«Правитель»

...

  - Люди говорят, что это сущие чудовища! - этот хриплый шёпот, который доносился из-за дощатой переборки, начинал бесить. Чем именно? Своей проникновенностью! Достали со своими флотскими байками и морскими страшилками. Я представил себе этого невидимого рассказчика - с выпученными от страха глазами и толстыми, слюнявыми губами. Наверняка, при разговоре постоянно брызжет слюной в лицо собеседнику, а для пущей убедительности вытягивает губы трубочкой. Как клубные красавицы со своей извечной 'утиной' улыбкой. Хотя... где красавицы, где клубы и интернет? Уже забывать начал, как компьютер выглядит. Господи, как голова-то болит! Просто сил никаких нет. Раскалывается, - того и гляди треснет или меня опять вырвет.

  - А ты их видел? - испуганно прошипел кто-то другой.

  - Ты дурак, Гримэль! Если бы видел, то не сойти мне с этого места - сдох бы от страха! Эти твари хуже оборотней и горных троллей!

  - Люди говорят, что они воплощение божественной кары...

  Ну вот и ещё один собеседник объявился. Голос у него богатый. Роскошный голос. Бас, как у Шаляпина. Ему бы в опере выступать, а не по морям плавать-окаянствовать. Чёрт меня побери, какая чушь в голову лезет... Какая, к дьяволу, опера?!

  - Плюнь в глаза этим лгунам! - опять зашептал толстогубый. - Люди много чего говорят, но чаще всего врут! Я знавал одного парня, который только чудом и спасся от этих псов!

  - Как же он спасся, если они хуже нежити? - недоверчиво пробасил его приятель.

  - Наверное спрятался или притворился мёртвым...

  - Гримэль, ты чисто дурень какой! Я тебе вот что скажу - когда дурачок Рохьез сдохнет, то ты станешь самым тупым на 'Русалке'! Как же они могут этого не заметить?! Они видят в темноте как днём и чувствуют живого человека за десять лейнов!

  - Ему помогли боги?

  - Они всегда безжалостны к людям и боги здесь не при чём! Он отдал им свою душу и его отпустили. Понимаешь, дурья твоя башка?! Душу!

  - Я думаю, что...

  Что думает обладатель роскошного баса, я узнать не успел. Потому что раздался чей-то командный рык и матросов как ветром сдуло. Застучали грубыми башмаками по деревянным ступеням, и голоса стихли. Осталась головная боль, качка и едва уловимая струйка свежего воздуха, которая просачивалась в щель над дверью.