Александр Никитин Перед рассветом
Пролог
Мы продолжаем свой путь по Карнскому тракту. После рассказа Сахиба я долго не могу уснуть: столь удивительным и нереальным он кажется мне. Может ли человек прожить три разные жизни? Не знаю. И потому этот вопрос надолго озадачит меня. Быть может, это всего лишь красивая легенда, но хоть капля истины в ней должна же быть!
Пока я размышлял, караван неспешно покинул Драконов предел и вступил на Большую дорогу — Regina Viarum (Царская дорога), как называют ее в Селентианской Империи. Дорога и вправду царская, большая и мощенная крупным камнем, на ней спокойно могут разъехаться две повозки, а путники и караванщики тянутся по ней непрерывной вереницей.
Постепенно мир вокруг начал меняться. Привычные пейзажи сменились редколесьем, затем саванной, которая перемешивалась со степью. Местами ощущалось дыхание пустыни, кое-где его можно было воочию лицезреть в виде барханов застывшего песка. Стало жарче и суше. А недавно мне довелось впервые увидеть это чудо-растение — пальму! Признаюсь, в Селенте ничего подобного не увидишь.
Вскоре к нам присоединился конный отряд. Двенадцать человек, закованных в броню и при оружии. Мако сказал, что они будут нашим эскортом до самых границ Лемурии. Откровенно говоря, у меня мурашки по коже бегут, когда я смотрю на них: строгие, хмурые, неразговорчивые. Все, за исключением одного — Доминго. Он был неожиданно приветлив, словоохотлив и производил куда более приятное впечатление, чем его компаньоны. Поэтому на биваке я решился спросить его, откуда они.
— Из Сан-Берена, — ответил он. — К западу от Большой дороги находится Сабира. Так называют земли, которые принадлежат рыцарскому сословию. Сан-Берен расположен там.
— Я не думал, что наемникам позволено жить на территории Сабиры, — опрометчиво ляпнул я, и тут же был наказан холодным взглядом собеседника.
Оглянувшись, я увидел, что его компаньоны, слышавшие нашу беседу, также полны немого негодования. Мне стало не по себе.
— Мы не какие-нибудь «наемники», — взяв паузу, произнес Доминго. — Мы рыцари Сабиры.
Я покраснел от стыда. Называть рыцаря наемником было неуместно, учитывая, что по слухам, долетавшим до меня, они терпеть друг друга не могут. Видя мои мучения, Доминго смягчился и сжалился надо мной.
— Ничего, с каждым бывает. Ты же впервые в этих местах, верно?
— Да, — ответил я и спросил, преодолевая неловкость: — А ты мог бы поподробнее рассказать о Сабире?
— С удовольствием!
Доминго начал свой рассказ: — Когда-то давно, не так давно, как Серый траур и конец Золотого Века, но раньше, чем правление Селентианского Дракона, Большой дороги не существовало. Не было проложено сквозь время и песок это Чудо света. Тогда, во времена походов Ара Пакса, в Селенте считали, что на свете есть всего одна империя. Разумеется, Селентианская. Поэтому жители Селента с недовольством смотрели на Лемурию, страну столь же сильную, сколь и богатую. И когда Ара Пакс огнем выжег поселения асхилов и стер их население с лика Империи, доблестный Император решил направить его меч в сторону от Селента, в земли своего давнего конкурента.
— А я слышал об этом! Асхилы были отступниками и мерзавками, за что благой Ара Пакс и покарал их, — похвастался я своими знаниями.
— Вильф, ты прям как дитя! — усмехнувшись, бросил Сахиб, уже давно прислушивающийся к нашему разговору. — Вы только послушайте! «Благой» Ара Пакс! Да и рыцарь не лучше, ему только Байки Сэра Алена [1] рассказывать.
— Почему дитя? — удивился я.
— А потому! Был бы «благим», не прозвали бы его Кровавым. «Я избавлю наших детей от опасных и вредных идей!» — процитировал девиз Ара Пакса Сахиб. — Начал-то книгами, а закончил людьми, — поставил он меня на место и обратился к Доминго: — Ну а ты чего воду в ступе толчешь? Не можешь прямо сказать, что Император в ужас пришел, когда узнал, что этот «благой» натворил? Оттого и решил услать его куда подальше! Не можешь… Знаю, не можешь. Император же ему покровительствовал, пока не стал видеть в нем угрозу своей власти, — с издевкой заметил Сахиб. — Ох уж эта рыцарская верность, вроде как давно не сюзерен, а все равно ни одного дурного слова в адрес Императора Селента произнести не могут!
— Может, ты не будешь встревать в чужой разговор, — предупредительно нахмурив брови, ответил рыцарь, — и дашь мне спокойно продолжить?
— Валяй, а я послушаю, — легко согласился Сахиб.
Доминго продолжил:
— Ара Пакс начал свой поход на юг, в Лемурию, дабы очистить эту землю. С ним отправились многие рыцари. Ему удалось захватить и разорить приграничные поселения. Однако снабжение и обозы запаздывали, да и сам Ара Пакс слишком увлекся… установлением правильного порядка на захваченных землях. В это время лемуры собрали ополчение, и вскоре из вечных песков навстречу Ара Паксу двинулась настоящая армия. Произошло грандиозное сражение, в ходе которого армия Ара Пакса была повержена. Наступление лемуров было настолько стремительным, что противник не смог толком организовать оборону. Многие были взяты в плен. После сражения пленных собрали вместе и отвели в Лимаиит — место, где должна была решиться их участь. Часть лемуров требовала казнить пленных в наказание за совершенные злодеяния. Однако их правитель решил иначе: «Да узнают люди вкус милосердия! — произнес он после долгих раздумий. — Ибо я прощаю их». Такое решение вызвало бурю негодования со стороны лемуров и неподдельное изумление среди пленных. Они-то уже готовились к тому, что их казнят, а нет — помиловали!
— Такое возможно? — спросил я. До путешествия по Золотой Нити мне доводилось слышать, что обитатели южных земель — примитивные дикари, а тут такое благородство.
— Король сказал, что лемуры не должны становиться в один ряд с напавшими на их земли пришельцами и проливать кровь. Несмотря на недовольство, лемуры вскоре смирились и приняли его решение. Пленных отправили к границам и отпустили, дав пять дней на то, чтобы те покинули земли Лемурии навсегда. Освободившись, остатки армии Ара Пакса побрели назад на север, но не все предпочли вернуться домой.
— Им кто-то помешал? — догадался я.
— Нет, тут дело иного рода, — подал голос Сахиб. — Пока они были мертвы, их считали павшими в бою героями! Немногие в такой ситуации решились бы воскреснуть и стать дезертирами-предателями.
— Да, — неохотно согласился с ним Доминго. — Поэтому большинство осело на землях между Селентом и Лемурией — там, где сейчас находится Сабира. Со временем воины привлекли крестьян и ремесленников, которые обеспечивали их всем необходимым в обмен на защиту. Затем…
— Э, нет! Эту часть истории должен рассказывать я! — возмутился Сахиб и подхватил нить повествования: — Затем речь пойдет о выдающемся купце и караванщике Ибн Али! Спроси меня, чем он знаменит, и я отвечу: «Он открыл Золотую Нить и первым прошел по ней!» Постепенно в Селент начали приходить слухи о богатствах и диковинках южных земель. Вернувшиеся из похода Ара Пакса рыцари тоже внесли некоторый вклад в это дело… но рассказ сейчас не о них. В ту пору купечество набирало силу и многие страстно возжелали узнать, насколько правдивы слухи. Тогда-то Ибн Али убедил тогдашнего Императора и знать в выгодности экспедиции на юг. Заручившись их поддержкой, он отправился в путь. Кстати, есть поверье, что Золотая Нить проложена прямо по его следам.
— И прямо по ним же… всего за каких-то двести лет, — тихо съязвил рыцарь.
Сделав вид, что этого не заметил, Сахиб продолжал увлеченно рассказывать, загибая пальцы.
— Ибн Али побывал в Лемурии, дошел до земель Вульфов, затем повернул на восток и вышел к самому морю! Но и это его не остановило! Он отправился дальше и был на Морфийских островах. Там ему удалось добыть свое главное сокровище — каолин!
— Глина, — без интереса буркнул Доминго.
— И из нее делают фарфор! — строго и важно заметил Сахиб. — А это настоящее богатство. Золотая Нить не была бы такой, если бы не это открытие. Она основа нашей торговли! Твой друг Мако подтвердит, он, между прочим, приходится Ибн Али пра-пра-правнуком!
Сидевший в сторонке, тихо куривший трубку все это время и спокойно наблюдавший за происходящим Мако был не совсем рад, что разговор коснулся его. Он отложил трубку и ответил:
— Если быть точным, то я прихожусь ему пра-пра-пра-пра-правнучатым племянником. Но, тем не менее, ты прав: его заслуга неоценима. Однако дай Доминго закончить историю.
Сахиб жестом показал, что не возражает и передает почетное право рассказывать рыцарю.
— Многие купцы и караванщики отправились по стопам Ибн Али, когда он вернулся в Селент. А там, где караван, там и разбойники. Им понадобилась стража, вот только обычному наемнику такое дело не доверишь: он сам тебя обворует в конце пути. Поэтому тут как нельзя лучше пришлись рыцари, поселившиеся между Селентом и Лемурией. И здесь начинается история первого Великого Магистра — Пейна. Он со своими соратниками объединил и укрепил рыцарские земли, заложил основы Орденской власти и, можно сказать, создал кодекс рыцарской чести.
— Создал кодекс? Мне казалось… — я осекся, надеясь не сглупить на этот раз.
— Ну? Продолжай, — подбодрил меня Доминго.
— Мне казалось, что рыцари следуют неписаному своду правил…
— Ты прав, но Пейн был тем образцом, тем идеалом, к которому стремятся многие из нас. Принципы, по которым он жил, легли в основу этого свода. Говорят, однажды, когда он ехал на встречу с товарищами, его подстерегли враги и взяли в кольцо. Бежать было некуда, путь к свободе преграждала стена копий, и Пейну предложили сдаться. «Зачем тебе умирать?!» — сказал ему один из предводителей противника. На что он лишь ответил, сдвинув забрало на лицо и пустив коня галопом в сторону окружавших его людей: «At credo!» Что значит «я верю». Он верил и не боялся за это умереть! В тот день Пейн совершил чудо, прорвавшись на своем скакуне сквозь плотный строй неприятеля. Но он был не только искусным всадником и воином, он так же был очень скромным человеком. Получив поддержку рыцарей и огромное влияние, он, тем не менее, не объявил себя монархом, оставив власть и управление рыцарским орденам. Мало кто из живущих на Святой Терре способен на такое. В знак уважения и признания его заслуг был учрежден титул Великого Магистра. Первым, кто его удостоился, стал сам Пейн. Вместе с титулом он получил и особый знак — Медный Хорсис: медаль с изображением всадника и девизом «Аt credo!» До сих пор существует Титул Великого Магистра и самые достойные из рыцарей стремятся его заполучить, хотя сейчас он и не дает каких-то особых привилегий. Это честь! А она для рыцаря прежде всего.
— А знаешь, почему он медный? — подмигнув мне, спросил Сахиб.
— Нет, — честно признался я.
— Дело в том, — пояснил он, едва сдерживая смех, — что рыцари хорошо умеют мечом махать, а вот с управлением делами у них туго. Поэтому денег на приличный материал у них просто не хватило!
— Это символ великой скромности магистра! — запротестовал Доминго. — Символ его достоинств! И не тебе, торгаш, его судить! У тебя вместо сердца кошелек: куда бросил, там и родина с отчизной и совесть с честью!
— Да что бы вы без нас делали, рубаки? Сгнили бы давно! Все равно денег зарабатывать не умеете, а мы свои кровно заработанные вам отдаем! Вот где настоящее достоинство с благородством!
В глазах блеснули молнии, и караванщик с рыцарем уже было сцепились в драке, когда вмешался один из компаньонов Доминго.
— Хватит, — грозно пробасил он, приближаясь, и пыл борцов остыл. — Постыдились бы. Не титулами и не деньгами достоинство мерится. Заладили, как дети, чей герой лучше, а все равно, что один, купчина-скупердяй, тряпье за золото продававший, что другой, блаженный нищий, заступник идеалов, не стоят и мизинца с руки Пажа.
После этих слов Доминго разжал кулаки и нехотя выпустил караванщика.
— Ты прав, адьюраций, мы погорячились. Уже поздно, надо бы проверить часовых, — с этими словами рыцарь встал, пожелал всем, кроме караванщика, спокойной ночи и ушел.
— Я тоже, пожалуй, пойду. Время позднее, как заметил Доминго, а завтра рано в путь вставать. Доброй ночи, — сказал Сахиб и направился в свою палатку.
Адьюраций постоял некоторое время и тоже ушел своей дорогой. А я подсел поближе к Мако.
— Не беспокойся за них, Вильф, — произнес он. — Это у них взаимно: что караванщики, что рыцари друг друга недолюбливают. И вот ирония судьбы — жить друг без друга не могут! Караванам нужна охрана, а рыцарям деньги.
— А кто этот человек, что их разнимал? — поинтересовался я. Уж больно приметным был этот компаньон. Он выделялся даже среди рыцарей, было в нем что-то такое, но не мог понять что! Какая-то сила…
— Видел, у него через левое плечо перекинута перевязь с вышитым на ней знаком? — спросил Мако, и я кивнул в ответ. — Это адьюраций, от старого наречия adjuratio — «принесший клятву». Их еще в просторечии иногда паладинами называют. Увидишь где этот знак, знай: рядом один из них. Им положено носить его не снимая.
— А почему?
— На левом плече обычно носят знаки принадлежности, гербы господ и сюзеренов, цеховые и гильдейские метки. А им запрещено вступать в какие-либо объединения или иметь хозяев, потому они и носят на плече этот знак. Показывая тем, что не принадлежат никому.
— И они такие особенные?
— Адьюрации — это люди, взявшие на себя какой-либо обет. Цель, если так можно сказать, — Мако хитро прищурился. — Ты спросишь, отчего его так безропотно послушали. Иногда в качестве свидетелей обета берут богов или людей, однако обычно судьей выступает только совесть самого человека, и тот, кто добровольно и добросовестно исполняет свою клятву, имеет особое уважение. В частности, в Сабире любой рыцарь почтет за честь идти с таким адьюрацием бок о бок.
Тут я задал самый волнующий меня вопрос:
— А что это за Паж, которого он упомянул в разговоре?
— Я слышал эту историю, но не уверен, что смогу рассказать ее так же хорошо, как кто-нибудь из рыцарей. Однако, Вильф, если у тебя есть желание, могу поведать ее.
Я удовлетворенно кивнул, устроился поудобнее, чтобы лучше видеть великолепие расцветающих на небе звезд и стал внимательно слушать рассказ Мако…
Глава 1
Переступаю с ноги на ногу и пытаюсь согреться. Уже двадцатое число, и погода начинает становиться по-настоящему осенней, однако промозглый холод не спасает и мне по-прежнему хочется спать. Веки слипаются, накатывает дремота. Глаза заволакивает сонливый туман. В нем тают очертания, а предметы вокруг деформируются и преображаются. Еще немного, и я уже не во дворе пыльного замка, а на праздничном ристалище.
По краям поля высятся трибуны, полные народа. Я поворачиваю голову и вижу, как сходятся стоящие на противоположных концах ристалища пестрые всадники. Они галопом мчатся навстречу друг другу, стараясь поразить противника копьем. Неясный шум урывками звучит в ушах, и на миг изображение подергивается. Рыцари встречаются, раздается громкий звон, за ним взволнованные крики прокатываются по трибунам, и один из всадников падает на землю.
— Пр. ни. сь, Га. р-р-рет! — смущает чей-то голос мой слух.
Трибуны взрываются аплодисментами и похвалой в адрес победителя, к его ногам летят цветы. Он приветственно машет толпе, поднимает забрало шлема, и я вижу свое лицо! Этот всадник — я!!! Я рыцарь-победитель!
Звонкая пощечина возвращает меня к реальности, и я открываю глаза.
— Гарет, еще немного и ты прочешешь стену своей спиной! — насмешливо упрекнул меня Гавейн.
— Прости брат, я… немного задумался.
— Не спи! — Гавейн дернул меня за плечо и хорошенько встряхнул. — Господа сейчас прибудут. Не дай бог оплошать перед ними!
Старания старшего брата не пропали зря, дремота покинула меня. Я снова посреди пыльного замкового двора…
Но вот призывный голос труб оглашает округу, и герольд возвещает о прибытии сэра Борса. Раздается топот копыт по древним камням, и к порогу, где нахожусь я, подъезжает конный отряд. Мы с братом склоняемся в учтивом поклоне, приветствуя приехавших рыцарей. Они спешиваются и даже не обращают на нас внимания. Еще бы, кто мы такие? Пажи на службе сеньора!
Впрочем, Гавейну в этом смысле повезло гораздо больше, ему уже пятнадцать, а это значит, еще чуть-чуть и его сделают оруженосцем. Мне же своего ждать еще года два…
Мы с братом молча принимаем поводья коней у прибывших, не забывая при этом раскланиваться с каждым. Те проходят мимо нас. Часть отправляется в казармы, чтобы отдохнуть после дороги, а часть, вместе с сэром Борсом, направляются в общий зал на встречу с Великим Магистром. Мы же отводим уставших животных в конюшню, снимаем сбрую, седла, даем овса и воды — в общем, ухаживаем.
— Тебе не кажется, что это слишком? — вновь завожу я давний разговор с братом.
— В каком смысле? — уточняет он, не отвлекаясь от работы.
— Ну… это, — я обвожу глазами помещения конюшен, показывая.
— Что — это? — переспрашивает Гавейн.
— Все! — не выдержал я. — Мы все-таки благородные, а занимаемся работой, к которой обычный рыцарь и не притронется.
— Верно. Потому что мы учимся… И первый урок, который надо усвоить, — это смирение! — вновь напомнил мне брат.
— Да, я знаю… Но мы уже столько им занимаемся… Не пора ли перейти к более нужным урокам?
— Например?
— Ну, овладевать воинскими умениями: учиться стрелять, сражаться на мечах, ездить верхом, в конце концов, участвовать в турнирах!
— До турниров тебя не допустят, пока ты не станешь рыцарем. Придется подождать, Гарет.
Я печально вздохнул: тянуть было невмоготу.
— И долго ждать? — придав лицу скорбное выражение, осведомился я у брата.
— Вот вас где носит! — прокричал непонятно откуда появившийся сэр Кей. — Прохлаждаетесь, негодники! Забыли, где должны находиться? А ну марш к сеньору!
Мы с братом послушно зашагали в общий зал. Подошли мы к нему тихо, чтобы не нарушить покой господ.
— Все так и есть? — услышал я голос магистра Пейна, гулким эхом отражающийся от стен.
— Да, господин, — ответил сэр Борс. — Они отвергли мое предложение о перемирии.
— Значит, скоро пойдут на штурм, — заключил Пейн, — а подкрепление, в лучшем случае, к нам прибудет в конце недели.
— У нас надежная крепость — три оборонительных вала, а за бойцов я ручаюсь, как за самого себя! Они не дрогнут в бою.
— В наших рыцарей я верю, — ответил Великий Магистр, задумчиво сложив руки, — однако у противника численное превосходство, да и осадные машины тоже могут быть.
— Мы выстоим! — безоговорочно поставил точку сэр Борс, хотя мой слух уловил в его голосе нотки сомнения и скрытый вопрос. Или это эхо виновато?
Магистр Пейн бросил на собеседника быстрый взгляд.
— Выстоим, — подтвердил он.
— Господин, — понизив тон до полушепота, обратился к магистру Борс, — если все так… то… почему бы нам не выдать им оракула?
— Я дал клятву его защищать! — магистр стукнул кулаком. — И не могу ее нарушить… — после паузы, резко сбавив обороты, ответил он.
— Тогда я последую за вами! Куда бы это ни привело.
— Спасибо, Борс. Спасибо… за понимание.
Тут за моей спиной снова раздался крик сэра Кея. Я аж подпрыгнул от неожиданности. А вот сэр Кей ничуть не растерялся, сгреб нас с братом в охапку и потащил к Магистру Пейну.
— Господин, эти паршивцы подслушивали ваш разговор! Они шпионили за вами! — заявил он.
— Напрасный труд, сэр Кей, — ответил Великий Магистр. — Паж должен неотлучно следовать за господином, ведь так же? Так что, даже если он шпион, ему не нужно подслушивать, чтобы быть в курсе моих дел. Достаточно как следует исполнять свои обязанности.
— Но господин…
— Не надо возражений!
— Слушаюсь, господин.
— А теперь вы двое. Я отправил вас навстречу сэру Борсу, так почему он уже здесь, а вас до сих пор нет? За это получите по пять плетей каждый, для расторопности!
— Магистр Пейн, это нечестно! — вырвалось у меня.
— Что ты сказал? — переспросил он, и у меня по спине побежали мурашки. — Во-первых, не забывай, с кем говоришь! А во-вторых, не тебе, мальчишка, судить о рыцарской чести! — Пейн говорил еще и еще, а я, стиснув зубы, сносил удары судьбы. Правда, к концу устроенного им разноса я уже жалел о сказанном, да только пути назад не было. — Сэр Кей, проследи, чтобы наказание выполнили, — закончил он.
— Разумеется, господин, — кивнул тот.
— Теперь вы все уяснили? — спросил у нас магистр Пейн, и меня опять прорвало.
— Делайте, как считаете нужным… — мой сдавленный голос прозвучал жалко, — но мы будущие рыцари, позвольте нам заняться настоящим делом. Когда мы будем учиться воевать?
— Когда придет срок, — ответил Пейн и скомандовал: — А теперь марш отсюда!
Мы послушно развернулись и ушли. Сэр Кей направился за нами.
— Завтра с утра, еще до того, как рассветет, поднимешь этих двоих и отправишь в бараки, — обратился к сэру Борсу Великий Магистр. — Пусть «учатся», если так желают. — Пейн некоторое время смотрел в ту сторону, куда ушли братья, а затем добавил: — Не ровен час и нам пригодится любой меч.
Глава 2
Сэр Борс добросовестно отнесся к поручению Великого Магистра. Еще петухи пропеть не успели, а мы с братом уже бегали по полосе препятствий, носили тяжеленные камни и проделывали другие «упражнения». Борс был непреклонен, не допускал и малейшего послабления, пресекая всякую попытку его разжалобить очередным упражнением и зорко следя, чтобы мы не халтурили. Этот плечистый великан как минимум на голову возвышался над любым из воинов, что уж говорить о нас! Мы ему были по пояс.
— Приветствую, сэр Борс, — раздался голос седеющего ветерана.
Борс на мгновение отвлекся от надзора за нами и обернулся.
— Здравствуй, Галахад, — отозвался он. — Заступаешь на пост часового?
Облаченный в доспехи и при оружии, Галахад кивнул и поинтересовался, приближаясь к товарищу:
— У нас пополнение?
— Щенки, еще даже в первом бою не побывали, — отмахнулся сэр Борс, — и меча в руках не держали.
— Зачем же тогда такие старания в столь ранний час?
— Сами напросились, — подумав, ответил сэр Борс. — Вот Великий Магистр и решил их проучить. — После этих слов он начал нас подгонять: — Почему замедлили бег? Я же не разрешал вам останавливаться. Быстрее!!! Учтите, у меня рука тяжелее, чем у сэра Кея!
Мне вспомнилась притча про маленькую лошадку, которую хозяин из жадности замучил, желая увезти с поля сразу весь урожай. Что-что, а чувствовал я себя не лучше этой лошади, и не миновать бы мне ее участи, если бы не случай.
В окно ворвался шум, но это не было пение петухов, как можно было предположить. Чей-то рожок заливался под стенами крепости, и он был мне незнаком. Лишь только услышав мотив, старательно выводимый рожком, Галахад сорвался с места и бросился к крепостной стене. Следом за ним помчался сэр Борс.
Мы с братом выглянули во двор и увидели, как по всей крепости бьют тревогу и солдаты спешно поднимаются на стены.
— Что случилось? — раздался голос где-то в бараках.
— Ты что, не слышал? — ответил ему кто-то из воинов, пытаясь перекричать топот ног. — За стеной играли Асхильский марш! [2]
— Нас атакуют?! — спросил я у брата.
— Вряд ли, не могли же часовые проглядеть приближение врага! — ответил Гавейн.
— Тогда… пойдем посмотрим?
— Ага, сейчас! А потом мне отвечать перед Великим Магистром за твою шею. Мне и пяти плетей хватило! Нет уж, мы возвращаемся в цитадель и находим там Магистра Пейна. Мы не должны его покидать, забыл?
Гавейн потащил меня через двор к воротам цитадели. Однако тут я заметил среди людей на стенах самого Великого Магистра.
— Смотри, Гавейн, вот же он! Там, на стенах, Великий Магистр Пейн! — радостно завопил я, указывая в сторону первого вала. — Ну что, мы идем к нему? Мы же должны быть с ним!
— Тьфу ты, нечистая сила! — ответил брат. — Ладно, пошли, но не высовывай голову.
Подниматься по крутым ступеням лестницы было и вправду боязно, но любопытство пересиливало страх. Забравшись на крепостные стены, мы с трудом протискивались через воинов, пока не нашли Магистра Пейна.
Великий Магистр недобро взирал на всадника, гарцующего у подножия стен. Сэр Борс и сэр Галахад были рядом, готовые прикрыть Магистра Пейна в случае опасности.
— Ты, властитель и стяжатель рыцарской доблести! — обратился всадник к Великому Магистру. — Многочисленны заслуги твои, и нет равного тебе среди людей. Но ты близок к падению! Ибо приютил это отродье, что выдает себя за светоч знаний. Мой синьор милостив и благочестив, он не хочет крови твоих людей. Предай же этого ублюдка его справедливому суду и докажи, что гнусная чернь его не коснулась тебя!
— Свинья, он еще мне условия ставить будет! — разозлился Пейн. — Передай своему сеньору, что я поклялся защищать оракула и клятвопреступником становиться не желаю!
— Ты сам отягчаешь свою участь, Великий Магистр! Ара Пакс в милосердии своем даровал тебе шанс обрести спасение, но ты отвергаешь его и этим обрекаешь себя и всех, кто пойдет за тобой на гибель! Смотри же! — с этими словами посланник расстегнул седельную сумку и достал из нее голову. — Твой гонец был схвачен нами и казнен. Никто не узнает о происходящем здесь! Не будет никакого подкрепления. Ты обречен!
— Милостивый Император, — прошипел Магистр Пейн. — Ты лишил его привилегий и почестей, а надо было лишить головы! — Великий Магистр какое-то время напряженно молчал, глаза его бегали, ноздри вздулись, а руки сжимались в кулаки: — Передай Ара Паксу, что это был мой человек! А значит, он задолжал мне целую голову. Если так хочет, пусть приходит за оракулом. Но при встрече я не премину взыскать с него долг!
Получив ответ, всадник ускакал прочь, напоследок посулив обороняющимся лютую смерть.
— Сэр Борс, — обратился к рыцарю Великий Магистр, — немедленно займись подготовкой к обороне. Извести сэра Кея, пусть соберет командиров для совета. Ночь будет трудной…
— Будет исполнено, — ответил Борс и удалился.
Великий Магистр погрузился в тяжкие раздумья. Враг непременно атакует! Да-да, атакует и сделает это как можно скорее. И то, что Ара Паксу удалось поймать одного из гонцов, отправленных с просьбой о помощи, еще не значит, что остальным не сопутствовал успех. Значит, осаду начинать не станут: время дорого. Стало быть, штурм, решительный штурм! И скорее всего сегодня ночью…
Магистр прикинул расстановку сил и пришел к неутешительному выводу. Как ни крути, а шансов на победу крайне мало. Пейн окинул взглядом солдат, собравшихся вокруг него. Все с надеждой ждали, что скажет Магистр.
Пейн выпрямился, поднял голову и твердо произнес:
— Мы выстоим! Нечего без дела стоять! Сэр Галахад, удвоишь часовых на стенах. Все должны быть готовы к обороне на случай штурма.
— Да, господин, — ответил тот. — Что встали, ротозеи?! За мной, шагом марш!
Сэр Галахад увел с собой солдат и перед Великим Магистром остались только мы с братом. Только теперь он заметил наше присутствие.
— А я уж было подумал, что пяти плетей вам было мало, — в шутку заметил Пейн. — Исправляетесь! — Великий Магистр пораскинул мозгами, стоит ли брать с собой пажей. Разговор ему предстоял, как говорится, «не для лишних ушей», но все же он сам требовал, чтобы они всегда были рядом… — Пойдете со мной. Но о том, что услышите, никому ни слова. Ясно?!
Мы с братом испуганно переглянулись, и я понял, что он сейчас в душе убивает меня, раз за разом, самыми разными способами. Угораздило же меня притянуть такие неприятности.
— Ясно, — робко ответили мы.
— Этого мало. Придется вам поклясться хранить молчание. — Мы замерли. — Чего же медлите? Вы сами хотели «учиться», вот она — первая ваша проверка! — Пейн заглянул мне прямо в глаза и угрожающе добавил: — Выбор твой, — вот тебе цена.
Мы с Гавейном еще раз переглянулись и принесли клятву хранить в тайне все, что услышим.
Глава 3
Быстрыми шагами Великий Магистр шел через внутренний двор, а в нем уже начиналась возня: усиливались посты охраны, на стенах варили смолу, грели кипяток и собирали камни, а солдаты в казармах проверяли оружие и амуницию. Мы же с братом старались в этой суматохе не отставать от Пейна.
Преодолев три пояса крепостных стен, он направился во внутреннюю цитадель, прошел общий зал и свернул в закрытую часть цитадели. На подступах к ней стояла личная гвардия Великого Магистра, которая не пускала внутрь никого без особого дозволения самого Пейна.
При нашем появлении стражник недоверчиво покосился на нас, двух юнцов, боязливо плетущихся за Великим Магистром, и хотел было преградить нам дорогу, но Пейн жестом дал понять, что мы следуем с ним. Стражник кивнул в ответ и отошел в сторону.
В отличие от остальной цитадели, в закрытой части на каждом этаже и почти на каждом пересечении коридоров стояли часовые, что вызывало у меня беспокойство. Что же они могут охранять?
Великий Магистр шел уверенно, казалось, он отлично знает это место. За ним шел я, а за мной Гавейн. Поднявшись на верхний этаж, Пейн открыл дверь, ведущую в гостевой покой. Та распахнулась, озарив полоской света полумрак коридора, и со стуком захлопнулась за его спиной. Я остановился, не зная, что делать. Прошло совсем немного времени, но нас никто не звал. «Быть может, о нас забыли?» — на радостях подумал я. Поняв, в чем дело, Гавейн, недовольно фыркнув, отодвинул меня в сторону, смело подошел к двери и открыл ее.
Внутри покои не отличались от прочих. Разве только кровать была удобнее и больше да мебель поаккуратнее и опрятнее. Стражи внутри не было. У окна стоял человек в дорожном костюме. Я плохо разглядел его черты, но когда он перевел на меня взгляд, меня как молнией ударило. Его глаза были необычны. Зрачок в них окаймлялся золотым ободком. Рядом с незнакомцем стоял Пейн. Его возмущенное лицо было красноречивее всяких слов.
— Почему отстаете? — недовольно спросил он нас и, не дожидаясь ответа, скомандовал: — Быстро зашли внутрь!
Мы послушно выполнили его распоряжение. Подходя ближе, я не отрывал взгляда от глаз незнакомца. Казалось, что эти «изумрудные камушки» пронизаны золотыми нитями. Засмотревшись на них, я не сразу сообразил, что столь пристальный взгляд может быть не так истолкован, и опомнился лишь, когда Гавейн толкнул меня локтем.
Незнакомец уловил мой взгляд и лишь лукаво улыбнулся. В следующую секунду он был уже серьезен: к нему обратился Пейн.
— Правду ли говорят, оракул, что ты умеешь предсказывать будущее? — нетерпеливо спросил Великий Магистр.
Его собеседник погрустнел, потупил взгляд, посмотрел в окно, словно желал там что-то увидеть, и, не увидев этого, перевел взгляд на вопрошавшего его Магистра. У него было уставшее выражение лица человека, которому предстоит в сотый раз объяснять ребенку, что такое радуга.
— Я не умею предсказывать будущее, — произнес собеседник, — но просчитать твой следующий шаг могу.
— Это положительный ответ? — повелительным тоном осведомился Великий Магистр.
— Можешь считать, что так… — не стал настаивать оракул. — Ты ведь пришел узнать исход предстоящей битвы?
— Откуда тебе это известно?! — смутился Пейн.
— Не велика загадка. Нелюбовь Ара Пакса ко всем, кто непохож на него, стала притчей во языцех еще во время его первых походов на асхилов. Меня же должны конвоировать в Ио. Здесь я, скажем так, «проездом». Дожидаюсь Великого Магистра, который великодушно соблаговолил «сопроводить» меня далее, — Пейн поморщился, понимая, что этот укол предназначается ему. — Ильштар — маленькая крепость с небольшим гарнизоном на дорожном тракте, предназначенная для отпугивания мелкого сброда. Лучшего места и времени для удара не найти. Учитывая, что можно убить двух зайцев сразу: получить мою голову, а заодно и голову Великого Магистра.
— Все верно, — подумав, кивнул Пейн.
— Но скажи, отчего мне помогать своему тюремщику?
— Потому что от этого зависит твоя жизнь, — не таясь, ответил Великий Магистр. — И если ты думаешь, что это настоящая тюрьма, то ты ошибаешься. В казематах тебя еще не держали.
— Я был в казематах. Был в местах и похуже, — заверил собеседника оракул. — Зачем тебе знать будущее? Ведь участь крепости тесно переплетается с твоей. А знать свою судьбу — тяжкое знание и бремя.
— За свою жизнь я не беспокоюсь, — пояснил Пейн, расхаживая по покоям со сложенными за спиной руками. — Я дал слово и сдержу его даже ценой своей жизни. Ты будешь доставлен куда следует! Но здесь находятся десятки солдат и мирные жители, а их жизнями я жертвовать не имею права, ибо обязан их защищать. Поэтому скажи мне, оракул… мы выстоим?
Оракул вновь опустил глаза и нахмурился. Кажется, ребенок так и не понял, что такое радуга… Взгляд оракула какое-то время блуждал по покоям, подбираясь то к одному предмету, то к другому, но не касаясь ни одного из них. Затем он скользнул по Гавейну, перескочил на меня и задержался буквально на пару мгновений, заставив меня сглотнуть. Потом оракул обратился к Великому Магистру.
— Да, вы выстоите. Рассвет принесет вам победу.
Великий Магистр преобразился, наполнившись воодушевлением.
— Так оно и будет? — переспросил он.
Оракул всего на секунду помедлил и бросил на меня короткий взгляд, перед тем как повторить свой ответ: «Да, рассвет принесет вам победу».
С плеч Пейна свалилась скала, тяготевшая над ним до сих пор. Он успокоился и позволил себе немного расслабиться.
— Благодарю тебя, — произнес Великий Магистр и, повернувшись, направился к выходу. Мы с Гавейном поспешили за ним, но стоило мне отвернуться от оракула, как он обратился ко мне.
— Стой, «Бомейн», сын Лота. — Сердце екнуло, и я не на шутку испугался, почувствовав на спине взгляд его глаз с золотым ободком. Откуда он может знать меня, простого пажа?! Я бросил взгляд на Гавейна — к сожалению, он ничем не мог мне помочь, потом на Великого Магистра — тот выглядел настороженным и заинтересованным, однако тоже молчал. Я обернулся к оракулу, и он продолжил: — Перед рассветом смерть придет за тобой.
Глава 4
После слов оракула у меня началась настоящая истерика. Но как бы я ни просил, оракул отказывался пояснять свое пророчество. Великий Магистр некоторое время наблюдал за происходящим, потом сочувственно покачал головой и попросил Гавейна позаботиться обо мне, заодно освободив нас от оставшихся обязанностей. В ином случае я был бы только рад такой милости со стороны Пейна, но сейчас радоваться было нечему. Оставив меня на попечение брату, Великий Магистр ушел: у него была еще масса дел, которые требовали его участия.
— Да быть того не может! — не унимался я, так и не отойдя от шока.
— Возьми себя в руки, Гарет. Ты же хотел стать рыцарем! А они себя так не ведут. — Брат уже битый час старался привести меня в чувство. Мы сидели с ним в нашей комнате. За окном темнело, и солнце тонуло за горизонтом.
— Не быть мне уже рыцарем… — почти плакал я. — Я мечтал о славных подвигах, походах и турнирах, а тут смерть в первом же бою! Это нечестно!!! И так обидно… умирать за миг до победы…
— Кого ты слушаешь, Гарет?!
— Он же оракул, — запротестовал я, — он не мог ошибиться! К нему даже сам Великий Магистр обратился!
— Ты сам слышал, как он сказал, что не умеет предсказывать будущее, — резонно заметил Гавейн.
— И при этом предсказал победу!
— Оракул не мог сказать Магистру Пейну ничего другого. Представь, что было бы тогда. Магистр стойкий человек, однако известие о поражении сломало бы и его. Он не смог бы командовать обороной, а это означало бы верную гибель для крепости. Поэтому оракул решил подбодрить Магистра, заверив его в победе. От этого, в конце концов, зависит и его жизнь.
— Но… — неуверенно протянул я, начиная сомневаться, — он обратился ко мне моим прозвищем — Бомейн [3]. Откуда он мог его узнать?
— Его придумал тебе сэр Кей. Скорее всего, он же и растрепал его по всему двору. Вот оно и дошло до оракула.
— В ту часть, где находится оракул, никого не пускают…
— Сэр Кей — сенешаль Великого Магистра. Разумеется, он имеет туда доступ! — воскликнул Гавейн. — Ну или не имеет… — поправил себя брат, — или имеет… В любом случае не бери в голову! Знаешь, когда я ходил в оружейную выпрашивать для нас клинки, мне встретился сэр Борс. Узнав о твоем пророчестве, он усмехнулся и сказал: «Судьбу воина вершит его меч!» Все в твоих руках, и пророчество оракула тебе не должно быть помехой!
После слов брата мне стало немного спокойнее, но на душе продолжали скрести кошки. А томительность ожидания подливала масла в огонь тревоги.
— А правду говорят, что оракул — химера [4]? — осторожно поинтересовался я.
— Я-то откуда знаю! — ответил Гавейн. — А ты чего спрашиваешь?
— Да так… Говорят, они сведущи в тайных знаниях и никогда не ошибаются.
— И поэтому ты боишься, что предсказание оракула сбудется! — закончил мою мысль старший брат. — Гарет, послушай, это бой! В нем любой может умереть, и тяжелее всего придется ребятам, стоящим в первом ряду. А мы-то будем, скорее всего, рядом с Магистром, в резерве, откуда он будет командовать. И если ты не поддашься панике из-за каких-то предрассудков, то все обойдется.
— И все-таки непонятно, почему он дал такое пророчество именно мне, — подвел я итог после раздумий.
У Гавейна закончились доводы, но что ответить, он нашел.
— Я буду рядом. Не трусь!
На этом мы решили закончить тяжелый разговор. Враг мог пойти на штурм в любой момент, а нам нужно было хоть немного выспаться.
Заснул я не сразу, долго ворочался и спал тревожно. Ночью мне приснился кошмар. Я опять на праздничном ристалище. Всадники сходятся в поединке, несутся в отчаянном галопе навстречу своей судьбе. Внезапно небо темнеет и на них опускается ночь. Тьма такая — хоть глаз выколи! Тут же за спиной одного из всадников показывается алое солнце. Лучи светила ослепляют его соперника, и он отводит щит чуть в сторону, открывая грудь. В этот момент всадники встречаются, и тот, что был ослеплен, заваливается на спину, пораженный метким ударом противника. Его голова вместе со шлемом слетает с плеч и подает на землю. При падении забрало срывается с крючка, отлетает в сторону, обнажая лицо, с которого на меня смотрят два мертвых глаза. Это же мои глаза! Я с ужасом понимаю, что вижу свое собственное лицо, искаженное предсмертной мукой и агонией. Сам собой из груди вырывается крик и тонет в тишине. Сон тает, медленно уступая место реальности, и в сознание проникают звуки. Тревожный звон колокола оглашает крепость. Я открываю глаза, но Гавейна рядом нет. Его койка пуста!
Глава 5
Я вскочил и подбежал к окну. Противник подошел к крепости после полуночи, воспользовавшись эффектом неожиданности. Но часовые все-таки успели подать сигнал тревоги, и казармы теперь напоминали гудящий улей. По двору метались огни — солдаты спешили на передовую. Группа бойцов как раз проходила под нашим окном, и невидимая смерть пришла за ними. В небо взмыли стрелы и с противным свистом обрушились на крепость. Бойцы падали под незримой ношей, корчились в ночной тьме и тихо замирали. Мне еле удалось вовремя пригнуться. Несколько стрел влетели в окно, но на этот раз дотянуться до меня старая с косой не смогла. Я бросился к выходу, и дверь распахнулась мне навстречу. В проходе стоял Гавейн.
— Брат, они атакуют! — жалобно простонал я.
— Хватай меч и шлем! Быстро! — приказал Гавейн.
— Ты хочешь идти туда? — Ужас сдавил мне горло.
— Не хочу, но должен! Нам нужно найти Великого Магистра, а он сейчас явится туда. — С этими словами он схватил выпрошенную в оружейной амуницию и швырнул мне. — Скажи спасибо сэру Борсу, что к мечам помог получить еще и снаряжение.
Дрожащими руками я надел шлем, закрепил поножи и наручи. Оракул, со своим чертовым пророчеством, никак не хотел покидать мои мысли. Перед внутренним взором то и дело всплывали его глаза, а в ушах отдавалось: «Перед рассветом смерть придет за тобой!»
Старший брат одернул меня:
— Не робей и будь рядом.
Он вышел, и я с опаской последовал за ним. Мы спустились во двор и, избегая открытого пространства, двинулись к передовой.
Крепость имела три вала стен. Крепостные стены строились так, чтобы каждая последующая стена, начиная от самой внешней, была выше предыдущей, что давало стрелкам на внутренних рубежах обороны преимущество перед остальными.
Вот и сейчас отряд лучников, расположившись на верхнем поясе стен, обстреливал позиции неприятеля на передовой. Командовал ими сэр Галахад. Приблизившись, Гавейн позвал его. Тот не сразу, но услышал брата.
— Что тебе нужно? — сурово осведомился Галахад, ненадолго оторвавшись от своего отряда.
Он стоял на крепостной стене, а мы внизу, у самого подножия, и создавалось впечатление, будто сэр Галахад нависает над нами. Хмурый и мрачный великан, недовольный тем, что его потревожили муравьи.
— Сэр Галахад! Мы ищем Великого Магистра. Не знаете ли вы, где он?! — закричал ему брат.
— Он был здесь и отправился к среднему поясу стен, чтобы разобраться в происходящем, — ответил Галахад.
— Благодарю вас, мессере [5] Галахад!
Брат поволок меня через ворота, туда, куда отправился Пейн.
— На вашем месте я бы оставался в цитадели. Утром воронов ждет пир, — мрачно произнес рыцарь, провожая нас взглядом.
Затем сэр Галахад вернулся к своей команде.
На среднем поясе стен было относительно спокойно. Изредка ветер приносил сюда звуки сечи. Основные бои сейчас разворачивались у внешних стен. Стремительными потоками туда стекались защитники, желая сбросить неприятеля вниз. Но атакующие лезли вверх с фанатичной настойчивостью.
Мы подобрались к подножию среднего вала. Великий Магистр обозревал поле боя со стен. Рядом с ним было несколько доверенных лиц, в том числе сэр Кей и сэр Борс. Все они были в доспехах и при оружии.
— Сэр Кей, отправляйся на противоположную сторону стен, — обратился к своему сенешалю Великий Магистр. — Это может оказаться отвлекающим маневром. Я не хочу, чтобы нас ударили с тыла. Будь там и подай знак, если они нападут.
— Слушаюсь, — ответил сэр Кей, поклонился и немедля направился на отведенный ему пост. Что не могло меня не радовать. Состояние у меня было не самое лучшее. И останься сэр Кей с магистром Пейном, то обязательно нашел бы к чему придраться!
Мы с Гавейном взобрались по лестнице на крепостную стену, и это привлекло к нам внимание.
— Смелые, однако! Сами пришли, — заметил сэр Борс, когда мы приблизились. — Глядишь, и оруженосцы из них выйдут неплохие.
— Вот мы и посмотрим, — ответил Пейн, окинув нас взглядом. — Гавейн, переживешь штурм, станешь моим оруженосцем!
У брата загорелись глаза. Он расправил плечи и поднял голову.
— Я? Я вас не подведу Великий Магистр! — выпалил он.
— А как же второй? — спросил сэр Борс, указывая на меня.
Магистр Пейн как-то обреченно посмотрел в мою сторону, на его лице появились жалость и сожаление.
— Мал еще… — ответил он, явно желая сказать что-то иное. Еще бы, ведь я умру перед рассветом!!! Зачем меня принимать в расчет?
— Берегись! — грянул чей-то голос, и все поспешили укрыться за зубчатой стеною. В следующую секунду округу обильно осыпало стрелами. Пару солдат зацепило, их сразу потащили в лазарет.
Великий Магистр глянул вниз, через зубцы стен. Внизу, между средним и внешним валом, было пока спокойно. Однако на внешнем поясе стен кое-где уже завязывались рукопашные бои. Магистру Пейну не понадобилось много времени, чтобы оценить обстановку. Момент был упущен: пока часовые поднимали тревогу, противник успел поднести к стенам лестницы. Стало быть, массированного наступления не миновать. Да еще, вдобавок, вражьи лучники покоя не давали. Если отряду сэра Галахада не удастся выбить их с позиций, то дело может принять скверный оборот.
Пока Великий Магистр обозревал поле боя, я украдкой выглянул из укрытия и увидел, как жители крепости уносят тело погибшего под обстрелом солдата. Молодой, старше меня, конечно: ему года двадцать два. В груди торчит стрела — не спас его нагрудник. Лицо еще не побелело, но глаза уже навеки застыли. Тело оттащили в сторону, с дороги, чтобы оно не помешало остальным.
Меня пробрало от случайно пойманного взгляда мертвеца.
— И это суждено мне? — подумал я. — Я не хочу такой участи! — Страх внутри меня медленно перерастал в протест. — Это несправедливо! Я еще не мертв, а ко мне уже относятся как к мертвому! Вот уже и со счетов списали… — Я сдерживался, чтобы не заплакать. Поднял голову к небу и увидел лик далеких звезд, что мерно и неумолимо отсчитывали время, оставленное мне судьбой. — За что?! — отправилась к ним моя немая мольба. — Я не хочу умирать!
Глава 6
Внизу кипел жестокий бой. Отряд стрелков сэра Галахада свою задачу выполнил. Вести огонь было трудно: ночь все-таки, — стреляли почти вслепую по площади, но зоркий глаз наводящего не подвел. Стоило очередному потоку стрел взмыть в воздух, как он безошибочно определял, откуда был нанесен удар. Остальное было делом техники. Стрелки Галахада враз натягивали тетивы луков и давали дружный залп по позиции противника. И те, кто не успели уйти из области поражения, попадали под град стрел. Те же из лучников противника, кто выжили, были вымотаны и вынуждены выйти из боя.
Но увы, за отведенное им время лучники противника проредили и ослабили защитников на стенах, подготовив плацдарм для наступления. Вперед полезла пехота, усилив свой натиск.
Защитники сражались мужественно, не желая сдаваться, но сказывалась усталость. Многие так и остались лежать на стенах, а враг между тем мало-помалу продвигался вперед, расширяя брешь в обороне.
— Сэр Борс! — призвал верного рыцаря Великий Магистр. — Отправляйся вниз и принимай на себя командование. Им нужен лидер, не дай им пасть духом!
— Да, господин, — ответил сэр Борс и спешно спустился со стен. Он поманил за собой наш резерв: — За мной! Покажем им!
Бойцы поддержали Борса дружным ревом и направились вслед за ним. Вся эта ватага прошла ворота и влилась в ряды защитников на первом рубеже.
Я проводил сэра Борса взглядом и, набравшись храбрости, выглянул из-за зубчатых стен. Этот могучий воин вселял в окружающих такую смелость, что даже я приободрился.
— Вот он! Настоящий герой! Рыцарь без страха и упрека. Такой, каким и должен быть, — подумал я и в очередной раз взгрустнул. — Мне таким уже не стать.
Впереди, на стенах, метались тени. Крики и лязг не смолкали который час. Не хотелось даже думать, какая мясорубка там творится.
— Хотя чего я беспокоюсь! Пока я в относительной безопасности, рядом с Магистром Пейном. В его личной свите достаточно крепких бойцов, да и лучники уже не угроза, — раздумывал я про себя. В голову, между тем, закралась мысль: — А что, если удастся обмануть смерть? Удастся выжить! Как он сказал? Перед рассветом! Так мне бы только отсидеть где-нибудь этот проклятый рассвет, глядишь, судьба и милует!
И пока мне это удавалось, хотя расслабляться было рано: до рассвета далеко.
Время от времени ко второму поясу стен выходили израненные и порубленные бойцы. Жители крепости старались помочь тем из них, которым могли, но спасти большинство из них не смог бы и самый чудный лекарь. В одном из таких бедолаг, одноруком и оглушенном, я признал солдата, отправившегося вместе с сэром Борсом. Вместо отрубленной руки у него свисала пропитанная кровью культя. Лоб был рассечен, один глаз вытек, другой выкатился из орбит. Его била сильная дрожь, так что уцелевшая рука ходуном ходила. Он полуполз, полушел на четвереньках, постоянно заваливаясь на землю. Люди в страхе расступились при его приближении. Солдат дико стонал, однако не находилось того, кто бы прервал его мучения.
Магистр Пейн бросил на испугавшихся грозный взгляд и прикрикнул:
— Чего застыли, смерти никогда не видели?
Не знаю про остальных, а такого я еще не видел. Аж поджилки затряслись.
Великий Магистр вынул из ножен меч, подошел к увечному и опустился перед ним. Тот, почувствовав близость человека, тяжело простонал:
— Кт-о-о ты-ы? Мы па-а-а-бе-ди-и-ли?
— Мы победим, — ответил Магистр. — Спи спокойно, брат, твой труд не пропадет даром, — с этими словами он нанес израненному удар милосердия, прерывая его страдания. Охнув, солдат испустил дух. Магистр прочел короткую молитву, закрыл павшему глаза и велел: — Унесите его! — Слуги исполнили приказ, а сам Пейн вернулся на свое место.
Мне стало жутко жалко этого человека. Никому не пожелаешь такую судьбу! Затем в голову закрались сомнения: а жив ли еще сэр Борс? Может, он так же, изуродованный, лежит где-нибудь на стенах. И снова страх взял меня за горло.
Внезапно вдали вспыхнул огонек, а затем стал стремительно приближаться. На этот раз говорить никому не пришлось, все разом бросились за стены.
Над головами, дыша жаром, пронесся огненный шар. Пролетев еще немного, он врезался в стену и разлетелся на сотни осколков, освобождая заключенное внутри пламя. То растеклось по стене и замерло, продолжая гореть.
Часть пламени расплескалась в стороны, задев кого-то. Несчастный бился и орал, стараясь потушить огонь, но тот упорно не желал гаснуть. Ему помогли, однако огонь оставил страшные ожоги на его теле, и он не переставал кричать. Я застыл в ужасе, наблюдая за тем, как его перевязывают. Что еще мне предстоит увидеть?
— Уродцы, значит, катапульта у них все-таки есть, — огрызнулся Пейн.
Великий Магистр напряг зрение, однако ничего рассмотреть не смог. Да и так было понятно, что машина находится за пределом досягаемости лучников.
«Теперь противник мечет в нас кувшины с горящим маслом в надежде сжечь крепость, вместе с ненавистным Ара Паксу оракулом. Одно спасает: в темноте бить прицельно они не могут, следовательно, бьют наугад, в сторону крепости. И команда вряд ли там опытная, может, еще и навернется — спалят себя вместе с катапультой. Вот удача будет! Вреда от осадной машины предвидится не так много, иное дело, что бойцы могут дрогнуть от такого представления», — взвесив еще раз шансы на победу, Великий Магистр недовольно фыркнул. До победы еще далеко, как до рассвета!
Со временем спокойное лицо Магистра Пейна становилось все напряженнее, а в глазах все чаще блестела тревога. Противник брал числом, а не умением. И надо отдать ему должное, у него это получалось. Бой постепенно переходил от внешних стен к воротам второго рубежа. Противник активно теснил обороняющихся.
Иногда над крепостью проносились снаряды с маслом, озаряя небо светом и неся кому-то гибель. Запахло паленым. Наверное, прислуге не удалось вовремя потушить один из попавших в крепость снарядов. Сизый дым стелился у ног. Глаза стало разъедать дымом. У колодца образовалась живая цепь: слуги передавали ведра с водой.
— Надеюсь, они справятся, — подумал я. — Если так дальше пойдет, мы сгорим заживо.
Все это время мы с братом были рядом с Великим Магистром и видели все своими глазами. Гавейн нервничал, но старался виду не подавать, да еще и меня поддерживать, а вот я такой смелости выказать не смог… Спрятался за массивными блоками крепостной стены, от греха подальше, и изредка выглядывал оттуда.
Внизу бурлило яростное море, оглашая округу бранью и криками. Лязг, топот и прочие звуки боя медленно приближались к нам. Осторожно, будто хищник, подкрадывалась вместе с ними смерть. Я чувствовал ее кожей.
— Перед рассветом! Перед рассветом я приду за тобой! — шептала она мне.
Когда это требовалось, Магистр Пейн посылал гонца на передовую с очередным приказом. Но вот беда! Гонец куда-то запропастился. Наверное, уже спит вечным сном…
Великий Магистр окинул взглядом остатки своей свиты. Большинство ее членов уже отправилось на передовую — помогать в обороне. Рядом остались только два телохранителя и мы с братом.
— Гавейн, — обратился Великий Магистр к брату. Тот сглотнул, выдохнул и подал голос:
— Да, Великий Магистр! — как он ни старался, голос у него все же дрожал.
— Подойди, — попросил Пейн, и, когда брат приблизился, Великий Магистр указал в сторону западных стен: — Противник прорывается там! Поспеши вниз и найди сэра Борса. Предупреди его об опасности. Их могут зажать в клещи.
— Да, Великий Магистр, — робко ответил Гавейн и на мгновение замер, собираясь с духом, а затем рванул изо всех сил вдоль стены, к крепостной башне, откуда можно было относительно безопасно спуститься во внешний двор.
Ну вот, теперь я остался совсем один!
Глава 7
Время шло, постепенно светало, и чем меньше звезд оставалось на небе, тем сильнее меня трясло. Тревога терзала сердце, и собственные мысли пугали сильнее вражеских мечей. Какой она придет: удар клинка или пылающее масло? За время пребывания на втором рубеже я уже сотню раз успел представить свою гибель. Не таким я представлял себе свой первый бой… Ни чести, ни рыцарского благородства из песен менестрелей в нем нет, лишь кровь и резня. Выбраться бы отсюда поскорее…
«Пожалуй, надо гнать скорбные мысли! — решил я. — От них становится только горше в горле. Или, может, это дым? Ах, все равно! Надо успокоиться, еще в бою не участвовал, а руки дрожат, — я выглянул из-за стен. — Гавейн не возвращается, что же там произошло?»
Судя по всему, брат смог доложить о наступлении. Наши силы успели развернуться навстречу новой опасности и принять бой. Однако общего положения дел это не исправило. Мы несли тяжелые потери.
Великий Магистр был крайне напряжен, быть может, мне это только показалось, но я даже расслышал скрежет его зубов. Он осмотрелся вокруг и, не найдя никого подходящего, остановил взгляд на мне. И была в нем какая-то невообразимая смесь обреченности, жалости и брезгливости.
Наверное, как стратег, как полководец, разумом он понимал, что я сейчас слишком ненадежен, чтобы поручать мне что-либо. Да и повел я себя отвратительно, дав страху овладеть собой. А с другой стороны, как человек, проживший жизнь и немало повидавший, он сочувствовал моей участи, и где-то в глубине его сердца жалел меня, тринадцатилетнего мальчишку.
— Подойди, Гарет, — как-то по-отечески обратился он ко мне. — Не хотел я этого делать, да иного выбора у меня не остается.
Я вышел из укрытия, стараясь держаться уверенно, чтобы не ударить в грязь лицом. Хотя какое там! И так уже показал себя не с лучшей стороны, да и страх написан у меня на лице так четко, что не увидит лишь слепой. А нет, показывать свою трусость Пейну рука не поднялась.
Ну не может настоящий рыцарь показывать трусость господину! Рыцарь? Забавно, почему я вспомнил это именно сейчас… Наверное, потому, что я им так хотел стать… А вот не судьба!
Да, Великий Магистр суров и, бывало, наказывал меня, но он находится здесь не меньше моего, и лопните мои глаза, если магистр Пейн не испытывает того же, что и я! Да и ответственности у него больше. Как же ему удается не терять самообладание?
Великий Магистр склонился надо мной и положил свои руки мне на плечи.
— Слушай, Гарет, слушай внимательно. Пока мы еще можем отступить за вторую стену, но скоро бойцы побегут под натиском врага. Ступай вниз и передай приказ отступать. Ты меня понял?
Не скажу, что понял его с первого раза. Меня как молотом ударили, и на осознание услышанного понадобилось время… Это же мне придется спуститься на поле боя! Я поднял глаза к небу: начинало светать. Великий Магистр встряхнул меня за плечи.
— Ты понял, что нужно сделать, Гарет? — Я кивнул, так как язык у меня отнялся. — Хорошо, тогда спеши! — Великий Магистр выпустил меня, и я двинулся по пути брата.
Как во сне, я добежал до башни, стараясь не смотреть вниз, вошел внутрь и начал спускаться по винтовой лестнице. В башне было пусто. У конца лестницы мои ноги остановились. Просто приросли к полу, отказываясь двигаться. Где-то минуту я стоял и смотрел, пытался понять, в чем дело. Выход был совсем рядом. Снаружи горело, и из дверного проема на ближайшую стену падали тени бойцов. Они рубили и кромсали друг друга.
— Смерть придет за тобой! — напомнил мне шепот. И, словно в подтверждение его слов, среди пляски теней появилась тень старухи с косой. Она взмахивала ею, собирая кровавую жатву, и бойцы падали замертво под ее пятой.
— А может, ее все-таки удастся обмануть?! — запротестовал другой голос. — Всего-то нужно, — это избегать опасностей. Не высовываться!
Я бросил взгляд вниз и увидел там нечто демоническое. Из открытой пасти прохода доносились истошные и отчаянные крики, выл огонь. Вокруг витал запах крови и пота. Кажется, если я войду туда, то эта пасть неминуемо меня проглотит. Сомкнется у меня над головой.
Я не мог сойти с места. Ну, нет же, ни Пейн, ни сэр Борс так бы не поступили! Так почему ноги не хотят меня слушаться?! Что-то капнуло со лба, я отпрянул назад, прижав к лицу руку. Ах, и чего я испугался, это всего лишь пот! Хоть и течет градом…
Медленно и тяжело, сражаясь со страхом, я спускался к выходу, стараясь подбадривать себя. Ведь мне еще надо найти брата и сэра Борса, и самое главное — передать приказ! Не могу же я их бросить!
Но на последней ступени я замер, не в силах пошевелиться. Сердце готовилось выпрыгнуть наружу, и тут чья-то тень перекрыла проход. Я закрыл глаза, успев подумать лишь одно: «Ну вот и она — старуха с косой!» Однако тень проскочила внутрь, и у моих ног упал Гавейн!
— Брат! — воскликнул я и кинулся помогать ему. Гавейн тяжело дышал, его ранили. Меча при нем не было. — Идти сможешь?
Гавейн кивнул, потом сухим голосом спросил:
— Что ты тут делаешь? Что с Великим Магистром?
— Пейн на втором валу, — ответил я. — Он послал меня передать приказ об отступлении.
— Поздно… — выдохнул Гавейн. — Им удалось прорвать наши ряды. Минутой раньше бы… и все было бы иначе…
— А сэр Борс?
— Где-то там остался… Бойцы бегут… Наверное, пытается задержать наступление.
Гавейн постарался встать.
— Давай помогу! — обратился я к брату и схватил его под плечи.
Вместе мы кое-как доковыляли наверх. Когда мы оказались у выхода, ведущего на второй вал, я обернулся. Внизу пасть бездны все еще дышала огнем и кровью, рядом бесились тени. Все складывалось паршиво, но какая-то часть меня была рада тому, что мне не пришлось входить туда.
— Лучше пусть погибнут они, чем ты! Не высовываться — это главное сейчас! — твердила она.
Выйдя на второй вал, мы остановились. У брата не было сил, чтобы идти дальше, а у меня — сил, чтобы тащить его. Гавейн устало опустился на камни крепостной стены. Я осмотрелся. У ворот второго вала теснились бойцы. Кажется, противник прорывался именно там. Великого Магистра на своем месте я не увидел. Должно быть, он отступил за третий вал. Лучники сэра Галахада заняли позицию на стенах третьего вала, у самых ворот и поливали наступающих потоками стрел.
Гавейн был бледен и чах на глазах, по-моему, у него был шок.
— Братик, держись! — попросил я у него. — Держись, я сейчас приведу кого-нибудь на помощь.
Но брат не слышал меня. Он еще несколько раз тяжело вздохнул и потерял сознание. Я прижал ухо к его груди: «Дышит! Слава богу!»
— Погоди, Гавейн, я сейчас вернусь! — пообещал я, оттащив брата чуть подальше, в более безопасное место, и бросился к воротам.
Глава 8. Предпоследняя…
Положение было плачевным. Защита крепости трещала по швам. В чем я убедился своими глазами. У распахнутых ворот второго вала теснились наши бойцы. Плотно прижав щиты друг к другу, они едва сдерживали напор противника. Враг искал обходные пути, чтобы пролезть через второй вал, но пока ему это не удавалось. Однако прорыв был лишь вопросом времени. Нас слишком мало осталось…
Я бежал, и каждая тень на пути казалась безобразным притаившимся врагом, ждущим момента, чтобы вцепиться в меня. Каждый звук пугал, заставляя замедлить ход. Но мне нельзя останавливаться! Гавейну нужна помощь!
Уже на подходе к воротам я заметил среди защитников сэра Борса. Невероятно: он выжил, несмотря ни на что! У Борса прибавилось свежих шрамов, на доспехе появились новые вмятины, но он был в строю! Настоящий герой! Вот это выдержка! Я всегда восхищался им и представлял, что, когда вырасту, стану таким же героем, но сейчас он поразил и меня. Раз уж сэр Борс тут, то не все еще потеряно!
Подобравшись ближе, я расслышал:
— Отходите за третий пояс стен! Уносите раненых, — приказал сэр Борс солдатам. — Мы задержим их и выиграем вам время.
Один из воинов помедлил, перед тем как выполнить его приказ, и с восхищением произнес: «Выбор твой — тебе цена! И пусть Великий Магистр ранен, с тобой мы победим!»
— Знаю, я дорого стою! И врагам дорого придется заплатить, если они хотят пройти через меня! — усмехнулся в ответ сэр Борс, достал из-за спины двуручный топор и занял место в строю у ворот. — Ну, выходи, кто смелый! — крикнул он неприятелям, рассекая воздух своим орудием. Противники попятились, не желая испытывать удачу.
Я прибавил ходу, не жалея ног и сил: кто-нибудь из наших сможет мне помочь дотащить брата. Воины взялись за раненых. Заметив это, противники усилили напор. Ведь если они не успеют прорвать заслон, то защитники спрячутся за последней крепостной стеной!
Когда я оказался у самых ворот, враг за ними внезапно отпрянул назад и расступился. За спинами противников стояли оставшиеся в живых лучники. Прежде, чем кто-то из обороняющихся смог что-либо сделать, прозвучала команда «Огонь!» и стрелы посекли ряды защитников. Одна из них угодила в руку сэру Борсу, отчего тот невольно выронил оружие. Одновременно с этим противник издал боевой клич и ринулся вперед. Строй защитников прогнулся и попятился, один лишь сэр Борс остался на месте. Враги набросились на него, продолжая теснить остальных назад. Так получилось, волей судьбы или нет, — я не знаю, — но я оказался ближе всех к своему кумиру. Голыми руками отбивался он от наседающих противников. Те висли на нем, тащили вниз, желая свалить на землю последнюю преграду на своем пути.
Сэр Борс поспешно оглянулся вокруг, остановив взгляд на мне.
— Меч! Дай мне свой меч! — прокричал он, протягивая руку.
Я зажал в руках ножны клинка и хотел было рвануться ему навстречу, но ноги опять не послушали меня! Мысли в голове заметались, яростным хором кружа и сбивая с толку.
— Что ты делаешь! Не высовывайся! — завопил голос внутри. — Разве ты не видишь? Рассвет впереди, восходит солнце, и край неба уже наливается огнем. Подожди еще немного, а после геройствуй сколько захочешь! Поберегись…
И, вторя ему, голос оракула бесстрастно произнес: «Стой, Бомейн. Перед рассветом смерть придет за тобой». А голос Великого Магистра ответил ему: «Выбор твой — вот тебе цена!»
Голова закружилась, мне стало дурно. И пара мгновений, что я пытался совладать с собой, оказались роковыми. Кто-то из врагов пырнул сэра Борса под ребра. Тот издал надсадный крик и свалился под тяжестью врагов. Последний заслон на пути войска Ара Пакса пал.
Я закричал и сам не узнал свой голос, при этом я чуть не выронил клинок из рук. Я хотел подойти ближе. Быть может, мне еще удастся помочь своему кумиру?!
За спиной сэра Борса расцвели первые багровые лепестки светила, устремив свои лучи в небосвод. И ноги понесли меня в противоположную сторону, а внутренний голос подгонял: «Беги от собственной гибели! Мир в расплату, но останься жив!»
Я бежал к третьему валу и сам не верил в то, что делаю. Смятение в моей душе, и горечь слез на глазах. О, как ужасен бой с самим собой! Я дважды оступился… И какой ценой плачу за то: Гавейн, сэр Борс! За что?!
Не может же рыцарь так поступить! А значит, я сам рушу свою мечту… Но как не хочется умирать!
Противник тем временем насел и раздавил оставшихся у ворот бойцов. Наши стали беспорядочно бежать, и противник, без труда развив успех, погнал их. Кто-то пытался бороться, кто-то отступал. Предчувствуя близость победы, враги с новой силой рванулись вперед к последнему рубежу. Видя с крепостной стены этот ужас, сэр Галахад склонился к стоящему внизу часовому и скомандовал: «Опустить решетку на воротах!»
— Не можем, сэр! — отчаянно ответил ему часовой. — Механизм заклинило. Мы не успеем!
— Проклятье! — в сердцах выпалил сэр Галахад. Он бросил взгляд на внутренний двор, по которому стремительно продвигался противник, и думал всего мгновение. — Все вниз! — отдал он приказ своим стрелкам. — Выстроиться перед воротами и приготовиться к стрельбе! Сметем их залпом и добудем часовым время! — стрелки помчались выполнять его приказ, вслед за ними отправился сам сэр Галахад, а часовые отправились разбираться с непослушным механизмом.
Я споткнулся и упал у самых ворот. Бросил взгляд через плечо. Меня стремительно настигали враги с оружием наперевес, а за их спинами маячил рассвет. Сердце сжалось. Протянуть еще чуть-чуть — и конец предсказанию! Я отполз в сторону, стараясь скрыться из виду своих преследователей. Сжался у стен и понял, что они даже не замечают меня, продолжая двигаться вперед. Их цель — ворота, а не я!
— Тем лучше! Подожди, всего пару секунд до рассвета, — кричал голос внутри, — и ты спасешься от гибели!
Я устремил взгляд на восходящую зарю и время, как будто в насмешку мне, остановилось. Растянулось в неимоверном ожидании. За воротами послышался шум. Я посмотрел туда и увидел, как стрелки Галахада спешно выстраиваются в линию и готовятся к стрельбе. Вспышка озарения осенила меня. Я моментально понял их замысел. Но противник был уже слишком близко. Всего пару секунд — и он достигнет стрелков. Порубит их раньше, чем те успеют выстрелить! А значит, крепости конец… Падут последние ворота.
— Не вздумай дергаться! — взревел голос внутри. — Рисковать сейчас? Это самоубийство! Так близко от спасения!
— Стой, Бомейн, перед рассветом смерть придет за тобой… — повторил я слова оракула.
Прав он был… Какой из меня рыцарь? Какой герой?! Но трус ли я? А ведь так хочется жить! И рассвет отказывается наступать… О боже! Всего пару секунд… Не раньше, не позже!
— Жизнь! Жизнь!!! — неистово требовал внутренний голос.
Но нужна ли кому жизнь труса?
Ах, равняет век секунда. Пусть мгновение, но герой!
Я сорвался с места и бросился наперерез противнику. Врезался и столкнул на землю первого. Потом несколько раз неуклюже взмахнул в воздухе мечом, в сторону второго. Сражаться же меня не учили.
Идущий вторым не испугался, но удивился, и удивление его граничило с изумлением. Его глаза округлились. Он остановился, не понимая, что происходит. Сзади подоспели его товарищи. Они начали обходить меня и брать в кольцо. И тут за спиной раздался крик: «Огонь!» Полетели стрелы, насмерть жаля все живое на своем пути. Воины Ара Пакса повалились на землю. Что-то коснулось спины. Я потерял равновесие и свалился вниз. Последнее, что я услышал — это как опускается решетка на воротах. С грохотом обитые железом прутья встали в пазы, перекрывая Ара Паксу путь дальше. Я поднял голову вверх. Перед тем как мир потемнел и потух, я увидел, как вокруг тают тени, а по траве медленно подползает ко мне солнечный луч.
Глава 9
Солнечный свет заливал пепелища. Солнце уже давно взошло на свой престол. Где-то вдалеке пели птицы. День был необычно ярким и светлым. Идиллия… если не знать, что для многих предыдущая ночь стала последней. Природа живет своим чередом, не обращая внимания на людские дрязги. Да и сами люди со временем привыкают ко всему.
Так, наемники, завербованные Ара Паксом, не обращая внимания на трупы и разрушения, деловито обыскивали двор в поисках поживы. Добыча была скудна: пожары, вспыхивавшие то там, то тут на протяжении ночи, уничтожили большую часть деревянных построек вместе с их содержимым. Лишь голые стены встречали алчных наемников. Словно стервятникам, слетевшимся на падаль, приходилось делить им уцелевшее снаряжение и оружие погибших.
Посреди внешнего двора не спеша двигались три фигуры.
Слева шел худощавый, сгорбленный человек, одетый в богатую рясу. Со времени начала похода ряса успела истрепаться и поизноситься, но священный пурпур не поблек, а серебряное шитье не облезло. Человек беспрестанно повторял слова молитвы, старательно выбирал место для каждого шага и приподнимал подол рясы, чтобы не испачкать дорогого одеяния. Ведь потом его не ототрешь! При этом слова молитвы в его устах звучали как ругательства, адресованные всем препятствиям, что встречались ему на пути.
Справа от него шел крупный, мускулистый, облаченный в кольчужные доспехи мужчина средних лет. Голову его покрывал трофейный шлем, руки и ноги закрывали щитки. Но даже хорошая броня не могла скрыть многочисленных шрамов, которыми он был усыпан с ног до головы. Ветеран шел прямо, уверенно преодолевая любое препятствие и, в отличие от своего спутника, сапоги не жалел. В руках он нес меч и щит, что еще недавно пускал в дело.
Между этой парочкой шел настоящий великан, не меньше, чем на голову, возвышающийся над любым из своих спутников. Внешне он походил на медведя, большого и могучего. Черные кудри украшали голову. Властное лицо было мрачным, придавая особую выразительность его решительному взгляду. Однако вел он себя, как лев, по-хозяйски обходя свои новые владения и выслушивая приближенных. На его плече красовался массивный золоченый наплечник, на зеркально отполированной глади которого растянулись великие числа: четыре, пять, один. Их Ара Пакс считал своим талисманом. Они были заключены в изящную кайму, обрамляющую края наплечника, в витые линии которой были вплетены слова девиза: «Я избавлю наших детей от опасных и вредных идей».
Этот наплечник был подарком самого Императора Селента, жалованный им некогда его главному цензору и хранимый Ара Паксом до сих пор.
— Чудо! Чудо! Случилось чудо! — раздавался слева от Ара Пакса настойчивый голос его личного исповедника.
— Бред, святой отец. Сущий бред, — хладнокровно повторял капитан наемников, идущий справа.
— Но почему вы отказываетесь поверить?! — возмутился исповедник.
«Почему? Наверное, потому, что я видел жизнь без прикрас и смерти не раз смотрел в лицо, дуралей!» — подумал наемник, но вслух сказал: — Святой отец, вы из своей обители носа не показывали до того часа, как лихо вас сюда приволокло, а я не первый день в строю. Разумеется, на передовой, как говорится, неверующих нет, да вот только от костлявой это не спасает. Ей без разницы, и чудо не поможет!
— Тогда что же это? — не унимался исповедник.
— Слепая блажь! — уверенно ответил наемник. — Повезло сосунку.
— Повезло?! Да в своем ли вы уме! Бывают ли такие совпадения?!
«Бывают и не такие, — мрачно отметил про себя наемник. — Жизнь — а смерть так в особенности — шутить любит. В их причудах не разберешься. Скольких хороших товарищей уже похоронил, а некоторая гадость все никак не издохнет! — при этой мысли капитан наемников бросил взгляд в сторону святого отца. — Хотя, если бы я отсиживался все время в лагере и басни бойцам читал, то шрамов у меня тоже было поменьше. И чего его Ара Пакс терпит?»
— Раз в год и палка стреляет, — вслух заметил наемник.
— А я говорю, что это чудо! Не бывает таких дел без вмешательства высших сил! Нас остановили у последней черты, а это знак! Знак для нас всех! Боги не хотят, чтобы мы взяли эту крепость!
— Тьфу ты, чушь! — капитан уже начинал злиться, в то время как Ара Пакс, не проронив ни слова, спокойно слушал исповедника. — Да сколько ж раз еще надо повторить?! Нет тут ничего!!!
— Вам разум затмевают злые силы. Это же очевидно! Он в одиночку остановил наших бойцов у ворот! А этого сделать не смогли все воины гарнизона!
— Эко дело! — всплеснул руками наемник и обратился к Ара Паксу: — А я сразу говорил, не надо было гнать их на штурм! Даже подготовиться толком не успели! — попенял он ему. — Потери такие, что никакая крепость теперь не окупит! Гнал их вперед, вот они и выдохлись к концу до такой степени, что их какой-то сопляк остановить смог.
— Но он остался цел под градом стрел! И попрошу заметить, что, по свидетельствам очевидцев, стоявших рядом с ним солдат такая участь миновала. Полегли по большому счету все! Боги оберегают этого мальчика!
«Сколько же мне еще придется этого нытика терпеть?» — подумал наемник и сплюнул в золу под ногами. — В воинском ремесле вы не смыслите, святой отец! Стрела вонзается в цель, если попадает в нее под прямым или близким к нему углом. В ином случае велика вероятность, что она отрикошетит. Или, по-вашему, щиты просто так выпуклыми делают, для красоты?! Пацану повезло: вовремя на землю завалился, — вот его только и поцарапало, а остальных положило.
— Да вы… Да вы… — закричал исповедник, покрываясь багрянцем и силясь подобрать ругательство поувесистее, — безбожник! В вас ни капли веры нет!
— Что поделать, святой отец. Война открывает глаза на вещи!
— Перестаньте уж лаяться, — подал голос Ара Пакс. — Из вашего спора все равно толку не выйдет.
— Именно поэтому я настаиваю, чтобы именно вы вынесли справедливое решение об этом ребенке! — поддакнул исповедник.
— Чего же было тянуть? И так ясно. В расход его! Из-за этого мерзавца мы крепости лишились!
— Ла Гир, ты посылал разведчиков осмотреть двор? — осведомился Ара Пакс.
— Да, — угрюмо ответил наемник. — Двор наш, но защитники скрылись за последней стеной. Брешей в ней нет. Пройти можно только через ворота. Были еще проходы в башнях, но они спалили лестницы, теперь туда не забраться.
— А ворота закрыты… — подвел неутешительный итог Ара Пакс.
— И все из-за мальчишки! Голову ему долой! — вставил наемник.
Ара Пакс пристально посмотрел на него, и Ла Гир понял, что лучше помалкивать, когда говорить не просят.
— Мы уже пришли, — привлек на себя внимание исповедник. — Вот тот мальчик, — он указал в сторону привязанного к столбу человечка.
Ара Пакс посмотрел на него и нахмурился. С первого взгляда оборвыш как оборвыш. Только зря время потратил на дорогу сюда! Тщедушное тельце, порванная одежда, измазанное в саже лицо, растрепанные волосы и лиловые синяки — наверное, бойцы постарались, пока привязывали. В общем, ничего необычного… Однако же, что-то заставило его приближенных спорить о нем все утро.
Пленник поднял голову, и Ара Пакс спросил:
— Ты знаешь, кто перед тобой?
Гарет вяло перевел взгляд на наплечник, красовавшийся на плече Ара Пакса, и тихо ответил: «Догадываюсь».
Ара Пакс приподнял бровь, и на лице его отразилось легкое удивление. Мальчик не выказывал перед ним страха. Что было необычно, учитывая его положение и репутацию спросившего.
— Назови свое имя, — потребовал Ара Пакс, и мальчик без колебаний ответил:
— Бомейн.
Любопытство Ара Пакса разгорелось еще сильнее.
— Это ведь не имя — прозвище! Ведь так ведь? Причем не самое удачное. Почему ты назвался именно им?
И Гарет поведал Ара Паксу свою историю, все без утайки. Тот внимательно слушал и иногда вопросительно посматривал на своих спутников, желая узнать, что они думают об этом рассказе и где в нем правда, а где ложь. Когда Гарет окончил свой рассказ, пришла пора крепко подумать. Первым молчание нарушил наемник:
— Ну, вот видите! Шарлатан эта твоя химера! Зря только сюда шли! — обратился он к исповеднику.
— Он грязный и мерзкий выродок! — рьяно запротестовал святой отец. — Мы должны предать его суду!
— Может, он и выродок, — усмехнулся наемник, — но точно не оракул. Предсказание-то не сбылось! Рассвет наступил, а он живехонек! Впрочем, ненадолго… — пообещал Ла Гир, подошел к Гарету, взял его за волосы и наклонил вперед. Гарет не сопротивлялся, кажется, ему было безразлично, что происходит вокруг. Столь тяжким был груз вины. На его лопатках и плечах были четко видны свежие отметины от стрел. — Как я и говорил, — возвестил наемник, — стрелы прошли по касательной. Просто везучий стервец. Не более, не менее того!
Ла Гир бросил взгляд на командира, ожидая, когда тот отдаст распоряжение прикончить парня, но Ара Пакс молчал, поглаживая в раздумье подбородок. Исповедник с наемником переглянулись. Томительное молчание продолжалось. Наконец-то Ара Пакс, придя к какому-то выводу, произнес:
— Не вижу здесь Бомейна! — Гарет прислушался, впервые проявив настоящий интерес к происходящему вокруг. Тем временем Ара Пакс повернулся к своим спутникам и продолжил: — Рыцарь, демонстрирующий мужество, — не герой. Герой — это трус, выказавший отвагу. Для рыцаря мужество обычно и ожидаемо, а вот для труса отвага — нечто невероятное. Так что, если здесь и есть чудо, то вполне земное, а не небесное, — после этого Ара Пакс дал понять спутникам, что дело кончено. Отвернулся и пошел прочь.
— А что же делать с сопляком? — немного растерянно спросил Ла Гир, и Ара Пакс на мгновение остановился.
— Оставь его, — приказал Ара Пакс, а затем с кипучей ненавистью посмотрел на не взятый рубеж. — Ничего, я до тебя еще доберусь, — пообещал Ара Пакс и двинулся дальше. — У нас нет времени на раненых и пленных. Дозорные сообщили, что по дороге к нам движется крупный отряд конницы. Судя по всему, кто-то спешит на выручку Пейну. Если мы хотим успеть уйти, то нельзя медлить. — Спокойный и рассудительный до сего момента, голос Ара Пакса резко изменился, став жестким и сильным. — Ла Гир, пусть твои люди заканчивают с мародерством! — бескомпромиссно приказал Ара Пакс. — Если кто-то останется в этих стенах после того, как протрубят отход, пусть пеняет на себя! Ждать не будем! — Ара Паск смягчил интонацию и обратился к исповеднику: — Вам, святой отец, я тоже не советую медлить.
После этих слов приближенные Ара Пакса забыли о Гарете и сочли лучшим немедля отправиться собирать вещи. Святой отец отправился в свой шатер, а Ла Гир — трясти с наемников свою долю из награбленного.
Через некоторое время, после ухода остатков армии Ара Пакса из крепости, защитники вышли из укреплений и обыскали двор. Они нашли Гарета, помогли ему прийти в себя. Нашли едва живого Гавейна и еще нескольких выживших. После этого они с почестями проводили в последний путь погибших, среди которых оказался сэр Борс.
К вечеру прибыло подкрепление из Ио. Убедившись, что в крепости их помощь не нужна, всадники отправились в погоню за Ара Паксом. Правда, об успехе этой затеи Великий Магистр иллюзий не питал. Если Ара Пакс не будет медлить, то погоне его не догнать.
На следующий день Магистр Пейн собрал всех уцелевших вместе и торжественно посвятил Гарета, а затем и Гавейна в свои оруженосцы. Гарет был еще больше удивлен, когда Великий Магистр повторил слова Ара Пакса: «Рыцарь, демонстрирующий мужество — не герой. Герой — это трус, выказавший отвагу». Он не мог слышать этих слов, но повторил их в точности и оттого впечатление от услышанного усиливалось…
Примечания
1
Байки Сэра Алена — сатирический рассказ о приключениях участника похода Ара Пакса, Сера Алена в пустыне по дороге в Лемурию. Знаменит своей невероятностью, фантастичностью и нелепостью.
(обратно)2
Асхильский марш — музыкальное произведение, написанное в честь победы Ара Пакса над асхилами. С момента написания является его любимым гимном.
(обратно)3
Прозвище «Бомейн» переводится с сабирского диалекта селента как «Белоручка». Так в насмешку прозвал Гарета сэр Кей. Потому что у того по прибытии в цитадель были белые, чистые и никогда не знавшие работы руки.
(обратно)4
Химера — общее определение для всех магических и необычных существ, обитающих на Святой Терре. Однако в этом значении слово не применяется к представителям разумных рас, таких как эль’фаары, люди, кэтлы, вульфы и т. д.
В переносном смысле химера — необоснованная, несбыточная мечта. По преданию, когда-то давно бог Акад изгнал одного из своих помощников. Тот в гневе и печали отправился на землю, где ему встретился человек. Он попытался утешить и успокоить изгнанника, чтобы тот скорее смог примириться с Акадом. Но рассерженный изгнанник в сердцах проклял его, пообещав, что за эту наглость расплачиваться будут все его потомки. А после и Акад наказал этого человека за сочувствие к изгнаннику, сказав, что отныне его сострадание станет для него и наказанием. Ибо будет он чувствовать чужую боль, как свою собственную. Потомков этого человека также называют химерами.
(обратно)5
Мессере — самоназвание адьюрациев. Иногда может применяться и по отношению к простым воинам или рыцарям. В таком случае расценивается как комплимент, признание достоинств того, к кому обращаются.
(обратно)
Комментарии к книге «Перед рассветом», Александр Викторович Никитин
Всего 0 комментариев