«Хранители снов (СИ)»

Хранители снов (СИ) (fb2) - Хранители снов (СИ) 1444K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирина Суслова

Ирина Суслова Хранители снов

Часть первая. Мартина

Даже самые светлые в мире умы Не смогли разогнать окружающей тьмы. Рассказали нам несколько сказочек на ночь — И отправились мудрые спать, как и мы. Омар Хайям

Глава 1

Раньше я никогда в серьез не задумывалась, о своем психическом состоянии. Но с некоторых пор, серьезно этим озадачилась. Вроде бы и стрессов в последнее время нет, хотя у меня вообще никогда не бывает стрессов, слишком однообразна моя жизнь, чтобы вызывать душевный переполох. Хотя первое время вообще об этом не думала, но вот две недели — это серьезно.

В этом сне я постоянно вижу некую зеленую поляну, с выступающими из‑под земли огромными валунами. Я стою посереди неё и смотрю на скалистую гору, которая всего в нескольких метрах от меня. Там всегда закат и солнце светит красным заревом. И все. Вот это снится мне каждый день.

Об этом я и размышляла, находясь на уроке истории. Это был последний урок последнего учебного дня перед летними каникулами. И если я не поговорю с ней сегодня, такая возможность представится только по истечении трех месяцев. Я отвлеклась от своих дум из‑за толчка под локоть. Мой сосед по парте Радислав испытывал жгучее нетерпение что‑то мне сказать.

— Ты з — занята вечером? — поинтересовался он, вырисовывая на листке бумаги непонятные символы и фигуры.

Радислав — мой лучший и единственный друг. Так получилось, что кроме него со мной больше никто не общается. Мне вообще крупно повезло, что в моей жизни появился этот долговязый парень. Он был на две головы выше меня и вместе мы смотрелись весьма колоритно. Знакома я с Родькой давно, мы примерно в одно и то же время попали в интернат. Он был старше меня на два года и отвратительно вел себя в третьем и пятом классах, что дважды оставался на второй год. Психологи утверждают, что его поведение обуславливалось комплексом, поскольку он заикается.

Я думаю, что это полная чушь, что‑что, но из‑за этого он точно не комплексовал. Родька всегда был окружен друзьями из секции борьбы, так как серьезно увлекался этим видом спорта и конечно, девчонками. Сомневаюсь, что у КМС по борьбе будут комплексы по поводу заикания.

В своих кругах его называли исключительно по фамилии, которая плавно перешла в имя нарицательное и лишь мне, позволялось обзывать его просто «Родькой», не боясь недовольства с его стороны (а он, кстати, не любил когда остальные звали его так). Вообще у него довольно жесткая немецкая фамилия — Трод, которая, по моему глубокому убеждению, ему абсолютно не подходила. Хотя даже он сам со мной не соглашался в этом вопросе и я уже молчу про остальных. Изначально, его фамилия значилась с двумя «Д» на конце, но умелые паспортисты ловко убрали лишнюю букву, чему Родька не стал препятствовать и менять паспорт, поэтому так и остался Тродом с одной «Д».

Понятия не имею, почему он обратил на меня свое внимание, ведь я единственная никогда не повышала голос, не резвилась на переменах, ни с кем не общалась и ничем не выделялась. Наверное, ему стало меня жалко, а когда подружились, всерьез заинтересовался моей мазней, которую я гордо именовала «картинами». Так и прилипли мы друг к другу. Точнее я к нему прилипла, а он для меня стал неким окном в мир.

— Родь, сегодня я работаю, ты забыл? — нехотя ответила я.

Мои отказы он всегда воспринимал как личное оскорбление.

— Ясно. — С напускным безразличием произнес он, и отвернулся.

Вообще‑то я слукавила. На работу мне сегодня не нужно. Я вообще не работаю по пятницам и субботам. Да и работой это не назовешь, скорее подработкой. По вечерам мою полы в соседнем минимаркете. Изначально я работала для возможности взять себе в кредит ноутбук, но когда он был куплен, а кредит оплачен, я решила что лишние деньги не помешают, да и благодаря этому, я чаще выхожу из дома.

Звонок. Ура! Все, отстрелялась. Я лениво поднялась из‑за парты, собрала свои тетрадки и, буркнув Родьке короткое: «пока», ретировалась.

У меня сегодня еще куча дел, нужно успеть зайти в класс изобразительного искусства, чтобы оставить там рисунки, посетить школьного психолога и забрать физкультурную форму из своего шкафчика, хотя я уже полгода была от нее освобождена, не без помощи школьного психолога Инессы Егоровны.

Проблема состояла в том, что мне было довольно сложно находиться продолжительное время в женском коллективе, особенно в таком, как наш класс. На переменах в раздевалке, меня неизменно либо закрывали в туалете с выключенным светом, либо обдавали холодным душем, либо просто надсмехались, указывая на недостатки во внешности.

Физрук мои жалобы не принимал в серьез, а ябедничать Родьке я стеснялась. Так что девчонки все это проделывали абсолютно безнаказанно, пока однажды не бросили мне в волосы жвачку. Естественно, она запуталась на макушке, и хотя моей гриве это существенного урона не принесло, но обидно было до слез. Вот тогда меня рыдающую и увидел Максим, мальчик с нашего класса. Нужно добавить, что мальчишки всегда защищали меня от нападок женской половины, думаю, что в основном именно из‑за этого девчонки и высказывали на мне свою злобу. Так вот, Максим и отвел меня обратно в раздевалку, в довольно грубой форме пообещав обидчицам что: «Если они еще, хоть раз тронут меня пальцем, у них у всех будет по увесистому шматку жвачки в волосах», и, в подтверждении своих слов плюнул своей, прямо Машке Рябининой в глаз.

С тех пор по настоянию Инессы Егоровны, ради моей личной безопасности, я была освобождена от физкультуры, а мальчики из класса считали своим долгом меня защищать и по очереди испытывали свое счастье в попытках со мной подружиться, которые неизменно проваливались. Но на поприще защиты явным лидером был Родька, поэтому я оставалась верна своим принципам и упорно дружила только с ним. Хотя любви со стороны мальчишек это парню не прибавило, но как ни странно, те вели они себя намного культурнее девчонок и не пытались с ним связываться. Хотя, думаю, что они просто побаивались Родьку. Особенно после того, как Максим рассказал ему про случай в раздевалке и Родька перестал прогуливать уроки, везде следуя за мной по пятам.

В общем, так и дружили мы: я — самопровозглашенный художник, и Родька — устрашающий страж, следовавший за мной тенью. Еще бы, выглядит он весьма внушительно. Вот и сейчас выходя из класса, я услышала злобный шепоток за спиной. Исходил он, естественно, от Машки. Она больше всех меня ненавидела, так как когда‑то встречалась с Максимом. Не обращая на них внимания, я поспешила в класс ИЗО, оставила у лаборанта свои эскизы и, пожелав хороших каникул, уже бегом приспустилась в кабинет школьного психолога.

Её пришлось немного подождать, она тоже вела урок, поэтому задержалась. При виде меня возле своего кабинета, женщина расплылась в улыбке.

— Здравствуй Мартина, давно ждешь? — спросила она, открывая дверь. — Проходи.

Я поздоровалась и прошла в кабинет, плюхнувшись в удобное кресло.

— Решила навестить меня перед каникулами? — предположила она. — Знаешь, ты можешь приходить ко мне и во время каникул, я никуда не собираюсь ехать этим летом, поэтому всегда буду рада тебя видеть. Кроме того, я напишу тебе свой адрес и телефон, и предварительно созвонившись, мы можем назначать встречи.

Она села за свой стол и положила на него руки. Все, теперь я могу говорить.

— Инесса Егоровна, я вам еще рисунок принесла, — сообщила я, и достала из сумки папку с альбомом.

Я знала, что ей очень нравятся мои рисунки, и она чрезвычайно радовалась, когда я их приносила, потому что моя мазня, по ее мнению, была очень жизнерадостная.

На этот раз я решила подарить изображение той поляны, которая мне снится, чтобы Инесса Егоровна имела представление о том, что именно я вижу в своем сне.

— Мартина! Какая красота! — изумилась психолог, взяв рисунок из моих рук. Картина и впрямь получилась красочная. Я потратила на нее не один тюбик зеленой, желтой и красной краски. — Ты даришь это мне?

— Угу. Я, собственно, об этом рисунке хочу с вами поговорить, — из места в карьер начала я.

— А в чем дело?

— Дело в том, что я изобразила свой сон.

— Это? — она поправила свои узкие очки и приблизила рисунок к лицу. — Замечательный сон. Очень красочный, — теперь она рассматривала рисунок с точки зрения психолога, а не восхищенного созерцателя. — Великолепное отображение твоего внутреннего мира. Только почему закат?

— Это не мой внутренний мир. ЭТО снится мне каждую ночь уже на протяжении трех недель, — ну, немного преувеличила, — я просто стою вот тут, — тыкнула пальцем в рисунок. — Что это значит?

— Хм… — она сняла очки и отдалила от себя картину на расстояние вытянутой руки. — Думаю, тебе не стоит волноваться. Хотя… видишь ли, наши сновидения служат для пересмотра взглядов и привычек. Повторяющиеся сны означают, что их пересмотр оказался неудачным. Такие сновидения показывают нечто очень важное в твоей жизни. Подсознание использует метод повторения, чтобы в сознании отпечаталось действительно важное сообщение. Но в тоже время, это повторение означает, что твоя реакция на жизненные ситуации не меняется. В этом и заключается смысл повторяющегося сновидения. Тематика сновидений повторяется, хотя сцены могут быть несколько иными. Такие сновидения хорошо запоминаются, потому, что бывают очень эмоциональными. Хотя в твоем случае я не пойму подтекст этого сна. А что ты там делаешь? — спросила она.

— Ничего. Просто стою и все, ну по сторонам смотрю. Там ничего не происходит, — охотно поведала я.

— Занятно, — улыбнулась Инесса Егоровна. — Думаю, твое подсознание дает тебе знак. Только какой, узнаешь только ты из своих сновидений. Внимательно наблюдай за ними, вероятнее всего, тебя ждут перемены и ты сама себя на них программируешь. И обязательно информируй меня о своих умозаключениях, мне очень интересно к чему это все приведет, — тараторила она и одновременно писала что‑то в своем блокноте. — А теперь, расскажи мне как у тебя дела со сверстниками.

— Хорошо, — поморщилась я.

— Мартина, ты ведь обещала мне попытаться наладить контакт с одноклассниками, — строго проговорила психолог.

— Я дружу с Радиславом, — промямлила я, пытаясь защититься.

— Я знаю, что из всех возможных кандидатур, ты выбрала себе в друзья самую неподходящую, но нельзя дружить лишь с одним человеком, — завела она свою любимую шарманку, — ты ведь красивая и умная девушка, тебе необходимы внешние контакты со сверстниками. Я не уговариваю тебя дружить с людьми, которые тебе не приятны, хотя бы попробуй наладить с ними контакт.

— Инесса Егоровна, ну не хочу я с ними общаться, — устало проговорила я.

— А как на счет класса изобразительного искусства? Там есть люди, с которыми ты общаешься? — не отставала она.

— О да, там есть, — нагло соврала я, — мы всегда обсуждаем то, что собираемся нарисовать, но там, скорее больше рабочая обстановка, чем дружеская.

Она встала из‑за стола и посмотрела на меня долгим внимательным взглядом и произнесла:

— Ты хорошая девушка Мартина, но абсолютно не умеешь лгать.

Я покраснела и улыбнулась проницательности психолога.

— Извините Инесса Егоровна, но мне совсем не хочется перед летними каникулами обсуждать мои так называемые проблемы с одноклассниками. Я вообще считаю, что у меня нет проблем в этом плане, я довольна тем, что имею. И прошу поверить мне, я говорю абсолютно честно. Меня действительно все устраивает.

— Знаешь Мартина, для своего возраста, ты не по годам смышленая, — довольно заявила она, — я рада, что ты впустила меня в круг своих друзей.

Мы проговорили с ней еще примерно с полчаса, выпив при этом по две чашки кофе. Обсуждали в основном мой сон и детали, которые я изобразила на рисунке. Мы просидели бы и дольше, но у Инессы Егоровны была назначена встреча с второклашками на продленке, и ей нужно было идти.

Она еще раз окинула взглядом моё творчество и сказала:

— Замечательный рисунок, не жалко отдавать?

— Нет конечно, это я для вас сделала, — заверила я.

У нее уже была приличная коллекция моих рисунков, некоторые даже висели у нее в кабинете в рамочке, что ужасно мне льстило.

— Спасибо, — зарделась психолог и затем протянула мне листок, который вырвала из своего блокнота. — Это мой адрес и телефон. Пожалуйста, забегай ко мне.

— Конечно забегу, — обрадовалась я.

Инесса Егоровна слегка приобняла меня и мы вышли из кабинета.

Несколько позже, забирая физкультурную форму, я обнаружила, что мой ящик уже третий раз за год взломан и вся одежда залита чернилами и корректором. А стенки и дверца исписаны высказываниями типа: «Максимова — дура!» и еще парочкой более крепких словечек, которых мой мозг просто отказывался воспринимать.

— Отлично, — поморщилась я, вытаскивая штаны двумя пальцами, понимая, что восстановлению они не подлежат, — великолепная демонстрация умственных способностей моих одноклассниц.

Выкинув свою форму, я поплелась к выходу из школы. Год. Остался только один год и мученья закончатся.

Поход до дома обычно занимал у меня около получаса, если идти вразвалочку и минут десять, если поспешить. Сегодня спешить не хотелось. Я находилась в приподнятом настроении, и даже инцидент со шкафчиком его не испортил, к таким вещам либо привыкаешь, либо перестаешь на них обращать внимание, я выбрала второе.

А еще меня радовало то, что Инесса Егоровна не признала меня не нормальной, а наоборот значительно облегчила душевное состояние, можно сказать, сняла с плеч булыжник. Так что весь оставшийся путь я шла летая в облаках, напевая и пританцовывая, как обычно делаю, если мне просто хорошо. Впервые за две недели я ждала ночи и совсем не боялась заснуть.

Когда я подошла к подъезду, уже смеркалось, и как всегда не горел свет. Добравшись до пятого этажа, я открыла дверь, и меня сразу обволок смешанный запах разнообразных красок. Как я люблю свою квартиру. Здесь полностью был мой собственный мир. Она досталась мне от родителей и с помощью тетки я имею возможность жить на своей жилплощади, а не в общаге с другими детьми — сиротами.

Хотя изначально квартира была трехкомнатная, но мы с тетей Миной — так зовут сестру моего папы, решили, что такая большая квартира мне пока ни к чему, поэтому продали старую и купили эту «однушку», которая кроме всего прочего, находится ближе к школе. Вырученные же за неё деньги, положили в банк. По замыслу тети Мины, я могла снять их только тогда, когда мне исполнится двадцать один год, чему я ни в коем случае не препятствовала. По крайней мере, у меня в перспективе еще пять лет, по истечении которых, я смогу сама встать на ноги, а потом снять деньги, да еще и с процентами.

По этому, из своей «однушки» я сделала своеобразную берлогу, где бы все радовало глаз. Первым делом содрала обои и обклеила стены белой тканью. Так как в нашем городе большинство дней в году пасмурные или холодные, я изобразила на стенах лето, причем лето в тропиках. Вырисовывала я все это около года, потратив изрядное количество красок и растворителей, но добилась желаемого результата. С потолка на меня светило солнце, а стены завлекали тропическими деревьями, невиданными цветами, зеленой травой и небольшим озерцом, прятавшимся за бамбуком. Было такое ощущение, что ты действительно находишься в тропиках и если добавить чуть — чуть воображения, то можно даже почувствовать влажный запах земли и зелени. Но как правило, кроме меня эти ароматы никто не чувствовал, что между прочим не удивительно, это ведь мой мир.

Из старой квартиры я перетащила сюда необходимую мебель и, в общем, была довольна своей жизнью. Тетя Мина утверждала, что при продаже этой квартиры мы выручим хорошие средства только из‑за моей росписи на стенах, но я, в отличие от нее, не собиралась ничего продавать, аргументируя это тем, что не появилось на свет еще того человека, который сможет купить у меня частичку души. Тетка обычно злилась на такие мои высказывания и говорила, что я пошла в её «братика», то есть моего отца и, что у него тоже был ветер в голове.

Про тетю Мину нужно отдельно упомянуть, что она своеобразный человек. Самое главное в жизни для нее — это порядок, поэтому после того как погибли мои родители (это случилось, когда мне было пять лет), она стала моей опекуншей. Однако жила я в детдоме, но часто у нее бывала, практически каждый день. Она занималась со мной, мы вместе играли, гуляли, и тетка с самого детства мне внушала, что меня никто не бросал, что я не одна, и мы есть друг у друга, а это уже много. Я тогда была еще маленькой, чтоб полностью осознать, что произошло с моими родителями и тете Мине пришлось куда сложнее, чем мне. Она очень сильно любила моего отца, а он в свою очередь всегда холил и лелеял свою младшую сестренку. Смерть моих родителей сильно подкосило ее и без того слабое здоровье, и тетка с периодичностью раз в два месяца строго отлеживала по неделе в больнице и терпеть не могла, когда я ее навещала. Считает, что мне не следует видеть ее в этом убогом месте и в ужасных бесформенных халатах. Я никогда не вредничала, поэтому всегда только провожала ее до больницы и встречала оттуда.

Тетю Мину можно было даже не пытаться понять, её можно было только пережить как стихийное бедствие. Но она любит меня и заботится, я ни в коем случае, ни за что не её осуждаю и бесконечно благодарна за все. Как я уже упомянула, она своеобразный человек.

Включив музыку и наскоро перекусив, я достала кисти с красками, и удобно устроившись на полу, решила закончить один из своих рисунков. Давно уже до него руки не доходили. Я изобразила величавую скалистую гору, выступающую из темного леса, на которой стояло огромных размеров животное, напоминающее полу — волка — полу — медведя, воющего на луну.

Я вообще люблю рисовать животных, только они никогда не получаются похожими на настоящих. Вернее будет сказать, в последний момент у меня всегда дрогла рука и, к примеру, рисуя величавого льва, я неизменно подрисовываю ему рога или крылья, ну, могу даже чешую изобразить. У меня просто не было ни одного рисунка с действительно существующими животными. Причем реалистичность изображаемых животных удивляла даже педагога класса ИЗО. Он говорил, что я так детально прорисовываю каждую мелочь в облике зверей, что создается такое впечатление, будто я рисую с натуры. А Инесса Егоровна утверждает, что это происходит из‑за моего бурно развитого воображения, но, в отличие от учителя ИЗО, неизменно интересовалась, почему именно так или эдак я решила изобразить зверя.

Резкий удар в окно из кухни заставил меня вздрогнуть, и у зверя на моем рисунке выросло заостренное ухо.

— Что это? — спросила я сама себя и прошла на кухню.

Там у меня был приоткрыт балкон, но стекло разбито не было. Я открыла дверь и с опаской выглянула. На полу лежал огромный черный ворон лапами кверху.

— Бедненький! — перепугалась и села на корточки возле птицы.

Ее широкая грудь медленно вздымалась и отпускалась.

— Дышит… — обрадовалась я и выскочила с балкона за полотенцем, чтобы взять ворона.

Бережно приподняв птицу, я занесла её в дом и положила на диван, задумавшись, звонить ли мне в ветеринарную службу, чтоб они послали меня, куда подальше с этим вороном, или нет.

— Что ж мне с тобой делать, а? — спросила я бездвижное животное.

Внезапно птица открыла глаза, резко встрепенулась и встала на лапы. Я сразу же пожалела, что занесла ее в квартиру и стала медленно отступать назад к спасительной близости ванны. Ворон, тем временем, пронзительно каркнул и приподнял крылья, видимо решив этим меня напугать, хотя необходимости не было, я и так до смерти перепугана.

Чем ближе я подходила к ванной, тем громче ворон каркал. Когда я остановилась, птица перестала верещать, отпустив крылья. С опаской глядя на меня, ворон взмахнул огромными крыльями так, что все мои рисунки разлетелись, и уселся на спинку дивана, тараща на меня свои умные глазища.

— И что? — сердито спросила я.

— Кар — р-р…

— Отлично, — я медленно сделала шаг к дивану, ворон повернул голову и снова каркнул. — Кыш — ш-ш!!! — разозлилась я.

Бесполезно, ворон даже не шелохнулся. Я немного осмелела и подошла ближе к дивану.

— А ну ка иди отсюда! — грозно проговорила я, подбоченившись. — Я хотела тебе помочь, а ты пугаешь меня, брысь!

Ворон внимательно на меня смотрел, и вроде даже улыбался, но не предпринимал попыток сдвинуться с места. Я поспешила в ванную за шваброй, чтоб выгнать крылатое чудовище из квартиры. Нарисовавшись в комнате со своим «оружием», начала медленно подходить к птице. Ворон даже не встрепенулся и не издал ни звука, тогда начала легонько подталкивать его черенком от швабры к двери. Птица нехотя отодвинулась на пару сантиметров и недовольно клюнула палку. Еще минут десять я не оставляла попыток выгнать вредную птицу, но кажется, ей так понравилось у меня дома, что после долгих перелетов от дивана к столу, от стола к мольберту и после того, как вся моя комната стала напоминать поле Второй Мировой Войны, распсиховалась и крикнула:

— Ладно, ну и сиди тут как истукан! — недовольно плюхнувшись на пол, я твердо решила закончить рисунок с остроухим, теперь уже животным.

Вскоре я и впрямь забыла про ворона, он, кстати, про меня тоже. Сначала сидел покаркивал, а потом и вовсе заснул. Я оглядывалась на него время от времени, но птица не подавала признаков враждебности, даже смотрелась мило с закрытыми глазками и опущенным клювом. Лишь однажды за весь вечер я отвлеклась, сделав себе чай и поставив блюдце с водой рядом со спящей птицей, а он даже глаз открыть не потрудился. Ну и ладно, на улице все равно темно, с его координацией однозначно свернет себе шею, так что я мысленно разрешила ему у меня переночевать.

Глава 2

Солнце слепило мне глаза. Я с улыбкой ощущала его лучи, ласкающие лицо. Как уютно и комфортно. Стоп. Солнце? У меня в квартире? Я открыла глаза и поняла, что снова нахожусь на поляне из снов. Я что, заснула на полу?

Приподнявшись, я начала внимательно всматриваться во все, что меня окружает. Как странно, вот я прекрасно осознаю, что это сон и все же тут так все реально. Я ущипнула себя за руку. Больно. Странный сон, уж чересчур реалистичный.

Следуя совету Инессы Егоровны, я принялась запоминать все в мельчайших подробностях. Сначала мое внимание привлекла трава, на которой я сидела, она была похожа на обычную траву, но при этом казалась такой мягкой. Я дотронулась до нее и поразилась. Действительно, как шелк. Даже не поленилась ее понюхать. Пахнет обычной травой.

Я поднялась на ноги. Опять закат, светящий на меня красным заревом, та же гора, но теперь казалось, она была намного дальше. Густые облака закрывали ее наполовину, и создавалось впечатление, что она просто укрыта мягким, ватным одеялом. Справа виднелся густой, сосновый лес, по — королевски распростертый до самого горизонта. Я пожалела, что со мной нет красок и мольберта и что не смогу срисовать эту картину с натуры, уверенна, получился бы шедевр.

Недалеко от себя я заметила большое цветочное дерево. Именно цветочное, так как зелени на нем совсем не было видно, одни разноцветные цветы, так красиво… Странно, я помню это дерево, но изображая его на своем рисунке для Инессы Егоровны, нарисовала обычные, засохшие ветви. Решив рассмотреть такую красоту поближе, сделала шаг к нему. Но тут внимание кое‑что привлекло.

— Кар — р-р… — послышалось сверху.

Я подняла голову и увидела огромного ворона, кружившего надо мной. Могла поклясться, что это тот же самый ворон, который спит сейчас на моем диване. Птица, тем временем, приземлилась на огромный валун рядом, и уже привычно вытаращила глаза.

— Ну а ты что тут делаешь? — недовольно спросила я. — Это мой сон, катись отсюда!

Ворон продолжал хитро на меня смотреть.

— Ладно, если это мой сон, то ты должен уметь говорить, верно? — я с надеждой посмотрела на ворона. — Ведь так?

— Кар — р-р… — не оправдал он моих ожиданий и, встрепенувшись, взлетел.

— Ну и лети, — буркнула я, смотря ему в след, и тут мое внимание привлекло что‑то, чего раньше не было.

Возле горы у самого ее подножия стоял человек! Это была девушка с длинными, кудрявыми, огненно — рыжими волосами. Они развивались на ветру, создавая иллюзию горящего пламени. Её лицо я разглядеть не могла, так как она стояла слишком далеко, но была уверенна, что это была именно девушка, такой хрупкой она казалась, что сомнений не возникло.

Меня вдруг поразило непонятное беспокойство. Я стояла и смотрела на это виденье и, все больше и больше мне переставал нравится этот сон. Я гораздо спокойнее себя чувствовала без воронов и людей.

Внезапно девушка махнула рукой. Я приросла к месту. Что делать? Махнуть в ответ? Убежать? Она, тем временем, начала жестами подзывать меня к себе.

«Нет», — сказала я, и сделала шаг назад.

Я открыла глаза. В квартире была давящая тишина. Резко поднялась с пола и огляделась. Ворона нигде не было. Я бросилась в кухню, спотыкаясь еще неокрепшими ногами, но и там ворона не было. Вернувшись в зал и плюхнувшись на диван, задумалась.

Может мне все это приснилось? Наверное, я отключилась еще до появления птицы. Стряхнув с себя остатки сна, поковыляла на кухню, отведать утреннего кофе. Солнце только — только начало освещать крыши домов, так что налив себе кружку горячего напитка, вышла на балкон полюбоваться на игру бликов от соседних окон. Мне всегда нравилось наблюдать за игрой солнца. Отражаясь от окон и падая на стены соседних построек, лучи приобретали очертание неких иероглифов, что приводило меня в дикий восторг. Считаю, что таким образом солнышко разговаривает с людьми. Я, кстати, даже находила в книгах некоторые из них. В последний раз это были «дружба» и «удивление». Я фотографировала «солнечные иероглифы» чтобы не забыть и приклеивала к стене с подписями, что они означают. Таких фотографий у меня было уже штук пятнадцать.

Но сегодня, я не столько наблюдала за окнами, сколько думала о своем ночном сновидении. Две недели подряд не было никаких изменений и как только они появились, я испугалась. Глупо. Даже начала на себя злиться за то, что так опрометчиво поступила и струсила подойти к рыжей девушке. Инесса Егоровна говорила, что это мое подсознание программирует меня на перемены, а я выходит, сама от них убегаю. Неразумно с моей стороны.

Я ушла с балкона преисполненная уверенности, что в следующем сне непременно подойду к незнакомке и узнаю что ей нужно.

Весь день был свободен, так что долго думать, чем мне сегодня заняться не стала. Единственное, нужно сходить в магазин за какими‑нибудь плюшками для Родьки, он обязательно завалится в гости и естественно без предупреждения, а у меня одни сосиски в холодильнике. Он всегда так делал по субботам. Я на это не обижалась и всегда припасала для него какие‑нибудь вкусняшки, потому что ел он их с удовольствием.

С некоторых пор, кстати, он начал просить меня показывать, как правильно разбавлять краски и с чего правильно начинать рисовать. По части красок я ему помогала, а вот с рисунками было сложней, я никогда не рисовала так, как правильно, чем вызывала театральное неодобрение учителя класса ИЗО, поэтому отделавшись незамысловатым: «Начни с того, как сердце подскажет», угомонилась, и Родьку это объяснение тоже удовлетворило. Так что мы продолжили мирно существовать. Он, кстати, был очень умным парнем, с весьма разнообразным кругозором, поэтому не удивилась, впервые услышав его просьбу. Он жил по принципу: чтобы понять — нужно попробовать. Вот я, например, никогда бы не смогла заняться чем‑то, что не понимаю, как танцы, например, или какой‑нибудь баскетбол. Нет уж, увольте.

Это утро я решила посвятить рисованию, а после обеда пришлось прогуляться до магазина, тем более, что погода располагала к прогулкам. Всю дорогу пребывала в раздумьях, решив позвонить Инессе Егоровне и рассказать о произошедших изменениях в моем сне. Вернувшись, обнаружила на лавочке перед своим подъездом Родьку, который щурясь, всматривался вдаль. Зрение у него было плохое, но он не хотел носить очки, наверное, стеснялся, что выглядит в них чересчур умным. Я считала что выглядит он, что в очках, что без них мальчишом — плохишом и ничто ему тут не поможет, дело, скорее всего, в самом лице. Оно у него, было… не знаю даже как сказать, дерзким, что ли. Еще если приписать ко всему этому темно — синие миндалевидные глаза в обрамлении длинных ресниц и высокий рост, то зубрилой его точно не назовешь.

— Привет Мартина, — улыбнулся он, увидев меня.

— Привет, — улыбнулась в ответ, и добавила: — А я как раз купила булочки с маком, чай будешь? Пошли.

— Буду, — он вскочил с лавки и отобрал у меня пакет, хотя тот был не тяжелый.

Помимо всех его достоинств, Родька был очень галантен, не знаю откуда это у него, но эта его черта мне ужасно нравилась.

— Я т — тоже шоколада набрал, — довольно сообщил он.

Дома мы заварили чай и уселись за кухонный стол. Родька молчал, поглощая булочки и всматриваясь в мое задумчивое лицо, а я размышляла о вороне из своих снов и уплетала свое излюбленное блюдо — сосиски.

— К‑как твои сны? — словно прочитав мысли, спросил он.

Я встрепенулась и удивленно посмотрела на друга. Телепат, блин.

— Снятся… — пожав плечами, ответила я, вспомнив, что что‑то говорила ему про них. — Но хоть уже не одно и то же.

— Да? Это хорошо, — задумчиво сказал он.

— А почему ты спросил?

— Да вспомнил п — просто, — Родька снова отпустил глаза вниз, задумчиво пережевывая сладости. А я внимательно на него посмотрела и подумала, что сегодня будет такой же день, как и всегда, но хотелось, чтобы это было не так.

— Родь, а пойдем сегодня погуляем? Ну, или в кино сходим? — я внимательно следила за его реакцией, Родькино лицо не выражало никаких эмоций. — Сегодня такая погода хорошая.

Видимо Инесса Егоровна оказалась права на счет изменений. Обычно меня без надобности на улицу не вытащить.

— Видимо в лесу п — последний медведь сдох, раз ты п — погулять решила, — хмыкнул он. — Пойдем конечно, я уж думал, не д — доживу до этого дня.

Весь день мы гуляли в парке и ели мороженное. Позже посетили местный зоопарк, в котором раньше мне не доводилось бывать. Я с бурным восторгом носилась от клетки к клетке, что Родька еле успевал за мной уследить. Он не выдержал, когда я начала кормить яблоками с рук горного козла. Отобрав у меня провизию и проворчав что‑то на счет отсутствия у меня чувства самосохранения, он потащил меня к выходу.

Потом мы сходили в кино на новый мультик, который нам очень понравился. Вернее мне. Родька отнесся к новинке кино весьма спокойно, в отличие от меня. Насмеявшись до боли животе и, объевшись попкорна и начоса, мы довольные, с чувством выполненного долга, взяли себе по шматку сладкой ваты и поплелись домой, все еще обсуждая этот мультфильм. Я по обыкновению трещала не замолкая, а Родька молча слушал и иногда кивал.

— Родь, а почему ты со мной дружишь? — вдруг решила поинтересоваться я.

— Что за глупый вопрос. П — почему ты спрашиваешь? — удивился он.

— Ну, я ведь знаю, что со мной не так уж и весело, откровенно говоря, даже скучно, а ты такой… ну в общем, я думаю, что у тебя куча более интересных друзей.

Родя остановился и долгим серьезным взглядом посмотрел мне прямо в глаза.

— Мартин, с тобой не скучно.

— Да ладно, — смутилась я, засунув себе в рот огромный кусок ваты, который с трудом в нем уместился.

— Решила она задать вопрос после дохренадцати лет дружбы, — приподняв брови, констатировал он.

— Весна, — пожала я плечами. — Ну, кроме меня ты же много с кем общаешься?

Он снова резко остановился и тихо спросил:

— Я н — надоел тебе?

— Нет, нет, конечно! — поспешила заверить я, вот всегда он так. — Просто интересно.

— Мартина т — ты мой друг, я тобой дорожу. Ты не такая как все, большинство людей совсем не интересны. Ты же ни на кого не похожа.

— Ну, а у меня какие интересы, кроме книг и рисования?

— Знаешь, едва ли к‑кто — нибудь из моих знакомых прочел хоть одну к — книгу за всю жизнь.

— Ну кто‑то читает, — не согласилась я.

— Кто из нашего класса? — улыбнулся он. Я не нашлась, что ответить. — Тогда такой вопрос: а ты? Ты п — почему ни с кем не дружишь?

— Ну… мне никто больше не нужен, — честно ответила я. То, чем я заполняла вечера, было более чем достаточно для меня. — Кроме тебя, конечно.

Радислав улыбнулся, и остался весьма доволен моим ответом.

— Спасибо, — произнес он, приобняв меня за плечи.

Сделав еще пару кругов по району, мы уже почти подошли к моему подъезду.

— Мартин, а что за к — кольцо у тебя на шее? Все забывал спросить, — после долгого молчания спросил Родька.

Я машинально дотронулась до серебреного кольца, которое носила на цепочке, так как оно было велико для моих пальцев.

— Это от мамы досталось.

— А т — там что‑то написано? — он прищурился.

— Да, но я не знаю что, оберег, наверное, какой‑то, — отмахнулась я.

— Не похоже, — сказал Родька, и отошел от меня подальше. — Ладно, в — вот мы и пришли, давай я п — провожу тебя до квартиры и пойду.

Я удивилась, в основном его не так‑то легко выгнать, а тут сам уходит, видимо я его достала своими вопросиками.

— А чай? — разочарованно спросила я.

— Не — е, я домой.

— Как хочешь, — обиделась я, теперь мы поменялись ролями, и уже я приняла его отказ как личное оскорбление. Наверное, свидание с кем‑нибудь назначил. Невероятно, как эта мысль разозлила.

Я вошла в подъезд и начала подниматься по лестнице. Он бесшумно догнал меня.

— Мартина, т — ты обиделась? — мученически спросил он, с явным намерением подлизаться. Вот как на него дуться?

— Нет Родь, я не обиделась, — улыбнулась, чтоб не портить ему вечер, поскольку судя по его словам, он не мог «спокойно существовать», зная что я на него дуюсь, — спасибо что проводил. Повторим как‑нибудь?

— К — конечно. Хоть каждый день, — он улыбнулся в ответ. — Ну, пока.

— Пока, — сказала я и зашла в квартиру.

Дома, наскоро перекусив, я решила почитать. Рисовать я ленилась, так что, удобно устроившись на диване с «Королем Лир» в руках, я попыталась сосредоточиться на книге. Но не выходило. Я взяла в руку колечко, висевшее на шее и пристально на него посмотрела. Такое красивое. И блестит, будто только вчера начистили, хотя я не снимала его с шеи со смерти родителей. Я предпочитала думать, что так они показывают, что до сих пор заботятся обо мне, даже когда их нет рядом.

Они трагически погибли уже давно: оборвался тросик от газовой плиты и задохнулись во сне. Я, кстати, тоже дома была, только в своей комнате, и у меня была открыта форточка, так что мне несказанно повезло что дотошная бабулька — соседка учуяла запах газа. Я сама этого не помнила, знаю все из рассказов тети Мины. С тех пор у меня всегда были открыты форточки или как сейчас — балкон. Я уже давно могу спокойно думать об этом, смирилась, наверное. Просто иногда становится грустно. И вот это кольцо мама одела мне на шею почти перед их смертью и даже будучи совсем ребенком, я отлично помнила этот момент. Может она что‑то чувствовала, поэтому решила оставить мне что‑то от себя. Даже до сих пор помню, как от нее пахнет, жасминовым мылом и чем‑то таким, что я даже не могу описать, чем‑то родным и знакомым. И помню, как смеется папа, заразительно и искренне, тетя Мина говорит, что в детстве я всегда вторила ему, пытаясь подражать. Я улыбнулась, вспомнив звуки папиного смеха.

Еще немного повалявшись, я поняла что мне сегодня не читается и, встав с дивана, решила еще раз поесть. Но когда вставала, то услышала тихий звон из‑за дивана. Заглянув за спинку, увидела что‑то белое. Раскорячившись, я все же достала эту вещь. Блюдце. То самое, в котором была вода для ворона! Так это был не сон! У меня отлегло от сердца, не совсем уж я с катушек съехала. С приподнятым настроением я забросила блюдце в раковину.

Тук — тук. Тук — тук — тук.

Я выпучила глаза на балкон. Стук исходил оттуда. Ну, может все‑таки и съехала. Медленно подошла к балкону и открыла дверь. Откровенно говоря, уже зная, что там увижу. Лёгок на помине. Ворон весело смотрел на меня, повернув голову вбок.

— Привет. Никакой швабры на этот раз. Заходи, — пробубнила я и отвернувшись, пошла к холодильнику. Ворон ловко перескочил порожек и, взлетев, сел на табуретку.

— Кар — р…

— Не ори, — поморщилась я, доставая сосиски. — Вот не мог раньше прилететь? Я ж думала, что ты приснился мне. Хотя ты мне и так приснился. И вообще, что ты делал в моем сне?

Я встала подбоченившись и грозно вперила в него взгляд. Птица молчала, лишь меняя положение головы и с интересом меня разглядывая.

— Ладно. Ты голодный? — продолжала я беседовать с вороном, хотя понятия не имела, что они едят. Отрезав ломоть хлеба, положила его на табуретку. Ворон тут же принялся его клевать. Пока мы ужинали, решила что назову его Карр, в конце концов, он сам так представился.

До самой ночи Карр был у меня в гостях мешая рисовать, так как один взмах его крыльев превращал комнату в бардак. Я уговаривала его больше не летать по залу и, под ночь, он вроде как согласился и сидя на спинке дивана мирно задремал. Я решила привязать к его лапке красную ленточку, чтоб точно знать, что это мой ворон и, если Карр вдруг решит еще раз мне присниться, то уже не отмажется, что это был не он. Красной ленты я в своем бардаке не нашла, зато была синяя. Даже лучше, мне нравилось думать, что Карр все‑таки мальчик. Пока я украшала его лапку, этот соня, как и следовало ожидать, не проснулся.

Из‑за ворона я не стала раскладывать себе диван, поэтому кинув подушку и одеяло, закуталась в свое уютное гнездышко и стала ждать сновидений. Сегодня я точно не струшу и подойду к рыжей девушке.

Глава 3

Я открыла глаза. Моя поляна и красное солнце. Я быстро поднялась на ноги и огляделась. Все как обычно, но не было девушки и Карра. Как жаль. Расстроившись, присела на валун, нервно заламывая руки, злясь на себя и на свою трусость. Вот если бы подошла к ней в прошлый раз, то не чувствовала себя так паршиво.

— Эй!!! — громко крикнула я в никуда. Ветер подхватил звук моего голоса и унес вдаль.

Ну что ж, кроме как осмотреться вокруг, заняться мне было не чем. Я побродила по поляне и даже прошла в сторону горы, всматриваясь в нее, но девушки по — прежнему не было. И тут мне на глаза попалось цветочное дерево. В прошлый раз я так и не успела рассмотреть его поближе, меня отвлек Карр.

Недолго думая, я поспешила к дереву и чем ближе подходила, тем больше удивлялась, как я могла раньше не замечать такой красоты. Подойдя к нему вплотную, принялась разглядывать великолепное разнообразие разноцветных цветочков, похожих на лютики, которые росли так близко друг к другу, что не было видно ни единого зеленого листочка. Все цветы такие пестрые, что в глазах начало рябить.

— Какая красота, — тихо выдохнула, и протянула руку к одному из них.

Как только дотронулась до фиолетового цветка, он открыл глаза! Я быстро отдернула руку. Из сердцевины лютика на меня внимательно смотрела пара маленьких коричневеньких глазиков. Внезапно этот цветочек отделился от всех и взлетел, замерев в воздухе как стрекоза. Я поняла, что это не цветок, а какое‑то животное размером не больше моей ладони. Лицо у него было как у цветка — лютика и маленькое зеленое худенькое тельце, с ножками и ручками, на которых были длинные тонкие пальцы, с коготочками на концах. Крылышки у лютика как у стрекозы и, когда он летел, их вообще не было видно.

Тем временем остальные лютики пооткрывали свои глазки, и цветочным облаком окружили меня, щекоча крылышками. Я засмеялась и побежала от них подальше, боясь размахивать руками, чтобы никого не поранить. Отбежав от дерева на метров десять, остановилась. Несколько лютиков все еще кружили рядом, издавая звуки похожие на мультяшье хихиканье.

Я протянула руку и один зверек, розового цвета, сел мне на палец. Зверюшка зацепилась за меня, и я обратила внимание на длинные пальцы передних лапок, они почти полностью обхватили мой собственный палец, такими длинными были.

— Кто вы такие? — спросила я, но лютик продолжал внимательно на меня смотреть, потом оттолкнувшись, взлетел. Его место тут же занял синенький.

Я решила потрогать его лепесточки и, приблизив руку, увидела, что его рот открылся и показались два маленьких клычка.

— Ай! — пискнула. — Ты чего кусаешься?!

Я засунула укушенный палец в рот и попыталась сбросить зверька, но он крепко цеплялся своими лапками. Я подняла его на уровень глаз. Лютик смотрел на меня печальными глазками, и издавал скулящие звуки. Видимо раскаивается.

— Ладно, лети, ты прощен, — засмеялась я и лютик, улыбнувшись, оторвался от пальца и взлетел.

Не знаю, сколько времени провела в обществе этих удивительных зверушек, но достаточно для того, чтобы запомнить их облик на столько, чтобы изобразить потом на бумаге. Позже, я снова взглянула в сторону горы, которую уже привычно «обняли» облака. К сожалению, рыжей девушки там по — прежнему не было. Расстроено вздохнув, я проснулась.

Открыв глаза, я еще долгое время провалялась в постели. На работу мне нужно только вечером, так что могла себе позволить бездельничать до самого обеда.

Карра, как и следовало ожидать, уже не было, о его присутствии напоминал только беспорядок в квартире и недоеденный кусок хлеба в кухне. Надеюсь, он не обиделся на меня из‑за ленты.

Сладко подтянувшись, я сползла с дивана и, потирая глаза, поплелась в ванную. Вспомнив сегодняшний сон, задвигалась быстрей, ведь хотела успеть изобразить лютика, пока в моей памяти четко вырисовывался его образ. Я улыбнулась, думая о забавных зверюшках и, посмотрела на палец, за который меня тяпнули во сне. Кровь отхлынула от лица. На пальце были две маленькие дырочки!

Та — а-а — ак… либо я съехала с катушек, либо у меня остался укус от несуществующего животного из сна. Конечно, хотелось поверить во второе, но первое было правдоподобнее. Я бросилась в комнату и начала рыться в шкафах, пытаясь найти лупу, чтобы поближе рассмотреть укус и убедиться, что это, к примеру, просто порез. Переворошив все содержимое шкафа и тумбы, я извлекла на свет Божий огромную лупу. Не помню, откуда она у меня, но пришлась как нельзя кстати. Я посмотрела через нее на свой палец. Две дырочки никуда не делись. Это не порез, а укус от маленьких клычков лютика!

— Ну все, приехали, — обреченно проговорила я. — Мартина, ты сошла с ума. Тебя кусают звери, которых ты видишь во сне.

Я сидела на полу с лупой в руке довольно долгое время и никак не хотела верить в то, что моя психика не выдержала и съехала с катушек. А может это и не укус вовсе? Может я поранилась во сне? Об диван, например, он довольно старый, даже старше меня. С надеждой я аж подпрыгнула с пола и буквально долетела до дивана, скинула с него подушку и одеяло, и начала ощупывать поверхность на предмет остроконечных гвоздиков. Засунув руку под диванные подушки, действительно наткнулась на что‑то острое.

— Да! — с ликованием воскликнула я и, приподняв подушки, увидела пару старых скоб, которые повылазили через ткань и торчали острыми концами.

Я с облегчением опустилась на пол и улыбнулась. Ума не приложу, как моя рука туда попала, но то, что на пальце именно следы от скоб, сомнений не было, даже расстояние между дырочками такое же, как у них.

— Фу ты, ну ты! По — моему я придаю этому сну слишком большое значение, — сообщила я сама себе.

Молча порадовалась еще некоторое время, и чуть позже снова направила свой маршрут в ванную. А выйдя оттуда, ужаснулась бардаку, который царил в доме. Основной его виновник был, конечно, Карр, но утром я ему существенно в этом помогла. Придется марафетить помещение, и только после этого рисовать лютиков.

Прежде чем начать генеральную уборку я в обязательном порядке соблюла свой утренний ритуал с кофе на балконе. Сегодня тоже было куча иероглифов. Вооружившись книжкой с их обозначениями, я нашла иероглиф «будущее» и немедленно побежала за своим фотоаппаратом — мыльницей, для запечатления блика от солнца.

Вернувшись в комнату, чтобы положить книжку обратно на полку, я подумала, что сегодня мне вновь хотелось повторить вчерашний день и побродить с Родькой по улицам. Для меня, конечно, это было непривычно, но как оказалось, проводить время с ним вне квартиры — тоже весело.

Я поспешила на поиски своего мобильного телефона, который не попадался на глаза уже около недели. Ко всему роду техники я относилась небрежно, за исключением ноутбука, который, по — моему, стоит под столом.

Во второй раз за сегодня обезобразила квартиру, но все же, нашла его на холодильнике. Как и следовало ожидать, батарейка давно села. На поиски адаптера ушло намного меньше времени. Включив мобильник, обнаружила два смс — сообщения. Одно было от Тети Мины: «Этот абонент звонил вам семь раз». Отлично, она обязательно настучит мне по голове за отключенный телефон, когда я приду в гости, но перезванивать я ей пока поостерегусь.

Второе было от Родьки: «Марти, я сегодня тебе забегу. Будешь дома?». Сообщение послано вчера, так что выходило, что буду.

Я нажала кнопку вызова и стала ждать, когда он поднимет трубку. Но Радислав общаться со мной не пожелал. Может быть, он на тренировке. Потом перезвонит, если что.

Потом я вспомнила про Инессу Егоровну и набрала её номер. Она жутко обрадовалась моему звонку, а когда я рассказала об изменениях во снах (об укусе цветочка предусмотрительно решила промолчать), она сказала, что я лишь подтвердила ее теорию о подсознании, в чем ни капли не сомневалась. А вот при моем упоминании о прогулке в парке, вообще завалила расспросами о проведенном дне. Я честно и в подробностях изложила ей наш с Родькой выходной и Инесса Егоровна осторожно поинтересовалась:

— Мартина, вы с этим мальчиком встречаетесь?

— Нет конечно, вы что? Мы с ним просто друзья, — повторила я фразу, так часто слышимую в фильмах.

Инесса Егоровна мне не поверила, позвав зайти как‑нибудь в гости, и поговорить с глазу на глаз, так как хочет видеть мое лицо, когда отвечаю на вопросы. Я сразу же согласилась и обещала прийти, как только появится свободное время и на том распрощавшись, положила трубку.

Вопросы Инессы Егоровны на счет Родьки меня озадачили. Нет, это бред! Какие чувства, мы знаем друг друга с детства и притерлись уже давно. То что он восхищается моими работами — да, бесспорно имеет место быть, а все остальное… ну, он, конечно, ничего такой, симпатичный вроде. Но просто друг, который нашел во мне товарища по духу.

Кивнув себе в ответ на мысли, я еще раз набрала Родькин номер, снова не получила ответа и со вздохом поняла, что больше отлынивать от уборки нет причин, поэтому включив музыку, занялась очисткой квартирной территории.

Примерно с час я драила квартиру. Если я за что‑то берусь, то делаю это хорошо, поэтому я как трактор пронеслась по комнатам, сгребая ненужный хлам и попутно находя давно затерянные, но нужные вещи. Когда дело дошло до влажной уборки я, честно говоря, уже еле стояла на ногах, но была довольна проделанной работой. Некоторое время спустя, с успокоенной совестью, вознамерилась выполнить задуманное и нарисовать лютика. Рисовать сие создание я решила сначала в карандаше, так как едва ли не впервые буду изображать зверюшку, можно сказать, с натуры.

Вопреки своим ожиданиям, закончила работу в рекордно короткие сроки и с максимально точным изображением. Лютик на рисунке, казалось вот — вот взлетит. Я изобразила его в процессе полета, с приоткрытым улыбающимся ртом, чтобы было видно острые клычки. И то, что он был нарисован в простом карандаше, абсолютно не мешало выглядеть весьма реалистично. Придирчиво разглядывая лютика, невольно посмотрела на свой «укушенный» палец и улыбнулась. Что ж, рисунком я довольна.

Взглянув на часы, начала потихоньку собираться на работу. Сегодня, под настроение от необыкновенного сна и утренних иероглифов, мне хотелось выглядеть хорошо, что я решила подкрасить глаза ярче обычного. Спустя еще пару часов, выскочила на улицу.

Погода начала портиться и на небо набежали тучки. Что ж, довольствоваться хорошей погодой в этом городе, никогда не получается долго. Я запахнула посильнее куртку и прибавила шаг, благо, что минимаркет находится недалеко от моего дома.

Как я устала. Вываливаясь из черного хода магазина, едва не свалилась с лестницы. Сегодня я отпахала положенное время, но после генеральной уборки в квартире, видимо меня немного подкосило. Да еще и Радислав как сквозь землю провалился! Я звонила ему раз пять и каждый раз не получив ответа, расстраивалась. Я даже подумала, зайти к нему в общагу, но тащиться туда на ночь глядя, мне не позволил мой инстинкт самосохранения, который вопреки высказываниям Радислава у меня все‑таки был. Как только я зашла в подъезд, на улице ливанул такой дождина, что, находись я сейчас на улице, промокла бы до нитки. Улыбаясь своему везению, открыла дверь квартиры.

— Кар — р! — услышала я с коридора, и порадовалась, что ворон успел до меня долететь, прежде чем начался дождь.

Но заглянув в комнату, поняла, что не успел. От кухни до дивана в зале, образовалась тонкая дождевая дорожка, а на спинке сидел мокрый и взъерошенный Карр, недовольно переминаясь с ноги на ногу и косо на меня поглядывая. Я заметила, что подаренная мной ленточка все еще находилась на его лапке.

— Карр! Бедненький! Промок весь! — заверещала я и, схватив полотенце, с опаской приблизилась к птице. Раньше мне еще не доводилось его трогать.

Я аккуратно протерла ему мордочку и потом, осмелев, накинула полотенце и бережно закутала Карра в него. Он стоически все это пережил и вроде как с благодарностью на меня посмотрел, когда включила маленький обогреватель и направила струю теплого воздуха на ворона.

Весь вечер я просидела перед ноутбуком, ползая в интернете и периодически ухаживая за пернатым. Если честно, мне это доставляло удовольствие. Раньше у меня никогда не было домашних животных, хотя Карра нельзя к ним отнести, но мне нравилось его присутствие. Вскоре ворон задрых, и я переместилась на диван вместе с буком, рядышком с ним. Достав одеяло и подушку, я с удобством устроилась. Если даже засну, то хоть в положенном месте.

Глава 4

Я открыла глаза. Ветер громко завывал сегодня, разгоняя облака, которым так полюбилось окутывать собой горы. Я приподнялась с травы и осмотрелась вокруг. Сегодня поляна казалась совсем недружелюбной. Ветер колыхал деревья из стороны в сторону, что могла слышать их треск. Вчерашнее дерево стояло без лютиков и, казалась обыкновенным и совершенно ничем непримечательным, если не считать яркой листвы.

Солнце больше не светило теплыми лучами, из‑за густых, быстро плывущих облаков, подгоняемых ветром. Сегодня мне сон не нравился. Я пыталась всмотреться вдаль, но ветер приподнял с земли листья с пылью и швырнул их в лицо. Я отвернулась и накрутила на руку свои перепутанные ветром волосы, в которых запутались листья. И тут вдалеке, увидела огненно — рыжую вспышку. У подножия горы стояла та самая девушка!

Ноги как завороженные понесли меня туда, и через минуту, уже буквально неслась в сторону горы, боясь что девушка исчезнет. Ветер бил в лицо и глаза начали слезиться, но это меня не могло остановить, я твердо решила поговорить с ней. Но девушка не исчезала, а наоборот, виднелась все лучше, и даже махнула мне рукой и направилась на встречу.

Запыхавшись, я остановилась, и теперь имела возможность внимательно ее рассмотреть. Девушка была высокого роста, и удивительно красивая. Ее серо — зеленые кошачьи глаза в обрамлении густых ресниц, весело на меня смотрели, а припухлые губки растянулись в дружелюбной, и даже счастливой улыбке. Овал лица подчеркивали мягкие скулы и тонкая шея. Ее огненные, мелкими кудрями волосы разметались в разные стороны игрой ветра, и заметила чуть заостренные кверху, раковины ушей. Одета она была тоже необычно, создавалось впечатление, что ее хрупкая фигурка была обернута зеленоватым куском материи и придерживалась кожаными шнурками. Облегающие штаны того же цвета, были заправлены в кожаные сапожки на плоской подошве, отороченные мехом. Глядя на нее, я, кажется, потеряла дар речи. Так прекрасна она была, что казалась нереальной. Девушка тем временем, протянула мне небольшой кожаный мешочек, стянутый сверху шнурком.

— Это теперь твое, — весело проговорила она мелодичным голосом.

Я взяла мешочек из рук девушки, там было что‑то тяжелое, но я даже не опустила на него взгляд, ведь все еще как завороженная смотрела на нее.

— Добро пожаловать! — последнее, что произнесла она, прежде чем я проснулась.

Я резко встрепенулась и услышала грохот. Это упал мой ноутбук. Поморщилась и потянулась потереть глаза. Но в моей руке что‑то было зажато. Я опустила свой взгляд. Это мешочек из моего сна!!!

— А — а-а — а!!! — заорала я, откинула от себя мешок, что тот звонко брякнулся об пол и понеслась в ванную. — Это сон, это сон, это сон… — тараторила я по пути.

Закрывшись в ванной, попыталась привести себя в чувства и включила воду.

— Сон, сон, сон, — повторяла я и посмотрела на себя в зеркало.

В волосах было множество запутавшихся сухих листьев. Протянула дрожащую руку и вытащила один, он был коричневого цвета и тут же рассыпался у меня в руках. Я закрыла глаза.

— Проснись, проснись… — открыв их, я по — прежнему видела листья в отражении. В отчаянии, села на пол и заплакала. — Господи, что же это такое?

Я судорожно начала вытряхивать волосы, что трудно было сделать на спутанных прядях, так что повыдирав себе, по меньшей мере, пару клоков, собрала с пола листья, бросила их в унитаз и смыла.

Не знаю, сколько просидела в ванной, собираясь с мыслями, может час, а может всего пару минут, но спустя некоторое время, все же вышла из своего «убежища» и мой взгляд уперся в кожаный мешочек, валявшийся в углу комнаты.

«Кому звонить? Что делать?» — пронеслось в голове.

Да кому можно позвонить с такой проблемой? Мне и звонить‑то выходит, некому… Я оглядела квартиру на предмет нахождения в ней Карра, но он, как всегда, уже улетел.

Я боялась подойти к мешочку. Панически боялась, но сделать это было нужно, так что обреченно поплелась к ненавистной штуковине. Усевшись на колени, дрожащими руками ослабила шнурок и заглянула внутрь. Страшно, оно может и страшно, но любопытство явно сильнее страха и здравого смысла. А вдруг там сокровища?

Но там не было сокровищ, хотя может и что‑то на них похожее. Это была серебреная статуэтка. Ну, или не статуэтка, а что‑то вроде этого. Фигура прекрасного ангела обнимающего себя за плечи. Книзу от колен ангела, статуэтка переходила в жезл.

Я повертела его в руках, разглядывая со всех сторон. Очень красиво выполнено, каждая деталь настолько точно высечена, что казалось, будто ангел вот — вот откроет глаза. Но зачем это мне? Я схватилась за нижнюю часть и махнула жезлом в надежде, что раз уж такое творится, то он обязательно должен быть волшебным. Но ничего не произошло, что даже невольно разочаровалась.

Все еще шмыгая носом, поднялась с колен и усевшись с вещицей на диван, начала думать, что это все значит. Выходит, что и кусачие лютики настоящие? И поляна из моего сна действительно существует, раз я могу переносить от туда вещи.

«Это теперь твое» — сказала мне рыжая девушка и поприветствовала меня. Что это значит? Даже если предположить, что я сошла с ума, должен же быть в этом хоть какой‑то смысл? И что мне делать с этой «вещью»? Продать разве что.

Через пару часов, не желая смириться с тем, что сошла с ума, я сидела на подоконнике и смотрела на дождливую улицу. Если бы это действительно было так, то каким образом у меня в доме оказалась эта серебряная статуэтка? Я вроде громко не ору, на людей не бросаюсь, и у меня хватает здравого смысла никому об этом не говорить, чтобы убедить других в своей нормальности. А сумасшедшие, как правило, своей дурости не скрывают, а наоборот выносят на всеобщее обозрение.

Кивнув своим мыслям, я уверилась в своей вменяемости, но вот найти объяснение случившемуся, так и не смогла. Интернет стал для меня временно недоступен, потому как, когда я уронила бук с просони, что‑то случилось с модемом, и он отказывался гореть зелененьким, поэтому единственный способ быстро все узнать был недосягаем, по крайней мере, пока.

За то у меня в голове созрела неплохая идея. Через две трамвайные остановки от меня находится городская библиотека, она старая — престарая, книжки там еще, наверное, далеко довоенных времен лежат. Там обязательно должно быть что‑то, что может мне хотя бы намекнуть о происходящим со мной. Туда я и наведаюсь, завтра перед работой. Сегодня, к сожалению, уже не успею и, кроме того, пора собираться, хотя ужасно не хотелось. Я готова была даже прикинуться больной, чтобы не ходить на работу, но никогда так не поступлю, потому что первым делом самолеты. У меня вообще жизненным девизом был отрывок из поэмы Сергея Есенина «Черный человек»:

«В грозы, в бури,

В житейскую стынь,

При тяжелых утратах

И когда тебе грустно,

Казаться улыбчивым и простым -

Самое высшее в мире искусство»

Так что, откинув свою лень на дальнюю полку, я поплелась к шкафу. Сегодня мне понадобится больше времени, чтоб избавится от припухлости под глазами, которые я выплакала с утра, так что чайная заварка и горячая ванная мне в помощь.

После душа стало действительно лучше и, собираясь на работу, почти ни о чем уже не думала, только порадовалась, что дождь уже закончился. Зонта у меня все равно нет, зато есть непромокаемая куртка. Уже перед выходом я посмотрела на серебряную штуковину и закинула ее в рюкзак. Оставлять ее без присмотра почему‑то не хотелось. Я вообще почему‑то даже не думала о такой возможности, как оставить вещь одну, испытывая потребность всегда знать, где она. Нужно будет порассуждать об этом на досуге. С заметно потяжелевшим рюкзаком, я отправилась на работу.

Добираясь до минимаркета, я успела продрогнуть до костей, было пасмурно и из‑за этого практически совсем темно. Меня постоянно не оставляло ощущение, что кто‑то буравит затылок, но каждый раз оглядываясь, никого не замечала. Когда я пришла на работу, сторож даже не пустив меня на порог, объявила что минимаркет закрыт на ревизию, и в течение трех дней меня тут не ждут. Я стояла перед закрытой дверью и думала, то ли мне повезло, то ли нет. И решила, что все‑таки вселенная откликнулась на мои ленивые призывы не работать, то выходит, что повезло.

Присев на лавочку, недалеко от магазина, я думала что делать. Ноги просились домой, но голова моя почему‑то туда их не отпускала. Не придумав ничего лучше, набрала Родькин номер. Абонент недоступен. Так. Это уже не нормально. Мне на ум сразу пришли нехорошие мысли, Родька в больнице, Родька в дипресняке, Родька потерялся в лесу и голодный ходит и страдает. Только вот что бы он делал в лесу?

Мои размышления прервало тихое шевеление кустов за лавочкой. Я резко обернулась, но никого не увидела. Пару секунд прислушавшись и не заметив признаков жизни, снова начала размышлять о Радиславе и решила съездить к нему в общагу. На этот раз ему от меня не отделаться. Но тут снова услышала шелест кустов.

Поднявшись с лавки, повернулась к ним и внимательно начала разглядывать листья. Шевелений не было. Уже запахнула посильнее куртку и, пробормотав что‑то о том, что уже темно, почти сделала шаг от лавки, когда кусты снова зашуршали. Я замерла как вкопанная и практически одеревенев от ужаса, наткнулась на два горящих зелено — желтых глаза, которые вперились в меня из кустов.

— А — а-а — а-а!!! — второй раз за день прокричала я и рванула с места, что, наверное, сверкали только пятки.

Я была уверенна, что зверь с горящими глазами бежит за мной по пятам и вот — вот схватит когтистой лапой, но так сильно боялась обернуться, что увидев трамвайную остановку, не остановилась, пока не выбежала на свет.

Люди на остановке уставились на меня как на ненормальную: трамвая нет, а я запыхавшаяся, грязная, с ошалевшими глазами, прилипла к фонарному столбу. Оглянувшись в сторону аллеи, откуда только что выбежала, конечно, как и следовало ожидать, никакого глазастого и когтистого зверя там не обнаружила.

«Это все стресс», — уговаривала я себя, здраво предположив, что вероятнее всего, это была какая‑нибудь кошка. Да и кто кроме кошки это мог быть? У кошек глаза всегда этим цветом отражаются, если на них смотришь со стороны света.

«Ну, ты Мартина и дура пугливая», — похвалила я себя.

Тут подъехал трамвай, и последний раз бросив взгляд на аллею, я зашла в салон. Приятное тепло уютного трамвайчика нового образца, обволокло меня со всех сторон и, разжавшись из комочка, села на кресло.

Мне нужно было проехать пять остановок, по этому устроилась поудобнее. В трамвае было всего человек шесть и все занимались своими делами. Кроме одного. Через четыре ряда от меня сидел мужчина и, не отрываясь на меня смотрел. Он был одет просто, даже бедно, я бы сказала. Серый длинный плащ, массивный шарф в несколько оборотов на шее, что закрывал нижнюю часть лица, ободранные ботинки и черная широкополая шляпа, которая еще больше придавала мужчине загадочный вид. Я отвернулась от него к окну, но чувствовала, что мужчина все еще смотрит на меня и начала не на шутку раздражаться.

Ну разве прилично вот так пялиться на человека?! Казалось, пять моих остановок длились бесконечно, а я все это время пухла от злости на «Шляпу». Когда трамвай подъезжал к моей, я встала перед дверью и, схватившись за поручни, практически чувствовала дырку в своем затылке. Тогда обернулась и тоже уставилась на наглого мужчину, ожидая, насколько его хватит. Обычно никто не мог выдержать мой взгляд долго. Но Шляпа не только не отвел взгляда, а даже улыбнулся этому моему выпаду. И когда дверь трамвая открылась, мужчина дотронулся до полей своей шляпы, как бы отдавая честь. Я выскочила из двери в ветряную прохладу улицы, и мысленно обозвав Шляпу придурком, отправилась к Родькиной общаге. Находилась она всего в пару минутах ходьбы, и с остановки ее было видно. Слава богу, фонари в этом районе горели практически все, хотя он и не считался особо благополучным.

Время было всего девять, так что вахтерша впустила меня без проблем, видимо, приняв за местную. В этой общаге целый этаж был отдан для проживания детей — сирот и в каждой комнате расселено по два — три, а то и по четыре человека. У Родьки два соседа, но я с ними не знакома. Я лишь однажды сюда заглядывала, когда помогала ему писать сочинение, а Родька мне решал математику.

Поднявшись на нужный этаж, я словно попала в другое измерение. Было ужасно шумно, по коридору носились дети и подростки, и пахло сгоревшей гречневой кашей. Почти из каждой комнаты доносилась музыка и смех, где‑то даже ругань. Хотя как ни странно, было чисто. Родькина комната находилась в конце коридора, так что я шла по нему как по музею. Все стены были исписаны граффити, причем не просто какая‑то мазилка, а довольно приличные рисунки, что возле некоторых я даже останавливалась. Как раз возле Родькиной комнаты увидела двух мальчишек в респираторах, которые старательно что‑то выводили баллончиками на стенах. Обойдя их по противоположной стеночке, чтоб не измазаться в краске, добралась до нужной мне двери и громко постучала.

Открыл дверь низкий, коренастый парнишка, с довольно внушительным торсом для его возраста, который он демонстрировал мне в данную минуту, отсутствием футболки. Кажется, Родька что‑то говорил про соседа — борца, как же он его называл? Леша? Лева?

— Привет! — поздоровался он. — Заходи.

Парень отошел от двери, пропуская меня, а сам пошел сделать музыку тише. Я проскользнула в комнату. Кроме нас тут никого не было, в комнате горел синий свет, довольно простенькая обстановочка, три кровати, возле каждой тумбочка, у окна компьютерный стол с мягким кожаным креслом, на экране была на паузе игра — стрелялка. В комнате пахло… хм… наверное, мужчинами. Музыка затихла и парень обратился ко мне.

— Леонид, очень приятно, — его рот растянулся в плотоядной улыбке Чеширского Кота, и меня невольно передернуло. Леня, точно, вот как его называл Родька.

— Мне тоже, я Мартина…

Не успела я ничего сказать, как Леня отвесил шутовской поклон и, потянув меня за руку, смачно поцеловал тыльную сторону ладони.

— Мадам, какое прекрасное имя и Вам очень идет. Видимо ты и есть та самая подружка Трода. Чем обязан?

Зардевшись от неожиданного комплимента, я улыбнулась и произнесла:

— Хм, он где‑то здесь?

— Нет, уехал два дня назад.

— Как уехал? Куда? — встрепенулась я.

— Мне не доложился, — заржал Леня, — а зачем он тебе? Влюбилась?

— А если бы и так, то тебя это не должно касаться, — высокомерно ответила я.

— Ладно, не обижайся, я пошутил. Я знаю, что вы друзья, — пошел Леня на попятную.

— А что у него с телефоном? — поинтересовалась.

— Да пищал тут где‑то, потом вроде батарейка села, забыл видимо.

— Ладно. Спасибо, я пойду, — расстроено сказала я и пошла к двери.

— Подожди, я тебя провожу, поздно уже. Тебе к остановке? — тараторил Леня, обувая кроссовки и одновременно натягивая спортивную ветровку.

— Угу, — пробубнила я.

— Пойдем, а то тут придурков полно, Трод мне потом башку оторвет, если с тобой что случится.

Я с сомнением посмотрела на Леонида. Не похоже чтобы Родька смог ему оторвать голову, уж таким мощным он казался. Но спорить я не стала, и мы пошли к выходу.

Когда мы подошли к остановке, Леонид увидав приближающийся трамвай, спросил, переминаясь с ноги на ногу:

— Мартина, ты бы это, телефончик свой оставила бы. Пообщались бы, может, сходили куда.

— Лёнь, мне бы не хотелось…

— Все — все, — не дал мне договорить он, — отставка, понял.

И улыбнувшись, подал мне руку, чтоб я забралась в трамвай.

— Пока, приятно было познакомиться, — сказала я уже с салона и прошла внутрь.

До дома дошла без приключений, думая о внезапном отъезде Родьки, как всегда все происходит не вовремя. Странно, что он ничего об этом не сказал мне! Открыв ключом дверь, я услышала привычное «Карр».

Ворон как всегда сидел на своей излюбленной спинке и склонял голову из стороны в сторону, внимательно меня разглядывая.

— И ты туда же, — поддразнила его я, снимая обляпанную в грязи куртку, — сегодня все на меня пялятся.

Карр сидел молча и, наверное, улыбался.

— А у меня тут такое произошло, — продолжала я рассказывать птице, — я тут из сна одну вещицу вытащила.

Я достала из рюкзака «вещь» и покрутила перед его клювом, ворон каркнул.

— Вот и я говорю, что я вменяемая, но подсознание упорно твердит, что такое невозможно, — Карр отвернулся от меня, и поняла, что он больше не хочет разговаривать.

Я показала ему язык и обиженно проговорила:

— А ты тоже хорош. Оставляешь по утрам девушку одну, вот и думай потом, толи есть ты, толи я совсем уже «того». Пойдем, поедим.

Я прошла в кухню и как всегда начала разогревать неизменные сосиски, Карр, естественно, последовал туда за мной. После позднего ужина, я начала понимать, что меня клонит в сон и, твердо решив сегодня не спать, навела себе чашку крепкого кофе. Не хотелось знать, какие еще сюрпризы ожидают меня во снах, так что этот вопрос был решен.

Я устроилась на полу и вооружилась красками и кистями. Хоть лютиков я и нарисовала в карандаше, но рыжую девушку хотела изобразить в краске, потому как без цветовой гаммы невозможно отобразить ее красоту в полной мере. Для цвета волос мне пожалуй, понадобится три палитры: оранжевый, желтый и золотистый, лишь тогда они смогут заструиться как во сне.

