«Восстание девяти»

Питтакус Лор Восстание девяти

Предисловие

Меня зовут Питтакус Лор. Я — Старейшина Лориена, с Планеты Лориен… триста миллионов миль от Земли. Мне — примерно десять тысяч лет. Я бывал на Земле сотни раз, и я сейчас здесь.

Я являюсь одним из десяти Старейшин, которые жили на нашей планете. Каждый человек на нашей планете был одарен. По сравнению с людьми, мы невероятно сильные, невероятно быстрые; в состоянии делать тоже, что и супергерои в голливудских фильмах. Мы рождаемся со способностями, которые назвали наследием: «невидимость», возможность управлять элементами, герметичность к жаре и холоду, телекинез, дар общения с животными, и многие другие. Большинство лориенцев рождаются с одним развитым наследием, и постепенно развиваются другие, но не в полном объеме. Старейшины рождаются с несколькими наследиями. Многие из человеческих мифов о людях с чрезвычайными способностями на самом деле не мифы. Они — о лориенцах.

Земля — это Планета, схожая с нашей планетой, точнее, той планетой, которая была уничтожена. Мы оказались на Земле случайно. Один из наших звездолетов, находившихся на пути в другую систему, где, как мы верили, существует разумная жизнь, был поврежден. Он начал дрейфовать через пространство и оказался в вашей солнечной системы. Когда наши ремонтные корабли дошли до него, он вышел на орбиту Марса. Мы заметили Землю, из-за глубокой красивой голубой воды. Вода является относительно распространенной во Вселенной, встречается гораздо чаще, чем считают ваши ученые. Что необычно, это огромная роль[1] воды на Земле. Мы послали корабль, чтобы посмотреть на вашу планету, и обнаружили здоровую, красивую Планету, с нетронутой природой, на которой кипела жизнь. Удивительно, мы увидели, что вы, человеческие существа, напоминающие лориенцев во многих отношениях, гораздо моложе, чем мы. Люди жили племенами, в пещерах, на открытых равнинах, по берегам рек и побережий морей. Мы решили помочь. Ввели язык. Мы научили вас основам сельского хозяйства. Мы предоставили вам с помощью простых инструментов и навыки металлургии. Мы научили вас, как строить лодки и плыть, использовать звезды, чтобы пересечь океаны.

Вы распространились среди всех континентов, начали развивать общество, а мы регулярно посещали вас, помогали строить пирамиды и храмы, используя астрологические системы, чтобы наши друзья среди вас могли знать, когда мы возвращались обратно. Мы наблюдали издалека, а иногда жили среди вас…

В древней Греции мы увидели огромный потенциал. Она располагалась рядом с землями Азии, Африки и Европы. У них был язык и алфавит. Был флот кораблей. Это была Базовая система власти. Но, к сожалению, Греция была в постоянном состоянии войны. Семь наших Старейшин, в том числе и я, отправились в эту страну, и представили более «продвинутые» способы мышления и предложили пути прекращения войны. Мы стали известны как семь мудрецов Греции, и стали частью истории. Моя собственная роль была военного лидера. Я впервые объявился в городе Митилене, и стал известен как Питтакус Митилена. Я привел свою армию к победе над Афинской армией, предлагая вступить в единоборство с афинским полководцем. По предложенным условиям победитель должен стать победителем в битве, а армии не будут воевать, что предотвращало неисчислимые кровопролития. Я победил, снеся чужому полководцу голову… Иногда в интересах укрепления мира, ограниченное насилие является необходимым условием развития.

После того, как Греция была заселена и стала процветать, мы уехали. Мы иногда появлялись, но всё реже стали посещать землю. Мы, Старейшины, решили, что должны позволить человечеству найти свой путь, пусть люди принимают решения, без нашего влияния, определять свою судьбу. Однако, мирные общества, которое мы построили, были завоеваны. Храмы и астрологические установки оказались в состоянии разрухи. Войны и насилие служили основой человеческих правительств и земных политических систем, и, основывались на агрессивном завоевании. Когда-то первозданная планета была захламлена, природа нещадно эксплуатировалась, началось разложение и упадок. Изредка один из нас останавливался и пытался, более тонкими способами помочь людям с техникой, искусством, философией. Леонардо Да Винчи был одним из нас. Как и Моцарт. Как и Жанна д'Арк, Томас Эдисон, Уинстон Черчилль, Пикассо, Ганди и Эйнштейн.

Я сейчас здесь, потому что наша Планета была уничтожена. Мы оказались бессильны, ведь войны были исключены из нашего собственного общества десятки тысяч лет назад. И когда мы сами обучали вас методам и стратегии войны, на нашу планету — Лориен, внезапно напали, наши граждане были застигнуты врасплох и не смогли хорошо защищаться. Старейшины, ответственные за оборону планеты, были далеко. Когда нам стало известно о том, что произошло, ничего уже не осталось, чтобы защищать. Всё наше население, за исключением девяти детей и их девяти хранителей, были убиты. Спасшиеся бежали на Землю, где мы надеялись, они смогли бы скрыться и расти, развивать свои Наследия, и в один прекрасный день отомстить за потерю Лориен.

Дети-лориенцы выглядят как человеческие дети, и их опекуны знали, как учить и защищать их. К сожалению, одна и та же раса, которая уничтожила Лориен — могадорианцы, потянулись к земле. Они охотились на наших детей и убили трех из них. Шестеро, оставшихся жить, начали сопротивляться. Как я уже сказал, мы — не люди. Мы способны на невероятные вещи. Соединенные шестеро могли победить любую армию на земле. Но, могадорианцы, к сожалению, не люди. Они — безжалостные и кровожадные. Победить их будет непросто. Наша война пришла на вашу планету. Она будет либо выиграна либо проиграна здесь. Будут кровавые битвы и мы будем делать все возможное, чтобы пощадить людей, защищать их, хотя это не всегда возможно. За это я прошу у вас прощения.

Я не буду вдаваться в подробности моей жизни на Земле. Не буду вдаваться в подробности, как я сюда попал, где я был, когда Лориен был уничтожен, или то, чем я занимаюсь сейчас. Я рассказываю историю Лориен и Девяти, и о войне с могадорианцами, так что вы в курсе того, что происходит здесь, так что не позволяйте тому, что произошло с нами, случиться с тобой. Я пытаюсь найти детей и объединить их. Пока я это пишу, они либо прячутся, либо борются в одиночку, и я не знаю, где каждый из них находится, и надеюсь, что они еще живы…

Они могут проходить мимо вас, прямо сейчас, или сидеть рядом с вами, или наблюдать за вами, пока вы читаете это. Они могут быть в вашей стране, в вашем городе. Они могут быть в школе с другими детьми. Если они делают то, что они должны делать, они живут анонимно, обучаясь, в ожидании того дня, когда смогут найдут друг друга, и меня, и мы выйдем на последнюю битву вместе. Если мы победим, то и вы спасены.

Если мы проиграем… все погибнет.

Глава 1

«Место — А, ряд — 6». Это шутка такая? Снова смотрю на посадочный талон — там крупным шрифтом указан именно шестой ряд. Интересно, Крейтон специально выбрал мне такое место? Или это совпадение? Хотя, с учетом последних событий, мне что-то слабо верится в совпадения. Не удивлюсь, если у Марины окажется место в седьмом ряду, а у Эллы в десятом. Но, нет, обе девушки плюхаются в кресла рядом со мной и молча присоединяются ко мне в изучении заходящих на посадку людей. Если за тобою охотятся — ты постоянно на страже. Никогда не знаешь, когда появятся могадорцы. Крейтон сядет в самолет последним, после того, как осмотрит всех пассажиров и сочтет полет безопасным. Подняв шторку на иллюминаторе, я наблюдаю за суетящейся под самолетом наземной командой. Вдалеке виднеются очертания Барселоны. Колено Марины яростно скачет рядом с моим. Вчерашнее сражение с армией могадорцев на озере, гибель ее Чепана, обнаружение Ларца, и сейчас впервые за неполных десять лет она покидает город, где прошло ее детство. Кто угодно бы занервничал.

— Все нормально? — спрашиваю я. Прядка светлых волос падает мне на лицо, и я вздрагиваю. Совсем забыла, что перекрасила их сегодня утром. Это лишь одно из многих изменений за последние двое суток.

— Вроде никого подозрительного, — шепчет Марина, не отрывая взгляда от толчеи в проходе самолета. — По-моему, мы в безопасности.

— Хорошо, но я не об этом, — мягко прижимаю к полу ее ногу своей, и ее колено прекращает подпрыгивать. Марина отвечает мне быстрой виноватой улыбкой и снова возвращается к пристальному изучению пассажиров. Немного погодя ее колено вновь начинает дергаться. Я только качаю головой. Мне жалко Марину. Она была заперта в изолированном сиротском приюте со своим Чепаном, которая отказалась ее обучать. Чепан Марины забыла, почему мы оказались здесь, на Земле. Я делаю все возможное, помогая Марине заполнить пробелы в обучении. Я могу научить ее контролировать силу и использовать приходящие Наследия. Но сначала нужно убедить ее, что это нормально — доверять мне. Могадорцы заплатят за содеянное. За всех близких, которых они у нас отобрали на Лориен и на Земле. Это моя личная миссия: уничтожить их всех до единого, и я удостоверюсь, что Марина тоже отомстит. Мало того, что ее лучший друг, Гектор, утонул в озере, так ее Чепана, как и моего, убили прямо у нее на глазах. Мы никогда этого не забудем.

— Шестая, ну как там? — интересуется Элла, перегибаясь ко мне через Марину. Я снова поворачиваюсь к окну. Команда под самолетом начинает убирать свое оборудование, закончив последние проверки.

— Пока все тихо. Мое место находится прямо над крылом, что весьма радует. Не раз мне приходилось использовать свои Наследия для помощи пилотам в трудных ситуациях. Однажды, пролетая над югом Мексики, я использовала телекинез, чтобы сместить самолет на дюжину градусов вправо, всего за несколько секунд до того, как тот непременно бы врезался в склон горы. А в прошлом году я спасла 124 пассажира, проведя самолет через ужасную грозу над Канзасом — я окружила самолет непроницаемым облаком прохладного воздуха, и мы пронеслись через бурю, как пуля сквозь воздушный шар. Когда наземная команда техников перемещается к следующему самолету, я следую за взглядом Эллы — к передней части прохода. Мы обе с нетерпением ожидаем появления Крейтона на борту. Это будет означать, что все в порядке, по крайней мере, на данный момент. Все сиденья уже заняты, и лишь за Эллой до сих пор пустует одно. Ну где же он? Снова бросаю взгляд на крыло, ощупывая взглядом местность на предмет чего-нибудь необычного. Все чисто. Нагнувшись, засовываю свой рюкзак под сиденье. Он практически пустой, так что влезает туда без проблем. Крейтон купил его мне в аэропорту. По его словам мы с девчонками должны казаться обычными подростками, как школьницы на экскурсии. Вот почему на коленях у Эллы лежит учебник биологии.

— Шестая? — зовет Марина. Мне слышно, как она нервно щелкает ремнем безопасности, застегивая и расстегивая его туда-обратно.

— Да? — говорю я. — Ты ведь уже летала? Марина старше меня всего на год, но с ее задумчивыми серьезными глазами и новой изящной стрижкой до плеч, она легко может сойти за совершеннолетнюю. Сейчас, однако, она грызет ногти и тянет колени к груди, как испуганный ребенок.

— Летала, — отвечаю я. — И это не так уж страшно. На самом деле, как только ты расслабишься, это даже в кайф.

Из-за разговоров о полетах мои мысли обращаются к моему собственному Чепану, Катарине. Нет, с ней я ни разу не летала, но когда мне было девять, на одной из улиц Кливленда мы столкнулись с могадорцами, после чего долго приходили в себя и мучительно счищали толстый слой пепла. Как следствие Катарина перевезла нас в Южную Калифорнию. Наше ветхое двухэтажное бунгало находилось недалеко от пляжа, но чуть ли не у забора Лос-анджелесского международного аэропорта. Каждый час над головой ревели сотни самолетов, постоянно прерывая Катаринины уроки и то немногое свободное время, которое я проводила с моей единственной подружкой — тощей соседской девчонкой по имени Эшли. Я жила под этими самолетами в течение семи месяцев. Утром они были моими будильниками, ревя с восходом солнца прямо над моей кроватью. А ночью они казались зловещими призраками, напоминающими, что надо бодрствовать, быть готовой подорваться с кровати и прыгнуть в машину в считанные секунды. А так как Катарина не позволяла мне отходить далеко от дома, то и во второй половине дня самолеты оставались моим звуковым сопровождением.

Однажды, ближе к вечеру, когда вибрация от взлета очередного боинга расплескала лимонад из наших пластиковых стаканчиков, Эшли сказала: — А мы с мамой собираемся в следующем месяце полететь в гости к бабушке с дедушкой. Жду не дождусь! А ты хоть раз летала на самолете? — Эшли всегда рассказывала обо всех местах, где она побывала, и о том, что она делала вместе со своей семьей. Она знала, что мы с Катариной не уезжаем далеко от дома, и поэтому любила похвастаться.

— Не совсем, — сказала я.

— Как это «не совсем»? Ты либо летала, либо нет. Просто признайся, что не летала.

До сих пор помню, как мое лицо вспыхнуло от смущения. Ее нападки задели за живое. В конце концов, я сказала: — Я еще ни разу не летала на самолете. Мне хотелось сказать Эшли, что я летала на чем-то гораздо большем и впечатляющем, чем какой-то там самолетик. Хотелось, чтобы она узнала, что я прилетела на Землю на звездолете с другой планеты, называемой Лориен, и что полет мой покрыл более 100 миллионов километров. Но я промолчала, потому что понимала, что должна хранить Лориен в тайне. Эшли посмеялась надо мной и, не прощаясь, ушла к себе встречать отца с работы.

— Почему мы никогда не летали на самолете? — спросила я Катарину тем же вечером, когда она выглядывала через жалюзи из окна моей спальни.

— Шестая, — начала Катарина, но сразу поправилась: — то есть, Вероника. Путешествие самолетом для нас слишком опасно. Там мы будем в ловушке. Как думаешь, что случится, если в тысячах километрах над землей мы обнаружим на борту преследующих нас могов?

Я точно знала, что может произойти. Не трудно представить себе хаос: пассажиров, кричащих и прячущихся под свои кресла, и пару огромных инопланетных солдат идущих по проходу с мечами наголо. Но это все равно не останавливало меня от желания сделать что-то обычное, привычное простым людям, как полет на самолете из одного города в другой. Все время, что я жила на Земле, я не имела возможности делать то, что мои ровесники принимали как должное. Мы даже редко задерживались в одном месте настолько, чтобы я успевала нормально пообщаться с другими детьми, не говоря уже о дружбе. Эшли была первой девочкой, которую Катарина пустила в наш дом. Иногда, как в Калифорнии, я даже не ходила в школу, если Катарина решала, что это необходимо для безопасности. Конечно, я знала, зачем все это нужно. И обычно не переживала из-за этого.

Но Катарина поняла, как меня задело высокомерие Эшли. Должно быть, мое молчание в следующие дни как-то проняло ее, и к моему удивлению, она купила нам два авиабилета в Денвер — туда и обратно. Направление не имело значения — Катарина знала, что мне просто хочется полетать. Я с нетерпением ждала момента, когда расскажу все Эшли. Но в день отлета, стоя у аэропорта, Катарина заколебалась. Она заметно нервничала. Чепан провела рукой по своим коротким черным волосам. Она покрасила и остригла их накануне вечером, перед тем как сделать себе документы на новое имя. Мимо нас прошла семья из пяти человек, волоча тяжелый багаж, а слева от меня плачущая мать прощалась с двумя молодыми дочерьми. Больше всего на свете мне хотелось присоединиться к ним всем, стать частью этой повседневной картины. Катарина наблюдала за снующим вокруг народом, пока я с нетерпением топталась рядом.

— Нет, — наконец сказала Катарина. — Мы не полетим. Извини, Вероника, но это того не стоит.

Домой мы ехали в полной тишине, позволяя самолетам, пролетающим над нами, говорить за нас. Когда мы вышли из машины, я увидела Эшли. Она сидела на крыльце своего дома. Увидев меня, идущую к нашему дому, она одними губами произнесла: «Обманщица». Унижение было невыносимым. Но я и вправду была обманщицей. Забавно. Враньем было все, что я делала, прибыв на Землю. Мое имя, происхождение, местонахождение моего отца, причины, по которым я не могла остаться на ночь в доме у подружки — ложью была вся моя жизнь, и это же защищало меня. И вот, когда я, наконец, сказала кому-то правду, меня назвали обманщицей. Я была невыразимо зла. Ворвавшись в свою комнату, я шарахнула дверью и со всей дури врезала кулаком по стене. К моему удивлению, кулак пробил стену насквозь. Катарина с грохотом распахнула дверь, держа в руках кухонный нож и готовая к атаке. Она решила, что шум из моей спальни, был от могадорцев. Когда же Катарина увидела, что я сделала со стеной, то поняла, что во мне что-то изменилось. Она опустила нож и улыбнулась.

— Сегодня не день твоего первого полета на самолете, а день начала твоих тренировок.

Семь лет спустя, сидя в самолете с Мариной и Эллой, мне слышится голос Катарины: «Мы бы оказались там в ловушке». Только сейчас я готова к этому, больше чем мы тогда с Катариной. С тех пор я летала десятки раз, и все проходило нормально. Тем не менее, сегодня я впервые проникла на борт, не используя Наследие Невидимости. Сейчас я гораздо сильнее. И с каждым днем становлюсь еще сильнее. Если парочка могадорских солдат попрут на меня из передней части самолета, они будут иметь дело не с кроткой девочкой. Мне известны мои способности, сейчас я солдат, воин. Для кого-то я ужас, а не жертва.

Марина опускает колени и садится прямо, протяжно вздыхая. Еле слышным голосом она говорит: — Мне страшно. Побыстрее бы подняться в воздух.

— Все будет хорошо, — говорю я вполголоса. Марина улыбается, и я улыбаюсь ей в ответ.

Вчера на поле боя Марина показала себя сильным союзником с удивительными Наследиями. Она может дышать под водой, видеть в темноте и исцелять больных и раненых. Как и все члены Гвардии, она владеет телекинезом. А еще мы соседки по номерам — я Шестая, а она Седьмая — наша связь особенная. Когда заклятие еще действовало, и нас можно было уничтожить лишь по порядку наших номеров, могадорцам пришлось бы сначала покончить со мной, а уж потом взяться за нее. Но моги никогда бы не прошли через меня.

Элла сидит молча по другую сторону от Марины. Поскольку мы продолжаем ждать Крейтона, она кладет на колени учебник биологии и начинает читать. Нам не обязательно так старательно притворяться, и я собираюсь наклониться и сказать ей об этом, но потом замечаю, что Элла вовсе не читает. Она пытается перевернуть страницу силой мысли, телекинезом, но у нее ничего не получается.

Крейтон называет Эллу — Аэтернус, рожденной со способностью менять возраст. Но Элла все еще молода, и ее Наследия еще не развились. Они придут в свое время независимо от того, насколько ей сейчас не терпится. Элла прилетела на Землю на другом корабле, о котором я ничего не знала, пока Джон Смит, Четвертый, не рассказал мне, что видел его в своих видениях. Тогда Элла была младенцем, а это значит, что сейчас ей около двенадцати лет. Крейтон называет себя ее неофициальным Чепаном, так как не было времени на его официальное назначение. Он, как и все наши Чепаны, должен помочь Элле развивать ее Наследия. От Крейтона мы узнали, что существует небольшая стая Химер, которая прилетела вместе с ними. Химеры — лориенские животные, способные менять свою форму и вести борьбу вместе с нами. Я счастлива, что Элла с нами. После смерти Первой, Второй и Третьего нас осталось только шестеро. А с Эллой нас стало семеро. Семь — счастливое число, если, конечно, верить в удачу. Лично я в удачу не верю, я верю в силу. Наконец, Крейтон втискивается в проход, прижимая к себе черный портфель. Он в очках и коричневом костюме, который ему явно великоват. Под твердым подбородком повязан синий галстук-бабочка. Крейтон играет роль нашего учителя.

— Привет, девочки, — говорит он, останавливаясь возле нас.

— Здравствуйте, мистер Коллинз, — отвечает Элла.

— Все уже сели, — говорит Марина.

Этот условный сигнал для всех нас, что на борту все выглядит нормально. А чтобы дать понять Крейтону, что и на земле все в порядке, я говорю: — Я собираюсь поспать.

Крейтон кивает и садится прямо за Эллой. Наклонившись вперед между Мариной и Эллой, он произносит: — Пожалуйста, используйте время полета с умом. Учитесь. Это означает: не теряйте бдительность.

При первой нашей встрече я не знала, что и думать о Крейтоне. Он строг и вспыльчив, но у него большое сердце, а его знания о мире и текущих событиях невероятно обширные. Официальный или неофициальный, но он серьезно взял на себя обязанности Чепана. Он говорит, что готов умереть за любого из нас. И сделает все, чтобы победить могадорцев и помочь нам отомстить. Я верю ему на все сто. Однако на самолет до Индии я села скрепя сердце. На самом деле мне хотелось как можно скорее вернуться в США к Джону и Сэму. Но вчера, стоя на вершине плотины и глядя на бойню у озера, Крейтон сказал нам, что лидер могадорцев, Сетракус Ра, прибудет на Землю в ближайшее время, если уже не прибыл. Его прибытие будет означать, что могадорцы поняли, какую серьезную угрозу мы для них представляем. И мы должны ждать от них более решительных действий в их попытках убить нас. А еще Крейтон сказал, что Сетракуса Ра почти нельзя победить. Только Питтакус Лор, самый могущественный из всех лориенских Старейшин, был в состоянии его одолеть. Эта новость привела нас в ужас. Ведь если он непобедим, то что с нами будет? Когда Марина спросила, какой шанс у любого из нас победить Ра, Крейтон выдал еще более шокирующую новость, хотя об этом знали все Чепаны. Один из Гвардии — лишь один из нас — разовьет в себе такое же могущество, как у Питтакуса Лора. Один из нас должен вырасти и развить свои Наследия такими же сильными, какими они были у Питтакуса, и только этому Гвардейцу будет под силу победить Сетракуса Ра. Остается надеяться, что этим Гвардейцем не был кто-то из первых трех, что он все еще жив. Если это так, то у нас будет шанс. Нужно только подождать и посмотреть, кто им станет, и надеяться, что его силы скоро проявятся. Крейтон думает, что нашел его — Гвардейца, обладающего силой Питтакуса Лора.

— Я читал о мальчике в Индии, который, кажется, обладает экстраординарной силой, — поведал нам тогда Крейтон. — Он живет высоко в Гималаях. Некоторые считают его воплощением индийского бога Вишну, другие думают, что он инопланетный самозванец, умеющий менять свою форму.

— Как и я, пап? — спросила Элла.

Их отношения "отец-дочь" застали меня врасплох. Я не могла удержаться от ревности, что у Эллы все еще есть Чепан, тот, к кому можно обратиться за помощью.

— Он не меняет своего возраста, Элла. Он превращается в животных и других созданий. Чем больше я о нем читал, тем больше убеждался, что он Гвардеец, обладающий всеми Наследиями и способный победить Сетракуса Ра. Мы должны найти этого мальчика как можно скорей.

Лично я не горю желанием гоняться за миражами. Я знаю, где Джон, или точнее, знаю место, где он должен появиться. Мне слышится голос Катарины, призывающий меня следовать своей интуиции, которая в свою очередь говорит, что мы должны соединиться с Джоном, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Это не так рискованно. Уж точно менее рискованно, чем лететь через полмира, основываясь на догадках Крейтона и слухах из интернета.

— Это может быть ловушкой, — сказала я. — Что, если эта история придумана специально, чтобы нас туда заманить?

— Твои опасения мне понятны, Шестая, но уж поверь, я мастер собирать истории в Интернете. Это не подстава. Слишком много разных источников указывают на этого индийского мальчика. Его не выдумали. Он не скрывается. Он просто существует и очень силен. И если он один из вас, мы должны добраться до него раньше могадорцев. Мы отправимся в Америку на встречу с Четвертым сразу после того, как закончим с этим делом, — сказал Крейтон.

Марина посмотрела на меня. Ей не терпится найти Джона почти так же сильно, как мне — она следила за новостями о его подвигах в Интернете и внутренне ощущала, что Джон один из нас, а я лишь это подтвердила.

— Обещаешь? — спросила она Крейтона.

Он кивнул. Голос капитана выводит меня из задумчивости. Мы собираемся взлетать. Мне безумно хочется перенаправить самолет в Западную Вирджинию. К Джону, к Сэму. Надеюсь, они в порядке. Пытаюсь изгнать из головы образ Джона, находящегося за решеткой тюремной камеры. Я бы никогда не рассказала ему о могадорской базе в горах, но Джон так хотел вернуть свой Ларец, что не было ни единого способа удержать его. Самолет выруливает на взлетно-посадочную полосу, и Марина хватает меня за запястье.

— Как жаль, что с нами нет Гектора. Он бы сейчас сказал что-нибудь умное и успокаивающее.

— Ничего страшного, — говорит Элла, беря Марину за другую руку. — Мы рядом.

— Хочешь, я попытаюсь сказать тебе что-нибудь умное, — предлагаю я.

— Спасибо, — говорит Марина, хотя это звучит как нечто среднее между икотой и глотанием. Молча терплю ее ногти, впивающиеся мне в запястье. Я поддерживаю ее улыбкой, а через минуту мы уже в воздухе.

Глава 2

За минувшие пару дней я то приходил в сознание, то снова отключался, погружаясь в галлюцинации. Последствия столкновения с голубым силовым полем у входа в могадорскую пещеру оказались и морально, и физически более тяжелыми, чем обещал Девятый. Каждые несколько минут мои мышцы сводит судорога и охватывает жгучая боль. Я стараюсь отвлечься, рассматривая крошечную спальню в этом разваливающемся заброшенном доме. Девятый будто специально нашел для укрытия самое мерзкое место на свете. К тому же у меня галлюцинации. Стоит мне засмотреться на узор желтых обоев, как он оживает, детали узора становятся муравьями, марширующими по пятнам плесени. Потрескавшийся потолок как будто дышит, поднимаясь и опускаясь с пугающей скоростью. В стене, разделяющей спальню и гостиную, зияет здоровенная дыра, словно пробитая кувалдой. Раздавленные пивные банки разбросаны по всей комнате, а плинтусы разломаны животными в щепки. Снаружи иногда что-то шуршит в листве, но я слишком устал, чтобы тревожиться. Прошлой ночью меня разбудил забравшийся мне на щеку таракан. Мне едва хватило сил его прихлопнуть.

— Эй, Четвертый? — доносится через дыру в стене. — Дрыхнешь, что ли? Есть пора. Жратва стынет.

Заставляю себя подняться. Голова кружится, пока я тащусь к двери в сторону того, что когда-то было гостиной, и шлепаюсь там на грязный серый ковер. Я знаю, Девятый где-то здесь, но чтобы найти его, нужно держать глаза открытыми. А все, чего мне хочется, так это положить голову на колени Сары. Или Шестой. Да без разницы. Мысли путаются. Что-то теплое падает мне на плечо. Задираю голову и вижу Девятого — он сидит на потолке, свесив вниз свои длинные черные волосы, и что-то грызет. Его руки блестят от жира.

— И где мы на этот раз? — спрашиваю я, прикрывая глаза от слишком яркого солнца, проникающего через окна.

Мне нужно выспаться. Нужно прояснить голову и восстановить силы. Нащупываю свой голубой кулон, надеясь хоть как-то вобрать в себя немного его энергии, но он просто продолжает висеть на груди, оставаясь холодным.

— На севере Западной Вирджинии, — произносит Девятый между укусами. — Ты отрубился, помнишь?

— С трудом, — шепчу я. — Где Берни Косар?

— Снаружи. Он всегда на страже. Умное животное. Скажи, Четвертый, почему из всей Гвардии только тебе повезло заиметь такого?

Ползу к углу комнаты и прижимаюсь спиной к стене.

— Берни Косар был со мной на Лориен. Тогда его звали Хэдли. Генри, наверное, решил, что хорошо будет взять его с собой.

Девятый бросает с потолка крошечные косточки.

— В детстве у меня тоже были химеры, целых две. Не помню их кличек, но я как сейчас вижу, как они носятся по дому, переворачивая все вверх дном. Они погибли, защищая мою семью. — Девятый замолкает, стиснув зубы.

Впервые за все время, я вижу его другим, не таким грубым. Приятное зрелище, даже если и недолгое.

— Во всяком случае, так мне рассказывал мой Чепан.

Смотрю на свои голые ноги.

— Как его звали?

— Сандор, — отвечает Девятый, вставая на потолке. На Девятом моя обувь. — Так странно. Я даже не помню, когда в последний раз произносил его имя. Бывают дни, когда я с трудом могу вспомнить его лицо. — Голос Девятого твердеет, и он закрывает глаза. — Но так, наверное, и должно быть. Как ни крути, Чепаны — расходный материал.

Последние слова заставляют меня содрогнуться.

— Генри не был расходным материалом, и Сандор тоже! Среди лориенцев никогда не было расходного материала. И верни мне мои кроссовки!

Девятый скидывает с ног мою обувь на середину комнаты, а затем, выждав время, идет сначала по потолку, а затем вниз по дальней стене комнаты..

— Ладно, ладно. Если честно, я не считаю его расходным материалом. Просто иногда так легче о нем думать, понимаешь? По правде, Сандор был изумительным Чепаном. — Девятый спускается на пол и подходит ко мне. Я и забыл, какой он высокий. Пугающе высокий. Он сует мне в лицо свои объедки. — Так ты будешь или нет? Иначе я все сам доем.

Вид «еды» заставляет мой желудок сжаться.

— Что это?

— Жареный на костре кролик. Прекрасный натуральный продукт.

Боюсь открыть рот, как бы меня не стошнило. Так что я разворачиваюсь и, спотыкаясь, бреду обратно в спальню, не обращая внимания на смех за спиной. Дверь в спальню настолько искорежена, что ее почти невозможно закрыть, но я втискиваю ее в дверной проем так плотно, как только возможно. Ложусь на пол, подложив рубашку под голову, и думаю о том, как я докатился до того, что попал в эту дыру, что вообще оказался в подобной ситуации. Потерял Генри. Потерял Сэма. Сэм — мой лучший друг, не верится, что мы его бросили. Сэм такой вдумчивый, преданный и поддерживающий. Последние несколько месяцев он путешествовал и боролся вместе со мной. Девятый совсем не такой. Он безрассудный, высокомерный, эгоистичный и слишком грубый. Перед глазами встает картинка: Сэм в могадорской пещере, оружие качается на плече, а дюжина могадорских солдат окружает его со всех сторон. Я не смог пойти за ним. Не смог его спасти. Я должен был драться сильнее и бегать быстрее. Должен был забить на Девятого и вернуться за Сэмом. Он бы сделал для меня тоже самое. Огромное чувство вины парализует меня, пока я, наконец, не забываюсь сном. Вокруг темно. Я больше не в доме в горах с Девятым. И боль от удара о голубое силовое поле исчезла. Голова окончательно прояснилась, хотя я и не знаю, где нахожусь и как сюда попал. Пробую позвать на помощь, но не слышу своего голоса, хотя чувствую, как мои губы шевелятся. Выставляю перед собой руки и иду вперед. Вдруг в моих ладонях загорается Люмен. Поначалу не ярко, но быстро превращаясь в два мощных луча света.

— Джон, — зовет хриплый шепот.

Свечу руками в разные стороны, пытаясь понять, где нахожусь, свет выхватывает лишь пустоту. У меня снова видение. Наклоняю ладони, освещая себе путь, и начинаю двигаться на голос. Хриплый шепот продолжает повторять мое имя снова и снова. Голос кажется молодым и испуганным. Потом я слышу другой голос, хриплый и отрывистый, который по-командирски лает.

Голоса становятся отчетливее. В первом голове я узнаю Сэма, моего потерянного друга, а во втором — Сетракуса Ра, моего злейшего врага. Судя по всему, я приближаюсь к могадорской базе. Виднеется голубое силовое поле — источник невероятной боли. Откуда-то я знаю, что сейчас мне больно не будет, и без колебаний прохожу сквозь него. Миновав поле, я слышу крик, не свой, а Сэма. Его измученный пытками голос заполняет все вокруг, я вхожу в гору и двигаюсь по знакомым туннелям. Вижу обугленные свидетельства нашего недавнего боя, оставшиеся после того, как я бросил шар зеленой лавы на газовые цистерны в нижней части горы, огонь до сих пор бушует. Двигаюсь через главный каменный зал по закрученной лестнице. Дохожу до каменного моста, по которому мы с Сэмом совсем недавно переходили под прикрытием наследия Невидимости. Продолжаю двигаться дальше, проходя по коридорам, вынужденный слушать вопли моего лучшего друга.

Я понимаю, куда иду, еще до того, как туда попадаю. Пройдя по наклонному полу, я оказываюсь в просторном помещении с тюремными камерами.

Они здесь. Сетракус Ра стоит в центре. Он огромный, и вид у него отвратительный. Сэм тоже здесь. Он подвешен внутри небольшой сферической клетки. Его особая персональная камера пыток. Руки Сэма растянуты высоко над головой, а его растопыренные ноги удерживаются на месте цепями. Из ряда труб на разные части тела Сэма капает обжигающая жидкость. Его кровь собирается в подсохшую с краев лужу под клеткой.

Останавливаюсь в десяти футах от них. Почувствовав мое присутствие, Сетракус Ра оборачивается, на его массивной шее болтаются три лориенских амулета с убитых им детей-Гвардейцев. Опоясывающий горло шрам пульсирует темной энергией.

— Мы тебя заждались, — рычит Сетракус Ра.

Открываю рот, но ничего не произношу. Голубые глаза Сэма обращаются в мою сторону, но я не уверен, видит ли он меня.

Из трубы льется еще больше горячей жидкости, попадая Сэму на запястья, грудь, колени и ступни. Широкий поток течет по его щеке и скатывается на шею. От вида пыток Сэма, у меня, наконец, прорезается голос:

— Отпусти его! — кричу я.

Взгляд Сетракус Ра твердеет. Амулеты вокруг его шеи начинают светиться, и мой собственный отвечает им, освещая все вокруг. Голубой Лоралит нагревается, обжигая кожу, а затем внезапно воспламеняется. Срабатывает мое Наследие. Я позволяю огню охватить свои плечи.

— Я отпущу его, — говорит Ра, — если ты вернешься в гору и сразишься со мной.

Бросаю взгляд на Сэма и вижу, что он проиграл битву с болью и потерял сознание, уронив подбородок на грудь. Сетракус Ра указывает на безвольное тело Сэма и говорит: — Ты должен решить. Если не придешь, я убью его, а потом убью всех остальных. Если же ты придешь, то я оставлю их всех в живых.

Я слышу голос, выкрикивающий мое имя и говорящий мне, чтобы я не стоял столбом. Это Девятый. Резко сажусь, ловя ртом воздух, и открываю глаза. Все тело покрыто тонким слоем пота. Таращусь на дыру в стене, у меня уходит несколько секунд, чтобы прийти в себя.

— Парень! Вставай! — кричит Девятый из-за двери. — У нас куча дел!

Я встаю на колени и нашариваю рукой свой кулон. Сжимаю его крепко-крепко, пытаясь услышать крики Сэма в своей голове. Дверь в спальню вышибается. Девятый стоит в проеме, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — Серьезно, братан. Соберись уже. Пора отсюда убираться.

Глава 3

Нью-Дели встречает нас влажностью и духотищей. Покинув аэропорт, мы направляемся пешком вдоль обочины, Крейтон несет Ларец Марины под мышкой. Автомобили медленно движутся по перегруженному шоссе, отовсюду раздаются гудки клаксонов и рев моторов. Каждый из нас высматривает признаки неприятностей, даже малейший намек на слежку. Мы доходим до перекрестка, и там нас едва не затаптывают. Женщины с высокими корзинами на головах, мужчины с ведрами воды, переброшенными через дочерна загоревшие плечи, все они пихаются и орут на нас, призывая убраться с дороги. Запахи, гвалт, толкотня многолюдной толпы обрушиваются на нас, словно пытаясь сокрушить. Но мы остаемся бдительными.

На другой стороне улицы, которая, кажется, простирается на многие километры, расположен оживленный рынок. Нас принимаются осаждать дети с безделушками для продажи, и мы вежливо отказываемся от их резных поделок из дерева и украшений из слоновой кости. Я поражена царящим вокруг нас хаосом, рада видеть движение жизни в обычной для этого города обстановке. Я радуюсь этому моменту, такому далекому от нашей войны.

— Куда нам теперь? — громко спрашивает Марина, чтобы ее услышали сквозь шум.

Крейтон изучает толпу, переходящую улицу.

— Аэропорт с его видеокамерами уже далеко, так что, думаю, теперь мы можем… — Перед нами с визгом останавливается такси, поднимая колесами клубы пыли, водитель распахивает пассажирскую дверь, — …такси, — заканчивает фразу Крейтон.

— Вам куда? — спрашивает водитель. Он молод и выглядит нервным, будто первый день на работе. То ли Марина прониклась к нему сочувствием, то ли просто отчаялась уже прорваться через толпу, так как она запрыгивает на заднее сиденье, не оставляя нам выбора. Крейтон усаживается на переднее сиденье и называет водителю адрес. Мы с Эллой залезаем к Марине на заднее сиденье.

Водитель кивает и тут же давит ногой на газ, вжимая нас в потрескавшиеся пластиковые сиденья. Нью-Дели размывается в смесь ярких цветов и мимолетных звуков. Оставляя позади мир автомобилей, рикш, коз и коров, мы срезаем углы так быстро, будто едем не на четырех, а на двух колесах. Проносимся в миллиметре от пешеходов столько раз, что я сбиваюсь со счета. Тогда я решаю, что будет лучше, не всматриваться в происходящее за окном так внимательно. Нас троих мотает взад-вперед, бросает друг на друга. Единственный способ не упасть на грязный пол — это цепляться за все что можно и друг за дружку. В какой-то момент такси запрыгивает на бордюр, едва вписываясь в узкую дорожку, чтобы не врезаться в пробку впереди. Это абсолютное сумасшествие, и, как ни странно, я наслаждаюсь каждым его мгновением. Годы беготни, пряток и сражений превратили меня в адреналиновую наркоманку. Марина вцепилась в подголовник перед собой, отказываясь смотреть в окно, а Элла наоборот перегнулась через нее к окну, чтобы ничего не упустить.

Без всякого предупреждения водитель рывком выруливает на дорогу, которая идет вдоль длинного ряда складских строений. По обеим сторонам улицы стоят мужчины с автоматами Калашникова. Наш водитель кивает им, и мы летим дальше. Крейтон оглядывается на меня через плечо. Обеспокоенность на его лице усиливает и мое собственное чувство тревоги. Дорога заметно пустеет.

— Куда вы нас везете? — обращается Крейтон к водителю. — Нам нужно ехать на юг, а вы направились на север. — Марина с Эллой резко поднимают головы и вопросительно смотрят на меня.

Внезапно визжат тормоза, и автомобиль останавливается, а водитель распахивает дверь и рыбкой выпрыгивает наружу. Десятки фургонов и крытых грузовиков окружают нашу машину. На дверях окружившего нас транспорта красной краской нарисованы одинаковые символы, но я не могу разобрать, что они значат. Мужчины в форме выпрыгивают из фургонов с пулеметами наготове. Ну вот, теперь адреналина во мне хоть отбавляй. Так всегда перед боем. Я внимательно смотрю на Марину и вижу написанный на ее лице ужас, но я знаю, она сделает то, что я скажу. Я спокойна.

— Ребята, вы готовы? Марина? Элла? — Они кивают.

Крейтон поднимает руку вверх.

— Стойте! Шестая, глянь на грузовики. На двери!

— Что там? — спрашивает Элла. — Что на дверях?

Мужчины уже близко, окружают нас, их голоса становятся громче, и они выражают нетерпение. Я сосредотачиваюсь на нависшей над нами опасности вместо того, чтобы рассмотреть то, о чем говорит Крейтон. Когда вооруженные люди угрожают мне или моим близким, я прежде удостоверюсь в том, чтобы они об этом пожалели.

Марина смотрит в окно.

— Шестая, смотри! Это ведь цифра...

Наконец и я вижу то, на что они все так уставились, и в следующий момент дверь рядом с Мариной резко открывается. Красные знаки на дверях всех грузовиков — это восьмерки.

— Выходите! — кричит человек, открывший дверь.

— Делай, как он говорит, — произносит Крейтон тихо, но спокойно. — Пока будем выполнять все их требования.

Мы осторожно выходим из такси, наши руки подняты, все мы четверо зачаровано смотрим на красные цифры, нарисованные на дверях грузовиков. Должно быть, мы двигаемся слишком медленно, так как один из мужчин, делает шаг вперед и нетерпеливо подталкивает Эллу. Она теряет равновесие и падает. Я ничего не могу с собой поделать. Без разницы, люди ли они Восьмого или нет, они не смеют толкать двенадцатилетнюю девочку. С помощью телекинеза хватаю и поднимаю этого мужика в воздух и бросаю его через всю улицу. Вокруг начинается паника, остальные мужчины хватаются за оружие и начинают пронзительно кричать друг на друга.

Крейтон хватает меня за руку.

— Давай сначала выясним, кто они такие, почему оказались здесь и знают ли Восьмого. Если понадобится, будем драться в полную силу. — Продолжая злиться, стряхиваю его руку, но киваю в знак согласия. Крейтон прав — мы не знаем, чего они от нас хотят. Лучше сразу это выяснить, ведь мертвые они вряд ли будут в состоянии что-то объяснить.

Из крытого грузовика выходит высокий бородач в красном берете и медленно подходит к нам. Он уверенно улыбается, но глаза смотрят настороженно. Из наплечной кобуры торчит небольшой пистолет.

— Добрый день и добро пожаловать, — говорит он по-английски с сильным акцентом. — Я капитан Грахиш Шарма, командующий националистической повстанческой группировки «Вишну Восемь». Мы пришли с миром.

— Тогда для чего оружие? — спрашивает Крейтон.

— Оружие для того, чтобы убедить вас пойти с нами. Мы знаем, кто вы, и никогда не стали бы с вами сражаться. Мы знаем, какие потери нас при этом ждут. Вишну сказал нам, что вы также сильны, как и он.

— Как вы нас нашли? — спрашивает Крейтон. — И кто такой Вишну?

— Вишну — сущность, пронизывающая каждое живое существо, он хозяин прошлого, настоящего и будущего, Верховный Бог и хранитель Вселенной. Он сказал, что вас будет четверо, три юных девушки и мужчина. Он попросил меня передать вам сообщение.

— Что за сообщение? — говорю я.

Капитан Шарма прочищает горло и улыбается.

— Его послание: Я Восьмой. Добро пожаловать в Индию. Пожалуйста, приходите ко мне, как только сможете.

Глава 4

В лесу темно и холодно. Серое небо нависает над головой. Почти вся листва опала с деревьев и ковром устилает землю. Девятый идет впереди, изучая местность.

— А знаешь, кролик оказался даже вкуснее, чем я думал. — Он вытаскивает из кармана резинку и стягивает свои лохматые черные волосы в хвост. — Если захочешь, я и вечером могу такого зажарить.

— Пожалуй, соображу себе что-нибудь другое.

Девятый удивляется моей брезгливости.

— Боишься есть парное мяско? Ты должен есть, если хочешь восстановить силы. Уж не знаю почему, но наши камни не снимают твою боль. И вообще, эта твоя болезнь реально тормозит нас. Сплошная трата времени, дружище. Нам нужно поставить тебя на ноги, чтобы поскорее отсюда убраться.

На меня накатывает слабость даже от ходьбы. Мы прошли всего лишь пару сотен ярдов от нашего ветхого дома, а я уже выжат как лимон. И мне хочется вернуться обратно, чтобы прилечь. Но я понимаю, что если не буду двигаться, то никогда не поправлюсь.

— Слышь, Девятый, давай я расскажу тебе свой сон, — предлагаю я.

— Сон? — фыркает он. — Нет уж, обойдусь. Ну, разве что он о девушках. Тогда выкладывай все в подробностях.

— Мне приснился Сетракус Ра. Я говорил с ним. — Девятый на секунду останавливается, а затем продолжает идти. — Он предложил мне сделку.

— О, неужели? И какую же?

— Если я вернусь и предстану перед ним, он оставит нас всех в живых, включая Сэма.

Девятый хмыкает.

— Чушь полнейшая. Могадорцы не заключают сделок. По крайней мере, они не заключают сделок с теми, кто является их целью. Милосердие им неведомо.

— А я решил, почему бы просто не притвориться, что я согласен? В любом случае, я должен вернуться в подземный комплекс, чтобы вызволить Сэма.

Девятый поворачивается ко мне, на лице маска безразличия.

— Жаль тебя обламывать, друг, но Сэм уже давно мертв. Могадорцам плевать на нас, как и на людей. По-моему, тебе просто приснился кошмар. Ты испугался и почувствовал необходимость предупредить меня. Но если ты и вправду общался с Сетракусом Ра, то его предложение чистой воды — ловушка, и тебя убьют, едва ты ступишь в пещеру. Да ты и на десять миль подойти не успеешь, как тебя грохнут. Это я тебе гарантирую. — Девятый резко разворачивается и идет дальше.

— Сэм жив! — заявляю я, чувствуя злость, которая поднимается изнутри, придавая сил. Сил, которых мне так не хватало все эти дни. — А сон был настоящим. Сетракус Ра пытает его! Я видел, как он льет на него кислоту! И я не собираюсь стоять в сторонке, пуская все на самотек.

Девятый лишь снова смеется, но на это раз без издевки. Не очень-то обнадеживает, но уже намного мягче.

— Послушай, Четвёртый. Сейчас ты слишком слаб даже для того, чтобы добежать до пещеры. Да и не стоит забывать, что моги сильнейшие существа в галактике. Знаю, старик, это прозвучит бессердечно, но Сэм — всего лишь человек. Ты не сможешь спасти всех людей, так что перестать тратить на это свое время и силы. Они у тебя не резиновые.

В ладонях начинает светиться Люмен. Я точно начал лучше его контролировать. Надеюсь, свечение — это знак, что последствия от удара о силовое поле проходят.

— Да пойми ты, Девятый, Сэм — мой лучший друг. Смирись с этим и держи свое мнение о моих силах при себе, ясно?

— Нет, это ты пойми, — холодно говорит Девятый. — Это не игра. Мы на войне, друг, на войне. И твои чувства к Сэму не должны управлять тобой, ведь твои поступки ставят остальных в опасное положение. Я не позволю тебе стравить нас всех с Сетракусом Ра только ради Сэма. Мы подождем, пока тебе не станет лучше, а потом встретимся с остальными и будем тренироваться до тех пор, пока не станем готовы. А если тебя что-то не устраивает, то свалить отсюда ты сможешь только сразившись со мной. А я готов к бою, так что думай. Мне-то без разницы — хоть попрактикуюсь.

Девятый поднимает руку и направляет ее на что-то между деревьев. Секунду спустя слышу короткий визг.

— В яблочко! — улыбается Девятый, явно гордясь своими охотничьими навыками. Однако сдаваться я не собираюсь.

— Разве это не то, ради чего стоит умереть? Ведь каждый из нас рискнул бы жизнью ради помощи?

— Я рискую жизнью, чтобы спасти Лориен, — говорит Девятый с таким взглядом, что я невольно замолкаю. — Я умру за Лориен, как и любой настоящий лориенец. Но если мне суждено умереть, заметь «если», то я хочу умереть с двумя раздавленными головами могов в руках, давя при этом третью ногой. Я не горю желанием раньше времени увидеть у себя на лодыжке ожог с твоим символом. Пора бы тебе повзрослеть уже, хватить быть наивным и думать только о себе.

Его слова задевают меня за живое. Я знаю, что Генри согласился бы с ним, но я не брошу Сэма. Не знаю почему, то ли из-за высокомерия Девятого, то ли из-за неотложности видения, или из-за свежего воздуха и нашей прогулки, но мой разум, кажется, прояснился и впервые за несколько дней стал сильным.

— Сэм несколько раз спасал меня, а его отец встречал наш корабль, когда мы прибыли на Землю. Его отец, возможно, даже умер за нас, за Лориен. Мы задолжали им. Ты должен вернуться в пещеру вместе со мной. Сегодня же.

— Только через мой труп.

Надвигаюсь на Девятого, и он без колебаний, хватает меня и бросает в дерево. Сгруппировавшись, рывком встаю на ноги и уже собираюсь дать сдачи, когда до нас доносится звук хрустнувшей ветки. Девятый резко поворачивается на шум. Я прижимаюсь к дереву с другой стороны, мои ладони тускло светятся, готовые ослепить незваного гостя. Надеюсь, я не переоценил себя, и мои силы и вправду вернулись ко мне.

Глядя мне в глаза, Девятый шепчет: — Прости за дерево. Давай сначала найдем тех, кто за нами шпионит, и устраним угрозу.

Киваю, и мы идем туда, откуда раздался шум — в сторону небольшой группы сосен, густые ветви которых, представляют собой отличное укрытие. Будь главным я, мы бы подождали и посмотрели, кто или что скрывается за деревьями, но Девятый так не считает. Пока мы приближаемся к соснам, на его лице появляется странная улыбка. Девятый готов убить любого, кто появится. Снова в соснах слышен шорох, и одна из нижних ветвей приподнимается. Но вместо могадорских пушек или светящихся мечей мы видим маленький черный нос бигля.

— Берни Косар! — говорю я с облегчением. — Рад видеть тебя, дружище.

Он подбегает ко мне, и я, наклонившись, глажу его. Он единственный, кто был со мной с самого начала. Берни Косар говорит мне, что рад снова видеть меня на ногах.

— Он уже давно с тобой, да? — спрашивает Девятый. Я и забыл, что среди Наследий Девятого, также как и у меня, есть возможность общения с животными. Я знаю, что эти возможности еще незрелые, но это-то и неприятно — не хочу иметь с Девятым одинаковых сил. Девятый и так уже самый сильный среди всех знакомых мне Гвардейцев. Он может передавать свои способности другим, владеет антигравитацией, суперскоростью, суперслухом, телекинезом и всем остальным, о чем я еще не знаю. Мой Люмен выделяет меня среди других Гвардейцев, хотя он практически бесполезен даже в сочетании с огнем. Моя способность говорить с животными была именно тем качеством, развития которого я ждал, но теперь, уверен, что и в этом Девятый меня превзойдет.

Берни Косар, наверно, замечает разочарование на моем лице, поэтому и спрашивает, не хочу ли я с ним прогуляться. Только мы вдвоем.

Девятый слышит это и говорит: — Валяйте. В любом случае вам есть о чем поговорить. Ведь в перерывах между патрулированиями, он заботился о тебе.

Я продолжаю ласкать голову химеры.

— Значит, это был ты, да? — Берни Косар лижет мне руку. — Мой второй лучший друг, — говорю я. — За тебя я тоже готов умереть, Берни Косар.

На мои слова Девятый реагирует стоном. Я знаю: в этой тяжелой межгалактической войне каждый из нас должен прикрывать спину другому, но иногда мне просто хочется побыть вместе с Берни Косаром, Сэмом, Сарой, Шестой и Генри. С любым из них — только не с Девятым.

— Пойду отыщу свою добычу. Уверен, у нас будет что поесть, — говорит Девятый прежде, чем уйти. — Вы, ребята, пока погуляйте. Когда вернетесь, нужно будет обсудить, как нам найти остальных Гвардейцев, раз ты оклемался.

— И как их искать? Шестая оставила нам адрес места встречи, а бумажка осталась в кармане Сэма. Раз бумажка с адресом у могов, они наверняка будет поджидать Шестую на месте встречи. По-моему, это еще одна причина найти Сэма, — говорю я многозначительно.

Берни Косар соглашается. Похоже, он хочет найти Сэма почти так же сильно, как и я.

— Ладно, уболтал, обсудим это после обеда. Думаю, у нас будет опоссум. Или ондатра, — бормочет Девятый, направляясь в лес за добычей.

Берни Косар говорит следовать за ним. Он ведет меня сквозь лес, спускаясь с высокого поросшего травой холма. Спуск заканчивается, и через несколько футов вновь начинается подъем. Мы двигаемся быстро, и у меня возникает удивительное ощущение, что моя сила возвращается. Вот впереди два огромных дерева склоняются друг к другу. Я сосредотачиваюсь и раздвигаю их силой мысли. Как только между ними образуется пространство, Берни Косар прыгает туда, а я догоняю его. Вспоминаются наши утренние пробежки до школы. Жизнь тогда была намного проще. Днем я тренировался с Генри, а свободное время проводил с Сарой. Было захватывающе узнавать свои способности, свою силу, которая позволит мне сделать то, что я точно обязан совершить. И даже когда я был чем-то расстроен или испытывал страх, у меня все равно оставалась куча различных вариантов, и я мог просто сосредоточиться на них. В те времена я и не представлял себе, как хороша была моя жизнь.

Когда мы достигаем вершины небольшого холма, я уже весь взмок. Мне стало лучше, но я все еще не чувствую себя полным сил. Вид, открывшийся перед нами, впечатляет. Горные вершины Аппалачи, окруженные елями, купаются в лучах послеполуденного солнца. Я смотрю вдаль, на много километров вперед.

— Должен сказать, приятель, вид потрясающий. Ты это хотел показать? — спрашиваю я.

«Дальше слева», — говорит Берни Косар. — «Видишь?»

Внимательно осматриваю пейзаж.

— В долине?

«Смотри дальше», — говорит он. — «Видишь свет?»

Прищурившись, я гляжу дальше, за долину. Там за группой широкоствольных деревьев слабо виднеются очертания скалистого русла реки. И затем я вижу. Едва различимую светящуюся полоску голубого света слева от деревьев. Это силовое поле у входа в пещеру — штаб-квартира могов.

Она не дальше двух миль. Берни Косар говорит, что мы можем вернуться туда прямо сейчас, если я захочу. На этот раз он пойдёт со мной внутрь, так как система, подающая смертельный для животных газ, уже сломана мною и Сэмом.

Глядя на голубое свечение, меня пробирает дрожь. Сэм там. Как и Сетракус Ра.

— А как же Девятый?

Берни Косар дважды обходит меня, прежде чем присесть рядом.

«Решать тебе», — говорит он. — «Девятый сильный и быстрый, но он еще и непредсказуем».

— Ты приводил его сюда? — спрашиваю я. — Он знает, как близко мы к могам?

Берни Косар поднимает морду, как бы говоря «да». Не могу поверить, что Девятый знал и не сказал мне. С меня хватит! Достаточно с меня Девятого. Решаю вернуться в хижину. Предложу Девятому пойти с нами. Но что бы он ни сказал, я все равно встречусь с Сетракусом Ра.

Глава 5

Наш военный грузовик трясется по разбитой дороге. Мы проезжаем окраину города, и я осматриваюсь вокруг. Вдалеке виднеются смутные очертания огромной горы, но мне это мало о чем говорит. Мы едем в середине конвоя из грузовиков, забитых солдатами. Ларец стоит у моих ног, а рядом сидит Шестая. Из-за этого мне дышится спокойнее. После битвы в Испании я чувствую себя в безопасности только когда Шестая рядом.

Никогда бы не подумала, что буду скучать по сестрам из Санта-Терезы, но сейчас я бы все отдала, лишь бы вернуться в монастырь. Столько лет я только и думала, как сбежать от их правил и наказаний. Но теперь все, чего я хочу — это что-то привычное. Даже если это религиозная дисциплина. Мой Чепан, Аделина, мертва, убита могадорцами. Мой лучший и единственный друг, Гектор Рикардо, мертв. И благодаря могадорцам путь в город и монастырь мне закрыты. Смерти Аделины и Гектора легли на меня тяжким бременем, ведь я та, за кого они сражались. Боже, надеюсь, я не проклята. Меня убивает сама мысль, что моя неопытность и недостаток тренировок могут кому-то навредить. Не хочу своим присутствием ставить под угрозу нашу миссию. Наконец Капитан Шарма оборачивается, чтобы объяснить, что к чему: — Эта поездка займет несколько часов. Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. Захотите воды — холодильник за вами. Не привлекайте к себе внимания и ни с кем не заговаривайте. Не улыбайтесь и даже не кивайте. Мы в розыске.

Крейтон кивает.

— Что скажешь? — спрашивает Шестая у Крейтона. — Думаешь, он и вправду там?

— Да. Это логично.

— С чего это? — спрашиваю я.

— Горы — идеальное место, где может спрятаться Гвардеец. Много лет люди боялись ходить рядом с ледниками на севере Китая. Историй об инопланетянах хватало, чтобы отпугивать местных жителей, а китайские военные не смогли разобраться, в чем дело, потому что в долине появилось таинственное озеро и преградило им путь. Поди разбери, где тут правда, а где слухи, но в любом случае — это отличное место, чтобы спрятаться.

— Как думаете, могут там быть помимо Восьмого другие инопланетяне? — спрашивает Элла. — Могадорцы, к примеру?

Меня тоже это интересует.

— Насчет других не знаю, но мы скоро это выясним, — говорит Крейтон. Он стирает пот со лба и указывает на Ларец. — А пока было бы неплохо разобраться, как всем этим пользоваться, если, конечно, Марина будет не против.

— Конечно берите, — говорю я тихо, опуская глаза на Ларец. Я не против поделиться своим наследством, но мне стыдно, что я так мало о нем знаю. Мы должны были изучить содержимое Ларца вместе с Аделиной. Она должна была объяснить мне, как пользоваться тем, что может спасти мне жизнь. Но она этого не сделала. Я добавляю: — Только я не знаю, как что работает.

Крейтон берёт меня за руку, и я вижу его торжественный и обнадёживающий взгляд.

— Нет ничего плохого в том, что вы чего-то не знаете. Я расскажу обо всем, что смогу, — говорит Крейтон. — Теперь я не только Чепан Эллы, но и всех вас. И пока я жив, Марина, вы можете на меня положиться.

Я киваю и прикладываю ладонь к замку. Теперь, когда Аделина мертва, я могу открыть Ларец самостоятельно, и осознавать это больно. Шестая следит за мной, и я вижу, что она прекрасно понимает, через что я прохожу, ведь она тоже потеряла своего Чепана. Холод металлического замка заставляет меня вздрогнуть. Один щелчок и замок падает на пол грузовика. Грунтовка, по которой мы едем, покрыта выбоинами, из-за чего меня постоянно кидает из стороны в сторону, мешая уверенно доставать содержимое Ларца. Я не трогаю светящийся красный кристалл в углу, который я приняла за лориенскую гранату или еще что похуже, и который доставил мне столько неприятностей в колокольне приюта. Я вынимаю пару темных очков.

— Не знаешь, для чего они? — спрашиваю я, передавая очки Крейтону. Он рассматривает их несколько секунд, но затем возвращает, отрицательно качая головой.

— Точно не скажу, но, возможно, они позволят тебе видеть сквозь предметы, как рентгеновское зрение. А может, в них встроен тепловизор, удобный для ночного видения. Давай, проверь на себе. Надеваю очки и выглядываю в окно. Солнце стало не таким ярким, а в остальном вроде ничего не изменилось. Перевожу взгляд на руки, но те кажутся такими же, как и прежде, а взглянув на лицо Крейтона, я не вижу никаких тепловых зон.

— Ну и как? — спрашивает Шестая. — Что они делают?

— Не знаю, — говорю я, снова ища отличия в пейзаже за окном. — Может, это обыкновенные солнцезащитные очки?

— Вряд ли, — говорит Крейтон. — У всего в Ларце есть применение, и ты обязательно узнаешь какое.

— А можно мне? — просит Элла.

Передаю ей очки. Она цепляет их на нос, вертит головой, а затем смотрит в заднее окно. Я возвращаюсь к своему Ларцу.

— Стойте... в очках все выглядит немного иначе, правда не пойму в чем разница. Будто все происходит с небольшой временной задержкой... или ускорением. Не пойму. — Вдруг Элла ахает и кричит: — Ракета! Ракета!

Мы прослеживаем за ее взглядом, но я ничего не вижу на кристально-чистом небе.

— Где? — кричит Крейтон. Элла указывает на небо.

— Надо выбраться из грузовика! Сейчас же!

— А по-моему, там ничего нет, — Шестая вглядывается в горизонт. — Элла, наверное это очки тебя обманывают, потому что я ничего не вижу.

Элла не слушает. Она перебирается через меня и открывает дверь. На обочине полно острых камней и засохших кустов.

— Прыгайте! Немедленно!

Наконец мы слышим слабый свист, и внезапно именно оттуда, откуда показывала Элла, показывается черное пятнышко.

— Все вон! — кричит Крейтон.

Хватаю открытый Ларец и выпрыгиваю из грузовика. Ноги ударяются о землю, и дорога кружится перед глазами. Мир превращается в вихрь красок и боли. Заднее колесо нашего грузовика задевает мою руку, и мне едва удается откатиться из под колес следующего грузовика. Голова ударяется об острый камень и, кувыркнувшись в последний раз, я приземляюсь на свой Ларец. Удар выбивает из меня дух, а содержимое Ларца оказывается рассыпанным по земле. Я слышу, как где-то рядом откашливаются Элла и Шестая, но из-за клубящейся вокруг пыли их не видно. Через секунду первая ракета врезается в землю прямо позади нашего грузовика, в котором до сих пор едет капитан Шарма. Оглушительный взрыв подбрасывает грузовик вверх, переворачивает его и обволакивает дымом. Джип, мчащийся следом, не успевает свернуть и, наехав на край воронки, сваливается прямо в огромную яму. Еще две ракеты поражают конвой. В воздухе столько дыма и пыли, что разглядеть вертолеты невозможно, слышен лишь звук их винтов. Вслепую ощупываю землю вокруг себя, пытаясь собрать все, что вывалилось из Ларца. Я знаю, что помимо наследства из Ларца наверняка подберу еще кучу камней и веток, но с этим можно разобраться позже.

Я как раз хватаю красный кристалл, когда слышу выстрелы.

— Шестая! Ты жива? — кричу я.

Затем я слышу крик Эллы.

Глава 6

Я в бешенстве распахиваю дверцы шкафа, заглядывая под все то немногое, что там находится. Слышу, как кто-то шумно входит в дом. Полагаю, это Девятый, раз не слышно рычания Берни.

— Девятый! — ору я. — Куда ты спрятал мой Ларец?

— Глянь под раковиной, — кричит он в ответ.

Топаю на кухню. Бугристый линолеум напоминает ветхую шахматную доску, которую обильно забрызгали кофе. Ручки шкафчика под раковиной еле держатся, и, когда я тяну за них, раздается щелчок.

— Стой, Четвертый! — кричит Девятый из другой комнаты. — Я сделал… — Дверцы резко распахиваются и я отлетаю назад. — …ловушку! — заканчивает он. Дюжина остро заточенных кольев летит прямо в меня. Мои инстинкты срабатывают, когда между нами остается пара дюймов, и я отражаю их с помощью телекинеза. Колья разлетаются по комнате, протыкая стены. Девятый стоит в дверях и смеется.

— Мне очень жаль, старик. Совершенно забыл предупредить о ловушке.

Взбешенный, вскакиваю на ноги. Берни Косар вбегает на кухню и начинает рычать на Девятого. Пока он отчитывает Девятого за его тупость, я принимаюсь методично выдергивать колья из стены. Заставляю подняться их в воздух и нацеливаю на Девятого.

— А, по-моему, тебе ни капельки не жаль.

Я уже всерьез подумываю запустить в него этими мини-копьями, но Девятый ломает колья телекинезом сначала на две, потом на четыре, а затем и на восемь частей, и роняет их на пол.

— Эй, я правда забыл, — говорит он, пожимая плечами. И развернувшись к выходу, бросает: — Пофиг, хватай Ларец и двигай за мной. Пора отсюда сваливать, так что пакуй свое барахло.

Освещаю Люменом внутренности трухлявого шкафа и осторожно сую голову под раковину. Поначалу там ничего не видно, и я думаю, уж не разыграл ли меня Девятый. Я уже готов сорваться в гостиную с требованием вернуть Ларец, когда кое-что замечаю. Левая часть шкафа глубже, чем правая. Ощупываю внутренние стенки шкафа и отрываю ложную стенку. Джек-пот! Вот и он. Вытаскиваю Ларец и выношу его из кухни.

В гостиной Девятый роется в своем Ларце, в Ларце, который мы спасли из моговской пещеры.

— Рад снова тебя видеть, дружище, — говорит он, вытаскивая короткий серебристый жезл. Следом он вынимает округлый желтый предмет, сплошь покрытый бугорками. Предмет напоминает экзотический фрукт, и я почти ожидаю, что Девятый выжмет из него сок. Но он кладет предмет себе на ладонь, и прежде чем я успеваю спросить, зачем нужна эта штуковина, бросает «фрукт» на пол, а сам быстро отскакивает к стене. Ударившись об пол, предмет высоко подскакивает вверх и меняет свою окраску с желтой на черную, увеличиваясь до размеров грейпфрута. Когда он вырастает до моего плеча, бугорки взрываются, превращаясь в острые, как бритва, шипы. Пригнувшись, откатываюсь в сторону Берни Косара, чтобы не быть пронзенным.

— Какого хрена? — кричу я. — Предупреждать надо! И пяти минут не прошло, а ты уже дважды чуть меня не прикончил.

Девятый даже не вздрагивает, когда шипы с силой втягиваются обратно, а затем шар возвращается к нему на ладонь.

— Эй, эй, эй, расслабься, а? — просит Девятый. Он подносит шар к глазам, из-за чего у меня перехватывает дыхание. — Я знал, что с тобой ничего не случится. Я могу мысленно его контролировать. То есть частично. Как правило.

— Частично? Издеваешься, что ли? Лично я никакого контроля сейчас не заметил. Мне пришлось отскочить в сторону.

Девятый убирает шар от глаз, выглядя слегка пристыженным. Хотя и недостаточно.

— Пока я только цвет контролирую.

— И все?! — ушам своим не верю. Девятый пожимает плечами.

Берни Косар говорит ему, чтобы он перестал валять дурака.

— Да ладно тебе, я просто проверял, не забыл ли я, как всем этим пользоваться. Хотя бы тем, чему я знаю применение, — говорит Девятый, закидывая шар обратно в Ларец. — Ведь, чем черт не шутит. — Он вытаскивает кучу зеленых камней, которые использовал в пещере могов, и подбрасывает их в воздух. Они закручиваются в идеальный круг, который, подобно черной дыре, всасывает с пола всякий мусор. Круг, ярко светясь, движется в направлении окна во двор, и, когда Девятый щелкает пальцами, весь мусор выстреливает из него, доламывая жалкие остатки окна.

— Этому ставим галочку, — смеется он.

Открываю свой Ларец. Девятый считает, будто в наших Ларцах есть нечто, что поможет нам найти остальных. Первое, что я вижу, это синяя банка из-под кофе с прахом Генри. К горлу подступает комок. И я тут же мысленно переношусь в Парадайз: мы идем вместе с Сарой по тающему снегу через лес к мертвому телу Генри. Я обещал ему, что верну его прах на Лориен, и я все еще собираюсь это сделать.

Осторожно поставив кофейную банку на пол, я достаю из Ларца кинжал с алмазным лезвием, позволяю рукояти вытянуться и обернуться вокруг кулака. Повожу кинжалом из стороны в сторону, рассматривая лезвие. Затем снимаю кинжал с руки и принимаюсь дальше перебирать содержимое Ларца, стараясь не застревать на предметах, назначения которых не знаю — талисман в форме звезды, кучка хрупких листьев, перевязанных шпагатом, ярко-красный овальный браслет — и откладываю кристалл, дважды обернутый полотенцем и засунутый в полиэтиленовый пакет. Когда я коснулся его в прошлый раз, мне свело желудок, и к горлу подступила кислота.

Я отодвигаю в сторону гладкие желтые камни Ситарис, позволяющие Гвардейцам передавать Наследия другим, и достаю продолговатый кристалл, в котором заключены воспоминания. Его поверхность похожа на воск, а внутри все подернуто дымкой, и это первая и единственная вещь из Ларца, которую Генри мне показал. Появление дыма в кристалле знаменовало появление моего первого Наследия. Этот кристалл был началом. Затем я вижу отцовские очки Сэма и белые таблетки, которые мы с Шестой нашли в кабинете Малкольма Гуда под колодцем. Это, наконец, возвращает меня в реальность. Поворачиваюсь к Девятому.

— Может, в наших Ларцах есть что-то, что поможет нам пройти сквозь голубое силовое поле. Или хотя бы снизить побочные эффекты. Тогда у нас будет шанс сегодня же вызволить Сэма.

— Да, было бы здорово, если бы в Ларце нашлось что-нибудь такое, — непринужденно отвечает Девятый, при этом сосредоточенно глядя на фиолетовый голыш, балансирующий у него на тыльной стороне ладони. Вдруг камешек исчезает.

— Что за штука? — интересуюсь я.

Девятый переворачивает руку, и голыш появляется у него на ладони.

— Без понятия, но этим трюком можно сразить девчонок наповал, согласен?

Лишь качаю головой и одеваю на руку красный браслет, который я достал из Ларца. Неплохо будет, если он поднимет меня в воздух или опояшет стреляющими лазерами, но нет, браслет просто висит у меня на запястье. Машу рукою над головой, приказываю ему включиться и раскрыть свою силу. Но ничего не происходит.

— Ты его еще лизни! — ржет Девятый, наблюдая за мной.

— Надо будет — лизну, — расстроено бормочу я, решая не снимать браслет в надежде, что он сам себя проявит. Все предметы из моего Ларца были вложены туда старейшинами. Каждый предмет имеет назначение, поэтому я уверен — браслет что-то да делает. Случайно задеваю рукой бархатный мешочек с семью сферами — макетом солнечной системы Лориен. Расшнуровываю мешочек и, высыпав сферы в руку, показываю их Девятому. Вспоминается день, когда Генри впервые показал их мне.

— Ты не это ищешь? Это поможет нам найти остальных? Они были у Генри. С их помощью мы узнали, что один из Гвардейцев находится в Испании.

— Ничего подобного раньше не видел. Для чего они?

Я легонько дую на сферы, и они, засветившись, оживают. При виде зависших над моей ладонью светящихся шаров Берни Косар заливается лаем. Шары превращаются в планеты, вращающиеся по орбитам вокруг солнца Лориена. Я собрался было подсветить Люменом Лориен, чтобы увидеть его в былой зелени, какой планета была за день до нападения могадорцев, но шары начинают вертеться быстрее и светиться ярче. Больше я их не контролирую.

Девятый подходит ближе, и мы зачаровано смотрим, как планеты одна за другой сливаются с солнцем, пока перед нами не остается лишь одна большая светящаяся сфера. Этот новый мир вращается вокруг своей оси и мигает таким ярким светом, что приходится прикрыть глаза. Наконец сфера тускнеет, ее поверхность то вздымается, то опадает. Мы видим перед собой точную копию Земли.

Девятый зачарован зрелищем. Земля вращается, и мы сразу замечаем на ее поверхности пару маленьких точек — они пульсируют светом. Сориентировавшись, мы определяем, что они находятся в Западной Вирджинии.

— Это мы, — говорю я. Сфера продолжает вращаться, и мы видим еще одну точку в Индии, а четвертая быстро движется на север от Бразилии. — Не так давно мы с Шестой и Сэмом ехали в машине, и я показывал им нашу солнечную систему — тогда произошло то же самое. Она превратилась в глобус Земного шара. Тогда это случилось впервые, — рассказываю я.

— Странно, — говорит Девятый. — На глобусе только четыре точки, а должно быть шесть.

— Да, но это ничего не значит. В прошлый раз появилась только одна точка, в Испании, — говорю я. — Тогда поверхность Земли была очень нечеткой, но мы слышали, как какая-то девушка звала Аделину. Мы подумали, что это другой Гвардеец. Поэтому Шестая и полетела в Испанию на ее поиски. Я решил, ты именно так и собираешься связаться с остальными, но раз ты раньше ничего подобного не видел, то, видимо, ты говорил не об этом.

Девятый округляет глаза.

— Ну конечно! О Боже мой! Да, я раньше ничего подобного не видел, но, по-моему, Сандор мне об этом рассказывал. Если честно, когда мы впервые открыли Ларец, я был так поглощен серебристым жезлом и желтым «дикобразиком», что все последующее слушал уже в пол-уха. Но теперь я вспоминаю, как он говорил что-то о том, что у одних из нас есть красный кристалл, как у меня, к примеру, и использовать его надо для связи с остальными — а у остальных солнечные системы.

— Что-то я не догоняю.

Девятый бросается к своему Ларцу, достает светящийся красный кристалл размером с зажигалку, захлопывает крышку Ларца и возвращается ко мне. Взглянув на глобус, я замираю. Одна из синих точек в Западной Вирджинии исчезла.

— Ух ты, погоди. А ну-ка снова открой свой Ларец. Хочу кое-что проверить.

Девятый слушается, и вторая синяя точка вновь появляется в Западной Вирджинии.

— Отлично. Теперь закрой.

Девятый закрывает, и точка вновь исчезает.

— Это скучно, — говорит Девятый.

Когда он произносит эти слова, поверхность Земли становится нечеткой, и начинает вибрировать голосом Девятого с полусекундной задержкой.

— Что за черт? Почему мой голос отражается эхом?

Земля вновь вибрирует.

— Скучно, говоришь? А, по-моему, просто невероятно! — говорю я, пристально вглядываясь в глобус. — Мы не видим остальных Гвардейцев на глобусе потому, что видны только те, чьи Ларцы в данный момент открыты. Гляди.

Я поднимаю крышку Ларца Девятого. Девятый присвистывает.

— Здорово, Четвертый, реально здорово.

Через полсекунды мы снова слышим его голос из глобуса. Все для себя выяснив, Девятый опускает кристалл.

— Но вот этот чел, судя по его скорости, — говорю я, указывая на точку, движущуюся по глобусу, — где бы в Южной Америке он ни был, летит на самолете. Слишком уж быстро он перемещается.

— Зачем открывать Ларец в самолете? — спрашивает Девятый. — Это же глупо.

— Может, он в беде. Прячется где-нибудь в уборной и пытается понять назначение предметов из Ларца, прямо как мы с тобой.

— Интересно, а они тоже нас сейчас видят?

— Не знаю, но возможно они нас слышат. Я думаю, тебя услышит любой владелец макромира Земли, если ты будешь говорить в красный кристалл.

— Раз у половины из нас есть красные кристаллы, а у остальных — сила делать этот светящийся глобус, то…

— Все равно общаться в обе стороны мы сможем только, если для начала пара из нас скооперируется, — перебиваю я. — Хотя, раз уж мы тут все так удачно собрались, давай, что ли, попробуем поговорить с остальными. Правда, для этого их макромир должен быть включен, — добавляю я. — Но, может, судьба свела еще кого-то так же, как нас.

Девятый хватает красный кристалл и подносит ко рту, словно микрофон. — Алло? Проверка связи! Раз, два, три. — Он прочищает горло. — Ну ладно, если кто-нибудь из Гвардии сейчас стоит перед светящимся шаром, слушайте сюда. Четвертый и Девятый вместе, и мы готовы встретиться с вами. Мы хотим натренироваться и покончить уже со всей этой байдой, а потом вернуться на Лориен. Дальше. Мы не скажем где мы, на случай, если нас прослушивают моги. Но если у вас есть макромир Земли, найдите на нем пару близко расположенных точек, это и есть, гм, мы. Вот, э-э… — Девятый смотрит на меня и пожимает плечами. — Вот и все. Конец связи и все такое прочее.

Вдруг кожа на моем запястье под браслетом начинает неметь. Я встряхиваю кистью и чувствую покалывание. — Постой, добавь еще, что мы сейчас свалим отсюда, и чтобы они держали путь на США. Скажи им, что здесь, в Штатах, Сетракус Ра, лидер могадорцев. И еще, что, при первой же возможности мы собираемся сразиться с ним, и тем самым спасти наших друзей.

Земной глобус вибрирует, повторяя слова Девятого: — Всем ехать в Америку. Срочно! Сетракус Ра показал здесь свою мерзкую рожу, и мы собираемся как следует ее начистить и покончить с ним раз и навсегда. Следующее сообщение ждите завтра. Оставайтесь на связи.

Девятый бросает кристалл обратно в Ларец. Он больше доволен собой, чем радуется тому, что только что говорил в шар. Я нахмуриваюсь. Моя правая рука совсем заледенела, и прежде чем положить сферы обратно в бархатный мешок, я всеми силами пытаюсь снять с себя этот браслет. Именно тогда сфера вновь увеличивается в размере и теряет свою четкость. На том конце раздается звук взрыва, следом звучит хорошо знакомый голос. Он принадлежит девушке, которую я уже слышал прежде — Шестая отправилась искать в Испанию обладательницу именно этого голоса.

Девушка кричит: — Шестая! Ты жива? Мы слышим пронзительный крик, и грохот еще двух взрывов сильно сотрясает поверхность глобуса.

Я выхватываю красный кристалл из Ларца Девятого и пытаюсь установить связь. — Шестая! — кричу я. Я бы прыгнул в шар, если б это перенесло меня к ней. — Это Джон! Ты меня слышишь? Ответа нет. Мы слышим лишь отдаленный звук вращающихся лопастей вертолета, а потом глобус вновь замолкает, и его контуры становятся четкими. Точек в Индии больше нет. Внезапно сфера распадается на семь шаров, и они падают на пол.

— Ничего хорошего эти звуки не предвещают, — говорит Девятый, собирая шары. Он кидает их обратно в мой Ларец, а свой кристалл забирает из моей онемевшей руки.

Шестая в беде — в беде, которая включает в себя взрывы, вертолеты и горы. И все это происходит на другом конце света. Как мне добраться до Индии? Где сесть на самолет?

— Шестая — это та чувиха, что дала тебе карту базы в горах? Та, которая бросила тебя с тем пацаном, а сама умчалась в Испанию? — спрашивает Девятый.

— Она самая, — говорю я, пиная свой закрытый Ларец и крепко сжимая кулаки. Все плывет перед глазами. Что случилось с Шестой? Кто та девушка, чей голос я слышал уже дважды? Я замечаю, что с моей рукой творится что-то неладное. Услышав голоса, я отвлекся и напрочь забыл о браслете. Снова пытаюсь снять его с руки, но он в ответ обжигает мне пальцы.

— С этой штукой что-то не так. Может, он сломанный какой?

Девятый закрывает свой Ларец и протягивает руки к браслету.

— Браслет? — едва дотронувшись до него, он тут же отдергивает руку. — Черт! Током бьется!

— Ну и что мне с ним делать? — Пробую резко встряхивать рукой, надеясь стряхнуть с себя браслет. Берни Косар тянет морду понюхать браслет, но замирает на полпути, резко оборачиваясь на входную дверь. Уши бигля встают торчком, а шерсть на загривке поднимается дыбом.

Здесь кто-то есть, говорит он. Переглянувшись, мы с Девятым начинаем медленно отступать вглубь комнаты, подальше от входной двери. Мы были настолько поглощены изучением содержимого наших Ларцов и разговорами через макромир, что потеряли бдительность и не контролировали обстановку вокруг дома. Внезапно входная дверь слетает с петель. В окна летят дымовые гранаты. Осколки стекла летят во все стороны. Я хочу вступить в бой, но боль от браслета настолько невыносима, что я не могу сдвинуться с места и падаю на колени. Комнату озаряет зеленая вспышка, и Девятый кричит от боли. Он падает рядом со мной. Я и раньше видел такие зеленые вспышки. Могадорские пушки я не спутаю ни с чем.

Глава 7

Кругом свистят пули, взрывая рядом с нами землю. Мы с Эллой укрываемся за останками одного из грузовиков. Кажется, будто пули летят со всех сторон. Эллу подстрелили. А из-за поднятой взрывами пылищи, я даже не могу осмотреть ее рану. Осторожно ощупываю девочку, пока не натыкаюсь на липкую кровь и пулевое отверстие в нижней части бедра. Мое прикосновение вызывает у нее крик боли.

Самым успокаивающим голосом, на который только способна в подобных обстоятельствах, говорю: — Все будет хорошо. Марина тебе поможет. Только надо ее найти. — Беру Эллу на руки и, прикрывая собой, бережно уношу от грузовика. Я едва не пробегаю мимо Марины с Крейтоном, которые скрючились за другой кучей обломков.

— Скорей! Эллу ранили! Нужно сматываться!

— Огонь слишком сильный. Нас нашпигуют пулями, едва мы выбежим из укрытия. Давай сперва подлечим Эллу, а уж потом будем отбиваться, — говорит Крейтон.

Кладу Эллу перед Мариной. На девочке все еще одеты очки. Сейчас я ясно вижу ее рану, она сильно кровоточит. Марина кладет руки на ногу Эллы и закрывает глаза. Элла судорожно вздыхает и начинает часто дышать. Удивительно видеть Наследие Марины в действии. Рядом снова гремит взрыв, и нас осыпает пылью. Мышцы вокруг раны сокращаются, выталкивая пулю из тела. Черно-красная рана затягивается, и на ее месте появляется жемчужно-кремовая кожа. Очертания небольшой косточки под кожей чуть смещаются, становясь на прежнее место, и тело Эллы медленно расслабляется.

Я похлопываю Марину по плечу и с облегчением говорю: — Марина, это было впечатляюще.

— Спасибо. Сама балдею. — Марина убирает руки, и Элла, осторожно поднимается на локтях. Крейтон заключает ее в объятия.

Над нами с ревом пролетает вертолет, уничтожая еще два грузовика пулеметной очередью. Дымящийся металлический осколок, врезается в землю рядом со мной; это дверь от грузовика, на ней все еще видна восьмерка. Вид этой цифры наполняет меня гневом. Уж теперь-то, когда Элла исцелилась, я готова дать отпор.

— Давайте им уже наваляем! — кричу я Крейтону.

— Это могадорцы? — спрашивает Марина, со щелчком закрывая Ларец.

Крейтон выглядывает из-за обломков, за которыми мы прячемся, и говорит: — Это не моги. Но нападающих немало, и они приближаются. Можем сразиться с ними и здесь, но горы предпочтительней. Кем бы ни были эти ребята, если они здесь не по нашу душу, а воюют с капитаном Шарма, то не вижу смысла раньше времени показывать им, на что мы способны.

Позади гремит очередной взрыв, и нас накрывает новым облаком пыли. На моих глазах вертолет разворачивается, вновь заходя на атаку. Мы переглядываемся с Мариной, явно думая об одном и том же: просьба Крейтона не пользоваться нашими Наследиями — невыполнима, мы не можем сидеть сложа руки. Марина захватывает управление вертолетом и меняет траекторию его полета. Пилоты никогда не поймут, что произошло, зато мы от них избавимся. Неважно, кто внутри, зачем понапрасну подвергать людей опасности. Вращающиеся лопасти вертолета исчезают вдали, и мы с Эллой облегченно выдыхаем, в то время, как Крейтон взирает на это хмуро. Вдруг за наше укрытие ныряет капитан Шарма.

— Слава Богу, вы живы, — говорит он. Хочу ответить ему тем же. Я думала, он погиб еще при первом взрыве. Из глубокого пореза на виске у него течет кровь, а рука висит под неестественным углом.

— А разве это не ваших рук дело? — интересуюсь я, свирепо глядя на него.

Он качает головой.

— Это солдаты Фронта Господнего Сопротивления. Мы уже давно не в ладах.

— Чего им надо? — спрашиваю я.

Капитан Шарма осматривает горизонт, а затем встречается со мною взглядом.

— Убить Вишну. И уничтожить всех его друзей. Подобных ему. Тех, кто стоит у них на пути.

Припав к земле, осторожно выглядываю из-за обломков грузовика. В нашу сторону движется внушительная группа мощно вооруженной техники, несколько вертолётов прикрывает ее сверху. По вытянутой в длинную линию колонне проносятся крошечные огоньки, и через миг вокруг нас начинают свистеть пули.

— Давайте зададим им жару, — говорю я.

— Здесь нам их не победить, — возражает капитан Шарма, поднимая пулемет здоровой рукой. — Моих людей осталось не больше двадцати. Шанс выжить у нас будет только в горах.

— Да просто дайте мне с ними разобраться, — настаиваю я.

— Шестая, не гони, — говорит Крейтон, подхватывая Ларец Марины. — Капитан прав. В горах легче спрятаться. Наваляешь им там, не хуже, чем здесь. Только там это будет не так явно, лишнее внимание нам ни к чему. Мы же не хотим привлечь сюда могов? Марина накрывает мою руку своей.

— Крейтон дело говорит. Будем умнее. Не стоит нам светиться еще больше.

— Моги? — удивленно спрашивает капитан Шарма. Нужно быть осторожнее в его присутствии.

Прежде, чем кто-то успевает ему ответить, мимо нас проносятся два низколетящих вертолета, осыпая все градом пуль. Несколько солдат капитана падают замертво, а их оружие разносит на бесполезные куски металла. Если мы хотим бежать, то надо это делать прямо сейчас или будет поздно. Хватаю телекинезом хвост одного из вертолетов и наклоняю его носом вниз. Напоминает родео: как лошадь брыкается, чтобы скинуть всадника, так и пилот отчаянно борется, пытаясь выровнять взбрыкнувший вертолет. Мы наблюдаем, как пилот особенно сильно дергает на себя штурвал, отчего двое мужчин вываливаются прямо из кабины. Они были не высоко, так что падение не должно им повредить... сильно. Бросив взгляд на уцелевшие внедорожники из колонны капитана Шарма, я замечаю, что у одной из машин все еще пыхтит выхлопная труба. Джип не заглушили!

— Бежим! Живо! — кричу я.

Все бросаются вон из укрытия; капитан Шарма на ходу кричит остаткам своих людей, чтоб отступали. Их отряд менее чем в ста метрах от нас. Чувствую, как одна из пуль просвистывает в волосах, другая навылет проходит через предплечье, но не успеваю я вскрикнуть, как рядом появляется Марина, и прямо на бегу прикладывает свои ледяные руки к моей ране. Все, за исключением одного, солдаты капитана выполняют его приказ об отступлении. А не подчинившийся солдат бежит вместе с нами.

Добравшись до джипа, быстро садимся внутрь — мы вчетвером, плюс капитан Шарма и солдат. Крейтон газует и выруливает на дорогу. Пули прошивают заднюю часть машины, разбивая заднее стекло, но вдоль дороги как раз появляется небольшой скальный выступ, и под его прикрытием мы ненадолго избавляемся от непрерывной пальбы.

Дорога явно не предназначена для гонок. На ней полно выбоин, камней и разного мусора, и Крейтон всеми силами старается не съехать на обочину. Внедорожник набит оружием — я нахожу дробовик и ползу к заднему окну, чтобы отстреливаться. Когда понадобится - Марина следует моему примеру, оставив свой Ларец Элле.

Теперь, когда у меня есть время собраться с мыслями, меня пробирает зло. Мы-то полагали, что если Восьмой в горах, то мы будем здесь в безопасности, под его присмотром. Вместо этого, именно из-за него на нас напали. Если мы останемся живы, я порву Восьмого на британский флаг.

— Куда ехать? — кричит Крейтон через плечо.

— Просто держитесь дороги, — отвечает капитан. Оглянувшись через плечо к лобовому стеклу, я вижу вдали Гималаи. Они медленно приближаются, а их зубчатые вершины становятся всё более угрожающими. Мне видна коричневая граница пустыни, и огибающая подножие гор полоса растительности.

— Почему эти люди хотят убить Восьмого? — спрашиваю я у капитана Шарма. Ствол моего дробовика постукивает по раме заднего окна.

— Фронт Господнего Сопротивления не верит, что он Вишну. Они считают нас богохульниками, принимающими мальчишку с горы за Верховное Божество. И чтобы обелить имя Бога, они хотят нас убить.

— Шестая! — кричит Элла. — Ракета! — она по-прежнему в очках.

Выглянув в окно, я сразу вижу, как из вертолета вылетает снаряд. Это ракета направленного действия, и она летит прямо на нас. Используя телекинез, направляю ее к поверхности пустыни, где она и взрывается. Вертолет выпускает еще две ракеты. — Пора с ними кончать! — кричу я. — Марина, давай вместе! — Она кивает, и вместо того, чтобы направить ракеты в песок, мы посылаем их обратно к вертолету, а затем с мрачными лицами наблюдаем, как взрыв превращает вертолет в гигантский огненный шар. Мы не хотели никого убивать. Но, когда выбор стоит: или они нас, или мы их, я никогда не стану жертвовать своими.

— Отлично сработано, Шестая, — хвалит Элла.

— Йо-хо-хо и так далее, — мрачно посмеиваюсь я.

— Как думаешь, теперь-то они от нас отвяжутся? — спрашивает Марина.

— Вряд ли это будет так легко, — с сомнением отвечает капитан Шарма.

— Ее способности во многом схожи со способностями мальчика, которого вы называете Вишну, — говорит Крейтон, указывая на меня. — Этого хватит, чтоб их переубедить? Думаете, после этого они захотят с ним сражаться?

— Еще как! Им главное — его найти, — говорит капитан.

— Какова численность этого Господнего Фронта? — спрашиваю я у капитана Шарма.

— Вообще? Тысячи. У них к тому же немало богатых спонсоров, которые дают им все необходимое.

— Даже вертолёты, — говорит Крейтон.

— Поверьте, это еще цветочки, — добавляет капитан.

— Лучше всего — опередить их, — говорит Крейтон капитану. — Я поведу так быстро, как только смогу. Если придётся драться, сразимся, но я бы предпочёл уклониться от боя.

Пять минут проходят в напряженном молчании. Мы с Мариной держим погоню на расстоянии, и всякий раз, когда в нашу сторону летит снаряд, используя телекинез, оставляем его позади. Высокие деревья, которые стали постепенно появляться по обеим сторонам дороги, хорошо нас защищают. Джип ныряет в очень узкую долину, перед подъемом в гору. Мы как раз подъезжаем к подножию горы, когда капитан Шарма просит Крейтона остановиться. Высунув голову из машины, вижу на земле множество небольших земляных холмиков.

— Мины? — спрашиваю я.

— Не уверен, — говорит капитан. — Но два дня назад ничего подобного тут не было.

— А объезд есть? — интересуется Крейтон.

— Нет, эта дорога единственная, — отвечает капитан Шарма.

Внезапно мы слышим звук лопастей вертолета, но его самого пока не видно — деревья мешают. Конечно, это означает, что и они нас тоже пока не видят, но судя по звукам, они недалеко.

— Здесь мы станем легкой добычей, — говорю я, лихорадочно придумывая лучший ход.

Крейтон открывает дверцу и, зажав пулемет под мышкой, выходит из джипа.

— Ладно, тогда давайте выбирать, — говорит он и указывает на правый холм. — Либо поднимемся туда и из-за укрытия начнем бой, либо убегаем дальше в горы.

Я тоже выбираюсь из машины.

— Я не побегу.

— И я, — заявляет Марина, вставая рядом со мной.

— Значит, сражаемся, — говорит капитан Шарма. Он указывает на холмы вдоль дороги. — Разделимся: половина поднимется на левый, половина на правый. Вы двое, со мной. — Он показывает на меня с Эллой.

Переглянувшись с Крейтоном, обмениваемся кивком. Элла поворачивается к своему Чепану.

— Пап, ты как без меня?

Крейтон улыбается.

— Наследие Марины не даст мне пропасть. Я буду в порядке.

— Я за ним присмотрю, Элла, — добавляет Марина.

— Капитан, вы уверены, что нам необходимо разделяться? — спрашивает солдат. — Я мог бы сбегать за Вишну, позвать его на помощь.

— Нет, Бог Вишну должен оставаться в безопасности.

Крейтон поворачивается к Элле: — Не снимай очки. Будешь нашими глазами. Я еще не разобрался, как они работают, но будем надеяться, они нам снова помогут.

Я обнимаю Марину и шепчу ей на ухо: — Не сомневайся в своих силах.

— Надо бы мне вылечить капитана Шарма, пока вы не ушли, — предлагает она.

— Не надо, — шепотом возражаю я. — Я пока ему не доверяю, а раненый, он не так опасен.

— Уверена?

— Пока, да.

Марина кивает. Крейтон слегка похлопывает ее по руке, зовя за собой и молодым солдатом. Втроем они начинают взбираться по левому склону долины и исчезают за большим валуном.

Мы с капитаном Шарма и Эллой поднимаемся на правый холм холма, осторожно огибая земляные холмики. Занимаем позицию за массивными валунами и обустраиваемся в ожидании наступающего отряда.

Я поворачиваюсь к капитану Шарма, чувствуя себя немного виноватой за то, что не дала Марине его вылечить. Но не исключено, что все происходящее им подстроено, как часть какой-то хитроумной ловушки.

— Как рука? — спрашиваю я шепотом.

Кряхтя, капитан ложится на живот и устанавливает ствол оружия на плоский камень, затем поднимает глаза и подмигивает мне.

— Мне и одной вполне хватает.

Краем глаза замечаю гудящий сверху вертолет, но он почти сразу исчезает. Может, с ним разобралась Марина, а может пилот просто не смог продраться сквозь пышную растительность долины. Глядя на небо сквозь просвет между деревьями, пытаюсь повлиять на облака, окружающие вершины гор, но послеобеденное солнце ничего от них не оставило. А без ветра и облаков мне нечем управлять. При необходимости я могу стать невидимой, но пока не хочу раскрывать этот козырь перед капитаном.

— Что видишь? — спрашивает Элла.

— Ничегошеньки, — шепчу я. — Капитан, как далеко отсюда Восьмой?

— В смысле Вишну? Недалеко. Пешком где-то полдня пути.

Собираюсь расспросить капитана поподробнее, ведь если с ним что-то случится, нам придется добираться дальше самим. Но тут на дороге появляется ржавый пикап, который на полной скорости несется по узкой лощине. В открытом кузове стоит мужчина. Даже отсюда видно, что он нервничает настолько же сильно, насколько хорошо вооружен. Он нервно вертит своим оружием по сторонам, пытаясь уследить за всем и вся. Едва наш внедорожник показывается в их поле зрения, пикап резко тормозит и сидящие сзади солдаты спрыгивают на землю. Следом появляются еще несколько грузовиков, тормозя позади пикапа. Из красного фургона выскакивает солдат и вскидывает на плечо гранатомет. Это мой шанс.

Слегка толкаю капитана ногой: — Я скоро вернусь.

Не дав ему вымолвить ни слова, быстро исчезаю в зарослях. Когда он больше не может меня видеть, становлюсь невидимой и мчусь вниз, в долину. Солдат держит наш внедорожник на прицеле, но прежде чем он успевает нажать курок, я срываю гранатомет с его плеча и бью рукоятью в живот. Солдат сгибается пополам и с криком падает. Услышав шум, водитель грузовика тянется за пистолетом. Направляю гранатомет ему в лицо. До солдата мигом доходит, что свободно парящий гранатомет запросто может выстрелить, и, резко развернувшись, дает деру с высоко поднятыми над головой руками. Прицеливаюсь в теперь уже пустой ржавый пикап и жму на курок. Залп, и столб огня подбрасывает пикап вверх футов на тридцать. Горящая машина жестко приземляется, отскакивает от дороги и кубарем катится вперед, с треском врезаясь в наш внедорожник. От удара наш джип медленно катится вперед, наезжая на те небольшие земляные кочки из-за которых мы побоялись ехать дальше. Следующие тридцать секунд слышны лишь короткие оглушительные взрывы да выстрелы вслепую палящих солдат из-за взрывающихся на дороге кочек. Грохот вспугивает тысячи птиц, с окружающих нас деревьев, но их крики быстро тонут в шипении, треске и хлопках взрывающихся боеприпасов. Я была права: те кочки были минами. И теперь наш внедорожник всего лишь груда тлеющего металлолома.

Очевидно, это была всего лишь разминка. Основные силы — бронетехника, небольшие танки, мобильные ракетные установки — приближаются к горе. И в общей сложности еще несколько тысяч пехотинцев. Пять или шесть вертолетов прикрывают их с воздуха. Услышав шум, оборачиваюсь и вижу, как ракетная установка начинает поднимать направляющие и поворачиваться, входя в рабочий режим. Носы пяти белых ракет нацеливаются в сторону укрытия Марины и Крейтона. Улавливаю движение в деревьях: это молодой солдат капитана бежит с холма в долину. Он не вооружен и несется прямо к ракетной установке. Моя первая мысль: он собирается пожертвовать собой, чтобы как-то спасти моих друзей, однако никто в него не стреляет. Добежав до установки, он начинает указывать вверх, туда где спрятались Крейтон и Марина. Установка поднимается еще на несколько футов, корректируя свою цель.

Он предатель, занявший сторону наших врагов! Внезапно солдат взлетает в воздух, вздернутый силой телекинеза. Должно быть, Марина пришла к тем же выводам, что и я. Лишь бы не было слишком поздно. Солдат уже раскрыл ее местоположение.

Глядя на ракетную установку, я готовлюсь изменить направление ракет, как только те вылетят. Но не успеваю я на них сосредоточиться, как еще одна пусковая установка приводится в действие и направляет свои ракеты уже прямо на меня. Видимо, военные вычислили откуда я стреляла из гранатомета, хотя я и была невидима. Мне под силу контролировать только одну установку, а бежать уже поздно. Так что мой выбор невелик: спастись самой или сохранить жизнь Марине с Крейтоном.

Установка, направленная в гору, дает залп. Ракеты с визгом летят прямо к холму. Беру их под контроль и разворачиваю к земле, где они и взрываются, но тут дает залп вторая установка. Поворачиваюсь и вижу белые носы ракет, летящие в моем направлении. До того, как я успеваю что-либо сделать, ракеты разворачиваются и летят обратно к пусковой установке и солдатам, которые их выпустили. Пять автомобилей взлетают на воздух.

Марина! Это она спасла мне жизнь. Мы действовали сообща, как нам и следовало! Эта мысль вселяет в меня непоколебимую уверенность, большую, чем ранее, что не смотря на эту задержку, мы отыщем Восьмого. Я хочу послать сообщение остальным солдатам, поэтому снимаю невидимость и показываю себя. Затем концентрируюсь и беру под контроль пламя, бушующее на месте ракетной установки, в которую я взорвала ее же ракетой с помощью телекинеза. Кидаю огонь вниз вдоль дороги, распространяя и поглощая им остатки отряда. Одну за другой пламя поглощает военную технику, взрывая ее подобно эффекту домино. Сообщение доставлено. Оставшиеся солдаты Фронта Господнего Сопротивления начинают отступать. На миг меня охватывает желание воздать им по заслугам. Но это жестокое и ненужное занятие в стиле могадорцев. Мои кровожадные фантазии по отношению к уносящим ноги воякам ничем нам сейчас не помогут.

— Правильно! Катитесь отсюда! Иначе поджарю вас до корочки! — Когда последний солдат исчезает из поля зрения, я разворачиваюсь и топаю обратно к холмам. Мне необходимо найти своих друзей.

Глава 8

Дымовая завеса постепенно начинает рассеиваться, и с того места на полу, где я лежу, мне видны десятки ног в черных берцах. Глянув чуть выше, вижу почти такое же число винтовок, нацеленных мне в голову.

Переведя взгляд от тяжелых ботинок к противогазам, с облегчением понимаю, что они принадлежат людям, а не могам. Только вот откуда у них могадорское оружие? Вдруг, прямо мне в затылок вдавливается оружейный ствол. Будь я в норме, выбил бы пушку телекинезом и зашвырнул подальше в горы, но из-за боли от браслета в голове каша. Один из мужчин обращается ко мне, но я с трудом его понимаю.

Чтобы хоть как-то отстраниться от боли, шарю взглядом, на чем бы можно было сосредоточиться, и вижу стонущего на ковре Девятого. Похоже, ему тяжело дышать; и к тому же, кажется, его конечности парализовало. Желая ему помочь, пытаюсь подняться на ноги, но едва я делаю движение, кто-то ударяет меня, заставляя лечь обратно на пол. Тогда я перекатываюсь на спину, и тут же мне в левый глаз упирается длинный цилиндрический ствол. Внутри горят сотни огоньков, они кружатся, готовые слиться в единый зеленый пучок. Это определенно могадорская пушка, именно такая парализовала меня во Флориде на заднем дворе горящего дома. Фокусирую правый глаз на обладателе пушки — мужчине в бежевом пальто. Он приподнимает противогаз, открывая седые волосы и лицо с мясистым перекошенным носом, который, похоже, ломали уже не раз. Ловлю себя на мысли, что жду не дождусь стать следующим, кто опять его сломает.

— Не рыпайся, — рявкает он, — не то пристрелю.

Бросаю взгляд на Девятого, который, вроде бы приходит в себя. Он с трудом садится, озираясь и борясь с головокружением. Мужик, вдавивший пушку мне в лицо, оглядывается на Девятого.

— Ну и что, по-твоему, ты делаешь? — интересуется он.

Девятый улыбается ему, протирает глаза и спокойно отвечает: — Да вот, прикидываю, кого из вас убить первым.

— Заткни его! — кричит появившаяся на пороге женщина, у нее тоже моговская пушка. Двое мужчин ставят ботинки Девятому на плечи и прижимают его к полу. Тетка походит ко мне, и кто-то хватает меня за плечи, ставя на ноги. Другой мужчина сгребает мои запястья и застегивает на них наручники.

— Твою мать! — вдруг вопит он, случайно задев мой браслет. Может, я и не в курсе всех его свойств, но это мне определенно нравится. Выпрямившись, оцениваю обстановку. В доме десять или двенадцать мужчин в масках, у всех винтовки. Мужик и баба, которые с нами разговаривали, по-видимому, у них за главных. А вот Берни нигде не видно. Хотя я слышу его голос в своей голове: Просто жди. Посмотрим, чего им надо и что они знают.

— Чего вам от нас надо? — спрашиваю я мужчину со сломанным носом.

Он смеется и оглядывается на женщину.

— Чего нам надо, спецагент Уокер?

— Для начала я хочу знать, кто твой приятель, — указывает она на Девятого.

— Да я этого кекса впервые вижу, — встревает Девятый, сдувает упавшие на лицо волосы и с улыбочкой продолжает: — Я вакуумными пылесосами торгую, шел мимо, смотрю — не дом, а натуральная помойка, вот я и решил, что пылесос тут не помешает.

Кривоносый обходит Девятого.

— И эти свои пылесосы ты наверняка носишь в этих странных сундучках? Вакуумные, говоришь? — Мужик кивает одному из копов и говорит: — Ну давай взглянем на твой товар. Может, прикуплю себе один.

— Да пожалуйста. — В улыбке Девятого проскальзывает угроза. — У меня как раз акция. Продам два по цене трех.

Мы с Девятым мельком переглядываемся, после чего он кидает быстрый взгляд на стену, туда, где под потолком порхает мотылек. Вернее, Берни Косар. Наверняка Девятый тоже слышал приказ химеры ждать и смотреть что произойдет. Удивлюсь, если он и дальше сможет себя сдерживать. Один из солдат защелкивает пару наручников на Девятом, и тот снова быстро садится. Я вижу, что его наручники уже сломаны. Он придерживает их руками, дабы не вызывать подозрений.

Девятый просто ждет подходящего момента для атаки. Не знаю, прислушается ли он к просьбе Берни Косара. Бесшумно развожу руки за спиной, осторожно разрывая наручники. Что бы дальше ни произошло, надо быть готовым.

Несколько солдат окружают Ларец Девятого. Один из них несколько раз со всей дури ударяет прикладом винтовки по закрытому замку, но безрезультатно. Тогда он делает еще несколько безуспешных ударов, но уже без всякого энтузиазма.

— А если так. — Спецагент Уокер достает револьвер и стреляет в замок. Пуля рикошетит по комнате, едва не задевая ногу одного из копов.

Кривоносый сгребает Девятого за шиворот и, поставив его на ноги, с силой толкает вперед. Не в силах больше скрывать уловку с наручниками, Девятый выставляет перед собой руки и падает на колени. Понимая, что руки Девятого не связаны, Кривоносый кричит через плечо: — Эй! Принесите сюда наручники! Эти сломаны!

Прижав подбородок к груди, Девятый сотрясается от хохота. Он резко вытягивает ноги и делает отжимание. Затем еще одно. Один из копов выбивает из-под него правую руку, но Девятый не останавливается. Он продолжает отжиматься на одной левой. Тогда коп подсекает ему левую руку, но Девятый молниеносно опускает вниз правую руку, не позволяя себя сбить, и отжимается лишь на одной руке, показывая свою совершенную спортивную форму. Четверо копов разом наваливаются на него, хватая за ноги или руки, но Девятый просто продолжает ржать. Неожиданно для себя, меня тоже пробивает на смех. Странное чувство юмора Девятого оказывается заразно. Да уж, надо отдать ему должное. Спецагент Уокер поворачивается ко мне. И я медленно вытягиваю руки из-за спины, демонстрируя повисшие на запястьях сломанные наручники. Размяв пальцы, как ни в чем не бывало, завожу руки за голову и принимаюсь насвистывать.

Агентша прищуривается и одаривает нас, наверное, самым угрожающим взглядом из своего арсенала.

— А тебе известно, что с такими пареньками, как вы, делают в тюрьме? — ядовито спрашивает она.

— Дают сбежать? Как мне в прошлый раз? — Сделав большие глаза, невинно смотрю на нее.

Услышав мои слова, Девятый начинает аж подвывать от хохота из-под кучи копов. Надо признать, Девятый привнес в это задержание толику немного странно юмора. Моя улыбка растягивается до ушей. Я понимаю: эти люди просто выполняют свою работу. Они уверены, что защищают свою страну. Сейчас, правда, я их ненавижу. Ненавижу за то, что они отнимают у нас драгоценное время, ненавижу блатные замашки той агентши. Ненавижу их за моговские пушки. Но больше всего я ненавижу их за вербовку Сары, чтобы она помогла им схватить меня и Сэма на прошлой неделе. Интересно, что они ей пообещали за то, что она нас выдаст? Играли ли они на ее чувствах? Убедили ее, что сдавая нас, она тем самым нас спасает? Говорили ли, что она сможет навещать меня, пока я буду расплачиваться за свои так называемые ошибки? Бросаю взгляд в сторону Берни Косара, но мотылька больше не видно. Правда какой-то коричнево-белый таракан стремительно забирается по моей ноге и ныряет в карман джинс.

Девятый нам пока подыграет, говорит мне Берни Косар. Но я не знаю, насколько его хватит. Выясни все что можно и как можно быстрее.

Главный хлопает в ладоши, чтобы привлечь внимание остальных.

— Закругляемся! Грузите их, пока сюда не явились наши друзья.

— Что за друзья? — влезаю я, хотя и так уже догадался, что по какой-то причине правительство США и могадорцы сотрудничают. Это объясняет, почему эти люди используют против нас моговское оружие. — Кого вы так не хотите видеть?

— Захлопни пасть! — верещит спецагент Уокер. Она достает мобильник и набирает номер. — Мы его взяли, плюс еще одного… — говорит она в трубку. — Сундука два... Нет, но мы их откроем. До встречи.

— Кто это был? — спрашиваю я. Она игнорирует мой вопрос и убирает телефон.

— Эй, приятель, так нечестно, ты же обещал купить пылесос, — возмущается Девятый, обращаясь ко мне: — Мне бабки нужны. Босс меня кастрирует, если я опять припрусь с полной коробкой. — Копы ставят Девятого на ноги. Тот разминает спину и улыбается, как объевшийся сметаны котяра. — Неважно, куда вы нас отвезете, нет такой тюрьмы, которая нас удержит. Знай вы, кто мы, вы бы не тратили время зря.

Агент Уокер смеется.

— Мы знаем, кто вы такие, и раз вы такие крутые и умные, то что ж вы дали себя поймать?

Копы поднимают наши Ларцы и выходят из дома. На нас застегивают новые наручники. На Девятого вешают аж целых три пары.

— Вы понятия не имеете, на что мы способны, — Девятый произносит это медовым голосом, пока они ведут нас через двор. — При желании, я бы мог убить вас всех за пару секунд. Вам несказанно повезло, что я такой пай-мальчик. Пока.

Глава 9

Мы движемся по горному проходу, узкой тропой поднимающемуся в гору. По просьбе Крейтона я прикрываю нас с хвоста, пока Шестая с капитаном Шарма идут во главе. Интересно, как капитан воспринял предательство своего солдата? Усомнится ли он в верности остальных своих подчиненных, когда вернется к своему отряду? Не представляю, как спросить его об этом, не намекнув, что он должен был предвидеть измену. Конечно, возможно, он и догадывался.

Я несу в руке маленькую деревянную веточку из моего Ларца. Хочу понять ее назначение. До этого я только раз держала ее в руках, еще при жизни Аделины, когда впервые открыла Ларец в монастыре Санта-Терезы, но тогда у меня не было времени выяснить, что она делает. Правда, я помню, что когда выставила веточку в окно, то почувствовала исходящую от нее необыкновенную магнетическую силу. Поддавшись инстинкту, потираю большим пальцем ее гладкую, очищенную от коры поверхность, и вскоре замечаю, что веточка как-то воздействует на деревья, мимо которых мы проходим. Тогда я нацеливаю ее на деревья и отдаю им мысленный приказ. Почти сразу же раздается скрип корней и громыхание ветвей. Развернувшись, возвращаюсь немного назад и прошу растущие вдоль тропинки деревья скрыть нас, в ответ их ветви сгибаются и переплетаются между собой, обрезая путь возможным преследователям. Мне так отчаянно хочется быть полезной, а не обузой, и использовать мое Наследие во благо, что каждый раз, когда деревья отзываются, меня наполняет безмерное облегчение.

Мы продвигаемся по большей части в полном молчании. В какой-то момент, чтобы хоть как-то разогнать скуку, я щекочу Шестую по лицу, слеветировав на нее веточку. Шестая не глядя отмахивается от нее, ни на секунду не сбиваясь с шага. Она полностью сосредоточена на том, что может ждать нас впереди. По дороге я размышляю о Шестой. О том, с каким бесстрашием она сражалась с военными. Она всегда такая спокойная, сдержанная и собранная. Она принимает решения и командует с естественной непринужденностью. Когда-нибудь я стану такой же. Без сомнений.

Интересно, что бы сейчас Аделина подумала о Шестой… и обо мне? Жаль, мне никогда не узнать, насколько бы я продвинулась, если б она меня тренировала. Ведь все те годы, что я провела в монастырском приюте без ее наставничества, привели к тому, что я выросла не такой, как мне следовало. Я не так сильна и уверена в себе, как Шестая. А Элла и то образованней меня. Я стараюсь перешагнуть через обиду и вызываю воспоминание о последнем достойном поступке Аделины. Она бесстрашно выступила против мога, вооруженная лишь кухонным ножом. Пытаюсь остановить воспоминание, пока оно не дошло до той части, где Аделина погибает. Но у меня это никогда не получается. Если бы только у меня хватило смелости сражаться вместе с ней, или бы я знала, как отвести телекинезом руку могадорца от шеи Аделины. Если бы я это умела, возможно, сейчас она бы шла вместе с нами.

— Привал, — объявляет капитан Шарма, выводя меня из задумчивости. Он указывает на пару плоских камней, купающихся в лучах послеполуденного солнца. Сразу за скалами я вижу небольшой ручеек. — Но только недолго. Нам нужно уйти в горы как можно дальше пока не стемнело, — говорит он, вглядываясь в вечереющее небо.

— Почему? Что такого произойдет, когда стемнеет? — спрашивает Шестая.

— Разные странности. Вы к таким еще не готовы. — Капитан Шарма скидывает ботинки с носками, наспех подворачивает брюки и входит в ручеек.

Не отстает и Крейтон, разувшись, он тоже входит в воду.

— Знаете, капитан, мы и так оказали вам немалое доверие тем, что последовали за вами в горы. Поэтому самое малое с вашей стороны, это ответы на наши вопросы. У нас очень важная миссия. И мы заслуживаем вашего уважения.

— Я вас уважаю, сэр, — отвечает он. — Но подчиняюсь Вишну.

Разочарованно покачав головой, Крейтон отходит вверх по течению. Замечаю Эллу, отошедшую подальше и одиноко сидящую на камне у ручья. Все это время на ней были очки из моего Ларца и сейчас она, улучив момент, аккуратно протирает их краем своей блузки. Заметив мой пристальный взгляд, она протягивает очки мне.

— Прости. Не знаю, почему я к ним так привязалась. Я просто…

— Элла, да не переживай ты так. С этими очками ты предвидела все атаки. Может, мы и не знаем всех их возможностей, но ты с ними отлично справляешься.

— Надеюсь. Интересно, что еще они делают?

— А что ты видела, пока мы шли? — спрашивает Шестая.

— Деревья, деревья и еще раз деревья, — отвечает Элла. — Я все ждала, что что-нибудь случится, или, что я увижу что-то необычное. Надеюсь, это просто значит, что смотреть было не на что. — Уверена, она разочарована собой, а не очками.

Держа в руке веточку, я наклоняю большое дерево, создавая тень над камнями. — Что ж, продолжай пытаться.

Элла рассматривает очки на просвет. Глядя, как она их крутит, я догадываюсь, что она благодарна мне за то, что я даю ей почувствовать себя частью команды, почувствовать, что она тоже приносит пользу.

Поворачиваюсь к Шестой, которая растянулась прямо на земле.

— А ты, Шестая? — спрашиваю я. — Может, и тебе что-нибудь приглянется в моем Ларце?

Она встает, зевает и смотрит вверх на тропу.

— Да не, мне и так неплохо. Может, попозже.

— Как хочешь, — отвечаю я. Спустившись к ручью, брызгаю водой на лицо и загривок. Пока я пью, капитан Шарма выходит из воды и объявляет, что привал окончен. Все поднимаются, чтобы продолжить восхождение. Я подхватываю свой Ларец и пристраиваю на бедро.

Тропа резко становится значительно круче. Кроме того она удивительно скользкая и без единого камешка, как будто здесь недавно прошелся ливень. Мы еле держимся на ногах. Крейтон пробует взять подъем с разбега, но поскальзывается и плюхается в грязь.

— Так мы не пройдем, — ворчит он, вставая и отряхиваясь. — Нужно обойти через лес, там хоть земля посуше.

— Это невозможно, — отвечает капитан, работая руками, как канатоходец. — Мы не преодолеем препятствие, избегая его. Скорость не главное, мы просто не должны останавливаться.

— То есть как это скорость не главное? И это говорит тот, кто считает, что с наступлением темноты здесь происходят всякие странности, — фыркает Шестая. — Думаю, вы должны сказать, сколько нам еще пиликать. Если больше трех часов пехом, то мы идем через лес и плевать на ваши препятствия, — говорит она, прожигая его взглядом.

Взглянув на ветку в руке, у меня появляется идея. Сконцентрировавшись на окружающих деревьях, наклоняю их ветви с обеих сторон тропы. Теперь мы можем подтянуться вверх по веткам, как по канату лориенского производства.

— Так лучше? — спрашиваю я.

Шестая хватается за ветви и, попробовав их на прочность, взбирается на несколько футов. Обернувшись, она кричит: — Ты гений, Марина! Классно придумала! По ходу продвижения я продолжаю сгибать деревья. Элла, вооруженная очками, по-прежнему сканирует лес, иногда поглядывая через плечо. Как только тропа выравнивается и держаться на ногах становится легче, Шестая отправляется в разведку и, периодически возвращаясь, сообщает нам, что впереди. Ответ всегда один и тот же: — тропа продолжается. Наконец, после очередного возвращения, она сообщает, что впереди развилка.

Эти слова, видимо, сбивают капитана Шарма с толку, и он ускоряет шаг. Когда мы достигаем развилки на пыльной тропе, капитан Шарма хмурится: — Раньше такого не было.

— Как такое возможно? — удивляется Крейтон. — Тропинки выглядят совершенно одинаково. Обе явно хожены, при том равномерно.

Капитан подходит к развилке.

— Клянусь, левой тропы раньше не существовало. Мы уже близко к Вишну. Идем этой дорогой. — Он смело шагает к правой тропе, Крейтон следует за ним.

— Стойте, — говорит Элла, — я ничего не вижу на правой тропе. Через очки там видна лишь одна черная пустота.

— Это все, что я хотела услышать, — произносит Шестая.

— Нет. Мы пойдем направо, — возражает капитан Шестой. — Я много раз ходил по этой тропе, дорогуша.

Шестая останавливается и медленно оборачивается.

— Не смей называть меня дорогушей, — угрожающе произносит она.

Пока капитан с Шестой сверлят друг друга взглядами, я замечаю какую-то надпись, нацарапанную на земле вначале левой тропы. Знак мелкий, всего несколько сантиметров, и мне приходится подойти поближе, чтобы получше его рассмотреть. Это «восьмерка».

— Это лишь доказывает, что Элла права. Нам налево, — говорю я, показывая на цифру.

Шестая подходит и носком ботинка подчеркивает «восьмерку».

— Зоркий глаз, Марина, — улыбается Крейтон, смотря на знак.

Мы продолжаем шествие как раньше: впереди Шестая с недовольным капитаном Шарма, а я в хвосте. Тропа идет в гору и становится каменистой. Затем, к всеобщему удивлению, нам навстречу начинает течь вода. Очень скоро камни, находившиеся у нас под ногами, превращаются в крошечные островки суши. Я прыгаю с камня на камень, но вскоре, их скрывает вода. Теперь мы идем через реку.

Элла нарушает молчание первой: — Может, очки ошиблись? В конце концов, мы могли просто выбрать не тот путь.

— Нет. Все верно, — возражает капитан, касаясь кончиками пальцев поверхности воды. — Я видел этот знак раньше. — Мы без понятия, что значит это загадочное заявление, но мы уже зашли так далеко, что выбора не осталось, нужно продолжать идти. Течение усиливается, двигаться против него становится все сложнее. Мы тащимся вверх по тропе, пока вода не доходит Элле до пояса, да и мне становится сложно сохранять равновесие. Все закачивается так же быстро, как и началось: вода убывает, земля выравнивается, открывая нашему взору огромное озеро. Позади него возвышаются зубчатые каменные скалы, с вершин которых в воду озера обрушиваются четыре водопада.

— Что это? — указывает Элла на выступающий из центра озера белый валун. Сверху на камне установлена блестящая синяя статуя четырехрукого человека в короне.

— Всемогущий Вишну, — шепчет капитан Шарма.

— Минутку, это что, Восьмой? Статуя?! — повернувшись к Крейтону, спрашивает Шестая.

— А что это у него в руках? — интересуется Элла. Проследив ее взгляд, вижу, что в каждой руке Вишну держит по символу: розовый цветок, белая раковина, золотой жезл и на кончике указательного пальца маленький синий диск, похожий на музыкальный.

Капитан подходит к озеру. Он улыбается, его руки дрожат. Он оборачивается к нам: — Вишну — верховный Бог. В левой руке он держит раковину, символизирующую его силу создавать и поддерживать Вселенную, под ней булава, подчеркивающая силу для разрушения материальных и демонических замыслов. В правой руке чакра, чтобы показать его чистый духовный разум, а под ней прекрасный цветок лотоса.

— Символизирующий божественное совершенство и чистоту, — добавляет Крейтон.

— Да, и это тоже! Верно, мистер Крейтон. Очень хорошо.

Уставившись на статую, на ее безмятежное синее лицо, золотую корону и предметы в руках, я чувствую, что забываю обо всем остальном. Забываю о битве в горах, о бойне в Испании. Забываю об Аделине, Джоне Смите и Гекторе. Забываю о своем Ларце и Лориен, и даже о том, что стою в холодной воде. Энергия, текущая через меня, просто поразительна. И судя по умиротворенному виду остальных, это чувствую не только я. Сама того не замечая, я закрываю глаза, всем существом ощущая благословение этого места.

— Эй! Он исчез! — кричит Элла. Открываю глаза и вижу, как она срывает очки. — Вишну пропал!

Она права — белый камень в середине озера пуст. Глянув на Крейтона и Шестую, вижу, что они настороже и готовы к любой опасности. Осматриваюсь вокруг. Что если это ловушка?

— А теперь он вас испытает, — произносит капитан Шарма, прерывая мои раздумья. Он один не удивлен исчезновением Вишну. — Для этого я вас сюда и привел.

А затем перед нами вырастает нечто, что закрывает собой солнце с вершины зубчатой скалы над озером, отбрасывая длинную, странной формы тень на воде. Фигура медленно движется по краю скалы, пока не доходит до дальнего левого водопада.

— Капитан? — спрашиваю я. — Кто это?

— Это ваше первое испытание, — отвечает капитан, выходя на травянистый берег озера. Мы идем за ним, не спуская глаз с фигуры.

Через секунду фигура, изящно прыгнув со скалы, ныряет в озеро. Замечаю, что ее ноги странно коротки, а торс широк и округл. Фигура падает медленно, будто плывет по воздуху, контролируя гравитацию. Она без единого всплеска входит в воду. На поверхности озера даже ряби не возникает. Шестая сжимает в кулаке висящий на шее большой голубой кулон, а Элла отходит подальше от озера.

— Возможно это ловушка, — тихо говорит Крейтон, озвучивая мои опасения. — Будьте готовы к бою.

Отпустив кулон, Шестая принимается потирать ладони. Поставив на землю свой Ларец, начинаю подражать ее движениям, но поняв, насколько это смешно, как можно незаметнее озираюсь по сторонам, проверяя не заметил ли кто. К счастью, все слишком заняты. Дело в том, что Шестая знает, как драться, она готовилась к этому всю свою жизнь, поэтому все ее действия имеют смысл. А я просто потираю руки. Так что я медленно опускаю их обратно.

— Он будет испытывать вас по очереди, — говорит капитан. Шестая фыркает.

— Не вам устанавливать нам правила, — отвечает она и поворачивается к Крейтону, тот кивает.

— Капитан, мы не за этим сюда пришли, — добавляет Крейтон. — Мы пришли сюда найти нашего друга, а не проходить испытания и сражаться.

Проигнорировав Крейтона, капитан, найдя себе участок земли с низкой травой, садится. Никогда бы не подумала, что он сможет так вывернуться и усесться в позе лотоса.

— Вы должны пройти через это поодиночке, — говорит он спокойно.

Существо, или как там его, нырнув в озеро, так до сих пор там и остается. И лишь я со своим Наследием могу там с ним сразиться. Я знаю, что должна делать, но все равно с трудом верю своим словам: — Я иду первой.

Смотрю на Шестую и после ее кивка ныряю в озеро. Вода холодная, и чем глубже я погружаюсь, тем темнее в ней становится. Поначалу, открыв глаза, я не вижу ничего дальше собственного носа. Но вскоре глаза привыкают, и взгляд проникает далеко сквозь толщу воды. Скоро моя способность видеть в темноте мне пригодится. Позволив воде наполнить легкие, чувствую знакомое спокойствие. Положившись на свое Наследие, начинаю дышать по-обычному.

Достигнув илистого дна, поворачиваюсь и, глядя по сторонам, высматриваю то, что нырнуло со скалы. Почувствовав движение за правым плечом, оборачиваюсь и вижу приближающуюся ко мне фигуру. На голове золотая корона, одетая на короткие и черные как смоль волосы. Его брови образуют идеальные дуги, а нос проколот золотым кольцом. Существо необычайно красиво, прям глаз не оторвать.

Стою неподвижно в ожидании его действий. Он приближается, и когда между нами остается всего несколько метров, я могу разглядеть его более детально, моя челюсть отвисает. То, что я принимала за странное округлое туловище, на самом деле, оказалось телом черепахи. Как громом пораженная, слежу за его следующими действиями. Я так заворожена, что когда он бросается на меня и бьет двумя правыми руками, я застигнута врасплох.

Пытаюсь увернуться, но слишком поздно. Сильный удар закручивает меня волчком с такой силой, что оглушает. Я долго не могу двинуться. Но вот ноги находят илистое дно, и я в панике начинаю вертеть головой, пытаясь высмотреть существо в темноте, все мои чувства обострены и готовы к бою. Что-то хлопает меня по плечу — обернувшись, вижу синего человека-черепаху. Черт, а он быстрый. Подмигнув мне, он замахивается двумя левыми руками, но на этот раз я готова. Блокирую удар, вовремя выставив колено и предплечье, и со всей силы пинаю существо в грудь. Сделав сальто и оказавшись за его спиной, обхватываю его за шею и ищу что-нибудь, что можно использовать как оружие. Увидев невдалеке торчащий из ила камень, использую телекинез, чтобы кинуть его в эту странную черепаху, и вложив все свои силы, тащу булыжник сквозь воду. Существо видит приближающийся камень и, когда до удара остается несколько сантиметров, просто исчезает. Пшик и нету… Вместо того, чтобы попасть в него, камень бьет по мне, и я падаю в ил.

Ошеломленная я лежу и жду, когда же существо появится, но его все нет. В конце концов, я решаю плыть к поверхности.

Первая, кого я вижу, всплыв на поверхность, это Шестая, стоящая у кромки воды и высматривающая меня.

— Что стряслось? — окликает она меня.

— Она прошла, — кивает капитан Шарма.

— Ты как? — кричит Элла. — Через очки ничего не было видно.

— Все отлично, — кричу я в ответ. Со мной и правда все в норме.

— Что значит «она прошла»? — требовательно спрашивает Крейтон у капитана. — Это что, было одно из его испытаний?

Пропустив вопрос Крейтона мимо ушей, капитан спокойно улыбается.

— Ну ладно, кто следующий? — Стоя в воде, прослеживаю за рукой капитана, которая указывает куда-то поверх моей головы. Обернувшись, снова вижу на зубчатой скале темную фигуру. Только теперь это гигантский бородатый воин с топором в руке.

Я только начинаю выходить из воды, на ходу отжимая свои темные длинные волосы, когда Шестая по колено заходит в воду. Она полна стальной решимости и уверенности, когда произносит: — Я.

Темная фигура подходит к третьему водопаду и ныряет. На этот раз падение в озеро сопровождается целой тучей брызг. Мы видим рябь на поверхности воды от его движения под водой, когда он приближается к Шестой. Сначала над водой появляется кончик топора, а затем и огромная башка воина. Шестая даже не шелохнулась, ни один мускул не дрогнул на ее лице, даже когда он полностью выходит из воды на край озера, возвышаясь над ней на четыре фута.

С рыком и воем гигант резко замахивается топором. Шестая отпрыгивает в сторону, но не успевает воин вновь размахнуться, как она, наносит ногой удар по деревянной ручке топора и ломает ее пополам.

— Молодец, Шестая! — кричит Элла.

Гигант бьет кулаком, но Шестая, присев и уклонившись, легко избегает удара. После следующего удара она приседает и молниеносно пинает его в коленку. Гигант, взвыв, сгибается от боли, и Шестая, схватив плавающий обломок топорища, замахивается, чтобы ударить им его по голове. За миг до удара гигант исчезает.

— Какого черта? — дико озираясь, негодует Шестая. Она начеку и готова к новой атаке врага.

Капитан Шарма безмятежно улыбается. Этот мужик реально начинает меня бесить.

— Это было второе испытание, и ты его прошла. А вот и ещё одно.

Никто и слова вымолвить не успевает, как мы слышим рёв. В ужасе отшатываюсь от вида чудища, вышедшего из воды. У существа трехметровый рост, голова льва, туловище человека и по пять мускулистых рук с каждой стороны. Тварь, стряхивая воду с гривы, движется на Эллу, испуская второй рык.

— О. Боже. Мой, — произносит Элла, приоткрыв рот и округлив глаза.

— Ну уж нет, — говорит Крейтон, вставая перед Эллой. — Ты ещё не готова — это уже слишком.

Элла кладёт руку Крейтону на плечо. Мимолётная улыбка пробегает по её лицу, и в тот же миг Элла превращается из испуганного ребёнка в Гвардейца, готового к бою.

— Всё в порядке. Я справлюсь.

Шестая подходит ко мне. Если понадобится, мы обе готовы вступиться за Эллу. Тварь приближается к ней, Элла вновь надевает мои очки. Затем оно атакует.

Существо замахивается всеми десятью ручищами, но Элла пригибается, уклоняясь от каждой. Будто Элла видит каждое его движение наперед. Удар принимает дерево позади неё. Здоровенные щепки разлетаются во все стороны, впиваясь существу в морду и отскакивая от его груди. Элла не отступает, но и не нападает, Элла кружит вокруг дерева, продолжая уклоняться от десяти кулаков. Дерево начинает качаться.

Внезапно Элла кричит: — Ой, нет! Что я наделала!?

Не успеваю я понять, что она имела в виду, как слышится треск и дерево накреняется вперед. Оно раздавило бы существо, но оно, как и раньше, в последний миг исчезает. А дерево, продолжая свое падение, веткой сбивает с Эллы очки и ломает их огромными ветвями.

— Марина, мне так жаль! Я знала, что очки разобьются, но ничего не могла поделать.

Мы с Крейтоном и Шестой подбегаем к Элле, которая в ужасе смотрит на осколки очков у своих ног.

— Элла! Да не переживай ты из-за них. Ты в одиночку выстояла против него, эта штука исчезла. Главное — ты в порядке, я так тобой горжусь, — говорю я ей.

— Да, Элла, это было потрясно! — кивает Шестая.

— Поздравляю, — спокойно говорит капитан Шарма, продолжая изображать Будду. — Вы только что победили три воплощения Вишну. Вы прошли его испытания. Первым был Курма, получеловек-получерепаха, который вспенил воды древнего океана, чтобы другие мирные боги могли вернуть себе бессмертие. Гигант с топором, Парашурама — первый святой воин. Последний и один из сильнейших воплощений Вишну — человеко-лев, Нарасимха. А теперь мы будем ждать прибытия Вишну.

— Сколько можно ждать!? — возмущается Крейтон, стиснув челюсти и сжав кулаки. — Лучше бы ему явиться, да побыстрее.

— Тише, тише, — произносит юношеский голос из-за высокой травы позади меня. — Капитан лишь следовал моим указаниям. А я проявлял осторожность.

Перед нами снова статуя Вишну, она приближается к нам, но на сей раз живая и улыбающаяся.

— Я уже давно ждал встречи с вами.

Глава 10

Я сижу на металлическом стуле внутри клетки из толстого прозрачного плексигласа, установленной в кузове небольшого грузовика. Руки мне пристегнули наручниками к ножкам стула, а лодыжки сковали тяжелыми кандалами. Лоб обхватили кожаным ремешком, притянув затылок к задней стенке клетки. Таким образом, я сижу лицом к боковине кузова, хотя могу поворачивать голову ровно настолько, чтобы видеть Девятого, сидящего в такой же плексигласовой клетке в нескольких футах от меня. Напротив сидит наш охранник. Конечно, я легко могу освободиться, но Берни, все еще скрывающийся у меня в кармане, прав: надо сначала выяснить, что этим военным известно и могут ли эти знания нам чем-то помочь. Девятый, должно быть, тоже согласен с Берни, раз, как и я, смирно сидит в клетке, хотя в ломании оков будет получше меня. На наших клетках навешана куча замков, и общаться мы можем лишь через восемь узких отверстий в толстых плексигласовых дверях. Двигатель грузовика заведен, однако мы до сих пор не трогаемся с места.

На длинной металлической скамейке в передней части кузова расположилась спецагент Уокер, поставив одну ногу на Ларец Девятого, а другую — на мой. Могадорская пушка лежит у нее на коленях. Кривоносый сидит рядом с ней с такой же пушкой. Уокер еле слышно разговаривает по мобильнику, периодически поглядывая на нас. Я примерно догадываюсь, о чем она говорит, по долетающим отдельным словам типа: «бойфренд» и «лишены сил». Я помню, как Девятый еще на базе в горах говорил, что может слышать на многие километры. Надеюсь, ему удастся подслушать больше, чем мне.

— Эй, Джон! — кричит Девятый.

Охранник поворачивается к клетке Девятого и направляет винтовку ему в голову. — А ну заткнись!

Но Девятому по барабану.

— Джонни! Долго нам еще тут тухнуть? Лично мне уже скучно. Опостылели эти рожи. — До чего же он любит бесить людей. И я начинаю понимать почему.

Спецагент Уокер захлопывает мобильник и сжимает переносицу, делаясь похожей на сердитую мамашу или училку — уставшая она уже не выглядит столь грозной. Потом, будто приняв решение, она глубоко вздыхает и, выпрямив спину, стучит по окошку кабины, давая водителю знак трогаться.

Затем поднимается с лавки и шагает к нам, для баланса держа моговскую пушку дулом вверх. Когда она останавливается передо мной, в ее глазах появляется нечто такое, чего там раньше не было. Как будто бы ей жаль, что она нас поймала, или сожалеет о том, что должна сделать дальше. Или и то и другое сразу.

— Как вы нас нашли? — интересуюсь я.

— А то ты сам не знаешь, — отвечает она.

Браслет, все это время спокойно висевший у меня на запястье, при словах Уокер вдруг снова начинает вибрировать.

Девятый опять кричит: — Эй, мне правда скучно. Надоело изображать пай-мальчика. Вы как хотите, но мне уже не терпится устроить веселье. Предлагаю сейчас же выложить нам все, что вам известно, или я выберусь отсюда, и сам из вас все вытрясу. Угадайте с трех раз, какой вариант мне по душе?

Кривоносый медленно встает со скамьи и направляет моговскую пушку прямо на Девятого.

— Ты кем себя возомнил, сопляк? Не тебе угрожать нам.

— А то что? Поверь, что бы вы нам не готовили, я прошел через худшее, — сообщает Девятый.

— Думаешь, я не знаю, где ты был до этого? Доходит? Нам все известно! — раздраженно отвечает мужчина, взбешенный нахальством Девятого.

— Агент Парди, — одергивает его Уокер. — Опустите оружие. Живо.

Агент неторопливо опускает пушку, и я решаю немного подшутить. Девятый точно это одобрит. Вырываю телекинезом пушку из рук Парди и отбрасываю ее в заднюю часть грузовика. Пушка ударяется о заднюю дверь и с лязгом падает на пол. Именно в этот момент грузовик накреняется на повороте, и Парди заваливается в мою сторону, ударяясь правым плечом об мою клетку. Фиксирую его в этой позе телекинезом.

— Ах ты мразь...

— Неужели вас не учили пристегиваться, а, агент Красотуля? — глумится над ним Девятый. — Безопасность прежде всего! Хотите, я одолжу вам свой ремень? Надо только зайти ко мне и взять.

— Как бы ты это ни делал, лучше прекрати, — стараясь звучать устрашающе, говорит мне Парди, но его поза не способствует грозному виду.

Подаюсь вперед, легко разрывая ремешок на лбу. Игры кончились.

— Агент Парди, вам известно, где находится Сэм Гуд?

— Сэм у нас, — спокойно отвечает за него Уокер, при этом, однако, держа меня на прицеле моговской пушки.

Я так потрясен этой новостью, что на миг забываю обо всем и случайно освобождаю агента Парди. Он шмякается на пол грузовика.

Сэм у них? Сетракус Ра не пытал его в пещере, как в моем видении? Он жив? Хочу спросить, где держат Сэма, но замечаю огоньки, кружащиеся в стволе пушки спецагента Уокер. Только огоньки не зеленые, а черно-красные.

Уокер усмехается, глядя на мое насторожившееся лицо.

— Если тебе повезет, Джон Смит, или как там тебя, то скоро ты увидишь видеозапись, где мы отрабатываем на Сэме наши методы допросов. А если повезет сильней, покажем еще и пару кадров с участием твоей блондинистой подружки. Как там ее звать?

— Оооооой, дура, — стонет Девятый с долей насмешки, так как знает, что теперь последует. — Вы подписали себе приговор.

Лишь через секунду я вновь обретаю голос: — Сара… — шепчу я. — Она же с вами сотрудничает. Что вы ей наговорили, чтобы настроить против меня?

Агент Парди подбирает свою пушку и садится обратно на скамью.

— Шутишь, что ли? Да эта девка не сказала нам ни слова, хотя, поверь мне, мы спрашивали много и не очень вежливо. Но она молчала как рыба. У нее любовь до гроба, ё моё!

И снова я в шоке. У меня ведь не было сомнений в том, что Сара сотрудничала с правительством, чтобы сдать меня. Когда мы виделись на прошлой неделе в Парадайз, она вела себя так странно. И пока мы с Сарой сидели на игровой площадке, ей приходили таинственные смски — в два ночи! После чего и минуты не прошло, как нас окружили оперативники и повалили на землю. Какие еще могут быть объяснения? Должно быть, все дело было в тех смсках; они наверняка были от полиции. Как еще копы узнали, где мы с Сэмом? Блин! Даже не знаю, что теперь и думать. Получается, Сара по-прежнему влюблена в меня?

— Где она?! — требовательно спрашиваю я.

— Далеко — отсюда не видать, — отвечает Уокер. Издевается, что ли?

— Да пофиг, чел! — влезает со своим криком Девятый. — Зри в корень, Джонни, в корень! Сара не с ними! Сэм тоже!

Пропускаю его вопли мимо ушей. Теперь, когда я узнал, что правительство США удерживает Сэма и Сару, я намерен найти их обоих. Обдумываю следующий ход, и какие еще задать вопросы, когда чувствую, как из кармана джинс вылезает Берни Косар. Времени в обрез, говорит он. Возьмем женщину с собой, она приведет нас к Сэму и Саре.

— Девятый, — зову я, — ты готов отсюда свалить?

— О Боже, я уж думал, не дождусь. Сто лет, как готов. Мне давно пора отлить.

Уокер переводит взгляд с меня на Девятого, не зная, на кого направить пушку, поэтому крутится туда-сюда между нами. Поднявшись со скамьи, Агент Парди повторяет ее действия. Охранник в задней части грузовика берет нас на прицел винтовки.

— Если они двинутся, стреляй, но не убивай! — приказывает ему Парди, становясь плечом к плечу с Уокер.

Берни Косар спрыгивает с моих колен и ползет вверх по прозрачной двери. Пошевелив своими тараканьими крылышками, он говорит мне считать до пяти.

— Ты как, Девятый? — спрашиваю я.

— Я уже на трех, — отвечает он.

Уокер приказывает нам заткнуться, и мой браслет начинает вибрировать, посылая тысячи уколов вверх и вниз по запястью, но я их игнорирую. Девятый ломает все оковы, словно их вообще не было, и встает. Делаю то же самое, хотя и трачу на это чуть больше усилий. Девятый бьет ногой по передней стенке плексигласовой клетки, и она с легкостью вылетает из рамы. Когда он выходит, охранник открывает по нему огонь. Девятый с улыбкой, просто поднимает руку и останавливает пули в воздухе. Затем опускает руку, и пули разом осыпаются на пол.

Девятый оборачивается ко мне: — Тебе помочь, дружище? — Он бьет ногой по стене моей клетки, и я ее покидаю. Берни забирается обратно мне в карман. Прежде, чем охранник успевает как-то отреагировать, я поднимаю его телекинезом к потолку и скручиваю винтовку в бесполезный кусок металла. Агенты Уокер и Парди стреляют в нас из моговских пушек, но Девятый останавливает вырвавшиеся залпы и, улыбаясь, грозит агентам пальцем.

— Ай-ай-ай! Ничему-то вас жизнь не учит, — он переводит взгляд на меня: — Приготовься, Джонни, ща прокатимся!

Грузовик тут же соскакивает с дороги и начинает кувыркаться. Без предупреждения Девятый хватает меня под руки и притягивает к себе, пока я не нахожу равновесие. Мы взбегаем на левую боковину кузова и движемся подобно белкам в колесе, чтобы все время оставаться в горизонтальном положении, пока грузовик вертится с боку на бок. Металлический кузов трещит по швам, искры дождем сыплются из каждого угла. Охранника с агентами, как тряпичных кукол, бросает из стороны в сторону. От ударов задние двери распахнулись, и когда грузовик прекращает вращение, мы выпрыгиваем наружу. Наш грузовик сопровождало несколько полицейских машин, и теперь они все с визгом затормозили, поврубав сирены.

— Слышь, Джон? — невозмутимо зовет Девятый.

— Чего? — спрашиваю я, тряся головой в надежде избавиться от головокружения после скачек на вертящемся грузовике. Мы оба пристально всматриваемся в кучу полицейских машин с включенными мигалками. Девятый медленно отступает к грузовику, и я повторяю его движение.

— Давай-ка заберем Ларцы, чувак, да последуем совету Берни: прихватим с собой ту телку-агента.

— Поддерживаю. — Трогаю карман, чтобы убедиться, что Берни никуда не делся.

— Вот и займись этим, а я позабочусь об остальном. — Девятый поднимает телекинезом в воздух две патрульные машины, и офицеры внутри начинают метаться, пытаясь выбраться наружу.

Я бросаюсь обратно к грузовику, который сейчас тихо дымится в кювете. Запрыгиваю внутрь и, минуя охранника и агента Парди, стонущих на полу, отыскиваю наши Ларцы. Спецагент Уокер сидит, прислонившись к тому, что осталось от металлической скамейки, и изумленно пялится на покрытые кровью руки. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам, длинная царапина пересекает лицо. Моговская пушка теперь валяется кучей обломков у нее под ногами. Уокер смотрит, как я хватаю Ларцы под мышки и опускаюсь на колени перед ней.

— Ты идешь с нами. — Я не спрашиваю.

Она хочет ответить, но вместо слов изо рта вытекает струйка крови. И тогда я вижу металлический обломок, торчащий у нее из плеча. Ставлю на пол один из Ларцов и пытаюсь взять женщину на руки, но она заходится стоном и кашляет кровью. Я возвращаю Уокер в прежнюю позу, опасаясь, что если пошевелю ее, то она истечет кровью раньше, чем я сумею узнать, где находятся Сара и Сэм.

— Где они? — спрашиваю я. — Ну что вам стоит! Вы умрете с минуты на минуту, леди, а я пытаюсь спасти Землю и своих друзей. Скажите мне! Где Сара и Сэм?

Уокер с трудом поворачивает голову в мою сторону, и ее зеленые глаза округляются, будто она видит меня впервые. Звуки стрельбы снаружи постепенно приближаются.

— Ты... ты пришелец, — шепчет она наконец.

Я в отчаянии ударяю кулаком по борту грузовика.

— Ну да, пришелец! Но я здесь, чтобы помочь, если вы только мне позволите! А теперь, пока еще не поздно, пока вы еще дышите, ответьте: где они? В Вашингтоне?

Ее дыхание становится прерывистым, и, похоже, она перестала меня видеть или слышать. Я ее теряю. Она умрет, а я так и не узнаю, где Сэм и Сара. Неожиданно для себя я тихо прошу: — Пожалуйста, просто скажите, где они. Умоляю. — Наши глаза встречаются, и я понимаю, что достучался до нее.

Губы Уокер приоткрываются в попытке ответить, и мне приходится постараться, чтобы ее расслышать.

— На западе. В... — Ее голос затихает, а глаза закрываются, окровавленные руки судорожно сжимаются, а потом расслабляются; все ее тело обмякает.

— Нет! Держись! — я лихорадочно хватаю свой Ларец, чтобы достать исцеляющий камень. Все, о чем я могу думать, это, что если я ее вылечу, то она расскажет мне, где они. В тот момент, когда я прикладываю руку к замку Ларца, в кузов запрыгивают копы с оружием наперевес.

— Назад! Отойди от агента! Или мы стреляем! На пол! Руки за спину! Живо! — Они рявкают приказы, но я не в силах подчиниться. Не хочу подчиняться. Мне необходим исцеляющий камень. Я должен услышать, что Уокер собиралась сказать. Я тянусь поднять крышку Ларца и слышу крики офицеров: — Руки вверх! РУКИ ВВЕРХ! РУКИ ВВЕРХ! — Все равно сую руку в Ларец.

Раздается первый выстрел, и сразу за ним десятки других. На меня обрушивается поток пуль, запястье начинает колоть сильнее, чем обычно. Вдруг боль отступает, и браслет начинает расширяться, покрывая всю мою руку оболочкой из красного материала, а потом распространяется и с треском раскрывается на подобии зонта. Без понятия, что происходит, да и, в общем-то, плевать. Все мои мысли заняты исцеляющим камнем и обмякшим телом Уокер — таким близким и таким бесполезным. Внезапно я оказываюсь за щитом шести футов высотой, который нависает надо мной сверху и прикрывает снизу. Пули так и отскакивают от него.

На меня низвергается град выстрелов, бесчисленное количество пуль рикошетит от моего щита. Спустя пару минут выстрелы начитают стихать, звуча все реже и реже, будто попкорн в микроволновке, и вот стрельба почти заканчивается. Когда выстрелы, наконец, полностью стихают, красный материал сжимается в первоначальную форму — сначала в оболочку вокруг руки, а затем в покалывающий браслет на запястье, и все это по его собственному желанию. Глядя на браслет, поражаюсь тому, насколько он оказался эффективен и как своевременно сработал.

Уокер все еще лежит без сознания у моих ног. Вооруженные копы, еще секунду назад стоявшие в задней части грузовика, куда-то исчезли, зато снаружи вовсю идет стрельба. Разрываюсь между желанием найти исцеляющий камень и не дать умереть Уокер, и желанием выйти и посмотреть, не нужна ли помощь Девятому. Мне хочется привести Уокер в чувство и заставить ее рассказать, где Сара и Сэм, но я не могу бросить Девятого, если он в беде. Решаю, что Уокер подождет — вряд ли она куда-нибудь денется, остается лишь надеяться, что она не умрет в мое отсутствие. Пользуясь возможностью, сую Ларцы обратно под мышки и выскакиваю из грузовика. Оказавшись снаружи, сразу вижу несущихся в противоположную сторону копов. Не знаю, что такого натворил Девятый, пока я знакомился с моим браслетом поближе, но копы выглядят жутко напуганными.

— Эй, Девятый? — зову я. — Чем ты их так запугал?

Он оскаливается в улыбке.

— Да вот, побаловался телекинезом, поднял их всех футов на тридцать, а потом предложил на выбор: полетать повыше или текать отсюда. Аплодирую их здравому смыслу.

— Да уж, второй вариант определенно лучше, — соглашаюсь я.

— А где агентша? Мы же вроде решили взять ее с собой, — говорит Девятый.

— Она в грузовике, лежит в отключке, я собирался подлечить ее исцеляющим камнем, но сперва решил проверить, как ты тут, — объясняю я.

— Чувак, ты беспокоился… обо мне? Лично у меня все было под контролем. А вот без той телки нам не найти дороги! Это ведь ты больше всех хотел найти своих друзей. Не забыл? — Девятый поднимает оброненную штурмовую винтовку и стреляет в воздух. — Шуруй за ней быстрей! А я пока поиграю «в солдатики».

Копы продолжают отступать, частично прячась за деревьями, растущими у обочины дороги. Девятый целится поверх их голов и палит по верхушкам деревьев, с каждым выстрелом его плечо трясется от отдачи. Он хихикает, наслаждаясь спектаклем, и я направляюсь обратно к грузовику.

На ходу открываю свой Ларец и достаю исцеляющий камень, затем ныряю в грузовик, чтобы взглянуть, насколько тяжело ранена Уокер.

Но ее там нет. Осматриваюсь на тот случай, если она каким-то чудом умудрилась встать и перейти в другую часть грузовика. В голове не укладывается то, что я вижу. Точнее то, чего я не вижу. Пусто. Тела, которые были здесь еще минуту назад, исчезли. Дерьмо!

Я в ярости. Поверить не могу — надо же было так облажаться. Мало того, что мы так и не узнали, где они держат Сэма и Сару, так еще, похоже, Парди и Уокер живы здоровы.

Глава 11

Номер Восемь сидит в траве. Спокойное и неподвижное озеро позади него.

— Я известен под многими именами. Некоторые зовут меня Вишну, другие называют Параматма или Парамешвара. Также я известен десятью моими воплощениями, с тремя из них вы познакомились и сражались. Довольно успешно, позвольте добавить.

— Если это твои воплощения, то они представляют собой часть тебя самого. А это значит, что ты счел необходимым объявить войну трем девушкам, которые пытались найти тебя, — с яростью выдает Крэйтон. — Предполагается, что ты олицетворение мирного бога, не так ли?

— Ты должен многое нам объяснить, — добавляет Марина. Он безразличен к нашему гневу, и продолжает сидеть.

— Я должен был убедиться, что вы те, за кого себя выдаете, и убедиться, что вы готовы ко встрече со мной. Мои извинения, если ваши чувства, или что-либо еще, пострадали. Вы все хорошо показали себя, если от этого вам немного легче.

Я сыта по горло. Я устала и я голодна. Не говоря уже о том, что я летала по всему миру и сражалась с армией, чтобы оказаться здесь. Мне нужны ответы. Я встала, сжав руки по бокам в кулаки.

— Я буду задавать вопросы, и если ты не ответишь прямо, мы уходим. Это не философская дискуссия, и у тебя не было никакого права нас проверять. Ты номер Восемь, да или нет?

Подняв на меня взгляд, он поджал губы. Цвет его кожи сменился с голубого на темно-медный. Когда он тряхнул головой, корона свалилась, а его темные волосы отросли лохматой копной кудрей. Две из его рук пропали, и уже через секунду, перед нами на траве сидел голый по пояс паренек. Командор Шарма открыл рот от удивления.

На вид он худощав, но сложен хорошо. Со своими полными губами и черными густыми бровями, я должна сказать, он горячая штучка. На его шее висит голубой Лориенский кулон.

Он один из нас.

Элла посмотрела на Крэйтона, который с облегчением выдохнул. Крейтон открыл рот, чтобы что-то сказать, но мальчик заговорил первым.

— Изначально мой Чепан назвал меня Джозефом, но я сменил много имен. В этом регионе, большинство людей знает меня под именем Навин. — Он делает паузу и смотрит на меня, затем закатывает рваную штанину своих брюк, чтобы были видны шрамы на его лодыжке в виде Лориенских символов Первого, Второго и Третьего.

— Если вам нужно все Лориенское во мне, тогда да, можете называть меня Номер Восемь.

Клокочущий внутри меня гнев лопнул и исчез. Мы нашли еще одного члена Гвардии. Мы только что стали еще сильнее.

Крейтон шагнул вперед и протянул руку:

— Мы искали тебя, Восьмой. Мы преодолели большое расстояние. Я Крейтон, Чепан Эллы.

Восьмой встал и пожал руку Крейтона. Он высокий, видна каждая мышца его торса и живота. Очевидно, он тренировался годы, в одиночку выживая в горах.

Элла тоже встала.

— Я Элла, — сказала она. — Я номер Десять.

— Стой! — воскликнул восьмой. Он посмотрел ей в глаза. — Что ты имеешь в виду, говоря что ты Номер Десять? Нас только девять. Кто сказал тебе, что ты Номер Десять?

Неожиданно Элла уменьшается и становится шестилетней девочкой. Я считаю, что нет ничего нормального в том, что твою личность ставит под сомнение статуя, вызывающая у тебя кризис доверия. Крейтон подталкивает Эллу, и она, так же быстро, возвращается к своему росту, преображаясь в двенадцатилетнюю себя.

Восьмой отвечает, вырастая на пять футов выше и возвышаясь над ней.

— Это всё, что ты умеешь, Десятая?

Лицо Эллы полно решимости и это выглядит так, будто она пытается вырасти ещё на несколько лет, но ничего не происходит. Через несколько секунд она пожимает плечами:

— Наверное.

Крейтон поворачивается к Восьмому:

— Я позже удовлетворю твоё любопытство, но был ещё один корабль, покинувший Лориен после вашего. Элла и я были на том корабле. В то время она была ещё младенцем.

— Это всё, или есть ещё и Номер Тридцать Два, о котором мне следует знать? — спрашивает Восьмой, возвращаясь к своему нормальному росту. У него сиплый, но в тоже время и добрый голос. Впервые я обращаю внимание, что у его глаз самый поразительный оттенок тёмно-зелёного. При взгляде на лицо Марины, я понимаю, что она тоже это заметила. Я не могу удержаться от улыбки, когда она нервно заправляет волосы за уши.

— Элла последняя, — отвечает Крейтон. — Это Шестая, а это Марина — она Номер Семь. Ты показал, что способен менять форму. Есть ещё что-нибудь, что мы должны знать? — спрашивает Крейтон.

Вместо ответа, Восьмой вытягивается, становясь двухголовым жирафом, возвышающимся в этот раз на двадцать футов над нами. Я пытаюсь сдержать улыбку.

— У меня действительно есть такое Наследие, — говорит левая голова.

Правая голова наклоняется к воде и пьёт, прежде чем посмотреть и добавить:

— Помимо прочих.

— Неужели? Каких, например? — спрашивает Марина.

Восьмой снова превращается в мальчика и начинает бежать вприпрыжку по поверхности озера, как если бы это был сплошной лед. Сделав круг, по пути назад он разбегается и, резко тормозя, начинает скользить, тем самым посылая волну к Марине.

Но Марина не собирается быть застигнутой врасплох новым парнем. Не дрогнув, она поднимает руки и останавливает воду в воздухе, а затем при помощи своего телекинеза толкает её назад на Восьмого. Он в свою очередь пускает волну высоко в воздух, как гейзер. В какую-бы игру они не играли, чтобы не остаться в стороне я беру под контроль ветер и с его помощью толкаю гейзер через озеро до тех пор, пока стена движущейся воды не окружает Восьмого с трёх сторон.

— Что ещё у тебя есть? — кричу я, мой голос подбивает его продолжать.

Восьмой исчезает из водяной ловушки, в которую я его заманила, и спустя мгновение появляется на остроконечных скалах над озером. Он исчезает снова и появляется в нескольких дюймах от моего носа.

Неожиданная близость Восьмого была настолько резкой, что я рефлекторно наношу удар кулаком в его рёбра. С ворчанием он отступает назад.

— Шестая! Что ты делаешь? — вскрикивает Марина.

— Извини, — говорю я. — Это — рефлекс.

— Я заслужил это, — отвечает Восьмой на Маринино заступничество, пожимая плечами.

— Значит, ты можешь телепортироваться? — спрашивает Марина. — Это очень круто.

Внезапно он появляется рядом с ней и небрежно кладёт руку ей на плечо.

— Я в восторге от этого.

Марина хихикает и отдёргивает плечо от него. Хихикает? Вы издеваетесь?

Восьмой улыбается, исчезает и снова появляется стоя на плечах Крейтона, он балансирует чрезмерно вращая руками и шатающимися ногами.

— Хотя иногда перемещаясь, я оказываюсь в дурацких местах.

Восьмой у нас шутник, как неожиданно.

Я поражена его игривостью, не уверена, станет ли это отличительной чертой или источником неприятностей. Я решила рассматривать это как плюс. Я могу только представить раздражение и замешательство на Могадорских лицах за мгновение до того, как этот парень превратит их в пепел. Крейтон наклоняется вперед и, как будто они отрепетировали эту сценку заранее, Восьмой делает сальто, приземляясь на землю, и явно довольный собой хлопает в ладоши.

— Где твой Чепан, — спрашивает Марина.

Весёлое лицо Восьмого становится серьёзным. Все мы понимаем, что это означает. Тотчас в моей памяти всплывает образ Катарины, прикованной к стене и с кляпом во рту. Я думаю о Джоне и его Чепане — Генри. Я прогоняю эти воспоминания, прежде чем в моих глазах появятся слезы.

— Как давно? — Крейтон мягко задает вопрос, о котором мы все думаем.

Восьмой отворачивается и смотрит поверх поля высокой травы за нами. Силой мысли он раздвигает траву вправо и влево до тех пор, пока не появляется узкая тропинка. Он поднимает голову к садящемуся солнцу.

— Слушайте, мы должны убираться отсюда. Темнеет. Я расскажу вам всё о Рейнолдсе и Лоле по дороге.

Командор Шарма подбегает к Восьмому и хватает его за руку.

— Как насчет меня? Что я могу сделать для тебя? Пожалуйста, скажи.

Я поражена им. Я была так увлечена нашим маленьким представлением узнаем-друг-друга, а он был так тих, что я совсем забыла о его роли во всем этом.

— Командор, — говорит Восьмой. — Вы были мне верным другом, и я хочу поблагодарить вас и ваших солдат, за все ваши труды. Вишну был бы очень доволен вашей преданностью. Однако теперь боюсь, наши пути расходятся.

По выражению лица командора понятно, что он думал, что участвует в этом в долгосрочной перспективе.

— Но, я не понимаю. Я делал все, что ты просил. Я привел к тебе твоих друзей. Мои люди умерли за тебя.

Восьмой смотрит командору Шарма в глаза.

— Я никогда не хотел, чтобы кто-либо за меня умирал. Вот почему я отказывался покинуть горы и ходить с тобой по улицам. Мне жаль потерянных жизней, жаль даже больше, чем ты можешь себе представить. Поверь мне, я знаю, что это такое терять людей. Но теперь каждый должен пойти своей дорогой. — Он тверд, но я вижу насколько тяжело ему сделать это.

— Но…

Восьмой перебивает его:

— Прощайте, командор.

Мужчина поворачивается, на его лице выражение глубокого отчаяния. Бедолага. Но он солдат, который знает когда нужно следовать приказу, когда нужно принять то, как все должно быть.

— Ты покидаешь меня.

— Нет, — говорит Восьмой. — Это ты покидаешь меня. Ты идешь к чему-то большему и лучшему. Один мудрый человек однажды сказал мне, что только расставаясь с кем-то хорошим ты можешь встретить кого-то лучше. Ты будешь с твоим Вишну, ты узнаешь его, только когда я уйду.

На это тяжело смотреть. Коммандер Шарма открывает рот, собираясь что-то сказать, но закрывает его, когда Восьмой отворачивается и уходит по тропинке не оглядываясь. Сначала мне кажется, что Восьмой был слишком суров, но затем понимаю — это самый гуманный способ из всех существующих.

— Эй! Погоди! — зовёт Восьмого Крейтон. — Подножие гор в другой стороне. Мы должны добраться до аэропорта.

— Сначала, я должен показать вам кое-что, — отвечает он. — И возможно нам не понадобится аэропорт.

— Куда ты идёшь? Есть вещи, о которых ты ещё не знаешь. Нам нужно сесть и поговорить, нам нужно выработать план! — говорит Крейтон.

— Мне жаль, что я разбила те очки, — говорит Элла. — Мы не можем просто следовать за ним, не зная, куда он нас ведёт или насколько хорош его план. Он думает, что всё знает, но возможно это не так.

Мы наблюдаем, как Крейтон думает, что делать. Я думаю, что знаю, что нам делать. Мы, наконец-то, нашли ещё одного Гвардейца, и теперь мы должны держаться вместе. Я киваю в направлении фигуры быстро удаляющегося Восьмого. Крейтон смотрит на меня и кивает в ответ. Он подхватывает Ларец Марины и идёт за Восьмым. Не говоря ни слова, Марина и Элла, берутся за руки и следуют за ним. Я пристраиваюсь в ряд за ними. Используя свой супер слух, я прислушиваюсь к звукам, которые издаёт коммандер, удаляясь оттуда, где мы его оставили. Но я ничего не слышу. Я могу представить себе как он, застывший и молчащий, долго стоит там после того как мы ушли. Я понимаю, почему было необходимо так поступить, но мне всё равно жаль этого парня. Брошенный, несмотря на всю его преданность. Я смотрю на прямую, как палка, спину Восьмого, идущего впереди, и чувствую себя плохо из-за них обоих.

Восьмой ведёт нас дальше. Мы следуем за ним вниз по склону и попадаем в просторную долину. Везде, куда я смотрю, я вижу покрытые снегом верхушки Гималайских гор. Ближе, есть участки леса с полями желтых и фиолетовых цветов между ними. Это красиво. Пока идём, мы впитываем в себя всё это, и тут Крейтон нарушает тишину.

— Ну-у-у-у. Так и кто были Рейнольд и Лола?

Восьмой приостанавливается, так что мы можем идти вместе. Он наклоняется, чтобы подобрать несколько фиолетовых цветов, только чтобы раздавить их в руке.

— Рейнольдс был моим Чепаном. Он много смеялся. Он всегда смеялся. Он смеялся, когда мы были в бегах, и когда мы спали под мостом или прятались в чьём-то дырявом сарае в муссон.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на нас, на каждого по очереди.

— Кто-нибудь помнит его?

Все мы мотаем головами, даже Крейтон. Хотелось бы мне помнить, но я была всего лишь двухлеткой, когда мы отправились в это путешествие.

Восьмой продолжает.

— Он был выдающимся Лориком и ещё лучшим другом. Но Лола… Лола была человеком, и он в неё влюбился, когда мы только приехали сюда. Это было восемь лет назад. Они познакомились на рынке, и с этого момента они были неразлучны. Рейнольдс был так влюблён. Лола переехала к нам очень быстро. Она практически не покидала наш дом.

Восьмой пинает цветочный ковёр.

— Я должен был знать, что ей нельзя доверять, по тому, как она смотрела на меня, по тому как постоянно хотела знать, где я был, что делал. Я не позволял ей приближаться к моему Ларцу, неважно как много попыток она предпринимала. Но Рейнольдс слишком ей доверял, и, в конечном счете, рассказал кто мы. Он рассказал ей всё.

— Неразумно, — говорю я. Джон рассказал Саре, и посмотрите, куда это их привело. Доверять людям наш секрет слишком рискованно. А любовь только делает это ещё более рискованным.

— Я даже не могу описать, насколько я был зол. Когда я понял, что он сделал, я потерял его. Мы с ним боролись в течение нескольких дней. Мы никогда не ссорились раньше. Я полностью доверял ему, это не было так, что я вдруг перестал доверять ему. Это была она. Это произошло, когда Лола начала уговаривать нас пойти в горы, устроить поход, пожить в палатках. Она сказала, что знает прекрасное место. Она убедила Рейнольдса что это поможет ему помириться со мной, свяжет нас. Я считал, план Лолы, заставить нас с Рейнольдсом поцеловаться и помириться обречен на провал, но, тем не менее, я пошел. — Он достаточно надолго останавливается и указывает на вершину горы к северу от нас. — Мы шли вон к той горе. Я взял с собой мой ларец. К тому моменту я мог телепортироваться, и использовать телекинез, плюс моя сила была из ряда вон — мне нужно было тренироваться, и чистый горный воздух должен был помочь мне стать сильнее, быстрее. Но как только мы прибыли, Лола продолжила попытки разлучить нас. Она сделала все, чтобы заставить Рейнольдса оставить меня одного. В конце концов, ей пришлось довольствоваться планом Б. — Он отворачивается и возобновляет поход. Мы даем ему несколько шагов, чтобы взять себя в руки.

— И в чем был план Б? — аккуратно спрашивает Марина, стараясь идти рядом с ним. Ему нужно рассказать нам все это, но мы не можем его принуждать.

— На третью ночь в горах, она пошла собирать дрова, оставив нас одних с Рейнольдсом в первый раз за все время нашего похода. Я знал, что что-то не так. Я чувствовал это где-то внутри себя. Лола вскоре вернулась с десятком модагорианских солдат. Рейнольдс, который так любил ее, был так раздавлен, что даже не испугался. Он кричал на нее, умоляя объяснить, почему она это сделала с ним, с нами, со мной. Потом один из солдат бросил в ее сторону мешок с золотыми монетами. Ей было обещано много денег за оказание услуг модагорцам, — усмехнулся Восьмой. — Как собака за угощением, она кинулась за мешком. Все произошло слишком быстро. Она прыгнула, один из модагоррианцев поднял светящийся меч и вонзил его в спину Лолы, а мешок с деньгами взорвался у ее ног. Рейнольдс и я просто стояли там, застывшие, смотря как она умирает.

Я сопротивляюсь своему желанию броситься вперед, схватить его за руку и сжать ее, чтобы он понял, насколько сильно я понимаю, что он чувствует. Я смотрю на его прямую, гордую спину, вижу целеустремленность в его длинных шагах и знаю, то, что ему нужно сейчас — его личное пространство. По крайней мере, так я чувствую себя, когда думаю о смерти Катарины.

Его последнее слово «умирает» повисает в воздухе. Наконец, Крейтон прочищает горло и говорит:

— Нам не обязательно слышать продолжение прямо сейчас. Ты можешь перестать рассказывать, если хочешь.

— Они не могли убить меня, — голос Восьмого стал громче, как будто он пытался заглушить грустные воспоминания. Я знаю этот прием. Он действительно иногда работает.

— Даже когда они смогли совершить прямой удар одним из своих мечей, рассекая меня от шеи до живота, я не погиб. А они да. Смертельный удар, предназначавшийся мне, обратился против них самих. Они не могли убить меня из-за заклинания, и я делал все что мог, чтобы защитить Рейнольдса. Но мы были далеко друг от друга во всем этом хаосе и я телепортировался слишком поздно. Рейнольдс был… — он остановился на секунду. — Один из них захватил мой Ларец. Я схватил меч и попытался вогнать его прямо в живот солдату, но я сильно промахнулся. Хотя я сумел отрубить ему руку. В общем, он убежал. Сразу после того, как он достиг леса, я увидел небольшой серебряный корабль, вылетевший из-за деревьев. Я убил остальных, — его голос был таким холодным и без всяких эмоций, что я невольно поежилась.

— Я тоже потеряла своего Чепана, — тихо произносит Марина после секундного колебания.

— Я тоже, — добавляю я. Я бросаю взгляд на Эллу, которая передвинулась ближе к Крейтону. Хотя бы у нее еще есть ее Чепан. Надеюсь, мы не потеряем последнего Чепана, которого мы знаем.

Небо над нами темнеет с каждой секундой. Марина добровольно вызвалась шагать впереди, потому что со своим Наследием ночного видения она может указывать дорогу. Я улыбаюсь, когда она берет Восьмого за руку, радуясь, что кто-то пытается его утешить.

— Я так много времени провел в этих горах, — говорит Восьмой.

— В одиночестве? — Спрашивает Элла.

— Некоторое время я был одинок. Я не знал, куда идти. Но вот однажды я наткнулся на старика. Он сидел под деревом с закрытыми глазами, молясь. Мое Наследие принимать различные образы развилось у меня уже несколько месяцев назад, и я подошел к нему в виде маленького черного кролика. Он чувствовал, как я подхожу. Он рассмеялся даже прежде чем открыть глаза. Существовало в его лице что-то такое, что вызывало к нему доверие. Я думаю, он напомнил мне прежнего Рейнольдса, до того как в нашу жизнь вошла Лола. Поэтому я прыгнул в кусты, а затем телепортировался в обратном направлении за линию деревьев. Когда я снова подошел к нему в своем обычном виде, он предложил мне салат. Было ясно, что он знал меня, всегда узнавал меня, независимо от того, в каком образе я находился.

— Мы направляемся к другому озеру, — говорит Марина, перебивая Восьмого. Теперь, когда разговор прекратился, я слышу плеск воды и тихий водопад вдали.

— Да, мы близко, — подтверждает Восьмой. — Скоро мы поедим и выспимся.

— Ну и, что же произошло потом? Со стариком? — спрашивает Крэйтон.

— Его имя было Девдан, он был очень просвещенным, духовным лицом. Он рассказал мне все про индуизм и Вишну. Я проникся его рассказом. На мой взгляд, он представлял, как мы пытаемся спасти Лориен. Он научил меня древнейшим приемам индийского боевого искусства, такие как Калариппаятти, Силамбам и Гатка. Я использовал свое Наследие, свои возможности, чтобы увидеть, как далеко я смогу продвинуться в том, что от него узнал.

— Однажды, я пошел к нему навстречу на наше обычное место, но его там не было. Я возвращался туда много дней подряд. Но он не появился, и я вновь остался один. Только много месяцев спустя я наткнулся на коммандера Шарма и его армию во время учений. — Он колеблется, прежде чем продолжать. — К сожалению, а может быть и к счастью, я еще не уверен, это произошло, когда я был в образе Вишну, и они поклялись защищать меня от любой беды. Я знал, почему это произошло, потому что я был в облике, они поклонялись, а мне было отвратительно использовать их веру, но сопротивляться я не мог. Я думаю, что одиночество я ненавидел гораздо больше.

Марина начинает вести нас вокруг озера. Восьмой говорит ей, что надо направиться к водопаду, который можно услышать на расстоянии.

— Моги когда-нибудь возвращались? — спрашивает Крэйтон.

— Да. Они время от времени бесшумно возвращаются на крошечных серебристых суднах, пожужжат вокруг горы, высматривая, здесь ли я еще. Но я просто превращаюсь в муху или муравья, и они проходят мимо.

— Это объясняет все эти истории об НЛО в этом районе, — сказал Крейтон.

— Да, это они, — подтвердил Восьмой. — С каждым новым визитом они все меньше заботились о том, что их кто-нибудь увидит. Я не видел корабли последние несколько дней, но их визиты стали более частыми в последние шесть — восемь месяцев. Так я понял, что противостояние набирает обороты.

— Да, — сказала я. — Мы стали находить друг друга и воссоединяться. Марина, Элла и я встретились всего несколько дней назад в Испании. Номер Четыре ждет нашего возвращения в Америке. А теперь мы нашли тебя. Остаются только Пятый и Девятый.

Восьмой некоторое время молчал.

— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы проделали весь этот путь ради меня. Мне так давно не хватало тех, с кем бы я мог поговорить. Поговорить о моей настоящей жизни.

Водопад был уже в нескольких шагах от нас.

— Что теперь? — прокричала я, чтобы меня услышали сквозь грохот водопада.

— Мы поднимаемся! — прокричал в ответ Восьмой, указывая на отвесную каменную стену перед нами.

Оперевшись рукой о гладкую каменную поверхность начинаю ногой ощупывать вокруг, чтобы найти точку опоры. Моя нога сразу же соскальзывает, и когда я уже собираюсь попробовать снова, слышу голос Восьмого намного выше меня. Он уже на вершине и что-то кричит нам сверху. Телепортация гораздо лучше, чем я могла себе представить. Это должно быть даже лучше чем невидимость. Интересно, можем ли мы объединить их каким-то образом.

— Просто используй свой телекинез, чтобы всплыть вверх, — говорит мне Марина. — Ты берешь Эллу, а я Крэйтона.

Я последовала её совету, и мы всплыли. На самом деле было намного легче, чем я представляла. Наверху находился лагерь Восьмого. Вскоре мы все сидели вокруг костра, готовя овощное рагу в большом котелке. Густой навес из деревьев сверху и вода снизу — это прекрасное место, что бы спрятаться. Землянка Восьмого была какой-то угнетающей и идеальной в тоже время. Стены неровные и дверь — кривобокая, овальная, но все же тепло и сухо, и там пахнет свежими цветами. Внутри самодельный гамак и маленький столик, и три красочных ковра, висящих на стенах.

— Неплохое у тебя здесь местечко, — сказала я, возвращаясь к костру. — Я так долго была в бегах, что забыла, что значит иметь дом. Пусть даже и такую хижину.

— Что-то есть в этом месте. Какая-то часть меня навсегда останется здесь. Я действительно буду скучать по всему этому, — сказал Восьмой, с любовью озираясь вокруг.

— Значит ли это, что ты идёшь с нами? — спрашивает Марина.

— Конечно, я пойду. Пришло время, быть нам вместе, работать вместе. Сетракус Ра сейчас находится здесь, я должен пойти с вами.

— Он здесь? — спрашивает Крейтон, внезапно беспокоясь.

Восьмой откусывает первый кусочек тушёнки.

— Он прибыл несколько дней назад. Он посещал меня в моих снах.

Глава 12

Мы запрыгнули в товарный поезд в Западной Вирджинии. Я пытался заснуть, но слишком много мыслей кружилось у меня в голове. Я зажмурился, когда первые лучи утреннего солнца коснулись моих глаз сквозь решетчатую дверь вагона. Приятно было осознавать, что мы все еще направлялись на запад. Это все что специальный агент Уокер успела сказать перед тем, как исчезнуть: — Запад. Поэтому мы туда и направляемся. Я старался не думать о том, что возможно она специально ввела нас в заблуждение, а вместо этого концентрировался на том, что она думала что вот-вот умрет и ей нечего было терять, а следовательно не было причин лгать мне.

Я перекатываюсь на спину. Потолок вагона грязный, заляпанный различными красками. Я так долго таращусь на тёмно-синее пятно прямо над моей головой, что в конце концов засыпаю. Мне снится сон, такое бывает часто. Но этот — другой, больше похож на ночной кошмар, чем на видение.

Я в Западной Вирджинии, опять в тюремной камере. Только на этот раз она пустая и ярко залита светом откуда-то сверху. В сферической клетке, где удерживали Сэма, никого нет. Единственное напоминание о том, что когда-то он был здесь, это лужи все еще свежей крови на полу. Я выхожу на середину камеры, бешено оглядываясь вокруг, и пытаюсь покричать имя друга, но как только я открываю рот — яркий свет сверху проникает прямо в мою глотку, сковывает дыхание, душит меня. Я падаю на колени, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.

Всё ещё задыхаясь, я смотрю вверх. Теперь я на большой арене, тысячи могадорцев беснуются на трибунах. Они скандируют и бросают в меня вещами, тем временем между ними завязывается драка. Под ногами у меня черная блестящая скальная плита. Я неуверенно встаю с четверенек. Когда я делаю шаг вперёд, земля позади меня проваливается, образуя чёрную пропасть. Надо мной огромная дыра, и через эту дыру я вижу группу плывущих облаков, пересекающих небосвод. Это даёт мне возможность понять где я — внутри вершины горы.

— Четвертый! — это голос Девятого. Девятый! Я не один… Я смотрю вокруг и пытаюсь крикнуть в ответ, но мое горло все ещё забито. Луч света выходит из моего рта, Я кручусь, пытаясь направить луч света пока он, в конце концов, не падает на Девятого. Он на другой стороне арены, но что-то закрывает меня от него. Это Сэм. Он висит между нами, его запястья в кандалах. Агент Парди и специальный агент Уокер стоят под ним, их могадорские пушки, направленные на грудь Сэма. Не раздумывая я бегу к моему лучшему другу, позади меня с каждым моим шагом скала осыпается вниз наступая мне на пятки. Рев толпы нарастает, пока не становиться абсолютно оглушительным.

Когда я уже практически подбегаю к ним, черная скала, где стоят агенты, падает и они падают вместе с ней.

— Помогите! Помогите мне, пожалуйста, помогите мне, — кричит Сэм, он крутиться, пытаясь вырваться из оков.

Я пытаюсь освободить его с помощью моего телекинеза, но он не срабатывает. Я пытаюсь использовать мой свет, но мои ладони остаются темными. Мое наследие подводит меня.

— Приведи остальных, Джон, — говорит мне Сэм. — Приведи их всех.

Его голос звучит странно, как будто это не он. Это почти как кто-то — или что-то — злое говорящее через него.

Вдруг зарево, худенький мальчик, который появился в моем последнем видении стоит передо мной. Снова он прозрачный, как привидение. Когда я вижу, что он носит кулон Лорик вокруг его шеи, я тянусь к нему. Но он качает головой мне и кладет палец к губам. Мальчик прыгает на Сэма и поднимается вверх по его ногам и телу, пока он не хватается руками вокруг цепи. Я смотрю, как он напрягаться, пытаясь стащить кандалы, и я вижу удивление на его лице, когда он понимает, что он не в силах это сделать.

В моём последнем видении он спрашивал, какой у меня номер, и я почувствовал огромное желание заговорить с ним. Я прокашливаюсь, прочищая горло, и я знаю, мой голос наконец-то вернулся. Я кричу:

— Я Номер Четыре! — и именно в этот момент на арену опускается тишина.

— Вы приняли решение? — спрашивает Сэм. Он продолжает крутиться и дергать кандалы, другой мальчик все еще пытается разорвать цепи над ним. Сэм смотрит прямо на меня, и я вижу его глаза глубокого бордового цвета.

Это не Сэм, говорю я себе.

Внезапно, тело Сэма начинает трястись так сильно, что другой мальчик сваливается с него, и я могу только в ужасе наблюдать, как он падает и исчезает в той же пропасти, что поглотила агентов. Затем фиолетовое свечение окружает Сэма, и цепи разрываются сами собой. Вместо того чтобы падать, как мальчик, как агенты, Сэм плывет, зависнув в воздухе. Пучки света фиксируются на нем, и я, не веря своим глазам, вижу, как Сэм растет и превращается — в Сетракуса Ра. Три Лорийских кулона на шее Сетракуса Ра пылают так же ярко, как и фиолетовый шрам вокруг горла.

— Ты хочешь вернуть человека? — проревел он.

— Я заберу его! — прокричал я на него в ярости. Я стоял как вкопанный, вокруг меня — ничего кроме бездны, некуда было ступить, что бы подойти ближе к нему.

Сетракус медленно парит над землей. Он приземляется, и скалы не подают и вида, что могут провалиться, как это происходило с нами.

— Это твоя капитуляция? Хорошо. Я принимаю твой кулон.

Я посмотрел вниз, мой кулон уже исчез. Я снова поднимаю взгляд, чтобы увидеть его свисающим с гигантского кулака Сетракус Ра. Его потрескавшиеся губы приоткрываются, демонстрируя дерзкую кривозубую ухмылку.

— Нет! Я не сдамся! — в момент, когда я сказал это, я, внезапно, почувствовал тяжесть вокруг моей шеи. Мой кулон вернулся.

Другой мальчик выпрыгивает из пропасти, в которую он упал, и приземляется около Сетракуса Ра, его голова высоко поднята. Мальчик присоединяется к моему воплю:

— Я никогда тебе не сдамся! Отпусти Девдана, и сразись со мной!

— Время уходит, — говорит Сетракус Ра, и теперь я понимаю, что всё это время, он говорил с нами обоими. Он пытался заставить нас обоих сдаться. Он думал, что сможет убедить нас, принести себя в жертву в надежде, что он сохранит жизнь другим? Я могу только надеяться что никто из нас не попался на эту уловку.

Синее пятно на потолке железнодорожного вагона вот и все, что внезапно я вижу, и я резко сел, пытаясь избавиться от сна, который нечетко остался в моем мозгу. Я касаюсь браслета на моем запястье. Перед тем как я задремал в мое видении, мой кошмаре, я обнаружил, что, концентрируясь на способностях браслета, смог снять его. Но в тот момент, когда он покинул мое запястье, я чувствовал себя небезопасно без него и поспешно одевал его назад. Я касаюсь его снова и задаюсь вопросом, является ли моя уверенность в нем полезной или плохой. Внезапно, я чувствую какие-то маленькие удары по моей спине, и я подпрыгиваю и оборачиваюсь.

Ясно, что я нахожусь на грани моего сна. Это всего лишь Берни Косар, в этот раз в образе бигля, моё любимое его воплощение.

— Ещё один кошмар? — зевает из угла Девятый. Он сидит на своём Ларце, рассеянно вырезая ногтем на стене изображение человека находящегося на краю. Подошвы его босых ног чёрные.

— Они становятся действительно странными, — говорю я, надеясь, что мой голос не дрожит, так как я. Последняя вещь, которая мне нужна, чтобы Девятый увидел во мне мальчишку, боящегося плохих снов.

— Мне кажется, что другие видят их в то же время.

Девятый поднимает гвоздь, чтобы рассмотреть его поближе. Он наклоняет голову, как будто это редкий экземпляр и не самый обычный объект в мире. С высунутым языком из угла рта, он выглядит так, как если бы он концентрировал все свои силы на этом гвозде. С легкой улыбкой, он гнет его между пальцами, ломая ее на две совершенно равные части. Он поворачивается ко мне лицом.

— И что это значит? Ты думаешь, что у них всех есть какие-то видения? Или, у них те же самые сны только, связанные с ними, что скажешь?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Я продолжаю видеть этого действительно тощего ребенка с вьющимися темными волосами. Он носит один из наших кулонов, таким образом, я должен предположить, что он — один из нас. Нам известно друг о друге, но вещи во сне, связаны для него одним способом, а для мне другим. Я также вижу тебя в этих видениях.

Девятый хмурится, затем открывает его Ларец и копается внутри. Я надеюсь, что он собирается вытащить что-то, что поможет мне расшифровать мои видения, поможет выяснить, что мне с ними делать.

— Я бы хотел попробовать связаться с остальными, но мне кажется, что правительство как-то перехватывает эти попытки. Вот фигня!

Он откидывается назад с разочарованным видом.

Я пересекаю пустой вагон к месту, где он сидит. Он держит в руке жёлтый куб, который я не видел раньше.

— Что, по-твоему, это означает, что правительство перехватывает сигналы твоего камня? Как это, по-твоему, случилось? Я имею в виду, что это должны быть моги, но как они убедили правительство работать с ними?

Девятый недоверчиво на меня смотрит.

— Ты серьёзно? Да кого интересует почему они действуют вместе или что Моги пообещали, чтобы переманить их на свою сторону? Главное, что они действуют вместе. Правительство США и могадорцы объединились! Для них это официально: мы — плохие парни!

— Но Моги уничтожат Землю — или ещё хуже — однажды они избавятся от нас. Неужели правительство не знает этого? Разве не очевидно, что мы хорошие парни?

— Видимо, нет. Кто знает, как это случилось? Может они лишь используют друг друга, каждый пытается перехитрить другого. Что бы это ни было, правительство недооценивает Могов. Если бы это было не так, они бы жутко испугались.

Девятый кладёт жёлтый куб в свой рот. Чувство удовлетворения появляется на его лице.

— Что это? — спрашиваю я.

— Жизнеобеспечение, — говорит он исказившимся голосом. — Это заменитель еды. Ты сосёшь его, и это даёт тебе ощущение насыщенности ненадолго. Посмотри, может и у тебя такой есть.

Я отпираю мой Ларец и ощупываю в поиске жёлтого куба. Я провожу руками по белому планшетнику, который мы нашли в тайном убежище Малколма Гуда в погребе, пользуясь моментом, я нажимаю на кнопки. Безрезультатно. Я отодвигаю их в сторону. У меня нет жёлтого куба, но есть один синий. Я вынимаю его, чтобы взглянуть.

— Ты думаешь, этот делает то же самое?

Он пожимает плечами.

— Незнайка. Не узнаешь, пока не попробуешь. Ну, давай.

Секунду подумав, я положил голубой кубик себе на язык, и мой рот моментально наполнился ледяной водой. Я смог сделать всего один глоток перед тем, как что-то пошло не так. Закашлявшись, я выплюнул кубик на пол. Девятый выплюнул свой желтый камень в руку и протянул мне. Я отказался.

— Ты должен что-нибудь поесть, — сказал он.

Берни Косар подошел к Девятому и открыл пасть.

— Конечно, — заботливо сказал Девятый и положил желтый кубик собаке на язык.

— По крайней мере, мы достигли Запада, где сейчас Сэм и Сара. Я устал прятаться и убегать, убегать и прятаться. Но первым делом, мы найдем их.

— Ага, говори за себя, приятель. Я был в заточении прошедший год, чувак. Возможность двигаться и контролировать куда и когда идти, это то, что я не собираюсь терять в ближайшее время. Просто расслабься, Джонни. У меня есть идея и тебе придется запомнить план. Мы не будем терять время на поиски твоих человеческих друзей. Мы найдем остальных, встретимся с ними, а когда будем готовы, схлестнемся с Сетракусом Ра лицом к лицу. Только в таком порядке.

Я разворачиваюсь и пробиваю дыру в стене вагона, и это приводит к тому, что колёса с одной стороны на мгновение теряют сцепление с рельсами. Я зол и чувствую, будто теряю контроль.

— Как именно ты собираешься с ними встретиться, когда наша предполагаемая возможность с ними общаться может быть прослушана? Я сказал, что мы едем в Калифорнию, либо в любую другую правительственную организацию на западе, и мы требуем, чтобы они выдали Сару, иначе мы начнем взрывать. Либо мы начнем угрожать выдать информацию в медиа о том, что правительство сотрудничает со злыми инопланетянами. Посмотрим, чем это закончится.

Девятый смеётся, тряся головой.

— Хм, нет. Это не произойдёт.

— Ну, чёрт, тогда я не знаю, что предложить. Что если мы вернёмся в Парадайз посмотреть, может быть, Сара там. Если я увижу, что она в безопасности, я обещаю бросить всё это. Мы должно быть сейчас недалеко от Огайо, не правда ли?

Девятый проходит мимо дыры, которую пробил я, и выглядывает. Когда он говорит, его голос звучит тихо.

— Для меня всё выглядит одинаково, чувак. Ты знаешь, Земля ничто по сравнению с Лориен. Конечно, Земля выглядит симпатично в некоторых местах, но Лориен была прекрасна везде. Это была самая прекрасная планета во всей галактике. Ты же видел, как это было, в твоих видениях, правда? — я удивлён тем, каким пылким он вдруг стал. Разговоры о Лориен, придали его лицу такое выражение счастья и расслабленности, какого я никогда не видел. Впервые я вижу мальчишку, скучающего по дому. Но это мимолётно. Он быстро меняет выражение лица на его обычную маску. — Мы не поедем в Огайо посмотреть, что другие твои людишки в покое и безопасности. Это не наш дом, Четвёртый. Эти люди нам не братья и не сёстры. Всё, что мы делаем здесь на Земле, всё для нашего настоящего дома, для наших настоящих братьев и сестёр; для старейшин, которые пожертвовали своими жизнями, чтобы посадить нас на тот корабль.

Девятый отступает, разворачивается и пробивает ещё одну дыру в стене вагона, рядом с моей. В отличие от моего, его удар настолько силён и быстр, что колёса под нами даже не дёргаются. Девятый суёт голову в дыру и глубоко вдыхает, его чёрные волосы развеваются и хлопают на ветру, затем он втягивает голову внутрь. Он стискивает кулаки и оборачивается взглянуть на меня.

— Если в твоём сердце нет места для Лориен, то ты должен сказать об этом прямо сейчас. Я не хочу иметь дело с предателем. Наша единственная цель — это делать всё, что мы можем изо всех сил, чтобы уничтожить Сетракуса Ра и его армию. Вот и всё. Понял?

Я решил промолчать. Мои чувства к Сэму и Саре никогда не ослабеют. Я это знаю. Но Девятый прав насчёт приоритетов. Мы никому не сможем помочь, если не станем сильнее, а это случится лишь в том случае, если мы найдём остальных. Я должен сконцентрироваться на Лориен. Когда мы уничтожим Сетракуса Ра, то Сэм и Сара вместе со всеми остальными на Земле будут в порядке. Я киваю.

Девятый приседает и закрывает глаза, он так плотно сжимает руками колени, что белеют костяшки его пальцев.

— Мы только что проехали знак, который я узнал. Мы находимся в сотне миль от убежища, организованного моим Чепаном. Мы можем направиться туда, заказать пиццу, может посмотреть телевизор. Ты сможешь сидеть, вздыхать и грустить о бедной потерянной Саре. Я сваливаю, найду пару цыпочек на пару часиков, а потом мы выясним, как связаться с остальными как-нибудь по-другому.

Берни Косар выплёвывает жёлтый куб изо рта и смотрит на меня. Он даже не должен просить. Я кладу мой синий куб ему на язык, он закрывает рот и счастливо вздыхает.

Я гляжу на Девятого. Он выглядит таким уверенным.

— И как мы это сделаем? Макрокосм стучит! У нас нет другого способа с ними связаться!

— Нет, это идеально, — говорит Девятый, волнуясь. — Подожди, пока увидишь моё убежище, Четвёртый. Неважно чего мы хотим — мы этого добьёмся. Мы отдохнём и потренируемся, мы будем самой превосходной форме, готовые ко всему, что нас ждёт. И мы найдём способ связаться с другими Гвардейцами.

Глава 13

Я несколько часов лежала и не могла уснуть, потом сидела и смотрела на огонь снаружи хижины. Элла спала в гамаке, Шестая и Крейтон храпели на полу под ворохом одеял. Через некоторое время, весело горящее и потрескивающее пламя превратилось в переливающиеся угольки. Я смотрю как дым, повисший в воздухе, парит над верхушками деревьев. Наконец, костер полностью потухает.

Я просто не могу спать! Долгие годы я была абсолютно одна со всей этой завистью и злостью в этом приюте. Теперь, наконец, я могу это отпустить. Сейчас я верю, что нет ничего на свете, чего бы мы ни смогли сделать все вместе. И я не понимаю, почему же все еще чувствую эту дыру глубоко внутри каждый раз, когда появляется минутка, чтобы подумать. Хотя нет, понимаю — я одинока. Но я же не одна, продолжаю убеждать я себя.

Я смотрю на Восьмого, спящего так близко к огню, как только можно, чтобы согреться. В раннем утреннем свете, свернувшись калачиком, он выглядит маленьким. Он беспокойно спит, под тонким одеялом, сплетённым из лозы. Я смотрю, как он ворочается, проводит рукой по взъерошенным волосам. Я помешиваю угли, чтобы создать столько тепла, сколько возможно, потрескивания достаточно, чтобы заставить его шевелиться. Не знаю почему, но я чувствую потребность защищать его. И в то же время я думаю, о его мускулистых руках и я хочу, чтобы он защищал меня. Есть что-то в том, что противоположности притягиваются. Он игрив, а я нет.

Лоб Крейтона начинает хмуриться от беспокойства, когда он наконец просыпается и будит всех остальных. Мы все пытаемся стряхнуть с себя остатки сна так быстро, насколько это вообще возможно. Я знаю, что Крейтона волнует, как доставить нас всех на самолет.

Мои мысли возвращаются к видениям Восьмого о Сетракусе Ра. Он представляет собой даже большую угрозу, чем несколько хорошо вооруженных Могов. Крейтон не уверен, что мы готовы к встрече с Сетракусом. Мы еще не до конца развили наши Наследия, у нас еще не было шанса научиться драться вместе, и мы еще не нашли Четвертого, Пятого и Девятого, чтобы встретиться лицом к лицу с такой угрозой, как Сетракус Ра. Когда я сказала обо всем этом вчера, Восьмой лишь покачал головой, расстроенный всем этим скептицизмом.

— Я знаю, что мы можем побороть его вместе, — сказал он. — Я видел его в своих снах и почувствовал его силу. Я знаю, что он из себя представляет, но также я знаю, что из себя представляем мы, и это намного больше того, чем он может когда-либо стать. Я верю в нас. Но этого никогда не произойдет, если мы все не будем верить!

— Я согласен, мы должны повергнуть Сетракуса Ра. Но сначала мы должны найти остальных. Шансы на победу значительно возрастут, если вы будете все вместе, — согласился Крейтон.

Я услышала беспокойство в его словах.

Восьмой стоял на своем, твердо уверенный, что нас достаточно, чтобы схватить Сетракуса.

— Мои сны направили меня к вам. И они же сказали, что мы сможем сделать это. У нас не получится убежать, даже для того, чтобы найти остальных.

Теперь Восьмой встал и потянулся, оголив часть живота из-под задравшейся футболки. Он наклонился и поднял с земли трость, которая завертелась в его руках. Я не могу отвести от него глаз. Это такое новое и непривычное для меня чувство, которое заставляет чувствовать себя смущенной и взбудораженной одновременно.

— Итак, куда же вы хотите пойти? — спросил он, оглядывая нас всех.

— Восточное побережье, США, — говорит Шестая. Она пинает нижнюю часть его трости, и та с размахом переворачивается вверх прямо в ее руку. С этих двоих получился неплохой комедийный дуэт. Шестая бросает трость ему назад, и он устраивает большое шоу, пригибаясь и упуская ее понарошку. Их игра очень похожа на флирт. Должна признаться, это заставляет меня ревновать. Даже если бы я захотела, я никогда не смогла бы так себя вести, ни с Восьмым, ни с кем-то другим. В этом вся Шестая — она простая. Неудивительно, что они так веселятся.

— Хорошо, если ты хочешь именно туда, у нас есть несколько вариантов. Самолет? Есть ли у нас достаточное количество денег на покупку билетов?

Крейтон, похлопав по карману на рубашке, кивнул.

— С этим проблем не будет.

— Чудесно. Мы возвращаемся в Нью-Дели, покупаем билеты, и будем в Соединенных Штатах за день или около того. Или, мы можем оказаться в штате Нью-Мексико через несколько коротких часов.

— Мы не сможем все телепортироваться, — замечает Шестая, рисуя по грязи кончиком ступни.

— Может быть, и сможем, — говорит Восьмой с лукавой улыбкой на лице. Шестая нарисовала круг, а Восьмой протягивает ногу и дорисовывает два глаза, нос и большой смеющийся рот. Они улыбаются друг другу.

— Нам просто нужно немного пройтись, все остальное лишь огромный вопрос веры. — Он явно наслаждается тем, что держит нас в неведении. Я вижу, как другие кивают ему, настолько захвачены его уверенностью, что забывают спросить какие-либо подробности. Не хочется самой указывать, что мы понятия не имеем о задумке.

— Звучит намного быстрее, чем на самолете, — говорит Элла. — И намного круче.

— Ты привлёк мое внимание, — сказал Крейтон, поднимая мой Ларец себе на плечо. — Ты должен показать нам, о чем говоришь, чем быстрее, тем лучше. Если Сетракус Ра уже здесь, на Земле, мы должны двигаться быстро.

Восьмой поднял палец, говоря Крейтону быть терпеливее. Затем стянул с себя рубашку и штаны. Ух-ты.

— Сначала мой утренний заплыв, — говорит он.

Восьмой подбегает к краю обрыва, где начинается водопад. Не останавливаясь, он ныряет с руками, расставленными в стороны. Он парит, как птица, катаясь на волнах воздуха. Я поспешила на край обрыва и посмотрела вниз, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он изменяет форму и входит в воду в виде красной рыбы-меч, а затем выныривает уже в своем облике. Я вдруг ощутила желание тоже прыгнуть, и последовала за ним.

Вода поразительно прохладная, когда я ныряю, но когда выныриваю на воздух, чувствую, что мое лицо вспыхнуло. Что происходит со мной? Обычно я не столь импульсивна.

— Хороший прыжок, — говорит Восьмой, подплывая ко мне. Он трясет головой и черные, блестящие кудри хлещут вокруг его головы.

— Итак, ты хочешь, чтобы тебя называли Марина или Седьмая?

— Мне все равно. Любой из вариантов, — говорю я, стесняясь.

— Мне нравится Марина, — говорит он, решив за нас двоих. — Ты впервые в Индии, Марина?

— Да. Я прожила в Испании довольно долго. В детском доме.

— Детский дом, да? По крайней мере, около тебя было много детей. У тебя была возможность завести друзей. Не то, что у меня.

Я вижу, каким одиноким он был. Я решила не поправлять его и не рассказывать, как другие девушки ненавидели меня, что у меня не было друзей, пока не появилась Элла. Я только пожала плечами.

— Наверное. Сейчас я счастливее.

— Знаешь что? Ты мне нравишься, Марина, — говорит он. Звучит так, будто бы он перекатывает мое имя во рту, пробуя его на вкус. — Ты тихая, но классная. Ты напоминаешь мне…

Вдруг, раздался огромный всплеск как раз между Восьмым и мной. Волны откинули нас друг от друга, и я увидела появление Шестой, чьи мокрые светлые волосы идеально спадали на спину. Она не сказала ни слова, нырнув обратно и потянув за собой Восьмого. Я тоже нырнула и смотрела на их борьбу под водой, пока Восьмой, смеясь, не запросил пощады, и Шестая его отпустила.

— Черт, а ты сильна, — говорит он, выныривая на поверхность и кашляя.

— И лучше не забывай об этом, — говорит она, улыбаясь. — Теперь можем мы, пожалуйста, убраться отсюда?

Вид Шестой и Восьмого, просто сплетенных вместе заставляет меня ревновать, но сейчас совсем не время. Я погрузила голову под воду, чтобы сделать перерыв и взять себя в руки. Позволив воде заполнить легкие, и я тонула и тонула, пока мои пальцы не коснулись болотного и скалистого дна. Я сажусь на дно и пытаюсь собраться с мыслями. Злюсь на то, что чувствую себя такой уязвимой. Просто влюбленность! Ничего больше. И стоит ли переживать, если Восьмой предпочтет совершенные светлые волосы Шестой моим патлам? Я имею в виду, она не угроза для меня. Мы должны работать в команде, доверять друг другу. Не хочу злиться на Шестую, особенно после всего, что она сделала для меня. На минуту я зависла над дном, в надежде придумать что-нибудь остроумное и сказать, когда вынырну. Я смогу это сделать.

Я понимаю, что я нахожусь в точке под тем местом, где водопад входит в бассейн, где вода чистая и сверкающая. Отблеск от чего-то пробегает по моим глазам. Это длинный серебристый объект на мутном дне.

Я подхожу, чтобы взглянуть вблизи. Оно около пятидесяти футов в длину и, когда я обхожу это, я ошеломлена осознавая, что это своего рода кабина позади длинного лобового стекла. И тут я замечаю Ларец, который находится на сидении внутри. Я не могу в это поверить — возможно ли, что это серебристый корабль, который Восьмой видел, улетающим в день, когда Моги атаковали, в день когда его Чепан был убит? Я слышу приглушенный вопль и осознаю, что он мой. Я хватаю ручку на фюзеляже и тяну. Ничего не происходит. На дне озера давление такое сильное, но я продолжаю тянуть, и вскоре дверца кабины распахивается. Поток воды смешивается с водой заключённой внутри кабины. Ларец скользкий, когда я его хватаю и несусь на поверхность.

Первое, что я вижу — это Шестая и Восьмой, сидящие на траве и болтающие. Элла вертит трость Восьмого над головой, затем перед собой. Крейтон наблюдает за Эллой, обхватив свой подбородок руками. Элла видит, как я выхожу из воды, и вонзает трость в траву.

— Марина! — окликает она. — Вот ты где!

— Куда ты подевалась? — кричит Восьмой, приближаясь к краю.

— Выходи, Марина, — зовёт Шестая, — нам, действительно, сейчас нужно сматываться!

Я поднимаю Ларец из воды, удерживая его в воздухе так, чтоб они могли его видеть. Меня, даже, не волнует то, что самая отвратительная и грязная вода выливается из Ларца и на мою голову. Я так улыбаюсь, что у меня болит лицо. Мне нравится, как выглядят их лица, разинутые рты, широко открытые глаза. Я наслаждаюсь этим и используя свой телекинез, я размещаю Ларец над Восьмым и Шестой и оставляю его там в воздухе.

— Смотри, что я нашла, Восьмой!

Восьмой исчезает с травы и появляется в воздухе рядом с Ларцом. Он обхватывает руками Ларец и обнимает его. И слизь, и всё остальное. Затем он телепортируется назад на берег озера, Ларец всё ещё у него в руках.

— Я не могу поверить в это, — наконец говорит он, — всё это время он был прямо тут. — Он выглядит ошеломлённым.

— Он был внутри моговского корабля, на дне озера, — говорю я, выходя из воды.

Восьмой снова исчезает и телепортируется прямо напротив меня, наши носы практически соприкасаются. Прежде чем до меня доходит, как приятно чувствовать его тёплое дыхание на моём лице, он поднимает меня и крепко целует в губы, кружась со мной. Моё тело напрягается и я, вдруг, не имею ни малейшего понятия, что делать с руками. Я вообще не знаю, что делать, поэтому просто позволяю этому произойти. На вкус он одновременно и солёный и сладкий. Весь мир исчезает, и я чувствую будто парю в темноте.

Когда он ставит меня, я отступаю и смотрю в его глаза. Один взгляд и я понимаю, что этот гигантский, романтический момент был спонтанен, и я благодарна за это. Ни больше, ни меньше. Я идиотка. Мне очень нужно дать пройти этому наваждению.

— Я никогда не плавал здесь. С самого начала я выныривал с другой стороны, — говорит Восьмой, — он трясёт головой. — Спасибо тебе, Марина!

— Хм, всегда пожалуйста, — шепчу я, всё ещё ошеломлённая первой частью его благодарности.

— Теперь, когда вы наобнимались, может, хочешь открыть его? — спрашивает Крейтон, — ну, давай же!

— О! Точно, конечно! — кричит Восьмой, и снова телепортируется назад к Ларцу.

Шестая подходит ко мне.

— Марина! Это было потрясающе! — Она обнимает меня, затем отстраняется, тряся меня за плечи, многозначительно мне улыбаясь. И понизив голос шепчет: — Мне показалось или ты только что целовалась?

— Правда, странно? — шепчу я, высматривая какие-либо признаки ревности. — Но я не думаю, что это что-то значило.

— Совсем не странно. Я думаю это замечательно, — говорит она, явно волнуясь за меня, как подруга или сестра. Мне стыдно, что я ревновала к ней раньше. Мы обе смотрим на Восьмого, когда Элла изображает барабанную дробь, сообщая, что Ларец открыт.

Восьмой положил свои ладони на замок. Тотчас же он щелкнул и Ларец открылся. Восьмой быстро погрузил свои руки по локти вовнутрь, пытаясь дотронуться до всего содержимого сразу. Он был как ребенок у ящика для игрушек. Мы все столпились вокруг и смотрели. Я смогла увидеть, что некоторые камни были такие же, как и в моем Ларце, но остальные предметы были совершенно другими. Там были стеклянное кольцо, изогнутый олений рог, кусочек черной материи, которая стала переливаться синим и красным, как только Восьмой к ней прикоснулся. Он взял тонкий кусок золота размером с карандаш и достал его.

— Как же здорово увидеть тебя снова!

— Что это? — спросила Шестая.

— Я не знаю настоящего названия, но называю его «Дубликатор». — Восьмой держит его над головой, как палочку. Затем, встряхнув запястьем, он раскрывает его вниз, словно свиток. Он быстро достигает размеров дверной рамы. Восьмой убирает руку, и рама парит перед ним. Он отступает назад, и мы можем видеть случайные пары рук и ног, когда он начинает изображать прыгающего шута.

— Окей, — говорит Шестая. — Это самая странная вещь, которую я видела.

Восьмой телепортируется к ней и остается там, наклонив голову в сторону и почесывая подбородок, будто оценивает представление. Мы опять поворачиваемся к золотой дверной раме. Руки и ноги продолжают двигаться в заданном темпе.

Стойте. Сейчас их двое!

Тот, что рядом с Шестой, хлопнул в ладони и протянул руку, а кусок золота сжался и скользнул прямо в нее. В ту же секунду второй Восьмой исчезает.

— Впечатляет, — говорит Крейтон, громко и медленно хлопая.

— Это очень пригодится в ближайшее время. По крайней мере, вы сможете хорошо отвлекать внимание.

— Я использовал это несколько раз, чтобы улизнуть из дома, — признаёт Восьмой. — Рейнольдс никогда не выяснял, что я могу делать. Даже до того как он умер, я постоянно пытался выяснить как наилучшим образом использовать мои Наследия.

Крейтон бросает Восьмому его вещи, и поднимает мой Ларец.

— Теперь нам действительно нужно уходить.

— Да ладно, — говорит Восьмой, натягивая штаны. В то время как он прыгает вокруг, он косит свои глаза на Крейтона и говорит льстивым голосом:

— Я только что получил назад свой Ларец. Могу я снова с ним ознакомиться? Я так за ним соскучился.

— Позже, — резко говорит Крейтон. Когда он поворачивается к нам, я могу видеть, как он улыбается.

Восьмой бросает кусок золота в Ларец и достаёт оттуда наружу зелёный кристалл, и засовывает его в карман. Он закрывает Ларец и поднимает его с драматическим вздохом.

— Ох, ладно. Наше воссоединение могло просто подождать, — говорит Восьмой своим самым жалостливым голосом. — Всем следовать за мной.

— Как часто Сетракус посещал тебя в твоих снах? — спрашивает Крейтон.

Мы идём уже больше пяти часов и на подъёме в гору замедляемся. Восьмой ведёт нас извилистой тропой, это больше выступ, чем дорога. Всё вокруг покрыто тонким слоем снега, а ветер особенно сильный. Мы все замёрзли, но Шестая защищает нас с помощью своего Наследия, отталкивая ветер и снег с нашего пути. Контроль погоды, уж точно, является одним из полезнейших Наследий.

— Он говорит со мной достаточно давно, пытаясь обмануть меня и вывести из себя, — говорит Восьмой. — Но теперь, когда он на Земле, сны участились. Он дразнит меня, лжет, а теперь пытается заставить принести себя в жертву, чтобы вы все смогли вернуться на Лориен. Он пристает ко мне больше, чем обычно в последнее время.

— Что именно ты имеешь в виду, говоря «Пристает ко мне?» — спрашивает Крейтон.

— Прошлой ночью он показал мне моего друга Девдана, висящего в цепях. Я не знаю, действительно ли это происходит или это лишь трюк, но это видение застряло у меня в голове.

— Четвёртый видел его тоже, — поддакивает Шестая.

Восьмой ходит кругами с удивленным выражением лица, а затем начинает пятиться. Он явно соединил все части воедино. Его нога проходит в опасной близости от того, чтобы соскользнуть с выступа, от чего у меня перехватывает дыхание. Я резко протягиваю руку в его сторону, но он не колеблясь продолжает.

— Знаете, я думаю, что видел его вчера вечером. Я не вспоминал об этом до сих пор. У него светлые волосы? Он высокий?

— И он выглядит лучше тебя? Да, это он, — говорит Шестая улыбаясь.

Восьмой останавливается и смотрит задумчиво. Спуск слева от нас почти две тысячи футов.

— Знаете, я всегда предполагал, что это был я, но думаю, что я был неправ, — говорит он задумчиво.

— Предполагается, что это был ты? — спрашиваю я, охотно уводя его подальше от края.

— Питтакус Лор!

— Почему ты так думаешь? — спросил Крейтон.

— Потому что Рейнольдс говорил мне, что Питтакус и Сетракус всегда могли общаться друг с другом. Теперь зная, что Четвертый тоже может, я запутался.

Восьмой снова начинает ходить, когда Элла спрашивает:

— Как кто-то может быть таким же, как Питтакус?

— Предполагается, что каждый из нас берет на себя роль одного из десяти первоначальных старейшин, поэтому я думаю, один из нас возьмет на себя роль Питтакуса, — объясняет Шестая. — Чепан четвертого сказал ему то же самое в письме. Я сама его читала. В конце концов, мы как предполагается, станем еще более сильными, чем они. Именно поэтому Моги стали более активными сейчас, прежде чем мы станем еще более опасными, способными лучше защищать себя и нападать на них. — Она смотрит на Крейтона, который кивает пока она говорит.

Я чувствую, что я единственная, кто знает так мало — ничего, на самом деле — из моей истории. Аделина отказывалась рассказывать мне хоть что-нибудь, отвечать мои вопросы или хотя бы намекать на что я однажды буду способна. Теперь, я так отстала от остальных. Единственный старейшина, о котором я что-то знаю — это Питтакус, не говоря уже о знаниях, которые я могла иметь. Я просто должна верить, что выясню, кто я, когда настанет время. Иногда я становлюсь грустной, когда думаю об этом. Мне жаль, что я уже не узнаю, каким мое детство должно было быть. Но нет времени оплакивать то, что нельзя изменить.

Элла подходит и идет со мной, легко прикасаясь своей рукой к моей.

— Ты выглядишь грустной… Ты в порядке?

Я улыбаюсь ей.

— Мне не грустно. Но я зла на себя. Я всегда обвиняла Аделину в том, что я не развила свои Наследия таким способом, каким должна была. Но посмотри на Восьмого. Он потерял своего Чепана, но использовал то, что имел и просто продолжал работать над этим.

Мы идем вместе в тишине в течение нескольких минут, пока Восьмой не говорит:

— Вам когда-нибудь бывало жаль, что Старейшины не передали нам наши Наследия в закрытых рюкзаках вместо этого? — говорит Восьмой, перекладывая свой Ларец в другую руку.

Я виновато смотрю на Крейтона. Я подхожу, чтобы взять свой Ларец у него, но он просто мягко меня отодвигает.

— Пока я у вас есть, Марина. Скоро, я уверен, вы должны будете нести свое бремя в одиночку, но я буду помогать, пока смогу.

Мы идем еще несколько минут, пока путь вдоль горного хребта внезапно не заканчивается крутым утесом. Мы в нескольких сотнях метров от вершины, и я смотрю на Гималаи, расположенные слева от меня. Горы огромны и кажутся бесконечными. Это захватывающее зрелище, которое, надеюсь, я буду помнить всегда.

— Так, теперь куда? — спрашивает Шестая, скептически осматривая гору. — Нет никакого пути, которым мы можем пойти прямо к вершине. Кажется, нет больше других вариантов, хотя…

Восьмой указывает на два высоких, громадных валуна прислоненных к склону горы, и затем сжимает руку. Камни отделяются, показывая кривую каменную лестницу, которая вьется кругами и ведет внутрь скалы. Мы следуем за Восьмым до лестницы. Я чувствую клаустрофобию и уязвимость. Если кто-то следует за нами, никакого выхода нет.

— Почти пришли, — говорит Восьмой через плечо.

Лестницы настолько холодные, что их холод просачивается через мои ноги и тело. Наконец они приводят нас к огромной каменной пещере, вырезанной в горе.

Мы вливаемся в нее, озираясь в страхе. Потолок высится в паре сотен футов, а стены гладкие и полированные. В одну из стен врезаны две глубокие вертикальные линии, нескольких футов в высоту, расположенные в пяти футах друг от друга. Между линиями находится маленький синий треугольник, с тремя изогнутыми линиями горизонтально вырезанными над ним.

— Должно быть, это дверь? — спросила я, следуя глазами за линиями.

Восьмой отступает в сторону, чтоб нам было лучше видно.

— Не должно быть — это дверь. Это дверь в самые отдалённые уголки Земли.

Глава 14

Я натянул свою толстовку на голову и сгорбил плечи. Девятый одет в грязную детскую шапку и потрескавшиеся солнцезащитные очки, предметы он нашел в железнодорожном парке, где мы спрыгнули. После часа ходьбы на юг, мы стоим на платформе, прислонившись к стене в ожидании другого поезда. Один только что подъехал. Чикагцы называют его Эль[2]. Сундуки в наших руках выделяются на фоне портфелей и рюкзаков других пассажиров, и я делаю все возможное, чтобы выглядеть непринужденно. Берни Косар спокойно спит внутри моей рубашки, превратившись в хамелеона. Девятый все еще был немного зол, что я скептично считал, что вряд-ли кто-нибудь найдет безопасный дом в столь густо населенном районе. Я знаю, Генри бы никогда не выбрал бы столь небезопасное место.

Мы не говорим, когда поезд грохочет на станцию. Колокола звонят, двери разъехались, и Девятый повел меня в последний вагон. Когда поезд отъезжает, мы смотрим, как Чикаго медленно становится ближе.

— Пока что просто наслаждайтесь видом, — сказал Девятый. Он выглядит более спокойным, чем ближе мы подъезжаем к городу. — Я скажу тебе больше, когда мы выйдем.

Я раньше никогда не бывал в Чикаго. Мы чувствуем, что проезжаем миллионы зданий и домов, мы грохочем через различные районы. Улицы ниже полны автомобилей, грузовиков, людей, собак, детей, катающихся в колясках. Все выглядит таким счастливым и безопасным. Я не могу избежать желания быть одним из них. Просто ходить на работу или в школу, возможно гуляя с Сарой и попивая кофе. Нормальной жизни. Такая простая мысль, но она почти невозможна для меня. Поезд останавливается, люди потоком выходят, а другие садятся, чтобы попасть на него. В вагоне столько народу, что две девушки, блондинка и брюнетка вынуждены стоять, почти склонившись над нами.

— Как я говорил, — сказал Девятый, счастливо улыбаясь, — просто наслаждайся видом.

Через несколько минут, блондинка запнулась об Ларец под моими ногами.

— Ой, господи, ребята. Что это за гигантские коробки?

— Пылесосы. — Я нервничаю, и история Девятого со встречи с агентами первое, что пришло мне в голову. — Мы, э-э, продавцы.

— Правда? — спрашивает брюнетка. Она выглядит разочарованной. Я немного обвис, даже я сам разочарован в своей вымышленной жизни.

Девятый снял треснутые солнцезащитные очки и толкнул меня локтем в бок.

— Это была шутка. Мой друг думает, что он такой забавный. На самом деле, мы работаем на коллекционера искусств и берем эти артефакты для Художественного института в Чикаго.

— Вау, да? — спрашивает блондинка. Две девушки довольно взглянули друг на дружку. Блондинка повернулась снова к нам, заправила волосы за ухо.

— Я учусь там, студентка!

— Серьезно? — спрашивает Девятый с довольной улыбкой.

Брюнетка наклоняется, с любопытством глядя на причудливую резьбу на крышке моего Ларца. Мне не нравится то, что она так близко к нему.

— Итак, что же внутри? Сокровище пиратов?

Мы не должны говорить с ними. Мы не должны говорить ни с кем.

Мы не просто подростки, пытающиеся смешаться с людьми вокруг нас. Мы иностранные беглецы, которые запросто уничтожили целый парк правительственных автомобилей. Знай они, что за мою голову назначена награда, я уверен, они оставили бы нас одних вместе с Девятым прямо сейчас. Мы должны скрываться непонятно где, в Огайо или даже на западе. Где угодно, только не сидеть в переполненном поезде в середине Чикаго, флиртуя с девушками. Я открываю рот, чтобы сказать, что сундуки пусты, чтобы заставить их прекратить задавать свои вопросы и оставить нас в покое, но Девятый говорит первым.

— Может быть, мой друг и я можем хорошо провести время у вас сегодня вечером. Мы хотели бы показать вам то, что внутри.

— Почему вы просто не покажете нам сейчас? — спрашивает брюнетка.

Девятый смотрит направо, затем налево. Он действительно переигрывает.

— Потому что я ещё вам не доверяю. Вы обе слишком добры, но подозрительны. Знаете что? Две такие красивые девушки как вы, прямо как из шпионского фильма.

Он подмигивает мне. Внезапно до меня доходит, что он также плох с девушками, как и я. Он слишком старается, но выглядит при этом глупо. И от этого он нравится мне ещё больше, даже если он абсолютно смущает нас обоих.

Девушки смотрят друг на дружку и улыбаются. Блондинка копается в своей сумочке, что-то царапает на клочке бумаги и протягивает ему.

— Следующая остановка наша. Позвони мне после семи, и мы подумаем, где подхватить вас, ребята, чуть попозже. Я — Нора.

Я потрясён, что его трюк сработал.

— Я — Сара, — говорит брюнетка.

Ну конечно — это её имя. Я трясу головой. Если это не чёртов сигнал, что пора закончить разговор сейчас, то тогда я не знаю что это.

Девятый протягивает свою руку для рукопожатия.

— Я Тони, а этот красавчик-жеребец рядом со мной Дональд.

Я стискиваю зубы и вежливо им киваю. Дональд?

— Круто, — говорит Нора.

— Поговорим позже.

Затем поезд останавливается и они выходят. Девятый пригибается и кивает им через окно. После того как поезд трогается со станции, Девятый хихикает себе под нос. Он выглядит очень довольным самим собой.

Я толкаю его локтем в бок.

— Ты спятил? Зачем намеренно привлекать такое внимание к себе? К нам? Ты не имел права втягивать меня в свои глупости. И, почему ты поощряешь все их действие? Ведь они хотят увидеть, что лежит в наших Ларцах. Будем надеяться, эти девушки достаточно глупы, чтобы купится на такую чушь. Слишком глупы, чтобы усердно думать о любом из них.

Он нравился мне намного больше, когда просто был похож на неудачника.

— Успокойся, Дональд. Ты думаешь, что сможешь не верещать так громко? Это пустяки. С нами тут ничего не случится.

Он откидывается назад, заложив руки за голову. Однако когда он заговаривает снова, у него уже не такой напыщенный голос.

— Ты знаешь, сейчас Шандор был бы чертовски горд мной. Бьюсь об заклад, ты ни за что бы ни догадался, но обычно я безумно нервничаю в присутствии девушек. И чем больше они мне нравятся, тем хуже. Но больше такого не случится, не после того, через что я прошёл в прошлом году, больше меня ничто не испугает.

Я не отвечаю. Я лишь спускаюсь ниже в своем кресле и продолжаю наблюдать за городом. Чем дальше мы забираемся, тем интереснее становится архитектура города. Театры, магазины и красивые рестораны, все сделано из стекла. Некоторые дома ярко светятся на солнце, из-за чего мне приходится защищать свои глаза. Автомобили забили дороги ниже нас, и их гудки доходят до нас. Нет места, которое могло бы более отличаться от Парадайза, штат Огайо. Наш поезд останавливается и снова начинает движение. Через две станции Девятый говорит мне, что пора вставать. Наша остановка следующая. Минуту спустя мы уже идем к востоку от Чикаго-авеню. Каждый из нас держит свой ларец под рукой. Перед нами раскинулось озеро Мичиган.

Когда толпа вокруг нас редеет, Девятый начинает говорить:

— Шандор любил Чикаго. Он думал, что было умно спрятаться у всех на виду в таком городе, как этот. Нет никаких шансов на то, что тебя заметят. Всегда можно скрыться в толпе, что-то в этом роде. Я имею в виду, где же можно быть более незаметным, чем в таком оживленном городе?

— Генри никогда не позволил бы этого. Находиться в городе, как бы это рассердило его. Он ненавидел быть там, где не мог присматривать за теми, кто мог бы следить за нами. За мной.

— Именно поэтому Шандор был лучшим Чепаном, который когда-либо существовал. Конечно, у него были правила. Первое и самое важное: «Не делай глупостей».

Девятый вздыхает. Удивительно, но он понятия не имеет, как меня бесят и оскорбляют эти разговоры о Шандоре.

Я зол и мне все равно, кто об этом услышит.

— О, да, если Шандор был так хорош, почему я нашел тебя в тюремной клетке Могадорцев?

Я почувствовал себя плохо, когда сказал это. Девятый потерял Шандора, и мы в последнем месте, где они были вместе, где Шандор сказал Девятому, что он в безопасности. Я знаю, какой мощной может быть такая уверенность.

Девятый остановился как неживой, прямо посреди загруженного угла с людьми, проходящими мимо нас. Он приблизился ко мне, пока между нашими носами не остался дюйм. Его кулаки сжаты, не говоря уже о зубах.

— Ты нашел меня в той клетке потому, что была совершена ошибка. Это я ошибся, а не Шандор. И знаешь что? Где твой Чепан? Ты думаешь, твой был гораздо лучше моего? Проснись, идиот! Они оба мертвы, так что я сомневаюсь, что один был лучше другого.

Я плохо себя чувствую, от того что я сказал, но я устал от того, что Девятый пытается запугать меня.

— Отвали, Девятый. Я имею в виду. Просто. Отвали! И перестань разговаривать со мной как с младшим братом.

Поменялся свет, и мы переходим улицу, оба злимся. Мы молча идем по Мичиган-авеню. Сначала я был слишком зол, чтобы обращать внимание на свое окружение, но медленно я начинаю осознавать, что небоскребы выше меня. Я не могу смириться с этим. Этот город замечательный. Я осматриваюсь. Девятый заметил, как я любуюсь городом, его городом, и я могу чувствовать, как его настроение смягчилось.

— Видишь то большое черное здание с белым шпилем на верху? — спросил Девятый. Он выглядит таким счастливым, видя это здание, что я забыл о злости на него. Я посмотрел вверх.

— Это центр Джона Хэнкока. Шестое по высоте здание в стране. И это, маленький брат, место, куда мы идем.

Я схватил его за руку и оттащил в сторону от тротуара.

— Подожди минуту. Это твой безопасный дом? Ты думаешь спрятаться в одном из самых высоких зданий города? Ты должно быть шутишь. Ты чокнутый.

Девятый рассмеялся от моего недоверчивого выражения лица.

— Я знаю, знаю. Это идея Шандора. Чем больше я об этом думаю, тем чаще понимаю, насколько гениален он был. Мы жили здесь в течение пяти лет, никаких проблем. Прятаться на виду, малыш, прятаться на виду.

— Точно. Ты забыл место, где вас поймали? Мы не останемся здесь, Девятый. Только в аду. Нам нужно вернуться на поезд, разработать новый план.

Девятый вырвал свою руку из моего захвата.

— Нас поймали, Дональд, потому, что я считал кое-кого своим другом. Она работала с Могами, а я был слишком глуп, чтобы заметить. Она предала меня, а я не ничего не видел за ее классной задницей, так поймали Шандора. Я наблюдал, как его пытали и ничего не мог сделать, чтобы остановить все это. Одного человека я любил больше всего на свете. В конце концов, только одно я смог сделать для Шандора, избавить его от агонии. Смерть. Подарок, который никогда не иссякает. — Его насмешка не могла скрыть боль в голосе. — Через год я увидел твое уродливое лицо за моей тюремной камерой. — Он указал вверх на центр Джона Хэнкока. — Там на верху, мы будем в безопасности. Это безопаснейшее место, где ты когда-нибудь будешь.

— Мы окажемся в ловушке, — сказал я. — Если Моги найдут нас там на верху, некуда будет бежать.

— О ты будешь удивлен.

Он подмигнул и пошел прямо к зданию.

Вдруг я осознаю, как много людей идут с нами. Я чертовски нервничаю без единой подсказки, где еще я должен быть или куда идти. Одно я знаю наверняка, Могадорцы остаются опаснее в куче, так что я не был уверен если один просто столкнется. Эта мысль испугала меня, я передернулся, когда это произошло со мной. И я должен предположить: в Чикаго тысячи камер, и с Могами и правительством работающими вместе, Моги возможно имеют доступ к ним. Прекрасно. Мы на некоторых скрытых камерах и ничего не можем с этим поделать. Внутри, везде внутри, должно быть безопаснее, чем стоять здесь. Я опустил голову и последовал за Девятым.

Лобби потрясающе роскошный. Огромный рояль, кожаная мебель и сияющие люстры. В дальнем конце я вижу два стола охраны. Девятый передаёт мне свой Ларец и снимает кепку. Один из охранников, здоровый лысый парень, продолжает сидеть за столом даже когда видит Девятого. Затем он взвизгивает и вскакивает на ноги.

— Эй! Вы только посмотрите, кого притащила кошка! Вы не пишете, не звоните, где, чёрт побери, вы были? — спрашивает мужик, тряся Девятому руку, другой рукой пожимая его руку. Он просто стоит там, лучезарно улыбаясь. Возвращение блудного сына, я думаю, вот и всё.

Девятый ухмыляется ему с симпатией, кладёт свою вторую руку на плечо охраннику.

— О, я думаю лучше спросить, где я не был.

— В следующий раз предупреждай, когда соберёшься отчаливать. Я волновался! А теперь, где твой дядя? — Он глядит через плечо Девятого, будто ожидает, что Шандор пойдёт сзади.

Девятый не пропускает ни одного удара.

— Европа. Вообще-то Франция.

Не дрогнул, ничего. А он хорош! Я-то знаю насколько это тяжело для него.

— Он получил своего рода ангажемент на посещение уроков.

— Да, — сказал Девятый. Он кивнул на меня. — Это очень долгий ангажемент, он даже думает о постоянном проживании, так что я останусь с моим другом Дональдом на южной стороне. Нам нужно зависнуть наверху на некоторое время, чтобы могли поработать над историческим проектом. Посмотри на эти ящики, мужик, у нас есть работа на несколько месяцев!

Я смотрю на Ларцы в моих руках, и охранник отступает в сторону, давая нам пройти.

— Звучит так, будто у вас, ребята, есть план. И приятно познакомиться, Дональд. Удачи с вашим проектом.

— Мне тоже, — говорю я. — И спасибо! — я стараюсь быть дружелюбным, но это трудно.

Похоже, что Девятому всё равно, что этот парень знает обо всех его отъездах и приездах, замечает его отсутствие, дальнейшее враньё может быть затруднительно. Но у меня в голове звучит голос Генри, предупреждая меня, что это не то, чем мы должны заниматься. Я пытаюсь успокоить нервы, заставляющие мой желудок делать сальто. Гадание делу не поможет.

Мы направляемся к маленькой группе лифтов, и Девятый нажимает кнопку. Над одним из лифтов зажигается большая стрелка вверх.

— О, эй Стенли? — Охранник подбегает, звеня ключами на поясе, как раз когда мы собираемся переступить порог лифта.

Я смотрю на Девятого, ухмыляясь.

— Стенли? — изрекаю я. Это хуже чем Дональд!

— Не сейчас, — бормочет он тихо.

— У меня есть куча пакетов для вас. Мы держали их на складе. Мы не знали где вы, а адреса для пересылки вы не оставили. Прислать их наверх?

— Дай нам часок, чтобы устроиться, ладно? — просит Девятый.

— Конечно, босс, — отдаёт нам честь охранник, когда мы входим в лифт.

Как только двери закрываются, я чувствую, что Берни Корсар переползает с одного моего плеча на другое и обратно. Он говорит мне, что он устал прятаться.

— Ещё пару минут, — говорю я.

— Ага, Берни Корсар, — говорит Девятый, — мы уже почти дома. Наконец-то.

— Как ты можешь быть уверен, что это место всё ещё твоё? Я имею в виду, что ты действительно долго отсутствовал. Кажется, что никакая ситуация или мысль не может заставить Девятого пересмотреть своё мнение или то, во что он верит. Хотел бы я быть таким как он. Даже если он не всегда прав, это делает его отличным членом команды и ещё более лучшим воином.

— Шандор все предусмотрел. Оплата за это место производится автоматически с его счета. Мы всегда распространялись очень расплывчато о том, что он делал. И мы обращались к его «лекциям», когда уезжали на несколько месяцев. Очевидно, что люди покупались на это.

Девятый нажал несколько кнопок на маленькой панели на стене, и лифт поехал вверх. Номера менялись слишком быстро, у меня почти не было времени подумать, как высоко мы едем. Мы проехали восьмидесятый этаж и начали замедляться. Лифт остановился, двери тихо открылись, и мы вошли в апартаменты. Я посмотрел вверх на огромную хрустальную люстру, висящую над двумя диванами в гостиной. Все кажется ярко-белым с золотой отделкой.

— Это твой дом? Ты шутишь! — сказал я.

— Да, у нас есть свой частный вход, — сказал он, отвечая на мой потрясенный взгляд.

Я думал, только люди из ТВ живут так. Это кажется совершенно невероятным, что здесь живет член Гвардии.

Я увидел камеру в правом верхнем углу комнаты, следящую за нами, и пристально запоминающую мое лицо. Но Девятый объяснил, что это закрытая камера и доступ к ней есть только из самих апартаментов.

— После тебя, — сказал он, низко кланяясь и приглашая руками в знак приветствия с преувеличенным энтузиазмом.

— Я не могу поверить, вы ребята живете на целом этаже, — сказал я, оглядываясь с открытым ртом.

Я слышу, как рука Девятого проскользила по стене, когда он сказал:

— Два полных этажа, если быть точным.

Девятый щелкнул другой выключатель и десятки штор поднялись от пола до потолка, открывая окна. Комната заполнилась солнечным светом. Берни Косар выпрыгнул из моей куртки и превратился в бигля. Я подошел к окну и посмотрел на открывающийся вид. Это невероятно. Весь Чикаго как на ладони. Слева светящийся голубым пласт озера Мичиган. Я поставил свой ящик на плюшевое кресло и прислонился лбом к окну. Когда я смотрю вниз на крыши других зданий, я слышу, как что-то начало шуметь у меня за спиной, потом почувствовал поток свежего воздуха из вентиляционных отверстий около моих ног.

— Эй, ты голоден? — спросил Девятый.

— Конечно, — сказал я. Странно, но с такой высоты, все выглядит не настоящим: машины, лодки на воде, поезда, снующие вокруг на поднятых путях. К своему удивлению, я почувствовал себя в безопасности; то есть, действительно в безопасности. Я реально чувствую, что ничто не сможет дотянуться до меня здесь, взять меня. Уже очень давно я не чувствовал себя так. Это немного странно.

Я услышал, как дверь в холодильник открылась.

— Я слишком разнервничался и наконец, расслаблюсь, — крикнул Девятый с кухни. — Чувствуй себя как дома; прими душ, съешь немного замороженной пиццы. У нас даже есть время расслабиться, поспать, прежде чем придет время искать тех девушек. Когда последний раз ты мог сказать что-нибудь вроде этого? Мужик, хорошо быть дома.

Тяжело отвернуться от вида, он завораживает. Я хочу лишь стоять здесь, прямо здесь, в этом месте, и наслаждаться чувством безопасности. Только одна вещь лучше этого, если бы Генри и Сара, и Сэм, и Шестая были бы здесь со мной.

Что-то мягкое и извивающееся ударило меня в затылок. Усталость.

— Давай я тебе все тут покажу.

Девятый закружил головой, как будто он стесняется показывать свои игрушки.

Я жую, когда мы идем через гостиную, заполненную плюшевыми диванами и кожанными креслами. Гигантский телевизор с плоским экраном висит над камином, а на стекле журнального столика стоит ваза с поддельными орхидеями. На всех поверхностях слой пыли. Девятый сказал, что вызовет уборку, чтобы справиться со всем этим, он как раз провел пальцем по одному особенно пыльному столу. В коридоре, он отрывает первую дверь направо.

Моя челюсть отвисла. Там стаяли два огромных Могадорских солдата с алебастровой кожей и длинными черными волосами, одетые в черные плащи. Они стояли прямо внутри, оружие поднято и готово стрелять. Недели тренировок с Шестой и Сэмом развили мой мозг, я устремился к ближайшему и присел под его оружие, затем я делаю апперкот в подбородок и следом толкаю его в живот. Мог застыл и упал прямо назад. Я оглядываюсь в поисках чем бы его ударить, но все что я вижу это гантели и боксерские перчатки. Только тогда Девятый подбегает и игриво пинает другого Могадорца в пах, щелкая перед его носом. Его Мог колебался на пятках, пока не опрокинулся на бок. Понадобилась еще секунда, прежде чем я понял, что это всего лишь манекены. Девятый повторяет снова и когда, наконец, успокаивает дыхание, он хлопает меня по спине.

— Ого-го, какие классные рефлексы! — завывает он.

Мои щеки пылают.

— Ты должен был предупредить меня.

— Ты шутишь? Я думал о том, чтобы сделать это с тех пор как мы ехали в лифте. Мужик, это было круто!

Берни Косар вошел в комнату и обнюхивает резиновые ноги Могадорца, которого я свалил. Он посмотрел на меня.

— Они для тренировки, Берни Корсар, — сказал Девятый, гордо пыхтя грудью и разводя руками. — Мы называем это Тренировочный зал.

Впервые я действительно осмотрелся. Это большая, пустая комната. В дальнем конце, есть контрольная панель, как в кабине. Девятый подошел к ней, сел и начал щелкать переключателями и вводить команды. На стенах, потолке и полу были боевые ситуации и оружие. Он повернул кресло ко мне, хотел увидеть, как я впечатлен. Я сразу позавидовал тому времени, которое он здесь провел. И это видно.

— Это… — я поднял свои глаза на потолок. Я просто не могу найти слов. Это заставляет меня смущаться тому, что я делал все это время. Моя так называемые космическая тренировка, снег на заднем дворе, или с Шестой и Сэмом в бассейне. Наконец-то, я обижен на Генри за то, что заставлял нас так часто переезжать, и не давал мне тренироваться так, как мне требовалось. Если бы мы сделали место похожим на это, тогда, возможно, я был бы так же уверен и силен как Девятый. Может, Шандор действительно был лучшим Чепаном.

— Ты пока что не видел ничего лучше, — сказал Девятый.

Мы движемся через тренажерный зал, и он открывает сейфоподобную дверь в конце. Там полки и полки оружия: пушки, мечи, ножи, взрывчатка и многое другое. Целая стена предоставлена только амуницией.

Девятый взял с полки большую автоматическую винтовку с оптическим прицелом и направил ее на меня.

— Ты будешь удивлен, как просто было купить все это. Ты должен любить интернет.

Он подошел ко мне с оружием и нажал кнопку за моим плечом. В дальнем конце комнаты открылся огневой рубеж, больше, чем дорожка для боулинга. Девятый взял коробку патронов и зарядил ружье. Потом я наблюдал, как он разрывает на куски бумажную мишень в девяноста футах от нас.

— Не парься. Эта комната очень хорошо звукоизолирована, и мы так высоко, что никто нас не услышит.

Дверь в конце коридора ведет в комнату видеонаблюдения. Он подошел к выключателям рядом с входной дверью, щелкая выключателем, очень близко наклонился к нему. Тусклый голубой свет прошел по его глазу и компьютер ожил. Сканер сетчатки. Круто, очень круто. Очевидно, Шандор сумел создать высокотехнологичную систему безопасности. Есть с десяток компьютеров и еще больше мониторов. Мы подключены к каждой камере в центре Джона Хэнкока, на всех ста этажах, плюс похоже еще и ко всем камерам города, контролируемым чикагским Полицейским Департаментом. Девятый нажал что-то на клавиатуре и самый большой экран в комнате ожил, показывая фото мускулистого мужчины в черном итальянском костюме, его красивые ткани и безупречный крой проявляется даже на зернистой фотографии. У него черные волосы и густая борода, он держит два ноутбука. Я смотрю удивленно на Девятого, зачем он мне это показал.

— Это Шандор, — произнес Девятый через минуту. Его голос изменился. Я слышу меньше бравады. Он повернулся ко мне. Я слышу уязвимость. — Пойдем. Мы должны принять важное решение.

Он остановился для драматичного эффекта.

— В какой комнате хочешь остановиться? Есть несколько, проверь. Не торопись. Пицца не займет много времени.

Глава 15

Крейтон встает между Мариной и Эллой, чтобы лучше видеть линии, вырезанные в склоне скалы. Он прижимает ладонь к центру обрисованной двери, и затем тянет ее обратно.

— Интересно. Она теплая. А что, именно, ты имел в виду, когда говорил, что это дверь в самые отдалённые уголки Земли?

— Дело вот в чем, — объясняет Восьмой. — В лучшем случае, я могу телепортироваться на двести футов, ну может на двести пятьдесят. И чем дальше я телепортируюсь, тем хуже моя точность. Как-то раз я попытался попасть на верхушку дерева, которое было на высоте пару сотен метров, и в итоге я приземлился между горным львом и ее детенышем. Это было неприятно и быстро. Эта телепортация, поистине, является блестящим Наследием. И оно было невероятно полезно для меня много раз, но это не так просто, как кажется. Но внутри этой пещеры я могу телепортироваться куда угодно.

Я прикладываю свою руку к склону горы, и я могу чувствовать, как теплота перемещается через меня.

— Как?

Восьмой подходит к Элле и Марине так, что может коснуться двери.

— Лучшая моя догадка, что это древняя пещера Лориенцев, или, даже одна из штаб-квартир Лориена. А мне просто достаточно повезло найти ее, и повезло еще больше выяснить, что я могу здесь делать. Как бы то ни было, я с уверенностью могу сказать, что я не первый Лориенец, который посетил это место.

Как только слова срываются с его губ, я чувствую прилив адреналина и страха, проходящего через меня. Я знаю, у Крейтона те же мысли, когда он оборачивается, чтобы посмотреть назад. Посмотреть в направлении, откуда мы пришли, а потом глянуть на меня. Я делаю то, о чем он собирался меня попросить. Быстро двигаюсь по коридору и прислушиваюсь к движению. Если это древняя пещера Лориенцев, то она была бы под наблюдением Могадорцев. Здесь могут быть солдаты, ждущие нас, или какие-то устройства, которые предупредили их о нашем прибытии.

Я поворачиваюсь к Восьмому.

— Ты с ума сошел? Ты совсем спятил, что ли? Фактически, наверно мы тут все мозги потеряли. Мы — идиоты, что слепо шли за тобой в известное убежище Лориена. Это место, должно быть, кишит ловушками. — Как только то, что я сказала, доходит до Марины и Эллы, они приближаются к нам.

— Эй! Эй! Слушайте, простите меня, — говорит Восьмой, опуская свой Ларец. — Я был здесь уже много раз и ничего со мной не случилось. Так что, я думаю, мы не рискуем.

— Давайте не будем тратить время на извинения или осуждения, — говорит Марина, выходя вперед. — Просто покажи нам, как это открыть, чтобы мы смогли добраться до остального мира. Или, по крайней мере, оказаться где-нибудь в другом месте!

Крейтон кивает, но все еще оглядывается с подозрением.

— Да. Давайте будем там, где мы менее уязвимы.

Восьмой вытягивает свой кулон над головой. Он подносит его к синему треугольнику.

— Подожди, пока не увидишь, что будет дальше, — говорит он с улыбкой. Затем он проводит своим кулоном по синему треугольнику.

Сначала ничего не происходит, но после небольшого напряженного ожидания, резные линии начинают углубляться и расширяться по отношению друг к другу. Восьмой позволяет своему кулону опуститься на грудь. Пыль врывается в проход, и мы отступаем на несколько метров. Когда все линии соединяются и обретают форму двери, правая сторона отделяется от передней части стены, и распахивается. Поток теплого воздуха достигает нас, а мы стоим на месте, загипнотизированные голубым свечением, исходящим изнутри.

Я чувствую, что энергия, проходящая через меня, ошеломляет и делает меня полностью и совершенно спокойной.

— Что это за синий свет? — наконец, спрашиваю я.

— Это то, что позволяет мне телепортироваться по всему миру, — отвечает Восьмой, как будто это очевидно для понимания.

Элла подходит к входу.

— Я чувствую себя странно внутри.

— Я тоже, — говорит Марина.

С улыбкой, Восьмой пролезает через дверной проем. Крейтон и Элла быстро следуют за ним. Я иду в тылу. Как только мы залезаем на еще одну лестницу, Восьмой начинает говорить.

— Пару лет назад, когда мои Наследия еще только развивались, наряду с этим я начал видеть очень яркие сны, как те, что у меня сейчас с Сетракусом и Четвертым. Из них я узнал больше о Лориене и о старейшинах. Узнал нашу историю здесь, на Земле, как мы помогали египтянам строить пирамиды, то что греческие Боги на самом деле были Лориенцами. Как мы учили римлян военной стратегии, и так далее. В одном из этих снов, была вся эта фигня о передвижении по Земле, и как Лориенцы делали это. Эта гора была моей мечтой. Мы уже переехали в Индию, и я осознал это. После того как я увидел сон, я пришел сюда, начал здесь осматриваться. Вот тогда я и нашел все это.

— Это невероятно, — говорит Марина.

Лестница заканчивается в другой комнате. Потолок в ней куполообразный, и несколько зубчатых колонок поддерживают его. Я понимаю, что мы находимся внутри вершины горы. Комната полностью пуста. Если не считать ее центр, в котором запутанный набор горных пород образует узор, похожий на водоворот. Исходящий из одного центрального синего камня, размером с баскетбольный мяч.

— Лоралит, — шепотом говорит Крейтон. Он идет по направлению к центру пещеры и ставит Ларец Марины под ноги. — Это самый большой камень Лоралита, который я когда-либо видел.

— Лоралит является причиной того, что ты можешь перемещаться куда угодно по своему желанию? — спрашивает Марина, обращаясь к Восьмому.

— Ну, в том-то и дело, — со вздохом говорит Восьмой. — Я не могу перемещаться туда, куда хочу. Больше похоже на то, что существует шесть или семь отдаленных мест. Потребовалось много бездельничанья и приземления на места, которые ничего не значили. Прежде чем я понял, что могу телепортироваться лишь туда, где вокруг полно Лоралита.

— Так куда мы можем отправиться? — спрашиваю я.

— Ну, до сих пор я побывал в Перу, на острове Пасхи[3], в Стоунхендже, в Аденском заливе у берегов Сомали — но я настоятельно не рекомендую вам оставаться там одним по многим причинам — и я оказался в пустыне в Нью-Мексико.

— Нью-Мексико, — сразу же говорю я, обращаясь к Крейтону. — Если мы пошли бы туда, мы смогли бы пересечь страну и встретить Джона менее чем за день. Мы знаем, что легко можем перемещаться, как только окажемся в США.

Крейтон подходит к стене, всматриваясь в некоторые знаки на ней.

— Подождите, ты говоришь, что не можешь контролировать свои перемещения, да? Это не так многообещающе, как я надеялся.

— Нет, но если в конце концов мы окажемся где-нибудь помимо Нью-Мексико. И если это не то место, в которое мы стремились попасть, то мы просто телепортируемся снова. Пока не окажемся на нужном месте. Это не так плохо, — говорит Восьмой.

— А ты знаешь, сможешь ли ты взять нас вместе с собой? — спрашиваю я. — Если происходит так же, как с моим Наследием невидимости, то у нас проблема. Я могу делать людей невидимыми, если только они держат меня за руки.

— Я не знаю, если быть честным. Я никогда не пробовал делать это с кем-то, — признается Восьмой.

— Может, мы смогли бы сделать это в два подхода, — предлагает Марина.

— Эти рисунки удивительны, — прерывает нас Крейтон, жестом указывая на стену пещеры.

— Возможно, некоторые нужные нам подсказки скрыты здесь.

А он прав. Оранжевые стены покрыты сотнями символов, картин и рисунков, которые достигают самой вершины купола.

Я подхожу, и мои глаза обращаются к тусклому изображению зеленой планеты. Сразу же я узнаю в ней Лориен. Ком образуется у меня в горле. Ниже выцарапана женская фигура в синем, стоящая над мужчиной. Оба они держат в руках спящих детей. Лучи прерванных белых линий отрываются от нижней части Лориена, заканчиваясь чуть выше четырех фигур. Рядом с головой женщины вырезаны рисунки, но в другом стиле. Это три колонки иностранных символов.

— Что за черт? — шепчу я. Я сбита с толку.

В нескольких футах слева от меня простой черный эскиз треугольного космического корабля. На его крыльях замысловатые спирали и символы, а на тупом носу закрученные в созвездия звезды. Восьмой подходит ко мне и указывает на созвездие.

— Ты видишь? Здесь нарисовано то же самое, что и на камнях.

Я оборачиваюсь, чтобы сравнить — он прав. Мне сразу же захотелось, чтобы Катарина была здесь. Чтобы она увидела все это. Интересно, знала ли она обо всем этом. Я обращаюсь к Крейтону, который изучает рисунки на потолке.

— Что ты знаешь обо всем этом? — спрашиваю я.

— Мы покинули Лориен в очень большой спешке. Планета подвергалась атаке со стороны Могадорцев. У нас не было времени, чтобы собрать столько информации, сколько мы должны были иметь. Мы знали, что места как это существовали. Но никто точно не знал, где они, или что они могли делать. Очевидно, что кроме всей той информации, что нам удалось собрать прежде чем мы уехали, были важные вещи, которые мы не получили.

— Все, следуйте за мной, — говорит Восьмой, призывая нас последовать за собой к темному углу комнаты. — Это становится все более странно.

Он останавливается перед огромной резной картиной. Она десяти футов высотой и двадцати футов шириной, и разбита на различные эпизоды. Похоже на комикс. Первая панель показывает космический корабль, перед которым стоят девять детей. Их лица изображены детально, и я сразу без труда узнаю себя. Вид у меня как у малыша, качающегося на пятках взад вперед.

— Было ли это здесь, когда ты впервые увидел пещеру? — спрашивает Крейтон, отворачиваясь от стены.

— Да, — отвечает он. — Все было так, как вы видите это сейчас.

— Кто мог сделать это? — спрашивает Марина, глядя сверху вниз по стене, ее голос наполнен страхом.

— Я не знаю.

Крейтон стоит с руками на бедрах, изучая стену. Видеть его таким растерянным, это приводит в замешательство.

На следующей панели изображены дюжины темных фигур. Так что могу предположить, что это Могадорцы. В руках они держат мечи и пушки. Фигура в середине раза в два больше всех остальных. Сетракус Ра. Крошечные могадорские глаза и прямой рот так точен, что кажутся живыми. Я чувствую дрожь, проходящую по моей спине. Мои глаза перемещаются вправо, и следующая сцена показывает девочку, лежащую в луже крови. Я сравниваю ее лицо с теми, кто изображен на первой панели, и очевидно это — Номер Один. Номер Два, тоже девочка, но моложе, чем Первая, также лежит у ног Могадорца. Мертвая. Мой желудок делает сальто, когда я вижу Номера Три. Мальчика, пронзенного мечом где-то в джунглях. Последняя панель в верхней строке показывает Номера Четыре. Он бежит от двух Могадорских солдат и перепрыгивает через луч, который был выпущен одним из их пушек. Я непроизвольно задыхаюсь, на заднем плане видно большое здание в огне.

— Черт побери. Да это же школа Джона, — говорю я, указывая на последнюю панель.

— Что? — спрашивает Марина.

Я ударяю кулаком по стене.

— Это пожар в школе Джона. Он случился после того, как мы дрались с Могадорцами. Я была там. Это школа Джона.

— Тогда это ты там, в небе?

Я присмотрелась и увидела маленькую фигурку с длинными волосами, зависшую над школой.

— Окей, это действительно странно. Да. Я не понимаю. Как кто-то мог сделать…

— Взгляните, это Номер Пять? — прерывает меня Элла, указывая на первую панель в нижнем ряду. Стоя на вершине сосны, фигура бросала что-то вниз на трех Могадорцев, стоящих на земле.

— Это невероятно. Все, что находится здесь. Все это выложено, — говорит Крейтон.

— Кто-то предвидел все это!

— Но кто? — спрашиваю я.

— О, нет, — слышу я шепот Марины.

— Кто это? Кто-то еще умирает?

Я быстро скольжу глазами по двум следующим панелям, где мы начинаем собираться вместе. На них показана Марина и я, стоящие рядом с озером. И я вижу Джона, выбегающего из входа пещеры с каким-то человеком. Я не знаю кто это, возможно Сэм. Я не могу сказать точно, потому что голова парня повернута в другую сторону. Тогда мои глаза достигают панели, на которую смотрит Марина. С его или ее руки, Гвардеец стоит с мечом, полностью вонзенным в его тело. Невозможно определить кто это. Потому что лицо было срезано со стены. Прямо под ним, на полу лежат куски камня.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спрашиваю я — Почему только этого лица не хватает? — Восьмой молчит, опустив голову. — Ты это сделал?

— Никто не может предполагать, что это произойдет, — говорит он.

— Так ты решил просто уничтожить это? Для чего, собственно? Сделать это менее правдивым? — спрашивает Крейтон.

— Я не знал, чем все это было. Я не знал ни одного из вас. Я думал, что это просто история, по крайне мере пока…

— Это я? — прерывает его Марина.

— Неужели я та, кто умрет?

У меня такой же вопрос. Неужели я та, кого пронзят мечом? Это — пугающая мысль.

— Марина, мы все однажды умрем, — говорит Восьмой странным голосом.

Элла подбирает куски скалы и изучает их, переворачивая туда-сюда.

Крейтон встает перед Восьмым.

— Просто потому, что ты разрушил его. Это не означает, что это не случится. Сокрытие информации от нас не делает его более или менее правдивым, предначертанное случится. Ты собираешься рассказать нам, кто это?

— Я притащил вас сюда не для того, чтобы изучать сколотые участки стены, — говорит Восьмой. — Нам, ребята, нужно продолжать идти — посмотрите на две последних панели.

Он снова привлек наше внимание. Мы не собираемся давать кому ни будь шанс поймать нас или убить мечом. Мы снова обратили свое внимание к стене, к панели, на которую показывает Восьмой. Сетракус Ра лежал на полу с мечом у горла. Он держал меч так близко, как это возможно. По обе стороны от него лежали мертвые Могадорианцы. На последней панели была странно выглядящая половинка планеты. Верхняя часть похожа на Землю, и я вижу Европу и Россию, но нижняя половина планеты покрыта длинными, неровными линиями. Она выглядит мертвой и бесплодной. Небольшой корабль приближается к верхней половине планеты слева, и еще один небольшой корабль приближается к нижней части с правой стороны.

Я пытаюсь выяснить, что это значит, когда я слышу, как Элла резко вздохнула.

— Это Восьмой.

Мы все оборачиваемся, чтобы увидеть, как она держит в руках куски камней с пола. Отсутствующая часть лица Гвардейца. Ей удалось сложить все части вместе. Это Номер Восемь умирает на картине.

— Это еще ничего не значит, — говорит он твердо.

Марина мягко кладет свою руку на его плечо.

— Эй, это — просто рисунок.

— Ты права, — мягко отвечает Крэйтон. — Это просто рисунок.

Восьмой отрывается от Марины, повррачиваясь обратно в центр пещеры; остальные все еще находились на своих местах перед стеной, рассказывающей истории, которые ни один не должен был и не мог знать. Кто-то предсказал смерть Восьмого. Учитывая точность других панелей, трудно было придумать аргумент, что эта ошибается. Неудивительно, что он всегда шутит; почему он действует так, как будто у него есть причина не быть столь осторожным, как остальные. Он пытается спрятаться от судьбы, а может, летит напрямик к ней. Я оглянулась на две предыдущие панели. Сначала я с облегчением увидела Сетракуса Ра с мечом у горла. Но то, что на картине он еще жив, выводит меня из себя. И что вообще может значить последняя панель? Она показывает все еще продолжающееся противостояние, но результат не ясен. И почему планета разделена пополам? Неужели это случиться?

Крейтон поднял Ларец Марины, подошел к Восьмому и обнял его. Он тихо говорит.

— Как ты думаешь, что он ему говорит? Что он может сказать ему, чтобы он почувствовал себя лучше? — шепчет Марина, повернувшись ко мне.

Только я собиралась присоединиться к Крейтону в утешении Восьмого, как взрыв сотряс пещеру, и волна огня проникла в дверь. Марина хватает меня за руку, когда я слышу крик Эллы, разносящийся по всей комнате. Зубчатые колонны треснули и начали раскачиваться, и ломаться. Большая секция падает на Эллу, и я использую телекинез, чтобы защитить ее, отбрасывая от нее падающие камни. Я обернулась взглянуть на Крейтона и Восьмого, и увидела, что Восьмой исчез.

— Что произошло? — кричит Марина, используя телекинез для защиты нас двоих от падающих обломков так же, как я защищала Эллу.

— Я не знаю, — отчаянно говорю я, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь дым и пыль. Внезапно, Восьмой появился в центре комнаты. Кровь течет из его бока, лицо мертвенно-бледное.

— Могадорцы! — кричит он. — Они здесь.

Глава 16

Я валяюсь на кровати, наслаждаясь своим выбором комнаты и находкой невероятно удобных подушек. Я уже засыпал, когда услышал, как открылась входная дверь, а затем как Девятый разговаривает с кем-то в полголоса. Я встревоженно сел, стук сердца отдавался в ушах. Тут меня осенило — это должно быть швейцар принес коробки. Берни Косар лежит под моими ногами и говорит, что собирается найти чего-нибудь поесть.

— Я присоединюсь через минуту, — говорю я ему. Я уставился на потолок, руки свернуты позади моей головы.

У потолка есть слабая текстура. Мои веки снова становятся тяжелыми. Следующее, что я знаю, я больше не смотрю на потолок. Я снаружи, и идет снег.

— Концентрация, Джон! — я слышу, как кто-то говорит позади меня. Я повернулся и увидел, как Генри держит охапку кухонных ножей. Он держит один поднятым над своим плечом.

— Генри! Где мы? — кричу я ему.

— Ты что, головой ударился? — спрашивает Генри. Он одет в джинсы и белый свитер, они рваные и с пятнами крови. Где-то позади него голубой свет, но когда я попытался увидеть что это, вытягивая шею, заглядывая за него, Генри разозлился.

— Ну же, Джон! Как будто ты ни когда не был тут со мной. Мне нужно, чтобы ты сконцентрировался! Сейчас!

Прежде чем я смог ответить, Генри кинул в меня нож и я в последний момент отбил его от своего лица. Он кинул в меня следующий, потом третий, и четвертый. Я блокировал все, но кажется что у Генри их бесконечное множество. Я продолжаю, но это становится все труднее. Ножи летят все быстрее и быстрее, слишком быстро.

— Мы не должны продолжать бежать! — кричу я ему, отбивая два ножа за раз.

Генри бросает следующий нож с такой скоростью, что, когда я его отбил, моя рука начинает кровоточить. Он кричит:

— Мы не можем все время жить в Чикаго в облаках, Джон!

Когда подлетает следующий нож, я хватаю его рукой и швыряю его в снежную землю. Снег вокруг него становится черным. Я ловлю следующий нож и кидаю его вниз.

— Если бы мы нашли правильное место, то у нас, возможно, был бы настоящий дом! Мы даже никогда не попробовали! И ты выбрал Парадайз? Из всех мест?

— Я сделал все возможное! И там был Малкольм Гуд! Ты нашел планшет, Джон! Ты даже ни разу не использовал его! — кричит Генри. Голубой свет позади него исчезает, и тьма из снега начинает просачиваться и распространяться наружу, пока мы не оказываемся в черном море. Генри протягивает большой нож над головой и кидает его в меня. Когда я пытаюсь защитить себя, то чувствую, что мои руки застряли. Я смотрю на нож, летящий в воздухе, переворачивающийся, с конца в конец, и я знаю, что нож собирается вонзиться мне прямо между глаз. Когда нож в паре метров от меня, огромная рука протягивается и хватает нож в воздухе. Это Сетракус Ра. Одним плавным движением он выхватывает нож, откидывая его за плечо, а затем поворачивает его обратно ко мне.

Когда кончик ножа погружается в мой череп, Сетракус Ра кричит:

— Твоя пицца стынет!

Сажусь и вижу: я снова в кровати, в башне Хэнкока. Я весь в поту и хватаю ртом воздух. Девятый стоит в дверях с целой пиццей на блюде. Его рот набит и он продолжает жевать, когда говорит:

— Серьезно, мужик, ты должен съесть, пока она еще горячая, и я все еще хочу потренироваться до нашего двойного свидания.

— Я снова видел Сетракуса Ра, — говорю я. Я знаю, мой голос звучит спокойно. Мой язык как будто прилип. — И Генри.

Девятый глотает и машет рукой в воздухе, все еще держа половину куска.

— Неужели? Забудь об этом, они всего лишь сон. Вот что я говорю себе, и обычно это прекрасно работает.

— И как ты думаешь, это сработает? — спросил я, но он уже ушел. Я соскользнул с кровати и вышел в коридор. Я увидел Берни Косара, атакующего размороженный стейк на кухонном полу. Моя пицца стоит на столе. Я так давно не вспоминал Генри, мне нужно много времени, чтобы избавиться от видения. Пока я ем пиццу, я думаю о летающих ножах, снеге, как мы орали друг на друга, пока он бил меня. Генри упоминал о планшете. Я не сделал ничего особенного, мало потратил времени на него, так как был раздражен тем, что планшет, вероятно, не работает.

Я вытащил свой ларец из шкафа, открыл его и достал планшет.

Он выглядит удручающе пустым, как и всегда, когда я на него смотрю. Ничего больше белого металлического квадрата с экраном; пустым, мертвым, бесполезным. Что я только ни делал, чтобы его оживить. Я повернул его и осмотрел несколько портов. Там был треугольный, непохожий ни на один видимый мной до этого.

— Девятый? — кричу я.

Со стороны комнаты наблюдения он кричит:

— Здесь!

Я запихнул кусок пиццы в рот и прожевывая, пока иду, взяв с собой планшет. Девятый сидит на катающемся стуле, а ноги лежат на большом столе между мониторами. Большинство экранов разделены на четверти. Девятый нажал на клавиатуру на своих коленях и экраны повернулись. Ни один из них не показывает ничего интересного.

Девятый усмехнулся.

— Что ты хочешь, чтобы я проверил в первую очередь?

— Введи имя, «Сара Харт».

Девятый собрал свои длинные черные волосы в кулаки.

— Фууу! Чувак, ты серьезно? Больше ничего тебе не взбрело на ум? После всего этого сумасшествия, это первое, что пришло тебе в голову?

— Это единственное, что пришло мне в голову, — говорю я. — Я сказал, просто сделай это.

Девятый ввел ее имя, и к моему разочарованию, ничего не появилось кроме списка школьных мероприятий. Я попросил его поискать: «Парадайз», «Огайо», «Сэм Гуд», «Джон Смит» и «Генри Смит». Все что появлялось, я видел раньше: разрушенный колледж; обвинения в терроризме; награда за нашу поимку или информацию о нашем месте нахождения. Я придвигаю белый планшет на столе к себе и нажимаю на его бок.

— Слушай, Девятый. Мне нужна твоя помощь с этим.

Я рассказал ему о своем видении и том, что Генри мне сказал о планшете.

— Чувак, ты должен расслабиться, — сказал Девятый. — Я забыл, как важны для тебя эти видения. Я попробую, что-нибудь сделать с этим планшетом.

— Я твой гость, — сказал я со вздохом.

Некоторое время он крутил его в своих руках, дотрагиваясь до каждого дюйма экрана. Затем он исследовал порты на задней панели и щелкнул языком.

— Я думаю… — говорит он, прекращая вращаться в кресле. Он пошел в угол комнаты, где стоит стеллаж открытых коричневых коробок. Девятый говорит, разгребая две верхних: — Я попросил их принести все это сюда из кладовки, куда они складывали все, что приходило Шандору. Я хотел посмотреть, может, что-нибудь в одной из них, даст мне идею, как связаться с остальными…

Он откладывает первые две, а затем достает третью из кучи. Он открыл ее крышку, достал два новых лэптопа и воскликнул:

— Бинго!

Девятый стоит, победно глядит и вытаскивает тонкий черный шнур. Один конец кабеля, невероятно, такой же треугольный как на моем планшете.

— Откуда это прислали?

— Я не знаю. Шандор взял все это с собой с корабля, который привез нас сюда. У меня никогда не было шанса увидеть большую часть этого, даже не думал научиться пользоваться всем этим. Я пытался выяснить, что это все такое, много раз, но Шандор всегда скрывал это, и у меня не было шанса. То есть, чаще всего я не могу определить разницу между земными штучками и нашими, так что этодействительно не помогает.

Он взял найденный шнур и воткнул его треугольный конец в треугольный порт на моем планшете. Мы задержали дыхание, когда Девятый вставлял конец в порт. Он подошел, и мы оба вздохнули с облегчением. Медленно, он воткнул другой конец в ближайший USB порт компьютера. Черная горизонтальная линия появилась на экране планшета и через несколько секунд мы смотрели на карту Земли. Один к одному, семь пульсирующих точек: две в Чикаго, четыре в Индии или Китае и одна, похоже, на Ямайке.

— Ай, братан, — сказал Девятый приглушенным голосом. — Я думаю, это мы. То есть, все мы.

— Черт, ты прав. Это мы, это все мы, — шепчу я. — Нам больше не нужен макрокосм с этой штукой.

— Подожди секунду, здесь семь точек, но нас осталось только шестеро, — говорит Девятый, потирая лоб.

Я откинулся.

— Разве я не говорил тебе, что был другой корабль?

— Точно, точно, — говорит он, обращая свое внимание ко мне.

— Ну, мы знаем, что там был младенец. Это значит, что он добрался до Земли после всего! И это значит…

— Сетракус Ра будет иметь дело с семерыми, не с шестью, — прерывает Девятый. — Чем больше, тем веселее.

Пока мы оба разговаривали, в маленьком окошке в верхнем правом углу с зеленым треугольником внутри, появилась новая информация. Я нажал на треугольник и две маленькие зеленые точки появились на карте. Одна на американском юго-западе, а другая на севере Африки, возможно в Египте.

— Как ты думаешь, что это? — спросил я.

— Ты думаешь это ядерные бомбы? Бомбы Могов? Ты не думаешь, что они собираются взорвать Землю?

Девятый хлопает меня по спине.

— Нет. Подумай. Карта, которая это показывает нам, явно предназначена, ну, нам. Бомбы Могов из другой категории. Чувак, я думаю это наши корабли!

Я онемел. Это имеет смысл. Если это правда, то это слишком замечательно, чтобы думать, что это на самом деле. После убийства Сетракуса Ра и спасения Земли, мы, наверное, должны будем полететь обратно на Лориен. Мы могли бы помочь привести корабли в рабочее состояние. Мы можем полететь домой. Но я прихожу в отчаяние, нужно узнать точное положение точки на юго-западе, ближайшей к нам.

— Где это? — спрашиваю я, указывая на нее.

Девятый вывел карту на экран и сказал:

— Первая на западе Нью-Мексико, другая в Египте.

Услышав его слова «на западе», мне вспомнились последние слова Специального Агента Уолкера. Мое решение стало мгновенным и решительным.

— Вот куда нам надо ехать. Нью-Мексико.

Глава 17

В эту минуту Восьмой появляется в центре комнаты, хлещет кровь, я спешу к нему, прикладываю свою руку к его ране. Его кровь потекла сквозь мои пальцы вниз по запястьям, и когда прогремел еще один взрыв, мы оба упали на пол.

— Прости меня, — шепчет он. — Это моя ошибка.

— Шшш. Я могу помочь тебе. Это мое Наследие. Ты только должен расслабиться на секунду.

Холодок течет от моих пальцев к его ребрам, и Восьмой немедленно застыл с болью. Взрывы все продолжаются, и Восьмой вздрагивает с каждым новым, но я смотрю глубоко в его глаза, желая, чтобы он остался со мной.

— Все хорошо. Шестая здесь. Она с этим разберется. Мы будем в порядке, — я говорю очень уверенно, пытаясь убедить нас обоих.

— Может, сейчас я умру, может быть, рисунок только что сбылся, — сказал он.

Я сильнее надавила, наконец-то его рана начала затягиваться в ответ на мое прикосновение. Я твердо мотаю головой:

— Нет, этого не случится.

Через хаос, я вижу Шестую, толкающую Эллу и Крейтона за большой кусок упавшей скалы. Она посмотрела на меня и Восьмого, и в следующий момент я понимаю, что мы оторвались от пола и летим к остальной группе. Когда Шестая опустила нас вниз, то сказала:

— Все вы, оставайтесь здесь, пока я буду невидимой и не проверю все. Почини его, Марина.

Она подмигнула мне. Ее голос говорил мне, что все будет хорошо, если все мы будем помнить, на что мы способны. Единственный шанс выжить, это если все мы будем вместе.

— Я пытаюсь, — сказала я, но она уже невидима. Под моими руками, легкие Восьмого продолжают бороться вместе с моим Наследием, а его лицо сменило цвет. Я чувствую, что его внутренности меняются, как будто препятствуя моей силе. Это не так, однако. Этого не может быть. Он просто ранен сильнее, чем я думала. Или мое Наследие угасает. Но это невозможно. Я начинаю паниковать и борюсь с болью в моем животе. Я должна на нем сфокусироваться, и не позволять себе отвлекаться на происходящем вокруг нас.

Я слышу выстрел и далекие крики Могадорских солдат. Я могу лишь представить себе, что там делает Шестая. Она может быть беспощадным воином, когда ей это нужно, невероятно опасной для любого, кто угрожает ей или нам.

— Как он? — спросил Крейтон, повисший над Восьмым и поглядывающий то на боль на его лице, то на моём.

Элла схватила руку Восьмого и заставила его сосредоточиться на ней.

— Все хорошо. Это очень тяжело, Восьмой, но потом будет лучше, поверь мне.

Я слушала ее успокаивающие слова, предназначающиеся ему, и он кивнул сквозь гримасу боли.

Мы слышим оглушительный треск над головами, потолок ожил от быстро распространяющихся, глубоких трещин. Потолок, как куски пазла, готовые рассыпаться в любую минуту, и наконец, упал первый камень размером с машину, он падал прямо к нам. Я не хочу убирать свое исцеляющее прикосновение, но я должна убрать свои руки с Восьмого, чтобы сфокусировать всю свою энергию на отклонении камня силой моей мысли. Когда я кладу мои руки обратно на рану Восьмого, появилось чувство, что я все начинаю сначала. Я беру все, что меня может успокоить в этом рисунке. Он показывает, как Восьмой умирает, но не показывает, что он умирает здесь, в этом месте.

— Где ларец Марины? — спросила Элла. — Может там есть что-нибудь, что может помочь.

Крейтон встал.

— Оба Ларца на другой стороне пещеры. Я принесу их.

— Нет! — кричит Элла, хватая манжет его рукава, но Крейтон умчался прочь. Я смотрю беспомощно. Куски потолка продолжали падать, а Элла звала Крейтона обратно, дождаться Шестой. Мой ум разогнался. Шестая там бьется в одиночку с армией Могов, и я знаю, я должна забыть все это, и сфокусировать свою энергию на Восьмом. Я могу чувствовать, как его тело уступает боли и повреждениям, которые я не могу исцелить так быстро, чтобы спасти его. Я сжал свои закрытые глаза, желая чтобы он ответил на мое Наследие, когда увидела, как его рана вернулась к первоначальному размеру, будто я не трогала его.

— Элла, — я посмотрела на нее, мои глаза наполнились слезами. — Это не действует. Я не знаю что делать!

— Мы нуждаемся в нем, Марина. Просто сконцентрируйся. Ты сможешь это сделать, — голос Эллы решителен.

Я стараюсь успокоить мое дыхание и вижу как Крейтон едва увернулся от острого валуна.

— Восьмой. Держись. Я сделаю это, тебе скоро станет легче, — сказала я, когда он закрыл глаза. Я отгородилась от шума атаки, отгородилась от истерики, бушующей во мне, и сказала себе: «Я могу вылечить Восьмого. Я вылечу его, а Шестая позаботится о Могах. У нас есть миссия и это еще не конец». Я села прямо, мое дыхание пришло в норму и ледяной шар, похоже, образовался между моими лопатками. Он спустился по спине и прошел к пальцам. Его сила отталкивает меня, но мои пальцы остаются лежать на ране Восьмого. Я чувствую, как что-то происходит внутри Восьмого, и мое дыхание участилось. Мое сердце бьется так быстро, что мне кажется, что оно взорвется, и тут Восьмой открывает глаза.

— Сработало! — кричит Элла.

Головокружение прошло сквозь меня. Я шатаюсь, но держусь прямо, пока рана Восьмого затягивается. Я чувствую, как сломанные ребра возвращаются на свое место под моими руками. Через несколько секунд я сложила руки. Я так устала, что еле держу глаза открытыми. Я облегченно вздыхаю, когда Восьмой садится. Он потрогал место, где была рана, пощупал ребра, а потом подбирается ко мне, чтобы взять мою руку.

— Я никогда не чувствовал ничего подобного, — сказал Восьмой, пораженно смотря на меня. — Я не знаю, как отблагодарить тебя.

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут появилась Шестая.

У нее была Могадорская пушка в руках. Ее лицо покрыто черным пеплом. Она запыхалась, но все было под контролем.

— Я отогнала их назад, но мне не помешала бы помощь там.

Восьмой шатается на своих ногах.

— Точно.

— Я имела в виду Марину, — сказала Шестая, обозревая сцену и немедленно заметив, что Восьмой не в состоянии помочь кому-нибудь. Я польщена, что она хочет биться вместе со мной, но я знаю, что слишком слаба, чтобы встать.

— Где Крейтон? — оглядываясь, спросила она.

Я так была сосредоточена на лечении Восьмого, что забыла про него. Я оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он извлекает Ларцы из под завалин. Потом он поднял оба Ларца и начал продвигаться обратно в нашу сторону. Только Шестая собиралась пойти на помощь, прогремел взрыв и все, что осталось от потолка, рухнуло. Гигантские куски заснеженных скал падали в пещеру, сопровождаемые сотнями пуль. Восьмой встал перед Эллой, используя телекинез, чтобы отшвырнуть обломки и выстрелы. Шестая начала стрелять в открывшееся небо из Моговской пушки. Еще один взрыв над нами, и через несколько секунд серебряный корабль, такой же, как я видела в озере, врезался в рушащуюся скалу чуть выше нас. Кровоточащий Могадорский солдат отчаянно пытался вылезти из кабины. Я борюсь со своими ногами, когда он пробивает дыру в лобовом стекле, и прежде чем он смог вылезти, я телекинезом посылаю вверх два булыжника и раздавливаю его между ними. Облако пепла опускается на пол.

Ракета влетела в пещеру, взрывая стену недалеко от Крейтона. Резная панель, которой мы были очарованы некоторое время назад, уничтожена. Взрыв откинул Крейтона, и он отлетел в центр пещеры, приземлившись около голубого камня Лоралита, а сундуки покатились по полу. Он не двигается. Я застыла — все так быстро произошло.

— Папа! — кричит Элла.

Даже несмотря на то, что стены вокруг нас рушатся, мы с Эллой бежим к Крейтону. Она взяла одну из его рук. Я положила свои на его тело и закрыла глаза, пытаясь найти признаки жизни. Я ищу хоть что-нибудь, с чем можно работать, лечить, но ничего не чувствую.

— Спаси его! — кричит Элла на меня, ее маленькое личико искривлено болью. — Марина, пожалуйста, ты сможешь! Ты можешь ему помочь!

— Я стараюсь, — говорю я, но это выходит как рыдание. Он мертв. Ее Чепан умер.

— Просто сконцентрируйся, как с Восьмым! Ты сможешь снова это сделать! — неистовствовала Элла, поглаживая голову Крейтона и лаская его руку.

Краем глаза я вижу Шестую, защищающую нас своей пушкой, стреляющей в небо. Восьмой телепортнулся ко мне. Он наклонился и сказал:

— Ты можешь его вылечить. Давай же, Марина.

Я заплакала. Я не могу этого сделать. Я знаю, уже нечего лечить, но пытаюсь и пытаюсь использовать свое Наследие, умоляя его сработать. Но Крейтон мертв; там ничему взаимодействовать с моими Наследием. Я двигаю руки к его сломанной груди и животу. Я могу чувствовать все его сломанные кости под моими руками. Элла позади меня берется и нажимает на плечи, сильнее надавливая мои руки на Крейтона.

Шестая прекратила стрелять и схватила мою руку. Она посмотрела в мои глаза. Я выдернула свою руку.

Элла упала на свои колени, рыдая. Она подползла к Крейтону и шепчет ему в ухо:

— Дай Марине вылечить тебя. Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, папа!

Она посмотрела на меня, слезы текли по ее щеке. Ее голос зол.

— Ты даже не попыталась, Марина! Почему ты не хочешь попробовать?

Я вытерла слезы со щеки.

— Я пыталась, Элла. Я пыталась, но я ничего не могу сделать. Он уже ушел. Прости.

Я села на корточки, но продолжала держать руки на теле Крейтона.

Ракета врезалась в дальнюю стену, отделяя ее полностью от горы. Мы знаем из нашего восхождения, что за этой стеной пропасть в две тысячи футов. Холодный ветер ворвался внутрь и закружился вокруг нас. Восьмой повернулся к Шестой.

— Дай мне пушку. Я скоро вернусь.

Шестая заколебалась на секунду, прежде чем дать ее ему. Восьмой исчезает, и я смотрю вверх, чтобы увидеть, как он бежит по краю рушащейся скалы, прыгая с места на место, пока камни падают вниз. Даже в полете, он не перестает стрелять. Позже, два серебряных корабля Могов упали в клубах пламени.

Я продолжаю водить руками по Крейтону, но Шестая поставила меня на ноги.

— Хватит. Он ушел.

Я смотрю вниз, его суровое лицо, его густые брови, и вспомнила первый раз, когда я встретила его в кафе в Испании. Я думала, что он мой злейший враг. Но он спас мне жизнь. Я протянула свои руки, чтобы попробовать в последний раз, но Шестая прижала меня сильнее к себе. Я чувствую ее слезы у себя на шее. Ее губы коснулись моих ушей, когда она прошептала:

— Мы больше ничего не можем сделать.

Рыдающая Элла вытянулась и схватила левую руку Крейтона. Она поцеловала ее и прислонила к своей щеке.

— Я люблю тебя, Папа.

— Мне жаль, — говорю я снова.

Она смотрит на меня и пытается заговорить, но не может. Осторожно, она кладет руку Крейтону на грудь и гладит ее еще раз, прежде чем встать. Восьмой телепортируется рядом с нами и возвращает пушку Шестой. Другой сильный порыв морозного ветра дует над нами. Он переворачивает куртку Крейтона другой стороной. МЫ все видим его одновременно — белый конверт во внутреннем кармане его куртки. «ДЛЯ ЭЛЛЫ» написано на внешней стороне.

Шестая хватает его и заталкивает в руку Эллы.

— Элла, послушай меня. Я знаю, ты не хочешь бросать его. Никто из нас не хочет этого делать. Но если мы не оставим его сейчас, мы тоже умрем. Я знаю, Крейтон хотел бы, чтобы мы сделали то, что необходимо для выживания, я права?

Элла кивает. Шестая оборачивается к Восьмому.

— Правильно. Теперь, мы можем телепортироваться к чертям отсюда. Не слишком много гор уничтожено для того, чтобы это сработало.

— Элла, держи свой Ларец. Марина, держи свой, — говорит Восьмой, подводя нас к светящемуся Лоралиту.

— Шестая, ты должна держаться за чью-то руку, чтобы мы смогли сделать за раз. — Он оглядывается вокруг, мрачно смотря на обломки. — Я действительно надеюсь, что это сработает.

Он хватает руку Эллы и мою. Шестая перехватывает своей рукой мой другой локоть. Я смотрю вокруг на куски стен, которые поведали нам о нашем прошлом и будущем. Я думаю о многих других Лориенцах, которые побывали здесь до нас. Мне грустно, что мы будем последними, кто увидит это. Но я также думаю о той ответственности, которая ложится на нас, как на последних Лориенцев. Я, бросая последний взгляд на Крейтона, благодаря его за все то, что он сделал.

— Ок. Поехали, — говорит Восьмой. Затем все почернело.

Глава 18

Вдруг Девятый, сидящий на кромке стула, кричит:

— Святое дерьмо! Четвертый! Глянь на это. Они переехали.

— Кто переехал? — беру планшет из его рук. Синие точки, которые определяют, где мы находимся, изменили свои позиции. По крайней мере, некоторых из них. Появилась еще одна синяя точка в Ямайке, две в Чикаго. Но теперь три находятся у берегов Африки, и одна в Нью-Мексико. Я облегченно вздыхаю, когда вижу все семь точек, но меня смущает то, как они быстро сумели переместиться в другие места.

— Каким образом они это сделали?

— Я понятия не имею, — говорит Девятый. — Похоже, они телепортировались или прыгали сквозь пространство. А может быть, они обнаружили звездные врата, или что-то в этом роде?

— Генри говорил, что звездных врат не существует, — ответил я, качая головой.

— Да, ну, и не существуют пришельцы с другой планеты, согласно мнению некоторых людей. А на самом деле их много.

Он прав. Может Генри был неправ.

— Девятый, один из Гвардейцев в Нью-Мексико. Рядом, как ты думаешь, может быть наш корабль. Это не может быть простым совпадением. Что ты думаешь про их дальнейшие перемещения?

— Может это и человек, но я думаю, что нет. Вопрос не столько в том, кто или что это, а в том, что у нас достаточно много других забот, прежде чем покинуть Землю.

Я уставился на голубую точку, пульсирующую в Нью-Мексико, и нажимаю на зеленый треугольник, раскрывающий месторасположение Лориенских кораблей. Ничего не выходит, не иначе это случайная посадка в такой близости от них. Если ко всему прочему добавить тот факт, что Сара покинула Запад, возможно, вместе с Сэмом, нет, я убежден.

— Я серьезно, Девятый. Вот куда мы поедем. Нью-Мексико. Сейчас же. Все, что мы увидели и узнали, указывает на то, что нам необходимо поехать туда немедленно.

Я бросаюсь из комнаты, громким хлопком закрывая свой Ларец, и кладу его рядом с входной дверью.

— Берни Косар? — Зову я. Берни Косар несется с куском мяса на косточке в зубах.

Девятый следует за мной.

— Спокойно, парень. Остынь. Мы не будем нестись сломя голову в Нью-Мексико! В особенности после того, что мы увидели только что! Эти ребята могут телепортироваться куда угодно, пока мы войдем в лифт, они могут быть уже в Антарктиде! Или в Австралии! Мы многого еще не знаем. Мы не знаем достоверно ничего, даже про наш корабль. Что, если это ловушка? — Девятый подходит к двери и становится перед ней, скрестив руки. Я знаю, возможно, я выгляжу сумасшедшим, но я прорываюсь к кнопке лифта, а Девятый делает вид, что не препятствует моим намерениям.

Из моих уст вырываются слова.

— Мы должны поехать туда в любом случае. Даже если мы увидим, что член Гвардии исчезнет прежде, чем мы туда доберемся. Нью-Мексико по-прежнему для нас является очевидным и единственным местом, куда следует идти. Мне крайне необходимо попасть на борт вместе с этим. Мы можем взять с собой некоторые из твоих пушек. — У меня кружится голова. Я мчусь в тренировочный зал, направляясь в комнату военного снаряжения. Я перепрыгиваю через маты по направлению к кабинету, когда слышу над головой лязг металлических колец. Девятый топает надо мной в моем направлении, и протягивает руку.

— Тпру. Держись там, дружище. Передохни, — говорит он с поднятыми руками и ладонями, обращенными ко мне. — Я думаю, мы должны поехать в Парадайз.

— Ты, наверно, смеешься надо мной? Теперь ты захотел поехать в Парадайз? — Я намереваюсь убить этого парня.

— Я размышлял, пока ты спал. Мы должны вернуться туда, где ты нашел планшет. Ты говорил раньше, что там лежали кучи документов, упоминал про скелет и какие-то карты. Я думаю, что мы что-то упустили из того, что является ключом к уничтожению Сетракус Ра.

— Во-первых, ты не получишь ничего, — говорю я, быстро проходя мимо него. — События разворачиваются на западе, это второе. У тебя есть машина?

Он жестоко толкает меня в спину. Я чуть не падаю, но удерживаюсь. Я так и стою, спиною к нему, дымлюсь от злости.

— У меня есть машина, но мы отправляемся в Парадайз, в первую очередь. Нам необходимо найти там что-нибудь, что окажет нам помощь в борьбе.

— Ни за что. — Я разворачиваюсь и толкаю его обратно, и, прежде чем я осознаю это, наши руки сплетаются друг с другом у каждого над головами. Девятый делает мне подсечку, выбивая из-под меня ноги, и я падаю на землю.

Берни Косар лает, требует от нас остановиться.

— Расслабься, Берни Косар, — говорит Девятый, махая ему. — Рассматривай это как легкую тренировку перед главным, поездкой в Огайо.

— Правда. Мы тренируемся сейчас, — я плюю, поднимаясь на ноги. — Вместе со всем тем, что мы только что узнали.

Девятый бьет, но я отклоняю удар. Однако проделать то же самое против удара справа я не сумел. Мои ребра ощутили удар тарана. Я падаю на колени, хватаясь за ребра, а он ударом ноги в грудь, опрокидывает меня на спину.

— Давай, мужик! — Кричит он надо мной. — Поднимайся и шевелись, что с тобой? Ты думаешь, что можешь забраться в пустыню, уничтожить любого врага, стоящего у тебя на дороге, но ты не можешь побить меня?

Я вскакиваю на ноги и удивляю его чистым ударом в брюхо. Когда он сгибается пополам, я коленом бью его по губам.

— Это именно то, о чем я говорю, Четвертый! — Кровь льется с его разбитых губ, но он сияет, глядя на меня. Мы кружим один напротив другого. — Вот что я тебе скажу. Ты показал мне признаки достойного воина, поэтому я делаю тебе предложение. Если ты побьешь меня, мы едем в Нью-Мексико. Немедленно. Я даже позволю тебе вести машину. Но если выиграю я, мы проведим еще пару часов здесь, разбираясь с некоторыми делами, и придумываем реальный план. Затем мы возвращаемся в Парадайз и не морочим себе голову, что хорошо.

— И ты называешь меня трусом, — говорю я.

Мы по-прежнему кружим один напротив другого, и каждый из нас ожидает возможности нанести сопернику решающий удар. Я слышу, как одно из ребер Девятого хрустнуло при ударе его моим правым локтем. Я разворачиваюсь для удара другим локтем, но он жестоко бьет меня в левое колено. Хрящ разрывается, и боль прожигает мою ногу. Хромая, я могу еще сделать несколько ударов кулаком, но я не могу двигаться, давая Девятому большое преимущество. Он достает меня в прыжке сзади и выбивает из-под меня другую ногу. Моя голова ударяется об пол, и я теряю сознание. Когда я очнулся, Девятый прижимает мои руки к своим коленям. Борьба закончилась. И с ней пропали шансы на наш поиск Гвардейца на западе.

— Я возьму исцеляющий камень, — говорит Девятый, еле держась на ногах. Затуманенным взглядом я гляжу ему в спину, когда он покидает комнату. Берни Косар скулит.

— Это бред сивой кобылы, ты знаешь это? — кричу ему я вслед. — Ты не можешь вот так просто решать такие вещи! Этот Гвардеец в Нью-Мексико мог умереть сам по себе, и тебя это даже не волнует!

Бубнящий голос Девятого из отдаленной комнаты.

— Мы солдаты, Джонни! А солдаты умирают. Нас послали сюда обучаться и воевать, а некоторые из нас не желают этого делать. Это природа войны.

Я, прыгая на единственной своей здоровой ноге, медленно продвигаясь в гостиную комнату. Я вижу сквозь окна, как садится солнце. Берни Косар сидит на полу в последнем пятне света и глядит на меня. Он умоляет нас присесть и поговорить, и головой планировать наши последующие действия.

Девятый возвращается с исцеляющим камнем, удерживая его возле своего ребра. Он бросает его мне, и я сразу же прикладываю его к своему левому колену. Сквозь боль, я чувствую, как хрящ постепенно восстанавливается. Исцеление не занимает много времени, и вскоре боль полностью отступает. Я опустил руку на оконную раму, говоря:

— Если мы не собираемся в Нью-Мексико, то давай займемся Сетракус Ра. Прямо сейчас. Ты и я. Возможно, если мы его убьем, остальная часть Могадорцев умрет, и мы спасем жизнь в этих двух мирах.

Девятый садится на кожаный диван и кладет свои ноги на стеклянный кофейный столик. Он вздыхает и закрывает свои глаза.

— Извини, Джонни, но даже если Сетракус Ра умрет, Могадорцы по-прежнему будут воевать, точно также, как мы до сих пор продолжаем борьбу, хотя Питтакус Лор умер. Близорукий взгляд на решаемую проблему. Мы все вместе будем сражаться, пока не убьем последнего.

Я смотрю в окно и решаюсь, наконец, высказать то, о чем хотел объявить еще несколько недель тому назад, с тех самых пор, как прочел письмо Генри:

— Питтакус не умер. Я Питтакус.

— Что ты сказал?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Я сказал, я Питтакус Лор.

Девятый, смеясь, откидывается назад так сильно, что чуть не переворачивается с дивана.

— Ты Питтакус? С какой стати ты решил, что ты и есть Питтакус Лор?

— Я это чувствую, — говорю я. — Вот почему Лориен в спячке. Питтакус живет во мне.

— О, неужели? А знаешь что? Я думаю, что я могу чувствовать это тоже, — он издевается, ощупывая свой торс. Он встает и шагает ко мне. — Но, эй, если ты Питтакус, могущественный и мудрый старейшина Лориена, то значить я просто дал ногами по заднице Питтакусу. Интересно, что же мне за это будет?

— Удачи, — говорю я, сожалея о сказанном.

— В самом деле? Похоже, кто-то требует реванша.

Достаточно, говорит Берни Косар. Никакой больше борьбы. Сохраняйте свои силы.

Я игнорирую его.

— Прекрасно. Реванш так реванш, следующим разом.

— Если ты вновь жаждешь поединка со мной, то необходимо изменить место его проведения. И чтобы сделать его еще более интересным, Питтакус, я скажу так, каждый из нас берет себе только по одному предмету из наших Ларцов.

— Прекрасно.

Я открываю свой Ларец и сразу достаю четырехдюймовый кинжал. Ручка его вибрирует, я касаюсь ее, и она тотчас оборачивается вокруг моего кулака. Я замечаю пепел Могов, застрявший в пазах, а запах его возбуждает у меня жажду еще раз сразиться.

Девятый хватает в правую руку короткий серебряный посох. Хорошо, это заставляет меня нервничать, я видел, как он этой штукой косил всех этих пайкенов в Западной Вирджинии. Он машет на меня пальцем, когда увидел мой кинжал.

— Ах, ах, ах. Я сказал, только один предмет.

— У меня есть кинжал. Это все. И это все, что мне нужно.

— А как насчет вашего изящного маленького браслета?

— Ах, я и забыл о нем. Это, пожалуй, лучший для меня выбор. Спасибо. — Я бросаю кинжал в Ларец.

— Иди за мной, — говорит Девятый. Игнорируя Берни Косара и его мольбу остановиться, я следую за Девятым по квартире, направляясь к лифту, мы оба молчим. Я предполагаю, что бой будет происходить в темном подвале здания между колоннами и цементными стенами, наши силы должны быть скрыты от мира. Вместо этого, мы поднимаемся. Двери лифта открываются, и Девятый ударяет по клавиатуре двери перед нами, и они остаются открытыми. Мы на крыше Джон Хэнкок Центр.

— Ни в коем случае, это плохой выбор. Слишком многие людей могут увидеть нас здесь! — говорю я, качая головой, и поворачиваюсь назад к двери.

Девятый выходит на крышу.

— Никто не сможет увидеть нас здесь. Это настолько высоко, ведь мы находимся на крыше одного из самых высоких зданий в городе.

Я не желаю выглядеть испуганным, поэтому следую за ним с более уверенным видом, чем есть на самом деле. И я не подготовлен к свирепому ветру, который так сильно бьет меня, почти выталкивая меня обратно в дверной проем. Девятый продолжает идти, и хотя его черные волосы разметались вокруг его головы, внешне он кажется невосприимчивым к силе ветра. Его белая футболка вздувается вокруг торса, пока он ее снимает и позволяет ей перемахнуть через карниз. Когда он подходит к центру крыши, то щелкает у запястья, растягивая с обоих концов серебряный посох до тех пор, пока длина его не становится около шести футов и начинает светиться красным. Он поворачивается ко мне и, кивая пальцами своей ладони, подзывает меня ближе. Как канатоходец, я делаю глубокий вдох и, шаг за шагом, подхожу к нему. Мы находимся в гигантской тени от виднеющегося в дальнем конце крыши белого шпиля и, когда я становлюсь рядом с ним, Девятый поворачивается и бежит к нему.

Я понятия не имею, что он собирается делать, поэтому я останавливаюсь, чтобы увидеть его следующий шаг. Не спотыкаясь, он бежит вверх по шпилю, пока не достигает его вершины. Шпиль раскачивается на ветру, моя голова кружится, когда я вижу, как он там балансирует. Девятый поднимает над головой красный посох и, прежде чем я осознаю, что он делает, он бросает его. В следующую секунду, Девятый бросается головой вперед в мою сторону, и я понимаю его уловку — два одновременно летящих на меня объекта. Я лишь успел откатиться в сторону от просвистевшего мимо посоха, и увидеть, как тот погружается в металлическую балку под углом. Я разворачиваюсь, чтобы иметь дело с Девятым, который подходит, и пока он раздумывает, я наношу удар, да такой сильный, что заставляю его лететь через всю крышу.

Я протягиваю руку и выдергиваю красный посох Девятого из металлической балки. Генри никогда не тренировал меня ничему подобному, но я кручу его у себя над головой, во всяком случае, хоть какое-то оружие. Девятый стоит твердо перед моей атакой. Я круговым движением посоха наношу удар по его телу, но он выбивает его подальше своим запястьем и спешит ударить мое недавно исцеленное колено. Я убираю свою ногу назад, он промахивается, зато способен при этом вновь завладеть посохом. Мы оба стремимся завладеть им, кружась, нанося удары и уворачиваясь от них, блокируя их. Он использует свой телекинез, чтобы отрывать от земли ноги. Я сопротивляюсь, но затем понимаю, что могу получить преимущество, если использую сильные порывы ветра. Тщательно согласовав свое движение с очередным порывом ветра, я переворачиваю посох и, за доли секунды, я нахожусь уже за спиной Девятого с посохом у его горла.

— Мы должны быть на дороге в Нью-Мексико, — говорю я и тяну его за собой к двери, ведущей обратно к лифту.

Девятый бьет меня по голове своим затылком прямо в нос, и я роняю посох. Он хватает его, а я падаю спиной на распределительный шкаф.

— Это ты говоришь, Джонни, или Питтакус? — усмехается он, размахивая посохом. Мой браслет разворачивается как раз вовремя, чтобы отбить его удар. Распределительный шкаф был мною почти расколот пополам в результате удара с близкого расстояния. Электрические искры сыпятся повсюду, в том числе и на мой щит, и на меня. Когда они попадают мне на рубашку, я не мешаю воспламенению и распространению огня. Мой щит сворачивается, а Девятый, при виде охватившего меня пламени, потрясенно смотрит.

Его трясет от удивления.

— Почему ты не превращался в человека-огненный-шар, когда мы были в одной команде? — кричит он.

Огонь вокруг моего тела трещит и гудит на сильном ветру. Я направляюсь к нему. Возможно, он считает все это развлечением и игрой. Как бы не так.

— Мы прекращаем, наконец?

— Не совсем, — ухмыляется он.

Я формирую на своей ладони небольшой огненный шар. Я думаю, что мое отсутствие юмора в данной ситуации сделает его достаточно понятливым, если я пролью огненный шар ему на ноги, но он отбивает его в сторону концом своего посоха как хоккеист. Я запускаю катиться по крыше еще два огненных шара, каждый из них быстрее, чем первый, но он силой своего разума отбрасывает их в сторону. Первый останавливается и выгорает, другой, наоборот, подкатывается вплотную к краю корпуса вентилятора. Тепло расплавляет его, и порыв сильного ветра легко срывает целиком крышку с огромного вентилятора, оставляя его незащищенным.

Я поднимаю руки над головой, чтобы создать огненный шар размером с холодильник, и пока он растет, Девятый наблюдает за мной, стоя с посохом на плече. Он упирает один конец посоха в землю и делает прыжок с шестом ногами вперед, целясь в мою пламенеющую грудь. Он кричит от боли, когда подошвы его обуви касаются моего горящего тела, и я посылаю его лететь в обратном направлении. Мир, имевший красные и желтые цвета, стал теперь серым и синим. Мое последнее вращение, я понимаю, что лечу прямо на незащищенный вентилятор. В самый последний момент, я развожу руки и ноги, и задерживаю себя, буквально в нескольких дюймах от его лопастей. Вентилятор достаточно мощный, чтобы погасить остатки моего убывающего пламени, прежде чем мне удалось отпрыгнуть и откатиться прочь.

— Пытаешься остыть? — спрашивает Девятый. Руки лежат на бедрах, как будто он просто наблюдал за моей техникой. Он скидывает с себя расплавленную обувь.

— Я еще только разогрелся!

Я вскакиваю на ноги, чтобы лично ответить на любое его следующее движение.

Девятый бросается влево, я за ним. Он перепрыгивает через какие-то трубы на возвышающийся карниз. Я опять за ним. Сейчас мы вместе находимся в нескольких дюймах от тысячефутового падения вниз на улицу. Я в шоке, так как дальше Девятый сходит с выступа. Я кричу и наклоняюсь, чтобы схватить его, но когда я наклонился, я не вижу его смертельного падения. Он стоит горизонтально на окне, скрестив руки, с той же самой большой улыбкой на лице. Я слишком низко наклонился, пытаясь схватить его, и потому отчаянно кручу руками, пытаясь восстановить равновесие. Но я не могу удержаться, и, неожиданно, наклоняюсь еще больше и срываюсь в бездну. Девятый бежит вверх по стене здания и мощным ударом бьет меня в челюсть. Я барабаню ногами назад, но у меня нет шансов вернуться на крышу. Девятый ловит меня за шею, разворачивает и держит меня за шиворот.

— Сейчас, Номер Четвертый. Все, что тебе надобно сделать для того, чтобы я высадил тебя в целости и сохранности, так это сказать следующее. — Он придерживает посох у себя над головой другой рукой. — Скажи, что ты не Питтакус.

Я пинаю его, но он держит меня на недосягаемом расстоянии. В конечном итоге я стал раскачиваться, как маятник.

— Скажи, — повторяет он, стиснув зубы. Я открываю рот, но не могу заставить себя отрицать то, что я ощущаю, да еще с такой уверенностью, чтобы не быть правдой. — Я считаю, что я Питтакус Лор. Я думаю, что я тот, кто может и закончит эту войну.

— Ты желаешь бегом бежать в Нью-Мексико искать наш корабль. Ты не предполагаешь даже на секунду, что это может оказаться ловушкой. Затем ты болтаешь о сражении с Сетракус Ра, но ты не можешь даже меня побить в рукопашном бою. Ты не он. Ты не Питтакус. Итак, давай возьмем быка за рога, прямо сейчас. Просто скажи это, Четвертый!

Он усиливает хватку на моем горле. Мое зрение тускнеет. Я смотрю в безоблачное небо, и оно становится красным, таким же, как в ту ночь Могадорского вторжения на Лориен. Я вижу вспышки лиц Лориенцев, которые были убиты. Их вопли звенят в моих ушах. Я вижу взрывы, огонь, повсюду смерть. Я вижу монстров Краулсов с Лориенскими детьми в зубах. Я ощущаю в данный момент их общее страдание настолько подавляющим, что знаю, я сумею вытерпеть все, чтобы не делали сейчас со мной, включая крушение моей шеи руками Девятого.

— Скажи это!

— Я не могу, — я умудрился проскрипеть.

— Ты должно быть помешанный! — кричит он, сжимая крепче. Теперь я вижу падение бомб на Лориен. Я вижу, разорванные тела моих людей, моя планета разрушается. На вершине кургана из тел, я вижу своего мертвого отца в изношенном серебристо синем костюме. Девятый яростно трясет меня, дико размахивая моими ногами.

— Ты не Питтакус!

Я закрываю свои глаза, пытаясь избежать очередного видения бойни, проплывающей перед моим взором. Мысленно я вижу письмо Генри:

«Когда вас десятеро родилось, Лориен признал ваши сильные души, вашу волю, ваше сострадание, и в свою очередь она одарила вас десятерых участью, которую вы все должны принять: Роль настоящих десятерых Старейшин. Это означает, что со временем, когда вы подрастете, вы могли бы стать намного сильнее любого, кого ранее знавала Лориен, гораздо сильнее, чем даже настоящие десять Старейшин, от которых вы получили ваши Наследия. Могадорцы знают про это, и именно поэтому они так лихорадочно охотятся за вами сейчас».

Вне всякого сомнения, я знаю, что Девятый не стал бы на самом деле убивать меня. Каждый член Гвардии является более ценным, Питтакус он или нет. Больше, чем кто-либо, собраться всем вместе и воевать как один, для этого мы, Гвардия, были рождены, и именно это имеет важное значение, а не какой-либо бой. Это слабое утешение, учитывая тот факт, что мое тело все еще болтается, когда я чувствую, что ветер слегка изменился. Рука вокруг моей шеи ослабляет захват, и мой желудок опускается, когда я начинаю падать. Мог ли я ошибиться? Взамен я чувствую, как через секунду мои ноги касаются земли. Я открываю глаза и обнаруживаю себя вновь на крыше. Девятый уходит, опустив голову. Он берется за запястье и длинный красный посох сокращается, превращаясь кусок серебра. Через плечо, он кричит:

— В следующий раз я тебя сброшу!

Глава 19

Я лежу лицом вниз в палящем горячем песке. Он у меня и во рту, и в носу, я едва могу дышать. Я знаю, что должна подняться, попробовать перевернуться, но мои кости слишком сильно болят. Я зажмуриваю свои закрытые глаза, превозмогая боль во всем теле. Наконец я набралась сил, чтобы подняться, но лишь я поставила свои руки на землю, чтобы подтянуться, как песок обжигает их. Я валюсь снова.

— Марина? — простонала я.

Она не отвечает. Я все еще не могу открыть глаза, но внимательно прислушиваюсь к любым признакам жизни. Все, что я слышу, это ветер, а песок хлещет по моему телу.

Я снова пытаюсь говорить, но могу звать только шепотом.

— Марина? Кто-нибудь, помогите мне. Восьмой? Элла? Кто-нибудь? — Я так растерялась, что даже позвала Крэйтона. Как я ждала и надеялась на ответ, что даже позабыла про смерть Крэйтона.

Я вижу, как повторяется все это. Слезы Эллы. Атаки Могов. Объединение моей руки с локтем Марины и голос Восьмого: «Приступим».

Солнце такое горячее, что свои волосы на голове я склонна считать подобием шерстяного одеяла, спасающего мою шею и плечи от огня. Наконец, мне удалось перевернуться на спину и поднять руку, защищая глаза от слепящего света. Медленно, моргая, я открываю их по чуть-чуть. Я никого не вижу. Только песок. Я с трудом поднимаюсь на ноги и слышу голос Восьмого, как бы эхом раздающийся в моей голове: «Я, в самом деле, надеюсь, что это сработает. Я никогда раньше не делал попытки телепортировать кого-либо».

Что ж, похоже, это не сработало. Или сработало, но не для меня, для всех нас вместе. Куда подевались Элла и Марина, в конце концов? Вместе ли они? Восьмой с ними? Неужели мы все в разных уголках мира? Или только я в одиночестве? Мой мозг лихорадочно мечется, перебирая все различные возможности. Если мы не только потеряли Крейтона, но и разобщены, стали оторванными друг от друга, то мы далеко отдалились от своей цели. Я ощущаю болезненное разочарование и панику. После всего того, что мы совершили, чем пожертвовали во время своего путешествия в Индию и поисков Восьмого — возможно, стало только хуже, чем было прежде.

Я одна под безоблачным небом и знойным солнцем, без идей, где я и как в мире я собираюсь найти другую живую душу, Гвардейца или нет. Я сканирую каждое направление, надеясь увидеть Марину, спотыкающуюся о дюну и машущую над головой рукой, недалеко позади Эллу, или смеющегося Восьмого, катящегося кувырком сквозь песок, но все что я вижу это безжизненная пустыня.

Я размышляю над тем, что рассказывал нам Восьмой о работе средства телепортации. Куда бы я ни приземлилась, я знаю, что возле меня один из голубых камней Лориена. Даже если у меня нет Наследия телепортации, я надеюсь, что смогла бы как-нибудь использовать его в пути. Я опускаюсь на четвереньки и начинаю яростно копать. Я не представляю, где эта вещь, откуда начинать поиски, и я в отчаянии. В таком отчаянии, что просто не замечаю песок, обжигающий мои пальцы.

Но нахожу я только крошечные потрескавшиеся обыкновенные камушки. Дыхание мое сбивается, пот льет у меня по лицу и глазам, наконец, я останавливаюсь и сажусь. Я не могу позволить себе растрачивать остатки своей энергии, мне надо идти. Мне надо найти воду и убежище. Я поднимаю голову вверх и прислушиваюсь к ветру, надеясь на какой-либо знак, но ничего и никого нет. Ничего, кроме песков и дюн вокруг и настолько далеко, насколько могут видеть мои глаза. Мне ничего не остается делать, как уходить. Я смотрю на солнце, ориентируюсь по собственной тени и начинаю тащиться по песку.

Я продвигаюсь на север. Не имея защиты для своих глаз от палящих лучей, текущий по лицу пот щиплет их, и все тело мое болит от хлещущего навстречу мне горячего песка, в какой-то степени я ощущаю себя уязвимой, такого чувства я ранее никогда не испытывала. Куда ни глянь, один и тот же необозримый пейзаж, я знаю, мой организм в течение длительного времени не выдержит это интенсивное солнце. Я с трудом преодолеваю несколько шагов, затем делаюсь невидимой, чтобы защититься от неослабевающей жары. При этом любому человеку обнаружить меня станет затруднительно, но выбора у меня нет.

Иной раз я использую телекинез, чтобы парить над землей, но лишь ради того, чтобы держать свои ноги подальше от жгучего песка. Обозрение с высоты лишь подтверждает мою оценку далекого распространения песка, песок и снова песок. Я прищуриваюсь, надеясь увидеть дорогу или любого рода другой признак цивилизации, но всякий раз я нахожу дюну. Лишь один единственный объект чем-то выделяется, единственное изменение в поле моего зрения среди бесконечного песка, появляется в виде зловеще цветущего кактуса и обломков окаменевшего дерева. Ясное, безоблачное небо издевается надо мной, не предлагая мне даже кусочка тени для манипуляций по созданию грозы. Когда я приблизилась, вскрыла первый кактус, разорила его, чтобы набрать достаточное количество воды и утолить жажду.

В конце концов, моя энергия и бодрость почти на исходе, а горы на горизонте дают мне, по крайней мере, небольшую надежду на спасение. Они, похоже, на расстоянии еще одного дня ходьбы, хотя твердой уверенности в этом нет. Ясно лишь то, что они слишком далеки, чтобы достичь их сегодня, и этого оказалось достаточно, чтобы ослабить мою надежду на спасение. Я знаю, что необходимо найти укрытие.

Я становлюсь видимой и надеюсь, что кто-нибудь увидит меня. Я смотрю в небо и, впервые за день, вижу группу облаков. Мое сердце колотится, я чувствую небольшой прилив сил, и даже растерялась. Я концентрируюсь на создании бури, просто крошечной бури, у меня над головой. Дождь, несмотря на свою краткость, просто потрясающий. Это единственная причина, почему я не разваливаюсь и не сдаюсь.

Я продолжаю двигаться до тех пор, пока низкая изгородь из колючей проволоки не преграждает мне путь. За ней вдалеке я различаю грунтовую дорогу. Это первый признак цивилизации, который я обнаружила, и так этому обрадовалась, ведь даже с моим темпом ходьбы я смогу до нее добраться. Я прохожу по дороге милю или около того перед тем как достичь небольшого холма, на котором я останавливаюсь. С другой стороны, чудесным образом, я вижу очертания нескольких небольших строений. Я не могу в это поверить. Стоит ли в это верить? Это должно быть мираж.

Но, нет. Чем ближе я подхожу, тем больше убеждаюсь, что эти структуры, эти признаки жизни, являются реальными. К сожалению, чем ближе я подхожу, я также замечаю множество дыр и обрушений в зданиях, заброшенные деревянные скелеты под неустанными атаками пустыни. Эти здания представляют собою то, что происходит с вами, когда вы застрянете в таком месте, как это. Я наткнулась на город-призрак.

Прежде чем разочарование заставит меня стать на колени, я сосредотачиваюсь на поисках того, что, здесь, возможно, сохранилось перед окончательным разрушением. Водопровод? Колодец? Я тыкаюсь повсюду, ищу внутри и вне строений источник воды. Я нацелилась только на одно, основное. Мне нужно найти воду. Каждый нуждается в воде, так что должен же где-то быть какой-нибудь источник, правильно?

Нет. Или, просто, я не могу его найти. Я догадываюсь: тут обязательно был раньше хороший источник, но сейчас его нет. Захоронен в песке, разрушен космическими пришельцами, кто знает? Отчаяние одолевает меня, да такое сильное, какого раньше я никогда не испытывала. В одиночестве, не имея ни воды, ни пищи, ни крыши над головой. Я взвыла, да так громко, как только смогла.

— Есть ли тут кто-нибудь? Пожалуйста! Любой! Кто-нибудь!

Где-то справа от меня скрипит деревянная балка. Это не тот ответ, на который я рассчитывала.

Я осматриваю каждое здание изнутри, как и ожидалось, каждое следующее оказывается более пустым, чем предыдущее. После того как я убедилась, что кроме меня здесь нет никого, я выбираю себе уголок, который, предположительно, был когда-то продуктовым магазином, чтобы немного отдохнуть. Чтобы просто развлечься, я пытаюсь представить себе это здание полным продовольствия и воды. Я притворяюсь, что собираюсь готовить еду для всех остальных членов Гвардии. Я представляю, что за длинным столом сидит Марина, между Восьмым и Эллой. Я посадила Джона во главе стола, а сама расположилась на противоположном конце. Я полагаю, с нами и Девятый, и Пятый. Они дурачатся друг с другом, и делятся своими историями о тех местах, в которых побывали. Каждый смеется, поздравляет меня с вкусным обедом, а я радостно предлагаю им всем разбирать предложенные угощения.

— Какое для вас самое приятное воспоминание о Земле на данный момент? — Я представляю, как Марина обращается к застолью.

— Именно в данный момент, — говорит Джон. — Это место, это единственное место. Мы все вместе и мы в безопасности.

Мы все соглашаемся, поднимаем бокалы за успешное окончание поисков друг друга. Пятый встает, выходит из комнаты и снова входит с огромным шоколадным тортом. Все радуются и блюдо пошло по рукам. Когда я откусила, о, это самое удивительное блюдо, которое я когда-либо пробовала.

Конечно, ничего этого не происходит. Я всего лишь одинокий, безумный человек, сидящий в заброшенном, разломанном продуктовом магазине в центре пустыни. Я должно быть сумасшедшая, потому что, когда я вышла из своих мечтаний о пире с Гвардией, я осознала себя жующей. Пережевывание воздуха с довольной улыбкой на лице. Я трясу головой и даю волю слезам. Я сражалась с Могами, выжила в Могадорской клетке, видела, как умирает Катарина, и все это ради того, чтобы самой умереть в пустыне, в полном одиночестве. Я подтягиваю колени к груди и опускаю на них лоб. Я должна разработать план действий.

Когда я оставляю город-призрак, по-прежнему стоит знойная жара. Некоторое время я отдыхала от солнца, а теперь я знаю, что должна продолжать двигаться, пока не потеряла все свои силы. Я прошла уже около мили в сторону гор по раскаленному песку, когда вдруг ощутила интенсивные судороги в ногах и в желудке. Я использую то небольшое количество ментальной энергии, которое у меня еще осталось, на выкорчевывание нескольких близко расположенных кактусов и добычу из них глотка воды.

Я концентрируюсь на своей Наследственной способности и пытаюсь вызвать другую грозу из нескольких тощих облачков над головой, но все, что я сумела создать, это столб песка, который осыпает меня, закапывая по колено.

Впервые, я не просто нервничала из-за того, что не сработало, я испугалась, что умру здесь. У меня не осталось ничего. Старейшины избрали меня как воина, чтобы спасти нашу расу, а я собираюсь умереть в середине пустыни.

Я ощущаю, что начинаю паниковать, по достоинству оценив возможность смерти. Я достаточно хорошо знаю, что не имею право умирать — я так здесь уязвима, ведь если я умру, это окажется для всех тяжелым ударом. Находясь в таком отчаянном положении, я вспоминаю последнюю ночь, и мое мнимое пиршество с остальными Гвардейцами. Желая поддержать себя, я сосредотачиваюсь на размышлениях о том, что бы я желала им сказать прямо сейчас.

— Привет, Марина, как дела? — У меня? Я в пустыне, направляюсь к какой-то горе. Я думаю, что нахожусь где-то в Нью-Мексико, основываюсь на том, что сказал Восьмой про то, куда ранее он имел возможность телепортироваться. Марина, я слабею. Я не знаю, как долго могу выдержать. Я также не знаю, где находитесь вы, но, пожалуйста, пожалуйста, найди способ собраться всем вместе, из мест, где вы приземлились и придите, найдите меня.

- Элла? Ты знаешь, как я сожалею о Крэйтоне? Я знаю, как это больно, смотреть, как он умирает, а потом уйти, оставив его позади. Я обещаю тебе, мы отомстим за его смерть, и в этом я буду одной из первых. Если я выберусь из этой пустыни, я отомщу за всю Лориен.

— Восьмой, я не смогла найти Лориенский синий камень. Я не вижу признаков еды, воды, укрытия, цивилизации, и я так одинока. Мог бы ты мне сказать, где Лориенский синий камень? Я хочу выбраться отсюда, я хочу найти вас, ребята.

Я даже не сознаю своей глупости, устроив чат в своей голове с людьми, которые почти наверняка находятся на другой стороне земного шара. Я закрываю глаза и, с отчаянием, ожидаю, чтобы кто-нибудь из них мне ответил. Конечно, никто не отвечает. Поэтому, я тащусь дальше. Делается все труднее переставлять ноги. Меня начинает шатать, отклоняя то вправо, то влево, я чуть не падаю, но в последний момент ловлю себя. Однако, в конце концов, я не могу не упасть, и я падаю вперед. Я заставляю себя ползти вперед и продолжаю делать это какое-то время с закрытыми от слепящего солнца глазами. Через некоторое время я смотрю вверх, определяя в небе положение солнца, и снова думаю, что передо мною мираж, когда примечаю впереди ворота, сделанные из твердого металла в нескольких сотнях метров от меня. Забор более двадцати футов высотой, а сверху проложена спираль колючей проволоки. Даже с такого расстояния, я слышу гудение электричества. Значит забор под напряжением. Это для меня имеет большое значение, чтобы убедиться, что это не мираж.

Хотя я понятия не имею, что находится за этими вратами, но мне нужна помощь, и я в таком состоянии, что меня совершенно не волнует, откуда придут мне на помощь. Я подползаю к воротам и сажусь. Я машу руками над головой, надеясь, что их заметят.

— Пожалуйста, помогите мне, — сумела я прошептать, горло мое высохло как наждачная бумага.

Врата не открываются, и никто не выходит. Я сползаю вниз в песок. Я пытаюсь из последних сил сделать еще один переход. Я переворачиваюсь на живот и с трудом поднимаю себя на ноги. Я решила проверить забор. Что для меня может означать небольшое электрическое напряжение после недавнего голодания и опасности умереть от жажды? Я озираюсь вокруг и обнаруживаю небольшой кактус. Я взметаю его в воздух и помещаю на забор, где он шипит и потрескивает. Обугленные останки падают на землю и дымятся.

Первым делом я падаю на колени, потом на бок, и, наконец, перекатываюсь на спину. Я закрываю глаза. Я чувствую, как волдыри начинают покрывать мои сухие губы. Я слышу слабый механический шум позади себя, но я не могу поднять голову, чтобы посмотреть, что он означает. Я знаю, что теряю сознание. В ушах появляется гул, а затем низкий барабанный звук. Через несколько секунд, я ручаюсь, что слышу Эллу.

— Куда бы ты ни попала, Шестая, я надеюсь, что ты в порядке, — говорит она.

Короткий смешок раскрывает мой рот, а затем рыдания. Я уверена, что были бы слезы, если бы в моем теле оставалась влага.

— Я умираю в пустыне, Элла, отвечаю я. Одна у гор. Однажды, встретимся на Лориене, Элла.

Я снова слышу ее голос, но в этот раз я не могу разобрать, что она говорит. Ее заглушает новый шум в моей голове, порывистый и громкий. И тогда я это ощущаю. Сильный ветер хлещет, разметав мои волосы у меня на лице. Я медленно открываю глаза и вижу три черных вертолета, зависших надо мной. Мужчины кричат мне, чтобы я положила руки за голову, но все, что я могу сделать, это закрыть глаза.

Глава 20

Элла плавает надо мной. Она в панике, широко раскрыв глаза, она пускает изо рта пузыри. Я пытаюсь выяснить, что собственно происходит, как она попала сюда, почему вокруг нас так много воды. Я пытаюсь дотянуться до ее руки, но руки мои не подчиняются мне, как прежде. Что случилось со мной во время телепортации? Я могу сказать, что мое лицо онемело, и глаза мои болят, и что это просто невыносимо. Мои ноги не шевелятся, как ни старайся. Все, что могу я делать, это наблюдать, как Элла уплывает все выше и выше, удаляясь от меня. Откуда вся эта вода? Мое левое плечо начинает сильно дергаться, и в ту же секунду кто-то хватает и трясет мою руку. Потом я увидела Восьмого, его черные кудри, парящие над головой, словно нимб. Он хватает меня подмышку, а я стараюсь не расплакаться, его озабоченный взгляд сильно пугает меня, больше чем надо. Он пытается плыть со мной к поверхности, но Ларец в моих руках тянет нас вниз.

Я позволила ледяной воде попасть мне в легкие. Это единственное, что я могу сделать. Восьмой ударом ноги вышибает Ларец из моей парализованной руки и тянет меня вверх. Мы начинаем всплывать. Я дико озираюсь вокруг в поисках Шестой, но не замечаю ее.

Когда моя голова появляется над поверхностью воды, первым делом я ощущаю яркое, жаркое солнце. Повсюду вода. Я вижу, как Элла поблизости перебирает ногами. Через несколько минут после всплытия на поверхность, мои руки и ноги начинают работать, удерживая меня в воде в вертикальном положении. Появляется Восьмой, очень озабоченный и проклинающий нашу удачу.

— Где Шестая? — Я плачу и кашляю. Я продолжаю крутить головой вокруг, чтобы увидеть ее голову со светлыми волосами, всплывающую на поверхность.

— Я не сумел ее там найти! — кричит Восьмой. — Я понятия не имею, телепортировалась она или нет!

— Почему она не телепортировалась? — спрашивает Элла, а в голосе у нее чувствуется тревога.

Восьмой медленно поднимается из воды и остается стоять на ее поверхности. Видно, что нелегко ему сейчас приходится. Он стоит, пошатываясь, мимоходом пинает носком воду, создавая медленную волну.

— Черт подери! Если бы я знал, я бы не стал телепортироваться вместе с таким количеством людей!

— Но где она может быть? Как нам ее найти? — выкрикивает Элла.

— Я не знаю. Насколько я знаю, она все еще рядом с тем, что осталось в пещере.

Мои конечности медленно приходят в норму, и я стараюсь просто удержать голову над водой.

— Как! Она ведь будет убита, если останется там!

Элла с трудом держится на плаву. Восьмой подтягивает ее к себе, чтобы она могла взобраться ему на спину, руки ее крепко охватывают его шею.

— Шестая могла бы приземлиться и где-нибудь в другом месте, — говорит Восьмой, стараясь казаться более уверенным. — Я просто не знаю, где именно.

— А где находимся мы? — спрашиваю я.

— Об это я хорошо знаю. — Голос Восьмого твердеет, и ответ звучит уверенней. — Мы находимся в Аденском заливе. И это… — Он указывает на береговую линию вдалеке, которую я раньше не заметила. — Это Сомали.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает Элла.

— Я побывал здесь однажды, — отрезал он. Он не уточнил, должно быть нам известна не вся его история.

Я ничего не знаю про Сомали, кроме того, что она находится в Африке и в состоянии постоянной жестокой племенной и гражданской войны, не говоря уже о высоком уровне нищеты. Я не знаю, хватит ли мне сил добраться до берега, используя свой телекинез или просто плывя под водой, и главное, в этом я совсем не уверена, хочу ли я этого. Мне необходимо подумать.

— Знаете, что? Я собираюсь нырнуть на некоторое время. Там, внизу, я смогу сохранить силы, пока мы не определимся, что делать дальше, — говорю я. Когда я начинаю опускаться вниз, я слышу просьбу Эллы.

— Поищи Шестую!

Ее слова придают мне дополнительные силы. Просто возможность найти Шестую прибавляет мне сил для погружения. Я погружаюсь глубоко и открываю глаза. Вода относительно голубая, даже на таком большом расстоянии от берега. Там, ниже меня, заметно какое-то движение, и я погружаюсь глубже, обнаруживая небольшую стаю тунца. Я медленно плыву по кругу, рассматриваю все, что промелькнет, напоминающее окрашенные светлые волосы Шестой, и более двух раз я обманываюсь, разметая руками пряди водорослей. Я гляжу наверх и вижу на поверхности слабую тень Восьмого. Я чувствую уверенность в том, что сила моя останется со мной, я продолжаю опускаться, пока не достигаю дна.

Двигаясь по морскому дну, я внимательно изучаю воду перед собой, но неожиданно наталкиваюсь на массивный коралл и разрезаю свое колено. Резкая боль на секунду оглушает меня, и я опускаю вниз свои руки, касаясь раны и исцеляя ее. Работа моего Наследия, однако, занимает больше времени, чем прежде. Что бы ни произошло во время телепортации, должно быть что-то, что повлияло на наше Наследие и нашу силу. Благодарна хотя бы тому, что дыхание мое, кажется, в порядке, и я могу только надеяться, что это влияющее воздействие не продлится долго — мне бы не хотелось, чтобы мы оказались уязвимыми.

Я продолжаю двигаться и, в конце концов, нахожу свой Ларец рядом с Ларцом Восьмого, а также обнаруживаю Лориенский большой синий камень в нескольких футах от них. Я стараюсь оторвать, Ларцы, но я слишком слаба, чтобы сдвинуть их с места. Я гляжу вверх и вижу, что тень Восьмого по-прежнему на том же самом месте, и решила просить его о помощи.

Когда я стала подниматься, я проплываю сквозь стаю красивых оранжевых рыб. Я подымаюсь на поверхность.

— Никаких признаков Шестой, но Лориенский большой синий камень там, внизу, прямо рядом с нашим Ларцами, — сообщаю я. — Берем их, и уходим. Мы будем телепортироваться еще раз, поглядим, может нам удастся обнаружить, где Шестая приземлилась.

— Мы ведь не станем телепортироваться с помощью Лориенского большого синего камня? Как я смогу там находиться? — спрашивает Элла. — Я ведь не смогу надолго задерживать свое дыхание.

— А тебе и не придется, — говорит Восьмой с усмешкой.

— У тебя имеется Наследие, превращающее тебя в торпеду, а люди при этом смогут сесть на тебя верхом и тоже ехать? — спрашиваю я.

— Намного лучше, — отвечает Восьмой. Он лезет в карман и берет зеленый кристалл, он положил его туда, когда Ларец первый раз ему вернулся. Кристалл начинает светиться, а затем бешеной силы ветер вырывается из него. Восьмой направляет его на океан. Под ним в воде образуется небольшой кратер, и он падает в него. — Давайте! Скорее!

Элла и я плывем в кратер. Восьмой протягивает свободную руку, а я берусь за нее, Элла же хватает меня с другой стороны.

— Будьте готовы. Мы будем падать. Очень быстро! — говорит он. — Вы должны держаться за меня, потому что вода позади нас будет обрушаться. Когда мы доберемся до дна, Элла, будь готова задержать дыхание на достаточно длительное время, чтобы я успел захватить Ларцы.

— Чтобы заметить Шестую, каждый держит свои глаза открытыми, — говорю я.

Элла сжимает мою руку.

— Если она там внизу, мы найдем ее.

Восьмой направляет кристалл в сторону дна океана.

— Началось! — кричит он. Мы падаем очень быстро, ветер с кристалла взрывает малый ярус воды в направление нашего движения, а в нескольких футах позади Эллы вода вновь смыкается за нашими спинами. Мы находимся внутри пузыря, проносясь через воду. Восьмой завывает от развлечения, а я ничего не могу с собой поделать и присоединяюсь к нему.

Элла хватает меня за руку.

— Шестая в беде! — говорит она. — Она говорит, что она в пустыне!

— Что ты такое говоришь? — отвечаю я, в то время как рыбы, акулы и кальмары, мимо которых мы проносимся, как-бы размазываются. — Как ты это узнала?

Элла секунду колеблется, а потом кричит:

— Я не знаю как! Но я как-то только что разговаривала с ней в моей голове! Она говорит, что умирает!

— Если она в пустыне, то она уже в Нью-Мексико! — кричит Восьмой.

— Восьмой, мы должны немедленно сделать что-нибудь, — я плачу.

Мы опускаемся на дно океана и пытаемся бежать по его илистой поверхности, но быстро передвигаться оказывается невозможно. Вода заполняет воздушный карман, и кристалл быстро становится бесполезным, создавая лишь небольшой водоворот перед нами. Я оглядываюсь назад и убеждаюсь, что с Эллой, которая задержала дыхание, все хорошо. Когда я вновь обернулась, Восьмой превратился в черного осьминога. Он опускает два щупальца и выхватывает наши Ларцы, а другими двумя щупальцами он хватает наши руки. Восьмой тянет нас к светящемуся большому синему Лориенскому камню, торчащему из илистого дна. Прежде, чем я вновь смогла посмотреть на Эллу, меня поглощает тьма.

Глава 21

Девятый и я опускаемся на лифте в глубоком молчании. Я взбешен и совершенно унижен, это означает оставаться ни с чем и ощущать себя полностью выжатым. Когда мы входим в квартиру, Берни Косар спрыгивает с дивана, чтобы спросить, не покончили ли мы со всей этой ерундой.

— Я не думаю, что это мое дело. Что скажешь, Джонни? — бормочет Девятый. Он открывает холодильник и достает кусок холодной пиццы. Он переворачивает кончик пиццы в рот, делает огромный кусок и шумно жует.

— Я надеюсь, что да, приятель.

С полным ртом пиццы, Девятый обращается:

— Собирай свои собачьи сумки, Берни Косар, потому что мы отправляемся в путь. Мы возвращаемся в Парадайз, где есть красивые девушки. И, фу, Четвертый, прими скорее душ. От тебя несет дымом.

— Заткнись, — говорю я, падая на диван. Берни Косар лезет мне на колени и смотрит на меня грустными глазами.

Девятый уходит вниз по коридору. Он напоминает мне.

— Сделка есть сделка, чувак! Мы отправляемся в Парадайз через пару часов, так что ты можешь немного поспать после душа. И, Эй! Это путешествие на автомобиле! Ты не сможешь валять дурака на дороге!

Я изнурен, но резко направляюсь в свою комнату. Уговор дороже денег. Кровать стонет, когда я падаю на нее, но уже через несколько минут меня поднимает мой собственный запах. И я тащусь в душ. Вода, текущая по моей коже, не может стать слишком горячей, это побочный эффект моего Наследия. Когда нахожусь под душем, я ощущаю себя настолько уставшим, что еле стою на ногах, в уме же я вновь прокручиваю свой бой на крыше. Я пытаюсь понять, почему я проиграл Девятому, но не могу. Настолько я устал. Думаю, что я даже что-то сам себе бормотал. Я выключаю воду и слышу звук падающих капель на пол ванной. Я беру полотенце и плетусь назад в постель. Мне нужно отдохнуть.

Я заворачиваюсь в простыни и, с помощью телекинеза, выключаю свет. Я слышу глухие шаги Девятого, кажется, он направляется к гостиной комнате, я закрываю глаза. Дремота затуманивает мой разум, но за секунду до этого я слышу неприятный звук. Девятый легонько стучит в мою приоткрытую дверь. Я не шевелюсь, даже тогда, когда он, прочистив горло, обращается ко мне.

— Эй. Джонни? Я сожалею, что я так поступил, клянусь. Я мог бы сослаться на то, что долго сидел взаперти, так что прости, что чем-то задел тебя. Но, если честно говорить, я настаиваю на этом, потому что я действительно думаю, что я прав. Мы должны ехать в Парадайз. Прямо сейчас. Так что я надеюсь, что мы можем остаться друзьями. Я хочу с тобой дружить. И я рад, что ты здесь.

Я не шевелился все время, пока он говорил, но я был ошеломлен этой искренней чувствительностью. Я не знаю, что сказать, когда перевернусь. Он поплелся в тень, опираясь на дверную раму.

— Я тоже рад, что я здесь. Спасибо.

— Уверен.

Девятый дважды хлопает по стене, смотрит вниз на пол, затем разворачивается и уходит. Когда его шаги удаляются по коридору, мои глаза сами собой закрываются. Через несколько минут я слышу слабый шепот. Я знаю, что появляется видение или кошмар. Я осознаю, что нахожусь в постели, но чувствую себя как-бы прикованным к месту. Я чувствую, что плыву, и как только попадаю в темный дверной проем, я начинаю кружиться в воздухе с невероятной скоростью. Я влетаю в дверь и несусь по черному туннелю с прилипшими к телу руками. Черный цвет туннеля превращается в голубой, шепот становиться все громче и громче, снова и снова повторяя одно и то же: «Ты еще не все знаешь».

Голубой туннель сменился зеленым, а из зеленого вновь стал черным. Потом, бабах, я выпадаю из туннеля, и мои голые ноги приземляются на знакомый каменный пол. Я размахиваю руками и обнаруживаю, что вновь контролирую свое тело. Я вернулся на арену в верхней части горы. Я кручу вокруг головой, высматривая Сэма, но его нигде не видно. Нет и никого другого из членов Гвардии. Вокруг совершенно пусто, даже на трибунах.

В это время, в центре арены, переворачивается черный камень, с его обратной стороны стоит, пригнувшись, внушительного роста Могадорский солдат, одетый в рваный черный плащ и черные сапоги. Его восковой бледности кожа сияет, а меч, который он держит над головой, мерцает, как будто светится изнутри. Заметив меня, он выпрямляется и угрожающе наклоняет в мою сторону меч. Меч пульсирует, как живой, удлиняется злой силой, которая владеет им.

Не колеблясь, я бросаюсь прямо на него, мои ладони начинают светиться и посылают мощный луч. Когда я нахожусь от него в десяти ярдах, я направляю свет себе на ноги и воспламеняю их. Пламя охватывает уже все мое тело, когда я прыгаю. Солдат прыгает мне навстречу, и, в момент касания, я проделываю в его груди отверстие, тлеющее по краям. Он превращается в пепел прежде, чем падает на пол.

Справа от меня переворачивается другой черный камень, а за ним стоит другой Могадорский меченосец. Еще двое камней переворачиваются слева от меня, и я слышу, что и позади меня также переворачиваются другие камни. Камень у меня под ногами начинает вибрировать, я отскакиваю в сторону, в этом месте развертывается и устанавливается принадлежащая Могадорцам пушка. Пробив отверстие в груди ближайшего, что слева от меня, Могадорского солдата, я начинаю запускать огненные шары, сражаясь с утроенной силой. Оживает мой красный браслет, губительно отсекая голову громадному солдату. За минуту со всеми ими было покончено. Мой адреналин накачан, я прислушиваюсь к другим камням, чтобы начать следующий раунд борьбы с почитателями.

Дюжина камней переворачивается передо мной, еще штук пятьдесят с обеих сторон. Самые крупные, хорошо вооруженные Могадорские солдаты, которых я когда-либо видел, окружают меня. Я создаю небольшое кольцо огня вокруг себя и пячусь, огонь поддерживается по периметру вокруг меня, пока я не упираюсь в стену арены. Огонь горит между мною и Могадорцами. В любом случае, я не думаю, что мое положение является абсолютно безопасным.

Я расширяю огненное кольцо вокруг себя, и огонь охватывает ряд солдат. Они загораются, но в пепел не превращаются. Напротив, они просто шагают прямо через огонь, держа в руках свое оружие. Я бросаю десятки огненных шаров, но в этот раз они не дают никакого эффекта. Что-то красное мелькает в воздухе над моей головой, и я замечаю, как прорывается грудь Могадорского солдата, который продолжает идти вперед. Я узнаю почерк. Это жезл Девятого. Девятый спрыгивает с пустой террасы и становится рядом со мной. Даже в середине атаки, я чувствую облегчение, увидев его. Я сразу чувствую себя в большей безопасности, теперь я уверен, что даже огнестойкие Могадорцы будут побеждены, ведь нас теперь двое.

— Прекрасно, что ты присоединился ко мне! — кричу я.

Он стоит со мною рядом, но, кажется, не слышит моего голоса.

— Эй, Девятый! — пытаюсь я снова, но он по-прежнему не реагирует. Он просто не сводит пристального взгляда с надвигающихся на нас Могадорцев.

Когда солдаты находятся всего в нескольких шагах от нас, земля под ногами начинает дрожать и трястись. Я стараюсь удержаться за стену, но не могу сохранить равновесие. Следующая вещь, которая происходит, это сильный грохот сотрясает противоположный от нас конец арены и кусочки черного камня дождем осыпаются на нас. Девятый, уклоняясь от большого валуна, хлопком руки посылает его в стену позади меня, проделывая в ней большое отверстие, ведущее наружу. Глядя сквозь него, я могу видеть голубое небо.

Туча пыли, и летящие обломки сопровождают взрыв большой сцены. Там, в середине, появляется Сетракус Ра. «Подобно злой рок-звезде», — я не могу не думать. Фиолетовый шрам у него на шее ярко горит над тремя синими подвесками на груди. К моему ужасу, как только он появился, мой огонь потух. Я стараюсь осветить ноги моим светом, но мои ладони вдруг перестали светиться. Сетракус Ра стучит концом своего золотого посоха, опустив голову, и рычит, требуя тишины. Солдаты, что стояли передо мной, от меня и Девятого повернулись к нему и стали по стойке «смирно», принявшись внимательно его слушать. Один за другим, они опускают свое оружие.

— Все вы были избраны, чтобы закончить этот бой! — кричит Сетракус Ра. — Вы пойдете вперед, и вы уничтожите Лориенских детей. Когда они будут мертвы, вы принесете мне их подвески и Ларцы. Вы будете уничтожать их человеческих друзей. Не подведите меня!

Могадорские солдаты приветственно кричат, одновременно поднимая вверх свои кулаки.

Сетракус Ра вторично стучит своим посохом в каменный пол с громоподобным звуком.

— Могадорцы будут править в этой Галактике! Все, на каждой планете, будет нашим! — восторженно кричат солдаты и размахивают в воздухе оружием.

— Вместе мы будем сражаться. Я буду бороться вместе с вами. Вместе мы сможем победить в этой битве и уничтожить всех, кто живет на Земле!

Я снова пытаюсь включить свой свет, но он по-прежнему не работает. Тогда я пытаюсь поднять большой острый камень у своих ног силой разума, чтобы запустить им в Сетракус Ра. Камень не сдвинулся с места. Защита на моем браслете отключена, и никаких активных признаков жизни он не подает. Мои наследственные способности — все мое Наследие — покинули меня.

Солдаты развернулись кругом и снова нацелили свое оружие на нас. Без нашего наследия мы для них легкая добыча. Мы должны выбираться отсюда.

— Девятый! Сюда! — Кричу я.

Наконец, кажется, получилось достучаться до него. Он резко поворачивает голову и смотрит на меня. Мы отступаем к отверстию в стене. Стоя в луче холодного солнечного света на самом краю, я заглянул вниз, в долину, до нее тысячи футов. Я смотрю через плечо, не штурмуют ли нас Могадорские солдаты.

— Мы будем двигаться по склону горы, — говорит Девятый. — Вот. Бери меня за руку.

Я хватаю его за руку. Не сделав ни шагу вниз по заснеженному склону горной вершины, мы понимаем, что наследие Девятого тоже не работает. Вместо ощущения горы под ногами, есть только воздух. Мы падаем. Я смотрю на изумленного Девятого, его длинные черные волосы хлещут его по лицу. Под нами два темных дверных проема, которые быстро приближаются. Я готовлюсь к смертельному удару, но пока лечу в воздухе, мой желудок подскакивает к горлу. К моему полному изумлению, я лечу вниз головой через левую дверь, и я не прекращаю падать до тех пор, пока не ощущаю себя в черном туннеле, окруженный рокотом грома и треском молний. Вновь слышен шепот, и вновь черный туннель превращается в зеленый, потом в синий и опять в черный, тот же хриплый голос, что и в начале видения, теперь говорит: «Нью-Мексико».

Мои глаза широко раскрыты, я сажусь с лицом, мокрым от пота. Я срываю простыни, в которые был завернут. Нью-Мексико. Я выскочил в коридор и помчался к Девятому, намереваясь убедить его раз и навсегда. Если мне придется вновь драться с ним, пусть так и будет. Я буду продолжать бороться до тех пор, пока победа не будет на моей стороне.

Я останавливаюсь перед дверью Девятого и включаю свой свет, желая убедиться, что мое Наследие действительно не пропало. Я стучу в дверь и открываю ее. Я удивлен, найдя Девятого сидящим в постели. Свою голову он охватил руками.

— Девятый, — говорю я, щелкая выключателем. — Мне очень жаль, знаю, сделка есть сделка, ты побил меня. Но мы должны направиться в…

— Нью-Мексико. Я знаю, Джонни. Знаю. — Он качает головой. Я не думаю, что после своего тяжелого пробуждения он вновь попытается полезть в драку. Возможно и другое. — Просто дай мне время проснуться.

— Итак, ты передумал?

Он ставит одну за другой свои ноги на пол.

— Нет, я не передумал. Но когда ты разбиваешься насмерть, падая с горы, потому что твое наследие не работает, а некоторые призраки при этом неустанно все шепчут «Нью-Мексико», у тебя есть над чем подумать.

— У тебя было видение? — Спрашиваю я. Я понял, когда увидел реакцию Девятого — это было, потому что он действительно там был. Меня осеняет мысль, что между мною и Девятым имеется связь, и я должен более уважительно к нему относиться, нежели до сих пор. Я должен перестать видеть в нем противника. От этого зависит наша жизнь.

Девятый натягивает рубашку, и обращает на меня снисходительный взгляд, который я очень хорошо знаю.

— Нет, ты просто идиот. Разве ты еще не догадался? Того же видения, что и у тебя, у меня не было. Мы были вместе с тобой в одном и том же видении. И это происходит уже целую неделю. Сообразил, нет?

Я растерялся, и не могу этого полностью скрыть.

— Но всякий раз, когда я говорил тебе о них, ты пропускал это мимо ушей. Ты игнорировал меня. Ты высказывался, дескать, это только сон и все такое прочее. Ты мог видеть, как сны мучат меня, Девятый! Ты принимал меня за придурка, не принимая видения всерьез.

— Прежде всего, ты считаешь, что ты Питтакус Лор, что, в общем-то, доставляет тебе удовольствие. Во-вторых, я не причастен к путанице в твоей голове. На первых порах я игнорировал видения, твои и мои. Считал их чушью. Когда Сетракус Ра предложил мне сдаться, как предлагал тебе, и другому ребенку, я понял, видения, это или форма игры разума, или какой-нибудь трюк, производимый Могадорцами. Я не считал, что мы должны доверять им, я определенно не считал необходимым делать все то, что они нам предлагали делать. На самом деле, я считал, что для нас самая безопасная ситуация — это вообще ничего не делать из того, что они нам предлагали делать. Но на этот раз… — Девятый сделал паузу. — На этот раз, это ощущается как предупреждение. Предупреждение мы должны принимать всерьез. Теперь, я полностью убежден, что имеются некоторые серьезные неприятности, заставляющие меня отступить, Четвертый.

Я почувствовал облегчение, что он, наконец, решил послушать. Но я расстроен, что это заняло так много времени.

— Это и было то, что я пытался тебе сказать. Окей, тогда, давай поехали.

— А задумывался ли ты о том, как мы собираемся туда добраться?

— О, парень, пожалуйста, скажи мне, что у вас с Шандором был свой собственный самолет или вертолет, спрятанный где-то!

— Жаль, чувак, они были в нашем списке пожеланий, — он зевает и потягивается. — Но у меня есть машина, припаркованная в гараже. И я люблю на ней ездить. Быстро.

Девятый и я захватываем с собой столько оружия, сколько можем унести. Начиная с двух больших вещевых мешков, наполненных винтовками, пистолетами и гранатами. Я беру ракетницу, но Девятый говорит, что она не поместится в багажник. Остальное пространство нам нужно для боеприпасов. Затем, мы мчимся в комнату наблюдения, чтобы взять планшет.

Девятый садится, и начинать стучать по клавишам на одном из компьютеров.

— Я должен закрыть эту квартиру. Не хотелось бы, чтобы она была полезна кому-то, кому мы не рады. И сделай мне одолжение. Пока я занят этим, проверь Гвардейцев с помощью планшета.

Я нажимаю на синий круг в верхнем углу и жду. Я вижу, что две наши точки появляются в Чикаго. Затем я вижу одну на севере Нью-Мексико, и есть еще одна на Ямайке. Я жду в течение нескольких секунд, что те три другие появятся, но они этого не делают.

— Эмм, Девятый? Я вижу только четыре, — говорю я, мой голос повышается в панике. — Есть только четыре синих точки!

Он вырывает планшет из моей руки.

— Дай я взгляну. Они должны так или иначе быть на сетке, — говорит Девятый. Он внезапно не кажется настолько уверенным в себе. Он нажимает на зеленый треугольник, и зеленые пульсирующие точки появляются на карте в Нью-Мексико и Египте, точно так же, как прежде. — По крайней мере, трое пропавших не садились на один из кораблей.

Я смотрю ближе и снова нажимаю на синий круг. Я понимаю, что синея точка в Нью-Мексико в том же самом месте, что и зеленая. Этот Гвардеец в Нью-Мексико, там же находится и корабль, если это вообще корабль.

— Надеюсь, кто бы это ни был, он знает, что это будет полет в одиночестве. — говорит Девятый. Я качаю головой и снова смотрю на экран, пытаясь понять, каким должен быть наш следующий шаг.

И тут меня поражает мысль.

— Подожди. Правительство ведь вовлечено во все это, так или иначе, правильно? И еще это находится в Нью-Мексико? Зона 51! Это ведь там, где находится зеленая точка? Самое известное место, в котором наблюдалось НЛО? Все это начинает собираться воедино.

Девятый подтягивает клавиатуру поближе и начинает нажимать еще быстрее.

— Остынь, ковбой. Во-первых, Зона 51 находится в Неваде. Во-вторых, мы, пришельцы, знаем, что это место — просто приманка. Это просто ангар самолета, ни больше ни меньше.

Карта Нью-Мексико появляется на главном экране, и Девятый увеличивает масштаб ее северной половины.

— Окей, подожди секунду, — он глянул на планшет, а потом снова на экран компьютера. — Теперь это становится интересней. Ты был не так далек, в конце концов. Мы не можем направиться к Зоне 51, но мы собираемся отправиться туда же, где все так же таинственно.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, одновременно удивляясь, почему я все время играю в догонялки с этим парнем.

Девятый отодвигает свой стул от стола с раздражающе довольной усмешкой на лице.

— Черт побери. Теперь все это обретает смысл. — Он тыкает пальцем в экран. — В этой части Нью-Мексико в самом сердце пустыни есть город, который называется Далс. Что-нибудь из этого звучит для тебя знакомо? Нет? Далс, прям как в печально известной подземной базе, которая управлялась американским правительством и только им. Это должно быть и есть то место, где находится наш корабль. Теперь я точно уверен, что это именно наши корабли мигают на том экране. Как мудро правительство распускает слухи о Зоне 51. Таким образом, все идиоты, помешанные на НЛО остаются в стороне от реальных действий в Далсе.

Я не могу удержаться от улыбки.

— Итак, теперь мы отправляемся в подземную базу правительства?

— Я, конечно, надеюсь на это, — говорит Девятый, закрывая компьютер. Он практически светится, так он доволен собой, тем что смог понять все это. — Несмотря на это, предполагается, что там безумно опасно и совершенно невозможно туда попасть. И именно поэтому это идеальное место для того, чтобы спрятать наш корабль.

— Или, чтобы скрыть случайных пришельцев, которые туда попадают в ходе своих путешествий, — добавляю я.

Это чувство, как будто все перевернулось вверх дном, с тех пор как я проснулся. Мы быстро перемещаемся, складывая оружие, наши Ларцы и провизию в лифт. Берни Корсар едва успевает протиснуться к нам, прежде чем двери лифта закрываются. Девятый удивляет меня. Так нежно звучит его голос, когда он обращается к закрытой двери:

— Ты был прекрасным домом, Чикаго. Я надеюсь увидеть тебя снова.

Мы опускаемся быстро.

— Эй, парень, — говорю я. — Ты же помнишь, что наш настоящий дом намного дальше.

Он ничего не отвечает, но я замечаю, как опустились его плечи.

Двери лифта открываются в подземном гараже. Мы, не спеша и внимательно, рассматриваем все вокруг, прежде чем выбраться наружу. Горизонт чист, Девятый и я бросаем сумки на плечи, а Берни Косар сопровождает нас. Завернув за угол, я вижу, что мы направляемся к машине, укрытой пыльным брезентом. После роскошных апартаментов, я могу лишь догадываться, что должно скрываться под ним. Я могу представить себе желтый Феррари, или что-нибудь другое, столь же роскошное. Или, возможно, это белый кабриолет Порше или даже черный Лотус.

Девятый, должно быть, читает мои мысли. Он подмигивает мне, сдергивает брезент и показывает нашу тачку. Там, во всей своей красе, стоит старый, потрепанный, бежевого цвета Форд Контур. Совсем не развалюху ожидал я увидеть, но сейчас мне не до шикарности, эта тачка, пожалуй, даже заводится.

— Ты это серьезно? — спрашиваю я, даже не потрудившись скрыть свое отвращение.

Девятый смотрит на меня невинными глазами, хотя определенно знает, что я ожидал.

— Что? Надеялся на Камаро?

— Ну не совсем так. Однако я надеялся на что-нибудь менее ржавое. На то, что не выглядит, как причина смерти, — говорю я.

— Заткнись и залезай, Джонни, — говорит он, забрасывая свои сумки в багажник. — Ты такого еще не видел.

Глава 22

Я просыпаюсь от ощущения качки вперед-назад. Всё болит. Такое ощущение, что моё тело полностью было поджарено солнцем: моё горло, кожа, ноги и голова. Губы настолько сухие и так сильно горят, что я даже не могу соединить их вместе. Мои веки хуже всего, они отказываются открываться независимо от того, как отчаянно я хочу увидеть, где нахожусь. Качания и покачивания продолжаются, и меня осеняет, что, скорее всего я в движущемся транспорте. Волна тошноты меня пересиливает. Я пытаюсь поднять руки к голове и обнаруживаю, что они связаны. Так же как и ноги. Наконец, полностью очнувшись, я заставляю открыться глаза и безумно смотрю вокруг, но всё что я вижу — это темнота. Я закрываю глаза вновь. Пустынное солнце видимо ослепило меня.

Я пытаюсь позвать на помощь, но всё что я могу — это хрипеть и покашливать. Мои уши улавливаю эхо, и я концентрируюсь на воздухе вокруг. Я кашляю снова только чтобы услышать эхо еще раз. Этого хватает для того, чтобы понять, что я нахожусь в замкнутом пространстве и это пространство сделано из металла. Такое чувство, что я нахожусь в гробу, и почти чувствую себя несчастным человеком.

Вот почему я начинаю паниковать. Что если я не ослепла? Что если на самом деле я умерла? Нет, этого не может быть. Я чувствую слишком много боли, чтобы быть мертвой. Но я чувствую себя похороненной заживо.

Моё дыхание начинает становиться быстрым и прерывистым, когда мужской голос останавливает мою панику, окатив холодом. Голос громкий и электронный, пронизывающий говорящего.

— Ты проснулась?

Я пытаюсь ему ответить, но у меня в горле слишком сухо. Я постукиваю пальцами по скамейке и понимаю, что она тоже металлическая. Несколькими секундами позже я слышу неприятный звук справа от себя и ощущаю, что что-то было поставлено рядом.

— Рядом с тобой стоит стакан воды с соломинкой. Сделай маленький глоток, — говорит мужчина.

Я поворачиваю голову и чувствую соломинку во рту. Кожа на моих губах начинает трескаться, как только я пытаюсь сомкнуть рот вокруг нее. Когда я делаю небольшой глоток воды, я чувствую металлический привкус крови и слышу низкое гудение в своих ушах. Это тот же звук, который я слышала у ворот. Видимо клетка, в которой я нахожусь, под напряжением.

— Что ты делала возле тех ворот? — спрашивает мужчина. Каждый раз когда он говорит, я поражаюсь насколько нейтрален его голос. Он не дружелюбный, но в то же время и не угрожающий.

— Потерялась, — шепчу я.

— Как ты потерялась?

Я делаю еще один небольшой глоток, перед тем как сказать:

— Я не знаю.

— Ты не знаешь. Я понимаю. Ты Шестая, не так

Я кашляю и давлюсь, услышав вопрос, мысленно ругая себя за совершенное. Обычно я спокойнее, чем сейчас, но мой разум полностью изнеможён солнцем. Если он не был уверен вопросом до, то сейчас он уверен точно. Я решаю взять себя в руки и перестать делать глупые ошибки.

Голос слышится вновь.

— Итак, номер Шесть. Ты хорошо известна в округе. Путь, пройденный тобой от старшей школы в Парадайзе, и то, как ты уничтожила те вертолеты в Теннесси, воистину впечатляет. И потом, невероятное шоу, проделанное тобой в штате Колумбия на прошлой неделе, когда ты вызволяла Джона Смита и Сэма Гуда из федерального учреждения. Ты прямо маленькая воительница, принцесса, правда?

Я до сих пор поражена тем, как он узнал кто я такая; теперь он говорит так, словно у него были места в переднем ряду в моей жизни. Моё тело сильно отклоняет влево, и я понимаю, что должно быть я нахожусь в только что тронувшемся передвижном транспортном средстве, везущем меня черт знает куда. Я надавливаю на ремешок вокруг моего лба — ничего не происходит. Затем я пытаюсь использовать свой телекинез, но так же скоро, как я начинаю фокусировать свои мысли, боль пронизывает мой живот так, что меня чуть ли не вырывает снова.

— Что тебе нужно сделать, так это расслабиться. Если ты будешь пытаться сопротивляться, это тебя ни к чему хорошему не приведет. У тебя обезвоживание и скорее всего солнечный удар. Некоторое время ты будешь чувствовать себя очень нехорошо.

— Кто ты такой? — спрашиваю я, превозмогая боль.

— Агент Дэвид Парди, ФБР, — отвечает он. Я чувствую себя немного лучше, зная, что нахожусь в руках правительства США, а не пойманной Могадорцами. Я бы не смогла пройти через это снова, зная, что меня ждет, особенно сейчас, когда чары, защищающие меня, разрушены. С ФБР же мои шансы на выживание только что взлетели до небес. Не имеет значения, насколько они агрессивны, они не монстры. Всё что мне нужно сейчас — это немного терпения, а уж шанс на побег придет. Парди не знает этого, вероятно предполагает, что этого не может случиться. Сейчас я лишь последую его совету — расслаблюсь, справлюсь с обезвоживанием и подожду. Я также понимаю, что еще он намеревается мне сказать, показывая свою осведомленность обо мне и обо всем происходящем.

— Где я нахожусь? — спрашиваю я.

Громкоговоритель взвизгивает до того как Агент Парди дает ответ.

— Вы находитесь в транспорте. Это короткая поездка.

Я опять пытаюсь использовать свой телекинез, чтобы освободить на этот раз ноги от ремешков, но я всё также слишком слаба, и попытка вновь вызывает у меня тошноту. Я делаю еще пару глотков воды, чтобы дать себе время подумать.

— Куда вы меня везете?

— У нас есть план по воссоединению тебя с твоим другом, или, может быть, я должен сказать с другом Джона Смита. Ты называешь его Джон или же Четвертый?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — говорю я, делая паузу перед ответом. — Я не знаю никого под именем Джон Четвертый.

Неожиданно я вспоминаю что произошло в пустыне до того как я потеряла сознание у ворот. Я была наполовину без сознания, настолько, что я даже не была уверена в том, приземлились ли вертолеты неподалеку или были ли они вообще реальны. Я помню, как услышала голос Эллы. Нет, я не только услышала ее голос, мы говорили друг с другом. Она спрашивала, а я отвечала. Учитывая тот факт, что я нахожусь у ФБР, вполне реально, что там были вертолеты, а, следовательно, возможно я и связалась с Эллой. Неужели у меня развилось новое наследие именно в тот момент, когда оно мне больше всего нужно?

— Элла, ты слышишь меня? Я пробую снова, на всякий случай. — Я была схвачена ФБР, какой-то агент называемый Парди запер меня в каком-то транспортном средстве. Парди говорит, что место, куда мы едем не так далеко.

— Как ты оказалась в пустыне, Шестая? — прерывает голос Парди. — Не была ли ты в Индии со своими друзьями? Помнишь такое? Как и другие дети, читающие школьные книжки и похищенные в аэропорту.

Как он узнал об этом?

— Как ты выяснила местоположение базы? — его голос потерял частичку нейтральности. Я думаю, что слышу всего лишь намек на нетерпение.

— Какая база? — спрашиваю я. У меня очень трудное время для ясного мышления.

— Мы нашли тебя умирающей снаружи неё в пустыне. Как ты узнала, как ее найти?

Я пытаюсь стать невидимой, но опять в момент моей попытки использовать Наследие, в моем животе отдает свирепой и внезапной болью. Я так сильно хочу свернуться в клубок, но ремни крепко держат меня и боль перехватывает дыхание.

— Выпей воды, — советует агент вновь. Его голос опять возвращается к беспристрастному нейтралитету.

Так же как я делала первые разы, я слушаюсь, делаю глоток и жду. В конце концов, боль начинает сходить на нет, но за ней приходит мощная волна головокружения. Мое сознание начинает мутиться, как машина теряющая управление, входящая в занос так и сяк. Куча мыслей, слишком много, чтобы быть последовательными, становятся быстрыми и неистовыми. События нескольких последних дней проносятся передо мной. Я вижу себя держащейся за руку Марины прямо перед телепортацией. Я вижу Крэйтона, лежащего без единого движения. Я вижу, как прощаюсь с Джоном и Сэмом. Я почти забыла, где нахожусь. Так продолжается до того момента, пока голос не заставляет меня вернуться в мое нынешнее положение.

— Где Четвертый? — он есть нечто, не имеющее плотности, этот голос.

— Кто? — спрашиваю я, заставляя себя сфокусироваться на заданном мне вопросе. Если я этого не сделаю, то облажаюсь, как в прошлый раз.

Вдруг спокойный голос исчезает и я слышу громкоговоритель.

— Где Четвертый? — я морщусь от шума.

— Иди к черту, — я сплевываю. Я ни за что не скажу ему ни слова.

— Элла?

— Марина?

— Кто-нибудь?

— Если кто-то меня слышит, скажите что-нибудь. Мне нужна помощь. Я где-то в пустыне. Все что я знаю, это то, что я нахожусь около государственной базы США в руках ФБР. Мы куда-то направляемся, но я не знаю куда. Со мной что-то не так. Я не могу использовать свои Наследия.

— Кто был с тобой в Индии, Шестая? Кто тот мужчина и те две девушки?

Я продолжаю молчать. В голове рисуется образ Эллы, самой молодой из Лориенцев, покинувших родную планету. Я представляю, как это может на нее влиять. Особенно теперь, когда Крэйтон мертв. Всего день назад я завидовала тому, что они имеют, а теперь его просто нет.

— Какие они номера? Кем были те девушки? — агент Парди кажется нетерпеливым, хотя его голос спокойнее сейчас.

— Это моя группа. Я играю на барабанах, а они поют. Я люблю Джози и Пуссикэтс, а вы? Мне нравится смотреть ретро мультфильмы, как и всем детям, — мои губы трескаются и кровоточат опять, когда я улыбаюсь. Я пробую свою кровь языком и улыбаюсь шире.

— Шестая? — говорит мужчина мягким голосом. Мне кажется, что он хочет поиграть в Хорошего Копа. — Были ли с тобой Пятая и Седьмая в аэропорту в Индии? Кто тот пожилой человек? Кто эти девочки?

Внезапно, как будто бы я не могу контролировать, что говорю, а мой голос даже звучит как не мне принадлежащий, я произношу.

— Марина и Элла. Они очень, очень хорошие девочки. Я лишь надеюсь на то, что они чуть посильнее.

Что я говорю? Почему я вообще что-то сказала?

— Марина и Элла члены этой гонки? Почему они должны быть сильнее? И какой номер Марина?

На этот раз я ловлю себя, перед тем как ответить, шокированная тем, что я вообще открыла рот, чтобы это сделать. Я собираю всю свою энергию, чтобы найти себя и отреагировать так, как должна бы. Это похоже на борьбу самой с собой.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Почему вы начали говорить о номерах?

Голос агента Парди врывается в клетку.

— Я знаю кто ты такая! Ты с другой планеты! Я знаю, что вы, детки, каждый имеете свой номер! Господи, да у нас ваш корабль!

При упоминании нашего корабля, мои мысли начинают кружиться. Я возвращаюсь к путешествию с Лориена. Я вижу себя всего лишь ребенком, смотрящим из окна корабля на бессодержательный космос во время нашего полета на Землю. Я ем за длинным белым столом и смотрю на других восемь детей, каждый из которых со своим Чепаном. Там находится мальчик с длинными темными волосами, смеющийся и кидающийся едой, девочка с светлыми волосами, которая сидит напротив него и спокойно ест кусочек фрукта. Чепаны в конце стола внимательно наблюдают за детьми. Я вижу маленькую плачущую Марину, сидящую с ногами, прижатыми к груди на полу под контрольной панелью. Ее Чепан стоит на коленях рядом с ней, пытаясь уговорить ее встать. Я помню, как попала в передрягу с мальчиком, у которого были короткие темные волосы.

Следующее лицо, которое я вижу — это маленький Четвертый. Его светлые волосы длинные и волнистые. Он пинает стену своими босыми ногами, разозленный на что-то. Он оборачивается и хватает подушку, кидая ее об пол. Четвертый поднимает глаза, видит меня наблюдающей и его лицо становится ярко красным. Я протягиваю ему игрушку, которую видимо, украла у него. Чувство вины бросается на меня снова и снова так же сильно, как это было в тот раз. Другие лица в помещении становятся нечеткими.

Затем я вижу себя в руках Катарины в момент нашего приземления на Землю. Я помню, как открывается дверь корабля.

Откуда пришли эти воспоминания? Как бы сильно я не старалась в прошлые разы, я никак не могла вспомнить много о нашем путешествии на Землю за исключением нескольких мелких деталей. Раньше у меня никогда не было такого яркого воспоминания.

— Ты вообще меня слушаешь? — выкрикивает Парди. — Мы говорили с Могадорцами, — говорит он. Это заявление выдергивает меня обратно в настоящее с головой. — Ты знала это?

— О, правда? И что же они сказали? — спрашиваю я, пытаясь звучать так, как будто просто веду диалог, но тут же об этом сожалею. Зачем я должна была признавать кто такие Могадорцы? Перед тем как я могу надолго остановиться на своей ошибке, мое сознание переносится обратно на корабль, к его открывающимся дверям, к человеку с коричневыми волосами и очками с большими толстыми стеклами, стоящего и ждущего, чтобы встретить нас. В руках он держит портфель и белый планшет, а сзади него стоит большая коробка с вещами. Откуда-то я знаю, что это отец Сэма. Сэм… Как бы я хотела увидеть его вновь.

— Я хочу увидеть Сэма, — говорю я. Хотя я не хочу говорить больше ничего, не хочу открыть хоть что-нибудь еще агенту, я не могу справиться с собой. Я слышу свой голос, ощущаю свой разум затуманенным и вялым и вдруг понимаю, что в воде были подмешаны наркотики. Вот почему я не могу удержать мысли в своей голове, почему возвращаюсь к своему прошлому и почему чувствую столько боли, пытаясь использовать свои Наследия.

— Я поцеловала Сэма. Я хотела бы поцеловать его в реальности, но была слишком взволнованна тем, что подумает Джон.

Джон… Я также поцеловала Джона. Я хотела бы сделать это опять. У меня все переворачивается в животе, когда я воспроизвожу то как Джон берет меня за плечи и разворачивает к себе. Он опустил свое лицо к моему, но прямо перед тем как наши губы соприкоснулись, дом взорвался. Я чувствую свой подбородок вздернутым кверху, когда переигрываю этот момент снова и снова. И в этот раз, когда дом взрывается, мы целуемся, поцелуй просто прекрасен.

— Сэм? — спрашивает Агент Парди, прерывая мои воспоминания. Я была реально увлечена воспоминанием об этом поцелуе. — Дай угадаю, ты имеешь в виду Сэма Гуда, верно?

Лицо Сэма теперь это все, что я могу видеть в своей голове, выходящей из-под контроля.

— Да, конечно. Я хочу увидеть Сэма Гуда, — я слышу свой сходящий на нет голос.

— Он один из вас? Под каким номером Сэм Гуд?

Мои веки тяжелеют, и я понимаю, что проваливаюсь в сон. Наркотики, наконец делают мне небольшую услугу.

— Шестая! — кричит он. — Эй, Шестая! Проснись! Мы еще не закончили!

Его выкрики сотрясают меня настолько, что я поднимаюсь рывком, лишь бы это остановить.

— Шестая? Шестая! Где находится Сэм Гуд? Где Джон Смит?

— Я собираюсь тебя убить, — шепчу я. Мой гнев и разочарование в компании с тем, что я связана и обессилена, делают лучшее для меня. — Когда я тебя найду, я убью тебя.

— У меня нет сомнений, что ты это сделаешь, — смеется агент.

Я пытаюсь очистить свою голову, чтобы сконцентрироваться на том где я нахожусь. Слишком быстро, все начинает крутиться, и я теряю сознание.

Комната тесная и оцементированная. В ней находится туалет и бетонный блок с матрасом на нем и слишком коротким одеялом, чтобы укрыть меня. Я не сплю два часа, может быть больше, проводя трудное время, пытаясь соединить мысли вместе и установить хоть какие-то сроки с момента, когда я оказалась одна в пустыне, около ворот, к моей ужасной поездке с допросами. Мне требуется выяснить, где я была, сколько времени прошло, и какую информацию я упустила.

Распутывание моих мыслей не самое легкое занятие. С того момента как я очнулась в этой камере, потолочный свет посылал импульсы без остановки. Я чувствую резко ударяющую боль в голове. Во рту сухо, и каждый раз, когда я пытаюсь сфокусироваться на самом важном моем воспоминании, на разговоре с агентом, мне приходится удерживать свой бунтующий желудок.

Я пытаюсь стать невидимой просто, чтобы проверить, могу ли я это сделать, но так же скоро как я это делаю, меня атакует тот же сильнейший порыв тошноты, который я чувствовала во время поездки, и я тут же даю ему волю. То ли это наркотики до сих пор в моем организме, то ли это вызывается чем-то другим.

Я закрываю глаза на несколько минут, чтобы обособиться от этого мигающего света. Он настолько яркий, что трудно полностью его блокировать. Я вспоминаю Агента Парди, говорящего, что он контактировал с Могадорцами. Почему правительство США должно было разговаривать с Могадорцами? И почему он мне признался в этом? Разве они не знают что они враги? Чего я не смогла выяснить, так это сколько правительство знает обо мне и моем типе. Чем скорее могадорцы истребят Гвардию, тем скорее они приступят к уничтожению каждого человека, населяющего Землю. Неужели правительство этого не осознает? По-видимому, им хорошенько запутали мозги.

Я слышу мужской голос, исходящий откуда-то сверху. Это не Парди, агент разговаривавший со мной в прошлом вместилище. Я открываю свои глаза, чтобы обнаружить вентиляционный люк или говорящего, но я ничего не вижу из-за этого, мигающего без остановки, потока света.

— Приготовься к транспортировке, Шестая, — небольшая панель в середине металлической двери открывается с лязгом. Я приближаюсь к ней и нахожу на полке пластиковую чашку с жидкостью фиолетового цвета. Мои внутренности бурчат при виде этого. Почему жидкость фиолетовая? Она опять напичкана наркотиками, как вода, которую я пила ранее?

— Ты должна выпить воды, чтобы быть транспортированной. Если ты этого не сделаешь, нам придется влить ее в тебя любыми требуемыми способами.

— Пошел к черту! — кричу я в потолок.

— Пейте, — повторяет голос. — Это не подлежит обсуждению.

Я взяла чашку и пошла к туалету, подняв ее высоко над ним и наклоняя ее, демонстративно выливая все содержимое. В тот момент, когда последняя капля почти упала, дверь камеры открылась с характерным звуком. Несколько человек с дубинками и щитами начали на меня надвигаться. Кислота бурлит в моем животе в момент, когда я пытаюсь скрыть себя для драки, потому что я собираюсь использовать свои Наследия. Я решаю, что в этот раз я могу это сделать. И может быть я смогу использовать этот мигающий свет в качестве своего преимущества.

Я приветствую первого офицера открытым ударом в горло. Дубинка начинает опускаться на меня слева, в этот момент я ловлю запястье атакующего и хорошенько его выкручиваю. Я слышу, как оно ломается. Он вскрикивает и роняет дубинку. Теперь у меня есть оружие.

Офицеры формируют круг, тем самым окружая меня, но из-за мигающего света наши движения выглядят так, словно происходят в замедленной съемке и за ними трудно следить. Я беру случайного человека и атакую, пройдясь дубинкой по обоим его коленям. Он падает, и я обрушиваюсь на его соседа. Физическая нагрузка вызывает рвотный позыв, но я его игнорирую. Теперь, когда я справилась с преодолением этого однажды, надеюсь, это будет легче в дальнейшем. Я обрушиваюсь торцом дубинки на голову следующего. Один из мужчин ударяет меня чем-то по затылку, а другой хватает кусок волос и тянет на себя. Используя свой телекинез, я сталкиваю, их друг с другом, вследствие чего они оба падают, и я сильно их ударяю.

Итак, болезнь, приведшая к временной потере моих наследственных способностей, отступила и прошла, а сила, напротив, вернулась. Будучи вооруженной двумя дубинками, я отбиваюсь от еще троих мужчин. Когда же они начинают стрелять в меня тазерами[4], я останавливаю колючки в воздухе перед тем, как отклонить их полет обратно, в сторону стрелков. В результате, дверной проем свободен, и, похоже, сдерживать меня больше некому. Ступив за порог клетки, я окружаю себя и становлюсь невидимой. Хуже всего то, что боль пока еще не прошла, но я уверена, что смогу избавиться от нее окончательно. Мне просто необходимо продержаться еще короткое время, когда я смогу выйти отсюда и найти других.

Глава 23

Я оказаась лицом прямо в мокрой траве. Я поднимаю свою голову. Давлю руками на землю, чтобы приподнять свои плечи. Я слышу стон Восьмого где-то рядом. Элла зовет меня по имени, но моя голова слишком сильно пульсирует, чтобы сесть и найти ее.

— Шестая? — шепчу я в воздух. — Ты здесь?

— Я не вижу ее нигде, Марина, — говорит Элла, подходя и садясь рядом со мной. Я лежу щекой вниз на траве, и просто позволяю себе так лежать в течение нескольких минут. Элла зачесывает волос с моей щеки, но я вся онемела и не чувствую этого. Тошнота поднимается к моему горлу, когда я слышу, как Восьмой продолжает стонать. Элла, кажется, не подверглась воздействию. Я не хочу, чтоб мы когда-нибудь снова телепортировались.

Я огляделась. В глазах двоится, и я изо всех сил пытаюсь вернуть контроль. Основываясь на том, как все зелено и пышно, очевидно, мы приземлились не там, где хотели.

— Это ведь не Нью-Мексико?

— Даже не близко, — шепчет Элла.

Наконец я чувствую, как могу двигаться, хотя и медленно, и я посмотрела на Эллу. Ее карие глаза тяжело разглядеть в темноте, тут я поняла, что должно быть сейчас полночь. Я смотрю мимо Эллы в звездное небо. Я вернулась к синему океану, когда Восьмой превратился в осьминога. Потом я вспомнила, что Элла сказала как раз, перед тем как мы телепортировались.

— Элла, мне кажется, или ты говорила, что разговаривала с Шестой?

Она кивает.

— С помощью мыслей, верно?

Элла посмотрела в сторону.

— Я уверена, ты думаешь, я чокнулась? Я все время спрашиваю себя, что если это действительно произошло. Может я просто очень сильно этого хотела… — Элла качает головой и смотря на меня вниз на меня, ее лицо серьезное. — Нет. Я не представляла себе этого. Я знаю, я разговаривала с ней. Она сказала, что была в пустыне. Это должно значить, что она попала в Нью-Мексико, точно?

— Элла, ты не сумасшедшая. Я верю тебе. И я думаю, что ты права, — говорю я, прижимая свои пальцы к пульсирующему виску. Желая отдалиться от боли, которая мешает мне думать ясно. — Ты, должно быть, развила свое Наследие. Что нам сейчас нужно сделать теперь, так это выяснить что случилось, когда и каким образом мы сможем сделать это снова.

Глаза Эллы увеличились.

— Правда? Ты думаешь это Наследие? Как оно называется? — спрашивает она с нетерпением.

— Телепатия, — голос Восьмого исходит из-за моей спины.

Я обернулась, с гримасой боли, и посмотрела на Восьмого, который стоял на огромной каменной плите, стоящей приподнятой двумя еще большими валунами.

Я сажусь, перехожу на четвереньки и затем неуверенно встаю на ноги. Руки сложены на бедрах, я оборачиваюсь и понимаю, что это место выглядит ужасно знакомым. Но не потому, что я была здесь раньше. Я знаю это место из-за всех тех фотографий из учебников. Я оглядываюсь назад к Восьмому.

— Неужели мы и вправду у…

— Стоунхендж? О, да!

— Ничего себе, — шепчу я, медленно оборачиваясь снова, чтобы получше рассмотреть всю эту картину. Элла подходит к камню, который должно быть имеет высоту футов двадцать пять. Ее голова наклонена назад, так как она тянет руку по всей его поверхности. Я понимаю ее порыв, и поэтому тоже прикасаюсь к нему. Я имею в виду, это же Стоунхендж. Я не могу не присоединиться к ней. Камни холодные и гладкие, и просто прикосновение к ним, заставляет меня чувствовать, что им по три тысячи лет. Некоторые из них находятся в прекрасной форме, в то время как другие, похоже, должны быть лишь простыми осколками того, чем они раньше были. Все мы блуждаем вокруг некоторое время, видя так близко то, что большинство людей видят только в учебниках.

— Восьмой? Что такое телепатия? Ты знаешь, как ей пользоваться и как я могу ее контролировать? — спросила Элла.

— Телепатия — это способность передавать мысли от одного существа к другому. Вы в состоянии общаться с чьим-либо мозгом. Давай, попробуй со мной.

Элла кружит вокруг и останавливается перед Восьмым. Она закрыла глаза. Когда я смотрю, все, о чем я могу думать, это как хорошо было бы, если бы Элла развила бы это Наследие. Это позволило бы связаться с Гвардейцами, неважно где любой из них, где угодно в мире. Через несколько секунд, Элла открыла глаза и посмотрела на Восьмого.

— Ты меня слышишь?

— Я не слышу, — говорит Восьмой, качая головой. — Тебе просто нужно продолжать пробовать. Это всегда занимает время, чтобы понять, как работать с нашими Наследствами. Телепатия не будет отличаться от других.

В любом случае ее плечи разочаровано повисли.

— Кстати говоря, твой Ларец там, — говорит она, указывая в сторону.

Восьмой оборачивается ко мне, покачиваясь из стороны в сторону.

— Мне просто нужно немного больше времени, чтобы восстановиться от последней телепортации. Я хочу быть максимально сильным, когда мы снова попытаемся попасть в Нью-Мексико, ладно?

Он вскарабкивается на соседнюю скалу.

— Я не знаю, — вздыхаю я. — Я чувствовала себя очень плохо после последнего раза. Травма это одно — телепортирование заставляет меня чувствовать себя больной. И что мешает нам вернуться обратно на дно океана? Между тем, похоже, у Шестой серьезные проблемы, а мы прыгаем с места на место. Мы можем никогда не приземлиться в Нью-Мексико!

— Я знаю, знаю, — говорит Восьмой, спрыгивая с камня и стряхивая пыль со штанов. — Я знаю, как это печально. Но это лучше, чем вообще ничего не делать. И единственное, что мы можем сделать, так это продолжать пытаться. Пока мы не попадем туда, где должны быть. Мы втроем будем держаться вместе, мы будем продолжать пытаться и мы найдем Шестую.

Я не знаю, откуда он берет это спокойствие и свою убежденность.

Элла блуждает за группой камней, когда я говорю:

— Ты знаешь, есть и другие способы попасть из одного места в другое. Мы только должны найти аэропорт и полететь отсюда туда.

Восьмой почесывает подбородок, глубоко задумавшись. Он начинает ходить. Я следую за ним в центр монумента.

— Если Шестая действительно в беде, самолет это не решение. Это заняло бы вечность, прежде чем мы добрались до нее.

Он останавливается на минуту и затем поворачивается ко мне лицом.

— Кроме того, я видел нас, находящих ее.

Я смотрю на него вопросительно, но он только улыбается и пожимает плечами. Что он имеет в виду?

— Восьмой. У тебя было видение? Что ты видел? Кого ты видел?

Он пожимает плечами.

— Я и вправду не могу сказать вам больше. Я просто вижу это, или я это чувствую. Я думаю, что это Наследие, но еще не понял какое. Единственное, что я могу описать, это похоже на то, как чувствовать шестым чувством.

— Это так ты узнал, что мы приедем в Индию? — спросила я.

— Да, — говорит он. — Я никак не могу контролировать это. Эти вспышки, изображение, просто приходят ко мне.

Мы продолжаем идти через группу массивных камней и находим Эллу, обмахивающую себя, сидя на большой скале. Когда мы приблизились, она посмотрела вверх и сказала:

— Я продолжаю стараться поговорить с Шестой снова, но ничего не происходит. Возможно, этого больше не случится.

Я становлюсь на колени перед ней и обнимаю ее за плечи.

— Наследиям требуется время, Элла. Я знаю, что когда появлялись мои, обычно я бывала расстроена, либо была в опасности. Они приходят тогда, когда мы больше всего нуждаемся в их использовании. Тогда, когда они могут спасти нас. Мое Наследие, которое позволяет мне дышать под водой, пришло, когда я чуть было не утонула. Кроме того, телепортация, возможно, как-то повлияла на нас. Так что, возможно, пройдет некоторое время, прежде чем это снова заработает.

Я перестаю сжимать ее плечи.

— Это правда. В первый раз, когда я телепортировался, — сказал Восьмой, — моего Чепана чуть было не сбило такси. Я только появился рядом с ним, как это. — Он щелкает пальцами. — Это был единственный шанс вытащить его от туда.

— Я так сильно скучаю по Крейтону сейчас, — говорит Элла. — Он всегда помогал мне с такими вещами. А что, если я никогда не смогу помочь Гвардии? Иногда, мне хочется, чтобы я никогда не была выбрана старейшинами.

Ее голос замолкает, и она резко падает вниз, выглядя абсолютно подавленной.

— Элла, — Восьмой делает шаг вперед. — Элла посмотри на меня. Ты не можешь так думать. Мы так счастливы, что ты здесь. Ты нужна нам. Если бы тебя здесь не было, мы искали бы тебя. Ты там, где ты должна быть. Правда, Марина?

— Элла, ты помнишь, о чем мы говорили, еще в детском доме? Мы — команда. И это означает что-то важное. Мы заботимся друг о друге.

Когда я говорю это, я понимаю, как эгоистично мое отношение к телепортации. Единственная надежда, что мы найдем остальных, это добраться до Нью-Мексико. Самый безопасный, самый быстрый способ добраться туда, это телепортация. Даже, если это значит приземлиться еще несколько раз в неправильном месте. Я не позволю своему страху подвергать опасности любого из нас. Когда один из нас слаб, остальные должны становиться намного сильнее.

Я подставляю ей свое плечо, чтоб она могла опереться об него.

— Мы доберемся до Нью-Мексико, найдем Шестую, и будем продолжать бороться.

Элла кивает, но остается тихой.

Мы все заблуждались, запутались в своих мыслях. Я знаю, мне нужно немного времени, чтобы очистить мою голову, чтобы быть мысленно сильнее, чем я чувствую себя физически, прежде чем мы двинемся дальше. Это место такое мирное и тихое, это лучшее место, которое можно пожелать для размышлений.

Через час или больше, я иду в центр круга, чтобы увидеть, как Восьмой наклонился и поднял камень, перед тем как бросить его.

— Восьмой! Как ты думаешь, что ты делаешь? — кричу я встревоженно. — Ты помнишь, где мы? Это священное, историческое, древнее место! Ты не можешь просто пинать скалы вокруг! Верни их туда, где они были!

Прежде чем у него появляется шанс вернуть камни, я использую телекинез, чтобы самой все сделать. Стоунхендж может и не моя история, но чья-то, и это заслуживает большего уважения, чем Восьмой сейчас проявляет. Я хочу покинуть это место так же, как мы нашли его.

Восьмой смотрит на меня, удивленный моим гневом.

— Я ищу Лоралит. Я знаю, что часть похоронена где-то здесь, под одним из этих камней, и мы должны найти его, если мы хотим куда-нибудь отправиться, — сказал Восьмой.

— Ну что ж, только когда закончишь искать, удостоверься, что вернул их на те места, где они были, — ворчу я. — Стоунхендж одно из самых известных мест на земле. Давай не будем портить. Я устала оставлять разрушения после себя.

Восьмой сделал большое шоу из возвращения камней на место, деликатно брал скалу и возвращал ее на место.

— Я только хотел сказать, что Стоунхендж здесь только из-за Лориенцев. Рейнольдс сказал, что построили его как кладбище, для тех, кто погиб, сражаясь на Земле.

— Правда? Это кладбище? — спрашивает Элла, подойдя ко мне сзади и осматриваясь с любопытством.

— Было, — говорит Восьмой, похлопывая большой булыжник. — В течение тысячи лет, по крайней мере. А потом люди стали тыкать вокруг, производить тут исследования, которые они так любят. Больше ничего, только задача понять все, даже если тут нечего узнавать. В любом случае я буду чтить расположение камней.

Он продолжил двигаться, как будто по полотну тюльпанов.

— Дай я тебе помогу, — я иду помогать Восьмому осторожно искать Лоралит среди камней, плавающих в нескольких дюймах над землей, прежде чем они будут установленны точно на то место, где ранее и стояли. Когда я двигаюсь к другой группе камней, я слышу крики вдалеке. Я заглянула за камень, и увидела двух мужчин в форме, бегущих к памятнику, лучи фонарей прыгали в темноте. Элла и я присели за ближайший большой камень.

— Все прячьтесь, — шепчу я.

Мы можем видеть, как лучи фонарей шарят по земле, и когда один подходит близко, мы меняем нашу позицию за другими камнями вокруг.

— Я знаю, что слышал здесь что-то. Детские голоса, — сказал меньший из двух охранников.

— Хорошо. Ну, и где они тогда? — спросил другой охранник, осматриваясь. Слышна четкая нотка недоверия в его голосе.

Оба замолчали ненадолго. Я высунулась из-за камня, что бы увидеть, как больший охранник осматривается, раздраженный отсутствием доказательств наличия злоумышленников. Затем что-то привлекло его внимание, но я не вижу что это. Я встревожена. Что он мог найти?

— Билл? Иди сюда и посмотри на это. Как думаешь, откуда это взялось?

— Хм, не знаю. Их конечно, раньше там не было, — сказал другой.

Я чуть не выпрыгнула из кожи, когда Восьмой появился рядом со мной.

— Они нашли наши Ларцы, — шепчет он. — Я просто брошу их на пастбище, хорошо? Нам нужно найти Лоралит, так мы сможем убраться от сюда, а этого не случится, пока эти охранники не уйдут. И я не дам им уйти с нашими Ларцами, — его голос помрачнел.

Я уже была готова сказать «нет», когда до моего слуха дошли звуки. После краткого неподвижного эха я услышал голос Эллы в голове: я могу отвлечь их, пока вы найдете Лоралит. Я смотрела на нее в шоке, широко раскрыв глаза.

Элла сжимает мою руку и шепчет.

— Я могу отвлечь их…

— Я уже слышал тебя, — прервала ее я. — Элла, я слышала тебя в моей голове!

Она широко улыбнулась.

— Я подумала, это сработает на этот раз. Вау! Я сделала это! — взволнованно шепнула она.

— Эй, вы двое, прекращайте, — шепчет Восьмой. — У нас есть план?

— У меня есть идея, — ответила Элла. Уменьшив себя до шестилетней, она бежит мимо внешнего круга камней, затем идет обратно к мужчинам. Она использует свой лучший голос маленькой девочки и зовет: — Папочка? Где ты?

Один из охранников ответил, повернувшись.

— Кто там?

Восьмой телепортировался куда-то, пока я смотрела за Эллой. Она стояла на месте, защищая глаза от света фонариков. Она хорошая актриса. Она звучит законно потерянной и взволнованной.

— Я ищу своего папу. Вы его не видели?

— Что такая маленькая девочка делает здесь? Где твои родители? Ты знаешь, сколько сейчас времени?

Когда они начинают приближаться к Элле, она начинает всхлипывать, пытаясь остановить приближающихся людей.

— Сейчас-сейчас, только успокойся, не надо плакать, — говорит больший успокаивающим тоном.

Слеза скатывается по щеке Эллы и уже громче она говорит:

— Не трогайте меня!

— Послушай, никто тебя не трогает, — говорит другой с тревогой. Они смотрят друг на друга, оба сконфуженные и уже в замешательстве, как с ней поступить.

— Пссс, Марина, — шепчет Восьмой. Он стоит позади меня с ларцами под мышками. — Нам нужно найти Лоралит, срочно! Она не может отвлекать их вечно!

Мы вбегаем в центр Стоунхенджа. Восьмой и я начинаем проверять под каждой видимой плитой настолько быстро, насколько можем. Остается проверить всего несколько штук, когда мы слышим людей, идущих обратно по направлению к нам. Тем временем Элла всё еще стоит, шмыгая носом.

— Окей, кажется, пришло время для очередного сумасшествия, — говорит Восьмой и снова исчезает. Он появляется снаружи каменного круга, кладет руки на вертикальную плиту и с силой толкает. Все что я могу делать — это с ужасом смотреть на это, застыв на месте. Огромная плита качается, а затем медленно падает, а за ней падает и горизонтальная плита на верхушке, впоследствии чего Восьмой начинает кричать. — Помогите! Помогите! Камни падают! Стоунхендж рушится!

Я убью его. Я сжимаю кулаки и понимаю, что все еще держу в руке небольшой камень. Я наклоняюсь и аккуратно, непонятно зачем, возвращаю его на место.

Охранники спринтуют в направлении места, откуда исходит голос Восьмого, и когда их фонари улавливают падающие камни, они начинают в панике кричать. Меньший охранник бежит к двум вертикальным плитам, чтобы спрятаться, но уже слишком поздно. Они соединяются и коллективно наклоняются в правую сторону. Горизонтальная плита, лежавшая на них, падает на землю с глухим звуком. У меня отвисает челюсть, когда я вижу, как плиты начинают падать одна за одной как домино.

— Черный код! Черный код! — кричит больший охранник в свою рацию, после чего бросает ее на землю. Он обхватывает руки вокруг одного из массивных камней, оставшихся в вертикальном положении, пытаясь изо всех сил предотвратить дальнейшее обрушение, но это бессмысленно. Огромные камни продолжают падать.

Восьмой появляется сзади меня, опрокидывая пару небольших камней, и внезапно слабое голубое свечение освещает его ноги.

— Я нашел его! Прямо здесь! — шепчет он воодушевленно. Я успокаиваюсь, услышав, что он нашел Лоралит, но я слишком сфокусирована на рушащемся Стоунхендже, чтобы также торжествовать. Я не могу поверить, что он это сделал. Я просто вне себя. Элла пробегает около меня, когда я бросаюсь к одной из еще не упавших плит, чтобы использовать телекинез для замедления падения оставшихся валунов.

Больший охранник ударился спиной об следующий падающий камень, а другой охранник присоединился к нему. Я захватила своим умом их камень и удерживала его стоя. Когда его ударил другой падающий булыжник, я не даю ему наклониться. Охранники скользнули от камня и упали на траву, в шоке от их внезапной демонстрации силы. Далее я обратила эффект домино так, что падающие валуны толкнули остальные на место, и я стабилизировала их на исходных позициях. За тем, используя остатки сил, которые у меня еще были, я медленно подняла с земли горизонтальные перекладины и поставила их обратно наверх булыжников.

Охранники смотрят на все это, разинув рты. Они так ошеломлены, что даже не могут ответить на треск заинтересованных голосов, исходящих из рации.

— Марина, — шепчет Элла. — Эй, Марина, нам нужно идти. Сейчас же. Давай.

Я возвращаюсь обратно к центру памятника, облегченная тем, что могу оставить его. Теперь, когда мне удалось поставить все обратно на свои места.

Я подхожу к Восьмому и выдергиваю свой Ларец у него. Я все еще рассержена и неспособна смотреть на него. Я хватаю его за руку. Элла несет Ларец Восьмого, когда она цепляется за него другой рукой. Мы стоим вместе, объединившись над синим Лоралитом. Последнее, что я слышу перед тем, как наступает тьма — это голос большого охранника. Побежденный и усталый в связи с этим особенным приключением — отвечающий в свою рацию:

— Ложная тревога.

Глава 24

Я прячусь за одним из рядов шкафчиков в длинном темном коридоре. И становлюсь видимой. Боль от использования Моего Наследия настолько сильна, что мне хочется свернуться в клубочек. Я давлю двумя полицейскими дубинками на ребра, чтобы получить хоть какое-то облегчение. Я прижимаю свою мокрую от пота голову к прохладной цементной стене, пытаясь отдышаться. Надеясь, что боль утихнет быстро. Я прошла вниз и вверх по коридорам, но я опасаюсь, что просто хожу по кругу. До сих пор я нашла лишь пустой ангар и много электронных запертых дверей. Я узнала, после того как Джон и Сэм, были пойманы полицией, что телекинез не действует на электрические двери. Я думаю. О Джоне, о Сэме, Марине и других. Я надеюсь, что с ними все в порядке. Или, по крайней мере, они чувствуют меньше боли, чем я. Я представляю, как Джон и Сэм ждут меня на месте нашей встречи. Мы, как предполагалось, должны были встретиться там через несколько дней. Что они подумают, когда меня там не будет. Я так расстроена — и испугана — я чувствую, что задыхаюсь. Я знаю, что такое мышление не помогает, поэтому стараюсь сосредоточить свое внимание на том, как бы убраться отсюда.

Как по команде звучит тревога. Вой сирены неумолим. Я знаю, что это значит, и я знаю, что мне нужно собрать их вместе. Быстро. Все смотрят на меня. Вооруженные солдаты промелькнули вниз по коридору в маленьких открытых машинах. Каждый раз, когда одна проезжает, я хочу выкинуть людей, запрыгнуть внутрь и исчезнуть. Но я уверена, что не смогу уехать далеко и я знаю одно преимущество, которое у меня есть. Они не знают, где я.

Я прекратила свои попытки общаться с Эллой. Очевидно, я просто была в бреду. Я сама по себе. Мне нужно перестать разговаривать с собой и найти что-то, что поможет пройти через дверь и выбраться отсюда. Я думаю, что я под землей. Хотела бы я знать, насколько глубоко.

В проходе зажглись фонари. Как я узнала ранее, это значит, что сработали датчики движения. Секунду спустя, я слышу машину, движущуюся в мою сторону. Я сжала живот, стала невидимой и получила ожидаемую боль. Слезы тихо текут по моему лицу, с болью я прижалась к стене и наблюдаю за машиной с тремя солдатами, ползущей ко мне. Когда она проходит передо мной, я ударяю водителя одной из дубинок. Рана на голове мужчины сильно закровоточила. Нос, рот, лоб, все как фонтанирующий гейзер. Его, казалось бы, спонтанная травма заставляет его хлопнуть ногой на педаль газа и повернуть прямо в стену.

Водитель и двое других солдат катятся по цементному полу. Они берут лицо водителя в руки и видят, что абсолютно ничего из того, что находится вокруг, не могло вызвать этого. Они берут портативную радиостанцию. Но я ждала этого, я становлюсь в позицию, чтобы хлопнуть голову ближайшего человека о капот и пнуть ногой по его нижней части. Третий солдат видит то, что произошло и я также ударяю его голову. Теперь я хватаю один из их значков и бегу.

Мне нужно выяснить, куда идти дальше, и я должна сделать это быстро. Я не могу оставаться невидимой слишком долго.

Я использую украденный значок, чтобы пройти через запертую электронную дверь. И оказываюсь в коридоре, абсолютно отличающимся от остальных, которого я до сих пор не видела. Я должна остановить боль, поэтому становлюсь видимой, и сразу же чувствую облегчение. Я осматриваюсь вокруг, пытаясь выяснить, где я нахожусь. Зал более широк, чем другие, с высоким потолком. Он куполообразный и вырезан из песчаника. Две массивные желтые трубы тянутся по потолку, по бокам свисают электрические линии. Я подхожу к повороту и заглядываю за угол. Никого не вижу, поэтому прижимаюсь спиной к стене и просто поворачиваю за угол. Я натыкаюсь на красную дверь с табличкой, которая гласит: ОПАСНОСТЬ, ТОЛЬКО ДЛЯ КВАЛИФИЦИРОВАННОГО ПЕРСОНАЛА. ЧЕЛНОК.

Я пытаюсь использовать телекинез, чтобы открыть дверь, толкая ее через боль, но другой электрический замок держит ее закрытой. Я собираюсь попробовать еще раз, когда я слышу шаги, быстро идущие в мою сторону. Я снова стала невидимой, но это заставило сжаться мой живот еще сильнее, я упала на пол. Еще один раунд я не переживу, ни в коем случае. За углом кто-то кричит:

— Я там что-то слышал!

Прямо с земли, едва оставаясь невидимой, я хватаю охранника за лодыжку, когда он пробегает мимо. Он падает лицом вниз, давая мне достаточно времени, чтобы с силой провести украденным знаком через электронный замок. Дверь с треском открывается, и я проскальзываю внутрь.

Я на тертой металлической платформе, высоко над тремя железнодорожными путями, которые исчезают в кольцевом туннеле. Трамвай из трех вагонов, с нарисованными разными символами Американского правительства, сиденья пустуют на ближайшем к платформе. За дверью позади меня я слышу охранника, которого я вырубила, кричащего группе мужчин, только что прибывших на место происшествия. Я спускаюсь вниз по лестнице, спотыкаясь, и прыгаю в открытые двери трамвая, потянув вниз первый же рычаг, который вижу.

Моя голова откидывается назад, когда трамвай срывается с места как ракета. Кольцевой туннель размывается красным светом и длинными темными тенями. И дважды я проношусь под потертыми платформами как та, на которой я вошла в трамвай. Пути внезапно снижаются и изгибаются вправо, и затем я качусь высоко над длинным туннелем заполненным водой. Я надеюсь, что это вывезет меня в пустыню. Вместо этого трамвай замедляется и останавливается ниже другой платформы. Это должно быть пункт, у которого автоматическая остановка. Двери открываются, и я вбегаю вверх по лестнице. Я снова позволяю себе стать видимой, чтобы понять, насколько это безболезненно. Я знаю, что таким он будет оставаться недолго. Я нуждаюсь в своих Наследиях, чтобы выбраться отсюда.

Я делаю глубокий вдох и пробую дверь на верху лестницы. Она открыта. Медленно, я открываю только щель, чтобы заглянуть и увидеть, что с другой стороны. Мне тяжело сфокусировать взгляд, когда дверь приоткрылась, больно сжимать плечо. Я теперь лицом к лицу с охранником, со знакомым оружием у него на плече — Могадорской пушкой. Как только охранник осознал это, пушка загудела с пучком света. Но прежде чем он смог нажать курок, я нырнула к нему и мы врезались в каменную стену. Охранник бросился вперед и пытается схватить меня, обхватив за талию. Вместо этого, я отодвигаюсь из его поля досягаемости и делаю ему подножку, выбираясь из-под него. Его череп издает ужасный хрустящий звук, когда он ударяется об пол. Меня передергивает, но я не могу остановиться думать об этом. Я быстро выпихнула его тело за дверь в туннель и закрыла ее. Я схватила его пушку и затвор.

Я оглядываюсь, чтобы сориентироваться. Там были огромные, гладкие колонны, поддерживающие потолок извилистого туннеля, и я переплетаюсь в них, держась подальше от других охранников. Мой ум напряжен, сортируя все, что я видела, пытаясь сложить все вместе. Во-первых, почему у этих солдат Могадорские пушки? Они забрали их у захваченных Могов? Или Моги снабжают правительство своим оружием? Туннель разделился и я медлю, пытаясь выбрать, в какую сторону идти. Я не вижу ничего, что помогло бы мне выбрать, так что я вспомнила, когда в последний раз встречала развилку на дороге. В Гималаях, та, что удивила Командора Шарма. Я пошла налево.

Первая дверь, которую я увидела слева, была вся стеклянная. Через нее я могу видеть ученых в белых костюмах и масках, движущихся вокруг чего-то похожего на сад с большими зелеными растениями. Сотни мощных, ярких огней низко свисают над ним с потолка.

Красноволосая женщина в черном костюме вошла через другую дверь и направляется к парням в белых в костюмах, в центре комнаты. Ее правая рука перевязана и на щеке имеется повязка. Она наблюдает за ученым, выливающим флакон жидкости в ближайшую секцию сада. Я застыла, видя, как немедленно выросли на несколько футов и их концы лопнули. Белые лозы распространились во всех направлениях, создавая густой навес над их головами. Ученый что-то записал в блокнот, а затем посмотрел вверх, чтобы поговорить с женщиной.

У меня нет времени, чтобы скрыться, и мы встретились глазами через стеклянную дверь. Я медленно подняла на него пушку Могов и помотала головой. Я надеюсь, он считает себя не военным и хочет оставаться подальше от действий. Не тут-то было. Я смотрю, как его рука скользнула в карман. Черт. Он нажимает что-то. Появился шум у меня за головой, а толстый лист металла почти попадает в меня, когда падает перед стеклянной дверью, защищая ее. Сирена и вся зона блокируется. Я не могу быть пойманной. Я приготовилась к боли, чтобы сделать себя невидимой и выбраться.

Как раз вовремя. Солдаты ввалились в туннель, и я прижалась к стене, чтобы пропустить их. Боль и слабость не появились. Наверное, наркотики, которые они мне дали, уже вышли. Я чувствую глубокое облегчение, но у меня нет времени наслаждаться им. Справа от меня открылась дверь. Не думая, я прыгнула вперед и оказалась в белом коридоре с большим количеством дверей. Дальше по коридору солдат-одиночка подпирал одну из них.

— Пожалуйста. Просто заткнись, — говорит он в комнату. — И ты действительно должен что-нибудь съесть.

Он закрыл дверь и, повернувшись, пошел дальше. Но я рядом с ним и откинула его с помощью правого хука в подбородок. Я вижу ключи, висящие на его поясе, сняла их и отчаянно вставляла в замок двери, которую он только что закрыл, один за другим, пока не нашла нужный. Я предположила, с кем бы он ни разговаривал через дверь, не является их другом, и я могла бы использовать союзника сейчас. Я толкнула дверь, чтобы посмотреть, возможно, сегодня день, когда стоит заводить новых друзей!

Я поперхнулась, шокированной от того, что увидела. Я не знаю, что я ожидала, но не девушку, скрывающуюся в углу. Она покрыта грязью и толстые красные ссадины на ее запястьях, но я тут же ее узнала. Сара Харт. Девушка Джона, та, которая сдала Джона полиции в ночь, когда мы вернулись в Парадиз.

Она неуверенно встает на ноги, используя стену позади для опоры. Она остановилась, чтобы увидеть, кто пройдет через дверь. Страх в ее глазах сказал мне, что только плохие вещи случались, когда дверь открывалась. Я по-прежнему невидима достаточно долго, чтобы перетащить солдата в комнату. Оставляя его, я только приглашаю других проверить, а мне не нужна компания. Я отпихнула его в угол, надеясь, что он вне поля зрения камер, которые здесь могут быть. Я закрыла дверь.

— Сара? — сказала я тихо.

Она оборачивается, смотря в сторону моего голоса, но выглядит смущенной.

— Кто это? Где ты?

— Я Шестая, — шепчу я. Она тихо ахает.

— Номер Шесть? Где ты? Где Джон? — спрашивает она, ее голос колеблется.

Я все еще говорю тихо, не уверенная одни ли мы.

— Я невидимая. Просто сиди спокойно, как будто меня здесь нет. Опусти свою голову, так мы сможем поговорить. Держу пари, здесь есть камера.

Сара забилась в угол и прижала свои колени к груди. Она опустила голову, ее волосы упали вперед и полностью закрыли ее лицо. Я подошла и села рядом с ней на пол.

— Где Джон? — шепчет она.

— Где Джон? — я не могу сдержать злость моего голоса. — Сейчас, ты можешь забыть о Джоне, Сара. Ты должна знать, где Джон, после всего, ты подставила его, не так ли? Из-за тебя он попал в тюрьму. А потом, я его вытащила. Все, что я хочу знать — это что ты здесь делаешь?

— Они привезли меня сюда, — ее голос дрожал.

— Кто привез тебя сюда?

Плечи Сары тряслись, как будто она плачет в колени.

— ФБР. Они продолжают спрашивать меня, где Джон, а я продолжаю говорить им, что не знаю. Ты должна сказать мне, где он. Я должна сказать им или они убьют всех, кого я знаю! — в ее голосе звучит отчаяние.

Я не могу сказать, что сильно сочувствую.

— Вот что случается, когда меняешь сторону, Сара. Ты знала, как Джон заботился о тебе, ты знала, как он доверял тебе. И ты использовала это, чтобы помочь этим людям. И сейчас они используют тебя. А сейчас быстро говори, что ты сказала им о Джоне!

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — говорит Сара, и она стала рыдать еще сильнее. Я ничего не могу сделать, такой ее вид разбивает мне сердце. Что они с ней сделали? Ее длинные волосы закрыли ее лицо и руки, и она выглядит такой маленькой и молоденькой. Я чувствую, как моя злость уходит и кладу руку ей на спину.

— Мне жаль, — шепчу я.

Она успокоила дыхание, когда я прикоснулась и повернула свою голову в направление моего голоса. Я не могу разглядеть ее голубые глаза, они красные, налитые кровью. Чтобы дать ей сил сделать то, что мы должны сделать, я становлюсь видимой на секунду, показываю ей пушку Могов в моих руках и исчезаю снова. Я вижу тень улыбки пробежавшей по лицу Сары, прежде чем она снова повернулась к коленкам. Она вздохнула, сделала глубокий вздох и более твердым голосом сказала:

— Хорошо тебя видеть. Ты знаешь, где мы?

— Я думаю, мы в Нью-Мексико, в подземной базе. Как долго ты здесь находишься?

— Без понятия, — говорит она, вытирая слезу, упавшую ей на ногу.

Я встала и подошла послушать за дверью. Я ничего не слышу. Я знаю, что теряю драгоценные минуты, но я должна спросить.

— Я не понимаю, Сара. Почему ты предала Джона? Он любит тебя. Я думала, ты беспокоилась о нем.

Она вздрогнула, как будто я ударила ее. Ее голос дрожит, но она смотрит мне прямо в глаза, когда отвечает.

— Правда, я не знаю, о чем ты говоришь, Шестая.

Я должна закрыть глаза и подышать, чтобы не закричать, чтобы снова не разозлиться.

— Я говорю о ночи, когда он вернулся, чтобы признаться в бессмертной любви к тебе. Помнишь? Твой телефон зазвонил в 2 часа ночи, а минутой позже прибыла полиция? Вот о чем я говорю, ты разбила Джону сердце, когда предала его.

Она начала поднимать голову, чтобы ответить, но я шикаю на нее, чтоб она не поднимала ее.

Она опустила голову на колени и спокойно сказала.

— Я не пыталась этого сделать. У меня не было выбора. Пожалуйста. Где Джон? Я должна с ним поговорить.

— Я тоже хочу с ним поговорить. Я хочу поговорить со всеми ними! Во-первых, подумай, нам надо придумать, как выбраться отсюда, — мой голос не терпит отлагательства.

Она звучит поверженной, когда снова заговорила.

— Нет пути отсюда. Нет, если только ты не хочешь драться с тысячью Могадорцев.

— Что?

Я снова к ней повернулась. О чем она говорит? Это учреждение правительства США, не база Могов.

— Ты их видела? Могов? Они здесь?

Остекленевший взгляд появился на лице Сары. Она больше не выглядит как девочка, которую я встретила Парадайзе. Как человеческая девушка, в которую влюблен Джон, и ради которой был готов сделать что угодно. Я даже не хочу думать о том, что ФБР и Моги сделали с ней.

— Да. Я вижу их каждый день.

Я чувствую себя так, как будто бы весь воздух выбили из меня.

— Ну, сейчас я здесь, — объявляю я, пытаясь заставить одну из нас чувствовать себя увереннее. — Я обещаю, у следующего Мога, которого ты увидишь, из задницы будет торчать моя нога.

Сара тихо смеется в ноги. Ее плечи немного расслабляются впервые, с тех пор как я вошла.

— Звучит хорошо для меня. Шестая, пожалуйста, ты можешь мне сказать, где Джон? Он в порядке? Я смогу его увидеть?

Я знаю, она беспокоится за Джона, но ее постоянные вопросы о нем, начинают раздражать меня.

— Если честно, Сара, я давно его не видела. Мы разделились. Он поехал с Сэмом и Берни Косаром забрать свой ларец, а я поехала в Испанию, чтобы найти остальных из нас. Мы должны были встретиться через три дня, но я не знаю, что сейчас происходит.

— Где? Где вы должны встретиться? Мне нужно знать. Меня убивает то, что я не знаю, где он находится.

— Сейчас неважно, где мы должны были встретиться потому, что меня там не будет, — взорвалась я.

— Нам нужно сосредоточиться на том, как мы отсюда выберемся.

Сара вздрагивает от гнева в моем голосе. Она пробует еще раз.

— Где остальные? Где Номер Пять? — спрашивает Сара.

Я игнорирую ее — она совсем меня не слушает. Я снова подошла к двери и приложилась ухом к ней. Я слышу шаги, однозначно больше, чем одного человека, приближающиеся по коридору. Я просчитываю свои варианты. Я могу заманить их в камеру или застать их там, где они есть. В любом случае, я знаю, что должна с ними сразиться, сделать Сару невидимой, и выбрать направления побега для нас.

Сара встает.

— А как насчет Номеров Семь, Восемь и Девять? Где они? Они вместе?

Если она не замолчит, она поможет нас схватить или хуже. Я шиплю на нее:

— Сара! Хватит! Стой!

Я снова приложила ухо к двери и тут же поняла, что-то не так. Похоже, коридор забит людьми. Мы в ловушке.

— Сара!

Я позволяю себе стать видимой и подбегаю, чтобы попытаться защитить голову от ударов о цементный пол. Она была под воздействием наркотиков?

Тело Сары начало трясти так быстро, что оно стало замутненным. Я только могу беспомощно наблюдать, как вокруг ее тела появляется белый контур. Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее, но перед тем как мои пальцы коснулись ее, линия стала черной. Я сфокусировала на Саре свой взгляд, чтобы постараться остановить ее конвульсии с помощью телекинеза, но чем больше я пытаюсь, тем больше мне кажется, что мой мозг горит, как будто огромное количество энергии вторгается в мой череп. Следующее, что я осознаю — я падаю назад, держась за пульсирующую голову, мои глаза сильно сжаты. Когда снова их открыла, не могла поверить в то, что вижу. Сара Харт становится выше и темнее, пока не стала семи футов ростом. Ее белые волосы укорачивались, пока не стали короткими, черными, жестко подстриженными. Ее лицо превратилось в демонического монстра. Фиолетовый шрам появляется на теперь толстой шее, а затем медленно вытягивается, пока не достигает горла. Когда шрам наконец перестает расти, он начинает светиться.

Я просто смотрю на то, как Сара превращается в Сетракуса Ра? Я никогда не видела его. Но я слышала достаточно, чтобы иметь представление о том, на что или на кого я смотрю.

Дверь резко открывается и на мгновение я ослеплена голубой вспышкой. Следующее, что я помню, десятки Могадорских солдат врываются внутрь, пушки подняты и наготове.

Я стараюсь сделаться невидимой, но ничего не происходит. У меня нет времени выяснять, почему. Я хватаю пушку и присаживаюсь, чтобы помочь Саре. Прыгаю и стреляю в одного из Могов. Он падает к моим ногам в облаке пепла. Я продолжаю стрелять и убиваю еще двух. Но когда я поворачиваюсь, чтобы найти свою следующую жертву, меня дергает назад и душит мой кулон. Я достаточно смогла повернуть голову, чтобы увидеть, что я удерживаюсь животным, который когда-то был Сарой. Он разворачивает меня, выбивая оружие из моих рук. И своей массивной лапой дергает меня к своему лицу. Да так близко, что я могу видеть его темную кожу, на которой множество шрамов, как будто они были сделаны лезвием бритвы.

Я сфокусировала свой взгляд на том, чтобы поднять мое оружие с пола, но оно остается лежать. Ни одно из моих Наследий не работает! Без моих Наследий, я ранима. Я больше чем ранима. Мне нечем с ними биться. Но я не сдаюсь.

— Скажи мне, где они! — ревет Сетракус Ра. Он тут же натягивает цепочку вокруг моего горла. Я смотрю на его фиолетовый шрам, который становится ярче, когда он спрашивает, — Где они, Номер Шесть?

— Слишком поздно, — шепчу я так смело, как могу. — Сейчас мы слишком сильны и мы придем за тобой. Лориен снова будет жить, а тебя мы остановим.

Пощечина настолько сильна, что я не могу чувствовать ту сторону лица, на которую пришелся удар. В ушах стоит звон. Я заставляю себя смотреть на него. Он округляет свои потрескавшиеся губы, чтобы показать два ряда острых, изогнутых зубов. Он так близко, что мое зрение немного размыто, так что я ищу что-то, на чем могу сосредоточиться. Я выбираю зуб, сломанный пополам и из которого течет густая черная жидкость. Я не уверена почему, но это имеет странный эффект, который делает его менее страшным. Это так грубо.

— Говори мне, где ты должна была встретить Номера Четыре через три дня.

— На Луне, — говорю я.

— Ты умрешь перед ними. Я убью тебя лично.

Я не отвечаю. Я даже не признаю то, что он говорил, когда он усиливает свой захват. Джон и я нашли кулон в колодце в штате Огайо, который был на массивном скелете. Он врезается в заднюю часть моей шеи, как он сжимается все туже и туже. Поскольку он затягивает цепь еще сильнее, я думаю о лице Джона, когда мы учились с ним вместе. Я вижу Гвардейцев, которые сидят за белым столом на корабле. Я улыбаюсь. Я так горжусь тем, что я была выбрана Старейшинами. Из уважения к ним, я не буду умолять за свою жизнь.

— Так вот, где ты, номер Шесть.

Я тут же узнала голос. Агент Парди. Я открыла глаза, чтобы увидеть престарелого мужчину. У него гипс на одной руке, а лицо в синяках. Когда он подошел ко мне, я увидела, что он хромает.

Когда он подходит достаточно близко, я плюю на его кожаные ботинки. Сетракус Ра смеется мне прямо в ухо.

Агент Парди смотрит над моей головой, чтобы поговорить с ним.

— Ты получил информацию, которую искал? Ты знаешь, где они?

Сетракус Ра рычит, и ударяет меня в стену в качестве ответа, первым ударяются о пол мои колени. Когда я упала на землю, я сразу же становлюсь обратно на ноги из-за подвесной цепи. Я могу чувствовать, что ребра подверглись какому-то воздействию. Я думаю, некоторые из них сломаны. У меня трудности с дыханием. Я снова пытаюсь использовать свой разум, чтобы поднять пушку с пола, но она не двигается с места.

— Так мило с твоей стороны присоединиться к нам, Шестая, — говорит Парди.

— Я вижу, ты познакомилась с Сетракусом Ра.

— Ты трус, — шепчу я. Наследствами или нет, я собираюсь взять его вниз или умереть пытаясь.

— Трус? Вы единственные, кто бежит от меня, — небрежно возражает Сетракус Ра.

Я с трудом смотрю в его бордовые глаза.

— Это трусливо. Ты, должно быть, думаешь, что сможешь убить меня, даже если бы у меня была моя сила полностью. И это именно то, что я называю трусостью.

Шрам Сетракуса Ра засветился еще сильнее. К моему удивлению, цепь вокруг моей шеи ослабевает.

— Посадите её к девушке, — говорит он, потянув за кулон над моей головой. Он смотрит на меня и улыбается.

— Я буду драться с тобой, Шестая. Один. И ты умрешь. Очень скоро.

Меня вытаскивают из клетки и из вершины моей подвесной камеры по цементу. Затем что-то твердое ударяет меня по затылку. Я закрываю глаза — лучше для них думать, что я без сознания. Так легче сосредоточиться на том, куда они тащат меня. Один поворот направо и два налево. Я слышу, как дверь открывается, и меня затаскивают внутрь. Я спотыкаюсь, когда я ударяюсь о что-то мягкое. Или когда что-то мягкое бьет меня. Когда я открываю глаза, я удивлена уже второй раз за час. Я вижу Сару Харт.

Глава 25

Наш бежевый Форд Контур катился по хайвэю с Девятым за рулем. Я смотрю на длинные ряды кукурузы на полях и пытаюсь представить себе, как они бы выглядели из космоса. Я не могу перестать думать о нашем корабле, приземлившемся где-то в пустыне Нью-Мексико. После всех этих лет, после всех побегов, и пряток, и тренировок, все почти на месте. Члены Гвардии развили свои наследия и собираются вместе, Сетракус Ра прибыл на землю для битвы, и когда все закончится, у нас будет корабль, чтобы вернуться на Лориен.

— Мне скучно, — говорит Девятый. — Расскажи мне историю. Расскажи мне о Саре. Она ведь была горяченькой, в любом случае?

— Забудь об этом. Она не в твоем вкусе, — говорю я.

— Четвертый, если ты будешь где-нибудь рядом с ней, я уверен, я взорвусь. Особенно в этой машине.

В этой машине. Девятый заставил меня почувствовать себя жалким, когда я впервые это увидел сидя там. То есть все, что я видел из того как Шандор и Девятый жили, было понятно, что я представлял нашу поездку, как нечто более шикарное. Оказывается, внешность может быть обманчивой. Форд всего лишь скрывал их реальные активы.

Снаружи автомобиль похож на что-то наиболее вероятно найденное на свалке. Но внутри эта машина, наверное, самая технологически продвинутая вещь, которую я когда-либо видел. Я чувствую себя Джеймсом Бондом. Тут есть радар-детектор, лазерная глушилка[5], и пуленепробиваемые тонированные стекла в окнах. Когда Девятый хочет отдохнуть от вождения, автомобиль ведет за него. Если нажать на кнопку, оружейная башня с турелью выскакивает из капота. И все это, конечно, управляется с руля. Девятый продемонстрировал мне все это на пустынном участке шоссе в Южном Иллинойсе, сделав несколько выстрелов в заброшенном сарае. Мой личный опыт автомобилей был ограничен потрепанными пикапами и другими вещами одноразового использования, которые Генри нашел для нас. Виды автомобилей, которые не вызвали бы проблем, брось мы их в последнюю минуту. Он никогда не пошел бы на что-то вроде этого. Было бы слишком много доказательств, если бы мы их оставили. Это просто снова показывает, насколько разными могли быть Чепаны.

Девятый убрал руки с руля и сложил их вместе, как будто он молится.

— Пожалуйста, я тебя умоляю. Просто скажи мне, как она выглядит. После многих часов кукурузы, я хотел бы думать о чем-нибудь прекрасном.

Я оглядываюсь назад на поля, губы сжаты вместе.

— Ни в коем случае.

— Чувак, ну знаешь, можно подумать, что не она сдала тебя в полицию. Хватит уже! Почему ты такой скрытный?

— Я даже не знаю, сдала ли она меня. Я не знаю, кому больше верить. Но если она сделала это, я думаю, у нее были причины. Возможно, ей солгали или оказывали на нее давление.

Столько вопросов о Саре у меня на уме. Если бы я только мог увидеть, поговорить с ней.

— Да, да. Забудь об этом на минуту. Просто скажи мне, как она выглядит. Я действительно хочу знать. И я обещаю не говорить ни слова. — Я могу сказать, что он не может этого обещать. — Я клянусь кодексом Лориена, если этого что-то значит.

— Конечно! Ты и Шандор были просто слишком заняты, живя такой легкой жизнью, играя своими игрушками, чтобы обеспокоиться чем-то столь важным, как кодекс Лориена, — возражаю я.

Мы несколько минут едем в тишине.

— Хорошо, я тебе вот что скажу о Саре. Ты знаешь то чувство, когда ты разговариваешь с красивой девушкой, и она сосредоточена только на тебе и все идет отлично?

— Да.

— И ты думаешь, что ты с самой лучшей девушкой в штате, может в стране, и может даже на Земле. Просто проходя по комнате, она освещает ее. Каждый хочет стать ее лучшим другом, хочет жениться на ней, или и то и другое. Можешь себе представить ее?

Улыбка Девятого расширилась.

— Да. Ок. Я могу ее представить.

— Ну, это и есть Сара. Она лучшая девушка, которая освещает любое помещение. Она относится к тебе как к самому важному человеку, которого она когда-нибудь встречала. Когда она улыбается тебе, это самый лучший момент, и ничто иное не имеет значения. Вдобавок ко всему, она милая, умная, и самая творческая личность, которую я когда-либо встречал. И она очень любит животных и однажды…

— Мужик. Меня не устраивает, что мила она как щенок. Просто укажи мне подробности, ее внешность, манеры поведения.

Я никогда не знал никого столь беспощадного. Я вздыхаю.

— Блондинка, голубые глаза. Высокая, худая и ты должен увидеть ее в красном свитере, который у нее есть. Это даже не справедливо, как она великолепна в этом свитере. — Девятый взвыл в потолок, разбудив Берни Косара, спавшего на заднем сидении. — Эй! Ты не должен ничего говорить, помнишь? На кодексе Лориена?

— Хорошо, хорошо, хорошо, — говорит Девятый. Он говорит как ребенок. — Теперь, расскажи мне о Шестой.

Он потирает руки в предвкушении.

— Ни за что!

— Ой, да ладно, Джонни.

Я рассмеялся. Это невозможно, не хочу говорить о ней.

— Хорошо. Шестая. Давай посмотрим. Ну, во-первых, она сильнейшая личность, которую я когда-либо встречал.

Он фыркает.

— Остынь. Я уверен, что смог бы надрать ей задницу.

— Ну, я не знаю, мужик. Подожди, пока ты ее не встретишь.

Он поправил волосы в зеркале.

— Ну, жду не дождусь.

— И у нее длинные, черные волосы, и она всегда смотрит, будто разозлена…

— Ты когда-нибудь замечал, есть что-то классное, когда девушка зла на тебя? — пропел Девятый, постукивая по подбородку, как будто это действительно глубокая мысль.

Я почувствовал вину. Я не должен был говорить с Девятым об этих людях. И я определенно не должен был сравнивать Сару и Шестую таким образом, как будто это конкурс, тем более они ненавидят друг друга. Сара ненавидит Шестую потому, что в ночь, когда она меня предала, я говорил о Шестой, а Шестая ненавидит Сару потому, что я подверг риску наши жизни, отправившись к Саре, когда Шестой нужна была моя помощь. И потому, что она думает, что Сара предала нас.

— Я не вправе говорить о Шестой. Я просто позволю вам встретиться, прийти к собственным выводам.

Девятый встряхнул головой.

— Ты такой слабак, чувак.

Некоторое время мы едем вперед в тишине. Дорожные знаки показывают нам, где мы находимся. Я проверяю планшет снова, благодарный Девятому и Шандору за их любовь к электронике. Если бы я не смог подключить планшет к компьютеру автомобиля, я бы не увидел, как трое членов Гвардии снова появились. Я вижу свечение, которым являюсь я и Девятый в восточной Оклахоме. Еще одно в Нью-Мексико, а четвертое быстро движется в северном направлении над Атлантическим океаном. Остальные три появились в Англии, и все еще не знаю, как они смогли так быстро очутиться там из Индии. Я решаю для себя, что проверю снова через пять или десять минут.

Я выглянул в окно, рассматривая знаки, когда они проходят мимо. Мы на полпути в Нью Мексико, когда заметил, что датчик топлива близок к отметке «ПУСТО». Я указал на него и Девятый свернул на автостоянку. Он просит меня открыть бардачок. Два рулона стодолларовых купюр выкатились от туда и упали мне на колени.

— Черт, — говорю я, ловя их.

— Могу я взять одну из них? — спрашивает Девятый.

Я беру несколько купюр и вручаю ему. Он высовывает бензобак и вылезает из машины. Я положил несколько банкнот в карман, а остальную часть кладу обратно в бардачок. Измученный, я тяну рычаг, чтобы откинуть сиденье, откидываю голову назад и закрываю глаза. Берни Косар наклоняется вперед и лижет мою щеку, заставляя меня хихикнуть. Мои кости болят от усталости, но я борюсь со сном, который пытается нахлынуть на меня. Я не хочу иметь дело с тем, что ждет меня во сне. Мне надоело драться с Сетракусом Ра в своих снах.

Мои мысли мечутся от Сары к Шестой, я надеюсь, они обе живы. Потом я думаю о Сэме. Я до сих пор не могу поверить, что бросил своего лучшего друга. Я сказал себе, что у меня не было выбора. Синее силовое поле, обессилило меня, так что возвращаться обратно было бы полным самоубийством. Независимо от того, насколько верно все, это по-прежнему чувствуется плохо.

Громкий щелчок газового насоса отвлекает меня от моих мыслей. Бензобак заполнен. Я глубоко дышу, глаза по-прежнему закрыты, чтобы насладиться последними секундами тишины, прежде чем Девятый вернется обратно в машину. Но тишина продолжается. Девятый не запрыгивает в машину и его голос слышен вдалеке. Я открываю глаза и оглядываюсь, но у насоса никого нет. Где он? Я осматриваюсь вокруг заправки. Ничего. Я сразу же начинаю волноваться. Я выхожу, Берни Косар спрыгивает позади меня, и закрывает дверь.

Во-первых, я заглянул на заправочную станцию, его там нет. Потом, я вышел на стоянку, заполненную фурами. С моим усиленным слухом, я расслышал голос Девятого, и я могу сказать, что с ним все в порядке, и он разозлен. Берни Косар и я побежали на голос, звучащий между несколькими трейлерами, и нашел его стоящим между двумя молодыми парнями с окровавленными футболками. Перед Девятым стоял большой дальнобойщик, все они кричали ему в лицо.

— Что ты мне сказал? — дальнобойщик, стоящий в середине, спрашивает Девятого. Под его желтой кепкой густая рыжая борода, покрывающая лицо мужчины.

— Ты оглох? — говорит Девятый, выговаривая так, будто разговаривает с идиотом.

— Я сказал, у тебя девчачьи руки. То есть, посмотри на свои запястья.

Почему он постоянно находит неприятности?

— Ну, в чем дело? — спрашиваю я, подходя.

Водитель справа, высокий парень, носящий авиационные очки, посмотрел на меня. Он указал пальцем мне в лицо и крикнул.

— Занимайся своим делом, Мудак!

Когда я присоединился к группе, водитель слева плюет длинную струю коричневого сока к моим ногам.

— Насколько я понял, — начинает объяснять Девятый, поворачиваясь ко мне, — эти толстые парни рассержены на этих маленьких парней. Маленькие парни путешествовали автостопом и поймали попутку с одним из них, обещанных денег, у них не было. Так что теперь, толстые ребята пытаются избить маленьких ребят своими маленькими девчачьими ручками.

Я повернулся к дальнобойщикам, жирным парням, и попытался быть милым.

— Хорошо, что же, все это ни имеет ничего общего с нами, а мы должны вернуться на дорогу. Так что, парни, позвольте мне извиниться за моего друга, который явно не знает, где не его дело.

— Да, — рычит бородатый водитель грузовика на Девятого. — Просто убирайся отсюда, сопляк, и дай нам расправиться с этими подонками.

Я осмотрел получше автостопщиков. Они пахнут так, будто в дороге уже очень долгое время. Они не старше восемнадцати, возможно моложе. Когда дальнобойщики грозно подходят к ним, они оглянулись друг на друга, паника была в глазах у обоих. Следующее что я понял, Девятый встал перед маленькими парнями и сказал:

— Мне все равно, кто, кому, что пообещал. Если вы снова тронете этих детей, я сломаю все ваши чертовы руки.

Я втискиваюсь между Девятым и тремя теперь по-настоящему разозленными дальнобойщиками, сдерживая обе стороны. Берни Косар угрожающе лает.

— Ладно, ладно, просто постойте.

Я обращаюсь к Девятому, желая, чтобы он меня послушал.

— Мы не можем сделать это прямо сейчас. У нас кое-где очень важное дело, и мы должны добраться до него. Сейчас же, — говорю я. Я копаюсь в кармане и обращаюсь к дальнобойщикам. — Послушайте, сколько эти парни сказали, что дадут вам?

— Сто баксов, — сказал парень в авиационных очках.

— Отлично, — говорю я, вытаскивая одну из банкнот с моего кармана. Глаза дальнобойщиков округлились от удивления при виде такого количества денег. И я сразу же понимаю, что сделал только хуже.

— Зачем ты им даешь деньги, Джонни? — спросил Девятый.

Я чувствую, как мясистая рука дальнобойщика оказалась на моем плече. Он сжимает мое плечо, когда говорит:

— Разве я сказал, сто баксов? Я имел в виду тысячу. Джонни.

— Это сумасшествие! — крикнул один из автостоперов.

— Мы никогда не говорили, что дадим вам деньги!

Я оборачиваюсь обратно к дальнобойщику, размахивая банкнотами, как флагом.

— Сто баксов, ребята, просто возьмите их. Считайте, что это чаевые за хорошее обслуживание, или оплатой вместо избиения. Меня действительно не волнует, как вы это называете. Просто возьми их!

— Я сказал тысячу, — сказал парень слева, снова плюя, на этот раз прям мне на ботинок. — Ты оглох?

Берни Косар начал глубоко рычать.

Девятый идет вперед, но я толкаю его назад и обращаюсь к нему прямо в лицо.

— Нет!! Это того не стоит, парень! — Я поставил свое лицо прямо перед ним. Он должен понять, насколько я серьезен. Я не позволю ему этого сделать.

— Подумай, что Шандор хотел бы, чтобы мы сделали. Он хотел бы, чтобы мы ушли. Нужно чтобы мы ушли, — шепчу я.

— Вы, парни ничего не получите! — кричит Девятый через мою голову на дальнобойщика.

Я использую свое тело, чтобы отпихнуть его назад к машине. Я оборачиваюсь как раз тогда, когда бородатый дальнобойщик вытаскивает нож из своего кармана.

— Давай все свои деньги. Сейчас же.

Двое других мужчин подошли ко мне со флангов.

— Послушайте, — говорю я, понижая свой голос, пытаясь взять под контроль ситуацию. — Вы возьмете сотню баксов и уйдете. Если нет, я больше не буду сдерживать моего друга. Поверьте, вы этого не хотите. Вы не представляете, на что он способен, и вы не хотите этого узнать.

Я не очень удивлен, когда мне в ответ прилетает кулак. Он прибывает справа, так что я легко уклоняюсь от него. Я хватаю запястье водителя, и откидываю его вниз. Берни Корсар нависает над ним, все еще рыча, и человек отпрянул назад.

— Моя очередь! — радостно сказал Девятый, убирая меня с дороги.

Бородатый дальнобойщик дико размахивает своим ножом, пытаясь достать Девятого. Но слегка вне радиуса попадания. На следующий замах поднырнул под лезвие, перехватил руку под мышкой, и ударил его о землю. Он выбивает нож из рук водителя и уходит в занос под грузовик.

— Чувак, ты должен был послушаться моего мудрого приятеля. Вы серьезно не хотите возиться с нами!

— Хорошо, хорошо. Мы здесь закончили, — сказал я, кладя свою руку на плечо Девятого. — А сейчас, мы все уйдем. Пошли.

Я слышу, как передергивается затвор пистолета. Мы застываем на месте. Водитель с авиаторскими очками целится в нас из Desert Eagle 50-го калибра. Я не все знаю об оружие. Но знаю, что этот обладает очень большой мощностью. Он кажется довольно серьезным, когда спрашивает.

— Кто из вас хочет умереть первым?

Ну конечно Девятый вышел вперед, скрестив руки на груди.

— Я.

Он поднимает пистолет к лицу Девятого. И смеется над тем, что ему кажется просто бравадой.

— Не искушай меня, сосунок. Убийство тебя станет изюминкой моего дня.

— Ну, тогда, стреляй. Нет причин, откладывать изюминку вашего дня. Ты выглядишь так, будто у тебя их не много, — сказал Девятый. Я вздыхаю, зная, что это все плохо кончиться. И к тому же, нам не нужно лишнее внимание.

С этого момента все начинает двигаться очень быстро. Во-первых, внезапный и очень громкий звук с соседнего грузовика пугает водителя грузовика, рекламирующего своё оружие, и он стреляет. Девятый останавливает пулю силой мысли, всего в нескольких дюймах от своего носа. С усмешкой и наклоненной головой, он отправляет пулю обратно к стрелку. Он видит, что пуля возвращается, и бросается наутек с такой скоростью, что лишь пятки сверкают.

Я поворачиваюсь взглянуть на Девятого. Он нашел способ развлечься. Я понимаю, что он собирается делать, и знаю что это плохая, очень плохая идея.

— Нет, Девятый, не стоит этого делать, — говорю я, качая головой, понимая что он все-равно поступит по-своему.

Девятый улыбается и принимает невинный вид.

— Делать что? Это?

Он и я, мы оба поворачиваемся взглянуть на пулю, которая все еще колеблется, там где Девятый оставил её около дальнобойщика. Он издает сдавленный смешок и посылает пулю, летящую позади бегущего водителя, прямо в его задницу. Водитель падает, крича и совсем потеряв голову. Девятый поворачивается к другим водителям, один из которых упал на землю. Похоже, что они собрались обмочиться от страха. Девятый улыбается им, и я понимаю, что его послание все еще не дошло до них. Он говорит этим двум дальнобойщикам.

— Вы знаете что? Я думаю, что вы оба должны заплатить за своего грубого друга. Вот то, что вам стоит сделать. Вы лезете в свои карманы, очень медленно, и достаете свои бумажники, потом вы отдаете все свои деньги, какие у вас есть, этим хорошим парням. Вы ведь слышали про их проблемы, — говорит он, показывая на автостопщиков. — Я не думаю, что вы хотите узнать, что я сделаю, если вы не будете сотрудничать. Живо! — Оба дальнобойщика закивали и полезли в карманы.

Автостопщики выглядят абсолютно ошеломленными тем, что только что видели.

— Ну, спасибо, мужик, — говорит один из них.

— Без проблем, — говорит Девятый, когда деньги отданы.

— Вы просто знайте, что мы не обещали тому парню денег. Они пытались ограбить нас. Но мы абсолютно без денег, — говорит другой.

— Я верю вам. И вас не обдурит больше никто, — говорит Девятый, улыбаясь. — Скажем так, я знаю, что такое все время в дороге и бегах. Трудно ребенку найти способ получить немного наличных, — он поворачивается ко мне за подтверждением. Я улыбнулся ребятам, но смотрю назад на Девятого, и если на чистоту, я никогда еще не был так зол. Он пожимает плечами. — Надеюсь, следующая поездка пройдет лучше! — он повернулся и пошел прочь, а Берни Корсар и я пошли за ним.

Мы вернулись к нашей машине, залезли внутрь, и поехали дальше в тишине. Минуты через две, Девятый протягивает руку и щелкает радио. Он барабанит пальцами по рулю во время песни.

— Какого черта ты там делал? — кричу я, стукнув его в плечо. — И не неси чушь про прекрасных маленьких мальчиков и мужиков, то есть дальнобойщиков! Ты просто развлекался и хвастался! И знаешь что? Это подвергло нас обоих опасности, не говоря о том, что задержал нас на пути туда, куда нам нужно ехать. Ну же, Девятый! Соберись!

Девятый вцепился руками в руль так сильно, что костяшки рук побелели, и могу видеть, как его челюсть сжалась так сильно, что аж мышцы подергиваются.

— Я не хвастался и не развлекался.

Я ждал, когда он продолжит, объяснит, но он больше ничего не сказал. Он что, с ума сошел?

— Что, ты просто стоял там с двумя людьми, которые вдруг начали толкаться? Даже если ты сказал, что люди не стоят того, чтобы тратить на них время и энергию?

Он вздрогнул, когда я бросил его слова обратно ему.

— Я не люблю хулиганов. Никто не может грабить или обижать, просто потому что они могут. Я собирался не позволить им это сделать. И я чертовски уверен, они больше этого не сделают. — Его голос спокоен. Он посмотрел на меня, на мое удивленное лицо, и вернулся к дороге. — Не понимаю, почему ты смотришь так удивленно. Я гуманист, мужик.

Я встряхнул головой. Каждый раз, когда я думаю, что понял Девятого, он делает что-то, что изменяет это и в итоге он мне нравиться еще больше. Я пожимаю плечами, откидываю голову назад, и поворачиваюсь к окну, чтобы смотреть на виды проносящиеся мимо. Я барабаню по подлокотнику в такт музыке.

— Я не знаю, вот и всё, — говорю я.

Он расслабился в кресле и улыбнулся с таким видом, каким я привык видеть Девятого.

— Да, ну, сейчас да, мужик. Сейчас да.

Глава 26

Моя голова покоится на коленях Сары Харт, настоящей Сары Харт, и она перебирает пальцами мои волосы. Я безучастно смотрю в потолок. Протягиваю руку и касаюсь шеи. Разрез, что проходит вокруг нее, довольно глубокий. Я хочу сесть, но ушибленные ребра и колени не позволяют.

Я унижена тем, насколько легко Сетракус Ра одолел меня. Насколько слаба я была перед его огромной силой. Я убила так много Могадорских солдат. Я отрезала им головы, уничтожая оружием, которое мысленно контролировала. С тех пор, как я получила Наследство, я всегда была готова драться без страха, независимо от того, с кем или с чем я сталкивалась. До сих пор. Сетракус Ра опрокинул меня, держа за кулон, будто бы я была тряпичной куклой. Я была беспомощна против него. Он даже заставил мое наследие исчезнуть. У меня была возможность убить Сетракуса Ра, чтобы спасти Лориен и закончить войну, а меня прихлопнули, как надоедливого комара.

— Шестая? Ты можешь мне сказать, Джон еще жив? — Сара спрашивает осторожно. — Я знаю, тебе больно, но можешь мне сказать?

— Да. Он жив, — шепчу. Я могу чувствовать ее вздох облегчения напротив.

После паузы она спрашивает:

— Ты в порядке?

— Не знаю точно, — говорю я. Поворачиваю голову так, чтобы заглянуть в усталые глаза Сары. Пытаюсь улыбнуться. Я истощена. Мои веки уже трепещут, когда я открываю рот, чтобы говорить.

— Он был тобой, он обманул меня, и я думала, что он это ты, чудовище.

Сара воспринимает это без признаков замешательства. Она качает головой и отводит взгляд.

— Я знаю. Он показывал мне. Пару дней назад он заходил ко мне в камеру, где… — Она замолкает на минуту, затем прочищает горло и выпрямляется. — Комната со всеми этими механизмами и стробоскопами. Мне казалось будто-бы я схожу с ума там, и все болит. Довольно трудно объяснить. Но он не собирался забирать меня куда-то. Он просто стоял там, ничего не говоря. Затем он начал вздрагивать, словно во время припадка. Потом начал трястись, и, бам! Как будто-бы смотришь в зеркало. Когда он, наконец, заговорил, это был не его голос. Голос был моим. Я пыталась ударить его и вырвать ему глаза, но он бил меня так сильно, что… Ну, впервые я смогла стоять, когда тебя бросили сюда, и я поймала тебя.

— Я польщена. — Я пытаюсь засмеяться, но смех застрял в горле. — Нет, серьезно, спасибо тебе.

— Ну, не за что.

Она улыбнулась мне, и я, думая, что она должна была быть в ужасе. Я была напугана сильнее, чем когда-либо до этого, а я была рождена и выращена для этого. Это моя судьба. Не Сары, быть убитой.

— Я кое-чего не понимаю. Как так много узнали о тебе? Как он мог обманывать меня так долго?

— Они знают все, Шестая, — говорит она, ее голос чертовски серьезен.

Я начала потихоньку скатываться с ее коленей, чтобы встать с пола. Я стараюсь игнорировать свои ребра, умоляющие меня остаться внизу.

— Что значит, все? О ком? И что ты знаешь? Обо всем этом?

Сара отвернулась.

— То немногое, что я знаю, я рассказала им все, — сказала она через минуту. — Я ничего не могла с этим поделать. Они посадили меня в ту комнату, связали меня, и накачали меня наркотиками. Спрашивали у меня разные вопросы, снова и снова, через некоторое время я не контролировала свои мысли и рот. Я просто не могла остановиться. — Сара зарыла лицо руками и зарыдала. — Я сказала им все, повторяя вновь и вновь, слово в слово.

Я села к стене и дала боли охватить мое тело.

— Если Джон увидит Сетракуса Ра и поверит, что это ты, я не знаю что произойдет.

Вдруг Сара взбесилась.

— Мы должны выбраться отсюда! Мы должны его остановить! Есть какой-нибудь способ предупредить Джона?

— Я не знаю, готова ли я выбраться отсюда.

— Что? Почему? — шокировано спросила она.

Я шатаюсь на ногах, держась за ребра.

— Сейчас, когда я встретила Сетракуса Ра, я хочу получить шанс с ним. Он оставил меня в живых, и сейчас я собираюсь убить его.

Это звучало бы более смертоносно, если бы я не покачивалась, но это исходит от моего сердца.

Сара встала, и наконец, я смогла хорошенько ее рассмотреть. Ее лицо покрыто грязью и синяками, ее белые волосы прилипли к плечам, но она все еще прекрасна. Снизу ее красный свитер разорван и на ней нет обуви. Она немного покачивается, и смотрит на меня недоверчиво.

— Посмотри на себя, Шестая. Ты ранена. Тебе действительно больно. Ты вообще соображаешь, что говоришь? Это будет сумасшествие для тебя, биться с ним наедине. Джон придет, просто подожди его. Пожалуйста. Он придет и спасет нас и Сэма. Я знаю, он сможет.

— Сэм здесь? Ты уверена? Ты его видела?

Сара сжала челюсть.

— Они бросили его сюда ко мне однажды. Он был без сознания, весь в порезах и синяках. Как и я. — Потом она обессилила и ее голос надломился. — Но я знаю, что не могу верить всему, что я вижу или слышу.

Представив окровавленного Сэма в этой клетке, мой живот гневно перевернулся. Что случилось в той пещере Могов? Я ударила по цементной стене, удивленно смотря на отколовшийся кусок. Моя сила вернулась. Нет боли. Мои Наследия возвращаются. Я смотрю Саре прямо в глаза.

— Сара, ты предавала Джона той ночью в парке? Ты должна сказать.

Без колебаний она отвечает.

— Точно, нет. Я люблю его. Да, я была смущена, ну, всего этого было много, чтобы понять. Но я никогда не предам никого из вас, особенно Джона.

Я вижу ее заплаканные глаза и знаю, что она говорит правду.

— Даже если он пришелец, ты все еще любишь его? Тебе все равно?

Сара улыбнулась.

— Я не могу этого объяснить. Я не могу объяснить, что такое любовь для меня, как она поддерживает меня и заставляет продолжать жить, но я знаю, как она сильна и прекрасна, и что я чувствую к Джону. Я люблю его, и всегда буду любить.

Просто говоря эти слова, она встает прямо, она выглядит сильной и более решительной.

Ее убеждение двигает мной. Я думаю о том, что произошло между мной и Джоном, поцелуй и все такое. Я не люблю Джона так, как Сара. Она действительно верит, что Джон единственный для нее, во всей вселенной.

— У меня были воспоминания, ты знаешь, о нашем путешествии на Землю. Он и я всегда дрались, — говорю я, мой голос мягок.

— Ты, что? — спрашивает она, жадная до всего, что я могу о нем сказать. — Ну, меньше дрались, чем я толкала его вокруг и брала его игрушки.

Мы засмеялись, и она взяла мою руку. Мне жаль, она здесь из-за нас. Я не позволю ее обижать. Она так верит в то, что мы делаем, кто мы есть, я вижу это у нее на лице.

— Я собираюсь вытащить тебя отсюда, хорошо? Я собираюсь вернуть тебя Джону, — говорю я.

— Я на это надеюсь, — говорит она мягко.

— И мы найдем Сэма, и тоже вытащим отсюда, потом встретимся с Седьмой, Восьмым и Десятой, найдем Пятого, и мы во всем разберемся, как команда.

Ее рука в моей дала мне еще больше сил, больше уверенности, чем когда либо.

— Подожди. Номера Десять? Я думала, вас там было только девять.

— Есть много вещей, которые ты еще не знаешь, вещи, которые мы узнали недавно, — говорю я, касаясь пореза на шее. Он еще болит, но чувствуется, что уже заживает. Я заинтересована, что если я получаю новое Наследие.

Сара обнимает меня, но этот момент длится не долго. Дверь резко открылась, и дюжина Могодарских солдат вошли в комнату, пушки нацелены на мою грудь.

— Становись невидимой, — шепчет Сара себе под нос. — Иди.

Я проверяю свои ребра и двигаю шеей. Я чувствую себя лучше, чем пять минут назад, уже достаточно хорошо.

— Нет. Мне надоело убегать.

Красноволосая женщина, которую я видела в саду, прохрамала в клетку. Я посмотрела на ее руку в гипсе и повязку на щеке, ничего не поделать, но мне жаль, что я не была одной из тех, кто это сделал с ней. Любой, кто присоединится к Могам и пыткам детей в секретном бункере, заслуживает все, что она получила, и даже больше. Она вообще знает, кто такие Моги? Что они собираются делать? Женщина сморщила свои белые губы и смотрит на меня.

— Так. Ты одна из тех, кто бьется с Сетракусом Ра?

Я вышла вперед.

— Да. А вы кто?

— Кто я такая? — спрашивает она, шокированная тем, что я смею спрашивать такие вещи. Мне кажется, она не привыкла к людям, которые прямо с ней говорят, ожидая объяснений о том, кто она.

— Да ты — сволочь. — Интересно, была ли она когда-нибудь в положении, когда кто-то посягает на ее статус? — Я задала вопрос, кто ты такая и какого черта ты на них работаешь. Знаешь, ли ты, что собираются сделать Могадорцы? Какие у них планы? Они разрушат планету, но только после того, как они получат то, что хотят. Нет, ты не просто им помогаешь, ты расстилаешь перед ними хренову ковровую дорожку. Они не говорили тебе, зачем они здесь? Ты хотя бы спрашивала это?

Я в отчаянном гневе. Эта женщина просто обязана меня выслушать. Ей нужно понять происходящее. Ее лицо остается неизменным.

— Я знаю все, что нужно. Они здесь, потому что ищут тебя и твоих друзей. В обмен на нашу помощь они помогут с жизненно важными проблемами нашей безопасности. И я открою тебе один секрет. Я с нетерпением жду, когда снова найду Четвертого и его дружка инопланетянина. У меня свои счеты с ними, и поверь, я с удовольствием им отплачу.

Сара и я обменялись взглядами. Инопланетный друг? О ком она говорит? Неужели Джон встретил еще кого-то из Гвардии?

— Чем Могадорцы собираются помогать вам? — спрашиваю я.

— Итак, для начала, — говорит она, придвигаясь к Моговской пушке, — мы получили это. Тысячи инопланетных орудий, невозможных для создания на Земле, и главное, никто из наших врагов не имеет к ним доступа. С их технологиями Пентагон будет намного лет впереди любой другой армии на планете. Мы будем непобедимы. — Я чувствую отвращение, и я уверена, это заметно. — Сетракус Ра также обеспечил нас иридием, химикатом, который невероятно редок на нашей планете, и мы совершили научные прорывы с ним, которые обойдутся этой стране в миллиарды долларов. Также, правительство Соединенных Штатов очень заинтересованно в нахождении других планет, пригодных для жизни, и могадорцы уже поделились информацией об этом, — когда она прекращает говорить, она покачивается на своих ногах и демонстративно скрещивает руки у себя на груди.

— А они сказали вам, что они делают, когда находят другие пригодные для жизни планеты? Я скажу вам, что они делают. Они их уничтожают, — выпалила я ей в лицо. — На этот раз, вы выбрали не ту сторону. Я и мои друзья, пытаемся остановить их.

— Хватит. Ваше присутствие — требование Сетракуса Ра. Сюда. Живо.

Женщина отошла в сторону, чтобы дать мне пройти.

Я знаю, что могу расправиться с этой женщиной и другими солдатами, но это лишь помешает заполучению того, что я действительно хочу — уничтожению Сетракуса Ра.

— Как бы это ни было заманчиво убить тебя прямо сейчас, я думаю, что лучше сохраню тебя для Четвертого и его инопланетного друга, — усмехаюсь я. — Если Ра хочет сделать это сейчас — идем. — Я прохожу мимо нее и выхожу из камеры.

— Шестая, — кричит Сара позади меня. — Пожалуйста! Будь осторожна!

Я иду по коридору, мои враги ведут меня по флангам. Мы проходим по коридорам, через несколько дверей, и спустя несколько минут, я стою в огромной комнате. Достаточно большой для армии танков. И достаточно большой для эпической битвы.

Двери с хлопком закрываются, и я слышу щелчок замка позади меня. Здесь так темно, что я едва вижу на два фута перед собой, не говоря уж о другом конце зала. Я приближаюсь к месту, где, думаю, находится центр комнаты, проверяю свой телекинез левитируя над землей. Боли, которой я чувствовала раньше, больше нет. Когда я думаю, что достигла центра комнаты, то закрываю глаза и поворачиваюсь, мысленно прощупывая воздух. Я ощущаю, как в комнату тихо входят около двух дюжин существ. Я разочарована. Я хотела драться один на один.

Когда я открываю глаза, они уже почти привыкли к темноте. Хорошо бы иметь наследие Марины видеть в темноте, но пока мне достаточно и этого. Солдаты Могов выстроились у задней стены. На них надеты рваные черные плащи и черные сапоги, а мечи скрещены на их телах. Они больше, чем большинство Могадорцев с которыми я уже боролась, но я знаю, что могу убить их так же. Дверь позади меня открывается, и входит еще дюжина солдат.

— Эй! Что такое? Сетракус Ра! — Я кричу в потолок, оборачиваясь, чтобы убедиться, что все Моги могут видеть меня, и узнать, не прячется ли среди них человек. — Я думала, ты хочешь драться со мной! — Взрывается участок стены в задней части комнаты, и появляется лидер Могадорцев. Три Лориенских кулона качаются на его гротескной шее. Я планирую отобрать их. Сетракус Ра разводит руки и кричит:

— Ты должна сначала заслужить право! — Я думаю, это команда к атаке, так как все солдаты сразу пустили боевой клич, и бросились на меня. Я начинаю справа, и уничтожаю их, по одному за раз.

Глава 27

Ветер, горячий песок и изнурительная жара, вдобавок дикая головная боль приветствуют меня на новом месте после телепортации. Я пытаюсь защитить свои глаза от слепящего солнца, пока лежу на спине и восстанавливаюсь. Добро пожаловать в Нью-Мексико.

— О, да, — стонет Восьмой, но в его голосе звучит удовлетворение. — Мы это сделали.

Я улыбаюсь, но остаюсь лежать на месте, пытаясь унять головную боль перед тем, как сделаю попытку подняться.

— Элла? — Обращаюсь я.

— Я здесь, Марина, — откликается она.

— Погляди-ка, куда нас занесло! Это Нью-Мексико! — И, в конце концов, почему бы тебе вновь не попытаться связаться с Шестой?

— Я пытаюсь. Но не получается.

Я медленно поднимаюсь. Восьмой у подножия песчаной дюны, став на руки и колени, с трудом поднимается. Видимо эта телепортация подействовала на него сильнее, чем две предыдущие. Элла прижимает свою руку к затылку. Два Ларца стоят возле нее. Я кручусь на все 360 градусов, но в любом направлении вижу только песок, песок и песок. И случайный кактус.

— В каком направлении пойдем?

Элла и Восьмой поднимаются на дюну и становятся рядом со мной. Через минуту, Элла указывает на север и произносит:

— Глядите! Шестая раньше говорила что-то о смерти в пустыне с горами.

Прищуриваясь, я гляжу в том направлении, куда она показывает. Слабые очертания гор колеблются в послеполуденном жарком пустынном мареве.

— Вот в этом направлении мы и пойдем, — говорит Восьмой.

— Мы сможем покрыть это расстояние одним прыжком, когда ко мне вернется способность телепортации. А сейчас потопали.

Мы забираем Ларцы и направляемся на север.

— Элла, — говорю я. — Ты должна связаться с Шестой. Если не сможешь связаться с ней, то, хотя бы попробуй связаться с Четвертым или с кем-нибудь еще, скажем, с Пятым или Девятым. Иначе мы потеряем много времени, просто оставаясь здесь. Возможно, Элла, ты сумеешь что-нибудь обнаружить, что спасет нас за короткое время.

* * *

Девятый рассматривает карту, она воспроизводится на экране в центре рулевого колеса. Он оглядывается на бесконечную пустыню, окружающую нас. Автомобильный GPS он снял в ближайшем подземном туннеле. Теперь нам просто необходимо найти вход. Когда я нажимаю на зеленый треугольник на планшете, он показывает, что мы находимся всего в миле или двух от корабля. Я нажимаю на синий круг и кричу:

— Девятый! Они здесь!

— Кто здесь? — спрашивает Девятый, осматривая горизонт.

— Другие три синие точки. Они здесь, в Нью-Мексико!

Девятый выхватывает планшет из моих рук и громко вскрикивает.

— Святое дерьмо, парень. Это действительно все меняет. Он смотрит на меня и глаза его сияют.

— Я думаю, что это оно. Начало конца. Столько времени, и с каким нетерпением мне пришлось ожидать этого момента, чтобы, наконец, получить возможность начать настоящую борьбу, по моему понятию, борьба в нашей жизни лишь только начинается.

— Это прямо здесь, когда еще появится такая возможность, — говорит Девятый. — Борьба станет намного труднее для тебя, чем когда-нибудь раньше, Четвертый. Ты готов превратиться в зверя. Как я? Я собираюсь снести голову Сетракуса Ра, упаковать ее и отправить обратно на Могадор с огромным красным бантом сверху на нем. А потом Лориен восстанет из пепла.

Его голос дрожит от волнения, с едва сдерживаемым гневом и жаждой битвы ему приходилось все это время жить.

Берни Косар лает с заднего сиденья, и Девятый оборачивается и смотрит на него, улыбаясь.

— Ты тоже, Берни Косар. Ты мой друг, и мы вместе надерем главную задницу.

Я представляю, что он будет ощущать, когда встретится со всеми членами Гвардии, но я не могу себе позволить подобное надолго. Я всматриваюсь в горизонт. Мой разум ясен и открыт для любых случайностей. Это хорошее ощущение. И вот потому я стал слышать слабое эхо девичьего голоса в своей голове. Вначале он был мягким и слабым, как плохой радиосигнал, но затем становится более различимым.

— Четвертый? Номер Четыре? Ты меня слышишь?

— Да, да! Я слышу вас! Я кричу громко, качая головой.

— Кто это? Где ты?

Девятый смотрит на меня в замешательстве.

— Хм, парнишка. Я надеюсь, ты меня слышишь. Я здесь.

— Да не тебя. Я слышал девушку. Ты слышал ее? Девушка только что говорила со мной.

— Номер Четыре? Это номер Десять. Ты слышишь меня? Возможно эта бесполезная затея, я не знаю, возможно, я ни с кем не разговариваю. Может быть, я никогда этого не выясню без Крэйтона.

— Это опять происходит, говорю я взволнованно. — Девятый смотрит на меня, как на спятившего.

— Девятый! Она еще что-то произнесла! Ты слышал ее? Она сказала, что она номер Десять! Я думаю, что она как-то говорит у меня в голове.

— Номер Десять! Ребенок со второго корабля! Ну, не сиди просто так, уставившись на меня! Ответь ей, придурок!

Легко ему говорить. Она не знала, работает связь или нет. Я предполагаю, что это новое Наследие вложено в нас обоих! Она тренируется, чтобы познать, как можно использовать это Наследие в деле, а то как же, я тоже хочу потренироваться. Я знаю, что не имею много времени, тратя его впустую, на тренировки. Я делаю глубокий вдох, отстраняясь от шума в голове и вокруг себя, и сосредотачиваюсь. Я пытаюсь восстановить свои ощущения, которые владели мною перед тем, как я услышал голос несколько минут назад. Я успокаиваюсь, чувствую себя открыто, и, каким-то образом… подключаюсь.

— Я слышу тебя, — стараюсь говорить я в своей голове. Ничего не происходит. Я немного подождал и повторил попытку. — Номер Десять?

— Номер Четыре! Ты слышишь меня?

— Она меня услышала! — Я громко смеюсь и победно гляжу на Девятого.

— Скажи ей, что мы направляемся в город и хотим сэкономить день, — говорит Девятый. — Скажи ей, что мы находимся поблизости и заберем ее с собой для возвращения на Лориен, спроси, где она сейчас.

— Где ты находишься? — Я слышу ее вопрос. — Я с Седьмой и Восьмым в пустыне, в Нью-Мексико. Мы делаем попытку найти и спасти Шестую.

— Что она говорит? — кричит Девятый. Я знаю, что сводит его с ума, невозможность слышать наш разговор, но я не могу говорить с ним сейчас. Мне необходимо сосредоточиться на голосе Десятой, как и ей на моем.

— Что ты имеешь в виду? Где Шестая? Мы тоже находимся в Нью-Мексико. Я вместе с Девятым, и мы находимся в пустыне в поисках подземной базы.

Я рассматриваю горы.

— Мы должны найти этот туннель, и притом быстро, — говорю я Девятому.

— Она сказала, где они находятся?

— Она просто сказала, что она здесь, в пустыне, с Седьмой и Восьмым, и они пытаются спасти Шестую. Это должно быть та точка, которую мы видели на карте прежде. Я знаю, что не стоит волноваться — если кто и может постоять за себя, так это Шестая. Но все равно — я волнуюсь.

— Она должна быть где-то внутри Дульсе. Давай найдем ее. — Пальцы Девятого быстро манипулируют на экране. Цвет карты меняется и разворачивается изображение поверхности, наконец, масштабируя изображение, останавливается на стволе пятирогового кактуса и определяет расстояние в четверть мили от того места, где мы находимся. Ниже видны контуры подземных туннелей.

— Ха! Вот вам, вы подлые правительственные ублюдки. Сообщи Десятой, чтобы направлялась к нам сюда!

— Можешь ли ты сказать мне, где сейчас находишься, Десятая? Мы обнаружили туннель, который ведет внутрь базы, где, как мы думаем, содержат Шестую. Мы в коричневой машине, съехали на обочину дороги.

После паузы она говорит.

— Мы можем телепортироваться к вам. Как мне найти тебя?

— Они не знают, как нас найти, — передаю я Девятому.

— Может можно подать им как-нибудь сигнал? Черт возьми! Мы должны были взять с собой ракетницу! — Он лупит рукой по баранке и устремляет взгляд в окно, качая при этом головой.

— Нам не нужна ракетница. Я знаю, что делать, — и я выпрыгиваю из автомобиля. Я обращаю свои ладони в голубое небо и включаю свой свет, покачивая лучами вперед и назад.

— Обрати внимание на лучи света в небе, советую я Десятой. Целую минуту я ничего не слышу. Надеюсь, что связь не потеряна.

— Мы видим их! — Наконец говорит Десятая.

— Они уже в пути, — кричу я в машину, не выключая свой свет. Я хочу дать им столько времени, сколько возможно, чтобы видели, где именно мы находимся. — Мы просто не должны двигаться с места.

— Я постараюсь, — говорит Девятый, снова изучая экран на рулевом колесе и уже начиная дергаться. — Мужик, я не могу поверить, что мы нашли их!

Наконец, я выключаю свой свет и забираюсь назад в машину. У меня тоже никак не укладывается в голове, что, наконец, наступил тот момент, когда мы начинаем выполнять свою миссию, предначертанную нам старейшинами. Теперь пойдем мы вместе, чтобы победить Могадорцев и воскресить Лориен от спячки.

Вдруг мы безошибочно узнаем шумы вертолета.

— Гм, Джонни? — говорит Девятый. — Не одолжили ли они, случайно, вертолет, чтобы добраться сюда. Это они?

— Черт, — говорю я. Берни Косар прыгает ко мне на колени, положив передние лапы на дверь, чтобы смотреть в окно. Мы втроем наблюдаем, как несколько вертолетов появляются в небе над туманным горизонтом. Группа вертолетов направляется в нашу сторону и зависает прямо над нами. Я сосредоточиваю свой разум на одном из передних и отправляю его по спирали назад туда, откуда он появился. Затем я кидаю его вниз, достаточно жестко, чтобы он не имел возможности в ближайшем будущем подняться снова.

— Это должно быть федералы. Они мне действуют на нервы почти так же сильно, как и Могадорцы. Они выслеживали нас и увидели твои лучи! — кричит Девятый. На капоте машины появляется орудийная башенка. Девятый целится, затем дает предупредительные выстрелы то слева, то справа от вертолетов, из числа оставшихся. Только он прекращает стрельбу, как те опускаются, зависая над нами. Я намереваюсь избавиться от другого вертолета с помощью моего телекинеза, когда раздается визг Девятого.

— Посмотри на дорогу, — говорит он.

Я посмотрел налево и замечаю огромное облако пыли из-под колес длинной вереницы черных автомобилей. Берни Косар лает и царапает двери. Я открываю их, он превращается в огромного ястреба и поднимается в небо. Я подбегаю к багажнику нашего автомобиля и открываю его ударом своего кулака. Я раскрываю одну из наших туристических сумок и вытаскиваю четыре автоматические винтовки, поставив две из них рядом с дверью Девятого. Стрельба уже ведется из далеких пока транспортных средств, и я взбираюсь на крышу автомобиля и прицеливаюсь, в то время как Девятый продолжает разбираться с подходящими вертолетами. Краем глаза я вижу, как Берни Косар пикирует на вертолет. Он хватает одного из пилотов когтями, тянет его, разрывая ремень безопасности на его сиденье своим мощным клювом, и выдергивает его. Когда пилот беспомощно повисает в воздухе, Берни Косар роняет его вниз на песок. Его вертолет падает и от удара взрывается клубом огня. Караван черных автомобилей огибает груду обломков, а я продолжаю стрелять из двух моих винтовок, повреждая передние шины двух первых автомобилей. Это колонну не остановит, но, по крайней мере, задержит их.

Остальные вертолеты, широко рассредоточившись в небе, заходят на нас с разных сторон. Столбы взрывов окружают нас. Один вертолет пролетает прямо над головой, и я скатываюсь с крыши, уходя от его огня.

Изо всех сил стремлюсь я очистить свое сознание. Это трудно сделать, но я уже достаточно приобрел необходимых навыков, чтобы создать в своей голове условия для общения. Я делаю несколько глубоких вдохов и успокаиваю свой разум.

— Номер Десять? Где вы находитесь? Нас атакуют.

— Я слышу, — как говорит она. — Мы идем. — В ее мыслях чувствуется невозмутимость при нашем критическом положении. Хорошо, что можно слышать их и чувствовать, зная, что другие спешат тебе на помощь.

Я обегаю вокруг машины и вижу, как два черных вертолета с левой стороны от группы развернулись и в обратном направлении, выпуская ракету за ракетой в новые цели. Это должно быть они! Я сумел перенаправить только три ракеты, а кто-то другой отклоняет остальные.

— Десятая и остальные уже почти здесь! — кричу я Девятому в водительское окно. В следующее мгновение орудийная башня, которая, как я знаю, находится на капоте машины, взрывается, посылая над моей головой осколки горячего металла. Я скатываются с крыши автомобиля, так как и ее раскроили пополам новым градом пуль.

Девятый выскакивает из машины и хватает две винтовки, которые я поставил в песок у его двери.

— Похоже, мы дорвались до настоящей войны. Я ждал этого всю свою жизнь.

Вертолеты летят назад и становятся в линию над дальними автомобилями, образуя единый фронт. Девятый поднимает свою ладонь, и ведущий черный грузовик внезапно взмывает в воздух как космический челнок. Девятый переворачивает руку, и машина падает обратно вниз. Можно слышать, как кричат люди недалеко от того места, где мы находимся. Машина зависает в воздухе прямо перед самым ударом о землю, а затем грузно ложится вниз. Мы следим за мужчинами, которые выбираются из-под машины на дрожащих ногах, не зная куда деваться. На звук удара Берни Косар, по-прежнему в форме ястреба, пикирует, опускаясь на дорогу за покореженным автомобилем, и превращается в зверя. Замыкающие грузовики сворачивают в сторону пустыни, чтобы избежать встречи с ним, другие бестолково мечутся вокруг. Берни Косар ревет.

Девятый бросается на заднее сиденье автомобиля и выбрасывает в песок наши Ларцы. Открыв свой, он вытаскивает цепочку зеленых камней и серебряный посох, и, возвращаясь к битве, кричит мне:

— Ты ждешь остальных. Берни Косар и я скоро вернемся!

Я кричу ему в след:

— Смотри, не веселись слишком долго! И убедись, что не взорвал вход на военную базу!

Передо мной маячит вертолет, чутьем я уловил момент, когда надо отскочить в сторону, но в то же самое время, что-то обожгло мою левую ногу. Я падаю вниз головой в песок, ослепленный болью. Это ощущение мне слишком хорошо знакомо, и я катаюсь по земле, крича во все горло. Я знаю, что это значит. Жгучий шрам у меня на ноге. Другой член Гвардии мертв.

Все меркнет перед глазами. Мысль, что еще один из нас умирает, захватывает меня целиком, я настолько парализован горем, так глубоко ощущаю потерю, как будто зарываюсь в песок. На одного солдата меньше, чтобы возвратить Лориен, одним солдатом меньше, чтобы сражаться, чтобы спасти Землю и все живое на ней. Две ракеты врезаются в нашу машину, разрывая ее на куски.

Пули свинцовым дождем льют на меня, и, как раз вовремя мой браслет расширяется, превращаясь в щит. Слабое утешение, что мое Наследие настраивается на опасности, с которыми мне приходится сталкиваться — хотя я не знаю, почему оно не защитило меня от первого огневого штурма. Пули ложатся тесно и стрельба не прекращается. Когда мне, наконец, удалось увидеть новый шрам вокруг своей лодыжки, я был шокирован, увидев вместо шрама два зияющих пулевых отверстия. Я не знаю, возможно ли быть более счастливым, узнав, что ты ранен и рана кровоточит. Я настолько рад, что это не еще один шрам, что я даже не замечаю, что руки мои в крови. Когда удалось остановить кровотечение, я заметил, что в пустыне повисла странная тишина. Мой щит вновь становится браслетом.

Я перевернулся и посмотрел вверх. Надо мной стоят три подростка. Высокий смуглый мальчик с вьющимися черными волосами, и две девушки, держащие в руках Ларцы. Я немедленно признаю мальчика из своего видения. Он улыбается и кивает, говоря:

— Рад видеть тебя снова, номер Четыре. Я — Восьмой.

Прежде чем я успеваю что-либо ответить, он исчезает.

Одна из девушек низкого роста, с золотисто-каштановыми волосами и тонкими чертами лица. Она выглядит не старше двенадцати лет, и я знаю, что это должно быть Номер Десять, Гвардеец со второго корабля. Она опускает Ларец и преклоняет колени передо мной. Другой член Гвардии, высокая девушка с длинными до плеч каштановыми волосами, устанавливает свой Ларец рядом с первым и, не говоря ни слова, опускается на колени рядом со мной, она кладет обе руки на мои раны. Сильный холод охватывает меня, и тело мое конвульсивно дергается на жарком песке пустыни. Я чуть не упал в обморок от боли, когда она вдруг пропала. Я смотрю на свою лодыжку и вижу, что раны мои полностью зажили. Это поразительно. Девушка стоит, предлагает мне руку и помогает стать на ноги.

— Чертовски хорошее наследие ты получила, — все, что я смог сказать.

— Джон Смит. — Широко раскрытыми глазами она смотрит на меня с благоговением, как на знаменитость. — После всего этого времени, я не могу поверить, что ты стоишь здесь передо мной.

Я собрался было ей ответить, но из-за ее плеча я увидал ракеты, летящие в нашу сторону. Я толкаю девчонок на землю, падаю на них сверху, и дюны позади нас извергаются, словно вулкан, вздымая тучу песка высоко над нашими головами. Когда песок оседает, рядом с нами появляется Восьмой.

— У вас все в порядке? Все готовы драться? — говорит он.

— Да, мы в порядке, — говорит высокая девушка, кивая на мою ногу. Десятая сказала, что она была с Седьмой и Восьмым, так что это должно быть Номер Семь. Прежде, чем я успеваю должным образом представиться, Восьмой исчезает во второй раз.

— Он может телепортироваться, — говорит Десятая, улыбаясь моему удивлению. Мне трудно поверить, что, в конце концов, многие из нас вместе. Я улыбаюсь ей в ответ.

Вдалеке, я вновь вижу Восьмого, воюющего вместе с Девятым и Берни Косаром. Они разрушают каждый приближающийся грузовик; переворачивают и приводят в негодность тяжелую военную технику, как дешевые пластмассовые игрушки. Красный посох Девятого вскрывает днище низко летящего вертолета. Восьмой телепортируется возле черного Хаммера и переворачивает его руками. Два вертолета колыхнулись навстречу друг другу и сталкиваются в один огненный шар.

Новое чувство неотложности скорейшего нахождения Шестой нападает на меня.

— Так значит вы Седьмая и Десятая; какие у вас способности? — говорю я, когда нахожу наши пушки на песке и даю каждой по одной.

— Ты можешь звать меня Марина, — говорит девушка с коричневыми волосами. — Я могу дышать под водой, видеть в темноте и лечить ранения. И у меня есть телекинез.

— Зови меня Элла, — слышу я голос Десятой в своей голове. — Кроме телепатии я могу менять свой возраст.

— Взаимно. Я Четвертый. Раздолбай с длинными темными волосами — это Девятый. А тот зверь — это моя химера, Берни Косар.

— У тебя есть Химера? — Спросила Элла.

— Я не знаю, что бы я без него делал, — говорю я. Остатки бригады наконец разделяются и дюжина машин соскакивает с дороги и едет к нам троим. Небольшой шлейф дыма показывается наверху одной из машин, и я с помощью телекинеза отправляю только приготовившуюся ракету куда-то в песочные дюны. Другие авто и внедорожники начинают прибавлять скорость.

Я начинаю подбирать части от разрушенной машины Девятого и кидать их в приближающуюся бригаду. Я запускаю в них шины, двери и даже покореженные сидения. Марина делает то же самое, и у нас получается остановить три или четыре машины. Но до сих пор остается больше половины дюжины или даже больше машин, с которыми нужно справиться.

Внезапно Восьмой, Девятый и Берни Корсар появляются напротив нас. Восьмой отпускает руку Девятого и ступает ко мне, чтобы пожать мою.

— Четвертый.

— Вы не представляете себе, насколько я счастлив, что вы, ребята, здесь, — говорю я.

Девятый пожимает руку Десятой и Седьмой, и говорит.

— Здравствуйте, леди. Я Девятый.

— Привет, — говорит Десятая. — Ты можешь звать меня Элла.

— Я Седьмая, но все называют меня Марина, — представляется она.

Я надеюсь, что найдется время, когда я смогу поговорить с этими людьми, которых я так долго ждал, услышать их истории, узнать, где они прятались, их наследия и что у них в ларцах. Тем временем на нас надвигаются вертолеты.

— Нам нельзя оставаться здесь и вечно защищать этот кусочек пустыни, — говорю я. — Мы должны отыскать Шестую!

— Давайте разберемся с этими плохими мальчиками, — говорит Девятый, указывая на приближающуюся тучу пыли. — И займемся поисками Шестой и, вообще, покончим со всем этим.

Мы все повернулись, чтобы наблюдать подход. Несколько новых вертолетов сейчас как точки в небе. Я смотрю на своих коллег, членов Гвардии, каждый из них выглядит готовым к бою. Нас никогда не было так много сразу вместе. Никогда раньше не было у нас таких возможностей. После всего этого, мы никогда не расстанемся снова.

— Они так и будут продолжать наступать, — говорю я. — Потому нам следует идти на выручку к Шестой.

— Хорошо, Джонни. Туннель в той стороне, — говорит Девятый, указывая на пространство за нами. — Я буду биться в тылу со всем, с чем потребуется. Ну, ты знаешь, сломать пару шей, в общем, встряхнуться немного.

Те из нас, у которых с собой ларцы, поднимаем их. Я беру роль ведущего, направляясь в направлении, указанном Девятым. Я ищу путь и веду всех к кактусу с пятью отростками. Седьмая и Восьмой идут по моим пятам с Десятой около них. Сзади нас все еще устойчивый поток выстрелов, с которым пока благополучно справляется Девятый. Судя по нему, у него целая вечеринка с самим собой, с воплями и криками. Только он может считать это забавным…

Мы набираем темп и не останавливаемся, пока не достигаем кактуса. Девятый радостно стреляет. Выстрел за выстрелом, пока Восьмой и я пытаемся разобраться с кактусом — единственным, что стоит между нами и местом заточения Шестой. Карта показала, что туннель прямо там, где стоит кактус. Наконец, мы отбрасываем его с помощью телекинеза. Оказывается, что под ним была толстая коричневая дверь с металлической ручкой и в середине. Когда я стою, глядя на вход в туннель, и чувствуя других членов Гвардии за спиной, я вспоминаю, что сказал Девятый ранее: «Я ждал этого всю свою жизнь». Мы все этого ждали — момента, когда мы друг друга найдем, когда девять из нас поднимутся и направят наследие Лориена против могадорцев. Так вышло, что все девять не сделали этого, но я знаю, что оставшиеся шестеро, включая Десятую, сделают все, что нужно для выживания в грядущем.

Глава 28

Огромный Мог надвигается на меня, размахивая блестящим мечом. Я ныряю под его клинок и ударяю кулаком по его горлу. Он роняет свое оружие, хватая ртом воздух. Не успел клинок упасть на землю, как я хватаю его и обезглавливаю Мога. Облако его пепла поглощает меня, давая преимущество, пряча меня. Я низко приседаю и рублю ноги Могам у колен, как только они приближаются. Когда я встаю, другой массивный Мог пытается добраться до меня сзади. Я делаю сальто через него и втыкаю свой меч в середину его тела, как только приземляюсь. Я вступаю в облако его пепла и обнаруживаю себя окруженной еще более дюжиной противников. Но я не вижу Сетракуса Ра.

Я становлюсь невидимой. После прорыва сквозь еще один круг Могов, я вновь ищу глазами Сетракуса Ра. Я вижу его в дальнем конце помещения и не задумываясь бегу прямо на него. Появляется еще больше Могов, я теряю счет, сколько их много. Я оставляю от них только кучки пыли. Когда я нахожусь в тридцати футах от Сетракуса Ра, он поднимает кулак и направляет его в мою сторону, как будто видит, где я нахожусь. Голубая вспышка стреляет из его руки и пробегает по потолку, а я ощущаю себя видимой. И вот опять он превратил в ничто мои Наследия. Я знала, что так может случиться, но я чувствую боль потери в любом случае. Я все еще готова ко всему, что у него есть для меня.

Могадорские солдаты идут на меня со всех сторон, но я просто продолжаю двигаться к Сетракусу Ра. Когда Могадорец встает на моем пути, я распарываю его шею своим мечом. Другой хватает меня сзади, и я отрезаю ему руку. Следующий с криком бежит на меня, и я рублю его в середине туловища. Сейчас я настолько сфокусирована на том, как мой клинок войдет в шею Сетракуса Ра, что я едва замечаю, как убиваю Могов.

Следующее, что я понимаю — это то, что он прямо напротив меня и хватает мою шею. Он поднимает меня одной рукой, пока мои ноги не болтаются над землей и опять наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Ты хорошо сражалась, девочка, — он дышит мне в лицо. Я морщусь от вони.

— Верни мне мои Наследия обратно, и ты увидишь как хорошо, — мой голос сдавлен.

— Если бы ты была настолько сильна, насколько думаешь, я не смог бы их забрать.

— Не говори так, ты, трус! Если ты так уверен, что справишься со мной, почему ты не сделаешь этого в честном бою? Покажи мне какой ты большой и жестокий. Верни мне мои Наследия и сражайся как мужчина! — кричу я.

Его голос отдает эхом, вибрируя.

— Ты используешь свои силы, а я использую свои!

Он отбрасывает меня назад в центр комнаты, но боль от удара я чувствую только тогда, когда падаю на пол. Мой меч лязгает по земле и далеко отлетает. Солдат кидает в меня свой меч, который вращается в воздухе на огромной скорости. Мой первый инстинкт, это попытаться остановить его с помощью своего разума, но моих Наследий по-прежнему нет. Несмотря на это, моя сила и рефлексы при мне в полной мере. Я собираюсь убить Сетракуса Ра, даже без этих сил. Я вытягиваю руки и хлопаю ими по приближающемуся лезвию, останавливая его в нескольких дюймах от своего подбородка. В следующую секунду я хватаю себя за талию, и когда падаю на спину, поворачиваю меч ладонями, и погружаю его в наступающего Мога. Я вся покрыта пеплом, когда ударяюсь о землю. Прибывает больше Могов. Я уничтожаю их своим оружием, и это правосудие просто удивительно. Я чувствую себя все сильнее, с каждым, кого свожу на нет. К тому же я больше злюсь. Если мне придется пройти через каждого Мога на Земле, чтобы добраться до Сетракуса Ра, я сделаю это!

Сетракус Ра просто стоит на месте, наблюдая шоу. Он рычит так громко, что я могу чувствовать вибрации в своей грудной клетке. Все эти годы тренировок вели меня к этому моменту. Единственный способ чувствовать себя сильнее сейчас — это если бы остальные члены Гвардии были сейчас здесь; нам следовало бы драться с ним вместе. Я вытряхиваю эти мысли из головы. Я уничтожу его за всех нас.

Когда я кончаю с последним солдатом, Сетракус Ра продвигается в центр помещения по направлению ко мне. Он выгибается и создает массивный двуглавый хлыст, которым бьет по земле. Он загорается оранжевым пламенем.

Я даже не вздрагиваю. Нет ничего, что он может сделать, чтобы напугать или остановить меня. Я бегу вперед, вопя.

— За Лориен!

Он щелкает хлыстом над моей головой, отправляя толстое покрывало пламени сверху меня. Я ныряю под его грань и прокатываюсь к ногам Сетракуса. Когда я уворачиваюсь от его топчущих ботинок, я вижу несколько шрамов, опоясывающих его лодыжки. Я примечаю их, но у меня нет времени подумать о возможной связи между его и моими шрамами. Мой меч разрезает его голень прямо над самым верхним шрамом на его левой ноге, и затем я вскакиваю на ноги. Отметина, которую я сделала, мгновенно заживает и превращается в другой шрам. Рана на него совершенно не повлияла, он даже не прихрамывает.

Он ударяет меня хлыстом опять, и я пытаюсь отрезать один из двух его хвостов, но когда пламя затрагивает мой меч, клинок просто тает. Я бросаю остатки меча в него. Он поднимает руку и останавливает оружие в воздухе. Оно кружится и светится, а когда он открывает ладонь, расплавленное лезвие начинает от ручки вырастать вновь, формируясь обратно в блестящий меч. Он улыбается и дает ему упасть на землю.

Я прыгаю за мечом, но когда я его достигаю, его хлыст переплетается вокруг запястья моей правой руки. Моя кожа шипит, открывается рана, но вместо крови появляется очень темная субстанция. Я смотрю на рану и понимаю, что должна чувствовать невыносимую боль, но я онемела. Я наклоняюсь вперед и наконец, достаю меч. Оружие в руке, я снова поворачиваюсь к лицу лидера Могов. Но что-то ужасное происходит с моей правой рукой сейчас. Она не двигается.

Сетракус Ра опять бьет хлыстом, и я отпрыгиваю в сторону, когда он пролетает мимо меня, оставляя пламенный след на своем пути. Когда он поднимает свою руку снова, чтобы переплести хлыст на своем плече снова, я вижу открытое место и использую его. Держа меч в левой руке, я прыгаю на него и вонзаю меч глубоко в его грудь. Я дергаю меч вниз, разрезая его восковую кожу, пока меч не доходит до его торса. Я падаю на спину, глядя на него и отчаянно надеясь, что выступила с последним ударом, которым закончила войну.

Не тут то было. Кроме того, что Сетракус Ра корчится первое время, вместо того, чтобы превратиться в облако пепла, он просто нагибается и вытаскивает меч из своего тела. Он проверяет клинок, смотря на свою густую черную кровь, капающую с него. Затем он берет клинок в рот и кусает его, ломая на половинки, и дает упасть ему на землю. Такое ощущение, что он играет со мной. Что же происходит? Я поднимаюсь на ноги, быстро соображая, какое следующее движение должна сделать. Шаг первый — это избегать Сетракуса Ра как можно дольше, чтобы все это обдумать. Я желаю сильнее, чем когда-либо, чтобы моя Гвардия сейчас находился со мной.

— Элла? Ты слышишь меня?

Ничего.

Я продолжаю отступать, пытаясь находиться как можно дальше от Сетракуса Ра, чтобы дать себе шанс на продолжение битвы. Тогда я и начинаю чувствовать, как моя правая рука начинает покалывать. Я смотрю на нее и вижу, что кожа вокруг раны от хлыста стала черной. Пока я смотрю, обесцвечивание начинает распространяться на мои пальцы и ногти; в течение нескольких секунд вся моя правая рука становится черной до самого запястья. Чувство покалывания исчезает. Моя рука становится невероятно тяжелой, как будто бы покрылась свинцом.

Я смотрю на Сетракуса Ра. Фиолетовый шрам на его шее начинает пульсировать с ярким светом.

— Ты готова умереть? — спрашивает он.

Элла? Если вы идете, то сейчас самый подходящий момент, чтобы выступить. Фактически, сейчас или никогда.

Я так хочу услышать ее голос в своей голове, который бы сказал бы мне, что она и остальные просто стоят за дверью. Мы должны быть вместе, борясь с Сетракусом Ра с нашими Наследиями, дарами Старейшин дарованных нам, пока от него ничего не останется. Но мы бесполезны, бессильны, как те груды пепла, которыми стали все остальные Моги. Вместо этого я здесь одна, моя рука повреждена и бесполезна, и я играю в кошки-мышки с Сетракусом Ра. И он просто стоит здесь передо мной, с огненным хлыстом. Сделав мои Наследия бесполезными, играя со мной. Что происходит?

* * *

Я еще раз осматриваю пустыню, после чего берусь за колесо на коричневой двери и кручу его. После одного поворота, я решил ускорить процесс и просто навалился на него. Стальная лестница за дверью идет вниз, в черную дыру.

— Я могу видеть в темноте, — вызывается Марина. — Я пойду первой, — я отхожу в сторону, чтобы дать ей пройти.

Марина спускается вниз по лестнице, в темноту, и исчезает из поля зрения. Восьмой бросает ей ее ларец.

— Лестница опускается где-то на двадцать футов вниз. Выглядит так, как будто здесь длинный туннель, — кричит Марина. — Пока все чисто, я никого не вижу.

Девятый смотрит на Эллу и меня и говорит.

— Дамы вперед. — Элла начинает спускаться по лестнице и когда она исчезает, Девятый ухмыляется надо мной и говорит. — Ладно, хорошо, но я вообще-то обращался к тебе, Четвертый.

Я качаю головой. Он в высшей степени своеобразен. Он показывает мне на лестницу, подразумевая, что я должен идти следующим.

— Ты знаешь, я люблю тебя, чувак. Давай залезай.

Используя телекинез, я позволяю Берни Косару спуститься первому, он все еще в форме бигля. Затем взяв под одну руку свой Ларец, я неуклюже спускаюсь вниз, использую для этого другую руку. Внутри туннель заплесневелый и холодный. Перед собой я слышу идущих Эллу и Марину, и Берни Косара, когтями идущего по цементу. Я включаю Люмен в своей свободной руке, и охватывая бетонный туннель в течение нескольких секунд, получая направление.

Я использую Люмен, чтобы осветить расстояние между нашим местоположением и крутым поворотом далеко впереди, затем я выключаю его.

— Марина, ты можешь видеть, чтобы держать нас в правильном направлении, правда?

Восьмой и Девятый уже догнали нас. Она кивает, и все мы следуем за ней по темному коридору. Мы не прошли слишком далеко, когда я чуть не врезаюсь в Эллу, которая остановилась как вкопанная.

— О, нет! Я, наконец, достучалась до Шестой! Она нуждается в нас. Она говорит, либо сейчас, либо никогда!

— Так народ, ускоряем темп! — кричит Девятый сзади.

Мы бежим с такой скоростью, с какой только можно через такую темноту. Я включаю свой Люмен через каждые несколько секунд, чтобы удержать нас от лишней работы. Мы делаем крутой поворот, и я снова мигаю рукой, чтобы осветить туннель и показать то, что впереди. Следующие сотни ярдов туннеля наклонены вниз, и свет моего Люмена освещает массивную дверь в конце. Я выпячиваю свою грудь перед собой, пока она не хлопает по двери. Тем не менее, мы продолжаем спринт, я включаю обе свои ладони, чтобы дать нам лучшее представление.

Девятый быстро открывает Ларец и достает оттуда желтый шар, покрытый небольшими шишечками. Как фокусник, он держит его в пальцах и затем ударяет им по двери. Это заставляет несколько дюймов металла отскочить, прежде чем расшириться, становясь черными. Длинные, острые как бритва шипы вырываются из него, и дверь врывается внутрь, как при ударе. Шипы мгновенно исчезают, пока снова не становятся простым желтым шаром, который невинно лежит на полу. Девятый наклоняется, хватает его и бросает его обратно в Ларец, который с громкий щелчком закрывается.

— Я надеялся, что это произойдет, — говорит Девятый восхищенно.

Будь я на его месте, я использовал бы в своих интересах его чудо из Ларца, чтобы сначала посмотреть через дверь, узнать то место, куда мы попадем. Но сейчас не время, чтобы кого-нибудь критиковать.

Все мы выбегаем через дверной проем. Как только мы входим, лампы датчиков-движения загораются над нами. Вспышки красного света и рев сирен поражает наши чувства. В конце этого короткого прохода, мы проходим через другую большую бетонную дверь. Этот проход является подъемом, как только мы приближаемся, появляются десятки Могадорцев с пушками и мечами, готовыми к использованию.

— Моги? Что они здесь делают? — спрашивает Восьмой с недоверием.

— Да. Плохие новости, правительство и Могадорцы объединились, — говорю я.

— Легкая добыча, — говорит Восьмой. Девятый подталкивает меня вперед и показывает преувеличенный жест одобрения для наших новообретенных Членов Гвардии.

Я чувствую волну адреналина, идущую по телу, что раньше я чувствовал только в моих видениях. Вдруг я знаю, что делать. Я смотрю на других.

— Следуйте за мной! — кричу я. Они поворачиваются ко мне. Я бросаю Ларец, зажигаю Люмен в обеих ладонях, и бросаюсь вперед. Последнее, что я замечаю краем глаза — Элла, подхватывающая мой Ларец.

Точно так же, как в моем видении, я направляю Люмен на ноги, когда бегу, и они вспыхивают. Огонь поднимается по моим ногам, и охватывает мое тело, пока я достигаю первого солдата. Я прыгаю, подобный огненному шару, прямо через него. Он обращается в пепел, и я продолжаю бежать.

Я пробегаю мимо Могов, и они разворачиваются, чтобы выстрелить в меня, но мой огонь дает прекрасную защиту. Я наклоняю голову и бегу с раскинутыми руками, эффективно отгоняя других солдат прочь. Марина, Восьмой, и Элла находятся позади солдат, атакуя их сзади, пока я мчусь вперед. Девятый бежит по потолку и убивает Могов сверху. Я бросаю огненные шары в ближайших ко мне и в считанные секунды, они все сгорают, оставляя за собой густое облако пепла и дыма, висящего выше. Я замедляю свой темп, когда вижу, что последний бежит вниз. Когда мы достигаем дальнего конца комнаты, я запускаю большой огненный шар в дверь, разбивая её вдребезги. Я трачу секунду, чтобы восхититься, как хорошо работал Берни Корсар, также прихвативший свою долю Могов, хотя сейчас не время и не место для поздравлений. Возможно, Девятый так повлиял на меня. Все мы движемся, чтобы увидеть, что будет дальше.

* * *

Сетракус Ра сделал что-то со мной. Я не могу двигаться вообще, и замираю на месте. Сначала я думала, что это просто следствие боя или странной раны на руке, либо всего вместе. Затем я понимаю, что что-то серьезно не в порядке, что-то останавливает меня и не дает сдвинуться. Я поднимаю голову вверх, чтобы посмотреть на Сетракуса Ра, надвигающегося на меня. Сетракус Ра выпустил золотую трость с черным глазом на ручке. Он вскидывает ее, и глаз открывается, моргает, поворачивается налево, затем направо, прежде чем найти меня. Тогда глаз медленно закрывается, и распахивается обратно, чтобы испустить туманящий разум ослепительный красный свет. Когда луч скользит по моему беспомощному телу, он оставляет после себя странное, вибрирующее ощущение на моей коже. Мне жизненно необходимо вновь двигаться. Мне нужно убраться подальше от этого жуткого света, от того что он делает со мной, но я обездвижена. Моя рука весит тонну. Я уязвима, и мне нужно восстановить контроль — над ситуацией и над собой. Но я не могу.

Свет от глаза становится фиолетовым, и он скользит по моему лицу. Я облизываю губы и ощущаю вкус чего-то сожженного. Сетракус Ра движется ко мне, пока он на расстоянии в несколько футов. Я закрываю глаза и сжимаю челюсть, думая о Джоне и Катарине, и Сэме, и Марине, и Элле. Я вижу Восьмого и Генри, и Крейтона, и даже Берни Корсара. Я не доставлю Сетракусу Ра повод для гордости и удовольствия, глядя на него, пока он меня убивает. Что-то горячее и мягкое касается моего лба, как порыв воздуха. Я готовлю себя к тому, что должно произойти, и тем мукам, что оно принесет. Когда ничего не происходит, я открываю глаза, чтобы увидеть Сетракуса Ра просто стоящего там. Ну, не совсем. Полосы красного и фиолетового света из рукоятки его трости ползут вверх и вниз по его массивному телу.

Сетракус Ра начинает дрожать, и белый свет очерчивает его плечи и руки. Он падает на колени в конвульсиях, его огромная голова дергается вверх и вниз. Затем его бледная, восковая кожа отделяется от мышц и костей. Когда кожа вновь возвращается на его уменьшающееся тело, у неё новый, оливковый тон. Длинные светлые волосы вырастают из его головы, пока у него не появляется полная копна волос. Когда он смотрит на меня, я рвусь в атаку сильнее, чем когда-либо, но я все еще не могу двинуться. Он стал мною — серые глаза, высокие скулы и окрашенные светлые волосы.

— Чтобы я пока что был тобой, ты должна остаться в живых, — говорит он моим голосом, — но только пока.

Он поднимает ладони в воздух, и, как если бы один магнит был в потолке, а другой — в моей черной руке, я взмываю с земли прямо к потолку, и зависаю там, в пятидесяти футах от пола. Я чувствую болезненный шум в моей голове. Я снова пытаюсь мысленно позвать Эллу, но не слышу даже собственных мыслей. Когда я прикасаюсь своей свободной рукой к той, что касается потолка, она тоже становится черной. Тяжкая скованность моих рук распространяется. Все чем я могу двигать — это глаза. Все мое тело сейчас черное. Черный рок.

Глава 29

Я вновь беру на себя лидерство. Марина идет следом за мной, с рычащим Берни Косаром, бегущим около нее. Элла все еще несет мой ларец, а Восьмой и Девятый следуют недалеко позади. Моё пламя сделало меня неуязвимым, мало того, оно пожирает любого магадорского солдата, который выходит из-за угла или проходит через дверь. Огонь не только охватил все мое тело, но еще и мой разум. Я никогда не чувствовал себя настолько уверенным, полным решимости, готовым тотчас истребить наших врагов.

— Она мне так и не ответила! — вскликивает Элла, когда мы входим в другой заполненный сиренами и мигалками коридор. — Я вообще не знаю, слышит ли она хоть что-нибудь из того, что я говорю.

— Ну, по крайней мере, она еще не мертва, потому как у нас не появились новые шрамы, — говорит Девятый, открывая свою ногу как в доказательство этого.

Мой огонь становится выше и шире, затрагивая стены и потолок коридора, когда я прохожу через него. Трудно описать мою энергию, как я вообще способен ее вмещать и использовать. Я готов к поединку с Сетракусом Ра и я знаю, что другие готовы к этому тоже. Девятый и Восьмой как катящиеся вниз шары, отправляющие солдат в забвение, прыгая от одного Мога к другому, Марина также бесстрашно сражается, используя все возможные способы, чтобы раскидать солдат в разные стороны. Элла с меньшими силами кажется, смотрит на то, как мы бьемся с солдатами с некоторой завистью. Я бы хотел, чтобы у меня было время остановиться и сказать, насколько она необходима, как важна была ее способность телепатического общения для нашего объединения. Как она, являющаяся самой молодой из Лориенцев, является представителем нашей длинной жизни и силы нашей Гвардии. Мы готовы восстановить Лориен и это возможно благодаря тому, что мы привнесли в это сражение, каждый из нас. Коридор разделяется и нам нужно быстро решить, каким путем идти. Разделение уже никогда не будет для нас выходом.

— Окей, Огненный парень, куда идем? — спрашивает Девятый.

Марина делает шаг вперед и говорит.

— Сюда, — ее способность видеть в темноте лучше, чем ограниченность взора, который дает Люмен, потому я тушу свой огонь и мы все следуем за ней налево.

Марина даже не колеблется на подходе к длинной широкой комнате, заполненной высокими коричневыми колоннами. Как и все мы. Наше вооружение уже наготове, когда мы слышим шум, исходящий от людей, идущих в дальнем конце помещения. Я дергаю Марину за руку.

— Эй, ты видишь кто это?

— Да. По-видимому, это правительственные солдаты. Это точно не Моги. Их много, не знаю, может двадцать или тридцать, может быть больше, — она поворачивается и направляется к ним. Мы все делаем то же самое. Мы можем с легкостью раскидать их, сломать их оружие с помощью телекинеза. Мы проносимся через большую комнату, проходя мимо еще одного коридора, и поворачиваем налево, где обнаруживаем дюжину правительственных солдат в черном, охраняющих большую металлическую дверь. Сразу же, как замечают нас, они становятся строем, чтобы полностью перекрыть нам путь и начинают стрелять. Как будто заранее готовые к этому, Марина и Восьмой оба поднимают руки, останавливая только на несколько дюймов вылетевшие пули. Тут же Девятый присоединяется к действию и использует силу своего разума, чтобы вырвать пушки у них из рук, и поднимает этих солдат в воздух к куполообразному потолку. Каждый из нас берет по пушке.

Девятый как клином врезается в сотрудников у дверного проема, который они охраняли, и срывает его с петель.

За дверью находится еще один коридор, в этот раз, двери расположены с обеих его сторон. Девятый забегает вперед и останавливается возле каждой двери, прикладывая к ней ухо и прислушиваясь.

Последовательно проверяя комнаты, он сообщает, что они пусты. В конце коридора мы обнаруживаем что-то, похожее на пустующие тюремные клетки. Мне интересно, если мы так близко подошли к тому, чтобы обнаружить Шестую, то, скорее всего, она может оказаться за любой из этих дверей.

Я обнаруживаю следы крови перед одной из дверей. И с десяти футов я срываю дверь с петель. Внутри клетки все черно, как смоль. Прежде чем у меня появляется шанс использовать свой Люмен, Марина толкает меня.

— Здесь человек! — кричит она.

Мы слышим стон, исходящий из угла. Я мигаю своим светом в темноту. Там испуганная и грязная та, кого, я думал, что уже никогда не увижу снова. Сара. Я падаю на колени, мой свет тускло светится. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но выходит только писк. Я пробую еще раз.

— Сара.

Я не могу поверить, что она сидит прямо передо мной. Я не могу поверить, что мы нашли ее.

После беглого взгляда на меня Сара обнимает себя за колени, прижатые к груди. И испуганно смотрит на меня. Боится меня. Она роняет голову на колени и начинает рыдать.

— Пожалуйста, не делай мне это, не обманывай меня больше. Я не могу принять это. Я не могу принимать это больше.

Она снова и снова покачивает голову. Я не думаю, что она даже поняла, что я не один. Я чувствую каждого у себя за спиной, все они скрыты в темноте.

— Сара, — шепчу я. — Это я — Джон. Мы здесь, чтобы отвезти тебя домой.

Девятый отходит назад, но я слышу, как он говорит кому-то.

— Так это и есть знаменитая Сара, а девочка хорошо выглядит, даже грязной.

Сара подтягивает колени к груди еще плотнее и смотрит на свои колени. Она выглядит такой уязвимой и испуганной, я просто хочу обнять ее. Но я медленно двигаюсь к ней, готовый на все. Это может быть ловушкой. Я еще не зашел так далеко, только чтобы действовать не задумываясь. Когда я касаюсь ее плеча, она в панике кричит. Я чувствую, что все позади меня вздрогнули от внезапного шума, от неподдельного ужаса в ее голосе.

Она прижимается спиной к стене, ее волосы прилипли к шершавому бетону. Тогда она поднимает лицо к потолку и кричит:

— Не обманывай меня больше! Я все тебе рассказала. Пожалуйста, не обманывай меня больше!

Марина выходит вперед, таким образом, она стоит рядом со мной. Она хватает меня за руку и встряхивает меня. Затем поднимает меня на ноги.

— Джон, мы не можем здесь оставаться, мы должны двигаться. Мы должны взять Сару с собой!

Сара, наконец, смотрит не только на меня и видит остальных. Я вижу, как она смотрит на Марину, стоящую тут, глядя на нее сверху вниз. Ее глаза расширились, и она смотрит на меня, затем она озирается на других, на тех, кто подошел ближе. Слезы текут толстой полосой по слою грязи на ее щеках.

— Что происходит? Неужели ты здесь? Вы все действительно здесь?

Я опять опускаюсь рядом с ней на колени.

— Это я. Это мы. Я обещаю. Посмотри, даже Берни Косар желает с тобой поздороваться. — Тот подбегает и лижет ей руку, виляя хвостом.

Я кладу на нее свои руки, мои глаза наполняются слезами, когда я замечаю у нее синяки на запястьях. Я подношу ее пальцы к своим губам.

— Сара, послушай меня. Я знаю, что бросил тебя в прошлый раз. Я обещаю тебе, что никогда не сделаю этого снова. Ты слышишь меня? Я не оставлю тебя, никогда. — Она продолжает смотреть на меня так, как будто я могу исчезнуть или превратиться в огнедышащего монстра.

Тысяча других вещей, о которых я думал настолько долго, проносится в голове, и я изо всех сил пытаюсь сказать больше. Я возвращаюсь в прошлое к нашей последней беседе на детской площадке, за момент до того, как полиция схватила меня.

— Эй, Сара. Ты помнишь, когда я сказал, что думаю о тебе каждый день. Ты помнишь это?

Она смотрит на меня и кивает головой.

— Ну, я вспоминал и я вспоминаю. Каждый день.

Она позволяет себе предварительную улыбку.

— Теперь ты веришь, что это — действительно я?

Она снова кивает.

— Сара Харт, я люблю тебя. Я люблю только тебя. Ты слышишь меня?

Она смотрит так доверчиво, что мне захотелось схватить, прижать ее, и сказать ей, что все кончено, и что со мной она будет в полной безопасности. Всегда. Она целует меня, охватив мое лицо своими руками.

— Четвертый, вставай! Мы должны идти, — кричит Восьмой. Он и остальные направляются к двери, с тревогой осматривая коридор в обоих направлениях.

В коридоре раздается взрыв, и Восьмой спешит увидеть, что происходит, а за ним устремились Элла и Марина.

— Что, черт возьми, ты так возишься, парень? — Кричит мне Девятый, бешено жестикулируя и указывая на дверь. — Поднимай девушку и бегом вперед! Сара Харт, это ужасно приятно встретиться с тобой, но нам действительно необходимо быстро уходить! Немедленно!

Девятый бросается помогать мне, поставить Сару на ноги. Как только она поднялась, он крепко обнимает ее. Она выглядит смущенной столь теплым приемом, а я удивляюсь его подмигиванию мне у нее над головой.

— Сара Харт, проклятье! Ты хоть догадываешься, что этот бестолковый говорит о тебе?

Я улыбаюсь Саре, потом Девятому.

— Нет, — Сара тихо смеется, наклоняется ко мне и свивает пальцы наших рук.

— Ладно, ладно. Идемте, вы двое, — говорит Девятый, разворачиваясь к двери.

Я смотрю в голубые глаза Сары.

— Прежде чем идти, я должен тебя кое о чем спросить. И ты должна понимать, о чем я хочу тебя спросить. Ты не работаешь на них, не так ли? Правительство и Могадорцы?

Сара покачала головой.

— Почему все меня об этом спрашивают? Я никогда не предавала любого из вас.

— Подожди. Кто это все? Кто об это тебя спрашивал? — Спрашиваю я.

— Шестая, — отвечает Сара, удивленно глядя на меня, к чему этот вопрос. Ее голубые глаза расширились. — Ты не нашел ее?

— Ты видела Шестую? — Возбужденно обращается Марина. — Когда? Где?

— Она борется с Сетракус Ра, — говорит Сара, вновь начиная нервничать. — Они захватили ее некоторое время назад.

— Что? Ни в коем случае! Это мой бой! — кричит Девятый.

— Не волнуйся, парень, если мы поспешим, возможно, и тебе кусочек достанется, — говорю я.

Затем я вижу, как по коридору бегом возвращаются Восьмой, Марина и Элла.

— Туда, — кричит Марина.

Я хватаю Сару за руку и тяну ее за собой. Все мы мчимся вниз по коридору. Где мы находим Берни Косара, стоящего перед металлическим дверным проемом размером с вход погрузочного дока, и неудержимо лающего.

На сей раз Девятый действительно использует свой камень, чтобы посмотреть сквозь дверь. Как и прежде появляется конус белого света, тогда мы смотрим прямо на огромную комнату.

— Похоже, что там что-то происходит. Я вижу движение в тенях, — говорит Восьмой.

— Я телепортируюсь через дверь и разведаю это.

— Восьмой, подожди секунду.

Я задерживаю его своей рукой, чтобы остановить его.

— Никакой разведки. Мы просто должны сделать это, все мы.

Восьмой смотрит на меня в течение секунды, затем кивает.

— Ты прав. Это работа для всех нас.

Когда мы все собрались у двери, я смотрю сверху вниз на ряд решительных лиц. Даже лицо Сары. Она отошла от образа плаксивой спасенной девушки к воину с большим удовольствием. Впечатляет. Она, конечно, и понятие не имеет, о том, что должно произойти. Вполне вероятно, это будет эпической битвой, если не сражением. У меня такое чувство в желудке, что все вело именно к этому моменту. Это может быть тем, над чем мы все так работали.

— Независимо от того, чтобы внутри не случилось, — говорю я, включая Люмен в своих руках, — мы убьем Сетракуса Ра, несмотря ни на что.

Я больше говорю это для себя, чем для них.

— Мы все за это, чувак, — говорит Девятый.

Я держу свои светящиеся ладони на двери, и тогда, когда я собираюсь вынести дверь внутрь, женщина с красными волосами и с перевязанной рукой, ковыляя входит через дверь в дальнем конце зала. Она и я одновременно задыхаемся, затем она поворачивается и бросается назад через дверь.

— Подождите! Агент Уолкер! — кричу я ей вслед.

— Уолкер? Ты шутишь что ли? — недоверчиво спрашивает Девятый. — Девчонка-солдат, которая пыталась схватить нас?

Остальные просто смотрят, сбитые с толку из-за удара, перед тем как Восьмой громко говорит.

— Я приведу ее для тебя, — говорит он, и затем исчезает. Когда он в следующие мгновение появляется с ней, ее руки скручены за спиной. Первое, что я делаю, это срываю золотой значок с передней части ее рубашки.

Девятый вырывает значок из моих рук и проводит большое шоу, внимательно его рассмотривая.

— Так, так, так. Кто тут у нас? Специальный агент Уолкер? — смеется Девятый. — Леди, вы ужасно выглядите!

Он вручает мне значок, как если бы на нем вдруг появились вши.

— Ты знаешь, насколько ты жалкая? — кричу я. — Работая с Могами, делая для них грязную работу, для чего? Они уничтожат тебя!

— Я делаю свою работу, — говорит она натянуто. Восьмой жестко контролирует ее. — Мы делаем то, что является лучшим для нашей страны.

Она смотрит на меня с вызовом. Но я знаю, что мы достаточно скоро проясним, как она должна нас бояться.

Сара указывает на нее.

— Я видела тебя раньше. Джон, она была там, когда забрали Шестую.

Девятый хватает Агента Уолкер за шкирку рубашки, как гангстер из каких-то фильмов. Восьмой нисколько не ослабляет хватку на ее руках. Девятый пихает свое лицо прямо перед ней.

— Я хочу этого, я собираюсь убить ее.

Уолкер теперь отчаянно пытается вырваться от Девятого и освободиться от Восьмого.

— Стойте! Я знаю, где ваш корабль! — умоляет Специальный Агент Уолкер. — Я знаю, он вам нужен, а вы никогда не найдете его без меня.

— Наш корабль здесь? — спрашивает Марина, точно не определившись, может ли она доверять тому, что говорит Агент Уолкер.

Агент прищурилась.

— Я покажу вам, если вы меня отпустите.

— Что думаешь, Четвертый? — спрашивает Девятый.

— Джон? Что случиться, когда вы найдете ваш корабль? — спросила Сара, хватая мою руку.

— У нас нет на это времени! — говорит Марина.

— Я знаю, что Шестая находится внутри этой комнаты. Факт в том, что эта женщина скажет нам все, чтобы воспрепятствовать нам войти, говорит мне, что я права! Забудьте о ней! Какая разница, если и здесь наш корабль, пока с нами нет Шестой.

— Я разберусь с ней, — говорит Девятый.

Уолкер всплывает в воздух и повисает на крюке светильника высоко над нами, краснолицая и разъяренная. Девятый смотрит на нас, подмигивает и щелкает за спиною пальцами, вынося дверь.

— Марина права. Шестая и Сетракус Ра уже начали. Может и мы? — Он улыбается Саре. — Ты довольно симпатичная задира, насколько я слышал от Джона, — говорит он, протягивая ей могадорскую пушку агента Уокера. — Думаешь, сможешь с ней справиться?

Сара взяла пушку.

— Если она дернется на светильнике, я ее уничтожу. С удовольствием.

Я смотрю на остальных Гвардейцев.

— Время пришло.

Мы бросаемся внутрь. Мы не должны выяснять, кто что делает. Мы просто знаем. Тут тихо и темно, и воздух пронизан ужасной вонью. Все, о чем я могу думать, является ли это ареной, которая продолжала появляться в моих снах. Это она? Я осматриваюсь вокруг, пытаясь увидеть, могу ли я это сказать. Центр большого зала тускло освещен. Девятый бежит в круг света и вопит.

— Пора прийти и поиграть, Сетракус, ты кусок дерьма!

— Где Шестая? — спрашивает Марина. Она присоединяется к Девятому в центре комнаты, наряду с Восьмым. Они быстро роняют свои Ларцы и начинают осматриваться вокруг.

— Ребята! Там что-то на потолке, — говорит Элла, а ее голос эхом отдается по комнате. Я смотрю вверх, чтобы увидеть небольшое образование из пород, свисающих с потолка.

Я освещаю объект своим Люменом и омываю его светом, он выглядит почти как статуя.

— Это не правильно. Я не знаю что, но что-то не так, — говорю я вполголоса.

В то время как мы наблюдаем за тенью на любой признак движения, Девятый использует свое анти-гравитационное Наследие, чтобы взбежать на потолок и осмотреть горную породу. Когда он начинает приближаться, я слышу вопль знакомого голоса.

— Остановись!

Я оборачиваюсь кругом, чтобы увидеть Шестую одиноко стоящую в дверном проеме. Петля толстой веревки свисает с ее бедра, и в ее руке зазубренный синий меч, она выглядит целой и невредимой. Теперь это Шестая, которую я помню, уверенная и сильная. Сделала ли она это? Возможно ли, что Шестая убила Сетракуса Ра?

— Шестая! О, мой Бог, это ты! — кричит Марина. — Ты в порядке!

— Все кончено, — говорит Шестая. — Сетракус Ра мертв. Это образование на потолке Могадарский яд. Держитесь подальше от него.

Облегчение в воздухе ощутимо. Восьмой телепортируется сбоку от Шестой и окутывает ее руками в огромные объятья.

Шестая всегда была самой сильной из нас, даже сильнее меня или Девятого. Она только что спасла Лориен, Землю, и возможно даже всю Вселенную. Я хочу забрать ее, положить ее на свое плечо, и шествовать с ней обратно на Лориен.

Я тоже начинаю к ней подходить, но Элла хватает меня за руку и тянет назад. Я слышу ее в своем сознании.

— Джон. Что-то не так.

В следующие несколько минут происходит то, что я чувствую, как в замедленном действии. Шестая вытаскивает синий зазубренный меч и делает выпад вперед. В ужасе я смотрю, как Восьмой становится твердым, тогда как наконечник меча проходит через середину его плеч. Он падает вперед. Шестая отталкивает тело Восьмого своим мечом, и он падает на пол, неподвижно.

— Нет!

Кричит Марина у меня за спиной и бросается к Восьмому.

Я парализован от шока, пока мой инстинкт борьбы умирает. Я смотрю вниз, и массивный огненный шар образовался в моей правой ладони. Независимо от этой путаницы, я ясно чувствую и знаю, что я должен сделать. Это не может быть Шестая. И кто бы это действительно не был, я должен убить их.

— Шестая, — говорю я, катая огненный шар на кончиках своих пальцев. — Что они сделали с тобой?

Она смеется и поднимает другую руку, сжатую в кулак. Синяя молния выстреливает между ее пальцев и распространяется по всему потолку комнаты. Мой огненный шар исчезает. Что происходит?

— Четвертый!

Я смотрю вверх, чтобы увидеть летящего по воздуху Девятого прямо над собой. Его анти-гравитационное Наследие, должно быть, тоже его подвело. Мне удается поймать его и это достаточно для того, чтобы остановить его от удара о землю и помочь ему встать на ноги.

Марина более защищена, чем Восьмой, оружие направленно и готово к выстрелу. Восьмой все еще находится на земле, и я не могу сказать, как сильно он ранен. По крайней мере, я знаю, что он жив, так как у меня не появилось новых шрамов. Марина выпускает веер пуль, но они останавливаются в дюйме от лица Шестой и бесполезно падают на бетон. Я снова пытаюсь осветить себя своим Люменом, но ничего не происходит.

С высоко поднятым мечом тело Шестой начинает трястись и размывается с быстрой вспышкой белого света, она становиться выше, и ее длинные светлые волосы сжимаются в небольшой участок на вершине большого черепа. Ее лицо удлиняется и трансформируется, так или иначе я знаю, что она превращается в Сетракуса Ра. Я понимаю это еще до того, как светящийся фиолетовый шрам появляется на его шее. Два батальона Могов молча выходят из-за дверей по бокам комнаты и становятся по бокам от него. Не говоря ни слова, Девятый, Марина, Элла и я движемся поближе друг к другу. Стоя над Восьмым, чтобы стало ясно, что мы столкнемся с ним вместе.

— Все вы в одном месте. Как это удобно для меня. Я надеюсь, вы готовы умереть, — рычит он.

— Я думаю, что ты неправ, — отвечаю я.

— Такие же мысли приходили и к Шестой. Но она ошиблась. Очень ошиблась. — Он улыбается, его отвратительные и прокуренные зубы сверкают в тусклом свете.

Девятый смотрит на меня и потирает руки, все в нетерпеливом ожидании.

— Малыш Джонни, мы обсуждали, как важна для меня гигиена полости рта?

Он оглядывается на Сетракуса Ра.

— Чувак, ты бы почистил свои зубы, прежде чем даже думать угрожать мне!

Он удлиняет свой светящийся красный посох, поворачивается к Сетракусу Ра и атакует. К счастью у нас все еще есть сила наших Наследий!

Глава 30

Краем глаза, я вижу Девятого, атакующего Сетракуса Ра. Я вернулась к Восьмому, чтобы проверить, смогу ли я его вылечить. Я положила руки на рану на груди Восьмого, жду, чтобы мое Наследие вновь заработало. Ничего. Я прошу Восьмого держаться, бороться через боль, но его карие глаза закатились, а дыхание становится все более и более судорожным. В панике я вспомнила рисунок в Лориенской пещере, тот на котором Восьмой убит мечом Сетракуса Ра. Неужели это предсказание сбывается? Я отчаянно нажимаю руками на всю его грудь.

— Марина! — кричит Джон. — Мы должны вывести тебя и Восьмого из этой комнаты, сейчас же! Я чувствую, если мы уберемся от Сетракуса Ра, то наши Наследия снова заработают. Если я прав, то ты все еще можешь спасти Восьмого.

— Он почти ушел, — удалось мне выдавить. — Может быть слишком поздно, независимо от того, что мы сделаем.

Я не могу заставить себя рассказать ему о наскальных рисунках. Я удивлена, как Восьмой мог думать обо всем этом, помнить рисунок, знать, что это может быть тот самый момент. Надеюсь, что нет.

— Тогда мы должны поторопиться, — говорит он, вручая мне пушку Могов и поднимая Восьмого.

— Стреляй во что-нибудь или кого-нибудь, кто не является нашими друзьями.

Мы стараемся покрыть сотню ярдов до двери так быстро, как можем, посматривая при этом на другие, заблокированные в бою. Каждого Мога на пути я превращаю в пепел, я чувствую себя все сильнее и сильнее. Я стараюсь не думать о том, где Шестая, настоящая Шестая, или что с ней случилось. Я знаю, это была не Шестая. Жаль, что я не убила его до того, как он раскрыл себя. Я осматриваю комнату. Девятый бьется с Сетракусом Ра, они топчутся на месте, его жезл сталкивается с мечом Ра. Он гораздо сильнее Девятого, это выглядит так, будто Сетракус Ра играет с ним, просто выжидает правильного момента, чтобы ударить и убить.

Каждая унция уверенности и силы, которые я чувствовала минуту назад, ушли из меня. Все очень просто, их очень много, а нас мало. И мы без наследий, а это значит, что мы просто дети. Дети, бьющиеся с организованной армией инопланетян. Я не хочу покидать остальных, но я знаю, что Джон прав. Я знаю, что мне надо выбраться отсюда, если я хочу вылечить Восьмого. И спасение Восьмого — единственный выбор.

Мы почти у самой двери, когда две дюжины Могов выходят прямо на нас. У некоторых из них пушки, у остальных мечи, и все они кажутся ужасающе непобедимыми. Я пытаюсь стрелять в них, но выстрелы пушки, которые я посылаю в них, не могут пробить брешь в надвигающейся толпе. Их слишком много. Джону удается посадить Восьмого прямо за дверью, за тем он присоединился ко мне, атакуя их своим мечом. Я сражаюсь рядом с ним. Я не позволю пасть Джону, в независимости от того, насколько плохи наши шансы. Мы защищаем друг друга, мы черпаем силу друг от друга, когда слабеем. Вот почему мы до сих пор живы, и вот почему мы выиграем. Мы сильнее, когда мы вместе.

Джон косит Могов, одного за одним, методично и быстро. Я постоянно стреляю, маневрирую, чтобы заблокировать дверь и защитить Восьмого. Я спряталась за дверь, чтобы проверить состояние Восьмого. Я чувствую его пульс, который слабеет, а я могу сказать, что мое Наследие еще не вернулось. Я положила руки на него и свирепо шепчу.

— Ты не можешь умереть, Восьмой. Ты меня слышишь? Я собираюсь тебя вылечить. Мои Наследия вернутся и я тебя вылечу.

Я понимаю, что Моги атаковавшие нас, все сгинули, уничтожены, и резкая тишина пугает меня.

— Нам нужно поторапливаться. Скоро придут новые, — срочно сказал Джон.

Мы слышим оглушительный крик, через дверь мы можем видеть Берни Косара, трансформировавшегося в чудовище и окруженного Могами, которые пытаются разрубить его, но он прыгает вне их досягаемости. Моги не могут его достать, но и он не в состоянии сильно им навредить, так или иначе. Мы вернулись обратно в комнату в тот самый момент, когда Сетракус достал кнут. Его конец загорелся и Сетракус поразил Девятого в руку. Рана немедленно стала черной. Джон повернулся, сказать что-то, когда я услышала выстрел. Прежде чем я смогла спросить, что случилось, тело Джона вздрогнуло, и он упал на пол.

* * *

Я застряла в потолке, заваленная черными камнями. Я смотрю, как остальные Гвардейцы бьются за свою жизнь, а я вообще не чувствую своего тела, не говоря о том, чтобы дать им знать, что я здесь. Я беспомощна и это меня убивает. Я тренировалась каждую секунду моей жизни, как не быть беспомощной. Сетракус Ра не великий боец. Он убивает нас только потому, что может сделать нас бессильными. Я хочу стоять там с его головой в руках, чтобы все Моги видели. Я хотела бы убедиться, что они все станут свидетелями уничтожения их лидера, и тогда я оставила бы их в той же куче пепла.

Я что, смотрю сон, как умирает Лориен? Мы думали, что мы такие сильные, такие умные и такие подготовленные. Мы думали, что собираемся закончить войну и улететь домой, обратно на Лориен. Мы все дураки, высокомерные дураки. Мы знали, что Сетракус Ра великий и ужасный Могадарский лидер, но мы ничего не знали о том, как он борется, какие силы привносит в бой. В ретроспективе кажется очевидным, что у него есть сила забрать наши Наследия.

Я хотела бы иметь возможность контактировать с моими братьями Гвардейцами, я была бы в состоянии направлять их. С одной стороны, я вижу, что хотя они колоссально сильны физически, они мало что могут на пути ментальной техники. Эти парни так же глупы, как скала, под которой я нахожусь. Они показывают свои движения прежде, чем делают их. Их план атаки легко прочитать потому, что его у них нет. Это игра численности и брутальной силы, и это враг, который может быть разбит, если вы знаете что с ним делать. Но когда ты в гуще событий, это невозможно увидеть. Хотела бы я сказать Гвардейцам, сфокусировать всю их энергию и силу на Сетракусе Ра. В противном случае, я чувствую, бой будет коротким, и Моги почти наверняка победят.

Я вижу, Берни Косар был ранен. Он трансформировал себя в огромного зверя, таким он становился еще в Парадизе. Его тело огромное и мускулистое, его зубы и когти острые и зазубренные, и два скрюченных рога выросли из его головы. Я вижу как Сетракус Ра попадает в Девятого своим кнутом и рука девятого тут же почернела, я могу только предположить, что скоро он окажется в таком же положении, как и я. Джон подстрелен, валяется, корчась от боли. Марина подняла пушку и начала стрелять в надвигающихся Могов.

Элла крадется из комнаты. У нее есть план?

От наблюдения за Эллой меня отвлек звук ревущего от боли Берни Корсара. Я вижу как он опал на свои колени. Хотя он все еще сражается, все еще убивает Могов, но раны сильно истекают кровью. Мучительно наблюдать за тем, как он медленно умирает, в таком количестве боли.

Я истекаю кровью, я чувствую, как моя кровь и моя сила уходят из меня, а я ничего не могу сделать.

* * *

Волна за волной Моги продолжают прибывать. Я понятия не имею, сколько мы их сегодня убили, но это не имеет никакого значения. Без наших Наследий это как пытаться остановить цунами кучей Швейцарского сыра.

Марина позади меня стреляет в Могов. Я оглянулся на Берни Косара и вижу как Моги тащат его из угла веревками, привязанными к рогам.

— Трус, ты просто трус! Ты парализовал нас, чтобы побить! — слышу я крик Девятого. Я вижу его в центре комнаты, одна из его рук черная и тяжело висит, и абсолютно бесполезна, когда Сетракус поднимает свой кнут обратно.

Сетракус Ра улыбнулся:

— Вы можете называть меня как хотите. Это не изменит тот факт, что вы все погибните.

Он хлещет огненным кнутом. Девятый пытается блокировать огненные концы своим посохом, но с одной рукой это нереально. Один из наконечников попал в руку Девятого, отправляя посох в полет, а остальные концы кнута попали Девятому в лицо. Он закричал от боли, когда его рука и лицо стали чернеть. Сетракус наступает на него. Я должен сделать, что нибудь прежде, чем стану абсолютно бесполезным или умру, так что я стал стрелять, со своей позиции на полу, из пушки в Сетракуса Ра. В лучшем случае, я отвлеку внимание, но я сделаю все, что смогу. Он останавливает каждый выстреленный снаряд, посланный в него, и отбрасывает в сторону, как будто они ничто.

* * *

Я слышу новый источник выстрелов из пушки. Я повернулась к двери и увидела Сару, входящую в комнату, стреляющую в Могов. Элла за ней.

— Она не тренировалась. Она не сможет выжить в битве с Могами и Сетракусом Ра! — кричу я. — Ты должна выбираться отсюда! Это не твоя битва!

Сара игнорирует меня и продолжает двигаться вглубь комнаты. Девятый пытается убраться от Сетракуса Ра, но его руки, обе теперь полностью черные, свисают вниз. Его лицо быстро становится таким же черным, как его руки. Сетракус ударил Девятого снова, на этот раз, попав двумя концами кнута прямо в центр груди. Девятый застонал и Сетракус крикнул:

— Я слышал, ты должен был быть моим величайшим соперником, но гляжу на тебя, и вижу — ты ничто!

Когда Сетракус Ра снова занес кнут, чтобы нанести смертельный удар Девятому, Элла выскочила из-за Сары и кинула что-то в него, что-то похожее на маленькое красное сияние. Оно ударило Сетракуса в руку, и он оглянулся, шокированный, перед тем как издать оглушительный рев.

Я чувствую, что-то изменилось внутри меня. Это немедленное и очень мощное, будто кто-то воткнул меня в энергетический источник. Я сфокусировался на своих руках и попытался еще раз зажечь Люмен. К моему удивлению это сработало. Наши Наследия снова вернулись!

Позади себя я слышу, как кричит Марина и бежит к Восьмому, который до сих пор за дверью. Я вижу ее пробежку, потом ее руки на его груди, работающие над его ранами. Она смотрит на меня через дверной проем.

— Что сейчас произошло?

Я встряхнул головой.

— Без понятия, но теперь у нас будет действительно настоящий бой.

Мои ладони светятся, я повернулся к центру комнаты, где Сетракус Ра царапал свои руки, пытаясь отцепить маленький красный предмет, который в него кинула Элла. У него, наконец, получилось, и он повернул кнут к Элле и Саре, которая до сих пор стреляет из пушки. Они не успевают быстро убраться в сторону и кнут их ударил. Они обе упали.

* * *

Как только дротик попадает в Сетракуса, я чувствую изменения. Мои Наследия вернулись. Моя сила возвращается. У меня появился шанс выбраться отсюда и помочь остальным.

Я начинаю бороться с черной западней и наконец, могу чувствовать, что двигаюсь, но недостаточно, чтобы вырваться.

Продолжая бороться, я посмотрела вниз. Джон вместе с Сарой и Эллой, обе лежат. Он оставил за собой кровавый след и груды пепла. Марина бежит к Восьмому. Берни Косар все еще в углу, но теперь он разрывает Могов, которые тащили его секунду назад. В центре комнаты, Девятый все еще наедине с Сетракусом Ра и в состоянии сломать черную скалу, удерживавшую его тело.

Наблюдение этого дало мне надежду, что я могу сломать мою личную каменную тюрьму и продолжила мои попытки выбраться, пока не почувствовала, что западня начала поддаваться. Скоро я выберусь. Я неистово пытаюсь освободить себя. Только одно я сейчас хочу, показать Сетракусу Ра, что такое настоящая драка на руках.

* * *

Только я потеряла надежду, что когда либо смогу вылечить Восьмого, как мои Наследия вернулись. Я положила свои руки на рану у него на груди и чувствую, как они начинают работать. С каждой секундой, его сердце бьется все сильнее и сильнее. Я никогда в своей жизни не чувствовала ничего лучше, чем это устойчивое «бум, бум, бум». Если бы я не была в центре битвы за жизнь, за будущее, я бы тут же заплакала, но остаюсь сильной и держу свои эмоции под контролем.

Я посмотрела вниз и увидела открытые, дрожащие глаза Восьмого, они посмотрели на меня.

— Ты должна знать… Шестая пыталась… — начал он говорить.

Я прервала его.

— Это была не Шестая. Это был Сетракус Ра. Я не знаю как, но это был он.

— Но..?

Путаница в глазах Восьмого разбивает мне сердце.

— Восьмой, я не могу все объяснить прямо сейчас. Как ты себя чувствуешь? Ты можешь встать? Мы должны туда войти, присоединиться к остальным и драться. Ты готов? Мне нужно вылечить Джона, а ты мне нужен, чтобы охранять меня. Понятно?

Он кивает, и я начинаю вставать, но есть одна вещь, которую я должна сделать до того, как будет поздно. Я смотрю в его глаза, в его прекрасные карие глаза, делаю глубокий вдох и целую его. Он шокировано смотрит, когда я отстраняюсь. Я пожимаю плечами и улыбаюсь:

— Эй, нет другого времени, кроме настоящего, правильно?

Прежде чем он смог сказать или сделать что-нибудь, я повернулась найти Джона. Мне нужно его вылечить, быстро. Он получил три попадания из пушки, защищая меня. Если я не доберусь до него сейчас, он умрет.

На полу есть кровавый след там, где тащился Джон. Восьмой и я следуем по нему. Густое облако дыма висит в воздухе от всех выстрелов пушек. Когда мы добрались до Джона, он, стоя на коленях, выстреливал огненные шары из рук в массивную банду Могов, пытаясь добраться до Эллы и Сары. Когда мы подобрались к нему, Моги выстрелили в нас. Но сейчас я могу использовать телекинез, я могу отбить их выстрелы, и Восьмой тоже начинает биться. Я подбежала к Джону и начала лечить его раны. Он тяжело дышит и очень бледный. Он потерял очень много крови.

— Джон! Тебе нужно остановиться на минуту, чтобы я тебя вылечила, — кричу я, чтобы быть услышанной через весь этот хаос и беспорядок. Я хватаю его подбородок и заставляю посмотреть на меня.

Он встряхнул головой, пытаясь освободиться от моего захвата.

— Если я остановлюсь, Моги убьют Сару и Эллу.

— Если ты не остановишься, то умрешь ты. Восьмой вылечен, он сможет защитить нас, пока я работаю над тобой. Пожалуйста, Джон! Ты нам нужен.

Я чувствую, он прекратил борьбу.

Я смотрю ближе на раны на его ногах. Они похожи. Обе ноги постоянно кровоточат из зияющих дыр. Сначала я работаю над правой ногой, и тут же могу сказать, что бедренная кость Четвертого сломана. Он не может помочь, кричит, пока она встает на место, но звук сливается со всем, что происходит вокруг. Его руки сжались в кулаки, пока я продолжаю.

Вторая нога не так плоха, так что я лечу ее гораздо быстрее. Наконец-то Джон дышит спокойнее. Я хватаю его за руки и кричу ему в ухо.

— Ты выглядишь намного лучше.

Я кладу руки на плечи Джона и чувствую, что мышцы, бицепс и трицепс разорваны. Лечение займет минуту или две. Восьмой все еще стреляет в постоянный поток Могов, но они прибывают быстрее, чем он может сдержать.

Я чувствую, что мускулы Джона, наконец, соединились и он вылечен. Он смотрит на меня, и я киваю. Он вскочил на ноги и помчался помогать Восьмому, защищать Эллу и Сару, которые по-прежнему внизу.

Я чувствую силу. Хорошо. Сара и Элла сделали что-то чудесное, вернувшее нам наши Наследия, позволяя нам драться, но сейчас они обе ранены. Я повернулась, все оставшиеся Моги в пепле, ранили моих друзей.

Я побежала к ним, швыряя в Могов огненные шары. Я знаю, что никогда не должна была чувствовать себя хорошо, убивая живое существо, но сейчас, это круто. Как только я присоединилась, Восьмой телепортировался через всю комнату, прямо перед Могами и разрезает их на кусочки мечом. Девятый все еще дерется с Сетракусом Ра, но они двигаются так быстро, что просто размываются. Я должна туда попасть и драться, но я остаюсь здесь и помогаю Саре и Элле.

Внезапно, некоторые Моги, наступавшие на меня, повернулись в другую сторону. Они больше не целятся в меня своими пушками. Они нацелились на Сару и Эллу, которые все еще лежали без движения. Они выстрелили в них и их тела начали содрогаться, а я начала кричать.

Я смотрю в ужасе, как распростертые тела Эллы и Сары поражаются огнем из Моговских пушек. Джон достиг их, а я рванула в его сторону. Он на коленях рядом с ними, держит их руки, когда их тела трясутся. Мы опоздали.

После всего этого, после того, как мы зашли так далеко и наконец нашли друг друга, мы теряем еще одного члена гвардии. И Сару. Джон только снова ее нашел, и тут же потерял. Я закрываю глаза, когда готовлюсь к выжиганию еще одного шрама на ноге, шрама за Эллу. Я знаю, этот будет самым болезненным.

Но ничего не произошло. Есть ли что-то другое в смерти Эллы, что не вызовет шрам? Этого не может быть. Я открываю глаза и смотрю на Джона, который сгорбился над Сарой и Эллой, по-прежнему сильно сжимая их руки.

Я присматриваюсь к девочкам и не могу поверить в то, что вижу. Раны от пушечных выстрелов на их телах и отвратительный огонь на их лицах — вылечиваются.

— Что происходит? Как ты это делаешь? — спрашиваю я Джона, изумленно смотря на него.

— Без понятия, — говорит он, встряхивая головой. — Я не знал, что я могу такое сделать. Я увидел Сару на полу и захотел не дать ей умереть, или Элле. Никому из Гвардии. Я не хотел, чтобы это случилось, особенно сейчас, когда мы вместе. Я взял их руки и подумал о том, как сильно я хочу вылечить их увечья, как сильно я желаю уметь их лечить… и это тут же внезапно начало происходить.

— Ты открыл новое Наследие! — кричу я, сжимая его плечи.

— Или я просто так сильно этого хотел, что свершилось чудо. Чтобы это ни было, они обе лечатся.

Он с облегчением смеется. Джон смотрит в центр комнаты, где Девятый продолжает драться.

— Марина, еще не время пытаться свергнуть Сетракуса Ра. Даже если наши Наследия вернулись, я не думаю, что сможем его сейчас победить, а я не хочу больше терять членов Гвардии. Мы должны найти Шестую. Потом нам надо срочно найти путь отсюда, перегруппироваться, и вернуться с планом. Мы либо убьем его вместе или умрем вместе. Но мы сделаем это на наших условиях, когда мы будем знать, что готовы к этому.

Мы слышим стон, и смотрим вниз на Сару и Эллу. Их глаза открыты, а цвет возвращается к нормальному. Джон обнял и поцеловал Сару.

* * *

Ловушка, наконец, сломалась. Я сгибаю руки и пинаюсь ногами, и начинаю падать, когда последний из них рушится. Я использую телекинез, чтобы опустить себя на пол.

Я лежу там несколько секунд, пытаясь отдышаться. Дым такой густой, что мои глаза слезятся. Вдруг, огромный взрыв потряс комнату. Сработала тревога, загорелись красные огни, и воздух наполнила пронзительно громкая сирена. Я могу видеть горящий Люмен Джона, и я пошла к нему сквозь туман. Элла, Марина и Сара стояли рядом с ним, когда я подошла ближе, появился Восьмой, телепортировавшийся к Марине. Берни Косар снова превратился в бигля и хромает вокруг Джона.

Элла вскрикивает, когда видит меня и обволакивает свои руки вокруг меня. Я тоже ее обняла, а потом посмотрела на Джона. Видеть его лицо, будто мечта вновь осуществилась. Он коснулся моей руки.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— А как ты? — спрашиваю я, и знаю, что выгляжу более истощенной и избитой, чем на самом деле.

— Мы все живы, но где же Девятый? — спрашивает он, оглядываясь, когда мы понимаем, что единовременно пропали все звуки битвы. Мы подбежали к центру комнаты, к месту, где Девятый бился с Сетракусом Ра, держа его в страхе. Девятый лежал на земле, обездвиженный, а Сетракуса Ра нигде не видно. Марина упала к его коленям и бешено начала водить руками по его телу, пока я вращаясь вокруг, отчаянно пытаюсь разглядеть сквозь дымку и убедиться, что Сетракус Ра нигде не прячется, ожидая, чтобы схватить и убить нас сзади. Несмотря на звук сирены, в комнате угрожающе тихо и я понимаю, что нигде нет Могадорцев.

— Он жив! — кричит Марина. — Он просто обездвижен.

Девятый сел, сонно встряхивая головой.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Я собирался тебя об этом спросить, — говорит Восьмой. — Был взрыв и все.

— Я не знаю, не видел, куда он пошел. Одну секунду я пытался удержаться, отбиваясь от него, а следующее, что помню, — проснулся здесь на полу.

— Что нам теперь делать? — спрашивает Элла.

— Мы должны выбраться отсюда, — говорит Джон. — Сетракус Ра может показаться в любую секунду и это может быть ловушкой. Даже если думать, что это правительственная база, она небезопасна.

— Кто-нибудь знает путь отсюда? — спросила я. Все мрачно смотрим друг на друга.

— Мы должны идти обратно по пути, по которому пришли, — говорит Восьмой. — Мое Наследие — телепортация, она не сработает с нами всеми.

— Хорошо, — говорит Джон. — Мы не знаем, что нас ждет на пути, возможно, придется драться с большим числом Могадорцев, или человеческих солдат, но нам нужно оставаться вместе. Мы больше никогда не разделимся.

Девятый обошел меня и встал рядом, затем осмотрел сверху вниз.

— Я не верю, что кто-нибудь познакомил нас, как надо. Приятно, наконец, встретить тебя, дорогая. Я Девятый, — говорит он, подмигивая мне. Я закатила глаза и Джон усмехнулся.

Я оглянулась на секунду. Это чудо, мы все вместе, и все еще живы. Все живые Лориенцы на Земле, но один стоял в стороне от других.

Мы живы и боремся, а это значит, что у нас все еще есть шанс. И мы снова встретим Сетракуса, позже.

В следующий раз он от нас не уйдет.

Список основных персонажей Лориенской Саги

Гвардия

Как описывалось в первой книге саги «Я — Четвёртый», Гвардейцы — это защитники планеты Лориен, которые, будучи подростками, развили в себе сверхъестественные способности и стали обладателями индивидуальных Наследий — мощных суперсил, для защиты и нападения. Когда планета Лориен была захвачена могадорцами, на космическом корабле отправили на Землю девятерых Гвардейцев вместе со своими Чепанами (наставниками). На Земле они разделились и направились в разные стороны, так как всех Гвардейцев связывало мощное заклинание, благодаря которому могадорцы не могут убивать их не по порядку их номеров, с первого — по девятый, пока Гвардейцы живут поодиночке, не объединившись друг с другом. Как выяснилось во второй книге «Сила Шести», эти девять членов Гвардии были выбраны, чтобы впоследствии уничтожить всех могадорцев, возродить свою планету Лориен и стать девятью Старейшинами. И если они достигнут зрелого возраста и не погибнут от рук могадорцев, то в будущем они обретут такую силу, которой раньше не знала Лориен.

Первый

Номер Один, девочка 13 лет, была убита в Малайзии, согласно описанию в первой книге «Я — Четвёртый». В фильме Первая была упомянута, но не показана, известно лишь, что она погибла в возрасте тринадцати лет. Чепан Первой — Хильда. Больше информации о Первой можно узнать в дополнении «Потерянные файлы: Наследие Павших», где сказано, что её Наследие — управление землей и рельефом, оно проявилось во время битвы с Могадорцами.

Второй

Номер Два, Мегги Хоул, 12-тилетняя лориенская рыжеволосая девочка, носила очки с толстыми стеклами, создала в Интернете аккаунт с целью найти остальные Номера, больше из чувства страха и отчаяния, когда убили её Чепана (Опекуна). Могадорцы тут же напали на её след и убили Вторую в Англии. Она была слишком маленькой, чтобы обладать Наследиями. Очень любила читать классику. В романе «Сила Шести», Четвёртый, Шестая и Сэм обсуждают пост Второй. Она выложила на своей странице запись: «Девять, теперь восемь. Остальные, вы здесь?». Шестая говорит, что она вместе со своим Чепаном Катариной ответили ей: «Мы здесь». Четвёртый знает, что его Чепан Генри также обнаружил запись и попытался взломать аккаунт Второй, чтобы стереть её запись и спасти номер Два, но было уже слишком поздно. Уже позднее, когда могадорцы убили Вторую, запись была стерта. Седьмая тоже хотела ответить, но потом посчитала это неразумным, учитывая возможные последствия, и отказалась от этой мысли.

Третий

Номер Три, 14-тилетний лориенский мальчик, впервые появился в начале первой книги «Я — Четвёртый». Очень дружелюбный. Могадорцы обнаружили его в Кении и убили вскоре после того, как убили его Чепана. В фильме его роль играет Грег Танли. Первые три Гвардейца обладали сверхвозможностями, которые включали:

Усиления:

— Все Гвардейцы обладают повышенной физической силой, скоростью, развитыми рефлексами, выносливостью и долгожительством. В книге Третий смог перепрыгнуть через глубокое ущелье.

Четвёртый / Джон Смит

Джон Смит (раньше известный как Дэниел Джонс), 15-тилетний подросток с Лориен (в книге «Сила Шести» ему уже 16). Он главный герой и рассказчик первой книги «Я — Четвёртый»[6], а также рассказчик половины второй книги «Сила Шести», и части глав третьей книги. Джон по порядку — номер Четыре из десяти Гвардейцев, живущих на Земле и прячущихся от могадорцев. Он описывается как стройный молодой человек с блондинисто-пепельным цветом волос. У него на лодыжке три круговых шрама, означающие первых троих убитых лориенских Гвардейцев, на шее носит кулон, символизирующий заклинание, которое связывает и защищает всех членов Гвардии. Переехав в Парадайз, штат Огайо, Джон становится старшеклассником местной школы и влюбляется в земную девушку Сару Харт. Во второй книге он понимает, что испытывает также чувства к Шестой, лориенской девушке. Джон заводит первого лучшего друга в лице Сэма Гуда. У Четвёртого был Чепан — Генри. В конце второй книги Четвёртый и Девятый отправляются на встречу с Шестой и другими членами Гвардии.

Наследия Четвёртого:

Телекинез — большинство Гвардейцев открывают в себе эту способность сразу после проявления первого Наследия.

Люмен — способность вызывать огонь, тепло и свет, излучающийся сквозь ладони, а также устойчивость к огню, жару и ожогам. Дедушка Джона тоже обладал этим Наследием.

Телепатия с животными — способность мысленно разговаривать с животными существами. Джон открывает в себе эту способность позже остальных, в конце первой книги, хотя она проявлялась раньше всех, еще на Лориен.

Усиление — как и все гвардейцы, обладает повышенной физической силой, скоростью, развитыми рефлексами, выносливостью и долгожительством.

Предвидение — способность заглядывать в будущее[7].

Номер Пять

Номер Пять не появляется в первых двух книгах саги. Однако, девушка из Аргентины, которая спасла человека из-под завала, подняв 5-ти тонную бетонную плиту, упоминалась в первой книге.

Шестая

Она же — Марен Элизабет / Шейла / Келли / Джейн Ду / Вероника.

Марен Элизабет (раньше известная как Шейла и Келли) живёт под именем номер Шесть, или просто Шестая; ей 17 лет. В дополнении «Потерянные файлы: Наследие Шестой» её Чепан Катарина нарекает её Шестой, как воина. Возможно, Марен Элизабет самая сильная и могущественная из всех Гвардейцев, с более развитыми способностями, и более уведомленная в технике сражений и тактике боя, так как последние три года ей приходилось заботиться о самой себе, учиться сражаться и выживать в одиночку. Ещё на Лориен она была дочерью лучших друзей родителей Джона, и те говорили, что им судьбой положено быть вместе.

Шестая[8] описывается как поразительной красоты девушка, с длинными темными волосами, оливковой кожей, карими глазами, высокими скулами, на два дюйма ниже Джона Смита. Её Чепан, Катарина, погибла за три года до того, как разворачивается действие романа. Позднее выясняется, что её зовут Марен Элизабет, хотя Джон и Сэм продолжают называть её Шестой. Оба парня влюбляются в неё, но неизвестно, кто из них нравится Шестой больше. В конце второй книги «Сила Шести» Шестая, Седьмая (Марина), Десятая (Элла) и неофициальный Чепан Десятой (Крейтон) отправляются на поиски Номеров Пять и Восемь и их химер, чтобы затем встретить Джона и Девятого в Америке.

Наследия Шестой:

Невидимость — её первое наследие, развившееся в могадорской тюрьме, которое она использовала для побега из подземелья. В книге «Я — Четвёртый» Шестая использует эту способность, чтобы отыскать Джона, незаметно лавируя между могадорцами. Она также может делиться своим Наследием на ограниченное время с людьми и предметами, посредством касания делая их невидимыми. Дедушка Джона также обладал этим Наследием.

Телекинез — как и Джон, и многие другие Гвардейцы, Шестая может мысленно передвигать предметы, не прикасаясь к ним.

Контроль над стихиями — Шестая имеет власть над четырьмя стихиями: Землей, Воздухом, Огнем и Водой, и, по-видимому, смешивая их всех вместе, создает сильную грозу и бурю.

Усиление — как и все Гвардейцы, обладает повышенной физической силой, скоростью, развитыми рефлексами, выносливостью и долгожительством.

Седьмая (Марина)

Марина, или Номер Семь лориенской Гвардии, которой через несколько месяцев исполнится 18 лет, описывается как высокая девушка со стройным телосложением и длинными темными волосами. Она и её опекун Аделина прекратили прятаться, переезжая с места на место, как это делают остальные пары Чепан-Гвардеец. Они осели на 11 лет в Испанском монастыре Санта-Тереза. Марина заводит лучшую подругу в лице 8-летней девочки Эллы, когда та поселяется в монастыре. Могадорцы, по-видимому, напали на след Марины еще очень давно, так как Джон однажды нашел запись, в которой было сказано, что номер Семь выслежен в Испании; но могадорцы не могли её тронуть, потому что действовало лориенское заклятие, и её не могли убить, пока живы Номера до Седьмого.

Наследия Седьмой:

Целительство

Ночное видение

Способность дышать под водой

Теликинез

Усиление

Восьмой

Джозеф, Восьмой — мальчик из Индии, который двигал скалы, не прикасаясь к ним упоминался в первом романе серии. Появляется в третьей книге «Восстание Девяти», живет в Индии, местные принимают его за возрожденное божество хинди — Вишну, по-видимому, оттого, что он может принимать обличье любого зверя и других существ.

Наследия Восьмого:

Усиление

Теликинез

Телепортация

Метаморфизм

Девятый

В книге «Сила Шести» говорится о том, что могадорцы захватили одно из коммуникативных устройств[9] Гвардейцев, добытое из Ларца одного из членов Гвардии[10].

Этот Ларец принадлежал Номеру Девять, Стенли, который открыл его после гибели своего опекуна, будучи в плену у могадорцев. Бежит из плена вместе с Четвертым, живет в Нью-Йорке.

Десятая

Элла — девочка, еще ребенок, ей было менее 10 лет, поэтому она не была включена в основной состав Гвардии. Появляется во второй книге, как девочка из того же испанского приюта, в котором обитает номер Семь, Марина. Девочки подружились, и только потом Марина узнала о том, кто на самом деле Элла. Так как при рождении ей просто не успели дать официального чепана, эту роль взял на себя лорианец Крейтон. В третьей книге он погибает. Элла с самого появления обладает способностью управления возрастом. Она может обращаться в семилетнюю девочку, а может быть в своём истинном возрасте, теперь — двенадцать лет. В третьей книге обнаруживает у себя способность телепатии. Постепенно совершенствует её и в итоге может мысленно общаться с другими Гвардейцами. Чуть не погибает в сражении с Сетракусом Ра, в книге «Восстание девяти».

Чепаны (опекуны)

Генри / Брэндон — опекун Джона. Он погибает в первой книге во время битвы в школе Парадайз.

Аделина — опекун Марины. Она погибает при битве в монастыре, защищая Марину от могадорца.

Крейтон — неофициальный Чепан Эллы[11].

Берни Косар — (Хедли, а так же БК). Химера с Лориен, способная обретать форму любого животного. Послан на Землю, чтобы защищать Джона. Обычно имеет вид собаки породы бигль.

Примечания

1

и количество

(обратно)

2

El (англ., сленг) — метро, надземная железная дорога

(обратно)

3

Чили

(обратно)

4

Полицейский парализующий пистолет, стреляющий стрелами

(обратно)

5

Станция активных помех

(обратно)

6

В фильме роль Джона Смита исполняет Алекс Петтифер.

(обратно)

7

Джон проявлял эту способность, хотя неизвестно, является ли она Наследием или нет.

(обратно)

8

В фильме в роли Шестой играет Тереза Палмер.

(обратно)

9

называемых Макрокосмом.

(обратно)

10

Именно так могадориане обнаружили Марину в Санта-Терезе; Джона, Шестую и Сэма во Флориде.

(обратно)

11

Десятая была слишком маленькой, чтобы иметь официального Чепана.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Список основных персонажей Лориенской Саги Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg