«Обратная сторона пути»

— Ааз, — спотыкаясь, двинулся я к нему. — Мы в беде.

Его кулак с треском обрушился на стол и расколол его в щепки.

— Так я и знал!

Всю свою предыдущую жизнь его величество Шеллар III находил, что рассветы над Даэн-Риссом необычайно красивы, особенно если любоваться ими с какого-нибудь из верхних башенных этажей. Тогда городские строения не заслоняют горизонт, и можно без помех наблюдать восход во всей красе — начиная с момента, когда край неба только-только окрашивается первыми розовыми мазками, и до самого конца, когда золотистый шар дневного светила уверенно возносится над миром, начиная новый день. Рассветов он за свою жизнь повидал предостаточно, так как частенько просыпался намного раньше и к моменту пробуждения солнца успевал переделать кучу дел.

В последний день Зеленой луны Шеллару меньше всего хотелось любоваться рассветом, и вовсе не потому, что из спальни на втором этаже Элмарова особняка можно было наблюдать только окружающие дома. Мало кому покажется приятным, промучившись всю ночь и с трудом уснув в четыре утра, в шесть проснуться от грохота в дверь и панических воплей «Господин советник, проснуться быстро-быстро! Вас срочно нуждают во дворец! Случилась беда и страшный ужас!»

Шеллар с трудом оторвал от подушки гудящую словно с похмелья голову и с не меньшим трудом вспомнил, что «беда и страшный ужас» были лично им самим запланированы, разработаны и претворены в жизнь, и теперь ему следует только съездить в тот самый дворец, где его так «нуждают», и проверить результаты.

— Сию минуту! — отозвался он, пока исполнительные ученики мастера Ступеней не вынесли дверь от избытка энтузиазма. Грохот стих, но особого облегчения это не принесло.

Осторожно выбравшись из постели, советник обнаружил, что последствия его вчерашних подвигов (или преступлений, смотря с какой стороны смотреть) все еще ощущаются, хотя и не так, как с вечера. «Хоть бы телепортиста прислали, коль уж так срочно…» — понадеялся он, вспоминая, чего ему стоила поездка в карете, и понимая, что чувствовать-то он может себя как угодно, но выглядеть должен как ни в чем не бывало.