорезов, которые, конечно, поймают меня, станут пытать и заставят рассказать о тебе и зелье! Подумай об опасности, в которой ты тогда окажешься!

Морская эльфийка спрятала удивленную улыбку.

— Знаешь, у меня есть мысль, — продолжал давить Тас. — А что случится, если мы разделим зелье на двоих?

Селана несколько мгновений раздумывала перед тем, как ответить. Она знала, что кендер может сделать что-нибудь безрассудное и это может выдать его. Но единственный замок, кроме сегодняшней сторожевой башни, в котором она когда-то была, была башня, упавшая на дно моря во время Катаклизма и теперь лежащая в руинах. Здания людей поверхности казались ей странными — насколько же более странным мог оказаться замок? Возможно, она действительно нуждается в помощи Тассельхофа.

— Если мы разделим зелье на двоих, — медленно проговорила она — то его действие продлится только половину того времени, какое было бы отпущено одному. Я знаю, что если бы один из нас выпил его, то эффект продлился бы четыре-пять часов в зависимости от веса. А мы оба довольно легкие.

Селана пристально посмотрела в глаза кендеру.

— Я хочу задать тебе один важный вопрос, Тассельхоф. Ты на самом деле думаешь, что мы вдвоем смогли бы пробраться в сторожевую башню и в остальную часть замка, найти Флинта и Таниса и освободить их, обнаружить мой браслет и скрыться менее чем за два часа?

Тассельхоф выпятил грудь.

— Я знаю, что я смог бы это сделать. Я был во множестве замков от Кровавого Моря до Омраченного Леса. У меня есть мастерство, позволяющее мне свободно проникнуть в замок и выйти из него. Со мной эти дела решатся так же легко, как и ловля рыбы в луже.

— Жалко, что мы не можем приблизиться к замку, чтобы выпить зелье буквально в последнюю минуту, — пробормотала Селана. — Но мы не можем рисковать быть замеченными. Мы должны выбрать, какую нам принять форму. Эта форма должна быстро двигаться.

— Ты имеешь в виду лошадь? — предложил Тассельхоф.

— Я имею в виду что-то неприметное. — Селана снова погрызла ноготь в задумчивости. — Возможно, птица.

— Прекрасно! — вскрикнул Тас. — Я всегда хотел полетать. Сокол… или кондор? Это было бы здорово! Или, возможно, гигантский козодой…

— Я даже не знаю, что это. Послушай, Тассельхоф, — терпеливо сказала Селана. — Мы пытаемся остаться незамеченными. Мы должны выбрать обычную птицу, чтобы не привлекать внимания.

В этот момент маленькая коричневато-серая птичка запрыгала неподалеку от них в поисках крошек.

— Вот, такую как эта, — сказала Селана.

— Воробей? — надулся Тас. — Они ужасно малы и невпечатляющи.

— Они прекрасны, — сказала Селана, открывая пузырек. Она поднесла его к своим губам, но прежде чем сделать глоток, пристально посмотрела на нетерпеливое лицо кендера. Селана даже не слышала о кендерах до того, как вышла на землю. Тассельхоф, единственный ее знакомый кендер, казался верным и достаточно искренним, но непредсказуемым. Она замерла.

— Тассельхоф, это не игра. То, что мы собираемся сделать, может быть опасным. Обещай мне, что ты будешь держаться поближе ко мне и не тратить напрасно время.

— Ну а сейчас кто напрасно тратит время? — лукаво сказал кендер, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

Селана закатила глаза, затем снова поднесла пузырек к губам и выпила немного меньше, чем половину содержимого. Поглядев на то, что оставалось, она сделала еще один маленький глоток и вручила зелье Тассельхофу.

С расширенными, как полные луны, глазами, кендер рассеянно уронил ломоть хлеба и без колебания выпил остатки островатого на вкус зелья.

— Я не чувствую изменений, — немедленно сказал он, для верности ощупав руками свое тело. Тут у него во рту стало покалывать, как будто занемел язык. Это чувство быстро распространилось вниз по глотке, достигнув живота и затем помчалось во все части тела. Закончилось все резким покалыванием в пальцах рук и ног. Затем чувство пропало.

— Я чувствую себя просто фантастически! Что делать теперь?

— Просто думай о том, чтобы стать птицей, — сказала Селана. — Я не знаю, как лучше объяснить это на вашем языке. Ты должен расслабиться и просто представить это. Но не слишком усердствуй, иначе ничего не получится.

Тассельхоф изумленно наблюдал, как тонкие завитки сверкающего янтаря закружились вокруг Селаны. За мгновение морская эльфийка пропала. На ее месте сидела крошечная птица с необычно большими глазами.

— Селана? — спросил Тас, широко улыбнувшись. — Очень ловко! Я…

Небольшая птица приземлилась на плечо Таса и нетерпеливо защебетала.

— Хорошо, я понял, — сказал кендер. Сильно зажмурившись, чтобы сосредоточиться, он попытался вообразить свои руки, покрытые перьями и трепещущими по бокам. Приоткрыв один глаз, он изумленно выдохнул, увидев там, где у него раньше были руки пестро-серые крылья. Посмотрев вниз, он, однако, узрел свои ноги. Он не превратился в птицу, он все еще был кендером, но кендером с крыльями!

Что-то щебетало и отчаянно трепыхалось вокруг его головы. Не останавливаясь, чтобы увидеть не смотрит ли кто на него, Тас снова закрыл глаза. Он помнил совет Селаны и глубоко задышал, представляя себе воробья. Поглощенный этим, Тас внезапно понял, что мир стал казаться ему гораздо большим и полным звуков, что его ноздри заполнились ароматами, которые он никогда прежде не замечал — запахи камней, земли, пыльцы смешивались с гудением насекомых и грохотом шагов. Внезапно сильный ветер ударил в него и поднял над землей. Пораженный, он открыл глаза. Все цвета исчезли, он видел все черно-белым.

— Эй, Селана! — попробовал сказать он, но получилось какое-то щебетание и свист. Затрепетав, он всмотрелся в свой нос и обнаружил причину этого — теперь у него был клюв! Он протянул руки и почувствовал, как перья поймали ветер. Это более здорово, чем телепортация, подумал кендер.

Тассельхоф расправил крылья и взлетел. Он опустил одно крыло и полетел в сторону от крыльца, недооценил расстояние и задел краем крыла стену. Восстанавливая равновесие, чтобы вылететь на открытое пространство, он постарался обучиться управлять своим новым телом, проверяя его особенности. В тот же самый миг, когда он решил, что понял как все работает, через окружающие здания промчался ветер и подбросил его подобно листу.

— Тассельхоф, не надо бороться с потоками ветра, — сказал голос, похожий на голос Селаны, но со странным акцентом. Тас огляделся и увидел морскую эльфийку, превращенную в воробья, летающую кругами в нескольких метрах от него. Ее голос казался намного близким, чем она была на самом деле.

— Да, ты слышишь меня, — сказала маленькая птица, покачнув крыльями. — Но на самом деле я не говорю. Я бросила заклинание, которое позволит нам слышать мысли друг друга, иначе мы не смогли бы общаться вообще. Если птицы и говорят друг с другом, то я не знаю как и у нас нет времени научиться этому.

— У нас также нет времени наслаждаться, — продолжал говорить в голове Таса ее тихий голос. — Работай с потоками — позволь им нести тебя. Это сильно походит на плавание.

Тассельхоф нашел это сравнение не слишком подходящим для него, так как он плавал за свои восемнадцать лет не слишком больше, чем летал. Однако он последовал совету и обнаружил, что воздушные потоки не так уж неприятны.

Селана позволила ему потренироваться в течении нескольких минут, затем спросила:

— Ты уже чувствуешь себя достаточно уверенно, чтобы отправиться в замок? Мы действительно должны поспешить.

Тассельхоф слегка тряхнул своей хохлатой головой. Взмахнув крылом, призывая Таса следовать за ней, Селана полетела в небо над старыми улицами Танталлона. Стараясь не отставать, Тас махал крыльями позади нее, чувствуя себя птенцом, впервые вылетевшим из гнезда.

Ох, мир выглядит совсем другим глазами птицы, сказал себе Тас. Он видел все яркими оттенками серого — в этом цвете оказалось больше оттенков, чем он предполагал. Его зрение настолько обострилось, что он смог разобрать жуков на листьях далеко внизу. Одна особенная гусеница попалась ему на глаза, выглядя настолько полной и сочной, что Тас полетел назад, смакуя предчувствие вкусной закуски. За секунду до того, как он собрался накинуться на несчастного червяка и проглотить его своим нетерпеливым клювом, Тассельхоф понял, что собирается сделать и задрожал, встопорщив перья.

— Фу! Селана, я почти что съел жука! — пожаловался он.

Увидев страдание на его коричнево-черном лице, Селана снова заговорила у него в мозгу.

— Ты действуешь инстинктивно, — сказала она ему. — Помни, что ты теперь птица.

— Как я могу забыть это? — ответил он. Ощущение полета было острее и прекраснее, чем он когда-либо представлял, хотя в своей короткой жизни он представлял его не один раз. Но всякий раз, когда он думал об этом в прошлом, он изображал себя или в собственном теле, размахивающим руками, или в теле какой-нибудь величественной хищной птицы. Такой, к примеру, как филин.

Внезапно он почувствовал себя более тяжелым и массивным. Ветер не изменился, но он уже нес его не так быстро. Он почувствовал в крыльях огромную силу, его взор невероятно обострился. Он увидел мышь, снующую среди нескольких бочонков в переулке и закружился над нею, наблюдая за сочным маленьким кусочком, бегущим по своим делам и не подозревающим, что за ним следят.

Крик в голове потряс Тассельхофа. Он обернулся и увидел, что Селана устремилась к нему.

— Тассельхоф! Прекрати дурачиться и сконцентрируй мысли на воробьях!

Внезапно Тас понял, почему он почувствовал себя по-другому. Он превратился в филина. Кендер дважды взмахнул крыльями и устремился вперед, затем ввысь, верхом на потоке теплого воздуха. Сила и изящество этого тела возбуждали его.

— Разреши мне остаться как есть, Селана. Только до замка, — умолял голос Таса в голове Селаны.

— Нас обязательно заметят, — резко ответила она. — Воробей!

Тас снова неохотно сосредоточился на более маленьком тельце птицы. Через мгновение он снова почувствовал себя более легким.

— Так лучше, — услышал он голос Селаны. — Посмотри вниз и увидишь, что мы уже пролетели над ручьем.

Действительно, через несколько секунд они пролетели крепостные валы с каменными часовыми.

— Мы прилетели, дальше я не была, — сказала Селана. — Куда мы должны направиться сейчас?

Тассельхоф уже увидел здание с табличкой «Тюрьма» на двери. Он думал, что маг скорее всего переместит Флинта и Таниса именно сюда, так как это было бы безопасней. Однако, не лишним будет осмотреться здесь и изучить строение замка.

— За мной, — сказал он, махнув Селане и устремился через зубцы башни стражи, расположенной в центре, чтобы получить представление о входах и выходах в сторожевую башню во внутренний двор.

Тас спустился вниз вместе с несколькими другими птицами — преимущественно воробьями, а также несколькими тучными голубями, которые держались обособленно с инстинктивной подозрительностью. Солнце пригревало его перья и глаза Таса стали слипаться.

— Не клюй носом и даже не думай о том, чтобы прилечь на солнышке, — предупредила его спутница низким голосом. Затем она несильно клюнула его.

— Ой! — темные глаза-бусинки Тассельхофа открылись. — Я не спал! Просто прищурился, чтобы лучше видеть на ярком солнце!

Он встопорщил перья и отодвинулся от птицы подальше.

— Неважно, — ответила Селана. — Куда мы отправимся теперь?

— Видишь здание с табличкой «Тюрьма»? — спросил он. Здание примыкало к основной стене и было присоединено к сторожевой башне галереей, открытым со всех сторон проходом под крышей.

— Если нам повезет, они там. В противном случае они все еще в глубоком подземелье, в которое будет намного труднее пробраться и выбраться. — Тас оглядел здание тюрьмы в поисках щелей, в которую могла бы проникнуть птица. — Давай подлетим к тому высокому окну около задней стенки. Мы сможем проникнуть внутрь оттуда.

Несколько секунд спустя они перелетели открытое пространство и взгромоздились на выступе окна. Тас всмотрелся во мрак и был удивлен тем, как быстро его глаза приспосабливаются к тусклому свету. Было очевидно, что эта комната — тюремная камера. Тяжелая деревянная дверь с металлической решеткой закрывала вход. Окно, у которого они стояли было слишком узким для любого человека, чтобы выбраться сквозь него. Это было бы трудно даже для Тассельхофа в его обычном обличье.

— Здесь никого нет, — сказала Селана. — Как ты думаешь, сколько там таких комнат, как эта?

— Вероятно, две или три, — ответил Тас, поднимая голову. Толстый жук несся по подоконнику с другой стороны окна к маленькой трещинке в замазке. Тас поближе всмотрелся в него, что вероятно встревожило жука и он еще сильнее заторопился к безопасной трещине.

Тас расправил крылья.

— Мы должны продолжать двигаться.

— Погоди!

Крик Селаны перехватил Таса почти в полете. Пытаясь остановиться, он вместо этого свалился с выступа внутрь в камеру. Он отчаянно затрепыхался, тщетно пытаясь выбраться из груды заплесневелой соломы на полу.

— Быстрее! — кричала Селана. — Ты должен это увидеть!

С соломой, все еще застрявшей в перьях и в сильном раздражении, Тас взлетел на выступ.

— Что случилось?

Голос Селаны, хотя и звучащий только в разуме Таса, дрожал от волнения.

— Посмотри вниз, на галерею. Лысый человек в красных одеждах. Это маг! Посмотри, что у него на запястье!

Острые глаза Таса впились в человека внизу. Сейчас тот был одет в теплый камзол поверх мантии.

— Вероятно, он возвращается после заключения Таниса и Флинта в темницу, — пробормотал Тас. Птица-кендер вгляделся в руку человека. Рукав немного отодвинулся, показывая медно-красное нечто.

— Ты права! Это браслет! — закричал Тас. Даже через такое расстояние он был уверен, что это и есть та драгоценность, которую Флинт сделал для морской эльфийки. Он мог видеть каждую линию и камень на браслете.

— Давай полетим и заберем его!

— Как?

Тас раздумывал только секунду.

— Мы превратимся в медведей и откусим ему руку!

Селана задрожала.

— Это отвратительно. И опасно. Хотя мы действительно можем быть похожими на медведей, но у нас останется наша сила, морского эльфа и кендера. И мы будем вынуждены сражаться с многочисленной стражей, не говоря уже о его магии, — она покачала головой. — Нет, мы должны последовать за ним и придумать более легкий способ получить браслет, в более уединенном месте.

Селана понятия не имела, где могло бы быть это место или как им забрать браслет, тем более, что эффект от зелья мог закончиться в любое время.

— Мы не можем просто так порхать в замке, — заспорил Тас. — Кто-то обязательно попытается поймать или прогнать нас, — он мельком взглянул на быстро исчезающего мага. — Мы должны что-то придумать, очень быстро.

— Делай то, что делаю я, — быстро проинструктировала Селана. — И даже не помышляй о том, чтобы съесть меня.

Среди крошечного вихря фиолетовых искр воробей превратился в муху.

— Это то, о чем я не подумал! — воскликнул Тас. Это могло бы быть интересным, подумал он. Птица-кендер зажмурилась и сконцентрировалась. Полетели искры и внезапно он почувствовал себя действительно крошечным. Когда он открыл глаза, то почувствовал головокружение, увидев множество изображений сквозь призму своего зрения. Возможно, он бы упал, если бы не шесть ног, поддержавших его. Несколько мгновений он пытался разобраться со своим зрением.

Перво-наперво ему удалось сосредоточиться на Селане, полетевшей к тому месту, куда направлялся маг. Тас поднялся в воздух и ветер подхватил его.

— Помедленней, Селана, — пожаловался Тас, напрягаясь, чтобы не потерять ее взглядом. — Я могу видеть только то, что впереди меня и я уверен, что не могу видеть слишком далеко.

— Я не думала, что со зрением будут проблемы, — согласилась Селана. — Мы обязательно привыкнем со временем. А пока старайся держаться поближе ко мне. Можешь делать все, что угодно, только не думай о том, чтобы стать кем-то другим.

— Хорошо, но если мы быстро не нагоним его, то мы потеряем его в сторожевой башне.

Массивная центральная каменная структура, которая казалась не больше, чем темной каплей в глазах Таса становилась однако все больше и больше. Внезапно невыразительная серая масса превратилась в камни.

— Мы слишком забрали налево, — закричала Селана. — Двери галереи там, справа от нас.

Обе мухи повернули резко вправо, держась параллельно стене.

Таса осенило, что его глазами, устремленными прямо вперед (что казалось единственным положением, в котором они могли быть) он мог видеть каменную стену слева, Селану впереди и расплывчатые очертания тюрьмы и внутреннего двора справа. Он мог сконцентрироваться на любой части этого поля зрения, не поворачивая голову или глаза.

«Как только приспособишься, все становится не настолько плохо», — сказал он себе.

Затем он задумался, что делать с ногами. Будучи птицей, ему казалось естественным подвернуть их под телом. В настоящее время все шесть ног свисали под ним, бесполезно колыхаясь. Тас с трудом подтянул их к животу. Нет, подумал он. Это положение тоже не слишком удачно. Он решил в будущем уделять больше внимания летающим насекомым.

— Пожалуйста, прекрати это, — попросила Селана. — Ты чертовски отвлекаешь меня. Помни, что все, о чем ты думаешь, отзывается эхом в моем мозгу.

— Хорошо, прости за то, что я думаю, — пробормотал Тас, слишком поздно поняв, что этот комментарий также передался Селане.

— Ты заметила, что мы двигаемся очень быстро? — теперь, когда он привык к своему зрению, Тас поразился как быстро они летели. Прежде чем Селана смогла ответить, Тас понял, что они уже на галерее, рядом с дверью, куда направлялся маг.

— Закрыто, — подумала Селана. — Мы можем проникнуть внутрь над дверью или под ней?

— Это не понадобится. Обернись.

Из расплывчатой дали к ним шел человек, лысый и в мантии. Тас задрожал при виде отвратительного правого глаза мага с навсегда запечатанным шрамом веком.

— Мы опередили его! — закричал кендер. — Мы двигались намного быстрее, чем я думал.

— Быстро к стене. Когда он откроет дверь, мы полетим вслед за ним.

Обе мухи сели на каменную стену на высоте талии мага за мгновение до того, как открылась тяжелая дверь. Их окатил поток влажного воздуха и маг ступил внутрь. Мухи полетели следом, Селана врезалась в мантию человека, когда он остановился и повернулся, чтобы закрыть дверь. С глухим стуком солнечный свет пропал, оставив всех троих в слабо освещенном коридоре.

Селана заметалась взад и вперед, пытаясь выбраться из тяжелых сгибов одежды мага. Наконец она вырвалась на свободу, но уцепилась за внешний край мантии, незамеченной путешествуя на человеке, в то время как он шагал по коридору, проходя через дверные проемы, освещенные капающими свечами. Тассельхоф жужжал где-то впереди, пытаясь сосчитать двери, которые они миновали, чтобы знать куда идти в случае, если им придется возвращаться этим же путем. Его подсчеты были потревожены мысленным предложением Селаны.

— Тассельхоф, приземлись на его спину. Тогда ты точно не потеряешься.

Вначале кендеру понравилась эта мысль, но он очень скоро понял, что это легче сказать, чем сделать. Тело мухи было не таким изящным, как у воробья, а спина мага постоянно двигалась. Его одежда поднималась и опускалась с каждым шагом.

Первый заход Таса закончился промахом на много сантиметров. Во время второй попытки он врезался в двигающуюся поверхность одежды и был отброшен назад.

— Это слишком трудно, — сказал Тас. — Я потеряю счет дверям.

Маг вышел из очередных дверей, и пошел по лестнице, которая вела вверх, а потом забирала налево. Когда они поднимались, Тассельхоф почувствовал, как он устал.

Он подумал, что возможно, у мух отсутствует выносливость. Его крылья болели и он сильно хотел есть. Он понял, что голод пришел недавно — мухи переваривают пищу ужасно быстро. Он полагал, что должен поискать что-то съестное, но вспомнив чем, как он видел, питаются мухи, выбросил эту идею из головы. Кендер решил подождать, пока не отыщет нормальную еду, а затем превратится в того, кто может эту еду съесть.

Тем временем они приблизились к вершине лестницы. Маг вышел через открытый дверной проем и повернул налево. Мчась прямо за ним, Тас неожиданно столкнулся с чем-то невидимым и увяз намертво. Он попытался двинуть крыльями, но правое застряло. Одинокое левое бесполезно гудело, затем тоже к чему-то прикоснулось и застряло.

Голос Селаны зазвенел в его мозгу.

— В чем дело? Почему ты остановился?

— Я не знаю, — ответил Тас. — Я в чем-то застрял, но… о, боги.

— Что случилось?

Голос Таса был полон мрачных предчувствий.

— Это паутина и я полностью запутан в ней. Мои ноги и крылья пойманы в сети и чем больше я борюсь, тем больше запутываюсь.

— Погоди. — Селана взлетела со спины мага и вернулась к дверному проему. Только она появилась в поле зрения, как Тас, пытающийся освободить ноги, услышал мысленное подобие крика.

— Над тобой, Тас! Паук!

Кендер посмотрел вверх как раз вовремя, чтобы увидеть коричневого волосатого монстра с покрытыми ядом клыками, мчащегося к нему через липкую сеть. Прежде чем он смог что-нибудь предпринять, монстр уже стоял над ним, продолжая прясть нити сети и обертывая ими пойманную муху при помощи задних лап. Тас чувствовал, как нити все плотнее обхватывают его.

Он не был напуган — кендеры редко испытывали это чувство — но ситуация действительно казалась серьезной. В то же самое время Тас был очарован, поражаясь эффективности работы паука и его скорости. Каждый раз, когда монстр переворачивал его, он мог видеть собственное темное лицо, отраженное в многогранных паучьих глазах.

Селана беспомощно жужжала вне сети, слишком напуганная, чтобы приблизиться и слишком шокированная, чтобы попытаться что-то придумать. Сети стали опутывать лицо Таса. Чудовищные глаза паука колебались около его шеи, монстр приготовился вонзить свои парализующие клыки в свою жертву. Тас резко закрыл глаза и расслабился. Мгновение спустя, окруженная крошечными сверкающими вспышками, муха превратилась в небольшую коричневую мышь. Нити паутины, скрутившие кендера, разорвались, а сама сеть рассыпалась и Тас мгновенно полетел на пол, крутясь в воздухе и приземлившись на свои четыре лапы. Паук тоже стал падать, затем ухватился за одну из нитей и торопливо поднялся по ней, стараясь как можно быстрее оказаться в безопасности потолка.

С облегчением и почти истерически смеясь, Селана приземлилась рядом с Тасом и тоже обернулась мышью. Она стояла на дрожащих лапках, в то время как Тас потягивался своими занемевшими членами.

— Почему ты не сделал это сразу же? — спросила она.

— Я не слышал, чтобы ты предложила мне это, — парировал он. — Кроме того, все закончилось хорошо. Чего ты так взвилась?

Селана не ответила.

— А вон и наш старый приятель, Одноглазый, — сказал Тас. Они увидели, что маг стоял перед дверью в конце длинного коридора, освещенного свечами. Две мышки понеслись по коридору, держась в тенях поближе к стене. Маг открыл простую деревянную дверь и зашел внутрь. Тас, бегущий перед Селаной, смог заметить, что внутри находилась комната, а не еще один коридор. Но дверь закрылась прежде чем они добежали до нее.

Мыши осторожно приблизились к двери. Своим острым слухом они слышали, как маг ходит с другой стороны. Нижний край двери отставал от каменного пола почти на три сантиметра, что было вполне достаточно для двух небольших мышек.

— После вас, — подумал Тас, кивая своей заостренной мордочкой. Селана бесшумно шмыгнула под дверь в сопровождении кендера и каждый из них спрашивал себя, с какими ужасами им придется столкнуться с другой стороны.

ГЛАВА 13. ДВУСТОРОННЯЯ МОНЕТА

Пользуясь здоровой рукой, Балькомб вытряхнул остатки беличьих мозгов в керамическую чашу. Его рабочее пространство ограничивалось высоким деревянным столом в лаборатории, которая примыкала к его квартире в Танталлонском Замке. Комната была довольно маленькой для обычной магической лаборатории, но довольно большой если сравнивать с другими палатами замка. Одна узкая бойница во внешней стене пропускала сюда небольшое количество света, но факелы были нужны здесь для полного освещения.