Кстати, как ни странно, хоть девушка и была рыжей, я не заметила на ее лице веснушек, вот везучая. А у меня всегда кучей высыпают, стоит солнышку дотронуться до моего носа, причем с каждым годом все больше и больше. Ненавижу свои веснушки, хотя Родька говорит, что я дурочка и ничего не понимаю. Но это он, конечно, чтоб меня не обидеть. Куда он запропастился, скажите мне на милость?

Часа в четыре утра я закончила рисунок, и осталась им довольна. Девушка стояла передо мной как живая, казалось, вот — вот что‑то произнесет.

— Кто ты такая? — тихо спросила, и мое воображение изобразило на ее лице хитрую улыбку.

Я отложила рисунок в сторону и пошла умыться холодной водой, чтоб не свалиться с ног. Не помогло. Я завистливо смотрела на спящего Карра, десятый сон, наверное, видит. Достав бук из‑под стола, врубила музыку и разочарованно вздохнула, увидев что ворон так и дрыхнет. Ладно, пусть спит, это все моя вредность сказывается. Я включила на компьютере загрузку игрушки — гонки и, зевая до слез в глазах, решила поиграть. Меня хватило еще на час, прежде чем я уснула.

Глава 5

Я проснулась от раската грома и, вздрогнув, открыла глаза. Оглядев свою комнату, одновременно фокусируя взгляд на окружающем, облегченно вздохнула. Сон без снов. Я улыбнулась и закрыла лицо руками. Неужели закончилось? Встав с дивана, поплелась в ванную, бездумно улыбаясь. Даже пасмурная погода не портила настроения.

Взглянув на часы, удивилась, что так долго проспала, было уже два часа дня. Вспомнив про запланированный поход в библиотеку, воодушевилась и начала собираться для погружения в кладезь знаний. Единственное, что меня насторожило, это то, что рисунка с изображением рыжей девушки не было на столе. Я обыскала всю свою маленькую квартирку, но он как сквозь землю провалился.

Я уселась на диван и стала раздумывать. Может то, что я ее рисовала и есть мой сегодняшний сон? Решив проверить свою гипотезу, открыла ящик с тюбиками красок, точно зная, что золотистую открыла только вчера. Тюбик был открыт. Выходит, это был не сон и картина должна быть дома. Я тряхнула головой, чтобы сбросить остатки сна, но рисунок так и не материализовался. Может, это Карр его унес? Он получился пестрый, яркий, вот ворон и не удержался. Я кивнула своим размышлениям и подумала, что нужно будет не забыть надрать ворону за это зад сегодня вечером.

Забросив поиски, начала готовиться к походу в библиотеку. Натянув синие, заношенные до дыр, но самые любимые джинсы и одев серую футболку с короткими рукавами, я отправилась на кухню, проглотить оставшийся кусочек бутерброда с сыром. Схватив с полки статуэтку и кинув её в рюкзак, накинула куртку и вышла из дома.

На улице дул сильный ветер, но чувствовалось, что южный. Я замотала шарф на еще один оборот и двинулась к остановке. Пока шла, все время оглядывалась, опять чувствуя спиной чей‑то взгляд.

«Эта мания преследования сведет меня с ума», — подумала я и оглянулась на свой рюкзак.

Вот что за глупость брать с собой эту статуэтку? Нафига она мне сейчас? А вот если меня решат ограбить, она будет как нельзя кстати для воров. С этими мыслями я доплелась до остановки и стала ждать свой транспорт. Людей на остановке было много, так что в первый заход можно и не попасть. Но мне, в принципе, можно и повисеть виноградной гроздью из двери трамвая, все равно ехать две остановки.

Примерно так и сделав, я вышла на центральной улице и почти бегом приспустилась в библиотеку. Там меня знали почти все библиотекари, кроме новеньких, так как одно время была частым посетителем, и разрешали самой ползать по полкам в архиве, а не брать книжки по абонементу. Вот и в этот раз с радостными возгласами по поводу возвращения блудной дочери в моем лице, баба Валя торжественно впустила меня в цитадель знаний, и пока провожала к рядам со старыми газетами и научно — популярной литературой, выговаривала про все что наболело.

— Вот Мартиночка, тут газеты, смотри аккуратнее, они хрупкие уже. Есть образцы 1730 года, которые так неаккуратно прошиты, что такому умельцу руки бы поотрывать, — баба Валя развернулась и указала в противоположную сторону. — А через три ряда начинается научно — популярная, и до конца ряда.

Я присвистнула.

— Вот — вот. Ищи на здоровье то, что тебе нужно, только смотри алфовитку мне не сбей! — грозно предупредила меня старушка, а затем смягчившись, добавила: — А если проголодаешься, приходи, я тебя печеньем с молоком накормлю.

— Спасибо баб Валь, — улыбнулась я и библиотекарь ушла.

Сначала, естественно, решила пролезть по архивам газет, а вдруг что и нарою.

Вскоре уже забыла, зачем пришла, окунувшись в совершенно другую эпоху с помощью газет. Они были очень старые, и я бережно вытаскивала стопки сшитых между собой газет. Даже была небольшая стопка газет под названием «Куранты» образца 1621 года, мне было страшно брать ее в руки. Ей явно место в музее, а не тут.

Я углубилась в чтение более поздних газет, преимущественно 20 века и провела за этим делом примерно часов пять, которые пролетели как один. Лишь один материал меня заинтересовал, что я решила снять себе копию. Небольшая заметка на полях в газете «Правда» за 1937 год, следующего содержания:

«Прошлой ночью в переулке между улицей Заозерной и Красноармейской, был найден внук небезызвестного в городе генерала Б. в невменяемом состоянии. Прохожие обратили внимание на корчащегося от боли подростка и вызвали скорую помощь. При осмотре у жертвы не было обнаружено никаких ранений, но была значительная потеря крови.

Как нам стало известно, прежде, родители мальчика неоднократно обращались к врачам, из‑за необычных снов, которые посещали их сына в течение некоторого времени. Сообщалось так же, что просыпаясь, подросток обнаруживал у себя на теле порезы и кровоподтеки, будто после избиения.

Генерал Б. после трагической гибели своего сына, настоял на возбуждении уголовного дела против бывшей невестки, по подозрению в избиении сына. Вдова была приговорена к ссылке и отправлена в Сибирь. Внука генерал Б. взял на воспитание.

Вскоре, генерал поместил внука в психиатрическую лечебницу на принудительное лечение, прокомментировав это тем, что мальчику необходима госпитализация после жестокого обращения с ним матерью. Он так же пометил, что подростку настолько сильно внушили идею про его ненормальность, что мальчику действительно начали сниться сны, после которых у него на теле выступали порезы и даже по некоторым данным, укусы животных.

Но через некоторое время, подросток сбежал из лечебницы, и его местонахождение не было известно до вчерашнего дня. На данный момент он находится в реанимации с неподтвержденным диагнозом, в крайне тяжелом состоянии. Следствие ведется»

Тут же в статье была фотография Владимира. Бледный измученный парень, с затравленным выражением лица, он смотрел на меня с фотографии и будто укорял. Его бездонные глаза выражали такую боль и печаль, что долго на него смотреть я не смогла, отложив заметку в сторону.

Я пролистала около десятка следующих выпусков, но продолжения истории так и не нашла. Сложив по местам газеты, и размяв отекшие мышцы, поняла, что уже поздно, и пора идти домой. Скоро стемнеет, а идти в темноте совсем не хотелось. Сложив отксеренный листочек с заметкой, и засунув его в карман, я тепло распрощалась с библиотекарями и покинула здание.

Вышла я из библиотеки под сильнейший раскат грома, который не предвещал ничего хорошего. Огромные черные тучи с угрожающей скоростью надвигались на город, так что я решила поспешить, куртка может у меня и непромокаемая, зато все остальное — нет.

В трамвае я прокатилась без приключений, но выйдя из него, на меня, как в фильмах про неудачниц, словно из ведра, ливанул дождь. Я побежала в поисках хоть какого‑нибудь укрытия, успев уже промокнуть буквально до трусов. На глаза попалась одинокая летняя кафешка примыкающая к городской бане под полиэтиленовым темно — синим куполом, туда я и побежала.

Хлопнув небольшой дверцей, как и следовало ожидать, я сразу же привлекла внимание немногочисленных посетителей. Что ж, не удивительно, с таким‑то видком. Вода стекала ручьями, и не мешало бы выжать волосы, а то вообще весь пол залью. Меня начало немного потрясывать от холода, и увидев небольшую раковину у кассы, поспешила к ней, заняться своими волосами. Пока я их выжимала, продавщица сочувствующе на меня смотрела и, вручив немного бумажных полотенец спросила:

— Может тебе горячего чая налить?

— О да, спасибо, даже лучше кофе, — я начала шариться в карманах в поисках денег, и вытащила мокрую пятидесятирублевую купюру.

Женщина на нее поглядела, улыбнулась и, протянув мне чашку кофе, кивнула на столик, давая понять, что кофе обошлось мне сегодня бесплатно. Я обрадовалась и, рассыпавшись в благодарностях, стала протискиваться за самый дальний, чтобы не привлекать ничьего внимания.

Уселась я возле полиэтиленового окна, чтобы видеть, когда закончится дождь. Вокруг было три пустых стола и это радовало. Обхватив горячую кружку двумя руками, я сделала глоток. А, хорошо!

Расслабившись и размотав мокрый шарф, запихала его в рюкзак, одновременно проверив присутствие статуэтки, и продолжила ждать окончание дождя. Но, он видимо не собирался заканчиваться, сообщая мне об этом раскатами грома и молниями, освещающими улицу, как днем.

Допив кофе и немного начав согреваться, я откровенно начала скучать и время от времени зевала. Внезапно под сверкание молнии дверка кафешки открылась, и в проеме появился темный силуэт мужчины. Он медленно вошел в кафе и свернул свой зонтик. Посетитель выгладил как‑то нелепо и не складно. Низенький, с большим пузом, словно беременный, в длинном, черном, кожаном пальто и широкополой шляпе. Мордочка у него была препротивнейшая, красненькая, глазки — маленькие буравчики и огромный нос картошкой.

Как ни странно, он не привлек больше ничьего внимания, кроме моего. Мужчина вальяжно оглядел помещение, и тут заметил меня. Казалось, что даже глаза сверкнули, когда он на меня посмотрел. Он довольно ухмыльнулся и двинулся в мою сторону. Я замерла, не в силах отвести от него взгляда и кажется, вжала голову в плечи. Мужчина вызывал во мне настороженность и тихий ужас, почему‑то в голову пришла мысль, что он сейчас треснет мне по голове своим длинным зонтиком. Но он обошел мой столик, и что‑то бормоча, устроился за соседний, который был у меня за спиной.

Я облегченно вздохнула, и снова уставилась в окно. Но человек за соседним столиком, не давал забыть про себя, начав издавать тихий злобный смех. Я в недоумении обернулась, подумав, может он что‑то смешное читает, но, не заметив у него в руках ничего, я, мягко говоря, удивилась. Он сложил свои ладошки с коротенькими пальчиками у лица и, смотря на них, злобно хихикал. Внезапно, мужчина обнажил свои зубы и я увидела ряд желтых, острых зубов с выделяющимися двумя клыками, и мужчина перевел свой горящий взгляд на меня.

Я резко отвернулась, холодея от ужаса, и зажмурила глаза. «Исчезни, исчезни…» — шептала я, и смех прекратился. Я открыла глаза и снова обернулась, он больше не смеялся, встал из‑за стола и, приклеился ко мне взглядом. Я моргнула и он исчез.

Резко вскочив со стула, что тот упал, я громко охнула и попятилась, чем привлекла внимание всех присутствующих. Но мне было не до них. Он исчез!

Схватив рюкзак, я выбежала из кафе прямо под проливной дождь. В ужасе бежав по мокрой улице, и хлопая кедами по лужам, я была уверенна, что за мной кто‑то бежит, но каждый раз оборачиваясь, никого не замечала. Добравшись до своего подъезда, буквально взлетела до пятого этажа и вбежав в квартиру закрылась на два замка. Прижавшись спиной к двери, начала оседать и хватая воздух ртом, повторяла, как заведенная:

— Мой дом — моя крепость.

Глава 6

Спустя пару часов, я сидела в махровом халате на диване с огромной кружкой кофе в руке, грызла семечки и смотрела по ноутбуку фильм. Карр, естественно, сидел рядом со мной и тоже грыз мои семечки, после нагоняя за стыренный рисунок рыжей девушки.

После принятия горячего душа и нахождения в своей квартире, мне стало намного лучше и все произошедшее не представлялось таким уж страшным. Зубы того мужчины больше не казались мне клыками, да и сам он думалось, не более, чем плод моего воображения, что не удивительно, учитывая последние события. Но вот ходить одной по вечерам я завязала, если не считать дорогу с работы домой, но я так уже год хожу, да и идти близко. Вот если б Родька не пропал, подвязала бы его в провожатые. Но Родька негодяй, бросил меня.

Досмотрев комедию, я начала укладываться спать, сделав себе пометочку, чтобы завтра зайти и купить новый USB — модем, а то без интернета, как без рук.

Проснувшись утром, я сладко подтянулась и произошедшее прошлым вечером уже казалось чем‑то нереальным, как и совсем недавно снившиеся мне сны. Если бы не серебряная статуэтка, то я, наверное, вообще даже не думала об этом сегодняшним утром. Хотя признаться честно, я уже скучала по той поляне из моего сна и где‑то глубоко в душе, была разочарованна, что она мне больше не снилась.

Сегодня был мой последний выходной, так что я решила его провести дома, рисуя. Только попозже днем схожу в магазин. Кроме интернета, мне еще нужно кушать иногда, а то мой недельный запас сосисок исчерпан.

Я разложила свои краски с кистями и долго смотрела на чистый лист бумаги, думая, что бы такое нарисовать. Затем, руки сами начали двигаться и, на картине появился тот самый человек со вчерашней кафешки. Не останавливаясь на достигнутом, я изобразила выглядывающего из‑за него второго мужчину. Того самого, в шляпе, который пялился на меня в трамвае. Нарисовала я его с боку, с шарфом на пол лица.

Закончив, я окинула взглядом то, что получилось, и вздрогнула. Жутко эти ребята смотрятся вдвоем и шляпы‑то у них одинаковые. Казалось, в них есть что‑то зловещее. Я откинула рисунок на стол и, выбросив его из головы, начала собираться в магазин.

Приобретя флешку, я, радостная, выбежала из магазина и направилась в продуктовый магазин, затариться едой. Но тут мое внимание привлекла огромная кошка. Я остановилась как вкопанная и принялась ее разглядывать. Кошка была размером с собаку — овчарку, гладкошерстная, темно — серого цвета с рыженой. На мордахе, холке и хвосте была шерсть огненно — красного цвета. Да — да, именно красного.

Но самое необычное было то, что по всему телу кошки красовались некие непонятные круговые рисунки, словно её шерсть была аккуратно выбрита и покрашена. У неё были огромные уши, даже слишком большие при такой маленькой мордашке и, я подумала, может быть, это рысь сбежавшая с зоопарка?

Но эта кошка явно была не рысью, я вообще никогда не видела подобных кошек, тем более с красной шерстью, хотя может, ее хозяйка модная девочка, и решила сделать из своей породистой кошки, гламурную киску под стать. Создавалось впечатление, что она вот — вот нападет, такой напряженный вид у нее был. Но в то же время, кошка была такая притягательная, что сразу хотелось ее помацать, хотя учитывая нешуточный размер, делать этого я не собираюсь. И было в ней еще что‑то. Что‑то такое, и я никак не могла понять что именно. Словно, ей не место здесь.

— Кис — кис! — позвала я, привлекая ее внимание.

Кошка обернулась и внимательно на меня посмотрела, ее желтые глаза прищурились и она встала. Я сделала шаг назад. Зверюшка, тем временем, издала какой‑то низкий звук, наподобие «ч — и-к — р-ы», развернулась и быстро унеслась прочь. Причем так быстро, что уже через секунду скрылась из вида.

Я долго стояла, смотря в сторону, где скрылась необычная зверюшка и думала, что кошки, таких звуков произносить не умеют. Я вообще не знаю таких животных, которые хотя бы отдаленно могли произносить что‑то подобное. Это была не кошка, но кошачьей породы, ну или чокнутый, сбежавший из лаборатории, неудавшийся эксперимент. Последнее предположение мне понравилось больше всех. Кто еще будет заводить подобных красно — серых кошек — гигантов?

Я снова направила свои стопы в магазин, все еще думая о странной встрече. Но в магазине я вообще обо всем забыла и понахватала всего самого необходимого и немного ненужного, по причине голодных глаз, пообедать, я сегодня не потрудилась. По этому, выйдя из магазина с приличным пакетом провизии, не смогла пройти мимо кондитерской лавки. Там кроме продавщицы и меня никого не было. Я тут же прилипла взглядом к разнообразным вкусностям, думая, что можно купить на сто рублей. Именно столько у меня осталось.

— Девушка, вы ищете что‑то необычное? — поинтересовалась продавщица.

Я глянула в ее сторону и подумала, что она, наверное, новенькая, так как в первый раз ее вижу.

— Да нет, — ответила я, глубоко вздохнув и посмотрев на стольник у себя в руке.

— Тогда, может быть, попробуете вот это? — она достала из‑за прилавка маленький поднос с небольшими белыми пирожными, посыпанными кокосовой стружкой, они были выполнены в форме звездочек. Дорогие, наверное.

— Дорогие, наверное, — произнесла я свои мысли вслух.

Продавщица внимательно на меня посмотрела, и хитро прищурилась.

— Для тебя — нет.

Я удивилась.

— В смысле?

— А сколько у тебя есть? — спросила она.

— Сто рублей, — я протянула купюру.

Продавщица взяла ее, положила в контейнер пять пирожных и протянула мне.

— Держи.

С горящими глазами я схватила контейнер, уже предвкушая, как буду их есть.

— Спасибо, — поблагодарила я, и развернулась к выходу.

— Пожалуйста, Мартина, — услышала я себе в след и остановилась.

Резко развернувшись, увидела, что стойка пуста, а продавщица отсутствует. И тут открылась дверь подсобки, и из нее вышла другая женщина, та, которая раньше тут работала и я не раз покупала у нее плюшки для Родьки. Она подошла к стойке и спросила:

— Что‑то выбрали?

— Н — нет, — промямлила и, развернувшись, ушла.

«Ну, дела», — подумала я, направляясь к дому. Действительно съехала что ли?

Я шла домой и разглядывала бокс с пирожными, предполагая, что меня решили отравить, но выкидывать я их зажадничала, поэтому положила в пакет и, перекладывая его из руки в руку, поплелась в свой двор.

Что ни день, то приключения, и как только появилась у меня эта статуэтка, так и начали происходить все эти странности. Гигантские кошки, бешеные мужики… что‑то подсказывало мне, что это только начало и от таких мыслей у меня мороз шел по коже.

Когда я подошла к подъезду, то увидела знакомую фигуру.

— Родька!!! — крикнула я, и он обернулся.

Увидев меня, вскочил с лавки и быстрым шагом двинулся на встречу. Я раскрыла ему свои объятья, а он протянул руку к моему тяжелому пакету, а потом поняв, что я собиралась сделать, улыбнулся и крепко обнял меня, приподняв при этом в воздух.

— П — привет, Марти, — разулыбался он, поставив меня обратно на землю.

— Ты где пропадал?! Почему мне не сказал?! Я знаешь, как волновалась! И телефон с собой не взял! — причитала я, пока мы шли к подъезду. — Я даже к тебе в общагу ходила! Не смей так больше делать!

— Я з — знаю, мне Леня сказал, — улыбнулся Родька, и уступил мне место, чтобы я открыла дверь квартиры.

— Где ты был? — настойчиво повторила я, даже не делая попыток достать ключ.

— Мартин, давай з — зайдем и я тебе все расскажу, хорошо? — он снова улыбнулся своей привычной и доброй улыбкой. — Я п — прям, скучал по тебе.

Я отвернулась к двери, и мое лицо растянулось в довольной улыбке, но чтобы не растерять амплуа разозлившегося полицейского, приняла серьезный вид, и буркнула:

— Я тоже. Заходи.

Мы прошли в квартиру и Радислав сразу понес пакет в кухню, по этому и приготовлением чая он занялся сам, пока я переодевалась в домашнее.

Когда я вплыла на кухню, одновременно пытаясь заколоть свою копну волос доисторической заколкой, стол уже был сервирован по всем правилам чаепития. Белые пирожные стояли посредине. Я покосилась на них, и решила, что ничего плохого в этой жизни не сделала, и раз продавщица была добра, то какой смысл ей меня травить? Но первое, я съем сама.

Справившись с заколкой, я села на табуретку и сурово поглядев на Родьку, произнесла:

— Ну — у…

— Мартина, извини м — меня, что я вот так уехал, но ехать н — нужно было срочно. Мать умерла. Я х — хоронить ездил и дела с домом ее улаживал, — сказал он, и вся моя злоба разом испарилась, причем до такой степени, что я подошла к нему и обняла за голову, прижав ее к себе.

— Родечка, мне жаль, мне так жаль.

— Да ладно, М — мартин, этого и следовало ожидать, с её‑то образом ж — жизни, — грустно сказал Родька.

Мать Радислава была беспробудной пьяницей, и давно была лишена родительских прав. Она жила в соседней деревне, недалеко от нашего города. До семи лет он воспитывался у нее, пока была жива бабушка, а когда та умерла, Родьку поместили в детдом, так как матери не было до него никакого дела.

Своего отца он никогда не знал, а мать отказывалась назвать даже его имя, дав Родьке отчество своего деда, поэтому считалось, что Радислав «нагулянный». Любви к матери ему это не прибавило, но он все же иногда приезжал ее проведать, каждый раз натыкаясь на толпу пьяниц в доме и неизменную грубость от матери. Хотя деньги, которые давал, она всегда брала, и даже могла иногда назвать «сыночком». Думаю, что ради таких моментов он и ездил туда.

К сожалению, все это, конечно, безумно грустно. Я, по крайней мере, точно знаю, что была любимым ребенком, просто так судьба сложилась, а ему приходится всю жизнь носить груз нежеланного чада в душе. Зато о своей бабушке Родька отзывался очень хорошо, и часто навещал ее могилу.

Я села обратно на табуретку, и тяжело вздохнула.

— Ты там справился? Как все прошло? — поинтересовалась я.

— Да нормально все, схоронил. Алкашей из д — дома повыгонял и опечатали его. Через пол года смогу вступить в права наследства, т — только зачем мне этот дом? — произнес он, потянувшись к пирожному.

— Ну, продашь, — предложила я и, перехватив его руку, отняла пирожное. — Подожди, я первая.

Он удивленно на меня посмотрел и улыбнулся.

— Жадина.

— Угу, — кивнула я, и откусила лакомство. Боже как вкусно! Нежнейшее пирожное будто таяло во рту, что я аж прикрыла глазки. Молодец продавщица, такую вкуснотищу мне продала. Родька, увидев мою реакцию, тоже взял одно и мигом отправил его себе в рот.

— М — м-м — м! — довольно потянул он, и продолжил: — Мартин, ну кто купит д — дом в маленькой деревеньке, да к тому же в т — таком ужасном состоянии?

— Ну, мало ли, — пожала я плечами, все еще дожевывая необычное лакомство.

— Ладно, хватит о г — грустном. Расскажи лучше, какие у тебя дела? Чем з — занималась?

— Э — э-э… — на ум сразу пришла серебряная штуковина, красная кошка, кусачие цветы и исчезающие мужчины. — Да ни чем. Дома сидела, рисовала.

— О, покажи что н — нового нарисовала, — попросил Родька, а я пожалела, что изображение Рыжей девушки пропало, ему бы понравилось.

Мы направились в зал и я по — быстрому распихала постельное белье по своим местам, ни капли не покраснев, Родька знает про этот мой недостаток. Я достала рисунки, подумав, что сегодня нужно будет изобразить красную кошку, она очень хорошо впишется в мой «альбом странностей».

Родька, тем временем, рассматривал две мои последние работы, при взгляде на лютика, у него не возникло вопросов, он лишь похвалил иллюзорную живость зверька, а вот взяв в руки рисунок с мужчинами, он нахмурился и спросил:

— Кто это?

Я пожала плечами.

— Они н — настоящие? — снова задал он вопрос.

— Да.

— Зачем ты их нарисовала? — не унимался он.

— Не знаю, они показались мне жуткими, — объяснила я, и Родька мне не поверил.

— Мартин, у тебя все в порядке? — поинтересовался он, отложив рисунки, и хмуро заглянув в глаза. На этот раз я отвела взгляд.

— А почему что‑то должно быть не в порядке? — скорчила изумленное лицо. — Все просто отлично. У меня еще один рисунок был, жаль только он пропал, затерялся где‑то, найду, обязательно покажу, тебе понравится, я думаю.

— Даже не с — сомневаюсь, — расслабился он и откинулся на спинку дивана.

Весь вечер пока я вырисовывала огромного кота, мы провели в разговорах. Родька рассказывал мне всякие истории про свои тренировки и казусы во время соревнований, которые я обожала слушать, засыпая его расспросами. Иногда создавалось впечатление, что у них не команда, а семья.

Я, если честно, только радовалась, что Радислав сегодня болтал без умолку, раньше я за ним такого не замечала, обычно я выполняла роль словоохотливого товарища, «который говорит много и в основном не по делу». Но такой Родька мне нравился даже больше.

Уже ночью, я закончила рисунок, изобразив кошку в сидячем положении, смотрящую на меня внимательным взглядом.

Под похвалы друга сложила рисунок к остальным, думая, что Карру уже давно пора появиться. Я рассказала Родьке про свою дружбу с птицей, но он не поверил и сказал, что я все выдумала, а Карр как назло не прилетал. И даже мои доводы про синюю ленту у него на лапке не возымели действия.

— Ладно, если он прилетит, я его сфотаю и покажу тебе, — доказывала я правдивость своих слов, когда Родька уже обувался.

— Хорошо, д — договорились, — улыбнулся он, — телефон свой на з — зарядку поставь, а то фотать нечем будет.

— Поставлю, поставлю, — пробубнила я, открывая дверь.

— Пока, — бросил Радислав и вышел в подъезд, уже когда он почти что скрылся из вида, я окликнула его.

— Родь, я тоже по тебе прям соскучилась.

В ответ я услышала веселый смех.

После ухода Родьки, я так и не дождалась прилета Карра, и уже начала беспокоиться, но предположив, что он, скорее всего, занят своими повседневными птичьими делами, угомонилась.

Не придумав себе более полезного занятия, завалилась в ванне с книжкой, и до двух часов ночи читала захватывающий роман, хоть и любовный, но очень душевный, на последних строчках даже умудрилась всплакнуть.

Да, как в этих книжках все удачно складывается, если конечно, автор не шизик, а то у меня часто неугодные книжки в мусорное ведро улетают, не терплю бредятину в чтиве для отдыха. Но сегодня мне повезло, по этому спать я легла со светлыми мыслями про могучего горца — шотландца, который приедет и заберет меня с собой.

Глава 7

С утра я проснулась в приподнятом настроении, хоть и спала опять без снов. Но проклевывающееся солнышко еще больше обрадовало меня. Поэтому, быстренько соблюдя утреннюю гигиену, наскоро перекусив и, выполнив свой ритуал с кружкой кофе на балконе, я включила ноутбук в предвкушении попробовать новый USB — модем. Естественно, я сгорала от любопытства и безызвестности про генерала Б., который закрыл своего внука в психушку, если верить газетной заметке, которую в данный момент вытащила из рюкзака, и внимательно разглядывала.

К счастью интернет сбоев не давал, и я пообещала себе впредь не спать с буком. Первое что набрала в «гугле», это: «генерал Б. 1937».

Высветилось по большей части, разнообразная информация про 1937 год и множество генералов. Поиск информации занял около получаса, прежде чем заметила упоминание о нужном генерале. Там кстати, была и отксеренная версия газеты, которую я нашла и краткая характеристика генерала Бухарского, с перечнем его многочисленных наград.

Тогда я набрала в поисковике «генерал Бухарский». Интернет мне выдал не много страниц, но интересующая меня тема про его внука, все же была.

Какое‑то издательство, предположительно научно — популярное, а не газетное (судя по количеству лирики и отступлений), разместило данные из психиатрической клиники, в которой лежал внук генерала, с полным отчетом о наблюдении снов пациента Владимира Бухарского. Именно так звали мальчика.

Отчет состоял из двух недель непрерывного «опыта» над объектом. Меня передернуло от столь хладнокровного обращения с Владимиром, но очень заинтересовало содержание самого отчета. Там был подробно описан каждый день наблюдений, в том числе и со слов самого «объекта».

Он рассказывал, где бывал и что видел, объяснял появление царапин и укусов, тем, что каждую ночь он просыпается в лесу, там у него много друзей и другая жизнь, там его называют «Ловкач», и время течет намного медленнее, чем здесь. Ссадины он объяснял тем, что Владимиру приходится иногда сражаться с разбушевавшимися животными, в том лесу их великое множество. И еще, было отмечено, что Владимир проявлял бурную агрессию, каждый раз, когда его пробуждали ото сна, поэтому испытуемого приходилось привязывать к кушетке, для возможности проводить диалоги.

В выводе написано, что парень признан невменяемым, со склонностью к суициду и был направлен на шокотерапию, которая в свою очередь дала результат, в виде отсутствия реакции к внешним раздражителям.

Я выключила компьютер и злобно отложила его в сторону. Сделали из парня овощ! Знаю я, как раньше в психушках над пациентами издевались, читала я книженцию, одного больного докторишки, которая тоже в мусорку направилась!

Я ходила по квартире, заламывая руки, и рассуждала о судьбе Владимира. А что если у него тоже все началось с таких же снов как и у меня? Выходит, что укус лютика, это еще цветочки? Ведь, раз парень был привязан к кушетке, он не мог сам себе нанести раны, так что получалось, будто они появлялись из ниоткуда. А это значит, что Владимир был вовсе не сумасшедшим, просто наука не могла найти объяснения этому явлению, а то, что они не понимали в то время, списывалось как «ненормальное». Жуть.

До вечера я прибывала в скверном настроении, думая об ужасной судьбе Владимира и проводила параллели со своими снами. Я, если честно, начала радоваться, что мои сны были относительно дружелюбные: и девушка мне улыбалась, и лютик пожалел что цапнул. Никаких кусачих животных и леса там не было. Хотя неподалеку от меня все же был лес, но я туда не ходила. Может, именно в этом лесу и «просыпался» в своих снах парень?

До работы оставался еще час, но я решила немного прогуляться, раз солнышко выглянуло, а то мрачные мысли портят атмосферу моей квартиры. И нужно не забыть зайти в книжный, понабрать кучку плаксивых романов, раз последний я дочитала вчера.

Я не спеша шла по улице, и смотрела на кроны высоких тополей, которые клонились от порывов ветра, так что казалось, будто они мне кивают. Отличная погода, хороший день, но я не могла заставить себя расслабиться, все время чувствуя, будто за мной неустанно наблюдают. Естественно, на самом деле, не было никого, кто мог бы мной заинтересоваться, поэтому я плюнула на все свои ощущения и взметнулась на крыльцо небольшой книжной лавки. Лимит по деньгам был ограничен, но это меня не останавливало. Книги — единственное, на что я могла потратиться сверх нормы, даже если это означало голодовку на пару дней. Но такими мелочами меня не проймешь, тем более что еды вчера я понакупила достаточно, а пенсия уже в начале недели, так что выходило, что я еще и экономная до ужаса.

С такими мыслями я зашла в лавку, и мне сразу же бросились в глаза многочисленные коробки, стоящие на полу, и старый продавец, который разбирал их.

Отлично, новый завоз! Значит, сегодня я найду много чего интересного. Продавец медленно повернул в мою сторону седую голову, поправляя съехавшие с носа очки, которые были закреплены за душки цепочкой, чтоб не терять. Я часто бываю в этой лавке и деда Пашу знаю хорошо, так что бояться, что он исчезнет, не стала. Дедушка тем временем улыбнулся доброй старческой улыбкой и поприветствовал меня:

— Здравствуй Мартина.

— Здрасте, дядь Паш! — отчеканила я. — Новый завоз?

— Новый, новый, — закивал он, — вот в этих двух коробках покопайся, в одной приключения в другой фантастика зарубежная.

— Ой, спасибо! — обрадовалась я. — Заодно и по полкам разложу.

— Разложи, коль не шутишь, — довольно улыбнулся дед.

Дед Паша был хозяином этой лавки уже двадцать лет и жутко гордился своим магазинчиком. Он сам очень любил читать, и всегда говорил, что у него великолепная работа, где он может заниматься любимым делом. В этом я была с ним полностью солидарна. Но, к сожалению, его сын, который теперь стал не последним в городе предпринимателем, увлечение отца не поддерживал, и всячески уговаривал его бросить работу и, даже купил ему премиленький домик на берегу Черного моря, мотивируя свою нелюбовь к дед — Пашиной работе тем что: «Я не для того горбачусь, чтоб отец на старость лет работал».

Вообще‑то его тоже можно было понять, но упорное нежелание сына видеть, что старик счастлив своей книжной лавкой, вызывало только недоумение. Зато внучка очень поддерживала деда, и была здесь частым гостем. Я неоднократно видела, как белокурая, семилетняя девчушка лазает по полкам в поисках книжек с картинками. Дед Паша всегда приговаривал после очередного бедлама оставленного внучкой: «Молодец, девчонка, далеко пойдет».

Поэтому в этой лавке мне было словно маслом помазано, тем более что атмосфера тут прям‑таки домашняя.

Я перерыла две огромные коробки и расставила все на полки, выбрав себе, три маленьких любовных романа, один исторический (про шотландцев, естественно), две фантастические книги, про космос, от классиков жанра и, еще одну книжку иного жанра, под названием «Фламандский секрет». Люблю разнообразие в своей голове.

— Дядь Паш, я все! — объявила я, глянув на часы. Пора уже было бежать на работу.

— Все? Вот молодец, вот помощница! — он медленно прошел за стойку с кассовым аппаратом. — Ну что выбрала?

— Да так, — отмахнулась я, и достала деньги.

Дед Паша все пересчитал и, сделав скидку в двадцать процентов как постоянному клиенту, вытащил из‑под прилавка книжку в толстом переплете и протянул ее мне.

— Это тебе за помощь.

— Да ну что вы! — зарделась я.

— Бери, бери, она пригодится тебе, — тоном не допускающих возражений сказал он и хитро на меня посмотрел, будто что‑то не договаривает.

Я взяла протянутую книгу и увидела название прописанное золотыми буквами «Чудища. Мифологические существа и не только». Я с сомнением глянула на деда Пашу, тот утвердительно кивнул. В недоумении поблагодарила деда и направилась к выходу, а продавец довольно улыбался мне в след.

Поле работы я вышла не особо уставшая, и воодушевленная предвкушением вечера с книгами. На улице было уже темно, поэтому до дома я решила пробежаться трусцой, от греха подальше, пообещав себе, что завтра точно позову Родьку в провожатые. Вопреки моим страхам до своего двора я добралась без приключений, но странное ощущение буравящих затылок глаз по — прежнему меня не покидало. Уже открыв подъездную дверь, я оглянулась и увидела на лавке ту самую красную кошку. Она виляла хвостом и издавала какие‑то скрипящие звуки. Я почувствовала, как от страха на моей голове вздыбились волосы, и бегом прошмыгнула в темноту подъезда, без разбора перепрыгивая сразу по четыре ступени.

— Фу ты ну ты, — пробурчала я, закрыв дверь квартиры и включив свет в прихожей.

— Карр! — услышала я знакомый крик.

Сбросив ботинки и зайдя в комнату, увидела Карра сидящего на диване. Рядом с ним лежала дохлая мышь.

— Отлично, — произнесла я, — это ты к тому, что хлеб тебе не нравится? Хорошо, буду кормить тебя сосисками.

Я выбросила мышь с балкона и отругала Карра за то, что он таскает ко мне дохлятину. Ворон выглядел виноватым и вроде даже кивнул, когда я попросила его пообещать, что такое больше не повторится.

Поужинав, Карр как всегда занял свое место, а я достала мобильник, чтобы предъявить Родьке доказательство проживания ворона на моей жилплощади. Только я направила на него объектив, Карр открыл один глаз и тут же его закрыл, а я нажала на кнопку. Та — а-ак… кнопка не сработала, и телефон завис. Я постучала мобильником по полу, но он по — прежнему отказывался работать. Включив и выключив его, я еще пару раз попыталась «щелкнуть» ворона, но камера упорно не желала его запечатлеть.

— Ну и ладно, больно надо мне доказывать! Не верит, так не верит.

Раздосадованная я уселась на диван, поочередно хватая новые книжки из стопки, и перечитывая аннотации. Когда я добралась до книги, подаренной дед Пашей и пролистала ее, она не вызвала во мне никакого интереса. Ну, мифологические животные, ну в картинках. Спасибо, конечно, ему большое, экземпляр, видимо, дорогой, но такую литературу я редко читаю. Под подобное чтиво нужен настрой и определенное настроение, а сегодня у меня такого точно не было. Потому чинно водрузив красивую книжку на полку, я продолжила изучать остальные. Остановила я свой выбор на «Фламандском секрете», и читала захватывающую книгу о художниках до тех пор, пока не уснула.

Глава 8

Снилась мне пустота, черная пустота, обволакивающая со всех сторон, я протягивала руки вперед, пытаясь нащупать хоть что‑то, но захватывала только воздух. Внезапно кто‑то грубо схватил меня за запястье.

— А — а-а — а!!! — заорала я и проснулась.

Мамочки! Я вскочила с дивана и сама не знаю зачем, пробежалась по квартире. Лучше бы поляна снилась, а не кошмары. Я посмотрела на свое запястье, на нем виднелись красноватые следы, которые однозначно превратятся в синяки. Меня жутко затрясло, и на глаза навернулись слезы страха. На ум тут же пришел Владимир Бухарский со своими следами на теле после снов. Меня передернуло, и я разревелась. Но ведь Бухарскому лес снился, у него друзья там были, а у меня пустота! Что же это такое?!

Весь день я без дела слонялась по квартире, вытащив из рюкзака серебряную статуэтку и, схватив ее, не выпускала из рук. Не знаю почему, но так мне было намного спокойнее, хотелось бы верить, что раз эта вещь у меня, то должна же быть у нее хоть какая‑то функция. Защиты, например. То, что как холодное оружие она сгодится, и так было понятно, но вот назначение вещи оставалось загадкой. Я еще раз внимательно вгляделась в печальное лицо ангела, и спросила:

— Чего тебе от меня надо, а?

Но статуэтка упорно молчала, не подавая признаков заинтересованности.

Промаялась я таким образом до вечера, что пора уже было идти на работу. Мне жутко не хотелось вообще никуда выходить из дома, но вспомнив про Родьку, воодушевилась, и втыкнула телефон заряжаться на пару минут, чтоб, когда буду нуждаться в провожатом, он не отключился в самый ответственный момент.

Выйдя на улицу, поморщилась от ветра путающего волосы и достала из рюкзака шарф, с ним шее теплее и волосы не мешают. Засунув руки в карманы джинсов, я вперила взгляд вниз, и быстрым шагом двинулась в сторону минимаркета, всерьез рассуждая об увольнении с работы, хоть это вовсе не означает, что я избавлюсь от своих страхов, скорее наоборот, сойду с ума в четырех стенах. Впереди что‑то мелькнуло, привлекая мое внимание, я отодрала взгляд от земли, и тут увидела его.

Это был высокий и красивый парень, причем до такой степени красивый, что я аж остановилась, глядя на него. Должно быть, я очень глупо выглядела, но первая моя реакция была именно такая. Парень, тем временем, не спеша шел навстречу, и внимательно изучал меня своими лисьими глазами. Выглядел он просто сногсшибательно: синие джинсы, черное кашемировое пальто, черные волосы, темно — серые глаза и, белесая, почти совсем бледная кожа, которая выгодно оттеняла его лицо, и чуть припухлые губы, которые даже мне — девушке со съехавшей психикой, и никогда не обращавшей внимания на противоположный пол, захотелось поцеловать. Ну, прям картину с него пиши, что я и собиралась сделать, максимально точно пытаясь запомнить черты лица незнакомца.

Как назло, я подумала, что должно быть, такой красавчик, на меня уж точно никогда не обратит внимания. Сирота в заношенных джинсах, вечно пахнущая краской. К тому же, пребывая сегодня в скверном расположении духа, я не потрудилась даже накраситься, да еще и копну волос прижала массивным шарфом. В общем видок такой, какой и бывает всегда, когда на улице тебе суждено встретить обворожительного красавчика.

Я печально вздохнула и снова поплелась на встречу, чувствуя себя идиоткой, что стояла и пялилась на него без зазрения совести. Красавчик, тем временем слегка мне улыбнулся, сверкая своими бездонными глазами, что я сразу покраснела, как помидор. Парень, прошел мимо, слегка толкнув мое плечо, от него повеяло приятным запахом полыни, и какой‑то весенней свежести, что я снова остановилась, как только почуяла его запах, жаль, красками не получится передать этот удивительный аромат.

Ну все, влюбилась, весело подумала я и, развернулась, чтоб посмотреть ему в след, но тут же осеклась. Он стоял почти вплотную ко мне, что я чуть не столкнулась с ним при развороте. От обворожительной улыбки не осталось и следа, его резко потемневшие глаза смотрели на меня с такой жгучей ненавистью, что я невольно ойкнула, и лишь сделав шаг назад, заметила кинжал в руке, который он занес над моей головой.

— О, Боже… — прошептала я, уже поняв, что сейчас меня не станет.

И вдруг неизвестно откуда, появилась та самая гигантская, красная кошка и, с разбегу прыгнула на красавчика, но едва ее лапы коснулись плеча, тот превратился в густой черный дым, что кошка пролетела сквозь него.

Я стояла на месте, дрожа от ужаса, не в силах сдвинуться с места, кошка тем временем села у моих ног, и внимательно на меня смотрела.

— Господи, Господи… — вновь прошептала я и бросилась бежать со всех ног домой.

Спасительница осталась спокойно сидеть на своем месте и, заинтересованно смотрела мне в след. Я не помню, как добралась до дома, но пришла в себя только когда набирала Родькин номер. Лишь услышав в трубке дружеское «Да», разразилась слезами, что Радислав на другом конце провода, перепугавшись не на шутку, заорал:

— Мартина! Мартина, что случилось?!

Я не могла ответить ничего членораздельного из‑за душивших слез, но на вопрос: «Ты дома?!», я выдавила из себя, рыдающее:

— Да — а-а — а…

— Буду через пять минут, — сообщил он, и отключился.

Если через пять минут, значит, он где‑то поблизости, эта мысль меня согревала.

Я залезла на диван, подоткнула под себя ноги, истерично рыдая, что даже начала икать, до тех пор, пока в дверь не позвонили. Соскочив с дивана, я метнулась в прихожую и распахнула её. Родька смотрел на меня ошалевшими глазами, которые быстро проскользнули по мне с головы до ног и, убедившись, что со мной все в порядке, облегченно вздохнул.

Я, тем временем, с рыданиями бросилась в его объятья, и вцепилась так, будто от этого зависела моя жизнь. Родька подхватил меня на руки, словно пушинку, ногой захлопнул дверь и понес в зал. Он попытался усадить меня на диван, но я так крепко держала его за шею, что ему ничего не оставалось, как сесть самому, держа рыдающую меня на коленях.

Надо отдать ему должное, данное испытание он прошел с честью, одной рукой обнимая меня, а другой, гладя по голове, пока рыдания не сошли на нет. Когда я наконец‑то разжала свои объятья, Радислав воспользовался моментом и, усадив словно тряпичную куклу на диван, снял с себя куртку и метнулся в кухню за водой. Сев передо мной на корточки он внимательно всматривался в мое лицо, а затем, протянув стакан и маленькое кухонное полотенце, проговорил:

— Я не нашел платков, вот полотенце.

Я кивнула и взяла из его рук и то и другое. Сделав пару больших глотков, мне стало легче дышать, а вместе с тем прошло и истеричное икание. Поставив стакан на стол, я опять схватила Родьку за руку, мне было необходимо физически ощущать его присутствие. Видимо, вид у меня был до того жалкий, что Родька снова переместился на диван, и обнял меня одной рукой. Я положила голову ему на плечо, готовая вот — вот снова расплакаться, только уже от того, что меня жалеют. На моей памяти это было в первый раз, обычно я сама справлялась со своими невзгодами, но, признаться честно, Родькино плечо здорово мне помогло, действительно стало легче.

— Мартина, что случилось? — тихо спросил он.

— А ты почему не заикаешься? — охрипшим голосом заметила я.

— Не знаю, из‑за страха наверное. Знаешь что я уже себе понадумал, когда бежал к т — тебе? — все так же тихо ответил он.

— Извини, — смутилась я, судорожно соображая, что ответить на его вопрос.

— Ты не ответила, — словно прочел он мои мысли.

— Родь… я по — моему, сошла с ума, — решила я сказать правду.

— Ты т — только сейчас это заметила? — улыбнулся он.

— Не смешно, — обиженно сказала я, подняла голову и строго на него посмотрела.

— Извини. Продолжай, — он снова стал серьезным.

— Я действительно думаю, что сошла с ума. Мне постоянно что‑то мерещится, кажется, животные, люди, статуэтки и что меня хотят убить, — затараторила я.

— Стоп, — остановил мой поток Радислав. — Кто пытается тебя убить? Давай по порядку.

— Хорошо, — согласилась я, спрыгнула с дивана, начав копаться в своем рюкзаке, достала статуэтку, и развернувшись к Родьке спросила: — Ну, что скажешь?

— Э — э-э — э, а что я д — должен сказать? — с недоумением проговорил он.

— Ты видишь эту вещь?

— Вроде я не слепой, — Родька смотрел на меня с подозрением.

— Так вот, я ее вытащила из своего сна, — выпалила я на одном дыхании и внимательно всматривалась в его лицо.

Родька протянул руку, взял статуэтку, внимательно ее разглядывая.

— Красивая, — задумчиво произнес он.

— Красивая?! Это все что ты можешь сказать?! Я сказала тебе, что ее я вытащила из сна! Она мне приснилась, понимаешь?! А проснувшись, я обнаружила ее в своей руке! — срываясь на крик, объясняла я.

— Да понял я, п — понял! — обиженно проговорил он. — Чего орешь‑то?

— То есть, ты поверил мне? — изумилась я.

— Конечно. М — мартин, я знаю тебя давно и д — достаточно хорошо, чтобы с п — полной уверенностью сказать, что т — ты нормальная, — он сделал паузу, дав мне возможность переварить сказанное, — кроме того, я ч — читал много р — разнообразных книжек и неоднократно н — натыкался на подобные истории. П — поэтому, я не считаю, что ты сошла с ума, просто есть в этом м — мире много такого, что наука п — пока не может объяснить.

— Это ты меня успокаиваешь так? — с сомнением спросила я.

— И это, конечно тоже, но я с — сказал правду, — уверенно произнес Родька, — а теперь расскажи подробнее, к‑кто там тебя убить хотел.

Я с усиленным рвением пересказала ему свои сны и в картинках поведала про странных личностей, которых мне довелось встретить за недавнее время. Продемонстрировала Родьке синяк на руке, проявившийся к тому времени еще сильнее, что теперь красные полосы превратились в четкий отпечаток пальцев. Радислав внимательно меня слушал, иногда задавая уточняющие вопросы. А когда я добралась до сегодняшнего красавчика, он заметно начал нервничать, мне показалось, что это даже больше похоже на гнев, чем на беспокойство.

— Я кстати могу его изобразить! — воодушевилась я, и начала вытаскивать карандаши и альбом. — Я очень хорошо его запомнила. Еще подумала, что у него очень… удачное лицо для картин.

Завалившись на пол, я начала вырисовывать овал лица красавчика, попутно сообщая Родьке все больше и больше подробностей. Затем прервалась и внимательно посмотрела на Радислава, который отрешенно на меня смотрел и сжимал кулаки.

— Родь… ты останешься сегодня у меня? — жалобно попросила я, ночевать одной было жутковато. — Я диван разложу и пирожным тебя накормлю. И Карра покажу, если он прилетит сегодня. Останешься, а?

— Останусь, не м — могу же я тебя б — бросить одну в таком состоянии, — проговорил Родька, слегка зардевшись.

— Спасибо, — с полными глазами благодарности пробормотала я. — Кстати, на счет Карра, я пыталась вчера его сфотать, но у меня не работает камера на мобильнике, так что придется тебе поверить мне на слово.

Родька взял со стола мой телефон, что‑то там понажимал и, направив на меня объектив, нажал кнопку. Я услышала характерный щелчок.

— Он не работал вчера, — обиженно сказала я.

Родька улыбнулся и отложил телефон.

После того, как я дорисовала красавчика, мы с Радиславом проболтали полночи, строя догадки и предположения. Он не выпускал из рук серебряную статуэтку и, высказал мысль, что все эти странности начали со мной приключаться, когда она оказалась у меня, и что это не просто так произошло, во всем этом есть смысл. Еще он предположил, что кто‑то через сны хочет что‑то до меня донести, а все субъекты, встречающиеся мне в реальной жизни, пытаются этому помешать. И еще он обратил внимание на красную кошку, предположив, что, скорее всего это что‑то наподобие моего защитника.

Я слушала и удивлялась, какой Родька все‑таки умненький, и внимательно его разглядывала. Хоть это всего лишь его предположения, но они действительно имеют под собой почву для размышления, и не лишены смысла. Пока я слушала тихие высказывания своего друга, сама не заметила, как заснула, удобно устроив голову на его коленях. Сегодня я чувствовала себя защищенной.

Глава 9

Проснулась я отдохнувшей и со странным чувством предвкушения чего‑то, что должно было произойти. Но тут же вспомнила про прогулянную вчера работу, и снова закрыла глаза. Вот ведь незадача. Уволят теперь, наверное. Хорошо, что сегодня выходной, и подумать о работе можно будет завтра. Так что я резко поднялась с дивана, и только сейчас заметила спавшего на полу Родьку. Бедный, он лежал на ковре в обнимку с моей подушкой, и тихо посапывал. Я обратила внимание, что сама спала со всеми удобствами, видимо, Радислав вытащил подушки и одеяло и, обеспечив меня этими удобными атрибутами, самому ничего другого не оставалось, кроме пола. А ведь я пообещала ему разложить диван.

Я улыбнулась, и еще раз посмотрела на своего друга, такой он большой, кажется, полкомнаты занимает, и уж точно длиннее моего дивана. Его короткие каштановые волосы были взъерошены на затылке, и казалось, что спящий он выглядит иначе. Более взрослым что ли. Такое четко очерченное лицо, и правильной формы брови, прямой чуть курносый нос, и припухлые губы, которые сейчас слабо улыбались.

Наверное, сниться что‑то хорошее. Везет ему. Я еще минут пять всматривалась в лицо друга, а потом сделала вывод, что Родька красивый парень, и как я раньше не обращала на это внимание? Привыкла к нему, скорее всего, вот и не замечала. Я тихо сползла с кровати и, на цыпочках пошла в ванную. Наскоро умывшись и почистив зубы, я снова прошмыгнула в зал и, захватив с собой карандаши и альбомный лист, вознамерилась запечатлеть спящего Родьку на бумаге.

Трудилась я, по меньшей мере, пару часов, в течение которых Радислав ни разу не пошевелился, чем существенно облегчил мне задачу. Когда я уже взяла в руки цветные мелки, чтоб сделать его красочным, Родька внезапно открыл глаза.

— Доброе утро! — бодро улыбнулась я.

Он хмуро на меня посмотрел и отвернулся, что заставило меня прыснуть от смеха. Услышав взрыв хохота, Родька встрепенулся, и я увидела его осмысленный взгляд, видимо, теперь он точно проснулся. Обернувшись ко мне, парень сонно улыбнулся, и произнес хриплым голосом:

— Доброе. Д — давно встала? — последнее слово он произнес, зевая во весь рот.

— Достаточно давно, чтоб ты успел поработать моим натурщиком, — все еще улыбалась я.

— Т — ты меня нарисовала что ли? — выпучил он глаза.

— Угу, — я протянула ему рисунок, — смотри какой ты тут милый.

Родька изумленно смотрел на свое изображение, смутился, и пробормотал что‑то о том, что нечестно с моей стороны было воспользоваться его беспомощным состоянием. Я снова прыснула со смеха, и выхватила у него рисунок.

— Не нравится, не смотри, — я показала ему язык, — и вообще, я еще не закончила, хочу еще добавить цвет.

Встав с дивана, и отложив портрет на стол, я пошла в кухню делать Родьке обещанный чай с пирожным.

— Мартин, мне понравилось, честно. П — просто я не думал, что ты вдруг решишь меня нарисовать, — говорил он мне из зала, пока я расставляла чашки. — А можно мне остаться черно — белым, а?

Я высунула голову из кухни, и посмотрела на своего друга.

— Как пожелаешь, — согласилась я, — но мне все же, придется тогда прорисовать тебя еще раз карандашом, а то ты получился не ярким.

Родька кивнул и, потирая глаза, поплелся в ванную. Такой он смешной с утра.

Позже, позавтракав пирожным с сосисками (Родька ел пирожное, а я сосиски), мы переместились в зал и снова начали обсуждать мои злоключения. И тут он навел меня на одну мысль. Я вспомнила о своей тете Мине. Мы как‑то начали спорить с ней о толковании сновидений, когда мне приснились родители, а тетка с полной уверенностью, если не сказать, со злобой выкрикнула мне:

— Все это бред, Мартина! Поверь мне, я много чего знаю о снах и много чего повидала в своей жизни, ты говоришь не верно! Радуйся, что тебе снятся именно такие сны, а не… ты еще не знаешь, какие вещи в жизни иногда случаются.

Я так живо вспомнила тот момент, что Родьке пришлось потрясти меня за плечо, чтоб привлечь внимание.

— Родя, ты молодец! — воскликнула я.

— Я м — молодец? — удивился он.

— Ну да. Тетка ведь действительно что‑то говорила о снах, а если она что‑то знает? Что если я не одна в моей семье с подобной проблемой? Ведь не просто так она с такой уверенностью об этом говорит!

— М — может, действительно тебе стоит к ней сходить? — спросил Родька. — Я тебя провожу, а п — пока ты будешь у нее, схожу домой, переоденусь.

— Давай, — воодушевилась я, и начала бегать по квартире, ища новые носки и зеленый свитер, который мне подарила тетка.

Спустя полчаса, мы вышли с Родькой во влажную прохладу улицы и направились к автобусной остановке, которая находилась сразу за моим домом.

Я с опаской оглядывалась по сторонам, ожидая увидеть кого‑нибудь из страшной троицы, но вопреки ожиданиям, никто на нас не нападал, и что самое интересное, абсолютно не было ощущения слежки. Родька держал меня за плечо, и подталкивал вперед, чтоб я не останавливалась, бурча что‑то про мою невнимательность, и удивлялся, как я себе еще шею не свернула, если каждый день хожу одна. Я его слушала в пол — уха, вертя головой в разные стороны, словно юла. Нам пришлось подождать автобус минут пять, а после того как он подошел, проехать еще шесть остановок. Родька довел меня до подъезда, вручил сотовый телефон, и сказал:

— Телефон я зарядил. Как освободишься, позвони мне, я приеду. Одна некуда не ходи, ясно?

— Ясно, — весело ответила я. — Спасибо тебе, Родь, ты самый лучший в мире человек.

Радислав улыбнулся и пошел обратно к остановке, а я забежала в подъезд. Тетка жила на первом этаже и, собравшись с мыслями перед неминуемой взбучкой за долгое молчание, я позвонила в дверь.

Глава 10

За дверью послышался неодобрительный возглас, затем тяжелые шаги и скрежет замка. Дверь распахнулась, и я сразу почуяла дивный аромат блинов и печеного яблока, что мой, вроде бы как не пустой желудок громко заурчал. Принюхиваясь, я не сразу заметила перед собой тетю Мину. Она была высокой женщиной в теле, с курчавыми белобрысыми волосами, за которыми следила больше чем за собственным здоровьем. Ее уставшие голубые глаза недовольно меня разглядывали, подсказывая, что сегодня я попала не в самое её лучшее расположение духа. Подбоченившись, она проговорила:

— Явилась наконец‑то! Ну, заходи.

— Привет, — силилась я улыбаться, и просочилась через нее в узкий коридор.

Быстро скинув кеды, я, как прилежная племянница уселась на кухне, шаря глазами от кучки блинов возле сковороды, до разнообразных варений на подоконнике.

Тетя, тяжело ступая из‑за боли в ногах, дошла до кухни и с грозным видом нависла надо мной, пытаясь навести страх. Зря, между прочим, старается, после моих приключений, меня нужно еще попытаться напугать, тем более, я точно знаю, что она меня любит.

— Ну и что ты мне скажешь в свое оправдание? — спросила тетя Мина.

— Телефон выключился, — буркнула я.

— Ага. А что тетка себе места не находит, ты не подумала, когда его включила? — разбушевывалась она все больше. — Нет, конечно! Позвонить ведь так сложно! Марта, ты абсолютно безответственная! Когда до тебя дойдет, что я за тебя переживаю?! Может мне с инфарктом еще раз свалиться, чтоб ты начала звонить чаще?!

Я опустила глаза в пол, и молча выслушивала заслуженные ругательства, с которыми сама в глубине души была согласна.

— Вот ведь, вылитый папаша! — все еще распиналась она, повернувшись к плите и достав тарелку начала накладывать блины. Я плотоядно облизнулась. — Тот тоже вечно, как пропадет на неделю, так ищи — свищи! Всем домом его ищем, а он на чердаке себе шалаш оборудовал и живет себе в нем преспокойно! Сметана или варенье?

— И то и другое, — выпалила я, уже обзаведясь ложкой.

Тетка поставила передо мной блины, сметану и клубничное варенье со сладкой пенкой сверху. Я с удовольствием начала поедать шедевр теткиного кулинарного искусства.

— Вкусно, — задабривала я ее. — Теть, я вот на счет родителей и пришла спросить.

— Чего еще? — буркнула она, складывая в пластиковый контейнер оставшиеся блины, чтоб дать мне их с собой.

— Скажи папа, ну или мама, никогда не говорили тебе что‑нибудь про необычные сны? — спросила я и заметила, как руки тети Мины замерли в одном положении, а затем заново начали двигаться.

Все еще не поворачиваясь ко мне лицом, но уже более спокойно, она спросила:

— Что ты имеешь в виду Марта? Что именно, по твоему мнению, они должны были мне рассказать?

— Ну, например, что их сны слишком реалистичные или, что снится одно и то же, ну или что вещи из снов вытаскивали, — уже тише закончила я.

Реакция тетки на вопрос меня удивила. Она отложила контейнер в сторону, развернулась ко мне и, схватив за плечи заговорила:

— Марта, что ты вытащила из сна?

Я очумело на нее посмотрела и, глядя в ее горящие глаза, в которых не осталось и следа усталости, заметила, что тетя не на шутку взволнованна.

— Я… э — э-э… сейчас покажу, — я расцепила ее руки, и подняла с пола свой рюкзак.

Запустив в него руку, извлекла статуэтку и протянула ее тете Мине, та резко отскочила от меня, словно я держала в руке змею.

— Ты видела эту вещь раньше? — спросила я, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Ты ведь знаешь что это такое, да?

— Марта, выслушай внимательно, то, что я тебе сейчас скажу, — она задержала на мне взгляд, и продолжила: — Избавься от этой вещи немедленно. Ничего кроме горя она тебе не принесет.

— Стоп! — возразила я. — Что значит «избавься»? Откуда эта вещь? Это как‑то связанно с моими родителями? Тетя Мина, объясните мне!

— Нечего тут объяснять, не нужно это тебе. Поверь мне на слово, избавься от нее! Выкинь, сожги, утопи, что угодно! — тетина тирада начала срываться на крик. — Только не подвергай себя опасности.

— Какое отношение имеет эта вещь к маме и папе? — я была непреклонна.

Тетя Мина тяжело вздохнула, села на табуретку рядом со мной, и продолжила уже спокойней:

— Марта, никакого отношения к твоим родителям это не имеет, — сообщила она. Лгунья из тетки была так себе. — Просто я видела раньше эту вещь, и знаю, что она является дурным предзнаменованием для того, кому попадает в руки.

— И где ты видела эту вещь раньше? — поинтересовалась я.

— Мартина! Какая разница, где?! Я говорю тебе, что эта вещь опасна! Неважно где! Видела и все! — взорвалась тетка и, я поняла, что сегодня вряд ли от нее чего‑то добьюсь. Если она уперлась — то это надолго.

— Ладно, ладно, — просипела я и, положив статуэтку обратно в рюкзак, встала со стула. — Я пошла, а то ты разнервничалась.

— Марта, не пойми меня не правильно, я беспокоюсь о тебе. Пообещай мне, что ты избавишься от нее. Пообещай! — нависла надо мной тетка.

— Хорошо, я выкину ее в реку, — соврала я, даже не покраснев.

Зная мою обычную честность, она мне поверила, и тетино лицо тут же просияло.

— Возьми с собой блинчиков.

Я сидела на скамейке перед подъездом тетки, ожидая, когда приедет Родька, для совместного похода домой, и рассуждала об услышанном.

Тетя однозначно что‑то знала, но даже не подумала мне что‑либо объяснить. Видимо, это действительно как‑то связано с моими родителями, раз она так сильно разозлилась, не пожелав даже сообщить, где она видела эту вещь раньше. Но в то же время, явно дала понять, что мало того, знает, что это за штуковина, а так же осведомлена, для чего. А ведь это и есть тот самый вопрос, который больше всего меня интересует.

Но зная тетку, я была уверенна, что пытаться добиться ответа у нее, то же самое, что уговаривать стену, рассказать свою историю жизни. Так что, это не вариант. Но еще меня беспокоило то, что тут замешаны мои родители. Выходит, они тоже видели статуэтку? Может, это они мне ее оставили? Во сне. Так… я потрясла головой, не веря в собственное умозаключение. Ну где тут логика? Умершие родители, оставили во сне для меня статуэтку, чтобы спустя двенадцать лет я ее получила в личное пользование, естественно с какой‑то целью. Полный бред получается. Легче было бы арендовать ячейку в банке, по крайней мере, это бы сохранило в норме мое психическое состояние.

Вопросов было куча, а ответов не было вовсе, не считая утверждения тети Мины, что эта вещь обязательно принесет мне горе. А что, если она права? Ведь все странности начали происходить после того, как мне в руки попала эта статуэтка. Что если она действительно опасна? Или, к примеру, если пофантазировать, то: что если за этой статуэткой идет некая охота? А так как я теперь являюсь ее хозяйкой (если верить рыжей девушке), то охота распространяется и за моей головой в том числе. Это бы объяснило сумасшедшего красавчика с кинжалом в руке. Но не объясняет кошек, исчезающих людей, и выступающих синяках на теле.

Как жаль, что я больше не вижу снов! Это бы дало ответы на многие вопросы! Я уже жажду того, чтобы рыжая девушка снова посетила меня, и тогда я с нее с живой не слезу, пока она мне все не объяснит. Но сны не приходили, что сейчас казалось смерти подобно. Как жить дальше, вечно опасаясь, что на тебя снова нападут?

— Мартина! — позвал меня знакомый голос.

Я подняла голову, и увидела рядом с собой Родьку.

— Ну как дела? Узнала, что х — хотела?

— Нет, — вздохнула я, поднимаясь с лавки, — пойдем ко мне, я тебя блинами накормлю.

Пока мы добирались до дома, я пересказала Радиславу теткины слова, и теперь уже мы вдвоем строили догадки, что бы это значило. Но, к сожалению, как и прежде, ни к какому определенному выводу не пришли, лишь сошлись в одном: что‑то действительно вокруг меня происходит, что даже я сама вычеркнула себя из списка умалишенных.

Придя домой, мы пообедали и провели весь день вдвоем: я дорисовывала Родькин портрет, а он ползал по интернету в поисках информации по интересующему нас делу. Самое странное было то, что статья про генерала Бухарского исчезла, вместе с сайтом, где был опубликован отчет о снах его внука Владимира, по этому Родьке пришлось довольствоваться копией вырезки из газеты, которую я сделала в библиотеке. На подобные вещи я пообещала себе больше не реагировать, поэтому даже не удивилась. Если уж люди, посреди бела дня превращаются в черный туман, то, что уж говорить про интернет — странички.

Ближе к ночи, я сказала Родьке, что ему не обязательно оставаться у меня на ночь, так как у себя дома я в безопасности. Дело не в том, что я не хотела, чтобы он остался, просто подумала, что это эгоистично с моей стороны, просить его оставаться, у него ведь есть и свои дела. Родька не стал сильно возмущаться, хотя было заметно, что расстроился, его тоже можно было понять, будет переживать за меня всю ночь, но я решила, что так будет лучше, дружбой лучше не злоупотреблять. Поэтому, пообещав ему позвонить в случае чего, проводила до двери. Парень удалился, хмуро глядя перед собой и, твердо заявил, что вернется с самого утра.

А я, в свою очередь, продолжала рисовать, ощущая после ухода Родьки некую пустоту, и сразу вспомнила про Карра. Он не появлялся уже второй или третий день, все ли с ним в порядке? Я сделала себе кружку горячего кофе и, накинув махровый халат, вышла на балкон в прохладу ночного воздуха.

— Ка — арр, ты где? — тихо прошептала я, в надежде заметить своего чернявого друга, вдруг он не появлялся, потому что Родька был у меня в гостях?

Но время шло, а ворон так и не прилетел. Я расстроенная, пошла расправлять себе постель. Придется мне сегодня засыпать в одиночку.

Я провалялась без сна, по меньшей мере, пару часов, хотя раньше у меня с этим проблем не было. От нечего делать, взяла статуэтку и начала внимательно ее разглядывать. Казалось, в полутемном помещении она издает еле уловимое свечение.

— Пожалуйста, пусть мне снова начнут сниться эти удивительные сны… — тихо попросила я у нее. — Я должна знать…

Часть вторая. Сансит

Здесь дышит ветер запахом лета, Здесь пахнет мёдом деревьев листва; Ласковым Солнцем кожа согрета, Вот бы остаться здесь навсегда? Всегда узнаёшь это место? И часто видишь во сне? У. Шекспир, «Сон в летнюю ночь»

Глава 11

— Кар — р! Кар — р! — услышала я над собой и, хотела запустить в негодника подушкой, но вместо подушки нащупала мягкую траву, ласкавшую ладони.

Я открыла глаза, и чуть не потеряла от счастья дар речи. Я снова была на поляне, по которой давно успела соскучиться! Карр кружил надо мной, громко вереща и размахивая синей ленточкой. Я поднялась на ноги и заметила, что по — прежнему держу статуэтку в руке.

— Спасибо тебе большущее, если это твоих рук дело!

Я огляделась по сторонам, всматриваясь вдаль. Все оставалось по — прежнему. Как всегда на горизонте виднелся закат, и излюбленное мною дерево снова было усыпано кусачими цветочками. Единственное, что меня огорчило, это то, что рыжей девушки, к сожалению, нигде не было.

Но это не важно, главное, что я снова здесь! Значит и девушка появится. Я взглянула на присевшего на камень Карра.

— Где ты был, друг мой? Я уже начала беспокоиться за тебя, — обратилась к птице, но тот лишь каркнул мне в ответ, и улетел в сторону горы.

Тут вокруг меня закружил рой лютиков, и каждый отталкивал другого, пытаясь сесть на мои руки и плечи, я засмеялась и закружилась вместе с ними, радостная от того, что чувствовала себя прекрасно.

Внезапно раздался скрипучий звук, и лютики замерли в воздухе, как по команде повернув свои маленькие головки в ту сторону, откуда он раздался. Я последовала их примеру и увидела недалеко от себя ту самую, огромную, красную кошку. Она грозно смотрела на летающие цветочки и, те, расстроено поникнув, не спеша полетели обратно к дереву. Кошка перевела свой взгляд на меня и, издала звук, напоминающий тихое рычание, затем развернулась, и побрела в сторону гор, оглядываясь на меня и, как бы приглашая присоединиться.

Я с полной готовностью последовала за ней, практически припрыгивая от радости, что возможно наконец‑то получу ответы на свои вопросы. Чем ближе мы подходили к величавым горам, тем крохотнее я себя ощущала. В прошлый раз, когда я подбегала к девушке, из‑за ветреной погоды и своих эмоций, даже не глянула на гордый вид этих удивительных скалистых гор, они не вызывали страха, как остальные, а казались наоборот, весьма дружелюбными.

— Мартина! — услышала я зов мелодичного женского голоса и устремила свой взгляд к подножию горы.

Кошка тут же сорвалась с места и бросилась бегом на звук голоса. Я чуть было не последовала ее примеру, но взяв себя в руки, решила не торопить события, а спокойно все выспросить, если, конечно, мне не изменит моя выдержка. Кошка, тем временем, добежала до незнакомки, которую я так жаждала увидеть и, подпрыгнув, едва не сбила с ног, начав нализывать лицо, вызвав тем самым смех девушки. Я ускорила шаг, вдруг вспомнив, что могу проснуться в любой момент и тогда вряд ли сегодня что‑либо узнаю. Девушка двинулась ко мне на встречу, попутно играя с кошкой и на последних шагах ускорившись, заключила меня в объятья, чем вызвала полнейшее недоумение.

— Я знала, что у тебя получится! — радостно произнесла она и отстранилась для возможности внимательно меня рассмотреть. — Мартина, какая же ты стала красивая! А ведь я видела тебя совсем еще малюткой!

Моя челюсть предположительно отвалилась до самого пола, ибо девушка была со мной примерно одинакового возраста.

— Я сплю? — все что смогла произнести я.

— Хм… дай‑ка подумать, — весело прощебетала она, прищурив свои зеленые глаза, — ты легла спать, прежде чем попасть сюда, так что выходит, что да. Но сейчас ты находишься в такой же реальности, как и твоя, так что выходит, что нет, — запутанно ответила она, внимательно глядя мне в глаза, затем рассмеялась и произнесла: — А ты забавная! Мыслишь верно.

Я округлила глаза, и поняла, что мои мысли не являются секретом для нее, так как только что рассуждала про то, что этот мир действительно реален, но находится либо в моем подсознании, либо вообще в другом измерении или галактике.

— Кто ты? — спросила я.

— Ой! Да, конечно же, извини мое невежество. Мое имя — Калерия. Я так торопилась добраться до тебя первой, что пошла наперекор совету и теперь неминуемо получу взбучку. Но все же очень рада, что именно я пробудила тебя! — тараторила она, явно поглощенная бурей эмоций. — Ведь если бы не моя верная Ёё, — Калерия указала на мирно сидевшую рядом кошку, — могло бы быть все гораздо хуже, возможно даже… да не важно.

Я слушала поток её речи, и не понимала ни слова из всего того, что она говорит. Меня волновало одно, что сейчас я проснусь, и не успею всего узнать.

— Не беспокойся, ты не проснешься, пока сама не сочтешь нужным, — проговорила девушка, — здесь все по — другому, и время идет иначе.

— Здесь, это где? — наконец задала я самый важный для меня вопрос.

Калерия улыбнулась и произнесла:

— Ты действительно готова узнать ответ?

У меня закружилась голова от переизбытка чувств и мыслей и я просто произнесла:

— Да.

— Отлично! — весело засмеялась Калерия. — Я уверенна, что мы станем с тобой лучшими подругами! Пошли за мной.

Девушка взяла меня за руку и повела к подножию горы, пока я, как инопланетянин, пыталась переварить, и предугадать, что меня ждет.

Мы приблизились к небольшому углублению в горе, только потом, при ближайшем рассмотрении, я поняла, что это был огромный вход в пещеру. Идти туда мне резко расхотелось, уж очень зловеще выглядело это место.

— Не трусь, это всего лишь проход, — произнесла Калерия и отпустила мою руку.

На небольшом валуне рядом с входом, заметила два керосиновых фонаря, в красивом кованом орнаменте под стеклом. Калерия подняла их с земли, и протянула один мне. Внутри горел маленький огонек, который, казалось, не может осветить и маленькое помещение, не то, что темную пещеру. Я с сомнением посмотрела на фонарь, а затем перевела взгляд на рыжую девушку, она тут же расплылась в улыбке и кивнула, подтверждая, что это то, что нужно.

— И еще кое‑что, — Калерия подняла с валуна небольшой кожаный мешок с лямками, напоминающий рюкзак, и вручила его мне. — Положи сюда статуэтку, не стоит носить ее в руках.

Я выполнила ее указание и, вроде, была готова двигаться дальше.

— Ёё! — крикнула девушка, и перед нами возник густой сгусток красного дыма, из которого гордо выступила кошка и направилась в пещеру. — Пойдем.

Мы последовали за ней. Тьма, казалось, поглотила нас и у меня побежали по телу мурашки. Тут воняло плесенью и сыростью, и повсюду слышалась капель воды. Я приподняла фонарь как можно выше над головой, чтобы рассмотреть хоть что‑нибудь, и тут он начал светить все ярче и ярче, и вскоре я уже видела идущую впереди Калерию и слабосветящуюся красноватым светом ее кошку Ёё. Тут обратила внимание на слабое синее свечение на стене пещеры. Сделав шаг ближе, разглядела небольшой гриб на тонкой ножке, который казался прозрачным и светил голубым светом. Я подняла глаза и увидела, что таких грибов появляется все больше и больше, словно они загораются, освещая нам путь.

— Какая прелесть, — прошептала я, дотронувшись до необычного гриба, который оказался очень холодным.

— Идем, тут нечего опасаться, — произнесла Калерия, поравнявшись со мной.

— Я и не опасаюсь, — слукавила я, снова вызвав улыбку девушки. — Скажи, а Ёё, это твоя кошка?

Как только я произнесла слово «кошка» Ёё, недовольно издала скрипящий звук, и Калерия звонко рассмеялась.

— Мартина, Ёё, не кошка, это чикри.

— Чикри? — переспросила я, а сама подумала, что эти скрипучие звуки, так и звучат: «ч — и-к — к-р — ы».

— Да, это наши верные меньшие братья. Раньше, практически каждая семья имела у себя в доме чикри, они очень умны, хорошие помощники, могут охранять и защищать принадлежащее их хозяевам, и вообще незаменимые друзья. Только сейчас их осталось очень мало, поэтому они очень ценятся.

— А почему их осталось мало? — поинтересовалась я, внимательно глядя на Ёё, заметив, что та навострила ушки, поняв, что разговор ведется про нее.

— Видишь ли, чикри — это по натуре свободолюбивое животное, и само выбирает себе хозяина еще в детстве. Если чикри держать в неволе, они погибают, превращаясь в дым, — Ёё поравнялась с хозяйкой, и та потрепала ее по холке. Я не пересилила соблазн, и тоже протянула руку, Ёё произнесла довольный, урчащий звук. Шерсть была жесткой и приятно щекотала ладонь.

— Их часто держали в неволе? — спросила я.

— К сожалению. Тоги в одно время хотели создать себе из чикри верную армию, но не учли, что они слишком миролюбивые, чтобы причинить зло, — печально произнесла Калерия. — Много лет назад, они отловили тысячи чикри, и практически все они погибли. Те немногие, которым повезло спастись, дали небольшое потомство. После тех событий, их наделили силой исчезать, для возможности всегда находиться на воле, и хоть число чикри заметно сократилось, они стали намного сильнее и неуловимей.

— А кто такие тоги?

— Ты вскоре все узнаешь Мартина, я лично все тебе расскажу, а теперь, посмотри вперед, видишь свет?

Я подняла глаза и увидела свечение в конце пещеры, который стремительно к нам приближался.

— Мы почти пришли, — весело сообщила девушка и прибавила шаг, обгоняя меня.

Я почувствовала, что пещера устремилась вверх, и идти быстро было все сложнее. Калерия, тем временем, уже добралась до выхода и на фоне темной пещеры, я наблюдала очертания ее изящной фигурки. Вот бы картина получилась интересная. Я мысленно сфотографировала образ и последовала к ней. Девушка встретила щурящуюся меня задорной улыбкой, и торжественно произнесла:

— Добро пожаловать в Сансит, Мартина!

Я вышла на свет, и увидела город. Он просматривался как на ладони, поскольку мы, как оказалось, вышли из середины горы, и под нами была массивная каменная лестница, ведущая далеко вниз. Это был не обычный город, как мы все привыкли видеть. Передо мной распростерлась огромная зеленая долина, в окружение холмов. В самом низу находилось утопающее в зелени и маленьких домиках с разноцветными мозаичными крышами, селение.

Со стороны это выглядело очень красиво, будто долина наполнена драгоценными камнями, которые бликуют в свете вечернего солнца. На каждом домике висели какие‑то ленты и цветастые тряпки, развевающиеся на ветру. Дома были такими разными, разной формы и размеров, что начинали пестриться в глазах, заставляя меня снова и снова моргать. По маленьким улочкам ходили люди, на полях работали крестьяне, в упряжке с какими‑то неизвестными животными. В общем, жизнь кипела, и никому не было до нас никакого дела. Долина заканчивалась огромным дремучим лесом с одной стороны, и столь же большим озером с другой.

— Сансит? — удивленно спросила я.

— Город солнца, — пояснила Калерия. — Он прекрасен, ни так ли?

— Да, — кивнула я, все еще поглощённая созерцанием прекрасного мирного городка.

— Пойдем, нас ждет совет, — девушка взяла мою руку, и мы двинулись вниз, прямо в сердце города.

— Совет? — продолжала переспрашивать я, словно попугай.

— Да, — скорчила свою милую мордашку Калерия, — совет старейшин, это единственное, что действительно может омрачить твое пребывание здесь, более вредных сантов днем с огнем не сыщешь, так что нужно запастись терпением.

Я улыбнулась ей в ответ. Кто такие «санты»?

Глава 12

Огромная лестница, казалось, никогда не закончится и, лишь когда мы ступили на землю, могла вновь смотреть по сторонам, а не только себе по ноги. Я так же почуяла дивный аромат этого места, он напоминал запах хвойного леса, смешанного с разнообразными цветами, и еле уловимой ноткой свежей выпечки. Я вдохнула полной грудью и почувствовала себя счастливой. Что бы ни ожидало меня впереди, думаю, что буду в восторге.

— Как хорошо тут пахнет! — поделилась я своими мыслями с Калерией.

Девушка улыбнулась и сказала:

— Это наша пекарня, видишь вон тот дом? Они пекут хлеб на основе травы анемон, один раз попробовав их стряпню, ты больше не сможешь есть ничего другого.

— Я имела в виду, вообще запах этого места. Такой, дружелюбный, что ли… — пояснила я.

— Да, как жаль, что я уже совсем не обращаю на него внимания, так как ежедневно дышу этим воздухом, — вздохнула девушка. — Пойдем. Видишь вон‑то высокое здание в центре площади?

Я вгляделась над крышами домов и увидела два торчащих каменных шпиля, которые в отличие от всех остальных построек, выглядели мрачновато.

— Угу.

— Это Светарня, можно сказать, сердце Сансита, хотя я считаю, что голова, поскольку сердце нашего города, в жителях этого места. В этом здании заседает совет, то есть наистарейшие жители Сансита, некоторые из них являются прямыми потомками первопоселенцев. Поэтому совет наделен безграничной властью и силой, и ни один сант не может ослушаться их приказов.

— Кроме тебя? — предположила я, вспомнив, что Калерия упоминала, что пошла наперекор совету.

— Э — э-э, нет. Никто не может перечить им, — Калерия наморщила свой носик. — Ну, в общем, да. Я ослушалась их приказа. Но если бы я этого не сделала, неизвестно, что из этого бы вышло.

— И что теперь тебе будет? — поинтересовалась я.

— Не знаю, — хмуро ответила девушка. — Выговор, надеюсь.

Я обратила внимание на то, что пока мы шли по улице, люди бросали свои дела и оглядывались на нас, начиная хлопать в ладоши и пританцовывать. Одеты они были в свободные костюмы, болотного или коричневого цвета, но даже издалека было заметно, что ткань очень нежная, и легко развивается на ветру. Все санты (я так поняла, что это производное от названия города — Сансита) попадающиеся нам на пути, были босы, а на головах у них одеты самые разнообразные уборы, преимущественно плетенные из какого‑то волокна, наподобие бежевых шляп с короткими полями. И еще, обратила внимание, что у всех были совершенно нормальные человеческие уши. Мой взгляд устремился на заостренные ушки Калерии. Девушка снова заулыбалась, слыша мои мысли.

— Терпение, Мартина, — произнесла она.

Местные жители, тем временем кричали: «Ура!» и, некоторые забегали вперед, чтобы возвестить о нашем прибытии. Я растерянно посмотрела на Калерию.

— Они просто безумно рады, что ты здесь.

— А причем тут я?

— Ты — хранитель Мартина, как и я.

— Полагаю, что на следующий мой вопрос, ты ответишь: «Терпение, Мартина», — вздохнула я.

Калерия прыснула со смеха, и проговорила:

— Я обещаю тебе, что сегодня ты все узнаешь.

— Калерия, — послышался позади нас голос, и мы обернулись.

Возле нас стояла высокая красивая девушка с длинными, иссиня — чёрными волосами и голубыми глазами с темной радужкой. Её вид заставил меня позавидовать такой правильной красоте и ровной осанке. Однако она, в отличие от прочих жителей, явно была чем‑то недовольна, а подтверждением тому служили сложенные на груди руки и неодобрительно — оценивающий взгляд.

— Это и есть гостья с иного мира? — насмешливо поинтересовалась она, оглядев меня с головы до ног, что я непроизвольно отступила на шаг назад. — Она больше напоминает напуганную мышь, чем хранителя.

— О, не сомневайся, в её мизинце смелости больше чем во всей тебе, — хмыкнула Калерия, а затем обратилась к мне: — Мартина, познакомься, это Рика, местный дракон, и живое доказательство того, что в голове действительно может гулять ветер, хоть это и тщательно маскируется.

Я хихикнула, а Рика сузила глаза и злобно произнесла:

— Мое имя — Фредерика. И я бы не советовала так обо мне отзываться. Ты же не хочешь неприятностей?

— О, я просто в ужасе! Пожалуешься папаше? Я слышу твои скудные мыслишки, — Резко вздыбилась Калерия, — что ж, валяй. Но если Тоги решат в очередной раз напасть, угадай, кто из сантов меньше всего меня будет волновать?

— Ты еще пожалеешь! — гордо сказала Фредерика и, развернувшись, направилась к стоящим неподалеку девушкам, которые её ждали.

— Объяснишь? — поинтересовалась я, когда мы снова двинулись в путь.

— Я училась вместе с ней грамоте. Так уж получилось, что её прадед магистр светарни, а она не уродилась хранителем, да что там хранителем, даже санта нормального из неё не уродилось. А природная злость, снобство и глупость, уверили в том, что я заняла её почетное место, которое по праву должно принадлежать Рике. Кроме того, однажды один из её поклонников имел неосторожность влюбиться в меня, — хихикнула девушка, — после этого я стала её личным врагом номер один.

— Понятно, — кивнула я хихикнув.

— Ты кстати тоже теперь записана в её враги.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула, проведя четкую параллель между Фредерикой и Рябининой Машкой из моего класса.

Мы вышли на круглую площадь, земля тут была выложена камнями, и посередине стояло то величавое здание, которое напоминало скорее небольшой замок средневековья. Выполнено оно было из серого камня, со стрельчатыми окнами, в которых красиво переливалось разноцветное стекло. Массивная постройка, расширялась по мере высоты, и плавно перетекала в две высокие башни — шпили, что казалось, у архитектора была невероятная задумка, и для меня осталось загадкой, как этот замок до сих пор стоит, и не грохнулся.

— Глубоко вдохнули, — произнесла Калерия, и навалилась всем телом на высокую деревянную, потрескавшуюся дверь, и та медленно начала отворяться.

Мы прошмыгнули в щель, чтобы не толкать до конца тяжеленую дверь. Я огляделась по сторонам, и поняла, что оказалась в каменном пустом зале, на стенах которого висели редкие свечи. Я покрылась пупырчатыми мурашками, от прохлады, царившей в зале.

Из глубины зала к нам на встречу вышла фигура человека в длинном черном балахоне, с надетым капюшоном, что увидеть лицо не представлялось возможным. Мне стало не по себе, и я инстинктивно придвинулась ближе к Калерии.

— Добро пожаловать в Сансит, Мартина! — голосом без выражения произнесла «фигура». — Прошу проследовать за мной.

Мы послушно двинулись за провожатым, и Калерия весело шепнула мне на ухо:

— Антураж устрашающий, да? Ты удивишься, познакомившись с ними, они вовсе не такие, какими пытаются себя показать.

Чем дальше мы шли по коридору, тем теплее становилось, и вскоре мы уперлись в огромные чугунные ворота, из‑за которых слышался звук музыки и смеха. В нос ударил запах еды вперемешку с алкоголем. Фигура в черном, сопровождающая нас, легко толкнула дверь и буркнув: «Проходите», прошла в нее первой.

Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать. Мы оказались в огромной средневековой зале, стены которой были выполнены из серого камня, слева находился камин с ярко горевшим в нем огнем, что освещал практически половину залы. Возле него прыгали два скомороха и играли на маленьких гитарках. В середине стоял длиннющий стол, буквально ломившийся от разнообразных яств, за которым восседало пять человек, как по команде уставившихся на нас. Они внимательно изучали нас, насколько это было возможно при столь тусклом свете. Сами они являли собой любопытное зрелище.

Почетное место занимал старичок с хитрым прищуром и добродушным лицом, которое с видимым усилием поддерживал серьезным. Стул слева от него был пуст. Справа сидел грозный, с огромным торчащим пузом мужичек, с козлиной бородкой и умными, глазами — бусинками. Остальные три персонажа были женщинами, две из них сидели справа, они напоминали двух сушёных вобл, такими худыми они казались, что создавалось впечатление, будто кожа их была натянута прям на кости, у обеих длинные носы и высокомерный взгляд. Осмелюсь сделать предположение, что их соединяет родство и, скорее всего, весьма близкое.

Еще одна женщина была слева, словно для контраста с другими дамами, она так и светилась здоровьем, ее пухленькие щечки были румяны, глаза выражали великий восторг, и в отличие от всех, она единственная, сразу вызвала у меня симпатию. Все они были облачены в такие же черные балахоны, как и сопровождающий нас человек, который, тем временем, отделился и практически подбежал к столу, устроившись за пустующий стул возле старичка, и сняв капюшон, как и прочие, вперил в меня свой взгляд.

Его внешность была абсолютно ничем непримечательна, если не считать белых, седых волос казавшимися неуместными на таком молодом мужчине, на вид ему было не более тридцати пяти. Смущаясь, от пристального осмотра, я глянула на Калерию, но девушка против обыкновения не улыбалась, а неотрывно смотрела на совет.

— Довольно, Калерия! — резко прервал молчание мужичек с козлиной бородкой, и вскочил со своего места, громко стукнув серебряным кубком по столу. — Мне надоело слушать твои нелепые оправдания!

Я вздрогнула от неожиданного выпада, и уставилась на девушку. Она посмотрела на меня и подмигнула, дав мне понять, что они, видимо, общались в своих мыслях.

— Ты хоть понимаешь, к чему могло привести твое столь вольное поведение? — бушевал он. — Ты — хранитель Снов, и для тебя недопустимо вести себя подобным образом! Твой отец перевернулся бы в гробу, узнав об этом!

— Но магистр…

— Замолчи! — оборвал он Калерию.

— Будет тебе, Валемир, — тихим голосом произнес старичок в центре стола, — она сослужила нам добрую службу. Не ослушайся она совета, кто знает, к чему это могло привести.

Даже тебе, мой друг, неведома та сторона жизни, в которой живет Мартина.

— Это сути не меняет! Она нарушила закон, и должна понести наказание! — не успокаивался он.

— Валемир, — произнесла розовощекая женщина, — Магистр Савва прав, Калерия спасла девушку, от которой зависит будущее благополучие всего Сансита. К тому же, если учесть что Калерия хранитель, то она должна проявлять некую самостоятельность, если того требуют обстоятельства.

— Черти что! — буркнул Валемир, и откинулся на стул, показывая свое поражение. Одна из тощих дам тут же принялась что‑то шептать ему на ухо. — Если каждый сможет плевать на наши законы, что станет с Санситом? — продолжал бурчать он.

— Мартина! — обратилась ко мне розовощекая. — Извини нас за это недоразумение, мы начали спорить, даже не представившись тебе должным образом. Пойми нас правильно, мы уже несколько лет не знаем спокойствия, и боимся за свои дома, ты — наша единственная надежда.

Я сглотнула огромный ком в горле. Отлично. Вся надежда на меня, лучше и быть не может. Я уже перестала удивляться происходящему, чувствуя себя при этом просто зрителем, вроде как, и не со мной это все происходит.

— Пусть тебя не пугает столь странное мое заявление, это действительно так, — продолжала она, выйдя из‑за стола, и приблизившись.

Я неуверенно посмотрела на Калерию, та кивнула, и я сделала шаг на встречу. Женщина заулыбалась и взяла мою руку.

— А теперь позволь нам представиться. Магистр Савва, — женщина указала на старичка посередине, тот улыбнулся и склонил голову в знак приветствия, — он самый старейший из совета, и его слово всегда бывает решающим, — она провела меня к недовольному мужичку. — Магистр Валемир, из рода древнейших сантов. Магистр Цветан, — мы повернулись к белесому мужчине, который нас сюда сопровождал, тот кротко кивнул и отвернулся, — он тоже из древнего рода, и обладает столь же великими силами, как и все мы.

Она прервалась, пока подводила меня к двум «сушеным воблам», которые при нашем приближении задрали носы еще выше, что казалось еще чуть — чуть, и они заденут ими канделябры, освещающие помещение.

— Магистры Аделина и Ясмина, — женщины нехотя перевели на нас взгляды, — они сестры по крови, и в нашем совете не так давно, но, как и все мы обладают силой, — дамы, явно не остались довольны тем, как их представили, и злобно воззрились на мою спутницу.

— Магистр Милена, — услышала я добродушный голос Магистра Саввы, и женщина, отступив от меня на шаг, едва заметно кивнула головой, — она из древнего рода Лесных Скилтов, и в свое время тоже была хранителем Сансита.

— Но это было очень давно, — заулыбалась Милена.

«Интересно, кто из них прадед Фредерики», — мысленно задала вопрос Калерии.

— А ты догадайся с первого раза, — весело шепнула мне девушка.

«Судя по всему — магистра Валемира», — сделала я вывод, и она подтверждающе кивнула.

— Прошу вас к столу, девушки, — предложил Магистр Савва и мы с Калерией уселись за огромный стол, за которым, из‑за разнообразия еды, с трудом виднелись лица магистров. — После сытного ужина, Мартине легче будет воспринять то, что мы ей собираемся поведать.

Трапезничать мне сразу же расхотелось. Ну, какая тут еда? Мне кусок в горло не влезет, пока не узнаю, что именно я тут делаю. Калерия толкнула меня под локоть.

— Ешь. За пределами светарни, так не кормят, — шепнула мне девушка.

Я пожала плечами, и обшарила глазами стол в поисках чего‑нибудь напоминающего обычную еду, но не найдя не то что знакомое, а вообще нечто отдаленно похожее на нормальную еду, пожала плечами и сложила руки.

Если честно, то я растерялась. Вся провизия была какая‑то пестрая, и выглядела уж слишком красиво. Я не заметила привычных куриных ножек или фруктов, поэтому не знала к чему бы такому потянуться. Тут ко мне на помощь снова пришла Калерия, в три секунды заполнив тарелку всякими яствами, поэтому мне ничего не оставалось, как приняться за еду. После первой ложки поняла, что такой вкуснятины мне раньше есть не приходилось, поэтому тарелка опустела буквально через пять минут. Калерия довольно улыбалась, читая мои мысли.

Глава 13

После трапезы, заметно повеселевшие магистры откинулись на свои седалища. Я же продолжала их разглядывать в полном недоумении, с каждой минутой еще сильнее страшась того, что должна буду услышать. Однако я не могла не заметить, что для правителей города, они вели себя довольно вальяжно, и как‑то уж слишком по — простецки, что отнюдь не делало им чести.

Во время ужина, они то и дело подшучивали друг над другом, словно малые дети, и вливали в себя несколько кубков вина разом. А магистры Ясмина и Аделина до содрогания стен, гоготали над сальными шуточками Валемира, всячески его поощряя. Остальные члены совета не проявляли вообще никакого интереса к веселящимся и, лишь магистр Савва, с явным неодобрением взирал на эту троицу. Но к моему великому удивлению, не проронил ни слова. Может, здесь не положено делать прилюдные замечания?

— Твои мысли не являются для них секретом, — весело прошептала мне на ухо Калерия. — Поразмышляй об этом, когда мы выйдем отсюда.

Я густо покраснела и больше не решалась ни на кого смотреть, и как назло больше ни о чем думать не могла.

— Мартина, — услышала я голос магистра Саввы, — вот и настал момент открыть тебе некоторые истины.

Он вышел из‑за стола, сложил ладони вместе и поднял их вверх, произнося какие‑то непонятные слова, словно читая старинную молитву, что, скорее всего, так и было.

— О, тебе они понравятся, — довольно произнесла Калерия.

— Кто? — удивилась я.

— Музы.

Магистр опустил руки и, мне показалось, что в зале послышался тихий мелодичный звук перебирания струн какого‑то инструмента. Звук становился все громче. Тут комнату озарило синее свечение и в зале начали появляться девушки в легких летящих платьях. Их кожа и одеяние издавало мягкий, приятный свет. Они были меньше человеческого роста, примерно метр высотой и все как на подбор красивые и очень стройные. Одна из муз держала в руках маленькую лиру, от нее то и исходил дивный звук. Когда этих чудесных созданий оказалось десять, они взметнулись к потолку, и зависли над нами с Калерией.

— Господи… — лишь смогла я произнести.

Девушки мелодично захихикали. Та, которая была с инструментом в руке, поклонилась мне и начала играть дивную музыку, которой прежде мои уши не слышали, а когда она запела тихим голосом с еле заметной хрипотцой, все в зале, словно околдованные не могли отвести взгляда.

Клио прошлых времен вещает успехи,

Мельпомена трагичных баллад изрекает — не счесть,

Фалия радует шуткой счастливых моментов,

Лиричною песней Эвтерпа влюбленным доносит весть.

Терпсихора движеньем влечет, бурей чувства владея,

Эрато чарует красой сладострастного тела.

Песни героев хранит Каллиопа отважных,

Урания знаниям учит о солнце и звездах вальяжных.

Сирена песней сладкой своей мужчин завлекает,

Полимния, жестами все выражая, великих героев прославит.

Прекрасные девы далеких времен и наш мир посещают!

В пути жизни славу воздушною лестью вещают!

При упоминании имен, каждая муза по очереди вылетала вперед, чтобы мы могли понять, про кого говорится в песне. Все они были прекрасны и ослепляли меня своими улыбками, и лишь Сирена выбивалась из общего образа, поскольку единственная имела кожу не голубого, а синего цвета. Как раз когда произнесли ее имя, я вспомнила, что где‑то слышала про этих муз, но не могла вспомнить где. В голову как назло приходил лишь диснеевский мультик «Геракл», в котором веселые музы пели баллады.

Сладкая песнь закончилась и зал замер в тишине, ожидая продолжения. На меня весело смотрело десять пар глаз, словно ожидая чего‑то, и я растерянно начала заламывать руки от смущения.

— Вот и спроси это у них, — шепнула мне Калерия, когда я задала себе мысленный вопрос.

— Вы Богини? — выпалила я, и снова услышала веселый смешок.

Вперед вышла муза, которую назвали Фалией, и произнесла:

— Нет, Мартина, боги есть лишь там, где в них верят, а мы есть везде. Мы музы.

Да, глупо получилось, можно подумать, я сама не могла об этом догадаться. Калерия фыркнула, стараясь скрыть смех.

Вперед выступила муза по имени Клио и тепло улыбнувшись, произнесла грудным голосом:

— Я поведаю вам легенду про «Серебряный Кипер», который спас наш Солнечный город. — Муза внимательным взглядом обвела каждого присутствующего, а затем продолжила: — Испокон веков Мир людских Снов защищали санты. И наш чудесный город когда‑то был другим. Им правило четыре могучих владыки: Северин, Хорах, Лотос и Монтек, которые заботились о нём, о его жителях и людских снах. Это были представители древнейших династий, которые дополняли друг друга в своем правлении за счет разности взглядов на эти миры.

В то время, каждый спящий человек грезил во снах о счастливом будущем и видел только хорошее, а каждый житель Сансита был спокоен за свое жилище.

Но однажды магистр, по имени Северин, который отличался чрезмерной добротой и тягой к неизведанному, решил отправиться в иные земли, на поиски других городов и народов, в надежде предложить свою помощь, если кто‑нибудь будет в ней нуждаться. Так в Сансите осталось всего три владыки и, Северин, сам о том не подозревая, внес смятение в правление, которое лишилось магистра разрешающего споры. А после того, как Северин на протяжении ста лет так и не появился на землях Сансита, его перестали ждать и даже надеяться на возвращение.

Но во Снах уже не было так спокойно. Владыка по имени Хорах, самый младший из магистров, начал сеять в раздор в совете, убеждая магистров, что негоже все силы бросать на хранение Снов людей, ибо без страха нет величия. Он убеждал других, что целому миру Снов нужно заявить о себе, чтобы люди знали, кто оберегает их, когда они спят.

Он хотел власти. Он хотел нарушить закон. Сила и чрезмерная гордыня не могли ужиться мирно в одном лишь санте. В Хорахе говорила власть и вседозволенность, и она столь сильно захватил его разум, что в голову ему пришло одно — единственное решение — показать людям себя. Заставить их умолять о защите. Заставить их поклоняться себе. И тогда, лишь магистры смогут обладать всей Силой Земли, и только от них будет зависеть ВСЁ. Совет отказал притязаниям Хораха, посчитав их абсурдными, и с позором был изгнан из владений города. Но Хорах не желал смириться с поражением и, затаив злобу, ушел в горы, назвавшись «отшельником».

На протяжении долгих лет злоба все росла и росла в нем и вот однажды, ненависть вырвалась наружу. Он рассыпался в проклятьях и воззвал к Силам Зла, прося о справедливости, пообещав взамен всего себя. Зло услышало его просьбу и в этот момент земля вздрогнув, треснула и из ее недр поднялись Тени немыслимого ужаса. Они изрыгались Силами Зла и кружили вокруг владыки, одним своим видом вселяя дикий страх. Зло послало ему своих воинов. Своих ночных демонов. Хорах вернулся в Сансит, вселив ужас в его жителей. Тени окружили город страхом, дрожью и слезами. А Лотос и Монтек были убиты в неравном бою, подло получив смерть со спины, отвлекшись на дикий ужас, впервые смотрящий им в лицо.

Началось смутное время правления владыки Хораха. Люди боялись засыпать, терзаемые Тенями, вторгавшимися в их сны, санты боялись просыпаться, опасаясь увидеть ночных демонов. Много добрых зверей истребил Хорах, много крови пролил тех, кто пошел ему наперекор, но так и правил нашим Городом Солнца, ибо был единственным обладателем всей Силы Зла. Продлилось беззаконье долгих полвека, за которые люди успели забыть, что когда‑то были счастливы во Снах.

И вот однажды в долину вернулся Северин с четырьмя своими учениками из иных земель. Он узнал о творившимся ужасе, от первого же санта что встретился на пути. И заплакал владыка горькими слезами, жалея людей и их сны, и кляня себя за то, что оставил Сансит на долгие годы. Он поклялся свергнуть тирана, некогда бывшего его другом и освободить Сны.

Северин вместе со своими учениками воззвал к Силам Земли и добра, помочь им в этом справедливом деле. И в ответ на их мольбы засветило солнце еще ярче, расступились тучи, и с неба упала искра прямо в руки владыке. Это был серебряный жезл из великолепной статуэтки ангела, который, казалось, вот — вот оживет. Жезл именовался «Кипером» и имел в себе силу молнии, которая поражала и ударяла в злобные души, оставляя их слабыми.

Северин со своими учениками пробрался в светарню и ударил тирана Силой Земли, но Хорах потерял не только силу, он превратился в дух, лишившись своего тела, и ветер унес его душу изрыгающую проклятья. Северин со своими учениками уничтожили всех Теней, что были в Сансите. Но не тех, что в это время были в людских снах. Они стали слабей, но спрятались в темноте Сансита, чтобы каждую ночь вторгаться в мирные Сны. Ибо больше не было смысла в их существовании. Такова была плата за злобу Хораха.

Хоть Теней осталось мало, но все же они портили много грез, хаотично поселяясь во снах и ускользая от Северина. Тогда владыка стал думать о защите грез от подобного зла и решил создать хранителей Снов. Он доверил эту роль своим ученикам.

Один из них понимал язык природы и зверей, Северин наделил его могучей силой и велел вместе с семьей поселиться в дремучих бескрайних лесах Сансита. Другой ученик понимал рыб и млекопитающих, имел жабры и мог жить под водой, Северин и его наделил слой и велел поселить его семью в море и озерах Сансита.

Двое других учеников были людьми и не могли постоянно оставаться в мире Снов, срок их жизни был не так долог как в Сансите, где оно охраняется. Но они обладали врожденной силой духа и знали иной мир. Поэтому, Северин велел им передавать силы Земли своим потомкам, и достойным того последователям. Так же он велел им возвращаться в Сансит каждые тридцать лет.

Так в Сансите появились Лесные Скилты, оберегающие леса и Водяные Корпы, защищающие реки. И каждый век рождалось в Сансите трое детей — хранителей, наделенных великой Силой Земли, и еще двое, в ином мире, которые по достижении бравого возраста собирались вместе, чтобы защитить Сансит от Сил Зла. Ибо только вместе они могли защитить людские Сны.

Что же касается Кипера, то Северин наложил на него заклятье, благодаря которому, отнять его у хранителя силой не может никто, и забрать жезл можно только убив хранителя, что сделать очень тяжело, ибо вместе хранители непобедимы. Во избежание опасности, Кипер было принято хранить в ином мире, у потомственного хранителя, где Силы Зла до него добраться не могут.

Так и продолжалось множество веков, и наш город снова засиял ярким солнцем благодаря Северину и хранителям. Вот почему ты здесь, Мартина. Ты хранитель Снов из иного мира.

Я долго еще молчала, прежде чем моя фантазия успокоилась, и картинки только что поведанной легенды, перестали летать перед глазами. И только после этого до меня дошло, что муза обратилась ко мне.

— Я? — изумленно выпалила я.

Десять муз одобрительно закивали головами.

— Я — хранитель?! С какой стати?! Я просто обычная школьница из обычной школы и обычного города! Вы явно что‑то перепутали, это не может быть правдой! Скорее всего, ваш хранитель шариться где‑то по городу в поисках красных кошек, а вы вместо нее пригласили меня! — тараторила я, медленно пятясь к двери. В голове у меня был полнейший сумбур, и хотелось лишь одного — убежать отсюда.

— Мартина, тут нет никакой ошибки, — проговорил магистр Савва, — и быть не может, потому как твой дар перешел к тебе по наследству.

— Что — о-о? — потянула я, остановившись, и вперила взгляд в магистра. — От кого, интересно мне знать?

— От твоих родителей, — произнес он, и вздохнул: — Они были великолепными людьми, жаль, что их нет сейчас рядом с нами.

— Р — родителей? — промямлила я. — Но они же… они же погибли давно…

— Для нас это случилось будто вчера, время здесь идет иначе. К сожалению именно из‑за этого нам и пришлось вызвать тебя раньше срока, городу нужна помощь, а без хранителей из иного мира защита, придуманная Северином, теряет всякий смысл, — Савва замолчал, ожидая моей реакции, но ее просто не было. Я была в величайшем ступоре, не в силах вымолвить и слова.

— Калерия, — произнесла магистр Милена, — пожалуй, лучше отвести Мартину на свежий воздух, проведи ее в дом, пусть немного поразмыслит над услышанным, а вечером Савва навестит вас.

Калерия кивнула владыкам и, взяв меня за плечи, словно тряпичную куклу, вывела из помещения.

— Девушка — боец. Думаю, она быстро справится со своими эмоциями, — задумчиво произнес Савва.

— Конечно, справится, куда ей деваться! — буркнул Валемир. — Иначе ей было бы не место среди хранителей!

Глава 14

— Ёё! — крикнула Калерия, и чикри материализовалась возле нас. — Пойдем домой.

Я шла возле девушки полностью погруженная в невеселые размышления, что даже вид необычного городка не привлекал моего внимания. Я рассуждала о родителях, которые, как оказалось, были хранителями. Раз так, то как же вышло, что раньше я ничего не слышала о Сансите? Ведь должно было хоть что‑то остаться, что намекало бы на существование города во сне?! Завещание, дневник, ну хоть что‑нибудь!

— Ну, вообще‑то от них много чего осталось, — проговорила Калерия, читая мои мысли. — Целый дом, если быть точней, и ты теперь будешь в нем жить. Кстати, я тоже, так что мы с тобой соседки по комнате. Совет решил, что хранители будут временно жить вместе, пока ты не вникнешь в суть дел Сансита, и не пробудишь свои силы.

— Дом? — удивилась я.

— Угу. Они там жили, и ты кстати, тоже.

— Что?

— Жила там.

— Я? — не унималась я.

— Ну не я же! — прыснула со смеха девушка. — Ты ничего не помнишь, так как была маленькая, и твои воспоминания стерты до того момента, пока ты не достигла двадцати одного года. Бравого возраста. Но так как пришлось вызвать тебя раньше, то уж я постараюсь, чтоб ты все вспомнила. Это я обещаю.

— А ты была знакома с моими родителями? — поинтересовалась я.

— Ну, в общем можно сказать и так. В детстве. Мой отец тоже был хранитель, и мне приходилось с ними видеться. Твои родители были великими хранителями, и очень хорошими людьми, — печально закончила Калерия.

— Но как же так вышло, что хранители Сансита погибли, задохнувшись от газа? — выпалила я.

— Они погибли не от газа. Они погибли во сне, понимаешь?

— То есть тут? — догадалась я.

Девушка кивнула.

— А твой отец? — осторожно поинтересовалась я, вспомнив, что Валемир что‑то упоминал про него.

— Тоже.

— Их убили? — констатировала я.

— Не хочу тебя пугать, Мартина, но предыдущие хранители мертвы, поэтому их потомкам приходится пробуждать свои силы раньше времени.

— Плохо у тебя получилось меня не испугать, — буркнула я.

— Не похожа ты на напуганную, — съязвила она.

— Знаешь, столько событий никогда не происходило в моей жизни. Я всю жизнь жила и думала, что что‑то не так, и чего‑то в моем мире не хватает. Может это именно то, что так долго не давало мне покоя? — предположила я.

— Скорее всего, — задумчиво произнесла девушка.

— По крайней мере, это интереснее той скукоты, которая ждет меня в «ином» мире. Жаль только, что Родьке я ничего рассказать не могу.

— Ну, в принципе, можешь, — улыбнулась Калерия, — только после этого тебя точно в лазарет закроют.

Но я с ней была не согласна, точно зная, что кто‑кто, но Родька обязательно поверил бы мне.

— А кто убил всех хранителей? — решила я вернуться к интересовавшей меня теме.

— Их убил Вилор, предводитель тогов, сегодня вечером магистр Савва поведает тебе о нем лучше, чем я.

Я поняла, что Калерия больше ничего мне не расскажет, и решила задать еще один интересующий меня вопрос:

— Я смогу пробираться в чужие сны?

— Сможешь, со временем. Но нам ещё не разрешено там бывать, до тех пор, пока нас не обучат.

— Кто нас обучит?

— Есть тут один товарищ, — ухмыльнулась девушка, — но только после посвящения магистров мы сможем проникать во Сны. А это случится еще не скоро, ведь мы ещё слишком молоды, — на последних словах Калерия скривилась, показывая свое отношение к своему же изречению.

— А кто же будет защищать сны?

— Мартина, не это сейчас самая большая для нас проблема, поверь.

Да уж. Куда хуже. Есть еще что‑то пострашней Теней вторгающихся во сны? Тогда, я, пожалуй, хочу проснуться.

— Не трусь, — ухмыльнулась Калерия, по — дружески хлопнув меня по плечу.

— Калерия, а здесь все умеют читать мысли?

— Нет, — улыбнулась девушка, — только магистры и хранители. Обычные горожане имеют силы лишь для помощи в хозяйстве или для излечения болезней, стандартная Сила Земли Сантов. Мы — гораздо сильней. Ты, кстати, тоже скоро все сможешь, твоя сила, в отличие от моей не даренная, а врожденная, так что ты, можно сказать, сильнее меня.

— Да? — удивилась я. — А в чем выражается твоя сила?

— Терпение Мартина, — она снова хитро улыбнулась.

— Ну вот, опять, — тут уже я хихикнула. От напряжения, наверное.

Вдруг Калерия вытянула вперед свою ладонь, и на ней образовался маленький огненный шарик, девушка пошевелила пальцами, и шар стал размером с ее ладонь.

— Ну, скажем так, это — она кивнула на огонь, — цветочки по сравнению с тем, что я умею.

Калерия тряхнула рукой и огонь погас.

— Кру — у-уто, — потянула я, все еще пялясь на ее ладонь.

Девушка рассмеялась и подхватила меня под руку.

— Мартина, представляю тебе твой дом! — торжественно произнесла она и тут я обратила внимание, что мы действительно остановились перед симпатичным домиком.

Он был чудесный, словно на картинке из детской книжки, одноэтажный, как и все дома в Сансите и выполнен из желтого кирпича с красной черепичной крышей, на которой развивались флажки. На фасаде было три окна со створками, но без стекол. Калерия подтолкнула меня в спину, и я прошла в калитку. Небольшая территория перед домиком была усыпана разноцветными цветами, и лишь узенькая каменная дорожка до крыльца, могла позволить не затоптать эту красоту.

— Мои родители здесь жили? — переспросила я.

— Да, давай, двигайся, — нетерпеливо подгоняла меня девушка, в три прыжка взобравшись на крыльцо и открыв дверь, театральным жестом пригласила меня внутрь. — Прошу…

Я медленно и неуверенно шагнула в домик, словно пытаясь оттянуть этот необычный момент моей жизни. В доме было светло и очень уютно, в нос сразу ударил запах свежей древесины, и я с удовольствием вдохнула этот дивный аромат. Отделка была выполнена из дерева и, казалось, что изнутри дом больше, чем снаружи. Первое, что бросилось в глаза, это старинный камин, который очень уместно тут смотрится. Маленький диванчик, накрытый пестрым пледом, шкура животного на полу, стол, кресло — качалка и, уголок, выделенный под небольшую столовую зону, возле которой находилась дверь в другую комнату, скорее всего, спальню. Открыв её, увидела две небольших кровати с тумбочками. В общем, довольно спартанская обстановка.

— Это твоя, — сообщила мне девушка, плюхнувшись на кровать. — Здорово, правда?

— Здорово, — задумчиво потянула я, и тут заметила на стене возле кровати Калерии, её портрет, который я потеряла. — Откуда это?

— Э — э-э — э, я думала, ты не будешь возражать. У тебя так здорово получилось, что я просто не смогла удержаться! Правда на твоем рисунке я вышла гораздо красивее, чем в жизни, что ужасно приятно! Не обиделась? — спросила она.

— Нет, конечно, считай, что я его тебе подарила, а как ты его умудрилась взять?

— Попросила одного знакомого ворона, — подмигнула она.

— Карра? — спросила я, уже зная ответ.

— Его самого.

— Вот ведь негодяй, — улыбнулась я.

— Это очень умная птица, вороны обитают по обе стороны миров и могут свободно лавировать между ними, вот я и воспользовалась моментом.

— Ясно. Слушай, а почему тут нет никаких фотографий, книг, ты ведь сказала, что много чего осталось от моих родителей, — задала я важный для меня вопрос.

— Я тут немного прибралась и переставила вещи. Всё, что принадлежало им, аккуратно сложено на чердаке, позже, ты можешь туда подняться и принести все, что захочешь, я специально ничего не вешала, чтобы ты сама могла по своему вкусу обставить нашу спальню.

— Спасибо, — с благодарностью произнесла я.

— А сейчас, — весело подскочила Калерия с кровати, — нужно тебя переодеть и расчесать, а то ты, так сказать, выделяешься из толпы.

— Э — э-э — э…

— Я все предусмотрела и наши лучшие портнихи уже сшили тебе немало одежды, так что раздетой ты у меня не будешь, а вот с волосами нужно повозиться, тут без магии не обойтись, боюсь повыдирать их все, — улыбалась девушка, распахнув огромный шкаф, встроенный в стену.

Она начала лазать по полкам, вытаскивая оттуда вещи и бросая их на мою кровать.

— Одежда, конечно, не очень яркая, но зато очень качественная и приятная к телу, — бухтела Калерия и выудила оттуда кожаные сапожки отороченные мехом. — Вот, это мой тебе подарок, я их сама сшила.

— Красивые, — улыбнулась я, прижав к себе мягкие сапожки. — Спасибо большущее!

— Не за что, — ответила девушка, довольная моей похвалой. — А теперь переодевайся, а я пока схожу за расческой.

Когда дверь за ней закрылась, я села на мягкую кровать и развернула одежду. Она действительно вся была очень приятная на ощупь, мне никогда еще не приходилось трогать такую мягкую кожу. Я быстро скинула с себя джинсы с футболкой и надела кожаные, коричневые штаны, которые очень удобно легли по фигуре. Кофта была болотного цвета, с короткими рукавами и подпоясывалась тонким ремешком. С размером, конечно, они угадали и даже более того, но ощущать себя почти что раздетой, мне было в новинку, я никогда не носила подобной легкой одежды и к тому же довольно облегающей. Но, подумав, что так я избавлюсь от лишнего внимания со стороны сантов, покорно натянула сапожки. Кла — а-ас, такие мягкие.

— Ух ты, а у тебя хорошая фигурка! — весело сообщила мне Калерия, которая незаметно зашла в комнату. — И почему ты в своем мире носишь мешковатые вещи, пряча такую красоту?

— Перестань, — засмущалась я, слышать комплименты о своей внешности, было для меня в диковинку.

Калерия засмеялась и усадила меня на кровать.

— Не шевелись, — сказала она, и положила руку на мою голову.

Я почувствовала приятные вибрации и когда она ее убрала, оказалось, что волосы расчесаны и больше не путаются.

— Так‑то лучше, — проговорила Калерия, и вооружилась расческой, — у тебя такие густые волосы! Заплету, пожалуй, косу.

Пока она колдовала над моей внешностью, мы болтали о всяких пустяках и, тогда я решилась задать давно не дающий мне покоя вопрос:

— Калерия, вот я успела рассмотреть жителей города и заметила, что… ну, в общем, у них обычные уши… а у тебя…

— Заостренные? — засмеялась девушка.

— Угу.

— Именно по ним меня в младенчестве и опознали, как хранителя. Детки — санты, рождающиеся с заостренными ушками — хранители, не знаю, если честно, с чем это связанно, но уже много веков мы ушастые, — смеялась она.

— Ясно, — улыбнулась я в ответ.

— Так, готово, — она ловко спрыгнула с кровати и снова подошла к шкафу, — а теперь, самое приятное.

Калерия выдвинула полку, на которой было великое разнообразие всяких баночек и бутыльков, видимо, косметики.

— Та — ак, мне понадобится, вот это, — она похватала бутыльки и снова усадила меня на кровать.

— Это еще зачем? — смутилась я. — Нет необходимости краситься, я не люблю когда много.

— Притязания отклонены, — тоном, не допускающим возражений, произнесла она. — Один раз накрашу и отстану от тебя, что больше не понадобится вообще никогда доставать эти склянки.

— В смысле, не смывается? — испугалась я.

— Успокойся и не шевелись.

Я повиновалась, хоть и переживала, но Калерия закончила мое преобразование в рекордные сроки и, схватив меня за руку, потащила к огромному зеркалу в гостиной.

— Ох, — произнесла я, едва в него заглянув.

— Вот тебе и «ох», — поддразнила меня девушка, — вот если бы не я, ты так и продолжала бы считать себя дурнушкой.

Я была искренне с ней согласна, из зеркала на меня смотрела симпатичная незнакомка, худенькая, с остреньким личиком и яркими миндалевидными глазищами, теперь еще сильнее выделяющимися с помощью нехитрых махинаций Калерии. Я потрогала свою косу, которая была как‑то по — особенному заплетена и подумала, что у меня ни за что так не получится.

— Здорово.

— Вот именно, а то твои пренебрежительные мысли по поводу своей внешности, вначале даже насторожили меня, — засмеялась девушка. — Теперь я вижу, что не все еще запущено.

Я засмеялась, все еще разглядывая себя в зеркало, что не говори, а чувствовать себя красивой, жутко приятно. Родька бы, наверное, не узнал меня в таком амплуа.

— Так, ты можешь отдохнуть, или полазить на чердаке, а мне нужно ненадолго отлучиться, — Сообщила Калерия, подходя к двери. — Напоминаю тебе, что сегодня вечером, к нам придет магистр Савва, так что не удивляйся.

Глава 15

Когда за ней закрылась дверь, я еще раз обошла домик и остановилась перед небольшой, деревянной лестницей. Глубоко вздохнув, забралась на чердак.

Там находилось множество деревянных коробок, содержимое которых мне хотелось немедленно осмотреть. Первое, что бросилось в глаза, это небольшая колыбелька на изогнутых ножках. Наверное, моя. Я дотронулась до нее, немного качнув, и по чердаку раздалось приятное позвякивание бубенчиков. Отвернувшись от колыбельки, поудобней уселась на пол и подвинула ближайшую коробку. Открыв ее, обнаружила книги. Смею предположить, что они были написаны местными авторами, судя по прошивке, да и текст явно был не в типографии напечатан. Здорово держать в руках подобные экземпляры, вот уж что называется, действительно «рукотворной работой».

Чего тут только не было: «Викки и ее приключения», «История. Лесные Скилты», «Как ухаживать за Лютиками в домашних условиях», «Мир Водяных Корпов», «Чудища. Мифологические существа и не только».

Стоп.

Это же та книга, которую мне подарил дед Паша в своей книжной лавке! Только эта была написана от руки и сшита нитками. Я открыла её и пролистала, найдя букву «Ч», чикри — это единственное животное которое я пока знаю. И действительно, там имелась пару страниц, посвященных этой красной кошке. Тут, словно услышав мои мысли, на чердак забралась Ёё и уткнулась своей умненькой мордашкой в книгу. Я погладила животное, думая о своем.

Неужели дед знал про Сансит и специально дал мне эту книгу? А я, дурочка, даже не удосужилась её прочесть, тогда хотя бы не перепугалась до смерти, впервые увидев Ёё. Отложив коробку с книгами, дала себе обещание, что обязательно прочту их все. Далее я открыла ящик со всякими украшениями и бижутерией; после была коробка с фотографиями, но так показалось только на первый взгляд. Это были рисунки, изображенные с такой точностью, что казалось, будто смотришь на фото. Их было много и с каждого на меня смотрели молодые и счастливые родители. На фотографиях, оставшихся дома, они были серьезными и в основном черно — белыми, как на всех ранних советских фото. Эти же отличались невероятной живостью, что создавалось впечатление, будто они вот — вот заговорят со мной. Такими я их, к сожалению, не помнила, ведь была слишком мала. Я заметила, что глаза у меня в точности как у мамы, а улыбка от папы.

Далее были рисунки уже со мной, я лежала в этой самой колыбельки, а они сюсюкали на до мной. Давно я уже не ревела из‑за родителей, но сейчас, слезы градом полились из глаз, мешая смотреть дальше. Как здорово видеть вот такие фотографии, где тебя так любят и заботятся. Мне стало невыносимо тоскливо и обидно, что этому не суждено повториться и что я ничегошеньки не помню из этих великолепных первых пяти лет моей жизни.

Не знаю сколько я просидела на чердаке, в пятый раз пересматривая фотографии, но, наверное, так и осталась там, если бы Калерия не поднялась за мной.

— Ревешь? — осторожно спросила она.

— Угу, — кивнула я.

— Хм… а давай, перетащим в комнату то, что ты выбрала? — попыталась она меня отвлечь.

Я вытерла остатки слез и, улыбнувшись, сказала:

— Тогда нам придется перетаскивать практически весь чердак, кроме колыбели и всяких ненужных безделушек.

— Да не вопрос, начнем? — спросила Калерия, подхватив первый попавшийся ящик.

— Давай, — я встала с пола и Ёё, которая уютно устроила голову на моей ноге, пришлось проснуться, лениво потянувшись.

— Ты ей понравилась, может, вскоре у тебя появится собственная чикри.

— Было бы здорово, — обрадовалась я, подхватив еще один ящик с книгами.

Мы довольно долго стаскивали коробки вниз, сразу их разбирая и находя места новым вещам. На чердаке осталось довольно много всего, но я решила, что для уюта вполне достаточно и того что уже находилось в комнате. Не разобранными остались только книги. Мы раздумывали, где бы раздобыть полки. У нас целая стена получилась ничем не занятая и простенькие полки там бы смотрелись очень кстати.

— Ну, я конечно, не плотник, но попробую, — проговорила Калерия, и выскочила из комнаты, чуть позже мелькнув на улице.

Подойдя к окну, я с удивлением смотрела на темное небо, когда это успело стемнеть, интересно? Калерия, тем временем, остановилась у аккуратно сложенных полен, для растопки камина и молча на них смотрела.

— Мартина, отойди от окна, — предупредила она, и едва я успела сделать шаг, как полена начали влетать в окно, тут же в воздухе делиться на аккуратные дощечки и прикрепляться к стене, образуя ровные книжные полки.

Я с выпученными глазами наблюдала за волшебством, а потом весело засмеялась, почувствовав удивительное счастье. Я нахожусь в волшебном городе, где жили мои родители, тут так все интересно и необычно, ну разве я смела даже мечтать о таком?!

— Твое настроение весьма изменчиво, — весело произнесла Калерия и села рядом со мной, что бы разглядеть новоиспеченные полки. — Недурно вышло, да?

— Я бы сказала, великолепно.

— Что‑то я ленюсь книжки расставлять, — зевнула девушка и хлопнула в ладоши. Книги по очереди принялись вставать на полки.

— Слушай, а коробки с чердака мы зачем таскали? — весело поинтересовалась я.

— Чтоб не расслабляться, — хмыкнула девушка, — ну и я отвлекла тебя от печальных мыслей.

— Они вовсе не были печальными, скорее наоборот.

— Да, я слышала.

— Слушай, а можно сделать так, чтобы никто не читал мои мысли? — поинтересовалась я.

— Конечно, как только пробудим твои силы, это будет первое, чему я тебя научу. Очень не хорошо, когда мысли хранителя открыты.

— Здорово. Значит, я тоже смогу их читать?

— Ты много чего сможешь, тебе понравится, — пообещала Калерия и встала на ноги. — Ну что, пойдем на встречу с магистром Саввой?

— А он разве не сюда придет?

— Сюда, на задний двор.

— О, я его еще не видела, — я последовала примеру Калерии, и мы пошли во двор.

Он был довольно большим с симпатичной деревянной беседкой, слева было место для разведения костра, вокруг которого лежали бревна, заменяющие лавочки.

— Нам сюда, — сообщила Калерия и огненным шаром зажгла огонь.

Я удобно устроилась перед костром и поглядела на небо. Боже, сколько звезд! Никогда раньше не видела такого неба! Даже облака звездной пыли можно рассмотреть без телескопа.

Калерия тем временем отлучилась и, вернувшись, несла поднос с кружками и кувшином.

— Это велес, наподобие вашего чая, — пояснила она, протягивая кружку.

Я сделала глоток, цветочного чая и расслабилась.

— Вкусный.

— И полезный, — добавила девушка.

— Слушай, Калерия, выходит, что обладая силой, можно вообще все делать с помощью магии?

— Можно, но, к сожалению, это запрещено, — скривилась она. — Есть закон, еще со времен правления Северина, который запрещает использовать Силу Земли в повседневной жизни, чтобы в мирное время хранители не… как бы выразиться правильно…

— Обнаглели, — предположила я.

— Ну, можно и так сказать, — развеселилась Калерия.

— Выходит, ты нарушила закон?

— Выходит, — весело согласилась она. — Но ты же не скажешь Савве. Ну и постарайся в его присутствии не думать об этом.

— Постараюсь, — пообещала я. — Стало быть, все равно проконтролировать тебя нельзя?

— Выходит, что так.

— Здорово.

Мы еще минут пятнадцать болтали с ней о всякой всячине, Калерия рассказывала смешные истории, как она чуть было не попалась на незаконном использовании силы. Мы хохотали до слез, и тут вдруг я услышала знакомое:

— Ка — ар — р!

— Карр!!! — радостно воскликнула я.

— Явился, не запылился, — разулыбалась Калерия.

Ворон тем временем уселся возле меня и вперил в нас свой умный взгляд. Я протянула руку и погладила его по голове, и тот сделал шаг ближе.

— По — моему я ему нравлюсь, — довольно констатировала я. — Даже тут он меня оберегает.

— Не сомневаюсь. Хотя вороны считаются довольно вредными птицами.

— Это, наверное, из‑за того, что я его спасла, когда он ударился в мое окно.

— Или из‑за того, что ты его кормишь, — ухмыльнулась Калерия.

— Мне бы хотелось думать, что Карр преследует менее корыстные мотивы для нашей дружбы, — сумничала я. — Я так хотела доказать Родьке, что у меня действительно дома живет ворон. Но он как назло, ни разу не прилетел, когда тот был у меня в гостях. Даже сфотать не получилось, камера сломалась.

— Значит, не хотел знакомиться с твоим Родькой. Они выходит, не только вредные, но еще и ревнивые, — поддразнила птицу Калерия, видя, что тот в знак протеста распушил перья.

Мы прыснули со смеху, как раз в тот момент, когда возле нас оказался магистр Савва. Мы резко перестали веселиться и удивленно уставились на него, дивясь, как он так незаметно подошел.

— Добрый вечер магистр, — одновременно произнесли мы, и снова было чуть не рассмеялись. Настроение под вечер было просто великолепное.

— Добрый, добрый, девушки, — проговорил он, тяжело усаживаясь на скамейку.

Калерия тут же поставила перед ним кружку с Велесом.

— Карр! — не удержался ворон.

— И ты тут? Ну что ж, здравствуй, — обратился он к Карру, чем меня немало удивил. — Ну что, Мартина, как ты? Освоилась немного? Смотрю уже в наших одеждах, они необычайно тебе к лицу.

— Да, уже гораздо лучше. Мне тут нравится, даже очень, — ответила я, вспоминая свой необычный день.

— Вижу, — улыбнулся старец, прочитав мои мысли. — Смотрю, Калерия тебе помогла освоиться.

Девушка тут же ткнула меня в бок, потому как поняла, что за воспоминания прочел в моей голове магистр. Мне стало жутко стыдно, ведь обещала же. Однако Савва ни слова не сказал о нарушенном законе, и выходило, что все обошлось.

— Ну что ж, — начал магистр, — тебя я вижу, переполняет любопытство знаний и в первую очередь все, что касается твоих родителей. С этого я и начну свой рассказ, но для начала поясню тебе, почему мы вызвали тебя раньше срока.

Видишь ли, когда владыка Северин раздавал силы и велел хранителям оберегать город, он понимал, что век человека с иного мира не столь долог, как в Сансите. Здесь время охраняется, потому как после правления Хораха, сантов осталось совсем не много. Поэтому было решено, что рожденные хранители с твоего мира могут защищать нас лишь по исполнении двадцати одного года. Предполагалось так же, что за эти годы хранители найдут друг друга и придут в Сансит уже парой.

Одному из них дар передавался по наследству, как тебе Марина, другой же, избирался Силой Земли и при рождении получал ее. Как ты поняла, оба твои родители — избраны, это было первое поколение в твоей семье, так как прошлая семья отслужила три династии. Твои мама и папа поженились, когда им было по двадцать лет, через год они пробудились и стали хранителями. Лилия и Никита были хорошими защитниками, я их помню, словно только вчера с ними разговаривал, — при упоминании имен, у меня по телу побежали мурашки. — Лилии не было равных в умении обладать древними заклинаниями и пользовании Силой Земли. Никита же, обладал редким даром — превращаться в различных животных, чем вызывал уважение Лесных Скилтов. Ведь они известны своей нелюдимостью.

Через два года родилась ты и вместе с ними жила в Сансите, пока было спокойное время. Тени перестали показываться во Снах, что насторожило хранителей, но появилась другая напасть — тоги. Вскоре начались частые нападения на Сансит, и тебя пришлось отправить в твой мир. Спустя пять лет беспрерывной борьбы, хранители защитили Сансит от тогов, тогда же и Калерия лишилась отца, а твои родители отдали свою жизнь за Серебряный Кипер, который ты всегда носишь с собой и который необходимо защищать.

Ты, возможно, посчитаешь, что это абсурдно, защищать какую‑то вещь ценой жизни, но это твое предназначение и жертва твоих родителей была не напрасна, мы долгое время жили свободно. Зло таилось. Но вот, уже много лун тоги снова начали свои набеги, оправившись от поражения и произведя на свет столько же своих безобразных сородичей. Поэтому нам пришлось всех вас пробуждать раньше времени, а тебя всего лишь в семнадцать лет, не дожидаясь, пока ты встретишь своего спутника — хранителя, но больше ждать мы не могли.

Я переваривала все услышанное и, к своему удивлению, не испытывала чувства несправедливости или чего‑то такого, а скорее слушала историю, как что‑то само собой разумеющееся. Может это из‑за того, что в моих жилах все‑таки течет кровь хранителей. Единственное, что разрасталось в моей голове, это злоба на неизвестного врага.

— Этот враг нам известен, — произнес Савва в ответ на мысли.

— Вилор? — нетерпеливо спросила я, вспомнив, что Калерия назвала именно это имя. — Кто он?

— Никто не знает, кто он. Долгое время Сансит жил спокойно, но вскоре Тоги с особым рвением и стратегией начали нападать на город, а Тени отступили от Снов. Мы сделали вывод, что у них появился предводитель и, может быть, это один из прежних сподвижников Хораха, они время от времени давали о себе знать. Но мы оказались не правы. После долгих сопротивлений хранители прибегли к помощи старой Калки (мудрой старой провидицы), и она поведала о том, что враг именуется Вилором, и что могущественней его, лишь убиенный Хорах. Но даже мудрая Калка не знала, кто он и откуда в нем Сила Зла или посчитала, что мы сами должны это узнать.

— Как же так? — изумилась я. — Ни с того ни с сего, просто появился?

— Совет посчитал, что это и есть тот вопрос, на который должны ответить сами хранители. Но до сих пор никому не удалось этого сделать. Он поселился в горах, в Замке Трех Скал, который защищен магией и найти его невозможно, так же как и добраться до этого места, если сам хозяин Зла того не захочет.

— Разве никто не пытался его уничтожить? — удивилась я.

— Пытались. Многие. И твои родители тоже.

— Ясно, — сурово произнесла я, пообещав, что обязательно доберусь до предателя.

— Умерь свою злобу, Мартина, — проговорил магистр, — пройдет еще немало времени, прежде чем ты сможешь ему противостоять.

— Я помогу ей в этом, — тоном не допускающем возражений, добавила Калерия.

— Месть — не лучший советник в этом деле, — улыбнулся Савва.

— Но и не худший, — закончила я.

— Для начала, пробуди свои силы, и познакомься с остальными хранителями.

— С завтрашнего дня мы этим и займемся, — весело протараторила Калерия, будто минуту назад вовсе не хмурилась.

— Вот и хорошо. Думаю, Мартине понравятся ее новые друзья. А теперь, вам нужно отдохнуть, сегодня был долгий день.

— Э — э-э… у меня есть вопрос, — подала я голос, и оба уставились на меня. — А если я сейчас засну, я проснусь дома?

В это время куча мыслей пронеслось вихрем у меня в голове и Калерия с магистром заулыбались, поняв мои опасения.

— Нет, Мартина, ты проснешься в своем мире, когда будешь готова это сделать, так что не бойся проснуться и больше никогда нас не увидеть. Сансит теперь часть твоей жизни, — пояснил Савва, и у меня отлегло от сердца.

Ночью, лежа в постели, я не отставала от Калерии с вопросами не давая ей спать, но она не бурчала, как это обычно делаю я, а включив лампу, позвала меня попить перед камином молоко.

Переместившись в гостиную, мы недолго посидели молча, наблюдая за игрой огня.

— Ну, так значит, боишься засыпать, да? — нарушила молчание Калерия, потянувшись и зевая во весь рот.

— Не то чтобы боюсь, — пробубнила я.

— Боишься, боишься. Хотя абсолютно зря. Дома ты мирно видишь десятый сон, а здесь проходят недели. Так что ты можешь не опасаться потери времени в своем мире. Разве ты не чувствуешь, что это не просто твой рядовой сон?

— Ну, мои сны порой столь реальны. Однажды, меня схватили за руку во сне и у меня до сих пор синяк видно, — Сообщила я, демонстрируя руку.

— Это все проделки Вилора. Он пускал к тебе в иной мир Теней, и это они оставили синяк на твоей руке.

— Я это уже поняла, — нахмурилась я.

— Только они впервые появились в ином мире не во Снах. А это уже неприятно. Но ты хранитель, поэтому не удивительно, что ты их видела наяву. Тебе положено их видеть. Так что все те неожиданности, которые с тобой происходили, были их рук дела.

— Вилор послал их, чтоб убить меня? — при этой мысли у меня по телу побежали мурашки.

— Убить? Нет, вряд ли. Они не могут убить хранителя, даже не разбуженного, но вот довести до самоубийства вполне, если конечно не знаешь, кто они, — пожала плечами девушка. — Раньше они не проникали в ваш мир, но теперь Зло стало сильней, раз смогло пробраться и туда. Поэтому я послала Ёё присматривать за тобой.

— Но как объяснить то, что один из них пытался меня убить? — вспомнила я черноволосого красавчика. — Ёё тогда прыгнула на него, ели бы не она, он наверняка прирезал меня!

После моих слов возле камина появилась чикри и принялась лизать себе лапу.

— Не прирезал бы. Он пугал тебя.

— Но зачем?

— Ну, тут много причин, — Калерия с трудом схватила чикри и усадила себе на колени, та довольно зачирикала. — Во — первых, у тебя просто мог случиться сердечный приступ, ну или ты сошла бы от страха с ума. Но скорее всего, они рассчитывали на то, что, объявись у тебя Вилор собственной персоной, ты со страха добровольно бы отдала ему Кипер.

Я задумалась. Да, наверное, так и есть. Я была в таком ужасе от всех этих персонажей, что скорее всего, так бы и поступила, тем более, не зная, для чего он нужен, и как важен.

— Но к счастью, я нарушила закон и появилась в твоем сне раньше, чем того планировал совет, и вовремя увидела, что Вилор уже послал к тебе своих Теней, — довольно заявила она.

— Спасибо тебе, — поблагодарила я, и продолжила. — А что будет с людьми, чьи сны мы пока не можем защищать?

— Пока за Тенями во Снах присматривают, — доверительно и аккуратно сообщила девушка.

— А что будет, если не присматривать?

— А ты знаешь, что происходит с человеком, который не спит несколько дней? — серьезно спросила Калерия.

— Нет.

— Он умирает.

— Ой…

— Но, как я уже сказала, за Снами присматривают. И Кипер у нас. А это великая сила!

— Кстати, на счет Кипера, муза сказала, что он хранится в моем мире, но почему ты дала его мне? Разве он не должен был быть у меня?

— А ты внимательная, — похвалила меня Калерия. — Я его не давала, он всегда у тебя был, с момента, как погибли твои родители, ты просто об этом не знала. Он должен был обозначиться лишь после пробуждения, но тебя пришлось поторопить. Я отдала его во сне, но тот, первый, был иллюзорный, всего лишь немножко волшебства. Зато проснувшись, ты имела уже настоящий Кипер.

— Ну, даешь… — удивилась я.

Калерия улыбнулась, почесывая чикри за ухом.

— Кэлл, скажи, а в моем мире много людей знает о Сансите?

— Почему ты спросила? — заинтересовалась девушка.

— Ну, просто помимо всего прочего, что со мной происходило, были такие вещи, как… — я задумалась, как бы правильно это преподнести, — исчезающие продавщицы, которые продают мне самые вкусные пирожные в мире, и дед Паша, который подарил мне книгу с описанием животных Сансита.

— Ты уверенна про книжку? — нахмурилась девушка.

— Практически, — теперь нахмурилась я, вспомнив, что не потрудилась заглянуть в неё, — хотя…

— Мартина, может, конечно, я чего‑то и не знаю, но такое невозможно, — она посмотрела мне в глаза. — Ты точно видела именно эту книгу?

— Теперь я уже не уверенна, — пасанула я.

— А что за история с продавщицей?

Скривившись, я отмахнулась, чувствуя себя параидальной идиоткой, и решила сменить тему.

— А с кем ты меня завтра познакомишь? Расскажи о них, — попросила я.

— Не — е-е — е, вот встанем с утра, и сама все увидишь, если расскажу, уже не будет так интересно, — хитро прищурилась она.

— В смысле интересно? — не поняла я.

— Ну, ты же поняла, что Водяные Корпы и Лесные Скилты несколько отличаются от нас?

— Да, — ответила я, и припомнила, что о них говорила муза в легенде.

— Ну вот, завтра на них посмотришь, и со всеми познакомишься. А сейчас пошли спать, поздно уже, — Калерия не без труда приподняла Ёё и взвалила на плечо, чикри лежала, не царапаясь и не сопротивляясь. Я не выдержала и почесала ей за ушками.

Зайдя в комнату, обратила внимание, что у нас на потолке светили звезды. Хм…

— Это ночники, — пояснила Калерия и включила свет, на потолке сидела кучка маленьких букашек, — они безобидные, к теплу тянутся.

— Светлячки, — констатировала я.

— Типа того, — согласилась девушка и выключила свет, — спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Глава 16

Снился мне Родька, мы были у меня дома, и я ему рассказывала о Сансите и обо всем, что со мной произошло за этот день. Так хотелось, чтобы он тоже мог посмотреть этот удивительный волшебный город, даже было обидно, что я одна удостоенная данной возможности.

— Встава — а-а — ай!!! — услышала я над своим ухом, и почувствовала, как что‑то тяжелое придавило мне грудь.

Открыв глаза, увидела склонившуюся надо мной рыжеволосую Калерию и Ёё, которая улеглась на мою грудь и внимательно разглядывала.

— Девочки, вы всегда такие громкие с утра? — хрипло спросила я, попытавшись потянуться, но из‑за чикри мне так и не удалось этого сделать.

— Да, — довольно ответила девушка, скинув Ёё и забрав одеяло.

— Встаю — встаю, — зевая, пробубнила я. — Сколько время?

— Восемь, — улыбнулась Калерия. — Жизнь уже кипит, а ты все ещё дрыхнешь! Иди, приводи себя в порядок и займемся делами.

Я освежилась в простенькой душевой комнатке, где меня поливала дождевая вода. Я не стала её подогревать, а обдалась холодной. Бодряк невероятный! Я резко проснулась, и мои зубы отбивали трель, когда вышла перемотанная огромным махровым полотенцем, и наткнулась взглядом на как всегда улыбающуюся Калерию.

— Свежо?

— Более чем, — силилась улыбнуться я, и принялась растираться.

— На улице жарко, так что прохлада не помешает. Иди одевайся, левая сторона шкафа вся в твоем распоряжении, — сообщила девушка, насыпав какую‑то крупу в деревянную миску, — а потом позавтракаем.

Я остановилась возле шкафа и начала перебирать свои полки. Оттуда я выудила серые капри из, вроде как льна, а кофту решила надеть вчерашнюю. Внизу достала тряпичные чешки — если жарко, то сапожки будут неуместны. Затем, схватив кожаный рюкзак и засунув туда Кипера, вышла в гостиную.

— Мартиночка, ты так и пойдешь по Санситу, будто тебя ударило током? — проговорила Калерия, давясь смехом, и я пожалела, что не причесалась сразу.

— Так и пойду, если ты мне не поможешь.

Калерия же, не долго думая, снова расчесала мои волосы прикосновением и, сообщила, что с распущенными мне лучше. Было решено, что знакомиться с хранителями я буду простоволосой, чему никто не препятствовал. Я и дома не утруждала себя прическами.

Позавтракав, мы сразу же двинулись в путь. Лишь оказавшись на улице, сразу обратила внимание, как прекрасен утренний Сансит! Все было такое яркое, пестрое, веселое и радовало глаз, что я невольно начинала улыбаться, чувствуя беспричинное счастье, просто от того, что нахожусь здесь. Недаром же разрисовала свою квартиру в ярких тонах. Именно этого мне и не хватало, и я добавляла краски, искусственно создавая эту радость. Казалось, что даже деревья имеют более насыщенный зеленый цвет, чем в моем мире. Я порадовалась что, несмотря на свои опасения, проснулась сегодня здесь.

— Опять начинаешь? — весело спросила Калерия.

— Хватит меня подслушивать! — скорчила серьезное лицо, пытаясь не смеяться.

— Как тебя не слышать, если ты кричишь? — в тон мне ответила девушка, и прыснула со смеху. — Ну подожди немного, скоро научишься.

— А куда мы идем сейчас? — поинтересовалась, наклонив голову, потому как мы шли уже по улице и многочисленные прохожие не стесняясь, смотрели на нас, будто мы новоявленные знаменитости.

— Сначала мы посетим Лесных Скилтов, потом пойдем к корпам, — пояснила девушка. — Лес находится за пределами Сансита, так что топать нам долго.

— Ясно, — кивнула я и, перебросив свою сумку на другое плечо, приготовилась к долгому путешествию.

Против ожидания, из города мы вышли довольно быстро, и увидели лес, который казалось, уходил за горизонт. Видимо здесь и расстояния измеряются тоже по — другому, в моем понимании долго, это час — два ходьбы, мы же шли не более пятнадцати минут.

Однако я была не права, до леса мы шагали не менее часа, и порой мне казалось, что он от нас убегал. Солнце пекло голову, но от травы, нежно щекотавшей ноги, исходил приятный холодок, так что жарко не было. Но все же, вскоре мы присели отдохнуть под тенью одинокого дуба, приветливо создававшего путникам прохладу. На дереве сидело множество «кусачих цветков», с которыми я уже имела возможность познакомиться и как только мы устроились под дубом, они все слетелись к нам. Калерия начала сюсюкать, а цветки между тем, отвечали ей полнейшей взаимностью, копошась у девушки в волосах и облепив все руки и плечи.

— Это Лютики, — пояснила она через некоторое время, когда первая радость от встречи у цветочков остыла.

— Я догадалась, они выглядят как настоящие цветы — лютики, — кивнула я. — А что они делают?

— Лютики — это древесные эльфы, они спасают умирающие деревья. Можешь поверить, что еще два дня назад, этот дуб был сухим и скрюченным?

Я подняла глаза на гордое дерево. Нет, определенно, больным оно не выглядело.

— Вот, все это благодаря им, — Калерия почесала зеленое тельце одного из зверушек, — очень полезные малые, жители Сансита с великим уважением относятся к эльфам.

— Да, — потянула я задумчиво, — в моем мире таких зверушек нет, к сожалению.

Фиолетовый лютик подлетел ко мне и удобно устроился в моих волосах, что‑то там копоша. От удовольствия мне перехотелось говорить, и я блаженно закрыла глаза.

— Думаю, прежде чем познакомиться с Лесными Скилтами, ты должна кое‑что о них узнать, — произнесла Калерия, и я нехотя, по очереди, начала открывать глаза.

— То, что они лохматые, зеленые и страшные? — предположила я.

— Почему ты так решила? — удивилась девушка.

— Ну, я подумала, что раз они живут в лесу, то они должно быть похожи на леших.

— А ты знаешь, как выглядят лешие? — улыбнулась она.

— Читала в сказках, — пожала плечами, — а они существуют?

— Существуют. В твоем мире. Но скилты не имеют к ним никакого отношения, разве что только они такие же вредные, — подмигнула мне Калерия.

— Вредные?

— Да. Видишь ли, Лесные Скилты весьма сильны, сообразительны, справедливы, и умеют общаться с любыми животными, которых порождает лес. Помимо этого, им нет равных в изготовлении разнообразных зелий, ядов и лекарств. Одно время, скилты всерьез считали, что могут сами, без помощи сантов быть хранителями Снов и Кипера. Тени, кстати, к ним носа не кажут, — рассмеялась она, — даже у них принципы есть. Скилты действительно, достойные жители Сансита, но уж очень много горячей крови течет в их жилах, — пояснила девушка, — и кстати, это единственный народ, у которого невозможно прочесть мысли, если они сами того не захотят.

— Считают себя самыми лучшими? — сделала я вывод.

— Временами. А если еще и учесть во внимание скверный характер скилтов… хотя, иногда они бывают очень милыми и обходительными. Их настроение столь же изменчиво, как ветер.

— Интересные персонажи, — задумалась я.

— Я просто решила тебя предупредить, чтобы ты не удивлялась, если услышишь пару крепких словечек, — улыбнулась Калерия.

— Я тебя поняла, спасибо, — весело поблагодарила.

— Ну что, пойдем? Осталось всего ничего, — проговорила девушка и, легко стряхнув с себя лютиков, поднялась.

— Идем, — последовала ее примеру, и уже через десять минут нас окутала прохлада густого леса.

Деревья практически полностью закрывали солнечный свет, что создавалось впечатление, будто уже вечерело. Вдалеке раздался крик непонятного животного, и я резко остановилась, готовая пулей вылететь из плена вековых деревьев. Калерия схватила меня за руку, и потянула вперед. Я с опаской оглядывалась по сторонам, вздрагивая от малейших шорохов. Лес, конечно, был удивительно красивым, густым и состоял в основном из широких дубов и лиственниц. Все тут просто утопало в зелени, а воздух был очень влажным. Странно то, что здесь мало травы. Шли мы в основном по земле или опавшим листьям, лишь иногда натыкаясь на кусты с сочной, красной ягодой. Но почему‑то, даже при всем своем великолепии, этот лес внушал чувство тревоги.

— Калерия… — шёпотом позвала я.

Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, мое состояние.

— Не трусь, ты хранитель, или где? — захихикала девушка, уводя меня все глубже и глубже от спасительного солнечного света, мерцавшего позади.

Хранитель то я, конечно, может и хранитель, но чувствую себя беспомощной букашкой, особенно с этими постоянными шевелениями повсюду. Внимательно вглядываясь по сторонам, вдруг обнаружила трусящую неподалеку от нас Ёё. И где она все это время пряталась?

Тут неожиданно что‑то спрыгнуло на меня с дерева и уцепилось за волосы. С бешеным криком, я начала отбиваться и крутиться во все стороны, рюкзак спал с моего плеча, и со всего размаху плюхнулась на горсть мягких листьев. Рядом со мной скрестив руки стояла Калерия и, ухмыляясь спросила:

— Что у тебя в рюкзаке, помимо Кипера?

От пережитого шока, я не поняла смысла вопроса и перевела взгляд на рюкзак, внутри которого явно кто‑то был и громко шебаршился. Затем из него показалась маленькая пушистая головка зверька, щеки которого были набиты…

— Сухофрукты… — вспомнила я. Схватила их со стола из дома, предположив, что обязательно захочу погрызть, если разнервничаюсь, что неминуемо произойдет, учитывая события вчерашнего дня.

Зверек, тем временем, полностью показался. Небольшое тельце с пушистым хвостом, огромные зеленые глаза практически во все лицо и маленькие торчащие клычки. Шерсть была грязно — зеленого цвета, но очень богатая и блестящая.

— Это кто? — недовольно спросила я, отряхиваясь и не без удовольствия заметив, что звереныш привлек внимание Ёё, которая вот — вот прыгнет на моего обидчика.

— Крикли. Мерзкие «букашки» этого леса, которые опустошают запасы всех путников, — пояснила Калерия. Ёё, в это время сделала выпад, но задолго до того, как она приземлилась, крикли с душераздирающим визгом, напоминающим истеричный женский крик, прыгнула на дерево.

— Хорошая шерсть, на шубку бы такую, — проговорила я, поднимая рюкзак.

Я вовсе не желала зверюшке зла, просто перепугалась не на шутку.

— Ага, вот только никто их поймать не может.

— А скилты? — удивилась я.

— А скилты, это скилты, — многозначно посмотрела на меня она.

— Понятно, — пробубнила я, вспомнив о вредности данных представителей Сансита.

Спустя минут пятнадцать, а может и больше, я снова начала приставать к Калерии с разнообразными вопросами. Видя, что она не волнуется и не пугается леса, я поняла, что и мне не стоит этого делать, поэтому осмелела и даже иногда от нее отставала, любуясь великолепной флорой этого места.

— Нам еще долго идти? — как бы невзначай поинтересовалась, чтобы она не посчитала меня нытиком.

— Думаю, мы уже давно на месте.

— И что это значит?

— Это значит, что весь лес является домом скилтов, и никто кроме них самих не знает, где конкретно они живут. Поэтому мы ходим и ждем.

— Пока они сами не соблаговолят показаться… — закончила я за нее.

— Угу, — угрюмо кивнула девушка.

— В общем, мы тут застряли до вечера? Я правильно поняла?

— В лучшем случае, — ответила Калерия, и я не поняла, шутит она или нет.

— Здорово. А у вас нет тут мобильников, или что‑то в этом роде? Так можно заблаговременно договориться о встрече, — пробормотала я себе под нос.

— Конечно, есть. Видишь, по пять вышек на каждый лес, чтоб связь лучше была.

— Ха — ха, — невесело оценила я шутку.

Тут до нас донесся тихий рык.

— Стоп, — сказала Калерия, и мы замерли на месте.

Чикри, пропавшая некоторое время назад, снова показалась и встала перед нами, глядя на густые кусты неподалеку, ощетинилась и приготовилась к прыжку.

Из‑за кустов медленно вышло огромное «нечто» черного цвета, явно породы кошачьих с огненным ромбом на лбу, от которого расходились горящие пятна по всей холке и до хвоста. Животное увидело защищавшую нас Ёё, приняло такую же позу, и тихо зарычало, обнажив белые, острые клыки. По мере злобы, ромб на её голове загорелся настоящим огнем, а пятна на теле заискрились, вот — вот готовясь тоже воспламениться.

— Ма — ма — мамочки, — не узнав свой голос, прошептала я. — Ей тоже сухофрукты нужны?

— Надеюсь, — тихо проговорила Калерия, медленно отступая назад, — хотя, черные лавы питаются исключительно мясом, и встреча с ними является дурным предзнаменованием.

— А, ну это понятно, — кивнула я, отступая назад.

— Не делай резких движений, если она нападет, придется её убить, а это запрещено.

Внезапно послышалось тихое цоканье, черная лава тут же перестала гореть и медленно отошла назад.

— Калерия, какая встреча! Как давно я тебя не видел! — донеслось откуда‑то сверху.

Мы подняли головы и увидели на дереве парня в одежде цвета листвы, весело дрыгавшего ногами. Он резко спрыгнул с ветки, и тогда я смогла хорошо его разглядеть. Это был высокий, подтянутый, златовласый парень с голубыми, практически белыми глазами. Кожа его была бледна, как у аристократов в брачный сезон. Зато такой обворожительной улыбки мне давно не приходилось видеть.

— Самсон, — улыбнулась Калерия, но искренность этой улыбки не смогла меня обмануть, было ясно, что парня она не очень‑то жалует, — еще бы столько же, тебя не видеть.

— Ох, ты все еще расстраиваешься из‑за той моей невинной шутки? — наигранно удивился парень.

— Ты уверен, что мудро поступаешь, напоминая мне об этом? — злобно процедила девушка.

— Ах, какой темперамент! — театрально воскликнул он, и повернулся ко мне: — Мартина! Очень приятно! Моё имя Самсон, можно просто Сони, и я рад тебя приветствовать во владениях Лесных Скилтов, я провожу вас в наш город.

— Привет, — нерешительно улыбнулась я, предположив, что это и есть хранитель — скилт.

— Слава Богу, нет, — угрюмо произнесла Калерия в ответ на мои мысли. — Самсон всего лишь привратник этого леса. К сожалению, именно привратники, наделены силой не только прятать свои мысли, но и читать чужие, так что поаккуратнее, Мартина. Хвала Силе Земли, что он не уродился хранителем.

— Все скилты хранители от рождения, — пренебрежительно произнес Сони, двинувшись вперед, и мы последовали за ним.

— Леса. Хранители леса, а не Снов, — упрямо заявила Калерия.

Впервые за долгое время она не разу не улыбнулась и я сделала вывод, что Лесные Скилты ей действительно не по душе.

— Вот всегда последнее слово тебе нужно оставить за собой, да, Калерия? — засмеялся Сони. — А ведь представь, как бы легче стало тебе жить, лишь раз со мной согласившись?

— Я и так прекрасно себя чувствую, — отрезала она, и прошептала мне на ухо: — Не обращай внимания, это давняя вражда.

— Угу, — послушно кивнула, и мы резво зашагали за привратником.

Шли мы минуты две — не больше. Когда деревья стали выше, а их стволы шире, моим глазам предстали огромные ульи, которых на каждом дереве было по две — три штуки, и таких деревьев было множество. Они уходили вдаль, но из‑за листвы не было видно на сколько. Я поняла, что это были дома скилтов, и лишь потом заметила, самих жителей, так хорошо они маскировались в зелени. Все были одеты либо в цвет листвы, либо стволов деревьев, а бледность лица, скорее всего, обуславливалась редким появлением на солнце. Я взглянула наверх: кроны деревьев настолько плотно переплелись, что догадаться о том, что сейчас день, можно было только по редким отблескам листьев. Страшно представить, как жутко здесь ночью.

— Ну, мы же не дикари, умеем пользоваться освещением, — улыбнулся Сони.

— Извини, — покраснела я.

— Тебе просто нужно осмотреться, и ты поймешь, что у нас даже веселее чем в самом Сансите.

Я кивнула, продолжая рассматривать могучие деревья, которые непременно нужно будет нарисовать, так величественно они смотрелись, что казались нереальными. По крайней мере, в моем мире таких огромных деревьев не существует.

А вот в отличие от сантов, скилты не проявляли к нам ни малейшего интереса, а некоторые даже весьма неодобрительно хмурились и демонстративно отворачивались. Удивительно, как они еще между собой все не передрались?

— Ну, мы ж не дикари, — снова повторил Сони, а я мысленно чертыхнулась. Мне вполне хватало того, что Калерия читает мои мысли, словно с книжки, а тут еще и этот.

— Где он? — недовольно спросила Калерия, когда Самсон по второму кругу обходил огромное центральное дерево.

— Уже давно у тебя за спиной, ждет, когда ж ты его заметишь, — послышался веселый голос позади нас.

Мы обернулись, и я увидела рослого, плечистого парня с добродушной улыбкой. Калерия заулыбалась и приобняла здоровячка, взъерошив его волосы. Про таких как он, говорят — косая сажень в плечах: мощный, но не качок, а весьма рельефный, приятной внешности и с глубоко посаженными глазами цвета древесной коры, с веселыми искринками. Волосы русые, лохматые, что предавало ему немного простецкий вид.

Вообще он у меня вызвал стойкую ассоциацию с медведем. Цвет лица бледный, как и у остальных скилтов. Зато на его руки я сразу обратила внимание, такие огромные и жилистые, как у боксера. На вид ему было лет восемнадцать — двадцать, но делать выводы я не спешу, учитывая разницу во времени с моим миром, может ему все сто уже давно. В общем, симпатичный.

— О, спасибо, очень приятно это слышать от тебя, Мартина, — перевел он на меня взгляд и я от неожиданности икнула. Черт возьми, еще один!

— Никак не привыкну, что мои мысли читают, — зарделась я.

— И не стоит привыкать. Мое имя Кофикко, я хранитель Сансита от Лесных Скитов, — представился он, заграбастав мою руку, и припал к ней губами, заставив покраснеть, как помидор.

— Очень приятно, — промямлила я, выдрав ладонь из его огромных лапищ.

— Будьте сегодня моими гостями, а завтра с утра отправимся на озеро к Водяным Корпам, — проговорил Кофикко, и повернулся к Калерии: — Будет не лишним, если она составит о скилтах собственное мнение, а не только то, что сказала ты.

Калерия улыбнулась и согласно кивнула.

— Не думаю, что оно будет сильно отличаться от моего.

— Что ж спорить я не буду, — захохотал здоровячек.

Глава 17

Мы пошли вглубь селения скилтов, практически не разговаривая между собой, и лишь Калерия с Сони лениво пререкались всю дорогу. Я обратила внимание на то, что жители нас сторонились, и явно были не рады чужакам. И чем дальше мы заходили, тем отчетливее это ощущалось. Такая перемена после дружелюбных сантов меня смутила, и я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Не переживай, дело не в тебе, просто мы народ не общительный, — усмехнулся Кофикко, остановившись возле одного дерева — дома, после чего с силой дернул за зеленую лиану и сверху развернулась плетеная лестница. — Прошу вас посетить мое скромное жилище!

Я начала переминаться с ноги на ногу. Перспектива лезть наверх метров пять, по хлипкой лесенке меня не прельщала. Однако Калерия, без лишних слов, ухватилась за лиану и живенько поползла вверх.

— Давай — давай, — подбодрил меня Самсон, — если грохнешься, мы с Кофикко тебя поймаем, — и подтолкнул меня к лестнице.

— Я и не боюсь, — обиженно прокряхтела, со вздохом последовав примеру Калерии.

Вопреки ожиданиям, лестница оказалась прочной и совсем не шаталась, так что через минуту я уже входила в необычное жилище Скилта.

Внутри улей казался просторней, чем снаружи. Обстановка весьма спартанская, мальчишеская. Все было выполнено из дерева, но мебель казалась чуть ли не антиквариатом, так искусно и красиво она исполнена. Резные кресла, скамейки, стол, все сделано с любовью и явными далеко идущими способностями резьбы по дереву. Однако окон в их домах не было, это я заметила, еще не поднявшись на дерево.

— Миленько, — наконец произнесла я. — Смею предположить, что мебель ты делал сам?

— Сам, — довольно улыбнулся Кофикко, и пригласил нас за стол, на котором уже красовались миски с тарелками и жаренной рулькой какого‑то неизвестного мне животного.

Все послушно уселись, а сам хозяин поковырялся где‑то под шкафами и извлек на свет божий огромный бутыль с голубой светящейся жидкостью.

— Та — да!!! — улыбнулся Кофикко и водрузил ее на стол. Все ужасно обрадовались, а я скромно улыбнулась, не разделяя общего веселья. — Так веселее будет знакомиться.

— Алкоголь? — пискнула я.

— Мартина, ну ты что? — заржали парни, и Сони продолжил: — Тебе вообще‑то рано еще. Хотя могу налить. Если начинать, то лучше в нашей компании, — парень выразительно на меня посмотрел и поиграл бровями.

— Ну да, конечно, — фыркнула Калерия.

— Это «локтус», сок одного дерева, которое, ой, как не любит его давать, — проигнорировав девушку продолжил Самсон, — он удивительный на вкус и полезен для здоровья, кроме того, расслабляет и способствует общению. Без градуса, и абсолютно безвреден, — подмигнул он.

— В том случае, если скилты, с которыми ты его пьешь, не подбавили туда свои штучки, — улыбнулась Калерия, косясь на Сони.

Парни прыснули со смеху, а я опять почувствовала себя идиоткой.

— Тут надо тебе кое‑что пояснить, — начал Кофикко, разлив локтус и нарезая рульку, — Самсон однажды решил подшутить над Калерией, когда та у меня гостила. Они спорили по поводу бесчувственности нашего брата, и тогда Сони подлил любовного зелья в локтус нашей рыжульки, вот уж было весело!

— Да уж, оборжаться… — недовольно пробубнила Калерия, густо покраснев, — нет, ну ты представь, из‑за зелья, я целый день липла к этому бледному полудурку, и считала, что краше него только солнце!

— И клялась в вечной любви, — довольно добавил Сони, а раскрасневшаяся Калерия резко направила на него руку, после чего парень отлетел к противоположной стенке, но даже после этого продолжал смеяться.

Тут уже я не выдержала и прыснула, что даже Калерия немного расслабилась и улыбнулась.

— Совет тебя накажет, — прокряхтел Сони, приближаясь к столу и потирая ушибленную пятую точку.

— С драками на сегодня покончено, давайте ужинать и дружить, — громко произнес Кофикко, и мы чокнулись бокалами, что напиток перелился в чужие, в доказательство отсутствия примесей, и выпили.

Локтус разлился по моему горлу сладкой прохладой, что заставило на мгновение прикрыть глаза, его слегка вяжущий вкус не был ни на что похожим, и казалось впервые после прибытия в Сансит, я вздохнула полной грудью.

— М — м-м — м, — потянула я, улыбаясь.

— А то, — возгордился Кофикко, и откусил приличный кусок мяса, проговорив при этом с набитым ртом: — Спрашивай, Мартина.

Я тоже откусила мяса и стала думать, о чем бы таком спросить у скилтов, выпалив первое пришедшее на ум:

— Вы никогда не выходите на солнце?

— Редко, — произнес он, прожевав, — а зачем? Мы лесные жители и наша кожа не привыкла к прямым солнечным лучам, а после долгого пребывания на нем, получаем ожоги.

— А как же ты будешь с нами ходить? — удивилась я, пытаясь пережевать все тот же кусок.

— Справлюсь, — отмахнулся он, — до Водяных Корпов идти не долго, так что не успею зажариться.

— Самсон тоже с нами пойдет? — полюбопытствовала я.

— Только через мой труп, — усмехнулась Калерия.

— Заманчивая перспективка, — не остался в долгу тот.

— Не уродился хранителем — сиди и молчи, — буркнула она.

— Я привратник Мартина, мое место здесь, но благодаря моей сестрице, могу отлучаться на неопределенное время, — пояснил мне Сони, проигнорировав Калерию.

— Ясно. А чем вы занимаетесь целыми днями? Как вы тут живете?

— Сони — бездельничает, — произнесла Калерия, — остальные работают.

Самсон покосился на нее, но промолчал.

— Не обращай на них внимания, это давняя любовь, — пояснил Кофикко, и продолжил: — Сони не бездельничает, как утверждает мадам, а охраняет лес от неугодных путников, блудит их от нашего селения. Мужчины охраняют животных, лечат, добывают пищу, строят, дерутся, веселятся. Женщины искусны в ядах и зельях, шьют одежду, воспитывают детей, так что наших женщин злить не стоит, — хмыкнул он.

— Да уж, если у нее под рукой химическая лаборатория, то лучше не злить, — задумчиво потянула я, и Скилты непонимающе на меня уставились. — Э — э-э, не важно. А почему ваш народ сторонится остальных?

— Ответ «из‑за вредности», тебя устроит? — спросил Кофикко.

— Вполне, — пасанула я, вспомнив, что они считают себя достойнее прочих.

— Ну, с этим еще можно поспорить, хотя это предположение не лишено смысла да, Калерия?

— Мои предположения всегда имеют под собой почву, — улыбнулась та.

В таком духе мы провели остаток дня, болтая ни о чем и по делу. Я многое узнала о жизни скилтов и удивлялась, почему же их считают вредными, вот Кофикко и Самсон абсолютно нормальные парни, может слегка резковатые, но очень милые. Хотя что‑то все же мне подсказывало, что все впереди.

Глава 18

Спать мы увалились без особых удобств, то есть где пришлось. Когда остальные уже сладко посапывали, ко мне, как на зло, сон совсем не хотел идти, и я, не долго думая, схватила рюкзак, потихоньку выползла из улья, и уселась на пороге, рассматривая ночную жизнь Лесных Скилтов. Что ж, ночью здесь намного уютней, чем днем. Везде зажжены фонари и сновало множество людей, словно сейчас разгар дня. У подножья дома Кофикко остановился парень и тихонько притаился. А когда мимо него проходил другой парень, окликнул его и о чем‑то спросил. Мое любопытство не позволило сидеть на месте, и я тихонечко подползла по суку ближе, прислушиваясь к разговору.

— … да не, я в прошлый раз там так получил, — услышала я обрывок речи.

— Да, пойдем! Время‑то сколько прошло! Или скажешь, что просто так тренируешься? Не так‑то часто это бывает, потом будешь бузить, что пропустил, — громким шёпотом возразил второй.

— Знаю… — вздохнул второй.

Я подползла еще ближе, стараясь рассмотреть говорящих. Мне стало дико интересно, про что же они говорят и что бывает так редко, о чем жалеешь, если не посмотришь.

— Кроме того, Мико там будет, — предъявил последний аргумент уговаривающий, — она уверенна, что ты придешь, а у нас в команде как раз одного не хватает. Представь, какой повод показать себя!

— Или опозорить. Она точно придет? — с надеждой спросил парень.

— Вот те зуб!

— Ладно, пошли. Только не позволяй мне как в прошлый раз… ну ты понял.

— Понял — понял, пойдем, — весело проговорил второй, и я поняла, что они уходят.

Тут, внезапно мой сук тихо треснул, но не сломался, а сильно прогнулся, сбросив меня, что я едва успела ухватиться за его край. Я хотела было взвыть и позвать на помощь, но ветка отломалась, оставив у меня в руках горсти листьев. Я сорвалась, затем зацепилась за еще одну ветку, но не удержавшись, брякнулась в кусты. При этом так сильно ударилась спиной, что прежде чем смогла вздохнуть, три раза оббежала огромное дерево вокруг.

Когда долгожданный воздух поступил в мои легкие, тихонько простонала и выкинула листья, все еще находящиеся в моих ладонях. Задрав голову вверх, простонала еще больше, удивляясь, как я умудрилась не сломать себе шею. Оглядевшись вокруг, приметила вдалеке тех самых парней, которые стали причиной падения и подумала, что не зря пролетела вниз столько метров, чтобы так и не узнать, куда же они собрались. Потерев ободранные локти, я по — максимому запомнила расположение дома Кофикко и, стараясь быть незаметной, последовала за скилтами.

Шли мы минут пятнадцать, все вокруг стремились в одну сторону, весело подтанцовывая и напевая заразительные мотивчики. Я же все больше пряталась в тени многочисленных деревьев и думала, что самостоятельно мне не в жизнь не найти дома Кофикко, но поворачивать смысла уже не было. Ладно, хоть посмотрю, ради чего я сегодня заделалась белкой — летуньей.

Наконец, мы вышли на небольшую поляну, размером примерно с половину футбольного поля. Деревья на ней отсутствовали, и я поняла, почему скилты стремились сюда ночью — не было солнечного света. Зато обычного освещения — хоть отбавляй. Вокруг поляны находилось множество фонарей, висевших на деревянных кольях, а над ней, в воздухе, витали какие‑то то ли эльфы, то ли букашки, освещая середину.

Понятно, что это арена для какой‑то игры. Люди набились по две стороны поля, еще две оказались пусты. С одной даже свет не горел, а с другой, стояли две огромные палатки — одна зеленая, другая красная.

«Команды», — промелькнула догадка.

Чтобы остаться незамеченной, мне пришлось ждать, пока все займут места возле поля и лишь тогда я вышла позади них, но видно ничего не было. Недолго думая, и приметив неподалеку небольшое деревце, я поздравила себя со смекалкой и ловко на него забралась. Теперь и поле было как на ладони, и я сама укрыта тенью и листвой.

Через минут пять раздался вой неведомого мне духового инструмента и на поле вышел хлюпенький старикашка с длинной, белой бородой и хорошо поставленным голосом объявил:

— Да начнется четыре тысячи пятьдесят седьмой бой Лесных Скилтов и богулов!!!

После этих слов он живенько ретировался и, из палаток стали выходить игроки в зеленой и красной одежде, соответствовавшей цвету команды. В каждой было по шесть человек и как только они показались, мне пришлось закрыть уши от женских визгов. В числе зеленой команды я усмотрела двух виновников моего падения и заметила, как к одному из них подбежала хорошенькая девушка с белокурыми волосами и курносым носиком, повязав на его руку ленту, которая прежде держала ее волосы. Быстро чмокнув парня в щеку, девушка устремилась обратно к своим подругам, которые заговорчески на неё смотрели. Скилт на минуту прибалдел, из чего я сделала вывод, что это и есть та самая Мико, которая стала решающим звеном в его участии здесь.

После этого, от команд отделилось по одному игроку, судя по всему, капитанов и бросили жребий. Первыми были красные. Все шестеро под пронзительный ор вышли на середину поля. Трое остались там, а остальные трое подошли к неосвещенному краю, напряженно вглядываясь в темноту и замерев, явно чего‑то ожидая. От любопытства у меня чесались уши, и я устроилась поудобнее, ожидая, что же будет дальше.

Неожиданно, из темноты послышался низкий, леденящий кровь вой и тяжелый топот копыт. Из леса медленно вышел огромный темно — коричневый зверь и остановился напротив игроков, роя копытами землю, вот — вот собираясь наброситься. Я икнула от страха. Такого чудища мне еще не приходилось видеть. Как там старикашка его обозвал? Богул? Зверь был просто огромный! Намного больше бешенного быка на корриде: два скрюченных рога торчали из его черепа, а из пасти виднелись острые саблезубые клыки. На холке вырисовывался огромный горб, что казалось, будто это не горб, а гора мышц. Хотя, скорее всего, так оно и было. Спереди у богула были лапы, а сзади копыта и длинный костяной хвост, усеянный шипами. Это против него они будут драться?! Голыми руками? Зверь, между тем, рыл землю под ногами и издавал жуткий вой, устрашая противников.

Публика ликовала, а я была в недоумении. Чему тут радоваться? Что парней покалечат? Но сделать я все равно ничего не могла, поэтому закусив губу, ждала, что произойдет дальше. А дальше богул бросился на первую тройку игроков, сразу же откинув головой двух из них, что те отлетели на пару метров, а один умудрился схватить его за клыки и, развернув на сто восемьдесят градусов, начал толкать к трем оставшимся игрокам. Те же, к моему огромному удивлению стояли не шевелясь, но готовые к атаке. Должно быть, у парня не дюжая сила, раз он мало того, что ухватил разъярённого зверя, но еще и умудряется мало по малу подталкивать его к товарищам. Двое других, которых откинул зверь, выбыли из игры и ушли к своей палатке.

Богул, тем временем, махнул головой и отшвырнул парня, но тот резво встал на ноги и вновь ухватил его за пасть, еще ближе подтолкнув к середине поля. Затем отпрыгнул назад и, в два прыжка, смеясь, оказался на спине зверя, умудрившись при этом сделать сальто!

Толпа ликовала, а у меня отлегло от сердца. Раз парень веселится, значит, все не так уж страшно. Зверь начал брыкаться, а зрители считать, как долго всадник продержится «в седле». Хватило его на пятнадцать секунд, после чего скилт отлетел на метра три, и тоже выбыл из игры. Богул понесся на оставшихся троих, но не добежав всего пару шагов, застыл как вкопанный, раздувая ноздри и повернув свою огромную голову в сторону толпы.

Звуки стихли. Никто больше не выкрикивал подбадривающие слова, все как один наблюдали за зверем. Игроки, в это время, словно не понимая что происходит, подошли к богулу и встали между ним и толпой, махая руками и пытаясь привлечь внимание. Но тот, словно заколдованный, двинулся на болельщиков, не отрывая взгляда. Некоторые, самые пугливые, уже разбежались, но оставшиеся скилты все же остались наблюдать за происходящим.

Игроки начали хватать богула за клыки и рога и пытались его развернуть, но тот незамысловатым па, раскидал их как плюшевых игрушек и дальше двинулся на толпу, ускоряя шаг. Тут уже и у меня волосы на затылке зашевелились, зверь ведь бежал на болельщиков с моей стороны! Я увидела, что игроки обеих команд понеслись к зверю, но тот уже развил приличную скорость и, скилты с криками бросились врассыпную. Но они не интересовали богула, зверь бежал прямо на мое дерево! Слазить с него было глупо, поэтому я ухватилась руками за ствол и закрыла глаза, готовясь сиюминутно скончаться. Тут я услышала громкое: «БАМ!», и почувствовала, как дерево затрещало и затряслось подомной, разбив при этом об ствол губу.

Богул отошел назад на два шага и снова врезался в мое дерево, а я поняла, что еще пара таких ударов и оно упадет.

— Помогите — е-е!!! — истошно завопила я, когда зверь в очередной раз приложился к моему «убежищу».

Тут богул треснул последний раз, и я, не удержавшись, грохнулась вниз (во второй раз за сегодня), готовясь к смерти храбрых. Я подняла голову и увидела возле себя разъярённое животное, которое смотрело на меня в упор.

— Фу, ну и воняешь ты, приятель, — произнесла я свои последние слова в этой жизни.

Зверь поднял голову вверх и завыл так, что у меня заложило уши. Я увидела, что сзади мелькают зеленые и красные футболки подбегающих игроков, но понимала, что они не успеют меня спасти. Богул вновь уставился на меня, обнажив свои огромные клыки и начал прикапывать ногой, готовясь к атаке, но тут неизвестно откуда выбежал Кофикко, ухватил его за рога и начал толкать в противоположную сторону.

— Вставай, Мартина, уйди от его взгляда! — крикнул он, отодвигая зверя все дальше, я же молниеносно поднялась и отбежала в сторону, чтобы богул не мог меня видеть. Тут подоспели команды, схватили зверя со всех сторон, а Кофикко отпустил рога и долго смотрел богулу в глаза, после чего проговорил:

— Отпускайте.

Ребята отпустили животное, и он, нехотя поплелся обратно в сторону леса, при этом недовольно фыркнув в мою сторону.

Все глаза присутствующие здесь, в раз уставились на меня, но мне было все равно, я готова была расцеловать Кофикко, за свое спасение. Как он тут оказался? Я потрусила к нему, натянув благодарную улыбку, но осеклась от злобного взгляда скилта.

— Ты сдурела что ли? — завопил Кофикко и в толпе послышался смех.

Благодарить его мне сразу же расхотелось. Он грубо схватил меня за локоть и потащил через толпу смеющихся зевак. Я посчитала лишним пока с ним объясняться, учитывая его бешенство и кучу свидетелей моего позора. Когда мы миновали поле, сзади послышался крик:

— Чужакам здесь не место! — и снова веселый смех.

Я обиженно засопела и топала за Кофикко, едва не падая, так быстро он шел.

— Да хватит меня тащить, я сама идти могу! — наконец не выдержала я, позабыв, что он мой спаситель.

— Сама? Сама?! Ты хоть представляешь, что богул мог с тобой сделать?! — орал он.

— А откуда я знала, что ему не понравится мое дерево? — Лучшая защита — нападение.

— Причем тут дерево?! Дело в тебе! Он на тебя побежал!

— Ну да! Из всех присутствующих, ему не понравилась только я, — буркнула недовольно.

— Да не в этом дело!

— А в чем?! — заорала я в ответ, считая, что он нападает на меня совершенно несправедливо. Я, между прочим, стресс пережила! Меня жалеть нужно, а не ругать!

— В том, что от тебя воняет как… — он явно подбирал слово, — как от не местной!

— Ни чем от меня не воняет! — возмутилась я, на всякий случай понюхав волосы и кофту. Никакого неприятного запаха не учуяла.

— Скилты и животные этого леса чувствуют чужестранцев, а ты мало того что не отсюда, ты вообще с другого мира, — уже спокойнее произнес он.

— А я откуда это знала?

— Тебе и не надо знать! — снова разозлился он. — Какого черта ты вообще туда пошла?

— Нечаянно, — отмахнулась я.

— Нечаянно?

— Да, нечаянно! Я не специально с дерева грохнулась! — упс. — И вообще, зачем так высоко дома строить…

— Ты что?! — завопил Кофикко, и я подумала, что мои барабанные перепонки сегодня не выживут.

— Упала.

— Там же пять метров высоты!

— Да. Я почувствовала, — скривилась я, вспомнив падение, и сразу же расцарапанные локти дали о себе знать.

— Так какого черта ты вышла из дома?! — снова разорался он, схватив меня за плечи и строго смотря в лицо.

— Не спалось, — честно ответила.

— Не спалось?! Не спалось?! — завопил он. — А нас позвать никак было?!

— Не ори на меня! — возмутилась я. — Вы спали, я упала. Вижу — люди идут, про игру разговаривают, я и пошла посмотреть.

Тут грохнул гром и через пару секунд пошел ливень, так что Кофикко снова ухватил меня за локоть и потащил, бурча при этом:

— Вот не везет, так не везет. Думал, хоть эта нормальная будет. Нет же, вторая Калерия. Обеих их теперь терпи и спасай.

Я шла и улыбалась его ворчанию, благодарная за то, что жива. Дождь перебивал его стенания, так что я перестала прислушиваться.

Когда мы, мокрые до трусов, вернулись в улей, Калерия и Сони не спали, а лениво переговаривались, оживившись при нашем появлении.

— Ну, вот и пропажа, — улыбнулся Самсон, довольно скрестив руки на груди.

— Пропажа… — пробурчал Кофикко, — еще чуть — чуть и пришлось бы другого хранителя искать.

Калерия села возле меня и лениво поинтересовалась, зевая:

— Богула смотреть ходила?

— Угу.

— Ну и как?

Я повернулась к ней и увидела веселые искорки в глазах, хотя говорила она серьезно. Я решила подыграть:

— Захватывающе, если честно.

— Губу разбила? — присмотрелась она.

— Угу.

— Ничего, до свадьбы заживет. Поздравляю тебя дорогая, ты записана в клуб Кофикко «беспечных и безголовых девок, от которых одни проблемы и так далее и тому подобное», — улыбнулась она, вызвав веселый смех Сони.

Кофикко же потушил свет и буркнул:

— Всем спать!

Мы послушно улеглись, и тут я вспомнила, что кое‑что забыла.

— Кофикко?

— Ну чего еще? — недовольно спросил он.

— Спасибо тебе большущее.

В ответ я услышала его недовольное фырканье и смех остальных. Буквально через пять минут послышалось посапывание со всех сторон, а я долго засыпала, слушая лесной дождь, и мне казалось, что ничего прекраснее я раньше не слышала.

Глава 19

Проснулась я от толчка Калерии, которая как всегда была бодра и свежа. Я же в отличие от нее скривилась от дикой боли во всем теле и подумала, что ходить сегодня я точно никуда не хочу. Даже к Водяным Корпам, как бы не прельщала данная перспектива. Тихонько простонав, я все же поднялась со своего лежбища, которое было мокрое от одежды, и вспомнила, что вчера мало того, что дважды грохнулась с дерева, но под занавес еще и умудрилась попасть под дождь.

Тут передо мной материализовался Кофикко и протянул стакан с белой жидкостью, буркнув при этом:

— На, выпей, легче станет.

Я послушно схватила напиток и осушила его одним глотком. На вкус он напоминал древесную кору, вымоченную в молоке, но буквально в первые секунды после выпитого, кости перестали ныть, а в голове стало ясно.

— Пойдем освежимся, пока Кофикко собирает свои причиндалы, — предложила мне Калерия, и мы вышли из улья.

На улице пахло мокрой землей и деревьями, все это разбавлялось веселым щебетанием неведомых птиц. Я глубоко вдохнула и в очередной раз порадовалась, что проснулась здесь, а не дома.

— Опять начинаешь? — хмыкнула Калерия, подтягивая к себе огромный лист, наполненный дождевой водой. — Иди лучше умойся.

— А где Сони? Я его что‑то не заметила, — поинтересовалась я, ополаскивая лицо прохладной водой, повизгивая от наслаждения.

— Ушел на свой пост. Да и пусть катится, а то мне его шуточки, — буркнула она, вылив на свою огненную копну волос остатки воды. — Ах! Хорошо!

— По — моему он не плохой парень.

— Тебе показалось, — решительно ответила она. — Знаешь, не было еще ни одного случая в истории, чтобы санты заключили любовный союз с Лесными Скилтами. С ними никто не может ужиться кроме них самих. Это уже много о чем говорит. Самый вредный народ из всех миров. Даже с корпами заключают, хотя это не так уж и легко, а эти… да что с них взять.

— А что такого сложного в браке с корпами? — удивилась я.

— Да ничего, если не считать, что они живут под водой.

— А ну да, — согласилась я, — а как же тогда заключают союз? Или они не всегда под водой?

— Ну, во — первых, они могут довольно продолжительное время находиться на суше, но не в этом суть. Если девушка или парень влюбляется в Водяных Корпов и они решают заключить союз, это означает, что санту придется бросить свой дом и все дела, чтобы жить вместе с любимым в селении корпов.

— А как так? Вот ты, например, как сможешь жить в воде? — удивилась я.

— Влюблённые обычно приходят к магистрам и просят соединить их, а магистры решают, достаточно ли крепки их чувства для создания семьи. Если да, то санта наделяют способностью жить под водой, подобно корпам. Но это случается редко, мало кто может отказаться от всего.

— А почему не наоборот? Корпа наделить способностями жить на суше? — задала я вполне логичный вопрос.

— Пробовали, но корпы народ чудной, тоска их заедает, и они умирают вдали от своей стихии, даже живя с любимым или любимой. Кроме того с ними никто не общается. Как поймешь того, кто молчит.

— Тут поподробнее, пожалуйста, — удивилась я последнему высказыванию.

— Калерия, с этого и надо было начать, — проговорил Кофикко, который тоже прислушивался к нашей беседе, собирая разнообразные склянки в свой рюкзак. — Видишь ли Мартина, Водяные Корпы, как и все жители морских глубин, безмолвны, и не имеют голосовых связок. Между собой они общаются мыслями, вещанием. Только хранители и совет старейшин могут читать чужие мысли, поэтому полноценно с ними общаться можем только мы. Для остальных, они лишь безмолвные, бледные селедки.

— Как же тогда в них влюбляются, если они молчат? — удивилась я.

— Мартина, ты все поймешь, как только их увидишь, — подмигнула мне Калерия, — они хоть и безмолвны, но очень красивы. Все, без исключения.

— Класс, — улыбнулась я. — А почему бледные селедки? — повернулась к Кофикко.

— Думаю, это чисто мужское соперничество, — хмыкнула Калерия.

— Вовсе нет, — возразил Кофикко фыркнув, — скажешь, тоже.

— Просто они умные, — не сдавалась девушка, — и, может даже, поумнее некоторых.

— Поговори мне еще, — буркнул скилт, насупившись. — Всё, можем идти.

Он накинул на себя короткую, коричневую накидку с капюшоном и длинными рукавами, для защиты от солнца, схватил огромный рюкзак и направился к выходу.

— Вот давай поспорим, что собираясь в путь, он даже и не подумал о еде, — улыбнулась Калерия и высыпала в мой рюкзак семена какого‑то цветка, которые мы вчера грызли. — По крайней мере, будет что пожевать.

— А в мой рюкзак, чтобы опять бешенная крикли ограбила? — улыбнулась я.

— Ну что ты, при Кофикко ни одна лесная тварь к нам не приблизится, даже волки.

— Волки? Тут есть обычные волки? — обрадовалась я, сама не зная чему.

— Ну вы где там?! — послышался недовольный крик Кофикко, который судя по всему, уже спустился с дерева.

— Не совсем обычные. Пошли, а то его бешеный припадок скрючит и будем слушать его бурчание всю дорогу, — хохотнула Калерия, и мы спустились вниз.

Оказавшись на земле и следуя за Кофикко, я все еще не отставала от Калерии с вопросами.

— Так чем ваши волки отличаются от наших?

— Тем, что они считаются животными с черной душой, — ответил Кофикко за Калерию.

— Не совсем так, — возразила та, — волки в нашем мире намного больше и сильнее ваших, тут их используют как средство передвижения. Но пользуются ими в основном наши враги, очень сложно оседлать и подчинить волка, тут без Силы Зла не обойтись, уж больно свободолюбивые животные эти волки. А Кофикко не любит их потому, как это одни из тех немногих животных, с которыми Лесные Скилты не могут найти общий язык, вот и приписали их на сторону зла.

— Однако, они могут наброситься на путников просто так, — не согласится скилт.

— Не просто так, а чтобы съесть. Черная лава, кстати, тоже может наброситься, однако вы очень любите этих милых кошечек. Напоминаю так же, что Северин со своими учениками передвигались именно на волках, а не на резвых, и это уже о многом говорит.

— Северин был могущественным владыкой, лишь он и мог усмирить этих оборотней, — не соглашался Кофикко.

— Оборотни, это нечто другое, не находишь? — мило улыбнулась девушка.

— О, а у вас и оборотни есть? — удивилась я.

— У нас — нет, — улыбнулся Кофикко, словно минуту до этого вовсе не хмурился, — у вас есть.

— В моем мире? — опешила я.

— В твоем, в твоем, — продолжал лыбиться он.

— Ну, дела, — задумалась я. — А вампиры?

— Это еще кто? — удивился Скилт.

— Типа людей, только мертвые, они кровь пьют и живут вечно.

— Как Калерия? — улыбнулся он, подтолкнув меня плечом.

— Знаешь, если ты будешь чаще улыбаться, никто тебя не посмеет назвать вредным, — засмеялась я, а Кофикко снова нахмурился.

— Он об этом знает, да, Кофикко? Поэтому строит из себя буку, чтоб ни дай бог, его не уличили в природном обаянии, — засмеялась Калерия, и тут сверху возле нее спрыгнул Сони с громогласным криком:

— Бу — у-у!!!

Калерия с визгом спряталась за Кофикко, вызвав тем самым его смех.

— Неподобающее поведение для хранителя, не находишь? — поинтересовался он, пожав руку Самсону.

— У — у, вражина, — пробормотала Калерия, гордо вздергивая подбородок.

— Все готово? — поинтересовался Кофикко у Сони, тот утвердительно кивнул.

— Что готово? — проявила я любопытство.

— Терпение, Мартина.

Я фыркнула, уже начиная ненавидеть данное словосочетание. Сони подвел нас к небольшому амбару и открыл ворота, за которыми стояло четверо жеребцов. Только это были не лошади. Практически такого же размера, с пушистыми гривами, шерстью и хвостом, как у кошек. У них были лапы, а не копыта, а мордашки напоминали лошадиные, только с огромными печальными глазами зеленого цвета.

— Это кто? — поинтересовалась я.

— «Резвули». Доставят нас по назначению, — пояснил Кофикко, ловко забравшись на вороную резвулю. — Выбирайте себе какую хотите.

Мне бросилась в глаза серая в черную полоску, у меня когда‑то был кот Барсик такого же окраса, и я решила остановить свой выбор на ней. Это оказался мальчик, и звали его Гоблин.

— Отличное имя для животного, — возмутилась я, когда Самсон назвал его кличку и взвалил меня в седло, словно мешок с картошкой. Раньше у меня не было опыта езды на лошадях, поэтому оказавшись на этом могучем звере, занервничала, а Гоблин затоптался на месте.

— Не бойся, они смирные, — заверила меня Калерия, усаживаясь на рыжую в белых яблоках резвулю, — и идут очень плавно, так что постарайся найти общий язык.

— Общий язык… — пробубнила я, вцепившись в поводья.

Кофикко прицепил к себе четвертую резвулю белого цвета, и они с Калерией выехали из стойла, я же стояла на месте не в силах сдвинуть своего Гоблина с места.

— Но! — скомандовала я, но резвый идти отказался. — Вперед? — предприняла я другую попытку, но тоже безуспешную.

Тут мне, можно сказать, помог Сони, со смехом шлепнув Гоблина по заднице. Тот зафыркал и побежал, я же вцепилась в его гриву, словно от этого зависела моя жизнь. Когда мы догнали остальных, Гоблин сбавил скорость и тоже не спеша двинулся вперед.

— Ты, кстати, выбрала самого непослушного из всех резвуль, — улыбнулся Кофикко.

— А по — моему, он очень милый, — возразила я, и почувствовала, как Гоблин довольно заурчал, — и вообще, что за имя такое — Гоблин? Такой полосатый и пушистый, похож на Чиширского кота, — я гладила его по гриве, и зверь заметно проявлял ко мне знаки одобрения. — Буду звать тебя Чешир, если еще и научишься улыбаться, то точно оправдаешь свое новое имя.

Мы ехали примерно с час по лесу и все это время, я видела мелькавшую неподалеку Ёё, которая полыхала своей красной шерстью в листве. Забавное животное, вроде сама по себе, а вроде и с нами. Хочу себе такую же зверюшку.

Когда мы выехали из леса, солнце так ярко ударило нам в глаза, что казалось, я вот — вот ослепну. Кофикко посильнее закутался в свою накидку, а Калерия развеселилась, расправив руки и подняв лицо в небо. Её волосы загорелись рыжим пожаром, переливаясь при этом золотом.

— Наконец‑то солнышко! Еще пара таких дней и я бы тоже превратилась в бледную поганку, как Кофикко, — весело проговорила она, глядя на недовольного скилта.

— Поговори мне тут, — буркнул он, вызвав наш с Калерией дружный смех.

Глава 20

Спустя некоторое время, я почувствовала запах воды, и поняла, что мы почти на месте. Я оказалась права. Когда мы поднялись на холм, перед нашими взорами открылся огромный водоем, которому не было видно края.

— Это море? — восхищенно спросила я.

— Нет, озеро, просто большое, — ответил Кофикко, и мы начали осторожно спускаться по бугристой тропинке.

Оказавшись возле озера, мы спешились, и я почувствовала как болят мои ноги от напряжения.

— Ох, — прокряхтела я, и поковыляла к водоему, чтобы умыться и смыть с себя дорожную пыль. Я зачерпнула горсть воды и плеснула её себе в лицо, блаженно промурлыкав. Кофикко, тем временем, стал поить наших резвуль, по очереди привязывая их к дереву.

— И как мы попадем к Водяным Корпам? — поинтересовалась я, брызгая на себя водой.

— Сейчас увидишь, — улыбнулась Калерия, поджидая, пока Кофикко привяжет последнего Резвого и затем достала из недр своего рюкзачка маленькую дудочку.

— Дай мне, — отобрал ее скилт, — а то ты своим жужжанием перепугаешь всех корпов.

Кофикко дунул в дудочку, и тихий приятный звук раздался вокруг нас. Внезапно, воды забурлили, заволновались и, из озера вынырнула огромная рыба, размером с товарный грузовик, напоминающая кита. Она быстро подплыла к берегу и раскрыла перед нами свою огромную пасть.

— А — а-а — а! Нас сейчас сожрет огромная рыба! — заорала я и припустилась в бег, но Кофикко предвидя мою реакцию, схватил за локоть и вернул на место.

— Не дрейфь, это «путник», он проведет нас в город Водяных Корпов, — усмехнулся он, и подтолкнул меня к огромной зубастой пасти рыбины.

Калерия, тем временем, согнулась пополам, пытаясь справиться со смехом.

— Я не могу, я не могу! — тараторила я, снова попятившись назад и врезавшись в каменную грудь Кофикко, но тот, вместе со мной двинулся к пасти. — Нет! Добровольно я не залезу в зубастую пасть! — я оттолкнула скилта и повернулась к нему лицом, ничего на этом свете не заставит меня этого сделать. — Давайте, я подожду вас здесь? А вы за ним сходите?

Кофикко рассмеялся и схватил меня на руки.

— Не хочешь добровольно, доставим силой, — хохотнул он, и вступил в пасть рыбины, я же истошно завопила, готовясь сиюминутно стать пищей огромного кита.

Я визжала до тех пор, пока рыбина не захлопнула свою пасть и не погрузилась под воду. Кофикко небрежно кинул меня на мягкий язык. И я, наконец, разлепила глаза и осмотрелась. Точно, мы находились в большущей пасти, нёбо которой было усыпано тускло светящимися бугорками. Я была жива и это уже радовало. Неуверенно встав на ноги, заверещала:

— Вы… негодяи… нельзя было предупредить? Я чуть от страха не скончалась! — Кофикко с Калерией упорно продолжали смеяться. — Ненавижу вас, — обиделась я, и снова плюхнулась на мягкий язык путника.

— Прости, — смеясь, произнесла Калерия, — но мы не смогли удержаться.

— Есть еще что‑то, что мне следует знать? — недовольно поинтересовалась я.

— Да, — сказал Кофикко, подойдя к краю пасти, — вот это.

Он набрал в руку кучу какой‑то зеленой слизи и обмазал себе шею.

— Что это? — скривилась я.

— Это то, что позволит нам пару часов дышать под водой, — пояснила Калерия, последовав примеру Скилта, — держи, не бойся, пахнет водорослями.

Она протянула мне липкую мерзкую субстанцию и премиленько улыбнулась.

— Если эта ваша очередная шуточка, — пригрозила я, все же намазав этой гадостью шею. — Фу.

Но буквально через секунду проведя по ней рукой, почувствовала, что у меня образовались жабры.

— Класс! — позабыла я о своем скверном настроении. — Всегда мечтала хоть на день побыть русалочкой.

— Побудешь, — улыбнулась Калерия. — Не обиделась на нас?

— Нет, — смилостивилась я. — Чего еще я должна знать, чего пока не знаю?

— Ну, Водяные Корпы, очень дружелюбный народ, в отличие от некоторых, — она покосилась на Кофикко. — Обязательно попробуй их деликатесы, которые они нам предложат, но предупреждаю: старайся не есть ничего, что шевелится, а то получишь несварение.

— Приняла к сведенью, — кивнула я, все еще трогая свои новоиспеченные жабры.

— Как ты поняла, они очень красивые, так что поаккуратнее. Я, например, подальше от них держусь, мне не улыбается всю оставшуюся жизнь прожить под водой безмолвной рыбкой. И хоть ты пока не сможешь их слышать, это ни о чем не говорит. Обаяние корпов безгранично. Даже Кофикко не устоял, — улыбнулась она.

— Да ты что? — хмыкнула я.

— Да — да, есть тут одна девушка, Ликти зовут, запала она в сердце нашему гордому скилту.

— Замолчи, — недовольно пробубнил Кофикко.

— Посмотрим, может это однажды станет первым случаем в истории любви между корпом и скилтом, чего в жизни не бывает, — мечтательно произнесла Калерия, — а если он еще и решит связаться узами любви, ты представь какая прелесть — молчаливый Кофикко.

— Сейчас подзатыльник получишь, — улыбнулся скилт. — И не мечтай.

— Ладно, не злись. Так что, Мартина, делай выводы, тем более что тебя там, на верху, ждет суженный, — со смехом закончила она.

— Какой суженный? — растерялась я. — Родька что ли?

— Мартина, ну причем тут твой Родька? Ты что, легенды мимо ушей пропустила? — возмутилась девушка. — Хранителей с иного мира всегда бывает пара, один рожденный как ты, по наследству, другой — одаренный. Поэтому тебя найти было проще, мы знали твоих родителей, а второй сам найдет тебя. По идее, вы должны встретиться, влюбиться и потом уже пробудиться. Но у нас, как всегда, все кувырком.

— А как я пойму, что он и есть тот самый? — поинтересовалась я.

— Не знаю, поймешь как‑нибудь. Наверное, это будет как вспышка, — задумалась она.

— Да?

— Ну не знаю я, как там это у вас происходит, — отмахнулась она, а я задумалась, где бы мне его найти, мысленно определив эту должность какому‑нибудь немногословному заучке.

Примерно такой тип суженного сразу пришел мне на ум. Естественно, не стоит ждать сильного и красивого принца на белом коне, раз речь идет обо мне. Оставалось надеяться, что если уж он меня и найдет, то я, по крайней мере, влюблюсь в него по уши, не замечая безмолвность и недостатки. Поразмышляю на досуге об этом.

— Прибыли, — проговорил Кофикко, и я почувствовала, что рыбина остановилась. — Теперь, главное не бойся вдохнуть воду, это не привычно и не очень приятно, но сделать будет нужно.

— И еще кое‑что, нас ты тоже не будешь слышать, так что придется тебе около часа потерпеть молча, задашь свои вопросы на суше, хорошо? — предупредила Калерия, а я согласно кивнула, самостоятельно об этом догадавшись.

Пасть рыбы начала заполняться водой, а я пыталась держать себя в руках и уговаривала не паниковать, трогая жабры и напоминая себе, что не утону. Когда воды набралось по горло, Калерия взяла меня за руку и сказала:

— Ныряй и вдыхай.

Мы погрузились под воду и, зажмурившись, я сделала приличный вдох. В первый момент показалось, что я задохнусь. Легкие словно охватило огнем, но уже спустя секунду почувствовала, как лишний воздух вышел через жабры, и ощутила себя довольно комфортно и… необычно. Открыв глаза, увидела улыбающуюся Калерию, которая выпятила вперед большой палец, показывая мне, что я молодец. Её рыжая плавающая грива выглядела впечатляюще, она вполне бы сошла за настоящую русалку.

Кофикко же в это время покрепче завязывал свой рюкзак, из которого чуть было не вывалились его склянки. Мы выплыли из пасти путника и я увидела перед собой огромный, оживленный риф, который был усыпан множеством маленьких домиков лазурного и голубого цвета, в виде непонятных сооружений без определенной формы. Все светилось холодным белым светом, вокруг плавало множество рыб и всяких неведомых мне млекопитающих.

В середине этого водяного селения возвышался замок, что создавалось впечатление, будто он сделан изо льда или переливающегося стекла. Повсюду раздавался тихий и какой‑то необычный, подводный звук музыки, издаваемый неизвестным инструментом. Селение оказалось довольно оживленным. Я же себе его представляла мрачным, серым и пустынным, а тут вон как весело. Кроме того, видимость была просто великолепная. Вода прозрачная как стекло, но мне очень сильно мешали волосы, которые так и норовили закрыть весь обзор. Когда я с ними справилась, к нам подплыл высокий мужчина, до того красивый, что я раскрыла рот, не в силах оторвать от него взгляда. Да, Калерия была права. Нелегко живется женской половине сантов.

Мужчина обладал синеватым оттенком кожи, его огромные глаза, цвета бушующего моря, которые были немного больше чем у обычных людей, внимательно смотрели на нас, и как я поняла, он разговаривал с Калерией и Кофикко. Когда, наконец, я отлепила свой взгляд от его глаз, заметила чувственный рот и высокие скулы. Его тело, казалось, создал сам Бог, такое идеальное оно было, словно с обложки модного журнала, как и большие сильные руки с перепонками между пальцев которые, по моему мнению, немного подпорчивали вид. Одежды на нем было минимум, какое‑то подобие трусов из тонкого слоя мха или водорослей, так что нижнюю часть этого прекрасного незнакомца я старательно избегала взглядом. Может это и есть хранитель Водяной Корп? Хоть он и старше нас лет на десять, ну или как там у них, на сто, но я обеими руками за, чтобы он путешествовал с нами в качестве вдохновения. Вот рисовала и рисовала его очертания.

Тут я наткнулась на веселый взгляд Калерии, которая отрицательно помотала головой. Ох, черт, они же все слышат мои мысли, пока я беззастенчиво восхищаюсь этим корпом! Какой стыд, какой стыд! Я закрыла лицо руками, сгорая от стыда, но мужчина взял мои ладони в свои прохладные руки и, учтиво поклонившись, крепко пожал, при этом обворожительно улыбаясь, что я вновь уставилась на его идеальный лик.

Он жестом пригласил нас пройти в город и не отпуская моей руки, поплыл. Калерия зацепилась за другую его руку, а Кофикко за мою. Так быстро плавать мне еще не приходилось и, спустя пару минут, мы уже находились возле того самого прозрачного замка. Вблизи он оказался еще более огромным чем издалека, но не замок привлек мое внимание, а люди, вернее корпы. Нас со всех сторон окружили улыбающиеся жители, такого количества красоты я в жизни не видела! Девушки с длинными разноцветными волосами принялись дюжинами надевать на нас ожерелья из цветов и ракушек, а мужчины, махали в знак приветствия, и все как один наровились пожать нам руки. Был слышен тихий подводный смех и аура теплоты и дружелюбия поглотила меня, что я начала с готовностью пожимать всем руки и раздавать счастливые улыбки, внимательно всматриваясь в их прекрасные лица.

Мужчина в это время повел нас в замок, и толпа корпов осталась позади. Мы попали в большую светлую залу, все оттенки которой были холодными, но не вызывали чувства не уюта, скорее наоборот. Он был пустынный, если не считать трона красовавшегося в конце зала, стоящего перед длинным столом и напоминающего седалище Снежной Королевы. По кроям стояло еще четыре стула, но попроще. Я поняла, что мужчина что‑то наподобие старейшин в Сансите и оказалась права, когда он мне улыбнулся.

Мы расселись за столом и в помещение начали вплывать корпы — прислуга с подносами в руках, которые ловко расставляли перед нами. Все что передо мной ставили, не казалось съедобным, а тем более, вкусным, и я с тоской подумала о сосисках, по которым уже начала скучать. Но тут меня под столом пнул Кофикко, чтоб я обратила на него внимание, схватил с подноса какую‑то коричневую штуку и с удовольствием её съел. Я намек поняла, и последовала его примеру. Как вкусно! Пока мои друзья молча общались с корпом, мне все равно нечем было заняться, так что я без зазрения совести налегла на еду, съев практически все, что стояло рядом. Лишь довольно откинувшись на стуле, поняла, что перестаралась. Не стоило лопать все, что плохо лежит.

И тут я заметила возле себя плавающий шарик нежно — голубого цвета, размером с ладонь, который внимательно на меня смотрел своими радостными глазками. Кроме глазок у животного больше ничего не было. Я протянула руку и потрогала его пальцем, он был прохладный, мягкий и податливый. От моего пальца осталась вмятина, и я испугалась, что сделала ему больно, но тут, звереныш вытянулся с одного края и, потрогал мое лицо в ответ. Улыбнувшись, я поймала его в ладони, и он тоже улыбнулся мне моей же улыбкой, точно скопированной на своем тельце.

«Классный» — подумала я, и почесала его там, где по — моему должна была быть голова.

Зверек весело посмотрел на меня и растекся по моим ладоням, превратившись в огромный блин. Я засмеялась, как только могла это сделать под водой и, только тогда обратила внимание, что все с одобрением на меня смотрят. Пожав плечами, продолжила возиться с забавным зверьком, принимающего любую форму, пока в зале не появился еще один корп.

То, что он именно тот, кого мы ждем, я поняла еще из далека, так как он был единственным из всех местных, кто одет так же, как и мы, а значит, собирался на сушу. Калерия сразу же бросилась в его объятья, а Кофикко с размаху пожал руку. Я тоже встала и пожалела, что не спросила у ребят его имя. А парень между тем, был просто красавчик! Черные волосы, собранные в короткий хвостик на затылке, огромные глаза цвета листвы, не просто зеленые, а ярко — зеленые, в которых можно было утонуть. Прямой нос и припухлые губы. Под одеждой выделялись очертания его отлично сложенной фигуры. И я поняла, что действительно, нелегко должно быть, сантам держаться подальше от таких красивых жителей подводного города. Парень посмотрел на меня долгим взглядом, буквально загипнотизировав, и расплылся в улыбке, при которой на его щеках образовались милые ямочки. Он осторожно пожал мою руку и похлопал по спине, а я в очередной раз пожалела, что не знаю его имя.

«Рацо» — пронеслось у меня в голове и я вздрогнула уставившись на корпа. Он кивнул, а я снова услышала «Рацо», и корп протянул мне руку.

«Его зовут Рацо?» — мысленно поинтересовалась я у Калерии, и та одобрительно закивала.

Во дела, я услышала его мысли. Но больше, к сожалению, я ничего не слышала, поэтому снова принялась разглядывать помещение и дивных обитателей этого места.

Спустя примерно минут пятнадцать, мы засобирались и, я поняла, что время нашего пребывания здесь, к сожалению, подошло к концу. Было очень жаль, это место обладало такой аурой, что хотелось здесь оставаться как можно дольше, познакомиться поближе с дружелюбными жителями, узнать про их жизнь.

Но мужчина — корп, учтиво поклонился нам и мы, не спеша, поплыли к выходу. Рацо не торопился, учитывая, что мы, в отличие от него, не столь быстры, как хотелось бы, поэтому у меня хватило времени более детально рассмотреть селение корпов. Как тут все здорово! Я ощущала себя защищенной и безмятежной. Легкие улыбки жителей, тихое клокотание подводных млекопитающих, все это зачаровывало меня. Нужно будет непременно, когда вернусь домой, в кухне разрисовать стены, изобразив именно это место.

Я отвлеклась из‑за толчка Калерии. Она улыбалась и тычила пальцем в противоположную сторону. Любопытство не заставило себя долго ждать и, обернувшись, я заметила Кофикко с глупой улыбкой на лице, который внимательно смотрел на голубую особь женского пола. А смотреть было на что. У девушки были длинные белокурые волосы до колен, и милое личико с пухлыми губками — бантиками. Это, наверное, и есть та самая Ликти, про которую упоминала Калерия. Та самая, которая пробила броню нашего Кофикко.

Калерия бурно замотала головой, высказывая свое согласие с моими мыслями, что создала вокруг себя бульбушки. Затем подтолкнула локтем Рацо и мысленно что‑то ему сказала, после чего тот беззвучно засмеялся. Кофикко заметив наши пристальные взгляды, нахмурился и, развернулся чтобы отойти от девушки, когда та легко коснулась губами его щеки, улыбнулась и быстро уплыла. Скилт словно оцепенел и, не мигая смотрел в след Ликти, пока к нему не подплыл Рацо и не ухватил под локоть, таща его к путнику. Калерия веселилась и, судя по выражению её лица, поддразнивала Кофикко, который все больше и больше злился.

Возле путника мы немного притормозили, ожидая, когда он раскроет рот. В это время Рацо подошел ко мне и, с улыбкой вытащил из моих перепутанных волос подводную лилию. Лишь взглянув на нее, я заметила два лукавых глазика того самого существа, которое меняет форму. Погрозив ему пальцем, Рацо с ребятами заплыли в пасть рыбины.

Я же, на прощанье, еще раз оглядела этот прекрасный водяной город и пожалела, что не имею возможности узнать сейчас об их жизни больше. Но, в конце концов, думаю, мне ещё представится такая возможность. Помахав рукой глазастому пузырику, который в ответ сделал тоже самое, я поспешила за остальными.

Глава 21

Путник буквально выплюнул нас на сушу вместе с потоками воды и, я распласталась на мягкой траве. Калерии не повезло больше всех, она упала в грязь, перепачкав свою рыжую гриву. Сделав первый вдох воздуха, я глубоко закашлялась, выплевывая остатки воды, а дотронувшись до шеи, все ещё ощущала жабры.

— И когда это пройдет? — хрипло поинтересовалась я, тыча в них пальцем.

— На всю жизнь такой останешься, — хихикнула Калерия, вымывая волосы в озере.

— Обсохнешь, пропадут, — буркнул Кофикко и, повернулся к плескавшейся рыжей бестии: — Ты взбесилась что ли? Зачем ты ей понаговарила всю ту чушь?

— Разве я сказала хоть слово неправды? — развеселилась она, и я поняла, что эта перепалка надолго.

Не придумав ничего иного, принялась неторопливо выжимать волосы, ища глазами корпа.

Заметила его возле резвуль привязанных к дереву. Он гладил белую и, наверное, с ней разговаривал. В солнечном свете его кожа уже не казалась такой синей, скорее нежно — голубой и пропали перепонки между пальцами. Он выпрямился, почувствовав взгляд и, повернувшись, внимательно изучал меня своими изумрудными глазами. Корп оказался выше меня примерно на две головы, из‑за чего мне пришлось задрать свою, чтобы его рассмотреть.

— У тебя перепонки пропали, — сказала я, уставившись на его сильные руки. — Такая странная кожа, можно потрогать? — попросила я, и Рацо протянул мне свои ладони.

Такая гладкая на ощупь, что казалась уязвимой, но корп отрицательно покачал головой и другой рукой сжал мои пальцы сильней, чтобы я почувствовала твердость, которая не присуща человеческой особи.

— Да, действительно не хрупкая, — согласилась я, снова утонув в его глазах. — У тебя такое лицо красивое… хочу тебя нарисовать.

Рацо кивнул, почтительно склонив голову, и тут мне в спину что‑то врезалось, заставив вздрогнуть.

Это был комок глины, которыми перебрасывались Калерия с Кофикко.

— По — моему, если им не помешать, они поубивают друг друга, — проговорила я и, словно по сценарию, Калерия протянула руки, и Кофикко отлетел на пару метров. Резко встав, он запульнул в нее горящим зеленым шаром, который появился у него в руках, но промахнулся, хотя тот пролетел возле ее уха.

— Ты что, сдурел?! А если бы попал? — разъярилась она не на шутку.

— А на что, я, по — твоему, рассчитывал?! — в тон ей ответил Кофикко.

— Так, хватит! — рявкнула я, и они замолчали, сверля друг друга взглядами. — Как малые дети, честное слово.

— Пора отчаливать, — недовольно сообщил скилт, и гордо отвернувшись, пошел к резвулям.

— И часто вы так? — поинтересовалась я у Калерии, которая в очередной раз ополаскивала волосы.

— Частенько, — улыбнулась она. — К критике нужно относиться спокойнее.

— Ну, так не критикуй его, чтоб он не злился, — пожала я плечами.

— Тут ты не права, он так забавно на это реагирует, что мне хочется злить его постоянно, — засмеялась она, выходя из озера.

— Понятно, вы стоите друг друга. А куда мы теперь? — поинтересовалась я, надеясь как можно скорее пробудить свои силы. Мне тоже хочется читать мысли и поджигать без огня.

— Нет, сначала мы вернемся в Сансит, и предстанем перед советом всей толпой хранителей. Это распоряжение магистра Валемира, хотя я не понимаю, почему бы нам уже сегодня не пробудить тебя, — пожала она плечами.

— Может, такие правила? — предположила я.

— Да какие правила! — раздался недовольный голос Кофикко, который уже уселся на резвулю. — Мы бы уже многому успели тебя научить, пока ходим туда — сюда. Не знаю, чего он выжидает.

— Рацо говорит, что Валемир, самоутверждает свою значимость, — проговорила Калерия.

— Может он и прав, магистр Савва сильнее его, и это, не дает ему покоя, вот он и отыгрывается на нас, давая различные нелепые указания, — предположил Кофикко.

— Вы его не очень любите, да? — поинтересовалась я.

— Не только его, — улыбнулась Калерия. — Магистров Аделины и Ясмины в совете вообще не должно было быть, это жена и сестра Валемира. Вредные змеюки, которые пол века выслуживались перед магистром Саввой, каждый день напоминая о родственной связи с предками.

— Так их должно быть четверо? — удивилась я.

— Да, Валемир, Цветан, Савва и Милена — прямые потомки древних магистров, но Валемир уговорил совет включить в себя еще и этих двух, убедив в необходимости данного шага, — пояснил Кофикко.

— Но тут тоже загвоздка, пока они в совете, исключить их уже нельзя, если только не нарушат закон, — продолжила Калерия.

— Чего они не сделают. А зачем? У них есть сила, могущество, еда. И неважно, что сами санты их терпеть не могут и, в истории, это единственный случай такого отношения к владыкам, — пояснил скилт.

— Как же так магистры согласились на включение их в совет? — удивилась я.

— Поди их разбери, — буркнул Кофикко.

— Может чарами воспользовались… — пожала плечами Калерия.

— Что‑то как то странно это, — задумалась я, — не верю я, что в этом нет смысла.

Мы оседлали резвуль и, не торопясь двинулись в путь, изредка переговариваясь, чтоб не заскучать.

Шли мы довольно долго, но, к счастью, по равнине, так что не так уж и сложно было ехать, но когда уже начало смеркаться, я все‑таки взмолилась о пощаде и попросила сделать привал.

— Вон, видишь те деревья? — Калерия указала вдаль, где виднелось парочка небольших дубов.

— Угу.

— Там останемся на ночлег, сегодня стемнеет быстро.

— Отлично, — успокоилась я, потому что боль в ногах от долгой езды становилась просто невыносимой, и казалось, когда я слезу с Чешира, они превратятся в колесо, и буду я хранителем с кривыми ногами.

Добравшись до места, ребята сразу же принялись за дело — Рацо разжег костер, Кофикко сбросил с плеч свой баул и куда‑то ушел сказав, что собирается раздобыть ужин, после чего Калерия не спрашивая разрешения, увязалась за ним. Я резко почувствовала себя никчемной, потому как заняться особо было не чем, и никак не могла найти себе места. Корп, оставшийся со мной, устроился на выступающем корне дерева и достав маленький ножичек, принялся натачивать палку, внимательно поглядывая в мою сторону.

Наверное, читает поток моих бредовых мыслей. Жаль, что я не умею так же, сейчас хотя бы пообщались. Просидев молча еще минут десять, мне стало невыносимо и неуютно под зелеными глазами Рацо, что я решила пройтись вокруг деревьев, размяться и погладить резвуль. Жаль, нет карандаша что ли, хоть Рацо нарисовала бы, или Чешира.

Внезапно я почувствовала на своем плече холодное прикосновение и замерла. Но увидев улыбающегося корпа, тут же с облегчением вздохнула, радуясь, что эта не какая‑то очередная лесная тварь.

— Руки у тебя холодные, как у лягушки, — проговорила я. — Ты что‑то хотел?

Рацо показал мне маленькую палку, которую он сжимал своими длинными пальцами.

— И что? — удивилась я.

Он прикрыл ее ладонью, а когда убрал, палка превратилась в карандаш! Причем не просто в карандаш, а именно тот, которым я рисую дома.

— Ну, даешь! — засмеялась я, хватая его. — А бумагу мне раздобудешь?

Рацо пожал плечами и позвал меня обратно к огню, я уселась возле него, и ждала чудес. Корп протянул руку, под ней заискрилось, потом искорки начали соединяться, пока не приняли форму свертка, который он протянул мне с учтивым поклоном.

— Класс! — похвалила я и развернула сверток. Он был довольно длинный, что на нем уместится примерно дюжина рисунков. — Это ты мне с запасом сделал?

Рацо кивнул, снова принявшись точить палку, которая, казалось, начала сверкать как металлическая стрела.

— Разве это не дерево? — я указала на стрелу, Рацо кивнул. — Можно?

Он протянул мне палку, наточенный наконечник которой однозначно был металлическим.

— Это дерево такое или ты наколдовал? — он улыбнулся и изобразил колдующего старичка, заставив меня рассмеяться. — Ясно Мерлин, главное чтобы про это не узнали магистры.

Мы удобней расселись, и я начала рисовать.

Прошло около получаса и уже стемнело, но Кофикко с Калерией всё не возвращались. И пока я не успела начать нервничать по настоящему, послышался топот и веселый смех. Когда они подошли к нашему лагерю, я увидела ту же самую картину, которая была до их отхода — улыбающаяся Калерия и хмурый Кофикко. Но теперь у каждого из них через плечо было переброшено по деревянному луку, а в руках по два маленьких зверька, которые, видимо, и будут нашим ужином.

— Как негуманно, — вздохнула я, печально уставившись на добычу.

— Так, Мартина в разделе тушки участия не принимает, — развеселился Кофикко, перестав хмурится.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Где взяли лук и стрелы?

— Там же, где ты карандаш.

— Молодец Рацо и мне карандаш и вам стрелы, — пошутила я. — Научите меня из него стрелять? Всегда мечтала попробовать!

— А как же! Каждый хранитель обязан владеть тремя видами оружия, — сообщила Калерия, заглянув в мой свиток. — Ой, как похоже, Мартина! Рацо, глянь, какой ты тут хорошенький!

— Не отвлекайся, какими видами оружия? — переспросила я, прижав к себе рисунок, и упрямо посмотрев на Калерию: — Закончу — покажу.

— Ножи, мечи, лук со стрелами или копье.

— Ты умеешь пользоваться мечами? И я смогу?

— А куда ты денешься? — хмыкнул Кофикко, рассматривая мой рисунок. Я опустила голову и заметила, что отвлеклась и больше не прижимаю его к себе.

— Дай сюда! — выдрала сверток у него из рук, и уселась на место. — Нельзя смотреть незаконченные рисунки, иначе их никогда не закончить.

— Сама придумала?

— Это простая истина.

— Глупая истина, чем тебе помешает закончить рисунок мой взгляд? — усмехнулся Кофикко.

— Может вредностью? — предположила я, но скилт не только не нахмурился, а разулыбался еще больше.

— Ладно, нужно перекусить. Рацо организуй нам воду.

После сытного ужина, все лениво расселись перед костром, весело беседуя. Я же, воспользовавшись их неподвижностью, начала набрасывать эскизы.

— Не терпится прям пробудить твои силы, интересно, какая стихия подчинится тебе лучше всех, — проговорила Калерия.

— Что ты имеешь ввиду? — не отвлекаясь от рисунка, спросила я.

— Ну, каждый хранитель имеет определенную тягу к тем или иным стихиям. Я, например, хорошо управляю огнем, Рацо водой и металлом, Кофикко вообще ничего не умеет…

— Чего городишь? Все я умею, она завидует просто, — отозвался он.

— Да? А кто вместо прохладного ветерка нам ураган организовал? — засмеялась девушка.

— Я тогда злой был. А кто твои пожары всегда тушит?

— Ладно — ладно, я поняла, только не ссорьтесь снова, — хихикнула я. — Будем надеяться, что я буду уметь все.

— Посмотрим, — кивнула Калерия.

Глава 22

Я уснула на прохладной земле, так и не успев закончить рисунок — усталость сморила меня, что даже не услышала окончания рассказа истории, которую рассказывал Кофикко, хотя очень старалась прислушиваться.

Снился мне Сансит. Я бродила по пустынным ярким улочкам, чувствуя прикосновения солнечных лучей к своему лицу. Впереди что‑то мелькнуло, привлекая мой взгляд и тут же исчезло. Заинтересовавшись, я поспешила в ту сторону, пытаясь высмотреть, что это было, но, добравшись до угла домика, никого не обнаружила, кроме еще двух таких же переулков расходящихся в сторону. В конце одного из них вновь что‑то двинулось, и я побежала туда, уверенная, что теперь непременно успею увидеть беглеца. Повернув, увидела фигуру человека в черном плаще, который неторопливо зашел за угол следующего переулка.

— Эй! — позвала я, но человек скрылся.

Я вновь поторопилась его догнать, но почему‑то сердце забилось где‑то в горле, предчувствуя опасность. Я притормозила перед поворотом, предположив, что разумнее было бы уйти, пока сон не превратился в кошмар, или того хуже. Зато с другой стороны, это необычное место и, может быть, сны здесь тоже необычные, и меня куда‑то целенаправленно ведут.

Я с опаской выглянула из переулка и увидела, что человек неподвижно стоит спиной ко мне посередине улицы. Его черный плащ колыхался ветром, а на голове был надет цилиндр, подобный тем, что давным — давно носили английские джентльмены и, которые мне безумно нравились, потому что я не раз изображала их на персонажах своих рисунков.

— Здравствуйте! — крикнула я, не решаясь подойти к нему ближе, чем на десять метров.

Но он стоял не шевелясь, словно не слыша моих слов. Я сделала еще пару шагов.

— Эй! Здравствуйте! — Снова никакой реакции.

Какой странный сон. Я потопталась на месте еще немного и, предположив, что во сне мне ничего не грозит, двинулась к странному персонажу, решив всё же не подходить к нему вплотную, а обойти, чтобы увидеть лицо. Но как только я оказалась в паре метрах от него, небо громко забурлило и начало стремительно чернеть. Надо мной образовалось какое‑то подобие грозовой воронки, серо — оранжевого цвета, которое закручивалось в жуткий, но красивый небоворот. Я увлеклась созерцанием неба, напрочь забыв о предмете моего интереса и, спохватившись что стою к нему довольно близко, опустила глаза на человека, развернувшегося теперь ко мне лицом. Если это можно так назвать. Лица у него не было. Вернее оно было, но его словно специально закрывала темная тень, и лишь два серебряных глаза в упор меня рассматривали. Это определенно был мужчина, судя по плечам и ухоженным, изящным рукам, с кожей похожей на алебастр, которые он сцепил между собой, показывая готовность к беседе. Я инстинктивно отступила назад. Не часто ведь встречаешь людей без лица, но с отчетливыми глазами, неестественно четко блестящими.

— Мартина, мое почтение, — проговорил он, приятным баритоном, дотронувшись до цилиндра. — Именно такой я тебя и представлял, но ты оказалась даже интереснее.

— Кто вы? — спросила я, приняв его мягкий голос за дружелюбие, и сделала пару шагов на встречу, пытаясь безуспешно рассмотреть лицо своего визави.

— Тот, кто ждал тебя больше всех, — он улыбнулся глазами, но я не спешила подходить к нему ближе, что‑то внутри меня было уверенно, что тут что‑то не так. Я ждала дальнейших объяснений, но человек молчал, внимательно меня разглядывая.

— И почему же вы меня ждали больше всех? — нетерпеливо спросила я.

— Не трудно догадаться, — шепнул он мне на ухо.

Я вздрогнула, не поняв, как он так молниеносно оказался рядом, и дернулась в сторону, но его рука намертво схватила меня за локоть. От него пахло опасностью и какими‑то пряностями, которые ударили мне в нос, защекотав ноздри. Серебряные глаза теперь были очень близко, но лицо по — прежнему не рассмотреть. Я что есть мочи дернула руку, но она была словно зажата в тисках, которые сомкнулись еще сильнее, и я взвыла от боли, тесно прижавшись к черному человеку, лишь бы он ослабил хватку.

— Что вам от меня нужно? — отчаянно спросила я, морщась от боли.

— У тебя есть то, что мне нужно. Отдай его мне, — ледяным тоном проговорил он.

— Отпусти! — прокряхтела я, зацепившись свободной рукой за лацкан его плаща.

— Люди. Вы так нетерпимы к боли, — он ослабил хватку, и я смогла вздохнуть. — Дай его мне, — отчеканил он каждое слово, приблизившись ещё ближе, что я почувствовала его дыхание на своем лице.

О чем он говорит? Неужели о… чёрт, это, наверное…

— Вилор? — хрипло проговорила я, и серебро его глаз довольно заискрилось.

— В твоих устах мое имя звучит как музыка! Так дивно, с придыханием, — веселился он. — У вас, у людей, есть особенный дар чувственности, который не присущ этому месту. Но я вынужден повториться: отдай мне Кипер.

Я внезапно четко ощутила тяжесть рюкзака за своим плечом. Готова поклясться, что раньше его не было!

— Низко врываться в мои сны и пугать меня в ином мире, чтобы заполучить его. Мужчины так не поступают, — ушла я от прямого ответа, мысленно моля себя проснуться.

— Ты оскорбляешь меня. Я напротив, хотел обойтись без жертв, — вроде бы искренне возразил он, и тем самым разжёг в моей душе пожар. Гнев закипел во мне с невероятной силой, лишь вспомнив о том, что этот ублюдок лишил меня родителей.

— Черта с два! — злобно произнесла я.

— Я милосерден как никогда ранее и предлагаю тебе добровольно отдать мне Кипер.

— Да пошел ты! — отчеканила я. — Ты заплатишь мне за родителей, убийца!

Он засмеялся, снова до боли сжав мой локоть, но я ее уже не чувствовала — так сильно раздирала меня ненависть.

— А ты смелая. Но не давай пустых обещаний, малышка. Я даю тебе шанс, которого не было у твоих родителей.

— Пропади ты пропадом! — взвыла я, и начала судорожно вырываться и пинаться, готовая разодрать его в клочья. Он стоял как скала, и лишь когда я сбила с его головы цилиндр, он размахнулся и залепил мне увесистую оплеуху, после которой я оцепенела.

— Успокойся Мартина, твои попытки ни к чему не приведут. Мне бы не хотелось причинять тебе боль, — его лицо даже без шляпы было по — прежнему покрыто тенью, но глаза заинтересовано блеснули. — Какая занятная вещица, — он потянул свои лапы к кольцу моей матери, которое висело у меня на шее.

Но как только он до него дотронулся, произошла словно вспышка молнии, и он отпустил мой локоть, а я, как мешок с картошкой, повалилась на землю, ошалело на него смотря.

— Так вот оно что, — весело произнес Вилор и нагнулся ко мне. — Я дал тебе шанс, ты его упустила. Как и твои никчемные родители. И закончишь ты так же, как и они.

— Ах, ты сволочь! — заорала я и попыталась встать, чтобы выбить из него спесь, но меня словно прижали к земле, лишив возможности двигаться. — Пропади ты пропадом! Не смей даже произносить их имена своим грязным ртом!

— Мартина! Мартина! Проснись! — услышала я над своим ухом, и узнала голос Кофикко. Я сверлила взглядом серебряные глаза, которые весело мерцали, радуясь моей беспомощности.

— Убивать тебя будет очень приятно, — произнес он, и я открыла глаза, ударившись лбом о подбородок Кофикко.

— Мартина! — три взволнованных лица внимательно на меня смотрели, убеждаясь что я уже проснулась.

— Каков подонок! — прошипела я, резко приподнявшись, что у меня закружилась голова.

— Эй, полегче, — проговорила Калерия, а Рацо подхватил меня, чтобы я не упала.

Руку ужасно ломило, я дотронулась до нее и почувствовала, что у меня из глаз, как у клоуна брызнули слезы боли и злобы.

— Какой подонок! — снова пробубнила я, и уселась на землю, трясясь от пережитого.

Калерия села на корточки передо мной и внимательно смотрела, видимо читая мысли. Потом взяла за руку и сочувствующе её пожала.

— Ты молодец, — произнесла она.

— На, выпей, — Кофикко протянул одну из своих склянок, — руке полегче станет.

Я жадно выпила зелье до дна.

— Я так и не увидела его лица, — задумчиво проговорила я, резко успокоившись и, потерла руку, которая действительно перестала так невыносимо ныть.

— Ты храбрая девчонка, — сказал Кофикко, — а он трус, поэтому прячет свою морду.

— Пробудите мои силы сейчас, — попросила я, переводя взгляд на всех по очереди, — я понимаю, что магистры будут недовольны, но ждать больше нельзя. В следующий раз я хочу быть готовой к встрече с Вилором.

— В одиночку ты его не одолеешь, не глупи, — возразила Калерия. — Много хранителей погибло, понадеявшись лишь на себя.

— Пожалуйста, ребята, — я начала вглядываться в их лица. — Магистрам скажу, что это я настояла.

Они переглянулись, и молча переговаривались, пока наконец, одобрительно не закивали.

— Хорошо, — произнес Кофикко, — только тебе не зачем брать вину на себя. У нас есть Вилор, который вторгся в твои сны. Это достаточно веская причина, чтобы ослушаться совета.

— Выходит, что у нас просто нет иного выхода кроме того, как пробудить твои силы, — с улыбкой произнесла Калерия.

— Спасибо, — я встала на ноги и отряхнулась, посмотрев на Рацо, — и с тобой я смогу разговаривать.

Он согласно кивнул и взъерошил мои волосы.

— Только объясните мне, как это происходит. Как пробуждается сила?

— Для этого нам нужно пойти на водопад к старой карге Калке, — произнес Кофикко, — она пробудит твои силы.

— Она колдунья? — поинтересовалась я, наблюдая, как ребята начали собираться в путь, и последовала их примеру.

— Нет, не колдунья. Ясновидящая, наверное, — задумался он, на минуту перестав копаться в своем рюкзаке, — хотя, может и нет.

Он схватил свой баул и взвалил его на резвулю. Я тоже подошла к своему Чеширу и задумчиво начала перебирать его гриву.

— Калка — как явление природы. Она очень старая и сильная. Никто не знает, как ей досталась сила, кто она и откуда, но все точно знают, что она знала не одно поколение магистров, а это долго, — подхватила подошедшая Калерия. — Кое‑кто утверждает, что она была еще при правлении самого Северина.

— Врут, — буркнул Кофикко.

— Тогда про Лино тоже выходит, врут?

— Про кого? — уточнила я, но спорщики просверлив друг друга взглядом, дружно меня проигнорировали. Мне ничего не оставалось, как тяжко вздохнуть.

— Калка из древнейших, — все же высказала на последок Калерия и поспешила к своей резвуле.

— Это выходит, сколько ей лет? — поинтересовалась я, глядя на девушку.

— Никто не знает, зато все знают, что в своей вредности она превосходит даже Кофикко, — хихикнула девушка. — У Калки к нему особая любовь.

— Да уж, — хмыкнул скилт, и забрался на резвулю. — Давайте в путь, чем раньше с этим покончим, тем быстрее будем в Сансите, перед светлыми очами совета.

Все дружно улыбнулись и последовали его примеру.

Глава 23

Пару часов мы гнали резвуль, ни разу не останавливаясь, а когда я увидела перед собой прекрасную лагуну с водопадами и густыми высокими деревьями, напрочь забыла об усталости, восхищаясь великолепием этого места. Сансит вообще не перестает удивлять меня своими пейзажами, и едва ли я скоро к ним привыкну.

Мы спешились и подвели резвуль к воде, сами же устремились к небольшому водопаду. Как только мы к нему подошли, вода отодвинулась, словно занавеска, пропуская нас внутрь. Мы попали в огромную и просторную пещеру. Она была довольно светлая, и воздух был такой влажный, что казалось, будто вдыхаешь воду. Я подняла глаза и поняла, почему тут светло — сверху были объемные отверстия, которые пропускали солнечный свет, создавая множество маленьких радуг из‑за капели вокруг. Впереди стояло большое скрюченное дерево, упирающееся макушкой в потолок пещеры. Ствол был невероятной толщины, в котором виднелась маленькая деревянная дверка.

— Вот и пришли, — шепотом сообщила Калерия, — она наверняка уже знает, что мы тут.

— Она об этом узнала, как только мы решили сюда прийти, — уточнил Кофикко, и добавил: — Она иногда говорит непонятные вещи, не удивляйся, но прислушивайся.

— Учту, — кивнула я, испытывая нетерпение, которого прежде никогда не чувствовала, мне хотелось быстрее пробудить свои силы.

— Если ты чего‑то не понимаешь, это не значит, что я говорю глупости, — послышался ниоткуда, и в тоже время отовсюду, скрипучий старческий голос.

Я начала судорожно прыгать взглядом с кочки на кочку, пытаясь усмотреть источник голоса, но никак не могла его найти. Мне казалось, что вот — вот выпрыгнет какой‑нибудь тролль или еще какое‑либо волшебное существо.

— Согласен, — смиренно произнес Кофикко.

— Долго вы еще будете оттаптывать мне порог? Немедленно заходите! У меня совершенно нет на вас времени! — послышался все тот же голос, и я улыбнулась. Интересная старушенция, видимо.

Мы стайкой смирных слоников внедрились в низенькую дверцу, нам пришлось пригнуться, а Рацо вообще присесть. Внутри дерево представляло собой приличный дом, причем двух, или даже более этажный: деревянная лестница уходила наверх, оставляя простор для воображения. Пахло здесь пряностями, вперемешку со мхом и какой‑то гнилью. Я поморщилась, ведь ничего другого не оставалось. Домик был каким‑то пустынным и не убранным. В стене горел огромный камин с булькавшим котлом, напротив которого стоял массивный и длинный стол, где находилось множество склянок и непонятных приспособлений для волшебства, именно так я и представляла себе ведьмин дом. По стенам стояло множество закрытых шкафов, а возле лестницы пристроился ободранный и обшарпанный диван, на котором материализовалась чикри, внимательно нас разглядывая. Эта чикри была тоже ободранная и линялая, как и все вокруг, и казалась даже злой. Ее усталые глаза были светлее чем у Ёё, а красная шерсть превратилась в рыжую, из чего я сделала вывод, что эта кошка очень стара, видимо, как и её хозяйка, которая в этом помещении пока не соизволила появиться.

Мы так и стояли посреди комнаты и дружно пялились на чикри. Тут появилась легкая на помине Ёё, живо подбежала к старой кошке и принялась ее обнюхивать, на что та даже не обратила внимание.

— Явились! — раздался скрипучий голос, и мы заметили на верху лестницы бабульку.

Она была скрюченной, как и её дом, в сером грязном подобии платья, на которое был одет белоснежный и выглаженный фартук. Её седые, практически белые волосы, были собраны в пучок, из которого выбивалось множество прядей. Сморщенное личико с блекло — голубыми глазками вперилось в нас, хмурясь еще больше и, Калка, кряхтя начала спускаться с лестницы.

Бабушка не показалась мне злобной, скорее неряшливой с напускной суровостью, под которой скрывалось добродушие старушки.

— Занятная ты девка, — прохрипела Калка, посмотрев на меня, — во всем хочешь видеть хорошее?

— Стараюсь, — пробормотала я, растерявшись.

— А вот и зря! — нахмурилась старушка, сурово на меня взглянув. — Ни к чему хорошему тебя это не приведет, нужно оценивать человека по его поступкам, а не по впечатлению, которое он производит!

— Это вы про всех говорите, или про себя? — спросила я, тут же прикусив язык, так и не поняв, на что она разозлилась, на то, что я ее назвала доброй?

— Ёйка! Давно тебя не видела! — проигнорировала она меня, повернувшись к Ёё, которая послушно подошла к Калке и начала тереться об ноги. — Подросла, запушилась!

Она снова посмотрела на нас и гаркнула:

— Ну что встали, как истуканы? Садитесь, а я пока вашу Мартину посмотрю, у которой язык, словно помело!

Я была возмущена до глубины души и про доброту передумала, чем вызвала старушкину ухмылку. Попятившись к ободранному дивану (сидеть тут было больше не на чем), я услышала недовольный возглас:

— Ты‑то куда пошла, мартышка? Я же сказала, посмотреть на тебя хочу!

— Я бы вас попросила не обзываться, — процедила я сквозь зубы, чем вызвала хихиканье ребят, которые тихо сидели на диване и наблюдали за происходящим.

— Иш ты, строптивая какая. Поговори мне тут, — недовольно скрипнула старушка. — Подойди.

Я смиренно к ней подошла. Оказалось, Калка ниже меня на целую голову, хотя во мне самой всего сто пятьдесят шесть сантиметров.

— Нагнись ко мне, — велела она.

Я поморщилась, но все же выполнила ее просьбу. Она крепко, двумя руками, обхватила мою голову и наклонила ещё ближе к себе. Как ни странно, но от старушки пахло мылом и свежестью, что вызывало недоумение, учитывая её грязное платье.

— Перестань думать, — огрызнулась она и я хихикнула. — Так, сейчас посмотрим, что ты там из себя представляешь.

Она еще сильнее сжала мою голову и у меня перед глазами, словно кадры из фильма, начали проноситься картинки моего прошлого, только более четко, чем я их помнила сама. Тут было всё, начиная с лиц родителей, заканчивая школой и стенами моей квартиры. Когда мелькнуло лицо Родьки, сердце мое предательски сжалось, и я поняла, как сильно по нему соскучилась. Мне безумно захотелось, чтоб он тоже побывал в этом удивительном городе и увидел то, что вижу я.

— Хороший мальчишка, твой Родька, — прохрипела Калка. — Секрет у него есть нехороший, потому и заикается. Дурак. Молодой еще, подрастет, поймет.

— Какой секрет? — удивилась я.

— Оно тебе надо, дурында? Всё скоро узнается, — возмутилась старуха, и отпустила мою голову, я выпрямилась и пристально на нее посмотрела.

— Какой секрет?

— Фу ты, лярва, — буркнула она, и повернулась к ребятам. — Она сильней будет, чем некоторые из вас. Её стихия — земля, но огонь понимает её лучше. Звери. Слышит. Её подпитывает любовь матери и сила отца. Но слишком много эмоций и безрассудных поступков, они погубить могут, так что следи за ней, Пугало, — обратилась она к Кофикко, который тут же нахмурился. — А ты, Вертихвостка, — обратилась она к Калерии, — ворон не лови, следи за своей спиной, хоть ты и не путевая, зато беззлобная. Ты же Рацо, бойся острых лезвий, если ты невидим, это не значит, что тебя нет.

Мы слушали в недоумении, не понимая, о чем она говорит, но ловили каждое слово, Калка тем временем продолжала:

— А ты, Мартышка, — я так поняла, что это теперь мое прозвище, — не бойся зверей с добрыми глазами и принимай помощь друзей. Выбор сделаешь правильный, но неизвестно, к чему это тебя приведет. У тебя есть подарок, береги его, в нем сила, — я зажала в ладони кольцо матери, — и слушай муз, они хоть и чокнутые, но говорят правильно. А теперь выметайтесь отсюда все, пока я вас не вымела!

Калка отвернулась и двинулась к лестнице, а мы так и стояли на месте.

— Как? А силы мои пробудить? — растеряно прошептала я.

— Вод ведь точно — мартышка! — произнесла старушка не оборачиваясь. — Выметайтесь! Живо!

Все, как один встрепенулись и поспешили к выходу. Не очень приветливая хозяйка.

Когда мы вышли из водопада, я была в недоумении, почему она не пробудила мои силы? Как же теперь быть? Я не смогу помочь ребятам!

— Не переживай, твоя сила с тобой, ее просто нужно немного потренировать, — услышала я незнакомый бархатный голос, и повернувшись увидела Рацо.

— Рацо? Это ты сказал? — расширила я глаза.

— Скорее, подумал.

Я оцепенело на него смотрела, беззвучно открывая и закрывая рот, как рыба. Уйма мыслей пронеслось в моей голове. Я слышу чужие мысли!

— У тебя такой приятный голос Рацо, — улыбнулась я, поняв что Калка все‑таки пробудила мои силы.

— А ты очень хороший человечек Мартина, я прислушивался к твоим мыслям, и мне понравилось то, что я о тебе узнал.

— Вот от этого мы её сейчас и избавим, — произнесла Калерия, и подошла ко мне. — Мартина, почувствуй, как твои мысли открыты для нас.

Я зажмурилась, подключив все свое воображение.

— Так. А теперь, произнеси про себя: «Мои мысли принадлежат только мне».

— Мои мысли…

— Про себя.

— Извиняюсь, — улыбнулась я, и сделала все, как она сказала. — Ну как?

— Теперь произнеси что‑нибудь мысленно.

«Теперь Вилор за все ответит» — подумала я.

— Отлично, — улыбнулась Калерия, — только не забывай теперь с нами разговаривать вслух. Позже, когда будет более людно, я расскажу тебе, как не сойти с ума от слышимых вокруг мыслей.

— Класс! — восторженно произнесла я, и мы снова начали взбираться на резвуль, готовясь к пути на Сансит. — А в своем мире я смогу читать мысли?

— Конечно, — кивнула Калерия, — и силу применять сможешь, но это, как известно…

— Запрещено, — закончила я за нее.

— Да. Учти, что перед советом нам нельзя скрывать мысли, так что они все равно узнают.

— Вот блин.

— И еще кое‑что, — вступил Рацо, — пока ты не умеешь распоряжаться своей силой, будь осторожна со своими эмоциями, они могут причинить вред кому‑нибудь, если ты разозлишься или расстроишься.

— И поджаришь кого‑нибудь ненароком, — дополнила Калерия.

— Ладно, учту, — кивнула я. — А что там Калка наговорила нам? Я половину вообще не поняла. Какой выбор мне предстоит сделать? Земля, огонь, звери… почему тебе нужно следить за своей спиной, а Рацо бояться лезвий?

— Это некое пророчество, она нас предупредила и теперь главное правильно применить её советы, — вещал Рацо, — она слов на ветер не бросает.

— А по — моему она просто выжила из ума давным — давно, — внес свою лепту Кофикко. — Ну что, мартышки, поехали?

Мы рассмеялись, и двинулись в путь.

А я теперь, не боясь думать о чем угодно, рассуждала о предсказаниях старой Калки. Какой такой не хороший секрет есть у Родьки?

Мы скакали во всю скорость, время от времени делая остановки отдохнуть и дать возможность резвулям перевести дух. Чувствовалось, что в Сансит мы прибудем затемно, поэтому разговор с магистрами автоматически переносился на завтра, чем все были довольны. Жить мы будем в доме моих родителей, это решилось как‑то само собой, без возражений. Когда мы в очередной раз остановились возле небольшого пруда, я не выдержала и намочила голову прохладной водой. На улице была настоящая жара, и не спасало даже то, что солнце начало потихоньку клониться к горизонту. Мне хотелось принять душ и переодеться, причем не просто хотелось, а было необходимо. Рацо тоже нырнул в пруд и брызгал на меня струйками воды, чему я не препятствовала. Кофикко же страдал сильнее всех, укутавшись в плащ, не пропускающий солнечных лучей и усевшись в тени.

— До Сансита еще пару часов пути, — сообщила мне Калерия, подсев рядышком, — скоро станет полегче, солнце сядет.

— Угу, — кивнула я, с наслаждением отпустив ноги в воду. Калерия понаблюдав за мной, тоже разулась и с брызгом окунула свои.

Внезапно раздался громкий птичий крик и массивный взмах крыльев, над нами пронеслось нечто огромное, но тут же взметнулось вверх. Птица была просто огромной, с длинным клювом и большими крыльями, она чем‑то напоминала орла — переростка.

Я собралась вскочить на ноги, но Калерия удержала меня и лениво произнесла:

— Сиди, это аспид. Он не опасен. Здесь нет камней, он не сможет сесть.

— В смысле? — изумилась я, наблюдая за огромной птицей, кружащей над нами.

— Аспид живет высоко в горах и настолько к ним тяготеет, что не может сесть на сырую землю, только на камень, — пояснила Калерия. — Зато, если нападает на деревню, то опустошает и разоряет дома. Милая птичка. Подопечная Вилора.

— Может поджарить ему перья? — предложила я.

— Слишком далеко, да и опасно. Аспида, кстати, только огнем и можно убить, больше никак.

— А что он здесь делает? — поинтересовалась я.

— Ясно что. За нами наблюдает. Надеялся, что здесь камни есть, но просчитался.

— А если бы он сел, что бы было?

— Драка, — улыбнулась девушка. — Он опасный противник, победить его нелегко, а если встретить в горах, то практически вообще не возможно.

— Бр — р-р, после Карра, я к птицам положительно относиться стала, видимо это изменится, — произнесла я, наблюдая, как аспид улетает вдаль.

Отдохнув еще минут пятнадцать, мы снова двинулись в путь.

Возле дома моих родителей мы оказались когда солнце уже село. Оставив резвуль во дворе, зашли в гостиную и разбрелись по дому. Я, схватив полотенце, умудрилась попасть в душ первой, пока Калерия принялась организовывать скудный ужин, а парни обустраиваться в гостиной для предстоящего ночлега, под недовольное кряхтение Кофикко, обнаружившего на своей руке красноту от солнца.

Поужинав чем‑то напоминающим тушенку с гречкой, мы, довольные, расселись на удобном диване и принялись обсуждать предстоящий нагоняй от совета.

— Главное покорно со всеми соглашаться, они поотчитывают и, может быть, успокоятся, — закончил Кофикко.

— А я позабочусь, чтобы у них было хорошее настроение, — добавил Рацо. — Надеюсь, они не поймут, что это я.

— Не поймут, если будут отвлекаться на нас, — уверенно заявила Калерия, — и им придется дать нам разрешение на тренировки.

— Тренировки? — поинтересовалась я.

— Да, есть специальный полигон под городом для этих целей, во избежание паники среди сантов, а то еще подумают, что война началась. Не думаю, что у тебя сразу все получаться начнет.

— Кофикко долго пытался научиться делать предметы невесомыми, пока не сделал резиновый мячик весом с приличный валун, — весело вещал Рацо.

— Эти легкие заклинания мне не даются, — буркнул скилт, — я больше по сложным.

— Конечно — конечно, — наигранно согласилась Калерия.

— А вот у меня не идут из головы слова Калки, — сменила я тему.

— Не думай об этом, смерти она нам не предсказала и это хорошо, — высказался Кофикко.

— Да уж. Я сделаю правильный выбор, но к чему это приведет — неизвестно, — задумчиво произнесла я. — Из чего мне выбирать‑то? Ума не приложу.

— Придет время — узнаешь, — философски заключил Рацо, и начал устраиваться перед камином для ночлега.

— Ну что, в люльку? Хоть на мягких постельках поспим, — улыбнулась Калерия. — Так, мальчики, ночью по дому не шариться, Мартина девушка впечатлительная, как бы дом не спалила со страха.

Мы дружно засмеялись, и пошли спать.

Я долго ворочалась и не могла уснуть, слишком уж быстро приспособилась спать на твердой земле, что мягкая кровать казалась лишней. Кроме того, мне не давали покоя события прошедшего дня. Слова Калки заронили в моей душе множество мыслей, которые доводили до маяты. Что за секрет у Родьки? У Родьки… Как же мне его не хватает, вот был бы он рядом, я бы всю душу из него вытрясла, пока бы парень не признался в своем секрете. Самое интересное, что он даже не поймет, как долго я его не видела, ведь я преспокойненько сплю у себя в постели. Интересно, а можно ли людям навсегда остаться в Сансите? Мне гораздо больше нравится это место, чем мой, иной мир. С этими мыслями я и задремала, но спала очень чутко, готовая в любой момент проснуться, если вдруг Вилор решит снова меня посетить.

Глава 24

— Мартина! — послышался душераздирающий крик.

Открыв глаза, я увидела Калерию, которая с заспанными, но широко открытыми глазами судорожно натягивала на себя одежду.

— Что случилось? — я подскочила с кровати, напуганная видом своей бесстрашной подруги.

— Тоги! Тоги напали на Сансит!

— Тоги… — прошептала я, хотя понятия не имела кто это, но, подражая ей, я начала натягивать на себя штаны. — Что мне делать? Чем помочь?

— Слушай свои эмоции, — Калерия дотронулась до моего плеча, — у тебя все получится. Но будь за нашими спинами и, возьми вот это, — девушка брыкнулась на колени и вытащила из‑под кровати огромный деревянный ящик. Там лежал арбалет с металлическими стрелами.

Никогда в жизни не пользовалась арбалетом. Да я вообще никогда не пользовалась оружием! Кошмар! Одевшись, мы вылетели из дома, Кофикко и Рацо уже не было.

На улицах Сансита творилось что‑то невообразимое. Множество зеленых существ заполонили улицы, грабя и раскидывая людей как ненужный хлам, который отлетал на десятки метров. Тоги были высокими и очень худыми, казалось, темно — болотная кожа обтягивала только кости, но даже при отсутствии мышц было видно, что они очень сильные. Их колени выгибались в обратную сторону, а сами Тоги чем‑то были похожи на богомолов — переростков. Стоны и крики со всех сторон раздирали мой слух. Если честно, то я дико испугалась и если бы не отрезвляющий окрик Калерии, я бы так и осталась стоять на месте в полном шоке от происходящего.

— Мартина! За мной! Не суйся вперед!

Куда уж там. Как их много! Как много!

Калерия, тем временем, перепрыгнула через калитку и выставила вперед руки. Ударная волна зеленого цвета откинула тогов на значительное расстояние, и они упали замертво. Мы побежали по улицам в поисках других тогов, но обернувшись, заметила, что предыдущие поднимаются, встряхивая свои букашечьи головы.

Внезапно с крыши одного из дома прямо передо мной прыгнул огромный волк, на котором я не сразу заметила сидящего тога, он был одет не в таком рванье, как остальные и на голове у него красовался железный шлем. Я замерла на месте, в ужасе уставившись на волка, именно он показался мне опасней, чем всадник. Волк оскалился и попытался укусить меня за локоть, но я отпрыгнула назад и ударила его по носу арбалетом, вспомнив, что у меня есть оружие, но оно тут же было выбито у меня из руки тогом, который замахнулся огромным копьем. Я заорала, закрывшись руками из которых проступили белые искры. Заметив это, я направила их на тога, которого, тут же, вместе с волком, откинуло от меня метров на пять белым полем, вылетевшим из моих рук.

Я ошалело смотрела на распростертого врага, который спустя пару секунд живо подскочил и в два прыжка оказался возле меня, свалив с ног. Чудом подхватив арбалет, я впустила в него три стрелы, и тог замертво свалился, обдав меня своим смрадом. Встав на ноги и приготовив арбалет, подошла к волку, который не шевелился и тяжело дышал. Прицелившись в огромного зверя, который поскуливал и внимательно на меня смотрел своими умными глазами, я опустила оружие.

«Нет. Не могу».

Я побежала дальше по улицам в поисках хоть кого‑нибудь из ребят, но натыкалась только на тогов, которые, судя по всему, спешили ретироваться, поскольку больше не нападали, а лишь прыгали с крыши на крышу, пытаясь скрыться. Сердце, от страха, стучало где‑то в горле, мне было страшно до одури, что я не могу найти никого из ребят. Но еще страшнее, было понимать, что в любую секунду могу умереть. И за возможность жить, я была готова бороться до конца.

За очередным поворотом налетела на Рацо, который схватил меня за плечи, чтобы я не упала.

— Молодчина, Мартина! — похвалил меня корп. — Найди Калерию и идите в дом, мы с Кофикко сами погоним их до пределов Сансита.

— Хорошо, — кивнула я, и мы разошлись в разные стороны.

Хорошо, то оно, хорошо, но где мне её найти? Но, к счастью, Калерия нашла меня сама, когда я, уже отчаялась её обнаружить и, буквально размазывала слезы по лицу, будучи уверенной, что хранительница погибла. Я ходила по улочкам, безнадежно выкрикивая её имя и ища девушку за каждым поворотом.

— Здесь я, — услышала я веселый голос.

— Калерия! — бросилась в её объятья. — Я думала, ты погибла!

— Вот еще! Не родилось еще такого тога, который бы смог меня убить! — хвастливо произнесла она, и смущенно добавила: — Завязывай реветь.

— Вот дура, я так перепугалась, — пожаловалась я.

— Да, я видела. Особенно ты испугалась, видимо, когда выпустила в того тога три стрелы? Да?

— Ты видела? — удивилась я. Она же тогда убежала вперед.

— Конечно.

— Почему не помогла? Я так испугалась!

— А зачем? Ты и без меня справилась хорошо. Только волка тоже пристрелить нужно было.

— Мне его жалко стало, — отозвалась я, рассматривая улицы Сансита, которые еще несколько минут назад были в хаосе.

Жители начали робко выходить на улицу, зорко всматриваясь вдаль.

— Волки — не те животные, которых нужно жалеть, они мстительные и злобные противники.

— Ты видела, как я ударила тога этой белой штукой? — сменила я тему.

— Эта белая штука называется «силовое поле». Да, видела, я была уверенна, что у тебя получится, — задумчиво произнесла Калерия. — Знаешь, белое силовое поле — самое сильное из всех. Не у каждого из нас получается выпускать именно его, в основном получается зеленое. Как всегда Калка оказалась права. Ты сильней некоторых из нас.

— Просто тренировка попалась форс — мажорная, — задумчиво произнесла я. — Думаю, теперь совет не будет к нам слишком строг. Все‑таки мы изгнали из города тогов. Хоть моя лепта и была небольшая, но все же я помогла, а значит, мы не зря пробудили мои силы.

— Уж да, — хохотнула Калерия, ловко запрыгивая на порог нашего дома. — Довожу до твоего сведения, что тоги примитивные, тупоголовые воины. Они говорят на своем языке и лишь некоторые из них знают наш язык. Они‑то и являются что‑то наподобие командиров среди тогов и, как правило, в бой они идут не пешими, а на волках.

— То есть я убила предводителя тогов? — удивилась я, плюхнувшись на диван.

— Одного из. Но это дорогого стоит, это была одна из причин, почему они так быстро отступили. Кофикко и Рацо убили еще троих, вот тоги и побежали.

— Расскажи мне про них подробнее, — попросила я.

— Ну, живут они в горах и питаются мясом резвуль, что делать категорически запрещено. Вилор же позволяет им питаться резвыми, чем упрочивает свое лидерство. Как я уже сказала, они тупоголовые, просто исполнители. А вот Главари тогов, те, которые на волках, вот они опасны, сообразительны и хорошие воины.

— То есть это тупоголовая армия Вилора? — подвела я итог.

— Ага. Супер соперники, — улыбнулась девушка. — Однако, если их много, то справиться с ними практически невозможно. Не нужно их недооценивать.

— Ясно, — кивнула я.

— Поздравляю тебя с боевым крещением, — похлопала меня по плечу Калерия.

— Спасибо, — улыбнулась я, — но боюсь, пребывание в светарне, будет более суровым испытанием.

Глава 25

— До каких пор вы будете не подчиняться правилам?! Савва! Я требую, чтобы мы назначили им наказание! — лютовал магистр Валемир, раскрасневшись, и махая руками, из которых так и не выпускал бокал вина. — А вы еще предложили пустить их к Лино! Немыслимо!

«Опять этот Лино, кто он такой?» — мысленно спросила я у Калерии, получив короткое:

«Позже».

— Валемир, — спокойно произнес магистр Савва, — они прогнали тогов.

— Если бы они не пробудили силы, Мартина была бы уже мертва, — добавила магистр Милена, сочувствующе оглядев нас.

— Я это понимаю! Но это не дает повода ослушиваться правил! — бушевал владыка, брызжа слюной.

— Валемир, — вмешалась магистр Аделина, встав, и положив руку на его плечо, — Милена права. Кроме того, это не так уж и важно, Мартине в любом случае нужно было пробудить силы. Какая разница, когда это случится, днем раньше или днем позже.

— Аделина… — начал было Валемир, но она не дала ему продолжить.

— И в данном случае хорошо, что это произошло на день раньше.

— Мы тут обсуждаем конкретно поступок, а не его последствия! — визгливым голосом возразила магистр Ясмина, злобно уставившись на свою тощую сестру.

— Однако, в данном случае последствия немаловажны! — огрызнулась Аделина, и ее голос стал столь же противным, как и у сестры.

— Если каждый будет ослушиваться… — начала Ясмина, но её перебил властный голос Саввы.

— Хватит! Хранители выполнили свое предназначение и спасли сантов от нападения тогов! Вы должны высказывать им свое одобрение, а не порицание!

И тишина. Все магистры замолчали, уставившись на него. Мы же понуро опустили головы, время от времени хихикая, когда переглядывались.

— Вы молодцы, — обратился он к нам, — и заслуживаете поощрения за успешное, но безрассудное отражение набега тогов. И ты, Мартина, вела себя очень храбро, без обучения бросилась в бой. Сумасбродно, но смело. Надеюсь, больше без надлежащей подготовки тебе не придет в голову так поступить, — усмехнувшись, попенял магистр и снова обратился уже ко всем: — Вы можете в любое время пользоваться тренировочным полигоном, не спрашивая разрешения у старейшин. Так я решил. Можете быть свободны.

Рассыпавшись в благодарностях мы, веселые, выплыли из светарни.

Вечером, сидя в гостиной и довольно попивая локтус, мы радовались благополучному завершению дня.

— Как его Савва осадил, — довольно произнес Кофикко. — В первый раз слышу, чтоб он был такой резкий, все думал, когда ж его прорвет.

— Главное, мы уже завтра можем начать тренировки, — пригубив напиток, добавила Калерия.

— И нам бы не помешало потренироваться, — вступил Рацо, — а то Кофикко чуть мне задницу не подпалил.

— Это я специально.

Мы дружно засмеялись, пересказывая друг другу кто, что делал в бою, пока я не вспомнила кое о чем.

— Кто такой Лино? Это типа шишка какая‑то или божество?

Хранители дружно засмеялись, заставив почувствовать себя полной идиоткой.

— Извини нас Мартина, — начал Рацо, — Лино не божество, это… хм как тебе сказать‑то…

— Выживший из ума древний сант, не умеющий выбирать друзей, — пришел ему на помощь скилт, громко заржав.

— Кофикко, — шутливо подтолкнула его Калерия и продолжила: — Лино это сант, который, на данный момент, следит за тенями в мире Снов. Он направляет хранителей к тем людям, которым портят сны. И он действительно древний. Поговаривают, что он был лучшим другом Северина.

— Врут, — вставил Кофикко свою любимую фразу, но был проигнорирован.

— Тем не менее, все знают, что этот пост никто кроме него не занимал. А тени появились очень и очень давно.

— Именно Лино обучает хранителей охотиться во Снах, — добавил Рацо, — нам всем предстоит вскоре с ним познакомиться. Только для начала нужно, чтобы он позвал.

— А когда он позовет?

— Кто знает, — хмыкнул Кофикко, — говорят он «того», — скилт покрутил пальцем у виска.

Я посмотрела на Калерию.

— Говорят, — подтвердила она, — но это не значит, что он не может нас ничему научить. Скорее наоборот. Он лучший.

— Здорово. Супер учитель, — засмеялась я, и все меня поддержали.

Чуть позже, Калерия, нахмурившись, встала с теплого пола и подошла к окну.

— Мартина, к тебе гости, — довольно сообщила она.

— Кто? — удивилась я, и проковыляла к ней.

За забором, уперевшись передними лапами на калитку, стоял тот самый волк, которого я сегодня ударила белым полем, и внимательно вглядывался в наше окно.

— И что ему надо?

— Ты его победила, он твой. Немногие волки выбирают себе в хозяев хранителей, таких случаев было всего три. Этот пришел к тебе с поклоном. Ты ж хотела себе завести чикри, так вот — волк лучше, — улыбнулась девушка.

— Иди — иди, — подбодрил меня Кофикко, — тебе, можно сказать, честь выпала. Я даже завидую. По идее он должен был обозлиться, а он пришел.

— А может он пришел обозленный? — нахмурилась я.

— Иди! — в один голос повторили ребята, и мне ничего больше не оставалось, как обуться и выйти из дома.

На улице уже смеркалось и редкие розовые солнечные блики ярко играли в густой шерсти огромного волка. Увидев неуверенно шагающую меня, волк перестал опираться на забор и встал на четыре лапы, склонив голову низко к лапам, как бы кланяясь.

Обернувшись, я увидела, что ребята виноградной гроздью свесились из окна, наблюдая за мной.

— Смелей давай! — подбодрил меня Кофикко.

Я вышла за калитку к склоненному громиле и робко дотронулась до его густой шевелюры.

— Здорово я тебя сегодня шандарахнула, — тихо проговорила я.

Волк ткнулся мне в руку холодным носом. Я присела и запустила обе руки в его шерсть.

— Ты теперь мой? — спросила я, и волк кивнул. — Как же тебя звать?

Волк развернулся и присел, давая мне возможность взобраться на него.

— Хочешь меня прокатить? — улыбнулась я.

— Как мило, хранитель дружит с врагом Сансита, — послышался неподалеку знакомый голос. Повернувшись, я увидела стоящую неподалеку Фредерику с двумя подругами, которые, как и она, насмешливо меня разглядывали. Одеты они были словно собрались на какой‑то праздник, судя по количеству бижутерии и немыслимых причесок, украшавших головы девушек.

— Это животное, а не враг Сансита, — спокойно ответила я.

— Одно из самых опасных животных, которыми пользуются тоги! — разозлилась красотка. — Хотя, может, однажды ночью он тебя сожрет, и ты не будешь мозолить мне глаза.

Мои брови от удивления поползли наверх от столь явной ненависти.

«Надеюсь после такого, они не явятся на праздничное гуляние», — донеслись до меня Рикины мысли.

— Отчего же, явимся, конечно, — нагло улыбнулась я, — кстати, спасибо, что сообщила мне о нем, а то мы не знали.

«Сигфус…» — пронеслось в голове у Фредерики.

— А кто это? — полюбопытствовала я.

— Не смей лезть в мою голову! — выкрикнула Рика, вызвав тем самым смех ребят, которые наблюдали за нашей перепалкой в окно. — Нужно запретить вам читать мысли! И таскать в Сансит всяких ободранных зверей!

Видимо, слово «ободранный» обидело волка и, повернувшись к обидчице, он злобно зарычал, став в стойку для прыжка.

— Я доложу об этом совету! — пригрозила Рика, тыкнув своим наманикюренным пальчиком в волка, но поспешила ретироваться от греха подальше. Зверь снова уселся возле моих ног как ни в чём не бывало.

— Хороший волк, — улыбнулась я, запустив ладони в его шевелюру, — не обращай внимания на всяких идиоток. У тебя очень красивая шерсть.

Волк неуклюже лизнул меня в щеку, заставив засмеяться.

— Ну что, у нас сегодня намечается гуляние? — произнесла подошедшая к нам Калерия.

— Видимо да, после такого приглашения пропускать его нельзя, — хихикнула я. — А кто такой Сигфус?

— Это местный неприступный красавчик.

— А, вон оно что, — кивнула я, и задумалась: — Ведь если это праздник, то мы должны и выглядеть соответственно, да?

— О, предоставь это мне, — загорелись глаза девушки, и она схватила меня за руку, заставив, буквально побежать в дом.

Мы влетели как тайфун, на ходу сообщая ребятам, что сегодня без возражений, они идут с нами.

— Чего мы там забыли, — буркнул Кофикко, — к тому же нас не звали.

— Точно, как же я сразу не догадалась! — замерла Калерия, и позвала: — Ёё?

Девушка огляделась по сторонам, но чикри нигде не было.

— Ёё! Немедленно покажись! — строже проговорила она, и возле дивана появилась кошка, одарив нас ленивым взглядом. — Где он?

Кошка зыркнула и отвернулась.

— Ёё, я спросила, где он? Не зли меня!

Чикри недовольно поднялась и, под её задними лапами затрепыхалась маленькая птичка, напоминающая то ли переростка воробушка, то ли недоростка голубя. Едва почувствовав свободу, птица встала на тонкие ножки, и только было расправила крылья, как Ёё снова схватила её и зажала в передних лапах.

— Ёё! — заорали уже все.

— Немедленно отпусти бедную тикси! — разверещалась Калерия, и освободила птичку из цепких лап. Девушка бережно усадила её на стол, наблюдая, как тикси пушится и недоверчиво косится на Ёё. — Она тебя больше не тронет. Ты же знаешь, она просто играла. Что ты нам принесла?

Тикси долго смотрела на Калерию, потом вроде как кивнула, и на её изящной шейке появился подвязанный сверток бумаги.

— Вот спасибо! — радостно произнесла Калерия и сняла послание. Как только оно оказалось у неё в руках, тикси сорвалась со стола и улетела в окно. — Бедненькая, ну и досталось ей. А с тобой я еще разберусь, сколько можно перехватывать письма! — грозно проговорила она, посмотрев на Ёё, которая в тот же миг исчезла.

— Что там? — не терпелось мне.

— Приглашение на гуляние в честь сегодняшней победы над тогами. Санситу лишь дай повод… — хмыкнула Калерия, развернув листок. — Ну вот Кофикко, а ты сказал — не пригласили, — хихикнула она, — какое празднество без хранителей? Мартина, вперед на марафет, мы уже опаздываем! — скомандовала она, снова схватив меня за руку и утащив в комнату, и бросив ребятам: — и вы оденьтесь поприличнее!

Калерия повытаскивала из шкафа огромное количество одежды, что после первого десятка платьев, мой мозг отказался воспринимать образы, поэтому я даже не пыталась принять участие в выборе туалета.

— Вот оно! — воскликнула девушка, выудив из шкафа тряпичный мешочек. — Ты в нем будешь просто блистать!

Она вытащила из него сверток нежно — голубой струящейся материи и расправила его.

— Ох, — промямлила я, это было короткое платье на жемчужных бретельках с разлетающейся юбкой.

— Правда шикарное? — обрадовалась Калерия, прикладывая его ко мне.

— Да, но оно такое… открытое… — смягчила я термин, оглядывая паутину из жемчуга на спине платья.

— Брось! — фыркнула она, и повесила его мне на плечо. — Одевай.

Она снова отвернулась к шкафу и выудила оттуда того же цвета босоножки на невысоком каблуке, так же отороченные жемчугом.

— Это к ним, — пояснила девушка. — Чего стоишь? Шевелись, пока я себе платье ищу.

Мне не оставалось ничего другого, как начать переодеваться. Стоит пометить, что это первый раз, когда я надеваю платье. Как и первый раз, когда я иду на гулянье. В школе, я никогда не ходила ни на какие праздники, включая те, которые были объявлены в добровольно — принудительном порядке. Я просто с них сбегала. Поэтому, натягивая приятное к телу платье, заметно разнервничалась.

Калерия, тем временем, уже облачалась в кричащее ярко — красное, чуть выше колен облегающее платье, которое выгодно подчеркивало её фигуру и пламя волос.

— Ух ты, — выразила я свое восхищение, и она довольно улыбнулась.

— Тебе твое платье тоже идеально подходит. В Сансите очень трудно достать цветную одежду, для этого нужно дружить с ткачихой скилтов, — хихикнула девушка, — поэтому мы будем единственные «цветные» на гулянье. А когда я еще закончу с прическами…

— О — о-о, — простонала я, понимая что волей — неволей стану объектом всеобщего интереса. Кошмар.

— Перестань, — снова отмахнулась она, — ты великолепно выглядишь. Ты — красивая, Мартина. Запомни это.

Она подошла ко мне вплотную и дотронулась до головы.

— М — м-м думаю, это будет коса с вплетенными голубыми лентами и жемчугом, — поговорила девушка. — Вуоля!

Я глянула в зеркало. Черт возьми, а она права, я красотка! Я пару раз крутанулась, заставив юбку разлететься, щекоча меня по ногам.

— Класс! — выдала я вердикт, пока Калерия укладывала свои кудряшки и одела на голову, маленькую диадему с рубинами.

— Готовы! Пойдем, посмотрим на парней.

А они выглядели скромнее. Их одежда почти ничем не отличалась от повседневной, за исключением того, что была выглажена.

— Заставь дурака Богу молиться, — проворчала Калерия, оглядев их критичным взглядом.

— Лавры неземной красоты, мы отдаем сегодня вам, — вещал Рацо. — Вы великолепно выглядите. Просто сногсшибательно.

— Кофикко? — выжидательно проговорила она.

— Да, неплохо, — буркнул он.

— О, какая похвала! — театрально воскликнула Калерия. — Кофикко, учись делать комплименты, а то так и останешься холостым.

— Поговори мне, — нахмурился он.

— Поговорю, поговорю, — весело отозвалась она, — вперед, веселиться! Я сегодня выпью целый литр фруктового вина!

Глава 26

Мы двинулись в путь по вечерним улицам Сансита, освещенных факелами. Радовало, что тоги не нанесли городу большого урона.

Идти по каменистым дорожкам в каблуках было неудобно, да и вообще ходить в них было неудобно, но я стоически терпела все невзгоды и оперевшись на руку Рацо, довольно сносно зашагала в сторону раздававшихся музыки и голосов.

Вышли мы на центральную площадь Сансита. Там царило настоящее веселье. По краям площади стояли торговые палатки, с которых улыбчивые продавцы предлагали разнообразные напитки и угощенья. С краю находилось огромное деревянное подобие беседки, где сидели магистры и с улыбками наблюдали за веселившимся народом. Посередине площади возвышалось большое чучело тога, проткнутое длинным копьем, а возле него сидели музыканты, которые играли на неведомых мне инструментах, звучавших очень мелодично и достаточно громко.

Санты, в основном, танцевали парами, зато очень ритмично и с задором, что глядя на пляски, мое сердце забилось где‑то в горле от чувства беспричинной радости. Я впервые видела такое количество жителей, казалось, что здесь собрался весь город, хотя, скорее всего, так оно и было.

Всюду плясали похожие на скоморохов личности, и один из них подпрыгнул к нам и схватил нас с Калерией в объятья, уводя в самую гущу танцующих сантов. Наверное, атмосфера этого места так сильно на меня подействовала, что я не стала вырываться и брыкаться, а схватилась за руки со скоморохом и Калерией, полностью отдавшись танцу.

Когда музыка закончилась, мы захлопали в ладоши, раскрасневшись и радуясь, вглядываясь в лица танцевавших с нами горожан.

— Жители Города Солнца! Внимание! — послышался из толпы громкий и задорный голос, принадлежащий тому самому скомороху. — С нами разделили танец хранители Сансита, избавившие сегодня нас от тогов!

Площадь залилась в криках и аплодисментах. Скоморох подошел к нам, и толпа образовала тесный круг, пропустив через себя Кофикко и Рацо.

— Смею представить вам, хранителя с иного мира, новоприбывшую, и удивительно миловидную — Мартину, дочь Лилии и Никиты, славных хранителей Сансита! — прокричал он, и вывел меня вперед, хотя я уже после его первых слов, готова была провалиться сквозь землю от такого количества взглядов. Стойко выдержав радостные возгласы и почти ни капли не покраснев, я в прямом смысле спряталась за юбку Калерии, как только крики прекратились.

Затем скоморох начал чествовать остальных ребят, и когда разговор дошел до Кофикко, тот вытащил свой кинжал и запустил его через всю площадь, точно угодив им в голову чучела, чем вызвал бурную реакцию сантов.

Позже, мы с Калерией отошли в сторонку и, что греха таить, начали сплетничать. Вернее, она рассказывала мне про отдельные маленькие сборища сантов, которые, как и мы, разбились на небольшие группы. Сначала Рацо и Кофикко стояли рядом с нами, но вскоре им надоело слушать хроники жизни отдельных личностей и они ушли за вином.

— Вон там, — Калерия указала на воркующую парочку, стоящую довольно далеко от нас, — моя первая любовь, ох и бегала я за ним, но он, к сожалению, предпочел тогда свою нынешнюю спутницу Мину, которая подарила ему четверых прекрасных ребятишек.

— Ого! А сколько ей лет? — удивилась я, эта милая, белокурая девушка выглядела старше меня всего лет на пять.

— Ну, может около пятидесяти, — задумчиво проговорила Калерия.

— А сколько лет тебе? — задала я наконец, вопрос, давно меня мучавший.

— Ну, по твоим меркам, я тебе ровесница.

— А по твоим?

— Чуть больше сорока.

— Фига себе… а Кофикко? — моему удивлению не было предела, мечтаю в свои сорок выглядеть так же.

— Кофикко — шестьдесят три, а Рацо самый старший из нас, ему восемьдесят девять.

— И когда же вы достигаете совершеннолетия? — поинтересовалась я.

— В сто тридцать.

— Где логика? Чувствую себя младенцем.

— Зато выглядишь совсем взрослой, — хихикнула девушка и продолжила знакомить меня с публикой. — Так, далее, вон там, наше местное, как его там… когда Гитлер у вас был, как там оно называлось?

— Ты интересовалась нашей историей?

— Немного, так как его там?

— Гестапо, — хихикнула я.

— Да, точно. Рядом с Фредерикой её неизменные подружки, белобрысая Тора и брюнетка Раварта. Они дружат с ней из‑за того что, как ты можешь наблюдать, все местные красавцы трутся рядом с Рикой.

Возле девушки действительно было не менее шести кавалеров, каждого из которых она одаривала снисходительной улыбкой.

— Ну, она симпатичная, даже более того, — пожала я плечами.

— Да, пока не узнаешь её поближе, — скривилась Калерия, — в детстве, ей видимо внушили мысль, что она — лучшая из лучших и наикрасивейшая из самых красивых. С тех пор, Рика считает личным оскорблением, если какая‑либо другая дама, привлечет внимание кого‑нибудь из её многочисленных ухажеров.

— Ну, ведь их так и так, кто‑нибудь однажды привлечет, её ведь на всех не хватит, — удивилась я.

— Вот именно, представь, как её любит женская половина Сансита, — улыбнулась Калерия, — ведь, практически каждый парень пробовал добиться расположение нашей красотки, но не получив в ответ ничего, как правило, нацеливался на другой объект.

— Мда — а-а… тяжко ей, видимо, живется в этом мире, — хихикнула я.

— Уж точно, учитывая что её отец еще в детстве обручил Рику с сыном своего друга, его ты можешь увидеть возле магистров. Видишь, темненький, высокий?

— Ой, хорошенький такой, — позавидовала я, мне такого суженного точно не суждено заполучить.

— Да. Вот он‑то и предпочел меня, — гордо проговорила Калерия.

— О.

— Ага, и я сразу стала в немилости, а он врагом номер один, — самодовольно пояснила девушка, — к сожалению, это была лишь детская увлеченность, закончившаяся ничем, а жаль.

— А почему?

— Мы с ним просто стали друзьями, — пожала она плечами, а если ты посмотришь вон туда, — Калерия указала на четверых сантов, которые увлеченно разговаривали между собой, явно обсуждая танцующих неподалеку девушек. Все были красавцы как на подбор, но один из них выделялся ярче прочих, — это камень преткновения Фредерики — Сигфус.

Парень был высок, как и все санты, имел русые волосы по плечи, глубоко посаженные карие глаза и удивительно правильный рот, о котором мечтает добрая половина Голливуда.

— Кстати, именно о нем она подумала, когда я сообщила Рике, что мы обязательно явимся сюда, — припомнила я.

— Конечно. Видишь ли, Сигфус со своими друзьями по праву считаются самыми завидными женихами Сансита. Двое из них близнецы, которые стоят справа от него — Квист и Тови, они отличные охотники и у них в роду когда‑то рождалось три поколения подряд хранителей, правда это было давно. Слева стоит правнук магистра Милены — Финн, очень приятный и умный молодой человек. А Сигфус — это внук магистра Цветана, очень обходительный, очень начитанный и просто красавец. Все они отличные спортсмены и пока никто не смог их обскакать, и сдвинуть с пьедестала почетного первого места, — ворковала Калерия, пока я разглядывала эту великолепную четверку. — К сожалению, ни одна из местных девушек не сумела добиться благосклонности этих сантов, хотя поговаривают, что Финн страдает от любви к девушке — скилту, но лично я думаю, что это бред, глянуть на Кофикко, так в них вообще никто влюбиться не сможет, вредность даже из ушей лезет.

— И Фредерика, видимо, решила во что бы то ни стало добиться расположения одного из них.

— Одного конкретного — Сигфуса, который принципиально не обращает на неё внимания, за что я его и уважаю. Кстати он нас заметил, — улыбнулась Калерия, покосившись в сторону Фредерики, — сейчас я вас познакомлю.

Действительно, через некоторое время, все четверо ребят подошли к нам с Калерией, угостив фруктовым вином. Мы непринуждённо с ними поболтали, они действительно оказались очень веселыми и простыми. По крайней мере, я не испытывала ни капли дискомфорта общаясь с приветливыми и воспитанными ребятами, которые щедро дарили нам свои улыбки. Калерию эта ситуация весьма позабавила и она, не упустила возможности расцеловать их всех в щеки, когда парни выразили свою благодарность за спасение города от набега тогов. При этом, девушка внимательно следила, чтоб от взгляда Фредерики это не ускользнуло.

— Мартина! — услышала я жалобное вещание Рацо, который схватился за мою руку как за спасательный круг. — Выручай.

Оглянувшись, я заметила пару улыбающихся девиц, которые просто жаждали познакомиться с ним поближе.

— Они весь вечер меня достают, не отходят ни на шаг! — возмущался он. — Кофикко ушел танцевать с очередной пассией, а я уже три танца слушаю их пустую болтовню с их пустыми мыслями.

— По — моему, они очень милые, — мысленно ответила я ему и, увидев его хмурое лицо не выдержала и рассмеялась. — Ладно, так уж и быть, пойдем танцевать.

Конечно, мы немного комично смотрелись с Рацо, учитывая, что он выше меня на две головы, но это меня нисколечко не смущало, поскольку я точно знала, что танцую с самым красивым парнем на этом гулянье. Я — Максимова Мартина танцую медленный танец с парнем в волшебном городе, который мне приснился. Обалдеть!

Горожане веселились до самой поздней ночи, и нам тоже не хотелось идти домой. Захмелев от фруктового вина, мы с Калерией практически не пропускали ни одного танца, а лично я, расхрабрившись, перезнакомилась с доброй половиной жителей Сансита, и как ни странно, многих запомнила по именам. Оказывается, что я еще и общительная.

Но то, что меня всё‑таки выбило из равновесия, это когда я в очередной раз кружилась в танце с Рацо, а к нам подошел Сигфус и попросил у корпа разрешения похитить меня на один танец. Моя недавняя раскрепощённость разом улетучилась, как только я оказалась в его объятьях. Одно дело, танцевать с Рацо с которым живу в одном доме, а совсем другое с малознакомым обворожительным парнем.

За все время танца мы едва ли перекинулись с ним парой слов, зато я вдоволь наслушалась его мыслей, и мне было нисколечко за это не стыдно. Тем более что он дважды назвал меня хорошенькой, однажды хрупкой и унюхал запах жасмина, которым меня побрызгала Калерия перед самым выходом из дома. В общем, когда танец окончился, я сияла как новогодняя елка, не в силах сдержать идиотской улыбки, и судорожно искала в толпе Калерию, чтобы выплеснуть на неё свои радостные эмоции. К сожалению, на моем пути вместо подруги возникла Фредерика.

— Веселишься? — поинтересовалась она, переглянувшись со своими подругами, и те начали оглядываться по сторонам.

— А что, какие‑то проблемы? — приподняла я брови.

— Нет конечно, что ты, — улыбнулась девушка, — я подумала, что мы должно быть неверно начали. Прими мои извинения, я была слишком резка с тобой, порой меня заносит. Просто у нас с твоей подругой давние разногласия и я невольно перебросила их на тебя.

— Да без проблем, — улыбнулась я, подумав что Рика очень милая, когда вот так улыбается, но я не спешила доверять этой девице, — забудь.

— Отлично, — Фредерика подошла ко мне ближе. — Это мои подруги — Раварта и Тора, надеюсь, что мы станем друзьями.

— Я была бы не против, — кивнула я, удивившись, что в этом момент девушки думали о чем угодно, только не о нашем разговоре.

— Держи, — Рика протянула мне небольшой бордовый шарик.

— Что это? — удивилась я, опасливо взяв его в руки. На ощупь он оказался теплым и приятным.

— Это маячок. Когда он загорится, это значит, что мы тебя приглашаем с нами встретиться, — улыбнулась Рика. — Мой дом всего в двух улицах от вашего, заходи.

— Хорошо, — снова кивнула я, не понимая, почему она думает о своих туфлях.

Когда они отошли, я снова взглянула на шарик.

— Мартина брось его немедленно! — раздался крик Калерии, но уже было слишком поздно. Шарик лопнул прямо в моей ладони, забрызгав меня и рядом стоящих сантов темн — бардовой краской, которая безнадежно испортила мое платье.

— Ах ты дрянь! — злобно проговорила я, ища глазами виновницу, эту мерзкую, лживую Фредерику.

— Мартина, — позвала Калерия, оглядывая мой плачевный вид.

Но я не обращала на неё внимания, поскольку приметила смеющуюся гадюку неподалеку от меня. Я приложила руку к своему животу и направилась в её сторону.

Когда до обидчицы оставалось метров пять, я с удивлением обнаружила, что моя рука впитала всю краску, а шарик снова оказался в ладони. Тут же бросив взгляд на платье, и увидев, что оно чистое, я скривила губы в довольной ухмылке. Фредерика при моем появлении в её поле зрения, перестала смеяться, с недоумением разглядывая мой чистый наряд. Не заставляя паршивку долго ждать, я проговорила:

— А тебе так слабо? — и со всей силы запустила в нее этим самым шаром.

Нужно сказать, что вместе со злополучным шаром, из моей ладони вырвалась струя огня и угодила прямо Рике в лицо. Так что мало того, что она оказалась в краске, так еще и её иссини — черные длинные волосы вспыхнули как факел. А если бы не Раварта, вовремя кинувшаяся тушить огонь, то, скорее всего, от волос Фредерики осталось бы одно воспоминание.

— Ты! — заорала она, привлеча внимание всех вокруг, трогая дрожащими руками свои обожженные и раскрашенные патлы.

— Я… я не хотела, — перепугалась я, увидев результат своей злости, и спрятала руки за спину.

Фредерика резко развернулась и побежала к беседке с магистрами.

На мое плечо легла рука Калерии.

— Не переживай. Ты действительно сделала это не нарочно. А она впредь не будет злить хранителей.

— Ты видела, что стало с её волосами? — чуть ли не плача, проговорила я.

— Ага, — хмыкнула девушка, — думаю, нам нужно появиться перед светлыми очами магистров. Праздник все равно, можно сказать, закончен.

— Какой позор, — простонала я, жалея Рику и злясь на неё. — Она сама виновата. Я вообще не знала, что так умею!

— Вот именно и магистры это учтут. Тебя не в чем обвинить, разве только в природной вспыльчивости, — проговорила Калерия, потащив меня в толпу. — Нужно найти Кофикко с Рацо.

Пока мы искали парней, я наткнулась на удивленный взгляд Сигфуса и густо покраснела. Мне в диковинку было чувствовать себя негодяйкой.

Как и сказала подруга, после инцидента, магистры объявили об окончании праздника и веселые, хмельные санты, медленно начали покидать площадь.

После того как центральная улица опустела, мы оказались лицом к лицу с суровыми владыками, и ревущей в три ручья Фредерикой, которую утешали подруги.

— Она! Посмотрите, что она со мной сделала! — истерично воскликнула Рика, глядя на Валемира, у которого казалось, из ушей шел пар.

— Это немыслимо, применять Силу Земли для своих низких целей в нарушение закона! — бушевал магистр. — Я призываю совет наложить наказание на хранителя с иного мира путем лишения сил, сроком на одну неделю.

У меня в глазах потемнело и заискрилось.

— Мартина, — спокойно произнесла Милена, — открой для нас свои мысли, чтобы увидеть произошедшее с твоей стороны.

— Какие мысли?! — взвизгнула Аделина. — Эта… человечка ради шутки, изуродовала бедную девушку! Тут однозначно нужно наказать! В том числе и для предупреждения остальных пренебрегающими законами хранителей!

— Но это не так! — возразила я, зная что перечить им лучше не стоит, но не стерпела.

— Как ты можешь лгать Мартина? — обливаясь слезами, жалобно спросила Рика.

Да, актерского мастерства ей не занимать.

— Ты нарочно подожгла мои волосы, потому что позавидовала, что Сигфус обратил внимание на меня, а не на тебя!

— Причем тут Сигфус?! — взбесилась я, и мне показалось, что вся моя кожа пылает огнем. — Это ты дала шар с краской, испортив мне платье и праздник! — я заметила, что моя ладонь вспыхнула огнем и быстро стряхнула его, спрятав руку за спину.

— Вы это видели? Видели! — подскочила Рика, тыча в меня пальцем. — Она опасна!

— Довольно! — вступил магистр Савва. — Я вижу, что Фредерика не была честна с советом, и конфликт произошел по её вине.

— Но магистр Савва… — начала Ясмина, но владыка её перебил.

— Я еще не закончил! Так же учитывая, что Мартина только вчера пробудила свои силы и еще даже не приступала к тренировкам, то неудивительно, что после злобной выходки Фредерики, её сила вырвалась наружу. Поэтому, я считаю нецелесообразным применять наказание к хранителям, чья сила нам сейчас необходима, просто потому, что некоторые санты не получили должного воспитания, — Савва грозно посмотрел на Рику, что та тут же опустила глаза, а затем на Валемира, но от него тоже не поступило реплик. — Есть возражения?

Совет мудро молчал.

— Тогда хранители могут быть свободны.

— Спасибо вам, магистр Савва, — проговорила я, и мы, развернувшись, поспешили ретироваться, радуясь, что магистр встал на нашу сторону.

Глава 27

— Класс! Как ты её уделала! — веселилась Калерия, когда мы уже подходили к дому.

— Да, Рику давно нужно было поставить на место, — хмыкнул Кофикко. — Представь, она однажды обозвала меня пустоголовым балбесом! Не скоро ещё её волосы примут первоначальный вид.

— Я правда не хотела, — улыбнулась я, — но ни капельки не жалею.

— Считаю, что Фредерика получила по заслугам, — вещал Рацо, — забавно она выглядела в краске и пожаром на голове. А воняло как, фу — у-у…

— Да, это шедевр! — засмеялась Калерия. — Даже я лучше придумать не смогла!

— Нужно что‑то сделать с этим огнем, а то боюсь, как‑нибудь действительно подпалю дом, — задумалась я.

— Научим, как только придем на полигон, — похлопал меня по плечу Рацо.

— Побыстрее бы, — кивнула я, заметив во дворе дома волка, на том же месте где я его оставила.

— Дружок твой все еще ждет, — указала на него Калерия.

— Скоро рассвет, — задумчиво проговорила я, вглядываясь в небо, которое вдалеке приобретало светлый оттенок, — а спать совсем не хочется. Может прокатиться на нем?

— Тебе на сегодня мало приключений? — нахмурился Кофикко.

— В самый раз, — упрямо хмыкнула я, гладя волка. — Ну что пушистик, прокатишь меня перед сном?

Я неуверенно взобралась на волка, наблюдая за его хитрым прищуром. Как только мои ноги оторвались от земли, волк рванул с места, высунув язык наружу.

— А — а-а — а, — заверещала я, намертво вцепившись в его холку. Ветер бил меня по лицу, ведь зверь развил фантастическую скорость, ловко припрыгивая через препятствия, унося меня дальше от домов.

Выехав из города, он резко остановился, что я чуть не свалилась.

— Ну, даешь! — весело проговорила я, слезая с волка, который тут же распластался, чтобы я почесала ему брюхо. — Так ты ласковый! А чего скалился? — хохотнула я.

Еще с полчаса я провозилась со своим новым зверем, прокручивая в голове ситуацию с Фредерикой и представляя разнообразные варианты, если бы я повела себя по — другому и, всякий раз уверялась, что поступила правильно.

Волк все это время смотрел на меня своими умными глазищами, словно читая мысли. Как же его назвать, чтобы имя ему подходило? Ничего путного к сожалению, в голову не лезло.

— «Пушок» явно тебе не подойдет, — задумчиво произнесла я, а волк будто бы скривился.

Перечислив безумное количество всевозможных имен, я пришла к выводу, что ни одно из них зверю не понравилось, поэтому решила, что оно у него уже есть и, как‑нибудь я все же отгадаю, какое. Немного понаблюдав за скрывающимися звездами, мы решили ехать обратно, но как только я собралась было взобраться ему на спину, услышала тихий рык.

— Эй, ты чего? — удивленно спросила я, взглянув туда, куда был обращен взгляд волка. — Там ничего нет.

Но волк упорно смотрел в одну точку, рыча все громче, затем сделал пару шагов вперед, закрыв меня собой. Тут уже мне стало жутко. Я слепо вглядывалась в темноту, но никого не видела.

— Пойдем отсюда, — прошептала я, но волк ощетинился и не двигался с места.

Тут сквозь мрак просочился густой черный туман. Он протянул к нам свои длинные когтистые пальцы, я заорала, отступая назад. Волк прыгнул на Тень, та подхватила его и отбросила, словно котенка, но упрямый зверь снова поднялся и прыгнул. Я пятилась назад вне себя от ужаса, наблюдая, как быстро выматывается мой новый друг. Я пыталась вызвать искры из своих рук, но они как назло, не появлялись. Волк уже выдыхался, а я ничем не могла ему помочь.

«Огонь! Где этот чертов огонь, когда он так нужен?!» — мысленно кричала я.

Тут появился тусклый голубой свет, который заставил меня обернуться.

— Мартина, Фалия приветствует тебя, — проговорила муза.

— Помоги ему! — крикнула я.

— Я не могу ему помочь. Ты можешь, — улыбнулась Фалия.

— Как?! — в отчаянии прокричала я.

— Будь смелее. Вспомни чикри. В ином мире Тени не могут причинить вред. Ты — с иного мира, — сказала она и исчезла.

Значит, мне они не могут причинить вред! Я подхватила с земли камень и с рьяным криком запустила его в Тень.

— А ну пошла отсюда! — заверещала я и, в очередной раз, когда запустила камень, из моей руки вылетела белая молния, которая пробила Тень, оставив в ней хорошую дыру. На секунду замерев, я еще раз вскинула руку, имитируя бросок, и из ладони снова вылетела молния. Я вбежала в самый центр Тени и хотела еще раз шандарахнуть ее, но она молниеносно отступила, оказавшись в паре метрах от меня.

— Ха! — произнесла я. — Не такая уж ты и страшная, Тень!

Я вновь подступила к ней, но она рассеялась и пропала. Я подбежала к запыхавшемуся до хрипоты волку.

— Ты в порядке, защитник?

Волк ткнулся мне носом в ладонь, предварительно её облизав.

— Ехать сможешь?

Он пригнулся, давая мне возможность на него сесть. Я взобралась на огромного волка, и мы полетели в Сансит. Теперь я уверена в своих силах. Теперь я знаю, что смогу отомстить. И лишь сейчас я полностью осознала, что я не просто Мартина, неуклюжая девчонка из десятого класса. Я — хранитель.

Часть третья. Замок Трех Скал

«Ад и рай — в небесах», — утверждают ханжи. Я в себя заглянув, убедился во лжи: Ад и рай — не круги во дворце мирозданья, Ад и рай — это две половинки души. Омар Хайям

Глава 28

Следующие несколько недель были посвящены тренировкам и приобщения меня к разряду полноценных хранителей. Я много узнала о Сансите и его истории, прочла множество книг и побывала практически в каждом закоулке города. Мои неизменные спутники, моя команда, терпеливо и упорно обучали, практически ни разу не выходя из себя. К скилту, это естественно, не относится. Калерия обучала меня сражаться с применением Силы Земли, Кофикко был главным по оружию, а Рацо помогал защищаться с помощью физической силы и мыслей.

Когда я впервые попала на тренировочный полигон, то была весьма удивлена, что такое огромное помещение находится под городом. Попасть туда можно было только через подвал светарни, петляя по вонючим, закоулистым коридорам. Едва ли я до сих пор смогла бы сама туда добраться, разве что подражая Генселю и Гретель, оставляя за собой хлебные крошки. И в конце длинных коридоров, находится маленькая дверца, открыв которую, ты переносишься на полигон.

Полигон — это огромное, пустое, искусственно освещенное пространство, размером с пару — тройку футбольных полей. На полу была газонная трава, а стены, казалось, выполнены из серого метала. Когда туда заходишь, то видишь его сразу весь, так как от дверцы идет крутая деревянная лестница, метров пять вниз. В общем, это целый стадион под землей. Кроме того, он имеет некоторые особенности, а именно — моделирование любой ситуации. Некий волшебный город под волшебным городом. Чего тут только нельзя было воспроизводить! Я даже пару дней ночевала в «своей квартире». Любые рельефы, горы, озера, лес, дома, это все появлялось, стоило лишь представить. То же касалось и врагов. Тени, тоги, здесь были нашими боксерскими грушами, но мало того, что они выглядели натурально, они еще и защищались столь же натурально и не всегда безопасно.

Так что первый день моей тренировки получился с побоями и синяками. Преодолев длинную лестницу и впервые ступив на прохладную траву, я была полна энтузиазма.

— Мартина, тебе это место понравится! — улыбнулась Калерия, энергия из которой так и плескала в разные стороны.

— Надеюсь, — зябко пожала я плечами, тут было довольно‑таки прохладно.

— Однозначно! Пойдем! — девушка зацепила меня за руку и побежала дальше от входа и от парней. Остановившись через метров сто, она запыхавшаяся повернулась ко мне — не менее запыхавшейся. — Теперь… фу — у-ух, блин, давно не бегала… теперь подумай о месте, где ты всегда мечтала побывать.

— Э — э-э… Париж, Дисней Ленд, Шотландия, — начала перечислять я.

— Одно место, — хмыкнула она.

— Пусть будет Дисней Ленд, — кивнула я.

— Хорошо, а теперь закрой глаза и представь его.

— Я его не видела ни разу, — расстроилась я.

— Ну, представь, как ты его представляешь в голове, — отмахнулась Калерия.

Я от усердия аж высунула язык, четко представляя себе американские горки, замок Спящей Красавицы, корабль капитана Крюка и пещеры ужасов.

— Завязывай, а то полигона не хватит, — хихикнула девушка, и я открыла глаза, чуть не поперхнувшись собственной слюной. Все что я представила, находилось здесь!

— Кла — а-а — а-ас! — восторженно прошептала я.

— Прокатимся на американских горках? — предложила Калерия.

— Ой, а можно?

— Нельзя! — раздался недовольный голос Кофикко. — Мы сюда не для этого пришли! Что будет, если магистры узнают? Валемир с нас три шкуры спустит.

— Остынь друг, — Рацо положил свою красивую руку на его плечо, — пусть девчонка узнает, на что способно это место. Нет принципиальной разницы, будут это деревья с горами или парк аттракционов.

Кофикко ничего не ответил, но хмуриться перестал. А я внимательно наблюдала за Рацо, только он может так быстро усмирить строптивого скилта.

— Так и скажи, что тоже покататься хочешь, — улыбнулась Калерия.

— Еще бы! — кивнул корп, и мы дружно бросились «Дисней Ленд».

Ровно половину дня мы халтурили, предаваясь радости и носясь, словно дети, от одного аттракциона к другому. Даже вредный Кофикко спустя час, перестал бурчать и тоже поскакал в пещеру страхов, где мы сорвали себе голоса, крича при каждом появление скелетов или ведьм.

Но все же, пришлось забросить это приятное, но бесполезное занятие, и приступить к тренировкам.

— Кого ты боишься больше всего? — спросила Калерия, которая вызвалась заниматься со мной первой. — Теней?

— Не — е, Теней я больше не боюсь, — возразила я, — пожалуй, тогов. Они хотя бы из плоти и крови, если это можно так назвать.

— Тоги — отлично, — улыбнулась Калерия, и передо мной тут же возник тот самый тог, который напал в Сансите.

— Подожди, что мне с ним делать?! — заверещала я, уворачиваясь от метнувшегося копья. Не попав в цель, тог вытащил огромную дубину и с устрашающим визгом набросился на меня. — Калерия!

— Стоп! — проговорила она, и тог исчез.

— Ты чего?! Он же мог убить меня! — возмущалась я.

— Конечно, мог, но ты его уже однажды победила, почему сейчас убегаешь?

— Тогда все было по — другому!

— Отнюдь. Считай, что он настоящий. Ведь он может убить тебя по — настоящему! — отозвалась она.

— Ну, ты бы хоть рассказала что‑нибудь про защиту. Я ведь могу только эту белую хрень выпускать и огонь, когда злюсь!

— Белую хрень… — проворчала Калерия, — форс — мажорная ситуация как раз то, что тебе нужно. Сражаться с чучелом не страшно, и у тебя не получится создать поле ни с первого, ни с десятого раза. А я знаю, что ты можешь обучиться быстрее.

— Давай все же следовать стандартному графику, — потупилась я.

— Как пожелаешь, — улыбнулась девушка, и перед нами материализовалось смешное чучело тога. — Так лучше?

— Да, — хихикнула я.

— Ну, тогда урок номер один: есть три вида силовых полей: прозрачное, зеленое и белое. Прозрачное — не предназначено для сражений, с помощью этого поля ты можешь вызвать ветер, причем, достаточно сильный. Оно не бьет — дует, колдует, это им я высушила тебе волосы, помнишь? С его помощью ты собрала краску со своего платья, и я построила полку для книг в нашей комнате. Понятно?

— Угу. А демонстрация? — улыбнулась я.

— С удовольствием, — перед нами возникло небольшое озеро, Калерия, с хитрым прищуром вытянула руку, и от нее побежали прозрачные волны, которые заколыхали воду. Озеро будоражилось все быстрей и быстрей, пока в нем не появилась воронка. Я почувствовала, что ветер начинает закручивать и нас, поэтому когда стало тяжело сопротивляться, закричала, перебивая ветер:

— Все, я поняла!

Ветер резко прекратился под задорный смех Калерии. Она закрыла глаза и сжала ладони, через секунду у неё в руке был маленький золотой кулон в виде волка.

— Держи, это тебе. Это же поле создает иллюзии.

— О, спасибо! — я нацепила кулон себе на шею, и тот звонко стукнулся о мамино кольцо. — Какая красота! И долго это держится?

— К сожалению, нет, — хихикнула девушка. — Попробуешь?

— Конечно, — кивнула я, — что делать нужно?

— Создать ветер, — улыбнулась она, — для начала.

Не веря в удачу, я подобно Калерии подняла руку и произнесла «Ветер». Так. В — Е-Т — Е-Р. Хочу ВЕТЕР! Невидимая волна вылетела с такой скоростью, что рассекла озеро на две части, которые неторопливо скатились обратно.

— Без агрессии попробуй, — довольно кивнула Калерия.

Во второй раз ветер появился слабым, и его было очень легко контролировать, я почувствовала себя почти богом. Подумать только, Я создаю ветер. Ветер улегся, и в моей ладони появилась лилия, которую протянула Калерии.

— Спасибки! Красивый, а пахнет как! Сама придумала? — восхитилась девушка.

— Ну что ты, это настоящий цветок с иного мира. Мой любимый, кстати.

Продемонстрировав ей еще около десятка разнообразных цветков и всякой неважной мелочевки, мы продолжили обучение.

— Следующий вид силового поля — зеленый, — важно произнесла Калерия. — Ты уже видела, как я им пользовалась. У него мощная ударная волна, но оно не может убить, только покалечить. С помощью него ты можешь… ну, к примеру, выдрать с корнем дерево или подвинуть какой‑нибудь огромный камень. Много чего, в общем. Демонстрация нужна?

— А как же, — вся в предвкушении произнесла я.

Перед нами появился огромный, могучий дуб. Калерия вытянула на этот раз две руки, в три счета выдрав дерево, словно зубочистку. Пылая энтузиазмом, я попыталась повторить, но, к сожалению, из моих ладоней не вышло ни искорки зеленого цвета. Мы с Калерией бились около часа, но так и не преуспели. Я списала это на то, что, видимо, просто не сумею этого сделать, не дается мне это глупое, зеленое поле. Забросив пустые попытки, Калерия продолжила:

— Следующее силовое поле — белое. Оно является самым сильным и способно даже убить, в зависимости от того, с какими мыслями его выпустить.

Перед нами вновь материализовалось чучело тога, и Калерия бабахнула по нему белыми волнами, после чего от чучела остались лишь ошметки.

— Пробуй.

С этим мне тоже пришлось долго поковыряться, но, по крайней мере, белые искры начали сыпаться из ладоней с первого раза и, кроме того, я уже знала, что умею это делать. И вскоре, после пятнадцатой попытки я все же размозжила тога, причем с каждым разом мне это давалось все проще и проще.

— Молодца! — похвалила Калерия. — С зеленым полем мы еще потренируемся позже, а теперь огонь и левитация.

— О — о-о, — восхищенно потянула я.

С этими вещами я справилась сразу, кроме того, вместо камня, я подняла в воздух саму Калерию, чему она никак не воспрепятствовала, а даже наоборот. Огонь выпускала без труда, самое сложное было его сдержать если злюсь, поэтому макетом для меня стала говорящая гадости Фредерика, чью проекцию я два раза не удержавшись, все‑таки подожгла.

В последующие дни Калерия меня учила всяким уловкам, хитростям и просто защите. Например, я теперь умею гнуть метал как пластилин, замораживать воду и еще много — много чего. Но была одна во мне особенность, которую даже Калерия не умеет делать. У меня как‑то получалось выпускать длинные растения наподобие лиан, которые насмерть стискивают того, на кого я их направляю. Именно Калерии и пришлось их на себе испытать. Кофикко был приятно удивлен этой моей способностью и протянул семечку, попросив попробовать её прорастить. Закопав в землю, я вырастила целый подсолнух в течение трех секунд, чему скилт радовался как ребенок.

Потом Калерия передала меня в руки Рацо. Сначала мы с ним подолгу беседовали, он учил меня защищать мысли и контролировать эмоции, а так же слышать ложь, даже если она еще не произнесена. Он ещё попытался мне рассказать, как влиять на чужое настроение, но у меня это не получилось. Зато я поняла, почему Рацо так быстро успокаивает Кофикко.

Затем долгие дни мы посвятили физическим упражнениям, бегу, отжиманиям и прочей дребедени, которую я так недолюбливала на физ. ре. Но приятным отступлением были занятия по «духовности», что‑то смутно напоминающее йогу, только с таким эффектом, что после тренировок я чувствовала себя способной покорить Эверест. Он так же пытался вбить в меня азы рукопашного боя, но я отпрыгивала от него как ошпаренная, даже не пытаясь защищаться, поскольку с детства панически боялась драк, поэтому корп плюнул на это неблагодарное дело, буркнув что‑то вроде: «Не дано».

Но вот, что действительно вызывало во мне трепет, вопреки здравому смыслу, так это бой на клинках или стилетах в будущем, а пока, просто на палках. К этим тренировкам присоединился Кофикко, терпеливо и методично все поясняя, избрав в качестве наглядного пособия Калерию, которая при каждом удобном случае, не упускала возможности ткнуть или треснуть его палкой. Смею предположить, что это только подогревало его пыл, кроме того, он тоже мог ее хорошенько потрепать. А вот то, что мне не далось бесповоротно и окончательно — это зелья. Я в школе‑то химию терпеть не могла, а тут еще Кофикко со своим умным видом и склянками… в общем, эти вещи я пропускала мимо ушей, из‑за чего скилт пару раз хотел дать мне хорошего пинка. Я понимала, что это важные сведения, но как говориться — тямы нет.

Таким образом, каждый вечер мы приходили в дом избитыми и покоцанными, но ужасно довольными собой, после чего набрасывались на скудную еду, как стая голодных волков. Кстати о волках, мой пушистый волчара ходил за мной как тень, и мы очень сблизились за эти дни, хотя я так и не придумала ему имя. Довольно часто он пробирался на полигон, причем, каким образом он туда попадает, так и осталось для нас загадкой, так что мы уже не обращали внимание на две умные пары глаз.

Вторая пара глаз, как и следовало предполагать, принадлежала чикри, которая, надо сказать, очень сдружилась с моим волком и везде за ним бегала. А когда я в первый раз увидела, как они спят, то умилялась очень долго. Волк тихо посапывал, а Ёё свернулась калачиком и нежилась в его пушистой гриве, поочередно на каждой лапе выпуская коготки от удовольствия. Калерия говорит, что это в истории первый случай, когда волк и чикри сдружились, ведь они принципиальные, давние враги, но как известно, в каждом правиле бывает приятное исключение. Кстати, Карр тоже иногда появлялся на полигоне, только не подлетал близко, предпочитая видеть картину полностью, чаще всего прячась в проекции деревьев. Короче говоря, весь наш зверинец неизменно был нашим караваном, который абсолютно не доставлял неудобств.

Но самым тяжким для меня все же были тренировки с Кофикко. Кроме варения зелий, он обучал меня пользоваться оружием. Для себя я выбрала стилеты, лук и арбалет. Лук мне нравился больше, из него метче получалось стрелять, но арбалет был быстрее и функциональнее. По мне — так у меня выходило очень даже не плохо, учитывая весьма скромный опыт обращения с оружием, но Кофикко этого было явно недостаточно, поэтому наши занятия неизменно сопровождались криками и вспышками гнева у нервного скилта, которому иногда «нечаянно» прилетало от меня то по заднице, то, по его много думающей голове.

В нагрузку к нему, на наших тренировках часто присутствовал еще и скилт Сони, по совместительству являвшийся хорошим другом Кофикко и ярым недругом Калерии, которая в принципе не могла с ним нормально разговаривать. Иногда мне казалось, что Кофикко специально его звал, для моральной поддержки, с нескрываемым удовольствием наблюдая за злостью Калерии, когда она рвала и метала, грозясь поубивать всех скилтов. Хотя, вообще, мое сугубо личное мнение, которое я никогда не осмелюсь озвучить вслух, таково, что на самом деле, эти двое нравятся друг другу, но никогда в этом не признаются. Поэтому хамство и вечные придирки, вполне логичная защитная реакция с обеих сторон. Сони, тем временем, все чаще приходил на полигон и как‑то незаметно начал оставаться у нас в доме на ночевку, против чего Калерия разрабатывала целые стратегии по его выдворению. Всех эти перепалки только веселили, поэтому никто не занимал ни чью сторону, дабы не попадать под горячую руку, кстати, я тоже. Даже Кофикко хитро ухмылялся, радуясь что скандалят и без его участия, казалось он упивался тем, что Сони может дать достойный отпор Калерии, за которой всегда оставалось последнее слово, но не в споре с привратником.

Дни за днями пролетали незаметно в веселой и дружеской обстановке, где я чувствовала себя счастливой. Впервые за немногие мои годы, я ощущала себя на своем месте, благодаря Бога за каждый прожитый день. Вот только по Родьке скучалось очень сильно и даже как‑то обидно было за него, я‑то имею возможность быть здесь, а он никогда этого не испытает. Когда проснусь, обязательно все ему расскажу, он обязательно мне поверит.

Глава 29

— Подъё — ё-ё — ё-ё — ём! — услышала я крик, и вскочила с кровати.

Оказалось, что это Сони таким способом будил Калерию, которая испуганно приподнялась, приглаживая свою рыжую копну волос, но поняв, что это проделки скилта, запустила в него деревянной шкатулкой, прилетевшей ему точно в затылок, хоть он и постарался ретироваться.

— Сволочь, — прошипела она, и откинулась на подушки.

— Может вам попробовать помериться? — зевая во весь рот, предложила я.

— Только через мой труп, — пробубнила девушка, сползая с кровати. — Вот ведь гад, еще и восьми нет! Поднял нас в такую рань!

— Ничего страшного, сегодня у нас тренировки по верховой езде, так что размяться не мешало бы, — проговорила я, мысленно уговаривая себя скинуть одеяло, которое было таким мягким и теплым.

— Даже хранители имеют право на сон и выходные, — продолжала жаловаться Калерия.

— Выходной завтра, кстати, первый за все эти дни, так что чуть — чуть тебе терпеть осталось, можешь проспать хоть до вечера.

— Да, — наконец‑то улыбнулась она, блаженно прикрыв свои кошачьи глазки, — завтра высплюсь.

— Встаем, — проговорила я, скинув одеяло.

Я вышла из душа свежая и бодрая, тут же наткнувшись на ссорившихся Сони с Калерией. На этот раз, он слопал все её хлопья, предположительно, специально, хотя утверждал, что не знал об этом.

— Свинья! Всю жизнь мне травишь! — в сердцах выпалила Калерия, плюхнувшись на диван, расплескав при этом практически весь велес из кружки, которую держала в руке.

— Дорогая моя, — самодовольно проговорил он, подойдя к ней, — если бы я решил тебя отравить, то уже давно бы подсыпал яд в твой чай, как в случае с любовным эликсиром.

Зря он это сказал. Калерия, видимо, припомнила тот случай, и её лицо выразило значительные метаморфозы, от растерянности к удивлению, обиде и, наконец, злобе. Даже Ёё внезапно появилась на диване, предвидя что‑то интересное.

— Ты! — Калерия выплеснула содержимое своей кружки в лицо скилта, а затем запрыгнула на него с боевым кличем, свалив с ног, будто не замечая, что он в два раза сильнее её и выше на целую голову. Сони явно не ожидавший такой прыти, малость растерялся, пропустив хороший хук под ребра. В гостиную сбежались все обитатели дома, но никто не кинулся их разнимать.

— Два литра локтуса на Самсона, — проговорил Кофикко.

— Принимается, — хохотнул Рацо.

Я буркнула на них что‑то, наблюдая за тем, как Калерия терпела поражение и вскоре оказалась на полу намертво зажатая руками и ногами скилта не в силах пошевелиться.

— Отпусти меня придурок! — заорала Калерия, понимая свою беспомощность.

— После того как скажешь: «Извини меня Самсон», — развеселился Сони.

— Не буди во мне зверя, — внезапно спокойно проговорила Калерия.

— Я жду, — он был непреклонен.

— Дождался, — криво усмехнулась девушка, огрев скилта огненной волной.

Мы бросились тушить все вокруг и оттаскивать разбушевавшегося Самсона от смеющейся Калерии.

— Ты сдурела что ли?! — гаркнул на нее Кофикко. — Дом спалить решила?

— Он первый начал! — возмутилась она, отряхиваясь.

— Ну и что? За то я боролся по — честному! — злобно проговорил Сони.

— Так! — крикнула я, и все посмотрели в мою сторону. — Напоминаю вам, что я являюсь хозяйкой этого дома и если еще раз кто‑нибудь из вас, не то, что подерется, просто поссорится здесь, то будет немедленно выдворен! И ночевать будет на улице! Всем ясно?!

Я внимательно обвела взглядом присутствующих, двое из которых отпустили глаза.

— Ясно?! — повторила я, и все дружно закивали.

— Но Рацо все равно проиграл мне локтус, — довольно хмыкнул Кофикко.

Относительно мирно позавтракав, мы засобирались на полигон, прихватив с собой резвуль. Я, в порядке исключения, поехала на волке, предварительно извинившись перед Чеширом, который равнодушно жевал траву и вроде бы не обижался. Сегодня тренировка заключалась в том, чтобы научиться удерживаться на спине животного при галопе и барьерах, и при этом умудряться стрелять из арбалета. Хотя я усложнила себе задачу и взяла лук со стрелами, наконечники которых были выполнены из металла.

В общем, тренировка была довольно веселой, но пару раз я все же грохнулась с волка при стрельбе, до крови разодрав колено. Потом задача усложнилась и вместо равнины, нам пришлось тренироваться в лесу, то и дело, оббегая деревья, которых, казалось, было великое множество. Сони тоже присоединился к нашим скачкам, чему даже не воспрепятствовала Калерия, что меня удивило и я учуяла подвох.

Как и следовало ожидать, через некоторое время из леса вышел мокрый и злой Самсон, ведущий под уздцы резвулю. Позади него ехала довольная Калерия, судя по всему, являющаяся причиной его состояния. Но к моему великому удивлению Сони не стал скандалить, а вытерев с лица грязь, натянул на себя плотную накидку от солнца и сообщил, что поскакал в дом и что на сегодня с него хватит тренировок.

— Ну вот зачем ты это сделала? — устало спросила я. — Он же обиделся.

— Мне‑то что? — пожала плечами девушка. — Здесь тренируются хранители, а он только мешает. Мартина, — она нагнулась ко мне, — двух скилтов мне не вытерпеть, я с Кофикко‑то еле — еле уживаюсь.

Я засмеялась и вернулась к тренировке. До вечера мы изнуряли себя скачками, мой волк тяжело дышал и был очень горячий, но я готова поклясться, что он улыбался.

Домой мы прискакали уже, когда окончательно стемнело и возле него подозрительно вкусно пахло.

— Еда? — удивился Рацо.

— Еда — еда, от Самсона больше пользы, чем от двух девчонок, — буркнул Кофикко, и зашел в дом. — На задний двор идите, — крикнул он нам.

Мы послушно, гуськом, потопали на задний двор, где отчетливо пахло жареным мясом.

— Сони ты гений, — выдохнула я, обратив на себя его внимание. Хмурое лицо скилта разгладилось, и он улыбнулся своими бесцветными глазами, показавшись мне очень симпатичным.

— Что‑то вы задержались. Я решил, что, как и сказала сегодня Мартина, пора завязывать со ссорами, а тем более с драками в этом доме, — он выразительно посмотрел на довольную Калерию, — поэтому я решил приготовить то, что мы — скилты умеем делать лучше всего…

— Страшилы, м — м-м — м… — потянул Кофикко, и уселся на импровизированную деревянную лавочку у костра, на котором жарилось мясо.

— Чего? — не поняла я.

— Типа ваших коров, — шепнула мне Калерия.

— А — а-а.

— Это традиционное блюдо скилтов, — важно произнес Сони, — ну, и локтус, разумеется. А для тех, кто постарше, медовое пиво из старой таверны Лесных Скилтов.

— О, класс! — обрадовалась Калерия. — Может нужно почаще тебя в грязи валять? Добрее будешь?

Самсон проигнорировав её высказывание, ожидал когда мы устроимся удобнее и начал раскладывать мясо по деревянным мискам, а потом выудил из своего рюкзака бутыль локтуса и небольшой бочонок пива, вызвав тем самым возглас одобрения со всех сторон. Разлив их по стаканам, он поднялся и сказал:

— Тост! Я бы хотел помириться. Калерия, — он повернулся к зеленоглазой бестии, которая хитро на него поглядывала, — давай действительно, хотя бы попытаемся существовать мирно? У нас общие друзья и интересы, думаю нам уже пора повзрослеть и перестать заниматься глупостями, вставляя друг другу палки в колеса, хотя нам обоим это доставляет удовольствие.

Рацо издал звук, четко напоминающий гортанный смешок и уткнулся в свою миску, а остальные, напротив, с интересом смотрели на Калерию, мысли которой были скрыты.

— Какое странное извинение, — улыбнулась она, явно чувствуя себя хозяйкой положения.

— Ах, я еще и извиняться должен? — беззлобно удивился Сони.

— Ну а как же, ты ведь дружбу предлагаешь, а какая дружба без извинений.

— Разумеется. Калерия, — он сделал выразительную паузу, глядя ей в глаза, — прилюдно прошу у тебя прощение, за то, что было и за то, что будет.

— Принимается, — улыбнулась она протягивая локтус и чокнувшись с ним. — Только за то, что было, неизвестно чего ты там в дальнейшем решишь выкинуть.

— За дружбу! — предложил Рацо, встав и протянув свой бокал.

— За дружбу, — повторили все, и выпили, сразу же с аппетитом накинувшись на еду.

После, мы удобно развалились на земле, а парни рассказывали байки из жизни, причем Рацо тоже принимал в этом участие, поскольку Самсон, как привратник, тоже мог читать мысли. Я и не подозревала, что жизнь Водяных Корпов такая насыщенная и веселая. Он поведал нам столько случаев, над которыми мы долго и громко смеялись, хватаясь за животы, что даже соседи высказали нам свое неодобрение. Но, как и все нормальные подростки, мы их проигнорировали, так как завтра у нас будет заслуженный выходной. Только одна Калерия была молчалива и задумчива, внимательно всматриваясь то в огонь, то в наши лица.

— Что с тобой? — шепнула ей я. — Перевариваешь извинение Самсона?

— Можно и так сказать, — улыбнулась девушка, и я обратила внимание, что при свете костра она казалась настоящей ведьмой: красивая, рыжая с блестящими глазами, которые устремились на Сони. — Знаешь, странно, но я действительно на него больше не злюсь.

— Да? — криво усмехнулась я.

— Я серьезно. Наверное, я устала от этого. И правда хочу попытаться с ним подружиться, — задумчиво произнесла она. — Он вообще‑то не плохой парень.

— Да? — уже удивленно переспросила я, внимательно всматриваясь в подругу. — Калерия…

— Девчонки, о чем вы там шепчитесь? — перебил меня Самсон.

— О тебе, — весело сообщила девушка.

— Вот те на, — нахмурился он, — и чего вы там, косточки мне перемываете?

— Напортив, я как раз только что сказала, что ты хороший парень.

Все молча уставились на Калерию удивленные, что с её губ сорвались подобные слова и лишь Кофикко хитро прищурился.

— Да? — растерялся парень. — Спасибо, не привычно слышать это от тебя, — тут же взяв себя в руки, произнес он.

— Я теперь часто буду тебе это говорить, — Калерия подвинулась ближе к Сони, — это ты извини меня за то, что я часто бываю просто невыносима, больше этого не повториться, я даже не знаю, что на меня находит порой.

Она клонилась все ближе и ближе к Самсону, а тот все отклонялся и отклонялся от нее.

— Это что, шутка? — наконец не выдержал он.

— Самсон, — тихо принесла я, — что ты ей подлил в локтус? Ты понимаешь, что тебя ждет завтра из‑за этого?

— Ничего! Клянусь, я ничего ей не подливал! — возмутился парень, в то время как Калерия осторожно положила свою голову ему на плечо.

— Кофикко? — догадалась я, повернувшись к развалившемуся, словно довольный кот, скилту.

— М — м-м — м?

— Твоих рук дело?

— Нет, конечно.

— Врешь?

— Ей не помешает, пусть расслабится.

— Ну ты попадешь завтра, — развеселился Рацо.

— Не пойман не вор, — хихикнул скилт, — пару унций любовного зелья, делают её очень милой.

— Кофикко, — расстроено произнес Сони, — ну зачем?

— А ты думал, она правда стала милашкой за полчаса? — загоготал он.

— Вы о чем? — растерянно спросила Калерия, оторвавшись от созерцания лица Самсона.

— Кофикко забавную историю рассказал, не обращай внимания, — улыбнулся Самсон, уложив её голову обратно. — Ты бы может, поспала? Устала, наверное?

— Нет, я не устала, — возразила девушка, снова приподняв голову. — Слушай, а я тебе говорила, что у тебя просто потрясающего цвета глаза? Такие голубые, как утреннее небо.

— Да, говорила. Когда в прошлый раз была под зельем, — хохотнул скилт, весело посмотрев на смеющегося Кофикко.

— И долго она будет такая? — поинтересовалась я, и внимательно вгляделась в опоенную девушку, которая казалось, не замечает никого вокруг себя и не обращает внимания на смех и разговоры.

— Пока не выспится, — охотно пояснил Кофикко, — а если не выспится, то остаточный эффект в виде симпатии будет и на следующий день.

— Все‑таки ты негодяй, — улыбнулась я, хотя признаться честно, было забавно наблюдать за воркующей Калерией со своим злейшим врагом. Создалось впечатление, что ей было просто необходимо ощущать в своих руках какую‑нибудь часть тела Сони, поэтому она не отпускала его рук и копошилась в волосах, что сначала немного смущало скилта, а потом явно начало нравиться.

— А почему выпив любовный напиток, она запала именно на него, а не на Рацо например? — поинтересовалась я.

— Открою тебе тайну, — усмехнулся Кофикко, — тут особого секрета нет, просто в её бокал помимо напитка был опущен волосок Самсона.

— Фу, она что же, не заметила, что выпила волос?

— Зелье его растворило, так что не почувствовала. Кроме того, смею предположить, что он ей действительно нравится где‑то в глубине души, — хихикнул он.

— Почему же нравится, — улыбнулась до того молчавшая Калерия, — я его люблю. Люблю так сильно, что страшно отпускать, — она проворно забралась на его колени и обняла, прижавшись щекой к его лицу.

— Спасибо друг, — довольно проговорил Сони, обнимая хрупкую девушку, пока мы все давились смехом.

Оставшуюся часть вечера, мы пытались уложить Калерию спать, но она яро отказывалась, твердя как заводная, что не устала. В конце концов, я утащила её в спальню, но при условии, что Самсон посидит с ней пока она не заснет, на том и порешили. Так и вышло, что из‑за веселой шутки Кофикко, засыпать мне пришлось в присутствии Сони, который на совесть выполнял свою роль возлюбленного, держа Калерию за руку и гладя по голове, пока та бормотала о своей светлой любви.

Начался проливной дождь. Я не впервые видела дождь в Сансите и это зрелище меня всегда радовало, но не в этот раз, поскольку было слишком темно, чтобы все как следует рассмотреть. Зато запах… просто потрясающий. Я сидела на веранде своего дома в уютном тряпичном кресле, слушала шум дождя и вспоминала Родьку. Сколько вечеров мы с ним вот так сидели и слушали эту трель, только у меня в квартире. Ему бы понравился именно этот дождь, ведь даже его звук был иным.

— Да, он бы оценил, — проговорила я в темноту и улыбнулась.

Не знаю, как долго я уже здесь нахожусь, но уходить не хотелось, поэтому я посильнее запахнула плед и устроила ноги на перилах, но, как назло, дождь резко прекратился, уступив место звукам ночи. Я глубоко вдохнула и услышала скрип калитки, а повернувшись, увидела что чья‑то высокая фигура робко отворила её.

— Эй, кто там? — сурово поинтересовалась я, опустив ноги.

— Прошу прошения… — отозвался знакомый до боли голос.

Я приподнялась с кресла и всмотрелась в темноту, не веря своим ушам.

— Кто вы? — выдохнула, подходя ближе.

— Э — э-э — э, я наверное ошибся, — сказал он и попятился.

— Родька? — прошептала я, и повторила громче. — Родька?

— Мартина? — услышала в ответ его голос, и сорвалась с веранды, со скоростью молнии преодолев двор и заключив его в объятия.

— Роденька! Я так соскучилась по тебе! Ты что тут делаешь? Как сюда попал?! — тараторила я, стискивая его огромную фигуру, насколько мне позволяла сила.

— Ну и глупая же ты, Мартина, — раздался над моей головой уже другой голос, и Родькины руки превратились в тиски, которые сдавливали меня, лишая возможности дышать. — Как приятно, второй раз встречаемся и уже второй раз ты в моих объятьях. Может это судьба, а Мартина?

Я через силу подняла голову и встретилась с холодными серебряными глазами человека в черном цилиндре. Какого черта?!

— Какого черта?! — прохрипела я, пытаясь вырваться, вызвав тем самым его смех.

— Не трудись, я сильнее, — на последнем слове, он сделал акцент.

Ах так сволочь! Это мы еще посмотрим! Я решила немного поджарить его задницу и попыталась вызвать огонь.

— Браво! Весьма похвальная попытка, но повторюсь: я — сильнее. Видишь ли, Мартина, ты спишь, и во сне все чувства несколько иные, сильнее и непонятнее. Твой страх мешает тебе, ты не в силах с ним справится, и лишь тешишь мое самолюбие, — поучительным тоном выдал он тираду.

— Засунь себе свое самолюбие, знаешь, куда, — прошипела я, не переставая сопротивляться.

— Догадываюсь, — расхохотался Вилор. — А ты забавная. И дружок у тебя забавный, Трод, кажется?

Я закипела от злости и умудрилась развернуться оказавшись к нему спиной, и попыталась ударить ногой.

— Ах ты, дикая кошка, — весело проговорил он, и что‑то шепнул, что в раз лишило меня возможности двигаться и я повисла в его руках тряпичной куклой, — так‑то лучше.

Он прижал меня к себе и шумно вдохнул.

— М — м-м, как дивно пахнешь, твой Трод тоже так считает? Может мне у него спросить?

— Только попробуй пальцем его тронуть! Я тебя убью! Я тебя…

— Что? Отдашь мне Кипер? Хм — м-м… — снова потянул он, — хорошая идея, как на счет равноценного обмена? Жизнь твоего Трода на серебряную побрякушку? Вполне приемлемо.

Он резко развернул меня к себе, приковав пустотой глаз.

— Я даю тебе шанс Мартина, шанс спасти твоих друзей. Рассуди здраво и прими правильное решение. Хм, и кто посмел назвать меня бессердечным? — ухмыльнулся он. — Я даю тебе время, и оно уже пошло, — сказал он, и я с криком проснулась.

Глава 30

Калерия медленно открыла глаза и ощутила, что отлежала руку. Поморщившись, она огляделась и удивленно поняла, что спит в гостиной на диване, в бережных объятиях мужских рук. Мысли вихрем пролетели у нее в голове, рисуя картины вчерашнего вечера, и девушка залилась краской, припомнив свое поведение. Она осторожно сползла с дивана, стараясь не разбудить спящего Самсона, который сладко посапывал. Выдержать сейчас его взгляд было для Калерии равносильно смерти, тем более учитывая то, что она проснулась среди ночи и ощутила острую необходимость находиться рядом с ним, поэтому без зазрения совести, растолкала Самсона и понаговорив кучу нежностей, улеглась рядом.

От чувства стыда вперемешку со злобой и беспомощностью, у нее жутко разболелась голова, что захотелось расплакаться. Она оглянулась на спящего Сони, который за неимением рядом Калерии, обнял подушку и улыбнулся.

— У — у-у, вражина, — прошептала Калерия, приглаживая волосы.

«Как он мог снова так со мной поступить?! Разве так делается?» — проносилось у неё в голове.

Калерия почувствовала, что вот — вот разревется, поэтому решила поскорее попасть в свою комнату и тут услышала крик Мартины:

— Нет, нет! Родька!

Дверь спальни с грохнулась об стенку и, из нее выбежала перепуганная и сонная Мартина, по щекам которой градом текли слезы. Её длинные волосы разлохматились, нижняя губа подрагивала, а миндальные глаза чайного цвета, выражали такую боль, что по спине Калерии побежали мурашки, напрочь выместив из головы её собственные переживания.

— Калерия! — жалобно проговорила она. — Он его убьет, убьет!

— Кто? Кого? — Калерия обняла дрожащую, худенькую фигурку.

Парни проснулись, услышав восклицания Мартины и встрепенулись. Рацо даже выхватил из‑под подушки кинжал, но увидев, что опасность никому не угрожает, засунул его обратно.

— Что случилось? — сосредоточенно спросил Кофикко.

* * *

— Ко мне опять приходил во сне Вилор, — прохрипела я, прокручивая в голове снова и снова услышанный ультиматум, — он потребовал, чтобы я отдала ему Кипер или он убьет Родьку! Нельзя этого допускать!

— Мартина успокойся. Рацо, сделай нам велеса, — попросила Калерия, старательно избегая взгляда Самсона, который еще не до конца проснулся и о чем‑то размышлял, почесывая затылок.

Калерия усадила меня на диван и потребовала точного пересказа моего сна. Внимательно выслушав и ни разу не перебив, вступился Кофикко:

— Какой‑то он придурок, этот ваш Вилор! Будто надеется, что мы не расскажем ей, что это бред собачий!

— Что? — заморгала я.

— Мартина, Вилор не может причинить вреда обычным людям в ином мире, ну разве только Теней напустить, но не убить, это нарушит равновесие между мирами, — пояснил Рацо.

— Можно подумать ему есть дело до равновесия!

— Он не может попасть в мир людей.

— А почему тогда он мог причинить вред мне в том мире? — возмутилась я, вытирая нос.

— Потому что ты фактически не простой человек и имеешь тесную связь с Санситом, кроме того, тебя уже начали пробуждать, — подхватила Калерия.

— И Вилор даже в этом случае мог тебя только пугать Тенями, — добавил Кофикко.

— Тебе нечего бояться за Радислава, — вещал Рацо, положив прохладную руку на мое плечо, — Вилор великий манипулятор, он надеется, что ты добровольно отдашь ему Кипер, поэтому прибегает к столь низкому способу его заполучить.

— Этот придурок надеется, что ты молча примешь решение, не посветив в него нас, но он просчитался. Жизнь твоего Родьки вне опасности, это я тебе точно говорю, — внес свою лепту Самсон.

— А Тени? Что если они заберутся в его сны?

— А мы на что? — нахмурился Кофикко.

— Вы же сами сказали, что мы не можем его защитить пока не обучимся…

— Мартина, стоп! — резко вскинулась Калерия. — Что за паника? За снами сейчас следят! Никто не тронет Родьку твоего. Его цель — Кипер, а все прочее — бредни его фантазии.

— Он надеется на твою неосведомленность. Попытка, так сказать, не пытка, — поддержал их Рацо.

— Это правда? — с надеждой проговорила я, чувствуя, что страх рассеивается.

— Правда, даже не морочь себе голову, — кивнул Кофикко. — А теперь бы я хотел поспать, сегодня выходной.

— Он сказал, что я его боюсь, поэтому не могу сопротивляться, — глядя в никуда, сказала я.

— А вот это поправимо, — хмыкнула Калерия, вручив мне кружку велеса, — займемся этим на завтрашней тренировке. Мартина, страх — нормальное состояние.

— Нет, не нормальное, — буркнула я. — Этот подонок убил моих родителей.

— Эта мысль разовьет в тебе способность с ним справиться. Главное не переборщить. Но поход к Лино бы не помешал, — уже тише добавила девушка.

Я глотнула еще велеса и откинулась на спинку дивана.

— Из‑за этого Вилора не удалось нормально поспать в законный выходной! — нахмурилась я.

— Да, — согласилась Калерия, думая о другом, напомнив мне о вчерашнем «инциденте», но тут же скрыла мысли.

— Ты как? — спросила я её.

— В бешенстве, — ответила девушка, — чувствую себя полной идиоткой.

— Не принимай близко к сердцу, это была просто глупая шутка, — попыталась я её приободрить.

— Он у меня сегодня еще получит свое, — злобно прошипела девушка.

Я вчера предупреждала об этом Кофикко, пусть теперь сам выкручивается.

— Заслужил, тут ничего не скажешь. А ты чего так рано вскочила?

— Я не рано вскочила, я просто ночью вообразила, что ни минуты не могу находиться без этого невыносимого скилта, — протараторила она, косясь на весело болтающих парней в кухне. — Вот что делают их зелья с нормальными сантами. Принципиально не изучаю зелье. Хотя не отказалась бы заиметь себе скляночку этой дряни, чтоб запихать её ему в глотку.

— Хм, а знаешь, ты вчера была такой милой, — невинно улыбнулась я.

— Мартина, не стоит меня злить еще больше, — строго сказала она.

— Молчу, молчу, — хмыкнула я.

Весь оставшийся день мы придавались безделью, я например, удалилась на чердак и, устроившись на расстеленном пледе, продолжила читать книжки. Рацо ушел к ближайшему водоему, так сказать на родные поля. Кофикко с Самсоном, куда‑то пропали надев накидки, громко жалуясь на то, что солнце не щадит их кожу, а Калерия слонялась по дому, вынашивая и лелея план мести скилту.

За чтением время пролетело незаметно, я всего лишь два раза спускалась вниз, что‑нибудь перекусить, скучая по моим неизменным сосискам, глядя на бесформенную пищу растительного происхождения и непонятные фрукты. Вскоре стало уже темно читать, и я включила старинную керосиновую лампу. Внезапно, послышался взмах крыльев и через маленькое круглое окошко влетел Карр, приземлившись возле меня.

— Привет дружок, — улыбнулась я, — соскучился?

— Кар — р-р!

— Я так и знала, — потрепав его по холке, умилилась я, — ты бы чаще прилетал, а то пропал совсем.

Так до вечера мы сидели вдвоем. Карр мешал мне читать и пытался жевать страницы книг, когда я наткнулась на ту самую легенду, которую поведала мне муза. Там оказались и иллюстрации с портретами первых и самых древнейших магистров Сансита — Северина, Лотоса, Монтека и Хораха. Двое из них меня по понятным причинам абсолютно не интересовали, хоть я и вгляделась в их лица. Но куда больше меня заинтересовал Северин, который был изображен сидящем на камне, опираясь на огромный меч и, устремивший свой уставший взгляд в даль. Именно таким я и представляла его в своих мыслях. Статный мужчина с прямой гордой осанкой, буграми мышц, белыми до плеч волосами и сильным подбородком. Во всей его позе чувствовалась решительность и груз ответственности за оба мира.

Зато изображение Хораха меня озадачило. Я ожидала, что у него на лице будет написано, что он негодяй и трус, однако выглядел он браво и подтянуто. Высокий, с вьющимися рыжими волосами, которые были собраны в конский хвост, острый нос и хитрые с поволокой глаза, которые казалось, смотрели прямо на меня. Он напоминал одного из скандинавских воинов, про которых я прочла множество книг. Да, его внешность не вписывалась в мое представление о плохих парнях, кроме того, он не выглядел трусом и изменником. Хотя внешность, ох, как обманчива и, я не удивлюсь, если Вилор окажется либо статным красавчиком, либо мерзким как жаба. Главное, что изнутри они гнилые, а эта гниль имеет свойство вылезать наружу и ничем её не отмыть.

Калерия тоже решила почитать книгу, но не одну из тех, которых было в избытке в Сансите, а ту, которую ей принесла птичка, сидевшая в данный момент на чердаке с Мартиной. Калерии в отличие от нее, про свой мир было все известно, зато она практически ничего не знала об ином мире. Поэтому Карр притащил ей один из детективов, с квартиры своей подруги и она торжественно пообещала что вернет её, а не присвоит подобно рисунку. Девушка вышла во двор, и разожгла костер, удобно устроившись на скамейке, завернув ноги в плед и полностью погрузившись в чтение, когда ее прервал тихо подошедший Самсон.

— Привет.

Калерия даже не посмотрела в его сторону, продолжая делать вид, что увлечена чтением.

— Ну ты чего? Обиделась? — осторожно поинтересовался Сони, присев на краюшке лавки.

— Шел бы ты отсюда, пока не нарвался, — ледяным тоном произнесла девушка, продолжая упорно смотреть в книгу.

— Слушай, давай просто забудем об этом? — робко улыбнулся он.

— Давай, — безразлично ответила она.

— Договорились, — кивнул Сони и встал, но уходить не спешил, переминаясь с ноги на ногу. — Кэлли я знаю, что ты еще дуешься.

— Моё имя — Калерия, а не Кэлли.

— Кэлли звучит мягче.

— Рада за тебя. Ты меня отвлекаешь.

— Слушай, я не думал, что такое случится. Я тут не причем, поэтому ты абсолютно зря на меня рычишь, — предпринял очередную попытку Сони, и удивился, когда Калерия наконец оторвала взгляд от книжки и встала на ноги.

— Я рычу? Это я рычу?! И ты смеешь мне врать, что не думал о последствиях? А ты думал о том, что тебя ждет, когда снова подлил мне свою отраву?! — бушевала она.

— Какую отраву?! Это не я! — возмутился скилт.

— Пропади ты пропадом, Сони! — она развернулась и направилась к дому, но Самсон догнал её и остановил.

— Калерия, это не я подлил зелье! Я об этом ничего не знал! Мы вчера…

— Хватит врать! — рявкнула девушка, чувствуя что сейчас либо убьет его, либо расплачется, причем первое — предпочтительнее.

— Да не вру я тебе! — Сони встряхнул её за плечи. — Это Кофикко решил подшутить, я об этом ничего не знал, клянусь тебе!

— Ненавижу вас, вы всезнающие скилты! — злилась она. — Вечно суете свой нос, куда не просят! Ты вообще чего в Сансит приперся? Кто тебя звал? — внезапно у нее от злобы и обиды полились слезы. — Как вы мне надоели…

Она снова попыталась уйти, но Самсон прижал её к себе и обнял.

— Прости меня, — произнес он через некоторое время, ожидая, что она вырвется, но к его удивлению этого не произошло. — Не плачь Кэлли, лучше надери мне задницу, только не плачь.

— Не нарывайся, — пробубнила девушка, отстраняясь и силясь улыбнуться.

— Мир? — протянул руку Самсон, и Калерия её пожала.

— Мир. Только никому не говори, что я…

— Не вопрос, я могила, — улыбнулся он.

— Теперь можешь отпустить меня, — потупилась девушка.

— Что? Ой, извини, — скилт молниеносно расцепил объятья.

— Это действительно не ты подлил зелье?

— Не я. Только ты не кричи на Кофикко, он пошутил просто.

Калерия хмыкнула и снова пошла к дому, приглаживая волосы и щипая щеки.

— Эй, Кэлли! — девушка обернулась. — Знаешь, ты была такая милая вчера, что я практически жалею, что это не я его тебе подлил.

— Дурак, — улыбнулась Калерия и скрылась в доме.

Я наблюдала из окошка на чердаке за этой милой сценой во дворе, с тех пор, как услышала крики Калерии.

— Все‑таки я была права, — улыбнулась я Карру и слезла со стула, на который мне пришлось встать, чтобы дотянуться до окошка, — они нравятся друг другу.

Глава 31

Когда стемнело, мы снова уселись перед огнем, болтая о всякой всячине. Рацо пришел довольный, словно побывал на одном из лучших курортов мира, хотя мне доподлинно известно, что это был ближайший пруд. Что ж каждому свое, кому курорт — кому пруд. Хотя, если честно признаться, мои мысли помимо Родьки занимали еще и Калерия с Самсоном, за которыми я наблюдала весь вечер, стараясь делать это как можно незаметнее. От моего взгляда не ускользнули их переглядывания и старательные избегания смотреть друг на друга одновременно. Кроме того я обратила внимание, что за несколько минут до того, как мы собрались на заднем дворе, из дома вылетел злобный Кофикко и его штаны слегка дымились чуть ниже спины. Видимо, Калерия все же выполнила свое обещание возмездия. Нужно будет перед сном расспросить её об этом. Я пребывала в своих мыслях и наблюдениях долгое время, пока, наконец, ребята не начали пытаться меня расшевелить. Именно тогда вспомнила о вопросе, который мучил меня довольно давно, и как то не было времени поинтересоваться у ребят.

— Я тут вспомнила кое‑что. Незадолго до моего пробуждения, я побывала в центральной библиотеке, пытаясь найти среди старых газет случаи, подобные моему. И нашла одно напоминание о некоем Бухарском Владимире, который тоже упоминал о жизни в другом мире, когда он спит. Вы ничего о нем не слышали? — закончила я, заметив, что ребята приободрились, а значит, действительно что‑то о нем знают.

— Конечно, слышали, — кивнула Калерия.

— Только это было довольно давно, еще до того, как наши родители стали хранителями, — подхватил Кофикко.

— И что с ним произошло? — поторопила я.

— Он был славным хранителем, — продолжил скилт, — очень любил сантов и корпов, даже с нами дружил, — подмигнул он Калерии, — кстати, он предпочитал больше жизнь не в самом Сансите, а в лесу, вместе с нами, у него даже был дом на одном из деревьев. Знаешь, это был единственный человек, с которым скилты по — настоящему дружили, — пояснял Кофикко. — Его так же пришлось пробудить раньше, сила Владимира была не наследственная, а переданная, поскольку предыдущий мужчина — хранитель из вашего мира разбился о скалы, при невыясненных обстоятельствах.

— Говорят, что тренировался, — добавил Сони.

— Да, говорят, — кивнул Кофикко. — В общем, мало того, что он был рано пробуждён, но и был очень молод, практически самым молодым из хранителей, которые когда‑либо появлялись в Сансите.

— И что с ним случилось? — не терпелось мне. Я так и знала, что Владимир был одним из нас.

— Люди. Вот что с ним случилось, — угрюмо вещал Рацо.

— В то время в нашем городе все было спокойно, поэтому откровенно говоря, хранители бездельничали, — улыбнулся Кофикко, — и Владимир довольно часто пробуждался в ином мире. Короче говоря, у него была какая‑то довольно известная семья или что‑то в этом роде…

— Военные… — проговорила я.

— Кажется, да, — снова согласился скилт, — и они обратили внимание, что с ним творится что‑то не то. Ведь проснись ты сейчас, все твои синяки останутся на теле. Владимир молчал о том, что происходило с ним там, но скилты начали замечать странности в его поведении. Он стал молчаливым, пугливым, озлобленным и практически не выходил из своего дома, боясь засыпать. Его товарищи обратились к старейшинам за советом, и Савва вызвал его в светарню. После беседы с магистрами, Владимир вернулся в иной мир. Хотя никто точно не знает, это догадки. Савва сообщил, что пора дать время следующему поколению хранителей, но все поняли, что с Владимиром что‑то произошло в ином мире, хоть магистр не разглашал эту тайну.

— Я знаю, — сказала я, и все уставились на меня.

— Ну так рассказывай, — теперь не терпелось уже Калерии.

— Я прочла об этом в газете…

Я пересказала ребятам печальную историю Владимира и все глубоко задумались.

— Ого, бедный мальчик, — Калерия прижала руку к губам, переглянувшись с Сони.

— Он просто был слишком молодым, — вещал Рацо, — поэтому не смог держать все в себе, людям нельзя знать о Сансите.

— Не удивительно, что он все рассказал, если его накачали всякой дрянью, да ещё, если учесть столь принципиального и властного дедушку, — возмущенно фыркнула я.

— Ему было всего четырнадцать лет, — проговорила Калерия, — это был первый и последний раз, когда хранителя пробуждали в столь юном возрасте, кроме нас, разумеется, и то, мы старше. Думаю, магистры сделали из этого свои выводы.

— Но Владимиру это уже не поможет. Он так и остался живым «овощем» на всю оставшуюся жизнь, — задумчиво произнесла я.

— Никто не застрахован от ошибок Мартина, — добавил Рацо, — думаешь, магистрам было легко принять решение о нашем пробуждении, зная историю Владимира? Однако иного выхода у них не было, сны были беззащитны. А в случае с этим мальчиком, Сансит был безопасен, но не безопасен ваш мир.

— Да, я понимаю, — кивнула я, — все совершают ошибки.

— Как на счет локтуса? — предложил Самсон, пытаясь разредить атмосферу.

— Однозначно положительно, — отозвалась Калерия, — только без вашей отравы.

— Что ты, на зелье в этом доме временно табу, — улыбнулся он.

— Не временное, а постоянное, — добавила я.

— Мартина, ты жестока.

— Ага, зато справедлива, — хихикнула я, — а то не дай бог, мне что‑нибудь подольете.

— А что, это мысль, — улыбнулся Кофикко.

— Дать тебе в лоб — вот это мысль, — хмыкнула я.

Оставшуюся часть вечера мы обсуждали предстоящую тренировку, в которой нашим единственным соперником будет Вилор. Все так увлеклись этой идеей, что каждый из них самолично мечтал надрать ему задницу, хотя никто кроме меня не знал, как он выглядит. Что ж, завтра мы эту мелочь исправим, хотя я сама не видела его лицо полностью, только глаза, которые пронзают насквозь. Которые, я постараюсь выцарапать.

Парни ушли на полигон вперед нас, поскольку Калерия нервничала в присутствии Самсона, поэтому провела в душе практически час и вышла лишь тогда, когда терпению Кофикко пришел конец и, он, психанув, выбежал из дома, а следом за ним и Рацо. Самсон тоже решил ретироваться, одел накидку и, оседлав резвулю, отправился по своим делам.

— Вот и хорошо, — улыбнулась довольная девушка, прикладывая к ушам новые сережки, — пусть катятся и не думают, что их шутка как‑то повлияла на мою природную невозмутимость.

— Или вредность, — хмыкнула я, оттаскивая её от зеркала.

— Я что, вредная? — наигранно удивилась девушка.

— Тебе по — честному или чтобы не обидеть?

— Лучше никак, — хихикнула Калерия, и мы вышли из дома. — Можем по пути зайти в пекарню и понабрать восхитительных свежих булочек с маком!

— О! Давай! Я еще не пробовала местной выпечки, — воодушевилась я, почувствовав, что мой желудок одобрительно забурчал.

До пекарни мы добрались буквально по запаху, который распространялся по всему утреннему Санситу.

Розовощекий продавец снабдил нас булочками на маленькую роту и наотрез отказался брать плату, раз мы охраняем их покой. Какие приветливые люди здесь! Не перестану удивляться.

Я тут же загрызла первую булочку и уже откусила вторую, когда на выходе из булочной, столкнулась с Сигфусом, который одной рукой подхватил падающую меня, а второй пакет с выпечкой.

— Доброе утро, — улыбнулся парень, отпуская меня и протягивая пакет, пока я судорожно старалась проглотить булку.

— Доброе! — бодро отозвалась Калерия вместо меня и перехватила пакет, а потом, подмигнув, пошла вверх по улице.

— Привет, — наконец‑то прожевав, сконфуженно ответила я.

— Этот запах не позволяет мне спокойно спать по утрам, — улыбнулся Сигфус.

— Э — э-э, да, мы тоже… решили… перекусить и накормить остальных… парней… я имею в виду хранителей… — вот черт, разговариваю как идиотка, что он обо мне подумает?!

Но то, что он думал, заставило меня вообще лишиться языка.

— Понятно. Может, вы как‑нибудь пригласите и меня в свою кампанию? — улыбнулся парень. — Не подумай, что я напрашиваюсь, мне интересно больше узнать о хранителях и о твоем мире. Особенно о твоем, мне не приходилось раньше что‑либо слышать о жизни по ту сторону Сансита.

— Конечно, обязательно, приходи когда захочешь, — теперь я уже тараторила, стараясь побыстрей ретироваться, так как его мысли заставили меня густо покраснеть, — мы вечерами сидим на заднем дворе. Приходи и друзей приводи, хорошо? Э — э-э — э, я пойду, а то у меня тренировка…

— Конечно, — довольно кивнул Сигфус, и локон его волос упал на лицо, привлеча внимание к карим глазам с пушистыми ресницами. — Спасибо за приглашение. До встречи.

— Пока, — улыбнулась я, и сорвалась с места, будто за мной гонится стая волков.

— Стоп! — за углом меня перехватила Калерия.

— Ты чего ушла?! — возмутилась я. — Он напросился к нам в гости! Мне пришлось его пригласить!

— Ясно, — хохотнула она. — Что еще?

— Представь, он думал о том, что будет, если он решит меня поцеловать, — понизила я голос почти до шёпота, — и ещё о том, что я хрупкая и вспоминал, как обнимал, когда мы танцевали и ещё много всяких таких вещей! Ты сказала, что он воспитанный!

— А почему это он не воспитанный? — рассмеялась Калерия. — Это абсолютно нормальные мысли для парня, он же вслух этого не произнес, а ты читала его мысли, вторгшись в голову, что согласись, не очень хорошо. Ты ведь умеешь их блокировать.

— А как мне их не читать, если он думает! — возмутилась я.

— Мартина, ты когда‑нибудь целовалась? — внезапно спросила девушка.

— Э — э-э — э… с Родькой в щеку считается?

— Ну ты даешь. Тебе шестнадцать лет и ты еще ни разу ни с кем не целовалась?!

— Тише ты! — шикнула я, оглядываясь. — Ну и что с этого?

— А то, что девушки в твоем возрасте обычно уже обращают внимание на парней.

— Я обращаю.

— Да? На кого?

— Не с кем мне было целоваться, — буркнула я.

— Мда — а-а — а. Нужно с этим что‑то делать, — развеселилась подруга.

— Ненужно, — отмахнулась я. — Для этого нужно, чтобы парень нравился хотя бы как человек. А в моем мире только один нормальный парень и тот по совместительству мой друг, поэтому с кандидатурами там туго.

— Ничего, придет и твой звездный час, — заверила меня Калерия и встрепенулась. — Смотри Фредерика!

Я проследила взглядом в указанном подругой направлении. Довольно далеко от нас Рика, как раз заходила в продуктовую лавку. Её волосы были острижены, и едва доставали до плеч.

— Вот черт, ей и с короткими хорошо, — фыркнула Калерия. — Зря её тушить начали.

— Да, зря, — задумчиво отозвалась я. — Пойдем на полигон, а то парни нас съедят за опоздание. Сегодня у нас схватка с Вилором.

— Идем, — нахмурилась она, и мы поспешили на тренировку.

Глава 32

Мы стояли посреди полигона плечо к плечу и готовились к столкновению с Вилором. Для начала было решено противостоять ему вместе, поэтому сплотили ряды, а Самсона в этот день на тренировку не взяли.

— Думаю, тебе следует представить его таким, каким он был в твоем сне, — предположила Калерия.

— Ну а по — другому не получится. Моя фантазия не настолько хороша, — проговорила я и, закрыв глаза, спроецировала своего врага.

— И это он? — насмешливо поинтересовался Кофикко, после чего я открыла глаза и увидела копию Вилора, которая ничем не отличалась от реального врага.

— Да, это он.

— Ну что ж, посмотрим сопляк, что ты можешь! — развеселился Кофикко, который выхватил дубину и смело пошел в перед. На самом деле, скилт рядом с Вилором, смотрелся настоящим громилой и я не удивилась бы, если Кофикко одним ударом выбьет из него всю дурь.

— Не советую вам шутить со мной, — раздался бархатный голос Вилора и, Кофикко, скорчившись, упал на землю, закричав от боли. — Всегда недолюбливал этих лесных и водяных тварей, которые смеют называть себя частью Сансита.

Я побежала к Кофикко, который жадно хватал ртом воздух и стонал, стискивая зубы. Господи, ему же так больно!

— Кофикко! Кофикко! Что мне сделать? — паниковала я, хватая его за руки. — Калерия! Я останавливаю тренировку.

«Постой!» — пронеслись у меня в голове слова Рацо, и он выхватил два острых клинка, которые начал вращать, подходя ближе к врагу. Лезвия заискрились, и я поняла, что искры — это не что иное, как отскакивающие чары Вилора.

— Умен, ничего не скажешь, — усмехнулся Вилор и снял свой цилиндр, начав крутить его пальцем, при этом его лицо так и оставалось во тьме. По мере вращения цилиндра, на полигоне поднимался ветер, и когда Рацо подобрался к нему ближе, поток ветра начал препятствовать его движениям и, я обратила внимание, что кожа Рацо обретает более светлый оттенок, хотя сам корп, казалось, этого не замечает.

— Он сушит его кожу! Рацо! Отойди! — крикнула Калерия. — Мартина!

Я поднялась на ноги, и мы вместе с Калерией вытянули руки.

— Попробуй это, сволочь! — процедила она, и мы выпустили белое поле, которое достигнув Вилора, остановилось на расстоянии его протянутой руки.

— Я тоже могу играть этой игрушкой, — хмыкнул он, демонстративно медленно водрузив цилиндр обратно на голову, прежде чем послал нашу волну обратно.

— Стоп! — крикнула я, и Вилор исчез.

— Ты зачем это сделала?! — возмутилась Калерия. — Мы бы победили!

— Отстань, — отмахнулась я и подскочила к очнувшемуся Кофикко. — Ну ты как?

— Нормально. Боль — адская, — прохрипел он, поднимаясь на ноги. — Как там Рацо?

Мы оглянулись в поисках корпа, который уже спроецировал себе небольшое озеро и нырнул в него.

— Так, нужна другая стратегия, — начала я. — Ты зачем один на него побежал? — накинулась я на Кофикко.

— Ну, думал, справлюсь. А он силен, гад, — сплюнул скилт.

— Да неужели? — фыркнула я. — Нужно действовать вместе, а не поодиночке, не зря нас хранителей — целая толпа, поэтому и действовать мы должны вместе! Где Рацо?

— Я здесь, — он оказывается уже стоял позади меня, просто я его не заметила.

— Быстро ты. Отошел?

— Вода все лечит, — улыбнулся он своей обворожительной улыбкой, что я не смогла не улыбнуться в ответ. Господи, нельзя быть таким красивым и с такими огромными, зелеными глазищами!

— Для начала, неплохо было бы тебе скрыть свои мысли, а потом уже вырабатывать стратегию, — засмеялась Калерия.

Черт возьми. Я густо покраснела и вновь скрыла мысли, которые скакали как блохи после пережитого.

— Прошу прощения, — растерянно произнесла я, костеря на чем свет стоит Вилора, который устроил мне стресс, из‑за чего я временно снизила защиту мыслей. Нужно будет в дальнейшем не забывать об этом.

— Да брось ты, все знают, что Рацо у нас красавчик, — развеселилась Калерия, подхватив корпа под локоть, и скорчила влюбленную мордочку, которая буквально вчера была не наигранной.

— Хорошо. Значит, план такой…

Во второй раз мы действительно сражались сообща, Кофикко с Рацо встали позади Вилора, а мы с Калерией перед ним. Пока он отвлекался на нас, Кофикко зарядил в него огнем, а Рацо, воспользовавшийся растерянностью врага, снова выхватил клинки и порезал ему спину. Вилор словно окаменев, остановился и начал медленно оборачиваться назад, отбросив нас с Калерией как котят с помощью одного жеста ладони.

— Сзади нападают только трусы, — проговорил он.

— И хорошие стратеги, — довольно произнес Кофикко, выпустив в Вилора стрелу, которая угодила ему прямо в грудь.

— Мы, по крайней мере, не тревожим по ночам девушек, — добавил Рацо, последний раз взмахнув острым мечем, снеся врагу голову, — так что про трусов — помолчи.

Мы с Калерией кряхтя и хромая, подбирались ближе к парням, которые как два павлина обсуждали бой, предлагая повторить еще раз.

— Ого девчонки, ну и досталось же вам, — ухмыльнулся Кофикко, и я потерла синяк на своей скуле, — Калерия, а тебе с таким носом только детей пугать.

— Учту, — буркнула она, потирая пятую точку, — следующая тренировка переносится на послезавтра.

— Согласна, — вымучено улыбнулась я, — столько вот мне интересно, откуда у Вилора столько сил? Он просто забавлялся с нашей магией!

— При учете, что это всего лишь проекция, в жизни может быть все намного хуже, — прогундела Калерия, щупая нос.

— Будет над чем подумать вечером, — сообщил Кофикко, — а теперь домой, а то я что‑то проголодался.

Действительно, вечером было что обсудить, кроме нашей с Калерией внешности. Про это отдельный разговор, так как синички и царапинки буквально на глазах превратились в синяки и раны. У меня, например, была отбита спина, которая хрустела при каждом нагибе, про коленки я молчу, а фендаль на скуле приобрел темно — фиолетовый оттенок.

Калерия страдала больше всех, ведь её аккуратный носик превратился в картошку, и при ходьбе кряхтела как старушка. Зато вниманием со стороны мальчишек мы были обеспеченны полностью, нас бережно усадили возле костра, прикрыли пледами, напоили локтусом, даже приготовление пищи, ими воспринялось как должное. Хотя, сказать честно, после зелий и примочек скилтов, раны перестали так сильно саднить, но мы упорно кряхтели, потому что когда о тебе заботятся — очень приятно, а с нами это случалось крайне редко.

Поев пересаленную кашу, которую, кстати, готовил Сони, мы поставили на огонь велес и начали обсуждать сегодняшнюю тренировку, о которой парни тарахтели наперебой, а Кофикко даже за двоих, так как старался все в красках описать Самсону.

— Откуда взялась его сила, вот что интересно, — задумчиво произнесла я.

— Явно не от земли, — предположил Рацо.

— Может он, как и Хорах продал душу Силе Зла? — предположила Калерия.

— Не так уж это легко сделать. Хорах был одним из сильнейших магистров, для того чтобы твоя душа заинтересовала Силы Зла, недостаточно быть просто сантом или просто человеком, или даже наделенным силой, — возразил Кофикко.

— Ну откуда‑то же она появилась, причем намного сильнее нашей, — заметила я.

— Не сильнее, — возразил Рацо.

— Интересно, а лицо у него есть? — задумалась Калерия. — Может быть, он и не из плоти и крови вовсе, может он сам Зло?

— Злу не нужен Кипер, оно бы и без него справилось. Кроме того, чистому Злу сюда дороги нет, Сила Земли нас от этого защищает, — снова опроверг очередную теорию скилт.

— Нужно еще потренироваться. Должны же у него быть слабые места! — решительно сказала я.

— Только не завтра, едва ли мы с тобой сможем встать с кровати, — хмыкнула Калерия.

— Посмотрим завтра на наше самочувствие.

— А можно я тоже поприсутствую на тренировке? Хоть одним глазком? — попросил Сони.

— Да можно, от чего нет‑то, — кивнул Кофикко, — мы же теперь знаем, хоть и примерно, на что он способен.

Конечно, догадками данный вечер пестрил, но они так и не принесли нам ответа, а лишь породили бурную дискуссию. В самом разгаре наших споров, внезапно, над костром возникла одна из голубых муз и добродушно на нас посмотрела. Мы все замолчали как один, а я старалась вспомнить, как её зовут, так как из них запомнила лишь Фалию и Сирену. Эта же была в венке из виноградных листьев, и мечом в одной руке.

— Мельпомена приветствует вас, — нараспев произнесла она, все еще улыбаясь.

— Здравствуйте, — неуверенно проговорили мы хором.

Муза склонила голову и запела приятным грудным голосом:

— Вместо траты звонких слов,

Делать нужно все с основ,

Дружбу крепче вам держать,

Вскоре предстоит опять.

Мы пооткрывали рты, а муза исчезла так же быстро, как и появилась.

— И что мы должны из этого понять? — почесала Калерия свою многострадальную голову.

— Дружбу крепче нам держать, — повторила я. — Так, все, со ссорами завязываем!

— Это какое‑то предупреждение, — вещал Рацо, — Мельпомена — муза трагедии.

Мы не стали строить догадки вслух, а долго молча переваривали услышанное, понимая, что всё ещё больше запуталось. Словно сговорившись, через десять минут мы дружно разошлись спать, точно зная, что каждый из нас еще долго не сомкнет глаз.

Против ожидания, я вырубилась, как только моя голова ударилась о подушку и проспала всю ночь без снов.

С утра все были какими‑то хмурыми и нерасторопными, но буквально преобразились, как только я все‑таки предложила устроить сегодня тренировку, а не бездельничать целый день.

Самсон в этот день тоже был с нами, ему не терпелось посмотреть на знаменитого Вилора. Поэтому, спроецировав себе неподалеку удобный диванчик, он улегся и с комфортом наблюдал за нашей тренировкой, которая на этот раз прошла без особых увечий, если не считать вывих плеча у Рацо.

— Нет, тут нужна не только сила. Силой его не взять, тут нужна смекалка, — размышлял вслух Кофикко, когда мы сидели вокруг костра, а небо начали окутывать сумерки.

— Смекалистый ты наш! — хихикнула Калерия, бесконечно трогая свой пораненный нос. — Откуда ей у тебя взяться, если отродясь не было.

— Вот это ты зря, — вступился за друга Самсон, — скилты всегда славились своей стратегией, как в бою, так и на охоте.

— Можно подумать, что никто кроме скилтов не умеет охотиться и драться. А корпы? Всегда выделялись своими полководческими смекалками. А санты? Между прочим, Северин был чистокровным сантом, который нашел всех вас, дал кров, землю и Силу Земли.

— Ну не зря же он выбрал именно нас, а не самих сантов, — начинал злиться Сони, — может от нас просто толку больше.

— Ну конечно! Смею тебе напомнить, что среди хранителей есть и санты, чем я являюсь живым доказательством!

— Может, это чтобы вас не обидеть, — нагло усмехнулся парень.

— Так, стоп! — успела влезть я, пока Калерия не успела ответить очередную колкость. — К нам кто‑то идет.

Парни встрепенулись, и насторожились.

— Мартина, — позвал знакомый голос с другой стороны дома.

— Это Сигфус, — вытаращила я глаза. — Он здесь, он пришел!

— Конечно, он пришел, — хихикнула Калерия, приподнимая меня с волка. — Пойдем встречать гостей.

— Я не думала, что он придет так скоро…

— А когда ждала? Через год? — рассмеялась девушка. — Не робей и ставь блок на чтение мыслей, а то опять превратишься в помидор.

— Кто там пришел? — насупился Кофикко.

— Я что тогда так сильно покраснела? — ужаснулась я.

— Ага, ставь блок, — повторила она, таща меня за руку в дом.

— Да, да, блок…

— Кто там… — уже злился Кофикко.

— Ты не слышишь что ли? — хмыкнул Рацо. — Это Сигфус со своими друзьями, которых Мартина пригласила в гости, когда прочла фантазии парня в его голове, а в ступоре просто не смогла ему отказать.

— На свои‑то мысли блок поставь, — хихикнула мне Калерия, — а то опять разнервничалась.

— Не нужны нам гости, — недовольно буркнул Кофикко.

— И чего они здесь забыли… — насупился Самсон.

— А ты что здесь забыл? — уперлась в бока Калерия. — Это гости Мартины. Будьте милашками, ясно?

Не дожидаясь ответа, она вновь схватила меня за руку, и мы пошли встречать гостей.

Глава 33

Перед калиткой стояло четверо сантов, с которыми мы познакомились на празднике. Рядом с ними находилась Ёё и нагло терлась об их ноги.

— Вот ведь, вертихвостка, — хихикнула Калерия, глядя на чикри. — Привет!

Парни заметно приободрились, дружно гаркнув приветствие.

— Заходите, что вы так скромно встали? — бойко заговорила она, приглашая парней в дом.

— Мартина, у тебя красивый дом, очень уютный, — проговорил Сигфус, оглядывая помещение, и мысленно добавил: — И ты тоже.

Так, блок, блок… все…

— Спасибо, — старательно улыбнулась я, проходите на задний двор, мы пока заварим велеса.

— Это ни к чему, — выступил вперед Финн, — я прихватил из погреба для старейшин фруктовое вино.

Финн был симпатичный парень с милыми ямочками на щеках, которые появлялись каждый раз, когда он улыбался, черные волосы аккуратно зачесаны назад и собраны в маленький хвостик как у Рацо. Глаза отливали синевой и возле них виднелись небольшие морщинки от того что часто улыбается. Приятный молодой человек.

— О, класс! — воскликнула Калерия, взяв у него из рук небольшой бочонок. — Все во двор!

Я учтиво улыбнулась, ожидая, когда Сигфус перестанет на меня смотреть и пойдет за всеми. Наконец, они развернулись и направились к задней двери, а я украдкой глянула на близнецов.

Они были одинаковые и, в то же время, разными. То есть, лица и фигура у них абсолютно идентичные, а стиль, манеры и поведение разные. Квист, казался эдаким сорванцом, в мешковатых штанах и обтягивающей его торс майке, темные волосы торчали во все стороны, что казалось, будто они зафиксированы лаком. В одном ухе у него была золотая серьга — кольцо, которая ему необыкновенно шла. Голубые глаза всматривались в обстановку, ни на чём не задерживая взгляд, и лишь приметив моего волка, он удивился, а затем удивление переросло в восхищение.

— О — о-о, — мелодично потянул Квист, — приручили волка? Класс!

Тови же, напротив, был элегантен по Санситовским меркам, никаких сережек, никаких начесов на голове, а лишь аккуратно постриженные волосы чуть ниже плеч. Он учтиво улыбался, но блеск глаз выдавал его с потрохами, он очень был рад, что оказался здесь, среди хранителей.

Пока парни знакомились, а я мысленно возмущалась нахмуренными Сони и Кофикко, чье недовольство, надеюсь, воспримется как отличительная черта скилтов. В это время Калерия выпорхнула из дома с глиняными бокалами.

— Фруктовое вино из погребов светарни! — оповестила она, и Кофикко приободрился.

— Вот это по — нашему! — проговорил он, протягивая к бочонку бокал. — Там у них самое лучшее вино. Попробуешь, не сможешь больше пить всякую гадость.

Вначале все сидели немного сконфужено, но потом вечер пошел на веселье, особенно когда расслабившийся Кофикко начал травить свои скилтовские байки. Я взяла на себя роль переводчика Рацо, и озвучивала каждую его реплику для гостей, избавив тем самым себя от необходимости говорить, так как захмелевший корп, как и Кофикко, болтал почти не останавливаясь.

Один Самсон был мрачнее тучи, и даже вино не подействовало на его скверное настроение, так как Калерия, словно птичка, щебетала и раздаривала сантам свои лучшие улыбки, откровенно флиртуя с Финном, который разве что только ей в рот не заглядывал. Близнецы же, больше всего интересовались Рацо и моим волком. Корп с удовольствием рассказывал о своей жизни под водой, а вот волку такое внимание по душе не пришлось, поэтому он поднялся с насиженного места, подошел ко мне и улегся, сложив голову мне на колени.

— Мартина, расскажи нам про свой мир, — привлек ко мне внимание Сигфус, который присел рядом, потревожив при этом чирикающую от удовольствия Ёё, которая прилипла к нему словно банный лист. Все уставились на меня, а я растерялась.

— Да Мартина, расскажи, — кивнул Кофикко, — мы про твой мир почти ничего не знаем. Только Калерия, и то, потому что тырит твои книги.

— Кофикко… — нахмурилась подруга.

— Она что? — улыбнулась я.

— Я не ворую. Читаю, и кладу на место, это разные вещи.

— Ладно, ладно, читать — это в принципе хорошо, — хихикнула я. — А что вам рассказать?

— Ну, чем ты там занимаешься целыми днями? — предложил Финн.

— Учусь в школе. Работаю, рисую…

— В школе?

— Работаешь? — послышалось сразу несколько вопросов.

— Да, школа — это учебное заведение, где учат грамоте.

— А зачем ты работаешь? — удивился Тови.

— Чтобы зарабатывать на еду.

— А еда у вас не растет на земле? У нас то, что растет на земле — бесплатно.

— А у нас платно все, везде.

— Да? Странно. А чем ты занимаешься на работе? — поинтересовался Сигфус, заглядывая своими глазами цвета виски в мое лицо.

— Э — э-э — э… ну, я, — черт, как неудобно, — не делаю ничего такого, что было бы важно. Ничего интересного.

Меня еще долго расспрашивали про мой мир, особенно им понравились мои повествования про интернет и компьютеры. Когда они начали расспрашивать про моих друзей, я сразу выронила Родькино имя и замолкла. Больше называть было некого.

— И все? — удивились близнецы.

— А кто такой Родька? — нахмурился Сигфус, и меня так и подмывало прочесть, о чем он думает, но делать этого я не стала.

— Это мой лучший друг, — пожала я плечами, — я мало с кем там общаюсь.

— А почему? — не отставали парни, а Калерия внимательно слушала мои ответы.

— Мне мало с кем интересно. Может быть, это я вредная, а может люди такие, — задумчиво произнесла я, и вспомнила Машку Рябинину с её шуточками. Хранители все разом нахмурились, видимо прочитав мои мысли, которые я опять нечаянно выставила напоказ.

— Кто такая эта Машка? — грозно спросил Кофикко.

— Никто, одноклассница, — отмахнулась я, мысленно добавив: — Эта тема закрыта.

— Не честно с вашей стороны общаться в мыслях, когда мы рядом, — ухмыльнулся Финн.

— Ох, а я и забыл, что вы это умеете, — растерянно произнес Сигфус, глядя на меня, и впервые я увидела, что он покраснел. Все взорвались со смеху и он, кстати, тоже. — Извини, если я что‑то, чем‑то…

— Все хорошо, я не читаю твоих мыслей, это было бы нечестно с моей стороны, — нагло соврала я, а хранители незаметно ухмыльнулись.

— Калерия, а ты читаешь мои мысли? — поинтересовался Финн.

— А она в принципе лезет в чужие мысли, — недовольно сказал Самсон, — ей не нужно для этого специальное приглашение.

— Помолчал бы ты, Сони, — мило улыбнулась девушка, — да, грешна. Что ж, моё любопытство превыше моих сил.

Остальную часть вечера были разговоры ни о чем, Рацо ушел спать, когда гости еще не разошлись, потому как хмель подействовал на него сильнее, чем на остальных. Провожая веселую компанию через двор, мы спотыкались, смеялись и были счастливы. На прощанье Сигфус схватил меня в охапку и смачно поцеловал в щеку, видимо опасаясь, что поцелуй он меня в губы, я сиюминутно скончаюсь. Густо покраснев, я робко пробубнила: «Пока», и отступила на шаг. Калерия же, не стесняясь приобняла Финна и, что‑то прошептала ему на ухо, после чего тот засмеялся, а у Сони заходили от злости желваки, что заставило меня хрюкнуть какое‑то подобие смешка.

Когда гости ушли, а мы втиснулись в дом, единственное, о чем я думала, так это о том, что как ни странно, меня абсолютно не клонит в сон, даже не смотря на выпитое в обильном количестве вино.

— Нет, ну вы видели! — хихикала Калерия. — Мартину почти что поцеловали! Что ж ты растерялась? Нужно было губы подставлять.

— Перестань, — отмахнулась я.

— Нет, ну правда, отличный парень этот Сигфус, да Кофикко? А ты у нас не целованная до сих пор, нужно было брать быка за рога.

— Правильно все она сделала, — не выдержал Сони, — они знакомы только пару дней.

— Беспокоишься за её добродетель? — поинтересовалась девушка.

— А кто это будет делать, если ты толкаешь её на необдуманные поступки? — завелся он.

Мы с Кофикко улыбались и наблюдали за их перепалкой, словно по договоренности отступив на пару шагов назад.

— А, выходит, что я испорченная и искушаю бедную девушку, чтобы она стала такой же как я, да?

— Да!

— Ты совсем что ли?! — разбушевалась Калерия. — Я как раз и беспокоюсь за неё и хочу, чтоб она преодолела свою стеснительность.

— Пойдем‑ка отсюда, — шепнула я Кофикко, — они сами разберутся.

— Но не такими способами! — уже орал Самсон. — Ты хочешь, чтоб она тоже липла к парням как ты к Финну?!

— Это я липла?!

Я закрыла дверь комнаты и начала разбирать постель. Через несколько минут в комнату влетела разъяренная Калерия и с размаху пнула кровать, что та заскрипела, а сама девушка скрючилась от боли в ноге.

— Нет, ну ты это слышала? — возмутилась она. — Каков подлец! Я липла к Финну. Бред. А вечер так хорошо начинался.

Через некоторое время, когда уже мальчишки отчетливо храпели, мы с Калерией еще долго не гасили лампу, болтая о сегодняшнем вечере и обсуждая парней, все время возвращаясь к стычке с Самсоном, которую она не пожелала детально обсуждать. Наверное, побоялась, что я вытащу из неё все истинные чувства. Хотя она тоже не осталась в долгу и решила расспросить меня сначала про Сигфуса, о котором я промямлила что‑то нечленораздельное, а потом про Родьку. Но тут она просчиталась, потому что о нем я могу говорить долго, учитывая последние события.

— Знаешь, если с ним что‑нибудь случится, я не прощу себе этого никогда.

— Ничего с ним не случится, — отмахнулась Калерия, — Вилор пудрит тебе мозги, чтоб ты ему на блюдечке принесла Кипер.

— У — у-у, как я его ненавижу! — в сердцах выкрикнула я, что Калерия на меня шикнула, напоминая, что мальчишки спят. — Извини. Нам бы тоже не помешало выспаться. Если только этот подонок снова не придет в мой сон.

— Пусть приходит, — зевнула девушка, — ты становишься сильнее с каждым днем.

— Надеюсь.

Но Вилор снова потревожил мой сон. Хотя впервые он не стал скрываться, а появился передо мной в своем обличии.

— Доброй ночи, Мартина, — он учтиво снял свой цилиндр, сверкнув глазами.

— Кому как, — произнесла я, внимательно за ним наблюдая.

— Печально, что ты не рада меня видеть, — улыбнулся он.

— А я тебя и не вижу, ты же не осмеливаешься показать свое лицо, — насмешливо произнесла я, сложив руки на груди и придав себе, как мне казалось, бесстрашный вид.

— О, тебя это волнует? — заискрились его глаза.

— Нисколько. Просто не вижу в этом смысла.

— А для тебя его и нет.

— Ты зачем пришел? — сменила я тему, поняв, что он скрывает лицо не из‑за меня, наверное, кто‑то знает, кто он такой, и боится, что через меня, этот кто‑то может его узнать.

— За ответом на мой вопрос, — улыбнулся он глазами, начав вертеть его в руках цилиндр.

— Ответ отрицательный. Что‑нибудь ещё? — насмешливо спросила я.

— Ты хорошо подумала?

— А ты хорошо слышишь?

— Вот ведь заноза, — хмыкнул он, и в следующую секунду оказался прямо возле меня. Я вздрогнула, но не отступила.

— Не пытайся меня запугать, Вилор.

— Просто предупреждаю, — тихо проговорил он, и тень с его лица рассеялась, дав возможность рассмотреть его лицо. — Ты сделала свой выбор.

Я открыла глаза и подскочила с кровати с единственной мыслью: я его знаю!

— Мартина, ты чего? — обеспокоено подала голос Калерия с соседней кровати.

— Вилор. Я его знаю! Я его видела раньше! Это тот самый красавчик, который на меня напал в моем мире! — затараторила я.

— Стоп, стоп. Давай подробнее.

Я пересказала Калерии сон и подробно описала лицо Вилора, ведь хорошо его запомнила и даже однажды изобразила.

— Хм — м-м… — задумалась девушка. — Тогда это однозначно была Тень, видимо, она просто приняла его обличие. Может, нарисуешь его еще раз?

— Конечно! — я встала с кровати, и кинулась к шкафу, где хранила карандаши.

— Мартина. Может завтра? Мы поспали всего около часа.

— Спи, я пойду на чердак, чтобы никого не беспокоить.

— Ладно, я с тобой, — вздохнула девушка.

Хватило её не на долго, буквально на пару минут, когда она уснула прямо на чердаке, с головой укутавшись в теплый плед. К нам снова присоединился Карр и сидел, пока я не дорисовала портрет Вилора. Позже я вышла на веранду, встретить рассвет и сон сморил меня вместе с утренним ветерком.

Глава 34

Мой утренний сон, кстати, никто не потревожил, но проснулась я не на веранде, а в своей кровати, видимо, Калерия рассказала ребятам, про мои ночные «злоключения». Все мое тело болело, будто по мне проехалась машина и, первые полчаса своего пробуждения я провела под горячим душем, чувствуя, как мои мышцы немного оттаивают. Все же не стоило вчера идти на тренировку, нужно было сначала подлечиться.

Выйдя из душа, я обратила внимание, что синяк на щеке по кроям приобрел зеленоватый оттенок.

— Какой кошмар! — проворчала я, вспомнив, что и вчера этот синяк украшал мое лицо, в которое так вглядывался Сигфус. Глянув на вплывшую в комнату Калерию, я убедилась, что её нос тоже лучше выглядеть не стал.

— Привет, — улыбнулась она. — Ну ты и дрыхнуть!

— Имею право после нервной ночи, — бодро улыбнулась я, наливая себе велеса, — все кости болят и голова.

— И я такая же, поэтому уговорила парней сделать несанкционированный выходной, чему они, кстати, не сопротивлялись.

Выйдя в гостиную, я увидела безвольно сидящих парней, которые явно болели не из‑за тренировки, а из‑за вчерашней вечеринки. Особенно страдал Рацо. Казалось, его кожа приобрела зеленоватый оттенок.

— Посмотрели на смазливую морду Вилора? — обратилась я уже ко всем.

— Ага, — кивнул Кофикко на лежащий рядом рисунок, — мы не знаем, кто это.

— Может, стоит показать его старейшинам? — предложил Рацо. — Они наверняка знают его.

— Пожалуй, так и поступим, — согласилась я, усаживая свое бренное тело на диван.

Этот день я тоже решила провести на чердаке за книжками, но мои планы были нарушены стуком в дверь. Зевая во весь рот, я поплелась открывать, и застыла в ступоре, обнаружив на пороге тога! Он был маленький, не больше полу метра ростом, и стоял напротив меня!

— Тог! — заорала я, выкинув вперед руку и собираясь ударить его белым полем, когда ко мне резко подскочил Рацо и отвел удар от врага, после чего на газоне около дома осталась целая траншея. Сам маленький тог, при этом, не выдал никаких эмоций, продолжая безразлично на меня смотреть своими глазищами.

— Стой, Мартина, — вещал Рацо, — это не слуга Вилора.

— Что? — вытаращила я глаза.

В проеме появилась Калерия и, увидев наше «яблоко раздора» счастливо улыбнулась, произнеся:

— Лино зовет нас.

Я так и осталась стоять с открытым ртом, переводя взгляд то на тога — недоростка, то на Калерию.

— Я же говорил, что он не умеет выбирать себе друзей, — напомнил Кофикко, надевая на себя плащ. — Собирайтесь, этот коротышка долго ждать не будет.

— А раньше предупредить меня было не судьба? — взорвалась я, подойдя к скилту. — Я его чуть не прибила!

— Одним стало бы меньше, — хихикнул он и отвернулся, демонстрируя, что больше говорить на эту тему он не хочет.

— У — у-у, вражины, — повторила я любимое ругательство Калерии и пошла обуваться, разобидевшись на всех.

Тог вел нас по узким улочкам города, ни разу не оглядываясь, пока не остановился возле одного ничем не примечательного двухэтажного, немного кривоватого дома. Толкнув деревянную дверь, мы прошли в небольшое пустое помещение, в котором было две деревянные лестницы. Одна вела наверх, другая вниз. Тог повел нас вниз. Лестница оказалась винтовой, спускаясь все глубже, а земляные стены все сильней давили со всех сторон, пока мы, наконец, не дошли до небольшой металлической двери.

— Заходим! — глухо произнес кто‑то из‑за неё и тог, так же молча приоткрыл дверь, прошмыгнув внутрь. Мы последовали его примеру. Нам открылось небольшое помещение, с высокими потолками, больше похожее на земляную пещеру. Пахло там, соответственно — сыростью и землей. Посередине пещеры стоял узкий колодец, с голубой, почти синей водой, от которой расходились блики по всем стенам.

Одна из стен привлекла мое внимание, на ней было некое подобие карты, вернее, тысячи светлячков, то есть ночников, которые выполняли роль контуров и отметок, и были соединены между собой алой нитью. Выходила огромная красная светящаяся паутина. Напротив импровизированной карты находился длинный стол, заваленный множеством книг, карт, рукописей, непонятных приспособлений и всякой всячиной, которой явно было тесно там, поскольку тем же самым был захламлён каждый угол пещеры.

И лишь только потом, когда глаза уловили все, казавшееся необычным, мой взгляд наткнулся на него. Лино. Естественно, я представляла его другим. Он восседал на небольшом деревянном стульчике с огромными колесами, с которого не дотягивался ногами до земли и хмуро нас разглядывал. Это был маленький, щупленький человек, с залысиной на маленькой голове, на которую зализал оставшиеся немногочисленные седоватые волосы. На его глаза одеты круглые черные очки, подобные тем, что носят сварщики, острый нос, казалось, принюхивается к нам, а сжатые в одну линию губы, говорили о том что он чем‑то недоволен. Одет он был в белый докторский халат, который давно нуждался в стирке. Человек без возраста. Так бы я его назвала.

— Здороваться не учили, молодежь? — ещё сильнее нахмурился он, как‑то чересчур переигрывая эмоции.

— Здрасте… — невпопад проговорили мы, отвлекшись на то, как тог взобрался на книжки и увалился на них.

Лино улыбнулся, резко спрыгнул со стула, и в три прыжка оказался возле нас.

— Вы знаете, зачем вы здесь? — хитро сощурился он.

— Э — э-э, чтобы вы нас обучили… — начала было Калерия, но Лино вдруг резко отпрыгнул в сторону.

— Нет! — заверещал он. — Я не хочу вас учить! Мне это надо вообще?! Нет! Не надо!

Мы ошалело молчали, уставившись на чумового санта.

— Но магистры настояли, — продолжил он, и плюхнулся обратно на стул, затем оттолкнулся ногами от колодца и, отъехал на пару метров, остановившись возле успевшего задремать тога. — Люцик, у нас с тобой снова ученики, — теперь уже мечтательно произнес он, — о нас снова вспомнили… после стольких лет…

— Это он следит за снами? То‑то мне ужастики снились, — шепотом пошутила я, и все усиленно начали сдерживать смех.

— Да, юная леди, — отозвался Лино, повернувшись ко мне, заставив устыдиться своего поведения, — именно я на данный момент слежу за снами. И всегда следил, — теперь казалось, что никакого сумасшествия в нем нет, — и обучал хранителей. ВСЕХ хранителей. Но не моя вина в их кончине, ибо я дал все зависящие от меня знания. И теперь дам их вам.

Он снова спрыгнул со стула, поправил очки и, сложив руки за спиной, подошёл к карте.

— Вы скоро научитесь защищать всех этих людей. Будете моими руками. Я же буду вашими глазами, и иногда совестью, — он тихонько захихикал над своими последними словами, и отошел от карты. — А теперь вон! У меня нет на вас времени.

Я было собралась с мыслями чтобы спросить про Родьку, но Лино протянул руку останавливая меня.

— За ним я тоже присматриваю, — проговорил он мне и обратился уже ко всем: — Те книги и рукописи в углу, — он указал на захламленный угол, — временно ваши. У вас есть два дня, на их изучение. Два. Дня.

— Но как же… — начал Кофикко, но был жестоко прерван.

— Во — о-о — он!!! Два дня! Два дня! — разбушевался Лино, взлохмачивая последние оставшиеся на голове волосы.

* * *

Хранителям ничего больше не оставалось, как лихо схватить все, что успели из злосчастного угла и ретироваться.

Когда за ними закрылась дверь, Лино успокоился и снова уселся на стульчик.

— Ну что Люцик, — обратился он к проснувшемуся от криков тогу, — хорошие ребятки. Наконец‑то они готовы.

Его внимание отвлек один запищавший ночник. Лино перевел на него взгляд.

— А пока… придётся некоторым видеть плохие сны, — он, со вздохом встал и, направился к колодцу.

* * *

Мы шли в сторону дома, нагруженные письменами Лино и громко обсуждали случившееся.

— Боюсь представить, чему он нас может научить, — пробурчал Кофикко в третий раз.

— Лино — единственный кто это может сделать, — возразила Калерия.

— А по — моему ему уже давно пора на пенсию.

— А кому‑то нужно научиться поуважительней относиться к старшим!

Калерия взвалила на скилта свои письмена, отобрала у меня мои и, передала их Рацо.

— Куда это вы собрались? — возмутился корп.

— Прогуляемся, — ответила девушка, уводя меня в сторону. — Выходной.

Они еще долго что‑то выкрикивали нам в след, пока мы не скрылись за поворотам.

— Неотесанный чурбан! — злилась Калерия. — Лино — великий сант. Отец его очень уважал. Он бы не стал уважать того, кто того не достоин, ведь так?

— Угу, — закивала я, едва поспевая за ней.

Вскоре она успокоилась и даже повеселела, после того, как мы сделали пару кругов по центру городка, перемыли косточки Кофикко и высказали друг другу восторги от того, что наконец‑то научимся своему первоочередному ремеслу. Санты в это время улыбались нам с приветливыми лицами и хмурились, замечая наш помятый вид. А я, словно юла вертелась в разные стороны, всматривалась в улицы, и выглядывая Сигфуса.

— Смотри, отвалится, — хмыкнула Калерия.

— Кто?

— Голова.

— Никакого такта у тебя нет, — обиделась я.

— Вот теперь только о своем носе и думаю, а тут еще эти рукописи учить, — поменяла тему Калерия, снова дотронувшись до многострадального носика, — Финн вчера сказал, что даже побои меня не портят.

— Главное, что он на месте, остальное заживет, — ухмыльнулась я, а Калерия еще больше раскисла. — Было бы удивительно, если Финн сказал, что нос твой похож на картошку.

— Да точно, — засмеялась девушка. — Слушай, а пойдем, сходим в лавку старого Кирки, у него там всякая всячина, тебе понравится, — предложила она.

Я пожала плечами, и мы направились на поиски этого магазина. Долго плутав по узким улочкам Сансита, мы вышли на небольшую и не такую узкую улицу, как остальные, усыпанную множеством магазинчиков и передвижных лотков. Тут продавалось все, начиная с одежды и заканчивая едой. Я носилась от палатки к палатке, где гостеприимные продавцы предлагали нам взять у них бесплатно хоть какой‑нибудь товар, за то, что мы охраняем их город от тогов. Моя скромность мне этого не позволила, кроме одной вещи: там была замечательная, теплая шапка связанная из шерсти резвуль, такая мягкая и красивая, что померив её, я уже не смогла отказаться. Жаль только что в ином мире мне её не поносить, а только здесь. Рассыпавшись благодарностями, из‑за которых розовощекий продавец чуть не прослезился, я поспешила за тянувшей меня за руку Калерией.

— Смотри, какая классная! — восхищенно проговорила я, демонстрируя шапку.

— Пойдем, а то они сейчас тебя оденут и обуют на год вперед, и ты разоришь их семьи.

— Ой… — растерялась я.

— Шучу я, — улыбнулась Калерия, — вот туда нам, — указала она на магазинчик, который являлся одновременно и домом для хозяина.

Фасад был отделан доской, а рядом с входом болталась вывеска без названия, где были изображены два пересекающихся кинжала.

— Я смотрю, не много у него посетителей, — предположила я.

— Едва ли, — улыбнулась Калерия, — тут самое лучшее оружие во всем Сансите.

Мы открыли дверь, и в нос ударил запах древесины и хвои вперемешку с металлом. Над нами звякнул колокольчик, предупреждая хозяина, что пришли посетители, но за прилавком никого не было.

Оглядев помещение, я была поражена изобилием кинжалов, арбалетов, рапир, топоров и множеству другого оружия. Так же там продавались смеси для зелий, всякие пряности, непонятные пузырьки и гирьки, камушки, амулеты, в общем, все то, что может нас заинтересовать.

— Вот это да! — восхищенно произнесла я, подойдя к прилавку с острыми и резными стилетами. — Какие красивые!

— Мало того, что красивые, — раздался голос со второго этажа, — еще и единичный экземпляр. Другой такой пары больше не существует.

Я всматривалась в лестницу, пытаясь увидеть обладателя голоса, но он спустился не по ней, а по деревянному столбу, с другой стороны помещения. Это был крепкий старичок с хитрым лицом, усыпанным множеством морщин и с прищуром на правом глазе. Он не выглядел старым, максимум — лет на пятьдесят. Мы дружно с ним поздоровались, а он продолжал рассказывать про стилеты.

— Они выполнены из стали, которую расплавлял дракон из иных земель, их невозможно сломать и потерять, — повествовал он, открывая прозрачную витрину. — Да, да, именно потерять! Это оружие привыкает к хозяину, и если ты приобретаешь его, оно будет всегда с тобой!

Он протянул мне один из стилетов, и я восхищенно его приняла, разглядывая, словно ребенок новую игрушку.

— Кроме того, твой враг не сможет ими воспользоваться, — продолжал расхваливать кинжалы Кирка, — но и ты не сможешь их купить, если они сами того не захотят. Они уже отвергли добрую половину Сансита, может быть, эти кинжалы ждали именно хранителя? — хитро добавил он.

— А каким образом они выбирают хозяина? — спросила я, точно зная, что без них не уйду.

Кирка протянул мне второй стилет, и я взяла их в руки. Рукоятки удобно легли в ладонь, будто я всю жизнь их держала, и из кончиков лезвий вылетело несколько красных искр. От неожиданности я разжала руки, а кинжалы вместо того чтобы упасть, плавно легли мне на бедра, прикрепившись к поясу на штанах.

— Я знал! Я так и знал! — захлопал в ладоши Кирка. — Старого оружейника не проведешь!

— Вот это да! — изумилась я, трогая стилеты, которые будто зная, расположились там, где их удобнее всего выхватывать.

— Покупай! — произнес старик деловым голосом, и я сразу же потускнела. Денег у меня нет, и я даже ни разу не видела местные деньги.

— Я за нее заплачу, — улыбнулась Калерия, грохнув на прилавок множество покупок, которые она сгребла с полок, словно трактор.

— Нет, нет и еще раз нет! — твердо заявил Кирка. — Она покупает, она платит!

— А если я дам ей деньги? — не отставала Калерия.

— Нет!

— Ну, Кирка! Не вредничай, у нее нет денег, она с иного мира!

— Эти стилеты — не просто оружие! Она должна купить его сама, за свои деньги! — он повернулся ко мне. — Что там у тебя в рюкзаке?

— Уж на ЭТО я кинжалы точно не выменяю, — насмешливо сказала я.

— Тогда верни! — он протянул руку, а я, разозлившись, содрала стилеты со штанов и грохнула оружие на прилавок.

— Так вы их точно никому не продадите! — я насупилась, и отошла в сторону, ожидая, когда Калерия расплатится.

— Поучи старого Кирку торговле! Я торговал, когда тебя еще и на свете белом не было. Учит она. Поговори мне, — бурчал старик, пересчитывая серебряные монеты.

— Пойдем, — Калерия схватила меня заколоть, и вывела наружу.

— Ну и вредный старикашка! Тут все старшее поколение отличается этим? — возмущенно выкрикнула я. — Вот какая разница, кто заплатит?!

— Держи, — Калерия со смехом протянула мне стилеты, которые вытащила из своего рюкзака и те мигом оказались у меня на поясе. Я резко остановилась.

— Ты что их украла? — тихо спросила я.

— Вовсе нет, я заплатила. Просто Кирка не посчитал нужным сообщить о том, что я дала ему вдвое больше денег, — Калерия снова пошла вперед. — Он вредный, так мы — вреднее.

— Спасибо! — я приобняла её и чмокнула в щеку. — Я тебе должна!

— Позже как‑нибудь рассчитаемся, — удовлетворенно хмыкнула девушка.

— А что ты там себе понабрала? — полюбопытствовала я.

— Да так, всякую всячину и немного зелий, — она сделала паузу, — против чар, эликсир забвения, любовный напиток, — она снова сделала паузу, со смыслом посмотрев на меня, — и бальзам «заживляющий» для моего носа. Все это, конечно, нам нужно уметь делать самим, но ты понимаешь меня, да?

— Конечно, — пожала я плечами, так как тоже не любила стряпать зелья. — А любовный напиток тебе зачем?

— План коварной мести, — улыбнулась Калерия, — как только до города Водяных Корпов доберемся, так Кофикко у меня отведает свою же таблетку.

— Когда же вы уже успокоитесь? — засмеялась я.

Позже, мы решили немного отдохнуть у небольшого пруда, под тенью огромного дерева. На улице становилось все жарче, поэтому пока Калерия перебирала и пересматривала свои склянки, я собралась немного поплавать. Скинув верхнюю одежду, с разбега плюхнулась в воду, обрызгав при этом Калерию.

— Эй, поаккуратнее, — недовольно сморщилась она, вытирая лицо.

— Давай ко мне, — позвала я, подплыв к берегу.

— Нет, неохота мочить голову, — проговорила девушка, сосредоточено переливая какую‑то жидкость из стекляшки в маленький флакончик, который носила на шее как украшение.

— Что там? — заинтересовалась я.

— Универсальная сыворотка обезболивания. Никогда не знаешь, когда оно понадобится.

— Уж точно, — кивнула я, и поплыла на середину пруда.

Там я на мгновение задержалась, прислушиваясь к звукам дневной тишины. Красота. Обернувшись назад, увидела такую же сосредоточенную Калерию, которая, казалось, не замечает ничего вокруг, кроме своих новых покупок.

— Кэлл! Водичка теплая, хватит чахнуть над склянками, прыгай в пруд! — повторила я попытку затащить её в воду.

— Мартина отстань, не хочу я, — капризно пробубнила она, и я решила, что далее её бесполезно тормошить, поэтому растянулась на воде «звёздочкой» и закрыла глаза.

Отвлекли меня от созерцания своего внутреннего мира какие‑то звуки. Я встрепенулась и увидела Аспида.

— Калерия! — заорала я, видя, что птица подлетает к ней со спины. — Аспид!

Но девушка не успела даже обернуться и, птица, с оглушительным протяжным стоном, схватила её за плечи огромными лапищами и, взметнулась в воздух. Я что есть сил, плыла к берегу и орала как ненормальная, понимая, что не успею её спасти. Калерия не принимала попыток освободиться, повиснув тряпичной куклой в цепких лапах летающего чудовища, она была без сознания. Я добралась до берега и кинулась в ту сторону, куда летел Аспид с драгоценной ношей.

— Нет, нет, нет! — кричала я, и бежала, даже когда они скрылись из виду.

Внезапно я, со всей дури врезалась во что‑то и так сильно ударилась головой, что даже потемнело в глазах. Я поднялась с земли, схватившись за голову, пытаясь стряхнуть боль, и не увидела никакой преграды, об которую можно бы было так удариться. Протянув руку, почувствовала невидимую стену, которая не давала возможности пройти дальше.

— Что за черт!? — рявкнула я, и заметила темную фигуру по ту сторону невидимой стены.

Раньше мне не приходилось видеть этого человека, я была в этом уверена. Он был не высокого роста, невероятно мощный, с русыми волосами и внимательными глазами светло — карего цвета, чем‑то похожими на мои. Одет он был в черные, ничем не примечательные одежды и выглядел неуместно посреди солнечной поляны в меховых сапогах. Через руку у него был перевешан толстая, меховая дублёнка, что еще больше сбивало с толку.

— Добрый день Мартина, — поздоровался человек, подойдя ближе. Его голос не соответствовал его внешности, слишком уж грубо он звучал.

— Кто вы такой? — спросила я, всерьез опасаясь, что моя голова вот — вот взорвется от боли и переживаний за Калерию.

— Мое имя Торлаг и я должен кое‑что Вам передать, — почтительно сказал мужчина, сложив руки в замок возле груди. — Спешу предупредить Вас, что стена, разделяющая нас, не более чем иллюзия и что я нахожусь достаточно далеко, чтобы Ваша магия не смогла на меня подействовать, — он улыбнулся и заговорчески мне подмигнул. — Вы не сможете причинить мне вред, даже если сильно того захотите.

— Почему я должна причинять вам вред? Да кто вы такой, черт возьми?! Мне абсолютно не до вас сейчас! — бушевала я, все еще держась за голову, и развернулась, чтобы уйти от этого сумасшедшего подальше.

— Это касается Калерии, — проговорил он и улыбнулся.

— Что? — переспросила я, остановившись.

— Вы знаете место под названием Замок Трех Скал? — спросил Торлаг.

— Слышала, — кивнула я, внимательно, и уже по — другому рассматривая своего нового знакомого. — Что вы хотели сказать на счет Калерии?

— Будьте терпеливы, — проговорил он, закатив глаза, — если вы хотите увидеть свою подругу живой и невредимой, то вам необходимо незамедлительно явиться в замок. Вместе с Серебряным Кипером. Лишь в обмен на него, ваша подруга сохранит свою жизнь.

— Что? Да как вы…

— Я попрошу Вас не перебивать меня. Это не вежливо, — поучительно проговорил он, недовольно сверкнув глазами, — кроме того, я могу и не сообщить остальное, и тогда Вы не будете знать правил игры. Мне продолжить? — насмешливо поинтересовался Торлаг.

— Да, — произнесла я, стиснув зубы.

— Как я уже сказал, жизнь Вашей подруги против Кипера. И еще кое‑что: Вы должны явиться одна. Без остальных хранителей. Если Вы нарушите правила, Калерия умрет, и мы спустим с гор лавину. Тогда уже просто некого будет спасать, не так ли? — развеселился он. — Вопросы есть?

— Нет, только пожелания, — фальшиво улыбнулась я.

— Простите? — нахмурился он.

— Чтоб ты сдох, — пояснила я, и Торлаг громогласно расхохотался.

— У Вас мало времени, поспешите, — последнее, что он произнес и исчез.

А я упала на колени и горько разрыдалась, жалея Калерию и ругая себя.

«Ворон не лови, следи за своей спиной», — вспомнились мне слова старой Калки, которые она произнесла для Калерии.

Я брела к дому, не зная как сообщить об этом парням. У меня просто нет на это сил. Ещё сегодня она так радовалась, что Лино начнет нас обучать. И вот она у Вилора.

Возле калитки я приостановилась, вглядываясь в дом, из которого слышались голоса скилтов. Почувствовав прикосновение к своей руке холодного носа волка, в очередной раз поразилась, как тихо он передвигается. Я присела на корточки и обняла его, зарывшись лицом в густую шерсть.

— Ну как мне им сказать, а? — спросила я у волка, и тот тихонько заскулил, лизнув меня в нос.

Но говорить мне ничего не пришлось, пережитый стресс снова сбил защиту с моих мыслей и как только мы с волком зашли в дом, Рацо и Кофикко впились в меня взглядом и с каждой секундой их лица становились все непроницаемей. Тут же, как черт из табакерки материализовалась Ёё и, крича дурным голосом, начала бегать по дому ища свою хозяйку.

— Что случилось? — растерянно произнес Самсон, спускаясь с чердака. — Что случилось?

— Калерия пропала. Её похитили, — тихо отозвался Кофикко и положил руку на его плечо.

— Что? Как… как это произошло?! — бледная кожа Сони побелела еще больше, и мне показалось, что я физически чувствую, как он вытаскивает воспоминания из моей головы.

То, что я услышала при этом в его мыслях, наверное, позабавило бы меня в другое время, но сейчас мне было не до него. Ёё, тем временем, подбежала ко мне и, глядя прямо в глаза протяжно и казалось, требовательно произнесла:

— Ч — и-и — икры — ы-ы!

Я присела перед ней на корточки и потеребила по холке.

— Я найду её, — решительно произнесла я, — обещаю.

— Вы спасете Кэлли? Вы пойдете за ней? — подал голос Сони, переводя взгляд на каждого из нас по очереди.

— Однозначно, — кивнула я.

— Я пойду с вами.

— Мартина, совет запретит нам это делать, — опустил голову Кофикко, избегая моего взгляда.

— Что? Что? — взахлеб спросила я, глотая возмущение, которое так и лезло наружу.

— Он прав, — кивнул Рацо, — мы не можем рисковать собой и Кипером ради хранителя. Для того мы и здесь.

— Но… — начал Сони, но я его перебила.

— Тогда какой в нас вообще смысл?! Что мы за хранители, которые даже не могут постоять за своего друга?!

— Мартина…

— Стоп. Не хочу ничего слышать! — я схватила со стола рисунок с изображением Вилора. — Мы немедленно идем в светарню.

Глава 35

Против обыкновения, нам пришлось довольно долго ждать, пока сант — привратник впустит нас в залу для разговора со старейшинами, и когда я уже готова была выбить эту дверь к чертовой матери, внезапно оживший провожатый встрепенулся, и подтолкнул ворота, которые легко отворились. Мы втиснулись в просторный зал виноградной гроздью, то есть — кто куда и, перегоняя друг друга.

— Спешим вас предупредить, — произнес магистр Савва вкрадчивым голосом, подняв одну руку, чтобы привлечь к себе наше внимание, — следите за своими мыслями, мы не хотим слушать ваши доводы, когда сообщим о своем решении.

— Что? — недоуменно спросила я.

Они, что уже все знают?

— Совершенно верно, девушка, — подал голос Валемир и, я отметила, что сегодня он не выглядел напыщенным, как обычно и, в его лице отчетливо виделась тревога. Наверное, Калерия все‑таки и ему нравится, невзирая на стойкую вражду с Фредерикой.

Черт, она всем нравится.

— И что же? Каково ваше решение? — нетерпеливо выпалил Кофикко.

— Нам очень жаль, но мы не можем рисковать, — произнес магистр Цветан звенящим голосом, слова которого звучали как приговор, — то, что случилось, было упущением. Огромным упущением для хранителя, который должен защищать город! Недопустимо, чтобы аспид, без особого труда подлетел к ХРАНИТЕЛЮ со спины!

— Но… — начала я, но была жестко перебита.

— Никаких, «но», Мартина! — распалился Цветан, которого я раньше не могла представить в гневе. — Совет запрещает вам идти на уступки Вилору, рискуя всеми нами! А так же, совет запрещает хранителям покидать пределы Сансита и рекомендует провести ближайшие три недели на тренировочном полигоне и на уроках многоуважаемого Лино!

В зале нависла тишина, а у меня из глаз, словно у клоуна брызнули слезы. Магистр Милена вскочила со своего стула и подошла к нам.

— Нам очень жаль, ребята, правда, — грустно произнесла она, — но вы должны понять, что от Кипера и от вас, зависит жизнь всего города. Если он окажется в руках Вилора, то… — она запнулась, — мне даже страшно представить, что будет. Мы не можем рисковать ради хранителя. Таково ваше предназначение. Защищать.

Я молча давилась слезами и заблокировала от всех мысли, что запрещалось делать в светарне, но никто не осмелился меня в этом упрекнуть.

— Нам очень жаль Калерию, — тихо произнес Валемир, — и нам нелегко бросать её на произвол судьбы, но в данном случае, с этим необходимо смириться.

Я вытерла грязной ладонью щеку и уставилась в пол, слушая неторопливые высказывания магистров, чувствуя себя никчёмной маленькой девочкой, которая не может в этом мире ничего. Свою ничтожность я ощущала почти кожей, пока Рацо легонько не приобнял меня за плечи. Я с благодарностью подняла на него глаза. Лишь недавно я приобрела своих друзей, и вот, одного из них уже потеряла.

— Мартина…

Я поняла, что Магистр Цветан опять обращается ко мне.

— Ты принесла рисунок…

Я молча сняла с плеча рюкзак и вытащила из него свиток, протянув его Милене. Она раскрыла бумагу и всмотрелась в лицо врага.

— Хм — м, честно сказать, я его представляла другим. Он очень молод для своих деяний, — она передала рисунок Цветану.

Он хмуро оглядел изображение и передал остальным.

— Кажется… — задумчиво произнесла магистр Ясмина, когда рисунок добрался до её рук, — кажется, его лицо мне знакомо. Валемир, взгляни внимательнее. Я определенно его уже видела!

Я впилась взглядом в магистра Валемира, который повторно воззрился на портрет Вилора, но в его глазах я не увидела ничего.

— Боюсь, что нет…

— Магистр Савва, может вы? — не бросила попыток Ясмина.

— Позвольте мне, — Аделина практически выдрала рисунок из рук Саввы и поднесла его к своему тощему носу, который держал миниатюрные очки. — О, ну конечно же!

Все уставились н нее.

— Ясмина, ты тоже должна его помнить, — она наклонила рисунок к своей сестре, — этот мальчик был моложе тогда, он тоже был хранителем… как же его звали, дай Земля памяти…

— Владимир, — произнесла Ясмина. — Его звали Владимир. Это тот мальчик, который был вынужден отказаться от жизни в Сансите. Только здесь он значительно старше.

— Этого не может быть! — возмутился Валемир. — Он не может быть им, поскольку это было слишком давно по человеческим мерам времени. Кроме того, это просто не возможно!

— Но, тем не менее, — вкрадчиво произнес магистр Савва, вновь вглядываясь в рисунок, — магистр Ясмина права. Я не узнал его сначала, ведь он вырос и окреп, но это определенно Владимир. Но я не имею представления, каким образом он оказался здесь, спустя столько лет. Для Сансита это тоже долгое время.

— Не поделитесь с нами? — робко попросила я.

— Ах да, конечно, — затараторила Милена, — видите ли, ребята, он когда‑то давно, тоже был хранителем. Ещё до того, как ваши родители удостоились этой чести. Он был очень способным и умным мальчиком. Его, как и вас, в силу непредвиденных обстоятельств, пришлось пробудить раньше, и мы ни разу не пожалели о принятом решении. Но, к сожалению, у него появились проблемы в ином мире. Он не смог более оставаться в Сансите, чем был очень огорчен. Нам нелегко было принять это решение, но другого варианта не было.

— Владимир Бухарский, — произнесла я.

— Да, да, именно такая у него была фамилия, — закивала магистр Аделина, глядя на сестру, пока та не кивнула.

— А кто такой Торлаг? — спросил Рацо.

Магистры молча переглянулись, и я поняла, что у них нет ответа.

Я буквально выбежала из светарни и налетела на Фредерику, которая как раз собиралась войти в ворота.

— Смотри куда летишь, ненормальная! — злобно бросила она, и собиралась было пройти, но остановилась и, ухмыльнувшись, произнесла: — До меня дошел слух, что Калерии больше нет среди вас. Как жаль, я даже не успела с ней попрощаться.

— Уйди Фредерика, — прошипела я, чувствуя, что сейчас вспыхну, — пока я держу себя в руках.

— Не пугай, не боюсь, — хмыкнула она. — На этот раз тебе ничего с рук не сойдет, поэтому ты ничего не сможешь мне сделать.

— Ты в этом так уверена? — мои руки уже держали два шара с огнем.

— Да, — кивнула девушка. — Я безумно рада, что больше не увижу надоедливой рожи твоей Калерии.

Фредерика начала уже заходить в дверь, но я схватила её за рукав и притянула к себе.

— Ты права, я не смогу использовать против тебя Силу Земли, но это могу, — я со всего размаха врезала ей в нос кулаком, после чего та согнулась пополам и схватилась за лицо обеими руками.

— Ты сломала мне нос!

— Нет, не сломала, — проговорила я, уходя.

— Ты за это ответишь Мартина! — гундося, кричала она, но я её уже не слушала.

— Отличный хук, — похвалил меня поравнявшийся со мной Рацо.

— Иногда прям жалко, что девчонок нельзя бить, — буркнул Кофикко, — некоторые этого реально заслуживают.

— Тот кто заслуживает, свое получит, — изрекла я, чувствуя, что моя голова сейчас просто лопнет от мыслей наполняющих её.

* * *

— Мы не можем это просто так оставить, — в сотый раз произнесла я, сидя перед костром на заднем дворе, раскачиваясь на месте словно маятник. Мой волк служил мне диваном, не отходя от меня ни на шаг, а возле него свернувшись клубочком, лежала несчастная чикри.

Самсон молча переживал и копался в своих мыслях, не произнеся ни слова с тех пор, как мы вернулись из светарни и сообщили ему решение совета.

— Но и не можем ослушаться магистров, — грустно вещал Рацо.

— Калерия ослушивалась. Ради меня. Чтобы спасти меня от Теней.

И снова нависла тишина. Я схватила уже третью кружку велеса и отпила большой глоток, обожжа горло.

Из‑за калитки послышался шелест травы и волк с чикри встрепенувшись, уставились во тьму, из которой вышел магистр Савва.

— Магистр… — поднялся Самсон, явно растерявшись. Простые санты, а тем более скилты, редко видели магистров воочию.

— Присядьте друзья, — сказал Савва, опускаясь на бревно, служившее лавочкой, — и дайте старику выпить вашего чудного напитка.

Скилтам дважды повторять не нужно, и Кофикко молнией сбегал в дом, принеся самую большую кружку, наполненную локтусом.

Магистр отпил напиток и улыбнулся.

— Умеют Лесные Скилты делать действительно хорошие вещи, — он вытянул ноги одетые в крючковатые чешки, и внимательно посмотрел на наши кислые лица. — Магистр Валемир и я, очень раздосадованы, что нет возможности помочь вашей подруге. Но мы предвидим ваше решение ослушаться совета и предостерегаем вас от этого необдуманного шага.

Мы молча слушали магистра не осмеливаясь смотреть ему в глаза.

— Кроме того, это опасная затея и вряд ли осуществимая. Пойдя туда вместе, вы погибнете. Если Мартина пойдет одна — тоже погибнет. Исход один. Вариантов нет.

— Вообще нет? — с надеждой спросила я.

— О, — улыбнулся Савва, — ну разве что только вы не найдете потерянное, еще в начале зарождения Сансита «заклинание невидимости», то, пожалуй, шанс был бы.

— А где его искать?

— Нигде теперь уж, — его улыбка погрустнела, и магистр поднялся на ноги. — Послушайте нашего совета и не смейте идти в Замок Трех Скал.

Савва нетвердой походкой пошел к калитке, и я заметила, что на бревне, где он сидел, лежал кусок бумаги, который, вероятно, обронил магистр.

— Магистр Савва, — я подняла бумажку и подбежала к нему, — вы уронили.

— Я ничего не ронял, — улыбнулся старик, и снова направился к калитке. — О да, Мартина, тренировочный полигон — удивительное место, которое воспроизводит практически все. Я надеюсь, вы найдете правильное применение ему в ближайшее время.

— И зачем приходил… — пробормотал Самсон, когда магистр ушел.

Я вернулась к костру и снова уселась, облокотившись на теплый бок волка, всматриваясь в бумажку, оказавшейся свернутым в несколько раз, кусочком пергамента. Развернув его, я сосредоточила внимание на маленьком пятнышке чернил в середине листка, которое начало двигаться и собираться в слова.

— О, Боже! О…

— Что, что там? — подпрыгнули парни.

— Заклинание… магистр оставил нам «заклинание невидимости»! — радостно взвизгнула я.

— Ш — ш-ш… — шикнул Кофикко, воровато оглядевшись по сторонам, и взял у меня записку. — Ну надо же. Вот уж не думал, что магистры Савва и, тем более, Валемир способны на это.

— Спасибо, спасибо, — проговорила я в темноту, куда недавно ушел старейшина.

— Я иду с вами! — решительно произнес Самсон.

— Исключено, — хитро произнесла я. — Ты останешься здесь. И будешь представлять нас на полигоне… тренирующихся.

— Но…

— Сони, — вступил Кофикко, — Мартина права, Савва ясно дал нам понять, что полигон должен служить нам прикрытием, а для иллюзий нужен источник, ты им и будешь, чтобы никто не заметил нашего отсутствия. Мы спасем её. Обещаю.

— Я верю тебе друг, — кивнул скилт и они крепко пожали руки.

— Собираемся? — подскочила я.

— Умерь свой пыл, — хмыкнул Рацо, — нам нужен отдых, путь до Замка Трех Скал долгий, около трех — четырех дней если скакать галопом, а если с привалами, то все пять. Нужно сегодня выспаться, а завтра выступать.

— Да, пожалуй ты прав, — согласилась я.

— Кроме того, там жутко холодно, нам понадобится теплая одежда и еда, — добавил Кофикко.

Я кивнула и бросилась в дом, проверять запасы и собрать сумку на утро.

— Ну что Рацо, похоже, мы совершим поступок, который когда‑нибудь занесут в летописи, — улыбнулся Кофикко, по — дружески обняв корпа за плечи.

— Ага, если останемся в живых, — так же весело отозвался тот.

Всю ночь меня мучили кошмары, не давая нормально отдохнуть. То я снова упускала Калерию, то пыталась спасти Родьку из оплетших его лиан. Поэтому, я много раз просыпалась в холодном поту с немым криком на губах. Но как это ни странно, с утра чувствовала себя вполне сносно, даже радуясь от того, что больше не придется видеть этих разрушающих снов.

Простояв минут двадцать под горячим душем и придя в себя, решила собрать теплые вещи. С шапкой и сапогами проблем не было, а меховую шкуру, которая служила накидкой, мне молча, принес Самсон. Упаковав все это в мешок, я перевязала волка ремнем, чтобы было куда все это пристегнуть, вместе с мешком провизии. Надеюсь, мой волк не будет против.

Парни собрались в рекордные сроки, и когда я вышла из дома, они уже были верхом на резвых. Ёё крутилась у их ног, и я поняла, что она поедет с нами.

— Готова? — спросил Рацо.

— Со вчерашнего дня еще, — грустно улыбнулась я, и взобралась на нагруженного волка, который, казалось не испытывает дискомфорта от лишнего веса.

— В путь? — произнес Кофикко, укутавшись в накидку от солнца, и тронулся с места. Мы с Рацо последовали его примеру.

* * *

— Удачи ребята, — тихо проговорил Самсон, глядя им в след. — Верните её живую и здоровую.

Глава 36

Мы ехали не сбавляя темпа полдня, делая редкие привалы для отдыха животных. У меня самой мышцы ломило во всем теле, а про ушибленную недавно пятую точку я старалась вообще не думать, молча перетерпливая все трудности.

— Мартина, нам придется остановиться на ночь, — вещал Рацо.

— Да, я знаю, — кивнула я, — но мы будем ехать, пока не потемнеет.

— Мартин, давай завязывай винить себя, — устало произнес Кофикко, который сейчас напоминал сонного медведя.

— Да не в этом дело… — отмахнулась я.

— Поясни.

— Да я просто потерять её боюсь, понимаете? Я только что обрела настоящих друзей, которых у меня в жизни не было, если не считать Родьку. Я попала в ваш мир и тут я… ну, своя, понимаете? Не изгой, не тормоз, не девчонка, вечно пахнущая краской. Я нашла друзей и была счастлива. Но не успела поверить в свою удачу, как лишилась одного из вас. Я боюсь, потерять все это…

Кофикко и Рацо приблизились ко мне и с двух сторон положили руки на плечи.

— Ты никого не потеряешь. Мы никого не потеряем, — твердо произнес скилт, делая акцент на слово «мы».

— Мартина, — позвал Рацо, и схватил меня за подбородок, чтобы я четко смотрела в его огромные, зеленые до невозможности глаза, — я тебе помогу.

Утонув в его глазах, почувствовала, что ком в моей груди рассосался, и казалось, я впервые после похищения Калерии вздохнула с облегчением. Вместе с этим пришла вера в свои силы и полная уверенность, что мы спасем нашу подругу.

Рацо улыбнулся своей идеальной улыбкой, и довольно кивнул:

— Так‑то лучше.

— Дружок, ну нельзя быть таким красивым, — улыбнулась я. — Спасибо.

— О, Марти улыбнулась! — хмыкнул Кофикко.

— Что это ещё за «Марти»? — удивилась я.

— Не нравится?

— Да мне все равно. Мне в принципе мое имя нравится. Кстати, Рацо, — позвала я, — мы уже профукали одно предупреждение старой Калки по поводу спины Калерии, тебе же она велела бояться ножей.

— Да, я помню, — кивнул корп, думая о другом.

— Рацо я серьезно, будь внимательным.

— Хорошо мамочка, — засмеялся он.

— Кстати, помните недавнюю песнь музы? — встрепенулся скилт.

— Про то что «дружбу нам держать вскоре предстоит опять»? — процитировала я.

— Ага. Вот это к чему было. Неужели нельзя было по — человечески предупредить?

— Музы не вмешиваются в события, а только вещают, — пояснил Рацо. — То, что она вообще попыталась нас предупредить, это уже большая честь. Просто внимательнее нужно быть, и серьезно относиться к их подсказкам.

— Согласна, — кивнула я. — Это нам, дуракам, урок на будущее.

Когда начало темнеть, стало прохладнее, и я набросила на себя накидку с огромным капюшоном. Мы сделали привал на ночь возле небольшого водоема, чтобы было что пить, и чтобы освежился Рацо. Пока Кофикко разжигал костер, я начала готовить спальники, наблюдая за выкрутасами корпа в воде. Волк и Ёё тоже за ним наблюдали не отводя глаз, словно от неожиданного циркового представления. Когда приготовления были завершены, мы расселись вокруг костра, погрузившись в свои думы и время от времени лениво переговариваясь, словно совершаем просто прогулку, а не идем на верную смерть.

Чтобы занять руки, я заплела себе косу и подвязала её кожаным ремешком. Да, у Калерии это получается лучше. Благо, что волосы в глаза не лезут и ладно. Потом я вытащила бумажку с заклинанием невидимости и начала изучать слова. Это были непонятные письмена на неведомом мне языке, но я свободно могла их прочесть. Наверное, это тоже особенность хранителей.

— Я попробую, — предупредила я парней и произнесла слова, уставившись на их невозмутимые лица. — Не вышло?

— Вышло, — улыбнулся Рацо, жуя какие‑то семечки.

— Да? — я посмотрела на свои руки и не увидела их. — Класс!

Мой волк беспокойно вскочил с места и начал завывать.

— Волк! Я тут, — подала я голос, он посмотрел в мою сторону и осторожно принюхался. Я погладила его и зверь расслабился.

— Мартин, ты когда ему имя нормальное дашь? — хмыкнул Кофикко, ища меня глазами.

— У него есть имя, и я его как‑нибудь узнаю, — ответила я, обняв волка, — а пока он просто Мой Волк.

— Классное заклинание, — вещал Рацо, — сколько всего можно с ним делать.

— Ага, за девками в купальне наблюдать, — расплылся в улыбке скилт.

— Извращенец, — хмыкнула я и рассеяла чары, снова став видимой.

— А то, — кивнул Кофикко.

— А что, идея, — поддакнул Рацо.

— Два извращенца, — подытожила я, и плюхнулась на свое место.

Ночь была холодной и ветреной, если бы не мой зверь и чикри я, наверное бы окоченела до смерти. К счастью, холод выбил из меня все сновидения, и в эту ночь я спала без снов.

Калерия сидела на каменном холодном полу, опустив голову вниз. Она так раскалывалась, что казалось, скоро отвалится. Её руки были заточены в прозрачные кандалы, блокирующие силы, и сдавливали руки, словно тиски. Темница была узенькой и холодной, а воняло в ней, словно тут недавно кто‑то умер, и его забыли вынести. Все тело ломило, и чувствовалось, что у нее были поломаны ребра и вывихнуты плечи от цепких лап аспида. На каждом предплечье было по три дырки от его ядовитых когтей, которые никак не желали затягиваться. Именно из‑за этого яда она и потеряла сознание. Береги спину. Вот что имела в виду Калка.

Возле нее стояла миска с водой, и это все что ей предоставили. Никакой еды, вообще. Хотя Калерия была даже рада, что никто к ней не приходит, она не хотела знать, что от неё хотят.

— Вот ведь я растяпа, — буркнула она, — выберусь отсюда, обязательно аспиду крылья спалю!

Девушка шевельнулась и вскрикнула от боли в ребрах. Замерев, она попыталась отдышаться, но это нелегко было сделать с поднятыми над головой руками. Ей приходилось привставать каждые десять минут, чтобы они не отекли. Слава богу, что у нее был с собой флакончик обезболивающего зелья, иначе она бы давно умерла от боли, ведь даже с ним она её чувствует.

Внезапно двери темницы заскрипели, и в помещение вошел мерзкий тог — прислуга, пропуская к ней темную высокую фигуру в черном цилиндре и длинном развивающемся плаще. Калерия гордо подняла голову и посмотрела в серебристые глаза на черном лице.

— Калерия, — он дотронулся до поля цилиндра, — приятно познакомиться.

— Не трудись прятать свою морду в тени придурок, я её видела, — прерываясь на вздохи, проговорила девушка.

— Как грубо для такой хорошенькой, рыженькой девушки. Хотя вы, санты, всегда такими были — неотесанными грубиянами, — он замолчал, ожидая ответной реплики, но её не последовало. — Что ж, тебя наверное интересует, почему ты здесь?

Калерия хотела было ответить, и подалась вперед, но кандалы удержали её на месте, причинив адскую боль, что девушка тихонько взвыла.

— О, позволь тебе помочь, — Вилор протянул руку, и кандалы отстегнулись от стены, прилипнув к полу, снова причинив боль. — Я не настолько жесток, — он приподнял подбородок девушки, взглянув в её зеленые глаза. — Поверь, мне не приносит удовольствия твоя боль, но по — другому нельзя. Ты — всего лишь средство.

— Да…

— Что? — он нагнулся ближе.

— Да пошел ты…

Вилор встал и громогласно расхохотался.

— Ей Богу Калерия, я тобою восхищен! Жаль, что тебе все равно придется пасть смертью храбрых, но таков удел смельчаков, — он отступил на шаг назад.

— Ты полный идиот, если… — начала Калерия, но запнулась.

— Продолжай.

— …если решил, что они принесут тебе Кипер, — закончила она.

— Принесут, ты недооцениваешь Мартину, — улыбнулся Вилор.

— Нет, это ты её недооцениваешь. Вся твоя затея полный бред и обречена на провал.

— Увидим, — хмыкнул он, и развернулся к выходу. — Дайте ей свежей воды и еды, не желаю, чтобы она сдохла раньше срока, — приказал он тогу. — И, пожалуй, принесите зелье для обработки ран, пусть подлечит себя, на неё жалко смотреть.

Когда массивная клетка закрылась, он посмотрел на измученную девушку, и произнес:

— Видишь, я по — своему милосерден.

— Ага, как стервятник, — хмыкнула Калерия.

Вилор расхохотался и его смех не утих, пока он не скрылся из вида.

— Не делайте глупостей, ребята, — прошептала она в пустоту, — не вздумайте меня спасать.

Я проснулась от лизавшего мою щеку волка.

— Фу, перестань, какой ты слюнтявый, — улыбнулась я, отпихивая его огромную голову. — Ладно, ладно, проснулась.

Я встала и поплелась к озеру, чтобы умыться, по пути специально спотыкаясь о лежаки парней, чтоб их разбудить.

Поежившись от ветра, поспешила надеть сапоги вместо чешек и пожалела, что из иного мира не прихватила с собой мой теплый шарф. То есть из своего мира. Поди, разбери, какой из них «иной».

— Чего ты пинаешься? — пробубнил недовольный Кофикко с заспанным лицом, на котором отпечатались узоры лежака.

— Подъем, в путь пора, — улыбнулась я.

Он хоть и был огромен и широкоплеч, но когда сонный, такой милашка.

Следующие два дня мы сильно вымотались дорогой. По мере приближения к замку становилось все холодней, и я укуталась в меха по самую голову, благо, что они были очень теплые, поэтому дискомфорта я не ощущала. Но перчатки бы не помешали. Хотя, что их зимы по сравнению с зимой в моем городе! Так, детский лепет.

Кое — где уже лежал снег, и когда мы вышли на равнину, вдалеке увидела три огромных скалы, у которых было общее основание, а острия расходились друг от друга в разные стороны, массивно нависая над землей.

— Замок между скалами? — предположила я.

— Наверное, — пожал плечами Рацо, — мы тоже тут в первый раз.

— Будем на это надеяться, — прохрипел Кофикко, который за эти два дня успел простыть и бесконечно пил свои запасы зелий, ругаясь, что не додумался взять именно простудное.

— Вперед, — устало скомандовала я, прекрасно понимая, что нам еще минимум день добираться до скал.

* * *

— Дальше нужно идти пешком, — произнес Кофикко, сурово глядя на разевавшие пасти скалы, — мы не можем наложить чары на животных, они будут видны.

Я глубже укуталась в меха от пронизывающего ветра со снегом и с ужасом глянула на высокий снежный подъем, ведущий в ущелье.

— Оставим их здесь, — предложил Рацо.

— Как же мы пройдем по такому глубокому снегу, не провалившись? — вслух подумала я.

— Не такие уж мы и тяжелые, — буркнул скилт.

— Да, особенно ты, — хмыкнула я, и повернулась к своему зверю, рядом с которым материализовалась чикри. — Ребята, ждите нас здесь. Понятно? — я внимательно посмотрела в их честные и растерянные глаза и повторила: — Понятно?

Волк улегся на снег и закрыл морду лапами, хитро на меня поглядывая, а Ёё тут же исчезла.

— Я не шучу! Ёё! Тебя это особо касается! — крикнула я глядя по сторонам, но так и не обнаружила кошку.

— Пойдем, они будут ждать нас здесь, — подтолкнул меня Рацо, и мы двинулись вверх, время от времени оглядываясь на свой зверинец.

Мои ноги утопали в снегу прочти по колено и я начала быстро уставать, а если еще учесть четырехдневное путешествие верхом, то, скорее всего, до ущелья нам никогда не добраться. Я с завистью смотрела на бодро шагающих парней и злилась на мерзкий ветер, который бил острым снегом по лицу, что пару раз выразилась в крепких словечках, несвойственных моему лексикону.

Примерно через часа два, мы были практически около расщелины, и ветер заметно поутих, дав возможность убрать с лица массивный ворот и получше осмотреться. Обернувшись назад, удивилась, как высоко мы забрались, казалось, мы были намного выше, чем на самом деле.

— Давайте передохнем? — предложила я, плюхнувшись в снег, чувствуя, как обветрилось мое лицо.

— Десять минут, — кивнул Рацо, внимательно всматриваясь в пространство.

Он выглядел таким напряженным и воинственным в этих мехах, и с металлический палкой для ближнего боя за спиной. Его синеватая кожа на белом фоне смотрелась еще темнее, а волосы, которые он собрал на затылке в маленький — маленький хвостик, сгладили овал его красивого лица. Хоть сейчас с него картины пиши.

Кофикко тоже смотрелся внушительно, этакий хмурый медведь с взъерошенными волосами и суровым взглядом, готовый в любую секунду пуститься в бой.

Одна я растеряла бдительность под давлением усталости, просто валяясь в мягком снегу и смотря в небо.

На таких мыслях до меня и донесся оглушительный крик аспида, который из‑за эхо, был еще страшнее. Оглядевшись, я поняла, что тут ему есть где разгуляться, выступающих из‑под снега скал было великое множество, поэтому я вскочила на ноги и, глядя на приближающуюся птицу, вступила на скалистый участок.

— Я с ним справлюсь. Отдайте его мне, — обратилась я к хранителям, не глядя на них. — Лети, лети сюда, птичка.

Аспид не стал подлетать близко, а начал нарезать круги над нами, создавая неимоверный холод и ветер.

— Посмотрим, кто кого! — крикнула я, и протянула руки, вызвав свой ветер прозрачным полем, из‑за которого аспид на мгновение потерял равновесие и спустился чуть ниже.

Но для меня этого было достаточно. Я тут же выпустила лианы, которые молниеносно оплели его, и птица полетела вниз, словно комета. Плюхнулся он на землю, в метрах десяти от нас, и мы все бросились к нему, чтобы аспид не успел очухаться. Птица лежала на скале, беспомощно дергая когтистыми лапами, и оглушающе верещала. Я впервые видела аспида так близко. Он действительно напоминал орла — переростка. Только очень грязного орла с облезшими перьями. Его расширенные глазки — бусинки с ненавистью на нас смотрели, обещая муки ада.

— Его только огонь уничтожит, — вспомнила я, и вытянула ладонь. — Это тебе за Калерию.

Как только пламя дотронулось до аспида, тот вспыхнул словно порох и, молниеносно превратился в пепел.

— Одна — а-ако, — потянул Кофикко. — Как все просто.

— Да уж, — скривилась я, — неизвестно, сколько их там.

После этого нам сразу расхотелось отдыхать, поэтому мы двинулись дальше. Но ущелье было таким длинным, что казалось, ему нет края. Мы шли уже пару — тройку часов по засасывающему, рассыпчатому снегу, и если будем двигаться в том же темпе (а мы будем), то придем только через день — другой.

— Простите за слабость, но я больше не могу, — опять захныкала я, и остановилась. — Дайте пять минут.

— С удовольствием, — кивнул Кофикко, сев на снег и продавив его почти на полметра своим весом.

— Ну вот, а я уже думала, что вы роботы, — улыбнулась я.

— Кто? — удивился скилт.

— Ну, это такие механические…

— Тихо… — услышала я вещание Рацо, и тут же напряглась, прислушиваясь к завыванию ветерка.

Внимательно всмотревшись, мы убедились, что никого рядом нет.

— Рацо, ты что‑то услышал? — спросил Кофикко.

— Нет, скорее почувствовал, — выдохнул тот, все еще смотря вокруг, — что‑то словно дышало мне в спину.

— Но тут никого нет, — нахмурилась я, — но это может значить, что мы его просто не видим.

Я достала стилеты, купленные Калерией, и по максимуму напрягла слух и зрение, пытаясь разглядеть опасность. Рацо не мог ошибиться.

Внезапно в метрах пяти от нас зашевелился снег с торчащими из него скалами, и вздыбился. Лишь после того как этот «снег» отряхнулся, я поняла что это большое пушистое животное, имитирующее раскрасом местный горный рельеф. Зверь был огромен, раза в три больше Кофикко и ничего подобного мне раньше видеть не приходилось. У него были широкие лапы, короткий хвост и маленькие, едва заметные ушки, а так же огромные голубые, печальные глаза, которые занимали большую часть морды.

— Хм, я надеюсь, он добрый, — то ли предположила, то ли спросила я.

— Это «снежный забр», — сказал Кофикко, — я с ним разберусь.

Забр. Снежный забр. Стоп. Я читала о нем. Это животные, обитающие в снежных горах, довольно безобидные, если ты чист душой. И довольно кровожадные, если у тебя дурные намерения.

Кофикко, тем временем, начал медленно пытаться подойти к забру, протянув руки вперед, для предупреждения нападения. Но если верить тому, что я прочла в книге, это не поможет, ведь снежные забры не восприимчивы к любому виду магии. Как только скилт, бормоча непонятные слова, сделал шаг вперед, добродушное лицо пушистого зверя преобразилось. Он оскалился, зарычал, обнажив два ряда острых зубов, и встал в стойку, готовясь к прыжку.

— Остановись! — крикнула я, опасаясь за Кофикко. — Этот зверь не из твоего леса, к нему не подойдут ваши скилтовские уловки! И ты не защитишься от него Силой Земли!

Кофикко опустил руки и отступил назад, не сводя охотничьего взгляда с забра. Рацо в это время достал лук со стрелами и прицелился.

— Подождите! Дайте я попробую.

Не зная, на что надеюсь, я медленно начала двигаться к забру, который снова оскалился и присел.

— Тихо, тихо, пушистик, — проговорила я, протянув руку, — мы тебя не обидим…

— Кто кого обидеть хочет… — хмыкнул Кофикко, приготовив для выброса свой кинжал.

Не обращая ни на кого внимания, я продолжала продвигаться к забру, который теперь не просто скалился, а начал тихо рычать.

Внезапно, между нами, ни возьмись откуда, прыгнул мой волк и, ощетинившись, громко зарычал на забра, заставив того вздыбить шерсть и прижать свои и без того маленькие ушки.

— Волк! Стой! — закричала я, подбежав к зверю и схватив его за шерсть. — Откуда ты тут взялся? А ну назад!

Волк бегло зыркнул на меня и снова на забра, но медленно попятился назад. Дотронувшись до его спины, я на что‑то наткнулась, и это «что‑то» показалось на глаза в облике Ёё.

— Вы чего тут оба делаете?! — разозлилась я. — Я же сказала вам ждать там!

Оба проигнорировали мой всплеск, а чикри даже сделала вид, что умывается. Плюнув на них, я снова двинулась к забру, но уже с надежным тылом за спиной в виде моего волка.

— Забр, — снова обратилась я к зверю, — тебе никто не хочет зла, мы просто уйдем и всё.

Шаг.

— Мы просто проходим мимо. Если тут где‑то твой дом, то у нас даже в мыслях не было его трогать.

Еще шаг.

— Тихо, не рычи, — ласково проворковала я, и забр медленно перестал скалиться, снова приняв облик добродушного пушистого зверя с огромными, голубыми глазищами.

Я осмелела и подошла к нему почти вплотную. Зверь внимательно обнюхал мою ладонь своим маленьким носиком, вызвав тем самым угрожающее рычание волка. Я потрогала его морду, потом погладила по голове, пока забр обнюхивал меня с ног до головы. Потом он резко выпрямился, заставив меня вздрогнуть, и внимательно уставился своими глазищами. Примерно минуту он что‑то изучал во взгляде, прежде чем лизнул меня в щеку.

— Ой, — растерялась я, затем рассмеялась, почесав его за ухом, и зверь распластался на снегу, сложив голову на свои мохнатые лапы.

— Молодец Мартина, чистая душа, — вещал Рацо, опуская лук.

— Поражен и задет за живое, — улыбнулся Кофикко. — Не часто в вещании с животными меня обскакивают.

— Смирись, — поддразнила я. — Думаю, он нам поможет. Он такой огромный, что увезет нас троих, и, при всех его габаритах, не проваливается в снегу.

Забр снова лизнул меня в щеку.

— А ты уверена, что… — засомневался скилт.

— Почему‑то да. «Не бойся зверей с добрыми глазами», это сказала мне старая Калка, — напомнила я. — Уверена, он не просто так попался нам на пути.

— Это бы здорово облегчило нам путь, — согласился Рацо, подойдя к забру и погладив его по пушистой голове.

— Так, а теперь вы, — я грозно уставилась на волка и чикри, которые виновато на меня посмотрели. Волк спрятал морду в лапах, а Ёё запрыгнула на его спину и исчезла. — Ну и что мне с вами делать?

— Мартина, тоги пользуются волками, он не вызовет подозрения и, кроме того, он знает дорогу, — вещал Рацо, положив руку мне на плечо.

— Ладно, негодник, — смилостивилась я, потрепав его по холке, — пойдете с нами.

— Ну, раз уж ты так ладишь с животными, то честь оседлать снежного забра выпадает тебе, — хмыкнул Кофикко.

— Легко, — улыбнулась я, ловко забравшись на спину лежащего забра. — Вы едете?

Когда все устроились на огромной спине животного, я громко скомандовала:

— В Замок Трех Скал!

Глава 37

Мы мчались со скоростью света, вцепившись друг в друга, чтобы не упасть. Забр с такой легкостью и радостью бежал по глубокому снегу, что создавалось впечатление, будто он бежит наперегонки с ветром.

В считаные минуты мы добрались до конца ущелья, и зверь так резко затормозил, что я не удержавшись, перелетела через его огромную голову и плюхнулась в снег.

— Отлично, — пробубнила, смахивая с лица снег, который уже успел превратиться в воду, не без помощи подоспевшего Волка. — А нельзя ли…

— Ш — ш-ш… — шикнул Кофикко, и указал на ущелье.

Я медленно обернулась и ахнула. Мы находились перед скалистым, неровным обрывом, внизу которого как раз и сходились три огромных скалы. А в середине, на глубине в метров двадцати от нас, стоял внушительный каменный замок, где кружило не меньше дюжины аспидов. Он напомнил мне замки средневековой Англии, так как был построен как попало, но очень функционально. В середине красовались три высокие башни и шесть низких, весь периметр окружен непреступной стеной, и казалось будто он парит в воздухе, так как основания замка видно не было. Единственное, что соединяло замок со скалой, это широкий каменный мост, по которому взад — вперед шагали (если это можно так назвать), тоги.

В общем, картина вырисовывалась не очень радужная. Спуск на такое большое расстояние приводил меня в ужас. Конечно, обрыв был довольно удобный для спуска. Если бы я не боялась высоты. Особенно, когда внизу какое‑то подобие бездны, ведь отсюда не видно, как долго в случае чего, падать до замка и после него. Хотя, если сорвешься, эта принципиальная разница не будет важна.

— Так… высота не главная наша проблема, — вслух отдёрнула я себя. — Тоги, вот что волнует меня.

— Придется как можно тише пробираться мимо них, — вещал Рацо, — чтобы они не чувствовали рядом движения.

— Да, особенно это касается Кофикко, — нахмурилась я.

— Отставить говорить о физических несовершенствах, тощие селедки, — хмыкнул он, схватив мои ладони, на которые я дышала, чтобы согреть и засунул их себе под кофту, что почувствовала, будто тысячи иголочек пронзили мои окоченевшие руки.

— О — о-о…

— Грей, — отмахнулся скилт, и я плотнее прижала ладони к его животу. — Значит, так…

— Кофикко, ты такой мощный, как танк…

— Как кто?

— Потом объясню.

— Так вот, значит так: они ходят по трое на мосту, четыре в одну сторону и, три в другую, в начале и конце еще по два тога. Самое сложное, это пробраться, когда они пересекаются между собой, расстояние для маневра остается не более полуметра. Тут‑то я могу и не поместиться, — закончил он.

— Нужно, значит, аккуратно, протиснуться бочком и при этом не дышать, — предложила я, освободив согревшиеся руки, и улеглась перед обрывом, всматриваясь вниз. — Смотрите, двое стражников, которые у ворот в замок, заснули!

— С ними‑то как раз и не будет проблем, — внес свою лепту Рацо. — Может их отвлечь?

— Как, например? — поинтересовался Кофикко. — Сбросить одного вниз?

— Нет, тут ребята, все зависит не от нашей силы, а от ловкости, — задумчиво произнесла я. — Будем считать это обычным испытанием на полигоне.

— Да уж, — буркнул скилт.

Я выудила из кармана листок с заклинанием невидимости и протянула его Рацо.

— Ты первый. Только позволь мне напомнить тебе слова Калки, — его большие глаза цвета летней листвы, внимательно на меня посмотрели, — «Бойся острых лезвий. Если ты невидим, это не значит, что тебя нет».

— Я хорошо запомнил эти слова с первого раза, Мартина, — улыбнулся корп. — Я буду осторожен.

— Будь добр, — кивнула, отдав ему заклинание.

Пока парни обращались в невидимок, я подошла к забру и потрепала его по пушистой мордахе.

— Спасибо тебе, друг. Если мы вернемся… нет, не так… когда мы вернемся, отвезешь нас обратно?

Зверь подтолкнул меня к уже невидимым друзьям и, я поняла, что это означало «да».

— Ну что, увидимся, когда увидимся? — робко улыбнулась я, и прочла заклинание.

Став невидимой, заметила два свечения возле себя. Не то, что свечение, скорее искажение, будто смотришь в кривое зеркало.

— Ребята, я вижу ваши очертания.

— Да, раз мы воспользовались одним и тем же заклинанием, — произнес Кофикко. — До этого ты нас не видела?

— До этого нет.

— Тогда это играет нам на руку — не потеряемся.

— Тоже верно.

Я обернулась к своему волку и чикри. Ёё хитро на меня посмотрела и исчезла, но её фигуры после исчезновения я не видела. Наверное, потому что у нее это природный дар, а не приобретенный, как у нас.

— Ну что, вперед? — Вздохнув, и проверив наличие своих кинжалов, я спрыгнула с первого камня, тут же прижавшись к другому, словно от этого зависела моя жизнь. — Ах, черт возьми, голова закружилась.

Рядом со мной приземлился Рацо, это я поняла, почуяв его особый запах, и взял меня за руку.

— Будем спускаться вместе. Чувствуй мою руку. Я держу тебя.

Не сговариваясь, мы открыли друг для друга свои мысли и теперь были словно одним целым. Я была удивлена, насколько бесстрашными были мысли Рацо, которые никогда не были для меня секретом и насколько сильно переживает за Калерию Кофикко.

С горем напополам и шишками на коленях, через полчаса мы спустились вниз, стараясь не создавать шума, ведь тоги были совсем рядом. Пока мы словно кузнечики скакали по скалам, успело потемнеть, хотя было ощущение, что в этом месте темнеет гораздо быстрее, чем на поверхности. Тем не менее, когда мы оказались там, по краям моста уже зажгли факелы, и тусклое свечение за‑за стены, подсказывало, что и в замке разожгли огонь.

Наши сапоги из мягкой кожи, делали поступь едва уловимой, поэтому мы без проблем подобрались к первой охране моста.

Мерзкие, худощавые тоги устало стояли, опираясь на огромные топоры, и казалось, будто их не интересуют ничего вокруг. Их мы преодолели довольно быстро. Но самое опасное было впереди, а именно, куча тогов шагающих по мосту. Добравшись до середины, мы поняли, что в этом месте как раз и будет то самое пересечение, которого опасался Кофикко.

«Черт возьми, они идут слишком близко друг к другу!» — мысленно взревел он, и начал пятиться назад, чтобы появился зазор, в который бы он поместился, но не учел, что тоги шагали быстро, а он этого сделать не мог, поскольку создаст шум.

«Ну все, я пропал» — услышала я его очередную мысль.

Тут на мост выскочил мой волк и в три прыжка добрался до нас, заставив тогов сбиться с шага, чем и воспользовался Кофикко, прошмыгнув незамеченным.

Пока стражи отвлеклись на волка, гордо шагавшего по мосту, и мурлыкали на своем непонятном языке, мы добрались до ворот, которые даже не были закрыты на засов, а лишь прикрыты. Я обратила внимание на то, что для такого замка, это довольно маленькие ворота, странно.

Храпящие стражи, повисли на своих топорах, осталось лишь догадываться, как им удавалось не свалиться со своих муравьиных ножек. Наверное, годы практики спанья на посту.

Из‑за приоткрытой двери замка дул сквозняк, принося с собой тухлый запах помоев и еще чего‑то затхлого. Кофикко ухватился своими могучими руками за толстую деревянную дверь, и начал медленно, бесшумно её тянуть на себя. Она издавала тихий скрип, но ни один из стражей на это не среагировал, видимо привыкли к постоянным сквознякам.

Внезапно, один тог вздрогнул и, его топор выпал из рук, полоснув Рацо по щеке. Тот зажал рану, но я увидела темно — бурую кровь, начавшую стекать по его подбородку, обрисовывающую контуры лица. Вскоре, показались его волосы, затем глаза… пока тог наклонился за топором, я, с не дюжей силой, схватила корпа за локоть и впихнула в проем двери, прошмыгнув за ним следом. За нами протиснулся Кофикко, истекавший потом. Я выудила из рюкзака кофту и прижала её к лицу Рацо, который к тому времени практически полностью стал видим.

«Заклинание! Читай!», — я протянула ему листок, холодея от ужаса из‑за количества крови, которую исторгал его организм.

«Все в порядке, это всего лишь царапина», — подбодрил меня он, читая слова, но все еще оставался видимым.

«Не действует? Почему?!» — запаниковала я. — «Читай еще раз!»

Но Рацо все равно был видим.

«Черт, черт, черт! Так, план «Б», — встряхнулась я, обратив взгляд на прозрачный силуэт Кофикко.

Оглядев помещение, где мы находились, поняла, что это был не двор замка, как ожидалось, а в каменном зале, из которого вело два коридора.

Тог поднял свой громоздкий топор и пихнул второго спящего стражника, издав звук отдаленно напоминающий смех, больше похожий на клокотание. Но тут его взгляд привлекло лезвие топора, на котором была кровь.

Тог пролепетал что‑то на своем ломаном языке, указывая на бурые капли на лезвии и земле, после чего тоги зашевелились и сбежались к воротам, рассматривая кровь. Один из них провел своим костлявым, зеленым пальцем по крови и попробовал её на вкус, тут же отчаянно заверещав и выхватив рог, висящий на шее у своего товарища, и что есть мочи, в него дунув, издал громкий вой.

Волк, находившийся в это время рядом, прыгнул в самую гущу тогов, сбив с ног их всех, и устремился в ворота, наткнувшись на невидимую меня.

«Засов! Они поняли, что мы внутри! Закройте засов!» — мысленно верещала я, наблюдая, как Кофикко поднял огромную, размером со шпалу, доску и подпер ворота.

«Бежим!» — Рацо схватил меня за руку, и мы кинулись к коридорам.

Куда бежать долго мы не решали, поскольку в одном из проходов слышался топот десяток ног.

Мы понеслись по темному проходу, который расходился на все новые и новые ходы, словно вены.

«Как тут разобраться?! Нам никогда её здесь не найти!» — паниковала я. — «Это чёрти что, а не замок!»

«Мы не можем ошибиться, я чувствую её», — вещал Рацо, ведя нас в определенные тоннели.

Внезапно, нам на встречу выбежали трое вооруженных до зубов тогов и, вскрикнув, я выбросила белое поле, раскидав их об стены узкого прохода. Рацо усмехнулся своим залитым кровью лицом.

«Это я от страха», — пояснила я, и мы побежали дальше, все глубже проглатываемые стенами этого проклятого замка. Мой волк и чикри неслись рядом с нами, и когда в очередной раз у нас на пути появились тоги, волк прыгнул на них, вцепившись одному в горло, а четверо других, разлетелись как камешки после тройного удара белой волной.

В конце концов, мы выбрались к залу, где снова было два прохода, один из них вел вниз, другой вверх.

— Ну и куда теперь? — запыхавшись, спросила я, отперевшись от усталости на коленки.

— Вниз, — вещал Рацо, двинувшись к проходу, но из него, виноградной гроздью высыпали тоги, которые были слишком близко к нам, чтобы бить их волной.

Я вытащила свои кинжалы и встала в стойку.

— Ну, подходите ближе, мерзкие богомолы!

Глава 38

— Посмотри, Торлаг, тоги походят на стадо тупых баранов рядом с хранителями, — злобно ухмыльнулся Вилор, отворачиваясь от колодца.

Они стояли на верхнем ярусе самой высокой башни Замка Трех Скал. Это было довольно большое помещение, метров десять в диаметре и всего с одним узким окном. Обстановка комнаты была скудной — один высокий стул у стены, больше походящий на темный трон, и колодец. Хотя это был не совсем колодец, а скорее, нечто похожее на него. Именно эта вещь и служила глазами Вилора на мир Сансита. Внутри колодца была голубая, прозрачная вода с неким иллюзорным подобием свечения, именно оно позволяло заглядывать даже в самые далекие уголки города, не говоря уж о его собственном замке.

— Магистр Вилор, но тоги не обладают силами, подобным хранителям, — спокойно пожал плечами Торлаг — советник и правая рука Вилора.

— Это было риторическое высказывание, Торлаг. Не требующее пояснений.

— Магистр, не могу не заметить, что они довольно близко подобрались к темнице и…

— Я на это и рассчитывал, — перебил его Вилор, вглядываясь в колодец, который отображал схватку хранителей с десятком тогов. — Не будем им препятствовать, дадим добраться до драгоценной подруги.

— Я не вижу в этом смысла, — возразил Торлаг, — льву не пристало играть со своей дичью.

— Они весьма предсказуемы, мой дорогой друг. Кроме того я не желаю упускать возможности потешить свое самолюбие, в очередной раз уверяясь, что я прав.

— Да, она не только пришла сюда сама, принеся Кипер на блюдечке, еще и остальных хранителей приволокла, — усмехнулся он, — ну разве это не подарок?

— А Калерия уверяла, что я недооценил Мартину, — хмыкнул Вилор, и провел пальцем по прозрачной воде, которая приблизила лицо Мартины крупным планом. Её каштановые волосы выбивались из толстой косы, щеки раскраснелись, а сама девушка двигалась настолько быстро, что даже невооруженным взглядом было понятно — тогам ни за что не поспеть ни за ней, ни за её острыми стилетами.

— Она довольно милая, — задумчиво произнес Торлаг, хмуро всматриваясь в лицо девушки. — Но её мамаша была настоящей красавицей.

— Её мать была просто старше, — отмахнулся Вилор.

— Мартина просто жалкое подобие Лилии, — злобно проговорил Торлаг, — и никогда не достигнет её высот.

— Ты сейчас злишься на себя или на Мартину? — насмешливо поинтересовался Вилор, зная, что ответа не последует. — Или может быть на Лилию?

— Она не должна была погибнуть, — проговорил Торлаг, злобно зыркнув в колодец на лицо девушки, — и Мартины не должно было быть.

— В таком случае, тебе не стоило её убивать, друг мой, — улыбнулся Вилор, но его лицо тут же переменилось, когда он направил взгляд в колодец. — Они на месте. Тебе необходимо покинуть замок, ты знаешь куда идти. И возьми с собой вот это, — он кивнул на стул, где лежало нечто напоминающее шкатулку, завернутое в бархатную ткань красного цвета, — мы совсем скоро увидимся.

— Магистр, — почтительно поклонился Торлаг, бережно взял доверенную ношу и скрылся за единственной дверью в комнате.

Вилор, тем временем, накинул на себя свой плащ, неторопливо застегивая его у горла, а затем, оперевшись на бортик колодца, посмотрел на Мартину.

— У меня есть для тебя сюрприз, — он провел рукой по её изображению. — Я же говорил: я умней.

Кофикко треснул огромным кулачищем по пустой голове тога и тот упал, как подкошенный.

— Вроде пока последний, — заключил он, оглядываясь вокруг.

— Не терять время, вперед! — крикнула я, перепрыгивая через неподвижные тела поверженных врагов.

Мы начали спускаться по крутой лестнице, которая не собиралась заканчиваться, а смрад, доносившийся до нас, становился все сильнее и сильнее.

— Должно быть, там внизу есть темницы! Калерия! — заорал Кофикко, надеясь на её подсказку.

— Кофикко?! — послышался тихий крик снизу.

— Она там! Она жива! — крикнула я, пулей слетая вниз.

Облегчение пронеслось целым цунами по моему телу, а горло сдавили слёзы радости.

Наконец, добравшись до подвала, мы вышли к деревянной решётке, за которой находилась бледная, измученная, но улыбающаяся Калерия.

— Кэли! — мысленно прокричал Рацо и одним выбросом руки разбил решетку в прах.

Мы кинулись к ней, разом обняв, при этом, меня довольно сильно потрясывало от переизбытка чувств.

— Господи, Калерия, я так рада, что ты жива! — хлюпнула я, пока Кофикко и Рацо пытались снять с нее блокирующие кандалы.

— Вы — идиоты, — было первое, что произнесла моя подруга. — Какого чёрта вы за мной приперлись?! — она замолчала, давая себе время отдышаться, и схватилась за ребра.

— Но как же…

— Вы не имели права рисковать собой и Кипером! Совсем мозги потеряли?

— Не кряхти, — буркнул Кофикко, заливая ей в рот бешенную дозу обезболивающего зелья.

— Я надеюсь, вы Сони с собой не притащили…

Тут раздался хруст кандалов, и Рацо подхватил на руки измученную девушку.

— Все на выход, — вещал он, и мы ломанулись обратно к лестнице, проигнорировав бурчание девушки.

Подъем занял больше времени, чем спуск, но, взобравшись наверх, мы оказались не в том помещении, откуда спускались. Это был определенно не тот зал, вместо него перед нами был один длинный коридор.

— Какого чёрта?! — взревел скилт.

— Как мы здесь оказались? — растерялась я, и сделала пару шагов вперед, что было моей ошибкой.

Раздался скрежет камней, и меня отделило огромной каменной стеной от остальных. Я молниеносно развернулась и припала к ней.

— Эй! Э — э-эй!!! Вы там? — заверещала я.

— Мартина! — услышала я приглушенный крик хранителей.

— Со мной все в порядке! Отойдите от стены, попробую её снести!

Я отбежала на пару метров и со всей силы выпустила белое поле, но стена осталась на месте и, кроме того, коридор начал шевелиться, что я потеряла равновесие. Вдруг, ещё две стены, на этот раз уже с обеих сторон, заключили меня в каменную клетку. Я остановилась, чтобы отдышаться и дать время успокоиться выскакивающему из груди сердцу.

— Так, я надеюсь, теперь стеночки не начнут сдвигаться между собой, — произнесла я вслух свой страх.

— Мартина… — эхом послышался знакомый голос, который я ненавидела.

— Вилор…

— Ты не сдержала слово и пришла не одна.

— Я тебе ничего не обещала, — пробубнила я, прощупывая каменные стены.

— За это ты должна понести наказание, — игнорируя меня, продолжил он.

— А почему бы тебе не пойти к черту? А? — разозлилась я. — Или выйти сюда, ко мне? Мои друзья тебе не к чему, ты же меня видеть хотел, вот она я! Или ты только шантажом и магией можешь со мной справиться? А как на счет лицом к лицу?! А?! — бушевала я, пиная стены.

В этот момент я была так зла, что уверена — появись он передо мной, разорву на кусочки.

— Принято, — произнес Вилор, и я почувствовала, что в этот момент он улыбается. — Я дам тебе возможность исправить свою ошибку. Хочешь спасти друзей — тебе придётся играть по моим правилам. Я предвидел такой поворот событий, поэтому подготовился.

— Не сомневаюсь, — фыркнула я.

— Этот коридор ведёт напрямую ко мне, и если ты не сумеешь пройти его, твои друзья будут раздавлены стенами моего замка. На твоем пути три испытания, ровно по количеству хранителей. При не прохождении хотя бы одного из них, они умрут.

— Что?! Ах ты гад!!! — взревела я.

— Удачи Мартина, — последнее, что произнес он, после чего я почувствовала, что помещение, в котором нахожусь, снова пришло в движение. Коридор расширялся.

Мне пришлось опереться руками в стены, чтобы не потерять равновесие, когда одна из стен начала приподниматься, открывая мне длинный коридор, в конце которого кто‑то был. Приглядевшись, поняла, что это один из военачальников тогов верхом на волке. Точно такого же я уже однажды победила, поэтому, не стала даже доставать свои стилеты, а лишь приняла удобную стойку для нападения.

Тог вытащил огромную булаву, и начал размахивать ею над головой, пришпорив при этом своего огромного волка, что тот сорвался с места как обожженный.

— С — д-о — х-н — и-и — и-и — и!!! — неразборчиво проорал тог и, как только он подъехал ко мне ближе, я неожиданно выпустила зеленое поле, остановив врага потоком сильного ветра, выбившего из его костлявых рук булаву. Но волк не сдавался и медленно, все же ступал вперед, пока его наездник пытался справиться с ветром и достать из‑за пояса огромный тесак.

— Сам сдохни, — произнесла я, и второй рукой выпустила белое поле, отбросив противников метров на десять назад. Они с грохотом приземлились, и я побежала вперед, ловко перепрыгнув бездыханное тело тога, и поскуливающего волка, который все ещё силился встать.

— Полежи смирно, ладно? — обратилась я к зверю, опутав его лианами, чтобы он не напал снова. Убивать его мне, по понятным причинам, не хотелось.

Как только их преодолела, позади меня снова опустилась стена, и я оказалась в пустом коридоре, края которому не было видно, так как он утопал в темноте.

— А вот это жутковато… — пробубнила я, всматриваясь в темную даль лабиринта.

Внезапно, из темноты послышался жуткий вой и копание копытами.

— Мамочки… — этот вой, я бы не спутала ни с каким другим. Кровь в моих жилах застыла, и я попятилась назад, пока не уперлась в стенку.

Из темноты вышел богул, обозленный до чертиков, громко вдыхавший в свои ноздри воздух, запугивая меня еще больше. Толи память меня подводила, то ли этот богул еще мощнее того, с которым мне пришлось пообщаться у Лесных Скилтов.

Зверь взвыл и бросился на меня, содрогая пол. Я вжалась в стену и, решив не подпускать его к себе, поспешила выпустить зеленое поле, но оно не выходило из моей ладони.

— Ну же! — взмолилась, пытаясь снова и снова. — Ну же!

Но Силы Земли почему то не действовали и мне не осталось ничего, кроме как выхватить стилеты. Богул, в это время, притормозил и наклонил голову, направив на меня свои огромные рога. Заорав, я отлепилась от стены и резко ушла в сторону, надеясь, что он врежется в стену, но зверь остановился и с размаху ударил меня своим костяным хвостом, припечатав к стене.

Я почувствовала что задыхаюсь, и ощутила жгучую боль в правом плече. Мои стилеты вывалились из рук, и когда богул размахнулся для второй попытки, растянулась на каменном полу как подстреленный олень. Но адреналин, бушующий в крови, не позволил лишиться чувств и, когда я увидела снова летящий на меня хвост, перекатилась под ноги зверя и оказалась с другой стороны от него. Мои стилеты сами запрыгнули в руки и, недолго думая я ловко резанула ими по задним ногам богула. Тот взвыл и присел, но начал разворачиваться ко мне на своих огромных лапах, будто разрезанные сухожилия его вовсе не волновали. Я вскочила на ноги и отпрыгнула назад, что меня спасло от его клыков, которые клацнули буквально перед лицом. Отпрыгнув ещё, споткнулась о хвост и повалилась на спину. Зверь начал бодаться рогами, но удачно увернувшись, я ударила ногой прямо ему в глаз. Пока он тряс своей большущей головой, встала и, схватившись за рога, запрыгнула ему на спину. Не поверив в свою удачу, развернулась и вонзила оба стилета в его череп. Богул ещё долго брыкался подо мной, пока жизнь не покинула его тело.

Спрыгнув с поверженного противника и посмотрев на свое горевшее плечо, обнаружила в нём торчащую кость от хвоста богула.

— Чёрт, вот… чёрт! — прохрипела я, и схватилась за его основание.

Собравшись с мыслями, резко дернула и взвыла от боли, когда кость оказалась у меня в ладони. Отбросив её в сторону, зажала кровоточащую рану и скинула с себя рюкзак, в надежде найти хоть что‑нибудь, что может помочь мне остановить кровь. Но ничего подходящего там не было, поэтому, я перетянула плечо своим ремнем. Нетвердо стоя на ногах и чувствуя легкое головокружение, побрела дальше по коридору, повесив рюкзак на здоровое плечо.

Когда за мной вновь опустилась стена, поняла что еще одно подобное испытание скорее всего, убьет меня и впервые подумала, что все же сваляла дурака, придя сюда и поставив под удар всех сантов.

Стены снова зашевелились, образуя вместо коридора круглую комнату без дверей. Она была пуста, что весьма меня озадачило. Возле одной из стен появились два темных облака, которые разрослись и зависли. Я настороженно наблюдала за этим зрелищем, не догадываясь о том, что меня ждет, пока одно из них не посветлело, и в нем появилось изображение комнаты освещенной синим светом.

Я всмотрелась в эту комнату и подумала, что я где‑то её уже видела. И тут меня словно ударило током. Это же комната Родьки в его общаге! В подтверждение моих мыслей, появился сам Радислав в плеере, с книжкой в руке. Включив бра, он плюхнулся на кровать. Мое сердце сжалось в жутком предчувствии, и замерло.

— Твой друг, — услышала я голос Вилора, — как раз собирается спать.

— Если ты, ублюдок…

— Не нужно сотрясать воздух бессмысленными угрозами, — хохотнул он, — лучше посмотри на своего Трода.

— Ты не можешь причинить ему зла! — уверяла сама себя.

Я и так не отрывала взгляд от Родьки, такого привычного, такого родного. Но, внезапно, он закашлялся, сел, ухватившись за спинку кровати, потом схватился за ребра и закричал от боли, скрючившись в три погибели.

— Нет! — крикнула я и кинулась к облаку, но не добежав пару метров, ударилась со всего размаха в невидимую стену. — Не — е-ет! Прекрати это, слышишь?! Прекрати немедленно! Слышишь меня?!

— Прекрасно слышу, — весело отозвался Вилор. — У тебя есть выбор. Всего один. Выбирай: его жизнь, против их…

Тут посветлело другое облако, и в нем показались люди. А точнее, санты. Там было человек двадцать, среди которых я узнала старикашку Кирка, Рику, и еще множество знакомых сантов, среди которых даже была Ликти — возлюбленная Кофикко. Ну а впереди всех стоял Самсон и печально смотрел на меня своими бесцветными глазами.

— Что? Что это значит? — затрясло меня, и я всерьез подумала, что сейчас хлопнусь в обморок. — Что значит: выбирай?

— Его жизнь против их жизней, всё более чем просто, — отозвался Вилор.

— Нет, нет, — я замотала головой, отступая назад, переводя взгляд с корчащегося Родьки на сантов. — Я не могу… я не могу…

— Можешь, я в этом даже не сомневаюсь.

— Это иллюзия, это все не по — настоящему! — вдруг решила я, и поднялась на ноги.

— Ты в этом уверенна? — хмыкнул Вилор, и Родька истошно заорал. — Я же сказал, я подготовился к твоему приходу. Выбирай.

— Я не могу выбрать. Не могу.

— Тогда они погибнут все, — жестко произнес он, и Санты, все как один, упали без чувств.

— Нет стой! Санты! Я выбираю сантов! — выкрикнула я, и в слезах упала на колени.

В комнате наступила давящая тишина, сквозь которую пробивались мои всхлипы. Я подняла голову на облака. Одно из них, которое показывало сантов, исчезло, а другое разрослось, что Родька был практически в натуральный рост. Он вдруг перестал корчиться, встал, и сошел с облака прямо в комнату, привычным жестом положив руки в карманы.

— К сожалению, ты права, это была иллюзия, но ты сделала правильный выбор, Мартина, — снова заговорил Вилор. — Хотя я весьма удивлен, учитывая то, что ты предпочла жизнь Калерии всем сантам. Учиться на своих ошибках может не каждый.

Я вполуха слушала его горделивую речь, виновато смотря на Родьку, который стоял всего в паре метров от меня, рассматривая свои кроссовки.

— Но вспоминай свой сегодняшний выбор каждый раз, смотря ему в глаза, — продолжил Вилор, и в тот же миг Родька вперился в меня полным ненависти взглядом, которым в реальности никогда не одаривал, — если останешься в живых, разумеется.

Я моргнула, и комната снова оказалась пуста, но на противоположной стороне появилась маленькая деревянная дверь. Я поднялась с пола, скривившись от боли в плече, вытерла предательские слезы и, нетвердой походкой, поплелась к двери, за которой должен был быть мой враг. Глубоко вздохнув, что даже в груди заболело, потянула металлическую ручку на себя.

* * *

Войдя в помещение, я зажмурилась от нежного голубого света, рябью покрывающего круглую комнату, в центре которой у колодца, подобного тому, что мы видели у Лино, стоял Вилор собственной персоной в неизменном черном плаще, но сегодня без шляпы. Его серебряные глаза хитро прищурились при моем появлении.

— Здорово тебе досталось, я смотрю, — неудачно пошутил он.

— Где мои друзья? — злобно проговорила я, приготовив один из стилетов чтобы метнуть.

— Они в безопасности, посмотри сама, — он кивком указал на колодец. Я осторожно приблизилась к нему, не сводя взгляда с врага.

Переведя взгляд на прозрачную воду, увидела их заточенных в каменную клетку. У каждого на запястьях были прозрачные кандалы.

— Освободи.

— Мы об этом не договаривались, — ухмыльнулся Вилор, делая шаг назад.

— Что значит, не договаривались?! Отпусти их!

Но Вилор продолжал сочувствующе — насмешливо на меня смотреть. Тогда я замахнулась и метнула в него нож, который остановился буквально в сантиметре от его лица.

— Нехорошо, — цокнул Вилор, и стилет с грохотом ударился о землю.

Не оставляя попыток, я выбросила в него огненный шар, который едва долетев, превратился в пепел. И тут мое внимание привлекло его отражение в колодце. Оно двигалось, в отличие от хозяина, и было другим. Вилор отражался высоким мужчиной с рыжими волосами, собранными в высокий хвост и злобно хохотал, запрокинув голову. Это же, это… нет, не может быть!

— Кто ты такой? — спросила я у Вилора, встретившись с ним взглядом. — Вилор, Владимир?

Но он лишь ухмылялся моим вопросам.

— Или Хорах? — кивнула я на отражение.

При этом имени он перестал улыбаться, глаза налились кровью и стали чужими.

— Глупая девчонка, — произнес он грубым, и совсем иным голосом, который, видимо, ему уже не принадлежал, и вскинул руку, направив её в мою сторону. Меня с бешенной силой отбросило к противоположной стене. Ударившись, я упала на пол, разбив при приземлении губу. Вилор, тем временем, подошел ко мне и снова протянул руку, вызвав силу, которая пригвоздила меня на месте. — Мое имя Хорах. Я единый владыка и магистр Сансита и принадлежащих ему городов. Отдай мне Серебряный Кипер, хранитель и останешься жива. Я отпущу тебя в иной мир и ты забудешь о Сансите, как об одном из своих снов.

Нет. Ни за что. Я буквально спиной почувствовала Кипер, в своем рюкзаке.

«Защитить ценой жизни», — единственное, что пронеслось у меня в голове.

— Хорошо, — кивнула я, и почувствовала, что мои руки могут двигаться, а глаза противника буквально искрятся в предвкушении.

Я стянула с себя рюкзак и запустила в него руку, нащупав статуэтку. Вздохнув, вытащила Кипер и прижала к груди.

«Простите меня все», — мысленно произнесла я, зажмурившись. — «Я хреновый хранитель».

— Дай его мне! — не терпелось Хораху.

«Я защищаю Серебряный Кипер ценой своей…»

— Постой, Мартина, — послышался мелодичный голос, и я открыла глаза.

Рядом со мной, в воздухе, стояла муза и хмуро смотрела на Хораха, который судя по всему её не видел.

— Клио приветствует тебя, Мартина. Не стоит умирать, когда предназначено жить. У тебя есть дар, великий дар твоей матери, который принадлежит Киперу. Воспользуйся им.

Муза исчезла, а я содрала со своей шеи цепочку с маминым кольцом.

— Ну же! — взревел Хорах.

Я всмотрелась в Кипер, на ангела с крещеными руками, у которого не было… нимба. Нимб!

Внезапно, я услышала знакомое:

— Кар — р-р — р! — в маленькое окошко влетел ворон и, громка крича, набросился на Хораха, царапая ему лицо и клюя в голову. Отвлекшись, Хорах отпустил заклинание и я вскочила на ноги, одновременно одев на статуэтку нимб. Кипер засиял ярким белым светом и по нему начали бегать молнии.

— Карр! В сторону! — крикнула я, и направила Кипер на врага.

Ворон упал на землю, сбитый магией Хораха и тогда, из жезла вылетела белая молния, ударив его в грудь. Он тут же упал без движений, но из тела приподнялся призрачный дух, похожий на ягуара и устремился в окно. Я снова направила на него Кипер, который выстрелил одновременно с прыжком зверя. Кинувшись к окну, увидела, что в бездну падает тусклый желтый огонек, свечение которого слабело с каждой секундой, пока не исчезло совсем.

Я посмотрела на статуэтку в своих руках и, пожав губами произнесла:

— Классная штука.

Глубоко вздохнув, я, как по сигналу почувствовала боль от побоев во всем своем теле, которую раньше просто не могла позволить себе ощутить. Усталость, затаившаяся на время напряжения, навалилась на меня трехтонным грузом и я, как старая бабка поплелась к неподвижно лежавшему ворону.

— Карр, — позвала я, схватив птицу на руки. Тот нехотя открыл один глаз. — Карр! Спаситель мой! — крикнула я, прижав его к сердцу.

Ворону это явно не понравилось, и он махнул крыльями, давая мне понять, что пора кончать с этими телячьими нежностями.

— Спасибо тебе, дружочек.

Ворон сел на окно, встрепенулся, как бы встряхивая себя воду, каркнул на последок, и улетел. Я огляделась, думая как мне выбраться из этой башни и подошла к волшебному колодцу. Всмотревшись в воду, мысленно произнесла:

«Пленники»

И колодец показал мне клетку.

— Освободить? — не уверенно спросила я, и клетка обрушилась вместе с кандалами. — Ну и… чтобы они пришли… сюда в общем… — промямлила я, раздумывая, понял ли мою просьбу колодец.

Колодец явно понял, поскольку ребята опасливо осматриваясь, двинулись к появившейся возле них двери.

— Эта штука тоже классная, — оценила я, и произнесла: — Радислав.

Колодец отобразил мне все ту же комнату и мирно спящего Родьку. Я провела по изображению рукой, облегченно вздохнув. Тут дверь открылась и в нее во всеоружии влетели хранители.

— Выход из замка, — бросила я колодцу и повернулась к друзьям.

— Мартина, — произнесла Калерия, — ты…

— Победила, — устало улыбнулась я, после чего ребята бросились ко мне в объятья. — Эй, полегче, мне здорово досталось.

Тут послышался тихий стон от тела Вилора. Рацо молниеносно прыгнул на него, скрутил и прижал к полу.

— Эй! Что, что происходит? — возмутился парень, растерянно глядя на нас.

— Я тебе сейчас все объясню, — грозно проговорил Кофикко, достав свой любимый тесак.

— Кофикко, стой! — вступила я. — В него вселился дух Хораха и руководил им. Нужно отвести его к магистрам. Пусть они решают, что с ним делать.

— Повезло тебе, сосунок, — буркнул он и, сплюнув, отвернулся.

Рацо, тем временем, достал из своего рюкзака прозрачные кандалы и нацепил их на недоуменно моргающего Вилора. Я приподняв бровь, глянула на корпа.

— Я подумал, что это полезная вещь, — пожал плечами Рацо, — и взял их все.

— Ясно, — я присела на корточки перед Вилором и спросила, чтобы просто убедиться: — Как твое имя?

— Владимир, — произнес тот.

— Ясно всё, — проговорила я, поднявшись. Больше он меня не интересовал. — Нужно выбираться с этого чертового замка. Кофикко, дай мне какой‑нибудь болеутоляющей гадости.

Глава 39

— Не позволительное поведение! — бушевал магистр Валемир, скорее всего больше для галочки. — Совет крайне, крайне недоволен вами. Вы понимаете, как сильно вам повезло?

Мы понимали. Как и понимали, что после долгой, изнурительной дороги они третий день подряд поднимают нас чуть ни свет ни заря, для обсуждения и пересказывания нашего похода. Наши раны еще не затянулись, и ходить в принципе было тяжко, но их это, видимо, особо не интересовало. Но, хоть они и выглядели злобными и стойко поддерживали эту линию, были заметно довольны результатом. Особенно магистр Валемир, как это ни странно.

— Теперь по делу, — вмешался магистр Цветан, укоризненно зыркнув на Валемира. — Наши доверенные проводили Вилора или Владимира, как угодно, к старой уважаемой Калке. Госпожа не пожелала дать нам рекомендации, как поступить с ним в дальнейшем, но пометила, что у него остались силы хранителя, хоть и не такие, как у вас. В данное время он находится в темнице Сансита и утверждает, что ничего не помнит с момента своей жизни в ином мире, когда был отправлен туда навсегда. У нас нет причин ставить его слова под сомнение, учитывая его заслуги перед городом во времена, когда он был хранителем.

— Прошу прощения магистры, но как получилось, что он оказался в Сансите, если он умер в ином мире много лет назад? — недоумевала Калерия.

— Учитывая то, что его разумом и плотью завладел считавшийся мертвым Хорах, который несомненно, обладает весомой силой, принадлежащей Злу, — вступил магистр Савва, — он завладел его оболочкой в момент утери Вилором связи с внешнем миром. Проще говоря, когда люди начали ставить над ним опыты. Так или иначе, мы не можем отправить его в мир людей, поскольку ему просто не куда возвращаться, кроме того, отпускать его сейчас, когда мы не можем быть уверенны до конца в его невиновности, неразумно.

— Кажется, я понял к чему идет этот разговор, — вещал Рацо.

— Ты весьма проницателен, Рацо, — кивнул старейшина. — Все верно, вам придется наблюдать за ним. Кроме того, он имеет навыки в защите Снов.

— Что?! — в один голос возмутились мы.

— Учитывая его остаточные силы, вы единственные, можете защитить от него сантов, если все же он лукавит и добровольно перешел на сторону зла.

— Ну уж нет! — нахмурилась Калерия. — Да я рожу его гнусную видеть не могу! Да я пришибу его на месте!

— Нам понятно ваше негодование, но это наиболее приемлемый вариант, — невозмутимо продолжил магистр Валемир. — Кроме того, если он действительно всего лишь жертва, согласно законам Сансита мы не можем держать его в темнице.

— Да? — хмыкнула я. — И где же он будет жить? С нами?

— Вероятно, — кивнул Валемир.

Мне казалось, что мои волосы вздыбились от возмущения.

— Он убил моих родителей! Вы хотите поселить его в моем доме?! В моем доме, где жили они?!

— Хорах убил твоих родителей, Мартина. Не Вилор, — сочувственно проговорил Савва.

— Нет уж, увольте, — фыркнула я и, развернувшись, пошла к выходу.

— Я напоминаю, что ты не можешь ослушаться решения совета! — выкрикнул мне вдогонку Валемир.

— Приняла к сведенью, — буркнула я и скрылась за дверью, летя на улицу, словно за мной гнались черти.

Выбежав, прямиком направилась к своему волку, послушно ждавшему меня у ворот.

— Нет, ну ты представляешь? — обратилась я к нему, словно ожидала ответа. — Жить в доме с этим, с этим…

— Может это не так уж и плохо, — послышался сзади голос Калерии, которая, видимо, тоже решила покинуть собрание.

— Да? А что в этом хорошего? — все еще злилась я.

— Ну, посмотри на это с другой стороны. Мы можем здорово отыграться за все козни, что он нам устроил. И не думаешь же ты, что если он действительно отдал свое тело и душу добровольно, мы это не поймем?

— Поймем, конечно. Но разводить дедовщину в моем доме, я все же не намеренна.

— Кого разводить? — хлопнула глазками Калерия.

— Ну, это когда сильные, обижают слабых, типа того.

— Хм, запомню это словечко. Тем не менее, деваться нам от этого не куда, и после окончания совета, Вилора отпустят из‑под стражи под попечение хранителей. Рацо и Кофикко проводят его.

— Мило, — буркнула я.

— На, держи, — Калерия протянула мне золотое подобие медали.

Я удивленно взяла её в руки и вгляделась. Медаль, больше походящий на орден, был треугольной формы, на котором изображен воющий волк, удивительно напоминающий моего, и надпись сделанная изумрудом: «за безрассудную смелость и верность».

— У меня тоже есть, — улыбнулась девушка протянув мне такую же медаль, только с изображением чикри и надписью рубинами: «за стойкость и силу». — Ёё будет польщена, увидев свою мордаху на награде.

— Ха, нас оценили, — улыбнулась я, прижав медаль к груди, и та намертво прилипла к кофте. Мы двинулись к дому, здраво рассудив, что наше присутствие в светарне больше не нужно.

— Как твои ребра сегодня? — поинтересовалась я у Калерии, когда мы уже практически подошли к дому.

— Уже срослись почти, Кофикко молодец. Так уж и быть, не буду поить его любовным зельем, заслужил, — улыбнулась девушка.

Действительно, зелья скилта творили чудеса, потому как за три дня мое тело практически полностью излечилось, даже от раны в плече, остался только лишь маленький шрам.

— Калерия! — послышался крик, и мы устремили взгляды на крыльцо, где стоял Самсон, которого мы не видели с тех пор, как отправились в Замок Трех Скал. Парень сбежал с крыльца и кинулся к нам.

— Я как только узнал, что вы вернулись, сразу же примчался сюда, мне пришлось вернуться в лес, я ведь привратник, — на ходу оправдывался он, остановившись перед нами и переминаясь с ноги на ногу, явно не зная что делать, то ли обнять, то ли ограничиться словами. — Я так рад, что вы живы!

— Привет Сони, — улыбнулась я, приобняв его и прошмыгнула мимо, направившись в дом, дабы не мешать памятной встречи.

— Кэли, — озабоченно посмотрел он на Калерию, — как ты? Здорово тебе досталось?

— Я, хм, нормально, — замялась девушка. — Ребра поломала.

— Да? У меня с собой целая сумка зелий, я тебя живо поставлю на ноги, — затараторил Самсон.

— Кофикко уже постарался, я превосходно себя чувствую, — отчеканила она, и уставилась на землю. — Ты к нам надолго?

— Э — э-э, моя сестра, Лиана, заменила меня на время, — смутился Сони, но тут же лукаво улыбнулся: — А ты бы хотела, чтоб я остался подольше?

— Вовсе нет, просто поинтересовалась, — фыркнула девушка, толкнув его плечом и, направилась к дому, — долго ли мне терпеть твою физиономию.

Но Самсон остановил её, резко схватив за руку и сжав в объятьях.

— Я так переживал за тебя, Кэли, — тихо произнес он, закопавшись лицом в её пушистые волосы, — каждый день не находил себе места и злился, что хранители не позволили мне пойти с ними.

Калерия затаила дыханье и прижалась к его плечу, закрыв глаза.

— Слава Земле, что ты жива, — прошептал скилт, разжимая объятья и вглядываясь в кошачьи глаза девушки, которые были едва заметно увлажнены.

— Я, мне… — начала было девушка, но так и не нашла слов.

Самсон улыбнулся, и нежно, словно боясь вспугнуть, прикоснулся губами к её губам. Калерия растерялась, но через секунду наплевала на все, обвив шею скилта и прижавшись к нему еще теснее.

— Как мило, — послышался сзади насмешливый голос Рики, которая, по несчастливой случайности проходила мимо. Сони с Калерией отпрыгнули друг от друга как ошпаренные. — Да Калерия, я не удивлена что из всех сантов, ты выбрала именно скилта. Наверное, потому что у них характеры под стать твоему, такие же…

— Шла бы ты отсюда, Рика, — грозно отозвалась Калерия, — пока я не поджарила твою задницу.

— Что и требовалось доказать, — нагло произнесла Фредерика, но поспешила уйти.

— Я, пожалуй, пойду в дом, — быстро проговорила Калерия и, избегая взгляда Сони, помчалась к крыльцу.

Самсон остался во дворе, смотря ей в след и загадочно улыбался.

Вечером, мы все вместе сидели на заднем дворе перед костром, попивая локтус, и уже не в первый раз, бурно обсуждали наше недавнее приключение. Вилор тоже был с нами. Впервые. Мы решили, что будем называть его именно так, а не Владимиром, ведь это было удобнее, а его мнения, разумеется, никто не спрашивал. Он за весь день практически ни с кем не разговаривал, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Оно и понятно. Мы тоже не спешили с ним общаться. Более того, Самсон и Кофикко явно были враждебно к нему настроены, но нужно отдать ему должное, он не реагировал на их резкие высказывания, лишь иногда одаривая их презрительными взглядами. Судя по всему, парень он гордый и непростой.

Что касается меня, то я старалась вообще забыть о его существовании и мне это отлично удавалось. Временами. Поэтому он сидел, немного поодаль нашей компании, любопытно сверкая своими серебряными глазами, с явным интересом слушая наши рассказы, поскольку сам, по его утверждению, ничего не помнил. Или делал вид, что не помнил. Свои мысли от нас он скрывал.

— Ха! Теперь Мартину можно спокойно выставлять в игре против богула, у неё отличные шансы на победу, — рассмеялся Кофикко, расплескивая локтус.

— Нет уж, спасибо, — хихикнула я, — с меня хватит огромных, злобных животных.

Все рассмеялись, высказывая предположения, что бы я смогла вытворить с богулом на ринге.

— Я за локтусом, — подскочила Калерия, помахав своей пустой кружкой. — Кому добавки?

— Мне! — выкрикнули все разом, и снова рассмеялись.

Сегодня мы решили не ложиться спать пока не свалимся, ведь завтра нам никуда с утра идти не нужно, и устроили себе небольшую пирушку. Моя кружка вновь была наполнена и я, расслабившись, откинулась на пушистый бок волка, который уже по привычке служил мне диваном.

— Калерия, твой смех не похож ни на один другой, — вдруг послышался голос Самсона, который заставил всех замолчать и уставиться на него, — напоминает звон колокольчиков.

Все дружно перевели взгляд на довольно улыбающуюся девушку, которая явно знала причины столь влюбленного взгляда со стороны скилта.

— Да? — повернулась она к нему. — Ты раньше никогда не говорил мне ничего подобного.

— Я исправлюсь! — горячо пообещал Сони, ловко её подхватив и усадив себе на колени. — На земле холодно сидеть, простудишься, — пояснил он, отчаянно ловя её взгляд, который она усиленно избегала. — С этого момента я осыплю тебя тысячами комплементов, которых ты, несомненно, достойна, моя любовь.

Мы все дружно брызнули со смеху, а Калерия удовлетворенно вскинула голову и проговорила:

— Мстя — сладка, — чем вызвала очередной приступ смеха.

Тут из темноты двора вышел магистр Савва, из‑за чего наш смех поутих.

— Не возражаете, если старик к вам присоединится? — добродушно спросил он, и мы усиленно заверили его, что даже рады. — Кофикко будь добр, угости меня своим дивным напитком, пока другой Лесной Скилт весь в любви.

Кофикко с готовностью последовал в дом, а Калерия покраснела и отвела взгляд.

— Меня нельзя в этом винить, уважаемый магистр, — убежденно произнес Самсон, не отрывая взгляд от Кэли, — она поистине прекрасна.

— Да, я вижу, — улыбнулся старейшина, вызвав наши ухмылки и хитро посмотрев на краснеющую девушку. — Открою секрет: своей жене я тоже подлил зелье, чтобы она согласилась выйти за меня замуж, уж больно стеснительная она была. Теперь у нас пять прекрасных детей, десять внуков и множество правнуков, которыми мы очень гордимся, — он перевел взгляд на Вилора. — А вы, юноша как? Освоились?

— Да, магистр, спасибо, — кивнул он, резко выпрямившись, что расплескал локтус. — Я думаю, мы найдем с хранителями общий язык.

— Не сомневаюсь. Особая черта хранителей — это справедливость и терпение, — нравоучительно сказал Савва, одарив нас многоговорящим взглядом, после которого мы немного смутились и пристыдились.

— Да уж, — буркнул Кофикко, явно услышавший последний диалог и протянул кружку магистру.

— Мартина, — тем временем продолжил Савва, — пришла пора тебе вернуться домой. Ночь в вашем мире давно уже подошла к концу, а больше задерживать время у нас нет причин.

Мое сердце радостно забилось в горле, но тут же опустилось, стоило мне посмотреть на печальные взгляды друзей.

— А я смогу вернуться? — тихо спросила я.

— Конечно. Или ты забыла про уроки Лино? — улыбнулся старейшина. — Он уж точно не забыл.

— В каком смысле? — удивилась я.

— Думаю, он не будет в восторге от вашей задержки, — хмыкнул Савва, доверительно наклонившись ко мне, — вам придется много чего выслушать. Кроме того, остался еще некий Торлаг…

— Ну тогда я буду рада отправиться домой, — облегченно улыбнулась я, — я так соскучилась по Родьке!

— Что ж, тогда до встречи Мартина, — попрощался магистр, допив большим глотком локтус и встав со ствола дерева. — Ты достойная дочь своих родителей. Они гордились бы тобой.

Я задумалась о его словах и пребывала в молчании, пока магистр не скрылся из вида.

— Так завтра ты уже будешь дома? — спросила Калерия, с набежавшими на глаза слезами, с трудом освободившаяся из объятий скилта.

Я обняла подругу и заглянула ей в глаза.

— Я вернусь очень быстро, — проговорила я, — так быстро, что ты даже не заметишь моего отсутствия.

— Для нас это будет дольше, чем для тебя, — всхлипнула девушка, — целую неделю, или две! Если ты не вернешься сюда как можно быстрей, я сама приду в твой сон, и надеру тебе задницу. И не пойду к Лино без тебя.

— Договорились, — усмехнулась я, и снова плюхнулась на землю, гладя своего волка. Ну а Калерию со всей готовностью начал успокаивать Самсон.

Оставшуюся часть вечера мы провели в веселье и может чуть — чуть в грусти. Перед тем, как ложиться спать, парни охотно меня потискали, до боли сжимая в объятьях. В отличие от Калерии, они были уверенны, что время пролетит незаметно, поэтому если и расстроились, то виду не подали. На прощанье я подарила Рацо портрет, который срисовала с него, когда мы только познакомились. Ну а Кофикко достался мой крепкий поцелуй и львиные объятья, потому как его я не успела нарисовать.

Я засыпала в тихом ворковании Самсона, который ни на шаг не хотел отходить от Калерии и думала о Родьке, о том, как сильно я по нему соскучилась. И о том, что я снова увижу свою квартиру, слякоть, одиночество. Грустно, что нельзя перенести сюда Родьку и навсегда остаться в Сансите — городе Солнца, Мире Снов. С такими мыслями я и заснула.

Глава 40

Я открыла глаза и уставилась в потолок. Мой потолок! Моя квартира! Подскочив с кровати, я пробежалась по квартире, будто ожидала кого‑то в ней встретить. Выбежав на балкон, посмотрела на привычный вид соседнего здания и глубоко вдохнула свежий дневной воздух. Да, сегодня я явно спала дольше обычного.

Вглядываясь в улицу, удивилась насколько в моем мире все тускло и серо. И даже солнечное утро не добавляло тех красок, которые были в Сансите.

На выходе из балкона, меня посетила мысль: а не было ли все это сном? Бросившись в комнату, я подобрала свой рюкзак и дрожащими руками развязала узел. Но в рюкзаке, кроме моей кофты и шарфа ничего не было. Да и рюкзак это совсем не тот.

— Нет! Неужели мне все это приснилось? — недоуменно произнесла я, опустив голову. — Неужели Сансита не существует? И Калерии, и Рацо, и Кофикко…

Я стянула с себя майку и подбежала к зеркалу в надежде увидеть шрам от хвоста богула, и мое сердце забилось где‑то в горле, когда увидела неровный белый рубец оставленный хвостом зверя.

— Кар — р! — раздалось позади меня, и я резко встрепенулась.

На грядушке дивана сидел Карр, а под ним лежал мой рюкзак, перевязанный кожаным шнурком. Тот самый! Тот самый из Сансита!

— Привет, мой спаситель, — улыбнулась я, благодарно взглянув на птицу.

Но ворон не пожелал отвечать, а махнул крыльями и был таков. Подойдя к рюкзаку, я с трепетом развязала шнурок, и вывалила содержимое на пол.

С моих губ сорвался ликующий возглас, когда я увидела среди прочих вещей Серебряный Кипер.

— Да! — воскликнула я, прижав его к себе. — Я знала, что это не просто сон!

В рюкзаке так же была медаль, которой нас наградили старейшины, мои стилеты, теплая шапка, подаренная щедрыми сантами и несколько рукописей Лино с запиской: «Учи. Целую, Калерия».

— Спасибо подруга, — улыбнулась я, гладя мягкий мех шапки.

Тут раздался стук в дверь. Засунув это все обратно в рюкзак и спрятав его под диван, я ломанулась открывать дверь.

На пороге стоял Родька, который видимо тоже недавно проснулся, так как его глаза были слегка припухшие, а волосы мокрыми.

— Привет, я к‑как и обещал… т — только проспал чуть… часа на четыре.

— Родька! — заверещала я, бросившись в его объятья. — Я так рада тебя видеть!

Он переступил порог со мной весящей на шее и захлопнул дверь.

— Мартин, н — ну мы же только вчера вечером в — видились, — недоумевал он, — т — тебе что, опять сон плохой приснился?

— Да, то есть, нет, — заговорилась я, вглядываясь в его родное лицо, по которому я так скучала. — Мне приснился просто замечательный сон!

— Да? — улыбнулся он, разуваясь и думая: — «что это с ней». — Н — наконец то. А я спешил к тебе со всех ног, думал, вдруг тебя опять кто‑нибудь напугать решил. Напоишь чаем?

— Конечно, — разулыбалась я и, не удержавшись, снова обняла его, обвив руки где‑то в районе грудной клетки, так как выше просто не дотягивалась. Я готова была просто затискать его в объятьях. Подняв голову и взглянув в его темно — синие глаза цвета бушующего моря, которые улыбались мне в ответ, поняла, что это самые родные для меня глаза на всем белом свете.

— Расскажешь? — засмеялся он, и мы в обнимку поплелись в кухню.

Сегодня я была счастлива. У меня были верные друзья и целых две жизни. Одна здесь, с Родькой, школой, моими рисунками и работой, другая в Мире Снов с сантами, корпами и скилтами. Я не знала, какой из этих миров станет для меня важнее.

Но в чем я точно была уверена, это в том, что сегодня я съем целый килограмм сосисок.

Оглавление

Часть первая. Мартина

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Часть вторая. Сансит

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Часть третья. Замок Трех Скал

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg