«В унисон»

Сегодня мир не звучал. Как не звучал уже много-много дней подряд. Его заполнял вязкий, поглощающий все звуки туман. Наверное, с этим необходимо было смириться. Или бороться. Он даже знал несколько безотказных способов. Самый простой – рассердиться. Или вообразить мелодию. Да, придуманная мелодия поначалу режет слух. А потом мир потихоньку подхватывает – и начинает звучать. Но ни сил, ни желания не было. Пожилой мужчина присел на бетонное основание ограды, отделяющей аккуратный садик от разбитой городской улицы. Прислонился спиной к решетке и позволил себе исчезнуть, раствориться в поглощающем весь мир тумане.

...Очнулся, ощутив на лице мокрое, шершавое прикосновение. Отмахнулся от радостно повизгивающей собаки:

– Ветка, убери от меня свое чудовище.

Открыл глаза. Перед ним стояла дочь:

– Папа, а что ты здесь сидишь? Не заходишь...

На самом деле дочь звали Викторией. Но он называл ее Веткой. И очень долго она такой и оставалась – тонкой, гибкой. Упругой. Вплоть до рождения собственного ребенка. До пришедшего потом одиночества. Старик окинул дочь внимательным взглядом. «Чуть за сорок». И, как ни старайся, ей не дашь меньше. Футболка и джинсы обтягивают начавшую полнеть фигуру. Усталое лицо, небрежно заколотые волосы. Взгляд – внутрь самой себя.

– Сядь рядом.

На ее лице проступила неуверенность. Хорошо, что не раздражение.

– Я Лапу на пять минут вывела... Мне еще на завтра еду готовить...

Но подошла и присела, как и он, прижавшись затылком к прутьям решетки. Мужчина накрыл ее руку своей. Почувствовал – длинные узловатые пальцы, тонкую кожу с проступившими венами. Прислушался. Еще не до конца сознавая, что же хочет услышать. Но мир отозвался. Робкой вопросительной нотой. Словно рука мужчины тронула струну. Ресницы женщины дрогнули. Медленно рассеялся туман. Старик знал, что ненадолго, только пока их руки остаются сомкнуты. Он позволил мелодии разрастись. Бережно исправляя в женщине следы преждевременного увядания: убрал морщинку между бровями, вернул цвет поседевшим прядям, представил, как разминает измученный сидячей работой позвоночник...

Когда он закончил, дочь повела плечами. Растерянно огляделась. И словно заново увидела знакомый до мелочей дворик. Нахмурилась, вспоминая:

– Я, кажется, чайник на огне забыла.

Дело было вовсе не в чайнике: в ощущении – что-то произошло. Она резко поднялась.

– Антон и не подумает проверить. Лапа, домой!