Скривившись, он слизнул последние терпкие капли из фарфоровой чаши, которую держал в правой руке. Черновое заклинание, состоящее из белого жемчуга и совиного пера, погруженных в вино, неприятным образом обостряло его чувства. Шумы стали более резкими, наполняя его голову пронзительными отзвуками; запахи приносили с собой тревожащее чувство времени и результаты содеянного в прошлом. Хуже всего, цвета и формы предметов стали более четкими и выраженными, как будто уже не были связаны между собой и могли быть выделены и изучены отдельно. Конечно, это были побочные эффекты. Эликсир наделял его способностью идентифицировать особенности магического предмета. Он мог, вполне реально, увидеть, ощутить, услышать или почувствовать запах магических способностей артефакта, с которым обращался. В настоящее время он исследовал медный браслет на своем запястье.

Балькомб погладил пальцами браслет, так нежно, как человек гладит любимого. Ему нравилось чувствовать тяжесть драгоценностей, иногда он ощущал почти реальное удовольствие. Этот предмет особенно стимулировал его в этом отношении. Кроме того, на браслете имелись еще и драгоценные камни. Балькомб обожал ограненные камни любого вида.

Балькомб видел, что браслет показывал будущее путем видений, как и говорил этот трогательный мелкий жулик. Намного более любопытным была сама основа браслета. Казалось, что он был выкован гномом, но можно было также безошибочно распознать признаки магического влияния. Он не мог идентифицировать какое королевство эльфов было вовлечено в разработку браслета, но это точно не Сильванести или Квалинести. Маг ощущал слабый, но постоянный солевой аромат, с которым никогда не сталкивался прежде. Возможно, артефакт происходит из острова Санкрист, возможно даже откуда-то дальше.

Независимо от того, где сделали браслет, Балькомб подозревал, что опытный хозяин в любое время суток сможет найти ответы на множество определенных вопросов, касающихся ближайшего будущего. Потенциал артефакта был огромен в руках квалифицированного пользователя, хотя научиться управлять им будет стоить огромных усилий. Он решил носить его в течении всего дня на ближайшей неделе, но сейчас слишком устал, чтобы экспериментировать и таким образом изо всех сил попытался стащить браслет со своего запястья. Подгонка была весьма тесной. Наконец ему это удалось и он положил артефакт на стол.

Плечи мага поникли от усталости. Это заклинание требовало не менее десяти часов на кастинг. Первые восемь уходили на то, чтобы очистить браслет для идентификации, удалив внешние влияния, которые могли бы извратить или ослабить его магическую чувствительность. Балькомб уже собирался закончить заклинание, когда его прервало пробуждение в темнице его новейшего зомби, раннее известного как Омардикар Всемогущий.

Его раздражение стало еще большим, когда он обнаружил странную компанию из четырех незнакомцев, которые, к тому же, уничтожили его зомби, которым он даже ни разу не воспользовался. Плененные гном и Полуэльф выдали ему немного действительно полезной информации, за исключением того факта, что они пришли сюда за браслетом, хотя маг так и не понял почему.

Балькомб подумал о тех, кого сегодня заключил за решетку. Обладающие гораздо большим интеллектом и проницательностью, чем давешний провидец, они постарались бросить вызов уму мага. Он исследовал их, и устно и магически. Гном, обладая врожденной стойкостью к магии, дал ему немного информации. От Полуэльфа маг получил не намного больше, так как тот сам был с магией.

Они имели какую-то связь с тем, кого называли Делбриджем, недолгим зомби Балькомба — хотя они никогда не встречали его и заклинание, обнаруживающее ложь, показало магу, что это правда. К концу допроса Балькомб уверился, что они ничего не знают о его связи с исчезновением Ростревора.

Из них получатся превосходные зомби.

Он с тревогой ждал известий о том, что двое сбежавших, странно бледная молодая женщина и кендер, погибли из-за его теневого монстра. Он не мог рисковать теперь, когда был так близок к своей цели.

Балькомб зевнул и моргнул тяжелеющими веками. Напряжение заклинания подкосило его физически, но события в подземелье и в тюрьме не давали отдохнуть его мозгу. Он чувствовал отчаянную потребность в расслаблении. Он взял с буфета синий кубок и бритву, которой обычно брил голову и понес их через лабораторию в богато украшенную коврами и обставленную спальню. Там он обосновался на сиреневом, покрытом бархатом диване и откинулся назад в перьевые подушки.

Маг поставил чашу на пол. Протянув свою левую руку над чашей, он открыл бритву и приложил ее острое лезвие к ладони. На несколько мгновений он застыл в предвкушении того, что собирался сделать. Несколько тонких зарубцевавшихся шрамов виднелись на ладони параллельно приложенному лезвию.

С вспышкой безумия в глазах он надавил на лезвие достаточно, чтобы оно сильно прижалось к коже. Затем, широко улыбаясь, он медленно потянул бритву на себя. Металл врезался в кожу и разрезающаяся плоть почти скрыла лезвие. Тонкая струйка крови побежала теплым красным потоком по его наклоненной ладони, капая в чашу на полу. Поток усилился в ритме пульса и голова мага при этом качалась в такт каждому успокаивающему удару. Скоро крошечные ручейки крови испещрили его руку сетью. Спустя несколько мгновений ладонь была полностью пропитана кровью и стала липкой, так как кровь стала сгущаться.

Понимание того, что вид собственной крови может успокоить его, что уколы боли, причиненной самому себе, возбуждали его, наполнило мага ужасом десять долгих лет назад. В таком состоянии, той залитой лунным светом ночью, истерзанный маг-ученик стоял на краю Бездны, но потом обманул смерть, заключив сделку с самим злом.

С тех пор Балькомб многому научился. Прежний неофит обеспечил себе положение мага при дворе параноидального и изгнанного с родных мест Соламнийского Рыцаря в забытом всеми уголке Абанасинии. Он получил возможность совершенно свободно — и даже за плату — отточить свои магические навыки, окруженный роскошью, без препятствий и нежелательного внимания. Он получил возможность свободно подкидывать масло в огонь своей злобы на тех, кого он считал ответственным за его провал Испытания в Башне — Конклав Магов, которые управляли Испытанием, а затем бросили его умирать.

Он никак не мог решить, кого из трех лож он ненавидел больше всего за участие в его унижении. Глава Конклава, Пар-Салиан, был сильным магом Белых мантий. Однажды Балькомб встречался с ним, это было, когда он получил свое первое задание, как ученик. Архимаг Добра средних лет показался ему рассеянным и отстраненным, как будто беседа с учеником отвлекала его от его настоящей работы, которая, казалось, имела слишком большой упор на теорию. Балькомб думал, что вероятно, Пар-Салиан проектировал Испытание.

В те времена, когда Балькомб проходил Испытание, Юстариус был только недавно назначен Главой Красных Мантий, к которым Балькомб и стремился присоединиться. Теперь же мага приводил в бешенство нейтралитет ложи, потому что именно он, вероятно, препятствовал Юстариусу вступиться за молодого Балькомба во время Испытания.

Осталась Ладонна. Также средних лет, чародейка с седовато-коричневыми волосами была Главой Ложи Черных Мантий. Балькомб знал он ней меньше, чем о других, потому что во время его формального обучения никогда не планировал носить черную мантию. По правде говоря, он считал Ладонну наименее ответственной из их всех, из-за ее преданности злу.

Именно поэтому маг и стремился заменить собой Ладонну в Конклаве.

Какую бы большую месть он мог бы придумать для Пар-Салиана и Юстариуса, чем вынудить их назвать Балькомба, провалившего их невозможное Испытание, своей ровней? Он получит намного большую власть, чем мечтал, когда совершил ту первую поездку в Вайретский Лес.

Если только Хиддукель согласится завершить сделку.

Балькомб много узнал о торговле со дня заключения этой договоренности. Спустя десять лет и бессчетное количество душ, переданных злому богу после соглашения с ним в Вайретском Лесу, у мага был план, который поможет ему достигнуть своей цели и аннулировать договор с Хиддукелем. Он предложит богу сделку, торговцу душами, душу, такую древнюю и бесценную, что бог сам пожелает разорвать словесный контракт с Балькомбом только чтобы получить ее.

Но Балькомб намеревался запросить за душу еще более высокую цену. Хиддукель давно обещал ему власть и месть. Первое было выполнено, так как Балькомб стал самым могущественным магом в регионе. Теперь он хотел получить свою месть, потребовав должности Ладонны в Конклаве.

Думая, каким образом обратиться с таким предложением к богу, Балькомб сжимал рану на ладони, пока поток крови не остановился, затем крепко перевязал ее чистой шелковой полоской из коробки у подножия дивана. Затем он вернулся в лабораторию, держа в руке чашу. Там он смешал со сгустившейся кровью какие-то душистые порошки, чтобы получилось что-то вроде пасты. Все это он поставил на раскаленную жаровню и окунул голову во вздымающееся облачко дыма, устремившееся из чаши. Этот насыщенный пар уничтожил истощение предыдущих десяти часов и Балькомб снова почувствовал себя энергичным и сильным.

Этот ритуал он уже выполнял бессчетное количество раз, чтобы призвать Хиддукеля. Каждая беседа с злоязычным богом была соревнованием желаний. Хиддукель был бессмертным повелителем контрактов. Любое, что могло бы быть сказано во время этой беседы, независимо от того, каким бы незначительным ни казалось, могло бы обернуться вечной кабалой. Балькомб давно понял, что любые предосторожности были оправданы, когда имеешь дело с таким существом.

Чувствуя себя успокоившимся и поддержанным, Балькомб отошел от рабочего стола к богато украшенному шкафчику, стоящему в углу. Внутри были симметрично расположены полки вверху и внизу, а посередине ряд множества маленьких ящичков. Маг выбрал один ящик и полностью вытащил его из шкафа. Затем он засунул руку в пустую ячейку от ящика и вытащил еще одну, более маленькую квадратную коробочку приблизительно пять на пять сантиметров, сделанную из полированного серого сланца и наглухо закрытую. Маг вытащил из шкафчика еще один ящик и ловко вытащил крошечный бронзовый ключик из потайной панели ящика. Вернувшись к сланцевой коробочке, он поворачивал ее в руках до тех пор, пока не нашел ту сторону, которую искал. Когда он осторожно провел бронзовым ключиком по этой стороне коробки, на ней появилось замочная скважина. Балькомб вставил ключ и коробка немедленно открылась, показывая маленький синий бархатный мешочек.

Балькомб осторожно расправил мешочек, который казался пустым. Горловину его закрывала необыкновенная защита — шесть крошечных стальных рук, сжимавших ткань мешочка. Маг проговорил «булди ветивич», снимая защитное заклятие и шесть рук исчезли.

Дрожа от нетерпения, Балькомб перевернул кажущийся пустым мешочек и из нее выпал отлично ограненный рубин размером с кулак. Держа драгоценный камень на свету одной из многих свечей в комнате, Балькомб смог разобрать испуганное молодое лицо, глубоко спрятанное в гранях камня винного цвета, смотрящее на него и пытающееся что-нибудь разглядеть вне магической темницы.

Они так облегчили ему задачу, этот рыцарь и его сын, а в особенности простак Делбридж, который, раскрывая тайный план, предоставил всем алиби, кроме самого себя. Поместить драгоценный камень в постели Ростревора, занимаясь при этом кастованием на комнату защитных заклинаний, было просто как детские игры. В тот же момент, когда сквайр коснулся камня, он был втянут в него и пойман в ловушку, как джинн в бутылку. Когда утром Балькомб распечатал комнату, он просто забрал незамеченный никем камень. Все остальные были слишком озабочены необъяснимым исчезновением сквайра, чтобы что-нибудь заметить.

Но все-таки заманить душу в ловушку было не так просто, даже для мага такого уровня, как Балькомб. Вначале маг должен был подготовить хранилище, которое непременно должно быть очень ценным драгоценным камнем, иначе он разрушится, как только душа проникнет в него. Затем было необходимо зачаровать камень, сделав его восприимчивым к магии. И, наконец, маг должен был создать магический лабиринт в камне, чтобы сформировать тюрьму, в которой будет содержаться душа. Все эти действия необходимо предпринять до произнесения заклинания, которое заманит душу в ловушку и должны были быть выполнены каждый раз, когда Балькомб искал жертву, чтобы утолить голод Хиддукеля.

На самом деле голод, возможно, было неправильное слово. Балькомб часто задавался вопросом, как Хиддукель использует души, которые его последователь поставляет ему. Он потребляет их как пищу или ему вообще не нужно питаться?

Возможно, они становились рабами в каком-нибудь царстве кошмара, какое смертный даже не может себе представить. Или, что Балькомб рассматривал как интересное применение, Хиддукель использовал их как форму расчетов в деловых отношениях с существами, даже более отвратительными, чем он сам. В конце концов Балькомбу было наплевать, что случается с душами. Его любопытство было чисто академическим.

Балькомб помедлил несколько минут, уставившись на большой камень кошмара, потом засунул руку за пазуху. Он ненавидел беседы с Хиддукелем. Однако это был единственный способ получить то, что он желает.

Кончики пальцев мага коснулись небольшого, почти необнаруживаемого шрама, расположенного на левой стороне груди. Он постучал по груди четыре раза — два быстрых стука и два медленных. Потайной карман, который находился за пазухой, открылся. Маг извлек оттуда золотую монету. Какое-то время после того, как он получил монету Хиддукеля из водоворота кружащихся осенних листьев в Вайретском Лесу, он рассеянно носил ее вместе с остальными монетами. До того дня, когда он по рассеянности почти что не обменял ее на цыпленка на местном рынке. Тогда он впервые задумался о последствиях подобной небрежности и тем же самым днем создал потайной карман в мантии. Больше монета никогда не покидала его.

Балькомб подошел к стоящей на столешнице зажженной свече, затем снова помедлил. Он рассматривал монету, лежащую на ладони. У каждого лица была своя отличительная особенность, этот факт маг находил интригующим и полезным. Часто соглашение, которое не могло быть заключено с одним, заключалось с другим. Нередко маг переключался с одного на другое во время одной и той же беседы. Но все чаще и чаще оба воплощения Хиддукеля казались ему отвратительными, а их требования невыносимыми.

Наконец, сделав более серьезное лицо, Балькомб зажал монету большим и указательным пальцами. Медленно он поднес ее к пламени свечи, чувствуя, как металл начинает нагреваться. По мере повышения температуры монеты, Балькомб чувствовал, что его пальцы горят от ожогов. Когда жар стал почти невыносимым, лицо на монете неожиданно оживилось. Рот раскрылся и пламя свечи показалось в нем. Глаза открылись, и осмотрев комнату, уперлись в Балькомба.

— Ты! Я был как раз посреди экстраординарной сделки! — прорычало дородное лицо. — Слишком рано для твоей обычной поставки. Немедленно говори почему вызвал меня, или я сниму твою кожу с твоего тела и отдам демонам грызть твои кости!

— Ты этого не сделаешь, — сказал Балькомб, давно зная, что Хиддукель скорее бравирует, чем на самом деле разъярен. — Я все еще нужен тебе из-за душ, которые даю тебе.

— Я не нуждаюсь ни в каком смертном, — проревело гневное лицо.

Балькомб в притворном удивлении прижал руку к груди.

— Значит, все эти годы я ошибался? Я думал, что истинные боги могут проникнуть на Кринн только через аватары, такие как эта монета, но без своих божественных полномочий. Но если ты можешь сам прийти на Кринн и самостоятельно собрать себе души, — сказал он, начиная блеф, — то я с удовольствием объявлю нашу сделку выполненной и больше не буду поставлять тебе их.

— Наша сделка будет выполнена, когда я скажу так! — оба лица на монете внезапно рассмеялись раздражающим рассинхронизированным смехом. — Кроме того, как ты смеешь называть душами те несчастные ошметки, которые попадают ко мне от тебя в последнее время? Бешеные собаки и гоблины лучше удовлетворили бы мои потребности. Ты опасно приблизился к невыполнению условий контракта, человек.

Балькомб постарался, чтобы его голос остался ровным.

— Как ты думаешь, сколько стоящих тел и душ может незамечено исчезнуть в деревне размером с Танталлон? Я беру то, что не принесет мне неприятностей!

Глаза Хиддукеля выпучились.

— Твои мелкие проблемы меня не интересуют, маг! Я сделал тебя тем, кто ты есть и прошу взамен совсем немного.

— Тогда ты будешь обрадован, увидев то, что я приготовил для тебя на сей раз.

Темно-красные грани большого рубина вспыхнули в факельном свете.

Кусая губы в восторженном предвкушении, Балькомб погладил граненую поверхность рубина прежде чем поднять его до уровня монеты.

Выражение лица Хиддукеля предвещало бурю.

— Мне случалось видеть драгоценные камни, маг. Зачем ты своими играми тратишь впустую мое время?

— Посмотри внутрь, господин, — вкрадчиво сказал Балькомб. Он придвинул зачарованную в драгоценном камне темницу поближе к монете.

Золотая безделушка перевернулась на ладони Балькомба. Коварное лицо Хиддукеля, прищурившись, смотрело в глубины камня.

— Я вижу лицо симпатичного молодого человека. Оно мало чем отличается от лиц других, которых ты поставлял мне и ничего не говорит о его душе, — скептически сказал он.

— Ах, но посмотри в его глаза, — нараспев произнес Балькомб. — Это не лицо обычного сапожника или уличного бездельника. Это Ростревор, единственный наследник лорда Карстона. Вскормленная Кодексом и Мерой Соламнийских Рыцарей, его душа чиста и верна, как горный ручей. Готов поспорить, что на всем Кринне мало найдется таких незапятнанных душ, — он сделал эффектную паузу. — Я даю его тебе…

Даже лукавая сторона Хиддукеля едва ли могла скрыть его жажду обладания.

— …в обмен на одну последнюю услугу.

— Ты помнишь, кто здесь устанавливает правила?

— Я никогда об этом не забывал.

Пристальный взгляд Балькомба уставился на монету. Нельзя выказать слабость, напомнил он себе.

— Я честно служил тебе десять лет, обменивая души на жизнь, которую ты мне вернул. В тени башни ты поклялся помочь мне осуществить месть за то, что со мной сделали в Башне Высшего Волшебства во время Испытания. Сейчас я прошу выполнить данное обещание. Предоставь мне место Ладонны в Конклаве Магов.

Хиддукель был ошеломлен.

— Это невозможно!

— Нет ничего невозможного для бога.

Хиддукель понял, что стоит на грани ловушки. Ожившее на монете лицо погрузилось в раздумья.

— Ты — бог зла. Ладонна — первая среди черных мантий. Подумай об этом. — Балькомб снова поднес рубин к глазам Хиддукеля, алые блики света безумно танцевали на стенах.

— Когда?

Балькомб проглотил торжествующую улыбку.

— Я вызову тебя из храма, как обычно. Тогда мы сделаем обмен.

Монета перевернулась обратно непокорной стороной.

— Мне необходимо время, чтобы подготовиться! Ладонна не дура!

— Но, конечно, она не может равняться с богом, — слушая слова, которые он произносит, маг внутренне задыхался от собственной дерзости. Не слишком ли он перегнул палку, испытывая тщеславие Хиддукеля, когда был так близок к получению того, что хотел?

— Поосторожнее, смертный, — жестким тоном предупредила монета. — Я не так легко впадаю в ярость, но ты провоцировал меня слишком долго и упорно. Это не я в долгу у тебя, а ты у меня. Пока этот паритет сохраняется, все, что я дал тебе, может быть мною же и отобрано, включая твою жизнь. Подумай об этом до того, как соберешься еще раз засомневаться в моей силе.

Балькомб действительно никогда не испытывал силу Хиддукеля на Кринне, но то, что он видел в прошлом, было внушительным. Он знал, что Хиддукель вполне может воплотить свои угрозы в жизнь, если не самостоятельно, то через других последователей. Немногие люди открыто поклонялись хитрому богу торговли, но у Балькомба были серьезные основания предполагать, что многие, так же как и он, служили ему тайно. Не раз в прошлом Хиддукель требовал, чтобы Балькомб доставил ему душу определенного человека. Хиддукель никогда не говорил об этом, но Балькомб не сомневался, что эти жертвы были последователями Хиддукеля, которые его предали или вызвали у бога неудовольствие. Мысль, что такие убийцы, как он, могли бы скрываться в его собственной тени, отрезвила Балькомба. Тем более, что смерть означала, что его душа станет утехой злому богу.

— Прошу прощения, Хиддукель. Мысли о моей окончательной мести, которая так близка, сделали мои речи безрассудными. Ты знаешь, что все эти десять лет я честно служил тебе. Я прошу только то, что ты сам пообещал мне. И подумай еще об одном — тебе не помешало бы иметь преданного слугу в таком высоком положении, как член Конклава Магов. Мы оба могли бы получить выгоду от этого.

Балькомб знал, что лучший способ оградить себя от гнева Хиддукеля — обратить внимание бога на что-то другое. Как обычно, лучшей приманкой оказывались две вещи, которые бог жаждал после душ: выгода и власть.

— На самом деле, — изрекло веселое лицо с монеты. — Я много думал о тебе все эти годы. Ты — очень перспективное вложение.

Но затем монета снова перевернулась, показывая строгое лицо. Балькомб знал по опыту, что это означало трудные переговоры по контракту. Строгое лицо управляло более серьезными сделками, чем веселое лицо. Но также это означало, что сделка будет заключена на значительно более высоких долях.

— Однако, не обманывай сам себя, — прорычало лицо. — Существуют и другие, кто жаждет должности Ладонны. Некоторые из них могут заслуживать ее больше, чем ты. Кое-кто более предан, кое-кто более почтителен. Почему я должен одобрить именно твою кандидатуру?

Как всегда, когда он говорил с Хиддукелем, разум Балькомба напрягался в сосредоточении.

— Другие могут жаждать должности, но мне необходима месть. Мы оба знаем, что однажды пообещав, ты должен выполнять свои обязательства. Я долго терпел, Хиддукель, но я жду уже слишком долго. И теперь я принес тебе душу, какую ты не видел уже очень долгое время.

Монета прервала Балькомба прежде, чем он смог договорить.

— Что ты знаешь о времени, человек? Я прожил такое количество времени, что ты не в состоянии себе это вообразить. Меня изгнали из твоего мира, отобрали души, которые я жажду в течении такого долгого времени, что не хватит лет, чтобы измерить его. Что такое твое ожидание, по сравнению с моим? Эти патетические просьбы не производят на меня впечатления.

— Но твое время не имеет никакого отношения ко мне, — ответил Балькомб. — В отличие от тебя, я старею. Мое время в этом мире ограничено. Чем дольше ты будешь медлить с реализацией моей просьбы, тем меньше времени я смогу прослужить тебе в высоком положении. Подумай о душах, которые я мог бы послать тебе, если буду сидеть в составе Конклава. Удовольствие от них не сможет сравниться ни с чем, что ты когда-либо испытывал. И мы могли бы начать прямо с Ладонны. Мы оба получили бы то, что хотим больше всего.

Годы опыта научили Балькомба играть на жадности Хиддукеля наиболее эффективным способом. Если бы его слова не убедили бы бога, он нашел бы другие. Балькомб не сжигал позади себя всех мостов, но он не мог придумать более убедительного аргумента против бога, который промышляет ловлей душ.

Монета, щелкнув, перевернулась на веселую сторону. Балькомб безуспешно попытался поймать ее и вынудить строгое лицо остаться, но он был слишком медленным. Теперь он понял, что веселое лицо, несклонное заключать такие серьезные договоры, прервет переговоры.

— Принеси душу в назначенное место, где я смогу изучить ее более близко, — с улыбкой сказала монета. — Тогда мы рассмотрим эту проблему более подробно.

Затем рот закрылся и металл в руке Балькомба снова стал гротескной монетой.

Не уверенный в том, расстраиваться или ликовать, Балькомб зажал монету в руке. Бог не дал ему никаких новых обещаний или гарантий. В то же самое время его просьба не была полностью отвергнута и только это одно было хорошим знаком. Пока Хиддукель желал подумать над перспективами, была причина надеяться на хороший исход.

Потянувшись своим мускулистым телом, Балькомб вернул монету в потайной кармашек, затем осторожно поместил драгоценный камень души обратно в тайник.

Теперь, сказал он себе, надо подготовить алтарь к церемонии, которая доставит душу сквайра Хиддукелю. Балькомб знал, что церемония должна пройти безупречно, потому что вряд ли когда-либо такая привлекательная душа еще раз попадется ему в руки. Однако, с этим были трудности, так как алтарь не находился в замке. Не желая рисковать случайным обнаружением алтаря, маг не мог его разместить непосредственно в городе. Если бы его нелицеприятные занятия или даже его поклонение Хиддукелю были бы раскрыты или рассказаны лорду Карстону, то карьера и, вероятно, его жизнь, подойдут к концу. По этой причине алтарь был хорошо спрятан в нескольких километрах от города в труднопроходимой местности гор Восточной Стены.

Путешествие туда пешком отняло бы у Балькомба по крайней мере день, а может быть и больше, тяжелого перехода. Но он мог бы быть там чуть больше чем через час, воспользовавшись заклинанием полета.

Тем не менее, это была трудная и опасная поездка. Более высокие области гор были населены враждебными существами. Церемония самого переноса отнимала много времени, что означало, что магу понадобится хорошее оправдание своему отсутствию при дворе, чтобы избежать подозрений. Верный своему соламнийскому воспитанию, Карстон не доверял магии и ее носителям. Он держал при дворе мага только потому, что у человека в его властном положении это было необходимо и потому, что Балькомб много раз доказывал свою нужность. Но ничего из вышеперечисленного не давало повода думать, что Карстон полностью доверял своему магу.

Балькомб обернулся и изучил диаграмму лунных циклов на стене. Три криннские луны — Лунитари, Солинари и Нуитари — управляли силой магии в мире в соответствии с фазами. Будучи богом зла, Хиддукель был более всего силен, когда Нуитари, черная луна, была в полной фазе. То же самое относилось и к последователям Хиддукеля. Единственным временем, когда Балькомб мог передать души Хиддукелю, было время полной Нуитари, то есть каждые семь дней из двадцати восьми.

Балькомб знал, что завтрашняя ночь будет первой ночью полнолуния Нуитари. Через день Нуитари и Лунитари соединятся на одну ночь. В течении этого времени сила каждого мага на Ансалоне увеличится, особенно сила черных и красных магов. Балькомб напрягся, вспомнив неудачное Испытание, которое не допустило его в Ложу Красных Мантий и подтолкнуло его служить Хиддукелю. Так как он служил злому богу, он получал силу от Нуитари, как и любой маг в черной мантии.

Все еще размышляя о своем приближающемся путешествии к алтарю, Балькомб рассеянно наблюдал за маленьким пушистым грызуном, бегущим по его рабочему столу. Замок был полон мышей и крыс и Балькомб подружился со многими из них за эти годы, также легко используя их в своих экспериментах. Им нравилось грызть упавшие на пол частицы компонентов и пить мутные жидкости из его ступок.

Балькомб был уверен, что никогда прежде не видел такую особенную мышь в своей лаборатории. Он обязательно запомнил бы такое небольшое ясноглазое маленькое существо. Он смотрел, как мышь бежала среди инструментов и чаш, обнюхивая крошки тонкими усиками.

Внезапно его внимание было привлечено каким-то движением в конце стола. Пушистая коричневая мышь прыгнула вперед, изо всех сил вытягивая челюсть, чтобы схватить браслет своими маленькими острыми зубками.

— Что за… — Начал Балькомб, одновременно рассерженный и озадаченный. Он потянулся, чтобы схватить смелую мышь, в то время, как она изо всех сил пыталась подтянуть тяжелый браслет к краю стола.

Именно тогда вторая мышь, меньшая, но проворная, выпрыгнула из-за синей чаши и сомкнула острые зубы на руке Балькомба. Вскрикнув от боли и ярости, маг сбросил мышь с пальца на пол, где она бессознательно затрепыхалась.

Тем временем мышь на столе все еще пыталась подтянуть браслет к краю, но ей это не удавалось. Увидев разъяренного Балькомба и его руку, протянутую к себе, грызун бросил последний отчаянный взгляд на браслет и бросился со стола.

Но мышь так и не приземлилась на пол. Посреди полета она изменилась перед пораженными глазами Балькомба на колибри и вылетела наружу через узкое оконце. Балькомб почувствовал, как у него в животе похолодело.

Это были не мыши.

В бешенстве маг поискал на полу вторую мышь.

— Кто ты? Что тебе нужно?

Наконец он увидел мышь, пролезшую под дверным проемом Балькомба и пропавшую в замке, исчезнув с поля зрения мага. Он не мог даже надеяться поймать перепуганную мышь.

Если это были не гном с Полуэльфом, сбежавшие, приняв форму мыши, то еще какие-то два существа знали, что браслет у него. И этими двумя могут быть женщина и кендер, избежавшие сети! Гном и Полуэльф благополучно сидели в замковой тюрьме. Балькомб предположил, что его теневой монстр сделал свое дело с другими двумя. Могли бы они быть достаточно могущественными или удачливыми, чтобы избежать теневого монстра?

Хуже всего то, что они несомненно слышали его беседу с Хиддукелем. Хотя они не имели представления, где находится алтарь, существа, обладающие силой полиморфа, обязательно обнаружат его местоположение. Чтобы обеспечить свою безопасность, он должен немедленно добраться до алтаря, сделать передачу души и занять место Ладонны в Конклаве. Таким образом он поднимет себя выше влияния любого провинциального мага в Танталлоне или за его пределами.

Балькомб торопливо, как только возможно, готовился к отъезду, но два вопроса жгли его разум как негасимое пламя.

Кто эти женщина и кендер и как много они знают?

ЧАСТЬ 3

ГЛАВА 14. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Снова превратившись в воробья, Селана спряталась, наблюдая за Балькомбом, прыгнувшим с парапета окна своей комнаты. Браслет был ясно виден на его запястье. Очевидно воспользовавшись заклинанием полета, он взлетел над кронами деревьев к северу от городка, растворяясь в утренних серых облаках.

Казалось, он направляется глубоко в горы, вдоль берега большого горного ручья, который отделял замок и город Танталлон. Селана подождала две минуты, затем полетела за ним, надеясь сохранять достаточную дистанцию для того, чтобы быть вне любых заклинаний обнаружения, которые маг мог бы бросить.

Так близко! Она держала браслет в зубах! Ее сердце заболело при этом воспоминании. Морская эльфийка ощутила приступ чувства вины за то, что оставляет Флинта и Таниса в тюрьме. Заботливый гном ей казался самым добрым существом из всех, кого она встретила на земле, несмотря на его частую раздражительность. Она подозревала, что большая часть этой раздражительности была ненастоящей, а взрывы бешенства были вызваны искренним желанием покрыть причиненный ущерб и вернуть ей браслет. Ей было жаль бросать его судьбе.

Полуэльф же был существом другого сорта… Она никогда прежде не встречала таких, как он. Огонь и лед. Неистовый. Нетерпеливый. Интригующий… Великое пламя его души горело в его суженных глазах. Он был молодым человеком, которого бросало в крайности между хорошими и плохими порывами. По причинам, которые она не могла понять, ей казалось, что она пробуждает в нем как раз худшую сторону характера и это печалило ее.

Она знала, что ее настоящим долгом была ответственность перед братом и королевством и если бы она немедленно не последовала за Балькомбом, прежде чем действие зелья окончилось, злой маг исчез бы и то, за что все они боролись, было бы потеряно навсегда.

Если кендеру будет сопутствовать удача, ему удастся спасти своих друзей. В любом случае он казался типом, который приземляется на обе ноги независимо от обстоятельств. Кендер был находчив и неустрашим, хотя в последнем имелась доля… безответственности, хотя она и не считала это определение слишком удачным. Его легко можно было отвлечь от цели. Однако, она надеялась, что он сможет помочь своим друзьям и чувствовала, что сама могла бы сделать для них немного больше, чем просто надеяться.

Надежда была сейчас основой ее стратегии. Она могла только надеяться, что действие ее зелья продлится достаточно долго, чтобы она смогла проследить за Балькомбом. Она могла только надеяться, что когда действие зелья начнет прекращаться, она почувствует это и успеет приземлиться на землю и не разбиться. Она могла только надеяться, что Балькомб не знает, что за ним следят. И, в конце концов, она могла только надеяться, что когда она найдет Балькомба в его логове, она сможет забрать браслет и спастись.

Продолжая полет, они следовали все еще над той же самой долиной. И не слишком отдалялись от главного русла ручья, который пробегал по Танталлону.

Если я по какой-либо причине потеряю его, я продолжу поиски по этому ручью, решила Селана. Кажется, он что-то вроде ориентира для Балькомба и, по крайней мере, я не потеряюсь сама.

Она могла видеть, что горы вокруг становились все выше и выше. Селана никогда прежде не видела таких гор. В ее родном королевстве любой легко мог плавать над подводными горами, но они в основном были необитаемы и их вершины с хребтами были гладкими от неустанного движения воды. Здесь же горы были круты, иззубрены и кишели жизнью. Однако, именно горы больше всего увиденного со дня выхода из моря напомнили ей о доме.

Замок Танталлон был примерно в тридцати минутах полета позади нее, когда Селана почувствовала себя странно потяжелевшей, а острота ее зрения притупилась. Зелье! Она мгновенно поняла, что его действие заканчивается. Неспособная остановить вызванное страхом биение пульса в ушах, морская эльфийка быстро опустила голову, развернула крылья и стала быстро снижаться прямо на мшистую землю.

Ей это почти удалось.

Пролетев мимо верхних ветвей елей и распускающихся осин, над травянистой речной долиной около берегов ручья воробей превратился в охваченную паникой морскую эльфийку. Она летела с высоты почти трех метров, с трепещущим позади нее плащом цвета индиго и врезалась в большие колючие заросли.

С криками боли Селана поднялась из кустарника, но ее одежда зацепилась за острые колючки. Со слезами, текущими из глаз, почти что впав в истерику, она отчаянно тянула свою одежду, которая и так была уже вся в лохмотьях после столкновения с сатирами и бегства от теневого монстра через Танталлон. Ей удалось вырвать одежду, только разорвав ее до такой степени, что она уже не могла быть использована. Молотя и дергая раскромсанную ткань, она вскричала от расстройства и истощения, вызванного дорогой почти без сна и еды. Она оторвала маленький обрывок плаща, который остался вокруг ее шеи и со злостью бросила его в кустарник, стараясь притушить свой гнев.

Ее серебристо-бледные волосы запутались и висели безвольными прядями вокруг ее потного, грязного, поцарапанного лица. Одетая теперь только в тонкую тунику серовато-коричневого цвета, едва достающую до коленей, принцесса эльфов Даргонести упала на колени и зарыдала.

— Что мне делать теперь? — завопила она в небо. Балькомб уже давно скрылся с поля зрения и у нее было только одно ненадежное предположение куда он направился: в убежище вверх по течению, хотя оно могло находиться в нескольких километрах отсюда. Свернувшись в клубок, она обхватила голову поцарапанными руками. Селана кричала, пока у нее не закончились слезы и пока ее не охватило жутковатое спокойствие.

У нее не было припасов, приюта или магических заклинаний, которыми она могла бы воспользоваться. Утомленная до крайности, она должна была бы поспать, чтобы восстановить магические силы. Если она все еще надеется догнать Балькомба прежде чем будет слишком поздно и забрать браслет или спасти Ростревора, то она должна будет идти пешком. Она с трудом могла себе это представить. Раздосадованная, Селана схватила горсть гальки и швырнула ее в ручей в огромном расстройстве.

Молодая эльфийка почувствовала себя потерянной, далекой от своего народа, дальше всего, что было ей знакомо в глубинах моря.

Селана слизнула соленую слезинку на губах и с сожалением улыбнулась, вспомнив деньки, потраченные на забавы и шалости в море с семьей, особенно со своим старшим братом. Семунель любил дразнить ее. Как только она приближалась к нему во время игры в догонялки, он обычно превращался в дельфина, естественную форму всех Даргонести, но используемую ими обычно во время бегства от хищников. Он всегда плавал быстрее, чем она, прячась в коралловых рифах и остатках кораблекрушений, которые замусорили морское дно. Он был всегда на корпус впереди, уклоняясь от нее.

Когда она была еще очень юна, она кричала и жаловалась на него их отцу, Беседующему-с-Лунами, который отчитывал Семунеля.

— Все члены королевского дома Даргонести должны быть выше того, чтобы поднимать кого-либо на смех или наносить поражение, даже друг другу, — серьезно говорил он.

Позже Семунель пихал ее, когда отец не смотрел.

— Ты — испорченная принцесса, моя маленькая сестричка. Когда-нибудь отца не будет рядом, чтобы сражаться за тебя, — подстрекал он ее. И тогда, когда она думала, что сойдет с ума от бешенства, он усмехался и сжимал ее в крепких объятиях. — Но рядом с тобой всегда буду я, Селана.

Уголки рта Селаны приподнялись в сладостно-горькой улыбке.

— Возможно, Семунель был прав, что я просто малышка, упрямая и привыкшая добиваться всего, чего пожелает, — размышляя, пробормотала она. — Жаль, что его сейчас нет рядом.

Она показала ему формулу, которую нашла для браслета. Когда она рассказала ему о своих намерениях, он почти что приказал, чтобы она бросила свои планы.

— Избегай обитателей земли, от них одни проблемы, — сказал он, в буквальном смысле грозя ей пальцем. — Мы решим эту проблему без их вмешательства.

Конечно ужаленная его покровительственным тоном, она внутренне отвергла его возражения и сбежала ночью, чтобы претворить свой план в жизнь. Она очень не хотела признавать того, что он был прав относительно обитателей земли.

Со вздохом Селана осторожно подошла к краю ручья и села там со скрещенными ногами, рассматривая свое отражение в спокойной мелкой заводи, образованной упавшим бревном.

— Что за гордыня заставила тебя думать, что ты справишься с этой миссией? — простонала она узкому бледному лицу в гладкой воде. Какое помешательство обратило беззаботную молодую принцессу в презренную рыдающую дуру в кустах далекой горной цепи? Она должна была бы резвиться в прекрасных волнах долины, которую так любила. Если бы только она могла плавать снова…

Внезапно глаза Селаны расширились. Она быстро посмотрела на мчащийся поток. Был ли он достаточно глубок? Что, если поток окажется слишком силен и ее снесет вниз по течению? Конечно, вода тут намного холоднее той, к которой она привыкла. И это была пресная вода, а не соленая, но она может выжить и в ней в течении долгого времени.

Несмотря на все эти сомнения, принцесса морских эльфов уже приняла решение. Она была наполнена желанием скользнуть в знакомые водные объятия независимо от последствий. Селана поднялась, снимая один из своих мягких кожаных ботинок, чтобы проверить большим пальцем температуру воды. Было похоже, что это был растаявший снег. Сняв ботинки, она задрожала, но не только от холода и тут же напомнила себе, что не будет чувствовать такой ледяной холод, когда превратится в свою вторую сущность — толстого сине-серого дельфина.

Селана закрыла свои большие глаза цвета моря. Сжав зубы, она велела своим ногам быстро войти в холодную воду. Каждый нерв в ней вопил в протесте против нападения холода на бледную, нежную плоть. Она стояла в воде по талию, холод пробирал ее до костей. Звуки стремительного движения воды, стекающей по склону горы, успокоил ее нервы.

Протянув вперед руки с непринужденностью профессионала, она глубоко вдохнула и задержав в легких воздух, нырнула в мощный поток.

Инстинкты, приобретенные с детства обострили и сосредоточили ее мысли. Через мгновение вода, бегущая по ней, уже не чувствовалась ледяной. Она ощутила знакомое чувство «объединения»: только таким словом она была способна выразить свои чувства, когда ее ноги превращались в один сильный хвост. Ее руки превратились в меньшие плавники; зрение расширилось, когда у нее выросла морда в форме бутылки, а глаза стали отдаленными друг от друга.

Она была свободна!

Взмахнув хвостом, она устремилась вверх по течению, осторожно проверяя глубину русла реки, устойчиво пробираясь через поток. Когда ее понадобилось вдохнуть воздуха, она не смогла сопротивляться опасному искушению подскочить изящной дугой, хватая воздух большим глотком. Она сделала кульбит, затем другой — один из первых трюков, которым она научилась, будучи дельфином. Селана снова появилась над поверхностью воды и прыгнула высоко в воздух, размахивая мощным хвостом в бессознательном жесте возвратившейся уверенности в себя.

Насытив прыжками душу, она сосредоточилась исключительно на своей задаче и плыла вперед в течении короткого промежутка времени, пытаясь покрыть расстояние как можно быстрее. Скоро она должна будет искать признаки какой-либо крепости, хотя она не знала что в точности ей следует искать. Это должно быть здание, такое же как и любые в городе? Она высунула морду на поверхность и осмотрелась в поисках каких-либо признаков присутствия Балькомба.

Селана обнаружила, что непредсказуемость потока была самой трудной частью ее путешествия. Иногда поток расширялся вдвое против обычного размера, дно быстро исчезало и ручей превращался в спокойные медленный водоем. Так же внезапно поток мог сузиться, а дно подняться, и тогда он превращался в мелкий мчащийся ручей.

Поднимаясь все выше в горы, Селана заметила, что высокие ели и осины постепенно уступали место коротким соснам и кустарнику. Чуть выше по течению она должна была уже огибать большие зубчатые льдины и груды снега, отрывающиеся от берегов. Чтобы еще больше усложнить ей задачу, поток, все еще меняясь по размеру, стал устойчиво уменьшаться по глубине. Селана знала, что если она скоро не найдет укрытие Балькомба, то просто будет не в состоянии продолжать путь. Как дельфин, она не могла плыть, если под ней не будет хотя бы несколько метров воды.

Продираясь против сильного течения в быстром и узком протоке, Селана пронзительно закричала от боли, когда ее левый плавник задел острую подводную скалу. Она одновременно и услышала, и почувствовала, как ее крепкая шкура на руке разорвалась. Ледяная вода залила свежую рану и Селана запаниковала. Ее моральное состояние упало, когда она поняла, что скорее всего не сможет управлять телом в сильном ручье с одним-единственным плавником, уже не говоря о том, чтобы продолжить путь вверх по течению. Пользуясь хвостом, она быстро повернула к берегу, управляясь только здоровым плавником.

Понимание того, что она не сможет даже плыть по краю потока, пока ее рана не заживет, привело ее в уныние. Ей нужны были руки, чтобы сделать перевязку и ей нужен был спокойный сон, который вернет ей силы. Будучи дельфином и заснув в этом потоке, она, конечно, погибнет. Признав, что у нее нет выбора, Селана подавленно вздохнула и пожелала превратиться снова в гуманоида.

Она стояла с плещущейся у груди водой. Сразу же рана под рукавом ее мокрой туники, примерно десяти сантиметров в длину и достаточно глубокая, невыносимо запульсировала и толстый ручеек крови потек в воду. Изо всех сил стараясь не потерять сознание, Селана выкарабкалась на берег, пользуясь здоровой рукой. Выбравшись, она упала на мерзлую землю, дрожа от ледяного ветра.

Селана не верила, что это возможно, но теперь она оказалась еще в худшем положении, чем прежде. Температура ручья почти не поменялась, но воздух здесь, высоко в горах, был намного более холоднее. Теперь же, серьезно раненная, она снова оказалась без припасов и какого-либо убежища. Она поняла, что она имеет очень хорошие шансы умереть прежде чем солнце снова поднимется.

Я должна обсохнуть, вяло подумала Селана с кружащейся от потери крови головой. Собрав последние остатки упрямства, она сконцентрировалась на одном заклинании, задержавшемся в ее памяти, колдовстве, которое было не большим, чем тренировочным, таким незначительным, что эффект от него был почти неощутим. Тем не менее, это колдовство было легко управляемым и Селана могла рассчитывать только на это. Потребовались большие усилия, но при помощи этого заклинания ей удалось отжать ледяную воду с тонкой туники и та высохла.

Но усилия сделали ее еще более слабой.

Действуя в основном инстинктивно, она оторвала полоску ткани от рваного края туники и обернула сочащуюся кровью, болящую рану, чтобы остановить кровотечение. Повязка причиняла боль, но в то же время обнадеживала.

— Ты должна немного отдохнуть, — громко пробормотала она, надеясь что звуки голоса, даже ее собственного, помогут ей остаться в сознании. — Найди какое-нибудь спасение от ветра.

Селана пошла, спотыкаясь к великолепно белой скале у горы. Конечно, она могла найти там укромный уголок или пещеру и скрыться там от беспощадного горного ветра.

Наконец она нашла маленький низкий уступ, едва вмещавший ее небольшое тело. Она свернулась клубком на холодном граните, выставив наружу лицо. Натянув посильнее тунику, она смотрела затуманенным взором на суровую местность перед нею.

С пугающей ясностью она поняла, что скоро умрет. Умрет в одиночестве… Ветер будет продолжать выть, а она скользнет в вечное забвение и никогда не проснется. Жрецы говорили про загробный мир для тех, кто верит в истинных богов. Но она не верила.

Размышляя, она заметила какое-то движение и заставила свои глаза в последний раз сосредоточиться. Возможно, упавшая ветка? Или галлюцинация? Она отказалась от этих вариантов, потому что то, что она заметила, было большим чем ветка и хорошо вписывалось в серость гранитного склона горы. Она подумала, что видит гигантского минотавра, дикого гибрида человека и коровы, хотя этот был сделан из полированного белого гранита. Оно пересекало ущелье, направляясь прямо к ней.

Я на самом деле галлюцинирую, подумала она. Стоит мне закрыть глаза и заснуть, по пробуждении это пройдет. Но, закрыв глаза, она услышала отрывистое рычание и дыхание. Я должна пропустить это мимо ушей, бессознательно подумала она, и звук пропадет.

Она зажмурилась, закрыв ладонями уши, и ждала.

Затем две большие руки, ледяные как настоящий гранит сжали ее плечи и подняли ее. С забившимся сердцем Селана на мгновение широко открыла глаза и увидела пугающего гранитного минотавра снова.

В последнее мгновение перед тем, как потерять сознание, она почти с благодарностью подумала, что уже, должно быть, умерла.

ГЛАВА 15. ПОБЕГ ИЗ ТЮРЬМЫ

Тассельхоф потянулся под маленькой тумбочкой, облизывая лапы и разглаживая мех. Его хвост беспечно мотался взад и вперед. Это вызывало приятные чувства, так что было даже немного жаль, что у кендеров нет хвоста.

Он все еще не мог поверить в то, чему он и Селана были свидетелями в лаборатории мага. Говорящая монета, представляющая собой злого бога Хиддукеля! Он с нетерпением ожидал возможности рассказать об этом Флинту и Танису, особенно теперь, когда Селана улетела. Она передала ему только одно телепатическое сообщение прежде чем исчезнуть через окошко в комнате мага.

— Тас, я собираюсь последовать за ним и вернуть свой браслет, — сказала она, не давая Тассельхофу возможности отговорить себя, пропав с глаз долой.

Таким образом Тас, обуреваемый мышиной паникой, вылетел из лаборатории, пробежал часть коридора и пролез под первой же дверью, которую встретил. Он оказался в спальне. Вероятно, запасной спальне, так как очаг был холоден и несколько листочков кружились на полу всякий раз, когда ветерок влетал в крошечное окно. Однако несколько ковриков на полу сделало комнату достаточно удобной, чтобы остановиться и решить что делать дальше.

Первое, что решил Тас — изменить форму мыши на другую, которую маг не будет искать. Казалось, большинство людей обожают кошек, итак в Танталлонском замке теперь были белая, коричневая и бирюзовая кошка с необычно длинной гривой шерсти на голове.

Также Тас подумал, что должен подождать минуту или две на тот случай, если кто-то следит за коридором. Тас умылся, как это делают кошки, задаваясь вопросом, будет ли он более чистым, когда примет свою нормальную форму.

Затем он принялся рассматривать стратегически сложившуюся ситуацию. Немногие люди могли вообразить, что кендеры на самом деле были способны к аналитическому мышлению. Фактически, они неплохо мыслили при спокойных обстоятельствах, но из-за того, что легко отвлекались от проблемы, им редко удавалось делать логические выводы. Тас обнаружил, что сидение под тумбочкой, облизывание лап и тихое мурлыканье очень способствует ясности в размышлениях.

Тассельхоф внутренне изложил проблему: если бы я был злым магом, союзником Хиддукеля, и оказался бы в такой ситуации, что бы я сделал? Было бесспорно, что маг охранял бы браслет как зеницу ока. И они растеряли свое преимущество, показав, что браслет был именно тем, что им было нужно и что они могут изменять свое обличье.

Тассельхоф решил, что пришло время изменить планы. Он и Селана не смогли вернуть браслета, но Флинт с Танисом по-прежнему были в заключении где-то в замке. Пленники видели кое-какие вещи в подземелье — зомби, к примеру, которого маг, несомненно, хотел бы сохранить в тайне. По крайней мере в тайне от рыцаря. Этот факт был очень опасным для гнома и Полуэльфа. Тас не сомневался, что у него не будет лучшей возможности спасти их, кроме как воспользовавшись все еще действующим зельем. Таким образом он должен торопиться.

Он помнил, что после того, как теневой монстр растворился, они с Селаной видели, что маг шел к сторожевой башне из тюрьмы, так что Флинт и Танис вероятно, были заключены именно там.

Тас закончил умывание, встал, потянулся и пошел к двери. Он осмотрел щель под нею, прикидывая ее высоту. Превратившись в мышь, он мог бы проскользнуть в нее без проблем, но к чему снова превращаться в мышь, если существует еще много других занимательных форм, которые он должен был попробовать.

За мгновение он преобразился в полметровую желтовато-коричневую змею. Каменный пол приятно охлаждал ему живот. Тас несколько раз попробовал выстрелить языком, затем ткнулся головой в щель под дверью и, медленно поворачивая ею, всмотрелся в коридор. Путь был свободен.

Его первая попытка протиснуться была безуспешной. Искривленное тело дергалось и переворачивалось, он бился головой о дверь, но все еще не достиг коридора. Наконец он понял, что в целом подошел к проблеме неправильно. Для того, чтобы ползти, требовались руки и ноги. А он же должен был научиться скользить. Он вспомнил, как змеи шелестят по полям. Не понимая, как сделал это, Тас внезапно несколько раз быстро дернулся боком и вперед, скользнул под дверь и через мгновение оказался в коридоре.

Интерес Таса к змеям быстро пропал — кроме того, люди имели склонность, завидев змею, пугаться, дрожать и пытаться разрубить их пополам. Таким образом Тас снова изменил форму. На сей раз он обернулся оранжево-белым спаниелем. Тас побежал по коридору, махая хвостом и обнюхивая двери, сбежал вниз по вьющейся лестнице и через открытый дверной проем в главный коридор. Выход был через прихожую с правой стороны.

Тассельхоф подбежал к двери и подпрыгнул, упершись в нее обеими передними лапами. Он носом отодвинул засов и дверь распахнулась. Оказавшись снаружи, Тас побежал прямиком к тюрьме. Главный вход в тюрьму был открыт и кендер понесся внутрь.

Два солдата сидели на скамье в первой комнате, играя между собой в кости. Тас понял, что пришел именно туда, куда надо, так как узнал лук Таниса и топор Флинта на полу позади солдат. С другой стороны комнаты решетчатая железная дверь вела к тюремным камерам. Пространства между решетками были достаточно большими для того, чтобы Тас мог проникнуть внутрь, но дверь все же надо было открыть, чтобы освободить Флинта и Таниса.

За время своих странствий Тассельхоф столкнулся с очень немногими замками, которые не смог бы открыть своими отмычками. Его опыт подсказывал, что замки на большинстве тюремных камер не были слишком надежными. Но, на всякий случай, он решил посмотреть на кольцо с ключами. Он увидел его, висящим на большом крюке позади двоих игроков в кости.

Тас предположил, что выглядящий более старшим солдат побеждал, так как груда медных монет перед ним была немного больше, чем у его напарника. Они казались заинтересованными своей игрой и Тас проскользнул мимо них к железной двери. В этот момент проигрывающий игрок, должно быть сделал особенно неудачный бросок костей, так как громко чертыхнулся и бросил через комнату игральные кости. Оба стражника посмотрели прямо на Таса.

— Чья это собака? — спросил старший. — Я никогда не видел ее раньше.

— Я не знаю, — ответил второй. — Но у нее очень необычная масть. И посмотри на этот смешной пучок волос на ее голове. Дай мне свой нож, Дункан. Я хочу отрезать небольшой клочок.

Дункан вытащил маленький нож из ножен на поясе и протянул его своему напарнику, но угрожающее рычание заставило их обоих замереть.

Дункан заметил:

— Не думаю, что ему нравится твоя идея, Жюль.

— Я уверен, что он не имеет ни малейшего понятия о чем мы говорим. — Жюль взял нож.

— Ррррр… гав! — Тас обнажил зубы.

Жюль и Дункан с поднятыми бровями уставились на пса. Оба стражника не сводили взгляда с Тассельхофа, пока Жюль возвращал нож Дункану. Тас завилял хвостом и изо всех сил постарался улыбнуться. Дункан протянул нож Жюлю и Тас снова зарычал.

Дункан добродушно усмехнулся.

— Умный пес. Если бы я не знал обратное, то мог бы поспорить, что он понимает каждое слово, которое мы говорим.

Тас залаял и понесся вперед. Оба мужчины ласково погладили его, а Жюль даже протянул ему остатки вяленого мяса из кармана. Тассельхоф не ел уже долгое время и с жадностью сожрал его. Он с удивлением понял, что вкус мяса не был настолько сильным на длинном языке собаки, в отличие от чувствительных вкусовых рецепторов кендера. После еще одной серии ласок, стражники возобновили свою игру в кости.

Кендер-спаниэль лежал на полу под скамьей. Тас оставался там в течении минуты или двух, пока не уверился, что стражники снова поглотились своей игрой. Затем он поднялся и под предлогом исследования комнаты, пролез через решетчатую дверь. Тас немедленно увидел, что в тюрьме было пять камер. Каждая из них была закрыта тяжелой деревянной дверью, усиленной полосками железа. Маленькое зарешеченное окошко в каждой из них позволяло стражникам заглядывать внутрь. На каждой стороне коридора было по две камеры и одна располагалась в конце помещения.

Тас медленно шел мимо дверей, прислушиваясь у каждой в надежде услышать знакомые голоса. Уже возле второй двери он услышал ворчание Флинта, раздающееся изнутри.

— Этот колдун — воплощение зла. Он не выпустит нас отсюда живыми после того, что мы видели. Думаешь, был ли у Таса с Селаной шанс убежать от той ужасной теневой штуки?

Старый добрый Флинт, подумал Тас, счастливо виляя хвостом. Кендер проверил промежуток между дверью и полом. Булыжники были грубы и неравны, оставив местами существенные промежутки. Он оглянулся через плечо: Жюль и Дункан были по-прежнему поглощены игрой. Через мгновение Тас превратил себя в краба-отшельника. Это будет забавно, подумал он, шмыгнув под дверь.

Флинт Огненный Горн, услышав щелкающий звук, посмотрел на дверь. Он никак не ожидал увидеть краба с паукообразными ногами и щелкающими клешнями.

— Великие боги! Что это, во имя кузницы Реоркса, за ужасное существо?

Танис, сидевший на полу спиной к стене посмотрел на пол.

— Оно похоже на старого краба и если ты оставишь его в покое, то скорее всего он не будет беспокоить нас.

Тем не менее Тас удивился, увидев, что Танис поднимается на ноги.

— Он уже беспокоит меня, — пробормотал Флинт. — В любом случае я не собираюсь дразнить его, я собираюсь прихлопнуть его.

Увидев приближающегося гнома, Тас замер, затем прыснул вперед, подняв клешни и угрожающе вереща. Изумленный гном отступил назад туда, где стоял Танис.

— Ты видел это? Он атаковал меня!

Оба с отвисшими челюстями посмотрели на краба.

— С меня довольно. Не позволю какому-то жуку третировать меня ни сегодня, ни когда-либо вообще. Пройди к двери, Танис и приготовься отрезать ему путь, если он попытается сбежать.

Флинт снова стал приближаться, пытаясь держать наготове свой подбитый гвоздями ботинок и Тасу ничего больше не оставалось, кроме как сконцентрироваться, чтобы снова превратиться в кендера. Среди вихря цветов крошечный краб превратился в Тассельхофа Непоседу, лежащего на спине и хохотавшего, ухватившись за бока.

— Ох, Флинт, ты должен был видеть свое лицо, когда я нападал на тебя! Оно стоило мешка стальных монет!

Флинт не слишком удивился. Он схватил Тассельхофа за жилетку и дернул его на ноги.

— Что здесь происходит, кендер? Что это за уловки?

— Никаких уловок, Флинт. Я пришел, чтобы вывести вас отсюда. — Тассельхоф разгладил свой жилет и отстранился. — Как тебе понравилось мое появление?

Танис всмотрелся в дверное оконце, чтобы проверить, услышала ли стража шум, но во внешней комнате ничего не изменилось. Затем он повернулся к Тассельхофу.

— Что происходит, Тас? Как ты это сделал?

— У Селаны было зелье поли… чего-то там и мы разделили его, чтобы нас не узнали. — Тас вытер последнюю слезу, выступившую на его глазах от смеха. — Оно действительно впечатляющее! Когда-нибудь вы должны попробовать его. Я был птицей, пауком и мышью и еще многими вещами.

— Ладно, а где Селана? — спросил Танис, снова всматриваясь в маленькое окошко, как будто ожидая увидеть ее там.

Тас помрачнел.

— Это длинная и сложная история. Мы разделились и сейчас она поднялась в горы за тем магом, у него есть браслет. Я рассказал бы вам более детально, но я не знаю, насколько дольше еще продлится действие этой микстуры. Давайте вначале выберемся. Я многое должен рассказать вам позже, когда мы пойдем на спасение Селаны.

Танис и Флинт кивнули.

— Каков твой план? — спросил Флинт.

— Просто смотри.

Тас снова погрузился в циркулирующие огни и превратился в оранжево-белого спаниеля. Он подошел к двери и стал тявкать, скулить и царапать толстое дерево.

В прохожей Дункан и Жюль прервали игру и огляделись вокруг в поисках собаки.

— Кажется, он пошел к камерам, Жюль. Пойди посмотри в чем проблема и приведи его сюда.

Младший стражник неохотно поднялся, предварительно ссыпав ту немногую оставшуюся у него медь в маленький кошелек на поясе. Сняв кольцо с ключами со стены, он отпер железную дверь и прошел в область камер. Мгновение спустя он вгляделся в дверь камеры и почесал голову.

— Эй, вы двое, как эта собака попала туда?

Флинт ответил:

— Проползла под дверью.

Танис кивнул, а Тассельхоф подтвердил слова гнома лаем.

— Это невозможно, — категоричным тоном заявил Жюль. — Эта собака никак не смогла бы пролезть под дверью. Трещина и рядом не настолько большая.

Глаза Флинта сузились до крошечных щелочек и он махнул рукой.

— Мы оба знаем, что дверь заперта, значит это ты скажи мне, как пес сюда попал.

Подошел Дункан.

— Как, во имя Бездны, эта собака попала туда? — громко спросил он, вглядываясь в камеру.

— Мы сказали вам. Он прополз под дверью, — повторил Танис.

Флинт добавил:

— Может, выведите его? От него ужасный шум.

— Если он прополз, то почему он не проползет обратно? — спросил Жюль.

— Он всего лишь собака, а не ученый. Возможно, он не подумал об этом, — фыркнул Флинт. — По всему видно, что он хочет находиться здесь не больше, чем я. Разве вы не можете выпустить его отсюда, чтобы мы могли немного поспать?

— Да, конечно.

Жюль взял ключ, но Дункан остановил его. Старший стражник вытащил свой меч и встал напротив двери камеры.

— Теперь выпусти его.

До этого момента Танис и Флинт понятия не имели, каков план у Тассельхофа, но они прекрасно знали, что атака на двоих вооруженных и защищенных доспехами мужчин не принесет им успеха.

Когда дверь отворилась, они стояли спокойно, в то время как Тас проскочил в коридор. Жюль захлопнул дверь и запер ее. Дункан наклонился к окошку и произнес:

— Наслаждайтесь миром и покоем, парни.

В то время как всеобщее внимание было сосредоточенно на двери, Танис заметил бледную вспышку света позади стражников. Быстро взглянув на Флинта, Полуэльф понял, что его друг тоже заметил это.

Когда Жюль и Дункан повернулись, чтобы пройти обратно в прихожую, их вопли, сопровождаемые громким рычанием, подтвердили то, что подозревал Танис. Он помчался к двери и посмотрел в окно. Слева он увидел Жюля и Дункана, скорчившихся около двери последней камеры, держа дрожащими руками перед собой короткие мечи. Справа он увидел одного из самых ужасных творений на Кринне: чудовищного, зеленого, пускающего слюни тролля. У тролля были темные волосы, висевшие сальными прядями на его покрытом бородавками лице и длинный острый нос. Два глаза навыкате пылали, как угольки. Слюна капала с желтых клыков, которые были слишком длинны, чтобы поместиться во рту чудовища.

Кошмарное существо протянуло свою очень длинную, шишковатую руку и выхватило кольцо для ключей из побелевшей руки Жюля. Несколько мгновений монстр возился с ключами, длинные черные когти звенели по металлу. Затем он нашел то, что хотел и отпер дверь с заключенными. Флинт и Танис проскользнули в коридор. Тролль указал на камеру и что-то взревел. Немедленно двое стражей вбежали внутрь. Тролль захлопнул дверь позади их и запер ее.

Танис с Флинтом бросились к прихожей. Тролль волочил ноги за ними, сгибая свое массивное тело почти вдвое, чтобы пройти через дверной проем. Заступив за угол, чтобы исчезнуть с поля зрения камеры, Тас еще раз переменил форму, на сей раз на свою собственную. Железная дверь была заперта, ключи аккуратно повешены на свое место на стене.

— Вот, — сказал Тас, поднимая их оружие с пола позади скамьи. С удовлетворенным вздохом Танис перебросил лук через плечо. Флинт засунул свой верный топор в петлю на поясе и нежно погладил его, как будто приветствуя его дома.

Танис подкрался вперед и вгляделся за входную дверь.

— Вроде бы тут чисто. Давайте все попытаемся не выглядеть так, как будто мы только что сбежали с тюрьмы. И, Тас, прекрати эти ухмылки.

Троица неспешным шагом прошла наружу, засунув руки в карманы. Уже более энергичным шагом, они пересекли внутренний двор, прошли к воротам во внутренней стене замка и оттуда к внешним, главным воротам. Через несколько минут они благополучно прошли по мосту и углубились в горы.

ГЛАВА 16. КРЫЛАТЫЕ ПЛАМЕННЫЕ СУЩЕСТВА

— Тассельхоф, ты, дверная ручка! — гремел Флинт, топая вниз по течению вдоль заснеженной береговой линии, обходя кусты, валуны и выбоины. — Что ты делаешь на этой плавучей льдине? Ты не туда идешь! Немедленно слезь с нее и вернись сюда!

— Я бы с удовольствием! — вопил Тассельхоф, перекрикивая шум мчащейся воды. — Но не слишком понимаю, как это сделать.

Он бегал по маленькой льдине туда-сюда, глядя на ее края и визуально измеряя глубину воды и расстояние до берега, в то время как льдина плыла по течению.

По мере их продвижения за рекой в горы, пейзаж постепенно менялся с весеннего зеленения обратно к ледяной снежной зиме. Тассельхоф присел было у края берега, чтобы быстро напиться, но земля под его ногами оказалась заснеженным льдом. Он понял это, когда с громким треском и стоном она вдруг отделилась от берега.

— Плохо, что у меня больше нет ни глотка этого зелья Селаны… поли… полиморжа. Ну, того, которое я выпил, чтобы превратиться в птицу. Тогда я мог бы слететь с этой штуки, — убежденно крикнул Тас. — Я рассказывал вам о том, как был мухой, а потом превратился в мышь и выпал из паутины когда огромный волосатый паук поймал меня? — при этом воспоминании Тас потер свои бедра.

— Это зелье полиморфизма! И ты рассказывал нам об этом приблизительно тысячу раз, — раздраженно ответил Флинт, пыхтя от усилий, прилагаемых для того, чтобы не свалиться в сугроб, следуя за быстро плывущей по течению льдиной. — Я серьезно, Тассельхоф. Прекрати лоботрясничать и вернись сюда.

— Флинт, — позвал Танис, прыгая за гномом через высокие наметы снега. — Я не думаю, что на этот раз Тассельхоф действительно лоботрясничает, — затем, приглушив голос, он добавил. — Возможно, он сам этого не понимает, так как ничего не боится, но сейчас он действительно в серьезной опасности.

— Великий Реоркс, — проворчал старый гном, останавливаясь и скрещивая руки на своей массивной груди. — Мы просто должны бросить его там, из-за всего того беспокойства, которое он нам причинил.

Танис тоже остановился и упер руки в бока.

— Такого, как когда он вытащил нас из тюрьмы? — лукаво спросил он.

Флинт нахмурился.

— Я подумал обо всем, что произошло из-за того, что он взял этот браслет и начался весь этот кошмар. Но я признаю, что иногда он был полезен, — сказал он и опустил голову. — И что нам делать теперь?

Они обернулись к кендеру, чья льдина была временно приостановлена кучей мертвых веток на середине реки.

— Не знаю, — ответил Танис, почесав голову. — Но мы должны думать быстро, потому что река действительно расширяется по течению и я, кажется, припоминаю маленький водопад неподалеку.

Флинт с тревогой посмотрел Танису в глаза.

Полуэльф щелкнул пальцами.

— Придумал! Найдем длинную ветку. Мы протянем ее ему и потянем к себе.

Седая голова гнома кивнула, соглашаясь, и он присоединился к Танису в поспешных поисках длинной и крепкой ветки.

Со своей стороны Тассельхоф точно не «лоботрясничал», но и не был особенно недоволен положением своих дел. Фланирование на подпрыгивающей, движущейся льдине напомнило ему о временах, когда он участвовал в «дверьбординге», очень любимом бесстрашными кендерами зимнем виде спорта. Там, в его родном городе Кендерморе, в первый день после любого обильного снегопада, молодые и старые кендеры срывали со своих домов двери и стоя спускались на них по снежным склонам. Более предприимчивые кендеры любили дверьбординг по заснеженным лестничным клеткам, так как многие из зданий в Кендерморе были без крыш или стен и это обеспечивало им хороший внутренний снежный покров. Самые отчаянные храбрецы даже сигали с многоэтажных домов со скошенными крышами. Это не слишком одобрялось, так как многие прохожие — не говоря уже о самих дверных наездниках — бывали сбиты с ног или даже получали травмы, а окрестные здания неизбежно были повреждены.

Вспоминая о детстве, когда его хохолок трепетал на ветру во время его прыжка с крыши, Тассельхоф испустил ностальгирующий вздох. Уже несколько лет он не был дома и не участвовал в дверьбординге. И эта плавучая льдина, хотя и не слишком похожая на дверь, двигалась едва ли не так же быстро, как вощеная дверь на крутом склоне.

— Тассельхоф, схвати эту ветку и мы притянем тебя к берегу, — позвал его Флинт. Тас увидел, что гном присел немного дальше по течению на левом берегу, протягивая ему длинную, тонкую ветку. Танис придерживал гнома, готовый что есть силы тащить на себя.

— Ухвати ее прежде, чем проплывешь мимо меня! — сказал Флинт. — Кроме того, я не могу вечно держать эту ветку!

Тас подполз к краю плавучей льдины и протянул руку насколько смог, но несколько футов все еще отделяли его от ветки. Напрягшись, он протянул пальцы к тонкому кончику. Поток подвел его льдину поближе. Если бы он только смог дотянуться до ветки… Кендер повернул голову в сторону, чтобы дотянуться, наблюдая за своими маневрами только уголком глаза. Он почувствовал, как гладкая кора дотронулась до кончиков его пальцев! Тас взволнованно ухватился за ветку и стал держатся за нее. Флинт и Танис радостно закричали.

— Не отпускай, Тас, — сказал Флинт, начиная тянуть ветку к себе, меняя руки.

— Не буду!

Внезапно земля под напрягшимся гномом задрожала, дала трещину и отделилась от берега. Неожиданный толчок заставил гнома сильно дернуть ветвь. Старая и высушенная за зиму на травяном покрове, ветка с треском разломалась на две неравные острые части. Тас, не готовый держать внезапный дополнительный вес, уронил ветку в поток, где она скрылась между двумя плавучими льдинами. Флинту удалось удержать вторую часть, но, к сожалению, она была всего лишь бесполезным десятисантиметровым обрубком.

Танис закричал с берега, указывая рукой:

— Флинт, водопад!

Беспомощно плывя вниз по течению вместе в кендером, гном посмотрел на приближающийся водопад. Он уже слышал шум воды, обрушивающейся вниз.

— Бесполезно! — крикнул он, в раздражении отбрасывая от себя сломанную ветку. От воды всегда одни только неприятности, горько подумал он.

Танис сложил руки в форме чаши и приставил их ко рту, стараясь перекричать шум воды, чтобы его услышали гном и кендер, стоящие на льдинах.

— Флинт, Тассельхоф! Ложитесь на животы и схватитесь за края льдины!

Полуэльф знал, что это даст им не слишком большие шансы избежать острых скал, но маленький шанс был лучше, чем ничего.

— Что? — крикнул Тас, поворачивая свое остроконечное ухо к Танису, стоящему на заснеженном берегу.

— Я говорю… ох, смотри на меня! — Танис бросился на землю животом вниз и вытянул руки, чтобы продемонстрировать что им следует делать.

Водопад был уже на расстоянии около трех метров.

Флинт уже упал на льдину, когда Тассельхоф внезапно увидел что-то. Он шлепнулся на живот, распластав по льду руки и ноги и тут увидел какое-то движение у Таниса за головой. Тас в замешательстве прищурился. Огонь? Огромные брызги пламени! Почему это Танис вдруг занялся огнем?

Затем Тассельхоф увидел что-то, во что даже ему нелегко было поверить: троих низкорослых гуманоидов, носящих простые туники, штаны и ботинки, а на спине каждого из них пламенели крылья. Тас два раза моргнул и снова посмотрел. Они все еще были там.

— Эй! — взволнованно закричал кендер, вскакивая на ноги и прыгая на плавучей льдине. — Танис, Флинт, посмотрите что позади вас! Это… ухх!!!

Речь Тассельхофа оборвалась, так как он болезненно прикусил свой язык в крайнем удивлении.

Маленькие сильные руки схватили его за подмышки и сняли с льдины в то время как она подплыла к краю водопада. Глядя вниз под свои повисшие ноги кендер видел, как льдина разбилась на куски на скалах, а затем исчезла в крутящейся воде. Он чувствовал, что поднимается все выше и выше, пока не поднялся выше крон деревьев. О своем спасении от неминуемой смерти он забыл почти что сразу, полностью захваченный полетом.

Наконец Тассельхоф поднял голову. Над собой он увидел узкое маленькое лицо с миндалевидными глазами, медно-красными, вьющимися волосами и изящно заостренными ушами. Восхищенный взор Таса переместился на трепещущие, потрескивающие пламенные крылья на узких худощавых плечах существа.

— Кто вы? — спросил Тассельхоф с сияющими от любопытства глазами. — Это действительно крылья или просто огонь? Я не думаю, что если бы вы горели, то у вас было бы время, чтобы спасать людей с плавучих льдин, не так ли?

— Я сам однажды горел, — продолжил он. — Моя маленькая сестренка подожгла мои ботинки. Это не помогло мне взлететь, хотя я действительно бежал очень быстро, чтобы потушить их. Но это же не то же самое, правда? — Тассельхоф подождал ответа от зарумянившегося существа, но его не последовало. Лицо его было покрыто маской сосредоточенности, когда он продолжал лететь со своей ношей к неизвестному предназначению.

— Не понимаешь общий, да? — заключил Тас. — Все в порядке. Не каждая раса обладает достаточным интеллектом, чтобы справиться с этим. И все же я не понимаю теперь, как же мы будем общаться. Знаете, я немного владею троглодитским… почти что отлично, — гордо сказал кендер. — Хотя я не уверен, что мог бы читать на нем, — он нахмурился. — Но не думаю, что на троглодитском вообще можно писать.

Лицо существа еще сильнее вытянулось.

— Я говорю и читаю не шести языках, также как и остальные фаэтоны, — натянутым тоном сказал он наконец. — Хотя щелчки и свист, которыми пользуются как языком представители жалкой расы троглодитов, и не из их числа.

После этого фаэтон закрыл рот на замок.

— Куда мы направляемся? — невинным голосом спросил Тас. Он заметил, что неподалеку еще одно крылатое существо несло Таниса над кронами деревьев, а под ним, двое тащили здоровенного гнома, который, казалось, боролся против них — глупо боролся, по мнению Тассельхофа. Фаэтон Тассельхофа не будет так раздражен, как они и сможет дать кендеру больше информации.

Полет под чьим-то руководством не был столь же удобен, как самостоятельный полет, подумал Тас, сравнивая это путешествие с тем, когда он был птицей. Его зрение было обычным для кендера, не таким острым, как у воробья. В одном он был убежден — вряд ли кто-нибудь мог видеть хуже, чем муха.

Они летели выше в горы, туда, где снег был глубоким, а деревья встречались все реже. Ледяной ветер свистел в ушах Таса, заставляя его думать от дыхании морозного великана. Этот звук смешивался со звуками раздувающегося огня, подобными разрывающейся ткани на сильном ветру.

Подмышки Тассельхофа начинали болеть и раздражаться от трения его тела в руках фаэтона. Он немного покрутился, чтобы облегчить давление, но крылатое существо только ухватило его еще более мучительным образом и взглядом заставило кендера замереть и не двигаться.

После полета, который представился вечностью нетерпеливому кендеру, они приблизились к склону горы. Тассельхоф ожидал, что они начнут замедляться, снижаться и наконец приземлятся где-нибудь на свободном месте, но фаэтон не подавал даже признаков того, что он собирается спускаться. Он мчался к скалистому склону горы на такой скорости, которая даже бесстрашному кендеру показалась чрезмерной. Где они теперь могли бы приземлиться? Тут были только острые скалы, насколько Тас мог видеть. Не хочет ли фаэтон разбить его о камни? Тас тут же отринул эту возможность, так как это существо могло бы бросить его уже давно или просто оставить на льдине.

Наконец Тас не мог больше сдерживаться.

— Смотри, ты, сын козодоя! Ты сейчас врежешься прямо в скалу!

В самую последнюю минуту фаэтон взвился вверх и обогнул скалистую вершину. На другой стороне горы Тассельхоф увидел такое, чего никогда не видел прежде.

Прямо перед ними, вонзаясь в пучки белых и серых облаков, стояли сотни шпилей оранжево-коричневых скал. Тас посмотрел вниз и увидел далеко внизу пышную зеленую долину, аккуратно возделанную рядами, вьющуюся у подножий каменных башен.

Растительность охватывала каждую сторону башен, поднимаясь на примерно тридцатиметровую высоту к их верхушке. Там же естественные минареты резко расширялись, образуя лукообразную форму с отверстиями — Тас предположил, что это окна и двери — вырезанными в круглой поверхности. Фаэтон Таса пролетел мимо множества шпилей, пока не достиг того, который был больше, чем многие вокруг. Шпиль стоял в замечательном изгибе утеса окружающих гор.

Замедляя взмахи своих крыльев, фаэтон завис в воздухе, осторожно примеряясь к арочному дверному проему со своим неуклюжим грузом. Наконец, поворачивая крылья, фаэтон опустил Таса, пока ноги кендера не коснулись пола в дверном проеме. Фаэтон спустился следом.

— Ничего себе поездочка! Невероятно! Вы живете тут наверху? А там действительно облака или только туман? Как далеко отсюда до земли?

Не дожидаясь ответов, Тас немедленно принялся осматривать помещение.

Он стоял в маленькой прихожей в форме полукруга. Стены были сплошь покрыты резьбой и барельефами, которые, как Тас понял, изображали бескрылых фаэтонов, работающих над различными задачами: посадкой, пахотой, поливом, сбором зерна и другими деревенскими занятиями.

Два дверных проема виднелись в плоской сторону вестибюля; обе двери были открыты. Одна вела в большую комнату с очагом на скругленной внешней стене. Маленький огонь пылал в очаге, перед которым стояли каменные котлы, деревянные стулья и табуреты. Слева располагалось несколько низких буфетов, которые стояли вдоль изогнутой стены. Вторая дверь вела в меньшую комнату, где на полу лежало несколько мягких перьевых тюфяков.

Тассельхоф вошел в комнату с очагом. Стены этой комнаты были тоже покрыты резьбой, но это уже были военные сцены, где фаэтоны с пылающими крыльями сражались против отвратительных существ, которых Тас никогда не видел и о которых никогда не слышал.

— Жди здесь, — сказал фаэтон. Он вышел через наружную дверь в пустоту, пропав с поля зрения Таса. Кендер прыгнул к одному из маленьких окошек и, поражаясь снова, видел, как огонь в форме крыльев взвился со спины быстро падающего фаэтона и он взлетел вверх с быстротой, заставляющей замирать сердце. Тас наблюдал за ним, пока крылатый человек не исчез в облаках среди шпилей.

Жди здесь. А куда я могу пойти, иронически подумал кендер. Снаружи были только воздух и облака. Единственный способ достигнуть земли — это прыгнуть, но это будет безответственно. Подперев локтями подоконник, он пристально посмотрел на зеленую долину — или на то, что он мог видеть через дрейфующий туман. Сотни, возможно, тысячи метров отделяли его от земли.

Позади Тас неожиданно услышал шипение огня в воздухе, сопровождаемое тихими шагами. Обернувшись, он увидел четверых незнакомых фаэтонов, вошедших в комнату. Одна была женщиной в свободных шароварах и тунике, подвязанной вокруг талии красочным пояском. Очевидно, она была матерью маленькой девочки с длинными, вьющимися рыжими волосами, которая держалась за нее. Девочка пугливо смотрела на Таса, выглядывая из-за ноги своей матери. Третий фаэтон, скорее всего отец, был взрослым мужчиной, стоящим перед другими в защитной позиции. Он был одет так же, как и тот, что принес Таса сюда, но выглядел старше. Его кожа была более румяной и сильнее иссушена ветром и годами. Обеими руками он сжимал крепкий посох, на его поясе висел тяжелый нож.

Четвертый фаэтон, если он был им на самом деле, выглядел самым старым из всех. Он не обращал на других или Тассельхофа особого внимания и уселся перед вяло горевшим очагом. Как и у других фаэтонов, которых видел Тас, его волосы были короткими и волнистыми, но они были чисто белыми, а не рыжими. Его испещренное морщинами лицо было цвета меди, глаза были черными как уголь без признака зрачков.

— Кто ты? — прямо спросил отец.

— Я кендер, кто же еще? — Тас нетерпеливо вышел вперед и протянул руку. — Тассельхоф Непоседа, к вашим услугам. Я хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете. Например, я никогда не слышал о фаэтонах прежде, — он поближе всмотрелся в них. — Вы немного похожи на Полуэльфов-коротышек. Или вы предпочитаете думать о Полуэльфах как о высоких фаэтонах?

Внезапно Тас кое-что вспомнил.

— Кстати, о Полуэльфах. Где мои друзья? Разве они не прибыли со мной? — он снова подбежал к окну и всмотрелся в него. — Проклятие, я был настолько захвачен полетом над горами, что совсем о них забыл. Кто-то из ваших людей снял их с реки в самый последний момент — кстати, спасибо за это, — он хихикнул. — Потребовалось двое, чтобы нести Флинта.

— Твои друзья в безопасности, — сказал мужчина средних лет. — У нас тоже имеется несколько вопросов.

При этих словах мать подошла к очагу и сняла с огня маленький горшочек. Она наполнила глиняную кружку парящейся жидкостью и передала ее своему мужу, который предложил ее Тассельхофу.

— Выпей это.

Тас принюхался, поморщил нос и покачал головой.

— Спасибо, я действительно немного хочу пить, но я предпочел бы что-то похолоднее, если можно.

Отец втиснул кружку в руку Таса и придвинул ее к губам кендера.

— Выпей.

Фаэтон с белыми волосами повернул голову и посмотрел на Тассельхофа своими черными глазами.

— Если вы настаиваете, — торопливо ответил Тас. — Тогда сойдет и что-нибудь горячее. Что это? Яд?

Кендер, как обычно, был больше очарован, чем напуган мыслью о теплом яде, текущем по его венам. Его язык стал бы фиолетовым, а глаза выпучились бы? Упал бы он замертво сразу же, или задержался бы, прося об одном последнем…

— Это чай, — врезался голос фаэтона в размышления Таса. — Он поможет тебе правдиво ответить на наши вопросы.

— О, боги, — сказал Тас, почувствовав несмотря ни на что облегчение. — Вам не нужно дурманить меня, чтобы заставить говорить правду. Я буду счастлив сказать вам все, что вы хотели бы знать.

Фаэтон нахмурился.

— Все равно, мы предпочли бы, чтобы ты выпил чай. Он не повредит вам, так же… — Он сжал свой посох. — Так же как и любой из нас, если ты ничего не скроешь.

— Скрою? Это не про меня, — сказал Тас. — Да я… ладно, пью, — сказал он быстро, поскольку наконечник посоха уперся ему в горло. Тассельхоф поднял теплую глиняную кружку и сделал большой глоток парящейся бледно-зеленой жидкости. Брови Таса удивленно поднялись. Чай правды не был так горяч, как говорил об этом обильный пар и вкус его был таким, что кендер предположил, что трава кипятилась много часов — сильный, крепкий, но все же освежающий.

— Кто ты и откуда?

Из любопытства Тас решил проверить чай, говоря неправду.

— На самом деле меня зовут Липсмакер Друлбукет, то, другое имя, было псевдонимом, — фаэтон смотрел на него с каменным лицом. — Я — наследный принц Соламнии.

Не последовало никакой реакции, ни от фаэтонов, ни от чая.

Кендер покачал головой.

— Должен сказать вам, что я не думаю, что ваш «чай правды» работает как надо, — доверительно сообщил Тас, — только что я сказал огромную чепуху и ничего не случилось. Мне не заткнуло рот и даже мой нос не стал длинным, как рассказывают в той истории.

Он решил выложить все начистоту, чтобы избежать неразберихи.

— Я не Липсмакер Друлбукет, — признался он. — Я на самом деле Тассельхоф Непоседа. И я не имею никакого отношения к королевскому дому в Соламнии, если он действительно существует.

Говоря правду, кендер почувствовал себя лучше, хотя и не знал почему. Со все еще каменным выражением на лице, мужчина-фаэтон указал на один из стульев перед очагом, чтобы Тас присел на него, что кендер сделал с благодарностью. Тасу казалось, что у этих фаэтонов была привычка слишком пристально вглядываться в человека и это заставило его оказаться в центре внимания, что обычно доставляло кендеру наслаждение. Однако на сей раз он неловко скорчился на стуле.

Мужчина-фаэтон поставил перед Тасом стул и перед тем, как заговорить, пристально вгляделся в глаза Таса.

— Я хотел бы знать почему ты здесь.

— Я сам бы хотел это знать, — ответил Тас. — Вы, ребята, принесли меня сюда. Как насчет того, чтобы просветить меня зачем? Он с надеждой посмотрел на лицо присутствующих, но никто не казался склонным предложить какие-либо объяснения. Маленькая девочка-фаэтон хихикнула и мать заставила ее замолчать строгим взглядом.

— Я задам вопрос снова, — сказал мужчина. — Зачем ты пришел в горы?

Тассельхоф понимающе улыбнулся.

— А, вы не имеете в виду «здесь» как здесь, вы подразумеваете «здеееесь». Это сложно объяснить и я действительно должен вернуться к своим друзьям как можно скорее. Так что постараюсь изложить как можно короче.

— Мои друзья и я — Танис, Флинт и Селана, только Селана сейчас не с нами, она где-то здесь ищет лысого мага с браслетом — хотели вернуть сделанный Флинтом браслет. Он нам нужен для брата Селаны, только маг забрал его, как я уже говорил и он еще собирается накормить Хиддукеля душой Ростревора — не могу даже вообразить какова она может быть на вкус. Так или иначе, маг получил браслет от зомби, только тогда он еще не был зомби, а парнем по имени Делбридж, который не был слишком честен — более подходящим было бы назвать его вором — а он получил его от Гезила, который выглядел достаточно приличным типом, хотя я не хотел бы когда-нибудь столкнуться с его женой. Похоже, она настоящая мегера. А он получил браслет от меня, когда я обнаружил его у себя после того, как мы покинули гостиницу Последний Приют. Флинту нужно было вернуть браслет, чтобы отдать Селане, а она сможет отдать его Семунелю, которому он нужен, чтобы видеть будущее. — Тассельхоф перевел дыхание. — Кажется, я ничего не пропустил, — он причмокнул губами и оглянулся. — У вас еще есть тот чай?

— Нет! — быстро сказал мужчина-фаэтон. Оба взрослых фаэтона склонились поближе к фаэтону с белыми волосами и приглушенно о чем-то переговаривались. Тас услышал очень немногое, но и этого было мало, так как они говорили на языке, который он не мог понять.

— А ты смешной, — сказала Тасу маленькая девочка, теребя свою тунику и сдержанно улыбаясь.

— Спасибо, — ответил Тас, немного озадаченный. Он не помнил, что сказал смешного. Но кто знает, отчего эти фаэтоны могут веселиться?

Он кивнул головой в сторону взрослых.

— О чем они говорят?

Маленькая девочка пожала плечами.

— Они решают, будешь ты жить или нет.

Пригнувшись к нему поближе, она прошептала:

— Незваные гости обычно не живут, но я думаю, что у тебя есть более чем средние шансы.

Тассельхоф медленно сглотнул, наблюдая горячую перепалку старших. Фаэтон с белыми волосами казался несогласным и качал головой после каждого комментария, сделанного остальными. Казалось, они пытались его в чем-то убедить. Наконец младший мужчина хлопнул своим кулаком в ладонь, показывая, что переговоры закончены. Старший покачал головой в последний раз и отвернулся к окну, как бы умывая руки. Младший повернулся и подошел к Тасу, выражение его лица было по-прежнему стоическим.

Он положил руку на грудь.

— Меня зовут Нанда Локир, я повелитель нашего поселения. Это, — он показал на беловолосого. — Хото Локир-Ут, мой прадед, как говорят на вашем языке. Моя супруга и советник, Сил Локир и наша дочь, Зео.

Тас принял официальные представления как хороший знак.

— Ты — очень удачливый кендер. Обычно мы после допроса устраняем лживых непрошеных гостей в нашей долине. Мы мирная раса, но мы ценим уединение и честность прежде всего остального. Кажется, ты не слишком придаешь значение правдивости своих слов и это послужило причиной того, что ты упал в глазах Хуго. Но мы все считаем, что ты и твои друзья можете хорошо послужить нам. Я послал за ними, чтобы они присоединились к нам.

Нанда подошел к очагу.

— Возможно, ты голоден?

Тас энергично закивал. Он не мог припомнить, когда в последний раз ел. Перед приходом в Танталлон? После пробежки по рынку с Селаной? Жена Нанды, Сил, открыла маленькую кладовую слева от очага. Оттуда она вытащила деревянную разделочную доску, на которой лежал каравай хлеба, покрытый золотистой коркой. Она вручила Нанде большую миску какого-то тушеного мяса. Он поместил ее среди углей для того, чтобы подогреть. С другого буфета она вытащила кувшин недавно сбитого, светло-кремового масла. Нарезав хлеб, усеянный целыми пригоршнями зерна, она намазала его маслом и вручила кусок кендеру, который следил за ней с широко открытыми глазами.

— Превосходно! — бормотал он с набитым ртом. — Но живя здесь, откуда вы берете масло или даже корову для молока?

— Мы спим и готовим в наших башнях, — объяснила Сил. — Но работаем мы внизу, в долине. Мы не хотим контактировать с другими культурами, таким образом мы полностью самостоятельны и не производим ничего, чтобы торговать. Мы выращиваем зерно, фрукты, овощи, стада овец и коз, держим кроликов и цыплят, хотя Зео непрерывно пытается превратить их в домашних животных.

Сил нежно улыбнулась маленькой девочке, поглаживая ее длинные, вьющиеся волосы.

Нанда вытащил миску горячего тушеного мяса из очага и переложил его в тарелку, полную оранжевой моркови, молодым зеленым горошком, целыми жемчужными луковицами и миниатюрными кусками нежного мяса в густом коричневом соусе.

Тассельхоф был на седьмом небе. Он считал себя истинным знатоком еды, сам будучи весьма хорошим поваром. Кендер закрывал глаза после каждой восхитительной ложки, смакуя сочетание ароматов, смешанных с правильно подобранными свежими травами.

— Я предвидел, что мы застанем его за едой, — прорычал знакомый низкий голос. Тас открыл глаза и увидел Флинта с Танисом, стоящих в дверном проеме. Еще трое фаэтонов стояли поблизости от них. Грубым словам гнома противоречило очевидное облегчение в его глазах. Он поправлял свою одежду, сместившуюся после недавнего полета.

— Рад видеть, что ты в порядке, Тас, — сказал Танис, нерешительно переводя взгляд от Тассельхофа к фаэтонам, стоящим около него. Нанда кивнул фаэтонам и они, вызвав свои крылья, полетели прочь от дверного проема.

— Вы можете свободно ходить здесь. Идите, присоединяйтесь за столом к своему другу, — сказал Нанда, приглашая Таниса с Флинтом войти в комнату из маленькой прихожей. Улыбаясь, Танис сжал плечо кендера, а Флинт, нахмурившись, шлепнул его по руке.

— Я — Нанда Локир, — сказал лидер фаэтонов, протягивая правую руку Танису. Полуэльф ответно протянул свою, но рука повелителя миновала ее и сжала предплечье Таниса в необычном варианте рукопожатия. Танис быстро перестроился и тоже сжал руку фаэтона.

— Танис Полуэльф, — сказал он и кивнул головой в сторону гнома. — Флинт Огненный Горн.

Флинт протянул руку и Нанда представил свою семью. Старик же повернулся к ним спиной, проигнорировав протянутые руки и только допускал их присутствие. Тас перехватил беспокойные взгляды, которыми обменялись Флинт и Танис.

— Обычно они убивают тех, кто вторгся в их владения, — тихим голосом объяснил кендер, прикрывая рот рукой. — Но в нашем случае они делают исключение. Нанда хочет, чтобы мы как-то помогли ему и мне кажется, что старине это не слишком нравится.

Полуэльф обернулся к Нанде.

— Мы очень благодарны вам за то, что вы спасли нас с реки, — начал он. — Но не могли бы вы, пожалуйста, сказать нам, для чего нас здесь удерживают.

— К тому же безоружными? — добавил Флинт. Тас впервые заметил, что его хупак и кинжал отсутствовали. Лука Таниса и топора Флинта тоже не было.

Скрестив руки на груди, Нанда кивнул.

— Всему свое время. Вначале вы должны поесть. Вы ослабели от голода.

Хотя все еще и беспокоясь, голодные Полуэльф и гном не могли этого отрицать. Они взяли протянутые Сил тарелки и принялись за еду, в то время как фаэтоны наблюдали за ними. Они запили жирную еду темным густым пивом, столь же гладким, как молоко.

— Превосходное пиво, превзойденное только гномьим, — сказал Флинт, отодвигаясь от тарелки со звучной отрыжкой, которая взъерошила его усы и крошки полетели во все стороны. Поблагодарив Сил, троица из Утехи выжидающе посмотрела на Нанду.

— Мы — раса, любящая уединение, — начал глава семьи и поселения. — По закону фаэтонов мы похищаем и заставляем сделать глоток правды каждую группу нарушителей наших границ. Мы должны узнать происхождение группы, куда она направляется и ее миссию. Если нам не понравятся ответы или мы обнаруживаем какую-либо ложь, то мы устраняем пришельцев.

— Однако, находясь под действием чая правды, кендер рассказал такую головокружительно запутанную историю, но мы знали, что она не могла быть им просто придумана. Далее он не обмолвился ни единым словом о нашей долине, но вместо этого рассказал, что вы ищете молодую женщину и мага. — Нанда сделал эффектную паузу. — Мы знаем где они оба. И считаем, что молодя женщина находится в большой опасности.

— Вы видели их? — встревожено наклоняясь вперед спросил Танис.

— Хото видел, — сказал Нанда, глядя на своего дедушку с медной кожей, который по-прежнему держался особняком. — Но вначале я должен кое-что объяснить вам.

— Прадед Хото — верда, старший. По причинам, которых не понимаем даже мы, некоторые фаэтоны не умирают в старости. Вместо этого, когда приходит их девяностый год — наша продолжительность жизни — они бывают поглощены желанием полететь к солнцу. Они поднимаются и поднимаются все выше, пока истощение или нехватка кислорода не заставит их потерять сознание. Когда же они начинают свое стремительное падение обратно на Кринн, с ними происходит изумительное преобразование. Придя в себя, все еще в тысячах метрах над землей, они обнаруживают, что превратились в верда. Они стали более высокими, их волосы — белее снега, их пылающий размах крыла, их проворство и выносливость очень увеличились, в то время как потребность в пище, воде и сне уменьшилась. Если исключить несчастные случаи, они часто живут около трехсот лет.

— Отшельники по своей природе и живущие вне поселения, верда служат часовыми нашей долины. Причина, по которой я рассказываю вам все это такова, что один раз в месяц в течении многих лет, Прадед Хото видел лысого мага, которые летел в горы. Он направлялся в область у самых наших границ. Хото долго был уверен, что он совершает какие-то злые дела.

— Вчера, помня, что приближается время прибытия мага, Хото наблюдал и ждал. Когда сгустились сумерки, он с удивлением увидел очень большую, необычную рыбу, плывущую вверх по течению той же самой реки, с которой мы спасли вас. Хото продолжал наблюдать за ней, когда рыба, должно быть, серьезно поранилась, так как за ней потянулись большие клубы крови. Еще более изумительным было то, что прямо на его глазах рыба превратилась в бледную как смерть светловолосую молодую женщину и вышла из реки на землю!

— Это Селана! — выкрикнул Тас.

— У этой Селаны была серьезная глубокая рана, — продолжал Нанда. — И она выглядела немного истощенной, но ее одежда была влажная и замерзла в холодном воздухе. Хото намеревался спасти ее, но она была очень далеко. Прежде чем он смог достигнуть ее, произошло что-то таинственное. Из ниоткуда появилось существо. Хото утверждает, что оно было похоже на минотавра, но он не был живым на самом деле. Это было чудовищное создание из живого белого камня. Оно подняло женщину и унесло ее в горы, в место, куда маг приезжает каждый месяц.

— Прекрасно! — объявил Тас. — Балькомб, браслет и Селана — все они в одном месте. Я уверен, что даже сквайр Ростревор тоже там. Мы можем спасти их всех сразу.

Тут Хото впервые подал голос. Он не двигался, продолжая сидеть на стуле и смотреть в огонь.

— Если вы хотите кого-то спасти, то должны это сделать сегодня.

Танис повернулся к Нанда с поднятыми бровями. Полуэльф понятия не имел о социальной структуре фаэтонов, но было очевидно, что они четко соблюдают иерархию. В самую последнюю очередь он хотел бы оскорбить людей, которые могли бы стать их лучшими союзниками. Нанда понял молчаливый взгляд Полуэльфа и обратился к нему.

— Можешь говорить, Танис Полуэльф, но будь правдивым во всем, что скажешь.

— Если учитывать заявление Хото, — начал Танис. — То я предлагаю, чтобы мы напали на укрытие Балькомба сегодня ночью. Мы имели немного успехов, сражаясь с этим человеком прежде, но если мы застанем его врасплох, то мы можем победить его.

— Сегодня ночью будет слишком поздно. Этим вечером будет слишком поздно. Только прямо сейчас.

Голос старшего фаэтона не содержал злобы, сарказма или критики. За исключением Беседующего-с-Солнцами, Танис никогда не слышал, чтобы кто-то заявлял что-то с такой простой убежденностью. Танис не хотел оскорбить старейшину фаэтонов, подвергая сомнению его информацию, но его воспоминания о сражении с Балькомбом под Танталлонским Замком все еще были свежи в нем. Мысль о стремительном броске во вторую схватку с магом, без времени на предварительную подготовку, напугала его.

Нанда снова ощутил беспокойство Таниса.

— Если хочешь, можешь сомневаться в словах Хото. Однако помни, что это право дается лишь немногим пришельцам. Помни, что его честность неопровержима. Если Хото говорит, что это так, то это так. Ты можешь попросить его, чтобы он пояснил свои слова.

Танис подумал, что эти ограничения сделали дополнительные вопросы излишними, но он, по крайней мере, мог получить немного дополнительной информации.

— К чему такая спешка? — спросил он.

— Вчера вечером луна Нуитари стала полной. Этот человек всегда выполняет свои ритуалы во время полной Нуитари. Сегодня ночью Нуитари и Лунитари соединятся и магия станет сильнее. Такая комбинация не вернется раньше, чем пройдет тридцать три дня. Я в течении многих лет наблюдал за этим человеком и знаю его повадки. Сегодня ночью он выполнит свой ритуал.

— После ритуала уже некого будет спасать.

Тассельхоф больше не мог держать рот на замке.

— Он абсолютно прав. Я не знаю, почему вы упираетесь. Я слышал, как Балькомб говорил о том, как он рад предложить душу Ростревора, а тот рыцарский сын. Подумайте, что он должен планировать сейчас, когда поймал настоящую принцессу! Я голосую за то, чтобы мы двинулись прямо сейчас.

Танис покачал головой.

— Никто здесь не голосует, Тас. Я думаю, наши хозяева примут за нас это решение.

Нанда по очереди посмотрел каждому в глаза.

— Эта женщина, Селана, для нас не представляет никакой особой ценности. Мы защитили бы ее, если бы могли, что Хото и пытался сделать, но не о ней наше реальное беспокойство.

— С другой стороны, этот маг, Балькомб, является нашей потенциальной проблемой. Мы знаем, что он использует горы, чтобы скрыть от населения Танталлона свои злые делишки. Само по себе это нас не касается, так как его действия, независимо от того, что он собирается сделать, не принесут вреда на нашу территорию. Но мы знаем по опыту, что в конечном счете ситуация изменится. Даже если он оставит этот район и никогда больше не вернется, его пустое логово привлечет монстров, которые попытаются охотиться на нас. Лучше мы уберем его оттуда прежде, чем он принесет дополнительные неприятности.

— Если это покажется вам грубым, то просто знайте, что это наш удел. Такими способами мы защищались от внешнего мира в течении тысяч лет и мы продолжим это делать так долго, как можем. В настоящий момент наши и ваши интересы совпадают и мы можем сотрудничать. Ваше оружие здесь. Приготовьтесь и мы сразу улетаем.

Танис, Тас и Флинт обернулись и увидели, что фаэтоны, которые вошли в комнату во время речи Нанды, несли с собой оружие всех трех. Флинт взял свой двусторонний топор на длинной рукоятке, тяжелый боевой нож и засунул их за пояс.

Танис забросил колчан со стрелами через одно плечо, длинный ремень, поддерживающий ножны его короткого меча через другое и поднял свой лук, потирая смазанный кожаный захват и гладкие деревянные кривые. Тас схватил свои хупак и кинжал, и засунул в свои мешочки несколько ломтей восхитительного хлеба Сил. Через мгновения все были готовы.

Нанда приказал Танису, Тасу и Флинту выйти к двери. Один фаэтон подходил позади каждого из них и обхватывал руками своего пассажира. Затем, прежде чем любой из них смог возразить или запаниковать, все три фаэтона наклонились вперед и вместе со своим живым грузом сошли с платформы. Воздух засвистел в ушах Таса, а волосы захлопали по лицу, когда он стал резко падать на землю. Затем он услышал характерный свист пламенных крыльев фаэтонов и почувствовал, как его тело уперлось в руки существа, когда они остановили падение и выровнялись. Так же сильно, как Тассельхоф хотел спасти Селану, он надеялся, что логово Балькомба было далеко.

ГЛАВА 17. БЛУ

Селана проснулась, почувствовав запах горящего навоза и свет огня, ощущавшийся на лице. Несмотря на это она дрожала от прохладной сырости. Ее сине-зеленые глаза, потускневшие от истощения, медленно раскрылись и затем в удивлении расширились.

Морская эльфийка была в одиночестве, лежа на земляном полу большой, прямоугольной пещеры, освещенной только слабым огнем навоза, тлеющего в его центре. Потолок был низким для такой большой пещеры, не более чем три с половиной метра высотой. В тусклом свете она могла разглядеть только очертания узких проходов в ближней левой и далекой правой стене.

Где я, задалась вопросом она. Последнее, что я помню, это плавание… в какой-то ледяной воде… Я порезалась… и вернулась в эльфийское тело.

Селана вздрогнула, вспомнив отвратительную глубокую рану на своей левой руке — она потеряла сознание от боли и непогоды. Она с удивлением поняла, что рана больше не болит. Разве она была так долго без сознания, что рана зажила? Селана попыталась прикоснуться к ране, но обнаружила, что не может двигать руками.

Только тогда Селана почувствовала прохладный, тяжелый металл на своих запястьях. Она увидела, что ее руки были скованы наручниками, от которых тянулась полуметровая цепь, прикованная к грубо обтесанным розовым гранитным стенам. Она неопределенно вспомнила о своей галлюцинации. Каменный минотавр, ярко-красные жилы, очерчивающие его тело гуманоида и голову жестокого быка. Было ли это существо реальным? Кто-то принес ее сюда. Где он теперь?

Селана покрутилась, чтобы попытаться встать, по крайней мере настолько, насколько ей позволит цепь. Она молилась богам, чтобы разобраться где оказалась, но ничего не могла припомнить после того, как спряталась среди скал около реки. Ее раненная рука была вылечена каким-то образом, но каждый мускул в теле болел.

Внезапно морская эльфийка услышала скрипящий звук трения из узкого проема слева, сопровождаемый низким, гортанным бормотанием. Ее сердце в страхе подскочило.

Со своими скованными руками она чувствовала себя ужасно уязвимой и искала способ защититься. Все, что она могла сделать это пинаться ногами, при этом не слишком далеко. Первые слоги защитного заклинания отозвались эхом в ее мозгу, но она была слишком слаба, чтобы помнить его целиком.

Скрипяще-шаркающий звук прекратился и из проема показалась огромная голова. Она посмотрела вокруг, щурясь в тусклом свете. Пристальный взгляд черных глаз остановился на Селане. Существо поползло вперед.

Морская эльфийка видела, что это был огромный гуманоид — великан. Ползая в туннеле на коленях, он был настолько большим, что мог едва втиснуть себя в проход. Даже в большой пещере был неспособен встать в полный рост и был вынужден присесть на корточки.

Селана предположила, что существо, должно быть, было по крайней мере пяти метров роста и весило несколько сотен килограммов. Оно медленно ковыляло к морской эльфийке неуклюжей шатающейся походкой, его длинные руки тащились по земле. Морская эльфийка инстинктивно съежилась, но великан остановился приблизительно в полутора метрах от нее, потому что потолок пещеры тут резко снижался и великан не мог подойти ближе.

Теперь она могла видеть достаточно, чтобы понять, что великан был мужского пола. Сидя на корточках, он оглядел морскую эльфийку с бледной кожей и огромная щербатая улыбка осветила его светло-коричневое лицо и черные как смоль глаза. Его лоб был низко опущен к широким бровям. Мускулы в его склоненных плечах и шее были похожи на связку канатов и были более толстыми, чем тело Селаны в ширину.

Селана почувствовала зловоние гниющей пищи и грязи, хотя так и не смогла понять, исходит ли оно от немытого тела существа, почерневших зубов или поношенной одежды. Она часто задышала через рот, чтобы не заболеть.

Принцесса морских эльфов немного знала о великанах, кроме того, что среди них было много различных видов, так же как и существовало много эльфийских рас.

— Есть, — внезапно загрохотал он, выдвигая вперед тарелку с обитыми краями, которая была похожа на детскую игрушку в его массивной мозолистой руке. Его ногти были обломаны и местами кровоточили.

Селана посмотрела на куски неопознанного жареного мяса, обугленного до выпирающих из него костей и задалась вопросом что ей делать. У нее не было свободных рук, чтобы поесть, если даже она и решится на то, чтобы съесть что-то неизвестное и неопознанное. Хотя она и была голодна, принцесса эльфов Даргонести не собиралась опустить лицо в тарелку, как животное.

Великан почувствовал ее сомнения.

— Не есть, Блу получить неприятности, — проворчал он, сражаясь со словами. — Блаком не позволить Блу идти.

Балькомб! Морская эльфийка была испугана и взволнована мыслью, что она невольно наткнулась на убежище мага в горах.

— Это твое имя? Блу? — спросила она великана.

Он кивнул, показывая свои гниющие зубы.

— И ты работаешь на Балькомба? — продолжала давить Селана.

Казалось, существо ищет ответ в своем огромном черепе.

— Блаком говорить, если Блу найдет в дыра много светлый камень, — он указал на проем, из которого вышел, — тогда Блаком сделает Блу очень маленьким, чтобы выйти из пещеры и обратно в холмы дома великана.

Чтобы продемонстрировать, он вытащил большой камень из глубин своей грязной кожаной одежды. Посредине куска обычного минерала виднелась тусклая розовая полоса камня, похожего на стекло. Необработанный рубин.

— Как долго ты добываешь драгоценные камни для Балькомба?

Великан пожал скошенными плечами.

— Блаком принес ребенка Блу много времени назад для работа. Блу приносит камни, менатары приносят еду. Блу тяжело трудиться, но он плохой и получать много… — Лицо великана поникло и он сердито стукнул себя по голове. — Теперь работать. — Блу с несчастным видом посмотрел на нее. — Блу скучать по дом, другие друзья великана холма.

— Где сейчас Балькомб? — резко спросила она.

Блу снова пожал плечами и посмотрел на проем справа.

— Он приходить оттуда. Иногда Блу слышит вещи, — сказал он, указывая на стену напротив них, между левым и правым проемом.

Конечно, сказала себе Селана. Великан слишком велик, чтобы покинуть эту пещеру и ничего не знает о том, что существует вне ее, за исключением неопределенных воспоминаний о доме. Она тщательно подбирала свои следующие слова, чтобы они максимально подействовали на унылого великана.

— Это не твоя вина, что ты попал сюда, Блу. Балькомб врал тебе, чтобы ты продолжал работу. Он использует драгоценные камни, которые ты приносишь, чтобы заманивать души в ловушку… — Слишком сложно, подумала она, — чтобы делать плохие вещи. Прямо сейчас он использует один из драгоценных камней, который ты нашел, чтобы сделать что-то очень плохое человеку, сквайру. Сквайр пойман в ловушку драгоценного камня и Балькомб собирается отдать его злому богу в обмен на… ох, ладно, — она поняла, что никогда не сможет объяснить ему чем занимается Балькомб. Поэтому Селана изменила подход. — Он — злой колдун, — сказала она, пытаясь удержать пристальный взгляд великана. — Он помещает людей в камни и не позволяет им уйти.

— Они не могут идти? Блу тоже не может. Но Блаком скоро позволить мне это, когда Блу хорошо поработает и найти много камни.

— Нет, он не сделает этого, — сказала Селана, качая головой. — Он никогда не отпустит тебя, Блу. В конце концов он и тебя убьет.

Глаза Блу потемнели от гнева и он безмолвно покачал головой.

— Блаком хороший.

— Он — злой маг! — продолжала давить Селана, сражаясь с наручниками. — Почему бы еще здесь сидела я, прикованная цепями?

— Блаком говорить злая женщина.

Миниатюрная морская эльфийка развела руки так широко, как позволяли ей цепи.

— Я похожа на того, кто мог бы причинить боль такому большому человеку, как Балькомб?

Совсем запутавшись, великан заковылял назад, колотя себя по голове и всхлипывая.

— Блу, — сказала она мягко, но твердо. — Я могу помочь тебе. Если ты только выпустишь меня, я освобожу тебя. Ты больше не должен будешь работать в темноте и сможешь снова увидеть свою семью, — она протянула к нему запястья. — Просто сделай это, Блу. — С бьющимся сердцем она бросила взгляд на правый проем. — Быстрее!

Блу был чрезвычайно взволнован. Он бился головой о потолок пещеры и что-то бубнил самому себе. Он метнулся к шее Селаны, как будто желая схватить ее, как цыпленка. Ее дыхание остановилось в горле и она сказала себе, что смерть в огромных руках великана будет намного лучшей, чем то, что маг для нее запланировал.

Тем не менее, через секунду Блу нерешительно отстранился, всхлипывая в замешательстве и наступил своим огромным толстым пальцем в огонь. Его ошеломленный визг пронесся через пещеру.

Неожиданно его вытянутое лицо застыло и он поднял свою голову, к чему-то прислушиваясь. Его глаза наполнились страхом.

— Они идут! — закричал он. Развернувшись на коленях, он убежал, дымя пятками по туннелю, из которого вышел.

Не зная, чего ожидать, Селана посмотрела на вход справа. Спустя несколько секунд после того, как исчез Блу, она услышала ужасный шум и затем в помещение вошли два минотавра. Они были белыми от кончиков рогов до пальцев ног и покрытыми сетью пульсирующих красных жил.

Существа механически приблизились к ней, не глядя ни вправо, ни влево. Она поняла, что они вообще не были животными, а магическими каменными созданиями, которые называют големами. Они шли прямо к ней с протянутыми глазами, их каменные глаза не мигали. Когда первый приблизился достаточно, Селана собрала всю свою храбрость и, прижав правую ногу к животу, с силой двинула ее вперед. Голем не пошевелился, но схватил Селану и крепко сжал ее в руках. Второй схватил цепи в кулак и разорвал их так же легко, как Селана могла бы разорвать нитку.

Голем, держащий Селану, бросил ее на свое плечо лицом вниз и второй рукой крепко ухватил ее за ноги.

— Что вы делаете? — кричала она. — Куда вы несете меня? Отпустите!

Она пинала и била его спину, но ее удары не имели никакого эффекта, кроме болезненного ощущения в руках.

Минотавр пронес ее через туннель в почти что круглую пещеру. Селана с недоверием наблюдала, как существа повернулись и зашагали прямо к глухой стене. Как раз в то самое время, когда она подумала, что они врежутся в камень, големы прошли прямо через стену и они оказались в другом туннеле.

По мере продвижения по коридору, Селана заметила слабое сияние, которое все увеличивалось, пока она и ее сопровождение не достигли входа в еще одну пещеру. Эта была ни капли не похожа на запущенную необработанную пещеру Блу. Стены овальной пещеры были в полированном розовом граните. Большие столбы, очевидно естественные, росли от пола до потолка по всему периметру; на каждом в держателе мерцал факел. Потолок был самым высоким в центре пещеры, постепенно опускаясь во все концы яйцеобразного помещения. В самой дальней точке комнаты стоял замысловатый пьедестал, высеченный в горном граните.

Голем принес ее в центр палаты и поставил на ноги.

— Привет, моя маленькая магическая мышка.

Ужасный глубокий баритон был елейным от тщеславия. Селана на мгновение закрыла глаза от разочарования в своей неудаче, прежде чем повернулась направо на звуки голоса.

Маг вышел из-за столба. Он теперь носил черную мантию вместо красной и бараний шлем больше не украшал его голову. Черная шелковая повязка закрывала его ужасную пустую глазницу.

— Добро пожаловать в мое… хм… — Он замолчал, ища правильное слово.

— Логово? — сплюнула Селана, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в голосе. — Я вижу, ты решил переменить мантию. Наконец-то ты оделся в цвета, более подходящие для твоей мерзкой натуры.

Его смех был хриплым и отрывистым, когда он медленно приближался к ней. Подошвы его ботинок стучали по холодному, гладкому каменному полу и эхо отражалось в пещере.

— Я предполагал, что женщина в твоем незавидном положении могла бы говорить почтительнее, — вкрадчиво сказал он. Его дрожащая рука прикоснулась к ее изодранной одежде. Его пальцы задержались на пульсе, который бился в ее бледной шее. Ужаснувшись, принцесса морских эльфов отшатнулась от него. Балькомб только улыбнулся.

— Ты могла бы выглядеть презентабельнее, воспользовавшись мылом, водой и надев приличное платье, — сказал он, окидывая взглядом ее миниатюрную фигуру в порванной одежде. — Но как ни удивительно, эти тряпки выглядят почти очаровательно в своем примитивизме.

Селана съежилась, но не могла укрыться от его взгляда или ощупывающих ее рук.

— Ты не поблагодарила меня за то, что я вылечил твою рану, — сказал маг, кончиками пальцев пытаясь нащупать свежий розовый шрам на внутренней части ее левой руки. Она одернула руку, но движение было неуклюжим и болезненным из-за веса короткой цепи, все еще свисающей у нее с запястий. Балькомб снова рассмеялся, что заставило Селану затрястись от тихой ярости.

Он зашагал перед ней, его бритая голова склонилась в размышлении, его руки были подвернуты в колоколобразные рукава черной мантии.

— Это большая редкость для меня, что я все еще не знаю судьбы твоего мышиного приятеля, маленького кендера, — он внимательно наблюдал за нею. — Или вашего имени… принцесса.

Он был очень удовлетворен, увидев как она вздрогнула.

Его толстые губы сложились в улыбке.

— Видишь ли, это только я мог узнать правду. Заклинание, которое я бросил, чтобы проанализировать твой браслет, рассказало мне многое о нем и, следовательно, о тебе. Самым интересным было его эльфийское происхождение, хотя тогда я еще не смог идентифицировать королевство. Конечно, все прояснилось, когда я увидел тебя без шарфа и плаща.

Балькомб, стоя вне ее досягаемости, отодвинул рукав на своей правой руке, показывая медный браслет. Он поднес его к низкому огню.

— Как прекрасно эти янтарные драгоценные камни ловят свет от очага, не правда ли? Браслет для меня просто безделушка, но я с удовольствием буду владеть такой красиво обработанной вещицей. Обработанной седым гномом, я прав? Какая неудача, что такой квалифицированный мастер больше не будет работать.

Гладкая макушка Балькомба затряслась от притворного траура.

С яростью побежденного Селана попыталась схватить браслет, но он был вне пределов ее досягаемости. Уставившись на браслет, впервые увиденный ею так близко, созданный для Семунеля, Селана почувствовала комок разочарования, застрявший в горле. Фигура Балькомба дрогнула у нее в глазах, когда она изо всех сил пыталась удержаться от крика.

Ты был прав, Сем, сказала она себе. Я не была рождена для этого. Я не достаточно сильна. По крайней мере в этом случае ты смог предсказать будущее.

— Ну-ну, принцесса, — неприятный баритон Балькомба прорвался сквозь ее мысли. — Не могли же недавние затруднения сделать тебя мягкой и слезливой, не так ли? Я так восхищался твоим духом. Например, заклинания, которые ты использовала в нашем сражении под Танталлонским Замком были хотя и ограничены в мощности, но весьма изобретательно подобраны. Я не встречал ничего такого столь неожиданно стимулирующего уже очень долгое время.

Он шумно выдохнул и покачал головой.

— И снова мне жаль, что тебе не суждено больше бросить еще одно заклинание. Если бы ты не была нужна мне так быстро и так безвозвратно, то я мог бы взять тебя в ученики при своем новом положении.

Балькомб снова понаблюдал за ее реакцией, но на лице Селаны отразилось только замешательство.

Балькомб почувствовал раздражение. Он выпятил грудь и громоподобным тоном провозгласил:

— Как ты уже слышала своими мышиными ушами, сегодня я стану на место Ладонны в Конклаве Магов.

Морская эльфийка рассмеялась.

Балькомб ударил ее.

Селана обрушилась на столб и соскользнула на пол, вытирая тонкую струйку крови со своей губы тыльной стороной ладони. Хотя и ошеломленная, принцесса морских эльфов почувствовала некое ободрение.

Она обнаружила щель в доспехах Балькомба.

— Ах, это, — беспечно сказала она. — Мне кажется, если я правильно помню, Хиддукель ничего тебе не обещал, кроме того, что рассмотрит твое предложение. — Она снисходительно улыбнулась. — Смирись с этим, Балькомб. Этого никогда не случится. Хиддукель не будет разваливать весь конклав из-за души одного мелкого сквайра, независимо от того, какой бы ни была чистой эта душа.

Неприятное лицо Балькомба потемнело и было похоже, что он собирается снова ударить Селану. Но тут он остановил свою руку у нее над щекой и внезапно на его лице показалась жуткая усмешка.

— Возможно и нет, принцесса. Именно поэтому он примет другую, более ценную душу.

Балькомб потянулся и почти нежно поймал каплю крови с уголка ее рта. С очевидным удовольствием наблюдая за испуганным лицом Селаны, он облизал палец, смакуя вкус.

— Кровь очень приятна на вкус, ты не находишь? Думаю, мне больше всего нравится ее солоноватость.

— Но я отвлекся. — Вздыхая, как будто заскучав, он взял ее маленькую руку и, крепко сжав ее, потянул спотыкающуюся и всхлипывающую принцессу за собой к пьедесталу. Она пинала его, но он легко избегал ее нерешительных ударов.

— Попытайся сохранить хоть часть своего королевского воспитания и достоинства, принцесса, — насмехался он.

— Кстати говоря, мы не можем позволить тебе встретить Хиддукеля, торговца душами, в таком виде, когда ты похожа на уличного мальчишку. — Балькомб пробормотал какое-то слово и изодранная одежда Селана сменилась на изящное легкое платье того же самого необычного сине-зеленого оттенка, как и ее глаза. Ее белые волосы, волшебным образом вымытые и причесанные, вились вокруг ее бледного лица мягким сияющим облаком. Она задрожала во влажном воздухе.

Балькомб оглядел ее новый вид и улыбнулся, печально причмокнув языком.

— Какая жалость. Ты была привлекательной принцессой.

Закрыв глаза, перепуганная морская эльфийка в последний раз попыталась вспомнить заклинание — любое заклинание — которое могло бы помочь ей спастись. Но ее магические ресурсы были исчерпаны. Балькомб вытащил из глубин своей черной мантии большой рубин. Глядя в его грани, Селана подумала, что почти может разобрать внутри него привлекательное лицо молодого сквайра Ростревора.

Маг поместил драгоценный камень на пьедестал. Он посмотрел на дыру в потолке, приблизительно двух метров в диаметре, через которую лился приглушенный лунный свет, попадая на овальную форму размером с драгоценный камень, вырезанную в граните.

— Ты не можешь увидеть Нуитари, принцесса, но скоро она сольется с Лунитари. Когда это случится, ты будешь заключена в гранях этого великолепного рубина, так же, как ранее Ростревор. Я думаю, что это приятная тюрьма — все вокруг купается в бесконечных оттенках темно-красного. Конечно, намного более приятная, чем то, что ждет тебя в нежных объятиях Хиддукеля.

Он снова собрался засунуть руку в карман, но тут остановился и посмотрел на свое запястье, на котором был браслет. Кожа под медным украшением внезапно стала неприятно теплой. Он потер запястье, но кожа не была горячей на ощупь. Тем не менее жар был безошибочным.

Балькомб собрался снять браслет, когда что-то мягко ударило его в затылок. Он покачнулся, затем обернулся к нападавшему. Вместо того, чтобы увидеть кого-то позади себя, он увидел несколько человек, включая кендера, гнома и Полуэльфа, которые приехали вместе с Селаной, пробиравшихся от дверного проема к его магической лаборатории. Когда они уже мчались к нему, еще трое спустились вниз через дыру над алтарем и напали на него сзади.

Чувствуя биение пульса в висках, Балькомб почти что бросил защитное заклятие, но тут же понял, что перед ним нет никаких нападающих. Он несколько раз моргнул. Комната была пуста, если не считать его, Селану и големов. Все остальное было произведением его разума, просто… видением.

Он почти сразу понял, что только что видел пророческое видение, вызванное браслетом. Он видел то, что произойдет в будущем.

Глядя на него, Селана испугалась.

— Что? Что ты видел?

Балькомб быстро бросил заклинание, удерживающее морскую эльфийку на месте.

— Спасибо за браслет, принцесса, — сказал он. — Я увидел надвигающееся событие, которое могу легко предотвратить. Хотя я недоумеваю, как это они сбежали с Танталлона, но, кажется, твои друзья решили спасти тебя.

Он снял браслет, чтобы он не отвлекал его от колдовства и положил его на алтарь.

— Я должен подготовить прием для своих незваных гостей.

ГЛАВА 18. КАМЕНЬ РЕШЕНИЯ

Поморщившись, Флинт почесал бороду.

— Я никогда не избавлюсь от всех этих насекомых в бороде, — проворчал он Танису. — Неудивительно, что у птиц нет волос.

— И неудивительно, что у тебя нет крыльев, — ответил Полуэльф. — Ты никогда не променял бы их на свою драгоценную бороду. Смотри под ноги, камни шатаются.

В ту же секунду, когда Танис произнес эти слова, камень размером с дыню скользнул под его ногой и покатился вниз по покрытому каменистой осыпью склону. Флинт увернулся от него, отшатнувшись в сторону.

Прокатившись мимо него, камень ударился о валун с глухим звуком и, отскочив, пролетел прямо над головами Тассельхофа и трех фаэтонов, которые шли позади. Затем камень пропал в темноте за их спинами, но долго продолжавшийся грохот ясно сигнализировал о каждом ударе камня о валуны на его пути вниз почти на триста метров.

— Я снова увернулся, Танис. Уже второй раз, — сказал Тассельхоф, возобновляя подъем.

— Бог любит троицу, — пробормотал Флинт.

Нанда Локир, находящийся впереди поднимающейся группы, вернулся к ним.

— Мы приближаемся к гребню. Теперь ведите себя тихо и осторожно. Возле вершины склон еще более крутой.

Они подлетели так близко к пещере Балькомба, как только посмели фаэтоны. К сожалению, их пылающие крылья походили на маяки в исчезающем свете и они подумали, что лучше всего будет приземлиться позади горного хребта, который скрыл бы их от входа в логово.

Склон, по которому они поднимались теперь, был трудным для восхождения.

Нанда, Хото, Сил и четверо других фаэтонов, сопровождавших группу, привыкли к местности и высоте. Их ботинки на жесткой подошве хорошо помогали им перелазить через каменистую осыпь. Тассельхоф, Флинт и Танис задыхались от прилагаемых усилий, изо всех сил пытаясь вытянуть достаточно кислорода из разреженного воздуха. Флинт, по крайней мере, носил подбитые гвоздями ботинки. Танис и Тас вздрагивали и спотыкались на острых горных камнях, обутые в легкие мокасины, более подходящие для путешествий по травянистым равнинам и пыльным дорогам.

Все задышали более легко, как только, один за другим, перевалили через горный хребет и остановились ниже гребня. Другая сторона была не настолько крута. Десять лиц всмотрелись в гребень.

На расстоянии около четырехсот метров они заметили пещеру в противоположном склоне. Изнутри сиял заманчивый свет, бросая теплый жар на кустистые деревья у входа. Узкое ущелье — глубокий овраг — отделял пришельцев от пещеры. Склоны с обеих сторон оврага были пологи и покрыты кустами: терновником и чахлыми деревцами.

— Не могу поверить, но вход, кажется, не охраняется, — сказал Танис.

Флинт был настроен скептически.

— Тогда не верь этому, парень. Ты уже встречал Балькомба. Он довольно способный колдун и к тому же хитрый ублюдок. Он не оставил бы парадную дверь просто открытой.

— Он знает, что мы идем к нему, — добавил Тассельхоф. — Мы не знаем, сколько информации он вытащил из Селаны.

Танис задрожал, вспомнив его собственный допрос.

Нанда посмотрел на небо. В темноте мерцали звезды. Восходя на востоке, где горы спускались к Новому Морю, стремительная луна Лунитари неслась через небо в своей бесконечной гонке. Над ней была Нуитари, невидимая луна.

Только маги, которые приняли черную мантию зла, могли на самом деле увидеть эту луну. Другие же могли видеть ее только при наличии особой восприимчивости и в такие ночи, как эта. Тогда они видели зловещий черный диск, закрывающий собой звезды.

— Посмотрите, друзья. В течении часа Лунитари настигнет Нуитари. Хото говорил нам, что когда они сольются, этот Балькомб начнет свой ритуал. У нас мало времени.

— Есть ли какой-нибудь другой путь? — спросил Танис.

Все глаза повернулись к Хото, который молчал с момента отлета фаэтонов с их башенного поселения. Как обычно, он помедлил несколько секунд перед ответом.

— Есть другое отверстие, но оно не слишком подходит для входа. Это своего рода дымоход, высеченный в скале. Я следил много лет и видел, что дымоход проходит в помещение, где маг творит свои обряды. Он позволяет ему видеть луны во время церемоний.

— Он достаточно широк, чтобы спуститься вниз? — спросил Танис.

— Слишком широк, — ответил Хото. — Его стены гладкие и крутые. И они находятся друг от друга на расстоянии больше размаха руки. Вы не сможете спуститься по нему без веревок.

Танис почувствовал, что Хото на что-то намекает.

— Но может ли фаэтон, с его крыльями, влететь в дымоход?

— Да, но если он будет осторожен и ничем не обременен.

Флинт бросил на Таниса хитрый взгляд.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

Полуэльф кивнул.

— Семеро из нас войдут в парадный вход. Именно там, вероятно, сопротивление будет самым тяжелым и нам понадобится возможный максимум наших сил. Нанда, трое из ваших людей найдут дымоход и будут ждать. Как только мы достигнем церемониальной палаты Балькомба, он непременно обратит свое внимание на нас.

— Именно тогда из дымохода нагрянет для него сюрприз. Если нам повезет, кто-то сможет схватить его сзади.

Нанда раздумывал над этим планом. Он поглядел на Хото.

— Ты не наш правитель, Прадед, но ты наш самый мудрый советник. План Таниса может осуществиться?

— Я думаю, у этого плана есть такие же шансы, как и у любого другого. — Хото обратил свой пристальный взгляд прямо на Таниса и тот впервые заметил, как его глаза сверкают в темноте. — Но успех плана не достанется даром. Как сказал гном, ваш враг — сильный маг. Сегодня он убьет больше, чем одного из нас. Эта эльфийка на самом деле стоит этой цены, Нанда Локир?

Нанда знал, что этот вопрос будет задан и ответ был у него уже готов.

— Нет, Прадед, эта женщина для нас ничто, но в конечном счете зло этого человека будет угрожать нашим семьям. Именно это мы должны предотвратить.

Старший казался удовлетворенным этим ответом.

Нанда повернулся к остальным фаэтонам в группе.

— Сил, бери с собой Жито и Сатба и иди к дымоходу. Хото расскажет тебе как его найти. Ждите там нашего прибытия.

— Остальные пойдут в главный вход. Я буду впереди, позади меня Хото, затем Келу, Танис, Тассельхоф, Флинт и Байхи. Мы должны двигаться быстро и бесшумно как только возможно.

Внезапно Тассельхоф оказался рядом с Нанда.

— Позволь мне пойти первым, Нанда. Я самый маленький и уже не раз делал это.

— Нет. Займи свое место между Танисом и Флинтом. Теперь, за мной.

Не медля больше, лидер фаэтонов встал на ноги и переполз через горный хребет. Он скрылся в кустах и осторожно выбирал дорогу через запутанный кустарник. Пересечение оврага отняло у группы почти двадцать минут, но они выбрались из него, исцарапанные и вспотевшие, прямо перед входом в пещеру.

— Кто-нибудь может прочесть эти надписи? — спросил Нанда.

Танис посмотрел на белый камень, окружающий вход в пещеру и впервые заметил, что там действительно изображены какие-то письмена, высеченные в камне. Он понятия не имел о чем они говорили или даже о том, на каком они языке.

Тассельхоф снова украдкой пробрался вперед.

— Это религиозные письмена, своего рода ритуальная молитва. Я видел такие же самые у дверей храма к югу от Шалост, на границе Сильванести, прямо перед тем, как эльфы сожгли храм. Я не знаю о чем здесь написано, но это точно такие же самые письмена. Вот эти, здесь, наверху, — сказал он, указывая хупаком, — являются символом Хиддукеля.

Флинт, в тревоге положив руку на топор, спросил.

— А что за храм был там, около Шалост?

— Культ пожирателей душ.

Группа на мгновение затихла, пока Танис не сказал.

— Хорошо, это подходит под то, что вы с Селаной подслушали в лаборатории Балькомба. Давайте пройдем внутрь.

Присев, как будто пробираясь через сильный ветер, Нанда вошел в отверстие пещеры. Остальная часть группы по одному входила за ним.

Как только последний из них, Байхи, вошел внутрь, он бросил быстрый взгляд через плечо. Удовлетворенный тем, что их, очевидно, никто не преследовал, он вернулся и догнал Флинта.

Если бы он понаблюдал за входом немного дольше, то он, возможно, увидел бы двух белых каменных минотавров, испещренных пульсирующими красными жилами, которые отделились от горного камня, обрамляющего пещеру, медленно повернулись ко входу и последовали за пришельцами внутрь.

Нанда медленно вел группу вдоль коридора. Хотя это была естественная пещера, в ней виделись признаки изменений — стены и пол были частично сглажены и выровнены. Тусклый свет от какого-то источника впереди освещал проход, бросая длинные тени ко входу.

Предводитель шагал осторожно, исследую землю впереди своим посохом.

Через несколько секунд послышался шипящий свист и Нанда упал на пол. Все в группе на мгновение замерли, затем Келу и Танис помчались к раненному фаэтону.

Пять сантиметров железной стрелы торчали из его бедра, на котором постепенно расцветало красное пятно. Келу осторожно схватил ее большим и указательным пальцами и очень аккуратно попытался вытащить стрелу из раны. Мускулы на шее Нанды немедленно напряглись, поскольку он изо всех сил старался не закричать.

Келу покачал головой.

— Она застряла в кости, Нанда.

— Вероятно, она еще и зазубрена, — добавил Танис. — Нам потребуется магия, чтобы благополучно вытащить ее. Ты сможешь идти?

Побледневший предводитель фаэтонов, кивнул, пробормотав:

— Я думаю, да.

Двое мужчин помогли ему встать на ноги. Тассельхоф нашел упавший посох и вернул его Нанде. Опираясь на него, Нанда был в состоянии хромать без чьей-либо помощи, хотя для всех было очевидно, что он испытывал острую боль.

Похлопав Нанду по плечу, Тассельхоф заметил:

— Возможно, я смог бы распознать ловушку. Позволь мне идти впереди, — увидев колебание в глазах Нанды, он настойчиво продолжил. — Я очень хорош в таких вещах. Это для меня что-то вроде хобби.

Нанда испытующе посмотрел на Таниса. Полуэльф объяснил:

— Я знаю его не намного дольше, чем ты, но он действительно кажется способен входить и выходить оттуда, где не приветствуют посетителей. В этом отношении он еще ни разу меня не подводил.

Нанда опустил глаза и махнул рукой вперед.

— Иди впереди, — сказал Танис. — Нанда займет твое место между Флинтом и мною.

Выглядящий немного облегченным за то, что кто-то другой принял на себя его ответственность, Нанда резко облокотился на посох, перенося на него большую часть веса раненой ноги. Улыбаясь от уха до уха, Тассельхоф поправил свои мешочки и затем произнес:

— Это лучшее решение из тех, какие вы когда-либо принимали. Смотрите за мной! — он повернулся и пошел туда, где упал Нанда. — Я готов, Танис!

Затем, не ожидая никакого сигнала, кендер остановился, чтобы исследовать получше механизм ловушки, которая ранила Нанду. Он несколько раз ткнул своим кинжалом в грубо обтесанный каменный пол, а затем пробормотал:

— Ага!

Один из больших камней немного сдвинулся и послышался едва слышимый щелчок. Тас несколько мгновений изучал его, затем посмотрел на противоположную стену. Он быстро определил местонахождение маленького отверстия для стрелы и удовлетворенно кивнул.

— Кто-то действительно проделал здесь высококлассную работу, — объявил он через плечо, но раздавшееся оттуда приглушенное шиканье напомнило Тасу где он находится. Поняв, чему ему предстоит противостоять, Тассельхоф возобновил свои поиски. Он сделал всего несколько шагов по туннелю прежде чем снова остановиться и поднять руку, показывая остальным, что нужно остановиться. Он указал на потолок, где паутина и пыль образовали мохнатое одеяло, цепляющееся за каменную крышу. Как только внимание всех обратилось к потолку, он ткнул концом своего хупака на кусочек мха на полу.

Несколько фаэтонов пораженно выдохнули, так как было похоже, что твердый потолок обрушился в облаке пыли. Крепкая сеть, утяжеленная кусками камня размером с человеческую голову, упала на пол. Пыль все еще не улеглась, когда Келу вышел вперед, чтобы посмотреть на сеть поближе, но Тас остановил его, преградив проход хупаком. Несколько секунд спустя в коридоре раздался громкий лязг и шестнадцать металлических шипов, каждый в полметра длиной и очень острых, возникли из пола и прорвали лежащую на полу сеть.

Тас опустил хупак.

— Любого, кто оказался бы под сетью, притянул вниз ее утяжеленный вес и затем шипы завершили бы свое дело. Очень коварно, — объявил Тас, принимая вид философа, разговаривающего с учениками. — Вы, парни, должны будете стоять на цыпочках, если я что-то пропущу, — сказал он, скромно добавив. — Но это вряд ли.

С волнующей беспечностью Тассельхоф прошел через шипы и сеть. Хотя вся группа не понаслышке была знакома с опасностями, фаэтоны, в частности Нанда, вытаращили глаза со смешанным чувством удивления и страха перед той ужасной судьбой, которой так легко избежал кендер.

Через несколько шагов за ловушкой коридор окончился круглой комнатой. Стены и пол были из полированного гранита, кораллово-розового с серыми прожилками. Три магических светильника мягко сверкали на стенах, заполняя комнату чистым белым светом. Чуть отставшая группа обнаружила Тассельхофа стоящим в центре комнаты, поигрывая длинным хвостом своего хохолка.

Танис и Флинт встали рядом с кендером и тот спросил:

— Что вы об этом думаете? — взмахом руки он указал на стены комнаты. Стены были просты и ничем не украшены, непримечательны во всех отношениях.

— Нет выхода, — удивленно сказал Танис. Стены были сплошными. Единственный дверной проем в комнате был тем, из которого они только что появились.

— Ты имеешь в виду, нет выхода, который мы могли бы увидеть, — поправил Тас. — Ставлю бороду Флинта на то, что тут есть по крайней мере один выход, а возможно и больше. Нам просто нужно найти их.

Кендер быстро принялся за работу по поиску скрытых дверей. Он ощупывал стены от пола до потолка: тыкал в них, толкал, бил и упирался.

Толкнув стену, которая казалась твердым гранитом, Тассельхоф внезапно провалился в нее, оставив на виду только торчащие из стены лодыжки. Вскоре глухая стена замерцала и исчезла, показывая арочный дверной проем. Кендер, так же удивленный как и все остальные, поднялся на ноги. Флинт улыбнулся.

— Это только один проход, но, как я уже говорил, здесь их должно быть больше. Теперь, когда мы знаем что искать, давайте найдем остальные.

Меньше чем через минуту были найдены еще два дверных проема. Все три вели в коридоры, а не в новые пещеры. Два коридора были гладкими и полированными, как и комната, где все они сходились. Третий, слева, был необработан, как и проход, по которому они прошли от входа.

Нанда повернулся к своему прадеду.

— Хото, у тебя есть какие-либо предположения, куда ведут эти коридоры?

Старший только покачал своей выбеленной головой.

— Я никогда не был в этом месте и не привык к подземельям. Мое умение ориентироваться здесь весьма плохое.

— Зато мое отлично работает, — сказал гном, выросший в подземных туннелях, пронизывающих предгорья Харолисовых Гор. — Если судить по твоему описанию где находится дымоход, к нему ведут эти два обработанных коридора. Куда ведет третий — кто знает?

— Если между ними невозможно выбрать, — сказал Танис. — То давайте выберем этот.

Он указал на коридор справа и сделал к нему несколько шагов.

— Погоди минуту, — сказал Тас. Подпрыгнув насколько мог, он сорвал один из магических огней с держателя на стене, затем стремглав побежал мимо Таниса в неизведанный проход.

— Хорошо, все вперед.

Когда они стали медленно идти вдоль коридора, Тассельхоф внезапно остановился и затем жестом показал остальным, что они должны подойти. Танис собирался спросить в чем проблема, но тут же увидел ее. Она стояла в тенях, только чуть-чуть рассеиваемых светом Таса, но у Таниса не возникло желания рассмотреть ее получше.

— Отцы небесные! — воскликнул Флинт, подойдя к Танису. — Что это, во имя Бездны?

То, что стояло в нескольких метрах от них по коридору, когда-то было человеком. Теперь его плоть мумифицировалась, съежилась и потрескалась. Коричневые кости виднелись сквозь изодранную кожу. Оно стояло по стойке смирно прямо посреди прохода и было одето во впечатляющую кольчугу. Даже потускневшие за многие годы и изрезанные, его доспехи все еще блестели. Большой щит был приторочен к левой руке скелета, расколотый от вершины до центрального выступа. Почти дюжина сломанных стрел торчала из щита под разными углами, коричневая полоса тянулась вниз от каждой проржавевшей стрелы.

Старый простой меч свисал около правой руки существа. Кожаная рукавица скелета и полуистлевшая кожаная рукоятка меча стали почти неотличимыми друг от друга, сформировав один комок, но на мече виднелось только несколько участков, покрытых ржавчиной. Большая часть почти метрового лезвия была все еще блестящей и крепкой. Неприятный комок появился в горле Таса, когда он понял, что ржавчина на лезвии отметила пролитую кровь, которую не вытерли.

— Это не просто еще один зомби, — сказал Тас.

— Оно еще не двигалось. Возможно, это просто статуя, — предложил Келу.

Тассельхоф знал, что это не так. Со своего места в главе колонны он был ближе к существу, чем остальные и мог видеть кое-что, чего не могли они: глазные прорези в шлеме монстра. За двумя стальными оправами были две черные полые ямы и в каждом сияла крошечная точка мерцающего света.

С вызывающим отвращение скрипом существо подняло голову и охватило своим злобным взглядом группу пришельцев. Кости терлись о кости, когда оно подняло свой щит и достало меч. Ожидая увидеть медленную, волочащую ноги походку, типичную для большинства умертвий, Тас был потрясен, когда монстр грациозно прыгнул к нему. Блестящее тяжелое лезвие, свистя в воздухе, взвилось вверх. Кендер бросился на землю и покатился прямо к монстру, надеясь прокатиться мимо него.

Существо отнюдь не было тупым. Воин-скелет отступил назад и пнул своей покрытой сталью ногой прямо в живот Таса. Неудачливый кендер заскользил назад по гладкому полу, ошеломленный и задыхающийся от сильного удара. Ужасное движение вниз массивного меча возможно разрубило бы его на две половины, но смертельный удар был отведен в сторону топором Флинта. Тассельхоф почувствовал, как дружеские руки подхватили его, в то время как его ребра пульсировали, а в ушах зазвенело от лязга.

Теперь перед существом стоял Флинт. Он поднял топор в выжидающей позиции, в то время как воин изучал его своими холодными глазницами. Крепкий гном не был новичком в схватках с умертвиями, но с такими штуками он не сталкивался. Он ни на секунду не сомневался, что его простое оружие может причинить урон этому скорее всего магическому противнику.

Воин-скелет выдвинул вперед конец своего лезвия, держа щит на расстоянии половины руки. Флинт понял, что воин прежде уже сражался против топора и безотносительно того, каким был его мертвый мозг, он мог помнить это и применять на практике. И он был хитер, если судить по тому, каким способом он напал на Тассельхофа.

Не сводя глаз с покрытого железом лица существа, гном сделал выпад вперед и ударил своим тяжелым обоюдоострым топором по мечу. Древняя сталь ударилась о стену, осыпав ее снопом искр и каменной крошкой, и Флинт почувствовал, как его топор выскальзывает, выходя из-под контроля. Слишком поздно он понял, что монстр обманул его, прекрасно зная, что его меч мог поглощать удары. Щит существа метнулся вперед к топору. Он ударил отскочившее лезвие и топор завяз в нем, как топор лесоруба увязает в пне. Вращая щит, монстр выдернул топор из рук Флинта и лезвие меча запело в сыром воздухе. Его кончик легко разрезал крепкую кожаную пластину, покрывающую левое плечо Флинта. Расплывающееся пятно быстро окрасило рубашку под разрубленным и повисшим доспехом.

Флинт отшатнулся, сжимая раненную руку. Воин-скелет подскочил к нему, чтобы продолжить атаку, но теперь его щит тянул вниз под весом топора Флинта. Это было именно тем, чего ожидал Танис. Полуэльф выпустил острую стрелу прямо в открытую грудь существа. Она прошила кольчугу, ее переднюю и заднюю часть и врезалась сзади существа в далекую стену, в то время как прорванные кольца кольчуги сыпались на пол. Совсем не поврежденное, существо, казалось, вообще не заметило раны.

Келу, увидев что Флинт в опасности, схватил посох Нанды и прыгнул вперед. С холодной точностью он нанес два сильных удара по шлему монстра, но, казалось что это даже не изменило направление его атаки. Простой меч воина-скелета блеснул и отсек в локте правую руку фаэтона. В то время как Келу в шоке и ужасе вытаращился на руку, второй удар распорол его от ключицы до пупа. Искалеченное тело фаэтона упало на пол среди расплывающегося рубинового пятна.

Пока Танис в ошеломлении смотрел на кровавую резню, воин-скелет вырвал топор из щита и отбросил его.

— Быстро отступаем в комнату! — крикнул Полуэльф, поднимая посох и возвращая его Нанде. — Мы не можем сражаться с этой штукой. Это слишком опасно.

Когда оставшиеся в живых стали медленно пятиться обратно в комнату, Танис наложил стрелу на тетиву и охранял тыл, задаваясь вопросом, какой вред сможет причинить существу его вторая стрела, если оно решит преследовать их.

Но оно не пошло за ними, а просто вернулось к охране этого жуткого коридора.

Танис едва почувствовал облегчение от их легкого отступления, как услышал позади крик. Обернувшись, он увидел что они уже почти вернулись в комнату. В дверном проеме, ведущем в нее, стоял огромный голем, живая каменная статуя, сделанная из чисто белого гранита, покрытого сетью пульсирующих красных жил. Голем напоминал минотавра, так как у него была бычья голова на теле человека. Один голем заблокировал дверной проем, другой стоял в комнате около него.

Кричал Байхи, которого сжимала могучая рука голема. Ноги фаэтона висели более чем в полуметре от пола, но голем все еще возвышался над ним на целую голову. После каждого крика голем сильнее сжимал руку, не давая перепуганному фаэтону вдохнуть воздуха.

Танис стоял, чувствуя свою беспомощность. Его стрела была на тетиве и он был готов выстрелить, но он не мог стрелять из опасения попасть в Байхи. Нанда ударил существо посохом, но деревянное оружие не причинило никакого вредя камню. Несколько мгновений спустя Байхи перестал сопротивляться и его тело, как тряпичная кукла, было отброшено на пол. Тут же стрела Таниса ударила голема в горло и отскочила. Вторая стрела ударилась в лоб и сломалась.

Танис заложил третью стрелу, когда кто-то выхватил ее у него из рук.

Перед ним стоял Тассельхоф.

— Мы не можем сражаться и с этими парнями, Танис. Они слишком сильны. Ты только впустую тратишь стрелы. Мы должны убежать из этого коридора.

Танис опустил лук.

— Если мы все сразу набросимся на этого скелета, то по крайней мере двое или трое из нас сбегут. Я не думаю, что он сможет убить нас всех. Это не слишком соответствует плану, но…

Хото, который пытался сдерживать минотавра серией ударов своей дубинки, хлопнул Полуэльфа по плечу.

— Возможно, я смогу очистить коридор от этой мертвой штуки. Позволь мне пойти первым.

Когда он двинулся в обратном направлении и пронесся дальше по коридору, голем-минотавр склонил голову и протиснулся в коридор. Его руки были вытянуты вперед в поисках чего-то, что можно было поймать, но фаэтоны и их союзники были уже вне их досягаемости. Когда они приблизились к месту, где стоял воин-скелет, Тас увидел, что он снова поднял блестящее лезвие и разбитый щит. Он задавался вопросом, что старый фаэтон с посохом и ножом сможет сделать. Хото продолжал двигаться вперед, когда все остальные остановились.

— Голем приближается! — закричал Танис. — Мы не сможем долго сдерживать его.

Нанда схватил Таниса за руку.

— Это не займет много времени. Прикрой свое лицо и глаза.

— А что насчет голема? — потребовал Флинт. Вздрагивая, он все еще сжимал свое раненное плечо, пытаясь замедлить кровотечение. Рукав его потемнел. Он знал, что пока они не достигнут безопасного места, слишком рискованно останавливаться, чтобы сделать повязку.

— Я могу отвлечь голема, — заявил Нанда, хромая назад по коридору.

Тассельхоф повернулся, чтобы пойти за раненным фаэтоном, когда слабо освещенный коридор взорвался огнем. Взрыв жара и света ревел в том месте, где стоял Хото и там, где Нанда стоял перед големом. Кендер почувствовал, как его брови завились от жара, но все же он понимал, что это будет не слишком могущественным действием против силы каменных минотавров и воина-скелета.

Тас посмотрел в туннель впереди, прикрывая глаза руками. Хото стоял посреди ада, его великолепные огненные крылья простирались перед ним, обертываясь вокруг воина и таща его в смертельные объятия. Воин злобно хлестал мечом по крыльям, только что бы увидеть, что меч, не причинив вреда, скользит через пламя. Монстр быстро осознал тщетность своих усилий и помчался на Хото сломя голову. Тас уже почти отвернулся, не желая наблюдать за героической смертью фаэтона, когда его глаза увидели то, что он не видел прежде: Хото не стоял, а плавал в нескольких десятках сантиметров над полом, пользуясь своими крыльями. Когда меч обрушился на него, он скользнул в сторону и уклонился от него. Мертвое существо по инерции врезалось прямо в пылающее крыло, затем его быстро обернуло и второе.

Существо крутилось и боролось против огня, заманившего его в ловушку. Его крики были режущими и неприятными. Он немного задел ногу Хото, потом порезал ему спину, но, будучи связанным, монстр не мог ударить сильнее. Через несколько секунд мумифицированная плоть задымилась и стала отслаиваться от горящих костей, затем вспыхнула пламенем. Монстр продолжал бороться, пока не сгорели его связки и мускулы. Тесное пространство коридора заполнилось вонючим дымом. Наконец от монстра остались только почерневшие кости и сплавленная кольчуга, лежащая на полу. Щит превратился в пепел, меч мягко пылал в тусклом свете.

Израненный и выдохшийся старший фаэтон погасил свои крылья и снизился на пол. Он пошатнулся, затем чуть не потерял сознание, но Тассельхоф помчался вперед и подставил ему свое плечо. Вместе они прошли вперед через задымленный коридор. Тас мельком взглянул на испепеленные останки воина, когда они переступали через них и с испугом увидел две крошечные точки света, все еще пылающие в глазных гнездах. Он отшвырнул череп ногой и тот раскололся на части, катясь по полу.

Через небольшое расстояние от тела Келу находилась дверь. Тас помог Хото прислониться к стене, затем поспешно проверил дверь на предмет ловушек. В то время, как он работал, Флинт вернул свой топор и вместе с Танисом и Нанда подошел к нему. Тассельхоф открыл дверь и с любопытством посмотрел внутрь.

Три тяжелых стола стояли в центре комнаты. Полки висели на стенах. Мензурки, бутыли, графины, кубки, книги, свитки и еще множество вещей, которых не мог распознать Тас лежали на полках и столах. Вторая дверь находилась в стене слева и она была закрыта.

Кендер бодро вступил в комнату и немедленно стал перебирать вещи, смотреть внутрь накрытых чаш, взбалтывать зелья, трясти графинчики, прикасаться и осматривать все сразу. Танис забежал в комнату за ним и схватил любопытного кендера.

— Ты хочешь нашей смерти? Не прикасайся ни к чему. Это может быть опасно, — увидев, что уже все зашли в комнату, он добавил — Помоги мне запереть ту дверь. Големы все еще позади нас.

— Но Танис, — возразил Тас. — Тут может быть что-то, что поможет нам.

— Тогда Флинт, Хото или Нанда найдут это. Только мы с тобой еще не ранены.

Тас неохотно поставил закупоренный пузырек, повернулся и понесся к двери. Танис уже подпирал ее плечом, готовясь к нападению големов.

Тассельхоф оценивающе посмотрел на дверь.

— Скажи мне, Танис. Это хорошая, крепкая дверь. Почему бы просто не запереть ее?

— У меня нет ключа.

— А кому нужен ключ? — спросил Тас. — У тебя иногда полностью отсутствует воображение.

Он посмотрел в замочную скважину.

— Ох, те големы быстро приближаются. Я на твоем месте приготовился бы, Танис.

— Почему ты не помогаешь мне?

— Я помогаю. — Дверь задрожала под тяжелым ударом. — Я запру ее в мгновение ока.

Когда Тас вставил кусок искривленной проволоки в замок, второй удар встряхнул дверь. Он вытащил проволоку и нахмурился, затем осторожно поправил ее пальцами.

— Ты не можешь держать дверь крепче?

— Я с трудом держу ее вообще!

С проклятиями Флинт протиснулся мимо Таса и подставил свое здоровое плечо под дверь. Тассельхоф подождал следующего удара, затем засунул проволоку обратно в замок. Через несколько секунд в замке щелкнул запор. Големы продолжали бить в дверь и при каждом ударе шатались гвозди и заклепки, но дверь продолжала стоять и продержится по крайней мере несколько минут.

— Теперь давайте осмотримся здесь. Нет другого более интересного места, чем лаборатория мага, — сказал Тас.

— У нас нет времени осматриваться, — выговорил Танис кендеру. — Мы не можем напрасно тратить время, до того как найдем Селану и Балькомба.

— Дай мне одну минуту, Танис и я гарантирую, что это будет стоить того.

Танис вопросительно взглянул на Хото и тот кивнул.

Тассельхоф с ликованием принялся за дело. Он несся вдоль полок, читая ярлыки и просматривая содержимое, минуя вороний глаз, дымчатую кварцевую пыль, пепел отступника, ноготь висельника, ртуть, коноплю, пудреницу и вопль великана — его он заметил краем глаза — и так далее. Иногда он хватал пузырек и клал его в карман.

Наконец, когда истекла долгая минута, он схватил высокий табурет и отбежал к запертой двери. Поставив табурет перед дверью, он выложил на него четыре пузырька. Повернувшись к Танису, он объявил:

— Я закончил. Это должно сообщить нам, когда эти прожиленные близнецы пройдут в дверь и также преподнесет им небольшой сюрприз, — подытожил он, поглаживая карман жилета.

— Тогда давайте посмотрим куда ведет вторая дверь, — сказал Флинт. Танис перевязал плечо гнома, что существенно замедлило кровотечение. В то же время Нанда осмотрел раны Хото.

Они собрались перед боковой дверью. Флинт вытащил топор, а Танис наложил стрелу. Нанда открыл дверь и они увидели темный, гладко обработанный коридор.

Танис опустил лук.

— Иди первым, Тас и помни, что время работает против нас.

Кендер пустился медленной рысью, осматривая пол и стены так внимательно, как мог в этом темпе. После нескольких дюжин метров коридор немного повернулся и Тас смог увидеть игру света вдоль внешней стены, что сказало ему о том, что путь впереди был освещен факелами. У поворота он остановился и прислушался, определив чей-то голос, который говорил с паузами, заполнявшимся, возможно, другим, более тихим голосом, но в этом Тас не был наверняка уверен.

Припав к земле, Тассельхоф осторожно высунул голову за угол. Через несколько метров впереди коридор входил в пещеру. Свет факела танцевал вдоль розовых гранитных стен. Спиральный столб блокировал большую часть обзора через дверь. Он не мог определить размеры пещеры, но предположил, что она была самой большой из всех, что они видели до сих пор, судя по тембру и эху от голоса.

Подтягиваясь руками и коленями, Тас пополз к проему. Чем ближе он подползал, тем больше мог видеть и все больше убеждался в том, что это именно то, что они искали. Он услышал второй голос, говоривший в промежутках между первым. Он слышал этот голос раньше и сомнений быть не могло: это голос Хиддукеля, говорящего через монету Балькомба!

Тас вернулся и жестом позвал Таниса. Скоро вся группа собралась неподалеку от дверного проема, под защитой закрывающего пещеру столба. Тассельхоф снова пополз вперед, на этот раз непосредственно в комнату. Пользуясь неправильной формой столба, чтобы скрыть свое тело, он медленно выглянул за колонну.

В далеком конце комнаты, как и ожидал Тас, стоял Балькомб. Спина мага была повернута к палате. Он стоял перед каменным столом или алтарем, закрывая от взгляда Таса то, что находилось на столе. Лунный свет, сияющий из отверстия в потолке, заливал мага и алтарь. Слева от Балькомба стояла красивая женщина с белыми волосами, одетая в синее, как море, платье. Ее запястья были связаны, а щеки блестели от слез, но она по-королевски высоко держала голову. Тассельхоф встревожено понял, что женщина была Селаной.

Он быстро юркнул назад и шепотом сообщил, что он видел. Флинт сказал Танису:

— У тебя есть шанс покончить с этим парнем одним выстрелом. Из-за этого столба ты сможешь отправить стрелу прямо ему между лопаток.

Танис с мрачным лицом наложил стрелу на тетиву. Остальные подготовились к броску, чтобы в случае необходимости закончить дело. Танис выглянул из-за столба, тщательно прицелился и выстрелил.

Стрела полетела к своей цели. Она ударила Балькомба в верхнюю часть спины и погрузилась в тело. Танис закрыл глаза и задержал дыхание, ожидая услышать звуки падающего тела. Вместо этого он услышал смех и крик Селаны, предупреждавший:

— Это ловушка!

Открыв глаза, Танис увидел, что Балькомб по-прежнему недвижимо стоит у алтаря. Затем он увидел еще одного, смеющегося, Балькомба, выходящего из-за другого столба. Балькомб перед алтарем замерцал, стал прозрачным и исчез. Стрела Таниса упала на каменный пол.

— Вы, конечно, не думали же, что это будет так легко? Вы оскорбляете меня! — смеющееся лицо Балькомба потемнело и нахмурилось. — Вы так быстро забыли, что искали? Браслет, который предсказывает будущее! Я уже много часов знал, что вы придете. Возможно, даже прежде, чем об этом узнали вы.

Тассельхоф хлопнул себя по лбу, а Флинт закатил глаза. Но Хото уже действовал. Зажигая свои крылья, он прокричал военный клич фаэтонов и пронесся через пещеру. Балькомб, ничуть не устрашившись, продолжал стоять на месте. Услышав сигнал, три фаэтона, стоящие на каменной крыше, тоже зажгли свои крылья и влетели в комнату, направляясь к магу. Когда они почти уже достигли его, Балькомб вытащил из мешочка в своих одеждах горсть мелкого песка и рассеял его по воздуху широкой дугой, одновременно обводя своей искалеченной правой рукой фаэтонов. Затем от выкрикнул:

— Аст тасарак синуралан кринави!

Крылья всех четверых нападавших исчезли и они без сознания упали на пол. Хото по инерции заскользил по полу и остановился в ногах Балькомба, который приветствовал его ироническим смехом.

Балькомб, помня об опасности, в которой он все еще находился, злорадствовал только секунду. Танис зарядил вторую стрелу, а Флинт был готов броситься на мага, когда Балькомб указал на них маленькой железной палочкой. Он пробормотал:

— Патсиа ух матахант!

Внезапно Танис, Флинт и Нанда почувствовали, что не могут двигаться. Они могли слышать и видеть все как прежде, но их тела были как замороженные. Стрела Таниса указывала прямо на горло Балькомба, но он был не в состоянии выпустить ее. Флинт и Нанда были готовы броситься в бой, но не могли и пошевелиться.

Тассельхоф сидел за столбом, закрыв глаза и слизывал последние капли зелья со своих губ. Это зелье он взял из лаборатории Балькомба несколько минут назад и оно было помечено как «Свободное Действие». Он понятия не имел что оно делало, но казалось полезным и теперь был такой же хороший момент, как и любой другой, чтобы испробовать его. Посмотрев в сторону, он увидел своих замерших друзей. Довольно вкусно, подумал он, снова посмотрев на пузырек, но недостаточно, чтобы выйти наружу. Он вернул пустой пузырек в свой карман.

А теперь что? Он услышал, что Балькомб перестал смеяться. Маг все еще смотрит в эту сторону? Есть только один способ узнать это. Тас посмотрел за столб. Упиваясь своей победой, Балькомб прогуливался среди распластанных тел фоэтонов, лежащих вокруг его алтаря.

Голос Хиддукеля прервал размышления мага.

— Ты пропустил одного, маг.

Только сейчас Тассельхоф понял, что двуличная монета лежит на алтаре, подпертая двумя внушительными рубинами. В то же самое мгновение Балькомб посмотрел и заметил кендера. Его лицо сильно потемнело.

— Так, ты действительно пришел вместе со своими приятелями. Ты можешь выйти, чтобы я видел тебя. Тот столб не защитит тебя, если я решу тебе навредить.

Тас встал на ноги и вышел на открытое место. Его правая рука была засунута в мешочек. Он знал, что, кроме остального, он взял в лаборатории по крайней мере один пузырек, обозначенный как «Большой Бум».

Балькомб слегка склонил голову.

— Значит, ты и есть другая мышь. Мне не нравится, что ты держишь руку в том мешочке, мышка. Держи свои руки так, чтобы я их видел.

Пальцы Тассельхофа все еще перебирали три оставшихся пузырька в мешочке и он отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо, я воздержусь.

— Как хочешь, — ответил Балькомб. Он снова что-то вытащил из складок своей мантии, помял его пальцами и пробормотал слова, которые Тас не смог услышать. Немедленно огромная сеть возникла между двумя столбами, у которых стоял кендер и набросилась на него.

Тас понял, что это было то же самое заклинание, которое Балькомб использовал против них в комнате зомби в замке и помнил неприятную жесткость той сети.

Но теперь, когда он попытался пошевелиться, он обнаружил, что сеть легко соскользнула с него. Предположив, что это было результатом зелья, он быстро отошел от сети и ее нитей.

Подавив кратковременное удивление спасением кендера, Балькомб почувствовал, что его терпение подходит к концу. Время для передачи почти наступило и он не мог больше отвлекаться. Он поднял руки, готовя заклинание молнии, чтобы убить кендера.

Тассельхофу не нужно было больше раздумывать. Он выдернул пузырек из своего мешочка и швырнул его к алтарю, где он ударился о камень и разбился. Оглушительный визг мучительной боли раздался в палате, отражаясь эхом между столбами и раздувая огонь факелов. Крик затих, затем раздался снова, перемежающийся громкими всхлипами, громкий и более ужасный, чем кендер когда-либо слышал. Балькомб, стоящий всего лишь в полуметре от источника звука, скорчился у стены, зажав уши руками.

Тассельхоф внезапно припомнил «вопль великана», который, как он думал, он оставил на табурете перед запертой дверью в лаборатории Балькомба. На мгновение он задумался, какой же пузырек тогда оставил на табурете?

Затем все вокруг задрожало от массивного удара. Тас упал на пол, когда куски потолка посыпались вокруг него. Последовало несколько моментов тишины, затем второй сильный удар обрушил один из столбов около алтаря. Третий удар пробил стену напротив Таса и ее обломки посыпались в палату.

Сквозь пыль и щебень стены в комнату пробрался огромный гигант. Он выбрался из развалин и Тас узнал великана холмов, одетого в тряпки, покрытые грязью, и с руками, исцарапанными и окровавленными после разрушения каменной стены.

Потрясенно раскрыв рот, Балькомб поднял руки, защищаясь, и скомандовал:

— Отойди, Блу!

Блу немедленно увидел Балькомба и стремительно двинулся к алтарю.

— Блаком обманывать Блу! — ревел великан, пиная валуны с пути, как будто они были крошечными камешками. Он внезапно поколебался, увидев Селану, прикованную цепью к ближайшей стене.

В момент этого промедления, Балькомб выпустил молнию, предназначавшуюся Тасу, прямо в Блу. Стрела белой энергии врезалась в огромную грудь великана, наполнив воздух запахом паленой плоти.

— Блу! — закричала Селана, стараясь освободиться от оков.

Завывая от боли, Блу споткнулся, но не упал. Он врезался в алтарь, посылая рубины и монету Хиддукеля катиться на пол. Драгоценный камень Ростревора разбился, освободив ошеломленного принца.

Парень со стриженой головой и тонкими белокурыми усами, принялся озираться, пытаясь понять что происходит. Он увидел бессознательных фаэтонов, замерших гнома и Полуэльфа далеко у двери и кендера около них, а также хорошо одетого эльфа с белыми волосами, прикованного к стене.

Его взгляд обратился к искалеченному магу его отца.

— Балькомб? — спросил он единственного человека, который был здесь ему знаком. — Что происходит? Почему я здесь?

— Он поймал тебя в драгоценный камень! — закричал Тас.

Селана видела, как сквайр с сомнением посмотрел на кендера.

— Это правда, Ростревор! Помоги нам!

— Они врут, Ростревор, — елейным голоском сказал маг.

Но Ростревор Карстон никогда не любил и не доверял магу своего отца. Он схватил кусок обрушившегося камня и швырнул его в Балькомба.

Уклоняясь от камня Ростревора, Балькомб не заметил, как раненный великан поднял свой огромный волосатый кулак и резко опустил его. Удар отшвырнул Балькомба в стену, выбив у него из легких дыхание и почти лишив его сознания. Он быстро пришел в себя, однако этого мгновения было достаточно, чтобы освободить Таниса, Флинта и Нанду от власти его заклинания.

Танис одним движением перестроил стрелу и выпустил ее. Она дугой полетела через комнату и ударила мага пониже ребер. На сей раз реальный Балькомб завопил, больше в ярости, чем от боли и с недоверием посмотрел на пучок перьев на своем боку. Его правая рука нащупала стрелу, влажную от крови. Могучим рывком он вырвал ее из тела и демонстративно переломил ее.

Тем не менее, тело мага было не так сильно, как его дух и он упал на одно колено. Танис заправил вторую стрелу и прицелился. Балькомб поискал глазами драгоценный камень душ, который приготовил для морской эльфийки, все еще чудесным образом неповрежденный и готовый принять в себя душу человека.

Возможно, он сможет сбежать в камень…

Когда Танис выстрелил, Балькомб прыгнул к камню. Стрела прошила плечо мага над костью и врезалась в стену.

Лучи красного света прорезали тело Балькомба, заполняя комнату блестящим жаром. Все отвернулись от слепящего зрелища, ограждая свои глаза.

Через несколько секунд сияние исчезло. Когда они повернулись обратно, Балькомб пропал.

— Куда он подевался? — спросил Тас, моргая. Тассельхоф, Флинт и Танис осторожно приблизились к алтарю. Тас посмотрел налево, направо, вперед и назад, в поисках раненного мага. Кроме пятен крови и обломков стрелы не было никакого следа Балькомба.

— Похоже, мы потерпели неудачу и злодей сбежал, — сердито проворчал Флинт. — Я с удовольствием послал бы его на встречу с его мерзким богом.

— Думаю, мы выиграли в том, что многие из нас остались живы, — ответил Танис. Флинт, освобождая Селану, неохотно согласился с ним.

Морская эльфийка встала на колени рядом с опаленным телом великана, но Блу был мертв, его убила молния мага. Вытирая соленые слезы, она коснулась его лба в традиционном прощании Даргонести с павшим воином. Около его тела она заметила медный браслет, сделанный для ее брата и надела его на запястье.

Тем временем Тас разбудил фаэтонов. Когда все готовились к уходу, Тассельхоф продолжал рассеянно бродить через рассеянные завалы вокруг алтаря. Он поднял двуликую монету, теперь молчавшую. Затем он поднял рубин, один из самых больших, которые он когда-либо видел. Он думал, что почти что может видеть что-то в его многогранной поверхности…

Селана указала им главный вход палаты, который обходил стороной лабораторию Балькомба и его каменных минотавров. Все остальные уже вышил, когда Флинт посмотрел через плечо и увидел кендера, занятого чем-то у алтаря.

Гном крикнул:

— Оставь те штуки в покое, дурак! Ты хочешь умереть?

— Расслабься — ответил Тас. — Какой тут может быть вред?

— Это зло, ты дверная ручка!

— О, действительно. Хорошее замечание, — согласился Тас. Он быстро поставил рубин в нишу на алтаре и повернулся, чтобы уйти в то же мгновение, когда луч лунного света коснулся драгоценного камня.

Тассельхофу послышался слабый крик, сопровождаемый отдаленным злобным смехом. Оглянувшись, он ничего не увидел и пожал плечами, приняв это за отголоски недавнего сражения. Несколько минут спустя они вышли из пещеры, наблюдая собирающееся пламя на восточном горизонте. Внезапно склон задрожал от подземного взрыва и из отверстия пещеры вырвался дым.

Тас улыбнулся, вспомнив недостающий пузырек.

— Думаю, те големы наконец прошли через ту запертую дверь.

ЭПИЛОГ

Четверо путешественников стояли на песчаном пляже на западном берегу Нового Моря, солнце садилось за их спинами. Стоя у самой воды, Танис беспечно бросал плоские камешки в гладкую воду, запятнанную розовыми и оранжевыми отблесками садящегося солнца. Тассельхоф, закатив свои леггинсы до колен, преследовал пронзительно кричащих морских чаек, иногда останавливаясь затем чтобы поднять интересно выглядящую ракушку и положить ее в мешочек для более позднего осмотра.

На безопасном расстоянии от воды сидел Флинт вместе с Селаной на большой куче серого прибитого к берегу леса. Это было неслыханно, но его ботинки были сняты и толстые волосатые пальцы зарылись в сыром белом песке. Его раненное плечо, крепко перевязанное чистыми бинтами под свободной синей туникой, сейчас только немного пульсировало, благодаря травяной припарке фаэтонов. В одной руке от держал нож, в другой кусок мягкого дерева, вырезая фигурку чайки.

Только два дня прошло с тех пор, как они вели роковое сражение с магом. Тас, Флинт, Танис, Ростревор и Селана вернулись с выжившими фаэтонами в их башенное поселение.

Там крылатые существа кремировали своих мертвых воинов на традиционной церемонии в сумерках, отдавая их храбрые души садящемуся солнцу. После ночного отдыха и после многих обоюдных благодарностей, они ушли, чтобы сопроводить Ростревора в город, а Селану к морю.

— Красное небо вечером, радость моряка, — размышлял гном, комментируя отражения на воде. — Это значит, что завтра будет красивый день. Такой жалко пропустить.

Морская эльфийка посмотрела на своих новых друзей.

— Я почти что жалею, что не увижу его, — сказала она, проводя пальцем по драгоценным камням на медном браслете. Она думала о своем брате, Семунеле и радости, которую она принесет своей семье, когда вернется с браслетом. Ей будет о чем порассказать им.

— Почти, — повторила она. — Я скоро буду должна идти, — тихо добавила она. — Течение и вообще…

Флинт перестал строгать дерево.

— Да, думаю, что ты должна.

Он поднял деревянную чайку, чтобы осмотреть ее. Гном смахнул с нее стружки и вручил фигурку Селане.

— Это, безусловно, не самая лучшая моя работа, но я хотел бы чтобы ты имела что-нибудь на память… — Он запнулся, подумав, что ей возможно не сильно хочется вспоминать события минувших дней. Улыбаясь, Селана положила небольшую хрупкую птицу на ладонь.

— Для меня честь иметь что-то, сделанное руками Огненного Горна. Ты же знаешь, браслет буду носить не я.

— Спасибо, девочка, но я не…

— Нет, это тебе спасибо. Ты научил меня многому за такое короткое время. — Селана заставила пустившегося в извинения за потерю браслета гнома замолчать, поцеловав его в румяную заросшую щеку.

Тяжело вздохнув, морская эльфийка поднялась с их импровизированной скамейки и развязала шнурки короткого грубого плаща, которые фаэтоны дали ее, чтобы заменить тонкое платье Балькомба. Плащ упал на землю. Селана завязала фигурку в мешочек на ее тунике.

Флинт встал, вздрагивая от отдачи в плече.

— Тас, Танис! — позвал он. — Селана уходит.

Танис повернулся и остался ждать у берега.

Тассельхоф подбежал к тому месту, где они стояли и лицо его было грустным.

— Тебе необходимо уходить так скоро? Ты ничего здесь не успела сделать, кроме как убивать монстров и спасаться от смерти.

Селана улыбнулась кендеру.

— Конечно, она должна уходить, дверная ручка. Ее брат и целое королевство Даргонести ждет ее, — сказал гном, чья грусть от расставания сделала его еще более грубым чем обычно.

— Скажи, а можно я пойду с тобой? — сказал Тас с внезапно посветлевшим лицом. — Я мог бы выпить еще одно зелье!

— Я так не думаю, Тас, — сказала Селана. — Мне предстоит долгий и трудный путь и ты никогда бы не успел за мной. Кроме того, в нашем королевстве сейчас трудные времена.

Она увидела, как лицо кендера опустилось.

— Иногда мир очень тесен, Тас, — мягко сказала она. — Если бы хоть кто-то пришел бы к нам, я думаю, что этим кем-то непременно был бы ты.

Тассельхоф просиял, поняв это как комплимент.

— Давай мы проводим тебя, — сказал гном, по-отцовски беря ее за руку и провожая к тому месту, где стоял Танис.

Глаза Полуэльфа и морской эльфийки встретились. Безмолвным способом всех эльфов Танис рассказал ей о его восхищении ею и попросил ее прощения за свою более раннюю нетерпимость.

Селана была благодарна ему за то, что он помог ей увидеть как она ошибается в своем упрямстве. Инстинктивно она потянулась и погладила его по щеке.

— Такой красивый.

Густо покраснев, Танис взял ее за руку и улыбнулся.

Селана проглотила комок в горле и, не оглядываясь назад, ступила в прохладную воду Нового Моря. Она шла, пока оранжево-розовая вода не поглотила ее с головой.

— Смотрите! — закричал Тас несколько мгновений спустя. Флинт и Танис проследили за пальцем Таса.

Там дельфин делал над водой высокую дугу.

Трое недавно встретившихся друзей в тишине смотрели на дельфина, до тех пор, пока он не пропал. Затем один за другим они отвернулись.

— Хорошо. Куда мы пойдем теперь? — внезапно спросил Тас, засовывая руки в карманы леггинсов. Его пальцы нащупали что-то твердое и холодное. Вытащив это, он поднес двуликую монету к свету садящегося солнца.

— Интересно, откуда это у меня? — пробормотал он сам себе.

© Закнафейн

Оглавление

Мари Кирхофф и Стив Винтер ТЯГА К СТРАНСТВИЯМ

  ПРОЛОГ

  ЧАСТЬ 1

    ГЛАВА 1. КРАСИВАЯ ВЕЩЬ

    ГЛАВА 2. СРЕДИ ДРУЗЕЙ

    ГЛАВА 3. ВНУТРИ И СНАРУЖИ

    ГЛАВА 4. ТЕМНЫЙ ПУТЬ

    ГЛАВА 5. ЧТО-ТО ПОЗАИМСТВОВАННОЕ

    ГЛАВА 6. ЛЕДИ В ОЖИДАНИИ

  ЧАСТЬ 2

    ГЛАВА 7. РАЗБИВШИЙСЯ БОРОВ

    ГЛАВА 8. ДЕНЬ АУДИЕНЦИИ

    ГЛАВА 9. ТАНЦЫ В ЛЕСУ

    ГЛАВА 10. ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

    ГЛАВА 11. ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

    ГЛАВА 12. ОДНОГО ПОЛЯ ЯГОДА

    ГЛАВА 13. ДВУСТОРОННЯЯ МОНЕТА

  ЧАСТЬ 3

    ГЛАВА 14. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

    ГЛАВА 15. ПОБЕГ ИЗ ТЮРЬМЫ

    ГЛАВА 16. КРЫЛАТЫЕ ПЛАМЕННЫЕ СУЩЕСТВА

    ГЛАВА 17. БЛУ

    ГЛАВА 18. КАМЕНЬ РЕШЕНИЯ

  ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg