«Стража гробницы»

Нарака еще знобило, когда он выбрался на крышу. Трясущимися руками он схватился за один из зубцов: нагретый на солнце камень унял дрожь в пальцах. Высоко над ними поднималось безбрежное пространство неба; вид на равнину с редкими деревьями, протянувшуюся до самых стен города Посейдониса, как он и думал, взбираясь сюда из мрачных чертогов башни, немного успокоил расходившиеся нервы. Пульс замедлился, и Нарак повернулся, со вздохом прижался спиной к стене. Равнина, с другой стороны башни, тянулась к морю и скрывалась в серебристой мгле.

Он снова ощутил озноб. Не далее, чем в пяти шагах от него, зияла пасть открытого люка, будоража мысль о том, что ждет внизу: всегда неожиданный рев из подземелья, затем глухой удар об испещренный символами каменный диск, запечатавший склеп, и, наконец, ужас, что Оно на этот раз найдет силы вырваться в мир людей.

До смерти Керота Стражники поддерживали друг в друге мужество одним лишь нежеланием выказать свой страх. Теперь, противоречиво думал Нарак, отнюдь не чувство стыда сдерживает его инстинкт самосохранения, как и не эта крыша, которая не сможет послужить надежным убежищем, если Оно выйдет из своей тюрьмы…

Нарак повернулся к Посейдонису, внимательно изучая горизонт. Похоже, рано еще рассчитывать на замену Кероту. Всего несколько часов прошло со времени погребального костра, который опалил крышу вон там, в углу, и его яркое пламя было тревожным сигналом о смерти Стражника, о скором появлении другого Избранника. Сердце Нарака сжалось при мысли, что, возможно, ему придется провести ночь в одиночку…

То мужество, которое он сохранял в себе, было одним из качеств, выделявших Нарака в кругу Избранных. Но, по правде говоря, у него не оставалось выбора. Соблазн, что он мог бы находиться уже далеко отсюда, был для него страшнее всего. Он снова повернулся к люку.

Пространство со стороны моря не было пустым. На большом расстоянии от башни он увидел группу крошечных фигур, передвигавшихся в странном, беспорядочном шествии. Когда Нарак задержал на них взгляд и начал изучать смутные очертания, он понял, что фигурки бегут из мглы к башне. Отдаленность события не давала полной уверенности, но его это не смущало: единственные посетители должны прийти из города.