Мария Версон Летопись Третьего мира
Тень Орнаын. Часть четвертая.
Предисловие.
«Ну где же ты? Ты же кричал, что сам убьешь меня, как только вытащишь! Держал мою руку… Но кто ты?..
Почему я стал пылью? Моё тело разбилось, словно оно было слеплено из песка. Рассыпалось! А ты нарушил слово, ты обещал быть рядом и держать мою руку!
Что я здесь делаю? Ничего не видно, есть только ощущения. Бесчисленное множество песчинок, на которые распалось моё тело - я ощущаю каждую из них. Ничто не мешает мне видеть, я просто не могу видеть. Мне нечем видеть.
Что со мной? Почему я уверен, что должен ощущать боль, но её нет? Всё покинуло меня, даже чувства, даже боль ушла. Тогда что я ощущаю? Ведь я чувствую каждую частичку себя. Каждую песчинку! Что я чувствую?»
- Амит!.. – Раздался тревожный мужской старческий голос в темноте.
«Амит? Что это такое? Наверное, чье-то имя. Может даже моё. Но это вряд ли. Оно слишком нелепое для множества частиц, из которых я состою. Но что за голос?»
- Амит! – Возник ещё один голос. Другой. Он был холодным и дерзким, таким, что превращало обычное имя в приказ.
«Кто держал мою руку?»
Перед глазами возникли сначала цветные пятна, затем стали появляться очертания и формы, и только потом он смог увидеть свою руку. Она была белой, словно каменной, замершей с ощущением, что ей нужно за кого-то держаться
Стоя на коленях, он с любопытством наблюдал за тем, как разбросанная вокруг разноцветная пыль тонкими струями тянется к нему, обретая в воздухе форму и создавая ему тело.
Глядя на ещё не до конца собранную руку, Амит покрутил перед глазами ладонь, убедившись, что она имеет достаточно удобную форму, и встал с четверенек.
Тут же раздался крик.
- Дедушка! Дедушка!!! – Верещал семилетний мальчик, выбегая из леса. Его недлинные
темно-зеленые волосы, походящие на растущие из живой плоти толстые струны, звонко ударяли по твёрдой, металлической чешуйчатой коже. Огромные, занимающие половину лица, фиолетовые глаза были переполнены страхом. – Дедушка, там человек!
- Что?! – Воскликнул старый фовл, хвостом помогая себе встать на ноги с влажного моха. – Быть того не может, Алви.
- Я клянусь, дедушка! Я видел там человека! Всё как ты говорил! Он уродливый! У него белое тело! Нет чешуи! Волосы тонюсенькие! И у него нет хвоста, представляешь, дедушка! У него нет хвоста!
Пастух гримид, существ, похожих на свиноподобных ослов без ног, старый фовл Бэлви, громко и звонко зашипел - для фолвов это был смех. Погладив внука по спине, он потянул длинные тонкие пальцы к отверстиям, находящемся ниже глаз и выше рта, где-то посередине лица. Вытащив из плоских ноздрей три крохотные затычки, связанные между собой тонкой нитью, он вдохнул.
Скорчив гримасу отвращения, он ненавидел привкус воздуха во рту, он несколько раз вдохнул, и гримаса никуда не исчезла.
- Я не чувствую запаха человека. Попахивает падалью необыкновенной для наших краев, но не человеком. Даже если ты и впрямь видел его, то он уже мертв. Только фовл сможет пройти болота в лесу.
Алви скривил мордочку, так что его губа отвисла едва ли не до груди, но спорить не стал: с нюхом его деда ничто не могло сравниться во всем поселении. Едва подпрыгнув, малыш залился хриплым смехом.
«Они хотят нанести нам вред, Амит» - снова проговорил леденящий душу голос, но он уже был чуточку другим, будто бы напуганным.
- Моя Богиня, я сделаю всё, чтобы обезопасить вас. – С этими словами, светловолосый и дважды умерший медиум вышел на опушку леса.
На нём не было одежды, скверный запах здешнего воздуха словно бы разъедал его кожу, но то было ничтожным чувством в сравнении с той болью, что он слышал в голосе своей госпожи, его королевы, его Богини, коснувшейся его сознания.
«Это племя тверди, Амит. Только они могут изничтожить меня. Ни одна из данных мной тебе сил не способна разрушить стихийную защиту фолвов. Как ты защитишь меня?»
- Ради Вашей сохранности, я сотворю чудо, моя Богиня. – Шаг за шагом, нагой медиум сближался с уже уснувшим фолвом.
«Не делай этого, Амит!» - голос Фузу затухал в глубине его сознания. Учащенное дыхание Божества, возникшее в голове медиума, волновало его куда больше, чем голос, кажущийся ему совсем не родным.
Бэлви приоткрыл свои огромные глаза, когда человек оказался уже в паре метров от него. Он был так удивлён, что ни одного звука не успело вырваться из его груди: ни хрип, ни стон, ни зов о помощи.
Его тело покрылось бесчисленным множеством трещин, ширящихся с каждой долей секунды. Он превратился в песчаную статую, слепленную из разноцветных частиц, и, вдруг, он лопнул. Пёстрой россыпью, частицы, только что бывшие живым и разумным созданием, повисли в воздухе, пребывая бесформенным облаком.
Краешками губ Амит улыбнулся, ощутив, что его Богиня стала спокойнее дышать.
Оба его голубых глаза повернулись посмотрели в бок, а вместо них, глядя прямо перед собой, на облако уставились две небольшие точки. Их чернота, подобно тому, как чернила окрашивают стакан с водой, залили весь белок глаза, оставив неприкосновенными только два голубых пятна, по-прежнему смотрящих куда-то в сторону.
«Оримие Интета» - услышал медиум в своем сознании, за мгновение до того, как тьма его глаз поглотила цветное облако.
Амит стоял на коленях, и всё его тело содрогалось. Ему не было холодно, напротив, поступившая в его сосуд энергия грела сильнее лавы вулкана. Но его трясло.
Его колени поглощало болотная трясина, но он игнорировал это, как и мошек, лягушек и прочую живность.
Несколько минут назад медиум пришел в населенное невиданными существами поселение. Со своим причудным бытом, странным языком и голосами, они вызывали интерес, может, отвращение, но не агрессию.
«Во славу Богини!» - вспомнил он свои же слова, и они тупым клинком пронзили его голову.
- Что я наделал!.. – Воскликнул он сквозь льющиеся слёзы, ударив затвердевшей рукой трясину. Его ладонь все ещё сжималась, словно продолжала держать чью-то руку. Она болела и затекла, белая, лишенная крови. – Стижиан!.. - Всхлипнул он, попытавшись сжать руку в кулак, но то было бесполезно.
Вокруг него остался только лес и болота. Поселение из нескольких тысяч фолвов, это название само пришло в его голову, и он не мог понять, откуда, превратилось в ничто. Его не стало.
Амит помнил, как что-то, исходящее из него, одного за другим превращало местных в облака цветной пыли. И как тьма, тоже шедшая из его сосуда, притягивала и всасывала эту пыль.
- Что это… - Слёзы продолжали литься, в то время как разум искал ответ на поставленный вопрос.
Медиум зажмурился и сжал нетравмированную руку. Подушечки пальцев вмялись, а короткие ногти впились в ладонь, показалась кровь.
- Амит! – Услышал он необычайно взволнованный голос Фузу, каким он никогда не был. – Наконец-то! Я звал тебя!
Тот открыл глаза и обнаружил себя уже не на болоте, а на клочке зеленой поляны, укутанной белым туманом. Теперь Фузу виделся ему не птицей, а дымчатым черным силуэтом высокого тонкого человека. Дух протянул к нему руки, но будто натолкнулся на невидимый барьер.
- Что я сотворил, Фузу? – Голос Амита все ещё был полон слёз, но они прекратились литься. – Что я сделал с этими созданиями?
Силуэт остался молчать.
- Почему я не умер, Фузу?! – Теперь медиум кричал. – Почему?! Ты спас меня?! Это твоя сила?!
- Нет, хозяин, не моя. Медиумы имеют власть лишь над энергией, но не над материей.
- Не ври мне! Ты – мой дух! Только ты мог дать мне эту клятую!..
Он осёкся на полукрике.
- Фузу… - Прошептал он истерично. – Я ведь слышал не только твой голос.
Дымчатый силуэт опустил голову.
- А чей голос? Фузу! Ответь мне!
- Ты знаешь чей.
Тишина воцарилась на зелёном клочке земли.
Перед глазами Амита всё еще стояли полные ужаса глаза существ уничтоженного им племени. Они не успевали вскрикнуть или понять, что с ними происходит. Они просто исчезали, словно их никогда и не было. Распадались на крупицы энергии и поглощались неизвестной Амиту силой.
Да, он понял, чей голос слышал в своей голове. В действительности, он стал чувствовать неладное ещё несколько лет назад, когда в подземелье Эсфити его сосуд впитал первый из осколков. Но что это было? Неужели?..
- Уходи. – Просипел Амит, опуская голову всё ниже и ниже и опускаясь на землю. – Фузу, ты должен покинуть меня.
- Но хозяин, что будет с вами?!..
- Не важно. Она не должна получить тебя. Если я всё верно понял…
Его дух усмехнулся:
- Ты много умнее, чем казался мне всё это время. Но пойми, если ты перестанешь слышать мой голос, ты можешь…
- Что я могу? Сломаться под ней? Если это случиться, она получит контроль и над тобой! Ты же почувствовал её власть! С силой медиума… Уходи! Фузу! Я освобождаю тебя!
Тонкие цепи, видимые только им двоим, беззвучно оборвались. Ощущение зеленой травы под ногами тут же исчезло, и снова возник запах болота.
Глаза Амита снова устремили свой взгляд в сторону, а две черные точки, ставшие чуточку больше, чем были десять минут назад, спокойно оглядывали местность вокруг себя.
Лицо медиума скривилось в полной бездушной радости улыбке.
Глава первая.
Круг магистров Ораны.
«Многому тебе ещё нужно учиться, мой юный падаван» - Магистр Йода, Звездные войны.
Вильмут шлепал босыми ногами по сочной свежей траве. Вдоволь искупавшись и побарахтавшись в студеной воде, что в паре километров от его лагеря, весёлый и вполне себе счастливый, далеко не юный исследователь возвращался к опушке Проклятого Леса.
Прикусив нижнюю губу, он поймал себя на том, что и сам называет так это место, что в корне было неверно. Словом «проклятый» называли этот лес местные жители, а маги, поглощенные любопытством и жаждой изучить его, охотно переняли это. В действительности, куда вернее было бы называть этот лес Долиной Тоурен.
На протяжении нескольких лет своих исследований Вильмут не раз убедился, что долина эта – не совсем лес. Да, в небо устремлялись кроны высоченных черных деревьев, походящих на вырезанные из угля фигуры, но эти формы были ничем иным, как способом концентрирования энергии.
Уже очень давно, и без помощи Вильмута, ученые вывели закон сохранения энергии, гласящий, что энергия не исчезает, а лишь преобразуется. Магу было интересно, какова была бы их реакция, скажи он им, что этот закон можно приложить не только к природной энергии, но и к силе магической. И тёмная материя здесь не была исключением.
Каждый из живых существ, от примитивного до разумного, обладает вложенным в него природой генератором магической энергии. По отношению к людям, этот генератор принять называть сосудом или душой. Человеческий сосуд значительно отличается от животных, и только он представляет интерес для науки.
Каждый человек, согласно множество раз описанной теории Вильмута, рождается с вполне определенным размером сосуда. Его объем конечен, и сосуд не сможет сгенерировать больше энергии, чем может вынести. В случае, если объем сосуда точно равен совокупной энергии какого-либо духа, происходит слияние, и таким образом на свет появляются маги.
С ростом и развитием носителя, как физическим, но преимущественно интеллектуальным, объем сосуда, уже связанного с духом, растет, и разница энергий между сосудом владельца и самим духом может быть затрачена на сотворение заклинаний.
Каждый сосуд генерирует энергию. Любой, будь то магистр круга или скулящая дворняжка. В той или иной форме, магическая энергия покидает сосуд, чтобы тот мог продолжать её генерировать. По одной из неподтвержденных Вильмутом теорий, умные и талантливые люди – это без пяти минут маги, те, кто сами развил свой сосуд и кому не посчастливилось при рождении не обрести духа.
Энергия, которую вырабатывают живые существа, тёмный маг принял за нулевую, или бесцветную. Творя заклинание, носитель собирает определенное количество этой энергии, и в момент, когда она покидает тело, дух задает ей «цвет». Под цветом Вильмут подразумевал ту или иную стихию, какой бы она не была. После выплеска, цвет некоторое время, это зависит от синхронизации духа и носителя, чему посвящена так же не одна книга, сохраняется. Однако, с течением времени мощь стихии уходит, и оставляет после себя только первозданную, нулевую энергию.
В этом моменте закон сохранения магической энергии отличался от научной. В науке принято считать, что энергия трансформируется и входит в круговорот. Магическая же, высвобожденная энергия, стремится вернуться к своему сосуду, и возвращается.
Среди всех изученных духов и сосудов, единственным, но многочисленным необъясненным типом духов оказались стихийные маги, которые ввиду своей возможности владеть всеми известными миру стихиями сразу, не попадали не под одну теорию.
Вильмут задрал голову к верху и, свалившись на гору собственных записей, с улыбкой на лице окинул взглядом черные деревья.
Много лет прошло с тех пор как тоурены утратили свою форму, и был воздвигнут барьер. Всё это время Вильмут мечтал и грезил соприкоснуться с первозданной тенью, изучить её, пропустить через себя, поиграть с ней. Но когда он наконец добрался до желаемого, его ждал удивительный, но в какой-то мере неприятный сюрприз: тьма его сосуда, заполонившая тот фрагмент души, которая осталась при нём, имеет совершенно иную природу, нежели тень тоуренов.
Узнав об этом, Вильмут принялся изучать и размышлять, и вот к чему он пришел.
Тень, которой владеет он, которую он способен генерировать и контролировать, - это, условно названная, живая тень. Живой она была названа не только потому, что сам маг не считал себя покойником, но и потому, что он мог использовать тень, отбрасываемую живыми существами. Что до тоуренов, то эта тёмная материя не были ни к чему привязана, она просто существовала, оформленная или нет.
Два с половиной года назад, когда он в последний раз видел Одераричи, Вильмут поставил вдоль границы темного леса ещё один барьер, сотканный из его собственной тени. На его взгляд, это было крайне мудрым решением, позволяющим ему обезопасить близлежашие поселения от никем не контролируемого потока тени и предупредить их обращение в демонов. После случившегося в Таэтэле, желающих прогуляться по опушке Проклятого леса стало ещё меньше, то есть не стало вообще. Однако…
Два с половиной года назад, девочка, ей было не больше двенадцати лет, заблудилась и оказалась внутри возведенного Вильмутом барьера. Тогда он был так увлечен только начатым изучением леса, что не сразу почувствовал её тень. Когда через несколько часов девочка попалась ему на глаза, но это была уже не та девочка: перед ним оказалось ярое воплощение демонической мощи, с кислотой вместо крови и с абсолютно другой структурой тела.
Разумеется, Вильмут не мог дать ей уйти, так что разделавшись с этим носителем обезумевшей стихии, он похоронил ребенка, и провел интереснейшее явление, которое ни до, ни после ему не доводилось наблюдать.
Он видел, как тень, захватившая сосуд несчастной девочки, освободилась, едва её жизнь прервалась, и сосуд лопнул. В отличие от любой другой стихии, лишающейся своего заряда или цвета, темная энергия не переходила в нулевую, а распадалась на невероятное число простейших, и ещё неизученных, частиц и возвращалась в Проклятый лес.
«Вся долина тоуренов» - записал он в очередном из своих дневников – «это один огромный сосуд. Энергии в нём конечное количество, и затраченная тёмная материя, если она не рассеивается сиянием и не усиливается негативом, то есть на неё не производится никаких воздействий второй системы (сияние-негатив-тень), всегда возвращается в свой исходных сосуд – в лес»
Вильмут громко и как-то восхищенно вздохнул, вытаскивая из-под себя недописанный журнал своих научных изысканий. Раскрыв его, он не достал ни карандаш, ни ручку, а просто начал водить глазами по пустым пожелтевшим страницам, и записи стали возникать сами собой.
«Живая тень, из которой состоит то, что осталось от моего сосуда, высвободившись, так же не доходит до нулевого состояния, но возвращается. Этим тип живой тени схож с тоуреновской. Прелесть и невероятное преимущество моего сосуда заключается в том, что покуда я жив, мой сосуд будет генерировать тень в нужном объеме, и с невероятной скоростью. Именно поэтому мне удается поддерживать барьер вокруг леса. Должен отметить, что Монтера Дива обладала невероятной силой, если ей на протяжении стольких веков удавалось поддерживать барьер сияния, находясь на большом расстоянии от него.
Живая тень, такая как моя, выплеснувшись, сливается с тенями любых живых существ без вреда для них. А тень тоуренов всегда возвращается на исходную, понимаешь, о чем я?»
Вильмут поскреб босыми ногами зеленую траву.
«Ричи, я знаю, что ты меня сейчас слышишь, так что позволь сказать тебе. Ты был прав насчет формы. Изучая лес, я не раз забредал вглубь и находил высококонцентрированные сгустки тени. Описывать я их не буду, скажу только, что они походят на предметы быта, некоторые даже на останки чего-то почти человеческого. Самым ярким примером таких сгустков является сам лес. Я говорю о деревьях»
Он поднял глаза на черные деревья, стремящиеся ухватить небесную гладь.
«Они по какой-то причине, должно быть из-за концентрации тёмной материи в них, до сих пор не утратили форму, и, по-моему, не собираются. Такой тип хранения энергии предотвращает её распространение и проникновение в чужие сосуды. Но есть у меня чувство, что существует возможность спровоцировать разрушение формы, но я не знаю какая. И знать не хочу, потому как если случится ещё больший выброс энергии, то…
Ричи, та девочка, два года назад... Она не просто превратилась в безумного демона за считанные часы. На следующий день после того как я её похоронил, она… Она восстала. И не как какая-нибудь нежить! В нежити образовываются сердца, где генерируется негатив. Тут другое. Она восстала как демон! С совершенно другой силой, и…»
На мгновение в его мыслях повисла пауза.
«… И другим сосудом. Тёмная материя внутри неё создала новый сосуд и вдохнула в неё жизнь. Ты понимаешь, что это значит?»
Где-то на другом краю республики Одераричи нахмурил брови и сжал челюсть.
«Тёмная материя будет проникать в людские души и обращать их. А после смерти, давать жизнь и сосуды мёртвым телам»
Вильмут снова прервался и сжал записную книжку:
«Нет такого носителя сияния, который был бы способен рассеять всю тень проклятого леса. И не думай о Стижиане Ветру: покуда в нём есть дух, он не сумеет стать преемником Визы»
- Одераричи, - проговорил он вслух, - делай что хочешь, убивай сколько и кого надо, но если ты не найдешь сердце тоуренов…
Маг швырнул книжку на землю и обернулся, устремив свой взгляд на север, к горизонту, залитому утренним нежарким солнцем. Вдалеке, неподалёку от Грана, он почувствовал тень Дримена. Должно быть, Вильмут страдал подсознательным неравнодушием к стихийным магам и замечал их первыми.
Дримен замер со сгорбленной спиной и смолил сигарету. Его белый меч парил рядом, в полуметре над землей. Сосредоточив взгляд невесть на чём, маг заметил вещь, от которой в любое другое время мог бы случиться сердечный приступ: его тень помахала ему рукой.
Вильмут немного расстроился тому, что ему не удалось повергнуть в шок юного магистра академии магии, но его заняло нечто другое, и он сразу не смог понять что же.
«Что полсотни магов делают здесь?» - мелькнуло в его мыслях – «что за бесчисленные тени?..»
Он вскочил на ноги и направил свой взгляд далеко вперёд, к тени магистра Перферо. Он видел, что оплавленная и разрыхленная земля под его ногами залита кровью. Черной кровью.
- Не может быть. – Вильмут медленно замотал головой из стороны в сторону, неспособный поверить. – Я же… Я же поставил барьер. Тень… не могла. Что за?..
- Ты сделал всё что мог, Вильмут. – Проговорил вслух Ричи, хоть и знал, что друг его не услышит. – Уходи оттуда. Сними барьер.
«Мне нужно убираться отсюда» - подумал тот, но тут же резко обернулся к лесу – «Но если даже сквозь мой барьер проникла тень, что же будет если я его сниму?..»
- Перед смертью не надышишься. С ними Лин, они примут бой.
«С ними наверняка Лин. Если это так…»
- Что б вас всех, - прошипел Вильмут почти как Ричи, - я не сниму барьер. Такого прорыва не выдержит никто, даже Лин и круг магистров. Но…
Повеяло безветренным холодом, от которого озноб охватил даже его, единственного в своём роде мага живой тени.
- И сколько мы ещё, интересно, протянем? День, два? – Воскликнула одна из подопечных Беатры, золотоволосая Шаниль, использующая в бою силу притяжения земли. – Мы уже потеряли пятнадцать человек! И это за каких-то два дня! Пятнадцать! Лучших! Сколько ещё?..
- Не ори. – Спокойно прохрипел Дримен, кидая прокуренную до фильтра сигарету в одно из множеств черных лужиц, наполненных демонической кровью. – Паника в данной ситуации несколько бесполезна.
- Что паника? Что паника-то?! – Её голос пошел вверх, и она уже несколько не отдавала себе отчета в том, что говорит. – Откуда эти твари берутся?! Я никогда не видела ничего подобного! И главное – сколько их?? И сколько это будет продолжаться? Почему никто не идёт к нам на помощь? Вы собрали всех нас, резко так, без времени на подготовку, и отправили сюда! Полусотни магов, пусть даже с нашим опытом, мало, чтобы сдерживать такие атаки демонов.
- А что ты предлагаешь? – Принялась чуть ли не цитировать мысли Дримена его ученица Тишь. – Бросить всё как есть, и позволить этим тварям добраться до ближайших поселений?..
- Вообще-то, - Дримен прикурил ещё одну, - демоны уже добрались до поселений. Южная Полоса пала, и наша задача на данный момент сделать всё возможное, чтобы демоны не прорвались дальше руин Грана. – Он громко кашлянул.
- Но мы не протянем ещё и двух дней, магистр! – Взвизгнула Шаниль. – Мы не можем предугадать ни момент очередной атаки, ни её характера! И вообще… - Она положила пальцы на виски. – Я никогда не видела такого скопления демонов!..
- Никто не видел. – Сказал Линео Визетти, возникнув рядом с Дрименом и выдернув из его опущенной руки сигарету. – С твоим-то неимоверно шатким здоровьем лучше не подливать масла в огонь.
- Магистр! – Почти в один голос произнесли все маги, кроме его непосредственного ученика. Как и все, он не видел его два года, но им-то не приходилось выполнять все его педагогические и юридические обязанности.
- А ты со мной не поздороваешься? – С кислинкой в голосе спросил наставник, чуть ли не со слезами на глазах наблюдая за непроизвольно возникающей на лице ученика улыбкой.
- А он на вас зол. – Усмехнулась Амельера, обняв стихийного мага со спины.
- Эй!! – Тут же раздался ревнивый возглас Циависа. – Он женат!
- Не помню, чтобы мне это хоть когда-нибудь мешало. – Беатра подняла невинные глазки к небу, получив от магистра огня укоризненный взгляд.
Молча, не скрывая наигранного неудовольствия, Дримен достал ещё одну сигарету и просто взял её в зубы. Удивившись и обрадовавшись столь скорому появлению коллег и внезапному появлению наставника, он вскинул брови, желая задать вопрос, но Линео предугадал его:
- Я тебе потом всё расскажу. Её Величество, Ора Тоурен, взяла на себя командование и собирает войска для отражения натиска демонов.
Перферо медленно моргнул.
- Ора Тоурен? – Переспросил он.
- Говорю же, я потом всё тебе расскажу. – Линео развел руками и вышел вперед, ступая по земле, залитой черной кровью. – Или магистр Арьеннет сделает это за меня. В любом случае, вам стоит приготовиться.
- К чему? – Голос его ученика звучал дребезжащей струной, натянутой на расстроенную гитару.
- Ты ведь видел свою тень? – Два глаза под бровями Линео засияли чем-то недобрым. – Я думаю, через тебя Вильмут уже увидел, что демоны прорвались, а это значит, что в скором времени он снимет барьер и направится к нам.
- Что за барьер? – Наперебой вопросили магистры.
- Теневой барьер. Вильмут, знаете ли, единственный, кто владеет магией тени.
Дримен и бровью не повел, только крепко затянулся, не отводя чуть остекленевший взгляд от наставника.
- Всем приготовиться. В особенности – целителям. – Скомандовал Визетти. – Чтобы стояли за нами и лечили всё, даже мелкие царапины.
Пятеро целителей, трое девушек и двое мужчин лет сорока, кивнули, развернулись и отправились в назначенное место.
- Маги тверди – в первом ряду, за ними – огневики. Воздушники… - Старик вздохнул и выпрямился, оторвав трость от земли и взяв её обеими руками. – Будете выполнять вспомогательную функцию: раздувать пламя. Что до водных: ваша задача сделать воздух как можно более сухим, а влагу направлять на огневиков, чтобы у них мозги не расплавились. Стихийные!.. – Он окинул взглядом всех и убедился, что из стихийных остался только его ученик и Тишь.
Ни один маг слова не сказал против. Дримен прекрасно знал, что каждый из них пересыщен амбициями, но сейчас они прекрасно понимали, что находятся не в академии, и что здесь не место для споров и попыток доказать свою особую полезность.
- Магистры… - Линео обернулся к прибывшей с ним свите. – На передовую. Установите вокруг себя энергетические щиты, но не отражающие, а обтекающие. Огневики, - его взгляд скользнул на мужчин и женщин одетых в тёмно-красное, - вы должны синхронно испускать пламенные волны и отправлять их на максимально доступное расстояние. Температура не должна превышать… - Он на мгновение умолк, задумавшись. – Можете её не регулировать.
- Но магистр. – Один из лучших учеников Циависа, невысокий тонкий шатен семнадцати лет сделал шаг вперед и уверенно заговорил. – Мы можем задеть людей…
- Там уже лет людей. – Голос Линео прозвучал холодно и могущественно, со звоном проникая в головы магов. – Вот, - он махнул рукой на тела уничтоженных демонов, - местные жители. Тень овладевает ими, превращая их в демонов. Неужели магистр Перферо, - он глянул на ученика, - не рассказал вам об этом?
- Рассказывал, но он говорил, что процесс превращения долгий и может быть спровоцирован только колоссальными выбросами негатива.
- Долгий, это если тёмной материи небольшое количество. Барьер, возведенный мастером Визы, сдерживал её много лучше, чем тень Вильмута, и я не говорю о том, что прошел целый год, прежде чем мой старый… друг его воздвиг.
Маги неуверенно заёрзали.
- Отставить! – Рявкнул Линео. – Забудьте о людях! Их нет, и всё! Вы маги! Каждый из вас пролил кровь не одного ещё не обращенного, но зараженного человека! Откуда такая жалость! Выпускников Академии ненавидят именно из-за вашей решимости и способности, отбросив эмоции, истреблять демонов, в чьем бы теле они не прятались! Так что вытерли сопли и начали построение! Время поджимает!
У Дримена отвисла челюсть. Среди всех собравшихся, он знал магистра Визетти лучше всех, и за двадцать лет их знакомства, он никогда не видел наставника командиром отряда магов. И вообще, никогда не видел его, творящим заклинания. В те времена, когда Дримен ещё не был способен самостоятельно выполнять заказы и истреблять демонов, магистр редко, но все же отправлялся с ним, хотя только и делал, что руководил и давал бесценные советы под руку.
До сих пор Дримен не мог простить учителю, что он не рассказал ему о своих глазах. Порой он думал, что научи тот его владеть глазами «Обратными Целому», его судьба сложилась бы совершенно иначе…
«Наверное, - размышлял в свое время Дримен, - не будь у меня этих глаз, я бы большую часть жизни провёл рядом с моей наголову больной мамочкой, но от меня все равно бы избавились, прознав о магических способностях. Как и все без исключения маги, у меня бы ушло несколько лет на то чтобы видеть следы демонической магии в сосудах и я бы никогда не смог видеть потоки магии. Никто не может, это мне так повезло…»
Сначала Дримен прыснул, а потом и вовсе загоготал во весь голос. Линео с отцовской добротой обратился к нему:
- Что ты смеешься?
- Да просто… Всю свою жизнь, я думал, что мои глаза – это проклятие. Ну, видеть не могу, люди умирали, стоило мне на них взглянуть, ну и прочие неприятности. А сейчас мне в голову пришла мысль, что благодаря моему особому зрению, я стал очень… очень-очень… ОЧЕНЬ продвинутым магом.
- Дримен…
За спиной Линео маги выстаивались согласно приказу, а магистры о чем-то переговаривались между собой.
- Скажи мне честно, ты… Ты ведь открывал глаза до того, как в твоём сосуде возникла вторая замкнутая система? И я говорю не о твоём детстве, а о твоих первых заданиях, когда ты ещё звание мага не получил.
- Да, открывал. – Дримен не стал врать. – И не раз. Это было необходимо чтобы…
- Выжить, я всё понимаю. Но скажи мне, мой ненаглядный ученик, что происходило, когда ты открывал глаза, и что происходит, если ты открываешь их сейчас?
- Что тогда, что сейчас: тень моих глаз поглощает энергию и материю. Просто теперь я могу делать это избирательно. - Магистр Перферо вытянул ладони и сложил их в лодочку. Влага воздуха сконденсировалась, и он брызнул себе на лицо ледяной воды.
- Значит, ты не заметил. – Крякнул Линео. – Вильмут явно переоценил тебя, но это ничего! Тебе всего четверть века!
- Меня всегда умиляло, что вместо конкретных дат вы называете лишь часть века. Неужели это всё ваш возраст?
- Ты отходишь от темы. Дримен, ну как, при твоей-то образованности и развитости фантазии, можно было не заметить это?
- Чего не заметить? – К ним подошла Тишь и остановилась, уставив руки в боки. Черная приталенная мантия, сшитая из дорогого шелка, была мокрой от пота и крови демонов.
- Ты тоже послушай, пригодится. Когда ты используешь Оримие сейчас, в замкнутой системе, энергия и материя, которая тоже в конечном итоге превращается в энергию, преобразовывается внутри твоего сосуда, становясь…
- Энергией, сродной с той, что генерирует сосуд. – Закончила за него Тишь. – Это абсолютно верно, никто не спорит. И эта преобразованная энергия может быть использована как первичная.
Линео так и замер, с вытянутой рукой, растопыренными пальцами, и выражением лица, жаждущим просвещать и проповедовать.
- У… У тебя тоже есть Оримие? – Несколько удивленно спросил он.
- Нет, но я её к этому готовлю. Магией тени она уже вла…
- Дримен, ты не применял Оримие на эту волну демонов? – Что-то тревожило наставника.
- Нет, а стоило бы. Мы бы тогда не потеряли…
- Даже не думай. – Он пригрозил ему морщинистым тонким пальцем. – Я к чему говорил это всё: тень и энергию сосудов этих демонов твой не расщепит. Стоит тебе поглотить хотя бы частицу тёмной материи этого рода, как она усилится за счет негатива твоей системы и уже очень скоро, ты даже не поймешь как это произошло, ты будешь обращен в демона, сохраняя при этом свою магическую силу. – Произнося это, Линео давил на каждое слово.
Брови Дримена практически сошлись в одной точке. Опасаясь чего-то подобного, он и не применял этот своего рода запретный дар.
- Так что ни ты, - он ещё раз ткнул пальцем в ученика, - ни ты, если вдруг во время боя ты сумеешь раскрыть Оримие Интетта, - эти слова он сказал Тишь, - вы оба ни в коем случае не должны её применять. Пусть стихийные маги и слабы здоровьем в большинстве своем, в магическом поединке мы – страшнейшие соперники, с которыми даже мне не хотелось бы тягаться. Поняли меня?
Оба кивнули.
- Иди, Тишь. – Сказал Дримен девушке, положив руку ей на плечо. Его ученица отличалась таким талантом, что ей не нужны были ни наставления, ни инструкции: она всё равно игнорировала их.
Случилось, словно перетянутая струна лопнула.
Что-то непонятное, но неприятное и парализующее заставило всех магов разом обернуть свой взгляд на юг. Там не было туч, и небо не почернело, раскаты грома не пронзали небесную гладь: она оставались чистой и ясной. Но что-то произошло, и маги нутром, интуитивно, своими душами чувствовали это.
- Вильмут снял барьер. – Громко проговорил Линео. – В нашем распоряжении чуть меньше часа. Задача: не дать противнику пересечь это поле!..
Тень магистра Визетти оторвалась от земли и поднялась в воздух, словно это были межпространственные врата. Сгущаясь и приобретая непрозрачность, она стала цветной и почти мгновенно превратилась в сгорбленного и запыхавшегося Вильмута.
- Каждый шаг назад будет передвигать линию невозврата всё ближе и ближе к населенной местности. – Он схватился за бок и упал на колени. Один из целителей хотел подбежать к нему, чтобы оказать помощь, но жестом руки Линео пресёк этот порыв. – Я поставил стену, быстро как смог. Снял барьер с леса, перераспределил энергию и протянул линию от полей Мизир вплоть до побережья моря. Южнее полей живет очень мало людей… - Вильмут громко вдыхал и выдыхал буквально после каждого слова. – Так что демоны не пойдут туда. Они направятся к вам. И только к вам. К точке сосредоточенья магической силы.
- Их цель – Орана? – Перепугано выкрикнул один из воздушников.
- У них нет цели, балда! Чему тебя в академии учат?! Цели есть у высшего класса демонов, а у этих – только их сила. Ума у них, как вы все уже заметили, по нулям. Их тянет к источникам магической энергии…
«К человеческим сосудам» - одновременно подумали магистры.
- Это понятно всё, - Линео не пришлось приседать на колени, чтобы оказаться лицом к лицу с согнутым почти пополам Вильмутом, - что ты там говорил про линию невозврата?
- А ты сообрази, Лин! – Сердце тёмного мага билось с невероятной скоростью. – Тёмная материя леса способна создавать лже-сосуды!
Зрачки старца резко сузились.
- А если в теле есть сосуд, значит, в теле есть жизнь! Все убитые демоны будут подниматься снова и снова, и это будет длиться целую вечность! Я не говорю о том, что тела убитых вами демонов тоже выделяют негатив и подпитывают сами себя! Наша задача – как можно дольше сдерживать натиск этих тварей, покуда Ричи не найдёт сердце! Понятно?!
- Вильмут, это…
«Это конец» - отразилось в мыслях Одераричи. Он облокотился о Кровавое Критши и медленно сполз вниз. – «Демоны будут убивать, мёртвые будут выделять негатив и превращаться в демонов, негатив будет усиливать их, и демоны снова будут убивать. Подобно эпидемии смертоносной болезни, они уничтожат всех. Каждый сосуд. Каждую душу. Никому не скрыться от этого безумия магии. Даже мне»
Змей поднял руку и нащупал гладкую кору красного дерева.
«Монтера не обманула меня - Малькольм действительно мёртв» - в который раз повторял он про себя. - «До того, как он был рожден, уже случалось нечто подобное. Но в те времена людей, как живых и разумных существ, было очень мало, и восстание демонов не достигало таких размахов»
Ричи усмехнулся, вспоминая былые времена. В попытках вытеснить из своего разума отчаяние, он окунулся в бездонную пропасть своей памяти, охватывающей тысячу прожитых им лет.
За восемьдесят лет до падения Северной Звезды, ещё не существовало слово «человек». Земли, позже названные республикой Орана, населяло множество различных племен, являющихся живыми воплощениями той или иной стихии. Круговорот жизни действовал, и едва умирал один носитель великого духа, как его сила перерождалась в другом. Велико было многообразие магических сил каждого из нескольких десятков плёмен, с которыми довелось познакомиться Ричи. Существовала лишь одна стихия, не имеющая живых представителей: это была вода. Все её духи, коих змей слышал великое множество, заполонили собой все воды, текущие через эти земли.
В зависимости от формы, которую обрела ожившая стихия, семьи объединяли в племена. Сам Ричи происходил из древнейшего рода народа Тверди - змей, прославившихся своим тонким слухом. Одеравэрде, его мать, никогда не говорила этого, но за свою долгую жизнь Ричи сумел понять, что она – один из перворожденных элементалей природы, наряду с черным фениксом, самим морем, не имевшим тогда имени, и воительницей южного ветра. Но всё то были слухи.
Тогда, каких-то семьсот с лишним лет назад, существовала всего одна - первая замкнутая система элементов, родившаяся из гармонии природы и разумных существ живших тогда.
Ричи не смог бы сказать, что природные элементали совершенно непохожи на людей. Пусть они имели самые разные формы и способы существования, а некоторые из них вели крайне нелицеприятный прочим живностям образ жизни, социальная сторона существования могущественнейших племён от человеческой были неотличима.
Дело было не только в природной, системной неприязни элементов и соответственно элементалей друг к другу. Племена одной стихии не раз воевали друг с другом в борьбе за власть и первенство. Самой жестокой и кровопролитной войной, среди тех, что Одераричи видел своими глазами, будучи ещё юным даже по людским меркам, было противостояние фламмов: плёмен фениксов и драконов. Борясь между собой за первенство, они выжгли целую долину на юго-западе нынешней республики, и эта война длилась вплоть до падения Северной Звезды.
Как ни смешно, вспоминал Ричи, ухмыляясь, но появлению людей поспособствовал именно прогресс. Крупнейшие племена, построившие не один многонаселенных город, с невероятной скоростью развивали технологию, повышали уровень жизни, используя в качестве источников энергии собственные сосуды. Змей помнил и одновременно не помнил технологии, которые и в заветных мечтах не снились нынешним людским инженерам, но он был уверен, что уже очень скоро и они до этого дойдут.
С особой скоростью развивалась медицина. Среди природных элементов не было ни одного духа, могущего исцелять физические раны и болезни. Так что когда прогресс поднялся до необходимого уровня, смертность новорожденных резко сократилась.
Ричи снова хмыкнул и сдул с лица пару медных волос.
Люди стали рождаться, когда духов, коими обладал каждый из природных элементалей, стало не хватать. Летопись, которую Ричи краем глаза видел в восточном городе черепах, гласила, что новые духи рождаются, если посчастливится, один раз в два-три века.
Когда родился первый из людей, чья душа или сосуд не связан с источником заряда, цвета или стихии, возникла вторая система магических элементов, которые вскоре после появления стали называть сиянием, негативом и тенью.
В те давние времена, лес, сейчас именуемый Проклятым, населяло одно из племён воздуха. Тёмная материя, как таковая, небольшим сгустком возникла на побережье моря. Будучи неоформленной, она стала порождать демонов, но тогда людей, чьи души она могла захватить, было ничтожно мало.
Недалеко от зоны формирования тёмной материи существовало поселение, небольшой городок, численностью населения человек двести. Представители разных племён привозили туда своих человекорожденных детей, чтобы воспитывать их вдали от опасностей, подстерегающих их в городах элементалей.
За шестьдесят лет до падения Северной Звезды сгусток тёмной материи достиг таких размеров, что стал угрозой, и вскоре все люди городка Сайланте обрели способности, неведомые никому из величайших умов того времени.
Чтобы спаси себя и мир от безумной силы, позже названной «демонической», сайланты бежали к морю, где их принял единый дух воды. Не больше сотни людей, с душами, ещё не окрашенными в черный, они разделили между собой мощь морского духа и остались жить на дне моря.
С рождением Малькольма Тоурен, это радостное событие случилось за пятьдесят три года до начала новой эры, тень обрела форму, став разумным, готовым на диалог и сотрудничество народом.
В сознание Одераричи потекли воспоминания о Веке Истребления. Он закрыл глаза и прикрыл всегда холодными руками своё лицо, пытаясь вызвать картины и эпизоды своей жизни, могущие заглушить те ужасы что он, уже будучи предводителем племени Одера, видел.
Веком ту войну можно называть с очень сильной натяжкой. Вряд ли в Оране осталось хотя бы сотня существ, которые могут помнить, и тем более знать, что вся красота и могущество той эпохи были бесследно стёрты за каких-то три с половиной года.
Ричи до сих пор с трудом верил в то, что нечто подобное мог свершить всего один человек.
Змей поднялся на ноги, и прогулочным шагом двинулся прочь от Кровавого Критши.
Легко быть человеком, думал он: у людей есть Богиня. Они верят в сияние, которое она принесла в мир, жаждут его, а получив, обретают счастье. Когда им плохо, когда горе и нужна поддержка, а рядом нет никого, кто мог бы её дать, они идут в Храм и молятся.
Ричи поднял голову к сияющему полуденному солнцу, и его зрачки сузились до тонкой иглы.
Он верил в баланс и равновесие систем. Он верил в системы, и в то, что они способны перераспределить имеющуюся или выделить новую энергию, чтобы не выйти из равновесия. Стихийные маги, не такие, как Лин, живущий на границе между безумием и порядком, а такие, как Дримен, знают, сколь ценен и важен баланс системы.
Змей остановился, перестав дышать. Дримен!
Обернувшись, он начал озираться, словно кто-то за ним следил, хоть это и было не так. Он думал, обдумывая невозможность возникшей в его голове теории. Баланс!
Причина, по которой Совет Древних с невиданным рвением пытался пресечь жизнь Стижиана и одновременно жизнь его брата, Дримена, была объяснена и обоснованна. От Вильмута, не видевшего смысла в сокрытии этой информации, они узнали, что первоосновы второй системы, сияние и тень, были рождены с промежутком в семь лет.
Могущество первого из носителей сияния, имя которой было Монтера, нельзя отрицать: оно ошеломляло умы вплоть до основания первого монастыря, после чего она скрылась. И через семь лет после её появления, родился ещё один ребенок, существо, имеющее возможность управлять тенью.
Так и Стижиан, ставший сильнейшим в истории монахом в каких-то тринадцать лет, и его брат, не просто контролирующий тень, но и рождённый с Оримие Интетта, могли стать новыми элементалями этих стихий.
Вторым ребёнком был не Малькольм, а другое существо, чего Совет Древних инквизиторов знать не мог, и они допустили большую ошибку, испугавшись потенциальной силы детей Эйры Клод.
Смех Одераричи стал чуть более нервным. Испугавшись, бутоны росших вдоль дороги цветов закрылись и опустились к земле.
Хоть и сильнейший монах, он пока что не был способен занять место Визы и продолжить учение Храма Северной Звезды. Что до Дримена, его таланту и силе ещё предстояло развиваться.
«Вот чего так боялся Совет», - подумал Ричи, - «они боялись повторения Века Истребления. Как глупо»
Глупо, но это навело змея на интересную мысль. Он подумал, ведь если родился монах, способный превзойти первого из носителей сияния, то может такое быть, что родился наследник носителя первородной тени?
Прежде Ричи не приходилось думать об этом. Он был уверен, что никто не может лишить жизнь саму тень!..
«Это могла сделать только сама Монтера» - почему-то только сейчас он убедился в этом. - «Нет человека, который бы ненавидел Малькольма больше, чем она. И тут дело не только в разноименности элементов, которыми они обладали, здесь причины куда более личные. Именно из-за появления в её жизни Малькольма она возненавидела всё, что связано с тёмной материей. Сумасшедшая идиотка!..»
Последние слова он сказал едва ли не вслух. Как никогда, ему хотелось схватить её за плечи и спросить: понимает ли она, что из-за её стародавней ненависти, ошибки, которую она нарочно совершила, жизни всех существ Ораны находятся под угрозой?
Даже если предположить, что способность Малькольма предавать тени форму действительно может проявиться в ком-то ещё, то нет никаких гарантий, что этот кто-то уже появился на свет. Сам Малькольм родился годами позже возникновения тёмной материи.
- Что же мне делать?..
- Тянуть время. – Услышал Ричи в ответ, а вслед за этим его тонкий слух уловил едва слышное журчание.
Перед его глазами, капли, возникающие в воздухе и появляющиеся из земли, начали собираться в одной точке. Чем больше эта точка становилась, тем шире Ричи распахивал глаза, хоть и был уверен, что его ничем не удивить.
- Море! – Высоко прошипел змей, сделав шаг назад. – Сам Море! – Его ноги сами согнулись в коленях, и он поклонился. – Я не надеялся когда-нибудь увидеть вас снова в этой форме!
- Ты вырос, малыш Ричи. – Голос высокого статного мужчины, чье тело было беловато-синим и прозрачным, а развивающиеся подобное струе воды волосы прикрывали большую часть лица. – И научился льстить мне. Не стоит. Ты теперь равен мне.
- Ну что вы… - Рядом с этим воплощенным духом, змей чувствовал себя ребенком.
- Из перворожденных духов, существующим и свободным остался только я. В твоем теле теплится сила Вэрде, а значит, можешь быть равен ей. Но это пустое. Я здесь чтобы напомнить тебе о моих подопечных.
- Вы о Сайлантах?
- О них, и о прочих ещё существующих племенах.
Ричи с трудом и страхом поднял глаза от ног собеседника до его лица.
- Да, Одераричи, некоторые племена ещё живы. Подвластные мне воды растекаются по краям отсель далёким, и я могу с уверенностью сказать тебе, что западный народ ещё жив.
Змею кольнуло сердце: западный народ?..
- Фламмы ещё существуют, и они обязаны твоему роду больше, чем кто бы то ни было. Разрушительная мощь народа огня даст тебе время найти сердце тоуренов. – Голос перворождённого элементаля звенел, сотрясая разум Ричи своей мощью.
- Но как я могу отправиться к ним и одновременно продолжить поиски? Мои друзья решили противостоять демонам...
Контуры едва заметных губ Моря приняли форму полуулыбки. Его водянистая, похожая на ожившее стекло рука легла змею на плечо.
- Неужели ты забыл, какой силой обладает имя Дива?
- Договоры! – Воскликнул змей, удивившись всплеску эмоций, чего с ним не случалось на протяжении нескольких столетий. – Фламмы подписали договор… - Сбросив с себя лишние чувства словно шкуру, уже спокойно договорил он.
- Именно, малыш Ричи. Найдя договора, живой носитель имени Дива имеет право потребовать помощи от живых племён, подписавшихся под именем Ориты.
Змей согласно кивнул и отвел взгляд в сторону. Что же на самом деле надвигается на земли Ораны, если сам дух моря, отец сотен духов магов воды, не принимавший участие ни в одной из земных войн, решился помочь?
- Найти договора будет не просто. – Прожурчал его голос. – Их никто не видел со дня подписания.
Ричи снова поднял на него глаза и улыбнулся. В его взгляде блеснуло нечто невнятное.
- Как вы думаете, почему их никто не видел?
Лишенный эмоций дух чуть накренил голову в бок:
- Да ты хитрец, Одераричи.
- Ну, я все-таки змея. – Его лицо снова стало едва подвижной маской.
- Теперь ты знаешь, что делать. Думается мне, ты и сам мог бы догадаться, но ты все ещё подвержен страху. Ты провёл слишком много времени рядом с людьми. Отбрось ты их ценности и мешающие тебе эмоции… Ты не показываешь их, но переживаешь. Ты мог бы равняться мне.
- Не уверен, что мне это нужно. – Ричи поднялся и выпрямился во весь рост.
- Как скажешь. – Море медленно начал распадаться на капли, из которых был собран. – Передай своим друзьям: пусть выстраивают свои силы вдоль рек. Даю тебе моё слово: одержимым тенью будет очень непросто перебраться через мои воды.
Змей поклонился, и Море разбился на капли, немедленно ушедшие в землю.
Амельера резко повернула голову на запад. Нахмурившись, она пыталась понять, что же происходит, но не могла внятно объяснить себе этого. Ави, похожая на маленькую девочку, но являющаяся могущественным духом воды, взяла хозяйку за руку и мило улыбнулась. В такие моменты грозный магистр предавалась порыву умиления, видя в этой девочке не грозное оружие, а просто ребенка, которого она безмерно любит.
Магистры выстроились на передовой. За их спинами, спокойные и уже неспособные чему-то удивиться, стояли их ученики и целители. Они ждали.
Вильмут громко кашлял. Растраченная энергия его сосуда восстанавливалась медленнее, чем он ожидал. Никогда прежде ему не приходилось так сильно опустошать свою душу.
- Какова примерная численность населения Южной Полосы? – Спросил он у придворных магов.
- Тысяч четыреста. Это за вычетом Грана.
Тёмный маг хрипло усмехнулся.
- Четыреста тысяч? Будем надеяться, тень не сможет обратить их всех.
- А если сможет?
Линео и Вильмут обменялись взглядами.
- Будем выжигать. – Сказал Визетти. – Нет стихии, которая уничтожает материю лучше, чем огонь. Может тень нам рассеять не удастся, но мы хотя бы сумеем уничтожить тела, в которые она вселяется.
- Я не ручаюсь, что тень не может вести себя как негатив. – Вильмут приподнял вверх руку, и на его плечи упала возникшая из неоткуда чёрная мантия. – Быть может, уничтожение материи не поможет и тень сможет образовывать тела сама. Два года исследований мне многое дали… Нам нужны монахи.
- Монахи? – Амельера едва не подавилась. – Зачем? Они не обучены сражаться с демонами…
- С демонами – нет, но в скором времени выделится такой объем негатива, что ваши оппоненты обретут силы, с которыми даже орда магистров, которой у Ораны нет, не справится. Монахи нужны чтобы рассеивать негатив, и только.
- У меня есть идея… - Начал говорить Лин, но прервался, глянув на северо-запад одновременно с Амельерой.
- Что-то движется. – Сказала одна из целительниц, крепкая телом и с короткой стрижкой. Её напряженные глаза не отрывались от южной линии горизонта. – Тень надвигается.
- И не только тень, - Дримен посмотрел в ту же сторону, что и его учитель.
Амельера напряглась, готовясь к чему-то ужасному, но малютка Ави, её дух, взяла её за руку и этим прикосновением сняла всё напряжение. Глаза девочки загорелись невероятной радостью. Отпустив руку хозяйки, она выбежала вперед, встречая движущееся на них нечто.
- Лин, - тихо буркнул Вильмут своему другу, - кто-то очень сильный поставил ещё одну линию защиты вдоль моей стены, что идет от моря.
- Кто-то? – Переспросил шепотом старец.
- Кто-то, кто сильнее Ричи.
Они переглянулись.
Дримен сделал шаг к малышке Ави и сощурился. Вдалеке он увидел точку, медленно движущуюся на них и увеличивающуюся в размере.
- Это вода! – Ахнула магистр Арьеннет. – Это!..
- Отец! – Заверещала малышка Ави.
Мощный поток воды, прорезающий собой землю, стрелой мчался вперед. В километре от них, могучий поток воды резко свернул и, сделав дугу, продолжил виться за их спинами. Земля прогнулась под мощью потока, и на глазах у терпеливо ждущих с открытым ртом магов возникло небольшое озеро. Едва это случилось, мощностью струи поубавилась.
- Кажется, на карте Ораны появилась ещё одна река. – Вильмут почесал себя за ухом.
Из земли, в паре метров от едва не прыгающей от радости Ави, выступили капли, постепенно обретшие форму.
- Отец! – Воскликнула девочка, падая ниц. Когда она поняла, что никто не последовал её примеру, то повернула голову и сделала такое личико, что все маги незамедлительно опустились на колени.
Этот порыв Дримена прервал магистр Визетти, легонько ударив ученика по коленке:
- Стихийные маги могут ему не кланяться. Мы относимся к другой системе.
- Аверин. – Урчащий Море протянул руку к одному из своих прекраснейших творений, и провел ею по синим волосам девочки. – Рад, что твоему носителю удалось выпустить тебя.
- Кто вы? – С непонятно откуда возникшим оттенком злобы выкрикнул один из магов огня, получив за это острый взгляд Циависа.
- О-о-о, маг огня. Откуда вам знать кто я, если даже носители моих детей не ведают об этом.
- Это Море. – Представила своего отца Ави, почти плача от удовольствия видеть его. – Перворожденный элементаль воды, отец всех рек и озер. Повелитель водных духов.
Амельера едва не ахнула:
- Поверить не могу, что нечто подобное существует… - Выдохнула она, не отрывая взгляда от возвышенного и слепящего своей красотой образа, в котором перед ними предстал сам повелитель моря.
- Это же!.. – Воскликнула Ави, почувствовав накопившуюся воду в новом для здешних мест озере.
- Да, это твоё озеро, прямиком с заснеженного востока. Оно поможет вам и будет сдерживать тень так долго, как сможет. Я полагаю, ты сможешь научить твою хозяйку менять течение реки, чтобы она могла сдвигать твоё озеро.
Ави кивнула, от неожиданной радости по её щекам и впрямь полились слёзы.
Море приподнял голову, и повернулся к Линео, Вильмуту и Дримену.
- Неужто свита Одераричи?
- Почему он зовет нас его свитой? – Недовольно, но достаточно громко спросил тёмный маг.
- Потому что он старше и сильнее нас. А ещё он все же сын перворожденного элементаля Тверди. С нашими-то родословными, мы ему не чета. – Прошептал в ответ ему друг.
- А, ну раз так, то ладно.
- По-прежнему никаких манер, да, Вильмут? – Вопросил Море с присущим ему холодом.
Тот сразу умолк, решив не говорить лишнего близ этого существа.
Перворожденный элементаль воды повернулся к магам, и окинул взглядом всех, кто носил синий цвет.
- Вам моя поддержка не потребуется. Вод Аверин хватит на всех. – Он перевёл взгляд на Амельеру, быстро пришедшую в себя и осознавшую, кто перед ней стоит. – Береги её, человек, и помни: вода лучший проводник любого вида энергии. Духи всех вод, что вы будете пересекать, готовы до изничтожения противиться темной материи, но они не смогут делать это вечно. Оскверненные воды, которые вы не сможете защитить, станут защитой для демонов…
Широкая черная линии возникла вдоль горизонта. Прервавшись на полуслове, Море исчез, просочившись сквозь землю.
Маги, даже магистры, с замиранием сердца видели, как бесчисленное множество демонов, большинство из которых имели человеческое обличие, с разной скоростью двигались на них.
Кто-то из них был быстрый, кто-то – особо медленный, кто-то прыгал сквозь пространство на небольшие расстояния, держась впереди и выбыв из несуществующего строя.
Разные: с разными цветами кожи и волос, затрагивающими все известные цвета спектра. Дышащие пламенем и бывшие призрачными, укутанные облаками, укрытые тенью и источающие ужасный энергетический фон.
Неорганизованные, но не трогающие друг друга, они расплывчатым пятном двигались вперёд, ведомые жаждой дотянуться до живых душ.
- Держать строй! – Рявкнул Линео, перехватив трость обеими руками и держа её на уровне пояса.
Несколько демонов, там, вдалеке, взмыли на несколько метров в воздух и ударились о землю, превратив свои тела в кровавые лужицы.
Беатра сощурилась и высказала свое предположение:
- В сосудах демонов произвольно возникает какая-либо из окрасок энергий, любая из стихий и нестихийная вовсе. Но земля – абсолютный изолятор тени…
- Да, - кивнул Дримен, приложив к губам ещё одну сигарету, - в них может возникнуть стихия земли, но сама она их не пропустит. Вот они и…
- Размазываются об землю! – Весело воскликнул Вильмут, но тут же продолжительно закашлял.
Магистр тверди опустила глаза вниз.
- Я чувствую невероятное скопление металла. Разного. Есть множество неизвестных мне сплавов.
Циавис присвистнул, вынув из кармана красную ленту, местами имеющую более глубокий цвет – то была кровь его умершего брата, лишившегося силы во время использования заклинания, позволившего им стать магистрами.
- Я уже давно собирался спросить у тебя, каким же уникальным для мага тверди даром ты обладаешь. Магнитные поля?
- Нет, - Беатра покачала головой из стороны в сторону, - контроль над любыми металлами.
Циавис снова присвистнул.
- Но их скопление находится очень глубоко… Порядка километра под землей.
- Ну, магистр Таласка, я не думаю, что почва для вас является преградой. – Линео едва улыбнулся и поднял голову, чтобы увидеть сосредоточенное лицо своего ученика. – Помни, Дримен, ты не должен использовать…
- Да-да, я понял.
Старец крякнул и перевел взгляд на Вильмута, сидящего на земле и громко кашляющего. Он вложил в барьер почти всю имеющеюся в его сосуде тень, а так как именно она поддерживала его тело в пригодной для жизни форме, сейчас он чувствовал ужасную слабость и боль по всему телу.
«Потерпи немного» - пронеслось в мыслях Линео, когда он повернул голову к надвигающейся на них туче разношерстных порождений тёмной материи.
- Дримен, - старец снова обратился к ученику, - кто-то рассказывал тебе об Оримие Интетта, не так ли?
Тот кивнул.
- И я готов спорить, что значение этих слов тебе истолковали как «Обратный Целому».
Он снова кивнул.
- Так вот… - Линео крякнул, и трость в его руках стала шире и длиннее, и продолжала меняться. – Это совершенно неверно.
Дримен вскинул бровь, отведя сигарету от лица, и глянул на учителя, смотрящего не на него, а вперёд:
- Оримие – значит глаза. Это древний и уже никому неизвестный язык, придуманный одним из первых появившихся на свет магов. А Интетта… значит «демон». Точный перевод этих слов: Глаза Демона. Но Интетта – это не просто слово, это фамилия первого из людей, кто пожертвовал своей душой, чтобы обрести достаточно могущественный сосуд, могущий контролировать содержащуюся в нём тень. Появление таких магов как ты и твоя ученица делают мою жертву бессмысленной.
Расстояние между небольшим отрядом магов и ожившим безумием, которое словно запах несли за собой демоны, сокращалось буквально на глазах. До столкновения оставалось чуть больше пяти километров, и маги выровняли строй.
Повелители тверди, стоявшие спиной к огневикам, медленно стали погружаться в землю. В этом действии было два преимущества: первое – их не сможет задеть разрушительная магия огня, второе – возможность осуществлять толчки и создавать разломы гораздо проще, если ты един со своей стихией.
Дримен решил, что его учитель оговорился. Сняв меч с вертикальной линии, на которою он был подвешен, магистр сжал рукоять, скоропостижно решая, какую из привычных ему стратегий применить. Но тут его разум снова пронзил посмеивающийся голос учителя:
- Малыш, неужели ты думаешь, что ты был первым, кто додумался использовать в магическом бою меч?
Дримен поднял глаза на учителя… и понял, что он поднял глаза.
На месте, где секунду назад стоял мудрый низкорослый старец, была женщина. Высокая, едва ли не с самого Дримена ростом, пышными ярко-рыжими волнистыми волосами, спадающими до самого пояса, заплетенными в несколько толстых кос на затылке. Из-под чёлки выглядывали темно-зеленые глаза и тонкие рыжеватые брови, а её губы, нежного неяркого цвета, сложились в довольную улыбку.
В её руках, вместо трости, бывшей верным спутником Линео сколько Дримен его помнил, золотился удивительной формы меч. Он был прямой, вытянутый и тонкий, а сам клинок имел форму прямоугольного треугольника, где все углы были заточенными и опасными на один только первый взгляд. Каждая из сторон треугольника был гладкой, без единой видимой шероховатости, царапины или выскобленной руны, но Дримен чувствовал исходящую от него энергию:
- Моя Лин. – Улыбнулся Вильмут, на какое-то время перестав кашлять. – Моя дорогая Лин.
Услышав эти слова, рыжеволосая женщина смущенно улыбнулась, но её глаза оставались сосредоточенными.
- Линнэ Интетта. – Представилась она, обхватив рукоять меча обеими руками. Её одежда, сшитая из тускло-золотистой змеиной кожи, обтягивала молодое тело и сильные руки. – Не ожидал, малыш? – И лучезарно улыбнулась, сощурив огромные глаза.
Дримен надолго потерял дар речи, шаря взглядом по настоящему телу его старого, ворчливого, полного различных проблесков маразма учителя.
- Линнэ… Линнэ… - Амельера прикусила нижнюю губу и сильно её стиснула. – Я знала, что слышала где-то это слово. Интетта! Линнэ Интетта! Основательница академии магии!
Та зло зыркнула на ученичка, прекрасно помня, что просила никого не пускать в её кабинет. Но так как Дримен уже потерял способность говорить, защитить себя или оправдаться ему не удалось.
- А так же первый и единственный боевой маг в истории Ораны. – Высказал Вильмут никому прежде не известную информацию, и Дримен понял, что же не так с мечом его… наставницы.
Отодвинув мысли об истинной половой принадлежности, возрасте, опыте и статусе своего учителя, которого он всегда за глаза называл старым хрыщем, исполняющий обязанности ректора Оранской Академии Магии попытался представить истинное назначение этого золотистого меча.
Сам Дримен использовал свой вместо посоха, которые большинство учеников до сих пор применяли. Меч помогал наиболее точно направить заряд энергии и свести её потери к минимуму, использовать меньшие ресурсы и получать больший результат.
Меч рыжеволосой женщины перед его глазами, у Дримена язык не поворачивался называть её «учитель» или «Линнэ», или вообще женщиной, имел принципиально другое назначение. Возможно, Дримен и ошибся в своих размышлениях, но он решил, что за термином «боевой маг» стоит маг, сражающийся в ближнем бою. Это значило бы, что магу необходимо вкладывать всю имеющуюся в нем энергию в некий предмет. И выходило так, что всю силу, а у мага, такого уровня как Линнэ Интетта, её должно быть зашкаливающее количество, он вкладывает в этот меч. Весь свой максимум.
Линнэ сделала шаг вперед, забросив клинок на плечо, и в пол оборота сказала:
- Колдуйте что хотите, ребятишки. – Улыбка с её лица никуда так и не исчезла. – Меня в любом случае не заденет.
И она со скоростью, присущей только боевым монахам, устремилась вперед, навстречу бесчисленной армии демонов.
Им не было конца. Лин не знала, скольких уже пронзил её клинок, но демонических существ вокруг неё было едва ли меньше, чем воды в море.
Её движения были столь отточенными и доведёнными до инстинкта, что ей не приходилось прибегать к магии, чтобы иметь обзор в триста шестьдесят градусов: рефлексы всё делало за неё.
Она пробилась уже очень далеко, практически к руинам Таэтэла, бывшего теперь лишь скоплением разрушенных домов и трупов, уже давно восставших.
Ей пришлось обмануть магов: на южной полосе ещё оставались люди. Выжившие, в чьих сосудах ещё теплилось сияние, данное церковью, монахами, верой, они продолжали противиться давлению тени, но их было так мало, что думай маги об их защите, они бы точно проиграли бой.
Сотня… Нет, не одна сотня. Возможно, уже тысяча демонов полегли от меча воительницы, с ног до головы пропитанной их кровью. Никогда, за всю её долгую-долгую жизнь, пусть не такую долгую, как Ричи, она не видела скопления столь разных произвольно возникших сил.
Слева на неё нападали двое: изо рта и вен одного текла кислота, прожигающая даже землю, а другой походил на голема, вылитого из крепчайшей стали. Словно масло, её меч пронзил их обоих и отшвырнул в сторону. Со спины надвигались несколько существ, чьи лица и тела покрывали мех. Они походили на скрещенных волков и людей и совершенно не представляли угрозы. Спереди – кучка трупоедов, пожирающих тела прочих демонов. Ещё какие-то летающие твари, с огромным размахом крыльев, из их пастей вырывался сотрясающий землю скрежет.
Небо над ними почернело, и возникло ощущение стремительно наступающей ночи. Земля под ногами превратилась в лёд, а в тёмной глади замелькало бесчисленное множество яркий огней.
Подобный мраморной статуе, Циавис стоял неподвижно, разведя руки в стороны. Из открытых ран на запястьях неспешно струилась кровь. Словно помешанный, он смотрел на черное небо и беззвучно произносил какие-то слова.
Рядом с ним, посадив на колени маленькую Ави и обняв её, Амельера качалась взад-вперед, в то время как её кожа и волосы, а вслед за ними и всё тело превращались в полупрозрачный лёд.
Беатра и Дримен стояли в паре сотен метров от прочих магов, не обращая никакого внимания на мощные высокотемпературные пламенные волны, которые не то что не угасали, но доходили до противника и отбрасывали его назад.
- Дождь Тысячи Огней. – Произнесла Беатра, наблюдая за тем как один за другим гигантские сгустки пламени ударяли о землю, унося за собой по нескольку десятков носителей тени.
Земля под их ногами задрожала. Магистр Тверди со спокойными глазами развела руки, и между ними и полчищем демонов возник сначала небольшой, но растущий на глазах разлом.
Дримен глянул вниз и увидел… Он сам не понял, что увидел: обломки каких-то зданий, какие-то непонятные машины и другие механизмы, вплавленные в землю, и великое множество скелетов необычной формы: толи людских, толи звериных, толи невесть каких.
- Что это? – Спросил он.
- Не знаю, - Беатра напрягла руку и стала медленно поднимать её над головой. Вслед за этим движением, из разлома возникли обломки и обрубки кусков метала, имеющие непонятные и странные формы. – Но думаю, после боя ты сможешь узнать это у своего наставника. – Она растопырила пальцы и резко махнула рукой: обломки, находившиеся под её контролем, устремились вперед, находясь на высоте меньше метра над землёй. В полёте, они раскалялись под действием огненной энергии, посылаемом учениками академии, и уже налитые жаром пронзали ряды демонов.
Дримену стало некомфортно. Он не привык находиться на таком расстоянии от противника. Из воздуха ушла почти вся влага, во рту пересохло, что отвлекало, но Дримен сделал то, что всегда делал в такие моменты:
- Ты ректор академии магии, - пробубнил он едва слышно себе под нос, - ты самый молодой из ректоров академии магии, ты придворный маг…
Обычно срабатывало, сработало и сейчас.
Ощущение дискомфорта сначала ушло на второй план, а потом и вовсе исчезло, вернулась обычная слабость в руках. Приподняв клинок, изуродованный следами былых встреч с демонами и прочей нечистью, Дримен повесил его в воздух и широко распахнул глаза.
Магистры и ученики привыкли видеть как он активирует одну из стихий своего сосуда. В такие моменты один из семи цветов его глаз заполоняли большую часть кольца радужной оболочки, превращая прочие шесть в едва заметные линии. Одна лишь Тишь, вместе с которой они разрабатывали теорию превращения энергии внутри сосуда стихийного мага, видела рождение абсолютно сбалансированной системы.
Дримен словно по-настоящему чувствовал, как где-то внутри него вращаются два соединенных между собой кольца, символизирующие две системы, подвластные стихийникам. Когда одна из систем выходила из равновесия, нарушалась и вторая, что влекло за собой очень плачевные последствия для мага. Исходя из этого, магистр Перферо решил прибегнуть к энергозатратному, но эффективному способу работы с обеими системами.
На протяжении семи веков маги академии знать не знали о существовании второй системы. Из поколения в поколение, стихийная магия преподавалась частями, вырезанными из программ прочих факультетов. Ввиду того, что система была всего одна, стихийники отделывались слабостью тела и проблемами со здоровьем, что не было критично.
Сам он и Тишь – первые, кто объединяет в своем сосуде две и более стихии, так что чтение запыленных гримуаров и древних свитков не помогло. Помогли эксперименты.
Глаза Дримена блеснули, но ни один из их оттенков не стал доминировать над прочими. Они загорелись все разом, и одна за другой вокруг мага, двигаясь по спирали, стали возникать некрупные разноцветные сферы.
- Спасибо Стижиану за идею. – Хмыкнул магистр Перферо, собрав семь разных в одну кучу. Переплетаясь между собой, но не смешиваясь и не теряя заряда, они слились в единую сферу, столь мощную, что маг обжег руку, и незамедлительно метнул её вперед.
Из-за того, что он направил её без меча, сфера полетела совсем не туда куда нужно и не долетела до линии наступления демонов. Она упала на оскверненную кровью землю в паре десятков метров от ближайшего противника, и взорвалась с ослепительной вспышкой.
- Радиус действия – метров сто. – Бубнил сам себе под нос Дримен, беря в руки меч. Словно патронташ, возникающие на спирали вокруг него сферы стекали вдоль шеи и руки в паре сантиметров над мантией, скатывались по лезвию меча и сливались в точные копии только что опробованной сферы. – Мы должны отбиться! – Воскликнул он, прорезав клинком воздух: теперь он не промазал.
Амельера опустила с колен своего материализованного духа и вынула свой меч, висевший сзади на талии, спрятанный под длинными волосами.
Подготовив достаточно толстую корку льда, она опустилась на одно колено, перехватила отдающий синевой меч обеими руками и что в ней было сил вонзила его в землю.
Черная линия, двигающаяся всё ближе и ближе, словно порвалась: на протяжении нескольких километров вдоль горизонта из земли вырвались многометровые ледяные столбы. Только возникнув, они уничтожили собой множество из носителей тени, но тут же они начинали таять и ломаться, давя тех из носителей тени, кто не слишком быстро передвигается.
- Отобьемся, - хрипнула она, кашлянув кровью, – отобьемся, магистр.
Глава вторая.
Знаки истинной истории.
Босиком, Стижиан шёл по одному из великого множества лишенных света коридоров Храма Северной Звезды. Его почти беззвучные шаги звонким, но мгновенно угасающим эхом отражались от стен пустых помещений.
Только в одной из комнат горел свет. Стижиан не помнил, бывал ли он в ней прежде, но интуитивно нашел дорогу. Пройдя последний коридор, венчающийся дверью с узкой щелью между ней и полом, сквозь которую пробивался почти белый свет, он толкнул её и замер.
Его мастер, могущественная и навеки прекрасная в его памяти женщина, Веллизы, парила в полуметре над землей. Её глаза были закрыты, руки согнуты в локтях, кисти смотрели в разные стороны, а пальцы сложены в кольца. Множество ярчайших сфер, куда больше семи, циклично вращались вокруг неё, поднимаясь от ног до шеи, и двигались по нескольким разнонаправленным спиралям.
Всё её тело было сине-белым. Стижиан видел такое прежде – излюбленная техника старших инквизиторов, превращающая их тела в четко оформленные сгустки сияния. Но если их обличие походило на оформленную в человека дымку, то Визы вся была будто изо льда.
Почувствовав появление ученика в комнате, она открыла глаза и прекрасной живой статуей мягко опустилась на пол. Стижиан с трудом сделал шаг навстречу ей, и едва они сблизились, тело мастера пошло белыми трещинами.
Ледяная, сотканная из сияния, статуя улыбнулась ему, протягивая руку, но когда монах потянулся в ответ, её рука тот час разбилась на сияющие песчинки.
- Ты должен идти вперед. – Услышал он голос Веллизы, каким она разговаривала с ним в те дни, когда они сидели в крохотной комнатке у камина и смотрели в огонь. – Это всего лишь цифры.
- Мастер! – Воскликнул её бывший ученик, когда широкие и тонкие трещины стали подбираться к её лицу. Ему хотелось задать ей один единственный вопрос, который, не смотря на свою обобщенность, будет ей понятен: - почему?!
Визы улыбнулась, глядя на него пустыми ледяными глазами, и ответила:
- Я не могу ответить на этот вопрос. Я – всего лишь твоё воспоминание.
- Но я никогда не… никогда не видел вас такой! – Его негромкий голос дрожал и звенел.
Мастер сделала несколько шагов и оставшейся, но уже рассыпающейся рукой провела по снежно-белым волосам ученика. Словно отрезаные ножницами, они стали падать и разлетаться в разные стороны, растворяясь в воздухе.
- Ты сможешь превзойти…
Стижиан распахнул глаза и обнаружил себя на большой мягкой кровати с красным бархатным балдахином. Он был одет и лежал на нерасправленной, но помятой кровати с великим множеством маленьких подушечек, разбросанных по ней и полу.
Чуть приподнявшись, он провел рукой по волосам и обнаружил, что они стали много короче, чем были, и опускались едва ниже ушей, не дотягиваясь до плеч. Словно ужаленный, монах вскочил с постели и увидел, что вся она была усыпана длинными черными волосами. Испуганный, он пятился назад, пока не натолкнулся на зеркало.
В отражении Стижиан не узнал себя: он видел бледного с впалыми глазами мужчину, выглядящего много старше тридцати лет. У него были короткие черные волосы, что говорило о восстановлении сосуда, и черные глаза… с белыми, расширенными почти до границ кольцами.
Прошло не меньше минуты, прежде чем монах пришел в себя. В коридоре послышались шаги, и вскоре Ора приоткрыла дверь:
- Ты проснулся… - Улыбнулась она, прижавшись к двери. – Что с твоими волосами?
- Отрезал. – Он соврал, а голос был холоден. – Вам что-то нужно?
Удивленный взгляд Оры сменился на поникший. Она вошла в комнату и протянула к Стижиану руку.
В его голове возник отрывок только увиденного сна: когда подобная ледяной, рука его мастеря тянулась к нему, но обращалась в пыль.
Он сделал шаг назад и увернулся от объятий. Прекрасно понимая, в чем дело, Ора развернулась и на выходе из комнаты приостановилась. Какие-то слова застыли у неё на губах, но ей не хватало сил их произнести.
- Ора! – Звонко пронесся голос Астируми в коридоре. – Точнее, Ваше Величество!..
- Хоть ты так не делай. – Обиженно ответила та. – Что ты хотел?
- О, Стижиан! – Нериец подошел и хлопнул друга по плечу, от чего тот даже пошатнулся, ещё не пришедший в себя. – Рад видеть тебя на ногах. Что с волосами?
- Отрезал. – Прошипел тот.
- Эм… - Руми недоверчиво нахмурился, но тут же перевел взгляд на Ору. – Капитаны стражи отчитались перед Сфиритой Дива. Вроде как удалось эвакуировать свыше пятидесяти процентов населения центральной Ораны.
- Всего пятьдесят?!
- Ну, Ваше… Ора, за месяц это очень неплохие цифры.
- Да. Если они отчитались, значит, я не нужна.
- Нужна… Сфирита просила пригласить тебя в зал заседаний… И, я думаю, Стижиану тоже следует там появиться.
Монах молча освободился от руки Руми и вышел из комнаты в коридор, двигаясь по направлению назначенного места.
Ора опустила руку на живот и с мокрыми глазами смотрела ему вслед.
- Он не заметил, да? – Спросил нериец. – А ты не смогла сказать.
Не монахиня, а женщина с разбитым сердцем, так же молча, как и её возлюбленный, зашагала по коридору. Совсем недавно, она начала чуть выпячивать зад, сутулиться и очень странно ставить ноги, словно что-то ей мешало. Плод в её чреве рос, и с каждым днём это было всё труднее скрывать.
Когда Стижиан вошел в зал заседаний, стоял полдень, и помещение оказалось укутано золотым солнечным светом, льющимся сквозь высокие окна, расположенные на двух из трех стен.
В центре комнаты, облокотившись о высокий широкий стол, заваленный бесчисленными папками и бумагами разных размеров и цвета, стояла Сфирита Дива. На ней не было короны и макияжа как таковых, но длинное голубое платье, светлые волосы, заплетенные в высокую косу, и достаточное количество драгоценных камней делали её точной копией женщины со всем известной картины – портрета Сфириты, третьей королевы Ораны.
Она совершенно не походила на Млинес, бывшей Стижиану роднее матери.
Помимо неё, в помещении находились ещё три человека. Лухс, с которым монах состоял в дружеских отношениях, нервничая и побаиваясь, вжался в высокую двухуровневую трибуну, а его побелевшая кисть была сжата в кулак. Вторым человеком был знакомый и самый необычный из всех ныне живущих магов – Вильмут. Он сидел на столе и пожевывал сладкую сахарную булку, с намазанным на него смородиновым, судя по цвету, вареньем. Увидев Стижиана, маг подмигнул ему и усмехнулся.
Третий человек стоял у высокого окна и смотрел на остров торговцев, на который отсюда открывался отличный вид. Монах не видел его лица, только спину, и его удивила необыкновенная структура волос этого человека: тяжелые, толстые, черные, в которые словно были вплетены медленные проволоки. Сам не зная почему, но Стижиану не захотелось приближаться к нему и подавать голос.
Когда в зал вошли Ора и Руми, Сфирита, но Стижиану все ещё было трудно называть Млинес этим именем, подняла глаза и кивнула им в знак приветствия.
- Как жаль, что в Оране сейчас нет ни одного мага. – Проговорила она, нарушив тишину. – Мне бы хотелось понять, почему демоническое нашествие движется только по этому направлению и не распространяется на запад.
- Я рад что вы спросили! – Воскликнул Вильмут, подняв вверх перемазанный вареньем палец. – Это моя заслуга! Я поставил хитроумный барьер, не пропускающий сигналы живых сосудов.
Сфирита приподняла бровь.
- Ну… Демоны охотятся за живыми сосудами чтобы пропитать их тенью. Ну… Тот же принцип, что у нежити. Ну так вот мой барьер делает невидимыми живые сосуды, что находятся за ним. Мне вручат за это награду? Не то чтобы очень хотелось, но было бы приятно.
Уголки губ обеих из рода Дива приподнялись вверх.
- Обязательно. – Звонко произнесла Ора, на что человек, стоящий у окна, чуть обернулся, но его лица все равно не было видно.
- Мария Сайло провела невероятную работу. – Сфирита чеканила каждое слово. – Она собрала всех, кто когда-либо учился в академии магии… Около пятидесяти тысяч магов разных стихий и разных возрастов в течении нескольких дней отправятся на линию фронта.
- Пятьдесят тысяч магов против нескольких миллионов демонов… - Произнес человек у окна, не оборачиваясь. – Ты оптимист, Ваше Величество.
- У нас нет иных средств борьбы с этой… этими… Я даже не знаю как их назвать! – Её голос восходил к писку. – У них нет предводителей и нет цели. Я всегда считала демонов чем-то более разумным, нежели нежить среднего класса… А сейчас вижу орду лишенных рассудка тварей, каждая из которых обладает силами, способными потягаться с выпускниками академии!
Может Руми показалось, но на лице стоящего к ним спиной человека возникла ухмылка, увиденная им в отражении стекла.
- Бороться с ними могут только люди одухотворенные. Это маги. Да, помимо них носителями духов так же являются и монахи, но их тренировали уничтожать носителей негатива, нежить! Их сияние не воздействует на материю прочих элементов.
- А как же храмовники? – Зрачки Ричи стали совсем узкими из-за яркого света.
- Что?.. – Млинес-Сфирита чуть было не захлебнулась собственной слюной. – Откуда вам?.. Откуда вам известно о существовании Храма? Кто вам сказал?! Кто вы такие, оба? Я пустила вас сюда только потому, что Ора… Синента говорила о вас. Обоих. Хотелось бы мне знать, кто вы такие и что…
- Ты же медиум, Млинес. – Одераричи развернулся и блеснул желтизной глаз. – Древнейший из ныне живущих.
Стижиан опустил голову и отвел взгляд.
- Ты сама можешь ответить на этот вопрос…
- Ричи, хватит ходить вокруг да около. – Вильмут облизнул пальцы и спрыгнул со стола. Внезапно, этот чуточку придурковатый, заносчивый и нагловатый неизвестно кто изменился в лице, и в его светло-зелёных глазах, в который раз изменивших цвет, возникло нечто, кардинально меняющее отношение к нему. – Меня зовут Вильмут Скуро. – Даже его голос оказался вдруг другим. Он не поклонился, только кивнул. – Без лишнего бахвальства, я - единственный в своем роде маг, принадлежащий к элементу живой тени. Помимо меня ею пользоваться могут только элементаристы, но ни один из них еще не дорос до этого. Чуть позже, я обязательно объясню вам значение понятия живой тени. А это существо… - Вильмут специально сделал ударение на последнем слове, прямо намекая, что он – не человек, и полусогнутой рукой указал на Ричи. – Одераричи, наследник Одеравэрде, последний из племени змей.
Ора вскинула брови, изо всех сил не давая своей нижней челюсти отвиснуть. Одеравэрде? Она была готова поклясться, что уж слышала где-то это слово. Змей? Этот человек – змей? Змей – не человек. Как понять это?
Выражение лиц слушающих не изменилось, только глаза наполнились избытком удивления. Все, кроме Астируми, чьи уголки губ чуть приподнялись вверх. Нериец испытал радость от осознания того, что что-то в глубине его памяти подтвердило сказанные тёмным магом слова, и от того, что он встретил другого природного элементаля, пусть и другой стихии.
- Ричи… - Вильмут все ещё не возвратился к своему обыденному состоянию, его голос казался голосом мудрейшего книгочея. – У нас, кажется, проблема: им совершенно неизвестно кто ты такой.
- Это не проблема. – Змей отошел от окна и приблизился к другу. – Эти люди слишком умны, чтобы проигнорировать наши слова.
Вильмут пожал плечами, отошел к столу и сложил руки на груди.
- Я бы никогда не подумал, что Монтера Дива не поделилась этим сокровищем со своей дочерью. – Начал говорить Ричи с присущим ему спокойствием в голосе. – Выходит, она до последнего не верила в свою надвигающуюся кончину. Я считал, она много умнее…
- Не смей говорить так о матери! – Зашипела Сфирита почти тем же голосом, какой бывает у Ричи, когда тот выходит из себя. - Она была!.. Она сделала слишком много для людей этой страны, чтобы какой-то… змей смел сомневаться в ней!
- Тише-тише, ваша светлость, не стоит так разговаривать с отцом. – Вильмут с укоризной посмотрел на неё, но тут же прикусил язык, широко распахнув глаза.
В зале повисла такая тишина, что Ора могла услышать биение сердца каждого из присутствующих. Эти удары были такими громкими, что у неё запульсировало в висках и заболела голова.
Ричи прикусил нижнюю губу, приподнял голову к верху и закатил глаза. Медленно, словно плохо смазанная механическая статуя, он повернулся к магу и без лишних слов или движений просто посмотрел на него.
Вильмут стал ещё бледнее, едва столкнулся с этими медными глазами.
Млинес потеряла дар речи. Отшагнув назад, она прильнула к стенке трибуны и впилась в неё пальцами, стараясь не показывать охватившие её чувства. Она ни на миг не усомнилась в правдивости этих слов, но сама идея того, что она – дочь змея, дочь элементаля, казалась ей дикой.
Ора, напротив, была удивлена куда меньше. Она чувствовала нечто в этом желтоглазом мужчине. Нечто, что заставляло её доверять ему и верить. Если всё так, как выходит, думала она, и он действительно древний змей и… отец Млинес, то это объясняет необыкновенный дар Оры – её слух.
- Я предлагаю сцену воссоединения семьи отложить на потом. – Голос Вильмута начал подрагивать, в то время как его взгляд пугливо метался с Ричи на его пусть не совсем змеиное, но все же потомство.
Сфирита кивнула, с великим трудом стараясь не глядеть на свою единственную дочь.
- Я рад тому, что ты умеешь держать себя в руках, Млинес.
- Почему ты не зовешь её Сфиритой? Ведь это – её настоящее имя. – Спокойно проговорила Ора, не желая прерывать эту нить разговора. Она ожидала, что змей, на лице которого не выражалось ни одной эмоции, глянет на неё своими прожигающими душу медными глазами и не станет отвечать на вопрос, но вместо этого Одераричи словно бы улыбнулся.
- Я рад, что ты спросила. Честно признаюсь, я не предполагал, что Монтера скрыла от вас Млинес эту историю, так что я несколько растерян. И под историей я имею ввиду не сказки: я говорю о потерянной истории известного мне мира, об огромном белом пятне, стёршем все события в памяти живущих, а том, что было до падения Северной Звезды.
- У нас нет на это времени. – Зло шикнула Млинес, старательно отбрасывая эмоций, но рядом со змеем это казалось невозможным. Против её воли, взгляд скользим по лицу Одераричи, разыскивая общие с ней черты, и находил их.
- На это у тебя должно быть время, Млинес Тоурен.
Ора широко распахнула глаза, и сердце её заколотилось с невероятной скоростью. Выбранная ею фамилия действительно что-то значит! Вот почему Визы была столь зла, когда узнала, что Ора без излишней скрытности представляется как Ора Тоурен.
- Я не стану уходить глубоко в дебри истории, а расскажу лишь то, что пережил уже будучи в сознании. Это как раз нужные нам события. Моя память является только моей памятью. Род Одера не обладает столь прекрасным даром как передача память через кровь. – Он повернулся к Астируми, у того аж ёкнуло сердце, потому как память подсказывала, что это великая честь - беседовать здесь с этим существом. – Рад приветствовать, беловолосый. Буду признателен, если вы сможете меня поправить во время моего рассказа.
В воображении Вильмута раздался громкий хлопок в ладоши: он находил очень необычным подобное обращение Ричи к кому бы то ни было.
- Погоди, ваши племена вроде враждовали… - Промямлил маг, но тут же схлопотал ещё один полный ледяной ярости взгляд. – Всё-всё, я умолкаю.
Залпа адекватного поведения Вильмута хватило ненадолго, отметил Ричи, но тут же про себя усмехнулся, лишний раз убедившись в том, что они с Линн стоят друг друга.
- История, которую я вам расскажу, будет скомканной и сжатой. Упуская детали и нюансы, я постараюсь изложить смаю суть, имеющую наибольшее значение в настоящий момент. Она начала за восемьдесят лет до падения Северной Звезды, незадолго до лет, которые мы, те, кто помнит те времена, называет Веком Истребления.
В те времена, не было такого понятия, как человек. Само это слово на языке одного из долгоживущих племен тверди означает «лишенные силы». Когда я ещё был ребенком, существовала всего одна система природных элементов: это огонь, земля, воздух и вода. Три из этих стихий имели свои живых представителей, несущих в своей крови этот элемент и происходящих от так называемой первоосновы, перворожденного элементаля. Мой род, Одера, является потомством перворожденного элементаля Тверды – Одеравэрде. Она, как и весь мой род, погиб за два столетия до Века Истребления.
Тогда, мир населяло великое множество различных племён каждой из стихии, и поскольку их эра продолжалась не одну тысячу лет, рост и развитие технологий и промышленности того времени достигал невероятных высот. Если прежде естественный отбор ещё во младенчестве или юношестве лишал жизни слабейших из нас, то ближе к закату той эры, наука и в частности медицина, принципиально отличающаяся от нынешних учений, позволяла спасать даже самые никчемные жизни.
Каждый из стихийных элементалей носил в себе то, что вы, люди, привыкли называть «духами». В действительности, это была не совсем разумная заряженная материя, связанная с кровью. Ею нельзя было управлять извне, она подчинялась только хозяевам и перерождалась в потомстве племени. Племя беловолосых нерийцев – яркий пример слияния духа и тела. Даже будь ты, Млинес, в десятки раз сильнее, чем сейчас, ты бы никогда не смогла подчинить себе сокрытых в их душах духов воздуха. Новые виды подобной живой материи рождались едва ли раз в одно столетие, бывало, и реже, а зачастую, эти духи не могли быть отнесены к какому-либо из существующих племён. Их называли уникальными.
Естественный отбор заключался в том, что далеко не все из рожденных в племенах детей могли вынести мощь привязанного к ним духа, и дух убивал эти слабые создания одного за другим, до тех пор, пока не были изобретены три типа кристаллов. Вам известны только два: рьюджи, и риджи, однако существует ещё третий – райджи, кристалл жизненной энергии, позволявший эти слабым существам жить. И однажды настал момент, когда имеющихся в нашем мире духов стало не хватать на всех рожденных в племенах детей. И так появились люди.
В те времена, да и в эту эпоху, ученые элементали и философы, а сейчас - маги, часто спорили о том, в какой момент живое существо обретает душу. Я могу точно ответить на этот вопрос: во время рождения. Как только живое создание вдыхает воздух этого мира, соприкасается с его материей, оно обретает сосуд, в котором образуется энергия.
За восемьдесят лет до падения Северной Звезды родилось существо, обретшее душу, но лишенное её окраски. Вместе с этим человеком, родилась и вторая система элементов.
Это была женщина, и звали её Орита.
Она родилась в одном из сильнейшим племён того времени, и невзирая на отсутствие в ней силы, она была любима и обожаема, и в течение долгих лет она не знала о том, что своим рождением ознаменовала начало новой эры.
Вслед за ней стало рождаться множество людей, и в возрасте двадцати семи лет она повстречала ещё одного представителя своей расы, мужчину по имени Фузасу Тоурен.
Невзирая на свой юный возраст, Орита Тоурен была мудрейшей из нас, и в те времена, когда племена даже родственных стихий были готовы вцепиться друг другу в глотки, она проповедовала мир и всеми силами, о-о-о, она была искусным дипломатом, старалась примирить враждующие кланы…
Вильмут с легкой улыбкой наблюдал как Ричи рассказывает о единственной женщине, ради которой он был готов придумать способ достать звезду с неба. Его чувства прошли сквозь века, и пусть это было так давно, на лице змея по-прежнему читалось восхищение и бескрайняя любовь.
- И ей это удалось. В тридцать один год она основала город Орана, где собрала первый в истории мира сенат, куда входили представители каждого из примирённых ею плёмен, невзирая на разницу в их силе и численности. И эти элементали, эти существа назвали её королевой Оритой Дива.
Год спустя… у неё родилась старшая дочь. Мать назвала её Монтера Дива, а отец -Веллизы Тоурен. Она стала перворожденным элементалем новой стихии – носителем сияния в его чистом, первоначальном виде…
Ричи не стал выдерживать паузу, как это любит делать его старинная подруга Линн, и, не дав слушающим обдумать уже сказанное, продолжал говорить.
- Ещё через четыре года на свет появилась ещё одна девочка, имя которой – Ксардера Дива, или же Иримра Тоурен. Она была первым магом. Магом в его истинном значении, владеющим силой, которой прежде не было ни у одного из живших в мире существ: она была стихийным магом. Вместе с ней на свет родился мальчик, которому имя рода Дива не было дано. Назвал его только отец, и имя ему - Малькольм Тоурен, рожденный первым из представителей независимого, прежде несуществовавшего народа тени. Он - наша главная проблема, ввиду нынешнего положения дел.
Теперь Ричи слегка сбавил темп рассказа и потер сухие руки. По выражению лиц присутствующих здесь двух потомков рода Дива, он, не задумываясь, понял, что Визы скрывала от них эту историю так хорошо, как могла: им, как и всем прочим живущим ныне созданиям, ничего не было известно об эре, предшествующей эре людей.
Стижиан про себя усмехнулся, вспоминая полное имя своей племянницы. Ксарда – сокращение от Ксардера. Дримен вычитал это имя в одной старинной книге, выкопанной им в королевской библиотеке. Книга была не только зашифрованной, но и написанной от руки кем-то из родственников Оры: почерк был необычайно красивым, но выцветшим и совершенно непонятным. После нескольких месяцев мучений, Дримен сумел точно определить только это имя, и что та, кто его носила – один из первых магов стихий.
Ора старалась не думать.
Млинес и подавно.
Пока змей говорил, в их головах происходил целых фейерверк из коротких и длинных цепочек вопросов, но как только шипящий и низкий голос Ричи смолк, в их головах зазвенела тишина.
- Всё, что происходит сейчас, я уже видел прежде. – Он продолжал потирать руки. – Тень, как и сияние, возникли в тот день, когда бывшая новорожденным младенцем, Орита издала первый крик. Объем тени, обитавшей тогда на побережье моря и позже переброшенный Малькольмом на юг, прямо пропорционален числу людей… Я говорю и о нынешних носителях духов: магов и монахов. Ключевое различие между носителями духов среди людей и элементалями лежит в крови, в происхождении. Сила стихии течет по нашим венам, в то время как ни один человек, сколькими знаниями он бы ни обладал, и сколько сил бы не положил, никогда не сможет передать всю свою магию своему телу. Это очевидно. В те времена людей было слишком мало, чтобы их обращение в демонов стало бедствием. Когда родился Малькольм… тень стала тянуться к нему, и уже повзрослев, он обнаружил в себе способность предавать тени форму. И он передал её, создав новый народ, новую расу нового магического элемента: тоуренов.
- Значит, Малькольм – это… единственный человек, могущий вернуть тени её форму? Снова превратить её в разумных созданий? – Спросила Ора, медленно проговаривая каждое слово.
- Мы называем его «сердцем», - перевил Ричи Вильмут, - «сердцем тоуренов». И с ним есть проблема…
- Что за проблема? – Встрепенулась Сфирита.
- Кровавое Критши. – Ричи сложил руки на груди. – Малькольм был убит. Убит родной сестрой, я говорю о Монтере. – Он вздохнул. – Она с детства отличалась нетерпимостью по отношению к прочим двум элементам её системы: к тени и негативу. Если ненависть к негативу я понимаю, и даже разделяю…
- Ну да, негатив испускают людишки, а их никто не любит… - Вильмут усмехнулся, но не дерзнул продолжить мысль.
- То к тени… Она не знала, что смерть Малькольма повлечет за собой рассеивание всех переданных им форм, и… Да никто не знал.
Он вздохнул полной грудью и прикрыл глаза.
- Я верю в баланс. – Сказал Ричи после недолгой паузы. - Я верю, что если Малькольм действительно умер, то где-то в этом мире живет существо, способное играть с тенью…
- А как же ваш компаньон, Вильмут Скуро? – Подал голос Астируми.
- Э-не-не, я уникален, кисуля. – Маг взмахнул руками. – Я управляют принципиально иным видом… даже не совсем материи. Это живая тень. Я говорю об обыкновенной тени, которую отбрасывает любое живое существо…
- Знаешь, - Ричи не открыл глаз, - в письменной форме ты куда лучше передаешь свои мысли, нежели в устной. Нам нужен преемник Малькольма, но этим я занимаюсь уже…
- Мы можем привлечь дополнительные силы, если вам угодно… - Сфирита с трудом выжимала из себя звуки. Никогда прежде Ора не видела мать в таком состоянии.
- Не стоит. – Змей повернул голову в сторону, а его бледные пальцы впились в зеленую мантию, что была на нём. – С эти вопросом я сам разберусь, лишние умы и руки будут лишь помехой. В этом вопросе и этой проблеме вы можете на меня рассчитывать.
- А теперь вторая… - Вильмут снова стал серьезен.
- Да, вторая. – Змей опять вздохнул и открыл глаза. – Как уберечь земли Ораны от уничтожения, пока я буду искать наследие Малькольма? Ведь вы должны понимать, пусть вы и не маги, что каждый из погибших на поле боя, встанет и будет сражаться уже не за людей…
- Нужна армия. – Сфирита глотнула воды из тонкого высокого стакана. – Армия, которой у нас нет. Маги академии сильны и талантливы, мощь силы магистров поистине устрашающа, но… Они не протянут так долго. У вас и на этот счет есть план? – Последние слова звучали в саркастическом тоне, и собравшиеся незамедлительно перевели взгляд на Одераричи.
Тот улыбнулся во все зубы.
- За несколько лет до рождения Малькольма, власть Ориты достигла своего пика. Она прослыла мудрейшей из живущих, она принесла мир, и тогда представители сильнейших племён того времени заключили договор. В нём сказано, что именем Ориты Дивы, по предъявлению этого документа, её кровный потомок будет иметь право использовать военную мощь всех перечисленных в договоре племён.
Тихое аханье вырвалось из уст обеих женщин.
- Большинство из представленных там племён не просуществовали до сегодняшнего дня, но…
- П-повзольте обратиться, В-ваше Величес-ство. – Лухс обратив внимание на своё присутствие в зале. - Я…мы… Сайланты…
- Здравствуй, сайлант. – Поприветствовал его Одераричи, жестом прося пройти вперед, а глазами – помолчать. - Ты как раз очень вовремя. Насколько известно мне, - продолжил он, - в договоре указаны и люди, приближенные Ориты, и их последователи. Тогда ещё не было академии магии или монашества как такового, но…
- Но был Храм Северной Звезды. – Тихо шепнул Стижиан, но Ричи его услышал.
- Верно, правда, тогда он никак не был связан с ныне действующей религией. Ты, Млинес, не только как Сфирита Дива, но и как наследная настоятельница Храма, можешь призвать всех ныне живых монахов, когда-либо обучавшихся в нём. Не мне тебе рассказывать каким техником Визы обучала своих учеников.
Сфирита понимающе кивнула.
- Академия магии уже принимает активные участия, а помимо них… - Ричи перевел взгляд на сайланта и нерийца, стоящих рядом. – Я точно знаю о четырёх выживших племенах. – Он приподнял руку и стал загибать один за другим пальцы: - Дэна, Фламма, Неро и Сайло.
- Племени неро больше нет. – Напомнил ему Астируми, и в его глазах не было и тени печали: он уже свыкся с этой мыслью.
- Прими мои соболезнования. – Ричи кивнул, низко опустив голову.
- Но мой народ ещё жив! – Не удержался и выкрикнул Лухс, едва ему удалось набрать в грудь воздуха. – И я знаю, где они! Имея договор на руках, я смогу спуститься туда!
- Ты изгнан? – Вильмут сощурился.
- Да. – Сайлант потупил взгляд и опустил глаза. – За моё желание изучать медицину, отец отказался от меня и спрятал от моих глаз путь домой.
- Сайланты суровый народ, но во всём мире нет силы, которая исцеляла бы раны лучше, чем ваша. – Отозвался змей.
- Благодарю вас, Одераричи.
Вильмут приподнял правую бровь:
- Умный мальчик…
- Даже если предположить, что мы снарядим экспедиции и отправимся на поиски прочих племён, которые никто не видел уже несколько столетий, и предположим, что мы найдем их, – Ора уже давно сидела на поставленном Стижианом стуле и размахивала руками. – как мы сможешь убедить их примкнуть к нам, если элементали, подписавшие этот договор, уже наверняка давно мертвы.
- Нам нужен договор. – Сфирита встала и начала медленно расхаживать по залу. – Я уверена, он заключался с расчетом на то, что когда бы его ни привели в действие, потомки сумели бы понять, что в нём написано. – Она взглянула на Ричи. – Вам известно, где договор?
- Да, тебе известно, где договор? – Повторил за ней Вильмут, накренившись вперед. – Честно скажу, я вообще не знал об их подписании, а я, знаешь ли, не вчера родился.
- Я знаю, где договора. Скажу вам больше: они ближе, чем вы можете себе представить.
Он снял с себя тяжелую мантию и кинул её на стол. Следом расстегнул желтоватого цвета плотную рубашку, собрал волосы, перебросив их вперед, и повернулся к собравшимся спиной.
Вильмут громко присвистнул.
- Вот почему ты отказываешься купаться голышом каждый раз, когда Линн напивается. – Усмехнулся Вильмут, когда они со змеем спускались на нижние уровни королевской библиотеки. – Ты скрывал это от нас.
- Договоры были высечены кровью фламмов на алмазном камне. – Глаза Ричи двумя свечами сияли в темноте подземелья.
- Это их дублирует старушка Иоко в иллюзорном храме? А ты хитрец. Хотя нет, это Линн хитрая, она же поручила Иоко держать эту иллюзию…
Ричи едва улыбнулся.
- Но когда начался Век Истребления, я решил, что договора стоит спрятать как можно надежнее и попросил Линнэ наиболее точно копировать их все и нанести на мою кожу. Сам камень я уничтожил.
- Хитро… Погоди, Линн тоже знает?! Это что, я один не был в курсе?! Ричи, так нечестно!
- Что я должен сделать, чтобы загладить вину перед тобой?
- Ты сегодня какой-то слишком добрый…- В голосе тёмного мага возникли подозрения, но миг спустя исчезли. – Но раз предлагаешь, то не мог бы ты пару часов полежать на животе, я изучу этот рисунок у тебя на спине? Пожа-а-алуйста.
Змей хмыкнул и вынул из кармана коробок спичек. Чирк, и с одной искры по цепочке запылали несколько десятков факелов, расставленных по длинному вытянутому коридору. В высокие потолки упирались обветшалые книжные полки, уставленные столь древними письменами, что у Вильмута едва не потекли слюни, стоило ему их увидеть. По правую сторону от достаточно узкого коридора имелось множество небольших выемок, где стояли столы и письменные принадлежности на них. Именно по ту же правую сторону вдоль стен и возвышались кишащие пылью и сыростью книги, хранящие безграничные знания.
По левую руку, в промежутках между маслеными лампами, огни на которых горели на разной высоте, имелись несколько высоких серых каменных лавок без спинки.
Ричи снял мантию и бросил её на одну из лавок, после стянул с себя рубашку и улегся животом на холодный камень.
- Простудишься ещё. – Сказал Вильмут, и сам засмеялся. Из внутреннего кармана его накидки возникла записная книжка, старая, с желтыми страницами, но пустая. Он раскрыл её и положил на свободный от тела змея край лавки. – Такс…
У мага оказались неожиданно теплые руки, с загрубевшей кожей на пальцах, но это была ерунда. Хоть кожа Одераричи и выглядела гладкой и человеческой, в действительности её структура состояла из множества плотно стоящих мелких чешуек, могущих погнуть сталь превосходно выкованного меча, с какой бы силой им ни ударяли.
- Это похоже на… Снежинку. – Усмехнулся Вильмут, не замечая, что у змея слипаются глаза. – Ричи, когда ты в последний раз спал?
- А когда я проснулся? – Медленно промямлил тот, подложив рукав своей мантии под голову.
- Не знаю… Ты пробудился после спячки, помнится, три с половиной года назад.
- Вот с тех пор и не… - И он уснул.
Улыбаясь, Вильмут пожал плечами и убрал со спины друга волосы, скрывающие от него большую часть узора.
То, что он увидел, действительно отдаленно напоминало снежинку. Вдоль позвоночника, от шейного позвонка и вниз, устремлялась ровная черно-фиолетовая линия, и от неё в разные стороны, с неравными промежутками, расползались тонкие прямые линии. Сверху и снизу каждой из них были изображены письмена абсолютно разного вида, формы и способа написания. Один походил на клетчатый узор, состоящий из больших и маленьких четырехугольных фигур: ромбов, квадратов и прямоугольников, нарисованных под разными углами и на разной высоте относительно друг друга. Другой с первого взгляда казался просто набором прямых линий, и лишь присмотревшись, Вильмут смог заметить, что линии отличаются друг от друга по толщине и высоте на каких-то пол, бывало и меньше, миллиметра. Нашелся и узор, состоящий из колец, пересекающихся в разных точках окружности. Также бы ещё один, похожий, но в нём все кольца пересекались в один и тех же местах, и разница заключалась в закрученной линии, проходящей через каждое кольцо по нескольку раз. Попадались и вещи более простые для понимания, например, иероглифы нескольких видов: состоящие из одних только черт или из черт и колец, а так же точно такие же, только пишущиеся слитно.
- Восемнадцать. – Сосчитал Вильмут, мельком кинув взгляд на записную книжку, на листах которой уже возник каждый из рассмотренных им узоров.
Довольный собой и предвкушая часы и дни, которые он будет корпеть над расшифровкой этих письмен, он заинтересовался материалом, способным оставить на коже Одераричи вековечные следы.
Кончиком пальца маг коснулся сплошной линии, что вдоль позвоночника, но едва задел её, как Ричи во сне вздрогнул. Вильмут замер. Решив, что это тревожный сон его друга, а не последствие его прикосновения, маг прикоснулся к линии ещё раз, и тело змея снова напряглось и резко ослабло.
- Не может этого быть… - Зашипел он как сам Ричи, желая разбудить его и дать хорошую затрещину.
Этот рисунок на спине друга не был шрамом, как и не был татуировкой: это была рана. Вильмут и сам удивился, что сразу не узнал этот черно-фиолетовый цвет, потому как отлично помнил, как Линн учила его синтезировать этот яд. Особый вид кислоты, созданный на основе смешения демонической и кипящей крови, крови фламмов, с добавлением ещё двух десятков реагентов. В конечном итоге, получалось вещество, способное прожечь всё что угодно, даже кожу столь могучего змея, как Одераричи.
Эта кислота ничем не вымывалась, и она не растекалась. По свойствам и способу нанесения, она походила на лак или густую краску… Вот Линн и нарисовала ему спине на спине несмываемые и неисчезающие письмена, чей яд вот уже шесть с лишним веков вёл равную борьбу с заживляющими свойствами тела змея.
- Тебе должно быть невыносимо больно, Ричи. – Сам того не заметив, сказал это вслух Вильмут, сложив ладони и приложившись к ним губами.
Его волнения исчезли в тот миг, когда кожа на спине змея, в действительности являющаяся чешуей, стала походить на таковую. Толстой плёнкой, она начала оттопыриваться от тела, и стоило Вильмуту ноготком поддеть её, как снялся весь пласт, и маг взял в руки точную копию рисунка на спине, написанную на змеиной коже.
- И переписывать не пришлось. – Хмыкнул тот, и захлопнул записную книжку.
Почти всегда Вильмут забывал, что Ричи сбрасывает кожу только во сне. Мало того, что маг не очень любил змей, ящериц и прочих, так ещё ему выпала честь снимать копии договора со спины древнейшего из ныне живущих существ.
Сняв с плеч плащ, он накинул его на спину друга, не подумав о том, что он – холоднокровная зверушка и едва ли замерзнет, и вошел в арку напротив, где стоял запылённый стол и крепкий на вид стул. Опустившись в него, Вильмут с интересом стал разглядывать корешки книг, с едва заметными, выцветшими под давлением лет надписями. Не решаясь определиться, с какой же книги начать, его взгляд скользнул вперед, в темноту, что скрывалась в небольшом углублении за столом.
Протянув руки, маг нащупал нечто черное и холодное, как и всё прочее в этом подземелье, и прямоугольное. Нащупав края, он потянул предмет на себя и с тихим звоном с небольшого возвышения на стол шмякнулся музейных экспонат.
Это был стеклянный прямоугольный ящик, созданный в те времена, когда люди ещё не умели создавать чистое стекло, так что оно было мутным и не совсем ровным. Приподняв крышку, не имеющею ни одной трещины, Вильмут увидел черный, будто гранитный меч странной формы, словно это была клякса, с изгибами и затупленными извивающимися шипами.
Маг нахмурился, лишенный какого-либо интереса к оружию, и отодвинул ящик в сторону.
- Потом отдам этой девчонке из рода Ун Бейквуд. – Пробубнил он под нос и вслепую взял с полки толстенную книгу.
Почти наотмашь, Дримен махнул мечом, и с его кончика сорвалась ледяная сфера. Летя быстрее пули, она вонзилась в плотное тело существа, высотой метра в четыре, и проникла в него. Холод, далеко не такой могучий, как магия Амельеры, пытался сковать или хотя бы замедлить движущегося на горстку разностихийных магов демона, но тщетно.
Магистры, разбросанные по разным участкам линии фронта, почуяли беду, как собака чует чужака. Кивнув своим подчиненным, Амельера схватила Ави за руку и поволокла за собой, туда, где жизнь Дримена могла прерваться в любой момент.
Слабый телом, магистр семи стихий упал на промякшую от крови землю. Гигантское, похожее на многотонного мраморного голема, существо медленно двигалось на него, и каждый его шаг сопровождался сотрясанием земли. Не выдерживая столь мощных вибраций, Дримен медленно скатывался вниз с небольшого холмика, прямо к гигантским ступням голема.
В десятке метров от мага, уже раздавив несколько десятков демонов поменьше, каменное чудище замерло. Дримен решил было, что сфера холода наконец-то распространилась по его телу и смогла заморозить его, но ошибся. Зелетовато-черный мрамор тела голема покрылся крупными трещинами и с чудовищным грохотом взорвался.
Осколки тяжелого камня полетели во все стороны, сбивая с ног и превращая в кучку кровавой мякоти и прочих демонов, и магов, что были неподалеку. Все происходило так быстро, что Дримен не успел даже подумать о том, чтобы попытаться поставить защиту, и если не остановить, так хотя бы ослабить мощь взрыва.
Он не зажмурился, хотя ему очень хотелось. Его семицветные глаза словно бы в замедленном действии видели, как глыбы заостренного камня летят в него и убивают его учеников, что попались им на пути.
- Вставай! – Зарычала осипшим голосом Амельера, схватив Дримена за шкирку, и в одно движение (откуда только в ней взялась такая сила?) подняла того на ноги. – Ну же!
Каменные глыбы оказались покрыты едва заметной, сверхпрочной коркой льда и повисли в воздухе в полуметре от того места, где только что было лицо Дримена.
С дрожащими руками и взглядом, не могущем сосредоточиться на чем-то одном, магистр искал глазами свой меч, но не мог найти.
- Отойди! – Рыкнула магистр льда, встав впереди. – Тебе нужно оружие чтобы фокусировать все элементы. Брысь, Дрим! Я справлюсь!
Замороженные глыбы, запертые под толстеющим на глазах слоем льда, завибрировали. С широко распахнутыми глазами Амельера наблюдала за тем, как крепчайший из известных ей, сильнейшему магу холода, видов льда покрывается паутиной трещин.
Разбив оковы, каменная глыба не полетела вперед. Почти не глядя, швыряя в мчащихся на них разношерстных демонов сферы разных зарядов, Дримен видел, что разбросанные в разные стороны части голема собираются в одну точку.
- Иди к Вьелме, Дрим! – Окликнул того Циавис, вдруг оказавшийся рядом. – У неё есть пара мечей, тебе сейчас любой сгодиться. А с этим мы с супругой разберёмся.
Дримен кивнул и побежал вперед.
Несколько магов остались позади Циависа, громко обсуждая способ «завалить» это демоническое отродье, которые уже почти вернуло себе свою изначальную форму.
- Есть маги тверди? – Громко спросил магистр огня, пока Амельера плела про себя сложнейшее заклятье заморозки.
- Есть, магистр, но этот голем слишком тяжелый. – Ответил пожилой мужчина, лет семидесяти с виду, тощий, лысый, но держащийся спокойно и уверенно. – Мне не совладать с такой махиной.
- Я не могу призвать «дождь», - пробубнил Цисс, оглядываясь, - заденет всех нас. – Он нахмурился и приобернулся. – Как думаешь, земляник, какая нужная температура, чтобы расплавить эту громадину?
- Не могу сказать. Материал, из которого он состоит, мне неизвестен и непонятен. Как человек бывалый, скажу: чем жарче, чем лучше.
Циавис улыбнулся и вытянул вперед руки, растопырив пальцы.
Где-то посередине, между ним и Амельерой, возникла сначала незаметная, но преломляющая свет дымка. С каждой секундой она становилось все плотнее, но не обретала цвета, так и оставалась прозрачной.
Прежде Циавис не рисковал проводить эксперименты вроде этого. Он знал, что может создавать жар температурой выше тысячи градусов, но боялся нежелательных последствий.
Почувствовав, что спину начало припекать, Амельера обернулась, сжав в руке форму-заготовку заклинания заморозки, и не узнала своего мужа.
Это уже был не Циавис.
Маги огня не обладают абсолютной защитой от своей стихии, так что они вынуждены пить особые эликсиры и носить одежду из плоховозгорающейся ткани, чтобы не стать жертвой собственного пламени. Циавис готовил эликсиры такой концентрации, что пару раз едва не умер, пока его тело к ним адаптировалось.
Амельера верила в чудеса науки и алхимии, и с особым трепетом относилась к тем событиям в истории, когда чудеса этих двух дисциплин пересекались с чисто магическими вопросами.
Это был не тот случай. Это был Циавис. И его дух.
Его кожа горела, но это пламя не вредило ей. Она просто горела, с тонким слоем красноватого огня поверх. Глаза магистра не закатились, а стали как у статуи, устремившиеся в пустоту. Цисс горел словно факел, а стена огня, что между ним и женой, стала проплавлять землю.
Маги поначалу пятились назад, но затем врассыпную побежали в разные стороны, и первыми из них были маги огня. Энергетическое напряжение вокруг было столь мощным, что даже сквозь свои огненные барьеры и щиты они ощущали невероятной силы жар.
Малышка Ави широко распахнула глаза, и в её взгляде читался почти человеческий, полный темнейшего ужаса страх. Вцепившись своими маленькими ручонками в подол юбки хозяйки, могущественный дух ощущал природную боязнь перед разбушевавшейся стихией противоположного ей элемента.
- Это очень необычный дух… - Пропищала малышка, дернув Амельеру за руку, которой та приобнимала её. – Он не относится ни к одному из видов огненных элементов, что я помню. Хозяйка… - Она монотонно дергала за руку оцепеневшую Амельеру, не замечая движущегося на неё со спины голема. – Идём, идём отсюда!
Магистр льда словно проснулась. Она подхватила малышку-духа на руки, та была невероятно легкой, словно куколка, и развернула ладонь. Заготовка заклинания заморозки перешла в активную форму и, уже покрывая кожу Амельеры, изменила свою структуру. Из ледяных оков оно стало ледяным панцирем. В другой ситуации, магистр принялась бы петь себе дифирамбы, радуясь, что ей удалось за столь короткий срок изменить направление столь могучего заклинания, но сейчас этого ей казалось мало.
Она быстро поняла, что от жара, отключившего сознание Циависа, ей убежать некуда. Это казалось ей смешным и забавным, и когда маленькая Ави, ударяя своими крохотными ручками по её ногам и бокам, кричала и ревела во весь голос, что нужно бежать, Амельера замерла и принялась наращивать слой холода вокруг себя, надеясь и молясь, что её лёд выдержит жар магистра Амеверо.
Циавис стал походить на сотканную из коасного огня фигуру. Уже не было видно его глаз или губ, пальцы можно было различать только по длинным тонким линиям, тянущимся на полметра от кисти.
- Это Роу!.. – Пискнул маленький дух Амельеры, и в этот момент, за их спинами, голем, который словно стал ещё больше по размерам, снова разбился на бесчисленное множество тяжелых, острых каменных осколков.
Те из камней, что летели в Амельеру, проскользнули по её ледяному панцирю, словно свет по стеклу, и полетели вперед по искаженной траектории.
Амельера подняла голову и приспустила заклятие холода, чтобы посмотреть, справился ли охваченный огнем супруг с этой напастью. Справился. Огненная стена, со всем накопленным в ней жаром, превратила все летевшие в неё частички голема в раскаленные пятна омерзительной жижицы. Части голема оказались связанны между собой страннейшим образом, и когда лишь некоторые из них оплавились, тепло передалось и всем прочим, что разрушило и сожгло их. Всех, кроме одного.
Та из каменных стрел, что срикошетила с ледяного панциря Амельеры, не только полетела по другой траектории, но и прихватила собой крупицу заряда льда. Магистр Арьеннет не ожидала ничего подобного, и когда поняла, что произошло, было уже слишком поздно.
Заряженный стихией холода, несущийся с чудовищной скоростью, тяжелая чернокаменная стрела пронзила пламенный барьер Циависа и прошла сквозь него. Чуть сбившись с курса, подпитываемая теплом других, уже расплавленных осколков, она распадалась на мелкие части, но один, тот, что был стержнем, достиг цели.
По пламенной оболочке тела Циависа полилась кровь. Боль нарушила слияние с духом и повалила магистра на землю. Позабыв про Ави, Амельера метнулась к супругу:
- Цисс… Цисс.. Милый, держись! О Богиня, что с тобой?..
Он был без сознания, но огонь продолжал полыхать. Стена жара рассеялось, и в воздухе запахло жареным.
- Да ты сейчас сам себя… - Почти фальцет вырвался из неё, и она начала колдовать.
Несколько магов, и среди них любимая ученица Дримена – Тишь, возникли за Амельерой, готовые отбиваться от демонических отродий, спешащих заполнить пустое место, ославленное после голема.
Тишь, пусть никогда не говорила этого даже своему учителю, всегда считала стихийных магов истинными магами, лучшими. Она не понимала, как можно управлять всего одной стихией и получать желаемый результат. Но тут её мнение пошатнулось, когда расплавленные и все ещё дышащие жаром кляксы, оставшиеся от голема, стали смертельным зыбучим песком для пеших демонов.
- Внимание! Воздух! – Крикнула Тишь, взмахивая золотистым мечом и указывая на нескольких демонов, стремительно атаковавших их сверху.
- Циавис… - По щекам Амельеры полились слёзы, но они застывали снежинками на её щеках: столь великой сейчас была её синхронизация с духом. Одну руку она держала на полыхающем огнем лбу мужа, а другую на его груди. Со стороны не было видно, что из сосуда магистра льда выходило такое количество холодной энергии, что Ави, стоявшая в полуметре сбоку, сделала неуверенный, полный страха шаг вперед, но тут же остановилась, резко изменившись в лице.
- Ты говорила, что для тебя нет ничего важнее магии. – Голос Ави звучал совсем другим: не детским. Сейчас она звучала как удрученная опытом пожилая женщина с очень тонким голосом. – А сейчас вон выкладываешь всю свою энергию на спасение какого-то человека. Люди…
Амельера её не слышала. Плача, она радовалась тому, что Цисс любил экспериментировать с эликсирами сопротивления огню и что они оказали столь мощное воздействие, дав ей время охладить его, унять жар. Она не заметила, как её кожа, всю жизнь бывшая синевато-белой, стала менять цвет на нормальный, пусть бледноватый, но человеческий. Как её волосы, длинные, синие, окрасились в чёрный.
- Прощай, Амельера Арьеннет. – Наконец услышала бывший маг голос своего уходящего духа. Когда она обернулась, малышка Ави уже растаяла, обратившись в воду, быстро просочившуюся сквозь землю.
Циавис громко вздохнул и закашлял.
Млинес, одетая в одну из многочисленных её монашеских ряс, вышла из целительского отделения больницы Ораны. На дворе стоял тёплый летный день, солнце грело, но не припекало. У выхода её ждали двое: Ора Тоурен, действующая королева республики Орана, и её будущий муж, хотели ли он этого, понимал ли он это, но будущий король республики, Стижиан Ветру. Он держал любимую женщину за руку, и глаза его были чуть влажными, не от слёз, но он радости.
«Она сказал ему» - с облегчением подумала Млинес, но её радость подавили новости, которые она спешила донести этим двум:
- Амельера больше не маг. – Сказала она, опустившись рядом с дочерью на деревянную скамью у высоких дверей больницы. – Нейтрализуя жар Циависа, она выложила всё, что в ней было. Всё, до последней капли. Не знаю, думала ли она об этом в тот момент, но она даже затратила ту энергию, что приходилась на её связь с духом, и цепь разорвалась. Она больше не маг.
Ора сжала свободную руку в кулак и спокойно сказала:
- Не представляю, как она переживёт это. Она всегда говорила, что магия – это её жизнь…
Млинес усмехнулась и с легкой иронией посмотрела на дочь.
- Она – магистр академии, девочка моя. Если она, пусть и неосознанно, приняла решение отдать всю свою силу на спасение мужа… то значит, уже давно не магия являет собой смысл её жизни.
Ора ещё сильнее сжала руку Стижиана, смотревшего в пол.
- Она не скоро придет в себя, - продолжила говорить медиум, - а вот Циавис в норме, и скажу больше, его связь с духом уплотнилась после этого инцидента. Целители позаботились о его ранах. – Она усмехнулась. – Сказали, что присутствие в их отделении Лухса сильно продвинуло развитие магического исцеления. Конечно, кровь они не применяют, говорят, это невозможно, но тысячекратно ускорять регенерацию тела им удается.
- Интересно, за счет чего… - Промямлил монах, хоть и знал, что сейчас не время говорить о научных изысканиях целителей.
- О, всё очень просто, Стижиан. Рада, что ты спросил. – Медиум выудила из внутреннего кармана завернутую в фольгу булочку и откусила добрую её половину. – Они додумались использовать наши методы регенерации. Я говорю о монашеском энергетическим способе подпитки. – Он вздохнула и откусила ещё раз. – Молодое поколение не страдает нехваткой воображения. Для исцеления магов они используют их собственную энергию и направляют её в их тела. Умно, правда?
Оба монаха кивнули. Стижиан отпустил руку Оры, встал со скамьи и спрятал руки в карманы.
- Голубки… - Начала Млинес, проигнорировав острый взгляд дочери. – Вы решили, кто из вас отправится на поиски племени Дэна, а кто - фламмов?
- Да. – Ответил Стижиан. – Одераричи… тот змей, сказал, что где одно племя – там и другое.
Женщины странно посмотрели на него. Не меняя отчужденного выражения лица, монах снял с плеча незамеченную прежде почти плоскую сумку, вынул из неё тонкий, покрытый плотным слоем воска лист и протянул его Млинес. Та спокойно взяла его и стала рассматривать:
- Это договоры?
- Да. Он все же змей и просто отслоил чешую, вот и вышла копия. – Он усмехнулся. – Интересные у вас гены, многоуважаемые королевы.
Ора и Млинес одинаково остро глянули на него:
- Не зли меня, я - могучая ворчливая старуха.
- А я вообще беременна.
Монах словно пугливо развел руками и спрятал копию договора обратно в плоскую сумку.
- Следует собрать отряд. – Млинес встала со скамейки и отошла на пару шагов. – Но прежде, стоит изучить легенды и поверья, надо же хотя бы гипотетически представлять где искать эти два народа.
- Ваш отец об этом позаботился. – В руке Стижиана появилась книга, та самая, которую Ора ему старательно переводила. – Он дал мне изъятую отсюда страницу текста и перевел её. Кстати почерк у него понятнее твоего…
Ора шутливо шлепнула его по ноге.
- Здесь есть название города: Хар-Терр-Крон, что в переводе означает «город кипящей крови». Нет точного описания дороги туда, но…
- Хан-Морта. – Единовременно воскликнули женщины.
- Да, Хан-Морта. Этот тот захолустный городок, где ты нашла медальон Визы. – Ора указала пальцем на свисающее с шеи матери овальнее украшение. – Точнее, его нашел Дримен. Мы с ним там познакомились.
- И какое, хотелось бы мне узнать, отношение этот город имеет к городу фениксов? – Монах развел руками.
- Прямого - не имеет. – Поспешно стала объяснять та. – Но в Хан-Морте существует множество легенд и… тоннель.
Стижиан вопросительно поднял брови.
- Тоннель?
- Да, тоннель. Местные считают, что в них скрыты несметные сокровища, маги вообще ничего не предполагают, а легенды гласят о пламенных воинах, защищающих этот тоннель.
- И ты только сейчас мне об этом говоришь? – Монах с мягкой укоризной глянул на неё.
- Ну это же легенда! Местное поверье!
- Милая, мы живём в мире, где ни одна легенда не рождается просто так. – Мать положила ей руку на плечо.
Ора надула губки словно маленькая девочка и откинулась назад, упираясь в лавку руками.
- Значит, теперь мы знаем откуда стоит начать поиски. – Стижиан хлопнул книгой по ладони.
- Осталось собрать отряд…
- Я не считаю это разумным отправлять целый отряд на поиски магического народа, основываясь на легендах, догадках и ещё древнего существа, личность которого стоило бы вообще скрыть. Тем более в разгар войны. Человек пять, и я среди них.
- Что?! – Ора вскочила с места. – Ты? Зачем тебе туда?
- Ора, я – носитель духа изумрудного феникса, как его прозвали студенты академии. Кому как не мне туда идти…
- Тогда я с тобой!..
- Нет. – В один голос отрезали медиум и Стижиан.
- Но почему?! Как я могу отпустить тебя?..
- Ты королева, Ора. – Млинес усадила дочь на место. – Ты – Синента Дива, ты не можешь в разгар войны взять и исчезнуть.
Та бросила потерянный взгляд на будущего мужа.
- И ты носишь моего ребенка. – Добавил тот, приулыбнувшись. - Я не позволю тебе подвергать себя и его опасности. В Оране любой встанет на твою защиту.
- Но Стижиан!
- Не спорь! – Воскликнул он почти шепотом. – Не надо.
- Я даю своё согласие. – Кивнула Млинес. – Действительно, это - лучший вариант – отправить феникса к фениксам. Тогда отряд себе набирай сам.
Стижиан задумчиво закивал.
Ора снова встала и обняла его. Решая не мешать им, Млинес медленно двинулась прочь от больницы.
- Все будет хорошо. – Принялся монах утешать будущую супругу. – Хуже точно не станет…
- Мне страшно. – Она обняла его ещё сильнее. – Эти демоны… Стиж, какая бы армия им не противостояла, тёмная материя… она проберется и сюда. Их ничто не остановит.
- «Сердце остановит».
- Да где же найти это «сердце»? – В её голосе Стижиан услышал плач. – Это всё так нереально. История нашего рода, этот змей, тёмный маг, Малькольм… Всё это так похоже на сказку.
- Всё будет хорошо. – Повторил он уже с куда большей уверенностью в голосе и опустил руку ей на живот. – Я постараюсь, я сделаю всё что смогу, и все будет хорошо…
Амфитеа докурила крепкую сигару и кинула её в почти полную чашку кофе. Тонкая бумага быстро намокла и пошла ко дну, но измельченные листья табака остались плавать на поверхности.
Этой женщине удавалось оставаться прекрасной в течение долгих лет её жизни, но за последние пару месяцев, с того дня, как Стижиан, сам дрожащий и едва не плачущий, принес ей горькие известия, она сдалась.
Три с лишним года назад, когда Амита в состоянии комы привезли в Орану, она думала, что жизнь её кончилась вместе с жизнью её сына. Ей потребовалось немало времени и сил, чтобы перебороть себя и принять это, продолжить жить и заниматься своей работой. Что ей и удалось. Но потом…
Потом Амит очнулся. Очнулся на каких-то пару недель, но он был здесь! Он был с ней! Её сын, прекрасный молодой юноша, медиум, второй из известных миру. Силён, талантлив, умён и прекрасен. Её мальчик. И его снова не стало. И вот это, второе осознание его кончины, она не смогла одолеть.
Амит завещал оставленное ему состояние своего лучшего другу и вечному сопернику, человеку, бывшему ему почти родным братом - Стижиану. Амит не сказал матери о своем решении, ведь он, должно быть, знал, что кончина его близка. Когда Её Величество Синента Дива собственной персоной появилась в стенах дома Лоури и сообщила Амфитее о подписанном Амитом завещании, она даже обрадовалась. Но этого счастья не хватило на долго. Она сдалась. Она сломалась.
- Матта Лоури, - к ней подошел юный слуга и хотел что-то сказать, но не успел.
- Плесни мне ещё. – Приказала она ему совсем не трезвым тоном. – Вон той бурды, она вроде крепче этой. Давай-давай!
- Матта Лоури, к вам пришли… - Неуверенны и будто провинившимся голосом пробубнил юноша, продолжая мять в руках подол фартука.
Амфитеа странно посмотрела на него: стекленеющие от хмеля глаза всегда казались юнцу странными, и удивленно приподняла брови.
- Кому это я интересно нужна?
- Это женщина лет двадцати пяти, шатенка… Родом точно не из Ораны. Она не представилась, но сказала, что дело очень срочное.
- Ох-ох, - закряхтела та, вставая со стула, - ну пошли посмотрим, что у неё за важное дело.
Слуга протянул матте Лоури руку, но та оттолкнула её, словно приняла простую вежливость за оскорбление. Несмотря на нетрезвость, она шла ровно, с прямой осанкой и удивительной прекрасной походкой, прославившей её в своё время как одну из самых прекрасных женщин Ораны.
Когда Амфитеа вошла в гостиную, Стижиан спускался по лестнице, застёгивая пуговицу на рукаве пиджака. Он хотел было поздороваться, но поняв в каком состоянии пребывает хозяйка дома, совсем забыл об этом.
У одного из нескольких полотен, на котором был изображен животрепещущий пейзаж, безвкусный, по мнению Стижиана, стояла та самая шатенка. Монах не знал о её прибытии и был удивлен увидеть в знатном доме девушку такого вида. Примерно его возраста, она была чуть пухлой, с милыми розовыми щеками и большими карими глазами, одетая в простое коричневое платье. Строение её тела выдавало в ней человека занимающегося ручным трудом.
Завидев Амфитею, она несколько нелепо поклонилась ей, но раньше, чем успела обратиться, Стижиан нарушил тишину в гостиной:
- Вы обдумали моё предложение, матта Лоури? – Он остановился в паре метров от неё, у лестницы.
- Я уже говорила, что старовата для подобной авантюры, но мне приятно, что ты в первую очередь вспомнил обо мне…
- А о ком же ещё, госпожа Амфитеа? Мы отправляемся в неизведанные земли и такой специалист как вы нужен нам. Археолог, историк, знающий древние языки и могущий едва ли не на ходу расшифровывать неизвестные.
- Стижиан… - Усмехнулась та. – Мне лестны твои слова, но…
- Вы Во-Сен Стижиан Ветру? – Подала голос шатенка, и когда оба хозяина дома Лоури повернулись к ней, её глаза горели огнём восхищения. – Амит писал мне о вас. Говорил, вы по праву сильнейший монах в истории.
Монах так удивился упоминанию друга, что сразу не нашелся что ответить.
- Меня зовут Селин Мальватто, - она снова нелепо поклонилась, - я… я очень давно дружу с Амитом.
Амфитеа с трудом сдержалась, чтобы не разреветься сразу. Её глаза взмокли и чуть покраснели, но она совладала с порывом эмоций.
- Я никогда не слышал о вас. – Честно признался Стижиан, почувствовав, что его ноги стали чуть ватными. – А я…
- Вы жили с ним в одной келье, я знаю. – Улыбнулась Селин. – Я… Мы держали нашу дружбу в тайне. Я… была… с ним в отношениях, ещё когда Амит учился в монастыре.
- О… Значит, у него все же была девушка. – Усмехнулся монах, стараясь превратить это в шутку.
- Можно и так сказать. Устав монастыря не запрещал иметь отношения… просто они должны были… быть иными. – Её щеки розовели, она смущалась говорить об этом.
Глядя на неё, Стижиан немало удивился. Не только тому, что у Амита вообще была девушка, но и тому, какая она. Ещё до инцидента с наказанием, он был уверен, что знает его как облупленного, а после всего что было потом - и подавно, но он никогда бы не подумал, что другу-медиуму нравятся тихие, боящиеся сказать лишнее слово серые мышки.
- После того, как он уехал, он мне писал два раза в год. В сентябре, в мой день рождения, и в новый год, двадцать четвертого марта. И так на протяжении почти пятнадцати лет, но… Три с половиной года назад я не получила своего письма. – Теперь и в её голосе звучала слеза. – Поначалу я решила, что Амит наконец нашел свою возлюбленную и позабыл обо мне, но потом пронеслась весть о том что второй медиум впал в кому после неких таинственных событий.
Стижиан положил руку на плечо Амфитеи и понял, что она дрожит от беззвучных слёз.
- Я простилась с ним, ведь всегда знала, что быть монахом – это очень опасно, и тем более медиумом… - Селин сжала ладони в кулачки и резко расслабила их. – Но две недели назад я получила вот это. – Она запустила руку в небольшую кожаную коричневую сумку, что свисала у неё с плеча, и вынула оттуда конверт. – Я тут же стала собирать деньги? чтобы добраться до столицы, - и протянула конверт Амфитее, - и показать вам это.
Та сразу не поняла, или не могла понять, что же это за конверт и почему эта женщина протягивает его ей, если это её письмо. Стижиан понял, и сердце его словно попало в ледяную метель.
Твёрдой рукой, какая и должна быть у археолога, Амфитеа раскрыла вскрытый конверт и как только увидела почерк, её ноги покосили, и она едва не упала на пол, подхваченная сильными руками Стижиана.
Идеальными четкими ровными буквами, словно отпечатанными на станке, в письме было написано:
«Моя дорогая Селин! Как приятно помнить о тебе и писать очередное письмо.
Поздравляю с рождением второй дочери! Керли – очень красиво имя, но мне оно совершенно не нравится.
Хочу сказать, что дела у меня идут отнюдь не так хорошо, как мне бы того хотелось. Все же медиумическая сила способна свести меня сума. Но я готов трудиться во благо народа Ораны и справиться с моей головной болью. Обязательно наведаюсь к вам, едва выдастся случай.
Я не знаю, что писать тебе, моя дорогая Селин, и не уверен, что могу написать то, что хотелось бы. Быть может, и скорее всего, это последнее, что я могу тебе написать. Прими эту вещь и делай с ней то, что посчитаешь нужным.
Я все ещё люблю тебя,
Сен-Ин Амит Лоури»
- Этот почерк я ни с чьим не спутаю. Хотелось бы мне знать, когда он написал это письмо… - Женщина держалась хорошо, но была готова вот-вот расплакаться.
Амфитеа улыбнулась кончиками губ и провела подушечками пальцев по безупречно ровным надписям.
- Он пришел в себя полтора месяца назад. – Крупные бусины слёз потекли по её щекам. – Но после… Возможно, тогда он и написал вам это, Селин…
Стижиан взял из рук Амфитеи конверт и перевернул его, чтобы содержимое вывалилось на ладонь. С тихим шорохом, в руку опустился медальон. Он представлял собой кольцо, в которое были вписаны ещё два, и в точке их пересечения находился небольшой камешек.
Амфитеа умилилась тому, что этот её подарок он передал любимой женщине, но судя по взгляду Стижиана, он не разделял её чувств. Его взгляд обострился словно лезвие, брови сгустились, а глаза заметались от конверта к письму и к медальону.
- Невозможно. – Холодно сказал он, сам не зная, к чему вести этот разговор. – Невозможно чтобы он написал это когда вышел из комы. Этот медальон… - Он чуть прикусил нижнюю губу. – Он носил его вплоть до… Он был с ним в пустыне. Уже когда мы пересекали Кор-Неиль. Амит не снимал этот медальон с руки.
Амфитеа перестала дрожать и кинула на монаха полный растерянности взгляд.
- И Амит придурок. – Стижиан сжал медальон в ладони. – Пусть земля ему будет пухом. Я думаю, вы, Селин, получали письма совсем другие. Он писал по-другому. Почерк точно его, но слова. Слишком… всё не так. – Он резко глянул на женщину принесшую письмо. – Забирайте дочерей и уезжайте из вашего родного города.
- Что?! – Она едва не подпрыгнула на месте. – С чего это?.. Зачем?..
- Считайте это интуицией. Уезжайте, иначе случится что-то очень плохое…
- Что вы несёте, Во-Сен? – Она резко выхватила из рук Амфитеи письмо и попятилась. – Амит умер! Если вы говорите, что он приходил в себя, значит, тогда он и написал мне письмо! Что за опасность?! Кому нужно наше захолустье! – Её глаза наполнились слезами. Она развернулась на каблуках и пошла прочь. Остановившись у дверей, которые уже открыл слуга, она обернулась и сказала. – Я надеялась что матта Лоури будет рада увидеть это письмо. Он очень любил вас. – И она ушла.
Амфитеа проводила её взглядом и обратила свой взор на Стижиана:
- Может ты обознался? И на нём не было этой вещицы в пустыне? Это же невозможно…
- Пятнадцать лет назад я бы сказал, что существование фениксов невозможно, но завтра мы отправляемся на их поиски, точно зная, что это народ есть. – Он резко сменил тему, выдавливая мысли о друге из своей головы. - Собирайтесь, матта Лоури, мы выдвигаемся завтра утром. И не вынуждайте меня издавать приказ о вашем отправлении с нами. Пока что я прошу. – Эти слова звучали как скрежет метала по стеклу. Монах выходил из себя, но даже себе не мог объяснить почему. – Мы живем в мире, где любая глупая гипотеза может оказаться истиной. Я - тому живое подтверждение. И если есть ничтожный шанс того, что Амит действительно написал это письмо уже после события в пустыне Кор-Нериль… То это уже не Амит.
Он спрятал медальон в карман и вышел из поместья.
Глава третья.
Город кипящей крови.
- Хан-Морта. – Звонко произнесла Лекса, сбросив сумку с оборудованием на землю и потянувшись. Её спина не затекла, но ей всегда было приятно делать это. – Это - последний из существующих на карте городов этой долины. Дальше мы идем вслепую. – Она обернулась и окинула взглядом их небольшой отряд. – Мы остановимся в городе?
- Да. – Стижиан взял и её сумку, несмотря на то, что и так нёс две. – Нужно разузнать о тоннеле, который мы ищем. Это здесь ведь Дримен впервые дошел до нуля?
- Да. – Кивнула искусный кузнец. – Может, я и кристалл последний смогу найти.
- Кристалл?
- Да. Камни анитеи. Ну, знаешь, они используются для возведения барьера, снимающего магическую защиту с любого объекта, который этот барьер пересечет. Они являются приемниками магического сигнала и трансформируют его в глушитель. Мощность зависит от объема сосуда мага. – Лекса хмыкнула и убрала настырную кудряшку за ухо. – Знаете, - она повернулась к Пейману, Амфитее, Нею и Сизу, - технология создания этих кристаллов считалась потерянной, но я воспроизвела её! И здесь Дримен провёл полевые испытания…
- И чуть не помер. – Ухмыляясь добавил монах, шагая вперед.
- Это - малоинтересные детали! Большая беда заключается в том, что из семи камней он привез только шесть, а они работают только в круге!
- Ты хорошо разбираешься в теории общей магии, - послышался сзади голос Пеймана.
- Моя клиентура – маги. Я же создаю магические артефакты на заказ, индивидуально для каждого мага. Разумеется, я должна разбиратсья в магии!
- Стойте! – Возник никому не знакомый мужской голос со стороны города, и навстречу отряду вышли трое стражей города, одетые в рыжеватые доспехи. Они носили на поясах мечи, но за спинами поблескивали ружья. – Кто вы такие? – Спросил тот из них, что шёл впереди, а чуть позже посмотрел в глаза Стижиану, шедшему во главе отряда, и отпрянул назад. Незамедлительно схватившись за ружье, он прицелился в голову монаха и выстрелил.
Стижиану хватило реакции, что поймать пулю, и ума, чтобы понять причину такого приветствия стражей. Дело не только в том, что глаза Стижиана походили на демонические, плохо скрытые демонические, но и в том, что ещё два члена отряда выглядели более чем необыкновенно.
Пейман, как и положено монаху, пусть он и не прошел полный курс обучения в монтерском монастыре, был одет в монашеский плащ. В его внешности, не считая только что возникшего испуга, не было ничего экстраординарного. Лекса и Амфитеа, помимо своей абсолютно разной красоты, тоже не выглядели пугающими. Напротив, они походили на двух солидных ученых специалистов, коими и являлись. Другое дело – пара, шедшая в хвосте их скромного отряда. Ней и Сизу.
Ней – высокий стройный мужчина с бледными, словно выцветшими рыжими волосами. На нем не было оружия, только за спиной он держал одну из сумок с оборудованием, которой нагрузила его Амфитеа. Ужас и опаску стража вызвала его кожа. Вся правая сторона тела: лицо, шея, правая рука, туловище и ногу - всё покрывал сбитый, но четкий и яркий объемных рисунок из толстых линий. Словно сквозь его тело проросло дерево и его ветви так и норовили прорвать кожу и выбиться наружу.
Его спутницей была женщина, выглядевшая чуть менее удивительно, чем он. Волосы Сизу были того же выцветшего цвета что у Нея, но кожа – чистая и белая. На её спине висел длинный вытянутый лук и колчан с полусотней стрел, что уже было необычным ввиду того, что ружья перестали быть труднодоступным дорогим оружием, и луками уже никто не пользовался. Она была высокой и стройной, и несмотря на то, что её телосложение выдавало в ней стрелка, глаза её были перевязаны лоскутом сложенной черной ткани.
Стижиан махнул рукой, и пуля отлетела в бок, словно ею не стреляли, а просто швырнули. Пока страж пытался понять, что произошло, монах оглянул своих спутников и увидел страх в их глазах, кроме, конечно, необычной парочки.
- Погоди, - сказал своему сослуживцу другой страж, положив руку на дуло его ружья, - я помню вас, вы – Дримен Перферо?
Глаза Лексы загорелись огнем гордости, а Стижиан только прыснул и замотал головой из стороны в сторону:
- Я – Стижиан Ветру, монтерский монах и по совместительству старший брат Дримена. Мы с ним очень похожи, вы не первый, кто путает нас. Мы здесь по приказу Её Величества.
Тот из стражей, что стрелял, потупил взгляд, но вместо паники или тонны извинений опустился на одно колено, в знак смирения.
- Вам стоит быть более сдержанным, страж. – Сказала ему Амфитеа спокойно.
- Мы можем войти в город? – Спросил Стижиан, предугадывая ответ.
- Могу я спросить, по какому делу?
- Это мы будем обсуждать лично с главой города.
- Не каждый день к нам заглядывают такие знаменитости.
Марко Оквальт потёр руки и встал с кресла, едва Стижиан и вся его свита, перекусив и отдохнув, вошла в его кабинет. Страж предупредил главу об их визите и приставил к нему охрану из пяти стражей, что было лишним даже по мнению самого Марко.
- У вас есть ко мне дело? С тех пор как ваш брат освободил добрую половину города, а ваши собратья очистили эту землю, жизнь здесь стала куда лучше. Мой низкий им поклон за это. В особенности магистру Перферо.
- Я обязательно передам ему. – Вмешалась в разговор Лекса.
- Могу я узнать ваше имя? – Марко был чересчур любезен.
- Меня зовут Лекса Перферо, я жена упомянутого вами мага. – Она не менее любезно поклонилась.
- Мы давно не получали вестей из центра, и вообще давно не получали вестей. Поставка продовольствия осуществляется лишь раз в месяц, и до того мы едва ли можем узнать о происходящем в стране. – Марко обошел вокруг стола и облокотился об него. – Так с чем вы пожаловали в наш захолустный городок?
- С вестями о войне. – Стижиан поставил ноги на ширину плеч и расправил спину.
Марко не сразу смог принять новость, включающую столь страшное слово, но он держался молодцом и попросил монаха рассказать подробнее, и тот поведал ему о Южной Полосе и о бесчисленной демонической орде, лишенной главаря и цели, которая ведома лишь магическим голодом и жаждой осквернить как можно больше душ.
- Вы рассказываете, а мне думается, словно это не демоны, а нежить.
- По сути, так оно и есть. Только эти создания обладают такой разрушительно силой, какой не владеет никакая нежить. – Монах сделал небольшую паузу, дав Марко время осмыслить выслушанное. – Вы можете не волноваться о безопасности Хан-Морты. Пока. Один… - Он пытался подобрать одно слово, которое могло бы охарактеризовать Вильмута. – Один удивительный маг возвёл барьер, тянущийся от Южной Полосы вплоть до моря Сайланте. Этот барьер слепит демонов, и за ним они не видят души людей. Эта орда движется только по одному направлению: к Оране.
- И значит, вы пришли рекрутировать стражей Хан-Морты? У нас их не так много…
- Нет, - Стижиан закачал головой из стороны в сторону, - нет. Стражи славятся своей боевой силой, своим умом, но они не принимают участия в боевых действиях на юге. Все находившиеся по направлению Ораны стражи задействованы в эвакуации населения. Каждый день линия фронта смещается на север, и чтобы не повторились события Грана, людей необходимо эвакуировать.
Марко понятия не имел, что произошло с городом Гран, но одной интонации прославленного на всю страну монаха ему хватило, чтобы понять всю серьезность ситуации.
- Кто же сдерживает это нашествие? – Спросил он. – Монахи?
- Маги. Порядка сорока семи тысяч магов живы на данный момент и все их силы направлены на сдерживание демонов. Но многие из магов юны и неопытны, они находятся в резерве и проходят скорое обучение, минуя детали и тонкости, что делает их не менее опасными, чем сами демоны.
- Не преувеличивай. – Кинула через плечо Амфитеа, разглядывая высокую картину на стене.
- Так или иначе, они не смогут сдерживать демонов вечно. Ваше сравнение с нежитью было точным, но есть одна большая разница. – Монах вздохнул полной грудью и резко выпустил воздух. – Монахи могут рассеивать и негатив, и так называемую тёмную материю. Но у этой тени есть одна деталь…: её объем конечен. И сколько бы демонов ни уничтожили маги, сколько бы тени не рассеивали монахи, материя вернется в свой первоначальный вид и снова станет плодить демонов. Каждый убитый на поле боя вскоре поднимается обращенным. Если бы стражи, или какие другие военные силы, отличные от магов, были привлечены, они бы обратились будучи ещё живыми. Негатив… Негатива на поле боя всегда более чем достаточно, и именно он провоцирует обращение и усиливает демоническое безумие.
Марко нахмурился, не до конца понимая всего сказанного. Всё же, он уже очень давно не покидал город и большую часть того, что знал и чему был обучен, получил от отца или из библиотечных книг. Тем, на которые говорил Во-Сен, в этих книгах не было
- А как же монахи? – Встрепенулся он, хотя сам не понял с чего вдруг.
- Монахи – не борцы с демонами. Учение сияния, которым мы владеем, не способно проникнуть в созданный тенью сосуд и разрушить его. Без прямого воздействия сиянием, мы – просто рукопашные бойцы. – Стижиан отвел взгляд в сторону. – Есть ещё одна школа, - он подумал о Храме Северной Звезды, - её выпускники могли бы, но та школа была… своего рода секретной, о ней знают единицы, и как связаться с её выпускниками – я понятия не имею.
- А откуда ж вы знаете о ней, если она секретная? – Марко усмехнулся, пытаясь разрешить атмосферу в помещении, где напряжение шло именно от него.
- Я в ней учился. – Стижиан как-то странно улыбнулся и перехватил руки за спиной, взявшись за локти.
- Этим наверняка занимается Тео. – Встрял в паузу разговора Пейман. – Он же последний настоятель монтерского монастыря…
- Скорее Млинес. – Поправил его Стижиан, не обернувшись.
Марко сжал ладонью край стола, решив, что детали и частности всего выслушанного будет обдумывать позднее, и снова посмотрел на монаха:
- Тогда все же я хочу услышать ответ на мой вопрос, что вам… как минимум троим небезызвестным людям нужно в нашем далёком городе?
- Мы ищем дорогу в города народов дэна и фламмов.
Марко медленно моргнул, но уже мгновением позже прикрывал рот, в попытках скрыть пробивающих его беззвучный смех.
- Вас привели сюда легенды? – Он выставил палец и указал им куда-то в окно, что за его спиной. – Легенды и слухи о том тоннеле? Всё это бредни, не более чем. Живи мы под боком двух столь могучих народов, едва ли в этом городке всё было так, как оно есть. Я не говорю о том, что само существование этих народов – не более чем сказка, которую каждому из нас мамы читают в детстве.
- Из надежного источника нам известно, что существование двух народов огня – это факт. – Спокойно проговорил монах. – Вы же всю жизнь провели в этом городе, изучали его историю и, наверняка, сказки. Вы можете объяснить, почему положено считать, что дорога к этим народам пролегает через тот самый тоннель именно в вашем городе? Мало ли что ли шахтёрских поселений с заброшенными тоннелями, но почему-то именно ваш укутан не одной дюжиной сказок и легенд.
Глава города набрал в грудь воздуха и приоткрыл рот, громко цокнув, но пока ничего не сказал, пытаясь понять с чего лучше начать. Он действительно изучал историю и фольклор своего небольшого города, но никогда не пытался воспринять всерьез все эти предания и сказания. А сейчас, судя по наряженным лицам собравшихся, от него требовались самые правдоподобные элементы этих историй, рассказанных ему отцом.
- Недалеко отсюда, - начал он, - в полусотне километров, есть каньон. Для нас – это, пусть неофициально, но запретная территория. Там нет опасных животных, демонов или чего ещё, там есть только каньон, тянущийся далеко-далеко вперед. Одно время даже говорили, что он тянется до пустыни Неиль…
- Нериль. – Поправил его монах, налив себе стакан холодной воды. – Продолжайте.
- Этот каньон черного цвета. И это не цвет почвы. Чуть севернее нас идут смешанные земли, которые постепенно переходят в пустыню. Это выжженная земля, такая же, как и в пустыне что южнее нас, только её годами оплавляло солнце, а каньон… весь черного цвета, и он огромен. Он глубокий, широкий и бесконечно длинный. И он прожжен до черни. Это первая предпосылка к теории о том, что именно наш город – последний перед городами народов огня. Вторая… - Он снова задумался, уставившись в рисунок на потолке. – Это сами наши шахты. Точнее, они ими раньше были. Сейчас там слишком опасно и мы уже не можем добывать риалрон. Уже две сотни лет не можем. – Марко приложил палец ко рту и чуть прикусил его. – В четыреста тридцать девятом году наш город достиг пика своего расцвета. Объем добычи риалрона был самым большим в стране, планировалось даже проложить железную дорогу до порта… Но тогдашнему главе нашего города показалось, что можно многократно увеличить добычу риалрона расширив шахты не в ширь, а вглубь. Разумеется, технологии того времени позволяли не так много как сейчас и расширение занимало много времени и рабочей силы, и лишь два года спустя удалось создать новый тоннель… И вот дальше начинается сплошная мифология. Говорили, что когда создавался последний участок тоннеля, строители, дробя очередной пласт земли, наткнулись на природный естественный тоннель, но… он не был ни каменным, ни земляным. Поговаривали, что он был выложен из риалрона. Сплошной белый сияющий камень… Но едва они увидели его, тоннель охватило белое, как сам риалрон, сияющее кристальное пламя. Шахту завалило.
- Это могла быть оптическая иллюзия, - стала размышлять вслух Лекса, - это мог быть просто очень крупный камень. Или не камень вовсе. Вполне возможно, что в том тоннеле находился горючий газ под давлением. Он вполне мог вызывать галлюцинации. Одной искры хватило бы для взрыва…
- Да, строители пришли примерно к такому же выводу - он вполне рационален и логичен, но есть одно «но». – Марко сжал губы. – Все, кто был в шахте, даже те, кто был далёк от места взрыва, слышали грохот. Буквально за мгновение до взрыва. И это был не просто грохот, это был рык невероятного чудовища.
Глаза старосты горели огнем, словно он сам всё это видел и верил в это. Чтобы Марко там не говорил, глядя на него, Стижиан пришел к выводу, что ему хотелось верить в существование народа огня и что все эти легенды, что он читал и слушал, - правда.
- Полсотни лет спустя, когда волнения улеглись, шахту пытались восстановить. Во время восстановительных работ погибло около сотни человек. Полвека назад мой отец снова предпринял попытку восстановить работу шахты, и был даже восстановлен главный тоннель… Через три месяца после начал работ в шахте случилась резня. Никто не выжил, и мы оставили попытки восстановить шахту.
- Почему вы не обратились за помощью в академию магии? – Этот вопрос первым возник в голове Лексы.
- В таких городах, как наш, никто никогда не обратится за помощью в академию. Те события, в которых участвовал ваш муж – исключение. Редкое исключение. Я по-прежнему не верю, что прочие маги так же чисты душой, как и он…
- О, поверьте мне, он не чист душой. – Хмыкнула женщина. – Он убил людей едва ли меньше, чем демонов.
Марко замер и чуть побледнел, уставившись на неё.
- Он был слеп, помните? Его закрытые глаза позволяли ему видеть демоном или даже следы демонов. Эти следы или остатки могли обратить в демонов или во что-то более отвратительное любого, кто помечен. Он никогда не рисковал и уничтожал всех, на ком были следы магии демонов. Но вы правы, он отличается от других магов. Он не убивает из-за эмоциональных порывов или по зову гордости. – Она говорила вдохновенно, но осеклась. – По крайней мере, так он мне говорил.
- Нашла. – Прервала этот бессмысленный монолог Амфитеа, уже забравшаяся на стол, где стояли вазы, книги и чернила. Она стояла на носочках, вытянув вверх руку, указывая ею на какую-то точку на картине.
Марко был потрясен столь непристойным поведением такой приличной женщины, а свита Стижиана, как и он сам, непроизвольно сделали несколько шагов к картине.
На картине, нарисованной тусклыми красками, на бежевом фоне была изображена обнаженная женщина. Её тело было вырисовывалось от силы десятком жирных черно-серых линий, цвет кожи был равномерно монотонным. Лицо словно бы перекошенное, но не выглядящее уродливым или отвратительным, даже напротив, оно оказалось много привлекательнее прочих частей тела. Словно прикрывая свою наготу, она стояла повернув ноги чуть на бок и прикрывала рукой бледно-персиковую грудь, в то время как вторая её рука была бесстыже забрана за голову.
Лишь приглядевшись, Стижиан смог увидеть, что на достаточно стройной фигуре женщины выделялся небольшой, круглый, оттянутый к низу живот.
- Чьё это полотно? – Спросил монах у Марко.
- Не знаю. Никто не знает. Оно висело здесь всегда…
- Смотрите, - Амфитеа отодвинула ногой вазу к краю стола, - видите, по углам фон чуть светлеет? Издали кажется, что это просто… элемент рисунка, но это не просто мазки - это нечто похожее на письмена. Я сталкивалась с ними пару раз… в далёких друг от друга городах, но разобрать их не могу. Это просто каракули.
Стижиан подошел вплотную и присмотрелся. Из внутреннего кармана плаща он вынул книгу, ту самую книгу, что ему дала Ора, её копия с переводом лежали в сумке, и открыл случайную страницу.
- Где ты взял это? – Чуть ли не захлебываясь воздухом воскликнула Амфитеа.
- Королева подарила. Сравните.
Та кивнула плечами и присмотрелась к едва видным на светлом фоне каракулям.
- Это могут быть те же письмена, а могут быть детские каракули. Я не представляю возможным их дешифровку.
- Ора может их читать. И Млинес тоже. – Потише, почти шепотом сказал Стижиан.
- Думаешь, это язык змей?
- Я не думаю, я уверен. В этой книжке, - он помахал ею в воздухе, - описаны фениксы. Нет-нет, не их культура и история, - монах поскорее принялся объясняться, раньше, чем жажда знаний, пламенем вспыхнувшая в глазах Амфитеи, поглотила и его, - только принципы и схемы обучения фениксов как магов. Или вроде того, я не всё смог понять.
- Но причем здесь змеи? – Спросила Лекса, у которой слух, судя по всему, был как у летучей мыши. – Разве змеи не относятся к стихии тверди?
- Не будем об этом, знатоки, потом спросите у Оры. Я что хочу показать. Смотрите. – Она снова поднялась на цыпочки и указала на единственный, выглядывающий из под волос, глаз женщины на картине. – Ничего не напоминает?
Все молча покачали головой из стороны в сторону. Стижиан пробежал глазами по кругу, точнее по двум кругам этого нарисованного глаза, и тут его осенило. Он торопливо зашарил по карманам и из одного из них извлёк тот самый медальон, что Амфитеа подарила Амиту.
- Да, - улыбнулась Амфитеа, - это древний знак Ораны. А это, - не касаясь, она провела пальцами по контурам ближней груди нарисованной женщины, - по-видимому море Сайланте. Не смотрите на меня так, я пришла к такому выводу исходя из этих линий, - она указала на едва видные черные черты, расходящиеся в разные стороны от глаза и груди, - это, похоже, реки, что впадают в море и окружают Орану. Это карта. – В заключении сказала она, кивая самой себе. – Но…
- Очень старая карта. – сказала Лекса. – Я не вижу и намека на расщелину.
- Да, нет Бактикской расщелины, - согласилась Амфитеа, - но вот это место, - она указала на жирно нарисованный пупок на круглом животе, - это Хан-Морта. Если моя теория верна, и мне всё это не померещилось и это действительно зашифрованная старая карта Ораны, то здесь должен быть изображен путь до искомого нами поселения фениксов, но я его не вижу. Здесь, - она указала пальцем на зону ниже пупка, - ничего нет, просто краска.
Сизу нахмурила брови, что было видно даже сквозь повязку, скрывающую глаза, и чуть повернула голову к Нею. Тот сразу понял, чего хочет женщина.
- У вас есть мел? – Спросил он у Марко, чему тот очень удивился.
Пожав плечами, глава города подошел к одному из нескольких шкафов, уставленных всяческими документами в разных папках, и перерыл три из них, прежде чем смог найти небольшой картонный ящичек, в котором лежали длинные пыльные куски белого мела. Он протянул его Нею и тут же одернул руку, испуганный уродским рисунком его кожи.
Мужчина спокойно вынул один из мелков из коробки и протянул его Сизу. Та нащупала его, взяла и устремилась к картине. Взобравшись на стол, при этом не уронив с него ни одного предмета, она встала на колени и стала водить мелком по картине, но из-за её спины никто пока не мог увидеть что же она там рисовала.
В мгновение разгневавшись, Марко открыл было рот, чтобы выразить своё недовольство таким поведением и напомнить, что эта картина бесценна, но был остановлен небрежным жестом руки Амфитеи, краем глаза видевшей, что там рисует Сизу.
Слепой стрелок внезапно остановилась и убрала мел от картины, и когда она опустилась и сошла со стола, самый известный в Оране историк и археолог высказала:
- Не знаю, как ты это сделала, но это похоже на правду.
От пупка изображенной на картине женщины шла белая линия, расходящаяся на множество других. Линии виляли и множились, походя на рисованную луковицу, и в конечном итоге снова сливались в одну.
- Выдвигаемся через два часа. – Сказал Стижиан, положив руку на плечо Сизу. Та очень удивилась этому полному признания прикосновению. – Амфитеа, вы сможете сделать точную копию этой схемы?
Та кивнула, не отрывая взгляда от картины.
- Как вы это сделали? – Ахнула Лекса, обращаясь к слепой.
- Она видит линии магии, так же, как и Дримен. – Ответил за неё Хриплым голосом Ней. – По-видимому, годы не смогли стереть эти следы, она их просто обвела.
- Вы сможете проводить нас до входа в шахты? – Спросил Стижиан у Марко, но в глазах того виднелась злоба, которой монах не видел причины.
- Я не пущу вас в наши шахты. – Зло процедил он сквозь зубы. – Когда в последний раз кто-то входил в них, добрую половину города уничтожило, и погибло очень много людей! Я не позволю вам рисковать жизнями горожан, будь это по приказу королевы или хоть самой Богини! Не позволю.
Стижиан устало вздохнул и кивнул остальным, чтобы они начинали готовиться к выходу. Когда те покинули комнату, и в ней остались только Амфитеа, перерисовывающая схему в свой блокнот, и Стижиан с Марко, монах повернулся к нему и сказал:
- Вы понимаете, что барьер, не дающий демонам идти на запад, рано или поздно рухнет? Маги тоже не бессмертны, и уже очень скоро, как ни трудно мне это признавать, и их линия обороны падет. У Ораны нет другой армии, способной противостоять этому нашествию. Рано или поздно, а поздно – это, по мнению аналитиков, где-то через полгода при самом позитивном раскладе, эта бесчисленная орда доберется и досюда. И бежать уже будет некуда. Погибнут все.
- Прекратите меня запугивать. – Голос Марко стал ещё более гневным и оскорблённым.
- Я не запугиваю, я констатирую факт. И к тому же, - его голос резко сменился с давящего и наступающего на расслабленный, - туда отправляюсь и я. А я, осмелюсь напомнить, сильнейший в истории монах…
- Монахи могут бороться только с нежитью. – Марко тоже перестал давить.
- Монахи монтерского учения - да. Но я учился кое-где ещё. – Стижиан улыбнулся, и ему в голову пришла не самая лучшая, но удобная, если смотреть с самого пессимистичного ракурса, идея. – Взорвите проход через час после того, как мы войдем. И не жалейте взрывчатки. Пусть шахту завалит всю. Так вы сможете обезопасить город в случае нашего провала.
Глаза Марко едва не полезли на лоб.
- Но… в таком случае вы не сможете вернуться. А если вы ошиблись?.. Тогда…
- Мой брат, вы его помните, Дримен, он сражается на фронте с первого дня восстания демонов. Каждый раз, когда армия магов делает шаг к Оране, они отодвигают передвигают невозврата. За ним Орана, и под его ответственностью, как ректора Академии Магии и как придворного мага, все, кого он повел за собой в бой. Уж я смогу как-нибудь позаботиться о пятерых людях из моего маленького отряда.
Марко замялся, понимая, что он принимает одно из самых важных решений в своей жизни. Ему было предложено завалить шахту и закрыть проход за будущим королём, да-да, слухи дошли даже досюда, а так же бросить на произвол судьбы известнейшего археолога и жену человека, которому город Хан-Морта обязан всем.
- Хорошо. – Теперь голос старосты дрожал, но он старался с этим бороться. – Хорошо… - Они пожали друг другу руки.
Те немногие, кто не был занят работой в полдень в среду, вышли из своих домов, на балконы, на улицы, и, перешептываясь и восклицая, наблюдали за небольшим отрядом, двигающимся в дальнюю часть города, что упиралась в высокий крутой холм.
То, что увидели гости из Ораны, совсем не походило на шахту, или даже на заброшенную шахту. Это место больше напоминало свалку металлолома, где перекошенные и сломанные телеги валялись тут и там, обломки проржавевшего оборудования уже обросли местным красноватым мхом, балки и строительный мусор лежали сваленные в большие и маленькие кучи.
Грязь, пыль и мусор.
- Моя излюбленная рабочая атмосфера. – Одновременно произнесли Амфитеа и Лекса, после чего переглянулись и засмеялись во весь голос.
- Вы уверенны, что нам стоит туда идти?.. – Пейман немало волновался.
- Да. – Ответил Марко, вслед за которым шли несколько крепких, разношерстных с виду мужчин в одинаковой рабочей одежде. Они несли несколько ящиков с взрывчаткой. – Потребуется время, чтобы мы смогли проложить вам путь до входа. – Сказал он, обращаясь к Стижиану. – Я дам вам ровно час с момента, как вы войдете.
- Да, - кивнул тот, - как мы и договаривались.
- О чем вы?.. – Спросила было Лекса, но потом увидела, что рабочие несли в ящиках. На мгновение она испугалась, но глянув на полное уверенности лицо Амфитеи, её страх ушел. – Понятно. А сколько времени займет разобрать завал-О-БОГИНЯ!
Лекса заверещала и попятилась назад, спиной натолкнувшись на Нея, который, увидев, от чего закричала кузнец, тут же принял боевую стойку.
Почти черная, густая тень Стижиана поднялась в воздух, стала обретать иную форму, форму человека в мантии, и объем. Уже через пару мгновений, раньше, чем собравшиеся успели хотя бы предположить, что же это, перед ними возник Вильмут собственной персоной.
- Ой! – Воскликнул он, щурясь. – Жарко у вас тут. Но я к счастью ненадолго. Привет пернатый! – Обратился он к Стижиану, но до того так и не дошло, что Вильмут говорил о духе феникса в нём.
- Что вы здесь делаете? – Монах несказанно удивился появлению темного мага.
Вместо ответа, Вильмут поднял указательный палец вверх, как бы говоря «сейчас-сейчас, секундочку», и опустил руку в собственную тень, потому как тень Стижиана уже была занята им и исчезла. Его кисть пропала в неплотной черноте, но тут же стала возвращаться, вытаскивая след за собой черноволосого тонкого мужчину в лёгком красноватом плаще.
- Циавис?! – В один голос воскликну все, кто его узнал.
- Ч-что это за?..- Глаза Пеймана едва не выпрыгнули из орбит.
- Он очень хотел отправиться с вами. – Объяснил Вильмут, опуская магистра огня на землю. – Его сосуд после ранения пошел трещинами, так что колдовать он сейчас нормально не может. Но объяснить ему, что ему положено валяться в постели и попивать чай, мы не смогли, а переспорить Ричи, знаете ли, очень трудно, о-о-очень. Но ему это удалось. – Он покачал головой из стороны в сторону. – Короче вот вам. Сейчас он придет в себя. Перемещение через тень это вам не какая-нибудь там телепортация. – Вильмут хмыкнул, но увидел, что никто не разделяет его веселья. Особенно местные, вместе со старостой Хан-Морты. Оцепенелые, они не могли даже дышать. – Так, это что такое? Завал? Магов тверди среди вас нет, а там такие тонны камня, что вы столетие будете копать до шахты… - Рука Вильмута стала черной дымкой, и её линии устремились вперед к завалу, растаскивая камни в разные стороны. – Пожалуйста. – Улыбнулся тот и растаял в воздухе.
- Кто это был? – Подала голос Амфитеа, разрешая напряжение в воздухе.
- Вильмут. Э-э, Вильмут Скуро. Очень странный индивид, но именно ему вы, - он обратился к Марко, - обязаны тем, что демоны не движутся на запад. Циавис! – Монах протянул руки к сидящему на земле магистру. – Что ты здесь делаешь? Зачем?..
- Я… - У него кружилась голова и двоилось в глазах, так что он решил сразу не подниматься. – Я хочу с вами.
- Это мы уже поняли, но ты пережил серьезную травму, это очень опасно…
- Стижиан! – Циавис поднял голову и посмотрел в глаза монаху, помогающему ему встать. – Я – магистр магии огня. Один из магистров круга академии и вообще Ораны! А вы! Вы-вы, все вы, все шестеро, - он провел глазами по всему отряду Стижиана, - отправляетесь в город, где живёт живое воплощение пламени! Я должен побывать там! Тем более сейчас от меня нет никакого проку, и я не могу вернуться обратно на фронт, а сидеть в палате… я не могу. Пойми!
- Хорошо, убедил. В любом случае, отправить тебя обратно мы уже не сможем.
- А вон и проход, - проурчала под нос Амфитеа, когда пыль вокруг улеглась, и метрах в ста от начала завала стала виднеться перекошенная металлическая дверь.
- Что он там сказал про сосуд и трещины? Я всё расслышал, но не могу понять. Это была какая-то метафора?
Циавис невесело и с иронией усмехнулся и, наконец, смог разогнуть шею, чтобы стоять и смотреть прямо.
- Нет. – Он помотал головой из стороны в сторону. – Не метафора. Это факт. Мой сосуд поврежден.
- Как можно повредить сосуд? – Удивилась Лекса, хоть и не была магом по образованию, но, все же, она - жена фактического ректора академии и привыкла слышать подобные разговоры о духах и сосудах.
Пейман оставил своё удивление при себе.
- Я не знаю. Вильмут предположил, что в момент, когда меня полоснуло булыжником с зарядом холода Амельеры, я был един с духом и… в общем моя оболочка и мой сосуд стали единым целым, и вместе с телом рану получил и сосуд. Вот.
- И ты не можешь колдовать?.. – В голосе монаха слышалось сочувствие.
- Нет могу, но… Энергия вытекает из меня как вода сквозь разбитый кувшин. Фокусировать её практически невозможно.
- Я никогда не слышал ни о чем подобном… - Стижиан был поражен до глубины души.
- Уверяю тебя, никто не слышал. Целители привели моё тело в приличный вид, и вот он я. Так чего мы ждем? Проход нам, кажется, прочистили.
Ней кивнул и двинулся вперед. Вслед за ним, уверенная в каждом шаге, пошла Амфитеа, и а за ней и вся вереница. Последним шёл Стижиан. Уже входя в тяжелую металлическую дверь, распахнутую настежь стараниями Нея, он обернулся и посмотрел на обеспокоенного Марко.
- Один час. – Произнес монах вместо прощания, и вытянул чуть прикрытую ладонь вверх: в ней блеснула почти белая сфера сияния. Она осветила ему путь во тьму шахты.
- Пока что мы должны идти прямо. – Амфитеа сверилась с компасом. Прошло не меньше получаса с того момента, как где-то позади них прогремел взрыв. – Я хочу сказать, что удивлена тому, что здесь есть проход. Марко говорил, шахту завалило.
- Марко мог приврать. – Вставил Циавис.
- Или не знать. Ему же лет сорок, он был ещё ребенком, когда шахту последний раз пытались реконструировать. – Стижиан шел прямо за Неем, шедшим впереди отряда. Он обернулся, чтобы проверить, все ли на месте, и увидел, что кое-кого не хватает. – Лекса! Где Лекса? Лекса!
Чуть поодаль, за небольшим поворотом, желтел свет. Рванув с места, Стижиан побежал туда и увидел великую и ужасную Лакрейс, ковыряющую тонким вытянутым молоточком ямочку в рассыпающейся стене шахты.
- Что ты делаешь? – Обеспокоенный, он думал, с ней что-то случилось, спросил монах.
- Обогащаюсь. – Ответила кузнец и тут же встала, держа что-то в ладони. Разжав её, она показала Стижиану несколько небольших белых камней. – Это налёт, легко счищается, практически без усилий. Это - риалрон.
- Ну конечно, Лекса, мы же в риалроновой шахте!
- Ты вообще знаешь, как добывают риалрон? Точнее, в каком виде он находился в природе? Можешь не отвечать. Обычно в риалроновых шахтах имеется так называемый центр, от него рисуется сфера диаметром от пяти метров до… самой большое было, кажется, километр. И внутри этой сферы и обнаруживается риалрон, причем распределен он более-менее равномерно. В каждом месторождении обнаруживают от пятнадцати килограмм до нескольких тонн риалрона. Самое большое из известных мне месторождений риалрона было здесь, в шахтах Хан-Морты, но… - Лекса обернулась, чтобы посмотреть в черноту уже пройденного ими тоннеля. – Мы прошли много больше километра, а риалрон я нахожу с момента как мы вошли в шахту. Не знаю, странно ли это, но о разбросе больше тысячи метров я не слышала. – Она усмехнулась. – Пошли, а то я всех задерживаю.
- Так! – Громко сказала Амфитеа, остановившись перед завалом, перекрывающим тоннель, освещенный пятью сферами Стижиана и парой флуоресцентных ламп, которые Лекса взяла с собой. – Это проблема, - она повертела в руках копию рисунка, снятого с картины, - здесь должно начинаться разветвление, но сначала надо разгрести завал…
- Да без проблем, - монах сделал шаг вперед, готовый одним ударом растереть в пыль всю породу, что преграждала им путь, но Лекса схватила его за шкирку.
- Очнись, гений монтерского учения! Мы в шахте! Слишком сильный удар может спровоцировать обвал, а с нами есть только один маг - огневик, да и он-то колдовать сейчас не может. Нужно разгребать постепенно!
- Ты представляешь себе, сколько на это уйдет времени? – Почти шипя поинтересовался Цисс, переминаясь с ноги на ногу.
- И что? С его силищей, он можешь завалить здесь всё! Лучше не рисковать!
- У нас нет времени на то чтобы заниматься этим!
- Вы о чём? – Услышали они голос Нея.
Ничего не видящая Сизу усмехнулась, почуяв как, слова повисли на языках спорящих.
Обеими руками Ней навалился на кажущуюся неподвижной груду земли, камней и метала. Стижиан слова сказать не успел, как вся эта много лет бывшая неподвижной гора зашелестела, затрещала, стала осыпаться и двинулась вперед.
Руки тонкого, стройного и лёгкого с виду юноши словно игнорировали вес двигаемого им объекта. Медленно, но верно, проход возникал перед ними, и через полсотни метров движения, стены тоннеля резко изменили свой цвет, став белыми, кристаллическими, отражающими и усиливающими свет ламп Лексы и сфер Стижиана.
Ней затолкал груды обломков в один из нескольких десятков проходов, что открылись перед ними, отряхнул руки и, улыбаясь, повернулся к широко распахнувшим рты спутникам. Он-то решил, что они удивились его удивительной силе, так как не сразу обратил внимание на тоннель, выложенный столь дорогим камнем.
- Немыслимо, - прошептал Пейман, прикасаясь к холодному драгоценному минералу.
- Легенда оказалась истинной, - немолодая Амфитеа едва ли не подпрыгнула, кружась вокруг своей оси и рассматривая стены тоннеля.
Лекса, молча и перебрасывая взгляд с одной точки на другую, полезла в сумку за оборудованием. Она приложила небольшой молоточек к стене и вслед за ним линейку.
- Стена идеально ровная, – ахнула она, - это чудо!
Ней, кажется, расстроился. Поняв это, Стижиан хлопнул его по плечу, хоть очень боялся делать это, видя его слабым и хрупким:
- Что это было? – Тихо спросил монах, с едва уловимыми нотками ревности, проскальзывающими в голосе. – Я могу всякие тяжести двигать, но это… Ты двигал их словно по рельсам.
- Я могу менять вес тел, прикасаясь к ним. – Шепотом ответил Ней. – Мы с Сизу…
Та громко кашлянула, прекрасно слыша их перешептывания. Ней бросил на неё взгляд и умолк.
- Талант у меня такой. – Он пожал плечами и отправился к ней.
- Риалрон – самый твёрдый камень на земле. – Ненавязчиво напомнила Лекса. – Мне с трудом верится в то, что этот тоннель был создан природой, но… - Она сощурилась, осматривая стены. – Я не могу представить технологию, способную сотворить это.
- А я не могу поверить в то, что это бесценное сокровище на протяжении многовековой истории было бесхозным. – Амфитеа полезла в рюкзак, что висел на спине Нея. Расталкивая свертки с пищей и фляги с водой, ей удалось выудить небольшой блокнот, куда она незамедлительно стала вносить записи.
- А оно и не было. – Стижиан вышел на развилку и стал всматриваться в белизну абсолютно одинаковых тоннелей. – Вы забыли, чей город мы ищем?
- Нет, Стиж, не забыли, но риалрон… - Лекса чуть замялась. – Его плотность превышает одиннадцать единиц! Даже народ фениксов не смог бы проложить этот тоннель!
- Мы ничего не знаем о фениксах, - Амфитеа написала пару коротких строчек, - и о городе, в который движемся, тоже. Не делай поспешных выводов, Лакрейс.
- Нам надо поторапливаться. – Подал голос Циавис, смотря куда-то в пустоту. – Я разделяю ваш интерес, но пока мы здесь прохлаждаемся, демоны движутся к Оране. Мы не можем терять ни минуты. Амфитеа, не скажете, в какой из тоннелей нам идти?
- Туда. – Опередила её с ответом Сизу, указав на второй проход от того, который Ней заткнул по-прежнему бездвижной горой обломков и земли. – Это точно. Я уверенна.
Амфитеа развернула срисованный с картины узор, походящий на луковицу, и увидела, что из всех линий, из которых она состояла, была всего одна, оказавшаяся непрерывной. Перерисовывая её максимально точно, она и не задумывалась о значении этих пунктирных линий, но теперь все стало ясно.
- Да, нам туда.
Амфитеа хотела пойти вперед, но Стижиан остановил её. Он вглядывался в белизну тоннеля, и что-то его беспокоило.
- Я пойду вперед. – Он призвал семь сфер и выстроил их в неподвижную вертикальную линию слева от себя. – Идите за мной. Ней и Сизу – вы и идёте в хвосте. У меня плохое предчувствие.
- Я думаю, вы зря волнуетесь, Во-Сен. – Ней смотрел на свою спутницу, и по одной только морщинке на её лбу мог определить, о чем она думает. – Она не обеспокоена.
- Она медиум? – Без левой мысли спросил монах.
- Нет, она слышит.
«Как Ора?» - пронеслось у того в голове. Он привык верить слуху своей невесты, и был бы готов поверить чутью Сизу, но тревога оказалась сильнее этого.
- Будьте начеку.
Яркий свет его семи сфер преломлялся и отражался риалроном, так что в тоннеле было светло, как днем. Небольшой отряд перешёл в следующий, более узкий проход, и продолжил свое движение.
На стене тоннеля, который они покинули, чернела тонкая, никому не заметная черная клякса. В действительности, это был кристалл в форме ромба, который затесался в сплошную стену из риалрона, и он уже передавал на другие подобные ему кристаллы сообщение об изменении температуры воздуха в этом районе.
Этот тоннель казался Стижиану бесконечным, в особенности потому, что его глаза и тело были перенапряжены. Он чувствовал тревогу, но не мог понять, откуда она исходит.
Весь отряд двигался молча, словно боялись тратить воздух, но на самом деле все искоса посматривали на монаха, выглядящего так, словно он идет на смерть. Лекса боялась спросить, что же с ним, а Амфитеа больше беспокоилась о правильности выбранной ими дороги.
Они двигались вперед по узкому тоннелю уже не меньше часа, не слишком быстро, но без остановок. Немолодые ноги известнейшего в Оране археолога уже очень устали и становились ватными, она пошатнулась и была подхвачена Пейманом. Тот поднял её на руку и улыбнулся:
- А вы стали легче, с тех пор как я последний раз носил вас.
- Спасибо. – Она неловко себя чувствовала, но понимала, что сама более идти всё равно не смогла бы.
- Я мог бы придать вашим ногам силы, но вы сотрете их, даже не заметив этого.
- Надеюсь, нам не долго осталось идти.
Стижиан сделал очередной шаг вперёд и исчез. Циавис взмахнул рукой и чуть пригнулся, пытаясь высмотреть в возникшей темноте, куда пропал монах с ровной, весьма четко видной дороги. Тихо поругиваясь, Стижиан ухватился рукой за метровый в высоту порожек и помахал Циссу:
- Пришли. – Сказал он ему. – Не знаю куда, но мы пришли. Будьте аккуратны… и вообще лучше подождите здесь, я разведаю что впереди. Цисс!
- А?
- Ты можешь сообразить какой-нибудь очень яркий источник света? Там ни зги не видно: моих сфер недостаточно.
Магистр огня неуверенно пожал плечами, не зная, удастся ли ему в его нынешнем состоянии сплести столь простое и нехитрое заклинание. Он выставил вперед руку в такой позиции, словно его ладонь сжимает яблоко. В пустоте между пальцами замаячила крохотная искорка. Циавис не отдавал себе отчета в том, сколько энергии он вливает в этот лучик, но когда искорка наконец дошла до размеров средней сферы, в глазах магистра почернело. Он перевернул ладонь и согнул её в запястье, так, чтобы точка, в которой сходятся пальцы, смотрела вперед. Будучи уже в предобморочном состоянии, Ней стоял за его спиной, готовый в случае чего поймать его, Циавис разжал пальцы, и яркая, подобная маленькому солнцу, пламенная сфера пулей устремилась вперед, чудом не задев Стижиана.
Ожидалось, что сфера осветит тоннель и тут же скроется за каким-нибудь резким поворотом, но вместо этого, сфера прогрела воздух над головой монаха и взмыла в обозримую высь, осветив гигантских размеров пещеру. Она была столь огромной, что даже Амфитеа, полжизни проведшая в темных местах подобных этому, не могла припомнить, видела ли она прежде что-то столь высокое и широкое. Пещера, казалось, могла вместить в себя один из островов Ораны.
- И это всё – риалрон? – Вздохнула Лекса, готовая разбить здесь лагерь и брать отовсюду пробы.
Стижиан опустил глаза и смог увидеть дно не меньше чем в ста метрах к низу. Он повернулся к Нею и сказал ему об этом. Сейчас его способность, какой бы странной она не казалась, пришлась весьма кстати: кто-то должен переправить всех вниз.
К моменту, когда Ней спускал вниз, на скользкую риалроновую поверхность, Сизу, последнюю кто оставался наверху, Амфитеа уже что-то царапала ручкой в своем блокноте. Она зыркала по сторонам словно ребенок, которому предложили несколько десятков разных конфет, а выбрать он мог всего одну.
- Это жилая пещера. – Сказала она, когда Пейман стал доставать из сумки скудную, но более чем сытную еду. – Видите вон те небольшие просветы? – Она указала на разбросанные по непонятной схеме отверстия в стенах пещеры. – Кстати странная у тебя сфера, Цисс: освещает хорошо, но не слепит… Так о чем это я. Я полагаю, что те небольшие просветы - это своего рода балконы, на которых располагались жилые помещения.
- Что-то я не вижу там лестниц. – Прежде чем откусить половину яблока, Лекса всмотрелась в один из балконов.
- Мы же ищем город фениксов… - Неуверенно стала пояснять женщина, но ко второму предложению сила её голоса вернулась. – Не знаю как вы, а я всегда полагала что они – крылатые создания. Если это действительно так, то зачем им лестницы?..
- И где предметы быта? – У Цисса совершенно не было аппетита, вопреки занудным наставлениям Пеймана о необходимости подкрепиться. – Если это жилая пещера, пусть даже пустая и заброшенная, здесь должны были остаться какие-то построения, всякие вещи… Ну, вы лучше меня знаете, госпожа Лоури.
Его замечание попало в яблочко, так что археолог и не смогла ничего ответить. Она оглядывалась по сторонам, но её глаза не видели ничего, кроме гладкого ровного риалрона. Приложив ручку к губам, она взяла из рук Пеймана подозрительно вкусно пахнущий тонкий мясной рулет и принялась аккуратно его есть.
- Ней! – Окликнул того Циавис. – Расскажи мне, что у тебя за дух?
- Простите? – Тот широко распахнул глаза от удивления.
- Этот дар, который ты использовал… Это не изменение веса предмета, этот закон физики не по зубам даже Беатре, ты просто преодолеваешь силу притяжения и можешь передавать это свойство другим телам. Это дар магии Тверди, магический дар.
Ней словно бы виновато, но больше с грустью улыбнулся, чуть покачав головой из стороны в сторону:
- Нет, магистр, всё гораздо сложнее…
Ему очень хотелось рассказать об этой силе кому-то, кто помог бы ему разобраться в ней, но в такие моменты, да и в любые другие, рядом с ним была Сизу, готовая пристрелить его, если он молвит хоть слово об этом. Так и сейчас, она положила руку ему на плечо и чуть сжала его.
- Простите. – Ней отвернулся от магистра, полыхнувшего научным интересом.
Накормив всех, эту милую привычку от унаследовал от своей матушки, Пейман стал озираться по сторонам. Ему было странно понимать, что из всех людей, кто отправился с великим, в его глазах, Стижиан Ветру в эту сомнительную экспедицию, он был тем, кто никогда прежде не ввязывался в подобные авантюры. Всего дважды в жизни он участвовал в важных для республики событиях, одним из которых было уничтожение Монтеры, а другим – спасение госпожи Лоури из темницы подземелий Эсфити, где он в первый раз в своей жизни видел столь необыкновенные и удивительные явления.
Огромная пещера в огромной горе, которая, должно быть, всецело состояла из самого дорого в мире камня. Казалось, что она была бы светлой даже без помощи сферы Циависа. Даже столь мощное светило, висящее примерно в центе пещеры в сотне метров над дном, не позволяло ему увидеть вершину. Пейман Мейн, бывший инквизитор и тот, кто десять с лишним лет назад повёл Стижиана Ветру на костер, был безмерно горд тем, что среди всех целителей, коих в Оране было более чем достаточно, сильнейший в истории монах выбрал именно его.
Пока он восхищался красотой бликов пещеры, Стижиан прибежал откуда-то и, судя по улыбке на его лице, он что-то нашел. Меньше чем через пятнадцать минут, весь отряд уже шел за ним по гладкому кристаллическому полу, и вскоре они покинули зону освещения светоча огня. Монах уверенно шел вперёд, ему хватало света его сфер, и привёл своих спутников к сравнительно небольшой, метров пятнадцать в высоту, выемке в стене пещеры, где находилось некое подобие алтаря.
В центре вытянутой овалом площадки располагался несоколькоуровневый пьедестал, выложенный, что уже ничуть не удивляло, тоже риалроном. На его поверхности находилось нечто похожее на птичье гнездо, свитое из тонких выгнутых кристаллических трубочек, внутри которых беззвучно двигалась какая-то черная жидкость. Гнездо выглядело довольно большим, таким, что в него можно было положить младенца. С левой стороны гнезда выступал небольшой кармашек, а рядом с возвышением, на котором гнездо и располагалось, стоял наполненный чем-то черный тканный мешок.
- Что это? Насест? – Пейман не ожидал, что произнесёт это вслух.
- Не похоже. – Амфитеа аккуратно поднялась на пьедестал и пинцетом приоткрыла мешок. – Здесь раздробленный риалрон и… совочек. Должно быть, кто-то подсыпает камни вот этот кармашек. Только не ясно, для чего…
- Это похоже на инкубатор. – Сказал Ней совсем другим голосом, полным чем-то очень грустным. – Только в лаборатории он выглядел иначе…
- В лаборатории? – Переспросил Цисс.
Ней, словно испугавшись, кинул взгляд на Сизу, но она не подала виду, словно разрешая ему сказать желаемое.
- Магистр Амеверо, вам же известно о лаборатории инквизиторов, которую нашли магистр Перферо и Сен-Ин Лоури?
Тот кивнул.
- Мы из тех, кто в ней содержался.
Наступила длинная пауза.
- Инквизиторы не просто пытались выкачивать разные виды энергий из магов. Иногда им это удавалось, и тогда они пытались вживлять эту энергию в живых людей. – Голос Нея подрагивал, но лицо оставалось спокойным и невозмутимым.
- Вы единственные, кто выжил? – Стижиан чувствовал, как в нём разгорается гнев, который он пытался тут же погасить.
- Нет, Во-Сен. Остальные образцы пришлось уничтожить после обнаружения лаборатории. Они были… нестабильны. А такого рода установки, - он кивнул на обвитое риалроном гнездо, - похоже на те инкубаторы, где инквизиторы пытались оживлять мёртвых. Внедряли в них жизненную энергию, высосанную из магов…
Сизу сняла со спины лук, выхватила стрелу и прицелилась в темноту одного из углов пещеры. Сначала никто не понял, что так встревожило её, но уже парой мгновений позже в том углу замаячил свет и стал виднеться тоннель.
- Спрячемся? – Шепнул Ней, но Стижиан покачал головой из стороны в сторону.
- Мы не воры и угрозы не представляем.
- А если угрозу представляют они?..
Монах хотел было что-то ответить, но в этот момент из тоннеля вышли несколько человек.
Их было пятеро: одетые в черные одежды, с капюшонами на головах, высокие и стройные. Их пальцы выглядели чересчур длинными и тонкими, какие редко бывают даже у пианистов, и бледными. Их ногти были словно из метала и поблескивали в лучах ярких разноцветных светил, висевших по одному над каждым из них.
Четверо окружали того, кто шел в центре, держа обеими руками некий свёрток. Молча, словно не замечая гостей, они обошли пьедестал, выстроились перед ним в линию и повернулись к людям. Из этой четверки, в руках двоих возникли широкие и с виду тяжелые мечи из красного материала, какой Лекса не смогла узнать. Ещё у двоих в руках появились вытянутые тонкие луки, словно сотканные из плотно сжатого пламени.
Сохраняя спокойствие и молчание, они направили своё оружие на отряд Стижиана и замерли.
Пятый из них взошел на пьедестал и развернул тёмную ткань, что нёс в руках. Там лежал младенец. Синий, бездыханный, мёртвый младенец.
Аккуратно, но явно со знанием дела, эта высокая фигура положила младенца внутрь гнезда и спрятала ткань в карман. Опустившись в черный мешок, тонкая белая рука взяла горсть камней и засыпала их в тот самый кармашек.
Гнездо словно ожило: жидкость, что внутри трубочек, забурлила и начала вытекать, но она не опускалась вниз, как это предписано законом природы, а вздымалась вверх. Бесчисленное множество белых линий, словно паутина, вздымались и переплетались между собой, образуя сферический кокон.
Потолок пещеры стал меняться. Без грохота или скрежета, и вообще беззвучно вниз стала опускаться неподвижная тонкая воронка. Существо в черной одежде, не глядя, ожидало, когда она преодолеет расстояние и остановится на уровне его лица.
Опустившийся кончик оказался столь тонким, что его вовсе не было видно. Существо прикоснулось к нему пальцем, и с него слетела одна-единственная черная капля, упавшая на кокон.
- Убить их. – Приказал мужской баритон, чей хозяин не соизволил повернуться к людям лицом.
- Дио, ты лучше взгляни. – Сказал один из тех двух, что держали луки. Стижиан не был уверен, но ему казалось, что тот смотрит на него.
Та самая пятая темная фигура, чей голос оказался мужским, а имя – Дио, сошел с пьедестала и подошел почти вплотную к Стижиану. Монах все ещё не видел его лица, но ждать оставалось недолго:
- Светлое Солнце! – Пошептал тот, однако без особого удивления в голосе. Дио снял с головы капюшон, и тут уже наступила очередь Стижиана, который не смог так же искусно сдержать порыв его эмоции.
- Пресвятая Богиня! – Воскликнул он, едва тот показал лицо.
Это был мужчина ростом чуть выше самого монаха, с недлинными, густыми, зализанными назад молочно-белыми волосами, того же цвета ресницами и бровями, и очень бледным цветом лица. Он выглядел как альбинос, но от них его резко отличали глаза: два белых кольца на фоне черного белка. Чуть расширенные, они смотрели на Стижиана с непонятным ему выражением. Ведь он никогда не видел других существ с такими же глазами, как у него.
- Опустить оружие, - скомандовал Дио, и прочие четверо немедленно подчинились.
Один за другим, они стали снимать с себя капюшоны. Их гости, весь небольшой отряд, ожидали увидеть кого-то похожего на Дио, но нет. Их цвет кожи был чуть смуглый, формы носов необычайно похожи друг на друга и чуть заострены книзу, и цвет глаз у каждого был свой, но совершенно иной, нежели человеческий. Все они имели два ярких белых кольца вместо радужной оболочки, но цвет зрачка и та зона, что у людей называется белком, у всех были разные. У одного из двух мечников они были малиновые, у другого – зеленые, у лучников – у одного васильковый, а у другого – цвет красного пламени. Цвет их глаз совпадал с цветом их волос.
- Меня зовут Дио Ди’Неирен, первый претендент на титул коронованного Светила. – Он чуть склонил голову в знак приветствия. – Не ожидал встретить человека с духом нашего племени.
- Э-э.. а-м-а-.. я Стижиан Теоллус Эйрес Ветру, м-м… будущий король республики Орана.
Амфитеа удивлённо вскинула брови, а Лекса не удержалась и засмеялась, Цисс лишь тихо захихикал, ведь никто из них не ожидал, что у монаха хватит духа представиться именно так.
- Эм, мои спутники… - Стижиан поочерёдно представил каждого из членов его отряда, опуская титулы и звания.
Лицо Дио ни капли не изменилось: он продолжал смотреть в глаза монаху, разглядывая их.
- Очень необычно, - молвил он, и в это самый момент кокон, что стоял на пьедестале за его спиной, затрещал.
Никто и не заметил, как текучая жидкость затвердела и кристаллизовалась, став плотной, словно камень, тем самым превратив кокон в скорлупу. Произвольно, в разных местах на поверхности яйца стали возникать небольшие выпуклости и трещины. Скорлупа затрещала и обрушилась, с тихим звоном падая вниз.
Раздался громкий детский плач.
Дио вернулся на пьедестал и взял на руки живого, с порозовевшей кожей, младенца, размахивающего ручками и ножками и громко плачущего.
- Добро пожаловать в город кипящей крови - Хар-Терр-Крон. – Сказал он толи младенцу, толи ошарашенным увиденным гостям.
Дримен создал ледяной дубликат тяжеловатого для него меча, и тот метнулся в невысокое глиняное создание, с громким хлюпаньем двигавшееся на него. Демон поначалу сопротивлялся сковывающей его магии, но всё же замедлил движение, с трудом передвигая свои жиденькие, оставляющие за собой глиняные следы, ноги. Магистр повторил использованное заклинание, но теперь вместо льда выбрал огонь, и от перепада температур демон треснул и рассыпался пылью.
Маг обернулся, чтобы узнать в порядке ли Тишь: та справлялась прекрасно, но она так и не успела научиться держать системы её элементов в равновесии. По её телу, от шеи и вниз, опускались черные рубцы, и с каждым последующим заклинанием они становились всё глубже.
Дримен хотел крикнуть ей, чтобы она оставила свою зону на него и отправилась к целителям. Оранские целители уже научились залечивать её раны, но всё равно не могли делать это так же хорошо, как Лухс. Они залечивали только лишь поверхностные раны, неспособные добраться до её дна, так что теперь Тишь становилось всё хуже и хуже.
Он уже почти произнёс слова, вертевшиеся у него на языке, как его взгляд метнулся в даль, и Дримен оцепенел. Он уже видел острова города Орана.
Да, сейчас это была всего лишь крохотная точка на горизонте, но каких-то два дня назад её там не было. Они теряют людей, они сдают позиции, а безмозглая армия могучих существ - демонов - растёт.
Магистру не хотелось думать об этом, но ему казалось, что первая волна демонов была много раз слабее той, что двигалась сейчас. Искушенный ум и внимательность опытного мага подсказывали ему, что демоны растут и изменяются, становясь сильнее и быстрее. Скрепя сердце, он признался себе, что не за горами тот час, когда эти лишенные рассудка твари достигнут уровней магистров, и тогда наступит конец.
- Магистр! – Взвизгнула Тишь, и Дримен успел обернуться.
Его магические рефлексы можно было сравнивать с рефлексами монашеского тела. Иногда, Дримен уже не в первый раз замечал, его дух сам решал, когда и что нужно использовать, чтобы спастись. Так произошло и сейчас.
На расстоянии вытянутой руки стояло существо с чуть опущенной головой. Оно походило на фарфоровую куклу, чьи контуры безмерно походили на человеческие. Лишь часть его белой гладкой головы покрывали жиденькие, но достаточно длинные тёмные волосы. Кое-где на его теле присутствовали ошмётки кожи, одежды, будто работу над этой фигурой кто-то не закончил.
Дримен взглянул ему в глаза… и словно увидел отражение своих. На фоне неживой белой кожи, семь цветов радужки этого создания выглядели много ярче. Сквозь плотно сжатый рот стали вырываться хрипы и булькающие звуки.
Покуда магистр приходил в себя, демон ничего не предпринимал, но стоило Дримену сообразить, что за собой могут нести эти глаза, его глаза, он вложил заклинание в меч, но тут…
Уродливое создание моргнуло фарфором своих глаз, и семь цветов исчезли, как и белизна. Осталась лишь чернь.
Оримие Интетта.
Элорик, Амит говорил – это имя духа Дримена, соображал много быстрее своего хозяина, и едва демон приоткрыл глаза, чтобы поглотить магистра вместе с его духом, маг почувствовал, что между ним и демоном возникла подвижная стена.
Сосуд Дримена пустел быстрее, чем он успевал понимать происходящее, но осенило его достаточно быстро: «клин клином!..» - возникла у него в голове не его, чужая мысль, но верная донельзя.
Элорик, честь ему и хвала, применил такую форму Оримие, какая была неведома даже магистру Визетти. Она тоже поглощала материю, но с определённой зоны, точнее – с поля зрения демона.
Демон тянул на себя само пространство, Дримен так же делал это, и таким образом материя оставалась неподвижной. Ничто не было поглощено.
Фарфоровая фигура, понимая, что что-то в её действиях неверно, заверещала приглушенным звуком.
Дримен ощущал, как его сосуд с каждым мгновением теряет один или два процента той немногой оставшейся при нём энергии. Он и забыл, сколь многих ресурсов требует Оримие. К глазам подступила острая боль. Нарастая скачками, она вынудила магистра прикрыть глаза, и в тот момент стена, поддерживаемая им, исчезла.
«Оримие нужно зрительное восприятие» - проскользнула мысль в голове, но открыть снова глаза он не смог: они сжались и словно склеились из-за пронизавшей их боли. Ещё быстрее в его голову пришла другая мысль – ему конец.
Раздался звон бьющегося стекла. Дримен пошатнулся и повалился на спину, все ещё не способный видеть, но его поймали чьи-то чрезмерно сильные, для магов-то, руки:
- Магистр, вам стоит поспать. Одной магией сыт не будешь. – Услышал он мужской тембр, и раньше, чем он успел спросить имя своего спасителя, тот сказал: - я Кир. Кирано Вьеда, помните меня?
Дримен вместо ответа громко сглотнул и потерял сознание.
Глава четвертая.
Тайны риалроновой горы.
Ира прости, многомиллионная армия не втискивалась сюда по сюжету.
- Мы так долго шли сквозь гору? – Шепотом спросила Лекса у Стижиана, глядя на часы: они показывали без трех минут полночь. Небо над её головой действительно было черным, но то, что она видела перед собой и вокруг себя, было светлым и четким, словно сейчас стоял светлый день.
- Мы сейчас покидаем черты горы Денарион и движемся к поселениям драконов. – Сказал один из феникосв.
- Драконов?! – В один голос спросили все присутствовавшие там люди.
Дио хотел было приостановиться, чтобы посмотреть на их лица и понять, с чего это такая реакция, но малыш в его руках крутился, крича о маме, и потому он продолжил идти.
Впереди, уже буквально в полукилометре от них, было расположено великое множество куполообразных небольших сооружений. Которые горели. Не то чтобы они горели синим пламенем или пламенем вообще, нет, все они походили на огромные лампы, внутри которых раскалялся какой-то металл и создавался столь яркий свет. Но так могло показаться только издалека.
Подойдя поближе, Лекса прикусила большой палец, потому как внезапно поняла, что её идею, которую она считала инновационной и революционной в технологиях, уже кто-то давно описал и превратил в жизнь: это не были лампы, это были световые волны, зажатые между двумя источниками излучения, которые в то же самое время являются источниками преломления. Они не только задавали требуемую длину волны, но и её направление, а также точки изгиба. Так что вместо прямой получалась ломаная дуга, бесчисленное множество такого рода дуг, которые образовывали эти ярчайшие светящиеся куполы.
Практически вся светящаяся долина была пустой, за исключением пары-тройки фигур, маячивших где-то вдалеке. Ближе всех к вышедшим из горы находились двое. Это были высокие стройные создания с кожей чуть зеленоватого оттенка, с огромными глазами, цвет которых, у одного карий у другого зеленый, растягивался на всю радужку, из-за чего суженные вертикальные зрачки выделялись особенно странно, и делали вызгляд похожим на кошачий.
Мужчина и женщина, одетые в необыкновенно блестящую, но, по их мнению, простецкую одежду, держались за руки и с замиранием сердца ждали возвращения Дио.
Лекса выудила из кармана лежалую баранку, взяла её в зубы и обернулась, чтобы посмотреть на гору с этой стороны, и баранка сама собой вывалилась из её рта: к небесами стремилась почти кристально белая риалроновая гора, сияющая голубыми бликами в свете странно и необычного белого света.
- Я и подумать не смела, что это возможно… - Проговорила кузнец. – Это выходит.. выходит… что возможно, все месторождения риалрона, что известны нам, это лишь небольшие, крохотные части этой горы?
- И как ты представляешь себе процесс откалывания от этой громадины кусков и их перевоз в другое место для последующего зарывания? – Съязвил Циавис. – Нет, не думаю.
- Но что тогда?..
- Тебе есть у кого спросить. – Он указал рукой на Дио, находящегося в десятке метров он пары, так и порывающейся кинуться ему на встречу.
Стижиан молча шел рядом с фениксом, носившим тот же цвет глаз, что и он. Пусть монах и страдал от нехватки внимательности, но проморгать тот факт, что глаза прочих фениксов носят цвета своего огня он не мог. Цвет его огня – изумрудный, но в то же время большее пространство его глаз заливает черный цвет. Как и у Дио.
- Сате! – Воскликнула та женщина, что ждала их, не выдержав ожидания. – Сате Дио! – Она вырвалась из объятий мужа и кинулась к беловолосому созданию.
Его спутники, прочие четыре феникса, тут же обнажили оружие и направили его на женщину, чьи глаза были залиты слезами. Дио поднял руку, веля своим убрать оружие, и улыбнулся краешками губ. Спотыкнувшись, женщина упала на колени прямо перед ним, и её необыкновенная одежда перемазалась грязью.
Беловолосый феникс подошел к ней и присел рядом, протягивая ей кричащего ребенка. Та в миг успокоилась, и личина страха сменилась доброй и полной радости улыбкой.
- Спасибо. – Сказала она, не вставая с земли. – Спасибо тебе, спасибо… Спасибо… - Эти слова шелестом срывались с её губ.
Дио не стал помогать ей подняться. Знал – бесполезно. Он взглянул вперед - на тень, медленно ползущую по усыпанной куполами из света долине, и сказал:
- Наступает ночь, вам следует идти домой. – Он встал, и весь его отряд, не сводящий глаз с гостей, двинулся за ним.
Стижиан не понял того, что сейчас произошло. Да и никто не понял, но расспрашивать не решались. Сегодня они столкнулись не просто с новым видом культуры и быта, какие существуют во всех участках Ораны в самых разнообразных формах, а с новым народом, и им ещё предстояло понять его, и убедить присоединиться к ним.
Пока они шли, Лекса внимательно наблюдала за светящимися куполами. Ей так хотелось расспросить о них, узнать о технологиях или магии, на которых они работают, но по мере того, как они двигались в неизвестном им направлении, её интерес сменился непонятками.
С запада, они двигались в северном направлении, в то время как на город, или поселение, или просто долину со светящимися куполами, опускалась тень. Она не была похожа на заход солнца, каким его привыкли видеть люди, это больше походило на искусственно созданную помеху перед лучами, которая должна в определенный час опускать тьму на эти земли.
Каждый из куполов, на который опускалась тень, незамедлительно гас, не оставляя за собой ничего, только ровную и гладкую…
Лекса остановилась и опустилась, чтобы взять горсть земли, по которой они идут. Раскрошив её и размазав по ладони, она удивлённо вскинула брови вверх: в её руке блестели переливался золотистый кристаллический песок, который скорее всего был не песком, вроде того, что в пустыне Кор-Нериль, а песчинками, крупицами какого-то неизвестного ей материала. Они переливались в лучах гаснущего солнца и порождали в голове Лексы ещё большее количество и без того многочисленных вопросов.
- Лекса! – Шикнула на неё Амфитеа.
Весь отряд остановился, ожидая её. Та бросила удивительный песок и поспешила догнать их.
За их спинами тень гасила последние из светящихся куполов, и на удивительную долину опускалась ночь. Подняв головы к небу, люди с удивлением обнаружили, что оно лишь отчасти стало черным. Впереди, там, куда они шли, за огромной черной башней, бывшим толи металлическим, толи тканным, толи и вовсе магическим, виднелся яркий дневной свет, скрытый от их глаз и выглядывающий только лишь тонкими золотыми линиями.
Люди видели перед собой лишь столп и тусклое светило. Это высоченное сооружение, чем бы оно ни было, походило на стремящуюся прорезать облака башню.
Драконы? – думали люди – это нечто невообразимое. Но Стижиан помнил давно сказанные слова Астируми о племени Дэна, которое, как и фениксы, относится к стихии огня. В мире существовало великое множество легенд, в том числе и о драконах, но они и предположить не смели, что надут их здесь.
Не могли же эти светлые купола быть городом тех самых созданий, на которых Одераричи, уже успевший доказать мудрость и правдивость своих слов и действий, так полагался в текущей войне?
- Это и был Хар-Терр-Крон? – Негромко спросил Стижиан, шедший почти наравне с Дио.
- Гора, где мы встретились, некогда именовалась городом Денарион. – Стал отвечать Дио достаточно громко, чтобы все интересующиеся слышали. – После неудавшейся попытки драконов захватить власть, они были изгнаны из родных земель и оставлены жить на окраине города, который ты сейчас упомянул. Это был порядка семисот лет назад. Хар-Терр-Крон, - он кивком указал вверх, на черную башню, скрывшую собой светило, - запретное для них место. Как и для вас.
- Откуда вы знаете, что драконы не пробираются в пещеры? – Ней нагнал двоих шедших впереди. – Я не видел там охраны или ловушек…
- Лучи света, которые мои предки зажали меж кристаллами риалрона, обратит в пыль любого носителя крови драконов. – Дио отвечал спокойно, не выказывая никаких лишних эмоций. – Поскольку ночь уже опустилась на поселения дэна, - он обращался к прочим четырём фениксам, - полагаю, вам снова придется остановиться в моём доме.
- Полагаю, что этот раз не будет последним, – усмехнулся один из них. – Жена будет сетовать.
- И моя. – Поддакнул другой.
- А моя сама сейчас на северной окраине ловит очередную партию линвов для грядущего турнира. – Третий хлопнул в ладоши и потёр их. – У тебя потрясающая библиотека, Дио, в твоём доме можно бодрствовать вечность.
- Что и случится, если жажда драконов к размножению не поуменьшится в ближайшие годы.
- Больше двоих им не позволят завести в любом случае. Я думаю, лет через пять всё вернётся на круги своя. Они все ещё не пришли в себя после десятилетнего запрета.
- А что запрет? Сами виноваты…
- Заткнитесь! – Шикнул на них четвертый, молчавший до этого всё время, и, приложив палец к губам, указал на Дио. – Не будем говорить о событиях десятилетней давности. Это теперь история.
Они подходили к дому высотой в три этажа, выложенному песочным блестящим камнем. Лекса тут же узнала необычные песчинки, находящиеся прямо у неё под ногами, и уже подумывала, где бы лучше всего взять пробы.
У здания, к которому они шли, не было ни окон, ни дверей. Оно походило на десятиметровую в высоту блестящую коробку, где не хватало только столь же гигантского банта, чтобы его с легкостью можно было бы подарить какой-нибудь прекрасной жительнице Оранского острова заседаний.
Не обращая внимания на недоумевание гостей, Дио спокойно шел прямо в стену… и исчез за ней.
Аккураткой, удивляясь отсутствием смешков со стороны прочих четырёх фениксов, люди приближались к стене и рассматривали её. Ней протянул руку вперёд, и она прошла насквозь. Из стены возникла белая, уже без рукавов черной одежды, рука Дио и затащила его внутрь. Вслед за этим появилось его лицо:
- Просто пройдите. – Сказал он и снова исчез.
Оказавшись внутри его дома, гости увидели одну огромную просторную комнату высотой в два этажа, где наверху, почти под потолком, в воздухе парило небольшое золотое светило.
В помещении не было ни одного дивана, камина или чего-то, что напоминало бы кухню или путь в неё. Стояли несколько мягких пышных кресел, перетянутых красной бархатной тканью. Стижиан видел бесчисленное множество мелких и крупных стеклянных фигурок, расставленных, разбросанных и разложенных по всему периметру комнаты. Это были женские силуэты, стоящие в разных позах и одеждах, мужских было очень мало, что почему-то наводило монаха на мысль, что эти статуэтки Дио делает сам. Имелись формы знакомых ему овощей и фруктов, особенно красиво выглядела огромных размеров гроздь винограда, выточенная из по-настоящему большого аметиста.
Кроме пары-тройки кресел, сделанных, судя по всему, из того же песчаного материала что и сам дом, в помещении находился широкий письменный стол и несколько стульев. Вдоль стен располагались несколько десятков белых колонн, выполняющих декоративную функцию, потому как все они имели разную высоту, и ни одна не дотягивалась до потолка.
Это здание походило на одно из помещений крупного Оранского музея, но никак не на чей-то «дом».
- Хочу сразу сказать, - начал говорить Дио, - поскольку уверен, что люди этого не знают… Мы не употребляем пищу или воду, не спим и для нормальной жизнедеятельности нам достаточно яркого источника света. – Он указал пальцем вверх на золотое светило. – Это всё благодаря особенному солнцу нашей земли. Его энергия сводит к нулю множество процессов жизнедеятельности. Главным образом – основные биологические. Пока его лучи соприкасаются с вашим телом, вы не будете нуждаться пище или воде. Но…
Лекса громко зевнула, пошатнулась и свалилась. Её подхватил один из фениксов и аккуратно перенёс на кресло.
- В зоне тени вы будете спать как покойники в течение десяти часов. – Он даже не усмехнулся, когда все прочие спутники Стижиана зазевали один за другим. – Суо, - обратился он к тому, кто переносил Лексу, - проводи их наверх. Не знаю, как и где им удастся расположиться, но это меня не волнует.
Монах не чувствовал сонливости вовсе, а даже напротив, энергия словно била из него ключом.
- Это, - Дио поднял глаза на светила под потолком, - эмулятор нашел солнца. Всего лишь копия. Раз в год я отношу его на вершину столицы для подзарядки. А ты… - Он посмотрел Стижиану в глаза, - ты один из нас. Тебе и вовсе не нужен сон, покуда ты здесь.
Суо проводил гостей наверх, сам не зная почему, но монах не беспокоился об их безопасности. Более того, здесь, в стенах этого странного, похожего на музей, дома, в нём возникло странное родное чувство. То, что он каждый раз испытывал, возвращаясь с заданий домой. В Монтеру.
- Если ты беспокоишься о своих спутниках, могу заверить тебя, что им и тебе ничего не угрожает.
- Я не… - Стижиан даже немного растерялся. – Мы не должны терять времени. – Его сердце сжалось, едва он думал о своём брате, сражающемся на передовой вместе с немногими выжившими магистрами. – Мы отправились на поиски города фениксов не ради любопытства.
- И какова же причина? – Дио обошел вокруг письменного стола и остановился перед стулом, не садясь.
- Война.
Феникс облизнул нижнюю губу и вежливо произнёс:
- Народ фламмов не станет участвовать в человеческих междоусобицах.
- С внутренними конфликтами способны справиться и стражи с магами. В нынешней войне принять участие могут только лишь носители духов.
Дио не изменил своего выражения лица, и Стижиан рассказал ему о народе тоуренов, о барьере, о Визы, обо всей королевской семье, затем всё, что сумел запомнить из рассказа Одераричи, не забыв упомянуть его самого, и о бесчисленной армии могущественных и практически лишенных разума полоумных существ, которые с каждым часом приближаются к Оране.
Рассказывая это, монах внимательно следил за реакцией своего собеседника и с радостью для себя отметил, что не зря он зовётся первым претендентом на трон. Он спокойно выслушал всё сказанное и опустился на стул, не предложив Стижиану так же присесть. Тот решил, что нормы вежливости фламмов отличаются от людских, пусть и не так сильно.
- И этот змей рассказал людям о нас. Я удивлён: не многим из живущих на западе известно о нашем существовании. Стижиан Ветру, - Дио думал, как бы поаккуратнее спросить это, - народ фламмов вынужден оставаться здесь не по собственной прихоти. Мы оберегаем не только наши жизни, но и жизни умирающего народа драконов - дэна. Численность населения фениксов не очень велика, не более двух тысяч, а новые духи, я полагаю, тебе известно, о чем я говорю, великая редкость. Фениксы, как вы зовёте нас, практически бессмертны, но и наш огонь может угаснуть, а вместе с нашим – и жизни народа дэна.
- Дио, - вмешался в разговор один из трёх находившихся все это время в помещении фениксов - Мао, - я полагаю, ты забыл кое о чем. – Он стоял у резной грозди винограда и вглядывался в её блеск. – Он представился будущим королём Ораны, надо полагать, он кровно связан с родом Дива?
- Нет, - Стижиан помотал головой из стороны в сторону, - никак нет. Я будущим муж королевы Синенты Дивы.
- Это осложнит ситуацию. – Дио понял, о чём говорит его друг. – Мне известно, что существует некий документ, согласно которому кровный наследник рода Дива может потребовать от фламмов военной помощи. Тебе известно о нём?
Стижиан кивнул и снял со спины сумку. «Хвала лени Дримена», - подумал он, разворачивая бездонную сумку, и принялся шарить по ней рукой. Наконец в его ладонь лег искомый предмет, и он вытащил его.
- Интересная технология. – Хмыкнул Дио, с интересом рассматривая сумку.
- Это не технология, это магия. Мы называем её бытовой. А вы… - Монах перевёл взгляд с Дио на Мао. – Вы не знаете магию?
- Прости, что? – Наследник трона фламмов приподнял брови, но тут Мао хлопнул в ладоши:
- Это людское определение нарушения законов природы, – пояснил он, - то, что для нас является… как бы это сказать, врождённым даром, ну вроде преломления света, воспламенения, материализации духов…
- Материализации духов?! – Стижиан едва не подпрыгнул.
- То они именуют магией. Ну… по крайней мере так было, когда я в последний раз дрался рука об руку с людьми. – Мао неопределённо кивнул плечами. – Я прав?
- Ну, да… Погодите, для вас материализация духов – нечто естественное? Нормальное? – Глаза монаха округлились.
Мао закатил глаза, думая про себя как же просты и в тоже время странны люди, и вышел в центр комнаты, где было более-менее просторно. Он вытянул ладонь и провёл ею по воздуху, словно гладил по гриве лошадь…
Под его рукой появились струйки малинового пламени, сначала тусклые, но они набирали цвет и разрастались быстрее, чем Стижиан успевал понять, что происходит. Меньше чем через пять секунд рука Мао лежала на шее самого прекрасного из существ, что монах когда-либо видел.
Перед ним стоял феникс.
Размером с лошадь, покрытый крупными широкими перьями, это удивительно существо с явно довольной мордочкой ластилось мощным загнутым клювом к хозяину. Стройная гордая птица, держащая тонкий, с расширением на конце, хвост торчком. Словно горящим маслом, всё её было покрыто слоем малинового пламени высотой в два пальца.
Стижиан хотел что-то сказать, но замер с приоткрытым ртом и рукой, сжимающей одну из копий договора.
- Красавица, правда? – Улыбнулся Мао, поглаживая прекрасное создания по широкой шее. Феникс неестественно выгнула её, и клювом дотронулась до руки хозяина. – У тебя глаза нашего племени, человек, так что едва ли ты сгоришь от её пламени. Погладь её, она ласковая.
Стижиан не сразу услышал сказанного, и когда вышел из оцепенения, то опустил договор на стол, рядом положил сумку и сделал неуверенный шаг к фениксу.
Дио, спустившиеся с верхнего этажа Суо, Мао, его брат Лао и самый тихий из всех - Ирл, с легкими улыбками наблюдали за тем, как боязливо, кончиками пальцев, Стижиан тянется к малиновой красавице. Та как раз отлипла от руки хозяина и перевела взгляд своих черных глаз-бусинок на тянущуюся к ней руку. Чуть накренив мордочку в сторону, присматриваясь к монаху, она дважды моргнула и лбом уткнулась Стижиану в ладонь.
Изумрудная дымка - его огонь, обволокли ладонь и пальцы, поглаживающие феникса по мордочке. Это пламя обхватило половину руки вплоть до локтя, но не оплавляло кожаный плащ, надетый на монаха:
- Я научился не сжигать на себе одежду, - улыбнулся он, переводя взгляд на Мао и ожидая увидеть на его лице улыбку. Но её не было. На нём был шок. – В чем дело?
Все пятеро присутствующих в комнате фениксов замолкли, и на их лицах возникла тревога и обеспокоенность.
- У зелёного, - Суо вытянул руку вперёд, и та стала огненной, с пламенем названного им цвета, какой был у его глаз и волос, - много оттенков, это может быть не изумруд.
- Суо, я не первый век живу, - Лао отошел от одной из белых колонн, что стоял вдоль стен, и приблизился к ставшему ещё бледнее Дио, положив руку ему на плечо, - я отлично различаю оттенки цветов. Да и…
- Изумрудный феникс принадлежит к роду королевских фениксов. – Неожиданно подал голос Ирл. – Цвет их пламени не влияет на окраску волос и глаз.
Стижиан посмотрел в глаза Дио и лишний раз убедился в том, что они у них одинакового цвета.
- Это однозначно изумрудный феникс. – В заключении сказал Лао, сжав плечо Дио ещё сильнее. – И мы могли догадаться об этом, когда увидели его. Не мог же он быть носителем черного феникса, это исключено, не так ли?
Дио удрученно кивнул и откинулся на спинку кресла, убрав от себя руку подчинённого.
- Изумрудный феникс… - Пробубнил он себе под нос, глядя на договора, лежащие прямо перед ним на столе. – В таком случае, у тебя есть возможность призвать военную мощь Хар-Терр-Крона и без предъявления договора.
- Не понял. – Стижиан моргнул, но никак не мог убрать руку от лица феникса, такой она была ласковой и нежной.
- Дио, он не из рода Ди, он не может претендовать… - Стал говорить Мао, но жестом руки тот велел ему замолчать.
- Король сказал… вы знаете, что он сказал. Он не имеет права нарушить данное им слово. Этот цвет…
Кисть Стижиана все ещё была пламенно-дымчатой.
- И этот свет… Он сможет.
- Дио, даже не думай. – Пробасил Ирл. – Нам и без людей хватает проблем. Обсудите-ка лучше менее драматичный вариант получения поддержки от короля.
- Я считаю существование такового крайне маловероятным…
- Дио!
- Да-да, хорошо. Забудь о нашем удивлении цвету твоего феникса, Стижиан. – Он привстал и взял договор. – Это с какой же толстой змеи вам пришлось снять шкуру, чтобы нанести на неё эти письмена. – Глазами Дио проносился по каждой из восемнадцати вертикальных линий, разыскивая среди них знакомую ему письменность.
- Только с его спины. Одераричи хранил договора со дня падения Северной Звезды.
- Одера. – Улыбнулся Мао, убирая руки монаха с лица его духа. – Хитро. Их шкуру и тем более тела практически невозможно уничтожить. Даже огнём. От высокой температуры тела Одера кристаллизуются и становятся немыслимо прочными.
- Вам известно о роде Одера? – Стижиан несколько удивился, потому как сам он, и даже премудрая Амфитеа, знать не знали о них. Хотя, каких-то пару дней назад о фениксах с драконами им тоже ничего не было известно.
- Ну, как известно. – Усмехнулся Мао, - через полвека после падения Северной Звезды, я тогда молодой был, мне было лет двести, Одераричи посещал Хар-Терр-Крон вместе со своими друзьями… Как их,.. Скуро и Тини. Необыкновенные люди.
- Их звали Вильмут Скуро и Линнэ Визетти, вообще-то. Эх, многие из нас пожалели, что кровью она не феникс.
- Она? – Стижиан удивлённо поднял брови.
- Она-она, Лин. Красивая, фигуристая… А как мечом орудует!
- Простите, но разве магистр Визетти не… кхм, сморщенный старикашка?
Фениксы посмотрели на него притуплено.
- Никак нет. Я хорошо помню это троицу. Вильмут – такой странный и болтливый, вечно просился в башню, и его жена – Линнэ. Ох, как она красива!
- Одераричи почти всё время своего пребывания на нашей земле провёл у подножья Денариона. – Вспомнил Ирл, но тут же вернулся к чтиву. На его ладони лежал достаточно длинный и широкий тонкий пласт бело-серебристого материала, где письмена появлялись только когда он воспламенял руку своим цветом - пламенно-красным.
- Мне и в голову не приходило, что после века Истребления договоры перешли к нему. – Хмыкнул Лао и тоже погрузился в чтиво.
- Полагаю, вам четверым, - молвил Дио, - стоит представить эти договоры королю.
- А почему не можешь ты? – Спросил Стижиан.
Беловолосый феникс поднял на него глаза, не понимая, почему тот обращается к нему во множественном числе.
- Пять лет назад это мог бы сделать и я, но…
Прочие четверо фениксов кисло усмехнулись.
- Я в опале.
- Что?! – Стижиан заметил, что за этот вечер он чересчур много удивляется.
- Я покинул свой дом и отказался от права претендовать на престол. Там и без меня претендентов хватает…
- Как?.. Что?.. А почему?..
Незаметная дверь под потолком тихо скрипнула, и по узким ступенькам вниз стала опускаться девушка. С виду ей можно было дать лет пятнадцать. Она была не слишком худенькая, форма рук и ног, выглядывающих из-под темного платья, выдавали в ней существо натренированное. С чуть смуглой кожей, слегка крючковатым носом, походившим на клюв птицы, её образ грациозно венчался копной длинных пышным волос рыже-медного цвета. Казалось, они могут загореться в любой момент.
- Дио… - Произнесла она, спускаясь с лестницы и потирая глаза.
- Собственно, причина опалы… - Хмыкнул Мао.
- У нас гости? – Она подняла голову, увидела Стижиана и замерла.
Он тоже замер, когда увидел её глаза. Левый был такой же, как у прочих фениксов и носил зелёную глубокую окраску, цвета малахита, другой же был точно таким же, как у Стижиана и Дио.
- Кирия. – Представилась она. – Кирия Ди Неирен. – Она кивнула и перевела взгляд на Дио.
- Твоя жена? – Поинтересовался монах.
- Моя сестра. Кирия, почему ты не спишь? Мы уже давно в зоне тени.
- Один из наших гостей издает громкий… толи назальный, толи гортанный звук.
- Иди обратно и постарайся уснуть. – В разговоре с ней голос Дио был совершенной другим – куда мягче и добрее что ли.
- Как скажешь, брат. – Она ещё раз кивнула, но на этот раз не только Стижиану, но и прочим фениксам, и вернулась обратно на верхний этаж.
- Итак, - Дио тут же уловил нить прерванного разговора, - завтра, как только выйдем из зоны тени, отправляйтесь во дворец и доложите королю о прибытии представителя расы людей, и хорошо подберите момент, когда можно будет сказать, что он явился с договорами о военной поддержке.
Фениксы что-то пробурчали в ответ, но ему и не нужно было слышать их четкие и звонкие «Да, сате!».
- Сами договоры вам без надобности, а я бы хотел их изучить. Ты позволишь?
Стижиан рассеянно кивнул, помня, что где-то на дне его бездонной сумки лежит ещё пара копий. Помнится, принеся их, Вильмут сказал, что снимать кожу со спины Ричи было удовольствием.
- Чувствуйте себя как дома.
Дио сгрёб в охапку договор и пласт белых листов, из которых как раз и были выложены колонны вдоль стен. Что-то подсказывало Стижиану, что в этом пласте не одна сотня тонких исписанных листов.
- Позволь задать вопрос… - Монаху только сейчас это пришло в голову. – На этот договор нанесены восемнадцать различных видов письменности… Один из них ваш. Если у вас свой язык, почему мы понимаем друг друга?
- Устная речь едина для всего мира в котором мы живём. – Ответил на вопрос Мао, потому что Дио уже вышел, не дослушав. – Но вот письменность у каждого из племён разная. И у нас, и у людей, и у драконов, и у змей…
- Про письменность змей мне можете не рассказывать…
- Перестань говорить со мной так, будто меня много!
Утром следующего дня, когда гости дома Дио проснулись полными энергии и со свежими головами, Мао и Лао отправились во дворец, дабы выполнить поручение сате и оповестить своего владыку о прибытии короля людей.
Ирл по-прежнему сидел на одном из мягких кресел на нижнем этаже и один за другим перелистывал тонкие пласты необыкновенной бумаги.
- Расскажите мне вашу историю. – Села рядом с ним Амфитеа, не взяв ни блокнота, ни другого приспособления для ведения записей.
Ирл посмотрел на неё из-под бровей:
- Дрянная людская привычка обращаться во множественном числе.
- Прошу меня простить…
- Ничего. – Ирл отложил лист, который держал в руках, и письмена на нём тут же исчезли. – Что ты хочешь знать?
- Ам… - Амфитеа чуть замялась, но её глаза тут же загорелись юношеским огнём любопытства. – Хар-Терр-Крон. Что это за город? И что это за риалроновая гора, сквозь которую нам пришлось идти, чтобы найти вас? Что за световые купола я видела вчера? Какой социальный строй народа фениксов? Уровень развития технологий? Численность?..
- Так-так, - он чуть развернулся, чтобы быть обращённым к женщине лицом, а не боком, - по порядку. Хар-Терр-Крон – единственный город фламмов, в последствии названных фениксами. Это высокая башня, состоящая из двух основных частей. Первая, нижняя - это местообитания фениксов. Там живём все мы, основная часть населения, одна тысяча девятьсот двадцать один фламм. Опора башни Хар-Терр-Крона выложена сплавленной кристаллической породой, которая здесь всюду. Она для нас - как песок для людей, только много прочнее. Её сплавы различных конфигураций…
Амфитеа начала подумывать, что технологическую часть этого рассказал она как раз таки и не запомнит и что надо бы позвать Лексу, но та уже опустилась на пол перед Ирлом и принялась слушать.
- …дают разную плотность, прочность и применяются для установления различного вида световых стен.
- Не мог бы ты об этом поподробнее? – Прожившая долгие годы в Бактике, у Лексы не возникало проблем с переходом на «ты».
- Думаю, ты уже обратила внимание, что наше солнце обладает несколько непривычными для людей свойствами. Что будет, если я скажу вам, что наше солнце – едино для всего нашего мира?
Обе женщины моргнули, поняв, о чем говорит феникс, но не принимая это.
- Солнце?.. – Переспросила Лекса. – Светило? То, что встает по утрам и садится перед ночью?
Ирл кивнул, чуть улыбнувшись.
- Полагаю, людские ученые не один век ломали голову, пытаясь ответить на вопрос, почему же солнце встает и садится всегда в одном месте? Я отвечу, но так, по-простому. Наше светило венчает собой башню, вторую часть города фениксов. Оно парит вокруг неё на протяжении четырнадцати часов, и останавливается на западе, за башней, и посему всегда садится и встает в одной точке. Прячась за башней, оно зависает там на десять часов, и затем снова пускается в круг. И так было испокон веков. До людских поселений доходит лишь малая часть того света, что оно излучает, и потому только здесь, за Кровавым оврагом, оно имеет эти чудесные свойства, дающие нам жить без еды и воды.
- Что за овраг? – Нахмурилась Амфитеа.
- Вам о нём известно. Он тянется прямой стрелой от выжженных земель на юге и доходит до пустыни Нериль.
Её сердце сжалось, и Лекса положила руку ей на плечо.
Амит.
- Мощь нашего светила велика и во многом ещё не изучена, и именно солнце является источником энергии… и вдохновения всех наших технологий. Те купола, что вы видели -это лишь скромные образцы тех технологий, что мы построили на свете. Кристаллическая порода, что под нашими ногами, позволяет нам выплавлять зеркала, из которых мы научились делать ловушки для света. Поймав луч, мы закрываем его между двумя одинаковыми отражателями, и он преломляется между ними, не рассеиваясь. Луч можно усиливать, и в конечном итоге удалось добиться частоты, при которой луч становится материальным, с плотностью твёрдого тела. Из такого рода лучей и зеркал строятся наши дома и вся наша техника.
- Техника? – Глаза Лексы стали гореть едва ли не ярче чем женщины, чьё плечо все ещё сжимала её рука. – Так… - Она нахмурила брови, призадумавшись. – Вы сказали, что солнце делает круг вокруг башни, и потому садится и встает всегда в одной точке. Но тогда бы у нас не было как такового… дня. Был бы вечный восход или закат.
Ирл хмыкнул, да так знакомо, что у Лексы мурашки пошли по спине. Он снова сощурился, и пояснил:
- В землях людей расположен один могущественнейший артефакт, способный перетягивать на себя светило с определенным циклом.
- Неужели генератор Ораны? – Ахнула кузнец. – Это… Это разве возможно?!
- А почему нет? Скажу больше: этот генератор строили по нашим технологиям, и он был даром для первой из рода Дива… Правда, воспользоваться она им не успела. Мы передали кристалл Линнэ, и та смогла…
Женщины удивлённо переглянулись, решив, что обдумывания всего, что им сейчас рассказывает феникс, лучше оставить на потом:
- Что до техники, то у нас нет оружия, если тебя интересует это. Мы – не люди. Люди слабы, как физически, так и духовно, и потому вам нужно тратить свои силы и время на создания приспособления для уничтожения друг друга. Фламмы, как и драконы, как и множество прочих племён, населявших когда-то этот мир, являются живым… пусть для простоты вашего понимания, но я назову это оружием.
Он с легкой ухмылкой посмотрел то на одну, то на другую женщину, и продолжил:
- Башня вздымается на несколько километров над землёй, и в ней живут те, кто некогда пережил войду с народом дэна.
- С драконами?! – Вопросительно воскликнула Амфитеа, словно она снова первокурсницей оказалась на историческом факультете академии наук Ораны.
Ирл в ответ плавно кивнул.
- И там же, в башне, живёт король, а так же и выжившие в ту войну фениксы – его свита и советники.
- Короче аристократы. – Буркнула Лекса.
Ирл не был знаком с этим словом, но понадеялся, что они все же поняли друг друга.
- Что за война?.. – Голос Амфитеи опустился до полушепота.
- Ох… Это единственная война в нашей истории. – Феникс пересел поудобнее.
Немолодой историк чувствовала себя более чем комфортно, слушая рассказ столь старого и удивительного существа, как Ирл, пусть здесь, сидя в кресле, он едва ли походил на такового.
Лекса же чувствовала напряжение. После того, как двенадцать лет назад доверенные люди сената и всей республики, «многомудрые и благие» инквизиторы, уничтожили её дом и всю её семью, наследнице рода Ун Бейквуд было трудно поверить в то, что фениксы приняли их вот так легко, практически с распростёртыми объятиями. Ей пока был неведом культ фениксов и черных глаз, какие носил Стижиан, что судя по тому, как их встретили в горе, они живы только благодаря им.
- Для нас, как и для людей, ночь двадцать четвёртого марта является особенной. Падение Северной Звезды – событие важное для всех населяющих этот мир существ, чтобы они там не говорили.
- Вы веруете в Богиню? – Прямо спросила Амфитеа.
- Мы верим в наше светило. Но не каждый день с неба падает звезда и разделяется на четырнадцать осколков.
Обе женщины не знали об истории, которую Одераричи поведал Стижиану и всем, кто тогда присутствовал во дворце. Для них именно Богиня и павшая Звезда по-прежнему являются источниками энергии сияния.
- За двести лет до падения Северной Звезды страшная болезнь постигла наших соседей - драконов, народ дэна. Они жили в Деанрионе, взращивали в его камнях кристаллические деревья и питались ими…
- Питались?! Кристаллами?! – Глаза Лексы едва не полезли на лоб.
- Да. На драконов, в отличие от нас или вас, наше Светило, или же ваше солнце, имеет не полное воздействие. Драконы вынуждены спать ночью, это верно, но им недостает одной только энергии света и они питаются тем, что вы, люди, привыкли называть драгоценными камнями. Всё это, - он окинул глазами комнату, уставленную резными фигурами из разного рода камней, - было взращено здесь, в нашем кристаллическом песке. До плавления он очень плодороден и за год способен взрастить до нескольких тонн камней. Мы отошли от темы.
- Да, простите…
Ирл с укоризной глянул на неё.
- Прости. – Поправила она себя, и феникс продолжил.
- Болезнь лишила женщин дэна способности давать жизнь, и все младенцы рождались мёртвыми. В отличие от нас - драконы не бессмертны. Средний срок их жизни составляет сто - сто пятьдесят лет. И в то время, когда вопрос о вымирании драконом практически стал фактом, мы владели практически всеми известными сейчас технологиями, в особенности - технологией фильтрации энергии сквозь чистейший из известных кристаллов – риалрон. Это заняло несколько десятков лет, но ученые фламмы сумели найти способ сцеживать энергию солнца, которую впитывает и очищает риалрон. То, что вы видела в горе, тот алтарь, где мы встретились, ничто иное как колыбель жизни всех ныне живущих драконов.
Ирл приостановился, решив, что Амфитеа захочет сделать пару записей, но она не шевельнулась и всем своим видом показывала, что жаждет услышать продолжение.
- Благодарность драконов не простояла и века. Сложным нюансом в проведении ритуала зачатия жизни является то, что проводить её может только феникс. Драконы решили, что мы обманываем их и жаждем поработить весь их народ, и они подняли восстание, чтобы выбить из тогдашнего сате тайну дарования жизни их детям… И тогда король, дабы сохранить Денарион, башню и Светило, предложил Рхеггсгиру, предводителю драконов, решить всё в одной битве вдалеке от этих земель. Армии драконов и наша столкнулись на юге Хан-Морты, там, где сейчас нет ничего, кроме черной выжженной земли. Кровь нашего народа, кипящая кровь, смешанная с кислой ядовитой крови драконов прожгла землю и образовала подземную лавовую реку. Она с легкостью прорезала себе путь сквозь легко рушимые слои земли и вылилась в овраг, зовущийся с того дня Кровавым.
Ирл выдержал небольшую паузу и продолжил:
- Драконы проиграли в той войне и были изгнаны из Денариона. Они покинули родную землю и сам алтарь, дающий жизнь. С тех пор им запрещено посещать гору, и в наказание за восстание против фениксов, наш предводитель запретил драконам иметь более двоих детей на одну женщину.
- Это очень жестокая кара. – Молвила Амфитеа. – У меня у самой трое детей… было. – Он сглотнула, но отбросила грустные думы.
- Потери в той войне были страшными. – Глаза Ирла опустели и взгляд притупился. Как человек, слушавший рассказы самых разных людей, она понимала, что мыслями феникс сейчас там, в той битве. – В той схватке погибли практически все фениксы. Выжили равно сто девятнадцать фламмов, не считая короля, у которого тогда ещё не было семьи, и эти фламмы сейчас формируют окружение короля.
- Прости что спрашиваю, но… как?.. Разве можно убить феникса? В сказках всегда говорилось, что феникс возрождается из собственного пепла. – Спросила Лекса.
Ирл усмехнулся и отвёл взгляд в сторону.
- Все создания смертны. Феникс может умереть, если он сам того захочет. Именно смертью венчается тысячелетнее правление каждого из наших королей. По истечении срока они сливаются с солнцем, не давая ему гаснуть. Существуй человеческая цивилизация больше восьмиста лет, вы бы смогли увидеть, что один раз в тысячу лет солнце гаснет, чтобы переродиться. Это знаменует начало правление нового Светила, нашего короля. Драконы… Народ Дэна – одни из немногих существ, которые могут уничтожить не только связь между духом и сосудом хозяина, но и сам дух.
- А…
Амфитеа приоткрыла рот, но звуки замерли у неё в горле. Есть область истории, да и любой другой науки, на которой не то чтобы лежит табу, но она практически не изучаема: история появления людской цивилизации. Человечество словно взяло и появилось после падения Северной Звезды, а что было до неё – пропасть, потерянные знания и факты, которые, казалось бы, невозможно восполнить.
- Вам изв… Тебе известно как появилось человечество?
Ирл снова посмотрел на неё как на дурочку и приулыбнулся:
- Спроси лучше это у Одераричи. Мы были поглощены внутренними конфликтами и пропустили эту часть истории нашего мира.
Амфитеа часто закивала, уверенная, что она оторвёт Стижиану голову за то, что тот не полностью пересказал ей его разговор со змеем и не дал ей с ним встретиться. Она спохватилась и спросила всплывший в голове вопрос:
- В Хар-Терр-Кроне имеется правящая династия?
- Ты вкладываешь в это понятие право наследовать власть?
Женщина кивнула.
- Нет, у нас нет рода монархов. Каждую тысячу лет избирается новый правитель. Критерий выбора – это яркость пламени. Последующий правитель должен быть сильнее своего предшественника. Только наиболее яркий феникс может слить своего предшественника со Светилом, иначе быть не может. Когда наступает срок, король может сам указать на существо, чье пламя жарче его, или же утверждается право вызова, где каждый желающий может сразиться с действующим правителем. Победитель в этих схватках может быть всего один, так что желающий не бывает много.
- Интересно. – Муркнула Лекса. – У нас ровно одна правящая династия, и за всю историю корону носили только женщины. Стижиан будет первым мужчиной на троне.
- И хорошим королём. – Уверенно произнесла Амфитеа. – А как же… Как бы это сказать. Разве не бывает такого, что правитель… ну, деспотичен? Глуп?
Ирл усмехнулся.
- Хорошее замечание. Видишь ли, принцип выбора короля таков, что все немолодые фениксы, рождённые до восхождения на престол, заведомо менее яркие, чем сам король. Это просто, ведь именно он и его пламя были признаны самыми яркими. Из этого следует, что следующим правителем может стать только молодой, новорожденный феникс, а вы наверное догадались, что для нас рождение нового духа – целое событие. Нет, нам везло с королями: они успевают набраться мудрости от своих предшественников.
- А случалось такое, что более яркий феникс не рождался к окончанию срока правления?
Феникс нахмурился, и его два белых кольца его пламенно-красных глаз резко сузились.
- Полагаю, вы слышали о четырёх перворожденных элементалях? – Спросил он. Женщины в ответ кивнули.
- О безродном Море, жестокой Нере, многомудрой Одераверде и необъятном Ди? Судя по выражениям ваших лиц, этих имён вы прежде не слышали, но это не важно. Необъятный Ди породил первое солнце, а вслед за ним и несколько десятков различных племён огня, и среди всех них выбрал именно фламмов, чтобы даровать нам честь хранить светило, а сам укоренился в Хар-Терр-Кроне в качестве первого короля. Наш нынешний король – потомок рода чёрного феникса Ди, но это не более чем естественное явление. Между правлением Ди и нынешним королём было множество других правителей. Дио, хозяин этого странного на людской глаз дома, - так же потомок королевского рода, как и его сестра. Он – королевский феникс. Этот род отличает особенный цвет глаз: он всегда черный, независимо от цвета их пламени.
- Прям как у Стижиана! – Лекса хлопнула в ладоши.
- Да, - снова улыбнулся Ирл, - ваш друг рождён первым в истории человеческим носителем феникса. Королевского феникса!
- А откуда взялась фамилия Неирен? Ведь вы… ты сказал, что имя перворожденного феникса было Ди, значит, полное имя Дио - Дио Ди. Откуда появилась фамилия Неирен?
Улыбка феникса померкла на глазах. Какое-то время он оставался неподвижным, но потом шире распахнул глаза и набрал полную грудь воздуха:
- Наше солнце шепчет нам о рождении новых духов, и в то же время лишь одна из тысячи наших женщин начинает носить ребёнка в своем чреве. Почти тридцать три года назад должен был родиться новый, могущественный дух, могущий заменить ныне правящего короля. Но этого не случилось. Срок правления истекал через семнадцать лет, а более яркий дух так и не явился, и в нашей стране наступил кризис. Аво Ди, сын короля и отец Дио, исполнял тогда обязанности сате, и им с супругой, дочери другого, не менее знатного рода, было поручено найти тому объяснение. Его не было. Аво… мы были с ним друзьями на протяжении нескольких веков, и он всегда излишне сочувствовал драконам, едва ли не жил среди них. И пятнадцать лет назад эта его необъятная любовь к народу дэна вылилась в рождение Кирии.
Аво так и не смог выяснить, что же произошло, и почему новый дух не был рождён. Самым сложным для него оказалось понять первопричину: является ли случившееся природным явлением, сбоем, или же это последствия чьих-то действий? Мы четверо служили ему так же верно, как сейчас служим Дио, и мы пришли к выводу, что если на протяжении стольких тысячелетий солнце ни разу не ошиблось, значит, оно не могло ошибиться и в этот раз. Единственными, кому могло было быть нужно саботироваться рождение нового короля, были драконы.
Учинять рейды и допросы не имело смысла. Я… Старшие фениксы помнили ту страшную войну с народом дэна и не желали повторения кровопролития. Как сате, Аво мог и привык свободно общаться с драконами, и он стал искать среди них тех, кто способен спланировать и реализовать отвод духа.
Я хочу, чтобы вы поняли, вы обе, что дэна не всегда жили в нищете на окраине. До войны, это была могучая цивилизация, способная тягаться с нами и в военной силе и в технологиях, сильно отличных от наших. Покинув Денарион, они потеряли всё, но нам точно известно, что род Рхеггсгира продолжил своё существование, а вместе с ними и знания о былой мощи драконов. Аво хотел найти потомка этого рода во что бы то ни стало… И через семнадцать лет она родила ему дочь.
Циавис почувствовал глухой удар, пошатнулся и грохнулся на песчаную твердь под ногами. Суо покачал головой из стороны в сторону, расстроенный столь беспомощным состоянием магистра магии, и протянул ему руку.
- А что было дальше? – Спросил Стижиан, заправляя черную, гладкую на ощупь, рубашку в штаны из того же материала.
- Дальше? – Переспросил Суо.
- Меня больше интересует причина нарушения традиции. – Циавис с кряхтением поднялся на ноги. – Если на протяжении всей истории существования фениксов сменялся король, и вдруг этого не произошло…
- Не родился изумрудный феникс… - Суо осёкся, глянув на монаха, пытающегося справиться с выскальзывающей из рук рубашкой. – Точнее мы не знали, что он родился не у нас. И королю некому было передать власть.
- А разве он может только передать её? Нет другого способа доказать, что кто-то другой сильнее? – Цисс стряхнул песчинки с волос.
- Ох, есть: дуэль. Любой желающий доказать, что он сильнее нынешнего короля, имеет право вызвать его на бой. Но, как я уже говорил, а вы видимо прослушали, желающих не много, поскольку победителем из этой схватки выйдет только один. В принципе, никто из наших не против политики правителя. Отсутствие наследника вызвало только лишь одну трудность: солнце. Каждую тысячу начинается долгий и затяжной, сразу не заметный, процесс угасания. От солнечного света зависят наши жизни, многоуважаемые людишки, так что в каком-то смысле предательство Аво было очень своевременным.
- Предательство? – Стижиану наконец удалось заправить ускользающую из рук рубашку и подключиться к происходящему тренировочному сражению.
- Он планировал переворот. Объединившись с драконами, он… хотел свергнуть короля и погасить солнце. – Холодно прошипел Суо, вытянув руку: та полыхнула зелёным огнём. – Дио очень трудно перенёс это. К счастью, за несколько месяцев до этого в Хар-Терр-Крон вернулся Ирл, и он взял его под своё крыло. И под его руководством Дио готовили к должности сате.
Искра пламени, походящая на небольшого горящего ежа, соскользнула с кончиков его пальцев и метнулась в Циависа. Тот попытался высвободить из почти пустого сосуда энергию чтобы поставить блок и уберечь себя от удара, но не вышло: он снова шмякнулся на землю.
- За попытку организовать восстание, драконам было запрещено заводить детей в течение десяти лет. Представители драконов не раз просили аудиенции с приближенным короля, пытались доказать свою непричастность к действиям Аво, но… Кирия является живым подтверждением их лжи. – Суо наклонил голову на бок и пристально посмотрел на Циависа. – Что с твоим сосудом? Он повреждён?
- Поврежден? – Хмыкнул тот, поднимаясь на ноги. – В нём дыра. Дырень. Дырище! Выбирай любое слово. Из меня уходит энергия, как вода сквозь разбитую вазу. И никто, я повторяю, никто знать не знает о такого рода ранах.
- Тебе нужна материализация. – Со знанием дела кивнул феникс и повернулся к монаху. – А тебе нет. Изумрудный феникс относится к классу воителей, вы слиты с вашим духом. Не то что я. Тобой займется Лао, Стижиан. А я – тобой. – Он улыбнулся Циавису. – Должен признаться, я удивлён.
- Чем же?
- Ирл поди шестьсот лет преподавал в людской академии магии, практически с самого её основания. Странно, что он не обучает своих студентов принципам преобразования энергии до материи.
- Ирл? – Цисс непонятливо хлопнул ресницами. – Феникс, преподававший в академии магии? Что за ересь?
- Ты же маг огня, ты точно должен знать его. Он вёл у вас на факультете. И не только у вас. Он рассказывал, что, вроде как, я точно не помню, преподавал основы магии огня детям. По его мнению – это самая опасная работа во всей академии… Представлялся он, конечно, по-другому… Говорил, люди предпочитают длинные сложные имена…
- Ирл… Ирл… - Циавис прикрыл глаза и напряг память. – Ирлис?!
- Да, похоже на него.
- Он покинул академию лет двадцать назад. Мне было десять… или около того. Я успел проучиться у него пять лет, и это время было страшным кошмаром. Ирлис беспощаден. Он рвал и метал при любой неудаче…
- Хм… может и не он тогда. Наш Ирл спокоен, как течение ручья. Вообще я раньше сталкивался с проблемами подобными твоей. Некоторые из наших так же теряли энергию, но это – всего лишь этап перед высвобождением духа. Так что могу тебя поздравить.
- Но Амельера материализовала своего без промежуточных стадий. Просто… Ави появилась, и всё.
- Значит она просто много талантливее тебя. Тоже маг огня?
- Нет, она была магом воды. – Цисс отвёл погрустневший взгляд в сторону.
- Была? Дошла до предела?
- Да. С фениксами такое случается?
- М-м-м, - Суо вознёс глаза к небу и вскоре ответил, - я не слышал ни о чем подобном.
- Как община фениксов отнеслась к рождению полукровки? – Вдруг возник у Стижиана в голове вопрос. – Ведь как ты сказал, драконы живут на окраине и защищают границы. Хотя это несколько бессмысленно: с одной стороны у вас овраг кипящей лавы, с другой – пустыня нериль, там, - он махнул рукой, - Денарион, а там, - теперь его рука указывала на запад, - горы, вздымающиеся до небес. Что оберегают драконы?
- Да ничего. Себя. Практически все драконы только тем и заняты, что выращивают кристаллы для пропитания. Да, у них, конечно, есть артисты, поэты, музыканты, но основная деятельность – кристаллы. Есть каста охотников на импиликов. Такие шарообразные почти безликие жутко прыткие создания самых разных размеров: от кулака до целого дома. Их тельца используют как удобрения для песка… Есть, правда, ещё одна немногочисленная каста перевёртышей. Не смотрите на меня так, это чистая правда. Они – те из немногих дэна, кто научился перекидываться в дракона. Их насчитывают единицы, и на самом деле фениксы не слишком довольны их существованием: именно эти перевёртыши способны… убивать фениксов. – Суо нервно усмехнулся, чувствуя, что он рассказывает этим людям слишком много. Но когда он смотрел на Стижиана, на его глаза, внутри него возникал кровавый бой противоречий: он же изумрудный феникс! Кто как не он должен знать историю города, которым возможно будет править. - Ах да, как я мог забыть! Эта одежда, что на вас… Она термостойкая. В ней вы можете воспламеняться хоть полностью, с ней всё будет в порядке. Этот шёлк… Его получают из коконов одного презабавного вида шелкопрядов. Энергия проходит сквозь ткань совершенно её не задевая. Если вам интересно, то когда попадёте в Хар-Терр-Крон, я вас познакомлю с моей женой, которая одно время занималась изучением свойств этого материала.
- Суо… - Усмехнулся монах, с жалостью в глазах наблюдая за тем, как едва тёплая, по меркам фениксов, искра пламени снова повалила Циавис на землю: волосы того побелели почти полностью. – Как фениксы относятся к существованию Кирии?
- Они о ней не знают.
Несколько лет назад.
Оставалось всего два дня до окончания срока наказания драконов и вступления Дио в должность сате. Он знал, что женщины нескольких сотен семей драконов донашивали плоды в своих чревах, и что его ждало очень много работы, но только тогда, десять лет спустя со дня смерти отца, он решился найти её.
Днём третьего месяца Дио в последний раз вошел в башню Хар-Терр-Крона. Он поднялся по самой великой, ярко-желтой, созданной из чистого света, лестнице в верхний город, где каждый феникс был на тысячу лет старше, чем он. Они не признавали его, но каждый, какой бы цвет ни окрашивал их волосы, кланялся перед чернью его глаз.
Хар-Терр-Крон – неописуемой красоты город. Он огромен, прекрасен и величествен. Город, построенный из лучей самого яркого света - света их солнца, которое не должно погаснуть. И прекрасны существа, все и каждый, кто населяет его. Разные цвета, разная мощь и яркость, но все фламмы сохраняли гордость и величие своего народа.
Дио прекрасно знал, что какой бы не была истинная причина казни его отца, великого Аво, городу нужна была жертва, могущая дать солнцу новый источник энергии. Чья-то душа и чей-то дух, который ещё тысячу лет будет распадаться на крупицы энергии, там, в поднебесье, и даровать свет целому миру. Король не мог слиться с солнцем покуда не явился его преемник… Им должен был стать Дио.
Его родители так и не смогли выяснить, что же произошло, и почему вопреки пророчеству Светила дух изумрудного феникса родился не в нём. Никто не мог дать ответ на этот вопрос, а после смерти Аво его и искать перестали.
Дио давно смирился со своей участью, с жизнью неполноценного феникса, у которого есть только кипящая кровь, и нет силы. В далёком детстве бывали дни, когда он ненавидел себя за врождённую в него слабость, но тогда отец давал ему мощную затрещину, и вскоре…
Десять долгих лет со дня смерти отца Дио мучили вопросы, которые некому было задать. Мать так и продолжала воротить от него нос, а король никогда не пускал его в свои покои, и даже если им случалось находиться в одном коробке света, он игнорировал его. Единственным существом, оберегавшим его со дня смерти отца, был удивительный феникс по имени Ирл, который однажды согласился выслушать все вопросы юноши, и в ответ на это поведал ему удивительную сказку, в которую ни один феникс в здравом уме не поверил бы.
Но он поверил, пусть и не полностью.
За два дня до получения им звания сате, Дио, вопреки желанию короля, поднялся на самый пик башни, где солнце сияло ярко как нигде ещё, прошел мимо пары стражей, с гордостью оберегающий залы короля, и вошел в его покои.
Коронованное Светило, имя которому Рио Ди - золотой феникс, почивал на белокаменном ложе в окружении трёх наложниц. Его возраст уже давно перевалил за отметку тысячи лет, но его лицо и тело продолжали оставаться молодыми, несмотря на годы. С виду юная, хоть она была ненамного моложе короля, дева держала в своих тонких изящных руках его длинные золотые волосы и расчесывала их аметистовым гребнем.
Стоило Дио пройти сквозь толстый слой золотого света и попасть в покои короля, как его наложницы вскочили со своих мест и воспламенились каждая своим цветом:
- Никто не смеет нарушать покой Светила, - рыкнула та из них, что была матерью Дио. Разумеется, она сразу узнала сына, но для неё он не был кем-то особенным, а напротив – он был для неё ещё большим ничтожеством, нежели те же драконы.
- Я не займу много времени.
- Убирайся! – Рыкнула она, и из её рта едва ли не вырывались клубы серого пламени.
- Этот мальчишка слишком много мнит о себе, равно как и его отец когда-то…
Дио кольнуло в сердце, когда этот вроде бы тёплый и располагающий к себе голос Рио, бывший ему ненавистным, упомянул Аво.
- Пусть говорит. Что тебе нужно, Дио Ди? Вырази свою мысль четко и прямо, я не желаю слушать долгие размышления и вводные.
- Я хочу, чтобы ты позволил ей жить среди нас. – Немедля выпалил тот.
Он не назвал имени, но и король и мать Дио без дополнительных разъяснений поняли, о ком идёт речь.
Золотые брови короля чуть нахмурились. Он махнул рукой, веля всем трём наложницам незамедлительно покинуть эту комнату, и когда они с Дио остались один на один, сказал:
- Ты ещё не стал сате, а уже обременён излишним состраданием к этим низшим существам.
- Она – не низшее существо. Она наполовину феникс, такой же представитель королевского рода как мой отец или я…
- Или ты… хорошее замечание. Дио, я не желаю отворачиваться от тебя лишь потому, что мой сын, несмотря на все его проступки, любил тебя больше всего на свете. Ты – позор для нашего рода. Ты – неудача. Хм… если смотреть так, то я понимаю, почему ты желаешь привести этого ребёнка в наш дом. На её фоне твой позор не будет выглядеть столь…
Дио не в первый раз выслушивал речи о том, как он противен своей семье и всему народу фениксов. Порой ему так хотелось прервать этот поток полного презрения речи и сказать ему очень многое, но в те моменты он думал об отце и о жертве, которую тот принёс, чтобы спасти своего единственного сына.
- Я хочу, чтобы она жила среди нас, потому что она – не просто дитя. Она – наследница твоей крови. Кто знает какой потенциал лежит в смеси наших с драконами кровей. Но не это есть самое важное… Она всё же моя сестра, Рио. Я хочу, чтобы она была с семьей… Или хотя бы со мной.
- Я не пущу грязнокровку даже в нижний город, не говоря о башне! – Одна мысль об этом вызывала в душе короля, если она у него конечно осталась после того, что он сделал с собственным сыном, волну ярости. – Дио, если ты посмеешь вступить в контакт с этой… с этим отродьем, я во всеуслышанье объявлю тебя отступником, нейритом! И дорога в Хар-Терр-Крон будет для тебя закрыта до окончания срока моего правления.
- Твоё правление закончилось десять лет назад. – Не сдержался тот и сказал это.
- Убирайся, Дио Ди Неирен! Теперь это – твоё имя! Таково моё слово и я его не нарушу!
- Ну… - К концу разговора теперешний изгнанник уже расправил плечи, словно прозвание его нейритом распустило его прежде связанные крылья. – Я могу выполнять свои функции сате и не посещая Хар-Терр-Крон. Я буду молиться, чтобы твоё правление кончилось как можно скорее.
Он развернулся на каблуках, и потом ещё очень много недель во сне ему слышалось яростное биение пламенного сердца короля.
Будучи сате, Дио имел право посещать любой из домов народа дэна. Найти среди них тот, что все обходят стороной, было бы очень просто, но ему не пришлось искать: он чувствовал тепло своей сестры.
Десять лет… Все эти годы, с того дня как она родилась, Дио нутром чуял её рост, каждый её вздох и будто бы слышал её плач. С годами это ощущение становилось всё сильнее: его сестрёнка росла где-то в пещерах долины драконов, лишенная солнечного света и изолированная ото всех, кроме своей матери. Та прятала её и от драконов, и от фламмов, хотя те никогда не падали столь низко, чтобы разгуливать меж спусками в тоннели, где обитают дэна. Мать этого удивительного ребёнка знать не знала, что ни драконам, ни фениксам не сообщили о рождении её дитя, и что никто её не ищет и не желает ей смерти.
Дио с легкостью разломал слепленные давно и наспех кристаллические плиты, перекрывавшие спуск в нужную ему пещеру. Он не скрывал своих действий и шумел как мог, предупреждая обитателя этой норы о своем визите.
Он спустился вниз по несуществующей лестнице, давно превратившейся в скат с кочками и горбинками, и тут же ему на глаза попалась десятилетняя девочка, сжимающая в руках небольшой, мутный и грязный беловатый кристалл:
- Какие у тебя красивые глаза. – Сказала она тоненьким, щипающим душу голосом. – Смотри, у меня один такой же! – Она выпучила глаза, чтобы незнакомое ей создание мог их рассмотреть. Дио ахнул, увидев, что оба её глаза совершенно непохожи друг на друга. – Ты принёс нам ещё кристаллов? Странным путем только, обычно нам их приносят через тоннель…
- Как тебя зовут? – С трудом спросил у неё Дио, чувствуя, что его губы расползаются в улыбке.
- Кирия! Кирия Р-хе-гг-с… - Начала проговаривать она по буквам.
- Рхеггсгир. – Подсказал он ей. – Кирия.... Красивое имя.
- Кирия! – Раздался женский вопль, а вслед за ним в проходе за спиной девушки возникла женщина.
Когда-то она была невероятно красивой, сразу подумал Дио, но жизнь под землей, изоляция и питание бракованными кристаллами, вроде того, что держит в руке девчушка, сделали своё дело. Она походила на дикарку, с неровно обрезанными волосами, в старой драной одежде. Увидев Дио, увидев его глаза, её глотка издала громкий крик, но вместо того, чтобы броситься и защитить свою дочь, она попятилась назад и сползла по стенке:
- Десять лет… Десять лет вы не могли найти нас! Но теперь…
- Если бы фламмы хотели, они бы уничтожили всё поселение, но нашли её. Не было приказа об уничтожении гибрида. Я здесь, чтобы забрать её отсюда.
- Куда забрать?! – Завизжала несчастная женщина с глазами на выкате. – В Хар-Терр-Крон и убить её там? Я не… Я не… - По её лицу полились слёзы.
- Я – Дио Ди Неирен. – Поспешил он представиться. – Да, я сын Аво. Я здесь, чтобы забрать этого ребенка с собой, чтобы она жила рядом со мной.
- С какой это стати?! Это моя дочь!
- Здесь, в этом грязном подземелье, без доступа к чистым кристаллам и свету ты не сможешь дать ей всего, что могу я.
Кирия смотрела на него полными непонимания глазами и молчала.
Не став дожидаться ответа потерявшей последнее достоинство женщины, Дио присел на корточки рядом с девочкой и сказал:
- Твое имя Кирия Ди. Я – твой старший брат. С этого дня ты будешь жить со мной.
Дио сидел у восточного расщелины Денариона, в получасе от прохода, которым всегда пользуется при исполнении ритуала, и водил белым раскаленным его кровью стержнем по серокаменному тонкому пласту бумаги, выписывая на него угловатые символы письменного языка народа дэна. Он не знал его, но с лёгкостью смог распознать. Всем фениксам Хар-Терр-Крона известно о существовании договора с людьми, и что помимо них его подписали ещё семнадцать племён. Шутка этого документа заключалась не только в самом факте его существования, но и в словах, записанных на нём восемнадцатью разными языками.
Рассказанная Ирлом история, поначалу бывшая для Дио не более чем сказкой или выдумкой, с годами размышлений и раздумий стала приобретать реальные цвета и в некотором смысле опираться на факты. Но их было слишком мало, чтобы рассказывать кому-то о них. До недавнего времени.
Год назад, в очередной раз нарушая запрет короля о проникновении вглубь Денариона дальше алтаря, юный феникс обнаружил удивительнейшую находку, перевернувшую его мир с ног на голову. Она сводила его сума, вгрызлась в свет его сознания и постоянно напоминала о себе, заставляя его денно и нощно вспоминать о ней. Но Дио никак не мог её понять, так как часть культурного наследия народа дэна, в том числе и письменность, были утеряны, и когда он обнаруживал в Денарионе какие-то изображения и знаки, те были написаны на языке ему неизвестном, но знакомом.
Битый час Дио выписывал из договоров, принесенных людьми, символы, пытаясь расшифровать письменность народа дэна. Он почти сразу догадался, что на всех восемнадцати язык написаны одни и те же слова, так что перевод символов драконов – это был лишь вопрос времени. Этот договор был тем самым ключом, который был необходим Дио для подтверждения или опровержения той сказки, что рассказал ему Ирл.
- Вот ты где! – Вывел феникса из раздумий звонкий голос Нея, за спиной которого, как всегда молчаливая, стояла Сизу. – Нас как раз за то бой и отправили.
Дио вопросительно поднял свои белые брови.
- Лао и Мао вернулись. Ирл просил найти тебя.
- Есть новости? – Феникс тут же поднялся, незаметно спрятав серый пласт в глубины кармана мантии.
- Не знаю. – Ней нахмурил брови. – Мне кажется, они не на шутку были встревожены.
Дио кивнул, и вскоре уже проходил сквозь световую стену своего дома.
- Дио! – Кинулся к нему не на шутку встревоженный Лао, едва тот вошел. Все гости этих земель, в том числе и Стижиан с Циависом, уже были здесь. – Мы должны спрятать их, срочно!
- О чем ты? В чем дело?
- Рио слушать нас не стал. Как только мы сказали о прибытии делегации во главе с королём людей, он велел как можно скорее избавиться от них… Нет, Дио, не выпроводить, а убить! Чтобы они не узнали какие-то нам секреты наших технологий и, конечно же, никому не смогли рассказать о том, как сюда добраться.
- Что за чушь? Такая реакция должна быть чужда правителю, названному Светилом. – Возмутилась Амфитеа и поймала на себе странный взгляд Дио.
- А вы сказали ему?..
- О том, что король людей – изумрудный феникс? Ты будешь удивлён, но да. Сказали.
- И?..
- Если до захода солнца мы двое, - Лао указал на себя и брата, - не уничтожим их, он вышлет элитный отряд из нижнего города.
На лице Дио появилась гримаса, которой никто из его подчинённых никогда прежде не видел: озлобленность, смешанная с озадаченностью. Два белых кольца его черных глаз метались из стороны в сторону, словно бы это помогало его разуму найти самый удобный выход из положения.
- Раз такая пьянка, почему мы не можем просто спрятаться? – Спросил Ней, привыкший убегать и прятаться.
- Дело в свете нашего солнца. – Ирл поднялся со своего насиженного кресла, и только сейчас Лекса заметила, что он вовсе не был тучным, каким казался: весь видимый объем создавало множество одежд, навешанных на него. – Везде, куда проникает свет, король может вас обнаружить, а изолированные от света, вы погибните в катакомбах драконов еще до захода солнца, можете мне поверить. Беда в том, что покуда вы на этой земле, Рио будет чувствовать и любое пламя, и твоё маг, и любое другое.
- А как насчет этого? – В ладони Стижиана возникла сфера сияния.
- Это, пожалуй, он почувствовать не сможет. Осталось решить, в какой тёмной норе вас укрыть. – Ирл начал покусывать край нижней губы.
- Может нам вернуться в Денарион? – Спросил Циавис. – Это же огромная гора, наверняка мы сможем найти там местечко, пока всё не уляжется.
- Исключено. – В один голос проговорили все пять находившихся в помещении фениксов.
- Там фламмы будут искать в первую очередь. – Пояснил Суо. – Быть может, один из отрядов уже там.
- А как же запрет на проникновение в гору дальше алтаря? – Спросила Амфитеа и попала в точку.
Ирл и Дио посмотрели сначала на неё, потом друг на друга, а затем одновременно произнесли:
- Значит, отряд будет возглавлять элита башни – на них этот запрет на распространяется.
- Это плохо. – Суо покачал головой из стороны в сторону. – Это очень-очень плохо.
- Мы не можем отдать короля людей на съедение нашему Светилу. – Прорычал Мао. – Мало того, что это убийство, люди рано или поздно узнают… да во Тьму людей! Одераричи узнает сразу же! Мы рискуем начать войну с людьми!
- Ты перегибаешь… - Почти с уверенностью сказал Стижиан, но в его голосе её было недостаточно.
- Дело не только в этом. – Принялся объяснять Дио. – Рио Ди, ныне правящее Светило, ещё до моего рождения поклялся передать власть носителю изумрудного феникса. И что теперь? Он приказал уничтожить этого самого носителя. Понимаешь, к чему я клоню?
- Он не желает расставаться с короной!.. – Ахнула Лекса, хотя Амфитею, стоящую рядом с ней, это не слишком удивило.
- Где же нам укрыть вас, прежде чем я смогу придумать, как вывести вас из долины.
- Пещеры дэна. – Раздался девчачий голос откуда-то сверху - Кирия стояла посреди лестницы, ведущей на верхний этаж. – Быть может, фламмы и догадаются, что они там, но они трижды подумают, прежде чем лезть в тоннели драконов, где они будут сокрыты от солнца.
Дио едва заметно улыбнулся, вполне удовлетворённый этой идеей, и довольный тем, что её высказала его сестра, потер ладони.
- Я знаю тоннели лучше, чем кто бы то ни было. Я десять лет по ним блуждала. Мы можем воспользоваться проходом, в котором мы с матерью жили. – Девочка медленно спустилась по лестнице.
- Даже если фламмы туда полезут, им будет непросто найти вас и атаковать. Жар более ярких фениксов способен задеть прочих, но даже элита не станет рисковать. Им нужно быть очень осторожными, чтобы воспламеняться и не сжигать друг друга, а тоннели часто бывают узкими… – Закивал Мао. – Да и мы уже привыкшие к низким потолкам… - Он имел ввиду тоннели Денариона.
- Нет. – Дио махнул головой из стороны в сторону. – Вы четверо не будете их сопровождать. Я хочу, чтобы Рио до последнего верил, что вы верны ему….
Яркая красная вспышка на полминуты ослепила всех. Когда Стижиан открыл глаза, он увидел что Суо, Лао и Мао лежат обездвиженные на полу, а под белой кожей их лиц и рук бьются тонкие змейки крови, кипящей в их венах: от ранения пламенем, носители фениксов будто стали восковыми фигурами, с матовой, будто мертвой кожей, еще не потерявшей свой цвет.
- Если кто спросит - это сделал ты. – Ирл погасил пламя на своей ладони, обращаясь к Стижиану. – Теперь они вне подозрений. Кирия, - он впервые обратился к ней напрямую и даже посмотрел в её глаза, - делай, как задумала, и помни, что само твоё появление может не на шутку удивить фламмов. Никто кроме нас по-прежнему знать не знает о твоём существовании. Я видел, как брат тренировал тебя… Большинство фламмов не сумеют с тобой тягаться.
- А ты что? – Дио снова нахмурил брови. – Ты что планируешь делать?
- Мы отправимся в Денарион к твоей находке. Вместе.
Дио потупил взгляд и моргнул, не понимая, откуда это существо всё знает.
Но он знает.
- Уверяю тебя: то, что мы там найдем, может поставить Рио на колени.
- Как им удаётся выследить нас? – Зашипела Кирия, прикладывая ладонь к открытой ране на предплечье. Тонкая фиолетовая струя пламени, едва возникнув, тут же угасла, оплавляя кожу девочки, словно бы она была металлической. Густая субстанция, похожая на жидкую синеватого цвета магму, перестала течь, и вскоре, клубы пара, вытекающие из закрывающейся раны, перестали вздыматься.
- Мне казалось, фламмы побрезгуют спускать в пещеры драконов… - Сквозь кровавые слёзы проговорила Амфитеа, пока Пейман держал руки на её глазах, восстанавливая уничтоженные светом фениксов нервы.
- Как всегда думаете об эстетической стороне вопроса, - хмыкнул Циавис, перетягивая раненую руку красной лентой, той самой, которой они с братом когда-то связывали ладони, творя энергозатратные заклинания. – Я-то думал фламмы побоятся соваться сюда, потому что они изолированы от источника их энергии – солнца. Хотя, может, они, конечно, и ослаблены, но как по мне, то им хватает света собственных духов.
- Так или иначе, нам надо как-то выкрутиться. – Стижиан снова собрал все семь сфер. – Кирия, будь добра, отведи их в безопасное место. Думается, я смогу дать вам несколько минут форы.
- Бросить короля на растерзание врагу, а самим сбежать, пождав хвосты? Да, это очень по-человечески. – Хмыкнул Ней и посмотрел на Сизу.
Как всегда молчаливая и тихая, она спокойно достала из колчана пару стрел и вскинула лук.
- Мы останемся с тобой, король людей. – Ней говорил это с неприсущей ему долей сарказма в голосе. – Кирия, уведи остальных.
- Дио дал мне четкие указания и велел защищать всех людей, в особенности нашего брата. – Она имела ввиду Стижиана, но тот плохо её слушал.
Циавис чувствовал себя более чем ужасно. Он не устал, не был ранен, но его кровь могла вскипеть подобно крови фламмов при одной мысли о том, что он, магистр магии огня, член круга, ничем сейчас не может помочь ни себе, ни кому либо ещё. Он чувствовал себя обузой.
Рыхлая холодная стена тоннеля, спиной к которой стоял монах, резко нагрелась и почернела. Меньше чем через секунду её прорвал хлынувший поток кажущегося жидким пламени.
Машинально, Стижиан поставил между этим потоком и своими спутниками тонкую, но плотную энергетическую стену, выдержавшую мощь хлынувшего напора живого огня. Он оказался в созданной ими ловушке, заполняющейся чистой пламенной энергией, от которой так и веяло жаждой превратить каждую клетку тела монаха в ничто.
Зная и понимая, что одним сиянием, как он пробовал до этого, с фениксами тягаться не удастся, он прибегнул ко второму цвету своего сосуда, а это у него получалось это из рук вон плохо.
Сквозь магическое зрение, это был один из немногих трюков, которые Циавису удавалось провернуть имея треснутый сосуд души, он видел стену, возведённую монахом, и лиловый огонь, ударяющийся об неё. Стижиан призвал семь сфер, но то были не ярко-голубые, а изумрудно-зелёные, неровные и несбалансированные сгустки, так и норовящие сойти с установленной орбиты.
Монах невнятно развёл руками, словно пытался поймать ладонями воздух, но вместо воздуха нащупал невидимый никому, кроме него, силуэт феникса, растворённого в этом огне.
Внезапно для себя, Стижиан стал вспоминать и проговаривать отрывки основных принципов уничтожения нежити любого уровня. Те вещи, о которых он уже много лет попросту не задумывался - методика поиска сердец и способы их уничтожения. И Стижиан видел сердце раскрывшегося перед ним феникса.
Яркое, оно походило на маленькое, источающее смертоносные лучи, солнце. Несмотря на расплывчатость и рассеянность оболочки сосуда в пространстве вокруг, само сердце имело четкие формы. От него, тая в дымке лилового пламени, подобно венам, в разные стороны расходились несколько десятков мелких линий.
Привыкший уничтожать сердца одним ударом, но помня, что перед ним вовсе не нежить, вместо того, чтобы пронзить сияющее пятно ударом, заряженным огнём его изумрудного духа, Стижиан выкинул руку вперёд и схватился за яркий сгусток.
Лиловое марево тут же исчезло, и из множества частиц этого пламени, перед монахом, едва стоящая на ногах, возникла задыхающаяся женщина.
Выглядела она не более чем на тридцать лет, красивая, ростом чуть ниже монаха, с пышной грудью, утянутой черным шелком. Она задыхалась, из груди вырывались хрипы и стоны. Её бледная кожа стала ещё белее, так, что на её теле стали видны вены, по которым струилась вязкая, отсвечивающая красным, жидкость.
Стижиан не был удивлен тем, что перед ним возникла эта особа. Воспламенение и распад на частицы – этот этап уже был им пройден, пусть и не слишком успешно.
Его кровь кипела: он был зол, он бесился, не осознавая сколь чужды ему столь яростные эмоции. Его рука, покрытая дымкой изумрудного пламени, сжимала в руках сердце медленно опускающейся на пол женщины-феникса. Линии энергии, служившие венами или цепями, связывающими сосуд хозяина с его духом, начали трескаться и обрываться. Оставшиеся линии становились толще, перераспределяя между собой энергию, но и они не выдерживали напора яростного пламени, льющегося с ладоней монаха.
Частью сознания Стижиан понимал, что ещё немного, и он своими руками уничтожит одного из немногочисленных выживших фламмов, но другая его часть, та, что была готова уничтожить весь этот элитный отряд пресильных фениксов, хотела заставить это лиловоглазое создание помучиться, чтобы она поняла, сколько боли принесла его спутникам.
- Стижиан! – Окликнула его Лекса, и её голос в одно мгновение снял это наваждение.
Пейман понял, что у него дрожит нижняя губа. Несмотря на попытки Амфитеи убрать его руку, он не позволил ей открыть глаза. Потому ли, что не хотел, чтобы она видела это, или же его он от ужаса потерял способность двигаться и застыл.
С того самого дня, как много лет назад он повёл сильнейшего в истории монаха на костёр, его отягощало чувство вины. Он всё же учился в школе инквизиции, под наставлением самого Элеса Рьюдо, и даже одно время любил читать книжки. Он своими глазами видел, как из Стижиана вырвалась птица. Как она разорвала его плоть, немедленно обратив её в пепел, взмыла в небо и накрыла целый город непроходимым слоем пламени, уничтожившим всё. Он помнил, как кто-то из старших инквизиторов схватил его за шкирку и уволок.
И до сих пор, просыпаясь порой среди ночи, Пейман видел те огромные, толи черные, толи изумрудные, полные устрашающего ничто глаза птицы, застывшие в небе.
Стижиан стоял к нему спиной. Его короткие черные волосы чуть приподнимались и плавали в воздухе, будто погруженные в жидкость. А весь его силуэт, его сильное тело укутывали очертания зелёной птицы. Не такой большой, какой она показала себя в Ринеле, но в целителе не было сомнений, что это она.
Монах вынырнул из непонятного для него дурмана и взглянул на опустившегося перед ним на колени феникса с не меньшим ужасом, чем она глядела на него.
Поверх его руки, словно дивная перчатка, виднелась когтистая лапа, сжимающая сияющее сердце мучающегося феникса. Нитей, связывающих её сосуд с духом, осталось всего две. Они были очень толстыми и активно пульсирующими, тающими под мощью королевской птицы, готовые оборваться в любой момент.
Испуганно, Стижиан одёрнул руку и освободил из хватки сияющий сгусток. Сердце растворилось в воздухе и перестало быть видным, а женщина-феникс сделала резкий глубокий вдох облегчения.
По-прежнему не пришедший себя от недавнего наваждения, Стижиан удивлённо поднял голову вверх и увидел над собой клюв, что острее любого клинка на свете.
- Изумрудный феникс, - проговорил один из фламмов элитного отряда, что стояли за спиной лилового феникса, и поспешил опуститься на колени. Вслед за ним это сделали и все его братья по оружию. – Ты не сказала нам, что мы идём убивать преемника Рио. – Зарычал он на прильнувшую к стене женщину, никак не могущую смириться со своим поражением, и с тем, что к ней проявили милосердие.
- Она и прочие жители башни много нам не говорили. Но… Принудить нас убить преемника!.. – Зарычал ещё один фламм с тёмно-синим цветом волос.
- Он не один из нас… - Едва ли не плача сказала в свою защиту та. – Он – не фламм, не феникс! То, что у него изумрудный дух - это!..
- Помолчала бы, Бао. Он пощадил твою жизнь. – Высокий желтоволосый феникс поднялся с колен и подошел к Стижиану, все ещё недоумевающему от происходящего. – Когда к нам не присылают кого-то из башни, я - командир этого отряда. Меня зовут Ано Рельи. Прошу простить меня и моих людей за произошедшее недоразумение, Ди.
- Ди? – Левая бровь Стижиана приподнялась вверх раньше, чем он понял, что Ди – это обращение к особе из рода перворожденного элементаля - черного феникса. – Недоразумение… - Усмехнулся он, снова посмотрев на сверкающий клюв над своей головой. Клюв аккуратно отошел в сторону и опустился на его плечо.
Черные глаза прекраснейшего изумрудного феникса столкнулись с глазами монаха. Иф, его новорожденный для этого мира дух, игриво почесала плечо хозяина и положила на него голову.
Стижиан потерял дар речи.
- Это вовсе не недоразумение. – Кирия сделала несколько уверенных шагов вперёд. – Королю известно о том, что этот человек – носитель духа, которому он поклялся передать власть над Хар-Терр-Кроном.
- Кто ты? – Спокойно спросил у неё Ано, хотя девчушка перед ним вызывала у него крайне смешанные чувства.
- Меня зовут Кирия Ди Неирен, я младшая сестра сате Дио Ди Неирен, дочь Аво Ди и женщины из рода Рхеггсгира. – Звонко отчеканила она.
Фениксы стали перешептываться между собой. Их голоса вызвали у Циависа недоброе ощущение.
- В тебе есть кровь Ди, об это говорит твой правый глаз. Если ты действительно дочь Аво, то в моих глазах его доброе имя уже восстановлено. Я никогда не верил в то, что он мог хотя бы помыслить, не то что уж попытаться навредить Хар-Терр-Крону. Король Рио действительно скрывает от нас слишком много. Помогите им выбраться на поверхность! – Скомандовал он своим людям. – А за ней, - он кивнул на Бао, - присматривайте с особой пристальностью.
- С какой стати мы должны вам верить? – Взвизгнула напуганная до легкого оттенка синевы на щеках Лекса.
- Просто верь им. – Стижиан улыбался, поглаживая по клюву своего духа. Та довольная прикрыла глазки, и её мордочка продолжала лежать у него на плече, неподвижно и смиренно.
- Я никогда не был здесь. – Признался Ирл, идя вслед за Дио, шедшего быстро и уверенно. – Судя по всему, ты не раз нарушал приказ короля и гуляешь здесь не в первый раз.
- Разумеется, иначе как бы я обнаружил это. Говоришь, никогда не был здесь? А что же тогда за сказку ты мне поведал после смерти отца, а?
- Я рассказал тебе лишь то, что видел своими глазами.
- Не знал, что ты родом из башни. – Дио вёл его по извилистым тоннелям, то сужающимся, то расширяющимся, то ветвящимся, то резко уходящим вниз.
- Когда я покидал Хар-Терр-Крон, башни не было и в помине, Дио.
Тот резко остановился и обернулся, задавая немой вопрос.
- Когда Вэрде поглотила черное пламя, мы с Ричи бежали из родных мне земель. И с тех пор, до самой смерти твоего отца, до того времени, когда я вернулся, я не был под нашим солнцем.
- Я сейчас ничего не понял из того что ты сказал.
- Вспомни мой рассказ. Не увиливай, Дио, я знаю, что ты веришь в него, несмотря на всю его фантастичность. Ты веришь. Просто ты… Ха! – Он усмехнулся. – Таких как ты мои ученики в академии называли «технарями»: вы пока не получите фактические доказательства, всё для вас – лишь сказки. Вспомни, что я рассказал тебе, и свяжи это с тем, что произошло здесь, и с тем, что сейчас происходит в башне.
- Я прекрасно помню ту историю, у меня нет проблем с памятью. Ты рассказал мне о Ди, великом черном фениксе, перворожденном элементале, который породил все племена огня, что когда-то населяли эти земли, среди них были и мы. Ди основал Хан-Морту, правил в нём добрую тысячу лет и положил начало традиции смены королей. Он выбрал себе преемника, но поскольку Ди был непостижимо силён, он сам извлёк своё сердце, и часть его стала Светилом, солнцем. Прошло несколько тысяч лет, и наставала эра правления Рио, это твои слова, так что не надо посмеиваться. И лишь тогда носитель черного феникса вернулся домой и снова заявил о себе. Всех деталей я не помню, но вышло так, что он жаждал поглощать свет. Верно? Черный феникс, и его черный цвет поглощает лучи, и как элементаль, он способен впитывать свет прочих фениксов.
- Да. – Кивнул Ирл. – Всё верно.
- Едва эта новости дошла до правившего тогда короля, он немедленно велел фламмам покинуть родной город и перебраться сюда, в то время как сам отправился за запад, к Морю, перворожденному элементалю воды, молить его о помощи в усмирении разбушевавшегося черного феникса.
- Всё верно. – Тот снова кивнул.
- Но Море им не ответило, и тогда король обратился к могущественнейшему, из когда-либо существовавших, племён земли, к их правящему роду Одера. Весь род, семнадцать поколений бессмертных змей, во главе с самой Одеравэрде, перворожденным элемнеталем земли, согласились отправиться сюда, где ещё не было города Хар-Терр-Крона, чтобы остановить взбесившегося феникса. Ирл, ты хоть понимаешь, как все это глупо звучит?
- Смотри не спотыкнись. – Съехидничал тот, но Дио уже лежал на риалроновой поверхности тоннеля и медленно поднимался.
- Так? Ладно. Твой дальнейший рассказ был ещё более абсурдным. Прежде чем вступить в бой с фениксом, поглотившим к тому моменту большую часть фламмов, род Одера потребовал предоставить им пятерых женщин-фениксов. Король Фил, готовый пойти на самые экзотические жертвы, дабы спасти уцелевших после боя с Ди фениксов, покорно согласился. И… Я всё равно не верю в то, что было дальше.
- Говори. – Теперь в голосе Ирла прозвучал лёд.
- Весь род Одера полёг, в попытках удержать черного феникса. При соприкосновении черного пламени и крови змей, она кристаллизовалась превращаясь, - он постучал по стене тоннеля, - в риалрон. А вся эта гора…
- Чтобы усмирить феникса, Дио, Вэрде пришлось показать свой истинный облик. Огромная, способная дотянуться до границ мира, змея. Она не убила черного феникса, нет-нет. Она поглотила его, превратившись в это. – Ирл замедлил шаг, потому как чувствовал, что они почти на месте.
- А те пятеро женщин нашего племени оказались на сносях. И каждая из них родила того, кто теперь зовётся дэна. Драконы – плоды смешения крови змей… и нашей. Ты думаешь, в это кто-то поверит?!
- Ты же веришь. – Усмехнулся мудрый феникс.
- Я… - Замялся Дио. – Мы пришли.
Их долгий путь венчался тупиком. Досель широкий тоннель сводился к узкому горлышку, с низким потолком и шириной, где едва можно было развести руки.
Дио подошел к стене и провел по ней рукой: на белой поверхности риалроновой породы выступили зеленовато желтые письмена.
- Мой отец нашел это место и сумел открыть его. Я не знаю, что он там нашел, но уверен, что именно из-за этой находки на него обрушился гнев Рио. Это, - он не убирал руки со стены, испещренной незнакомыми Ирлу символами, - по всей видимости, древняя письменность драконов. Она очень похожа на ту, что использовалась ими при подписании договора под древом рода Дива. Мне удалось расшифровать кое-что, но моих знаний всё равно недостаточно, чтобы открыть…
- Дети! – Прыснул Ирл, протискиваясь между Дио и стеной тоннеля. – Ты слишком молод чтобы узнать эти символы. Это никак не язык драконов, и твоему отцу это должно было быть известно. Это – старый вариант нашей письменности, Дио. Принцип черт был заменён на угловой, и это кардинально изменило вид символов.
Дио почувствовал себя дураком, каких сим лично никогда не встречал. Он присел и пристально вгляделся в символы. Мысленно заменяя количество черт в каждом символе на углы, он начал понимать, что те означают.
- Отец же учил меня дешифровке… Я и помыслить не мог, что всё здесь так просто. Так что же… Выходит, эту дверь здесь поставили не драконы?
- Саму дверь могли поставить и они, но запирали её явно фламмы. Не тужься ты так, я разберусь. Отойди.
Дио увильнул в сторону и стал наблюдать за тем, как Ирл с опаской прикасается к подсвеченным его красным огнем символам.
Меньше чем через десять минут стена начала меняться. Дио не знал, что происходило с ней на самом деле, но плотная беспросветная риалроновая порода стала выцветать, превращаясь в нечто больше похожее на стекло. Ещё пару минут спустя эта стеклоподобная масса превратилась в жидкость.
Кончиком пальца Ирл прикоснулся к водяной стене, и та звонким дождём упала вниз.
Проход был открыт.
- Я поставил последний маяк. – Вильмут вышел из тени Дримена, но тот и бровью не повел, поскольку уже начал к этому привыкать. – Они будут собирать негатив и направлять его прямо ко мне.
Магистр стихий молча кивнул и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. В голове мелькнуло желание спросить каким же образом Вильмут собирается совладать с необъятным количеством неуправляемой энергии, но решил оставить этот вопрос при себе, уповая на то, что этот невероятный маг знает, что делает.
Дримен не спал уже четверо суток. Его мозг продолжал работать исключительно за счет подпитки целителями и тонной эликсиров, которые привез собой Кирано. С трудом поднимая веки, маг швырнул в сторону рассыпающийся в пыль обычный стальной меч и поднял голову.
Впереди он видел смерть. Смерть одного за другим его учеников, его и других магистров. Умельцы, они показывали невероятные тонкости контроля своей стихии или стихий. Те, кого называют демонами, шныряли и рыскали вокруг, бросались на магов-недоучек, старых и молодых магистров. Те отбивались, подпитывая свои сосуды энергией из кристаллов. Яркие разноцветные вспышки, дрожь земли, тучи, появляющиеся то там, то здесь, и вскоре исчезающие, они мелькали неровными мазками и растворялись в пропитанном кровью воздухе.
Оранская Академия магии показывала всю сою силу, всю красоту и мощь, копившуюся в ней семь столетий.
Дримен беспокоился о Линео… Точнее о Линнэ, он ещё не привык так её называть, как и думать о ней в женском роде. Узнав о его тревоге, Вильмут звонко прыснул и хлопнул мага по плечу: «уж о ком о ком, так о ней волноваться точно не надо» - улыбнулся тогда маг тени.
Число демонов росло. Они захватил всю Южную Полосу уже две недели назад и отбрасывали редеющие ряды магов на север. После того как Амельера и Циавис выбыли из строя, сдерживать бесчисленные полчища дышащих безумием магии демонов оказалось ещё сложнее. Из пятерых магистров, коих сейчас осталось трое, именно эти двое владели самыми разрушительными техниками, бывшими невостребованными в мирное время, но сейчас!..
Беатра руководила небольшим отрядом старших магистров на востоке Ораны, и если верить Вильмуту, они уже практически достигли Бактика. В то же время, Мария Сайланте сдерживала нападки демонов на западе. Будь это война против людей или других разумных существ, думал про себя Дримен, её одной хватило бы чтобы вывести из строя целую армию. Но её колдовство - магия иллюзий - оказалось бесполезным, и Марии, всю жизнь проповедующей единение со своей стихией, а не тщетные попытки получить абсолютную власть над ней, пришлось прибегать к непосредственному контролю воздуха.
Дримен не знал как они обе справляются, но иногда мощь вибраций, создающихся Беатрой, доходили и до него, до центрального направления, которым руководил глава академии. А порой, он чувствовал столь мощные порывы ветра, что даже при помощи магии ему не удавалось защитить себя от этих грозных волн, что испускала Мария.
Пока эти двое живы, думал про себя маг, надежда ещё есть, но она рассыпалась на глазах в самом что ни на есть прямом смысле слова.
Кирано вскинул скорострельное ружье и выстрелил ещё несколькими зарядами. Четверо стрелков, находящихся с ним на одной высоте, увидели, как предводитель их отряда – Кир - выискивает в ауре медведеподобного, не шагающего, а перекатывающегося взад-вперед демона, лазейку, прямой, кратчайший к его искусственно созданной душе.
Выстрел, ещё один выстрел, Кир был готов поклясться, что из десяти выпущенных им зарядов как минимум семь должны были попасть в тот тонкий тоннель, связывающий плоть демона с его сосудом. Но этот медведь продолжал идти.
Этот представитель класса крайне неразумных демонов доставлял проблемы не только магам, разбегающимся, разлетающимся и телепортирующимся подальше от него, но и прочим демонам, что помельче и послабее. Это радовало, но не убирала того факта, что ещё чуть-чуть, и он настигнет Дримена, который был уже не в состоянии следить даже за собственными движениями, не говоря о семи подвластных ему стихиях.
- Вьеда! – Крикнул Киру мужчина примерно одного с ним возраста. – Медведь!
- Да я вижу! – Гневно рыкнул тот в ответ, поскольку выходил из себя каждый раз, когда ему говорили очевидные вещи.
- Вьеда, чтоб тебя, хватит разбрасывать энергию! Послушай! Это не шкура на нём, я о медведе. Она постоянно перестраивается!
Кир сощурился и пригляделся: действительно, то, что казалось ему пышным шерстяным убранством, оказалось чем-то, что постоянно меняет свою длину, плотность, толщину и даже немного цвет. «Как я мог этого не заметить?» - подумал про себя он и снова прильнул к прицелу.
Дримен исчез с линии атаки медведя. В тот же миг, его легкая костлявая рука легла на плечо Кира, и тот услышал слова:
- Он адаптируется. – Почти четко проговорил маг, хотя язык его заплетался. – Первые несколько зарядов сияния нанесли ему какой-то вред, но последующие уже подкармливают его.
- Хочешь сказать, мы его ранили, мы же его и залечили?
Магистр кивнул, и Кир увидел, что у того закрыты глаза. Он помнил, что до двадцать с лишним лет нынешнему молодому ректору академии магии нельзя было открывать глаза, поскольку его веки уберегали окружающих от всеуничтожающей силы. Только теперь Кирано смог понять, что та его псевдо слепота сделала Дримена невероятно чувствительным к любым изменениям магического фона любого рода.
- Прикажи своим людям стрелять по нему залпом. У меня есть идея.
- Слушаюсь! – С улыбкой, которую Дримен не разделил, воскликнул Кир и дал своим знак.
Пятеро стрелков встали в полный рост, переставили регуляторы мощность на ружьях на максимум и выставили максимальную скорострельность. В то время как прочие сто с лишним таких же стрелков уничтожали всех видимых им демонов в округе, Кир и его ребята старались превратить медведеподобную тварь в решето, но не выходило.
Похожая на шерсть, поверхность туши демона словно выцветала, постепенно приходя к голубовато белому оттенку. Досель отсутствовавшие глаза на его голове вдруг появились и загорелись ярким цветом, каким обладает направленная энергия сияния.
- Какого… - Не удержавшись, вырвалось у мужчины, сидевшем в десятке метров от Кира.
Когда медведь перестал адаптироваться к магии сияния, выплёскиваемой стрелками, и превратился едва ли не в элементаля этой стихии, перед ним возник Дримен и шепнул:
- Оримие Интетта.
Лин хотела крикнуть ученику, а потом просто вмазать ему увесистую оплеуху. Но когда тот произнёс эти слова и цвет его глаз изменился на полностью черный, она услышала не только голос Дримена, но ещё чей-то отголосок.
Её ученик, пусть со стороны этого не было видно, провёл глаза слева направо, и белый сияющий медведь разорвался на две части. С пылью и грохотом, но без каких-либо визгов и стонов, от которых у магов уже давно не переставала болеть голова, части туши растворились в воздухе, не долетев до земли
- Ты сошел сума? – Прикрикнула Лин, тот час оказавшись радом с учеником и не дав ему упасть на землю. – Ты!! Ты!.. Ты использовал магию тени через Оримие?!
Дримен кивнул и смущенно улыбнулся. Пока они с учителем переговаривались, Кирано и его отряд отстреливали демонов, мчащихся на магов один за другим.
Монахи, все без исключения монахи, будь то выпускники Монтеры или переученные инквизиторы, не могли принять участия в боевых действиях, раскинувшихся на юге страны. Учение сияния, которое им преподавали, не было рассчитано ни на что, кроме борьбы с негативом и нежитью, его разносящей. Неспособность монахов приносить вред демонам никогда не мешала их существованию, поскольку академия магии обращалась в монастыри за помощью с восстающими погостами, а монахи в свою очередь приглашали поработать магов каждый раз, когда им попадался демон.
Свойство тёмной материи проникать в сосуд души и совершать с ним поначалу обратимые, но позже уже нет, преобразования, повернули ситуацию так, что только носители духов, в чьих сосуда нет места для инородной энергии, могли с ними сражаться. Из всех носителей духов, только лишь учение академии магии было направленно на борьбу с демонами. Но никогда, никогда маги не сталкивались с нашествием таких масштабов.
Едва узнав об этом, Кирано обратился к своей матери, не то чтобы гениальному, но способному свободно мыслить инженеру, чей праотец когда-то создал первое огнестрельное оружие. Кир рассказал ей об одной своей задумке, и был уверен, что мать не разделит его наивных, но очень храбрых идей, требующих реализации в течении максимум двух месяцев. Тем не менее, легонько ударив сына по кончику носа, Марта Вьеда на несколько дней закрылась в своей комнате, и всё, что оттуда было слышно - это скрип карандаша по бумаге.
Через неделю чертёж был готов, и, не дожидаясь Кира, Марта отправилась в самую крупную оружейную кузню на острове ремесленников, где стала готовить первые, не совсем те, что было запланировано, ружья.
В то же время, Кир, предварительно сделав копию чертежей, отправился по пустеющим улицам Ораны на четвертый остров.
Практически весь город уже был эвакуирован. Полтора месяца назад, когда Её Королевское Величество Синента Дива отдала горожанам приказ незамедлительно покинуть свои дома, то зашевелился только остров Заседаний, прочие два, Ремесленников и Торговцев, до последнего отказывались покидать Орану вплоть до того времени, когда полчища демонов уже стали видны из окон.
Прибыв к четвертому острову, Киру даже не пришлось подниматься по длинной золотистой лестнице, чтобы найти ту, кто ему нужна. Всегда молодая, прекрасная и грозная, Млинес Бессмертная встречала одного из своих учеников у подножия моста, связывающего остров заседаний и четвертый остров:
- Могу я обратиться, Ваше Величество? – Кирано учтиво поклонился.
- Правит моя дочь, не я. Слушаю.
- Я бы хотел привлечь монахов к боевым действиям.
- Кир, - разочарованно выдохнула она, - монахи не могут участвовать в этой войне. Монтерское учение не…
- Я знаю. Но я хочу привлечь их не как боевых монахов, а как носителей сияния.
- Поясни. – Млинес выглядела чрезмерно усталой, об этом говорили её потускневший взглядом и ослабший голос.
- Я был одним из первых монахов, кто столкнулся с тёмной материей, и мы знаем, что сияние и тёмная материя взаимоуничтожают друг друга.
Млинес кивнула.
- Сосуды демонов сотканы из тени. Независимо от того, в какой цвет окрашивается энергия внутри него, стенки сосуда, его оболочка состоит из темной материи. Её можно разрушить.
- Но до неё нельзя добраться.
- Я слушал лекции Дримена, мастер. В одной из них он выдвигал теорию, гласящую о возможности существования между связи материальной оболочкой и сосудом. Он говорил, что ещё когда был слепым… точнее не имел возможности открывать глаза, видел тонкие тоннели, неясные ему линии, уходящие в самую демоническую глубинку. Мне бы хотелось это проверить.
- Судя по всему, у тебя уже есть некий план действий. Кир, неразумно строить планы на непроверенной теории молодого магистра, каким бы талантливым он не был.
- Мастер, сколько магов осталось в строю?
Млинес сощурилась и отвела взгляд.
- Они уже месяц сдерживают налёты демонов, сколько они протянут ещё? Два магистра круга уже выбыли из строя, а именно они двое были самым грозным оружием академии магии…
- Не забывай о Дримене и его глазах.
- Я помню, но он не использует этот дар, и я уверен - на то есть причина. Мастер, - Кир протянул ей чертежи разработанного матерью оружия, - пара недель подготовки, и монахи смогут прийти на помощь магам.
- Ты переоцениваешь способности к обучению как монахов, так и бывших инквизиторов, - она взяла чертежи и развернула их. – Что это?
- Семья Вьеда, мастер, когда-то была одним из четырех знатных родов Ораны. Ну, до того как мой отец все испортил. Эти чертежи создала Марта, моя мать, и она сейчас готовит прототип.
Млинес вскользь изучала заметки, приписки и саму схему.
- Ты думаешь, есть те, кто сможет за две недели овладеть этим?
Кир улыбнулся и уверенно кивнул.
- Нужны монахи с небольшим объемом сосуда. Амит говорил мне, что монахи уровня Стижиана только на пике мастерства способны испускать энергию малыми порциями. Мы же… - Он наконец перестал находить свой небольшой сосуд недостатком. – Нас с самого начала учат распределять имеющийся запас, поскольку выплёскивать сразу много мы не можем – нам попросту нечего.
- Я поняла тебя. И даю добро, действуй. Если есть хоть какая-то возможность оттянуть момент захвата реки Орин и помочь магам, то действуй. Кир… - Она положила руку ему на плечо. – Если задуманное тобой удастся, я обещаю вернуть семье Вьеда былой титул.
Кирано поклонился, в знак благодарности, но не спешил уходить.
- Что-то ещё? – Брови Млинес чуть приподнялись.
- Монахи сейчас разбросаны по всей стране. Мастер… У вас имеется список или хоть какие-то записи о монахах и о том, где их искать? На привлечение сил может уйти много времени.
Мастер спокойно измерила его взглядом и, сложив руки, на груди спросила:
- Мальчик, ты забыл кто я?
Да, Кир и правда забыл, что перед ним первый, старший и сильнейший медиум.
Идея Кира была очень проста. Проста настолько, что он не понимал, почему она не пришла ему в голову раньше: пули, кинетическая энергия, энергия, заряды, энергетические, определенным образом заряженные и направленные пули.
Монахи примерно того же уровня, что и Кир, умеют выпускать энергию неимоверно крохотными порциями. Сердцам нежити хватает и одного удара, чтобы разрушиться, а любой из монахов должен и умеет видеть сердца, хоть не всем это нужно. Чем искусственная душа - не сердце нежити?
Выплёскивая энергию сияния из кончиков пальцев, монах передает её в накопитель, расположенный в том месте, где у нормальных ружей предохранитель. Накопитель спрессовывает энергию, кристаллы такого типа Марта позаимствовала у лаборатории Лакрейс Перферо, таким образом, что сияние становится осязаемым, плотным, походящим на пулю. Марта немного покопалась в работах Лексы и, уже когда были готовы прототипы ружей, обнаружила усовершенствованный кристалл. Он выполнял те же функции, с одной оговоркой: после того, как спрессованная энергия покидает накопитель, остается ещё две секунды, прежде чем заряд начнет расширяться и терять заданную форму. Пуле больше времени и не нужно.
Млинес блестяще справилась со своей работой, и уже через четыре дня после их встречи, к Киру приехали два десятка монахов, через неделю – три сотни. Сам Кирано ожидал, что ему придется обучать своих братьев принципам передачи энергии через этот накопитель, но нет: почти все смогли преодолеть этот этап легко и играючи. Сложность возникал на этапе знакомства с ружьями - никто из монахов не умел стрелять.
Будь цели обычными, а охотники – не монахами, процесс обучения отнюдь не стрелков до уровня снайперов занял бы очень много месяцев, но здесь все было много проще: монахи могли вслепую стрелять по целям, которые не нужно видеть, но можно ощущать; их тела справлялись с внушительной отдачей ружей, и самым сложным оставалось обучение наведению.
Кирано вскинул ружье и снова прицелился: три выстрела, и два демона тут же упали на землю тяжелой тушкой.
Дримен сцепил зубы и резко опустился на одно колено: его грудь сковал болезненный спазм, укутавший всё перед глазами черной пеленой.
Взбешенная, готовая рвать и метать, Лин одним рывком распорола мантию на спине ученика и увидела, как по ней растут и множатся глубокие черные линии, из которых сочится густая кровь, уже пропитавшая одежду:
- Идиот! – Прикрикнула она. – Дурень! Ты что творишь?! Разложить своё тело захотелось?!
Дримен мог бы огрызнуться в ответ, но боль не оставила в нём и следа мысли.
- Тишь ты учил поддерживать баланс, а сам-то?! Монахи! – Крикнула она тем из стрелков, что использовали тяжелые ружья и применяли их едва ли не в ближнем бою. – Отнесите этого неуча целителям! Я очень надеюсь, Дримен, они смогут тебя подлатать, Лухса здесь нет!
- Нет! – Сплёвывая кровью, прохрипел магистр стихий, ухватившись за мантию учителя. Его взгляд поднялся до её лица, но затем скользнул куда-то в бок. – Смотри… - Он кашлял, с трудом приподнимая дрожащую руку, указывая на что-то за спиной наставницы. – Смотри!
Сначала Лин хотела было дать ему мощную затрещину, чтобы тот потерял сознание, и его можно было спокойно транспортировать к лагерю целителей. Однако во взгляде ученика он прочла нечто, что могло заставить его продолжить сражаться даже со столь тяжелыми ранами. С трудом оторвав от Дримена взгляд, он обернулась и увидела…
Орана. Она уже была видна, и не просто видна: Лин могла разглядеть пики башен Академии Наук и рассмотреть некоторые крупные здания острова ремесленников.
- Нам некуда больше отступать. – Её ученик, старательно унимая дрожь и слабость в ногах, поднялся и с великим трудом выпрямился. – До реки Орин меньше десяти километров. Это - последняя линия. После неё – конец.
Лин и не заметила, как вцепилась мёртвой хваткой в руку ученика.
- Какую историю ты им рассказал? – Спросил Море у погруженного в свои думы Одераричи.
Очень долго они молча сидели на золотистой поверхности четвертого острова Ораны, и этот вопрос был уколом в сознание змея, готового опустить руки.
- Самую доступную. – Мирно прошипел змей.
- Ты сказал им, что человечество появилось как следствие нехватки духов?
Тот кивнул.
- А как же детали, Ричи? О тёмной материи, о том, как она появилась, о природе демонов… О природе людей.
- На плечи этого поколения и так опустилось достаточно трудностей. Им не стоит знать о том, что произошло в тот век и почему они должны страдать. Они платят за ошибки одного небольшого круга умов, к которому я отношусь. Пусть сами придумывают себе объяснения, я – не тот, кто должен рассказывать истину.
- Тебе жалко людей, Ричи?
Он не ответил. Нежный и журчащий голос Моря был пропитан неясным ехидством, которому Ричи не мог найти объяснение.
- Вторая система элементов ещё даже не отжила первое тысячелетие, и смотри, к чему это привело. – Говорил Море, и его слова вызывали гнев в сердце змея: он поджимал губы, борясь с желанием рассказать перворожденному элементалю воды истинную причину всего происходящего: и восстания демонов, и исчезновения элементалей, и многое другое. Но он вспоминал живую мраморную статую, говорившую с ним когда-то, а потому молчал.
- Не убей Визы своего брата… - Вдруг сказал змей.
- Но она убила, и она – человек, первый из элементалей второй системы элементов. Её поведение, решения, характер её поступков и действий – всё указывает на нестабильность и непостоянство системы. Я не говорю о Ксардере…
Ричи отвёл глаза от неопределённой точки в пространстве и устремил свой взгляд вперед.
- Дримен ранен.
- Проклятие. – Без каких-либо эмоций в голосе отреагировал Море. – Нам следовало спрятать его.
- Поди сдержи такую силу в клетке. Он самоуверен и неуправляем, как и любой из нас. – Ричи встал и выпрямился в полный рост. Его тонкий слух улавливал нотки и тихие звуки, доносящиеся с далёкого отсюда запада, где Дио с Ирлом сейчас входили в самое сакральное место пещеры драконов. – Союзные войска прибудут не ранее чем через две недели. Это слишком долгий срок: маги и монахи едва ли смогут сдерживать силы противника. Их слишком мало, а число демонов с каждым часом растёт. Мы должны вмешаться, Море.
За их спинами из тени Ричи возник Вильмут. Он хлопнул медноглазого друга по плечу, но в действительности ему просто надо было за что-то ухватиться, дабы избежать падения.
- Столько негатива… Ричи, я едва выдерживаю этот поток…
- Кажется, ты утверждал, что нет передатчика лучше, чем ты. – Теперь в голосе старейшего элементаля Моря слышалось презрение. – Неудивительно, ведь ты представитель очень жалкого народа, вы никогда не умели делать что-то хорошо.
- Я посмотрю, как ты будешь собирать негатив без меня. – Огрызнулся Вильмут, которого Ричи поддерживал за спину. – Ричи, ты должен вмешаться. Магам нужно два-три дня отдыха, и тогда они смогут сражаться с новыми силами. Они сейчас на пределе, почти все.
- Да, я вижу. – Змей посмотрел в призрачные, водянистые глаза Моря, которые он всегда тщательно скрывал, и прочел в них согласие.
Они кивнули друг другу и воззвали к мощи подвластных им стихий.
Дримен почувствовал невиданное прежде накопление энергии буквально в сотне метров впереди себя. Прямой линией, словно проведённой по линейке, она тянулась с востока и с запада, пересыщенная мощностью такого уровня, какого магистру прежде не доводилось видеть или ощущать.
Ему захотелось заплакать от бессилия. Он чувствовал, что не в состоянии справиться даже с простецким несложным противником, не говоря о чем-то, такого уровня сложности и силы. Он не был готов к атаке сразу с двух сторон, а в голове царила тишина.
Собираясь с силами, он хотел было объединить семь имеющихся у него элементов, чтобы пробить растущий перед ним барьер неизвестного ему типа, но тут рука Лин легла ему на плечо и он услышал:
- Закрой глаза.
Дримен послушался. С закрытыми глазами, лишенный возможность видеть как люди, он прожил большую часть своей жизни, и именно та часть его существования сделала из него мага высшего уровня.
Сделав глубокий вдох, он погрузился в бескрайнюю долину своего магического зрения, ослабевшую за последние несколько недель.
То, что он видел перед собой, было смешением окрашенных и направленных энергий двух типов: одна походила на силу Амельеры, но была куда более чистой, и каждая крупица в ней обладала зарядом, что на порядок выше, чем у любого мага воды, что Дримен когда-либо знал. Другая же имела вовсе странную природу: плотная, в ней частицы так близко прилегали друг к другу, что создавалось впечатление, будто эта часть барьера абсолютно непроницаема. Переплетаясь вместе, эти две удивительные, ставшие почти материальными, энергии вздымались, превращаясь в высокую, тянущуюся в облака стену.
- Теперь у нас есть несколько дней на отдых. – Шепнула Лин ученику, поддерживая его, чтобы он мог держаться на ногах. – Спасибо, Ричи. – Её губы расплылись в улыбке облегчения.
Глава пятая.
Величие незримого пламени.
- Что это? – Ахнул Дио, едва водянистая призма рассыпалась тысячей капель, со звоном упавших на пол. Ожидая услышать незамедлительный ответ, он повернул голову к Ирлу и увидел, что тот прибывал в не меньшем шоке чем сам Дио.
- Знал бы я… - Его интонация напрашивалась на продолжение, но он не нашел что сказать.
Они вошли в просторное помещение, с ровными, в отличие от прочего Денариона, стенами правильной геометрической формы, куполообразным потолком и ровным полом, испещренным каким-то рисунком, который не удавалось разглядеть целиком.
В самом центре просторной залы, врезаясь кроной в потолок, росло широкое в обхвате кристаллическое дерево, с парой крупных и множеством поменьше веток, каждая из которых была усыпана мелкими, переливающимися подобно гранёному алмазу, лепестками.
- Это форма критши. – Молвил Ирл, замерев неподвижно и уставившись на дерево. За всю свою долгую жизнь ему нечасто доводилось видеть это удивительное растение, но и того хватило чтобы понять: где бы ни рос критши, то место хранит великую тайну.
Дио не понял о чем он, а продолжил разглядывать помещение. В нём был необычайно светло, хоть ни на стенах, ни на потолке не было ни одного отверстия, которое могло бы впустить на эту глубину солнечный свет.
Вокруг древа, которое Ирл назвал критши, находились ещё три объекта, по форме походящие на ветви того, что в центре: такие же белые, такие же яркие, той же структуры и похожей формы. Они выглядели покрытыми инеем кустами, росшими из неплодоносной тверди.
Сделав неуверенный шаг вперёд, Дио почувствовал под босыми ногами тепло. Наклонившись, он увидел бесчисленное множество сиреневых линий, ветвящихся и льющихся по телу мёртвой горы подобно тому, как кровь течет по венам человеческого тела. Бесконечное множество линий расползались во все стороны, покидая залу, и, уже ближе к одному из кристаллических кустов, собирались в одну линию, где будто обрывались.
Смекнув, на что так засмотрелся Дио, Ирл обошел вокруг помещение и увидел, что к двум другим веткам идут красные и тёмно-зелёные линии.
- Я видел нечто подобное. Не смотри на меня так, оно был лишь подобное. В академии магии существует устройство, в которое сводятся показатели об уровне магии во всей Оране. Они работают через маяки. Достаточно крупные маяки, способные считывать уровень энергии на большой площади и, преодолевая колоссальное расстояние, передавать их на установку в Оране. По этому устройству маги проводят анализ и с достаточно большой точностью вычисляют, где могут находиться демоны, восстающие кладбища и прочие магические всплески. Не уверен, если между этими двумя предметами связь, но я думаю, здесь что-то подобное.
Дио выслушал его и, уже с чуть большей уверенностью, подошел к тому из кустов, что впитывал сиреневые потоки. Без особой боязливости, он вытянул руку и прикоснулся к гладкой поверхности кристалла-накопителя: тот никак не среагировал на прикосновение носителя крови фениксов.
- Если это построили драконы, то почему не защитили от нас?
- Осмелюсь полагать, что когда создавалось это… устройство, не было надобности прятать что-то от фениксов.
Дио продолжил двигаться по помещению против часовой стрелки, но не сделал и двух шагов, как увидел местами разводы и неровности на полу, на центральном крупном древе и на тех, что поменьше.
- Что это? – Теперь вопросы задавал Ирл. – Это похоже…
- На ожоги. Ты когда-нибудь видел кровь драконов? Нет? Если кровь в наших жилах можно сравнивать с лавой, то кровь народа дэна – это кислота. Едкая, как ничто другое. Она способна растворять камни любой твёрдости.
- Это позволяет им питаться ими?
Дио кивнул.
- Это следы крови народа дэна, но не похоже, чтобы это были следы схватки. Пятна есть только на накопителях и на самом центральном дереве… как ты его называл, критши?
- Ты думаешь, кто-то пытался уничтожить это место, проливая кровь драконов? В надежде, что она сможет растворить риалрон?
- Ну почему же кто-то, - хмыкнул беловолосый феникс, проведя рукой по зализанным волосам и чуть растрепав их, - мы скорее всего знаем, кто именно.
- Ты видишь Рио деспотом, убившим твоего отца, Дио, но не стоит превращать его в безумца.
- Мой отец нашел это место, и я… я уверен в этом. Именно эта находка ознаменовала его конец. Мы здесь не только для того, чтобы понять, что же столько лет здесь прятал от фениксов Рио, но и для того, чтобы понять, кем на самом деле были драконы и что с ними случилось!
Кровь в его венах стала течь быстрее, и Ирл увидел, что юноша начинает терять контроль над собой: будучи все же носителем кипящей крови, Дио, как и все прочие фламмы, был обречен на постоянные всплески эмоций. И если фениксы уже на втором веку своего существования могут игнорировать позывы крови, то Дио был еще слишком молод для этого, а потому его никто не упрекал.
- Мои коллеги в людской академии магии всегда говорили, что нет на свете ресурса ценнее, чем информация. Я готов предположить, что этот круг, эти четыре древа, работают по тому же принципу, что и установка в академии магии. Это вполне возможно: Лин создала её через полвека после её путешествия сюда. Но народу дэна едва ли было нужно считывать уровень энергии вокруг. Эта схема слишком сложна для столь примитивной цели. Давай предположим…
- Что эти три приёмника что-то считывали с горы. Это может быть уровень энергии, перемещение, звук, тепловые излучения, фиксация точек на оси времени… Да что угодно!
- И список этого чего угодно достаточно большой. Ты не сказал, что могло бы считывать центральное дерево - критши. – Ирл имел предположение, но хотел услышать это от Дио.
- Я думаю, что центр – это точка схождения всех переменных, идущих через эти приёмники. Чтобы по ним ни шло, нам должно быть интересно именно центральное древо.
Ирл согласно кивнул, после чего оба феникса замолчали. Надолго.
- Как жаль, что драконы утратили свою культуру, - усмехнулся Дио, - как сате, я мог бы попросить любого из них разобраться с этим устройством.
- У меня есть такое ощущение, что не потеряй драконы свою историю и культуру, надобность в сате не возникла бы.
- К чему ты клонишь? – Беловолосый феникс удивился такому ходу мыслей.
- Тебе никогда не казалось странным, что столько могучие создания, как драконы, с их телами и свойствами этих тел, рождают детей мёртвыми? Нет?
«Разумеется, казалось!» - хотел было воскликнуть Дио, но и по его выражению лица ответ был ясен. Вдруг, его лицо лишилось всяческого выражения: два белых кольца резко сузились, и беловолосый феникс чуть прикусил нижнюю губу.
- Я знаю, где видел подобные линии. – Он указал на пол, где струилось множество тонких журчащих полос. – Хм… Хм… - Дио тихо замычал, скоропостижно подбирая слова и роясь в памяти. – Точно!
Он воскликнул это так громко, что Ирл оторвал взгляд от какой-то точки на центральном древе и повернул к нему голову.
- По всему Денариону разбросаны кристаллы. Их очень трудно… - он чуть было не сказал «почувствовать», - засечь, но проще увидеть. Они вшиты в стены, пол, потолки, да повсеместно по горе, в кристаллы, в саму породу. Они практически однородны и трудно распознаваемы, но я видел пару… - Перед глазами Дио мелькали образы воспоминаний. Ему всегда было проще думать картинками, нежели словами, что зачастую мешало ему в выражении собственных мыслей. – Я видел пару мест, где, как и здесь, риалрон поврежден. Тоже оплавлен. Не знаю, случилось то случайно или нет, но та стена здорово расплавилась и оголила спрятанный в ней сиреневый кристалл. Я видел его собственными глазами, и видел, как от него идут подобные линии всех трех цветов.
- Осмелюсь предположить, что эти кристаллы как раз считывают какие-то параметры со всей горы и направляют их сюда. – Ирл указал на небольшие ветви. – И отсюда они идут в центр. Нам нужно понять, что хранится в центральном дереве и как нам до этого добраться.
Дио пожал плечами и сделал первое, что пришло ему в голову: проверил реакцию кристаллов на тепло. Он был рождён без духа и не мог использовать мощь огня, но в его теле, под высоким давлением, переливалась горячая, насколько это возможно, кровь.
Проведя ногтём большего пальца по ладони, Дио резко прильнул к центральному дереву, пока рана не закрылась. Одним глазом посматривая на него, Ирл сосредоточенно вглядывался в само дерево.
- Ты должен хранить это в тайне…. – Раздался нечеткий, исчезающий и шипящий голос Аво. – Никто не…
- Как тебя зовут? – Теперь слышался голос самого Дио, запыхавшийся и чуточку отупелый.
- Кирия… - Голос его сестрёнки звучал как в тот день, когда они впервые встретились.
- Убирайся с моих глаз, ты позор рода Ди! – Теперь звучал голос матери Дио, громкий и разъярённый, его звон отражался от кристаллических стен и становился оттого только звонче.
Дио резко убрал руку от дерева и, едва ли не согнувшись пополам, с нескрываемым удивлением смотрел на свою ладонь, рана на которой уже закрылась.
- Есть! – Тихо буркнул Ирл, указывая на одну из веток древа критши. – Видишь?
Дио проследил взглядом к тому месту, куда указывал его старший товарищ, но не понял, что ему следовало там увидеть.
- Один из листьев изменил размер. Не сильно, но я уследил. Это дерево впитывает память.
Беловолосый моргнул, ожидая пояснений.
- Мы уже с тобой оговорили, что эти кристаллы что-то считывают. Эта гора когда-то была живой, и её звали Вэрде. Несмотря на то, что она перешла в кристаллическую форму, какая-то часть её нервной системы продолжала функционировать, пусть и почти разрушенная. Драконы могли её восстановить, используя кристаллы. Они неспроста умеют их выращивать, я говорю о кристаллических породах.
- Создание камней – это дар рода Одера. – С трудом для себя согласился Дио, понимая, что с фактами не поспоришь.
- Это устройство… Оно в какой-то форме хранит память горы. Память Денариона и память Одеравэрде. – В голосе Ирла звучало благоговение и восторг, но его мгновенная радость исчезла, едва он подумал о возможности прочесть историю того, что же произошло в Денарионе. Что это была за война, и было ли это войной?
- Почему… - Дио выпрямился. – Почему мы оба слышали голоса из моего прошлого? Даже не думай сказать мне, что это было галлюцинацией.
- Нет, не было. Я тоже слышал, и я думаю, что ты этой проверкой дал нам ответ на первый мой вопрос: как и где эти три неизвестных нам параметра обрабатываются.
- Думаешь, в коре? Верхний слой – это обработка информации?
- Обработка параметров, чтобы преобразовать её в полезную информацию. Друг без друга, я уверен, они бесполезны. Кора считала твою память через кровь и сохранила её где-то… в подкорках. Отдохни, Дио.
Последняя фраза несколько задела молодого феникса, но он понимал, что в дальнейшем от него пользы не будет. У фениксов имелось в рукаве несколько фокусов, почти родовых, они переходили от отца к сыну и редко покидали пределы семьи. Каждый род выбирал для себя веху развития, но королевская семья поделилась со всем народом фламмов техникой анализа, которая доступна любому фениксу.
Ирл присел на колени рядом с деревом, потёр глаза, не от того, что они болели или устали, а потому, что эта привычка осталась у него с тех самых пор, как он покинул академию Ораны. Взъерошив свои огненно-рыжие волосы, он глазами нашел точку на стволе дерева и пустил в неё пучок света. Мелкая частица прошла сквозь кору дерева, по всей видимости, лишенную свойства отражать и преломлять, и не продвинулась глубже и на сантиметр, после чего вернулась обратно, имея крохотные потери.
Вместе с частичкой света, в сознание Ирла ударила картинка. Не просто картинка, а живое изображение, наблюдение за чем-то. Она была так коротка и быстра, что осталась далеко в недрах его памяти, потерянная, но точно существующая.
Ирл медленно моргнул и встал. Обернувшись к Дио, спокойно наблюдающим за каждым действием старшего, он пошевелил нижней губой и сказал:
- Чтобы полностью прочесть информацию, хранящуюся в нём, - он аккуратно похлопал критши по мощному стволу, - мне нужно разбить ствол дерева на тончайшие слои, а их – на простейшие частицы и просмотреть каждую из них. В моей памяти, как и в памяти любого феникса, осваивавшего эту технику, имеется место под обработку и хранение данных, полученных таким образом. Там она выстраивается… пусть это будет называться «правильным» порядком.
- Да-да, я слышал про эту технику. – Кивнул Дио, страстно желающий иметь возможность прочесть это дерево от и до.
- Ты представляешь сколько времени займет дотошное сканирование каждой частицы?
Дио снова кивнул, зная, сколько вмещается в один маленький кристалл, что уж говорить о столь гигантском, в сравнении со всеми прочим что он видел, критши.
- Позволь показать тебе ещё один фокус. Не рекомендую тебе рассказывать о нём кому-нибудь. Если резерв памяти недостаточно велик, это может вызвать необратимые психологические травмы, вплоть до смерти. Поверь мне. Но мне это делать можно.
«Как в принципе и всем носителям королевской крови» - добавил он про себя, и его глаза полыхнули красным.
Ирл резко сложил ладони вместе, раздался громкий хлопок, и начал медленно их разводить. Между ними появился тонкий вытянутый цилиндр, который по мере разведения рук становился всё шире и шире.
Дио не заметил, как у него отвисла челюсть: он понял, что творит старший феникс.
Сравнительно крохотный оформленный выброс яркого красно-оранжевого света постепенно превращался в огромный купол цилиндрической формы. Он не проходил сквозь дерево, а возникал вокруг него.
Задержав дыхание – вдох - как давно он этого не делал, Ирл расслабил руки и отпустил подконтрольный ему сгусток. Бесчисленные мириады частиц света, их было так много, что они становились видимыми, стаей голодных пиявок устремились к кристаллической поверхности древа критши, поглощаясь, рассеиваясь, отражаясь и возвращаясь обратно в носителя этого пламени.
Где-то через сутки Ирл пришел в себя. Дио сидел рядом с ним, смотря куда-то в пустоту.
Невероятно старый, но выглядящий молодо, рыжий феникс медленно поднялся на ноги и посмотрел на Дио, теперь следящего за ним взглядом.
- Такого не бывало прежде. – Признался Ирл, хотя ему сейчас меньше всего хотелось говорить о своём самочувствии. – Мне никогда не приходилось обрабатывать столь большие объемы информации…
- Что ты видел? – Спокойно спросил Дио, опустив вопросы о здоровье, но по выражению лица старшего феникса догадался, что не услышит ответа, и от того его черные глаза, с двумя яркими белыми кольцами, слово потускли.
- Как долго я был без сознания?
- Где-то сутки, не могу сказать точно. Сюда не проникает свет.
- Мне нужно вернуться в Хар-Терр-Крон. Срочно.
Дио вопросительно глянул на него.
- Мы не подумали об отрядах из нижнего города, именно их ведь отправили на поимку людей.
- Да, но они под руководством элиты из башни…
- Один феникс из башни в отряде элиты нижнего города? Проклятие, мне следовало предположить… Догадаться. Ирл, как ты глуп, как глуп…
- О чем ты? О чем догадаться?
- Неужели ты думаешь, что все фламмы готовы опустить традиции и согласиться на вечное правление Рио? Тебе в голову не приходила мысль, что если отряды найду людей и атакуют их, Стижиану придется сражаться как фениксу…
Дио вскочил на ноги.
- Изумрудный феникс, Дио. Преемник короля. Как только они увидят его пламя, атака прекратится, и никакая элита из башни не заставит их убить Стижиана.
- Что ты видел, Ирл? – Сквозь зубы процедил беловолосый.
- Я видел всё, что происходило в этой горе. Будь здесь, Дио, молю тебя. После приказа, отданного королём, если станет известно, что он знал о том, что за дух носит в себе король людей, могут начаться беспорядки.
- Мы должны вернуться! Сейчас же! С ними же Кирия!..
- Будь здесь! – Прикрикнул Ирл, и его волосы стали чуть ярче. – Ты наследник рода Ди, последний чистокровный, хочу заметить! Сегодня Рио может умереть…
- Там моя сестра, ты этого не понимаешь?!
- Будь здесь, Дио! Я за тобой вернусь.
Ирл выбежал из узкого входа в Денарион, того, которым испокон веков пользуются сате и его свита, и взбежал на несколько метров по воздуху. Его тело мгновенно потеряло весь вес, и его охватила ярко-красное пламя. Грозный клюв и черные глаза, зрящие вперёд, укрыли его лицо собой. Ирл оказался единым целым со своим духом. Его тело обратилось в чистую, почти невесомую, но обладающую плотностью материю. Два крыла возникли с обеих сторон, и с устрашающей скоростью Ирл устремился вперёд, к родному городу Хар-Терр-Крон.
Он не знал кому молиться и от того просто надеялся, что не опоздал. Все его животные инстинкты твердили ему, что в Хар-Терр-Кроне сегодня что-то случится. Его блестящий ум позволял представить множество вариантов развития событий, но его сердце склоняло его к одному - самому печальному из всех возможных.
Но Ирл очень плохо знал Стижиана. Говоря точнее, он не знал его совсем. Да, прожив среди людей много долгих лет, он сразу же узнал в носителе изумрудного феникса выпускника Монтеры, и знал, что они дают клятву «не убий». Однако, ситуации бывают разными, а люди – и подавно. Ирл опасался, что как только Рио, уже ставший самодуром и деспотом в глазах гостей-людей, станет угрозой для товарищей Стижиана, он не сдержится.
Ирл пролетел над поселениями драконов и увидел, что те были пусты. Впереди, у подножия Хар-Терр-Крона он видел огромное скопление дэна. Они собрались, обеспокоенные происходящим в городе фениксов, сиявшим сегодня угрожающим ярким светом.
Ирл спикировал и сделал небольшую дугу. С высоты его полёта, могучий древний и прекрасный город походил на кишащий яркими вспышками световой муравейник.
Весть о том, что изумрудный феникс наконец объявился, распространилась быстрее, чем того можно было ожидать. Жители нижнего города, донельзя возмущенные приказами короля, собрались у врат Башни и требовали, чтобы Рио спустился к ним и ответил на один достаточно четкий вопрос: как посмел он пытаться умертвить своего преемника?
Ирлу всегда казалось, что люди и фениксы не имеют между собой ничего общего. Он видал беспорядки в городах людей и был уверен, что фламмы никогда не опустятся до разрушения города и насилия.
Разрушать и уничтожать действительно не входило в планы кого-либо из фламмов, но чем дольше Рио тянул с ответом, тем яростней кипела и без того горячая кровь в венах фениксов.
Природа, врожденные инстинкты и, конечно, зов крови могли в любой момент взять верх над многолетними мудрыми фениксами. В этом городе для них не было ничего более святого, чем солнце и традиция смены королей, обязывающая подпитывать это солнце.
Они верили Рио, думал Ирл, как поверили бы любому из носителей духа фениксов, кто заменил бы его. Нет ничего важнее солнечного света. Это - святыня.
В голове красного феникса мелькнули фрагменты воспоминаний, вложенных в него посредством считывания информации из риалронового критши. На долю секунды Ирл потерял равновесие, но быстро набрал потерянную высоту и приземлился недалеко от дома Суо.
- Что происходит? - Спросил красный феникс у своего товарища. Тот словно ждал Ирла и спокойно ответил:
- Восстание. Фениксы требуют проведения ритуала и продолжения традиции. Должен признать, я разделяю их настроения. – Хмыкнул Суо, потирая глубокий ожог на лице, мерцающий зелеными искринками. – Хорошо ж ты меня приложил.
- Так было нужно. Скажи мне, ты жил в этом городе много лет с тех пор как я его покинул, к чему это восстание может привести?
Зелёный феникс медленно повернул голову к Ирлу и с полными скорби глазами снова устремил свой взгляд к башне:
- Рио ни за что не покинет верхний город. Я уверен.
Стремящаяся в небеса, широкая, сотканная из золотисто-перламутрового света Башня начала двигаться. Несколько десятков колец, формирующих её нижнюю часть, стали вращаться в разные стороны. Когда это действо прекратилось, все кольца встали в такую позицию, что перед фениксами нижнего города возникла вертикальная световая щель.
И без того тихое восстание обернулось звенящей тишиной. Без испуга и паники, фламмы наблюдали за тем как из щели один за другим выходят могущественнейшие из всех ныне живущих фениксов.
- Зря… - Хмыкнул Суо, за мгновение до того, как кровь в каждом из фламмов нижнего города достигла критической точки.
Быть может, если Рио нашел бы в себе силы и мужество спуститься к подвластному ему племени и сумел держать перед ними ответ, этого бы и не случилось. Но он послал других фламмов верхнего города. Не ученых, ни советников, а сильнейших воинов. Этот поступок был столь жалок и низок, что фламмы не выдержались.
Начался бой.
Фениксы старшего города не спроста были аристократами в глазах гостящих в Хар-Терр-Кроне людей. Они пережили войну с драконами - страшнейшую войну, когда фениксы погибали один за другим, неспособные сопротивляться силе, могущей уничтожить их духов. Фламмы Башни обладали опытом, и пламя их фениксов было сравнимо с королевским.
Каждый из фламмов нижнего города понимал это более чем прекрасно, но позывы кипящей крови были непреодолимы, а недовольство – бесконечным.
Ирл пришел к выводу, что фламмы Башни получили четкий приказ не убивать фениксов. Только пугать, насколько это возможно, и отбросить их подальше от башни. Что угодно, только не дать им добраться до короля.
- Что заставляет их подчиняться самодуру? – Спросил у Ирла Суо. Он чувствовал, что вскоре он уже будет не в силах сопротивляться ярости, пробуждаемой в нём кровь.
- Страх. – Спокойно ответил тот.
- Страх? Что мешает старшим надавить на него, пленить его?
Ирл усмехнулся.
- Ты не представляешь, чего стоит пленить феникса, с которым никто не может сравниться в силе пламени. – Он оттолкнулся от земли и взмыл вверх.
Щель снова блеснула, из неё вышел одетый в золотое, в тон цвета его волос, Рио.
Борьба тут же прекратилась. Высвободившие своих духов фениксы, то есть все, кто находился у подножья Башни, скрыли свои цвета и сделали несколько шагов назад.
«Инстинкты», - думал Ирл, - «фениксы – те же животные, только с сознанием и высоким интеллектом. При приближении кого-то, много сильнее их, они готовы пойти на попятную, даже не отдавая себе в этом отчета».
- Что вы здесь устроили, фламмы? – Его низкий баритон холодящим туманом укутал всю площадь. – В чем причина этих беспорядков? Невиданная мерзость для нашего прекрасного города.
- Как ты посмел отдать приказ на уничтожение изумрудного феникса? – Ано, глава отряда настигшего людей и Кирию, сделал уверенный шаг вперед. – Не смей говорить, что ты не знал!
- Попридержи язык, мальчишка! – Рыкнула на него Бао, тут же выпутавшаяся из цепкой хватки фениксов и прильнувшая к одному из фламмов Башни.
- Знал ли я? Разумеется, меня оповестили о том, что изумрудный феникс, наконец, добрался до дома. Но человек? Ано, ты можешь себе представить человека на троне Хар-Терр-Крона?! – Рио певчески тянул каждое слово. – Его смерть освободит плёненного его душой моего наследника, и в скором времени…
- В скором? – Едва ли не шипя перебил его Ано. – Даже сформированным духам требуются столетия, чтобы вновь переродиться. Этот человек, - он развернулся в полоборота и указал на Стижиана, стоящего неподалёку, - носит в себе твоего наследника - изумрудного феникса, которому ты поклялся передать власть. И не важно, с чьим сосудом он связан!
- Люди недолговечны… - Взвыл Рио, но его снова перебили.
- Дух феникса способен взять верх над его телом и сделать его одним из нас. Тебе это известно!
Никто не перебивал Ано, все лишь молча слушали. Видеть его представителем интересов фламмов нижнего города вполне устраивало всех.
- И чего же ты хочешь? Чтобы я доверил хранения великого нашего Солнца человеку? Смертному человеку? Наша история, о фламмы, не знает подобного унижения.
- Солнце погаснет, если ты не объединишься с ним! – Ано начал терять над собой контроль. Прервав речь, он положил руку на грудь и старался усмирить разбушевавшееся сердце.
- Разве оно гаснет? – Усмехнулся Рио, уверенный, что уже давно всех перехитрил. – Сияние моего золотого феникса сможет питать его до того дня, как наследник титула Светила родится в нашем племени!
- А не от того ли солнце не гаснет, что ты уж скормил ему душу своего сына? – Ухмыляясь, вмешался в этот диалог Ирл. Все взоры тот час были обращены к нему.
- Ты… - Голос короля потерял свою силу и обратился в полный удивления шепот. – Ирл!..
- Да, я. – Рыжеволосый феникс медленно шел к Рио сквозь разрозненные ряды фламмов. – Твоё поведение говорит о том, что ты вовсе забыл о моем существовании.
Фламмы Башни расступились перед ним и склонили головы, в знак почтения. Фениксы нижнего города недоумевающее наблюдали за этим, не понимая, кто он такой и почему от одного его появления короля бросило в дрожь.
- Твоё поведение непростительно. – Тихо проговорил Ирл, так что никто кроме Рио его не слышал.
Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Опасное расстояние, подумал Стижиан, на мгновение забыв о том, что никто не сможет навредить королю кроме его преемника: феникса старшего по силе.
- Ты должен быть мёртв. – Так же тихо отвечал Рио, смотря в оранжевые глаза создания напротив. – Уже тысячу лет как мёртв. Как давно ты здесь?
- Семнадцать лет. Я вернулся за день до казни Аво и взял его сына под свою опеку. От твоих глаз очень легко скрыться: ты не видишь ничего дальше своего клюва и башни. Глупец.
- Не смей так говорить со мной, Ирл! Ты никто! И ты не имеешь силы. Ты бежал ещё до моего восхождения на престол и бросил меня одного разбираться со всем тем хаосом, что остался после деяний твоего питомца.
- Я бежал, чтобы спасти жизнь последнему из рода Одера, Рио. Мы всем обязаны его семье.
- Это твоя вина. Из-за твоей слабости народ фламмов был обречен на вымирание.
- И благодаря моей же мудрости он был спасен. Рио, – Голос Ирла стал холодным. – Я прочёл память Денариона. Что ты сотворил с теми, кто обязался защищать моё наследие и держать в плену черного феникса?
- Натворил? – Шепот короля становился яростным, но оставался тихим. – Они стали спасением в глазах всего народа фламмов! Они становились объектами поклонения и святости, в то время как солнце, - он вскинул руку вверх, - и только солнце может быть для нас священным!
- По-твоему, это повод порабощать целое племя? Ты отвратителен.
- Нет ничего, что было бы ценнее солнца, необъятный Ди, черный феникс, перворожденный элементаль. – Впервые за много лет Ирл услышал такое обращение к себе. - Хотя… Сейчас тебя нельзя именовать Ди, ты потерял своего феникса… Основную его часть. Неприятно быть тем, кто не держит в руках саму сущность фениксов. Солнце – вот венец твоего творения. Мы, фламмы, лишь обязаны давать ему силу и энергию. Оно…
- Солнце – это всего сгусток энергии, который я когда-то отщепил от своего духа и вознес его в небо. Вы, все вы, фламмы, вы и есть маленькие солнца, ваши сердца работают по тому же принципу. Я дал вам свет чтобы вы могли жить, не зная бед и забот, а ты обратил его в идол.
- Солнце – это наша загробная жизнь, Ди. – Рыкнул Рио, уже не стараясь шептать. – Фениксы, умирая, перерождаются в ком-то из нашего племени… - Его взгляд скользнул по Стижиану. – Или не из нашего. А что остается нам, королям? Мы становимся едины и душой и духом с могущественной сущностью. Я верю в то, что испускаемые солнцем лучи и формируют новых духов из душ былых королей…
- Это не так, Рио, можешь быть уверен. Ты никогда не покидал черты Хар-Терр-Крона, а умы этого мира уже способны дать ответ на все твои вопросы, которые ты ищешь в этом сгустке энергии.
- Солнце!.. – Голос короля снова начал набирать мощь.
- Я – твоё солнце! – С холодной злобой воскликнул Ирл, имя которому когда-то было Ди.
Неспособный стерпеть эти слова, Рио взмахнул рукой, и та за во мгновение ока воспламенилась золотом. Словно отгоняя от себя пушинку, он ударил Ирла по лицу, и тот отлетел на несколько метров назад. На его груди появилась широкая рана, из которой повалили клубы дыма и раскалённая, похожая на расплавленный металл, красная кровь.
Никто из фениксов не бросился к нему на помощь: они боялись гнева Рио и знали, что никто из них не в силах сопротивляться ему.
И Ирл назвал себя солнцем - невиданная наглость от фламма, который никому из них не был знаком.
Суо, Мало и Лао, разбросанные по разным участкам тускло подсвеченной плоскости подножья башни, замерли, не понимая, как им себя вести. Семнадцать лет назад они приняли Ирла и дали обещание не раскрывать никому его пребывания в Хар-Терр-Кроне. Поначалу они тщательно присматривали за ним, опасаясь, что этот безызвестный феникс может причинить вред Дио - сате, которого они обязались защищать. Но Ирл обучал юного Дио, был верен ему, и вскоре стал четвертым из спутников сате, одним из тех, до кого никому из фениксов башни нет никакого дела.
Стижиан бросился к Ирлу, но его грудь наткнулось на препятствие из могущей девчачьей ладони. Кирия отбросила монаха обратно к людям, вокруг которых находились фламмы отряда Ано, и сама подошла к рыжеволосому фениксу.
Она присела рядом с ним на колени и помогла ему привстать. Рана на груди Ирла заживала очень быстро, но он чувствовал слабость: более яркое пламя ранило не только оболочку, но и душу.
- И ты здесь, мерзкое создание. Позор моей семьи.
Кирия подняла голову и посмотрела на короля со всей яростью, что копилась в ней много лет.
- Ты и Дио стоите друг друга. Ты – гибрид, смесь двух кровей, одна из них - благородна, а другая - хуже грязи. А он родился столь слабый душой, что изумрудный феникс избрал человека, вместо него. Вы оба должны быть благодарны моему покойному сыну, молившему меня о сохранении ваших жизней. А люди… Им не следовало идти сюда.
- За границами Хар-Терр-Крона война! – Зарычала Кирия. – Война с силами, которые однажды доберутся и до нас, а ты всё о чистоте крови беспокоишься!..
- Замолчи, ничтожество! – Не двигаясь с места, Рио взмахнул рукой и та, обратившись в золотое пламя, вытянулась, обращаясь в огненную плеть.
Кирия успела повернуться спиной и прикрыла собой ещё не пришедшего в себя Ирла. Она обхватила феникса руками и зажмурилась, но удара не произошло.
Стало жарко. Стало очень жарко.
- Я хочу, чтобы ты хранил свой секрет ото всех. Никто не должен знать о нём, даже самые верные тебе люди, и даже те, кого ты безмерно любишь. Они тоже умеют предавать, но ещё чаще, они умеют предавать будучи уверенными, что тебе это поможешь. Однажды ты поймешь почему я сейчас прошу тебя хранить эту тайну, но пока… Пусть её будем знать только мы двое.
- Ты поклялся не причинять вреда Кирии. – На низком гортанном звуке процедил Дио сквозь зубы. – Ты намерен нарушить все данные тобой клятвы?
Кирия широко распахнула глаза и резко обернулась, задрав голову к верху. Она опасалась худшего, самого страшного её кошмара: её брат мог подставить себя под удар. Он не так силён, как она, его тело не выдержит…
Она видела рядом с собой Дио. С идеальной осанкой, в помятой мантии, обычно его белые волосы были зачесаны назад, но они оказали растрепанными и спадали до плеч. Глазами, Кирия стала осматривать его тело, чтобы увидеть куда был нанесён удар. Она подскочила, готовая подхватить брата, если тот начнет падать, и обняла его за талию. Её взгляд прошелся по его руке, выставленной чуть в сторону, и она непроизвольно ахнула.
Двумя пальцами, указательным и средним, Дио держал кончик золотой плети, в которую была обращена рука Рио.
- Ты… - Прокряхтел Ирл, начиная догадываться, что же именно он не мог увидеть в этом мальчике все эти годы. Вместо того чтобы что-то сказать, он упал на спину и громко засмеялся.
Кончики губ Дио так же чуть приподнялись: смех рыжеволосого феникса был слишком заразительным.
- А вот этого я совсем не понимаю. – Случайно сказал вслух Циавис, утирая пот со лба: стало невероятно жарко, воздух прогрелся за считанные секунды, словно перед ними возникло гигантское тело, нагретое до нескольких сот градусов.
Рио потерял дар речи.
Дио открыл было рот, но не нашелся что сказать. «Не здесь», решил он, «я хочу, чтобы все это слышали».
Вскинув руку, он захватил золотую плеть в кулак и резко дёрнул на себя. Со стороны это движение казалось далеко не таким мощным, какой оно возымело эффект - Рио оторвало от земли и швырнуло далеко на юг, к границам города. Расстояние от башни до границы города составляло около пяти километров, но не успел Рио встать на ноги, как возникший рядом с ним Дио снова швырнул его вперед, вниз, к поселениям драконов.
Неспособный ничего понять, не раненый, но чувствующий слабость, король и носитель золотого феникса приподнял голову от песчаной земли и увидел вокруг себя множество драконов. Они не кинулись раздирать его на куски, хотя всем хотелось. Они стояли поодаль и пытались понять, что же произошло там, в Хар-Терр-Кроне, и неужели изумрудный феникс наконец решил забрать принадлежащую ему власть?
Дио возник в полуметре от Рио и спокойно подождал несколько минут в полной тишине, ожидая, когда фламмы из города спустятся сюда и смогут выслушать всё, что он собирается сказать.
- И ты действительно верил, что Солнце стоит всех жертв, которые ты принёс? – Хмыкнул беловолосый. – Я уничтожу тебя, Рио. – Каждое слово, каждая клетка тела Дио дышала жаром, от которого королю становилось по-настоящему дурно. – И мне бы очень хотелось сделать то же с моей матерью, но я не думаю, что её убийство станет хорошим началом моего правления.
- Правления? – Неуверенно повторил один из дэна, собиратель кристаллов, судя по форме пальцев и пятнам на его зеленоватой коже. – Сате, о чем ты?
Дио медленно поднял на них глаза и окинул взглядом всех, кто попадал в поле зрения. Толпа. Большое скопление дэна и фениксов – то, что нужно в сложившейся ситуации. Разоблачать Рио на глазах жителей башни значило бы не разоблачать его вообще: они всё знают. Но фламмы… Они – не главное. Главное – племя дэна, бывшее в течение шести с половиной сотен лет окруженное ложью о псевдовойне, ограничениями, накормленные страхом и виноватые в том, чего они не делали, лишенные возможности рожать детей без вмешательства существ, титулованных сате.
- Дио… - Вскликнула Нэль, его мать, тяжело приземлившись в десятке метров от него и упав на колени. – Как ты? Мы были уверенны!..
- Что отогнали от меня духа? – Хмыкнул тот в ответ, а Нэль спотыкнулась на полу звуке, едва не онемев. – Тяжело, наверное, следить за тем, что не видишь, и бороться с силой, о которой ничего не знаешь. Итак, - он повернулся вокруг своей оси, - зрителей у нас предостаточно, полагаю, нам всем теперь есть о чем поговорить.
- Это невозможно… - Стонал могучий золотой Рио, обливаясь потом. – Ты – не носитель духа, не может быть!..
- Тихо-тихо, до разговора обо мне мы подойдем в финале. Сейчас я расскажу тебе сказку.
Кирия никогда прежде не слышала, чтобы её брат с кем-то так язвительно заговаривал. Его несло, он распылялся в самом прямом смысле слова, стена жара была столь плотной, что она и шагу сделать не могла, никто не мог! Могучим заслоном, невидимое и, возможно, несуществующее пламя заставляло всех фламмов поджать хвосты так, будто перед ними возник сам черный феникс.
- Все внимательно слушайте, что я сейчас скажу! Учтите, повторять дважды я не собираюсь. Я хочу поведать вам историю, которую до сегодняшнего дня я считал сказкой. Все ведь помнят присказку о зачатии мира? Для нас, фламмов, это не присказка, а реальность. Род Ди тому живое подтверждение. Черный феникс, имя которому было необъятный Ди, породил все когда-либо жившие в этом мире племена огня. Среди всех них всех, своим лучшим детищем он избрал нас - фламмов. Он заложил первую из башен фениксов и правил в ней тысячу лет, и в те годы эти земли были укутаны непроглядной тьмой. По истечении этого срока, Ди, - непроизвольно, Дио махнул в сторону Ирла, - отщепил от своего сильнейшего духа огня одну крохотную крупицу и подарил этому миру свет. Взошло солнце, и Ди завещал своему преемнику традицию, сказав, что каждую тысячу лет солнце начнет гаснуть, и чтобы предотвратить это, каждый из королей, что будут править после него, должны будут слиться со Светилом. – Дио начал расхаживать вокруг Рио. – Но сущность фениксов такова, что умертвить себе подобного, не рассеяв энергию его духа, может лишь другой фламм, чье пламя ярче предшественника. Таким образом, вопрос с выбором наследника престола исчез сам собой. Ди оставил фламмов под опекой своего сына и отправился невесть куда, как он сказал, познавать мир, не без него рождённый.
Глаза Рио округлились. Он осознал, что теперь в памяти этого мальчишки хранятся знания прошедшего тысячелетия. Едва ли не взвыв, он стал корить себя за то, что не узнал о существовании хранилища памяти Денариона прежде. Ведь тогда всё бы получилось, всего этого можно было избежать.
- Тысячу лет назад, за триста лет до падения Северной Звезды черный феникс вернулся домой… но уже не подчиненный разуму своего хозяина. Обуреваемый одними лишь животными инстинктами, он вернулся с одной единственной целью: поглотить и забрать себе весь имеющийся у нас свет. Это было во время правления Фила - твоего предшественника. То, что тогда происходило в старом городе фениксов нельзя назвать войной. Это было истребление. Черный феникс поглощал фламмов одного за другим, впитывая их в себя и становясь сильнее, насколько это возможно, а это было невозможно, потому как чернота его пламени уже содержала в себе все цвета. Уцелевшие фениксы бежали сюда, в эту долину, где их встретил неизвестный никому фламм по имени Ирл…
Практически никто из фениксов не знали имени рыжеволосого, однако взгляды свиты Дио тот час оказались прикованными к нему.
- И он рассказал Филу о существовании перворожденного элементаля стихии воды, имя которому Море. Фил лично отправился на восток и взмолил его о помощи, но тот не ответил, и тогда Ирл отправился за море, дальше, туда, где сейчас царствуют люди. Он отправился в Орану. – Дио присел рядом с Рио, чуть накренил голову набок, рассматривая короля словно в последний раз, и продолжил. – Там жил народ змей, элементали земли, где царствовал род Одера. Род первого элементаля земли, который возглавляла она сама, Вэрде. Она согласилась помочь фениксам в усмирении питомца Ди, и её мудрость и милосердие обрекла весь род на гибель. Семнадцать поколений змей, в том числе и второй сын Вэрде, Ричи, все они прибыли сюда, - Дио встал и размахнул руками, - вы спрашивали, откуда в этих землях столько риалрона? – Вполоборота он глянул на людей, но Лекса догадалась, что эти слова говорились ей. – Риалрон - это не только природный ресурс, это - плоть змей рода Одера, подверженная такой высокой температуре, какую может источать лишь одно существо на свете - Чёрный феникс. Пятнадцать змей рода Одера погибли, стоило схватке начаться. Они были могучими представителями элемента земли, но пали, неспособные противиться хаосу пламени Ди. Увидев это, Вэрде, чтобы спасти жизнь своего недавно рожденного сына, велела Ирлу спрятать его, а сама вступила в бой. Она обратилась в огромную, подобную горе, - эти слова он говорил медленнее, - змею, поглотившую черного феникса. Он оплавлял Вэрде изнутри, обращал её в риалрон, жаждал расплавить её и вырваться, но она выдержала. Она победила черного феникса ценой своей жизни. Слилась с ним. И все ради нас.
Дио нравилось висящее в воздухе молчание, и напряжение, источаемое жителями Башни.
- Нынешние жители верхнего города, Башни Хар-Терр-Крона – это те, кто пережил те времена. Но мы идем дальше. Ведь я ещё и слова не сказал о появлении драконов!..
- Замолчи, мальчишка! – Зло и отчаянно воскликнул Рио, не понимая, что его слова уже ничего не значат.
- Не перебивай. – Шикнул на него Дио, и незримая энергия приковала золотоволосого мужчину к земле. – Я не договорил. Год спустя, пятеро женщин фенисов родили то, что сейчас зовется народом дэна. Да! – Он подхватил повисшее настроение. – Драконы – это плоды соития королевских змей, Одера, и нашей крови – фениксов.
Фениксы нижнего города не могли поверить своим ушам, а жители Башни – могли, потому что эти знания не были для них тайной, но никто из них не посмел перебивать монолог Дио. Кровь некоторых фламмов уже начала кипеть, некоторые не могли или не хотели поверить в то, что дэна, подвластный им народец - это потомки двух сильнейших представителей стихий огня и тверди.
Драконы же молча слушали, и Стижиана немало удивила их невозмутимая реакция на слова Дио. Быть может, они догадывались о своем удивительном происхождении, что вряд ли, а может они были готовы верить каждому слову, что сорвется с уст великого сате.
- Три с лишним сотни лет фламмы и дэна жили по соседству, были друзьями и союзниками, и сила их крови держала в узде то, что осталось от перворожденных элементалей Тверды и Огня. Драконы жили в этой горе, Денарионе, в плоти первой из змей, оплавленной огнем первого из фениксов. В то время как фениксы углублялись в познание природы света, драконы углубились в изучение кристаллов. Они изобрели технологии, в чем-то превзошедшие наши. Но не это, не зависть или боязнь перестать быть сильнейшим племенем огня подвигли тебя, Рио, на войну. Всю свою жизнь я размышлял и разрабатывал самые невероятные теории, которые могли бы объяснить зачем могучим фениксам порабощать целый вид. Это мог быть страх, не так ли? Драконы обладают рядом способностей, могущих уничтожить не только оболочку феникса или его душу, но и его духа. Моя сестра рассказывала мне об этих талантах. Её мать одна из немногих кто владел ими. Но нет, не боязнь истребления толкнула тебя. Я думал о технологиях, о желании драконов покинуть эти земли и отправиться на восток, к другим видам и народам. Но тоже нет! Ответ на вопрос оказался отвратительно абсурдным. Думая о нём, я стыжусь того что являюсь твоим потомком.
Рио обессиленный лежал на кристаллических песчинках, и что-то с такой силой давило на его тело, что он не мог пошевельнуться.
Те из фламмов, что умели слушать и в то же время думать о чем-то своем, внимательно приглядывались то к Дио, то к Рио. Откуда в этом юнце такая сила? Он лишил короля способности сопротивляться ему меньше чем за несколько минут. И говорит о троне, о правлении, о том, что титул Светила уже принадлежит ему.
- Солнце. Я не могу ответить на вопрос, когда и почему в твоей голове возникла эта навязчивая идея, но ты обожествил солнце. Да, оно является для фениксов высшей ценностью. Огромный сгусток энергии, которой питаемся и мы, и все живые существа этого мира. Солнце не без недостатков: запас его ограничен и каждую тысячу лет король обязан с ним сливаться, чтобы Светило продолжило свое существование. И скажи мне, о Рио, как ты сумел превратить искусственно созданный артефакт в Бога?
- Без солнца мы – ничто, вот как!
- Молчать. – Шикнул Дио, давая королю понять, что это был риторический вопрос. Новый заряд энергии ударил Рио в грудь и тот умолк.
- Драконы стали угрозой твоей маленькой религии, основанной на солнце. Драконы – спасители, защитники, потомки тех, кто погиб, спасая род фениксов. Они жили в Денарионе, в плоти Вэрде и день ото дня следили за тем, чтобы эта плоть не пошла трещинами, и черный феникс не вырвался на свободу. Драконы в твоих глазах были чересчур сильны, но тебя пугали не их таланты, а их возвышенность. Из-за дэна твоя попытка создать храм Солнца и стать его жрецом провалилась. Ведь всем известно, что солнце – это лишь частица перворожденного Ди, малая его крупинка. Сначала ты попытался запретить фламмам иметь дела с драконами, но к тому времени живых фениксов было не более семи сотен, не все духи уже успели тогда переродиться, и многие из них были слишком умны, чтобы признать солнце Богом. Они отреклись от тебя, Рио, и поклялись, что будут защищать дэна от твоих нападок. Денариону нужна кровь дэна, иначе есть риск, что черный феникс однажды вырвется. И ты нашел выход. Ты собрал самых верных тебе людей, вот они, - он махнул рукой на жителей Башни, - и вы в одну ночь перебили правящий род драконов - Рхеггсгира и его семью, а вместе с ними вы лишили жизни всех ушедших от вас фламмов, перебили всех ученых дэна, лучших воинов, оставив живыми в основном лишь детей и, так называемый, рабочий класс, умевший выращивать питательные кристаллы. За одну ночь, покуда солнце было спрятано за только что достроенной Башней. Это было за год до падения Северной Звезды, когда век истребления достиг своего пика, и безумие людей двигалось на нас. Кровь. Ты спас эту долину, надо отдать тебе должное. – Дио ухмыльнулся. – Ты не просто перебил драконов и фламмов-отступников. Ты вывел их из города, выгнал и устроил там сражение с остатками элиты на юге этой долины. За горой, за людским поселением. Ты проливал их кровь и смешивал её со своей. Овраг кипящей крови стал барьером, не пустившим безумие людского Бога сюда. Вместо этого, ты стал безумием этих мест.
Дио поднял глаза и окинул взглядом всех вокруг. Драконы спокойно смотрели на беловолосого феникса. Фламмы были с ними солидарны.
- Но вот возникла проблема. Вскоре. Проблема, о которой ты не подумал, когда изгонял драконов с родной им земли – это их предназначение. Тебе ведь никогда не были известно, как именно драконы сдерживали духа Ди. А вскоре выяснилось, что потомство дэна, рождённое на поверхности - безжизненно. Ты сам, лично, вместе с первым сате, ещё до рождения моего отца, построил алтарь. Вы взяли лучших из драконов, и они вырастили для вас чистейший кристаллы, способные делить энергию горы на категории и выделять так называемую… искру жизни. Таким образом, ты сумел поддерживать энергию, сокрытую в Денарионе, в равновесии, не заботясь о подвластных тебе драконах. Скажи мне, ты хоть знаешь, почему Драконы перестали рожать живых детей? М? Наверняка ты списывал это на кристаллы, выращенные на этой земле. Биологическая основа объяснению этого факта. Нет, Рио, ты думал не верно. Если бы ты пытался прочесть то кристаллическое критши, а не уничтожить его, то ты бы знал как свет нашего солнца влияет на драконов. Риалрол, из которого состоит вся гора, преломлял солнченые лучи до пригодных для жизни и размножения драконов. Но тебе было проще и выгоднее держать целый народ под строгим надзором, и каждый раз, когда молодая семья дэна приходила к сате и просила о помощи для их новорожденного, ты показывал им, что они – ничто, и без фениксов они не смогут существовать. Смогут. И я дам им эту свободу.
- Ты не знаешь, как они опасны!..
- Люди, Рио, тоже очень опасны. Взять хотя бы медиумов. Один могучий медиум способен взять под контроль немыслимое количество духов, сколь крепкой ни была бы его связь с хозяином. Но с великой силой приходит и великая ответственность, и люди, в отличие от тебя, сумели это понять.
- Ты – ничто, Дио! Ты родился…
- Да, я родился. Тридцать три года назад, в день моего зачатия, солнце мигнуло изумрудно зеленым лучом, таким ярким… - взгляд Дио скользнул по едва видной царапине на лице короля, - что он мог бы унаследовать власть. Стать твоим преемником. Ты боялся смерти больше, чем драконов. Ты боялся слиться солнцем. Забавно, не так ли? Любить его, идти ради него на таки жертвы, но бояться стать с ним единым целым. Ты заставил мою мать травить меня ещё во чреве. Надеялся, что выдуманные тобой фокусы позволят духу изумрудного феникса не привязаться ко мне или не появиться вообще. Мой отец знал это, и это была одна из причин, почему ты с лёгкой душой лишил его жизни. Должно быть, твоя радость была безграничной, когда я родился… белым. Без цвета, а значит – без духа. Но вот незадача, Рио: есть лучи, которые не входят в видимый нам спектр.
Золотовласый король широко распахнул глаза, наконец поняв, что это за сила, не дающая ему встать, и почему ему жарко, как никогда не было в жизни.
- Случается и такое, что в один день может родиться два духа. Ночь с восемнадцатого на девятнадцатое августа тридцать два года назад, если смотреть на летоисчисление людей. В ту ночь родилось два великих духа. Один предназначался не фламму, а человеку, Стижиану Ветру, будущему королю людей. А другой…
Дио улыбнулся, а Ирл засмеялся ещё громче, прикрыв рукой глаза.
Беловолосый развел руки широко растопырив тонкие пальцы, и выгнул шею вверх.
Никто не видел огня, но чувствовали его. Сначала тепло, а потом немыслимый жар, исходящий от Дио. Воздух вокруг него нагрелся, преломляя проходящие сквозь него лучи. Через несколько мгновений, беловолосого окружало огромное оформленное поле жара, приобретающее похожие на стеклянные очертания. Это была не птица, то были крылья, растущие из спины Дио. Дивные длинные крылья, искрящиеся невидимым теплом.
Невидимым фламмам, но драконы, чье зрение охватывало больший цветовой диапазон, четко видели части стройного тела невидимого никому кроме них феникса.
Дио выглядел очень напряженным. Стижиан прекрасно мог понять его чувства. Когда он воскрес, ему предстояло узнать и понять природу его второго духа, найти способы совладать с ней, найти учителя, или хотя бы того, кто мог бы его тренировать. Это было не просто. Дио находился все эти годы в несколько другом, но чем-то похожем положении: он был вынужден скрывать свой дар всеми силами, сдерживать эту мощь внутри себя.
Должно быть, отец тренировал его, думал Стижиан, но отец умер, и больше никто не мог разделить с Дио его тайну вплоть до этого самого дня. Ему предстоит многому учиться, но сначала…
Дио наклонился и легким рывком поднял Рио над землей. Золотой феникс воспламенился, но все посылаемые им лучи возвращались в него:
- Белый… Белый феникс! – Зачем-то кричал Рио, цепляясь за последние мгновения своей жизни. – Ты всё погубишь, мальчишка! Ты погубишь солнце!
Беловолосый не ответил. Одной рукой он держал короля за горло, а другую положил ему на грудь. На кончиках его пальцев начали неспешно вырастать невидимые световые лезвия, прорезающие плоть и душу Рио.
- Ты не достоин стать частью нашего солнца.
Это было последнее, что услышал король Рио, золотой феникс, прежде чем Дио резким рывком вырвал пылающее яркое сердце из его груди.
Он отбросил обращающееся в прах тело бывшего короля и приподнял его золотое сердце над головой.
- Я, Дио Ди Неирен, новое коронованное Светило города Хар-Терр-Крон! Вы готовы принять меня и жить под моим наставлением следующую тысячу лет?
Ответ не заставил себя ждать: один за другим, фениксы признали его. Толпа взревела, восклицая какое-то непонятное гостям короткое слово. А затем…
Это было самое прекрасное, что гостящие у них люди видели в своей жизни.
Один за другим, жители нижнего города и башенцы, призвали своих духов. Самых разных цветов, яркие и едва пылающие: все они, две тысячи прекрасных птиц появились на поле между Хар-Терр-Кроном и Денарионом.
- Дио… - Не сдержав слёз, тонким голосом испуганно проговорила Кирия.
Брат обернулся к ней, и его лицо озарила тёплая, какой она всегда была в её адрес, улыбка.
- Подойди. – Дио протянул ей руку.
Испуганная, Кирия медленно и неуверенно подошла к нему и коснулась его ладони.
- Ты и твоя мать – чудом выжившие потомки некогда правившего в Денарионе рода. Я не буду спрашивать разрешения, потому что это дар. Я хочу, чтобы ты вела свой народ в будущее, сестра.
- Но Дио, я… - Её разные глаза стали круглыми.
- Я всегда буду рядом. А ты всегда будешь символом того, что фламмы и драконы могут сосуществовать вместе. Королева Кирия. Я дарую драконом право вернуться в Денарион, а ты будешь той, сестра, кто сможет вернуть народу дэна всю их красу и силу. Но это не сейчас.
Дио показалось, что он слышит, как после всех этих слов и событий в сердцах драконов лопнула и разбилась возникшая впервые за столько лет надежда.
- На востоке идет война. Старинная сила вырвалась, и она способна уничтожить всю долину Орана, а затем она доберется и до нас. Король людей…
«Я не король» - про себя прошипел Стижиан.
- …прибыл сюда с договорами, подписанными ещё до падения Северной Звезды. Согласно им, носитель крови людского рода Дива имеет право призвать всех нас, и народ дэна, и фламмов, на войну.
- И имеются договора? – Вопросил один из башенцев.
- Да. – Кивнул Дио. – Мы…
- Не распыляйся, молодой король, договоры требуют подтверждения. Этот король людей действительно является потомком Ориты Дивы?
- Вообще-то нет… - Промямлил тот.
Дио едва не ойкнул во весь голос.
- Вам мало того, что час назад он был единственным претендентом на трон Хар-Терр-Крона? – Циавису не нравилось, как разворачиваются события.
- Был, человек, - подала голос Бао, - но не стал. Я требую подтверждения необходимости использовать договоры. Как он может быть королем людей, если не связан кровью с родом Дива?
- Я женюсь на последней из рода Дива…
- Я могу подтвердить. – Лекса сделала шаг вперед. – Я – носитель крови Дива.
Дио удивился пуще прежнего и сжал руку сестры.
- Я не понимаю… - Пробурчала Бао.
- Монтера была не единственным продолжателем рода Дива. Был ещё один… Я... мне точно неизвестно, но весь род Ун Бейквуд происходит от него. Мы – второй и последний род, в чьих жилах течет кровь Ориты. – Лекса подошла к Дио, грациозно поклонилась, подобных манер прежде не было в её движениях, и вопросительно посмотрела на Бао. – Как ты будешь подтверждать что я потомок?
Бао так удивилась, что её челюсть осталась приоткрытой.
- Я думаю, нет надобности пускать кровь этой женщины. – Произнёс громко Ирл, подходя к Дио, всё ещё крепко сжимавшему руку сестры. – Перестань бояться, - сказал он ему, - теперь они все в твоей власти. Как прикажешь - так и будет.
Дио с минуту пристально смотрел на рыжеволосого феникса, когда-то носившего духа по имени Ди. Не моргая, он вглядывался в бездонную пламенную пропасть его красно-оранжевых глаз и с трудом отвёл взгляд.
- Через неделю мы отправляемся на войну. И я обещаю, - он сильнее сжал руку сестры, - по возвращении, Денарион снова будет принадлежать драконам.
Глава шестая.
Отчаяние в сердцах великих.
- Ещё целая неделя… - Стижиан ходил взад-вперед по просторной и почти пустой комнате в огромном доме нижнего города, где им отвели целое поместье для отдыха.
- Стижиан, ты должен понимать, что нам неслыханно повезло. – Лекса опустилась на пол в центре комнаты и распахнула сумку, с которой не расставалась ни на мгновение. – Мы могли быть убиты этими созданиями ещё в горе. Нам неслыханно повезло встретить там Дио.
- Да, но Дримен!..
Что-то громко щелкнуло: Лекса доставала из сумки непонятную металлическую вещицу, похожую на деталь какого-то механизма.
- С ним все будет хорошо. – Прошептала она себе под нос. – Он силён и умён как никто в академии. С ним все будет в порядке.
Они с минуту помолчали, неподвижные, смотрящие в разные стороны.
- Стижиан, - Лекса нарушила тишину, - ты помнишь, Дио говорил что-то о безумном человеческом божестве? Как думаешь?..
- Я не хочу думать об этом сейчас. – Ответил ей монах, надевая на себя шелковую одежду, подаренную ему Дио. – Не то время. Мы слишком мало знаем о самих себе и о своей истории. В том, что рассказал мне Одераричи… слишком многое не вяжется, по-моему. Он говорил о Веке Истребления, но словом не обмолвился что тогда произошло. И почему конец той войны увенчался падением Северной Звезды. Когда война закончится, я найду этого древнего змея, и он расскажем мне… нам всё. Лекса, прошу тебя…
- О каком Божестве говорил Дио?! – Едва ли не крича воскликнула женщина, взмахнув своими красивыми каштановыми кудрями. На её глазах блеснули слёзы.
- Ты главное верь, Лекса. – Улыбнулся монах ей, подойдя поближе. Он чувствовал, как в её сосуде зарождается энергия, которой не место в её прекрасной душе. – Верь, если тебе так легче. – Стижиан обнял её, плачущую, с частями неведомого механизма в руках, и выплеснул небольшой сгусток сияния, окруживший женщину и успокоивший её. – Всё будет хорошо.
- Циавис!! – Позвал его Суо, за спиной которого шли Мао и Лао. – Цисс! Погоди.
Он догнал его, шедшего в дом где сейчас Стижиан, и поманил за собой.
- Тебе в таком виде нельзя принимать участие в боевых действиях. – За спиной магистра Возник Ирл и положил ему руку на плечо. – Пойдем-ка залатаем твой сосуд.
- Я?.. Что?.. Что вы задумали?..
Четыре феникса, бывшая свита великого сате, взяли Циависа под руки и куда-то повели. Он был так удивлен, что даже не успел как следует возмутиться и спросить, что происходит. Эти четверо провели его через весь город, к северной границе, по широкой и явно редко используемой лестнице и вывели его за черту города.
Впереди Циавис видел первое и единственное во всей долине каменное сооружение. Оно возвышалось на два десятка метров, а его форма напоминала дольку апельсина. Входа в это удивительное сооружение не было видно, и как только магистру захотелось спросить об этом его сопроводителей, как фениксы вместе с ним оторвались от земли и воспарили вверх, полетев к вершине стены.
Это оказалось полое сооружение, напоминающее Циссу арену в новой академии магии. Несмотря на подготовку к отправлению на восток, арена оказалась полна народу: все сидячие места были заняты, в то время как сама арена пустовала.
Как только ноги магистра почувствовали под собой твердую поверхность, стоявший гул на мгновение затих, а затем раздалось громоподобное сокрушительное приветствие, от которого у Цисса начала побаливать голова.
- Они все собрались здесь, чтобы посмотреть на человеческого магистра огня.
- Знаешь, Ирл, я сейчас далёк от звания мага, не то что уж магистра… На что тут смотреть?
- Будет на что, я тебе все объясню. Помнишь ведь какие уроки вёл магистр Ирлис? – Рыжий феникс как-то подозрительно хикнул и потащил немного испуганного Циависа вниз, к арене.
- Я до сих пор не могу поверить, что это ты…
- Что, до сих пор просыпаешься в холодном поту, вспоминая практические занятия по основам магии огня?
- Я родился в семье Амеверо. Ещё ходить не умел, а уже приколдовывал. Но даже так, твои занятия были…
- Эффективными. Ты же стал магистром, не так ли?
Они спустились вниз, а пламенные массы, разбросанные по трибунам, стали перетекать ближе к арене.
Ирл попросил прочую свиту сате остаться в сторонке, а сам вышел в центр.
- Как тебе уже говорил Суо, самые бездарные из фениксов познают материализацию духа через трещину в сосуде. У них она возникает как следствие неправильного перераспределения энергии. В твоем случае… ты ведь прежде не пытался высвободить духа? Можешь не отвечать, потому что даже если и пытался, ты все равно делал это неверно. Материализовывать духа – неимоверно просто, главное понять… принцип. Когда вернешься в академию магии, обязательно проследи что бы то, чему я тебя сейчас научу, включили в курс подготовки магистров. Слушай меня внимательно. Как происходит сотворение заклинания?
- Энергия черпается из сосуда, окрашивается духом и направляется разумом мага.
- Это низший и средний классы магии. Что идет дальше, когда маг готовится получить степень магистра? И тем более, магистра Круга магов.
- Дальше появляется ещё одна ступень, которая отчасти заменяет последнюю – направление. Вместо неё магистр может использовать различные формы. Самое сложное – придумать эту форму. Она для каждого своя.
- Верно. И чем сложнее и искуснее форма, тем мощнее заклинание. Твоя задача сейчас, превратить первые три этапа сотворения заклинания в одно действие и сосредоточиться на форме.
- Хор…
Циавис не успел договорить, как красная пламенная линия, извивая подобно умирающей змее, ринулась на него. Магистру никогда не хватило бы реакции увернуться от неё, так что он поставил перед собой широкий круглый щит, похожий на один из тех, что стоят в академии магии в музее, но только его был соткан из магии. Однако змея этот щит будто не заметила: прошла сквозь него как пуля сквозь воздух и ударила Циависа в грудь.
- О-о, - удивился Ирл, разглядывая магистра поднимающегося с земли магистра. Тот не кряхтел, но про себя громко ругался. Отряхнулся, и он уже как новенький. – Ты балуешься эликсирами. Да настолько, что тебя даже удар змеи не берет… Циавис, где твой брат? Я всегда думал, что у вас один дух на двоих. Вы же относитесь к типу магических близнецов.
- У нас и был один дух на двоих. Только вместе мы могли творить заклинание, сделавшее меня магистром. Теперь я могу творить его один.
Глаза Ирла чуть погрустнели. Он помнил обоих близнецов ещё маленькими мальчишками, подававшими неплохие надежды. Пугали только их воспитание да дурной нрав, что Ирл и пытался исправить, будучи их учителем.
Теперь дух только у Цисса, и судя по интонации, которой он говорил об этом, его брат не просто остался без магической силы.
- Что за заклинание вы создавали? – Спросил феникс вместо того, чтобы произнести ненужные здесь слова сочувствия.
- Дождь тысячи огней.
Ирл едва не крякнул.
Все, кто услышал последние слова Циависа, а это были почти все фениксы, собравшиеся на арене и трибунах, одновременно замолкли и не с испугом, но с чем-то похожим, уставились на людского магистра.
- А может… - Неуверенно и тихо проговорил Суо, - ну его, а? Не будем его учить материализации?..
- Я разделяю твои чувства, - сказал другой феникс, с тёмно-синими волосами, - но если он не освоит материализацию, то так и останется жить с трещиной в сосуде и без малейшего намека на шанс снова стать магом.
- Что?.. – Цисс замотал головой из стороны в сторону. – В чем дело?.. О чем вы?
- Роу. – Без тени улыбки ответил Ирл, покусывая нижнюю губу. – Имя твоего духа – Роу. Небезызвестный и очень могущественный дух. Мы не раз сталкивались с ней.
- И… почему такая реакция? Мне говорили, что мой дух - женщина, но…
- Скорее девочка. А кто говорил? Медиум?
- Нет, Ави… Дух моей супруги.
Ирл продолжал пожевывать нижнюю губу, смотря куда-то в пол.
- Ну, могу с уверенностью сказать одно: противиться материализации она точно не будет. Так. Возвращаемся к тому, с чего начали!..
- А может все-таки не стоит? – Жалобно спросил Мао.
- Не слушай его, Циавис.
Магистр магии, видавший разное, мало того, что чувствовал себя не в своей тарелке, стоя посреди арены фениксов под пристальными взглядами этих древних созданий, он начал всерьез волноваться о происхождении своего духа и причине, по которой фламмы не хотят её высвобождать.
- Ну, каждый раз, когда я вижу её и её хозяев, я надеюсь, что они хоть в этот раз поладят. Может, тебе и удастся. Позволь рассказать тебе о духе Роу, Циавис. Роу – это мотылёк.
- Мотылёк? – Брови магистра удивлённо задрались.
- Да. Это дух, относящийся к классу уникальных. Её крылья – вот источник всей огненной мощи, что у тебя имеется. Ввиду того что их четыре, делить эту силу между двумя братьями не составляет труда. Это так, к слову. Этот дождь тысячи огней – это сгусти сжиженной своего рода плазмы…
- Ты хочешь сказать, что самое разрушительное заклинание в истории академии магии… ну, кроме Оримие Дримена, это… - пыльца?
Ирл улыбнулся, довольный смекалкой своего бывшего ученика, которого он муштровал ещё в академии. Хотя, меньшего не стоило ожидать от магистра.
- Да. Когда ты используешь это заклинание, Роу взлетает за облака, и там её крылья достигают невероятных размеров. Даже не пытайся себе представить их. Она взмахивает ими, как бы стряхивая с себя пыльцу, и мы видим то, что принято называть дождём тысячи огней.
Циавис не нашел чего спросить или сказать.
- Должен признаться, я очень удивлён тому, что тебе удается использовать это заклинание, не материализовав духа. Сделав это, тебе будет гораздо проще колдовать. Не только огненный дождь, но и другие заклинания. Значит… Можешь сейчас призвать дождь?
- Не думаю. – Честно признался Цисс. – На него уходит добрая половина энергии сосуда, а у меня сейчас и четверти не наберется.
- Нет-нет, Цисс, я не хочу, чтобы ты призывал эти пламенны сгустки плазмы. Мы, конечно, народ огня и не такое выдержать можем, а вот наша архитектура и соседи, - он имел ввиду драконов, - вряд ли этому обрадуются. Я хочу, чтобы ты прочувствовал то состояния сосуда, в котором оно находится при сотворении этого заклинания. Не более. Оно схоже с состоянием высвобождения и материализации духа.
Циавис неуверенно покачал головой и приступил.
Прошло двадцать семь часов.
Арена уже давно была куда менее оживлённой, чем когда Цисс только сюда прибыл. Десяток, может два, мужчин и женщин племени фламмов скучали на трибунах, разговаривали и лишь изредка поглядывали в сторону людского магистра магии.
- Что я делаю не так?! – Взревел усталый Цисс. Все прошедшие часы он не спал, потому что в зоне арены никогда не было ночи, и солнечная радиация позволяла ему не чувствовать физической усталости, но голова уже начинала набухать.
- Я думаю, ты не используешь воображение. – Хмыкнул Ирл, нашедший в происходящем почву для развития своих преподавательских навыков.
- Воображение? – Волосы магистра уже почти полностью стали белыми, с чернотой в корнях и на паре прядей. – Воображение… - Зачем-то повторил он.
- Цисс, я не знаю… Ещё никогда на моей памяти высвобождение не занимало столько времени.
- Ты когда-нибудь обучал этому людей?
- Ну…
Магистр вопросительно вскинул брови.
- Нет. Но это не должно быть тебе поблажкой. Дух огня есть дух огня!
- Но ты сам сказал, что у меня уникальный дух! До меня его вообще кто-то материализовывал?
- Её, Цисс, не вздумать называть её мужчиной. Да, высвобождал, но на моей памяти высвобождение всегда совпадало с первым применением дождя тысячи огней. В твоем же случае… Я могу объяснить это лишь тем, что первоначально дух был разделен между тобой и братом. Никогда не слышал о материализации духов у близнецов.
- Ирл… - Вдруг магистр изменился в лице и, согнувшись и уперев руки в колени, громко вдыхая и выдыхая спросил: - ты правда черный феникс?
Тот моргнул и устало улыбнулся. Сощурившись, он посмотрел в глаза магистра и сказал:
- Зависит от постановки вопроса. Мой дух покинул меня, оставив мне только лишь малую искру, - кончиком пальца он указал на свои пламенно-оранжевые глаза, каких не могло быть у феникса королевской крови, - и мой цвет изменился. Если ты спрашиваешь, могу ли я по-прежнему повелевать Ди… то мой ответ - нет. Но если ты хочешь узнать, живу ли я уже много тысячелетий и был ли одним из тех, кто породил всё разнообразие племен огня… Да. Мой ответ – да, это я.
На минуту, Циавис перестал дышать. Ненадолго. Если бы в детстве он узнал, что ему преподает не какой-то дурень средних лет, а сам перворожденных элементаль, то его судьба и судьба брата сложились бы иначе.
Они же всё делали верно. Дождь тысячи огней пролился и оставил от Монтеры лишь черное зеркало, чернильное пятно на карте Ораны. Расчеты были верны, и Циавис до сих пор не может понять, в чем же была ошибка. Почему он остался магом, а брат - нет.
- Дело в крыльях. – Ирл словно прочитал мысли магистра по морщинам на лице, и стал расхаживать взад-вперед. – Нет, не в них. В вас. Ты же родом из семьи Амеверо? Так? Один из четырех знатных домов Ораны.
- Он был таковым. – Холодно поправил тот.
- Когда вы родились, вас проверяли на сродство?
- С кем?! – Магистр впервые услышал о подобном.
- Друг с другом. Что, нет? – Ирл знатно удивился. – Ну да, близнецы рождаются не так часто, чтобы пронаблюдать закономерность. У фламмов тоже такое случается. Чтоб меня, и почему я только раньше не подумал! Циавис, тебя ведь отягощает чувство вины за смерть брата?
Тот не ответил, только лишь опустился на землю и сел в позе лотоса.
- Близнецов бывает несколько видов. Есть так называемые двойняшки: они вместе растут в чреве матери, вместе рождаются, но они два разных человека, как внешне, так и внутренне. Существует очень редкий вид близнецов… так называемые астральные близнецы. У них… словно одна душа на двоих, в то время как они имеют два сосуда. Отдельных друг от друга, но абсолютно одинаковых. Между их душами имеется очень прочная связь, позволяющая им едва ли не читать мысли друг друга, чувствовать на расстоянии… Помимо этого, они способны перебрасывать друг другу энергию через имеющуюся тоннель между ним, влиять на скорость выработки энергии. Наверное, если развить эти дары, то можно добиться просто фантастических результатов! – Он хлопнул в ладоши и улыбнулся. - В Хар-Терр-Кроне подобное случалось всего пару раз, я в то время не видел это полезным и без особого интереса наблюдал за этим.
«Милф и Маретти» - тут же подумал Циавис, вспомнив какие чудеса могут выполнять эти двое. И почему он никогда не додумывался поговорить с ними о свойствах близнецов?
- Второй тип – куда чаще встречается, но среди людей лишенных духа. Магистр Павис… ты его и не знаешь, он жил лет триста назад, он свято верил в то, что людские пустые сосуды могут быть полезны в магических целях, и он изучал их. В его записях не раз были упоминания о близнецах, чьи сосуды связанны, несмотря на разные характеристики и параметры. Могло случиться и такое, что вы с братом относились к этому типу.
- Связанные сосуды? И как это относится к материализации моего духа? – Циавису совершенно не хотелось говорить о брате.
- Выслушай меня. Я понимаю – ты маг огня, у вас темперамент как у петуха, пытающегося произвести впечатление на курицу. Но не пытайся меня перекудахкать. Из нас двоих именно я!..
Он оборвался на полуслове, поняв, к какому завершению ведет эта его фраза.
- Огненная курица! – Прыснул Циавис, но мгновением позже, не сдержавшись, залился звонким смехом.
По волосам Ирла прошлась тонкая искрящаяся волна пламени. Он сжал руки в кулаки, но не увидел испуга на лице магистра. Действительно, что ему: он видел то, что сейчас творится на фронте на юге Ораны. Его ничем не возьмешь.
- Да-да. Смешно вышло. Послушай. Поскольку природа сосудов разная, давай предположим, что этот дух, мотылёк, был привязан только к одному сосуду… К твоему.
Цисс начал понимать о чем говорит Ирл.
- Из-за вашей с братом особенности, энергия самого духа, я имею ввиду его нематериальная, метафорическая энергия, представь это в абстрактной форме, была распределена между двумя, а не одним сосудами.
- Почему ты думаешь, что именно к моей душе привязан дух?
- Потому что в противном случае, ты перестал бы быть магом, а твой брат - нет. Это самое разумное объяснение. И чтобы сотворить дождь тысячи огней вам наверняка приходилось объединяться как бы то ни было, да? Ну, за руки держаться к примеру, используя хороший проводник магической энергии.
Эта самая красная лента была обмотана вокруг правой руки магистра.
- И поэтому дух и не материализовался тогда. Во время первого дождя. Она не может пройти сквозь два сосуда. Только через один. Дождь тысячи огней – слишком сложное заклинание, чтобы выполнять его… вдвоем, так скажем. Вы дошли до предела, вы оба, и дух наконец смог полностью перейти к тебе, разорвав связь с братом и…
- Ирл. – Циавис мертвенным тоном прервал его, – давай сосредоточимся на духе, – он не мог выразить словами, как ему больно слышать о своем близнеце.
- Я как раз к этому и иду. У меня есть предположение, теория, догадка, что ты не заметил, как сильно увеличился коэффициент мощности заряда твоего духа.
- То есть ты хочешь сказать, что я использую всю энергию сосуда, но не всю энергию духа?
- Именно. И скорее всего, ты используешь именно ту половину, которая всегда была с тобой.
Циавис усмехнулся и встал с земли. Фениксы, переговаривавшиеся друг с другом, почему-то умолкли. Они учуяли в воздухе волны некой силы, которую сам магистр ощущал с большим трудом.
- Давай, малыш. – Кивнул рыжеволосый феникс со спокойным выражением лица. – Призывай дождь тысячи огней.
- Ирл, ты сдурел?! – Выкрикнул Суо, и его слова поддержали почти все присутствующие.
- Спокойно, спокойно. Он у меня ещё ребёнком основам магии учился. Итак, Циавис, что ты чувствуешь, призывая дождь тысячи огней?
- Тепло. – Незамедлительно ответил он. – Тепло на кончиках пальцев. Оно нарастает. А потом возникает ощущение, сходное с попаданием капли раскаленного металла на кожу. Раньше любые заклинания высшего класса вызывали такой эффект, но потом я всерьез принялся за эликсиры. Теперь это ощущение возникает только при дожде.
- Хорошо. К счастью, в твоем сосуде уже нет чистой энергии. Ну, почти нет. Остатков всё равно не хватит на использование этого заклинания. Остался только дух, так что… Нет, не пойдет. Как ты сможешь повторить то состояние, если нет энергии для сотворения заклинания? Да никак, только если… Хотя с её то характером сопротивления не будет…
- Ирл! – В который раз прервал его магистр. – Что мне делать?
- Закрой глаза и представь, что твой сосуд снова полон. Теперь перенеси всё имеющееся в тебе тепло на кончики пальцев. Представь себе прекрасного золотистого мотылька. Он светится и сияет, его крылья сшиты из огня. Ты видишь мотылька? Видишь, как развиваются его крылья?
Вместо ответа Циавис многозначно пошевелил бровями и носом. Его тело напряглось, будто испытало испуг или шок. Неестественно выгнутые пальцы побелевшими тонкими ветками замерли.
- Он его гипнотизирует? – Спросил у Мао его собеседник с лимонно-желтыми волосами - очень могучий, очей сильный феникс.
- Очевидно да. – Впервые за много лет Мао во весь голос зевнул.
- Женщина! – Резко воскликнул Ирл, и дурманящее марево, укутавшее всех, кто слушал его голос последние полминуты, исчезло.
- Ну наконец-то! – Пропищал тонкий высокий голосочек неопределенного пола, и вслед за этим Циавис почувствовал, как что-то коснулось его носа.
Он открыл глаза и увидел перед собой крошечную, размером с ладонь, девушку. А была худенькой, тонкой и стройной. Её крохотные, но пропорциональные формы были прикрыты переливающимися бесформенными струями алого огня. Из спины этого создания росли четыре вытянутых полукруглых крыла того же цвета, которые были раза в два больше тельца. Это действительно была бабочка.
- Я думала, твой скудный крохотный умишка никогда не сможет понять, как меня вызвать! Воображение, недоросль! О, Ирл!.. – Её голос подскочил, голова повернулась в сторону сильно обеспокоенного феникса. Темно-красные, укутанные пламенем, крылья мотылька резко заколебались, и крошечная девушка подлетела к Ирлу, чтобы и его схватить за нос:
- Здравствуй Роу! – Звуча гнусаво, поздоровался он с ней, стараясь выдавить из себя как можно более искреннюю улыбку.
- Что - «здравствуй»?! Почему ты сразу этому оболтусу не объяснил, как материализовывать духов? Когда он ещё маленький был! Тридцать лет моей жизни!.. – Она резко прервала твою гневную тираду, повернула голову к Суо и вскоре уже держала свою крохотную ручку на его носу.
- А ты что? Думаешь, я не слышала, как вы тут переговаривались?! «Может не надо…» - это как понимать?!
- Роу, твое появление сейчас!.. – Начал было оправдываться тот под редкие смешки непросвещенных в ситуации фениксов. Но смешки быстро угасали, так как мудрые фламмы объясняли несведущим в чем дело.
- Молчи! – Взвизгнула она и полетела ругать кого-то ещё из близстоящих фениксов.
Циавис был так удивлен, что так и продолжил стоять с приоткрытым ртом, неспособный что-либо сделать с собственным духом, пока та порхала по арене и портила отношения со всеми фламмами.
- Я что-то не понимаю. – Ней почесал обросшее щетиной лицо. – Это её появления все так боялись?
- Это Роу. – Дио появился за их спинами, на самом последнем ряду трибун, а рядом с ним оказался Стижиан. Оба выглядели довольно-таки усталыми. – Одна из первых уникальных духов, не входящих ни в одно племя.
- Ваши Величества! – Ней шутливо подпрыгнул, имитируя шок и удивление, но тут же получил легкую затрещину от своей спутницы Сизу. Её сильная рука едва прошлась по кончикам его волос не причиняя боли, но напоминая о манерах приличия.
Стижиан вяло помахал рукой в знак приветствия, Дио учтиво кивнул, и продолжил:
- Она была свободна много веков, до тех пор, пока не начался век истребления. Она, как и многие духи, пали жертвой безумия людского Бога, и переродиться ей удалось уже только в человеческом теле…
- Не смей на меня так смотреть фламм! – Взвизгнула далеко внизу Роу и сжала свои крохотные пальчики на носу очередного из фламмов. То была женщина, и она резко вскочила на ноги, зажав рукой кровоточащий и дымящийся нос.
- И говорят, характер у неё всегда был такой. – Дио скорчил моську и пожал плечами.
- Но ты… Ты действительно красная. – Услышала Роу от Ирла, и остановилась на высоте второго ряда трибун. – Да, я помню, что ты была другого цвета, но… сейчас ты алая. И очень яркая. Очень. Должен признаться, это потрясающий цвет.
- Я чувствую, что он потрясающий, но я хочу знать, почему он изменился! – Её голос волной восходил к визгу. Она сжала крохотные ручки в кулачки и резво подлетела к Ирлу. – Скажи мне, первый из элементалей, чем это может быть объяснено?
- Роу, я ничего не знаю о том, что может влиять на цвета духов. Думаю, тебе стоит обсуждать это с тем из существ, который лучше всего тебя понимает – с твоим хозяином.
- С этим ребенком?! Да он за столько лет не смог догадаться как меня вызвать! Хорошо хоть связь со вторым разорвалась, а то у него на это ушло бы ещё не одно столетие! – Роу подлетела к Циавису, похожему на каменное изваяние, и помахала рукой у него перед глазами. – И он без сознания.
- Да нет, я в себе. – Вяло пробормотал магистр. – Глаза выглядят такими мутными из-за количества эликсиров, которые я пью. Говоришь, ты изменила свой цвет?
- Да, изменила, но ты, оболтус, вряд ли сможешь объяснить мне почему.
- Но я могу попытаться. – На лице Цисса появилась улыбка, усталая, но полная искренности. Он с горящими восхищения глазами разглядывал парящую перед ним девушку с красными волосами, алыми крыльями и пыльцой, падающей при каждом взмахе крыльев и растворяющейся в воздухе, не доходя до земли. – Духи ведь связаны с хозяином тесно насколько это возможно, да? Может…
Он вспомнил как Амельера выливала всю свою энергию на его охлаждение.
- Может это всё из-за трещины в моем сосуде? Такого прежде не случалось, мало ли какие могло понести последствия…
- Да не беспокоит меня твой сосуд! – Пискнула Роу. – Посмотри какой ужасный цвет! Он… он пошлый! Он мне не идет!.. Ты только взгляни!
Она обернулась вокруг своей оси, чтобы тот как следует рассмотрел её окраску, и подлетела ещё ближе к Циавису, повиснув в паре сантиметров от его лица.
И тут Стижиан понял, в чем главный и самый большой недостаток материализации духов. Когда они заперты там, внутри сосуда, они развиваются вместе с хозяином, впитывают его опыт и беспрекословно выполняют приказы. Выпущенные из сосуда духи – это личности. Полноценные и сформированные. Такой древний дух как Роу вполне мог обладать психологией шестнадцатилетней капризной девчонки, и сложная особенность ситуации заключается в том, что теперь надо не просто ею командовать, а делать это так, чтобы она действительно слушалась.
Роу оказалась капризной, помешанной на себе и своей внешнем виде девчонкой, чья пыльца с крыльев превратила дом Стижиана в черное зеркало. Как взрослый женатый мужчина вроде Циависа сможет найти с ней?..
- А я думаю, этот цвет тебе очень идет. Красивый, подчеркивает твои стройные ноги и талию. – Магистр огня улыбнулся так, что стали видны его зубы мудрости, и протянул к мотыльку руку.
Роу так удивилась его словам и прониклась ими, что проигнорировала этот жест и метнулась к шее хозяина. Опустившись ему на плечо, крошечная Роу прильнула к его шее, сложила крылышки и уснула.
Волосы магистра окрасились черным. Его сосуд был восстановлен. Циавис замер, боясь шевелиться, дабы не разбудить это маленькое прекрасное чудовище у себя на шее. Он поднял глаза на Ирла и бровями спросил «ну что?».
- Что-что, - хмыкнул рыжеволосый, потирая оцарапанный нос, - она твоя. Твой дух. С её помощью твои заклинания многократно усилятся.
- Насколько усилятся? – Едва шевеля губами поинтересовался магистр.
- А насколько хочешь? – Сонно пробормотала дух и отключилась.
- Циавис… - Вздохнул Ирл не слишком весело. – Мощь этого создания… огромна. Она одна из первых уникальных духов. Быть может, первая. Но в её силе есть недостатки. Какие – мне не известно, тебе предстоит выяснить это самолично, но… Её хозяева в большинстве своем не доживали и до тридцати лет.
- Мне уже больше тридцати. – Циавис боковым зрением рассматривал тоненькие ножки Роу, свисающие с его плеча.
- И она изменила свой цвет. Такого не бывало прежде. И я понятия не имею, что это может значить.
- Может, что мы поладим? – Улыбнулся магистр.
- Может. – Ирл пожал плечами. Он выглядел не слишком счастливым, а скорее озадаченным.
- Всё будет хорошо. – Сказал Циавис, кончиком мизинца поглаживая духа по раскаленным, кроваво-алым волосам. Того же цвета, что и лента, которой они с братом когда-то связывали их руки.
- Я - сильнейший ученик из всех, что когда-либо знавала школа Северной звезды. Один из немногих кто может призвать семь сфер и единиться со стихией… - Спрятавшись за высоким валуном и старательно выравнивая дыхание, тараторил Стижиан.
- А я белый феникс, самый яркий из когда-либо живших и возможно живущих. – Смеясь над отдышкой монаха, размеренно проговорил Дио. – Но ему на это абсолютно плевать.
- Три дня, Дио. Мы три дня от него бегаем. Да я своего первого демона в семнадцать лет убил быстрее. Что это за чудовище вы держите в Хар-Терр-Кроне?! – Он наигранно выпучил глаза и положил руку на грудь: сердце билось как сумасшедшее. Давненько, ещё с тех пор как он учился в монастыре, его тело не переживало такой кризис.
Дио беззвучно засмеялся и выглянул за угол. Зачем, мог бы подумать любой феникс с классическим, традиционным обучением, они прячутся за этим гигантским валуном? А затем, что Стижиан являл собой ещё более уникальный гибрид чем та же Кирия: она всего-то полукровка, в которой обе её стороны, кровь фламма и дэна, взаимовыгодно смешались. Стижиан же страдал от дисбаланса в собственном сосуде и здесь, соприкасаясь с кровной яростью сил и солнца фениксов, он рисковал потерять контроль не только над своим сосудом и телом, но и над разумом. Дио же, в свою очередь, впервые за тридцать два года своей жизни имеет удовольствие не скрывать свою силу, этим навыком он овладел в совершенстве, а напротив, использовать её, что выходило у него не очень хорошо. Что плохо для действующего правителя фениксов. И вот они оба, короли людей и фламмов, прячутся за камнем, в надежде сохранить свое здоровье.
- Это – главнокомандующий армией фениксов. Тёмная личность. Он малоизвестен, потому что относится к младшему поколению фламмов, ровесник Мао и Лао, но он сумел сместить предыдущего главу без особых трудностей. И самое смешное: он отказался принять титул феникса Башни и остался жить в нижнем городе.
- Это так странно? – Стижиан поднял брови.
- Ну, вообще – да. Многие, если не все, фламмы мечтают попасть туда. Вот вернемся, я займусь реформацией сословий в своем прекрасном государстве.
Он шутливо захихикал, сморщив нос и пожимая плечами в такт полусиплым звукам, вырывающимся из-за его плотно сжатых челюстей.
- Тепло! – Одновременно сказали они, и бросились в разные стороны. Валун, за которым они прятались, во мгновение ока раскалился, оплавился до стекла и взорвался. Осколки, превратившиеся в опасное метательное оружие, полетели в разные стороны.
Дио охватило невидимое пламя: его кожа стала кристально белой, походящей на расплавленную массу, с легкостью расплавляющую летящие снаряды где-то в полутора метрах от него. Стижиан же не мог выкинуть подобный фокус с обращением в чистое пламя. Вернее, он мог, но помнил, что это чревато учащением сердцебиения и потерей самообладания. Потому, он призвал семь сфер пламени и резким движением руки обратил их в широкую могущую плеть. Этому приему он научился у отца. Взмахнув ею, монах смёл все направленные в него осколки стекла, и те полетели в другую сторону.
Два короля опустились на землю в десятке метров друг от друга и стали вглядываться в облако песчаной белой пыли, поднявшейся в зоне, где взорвался валун.
Неспешно, широкими шагами, сквозь облако пыли двигался силуэт. Это был мужчина среднего роста, обнаженный по пояс, с таким рельефом мышц, которому мог бы позавидовать даже Стижиан. Его крепкое тело украшали белые тонкие шрамы, нанесенные нарочито и в форме неизвестных монаху символов. Он всё хотел спросить у Дио, что это за символы, но к моменту окончания ежедневных тренировок у него уже не было на это сил.
Зол был на удивление крепкого телосложения, что является большой редкостью для фламмов. Его тёмные каштановые волосы были заплетены на голове в несколько плотных косичек, расходящихся в пышную копну чуть ниже шеи.
Впервые увидев его три дня назад, Стижиан сначала не поверил своим глазам. Совсем недолго погостив у фениксов, он сумел понять, что цвета пламени всех фениксов, что ему встречались, отличаются пёстростью, яркостью и входят в видимый спектр. Как он думал, исключений в истории пока всего два: это черный феникс Ирл Ди, тех времен, когда они ещё были едины со своим духом, и молодой король Дио - белый феникс. Но это было ошибочное мнение. Как выяснилось, существует класс фениксов, очень редкий и обособленный, и это были так называемые делюмы. Зол – один из них. Всего история Хар-Терр-Крона насчитывает шесть делюмов, включая черного феникса.
Они – класс фламмов, чья особенность не изучать свет, а поглощать его или частично отражать. Стижиану тут же вспомнилась Оримие, дар его брата, но выслушав о нём, Дио помотал головой из стороны в сторону:
- Оримие, как я понял, поглощает тела и энергию, перерабатывает и адаптирует её внутри сосуда. Нет, природа силы делюмов иная, но небольшое сходство есть. Они… как бы это сказать-то, являются проводниками. Они поглощают тепловую энергию, заряженную определенным образом, и тут же выплёскиваю ёё, в той же форме, в какой она была заряжена. Но так написано в учебниках. Говорят, Зол…
Зол взмыл в воздух, распустив тёмно-коричневые крылья, и схватил изумрудную пламенную плеть Стижиана за кончик. Она тут же стала распадаться, и монах как можно скорее прервал свой контакт с ней. Повисшая в воздухе пламенная лента быстро таяла, а на кончиках пальцев другой руки появлялась такая же, но уже подконтрольная Золу.
- Он может управлять поглощенными заклинаниями огня. – Сказал тогда Дио.
Плеть нарисовала в воздухе крутую петлю, и её хвост стремительно направился к Стижиану. Тот не растерялся, призвал ещё семь сфер, но уже чистого сияния, и переформировал их энергию в выгнутую линзу, послужившую щитом.
С неизменным каменным лицом, Зол едва заметно кивнул и устремил свой взгляд в другую сторону, туда, откуда веяло жаром Дио. Из-за окраски пламени, глаза командующего армии фениксов очень походили на глаза, что у Стижиана, Дио, и у всех прочих отпрысков королевского рода. Но выглядели они по-настоящему жутко. Быть может, из-за выражения лица.
Стижиан не видел Дио. Все фениксы носили одежду сшитую из материи, являющейся продуктом жизнедеятельности местных «шелкопрядов». Она считается идеальным проводником заряженной огнем энергии. Буквально на днях, род, испокон веков занимающийся разведением «шелкопрядов», сделал подарок Дио: одежду, которая не только пропускала энергию, но и являлась «хамелеоном», да насколько искусно обработанным, что белый феникс становился невидимым. Но оставался жар, который белый феникс умел искусно скрывать, и линии энергии, видные любому мало-мальски образованному фениксу.
Зол видел Дио так, будто бы тот и не пытался скрыться. Он чуть наклонил голову в бок, и белый феникс почувствовал нечто, схожее с ощущением, когда земля уходит из-под ног. Но только он висел в десятке метров над землей, и уходила не земля, а основа.
Дио прикусил нижнюю губу, осознав весь ужас своей ошибки, и незамедлительно погасил пламя своего тела. Подняв облако пыли, он с ускорением опустился на землю и замер, попытавшись повторить воспламенение, уже не повторяя своей ошибки.
Заклинания фениксов, класса, который Стижиан именовал «магами», в своей структуре имели три уровня. В пике сосредотачивалось наибольшее количество энергии. Сердце, являвшееся промежуточным звеном между пиком и основой, существовало очень короткий промежуток времени, переходя в пик. А третьим звеном была непосредственно основа, являющаяся стержнем или корнем заклинания, позволяющим им сохранять свою форму и направление до нужного момента. Находясь в самом сердце заклинания и будучи его стержнем, основа, по сути своей, являлась «серым» пламенем, притягивающим частички энергии заклинания, но не поглощающем их.
Особенностью делюмов, как отдельного класса среди фениксов, действительно было поглощение и испускание чужой энергии. Но Зол был уникумом среди уникумов, и он был единственным фениксом из всех, кто умел влиять на основу заклинаний. Только ли магии огня – не известно, ведь он прежде не встречал магов других стихий, а потому с упоением ждал дня, когда подвластная ему армия выдвинется на помощь людям.
Зол научился влиять на «серое» пламя. Не управлять им в целом, он считал это вообще невозможным, а только воздействовать на его оболочку. Этого было более чем достаточно, чтобы разрушить любое из известных фениксам заклинаний.
Проникая в «серое» пламя, Зол изменял только лишь его форму. Если бы заклинания были похожи на карточный домик, то он был бы тем, кто извлекает карты из самого нижнего слоя.
Этот прием Зол использовал, когда заклинание фламма находилось уже не в сосуде души, но ещё и не вне его. Изменение заданной формы приводит к тому, что из заклинания исчезает точка притяжения энергии, и это приводит к тому, что заряженные частицы разлетаются в разные стороны. По эффекту это похоже на взрыв сжатого газа.
Дио почувствовал, как пламя, его белое пламя, с которым он является единым целым, стало выходить из-под его контроля, впиваться само в себя и причинять боль. В первые два дня тренировок Дио на своей шкуре почувствовал всю силу своего огня.
Сейчас, уже научившись ловить то мимолётное мгновение, когда энергия выходит из-под контроля, Дио удавалось вовремя прервать заклинание и ускользать от действия способности Зола. Но тот ожидал другого:
- Ты должен не прерывать заклинание, а уплотнять его слои. – Монотонно и спокойно, как и всегда, произнес Зол. – Созданные тобой формы слишком неустойчивые. Ты должен сделать их настолько плотными, чтобы я не мог не то что изменить, но и добраться до основы.
- Как насчет того, чтобы просто загонять его? – Спросил у Дио Стижиан, телепортировавшись к нему в облако пыли.
- Как ты собираешься загонять существо, способное поглощать и воспроизводить твои же заклинания? – Тот совершенно не был против, но видел это невозможным.
- Вы оба думаете не о том, ваша цель!.. – Продолжал говорить Зол, но короли его не слушали.
- У тебя отсутствует опыт реального боя, Дио. В любой способности есть изъяны. Наверняка есть какой-то предел поглощения. Или отражения. Клянусь неназванным именем Богини…
Услышав эти слова, король фламмов грозно нахмурил брови.
- …я слышал о чем-то подобном.
- Потоки. – Сказал Дио. – Мы не знаем, сколько потоков может принять и выплеснуть Зол. Может, всего один, а может, тысячу. Вот ты знаешь тысячу заклинаний?
Стижиан энергично замахал головой из стороны в сторону.
- Вот и я не знаю, но…
- Можем посылать однотипные заклинания, но на разной чистоте.
- Изомеры?
- Вы не о том думаете! – Послышался голос Зола.
- Ага.
- Умно. По-идее, он будет воспринимать их как разные. Стоит попробовать.
- Я атакую с воздуха. – Бросил Стижиан и исчез, укутанный изумрудным пламенем.
Дио горизонтально вытянул перед собой ладонь и растопырил пальцы. Над подушечкой каждого из них появились крохотные сферы, похожие на маленькие белые фейерверки. Внутри каждой из них, ударяясь о стенки сферы, находилось разное количество белых искр.
Белый феникс поднял голову, и увидел, как впереди блеснуло зеленым: Стижиан атаковал. Дио тряхнул рукой, будто сбрасывая с себя капли воды, и пять сфер устремились вперед. Потом ещё пять. Потом ещё. Количество искр в каждой из них было разным.
«А может, количество потоков много больше тысячи?» - мелькнуло в голове у Стижиана.
Это был очень долгий бой.
- Карен? – Кирия подошла к высокой женщине, скрывающей своё лицо и тело под плотной тёмно-синей рясой. – Как продвигаются дела?
- Мы не узнаем этого, пока не окажемся в эпицентре схватки. – Её голос походил на шелест осеннего ветра.
- О чем ты?
- Мы – полукровки, королева Кирия. Часть нас – хладнокровные змеи, хранящие мудрость и спокойствие, другая часть – яростный черный феникс, такой, каким он был, когда в эти земли пришли Одера. – Она продолжала смотреть вперед, туда, где мужчины и женщины народа дэна выполняли боевые формы.
В отличие от тренировок фениксов, отличавшихся плавностью и сведению количества движений к минимуму, драконы совершали резкие рывки и выпады, словно все их действия были направлены на наращивания ярости боя.
- Ты говоришь так, словно услышала истинную историю не какую-то неделю назад.
Карен, должно быть, улыбнулась:
- Наш клан, Кирия, был основан твоим предком, Рхеггсгиром. Мы были его личным отрядом, наши лидеры – его свитой, а наш глава – его правой рукой. После событий семисотлетней давности клан был практически полностью уничтожен. В живых остались только лишь ученики… Но у них были славные учителя. Знания о природе драконов не погибли, как не погибли и знания об истории, передаваемые из уст в уста от одного главы клана к другому. Так они дошли и до меня.
Глаза Кирии округлились.
- Ты… ты знала о проделках Рио?!.. О его безумии?.. О это навязчивой идее о солнце?!
- Знала, девочка.
- Но почему?..
- Кто станет слушать дракона, бывшего даже для своих собратьев чужим? – Она повернулась к Кирии, едва ли дотягивающейся ей до плеча, и та смогла увидеть её лицо. Разного размера, но оба огромные, глаза, веки обрамлены бесчисленными белыми шрамами. Плоские губы покрыты узорчатой чернью, а нос походил на нос змеи, с двумя тонкими вытянутыми раскосыми ноздрями. – Природа драконов такова, что огонь и лёд смешались в нашей крови. Вне боя мы холодны, но в бою… - Её уродливые губы действительно скривились в улыбке. – Они почувствуют зов крови, королева Кирия, яростную жажду убийства, ощущая которую был пойман необъятный Ди. – А глаза её горели пугающим безумием. – Но как вести себя с тобой, я, прости, не знаю. Ты не просто полукровка, Кирия, ты… - Когтистая руки выглянула из рукава рясы и погладила огненные волосы девочки. – Ты неизвестное мне чудо.
- Я хочу сражаться! И буду! Я не хочу быть каким-то символом и обузой! Я отправлюсь с вами на войну! – Волосы Кирии стали чуть ярче, словно метал в них начал раскаляться.
- Я не против этого, девочка, но ты думаешь, Дио тебе позволит?
- Кто будет его спрашивать! – Рыкнула она в ответ.
- Узнаю потомка рода Рхеггсгира.
Вдалеке замаячила пышная копна волос Лексы. Одетая в тяжелый кожаный фартук, перемазанная чем-то белым, она торопливо шаркала ботинками о песок и двигалась к драконам, держа в руках длинный тонкий свёрток.
Молча, Карен и Кирия дождались, пока она подойдет к ним.
- Рада тебя видеть! – Дружелюбно улыбнулась Кирия. Карен лишь кивнула.
- И я вас. – Устало улыбалась Лекса. – Я тут подумала… Точнее подумала-то я неделю назад, но… Позвольте небольшое вступление. Я замужем за стихийным магом. Ну, знаете, такой класс людских магов, которые управляют не одной стихией, а четырьмя. Правда мой муж управляется с семью, но я сейчас не о том. Магам, в принципе магам, нужен хороший проводник для свершения заклинаний. Я не знаю, как они это объясняют, мне главное другое. Я о чем говорю то. Моему мужу как-то в голову пришла идея, что посох – это самая неудобная форма проводника магической энергии. Кончик не слишком острый или что-то ещё, не знаю. Он сказал, что оружие можно рассматривать как заклинание: у него есть форма, ему не хватает только энергии. И что если вливать энергию в уже заданную форму, то жизнь становится намного легче. Сейчас-то он и без оружия хорошо справляется со всеми доступными ему стихиями, но вооруженный… он творит такие чудеса! Вы бы видели!.. – Лекса прервалась на восклицании, но осеклась, поняв, что заболталась. – Я тут подумала… Ты ведь, - она обращалась к Кирии, - ты – феникс, дракон и феникс. Причем фениксы в тебе разные. Даже думать не хочу, каков твой дух, но если предположить, что все три огненных элемента в себе абсолютно разные, то тебя можно рассматривать не как стихийного мага, а как своего рода элементариста. Понимаешь, о чем я говорю?..
- Смутно… - Честно призналась Кирия.
- Я понимаю. – Прошелестел голос Карен. – Продолжай.
- Я… За последние годы мне поступало много подобных заказов, но никогда все они не были так плотно связаны с магией огня… уровня фениксов. – Лекса несколько замялась, но продолжила. – Я взяла собой почти всю «золотую» коллекцию книг по теории магии моего мужа и… вложила в него всё, что нашла.
- В него? – От недоумения волосы Кирии стали тусклее.
Лекса улыбнулась и перехватила свёрток, протягивая его в руки девочки.
Аккуратно, будто держа в руках нечто очень хрупкое, Кирия взяла его и почувствовала под тканевой оберткой нечто твердое, но неуловимо тонкое. Развернув свёрток, она увидела белый, костяного цвета, сверхтонкий меч. Без гарды, с рифленой рукоятью, испещрённой множеством неведомых ни Кирии, ни Карен надписей. Клинок оказался идеально ровным, без изгибов, и лишь только на кончике две прямые резко сходились в одну точку. Лезвие было усыпано бесчисленным количеством магических рун наивысшей магии огня, доступной только лишь магистрам.
Никогда прежде Лекса не создавала чего-то подобного, а потому не могла молчать:
- Это – готовая идеальная форма. – Откуда-то из-за пазухи она вынула толстую, но небольшую, книжечку, написанную ею от руки. – Множество идеальных форм. Я, кажется, немного попортила глаза, нанося их на лезвие. В этой книжке, - она протянула её Кирии, - описаны все заклинания, чья форма нанесена на клинок. Тебе нужно их просто выучить и при надобности выбрать нужную форму. Вложив энергию, ты сможешь сотворить любое заклинание…
В этот момент, вдалеке, в небесах на другой стороне Хар-Терр-Крона, мигнули огни.
- Ну, кроме, может, дождя тысячи огней… - Закатив глаза, буркнула Лекса.
- Это бесценный дар. – Шепнула Карен. – Прими. Фениксы обучат тебя вкладывать энергию. С кровью, что течет в твоих жилах, обучение не будет сложным.
Кирия дважды моргнула и взяла меч за рукоять. Он оказался легким, идеально лежащим в руке.
- Предлагаю начинать изучать заклинания уже сейчас. – Ухмыльнулась Лекса. – Их много…
Королева драконов была так приятно удивлена, что забыла слова благодарности. Но кузнецу рода Ун Бейквуд было достаточно её полных счастья разноцветных глаз.
Для многих драконов, полёт, который будет совершен завтра, станет первым. Но для всех них – это будет первый раз, когда они покинут черты Денариона и Хар-Терр-Крона и отправятся в неизвестный им мир.
Даже воинский клан дэна не был уверен в своих силах. Они искусно владели собой и своими телами, обеими сторонами своей натуры: той, что была похожа на человеческую, и той, что дышала животной яростью. Но никогда прежде никто из них не участвовал в крупных сражениях. Каково им будет против огромной безумной армии демонов, какой описал её Циавис, никто не мог и предположить. Однако Карен, возглавлявшая клан уже два поколения, знала о воинской природе драконов нечто такое, что заставляло её не сомневаться в силе своего народа, а верить в неё.
Верил и Ирл. Он как никто другой помнил, каким был необъятный Ди, его великий дух, в те времена, когда в эти земли пришли Одера. Он помнил ярость и жажду убийства, которыми дышал черный феникс, и которыми по сей день дышит Денарион.
Живя в горе, из поколения в поколение, драконы впитывали крупицы энергии Ди, пробивавшиеся сквозь риалроновую шкуру Вэрде. Когда Рио изгнал их, и фениксы изобрели алтарь, драконы стали жить лишь благодаря искре пламени, взятой из бесконечного духа. Это сделало драконов ещё сильнее, много сильнее, чем они были прежде, пусть они того и не знали.
Ирл ходил между спусками в пещеры драконов, когда на них опускалась ночь. Один за другим, желто-золотистые купола гасли, едва их касалась тень башни. Он шел вперед, к подножью горы Денарион, чтобы встретить ещё одного гостя, чья нога не ступала на эти земли вот уже много, лет.
Одераричи стоял спиной к башне и смотрел вперёд. Уже почти час он наблюдал за тем, как риалроновая скорлупа черного феникса переливается в лучах уходящего за башню солнца, и не мог оторвать взгляда от прекрасного в своей смерти тела матери. Когда Ирл подошел к нему, Ричи был далёк от реальности и погружен в кошмар воспоминания, связанного с этим местом.
- Она прекрасна. – Вместо приветствия молвил Ирл, не зная, что ещё сказать последнему из змей, чьему роду фениксы обязаны своим существованием.
Ричи, как всегда бледный и спокойный, обернулся, столкнувшись взглядом со своим воспитателем и учителем, которого он не видел вот уже семьсот с лишним лет.
- Здравствуй Ирл Ди. – Холодно поздоровался он с ним, и снова повернулся к горе. – Действительно - она прекрасна.
- Что привело тебя сюда? Я думал, у тебя есть важная для этой войны миссия.
- Я пришел сюда по ряду причин. Поиски Малькольма Тоурен привели меня сюда, к хранилищу истории прошедшего тысячелетия. Я видел риалронове критши и знаю теперь, что за тайны оно хранило. Но не это есть главная причина.
Ирл встал рядом с ним и тоже устремил свой взгляд на гору, медленно укрывающуюся тенью.
- Млинес Бессмертная... моя дочь, приложила немалые усилия, чтобы собрать войско в помощь магам Ораны. Она собрала всех живых учеников Храма Северной Звезды, они собрались в озёрном крае, и ждут сигнала к атаке. Но Млинес предупредила меня, что она не поведет монахов на слепую смерть. Ей необходимо подтверждение того, что армии фениксов и дэна так же примут участие в сражении.
- Она хочет нанести удар по демонам сразу по двум направлениям? Она умна. Не даром твоя дочь.
Ричи мог бы улыбнуться этим словам, но не стал.
- У фениксов и драконов должны быть короли. Я пришел, чтобы забрать их с собой и отвести к Млинес. Они пойдут в бой вместе с ней.
- Это можно будет сделать не ранее, чем утром. Фениксу сон не нужен, но королева Кирия проснётся лишь вместе с солнечным светом.
- Я понимаю. – Кивнул Ричи и поправил огромную, битком набитую сумку, висящую у него на спине. – Синента Дива сказала мне, что это поможет им отдохнуть перед боем.
- Что там? Несколько бочонков пива? – Пошутил Ирл.
- Именно.
Рыжеволосый феникс не ожидал, что его догадка окажется верна.
Ричи продолжать смотреть на риалроновую гору, в то время как Ирл смотрел на него.
Одераричи сильно изменился за прошедшие годы. В его лице, глазах, и даже в том, как вздымается его грудь при дыхании, было что-то совершенно незнакомое Ирлу. Это был уже не тот мальчик, которого он воспитывал. Теперь это был мужчина, мудрец и воитель, переживший слишком много на своем веку.
- Ведь ты… ты по-прежнему последний из змей? Твоя дочь не унаследовала твою кровь.
- Моя дочь – нет. – Отчужденно отвечал Ричи. – Но среди людей родилась чистокровная змея. Однажды, я посвящу её в Одера.
- Но старший элементаль стихии земли теперь – ты. – Ирл не знал, что ещё говорить. – Ты же понимаешь, что это значит?
Ричи повернулся к нему, и его глаза стали чуточку другими. Словно добрее. Он положил руку на плечо Ирла и сжал его.
Это было самым ярким выражением всех чувств, что эти двое могли испытывать друг к другу.
- Солнце скоро сядет, - зевая, промычал Дио.
Когда он три дня назад зевнул в первый раз, то был так удивлен, что ещё несколько часов донимал Стижиана вопросами об особенностях животной физиологии, и вскоре пожалел, что не сделал этого раньше. Фениксам предстояло покинуть свой родной город и отправиться на восток, туда, где энергия их солнца попадает в полурассеянном виде и уже не сможет быть питательным элементом.
Слушая несвязную, усталую речь монаха о строении человеческого тела, о пищеварительной системе, гормонах и прочем-прочем, Дио пытался вообразить себе весь дискомфорт человеческого бытия. Прежде всего, он не мог понять, как люди могут бодрствовать всего шестнадцать часов в сутки, и при их недолговечности вести свою цивилизацию к процветанию. Но, как он узнал часом позже, это были лишь цветочки в сравнении с трехразовым приемом пищи и потоотделением.
- Как ужасно быть человеком. – По-прежнему зевая, приговаривал белый феникс, разложившись на широком мягком диване собственного дома, что под Хар-Терр-Кроном.
- Вам тоже это свойственно. Твоя зевота тому подтверждение. Ты настолько умственно вымотан, что началось кислородное голодание мозга, вот ты и зеваешь. Поспи хоть час. – С подразумевающейся заботой, но без особой навязчивости посоветовал монах, лежа на другой половине дивана.
- Я никогда в жизни не спал и не хочу. Я даже не знаю, как это!..
- Ну… ляг, закрой глаза и!..
- Нет. – Отрезал белый феникс, провожая взглядом Амфитею, усталую, вяло плетущуюся на верхний этаж дома.
- Доброй ночи. – Несмотря на слабость в ногах, она грациозно поклонилась, так что оба короля почувствовали себя очень неловко, поскольку делили между собой один диван, лежа на нём не в самом пристойном виде.
- А как же вы интересно?.. – Вдруг почему-то промелькнуло в голове Стижиана, и он повернул голову к Дио.
- Что? – Тот вопросительно приподнял белые брови и сдул с носа свисающую прядь.
- Ну… вы же как-то размножаетесь. Пусть и не часто, но ведь…
- Полагаю, процесс происходит так же как у людей. К чему этот вопрос?
- Процесс соития, друг мой, запускает в организме великое множество химических реакций. Вырабатываются гормоны, учащается сердцебиение… А меня, да и многих людей вообще, после этого немного клонит в сон. Вот мне и стало интересно, как это?.. Может у фениксов это происходит не так весело как у людей?
- Не знаю. – Честно ответил Дио, тут же отведя смущенный взгляд в сторону. – Нам не чужды эмоции, симпатии и то, что принято называть высокими чувствами. Что касается самого соития… я не знаю.
Стижиан не сразу смог понять, чем так смутил своего нового друга и соратника. Он никогда не отличался особой внимательностью в неопасное время, и сейчас ему потребовалось несколько минут чтобы сказать:
- У тебя не было женщины?
- Я не хочу об этом говорить. – Сквозь очередной зевок Дио попытался прервать этот разговор.
- Нет-нет-нет, погоди. Мы же с тобой ровесники, верно? Мы родились в один день, и ты до сих пор?..
- Стижиан, для феникса, тридцать два года – это не возраст.
- Но тем не менее, это долгая жизнь! Ладно я, я вообще семь лет был горстью пепла, так что я, выходит, ещё и моложе тебя, но у меня уже невеста, сынишка Анри и ещё один ребенок скоро появится!
- Стижиан, фениксам не так-то просто завести семьи. Пока Солнце не расскажет нам о новом духе, никто даже не станет пытаться зачать ребенка. Это как лотерея. После того как на солнце мелькнет пятно, все вокруг начинают яростно спариваться, в надежде что именно этот союз окажется плодородным. – Дио говорил об этом с отвращением, чеканя каждое слово с особой порцией мерзостных ноток.
- И… только лишь пятна на солнце заставляют фениксов искать себе пару?
- Нет, конечно, нет. Животные инстинкты присущи даже нам, но… Давай не будем.
- Нет, мне интересно. Может, стоит позвать Амфитею? Она с удовольствием послушает об интимной стороне жизни фениксов.
При упоминании Амфитеи, Дио словно ударило током. Он резко повернул голову в сторону монаха, но тут же отвернулся, сделав вид, что его ничто из сказанного не взволновало.
- Хотя она наверняка уже спит. – Стижиан пожал больными плечами: впервые за много лет у него так сильно болело тело. Хотя глупо было бы ожидать меньшего от тренировок с командующим армией фениксов.
- В вопросах спаривания, - начал размерено проговаривать Дио, снова и снова зевая, - мы далеко не такие высококультурные, как люди. Наших женщин привлекает не внешность, не запах, не статус, не богатство и даже не ум. Их привлекает пламя. Какое именно – уже дело вкуса, конечно, но в большинстве случаев действует тот же принцип, что при избрании преемника короны: чем ярче, чем жарче, тем лучше. – Он взял с ближайшего столика пару двенадцатигранных кварцевых игральных кубиков и стал теребить их в руках.
- У меня создалось впечатление, что борьба за женщин у вас похожа на петушиные бои. – Хихикнул Стижиан, потирая глаза. Кошмар такого рода усталости состоял в том, что её он чувствовал, а спать не хотелось.
- Вообще-то так и есть. – Признался Дио. – Для нас это нормально, но для вас, наверное, это смотрелось бы дико.
- Ну так а что ты? Не участвовал в петушиных боях?
Дио закатил глаза и помахал головой из стороны в сторону. С тяжестью мешка камней, он лениво перевернулся со спины на бок и, встретившись с монахом лицом к лицу, медленно, словно объясняя ребенку, принялся, улыбаясь, отвечать на вопрос:
- Стижиан, мне тридцать лет. Для феникса – это совершенно не возраст. Я – изгнанник Ди Неирен, которому запрещено подниматься в Хар-Терр-Крон. Более того, я - сате, а это – благородная профессия лишь в глазах драконов, фениксы с презрением смотрели на эту должность. И последнее: я всегда был тем, у кого нет духа. Смекаешь? Нет духа – нет пламени – нет самки. – Он откинулся назад и снова оказался лежащим на спине. Движение оказалось резким, и оттого очень болезненным. Дио скорчил гримасу боли, его глаза взмокли от напряжения.
- Но теперь то… Ты же теперь самый яркий феникс. Причем, ярче то уже некуда. Всё - белый цвет. Твой огонь позволил тебе довести до паники бывшего короля одним только жаром. А Рио все же был много опытнее и искуснее тебя, но ты смог вырвать его сердце одним движением. У тебя теперь отбоя не должно быть от желающих стать миттой Ди!
- Кем?..
- Твоей женой. – Пояснил монах.
- А… нет. Умом может фениксы мне и симпатизируют, но желание… едва ли возникнет.
- Почему?
- Белые лучи, Стиж! Их не спроста нет в спектре. Они невидимы. Какое бы пламя я не разжег вокруг себя, пусть оно своим жаром уничтожит хоть весь Хар-Терр-Крон, женщину оно не привлечет просто тем, что его не видно.
Стижиан сразу и не нашелся, что ответить на этот крик души. Он надул губки, как делала это его младшая сестрёнка Элиссия, и наигранно детским голосочком, что звучало очень необычно в исполнении баритона, сказал:
- Бедненький король Дио…
- Слышать ничего не желаю.
Монах пожал плечами и стал смотреть вперёд.
Несмотря на то, что с восходом солнца союзные армии начнут выдвигаться на восток, Лекса до сих пор не разобрала свою кузню. Конечно, она отключила и спрятала печи, самое драгоценное, как она считала, что есть в этих установках, но миниатюрные наковальни, молоточки, риалроновые иглы, которыми непосредственно наносится рисунок на меч, и множество расходного материала по-прежнему занимали добрую четверть огромной комнаты.
- Тебе нравится Амфитеа? – Быстро спросил Стижиан.
- Да. – Так же быстро ответил Дио, чей голос говорил о нежелании продолжать разговор.
- Ты понимаешь, что ей лет шестьдесят? Может, пятьдесят семь.
- Для фениксов это не возраст. – Тот принялся рассматривать свои обломанные, с грязью под ногтями, пальцы и выколупывать её оттуда.
- Но она человек. Да, конечно, для своих лет она выглядит невероятно молодо, но…
- Забудь.
- Дио…
- Интересные у вас тут разговоры.
Ухмыляясь, Ирл прошел сквозь дверь, перпендикулярно к которой стоял диван. Вслед за ним вошел Ричи.
Стижиан так удивился его появлению, что позабыв про усталость и боль в теле, вскочил с места, сам не зная зачем.
- Ты должно быть Дио. – Обратился к нему змей. – Коронованное Светило Хар-Терр-Крона.
- А ты – Одераричи. – Белый феникс далеко не так прытко, но тоже поднялся с нагретого места. – Это честь для меня.
- Утром, союзные войска отправятся под командованием короля людей, не твоего. – Сразу перешел к делу Ричи. – Я должен забрать короля фениксов и предводителя драконов с собой к месту сбора монахов. Без подтверждения о выступлении армии элементалей огня, Млинес не поведет воинов Храма на бой.
- Воинов Храма? – Переспросил Стижиан.
- Да, их. Или ты думал, ты единственный, кто учился у Визы?
Стижиан так не думал, но он никогда не мог представить себе монахов, пусть и храмовников, которые объединяются в целое войско.
Быстро обдумав эту мысль, монах хотел задать вопрос, но тот застрял у него в горле. Ричи по одному взгляду понял, что тот ждет новостей:
- Последняя линии защиты была прорвана. Сейчас защитников Ораны оттесняют к реке Орин, и время на исходе.
Стижиан кивнул, но даже не это беспокоило его сейчас.
- Не могу сказать точнее, но магистр стихий по-прежнему жив и сражается на передовой без сна и отдыха. Ты можешь гордиться своим братом.
У монаха отлегло от сердца. Не то чтобы он совершенно не волновался о своей невесте, действующей королеве республики Орана, но при её статусе и положении, а положение – пятый месяц беременности, её оберегали от любой опасности.
- Эвакуация Ораны завершена. Вильмут расставил по всей захваченной и спорной территории маяки сбора негатива и сейчас… Он находится в плачевном состоянии. Перерабатывать такое количество энергии – это непростая задача даже для него. От Лухса и Астируми вестей нет. Что до Оры… - Ричи снял со спины сумку и поставил её на пол. – Цитирую: «Если все прошло успешно, ты должен напоить их до поросячьего визга». А поскольку это приказ Её Величества…
Теперь Ирл готов был поклясться, что на лице змея проскользнула ухмылка.
- …Я проконтролирую процесс.
- А что это значит – напиться? – Украдкой спросил у Стижиана Дио, но услышали это все.
Взрыв смеха заставил драгоценные камни, расставленные по всей комнате, резонировать. Пытаясь смеяться потише, Ирл и Стижиан хлопнули друг друга по плечу и принялись вынимать содержимое сумки:
- Сейчас покажу… - Сквозь смех и слёзы пробормотал монах, наливая белому фениксу полную кружку. – Тебя ждет много открытий этой ночью.
Кровь. Повсюду кровь. Её реки. Её целые озера. Кровь на губах и кровь во рту.
Дримен упал на колени и с трудом заставил себя поднять голову. Он видел живое безумие. Бесконечный танец смерти. Пляска огней, в которых переплелась энергия самых разных видов.
Один за другим, те немногочисленные выжившие маги погибали, из последних сил сопротивляясь раздирающим их безумным демоническим тварям.
Магистр стихий ощущал пустоту. Имя этой пустоты – отчаяние. Он видел конец без каких-либо возможных вариантов. Конец всего: его, академии магии, Ораны, а вслед за этим, и людей.
Впервые в жизни Дримену хотелось молиться. Но чему? Он не верил в существование высшей силы, имя которой Богиня, как и не верил ни в одно из множеств языческих веяний, с которыми сталкивался в своих путешествиях. Он не верил ни во что, кроме собственной силы и людей, могущих быть надежными.
Прошло почти три месяца с тех пор, как Дримен покинул Орану и отправился на юг, взяв собой небольшой отряд учеников. Он скучал по дому, где его ждали две дочери, любимая жена и племянник Анри. По библиотеке, где он мог часами копаться в пыльных архивах, позабыв обо всем на свете.
И ему не хотелось умирать.
Бывали моменты, когда, глядя на всё, что происходит впереди, Дримен жалел, что не погиб при встрече одной из первых яростных волн демонов. Видеть, как гибнут молодые и старые магистры и ученики разных стихий, юноши и девушки, - это удары, которые сердце мага переживало с трудом.
Но сейчас он чувствовал пустоту, и теперь это уже было не отчаяние.
Дримен пролетел порядка двадцати метров, когда ртутное насекомое, с виду похожее на гигантскую помесь богомола и мухи, ударило своим жалом грудь магистра. Он успел защититься и пламенным лезвием отрубить насекомому жало, но удара все равно было не миновать.
Опираясь на меч, Дримен попытался подняться на колени, но одно из сломанных ребер кольнуло невероятно больно. Быть может, это было лёгкое, а может, так отдается боль от вмятины в груди. Он не знал. Но он точно больше не мог колдовать.
Пустота была повсюду. Пустота была отчаянием. Пустота царила в его сосуде. А главное – пустота была за его спиной.
Перед Дрименом возникли двое монахов-стрелков. Уже набившие руку, они смогли уничтожить ранившее магистра насекомое за пару выстрелов.
Не сумев найти в себе силы на слова благодарности, маг обернулся, и сердце его едва не остановилось: в нескольких метрах за ним виднелась вода.
Вот она. Река Орин. Последняя линия защиты Моря.
Подняв глаза, Дримен увидел Орану. Пустую и молчаливую. Из труб не валил дым, корабли уже не переправляли жителей и гостей. Пустая, почти мёртвая Орана. И тонкий шлейф энергии, идущий от неё.
«Генератор!» - закричал про себя маг. – «Два месяца! Проклятие, как я мог не подумать! Генератор Ораны!»
Орана, как плавучая в небесах цепь островов, появилась, когда основатель академии магии, Линнэ Визетти-Интета, создала устройство, способное генерировать плотную, полуматериальную плоскость, на которой держались три острова. Сам генератор находится в четвертом острове, в полусотне метров под королевским дворцом.
Испокон веков обязанностью академии магии было поддержание Ораны в воздухе, снабжение генератора энергией. Это осуществлялось посредством воздушной переправки энергии по давно заданным каналам. Поддержкой генератора занимался специальный отдел академии магии, и Дримен никогда не проявлял особого интереса к деталям их работы.
Покидая Орану, он и подумать не смел, что в возникшей суматохе магистры этого отдела покинут свои посты и поставят столицу под угрозу. Они поставили: остров торговцев находился много ниже остальных и чуть накренился вбок.
- Я должен попасть на четвертый остров. – Хрипя, проговорил Дримен неизвестно кому. – Если она упадет… если она упадет!
- Дримен, не двигайся! – Закричала Валеска, одна из отряда целителей. – Ты серьезно ранен!
«А то я не заметил» - про себя буркнул тот, смазано чувствуя, как её холодные руки разорвали на нём мантию и принесли тепло.
Он уже не мог заметить это, но кровь из раны на его боку лилась как из прорванного крана. Густая, почти чёрная. Валеска что-то кричала, когда монахи за её спиной прикрывали магистра и её, но Дримен уже ничего не мог понимать: черная пелена укутала всё.
- Кирано! – Крикнула Лин черноволосому монаху, поспешно чинящему поврежденное ружье одного из монахов, пока тот регенерировал. - Мы должны доставить Дримена в безлопастное место. Ещё немного, и он!..
- Ещё немного, и мы все здесь умрем! – Рявкнул тот в ответ, раздался звонкий щелчок, а вслед за ним пробный выстрел. – Работает. Держи. – Он протянул его монаху, и повернулся к Лин. – Я понимаю, что он вам как сын, но мы не можем покинуть позиции и организовать ему прикрытие. – Кир хотел извиниться, но лишь махнул рукой, снимая со спины свою винтовку.
Линнэ бросила тревожный взгляд на Дримена, над которым кружили уже два целителя, но потом её взгляд скользнул вверх и она увидела Орану, медленно падающую вниз.
Через мгновение она уже стояла посреди четвертого острова, во дворце. Быстро пройдя сквозь него, минуя Ору, окруженную военными советниками и капитанами стражи, Лин поднялась по широкой золотой лестнице на второй этаж и вошла в просторную залу.
Стены этого помещения прикрывали высокие старинные зеркала, и стоило одёрнуть шторы хотя бы одного из окон, как в помещении становилось светло, как при горении тысяч свечей. Но сейчас здесь было темно. И невероятно тихо.
Лин медленно вышла в центр зала и опустилась на одно колено перед Вильмутом. Он сидел на позолоченном кресле, обитом красным бархатом, полы его мантии спадали до пола. Неподвижной куклой, единственный в своем роде маг тени раскинулся на кресле, опустив голову вниз.
Маг стихий протянула руки к его лицу и коснулась подбородка, аккуратно приподнимая его вверх.
Глаза Вильмута закатились, так что кроме белка и полопавшихся капилляров ничего не было видно. Из носа текла жиденькая струйка какой-то черни. Выглядывая из-под черной рубахи, по шее к лицу тянулись тёмно-серные, цвета сигаретного пепла, струпья.
- Даже для тебя держать столько негатива – это трудно. Вильмут. Вильмут! – Тихонько звала она его, не зная, слышит ли он. – Скоро всё закончится, ты слышишь? Милый…
Она вытянула шею вперёд и поцеловала его неподвижные губы.
- Ты всегда говорил, что стал тем, кто ты есть, лишь благодаря силе твоего сознания. Ты всегда в сознании, иначе ты потеряешь контроль. Значит, ты меня слышишь. Вильмут. Орана падает, но генератор ещё функционирует. Ему не важно, какую энергию в него вкладывать. Перебрось часть негатива в генератор. Да, это осквернит Орану, но очистить её будет меньшей из проблем.
Мизинец левой руки Вильмута дёрнулся. Лин сделала шаг назад, и увидела, как под креслом мага возникает черное пятно. Сначала оно было почти незаметным, почти прозрачным, но оно быстро набирало цвет. Как только черная клякса стала насыщенной, чернь разлетелась во все стороны, окрашивая пол, стены, потолок и все предметы в цельно черное.
Опираясь на руку Валески, Дримен поднялся с земли. Всё его тело ныло подобно расстроенному пианино, звенящему от удара. Валеска и её отряд выполняли свою работу отлично, но маг всё равно чувствовал жуткую боль, могущую продолжаться вечность.
- Это, кажется, ваше, магистр. - Русоволосый юноша в перемазанной грязью и кровью светлой одежде протянул Дримену белый, исписанный множеством рун меч.
Руки мага были словно ватные. Он с трудом чувствовал холод клинка, когда его рукоять легла ему в ладонь. Старый подарок Лексы, как и другой: висящий у него на шее чудаковатый четырехгранный кулон, меняющий форму под давлением пальцев. Она даже не дарила его, а просто положила в карман, ещё когда Дримен не мог видеть и у него не было старшего брата.
- Магистр!..- позвала его Валеска, но тот не отозвался. Его многоцветные глаза укрылись пыльной пленкой и сверлили пустоту.
Серая дымка, то приобретающая, то теряющая человеческую форму, пролетела мимо магистра и уволокла за собой Валеску. Он слышал, как она завизжала, почувствовал, как сквозь её ладони полилась энергия сияния, но её было слишком мало, чтобы противиться демону такого уровня.
Дримен не шевельнулся. Нахмурив брови, он попытался представить себе, что было бы, не собирай Вильмут большую часть возникшего негатива. Тех остатков, что не успевали поглощать маяки сбора, вполне хватало, чтобы демоны продолжали развиваться, набирая мощь и становясь сильнее, изощреннее.
Ещё одна бесформенная масса, проминая под собой землю, комком пластилина с огромной скоростью катилась на мага. В десятке метров от него, от отвратительно мягкого серого тела демона отщепились две плоские ленты. Вытянувшись на несколько метров, они приняли форму лезвия меча и затвердели. Совершив резкий скачек, лезвия вонзились в двух целителей отряда Валески, что стояли по левую руку от Дримена. Пронзив их тела, лезвия изменили форму, став клюками, и пластилиновая масса потащила целителей к себе.
Клинок в руке мага налился энергией земли. Дримен сам не знал, откуда в его памяти появилось это заклинание, но его меч заполнился звенящей энергией кристалла, какую маг никогда не использовал прежде. Что это, второе дыхание? Нет, скорее двадцать второе, или может ещё на порядок больше.
Раньше, чем ноги целителей оторвались от пропитанной красной и черной кровью земли, Дримен взмахнул мечом и этим действием пресек сразу три жизни. Разрубленные пополам целители грохнулись на землю. Крюки в их телах стали распадаться на тусклые песчинки. Разложение дошло до серой массы, и та обратилась в пыль, осыпав магистра тусклыми блестками, тлеющими на коже и развеивающимися легким дуновением.
Дримен утёр нос, убирая с него жирные капли чужой крови, и широко распахнув глаза, смотрел вперед. Внутри него снова звенела пустота. Наверное, так чувствуют себя люди, идущие на подвиг, после которых их называют героями. Ничего в голове, ничего внутри, одно только желание двигаться и делать всё, что в твоих силах.
Как жаль, что у магов нет возможности колдовать по наитию: всегда приходится думать, невозможно абстрагироваться от собственных мыслей.
Дримен закрыл глаза и попытался почувствовать выживших.
- Меня зовут Дио Ди, я король народа фламмов, это моя сестра – Кирия Ди, королева народа дэна. Мы оставили свои войска и отправились сюда. – Дио не стал кланяться, чем удивил Млинес, но сейчас было не до формальностей.
- Сфирита Дива. – Кивнула медиум. – Мы готовы выступать. Вы подадите сигнал?
На что Дио уверенно ответил:
- Вы не пропустите начало атаки.
Млинес хотелось хлопнуть себя по лбу: действительно, только слепой не заметит начало атаки народа огня.
- Я мало знаю о энергии сияния, - спросил белый феникс, - но разве его носители способны причинять материальный вред носителям энергий, отличных от негатива?
Края губ медиума дрогнули. Она повернулась спиной к королям народов огня и громко произнесла:
- Монахи Храма Северной Звезды! Приготовиться!
Кирия увидела перед собой армию. Не столь многочисленную, какую представляла, но в высшей степени необыкновенную.
Впереди находились монахи. Их не было много, не более двух тысяч, может, и того меньше. Подавляющее большинство из них были женщины самых разных возрастов: некоторые выглядели ещё совсем девчонками, ровесницами Кирии, некоторых – старухами с пугающе крепкими телами. Все одеты в серебристо-серые традиционные женские убранства. Те из монахов, кто был мужского пола, носили те же плащи, что и монтерские монахи. Их отличало лишь отсутствие четырнадцатигранной звезды на предплечье на белой полосе.
Когда над их головами пронёсся голос Сфириты, глаза Дио и Кирии ослепили лучи тысяч огней: вокруг каждого из монахов вращались ярчайшие сферы: у кого-то их было пять, у кого-то семь. Но независимо от их числа, они искрились льющейся из них мощью.
- Вас не удивляет малочисленность этого войска. – Вполоборота произнесла Млинес.
- Я видел Стижиана в бою. – Ответил Дио, и на этом вопрос был закрыт.
Стижиан телепортировался на вершину резко выпирающего участка земли. Он точно помнил, что прежде ландшафт на юге Ораны выглядел иначе. Предположив, что на западном направлении командовала Беатра, он оказался прав. Впереди монах видел ещё один земляной выступ, возвышающийся над кишмя кишащими внизу демонами. Беатра создала искусственный каньон, который вынуждал полчища демонов двигаться по заданным ею маршрутам.
Поднятые ею пласты земли отрезали Орану от Озёрного края и Бактика, защитив эти территории от нападения. Ландшафт изменился настолько, что стратегический план, который был составлен военными советниками ещё до отправления Стижиана, оказался здесь бесполезен. Путь, созданный Беатрой, вёл демонов прямиком к Оране, но поднятые ею пласты земли сократили линию фронта в два раза, позволив выживших магам и их помощникам перераспределить оставшиеся силы.
Справа и слева от монаха возникли Карен и Зол. Солнце могло бы светить им в спины, по местному времени сейчас не было и трёх часов дня, но небеса затмили собой крылатые создания, скрыв собой голубизну неба. Стижиан поднял голову, и в который раз несвоевременно изумился красоте всех существ, что за его спиной.
Фениксы один за другим спускались на землю, спрыгивая с могущих шей своих созданий, и вставали по правую руку от них.
Что до драконов… Они были именно такими, какими рисуют их художники в книгах. Их морды были вытянутыми, глаза - огромными, с вытянутыми зрачками и тяжелыми веками. Могучие крылья, казалось, не сможет прорезать даже самый острый клинок на свете. Длинные гибкие хвосты, с поблескивающим заострением на конце, устремленные к небу. Они были неподвижны, чтобы не задеть кого-то из братьев по оружию. Передние и задние лапы драконов венчались широкими пальцами, с длинными когтями-пиками. Единственным, что сильно отличало драконов от их описания в детских сказках, был размер. Обращаясь, они действительно становились много больше обычного человека, но никак не достигали размеров замка или, тем более, целого города.
Опускаясь на землю, драконы вставали на задние лапы, после чего их кожа начинала очень быстро «поглощать» чешую, прятать когти и клыки.
- Ситуация отличная от описанной магом. – Прошелестела Карен, обращаясь в Золу. Тот посмотрел на неё, и между ними прошел немой диалог.
- Ступай, Стижиан Ветру. – Сказал Зол. – Найди своего брата.
По взгляду, монах понял, что более ему здесь делать нечего. Он выполнил свой долг: привел народы драконов и фениксов сюда, к Оране. Искусство ведения боя не было одним из его талантов, а даже если и было, то эти двое куда лучше справятся и без него.
Стижиан кивнул, и растворился в изумрудной дымке.
Дримен продолжать швырять заклинания почти вслепую. Его физическое зрение блокировали потеки льющейся по лбу и глазам крови, а магическое… магическое зрение попросту меркло. Он чувствовал дрожь под ногами, и слышал, как на него мчится ещё что-то сильное и огромное. Энергия демона была так велика, что Дримену не удавалось понять каков элемент его силы.
Сильные руки схватили мага за плечи и увели с траектории движения демона. Яркая зеленая вспышка, видная даже сквозь опущенные веки, и демон исчез вместе со всей его неопределенной энергией.
- Стижиан! – Воскликнул маг, чувствуя, что тело его становится чугунным в руках монаха. Ноги покосились, и Дримен не смог упасть лишь потому, что его держали сильные руки брата.
- Я пришел не один. – Прокричал тот в ответ. – Нам удалось, Дрим!..
Амит стоял на самой высокой башне дворца на четвертом острове. Прямо под ним находился тронный зал. Он видел, как в одно мгновение ярко блеснули несколько тысяч разноцветных огней: фениксы начали наступление. Они спикировали с края обрыва и устремились по южному направлению. Вслед за ними, один за другим, представители народа дэна снова обратились в крылатых существ и ринулись в гущу схватки чуть ближе к Оране. В то же время, вдоль реки Орин мигнуло больше тысячи огней: монахи возникли в воздухе, и одним мощным ударом отбросили подступающих к реке демонов.
Несколько сотен женщин монахов начали отступать назад, уходя в реку. Опустившись в воду по колени, они хлопнули в ладоши и между их постепенно разводящимися руками возникли белые искрящиеся пласты энергии. Они расходились в стороны, сталкиваясь друг с другом, и создавали вдоль реки мощный непроницаемый для демонов барьер сияния, вроде того, что был возведен Визы столетия назад у подножья Проклятого леса.
Мощные потоки пламени вырывались из пастей драконов. Их могучие хвосты одним взмахом уничтожали десятки демонов вокруг. Острые клыки и лапы распарывали землю и давили демонов словно муравьев.
Многоцветные огни фениксов плавили землю под собой и обращали в пепел тела демонов. Атаки носителей тени доходили до некоторых из фениксов, пронзая их сердца и головы. Фламмы обращались в пепел, чтобы тут же возродиться из него и продолжить атаку ещё более яростно.
Амит широко распахнул глаза. Его веки задрожали, но не опускались. Его голубые глаза смотрели вперед, в то время как из-под верхнего века выглянул ещё один зрачок, окаймленный тёмно-синей радужкой.
- Орана падала, Стижиан. Я не знаю как, но что-то дало энергию генератору. Остров всё ещё держится, но… Почему так темно?..
Стижиан смахнул кровь с глаз брата, и когда тот посмотрел на него, то увидел, что солнце висит слишком низко над горизонтом для этого времени суток.
- Генератор не только держит Орану, но и перетягивает на себя солнце фламмов. – Торопливо объяснил монах, оттаскивая брата назад, ближе к реке. – Если генератор ослаб, то ему должно быть не хватает мощности тянуть на себя солнце. Дримен, это не то, о чем ты должен думать сейчас. Позволь мне доставить тебя в Орану, ты больше не…
Капли крови с лица мага упали в воду реки и растворились в ней. Дримен уже не мог ничего слушать и слышать: ему нужна была энергия, чтобы продолжить бой. Об отступлении не могло быть и речи.
Глаза мага широко распахнулись, и в них промелькнул ужас. Пузырьки воздуха медленно поднимались со дна реки и лопались на поверхности. На этом берегу было слишком глубоко, чтобы кто-то из своих мог подниматься со дна.
- Хоть бы это был Море… - обессилено прошептал Дримен, подозревая худшее, когда мертвенно серая рука выглянула из-под воды и впилась в багровую от крови траву берега.
Глава восьмая.
Невообразимо прекрасный город Мьюлле.
- У тебя очень хрупкое телосложение для могучего воина, - деловито и со знанием дела сказал Лухс, переступая возникшее на пути бревно.
- А у тебя странный цвет кожи для человека, - огрызнулся Астируми, повернув голову к своему спутнику: кожа того была бледно-серой, а в глазах отсутствовал зрачок, вместо него находилось белое бельмо серебристого цвета, темнеющее по краям.
- Я не человек, - усмехнулся юноша, - я сайлант, или ты уже забыл? Легенды гласят, что беловолосые кошки обладают феноменальной памятью.
- А сайлантов никто никогда не видел. – Руми не нравился этот разговор, как и не нравился глухой еловый лес вокруг, тусклые лучи солнца, едва пробивающиеся сквозь ветви, не нравилась узкая тропа, по которой они идут, и не нравилась их цель.
- Все-таки странно. Сайланты некогда были в союзе с нейрийцами, а раз ты отпрыск старшего рода Неро и хранишь память отцов и матерей, то ты должен помнить какими мы были.
- Были?..
Руми и сам не заметил, как разговор мало по малу начал его затягивать. Предыдущие три дня они двигались почти молча. Почему-то, Лухс велел не брать коней и не прибегать к магическим способам передвижения. Почему? Да разве возможно получить ответ от мальчишки, получившего разрешение действовать от самой Синенты Дивы? И они двигались пешим ходом от Ораны вплоть до Бактикской расщелины, молча, вот уже три дня.
- Не будем об этом. Все-таки объясни, как с таким телосложением тебе удается орудовать белым наахтом? – Лухс распустил свои иссиня-черные волосы и принялся массировать голову: та уже гудела.
- Я нигде не учился этому. Подавляющее большинство моих навыков были заложены в меня ещё при рождении, и я лишь использую то, что всплывает в памяти. Быть может, нерийцы и не были такими уж тощими… - Руми провел костлявой рукой по боку, где сильно выступали тонкие рёбра в числе меньше двенадцати. – Ты когда-нибудь наблюдал за кошками?
Лухс, зажимающий губами синюю ленту, что-то промычал и кивнул.
- И насколько хорошо разжиревшие кошки лазят по деревьям и прыгают? – Руми впервые за три дня улыбнулся во все зубы.
Лухс, бывший тем ещё кошатником, обмотал ленту вокруг запястья и нагнал удаляющегося нерийца.
- Боевые техники нерийцев упирались преимущественно в ловкость и скорость. Реакция и… как бы это назвать, чувствительность, что ли, позволяют мне с легкостью находить уязвимые места в защите противника. Хотя…
Перед глазами вновь что-то мелькнуло, то, чего раньше не было, а затем раздались звуки. Руми остановился, склонив голову и, прикрыв глаза рукой, громко вдохнул. Рука Лухса легла ему на плечо и одним плавным нажимом опустила нерийца на землю, чтобы у того не закружилась голова и он не упал.
- Сможешь идти?
- Да-да, дай мне минуту…
Руми вздрогнул, словно все мышцы его тела на мгновение свело судорогой. Перед глазами мелькали отрывки памяти множества поколений. Они падали в его сознание осколками стёкол, летящих в глаза. В голове, подобно рою пчёл, жужжали и скрежетали звуки.
Такое уже давненько не случалось с ним. Руми сумел уследить закономерность: дальние уголки его памяти освещались лишь с теми из собеседников, кто умел задавать вопросы.
Лухс неплохо разбирался во многих ветвях медицины, но все же его больше занимала проблема лечения тяжелых магических ранений и заболеваний, нежели психология. Все имеющиеся знания о нерийцах он получил путём общения непосредственно с Руми, и их было катастрофически мало. Видение того, как дышащее силой и мощью тело беловолосой кошки отрясается от множества мелких нервных потрясений, конечно же, в первую очередь навело целителя на мысль о бездне памяти Руми, но…
Должно быть, думал он, беловолосых нерийцев с самого детства обучали и развивали особым образом. Так, чтобы заложенная в их головах память всплывала и усваивалась постепенно. Руми уже давно ушел из детского возраста даже по меркам нерийцев или даже фениксов, чего, правда, Лухс не знал. Стижиан как-то неуверенно обмолвился, что быть может этому на вид хрупкому беловолосому созданию действительно порядка четырехсот лет, из которых он находится в сознании от силы лет десять. Нерийцы, это Лухс знал твёрдо и уверенно, - одно из древнейших племён, наряду с фениксами или даже змеями. Они – потомки перворожденного элементаля воздуха, великой Неры. Никто не знает когда и каким образом появились эти элементали, известно лишь, что их существование тянется уже много тысяч лет. Если хотя бы на долю секунды предположить, что род беловолосых кошек идет от самой Неры, то груз, павший на плечи неподготовленного к этому нерийца, просто невозможно вообразить.
- Скажи мне, куда мы идём? – На удивление ровным голосом спросил Руми, подняв свои бледно-розовые глаза на сайланта.
- К морю.
- Но подняться из Бактикской расщелины к морю просто невозможно. Эта низина почитается проклятой, так что там нет ни поселений, ни мостов, ни лестниц, по которым мы могли бы подняться вверх. Почему ты избрал именно этот путь? – В глазах Руми всё ещё двоилось и запрокидывать вверх голову, чтобы смотреть на стоящего перед ним сайланта, было невыносимо.
- Потому что тот, кто покинул море, больше не может вернуться. – С некой апатичностью проговорил Лухс в ответ, глядя на кошку спокойным взглядом, какой редко можно поймать. – Это проклятье было возложено на нас самим Морем, когда он принял наших предков. Для меня морская вода – это непреодолимый барьер.
- Я сочувствую тебе, Лухс, - искренне проурчал Руми, уставившись в землю под ногами и проводя рукой по густым белым волосам, - но скажи мне тогда, зачем мы идем к морю? И почему ты взял меня?
- Помнишь, что сказал змей о племенах, подписавших договоры под именем королевы Дива?
- Что некогда их было восемнадцать, но до сегодняшнего дожили всего четыре.
- Верно, - целитель улыбнулся, чуть покачивая головой вверх-вниз. – Так что прежде, чем я приму очередную попытку проникнуть в море, хочу кое-что тебе показать. Уже можешь идти?
Руми уверенно кивнул и попытался встать. Но едва его тело оторвалось от земли, как нериец пошатнулся и рухнул, но уже на спину. Наахт глухо звякнул, и ремень, на котором он висел, лопнул от натяжения. Посох отшвырнуло на другую сторону едва заметной тропы.
- Тебе нужны силы. – Проговорил целить, уже ища решение проблемы. Он вскинул голову и вдохнул свежий лесной воздух.
- Я в порядке. – Нериец приподнялся на локтях и сел. – Дай мне немного времени, пока…
- Пока память перестанет атаковать твоё сознание? – Лухс выглядел встревоженным. Он знал, что ничем не обязан этой кошке, но рождённое вместе с ним желание лечить всех налево и направо не могло разрешить ему позволить Руми двигаться в таком состоянии.
- Это иногда случается, Лухс. – С нотками успокоения в голосе улыбнулся нериец, поднявшись в полный рост.
- Ты слишком ценен, Руми, - слёту придумал целитель, попытавшись снова опустить того на землю, но ему не удалось, - в твоей памяти могут храниться бесценные для всего живого сведения.
- Моя память убьет меня раньше, чем я попытаюсь поскрести хотя бы поверхность. У меня осталось не так много жизней, чтобы снова умирать. – Руми поднял посох и попытался связать разорванные кожаные нити, на которых он держался, но тщетно.
- У нас ещё есть время. Тебе следует отдохнуть!..
Нериец резко вскинул посох. За долю секунды, пока его рука вела белое древко к шее целителя, наахт изменил форму, превратившись в белый меч.
От испуга и неожиданности Лухс окаменел. Он почувствовал, как не холодное и не теплое дерево клинка коснулось того участка шеи, где проходит сонная артерия. Если сайлант потеряет слишком много крови, он уже не сможет залечивать раны, ни свои, ни, тем более, чужие.
- Чувствуешь, оно не заострённое? – Не по-кошачьи урчащим голосом произнёс Руми, но его голос был холодный и колкий. – С тех пор, как я побывал в пустыне Нериль, я всё пытался вспомнить, что же означает это название. Наахт - это Древо Смерти. Ты многое знаешь о природе элементалей, Лухс, и я даже спрашивать не хочу, откуда тебе известно столько. Но заметь один абсурд: мы – народ воздуха, те, кто поёт вместе с ветром и дружен с ним. И вдруг именно у нас – Древо Смерти. Может, тебе известен ответ на вопрос, почему так?
- Нет, - голос Лухса дрожал, чего уже не бывало очень давно. – Но я могу знать тех, кто даст тебе ответ.
- Все ответы уже есть у меня в голове. Мне осталось их только выудить. – Руми почти полностью выпрямил руку, и незаострённый меч проскользнул по коже Лухса. – Ты раздражаешь меня, сайлант. Тебе известно многое, но ты предпочитаешь молчать. Даже сейчас ты ведешь меня куда-то и утверждаешь, что это важно, но ничего не объясняешь. Но моё раздражение вызвано не этим. Сайлант. Сайланты. Это имя не раз всплывало в моей памяти, но я не могу понять, с чем связано это имя. И почему я, потомок беловолосых нерийцев, храню знания о твоём народе? Ты можешь ответить хотя бы на этот вопрос?
- Возможно, да. Но не мне рассказывать тебе об этом.
- Лухс… - Прошипел нериец, и клинок, чье незаострённое лезвие впивалось в шею сайланта, стал видоизменяться. Целитель не знал, что значат для него эти трансформации, но его ноги стали ватными. – Наахт назвали Древом Смерти не более, чем для звучности. Куда правильнее было бы назвать его древом судьбы. Если лезвие не заостряется, значит, твоя судьба ещё важна для этого мира и событий, которые ему уже известны. Если он остается тупым, это значит лишь то, что та душа, на которую направлен клинок, ещё не совершила нужного действия. Мы, носители ветвей белого наахта, не можем отнимать жизни важных существ. Ты ещё нужен, Лухс. Но если я не получу точно известные тебе ответы, я клянусь, что отступлюсь от заложенной в меня кровью верности этому клинку.
- Ты получишь все ответы, - целитель не узнал собственного дребезжащего от страха голоса, - и даже больше. Но сейчас, я прошу тебя, присядь. Этот поток воспоминаний может закончиться много хуже, чем просто головной болью.
Руми спокойно убрал клинок от его шеи и мягко упал на землю. Выглядывающий из под белой мантии, хвост обогнул талию нерийца, и его кисточка, с тремя розоватыми кольцами на ней, легла ему на колени.
Кошка резко встрепенулся и пошевелил носом. Поворачивая головой из стороны в сторону, он уловил тонкий шлейф резкого металлического запаха:
- Чувствуешь? – Спросил Руми у сайланта.
- Нет. У меня нет кошачьего обоняния.
- Этот запах ты должен узнавать. Пахнет кровью.
Лухс вскинул брови и повернул голову в ту сторону, куда смотрел нос нерийца, но ничего не увидел.
- Я пойду посмотрю, - целитель снял со спины небольшую кожаную сумку и поставил её рядом с кошкой, - а ты побудь здесь и сделай несколько глотков из бутыли с желтой полосой на крышке. Вкус может показаться странным, но тебе станет лучше.
Руми не ответил и пока что не притронулся к сумке.
Ноги Лухса всё ещё были ватные, так что ему казалось, что он не идёт, а перетекает по устланной травой и сухим ветками земли.
Он шел вперёд по узкой тропинке, пока не свернул резко в сторону. Само его тело повело туда, прежде чем целитель увидел, раньше, чем почувствовал, вещицу, источающую тот самый тонкий запах крови.
Это было ничто иное, чем цифенатра. Удивительный редкий куст, с белыми ветвями и гроздьями ярких красный ягод, тянущих тонкие ветви к земле.
Ноги Лухса настолько ослабли, что он едва ли не упал. Опустившись на колени, он сорвал несколько крупных ягод. Их шкурка была настолько тонкой, что сразу лопалась, стоило её коснуться. Ладони целителя наполнила густая холодная кровь, и его кожа стала жадно её поглощать.
Это событие заставила Лухса чуточку удивиться. Он уже совсем забыл, что для него более не существует разницы между живой и мёртвой кровью. А ягоды цифенатры были наполнены именно мёртвой.
Этот куст растёт там, где осуществлялись попытки провести ритуалы, завязанные на магии, обратной сиянию. Осознав, что он говорит об этом явлении языком церковников, Лухс усмехнулся. Ведь ему, лучше чем кому-либо из живущих на суше, была известна истинная природа магии сайлантов, а цифенатра – это продукт именно их обрядов, а никакой не ритуальной ереси.
Никто из людей не способен провести подобное действо и остаться в живых. Быть может, это могли бы совершить медиумы, но те два медиума, которых знал сайлант, слишком умны, чтобы совершать подобную глупость. Чтобы провести ритуал обратной магии, проще говоря - магии сайлантов, нужно уметь управлять кровью. Нужно быть сайлантом. А там, где ритуал пытались провести не они, вырастает это растение.
Но всё же удивительно, продолжал размышлять Лухс, что его тело приняло мёртвую кровь цифенатры. Конечно, прежде ему не доводилось видеть это растение. Тех, кто способен провести ритуал, слишком мало: нужно искусно владеть магией сияния, чтобы хотя бы попытаться, так что цифенатра – редкость, а кровь ягод – мёртвая. Лухс чувствовал, что она мёртвая, но его тело приемлет её – это необычайный и, скорее всего, его уникальный дар.
Достав из кармана пустую флягу, Лухс собрал в неё несколько ягод. Быть может, при самом пессимистичном варианте развития событий, ему понадобится кровь, а её, в случае чего, лучше иметь много.
Пока руки наполняли флягу, взгляд скользил по веткам и ягодам, пока не заметил что-то блестящее в траве.
Закрутив крышку, сайлант потянулся к предмету и поднёс его к лицу. Он оказался плотным, неровным и блестящим, походящим на красное стёклышко. Таких под ветвями куста цифенатры оказалось ещё несколько.
Лухс подскочил на ноги, задев ветви куста, и ягоды тут же окрасили его спину багрянцем. Забыв о боли в ногах, широко распахнутыми глазами он ещё какое-то время смотрел на предмет в руке, прежде чем сорвался с места и сломя голову понёсся обратно к Руми.
Тот продолжал сидеть на мягкой траве, когда услышал громкий топот, и услышал он его задолго до того, как целитель попал в его поле зрения.
- Нам нужно уходить! – Без какой-либо отдышки выпалил он, едва затормозив. – Быть может, я ошибся, но если я прав, то нам лучше убраться с дороги и вообще убраться подальше отсюда! Поднимайся!
- Лухс, Лухс! Успокойся. Я за милю услышу, если к нам кто-то будет подбираться.
- Бесшумности легко научиться. А твой нос не сможет учуять сайланта. Это я пропитан запахами, потому что долго жил в городе. Они – другие. Идем, скорее!
- И давно ты боишься своих соплеменников? – Руми спокойно шагал по ветру, в то время как целитель в полную силу бежал по бездорожью.
- Мы не должны покидать море. Никто из нас не должен. – Бубнил он себе под нос, игнорируя вопросы кошки.
Нериец резко остановился и подождал, пока Лухс это его догонит. Когда наконец стало тихо, Руми прислушался: вокруг не было ничего, кроме естественных звуков леса. Его нос так же не улавливал ничего необычного или незнакомого.
Кошка нахмурил брови и подошел к сайланту. Тот почувствовал, как его ноги вновь атаковала дрожь. Когда Руми оказался на расстоянии вытянутой руки, целитель с трудом подавил в себе желание взять под контроль его кровь и потащить за собой.
- Если вы не должны покидать море, то от кого мы тогда бежим? – Нериец пристально посмотрел в серебряные, будто слепые, глаза целителя.
- Ты не представляешь, сколько бед могут принести сайланты, Астируми. И уже принесли, когда первые из нас столетия назад выбрались из моря. Море – то, что стоит между нами и безумием.
- То есть ты говоришь, что народ, к которому мы пришли за помощью, представляет опасность? Лучше бы мы тогда остались рядом со Стижианом. Твои навыки исцеления были бы там очень кстати.
- Мы здесь не ради сайлантов. – Лухс вскинул руки, и в его глотке застряли какие-то слова. – Ричи не обманул нас: сайланты действительно великие целители, но в век истребления мы были не на стороне людей. Мы были за истребителя.
- За какого истребителя?.. – Едва проговорил нериец, как перед глазами снова замелькали картины: то были люди, яркие вспышки, тьма и женщина, безмерно похожая на Ору.
Нерийца снова затрясло. Он упал на траву и схватился за голову:
- Проклятье, Руми, с тобой что, вообще нельзя разговаривать?! – Яростно зашипел сайлант, подхватив его.
- Что-то приближается… - В предобморочном бреду проговорил Руми, прежде чем его глаза закатились, а тело обмякло.
Душа Лухса по-настоящему ушла в пятки. Он не был храбрецом и всегда знал это. Да все это знали. Несмотря на перечень имеющихся у него в запасе способов самообороны и нападения, ему требовалось немало мужества, чтобы начать проливать кровь ради этого.
Он не знал, что на них движется. Если это ещё один сайлант, который, ведомый примером Лухса, так же покинул море, то они с Руми уже покойники. Если человек – против него ещё были шансы. Но если кто-то ещё…
Не вся кровь была подвластна Лухсу. Кровь людей, кровь магов и большинства теплокровных животных с легкостью подчинялись манипуляциям черноволосого юноши. Но и среди людей, и среди элементалей были те, кто жил в гармонии с собой и полностью контролировал своё тело. Пусть таких было очень мало, но они не позволяли ни одной капли крови выйти из-под их контроля
Лухс не знал, какой является кровь элементалей. Не магов, связанных с духами, а элементалей, в чьих жилах течет данная стихией энергия. Подчинится ли она ему – кто знает.
Бактикская расщелина – это место, где можно встретить самых неожиданных противников. Это целитель запомнил уже очень давно, когда бежал из моря, а его тело разрушалось с каждой секундой, распадаясь на молекулы и частицы. И ему встречались странные создания, но, может, то были лишь галлюцинации его одурманенной свежим воздухом и ярким солнцем головы.
Из людей Лухсу был известен лишь один тип, чью кровь невозможно взять под контроль силой. Этим классом были монахи. Они столь искусно владели своими телами и собой, что когда три года назад он встретил на побережье Визы, ныне покойную наставницу Стижиана, он не знал, что делать.
Что-то, замеченное или носом, или слухом Руми, явно приближалось. Оно двигалось почти бесшумно, в воздухе веяло силой, но не угрозой. Не желая рисковать своей жизнью и жизнью беловолосого нерийца, Лухс достал из кармана полную ягод цифенатры флягу и, открыв её, вылил всё содержимое на участок земли, что между ним и Руми.
Что-то приближалось.
Лухс достал из-за спины, прикрытой темно-фиолетовой мантией, резной кинжал и перехватил его внешним хватом. Опустившись на колени, он погрузил руку в небольшую кровавую лужицу перед собой и напрягся.
Серебро его глаз начало сгущаться. Кровь обрела форму шара и упругим мячиком лежала, зажатая между ладонью и землей.
Руми не шевелился и, казалось, не дышал, но Лухс видел, как по его телу продолжает циркулировать кровь и бьется сердце. Если оно замрет, он потеряет ещё одну жизнь, а у него их и так осталось слишком мало.
Лухс погрузил пальцы в кровяной шар и почувствовал давно знакомую и незабываемую омерзительную боль: чужая кровь обретала форму, считывая нужную ей информацию из целителя. Начался процесс синтеза.
Сочная зеленая трава вокруг начала увядать, деревья тускнели и ссыхались за считанные мгновения, ветви трещали и трескались, листья шелестели и падали.
Сайлант начал медленно поднимать руку, к которой стекалась органическая материя, и под ней стал виднеться ещё не до конца оформленный силуэт волка.
Процесс был завершен, и к ноге Лухса прильнуло уродливое существо с повадками домашнего питомца. Это была собака, которая, встань она на задние лапы, оказалась бы выше самого Лухса. Её глаза были ничем иным, как сгустками затвердевшей крови. Уши и хвост, словно выплавленные из стекла, торчали каждый в свою сторону. Кожа как таковая почти полностью отсутствовала: поверхность тела создания покрывала тонкая кожура цвета замоченного в чае пергамента. Она была столь тонкой, что сквозь неё виднелись извилистые вены.
Лухс положил руку этому существу между глаз и чуть поелозил, будто игрался с собакой. Это существо было любвеобильным и игривым только лишь по отношению к тому, из чьей крови он собирал генетическую информацию.
Работать с ягодами цифенатры, думал целитель, - сплошное удовольствие. Она чиста. С людской кровью всё было куда труднее. Прежде чем лепить из неё что-либо, её сначала следовало очистить, чтобы не было никакой генетической памяти, никакого кода. Чтобы это была чистая кровь, в действительности являющаяся чистой энергией, частью чьего-то сосуда, того пространства, что не окрашена энергией духа, если таковой есть. Вроде сосудов тех существ, чьи души слиты с духом. К ним можно отнести нерийцев, змей и самих сайлантов, сосуды представителей каждого из этих племён вырабатывали абсолютно одинаковую энергию: нейтральную, незапятнанную, неокрашенную.
Псина резко повернула морду и, вынырнув из-под руки целителя, ринулась на запад. Но не пробежала она и десяти метров, как из кустов на неё выпрыгнуло нечто очень быстрое и белое.
С могучей пастью, в которой блестели гигантские острые клыки, белое четырехлапое создание впилось псине в глотку и откусило голову. Псина свалилась неподвижно, её голова отлетела на несколько метров в сторону.
Лухс цокнул языком, но не почувствовал и толики беспокойства. Статное белогривое создание, похожее на огромную белую кошку, не ринулось яростно к сайланту, а медленно, шаг за шагом направлялось к нему. Её лапы не издавали никакого звука, слышалось только глухое рычание, скорее наигранное, чем устрашающее.
Пока белогривое создание неспешно двигалось на Лухса, обезглавленное туловище псины поднялось с земли. Откушенная голова, скрытая где-то под кустами и поваленными ветвями деревьев, превратилась в жидкость и по земле устремилась к телу.
Учуяв это, белогривая кошка не кинулась обратно, чтобы нанести ещё один смертельный удар, а рванула к Руми. Встав между ним и псиной, она выгнула спину и угрожающе опустила морду, так, что её нос едва ли не касался земли: голубые глаза сверлили созданное из крови существо.
Лухс не заметил, как его глаза широко распахнулись от удивления. Он посмотрел на шерсть кошки, а потом на волосы своего компаньона. Потом ещё раз на кошку.
Один цвет. Одна структура.
Псина разогналась и подпрыгнула, готовая нанести удар с воздуха. Лухс вскинул руку, и его создание взорвалось. Сгустки крови, на которые оно распалось, с громким чмоканьем шлёпнулись на землю и заляпали мантию и лицо Лухса и морду кошки.
Та тут же изменилась. Спрятав клыки, она громко заурчала и повернулась к Руми. Носом, кошка аккуратно толкнула его лицо, и когда он не ответил, принялась лизать ему волосы.
Астируми с трудом разлепил глаза. Он чувствовал нечто теплое и шершавое, что щекочет ему тело.
- Не могу поверить… - Обронил Лухс, сделав неуверенный шаг вперёд.
Белогривая кошка на мгновение повернулась к нему и громко рыкнула, не подпуская.
Руми принял сидячее положение и протянул руку к своей защитнице. С глазами, полными счастья, та мурлыкнула и уткнулась мордой ему в ладонь.
Послушался треск сухих веток. Целитель встрепенулся и завертел головой из стороны в сторону. Однако кошка не дрогнула, словно ожидала друга.
Из тени веток вышагнул человек, в котором Лухс быстро опознал своего соплеменника. Это был высокий сероволосый мужчина со стройной фигурой. На нем была расстегнутая черная рубашка, узкие кожаные штаны и отсутствовала обувь.
Лухс по именам помнил всех своих соплеменников и не узнал в нём своего знакомого. Но в том, что он был сайлантом, не было никаких сомнений. Дело не только в серебряных глазах, точно таких же, как у целителя, но и в широком двуручном мече, висящим за спиной, и испещрён он был именно рунами сайлантов.
- Наконец-то она нашла то, что искала столько лет. – Низким басом проговорил сайлант, выйдя на лишенную жизни сухую поляну. – Здравствуй, брат. – Обратился он к Лухсу. – Меня зовут Карт. И честно признаюсь, я надеялся, что больше никогда не встречу кого-либо из своих соплеменников.
- Как и я. – Признался Лухс. – Хоть иногда я скучаю по дому.
- Какого беднягу ты зарезал, чтобы создать это уродство, брат? – Карт осмотрел пятна лужицы крови на сухой траве.
- Ничьей. Это ягоды цифенатры.
Карт вскинул брови, а его рот оказался приоткрыт. Вместо того, чтобы что-то сказать, он подошел к белогривой кошке и потрепал её волосы на голове. Та не обратила на это никакого внимания, а продолжила играть с недрожащей от удивления и шока рукой Руми.
- Сайлант, который не проливает кровь первого встречного носителя, будет гостем в нашем доме. Идём, Кая.
- Кая?.. – Переспросил Астируми, и перед его глазами снова замаячили воспоминания. Но то были уже его воспоминания.
Вечностоящее солнце, которое лишь однажды обратилось в ночь. Яркие синие огни. Лязг и звон метала. Глухие стуки. Крики. Кровь. Вода.
Руми снова упал без сознания.
- Он всегда так?.. – Усмехнулся Карт, помогая кошке водрузить нерийца себе на спину.
Лухс не смог ответить, только улыбнулся.
- Его зовут Астируми, верно? – Этот вопрос больше звучал как утверждение.
Карт ещё раз потрепал белогривое чудо за ухо, и осмотрелся вокруг.
За прожитые им годы, он видел немало странных вещей, но эта часть леса… Он хорошо знал её. Кае нравилось здесь охотиться. Тут были высокие деревья, на которые кошке удобно забираться и атаковать с них, сочная трава, где всегда можно поспать, и высокие кусты, за которыми всегда можно спрятаться.
Карт был здесь не далее, чем три дня назад, и тогда всё было в порядке. А сейчас эта часть леса, метров десять вокруг, относительно места, где они стояли, походила на южные земли в периоды засухи: всё увяло и лишилось жизни.
Старый сайлант никогда не видел ничего подобного, даже когда жил в море. Его народ, и народ этого черноволосого юнца, познал самые отвратительные тайны обратной магии, но никогда им не удавалось создать… что-то живое.
Под пристальным и немного испуганным взглядом Лухса, Карт подошел к одной из кровавых лужиц. Всего их было две или три. Они – всё, что осталось от сотканной из крови псины. Опустившись на одно колено, Карт обмакнул палец в жижу и размазал её по ладони.
- Это мёртвая кровь. – Сказал он, прежде чем повернулся к Лухсу. – Как тебе удалось совладать с мёртвой кровью, юнец?
- Цифенатра растет из мёртвой крови, но ягоды вырастают полные пустой жизни. – С лёту выдал целитель не совсем понятную собеседнику фразу.
- Да, но лишь до тех пор, пока их не сорвут. – Карт сощурился, и холод его взгляда едва не заморозил Лухса.
«Значит, эффект всё же постоянный», - подумал про себя он, - «просто я уже не вижу разницы между живой и мёртвой кровью».
Лухс с трудом сдержался, чтобы и подпрыгнуть и не закричать «УРА!!».
Карт с лёгкостью прочел эмоцию гостя. Ему не раз приходилось видеть осчастливленного своим открытием сайланта.
- Я мог бы о многом тебя расспросить. – Он поднялся. – Но, полагаю, это не лучшее место. Кая?
Белая кошка муркнула, щекоча лежащего на её спине Астируми кончиком хвоста.
- Отведем их к нашей хозяйке?
Кошка ещё раз муркнула, и галопом понеслась вперед, в тень, из которой появилась.
- Как тебя зовут, сайлант?
- Лухс. – Почему-то всего его тревогу точно рукой сняло. Пришло спокойствие.
- А имя рода?
Целитель не ответил.
- Назови имя своего рода, Лухс.
- Сайланте. – Он резко поднял голову и впился взглядом в глаза Крата. – Лухс Сайланте.
Теперь заволновался Карт, но подавил порыв выхватить из-за спины кристаллический меч и разрубить этого юнца пополам. Хозяйка давно сказала, что сайлант, нашедший в себе храбрость покинуть море, должен предстать перед ней. Но она, наверное, никогда не думала, что им может оказаться существо из этого самого рода.
- Идём за мной. – С оттенком ярости в голосе тихо рявкнул Карт, развернувшись к нему спиной.
По бездорожью они пересекли лес и подошли к спуску. Впереди виднелся противоположный край Бактикской расщелины, заросший густой травой и высокими деревьями, с крупными тёмно-зелёными листьями.
Они прошли вдоль обрыва и подобрались к своеобразной лестнице. Если не знать, что она там, заметить её казалось просто невозможно.
Белогривая кошка в два прыжка преодолела спуск, высотой не меньше тридцати метров - Лухсу же стало дурно от одного взгляда вниз.
Никак не прокомментировав заметный испуг гостя, Карт в течение часа помогал ему спускать вниз, контролируя каждый его шаг и указывая, куда лучше сделать следующий. Спуск действительно был очень крутым и резким, и хотя падение с высоты никогда не могло послужить причиной смерти сайланта, Карту очень не хотелось, чтобы его гость прибегал к полученным ими обоими при рождении способностям.
Когда они наконец добрались до низины, то оказались по правую сторону тонкой, громко журчащей речушки, тёкшей с севера на юг, и стали двигаться против движения.
Белогривая кошка, с всё еще лишенным сознания нерийцем на спине, исчезла впереди, снова оставив сайлантов наедине друг с другом. Но сейчас Лухса меньше всего волновала безопасность Руми. Он искренне беспокоился о себе.
Но шли они молча, пока не добрались до устья реки. Это было озеро: большое и глубокое. От него веяло прохладой, могущей довести до экстаза в столь жаркий день. Тем более, Лухс всегда надевал свою излюбленную тёмно-фиолетовую мантию, расшитую кожей и увешанную стальными вставками, а в ней было невыносимо жарко.
Подойдя к берегу озера, Лухс увидел на другой стороне дом. Он оказался необычайно красивым и ухоженным для этого забытого всеми места. Белокаменный, двухэтажный, с почти плоской крышей, верандой, увитой дикой розой, и небольшим причалом, уходящим чуть дальше берега.
- Здесь живет ваша хозяйка? – Спросил Лухс, но не получил ответа. Карт уже был в нескольких метрах впереди него.
Когда они подходили, из дома выбежала довольная собой и счастливая кошка. Игриво, она потёрлась о ноги Карта и галопом поскакала обратно.
Лухс восхитился чистоте и свежести воздуха этого места. Он был холодный и приятный, нежный. В нём совершенно отсутствовал запах соли, какой всегда бывает подле моря, хотя оно было очень близко.
Прежде чем войти в дом вслед за Картом, целитель огляделся по сторонам и едва не ахнул: в паре сотен метров за домом расщелина завершалась. Он прислушался, и до его ушей дощёл едва уловимый шум прибоя.
- Идём. – Позвал его Карт, и снова исчез за белой дверью дома.
Они вошли в просторную светлую комнату с ещё четырьмя дверьми. Одна, на противоположном конце, судя по всему, вела на улицу, другая – в подвал. А третья, если верить аппетитному дурманящему запаху, вела на кухню. Помимо этого, прилегая к кухонной стене, наверх вела узкая лестница, без какого-либо покрытия на ступеньках.
Руми лежал на широкой мягкой софе, а рядом с ним вилась белогривая кошка.
Живот целителя издал громкий урчащий звук, тут же привлекший к себе внимание Карта:
- Если я не ошибаюсь, то после ритуалов голод наступает совсем не скоро. Ритуалистам хватает полученной энергии ещё на пару дней.
- Да, - признался Лухс, смущенно улыбнувшись, - но это не отменяет того, что запах очень вкусный.
- Пойдем, угощу.
Тем, что жарилось на плоской сковороде, оказались несколько десятков мелких рыбёшек. Они шкварчали, разбрызгивая капли масла по очень чистой каменной плите, с огнём, горящим внутри неё, снизу.
Карт потыкал в пару рыбин тупой стороной вилки и снял сковороду с плиты.
Через минуту, на убранном столе, застелённом бледно-синей скатертью, появилась плоская круглая тарелка, серебряная трехзубая вилка, небольшое блюдо с щавелем и луком и сами рыбины.
Карт, в отличие от Лухса, был по-настоящему голоден. Не отвлекаясь на разговоры, он быстро съел все доступное, и когда целитель только дожевал жареную голову своей первой рыбёшки, тот уже вымыл посуду в невысокой бадье и поставил свою тарелку в стопку.
- Хозяйка любит готовить. Она достигла высот мастерства в приготовлении рыбы. – Карт усмехнулся и снова сел перед Лухсом, налив себе кружку тёплой воды. – Кая охотится в основном на рыбу. Наверное, это напоминает ей о доме.
- Мне трудно представить, как она ловила эту мелочь. – Аппетит Лухса быстро улетучился, однако чувство насыщения не мешало наслаждаться вкусом.
- А, этих ловил я. Кая считает себя слишком гордой для ловли мелкой рыбы. Зато мне нравится посидеть на бережку…
Он устремил свой взгляд в окно, что по правую руку от Лухса.
В соседней комнате послышались шаги, а вслед за ними громкое «хм…». Шаги удалились, но вскоре вернулись, и на кухню вошла фигура, укутанная тёмными одеждами с капюшоном, полностью скрывающим её лицо.
- Сайлант. – Сказала она женским, тёплым и мягким голосом. – Я думала, этот день никогда не наступит. Судя по поведению Каи, это Астируми спит на софе?
- Да, госпожа. – Лухс встал и поклонился женщине, но она без каких-либо эмоций приняла этот жест.
- Назови своё имя.
- Лухс Сайланте. – Проследовал быстрый ответ, словно юноша хотел, чтобы его не успели разобрать.
Тёмная фигура пересекла комнату, и Карт незамедлительно освободил ей место.
- Никогда бы не подумала, что представитель именно этого рода станет тем, кто найдет в себе храбрость покинуть море.
- Да, ваш слуга уже говорил нечто подобное.
- Слуга? – Чуть удивился голос. – Карт не слуга. Он мой друг и защитник.
- Но он называет вас хозяйкой…
- Это всего лишь старая привычка, которую он никак не может пережить.
Лухс не нашелся что сказать, и какое-то время царила тишина.
- Почему вы скрываете свое лицо?
- Я не желаю быть узнанной.
Может, целителю казалось, но лицо этой женщины таило улыбку.
- Тогда, полагаю, мы знакомы?
- Нет, уверяю тебя.
- Тогда к чему?..
- Ты ведь здесь из-за войны, не так ли?
Карт налил Лухсу стакан прохладной жидкости без запаха. Сначала, ему показалось, что это морс, но это была прохладная, разбавленная чем-то человеческая кровь.
Он вскочил из-за стола и стал пятиться назад, пока не ударился спиной о стену. Содержимое стакана пролилось на стол и капало на пол.
- Тебе не понравился вкус? – Удивился Карт, недоумевающее разглядывая бутыль из темного стекла, которую держал в руке.
- Мне не нравится, что у вас есть столько крови!.. – Испуганно залепетал он, но вдруг внезапно успокоился. С чего вдруг?
- Это не жертвенная кровь, Лухс. Присядь.
Тот повиновался.
- С виду тебе около двадцати лет. Но твой народ умеет сохранять молодость.
- Хах! – Вырвался из него громкий смешок. – Чаще, мой народ умеет растрачивать её и превращаться в сморщенных стариканов много раньше положенного.
- Так сколько тебе лет?
Лухс не сразу ответил. Он увёл взгляд в сторону и думал, чтобы солгать.
- Скажи правду, сайлант. Мы слишком долго ждали, когда же кто-то из вас рискнёт покинуть чертоги города. Я хочу знать что-то о тебе. Так сколько тебе лет?
- Девять. Или около того. Плюс-минус полгода.
У Карта отвисла челюсть.
- Я покинул море, когда мне было около полутора или двух лет. Уже тогда я выглядел мальчишкой лет тринадцати.
- Как это возможно? – Карт накренился вперёд. – У вас сократился срок жизни?
- Нет, - голос Лухса стал хамоватым, - но зато появилась возможность ускорять темп роста своего детёныша, пожертвовав парой-тройкой братьев-сайлантов.
Целитель поднял с пола стакан и поставил его на стол. Расползшаяся по полу красная жидкость стала сползаться и вновь наполнила стакан, из которого Лухс с удовольствием отпил.
- Это мёртвая кровь, хозяйка. – Сказал Карт, повернувшись к ней и ожидая реакции. Но её не последовала. Вместо этого, хозяйка сказала:
- Женщины сайлантов могут родить лишь один раз в жизни и всегда близнецов. Где твой брат?
- Полагаю, в море. – Лухс осушил стакан и поставил его на стол. Опустив кончик указательного пальца на край посуды, он собрал всё, что осталось на стенках, в одну каплю и с удовольствием облизал её. – Вы говорили, что много лет ждали, когда же кто-то из нас рискнёт покинуть отчий дом. Для начала, позвольте спросить, как долго вы этого ждали?
- Почти четыреста лет. – Ответила женщина раньше, чем Карт.
- Четыреста?
- Тебя удивляет эта цифра?
- Четыреста лет назад много всего произошло. Родился Руми, были истреблены кошки, родилась Млинес, а Одераричи впал в глубокий сон…
При упоминании змея рука женщины непроизвольно дёрнулась. Лухс не обратил на это внимание.
- И четыреста лет назад в Мьюлле произошел переворот, после которого сайланты стали теми, какими я их запомнил. – Целитель стал пристально всматриваться в темноту под капюшоном, желая увидеть хотя бы часть лица собеседника, но не смог.
- Сайланты всегда были такими, какими ты их помнишь. – Сказал Карт. – До того переворота, они хотели стать чем-то большим, но им не было позволено.
- А когда ты покинул море? – Вдруг спросил Лухс.
- Четыреста лет назад. – Улыбнулся седоволосый сайлант.
- Что-то я ничего не понимаю. – Лухс зевнул, прикрыв рот ладонью. – Но почему-то, складывается такое впечатление, что события тех лет не обошлись без вас двоих. – Он усмехнулся. – Скажите, я должен благодарить вас или обвинять в том, что стало с нами?
- Это зависит от того, кем ты теперь себя считаешь. Если ты душой по-прежнему сайлант – ты должен воспылать ненавистью к нам обоим. Но если жизнь на поверхности рядом с людьми сделала тебя другим, то ты должен испытывать одну лишь благодарность. – Ответила женщина.
Взгляд целителя уткнулся в одну точку на полу. В комнате снова повисла тишина, пока тёмная фигура опять не нарушила её:
- Идёт война, Лухс Сайланте. Бесчисленное множество демонических существ с каждым днём приближается к Оране. Ты ведь отправился сюда не просто так. Ты хочешь попросить о помощи сайлантов?
- Нет. – Как отрезал тот. – Я не хочу, чтобы эти выродки покинули море. Сайланты нездоровы умом. Убивают друг друга ради пары капель энергии. Предают и презирают друг друга даже не пытаясь скрыть этого. Я не желаю видеть, как они начнут кидаться на людей и проводить ритуалы над ними.
Карт не ожидал такого порыва ненависти от столь юного создания, но он разделял его чувства. Как разделял их и когда бежал из моря вместе со своей хозяйкой.
- Тогда почему ты пришел сюда?
Лухс нахмурил брови и облизнул губы. Он видел, что скрывать что-либо от этих людей не имеет никакого смысла: они знают многое, и, чувствовал целитель, им ведомо много больше, чем он может себе вообразить.
Но они не представляли угрозы. Пусть Лухс и не умел как следует чувствовать опасность, он был готов поклясться своей кровью: они не тронут ни его, ни Руми. Карт и эта женщина были заинтересованы в встрече с сайлантом, но почему – они явно не спешили пояснить.
- Вскоре после того, как мне исполнился год, я уже владел телом девятилетнего мальчишки, а умом постарше. Мой отец берег меня, но… Фамилия Сайланте говорит за себя. Мой отец – глава подводного города Мьюлле и он часто оставлял меня наедине с собой и братом. И я как-то нашел у отца одну записную книжку. Преинтересную. Она была написана слишком подробно и точно, чтобы все те записи были выдумкой. Да и хранились они чересчур аккуратно. Я наткнулся на них по чистой случайности, но…
Карт повернулся к темной фигуре. По его лицу стало понятно, что он догадывается, к чему клонит гость. Краешки губ сероволосого сайланта вытянулись в улыбке.
- Я здесь ради Руми.
Астируми открыл глаза и первым, что он услышал, было громкое, с мощной вибрацией по всей софе, урчание.
Белогривая Кая лежала мордой на его животе, а ногами на полу. Довольная такой компанией, она высунула язык и закрыла глаза. Кая не спала, а лишь терпеливо выжидала, когда проснется любимый ею нериец.
Руми поднялся и сел. Кая тут же убрала лапы и села напротив.
Он осмотрелся: просторная комната, уставленная уютно и по-домашнему. В воздухе витали остаточные запахи жареной рыбы. Ни Лухса, ни распространителей других двух запахов в доме не было.
За окном царила ночь, что не мешало Руми хорошо ориентироваться в темноте. За окном урчала река, печку на кухне покидали последние частицы тепла. Нериец обошел весь дом, будто не был уверен, один ли он в нем остался, и нашел свои вещи: длинная белая безрукавка и посох наахт лежали на изголовье софы.
Кая тоже быстро оббежала дом и вышла через распахнутую дверь на лицу. Руми пошел за ней.
На улице было прохладно и влажно. Поводив руками по чистой озерной воде, нериец умылся и, опустившись на колени, огляделся.
Белокаменный дом, с неизвестным ему хозяином, находился в дальней северной части расщелины, где она сходила на нет. Где-то здесь неподалеку должна находиться деревушка, где живет Йоко, «самая странная из женщин, что я знаю» - сказал о ней Стижиан.
- Куда подевался этот серокожий крысёныш?.. – Прошипел Руми, когда Кая уткнулась носом ему в подмышку.
И вдруг, Астируми понял, кто эта кошка. Он стал чесать её шею, за ушами, мордочку. Кая довольно урчала, облизывая ладони нерийца в ответ.
- Ты же Кая, да? Кошка моей матери, воительницы города Нера. – Руми улыбнулся, обняв кошку за шею. Та с удовольствием в глазах замерла в его объятьях. – Как так случилось, что ты жива? – Он посмотрел в её голубые глаза, бездонные как само небо, и умные. Умнее чем у многих людей, что он видал. – Ты сбежала, да? Сбежала из Неры и оказалась здесь? Как жаль, что я не наездник и не могу понять твоих слов и прочесть мысли. А мне бы так хотелось, чтобы ты мне всё рассказала.
В глазах Каи, на её ушах и хвосте, оставалось всего по одной метке. Шесть её жизни уже безвозвратно утеряны, и по её взгляду можно прочесть, что она готова отдать последнюю за Руми.
Подул холодный ветер.
- Где же Лухс? Как думаешь, с ним всё в порядке?
Кая с уверенным «да» слегка укусила руку нерийца.
- Надеюсь. Наверное, он думал, что я не скоро приду в себя. Он слишком нас недооценивает. Сайланты привыкли мнить себя властелинами крови, вот и…
Его висок словно пронзило иглой. Руми согнулся пополам, мордочка Каи легла ему на колени.
- Сайланты… - Едва ли не яростно прошипел он. – Что ж… - Воспоминания вспышками снова стали обжигать его сознание, но теперь Руми уже не позволял им душить его. Он не отключился, как в прошлый раз, лишь тонкая струйка крови потекла у него из носа.
А по ребрам прошла обжигающая волна.
Нерийца окатил холод ужаса.
Быстро, как смог, он вскочил на ноги и скинул с левого плеча безрукавку. Расстегнув пуговицы на темно-голубой жилетке, он сбросил с плеча и её и провел руками по ребрам: там, где должны находится три линии, отражающие оставшиеся у него жизни. Две всё ещё были яркие, но третья стала почти прозрачной, едва заметной.
Утерев кровь с лица, Руми обессилевший упал на землю.
- Моя кровный дар меня убивает, - ухмыльнулся он, когда из носа снова потекла кровь. Опустившись на спину, он подтянул посох поближе к себе, просто на всякий случай, и стал смотреть на звезды.
- Кая, - обратился он к ней не глядя, - это ведь ты была той, кто вытащил Стижиана и королеву Ору из Грана три с половиной года назад?
Та легла рядом и прикрыла глаза.
- Ты искала меня, да? Но не могла найти. Даже самый лучший в мире нюх не привел бы тебя в ту пещеру, где я провел почти четыреста лет моей жизни. – Руми усмехнулся и стал медленно водить когтями у кошки за ухом. – Это было хуже смерти, Кая. Я совсем ничего не помню. Только боль. Ты все же детище создательницы нашей Неры. Элементаля воздуха. Той, что стала древом Смерти. Древом судеб. Ты знала, что останься Стижиан в живых, он нашел бы меня. И он нашел. – Из него вырвался громкий смешок. – Он одно время говорил, что это был я. Ну, вытащил их из Грана. Но как это мог быть я, если я?.. А ладно.
Виски снова пронзили иглы, и боль стала расползаться по всей голове. Но в лежачем положении с болью и головокружением оказалось бороться куда проще.
- И жизни останется две. Нам с тобой следует теперь быть очень осторожными. – Сказал он Кае.
Та резко подняла голову, будто кто-то приближался. Руми ничего не услышал, так что неторопливо и медленно поднялся с земли и, вопросительно подняв брови, кивнул кошке.
Та, почти не шевелясь, всматривалась во тьму, но Руми по-прежнему не чувствовал запахов и не слышал никаких звуков, кроме естественных.
- В чем дело? – Спросил он у кошки, но та вместо ответа зашагала вперёд.
Руми поднял посох и разделил его на два клинка. Он не чувствовал опасности, но после всего, что он повидал путешествуя со Стижианом, ему казалось, что ни в чем нельзя быть уверенным.
В воздухе запахло чем-то странным. И кислым, и горьким, и мерзким, и приятным одновременно. Нериец поморщился.
- Кто здесь? – Спросил он.
Ответ последовал. И первым, что увидел Астируми, прежде чем потерять дар речи, были пышные клубы синего дыма, валящиеся изо рта и носа невысокой, толстой, старой и сморщенной бабки.
- Ты любишь смотреть на море? – Женщина, так и не снявшая черный балахон, подошла к Лухсу со спины. Карта с ней не было.
Стояла ночь. Вдалеке горели огни портов, переправляющие беженцев на другую сторону. А на востоке, там, где парил остров Орана, мелькали вспышки самых разных цветов. Бой, продолжающийся уже полтора месяца, все ещё идет. Маги сдают позиции, это видно невооруженным глазом. Да и что они ещё могут сделать? Их слишком мало. Если эта война закончится, то может случиться такое, что академия магии прекратит своё существование.
Лухса бесила его беспомощность. Дримен, тот, кто повел магов в бой, - великий магистр. В глазах целителя, он не только был ему другом, но и во многом наставником. Никто не мог сравниться с ним в способности размышлять о теории магии. Полученные от Дримена знания оказались невероятно ценны и полезны.
Но он там, и он точно жив, Лухс в этом был уверен. Дримен не из тех, кто может позволить какому-то там демону легко убить себя. Даже если демонов так много. Но он не всесилен, особенно сердцем, а будучи стихийным магом, он так же слаб и телом.
Когда Лухс впервые встретил магистра, вскоре после того, как излечил его, он показался ему холодным и расчетливым, каким и должен быть маг. Без тени сомнения, твёрдой рукой Дримен убивал людей, любого пола и возраста, если видел в них демонов. Для того чтобы творить такое и спать по ночам, нужно вырезать свое сердце, думал Лухс. Но Дримен спит благодаря усталости и крепким снотворным настойкам.
Став неофициальным ректором, магистр полюбил подвластную ему академию. Ему нравилось вести практику и читать лекции. Он всегда подчеркивал, что когда начинает уходить в ещё не написанные в учебниках размышления и теории, ему особенно нравится видеть в глазах студентов попытки понять, о чем он говорит. А как он радовался, когда студенты начинали выходить за рамки аксиом и теорем, и пускались в размышления, пусть не всегда верные.
«Умение размашисто думать – вот главная сила мага» - всегда говорил Дримен, а потом, если поблизости оказывался Циавис, добавлял: - «ну, кроме магов огня».
Было это шуткой, или нет, но для магистра стихий, все студенты, независимо от элемента их духа, были как родные. И они сейчас погибали у него на глазах. Там, в тени Ораны.
- Оно прекрасно. – Едва слышно ответил Лухс, не сводя глаз с морской глади, спокойной, чистой, с едва видными волнами.
- Я думала, ты ненавидишь свой дом - город Мьюлле.
- Да, ненавижу. Но я по-прежнему люблю смотреть на море. Иногда… - Он прикрыл глаза. – Иногда мне хочется окунуться в воду и отправиться домой. Обучить их открывшемуся мне дару и освободить от гнета моря и тяжести ноши демонического сосуда. Но… Потом я вспоминаю, что сайланты уже обезумели. Попади они сюда, независимо от того, нужна им будет кровь или нет, они станут её проливать.
Женщина ничего не сказала на это. Она вглядывалась в глаза целителя, выглядывающие из-под опущенных век - серые, словно залитые серебром, и думала.
Она всегда полагала, что первый из сайлантов, кто покинет море, будет достоин получить приготовленный ею подарок. И сколько бы лет ни прошло, что бы в действительности не творилось на дне моря, тот, кто покинет его, будет достойным.
Но в реальности все далеко не так просто. Сайлантом, покинувшим море, является кровный отпрыск того, кто погрузил собственный народ в пучину кровопролитного безумия. Тот, кто изобрёл жертвенные ритуалы и научил могущественнейший народ целителей убивать друг друга ради капли крови.
Вдруг, она вздрогнула, вспоминая.
Сайланты никогда не были просто демонами. Они всегда были теми, кто правит кровью. Женщина не знала, догадались ли людские маги о том, что в действительности представляет из себя кровь, текущая в жилах любого из живых существ. Она бывает разной: едкой кислотой, как у народа дэна, кипящей лавой, что у фламмов, или простой, красной густой жидкостью, текущей по венам людских созданий.
«Что есть кровь?» - этот вопрос когда-то задала ей её младшая дочь - молодая, красивая, милая девушка, с огромными синими глазами, искрящимися жаждой знаний или желанием поделиться ими. – «Кровь – это есть энергия, мама. Ведь не зря сестра говорила: чтобы человек всегда вырабатывал сияние, нужно следить за телом. Ведь если нам грустно или радостно, то мы и телом чувствуем это, да? Дрожим или не чувствуем ног, плачем и смеемся. Сестрица сказала, что ей, чтобы не позволять негативу проникать в её сосуд, нужно, чтобы её тело всегда было полно сияния! Но откуда его взять? Она сейчас работает над какой-то техникой. Говорит, с её помощью выделять сияние будет чуть проще. Кровь – это энергия, мама! Она течет в моих жилах, она течет в твоих! И независимо от того, есть ли в человеческих душах дух, энергия есть всегда. И чистая кровь – людская - она нейтральна»
Народ, управляющий нейтральной формой энергии, а ведь она присутствует во всех: будь то люди, будь то нерийцы или кто ещё.
До падения Северной Звезды сайланты были свободным народом. И они показали себя. Они, именно они, и никто другой, ответственны за гибель всех народов элемента земли. Они уничтожили всех: змей, черепах, народ кольчи (одно из самых многочисленных, после змей, племя червей). Они не смогли убить лишь одного, и когда он прознал об их деяниях, сайланты, испугавшись его гнева, решили спрятаться в море, там, где всеслышащий Одераричи не мог их найти. И они угодили в ловушку - Море, никогда не вмешивавшийся в дела людей и элементалей или в какие-то другие междоусобицы народов поверхности, пленил целый народ, оставив их на дне пожирать друг друга.
Столько лет прошло, сколько женщина в темном одеянии ждала этого дня и вовсе забыла о том, кто мог покинуть море: лишь самый искусный из сайлантов, способный обойти хитросплетенные заклинания перворожденного элементаля воды.
- Юнец. – Сказала она вслух.
- Простите?..
- Ты сказал, тебе около девяти лет. Ты не врал, и я верю в это. Расскажи мне о причине своего побега, Лухс Сайланте.
Он посмотрел на тёмную фигуру и снова перевел взгляд на море.
- Я сам себе не могу объяснить, почему так случилось. Просто однажды я взял и ушел. Бежал. За мной гнались, но у них не было шанса. Мой отец научил меня говорить через неделю после рождения. Через месяц я уже учился читать руны, а ещё через два – применять их. Вы же знаете о природе рунической ритуальной магии сайлантов. Позвольте рассказать вам это так, как это всегда видел я.
Мы наделены даром управлять не кровью, а нейтральной энергией, находящейся в сжиженном состоянии. Я не думаю, что сайлантам известна эта формулировка: её предложил придворный маг Дримен Перферо. Моим даром он смог объяснить давно забытую теорию о материальной природе энергии.
В сосудах живых существ, будь то люди, звери или элементали, генерируется энергия. Покуда сосуд цел, она будет восполняться, медленно или быстро, а её количество ограниченно объемом сосуда. Но энергия хранится не в нём. Сосуд заполняет дух. Энергия – вот она, в нашей крови. Её концентрация пропорциональная объему сосуда.
Теория о сосудах, духах и регенерации энергии касается всего в этом мире, кроме нас, сайлантов. Мы в этом смысле похожи на растения. Когда мы рождаемся, наши жилы полны крови, но у нас нет того, что принято называть душой. Сайланты не способны воспроизводить энергию.
Вы же знаете историю происхождения сайлантов? Мы были ещё необращенными в демонов носителями тени, и до того, как дух моря разделил между нами свою элементальную сущность, какая-то другая сила создавала для нас заполненные сосуды, чтобы мы оставались в промежутке между людьми и демонами.
Но подарок Моря не давал нам свойства людей генерировать энергию. Он лишь защищал нас от обращения в демонов, а энергия - энергия крови - всегда была нужна. Но в нас она не бесконечна.
И настал день, когда начался хаос.
Сайланты убивали друг друга, чтобы заполучить новую энергию. Для чего? Для жизни. Нам нужно есть, пить, развиваться. Создания ритальной рунической магии позволило нам синтезировать из имеющихся на дне моря ресурсов себе кров и пищу, но на это уходило невероятное количество энергии, а брать её было неоткуда до тех самый пор, пока один из моих предков не решился применить четырехгранный круг против своего брата-близнеца.
Опыт был успешным. Ему удалось высосать из него всю кровь до последней капли, а после, он передал это учение своему преемнику. Тот – своему, и в итоге, знание перешло ко мне.
Четырехгранный круг позволял ритуалисту забрать всю энергию, но сосуды души бывают очень разными даже у близнецов и часто отнятая энергия попросту не помещалась в сосуд. И тогда был изобретено трехгранный круг. Он позволял сотворить с шаткой, неоднородной душой сайланта куда более ужасную вещь: разрушить её.
Ритуалист расщеплял не только душу жертвы, но и свою, чтобы пересобрать её и сделать более объемной. Размеру души нет предела. Мой отец проводил этот ритуал более трех десятков раз.
Техника построения такого круга известна лишь очень узкому кругу, но знания о четырехгранном… уже знает каждый ребенок.
Я родился старшим. Всего на одну минуту, но это дало мне невероятно привилегию. Меня учили, в то время как мой младший брат был обделен вниманием, на его рост было потрачено куда меньше сил, и его обучением никто и не занимался. Я ещё спрашивал себя – почему? Мы же одинаковые?..
Моей первой жертвой должен был стать брат. Отец верил, что поглощение родной крови куда более благоприятно скажется на моем росте и развитии. Но я не смог. И я сбежал.
Я не помню, сколько скитался во тьме океана, но когда псы отца уже дышали мне в спину, я…
- Я применил новый, никому неведомый до этого тип круга. – Он усмехнулся нелепости своих слов и повернулся к женщине. – Я провел ритуал без круга. Так. Из одной точки. И этой ночкой был я. Я расщепил собственное тело на молекулы и атомы, а собраться смог уже на поверхности. На суше. Никогда не забуду вкус песка на северном берегу.
Женщина молчала.
- Надеюсь, это заставило отца сохранить Аттну жизнь. Надеюсь. – Он утер рукавом взмокшие от выступающих слёз глаза. – Эта пересборка самого себя разорвала мою связь с духом Моря. Ведь живая часть моего сосуда перестала существовать на некоторое время, и дух его покинул. Но то, во что превратилась моя душа… - Лухс зачем-то положил руку на сердце. – Не стало генерировать энергию. Я был опустошен. Тот ритуал требовал много сил… Я добрался до деревеньки. Это было ночью. Увидев меня, таким, какой я есть, а я многим непохож на человека, какой-то мальчишка, лет семи, громко закричал. Я разорвал его тело как-то по наитию… рефлекторно. И… увидел, что он… его кровь мертва. Но я мог использовать её.
Женщина положила руку ему на плечо. Её кожа была не серой, как у сайлантов, а напротив, бело-розоватой, естественного цвета. Кровь равномерно пульсировала по венам, Лухс чувствовал удары сердца. Одного этого касания ему хватило, чтобы увериться в том, что эта женщина - человек.
- Ты совершил удивительное, Лухс. – Сказала она, уже другим, но от того не менее знакомым голосом и тоном. – Жертвой того ребенка, ты сумел узнать способ освободить свой народ…
- Я не хочу их освобождать! – Рявкнул в ответ целитель, сбросив с плеча её руку. – Они сами выбрали свой путь! Они могли жить на дне моря, и остаться нормальными! Вменяемыми! Слияние сосудов не проходит бесследно! – Он продолжал реветь почти в полный голос. – Те, кто проводил слияние - больные! На голову больные! А это все! Все! Каждый рожденный мужчина обязан убить своего брата! Это наш обряд посвящения в уродов моря!
- Лухс…
- Пусть они сгниют там, на дне! Убьют друг друга! Надеюсь, мое исчезновение пошатнуло авторитет отца, и подданные разорвали его в клочья!..
Он резко отвернулся и прикрыл рот дрожащей рукой. Его трясло от кипящего в нём гнева.
- Лухс. – Снова обратилась к нему женщина. – На востоке идет война. Страшная война. Все население южной полосы не успели спасти, и все, кто жил там, были уничтожены. Обращены в демонов, Лухс. Да, один великий маг возвел барьер, тянущийся от самого Бактика, с севера на юго-запад, но он лишь задал направление движения орды. Если демоны уничтожат Орану… Это будет концом для этого мира.
- Стижиан отправился за помощью…
- Да, и он её приведет. Будущий король людей справится. Но и бессмертный феникс может быть умерщвлен хаосом демонической силы. Оране нужны вы. – Лезвием, её последние слова пронзили слух Лухса. – Вы – единственные в своем роде целители, для которых нет лучшего места для работы, чем поле брани…
- Сайланты неспособны управлять мертвой кровью. Это могу лишь я. Я! Только мне известны преобразования из одной точки, и только я могу использовать кровь, которую давно впитала земля. Но я никого не собираюсь учить этому. Это слишком большая сила, для того чтобы давать её кому-то из моих соплеменников.
Рука женщины замерла в воздухе. Прав когда-то был Море, думала она, лишь тот, кто рискнет покинуть его воды и сможет сделать это, будет достоин принять её подарок.
- Приведи я сайлнатов к людям, станет лишь хуже…
- Лухс…
- Они слишком безумны. Я знаю, я жил там!.. – Говорил он наперебой самого себя, не давай собеседнице вставить и слова.
- Лухс! Лухс!
Он осёкся и испуганно посмотрел на женщину, увидев краешек её подбородка.
- Остановись. – Из-под капюшона вырвался смешок. – Ты не по годам умен. Это точно. Словно в тебе, как и в нерийцах, хранится великая память.
- У кошек абсолютная память. У нас… она заблокированная. Кровь ведь хранит память. Я как-то пробовал выхватить отзвуки памяти сайлантов, из чьей крови меня взращивали, но…
- Лухс. Ты понимаешь, что такое сила, и что это значит - обладать ею. Мои дочери этого не понимали. Ни старшая, ни младшая. И виною старшей, ведомой одними благими намерениями, все мы теперь находимся на краю гибели. Сила твоего народа, Лухс, может внести величайший вклад в победу разумных существ.
- Я не…
- Твой дар способен провести ритуал не только над твоим сосудом, но и над душой любого сайланта. Разница лишь в том, что ты знаешь, как собрать крупицы своего тела и вернуть ему форму, а им это неведомо. Лухс. – Она снова положила руку на плечо целителя и повернула его к себе лицом. – Я могу подарить тебе силу, которая даст тебе абсолютную власть над собственным народом.
Глаза целителя широко распахнулись.
- Ты мог бы грозить им распадом. При твоих навыках, уничтожить мнимую душу сайланта – это пустяковое дело. Но ты этого не хочешь. Ты не хочешь гибели твоего народа. – Она провела своей нежной рукой по его щеке. – Ты мечтаешь увидеть народ сайлантов свободными от всего: от моря, от гнева, от безумия. Ты хочешь даровать им жизнь. Тебе известна история происхождения сайлантов, Лухс?
Он медленно кивнул.
- Люди, жившие рядом с неоформленной тенью. И когда их сосуды были наполовину разрушены, некая сила, это было до Моря, подарила им возможность сохранить себя в обмен на абсолютное подчинение. Сайланты натворили много бед, мой мальчик, и я ненавижу их, но понимаю, что это было неизбежно. Всё случилось так, как случилось. Люди, Лухс, тебе известно происхождение людей?
Он опять кивнул, но уже куда менее уверенно. Рассказ Ричи были неполным и расплывчатым. Змей многое утаил, и может, его рассказ и вовсе был ложью.
- Первая из родившихся людей была не просто человеком. Не просто отпрыском племени элементалей, рожденным без духа. Она была Матерью. Она родила трех элементалей второй, новой системы. И она должна была родить четвертого, Лухс. Четвертого.
- Но элементов всего три… - Голос целителя совсем потерял силу. Это простое прикосновение её руки с его лицом привносило в хаос его души некую упорядоченность.
- Четыре, мой мальчик. И именно поэтому наш прекрасный, богатый мир пошел под откос. Но все будет хорошо. Я дам тебе силу, чтобы ты смог внести свой вклад в защиту мира от изъянов в его системе.
Не моргая, Лухс продолжал таращиться во тьму капюшона, из которого выглядывал только кончик подбородка. Он не понимал, о чем она говорит, но никак не мог догадаться, что же она пытается до него донести.
- Та женщина была Матерью. Она была самой жизнью. А сайланты – носители жизни. Вы можете спасти её, можете отнять. Но главное, чего вы, сайланты, не можете – это придать жизни форму. Вы неспособны собрать из бесконечной энергии то, что принято называть сосудом. Я дам тебе такую силу, Лухс. Ты будешь тем, кто сможет вернуть сайлантам души.
Она убрала руку от лица и сняла с головы капюшон.
Целитель пошатнулся и сделал шаг назад, с возгласом:
- Ора?! – Он таращился на высокую, светловолосую женщину с белой кожей и ярко-голубыми глазами. Во всем она походила на знакомую ему Синенту Диву, но только на её голове блистала не диадема - там была тонкая, с заостренными риалроновыми зубьями, походящими на клыки змеи, корона.
Она сняла её, и ничто в её лице не изменилось.
Ричи шел по темному коридору подземелья дворца на четвертом острове Орана вслед за Лин. Она искала определенный магический артефакт, спрятанный где-то на этом острове, и в то же время пыталась отдохнуть: полтора месяца беспрерывного боя оставили заметный отпечаток на её досель молодом лице. Рыжие волосы будто перестали быть такими же пламенными, кожа побледнела, плечи осунулись и искривили грацию осанки.
Резко, змей замер и устремил свой взгляд куда-то в сторону, на стену из золотого камня. Лин показалось, будто он что-то увидел, но его лицо говорило о другом: его взгляд стал рассеянным, хотя глаза выглядели напряженными. Маг остановилась, вопросительно глядя на Ричи, но тот не замечал вопроса на её лице.
- Я слышу её. – Ошарашено проговорил змей. – Слышу. Это она.
Его голос так изменился, что Лин даже не пришлось спрашивать, о ком это он говорил. Она подошла к старинному другу и хотела его успокоить: его холодное сердце было разбито, и даже сквозь столетия эта рана давала о себе знать.
- Ричи, она давно умерла…
- Я знаю. – Краешки его губ потянулись в улыбке, и он медленно повернул голову к Лин. – Но я слышу.
- Орита. – Представилась она. – Орита Дива. Первая королева земель Ораны, мать Монтеры Дивы. И я… - Она взяла руку Лухса и положила её себе на грудь. – Я дам тебе частицу своей души.
И Лухс почувствовал её. Тепло, какого он никогда не ощущал прежде. Частичка, искорка тепла, каплями энергии звенящая в его пустой душе, и она стала заполняться.
За спиной Ориты возник белолицый высокий силуэт, чьи медные волосы блистали даже в ночной тьме. Ричи замер, пожирая взглядом светловолосый затылок своей самой любимой и дорогой на всем свете женщины.
- Иди. – Сказала Орита Лухсу, неспособная сдержать улыбку.
- Но я не могу войти в море!.. – Лухс едва не плакал. Он ещё не понимал, что за событие сегодня свершилось.
- А как ты вышел, сайлант? – Спросил у него змей, не спуская глаз с любимой.
Лухс моргнул, но его тут же осенило. Он снова повернулся к морю и вошел в воду по колени. Он чувствовал, как вода выталкивает его, не пускает, выгоняет на сушу. Но мудрого Море можно перехитрить.
Целитель ещё раз обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на первую из людей, на мать всего человечества, Ориту Диву. Ричи, закрыв глаза и наслаждаясь каждым прикосновением, гладил женщину по распущенным волосам.
Лухс зачерпнул в ладони горсть воды и выплеснул её. В тот же миг, сам он, его тело, обратились в мириады кровавых песчинок, каждую из которых Лухс чувствовал, каждой из которых он был.
Бесшумно, песчинки растворились в воде.
Лухсу потребовалось не менее одиннадцати часов, чтобы снова осознать себя. Он собирал себя по крупицам, по мельчайшим, простейшим частицам. Каждая из них, будучи бесконечно малой, не чувствовала огромного давления той толщи воды, что была повсюду вокруг. Но когда частицы начали собираться в нечто единое, целое, Лухс стал чувствовать, что власть над частицами собственного тела начинает теряться.
Он слишком плохо знал дно южной части моря, и не учёл, что может случиться такое: он оказался вдалеке от родного города.
Чтобы не быть раздавленным водной толщей, целитель снова расщепил свое тело и при помощи подвластных его сознанию частиц пытался определить, в какой же стороне город. На ходу, когда его жизнь была под угрозой, он учился видеть сквозь частицы. И ему удалось.
Никогда прежде Лухс не совершал чего-то подобного, и не знал, его ли эта сила, или его сознанию удается подчинять себе такое количество точек благодаря полученному от Ориты дару.
Снова и снова расщепляя свое тело на частицы, Лухс приближался к городу Мьюлле: самому страшному из мест, о которых только могло слышать человечество.
Целитель вытянул вперед не до конца собравшуюся из частиц руку, и его пальцы коснулись маслянистой поверхности стеклянного щита города. Никогда и никому не удавалось пройти сквозь него, только лишь Лухсу семь лет назад.
Начиная чувствовать давление воды, Лухс совершил ещё одно усилие и снова превратил свое тело в частицы. Но теперь перед ним стояла куда более сложная задача: ему нельзя было терять контроль ни над одной из них. Он должен был направить их на стеклянный барьер, толщиной в несколько метров, чтобы его частицы прошли сквозь сверхтонкие поры, залитые маслом, и прошли на другую сторону.
Лухс не знал, сколько времени заняло воплощение этой задумки. Когда его вышвырнуло на другую сторону барьера, во рту почувствовался мерзкий металлический привкус, а в нос ударил запах железа.
Целитель едва не взвыл, но успел в последний момент прикрыть рот уцелевшей рукой. Другая, левая, кровоточащим куском плоти неподвижно лежала у него на животе. В ней полностью отсутствовали мышцы предплечья и локтевой сустав. Во множество рваных ран на теле начинала поступать черная маслянистая жидкость, в которой Лухс очутился после падения.
Сцепив зубы, что, правда, не помогло преодолеть боль, целитель принялся перераспределять оставшуюся в его теле энергию, и он с ужасом осознал, что потерял почти половину своей крови. Его иссиня-черные волосы прорезала седина.
С огромным трудом, Лухс залатал раны и восстановил руку, но она все равно гудела и ныла, хоть и не кровоточила. Убрать остаточные эффекты, бывшие больше психологическими, было ему не по силам.
Целитель перевернулся на живот и медленно поднялся на четвереньки. Из-за того, что одна рука оказалось почти неспособной шевелиться, это оказалось непросто. С четверенек, Лухс опустился на колени и поднял голову: «вот он - невообразимо прекрасный город Мьюлле» - язвительно подумал он про себя.
Мьюлле в дословно переводе означает - город-под-стеклянным-куполом. В высшей точке толщина стекла составляла почти десяток метров, чего хватало, чтобы давление воды не угрожало городу. Купол имел точную геометрическую форму и уходил глубоко под землю, а может быть даже представлял из себя сферу, но этого никто точно не знал.
Радиус купола составлял не более двух километров, однако этого было вполне достаточно: внутри купола первые из сайлантов построили два дополнительных пласта, превратив это место в трехуровневое гигантское здание.
На нижнем уровне, который так же назывался Лоя, где и находился Лухс, столетия назад была обнаружена скважина с черной - очень грязной и смрадной маслянистой жидкостью. Жители поверхности называли её нефтью, здесь же она звалась «оллой». Именно благодаря ей сайланты смогли обжить дарованный Морем купол и превратить обезвоженный участок моря в город. Не одно десятилетие первые из сайлантов учились перерабатывать оллу, делить её на фракции и проводить с ней всевозможные опыты. Для народа, которому подвластная кровь, изучение науки, на поверхности названной химией, не вызвало особых трудностей.
В действительности, два слоя, возникшие внутри купола, не были стеклянными, их так называли для простоты. На самом же деле, прозрачные пласты, разделяющие нижний и средний, а так же средний и высший уровни, представляли собой сложные химические соединения, на получение которых первые из сайлантов перевели добрую половину запаса имеющейся оллы, а так же множество собственной крови. В те времена ещё не было принято приносить в жертву своих братьев ради получения энергии.
На Лое находились первичные лаборатории. Здесь, когда-то давно, когда химия интересовала сайлантов больше чем кровь, и производилась переработка оллы. И были времена, когда на нижнем уровне было довольно-таки чисто, потому что сайлантам удавалось сделать обработку оллы безотходной. Но теперь…
Лухс сразу же узнал ударивший ему в нос запах: запах гниющей плоти. Ничто другое не могло испускать такой смрад. Хотя черная олла и затопила весь нижний уровень, целитель кожей ощущал мертвую кровь своих погибших братьев, чьи останки тел обречены разлагаться здесь на дне моря. Как бы Лухсу хотелось чиркнуть здесь спичкой…
Проводить безотходные ритуалы жертвоприношения сайланты так и не научились. Из-за их неспособности управлять мертвыми частицами, великое множество крови, покинувшей тело жертвы, не достигало сосуда. Это обуславливается множеством причин, основные: недостаточный размер сосуда-приемника, неровности круга, канала… Но главной проблемой Лухс всегда считал жадность. Не единожды он видел, как сайлант с полным сосудом приносит одну из своих партнерш в жертву.
«Партнерш!» - это отозвалось у него в голове. Целитель едва не подпрыгнул, когда вдруг осознал, что здесь, на Лое как никогда темно, пусто и тихо. Слышалось только лишь журчание медленно бьющей из скважины оллы.
Здесь, на нижнем уровне, в этих смрадных помещениях, их когда-то было много, работали только лишь женщины. Но в словаре сайлантов не было такого слова, их называли просто «самки».
В возрасте двенадцати лет они достигали половозрелости. Развитие самки ни в коем случае нельзя было ускорять, почему – Лухс не знал, но отец в детстве четко вбил в его голову, что это чревато. До полового созревания, самки работали здесь, внизу. Они создавали все предметы быта, необходимые сайлантам: мебель, одежду, чернила, бумагу и многое другое. И всё это самки получали двумя путями: первым были бесконечные химические реакции с оллой и её производными, вторым же – обработка кораллов, коих здесь, на дне моря было в избытке.
Каждая пара самок, их, как и мужчин, всегда рождалось по двое, принадлежала какой-либо семье. Их не только клеймили в возрасте пяти лет, но и охраняли денно и нощно. Именно попытки похитить самок приводили к самым крупным и кровопролитным ссорам между семьями.
Женщины, Лухс более не мог думать о них как просто о самках, могли родить лишь один раз в жизни. И всегда рождали двойню. Чаще всего рождались девочки, реже – двое мальчиков, иногда так же рождались совсем редкие пары из мальчика и девочки. В последнем случае, обоих растили без магического вмешательства, и когда самка достигала половой зрелости, то обязательно свершалось кровосмешение. Если детищем станут двое мальчиков, то эта семья становится новым главным родом. Если же девочки – то править остается прежний род. Отец Лухса, Савио, был плодом такого кровосмешения, и вот уже пять веков ему везло, и власть оставалась в руках их семьи.
Самка, понесшая в чреве потомство, обретает свободу от каторги на нижем уровне. Целых девять месяцев она имеет право жить в одном доме с мужчинами и наравне с ними. Если она породит других самок, то ей сохраняют жизнь, чтобы она воспитывала и вскармливала их до их созревания, и лишь тогда самка отправляется как расходный материал на ритуал. Редкая женщина проживала дольше двадцати пяти лет.
Если же самка привносила главе дома ещё одного сына… её жизнь обрывалась тут же. Всех женщин своего дома Савио умерщвлял, лишь когда сыновья становились способными осознавать происходящее.
Савио… От одной мысли о нем лицо целителя искажала уродливая гримаса ненависти. Он – самый старый из когда-либо живших сайлантов. Лухсу всегда было страшно представить, кровь скольких людей течет в жилах его отца и его. И почему только сейчас, за пять сотен лет правления, Савио решил обзавестись наследником.
Лухс стал вглядываться во тьму потолка, что в паре десятков метров над ним. Единственный для города источник света находится на высшем уровне, но он светил настолько ярко, что в былые времена, а это было не так давно, каких-то семь лет назад, ведь он помнит это, его свет достигал и нижнего уровня, давая освещение здешним работницам. Сейчас же здесь царила непроглядная тьма, и едва ли это было следствием загрязнения нижнего уровня. Скорее, что-то сталось со средним.
Пока мертвая кровь, расплывшаяся по дну черного озера, преобразовывалась в энергию и залечивала раны сайланта, он прикрыл глаза, хотя вокруг и так царила беспроглядная тьма, и стал вспоминать.
Перед тем, как он сбежал, отец показывал ему письменные отчеты о населении города Мьюлле: каждая из семей была обязана отчитываться об этом главе правящей семьи. Семь лет назад в городе насчитывалось порядка шестисот мужчин и двух с половиной тысяч женщин. Встав в полный рост и нащупав рукой какой-то ошметок грязной и мерзкой на ощупь ткани, Лухс задался вопросом: каковы же числа сейчас?
«Чтобы там, наверху, ни произошло» - думал целитель, - «численность населения города точно сократилась. Это кровь, там, на среднем уровне. Я чувствую её. Но там не только старая кровь. Есть и молодая. Свежая. Там всё в ней». И мысли о гибели соплеменников никак не беспокоили Лухса, а напротив, его душа тихо ликовала каждой гипотетической смерти собрата. Трудно судить, была ли эта ненависть истинной, или же в нём говорила кровь отца, убившего не одну сотню соплеменников.
Нижний уровень оказался полностью затоплен. Во тьме целитель не мог разглядеть этого, но догадывался: его ноги ощущали ребристый пол, расположенный на втором этаже Лои. Если олла поднялась досюда, значит, затоплен весь нижний этаж.
Вслепую, Лухс добрел до широкой стеклянной лестницы, ведущей на средний уровень - Миу. Ступени оказались залитыми оллой и невероятно скользкими. Выставив руку вперед и ожидая, когда же она на что-нибудь наткнется, целитель шел вперед, вспоминая как рисуется одна простая, но очень нужная ему руна.
«Не понимаю, с чего ты так интересуешься огнем» - всплыл в голове сонный голос Дримена, который не мог не пустить своего спасителя на порог посередь ночи - «А, ладно, можешь не отвечать. Но с вопросами о магии огня мог бы обратиться к Циссу. Что значит – слишком трудно? Тебе что, искорка нужна? Что, просто искорка?» … «Смотри, это проще, чем кажется. Рисуешь цифру пять и убираешь у неё нижний угол. Теперь, к нижней трети полукруга подрисовываешь знак малого круга огня. Как выглядит? Что-что?! Лухс, перестань меня нервировать, я преподаю высший уровень магии, я не помню этих вещей!.. Короче, если объединить это, это и это…»
Лухс закончил рисовать руну малой искры, которые обычно используются для разжигания печей. Эта руна особенно удобна тем, что размер искры будет соответствовать размеру нарисованной руны. Лишь когда пытаешься применить примитивную бытовую магию, то понимаешь, как же трудно быть магом, и какие же сложные руны они учат, понимают и воспроизводят.
Вытянутый палец целителя очеркнул последнюю линию и убрал руку: огромные, высотой в десяток метров, стеклянные врата полыхнули. Пламя молниеносно перебросилось на оллу, стекающую по лестнице, и охватило весь нижний уровень за каких-то пару мгновений.
Языки огня лизали ноги Лухса, но он непрерывно залечивал возникающие раны и посильно игнорировал боль.
Всё впереди залилось ярким пламенем. Стали виднеться крохотные дома, где веками ютились молодые самки, тележки, нагруженные почерневшим от грязи кораллом. Плавились столбы и редкие высокие стулья, на которых должны были сидеть смотрители.
И виднелось множество тел. Они выглядывали из воды, из-за углов, отовсюду! Целые, разорванные, выпотрошенные: все поглощал жадно и жарко палящий огонь.
Лухс снова поднял глаза к потолку: языки пламени уже почти достигали его. Пройдет не меньше двух часов, прежде чем проплавится пласт стекла, и газ, не имеющий отвода из купола, прорвется на средний уровень.
- Тебе конец, город Мьюлле. Хватило всего одной искры. – В пространстве, наполненном треском и шипением пламени, раздался его смешок. - Если у меня ничего не выйдет, - уверенно сказал себе Лухс Сайланте, - то пусть всё это закончится именно так.
Когда он поднялся на средний уровень, для этого нужно было пройти по целой цепочке коридоров и лестниц, пол уже начало припекать. Ещё не до конца осознавая, что этим поступком Лухс обрек себя и весь свой народ на гибель, он вышел на средний уровень.
Это место целитель помнил очень хорошо: он здесь жил до года. Именно здесь рождались и жили дети, здесь их взращивали.
Он помнил бесконечные светлые коридоры, залитые неярким золотистым светом, какое испускает солнце, мощные стеклянные колонны, неровной круглой формы, которые то сужаясь, то становясь толще, извиваясь и закручиваясь, упирались в потолок, в пласт между Мией и высшим уровнем, Эой. Их высота составляла почти двести метров, в то время как Лоя занимал всего сто от общей высоты купола.
С потолка на среднем уровне свисали бесчисленные коралловые лианы. Они походили на корни гигантского дерева, росшее на верхнем уровне, которое пробилось сквозь пласт и попало сюда. В каком-то смысле это было верно. Сайланты собирали эти корни в кипы, и таким образом меж лиан образовывалось пространство, которое жители среднего уровня преобразовывали в дома, висящие на разной высоте. С появлением в них стеклянных вставок и лестниц, соединяющих кипы между собой, средний уровень превратился в прекрасный город, где дома располагались внутри неодинаковых извилистых кос, сплетенных из коралловых лиан и белого, местами прозрачного, стекла.
Поднимаясь по последней из лестниц, ведших на Миу, Лухс снова почувствовал запах железа. Двери, такие же, как на Лое, оказались наглухо закрыты и долго не открывались. Создавалось впечатление, будто они забаррикадированы, что странно. Очень странно.
Лухс читал очень много учебников по истории разных городов, и никогда, ни в одном из них баррикады не означали что-то хорошее. Хотя может ли что-то сделать жизнь этого города ещё хуже?
Слабый физически, целитель налёг на дверь, позабыв, что она весит в тысячи раз больше него. Громко ругаясь, он жалел, что его ритуальный кинжал остался где-то по другую сторону барьера, на дне моря. С его помощью Лухс мог бы кристаллизовать кровь и… и придумать, как это поможет ему в открытии двери.
Делать нечего, дверь не поддавалась, и он, проведя пальцами где-то посередине, нащупал тонкую щель. Положа руку на сердце и судорожно вздохнув, Лухс приготовился провести над собой ещё один ритуал, чтобы протащить свои частицы сквозь тонкую, невидную глазу щель меж дверьми.
Но расщепление совершать не пришлось. Двери с глухим шорохом распахнулись, заставив сайланта отступить на десяток шагов назад, и из-за двери вялым потоком полилась густая багряная кровь. Лухс как завороженный смотрел на бесконечный поток живой крови, льющейся на его грязные от оллы ноги, и он не заметил и не услышал, как издавая громкое хлюпанье, шлепая босыми ногами, сползая вниз по белой стеклянной двери, двигалась самка.
Лухс рванул к ней навстречу и подхватил её, когда она уже падала.
Женщины сайлантов необычайно красивы. На поверхности целитель никогда не видел лиц, подобных этим. Эти огромные синие глаза, чистые, в отличие от глаз мужчин, эти длинные синие волосы, заплетенные в косы, белая гладкая кожа, стройная фигура.
Самка, лежащая у него на руках, носила детей. По размеру живота, Лухс мог определить, что она примерно на седьмом месяце:
- Эй-эй! – Полушепотом сказал он, убрав с её лица растрепанные, мокрые от крови и пота волосы, и посмотрел ей в глаза. – Что с тобой? Откуда ты?
- Аттн? – Её глаза широко распахнулись, а лицо озарила вялая, но искренняя улыбка радости. – Аттн? Так это была ложь? Он не поймал тебя? Как я рада… Как я рада!..
В тот же миг, глаза Лухса стали шире чем её.
- Аттн? Так он жив? Где он?
- Ты не Аттн? – Выражение её лица сменилось на разочарование. – Лухс?! – Она подпрыгнула в его руках и скорчилась он боли, сжав ноги и согнувшись.
Целитель положил ей руку на живот и опустил её к промежности: оттуда мощной струей лилась кровь. Женщина теряла ребенка, и это поставило Лухса в ступор по целому ряду причин.
Первой было то, что ему никогда прежде не доводилось залечивать беременных женщин, и он знать не знал, что могло пойти не так и почему она теряет ребенка. Второй – это то, что смотрители, десятилетиями наблюдающие за тем, как самки вынашивают и рожают, допустили подобное. На памяти Лухса не было ни одного случая: каждый ребенок представлял необыкновенную ценность.
- Что с тобой произошло? – Спросил он, чтобы как-то прояснить ситуацию и решить, что делать.
- Ты и правда Лухс? Ответь! – Она прикрикнула на него, и тут же на её лице возникла гримаса боли.
- Да-да, я. А ты?..
Вместо ответа, женщина, распахнула черную одежду, и Лухс увидел между её грудями клеймо своего дома: равносторонний треугольник.
- Твой уход изменил всё. – Проговорила женщина, когда из её рта полилась кровь.
Лухс больше не стал терять времени, и принялся управлять её энергией. Но не смог. Ни одна капля, ни одна частица её крови не подчинились ему. Раньше, чем Лухс понял это и прибегнул к своему запасу крови, она уже умерла. Как и чада в её утробе.
Целитель подскочил на ноги и стал рассекать руками воздух. В полутьме, из-за открывшихся дверей, досюда едва доходил свет, а Лухс всё пытался подчинить себе частицы крови, находящейся всюду вокруг: на полу, на стенах, в теле умершей у него на руках женщины, но не выходило.
- Почему? – Шипел он на свои руки, словно это их вина. – Что не так? Это же!..
И его осенило: мертвая кровь не может литься рекой. Находясь на открытом пространстве, не изолированная от среды и вытесненная из тела, кровь должна быть мертвой, неподвижной. Частицы и элементы, формирующие её, должны остановить движение и обратиться в мертвые клетки. Но она льется, стекает по ступеням, вниз, к Лое, где её встретит жаркое пламя.
- Почему она живая… и мертвая?.. – Лухс взглядом провел линию от тела женщины вперед, на второй уровень: кровь продолжала вытекать оттуда, медленно, неспешно. - Это не кровь. – Он был в этом почти уверен. – Чего-то не хватает… - Его взгляд стал метаться из стороны в сторону, лишая возможности сосредоточиться и трезво рассуждать.
Лухс побежал вперед. Поскользнувшись у дверей, он с трудом поднялся на ноги и дальше двигался уже медленнее. Он пытался ощутить хоть где-то настоящую, знакомую ему кровь: мертвую или живую - это не имело значения. Но не мог. Её не было нигде.
Он прошел длинную арку и наконец вышел на открытое пространство, но Миа не открылась взору целителя. Здесь царила почти та же непроглядная тьма, что на Лое. Золотистый свет, всегда любимый Лухсом, не падал сверху, словно вечный огонь, единственная сакральная для сайлантов вещь, погасла.
Целитель с трудом переставлял ноги. Поддельная кровь, он пока не знал, как иначе можно назвать эту субстанцию, уже поднялась до колен и стала густой. До этого момента, Лухс был готов поклясться, что знает Миу очень хорошо и что даже вслепую сможет здесь ориентироваться. И это было бы правдой, если бы на месте остались ориентиры.
Он искал руками знакомые предметы, откуда они никуда не могли быть убраны, но их там не было. То и дело, босые ноги натыкались на камни и осколки, а бывало, на что-то куда более мягкое.
- Что здесь случилось? – Спросил он у себя, нащупав рукой хвост одной из лиан. В том, что это была одна из коралловых лиан, он нисколько не сомневался, но его пугало то, что чувствовали руки: лиана была покрыта трещинами и местами уже иссохла и осыпалась. Как сайланты могли позволить погибнуть этим растениям, державшим все дома Мии на весу? Если лианы ослабли, то значит все дома, сотни домов с женщинами и детьми в них рухнули и оказались здесь! - …А дверь на Лою уже была заперта. – Договорил Лухс вслух.
Он начал громко дышать. Не от страха перед темнотой или тишиной, царящей на когда-то шумной Мие, а от страха за свой народ.
Вдруг, очень внезапно Лухс почувствовал все бремя ответственности перед сайлантами. Перед сотнями пусть и не полноценных, но душ, которые рождаются с теми же возможностями, что у него, но погибают и загнивают здесь, под давлением безобразной культуры и традиций, навязанных родом Сайланте.
Покинув море, Лухс очень долго не думал о доме, и никогда не пытался размышлять о том, что случилось после его исчезновения. Его род, род Сайланте, уходит корнями глубоко в историю, к тем годам, когда так назывался город не на дне моря, а на его побережье. Кем были там его предки: героями ли, узурпаторами ли – кто теперь помнит? Но Лухс был почти уверен, что именно они, его предки сделали сайлантов теми, кем они стали.
На протяжении семи лет жизни на поверхности, у него очень долго не было возможности говорить о бремени, павшем на его плечи, и тем более, не было достойного собеседника и союзника, коллеги, который помог бы Лухсу понять природу сайлантов и разобраться в ней.
В каком-то смысле, он был очень рад тому, что Дримен едва не умер от очень редкой и экзотической болезни. Лухс понимал, что маг прошел сквозь невыносимую боль, но эта спасенная жизнь посадила семя если не вечной дружбы, то верности.
Лухс считал Дримена гением своего времени. Он был лишен каких-либо ограничений в размышлениях и был готов рассмотреть даже самые невероятные примеры и ситуации с точки зрения магической теории. Именно он, Дримен Перферо, был тем, первым и единственным в своем роде, кто предложил ввести вторую, закольцованную и упорядоченную систему элементов. Никто из магистров, кроме магистров круга, не поддержал его инициативу. Будучи стихийными магами и теми, кто не сталкивался напрямую с темной материей, они отказывались признать очевидное: что старшая система элементов (из природных стихий) и младшая (эту классификацию ввел Линео… ввела Линнэ Интетта, и она никак не стала пояснять подобную возрастную градацию) системы элементов принадлежат если не к одной системе, то к цепи взаимосвязанных систем. И доказательством столкновения старшей и младшей систем является тёмная материя и то, что она подчиняется стихийным магам.
После выдвижения этой гипотезы, это было два года назад, на Дримена посыпалось много грязи о его некомпетентности, но королева игнорировала разного рода слухи, а когда один из магистров, явившихся в тронный зал, задал ей прямой вопрос: «почему вы терпите неопытного выскочку?», она улыбнулась и ответила своим мощным голосом: «А вы посмотрите ему в глаза».
Дримен Перферо – первый, но уже не единственный элементарист. Он твердо верит в то, что элементы, подвластные ему, есть элементы, принадлежащие связанным системам, и иного объяснения быть не может. Но и тогда магистры нашлись что вспомнить - вопрос, терзавший стихийных магов на протяжении многих поколений: если к душе каждого мага привязан дух конкретной стихии, то как один дух может создавать заряды нескольких разных элементов?
Магистр Перферо долго ломал голову над этим вопросом, и вскоре к нему в гости заглянул один знакомый, которому маг был обязан жизни. И знакомый заглянул не просто так: ему нужен был собеседник. И Дримен стал первым, кому Лухс рассказал правду о народе сайлантов.
- Кровь - сжиженная форма энергии? – Усмехнулся он тогда, закуривая очередную сигарету. Целитель помнил, что ещё пошутил, что если откажут легкие, он не станет их восстанавливать из принципа. – Это интересная точка зрения… Хотя какой там. По твоим словам – это факт, нежели теория. Но… - Он покрутил сигарету между большим и указательным пальцами. – Ты можешь залечивать не только раны простых людей, но и магов. Энергия сосудов магов окрашена цветом духа, а если кровь – это энергия, то…
А этот момент Лухс помнил ещё лучше: Дримен замер, уставившись в одну точку, и долго не отводил от неё взгляд.
- Ты же не можешь управлять заряженной чем-то кровью. – Сказал маг той самой точке, что на одной из книжных полок в его келье, а затем начал часто, но неразмашисто кивать. – Кровь должна быть нейтральной. Как и энергия в сосуде. Вот почему!.. Вот почему стихийные маги!.. – Он почти договорил предложение, но в ходе его мысли ему что-то явно не понравилось. – Нет. Неверно. Мне надо подумать. Прости, Лухс, зайдешь в другой раз? Скажем, в среду?..
Но они так и не вернулись к этому разговору, но Лухс понял для себя всё, что было ему нужно. Сайланты – единственные в своем роде маги нейтральной энергии, - вот к какому выводу пришел целитель после того разговора, но, как и Дримен, он прервал свою мысль, едва вспомнил историю происхождения сайлантов. Была ли она мифом, была ли она правдой, но это была единственная версия, которую он знал. И он знал, что сайланты – это недодемоны, каких был целый Гран. А Гран погиб в огне боли, когда жители решили раз и навсегда прервать свою связь со скверной.
Но что за сила могла дать целому городу, тогда не слишком многочисленному, возможность стать теми, кем они являются сейчас? Кто мог обратить полудемонов в магов нейтрали? И являются они магами нейтрали на самом деле? И самый главный, всегда, каждую ночь терзавший Лухса вопрос, - за что сайланты были изгнаны с поверхности и закрыты на дне моря? Ведь это не было спасением, это было карой, все они – в тюрьме. Они стали пленниками своей силы. Но кто или что заставило их такой ценой расплачиваться за свои поступки?
С этими мыслями, Лухс продолжал идти по раскаленному пласту, другую сторону которого лижут языки пламени, охватившие Лою. Во тьме Мии, он готов был упасть в раскинувшееся у него под ногами море крови и задохнуться в нем.
Но тут его ноги наткнулись на ещё одну лестницу, узор на которой говорил, что она ведет наверх. Снова наверх.
- И сколько тебе нужно умертвить самок, прежде чем ты поймешь, что твой план губителен? – Спокойным басом, громко и четко, чтобы возвышаться над звуками скулящих женщин, проговорил высокий худощавый сайлант Льних, прикрывающий свое лицо и руки длинной рясой вот уже полторы сотни лет. – Мы уже потеряли Лою и Мию. Не могу сказать, что мне жать этих отбросов, но ты потратил слишком много ресурсов. Я хочу знать, чего ты добиваешься.
- Как и все мы, брат. – Кивнул ещё один сайлант, из дома Вэй. - Замолчите. – Повторил он так же монотонно, обращаясь к двум сотням женщин, клёйменных символом его дома – рыбьим скелетом. – Но наш народ находится на грани вымирания: самки стали порождать слишком много мужчин, и если так пойдет и дальше, у нас не хватит ресурсов на их взращивание…
- Ты все такой же глухой, тупой и слепой. – Едва не плюнув ему в лицо, мимо него прошел Савио: среднего роста серолицый брюнет, с грязной и взъерошенной копной волос. Он прошел мимо главы дома Вэй, вытирая перемазанные кровью руки о мантию, и продолжил идти мимо двенадцати оставшихся в живых глав домов. – Мужчины нам более не нужны. Я готов пустить в расход каждого младенца, но зачем нам это? Мужчины бесполезны. Только самка может дать новую жизнь. И число самок стало резко сокращаться. Вы и так, - он громко сплюнул под ноги, - перебили прочие двадцать шесть домов чтобы забрать их самок. Но что?.. Они родили вам мужчин. – Он закачал головой из стороны в сторону, словно у него начинался припадок эпилепсии, и медленно сел на стул с высокой спинкой. – Я пытаюсь сделать то, на что вы, недоумки, никогда бы не пошли, даже знай вы, что от этого будет зависеть будущее нашего народа!
Он поднял глаза и окинул взглядом собравшихся.
Вот он – Савио, могучий правитель города Мьюлле, который вот уже пятьсот лет восседает на троне на вершине пирамиды верхнего уровня города Мьюлле, Эо. Он – тот, кому всегда доставалось больше всего света. Он – тот, кто сидит на самой вершине города.
Второй пласт Мьюлле был построен особенно толстым и прочным, ведь сооружение, возвышающееся на пятьсот метров над ним, было и жильем глав семей, тех, кто избран быть отцами, и троном правителя, троном главы правящий семьи.
Савио восседал на вершине стеклянной пирамиды, в ста пятидесяти метрах от вершины стеклянного купола, и примерно в ста метрах от ярко сиявшей шесть сотен лет белой медузы, чьи щупальца медленно и вяло шевелились в течение дня.
Как выросло это огромное создание – уже никто никогда не сможет узнать. Медуза парила под куполом, даруя ярчайший свет всем городу, кроме одного сайланта – главы. Тот, кто садился на трон стеклянной пирамиды от яркого света лишался зрения, и никакая целительская сила сайлантов не могла восстановить его глаза.
Вэй поднял глаза к небу: он много лет мечтал увидеть белую медузу, дающую свет: жители и гости верхнего города, мужи или дети, самок прежде сюда никто не приводил, обязались носить черные капюшоны из плотной ткани и смотреть в пол, не поднимая глаз выше колен собеседника, чтобы не ослепнуть. Сейчас Вэй видел медузу, но вот уже семь лет она не была такой, как шесть столетий до этого. Серебристый перламутр – вот всё, что осталось от её некогда яркого света.
- В течение семи лет, - стал говорить Савио, напоминая собравшимся перед ним двум сотням мужчин и семи сотням женщин, - самки приносят нам только мужчин. Нам более не нужны мужчины, мы нуждаемся в самках. Но мы должны понять, почему они более не рождаются.
- Это и так понятно. – Поднял голос молодой глава дома Ридма. Ему было всего около тридцати, и он стал главой, исхитрившись заставить своего предшественника совершить самоубийство. Он мог бы быть достойной заменой Савио: они не уступали друг другу в искусстве нашептывать другим мысли. – Самки не рождаются с тех самых пор, как твой старший сын исчез.
Савио кинул на него взгляд слепых серых глаз.
- И как по-твоему это связано? – Спросил вместо него Вэй.
- Я не ученый, это не моя головная боль. Но столетия до этого события все шло своим чередом, а теперь… - Он поморщился, словно учуял неприятный запах. – Теперь и второй твой отпрыск доставляет нам неприятности.
- Аттн безобиден как морской конёк. – Усмехнулся Шекан, всё такой же высокий, стройный и в темных одеждах, как и все остальные. – На Лое и Мие он не смог бы выжить, там нет ни еды, ни воды, только мертвая кровь. Это значит - он здесь. И если мы один раз тщательно обыщем пирамиду, то…
- Ты сам сказал, Аттн безобиден как конёк. – Перебил его Савио. – Он похитил пару подопытных самок, и то, я уверен, что они обе сдохли в тот же день. У нас нет времени обыскивать пирамиду, она слишком огромна.
- А на что у нас есть время? – Снова прозвенел голос главы дома Ридма. – Ты обещался найти лекарство для наших самок, чтобы они вновь рожали других самок! Мы сделали всё, как ты сказал, Савио. Ты приказал двадцати восьми домам вступить в бой на выживание, где призом будут самки. Мы послушались. Мы затопили кровью Лою и в боях разрушили Мию. Каждому из домов стало принадлежать по две с половиной сотни женщин, но ты!..
- Я посягнул на запретное и почти в этом преуспел! – Рявкнул Савио, так что его голос стал отражаться от стеклянной пирамиды и купола, звеня в ушах его слушателей. – Нам дарована абсолютная власть над нашими телами, а всё, что я пытался сделать – это изменить пол плода во чреве самки!
Эхо громкого «-ки!» ещё с минуту продолжало гулять под куполом пирамиды.
- Сначала, да. – Кивнул Льних. – Ты проводил ритуалы над сотнями беременных самок, но тщетно. А если бы ты оторвал голову от их промежностей, то увидел, что нас осталось меньше тысячи! – Он не кричал, а интонациями усиливал звук. – Чего ты добиваешься теперь, скажи мне!
- Вы видели, что сейчас рожают самки? После того, как я провожу над ними ритуал? Нет? Они рождают самок! Но…
- В них нет жизни. Жизнь, Савио, - это не просто кровь. Это… Это то, что мы пока понять не в силах. Чтобы понять природу жизни и получить её искру, нам нужны сотни подопытных, мы сейчас не можем себе этого позволить. Самки Мии…
- Уже давно на сносях. – Усмехнулся глава города, и его голова снова начала часто кивать вверх-вниз. – Вам следовало бы почаще снимать капюшоны с глаз и тщательнее следить за своей собственностью. Все нужные мне опыты уже давно проведены и я нашел то, что дает искру жизни.
Главы домов растерялись. Их потрясли известия о Мие, где каждый из них ставил жизнь по нескольку сот самок. Раньше, чем хоть кто-то из них, тем более горластый Ридма, начнет что-то спрашивать, Савио встал с трона и стал разманивать руками:
- Прежде чем вы спросите, скажу: нет, не я один обрюхатил почти полторы тысячи самок. Тут постарались все мужчины моего дома. Моего! Не ваших. Те из ваших мужей, кто охранял самок, были убиты в первый же месяц, как вы затопили Лою. Вы просто сидите здесь и ничего не знаете, в то время как там внизу созревает больше двух тысяч плодов самок!
- Ты предал нас!.. – Бас Льниха обострился, и он воззвал к своей крови. Но власть ушла. Савио подавил её. – Что?..
- Зажравшиеся лентяи! Как вы вообще выжили? – Швырялся в них словами глава. – С этого дня, все дома будут подчиняться только мне. Или даже так, домов не будет! Будет единый род под моим правлением! Вы даже своей кровью уже не можете пользоваться! Слабаки! Чуть надави на них, вон, - он выхватил из-за спины кинжал и резанул им лицо Вэя: тот вскрикнул и упал на пол, - даже рану свою залечить не сможете.
- Полторы тысячи самок породят других самок? – Ахнул Шекан. – Пусть домов не станет, но это спасет сайлантов от исчезновения!
- Име-!... – Воскликнул было Савио, но раньше, чем раздались возгласы ликующей толпы, вперед вышел Лухс.
- Мия затоплена, отец. – Проговорил он на одной, очень низкой ноте. Его голос был так холоден, каким его никто никогда не слышал.
Лухс был одет в привычное для него парадное одеяние сайлантов: иссиня-черную мантию, но не такую красивую, какая у него была прежде. Ту ему сшили люди. В обеих руках он держал по кинжалу, такому же, как у каждого мужчины здесь. По их лезвиям стекала кровь.
Целитель вышел вперед неровного полукруга, которым стояли главы домов, и встал перед отцом.
- Тебе следовало чаще проверять состояние самок. Искра жизни, что ты им вложил, подействовала далеко не так, как ты предполагал. Она сделала из крови красную субстанцию, лишенную частиц жизни. Мертвых ли частиц, живых ли – ничего там нет. Мия вся в крови и трупах. Трупах женщин, отец. Ни одна не выжила.
- Аттн? – Спросил Вэй, по привычке не поднимающий глаз выше колен. – Ты рискнул вернуться? – Он достал свой кинжал и провел острием от ладони до локтя, но кровь не потекла.
- Ты ещё успеешь истечь кровью. – Проговорил Лухс, не оборачиваясь. – Потерпи. – Он даже не заметил, как залечил едва открывшуюся рану на руке Вэя.
- Аттн, я рад, что ты вернулся. Но раз я принял тебя, а совет принял мои условия, тебе уже не нужно лгать…
- Я не вру. – Усмехнулся Лухс, сжав кинжалы до обеления пальцев. – И я не Аттн.
Савио широко распахнул слепые серые глаза, за мгновение до того, как Лухс, без лишних движений и слов прощания, обратил отца в кровавую лужу, медленно стекающую вниз по стеклянному трону.
Лухс повернулся лицом к главам домов, и с каждым из них, с одним за другим, произошло то же самое.
Женщины вдалеке заверещали. Целитель нахмурился: отец обманул всех, но некоторые дома обманули его. Они тоже что-то сделали со своими самками, но что – Лухсу не было до этого дела. Пять сотен женщин обратились в кровавую пыль, а вслед за ними – две сотни мужчин, успевших сделать всего один шаг в сторону Лухса.
Но тишина не наступила, голоса испуганных женщин витали в воздухе. Некоторые были беременны, но многие - нет, хотя они уже явно достигли половозрелости.
Из-под бровей, Лухс окинул взглядом тех, кому повезло остаться целыми - это в основном были дети. Сотня мужчин, которым на вид было около пятнадцати лет. Испуганные и неоскверненные, Лухс видел это в их глазах: они ещё не приносили первых жертв, но уже были к этому готовы.
- Три сотни. – Прошептал он достаточно громко. – Вполне. Мне потребуется время, чтобы адаптировать вас к поверхности.
Никто в ответ не сказал и слова. Даже женщины затихли. Одно только слово: поверхность, и сайлантов охватывала пелена молчания.
- Лухс. – Позвал его такой же, что и у него, голос.
Целитель обернулся и увидел собственное отражение. Аттн выглядел абсолютно так же, разве что чуть старше. Где он прятался все это время – Лухс не хотел спрашивать. Он видел брата, того, о ком волновался больше всего на свете, кого любил и по кому скучал. Его слабый, рожденный вторым, брат.
В серебристом мерцании гаснущей медузы, близнецы смотрели друг на друга, не зная, что сказать, пока Аттн не нахмурил брови:
- Зачем ты поджег Лою, брат? Ты обрек всех нас на гибель. Часа не пройдет, как рухнет нижний пласт, а мы все задохнемся. Неужели ты так нас ненавидишь, Лухс?
- Ненавижу, это верно. – Он кивнул и, не моргая, смотрел на брата. – Но вы нужны. Трёх сотен прирожденных целителей будет достаточно, чтобы поддержать союзную армию людей и элементалей.
- О чем ты, брат? Мы не…
- Демоны, Аттн, те, кем могли стать мы семь сотен лет назад. Они бесконечной ордой сметают всё живое на своем пути и обращают души в себе подобные. Рано или поздно, они дойдут и до нас. А если Море погибнет, мы сольемся с этой буйствующей скверной. Я должен поддержать людей. А вы, - он окинул взглядом остальных, мужчин и женщин, - обязаны мне подчиниться.
- Но брат… - Аттн сделал неуверенный шаг вперед, - поверхность для нас гибельна: мы станем демонами, едва покинем купол. Но и здесь теперь оставаться нельзя. – Он повернулся к своим онемевшим собратьям. – Купол падет раньше, чем кончится этот день.
Лухс изменился в лице.
- Ты знаешь слово «день»? Откуда? Его употребляют жители поверхности, здесь его не должно могло быть. Аттн, ответь, откуда?
Лухс был готов услышать ответ:
- Мы братья, забыл? Близнецы. Магические близнецы всегда отличались даром чувствовать друг друга. А я не просто чувствовал тебя. Я лишен твоего целительского дара... Долгое время я не мог провести и четырехгранного ритуала, но потом мне стал сниться ты, брат. Я знаю о твоем открытии, о твоем ритуале из…
Два кинжала пронзили грудь Аттна. Из его рта широкой струей полилась кровь, и он обмяк на руках Лухса.
- Прости, - шептал целитель, когда из его глаз потекли слезы и стали падать на лицо брата, - прости, я не… я не хотел, чтобы так вышло. Но никто, никто не должен знать о моей тайне. Техника ритуала из одной точки уйдет со мной в небытие, брат, а Сайланты… - Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Острый взгляд его слепых глаз, таких же слепых, как у его отца, прошелся по трём сотням красных огоньков, шевелящихся впереди. Лухс видел, как кровь течет по жилам каждого из них. Снова вздохнув, он стал говорить громче, пока Аттн, дрожащий в его руках, ещё не умер. – Сайланты сегодня же покинут море. В прошлом, до союза с Морем, была сила, которая позволила сайлантам сохранить рассудок и стать теми, кто мы есть. Я, - особо акцентировал он, - стану новой силой, которая снова выведет вас наверх. У вас будут души, и у вас будет свобода. И не только это…
Аттн издал последний всхлип и обмяк. Руки Лухса сами обняли его ещё крепче.
- Я подарю вам способность управлять мертвой кровью.
Раздался громкий треск: это значило, что нижний пласт начал обваливаться.
- Вы не будете знать, как вы это делаете. Для вас живая и мертвая кровь станет одинаковой. Но вы будете ею управлять. Все вы. Даже женщины.
Но самки, кажется, не поняли, что это про них.
- Вы все будете равны, и вы будете свободны от плена Моря, но не от меня. Я буду наблюдать за каждым из вас. Ослушаетесь моего приказа – я вас уничтожу. Попытаетесь пойти по стопам предков и начнете истреблять друг друга – я вас уничтожу. Начнете убивать жителей поверхности - я вас уничтожу. Я ненавижу вас, братья мои и сестры, но вы нужны мне. И вы нужны людям, которых я по-настоящему люблю.
Грудь Лухса опускалась и поднималась, ему становилось трудно дышать. Он сам не знал, как ему за очень короткое время обучить этих детей и этих испуганных женщин науке сайлантов, но этим он решил заняться, когда они покинут море. И им следовало спешить.
Целитель утер слёзы и закрыл брату глаза. Встав, он оставил тело Аттна на стеклянных ступенях перед троном, и поманил три сотни сайлантов за собой. Он отдавал приказы, чтобы мужчины помогали женщинам, чтобы сайланты помогали друг другу. Три сотни детей… Ничего не могут, и ничего не знают. Сегодня они заново родятся, когда вдохнут чистый свежий воздух поверхности.
Чья-то рука легла Лухсу на плечо, но он был так вымотан, что не вздрогнул, и вся его трусость вдруг куда-то ушла. Она осталась позади, на дне моря, вместе с ритуальным кинжалом, подаренным ему когда-то отцом.
- Ты всё сделал верно. – Шепнул ему на ухо Море. – Всё идет так, как должно.
Лухс обернулся, и увидел самого перворожденного элементаля воды. Прежде, они не встречались, но целитель знал и был уверен, что это именно он. Лухс оцепенел и потерял дар речи.
- Не бойся, сайлант. Я выведу твой народ отсюда.
Тут стены стеклянного купола задрожали, и раньше, чем Лухс услышал глухой треск, белое стекло лопнуло и город Мьюлле был погребен под толщей воды.
Глава девятая.
Роу спикировала с оврага и, не дожидаясь команды хозяина, решила расчистить ему путь. Замерев в воздухе, крохотный алый мотылек с человеческим тельцем быстро замахала крыльями. Пыльца невидимыми крупинками слетала с них, но уже в паре метров от Роу, крохотные песчинки превращались в огромные сгустки алого пламени. Десятками, они валились на головы кишащих внизу демонических отродий.
Уверенная, что живности внизу стало поменьше, пламенная Роу замедлила движение крыльев и перестала сбрасывать пыльцу. Подождав, когда дым и пыль осядет, она всмотрелась и с ужасом осознала, что ничего не изменилось: её пламя погребло под собой несколько десятков, а может, сотен демонов, но ряды их не поредели. Внизу по-прежнему царил хаос движения.
«Роу!» - пронесся у неё в голове голос хозяина, и она незамедлительно развернулась, вернувшись к оврагу, и села на вытянутую ладонь Циависа.
- Ты выглядишь испуганной. – С улыбкой сказал он. – Что такое?
- Там…
Она едва не потеряла дар речи, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить хозяину, что она увидела там, внизу. Но Циавис уже видел всё это, и видел он дальше, чем она. Роу осмотрела лишь подножье оврага, магистр же оглядел всю Оранскую долину: демоны, самых разных видов и типов, кишмя кишели вдоль всего новообразовавшегося оврага. Повсеместно мелькали вспышки, яркие взрывы и громкие крики. А демоны двигались вперёд, и бесконечной разноцветной рябью, они достигли границ реки Орин.
Цисс посадил Роу на плечо и подошел к краю. За мгновение до этого, Карен и Зол в один голос отдали приказ о начале атаки, и тысяча ярких огней озарила пустые глаза демонов, которым непосчастливилось оказаться у подножья.
Фениксы выжигали противников, словно те были сделаны из ваты. Циавису даже думать не хотелось, могут ли людские маги огня достигать таких температур пламени, это казалось невозможным.
Дэна же действовали иначе. Всю свою жизнь, Циавис, как и все другие людские дети, думал, что драконы – это огнедышащие летающие рептилии. Отчасти это было верно, но драконы не дышали огнем.
На первый взгляд казалось, что главным оружием дракона является его крепкая сильная челюсть, которой драконы прогрызают камни, что уж говорить о плоти каких-то там демонов. Хвостами они разрубали противников не хуже добротного меча в опытных руках.
Циависа восхитила кровная боевая ярость народа дэна. Большинство… да почти все они прежде никогда не участвовали в боях и даже не превращались в драконов. Но сейчас, на поле боя, они сражались умело, словно закалялись в схватках с самого рождения.
Магистр смотрел на все происходящее, на фламмов, на драконов, и не мог смириться с тем, что при смешивании кровей древних змей и фениксов, драконы оказались лишены магического дара. И будто услышав его думы, Карен приземлилась напротив желеподобного демона. Он был огромен, размером с трехэажный дом, и его тело состояло из субстанции, похожей на жидкий желтоватый воск, вытекающий у него из небольшого отверстия на темечке.
Обратившись в человеческую форму, Карен приостановилась, продумывая свои дальнейшие действия. Демон решил её не дожидаться, и, как и десятки демонов поменьше, помчался вперед, начав лобовую атаку.
Женщина, снявшая с себя мантию, но отсюда Цисс все равно не мог рассмотреть лицо, тут же вновь обернулась в драконью форму, и зашипела, словно кот на собаку. Но это был не просто боевой клич: изо рта и ноздрей зеленого дракона повалил горячий воздух. Какой была его температура – страшно было представить, но даже с высоты вершины оврага Циавис видел, как прозрачные потоки воздуха преломляют свет вокруг.
Демон, и все, кто был за его спиной на расстоянии десяти метров, обратились в бесформенную кучу грязи.
Зеленый дракон – Карен - довольно фыркнула и продолжила кусать и царапать мчащихся на неё мелких противников.
Прочие представители народа дэна, те, кто оказался неподалеку от Карен, когда она уничтожала гигантского демона, приостановились, их хвосты отбивали противников рефлекторно, и тоже начали дышать раскаленным воздухом.
- Пиролиз… - Прошептал себе под нос Циавис, сразу после того, как прикрыл отвисшую челюсть. – Нам бы найти Беатру, - сказал он своему духу, - или Марию.
- Зачем они тебе? Тебе мало моей силы? – Роу надула губки и сложила руки на груди.
- Нет-нет, красавица, но я за них волнуюсь. Они мои друзья.
Роу спорхнула с его плеча и отлетела вперед. Сощурившись, она стала вглядываться куда-то вперед.
Все ещё обдумывая свои дальнейшие действия, Циавис поднял глаза на столицу, на остров Орана, и вдруг, его сердце едва не остановилось: четвертый остров, висящий выше всех прочих, окрасила чернь, словно его облили чернилами. Но в тот же миг, Орана поднялась на несколько десятков метров, и прочие три острова выровнялись относительно друг друга.
- Как думаешь, что это было? – Спросил Цисс у алого мотылька, но она ему не ответила.
- Я вижу хозяина Элорика. – По её голосу казалось, что она плачет. Она обернулась, и её глаза действительно были мокрые от слез.
- Кого-кого?
- Дримена! Почему ты не сказал мне, что один из магистров носит дух Элорика?!
Циавис хорошо знал эту интонацию: он много раз слышал её прежде. Его магический дух, легендарная Роу, говорила о своем мужчине, что, правда, никак не укладывалось у магистра в голове. Магический дух говорит о любимом ему магическом духе.
- Скорее! Пойдем к нему! – Она подлетела к Циссу и взяла его обеими ручками за нос. Он ненавидел, когда она так делает: глаза болели от яркости её огня.
- Дримену не нужна помощь. Смотри сама, – магистр пальцем указал на место, где мигнул изумрудный огонек, – с ним Стижиан, а вот девчонкам… - Он впервые назвал своих коллег-магистров так, чему сам удивился, – может понадобиться наша поддержка.
- Циавис!..
Рядом с магистром возник сын и ученик предыдущего магистра круга, огневика Каиля Саваса. После недавних событий, когда стала известной личность королевы, он был оставлен под строгим надзором, и они с Циссом увиделись впервые после событий на четвертом острове. Каиль, он взял себе имя отца, сейчас выглядел гораздо лучше: кожа перестала быть серой, мешки под глазами стали поменьше, а в голосе стало меньше злобы, как во взгляде.
– Рад видеть тебя. Мне было велено выжидать в авангарде твоего возвращения, чтобы мы вместе нанесли… - Он похлопал своими огромными ресницами. – Что это?
- Я - не «что»! – Роу тут же подлетела и вцепилась ошарашенному Каилю в нос. – Я Роу, дух магистра Амеверо!
- А я Каиль Савас, - ответил тот гнусаво, - изменник и отступник, рад знакомству.
Фыркнув, Руо отлетела к хозяину и продолжила смотреть в сторону, где должен находиться Дримен.
- Мне велено отвести тебя к Марии. По её направлению всё совсем паршиво.
Циавис кивнул, но раньше, чем сделал шаг, внизу, у реки Орин, мигнули множество ярких бело-голубых вспышек.
- Это монахи Храма… - Прошептали оба мага огня, заворожено.
Один за другим, в десяти метрах от берега реки возникли множество людей. В большинстве своем это были женщины, одетые в традиционные монашеские одеяния, но были и мужчины в плащах, похожих на монтерские.
Одним резким ударом, монахи откинули силы противника от побережья реки Орин. Яркие сферы сияния, парящие вокруг каждого из них на уровне груди, проникали в тела демонов и выжигали их изнутри. Носители темной материи ничего не могли противопоставить чистейшей энергии сияния.
Монахини вытворяли невозможное: они объединяли пять или семь имеющихся у них сфер воедино, и превращали этот сгусток в полупрозрачную стену. Ударяя по ней ладонью, монахини отталкивали её от себя, и она с огромной скоростью проносилась сквозь ряды демонов, оставляя в их сосудах частичку сияния, что сильно повреждало их или же уничтожало вовсе.
Около сотни монахов побежали к реке. Войдя в неё по колено, они дождались друг друга и одновременно сложили перед собой ладони. Между сотней пар руки проскочил разряд, похожий на электрический, но это также было сияние. Одновременно хлопнув в ладоши, монахи стали медленно, с огромным усилием разводить руки в стороны.
Они поднимали руки так, чтобы их ладони были на одной высоте с ладонями соседа. Когда все выстроились, между ними стало возникать напряжение. Огромное количество энергии возникало словно из воздуха и выливалось вперед, в подготовленную монахами форму.
Даже у Млинес захватило дух. Конструкция этого барьера была придумала чуть ли не на днях, и идея казалось очень сырой и едва ли реализуемой, но они справились. Плохим ли или хорошим человеком была Визы, но учителем она была первоклассным. Все эти монахи когда-то проходили обучение в Храме Северной Звезды.
Сощурившись, медиум подняла взгляд к четвертому острову: тот весь был пропитан энергией негатива. Пусть так, думала она, по крайней мере, это держит остров навесу.
Обогнув ещё не до конца сформированный барьер сияния, один из драконов подлетел к четвертому острову и сел на нем. С его спины сошли несколько людей, среди которых Млинес уверенно чувствовала Лексу.
Не став более медлить, медиум телепортировалась на четвертый остров, но по другую сторону: она не желала тратить время на болтовню с Амфитеей, которая непременно стала бы задавать множество вопросов.
Млинес спешила во дворец: среди всех существ, чья жизнь сейчас находилась под угрозой, она волновалась только за одного человека – её дочь и её ещё не родившиеся внуки.
Но вдруг, медиум замерла, ужаснувшись собственной глупости. Как она могла не подумать? Ей стоит предупредить Лексу о том, что весь остров пропитан негативом. Если они не покинут дворец, то они могут получить отравление, какое было у Дримена три с лишним года назад.
Быстро, она побежала вперед, в сторону дворца, и в определенный момент телепортировалась. Негатив, царящий всюду, сковывал и замедлял её движения, но ещё полная энергии, Млинес справлялась с его давлением. Оказавшись на южной стороне, медиум схватила Лексу и Амфитею за локти:
- Где остальные? – Спросила она, минуя приветствия. – А, неважно. Немедленно убирайтесь с четвертого острова.
- Что? Почему? – закричала Амфитеа, но Лекса молча потянула её за собой в сторону медленно чернеющей лестницы.
- Идите! Быстрее! – Кричала им вслед Млинес вполоборота, уже направляясь к дверям дворца. Но она снова остановилась, и её сердце заколотилось словно бешеное. – Нет, нет-нет-нет!! – Замотала она головой из стороны в сторону, подняв глаза кверху. – Этого не может быть.
Амит спрыгнул вниз и, мягко и беззвучно, приземлился в паре метров от Млинес. Две пары глаз были в каждой его глазнице: два голубых, глаза её ученика Амита, медиум хорошо их помнила, и два темно-синих, холодных и бесконечно злых. Они таращились на Млинес как на пищу.
Он выглядел ужасно, даже хуже, чем когда лежал в коме. Сильно похудел, волосы поредели и выцвели, перестав быть солнечно-желтыми. Мышцы стали дряблыми, глаза ввалились, а кожа словно висела на одних только костях. Она облазила целыми пластами: несколько пальцев на руках выделялись красной плотью, где кожи и вовсе не было. Тело Амита что-то отторгало с невероятной силой.
- Здравствуй племянница. – Улыбнулся он своему мастеру, и его лицо исказила уродливая улыбка, и стали видны кровоточащие десны и пожелтевшие зубы.
- Племянница?.. – Охнула Млинес, совершенно ничего не понимая.
- Амит!! – Во весь голос, на срыве заверещала Амфитеа, вырвавшись из хватки Лексы и побежав обратно. – Амит!.. – Повторила она уже сквозь слёзы. – Сынок…
Четыре пары глаз перебросились с Млинес на рыдающую на черных ступенях женщину. Амит, или то, чем он стал, чуть накренил голову в сторону, и Амфитею отшвырнуло назад. Она пролетела несколько пролетов и упала, потеряв сознание.
- Что с тобой сталось?.. – Полушепотом спросила Млинес.
- Мама! – Ора выскочила из дверей дворца, а вслед за ней медленно вышла Лин, уже с двумя мечами за спиной: своим, и ещё одним - черным, который Млинес точно где-то видела.
- Уведи её отсюда, Лин! – Крикнула медиум, и магистр стихий тот час обхватила Ору и они вместе исчезли.
- О-о-о, она ещё и беременна. – Хмыкнул Амит. – Ничего. Ею я займусь позже. Сейчас, мне нужна ты.
- Стижиан… Стижиан, скажи мне, что это Море. – Текущие изо рта, капли крови Дримена капали вниз и растворялись в воде. – А если это демоны? Водная какая-нибудь форма… - Его голос источал отчаяние. – Я больше не могу.
Монах ему не отвечал, потому как не знал, что должен сказать. Опустив брата на залитую багрянцем траву, он наклонился вперед и стал вглядываться во тьму вод, но ничего не видел, хотя пузырьки продолжали подниматься со дна.
Внезапно, трупно-серая мужская рука выглянула из воды и вцепилась в траву берега. Торопливо, из воды выбрался Лухс, мокрый, но улыбающийся.
- Что, не ждали? – Усмехнулся он, хлопнув не сильно удивленного Стижиана по плечу. – Ох ты, я смотрю ты совсем плох…
Уже засохший, кровавый багрянец травы растаял и ползком направился к Дримену. Ран на его теле не стало уже меньше чем через минуту, и он торопливо выпутался из объятий брата.
- Я не один здесь. Со мной последние из моих соплеменников. Сразу отвечу на твой вопрос, - Лухс обратился к Стижиану, - я не знаю где Руми, и вообще… - Он повернулся к ним спиной и посмотрел на остров Орана. – Это негатив?
Стижиан кивнул и сказал:
- Там моя невеста. И твоя жена, - это он говорил Дримену, который не торопился встать, - мы должны идти туда.
- Несомненно. Здесь и без вас хватает талантов… Ложись!
Все трое одновременно пригнулись: над их головами пролетело пятикрылое серое тело. Сильно разогнавшись, оно врезалось в монашеский барьер сияния и растворилось в воздухе.
- Идите. – Сказал братьям Лухс. – Я постараюсь позаботиться и о людях, и об элементалях.
- Разве ты можешь лечить элементалей? – Удивился Дримен.
- Да, могу. Я теперь всё могу. Вы не представляете, кого я встретил. Расскажу вам… как-нибудь за кружкой пива.
Он замялся и неуверенно протянул Стижиану руку: тот ответил крепким рукопожатием.
- Ещё увидимся. – Кинул Дримен Лухсу, когда брат поднял его с земли и помог встать, но маг настолько ослаб, что даже когда исчезли все раны, он не мог подняться на ноги сам.
Двое фениксов, стоя спиной к спине, натягивали тетивы луков, сотканных из их пламени: из желтого и красного огня. Они стреляли тонкими иглами, пронзающими тела демонов и сжигающими их изнутри.
- Нам нужно подняться повыше, - сказал желтоволосый своему напарнику, но он очень не вовремя отвлекся: несколько сотен неодинаковых стёкол вырвались из огромной пасти крохотного женоподобного демона и пронзили его спину.
Источая тепло и сжигая стоптанную траву, кипящая кровь потекла по земле, впадая в небольшое углубление с красной, человеческой. Может красноволосому показалось, но в этой лужице мелькнуло какое-то очертание, но вглядываться у него не было времени.
Пока феникс помогал другу встать, из лужицы крови, уже начавшей подкипать, появились две сотканные из крови руки, затем высунулась голова, а вслед за ними и все тело. Невысокая белокожая женщина с темно-синими волосами подняла голову и осмотрелась. Демоны игнорировали её, что удивило красноволосого, и он на каких-то пару мгновений погасил жар своего тела.
Несколько десятков демонов со всех сторон ринулись на него, но он не успел ничего сделать. Но женщина успела: во мгновение ока, все движущиеся на них демоны обратились в кровавую пыльцу. Однако пыльца не упала на землю: она повисла в воздухе и стала пересобираться. Отделяя ненужные загрязненные элементы и очищая кровь, женщина клана сайлантов подвела её к раненному фламму и залечила его раны. Оплавленные осколки стекол, покинув тело, попадали на землю.
Женщина кивнула фениксам и, прыгнув в лужу крови, исчезла.
Сайланты стали один за другим возникать из пролитой на поле боя крови. То тут, то там, они залечивали принимающих участие в битве людей и элементалей.
- Мне нужна энергия. – Словно в бреду, повторял Дримен, повисая на плече брата. – Может… Может…
- Я не знаю, что ты там «может», но обычно, когда ты говоришь «может» - это значит, что этого лучше не делать. Дримен, ты меня слышишь? – Стижиан уже приготовился к телепортации, но ему не часто приходилось переносить кого-то вместе с собой, так что он сначала решил удостовериться, что с братом все в порядке. – Дримен?
Тот не отозвался и молчал, вслушиваясь в шум битвы. Среди всего прочего, слышалось магу нечто, чего он никогда не слышал прежде, и это были не голоса фениксов и не звон, с которым драконы изрыгают пламя. Это нечто Дримен слышал не своими ушами, а своим телом, своим духом.
«Он будет повсюду»
- Он будет повсюду, - вторя шепоту Элорика в его голове, проговорил Дримен, - не телепортируйся, сейчас это опасно.
- Хорошо. – Монах кивнул и присел на одно колено. – Что тогда делать?
- Держать меня крепко. – Ослабшими руками, маг ухватился за ворот шёлковой рубахи брата.
Стижиан почувствовал вибрацию, только сотрясалась не только земля под ногами, но и воздух. Оглядываясь на Орану, он видел, что даже облака заплясали в неестественном для них танце: что-то размазывало их по небесной глади, и они подобно морской пене растворялись и исчезали.
Стало резко темнеть: солнце медленно уползало за башню Хар-Терр-Крона, и долину залил багряный закат.
Возникшую вибрацию почувствовали все, даже демоны. Стижиан и Дримен находились в самой безопасной зоне – у реки, а между ними и демонами стояли монахи, не пропускавшие мимо себя ни одну тварь. Это лучшая зона, в которой сейчас мог бы находиться лишенный сил маг.
- Стиж!.. – Испуганно шепнул он на ухо брату в момент, когда вибрация стала чем-то оформленным.
Словно оборванная струна, поток невидимой, но ощутимой энергии пронесся по долине. Он сбивал с ног могучих фениксов, пробивал крепчайшую чешую драконов и ранил их. Многие демоны взрывались, едва невидимый поток доходил до них. Последняя линия защиты - монахи, устояли на ногах, но их ряды были разрозненны. На миг, барьер сияния, возведенный для защиты Ораны, погас, но монахи тут же принялись возводить его вновь.
Стижиана оторвало от земли, а когда он снова оказался на ногах, то оказался в гуще битвы, среди фениксов, занявших позиции в центре долины.
- Дримен! – Прокричал монах, но шум схватки поглощал его голос. – Проклятье, где ты?
Одна за другой, то тут, то там возникали подобного вида потоки и порывы. Стижиана швыряло из одного края долины в другой, и подобная перетасовка сил происходила повсеместно.
Почувствовав очередную волну, Стижиан вспомнил день, когда он впервые встретил брата. Слишком лиричное воспоминание для подобной ситуации, но в его памяти всплыла одна из медиумических техник, которыми владел Амит, и она навела его на мысль.
Почувствовав мчащуюся на него невиданную прежде энергию, Стижиан напряг ноги и выставил вперед руки: семь крохотных сфер сияния разом возникли между его растопыренными пальцами, и когда волна уже почти накрыла монаха, он швырнул их вперед в одну точку. Сферы разрезали энергию на два потока, как это делают носы бороздящих моря кораблей.
Задуманное удалось. Стижиан улыбнулся собственной смекалке, но тот час его накрыло другой волной, идущей со спины, и на этот раз монаха вышвырнуло к стене оврага.
Вокруг него находилось множество таких же недоумевающих фениксов, драконов, монахов, сайлантов и, конечно же, демонов. Последние беспокоили монаха меньше всего: он искал глазами брата.
Когда он встал на ноги, ему показалось, что вибрация, предшествующая непонятного вида волнам, прекратилась, и схватка началась с новой силой. Но неизвестная магия недолго сохраняла спокойствие. Стижиан телепортировался из точки в точку в поисках брата, но среди всех ярких пятен магическое зрение не позволяло ему его найти.
- Стижиан! – Услышал монах своё имя и, обернувшись, увидел Дио - короля фламмов, белого феникса.
Его одежда сияла чистой чернью, а блеск белых волос и глаз слепил глаза: пламя Дио застигало противников врасплох и не оставляло от них и следа.
- Что ты ищешь? – Спросил он.
- Брата! – Выпалил монах, обрадованный встречей с Дио посреди этого хаоса. – Высокий, черноволосый, у него семицветные глаза, он стихийный маг… мы внешне похожи, только он очень худой.
Над головой Стижиана блеснул белый огонь, и демоническое отродье за его спиной обратилось в пыль, что тут же растворилась в воздухе.
- Магия не дает мне его увидеть.
- Ерунда эта ваша магия. – Ухмыльнулся Дио, подтащив монаха к себе поближе, опустил руки и нахмурил брови.
Вокруг них возникло кольцо невидного, но ощутимого непроходимого белого пламени. Сталкиваясь с ним, демоны, неспособные почувствовать опасность чистой природной магии такого уровня, не просто уничтожали себя, а загорались и неслись в другую сторону, разнося белое пламя, как крыса разносит инфекцию.
- Солнце почти село, - проговорил Дио, не моргая, - но мне хватит. Напомни потом, я научу тебя этому фокусу.
- Какому?
Король фениксов моргнул и стал медленно поднимать веки: белые кольца его глаз сменились ярким желтым цветом, чистым солнечным. В течение нескольких секунд, цвет продолжал меняться и густеть, до тех пор, пока не стал таким же, как цвет закатного солнца, уходящего за башню Хар-Терр-Крона.
- Чтению Светила. – Дио продолжал не моргать, и в желтизне его глаз стали виднеться оформленные мелкие пятна.
Это действие длилось несколько минут, и всё это время, Стижиан, так же не моргая, вглядывался в силуэты, тенями мелькающими в глазах феникса.
- Нашел, - сказал он, снова взяв монаха за руку, и они вместе растворились в воздухе, унеся с собой защитное кольцо белого пламени.
Несильная, но уверенная рука Дио привела Стижиана к сайлантам. Их было двое: один разрывал на куски демонов, десятками бегущих на них, а другой колдовал над раненными магами.
Их было не больше двух десятков. В большинстве с белыми волосами, усталые и измученные, раненные, они сидели на земле у реки, со стороны юго-западного подъема на четвертый остров. Это было одной из трех зон, где прочие три острова не перекрывали друг друга, и виднелся сразу королевский дворец.
- Нужна помощь! – Крикнул тот из сайлантов, что превращал демонов в клубы пыли. Его напарник тут же собирал эту кровь и отправлял её к магам, но судя по выражению его лица, что-то шло не так.
Прежде, чем подойти и спросить, что же именно, Стижиан встал перед усталым сайлантом и воззвал к мощи духа. Изумрудная Иф возникла рядом с хозяином, стоило ему о ней подумать. Прекрасное могучее создание, с телом, сотканным из яркого пламени.
- В бой, красавица. – Приказал своему духу монах, и та покорилась.
Вспышкой, изумрудный феникс бросился вперед. Пламя Иф не было столь же могучим, как огонь белого Дио, но её сила оставляла от противников лишь горстки пепла. Десятками, а может даже сотнями, своими могучими пламенными крыльями грозная птица срубала головы демоническим отродьям, поджигая их тела. Жар, исходящий от неё, заставил прочих союзников отступить подальше и держаться в стороне от зоны, которую оберегала она.
- Справишься без меня? – Спросил Стижиан у неё, мельком поглядывая назад и разыскивая брата.
Иф возникла перед хозяином, склонила голову и коснулась клювом его носа.
- Смотри не задень сайланта, - он погладил её по стройной шее и тут же развернулся и побежал в сторону магов. – Дримен! – Крикнул он, завидев знакомый затылок, над которым как раз колдовал второй сайлант. – Дрим, ты как?
- Это были диссонансы… - Обессилено прошептал маг, а когда руки брата легли ему на плечи, и он обмяк, теряя последние силы. – Здесь колоссальное скопление разнородной магической энергии. Это вызывает диссонансы. И это была только первая волна. Дальше будет хуже.
- Что? Дрим, о чем ты? – В свете изумрудных вспышек, монах смотрел в угасающие глаза единственного брата. – Дримен! Дрим, не надо!..
- Ты должен идти в Орану. Кто-то… Кто-то пропитал остров негативом. – Он усмехнулся, и изо рта потекла густая кровь.
Стижиан кинул взгляд на сайланта, начавшего резать свою руку вдоль вены от запястья до локтя.
- Идея хороша, но…
Кровь мага исчезла с его лица, но ему не становилось лучше. Стижиан снова посмотрел на целителя, но тот лишь развел руками, залатывая порез.
- В Оране слишком мало места, для того, чтобы строить кладбища. Но есть склепы. Много склепов. Слушай сюда, - Дримен сделал вялый рывок, чтобы брат посмотрел на него, - городские сжигали своих предков. Тебе ли не знать, что нежить может восстать даже из пепла, была бы только энергия. Стижиан, там наши жены, - ослабшими пальцами он впился в рубашку брата, - иди туда…
- Но ты… Дрим, я… - Монах растерялся, его глаза забегали по сереющему лицу брата.
- Лухс говорил, стихийные маги очень чувствительны к магическому состоянию среды… - Быстро протараторил сайлант.
- Будь реалистом, Стиж, я уже покойник. Иди.
Стижиан ещё несколько секунд смотрел брату в глаза, а потом торопливо закивал.
Когда монах исчез, а вслед за ним и изумрудный феникс, Дримен лежал на грязной траве и смотрел на оранжевое, с алыми разводами на нём, небо и слышал, как демоны пробиваются вперед. Кровь снова стала заливать глаза, исказив видимое, но магу не сильно-то и хотелось наблюдать за чем-либо вокруг. Он выполнил свою миссию, он защищал Орану достаточно долго, чтобы успела прибыть помощь, а значит, теперь можно и умереть.
Лишенные сил, маги оказались неспособными более защищать себя. Когда демоны разорвали обоих сайлантов, их защищавших, выжившие бросились бежать в разные стороны, но большинство – к воде, к монахам и щиту, не пропускающему демонов. И это оказалось очень своевременным.
Дримен закрыл глаза: когда ты слеп, магия становится реальным миром. Это он твердил себе всю свою жизнь, с того самого дня как целители академии сняли грубые нити, которыми мать залатала ему глаза. Для него магия всегда была реальностью, поэтому неудивительно, что когда реальность стала рушиться, стал уничтожаться и он.
Маг снова видел мир ярких красок и вспышек на черном полотне. Он лежал глазами к небу, истекая кровью, уже не чувствуя боли от раздирающих его тело язв и струпьев. Он видел множество разноцветных огней: Дримен чувствовал – это демоны, способные летать. Сообразив, что им не прорваться сквозь линию защиты драконов и монахов, те уже успели восстановить позиции, демоны решили атаковать Орану с воздуха. Что их так тянет к столице? Ах да, подумал маг, там сейчас негатива больше, чем где бы то ни было в мире. Даже Склеп Трех Королей не может похвастаться такими запасами. Как же это было глупо, думал про себя маг, не стоило собирать весь негатив в одной точке. Но ведь тогда демоны уже давно бы захватили Орану и двинулись дальше?
Крылья не помогут демонам преодолеть барьер. Дримен видел его – плотный, бело-синий, словно стена льда, монашеский барьер вгрызался в небеса. Ничто не могло его преодолеть.
Дримен моргнул и стал следить за точками, разбивающимися о величайшую из магических стен, что он когда-либо видел.
Он снова моргнул. И потом ещё. И так продолжалось до тех пор, пока он не понял, что его глаза уже некоторое время открыты. Дримен зажмурился, но тогда его глазные яблоки пронзила страшная боль, подобная удару кинжала, и маг не смог её стерпеть и открыл глаза.
Он знал, что это за чувство, но уже разучился жить с ним, отвык от него. Эта боль, пронзающая голову острым клинком. Это Оримие. Но почему, почему он снова ослеп? Почему он потерял дар сдерживать её?
- Ах да, - усмехнулся себе маг, в то время как мимо него мчались сотни демонов, - я же умираю. Слабею. Только давай, побыстрее, пока небо пустое, и пока я…
Чернота перед глазами начала сменяться красками. Сначала возникло алое полотно, с облаками и тучами. В голове мага мелькнул вопрос - почему же он не поглощает облака? Демонов в небе не было, пока что всё в порядке. Главное, ни на кого не смотреть, ни на кого…
Над магом склонилось зеленое скверное пахнущее существо с прогнившей мордой. Дримен вздрогнул и уставился на него, но раньше, чем существо успело издать хотя бы один звук, Оримие Интетта поглотила его.
Теоллус Ветру впился красными от мороза пальцами в гладкую и, вроде как, не покрытую льдом поверхность платформы, висящей где-то в сотне метров над землёй. Когда сын рассказывал ему о том, как же трудно взбираться на неё вверх по ледяной корке, Тео, помнится, фыркал и качал головой, не веря. Теперь он верит.
Последний раз подтянувшись, монтерский мастер перекатился вперед и оказался лежащим на спине. Он был абсолютно не готов увидеть Храм, где обучались сильнейшие монахи в истории, и от того ещё какое-то время, пока к пальцам возвращалось кровообращение, смотрел на багрянец заката.
Медленно и неторопливо, Тео поднялся на ноги и отряхнулся, сбрасывая с традиционного монтерского одеяния снег и льдинки. Прикрыв глаза, он глубоко вздохнул и на выдохе широко распахнул их.
Блеск уходящего за горизонт солнца озарял открывшуюся перед Тео красоту и величие самой таинственной в мире монашеской школы. Гигантских размеров ледяная крепость, со стенами и воротами, готовыми устоять перед любым штурмом. Здесь обучались сильнейшие из монахов, но не только: здесь, в этой крепости, обучались все женщины, кому была дарована способность генерировать энергию сияния.
Храм Северной Звезды – это запретное царство знаний, хранителем которого на протяжении всех семи веков его существования была никто иная, как Веллизы Тоурен, больше известная как Монтера Дива.
Её дочь, Сфирита Дива, с которой Тео посчастливилось оказаться в очень близких отношениях, была не только предыдущей королевой Ораны, но и первым из рожденных медиумов. Вскоре после событий на четвертом острове, когда стала известна тайна личности и были раскрыты безумные поступки старшей из рода Дива, Млинес, зная, что монтерцы не смогут принять участие в грядущей войне, обратилась к Тео с просьбой.
Её слова его немало удивили. Конечно, после того как мастер познакомился с Орой, ему, да и всем вокруг, в голову приходили мысли о возможном родстве этих двоих. Но самым убедительным было то, что это заметил даже самый, помимо всего прочего, невнимательный монах в истории - Стижиан, оговорившись, что его наставница в Храме так же походила на них обеих.
Зная, что Визы является не просто родственницей, а матерью Млинес, услышать от последней слова «убедись в том, что она мертва» было странно. Тео, повинуясь, отправился сюда, но не только для того, чтобы увидеть растущее из бело-голубой пыли критши, ставшее могилой для той, кто основал монашеское учение. Он хотел разузнать кое-что, о чем ему рассказал сын.
Пока еще, в будущем гигантское, ледяное критши было крохотным ростком, скромно выглядывающим из белой пыли. Склонившись рядом, мастер протянул руку к серебрящимся крупицам, но отдернул её: ему почему-то стало жутковато.
Тео ходил по заиндевевшим коридорам и комнатам Храма, то и дело попадая из подсобных помещений в основные, куда было бы не стыдно привести саму королеву. Ах да, весь их род бывал тут.
Храм оказался умершим. Державшиеся столетиями окна и ставни треснули, впустив внутрь снег и холод, укутавший все внутри. Бесценная библиотека со свитками и книгами неизвестного возраста оказалась погребена под толщей льда и снега, равно как и большинство залов и комнат.
Осмотревшись, Тео двинулся к угасающему источнику тепла. Стижиан рассказывал о нём, об огромном стержне, тянущемся через всю гору, на вершине которой и расположен Храм.
Мастер не был согласен бы называть это место горой. Когда он только вышел в заснеженную долину, то обратил внимание, что огромная ледяная глыба, на которой расположился Храм, словно приросла к холодной горе, но не была её частью. Вся глыба целиком напоминала вытянутое яйцо, на вершине которого бриллиантом мерцал Храм. Но это место совершенно точно не было горой.
Тео не стал спускаться в подземелья: он сразу отправился наверх, вдоль испещренного рунами огня гигантского стержня.
Он уже давно прекратил свое вращение, должно быть, когда Визы скончалась, но температура стержня была столь гигантской, что до сих пор он излучал легкое тепло.
Тео взбежал вверх по винтовой лестнице, растущей вокруг стержня, пока не наткнулся на обрыв – дальше лестница отсутствовала. Мастер оглянулся и вздрогнул:
- Не люблю зиму, - пробурчал он, выглядывая на балкон и осматриваясь.
Темно, видно плохо, но расстояние между балконом и почти плоским участком горы виделось хорошо. Тео осмотрел балкон и задался вопросом: зачем кому-то строить балкон, который выходит на стену? Ни прекрасного вида, ничего - только лёд и камень. На ум приходила лишь одна мысль: этот Храм был построен не здесь. Но если так, то кто и как сюда его переправил?
Тео пригнулся и стал осматривать перила и пол, и вскоре громко хмыкнул. Проведя рукой по ледяному настилу под ногами, он увидел здоровенные крошки печенья с орехами, вмороженные в лед. Такое когда-то любил готовить его сын.
Продолжая оглядываться, мастер стал взбираться по ледяной стене Храма вверх, на вершину башни. Оказавшись там, он не стал любоваться красотами заснеженной долины: его взгляд тут же приковала щель в центре башни. Это была широкая дыра, трещины от которой грозились разрушить башню уже много веков, но этого не происходило.
Аккуратно переставляя ноги, мастер ходил вокруг дыры, но не рискнул заглядывать в неё. Он чувствовал. Что-то. Что-то очень незнакомое, чужое, но совсем неагрессивное.
Тео поднял голову к небу и сощурился. Холодный северный ветер трепал его седые волосы и нашептывал идею:
- А ведь может же такое быть, что это было не падение, а восхождение Северной Звезды?
Он стоял посреди комнаты башни, где находилась пышно убранная заиндевелая пустая кровать, а прямо над ней сияло алое небо заката. Вокруг кровати стояли пятеро людей, с которых прямо на глазах исчезали пыль и корки льда, сменяясь чистыми убранствами и новой человеческой кожей.
Сердце Тео едва не остановилось, когда один из них сделал шаг вперед. Это был высокий мужчина, с виду лет сорока. Он носил длинные каштановые волосы, убранные за уши, и легкую мантию цвета кофе с молоком. У него был острый разрез глаз и приспущенные усталые веки, из-под которых выглядывали темно-синие бусины глаз.
- Все-таки нашлась сила, что её пробудила. – Проговорил Фузу, глядя на почти взявшего себя в руки монаха. - Прости, Амит, я не уберег тебя. Ты все же стал её рабом. Но ничего. – Он отвернулся от Тео и посмотрел на прочие четыре силуэта. – Надеюсь, в вас найдется сила.
Каждый из четверки улыбнулся. Среди них были трое мужчин и одна женщина: высокая, беловолосая, с перевязанными широкой черной лентой глазами. Другой, не совсем человек, слева от неё, красноволосый мужчина с синеватой кожей, он прикрывал голову капюшоном, но часть его лица, по которой стекали капли воды, всё же виднелась. Третьим среди них был невысокий парнишка, с виду лет пятнадцати. Его кожа походила на пересохшую потрескавшуюся землю пустыни, а вместе с воздухом, вырывающимся из его груди, выходила пыль. Последний же, четвертый, был весь укутан одеждами, и разглядеть его оказалось невозможным.
- Ты ведь Теоллус? Один из мастеров Амита? – Фузу снова обратился к нему.
- Я глава монастыря, но я почти не преподаю… Кто вы? – Глаза Тео метались с одного на другого, пока снова не вернулись к синим глазам собеседника.
- Я Фузу. – Улыбнулся он. – Или же Фузасу. Тоурен. Я… Я первый из медиумов, был рожден до падения Северной Звезды. С тобой же, мастер Тео, мы сталкивались, когда я исполнял роль духа Амита.
Тео не нашел причин не верить сказанному. Из всего, что он сейчас увидел и услышал, монтерского мастера интересовал лишь один вопрос:
- Это ведь было не падение, да? – Он посмотрел на пустую постель посреди комнаты. – Северной Звезды никогда не было?
- О, она была, уверяю тебя, но просуществовала считанные секунды. Сейчас, Тео, она собирается снова стать Звездой, и мы любой ценой должны помешать этому.
- Я готов выслушать вас и поверить вашим словам. Я был одним из немногих, кто знал имя духа Сен’Ина Амита Лоури и… Вы не лжете. Но то, что вы представились Тоуреном…
- Ключевые лица истории этого мира связанны между собой куда теснее, чем ты можешь себе представить. Я Фузасу, я отец Малькольма, который взял фамилию Тоурен и передал её целому народу. Но сейчас нас должен беспокоить не он и даже не армия демонов, пусть даже она вот-вот уничтожит Орану.
При этих словах, Тео по-настоящему вздрогнул: он уже давно не получал вести из столицы, и вдруг, он слышит это.
- Нас должна беспокоить только Звезда.
- Вы говорите о той женщине, что дремала в этой башне несколько сотен лет? О…
- О той, кого ты и все прочие люди зовут Богиней. – Фузу сжал губы и покачал головой из стороны в сторону. – Она никогда не была богом. Бог в этом мире всего один, и его рассудок и воля сейчас во власти Звезды.
Тео нахмурил брови, пытаясь поймать за хвост нить рассуждения, и вдруг его сердце снова замерло. Он приоткрыл рот, но не мог сказать и слова, вместо него снова заговорил Фузу:
- Я рад тому, что в тебе нет духа. Что бы не горланил этот юный талант академии магии, истинные люди, такие как ты, много сильнее любого носителя духов.
- Как во мне нет духа? Но разве не?.. Млинес…
- Млинес всегда знала это не хуже меня. Сильнейшие из монахов рождались обычными людьми, которых учили вырабатывать сияние. Любой человек мог бы это. Однако среди монахов есть носители, если ты хочешь знать, но не духов, а душ. Человеческих душ. Людей, которые из-за поставленного мною барьера, не могут покинуть этот мир. Третий, должно быть, в гневе, но у нас не было другого выхода.
- Барьер? – переспросил Тео, удивленно. – Третий? О чем вы?
- У меня слишком мало времени, чтобы рассказывать тебе всё. Я должен… - Фузу вдруг осекся на полуслове, прикрыл рот рукой и тихо засмеялся. – Ох, ты не мог допустить все это просто так, хитрец! – Эти слова явно не были адресованы кому-либо из присутствующих. – Пусть так, будь по-твоему, Теоллус! Отправляйся ко дворцу Ормарты, там тебя ожидает непростое дельце.
- Какому ещё дворцу Ормарты? Там нет никакого… Постой. – Тео вскинул руки и пригляделся к Фузу. – Ты хочешь сказать, что помнишь те времена, когда там ещё был дворец? А мне сейчас нужно отправиться к склепу? Склепу Трех Королей?
- Да, именно. Если я верно понял задумку Одиннадцатого, то тебе лучше быть там, когда печать склепа разрушится.
- Разрушится? – Тео сам не узнал свой голос. – Печаль склепа? Но ведь тогда!..
- Ты справишься, монах. – Улыбнулся Фузу, поворачиваясь к своим спутникам. – А мы должны спешить в Орану. Иди.
- Вы в порядке? – Молодой сайлант подбежал к девушке, изрезанной когтями уже умерщвленной твари. – Так-с, это болевой шок. Не двигайтесь, я ещё плохо ориентируюсь…
Раньше, чем он успел закончить предложение, его магия пронизала её насквозь и залечила кровоточащие раны. Головокружение прекратилось, тьма отступила от глаз, и Тишь смогла увидеть своего спасителя: высокого тонкого юношу с черными волосами и мутным серым цветом глаз.
- Будьте здесь. Лухс поручил мне найти выживших магов, так что мне может потребоваться ваша помощь…
- Смотри! – Воскликнула Тишь, подорвавшись с места. Её взор устремился вперед. – Это же магистр Перферо! Он жив! – Она улыбалась, но недолго.
Что-то случилось.
Прошло вот уже несколько минут как демоны прекратили атаку защитников реки Орин. Они просто отступили: телепортировались, улетели, растворились в воздухе или ушли под землю – их просто не стало.
Демоны не могли отступить самостоятельно: за два с лишним месяца схваток с ними магистры и маги абсолютно точно уверились в отсутствии у них интеллекта или хотя бы его подобия. Никогда ни один демон не отступал перед заведомо более сильным противников. Они кидались на всех подряд абсолютно бездумно, неспособные анализировать ситуацию и тем более делать выводы. Тишь была уверенна, что нет такой силы, что могла бы организовать орду из нескольких сот тысяч безмозглых демонических тварей.
«Стоит тебе поглотить хотя бы частицу тёмной материи этого типа, как она усилится за счет негатива твоей системы и уже очень скоро, ты даже не поймешь, как это произошло, ты будешь обращен в демона, сохраняя при этом свою магическую силу» - всплыли в голове слова магистра Визетти.
На глазах Тишь выступили слезы и крупными гроздьями покатились по щекам. Она набрала полную грудь воздуха и изо всех что у неё было сил, посреди практически абсолютной тишины прокричала:
- Готовьтесь к бою!
Высокий черноволосый маг, гордо задирая подбородок, неспешно переступал с ноги на ногу и медленно двигался вперед. За ним, в каких-то десяти метрах от него, десятками ровно построенных отрядов двигалась орда.
Они больше не походили на обезумевшую толпу выкидышей магии. Теперь перед глазами союзной армии фламмов, драконов, сайлантов и людей демоны выступали единым войском, и никто не был в силах объяснить или понять, как это могло произойти и что спровоцировало эту резкую перемену в поведении и сознании демонов. Ведь оно теперь существовало.
- Они разделились по стихиям. – Уверенно проговорил Лухс, возникнув рядом с Дио и Кирией.
- Не только. Есть ещё какая-то зависимость, но я пока её не вижу. – Кивнул король фламмов.
- Классы. – Выпалила Кирия. – Они разделились по классам, в зависимости от типа владения стихией. Жидкий огонь, воздушный огонь, пламенный ветер… Но что им это дает?
- Преимущество. – Ирл появился из неоткуда и взглянул на мага, шедшего во главе армии демонов. – Это человеческий маг. Говорят, лучший из людских магов. Гений, но стихийник. Судя по всему, он обратился в демона.
- Что?!
- Как?!
- Неужели это возможно?!
- Разумеется, возможно, - губы Ирла отвечали на вопрос сами по себе, в то время как сам феникс обдумывал пути решения проблемы, - он элементарист, обладает даром Оримие Интетта, способным поглощать материальные объекты и разделять их на их энергетические составляющие. Но… Эти глаза не способны расщепить энергию тоуренов, так что маг, коснувшись её, обращается в демона, но с ним случается нечто похуже чем с рядовым человеком: маг не лишается ни духа, ни памяти. Перед вами настоящий высший демон, какие иногда рождаются во втором или даже в третьем поколении рядовых демонов. Он умен как маг, которым он был, и силен как элементарист, а мыслит он теперь – как демон. Если они станут атаковать под его командованием… у нас останется очень мало шансов на победу.
- Должно быть, он собирается вести на нас демонов противоположных стихий. – Затараторил Дио. – Мы должны!..
Ирл громко прыснул и искоса глянул на своего бывшего подопечного:
- Он властвует над элементами. Над всеми, Дио. Смотри.
Один из отрядов, тихо, без каких-либо звуков, вдруг обратился в пыль. Прочие демоны даже не заметили этого, но среди нескольких сотен отрядов, порядка двадцати единовременно просто исчезли и продолжали исчезать в невидимой дали.
На долю секунды Лухс позволил себе понадеяться на то, что дорогой ему друг борется с демонической скверной и уничтожает противника изнутри. Но то был лишь миг.
Дримен создавал гибридов.
- Нет ничего страшнее разрозненных стихий. – Проговорил Ирл. – При соприкосновении противоположных элементов образуются аномалии и случайные силы, которые невозможно ни предсказать, ни обойти: умрешь раньше, чем поймешь чего ожидать от этой твари. Да, Дио, умрешь. Некоторые из них способны уничтожить душу феникса, так что даже сто лет спустя ты не возродишься.
- Что нам делать? – Спросил Лухс.
- Готовиться к бою.
Демоны более не были пёстрыми, и они не создавали ярких разностихийных вспышек. Цветов осталось ровно два: черный и серый, смола и пепел.
Никому не известно, что Дримен сотворил с попавшими под его влияние демонами, но большая их часть обратилась в серые тени, вобравшие в себя все семь элементов. Не зря стихийные маги носили черные плащи: лишь он способен отразить присутствие прочих семи цветов, лишь он вбирает их в себя.
Армия теней стаей голодных крыс набросилась на союзную армию, и с высоты островов Ораны можно было увидеть, как долину, что к югу от неё, укрывает серым полотном, из которого выбираются черные силуэты.
Это была не та чернь, что прорезала ряды драконов и заставляла пламя фениксов гаснуть. Черные клубы непроглядной материи, элементали чистой тоуреновской тени. Как Дримен смог создать что-то подобное? Ни у кого не было и мгновения, чтобы позволить себе задаться этим вопросом.
С огромными потерями, но союзной армии всё же удавалось удержать последние двести метров до реки Орин. Подобного безумия фламмы не видели со времен, когда необъятный Ди сорвался с цепи хозяина Ирла и уничтожил почти все свое племя.
Утирая капли пота с лица, монахи улыбались друг другу, разрушая тела и сосуды последних их новосозданных магом демонов. Их магия, которой их обучала Визы, позволяла разрушать материю, и она рассеивалась, сталкиваясь с противоположно заряженной стихией, к коим относились и негатив, и тень. Но в этих новых тварях, направленных к ним бывшим могущим союзником, теневой была лишь частица. Лишь крохотная часть среди прочих семи. Магия сияния перестала быть столь же эффективной, какой она была каких-то пару часов назад.
- Солнце садится…
- Мы так долго не протянем. – Проговорил Кирано, создавая ещё пять небольших зарядов в ружье, и незамедлительно выстреливая. - Как мы?..
- Малыш, сзади! – Прокричала одна из монахинь, кидаясь вперед. Она взмахнула ладонями, и с них соскользнули два тонких лезвия, сотканных из сияния.
Кирано вовремя успел пригнуться, и те прогрызли две дыры в черном силуэте за его спиной. Но это не уничтожило его, а лишь оставило два отверстия в его неплотном теле. Силуэт проигнорировал своё ранение и дальше медленно заскользил вперед.
- Это не… - Закачал головой из стороны в сторону Кир, совершая по нему ещё несколько выстрелов, но демон продолжал игнорировать эти атаки, хотя монах готов был поклясться что… - У него нет и подобия сердца. Нет сосуда. Как это?
Он повернулся к кареглазой седоволосой монахине, с виду ей было не меньше сорока, и ожидал услышать уверенный и понятный ответ человека с её силой, знаниями и опытом.
- Это тень, мальчик. Чистая тень, но подвластная ему.
- М-мы… - Без уверенности в голосе, на одних эмоциях промычал Кир. – М-мы должны убить Дримена! Сейчас же!
- И как ты собираешься это сделать? – Рядом с монахом оказался Каиль Савас, маг, которой раздражал Кира от кончиков волос на голове до ногтя большего пальца на ноге. – Чувствуешь дрожь, да? Ты думаешь это усталость или страх? Нервишки шалят? У меня, - это он сказал особенно мерзко, из его рта вырывалась слюна, - нервишки никогда не шалят, но моё сердце дрожит. Всё моё тело. Ощущение такое, словно меня посадили в тележку и спустили с горы. Это не эмоции, дурень. Это его мощь.
Монахиня молча закивала, опускаясь на одно колено и накренив корпус вперед: ей это помогало отдышаться и передохнуть.
- Всё, что нам нужно – это тянуть время. Столько, сколько потребуется. – Продолжал говорить Савас, провожая взглядом тени, медленно волокущиеся вперед.
- Но до чего? – Зло гаркнул Кир. – Чего мы ждем? Пришествия Богини? Подкрепления? Каиль, ты придурок, но не идиот! Тень окрашивает всё! Все, кто обращен, уже не будут людьми! Маги почти все мертвы, так что думать о каком-то запасном плане или о том, что он разрабатывается, нет никакого смысла! А теперь сильнейший из молодых магов обращен в демона, и он превращает этих тварей в себеподобных по силе существ, способных убивать фениксов!! – Проорал монах. – Так что скажи мне, Савас, чего мы ждем?
Каиль задрал подбородок, и по выражению его лица сразу становилось понятно, что он не может ничего ответить Киру. Уже почти воспламенившийся от злобы, маг оглянулся: наступила ночь.
Огонь пламени фламмов поглотила вездесущая тень. Ничего не было видно вокруг, и не слышно, словно магия тоуренов поглощала и звуки, и краски, скрывала их под покровом своей черноты. Двух монахов и ифрита окутали тьма и тишина.
Монахиня встала с колен и призвала семь сфер, но они не слишком помогли. Троица могла видеть друг друга, но ничего дальше. Вокруг них была одна лишь чернота.
- Сияние должно разгонять тень тоуренов. – Проговорила монахиня. – И наверняка эффекты тени. Так что это очень странно…
- Ещё более странно то, что не видно барьера. – Сказал ифрит, посмотрев сначала на одного, потом на другого монаха. Те не поняли о чем он. – Да ладно вам, вы что, никогда не слышали о проходящих лучах? Сияние сильнее тени, тем более, этот барьер – самое колоссальное из всего, что когда-либо создавали монахи. Такого скопления сияние никогда и нигде не видели прежде. И барьер огромен. Он должен сиять даже сквозь чары тени.
- Юноша, я понимаю, к чему ты клонишь. – Монахиня прикусила губу. – И это плохо. Это очень плохо.
- Что – плохо? – Кирано не разбирался в намеках и выражениях лиц. – Что?
Монахи Храма Северной Звезды видели, как поле битвы укрывает пелена тьмы. Солнце ушло, а вслед за ним исчезло и всё прочее: исчезли огни фениксов и сияние сфер монахов, даже запах крови уже чувствовался куда слабее.
Наступила тишина.
Свет барьера падал на долину, и то, что монахи видели впереди, заставило их дрожать.
Шёл человек. Высокий, красивый, какие рождаются очень не часто. С длинными черными волосами, белой кожей, заляпанной грязью и кровью, как и его одежда. Он шёл свободной неспешной походкой, а вслед за ним ползла тень.
Сначала она была лишь тенью, словно от тучи. Но когда до реки осталось меньше ста метров, маг остановился, и плоская тень стала вытягиваться за его спиной, скатертью покрывая долину.
А затем она оторвалась от земли и поднялась в воздух, оставаясь плоским пластом чистой тени.
Без какого-либо звука, не колебля даже воздух, пласт тени молниеносно метнулся вперед и столкнулся с барьером сияния. Как и должно разрозненным стихиям, два пласта взаимоуничтожились.
Раненные невиданной прежде отдачей, обессиленные монахи единовременно начали падать вниз, лишаясь сознания ещё в воздухе. Они падали в воды реки Орин, и, неспособные спасти себя от столь глупой опасности, им предстояло утонуть на мелководье.
Но вода реки вдруг стала мелеть. Уходила ли она сквозь землю, утекала ли куда-то, но вместо воды, монахи оказались погружены в вязкую тину. Их жизни были спасены силой великого Моря.
Оранская долина оказалась погружена в непроглядную тьму. Солнце фениксов более не освещало людские поселения и скрылось за башней Хар-Терр-Крона, будто отказываясь освещать происходящее в долине.
Тени впивались в могучие сияющие тела фениксов и их хозяев, оплетали их и всеми силами и пытались погасить их свет.
Дио практически ничего не знал о свойствах этого вещества – тёмной материи. Циавис передал ему слова Дримена Перферо, чьи размышления о силе и свойствах этой материи оказались вполне чёткими, но слишком противоречивыми.
Он не боялся атак тени. Пламя его духа не было видно никому, кроме него самого, и даже демоны, переполненные инстинктами погашения света, не имели возможности найти его. Но так более не могло продолжаться. Дио не знал, но чувствовал, что союзная армия несёт огромные потери. Фениксу не страшна смерть, но пройдут годы, а у неярких фениксов – столетия, прежде чем их тела и души смогут возродиться из пепла.
Дио чувствовал, что слепнет. Его глаза привыкли к яркому солнцу и светлой ночи, какой она бывает в его родном крае. Но эта тьма, эта ночь, пропитанная магией и запахом разной крови, резала ему глаза.
Он удивлялся отсутствию звуков. Конечно, столь могучий маг, как Дримен, став одержимым тьмой, может творить магию в самых удивительных её формах, но звук! Чтобы изолировать его, нужно быть виртуозом магии воздуха, а стихийный маг не мог себе этого позволить. Хотя, хмыкнул белый феникс, схватив за шкирку младшую сестру и прикрыв ей глаза рукой, кто знает, что в самом деле представляет из себя тень тоуренов.
Остров Орана рушится, а генератор ослаб настолько, что он уже едва ли сможет перетягивать на себя Светило Хар-Терр-Крона.
Обняв Кирию, та ещё не поняла, что произошло, он уткнул её лицом себе в грудь и шепнул:
- Закрой глаза.
Кожа короля фламмов засияла белым светом. Она искрилась и даже звенела: под ней копилась энергия чистого белого огня, яркая, какой не бывает даже солнце в пустыне Кор-Нериль. Дио вскинул руку с распахнутой ладонью вверх, и в ней блеснул чуть менее тусклый, чем его кожа, золотистый огонёк:
- Да будет свет! – Крикнул он, и с его ладони, словно выстрелом, слетел золотой огонь.
Новое, второе солнце, созданное из души предыдущего короля башни Хар-Терр-Крона Рио Ди, праотца Дио Ди, взмыло за облака и на мгновение погасло, но затем снова блеснуло, и стало расти.
Крохотная песчинка на черном небе медленно росла, обретая форму шара. Ещё не достаточно горячее, оно издавало неяркий золотой свет и рассеивало тьму долины, погружая её в тона заката.
- О Богиня… - Услышал Дио голос монаха за своей спиной и незамедлительно обернулся, чтобы увидеть в чем дело.
Свет прогнал тьму и снова возник звук, но не это заставило великого Ирла оцепенеть от ужаса перед тем, в кого превратился человеческий маг. То, что одержимый тенью Дримен сотворил с демонами, старый феникс надеялся принять за галлюцинацию или хотя бы временный всплеск сил. Но его мощи не было равных в этом бою.
Дримен стоял в нескольких метрах от реки Орин и полными черни глазами со злобой взирал на ещё один магический щит, возникший над монахами и защищающий их от демонов, молча и неподвижно стоящих за спиной мага.
Фузу выбрался на берег, оставив своих четверых безымянных спутников держать невидимый, но ощутимый и мощный непроницаемый барьер, и взглянул на мага. Глаза его были окрашены в чёрный, без единой блесточки или даже блика: матовая тьма, контролирующая рассудок великого мага, а вместе с ним и демонов.
- Бедное дитя, - покачал головой из стороны в сторону первый из медиумов, - тьма охватило тебя силой. Будь это по твоей воле, ты бы стал тем же, кем была моя дочь. Великая волшебница, искусный чародей и маг. Ужасный, но великий. Ты даже в её честь назвал свою дочь.
Дримен наклонил голову чуть в бок, и с демонами снова что-то стало происходить. В тот же миг, в небе полыхнул золотой блеск, разносящий свет по укутанной тьмой долине, но это ничуть не взволновало одержимого мага. Он поднял сжатые в кулаки руки и резко их разжал: демоны стали распадаться, один превращался в семерых, снова разноцветных, пестрых, шумных и ярких. Они снова стали раздавать душераздирающие крики и вопли и помчали в разные стороны, кто куда. Словно маг освободил их от своей власти.
- Жаль, я не могу удержать их всех. Хотя бы, я спасу этих людей. – Фузу говорил о монахах, защищенных созданным четырьмя его спутниками куполом.
И тут Дримен улыбнулся с уродливым оскалом, изо рта потекла густая темная кровь, но маг, конечно же, не мог чувствовать боли. Медленно, он поднял руки над собой и так же неспешно развел их в стороны. Его губы что-то прошептали, но слов нельзя было разобрать. Лицо Дримена становилось ещё более безумным, черные глаза таращились на Фузу, и!..
Полчища демонов стали бежать в противоположные стороны. Одни устремились на юг, наивно уверенные, что союзную армию осталось лишь подтолкнуть, и они все умрут. Другие же рванулись вперед. По воздуху.
Магия Дримена вела их в Орану.
Бесконечным потоком, десятками подряд, демоны взбирались сначала на остров ремесленников, а через него – на прочие два острова Ораны. Они шныряли повсюду, рыскали, но не чувствовали более жизнь в этом городе. Её не было здесь и вовсе. Их тянуло сюда нечто другое.
Земля четырех островов уже давно была окрашена черным. Негатива было столько, что его носители начали пробивать себе пусть к свету, чтобы нести свою миссию, нести негатив в сердца, отравлять плоть и души.
Они чувствовали энергию жизни где-то вдалеке, не близко, но им хватало этого слабого маяка, чтобы с присущим только нежити рвением выбираться из темных уголков Ораны, где они были скрыты.
Разношерстные демоны замерли неподвижно: их ничто не тянуло и никуда не тянуло. До этих минут, за Ораной они видели настоящий пир из чужих душ. Одурманенным рассудкам демонов слышалось, будто людские души молили об осквернении тенью и единении с ней. Но теперь для носителей тени всё изменилось. Чернь земли Ораны сменила одну жажду другой, и неизвестно, какая же была страшнее.
Жажда душ перешла в жажду ещё безумнее и ещё неистовее, и энергия, окрасившая Орану в черный цвет, была самым настоящим источником этой силы.
Но бездумные демоны не знали, что получить негатив будет не так просто. Они статуями стояли, медленно впитывая серую энергию, но она вяло вливалась в их сосуды и не производила совершенно никакого эффекта. Полчища самых разных демонов замерли… и одновременно вскрикнули.
Повсеместно, из-под земли полезли покойники, похороненные с почестями и впопыхах, забытые и неизвестные никому. Никто в городе Орана не знал о том, сколько на самом деле костей в земле, по которой они ходят.
Сначала это были просто скелеты, разбивающиеся в пыль о мощный энергетический фон демонов. Но они были лишь началом. И первой искрой.
Один за другим, из костной пыли и земли выкапывались разной формы уродливые бело-серые создания. Едва свет нового солнца падал на их кожу, они бросались на первое же создание поблизости, и к счастью, среди них не было людей.
- Красиво. – Улыбнулся Амит, и с его щеки соскользнул ломоть сухой кожи, оставив красное пятно прогнивающих мышц. – Но ты не волнуйся, я их не пущу сюда. Четвертый остров слишком красив, чтобы пускать сюда выродков негатива и тени, правда, племянница?
- Что ты несёшь?! – Крикнула Млинес, вскочив с чёрного пласта и вскинув руку вперёд. Она хотела как следует вмазать ученику, вложить в кулак столько энергии сияния, сколько она сможет собрать, и раскрошить зомбированному медиуму голову, если потребуется. Он слишком слаб, думала она, и болен, что-то не так с его головой. И он мёртв. То, что стояло перед Млинес и злорадствовало, глядя на неё двумя парами глаз, не было Амитом Лоури, здесь было только его тело.
Энергия блеснула в побелевшей ладони Млинес, и с громким рыком она устремила острую ладонь к глазам ученика, но не достигла цели. Импульс тела исчез в тот же миг, когда медиум потеряла контроль над собственным сиянием.
Лицо Амита быстро стало отдаляться, до тех пор, пока женщина не ощутила глухой удар о землю. Из её тела исчезла любая сила, чего не бывало даже после самых изнурительных тренировок с Визы, бывших тогда, давно, в детстве.
- Что ты?.. – Ахнула обессиленный медиум.
- Честно признаться, я была уверенна, - говорил её ученик не своим голосом, - что ты станешь той, кто пробудит меня. Освободит от силы восьми элементов. Ты ведь была первым после отца медиумом. Пусть далеко не такой же сильной, каким был он, но всё же. Только медиумы способны вступать в контакт с осколками, на которые они разбили мою душу. Но я рада, что не ты прошла критическую точку.
Амит присел на корточки рядом с неспособной шевелиться Млинес и погладил её по золотистым распущенным волосам. Та хотела бы оттолкнуть его, отбросить руку, но ей с трудом удавалось просто заставлять себя дышать.
- Этот юноша много талантливей тебя. – Амит стал разглядывать свою пожелтевшую руку с облезлой кожей и выглядывающими из-под неё гниющими сухожилиями. – И сильнее. То, чем ты училась четыреста лет, он познал за каких-то тридцать. Но не вини себя в своей бездарности, племянница. Ты всё же кровь от крови этого поганого змея Одераричи. О! Моя сестрица была от него без ума с самого детства! Стихийный элемент его крови неплохо изолирует обе конкурирующие стихии, и сияние, и тень. И хоть ты и являешься редкостной бездарью как медиум, ты сумела получить кое-что, что принадлежит мне.
Млинес по-прежнему пребывала в оцепенении, но теперь не только физически. Она начала догадываться, что же произошло с Амитом, и в её сердце просочилась укоризна и злость. Как мать могла не рассказать ей о том, что такое осколки Северной Звезды на самом деле и кем была та женщина, спавшая испокон веков в башне Храма? Сомнений больше не осталось, и теперь медиум знала, зачем одержимый осколками Амит пришел к ней:
- В тебе последние два, племянница. – Он встал в полный рост и отошел на несколько шагов. – Последние два осколка моей души.
- Ничья… душа… - проговорила сквозь зубы она, - не может быть… столь мощной. Только ли… твоя… душа… там?..
- О-о-о! – Амит вскинул брови, и веке правого глаза треснуло и разошлось. – Мамочка не сказала тебе? – Из него вырвался смешок. – Ни тебе, ни кому бы то ни было? Она не рассказала о том, что её любимая младшая сестрёнка умерщвила более тридцати многочисленных племён природных элементалей? – Смешки стали вырываться всё чаще. – Она умолчала о Веке Истребления, о том, что было до падения Северной Звезды? Ха-ха!
- Я знаю… о веке… змей… рассказал нам…
- Но умолчал о том, что это сотворила младшая дочь его любимой Ориты? О том, что я, я! Я была магом, могущество которого не знало себе равных! И я уничтожала племена, одно за другим, впитывала их силу!..
- И они… - Из глотки Млинес раздался булькающий звук, и вслед за словами изо рта потекла кровь. - … Они нашли способ тебя остановить.
- Не остановить, - лицо Амита снова оказалось на одном уровне с её, - лишь замедлить. На время. Они не смогли убить носителя столь колоссальной энергии. Они лишь придумали круг из восьми разрозненных элементов и одного контроллера, которые смогли меня усыпить. Но вот она я.
- В теле… умирающего мужчины… - Млинес издала хриплый смешок, полный звенящей беспомощности.
- Это лишь пока. Всё, что мне нужно, это последние два осколка, которые Визы предусмотрительно спрятала в душе собственной дочери - в теле медиума. – Амит протянул руку к сердцу монахини. – Но этот мальчик… Это судьба, Млинес. – Он улыбнулся, но уже совсем по-другому, с какой-то серой тоской в глазах. - Перед тем, как усыпить меня, отец сказал, что в мире может быть только одно существо, способное меня убить. Уничтожить. Обратить в пыль мое тело и в искры мой сосуд. Но он тогда не был рожден. И как ни смешно, но это именно он стал тем, кто вернул меня к жизни. Этот юнец. Амит Лоури - девственник и завистник лучшего друга. Его сила куда больше той, что я получила, уничтожив три десятка элементалей. И он мой. Он подчиняется мне, его дух сломлен!
- Ничто… не может сломать дух… монтерского монаха… - Процедила сквозь кровь Млинес, и закричала.
Пальцы Амита впились в её грудь, но не прорезали её. Боль была другой, такую может причинить лишь одно оружие – воля медиума, раздирающая душу на мелкие частицы.
- Амит!! – Пронесся над ними охрипший женский голос. – Амит!.. Остановись! – Невдалеке, Амфитеа упала на колени, с глазами, полными слёз, и снова произнесла имя сына, но уже шепотом. – Амит…
Рядом с ней, из пустоты, окруженный изумрудным пламенем возник Стижиан. Он бросился к оцепеневшей женщине, но не дойдя до неё замер, уставившись туда же, что и она – на своего лучшего друга.
Выражение лица Амита тут же изменилось. Два синих глаза отвелись в сторону, и на Амфитею взирали два ярко-голубых - глаза её сына, а не той силы, что теперь царствует в его сознании.
Он замер. Рука, погруженная в плоть наставницы, стала трястись от переполняющего её напряжения.
- Мастер… - Прошептал он, но тут же другая пара глаз впились в неспособную кричать от боли Млинес. – Я буду последней из королевского рода Дива!
Резкий рывок, и вместе с фонтаном крови, из плоти Млинес Бессмертной, Сфириты Дивы, третьей королевы республики Орана, выплеснулись две яркие белые сферы, тут же впитавшиеся в плоть Амита, как вода в землю.
Яростный взгляд перешел на Стижиана, заслонившего своим могучим телом Амфитею, но не в его силах было сопротивляться безграничной мощи Амита, истинного повелителя энергии и материи.
Зрачки синих глаз расширились и пронзили монаха. Из его носа, рта и глаз потекла густая кровь, и мгновением позже, его сердце остановилось. Он ничего не успел понять, как вдруг мир вокруг него померк, цветное сменилось серым, а вслед за этим всё укутала тьма. Мёртвым, Стижиан упал на черную землю рядом с кричащей от страха Амфитеей.
На гнущихся ногах, Амит сделал несколько шагов назад, сверля взглядом бездыханное тело убитого им мастера, а затем лучшего друга и на скованную ужасом мать, и упал на колени. Из его груди вырвался громкий хриплый крик, такой, что зазвенел воздух и частицы энергии, даже крохотные и незаметны, пришли в движение. И не ярость или радость, а ужас и боль слышались в этом крике. Он более не был способен контролировать свою силу.
Все разнородные частицы энергии, коей было великое множество на острове Орана, перестали находиться в состоянии покоя. Они стали хаотически двигаться, покидая отведенное им пространство.
В глубине дворца четвертого острова, черный от переизбытка тени генератор Ораны затрещал и разбился в пыль.
- Дримен. – Едва ли не плача тихо прошептала Лин, но демон её услышал. – О Дримен, не для этого я тебя обучала. – Стоя на площади, устланной бледно-красным камнем, она держала в руках странно изогнутый тяжелый черный меч и игнорировала весь хаос, что царил вокруг неё. – С тобой не должно было этого случиться. Не должно. - Она не смогла сдержать слез. – Всё должно быть иначе. – Она взмахнула клинком и кинулась на ученика.
Одержимый тенью, Дримен, стоящий в эпицентре сражения демонов и нежити, спокойно пошел на встречу яростно мчащейся к нему Лин. Его не пугал её клинок и даже сохранившиеся в его памяти знания о его силе.
Он не уходил с линии её атаки и не собирался уворачиваться. Мощными энергетическими выбросами, он отражал её удары, отбрасывая разъяренную наставницу подальше. Но она более не собиралась с ним играть. Игры были в его детстве.
Она призвала четыре сферы разных стихий и продолжала делать это бесконечно, попеременно смешивая их в разном соотношении и атакуя ими ученика. Но Лин знала, что Дримен более не был испуганным и беспомощным слепым мальчишкой, ищущим совета. Он уже давно сам мог их давать, и ему, пусть молодому, но уже мудрецу и элементаристу, а не просто стихийному магу, никакие разрозненные природные элементы не были страшны.
- Значит, - она глубоко вздохнула, - можно только так…
Она нырнула под очередную мощную волну, вызванную легким движением руки ученика, и отразила её. Её целью более не было меряться с ним магической силой, она решила использовать то, чему научилась у основателя академии Стражей.
Изогнутый чёрный клинок был словно вылит из стекла, и выглядел он куда более хрупким, чем являлся на самом деле. Он был переполнен неизвестной Лин силой, так что неудивительно, что он был спрятал в подземной королевской библиотеке.
Проскользнув мимо ещё нескольких не менее мощных атак Дримена, Лин возникла за его спиной и вонзила в него меч.
Маг выгнулся, не издав ни звука, и бесчисленные атаки прекратили. Медленно развернувшись, с по-прежнему пустыми глазами, Дримен, будто не почувствовав этой боли и не замечая раны, развернулся и схватил женщину за глотку. Она более не сопротивлялась, даже когда почувствовала, что в ладони ученика копится новый заряд энергии.
Её отбросило на много метров назад, в пучину схватки между демонами и нежитью, где она и исчезла.
Земля сотряслась, и в следующий миг, остров заседаний, где они находились, накренился и сошел с орбиты.
Демоны и их противники взмыли в воздух, сопротивляюсь появившемуся где-то в Оране живому магниту энергии, которым мгновение назад стал Амиргт, и продолжили схватку, но ненадолго. Их искусственно выращенные тенью тоуренов сосуды начали плавиться, сердца нежити - разрушаться, и мёртвыми тяжелыми тушами и те и другие стали падать вниз.
Дримен несколько раз моргнул и взвыл от боли. Его глаза снова были семи цветов, тень отступила от его сосуда - он более не был одержим, но теперь его сковывала боль. Но даже сквозь неё, великий маг своего времени почувствовал, как земля уходит из-под его ног.
- Я должен… - Прохрипел он себе, на ватных ногах шаркая к обрыву острова заседаний. – Я должен…
Дримен вскинул руки, и шесть из семи цветов его превратились в крохотную узкую полоску на радужке - всё прочее пространство заполонил золотой цвет магии тверди. Всю оставшуюся в нем энергию маг вложил в самую непокорную для него стихию, и, как стихийный маг, сотворил своё последнее заклинание.
Четыре острова Ораны стали падать, но куда медленнее, чем могла позволить их масса. Заклинание мага обманывало силы природы, но её было слишком мало, чтобы удержать такую махину навесу.
Чёрный стеклянный меч сначала стал мягче и лопнул, густой смолянистой жижицей растекшись по пробитому насквозь плечу мага, и из раны начала вылезать тонкая бледная костлявая рука.
Одиннадцатого сентября шестьсот тридцать девятого года, в ночь Восхождения Второго Солнца, Орана пала.
Конец четвертой части.
08.08.2012.
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Летопись Третьего мира Ч.4 Тень Ораны (СИ)», Мария Андреевна Версон
Всего 0 комментариев