«Талисман власти»

Личия Троиси «Талисман власти»

Посвящается Джулиано

Меня зовут Сеннар, я — маг. Мы с Ниал познакомились пять лет назад, на террасе города-башни Салазар в Земле Ветра. В тот день я победил ее в дуэли на мечах. Ей было тринадцать лет, мне — пятнадцать. С тех пор многое произошло. Тиранно, который тогда уже властвовал четвертью всех Земель Всплывшего Мира, напал на Салазар и завоевал его, отец Ниал, Ливон, был убит. Вскоре после того Ниал узнала, что она — последняя из полуэльфов, народа, который истребил Тиранно. Ниал решила стать воином, чтобы отомстить за смерть отца и за истребление полуэльфов. Ей удалось пройти испытания, поставленные перед ней Равеном, и ее приняли в Академию. Там она познакомилась с Лайо, и он стал ее единственным другом в долгие месяцы одиночества. Во время испытания — первой битвы — погиб Фен, Всадник Дракона, в которого Ниал была влюблена. Фен был другом и возлюбленным Соаны, волшебницы, посвятившей полуэльфийку в тайны магии. На время обучения Ниал был дан наставник — гном Идо, потом она, наконец, приручила своего дракона — Оарфа.

В это время Совет Магов, в который я вхожу, доверил мне важное задание. И я, спустя год, отправился в Затонувший Мир — на континент, о существовании которого ходили легенды, но о настоящем местонахождении никто не знал. Цель моего путешествия — попросить о военной помощи жителей Затонувшего Мира, чтобы они помогли в войне против Тиранно.

Путешествие оказалось нелегким. Я отправился на пиратском корабле Роола и его дочери Айрес. Нам пришлось пережить невиданную грозу, затем мы чудом не попали в пасть чудовища, охраняющего Затонувший Мир в морской бездне. Последнее испытание мне довелось встретить одному. Я сел в лодку и доплыл до единственного известного входа в Затонувший Мир — огромного водоворота, который проглатывал все вокруг.

Я думал, что умру. Лодка дрожала от мощного напора воды, потом она разбилась в щепы, вода наполняла мои легкие и душила меня…

Я спасся и добрался до Затонувшего Мира. Меня вылечила семья местных жителей, и я пустился на поиски графа, единственного, кто мог выслушать мои просьбы.

Золения, как называют ее местные жители, это — опасное место для тех, кто, подобно мне, попадает в Затонувший Мир. Любой, пришедший с поверхности земли и осмелившийся спуститься в морскую бездну, рискует умереть. Я был взят в плен и посажен в тюрьму. Однако там я обрел неожиданную помощь. Я познакомился с красивейшей девушкой, Ондиной. Воспоминание о ней — самое нежное и грустное за три месяца, проведенных в морской пучине.

Ондина присматривала за мной, пока я был пленником, помогла мне, когда, казалось, всякая надежда была потеряна. Она вступилась за меня перед графом Вареном. Переговорив с Вареном и убедив его, я был допущен к королю Нерео. Я взял с собою Ондину, так как она была нужна мне, и я полагал, что люблю ее.

В Золении я добился того, чего хотел, но дорогой ценой. Пока я перед лицом всего народа уговаривал Нерео помочь нам, посланец Тиранно попытался убить короля, и страна, которая была до тех пор мирной, согласилась вступить в войну.

Я выполнил свое поручение, почувствовал, что возвращаюсь к реальности, и понял: мои чувства к Ондине были ошибкой. Мне пришлось оставить ее, пообещав, что когда-нибудь я вернусь.

Пока я выполнял свою миссию, много всего случилось и на поверхности земли. Ниал стала Всадником Дракона и сразилась с сильнейшим из вражеских всадников, разрушивших Салазар, — с гномом Дола. Ей удалось победить его, но она вынуждена была прибегнуть к запрещенному волшебству, и это усилило легионы духов, которые осаждали ее.

Тяжелее всего в этой схватке для уже победившей Ниал было узнать, что Дола — брат Идо и что в прошлом ее учитель сражался в войсках Тиранно, помогая истреблять полуэльфов. Но Идо и Ниал были связаны друг с другом некой особенной нитью, которую не так просто перерезать, поэтому они смогли выдержать и это испытание.

Мы с Ниал снова встретились, вернулась и Соана. Она уходила на поиски Рейс, которая когда-то была ее учителем, и, вернувшись, сообщила Ниал, что волшебница хотела ее повидать.

Рейс — старая злодейка. Глядя с ненавистью на Ниал, она поведала, что Ниал была посвящена божеству со странным именем Шеврар и что она — единственная, владеющая ключом, необходимым для спасения мира от Тиранно. Ниал должна найти восемь камней, спрятанных в каждой из восьми Земель. Когда она соберет камни, то ей надо будет сложить их вместе и с помощью талисмана вызвать некую волшебную силу, которая сможет спасти Всплывший Мир от колдовства. Мы узнали еще и о том, что именно Рейс вызвала кошмары, преследующие Ниал, чтобы та нашла в себе мужество выполнить свою задачу. Я увел Ниал из этого места и убедил ее не выполнять требований Рейс.

Однако события развивались быстро. Тиранно собрал новую армию. Ему удалось вызвать духов мертвых, и мы вынуждены были сражаться со своими же павшими товарищами, неуязвимыми для наших клинков.

Мы с Соаной прибегли к волшебству, которое сделало удары стальных клинков губительными для духов умерших, но это не помешало нам проиграть битву. За один день мы потеряли большую часть Земли Воды, и Ниал была ранена выплывшим из небытия Феном.

Положение было отчаянным. Войска Золении оставались последней зыбкой надеждой. Я знаю, почему Ниал пошла на Совет в тот вечер. Отчасти я понимал, что она поступила верно. Но я не мог позволить, чтобы она отправилась на вражескую территорию одна. Поэтому я принял решение сопровождать ее.

СВОБОДНЫЕ ЗЕМЛИ

Случилось так, что божества, разгневанные безрассудным и высокомерным поведением обитателей Вемара, предрешили их участь. Они обрушили свой гнев на эту землю, которую раньше благословляли, и произошла величайшая катастрофа. Море поднялось до небес, земля опустилась в морскую пучину, огненные реки боролись за Вемар с обезумевшими волнами. Три дня и три ночи море и земля сходились в битве, а люди тем временем молили богов, чтобы те умерили свой гнев. На четвертый день Вемар поднялся к небу и затем был низвергнут, превращен в широкий залив безукоризненно круглой формы. Вемара, первого создания богов, больше не существовало. На его месте образовался залив Ламар — гнев богов. В центре залива возвышались башни, в напоминание о том, что никто не может быть настолько велик, чтобы возвыситься до божеств.

Древние сказания, параграф XXIV, Королевская библиотека города Макрата

1 НАЧАЛО ДЛИННОГО ПУТЕШЕСТВИЯ

Ниал с головой укрылась плащом. В лесу в это время было прохладно. Сосны шелестели от порывов студеного ветра, огонь почти затухал.

Последнюю из полуэльфов (о ее происхождении говорили ее синие волосы и острые уши) лихорадило. Ее мучили голоса призраков, населявших ее кошмарные сны. Она посмотрела на медальон, который носила на шее, талисман, который мог лишить ее жизни и спасти Всплывший Мир. Восемь углублений будто влекли ее в водоворот своей гнетущей загадочностью.

Спутники Ниал, Сеннар и Лайо, дремали, прислонившись к стволу дерева. Оарф, ее дракон, тоже спал; можно было услышать размеренное дыхание существа, покрытого изумрудно-зеленой чешуей.

Путешествие началось шесть дней назад, после встречи с колдуньей Рейс.

Полуэльфийка сидела у костра, закрыв глаза. Она вслушивалась в успокаивающее дыхание Оарфа, оно изгоняло из памяти плохие воспоминания. Ниал снова увидела почти белые глаза старухи, крючковатые пальцы, ей чудилось, что она слышит голос колдуньи, переполненный ненавистью.

Ветер дул ледяной, однако Ниал была вся в поту. Она снова посмотрела на талисман. Камень в центре блестел во тьме, отражая красноватые блики огня, будто очищал от смрадного воздуха обиталище колдуньи. Слова, которые произнесла Рейс, снова ожили в памяти.

«Талисман откроет тебе, Сирен, места святилищ. Когда ты дойдешь до того места, где хранится камень, произнесешь слова Посвященного: „Раххавни сектар алееро“ („Молю о власти“). Ты возьмешь камень, вставишь его в предназначенное ему углубление в талисмане и обретешь власть. Когда ты окажешься на Большой Земле, призовешь к поискам восемь духов, произнеся их имена: Аэль — вода, Глаэль — свет, Сареф — море, Тоолан — время, Тареф — земля, Гориар — тьма, Мавас — воздух, Флар — огонь. Каждый из восьми камней придет в действие, и духи будут вызваны. Талисман вытянет из тебя жизнь, она нужна ему, чтобы вызывать духов. Энергия, которую он вытянет, сосредоточится в медальоне. Ее можно будет использовать для другого колдовства, но тогда энергия утратится и ты умрешь. Если медальон сломать острием черного кристалла, энергия может быть высвобождена. Но помни: талисман предназначен только тебе! Он утратит сияние и силу и впитает в себя жизненную энергию того человека, который осмелится надеть его на себя».

Ниал содрогнулась. Она нащупала медальон на груди и закуталась в плащ.

Друзья пустились в путь в спешке, их задача была чрезвычайно важной и срочной. Полуэльфийка сама настояла на том, чтобы отправиться в путь, не дожидаясь, пока заживет на плече рана, нанесенная призраком.

Ниал предпочла бы, чтобы Лайо, ее конюший и оруженосец, остался дома. Но ему невозможно было запретить следовать за Ниал. Даже Идо, ее учитель, был вынужден согласиться.

— Возможно, было бы лучше, если бы он не пошел, — проворчал гном, куря свою трубку. — Он не воин, битва не для него. Но Лайо никогда не согласится остаться здесь и ждать. Даже если ты уедешь тайком, он последует за тобой и погубит себя. Единственный выход — взять его с собой.

Оруженосец не заставил себя уговаривать. Он быстро собрал вещи. Его лицо, обрамленное белокурыми локонами, освещала улыбка. До самого отъезда Лайо нетерпеливо притопывал ногой.

Первый раз Ниал обратилась к талисману неохотно. Не испытав свою власть, она еще могла надеяться, что она — просто Ниал, Всадник Дракона. Сирен, Посвященная — ненавистное имя, которым называла ее Рейс, было лишь кошмарной тенью.

Но как только она взяла в руку медальон, в ее воображении сразу возникло видение.

Неясный образ. Туман. Болото. Посреди — смутно видное синеватое сооружение. Слово: «Аэлон». И направление: «На север, дойти до Великой Реки, до того места, где она впадает в море». Больше — ничего.

Значит, это правда. Она — Посвященная.

Окруженная мрачными тенями деревьев, Ниал не могла заснуть. Ее все больше лихорадило, плечо дергало от боли. Очевидно, в рану попала инфекция.

Ниал посмотрела на мага и на оруженосца, те спокойно спали. Взгляд полуэльфийки остановился на рыжих космах мага, свисавших на плащ, она снова задумалась о том, удастся ли им когда-нибудь дойти до цели.

На следующее утро они пустились в путь, когда солнце уже встало. Направились на север. Снова тихо падал снег, ветер гнул верхушки деревьев и бил по крыльям Оарфа.

Сначала летели над рядами заснеженных деревьев и над притоками реки Саар. Сквозь сухие серые ветки смутно виднелись поселения, в которых жили люди, и деревья — обиталища нимф. Ниал чувствовала: они близки к цели.

— Вот мы и прилетели, — сказала она и велела Оарфу снижаться.

Под ними Великая Река разделялась на тысячи ручейков, пропитавших землю, леса сменились болотистой местностью. Наверное, это было именно то болото, которое Ниал видела, когда задавала вопрос талисману. Вскоре стало плохо видно из-за плотной стены дождя. Повсюду виднелись засохшие ветви деревьев.

— Нам надо снижаться, или мы ничего не увидим, — предложил Лайо.

Едва ступив на землю в пелене дождя, они ощутили запах стоячей воды. Здесь начиналось болото. Присели на пенек, чтобы осмотреться.

— Дальше лететь на Оарфе нельзя, по крайней мере, пока не кончится дождь, — сказал Сеннар.

— Но мы не знаем, как далеко находится святилище и насколько велико болото, — возразил Лайо.

Ниал молчала. Ее то знобило, то бросало в жар. Она попыталась сосредоточиться и не слушать Лайо и Сеннара. Наконец, девушка приняла решение.

— Мы должны идти дальше пешком, — твердо сказала она.

— Хорошо, — кивнул Лайо и стал подниматься.

— Ты не идешь, — остановила его Ниал.

Лайо замер.

— Почему?

— Я хочу, чтобы ты остался с Оарфом, — сообщила полуэльфийка.

— Нет, ты хочешь, чтобы я убрался отсюда, — закричал было оруженосец, но потом на его лице появилось виноватое выражение.

Ниал строго посмотрела на Лайо:

— Сначала ты сказал правильно. Мы не знаем, по какой дороге нам придется идти. Оарф устал, ты должен позаботиться о нем.

— Да, но…

— Никаких но. Я так решила. Мы с Сеннаром отправимся в путь завтра утром. Ты останешься здесь.

Этим вечером Ниал не удалось заснуть. Поднялась температура, мысль о том, что они вскоре увидят первое святилище, волновала ее и одновременно страшила. Сеннар мог быть с ней, но решение мага, что он должен сопровождать ее в путешествии, рискуя своим местом в Совете, ложилось на совесть тяжким бременем и усугубляло без того трудную задачу.

Когда Ниал сообщила Совету Магов о решении выполнить свою миссию, Сеннар вскочил с места:

— Прошу дать мне возможность идти с ней.

Ниал обернулась к нему:

— Сеннар!

— Не подлежит обсуждению, — ответил Дагон. — Благодаря твоему волшебству наше поражение оказалось не таким тяжелым. Ты пригодишься тут.

— Я прошу разрешения сопровождать ее, — продолжал настаивать Сеннар. — Волшебство может ей помочь.

Дагон долго смотрел на него.

— Мы пошлем с ней другого мага. Ты слишком ценен для Совета.

— Но и Ниал ценна для армии.

— Ты останешься здесь, Сеннар. Разговор окончен.

Сеннар сделал странный жест. Он сорвал с шеи медальон, свидетельствующий о его принадлежности к Совету, символ всего, во что он верил и за что сражался.

— Тогда я оставляю Совет.

По залу пронесся удивленный шепот.

— Стало быть, Совет так мало значит для тебя? — спросил представитель Земли Солнца.

— Совет — это моя жизнь, но есть много способов служить Всплывшему Миру. Сопровождать Всадника Ниал во время этого путешествия — один из них.

— Кто займет твое место? — спросила нимфа Терис.

Соана встала:

— До тех пор пока Сеннара не будет, предлагаю себя в качестве его заместителя.

Дагон долго размышлял.

— Хорошо, — сказал наконец он. — Я согласен на твой отъезд. Но знай, что, когда ты вернешься, Совет может не принять тебя обратно.

Сеннар молча кивнул.

Ниал вгляделась в огонь, освещавший красноватыми вспышками холодный ночной воздух. Рядом с Ниал туман обволакивал все вокруг.

2 АЭЛОН, ИЛИ О ЧИСТОТЕ ПОМЫСЛОВ

Когда на следующее утро Ниал и Сеннар двинулись в глубь болот, они почувствовали отчаяние. Дождь шел стеной; нужно было следить за тем, чтобы не отдаляться друг от друга, иначе они могли потеряться.

Ступить на эту землю было так же просто, как выйти за пределы реальности. Запах стоял тошнотворный, земля так пропиталась водой, что на каждом шагу они проваливались по щиколотку. Тишину нарушали только кваканье лягушек и пронзительные крики ворон.

Ниал все больше уставала и шла позади.

Сеннар подошел к ней и протянул ей руку.

— Что…

— Так мы не потеряемся, — ответил маг. — Если бы мы знали, где это место находится, добрались бы туда при помощи магии.

— Ты владеешь такими приемами?

— Да, но только если речь идет о недолгих путешествиях и мне известно, куда нужно попасть. Это называется Волшебство Полета, даже если на самом деле ты не летишь.

— Да, неплохо.

Сеннар улыбнулся:

— Как-нибудь я тебя научу этому.

Вскоре они потеряли чувство времени. Вокруг них все было серым и однообразным. Им казалось, что они идут по кругу. Каждое дерево было похоже на соседнее, все камни выглядели одинаковыми.

Внезапно навалилась тьма, наступила ночь. Они стояли посреди болота и не имели ни малейшего представления, сколько еще предстоит пройти. Остановиться тут они не могли, надо было найти какое-то пристанище, но на такой равнине это было сложно.

Ниал не видела, где Сеннар, она только чувствовала: друг приближается. В руке мага загорелся шар и осветил его лицо. Лицо человека, много испытавшего и уставшего. Шрам на щеке, оставшийся от раны, которую нанесла ему год назад Ниал в порыве гнева, выделялся на бледной коже. Но во взгляде голубых глаз было что-то ободряющее.

— Не огорчайся, мы найдем место для сна, — сказал Сеннар.

Маг пустился в путь, освещая окрестности блестящим шаром.

Шли довольно долго, наконец Сеннар указал на выступавший из грязи камень, достаточно большой и плоский для того, чтобы можно было заночевать на нем. Они свернулись под плащами и тут же заснули мертвым сном.

На следующее утро лоб Ниал покрылся потом, а виски горели. Рана не заживала.

— Ничего страшного, к тому же мы уже близко, — стала уговаривать Ниал друга.

— Ты не можешь идти дальше в таком состоянии, — вздохнул маг, — ты слишком устала. Мы сообщим Лайо и отправимся в какое-нибудь селение. Вернемся, когда ты отдохнешь.

Ниал замотала головой.

— Я не успокоюсь, пока не найду первый камень. О моем выздоровлении подумаем после, — сказала девушка и попыталась встать, но почувствовала, что у нее дрожат ноги.

Сеннар заставил ее сесть.

— Давай я понесу тебя.

Ниал снова замотала головой.

— Когда ты наконец поймешь, что не со всем можешь справиться сама? — рассердился Сеннар. — Думаешь, я решился бы оставить Совет, если бы не был уверен, что нужен тебе?

Ниал сдалась и забралась на спину мага.

Так они шли весь день. Сеннар нес Ниал и по колено тонул в грязи. Потом наконец рассеялся туман, на горизонте что-то появилось. Сначала Ниал подумала, что из-за лихорадки у нее начались галлюцинации. Она увидела какое-то сооружение, выступающее из тумана, но оно казалось парящим в воздухе и колышущимся. По мере приближения полуэльфийка ощутила, что они у цели.

— Должно быть, это здесь, — произнесла она. — Наверное, мы пришли.

Казалось, сооружение близко, но к нему пришлось еще долго идти. Постепенно обозначился нечеткий силуэт. Это было сооружение в форме куба, созданное словно из прозрачной воды, украшенное многочисленными шпилями.

Подошли, остановились. В центре фасада — стрельчатой формы дверь. Стены — как один огромный, переливающийся узор. Поражал материал, из которого было сделано это святилище, — вода. Вытекающая из болота вода образовывала стену, водоворот окружал шпили, вода каскадом падала вниз и создавала подобие двери. Это были воды ручьев, висевшие в воздухе в виде здания.

Ниал протянула к сооружению руку, ее пальцы углубились в стену, покрытую потоком воды. Девушка убрала руку и поднесла к лицу: рука была мокрой.

— Какое чудо, — прошептал Сеннар.

Полуэльфийка подняла глаза и заметила над дверью надпись, выполненную изящным тонким шрифтом: «Аэлон».

— Пойдем, — сказала она.

Ниал вынула меч из ножен и первой шагнула за порог. Сеннар осторожно последовал за ней.

Даже пол был сделан из воды, но по нему можно было идти. Помещение было совершенно пустым. Если снаружи сооружение выглядело маленьким, то внутри оно производило совершенно иное впечатление. Перед ними открылся длинный коридор, в котором слышалось журчание ручейка, струящегося между стен. Казалось, что конца коридору нет, он терялся в темноте.

Ниал почувствовала какую-то неясную тревогу и сжала рукоять меча. Потом посмотрела на медальон: центральный камень в углублении заблестел.

В конце коридора, где, очевидно, и находился камень, ничего не было видно. Ниал пошла вперед, Сеннар — за ней. Так они шли, пока полуэльфийка вдруг не остановилась.

Маг осмотрелся.

— Что случилось? — спросил он.

Ниал не ответила. Ей почудилось, что она слышит голос, или, скорее, хохот.

Рука Сеннара засветилась, он был готов мгновенно произвести магическое действие.

— Мне показалось…

Ниал снова прислушалась, но услышала только шум текущей воды.

— Это мне только показалось…

Они снова пустились в путь. Шум начал стихать, потом стал совсем неразличимым. Ниал не смогла бы даже сказать, сколько они шли по святилищу. Она остановилась и опустила меч.

И тут — тысячи лиц внезапно выплыли из водяных стен и потянулись к ним, превращаясь в эфирные тела девочек. Они были бы похожи на нимф, если бы не злобный блеск в глазах. Сеннар и Ниал прижались друг к другу. Полуэльфийка попыталась ударить существ мечом, но они были созданы из воды, и клинок входил в тела, не причиняя вреда.

Вдруг Сеннар и Ниал почувствовали: нечто появилось сзади. Сжав меч, Ниал обернулась и увидела, что из водяного пола выходит женщина, тоже созданная из воды. Сначала — лицо. Ледяные злые глаза всматривались в Ниал. Затем появились плечи, грудь, наконец — все тело.

Женщина продолжала расти, пока не стала гигантской и не нависла всей своей массой над Ниал и Сеннаром. Она была величественна и прекрасна, ее совершенные черты излучали невероятную энергию.

Меч задрожал в руках Ниал.

На лице женщины вдруг появилось некое подобие загадочной улыбки. Но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

— Кто ты? — спросила женщина.

Ответ как будто сам вылетел из уст Ниал.

— Сирен, — сказала она дрожащим голосом.

— Сирен тор анакте?

Ниал смутилась.

— Я — Сирен, я пришла с добрыми намерениями, — ответила Ниал.

Женщина секунду помолчала.

— Кому ты посвящена? — повторила она вопрос на языке, понятном Ниал.

— Я посвящена Шеврару.

Женщина как будто успокоилась.

— Шеврар, бог Огня и Пламени, который породил все, а также бог жары, от которой все гибнет. Все исходит от него, все в нем умирает. В дорогих ему кузницах вулканов закаливается смертоносное лезвие для войны, но луч его огня — это тепло для того, кто его любит. В нем заключены жизнь и смерть, конец и начало.

Ниал слушала не понимая.

— А он? — спросила женщина. — Кто это нечистое существо, которое ты привела с собой?

— Я — Сеннар, — ответил маг уверенным голосом. — Я — маг Совета.

Женщина оглядела его, затем две струи из ее одежды обвились вокруг рук Сеннара и связали его.

— Тебе нельзя было приходить сюда. Твои нечистые ноги не достойны того, чтобы прикасаться к полу моего жилища.

Сеннар попытался вырваться, но ему не удалось, хотя он и был связан водяными струями.

— Отпусти его! Ты должна советоваться со мной, он сопровождал меня во время выполнения миссии! — закричала Ниал.

Женщина немного помолчала, ее глаза внимательно изучали полуэльфийку.

— Я чувствую в тебе что-то неясное, нечто, чего не должно быть в Посвященном.

Ниал знала, что не была совершенно чиста, она понимала, сколь сильна ее ненависть к Тиранно.

— Я — не совершенна, вероятно, я даже не достойна разговаривать с тобой, — сказала она. — Но судьбе было угодно, чтобы я оказалась единственной, кто может соединить камни. Я не прошу их для себя. Я прошу их у тебя для всех, кто умер, и для всех, кто жив и страдает: для них я должна сделать это. Я их последняя надежда. Надеюсь, что ты все же согласишься помочь мне.

Ниал чувствовала, что пронзительный взгляд существа проникает ей в душу, и надеялась, что женщина не сумеет увидеть затаенного в глубине.

Водяная женщина примиряюще улыбнулась:

— Хорошо, Сирен, я поняла, что тебе нужно, и заглянула в твою душу. Я знаю, что ты используешь это для доброго дела.

Женщина убрала струи, связывавшие Сеннара, в складки своей водяной одежды, маг освободился. Потом вытащила один глаз из своей глазницы и протянула Ниал. Полуэльфийка взяла камень. Камень был гладкий, сверкающий, бледно-голубой. Казалось, что он заключает в себе стремительные потоки Саара.

— Сирен, ты только в начале пути, тебе придется пройти много километров и многих встретить, кроме меня. Не все встретят тебя так, как я. Остерегайся: попадутся и такие, которые станут препятствовать выполнению задачи. Сейчас в твоих руках огромная власть. Не злоупотребляй ею, иначе я сама найду и убью тебя. Пусть твоя дорога будет легка, а твое сердце получит то, к чему стремится, — произнесла женщина. — Сделай то, что должна.

Ниал сжала камень пальцами и вставила его в углубление.

— Раххавни сектар алееро, — прошептала она.

Воды, образовавшие святилище, начали стремительно вращаться. Исчезли стены, стали неясными очертания, женщина исчезла в водовороте. Казалось, что вся вода собирается навалиться на Ниал и влиться в камень.

Полуэльфийка закрыла глаза. Когда она снова открыла их, вокруг были только туман и болото.

Она услышала вздох облегчения за спиной, обернулась и увидела улыбающееся лицо Сеннара.

— В конце концов, это было легко, — сказал маг.

Ниал кивнула в знак согласия.

— Может, она поняла наши намерения. Теперь нам остается только снова пуститься в путь.

Внезапно силы оставили девушку. Она опустилась на колени в тину.

— Что случилось? — спросил Сеннар.

— Ничего… кружится голова…

Маг быстро провел рукой по ее лбу.

— Да ты просто пылаешь. Дай посмотреть рану, — приказал он.

Не позволив Ниал сопротивляться, юноша снял повязку. В некоторых местах рана открылась, Сеннар сразу увидел явные признаки инфекции, он постарался сделать вид, что не о чем беспокоиться, но Ниал заметила его озабоченность.

— Надо позвать Лайо, — сказал маг.

Ниал не могла ни о чем думать. У нее болели глаза, все тело бил сильный озноб.

— Это бессмысленно… Я не могу лететь с Оарфом, — возразила она.

Сеннар набросил на нее свой плащ, пытаясь согреть.

— Я сам укажу им путь. Ты не в состоянии идти, а я не могу тебе помочь. Моя магия может лечить раны, но ничего не может поделать с такой болезнью, это — привилегия лекарей. Может быть, травы твоего оруженосца окажутся полезнее.

— Но я…

— Успокойся и отдыхай.

Он заставил ее прилечь у соседнего дерева, потом засвистел, и черный ворон спустился с неба. Маг оторвал часть туники и написал на ней при помощи волшебства несколько слов для Лайо. Затем привязал послание к лапе птицы и что-то прошептал ей на ухо. Ворон взлетел. Маг обернулся к Ниал, открыл загноившуюся рану и начал произносить заживляющее заклинание.

Лайо прибыл часа через два. Сеннар зажег волшебный огонь у того места, где они находились, и юноша без труда нашел их. Гораздо труднее было приземлиться Оарфу — дракон мог увязнуть в болоте навеки. Сеннару пришлось поднять Ниал на такую высоту, чтобы Лайо мог подхватить ее, потом он подпрыгнул сам и с помощью оруженосца забрался на спину дракона.

Взглянув на полуэльфийку, Лайо сразу забеспокоился:

— Что произошло? Как ты себя чувствуешь?

Ниал попыталась ответить ему, но у нее не было сил.

— Рана снова открылась, она гноится, — сообщил Сеннар.

Перед тем как закрыть глаза, Ниал увидела, что Сеннар потрепал хрупкого Лайо по плечу.

— Прежде всего успокойся. Нам надо добраться до какого-нибудь защищенного места, а еще лучше — до какого-нибудь селения. Об остальном подумаем после. Сейчас я могу применить свою магию, по крайней мере что-то сделать с раной. Шевелись, вперед! — услышала Ниал слова мага и впала в беспамятство. Дракон расправил крылья и полетел.

3 РЕШЕНИЕ СЕННАРА

Оарф летел так быстро, как только мог. Вскоре они миновали болото и снова полетели над лесами. Пошел снег, и Сеннар прижал к себе Ниал, чтобы укрыть ее от ветра.

Нигде не было и следа какого-нибудь жилья, под крыльями дракона проплывали только тонкие верхушки деревьев. Они уже долго летели, но так и не нашли ни одного подходящего места.

Вдруг Лайо указал пальцем на горизонт:

— Сеннар, что там такое?

Вдали виднелась едва различимая черная полоса. Вскоре очертания стали более четкими, и им открылась суровая правда действительности: перед ними был фронт.

— Это невозможно… — прошептал Лайо.

— Тем не менее это так, — вздохнул маг. — Вспомни: мы отправились в путь две недели назад, положение было отчаянным.

— Но они не могли настолько продвинуться вперед! — воскликнул Лайо.

— Мы летим высоко, они не так близко, как кажется. Однако это — трагедия.

Сеннар подсчитал: Тиранно, должно быть, завоевал всю южную зону и часть западной и продвигается по течению Саара. Куда они могли теперь направиться: Лоос был далеко, а других поселений он не знал. Оставался только лес.

— Думаю, что самое лучшее — продвигаться на север. Там мы будем достаточно далеко от них, — произнес наконец маг.

— Там где-то есть жилье? — спросил Лайо.

— Нет. Придется довольствоваться лесом.

— Там есть одно место… в лесу… — едва слышно прошептала Ниал.

— Что? — спросил Сеннар.

— В лесу есть один человек, который может помочь. Я скажу вам, куда идти, но нам надо успеть к ночи.

Ниал с трудом показала дорогу. Летели до самого вечера, пока еще одна холодная ночь не накрыла Землю Воды. Только тогда они опустились на маленькую лужайку, где Оарф с трудом приземлился. В центре круглой заснеженной полянки был виден только камень.

— Ниал, здесь ничего нет… — сказал Сеннар.

— Подожди…

Ждать долго не пришлось. Камень медленно зашевелился под снежным покровом, и Сеннар увидел, как в лунном свете появился старик с лицом, изборожденным морщинами, и длинной белой бородой.

Старец спокойно оглядел всех и улыбнулся, видя всеобщее недоумение. Потом его живой взгляд встретился с глазами Ниал.

— Ты была права, когда думала, что мы снова увидимся, — произнес он.

— Ты не изменился, Меджисто. — Ниал улыбнулась. — Мне и моим друзьям нужно убежище.

— Моя пещера слишком велика для меня одного. Я буду рад принять вас.

Он повел их в свое жилище. Сеннар уложил Ниал на убогой кровати старика. Полуэльфийку сильно лихорадило. Она тут же уснула беспокойным сном.

Меджисто принялся за дело: он разогрел воду на огне и набрал соломы для постелей. При каждом его движении был слышен мрачный звон цепей, которые он носил на лодыжках и запястьях.

Сеннар с удивлением рассматривал его. Как мог такой старик двигаться столь проворно, да еще с таким грузом? В конце концов маг отвел глаза и решил чем-нибудь помочь Ниал, но Лайо вежливо отстранил его.

— Думаю, это — моя забота, — произнес он с улыбкой.

Внимательный конюший наблюдал за состоянием девушки. Наконец, он обратился к Меджисто и спросил, нет ли у него травы, название которой Сеннару было неизвестно.

— Нет, но я знаю, где она растет. Идем со мной, если хочешь, — ответил старик.

Сеннар неохотно смирился с тем, что оруженосец стал почти хозяином положения в значительно большей степени, чем он сам.

— Ты останешься с ней, да? — спросил Лайо.

— Конечно, — пробормотал маг.

Лайо и старик ушли.

Маг и Ниал остались одни в тишине пещеры. Сеннар попытался помочь ей своей магией, но все оказалось безрезультатно.

Вдруг Ниал открыла покрасневшие и опухшие глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — быстро спросил Сеннар.

— Нельзя допустить, чтобы я стала одной из них, — прошептала девушка.

— Что ты говоришь? — спросил маг, но все понял. Он тоже не мог даже подумать об этом. Если Ниал умрет, она встанет в ряды призраков, сражающихся за Тиранно.

— Если я умру, не дай мне стать призраком, уничтожь навеки мой дух, — прошептала полуэльфийка.

— Не говори глупостей! — воскликнул Сеннар.

— Ты можешь сделать это с помощью своей магии, так ведь? Ты должен найти способ сделать так, чтобы я умерла навсегда…

— Ты не умрешь, — сказал Сеннар, стараясь прежде всего убедить самого себя.

Но Ниал уже погрузилась в забытье.

Появились Лайо и Меджисто, они несли разные травы.

Лайо принялся за работу. Сделал кашицу из трав и намазал ею рану на плече Ниал. Он лечил девушку почти всю ночь, пока у нее не спала температура и она не забылась легким сном.

Меджисто положил руку на плечо Сеннара:

— Я думаю, что тебе и твоему другу пора отдохнуть.

Потом он приготовил суп из каштанов и дал им черного хлеба.

Пока ели суп, маг все время наблюдал за хозяином. Когда они прилетели, Сеннар очень устал и беспокоился о Ниал, он не задумывался о том, где слышал это имя, а теперь вспомнил. Сразу после возвращения от Соаны Ниал рассказывала ему о Меджисто и о своем посвящении в запретную магию, к которой она прибегла, чтобы победить Дола. Сеннар всмотрелся в старика; в этом человеке, измученном годами и веригами, невозможно было узнать одного из самых жестоких наместников Тиранно.

После ужина на них навалилась усталость, и путники легли на приготовленные Меджисто постели.

Сеннар не мог уснуть, он продолжал думать о словах, которые Ниал прошептала в бреду.

— Что я здесь делаю, если не могу помочь ей даже в борьбе с болезнью?

Теперь Сеннар понимал, что был несправедлив с Лайо. Он думал, что Лайо будет ненужной обузой. Но конюший проделал весь путь по болоту без единой жалобы, хотя несколько раз, по вечерам, маг видел, как он массирует себе спину после долгих часов полета на драконе. Сеннар смотрел на него скептически, пока тот собирал свои травы. Однако припарки из неизвестных Сеннару трав вылечили Ниал от лихорадки.

Сеннар прислушался к дыханию полуэльфийки. Он беспокоился о ней. В ее лиловых глазах он читал, что Ниал пожертвует всем ради выполнения своей миссии. Маг чувствовал, что у нее в душе открылась рана, которая может убить ее. Ниал никогда так не отдалялась от него. Он вспомнил последние свои слова, сказанные Ондине в глубине моря, и проклинал себя за то, что не смог сдержать данное обещание.

Следующий день прошел без спешки. Над лесом летел снег. Когда все проснулись, Меджисто не было — он снова стал узником камня.

Старик оставил путникам чаши с отваром и немного хлеба. Позавтракав, Сеннар и Лайо по очереди дежурили рядом с Ниал.

После полудня, когда оруженосец занимался лечением полуэльфийки, маг думал о продолжении миссии. Следующий камень в Земле Моря — на его родине. Он не мог сказать, что хорошо знал эту Землю, потому что с детства видел только поле битвы. Тем не менее сейчас они окажутся на территории, которая все-таки была ему немного знакома.

Вечером Ниал еще дремала, температура как будто уже спадала. Меджисто пришел в грот после захода солнца и принес сыра и хлеба. Сеннар зажег огонь — и все трое уселись ужинать.

Откусив кусочек сыра, маг посмотрел на спокойно спавшую Ниал, потом повернулся к Лайо.

— Твои травы помогли там, где моя магия ничего не добилась, — признал он.

У Лайо чуть не вывалился хлеб из рук. Во взгляде его была видна гордость, и Сеннар не мог удержаться от улыбки.

Утром, на третий день пребывания у Меджисто, Ниал открыла глаза. Рядом с ней сидел полусонный Сеннар.

— Вот ты наконец и проснулась, — сказал маг.

Девушка с трудом подняла голову с подушки:

— Сколько времени мы здесь? Нам надо бы снова отправиться в путь, иначе…

Сеннар перебил ее:

— Вроде бы Лайо не дал тебе умереть. Я не хотел бы, чтобы его труды оказались бесполезными.

Ниал снова опустила голову.

— Я проголодалась, — произнесла она.

— Как только Лайо придет, мы поедим.

Вскоре пришел конюший, принес ягод и немного орехов, которые нашел в лесу. Когда Лайо увидел, что Ниал проснулась, он бросился ей на шею, забыв о ее ране. Девушка застонала.

— Ох, извини, извини, — сказал неуклюжий Лайо и отошел от Ниал, покраснев от смущения.

Утром, когда Ниал осталась с Сеннаром, она начала поторапливать его. Сказала, что хорошо себя чувствует, что они уже потеряли слишком много времени и пора отправляться в путь.

— Еще рано, и ты тоже это знаешь, — попытался убедить ее маг. — Если ты сейчас отправишься в путь, через несколько дней снова заболеешь.

— Война не считается с моим самочувствием. Я не могу позволить себе терять время, — ответила Ниал.

— Я не говорил тебе этого.

— Но скажешь, если я останусь тут.

— Я пойду вместо тебя.

Ниал замолчала и посмотрела на Сеннара:

— Ты не можешь, и сам это знаешь. Только я могу носить талисман и прикасаться к камням.

— Я — маг, — не согласился он. — У меня нет больше моего медальона, но я по-прежнему остаюсь советником.

— Не знаю, как…

Сеннар отвернулся. Он не мог смотреть на нее, боялся, что Ниал догадается по его глазам о его обмане.

— Я знаю сотни магических способов, которые могут противостоять невероятной силе, один из них точно может изолировать талисман, по крайней мере на некоторое время. Тогда я смогу взять его с собой.

— Но хранитель…

— Когда он увидит меня с талисманом, ему нечего будет возразить.

— Ты не знаешь, где находится святилище… — нашлась наконец-таки Ниал.

— Ты мне укажешь его.

Сеннар замолчал. В пещере повисла тишина, наполненная тяжкими сомнениями.

— Это опасно. Я не хочу.

Сеннар встал на колени рядом с Ниал и взял ее за руки.

— Я не позволю тебе уйти отсюда, пока твое плечо не заживет. — Маг попытался улыбнуться. — Что такое войти в святилище для того, кто спустился в Затонувший Мир?

Полуэльфийка не ответила на его улыбку.

— Это похоже на шантаж…

— Я только пытаюсь тебе помочь.

Ниал замолчала, и Сеннар еще сильнее стиснул ее руки.

— Поклянись мне, что не будешь рисковать больше, чем нужно, поклянись мне, что, если волшебство не подействует, ты вернешься ко мне, — произнесла она наконец.

Сеннар сглотнул слюну.

— Обещаю тебе. — Он встал. — Может быть, проверим этот талисман и посмотрим, куда мне надо направиться, — сказал маг, пытаясь казаться веселым.

Ниал какое-то мгновение колебалась, затем взяла медальон, закрыла глаза и сосредоточилась. Когда полуэльфийка заговорила, ее голос был странным, будто бы исходил из бездны.

— В море, где скалу обнимают волны и волны пожирают скалу. Там высоко взлетают брызги пены, ветер, сильный ветер завывает в расщелинах. Морской берег. Две ясно различимые черные тени в нескольких шагах. Две башни. Нет, две высокие фигуры. Два шпиля. — Ниал открыла глаза.

— Это все? — разочарованно спросил Сеннар.

— Да, ничего другого я не увидела.

Сеннар вздохнул:

— Ты не можешь указать мне направление?

Ниал снова закрыла глаза, но Сеннар увидел, как ее щеки краснеют от напряжения, и остановил ее.

— Перестань, ты устала, — сказал он.

Ниал открыла глаза.

— Ты должен следовать за солнцем, когда оно взойдет.

— На восток…

— Это слово — «шпили», оно отпечаталось в моем мозгу. Думаю, что это важно, — добавила Ниал.

— Я буду об этом помнить. — Сеннар поднялся. — Я пойду, поищу травы в лесу, — сказал он.

Решительным шагом он вышел из пещеры, как будто хотел уйти от той неправды, которую сказал Ниал, и от груза того решения, которое принял.

Сеннар долго стоял перед камнем на трескучем морозе. Ему нужно было поговорить с Меджисто наедине.

Ожидая наступления ночи, он вспомнил о талисмане. Маг обманул Ниал, он не знал волшебного способа для нейтрализации.

Камень потихоньку задвигался. Меджисто не удивился, увидев Сеннара.

— Ты хочешь поговорить со мной? — спросил он тоном человека, знавшего все ответы.

Сеннар кивнул, а потом повторил все, что уже сказал Ниал.

Меджисто внимательно слушал. Сеннар закончил, старик молчал.

— Не существует никаких магических способов — ни запрещенных, ни разрешенных, — которые могли бы противостоять такой власти, — наконец ответил он.

Сеннар опустил глаза. Он должен был понять, что не сможет обмануть этого старика.

— Но я могу замедлить действие талисмана, и если повторю заклинание…

— Это очень рискованно, — оборвал его Меджисто.

Маг начал нервничать. Это были не те слова, которые он хотел услышать.

— Ты приютишь ее, пока я не вернусь?

— Ты хочешь, чтобы я ее успокоил, скрыл твой обман, чтобы сказал ей, что опасности нет.

— Загляни в мою душу, пойми, о чем я думаю… — сказал Сеннар.

— Я буду делать все, пока смогу, — ответил старик. — Но знай, что я не одобряю этого.

— Мне нужно, чтобы ты это сделал. Другого выхода у меня нет.

Меджисто встал:

— Что ж… будь хотя бы осторожен…

Сеннар ушел на следующий день, на рассвете. Старик уже превратился в камень, и они остались втроем.

Маг все подготовил. Он сложил свои немногочисленные вещи в мешок, разложил на земле несколько полосок, сделанных из длинных волокнистых листьев блекло-зеленого цвета. На каждой голубым цветом было написано заклинание. То было самое мощное колдовство, на которое он был способен.

— Дай мне талисман, — сказал Сеннар Ниал.

Полуэльфийка протянула руку. В тот момент, когда пальцы Сеннара прикоснулись к медальону, камень из Земли Воды начал темнеть, и маг почувствовал, как его силы слабеют. Сеннар постарался скрыть свою слабость, повернулся и положил медальон на листья. Когда он снова взял его, камень приобрел первоначальный цвет.

Сеннар завернул талисман в листья и пропел монотонное заклинание. Затем с улыбкой показал его Ниал.

— Как видишь, теперь он безвреден.

Выражение лица полуэльфийки не изменилось.

— Подумай еще раз. Через два дня я, наверное, уже смогу встать на ноги.

Сеннар закинул за спину дорожный мешок.

— Когда я найду камень, позову вас и сообщу, где нахожусь. Не бойся, все будет хорошо, — произнес он.

— Будь осторожен, — напутствовал его Лайо, хотя это было напрасно.

Ниал приподнялась с постели, обняла его, поцеловала в щеку и успела прошептать на ухо:

— Не умирай.

Сеннар пустился в путь.

4 СЕННАР В ЗЕМЛЕ МОРЯ

После четырехдневного путешествия, преодолевая снег и ветер, Сеннар пришел в свою Землю и очутился в Морском лесу; резкий запах моря вызвал в его памяти воспоминания детства.

На пятый день он понял, как переоценил свои силы. Вынимая из кармана припасы, маг увидел, как оттуда идет странный дым. Он запустил руку в карман и извлек талисман. Медальон начал разъедать листья, уже была видна часть камня из Земли Воды. Юноша почувствовал: его силы вытягиваются талисманом, а камень снова сделался мутным и угрожающим.

Сеннар не стал терять время. Он бросил медальон на землю и приготовил новые листья. Потом завернул талисман и снова пустился в путь.

Через полтора дня он пришел в Лайа — деревушку, где родилась его мать. Перед ним лежал поселок, напоминавший страну, где он провел первые годы своей жизни: маленький, уютный, пропитанный резким запахом соли. На Дороге не было ни души, окна домов — заперты.

Селение смотрело на одно из очаровательных мест этой Земли: на Малое море. В бухте, напротив одного из двух больших заливов, омывавших основной полуостров — залива Барагар, — воды образовывали небольшое внутреннее море. Оно походило на большое соленое озеро, источавшее аромат океана.

Маг пришел туда после полудня. Серое небо отражалось в серебристых водах Малого моря, начиналась гроза, поднялся сильный ветер.

В этот вечер Сеннар нашел себе приют в одной маленькой гостинице, в домике, построенном из дерева и камня, окна которого выходили на море. Помещение было бедным и простым: всего-навсего круглый зал с несколькими нетесаными скамейками. Правда, пиво было хорошим и недорогим. Наслаждаясь ночным видом Малого моря, снегом, медленно падавшим на зеркальные воды, Сеннар обдумывал, в каком направлении двигаться дальше. Ниал сказала, что нужно идти на восток, следовательно, святилище находилось в другой части полуострова. Ему нужно было как можно быстрее добраться до берега и самым прямым путем попасть в Барагар, самый большой порт Земли Моря. Оказавшись там, он мог бы продвигаться вдоль побережья и хотя бы на что-то надеяться.

На следующий день Сеннар поднялся рано утром и встретил хозяйку гостиницы, румяную бабищу, у которой кожа лоснилась от жира, а грудь вываливалась из рубашки. Она протирала стаканы с такой яростью, что Сеннар стал опасаться, как бы она их не разбила. Маг спросил у хозяйки, не знает ли она в округе места, которое называется шпиль.

— Кажется, слышала о чем-то подобном. Это что-то вроде рифа, — сказала она задумчиво.

— Где?

Хозяйка покачала головой:

— Понятия не имею, уж извините. Думаю, что не у нас.

Сеннар пустился в путь. Последние домики Лайа исчезли из вида, впереди перед магом простиралась широкая заснеженная равнина, которая соединяла Малое море с берегом.

Три ночи подряд Сеннар спал под звездным небом. Утром, на четвертый день пути, увидел город Барагар, раскинувшийся вдали, на темно-синем фоне моря.

Сеннару пришлось свернуть с дороги, чтобы добраться до моста через пролив. Наконец, он дошел до ворот Барагара. Внушительные ворота были сделаны из одной огромной глыбы мрамора. Когда Сеннар вошел в город, голодный и оборванный, он почувствовал себя маленьким и потерянным, чего с ним никогда раньше не случалось.

Раньше в Земле Моря маг видел только маленькие поселки, расположенные между землей и водой. Зимой на них обрушивались волны, а летом их жители промышляли рыбной ловлей. Этот же город оказался большим и многоликим, а запах океана перекрывался здесь тысячью других запахов. Сеннар узнал типичную архитектуру домов, лачуг из камня с соломенной крышей. Рядом стояли каменные дома, но все остальное было незнакомым: широкие, аккуратно распланированные улицы вместо привычного лабиринта переулков. Просторные квадратные площади вместо маленьких круглых сельских двориков. Но прежде всего ему показались странными люди, они не были сердечными и добродушными, напротив — холодными и озабоченными.

Теперь, когда Сеннар оказался на берегу океана, он не знал, что делать дальше. Святилище могло оказаться и здесь. Указанные в пророчестве шпили могли возвышаться где-нибудь в окрестностях, но как узнать об этом?

Большую часть дня маг провел на улицах города, в поисках кого-нибудь, кто указал бы правильную дорогу, но никто не помог ему. Только один старый торговец сказал, что слышал об этом месте и оно должно находиться восточнее, может быть в Ломэ.

Когда Сеннар входил в последнюю гостиницу, он уже проголодался, но денег у него не было.

Хозяин, маленький, лысоватый человечек с большим животом, явный любитель выпить, сжалился над юношей.

— Если ты зайдешь попозже, я оставлю тебе каких-нибудь объедков, — сказал он.

Сеннар поблагодарил.

— Но я тебе ничего не обещаю, — тут же добавил хозяин гостиницы. — Сейчас время особое, постоянно туда-сюда ходят солдаты.

— А что случилось? Было какое-то нападение?

— Нет, ничего такого, — ответил хозяин. — Просто прибыли какие-то странные войска, их корабли пришвартовались вчера вечером в порту. Говорят, что они из Затонувшего Мира, но никто не может точно сказать, кто они такие.

— Вы говорите — в порту? А как туда добраться? — оживился Сеннар.

Человечек подозрительно посмотрел на него:

— Как выйдешь отсюда, повернешь направо, а потом — все время прямо…

Не успел он договорить, как Сеннара уже и след простыл.

Прибыли так долго ожидавшиеся войска. Пока Сеннар быстрым шагом шел к порту, он вспомнил всех, кого знал в Залении: графа Варена, короля Нерео… и Ондину. Он хотел увидеть солдат, которые пришли на помощь и добрались сюда не без его помощи. Следуя указаниям хозяина гостиницы, он вскоре добрался до места и услышал плеск волн.

Потом он увидел корабли. Их было около полусотни: большие, величественные, с изысканной чистотой линий, что было отличительным знаком Залении. Они выстроились в порту в один ряд, опустив паруса. У солдат были очень легкие доспехи, длинные копья и мечи. Они напомнили ему тех охранников, которые плохо обошлись с ним в Залении… Тем не менее при виде этих солдат Сеннар испытал чувство ностальгии по Затонувшему Миру.

Пока маг наслаждался зрелищем стоящего на якоре флота, какой-то человек на одном из кораблей увидел его, сошел на берег и подошел к юноше.

— Я знал, что рано или поздно мы встретимся.

Сеннар обернулся: он узнал этот голос. Когда он увидел рядом с собой графа Варена, ему показалось, что он встретил старого друга. Граф был крепким человеком внушительных размеров. Его редкие волосы были собраны в косичку, как это было принято у него в стране, а белая кожа приобрела янтарный оттенок: очевидно, они покинули морские глубины Залении уже давно. Сеннар забыл о церемониях, обнял графа и сам был заключен в крепкие объятия.

Граф пригласил Сеннара на корабль, в каюту, погруженную в полутьму и напоминавшую лазурь Залении. Варен удобно расположился в полумраке и взял бутылку с фиолетовой жидкостью. «Напиток из акулы — „Сквало“», — вспомнил Сеннар. Вот уже год, как он этого не пробовал.

Граф поставил бутылку на стол, наполнил два бокала.

— Мне принес его вчера один из моих солдат, сказал, что это — напиток здешних мест.

Сеннар улыбнулся:

— Он вам правильно сказал.

Граф выпил бокал одним глотком. Сеннар попытался последовать его примеру, но еле удержался от кашля: алкоголь обжег ему горло.

— Не думал, что здесь, наверху, так светло, — улыбнулся граф. — Не знаю — смогу ли я привыкнуть.

— Не бойтесь, — успокоил его Сеннар, наполняя бокал, — в конце концов я привык к голубому свету вашей Земли. Это — вопрос времени.

Граф окинул отеческим взглядом Сеннара.

— Я не знал, что Совет может собраться на этой Земле, — сказал Варен.

Сеннар вздохнул:

— На самом деле в этом году Совет должен был собраться в Земле Воды, но, как вам известно, эта Земля почти вся оказалась в руках врага, и Совет вынужден был бежать оттуда.

— Мне говорили о войске призраков, — мрачно произнес Варен. — Многие мои люди встревожены. — Он тоже налил себе второй бокал, затем посмотрел на Сеннара. — Почему ты не вместе с другими советниками?

— Я больше не советник.

— Тебя изгнали?

Сеннар улыбнулся:

— Нет, я ушел сам.

В пристальном взгляде Варена появился вопрос. Сеннар уклонился от взгляда графа и стал всматриваться в свет, просачивающийся через деревянные доски, закрывающие иллюминатор.

— Я должен выполнить новое задание, — объяснил Сеннар, и ему показалось, что талисман в его кармане стал тяжелее. — Чтобы сделать это, мне пришлось на время оставить свой пост в Земле Ветра.

— На время, — повторил с облегчением граф. — Следовательно, когда вернешься, ты снова будешь советником.

— Да, — неуверенно сказал Сеннар. — А вы, как же вы оказались здесь?

Граф улыбнулся:

— После твоего отъезда я вернулся, чтобы выполнить свой долг, в свое графство. Какое-то время все было спокойно. Однако я что-то предчувствовал, но не мог понять — что… И вдруг моя жизнь показалась мне жалкой и пустой. Мне было скучно. Я смотрел на небо, на морскую гладь и думал, что там, наверху, среди облаков, которые я никогда не видел, кто-то сражается. И в конце концов понял: то, что я искал — жизнь и битва, — находится там. Так я убедил его величество избрать меня предводителем войск.

Сеннар держал бокал, прикасаясь пальцем к краю. Наконец он спросил:

— А что с Ондиной?

— Когда ты уехал, я сделал так, как ты просил: я зачислил ее в свою свиту.

— И… как она?

— Она очень грустила.

Сеннар опустил глаза.

— Я предложил ей поступить на службу ко мне во дворец. Это было лучше, чем ухаживать за пленниками. Она напрочь отвергла мое предложение, не хотела оставлять родителей одних, но в конце концов я ее убедил.

Сеннар продолжал водить пальцем по краю бокала. Потом залпом выпил «Сквало».

— Я никогда не мог понять, почему ты оставил ее в Залении, — снова заговорил граф. — Знаю, что ты ее любил и она разделяла твои чувства.

Мысль об Ондине разволновала Сеннара. Он будто увидел ее детское личико, ее мягкие волосы, ее розовые губы. Но он знал, что мог бы только еще больше уязвить ее чувства.

— Она просила задать тебе вопрос, если я увижу тебя, — добавил граф. Сеннар поднял глаза. — Она хотела, чтобы я спросил, сдержал ли ты свое обещание, и чтобы я передал тебе: если ты этого не сделал, то рано или поздно она найдет способ отомстить тебе.

Маг улыбнулся:

— Если быть честным, то я действительно не сдержал обещания, но это путешествие — часть обещания. И все же, когда вы увидите ее, скажите, что я сдержал обещание. И что теперь я счастлив.

Граф улыбнулся, но потом лицо его стало серьезным.

— Ты грязный и голодный. Скажи правду, Сеннар, что с тобой случилось? В чем заключается твоя миссия?

Маг не знал, что и ответить. Граф был человеком достойным доверия, но миссия Сеннара была настолько деликатной, что он не мог довериться даже графу.

— Простите, но я не могу рассказать вам. Цель этого путешествия должна остаться тайной.

— Я спрашиваю тебя не из любопытства, — объяснил граф. — Я думаю о тебе и хочу помочь, если смогу.

— Да, вероятно, вы и сможете помочь…

— Скажи чем, — настойчиво попросил Варен.

— Мне надо добраться до одного места на побережье. До сих пор я шел пешком по всей Земле Воды. Мне бы очень пригодилась лошадь.

Граф облокотился на спинку кресла, задумался.

— Сегодня же я должен встретиться с генералом Фалером — предводителем войск Земли Моря. Если ты пойдешь со мной, то я попрошу у него, если возможно, чтобы тебя сопровождал один из Всадников Дракона.

Потрясенный Сеннар уронил бокал на стол.

— Всадник Дракона? Но Всадники Дракона на войне! К тому же… я хотел всего лишь лошадь… я не думаю…

Граф наклонился к нему:

— Насколько важна твоя миссия для этой войны? Ведь она связана с войной, не так ли?

— Жизненно важна, — просто ответил Сеннар.

Граф уселся поудобнее в кресле:

— Тогда Всадник, который будет тебя сопровождать, это не так уж и много, — произнес он. И сделал последний глоток «Сквало».

Сеннар отдохнул, подкрепился и после полудня отправился вместе с графом на встречу с Фалером.

Предводитель прибыл на великолепном драконе. Когда маг увидел ослепительного дракона, слетающего с небес, от волнения перестал дышать.

Это был лазурный дракон. Сеннар не видел такого с детства. Дракон был самым маленьким из всех, которых обычно использовал Орден. Он походил на змею. Тонкое туловище, маленькие проворные лапы, огромные перепончатые крылья, сложенные по бокам. Тело дракона было светлым и блестящим, а крылья — темно-синими. Сеннар вырос среди таких драконов — его отец был оруженосцем Всадника Голубого Дракона. Сеннар зачарованно смотрел на него, погруженный в далекие воспоминания.

Фалер оказался молодым генералом, веснушчатым блондином с невыразительной внешностью. Длинный шрам украшал его левую щеку. Он поприветствовал обоих, подозрительно посмотрев на Сеннара.

— Это — член Совета Магов Земли Ветра, Сеннар, — поторопился объяснить граф.

Сеннар не успел перебить графа. Может быть, этот генерал уже знал, что теперь представителем Земли Ветра объявили Соану. Сеннар заметил, что у Фалера удивленно вытянулось лицо.

— Ах, так это вы, простите меня, — произнес генерал и еще раз поприветствовал Сеннара. Очевидно, он знал его по имени и не был в курсе последних событий.

Все вместе направились в одну из казарм Барагара — приземистое, квадратное сооружение, похожее на все здания Ордена Всадников Дракона. Вошли в скромную, просторную комнату с одним оконцем. Обсудили вопросы стратегии, решили, скольких человек посылать и куда. Сеннар сообщил полезные сведения, стараясь говорить неопределенно, и только тогда, когда это позволил ход беседы, стал изъясняться более четко.

— В Земле Ветра сейчас есть человек, выполняющий мои обязанности. Я отправился в путешествие, чтобы… чтобы… — сейчас ему не приходил в голову ни один подходящий предлог.

— Это — миссия, доверенная Советом, — вмешался граф.

— Понятно, — кратко ответил Фалер и снова заговорил о людях и вооружении.

Прошло еще часа два, наконец граф улучил нужный момент и сказал о своей просьбе.

— У моего друга — советника — нет лошади. Но речь идет о деле чрезвычайной важности, поэтому мы попросим, если это возможно, дать ему в сопровождающие Всадника Дракона.

На этот раз Фалер утратил свою невозмутимость и растерянно посмотрел на Варена.

— Мой господин, я не знаю, что там происходит у вас, но тут, на войне, дела идут все хуже, и нам нужен каждый воин.

— Достаточно будет лошади, — вмешался Сеннар, но граф жестом остановил его:

— Как я уже вам сказал, миссия эта — поручение Совета. Поэтому я думаю, что просьба вполне допустима.

Сеннар чувствовал себя неловко. Варен, напротив, был спокоен.

— А почему у этого человека нет какого-либо документа? — вдруг засомневался Фалер.

— Все решалось в крайней спешке, — ответил граф.

Сеннару хотелось бы оказаться в другом месте. Фалер скептически посмотрел на него, магу показалось, что он попал в западню. Вдобавок талисман снова начал разъедать листья, поэтому Сеннар почувствовал легкое недомогание.

— Да, действительно… решение было принято неожиданно. Дракон пригодился бы мне, но если это и в самом деле невозможно… — произнес Сеннар, решив подыграть графу.

Лицо Фалера просветлело.

— Пусть будет так. Я много хорошего слышал о вас. Если не ошибаюсь, вы — один из основателей союза свободных Земель и Затонувшего Мира.

— Именно так, — подтвердил Сеннар. Он покрылся испариной и начал задыхаться.

Фалер взял пергамент и стал на нем что-то писать.

— Три дня в вашем распоряжении будет Всадник Дракона Аймар. На более долгий срок отдать его не могу. Завтра утром он будет вас ждать у дверей. — Фалер протянул пергамент.

Сеннар понял, что немедленно должен уйти и повторить магические обряды, так как недомогание усиливалось. Он чувствовал, как тяжело становится дышать.

— Бесконечно благодарен вам, — произнес он, принимая пергамент, — извините, но я должен удалиться — спешно разобраться с неотложными делами, — произнес маг и быстро вышел, сопровождаемый недовольными взглядами графа и Фалера.

Он выбежал из комнаты и остановился в каком-то тупике. Когда Сеннар вынул талисман, почувствовал, что его покидают силы и от резкой боли сжимается грудь. К счастью, у него были при себе еще листья. Задыхаясь, он снова произнес заклинания и запечатал талисман. Сразу стало легче дышать, легкие наполнились воздухом.

Подняв глаза, он увидел рядом с собой графа.

Варен озабоченно смотрел на юношу.

— Ты белее полотна… Не хочешь сказать, что с тобой случилось?

— Ничего, — ответил Сеннар, силясь улыбнуться. — Ничего, — сказал потом, уже без улыбки. — Если вы, в самом деле, друг мне, то прошу вас, не спрашивайте больше ни о чем. Забудьте все, что вы могли здесь увидеть, и, когда я уеду, не вспоминайте, что мы встречались.

— Ты должен…

— Прошу вас, — перебил Сеннар.

— Если так надо для успеха твоего дела…

— Да, — просто ответил маг. Он прислонился головой к стене и благодарно посмотрел на графа.

Этой ночью Сеннар спал в той каюте, которую Варен предоставил ему на корабле, а на следующий день быстро собрался в путь. Второпях юноша попрощался с графом, пытаясь выдержать его озабоченный взгляд.

— Береги себя и не рискуй больше, чем нужно, — сказал Варен.

Сеннар попытался улыбнуться.

— Когда вся эта история закончится, мы встретимся и отпразднуем победу.

В порту, на причале, маг нашел ожидавшего его всадника на небольшом голубом драконе. Он показался Сеннару юным и неопытным. Едва завидев Сеннара, Всадник смущенно поприветствовал его.

— Всадник Дракона Аймар к вашим услугам, — представился он.

Если Фалер показался Сеннару очень молодым, Аймар был совсем юным. Кудрявые каштановые волосы падали ему на плечи, он выглядел совершенным подростком, слишком быстро и неожиданно выросшим, чего сам стеснялся. Дитя с внешностью молодого человека. Маг с подозрением посмотрел на него.

— Итак, у нас три дня на то, чтобы объехать все побережье Земли Моря, — начал Сеннар. Юный Всадник вытаращил глаза. — Поэтому нам придется двигаться днем и ночью, не останавливаясь.

— Но… мой дракон не может выдержать слишком долгого полета, — возразил Аймар.

Сеннар жестом остановил его:

— Знаю. Я знаю голубых драконов. Дело в том, что ты отдан в мое распоряжение всего на три дня, а для моей миссии главное — время. Поэтому я прошу тебя сделать все возможное.

Всадник не слишком уверенно кивнул в ответ.

Сеннар собирался уже сесть на дракона, но Аймар остановил его:

— Господин, мой дракон не даст вам сесть на него верхом, если я его не попрошу.

Сеннар улыбнулся.

— Я — маг, сейчас увидишь, меня он послушает, — сказал он и одним прыжком оседлал дракона, тот не проявил недовольства.

Юноша изумленно смотрел на него.

— Раньше уедем — раньше приедем, — поторопил его Сеннар.

Тогда Всадник решился и тоже оседлал дракона. Это оказалось делом чрезвычайно сложным, и Аймару удалось только со второй попытки. Аймар казался смущенным и сидел на драконе неестественно прямо. Сеннар сомневался все больше.

— Все в порядке? — решился спросить он.

— Конечно, — пролепетал юноша и дернул поводья. Но единственное, чего он достиг, — нудное ворчанье дракона. Аймар еще раз дернул поводья. Дракон свирепо зарычал. — Такого у меня еще не случалось… а я уже давно Всадник… — оправдывался Аймар. — Да как же?

— Позволь мне? — спросил Сеннар.

Аймар покраснел до корней волос:

— Конечно.

Маг наклонился к дракону и прошептал ему что-то на ухо.

— Попробуй теперь, но осторожно, — сказал Сеннар юноше.

Аймар дернул поводья, на этот раз им удалось наконец тронуться с места.

— Нужны терпение и сила, но еще и уважение, — пояснил Сеннар.

Аймар смутился.

— Я бесконечно благодарен вам, — пробормотал он.

— И последнее… — добавил Сеннар. — Обращайся ко мне просто на «ты».

— Как вам будет угодно, — ответил Всадник.

Сеннар был немногословен. Он потребовал, чтобы они летели как можно быстрее, а когда солнце стало опускаться в море и день сменился ночью, маг захотел двигаться дальше. Это было изнурительное путешествие, бег вопреки ходу времени. Лишь поздней ночью, долетев до Великой Пустыни, они остановились.

Пришлось расположиться прямо под звездным небом. Холод был пронизывающим. Только убедившись, что его никто не видит, Сеннар осмотрел талисман и облегченно вздохнул. Листья были еще целы.

Маг проснулся, когда солнце еще не встало, но уже заалело на горизонте. Аймар спал рядом, положив голову на длинную шею дракона.

Сеннар встряхнул его, но первая попытка успеха не имела. Дракон открыл глаза, а Всадник не шевелился, и по его лицу было понятно, что он видит чудесный сон.

Что за воин такой, не просыпается, даже не растолкаешь его?

Сеннар стал будить юношу настойчивее. Тот внезапно проснулся и инстинктивно потянулся рукой к мечу, но не нашел его.

— Успокойся, это я, — бросил нетерпеливо маг.

Аймар протер глаза, потом огляделся:

— Еще не рассвело…

Сеннар поднял глаза к небу:

— Я же тебе объяснил, что ты остаешься в моем распоряжении только три дня, поэтому изволь сделать так, чтобы мы использовали это время с максимальной пользой.

Юноша покраснел:

— Вы правы, простите меня.

Он начал собираться, но было видно, что его клонит ко сну.

Сколько испытаний придумывали для Ниал, а такой вот бестолковый — наоборот, легко стал Всадником Дракона.

Наконец им удалось собраться. Маг подсчитал, что в пути он уже тринадцать дней, но так и не достиг цели. Он вспомнил о Ниал. Она, должно быть, уже поправилась и, наверное, спешит в дорогу. Сеннар не хотел бы сейчас оказаться на месте Лайо.

Они летели так быстро, как могли, чудесным образом — безо всяких препятствий, и добрались до Ломэ к середине дня. Город располагался на побережье полукруглого залива Ламар и был одним из основных портов Земли Моря. Казарма, к которой они направлялись, находилась вдали от центра, на морском берегу.

— Там я учился, — сказал Аймар, когда они стали приближаться.

— Не в Макрате? — удивился Сеннар.

Аймар улыбнулся:

— Хотя Всадники Голубого Дракона и входят в Орден, большая часть обучения проходит в Земле Моря, как того требует обычай.

Казарма отличалась от типичных казарм Ордена. Ее изящный, устремленный ввысь силуэт напоминал древние дворцы этой Земли. Много лет назад Всадники Голубого Дракона отделились от Всадников Дракона и организовали самостоятельное войско. И только после заключения мира с Намменом присоединились к Ордену.

Приземлились на площадке в центре здания, усталый дракон упал на землю, едва коснувшись ее. Сеннар спрыгнул и тут же отправился в город: попытаться что-нибудь выяснить.

Он заходил во все дома и всех расспрашивал, но вечером вернулся расстроенный, так как никто ему ничего не подсказал.

Пришел в казарму, молча съел свой ужин в том же зале, где кормили всех Всадников. Еще один день, только один день, и дальше ему придется идти самому. Сеннар печально думал, что, быть может, он уже прошел нужное место, не заметив его. Он не осмотрел все южное побережье полуострова, святилище могло находиться там. Правда заключалась в том, что он искал иголку в стогу сена.

«…Они высокие и будто переливаются при свете луны…»

Он слишком много взял на себя и потерпел неудачу.

«…В Ламаре они видны издалека, они — почти в море…»

Ему не удалось помочь Ниал. Он не смог вылечить ее, а теперь и вовсе попал в безвыходное положение.

«…Ветер воет в их щелях, и море высоко вздымает и швыряет в них свою пену…»

Ему остается обшарить все побережье, пядь за пядью, дожидаясь полуэльфийку.

«…Издалека, ночью, они напоминают две тени, четко различимые в темноте и подобные двум башням…»

Сеннар вскочил. До него донеслись обрывки разговора двух солдат, сидевших рядом с ним. Он не знал, о чем они говорили, но последние слова привлекли его внимание.

— Что возвышается подобно башне? — спросил он. Когда Ниал говорила ему о святилище, использовала те же слова, что и солдат.

Солдат посмотрел на него с удивлением:

— Две больших скалы в заливе Ламар, Морские Меридианы — Аршеты.

Может быть, это и не имело ничего общего с его поисками… а может быть, он был у цели.

— Я ищу место, похожее на то, которое ты сейчас описал… Короче говоря, эти Аршеты могут иметь что-то общее со шпилями? — спросил Сеннар.

Солдат улыбнулся:

— Моя бабушка говорила, что «аршет» — древнее слово эльфов, которое как раз и означает шпиль. На самом деле Аршеты — две огромные скалы, высокие и остроконечные, они напоминают шпили какого-то странного сооружения.

— Спасибо, огромное спасибо! — прокричал Сеннар солдату, убегая к своему Всаднику.

5 САРЕФЕН, ИЛИ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ НЕНАВИСТИ

Ниал быстро восстанавливала силы. Она не хотела признаться в этом, но ей действительно нужно было отдохнуть. Полуэльфийка ощущала, как ее тело выздоравливает, мускулы крепнут. С тех пор как ее ранил Дола, она не отдыхала, и лишь теперь поняла, как ей этого недоставало.

Днем за ней ухаживал Лайо, лечил ее своими горячими зловонными припарками. Ночью его сменял Меджисто, готовивший ей превосходные супы. Но Ниал не могла наслаждаться покоем. Когда ушел Сеннар, она почувствовала всем существом неясную тревогу. Слова мага, когда он прощался с ней, были полны уверенности и оптимизма, но было что-то в его голосе, что не убедило ее. Талисман был опасен для ее друга.

Однажды вечером Ниал заметила нечто странное в Меджисто. Лайо уже лег, а она следила за огнем, горевшим в очаге.

Старик молчал, перемешивая угли палкой. Ниал ощутила беспокойство. Она знала, что Меджисто владеет даром предвидения. Время от времени, внезапно, будущее открывалось ему, и старику неясно, будто в тумане, виделся ход вещей. В первый раз, когда они встретились, Меджисто предсказал возвращение Соаны.

— Что с тобой? Почему ты так неразговорчив?

Старик вздрогнул. Его взгляд, обращенный к Ниал, был мрачен. Полуэльфийка испугалась.

— Почему ты так смотришь на меня? Что случилось?

Старик помолчал и снова стал перемешивать угли. Они слегка дымились. В очаге оставалась одна зола.

— Что случилось? Скажи мне!

Ниал толкнула старика, но Меджисто не реагировал. Потом он тихо поднялся со своего места у стены и повернулся к ней:

— Перед уходом Сеннар сказал, чтобы я заботился о тебе и не позволял беспокоиться.

Она почувствовала, как что-то подступает к горлу, как появляется какое-то неясное предчувствие.

— Думаю, что больше я этого делать не могу, — грустно добавил старик.

— О чем Сеннар мне не сказал?

— Сегодня, когда я проснулся, врата времени приоткрылись, и я увидел, что с ним случится. Не существует никакой магии, которая могла бы ограничить власть талисмана. Сила единственного камня, заключенного в нем, уже подтачивает силы Сеннара. Когда он придет в святилище, он будет уставшим и измученным. Тогда он умрет.

Пророчество прогремело как гром в тишине пещеры.

— Когда? — проговорила Ниал сдавленным голосом.

— Я не могу сказать. Видение всегда неясно, ты же знаешь… Очевидно, скоро, на днях.

— Где он сейчас?

— Не знаю, где он находится, но знаю, что он попадет в большой залив, в залив Ламар. В центре его возвышаются две больших скалы. Это произойдет там.

Ниал взяла меч и начала собирать вещи. Она растолкала Лайо, который явно не собирался просыпаться, и снова обратилась к Меджисто:

— Почему ты не сказал, что Сеннар обманул меня?

— Ты знаешь, почему Сеннар пошел с тобой. Я хотел помочь ему. И делал это, пока мог.

Ниал и Лайо оседлали Оарфа. Небо уже начинало освещаться рассветными лучами.

— Спасибо, — прошептала полуэльфийка старику перед тем, как взлететь.

Но Меджисто уже превратился в камень.

Аймар вынужден был использовать всю свою способность к убеждению (а она у него, надо сказать, была достаточно ограниченна) и весь свой здравый смысл, чтобы уговорить Сеннара дождаться рассвета и затем отправиться в путь.

Как только солнце взошло на востоке, маг бросился в комнату Всадника и столкнул его с кровати.

— Пора ехать! — сказал он.

Сеннар дотащил полусонного юношу до дракона, и они полетели.

Маг надеялся, что Аймар довезет его до одного из Аршетов, но Всадник сказал, что это невозможно. Дракон не сможет приземлиться: там нет места для посадки, а скалы — остроконечные. Значит, нужно будет добраться до самого Ламара, там придется взять лодку. К счастью, граф дал им немного денег.

Они добрались до Ламара через два часа после захода солнца. Сеннар спрыгнул с дракона, попрощался с Аймаром и побежал к порту.

Город был большой — целый лабиринт переулков, выходящих на маленькие площади, Сеннар чуть не заблудился. Когда он наконец вышел на портовую пристань, его встретил колышущийся лес кораблей на рейде. Луна стояла высоко, в это время было трудно найти лодку. Тем не менее на пятом причале маг встретил одного человека, который согласился выслушать его.

— Лодку? В такой-то час? — спросил старичок, к которому обратился Сеннар. Старик согнулся под грузом лет и был совершенно лысым. — А зачем? — добавил он, крутя трос худыми мозолистыми руками.

— Мне надо добраться до Аршетов, — объяснил маг. — Деньги у меня есть, — добавил он, показывая монеты.

— Дело-то не в этом, — ответил старик, бросив мимолетный взгляд на деньги. — Плыть ночью трудно. Ты умеешь управлять лодкой?

— Ну, это не так и сложно… — сказал Сеннар и услышал в ответ громкий смех.

Отсмеявшись, старик снова взглянул на Сеннара:

— Чуть позже несколько рыбаков собираются выйти в море. Лучше, если ты присоединишься к ним.

— А где они?

— Еще рано, — вздохнул старик, — не знаю, откуда ты, но в наших краях в это время ужинают.

Как будто у него было время на еду…

Мысли Сеннара прервало бурчание в животе. Маг покраснел.

Старик с любопытством посмотрел на него:

— Слушай, парень, ты проголодался, так ты далеко не уйдешь. Почему бы тебе не поужинать со мной? А потом я отведу тебя к моему другу-рыбаку.

— Не знаю, хватит ли у меня денег на лодку и ужин…

Старик изменился в лице:

— Да ты откуда взялся? Здесь, в Земле Моря, люди гостеприимные, поэтому ты со своими идиотскими разговорами лучше не выступай. — Он открыл дверь и пригласил Сеннара в хижину, стоявшую на пирсе.

Старик предложил путнику рыбной похлебки, точно такой же, какую варила мать Сеннара. Аромат и вкус этого блюда вызвали в памяти множество воспоминаний и сожалений, что у него нет времени побывать в своей деревне и навестить родных.

Наконец, пришло время двигаться в путь. Идя к причалу, старик задал вопрос, которого Сеннар опасался:

— А зачем ты хочешь добраться до Аршетов?

Сеннар молчал. Ему не приходило в голову никакого благовидного предлога.

— Я ищу кое-что, — проворчал он.

— Что же? — настаивал старик.

Сеннар вздохнул:

— Простите меня, но это — тайна… да, это — тайна… Я не могу этого сказать.

— Ну, у каждого могут быть тайны, — задумчиво произнес рыбак, и Сеннар про себя благословил сдержанность здешних жителей.

Дошли до причала, заполненного рыбаками. Тут были пришвартованы лодки, у каждой — тускло горящий фонарь на корме. Старик подошел к одному из рыбаков, крепкому, смуглому как ночь человеку, и они некоторое время беседовали. Потом окликнули Сеннара, молча дали знак, чтобы он садился в лодку. Маг повиновался. Вскоре отчалили и вышли в море.

Море оказалось спокойным: залив Ламар закрыт, и волны разбиваются прежде, чем достигают берега. Сеннар смотрел на тихо струящуюся воду и на согбенную спину человека, работавшего веслами.

Рыбак первым прервал молчание:

— Ты знаешь, почему этот залив круглый?

Сеннар ответил, что не знает.

И тогда рыбак начал рассказывать:

— Говорят, что в древние времена на этой горе обитали счастливые люди. Они построили прекраснейший город, весь из золота. Этот народ был благословлен богами, которые даровали ему богатство и процветание. Однако вскоре сердцами здешних обитателей овладела жадность. Они больше не довольствовались своим роскошным городом и своим спокойствием. Спустились в долины и начали захватывать и разорять города, встречавшиеся на их пути. Люди стали могущественными, наводили на всех страх, поддерживая свое господство при помощи насилия и оружия. Это их и погубило. Боги, которые не могли больше сносить такое недостойное поведение, решили разрушить город и ввергнуть его жителей в нищету. И вот однажды ночью боги обрушили гору, опрокинули ее. Город был затоплен, и на его месте остался этот круглый кратер. Потом боги воздвигли в море Аршеты, огромные и величественные, до самого неба. Никому никогда не удавалось подняться на их вершину, так как склоны покрыты уступами, острыми, как лезвие. Это свидетельствует о том, что нет человека, который мог бы подняться к богам, — удовлетворенно заключил рыбак, пристально глядя на Сеннара.

— Я не хочу подняться к богам. Я направляюсь туда по другой причине, — произнес маг и снова стал вглядываться в черную воду, струящуюся вокруг лодки.

Да, он отправлялся на Аршеты не для того, чтобы возвыситься над богами, и все же он казался сам себе осквернителем, так как его руки были нечисты и он не мог прикасаться к камню. Сеннар опустил голову и попытался не думать об этом.

Лодка плыла медленно, а на небе угрожающе сияла луна. Сеннар углядел в этом своего рода предупреждение и почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Талисман в кармане все больше излучал тепло. Листья снова начали разрушаться, и Сеннару приходилось глубоко дышать, чтобы преодолеть чувство тяжести в груди.

Ниал не давала Оарфу отдыха, она вынуждала его лететь весь день, а потом и следующую ночь без остановок. Мускулы дракона дрожали от усталости.

— Держись, держись! — умоляла Ниал.

На рассвете следующего дня они остановились, но Ниал и не притронулась к еде. Ночью, когда она, несмотря на все усилия, заснула на несколько минут, ей привиделось во сне лицо Сеннара. Он был среди мертвых. Лицо увядшее, бледное, с тем пустым взглядом, который она видела у Фена. Ниал тут же проснулась.

Лайо, ужинавший рядом с переводящим дыхание драконом, попытался приободрить ее:

— Не бойся, мы все сделаем. Старик никогда бы не заговорил так с тобой, если бы не был уверен, что ты сможешь спасти Сеннара. Все будет хорошо.

Однако эти слова не принесли Ниал никакого облегчения. Существовал единственный человек, который мог успокоить ее, и его жизнь была в опасности.

Они снова отправились в путь и полетели над Малым морем и Центральной пустыней. Вечером Ниал и Лайо увидели, как солнце опускается в море. Залив Ламар был уже совсем рядом.

После часа пути, проведенного в молчании, Сеннар смог наконец разглядеть вдали контур Аршетов. Это и в самом деле были две огромные тени в ночной тьме. Аршеты оказались необыкновенно высокими, даже издалека на их стенах выделялись остроконечные выступы. От скал исходило странное серебристое свечение, будто они отражали свет луны. Сеннар почувствовал нарастающее чувство страха.

— Ты еще можешь передумать, — сказал рыбак.

Маг молчал, разглядывая силуэты, разрастающиеся до гигантских размеров.

— Нет, — произнес он наконец. — То, что я должен сделать, слишком важно.

Рыбак покачал головой:

— Я оставлю тебя там, неподалеку, а все остальное сам увидишь. Это — не простые скалы, это — священные идолы богов, нога непосвященного не может их коснуться. Мне там делать нечего.

Они плыли еще около двух часов, затем, как было договорено, рыбак остановился на некотором расстоянии от скалы. Теперь, когда они были далеко от побережья, море стало более беспокойным и волны бились о подножие Аршетов, а потом вздымались стеной пены. Завывал ветер. Все было так, как сказала Ниал.

— Вот мы и приплыли. Вылезай и давай плыви отсюда, — приказал рыбак.

Сеннар встал, но почувствовал, как ноги подгибаются, а голова кружится. Ему пришлось облокотиться о борт лодки, чтобы не упасть.

— Все в порядке? — спросил рыбак.

Сеннар кивнул. В кармане он ощущал тяжесть талисмана и его тепло. Он собрался с силами и посмотрел в воду. Она, наверное, была ледяной.

— Благодарю, что подвезли, — сказал маг, но рыбак не ответил. Он только показал знаком, что пора отправляться, и повернулся спиной к магу и мрачным скалам.

Сеннар прочитал заклинание, и на воде прорисовалась бледная световая дорожка. К счастью, всего несколько гребков отделяли его от скалы — путь был недолгим. Сеннар увидел, как рыбак изо всех сил гребет, и оказался один рядом с двумя гигантскими скалами. Сам их вид говорил о неуместности его присутствия.

Сеннар обошел скалу, но ему не удалось найти ни единого входа. Перед ним высились лишь две скалы, две каменные глыбы. Неужели святилище на вершине?

Внезапно дорожка оборвалась, и Сеннар упал в ледяную воду. Очевидно, сила талисмана возросла, второй камень должен быть где-то здесь.

Маг подумал, что лучше было бы сберечь силы для встречи со стражем, и не стал произносить других заклинаний. Он доплыл до основания одной из двух скал Аршетов, волна чуть было не ударила его о камень. Маг двумя руками ухватился за выступ и отдышался.

Сеннар поднял глаза и заметил расщелину в полутора метрах над собой. Вход в святилище. Над входом была надпись, которую Сеннару не удалось прочитать.

Он начал карабкаться по острому и скользкому камню. Понадобилось несколько минут, но в конце концов он добрался до цели. Маг поднялся, сделал последнее усилие — и оказался у входа. Над проемом виднелась угрожающая надпись: «Сарефен».

Сеннар попытался вспомнить. Сареф — море, так сказала Ниал. Вот он и у цели. Какое-то мгновение юноша колебался, стоял у входа и пытался восстановить дыхание. Потом посмотрел вниз и ужаснулся.

В тени острых скал мерцало что-то белое. Это были кости. Наверное, кости потерпевших кораблекрушение или кости тех, кто до него попытался выполнить те же богохульные действия. Чтобы не поддаваться чувству страха, Сеннар не мешкая вошел внутрь. Его поглотил мрак.

Ночь была светлой и холодной. Оарф обессилел. Тогда-то из темноты появились очертания Аршетов. Огромные, мрачные, чернее ночи.

— Вот они! — прокричала Ниал. — Мы приехали! Держись, Сеннар, прошу тебя, держись!

Сеннар оказался внутри святилища и с изумлением понял: то, что он видит, совпадает с его фантазиями об обиталище Тиранно.

На вершине светилось отверстие, настолько высоко, что казалось маленьким, хотя должно было быть огромным. Отверстие освещало внутреннее помещение, сквозь него были видны кусочек неба и луна. Само святилище было широким и круглым, в центре возвышалась скала, ее шпиль поднимался до самого отверстия. По шпилю вилась лестница с ненадежными маленькими ступеньками, выбитыми в камне. На отвесных стенах виднелись узкие расщелины, через которые море проникало сюда в виде брызг белоснежной пены.

Сеннар на какое-то время погрузился в созерцание, он боялся идти вперед. Когда маг двинулся к шпилю, шум его шагов усилился призрачным эхом.

Сеннар поставил ногу на первую, липкую и узкую ступеньку и начал подниматься. Казалось, тут нет никакого стражника. Слышалось только завывание моря, бившегося о скалы, душераздирающий свист ветра. И еще — неуверенные шаги мага по скале, его прерывистое дыхание.

Сеннару было страшно, но этот страх не делал его шаги неуверенными. В кармане бился талисман, желавший соединиться со вторым камнем. Несколько раз Сеннар поскальзывался и чуть не падал, но продолжал восхождение, которое казалось ему бесконечным. Когда он смотрел вниз, то место, откуда он вышел, представлялось страшно далеким, когда он смотрел вверх, вершина виделась недостижимой.

Но самым худшим было то, что это место казалось пустынным, хотя этого не могло быть. Во тьме должен был находиться стражник, который ждал, пока маг ослабеет, чтобы нанести удар. Он чувствовал чье-то присутствие, но ничего не видел.

Ниал заставила Оарфа облететь Аршеты. Никого. Только блеск побелевших костей и черепов на черной скале да вой бушующего моря.

Они искали место, где мог бы приземлиться Оарф, но не находили его. Ниал приняла решение:

— Лайо, вернись на берег вместе с Оарфом.

Оруженосец изумленно посмотрел на полуэльфийку:

— Но…

— Никакого но, здесь нет места, где Оарф мог бы приземлиться. Отправляйтесь на берег и ждите меня там.

Ниал ничего не добавила, только вынула меч из ножен. Оарф планировал над скалой, Ниал спрыгнула и оказалась у расщелины, где должен был находиться вход. Ее сердце сжалось, когда она шагнула в темноту.

Внезапно Сеннар остановился.

— Я знаю, что ты здесь! — прокричал он. — Выходи!

Ему ответило только эхо, отразившееся от стен зала хором приглушенных голосов. А потом снова наступила тишина.

— Выйди, заклинаю властью! Заклинаю камнем! — настаивал Сеннар, но эхо заглушало его слова. В хаосе голосов он потерял голову.

— Проклятье, выходи же! Я здесь не для того, чтобы сражаться с тобой, я пришел сюда за камнем!

Голоса продолжали перекликаться и звучать вокруг него.

— Выйди! — прокричал разъяренный маг.

У него не было даже времени понять, что случилось: огромное щупальце схватило его за горло, подняло к самой луне, вытащило на холодный воздух, а потом снова швырнуло в бездну. Сеннар хотел кричать, но не мог издать ни звука, так как щупальце сдавило его. Потом его бросили на лестницу, и он потерял сознание.

Когда Сеннар пришел в себя, какое-то странное чудовище с десятью головами и бесконечными скрученными щупальцами обвилось вокруг шпиля.

Откуда появился этот дьявол?

Одна из голов приблизилась и зло усмехнулась, показав ряд сверкающих острых зубов. Его снова обхватило и подняло щупальце, на этот раз — всего лишь на полметра. Маг закричал, задыхаясь, и почувствовал, как талисман вылетает из его кармана и падает в темноту.

Чудовище продолжало поднимать его, Сеннар понял, что оно хочет разбить его о шпиль. Он попытался прочитать заклинание, но волшебство не подействовало. Юноша оказался во власти врага.

Это — конец. Это действительно был конец.

Потом он услышал рев, и горячая вязкая жидкость залила его с ног до головы. Щупальце разжалось, и Сеннар стал падать в бездну. Он упал на лестницу, ударился о ступеньки и потерял сознание.

Ниал задыхалась, она стояла над чудовищем с мечом в руке. Девушка мгновение смотрела на врага, потом снова бросилась на него.

Она двигалась ловко, уклоняясь от ударов щупалец, сыпавшихся со всех сторон. Полуэльфийка ускользнула, как змея, и сверху нанесла удар по телу зверя, потом — второй удар.

Одно из щупалец вздрогнуло и упало в пустоту. Дурно пахнущая горячая жидкость выплеснулась из обрубка, вой зверя заглушил рев моря.

Ниал не остановилась. Она воспользовалась слабостью зверя и вскочила на него сверху. Новый удар, еще один, еще один — и с каждым ударом раздавался вой чудовища, лилась кровь.

Наконец жуткое создание потеряло равновесие и упало вниз. Ниал последовала за ним, сразу же заняла боевую позицию и подготовилась к новому удару. Однако что-то ее остановило.

Она почувствовала, как на шпиль обрушилась огромная волна. Гора пены проникла в святилище через расщелины в стенах, быстро поднялась к отверстию на вершине, потом бросилась в бездну, с шумом водопада. Достигнув земли, волна приняла очертания фигуры, напоминающей человеческую, с трезубцем в руках. Среднее острие трезубца ярко блестело.

— Умерь свой гнев! — раздался голос.

Ниал с криком бросилась на стража:

— Убирайся!

Человек из пены поставил трезубец на землю, совсем рядом с лицом девушки.

— Не думай, что ты можешь одолеть меня, — проговорил неизвестный. Его голос был настолько низким и громким, что поразил ее. — Зачем вы пришли, ты и твой друг?

В этот момент для Ниал все было далеким и призрачным: миссия, талисман, все на свете. Остались только слепая ярость и тревога за судьбу Сеннара.

— Ну так что же?

Ниал попыталась привести свои мысли в порядок. Потом заметила какое-то свечение в одном из углов зала. Это был талисман.

— Мы… мы пришли сюда из-за талисмана.

Существо насмешливо улыбнулось.

— Снова жажда власти, еще два глупца… — Оно засмеялось страшным смехом. — Почему вы так глупы? — спросило существо громовым голосом. — Веками я сторожу Сарефен в тиши этих башен, которые боги воздвигли как предупреждение вам. Я видел стольких людей, которые добирались до входа в это святилище: много было избранных, и я давал им камень, но многие были нечисты и попирали это священное место лишь для того, чтобы достичь власти. Их сердца горели жаждой подчинить себе других, их одолевало непомерное желание царить, обладать, безраздельно распоряжаться чужими жизнями. Многие из них погибли еще до того, как добрались до меня, а других я убил сам. Однако они не страшились смерти; за власть, за желание господствовать они были готовы заплатить любую цену. Как твой друг, который знал, что не достоин прикасаться к Сарефену, но вошел сюда.

— Не за тем, — покачала головой полуэльфийка. — Он шел не за властью.

Человек пристально и долго смотрел на нее.

— Полуэльфийка, — наконец произнес он.

— Да, — прокричала Ниал. — Да! Я — полуэльфийка! Я могу прикасаться к камню! Дай нам уйти, дай нам камень и позволь мне спасти моего друга…

— Зачем тебе камень?

— Чтобы победить Тиранно.

Человек издевательски улыбнулся:

— Тиранно… еще один гомункул, одержимый жаждой власти.

— У меня с собой талисман. — Ниал подбежала к месту, где блестел талисман, взяла его в руку и показала, что может прикасаться к нему. — Ты видишь? У меня уже есть один камень! — Девушка показала Аэлон.

Страж пристально посмотрел на камень:

— Как это возможно, чтобы тебе дали Аэлон? Тебе, существу, наполненному ненавистью и гневом?

Ниал не знала, что ответить. Это было правдой. Но беспокойство понемногу отступало, сменяясь тревогой за судьбу Сеннара.

— Зачем тебе камень? Не для того, о чем ты сказала…

— Нет… — проговорила Ниал. — Теперь я хочу только уйти отсюда. Я хочу только обнять моего друга и почувствовать, что он жив. Взять камень — единственный способ идти дальше.

Страж невозмутимо посмотрел на нее. Ударом трезубца он выбил талисман из ее рук.

Ниал упала на землю, как будто лишилась сил.

Страж повернул трезубец и вынул камень из сияющего отверстия. Камень был темно-синего цвета и как будто заключал в себе глубины океана. Человек поднял камень — и тот сначала заблестел при свете луны, а потом, казалось, вобрал в себя лунный блеск. Страж положил камень на пол, рядом с Ниал.

— Ты еще только в начале своего пути, твое сердце наполнено смятением и страхом. Стражи, не такие снисходительные, как я, не отдали бы тебе камня. Но не переставай искать никогда. Или ты никогда не обретешь власти.

Он ушел, как и пришел, растворился в тысячах брызг морской воды и вернулся в океан через расщелины Аршета. И чудовище растаяло. Ниал осталась одна в огромном святилище, которое опять стало безмолвным. Она бросилась к камню, подняла его вверх и, устанавливая в отверстие, произнесла слова Посвященного: «Раххавни сектар алееро». Голос ее дрожал.

Камень лег в предназначенное отверстие. Ниал быстро встала и побежала к Сеннару.

Маг лежал на ступеньках. Рука, опершаяся на липкую скалу, была холодной и белой.

Ниал перевернула его и стала звать, но юноша не отвечал ей. Она продолжала звать друга все громче и громче. А потом зарыдала.

— Ты обещал мне, что не умрешь… — сказала она сквозь слезы.

Отчаявшись, полуэльфийка не заметила, что глаза Сеннара медленно открылись. Почувствовав, что она смотрит на него, маг еле заметно улыбнулся.

— Ты немного запоздала, — сказал он слабым голосом.

6 МОРОЗ

Вечером, за ужином, Ниал была непривычно молчалива. Сеннар удивился такой сдержанности по отношению к себе, не похожей на всплеск эмоций в святилище. Маг не стал задумываться о причинах ее плохого настроения. Ниал выдумала что-то — и вскоре поплатилась за это.

На следующий день они проснулись на рассвете. Бледно-розовые лучи восходящего солнца привели Сеннара в хорошее настроение. Но Ниал нарушила идиллию. Она сбросила Лайо с кровати и потребовала, чтобы все быстро собирались, так как пора в путь.

Они снова пустились в дорогу, на этот раз — на юг. Путники могли достичь Земли Солнца, пройдя через Внутренний лес.

То чувство, которое возникло у Сеннара вечером, когда он пришел в себя, подтвердилось в последующие дни. Ниал вела себя холодно и отстраненно, почти не разговаривала с ним в течение пути. Днем они летели в полной тишине, вечером собирались за едой и смотрели на огонь, будто проглотив язык.

На четвертый день Сеннар решился заговорить. Напряженность была невыносима.

Случай представился во время смены караула. Было далеко за полночь, дежурство Ниал подходило к концу. Сеннар проснулся пораньше, чтобы подготовиться к разговору. Но Ниал просто похлопала его по плечу.

Сеннар сразу же обернулся.

— Что-то не в порядке? — Как только он это произнес, тут же обругал себя за глупость. Действительно: стоило ли ломать голову, чтобы начать разговор таким дурацким образом?

— У тебя?

Сеннар опустил глаза:

— Я имел в виду тебя…

Отлично… Еще одна избитая фраза…

— Я у тебя об этом никогда не спрашивала.

— Клянусь тебе, я почти не рисковал. Я принял все предосторожности… Ты же знаешь, я — достаточно опытный человек.

— Прекрати обманывать меня! — прокричала Ниал. — Вся эта история о том, что есть заклинание, способное нейтрализовать власть талисмана… И ты вовлек в обман даже Меджисто!

— А что я должен был делать? Ты плохо себя чувствовала и не хотела ждать. У меня не было другого выхода. — Терпению Сеннара приходил конец.

— Неужели ты не отдаешь себе отчета? — Ниал вскочила. — Ты представляешь себе, как бы я чувствовала себя, если бы ты умер? Ты можешь себе это представить?

Маг остался стоять с открытым ртом. Гнев, который он испытывал, так и остался невысказанным.

Ниал повернулась:

— Я не хочу иметь на своей совести чью-то смерть!

Эта капля переполнила чашу терпения. Сеннар не знал, что именно он ожидал услышать от Ниал, возвратившись. Может быть, благодарность, но уж во всяком случае не эти холодные и враждебные слова.

— Я вовсе не хотел обременять твою совесть. Я думал, что смогу быть тебе полезным, но, мне кажется, ты продолжаешь считать меня обузой. Успокойся: в отличие от некоторых известных мне лиц я совершенно не боюсь умереть.

Пощечина прозвенела в тишине леса. Ниал пыталась сдержать слезы. Он только сейчас понял значение того, что сказал. Но у него не было времени извиняться, потому что Ниал отвернулась от него и легла.

Следующим утром, когда путники еще спали, полуэльфийка приготовилась задать талисману вопрос. После разговора с Сеннаром она провела бессонную ночь.

Ниал закрыла глаза и увидела нечто блестящее, сверкающее, как тысяча светил. Очевидно, это было святилище. Наступал рассвет, солнце вставало из-за гор. Ниал казалось, что она видит панораму сверху, с огромной площадки, окруженной высокими вершинами. Наверное, это было горное плато. И наконец, обозначилось направление: из той точки, в которой путники находились сейчас, они должны были лететь на восток. Ниал открыла глаза.

За шесть дней полета добрались до Макрата. Лайо настоял, чтобы они остановились в столице Земли Солнца и заглянули в Академию, где они с Ниал познакомились. К тому же мысль о свежей, чистой постели, в которой можно было отдохнуть, соблазняла всех. Они оказались в уединенной гостинице и решили провести там ночь.

На заходе солнца Ниал вышла прогуляться по городу. Полуэльфийка оказалась в беспокойном Макрате и поняла, что со времен, проведенных в Академии, мало что изменилось. Она снова окунулась в сутолоку, увидела озабоченных жителей, толпу беженцев недалеко от городских ворот, в палаточном лагере. Именно это Ниал ненавидела в Макрате: роскошь, соседствующую с самой горькой нищетой, показную наглую веселость, блеск драгоценностей на женщинах, гуляющих по улицам. Это было место, в котором процветали невежество и чванство, место, где отвергали страдание, а Ниал всегда ощущала рядом с этими стенами печаль.

Девушка приблизилась к Академии, но не подошла прямо к дверям. Она не хотела встретить Равена, Верховного Главнокомандующего, который всегда чинил ей препятствия. Вид тяжеловесного здания был невыносим. Она надеялась встретить Парсела, своего учителя, который первым поверил в нее, и Малербу, уродливое существо, с которым у нее оказалось столько общего.

В конце концов ноги сами вынесли ее на парапет, где она часто пряталась и откуда любила смотреть на окрестности. Она села и погрузилась в свои мысли.

— Я не помешаю тебе?

Ниал вздрогнула. Увидев, что за ее спиной стоит Сеннар, сразу приняла сдержанный вид.

Маг сел и какое-то время смотрел на нее перед тем, как заговорить.

— Я был уверен, что найду тебя здесь, — произнес он.

Полуэльфийка не ответила.

— Извини меня за тот день, — добавил Сеннар. — Я сказал тебе глупые и злые слова. На самом деле я так не думал.

— Ты не должен извиняться, то, что ты сказал, правда. Я была глупа и невыносима с тех самых пор, как пустилась в это проклятое путешествие. Извини. — Она снова стала смотреть вдаль. — Может быть, я и в самом деле надеялась не выполнить до конца эту миссию, поэтому я не хотела останавливаться. Но не потому, что боялась, понимаешь?

Сеннар согласился.

— Мне только кажется, что у меня не было выбора. Мысль о том, что это — моя судьба, приводит меня в ужас. — Полуэльфийка посмотрела в глаза Сеннару.

— Думаю, что это — в каком-то смысле твоя судьба, — тихо ответил он. — Но я думаю также, что твоя судьба не исчерпывается этой миссией. Отъезд не был только твоим выбором. Но в твоей жизни будет не только это путешествие. Когда все закончится, перед тобой откроются новые дороги. Никто не сможет заставить тебя выбирать, только ты сама сможешь это сделать. Это путешествие — всего лишь один этап жизненного пути.

— Наверное, ты прав, — сказала Ниал. — Мне кажется, что от этой миссии зависят не только судьбы Всплывшего Мира, есть еще что-то, что я должна обнаружить, но я даже не знаю, где это искать. — Ниал вздохнула. — Раньше я всегда приходила сюда, чтобы обрести цель в жизни и ненависть к Тиранно. Теперь все иначе. Я продолжаю ненавидеть Тиранно, но уже не знаю, что делать. Я чувствую, что не в этой ненависти конечная цель. Но тогда в чем она? — грустно спросила полуэльфийка, глядя на Сеннара.

Маг не ответил. Они молчали, разглядывая нависшее над ними жилище Тиранно.

— И все же я кое-что знаю, — прошептала Ниал через несколько мгновений. — То, что ты сказал на Совете, правда. Без тебя я не смогу этого выполнить.

Сеннар улыбнулся, обнял ее и прижал к себе. Через какое-то время Ниал освободилась из его объятий и тоже улыбнулась.

На следующее утро Сеннар отправился в город, чтобы собрать сведения, связанные с целью их путешествия. Он вернулся к обеду и сказал, что плато, которое они ищут, находится в горах Сершет, на границе с Землей Дней, на востоке. Один старый торговец, сидевший у ворот города, сообщил, что даже и не знает, кто ему об этом рассказывал, но туда целую вечность никто не ходил, так как кроме снега, льда и мороза там ничего нет.

Ниал подумала, что это странное место для храма солнца. К тому же сейчас зима, кто знает, что они там смогут найти?

— В чем дело? — спокойно спросил Лайо. — Оарф достаточно отдохнул, он довезет нас. Это — детские забавы. — Потом глаза конюшего заблестели. — И тогда я впервые окажусь в святилище.

— На твоем месте я бы так не радовался, — возразил Сеннар.

Все шло не так гладко, как надеялся Лайо. Через день, когда они долетели до гор Сершет, стало ясно, что дело это — далеко не детская прогулка.

Перед ними возвышалась голая отвесная скала. Горы медленно поднимались вверх с равнины в виде пологих, поросших травой склонов, потом подъем становился крутым, а под конец просто головокружительным. Вершин не было видно, их заволокло тучами. Даже у Лайо, не склонного к пессимизму, при виде этих скал лицо сделалось печальным.

— Если судить по облакам на вершине, — произнес Сеннар, — наверху погода не из лучших.

Ниал озабоченно посмотрела на поверхность скалы.

— Оарф не сможет подняться. Его крылья устанут от полета по вертикали, и непогода не способствует…

— У нас нет выбора, — отрезал маг. — Или мы поднимаемся на Оарфе, или проведем всю жизнь в этих горах.

Вечером они взбирались в гору пешком, а на следующее утро решили встать и отправиться в путь, как только рассветет.

— Я снова должна просить тебя, Оарф, сделать огромное усилие, — обратилась Ниал к дракону. — Но клянусь тебе: я сделаю так, чтобы это было в последний раз.

Оарф гордо посмотрел на нее своими красными глазами и распрямился. Ниал улыбнулась. Теперь они сядут на него верхом и начнут подъем.

Они не столкнулись с особыми трудностями. Дракон летел, раскрыв крылья, и поднимался вверх без усилий. Но самое худшее было впереди.

Весь день летели над пастбищами, покрытыми травой, лежащими у подножия горы, но внезапно перед ними возникла скалистая громада и началось настоящее восхождение. Оарф не мог больше лететь по вертикали, ему приходилось напрягать крылья, чтобы подниматься вверх. Сначала наклон был небольшим, но потом становился все более и более крутым. Ниал ощущала, как напрягаются под их ногами мускулы дракона.

— Держись, держись, — шептала она ему в ухо. И Оарф старался.

Вечером они разбили лагерь на большой высоте, Лайо стал ухаживать за Оарфом. С каждым часом ветер становился холоднее, а небо хмурилось. Не успели лечь спать, как пошел снег.

— Отлично! — произнес Сеннар.

Три дня они только и делали, что поднимались. На третий день остановились у границы туч. Когда они смотрели вверх, им не удавалось даже разглядеть вершину.

В первый вечер Сеннар попытался разжечь волшебный костер, чтобы согреться, но слабое тепло было недолгим, огонь гас, как только маг засыпал. Они были вынуждены заснуть, завернувшись в плащи и устроившись под крыльями Оарфа, чтобы не умереть от холода.

На следующий день путешественники оказались внутри туч, дела пошли еще хуже. Дул ледяной ветер, снег мешал смотреть и дышать. Оарф старался, как мог, но подъем был крутым, и дорога, по которой они шли с утра до вечера, становилась все более узкой.

— Мы так и будем все время подниматься. Наверное, у этой горы нет вершины, а за облаками живут боги, — вдруг сказал Лайо, и Ниал не поняла, ужаснула его эта мысль или воодушевила.

Два следующих дня летели среди облаков, а когда вышли из облаков и подняли глаза, то увидели нечто, показавшееся им невероятным. Только тогда Ниал поняла, почему именно это место было избрано для святилища.

Эти горы были торжеством света. Солнце было невероятно ярким, даже кобальтово-синее небо сверкало. Лед отражал лучи солнца, преломлял их в тысячи ослепительных оттенков. Вокруг были сотни других вершин — не сосчитать. Только скалы. Этот пейзаж придал им сил. Теперь, когда восхождение завершилось, они решили, что все будет хорошо.

Тепло ослепительных лучей не спасало от холода и ветра, но последняя часть путешествия казалась более легкой. Они пролетали мимо сотен коричневых остроконечных вершин, уходивших в небо и выраставших их белого пенистого моря. Лайо все время опускал голову, чтобы посмотреть вниз.

— Под нами ничего нет! — воскликнул с интересом оруженосец, указывая на облака, закрывающие долину.

Ниал и Сеннар начали беспокоиться. Казалось, им никогда не удастся взлететь достаточно высоко, чтобы подняться над горами и найти плато. Оставалось только спросить талисман. Ниал сосредоточилась и опять увидела ослепительный блеск святилища. Она смутно поняла, что надо двигаться на восток и прямо посреди гор они найдут то, что ищут.

Путешествие длилось еще два дня. На рассвете третьего предмет поисков предстал прямо перед их ошеломленными глазами. Они молча смотрели на него, спрашивая себя: как это возможно, чтобы среди зимы на такой высоте могло находиться нечто подобное?

7 ГЛАЭЛОН, ИЛИ УЕДИНЕНИЕ

Побледневшие Ниал, Сеннар и Лайо смотрели на зеленое пятно, выделявшееся на коричневом фоне гор. Они видели освещенное солнцем плато, покрытое яркими цветами, настолько благоуханными, что можно было и здесь различить их аромат. Ошеломленные, они приземлились на плато и были поражены мягкостью климата. В этом затерянном краю уже наступила весна. Рассвело, розоватые лучи солнца освещали тысячи плотных лепестков и траву, покрытую росой. Казалось, что это особая страна, изолированная от остального мира.

Лайо сбросил плащ и начал кататься среди цветов и звонко смеяться.

— Это действительно жилище богов!

Плато было широким. Подойдя к его краю, Ниал увидела, что отсюда видны большая часть Земли Солнца и какая-то часть других Земель. Она нашла светлое пятнышко Макрата, лениво лежащее недалеко от Большого притока, а потом и его младшего брата — Малый приток, и озеро Гантир, серебрящееся под первыми лучами восходящего солнца. Ниал увидела лес у подножия горы, ей даже показалось, что она видит само подножие. Отсюда, сверху, можно было различить и то место, где находилась деревушка Элеуси. Потом ее взгляд устремился дальше, сердце замедлило биение.

В глубине, где роскошные леса Земли Солнца уступали место пустыне, находилась ее родная Земля, Земля Дней — все, что осталось от ее народа.

— Посмотри туда! — воскликнул Лайо. — Ты видишь это черное пятно на юге?

— Что? — спросил Сеннар, подошедший, чтобы полюбоваться открывшимся видом.

— Это Земля Ночи, — сказал оруженосец. — Я недолго прожил там, плохо знаю ее, но это — моя Земля…

— Нам надо искать святилище, — озабоченно сказала Ниал.

— А зачем искать? — Лайо обернулся и указал куда-то перед собой.

Девушка посмотрела в указанном направлении и увидела огромное сооружение, высящееся в углу плато. Оно было внушительных размеров и полностью сделано из золота. Полуэльфийка задалась вопросом: как же можно было не увидеть его? Центральная часть была круглой и приплюснутой, завершалась широким золотым куполом в форме луковицы, на которой находилась сфера — солнце, также сделанное из золота. По бокам были другие части здания, более низкие, увенчанные похожими куполами. Все сооружение было украшено шпилями и сводчатыми перекрытиями и ослепительно блестело.

Ниал закрылась рукой от яркого блеска святилища, сжала в руке меч и двинулась вперед.

— Кто знает, какие чудеса там, внутри! — воскликнул Лайо и бросился бегом к сооружению.

— Подожди! — Ниал схватила его за руку. — В святилище находятся стражи, они не хотят, чтобы люди переступали этот порог. Тебе и Сеннару лучше остаться здесь.

— Ни в коем случае! — запротестовал Лайо, вырываясь. — Для чего мы с магом тогда пришли сюда? Если мы должны сражаться и помогать тебе, то нам надо быть рядом с тобой. Или мы войдем все вместе, или не войдет никто.

Ниал вопросительно посмотрела на Сеннара.

— Если дела пойдут плохо, мы уйдем, — произнес маг.

Они приблизились ко входу, над которым кривыми причудливыми буквами была сделана трудночитаемая надпись: «Глаэлон». Свет. Ниал не стала останавливаться и смотреть, но вошла внутрь, сжимая меч.

— Следуйте в нескольких шагах за мной, — сказала она своим товарищам, но Лайо уже бросился вперед.

Сеннар схватил его за плечо.

— Я понимаю твое волнение и желание идти вперед, — сказал он язвительно, — но полагаю, что разумнее будет последовать совету твоего Всадника.

Лайо раздраженно посмотрел на него, но замедлил шаг.

Внутренность святилища поражала великолепием: ликование золота, расписанные стены. Таков был центральный неф, отделенный колоннами, поддерживавшими широкий ажурный свод. Сверху падали лучи солнца, они проникали сквозь купол и образовывали на полу геометрические узоры. Боковые нефы были меньше размерами, в стенах находились многочисленные ниши со статуями. Под каждой статуей — надпись на неизвестном Ниал наречии. Внимание девушки привлекло изображение большой мужской фигуры. Перед ними был высокий человек с гордым и смелым взглядом. Одна его рука простиралась над бушующим пламенем. Казалось, что он управляет огнем одним движением пальцев. В другой руке человек держал длинное копье.

Не зная отчего, Ниал была очарована этой фигурой, она остановилась, разглядывая ее. Полуэльфийке казалось, что глаза этого человека устремлены на нее и что он зовет ее.

— Что-то не так? — услышала она позади тихий голос Сеннара.

Ниал вздрогнула:

— Все в порядке.

Ниал пошла вперед и увидела, что в центральном нефе находится алтарь, обрамленный позолоченными ветвями вьющегося растения. На алтаре был камень, подвешенный и освещенный слабым лучом света. Камень как-то неестественно переливался.

— Это он? — осторожно спросил Лайо.

— Думаю… да, — прошептала Ниал.

Девушка была смущена. Возможно ли, чтобы все оказалось так просто? Никаких стражей? Она вложила меч в ножны и приблизилась к алтарю. Тут полуэльфийка почувствовала что-то странное. Она прислушалась.

— Что? — собрался спросить Лайо, но Сеннар остановил его.

Зазвучали какие-то погребальные молитвы или, может быть, какое-то заунывное чтение. Звуки шли не из определенного места в зале и не были эхом, в этих звуках не было глубины. Казалось, звучит нечто внутри самих вошедших, каждый из них даже оглянулся, чтобы понять: слышат ли остальные?

Сначала слова было не различить, потом они начали понимать произносимые звуки, даже фразы. Смысл был неясен, но в ушах Ниал звучали слова, похожие на те, которые произнес страж святилища воды, или на ритуальное заклинание, которое она сама произносила, овладевая мощью, заключенной в камне. То была песнь эльфов. Ее пел голос девочки, печальный и тревожный.

— Кто ты? Кто ты и что поешь? — спросила Ниал.

Голос умолк.

— Я — Сирен, полуэльфийка, я пришла сюда за Глаэлоном, — громко произнесла Ниал.

Снова — тишина.

— Мне нужна власть, чтобы сразить Тиранно, разрушающего этот мир. Ты — стражник?

Голос снова запел, но на этот раз слова были понятны, он уже пел не на языке эльфов:

Свет, мой свет, Где ты, мой свет? Его скрыла тьма, В лоно свое приняла. Солнце, солнце мое, Куда ты зашло, солнце мое? Тебя ночь украла, В сумерках схоронила. Жизнь, моя жизнь, Где моя жизнь? Сквозь пальцы утекла, Как цветок в кустарнике — увяла.

Последние строки сопровождались смехом. Сердце Ниал сжалось от ужаса. Она схватила рукоять меча, и в тишине раздался звон черного кристалла, вынимаемого из ножен.

За этим звоном раздался крик:

— Никакой крови на этих плитах! Никакой ненависти в этих стенах! Опусти свой меч!

Ниал тут же вложила меч в ножны.

— Я уже сказала тебе, что я Сирен… Прошу, дай увидеть тебя.

— О, я знаю Сирен и знаю Шеврара. Впрочем, у света есть пламя, не так ли? Но Шеврар разрушает, а свет созидает, правда? — ответил голос. — Однако если свет — это жизнь, почему тут все мертво? Тут так холодно… Мне так холодно… Согрей меня, дитя…

Тут Лайо громко закричал.

Сеннар быстро подбежал к нему.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего… Мне просто показалось, что ко мне прикасается какая-то рука, ледяная рука… — ответил юноша.

— Проклятье! — Сеннар огляделся.

— Не бойся, дитя, мне просто холодно… — произнес голос. — Тепло скрывается в плоти, а не в золоте этих стен.

Пение возобновилось.

Ниал не понимала, что она должна сделать. Полуэльфийка напрягала зрение, осматривала все вокруг, но ничего не видела. Камень находился здесь, перед ней, он не охранялся. Пусть голос продолжает петь, ей нужна только власть камня. Она подошла к алтарю и протянула руку. Внезапно стало темно. Остался только один луч света в центре зала.

— Остановись! — взмолился голос. Интонации его вдруг стали решительными и властными. — Он мой, никто не должен брать его… Те, кто мог взять его в руки, уже умерли.

— Нет, ты ошибаешься! Не все умерли! Я — полуэльфийка, я могу управлять мощью камня. За этим я и пришла сюда.

Луч света начал танцевать по залу из угла в угол, но особенно — рядом с Лайо.

— Ты солгала, ты солгала! — монотонно напевал голос. — Ты не видишь, что я — одинока? Столько лет я — о, горе мне — охраняю этот камень, и я долго ждала, я ждала долго… Солнце всходило и заходило, потом снова всходило и снова заходило. И так много лет, тысячи лет. А я все время одна, здесь, в этом холоде. Последний раз сюда приходил кто-то почти тысячу лет назад, но я не отдала ему камень…

— Что я должна сделать, чтобы ты мне его отдала? — спросила Ниал.

Луч света остановился.

— Я хочу тепла.

— Покажись и объясни мне, что это за тепло.

Луч света снова стал бегать по залу, темнота постепенно рассеивалась.

— Я здесь, ты не видишь меня? Я — луч света. Когда-то, давно, у меня было тело, но потом оно постепенно исчезло… И теперь мне холодно, я одинока…

— Я не понимаю тебя, — запротестовала Ниал.

— Дай мне тепла, а потом сможешь взять камень, — сказал насмешливо голос.

Луч света начал ласкать Лайо, пробегал по его белым локонам, по его розовым щекам. Оруженосец, казалось, забавлялся этой игрой, его пальцы следовали за светящимся лучиком.

— Да, — продолжил голос, — у тебя есть тепло… К тому же мне много не надо… только выйти из этой золотой темницы, увидеть мир и не быть больше одинокой. Зачем мне оставаться тут? Эльфы ушли столько лет назад, а я остаюсь здесь и охраняю какой-то странный предмет… Да заберите его отсюда, но оставьте мне плоть…

— Мне кажется, это подобие стража не слишком в своем уме, — произнес Сеннар, приближаясь.

— Что я должна сделать? — спросила у него Ниал шепотом, но ответом ей был растерянный взгляд.

— Тебе нужен камень? — спросил голос.

— Да, — ответила Ниал.

— Тогда отдай мне его, а я дам тебе камень.

— Что тебе отдать?

— Юношу, — настойчиво сказал голос.

Лайо бросил озабоченный взгляд на Ниал и стал пятиться назад.

— О ком, о ком ты говоришь? — пролепетала девушка.

— Ты поняла меня. Юношу, который сопровождает тебя, юношу… Он такой горячий… Его тепло уже бодрит мое одинокое сердце… Дай мне его плоть и его тепло, и камень будет твоим.

Лайо быстро бросился к выходу, но луч принял облик женщины, протянул руку и закрыл дверь. Дверей больше не было, только ледяные золотые стены. Потом рука протянулась к алтарю и взяла камень.

— Плоть в обмен на власть… — сказал голос, и из луча света выглянуло женское лицо, прекрасное и печальное. — Ты согласна на этот обмен? В конце концов, что я у тебя спрашиваю? Разве ты не видишь какие мучения я испытываю в одиночестве? — Голос сделался жалобным. — Ты ведь можешь, помоги мне выбраться из этого места. Я ненавижу его…

Ниал завороженно смотрела в прекрасное лицо, будто ее заколдовали. Потом у нее стали закрываться глаза.

— Ниал! — окликнул Сеннар.

Маг бросился к девушке, и полуэльфийка пришла в себя. Она отодвинулась от луча света и сжала в руке меч.

— Может быть, ты предпочитаешь уступить мне другого? Он не так свеж и чист, как юноша, но я согласна и на него…

— Не говори глупости! Я не собираюсь отдавать своих друзей ни за что на свете! — воскликнула Ниал.

— Тогда отдай мне свое тело, — ответил голос.

— Нет! — прокричала Ниал. — Дай нам уйти и отдай мне камень!

Лицо стало злобным, существо долго смотрело на Ниал, потом свет озарил весь зал и луч исчез.

Ниал растерялась, Сеннар тоже смущенно озирался вокруг.

— Где… черт возьми?.. — пробормотал маг. Потом повернулся к Лайо. — Ниал… — прошептал он в ужасе.

Она тоже посмотрела на оруженосца. Лайо медленно приподнял веки. Ужас охватил Ниал. Глаза Лайо стали золотыми, в них не было ни зрачков, ни радужной оболочки. На губах Лайо появилась странная улыбка, и, когда он заговорил, его голос был похож на тот, который только что звучал в зале.

— Ты не согласилась? Ты не захотела мне помочь? Ну хорошо, я только взяла себе то, что хотела, но я накажу тебя за твою жестокость.

Ниал сделала несколько шагов назад:

— Отпусти Лайо…

— Я только просила тебя о помощи, больше ничего. А ты мне отказала… — сказал Лайо, приближаясь к полуэльфийке.

Ниал только и могла, что пятиться в страхе.

Лайо протянул руку к полуэльфийке, и, когда разжал ладонь, на Ниал хлынул ослепительный свет и подтолкнул ее во тьму.

Оруженосец побежал в глубь зала, и исчезнувшая дверь, которая стала больше и внушительнее, чем раньше, снова открылась.

— Вы останетесь здесь, в одиночестве и унынии, и будете терпеть тот холод, который терпела я! — прокричал Лайо женским голосом.

Оруженосец находился в одном шаге от двери, когда Сеннар встал перед ним. Еще один луч света вышел из руки юноши, но наткнулся на серебряный круг, очерченный магом.

— Подожди немного, не уходи, — властно произнес Сеннар.

Он увидел позади Лайо Ниал. Та лежала на полу. Сеннар не мог подойти к ней, иначе они навеки остались бы во тьме.

— Ты знаешь, я понимаю тебя, — сказал он. — Все эти годы в одиночестве… должно быть, это нелегко…

Лайо осторожно и подозрительно смотрел на него.

— Мне знакомы одиночество и холод… да, я понимаю тебя.

Сеннар увидел, что Ниал зашевелила рукой.

— Кто ты? Ты — маг? — спросил Лайо.

— Не нужно брать этого юношу, — продолжал Сеннар. — К тому же тебя заточили сюда не из-за камня?

Лайо удивленно смотрел на него.

— Это всегда было твоей задачей — охранять камень, или я ошибаюсь? Тебя для этого создали?..

— Ты прав, но я одинока… — В золотых глазах Лайо промелькнула печаль. В это время Ниал поднялась.

— Ты причинила зло невинному. Я не думаю, чтобы тебе было позволено подобное.

— Нет, но мне холодно, так холодно…

— Ты должна только определять, кто достоин обладать камнем, и больше ничего, или я ошибаюсь? Юноша, которого ты хочешь забрать, ни в чем не виноват. Ты не можешь забрать его, то, что ты делаешь, опасно, и ты это знаешь.

Лайо опустил руки и печально отвел глаза. Ниал вынула меч, но Сеннар знаком показал ей, что еще не время действовать.

— Ты знаешь Аэль? — спросил Сеннар.

Лайо поднял голову:

— Это Великая Госпожа Вод, сторожащая камень в Земле Воды… Конечно, я ее знаю.

Сеннар повернулся к Ниал.

— Сирен, покажи ему, где сейчас находится Аэлон, — сказал он, но Ниал посмотрела на него непонимающим взглядом. — Талисман, — объяснил Сеннар.

Ниал поискала под плащом талисман. Спокойно приблизилась к Лайо, который бросил на нее холодный взгляд. Когда полуэльфийка показала талисман, глаза юноши потемнели.

— Ты знаешь этот талисман? — спросил Сеннар.

Лайо кивнул.

— Тогда ты знаешь и то, что это за камни. Вот — Аэлон, сущность Великой Госпожи Вод заключена внутри его.

Лайо заинтересованно посмотрел.

— Аэль больше не одинока, она покинула свое святилище и теперь охраняет камень, которым мы владеем. Это единственная возможность покинуть столь ненавистное тебе святилище: иди с нами. Ты не будешь больше одинока, ты будешь путешествовать из одной Земли в другую в поисках мира, ты увидишь тысячи чудес. Только так ты сможешь вырваться отсюда.

— Нет, я не хочу! Плоть этого юноши такая теплая… — запротестовал Лайо.

— Оставь его, — приказал Сеннар. — Он не принадлежит тебе, и его жизнь — тоже. То, что ты делаешь, — тяжелая вина.

Маг взял из рук Ниал талисман и показал его Лайо.

— Вот — решение, тут твое место, здесь ты обретешь тепло. Ты ведь не хочешь причинить зло этому юноше с чистым сердцем, правда?

Ниал остановилась за спиной Лайо с мечом в руке.

— Оставь его, — настаивал Сеннар. — Отпусти его и выполняй свой долг.

Талисман заблестел перед глазами Лайо, который завороженно следил за ним. Наконец, оруженосец закрыл глаза. Внезапно стало темно. Затем слепящий луч разорвал тьму и стремительно вонзился в камень, лежавший на земле, а в следующее мгновение они услышали, как падает на землю тело.

— Лайо! — закричала Ниал.

Она искала его на полу и наконец нашла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка, поддерживая его голову.

— Уходим отсюда, быстрее! — вмешался Сеннар.

В темноте Ниал нащупала камень, потом взвалила Лайо себе на плечи — и они побежали к двери, которая, казалось, была очень далеко. Наконец, путники вышли на свет.

Ниал положила Лайо на землю. Она звала его. Через какое-то время оруженосец открыл глаза и приложил руку к груди.

— Все… все на месте? — спросил молодой человек странным голосом.

Ниал с облегчением вздохнула.

— Да, все на месте, — ответила она с улыбкой. Затем произнесла заклинание и установила камень на место.

8 НАВАЖДЕНИЕ ИДО

Этим вечером Идо остался один. Ему не спалось. Сидя рядом со своим шатром на вершине холма, он смотрел вокруг пустым взглядом. Гному было грустно, тот пейзаж, который открывался перед ним, не способствовал подъему духа. Он глядел на равнину, залитую светом луны, на серебристую полосу реки, которая протекала по равнине, и находил, что этот пейзаж был потрясающе красив, если бы не то, что виднелось на горизонте. Линия темная и расплывчатая — там, где небо соединялось с землей. Вражеский лагерь.

Гном был не из малодушных, но этим вечером чувствовал себя старым и усталым.

Он провел рукой по бороде, потом выпустил кольцо дыма из трубки.

«Старый дурак. Конечно, сейчас не время унывать. Правда в том, что тебе не хватает Ниал…»

Да, в этом заключалась истина. Ниал ушла почти два месяца назад.

Идо не так просто было растревожить, но когда он увидел, как его ученица улетает верхом на Оарфе выполнять свою миссию, почувствовал, как у него сжимается сердце. Он снова остался в одиночестве.

Идо сказал себе, что тоска скоро пройдет, что на войне он забудет обо всем и почувствует себя сильным и дерзким, как всегда. Но так не случилось. Дни текли медленно. Он остался в Земле Воды, которая была ближе всех к фронту, и предложил помощь. Идо искал способа излечиться от меланхолии, полностью посвятить себя войне. Зима подступала вместе с вражескими войсками, гном не щадил себя: он планировал наступления, руководил отрядами, сражался изо всех сил.

По вечерам Всадник оставался в одиночестве, сидел в шатре и нервно курил. Идо стал молчаливым, ему не хотелось ни с кем разговаривать. Да, собственно говоря, за все эти годы ему так и не удалось ни с кем подружиться.

Ему чудилось, что он вернулся в прошлое, в первые годы, проведенные в армии свободных Земель. Его жизнь была монотонной: тренировки, битвы, отдых. Каждый день напоминал предыдущий. Иногда он садился верхом на Везу, своего алого дракона, и улетал на целый день. Каждый раз, поднимаясь вверх, он с грустью понимал, что линия фронта все больше приближается. Им не удавалось отвоевать территорию. Они терпели поражение за поражением.

«Оставь эти мысли!» — приказал он себе.

Он оторвал взгляд от равнины, почистил трубку, затянулся в последний раз. Завтра — новое наступление, в бою он забудет об этой дурацкой меланхолии. Гном пошел в свой шатер.

Утром следующего дня воздух был ледяным. На небе собирались плотные облака.

Идо сидел верхом на Везе, готовясь к очередной битве. Маверн на своем драконе находился рядом.

— Я вижу, ты устал, Идо, — сказал генерал.

— Старость проклятая, — попытался отшутиться Всадник.

— Гномы старятся не так быстро, как люди.

— Но и с ними это случается.

Маверн улыбнулся. Идо вздохнул и огляделся. Он ясно видел вражеские войска, наступавшие в ледяном безмолвии. Такая тишина может сопровождать только войска призраков. Это было хорошо знакомое ему зрелище, к которому он до сих пор не привык. Он вглядывался не в первую сероватую линию, а в шедших позади фамминов — чудовищных существ с длинными клыками, покрытых красноватой шерстью. Они, по крайней мере, не вызывали у него такого смертельного ужаса.

Атака застала его врасплох, но он быстро пришпорил Везу и с криком ринулся в небо.

Идо бросился в бой, он обрушился сверху, вместе с драконом, на войска неприятеля. Иногда на него нападали птицы, извергавшие пламя, но с ними разобраться было нетрудно. Казалось, идет обычная битва.

До тех пор, пока не появился он. Идо почувствовал, как дрожит воздух, и понял, что внезапно прилетел один из Всадников Дракона. Только крылья дракона издавали такой гулкий глухой звук. Идо оживился.

Наконец-то противник, достойный так называться!

Идо стал снижаться. Обернулся, чтобы рассмотреть своего врага. Первое, что он заметил, — красный цвет. В его памяти всплыл один образ.

…Всадник, одетый в красное… Это произошло в тот день, когда были разбиты войска нимф. Идо не мог забыть этого. Именно ему пришлось заставить Ниал сражаться против Фена. Глядя на всадника в пурпурном одеянии, восседающего на черном драконе, гном внезапно вспомнил все.

Ниал неподвижно стояла перед Феном, а в это время призрак атаковал ее. Идо бросился к ней и услышал ненавистный издевательский смех.

— Убить или быть убитым, Всадник!

Пурпурный Рыцарь кружился над ней верхом на черном драконе.

— Ниал, бейся же, черт возьми! — прокричал ей Идо.

Затем он кинулся на всадника и нанес ему несколько ударов. Им двигала необъяснимая ярость. Идо даже не успел разглядеть его лица, не успел заметить, как всадник вооружен. Идо нанес удар. Потом, во время битвы, их раскидало в разные стороны. Рядом с Идо сражался Неглар. Гном потерял всадника из виду.

Идо почувствовал, как выплескивается наружу ярость, владевшая им и в тот день. На этот раз ничто не помешает им. Он заставит эту тень заплатить за мучения Ниал. Гном почувствовал прилив сил. Пришпорил Везу, бросился на Пурпурного Рыцаря, нанес сокрушительный удар мечом, затем отпрянул назад.

— Это я — твой противник, — бросил сквозь зубы.

Всадник повернулся к нему. Он был огромным, красные доспехи полностью закрывали его тело, на лице — забрало.

Демон, красный, как кровь. Его меч тоже был красный, такого же цвета, как Веза. Идо не мог видеть даже его глаз. Казалось, что он сражается с неодушевленным воином.

Всадник поприветствовал Идо взмахом меча и тут же набросился на него. Началась ожесточенная битва. Действия воина в красном напоминали поведение в бою Идо: он тоже мало двигался и прежде всего рассчитывал на длительную тяжелую схватку. Это могло бы сделать поединок интересным, но Идо был в ярости.

Вдруг гном почувствовал удар в руку. Веза попятился.

— Спокойно! Успокойся, черт побери! — прошептал он и услышал издевательский смех врага из-под забрала.

— Вижу — ты разгорячился…

Идо снова бросился на Пурпурного Рыцаря и стал сражаться еще яростнее. За долгие годы битв он никогда не испытывал такой ненависти к своим врагам, никогда не терял спокойствия.

Идо верхом на драконе приблизился к врагу, заставил своего дракона вцепиться в черное чудовище когтями и зубами. Ритм поединка убыстрялся, но Всадник Черного Дракона сохранял хладнокровие и отвечал на каждый удар.

Идо вынужден был признать, что противник великолепно владеет мечом. Враг — сильный, мощный, к тому же ловкий и хитрый. Необычный противник. Как давно Идо не мерился силами с таким соперником!

Достаточно оказалось невнимательности, неосторожного движения, малейшей ошибки в расчете. Удар врага попал в цель, с Идо слетел шлем. Гном потерял равновесие и вынужден был вцепиться в дракона, чтобы не упасть. Когда Идо пришел в себя, меч всадника нацелился ему прямо в горло. Идо успел только выкрикнуть проклятие.

— Кажется, тебе конец, — выкрикнул всадник, и его меч рассек воздух быстрым и точным ударом.

Идо инстинктивно закрыл глаза и отвел лезвие, нацеленное в грудь.

Гном почувствовал, что теряет сознание. Когда он снова открыл глаза, увидел: Маверн несет его на своем драконе. Веза остался на поле боя, чтобы помешать дракону Пурпурного Рыцаря догнать Всадников.

— Это еще не конец, трус! — прокричал его враг.

Идо неохотно лечился. Он был в ярости, устроил скандал Маверну.

— Какого черта тебе пришло в голову вмешиваться? — спрашивал он, хрипя, когда битва кончилась.

— Может, ты не понял: я спас тебе жизнь, — ответил генерал.

— Я отлично справился бы и сам!

— Судя по той дырке, которая у тебя в груди, вряд ли.

— Ты не должен был вмешиваться — и все тут!

Маверн не захотел продолжать спор:

— Ты и сам не понимаешь, что говоришь.

Генерал ушел, Идо остался с магом, который его лечил. Рана была большая, но не глубокая.

Гном злился на самого себя. Он повел себя как идиот. Сорок лет в боях — но никогда, никогда не было у него такого позорного поединка. Он дал провести себя, как юнец, а потом сбежал. Никогда раньше Идо не поворачивался к врагу спиной.

Учил Ниал быть спокойной, а сам суетился, как простой солдат.

Больше чем рана его терзали мысли о поражении и о последнем слове, которое небрежно обронил враг: «Трус».

Несколько дней Идо пришлось лежать. Рана загноилась, лечивший его маг был непреклонен. Он все время находился в шатре вместе с Идо, запрещал ему даже единственное утешение — трубку.

Гному не оставалось ничего, кроме раздумий о происшедшем. Это становилось навязчивой идеей.

Он находил недостойными радость и возбуждение, испытанные им во время поединка. Это напомнило ему те мрачные времена, когда он воевал на стороне Тиранно. Потом пришли стыд за поражение и воспоминание о презрительном оскорблении, которое бросил враг: оно до сих пор гремело в ушах. Наконец, их первая встреча на поле боя, жестокость, с которой этот человек обошелся с Ниал. У гнома все смешалось в голове, перепуталось в лихорадочном бреду. Идо был один в своем шатре. Его мучило прошлое. Он хорошо помнил сделанный выбор и цели, за которые сражался, но не мог перестать думать о Пурпурном Рыцаре. Ему было одиноко без Ниал. Битва обретала новое значение.

Когда Идо поправился, какие-то из наваждений рассеялись, но желание снова встретиться с восставшим из мертвых Всадником Дракона осталось. Во-первых, гном решил, что пора восстановить свое искусство владения мечом. Он упорно тренировался без устали, протыкая воображаемого противника, тратя на это большую часть дня. Хотя перед битвой маги заколдовывали оружие, были необходимы хотя бы шесть-семь ударов, чтобы поразить одного из мертвецов, воскрешенных Тиранно.

Идо попросил один день увольнения и отправился к Соане.

Волшебница, которая посвятила Ниал в искусство магии, сейчас находилась в центральном лагере Земли Воды — она помогала нимфе Терис собирать войска. Лагерь располагался неподалеку, и Идо добрался туда за час.

Гном нашел волшебницу. Она, как всегда, была обворожительна и, как всегда, поглощена работой. После смерти своего любимого Фена Соана носила только черные туники, которые еще больше подчеркивали ее бледность. Она постарела, в волосах цвета эбенового дерева появились седые пряди, а вокруг темных глаз — паутинка морщинок. И все же она оставалась прекрасной.

Волшебница встретила гнома как старого друга. Она вела себя немного холодно и надменно, что создавало ощущение недоступности, но Идо понимал дистанцию, которая их разделяла. Впрочем, было кое-что, объединявшее их, несмотря ни на что, — Ниал.

Они поговорили о сражении и о фронте. Идо рассказал о происходящем.

Когда гном кончил говорить, Соана задумчиво поглядела на него:

— Ты должен точно рассказать мне, как ты действуешь мечом, чтобы я могла использовать нужное волшебство. Тебе недостаточно тех заклинаний, которые мы применяем перед битвой?

Идо вздохнул:

— Они не так уж действенны. В любом случае генералы Тиранно — не обычные воины. Их оружие заколдовано запрещенной магией, и мне приходится иметь с этим дело. Мне нужен меч, который мог бы на равных противостоять дьявольским штучкам Тиранно.

Соана нахмурилась:

— Но тебе нужна запрещенная магия?

— Ты же знаешь, что я никогда бы не попросил тебя об этом.

— Так что же тебе тогда нужно?

Идо колебался.

— У моего брата были странные доспехи, почти одушевленные. При нанесении удара они сами затягивали раны. А что можно сделать против таких доспехов?

Гном замолчал и опустил глаза. Впервые он говорил о своем брате после того, как Ниал победила его.

Соана задумалась.

— Нет такого волшебства, которому было бы легко противостоять, особенно используя дозволенные заклинания.

И тут Идо решил сказать всю правду:

— Мне нужно это, чтобы победить всадника, одолевшего меня и причинившего зло Ниал.

— Пурпурный Рыцарь… Деинофоро, — глухо произнесла Соана.

Идо только кивнул. Так вот оно — имя его врага.

— Сколько ты еще пробудешь здесь? — спросила волшебница, поднимаясь.

— Завтра я должен вернуться обратно.

— Оставь мне свой меч и сегодняшнюю ночь на размышления.

Идо провел ночь в лагере. На следующий день встал пораньше и тут же отправился к Соане.

Волшебница бодрствовала. Рядом с ее креслом лежал меч Идо. От меча исходило голубоватое свечение, он стал каким-то странно прозрачным. Гном забеспокоился: этот меч был его жизнью.

— Все не так-то просто, — сказала Соана. Ее голос звучал устало, под глазами появились темные круги. Пришлось исчерпать все свое волшебство.

Идо почувствовал себя виноватым:

— Мне не хотелось, чтобы ты всю ночь не спала из-за меня…

Соана улыбнулась:

— Я с удовольствием сделала это. Вспомнила те прекрасные времена, когда ходила в кузницу к Ливону и часами колдовала над его мечами.

Глаза Соаны потемнели, но она, как и Идо, оставалась сдержанной и хладнокровной. Женщина протянула гному меч, и ее лицо стало спокойным.

— Я использовала мощную магию огня, которую мы применяем перед битвой. Кроме того, я закалила его при помощи заклинания света, самого сильного из известных. Это особые заклинания, довольно близкие к запрещенным, но все же разрешенные. Я использую их очень-очень редко.

Идо склонил голову, принимая меч:

— Благодарю.

— Это новое оружие позволит тебе легко одолеть мертвецов, в то же время оно поможет тебе, если ты столкнешься с доспехами, закаленными магией тьмы. Однако тьму можно победить только еще более непроглядной тьмой. Единственное, что действительно может победить запрещенное колдовство, — это запрещенное колдовство более высокого порядка.

— Не сомневайся, твоих усилий достаточно. Я рассчитываю не только на меч, но и на свою руку, которая его держит, — уверенно кивнул гном.

Соана улыбнулась, а Идо вложил меч в ножны.

— Мне пора идти, — сказал гном. — Бесконечно благодарен тебе.

— Чего не сделаешь для дорогого друга, — произнесла Соана. — В любом случае попытайся не терять ясности ума.

Идо скорчил дурацкую гримасу, но Соана не любила шутовства.

— Ты сейчас одинок и легко можешь оказаться во власти наваждения во время битвы. Но помни: Пурпурный Рыцарь, сколько бы он ни сделал зла тебе или Ниал, такой же противник, как и другие.

Идо улыбнулся:

— Постараюсь это запомнить.

9 ПРОЩАНИЕ

Ниал, Сеннар и Лайо снова пустились в путь. Они летели над облаками, минуя вершины гор, наслаждались теплом зимнего солнца. Только на третий день спустились ниже туч, а еще через четыре дня добрались до равнины.

В первый вечер, когда они добрались до базы, где Ниал завершала свое обучение у гнома Идо на Всадника Дракона, полуэльфийка отвела Сеннара в сторону.

— Мы останемся на базе только на один день, нам как раз хватит этого, чтобы узнать, как пересечь линию фронта. Тогда — тронемся дальше, — сказала она.

— К чему такая спешка? — удивился Сеннар.

— Потому что Лайо будет уверен, что мы проведем здесь три дня, — ответила она, отводя взгляд.

— Я бы не хотел…

Ниал резко повернулась к нему:

— Я должна это сделать.

Сеннар покачал головой:

— Тебе не удастся оставить его здесь, ты это знаешь.

— Он не может идти с нами. Это слишком опасно.

— Мой тебе совет — подумай как следует, — сказал Сеннар. — Ты не можешь нанести ему такое оскорбление.

Ниал долго смотрела в землю, и маг понял, что ей тяжело.

— У меня нет выбора, — произнесла наконец девушка. — Ты забыл, что случилось в святилище?

— Не говори глупости, такое могло случиться и со мной, и с тобой. К тому же Лайо спас тебе жизнь.

— Лайо не воин и не маг. — Полуэльфийка сузила лиловые глаза. — С самого начала было ошибкой брать его с собой. Сейчас мне предоставляется последняя возможность спасти ему жизнь.

— Но…

— Что с тобой происходит? — оборвала его Ниал. — Вы с Лайо не переносили друг друга. Ты что думаешь: я не замечала этого? Почему вдруг ты так настаиваешь на том, чтобы взять его с собой?

Сеннар не нашелся что ответить. Правда заключалась в том, что сейчас речь шла об оруженосце, но однажды Ниал могла так же поступить и с ним. Он замолчал и опустил глаза.

— Я приняла решение, — отрезала Ниал.

Весь следующий день Сеннар старался не смотреть конюшему в глаза. Ему казалось, что перед ним — осужденный на смерть, сам не знающий об этом. А Лайо вспоминал месяцы, проведенные на этой базе.

— Сколько мы здесь пробудем? — спросил он, рассказав какую-то забавную историю об одной из причин плохого настроения гнома и клубах дыма, шедших из его трубки.

— Три дня, — ответила Ниал, и эти слова решили судьбу юного оруженосца.

Стало теплее, чем было, когда они прибыли. Они путешествовали больше двух месяцев, не за горами была весна.

Ниал и Лайо нашли, что база не изменилась с тех пор, как они ее оставили, по крайней мере с прошлого года: палисад вокруг лагеря, спартанский порядок в деревянных домиках, просторная арена.

Многие их узнавали и приветствовали. Ниал с удивлением отметила, что среди тех, кто радовался встрече с оруженосцем, было много девушек. Она и представить себе не могла, что Лайо мог быть сокрушителем сердец.

Ниал оставила паренька с поклонницами и отправилась прогуляться по базе. Она прошла мимо дома, который был выделен ей, пока она находилась на базе, а потом — мимо дома Идо. Полуэльфийка почти не надеялась встретить тут своего учителя, гном был на фронте, в Земле Воды, где положение было еще тяжелее. Ниал снова увидела арену, на которой долго тренировалась то с Идо, то с Оарфом. Именно тут она впервые сражалась с гномом и была побеждена. Потом девушка подошла к месту рядом с конюшней, где однажды, почти полтора года назад, ранила Сеннара. Шрам на щеке мага сейчас был виден только на свету, но Ниал вспомнила о той боли, которую причинила ему.

После полудня Ниал отправилась к начальнику базы и спросила, как добраться до фронта и пересечь границу.

Неглар долго изучал карту. Выражение его добродушного лица было серьезным и сосредоточенным; никто не смог бы сказать, что этот невысокий, щуплый человек — один из самых могущественных генералов войска свободных Земель.

— Единственный путь — через горы Сершет, — произнес, наконец, Неглар. — Эта местность почти непроходимая, там находятся войска, но я думаю, что именно там вас никто не заметит. Вам придется взойти на гору, и вы окажетесь на территории неприятеля, — добавил он. — Зачем вы туда идете? — спросил через минуту неожиданно.

— Секретность моей миссии не позволяет мне говорить о ней. Прошу вас сделать вид, что здесь никто не появлялся, — ответила Ниал, чувствуя неловкость. — Но есть и еще одна просьба, с которой я вынуждена к вам обратиться.

— Говори.

— Я отправлюсь в дорогу сегодня ночью, но не хочу, чтобы Лайо шел со мной, это может оказаться слишком опасно. Прошу вас — не позволяйте ему следовать за мной, когда он поймет, что я ушла.

— Если ты помнишь, — задумался Неглар, — Лайо никогда не разлучался с тобой. Не так-то просто будет удержать его здесь.

— Если это необходимо, посадите его в камеру, — ответила Ниал. Неглар с удивлением посмотрел на нее. — Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Вечером Лайо заснул поздно, и Ниал и Сеннар вынуждены были отложить отъезд. Полуэльфийка не спала в своей кровати: дожидалась, пока дыхание оруженосца станет ровным. Когда она поняла, что Лайо уснул, встала, последний раз взглянула на своего друга, осторожно поцеловала его в щеку и быстро выбежала, чтобы не передумать.

Сеннар ждал ее на улице. Ниал отвела глаза и побежала к конюшне.

— Я иду к Оарфу! — крикнула она на ходу.

Этой ночью много драконов находилось в конюшне, но только один не спал. Ниал подошла к нему, улыбнулась, погладила по голове. Оарф бросил на нее грустный умоляющий взгляд. Для Ниал была непереносима мысль о разлуке с ним, но войти на вражескую территорию с драконом — означало обречь и себя и его на смерть.

— Прости меня, Оарф. Ты знаешь, что я хотела бы всегда быть с тобой, но я не могу. Мы должны попасть на оккупированные земли, никто не должен нас видеть. Прости меня.

Дракон покачал головой, отодвигая руку Ниал.

— Не обижайся, я знаю, что ты можешь понять меня.

Гордый взгляд животного впервые заставил ее смутиться.

— Я скоро вернусь, обещаю тебе.

Оарф пристально смотрел на нее своими красными глазами.

— До свидания, — сказала Ниал и вышла из конюшни не оборачиваясь.

СРЕДИ ВРАГОВ

Каждую ночь Охотник совершает полный круг по небу, с востока на запад. Этот круг состоит из двадцати звезд, из которых первые две сияют довольно ярко. Одна из них — цвета морской воды, другая — цвета дымящихся углей. Они — небесные близнецы и совершают прекрасный непрерывный танец друг перед другом. Иреш, назвал я их, — танцоры.

Фрагмент записей королевского астронома, обсерватория Сеферди

10 ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ

Сеннар и Ниал выехали с базы на лошадях, решив, что их должно отделять от Лайо как можно большее расстояние. Пока ехали, отпустив поводья, Ниал прислушивалась к каждому шороху: шуршанию, шелесту, стуку копыт. Никто не ехал за ними вслед.

За восемь дней добрались до склонов гор Сершет, еще через два дня — до первого перевала. Оставили лошадей в деревне и начали восхождение. С этой стороны склон был более пологим, только в последний момент восхождение стало тяжелым. На утро третьего дня добрались до перевала.

До того как Тиранно наложил свою руку на эти Земли, торговля между Землей Солнца и Землей Дней процветала, талант людей и полуэльфов позволил им выстроить многочисленные перевалы в горах. В мирное время по этим перевалам часто ездили, и горы не были такими безлюдными, несмотря на трудности восхождения. Отсюда шли дороги, соединявшие две Земли, вдоль дорог располагалось множество гостиниц и рынков, где путники могли подкрепиться и продать свои товары.

Теперь все изменилось, ни один перевал не был людным. Некоторые стали непроходимыми из-за тех битв, за которыми последовало истребление полуэльфов. Другие потом разрушили, чтобы не было проходов из одной Земли в другую. А самые непроходимые просто перестали использовать. Никто не знал, какие перевалы оставались еще пригодными. Ниал и Сеннар надеялись, что первый перевал окажется хорошим, но им не повезло.

Перевал был в неплохом состоянии, и они быстро взошли на него утром тринадцатого дня после ухода с базы. Едва одолев перевал и рассмотрев долину, увидели нечто, что могло сильно затруднить их задачу.

— Надо было предвидеть это… — сказал Сеннар.

Огромная стена простиралась до горизонта, взбиралась на горы и преграждала дорогу в нескольких сотнях метров внизу. Стена была крепкая, не слишком высокая, сделана из грубо отесанных квадратных валунов. Через каждые триста метров стояла сторожевая башня. Фаммины охраняли крепость и сновали от одной башни к другой.

Перед началом путешествия Ниал и Сеннар обсуждали с Идо положение на оккупированных Тиранно Землях, гном говорил об этой стене, но сказал, что стена не достигает самой дальней части гор. Тем не менее они наткнулись на стену. Тиранно не сидел сложа руки все двадцать лет.

— Тут мы не пройдем, — озабоченно сказал маг.

— И что же теперь делать?

— Выбор у нас небольшой: надо проверить другой перевал.

Они спустились вниз, потом снова поднялись. Погода не благоприятствовала, путники попали в сильный снегопад.

Ниал ждала момента, когда она ступит на Землю своей утраченной родины, и поэтому, чем больше она приближалась к тому месту, где произошло кровопролитие, тем больше ее тревожили призраки.

Еще через пять дней пути они достигли следующего перевала, там их ждал еще один неприятный сюрприз: дороги больше не существовало. На месте дороги, когда-то проходившей между горами, поднимались скалы и лежали валуны, перегораживающие проход. Вероятно, это было делом рук фамминов.

Они снова отправились на поиск нового перевала, борясь со снегом. Еще через четыре дня впереди показался третий перевал, но буря не дала им возможности осмотреть его.

— Ты останешься здесь, а я пойду на разведку, — предложил Сеннар.

— Что тебе пришло в голову? — удивилась Ниал. — Пойдем вместе.

— Я пришел сюда не на прогулку. Жди меня здесь.

Сеннар двинулся вперед, в пургу, защищаясь от снега рукой. Так он шел несколько минут, пока не застыл как вкопанный. Отвел руку и увидел то, от чего ему стало не по себе. Впереди был обрыв.

Он сделал еще несколько шагов и посмотрел вниз. Под ним вилась очень узкая тропинка, пролегавшая между двух гор. Проход был свободен.

Он быстро вернулся.

— Перевал свободен, — сообщил он Ниал.

— Тропа фамминов? — спросила полуэльфийка.

Эти слова были для Сеннара как ушат холодной воды.

— Честно говоря, я их не видел… Однако там не видно укрепленной стены.

— Будь готов использовать свою магию, — сказала Ниал и пошла вперед.

Дошли до обрыва, попытались осмотреться получше. У них не было каната, чтобы спуститься, а спуск оказался длиной три с лишним метра. Ниал засмеялась.

— Можно узнать, что тебя так рассмешило? — поинтересовался Сеннар.

— Я представила, как ты туда спускаешься.

— Мне-то как раз не трудно, — ответил маг. Он дошел до обрыва и спрыгнул вниз.

— Сеннар! — закричала Ниал.

Маг поднял глаза и увидел: девушка выглядывает с обрыва и облегченно вздыхает. Он продолжил парить в воздухе.

— Ты — настоящий Всадник! — воскликнула Ниал. — Так ты бросаешь даму?

— Дамы я не вижу, — ответил он, — только отважных Всадников…

Ниал засмеялась и стала спускаться вниз. Сначала это было несложно. Но под конец левая рука ее дрогнула, и она упала на землю. Затем, в ярости, быстро встала на ноги.

Сеннар не упустил случая поддеть подругу:

— В следующий раз придется мне нести тебя на руках…

— Это из-за холода, — стала оправдываться смущенная Ниал. — Я рук не чувствую, они замерзли.

Девушка успокоилась и вынула меч из ножен.

Сеннар тоже стал серьезным и подготовился к произнесению заклинания.

Тропинка вилась в нескольких шагах от них. Она была такой узкой, что им пришлось бы идти гуськом. С одной стороны возвышалась обрывистая скала, с другой — глубокая пропасть. Дальше — еще скала.

— Первым пойду я, — предложил Сеннар.

Ниал не осмелилась возражать и пошла вслед за магом. Они двигались осторожно, потому что земля обледенела, и достаточно было неверного шага, чтобы упасть. Когда дошли до конца, тропинка повела их вдоль горы. Ни единого следа фамминов. Пейзаж не менялся, можно было подумать, что они все еще находятся в Земле Солнца. Но они уже вступили на территорию врага.

На спуск с гор Сершет понадобилось четыре дня. Склон горы, выходивший на Землю Дней, был не таким крутым, как со стороны Земли Солнца. На второй день буря стихла.

Ниал знала, что они ушли с базы в первых числах марта. Она подсчитала: сейчас уже конец марта, но, если судить по холодной погоде, можно подумать, что самый разгар зимы. Пейзаж вокруг сильно отличался от лесистых склонов гор Земли Солнца. Трава была редкой, чахлого желтого цвета. Вокруг скалы — и больше ничего. Скалы причудливой формы, изглоданные ветром и морозом, неровные, остроконечные. За четыре дня пути только один раз выглянуло солнце. Из-за пелены туч путники не могли догадаться, где они находятся.

— Просто беда, если погода не улучшится, — заметил Сеннар, глядя в небо.

— Почему? Мы ведь можем прибегнуть к магии, чтобы ориентироваться.

— Я бы предпочел не делать этого. Маги чувствуют рядом присутствие других магов. Они могут узнать о нас.

Спускаясь в долину, Ниал набросила плащ, Сеннар последовал ее примеру.

На закате шли друг за другом и, пройдя поворот, поняли, что достигли цели. Перед ними простиралась Земля Дней.

11 ПУТЕШЕСТВИЕ ЛАЙО

Утром, когда Сеннар и Ниал ушли, Лайо проснулся поздно и подумал, что, наверное, его спутники гуляют по базе. Юноша повернулся на бок и снова заснул. Лайо встал, когда солнце было высоко, и вышел из своей палатки.

Через некоторое время он удивился тому, что так и не встретил Ниал или Сеннара, и начал тревожиться. База была невелика, они бы обязательно наткнулись друг на друга.

Когда Лайо не встретил их и за обедом, он не стал тратить времени на еду и побежал к Неглару.

Генерал, едва завидев Лайо, помрачнел.

— Зачем пришел? — спросил он его.

— Я хотел бы знать, где найти Ниал. В столовой ее не было, я все утро ее не видел.

Неглар опустил глаза.

— Я пошлю за ней и Сеннаром после обеда, — поспешно ответил генерал.

— Вы не знаете, где они могут быть? — настаивал Лайо.

— Не знаю, — не слишком уверенно ответил Неглар.

— Что вы от меня скрываете? — Подозрения Лайо усилились.

Неглар сдался. Он засунул руку в карман куртки и вытащил послание на пергаменте. Отдал, не говоря ни слова.

Лайо открыл письмо и прочитал:

«Честное слово, мне очень неприятно. Я долго думала об этом, я размышляла и взвешивала. Поверь, это было нелегко.

В конце концов, это показалось мне наилучшим решением. Я уехала. Если все будет хорошо, когда ты будешь читать это письмо, я уже буду в пути. Надеюсь, ты сможешь простить меня.

Я поступаю так не потому, что ты не нужен, и не потому, что не хочу брать тебя с собой. Ты спас мне жизнь, и я этого никогда не забуду. Я не смогу перенести, если с тобой что-нибудь случится. Не надо искать меня. Оставайся на базе или отправляйся к Идо. На фронте все еще нуждаются в тебе, ты станешь для Идо хорошим оруженосцем.

Для того чтобы выполнить свой долг, тебе не обязательно идти со мной. Твоя работа ждет тебя на свободных Землях — и я на тебя надеюсь. Когда вернусь, наступит день, которого мы все ждем. Ты подашь мне мои доспехи и протянешь меч, как обычно.

Береги себя.

Ниал».

Лайо сложил письмо, не выдавая своих чувств, хотя выражение его лица было серьезнее, чем обычно.

— Я хотел бы получить меч и лошадь, — сказал он спокойным тоном.

— Ты внимательно прочитал? — спросил Неглар.

— Конечно, — по-прежнему серьезно ответил Лайо.

— Зачем тебе лошадь и меч?

— Вы же знаете меня. Зачем спрашивать об этом?

Неглар вздохнул:

— Мне было сказано, чтобы я любым способом не дал тебе следовать за ней.

— А я сделаю все возможное, чтобы следовать за ней, — возмутился конюший. — Поэтому прошу вас, хотя бы в память о том времени, которое я провел здесь, избежать ненужных сцен и отпустить меня.

— Я не могу.

Лайо почувствовал, что им, как и год назад, руководит решимость, с которой он выступил против отца, желая самостоятельно выбирать свой путь. На этот раз он не смог бы остановиться.

— Дайте мне лошадь и меч.

— Если не прекратишь ныть, я закую тебя в кандалы! — крикнул Неглар.

— Этим меня не удержать.

— Надо же, какие мы капризные! — взорвался начальник базы. — Ты знаешь, что идти на вражескую территорию опасно. Ниал только хотела спасти твою шкуру.

— Ниал захотела решать за меня, но я уже не ребенок. Я буду полезнее с ней, чем здесь. Это — не каприз, это — мое решение, — произнес Лайо твердо.

— Если таково твое решение, то ты мне не предоставляешь особого выбора.

Неглар позвал двух стражей:

— Заприте его в камере и охраняйте.

Стражи переглянулись, потом один из них сказал:

— Но… он же один из нас…

— Не обсуждайте приказ, подчиняйтесь! — отрезал Неглар.

Солдаты обернулись к Лайо. Оруженосец попытался было сопротивляться, но стражи были намного сильнее его, они быстро связали Лайо.

— Если вы думаете, что я сдамся, вы заблуждаетесь! — прокричал оруженосец, когда его уводили.

Лайо провел ночь взаперти, во влажной и темной камере. Сначала у него стали наворачиваться слезы на глаза. Он испытывал неприятное чувство беспомощности и чувствовал себя идиотом. Ему казалось, что он снова переживает годы ученичества в Академии, когда он был слабее своих соучеников и все смеялись над ним.

Он провел ночь, думая, как бы сбежать с базы. При благоприятном стечении обстоятельств это могло быть не так уж трудно. Он не был врагом, следовательно, за ним не следили слишком усердно. Ему не связали руки и не обыскали перед тем, как посадить в камеру.

Лайо исследовал стены помещения. Они были сложены из больших квадратных булыжников, нагроможденных друг на друга, и казалось, что одну стену легко можно сдвинуть. За день работы ему удалось бы сдвинуть ее так, чтобы расчистить путь для бегства. Юноша осмотрел свои карманы и обнаружил, что у него сохранился старый ножик, которым он пользовался, когда жил один в лесу перед тем, как стал конюшим Идо, а потом и Ниал. Лезвие было плохо наточено, но для его целей и такое отлично сошло бы. Ему нужно было только выскрести известь, скреплявшую камни.

Весь день Лайо работал, но стена не поддавалась. Только утром и после полудня зашел стражник, чтобы принести еду и проверить, что делает узник. Тут Лайо понял, насколько долгое путешествие с Ниал и Сеннаром обострило его чувства. Оба раза Лайо угадывал приближение стражника как раз вовремя, чтобы успеть сгрести известковую пыль в угол и набросить сверху брезент. Потом он сел рядом с камнем, и вошедший ничего не заметил.

На следующую ночь Лайо был готов к бегству. Когда стемнело, юноша потихоньку вылез наружу через узкое отверстие. Ему повезло: стражник дремал в углу. Лайо приблизился на цыпочках и вынул меч из ножен у стражника. Затем Лайо завернулся в черный плащ и приготовился выйти за ограждение, окружавшее базу.

К сожалению, ему пришлось отказаться от мысли о лошади: выйти через главные ворота было слишком сложно, лучше было перелезть через ограду. Он выбрал место, которое показалось ему самым подходящим и наименее охраняемым, забрался на ограду и спрыгнул по другую сторону.

Оказавшись за пределами базы, Лайо побежал к лесу.

Он двигался быстро. Сначала бегом, потом, когда начал задыхаться, быстрым шагом. Ему хотелось как можно дальше уйти от базы, пока не наступил день и кто-нибудь не пустился за ним вслед.

Лайо бесцельно блуждал всю ночь. Только с рассветом он задал себе вопрос: куда идти? Он знал, что надо направляться к границе, стараться не попасть на линию фронта, но его сведения о фронте были годовалой давности — тогда он жил еще на базе. Сейчас Лайо не представлял, насколько продвинулось вражеское войско.

Он остановился на границе леса, обдумывая, что делать. Он не знал даже географии Земли Солнца, если не считать дороги на Макрат. Пытаясь вспомнить, где находятся границы, юноша почувствовал растерянность. У Лайо не было ни малейшего представления, что делать. Ему показалось, что его путешествие кончится, еще не начавшись.

Выйдя из лесу, оруженосец пошел по равнине. Переходя широкую полосу, где как будто не заметны были следы присутствия врага, Лайо подумал, что, быть может, это самое лучшее место, чтобы пересечь границу. Он шел все утро. Его уверенность улетучилась, и он начал понимать, что глупо ослушался приказов Неглара и Ниал.

Когда приблизился к границе, Лайо увидел на горизонте черную линию. Вдали перед ним выстроились войска. В этом месте пересечь границу он не мог. Мало того, юноша понял, что не предвидел столь затяжного путешествия. Единственное, что ему оставалось, — отправиться на поиски какой-нибудь деревушки.

Через полдня Лайо увидел первые домишки. Домов было немного, всего десяток, все они теснились рядом с продолговатой центральной площадью. Фронт был недалеко, и страх сделал улицы безлюдными. Однако одна гостиница оказалась открыта. Там можно было подкрепиться, нашлось и место, где останавливались на ночлег люди и животные. К счастью, у Лайо обнаружилось немного денег: именно он хранил деньги во время путешествия с Ниал и Сеннаром и не расставался с ними даже тогда, когда спал.

Лайо поел и решил спросить совета у кого-нибудь в гостинице. Управляющий, мужчина с круглым животом и жизнерадостным выражением лица, внушал доверие. Лайо подошел к нему и спросил, как дела на фронте.

Мужчина подозрительно уставился на него и обратил внимание на меч.

— А ты не солдат? — спросил он.

Лайо покраснел:

— Я оруженосец, должен добраться до своего Всадника.

В каком-то смысле он говорил правду.

— Бои идут в пятнадцати километрах отсюда, — ответил управляющий гостиницей, несколько успокоившись. — Почти вдоль всей границы стоят войска. Единственное незащищенное место — горы Сершет. Там даже фаммины не ходят.

Следовательно, надо взойти на гору. Путь долгий, но у Лайо было преимущество перед Ниал и Сеннаром. Оруженосец прикинул и пришел к выводу, что, если он потратит все, что у него было, сможет купить провизию для путешествия и даже лошадь. Сказано — сделано. Отобедав, Лайо сел верхом на приобретенную лошадь и отправился в путь.

Он скакал так быстро, как только мог. Если допустить, что он смог бы пересечь границу, вставала проблема, как найти Ниал. Лайо не знал, куда она направилась, и не представлял, где должно находиться святилище. Он даже не мог остановиться, чтобы спросить дорогу, находясь на вражеской территории.

Лайо попытался рассуждать спокойно. Святилище должно было находиться в труднодоступном месте, как и предыдущие. Получив камень, Ниал и Сеннар пойдут по самой короткой дороге, чтобы пересечь границу с Землей Ночи. Он мог бы встретиться с ними на этой Земле. Его отец бежал оттуда еще ребенком и часто рассказывал Лайо о своей родине. Лайо был почти уверен, что сможет там ориентироваться. Утешившись этой мыслью, он направился к горам Сершет.

Восхождение в гору он начал через четыре дня после отъезда. Лайо вспоминал в общих чертах, как переправляться через перевалы. Когда-то давно Идо рассказывал об этом в то время, как Лайо начищал его доспехи. Воспоминания о рассказах гнома были смутными и противоречивыми, поэтому в конце концов Лайо решил идти по тому перевалу, который найдет первым. Именно это его и выдало врагу.

Он скакал, не принимая никаких мер предосторожности. Когда Лайо оказался у перевала, началась буря. Лайо не смог разглядеть укрепленную стену, вставшую перед ним. Ему показалось, что перевал в хорошем состоянии, он поблагодарил судьбу и пришпорил лошадь.

Ехал быстро и вдруг столкнулся с дозором фамминов, которые стерегли склоны горы.

Лайо увидел врагов, направлявшихся к нему, и рванулся назад. Первой убили лошадь, но оруженосец не терял присутствия духа. Он упал на землю, поднялся и побежал изо всех сил в гору с мечом в руке. В последний раз он сражался в доме отца, когда Певар заставил его помериться силами с одним из солдат, чтобы убедить Лайо стать Всадником. Он попытался не падать духом и еще сильнее сжал меч в руке. Если он тут погибнет, то все напрасно!

Юноша добежал до подножия скалистой горы. Не было даже надежды взобраться на нее. Оставалось одно: Лайо обернулся и бросился на своих преследователей. Ему удалось ранить одного, но вскоре враги взяли над ним верх. Лайо почувствовал, как его ранили мечом в плечо. Он упал без сознания и оказался во власти врагов.

12 В ПУСТЫНЕ

Ниал часто задавалась вопросом, как выглядит ее Земля. Она была убеждена, что это — чудесное место, полное лесов и родников с чистой водой, где всегда светит солнце, а весна длится вечно. Иногда, во сне, ей виделись панорамы — города и великолепные дворцы. То, что предстало ее взгляду сейчас, было совершенно противоположно фантазиям Ниал.

У ее ног расстилалась бесконечная равнина блеклого желтого цвета. В центре громоздились бесформенные сооружения, желавшие казаться городом, но на самом деле они были лишь нелепой карикатурой на градостроительство. Здания стояли на белых, широких и прямых улицах. Во многих местах к небу поднимались тонкие струйки дыма, отравляющие воздух зловонием. Заросли деревьев виднелись кое-где среди этого уныния, но и они были блекло-зеленого цвета.

Ниал окинула взглядом пейзаж. Здесь царили только тоска и скука. На востоке простиралась пустыня, протянувшая свои песчаные руки к равнине. На западе виднелась широкая бледно-зеленая полоса, испещренная черными лужами. Болото.

Именно здесь Ниал заметила нечто, привлекшее ее внимание. Странные белые сооружения четко вырисовывались на болезненном зеленом фоне. Она не знала почему, но строения заставляли ее вспомнить о чем-то знакомом. Ниал закрыла глаза: она вспоминала. Увидела Землю Дней, какой она была пятьдесят лет назад, тогда, когда еще не знала ярости фамминов и жестокости Тиранно. Увидела цветущую землю, покрытую лесами и широкими равнинами, на которых цветы образовывали разноцветную мозаику. На Земле было множество городов — светлых, высоких, лучезарных, украшенных шпилями. В глубине, на юге, Ниал смутно различала озеро, в водах которого отражалось такое прозрачное небо, что казалось — осколок небосвода упал на Землю как дар богов этому трудолюбивому народу. Пышные леса цвели всеми оттенками зеленого: темно-зеленый цвет в тех местах, где растительность была более густой, светло-зеленый — там, где деревья недавно покрылись листвой, изумрудный — там, где из источников струилась вода. Такой была Земля Дней, Земля, где веками жили ее предки, Земля, которую Ниал любила и частью которой ощущала себя. Место, где она не могла чувствовать себя чужой.

— Я — дома… наконец-то я дома… — прошептала полуэльфийка.

Потом Ниал открыла глаза: она снова очутилась в реальном мире. Из того, что девушка только что видела, уже ничего не осталось. Леса были поглощены пустынями, срублены фамминами для постройки плацдармов и расчистки места для казарм. Луга и цветы задохнулись от дыма. Чистая вода и прозрачный воздух были отравлены Тиранно. Годы господства чудовища уничтожили все, что было прекрасного на этой земле. Отдельные обрывки воспоминаний сохранились в памяти Ниал, которая могла видеть эти места глазами того, кто когда-то здесь жил.

— Ниал, что с тобой? — озабоченно спросил Сеннар.

Ниал вздрогнула. Она почувствовала, что щеки ее стали мокрыми, и поняла, что плакала. Ниал вытерла глаза ладонью, показала вдаль, на болото.

— Там находилась столица — Сеферди, Белоснежная. Говорили, что кристалл на королевском дворце был самым ярким во всем Всплывшем Мире и блеск его видели издалека, на расстоянии нескольких километров. — Ниал показала другое место. — А там был лес Берсит, который любил Наммен.

— Откуда ты знаешь? — прошептал Сеннар.

— Я видела это в сновидениях. Что они сделали с моей Землей?

Сеннар подошел и обнял Ниал.

Для того чтобы спуститься в долину, они приняли все меры предосторожности, искали непроторенные дорожки и самые непроходимые пути. Они удлинили путь, но это было самым надежным способом. Огромная равнина, в которую превратилась Земля Дней, кишела фамминами.

Друзья шли еще день. С наступлением вечера залезли в темную и влажную пещеру на склоне горы. Там Ниал стала задавать вопросы талисману. Ей трудно было сосредоточиться, потому что голоса у нее в мозгу звучали непрерывно. В конце концов ей удалось увидеть направление, в котором следовало идти.

— В пустыне, дворец… еще на восток.

— Фантастика! Вся эта Земля — пустыня… — сказал Сеннар. — Только для того, чтобы добраться до этого проклятого места, нам понадобилось две недели. И стоит такой мороз, хотя сейчас весна.

Они решили, что пойдут вдоль подножия гор, пока город не останется позади и они не доберутся до границ пустыни. Первые дни пути они чувствовали себя уверенно, казалось, что за горами Сершет ни стражей, ни деревень, только пустынные земли.

Постепенно Ниал становилась все более рассеянной и отстраненной. Когда Сеннар попытался заговорить с ней, полуэльфийка ответила ему односложно. Ей больше не удавалось прогнать голоса, они беспрестанно говорили. Это было нечто вроде песни, ритмизированных звуков в такт ее шагам. Чаще всего она даже не понимала, что все это значит. Это были слова, голоса, вздохи, иногда крики, непонятные фразы, истории о смертях и кровопролитиях. Когда наступала ночь, Ниал удавалось уснуть, но сновидения были так мучительны, что девушка с тревогой ждала своей очереди нести караул.

Представляя себе пустыню, Ниал думала об алых закатах над морями песка, собранного в складки дюн, об уединенном месте, исполненном особой, дикой, красоты.

Место, куда они пришли на рассвете пятого дня пути, было совершенно иным. Повсюду дюны, но в основном — пересохшая, твердая земля, покрытая серыми булыжниками. Чахлая растительность имела какой-то угрожающий вид. Растения были каштанового или кислотно-зеленого цвета, покрыты длинными шипами и странными цветами. Они тянулись к свинцовому небу какими-то гротескными изгибами и отбрасывали на землю мрачные тени.

Было холодно. Солнцу не удавалось пробиться сквозь тучи, утро ничем не отличалось от вечера: освещенность неба не менялась. Рассвет обозначился печальным бледным светом на востоке, еле проглядывавшим сквозь серые тучи. Затем наступил день, он пробился сквозь вечные тучи и крик воронья, и мрачный желтый закат, уводящий за собой слабый свет, который пробивался в дневные часы. Ночи были морозные и безмолвные.

Через три дня провизия кончилась, пришлось питаться кореньями, собранными на краю пустыни. У путников еще оставалась вода, но ее хватило бы еще на неделю, а они даже не представляли, сколько им еще предстояло пройти. Вокруг перед ними была пустыня, серые камни и несчастные искривленные растения, которые, казалось, смеются над ними.

Постепенно путники утратили чувство времени. Они уже не знали, сколько идут. Ночи следовали за днями, свет слабел и угасал, и путники уже не могли сказать, где запад, где восток. Они находились посреди пустоты. Ниал была на грани сумасшествия, а Сеннар чувствовал себя бессильным.

— Ни шагу дальше! — вдруг вскричала Ниал. Она упала на колени. — Уведи меня отсюда! Унеси меня! Заставь их замолчать! Замолчите!

Сеннар бросился к ней и обнял девушку. И вдруг на пустыню обрушился ледяной ветер.

— Нам надо уходить отсюда! Это что-то вроде грозы! — прокричал Сеннар.

Ниал осталась лежать на земле, как будто ничего не слышала.

— Прошу тебя, вставай! — настаивал маг, но полуэльфийка оставалась неподвижной.

Тогда Сеннар взял ее на руки и стал вслепую двигаться против ветра. Поднявшаяся пыль не давала магу видеть, куда он идет. Сеннар не мог произнести заклинание, чтобы сориентироваться, так как даже отдаленно не представлял, что они ищут.

— Держись! Ты увидишь, все скоро кончится, — уговаривал он Ниал, не слыша ответа. — Ответь мне! Скажи что-нибудь!

Сеннар почувствовал, как холодная рука прижалась к его груди.

13 ТООЛАН, ИЛИ О ЗАБВЕНИИ

Сеннар и Ниал сбила с ног буря. За несколько минут все стало серым от пыли. Идти вперед было невозможно. Сеннар продвигался вслепую, он нес девушку, которая, казалось, потеряла сознание. Наконец, маг упал на колени и подумал, что им только и остается — быть погребенными под слоем песка. Но тут его окликнул слабый голос.

Сеннар опустил голову и обнаружил, что это говорит Ниал:

— Я ощущаю спокойствие… иди вперед, иди все время прямо.

Маг понял: ему надо двигаться вперед. Он собрал силы и двинулся дальше.

— Вперед… еще… я чувствую, как голоса постепенно затихают… — продолжала Ниал.

В конце концов Сеннару тоже показалось, что он различает что-то среди серой пыли — какой-то свет. Ветер мало-помалу начал стихать, потом совсем прекратился. И вдруг установилась неестественная тишина.

Перед ними стоял странный дворец, откуда как будто и исходили все те ветра, которые бушевали над равниной. Сооружение имело кубическую форму, наверху возвышались несколько параллелепипедов, пирамид и многогранников, которые вызывали ощущение хаоса. Самым странным было деревянное мельничное колесо, прикрепленное в одном углу. Ручеек вытекал из трубы, шедшей по внешнему периметру здания, потом лился на колесо и приводил его в движение. Ручеек не образовывал лужицы, но, напротив, продолжал свое движение, опровергая законы притяжения, тек в противоположном направлении, затекал в другую трубу, рядом с фундаментом дворца высотой в несколько метров. Потом ручеек выходил из стены и снова заливался в первую трубу — непрерывный и необъяснимый цикл.

Почти все стены были раскрашены, но рисунки не совпадали по стилю один с другим. С одной стороны находились геометрические узоры, с другой — большая фреска, еще в одном месте — мозаика, рядом — витраж. Цвета резко контрастировали. Сооружение производило впечатление не дворца, а здания, наспех собранного из других строений каким-то слепцом.

— Теперь можешь отпустить меня, я хорошо себя чувствую, — сказала Ниал.

Сеннар отвел взгляд от дворца и поставил девушку на ноги.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросил он.

Ниал улыбнулась:

— Я вдруг почувствовала, что моя голова освободилась.

Полуэльфийка глубоко вздохнула и с наслаждением отметила, что неожиданно все голоса смолкли. А слышать их действительно было страшно. Она подняла глаза на здание:

— Это — святилище.

— И что ты об этом думаешь? — спросил Сеннар.

— Мне кажется, что оно хочет защитить меня и приглашает войти.

Лесенка вела ко входу, к маленькой дверце на главном фасаде, над ней какой-то балкончик, с которого свешивались цветы. Среди цветов выделялось величественное дерево, хотя было не понятно, как оно могло произрастать в такой тесноте.

— Может быть, ты и права, но меня мороз по коже продирает, — сказал Сеннар и первым прошел вперед. — По крайней мере, если там будет какая-то опасность, я все приму на себя.

— Послушай, напрасно ты все время несешь эту галиматью, — возразила Ниал, но Сеннар уже вошел.

Она последовала за ним и, как только вошла, утратила всю свою уверенность: внутренность здания приводила в замешательство, и это еще мягко сказано. Это была путаница из лестниц, которые поднимались, опускались, уходили вправо, влево, еще куда-то, нельзя было разобраться, откуда они приходят и куда ведут. Казалось, что понятий «верх» и «низ» здесь не существует, двери были даже там, где должен был находиться потолок, а лампы свисали с пола. Лабиринт. Однако Ниал почувствовала, что отсутствие голосов, звучавших в ее мозгу, и неожиданное ощущение спокойствия исходят именно из этого места.

— Что теперь? — спросил Сеннар.

— Не представляю.

Маг прошел вперед, а Ниал попыталась разглядеть все вокруг. Наверху находились две двери, другие три виднелись справа, пять были открыты слева, одна выходила из пола. И опять повсюду — бесконечные лестницы.

— Может быть, тебе нужно прочитать заклинание, — предложила полуэльфийка.

— Для чего? Здесь даже не понять, где верх и где низ.

— Тогда остается попытаться, — произнесла Ниал и пошла по первой лестнице, которая была к ней ближе всех.

Сеннар последовал за полуэльфийкой. Казалось, восхождение никогда не кончится. Но, очутившись наверху, они обнаружили стену, преграждавшую им путь.

— Наверное, я ошиблась, — сказала Ниал.

Она стала спускаться. Однако лестница, по которой она шла, не имела ничего общего с той, по которой Ниал поднималась. Это была та же самая лестница, но при этом совершенно другая. Путь вниз оказался намного короче, а комната, в которую они пришли, отличалась от той, из которой они поднялись.

— Но мы же поднимались не по этой лестнице? — спросил Сеннар.

— Я бы сказала «да». Я подошла к стене, повернулась и стала спускаться. Других лестниц не было.

Однако комната была другой: перед ними теперь была только одна дверь. Они вошли в нее и оказались в другой комнате. Там тоже была одна дверь. Прошли через нее и обнаружили третью дверь. Пошли дальше, там была еще одна, потом — еще одна и еще одна дверь. Прошли бесконечную череду дверей, которые становились все меньше и меньше, и наконец вошли в тысячную комнату. Там были только лестницы и никаких дверей.

Ниал бросилась на первую же лестницу и пробежала по ней до конца. Когда она оказалась наверху, под ногами увидела бесконечную пропасть.

Тогда Сеннар взял инициативу на себя:

— Я читал кое-что о лабиринтах. Я помню, что надо приложить руку к стене и идти, не отрывая руки. Может быть, так мы сможем выйти отсюда.

Сеннар приложил правую руку к ближайшей стене и стал двигаться вперед, Ниал шла за ним. Они спустились по нескольким лестницам, прошли через несколько дверей и наконец оказались в большом зале, из которого не было выхода. Огляделись вокруг, обернулись и увидели, что вход, через который они вошли, исчез.

— Но как же, черт возьми… — прошептал Сеннар.

Ниал смотрела растерянно.

Что теперь?

И вдруг она увидела перед собой Сеннара, заслонившего ее собой. Увидела, как вздрагивает его спина. Потом маг поднял руку вверх. Из нее вышел луч и пронзил стену.

Сеннар обернулся к Ниал.

— Теперь тут есть дверь, — сказал он, и они направились к образовавшемуся отверстию.

Однако оказалось, что это сиюминутное решение. Выйдя из зала, они снова оказались в лабиринте лестниц, залов и дверей.

Нельзя было понять, сколько времени они шли, приходя в бешенство и пытаясь сосредоточиться. Сеннар использовал тысячи волшебных заклинаний. Наконец, они остановились и присели на маленьком балкончике.

— Я уже не знаю, что можно придумать, — произнес Сеннар.

Ниал опустила голову на колени и смотрела в пол. По крайней мере, она не слышала никаких голосов. Одно это уже было неплохо.

— Какой путь мы проделали? — спросила она.

— Не знаю… часа два, как мы ходим, но если и дальше пойдет так, не знаю, сможем ли мы выйти когда-нибудь отсюда.

— Что ты говоришь? — прокричала ошеломленная Ниал. — Мы бродим по крайней мере два дня.

— Ты сошла с ума? Мы ни разу не ели… К тому же если ты посчитаешь те залы, где мы побывали, то их будет не больше тридцати… Мы не так давно здесь.

— Больше тридцати… Я сбилась со счета на сотне, — сказала Ниал. Она почувствовала, как холодный пот течет у нее по спине.

— Ты подсчитывала залы? — спросил Сеннар испуганным голосом.

— До некоторого времени… Вчера вечером я сбилась со счета.

— Ниал, никакого вчерашнего вечера не было!

— Нет, он был! Мы остановились в круглом зале, в том, где колонны, и проспали часа два.

— Я не спал.

— Ты спал, ты положил себе плащ вместо подушки. — Она взяла плащ Сеннара и показала ему. — Ты не видишь, что он помят?

Сеннар развернул плащ. На самом деле казалось, что плащ был свернут в рулон.

— Мы ели что-нибудь? — спросил он.

— Да.

— Что?

— Два тех корешка, которые нашли. И еще — у нас кончилась вода.

Сеннар взял сумку с корешками и открыл ее. Все было на месте, и сосуд с водой был полон.

Ниал посмотрела на него:

— Я уверена, что мы ели, уверена, что мы спали…

— А я, напротив, уверен, что мы этого не делали.

Полуэльфийка вскочила на ноги и схватила меч:

— Кто-то играет с нами…

Она огляделась вокруг, но никого не увидела.

— Я могу быть лишь стражем.

Ниал резко развернулась.

— Что случилось? — спросил Сеннар.

— Шум. Иди за мной.

Ниал начала подниматься по лестнице, Сеннар пошел за ней. Они бежали и бежали по ступенькам, на поиски чего-то или кого-то, кто мог бы вывести их. Вскоре Ниал поняла, что она потеряла след, который, как ей показалось, нашла.

— Ничего не поделаешь, — разочарованно произнесла полуэльфийка. — Видно, я ошиблась.

Она повернулась, но никого не увидела в зале. Ниал не могла даже понять, откуда она вошла.

— Сеннар! — позвала она тихонько, но ей ответило только эхо. — Сеннар! — повторила она решительнее. Никакого отклика. — Сеннар! — крикнула она, а потом начала метаться, задыхаясь. — Где я? Куда девался Сеннар?

Она была настолько вне себя, что не понимала, куда идет, не заметила, что свет становится все более тусклым и наконец исчезает. Она не знала, насколько был велик тот зал, в котором она находится, и какой он формы. Она не знала, откуда пришла сюда. Ниал остановилась, ее сердце начало бешено колотиться. Девушка была охвачена паникой, протягивала в темноте руки, чтобы нащупать стену, но ее пальцы хватали воздух.

— Где я? Сеннар! Сеннар! Ты где?

Ниал почувствовала чье-то присутствие рядом и вытянула перед собой меч.

— Кто здесь? — прокричала она.

Слабый луч озарил пространство вокруг нее, и она услышала голос:

— Добро пожаловать.

— Где Сеннар? — спросила Ниал, даже не спрашивая, где она находится и с кем разговаривает.

— Он в безопасности, он осматривает мой дворец, — проговорил голос.

Ниал беспокойно оглянулась. Вдоль стен зала проступили широкие арки с массивными колоннами. Одна арка была даже на потолке. Сквозь них Ниал могла видеть ночное небо: оно было странным на вид, светящимся, полным огромных звезд и планет, неизвестных Ниал.

— Отведи меня к Сеннару, прошу тебя, — стала умолять девушка.

Из арки на потолке появилась старая женщина с длинными седыми волосами, собранными в белоснежный хвост, со спокойным, строгим лицом. Облачена она была в длинное белое одеяние, подпоясанное серебряным шнуром. Женщина шла торжественной поступью. Первое, что отметила Ниал, ее глаза — глубокого синего цвета.

— Он в безопасности, ты не видишь? — сказала женщина.

Через арку Ниал увидела мага, поднимающегося по лестнице.

— Почему бы нам не поговорить немного наедине, Сирен? — добавила старуха.

Услышав это имя, Ниал содрогнулась.

Старуха снова появилась, на этот раз из арки сбоку.

— Извини меня, я не должна была называть тебя тем именем, которое ты ненавидишь. Тебя ведь зовут Ниал, не так ли?

— Кто ты? — спросила полуэльфийка.

— Тоолан, — ответила старая женщина, — стражница Храма. Та, что хранит четвертый камень, который ты ищешь и из-за которого пришла сюда. Верно? — Она показала пальцем на серый самоцвет, сиявший у нее во лбу, между бровями.

Ниал почувствовала облегчение.

— Да, я пришла сюда за ним, — ответила, успокоившись, полуэльфийка.

— Хорошо, — продолжила Тоолан. — Я хочу отдать его тебе, не бойся. Думаю, что ты достойна. — Она помолчала минуту, потом добавила вполголоса: — Если ты хочешь, то я отдам его тебе.

«Наконец-то встретилась благоразумная стражница», — подумала Ниал.

— Тогда отдай мне его и отпусти меня. Это место заставляет меня нервничать.

Старуха улыбнулась:

— Могу тебя понять… А я это место люблю. Тут все как я того желаю: время, пространство, жизнь.

— Откуда ты знаешь, что я ищу камень? — спросила Ниал. — Другие стражники не знали об этом.

— Я властвую над Временем, — сказала Тоолан. — Я знаю многое из того, что неизвестно другим.

Ниал замолчала, ожидая, что старуха отдаст ей камень, но та продолжала смотреть на Ниал, не произнося ни слова. Девушка опустила глаза.

— Ты спрашиваешь себя, почему я не отдаю тебе камень? Потому что я знаю — ты не хочешь его, — сказала, улыбаясь, Тоолан.

— Нет, я его хочу… Он нужен мне, чтобы победить Тиранно.

— Не хитри со мной, Ниал. Я прожила больше тысячи лет. Столько уже людей стояло на том же месте, где сейчас стоишь ты, надеясь получить то, что я могу тебе дать. Я могу ясно читать твои мысли, я хорошо знаю твой язык. Ты не хочешь получить камень.

Старуха села, положив ногу на ногу, Ниал поступила так же. Неожиданно полуэльфийка испытала чувство доверия к этой женщине.

— Ниал, ты не хочешь делать того, что делаешь. Ты не хочешь получить этот камень так, как хотели этого другие. Однако ты должна взять его, потому что, если ты не сделаешь этого, Всплывший Мир исчезнет, растерзанный Тиранно. Поэтому, хотя ты и ненавидишь свою миссию и тот талисман, который висит у тебя на шее, сделай то, что должна. Ты ведь знаешь, что иначе поступить не можешь. И об этом сейчас думаешь.

Так оно и было.

— Ну что же, Ниал. В том, что ты делаешь, нет необходимости.

Ниал быстро подняла голову.

— Ты думаешь, что от Тиранно исходит все зло, тебе сказали, что, если он будет побежден, мир восстановится. Так вот, это — неправда. Мира тут не было никогда.

— А пятьдесят лет Наммена? — изумленно спросила Ниал.

Тоолан улыбнулась:

— Наммен правил в течение одного десятилетия, потом умер от лихорадки в расцвете сил. После него на трон взошел деспот и правил так, будто все — вода, воздух, земля, жизнь — принадлежит ему. Для того чтобы не было никого могущественнее, он убил и сослал многих магов, заклеймил их печатью позора. Он вел войну против своих внутренних врагов и расколол надвое Землю Дней. В те же самые годы Мархен начал властвовать в Земле Огня, пролив кровь отца Моли, Дэба. Того, который стал королем, убив своего отца. В это же время в Земле Воды сражались люди и нимфы. Люди желали изгнать нимф. Так все и происходило: это была не война между разными Землями, в каждой Земле шла война или творились несправедливости.

— Не могло быть так, как ты рассказываешь, — возразила Ниал. — Мне все говорили, что до Тиранно повсюду царил мир!

— Это сказала тебе Соана, — ответила старуха, — но Идо дал тебе понять, что все было не так. Не было войн между Землями, но это не значит, что царил мир. Тот, кто не жил в те годы, говорит о них как о счастливом времени. Ведь если жители этой Земли узнают, что мира никогда не было, они утратят надежду и умрут.

— Не могло быть так, как ты рассказываешь, — повторила Ниал с меньшей убежденностью.

— Жестокость и ненависть укоренены в сердцах жителей этого мира, и Тиранно — лишь порождение этой ненависти: ею он порожден, ею питается. Если даже ты сегодня победишь его, завтра родится новый Тиранно. Жизнь и смерть всегда следуют друг за другом, добро и зло всегда воюют, такова природа этого мира. И не Тиранно породил зло на этой Земле.

Ниал не знала, что думать.

— Ты хочешь сказать мне: то, что я делаю, бесполезно?

— Я говорю тебе, что ты не должна этого делать, если не хочешь.

— Но мои соотечественники были истреблены, и люди продолжают умирать.

Тоолан улыбнулась:

— Что до тех, кто умер, то ты отлично знаешь — ничего не поделаешь. Что до тех, кто еще жив, то всех ты не спасешь, и я знаю, что твоя цель — иная. Ты начала этот путь, потому что должна была, но на самом деле не почувствовала, в чем твоя миссия.

Ниал не знала, что ответить. Старуха сказала правду: Ниал собирала камни, потому что считала это своей судьбой, думала, что другой цели у нее нет. Если бы она не пустилась в этот путь, наверное, не знала бы, зачем нужна ее жизнь.

Старуха бросила на нее взгляд, полный сочувствия:

— Я знаю, сколько ты вынесла: смерть Ливона, истребление твоего народа, смятение. Я читаю в твоем сердце, и мне понятно, какие мысли и заботы одолевают тебя.

Ниал поняла, что в ее глазах сейчас была мольба, глубочайшее желание быть понятой и утешенной.

— Еще я знаю: много раз, во время битвы, ты надеялась, что смерть заберет тебя.

— Нет, ты ошибаешься, — возразила Ниал. — Я не желала смерти. Как я могла, зная, что со мной умрет мой родной язык?

— Зачем ты обманываешь? — огорченно спросила Тоолан. — Когда ты сражалась против воли Идо, когда ты убивала, в глубине души ты хотела сама быть убитой. А когда ты вступила в бой с ожившим Феном на границе Земли Воды, ты с радостью смотрела на его меч, направленный на тебя. В этот момент ты только и мечтала, чтобы тебя убили. Ты была бы счастлива — смерть пришла бы от руки человека, которого ты любила.

— Все не так, как ты говоришь, ты ошибаешься… — попыталась отрицать Ниал, но ее уверенность уже поколебалась. Как этой старухе удалось узнать то, в чем она не признавалась даже самой себе?

— Ты не должна стыдиться своего желания умереть, — сказала старуха спокойно. — Понятно и справедливо, что ты, много выстрадав, хочешь прекратить это мучение. К тому же любое существо имеет право на счастье. А бегство от зла — это благо.

— Почему ты говоришь мне все это и не даешь камень? — спросила Ниал.

— Я говорю тебе это потому, что сострадаю тебе и хочу предложить тебе возможность обрести то счастье, которого ты ждешь. Это — мое царство, — продолжила Тоолан, — здесь я — госпожа и хозяйка. Не существует прошлого или будущего, верха или низа, все в моих руках, и все будет как я пожелаю. Так вот, я предлагаю тебе остаться навсегда в этом месте.

— Так ты тоже безумная, как Глаэль? — вскричала Ниал. — И ты тоже не можешь больше переносить одиночества?

— Нет, я люблю это место и его безмолвие. Тишина — бальзам для моей души, потому что благодаря ей я обретаю саму себя и понимаю мир. Я ни в ком не нуждаюсь. То, что я предлагаю, очень отличается от того, что просила у тебя Глаэль. Я предлагаю тебе остаться здесь и дарую тебе радость. Здесь времени не существует, ничто из того, что случилось с тобой, не имеет здесь значения: твой отец жив, твой народ не был истреблен, Фен жив и отвечает на твою любовь взаимностью.

Пока Тоолан говорила, в арках постепенно стали появляться человеческие фигуры. Ниал увидела Ливона за работой в его мастерской, улицы и площади, а на них — множество полуэльфов; потом — Фена в его золотых доспехах. Ниал взволнованно протянула руку, чтобы прикоснуться к своему отцу, который собирался ковать меч. Ливон обернулся к ней и улыбнулся:

— Почему ты не возвращаешься ко мне в кузницу? Помнишь: когда ты была малышкой, тебе нравилось помогать мне?

Ниал испуганно отдернула руку, но Ливон продолжал смотреть на нее.

— А теперь ты боишься меня?

— Всего этого не может быть, — прошептала Ниал. Она повернулась к Тоолан: — Я своими глазами видела смерть Ливона, Фена. Никого из них нет в живых. Это — лишь глупые иллюзии!

Лицо Тоолан озарилось загадочной улыбкой.

— Почему ты называешь иллюзии глупыми? Всех, кого ты видела, ты любила. Ты можешь прикоснуться к ним, они говорят с тобой, ждут тебя.

— Но они — не настоящие!

— Может быть, в другом месте они — не настоящие, но в этих стенах они — настоящие, — возразила старуха. — И даже если это иллюзии, то чем, в конце концов, они отличаются от реальности? Если ты решишь остаться, это станет твоей реальностью. Вернее, то, что ты сейчас называешь иллюзиями, станет реальностью. Кто может сказать, что такое реальность: тот мир страданий, который снаружи, или те утешительные иллюзии, которые существуют здесь? Выбрать можешь только ты сама: решать — тебе.

Ниал посмотрела в глаза Ливону. Казалось, он только ждет, когда она войдет в арку и направится к нему.

— Здесь я выполню любую твою просьбу. Ты сможешь начать свою жизнь сначала, как будто ничего не случилось. Ты никогда больше не вспомнишь о мучительных страданиях и станешь нормальной девочкой, которой всегда хотела быть.

В арке на потолке появился образ девушки с заостренными ушами и лиловыми глазами, собирающейся прибрать в доме и накормить целую ораву кричащих малышей.

— Это могла бы быть ты, — сказала Тоолан.

Да, иногда Ниал думала об этом. Девушка мечтала иметь семью, быть такой же, как и многие, жить нормальной жизнью. Разве она жила у Элеуси не для того, чтобы реализовать эту мечту?

— Ниал, я предлагаю тебе то, чего ты всегда желала: смерть без смерти. Недавно, в пустыне, когда голоса призраков мучили тебя, ты мечтала о спокойствии, о том спокойствии, которое уже давно не приходит к тебе. Твое спокойствие сейчас здесь, в моих руках, я хочу подарить его тебе. Тебе нужно только протянуть руку и взять его.

Спокойствие… Хотела ли она этого спокойствия? Да, она хотела его. Желала ли она начать все сначала? Да, это было единственным, что и вправду могло удержать ее здесь.

— Тут завершатся твои поиски, потому что здесь ничего не нужно искать, а жизнь — проста. Ниал, за этими стенами тебя снова ждут мучения, если ты уйдешь, произойдут события, которые заставят тебя сильно страдать. Я знаю это, потому что видела это. Но здесь я никогда не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Ниал протянула руки к образу Фена. Прошло более двух лет после его смерти, но теперь, увидев его, она почувствовала, что по-прежнему любит Всадника. Фен протянул к ней руку — и их пальцы соприкоснулись. Потом он обнял ее, его лицо приблизилось к лицу Ниал, он поцеловал ее, как много раз делал в ее снах. Только сейчас все это было реальностью: ощущение того, что его губы прикасаются к ее губам, ускоренное биение его сердца, его руки на ее плечах. Да, действительно, это было спокойствие. Зачем же отказываться от этой мечты? Она уже достаточно настрадалась, поиски никуда ее не привели. Вся ее жизнь была изломана, и теперь для нее единственный способ обрести счастье — расстаться с этой жизнью. К тому же так сказала и сама Тоолан: «Когда ты много страдал, справедливо бежать от страданий».

Действительно: все, что окружало ее, было реальным. А даже если было бы и не так, реальной была бы радость, испытанная при виде этих образов. Да, она могла бы согласиться, могла бы разбить этот проклятый талисман, могла бы все забыть и остаться здесь. Безумством было бы отказаться от счастья. Девушка отошла от Фена. Тот ласково и безмятежно улыбнулся ей в ответ. Она собиралась обернуться к Тоолан и сказать, что соглашается, когда услышала гулко зазвучавший в ее голове голос.

— Что случилось, Ниал? — озабоченно спросил Фен.

— Я… — начала она, но не знала, что ответить. Голос продолжал эхом отдаваться у нее в голове.

— Останься здесь, Ниал, прошу тебя, останься здесь со мной. Не думай ни о чем, кроме нас с тобой, — умолял ее Фен.

Ниал повернулась к нему и рассеянно улыбнулась, она чувствовала какой-то все более различимый призыв в этом голосе. Девушка увернулась от объятий Фена.

Кто-то звал ее по имени тревожным голосом. Она различила то место, откуда шел голос, и направилась туда. Перед ней была одна из арок зала, а в арке — Сеннар, он бродил по дворцу и звал ее. То был его голос, его призыв.

— Я здесь, Сеннар! — прокричала Ниал.

Перешагнула арку и подошла к нему.

Сеннар резко повернулся и изумленно посмотрел на нее.

— Откуда ты пришла?

— Я была со стражницей, — ответила Ниал. И, произнося эти слова, она вспомнила о предложении, о Фене и обо всем остальном. Повернулась — перед ней стояла Тоолан.

— Это — твой ответ? — торжественно спросила старуха Ниал.

Ниал наклонила голову:

— Да.

Понимающая улыбка озарила лицо Тоолан.

— Ну что же, если твой выбор таков… — Она поднесла руку ко лбу и взяла камень. — Тогда возьми. Я подвергла тебя испытанию, Сирен, но знай, что я действительно желаю тебе радости. Если бы ты согласилась, вся моя власть была бы в твоем распоряжении, я дала бы тебе то, что обещала.

Ниал взяла камень. Сеннар смотрел на нее все с большим изумлением.

— Почему ты заботишься обо мне? — спросила она у старухи.

— Потому что я очень любила полуэльфов и хотела защитить их, позаботившись о тебе. — Старуха вздохнула. — Хотя лучше будет, если ты найдешь свою дорогу сама. Сейчас ты сделала свой выбор, ты решила выбрать самую трудную дорогу. Храни верность своему выбору и ищи счастье. Это будет трудно, потому что до того, как твое путешествие завершится, тебе много придется испытать, но я верю в тебя. Будь сильной. Что же касается меня, я попытаюсь защитить тебя от твоих сновидений. Конечно, не слишком много я могу, так как Рейс наложила печать на свое волшебство. Но по крайней мере, я сделаю так, чтобы тебя не мучили денно и нощно. Вернее, мой камень в талисмане сделает все, что возможно.

Ниал посмотрела на старуху с чувством глубокой благодарности.

— Спасибо, — сказала полуэльфийка растроганно.

— Так чего же ты теперь ждешь? — резко оборвала старуха. — Выполняй ритуал.

Ниал вынула талисман, но вдруг остановилась.

— Последний вопрос перед тем, как расстаться. Это правда — то, что ты сказала мне о пятидесяти годах мира — или это было способом удержать меня?

— Нет, все — правда. Хорошо, если ты подумаешь над этим и захочешь как следует понять суть своей миссии.

Ниал на какое-то мгновение застыла, держа талисман.

— Не медли, Ниал, мир, который ты выбрала, ждет тебя, — подбодрила ее старуха.

Девушка взяла камень и произнесла ритуальные слова Посвященного:

— Раххавни сектар алееро.

Она ощутила, как ее руки обретают силу, как камень встает на свое место. Внезапно налетевший ветер смел залы загадочного дворца и унес с собою Тоолан и ее волшебство.

Когда ветер стих, Ниал и Сеннар оказались в центре пустого темного зала. Здесь не было никаких лестниц, никаких дверей, никаких залов. Волшебные чары, завораживавшие их в течение двух дней, рассеялись.

14 ТОСТ ПРЕДАТЕЛЯ

Сеннар и Ниал вышли из святилища и снова оказались в пустыне.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил маг.

Ниал какое-то мгновение молчала.

— Хорошо, — ответила она наконец. Действительно, голоса затихли, и теперь раздавалось приглушенное эхо.

Сеннар облегченно вздохнул, затем забросал ее вопросами. Кем была эта старуха? Где Ниал находилась, пока он ее повсюду искал? Какой выбор ей пришлось сделать?

Ниал не знала, что отвечать, она была расстроена. Полуэльфийка рассказала, что Тоолан — страж камня Земли Дней, поведала о залах и о том, что видела там, рассказала даже о Фене, но не стала говорить о поцелуе.

— Почему ты решила не оставаться? — спросил Сеннар.

— Не знаю… наверное, все казалось мне там слишком фальшивым, — ответила она, но и сама не была уверена в том, что говорила. — Наверное, нам надо снова отправляться в путь, — добавила Ниал, чтобы положить конец этому разговору.

Тоолан оставила им драгоценный дар: глиняные кувшины, до краев полные водой, и немного еды. Теперь они смогут пересечь пустыню.

Шесть дней шли друзья по безрадостной земле, ветер свистел на равнине и поднимал столбы пыли. Ниал всю дорогу молчала.

На шестой вечер они остановились, чтобы решить, по какому пути идти дальше.

— Если мы пойдем прямо по пустыне, будем уверены, что не встретим ни одного врага, — сказал Сеннар.

Он вынул помятую карту, которой они пользовались в пути. Карта была очень старой, но это было все, что Сеннар нашел о территориях, подвластных Тиранно. Вот уже пятьдесят лет не составлялись новые карты оккупированных территорий. С другой стороны, за пятьдесят лет горы не исчезают.

— Если мы пойдем на юг, выйдем к этим горам… — Он попытался прочитать название.

— Регвни, — перебила его Ниал. — Это значит — южные.

Сеннар посмотрел на нее:

— Правильно. В общем, я думаю, что мы сможем добраться туда не без некоторых лишений и экономя припасы.

У Ниал был отсутствующий вид.

— Если ты уделишь мне немного больше внимания, я буду благодарен тебе, — бросил Сеннар. — С тех пор как ты вышла из этого проклятого святилища, ты почти не смотришь на меня.

Ниал вздрогнула и посмотрела ему в глаза:

— Если ты считаешь, что так будет лучше…

— Уверен, что да, — отрезал Сеннар, досадовавший на безразличие девушки.

Сеннар сложил карту — и они отправились в путь.

Чем дальше они шли, тем меньше Сеннар был уверен в правильности выбора. Кроме равнины, камней и белеющих между скал костей, перед ними ничего не было. Они продолжали продвигаться дальше молча и с большим трудом.

— Я хочу попасть в Сеферди, — вдруг сказала Ниал как-то вечером.

Сеннар уронил на землю кусок сухого мяса, который собирался откусить.

— Что?

Ниал опустила глаза:

— Ты понял.

Были дни, когда она только об этом и думала. Она знала, что затея была глупой и бессмысленной, что, наверное, почти ничего не осталось от города полуэльфов, что посещение его оказалось бы мучительным, но это уже стало непреодолимой потребностью. То, что она увидела у Тоолан, и голоса призраков, которые мучили ее воспоминаниями об истреблении ее близких, оставили в ее памяти след, который она не могла стереть. По мере того как они продвигались вперед и приближался момент расставания с этой Землей, Ниал все больше охватывала ностальгия. Ей было необходимо увидеть хоть что-то, напоминающее о народе полуэльфов.

— Нет, я не понял, — произнес Сеннар. — Надеюсь, что не понял.

— Я знаю, что это — безумие, но… мне это необходимо.

— На днях, вечером, я спросил тебя, достаточно ли ты хорошо себя чувствуешь, чтобы идти по пустыне, и ты сказала: «Да». В Земле Воды ты почти умирала, но все же торопилась в путь, а теперь ты хочешь задержаться на вражеской территории?

Слова мага звучали язвительно.

— Хорошо, ты прав, я почти не считалась с твоим мнением в последнее время, — согласилась Ниал, отвечая на обвинение, скрытое в словах Сеннара. — Я тоже знаю, что это может быть опасным, но…

— Не понимаю тебя, — произнес Сеннар с большим пониманием в голосе. — Почему ты хочешь так рисковать?

— Потому что я хочу отыскать свои корни.

Сеннар опустил голову:

— Я все меньше понимаю тебя. Тебя воспитал человек, ты всегда жила среди людей, почему же ты не можешь считать себя одной из нас? Ты ничего не найдешь в Сеферди, кроме того, что испытываешь сейчас: только боль и смерть.

Ниал смотрела в землю.

— Наверное, ты прав, но я не могу отказаться. Это трудно объяснить… Я чувствую, что здесь — мои корни, с этой Землей меня связывает то, что я такая, какая есть, то, какой я могла бы стать, то, какой я буду. Я хочу увидеть, что осталось от моего народа.

— Почему ты хочешь, чтобы тебе было больно? — тихо спросил Сеннар.

— Я должна сделать это. Я никогда не стану человеком, но я никогда не стану полуэльфийкой, если не увижу Белоснежную Сеферди, величественно возвышающуюся среди лесов. Попытайся понять меня.

— Поступим так, как ты хочешь, — согласился Сеннар.

Теперь они двигались на запад, через два дня пустыня осталась позади. Открывшаяся перед ними панорама заставила их пожалеть о принятом решении: перед ними была бесконечная равнина, усеянная черными нарывами. Это были башни, поднимавшиеся над равниной, соединенные белыми дорогами, походящими на царапины, и окруженные россыпью сооружений, беспорядочно прислонившихся друг к другу. Вокруг не было ни единого дерева, только слепящая серость равнины. Кроме того, пустыня, по крайней мере, была местом надежным, при всем своем унынии, тогда как тут рыскали фаммины.

— Подумай хорошенько, — бросил Сеннар Ниал, когда они оказались на границе с равниной. — Если хочешь, еще не поздно передумать. Я пойду поищу еды где-нибудь в одном из этих… городов, а ты подождешь меня в пустыне. Потом отправимся на юг.

Ниал опустила капюшон плаща на лицо.

— Раньше войдем, раньше выйдем, — произнесла она, выходя на равнину.

В последний день их пути по пустыне им пришлось попоститься. Осталась одна вода. Они были голодны и не смогли бы долго обходить стороной жилые поселки. Утром они не встретили фамминов, но днем издалека различили какие-то очертания и были поражены тем, что перед ними — люди.

Первым встретился некто вооруженный, на лошади. Как ни странно, он не удостоил их взглядом и спокойно продолжил свой путь. Второй человек управлял повозкой, а в ней — не меньше десятка фамминов, закованных в цепи. Увидев их, Ниал сжала рукоять меча и стала ждать, когда повозка с чудовищами, которых она ненавидела, уберется с глаз долой. Когда же они наконец удалились, Ниал облегченно вздохнула и расслабилась.

К вечеру они приблизились к одной из тех беспорядочных построек, которые напоминали города. Перед ними была укрепленная цитадель, вокруг нее низкие строения: дома, гостиницы и оружейные склады, окруженные высокой стеной. Посредине возвышалась главная крепостная башня — жизненно важный центр цитадели. Все было построено из темного камня, очевидно базальта, который придавал городу мрачный вид. Мелкий дождь лился на равнину и наполнял воздух едва уловимым запахом гнили.

— У нас нет выбора, мы должны войти, — заметил Сеннар.

Они обошли высокие стены города. Вход был один — ворота, охраняемые двумя фамминами. Проскользнуть внутрь незаметно — об этом не могло быть и речи. Они должны были пройти через ворота.

— Говорить буду я. А ты прикрой лицо и молчи, — приказал Сеннар.

Они осторожно приблизились к воротам, и не успели дойти до входа, как часовой вскинул копье.

— Кто идет? — спросил он гортанным голосом.

— Торговцы оружием, — ответил Сеннар.

— Откуда пришли?

Видимо, предлог был приемлемый.

— Из Земли Огня.

— Вы не похожи на гномов.

Ниал положила руку на меч и почувствовала, как обливается холодным потом.

— Да, мы действительно не гномы; мы — люди из Земли Огня. Ищем, где бы переночевать.

Фаммин подозрительно посмотрел на них:

— Что под плащом у человека, который идет с тобой?

Опережая Ниал, Сеннар откинул ее плащ и показал меч.

— Моя работа. Красивый, правда? Лучший черный кристалл из Земли Скал, образец моего мастерства для возможных покупателей.

Фаммин опустил копье.

— Можете входить, — сказал он и открыл тяжелую дверь.

Сеннар поторопился войти, за ним последовала Ниал.

Сразу же за дверью обнаружилась низкая черная крепостная стена. Она так близко примыкала к городской стене, что оставалось лишь пространство, по которому мог пройти один человек. Дальше открывалось множество узких переулков, зажатых низкими стенами.

Сеннар осторожно сделал несколько шагов, потом подтолкнул Ниал в один из переулков.

— Что случилось? — пробормотала она.

Полуэльфийка ненавидела это место, стены душили ее, дождь начинал вызывать раздражение. Она предпочитала уныние пустыни этому странному месту, где повсюду были фаммины.

— Помолчи, — приказал Сеннар, поднося палец ко рту. Затем он начал читать литанию, закрыл глаза, а когда снова открыл их, положил ей руку на лоб. Ниал испытала странное чувство, как будто ощутила тепло.

— Что ты сделал со мной? — спросила она испуганно.

— Это волшебство, которому обучил меня Флогисто в Земле Солнца; оно позволяет принимать тот вид, который хочешь. Теперь ты выглядишь красивым юношей, — сказал, улыбаясь, Сеннар.

Ниал поднесла руки к лицу и не узнала себя. Она провела рукой по щеке и прикоснулась к грубой бороде. Нос удлинился, лоб стал выше. Потом девушка быстро потрогала свои уши. Они стали круглыми. Это произвело на нее странное впечатление.

— Так будет весь вечер, не больше. Когда остановимся в гостинице, не разговаривай, не открывай лицо и много не ешь. Это волшебство — только предосторожность, чем меньше нас будут видеть, тем лучше.

Сеннар закрылся плащом и двинулся дальше.

Они долго блуждали по переулкам вдоль зданий. Перед ними был непрерывный лабиринт переулков и улочек, причудливо пересекавшихся, образуя странные углы. В этом лабиринте нельзя было ориентироваться, и вскоре они поняли, что заблудились.

— Я уже и не знаю, где мы находимся, — признался Сеннар.

Ниал молчала и старалась побороть беспокойство и отвращение. Она брела с опущенной головой, стараясь не смотреть вокруг. Потом услышала глухой шум и остановилась, положив руку на меч.

— Что случилось? — спросил Сеннар.

Ниал огляделась вокруг, но ничего не увидела. Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, что шум шел из строений. Она прислушалась и различила какой-то звук: казалось, множество тел двигалось в узком пространстве, слышались тяжелое дыхание и гортанные крики. Ощущение боли пронизало ее сознание, она почувствовала, что задыхается и тоскует, как будто попала в тюремную камеру.

Они бродили около часа и промокли до самых костей под медленным, беспощадным дождем. Они уже утратили надежду, когда увидели какого-то человека. Ниал остановилась.

— Кто там? — спросила тень, оказавшаяся в нескольких шагах от них. Голос не показался им угрожающим, он был почти жизнерадостным.

Сеннар выступил вперед:

— Мы торговцы. Ищем гостиницу.

Тень приблизилась.

— Если вы ищете гостиницу, какого черта оказались здесь? В казарме гостиниц нет.

Теперь, когда человек приблизился, они могли разглядеть своего собеседника: это был мужчина, одетый в широкий красный плащ. Одной рукой он держал копье. Видимо, перед ними был стражник.

— Мы здесь впервые и не знаем… — ответил Сеннар уже менее уверенным голосом.

Мужчина взглянул на него и задержал взгляд на Ниал. Потом повел плечами, чтобы стряхнуть со спины капли дождя.

— Видно, что вы иностранцы… Здесь — казарма фамминов. Если хотите найти гостиницу, надо выйти из города. Идите к выходу там, наверху. Не ошибетесь.

Сеннар поблагодарил его, взял Ниал за руку и направился вдоль улицы, которую указал человек.

Ниал была взволнована. Значит, те ощущения, которые захлестнули ее, исходили от фамминов. Ей казалось это невозможным. Она чувствовала не просто ярость, но еще благоговение и готовность к терпению перед лицом чего-то неизбежного.

Им пришлось идти долго, за казармой оказалась крепостная стена, обвитая плющом до самого верха. Дома были бедными и совершенно одинаковыми, над ними возвышалась приземистая крепость, которая, очевидно, была центром управления данной местностью.

Вскоре они набрели на строение, напоминавшее таверну. Услышали доносящиеся оттуда свист и рев. Ниал и Сеннар вошли.

Как только они оказались внутри, их встретили резкий запах пива, рев и грубый смех. Помещение было маленькое, пропитанное дымом многочисленных трубок и потом солдат, теснящихся за столами.

Ниал хотела было уйти, но сдержалась. К тому же они это и искали. Сеннар направился прямо к тому человеку, который явно был хозяином заведения. Рев стоял такой громкий, что Ниал не понимала, о чем говорят, и молча шла вслед за Сеннаром.

Маг подвел ее к отдельному столу, стоящему в углу. Ниал села на стул у стены, он показался ей самым крепким. Сеннар сел напротив.

— Комнаты — наверху, — сказал маг. — Мы поедим, потом поднимемся в свою комнату и завтра, с первыми же лучами солнца, двинемся дальше.

Слуга принес им нечто вроде жидкой похлебки. Еда была вполне пригодна для войска наемников. В мисках плавали странные волокна. Ниал решила, что лучше и не думать об их происхождении. Вся трапеза была приправлена двумя кружками пива. Они, по крайней мере, были налиты до краев. К пиву прилагался еще кусок черного хлеба.

Атмосфера таверны была веселой и шумной. Солдаты за столом только и делали, что пили и смеялись, поднимая кружки, полные пива. Очевидно, они что-то праздновали.

Ниал испытывала отвращение к такого рода людям. Предатели — вот кто они, шайка грязных предателей, засевших в грязной таверне. Она пожалела, что находится не на поле боя. Это была вражеская территория, и ей приходилось делать хорошую мину при плохой игре. Она склонила лицо над миской, намереваясь как можно скорее съесть свою похлебку.

Вдруг один из солдат встал с кружкой в руке.

— Эй, послушайте-ка меня! — прокричал он, еле-еле ворочая языком. — Будь проклят тот, кто сегодня не празднует вместе с нами! Эй вы, двое, там, в углу, к вам обращаются! — прокричал он, глядя в сторону Ниал и Сеннара.

— Избавь меня от них, — прошептала Ниал магу.

Маг оборвал ее и, не привлекая к себе внимания, положил руку на рукоять меча.

— Сегодня вечером все должны безумно радоваться. Наши войска захватили еще два города Земли Воды, и вскоре вся Земля будет в наших руках! Выпьем же! Выпьем за Тиранно и за его скорую победу над Всплывшим Миром!

Все присутствующие с криками подняли кружки. Сеннар тоже вынужден был поднять свою. Ниал не встала, она продолжала есть свою похлебку.

— Эй! Вы что такие угрюмые? — раздался чей-то голос.

Когда Ниал подняла глаза, прямо перед нею оказалось багровое лицо какого-то солдата. От него пахло алкоголем, лицо было загорелым, как у крестьянина, а улыбка — издевательская и наглая. Ниал хотелось стереть с его лица эту идиотскую усмешку. Она спрятала голову под капюшоном и отвела взгляд.

— Мой друг не очень общителен, — поторопился сказать Сеннар.

— Да я вижу, черт побери! — бросил мужчина, размахивая кружкой, полной пива, и проливая изрядную его часть на пол. Долго не раздумывая, он взял стул и уселся рядом с ними. Потом, не обращая внимания на взгляды Сеннара, снова приблизил свое лицо к Ниал.

— Так что, дружище? Что с тобой случилось?

— Он немой, — вмешался Сеннар. — И глухой, — добавил он.

Ниал продолжала есть.

— Вот жалость-то какая! — прокомментировал мужчина. — Такой веселый праздник, а он не может им наслаждаться.

Повисло тяжелое молчание. Вместо того чтобы удалиться, человек протянул руку Сеннару:

— Авалер, командир войск, дислоцированных в Таннере, на границе с Землей Солнца.

Ниал вздрогнула. Она слышала об этой деревушке, рядом с ней жила Элеуси.

— Варен, из Земли Огня, — ответил Сеннар, словно в рассеянности не пожимая руку, которую протягивал ему человек, — торговец оружием. А он — Ливон, мой ученик.

— Ну и ну! Ты еще молод, чтобы иметь ученика…

— По правде сказать, я впервые пришел сюда продавать свой товар. До прошлого года я работал на одного гнома.

Под столом Сеннар протянул руку Ниал. Она сжала ее, и маг почувствовал, что рука у девушки ледяная. Полуэльфийка подняла глаза на друга и увидела: его лоб в поту.

— Говорят, что гномы — лучшие оружейники, — произнес мужчина.

— Да, у меня был прекрасный учитель.

Сеннар сжал руку Ниал.

— Везет вам, сейчас война идет как по маслу. Конечно, пленение Дола было тяжелым ударом, но, в конце концов, он был не единственным нашим отважным бойцом, теперь все пойдет лучше.

Сеннар опустил голову и опять принялся за еду.

— Вы куда направляетесь? — спросил Авалер.

— Я должен найти одного старого клиента своего хозяина, мне сказали, что он живет рядом с развалинами Сеферди, но дороги я не знаю.

— Наш город находится далековато от Сеферди, — мрачно сказал командир.

Ниал старалась не дышать. Сеннар перестарался.

— А, ну да! Может, ты имел в виду базу Ротаур, — произнес наконец Авалер.

— Вот именно, ты прямо угадал, — ответил Сеннар.

— Я не мог вспомнить, потому что это — не слишком близко к Сеферди, Ротаур — последняя цитадель перед болотами. Дойти туда нетрудно: отсюда вы должны двигаться все время на запад. Когда дойдете до Мессара — еще три километра на юг. Дорога легкая, повсюду деревушки. Если вы хорошие ходоки, путь займет у вас не больше четырех дней.

«Повсюду деревушки… — подумала Ниал. — Да, нам только этого и не хватало!»

Солдат невозмутимо продолжил:

— Мой отец участвовал в разорении Сеферди.

Ниал вздрогнула, Сеннар сжал ее руку.

— Правда? — произнес безразлично маг, снова принимаясь за еду.

— А как же! Мой отец — один из первых, кто подчинился Тиранно. Мой-то старик все понял, умел нос по ветру держать.

Ниал бросила ложку в миску, и Сеннар стал собираться.

— Куда ты? — спросил Авалер. — Ночь только начинается, надо праздновать.

Он снова усадил Сеннара и наполнил пивом кружки его и Ниал.

— Это вам от меня, в память о моем старике.

Он осушил до дна свою кружку и снова заговорил:

— Мой отец часто рассказывал о разрушении Сеферди. В то время впервые вышли на поле фаммины, эти проклятые твари. Тогда, правда, их было не так много. Вообще-то они — животные, если ими не командовать, то они не знают, что делать. Мой отец — один из тех, кто ими командовал. Когда я был маленьким, он рассказывал мне, каким белым и большим был этот город. Они приблизились ночью, одни напали на полуэльфов, другие — на королевский дворец. Расправились с населением города за одну ночь. Первым убили короля.

Он налил себе еще кружку и выпил.

— Ужасный народ эти эльфы, спесивый. Мой отец ненавидел их, и я — тоже. Пока не пришел этот чертов Наммен, нам, жителям Земли Ночи, далеко было до победы в Двухсотлетней Войне. А потом — все эти треклятые волшебники, которые читали мысли людей и совершали странные обряды против богов в своих дворцах… Вот они и получили тот конец, какого заслуживали.

Ниал резко поднялась, Сеннар встал вслед за ней.

Авалер тоже встал и приблизился к Ниал:

— Черт возьми! Я же сказал вам, что вы быстро дойдете!

Сеннар встал между ними:

— Оставь его, он тебя не слышит. Однако он прав: уже поздно, мы сегодня столько прошли. Поверь мне, было бы приятно еще послушать тебя, но нам пора идти, я засыпаю на ходу.

Он чуть не свернул себе челюсть, изображая правдоподобный зевок.

— Ну, поступай как знаешь… — пробормотал Авалер.

Ниал ринулась к лестнице и быстро побежала. Сеннар последовал за ней и схватил за руку.

— Успокойся! — сказал он вполголоса.

Как только они вошли в свою комнату, Ниал бросила плащ на пол.

— Какой ублюдок, — пробормотала она. — Я думала, что только фаммины истребляли полуэльфов… а оказывается… Будь они прокляты!

Она выхватила из ножен меч и бросила его на столик рядом с одной из кроватей. Дерево раскололось на мелкие части.

В путь они отправились на рассвете. Когда вышли из города, еще шел дождь, медленный и непрекращающийся, похожий на безропотный плач.

Им предстояло еще один раз остановиться в гостинице. Город был похож на тот, в котором они уже побывали, разве чуть поменьше. Они вошли в гостиницу после полуночи. Поужинали в тишине, так же тихо ушли, чтобы проснуться на рассвете и двинуться дальше.

Вечером следующего дня почувствовали, что воздух становится зловонным. Они отлично знали этот запах: тот же самый, который ощутили на болотах Земли Воды. Ниал вспомнила, что когда-то на этом месте рос великолепный лес — лес Берсит. Казалось, что лес поразила какая-то непонятная болезнь, вызванная нечистотами, плывущими из города фамминов, отравляющими протекающие реки. Теперь на месте леса расстилалось дурно пахнущее болото.

— Мы уже близко, — прошептала Ниал, когда небо стало затягиваться облаками, надвигалась ночь.

Земля, по которой они шли, становилась все мягче и мягче. Ниал видела, как на горизонте исчезает ненавистный ей город. Перед ними теперь простиралось только темное пятно земли, пропитанной гнилыми водами.

Ниал лезли в голову какие-то неясные образы, сопровождавшиеся бормотанием духов: вековые деревья, сквозь ветви которых весело светило солнце, великолепие удивительного города и его мраморные плиты, на которых стоял величественно и гордо королевский дворец со своей огромной хрустальной башней. Сейчас ни один проблеск света не освещал ночную тьму. Однако Сеферди был тут, Ниал была в этом уверена.

Внезапно она остановилась.

— Что случилось? — спросил Сеннар.

— Он — за этим холмом, — прошептала Ниал.

— Ты не обязана делать это, — сказал Сеннар, когда они приблизились. — Мы можем пройти другим путем и двигаться по болоту.

Ниал не ответила и направилась к холму. Едва она начала обходить его, как увидела вырисовывающиеся очертания города.

На месте высокой белоснежной стены, являвшейся Ниал в видениях последних дней, лежали пожелтевшие развалины — кирпичная стена, разломанная в нескольких местах, и большие неровные камни. Наверху, там, где когда-то был центр города и стояли самые высокие здания, теперь зияла мрачная пустота, подсвеченная бледными лучами луны.

Ниал медленно шла в этой призрачной тишине и, наконец, оказалась за стеной, у входа. Перед ними был высокий узкий стрельчатый проем, под архитравом стояли статуи двух свернувшихся клубком львов, которые, казалось, сторожили город. На земле лежала вырванная вместе с петлями деревянная дверь с металлическими инкрустациями. Декоративные накладки были изъедены ржавчиной, дерево совсем сгнило. Ниал наклонилась и увидела белые следы барельефа, теперь уже почти неразличимого. Посередине зияла пробоина, вероятно, след тарана, выбившего дверь такой же ночью, только много лет назад. Другая створка свешивалась, наполовину сорванная с петель. Казалось невероятным, что она провисела в таком положении все эти годы.

Ниал испуганно, робко встала, миновала львов, которые будто угадывали ее мысли, глядя пустыми глазницами. Когда Ниал вошла, ей показалось, что она ступила в другой мир.

15 ЛАЙО И ВРАШТА

Лайо не сразу понял, что проснулся. Когда открыл глаза, увидел темноту. К действительности его вернули тяжелые цепи на запястьях и лодыжках и боль в плечах.

Юноша попытался повернуть голову, чтобы увидеть, где находится, потом вспомнил, что произошло накануне, и понял: он очутился в плену. Слезы навернулись ему на глаза, как днем раньше, на базе. Ему не только не удалось найти Ниал, он еще и попал в плен!

Лайо снова попытался пошевелиться, чтобы понять, насколько большой была его камера, но цепи не давали двигаться, а плечо болело. Он услышал звяканье цепей, доносившееся из других камер, вопли людей, гортанные голоса, смех. Это был мир глухих звуков, которые повергали его в ужас.

Юноша не мог сказать, сколько времени прошло, когда увидел, что перед ним открывается окошечко. Наверное, это было окошко в двери. Свет, хотя и неяркий, ослепил его. Когда глаза привыкли к свету, конюший увидел, что камера совсем маленькая, в ней только-только и умещалось его щуплое тело.

Из-за двери появилось страшное, зверское лицо фаммина. Лайо похолодел, когда увидел желтоватые клыки, маленькие поросячьи глазки, неестественно длинные конечности с когтями.

— Что вам нужно от меня? Что вы собираетесь со мной сделать? — в ужасе закричал он.

Фаммин вошел, и Лайо увидел, что у него в руках тарелка, вероятно, обед или ужин. Лайо не представлял, который час.

Вошел невозмутимый фаммин, поставил еду на пол. Бросил на юношу странный, любопытствующий взгляд, который, как показалось Лайо, совсем не соответствовал зверскому лицу фаммина. Его глаза были подернуты грустью, это был почти человеческий взгляд.

Фаммин молча вышел и закрыл за собой дверь. Однако он оставил окошко полуоткрытым, чтобы хоть немного света попадало в камеру.

Вторая встреча Лайо с фаммином была не такой обнадеживающей, как первая. Через два дня он увидел, как распахивается дверь и решительным шагом входит одно из этих животных. Этот фаммин был выше ростом, чем тот, который обычно приносил еду, жесткая шерсть, покрывавшая его руки, была более темного цвета, а глаза — злые. Лайо и представить себе не мог, что фаммины могут так отличаться друг от друга.

Зверь снял с него цепи, бросил его на землю и поволок в другую камеру, где ожидали какой-то человек и несколько фамминов. Лайо понял, что происходит, и содрогнулся. Он сказал себе, что не надо терять присутствия духа, пришло время доказать, чего он стоит, но почувствовал, как у него начинают дрожать ноги.

Человек сначала ограничился тем, что задал ему несколько вопросов, на которые Лайо ответил упорным молчанием. Голос человека становился угрожающим и звучал все громче, но Лайо продолжал молчать. Он должен был сам ответить за те глупости, которые натворил. Никогда и ни за что он не должен был признаваться, что Ниал и Сеннар тоже были на этой Земле.

В этот день его только били по голой спине, пока не исполосовали в кровь. Лайо выл, плакал, ощущал себя потерянным, отчаявшимся, но прикусил язык и не сказал ничего из того, что знал. Боль была невыносимой, еще сильнее, чем от раны на плече, но он терпел.

Фаммин прекращал избиение только для того, чтобы человек мог задать вопросы, потом начинал снова, с еще большей яростью, пока Лайо не погрузился во тьму, думая, что умирает.

Он очнулся в своей камере. Цепь жгла так, будто была пропитана ядовитым составом. Его утешила мысль о том, что он, по крайней мере, держал язык за зубами. Но сколько еще он сможет продержаться?

Два дня Лайо терпел эту пытку и два дня не говорил. Он выл и кусал себе губы до крови, чтобы не выдать того, что знает. Когда его принесли в камеру, он уже был без сознания. Раны его лечили, так как не могли позволить ему умереть, пока он не откроет причину своего появления здесь.

Вскоре Лайо не мог больше ни о чем думать. Он не ощущал даже своего тела, лежал в полубессознательном состоянии в углу своей камеры.

На третий вечер что-то произошло. Когда фаммин, приносивший Лайо еду, открыл камеру, Лайо решил не подходить. Сквозь полузакрытые глаза он разглядел слабый свет, потом почувствовал кого-то рядом с собой. Открыл глаза и обнаружил, что фаммин смотрит на него.

— Ты почему молчишь? — спросило это существо гортанным голосом.

Лайо не ответил.

— Тебя убивают, почему ты не скажешь, что тебе известно? — продолжал фаммин. — Бессмысленно так умирать. Ты умираешь по приказу, потому что не можешь сделать ничего другого. — Существо замолчало, задумавшись. — Тебе кто-то приказал молчать?

На этот раз Лайо открыл глаза, поднял голову и посмотрел на это существо. Он не понимал, чего от него хотят.

— Тебе кто-то приказал молчать? — повторил фаммин.

Лайо покачал головой, потом опустил ее на грудь.

— Тогда почему ты не говоришь?

— Мне нечего… нечего сказать…

— Ты или шпион, или что-то ищешь: так говорит командир, — настаивал фаммин.

— Он ошибается, — произнес обессиленный Лайо.

— Почему ты молчишь? — снова повторил странный фаммин.

— Бывает, что делаешь что-то… потому что хочешь это делать. Я умру… потому что решил, что так будет правильно…

— Не понимаю, — сказал фаммин.

Он изумленно посмотрел на Лайо, потом взял грязноватый пузырек, перевернул своего пленника и стал мазать его спину содержимым пузырька. Лайо тут же почувствовал прохладу, и ему стало немного легче.

— Почему ты так поступаешь? — спросил юноша у фаммина.

— Ты не можешь умереть, пока не скажешь правду: так сказал командир. Поэтому я тебя лечу, — ответил фаммин.

— Бывает, делаешь что-то только потому, что считаешь это справедливым.

— Что значит — справедливым?

— Не знаю… что-то, приносящее добро.

Существо вопросительно посмотрело на Лайо. Тот еще раз удивился: как это возможно, чтобы у фаммина были такие глаза?

— Как тебя зовут? — спросил Лайо.

— Врашта.

Это имя что-то напомнило Лайо.

— Спасибо, — прошептал он.

На четвертый день Лайо начали пытать раскаленным железом. Тот же человек продолжал задавать вопросы, а потом приказывал фаммину пытать Лайо. Юноша кричал, порой даже молил о пощаде, но не говорил.

— Ты не сможешь долго так продержаться, ты хотя бы понимаешь это? — сказал вдруг мужчина, приближая свое лицо к лицу юноши. — Я никогда не устану истязать тебя и не позволю тебе умереть, пока ты не скажешь то, что я хочу услышать от тебя. Мы можем так продолжать годами.

Лайо молчал, эти слова его больше не пугали.

Мужчина улыбнулся:

— Я вас всех, из свободных Земель, хорошо знаю. Если ты так поступаешь, то только потому, что хочешь кого-то защитить. Но твоя защита ничего не даст. Если кто-то проник на эту Землю, я его найду. Может, я его уже нашел. Так что ты напрасно страдаешь, парень, ты — не герой, ты — только кусок кровоточащего мяса в моих руках.

Лайо ничего больше не чувствовал: ни страха, ни ненависти к своему тюремщику, ничего. Жизнь состояла лишь из мучений, поглощения пищи и воды. У него больше не было сил думать, ему не хотелось даже выжить. Единственное, что было еще для него важно, — не заговорить.

Каждый вечер Врашта приходил его лечить. Лайо стал получать удовольствие от того, как лекарства освежают раны, и привязался к этому уродливому существу. Лайо чувствовал, как от заросших волосами лап, прикасавшихся к его спине, исходит сострадание, он начал думать, что фаммин лечил его не только оттого, что ему приказали.

Однако этот зверь продолжал задавать Лайо вопросы.

— Все люди делают то, что хотят?

— Тот, кто достаточно силен для этого — да, — отвечал Лайо и думал о Ниал.

— Все люди такие, как ты?

— К счастью, нет.

— Почему ты дрожишь?

— Мне страшно.

— Что такое страх?

— Это то, что охватывает тебя во время битвы, когда ты сражаешься.

— Когда я сражаюсь, я ни о чем не думаю. Я должен только убивать.

— Ты не боишься смерти?

— А зачем? Нет никакой разницы между жизнью и смертью, — отвечал Врашта.

— Тебе нравится убивать? — спросил Лайо.

— Не знаю. Не то чтобы мне что-то нравилось или не нравилось. Это — только приказы. — Он на мгновение замолчал, задумавшись. — Некоторые из нас, неправильные, не любят убивать. Не хотят этого делать. Подчиняются приказам, как и все другие, но они не такие жестокие. Правда, если об этом узнают, их убивают. Они плачут, когда умирают, но говорят, что лучше умереть, чем жить.

— Все любят что-то одно больше другого. Тебе не нравится мазать меня мазью? А вот мне кажется, что нравится.

— Не знаю. Может быть.

— Я делаю это для одного человека, — сказал однажды вечером Лайо фаммину в горячечном бреду. — Тот, кто мучает меня, прав, я делаю это только для того, чтобы защитить одного человека.

— Ради кого ты это делаешь? — спросил Врашта.

— Ради одной подруги, ради человека, которым дорожу больше всего на свете.

— Что такое подруга?

— Это тот человек, без которого ты не можешь обойтись, тот, кому ты желаешь добра, тот, с которым тебе хорошо, — сказал в бреду Лайо сквозь стоны.

— Ты — мой друг, — сделал вывод Врашта.

Всю ночь фаммин сидел рядом с Лайо, хотя ему не приказывали. Юноша много раз повторял имена Ниал и Сеннара, и его голос долетал до существа, которое не должно было этого услышать.

На следующий день Врашту вызвали к командиру.

— Я хочу, чтобы ты помог убежать этому мальчишке.

Врашта не стал искать смысла в происходящем: это был приказ, а фаммин не может нарушить приказ.

— Ты скажешь ему, что хочешь вместе с ним отправиться к его друзьям. Он поведет тебя, а когда ты найдешь их — убьешь.

Фаммин молчал, взволнованный своими первыми сомнениями. Он почувствовал, что не хочет убивать Лайо: тот был его другом, а для друзей совершаются великие поступки и — уж точно — их не убивают.

— Что тебя разобрало? — спросил мужчина, внимательно посмотрев на Врашту. — Не скажешь ли теперь и ты, что не желаешь их убивать? Не стал ли ты тоже одним из неправильных?

— Я сделаю, как ты сказал, — ответил Врашта. Это был приказ, а он не обсуждается.

Сидящий человек расслабился:

— Заставь его поверить, что хочешь ему помочь. Он — дурак, он попадется на удочку. Не убивай его, пока он не приведет тебя к своим друзьям. Тогда можешь уничтожить их, как тебе вздумается.

У Врашты появилось какое-то неприятное ощущение в области желудка, но он опять ответил, что все выполнит.

Это неприятное ощущение не покидало его, когда немного позже фаммин вошел в камеру Лайо. Он открыл дверь и увидел юношу, прислонившегося к стене и опустившего голову на грудь. Его опять истязали. Была глубокая ночь, командир приказал Враште прийти после заката солнца и осторожно вывести Лайо из тюрьмы, чтобы тот не сомневался, что побег действительно тайный.

Врашта приблизился к Лайо и потрепал его по плечу. Лайо открыл глаза, его лицо оживилось при виде фаммина.

— Ты пришел лечить меня?

Неприятное ощущение в желудке усилилось, оно сдавливало Враште горло. Фаммин спрашивал себя: что это за странное чувство, которого он никогда не испытывал, но не знал, что ответить. Он говорил с Лайо, как ему приказал командир.

— Я помогу тебе бежать.

Произнося это, Врашта снимал цепи, которыми Лайо был прикован к стене. Юноша ошеломленно смотрел на фаммина.

— Тебе дали такой приказ? — наконец догадался Лайо.

Врашта был озадачен.

— Нет, я поступаю так, потому что хочу этого, — сказал он в конце концов. В каком-то смысле это было правдой. Он хотел, чтобы Лайо было хорошо, он хотел, чтобы его перестали мучить, чтобы, выбравшись отсюда, юноша перестал страдать.

— Тебя убьют, если ты сделаешь что-то подобное, — сказал оруженосец. Он отстранил Врашту свободной рукой. — Оставь меня.

Фаммин был удивлен. Этого командир не предвидел.

— Но я пойду с тобой и отнесу тебя к твоей подруге. Мне ничего не сделают.

Тогда Лайо согласился. Врашта освободил его от цепей, завернул в мешок, закинул за плечи и начал искать выход из тюрьмы. Он все делал, как ему сказал командир: действовал украдкой, осторожно, но его старания были напрасны: юноша доверчиво задремал у него на плече.

На следующее утро Лайо проснулся и удивился: он лежал у дерева и прикрывал глаза от яркого света, освещавшего место, в котором он находился. У него ныло все тело, спина горела. Лайо поднял руки и увидел, что они почти целиком забинтованы. Вероятно, Врашта перевязал их. Лайо обернулся: фаммин лежал рядом с ним и смотрел на него. Юноша ответил ему признательной улыбкой.

— Если хочешь, я могу отвести тебя к твоим друзьям, — сказал Врашта.

— Они ушли на два дня раньше меня, я не знаю, где они могут быть. Не представляю, как нам их догнать, — ответил Лайо.

— У меня хороший нюх. Если ты дашь какую-нибудь их вещь, то, чем они пользовались больше одного раза…

Лайо был ошеломлен, он с трудом мог собрать мысли, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить о сумке с деньгами. Ниал часто прикасалась к ней во время путешествия. Он попытался взять сумку, но почувствовал острую боль во всем теле.

Врашта заботливо подошел к нему:

— Тебе больно?

— У меня была сумка, которой пользовалась моя подруга, но я не могу дотянуться до нее. Она, наверное, под моей курткой.

Удивленный Врашта закивал.

Тут Лайо вспомнил о письме Ниал и мысленно сам себя выругал. Если Врашта знал о сумке, он должен был знать также и о пергаменте. Было очевидно, что пытавший его человек нашел пергамент. Вероятно, благодаря письму он понял, что на этой Земле могут быть и другие враги.

Врашта осторожно взял сумку. Она была пустой и выпачканной кровью. Фаммин приблизил ее к носу, понюхал.

— Они здесь не проходили, придется долго искать, — произнес он.

Этим утром они остались на равнине, так как Лайо слишком устал, чтобы идти дальше. Врашта снова лечил его, нашел воды, принес еду, был улыбчив и заботлив.

Все время, когда они искали друзей Лайо, Врашта нес юношу на плечах. У фаммина были быстрые ноги и очень тонкий нюх, и то и другое было необходимо для того, чтобы идти по следам Ниал и Сеннара. Врашта бегом пересек огромную пустынную равнину и останавливался только для того, чтобы полечить Лайо, дать ему еды и питья.

Юноша стал все чаще разговаривать с фаммином дружелюбно, словно с младшим братом. Однажды вечером он рассказал ему о Ниал, об армии, о своей жизни.

— Я рад, что ничего не сказал, — признался в конце концов Лайо.

— Если бы ты заговорил, то с тобой такого не произошло бы, — ответил Врашта.

— Но тогда я предал бы своих друзей, а хуже предательства ничего нет.

— Что значит «предательство»?

— Это значит — лгать, сказать, что сделаешь одно, а сделать другое. Мои друзья знают, что я буду защищать их любой ценой, что никогда не причиню им зла. Нужно всегда быть искренним со своими друзьями.

Врашта почувствовал боль в сердце, он начинал понимать: если он действительно друг Лайо, он не должен делать того, что делает. В эти дни фаммина мучили чувства, которых он не знал, он не мог разобраться в них.

Перед знакомством с Лайо Врашта даже не подозревал, что значат такие слова — «дружить» или «быть добрым». Его жизнь была война. Он знал, что делать с тысячью пленников, его самого тоже пытали. Он не испытывал от этого ни удовольствия, ни боли. Ему приказывали, фаммины не могли нарушать приказы.

Теперь, напротив, он начинал понимать, что помимо обязанностей, от которых он не мог освободиться, было еще и другое. Была жизнь, состоящая из тысячи ощущений, и она только сейчас начинала раскрываться. Эти ощущения притягивали его, даже когда были неприятны и мучительны. Он вспомнил то, что сказал ему один из неправильных перед тем, как он убил его: «Тебе никогда не хотелось просто жить? Делать то, что хочешь?» Врашта не понял, потому что не знал, что такое жизнь. Теперь он чувствовал это, он знал также, что не хочет предавать Лайо. Вот в чем причина этого ощущения в желудке, этого комка в горле — нежелание делать что-то плохое.

Наконец после полудня Врашта нашел дорогу, по которой прошли друзья Лайо, и понял, что они направились в Сеферди.

Вечером юноша лежал, прислонившись к фаммину, и спокойно дышал. Врашта растолкал его; Лайо открыл глаза и стал их тереть.

— Что случилось, враги? — спросил он, насторожившись.

— Я предал тебя, — сказал Врашта и сразу же почувствовал себя лучше.

Лайо не понял.

— Что? — спросил он сонным голосом.

— Тот человек приказал мне освободить тебя, найти твоих друзей и убить тебя вместе с ними.

Тут Лайо окончательно проснулся и сел.

— И ты только для этого освободил меня?

— Мне было приказано, — вздохнул Врашта.

— Ты хочешь убить меня?

— Нет, — быстро ответил фаммин.

Лайо пристально смотрел на чудовищное создание.

— Я — перед тобой, если хочешь убить меня, делай это сейчас. Ну, давай.

Врашта опустил глаза.

— Я предал тебя, — повторил он.

— Ты освободил меня не потому, что тебе это приказали, и нес меня сюда не для того, чтобы предать меня и моих друзей. Ты сделал это потому, что хотел этого сам, — объяснил наконец юноша.

Врашта посмотрел на него:

— Фаммин не может нарушить приказ. Неправильные, которых я знал, не хотели убивать, однако должны были делать это — так их создал Тиранно.

— Ты сам решил сказать мне правду, ты сам решил лечить меня, тебе этого никто не приказывал. Ты тоже можешь делать то, что хочешь, ты тоже можешь выбирать.

— Я не хочу, чтобы меня вынуждали убить тебя… Я не хочу предавать тебя… Ты — мой друг, — грустно сказал Врашта.

Лайо протянул руку и погладил чудовищное создание по щеке. Это прикосновение странным образом подействовало на Врашту: он вдруг почувствовал, что его утешили и ободрили.

— Я доверяю тебе и знаю, что ты не убьешь меня. Теперь, когда ты все рассказал, мне больше нечего опасаться, я тебе верю. Веди меня к Ниал и Сеннару.

16 УЖАС, КОТОРЫЙ НЕВОЗМОЖНО ОПИСАТЬ

Перед Ниал открывалась длинная улица, вымощенная квадратными камнями. Улица была довольно широкая — по ней спокойно могли проехать две повозки. Камни мостовой сместились, и из трещин вылезали искривленные ростки, покрытые колючками. Наверное, раньше это была главная улица, над которой когда-то шумела листва высоких деревьев. Сейчас от одних деревьев остались обгоревшие пни, другие тянулись высохшими искривленными ветвями к свинцовому небу. На неживых ветвях сидели многочисленные вороны, их карканье было единственным звуком, наполнявшим тишину ночи.

Улица была завалена строительным мусором, стеклами и разным оружием, вероятно выпавшим из рук тех, кто пытался спасти город. Все дома вокруг оказались разрушенными или обгоревшими. Ниал пошла по соседней улице. Здесь было то же разрушение и те же развалины. Рядом валялись обрывки тканей, неизвестно как сохранившиеся за столько лет.

Полуэльфийка вошла в дом. Что-то из мебели оставалось нетронутым, но в основном все валялось на полу, поломанное или сгнившее. В одной из комнат стоял накрытый стол, как будто бы дожидаясь хозяев дома. В других комнатах все выглядело так же: опрокинутая мебель, разбросанные листы бумаги, простыни, пропитанные кровью.

Они вышли и продолжили путь по улицам города. Увидели другие дома, другие следы пожаров и кровавые пятна на улице и на стенах домов.

— Это ненормально, что кровь сохраняет такой яркий цвет почти сорок лет, — проговорил Сеннар. — Кто-то волшебным образом решил сохранить это отчаяние.

Ошеломленная Ниал шла по обломкам. Она не могла ничего чувствовать, все казалось ей чужим. В этом городе ей ничто ни о чем не говорило, тишина смерти перекрывала любой шум и не давала осознать то, что она наблюдала.

Они вышли на широкую площадь. Ниал таинственным образом смутно вспоминала, что на этом месте каждую неделю шумел рынок. Обычно он был полон людей, взлетали вверх брызги из фонтана — круглой белой чаши с тонкой мраморной колонной черного цвета, возвышавшейся в центре. Теперь площадь была завалена обломками железа и остатками того, что когда-то было прилавками. Вся мостовая потемнела от пожара. В центре возвышался неправдоподобно белый фонтан. Фонтан был заполнен мутной болотистой водой, оттуда слышалось карканье ворон, походившее на траурную литанию.

Они продолжали идти, приблизились к королевскому дворцу, на месте которого остались развалины, на земле валялись осколки хрусталя, из которого был построен дворец. Падающая башня пробила крышу главного здания, поэтому стал виден тронный зал. Колонны поднимались к небу: нетронутые, белые, во всем великолепии блистающего хрусталя, теперь они поддерживали только небо, подернутое тучами. В глубине, в одиночестве, посреди развалин стоял трон — хрустальное кресло с сиденьем из уже выцветшего бархата. Можно было догадаться, что прежний его цвет — пурпурно-красный. Ниал представила себе Наммена, сидевшего на этом троне на вершине власти и беседующего с собравшимися царственными особами: Наммен не взял в свое владение захваченные его отцом во время войны земли, но дал власть каждому правителю. Этот трон посреди развалин являл собой зрелище странное и печальное: символ власти возвышался на обломках страны. Память об этой цивилизации была стерта, и Ниал, которая так мало знала о своем народе, осталась единственной хранительницей.

Они постепенно прошли по всем комнатам дворца, вошли в просторный зал, вероятно использовавшийся для банкетов. В глубине зала чудесным образом уцелела одна стена с огромным барельефом. Ниал увидела на нем своих сородичей, занятых повседневной работой. В одном углу что-то привлекло ее внимание. Это был символ. Герб ее народа. Ниал повернулась, рассматривая барельеф, и отметила, что этот герб был высечен на латах каждого воина. Она долго рассматривала герб, он хорошо запечатлелся в ее памяти.

В другом зале они очутились перед обломками того, что, вероятно, когда-то было обсерваторией: свидетельством интереса полуэльфов к космосу и его тайнам. Тут, на стене, светились обрывки карты звездного неба, а на полу валялся разбитый телескоп. Завоеватели разбили стекла и продырявили в нескольких местах металл. На полу зала были разбросаны страницы карты, многие — почти сожжены. На некоторых еще можно было прочитать фразы на неизвестных языках или записи о движении звезд и планет. Это был труд целой жизни, исчезнувший, развеянный, как прах на ветру.

Они продолжали бродить по залам, пока не наткнулись на статую полуэльфийки, запечатленной в танце. На ее лице читались радость и величайшая безмятежность, но тело лежало на земле с отбитыми руками. В этот момент чувства, которые Ниал до сих пор сдерживала, прорвались наружу. Полуэльфийка упала и разрыдалась.

— Иди сюда, ты получила то, что хотела, нам пора в путь, — сказал Сеннар. Он склонился над ней и помог ей встать.

— Правильно, что мы пришли сюда, — сказала, рыдая, Ниал. — Да, я правильно поступила, чтобы не забыть о том, кем я была, и вспомнить о мертвых.

— Ты не сможешь забыть их, даже если захочешь, — ответил Сеннар. — И я не смогу после того, что увидел.

Они вышли из дворца, торопясь уйти из этого мрачного места. В конце концов оказались на улице, по которой еще не проходили. Вдруг Сеннар схватил Ниал и прижал к себе, чтобы помешать что-то увидеть.

— Что там?

— Тебе не нужно смотреть, — ответил маг.

— Отпусти меня.

— Тебе не нужно видеть еще и это, — сказал он. Голос его дрожал. — Не смотри.

Ниал вырвалась из рук Сеннара и обернулась.

По обеим сторонам улицы стояли виселицы. Это были бесконечные ряды из трупов, качающихся в петлях. На виселицах пристроились вороны, как духи демонов, сторожащие мертвецов. Мужчины, женщины, дети с неузнаваемыми лицами, в изорванных одеждах, с пустыми глазницами, в которых застыл ужас, качались на ветру.

— Кто-то пожелал, чтобы признаки бойни остались видны, кто-то использовал запрещенное заклинание, чтобы не дать времени стереть это истребление, — сказал Сеннар вполголоса.

Вопль ужаса сорвался с уст Ниал.

Сеннар подбежал к ней и заставил отвести взгляд.

— Мы не должны были никогда приходить сюда. Пойдем дальше, — сказал он, поддерживая подругу и прижимая ее лицо к своей груди.

Они шли сквозь два ряда трупов, потом побежали, пока не оказались наконец вне города. Тут Сеннар отошел от Ниал и присел, чтобы отдышаться.

Помолчав немного, маг встал и взял все еще плачущую полуэльфийку под руку.

— Пойдем отсюда, — произнес он.

Ниал пошла за Сеннаром. Они снова пустились в путь. Стояла глубокая ночь. На болоте было не так-то легко найти какое-то прибежище. Когда они пришли туда, где почва была не такой зыбкой, Сеннар решил, что это место может подойти для ночлега. Он устроил что-то вроде подстилки из плащей и развел небольшой костер.

— Сегодня ночью думай только о том, чтобы отдохнуть, — сказал Сеннар. — А охранять буду я.

— Но тебе тоже надо поспать… — слабо возразила полуэльфийка.

— Мне не нужно, тем более что я и не хочу, — сухо ответил Сеннар, затем накрыл ее своим плащом.

Была весна; если его расчеты верны, должна была быть середина апреля, однако все еще не прекратились заморозки.

Сеннар устроился рядом с огнем и остался наедине со своими мыслями. Он прислушивался к карканью ворон и вдыхал удушливый запах, исходивший из гниющей почвы.

После того как он увидел полуэльфов, висевших в воздухе, ему казалось, что мертвецы начали кричать и призывали к отмщению. Его охватила ярость, какой он никогда не испытывал. Впервые маг понял, что подтолкнуло Ниал участвовать в войне. Впервые в жизни он испытал желание убивать.

Они продолжили свое путешествие, скорбные и молчаливые. Два дня шли по болотам, потом начала надвигаться тьма. Но это была тьма, не похожая на ночную. Эта тьма появилась утром, казалось, что внезапно солнце решило померкнуть. Тучи окрасились в блеклый желтоватый цвет, присущий закатам Земли Дней, хотя не наступил еще полдень.

— Мы приближаемся к Земле Ночи, — сказал Сеннар.

Они продолжали идти и после полудня, болота, окутанные мраком, сменились узкой лесной дорогой. И вдруг Ниал услышала шум.

Она остановилась, прислушалась, схватила меч. Сеннар тоже застыл и стал вслушиваться. Сначала он ничего не услышал, а потом снова раздался шорох. Теперь Ниал поняла, откуда идет звук, и двинулась в этом направлении с обнаженным мечом. Она прыгнула в кусты и столкнулась с существом, которое не успела рассмотреть в спешке, нащупав руками только щетину. Опрокинула его на землю, схватила, приставила меч к его горлу. Но тут услышала рядом еще какие-то звуки. Недругов, видимо, было двое.

— Остановись, это — друг! — послышался похожий на детский голос, в котором звучало страдание.

Ниал вгляделась в существо, к горлу которого приставила меч: это был фаммин, он пристально смотрел на нее. Полуэльфийка растерялась под этим взглядом, почувствовала, как у нее исчезает гнев и желание убивать. Она увидела в этих глазах нечто, чего не могла объяснить.

— А ты откуда здесь взялся? — вдруг спросил Сеннар.

Ниал опустила меч и обернулась к магу. Перед ним стоял Лайо: бледный, в куртке, испачканной кровью, улыбающийся.

17 ИДО В АКАДЕМИИ

Испытав свой новый меч в бою, Идо был более чем удовлетворен. Призраки испарялись под мощными ударами его оружия, и это получалось все лучше и лучше. У гнома были некоторые сожаления по поводу того, что он не может испытать искусство Соаны на главной своей цели. Он давно не находил следов Пурпурного Рыцаря.

Идо старался не забывать слова волшебницы: «Сколько бы зла он ни причинил тебе или Ниал, он — такой же враг, как и все другие». Но это давалось ему нелегко. Когда он выходил на поле боя, первым делом смотрел вокруг, ища пурпурную вспышку, но не находил ее. Вскоре он снова стал скучать. Все бои были одинаковыми, а положение становилось с каждым днем все хуже.

Несмотря на запоздавшую весну, воздух начал прогреваться. В это время в Земле Солнца состоялась ассамблея Совета. На него были приглашены и генералы.

Собралось множество людей: повелители трех свободных Земель, самые известные генералы и маги Совета. Членов ассамблеи было около ста, но собрание происходило сдержанно и строго. Над собравшимися витал дух смерти и отчаяния, это заставляло их быть более уравновешенными, чем обычно.

Через четыре месяца после появления призраков на поле боя дела шли плохо. Земля Воды более чем наполовину оказалась в руках Тиранно, другая ее половина была под серьезной угрозой. Большая часть имеющихся войск была размещена вдоль ненадежной границы, но число солдат не было достаточным для того, чтобы остановить наступление противника. Передислоцировать войска было невозможно, так как Земля Солнца тоже была в опасности и ее тоже надо было защищать.

— Так мы не сможем долго продержаться. Все кончится тем, что мы ослабим защиту обеих границ, и Тиранно ворвется на нашу Землю, — сказала Сулана, королева Земли Солнца.

Совет хранил молчание. Доклады генералов не предвещали ничего хорошего. У собравшихся была одна мысль: вскоре Земля Воды капитулирует.

— Я не позволю, чтобы мое королевство было разгромлено. — Слова Галлы, правителя Земли Воды, прозвучали неожиданно для Совета. — Моя жена погибла за это королевство, тысячи нимф отдали свою жизнь, чтобы спасти его, в память о них я должен продолжать биться и защищать его.

— Ваше величество, мы сражаемся, но наших сил недостаточно, как мы уже объяснили, — запротестовал Маверн.

— Следует решительно атаковать, — заявил Галла, не давая генералу завершить речь. — Мы организуем мощное наступление, что даст нам передышку на некоторое время.

Идо покачал головой. Он понимал этого человека, но его идея была безумием. К тому же Галла был не солдатом, а правителем мирной Земли.

— Это ничего не даст. Наши силы на пределе. Это лебединая песнь, — возразила Соана.

— Вы предпочли бы пожертвовать Землей Воды? — вмешалась Сулана. — Вы предпочитаете полностью утратить ее? Люди из этого королевства бьются бок о бок с вами, хотя и не были никогда воинами. Если Земля Воды попадет в руки врага, вы не сможете больше рассчитывать на нашу поддержку. Одни только боги знают, сколько нам понадобится людей, особенно теперь, когда Тиранно нашел способ постоянно получать новых воинов.

— Я думаю, что ее величество права, — вмешалась Терис, нимфа, представлявшая Землю Воды. — В той ситуации, в которой мы находимся, потеря еще одной Земли оказалась бы пагубной. Нам надо рискнуть и попытаться, по крайней мере, организовать оборону.

В конце концов они решились атаковать. Идо не возлагал на это много надежд. От Земли Воды осталось меньше половины, в королевстве царили нищета и уныние. Вопреки словам Галлы, войска, которые смогла найти эта Земля, в действительности были немногочисленны, к тому же они состояли исключительно из людей, которые никогда не бывали на поле боя. Спасение этой Земли от Тиранно нужно было только для подъема духа сражавшихся. Однако гном не высказал своих замечаний Совету. Было бы жестоко нападать на того, кто отчаянно пытался сохранить хоть каплю надежды, и даже километр, спасенный от врага, был лучше, чем ничего.

Наступление было запланировано на следующий месяц.

В один из дней в лагерь прибыл гонец с сообщением к Идо.

— Равен призывает вас в Академию, — сказал он, как только его отвели в палатку гнома.

Поначалу Идо был в растерянности, потом успокоился. Если его вызывал Равен, то, наверное, по какому-то неприятному поводу. Между ними особенно хороших отношений не было. Равен никогда не доверял Идо, а гном ненавидел его, потому что тот только и ставил ему палки в колеса с тех пор, как Идо вступил в армию свободных Земель.

В любом случае, если Верховный Главнокомандующий приказывал, только и оставалось, что подчиниться. Поэтому Идо сел верхом на Везу и снова отправился в Макрат, в ненавистную Академию.

Ему пришлось терпеть обычные проволочки, пока Равен удостоил его разговора. Только через час ненужного, раздражающего ожидания он был допущен в зал аудиенций.

Как обычно, Идо ограничился быстрым поклоном. Он никогда не преклонял колени перед этим надменным человеком и конечно же не собирался делать это сейчас.

— Ты не думаешь, что мог бы покончить с этими инфантильными замашками? — сухо сказал Равен.

Как ни странно, при нем не было его любимой комнатной собачки, и доспехи были неожиданно простыми, по крайней мере исходя из обычных стандартов Равена.

— Ты должен был бы уже привыкнуть к этому, — ответил Идо.

— Однако звания остаются званиями.

Идо фыркнул:

— Этот разговор неприятен для нас обоих, постараемся завершить его как можно скорее.

Равен кивнул:

— Положение на фронте не самое лучшее, ты знаешь это лучше меня. Людей недостает, особенно в сравнении с огромным количеством воинов, которыми располагает Тиранно. Положение требует решительных мер.

— Это для меня — не новость, — спокойно сказал гном, — если не ошибаюсь, мы уже говорили об этом на Совете.

Было ясно, что Равен еле сдерживает гнев. Идо почти раскаивался в том, что довел его до такого состояния.

— Отлично, вижу, что теперь мы уже скоро начнем говорить по существу… Я обсуждал это с преподавателями Академии, мы приняли решение: пошлем на поле боя учеников, которые прошли ускоренный курс.

Идо вытаращил глаза:

— Ты говоришь о детях, которые еще не начали персонального обучения со Всадником?

— Именно.

— Но речь идет о детях, которые никогда не бывали на полях сражений, я не понимаю, какая польза…

— Они будут должным образом обучены. Мне кажется, я уже говорил тебе, что положение драматическое. Нам нужны люди, столько, сколько мы сможем найти. Солдат, не завершивший обучения, лучше, чем горожане и пастухи, впервые берущие в руку меч, а их мы использовали в других боях. Однако мы пошлем сражаться и юношей, которые сейчас обучаются у Всадников.

— Согласен, но какое все это имеет отношение ко мне? — спросил потерявший терпение Идо. Он уже формулировал вопрос, но у него появилось некое сомнение. А что, если…

— Ты назначен отбирать и обучать юношей, — сообщил Равен.

Идо застыл на месте с остекленевшим взглядом.

— Естественно, ты должен будешь вести их в бой. Будет сформировано войско, небольшой отряд из сотни юношей, к которому я позабочусь прикомандировать еще три сотни солдат, имеющих какой-то опыт.

Идо смотрел вдаль, в окно. Он ожидал как минимум увидеть там какого-нибудь летающего осла. Но на небе были только облака.

— В конце концов, ты проделал хорошую работу с этим демоном с синими волосами, я думаю, ты — самый подходящий человек для этого задания, — завершил свою речь Равен.

В зале стояла полная тишина, пока Идо не разразился звонким смехом.

— Положение драматическое, а не комическое! — воскликнул Равен. — Или ты не чувствуешь себя способным выполнить эту задачу?

Идо пришел в себя. Это был не тот случай, чтобы долго изображать из себя шута. Хотя он и считал Равена спесивым и самоуверенным дураком, однако он был его начальником.

— Дело не в том, что я не способен выполнить эту задачу, — сказал гном с иронической улыбкой. — Если уж ты считаешь меня достойным…

— Ты что думаешь — я стал Верховным Главнокомандующим случайно? Ты считаешь, что я — глупец? — возмутился Равен. — Мы на войне, положение трудное. Ты отлично знаешь, как мне не хотелось доверять тебе это задание, но ты — искусный и хитрый воин с большим опытом, сейчас нужны такие, как ты. Благополучие свободных Земель стоит выше, чем какие-то глупые распри или наша личная неприязнь.

Идо застыл на месте с открытым ртом, не в состоянии противоречить. Равен казался ему уже не таким, как обычно.

— Помогать в отборе учеников тебе будет Парсел, — снова заговорил генерал. — Естественно, тебе будет выделено жилье в Академии. Если ты мне больше никаких глупостей сказать не хочешь, то на этом — все. Парсел ждет тебя у выхода.

Он не дал Идо даже времени ответить. Повернулся и вышел с обычным своим высокомерием.

Идо, усмехаясь, возвращался из зала для аудиенций. Он гордился своей новой миссией, но злился на себя самого за то, что паясничал. Наверное, конец света близок: он сражался с каким-то врагом и бился на дуэли, а Равен вдруг стал разумным человеком.

Идо уже слышал о Парселе, Ниал говорила о нем несколько раз. Он как будто был единственным преподавателем, который хорошо относился к ней во время ее пребывания в Академии.

Учитель боевых искусств оказался высоким и подвижным темноволосым усачом, с грубоватой манерой поведения. Идо было трудно сопоставить грубого человека, стоявшего перед ним, с тем образом, который вырисовывался из рассказов Ниал, но он не стал слишком удивляться. Академия была полна людей, которые подозрительно и высокомерно к нему относились. Поэтому Идо и не любил ее.

Учениками Академии чаще всего становились избалованные юноши, сыновья надменных воинов. Ниал была редчайшим исключением, а Лайо — обычным явлением. Допускались к обучению те, чей отец был по крайней мере Всадником или высокопоставленным чиновником при дворе.

Бедняков принимали не особенно охотно. Кроме того, практически все были мужчины. Мужчины и богачи, то есть, по сути, чванливые юнцы, которые только и делали, что похвалялись друг перед другом. Конечно, имелись и какие-то исключения, но за этими стенами большинство учеников походили на безмозглых манекенов. Пока они не оказывались на поле боя и не менялись раз и навсегда.

После пленения Дола история Идо просочилась в военную среду, поэтому его невзлюбили вдвойне: в прошлом он был врагом, в настоящем — гномом. Вместе с Парселом он быстро прошел по коридорам Академии, его негативные воспоминания об этом месте остались неизменными. Все, кого он встречал, подозрительно смотрели на него.

Парсел показал ему маленькую комнатку со спартанской обстановкой, которая должна стать его жилищем в течение последующих недель. Неяркий свет шел из единственного, очень высоко расположенного окошечка. Комната напомнила Идо ту камеру, в которую его заключили, когда он, отрекшись от Тиранно, внезапно был вызван в Совет. Идо чувствовал, что задыхается.

— Лучше у нас нет, — сухо сказал Парсел.

А гном подумал: «Однако здесь уютнее, чем в палатках, к которым я привык».

Они быстро обговорили, что им предстояло сделать. Затем Парсел назначил завтрашнюю встречу: они должны будут начать отбор учеников, и вышел.

Идо вспомнил вторую причину, по которой он ненавидел Академию. Тут раздался стук, и в дверь вошел, прихрамывая, Малерба.

Идо даже не мог заставить себя посмотреть на него. Он был в ужасе, когда впервые его увидел. Идо не знал истории этого существа, но достаточно было посмотреть на него, чтобы понять, что это — гном, которого подвергли пыткам. За его изувеченной внешностью Идо угадывал подобного себе, гнев душил Идо. Он думал о своем народе, доведенном до такого состояния, о лабораториях, полных гномов, которых использовали, как подопытных животных, во время опытов Тиранно. В течение двадцати лет, вместо того чтобы защищать свой народ, он содействовал планам Астера, помогал ему мучить себе подобных в тайниках башни Рока. Эта мысль была невыносимой, и настолько же невыносимым было общение с этим существом.

Когда Малерба увидел Идо, улыбнулся своим беззубым ртом. Может быть, его больной рассудок понял, что их что-то объединяет.

— Великий воин…

Идо отвернулся в другую сторону:

— Да, да, великий воин… Делай что должен и иди отсюда.

Он услышал смех Малербы, похожий на смех счастливого ребенка, и какие-то слова — бессмысленные, шелестящие. Затем это существо приблизилось к нему и начало гладить по руке.

— Я ждал тебя… хороший… хороший… доволен. Великий воин…

Идо отодвинулся. Он понимал, что это — жестоко, но близость Малербы была слишком мучительна для него.

— Хорошо, спасибо. Ну, иди, иди отсюда.

Гном вышел, пятясь, как рак, и не отрывая глаз от Идо, потом тихо закрыл дверь.

Идо смотрел на некрашеные стены комнаты, спартанское ложе, потом услышал неясный шум Макрата, раздававшийся за узким окном.

Да, начало хорошее…

Он приступил к работе на следующий день. Парсел лично пришел разбудить его рано утром.

— Я думал, что застану тебя на ногах. Чем раньше мы все это закончим, тем лучше, — сетующим голосом сказал учитель.

Началось плохо, а продолжалось еще хуже…

Идо оделся и быстро собрался. Он не стал тратить время на еду: это кислое утреннее замечание прогнало всякое чувство голода. Идо быстро вышел на стадион.

Парсел был уже на месте. Сквозь туман виднелись лица трехсот юношей, почти половина которых были студентами Академии. Все они были разного возраста и выглядели по-разному, у Идо возникло подозрение, что здесь собрались не молодые солдаты, завершающие курс обучения, а случайные ученики, взятые без всякого отбора.

— Их отбирал ты сам? — спросил он у Парсела.

Учитель покачал головой:

— Моих не более десятка, остальные были отобраны своими преподавателями.

Идо фыркнул. Предстояла долгая и утомительная работа.

Они разделили юношей и начали отбор. Надо было проверить, как те будут сражаться друг с другом, чтобы провести первоначальный отбор. Испытание каждого ученика длилось не менее получаса. Оба экзаменатора должны были действовать быстро, их работа парализовала нормальную деятельность Академии.

Вскоре по всему зданию поползли плохие слухи. Преподаватели были обеспокоены вмешательством в их работу, а многие ученики неохотно соглашались с решениями учителей.

Когда Идо не был занят отбором, он не выходил из своей комнаты. Тяжелая атмосфера его раздражала. В остальном его обязанности доставляли ему удовольствие. Мало того что поручение подтверждало уважение к нему со стороны Равена. Случившееся было еще и поводом для бесконечного беспокойства.

Что же касается его будущих учеников, они смотрели на Идо с досадой. Было ясно, что эти малоспособные ребята не испытывали к нему ни малейшего уважения.

Однако Идо попытался работать беспристрастно. Он наблюдал за учениками, старался не замечать комментариев и косых взглядов, даже давал какие-то советы, которые обычно принимались под недовольные перешептывания.

Когда он удалял кого-то, замечал взгляды, полные ненависти.

Любопытно, как все хотят быстрее взлететь, хотя никогда не сражались, и как робеют, едва вдохнув воздух битвы.

Из ста пятидесяти учеников, которых Идо проэкзаменовал в течение недели, осталось только шестьдесят. Парсел, напротив, отобрал сотню, но пока речь шла только о первом отборе. Последним испытанием должно было стать сражение с каждым из юношей, что и выявит их возможности.

После первого этапа отбора атмосфера в Академии стала еще более напряженной. Когда Идо шел по коридорам, оглядываясь, видел стайки ребят, вполголоса о чем-то говоривших. Гном устал от всех этих комментариев и обращенных на него высокомерных взглядов.

К Парселу относились совершенно иначе. Если и появлялся какой-то ученик, недовольный решением Парсела, вопрос решался в дружеской беседе, тогда как решения Идо каждый раз оспаривались.

Однако гном был не из тех, кто оставлял свои тревожные мысли при себе. От заноз он освобождался сразу.

Но однажды вечером ситуация изменилась к худшему.

Идо поглощал свой суп в столовой и старался не обращать внимания на привычные перешептывания вокруг себя. Он чувствовал, что, если бы начал прислушиваться, услышал бы только малоприятные разговоры, а он не собирался тратить время на ссоры. Гном хотел выполнить свою задачу и уйти отсюда. Тем не менее два ученика разговаривали слишком громко и совсем рядом с ним. Он помнил их: он проэкзаменовал их в первый же вечер. Один, худощавый юноша, с волосами белыми, как у альбиноса, не прошел последнего испытания.

— Меня отстранили…

— Не думай об этом, у тебя будут другие возможности в будущем.

— Война, разумеется, меня ждать не будет.

— До конца войны еще очень далеко.

— Ты говоришь так, потому что тебя выбрали. Он ничего не разглядел во мне, это ничтожество, самое настоящее пустое место. Я всегда был лучшим в сражениях на мечах в своем классе.

— Тсс, не повышай голоса, тебя услышат…

— И пусть слышит этот идиот. Было бы лучше, если бы я попал к учителю Парселу.

Идо положил ложку и спокойно повернулся к ученику.

— Повтори, что ты сказал, — произнес он спокойно.

Юноши снова принялись за еду.

Тогда гном встал, подошел к ним и взял за плечо того ученика, которого отстранил.

По телу юноши пробежала дрожь. Он обернулся, демонстрируя безразличие. У него были совсем светлые глаза, нервные руки и вызывающе наглое выражение лица.

— Я тебе говорю. Имей смелость повторить мне то, что ты сказал своему другу. Скажи мне это в лицо.

Тишина повисла над залом.

Юноша какое-то время колебался, потом принял решительный вид.

— Я сказал, что вы ошиблись, отстранив меня от испытаний, — сказал он агрессивным тоном.

Его друг толкнул его локтем, но тот не обратил внимания.

Идо улыбнулся:

— Проведя сорок лет в боях, я и не предполагал, что юноша вроде тебя может лучше меня знать, в чем достоинства настоящего воина.

— Естественно, опыт не может сделать лучше посредственного воина.

Из-за стола неподалеку встал один из учителей:

— Дохор! Ты не находишь, что так к вышестоящему не обращаются?

— Нет, пусть малыш выскажется, — произнес Идо, не переставая улыбаться. Он снова обратился к Дохору: — Тебе никогда не говорили, что отвагу надо беречь для боя, а не расходовать на болтовню?

Дохор встал:

— Я не болтаю! Я отлично знаю свои силы и то, что готов к бою. Все здесь могут подтвердить, что я — первый в своем классе, все знают мою ловкость во владении мечом, и все думают то же самое, что и я: недостойно, чтобы нас судили такие, как вы.

Повисло тяжелое молчание.

— Такая речь недопустима! — снова вмешался учитель.

— Предоставь это мне, — спокойно ответил Идо. Он повернулся и посмотрел на Дохора. — Мне кажется, что я объяснил тебе ситуацию в тот день, когда мы познакомились. Я не знаю, что делать с такими франтами, как ты, которые сражаются с учебниками в руке, с людьми, у которых голова полна возвышенного идиотизма о дуэлях и чести. Но я вижу, что ты еще глупее, чем я думал. Отлично, ты не доверяешь моему решению? Не было еще никогда такого случая, чтобы я позволил сомневаться в моих решениях. Возьми свое оружие и следуй за мной.

Юноша сел на свое место.

— Ты слышал меня? Пойдем на стадион, ты покажешь мне, что ты умеешь.

Дохор смотрел на своего учителя, сидевшего за столом с другими преподавателями, но видел лишь растерянный взгляд.

Тогда вмешался Парсел:

— Идо, парень, конечно, был непочтителен к тебе и его накажут. Однако не опускайся до его уровня…

— Я и не опускаюсь до его уровня, — ответил Идо сухо. — Ты хочешь получить вторую возможность? Хорошо, я тебе ее даю. Если ты такой великий воин, как говоришь, покажи мне это, пойдем со мной. Пойдемте все вместе, вы сами вынесете решение. — Он снова посмотрел на Дохора. — Через десять минут жду тебя на стадионе.

Идо вышел из столовой и отправился в свою комнату за мечом.

Пока он шел по пустынным коридорам, не чувствовал себя разъяренным или оскорбленным. Он был спокоен, разве что только немного печален. Он сражался всю свою жизнь, но и этого оказалось недостаточно, чтобы завоевать уважение окружающих.

Меньше чем через десять минут гном вышел. Стадион был уже переполнен, но Дохора еще не было.

В конце концов он появился, бледный как полотно. Облачился в кожаный камзол, на боку висел меч, по виду — самая настоящая семейная реликвия. Идо угадал: порочный отпрыск какого-то спесивого командующего.

Парсел отважился на последнюю попытку примирения:

— Идо, ты только выставишь себя на посмешище… Парень всего-навсего слишком далеко зашел… Другие преподаватели косо посмотрят на этот твой поступок.

— Если бы это сделал кто-то из вас, все аплодировали бы его преподавательской методике, — отрезал Идо. — Избавь меня от проповедей, ты отлично знаешь, что я поступаю правильно, и, кроме того, ты хорошо знаешь, что речь идет не просто о юноше, которого не отобрали.

Парсел замолчал.

Ученик остановился посреди стадиона, в нерешительности застыл на месте.

— Ну так что? Ты собираешься драться или как? — спровоцировал его Идо.

— Вы не заняли боевой позиции…

— У фамминов это не практикуется… Такой великий воин, как ты, должен был бы об этом знать. Ну давай же, нападай.

Дохор начал с мощного выпада, но Идо достаточно было просто уклониться от него. Юноша, видимо, понял, нанося удар, что стратегия была невыигрышной, и сразу же попытался нанести боковой удар. Идо ограничился тем, что отпрыгнул, и Дохор потерял равновесие. Тогда гном приставил ему меч к горлу.

— Кажется, я победил тебя. Но может быть, ты был рассеян, у тебя не было времени показать мне свои большие способности. Поступим так: попробуй атаковать еще три раза, хорошо?

Юноша, очевидно, уже понял, что попал в переплет, так как согласился не слишком уверенно.

Они разошлись в разные стороны. В этот раз Идо остался стоять на месте, а Дохор приготовился его атаковать. Он попытался нанести удар сверху, но гном переместился в сторону и уклонился от удара. Когда этот фарс повторился, гном даже ни разу не использовал меч. Дохор сделал еще одну попытку, но Идо был стремителен, как хорек. Потом гном быстро ударил по мечу противника, и тот далеко отлетел в сторону. Идо снова приставил свое оружие к горлу юноши.

— Мне кажется, ты не слишком крепко держишь меч в руках…

Дохор задыхался, испуганно смотря на руку гнома.

— Два раза из трех, парень. Мне кажется, что я победил. Но это не важно. Сегодня я великодушен, поэтому мы можем поступить и так: если ты победишь сейчас, будешь зачислен в мои войска. Ты согласен?

— Я… — попытался ответить юноша, глядя умоляюще на Идо. Но Идо не дал ему закончить фразу:

— Отлично, я вижу, ты согласен. Я великодушен, но я не идиот, поэтому на этот раз нападать буду я.

Идо и Дохор снова разошлись в разные стороны. Как только Идо увидел, что юноша приготовился, нанес удар. Как обычно, он поиграл мечом, который держал в руке. Его короткие ноги, которые вызывали такой смех у толпы порочных мальчишек, очень крепко стояли на земле, все его тело оставалось почти неподвижным. Вращалась только рука с мечом.

Дохор не знал, как реагировать, он пытался отразить удар, но меч Идо был очень быстр и наносил удары в разных направлениях. Юноша видел все его движения, но мог только пятиться назад, пока не оказался в нескольких шагах от пирамиды с оружием, установленной в глубине арены. Его охватила паника, он споткнулся и упал на землю. И снова меч Идо оказался приставленным к его горлу.

— Какой вечер, не правда ли? Как же такой храбрец, как ты, не смог ответить ни на один из моих ударов? Что скажешь?

Едва ли не плачущий Дохор молчал, задыхаясь, все еще лежа на земле.

— Не трать понапрасну слов, я сам объясню тебе, в чем дело. Дело в том, что ты еще неопытный солдат, дело в том, что ты переоцениваешь себя, как идиот. Дело в том, что, вероятно, у тебя мог бы обнаружиться какой-то талант, если бы ты не был так спесив и уверен в себе. Тебе еще многому надо поучиться в том, что касается владения мечом и представления о войне. Вместо того чтобы хныкать, что я не взял тебя, ты должен бы поблагодарить меня, потому что я спас тебе жизнь. В бою ты пробыл бы не дольше, чем на этой дуэли.

Идо вложил меч в ножны и вернулся в столовую под общее молчание, прерываемое рыданиями разгневанного и пристыженного Дохора.

После случая на стадионе атмосфера в Академии полностью изменилась. Юноши смотрели на Идо со страхом, преподаватели его избегали. Конечно, гном надеялся не на такую реакцию, но, по крайней мере, страх — лучше, чем издевательства, поэтому он удовольствовался достигнутым результатом.

Его поведение тем вечером имело еще и другие неприятные побочные последствия. Идо понял это в тот день, когда начался следующий этап отбора, во время которого каждый из выбранных учеников вызывался на бой с преподавателем.

Гном вышел на стадион в боевом облачении, с длинным мечом, висевшим на боку. Ученики уже построились, их было около восьмидесяти человек. Царила полная тишина, и Идо удивился этому. Он сразу увидел лица собравшихся и обнаружил только испуганные взгляды.

Всадник начал с рассказа об испытании и углубился в ненужные разговоры, но продолжал ощущать неловкость под всеми этими взглядами. В конце концов он решил, что настало время завершить разговоры.

— Твоя очередь — первая, начнем с тебя.

— С меня? — нерешительно ответил юноша.

— Мне кажется, ты не страдаешь косоглазием. Ну да, ты.

Идо выбрал ученика, который был, скорее, опытным.

Это был высокий, черноволосый, смуглый юноша, который казался Идо многообещающим. Идо сказал себе, что, наверное, нужно начать со смельчака, чтобы сломать лед.

Юноша вышел к нему неуверенной походкой. Смуглая кожа побледнела.

Идо не мог решить, что делать.

— Приготовься, — сухо произнес он.

Юноша неуверенно повиновался.

Гном стал нападать, ученик чувствовал себя скованно. Движения были плохо координированы, удары неточны и наносились не вовремя. Образчик неумения владеть мечом. В конце концов его меч отлетел в сторону после нескольких нападений.

— Ну что? — воскликнул Идо, потеснив противника.

Юноша остался стоять в центре арены, вытянув руки по швам. У него был запуганный взгляд.

— Извините меня… я…

Идо мог различить его страх и на таком расстоянии. Он даже ощутил сильное биение его сердца. И начал кое-что понимать.

— Хорошо, считай, что ничего не было. Ты взволнован. Я понимаю…

На самом деле он не понимал, но роль непримиримого мэтра ни к чему бы не привела.

— Перед тем как вы будете выходить ко мне, бледные как полотно, проясним кое-что. Я здесь не для того, чтобы вас съесть, и не для того, чтобы унизить. Забудьте о тех историях, которые вы видели в последние дни. Разумеется, я не жду от вас, что вы победите меня. Кроме того, разумеется, что я здесь не для того, чтобы победить вас. Успокойтесь и сражайтесь как можно лучше. Договорились?

«Да», которое произнесли почти восемьдесят юношей, было почти неслышно.

Идо фыркнул: «Какую дьявольскую работу мне придумали!..»

— Ну что ж, подними свой меч и нападай на меня. Я готов.

Юноша осмелел, поднял меч и попытался атаковать. Идо в свою очередь практически ничего не предпринимал. Он ограничился отражением нападения, однако без особой решительности. И так — удар за ударом. Через десять минут бесполезной и утомительной дуэли он опустил свое оружие.

— Что, было так уж страшно? — спросил с деланой улыбкой.

Юноша, казалось, оценил эту попытку и с тихой понимающей улыбкой ответил:

— Нет.

— Отлично. Следующий.

Никто не шевельнулся.

— Говорю же — следующий, — повторил более властным тоном Идо.

И тут вперед вышел худой, но жилистый блондин. Идо уже отметил его на первом этапе отбора. Он не слишком хорошо владел мечом, но был отличным воином, горячим и решительным.

Юноша выглядел сосредоточенным, занял боевую позицию. Идо улыбнулся. Наконец-то перед ним стоял человек, понимавший, что делает. Он начал драться с удовольствием, гордясь своей ролью преподавателя. Отбор потребовал около трех дней, в конце концов Идо составил свой отряд из избранных юношей — всего около ста двадцати человек, меньше половины первоначальной группы.

Когда он в первый раз увидел, как они бьются на мечах, ощутил какое-то отчаяние. У него было две недели, чтобы сделать из этих юношей воинов, но задача казалась ему непосильной. На Ниал он потратил несколько месяцев. Правда, в том случае речь шла о подготовке Всадника, но правдой было и то, что Ниал была очень способной. Здесь же перед ним стояла группа юношей, которые не слишком-то умеют пользоваться оружием.

Парсел, казалось, читал его мысли.

— Они не должны стать нашим самым сильным военным отрядом. Они — хорошие воины, которые помогут атакующим войскам, — произнес он.

Идо вздохнул.

Во время обучения гном потребовал, чтобы юноши покинули Академию и расположились в одном из лагерей Земли Воды. Это стало предметом долгого и изнурительного спора с Равеном.

Верховный Главнокомандующий сказал немало неприятного, брюзжал и сообщил, что юноши, как-никак, ученики, следовательно, место их тут, в Академии.

— Они должны стать воинами, они должны учиться и привыкать к определенным зрелищам. На фронте они смогут дышать воздухом войны и тогда не окажутся неподготовленными в день атаки, — возразил Идо.

— Ты просто хочешь уйти отсюда, — ответил Равен. — Я знаю — ты не переносишь Академию, тебе не терпится сняться с места. Это — единственная причина, по которой ты выдумываешь все эти истории и вставляешь мне палки в колеса.

Парсел неожиданно поддержал идею Идо. Только так гном получил свободу действий и смог наконец покинуть Академию.

Как только он высунул нос наружу, ему показалось, что он снова задышал и почувствовал себя еще лучше, чем после ухода из Макрата. Всадник тихо летел верхом на Везе, пока вереница учеников медленно шла внизу. По мере того как они удалялись от столицы, ему казалось, что он выздоравливает. И его обязанности учителя виделись ему не такими утомительными.

Они часто останавливались, и Идо пользовался этим, чтобы дать краткие уроки стратегии, освежить знания, полученные юношами в Академии. Гном знал по своему опыту, что стратегия была предметом меньше всего изучаемым студентами, которым всегда хотелось подраться.

И он рассказывал своим ученикам о многочисленных боях, в которых участвовал, объяснял вопросы расположения войск и стратегии. Он стал находить это почти увлекательным, как будто переживал прошлое, испытывал странное удовольствие вспоминать о своих былых битвах. Юноши смотрели ему в рот и сосредоточенно слушали. Иногда кто-то издавал возгласы изумления или обращался к нему с вопросом. Идо начал привязываться к этим ребятам.

Гном подробно описывал врага, его войска, его воинов. Ребята слышали разговоры про фамминов и про огненных птиц, но это были те предметы, которые в Академии обходили молчанием, так как с этим предполагалось знакомить перед первым боем, который завершал начальный этап обучения.

Путешествие сопровождалось не только уроками с учениками. Наконец-то Идо мог начать свое обучение. Он с волнением думал о бое, который мог вскоре начаться, и все время ему вспоминался Пурпурный Рыцарь, который почти позабылся во время пребывания в Академии. Часто он уходил в лес, вместе с Везой, поупражняться, хотя на самом деле ему это и не было нужно. Его обуревала мысль о битве с Пурпурным Рыцарем и о том слове, который тот бросил ему в пылу сражения: «Трус!» Оно до сих пор звенело в его ушах.

18 НЕПРАВИЛЬНЫЙ

Радость Ниал при виде Лайо быстро сменилась озабоченностью. У юноши был землистый цвет лица, перебинтованные руки, куртка — в крови.

— Что с тобой случилось?

Лайо улыбнулся:

— Это долгая история.

Первым делом Ниал подумала о том, что надо связать фаммина. Она чувствовала: от него исходят какие-то странные переживания, похожие на те, которые она ощущала рядом с камерами, в которых были заключены эти существа. Но сейчас эти чувства были более интенсивными. Она не могла понять, как это происходит, не могла понять, что фаммин тоже способен быть безутешно печальным и кротким.

Потом они сели перекусить, во время еды Ниал и Сеннар услышали всю историю Лайо. Оруженосец, не опуская ни одной подробности, с гордостью описал бегство из лагеря, переход через перевал, перенесенные пытки. По выражению его лица Ниал поняла, насколько он был горд тем, что наконец заслужил их восхищение, и заметила, что он часто обращался к Сеннару, как бы ожидая признательности. Наконец, Лайо заговорил о Враште.

— Лучше бы ты подлечил свои раны, — сказал Сеннар в завершение рассказа.

Лайо посмотрел на него и отвел взгляд, когда маг улыбнулся. Затем обернулся к Ниал:

— Ты разозлилась?

Ниал поколебалась, прежде чем ответить:

— Не знаю.

— Это не был каприз, — сказал Лайо, и Ниал отметила, что его голос перестал звучать хрустально-звонко, как прежде. Теперь это был голос мужчины. — Я хотел сам быть хозяином своей судьбы, поэтому так поступил. Я думал, что буду полезнее рядом с тобой, чем на базе или в каком-то другом месте.

— Однако… как ты осунулся… — прошептала Ниал.

— Я заплатил за свой выбор. В жизни всегда так бывает, — ответил конюший. Потом улыбнулся и ушел за Сеннаром.

Раны были не слишком серьезными, за исключением ранения плеча, — оно могло быть инфицировано. Но ран было много, и Сеннар с трудом их лечил. Когда маг закончил свою работу, Лайо спокойно прилег.

Затем Сеннар повернулся к Ниал, сидевшей рядом, у огня.

— Что ты собираешься делать с фаммином? — спросил он.

— Ничего нам не остается, как только убить его, — холодным тоном ответила Ниал.

— Ты не веришь в то, что сказал Лайо?

— Фаммины — машины для убийства, и ничего больше, — равнодушно ответила полуэльфийка.

Ниал почувствовала необходимость убивать с того момента, когда она покинула Сеферди, а теперь ей представлялась возможность удовлетворить это желание. Она увидела тело Лайо, когда Сеннар лечил его. Не было ни одного места на коже, которое не было бы избито кнутом или сожжено раскаленным железом. Из всех унижений пытка была тем, которое труднее всего перенести.

— Лайо привязался к этому существу, — заметил Сеннар. — Если бы фаммин хотел нас убить, не рассказал бы обо всем. Я знаю, что ты еще разъярена оттого, что мы увидели в Сеферди, но думаю, что тебе нужно поразмыслить…

Ниал остановила его, раздраженно махнув рукой:

— Ты сам отлично знаешь, что фаммины — враги.

— Однако этот спас жизнь Лайо, — возразил Сеннар.

— Да, чтобы прийти сюда и убить нас.

— Поговори с ним, — спокойно ответил Сеннар. — Допроси его и попытайся понять, чего он хочет, а потом решим, что с ним делать.

Ниал не удавалось заснуть из-за мысли о существе, находившемся рядом, поэтому она решила поговорить с ним этой же ночью. Она разбудила его пинком ноги, встала перед ним. Ее рука автоматически сжала меч, но она сдерживала себя, чтобы не убить его. Ее удерживали глаза существа: тоска, таившаяся в них и ощутимо исходившая от фаммина, не дала ей обнажить меч и отрубить ему голову.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

Фаммин продолжал спокойно смотреть на нее.

Ниал села.

— У тебя есть имя?

— Врашта.

Ниал вздрогнула. Это было слово из заклинания запрещенного колдовства. Одно только слово заставило ее содрогнуться.

— Это — слово, которое Тиранно использует в своем колдовстве, — тут же объяснил фаммин. — У всех фамминов подобные имена. Чтобы они, когда их вызывают, подчинялись волшебству и не отказывались повиноваться.

— Так командиры отдают вам приказы?

— Да, — ответил Врашта. — Если речь идет об обычном приказе, фаммин еще может не подчиниться, но когда нас вызывают по именам, мы теряем эту возможность.

— Ты здесь для того, чтобы убить нас? — спросила Ниал.

— Я не хочу причинять зла Лайо, — ответил Врашта.

— Я отлично вас изучила, — кивнула Ниал. — Почти три года прошло с тех пор, как твои достойные сородичи пришли в мой дом и убили отца на моих глазах. Они развлекались, делая это. Я могу разглядеть радость от убийства, я видела эту радость в их глазах. Все вы такие: вы любите кровь.

— Я ничего не люблю. Мне нравится только то, что Лайо — добрый.

— Ты воспользовался Лайо, потому что он — наивный, но меня ты не обманешь. Я — Всадник Дракона, я уже знаю, как с вами поступать.

— Тогда почему ты меня не убила?

Вопрос поставил Ниал в тупик. У нее не получалось спорить с этим существом. Она чувствовала к нему ненависть, но по каким-то признакам ощущала, что он не похож на тех фамминов, против которых она обычно сражалась.

— Я — не такая, как вы, — ответила она в конце концов. — Я не убиваю только из любви к убийству.

— Ты — полуэльфийка.

Эти слова заставили Ниал задрожать.

— Я знаю это, потому что многие люди похваляются, что истребили их, — объяснил Врашта.

— Это вы убили их.

— Нет, ты ошибаешься, — возразил Врашта. — Прошло много лет, но еще живы некоторые из тех, кто присутствовал при истреблении, теперь они стали большими командирами. Я часто слышал, как они рассказывали о Сеферди. Много городов Земли Дней были разрушены фамминами, но Сеферди сровняли с землей люди.

— Ты лжешь! — крикнула Ниал.

— Они вели с собой отряд фамминов, чтобы вызвать смятение, но остальные почти все были люди, и среди них множество магов. Последний король полуэльфов изгнал магов из Земли Дней, и они хотели отомстить. Они ворвались вместе с самыми сильными воинами и начали истребление. Потом один из самых могущественных магов заколдовал Сеферди, чтобы повешенные мертвецы не разлагались и остались навечно — повешенными.

Ниал обнажила меч и приставила к фаммину.

— Заткни себе обратно в глотку свои выдумки! — закричала она.

— Это — правда, — спокойно ответил Врашта.

Ниал почувствовала, что он совсем не боится смерти.

— Мы убиваем, но командуют нами люди, сами мы ничего не умеем. Они приказывают нам убивать, и мы выполняем. Они создали нас, потому что любят убивать, и мы любим. Они приказывают, а мы не можем сказать «нет».

Ниал дрожала от гнева, но знала, что это — правда. Она уже встречалась с предателями во время сражений, видела их в гостинице, где они останавливались несколько дней назад. Она приблизила меч к горлу фаммина.

— Ты действительно не знаешь фамминов, — ответил Врашта, — есть некоторые фаммины, которых мы называем неправильные. Люди не знают, почему они такие, но неправильные не любят убивать. Говорят, что убивать — не правильно, и еще что-то в таком роде.

— Таких фамминов нет, — пробормотала Ниал, но в ее сознании уже зародились сомнения. Это объясняло те чувства фамминов, которые она уловила в камерах, те эмоции, которые она угадывала во Враште.

— Неправильные говорят, что страдают, когда убивают. Они не хотят делать этого, но должны, потому что люди им приказывают. Когда человек называет нас по имени, уже не имеет значения, что мы хотим или что чувствуем. — Фаммин сделал паузу, задумался. — Я знаю, что не хочу убивать Лайо, вот и все, что я знаю.

— Их много — неправильных? — спросила Ниал.

— Пока нет, но их становится больше. Люди их ненавидят. Они заставляют их сражаться, отдают жестокие приказы, называя по имени. И забавляются, видя их страдания. Некоторые фаммины в конце концов кончают жизнь самоубийством.

— Ты — не из них, — сказала Ниал.

— Нет, — ответил Врашта, но Ниал поняла, что он сомневается.

Он — неправильный, Ниал чувствовала это, но не хотела верить, как не хотела доверять его словам. Фаммины — чудовища, она истребляла их тысячами в бою. И все же она знала, что Врашта сказал правду. Но тогда как различить добро и зло? Значит, это люди — настоящие чудовища? Может быть, те, которые, как она, убивали по собственному выбору, были хуже, чем эти существа, совершавшие убийства по принуждению?

Врашта пристально смотрел на нее.

— Убей меня, — вдруг сказал он.

Ниал молчала, ошеломленная.

— Я не хочу убивать Лайо. Он рассказал мне, что такое жизнь. Он — мой друг, он объяснил мне, что такое дружба. Но если кто-то назовет меня по имени, я должен буду убить Лайо и тебя тоже. А я не хочу. Убей меня.

Ниал сжала зубы и стала искать решение, но оно не приходило ей в голову.

— Конечно, я сделаю это, можешь меня не просить.

Она подготовилась к удару. Сжала меч обеими руками и подняла его вверх, смотря на горло фаммина. Она могла бы убить его в эту минуту, и все было бы кончено. Это существо несло в себе опасность, надо было разрубить его пополам. Меч дрогнул в ее руках.

— Убей меня, — снова сказал Врашта. Теперь его голос был человеческим, в нем не было больше гортанных звуков, которые каждый раз напоминали Ниал о смерти Ливона. Это не убийца просил ее о смерти, а пленник. Полуэльфийка опустила меч.

— Нет, сейчас я не хочу, — сказала она.

— Но я — угроза для вас, — запротестовал Врашта.

— Я не позволю тебе убить меня и моих товарищей, — ответила Ниал. — Пока я здесь, ты не опасен.

Затем она удалилась, ощущая страдания фаммина.

На следующее утро, когда все проснулись, Ниал сообщила о своем решении:

— Врашта пойдет с нами, он будет чем-то вроде пленника. Обратно послать его мы не можем, потому что он о нас расскажет, а если мы убьем его… — Она замолчала. Она не могла признаться, что у нее не хватает духу убить фаммина. Потом полуэльфийка заметила полный надежды взгляд Лайо и взяла себя в руки. — Если мы убьем его, за нами пошлют других его собратьев, нас смогут найти.

Объяснение было не слишком правдоподобным, но никто не дал ей этого понять.

— В случае надобности мы сделаем вид, что держим пленника, это послужит способом пройти через вражескую территорию, — сказала в завершение Ниал.

Она встала, не дожидаясь ответов, избегая взгляда Врашты, единственного, кто был недоволен решением.

Они вошли в Землю Ночи на следующий день после встречи с Лайо. Свет на болотах был неясным, и вдруг наступила полная тьма. Это была странная тьма. На небе не было звезд, луны, только странный рассеянный свет, как ночью в полнолуние.

— Мы пришли, — объявил Лайо. Ниал взглянула на него. — Это — моя Земля, Земля Ночи.

Лайо увезли из этих мест, когда ему было около двух лет, воспоминаний у него почти не сохранилось. Его родственники жили тут, пока им удавалось скрыть свое недовольство режимом Тиранно и оказывать помощь местному сопротивлению. Когда против них возникли первые подозрения, они решили защитить своего сына и уехать. Бежали в Землю Воды, где отец Лайо построил мрачное жилище, в котором однажды приютил Ниал. Мать Лайо умерла во время второй беременности, и Лайо с отцом остались одни. Певар часто рассказывал сыну о любимой им Земле, погруженной в вечную тьму. Лайо сохранял не только память об этих рассказах, но и ностальгию по родной Земле.

В первый же вечер, расположившись на болотах, под покровом тьмы, Ниал стала задавать вопросы талисману. Она заметила, что его сила увеличилась. Половина камней уже была на своих местах. И указания были гораздо точнее, чем обычно: Ниал видела юг и искривленные деревья с ветвями, простертыми к небу. Умирающий лес.

— Мой отец часто говорил мне о нем, — произнес Лайо, когда Ниал рассказала о своих видениях. — Это большой лес на юге, называющийся лес Моол. Один из самых красивых лесов Всплывшего Мира. Но после нашествия Тиранно лес стал медленно умирать.

Друзья направились на юг. После первых двух дней пути они поняли, что значит жить в вечной тьме. Было почти невозможно регулярно спать, в конце концов они стали засыпать когда придется. Кроме того, если по болотистым землям было неприятно идти при ярком свете, можно представить, каково было делать это в темноте, не видя, куда ступает нога. Мало того: трудно было ориентироваться, поэтому Сеннар вынужден был прибегнуть к волшебству, рискуя, что другие маги заметят его. Не один раз они сбивались с пути и обнаруживали, что шли по кругу. Затем стали подходить к концу запасы пищи, и им пришлось довольствоваться тем, что они находили по пути: разные корешки и травы. Время от времени Враште удавалось поймать какого-нибудь зверька.

Когда они перешли реку Лоох, очутились перед степной равниной, покрытой растительностью, которую трудно было назвать травой, и приготовились пройти через нее.

Именно в эти дни Врашта впервые стал подавать признаки беспокойства. До сих пор он был спокоен и услужлив, и только Ниал понимала его внутренние сомнения. Фаммин нес Лайо на плече, его обоняние помогало товарищам по путешествию, он шагал не уставая. Вечером он охранял всех, даже если его не просили об этом. С течением времени голос фаммина стал менее гортанным и казался почти человеческим, а глаза сделались прозрачнее.

— Почему ты плохо себя чувствуешь? — спросила у него однажды вечером Ниал, когда они вместе дежурили у костра.

Фаммин растерянно посмотрел на нее:

— Что это значит?

— Я чувствую, что ты грустишь, что испытываешь какие-то мучения.

Врашта вздохнул:

— Я думаю о своей участи. Находясь рядом с Лайо, я узнаю о стольких вещах, которых не понимаю, и не знаю — рад ли от того, что узнал. Может быть, я предпочел бы никогда не открывать этого мира.

Ниал молчала.

— Может быть, и я — такой, как неправильные, — продолжил Врашта. — Если вспомнить о том, что они мне говорили, я думаю, что теперь понимаю их. Мне бы хотелось не быть таким, какой я есть, я хотел бы не убивать больше, но знаю, что однажды буду вынужден это сделать. Я предпочел бы умереть. Ты убьешь меня, если я тебя попрошу об этом?

Ниал долго думала, прежде чем ответить.

— Я никогда не позволю тебе причинить нам зло, — ответила она наконец.

Однажды, пока они шли по степи, Сеннар заметил, что Врашта все время втягивает носом воздух, принюхиваясь.

— Что-то не так? — спросил маг, но фаммин покачал головой.

Они добрались до леса Моол на третью неделю путешествия. Тусклый свет, лившийся на Землю Ночи, освещал путаницу из голых ветвей, беспорядочно тянущихся к свету. Даже сейчас, задыхаясь в когтях Тиранно, лес сохранял часть былого великолепия.

Однако в лесу еще не все умерло. Иногда в чаще леса встречались ветви, покрытые листьями. У них был болезненный вид, однако деревья сопротивлялись. Однажды путешественники нашли маленькую полянку, окруженную деревьями с густой листвой, и решили остановиться там на отдых.

Врашта отправился на охоту, Ниал воспользовалась этим, чтобы снова задать вопросы талисману. Она предпочитала делать это, когда фаммина не было рядом. Полуэльфийка закрыла глаза и поняла из своих видений, что они близки к святилищу. Может быть, в этот раз на их пути не будет препятствий.

Когда Врашта вернулся, Ниал и Сеннар сразу заметили: что-то не так.

— Все в порядке? — спросила Ниал. Инстинктивно она положила руку на рукоять мяча.

— Да, — ответил Врашта, но не посмотрел ей в глаза.

— Ты уверен? — Она сжала меч и приставила ему к горлу.

— Оставь его, неужели ты до сих пор ему не доверяешь? — воскликнул Лайо, выбегая вперед.

Ниал опустила меч. Она знала, что Врашта не боялся смерти, но, напротив, желал ее. Поэтому так из него ничего выудить было нельзя.

— Лучше пойдем вперед, — сказала Ниал.

Они отказались от отдыха и двинулись дальше.

Шли долго, пока не обессилели и не остановились на полянке, более широкой и более зеленой, чем предыдущая. Лайо был еще не в форме, а они шли восемнадцать часов подряд. Врашта по-прежнему о чем-то беспокоился.

Часа через два Ниал осталась на страже одна. Сеннар не выдержал усталости и заснул. Что же касается Лайо, он спал мертвым сном. Казалось, что и Врашта отдыхает. Вдруг фаммин широко открыл красный глаз, четко видимый в темноте, рывком вскочил на ноги. Его дыхание было тяжелым, глаза не были больше прозрачными и грустными, а горели яростью.

Как только Ниал увидела его, она сразу же схватилась за меч.

— Меня зовут, — пробормотал Врашта. Его голос был хриплым, похожим на хрюканье.

Ниал разбудила Сеннара и Лайо.

— Кто зовет тебя? — спросила она Врашту.

— Они близко, — ответил тот. Его голос становился все более свирепым.

— Как бы то ни было, иди в святилище, — вдруг сказал Сеннар.

Ниал обернулась и увидела, что маг приготовился к бою. Лайо был рядом с ней, сонный, с мечом в руке.

— Что? — спросила Ниал.

— Ты не можешь умереть. Если на нас нападут, беги к святилищу, — повторил маг.

— И бросить вас здесь?

— Наш долг защищать тебя, — ответил Лайо.

Ниал колебалась.

— Не выдумывай, — приказал Сеннар еще более решительным тоном, а потом стал прислушиваться.

Ниал услышала тревожное дыхание Врашты за своими плечами — дыхание загнанного зверя. Она обернулась и увидела его глаза, красные от ярости.

— Беги! — закричал Сеннар.

Теперь они различали, как за деревьями к ним кто-то приближался.

Врашта схватил Ниал за руку и потащил подальше от друзей, туда, где ее не могли увидеть. Она вырвалась и потрогала появившийся синяк.

— Что с тобой случилось? — закричала она.

— Меня преследовали, — ответил Врашта голосом настолько разъяренным, что трудно было различить слова. — Я видел их вчера, издалека. Это мои товарищи по тюрьме. Они зовут меня. Они знают, что я их предал, и теперь требуют, чтобы я убил вас, убил Лайо. — Он усмехнулся.

Ниал схватилась за меч, но не опустила его. Она не боялась Врашту, как врага, она опасалась его превращения. Фаммин опустил голову, и на какое-то мгновение его глаза стали такими, как прежде, но в них был такой ужас, что Ниал испугалась еще больше.

— Я отвел тебя сюда, чтобы ты убила меня, — сказал он голосом, который моментами снова напоминал человеческий, а в какие-то мгновения становился угрожающим бормотанием. — Я не хотел, чтобы ты убила меня перед Лайо.

— Я не могу…

— Убей меня! — зарычал Врашта.

— Ты спас Лайо, ты шел с нами, ты охотился, чтобы кормить нас… Я не могу…

Она убила тысячи фамминов, но этот, стоявший перед ней, не был врагом.

— Я не хочу убивать Лайо, не хочу убивать… Убей меня! — прокричал Врашта, и его голос прогремел по лесу.

Ниал услышала звон мечей и какой-то треск. Ее друзья сражались. Она различила тихие шаги за деревьями, гортанные крики, увидела, как Врашта меняется у нее на глазах. Он схватил ее, и его лицо превратилось в зверскую физиономию.

— Убей меня. Почему ты не хочешь сделать этого, проклятая полуэльфийка? Ты так презираешь меня? Скоро я уже не буду самим собой!

Теперь и Ниал услышала, как выкрикивают в лесу имя Врашты. Фаммин обхватил свою голову руками и стал так сильно сдавливать виски, что по пальцам его потекла кровь. Он посмотрел на Ниал безумными глазами и опять стал умолять убить его.

Ниал вскочила на ноги, закрыла глаза и вонзила меч в живот Врашты по самую рукоять. Когда она снова открыла глаза, фаммин стоял на коленях в луже крови и счастливыми глазами смотрел на нее. Его взгляд снова стал прозрачным, лицо разгладилось, он улыбался.

— Спасибо, — прошептал он и упал на землю.

Ниал оставалась неподвижной. Впервые она поняла, что значит убивать. Меч дрожал в ее руках, она почувствовала себя запачканной кровью невинного. Полуэльфийка не слышала шаги приближавшихся к ней врагов; когда четыре фаммина высунулись из-за спутавшихся веток, они застали ее врасплох. Она выхватила меч.

Ниал не колебалась при виде врага. Однажды она испугалась битвы, но она никогда не боялась убивать. На этот раз все было по-другому. Девушка была пресыщена кровью и испытывала отвращение от мысли, что придется снова ее проливать.

Фаммины набросились на нее, плечо задел топор. Ниал отпрянула назад с мечом, обращенным к врагам.

— Я не хочу сражаться против вас! Уходите отсюда! — прокричала она.

В каждом из зверских лиц, которые были перед ней, она видела отражение улыбки Врашты. Каждый из ее противников мог быть неправильным, он подчинялся приказам, потому что не мог поступить иначе. Как она могла сражаться с ними?

Ниал побежала, она продиралась сквозь ветки, падала, поднималась и продолжала бежать. Полуэльфийка слышала шаги врагов позади себя.

Следующий удар угодил ей в спину. Нет, она не могла уйти от неизбежного, она должна была биться. Ниал остановилась и обернулась. Увидев, что она готова к бою, фаммины стали колебаться.

— Я не хочу убивать вас. Уходите, и я ничего вам не сделаю, — сказала Ниал.

Вместо ответа, она услышала презрительный хохот. Ниал закрыла глаза и начала сражаться. Она не хотела видеть их лица, ей было страшно обнаружить в фамминах хотя бы какой-то признак человеческого. Она сделала над собой усилие, чтобы убить первого, потом бросилась на второго, ее еще раз ранили, но она продолжала биться, пока на земле не остались лежать все убитые фаммины. Тогда она снова побежала, испытывая отвращение к самой себе.

Внезапно остановилась. Ей показалось, что она в святилище.

Перед ней открылось что-то вроде пещеры, стены были сделаны из засохших деревьев, скрещенные ветви образовывали свод. Ниал вошла и снова побежала. Чем дальше она бежала, тем больше сгущался мрак вокруг нее.

Ей показалось, что она бежит целую вечность. Воздух стал каким-то неожиданно плотным, он окутывал ее, как покрывало, словно он был водой. Она споткнулась обо что-то и упала на землю. Тогда она почувствовала, как комок в горле растаял, и безудержно зарыдала. Тысячи мыслей роились в ее голове: образ Врашты, умиравшего с улыбкой, только что случившийся в лесу бой, ее друзья, сражавшиеся в одиночестве, Лайо, которого ранили и пытают, Сеннар.

Она плакала так долго, что ей показалось — она никогда не остановится, останется навеки одна во тьме, проливая свои слезы.

И тут она услышала голос: — Кто ты такая?

19 ГОРИАР, ИЛИ О ЧУВСТВЕ ВИНЫ

Лайо попытался стряхнуть с себя сон и занял боевую позицию с мечом в руке. Он услышал, как шаги становятся более быстрыми и более различимыми.

— Ты уверен, что сможешь сражаться? — спросил Сеннар. — Твои раны еще не зажили.

Лайо улыбнулся, но остался на месте.

— Я устал быть мертвым грузом. Мы пришли сюда не для того, чтобы защищать меня.

Сеннар ответил ему улыбкой, повернулся и вспомнил заклинание, которое надо было произносить при появлении фамминов.

Шаги приблизились, они сопровождались рычащим голосом, выкрикивающим имя Врашты. Это был голос человека. Лайо сжал в руках меч. Последний раз, когда он сражался, показал себя не с лучшей стороны, но сейчас должно было быть иначе.

Из-за ближайших деревьев к ним на поляну выбежали шесть фамминов. Сеннар выкрикнул заклинание, и ему удалось вывести одного фаммина из боя. Остальные были дезориентированы, что позволило магу организовать защиту. Он привлек к себе внимание четырех фамминов, воздвиг перед собой слабый оборонительный барьер и начал бой.

Лайо воспользовался смятением и коварно напал на одного из врагов. Появилось ощущение, что он в одно мгновение вспомнил все, чему учился в Академии. Юноша отражал удары, наносил их точно, сосредоточившись. Он знал, что среди его врагов могли быть и неправильные, но не хотел думать об этом.

Первый фаммин уже лежал на земле, и оруженосец мог заняться следующим. Тот был сильным и гораздо более опытным в бою, чем Лайо, но Лайо был более ловким и отважным. Он ранил фаммина в руку, воспользовался его растерянностью, поразил его.

Когда Лайо увидел, что враг падает, он возликовал. Он поразил врага! Он защитил Ниал!

Неожиданно меч врага поранил ему ногу, и оруженосец понял, что со вторым фаммином счеты еще не сведены. Он снова вступил в бой. Они оба были ранены, но оруженосец еще не отошел от старых ран. Вскоре он почувствовал боль, туман застилал ему глаза, каждый удар казался тяжелее предыдущего.

С силой, придаваемой отчаянием, он нанес решительный рассекающий удар, фаммин свалился на землю. Лайо, задыхаясь, упал на одно колено. Он поднял глаза и увидел Сеннара, который сражался с двумя фамминами. Двое других лежали у его ног.

— Иду к тебе! — прокричал Лайо магу и попытался встать. В этот момент он почувствовал неожиданную боль в спине, его тело отказалось ему повиноваться.

— Полагаю, что ты перестал строить из себя героя, — сказал голос позади него.

Лайо упал на землю без единого стона. Человек, возглавлявший отряд фамминов, схватил его за плечи и теперь стоял перед ним с застывшей улыбкой на лице. Сеннар услышал крик Лайо и, обернувшись, успел увидеть, как тот падает на землю. Он был охвачен тем же гневом, который испытал в Сеферди, и видел лишь тело юноши на земле и улыбку человека — предателя.

Одним скачком он увернулся от удара неприятеля и побежал к оруженосцу. У Лайо были закрыты глаза, на спине расплывалось большое пятно крови.

Фаммины остановились, человек двинулся к Сеннару.

— Сопротивляться бесполезно, — сказал он и выхватил меч, чтобы поразить Сеннара.

И вдруг застыл с поднятой рукой. Маг произносил какие-то странные слова. Из его руки вышел зеленый луч — и человек упал на землю бездыханным.

На поляне воцарилась мертвая тишина. Фаммины оставались на своих местах. Теперь, когда некому было отдавать приказы, они не знали, что делать. Сеннар начал произносить заклинание, сначала тихо, потом все громче и громче, в его руках появился маленький глобус из сверкающего серебра. Глобус увеличивался; когда он стал довольно большим, Сеннар с криком выпустил его.

То, что он сейчас произнес впервые в своей жизни, ведомый силой гнева, обнаруженной им в себе, было запрещенным заклинанием.

Свет озарил пространство вокруг него в радиусе десяти локтей. Когда свет ослабел, вокруг виднелись лишь пепел и обуглившиеся останки. Не было больше деревьев, не было и врагов.

В этой неестественной тишине Сеннар слышал только свое прерывающееся дыхание. Ему показалось, что он сходит с ума, погружается в бездны ада. Он пришел в себя, когда осознал, что впервые в жизни убил, и испытал ужас, когда понял, что это не только не было противно, но вызывало дикую радость. Он посмотрел на Лайо.

Большая рана, нанесенная мечом, рассекала наискось спину юноши, лицо его было землистого цвета. Саннар прикоснулся рукой к его шее. Лайо был жив, не все еще было потеряно.

Маг осмотрелся, стараясь не задерживать взгляд на том, что осталось от человека и фамминов. Попытался собраться с мыслями. Волшебство, которым он воспользовался, было видно на несколько километров вокруг, на огромном расстоянии на этой Земле, вечно погруженной во тьму. Кто-нибудь мог заметить происшедшее, поэтому было бы неосторожно оставаться здесь. Он не мог пытаться лечить Лайо, потому что ему не хватало энергии. Сначала бой с фамминами, а потом запрещенное колдовство отняли все магические силы. Отсюда следовало уходить. Лучше было бы убрать трупы, но времени не оставалось, к тому же один только их вид приводил Сеннара в ужас. Тогда он взял Лайо на руки и побежал прочь в поисках укромного места.

Бежал он долго, как безумный, не один раз ему виделось, что он идет по одному и тому же пути. Наконец он увидел какую-то берлогу, нору в земле. Вид у нее был не слишком надежный, но она казалась достаточно большой для обоих. Сначала маг втащил туда Лайо, потом вошел сам и устроил своего друга на земле.

Очевидно, тут была нора какого-то животного, потому что на земле валялись кости, а в одном углу была устроена подстилка из листьев. На нее Сеннар уложил неподвижного Лайо, потом прислонился к стене и попытался восстановить свои силы.

Как только он закрыл глаза, перед ним снова развернулась картина боя: Лайо, падающий на землю, усмешка человека, которого он убил, бойня, которую он сам устроил. Он никогда до сих пор никого не убивал, даже того мага, который покушался на жизнь Нерео. Сеннар почувствовал себя потерянным, взволнованным мыслью о той легкости, с которой убивал сейчас. В его мозгу крутились слова Соаны и других его учителей: «Убивать людей — самое большое извращение природы, магия Тиранно основывается на убийстве». Он использовал запрещенную магию, одну из самых худших, уступил свою душу силам ада. Но в глубине души он все еще радовался этой бойне. Его охватил ужас.

Приблизительно через час Сеннар почувствовал себя готовым к совершению магических обрядов. Сначала он послал сообщение Ниал, затем бросился к Лайо и произнес самое мощное заклинание, на которое был способен. Он обнаружил опасность раны: она проходила по всей спине и была довольно глубокой. Кроме того, Лайо потерял много крови. Сеннар начал лечить его, но понял, что рана не поддается колдовству. Он не сдался и продолжил произносить заклинания, призывая в свои руки, ставшие горячими и светящимися, все силы, которые у него остались.

— Кто ты такая?

Это был голос человека, но в нем звучало что-то нечеловеческое. Он был злобным, глубоким, как будто исходил из самых темных тайников ночи, это был голос мертвых, поднимавшийся из глубин склепов. Ниал не ответила.

— Зачем ты забралась сюда, в это святое место?

Ниал продолжала плакать в тишине.

— Успокой свою печаль и говори со мной, — произнес голос.

У Ниал было ощущение, что чья-то рука держит ее за плечо. Она успокоилась и попыталась открыть глаза, но вокруг была полная темнота. Ей казалось, что она погружена в пустоту.

— Я в святилище? — спросила она наконец.

— Это — Гориар, святилище Тьмы: тьмы Забвения, тьмы — великой утешительницы, Смерти, которая успокаивает любую боль, тьмы Сна без сновидений, в которой отдыхает душа, — ответил голос.

— Тогда ты нужен мне, потому что мое сердце сейчас жаждет небытия, — сказала Ниал.

— Назови свое имя.

— Сирен, — произнесла Ниал, назвавшись тем именем, которое она ненавидела. — Дай мне забвение, я — убийца.

У Ниал было ощущение, что кто-то сел рядом с ней. Рука переместилась с ее плеча на лицо, эта теплая, надежная рука прикоснулась к щеке Ниал.

— Я знаю тебя, — сказал голос. Ниал взяла в руку талисман, который теперь блестел в темноте. — Ты принесла с собой мою сестру Глаэль, избавив ее от одиночества.

— Ты — брат Глаэль? — спросила девушка.

— Свет и Тьма — одно и то же, Сирен. Она — моя половина и мое «я», она отрицает меня, но в то же время утверждает меня. Без Тьмы Свет не блистает так ярко, но без Света Тьма не может быть такой отчетливой.

Ниал опустила глаза:

— Я пришла сюда из-за камня, я должна умолять тебя дать мне камень, но теперь уже я не знаю, что делать. Мои руки обагрены кровью невинных. Теперь я недостойна принять талисман.

Ей показалось, что тьма обволокла ее еще плотнее.

— Я чувствую, что твое сердце переполнено болью, а также чувствую, что твои слова верны. Твой меч видел тысячи смертей, и среди них есть и смерть невинных. Однако, по сути, душа твоя сохраняет чистоту.

— Я не хотела убивать Врашту! — прокричала Ниал. — Я считала его другом, он стал товарищем, он спас Лайо. Я не хотела этого!

— Мне это известно, — сказал Гориар.

— Я не хотела убивать фамминов в лесу, не хотела убивать невинных! — Слезы снова потекли по ее щекам. — Прошу тебя о забвении. Дай мне его.

Ощущение защищенности, которое она испытывала до сих пор, исчезло. Она почувствовала себя одинокой и покинутой.

— Забвение уже предлагалось тебе у Тоолан, но ты отказалась от него, — произнес голос.

— Теперь то, чего я хочу, — это бессознательность, я знаю, что ты можешь мне ее дать, — возразила Ниал.

— Не это нужно тебе, — сказал Гориар.

— Я больше не хочу чувствовать себя такой нечистой! Не хочу больше чувствовать себя такой жестокой, такой виноватой!

Рука взяла ее за подбородок и заставила поднять голову. Ниал почувствовала на лице дуновение теплого дыхания. Когда Гориар заговорил, его голос был совсем рядом.

— Боль, которую ты чувствуешь сейчас, чувство вины — неизбежны. Ты не можешь от них убежать. Когда ты ушла от Тоолан, тебе было сказано, что ты будешь страдать, но ты решила идти дальше. То, что ты испытываешь сейчас, ничего не значит. Произойдет еще что-то, что разорвет твое сердце, это вскоре случится. Только пройдя через это страдание, ты познаешь жизнь.

— Теперь я знаю, что ошибалась, когда считала себя вправе убивать фамминов, но теперь уже слишком поздно, — ответила Ниал.

— Это правда, но на руинах этого знания может вырасти новая уверенность. Ты поняла, что зло пронизывает все вокруг, что оно не порождено Тиранно, нет, это — сила, которая всегда присутствует в мире.

— Что я должна делать? — спросила Ниал.

— Это — твои поиски, я не могу ничего тебе сказать.

— Я такая же, как и убийцы моего отца…

— То, что ты будешь погружаться в страдание, ни к чему не приведет. Ты должна найти путь, чтобы преодолеть это, тот путь, который выведет тебя из мрака к свету.

Ниал начала успокаиваться.

— Всю жизнь я не знаю, куда идти… — прошептала она.

— Это — суть поиска, который предложен тебе. Если не почувствовать себя потерянным, нельзя найти путь.

— Так что делать теперь?

— Теперь ты должна размышлять, думать о себе, о мире и о своей миссии. Я могу только сказать, что твоя душа — не потеряна, и поэтому я чувствую, что могу отдать тебе свой камень.

Ниал вытерла глаза и щеки. Неожиданно она увидела перед собой смутные очертания человеческой фигуры, которая серой тенью выделялась на черном фоне пещеры, Ниал разглядела — человек улыбался торжественно и сдержанно. На груди было темное пятно.

— Если ты сейчас не поняла цены своего страдания, я не могу дать тебе это.

Темное пятно отделилось от груди человека и поднялось в воздух, направляясь к Ниал.

— Это — тот камень, который ты искала. Пятый камень. Ты оплатила его ценой страдания, порождающего знание. Оно — тот огонь, который выведет тебя из тьмы. Используй знание правильно и взращивай его в себе.

Ниал протянула руку к камню.

— Не забывай никогда о сегодняшнем страдании. Тебе остается только совершить обряд, — сказал Гориар. Его улыбка стала доброжелательной.

Ниал взяла в руку камень и, пока устанавливала его в углубление, произнесла заклинание. Тьма рассеялась, талисман заблестел новым светом. Ниал вдруг осталась одна посреди аллеи из мертвых деревьев.

Ниал недолго оставалась в этом месте. Она была обессилена, как будто за несколько часов прожила долгие годы. Ей нужен был покой. Вдруг она поняла, сколько времени прошло, и вспомнила о Сеннаре и Лайо. Они оказались в опасности. Сеннар был магом, а Лайо — всего лишь раненым оруженосцем.

Она вскочила на ноги и побежала, сжимая меч.

Лес был погружен в тишину. Когда Ниал добежала до поляны, где все началось, она остановилась и изумленно огляделась.

Девушка никогда не видела такого разрушения. В радиусе десяти локтей исчезли все деревья, как будто они были обуглены огнем. На земле лежали обугленные неузнаваемые тела, Ниал была уверена, что все семеро были фамминами и только один походил на человека.

Она бросилась к нему, подозревая, что это один из ее друзей, но сразу же увидела доспехи, которые не принадлежали ни Лайо, ни Сеннару. В центре доспехов была пробоина. Ниал поняла, что этот удар нанес Сеннар. Он и Лайо должны быть невредимыми. Однако подобная ярость казалась несвойственной Сеннару, которого она знала. Маг не только один отбивался от врага, но и истребил всех фамминов. У Ниал появилось страшное предчувствие.

Тут она заметила голубоватый дымок, который окутывал ее, — послание. Она достала из сумки камни, чтобы произнести заклинание, и прочитала послание. Оно было кратким: «Нора в лесу. Скорей».

Ниал вскочила и стала искать следы своих друзей. Нашла лишь несколько глубоких и беспорядочных следов человека, волочившего ноги. Полуэльфийка побежала.

Ей не понадобилось много времени, чтобы найти нору. Оказавшись рядом с ней, она засунула голову внутрь:

— Вы тут?

Никто ей не ответил, но Ниал заметила в мрачном свете норы силуэт Сеннара, склонившегося над Лайо. В сознании девушки промелькнули и стали чудовищно ясными все догадки. Она бросилась внутрь норы.

— Что случилось? — прокричала она. Но вопрос был излишним, она увидела рану на спине Лайо и его бледное лицо.

— Нет времени на объяснения, помоги мне! — воскликнул Сеннар.

У Ниал словно остекленели глаза, ей не удавалось оторвать взгляд от кровавого пятна на куртке оруженосца.

«Ниал, тебя ждет другое страдание; если ты выйдешь отсюда, произойдут события, которые заставят тебя много страдать, я знаю, потому что видел это… И еще произойдет то, что разорвет твое сердце, и произойдет это вскоре…»

Слова Тоолан и Гориара крутились у Ниал в мозгу.

Сеннар потряс ее за плечи:

— Ты хочешь помочь мне или нет?

Ниал кивнула, сдержала слезы, сосредоточилась и тоже начала произносить заклинания над Лайо.

Ниал и Сеннар произносили заклинания о выздоровлении в течение часа. Сеннар, казалось, не уставал; пот ручьями катился с его лба, но лицо оставалось сосредоточенным, а руки уверенными.

Ниал не могла не спрашивать себя о том, что было бы, если бы она не задержалась на аллее. В этот момент ей вспоминалось все, что ее связывало с оруженосцем: день, когда они познакомились, время, проведенное в Академии, путешествие к Невару и то, как Лайо смог одержать верх над отцом. Она вспомнила все битвы с того самого момента, когда они вышли на поле боя: как Лайо подавал ей меч, который он наточил, как затягивал на ней доспехи и советовал быть осторожной. Его образ, сохраненный памятью Ниал, не имел ничего общего с тем юношей, который лежал у нее на руках. Это был не Лайо, это не мог быть он.

Посреди ночи, или того, что должно было бы быть ночью, если бы они не находились в Земле, постоянно объятой мраком, Ниал увидела, что Сеннар уже доведен до крайности. Его голова тряслась, а руки дрожали. Только тогда она заметила, что и он тоже ранен: у него была окровавлена рука.

— Тебе лучше отдохнуть, — сказала Ниал.

Маг не ответил и не остановился. Свет, исходивший от его ладоней, становился все слабее.

Ниал обхватила его руку:

— Ты не сможешь быть полезен, если так сильно устанешь. Отдохни.

— Я…

— Я сама об этом позабочусь, не переживай.

Ей удалось убедить его отойти от Лайо. Как только Сеннар положил голову на землю, он сразу же заснул.

Следующий день наступил во тьме, во мраке, окутывавшем эту Землю. Сеннар встал первым, и в какое-то мгновение ему показалось, что все было только сном. Затем он увидел Ниал, лежащую рядом с Лайо, и понял, насколько неумолима действительность. Он отодвинул Ниал, осмотрел юношу. Кровь остановилась, но состояние раны не улучшилось. Дыхание юноши было неровным.

В этот момент Сеннар понял, что может произойти, и взял себя в руки, чтобы принять это. Он ничего не мог сделать для Лайо. Если его заклинания были безрезультатны, это означало, что вскоре призрак оруженосца будет сражаться в войсках Тиранно. Он снова принялся лечить Лайо, так как поклялся самому себе не прекращать попыток, хотя и понял, что все бесполезно.

Когда Ниал проснулась, Сеннар побоялся взглянуть на нее.

— Как чувствует себя Лайо?

— Я скоро скажу, — оборвал он. — Почему бы тебе не отправиться поискать какую-нибудь целебную траву?

— Когда он придет в себя, как ты думаешь? — спросила вечером Ниал.

Сеннар посмотрел на нее. Казалось, она решила не замечать действительности и была убеждена, что Лайо — вне опасности. Сеннар не нашелся, что ей ответить.

— Ты мне еще не сказал, что произошло на поляне, — настаивала она.

— Лайо убил двух фамминов, потом пришедший с ними человек ранил его в спину, — ответил маг усталым голосом.

— Когда он придет в себя, мне надо будет сделать себе комплимент за то, что он у меня есть. Теперь он — настоящий опытный воин, — сказала, улыбаясь, Ниал.

Сеннар прислонился головой к земляной стене. «Когда это может кончиться?» — подумал он.

— Тебе не кажется, что надо попробовать какое-то другое заклинание? — спросила полуэльфийка.

— Я испробовал все.

У полуэльфийки изменилось выражение лица.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не знаю других заклинаний, которые могли бы его вылечить. Я сделал все возможное. И ничего другого не могу придумать.

— Но он еще не пришел в себя, — запротестовала Ниал.

В ответ Сеннар беспомощно посмотрел на нее.

— Ты не должен падать духом. Я уверена, что все будет хорошо, — сказала она, но в ее голосе не было былой уверенности.

— Ниал, нет смысла надеяться на то, что не может произойти, — прошептал Сеннар.

— Как ты можешь такое говорить? Ты разве не помнишь все те случаи, когда ты спасал жизнь? А моя рана, там, в Салазаре, была гораздо тяжелее, чем сейчас у Лайо.

— Твоя рана не была такой, и, кроме того, ты ошибаешься, Лайо чувствует себя намного хуже, чем ты тогда.

Ниал схватила Сеннара за куртку и затрясла его.

— Ты — советник, один из самых могущественных магов этой земли. Ты должен что-то сделать! Ты знаешь тысячи способов колдовства!

Выражение лица Сеннара не переменилось.

— Его рану нельзя вылечить, — тихо ответил он.

Ниал дала ему пощечину.

— Он — мой оруженосец, он спас мне жизнь! Он — мой друг! Я не могу позволить, чтобы он умер!

Сеннар ничего не ответил и посмотрел в сторону.

Ниал снова яростно закричала:

— Ты должен что-то сделать! Ты должен лечить его, пока он дышит. Ты не можешь дать ему умереть!

— Я сам от всей души хочу этого, но чем больше я произношу заклинаний, тем больше чувствую, как жизнь уходит из него. Это все равно что пытаться остановить полноводную реку руками.

Ниал начала плакать.

— Я… не хочу… — прошептала она не своим голосом.

Надежда снова появилась на третий день. Едва проснувшись, Ниал увидела две светящиеся точки в темноте норы. Ее рука быстро схватила меч, — девушка испугалась, что какой-то враг нашел их. Потом она поняла, что этот свет отражался в чьих-то глазах.

— Лайо! — закричала она. Бросилась к нему, стала гладить его по голове.

Слабая улыбка появилась на губах юноши.

— Ниал…

Сеннар тоже проснулся и решил, что не все потеряно, как только увидел юношу живым и в сознании. Несколько мгновений все трое утешались этой надеждой.

Лайо был очень слаб и говорил с трудом. Его часто одолевали приступы кашля, перехватывающего дыхание. Первым делом он спросил о Враште.

Ниал не знала, что ответить. Сеннар тоже вопросительно смотрел на нее. Тогда она сказала, что послала его проверить, нет ли рядом врагов, и что он скоро вернется. Лайо, казалось, поверил, но у Сеннара на лице читалось подозрение. К счастью для Ниал, они не хотели тратить время на болтовню.

Полуэльфийка и Сеннар снова стали читать заклинания выздоровления, убежденные, что худшее позади и вскоре их друг поправится. Однако никаких признаков улучшения не было видно, напротив, рана начала воспаляться.

— Вспомни, какие травы ты использовал, когда Ниал была ранена? — спросил маг у Лайо.

Оруженосец прошептал несколько названий и закрыл глаза, как будто бы для того, чтобы восстановить силы.

— Иди поищи и принеси что сможешь. И еще — воды. Будь внимательна, рядом могут оказаться враги, — сказал маг Ниал.

Девушка тихонько вылезла из норы.

Сеннар снова принялся за работу, но увидел, что Лайо задумался.

— Что со мной? — спросил вдруг юноша.

Маг опасался этого вопроса. Он молчал.

После краткой паузы снова послышался слабый голос Лайо:

— Я уже был ранен, в тюрьме, где меня пытали. Однако теперь все иначе… — Он снова замолчал, чтобы отдышаться. — Я как будто не ощущаю своего тела и рана вроде бы не болит… Мне кажется, что я засыпаю.

Сеннар продолжал молчать.

— Скажи мне, что со мной? — настаивал Лайо, пытаясь говорить немного громче. — Я хочу знать правду.

Сеннар не переставал лечить его.

— Твоя рана большая и глубокая, мне не удается вылечить ее. Она воспаляется, а у меня нет больше заклинаний для лечения.

Лайо какое-то время молчал. Его лицо стало серьезнее.

— Ты спасешь меня? — спросил он наконец.

— Я не знаю, думаю, что да. — Сеннар вынуждал себя улыбаться.

— Если я умру, ты должен мне сказать, — прошептал Лайо.

Сеннар думал о битве на поляне, о надежде, которую заметил во взгляде оруженосца. Он вдруг разглядел в нем настоящего мужчину.

— Я не могу ничего сделать, — сказал тихо Сеннар.

Маг увидел, как Лайо закрывает глаза, чтобы скрыть слезы, но одна слеза вытекла из-под ресниц и потекла по щеке.

— Если бы я был настоящим мужчиной, то не боялся бы… — сказал наконец оруженосец.

— Только дураки не боятся смерти, — возразил Сеннар.

— Ниал никогда не боится смерти.

— Но она, наверное, не так уж счастлива от этого.

Лайо слабо улыбнулся.

— Ты хорошо сражался на поляне, не говоря уже о том, что ты сделал для нас, когда был в плену. Твой страх не может зачеркнуть того, что ты смог сделать.

— Хотелось бы надеяться… — прошептал Лайо. Новый приступ кашля вызвал у него удушье.

— Никто теперь не сможет сказать, что ты — не настоящий мужчина, — закончил Сеннар, и у него самого потекли слезы.

Лайо улыбнулся. Он казался почти спокойным.

— Не говори Ниал о том, что я плакал.

— Не скажу.

Ниал не могла понять, который час. Должно было пройти больше дня с тех пор, как Лайо открыл глаза, но она не была уверена. Ей казалось, что она погрузилась в эту дыру и мрак уже много веков назад. Сеннар закрыл вход в нору какими-то ветками и зажег волшебный огонь, излучавший голубоватый свет. Листья и ветки, собранные у входа, не давали воздуху попадать внутрь, в норе было невыносимо жарко. Несколько раз Ниал слышала какие-то шаги, от которых над ней содрогалась земля. Вероятно, это были какие-то животные, но полуэльфийка беспокоилась. Как только кто-нибудь обнаружит побоище на поляне, враги тут же пойдут по их следу.

Сеннар спал, устроившись в углу. Он упал на землю, когда лечил Лайо, такой бледный и истощенный, каким Ниал его никогда не видела. Они приложили пучок травы к ране оруженосца и продолжали читать заклинания. Вокруг раны появился желтоватый ореол, который начал быстро распространяться по всей спине. Ниал произносила магические заклинания, но без особой убежденности.

Лайо лежал с закрытыми глазами.

— Перестань лечить меня, — сказал он вдруг.

— Что?..

— Прекрати читать заклинания, прошу тебя, — настаивал Лайо.

— Как ты поправишься, если я не буду тебя лечить? — спросила девушка, пытаясь улыбаться.

— Я ничего не чувствую от шеи вниз, мне с трудом удается шевелить пальцами… Прошу тебя, не лечи меня больше.

Ниал послушалась. Она отвела руки от раны и молча застыла.

— Каким бесполезным было мое путешествие… — прошептал Лайо.

Ниал готова была разрыдаться.

— Не говори глупостей.

— Я хотел помочь тебе, однако в свободных Землях я был всего лишь помехой, а потом меня взяли в плен, и я мог выдать вас врагу. Теперь вы не идете дальше из-за меня.

Его слова прервались приступом кашля, листья под его головой окрасились кровью. Когда он снова заговорил, его голос ослабел.

— Я нашел вас только для того, чтобы заставить тебя присутствовать при моей смерти.

— Ты не умрешь! — крикнула Ниал.

— Я хотел дойти с тобой до самого конца и помочь надеть доспехи в день последней битвы, как ты мне написала в письме. — Он отдышался. — Я хотел видеть, как ты побеждаешь и становишься наконец счастливой. Мне даже не удалось защитить тебя.

— Ты спас мне жизнь, ты поддержал меня, когда я осталась одна, ты был настоящим другом. Ты столько сделал… Сеннар сказал мне о фамминах на поляне. Ты — воин, герой. — Ниал плакала.

Лайо улыбнулся, а потом стал серьезным.

— Скажи мне правду: Врашта умер?

Ниал кивнула.

— Я понимал это… — печально произнес Лайо, а потом снова на какое-то время замолчал. — Ты обнимешь меня? — спросил он наконец у Ниал.

Оруженосец пытался улыбнуться, но Ниал видела страх в его глазах. Она осторожно подняла его и подложила руку под голову. Лайо прислонился головой к ее плечу.

— Мне не больно… Теперь мне хорошо, — сказал он. Его дыхание стало спокойным и размеренным.

Ниал долго прижимала его к себе, пока не ощутила, как его тело стало неподвижным в ее объятиях.

20 ПРИЧИНА ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРОДОЛЖАТЬ ПУТЬ

Ниал хотела воздать Лайо те почести, которые полагались Всадникам, и сжечь его тело на погребальном костре, как сделала это с телом Фена. Но Земля, на которой они находились, была погружена в вечную тьму, было невозможно зажечь даже самый маленький костер, не то что погребальный, чтобы их не обнаружили. Поэтому Ниал смогла сделать для Лайо только обычную могилу: она защитит от врагов и будет находиться на его родной Земле, которую оруженосец едва успел увидеть.

Они подождали еще один день перед тем, как покинуть убежище: отчасти потому, что боль отняла у них все силы и желание идти дальше, отчасти потому, что они слышали, как над норой трясется земля под ногами врагов. За ними следили, отряды фамминов осматривали лес, разыскивая их.

На следующий день Ниал погребла тело Лайо и сжала в руках меч, с которым он героически сражался уже много дней. Она срезала прядь волос и положила ему на грудь, чтобы частица ее осталась с ним.

Когда Ниал и Сеннар осторожно вышли из норы, вокруг них была тишина. Очевидно, охота переместилась в другое место. Ниал стала копать землю у входа голыми руками. Она исцарапала пальцы, сломала ногти, но продолжала копать и перемещать землю, пока вход не был закрыт, чтобы навеки скрыть могилу Лайо.

— Хватит, — сказал вдруг Сеннар, обнимая ее за плечи. Он сел перед могилой. — Я долго думал об этом, все время, что мы провели рядом с ним. Если я ничего не сделаю, он станет призраком. — Маг опустил глаза. — Я не знаю заклинаний, чтобы спасать живых, но, может быть, знаю одно, чтобы дать покой духам умерших. Какое-то время назад я прочитал запрещенное заклинание, которое позволяет накладывать печать на души умерших. Я говорил об этом с Флогисто, и он сказал, чтобы я забыл об этом, потому что такое заклинание — плод зла. Но я не могу позволить, чтобы Лайо стал призраком и сражался за Тиранно. Я попытаюсь наложить печать на его дух. — Он поднял глаза на Ниал, как бы ища ее согласия на то, что собирался сделать, но лицо девушки было непроницаемым. — Мне понадобится некоторое время. Кроме того, я полагаю, что потом, в течение какого-то срока, я не смогу использовать волшебство. Прошу тебя только посмотреть, чтобы никто здесь не появился.

Ниал кивнула. Сеннар обернулся к могиле и попытался вспомнить заклинание, которое прочитал всего один раз. После того как он обратился к запрещенной магии на поляне, он решил сделать это еще раз для того, чтобы спасти дух Лайо.

Когда он начал произносить заклинание — некое песнопение, которое заставляло кровь стыть в жилах, — Ниал опустила голову и закрыла уши руками. Маг продолжал произносить заклинание, его душа была полна гневом и отчаянием. От этого волшебство поддавалось его воле, и под его пальцами стал сплетаться барьер. Он наложил на могилу печать, которая могла быть сломана только в тот момент, когда власть Тиранно будет уничтожена. Тогда дух Лайо смог бы стать свободным. Магический обряд совершался около часа, это отняло у Сеннара все его магические силы, а также и надежду, которая до сих пор поддерживала его. Сеннар вдруг почувствовал, что он утрачивает свое волшебство, ощутил одиночество и утрату цели, его руки стали холодными, ритуал завершился. Лайо был спасен.

— Я закончил, — грустно сказал Сеннар.

Ниал не ответила.

Они немного постояли рядом с могилой. Сеннар очнулся первым.

— Невинное создание не может противостоять этому миру, — сказал он, не понимая, говорит ли он сам с собой, с Ниал или с другом, которого они покидали сейчас. — Может быть, ты был единственным, кто мог спасти Всплывший Мир, твои руки были чистыми, а твоя душа — невинной.

Сеннар встал и заставил Ниал подняться.

— Мы должны идти, мне кажется, что я слышу шаги.

Они снова пустились в путь.

Они молча шли в темноте, друг за другом, все их чувства были обострены. Несколько раз им приходилось прятаться в лесу, в кустах, заслышав шаги или подозрительный шум. Они устали убивать и были не в силах драться. Меч, который в течение всего пути ударялся о ногу Ниал, казался ей большим грузом. Сеннар был ранен, но не мог лечить себя, так как истратил все магические силы. Он врачевал себя найденными травами, которые использовал Лайо.

За три дня пути они добрались до Луданио — большой реки, разделявшей Землю Ночи на две части. О появлении реки предвещало широкое пересохшее русло, наполненное заостренными камнями. Когда-то это была большая река, но теперь она почти пересохла, на ее месте оставалось каменистое русло, тянувшееся более трех километров. Это место путники прошли как можно быстрее: здесь они могли стать легкой добычей.

Затем их взглядам открылась река. Ее мутные и дурно пахнущие воды текли медленно, вдоль берега торчала засохшая трава. Ниал вспомнила речушку с нечистотами, огибавшую Салазар, в которую она бросилась в день смерти своего отца. Они не остановились отдыхать, сразу же пошли дальше, перешли на другую сторону пересохшего русла. На этот раз путь под открытым небом длился целый день. Они облегченно вздохнули, оказавшись под сенью умирающих деревьев — того, что осталось от леса Моол.

Путники продолжали двигаться по лесу. Останавливались отдыхать, лишь падая от усталости. Несколько раз, пока один из двоих спал, были вынуждены снова пускаться в путь, потому что слышали голоса или шаги. Свое печальное путешествие совершали молча, но это не было молчанием тех, кому нечего сказать. Ниал и Сеннар молчали потому, что знали: они испытывают одинаковую боль и никакие слова не могут ее уменьшить.

Путешествие продолжалось десять дней. Они углублялись во все более густые заросли мертвых деревьев и кустарников ежевики, покрытых шипами. Больше их не преследовали неожиданные голоса и шаги. Очевидно, враги решили искать их в другом месте.

Путники были вне себя от темноты, от невыносимой постоянной тьмы. Казалось, что в воздухе ощущается запах затхлости, как если бы тьма заставляла все вокруг гнить. Поэтому, когда они снова выбрались на свет, почувствовали, что снова могут дышать. На десятый день Сеннар и Ниал увидели, что на западе слабо брезжит свет, как странная, еле заметная заря, занимающаяся на западе, а не на востоке.

— Мы почти достигли границы, — сказал Сеннар. — Лучше было бы спросить талисман.

По мере того как они шли вперед, свет становился все более ярким, делая все яснее силуэты освещаемых предметов: контуры деревьев четко вырисовывались на фоне неба, стали видны неяркие краски. Все как будто рождалось заново, мир казался отличным от того, который они знали. Даже отчаяние, в которое были погружены Ниал и Сеннар, при свете дня стало не таким невыносимым. Лес стал оживать, как будто пробуждаясь от долгого сна: зеленые прогалины неожиданно открывались между пожелтевшими папоротниками, ветки, покрытые зеленью, появлялись среди сухих листьев.

На следующий день свет стал достаточно сильным, а растительность более пышной. Они шли молча, Сеннар впереди, Ниал за ним, когда маг вдруг остановился.

— Что-то не так? — спросила Ниал, уже положив руку на рукоять меча.

Сеннар обернулся, на его лице впервые за долгое время появилась улыбка.

— Подожди здесь, — сказал он и бросился в заросли.

— Что-то случилось? — спросила Ниал, сжимая меч.

— Не беспокойся! — ответил ей голос издали.

Ниал осталась одна в лесу, с мечом в руке, не зная, что делать. Она озабоченно смотрела в том направлении, где исчез маг; когда она перестала слышать его шаги, позвала его, но никто не ответил.

— Сеннар! — снова крикнула девушка. — Сеннар!

В этот момент Ниал увидела, как он выходит из-за кустов. На щеках у него были царапины, руки местами поцарапаны. Сеннар держал что-то за спиной.

Ниал побежала ему навстречу.

— Я могу узнать, что случилось? — разъяренно крикнула она.

Сеннар улыбнулся и разжал ладони. Ниал разглядела в них что-то красное.

— Что это?..

— Прошло уже столько времени, что ты даже не помнишь, как мы ходили в лес собирать это? — спросил Сеннар. — Это — малина.

Ягоды напомнили ей о многом. Она посмотрела на Сеннара, и ей показалось, что она снова видит, как познакомилась с ним перед тем, как началась эта история. Она ласково прикоснулась рукой к его щеке.

— Я больше не хочу, чтобы тебе было из-за меня плохо… — сказала она, нежно дотронулась до его шрама и обняла за плечи.

Они сели и стали есть малину. Когда густой запах, нежный и одновременно горьковатый, наполнил его рот, Сеннар, впервые за все время, успокоился. Он потерял надежду и хотел погрузиться в страдание до самого конца, но сейчас чувствовал, что настало время воспрянуть, вспомнить о причинах путешествия. Мир, в котором ему приходилось жить, был несовершенен, однако он существовал. Всегда есть что-то или кто-то, кого нужно спасти, кто не заслуживает того, чтобы исчезнуть. Нельзя позволять гневу брать верх, надо сохранять веру и не сдаваться. Если верить, то, может быть, в конце концов из руин поднимется новая жизнь.

Он посмотрел на Ниал, которая молча ела малину.

— Ты не должна падать духом, — сказал он ей вдруг. — Сейчас тяжелый момент, но если и мы будем унывать, то все потеряно.

Ниал перестала есть:

— Я не могу не думать о Лайо, обо всем, что мы сделали с ним вместе. Мне так его недостает…

Сеннар смотрел в землю.

— Лайо умер, достигнув своей цели. Он защитил тебя, он преодолел свой страх и стал воином. — Маг поднял глаза на Ниал. — Мы должны идти вперед и принять эту боль прежде всего ради него. Когда ты покинула Тоолан, ты сделала свой выбор, ты выбрала жизнь. Не делай так, чтобы это решение стало бесполезным.

Ниал рассказала магу, как она убила Врашту, и о том бое, который был перед святилищем.

— Я устала от крови, от смерти, от войны. Я устала убивать, — проговорила она, голос ее был спокойным.

Сеннар оторвал от нее взгляд и снова посмотрел в землю. Ниал озабоченно разглядывала его, а потом тоже опустила глаза.

— Если бы это не было так драматично, то могло бы показаться почти смешным… — пробормотал маг.

— Что именно?

Сеннар поднял глаза:

— На поляне, где сражались мы с Лайо, я убил человека и фамминов, которые были с ним. — Он колебался. — Я использовал запрещенную магию.

Ниал резко подняла голову.

— Я сделал это не для того, чтобы защитить себя или Лайо, а только ради желания убить: я хотел, чтобы никто из них не остался в живых.

Он произнес эти слова с яростью и каким-то трагическим спокойствием. Он знал, что Ниал могла понять его, что она чувствовала такую же боль.

— Как видишь, пока ты ощущала ужас от убийства, я испытывал от этого наслаждение, — заключил маг с грустной улыбкой.

Ниал молча смотрела на него.

— Теперь и я — тоже убийца, но я не позволю, чтобы это помешало мне идти вперед, пока существует хоть кто-нибудь, кто нуждается во мне.

Его слова легли грузом на плечи Ниал, она бросилась ему на шею и крепко обняла Сеннара.

Он тоже обнял Ниал, погладил ее по спине, провел рукой по плечам, ласково погладил шею под падающими на плечи волосами. И в этот момент почувствовал, что нуждается в ней, испытывает желание быть для нее самым близким. Он начал целовать ее, но Ниал вдруг отстранилась от него и выскользнула из его объятий. Она внезапно покраснела, у нее не хватало смелости смотреть на него. Сеннар тоже опустил взгляд и закрыл глаза. Он успокоился, назвал себя болваном, положил в рот несколько ягод, все так же не поднимая глаз.

— Остановимся на этом сегодня… — тихо сказала Ниал смущенным голосом, почти испуганно.

Они доели ягоды молча. Первый раз за весь месяц они увидели закат, и темнота скрыла их замешательство.

Вечером, после скудного ужина, прошедшего в молчании, оценили ситуацию, разложив перед собой карту. Они находились рядом с границей Земли Огня. Благодаря рассказам Идо, они знали, что на этой Земле находятся сотни вулканов, и все они походят на кузницы. Народ, из которого происходил учитель Ниал, построил города в долинах, между вулканами, и соединил их мостиками и галереями.

— Все пути сообщения будут под наблюдением, там будет полно врагов, — заметил Сеннар.

Ниал вздохнула:

— Так что же? Что мы можем сделать?

Сеннар уставился в темноту перед собой:

— Я и сам не знаю.

Помолчав какое-то время, Ниал вдруг распрямила плечи.

— Система водоснабжения! — воскликнула она.

Сеннар посмотрел на нее, не понимая.

— Мне говорил о ней Идо, — продолжила Ниал. — Она была построена гномами из Земли Скал для жителей Земли Огня. Это система подземных каналов, которая пронизывает всю страну и соединяет ее с Землей Скал.

— Но мы не знаем, где находится вход, — возразил маг.

— Напротив, — улыбаясь, ответила Ниал и показала на какую-то точку на карте. — Идо показал мне его. Вход — недалеко от границы с Землей Ночи.

Сеннар поднял глаза и посмотрел на нее.

— Значит, мы должны двигаться под землей, — заключил он без особого энтузиазма.

— Это — единственный способ, — ответила медзельфа. — По крайней мере, наиболее надежный.

До сих пор они несли караул по очереди, но сегодня вечером Сеннар не мог ничего с собой поделать. Устав от путешествия и эмоций, испытанных днем, он обессилел. Маг боролся какое-то время со сном, потом усталость взяла верх, и он спокойно заснул, привалившись к стволу дерева. Но эта ночь меньше всего годилась для того, чтобы спать.

Их спасла только обостренная чувствительность Ниал. Она неожиданно проснулась от ощущения опасности, которую не могла определить. Полуэльфийка сразу схватилась за меч и разбудила Сеннара.

— Что случилось? — спросил он, зевая.

— Не знаю… — ответила полуэльфийка. И стала прислушиваться. — К тебе уже вернулись твои волшебные силы?

— Не совсем, но, наверное, несколько защитных заклинаний, достойных такого наименования, я в состоянии произнести, — ответил маг.

Ниал вскочила на ноги.

— Беги! — прокричала полуэльфийка, и они оба бросились бежать.

Враги вышли из укрытия, их крики и быстрые шаги гремели в лесу. Ниал не смогла разглядеть, сколько их, но различала по крайней мере три голоса и шаги в четырех направлениях.

Полуэльфийка присоединилась к Сеннару и взяла его за руку. Она не хотела потерять его, они должны были бежать вместе. И они бежали — задыхаясь, вслепую. Когда они перешли на шаг, то им казалось, что тропинка перегорожена сваленными в беспорядке деревьями. Их преследовали фаммины. Ниал чувствовала это, поэтому боялась вступать в бой. Она не хотела снова убивать.

Шаги и крики приближались. Ниал почувствовала, как кто-то хватает ее за щиколотку, выпустила руку Сеннара и упала на землю. Маг остановился, в это время фаммин бросился с топором на девушку. Однако Ниал опередила его. Она обернулась, выхватила меч и вовремя нанесла противнику удар. Фаммин упал на землю, а Ниал вскочила на ноги. Сеннар и Ниал снова побежали.

— Как ты думаешь — далеко еще вход в резервуары Земли Огня? — спросил Сеннар на бегу.

Над их головой просвистела стрела. Ниал увидела небольшую ограду, которая едва могла их защитить.

— Еще около трех километров, — задыхаясь, ответила она.

— Мы никогда не добежим…

Их бег прервался перед откосом, они упали. Ниал удалось на лету зацепиться за какой-то корень, и она успела подхватить Сеннара. Они услышали над собой приближающиеся шаги.

— Я могу попытаться… — прошептал Сеннар.

— Что? — переводя дыхание, спросила Ниал.

— Волшебство Полета, — ответил маг.

— Ты это сделаешь?

— У нас нет особого выбора. Я должен суметь сконцентрироваться и вспомнить ту точку, которую ты указала на карте.

Сеннар закрыл глаза. Шаги и крики приближались. Маг произнес заклинание, и в одно мгновение они с Ниал исчезли.

Они очутились в каком-то ярко освещенном месте, на пустынной равнине без следов растительности. После многих дней путешествия в полной темноте солнце ослепило их.

Ниал первая открыла глаза. Она обернулась и увидела лес. Он находился в сотне локтей от них. Девушка услышала тяжелое дыхание Сеннара рядом.

— С тобой все в порядке? — спросила она.

Маг отдышался:

— Ничего, но на сегодня с заклинаниями покончено.

— Мы еще не слишком далеко, нам надо бежать.

Полуэльфийка поднялась и заставила Сеннара последовать ее примеру.

Они снова побежали. Место, в котором они находились, оказалось еще опаснее того, откуда они бежали. Здесь не найти убежища, ничего, где можно было бы спрятаться. Земля была плоской и сухой, они могли стать легкой добычей.

— Хотел сделать лучше, но не мог точно вспомнить место, а этой Земли не знаю, — извинялся Сеннар, задыхаясь.

— По крайней мере, мы оторвались от них, — ответила Ниал.

Колодцы, которые позволяли проникать в подземные резервуары Земли Огня, находились, судя по всему, неподалеку. Но Ниал, озираясь вокруг, видела, как размываются контуры предметов под невыносимыми лучами солнца и исчезают в яркой вспышке. Вдруг она заметила, как на горизонте появляются плотные черные тучи и высокие горы. Сеннар с трудом шел за ней, совершенно обессилевший.

— Может быть, ты ошиблась? — спросил маг.

— Я и сама не знаю, — выдохнула Ниал.

И вдруг полуэльфийка почувствовала, как под ее ногами расступается земля. Они с Сеннаром упали и погрузились в темноту. Последнее, что ощутила Ниал, — острая боль в затылке, а потом — ничего.

В ГЛУБИНЕ

В городе Земли Скал все предметы цвета гор. Здесь более чем где бы то ни было видна изобретательность и грандиозность искусства гномов. На улицах всюду слышны детские голоса, всюду радостные, ликующие жители, а в полдень король велит звонить в колокол, чей звон быстро распространяется по всем закоулкам города.

География Всплывшего Мира, параграф XXXVII, Королевская библиотека города Макрата

21 ВОИНЫ ИДО

Идо и его ученики прибыли в лагерь за неделю и обнаружили, что фронт еще больше отодвинулся назад. Как и следовало ожидать, юноши были взволнованы. Кровь, раны, горы трупов, сломавшиеся от частых боев мечи, страх… Всего этого в тепличной атмосфере Академии они и представить не могли.

— Это — война, это — грязная штука, которую в Академии вам представляют как изящный балет с мечами. Когда сражаешься, нет ни правил, ни честности. Тут вас ждут жизнь или смерть. Забудьте честь, забудьте учебники по фехтованию и хорошенько запомните, за что мы бьемся, — сказал гном испуганно смотревшим на него ученикам.

Идо повел свое войско по поселениям, где дымились развалины, а на улицах валялись разлагающиеся трупы. Он показал мальчишкам отчаяние выживших, сирот, вдов, широко открытые и смотрящие в пустоту глаза тех, кто все потерял.

Кто-то отводил взгляд, кто-то вечером рыдал в своей палатке. Это было правильно. Так и должно было быть. Воин, который не испытывает ужаса от войны и от несправедливости, не может сражаться на пределе своих сил.

Увидев слезы одного из самых молодых учеников, Идо стал жестким и прямолинейным.

— Лучше подумай, чем плакать. Пусть в твоем сердце останется то, что ты увидел. Спроси себя, почему это так. Когда ты поразмыслишь, задай себе вопрос: что ты можешь сделать, чтобы такого больше не происходило? Тогда поймешь, что ты схватил меч не потому, что твой отец вложил его тебе в руки, когда ты еще не умел ходить, не потому, что хочешь быть сильнее других, не потому, что девочки оборачиваются, когда ты проходишь, а во имя более высокой цели.

Идо пытался передать своим ученикам все, чему он научился в течение долгих лет войны, и эта работа его воодушевляла, потому что она позволяла не только обучать воинов, но и формировать мужчин, которые когда-нибудь смогут вершить судьбами мира, если мирное время наступит.

«Может быть, я должен был бы делать это чаще, может быть, я должен был бы набрать других учеников?» — на таких мыслях поймал себя Идо. В конце концов, может быть, это и было способом искупить его собственное прошлое?

Затем были часы обучения боевому искусству, поединки, в которых все сражались друг с другом, чтобы научиться двигаться, когда со всех сторон нападают враги. Идо был строгим учителем. Он требовал от своих учеников той же ловкости и той же настойчивости, которых требовал и от себя самого. Так он изматывал учеников поединками и теоретическими уроками.

— Труд воина — нелегкий труд, — говорил он, когда кто-то жаловался.

Одновременно с обучением Идо следил за последними этапами подготовки к бою. Весна подходила к концу, приближался назначенный день наступления. Проводили множество совещаний по выработке стратегии. Идо и его воины, группа около четырехсот человек, среди которых имелись и юноши из Академии, были поставлены на первую линию. Ученики Всадников, которые уже могли летать верхом на драконах, должны были отражать нападения огненных птиц. В эти дни лагерь превратился в хаос, шли ускоренные приготовления, раздавались крики драконов, находившихся в стойлах.

Когда Идо сообщил воинам о дне нападения и об их позиции, почувствовал, как по рядам юношей пробежал страх.

— Мы — не настоящие воины, — запротестовал один из них.

— Напротив, вы — воины. Моего обучения более чем достаточно, а у вас за плечами еще и уроки Академии, — возразил Идо.

— Да, но первая линия — всегда первая… — попытался сказать другой.

— Поэтому мы вас и отбирали и обучали. Вы — не обычные солдаты, помните об этом. — Идо окинул взглядом испуганные лица юношей. — Вы не должны позволить страху взять верх. Вы сделали свой выбор, когда поступали в Академию. Вы решили рисковать жизнью за идеал, вот и наступило время заплатить за выбор. Страх — нормальная и правильная реакция. Он помогает измерить любовь к жизни, а любовь к жизни нужна для этого ремесла. Но вы должны преодолеть страх. Вы — часть единого целого. Как и в жизни, смерть одного позволяет другим продолжать свое дело. Вы должны думать об этом. Не сражайтесь напрасно. В любом случае у вас есть все необходимое, чтобы не дать убить себя.

Время пробежало быстро, холодная весна этого года медленно уступила место первым жарким дням начинающегося лета. И вот наконец наступил день битвы.

Лагерь был переполнен оружием и людьми. С самого рассвета по палаткам начали передавать приказы и распоряжения. Драконы перемещались по лагерю с места на место.

Идо проснулся очень рано, в горле у него стоял комок. Такого с ним никогда не случалось, разве только когда он был мальчишкой и сражался за Тиранно. Он обругал себя и встал.

Воздух был насыщен электрическими зарядами. Битва была великая, и это понимали все.

Идо пошел к своим воинам и нашел их уже проснувшимися и оживленными.

— Я понимаю вашу тревогу, но вы должны стараться быть спокойными. Прогоните мысли о смерти и обо всем, что может отвлечь вас от битвы. Сейчас существует только ваш меч и враг, больше ничего. Сосредоточьтесь на своем теле, будьте спокойны, не давайте доминировать ни страху, ни опьянению от убийства. Не для этого вы выходите на бой.

Он видел, как они кивают, эти сто двадцать человек, ловящих каждое его слово.

Идо не хватало оруженосцев после того, как ушел Лайо, поэтому он попросил о помощи одного из своих учеников — Кавера, того белокурого юношу, который вышел первым, чтобы сражаться с ним на дуэли. Потом Идо остался один и стал начищать меч. Он всегда делал это перед боем. Это помогало ему расслабиться и сосредоточиться.

После заклинания Соаны оружие приобрело матовую прозрачность, казалось много легче и светилось в полутьме палатки. Но то, что он начищал меч, не помогло ему успокоиться. В глубине души он чувствовал глухую тревогу, удивительным образом напоминавшую нежелание сражаться, которое он испытывал, когда воевал в войсках Тиранно.

Когда Идо пришел к Везе, его душевное состояние не улучшилось. Дракон был так же встревожен, как и его Всадник.

— Может, мы становимся старыми, — сказал ему Идо, гладя по красной чешуе. — Раньше достаточно было посмотреть друг другу в глаза, чтобы успокоиться.

Дракон фыркнул, а гном постоял еще немного рядом. Этого времени ему хватило, чтобы обрести сосредоточенность, необходимую для битвы.

Понадобилось около часа, чтобы все выстроились. Идо воспользовался этим, чтобы произнести речь перед своими отрядами и как можно подробнее рассказать о битве. Он видел в рядах многих, кого уже знал. Рядом стояла Соана, готовая прочитать заклинания над мечами, за ней выстроилась группа магов, чуть дальше Маверн, поставленный во главе юных Всадников Дракона. Тут же был и Неглар, главнокомандующий на сегодняшней битве. Наконец, взгляд Идо натолкнулся на нечто неожиданное.

Перед ним был воин на гнедой лошади, которого он не знал. Воин был в голубоватых доспехах тонкой работы, сжимал длинный меч со множеством насечек. Когда воин приподнял забрало, Идо узнал его и опечалился. Густые каштановые волосы, наивное мальчишеское лицо. Галла.

Гном думал, что дело было решено. Во время последнего собрания Галла встал и попросил разрешения участвовать в битве.

— Моя жена погибла за это королевство, а я до сих пор ничего не сделал, только строил планы в тихих залах королевского дворца. А мой народ продолжает погибать. Я не могу больше сидеть сложа руки, — сказал он.

Все знали, что после смерти жены Галла был сам не свой. Он очень любил ее, его просто уничтожило то, что он видел ее исчезновение в воздухе от удара копья, брошенного Деинофоро в день битвы против призраков.

— Ваше величество, вы — не воин, ваше королевство нуждается в вашем руководстве. Вы не можете рисковать своей жизнью, — попытался образумить его Маверн.

— А если и моя Земля падет? Что тогда станется со мной? Я должен быть рядом со своим народом.

В тот день им не удалось убедить его, но Идо думал, что в конце концов нимфа Терис, представлявшая на Совете Магов Землю Воды, отговорит его.

— Мы убеждали его, поверь.

Идо обернулся. Рядом с ним стоял Неглар.

— Он был непоколебим, — добавил главнокомандующий.

Идо вздохнул:

— В каком-то смысле я понимаю его. Это благородно — желание разделить участь своего народа, но еще и невероятно глупо. На самом деле этот человек желает только смерти.

— Мы не можем ничего сделать, только предоставить Галлу его судьбе. Сегодня он будет сражаться. Будем надеяться, что он выживет. Попытаемся защитить его, как только сможем.

Рассвет застал войско уже построившимся к бою. Небо было свинцовым, моросил слабый дождь. По лагерю раздавался глухой стук воды, падавшей на палатки и доспехи.

Идо глубоко вздохнул. Перед ними темно-серой массой стоял враг. Виднелись и черные точки — Всадники Дракона. Один, два… три. По крайней мере, тут они были равны. Даже на таком расстоянии гном различил Деинофоро, красного, как огонь. Он стоял впереди всех, следовательно, он и командовал войском.

Гном осмотрелся. Около сотни нетерпеливых фамминов, за ними — крылатые звери, издающие пронзительные крики. Наконец, призраки. Многочисленные, как всегда. Идо не стал долго всматриваться в них, так как до сих пор не привык к этому зрелищу. Его рассудок не мог смириться с этим ужасом.

Он отдал приказ приготовиться к бою. Обнажил меч и обрел неожиданное спокойствие.

Наконец-то.

Фаммины издали боевой крик. Какой-то юноша позади Идо стал проявлять признаки нетерпения.

— Все это — театр, не переживай, — попытался успокоить его гном.

Началу боя предшествовало мгновение тишины. Так бывало всегда. Молчание длилось целую вечность, во время которой у каждого в мозгу промелькнули тысячи мыслей. Жизнь, смерть, друзья, любовь… В голове Идо оставалось место только для огненно-красной точки.

Затем последовал приказ к бою, и битва началась.

22 ПОЕДИНКИ

Встреча двух войск была бурной, битва оказалась свирепой и кровавой с самого начала. Как и предвидел Идо, ему пришлось отбиваться от огненных птиц и отдавать приказы своим воинам. С самого начала наступление новых отрядов Идо было нерешительным, юноши колебались перед множеством наступавших фамминов, поэтому гном был вынужден защищать учеников от первых атак.

— Я не могу вечно быть вам нянькой! Вперед! — подталкивал он их.

Он проложил им дорогу огненным дыханием Везы, а затем снова занялся тем, что делалось в небе.

Сражаться под дождем ему не нравилось, Веза уставал лететь, а вода ухудшала видимость. Но Идо сосредоточился только на битве. Теперь он был предоставлен самому себе, чувствовал бодрящую тяжесть меча в своей руке, шершавую поверхность, на которой была высечена, а потом стерта присяга Тиранно.

Он сражался все с тем же пылом, внес смятение в ряды многочисленных огненных птиц. Рядом с ним бился Маверн, не щадя себя. На земле шла ожесточенная схватка. Время от времени гном не мог удержаться и не бросить взгляд вниз — в поисках красного мерцания. Наконец он увидел его — неясное и отдаленное. Деинофоро еще не ввязался в битву. Он вел своих воинов по тылам, отдавал приказы и наблюдал за полем боя.

Идо хотел сразу же кинуться на него, но отложил это удовольствие. Он мог бы обречь на неудачу битву из-за своей личной страсти к поединкам. Гном долго сражался в небе, потом решил, что может предоставить Везе самому разбираться с птицами. Спрыгнул на землю и яростно бросился в толпу призраков, наступавших с равнины, серых, подобно серому дождю.

Солдаты бились долго: Всадники сражались в небе с огненными птицами, а пехотинцы завоевывали пядь за пядью землю. Близился закат.

Дела шли как нельзя лучше, Идо был воодушевлен. Как можно было видеть, его люди не понесли много потерь. Теперь Деинофоро был рядом, он неподвижно сидел под дождем на своем черном драконе. Через равные промежутки времени из раздутых ноздрей дракона вылетал красноватый дым, но всадник бесстрастно смотрел перед собой, не шелохнувшись.

«Он не хочет приближаться? Тогда я пойду к нему». Идо не успел и подумать об этом, как пламя коснулось его кожи. Он посмотрел вверх. Какой-то всадник подвергал тяжкому испытанию способности учеников Академии, летевших на драконах.

— Веза! — крикнул Идо. Он вскочил на дракона и бросился к Маверну, отразить натиск вражеского всадника.

То ли потому, что все были задействованы в бою, то ли потому, что в разгар такого страшного боя было невозможно оказать помощь обезумевшему от горя королю, но Галла до сих пор дрался просто исключительно. Поначалу генералы пытались защитить его, но он оказался неистовым.

Он не получил настоящей военной подготовки и не мог считаться опытным воином, но дрался с силой, придаваемой отчаянием. Он бросался на врага без колебаний и одолевал его. Он убил много противников, вышел на первую линию фронта и там, верхом на лошади, продолжал битву. Он казался таким сильным и непобедимым, что вскоре генералы перестали следить за его передвижениями. В конце концов, этот человек выбрал сам свою участь, когда ступил на поле боя.

Но никто не знал, чего искал Галла на самом деле. Было легко представить его состояние, однако никто не подумал об этом за исключением врага.

Галла следил за Деинофоро. Когда он увидел его совсем рядом, кинулся на него.

— Я вызываю тебя, проклятый, я вызываю тебя! — выкрикнул он.

Он кинулся с копьем навстречу и остановил всадника.

— Как тебе будет угодно, — тихо ответил тот. Он соскочил на землю и отпустил своего дракона на помощь войскам в небе. — За твою жену… — ожесточился он, вынимая пурпурный меч.

Галла не ответил. Он был в ярости и чувствовал себя достаточно сильным, чтобы отомстить за Астрею.

— Правильно, — добавил Деинофоро. — В конце концов, всех побуждает к действию месть.

Он поднял меч в знак приветствия, Галла поступил так же. Оружие дрожало в его руках. Затем король с криком бросился на Деинофоро.

Они обменялись первыми ударами, вероятно, Галла подумал, что сможет быстро одержать верх. Но на самом деле Деинофоро поигрывал своим мечом, забавляясь с Галлой как кошка с мышкой. Он отстранял его элегантными движениями, отражая удар за ударом, и не переходил в наступление. Галла же, напротив, безостановочно атаковал, по его щекам катились слезы ярости. Лицо Астреи в день ее смерти и тысячи счастливых минут, прожитых вместе, цветущая Земля Воды, образы радости и печали — все смешивалось в его мозгу, подталкивая сражаться, пока враг не будет убит. Может быть, тогда он успокоится и отомстит за ту женщину, которую любил.

Его последний удар не попал в цель. Поединок прервался. Галла тяжело дышал, а Деинофоро отлично владел собой.

— Ну что же, я дал тебе возможность сорвать зло. Теперь моя очередь. Кончим играть, — произнес всадник.

Все последующее произошло быстро. Меч Деинофоро летал подобно кровавой молнии в темноте заката, Галла безуспешно пытался отбить удары. Последний удар поразил его в живот. Он даже не успел вскрикнуть. Упал на колени к ногам своего врага.

— Ты достоин уважения, потому что был сражен рукой самого сильного воина, — сказал Деинофоро и оставил Галлу лежать в луже крови.

Черный дракон приземлился в нескольких шагах от Деинофоро. Всадник сел на него верхом и полетел к Неглару.

— Скоро закат, и я не вижу смысла продолжать, — сказал он, вкладывая меч в ножны.

Неглар остался на своем месте, в воздухе, он был не в состоянии произнести ни слова.

— Ваш король умирает, скоро наступит ночь. Советую вам увести войско. Мы можем возобновить битву завтра.

Затем всадник исчез, как и прилетел, и его войска бесшумно отступили, вернувшись на ту же линию, где были утром. Могильная тишина опустилась над полем, последние лучи солнца покидали землю.

Галлу перенесли в палатку. Он еще был жив, когда его нашли на поле. Позвали двух жрецов и Соану, но у всех сразу появилось безнадежное выражение на лице, как только они увидели нанесенную Деинофоро рану.

Большую часть ночи король метался в бреду и кричал от боли.

— Убейте его! Пусть кто-нибудь убьет его и отомстит за Астрею! — кричал он, ненадолго приходя в себя.

Потом наступила неподвижность последних минут агонии, дыхание перешло в предсмертный хрип и, наконец, наступили холод и тишина.

Идо оставался рядом с палаткой. Дождь прекратился, и поле было покрыто грязью.

— У Земли Воды нет больше короля, — только и сказал Неглар, выйдя из последнего убежища Галлы.

Идо закрыл лицо руками. После Астреи — Галла.

Теперь некому больше было править этим маленьким королевством, спрятанным в горах Солнца. Они дали себе слово помочь королю, защищать его, но оставили его одного, одержимого безумием.

Отчаявшегося человека невозможно остановить.

Да, наверное, это так, но они даже не попытались. Идо не подозревал, что у Галлы в этом бою была та же цель, что и у него самого. Они охотились за одним и тем же человеком. Хотя это было так легко понять.

Гном сжал кулаки и снова вспомнил о последних словах Галлы.

«Его убью я вместо тебя, завтра, и вы с женой обретете наконец покой», — решил гном.

Перед тем как уйти, Идо осмотрел свои отряды. Убито было двадцать человек, по большей части мальчишки.

Ему нечего было особенно сказать им. Он похвалил их за то, как они сражались, но он был подавлен и совсем не склонен к своим обычным разговорам. Затем Идо ушел в свою палатку и лег. Завтрашняя битва недалеко, и нужно было отдохнуть.

Но ему не удалось заснуть. Он думал о Деинофоро, о его странном кодексе чести. Всадник подошел к Неглару с мечом в ножнах и предложил перемирие из-за павшего в бою врага. Неожиданный жест милосердия. В глубине души Идо чувствовал то же, что и этот король-юноша, их объединяло одинаковое чувство ненависти. Они искали на поле сражения одного и того же врага. Король был тысячным невинно убиенным.

«Убейте его! Пусть кто-нибудь убьет его и отомстит за Астрею!»

Эти слова Галлы были обращены к нему. Он напрасно не напал на Деинофоро, потерял время, сражаясь с призраками и фамминами. Ему надо было сразу броситься на Всадника Черного Дракона не колеблясь. На следующий день он не совершит подобной ошибки. С этими мыслями он смог заснуть, а дождь снова начал поливать лагерь.

Когда Идо проснулся, дождь еще шел. Было еще очень рано, и гном занялся своим мечом. Этим утром он был спокоен, как всегда накануне принятия важных решений.

Он старательно отполировал доспехи, запачканные в первый день битвы, потом быстро зашел к ученикам.

Когда он подошел к войску, все было как и накануне. Казалось, что за эти сутки ничего не изменилось: те же линии, где были расположены войска, тот же моросящий дождь, стучавший по доспехам и размывавший почву. Только в войсках свободных Земель ощущалось больше грусти. Смерть короля сказалась на моральном состоянии воинов.

Идо разглядел Деинофоро, стоявшего на той же позиции, что и вчера.

Был дан приказ о наступлении, и гном с учениками пошли в бой. На этот раз Деинофоро слез с дракона и стал участвовать в битве. Бой вскоре стал разворачиваться совершенно иначе. Войска свободных Земель уставали отвечать на удары врага, первые солдаты упали под натиском фамминов и призраков.

Деинофоро был где-то рядом, то тут, то там обрушиваясь сверху со своим драконом на сражающихся.

В этот день Идо не колебался. Ему было ясно, где его цель, и он должен был до нее добраться любой ценой. Между ним и этим человеком летали сотни огненных птиц, но для гнома они не были препятствием, он не один сражался с ними. Так Идо продвигался пядь за пядью, все время следя взглядом за врагом, за круговым движением черного дракона над равниной.

Идо почти забыл о своих солдатах на земле. Время от времени он воодушевлял их, давал им указания, но Деинофоро занимал все его мысли, и вскоре гном почувствовал, что он один на поле боя, как много лет назад.

— Проклятье, твои люди, Идо! — прокричал ему кто-то издалека, но Идо не слышал его.

Он устал ждать, устал терять время на этих проклятых птиц. Он пришпорил Везу и без промедления направился к своему врагу. Нанес ему первый, предупреждающий удар, как сделал в первый раз, когда их пути пересеклись.

Деинофоро отразил удар, затем обратился к нему:

— Вижу, ты очень хочешь сразиться со мной.

Идо не ответил. Странное завывание раздалось из-под забрала Деинофоро. Он смеялся.

— В конце концов, ты — достойный противник, несмотря на свою трусость, — добавил всадник.

Идо атаковал, не теряя больше времени. Деинофоро был готов, он легко отразил удар. Посыпались удары мечей, драконы пытались сражаться рядом.

На этот раз Идо был в ярости, но сохранял самообладание, и не ошибся, нанося удары, ни разу. Он как будто наблюдал за дуэлью со стороны, ему было легко предугадать любое движение врага. Они были равны. Одинаковая манера сражаться, одинаковое ледяное спокойствие во время боя.

Всадники разошлись, драконы тяжело дышали.

— Если вдуматься, то и у меня есть счеты к тебе, — сказал Деинофоро. Он слегка задыхался. — Ты предал моего господина, ты выбрал этих земляных червей.

Идо засмеялся:

— То, что я сделал, нельзя назвать предательством, это — раскаяние, излечение от безумия.

Они снова стали сражаться, нанося точные и неумолимые удары. Ритм убыстрялся, мечи быстро скрещивались под дождем. Никому из них двоих не удавалось попасть в цель: каждый удар обоим удавалось отразить.

Они снова разошлись, но на этот раз Идо попытался нанести удар первым. Он направил Везу на черного дракона и заставил его укусить того за лапу. Теперь, когда он был ближе к своему противнику, гном снова стал наносить неожиданные удары, все более быстрые.

Биться верхом становилось все труднее, Идо уставал удерживать равновесие.

Проклятье! Что же, черт побери, делала Ниал в таких ситуациях?

В конце концов Везе пришлось ослабить хватку, но он откусил лоскут кожи черного дракона.

— Ты думаешь, Идо, что добился чего-то! — крикнул ему Деинофоро.

Рана дракона затянулась прямо на глазах у гнома.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, задыхаясь. Они устали, а им еще ни разу не удалось попасть в цель. Идо почувствовал, как меч дрожит в его руках.

— Я должен покончить с этим!

Идо с криком бросился на своего врага, поединок возобновился, продолжаясь с нервирующей монотонностью. Внизу, под ними, бушевала битва, но они оба не видели этого.

Их удары становились все менее точными, наносились с обеих сторон, но им так и не удавалось друг друга ранить. Драконы расходились и сходились, как в бесконечном балете. Затем Деинофоро ударом задел одну из застежек на доспехах Идо, и гном отошел в сторону.

— Начинается, — злобно ухмыльнулся Деинофоро.

Идо осмотрел доспехи врага, в которых не было ни одного просвета: наверное, это были волшебные доспехи, как у Дола. Вопреки своему обыкновению, гном решил испробовать последнее: силу. Он взял меч обеими руками.

Враг накинулся на него, а Идо встретил его, собрав все оставшиеся силы. Там, где гному удавалось задеть противника, из его доспехов вырывались странные вспышки.

Однако теперь они оба устали, удары становились все менее точными. Деинофоро сделал выпад. Идо попытался отстраниться, но меч всадника сразу же изменил направление.

Гном увидел оружие врага над своей головой, почти перед глазами. Инстинктивно нанес боковой удар мечом по руке врага.

Он увидел, как блеснула молния, раздался нечеловеческий вопль. Потом гном почувствовал мускулы, кости и сухожилия, разрываемые мечом. Одновременно он ощутил резкую боль в голове, неописуемую боль, от которой остановилось дыхание.

Перед глазами все было красным, как если бы весь мир окрасился кровью, а потом — черная тьма, плотная и черная бездна. Он попытался открыть глаза, когда эта бездна стала его затягивать. Гном увидел летящую в воздухе и падающую на землю красную руку, все еще держащую меч. Потом боль взяла верх, и он потерял сознание.

23 В ВОДЕ И ВО ТЬМЕ

Ниал еще не успела открыть глаза, а уже ощутила окружающую ее тьму, которая проникала в рот и горло. Она почувствовала тяжесть под ложечкой и попыталась понять, что случилось.

Когда она подняла веки и огляделась, ее предчувствия подтвердились: вокруг была тьма. И именно сейчас, когда они снова увидели свет после месяца, проведенного в темноте. Она потрогала свой живот, пошевелила рукой. Стала шарить вокруг, пока не наткнулась на растрепанные волосы Сеннара.

— Сеннар… — ласково окликнула она. Потрясла. — Сеннар…

Почувствовала, что маг шевелится.

— Все хорошо? — спросил усталый голос юноши.

— Со мной все в порядке, а ты как?

Сеннар подвигал рукой, и Ниал услышала, как в темноте зашелестела его одежда.

— Думаю, что все на месте, — ответил маг. — Ты представляешь себе, где мы можем находиться? — спросил он через какое-то время.

— Посвети немного, и можно будет узнать.

Сеннар прислонился к каменной стене.

— Разве ты когда-то не учила волшебных заклинаний? Бег и волшебство утомили меня… Посвети сама.

Ниал смогла создать едва видный голубоватый огонек. Потом сделала так, чтобы он разгорелся, и слабый свет разлился в нескольких локтях перед ними. Они находились в какой-то галерее, видимо, катились кубарем, падая, потому что под ними была свежая земля. Туннель был настолько низким и узким, что пройти по нему можно было только на четвереньках. Сооружение это не было создано природой. На стенах виднелись следы отбойного молотка и лопаты.

— Это может быть только одна из галерей для водоснабжения, — сказал Сеннар.

— Но воды не ощущается…

— Идо покинул эту Землю лет двадцать назад, с тех пор многое могло измениться, может, каналы высохли.

Ниал повернулась к Сеннару. Маг был бледен и утомлен.

— Может быть, нам сегодня лучше отдохнуть здесь. Когда мы немного придем в себя, пойдем дальше, — предложила она, и юноша согласился.

Однако Ниал оставалась на месте лишь несколько часов, потом она решила пойти на разведку. Оставив Сеннара, погруженного в целительный сон, она отправилась исследовать галерею, в которую они попали. Ей не пришлось долго идти, потому что они упали на глубину не более десяти локтей. Дальше коридор довольно круто пошел вверх. Наверху она увидела дыру, в которую они упали, и свет, который сильно резал ей глаза.

Ниал какое-то время смотрела на свет, потом вернулась туда, откуда пришла, и осмотрела канал в другом направлении. Она долго шла вперед, это было нелегко, потому что проход становился все более узким. Остановилась на первом же перекрестке, боясь заблудиться, прислушалась. Раздавался отдаленный, ритмический шум, похожий на шелест воды, протекающей через трубу фонтана. Она почувствовала облегчение: значит, они действительно попали в каналы с водой.

Когда Сеннар проснулся, он чувствовал себя лучше и, несмотря на протесты Ниал, захотел снова пуститься в путь. Чем раньше они отправятся, тем скорее увидят солнце.

Поначалу путники должны были передвигаться на четвереньках. Дойдя до первого перекрестка, они решили двигаться на шум воды. Долго ползли на четвереньках, к усталости добавилась и озабоченность, потому что они до сих пор не дошли до воды. Слышали, как вода течет рядом, пытались идти на ее шум, но прошло еще часа два, а они так и не нашли ее. Стенки были сухими, казалось, что дорога издевается над ними, доводя почти до цели, а затем, насмехаясь, отдаляет и уводит в сторону эту цель. Они шли долго, то поднимаясь, то опускаясь, в некоторых местах им приходилось наклоняться, в других — карабкаться вверх, но ни одно их усилие не увенчалось успехом, потому что весь день вода так и оставалась далеким миражом.

— Мы не можем дальше двигаться наугад. Если бы мы нашли эту проклятую воду, то могли бы двигаться по ее течению, — сказала Ниал, когда они остановились передохнуть.

Они снова утратили чувство времени. Как и в Земле Ночи, друзья не представляли себе, который час и сколько времени они уже в пути.

Им пришлось ползти еще один день, а потом и еще один, все время передвигаясь в скале на четвереньках. Слабый волшебный огонек, добытый Ниал, не мог осветить дорогу, и им не раз казалось, что они заблудились, потому что каждый туннель был похож на предыдущий.

Неожиданно Ниал притронулась к чему-то рукой, и маг услышал, как она кричит, падая вниз. Он сразу нашел то место, заглянул вниз и обрадовался, когда услышал, что Ниал упала в воду. Наконец-то — вода! Сеннар без колебаний бросился вниз, и когда вынырнул, смеющаяся Ниал была рядом с ним.

Они оказались в широком круглом зале, заполненном водой. Над водой, сбоку, поднималась маленькая платформа, к которой вели ступеньки. Вода поступала из отверстия, находившегося в тридцати локтях над ними, она заливалась в цистерну, а потом выходила оттуда через пять широких труб, тянувшихся вдоль стен. Ниал и Сеннар поднялись на платформу, чтобы отдохнуть.

Съестные припасы подходили к концу, а коренья, которые Ниал с Сеннаром собрали в Земле Ночи, намокли. Они постепенно ели их, стараясь экономить. Здесь им будет достаточно воды, но пища конечно же станет проблемой.

Они решили идти по одному из пяти каналов. Каналы были одинаковые, нельзя было угадать, куда они ведут. Ниал спросила об этом талисман, но увидела только огромное количество воды и что-то вроде крошечного островка. Точного направления указано не было, может быть, нужно было двигаться на запад.

Сеннар произнес заклинание для ориентирования. Он достал кинжал, который увидел у Ниал в тот день, когда они познакомились, и прошептал несколько слов. На конце кинжала заблестел луч, указывающий на запад. Луч падал как раз на середину между двумя каналами, так что они были вынуждены выбрать наугад один из двух.

Друзья решили по очереди охранять волшебный огонь. Отдохнув три дня от совершения волшебных заклинаний, Сеннар набрался сил, и, когда он сам поддерживал огонь, можно было лучше рассмотреть все вокруг.

Без сомнения, сооружение, в котором они находились, было огромным: тысяча и тысяча каналов, по которым бежала прозрачная и чистая вода, через каждый канал — перекинут маленький мостик. Вероятно, было время, когда акведук усердно чистили, для этого и служили коридоры. На равных расстояниях друг от друга стояли большие цистерны; некоторые были величественными, высокими, украшенными рисунками и барельефами. У самых вместительных цистерн имелись специальные отверстия, выходившие наружу, через них просачивались воздух и свет, что несколько взбадривало Сеннара и Ниал.

В одном из таких сооружений, где луч света прорезал тьму, бросая чудесные блики на прозрачные воды, Ниал и Сеннар решили остановиться и отдохнуть. Они расположились на платформе и стали наслаждаться теплом солнечных лучей.

Вдруг Ниал встала.

— Я хочу искупаться, — сказала она. — Закрой глаза.

Маг не шевелился. Он рассматривал лицо Ниал, стоявшей против света.

— Ты не слышал меня? Ну же.

Сеннар заметил легкий румянец, покрывший ее щеки.

Маг смущенно улыбнулся и закрыл глаза руками. Услышал шелест одежд Ниал: сухой звук кожаного жилета, звук развязываемых шнурков и падающих на пол брюк, шуршание плаща, скользнувшего с плеч. С каждым звуком он все плотнее закрывал руками глаза. Ему вспомнился вечер несколькими днями раньше, когда они ели малину и Сеннар попытался поцеловать ее. Он был поражен, услышав ее шаги на камне; этот тихий звук, так не похожий на ходьбу, казалось, исходил не от Ниал. Это были шаги женщины.

Медленно, помимо воли, пальцы Сеннара разжались. Маг не хотел смотреть. Он услышал шум воды, принявшей тело Ниал и прикрывшей ее плечи. В конце концов маг встал и опустил руки. Ниал плыла легко и ловко. Она казалась худой, больше, чем можно было предположить. Впервые он видел ее такой.

Ниал доплыла до водопада в глубине резервуара, взобралась на ступеньку и долго оставалась под струей. В этот момент Сеннар увидел ее спину: она была наполовину черного цвета.

— Что с тобой случилось? — спросил у нее Сеннар, но тут же раскаялся, так как Ниал сразу повернулась к нему, и Сеннар успел увидеть проблеск гнева в ее взгляде до того, как она снова окунулась в воду.

— Я же просила тебя не смотреть!

Сеннар снова закрыл глаза.

— Теперь уже поздно.

Сеннар понял, что она продолжала плавать, но не так спокойно, как раньше.

— Я думал, что ты в воде… я не знал…

Он был уверен, что покраснел, и надеялся, что руки закрывают его лицо.

— Теперь уже больше не на что смотреть, — отрезала Ниал.

Сеннар опустил руки.

— Что у тебя со спиной? — спросил он.

На этот раз она отвела взгляд:

— Это два крыла дракона, татуировка.

— Когда ты ее сделала?

— Когда стала Всадником. Это — традиция. У каждого Всадника есть татуировка, — объяснила она, продолжая плыть. — Тебе не нравится?

— Не знаю, — ответил он. — Они слишком большие, почти на всю спину.

— Теперь отвернись, — приказала Ниал. Так же легко, как вошла в воду, она вышла из нее. — Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я сделала себе два подарка: женскую одежду и эту татуировку. Теперь можешь смотреть.

Сеннар открыл глаза и увидел, что она завернулась в плащ. Из черной ткани виднелись только лицо, заостренные уши и синие волосы.

Закутавшись в плащ, Ниал уселась рядом с Сеннаром под лучами солнца.

— Я говорила тебе когда-нибудь, что всегда хотела улететь? — спросила она.

— Нет, но я всегда это знал, — ответил он.

Ниал повернулась к нему, посмотрела и заулыбалась.

— Поэтому я и сделала себе татуировку в виде двух крыльев: это крылья дракона, потому что Оарф — мой товарищ и наши судьбы всегда будут связаны; они сложены, потому что я еще не полетела. Однажды я найду свою дорогу, и мои крылья на спине раскроются. Тогда я смогу улететь.

Непонятно почему, эти слова наполнили Сеннара грустью.

— Лайо нравилось, он говорил, что эта татуировка как раз для меня, — добавила Ниал.

Полуэльфийка погрузилась в воспоминания об утраченном друге, они замолчали.

Радость по поводу обнаруженной воды длилась недолго. Они думали, что, найдя каналы, смогут легко следовать дальше, но все оказалось не так. Каналов было около сотни, они соединялись в сложнейшую сеть, образуя самые странные углы, и все походили друг на друга.

Сеннар и Ниал прошли несколько километров и оказались в каком-то резервуаре. Прошли еще и оказались в другом. Вскоре они уже не могли понять, идут ли они по кругу или продвигаются дальше. Казалось, что вода только описывает широкие круги и в результате никуда не выливается.

Ниал пыталась довериться талисману, но видение оставалось все тем же, что и в первый день: много воды и остров. Ничего другого ей увидеть не удавалось. Поначалу каналы были прохладными и хорошо проветриваемыми, но вскоре жара стала удушающей, а влажность непереносимой. В этой удушливой тьме Сеннар и Ниал продолжали идти, обливаясь потом и тяжело дыша.

Чем дальше они продвигались, тем хуже становилось состояние мостиков, иногда Сеннар и Ниал вынуждены были даже идти по колено в воде. Иногда им везло, течение воды было спокойным, но местами вода текла быстро и приходилось искать какие-то выступы на липких стенах, чтобы не быть унесенными потоком.

В самых глубоких галереях, которые обнаружились на четвертый день, были видны следы запустения. Многие мостики были разрушены, в некоторых местах обвалились своды, обломки камней загораживали туннель, барельефы на самых больших резервуарах заплесневели.

Ниал первой стала проявлять признаки нетерпения. Ее приводила в отчаяние темнота, влажность и жара затрудняли дыхание и начинали угнетать, тем более что становилось ясно — они заблудились. Друзья блуждали в потемках, у полуэльфийки создавалось впечатление, что вся пройденная ими дорога была бесполезной.

— Мы не можем дальше двигаться так, — сказала она как-то вечером.

Они блуждали тут уже десять дней, запасы пищи подошли к концу. Доели, разделив пополам, последний корень.

— Очевидно, что под землей невозможно найти святилище. Мы должны как-то выйти наружу, даже если выход и будет прямо под носом у врагов.

Сеннар был не слишком в этом уверен.

— Я знаю, — добавила Ниал, прочитав на его лице выражение неуверенности. — Это кажется безрассудной затеей. Но мы в акведуке, правда? Вода должна куда-то выливаться. Если нам хоть немного повезет, мы найдем дорогу, которая нас выведет отсюда.

Они продолжали идти, голодные, в удушающей жаре, так долго, что путь представлялся бесконечным. Иногда почва содрогалась, и им казалось, что они оглушены раскатами грома, что земля стонет.

— Это Земля Вулканов, Идо сказал, что их тут больше сотни. Думаю, что этот шум — обычное дело, — комментировал Сеннар очередное сотрясение почвы. — Этим объясняется и жара, это — огонь, который горит под землей.

Ниал рассеянно кивала, не слишком успокоенная объяснением.

Однажды, когда они продвигались на четвереньках по особенно узкому коридору, полуэльфийка увидела нечто, показавшееся ей подозрительным.

— Оставайся здесь, — сказала она Сеннару.

Она не оставила ему времени на протесты и медленно поползла по воде к предмету, который привлек ее внимание. Издали он казался похожим на фагот, но издавал непереносимый запах гниения.

— Неужели… — Сеннар поднес руку ко рту.

В воде лежал труп человека. Он, должно быть, умер несколько дней назад, если судить по запаху и по его состоянию. Человек был раздет, на нем оставалась только какая-то накидка из грубого льна.

Ниал попятилась и схватилась за меч, но место, где они находились, было слишком тесным и не давало особой свободы для движений. Они застыли в тишине, прислушиваясь к возможным звукам, но не услышали ничего, кроме шума воды.

— Это был враг или друг? — спросил Сеннар.

— Не имею ни малейшего представления… С него сняли все оружие.

Они продолжили путь в полной тишине, но знали, что этого недостаточно, чтобы спастись от врага, скрывавшегося во тьме. Тот, кто убил человека в канале, хорошо знал акведук и, может быть, в этот момент наблюдал за ними, ожидая благоприятного момента для нападения.

Труп в канале был не единственным. В тот же день, немного дальше, они нашли и другие тела. Дойдя до входа в другой резервуар, увидели перед собой еще двадцать плавающих тел, медленно двигающихся по воде. Некоторые были без оружия, другие сжимали кинжалы или мечи и были одеты в легкие доспехи. Казалось, что тут произошла битва.

Ниал и Сеннар молча смотрели, потом девушка прервала молчание. Она вдруг вынула меч из ножен и ударила им по скале.

— Кто тут, в темноте? Выходите вперед! Если хотите убить нас, убивайте! — прокричала она изо всех сил. Полуэльфийка потеряла равновесие и упала в воду, ее понес поток.

Сеннар кинулся за ней, ему удалось схватить ее за руку прежде, чем ее затянул водоворот, несущийся в резервуар. Он снова усадил Ниал на мостик, спиной к стене, и строго посмотрел на нее:

— Ты не хочешь угомониться? Крики твои ни к чему не приведут!

Дыхание Ниал успокоилось, она спряталась в объятиях Сеннара.

— Мы не можем идти так дальше…

— Мы просто устали, — сказал маг, — все будет хорошо.

Но Ниал поняла, что это было опасной и ненужной неправдой.

Они дошли до следующей цистерны и остановились отдохнуть на платформе — такой узкой, что на ней с трудом можно было стоять.

— Лучше будет, если сегодня ночью ты как следует выспишься. Я берусь тебя охранять, — предложил Сеннар.

— Как будто это так легко… Спать тут, где будто тысячи глаз следят за нами и ждут нашей ошибки, чтобы напасть… И это не говоря о голоде, жаре и невыносимой темноте, — возразила Ниал.

— Я тоже устал от этого, поверь мне. Однако потеря хладнокровия ни к чему не приведет. Прошу тебя, попробуй хотя бы немного выспаться, — ответил Сеннар.

Его спокойный тон наконец убедил полуэльфийку.

Ниал пристроилась рядом с магом и положила голову ему на плечо. Сеннар остался на страже. Огонь образовывал светящийся нимб длиной в несколько локтей, за этим светящимся кругом все терялось в темноте. Вода вокруг них была черной, как смола. Все чувства мага были обострены. Он пытался вглядываться в эту искусственную ночь, чтобы заметить какие-то признаки присутствия врага, но все казалось спокойным и безмолвным. Ритмичный звук плещущейся воды вскоре стал действовать на нервы; казалось, что он гипнотизирует, а Сеннару нужно было оставаться бодрым и сохранять присутствие духа.

Через какое-то время ему показалось, что шум не был больше столь ритмичным и равномерным: к постоянному низкому звуку текущего потока стали примешиваться другие звуки, как голоса в хоре. В конце концов Сеннар решил, что все это порождено его утомленным сознанием, так как другого объяснения не было. Он попытался отвлечься и думать о другом, чтобы не заснуть. Но ничего не удавалось: звуки не прекращались.

Потом ему показалось, что он слышит голоса; то были не слова, но неразличимые звуки. Какие-то смешки, негромкие злые голоса. Они смеялись над ним, над этим молодым одиноким магом, бодрствующим в ночи, промокшим до мозга костей и испуганным. Голоса стали более различимыми, к ним добавились шум шагов, шарканье по влажному камню. Один, два, три, сто шагов, тысячи людей. Нет, никого не было.

«Это — твое воображение. Успокойся».

Забрезжил слабый свет, Сеннар вытаращил глаза. Он и в самом деле видел это? Теперь снова вокруг была тьма. Он прислонился головой к скале и закрыл глаза. Снова шум шагов. Он открыл глаза и наконец увидел: сильный свет, светящаяся точка во тьме. Маг вскочил на ноги.

— Что случилось? — спросила полусонная Ниал.

— Тут кто-то есть, — выдохнул Сеннар.

Его руки засветились, готовые исторгнуть волшебство.

Ниал встала и стала искать меч, но у нее не было даже времени вынуть его из ножен. Она почувствовала, как какая-то рука хватает ее за запястье и выкручивает его. Перед тем как упасть на землю, она увидела рядом с собой Сеннара, которого схватил какой-то мужчина и приставил ему нож к горлу. Вокруг них засиял свет. Лицо Ниал было прижато к земле, но она смогла увидеть сверкание тысяч факелов.

— Ты посмотри только, у нас тут гости, — произнес голос.

Ниал попыталась вывернуться. Потом получила удар по голове и больше ничего не видела.

Сеннар сопротивлялся активнее. Он произнес первое заклинание, ему удалось вывести из боя одного человека за спиной. Маг бросился бежать, но был окружен и сбит с ног. Сеннар упал на землю, задыхаясь от боли. Голод и усталость отняли у него способность защищаться. Заклинание, которое он бросил, было его лебединой песнью.

24 ГЛАЗ

Когда Идо пришел в себя, его окружала полная темнота. Гном чувствовал себя слабым, казалось, что в голову ему забили гвоздь. Он попытался пошевелиться, но руки были тяжелыми, ему удалось только пошевелить пальцами. Он услышал шорох, как будто кто-то приближался к нему.

— Где я нахожусь? — прошептал он.

— В Даме, в Земле Моря.

Голос был знакомым, но Идо не мог узнать его.

— Кто ты? Я не вижу тебя…

— Я — Соана, — ответил голос.

Идо смутился. Последнее, что он помнил, была битва в Земле Воды. Он не мог понять, каким образом попал в Землю Моря. Соана, видимо, почувствовала его замешательство, потому что снова заговорила:

— Ты был ранен на второй день битвы, с тех пор ты не приходил в сознание. Земля Воды почти вся потеряна, войско укрылось здесь.

— Потеряна?

Соана не ответила.

Удивляться было нечему. Они всегда знали, что эта затея будет безуспешной. Сначала Галла, потом…

— Сколько дней я не приходил в сознание?

— Четыре дня.

У Идо закружилась голова. Наверное, его основательно помяли, с ним не случалось никогда такого — оставаться без сознания четыре дня.

— Что со мной? — Он прервался, так как говорить ему было тяжело.

— Тебя ранили в голову. Поэтому ты не видишь. У тебя на глазах повязка. Однако сейчас говорить тебе совсем не нужно. Лучше отдохни.

Идо хотел ответить, что он достаточно отдохнул, что теперь ему надо во всем разобраться и в любом случае ему не удастся заснуть со всеми теми вопросами, которые вертелись у него в голове. Но, не успев сформулировать эту мысль, он погрузился в сон без сновидений.

Когда Идо проснулся на следующее утро, почувствовал себя намного лучше. Он попытался открыть глаза, но это оказалось необычайно трудно. В конце концов ему удалось поднять веки, и он увидел, что все вокруг залито невероятно ярким светом. Соана была еще тут, рядом с ним.

Волшебница улыбнулась:

— Как ты себя сегодня чувствуешь?

— Я бы сказал — лучше.

Идо попытался подняться и с большим трудом сделал это. Соана тут же подложила ему подушку под спину.

Гном осторожно ощупал свою голову. На ней была широкая повязка, которая закрывала левый глаз. Он хотел потрогать ее, но Соана взяла его руку и отвела ее в сторону.

— Не сейчас.

Идо послушался, однако его мучили тысячи вопросов. В этот день он вспомнил еще какие-то подробности поединка с Деинофоро. Однако ему не удавалось вспомнить, как он завершился.

— Мне нужно о многом расспросить тебя, — начал гном.

У Соаны изменилось выражение лица, потом она снова заулыбалась:

— Спрашивай.

— Для начала: что, черт возьми, со мной случилось?

— Ты был ранен, сражаясь с Деинофоро.

Опять, проклятие…

— Меня унесли с поля боя, — сказал он.

Соана покачала головой:

— Ты отрубил ему правую руку. Он бежал, а ты остался на земле, без сознания, с Везой.

Гном улыбнулся. По крайней мере, он отрубил кусок этого ублюдка. К тому же правую руку… ту, которой тот дрался.

— А мои люди? — спросил он.

Соана стала печальной.

— Идо, это непростая история, и не мне рассказывать ее… Теперь ты устал, когда будешь чувствовать себя лучше, тебе ответят на все вопросы.

— Что с моими людьми? — настаивал Идо. Эти уклончивые ответы начинали беспокоить его. Он еще не знал и о том, какая у него рана.

— Об этом тебе расскажет Неглар, когда зайдет к тебе, — добавила волшебница, потом вышла из комнаты, оставив Идо одного с его сомнениями.

Вечером появился Неглар. Он был очень внимательным, интересовался, как себя чувствует Идо, ел ли он, спрашивал еще о множестве ненужных вещей.

— Я многое хочу у тебя узнать, — отрезал Идо.

Как и Соана, Неглар, услышав этот вопрос, принял такой вид, который не обещал ничего хорошего.

— Не делай такого лица и рассказывай. Мне кажется, я достаточно взрослый. Прежде всего скажи мне о моих людях.

— Ребят из Академии осталось тридцать.

Идо почувствовал, как у него останавливается сердце.

— А ветераны, которые были со мной?

— Их спаслось только пятьдесят.

— Это невероятно…

Неглар вздохнул:

— Ты и не представляешь себе, какая безумная битва там была… Сначала ты занялся Деинофоро, потом был ранен…

— Расскажи мне, — сказал Идо едва слышным голосом.

— Пока вы с Деинофоро сражались, прибыли другие два Всадника Черного Дракона, два одинаковых существа, которые дрались вместе. Тут и началось поражение. Да, ты поразил Деинофоро, его больше не было видно после того, как ты отрубил ему руку, но и ты вышел из боя, твои люди рассеялись. Мы не заключили перемирия. Битва шла всю ночь и продолжалась до следующего дня. — Неглар заколебался перед тем, как продолжить, сделал глубокий вздох. — Маверн погиб от руки одного из тех двоих на рассвете третьего дня, и тут стало ясно, что мы не победим. Он стал командовать твоими людьми, когда ты был ранен. Именно тогда столько твоих ребят погибло. В конце концов не оставалось ничего другого, кроме как отступить… То было даже не отступление, а бегство. Только поддержка войск Земли Моря помешала войску Тиранно дойти до границы. Часть Земли в сторону северо-востока еще свободна, но вся оставшаяся Земля Воды потеряна.

Идо посмотрел на белоснежные простыни. Этого и следовало ожидать. В конце концов, он всегда знал, что так все и кончится, но это его не утешало. Он вспомнил всех погибших за эти три дня, агонизирующего Галлу, грустное лицо Маверна. Потом ему вспомнились лица юношей из Академии, то, как смотрели они на него с обожанием в первый день битвы. Они погибли. Почти все мертвы. Идо попытался прийти в себя.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь мы залечиваем раны. Возможно, мы укрепим войска в еще свободной зоне Земли Воды, используя также людей из Залении, но положение отчаянное. Мы можем только сопротивляться и ждать. Наша последняя надежда — результат путешествия Ниал, но я не знаю, сможем ли мы простоять до ее возвращения.

Идо почувствовал тоску и усталость, как старик, душу которого гнетут долгие годы бедствий. Он поменял тему разговора:

— Никто не хочет сказать мне о моем ранении.

Неглар снова вздохнул.

— Деинофоро ранил тебя в глаз, — сказал он на одном дыхании. — Тебе повезло, лезвие чуть было не рассекло тебе голову пополам. Два дня ты был между жизнью и смертью, Соана буквально вытащила тебя с того света.

Идо вспомнил. Боль, потом — все окрасилось в красный цвет.

— Что значит ранил?

— Это значит, что от твоего левого глаза мало что осталось, когда мы нашли тебя. Нам пришлось удалить его. Теперь у тебя остался только правый глаз.

Тяжелое молчание воцарилось в комнате. Идо не мог ни думать, ни говорить. Он поднес руку к левому глазу и не почувствовал ничего под повязкой. Глаза больше не было.

— Мне очень жаль, — сказал Неглар, опустив голову.

Прошло несколько дней. Соана сидела у изголовья Идо, чтобы гном не мучился, все время лежа в постели. Он ослабел, но быть больным ему никогда не нравилось. Он хотел бы ускорить выздоровление, а волшебница пыталась успокоить его.

— Если ты будешь торопиться, будет только хуже.

— Я хорошо себя чувствую и не нуждаюсь в постельном режиме, как инвалид.

Наконец упрямому гному стало лучше, он поднялся и пошел обследовать лагерь.

Идо обнаружил, что место, где он находился, не было настоящим военным лагерем. Дама была такой же местностью, как и другие, но преобразованной в тыловую службу. Тут постоянно ездили люди и повозки с провиантом, но было очевидно, что война далеко. Неглар тоже уехал, округа была заполнена такими же ранеными, как Идо. Ему казалось, что он находится в лазарете. Он видел вокруг безногих и безруких, раненных в грудь или в голову, все бросали на него сочувствующие взгляды.

— Мне не хватает не руки или ноги. Потеря глаза — ничего не значит, — говорил он себе, отворачиваясь от сострадательных взглядов.

Но в глубине души начинал понимать, что все это было неправдой. Мир, видимый только одним глазом, оказался совершенно иным. Солнце, леса, палатки и раненые — все казалось нереальным. Предметы ускользали из его рук, были слишком близкими или слишком отдаленными, он мог взять их только после нескольких попыток.

Все это пройдет. Пустяки. Главное — привыкнуть.

Мир стал меньше, как будто вдруг сжался вокруг него. Все время находилось что-то, ускользающее из его поля зрения, часто он наталкивался на разные предметы. Хотя он и старался не замечать этого, неуклюжесть раздражала его.

Ему потребовалось какое-то время, чтобы обрести мужество и начать смотреться в зеркало. Идо часто меняли повязку, но гном ни разу не смог увидеть свое новое лицо.

Однажды вечером он решил, что момент наступил.

Он снял повязку осторожно, так как рана болела. Всадник будто бы ощущал еще свой левый глаз, ощущал его, как гвоздь, вошедший в голову. Многие рассказывали: раненые продолжают ощущать ногу уже после ее ампутации. Идо не верил, что такое может быть и с глазами. Можно сказать, заметил то, что уже потерял.

Сняв повязку, Идо взял зеркало, принесенное Соаной. Он увидел красный рубец, пересекавший почти половину лица, черные точки вокруг века, запекшуюся кровь под бровями.

Он не знал, как относиться к этому новому себе. Не знал, что он должен испытывать. Смутные мысли, до сих пор гнездившиеся в подсознании, начали тесниться в мозгу.

«Все будет иначе. Я не смогу владеть мечом, как раньше. Я вижу половину того, что раньше, с другой стороны может подобраться враг. Я никогда уже не буду таким воином, как прежде…» — подумал гном.

Бродя по окрестностям, Идо однажды заметил знакомое лицо — юношу, ковылявшего на костылях. Гном сразу вспомнил его. Это был Кавер, ученик, вышедший на поединок с ним во время последнего этапа отбора. Гном не ошибся в нем, мальчик отлично показал себя в первый день боя.

Идо позвал его, и юноша подошел к нему.

— Учитель! — воскликнул Кавер с улыбкой.

Они нашли уединенное место, чтобы спокойно поговорить, но несколько минут молчали.

— Как тебя ранили? — спросил Идо.

— Это было на второй день, учитель, когда вы сражались с Деинофоро. В войсках какое-то время был беспорядок; и тогда один фаммин ранил меня. — Он грустно улыбнулся.

Идо вспомнил тот день. Он бросился на Деинофоро и забыл обо всем остальном, как будто был один на поле боя. Раньше он часто так себя вел, но сейчас это казалось ему отвратительным. Ему стало стыдно.

— Я позволил себе увлечься… — сознался он, опустив голову.

— Вы были необыкновенны! — возразил юноша. — Мне жаль, что я не мог видеть, как вы отрубили ему руку, мне сказали, что это было невероятно. Вы вывели из строя самого сильного из наших врагов. После ранения он уже не вернулся на поле боя.

Потом юноша попросил Идо рассказать о поединке. Гном согласился и нашел удовольствие в том, что на него смотрели восхищенные глаза. Но он не мог не чувствовать себя неловко. Его люди погибли, а он не был вместе с ними, предоставил их самим себе, чтобы продолжить свой личный поединок. Это — непозволительное поведение.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил наконец Идо.

Кавер пожал плечами:

— Не думаю, что мне хочется снова воевать. Я видел такие вещи, которых никогда не мог вообразить. У меня нет идеала, во имя которого стоит присутствовать при спектаклях такого рода. В любом случае мне сказали, что моя нога никогда не будет такой, как прежде. Думаю, что вернусь домой, но мне нелегко будет жить, как раньше. Я видел, как погибли все мои товарищи.

Да, это была та боль, которую хорошо знал Идо. За сорок лет он видел, как ушли в мир иной почти все его близкие. Теперь оставалась только одна Ниал.

Они попрощались, когда бледное солнце заходило за горизонт. Возвращаясь к себе, Идо ощутил себя ветераном. Что-то изменилось в нем после боя с Деинофоро. Может, история подходила к концу, а может быть, впереди был новый путь.

25 ТОТ, КТО НЕ ПЕРЕСТАВАЛ БОРОТЬСЯ

Ниал пришла в себя. У нее невыносимо болели голова и руки, связанные грязными веревками. Она и Сеннар оказались заперты в дурно пахнущей дыре, связаны и уложены на влажный камень. Вдруг полуэльфийка поняла: что-то не так, как будто в общей симфонии звучала какая-то фальшивая нота. Она повернула голову. Меч. У нее забрали меч.

С тех пор как она получила его в дар от Ливона, она никогда не расставалась с мечом. Теперь чьи-то чужие руки трогали его, может, кто-то из врагов повесил его себе на пояс. Мысль об этом была непереносимой. Это не просто был ее меч, это было все, что осталось ей от Ливона, ее отца.

— Проклятье!

— Ты, по крайней мере, спала, когда пришли враги, — сказал Сеннар. — Я потратил полчаса, убеждая себя, что слышавшиеся мне шаги — плод моего воображения. Если бы я хорошо охранял, нас бы тут сейчас не было.

Покаяния Сеннара было недостаточно, чтобы утешить Ниал. У нее хотя бы не отобрали медальон; она ощущала холод металла на груди, под жилетом.

— Кто держит нас в плену? — спросила она.

— Даже не представляю. Мы до сих пор в акведуке. Не думаю, чтобы люди Тиранно могли иметь лагеря под землей.

Это уже было не важно. Кто бы ни поймал их, они были пленниками. Конец миссии. Ниал пыталась освободиться от веревок, связывавших ее руки и ноги, но безрезультатно. Они были связаны со знанием дела. Ниал устала. Зрение начало затуманиваться от голода, невыносимая жара не давала дышать.

Через несколько часов дверь камеры открылась, показался луч света. Они не могли ничего различить, но слышали голоса.

— Мы поместили их сюда.

— Вижу.

Женский голос показался Сеннару знакомым.

— Он — маг, но плохой, а она, как мне кажется, что-то вроде воина.

— Выведи их наружу, я не хочу залезать в эту дыру.

Две сильных руки схватили Сеннара и выбросили за порог. Потом они сделали то же самое с Ниал.

— Посмотрим, кто тут у нас, — произнес женский голос. Потом замолк. — Невероятно…

Сеннар поднял глаза и попытался различить говорящего.

— Это ты…

И вдруг Айрес кинулась ему на шею:

— Сеннар!

Ниал ничего не понимала, но она разозлилась, увидев, как незнакомая женщина с пылом кидается к Сеннару.

Они долго стояли обнявшись, а потом начали смеяться, до слез. Женщина не переставала смотреть на Сеннара и повторять:

— Невероятно… Это ты, Сеннар!

Глаза Ниал в конце концов привыкли к свету, и ей удалось лучше разглядеть женщину. Она была очень красивой. Длинные черные блестящие, как лакированное дерево, волосы, большие черные проницательные глаза. Айрес была одета в мужскую одежду, но ее женственность била через край. Где она познакомилась с Сеннаром? И почему они были так близки? Ей казалось, что женщина пожирает Сеннара взглядом, а он с наслаждением отвечает ей тем же. Раздражение Ниал росло.

После этих проявлений дружеских чувств Айрес приказала своим людям освободить пленников. Когда она увидела, что Сеннар от усталости валился с ног, спросила, что с ними случилось. Но не дала времени ответить. Сняла с него тунику и заметила на его штанах, на уровне колена, пятно крови.

— С моими людьми справиться нелегко… — сказала она. — Я полечу тебя. — Она посмотрела на Сеннара зорким взглядом, обхватила ладонями его лицо. — У тебя вид человека, который давно не ел.

— Действительно… — кивнул Сеннар.

— Тогда прежде всего надо поесть, — сказала женщина и повела их с собой.

Ниал пыталась оглядеться. Они еще были в акведуке, в одном из самых больших резервуаров. На стенках были сделаны ниши и парапеты, на которых умещалось не меньше тридцати лачуг, населенных разными существами. Некоторые из них были людьми, но большинство составляли гномы. Они с любопытством рассматривали пленников. Ниал спрашивала себя, в каком месте они оказались.

Всю дорогу Сеннар и женщина не переставали вести дружескую беседу. Айрес провела их в самую большую хижину, посадила за стол. Факел отбрасывал колеблющиеся тени на стены и на бочки, стоящие в углу. Айрес отдала приказы двум гномам, которые вскоре вернулись с двумя тарелками вареного риса. Ниал и Сеннар набросились на рис с такой жадностью, что хозяйка только вздыхала и смотрела на это молча.

— Да сколько же вы не ели?

Саннар поднял от тарелки голову, чтобы ответить:

— Приблизительно дней шесть, мы шли по этому распроклятому акведуку.

— Я помню, что ты был крепким, но чтобы настолько… — прокомментировала Айрес.

Когда они наелись, Айрес вынула длинную трубку, зажгла ее и стала курить. Это поразило Ниал. Она никогда не видела курящих женщин.

— Теперь ты — мой, — сказала Айрес властным голосом, который заставил Ниал еще больше занервничать. — Ты — последний, кого я ожидала увидеть тут.

— А я думал, что ты еще в море, — ответил Сеннар.

— Лжец, — насмешливо сказала женщина. — Ты и не вспоминал обо мне с тех пор, как мы расстались.

Она бросила беглый взгляд на Ниал, которая покраснела до корней волос. Айрес улыбнулась:

— Думаю, что ты — Ниал.

Полуэльфийка почувствовала себя задетой за живое. Эта женщина знала о ней, тогда как она не имела ни малейшего понятия о том, кто она такая.

— Ты знаешь меня?

Айрес с любопытством взглянула на нее.

— Сеннар говорил мне о тебе, — ответила она, куря трубку. — Однако я уверена, что он никогда ничего не рассказывал тебе обо мне, — добавила женщина, бросая на нее косой взгляд.

Ниал отметила, что Сеннар покраснел.

— Почему ты так говоришь? — спросил маг.

— Знаю тебя как облупленного, — ответила Айрес. — Так вот, Ниал, я — Айрес. Я была рулевым на корабле, который вез Сеннара к Затонувшему Миру. — Она снова повернулась к Сеннару: — Ну, хватит представляться, скажи мне лучше, как тебе удалось выжить. Когда я видела, как ты плыл на своей лодке, я была уверена, что ты отправляешься на верную смерть.

Сеннар начал рассказывать свою историю со множеством деталей. Ниал достаточно хорошо знала его, чтобы не заметить, что маг искал одобрения в звериных глазах женщины.

— Пробоину в лодке сделал Бенарес, — сказала наконец Айрес.

Сеннар вытаращил глаза:

— Это невозможно.

— Но это так! — воскликнула она, стряхивая пепел. — Он признался мне, когда мы прибыли в Ванерие. Это было концом его пребывания на моем корабле. Я выгнала его.

Сеннар удивился тому спокойствию, с которым говорила Айрес. Он вспомнил страстный поцелуй, который она подарила ему в тот день, когда он покидал корабль до того, как его отдали военным. Вспомнил все то время, которое они провели закрывшись в каюте в начале путешествия.

— Насколько я знаю, — продолжила Айрес, — он до сих пор в Ванерие, где мы его оставили. Он был идиот, — добавила она, но ее голос начинал дрожать. — До того как его взяли в плен, он таким не был, прежде он не предавал товарищей.

— Почему ты больше не плаваешь? — спросил Сеннар.

— Это ты виноват, — ответила она, смотря на него. — Ты разрушил мою жизнь.

Потом женщина встала и взяла с полки на стене бутылку, наполненную фиолетовой жидкостью.

— Ты помнишь это? — спросила она у Сеннара.

Маг улыбнулся:

— Конечно.

Женщина взяла три стакана и наполнила их. Она выпила свой залпом, тогда как Сеннар отпивал маленькими глотками.

Ниал подозрительно посмотрела на жидкость, попробовала и почувствовала, как пьянеет. Это был крепкий напиток… Ничего общего с тем пивом, к которому она привыкла.

Айрес присела, держа в руках стакан.

— Оставив тебя, мы поступили так, как нам посоветовали. Мы объехали кругом чудовище и вернулись на острова, чтобы починить корабль и пополнить припасы. Я часто думала о тебе, — сказала она, насмешливо глядя на Сеннара. — Я была уверена, что ты умер. Думала обо всем, что мы сказали друг другу на островах и на корабле.

Ниал сделала большой глоток фиолетовой жидкости.

— Я начинаю думать, что, может быть, ты был не так уж и не прав, когда говорил о жизни, посвященной чему-то большему, чем поискам приключений, — продолжила Айрес. — Однако мы посоветовались с Мони. Пророчица сказала, что мы можем проплыть мимо других островов, где еще не было бури. Так мы и начали ходить по этим морям. В каком-то смысле то были славные времена: неизвестные земли, новые берега, далекие народы… В течение четырех месяцев мы только и плавали, увидели все, что может увидеть человек. Когда мы уставали бродяжничать, то приплывали к землям за Сааром. И снова начинали жить обычной жизнью, но мне этого было недостаточно. После всех тех мест, где я побывала, приключений, которые я пережила, у меня было впечатление, что мне больше нечего делать. Все казалось банальным. Брать на абордаж корабли, убивать врагов с мечом в руке. Там было много людей, но в конце концов и они мне надоедали. Я все время вспоминала о тебе, о твоей смерти и спрашивала себя: что же такого ужасного произошло на суше, чтобы такой человек, как ты, решил пожертвовать своей жизнью ради людей из Всплывшего Мира?

На море я чувствовала себя как в клетке, поэтому решила сойти на берег. Сначала сделала это из любопытства: хотела увидеть то место, откуда ты пришел, узнать людей, ради которых ты пошел на отчаянный риск. Моему отцу это не понравилось, но он не протестовал. Сначала я отправилась в свободные Земли. Земля Солнца привела меня в ужас: все эти люди, которые только и делали, что пировали, женщины, увешанные украшениями, как божества… Потом я посетила Землю Воды, но была разочарована: люди и нимфы со злобными взглядами, спесивые генералы… Я не понимала, почему ты решил пожертвовать жизнью ради них.

И тогда я решила отправиться на вражескую территорию. Ночью я пересекла границу с Землей Ветра. И тут я начала понимать. Кровь и смерть не пугали меня, ты знаешь. Но тут царила такая жестокость, какой на море я и не знала. Люди, отданные в рабство, эти гнусные звери, фаммины, солдаты, которые с наслаждением убивали, массовые казни… Это было торжество самой настоящей жестокости. И потом… эта мерзкая башня Рока, которая царила надо всем. Она была видна из любого места.

Я долго бродила. Побывала в Земле Скал, наконец, пришла в Землю Вулканов, где невозможно дышать. Тут я впервые познакомилась с народом, томящимся под игом Тиранно. Это были закабаленные люди, чье достоинство растоптали, у них не хватало смелости восстать, они делали все, что им приказывали, даже если речь шла об убийстве друга. Сначала я презирала их, была убеждена, что они заслужили рабство. Однако потом я вспомнила те слова, которые ты сказал мне на островах Ванерие в тот день, когда я разговаривала с Мони: «Почему слабые должны погибнуть?»

Айрес долго смотрела на Сеннара. Смущенный маг опустил глаза. Она снова заговорила:

— Я попыталась всмотреться в этих людей, и то, что я обнаружила, привело меня сюда: я увидела зародыши свободы. Они были вынуждены жить как рабы, они были угнетены телом и духом, однако в глубине души оставались свободными, я чувствовала это. Я всегда думала, что свобода — это главное в жизни. Дать умереть зародышу свободы, которую каждый скрывает в своем сердце, это — преступление. Так я решила остаться тут, познакомилась с другими, кто думал как я, и вместе мы организовали сопротивление Тиранно, чтобы защитить эти ростки свободы, чтобы дать им вырасти.

Мне и не пришлось много делать. Уже существовали группы непокорных, по большей части гномов, а также и людей. Не хватало только структуры, способной объединить их и координировать действия. Когда мне рассказали об акведуке, я поняла, что это и было нашей козырной картой. Мы спрятались тут и начали действовать. Некоторые гномы работали здесь и знали каждый канал, каждый резервуар. Мы выкопали другие галереи, построили шалаши, организовали оборону. Кто-то перемещался в другие места, создавал новые группы. Так мы начали сопротивление. Живем здесь и выходим только тогда, когда надо совершить какой-то набег. Тайком наносим удар и прячемся под землей. Иногда народ помогает нам, иногда предает. Но мы идем вперед. — Айрес замолчала и сделала еще глоток «Сквало». — Смешно, да? Кто бы мог когда-то сказать, что я так кончу? Немногим больше года назад я была на своем корабле с тобой, восхваляла эгоистическую жизнь, а теперь вот здесь, говорю о свободе, возглавляю бедолаг, ввязавшихся в безнадежную борьбу…

Ниал слушала этот долгий рассказ молча и теперь смотрела на Айрес с восхищением. Даже эта женщина, которая была пираткой, которая, как она сама говорила, наслаждалась жизнью, обрела идеал и им руководствуется. Она знает что делает и почему. По сравнению с ней Ниал ощутила себя маленькой и ненужной со своим окровавленным мечом, с тысячью сомнений и неспособностью жить и находить собственный путь.

— В конечном счете ты осталась такой же, — улыбнулся Сеннар. — Когда ты рассказывала мне о своей жизни на море, я знал, что это было в твоем сердце. Я видел это в твоей любви к кораблю, в твоей верности своей команде.

Айрес посмотрела на него испытующим взглядом:

— А вот ты уже не такой, как прежде. Теперь ты кажешься грустным, подавленным, я читаю это в твоих глазах. Ты уже не тот мальчик, которого я знала. С тобой что-то случилось.

Сеннар опустил глаза, и Айрес переменила тему разговора:

— Как вы оказались здесь? Место советника в Макрате потеряно, или я ошибаюсь?

— Я больше не советник, — сказал Сеннар, а потом вскользь сообщил о том, что ради этого путешествия вынужден был оставить Совет.

— Значит, дело должно быть серьезным. Почему вы отправились в путешествие? — спросила Айрес.

Ниал поняла, что наступило время вмешаться:

— Мы не можем тебе сказать.

Айрес обернулась и загадочно посмотрела на полуэльфийку:

— А почему?

— Потому что от нашей миссии зависит множество жизней, а секретность — это оружие.

Женщина посмотрела на Сеннара.

— Это связано с войной и с Тиранно, — коротко добавил маг.

Айрес пожала плечами:

— Если это настолько серьезно, я и сама не хочу ничего знать.

Они продолжили разговор, но Ниал была далека от их рассказов и общих воспоминаний. Сеннар радовался, что встретил эту женщину, смотрел на нее ласково, а Айрес бросала на него свои кошачьи взгляды, будто пытаясь проникнуть в самые сокровенные закоулки его души. Ниал весь вечер сидела грустная и раздосадованная.

Выйдя из шалаша Айрес, Ниал почувствовала необходимость побыть одной, она сошла с площадки и погрузила босые ноги в воду. В резервуаре не было отверстий, ведущих наружу, так как было лучше, чтобы убежище не соприкасалось с верхним миром. Хотя время, проведенное с этой женщиной, казалось бесконечным, Ниал подсчитала, что недавно наступил вечер.

Она недолго находилась тут, медленно шевелила ногами, слушала шум воды и видела только круги, которые описывала ногами. И вдруг почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит.

— Что ты делаешь?

Ниал не обернулась.

— Ничего, отдыхаю.

Сеннар присел рядом с ней.

— А что делал ты?

Он был у Айрес, вот что он делал…

— Я немного поспал, очень устал, — ответил маг.

Ниал продолжила шевелить ногами в воде. Она чувствовала, что Сеннару грустно, и спрашивала себя: почему, если он сейчас нашел эту женщину, которой, как казалось, так дорожил?

— Почему ты не рассказывал мне об Айрес? — спросила она.

Сеннар покраснел и не ответил.

— Она была рулевым… И потом вы были близки, как мне кажется, — настаивала Ниал.

— Не знаю… Я как будто забыл… — пробормотал Сеннар, а потом улегся на земле и стал смотреть на свод резервуара.

Ниал поняла, что ее друг никогда не казался ей таким далеким, будучи столь близким. Она тоже улеглась. Они оба молча смотрели на нависающую над ними скалу.

Они гостили у Айрес четыре дня, разбойница показала им ту общину, которой управляла. Ее приказам подчинялись также жители двух следующих резервуаров. Повстанцы были организованы в маленькие группы, у каждой был свой командир. Члены разных групп не знали друг друга, связь поддерживали только командиры. Таким образом, если кто-то попадал в руки врага, не мог выдать слишком много секретов. Организация была подобна многоголовому зверю. Если какая-то группа прекращала существование, в недрах земли было множество других, которые продолжали свое дело.

Их задачей было создание постоянных неприятностей Тиранно. Множество раз целью были кузницы, раскиданные по всей Земле. Они существовали еще во времена, когда Земля Огня была свободна, и находились рядом с вулканами, сформировавшими облик этой несчастной Земли. Оружие, которое ковалось в кузницах, всегда было из самых лучших и самых прочных. Когда Моли был зверски убит сыном Дола, почти все население оказалось в рабстве и вынуждено было работать в кузницах. В кузницах ковались тысячи мечей, при помощи которых войско Тиранно сеяло смерть на полях битв.

Повстанцы атаковали кузницы, освобождали пленников, убивали стражу, забирали мечи.

— Этого мало, — объяснила Айрес, — но мы доставляем им беспокойство. Мы — повсюду, мы постоянно нападаем, поэтому изготовление оружия замедляется.

Безмятежная жизнь не могла длиться вечно, Ниал первой подумала о выполняемой миссии. Вечером четвертого дня она сказала Сеннару, что собирается отправиться в путь на следующий день. Она внимательно смотрела на своего друга, чтобы уловить хотя бы малейший признак сожаления при мысли об уходе, который был бы подтверждением его чувств к Айрес. Но не обнаружила и следа сожаления.

— Я тоже хотел поговорить об этом с тобой, — ответил Сеннар. — Чем быстрее завершится это проклятое путешествие, тем будет лучше.

Сеннар сам сообщил об уходе Айрес.

— Вы не можете уйти просто так, — спокойно сказала женщина, куря трубку.

— Прошу тебя, — настаивал Сеннар, — не пытайся меня удержать. Это очень важно — отправиться в путь как можно скорее.

Она спокойно посмотрела на него:

— Я и не собираюсь задерживать тебя. Я говорю, что вы не можете уйти отсюда одни. Вы потеряете в пути часа два и в конце концов будете целыми днями блуждать по каналам и станете умирать от голода. Как тогда, когда я вас нашла.

— Действительно, проводник нам бы пригодился, — согласился Сеннар.

— Ты должен сказать мне, куда вы держите путь, — ответила Айрес.

Сеннар вздохнул:

— Не могу.

— Меня не интересует — зачем, — объяснила Айрес, — и меня не интересует, что вы должны сделать. Я хочу только знать — куда, иначе я не могу вас сопровождать.

Сеннар изумленно уставился на нее:

— Ты хочешь сама вести нас?

Айрес сделала глубокую затяжку, потом совершенно спокойно выдохнула дым.

— Я хорошо знаю эти места и с удовольствием сделаю это.

— Не знаю, будут ли твои люди этим довольны… Если ты тут командир, то должна отвечать за них.

— Я никогда не переставала делать то, что мне хочется. — Айрес улыбнулась. — Именно потому, что я — командир, я могу сопровождать старого друга. Кроме того, есть люди, которые могут заменить меня.

— Честно говоря, мы не знаем сами, куда нам идти, — сказал маг. — Мы ищем что-то вроде озера, думаю, с островком посередине.

Айрес положила ноги на стол и откинула голову назад. Казалось, что она изучает воображаемую карту на потолке хижины, чтобы различить нужное место. Потом опустила глаза:

— На этой Земле есть только одно озеро, в нескольких километрах на запад отсюда. Оно называется озеро Жоль. Место не из самых лучших. Несколько веков назад там был огромный вулкан. Последнее извержение оказалось для него роковым. Он буквально взлетел в воздух и на долгие годы ослепил Землю Огня своими выбросами. На его месте образовалось озеро, но жар ада продолжает тлеть под землей. В центре озера — островок, это — маленький вулкан. Он постоянно извергается, а его лава стекает в воду, поднимая вечные облака пара, скрывающего озеро. Воды озера ядовиты и настолько просолены, что на их поверхности мог бы держаться даже кусок свинца.

Сеннар вспомнил те святилища, где они побывали, и подумал, что это адское место пригодно для хранения огненного камня.

— Отлично, думаю, что как раз туда ты и должна нас отвести.

— Как скажешь, — ответила женщина.

Сеннар собирался уже закрыть дверь, когда Айрес остановила его.

— Что с тобой, Сеннар? — спросила она, смотря на него в упор.

Он остановился на пороге, но не обернулся.

— Ничего.

— Не притворяйся идиотом. Мы были вместе только три месяца, но я хорошо изучила тебя. Ты уже не тот юноша, которого я сопровождала. Что-то изменилось в тебе, что-то, заставляющее тебя страдать. Это из-за Ниал? Вы созданы друг для друга, достаточно посмотреть на вас, чтобы это понять.

Сеннар улыбнулся и подошел к Айрес.

— Во время этого путешествия произошли такие вещи, которые никогда не должны были произойти. Я увидел ту действительность, которую только воображал и предпочел бы не знать. Это изменило меня, — сказал он устало. Айрес собиралась заговорить, но он прервал ее: — Я сам перешагнул ту грань, за которую никогда не предполагал перейти. Я вынужден был спрашивать себя, действительно ли существует на этой Земле кто-то достойный быть спасенным. Да, все мы обречены на это гибельное существование.

Выражение лица Айрес переменилось, как будто она вдруг забыла о всей своей осторожности.

— Я обрела свободу, а ты ее утратил.

Сеннар грустно улыбнулся.

Айрес снова сделала глубокую затяжку.

— Если бы не ты, меня, наверное, здесь не было бы. Что бы ты ни сделал, я должна простить тебя. Мучение и сознание вины ни к чему не приведут.

Сеннар благодарно улыбнулся ей и хотел сделать вид, что она убедила его. Но все обстояло не так. Надо было продолжать борьбу, потому что всегда найдется кто-то достойный спасения. И все же он понимал, что воспоминание о поляне и обугленных телах будет сопровождать его всю жизнь.

26 ЦЕННОЕ И НЕОЖИДАННОЕ НАСТАВЛЕНИЕ

В путь они отправились на следующий день. Айрес объяснила, что дорога будет не из легких и к тому же долгой. Путешествие началось с самого худшего, так как им пришлось пройти по длинному и узкому туннелю, где они вынуждены были продвигаться вперед ползком.

— Некоторые каналы — зона риска, они известны Тиранно и его людям. Эти же, более неудобные, намного надежнее, — объяснила Айрес.

Шли быстро, Айрес была опытнейшим проводником и ловко продвигалась по туннелям и галереям. Она знала каждый проход и каждый кратчайший путь как свои пять пальцев, и не только на своей территории, но и по всему акведуку. Даже там, где пересекались до десятка каналов, женщина не колебалась ни мгновения и уверенно шла вперед.

Они ни разу не встретили врагов, но неоднократно вынуждены были отклоняться от маршрута. Айрес вдруг останавливалась и застывала, будто принюхивалась, потом ложилась на землю и слушала звуки в скале.

— Иногда враг посылает вперед кого-то на разведку. Из-за этого нам пришлось разрушить некоторые каналы, — объяснила она как-то Сеннару и Ниал.

Полуэльфийка поняла, что переносить Айрес не так трудно, как она думала. Кроме тех моментов, когда Айрес разговаривала с Сеннаром и бросала на Ниал яростные взгляды, как будто специально, чтобы спровоцировать, она была приятным товарищем в пути. Если за четыре дня пребывания в резервуаре женщина не удостаивала Ниал взглядом, во время путешествия начала обращаться к ней чаще.

Однажды она настояла на том, чтобы сразиться на мечах. Ниал согласилась, потому что сгорала от желания победить Айрес и поставить ее на место раз и навсегда.

Поединок на платформе одного из резервуаров был долгим. Первая из них, кто упадет в воду или будет задета, должна была считаться побежденной. Это была ожесточенная борьба, Ниал сражалась с Айрес изо всех сил, пытаясь воспользоваться каждой уловкой, которой научилась на полях сражений. Однако Айрес оказалась не менее ловкой. Она была полна сил и, главное, не стеснялась вести нечестную игру. Ниал вскоре поняла, что те поединки, к которым она привыкла, выигрывались благодаря неожиданности и обману.

В конце концов, после долгого и ожесточенного поединка, Ниал одержала верх. Она сбросила Айрес в воду, прижав ее к стенке серией жестких нападений. Однако победа не обрадовала ее, как она ожидала. Поединок развлек ее, вызвал восхищение противницей. Теперь она чувствовала себя почти примирившейся с этой женщиной, из-за которой испытывала столько неприятных эмоций.

Решающий шаг, изменивший их отношения, произошел как-то ночью. Ниал была на страже, сидела возле огня. Она была погружена в свои мысли, когда почувствовала, как к ней сзади подошла Айрес, ступая мягко и неслышно, как обычно.

Частенько, смотря, как Айрес идет перед ней, Ниал вспоминала объяснения Элеуси о том, как должна ходить женщина. Тогда Ниал не поняла, что это значит, но, увидев впервые, как покачивает бедрами Айрес, догадалась, как должна двигаться настоящая женщина, и нашла это движение почти гипнотизирующим.

Ниал не шевелилась.

— Твое дежурство закончилось, теперь мой черед, — сказала Айрес, потягиваясь.

— Если хочешь, поспи еще. Я могу некоторое время посидеть, — ответила Ниал.

Этим вечером ей не хотелось спать. Она думала, что, когда закроет глаза, призраки снова вернутся. После смерти Лайо она боялась увидеть и его среди тех существ, которые мучили ее по ночам.

— Поступай как знаешь, — сказала Айрес, пожимая плечами. — Я выспалась, подежурю вместе с тобой.

Она достала трубку из сумки, которую всегда носила с собой, зажгла ее и начала курить. Даже курение, которое Ниал всегда казалось мужским делом, у Айрес выглядело сексуально.

— Я представляла тебя другой, — сообщила Айрес. — По описанию Сеннара, я составила о тебе другое представление.

— И какой же ты меня представляла?

— Гораздо более… решительной. Я думала, что увижу страшную фурию, а обнаружила перед собой испуганную девочку.

Ниал надулась. Это описание разозлило ее: она была воином, а не девчонкой.

— Это не критика, — продолжала Айрес. — Женщина всегда остается женщиной, это хорошо, когда она сохраняет свою женственность. Но я ожидала, что ты — какая-то великанша, очень мускулистая.

Они снова замолчали. Ниал было неловко. Айрес же продолжала курить спокойно и непринужденно.

— Почему ты меня об этом не спросила? — вдруг задала вопрос женщина.

Ниал повернула голову:

— О чем?

— Ты знаешь. О том сомнении, которое тебя гложет.

— У меня нет никаких сомнений, — ответила полуэльфийка, но почувствовала, что краснеет.

Айрес вздохнула:

— Все то время, что мы прожили вместе на корабле, у меня был любовник, человек, о котором я говорила с Сеннаром в тот день, когда мои люди вас нашли. Я была так глупа, что глаз от него не отводила, поэтому у меня не было времени думать о твоем мальчике.

— Что? — пробормотала Ниал, краснея, как помидор.

— О Сеннаре, — спокойно произнесла Айрес, — о твоем мальчике.

— Сеннар мой лучший друг, и больше ничего.

— Твой друг? — скептически повторила Айрес.

— Мой единственный друг, — уточнила Ниал с ноткой нежности в голосе.

— А посмотришь на вас — не скажешь…

— У меня нет времени на такие вещи, я должна думать только о своей миссии, — ответила Ниал, глядя на огонь.

— Я не согласна, — возразила Айрес и сделала глубокую затяжку. — На мужчин время всегда находится.

— Но не у меня, — сказала Ниал. — Это — не только моя миссия. Это — моя жизнь.

— Сеннар сказал мне, что твоя жизнь — в сражениях.

— Может быть, уже нет… — прошептала Ниал. — Должно быть что-то другое, нечто, что формирует все остальное и придает жизни смысл.

— Причина, которая заставляет жить, — кивнула Айрес.

Ниал согласилась.

— Это то, что ты ищешь, — побудительная причина?

— Когда ты говорила о свободе, в первый день, — попыталась объяснить Ниал, — мне понравилось то, что ты сказала. Меня это действительно убедило. И я тоже хотела бы верить во что-то, иметь какую-то твердую основу, на которую можно опереться.

— Не понимаю, — сказала Айрес. — Ты — воин, ты сражаешься против Тиранно. Разве это не причина?

— Нет, — печально ответила Ниал. — Я совершаю это путешествие потому, что должна, но не потому, что хочу этого. Я сражаюсь потому, что не умею ничего другого. Я иду вперед в надежде обрести нечто, но никогда ничего не нахожу. Все те точки опоры, которые я, казалось бы, нашла, оказывались ненадежными и рушились под ногами. Может быть, опереться и не на что, во всяком случае мне.

Она подняла глаза, растерявшись от невольной исповеди, и увидела, что Айрес смущенно смотрит на нее.

— Может быть, ты плохо искала, — сказала женщина.

— А как ты нашла то, во что веришь?

— Я не могу объяснить этого. Однажды истина предстала предо мной с такой силой, что я не смогла не принять ее. Может быть, она уже давно была внутри меня и в какой-то момент засияла. Ты всегда сражалась, если я не ошибаюсь, — продолжила Айрес. — Ты никогда не спрашивала себя, действительно ли смысл твоей жизни в борьбе? А если он в другом? Если смысл жизни рядом, а ты ни разу не замечала этого?

Ниал молчала и смотрела на огонь не отвечая.

— Ты не должна думать, что люди живут только во имя возвышенных идеалов и высокопарных слов. Иногда надо исходить из обычных убеждений, чтобы, отталкиваясь от них, формировать высокие убеждения. Иногда маленькие желания подталкивают к большим свершениям. Ты никогда не задумывалась об этом?

Ниал продолжала молча созерцать огонь.

— А Сеннар? — спросила вдруг Айрес.

Ниал снова покраснела:

— При чем тут Сеннар?

— Ты полагаешь, что можешь доверять ему? Ты веришь ему?

— Конечно, я ему верю! Он — единственный, кому можно полностью доверять.

— Тогда ты не права, что у тебя нет уверенности, потому что она спит рядом с тобой, — заключила Айрес. Потом она взяла трубку и спокойно стала курить.

Им понадобилось тринадцать дней, чтобы достичь цели, озера Жоль. Неожиданно тот канал, по которому они шли, стал подниматься вверх. Через казавшееся очень удаленным отверстие начал проникать слабый свет.

— Тут будет уже сложнее, — сказала Айрес. Она вынула из мешка, который несла с собой, веревку и что-то вроде кирки. — Я пойду вперед и закреплю веревку, вы пойдете за мной. Попытайтесь постепенно привыкнуть к свету, чтобы он вас не ослепил.

Затем она быстро стала влезать на скалу, вода бурным потоком неслась позади.

Когда Сеннар увидел, что женщина лезет быстро, как хорек, он улыбнулся. Это была все та же Айрес, которая взбиралась на деревья и карабкалась по вантам судна, что бы ни творилось на море.

Однако улыбка с лица мага вскоре пропала. Через полчаса Айрес вернулась и сказала, что они могут двигаться за ней. Им надо было держаться за веревку и взбираться, рассчитывая на силу своих рук. Услышав инструкции, Сеннар озабоченно посмотрел на воду внизу.

Для Ниал взобраться было не сложно, тогда как Сеннару — значительно труднее. Его длинные одежды постоянно путались, маг не раз рисковал упасть. Он задавался вопросом, как ему вообще пришло в голову оказаться в подобной ситуации. В конце концов ему удалось взобраться наверх, и меньше чем через час они выбрались на свет.

Когда они оказались на поверхности, им показалось, что они попали в ад. Первое, что они увидели, — дым, плотные тучи и едкий запах серы. Казалось, что дышать нельзя из-за жары и зловония. Потом видимость улучшилась, вдали появилось несколько красных светящихся точек, четко выделявшихся на фоне желтого неба. Когда глаза привыкли к свету, постепенно путешественники поняли, что эти красные точки были жерлами вулканов. Из каждого жерла извергались куски лавы и пепел, к небу поднимались черные клубы дыма.

Растительности вокруг не было, только голые скалы, орошаемые яркими цветными дождями — желтыми и оранжевыми. С земли тоже поднимались зловонные испарения, только белоснежные, как тучки на летнем небе.

— Не вся Земля Огня такая, — сказала Айрес, шедшая впереди. — Это — одна из самых худших зон, как и Мертвые поля. К северу пейзаж улучшается. Можно даже сказать, что в некоторых частях Ассы был лес много лет назад. Однако я люблю эту безутешность. — Она посмотрела вокруг. — Не знаю почему, но я чувствую, что эта дикая земля — моя родина, как было раньше море.

Они стали идти вдоль быстрой реки, которая вывела их сюда. Река выходила из недр земли в том месте, откуда они вышли. Эта река вытекала из озера Жоль, единственная река, которая местами недолго текла по поверхности. Все остальные воды Земли Огня были подземными и выходили наружу только рядом с городами. Акведук Ассы был знаменитым: огромное сооружение, окружавшее столицу и доставлявшее воду жителям.

На самом деле речка была ненамного больше ручья, если только не принимать в расчет ее бурное течение. Она текла между скал, окрашенных в разные оттенки красного и желтого цветов, принимающих причудливые формы, которые постоянно изменялись в результате эрозии. При соприкосновении с горячим камнем вода испарялась и образовывала непроницаемую завесу дыма, которая сначала не давала ничего увидеть.

Путешественникам пришлось долго идти, прежде чем они добрались до озера. Оно тоже было закрыто густым дымным покровом, настолько плотным и белоснежным, что он напоминал снег ранним зимним утром. Жара была удушающей, а воздух пропитался резкими запахами. Фоном этой панорамы был постоянное глухое бормотание вулканов. Казалось, что таким торжественным звуком они отстаивали свои права на это место. Слышался еще шум — булькающий звук, напомнивший Сеннару журчание фонтанчика в том саду, где он попрощался с Ондиной. На самом деле это было медленное кипение озера. Большие пузырьки газа поднимались со дна и лениво лопались на изумрудно-зеленой поверхности, переходившей в темно-синий цвет там, где глубина была больше. Именно тут выходил из воды вулкан, о котором говорила Айрес.

Высота вулкана не превышала пятидесяти локтей, жерло его было маленьким и округлым, из него валила густая лава, медленно опускавшаяся затем в озеро.

— Как я вам уже объясняла, воды озера ядовиты и перенасыщены солью, — сказала Айрес, когда они остановились на берегу.

Женщина подняла с земли камень и бросила его в озеро. С шумом уйдя вглубь, через пару секунд камень медленно поднялся на поверхность и стал плавать на воде.

Сеннар и Ниал какое-то время изумленно смотрели.

— Это и есть то самое место? — спросил наконец маг.

Ниал закрыла глаза, потом снова открыла.

— Да, это оно.

— Хорошо, — сказала Айрес. — Я привела вас туда, куда вы хотели. Теперь меня не интересует, что вы собираетесь делать. Насколько я поняла, лучше, чтобы я и не знала. Я ухожу, буду ждать вас в последнем резервуаре, через который мы проходили.

Сказав это, она повернулась и пошла в том направлении, откуда они пришли, оставив Сеннара и Ниал в нерешительности на берегу.

— Что теперь? — спросил Сеннар.

— Святилище — на вулкане, — спокойно ответила Ниал.

— Отлично! — заметил Сеннар. — Как мы туда попадем?

— При помощи волшебства, — улыбнулась полуэльфийка.

Маг отметил, что ее голос звучал странно и был лишен оттенков.

— Все в порядке?

— Сделай мостик, — продолжила Ниал таким же бесцветным голосом.

Сеннар несколько мгновений смотрел на нее, потом повиновался. Непрочный мостик нарисовался на поверхности воды, и полуэльфийка ступила на него. Сеннар собирался последовать за ней.

— Ты остаешься здесь, — остановила его Ниал.

— Почему? Я заходил с тобой почти во все святилища.

— На этот раз ты не можешь следовать за мной. Меня ждет тот, кому я посвящена.

— Но… — попытался протестовать Сеннар. Ниал уже удалилась, и ее обволокли дымки, поднимающиеся над озером.

Маг сел на берегу и стал ждать не шевелясь. Значит, ее звал Шеврар.

Ниал шла, чувствуя, что подчиняется какому-то приказу, странно знакомому призыву, которому не могла противостоять. Талисман, спрятанный под жилетом, ясно указывал ей местонахождение святилища. Ниал почти чувствовала сверкание камня.

Посередине озера, на острове, она нашла любимого слугу Шеврара.

Ниал быстро оказалась рядом с вулканом. Она обошла остров и поначалу обнаружила повсюду только лаву. Никакого входа, который вел бы внутрь. Затем, всматриваясь, она увидела маленькую платформу, залитую лавой, но все же состоящую из твердой земли. Ниал подошла.

Перед ней, окруженная стеной пламени, находилась дверь, на которой огненными штрихами была сделана надпись: «Фларен». Место, где находился Флар, святилище Шеврара.

Ниал внезапно утратила ощущение безопасности. Она почувствовала, что огонь зовет ее, и ей стало страшно. Что он мог хотеть от нее? Она не знала этого бога, не любила его имя, которое было связано с битвами и разрушением. Она не хотела переступать огненный порог, но должна была сделать это. Она подошла к огненной двери, вошла в нее. На полпути остановилась в нерешительности. Огонь лизал ее тело, но не обжигал. Значит, это место принимало ее.

Ниал вошла. Перед ней был огромный круглый зал со стенами кровавого цвета, невероятно сияющими. Языки пламени тянулись колоннами к потолку, в глубине, на возвышении, на погребальном костре виднелся красный Фларен. Ниал казалось, что жара должна быть непереносимой, однако она ее не ощущала и чувствовала себя тут спокойно, как будто это было место, давно ей предназначенное. Она правильно сделала, не взяв с собой Сеннара, он бы не перенес такой жары и, может быть, не смог бы невредимым перешагнуть через порог.

Ниал пошла вперед, эхо ее шагов наполняло тишину.

— Рассен, Сирен тор Шеврар, — произнес голос.

Человек, облаченный в пламя, встал перед ней на колени.

Однажды с ней уже говорили на этом наречии, но она не поняла его. Теперь она понимала приветствие стража и ответила ему:

— Рассен тор сель, Фларен терпен, — и потом сама восхитилась произнесенными ею словами.

Страж поднял голову и посмотрел на нее, потом улыбнулся. Это был прекраснейший юноша, его глаза блестели, как угли, и даже его волосы были из пламени. Когда он снова заговорил, зазвучал уже язык Всплывшего Мира:

— Наконец-то ты пришла, Посвященная.

27 ФЛАРЕН, ИЛИ СУДЬБА

— Слуга Шеврара ты, правда? — спросила Ниал.

— Я тоже Посвященный, но не так, как ты. Ты всегда остаешься созданием этого мира. Я же — существо, созданное для управления этим местом, — ответил юноша.

Ниал вдруг почувствовала, как рассеивается волшебство, окутавшее ее, когда она ступила в святилище. Инстинктивно она захотела отступить от этого существа.

— Я здесь только из-за камня, а не как Посвященная, — сказала она.

— Ты здесь, Сирен, именно потому, что ты — Посвященная, — ответил юноша, снова улыбаясь.

Ниал вопросительно посмотрела на него.

— Когда твоя мать в отчаянии попросила мое божество, чтобы оно спасло тебя, Шеврар сделал тебя предназначенной, как я уже сказал.

— Я не знаю, кто такой Шеврар, — возразила Ниал. — Рейс рассказывала мне о нем, она сказала мне, что это — бог Войны. Я знаю только одно: поскольку я посвящена ему, я хорошо сражаюсь.

Юноша покачал головой:

— Он — не только бог Войны, Рейс плохо объяснила тебе. Будучи ослеплена своим гневом, Рейс видела в моем боге только разрушение, но он — не только огонь и война. Аэль тоже говорила тебе об этом, ты помнишь? Только другими словами. Тебе сказали, что Шеврар — начало и конец, смерть и жизнь. Такова его сущность, и в этой сущности заключается твоя миссия.

— Я посвящена ради своей миссии? Я думала, что мне нужно сражаться…

— Ты, как и другие, видишь только ненависть. Поэтому мир идет к гибели. На самом деле любое страдание порождает и радость, и у каждого конца есть начало. Когда, много лет назад, Тиранно захватил власть, один мудрец того времени произнес пророчество, которое и обратил на Тиранно, как проклятие. Он был последним из жрецов Шеврара, потому что уже тогда полуэльфы забывали своих богов, богов своих отцов эльфов. Мудрец сказал, что цель, которую преследует Тиранно, никогда не будет достигнута, потому что последний срок еще не пришел, и он — не в природе Шеврара. Поэтому одна Посвященная, полуэльфийка, своей рукой остановит святотатство. Эта Посвященная — ты, Сирен. — Страж замолчал.

— Какова же последняя цель Тиранно? — спустя мгновение спросила Ниал.

Флар покачал головой:

— Тебе еще не время знать об этом. Знай только, что он восстал против богов, в первую очередь против Шеврара, забыв о вечном ходе вещей.

Ниал молча застыла.

— Так что же я должна делать? Почему Шеврар спас только меня одну из всех полуэльфов?

— Для того, чтобы ты наконец пришла сюда и получила из моих рук Фларен, и при помощи его свергла Тиранно.

— Но почему именно я? — опять спросила удивленная Ниал.

Она почувствовала, как тень судьбы распростерлась над ней, тень смерти и мести, от которой она долго пыталась бежать.

— Потому что твоя мать молила за тебя.

— Значит, моя жизнь — вся здесь? Это — тот ответ, который я искала?

Юноша встал и посмотрел ей в глаза. Его взгляд был бесконечно мудрым и снисходительным.

— Когда ты была спасена кровью своей матери и своего отца, боги, и в первую очередь Шеврар, хотели дать твоим существованием надежду этому больному миру. Твоя миссия — надежда на новую эру, надежда на мир.

— В конце концов, все это так, как сказала мне Рейс в своем шалаше год назад: я — оружие. И с помощью этого оружия боги, которым никто больше не поклоняется, одержат победу над Тиранно, — с горечью сказала Ниал, опустив глаза.

— Месть будет — только если ты этого захочешь. Боги не владеют сердцами людей, напротив, судьба полностью распоряжается ими. Ты — единственная, Сирен, кто может вернуть свет этому миру, но окончательное решение зависит от тебя. Когда ты окажешься перед Тиранно, никто не может сказать, что ты сделаешь. Твоя судьба — не тюрьма, а только дорожка, которая тебе указана.

— Но то, что я — последняя, лишает меня возможности выбора, — возразила Ниал.

Флар улыбнулся:

— Тоолан хорошо поняла тебя: ты не чувствуешь своей миссии, ты не хочешь делать то, что делаешь.

— Я должна это сделать, ты сам сказал. Я — Сирен, Посвященная божеству.

— Отчасти это — правда, но ты сама должна пойти в Совет и взять на себя такой груз, — произнес юноша, продолжая улыбаться. — Смысл твоего существования не исчерпывается твоей судьбой, и не надо думать, что мое божество не хочет, чтобы ты была счастлива. То, что делаешь ты — верно, так как ты — Посвященная, но о цели твоего поступка ни я, ни мое божество не можем тебе сказать. Эта цель — в тебе и в том, что окружает тебя, это и есть суть твоих поисков.

Ниал пала духом. Значит, ее странствия не кончились, ее поиски не пришли к концу. Значит, того разъяснения, которое сделал Флар, должно быть достаточно? Страж сказал, что много лет назад было написано, что она совершит это путешествие, что она возьмет камни и наконец нанесет поражение Тиранно. Таков был ответ. Однако она всегда знала это, чувствовала сердцем, следовательно, это не могло быть тем, что она искала.

— Подумай, — сказал Флар. — То, что решили другие за тебя, не может быть целью твоих действий. Твоя миссия была предначертана еще до твоего рождения, до того, как твои отец и мать родились на свет. Поэтому смысл твоей жизни не заключается в этом путешествии.

Ниал вздохнула.

— Так написано, что я должна победить Тиранно? — спросила она.

Теперь страж засмеялся, его блистательная красота стала еще заметнее.

— Сирен, сердце и мозг созданий этого мира настолько глубоки, что даже мой бог не может увидеть их до конца. Я не знаю, что произойдет в тот день, когда ты станешь перед Тиранно. Я знаю только то, что сказал.

Он помолчал мгновение, затем обернулся к погребальному костру и позвал Фларен. Камень поплыл по воздуху в его руку, блестя кроваво-красным огнем.

— Этот камень давно уже был предназначен тебе. Другие, еще до тебя, прикасались к нему пальцами, другие Посвященные. Теперь он — твой, как и жизнь людей на этой земле.

Ниал была недовольна, ей не удавалось до конца понять значение слов юноши.

— Возьми его, — ободрил он Ниал.

Ниал протянула руку и взяла камень. Он был красным, как кровь, тысячи огоньков блистали внутри его. Ей казалось, что в ее руках сама сущность огня. Она достала медальон из-под жилета, он тоже блестел.

Она собиралась совершить заклинание, когда Флар опустился перед ней на колени.

— Мы увидимся в день последней битвы, — сказал он.

Ниал произнесла слова заклинания, как и раньше, ей показалось, что все святилище втянулось в медальон. Внезапно место, где она находилась, стало мрачным и темным, а жара сделалась невыносимой. Полуэльфийка поняла, что она не может слишком долго оставаться здесь, воздух был пропитан ядовитыми испарениями. Девушка побежала.

Мост оставался на месте, но был еще более хрупким. Ниал ступила на него и быстро пошла. Как только она встала на платформу, лава покрыла вход во Фларен, запечатав дверь и огненные надписи.

— Ну что? — Сеннар вскочил на ноги, явно приободрившись, когда увидел неясные очертания Ниал сквозь туман озера. Он устал, его силы ушли на волшебство.

Ниал остановилась перед ним, показала ему медальон. Он блестел в этой тьме, камни, казалось, жили своей собственной жизнью.

Сеннар с облегчением вздохнул.

— Кого ты там нашла? — спросил он.

— Слугу того божества, которому я посвящена, — ответила она.

Пока они шли назад, Ниал рассказала Сеннару о своем разговоре со стражем и о пророчестве.

Они нашли Айрес, которая ничего не хотела знать о произошедшем. Она ограничилась вопросом:

— Все получилось?

Ниал кивнула. Затем Айрес встала, и они пустились в обратный путь.

Когда они снова дошли до подземных лабиринтов, в Земле Огня уже наступил вечер: тьма, испещренная тысячами огоньков извергающихся вулканов.

Путешествие к границам Земли было более сложным. Айрес недостаточно хорошо знала тот район, в который они входили, и иногда затруднялась с выбором пути. В одном месте они даже рисковали заблудиться. Блуждали почти целый день. Айрес шла рядом и постоянно оглядывалась, пытаясь ориентироваться. Им удалось выбраться только потому, что они дошли до резервуара, в котором встретили повстанцев. Тут, через три недели путешествия, они смогли отдохнуть.

Резервуар был меньше того, которым командовала Айрес, но не лишен некоторых удобств. Главой коммуны был Лефе, остроумный и живой гном, он напомнил Ниал ее учителя. Гном никогда не встречал Айрес лично, однако слышал о ней.

— Кто же не знает Айрес — женщину, пришедшую с моря, которая снова подарила нам жизнь и надежду! — воскликнул он, как только Айрес назвала себя.

Этой ночью они спали в просторной комнате, на трех удобных постелях. Даже Ниал удалось спокойно заснуть, и ни один из ее кошмаров не мучил ее во сне.

На следующее утро, когда Ниал и Сеннар проснулись, Айрес уже не было в комнате. Она вернулась немного позже, принесла хлеб и молоко на завтрак.

— Я не могу вам помочь, — откровенно сказала Айрес, — я не знаю эту зону акведука, я уже чуть было не погубила вас.

Наступило молчание.

— Но я не оставлю вас одних, — продолжила она. — Один из людей Лефе предложил сопровождать вас до выхода из каналов. Однако они кончаются до границы, и вам придется пройти пешком Мертвые поля.

Прощание было грустным. Даже для Ниал, которая начала испытывать симпатию к Айрес, хотя и переносила с трудом томные взгляды, которые та периодически бросала на Сеннара.

Полуэльфийка обратилась к Айрес:

— Я не могу рассказать тебе о нашей миссии, но я хочу попросить тебя об одной услуге.

Айрес внимательно посмотрела своими черными как ночь глазами в глаза Ниал.

— Я хочу, чтобы ты собрала войско.

Айрес перестала жевать и недоверчиво посмотрела на девушку.

— Войско — это вы, если я не ошибаюсь. Теперь у вас есть подкрепление в Затонувшем Мире.

— Послушай меня. — Ниал подошла к ней и заговорила вполголоса. — Вскоре, может быть, через месяц или два, максимум через три, я надеюсь, мы атакуем Тиранно.

Теперь Айрес начала смеяться, но смех застрял у нее в горле, как только она увидела серьезные лица Ниал и Сеннара.

— Это безумие, — сказала она, не особо подбирая слова. — Ты не можешь говорить об этом всерьез. Мы воюем уже сорок лет, и все это время только и делаем, что теряем территорию. Нас меньше и по числу, и по силам. У них — фаммины, не говоря уже о призраках умерших… Атаковать — значит пойти на самоубийство.

Ниал оглянулась. Ей казалось, что вокруг нет любопытных глаз или ушей, но осторожность никогда не помешает.

— Я не могу сказать тебе ни о причине нашего путешествия, ни о том, к чему оно приведет, но в тот день, когда оно кончится, если нам это удастся, мы совершим окончательное нападение на Тиранно, и я клянусь тебе, что это не будет самоубийством. Ты должна поверить мне.

Айрес вздохнула:

— Скажи мне, чего ты хочешь.

Ниал успокоилась:

— За эти два-три месяца ты должна подготовить воинов, которые в состоянии драться, как настоящее войско. Грабьте кузницы, скупайте мечи, доспехи, шлемы, щиты, любое оружие, какое найдете. Готовьтесь к войне, собирайте людей. Если возможно, расширяйте ваше повстанческое движение.

Айрес покачала головой:

— Я это уже пробовала, и другие, до меня, делали то же самое. Люди устали и впали в уныние, сопротивление в других местах уже почти невозможно.

— Попытайся снова, — вмешался Сеннар. — Было бы хорошо, чтобы на каждой Земле у вас был отряд, готовый к битве.

Айрес сомневалась:

— Сколько людей нужно?

— Вы должны сражаться против всех людей и гномов, которые будут находиться в рядах Тиранно, там не будет ни фамминов, ни призраков, — ответила Ниал.

Теперь Айрес заинтересовалась:

— Что это значит?

Ниал покачала головой:

— Не думай об этом, собери достаточно людей для такой битвы. В нужный момент, когда наступит время, мы предупредим тебя.

Айрес обратилась к Сеннару:

— Вы это сделаете при помощи твоей дьявольской магии?

Маг только улыбнулся.

— Мы будем атаковать на всех фронтах, — продолжила Ниал. — Это должен быть ошеломляющий удар, потому что в нашем распоряжении будет только один день. То, о чем я рассказала тебе, должно остаться в тайне. Прошу тебя провести операцию как можно более незаметно, чтобы ни один враг не мог узнать. Держи в тайне сведения об атаке, обучай своих людей, но не говори им ничего о том, что произойдет.

— Двух месяцев мало, я не могу все делать одна. Кто-то должен будет знать об этом.

— Только в том случае и тогда, когда возникнет острая необходимость, — вмешался Сеннар. — Секретность — ключ нашей миссии. Теперь, когда ты знаешь то, что мы сказали тебе, хотя это и немного, наши жизни в твоих руках, а вместе с ними и будущее всего Всплывшего Мира.

Айрес, казалось, не испугалась этих слов. Понимающая улыбка озарила ее лицо.

— Хорошо, — произнесла она. — Ты знаешь, Сеннар, что поединки мне всегда нравились. Я сделаю все возможное. Когда вы позовете меня, будьте уверены, я приду.

28 БЕЗЛЮДНЫЕ РАВНИНЫ

Ниал и Сеннар ушли после обеда. Их проводником был тощий веснушчатый парнишка с рыжими волосами, один из тех немногочисленных людей, которые боролись в повстанческих отрядах. Продолжение пути по акведуку оказалось невыносимым и монотонным. Все каналы были одинаковыми, тьма все больше сгущалась, жара и влажность казались непереносимыми. Проводник был молчаливым и ловким, как хорек. Не один раз они видели, как он карабкался и исчезал в каком-нибудь проходе. Они не успевали за шустрым мальчишкой и окликали его. Они мало говорили, потому что в присутствии этого веснушчатого паренька чувствовали себя неловко. Почти весь путь прошел в молчании, каждый был погружен в свои мысли.

— Мы пришли, — неожиданно сообщил паренек, прерывая длительное молчание. Он показал на далекий лучик света. — Тут кончается акведук. Дальше — Хора, Южное жерло. Идите все время на запад и дойдете до границы, — добавил он.

Затем, как всегда осторожно, тихонько ушел, не дав им даже времени поблагодарить его или спросить о дальнейшей дороге.

Так Ниал и Сеннар снова остались одни.

Они с трудом вышли к свету и оказались у подножия огромного вулкана, гул которого разносился в радиусе полутора километров. Вулкан был совершенно не похож на тот, который они видели у озера Жоль. Здесь перед ними была огромная по высоте гора, черная от лавы и сажи, величественная, как могучий бог. При виде ее казалось — перед тобой лежащее божество. Один не слишком обрывистый отрог тянулся на юг, все остальные склоны были очень крутыми. Жерло светилось кроваво-красным цветом, брызги лавы поднимались к небу.

Всмотревшись, Ниал и Сеннар смогли увидеть на севере вторую гору, которая тоже казалась на расстоянии еще больше, чем та, у которой они находились. Другой вулкан, вероятно, был самым большим в этой стране.

— Айрес сказала мне, что Асса, столица, лежит у подножия огромного вулкана, который виден из любой точки этой Земли. Он называется Тал. Наверное, это он и есть, — объяснил Сеннар.

Ниал посмотрела на далекую точку и снова вспомнила своего учителя. Асса была местом, где он долго жил. В этот город он страстно стремился в годы изгнания в Земле Скал, в него вернулся, чтобы убить короля-захватчика и стать убийцей. Кто знает, что сталось с Идо, в каких боях он участвовал вместе с Везой. Ниал молилась, чтобы с ним все было хорошо и чтобы она могла увидеть его снова живым и здоровым, когда ступит на свободные Земли.

Им понадобился целый день — обойти Хору, потом они двинулись по дороге, ведущей на запад, как им было указано. Путники направлялись к тому месту, которое было не слишком надежным, по крайней мере, если судить по тому имени, которое оно носило: Мертвые поля. Трудно представить себе местность более гиблую, чем та, через которую они проходили. Здесь не было ни травинки, воздух был пропитан тысячью отвратительных запахов, солнце постоянно закрывал покров густых темных туч. Однако кое-что было и обнадеживающим в этой панораме, делало ее менее печальной, что-то, что они видели в Земле Дней. То опустошение, которое открывалось перед ними, по крайней мере, не было результатом разрушительного безумия Тиранно. Эта территория была нетронутой, дикой: земля здесь всегда была мертвой, а воздух зараженным, в этом-то и заключалась ее красота. То было царство природы в ее первозданном виде, место, где духи природы были чисты и могущественны и даже Тиранно не удалось их покорить.

— При виде этого места думаешь, что люди, гномы и все существа, населяющие этот мир, на самом деле — только непрошеные гости, — сказал Сеннар, с трудом продвигаясь вперед.

Ниал согласилась с ним. Перед лицом абсолютной мощи, которую являла природа, все их войны и льющаяся кровь казались ничтожными. Ей казалось: она поняла, что хотел сказать Флар, когда говорил о бесконечном течении времени. Все было кругом предназначенным никогда на замыкаться, и о Тиранно здесь даже не слыхали. Жизнь людей догорала в долгой агонии, чтобы затем забыться. В конце всех времен в этом месте останутся только огонь, горные скалы, вода рек, океанские волны, ветер, метущий по земле.

Через четыре дня они добрались до Мертвых полей и сразу же поняли, что такое наименование не зря было дано этой огромной равнине, простиравшейся в невидимую взглядом даль, плоскую и желтую. Равнину покрывали точками мириады дымящихся кратеров. Некоторые извергали клубы дыма, другие выпускали медленные потоки лавы, и она растекалась по земле, рисуя странные геометрические фигуры. Здесь не было ничего живого, только мощь земли.

Пересечь Мертвые поля оказалось много труднее, чем они ожидали. Землю пересекали широкие трещины, вытекавшая из них лава преграждала путь. Кроме того, часто встречались большие расщелины, приходилось обходить вулканы и водные потоки. Было жарко, воздух трудно было вдыхать. Путники шли по дороге до безнадежности медленно, обливаясь потом, легкие горели от жары. Их утешала только мысль, что, может быть, они не встретят на своем пути врагов. Зачем Тиранно следить за таким местом, куда не отважились бы залететь даже мухи?

— Может быть, следовало предупредить Идо, что мы скоро придем, — сказала как-то вечером Ниал.

Они лежали на земле и разглядывали кусочек звездного неба через просвет в тучах.

— Недостает лишь двух камней.

— Не знаю, наше путешествие еще не окончено… — ответил Сеннар. Ему казалось дурной приметой говорить об окончании миссии.

— Наступление будет не легко подготовить, нам надо сообщить об этом до нашего возвращения, чтобы все было организовано как следует, — настаивала Ниал.

Сеннар продолжал смотреть в небо.

— Может случиться что-нибудь, что нас задержит, — сомневался Сеннар. — Мы можем не вернуться вовсе…

Ниал улыбнулась и поднялась, чтобы посмотреть на него.

— Ты боишься, что приносишь несчастье?

Сеннар ответил ей улыбкой:

— Может быть.

Он тревожился с тех пор, как расстался с Айрес. Он испытал странное чувство, прощаясь с ней, как будто это прощание могло быть последним, и с тех пор ему казалось, что он окружен ореолом смерти. Он покачал головой, чтобы отогнать эти мысли, и повернулся к Ниал.

— Постараемся пройти все это до конца, — сказал он, — и победить Тиранно. Ты никогда не задавалась вопросом, что мы будем делать после?

Ниал снова легла и стала смотреть в небо.

— Я не знаю, — ответила она. — Правда в том, что я устала сражаться. Может быть, если все закончится, я на какое-то время отложу меч в сторону.

На этот раз Сеннар встал и с удивлением посмотрел на Ниал:

— Я не верю… С тех пор как я знаю тебя, ты хотела только сражаться, а теперь хочешь остановиться?

— Я говорила с Айрес как-то вечером, — ответила девушка. — Айрес рассказала мне о том, что заставило меня задуматься. Я уже долго искала себя в сражениях. Может быть, наступило время найти что-то другое, в покое и одиночестве… не знаю… По крайней мере, сейчас я знаю, что достаточно навидалась крови.

Сеннар попытался скрыть свое разочарование:

— В одиночестве… Почему ты не можешь найти это со мной, Ниал? Почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе?

— А ты? — спросила полуэльфийка.

— Я и сам ничего не знаю, кроме того, что останусь магом, — сказал Сеннар. — Во-первых, если так захотят, то я вернусь в Совет. Там всегда есть работа, во время войны и без нее. Буду заниматься тем же, чем всегда, я порадуюсь миру, увижу, что это такое. Должно быть, это прекрасно, — завершил он тоном более грустным, чем ему хотелось. Потом снова лег и стал разглядывать те немногие звезды, что сияли в небе над ними.

На третий день пути они дошли до центра Мертвых полей. Они устали идти по пустынному месту, где не росло ни травинки. Хотелось встретить хоть что-то живое. Их молитвы были услышаны, но не так, как им хотелось бы.

Внезапно, пока они устало брели под завесой туч, им послышались голоса. До сих пор единственным звуком, который они слышали, был рокот воды, выходившей из земли, или шум потоков лавы и клубов дыма, извергавшихся на поверхность.

Они спрятались за странной заостренной скалой и стали ждать затаив дыхание. Через несколько бесконечных минут увидели двух приближающихся гномов, одетых в военные доспехи, гербы на которых не оставляли сомнений в том, к чьему войску они относились. Ниал и Сеннар прижались к земле за скалой, почти перестали дышать, чтобы их не услышали. Что делают враги в таком месте, забытом богами?

— Мне так кажется, что они мертвы.

— Я тоже так думаю.

— Тогда какой смысл в этих поисках?

— Слушай, не следует задавать столько вопросов. Ты отлично знаешь, что приказ есть приказ. Как мне кажется, этот исходит с самого верха.

— От него?..

— Думаю, да.

— Эти пришельцы действительно должны быть очень опасными, если он сам обеспокоился…

Сеннар почувствовал, как сердце уходит в пятки, и молил, чтобы оно перестало биться так сильно. Ему казалось, что сердце бьемся настолько громко, что гномы могут услышать.

— Наши шпионы донесли, что исчез один из советников Макрата. Кажется, это тот самый, о котором столько говорили. Тот, что отправился в мир под морем.

— Мне рассказывали, что Тиранно не ждал такого от этого паренька.

— Я слышал то же самое. Вот потому-то и предполагают, что один из беглецов — как раз он.

За ним охотились. Сеннар попытался повторить себе, что все в порядке. Самое главное, что они не знают про Ниал. Он нашел руку полуэльфийки и обнаружил, что она лежит на рукояти меча. Он сжал руку Ниал.

— Мертвецы, найденные в лесу, были испепелены магией. Как ты думаешь, кто мог убить семерых фамминов и человека, если не советник?

— Пусть так, но почему вот уже месяц нам не удается его найти?

— Разыскивавшие его люди из отряда сказали, что они исчезли прямо у них на глазах, посреди леса. Должно быть, он опасный тип, этот маг.

Гномы остановились совсем недалеко от Сеннара и Ниал.

— А кто был с ним?

Сеннар молился, чтобы они не увидели Ниал.

— Странный тип, какой-то воин. Он уложил четверых фамминов.

— Ты хоть представляешь, кто это может быть?

— Ни в малейшей степени. Ты не думаешь, что пора возвращаться? Солнце заходит, а лагерь далеко.

— Ну да, в конце концов, мы свой долг выполнили.

Они повернулись и пошли назад.

Ниал расслабилась, положила голову на землю. Сеннар остался напряженным, как струна.

— Они знают о нас, — сказала Ниал, смотря на него.

— Но не знают о тебе.

Ниал выругалась:

— Мы — болваны. Мы строили иллюзии, что нас перестали искать… И что теперь? Нам надо еще пересечь Землю Скал и Землю Ветра.

— Единственное разумное, что мы можем сделать, это оставаться спокойными. Очевидно, здесь находится вражеский лагерь. Будем передвигаться по ночам, сейчас и потом. Попытаемся маскироваться. Нам надо выйти отсюда как можно быстрее.

В этот день они не останавливались и продолжали идти всю ночь. Вражеский лагерь был недалеко. Вероятно, лагерь был не один, так как от него вело несколько дорог. Но почему враги остановились на такой пустынной территории, оставалось загадкой.

Когда солнце начало всходить и осветило восток, они стали искать место, где можно было спрятаться и отдохнуть, но долго блуждали не находя. Только когда солнце поднялось высоко, им удалось найти в земле нору, которая могла служить убежищем.

Шли много дней. Сеннар наложил на Ниал то же заклятие, которое изменило ее облик в Земле Дней.

— Сейчас особенно важно, чтобы никто не знал, что ты — полуэльфийка, — сказал Сеннар.

Чем дальше они продвигались, тем больше врагов встречалось им на пути. Мертвые поля кишели лагерями и разного рода сооружениями: крепостными башнями, высившимися посреди равнины, городами, очень похожими на те, которые они видели в Земле Дней, крепостями. Особенно много было странных, огороженных лагерей, окруженных высокими стенами из черного кристалла, сквозь которые никто не мог проникнуть. Проходя мимо и стараясь держаться как можно дальше, Сеннар и Ниал много раз слышали разносящийся повсюду рев и чувствовали, как под их ногами дрожала земля, как будто бы сотрясаемая тяжелыми шагами.

— Мне кажется, я слышу знакомые звуки, — однажды сказала Ниал. — Это могут быть драконы.

Однажды ночью они услышали, как из-за одной крепостной стены раздаются возбужденные голоса и дикие завывания. Они увидели огромное животное, появившееся во тьме ночи, оно величественно поднималось над ограждением. Чудовище изрыгнуло в небо огонь, развернуло свои широкие прозрачные крылья в удушливо-плотном воздухе. Черный дракон. Вот чем объяснялось наличие всех этих лагерей: это было место, где создавались черные драконы.

— Здесь находится множество магов, я отчетливо их ощущаю, — сказал Сеннар и содрогнулся, потому что, если он мог определить наличие магов, значит, и они могли ощутить его присутствие.

С этого момента их путешествие превратилось в настоящее бегство. Они постоянно ощущали дыхание врага за спиной и не находили больше покоя ни днем ни ночью.

Однажды вечером, когда они осторожно передвигались по равнине, освещенной только красным светом текущей лавы, Ниал услышала какой-то шум. Она резко остановилась, поднесла руку к рукояти меча. Сеннар тоже остановился, прислушиваясь. Воздух был полон звуков, это был гул вулканов, но Ниал услышала кое-что еще. Это был звон металла… Она закрыла глаза, и ей показалось, что она различает ритмичный гул земли под ногами. Вероятно, шаги. Или нет. Тем не менее это был тревожный сигнал.

Ниал обнажила меч.

— Мне кажется, кто-то приближается, — сказала она.

Сеннар огляделся:

— Здесь нет убежища.

— Нам остается только прибегнуть к магии, — вздохнула Ниал.

— Лучше было бы избежать этого. Как раз сейчас мы можем находиться в поле зрения врагов.

— У нас нет иного выбора, — отрезала Ниал.

Сеннар сосредоточился и произнес заклинание. Сразу же Ниал приняла обличье фаммина, а Сеннар — простого солдата. Полуэльфийка вложила меч в ножны. Ее чувства не подвели ее: шаги были все яснее. Ниал различала рядом металлический шум доспехов, в которые были облачены враги.

Они снова пустились в путь, замирая от страха. Шаги приближались. При свете текущей лавы стали различимы фигуры, их было четыре. Трое пригнулись к земле и могли быть только фамминами. Ниал вздрогнула. Они нюхали землю. Врашта часто делал так, когда был с ними и ходил на охоту.

Четвертый из спутников был гномом, может быть, не простым солдатом, по крайней мере, если судить по тщательно сшитой одежде и плащу.

Гном замедлил шаг, как только их увидел. Когда они поравнялись, Ниал заметила, что у него изумленное выражение лица. Сеннар накинул капюшон на лицо.

— Давайте познакомимся, — потребовал гном.

Холодный пот потек по спине Ниал. Она молилась, чтобы ее друг смог снова придумать какое-нибудь объяснение.

— Мы идем из лагеря, отправлены на разведку, чтобы найти двух беглецов, — сказал Сеннар.

Ниал заметила, что его голос дрожал. В это время один из фамминов поднялся и начал втягивать воздух, бросая на мага свирепый взгляд.

— Сегодня вечером патрульный я, и, насколько мне известно, других вперед на разведку не высылали, — сказал гном.

— Это решение было принято в последнюю минуту, поэтому вы и не знаете, — ответил Сеннар.

Фаммин начал скалиться, другие подняли топоры.

— Как вас зовут? — спросил гном. Его рука уже лежала на рукояти меча.

Тогда Ниал схватила Сеннара и потащила его бегом вперед. Фаммины побежали следом.

— Какого дьявола?.. — выкрикнул Сеннар, когда они бежали по равнине.

— Он тебе не поверил, оставалось только бежать, — ответила Ниал.

Преследователи приближались. Тяжелое дыхание и гортанные крики становились все ближе.

— Нет смысла бежать! — крикнул Сеннар. — Они знают, кто мы, они догоняют!

Ниал продолжала бежать, сжимая его руку.

— Нам надо драться! — сказал маг.

— Ты не хочешь этого делать, я знаю, что это для тебя значит.

Сеннар отпустил руку Ниал и остановился на равнине, повернувшись к врагам.

Ниал не оставалось ничего другого, как тоже остановиться и приготовиться к бою. Она схватилась с гномом, а Сеннар — с фамминами. Снова, как уже произошло на поляне, он произнес заклинание. Какое-то время ему казалось, что он может забыть о войне, но смерть следовала за ними… Смотря на лежащие на земле тела врагов, они чувствовали, что ничего не изменилось. Они снова были одни и в отчаянии.

На следующий день Сеннар и Ниал пересекли границу и навсегда покинули Землю Огня. Казалось, что прошел век с того вечера, когда они говорили о конце миссии. Недоставало еще двух камней, но за ними следили, а бой на равнине мог привлечь к ним внимание новых врагов.

— Мы больше не будем сражаться, — сказала Ниал по дороге. — Если мы будем продолжать передвигаться по ночам, никто нас не найдет. Будем осторожнее.

Сеннар молчал. Когда он решился прервать молчание, сделал это неожиданным образом. Он засмеялся.

— Не беспокойся обо мне, — ответил он. — Я перестал быть ребенком и расстраиваться из-за каждой капли крови, пролитой на моих глазах. Не бойся, я буду драться. Каждый раз, когда это будет необходимо.

Ниал ничего не ответила, надеясь, что молчание может сказать больше, чем множество слов.

29 КРИК ЯРОСТИ

Вскоре Идо надоело оставаться в Даме. Лето наступило поздно, гном представлял, что вскоре состоится новое собрание, на котором будут обсуждаться планы относительно Тиранно. Он чувствовал, что пора возвращаться к военной жизни.

Всадник был поражен тем, что почти никто из войска не остался в живых. Его отпуск не мог длиться вечно, он ждал, что с минуты на минуту ему поступят какие-то приказы. Но дни шли, а никаких новостей не приходило.

Однажды солнечным утром, когда он чувствовал себя лучше, чем обычно, гном решил уехать в Макрат. Он знал, что все высшее руководство там, включая Соану.

Гном облачился в военную форму, попросил оруженосца, чтобы тот нашел его оружие. Тут его ждал жестокий сюрприз. Среди доспехов и оружия кое-чего недоставало.

— Где мой меч? — раздраженно спросил Идо.

— Деинофоро расколол его, — испуганно ответил юноша.

У Идо в горле встал комок. Этот поединок уничтожил все точки опоры его существования. Меч был его жизнью, он не мог сражаться без него.

— Но я принес вам другой, — тут же добавил оруженосец, указывая на оружие, стоявшее у стены. На рукояти были царапины, он, должно быть, принадлежал простому солдату, павшему на поле боя.

— А где то, что осталось от моего меча? — спросил Идо несколько более громким голосом.

Юноша вздохнул:

— Волшебница отдала мне меч перед отъездом. Я отнес его на склад, вместе с другим оружием.

Идо бросился бежать. Мысль о мече, лежащем среди обломков, привела его в ярость. Юноша, задыхаясь, бежал за ним.

Идо вскоре увидел меч, брошенный в угол. Лезвие было отломано в нескольких сантиметрах от рукояти. Идо почувствовал, как сжимается его сердце. Взял меч в руки. Рукоять была окрашена кровью. Его или, может быть, Деинофоро. Обломки лезвия были пурпурного цвета. Гном вспомнил все те годы, когда меч служил ему, и слезы полились у него из глаз.

— Я возьму его с собой, — сказал он.

— Но, господин, он сломан… — запротестовал юноша.

Идо не обратил на это внимания и вышел со склада решительным шагом.

По крайней мере, Веза был на своем месте, гордый, как обычно. Дракон вышел из боя практически невредимым. Он приветствовал Идо дымом, выходящим из ноздрей. Едва взобравшись на дракона верхом, гном ощутил то, чего ему не хватало все те дни, когда он выздоравливал. Ему почти удалось убедить себя, что в конце концов ничего страшного не случилось.

— Может быть, надо вернуться в Академию и получить приказ, — сказал он, улыбаясь, а потом пришпорил Везу и полетел.

Приехав, Идо нашел Макрат сильно изменившимся. Эхо поражения в Земле Воды докатилось и сюда, люди были испуганы. По улицам города передвигались многочисленные солдаты, оживленное движение замедлилось, стало меньше товаров в лавочках, и только детишки еще резвее играли в свои игры. Положение было серьезным, теперь это понимали все.

Идо направился прямо в Академию и попросил аудиенции у Равена. Чем раньше он получит поручение, тем лучше. Ему пришлось дожидаться какое-то время, затем Равен принял его. Верховный Главнокомандующий сидел на своей скамье, он даже не поприветствовал его. Идо был не в лучшем расположении духа, поэтому быстро поклонился.

Взгляд Равена упал на повязку, закрывающую глаз.

— Как твоя рана?

— Зажила. Ничего страшного.

Несколько минут в зале царило молчание.

— Ну так что? О чем ты пришел просить меня?

— Мне кажется это очевидным. Я хочу знать, что должен делать. Ты оставил меня изнывать в Даме, не дав хоть какого-то приказа.

— Ты в отпуске.

— Я поправился.

— Я вижу, ты отказываешься меня понимать…

— Да, — ответил вышедший из себя Идо. — На самом деле я не понимаю.

— Ты в бессрочном отпуске.

Эти слова упали как камень. Такого Идо не ожидал.

— Я же говорю тебе, что чувствую себя хорошо, — запротестовал Всадник.

Равен встал и подошел к нему.

— Я не намерен быть с тобой жестким, но ты вынуждаешь меня, — сказал он резким тоном. — Есть две причины, по которым ты освобожден от своих обязанностей.

— Что, еще одна трогательная попытка изгнать меня? А я-то думал, что мы раз и навсегда устранили наши противоречия, — пробормотал Идо.

Равен, казалось, не обратил внимания на эти слова.

— Твое поведение во время битвы было непозволительным. Ты бросил на произвол судьбы свое войско, чтобы заняться малозначительным личным поединком, ты довел до гибели более трехсот человек.

Идо почувствовал себя задетым:

— Я был ранен, а что ты хотел: чтобы я следил за ними из госпиталя?

— Я не об этом говорю, и ты это знаешь. Ты бросился к Деинофоро в начале битвы, не заботясь о стратегии боя. Ты бросил на произвол судьбы своих людей. Они почти все погибли в тот день, или ты не знаешь?

Идо увидел вдруг лица всех тех, кого обучал, они показались ему невероятно юными, почти детьми. Потом он вспомнил далекий голос, который звал его на поле боя, голос Неглара: «Черт побери, Идо, твои люди!»

— Я… — Он попытался увильнуть от ответа, но не нашел слов. Он знал это с того самого дня, когда поговорил со своим учеником.

— Ты доказал мне, что я не ошибался, не доверяя тебе, — продолжил Равен. — Ты не изменился с тех пор, как сражался за Тиранно. Ты — зверь, жаждущий крови, и твоя жажда привела к множеству жертв.

— Это не так, и ты знаешь. Да, я ошибся, но…

— Никакого но. Я не потерплю таких грубых ошибок даже со стороны молокососов и тем более — от человека, сотни раз выходившего на поле боя.

Идо остался стоять, сжимая кулаки. Он почти не мог дышать, ему казалось, что он задыхается.

— В любом случае это не единственная причина твоей отставки, — сказал Равен. Он повернулся и сделал несколько шагов. — Ты был серьезно ранен, и у тебя нет глаза. Ты больше никогда не станешь таким воином, каким был раньше.

Идо чувствовал, как его обуревает ярость.

— Не говори дурацких вещей, — прошипел он.

— Я просто говорю правду. Остаться без глаза — это не может пройти бесследно для воина.

— Я такой же, как и раньше, хочешь, я докажу тебе?

— Не веди себя как мальчишка. Для тебя все сводится к владению мечом, всегда и везде. Ты думаешь, что до меня не доходили слухи о твоей выходке в Академии? Идо, ты не можешь отрицать этого: у тебя проблемы с определением дистанции, а твое поле зрения довольно ограниченно. Ты не сможешь драться, как прежде.

Идо попытался контролировать себя, но гнев его был слишком велик.

— Возьми этот проклятый меч и докажи мне, что я не такой, как прежде. Докажи мне! Нам уже много лет назад надо было свести счеты.

Равен остался бесстрастным.

— Идо, не вынуждай меня…

— Я вызываю тебя, проклятье!

Крик Идо заставил вздрогнуть стражей у входа.

— Ты вне себя, — спокойно ответил Равен. — Нет смысла продолжать этот разговор. Уходи, мы побеседуем позже, когда ты сможешь соображать.

Равен отвернулся и собрался снова сесть на скамью. Идо больше ничего не видел, с криком выхватил меч, который дал ему оруженосец, и бросился на Верховного Главнокомандующего.

Равен с легкостью отвел удар.

— Вспомни, что я — твой командир. Не провоцируй меня, Идо.

Гном как будто не слышал этого, снова атаковал Равена, и снова Равен отбил удар без усилий. Затем он нанес Идо боковой удар. Идо не видел этого и успел только услышать неясный звук за спиной. Он отстранился и понял, что к нему подбежал один из двух стражей.

— Теперь ты убедился? Ты не видел моего удара, не видел приближения стражника.

Идо снова прокричал что-то и попытался атаковать, но ему не удалось увидеть множество ударов, которые обрушили на него Равен и стражник. Он не понимал, где находится, не видел пространства вокруг себя, вскоре начал двигаться, не координируя своих движений. Неожиданно он получил удар в спину, и Равен воспользовался этим, чтобы разоружить его. Меч звякнул вдалеке, на сверкающем полу. Идо упал на колени, задыхаясь.

— Ты не в состоянии драться, — сказал в заключение Равен. — Мне неприятно, Идо, но мы не нуждаемся в услугах полу-Всадника.

Равен вышел из зала. Шум его шагов по мраморному полу звучал ненавистно для ушей Идо.

Задыхающийся гном остался лежать на полу. Меч валялся в нескольких шагах от него.

— Я никогда не буду таким, как прежде. Я никогда не буду таким, как прежде. Он прав. Я — половина Всадника.

Он издал гневный крик, эхом отдавшийся в высоких сводах зала.

Идо вбежал в комнату Соаны, как зверь. Он был бледен и взволнован. Волшебница испугалась:

— Что ты тут делаешь?

Она даже не знала, что он — в Макрате, думала, что Идо еще выздоравливает в Даме.

— Верни мне мой глаз.

Соана не понимала:

— Что?..

Идо как безумный бросился копаться в ее книгах, в ее вещах.

— Ты ведь волшебница, правда? Ну так верни мне мой глаз, черт возьми! Должно же быть какое-то проклятое волшебство, способное вылечить меня, сделать меня таким, как прежде!

Соана подошла к нему, попыталась его остановить, но гном продолжал швырять книги на пол.

— Идо, нет никакого волшебства, которое может это сделать, есть границы, которые никто…

— Невозможно! Невозможно, чтобы все так кончилось!

Он снова бросился к шкафам, но когда попытался взять еще одну книгу, слева, то не смог ухватить ее.

— Проклятье!

С криком ярости и отчаяния он упал на пол в слезах. Никогда Соана не видела его плачущим. Она стояла, ожидая, когда Идо успокоится.

— Деинофоро отнял у меня даже возможность сражаться, последнее, что мне оставалось. Без глаза я не смогу вернуться на поле боя. А что я без битвы? Кто я, если не предатель?

Он лежал на полу и рыдал. Соана наклонилась и молча обняла его.

Постепенно Идо успокоился. Рана на глазу снова открылась. Соане пришлось лечить ее.

Гном не смог бы перенести, чтобы кто-то еще увидел его в таком состоянии.

— Извини меня, — сказал он ей.

— Не переживай, — ответила волшебница. — Мне кажется, что теперь все в порядке.

Идо поднес руку к глазу. Он никогда не сможет привыкнуть к пустоте под руками. За окном солнце медленно опускалось на город, вечер успокаивал удушающую летнюю жару. Соана зажгла свечи.

— Теперь скажи мне, что произошло?

Идо рассказал о беседе с Равеном.

— Я не увидел его, этого стражника. Он внезапно появился передо мной. И я не увидел нападения Равена. Сегодня, как будто впервые, потеря глаза стала действительностью. Я не смогу больше сражаться. — Он посмотрел на нее. — Сражения были единственным способом расплатиться за мои ошибки.

Соана печально улыбнулась:

— Идо, тебе не нужен новый глаз. Тебе нужны храбрость и сила воли. Ты снова научишься двигаться, сражаться с одним глазом. Твой слух обострится, и ты вернешься на поле боя.

Они замолчали, свечи горели в сгущающейся темноте.

— Спасибо, — прошептал Идо.

— Оставайся сегодня здесь, — сказала Соана. — Тебе нужно отдохнуть.

Гном кивнул в знак согласия.

Идо оставался какое-то время у Соаны. Ему надо было поразмыслить, общество волшебницы наполняло его спокойствием.

— Я попрошу помощи у Парсела, — сказал гном однажды вечером, когда Соана наслаждалась свежим ветерком, дувшим из окна. Звездное небо было таким светлым, что освещало своим серебристым сиянием пустынные улицы Макрата.

Волшебница улыбнулась:

— Значит, ты уже готов.

— Есть еще одно, что я должен сделать, — добавил Идо, помолчав какое-то мгновение.

Соана вопросительно взглянула на него.

— Мне необходимо узнать, кто такой Деинофоро.

Волшебница вздохнула.

— Это не то, о чем ты думаешь, — возразил гном. — Я сбросил с себя одежды одинокого мстителя, они мне не идут и делают меня смешным. Но я должен нанести ему поражение.

— Будь осторожен. Путь, по которому ты хочешь пойти, опасен.

Идо чувствовал, что Соана была подавлена, как будто хотела сказать ему что-то, но не была уверена в необходимости сделать это.

— Странно, что некоторые люди всегда возвращаются в некоторых историях, — сказала наконец волшебница. — Обычно это — неправильные люди.

Идо посмотрел на нее, ничего не понимая.

— Когда после многих лет я, наконец, смогла найти моего учителя, Рейс, она попросила меня повидать Ниал. Я пыталась отказаться, тогда она сказала фразу, которую я не поняла. Она сказала, что призраки, следующие за пурпурными доспехами, приведут в конце концов Сирен к ее судьбе, так, как если бы она шла навстречу своей судьбе вслед за этими пурпурными доспехами.

Идо опустил глаза.

— Битва против мертвецов… — прошептал он.

Соана кивнула, и тень пробежала по ее лицу.

— Не знаю, что означала вторая часть этой фразы… и не хочу знать, — печально сказала она.

Гном какое-то время молчал.

— Я должен отправиться к ней.

— Она сошла с ума, Идо, она уже не похожа на моего учителя того времени. Она переполнена гневом, гневом настолько сильным, что он даже изуродовал ее облик.

— Это не имеет значения. Я знал, как себя вести со многими людьми, переполненными злобой.

Он тут же вспомнил своего брата, но прогнал эти мысли.

— Я хочу знать, кто такой Деинофоро, хочу заглянуть внутрь своего наваждения.

— Ты знаешь, что я об этом думаю. Будь хотя бы осторожен.

Идо кивнул.

Гном ушел на следующий день и направился в Академию.

Первым делом он пришел попрощаться с Везой и получил разрешение оставить на некоторое время дракона в стойлах Академии.

Затем стал искать Парсела. Ему сказали, что тот занят с учениками, поэтому Идо передал ему сообщение, надеясь, что тот не заставит себя долго ждать.

Они встретились за пределами Академии, в одной гостинице, в Макрате. Когда Парсел пришел, выражение лица у него было смущенным.

— Не делай такой гримасы, — начал Идо. — Я — не инвалид.

Парсел принял это к сведению и вернулся к тем грубым манерам, которые были ему присущи.

Они поговорили о битве, о поединке с Деинофоро, о понесенных потерях. Затем разговор перешел на встречу с Равеном.

— Я не могу жить без битвы, думаю, что ты понимаешь меня, — сказал Идо.

Парсел не слишком уверенно кивнул.

— Я не хочу думать, что потеря глаза — это конец. Я научусь, по крайней мере попробую научиться, сражаться, как раньше, лучше, чем раньше, с тем единственным глазом, который у меня остался.

Парсел молчал.

— Ты думаешь, что это невозможно?

— Нельзя не признать, что поле обзора у тебя меньше, чем у обычного человека. Это проблема, которую ты не сможешь решить, — ответил учитель.

— С каких это пор сражаются только глазами? У нас есть еще слух, обоняние, осязание… Я научусь использовать их и буду чувствовать себя так, как будто глаза у меня повсюду: на спине, на кончиках пальцев… Но я не могу сделать это один. Мне нужна твоя помощь. Как ты думаешь, ты сможешь найти время, чтобы помочь мне в обучении?

— Я… — заикаясь, начал Парсел.

— Я знаю, мы с тобой не дружны. Я знаю и то, что в прошлом ты осуждал мое поведение. Но нас объединяют все те юноши, которые погибли из-за меня. — Идо пристально посмотрел на Парсела. — Я прошу тебя сделать это ради них. Помоги мне исправить мою ошибку.

Парсел не ответил, он опустил глаза и долго водил пальцем по краю стакана. Идо пристально смотрел на него.

— Ну, так что же? — воскликнул наконец гном.

— Хорошо, — сдался Парсел. — Ты — великий воин, я знаю это, и потерять тебя для войска будет тяжело. Я смогу помогать тебе только ночью. Днем я занят в Академии.

Идо одним глотком допил свое пиво.

— Я должен научиться видеть всем своим телом, темнота мне поможет.

30 ВОЗВРАЩЕНИЕ

Внутри крепостных стен Макрата Идо нашел маленький домик. Он был не такой удобный, как тот, где жила Соана, но при его спартанских привычках дом его больше чем устраивал. Время утешения кончилось, теперь начинался новый этап его жизни, когда рассчитывать приходилось только на свои силы.

Вскоре он понял, что жизнь мирного горожанина тяготит его больше, чем он думал. Целые дни, проводимые в прогулках по городу или в разглядывании потолка своей комнаты, были одинаковыми или смертельно скучными. Потом наступал вечер, и к Идо возвращалась возможность дышать. Он встречался с Парселом в лесу, недалеко от Макрата, где они и упражнялись всю ночь.

Поначалу было трудно. Казалось, что мир двигается слишком быстро для него, как будто окружающее Идо пространство было полно невидимыми существами.

На первом этапе обучения он завязал себе и здоровый глаз. Так было лучше для развития слуха и осязания. Первые недели результаты занятий были неутешительные, и он часто возвращался домой с какой-нибудь небольшой раной, но вскоре длительные тренировки принесли плоды. Идо приучился различать шумы и их источники, ощущать окружающее пространство, доверяясь ветру, колеблющему ветви, догадываться о направлении удара по свисту меча в воздухе и потрескиванию шагов на сухой листве. Ему казалось, что он снова стал мальчишкой, снова обрел тот восторг, который испытывал в то время. Ночь за ночью дела шли лучше, и, хотя он еще не в состоянии был одержать победу над Парселом, он чувствовал, что близок к цели.

В начале осени, когда Идо показалось, что он достаточно натренирован, он решил позволить себе несколько дней отдыха. Наступил момент отправиться к Рейс.

Он знал от Соаны, что волшебница жила в Земле Воды, у водопадов, в том районе, который устоял перед натиском войск Тиранно. Идо подробно расспросил, где должна находиться лачуга волшебницы.

День его появления у Рейс был сер и мрачен. Несмотря на указания Соаны, гному пришлось много раз обойти водопад и промокнуть до нитки, пока он не понял, как войти в лачугу.

Идо поразился тому, что такая могущественная волшебница, женщина, давшая Ниал ключ к спасению Всплывшего Мира, живет в убогой лачуге. Нерешительно он постучал в дверь, но ему никто не ответил. Он взялся за ручку двери и понял, что она приотворена.

Когда Идо вошел, от запаха плесени и гниющих трав у него перехватило дыхание. Внутренность жилища волшебницы показалась ему еще более убогой, чем его вид снаружи. На первый взгляд лачуга походила скорее на пещеру ведьмы, чем на жилище волшебницы. Раскрытые книги валялись на полу, обрывки рун имели какой-то опасный вид, на них, видимо, были написаны слова запрещенных заклинаний.

Отличные друзья у Соаны…

— Кто там? — спросил ворчливый голос.

Идо вздрогнул:

— Всадник Дракона Идо, друг Соаны.

Перед ним возникло какое-то поблекшее лицо — старухи, скрюченной в три погибели. Она была гномом, это несомненно. Но ростом — намного ниже Идо. Казалось, что ее постепенно поглощает земля. Ее лицо было изборождено морщинами, глаза выглядели как белесые круги. Длинные-предлинные волосы покрывали пол, как ковер.

Старуха уставилась на гнома и долго изучала его.

— Всадник-гном… — сказала она наконец. — Учитель Сирен… Я и не услышала, как вы пришли. Чего вы хотите?

Идо чувствовал отвращение к этому прогнившему месту и к этой старухе с грубыми манерами.

— Я здесь для того, чтобы спросить у тебя кое о чем.

— Волшебница не знает ничего такого, что могло бы заинтересовать воина.

Идо пригляделся к ней: в прошлом она, видимо, была очень красивой, но казалось, что эта красота увяла, как пучки травы, висевшие под потолком.

— Я здесь, чтобы узнать у тебя о Деинофоро, о Пурпурном Рыцаре.

Рейс содрогнулась. Наверное, волшебница Соана сказала правду.

— Я не знаю никого с таким именем.

— Знаешь. И я не уйду отсюда, пока ты не скажешь мне то, что знаешь. Я сражался с ним несколько месяцев назад, — добавил Идо. — Это, — дотронулся он до своего левого глаза, — его работа. Я хочу знать, кто он.

Рейс уставилась на него своими белесыми глазами, и гном понял, что она, как и он сам, думала сейчас о Ниал. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и у гнома возникло странное ощущение, что волшебница пытается отстоять свою темную власть над душой его ученицы. Затем Рейс хитро улыбнулась.

— Садись, — сказала она сухо.

Идо устроился в пыльном кресле. Старуха села рядом с ним на скамейку перед столом, заваленным пергаментами и лечебными травами. В центре находилась жаровня, наполненная пеплом.

— Имя Дебар ни о чем не говорит тебе? — спросила Рейс. При звуках этого имени гном почувствовал, как в нем закипает ярость. Когда он знал Дебара, тот был симпатичным и многообещающим юношей. Брюнет со светлыми глазами, Дебар сражался в отрядах Идо, какое-то время был под его опекой, пока его не повысили в чине и он не сделал быструю карьеру в армии. Затем его семья была обвинена в измене на основании множества доказательств. Над его родителями учинили расправу, его сестру изнасиловали. Дебар сбежал от своих обвинителей, но был тяжело ранен, почти умирал. Когда Идо узнал об этом, попытался исправить то, что казалось ему непростительной несправедливостью, но было уже слишком поздно.

— Отлично его помню, — сказал он глухим голосом. — Его смерть — на совести людей из свободных Земель.

— Дебар не умер, — объяснила Рейс грубым, резким голосом. — Дебар и есть Деинофоро.

Идо похолодел. Ему казалось это невозможным. Ему не удавалось соединить мирный образ этого мальчика с образом жестокого воина, против которого он сражался.

— Ты лжешь, — сказал он едва слышно, — как ты можешь утверждать подобные глупости?

Старуха снова вздрогнула и какое-то время молчала.

— Много лет назад, — начала она, — до того, как я открыла правду о Сирен и нашла медальон, я была взята в плен Всадником Черного Дракона. Мы ехали одни, однажды вечером я увидела его без шлема и узнала лицо Дебара. Этот всадник, как я поняла в тот момент, и был Деинофоро.

Рейс дрожала, она была испугана. В своем желании уязвить Идо она, очевидно, зашла слишком далеко.

Гном все еще не мог поверить в то, что услышал. Было много того, что не сходилось в рассказе старухи.

— И какова судьба, о которой ты говорила с Соаной? — спросил гном. — Что хотел от тебя Тиранно?

— Ничего, — отрезала Рейс.

— Однако он приказал привезти тебя в сопровождении своего всадника…

— Это не имеет ничего общего с твоими поисками, это тебя не касается.

— Ты была его пленницей? — настаивал Идо.

— Недолго. Я сбежала.

— Из одиночных камер не сбегают. Это — место смерти.

Рейс повращала белесыми глазами, как будто в поисках пути для отступления.

— Что ты видела? Почему не хочешь рассказать об этом? — почти рычал Идо.

Инстинктивно его рука потянулась к мечу. Если эта мегера знает что-нибудь о Тиранно, он не уйдет отсюда, не услышав об этом.

— Не смей угрожать мне! — заверещала старуха.

Идо опустил меч.

— Что ты знаешь о Тиранно? — спросил он, произнося свои слова по слогам, как можно более спокойным тоном.

Рейс не ответила. Тогда он вложил меч в ножны и спокойно направился к выходу. Он уже почти дошел до двери, потом повернулся:

— Я завтра же созову Совет. Я не оставлю судьбу Всплывшего Мира в руках предательницы.

К величайшему изумлению Идо, старуха начала плакать.

— Зачем ты вынуждаешь меня ворошить те воспоминания, которые я уже похоронила в своем сердце? Почему ты хочешь узнать о моей вине?

Рейс всхлипывала, но у гнома не возникло жалости к ней. Он чувствовал, как от этой старухи исходило что-то темное, грязное — ненависть, о которой говорила Соана.

— Рассказывай, — тихо сказал гном, возвращаясь к столу.

Рейс уставилась на него глазами, полными слез:

— В моем прошлом есть одна большая тень, которая, как убийца, высасывает радость.

Она встала, взяла какие-то травы из склянки. Снова села, затушила рукой голубоватый огонек в жаровне, бросила туда травы. Поднялся густой голубоватый дым, который Рейс спокойно направляла руками.

В дыму нарисовалось лицо молодой девушки. Контуры были расплывчатыми, но было видно, что лицо ослепительно красивое. Это был гном. Только через несколько мгновений Идо понял, что это, должно быть, сама Рейс. Он печально посмотрел на старуху, разрушенную годами, отпечатавшимися на ее лице.

— Я не всегда была такой, какой ты видишь меня сейчас, — сказала наконец волшебница. — Когда-то мой облик был совсем иным. Тогда-то я и познакомилась с Астером. Он был красивейшим юношей и казался воплощением добродетели. Он был советником, как и мой отец, и я безумно полюбила его сияющую красоту. В своей невинности я думала, что и он любит меня, и отдала ему свое сердце. Мне только и хотелось понравиться ему, увидеть, что его мечты сбываются. Я просила за него своего отца, помогала ему подняться вверх. Я мало что понимала. Слишком мало. А когда все случилось, было уже поздно.

Идо почувствовал внутреннюю дрожь. Он не хотел верить в то, что подсказывал ему разум.

— Слишком поздно для чего? Кто такой Астер?

— Астера больше нет, — ответила со вздохом старуха. — Теперь существует только Тиранно.

Идо застыл на месте.

— И вот наконец мой отец открыл мне глаза, — продолжала Рейс. — Он понял, какой ужас таится под этой красивой личиной, понял, что его ангельская внешность скрывала образ зверя. Мой отец укротил мое упрямство, заставил меня сбросить пелену с глаз. Когда я узнала правду, когда поняла, что была обманута, что меня использовали силы зла, я отвергла Астера и бросила ему в лицо свои гневные слова, потому что в его любви не было искренности, потому что он воспользовался мной, чтобы укрепить свое могущество. Я была настолько безрассудна и наивна, что попалась в его западню, поверила его льстивым словам, его объятиям. Убежать от него, отвергнуть эту нечистую любовь было недостаточно, чтобы изгнать из моей души те угрызения совести, которые терзали меня день за днем, заставляли ненавидеть свою красоту, ту самую красоту, которая сделала меня желанной в глазах этого человека.

Дым рассеялся, а слезы все лились по поблекшим щекам старухи. Ошеломленный этими откровениями, Идо ждал, когда история подойдет к концу.

— Чудовище не забыло обо мне. Оно заставило схватить меня и привезти меня к нему. Меня привели, закованную в цепи. Я не была нужна ему, чтобы с моей помощью он мог простирать свои жадные руки к власти. Но он хотел моей красоты, моего тела. Моя красота исчезла, потому что таково было мое глубочайшее желание. Постепенно я начала стареть: морщины избороздили мое лицо, кожа покрылась складками, я сделалась сморщенной, как старая одежда, волосы поседели. Чем быстрее я старилась, чем безобразнее становилась, тем больше это меня радовало. — Рейс поднесла руку к своему лицу и засмеялась резким смехом, а глаза ее загорелись какой-то яростью. — Он возненавидел меня за то, что я сделала, и пытался при помощи своей магии вернуть мне прежний вид, но ничего не мог сделать против моей воли. Он хорошо знал, что не может отпустить меня, и силой удерживал меня рядом с собой. Я долго гнила в одиночных камерах его дворца, но мне удалось бежать, потому что даже Тиранно ничего не может сделать с небрежностью. Вот тогда-то я и узнала о прошлом Сирен и нашла талисман. — Рейс подняла старческие безумные глаза, уставилась на Идо. — Когда Тиранно падет, он падет от моей руки. Только я буду отвечать за его гибель, — заключила она.

Гном долго смотрел на нее. Он содрогнулся. То, что он узнал из истории этой старухи, отбрасывало какую-то тревожную тень на миссию Ниал. Кроме того, что-то в этом рассказе не сходилось, Рейс не открыла ему всей правды. Она не сбежала от Тиранно: если этому слабому старому существу и удалось бегство, то только потому, что Тиранно ей это позволил. Но зачем?

— Похорони все это в себе, — попросила старуха глухим голосом. — То, что я рассказала, никогда не должно выйти за эти стены.

— Разумеется, — ответил гном, но его намерения были совершенно иными.

Этой ночью, в Макрате, Идо был не столь собранным, как обычно во время тренировки. Он продолжал осмысливать слова Рейс — историю о юном советнике, ступившем на стезю зла, — и не мог перестать думать о Дебаре. В каком-то смысле он был создан Идо. Идо многому обучил этого симпатичного проворного юношу. Вот наконец и объяснилось, почему манера сражаться этого всадника была так похожа на его собственную. Чем больше Идо об этом думал, тем больше он задыхался от ярости.

Деинофоро совершил путь, полностью противоположный его пути, и это странным образом их сближало. Было что-то, связывавшее их. Сражаться вместе, совершить диаметрально противоположный выбор, обоим быть изуродованными. Может, этим и объяснялась навязчивая идея Идо по поводу Деинофоро.

Гном получил неожиданный удар, потерял равновесие и упал.

— Ты не такой, как обычно, — сказал Парсел, помогая ему встать. — Что, черт возьми, у тебя сегодня на уме?

Гном покачал головой:

— Так, ничего, разные мысли.

Идо уединился с Соаной и рассказал ей историю Рейс. Волшебница внимательно выслушала его, но не проявила никакого удивления.

— Ты знала об этом? — спросил гном.

— Нет, но догадывалась. Мне казалась странной такая чудовищная ненависть к Тиранно. Мы все ненавидим его, но не с такой ожесточенностью, как она. Я никак не могла объяснить себе такую дряхлость Рейс: она должна быть старше тебя не более чем на десять лет.

Идо содрогнулся от отвращения.

— Не знаю, можем ли мы доверять ей… она все же была его любовницей, — сказал он. — И эта история о том, как ей удалось бежать из одиночной камеры в башне Рока. Это — невозможно. Тиранно, наверное, дал ей уйти. Но почему?

Соана покачала головой:

— Ее гнев неподдельный. Рейс не притворяется, она никогда не продастся врагу. Проблема в другом. Она ослеплена своей обидой, готова на все, чтобы сразить Тиранно.

Тут Соана вполголоса рассказала Идо о том, что волшебница сделала с Ниал, о призраках, которых она наслала на Ниал. Гном в бешенстве сжал кулаки.

— Вот о чем я говорю. Я была против того, чтобы Ниал встречалась с ней, я была против путешествия, но Рейс продумала малейшие детали. Нам ничего не оставалось, кроме как способствовать тому, что она решила за нас.

— Проклятая… — прошипел Идо.

— В любом случае, — продолжила Соана, — наша последняя надежда связана с ней. Может быть, даже из ее гнева родится что-то доброе.

Недели пробегали быстро, вскоре стало холодать. Идо упражнялся каждый день, под дождем и на солнце. Дело шло все лучше. Он стал таким, каким был раньше. Впервые он понял это, когда победил Парсела. Теперь редко случалось, чтобы учителю удавалось превзойти гнома. Идо чувствовал себя готовым. Тогда он решил, что пора усилить меч.

Он отнес его к одному оружейнику в Макрате, у которого было больше мускулов, чем мозгов.

— Мне кажется, что выправлять его не нужно, — сказал оружейник, посмотрев на лезвие внимательным взглядом. — Тебе это будет стоить больше, чем купить новый.

— Меня не интересует, сколько на это понадобится денег, я готов заплатить тебе сколько ты потребуешь. Но верни мне его новым, — ответил Идо.

Оружейник был не слишком умен, но свою работу знал превосходно. В начале недели меч Идо действительно вернулся к нему, как новый.

Когда гном взял его в руки, он почувствовал себя прежним. Он сразу же пошел к Соане, и она наложила на меч то же самое заклинание.

Теперь Идо мог встретиться с Равеном и занять то место, которое ему полагалось.

Гном вошел в Академию, одетый как на парад, в доспехах и при мече, и попросил, чтобы его приняли. В зале стражи с изумлением рассматривали его.

Как ни странно, Равен не заставил себя ждать и вышел к Идо в еще более строгом одеянии, чем то, которое он надевал в последнее время. Впервые в жизни Идо опустился на колени и оставался коленопреклоненным перед Равеном, выказывая тем самым почтение.

Равен, видимо, был изумлен, потому что Идо услышал, как тот внезапно остановился.

— Встань же, — сказал он, наконец, и Идо повиновался.

Когда гном поднял глаза, Равен сидел на своей скамье, бесстрастный, как обычно.

— Ну что?

Идо наклонил голову:

— Прошу вернуть меня на службу.

— Мне кажется, я показал тебе, что для того, чтобы это случилось, оснований нет.

— Забудь о том усталом человеке, который хныкал тут посреди зала, — сказал Идо, по-прежнему склонив голову. — Он умер и похоронен. Я тренировался все эти месяцы и чувствую, что снова стал прежним. Та ошибка, которую я допустил по отношению к своим людям, была непростительной, и минимум, что я могу сделать, — подать в отставку. Я ценю то, что ты оставил мне выход.

— Ты полагаешь, что этой деланой учтивости достаточно, чтобы я изменил свое решение?

Тут Идо поднял голову и прямо посмотрел в глаза Равена.

— Моя учтивость не деланая. Ты должен достаточно меня знать, чтобы понять это. Я никогда, ни по каким причинам не унижался и, разумеется, не делаю этого сейчас.

Равен и Идо некоторое время испытующе смотрели друг на друга.

— Я не могу доверить тебе отряд людей, — сказал наконец Равен.

— Я отлично понимаю.

— Это — не жестокость, просто твоя ошибка была серьезной.

— Я прошу тебя только дать мне вернуться в строй. Ты знаешь, что я — отличный воин, и, кроме того, ты прекрасно знаешь, что потеря одного глаза не может сказаться на моих способностях.

— Ты был побежден мною в этом зале.

— Я тренировался, ты можешь спросить у Парсела, который помогал мне. Дай мне еще возможность — и ты не разочаруешься.

Равен помолчал немного.

— Ты отправишься в Землю Солнца, под командование генерала Лондала. Это — испытание, Идо. Только испытание. Если ты его не выдержишь, другой возможности не будет.

Идо все еще стоял на коленях.

— Благодарю тебя, — прошептал он.

Равен приблизился к нему.

— Я вынужден согласиться, я знаю твое мужество. Сегодня ты мне его продемонстрировал, — тихо произнес Равен.

Затем он повернулся и вышел из зала.

И вот перед Идо фронт. Волнующийся под ним Веза. Меч в руке. Вместо того дождя, который лил в последний раз, когда его уносили с поля боя, шел тихий снег. Идо не искал Деинофоро. Он встретит его. Идо знал это, и сегодня он раз и навсегда покончит с ним счеты. Он находился в тылу, но это не имело значения. Главное для него — быть здесь, чтобы начать все сначала, чтобы иметь право сказать, что он второй раз родился.

Он закрыл глаза и увидел лица своих людей. Сегодня они тоже требовали возмездия, и он не должен был их разочаровать. Сердце билось спокойно, Идо был сосредоточен.

Крик атаки не застиг его врасплох. Веза распахнул свои огромные крылья, и Идо почувствовал, как воздух бьет ему в лицо. Перед ним был первый противник, гному не составило никакого труда одолеть его. Затем тихий шелест, почти незаметное движение воздуха. Он обернулся и нанес удар по противнику, собравшемуся атаковать его со спины.

Да, он был прежним.

31 ПЕСНЯ МЕРТВОГО ГОРОДА

Ниал и Сеннар ненадолго остановились, и полуэльфийка спросила талисман, в каком направлении двигаться. Каждый раз, когда она вынимала его, ей казалось, что он сияет все ярче. Цвета камней были более живыми и светились в ночной тьме. Мощь талисмана усилилась, Ниал чувствовала это.

Она закрыла глаза, и видение стало более четким, чем когда бы то ни было. То, что она увидела, лишило ее дара речи. Перед ней был лес, или, по крайней мере, так ей показалось на первый взгляд. Но растительность имела странный цвет, цвет земли или скал. Ниал еще больше сосредоточилась: то был окаменевший лес. Кустарники, деревья, листва, даже каждый цветок — все из камня.

Когда она снова открыла глаза, часть ее видения, казалось, застыла в зрачках, потому что Сеннар смотрел на нее с удивлением.

— Что ты увидела? — спросил он.

— Нечто невероятное, — ответила Ниал и рассказала ему об окаменевшем лесе. Было ясно даже направление, куда следовало идти: на север.

Они передвигались только ночью, но много раз рисковали наткнуться на группы фамминов, идущих по следу. Значит, слух об их проникновении на оккупированные территории докатился и сюда.

В первые дни панорама не слишком отличалась от той, которую они видели раньше. Не было больше огромных вулканов, но землю терзали сотни потухших кратеров. Разрушительное дыхание огня, оставшегося позади, долетало и до этой местности.

На третий день они увидели вдали темную линию на горизонте, которая напомнила обоим день разрушения Салазара, войско, шедшее на башню-город. Они предположили, что это могут быть населенные пункты или укрепления. Подойдя поближе, поняли, что перед ними нечто более серьезное.

Это были горы, черные и остроконечные, величественно вздымавшиеся к небу. Ниал вспомнились некоторые слова, сказанные Ливоном много лет назад. Она вспомнила своего отца, собирающегося обрабатывать черную глыбу, и себя рядом с ним, как обычно наблюдающую за каждым его жестом.

— Это — черный кристалл, самый прочный материал из всех, существующих на земле, — говорил Ливон, ударяя молотом по черной глыбе, лежащей на наковальне. — Мне тайно передал его один знакомый гном. Черный кристалл есть только в Земле Скал.

При каждом ударе от наковальни летели тысячи искр.

— Там находятся огромные горы. Они черные и блестят на солнце, как бриллианты. Среди скал повсюду вкраплены черные кристаллы, которые и придают им такую окраску.

— Ты когда-нибудь их видел?

— В юности. В те времена Земля Скал не вся еще была во власти Тиранно, и я ходил туда на поиски черного кристалла для моего учителя. Горы огромны, это черная стена, высящаяся до самого неба. Когда я увидел их, у меня перехватило дыхание. Кто знает, может быть, и ты однажды сможешь побывать там…

Это наконец произошло, она увидела их. Сияющие горы на заре поднимались к серому небу. Озаренные слабым светом, они тускло светились.

Приближаясь, Ниал и Сеннар поняли, что и от этого места надо держаться подальше. Здесь были прорыты многочисленные туннели, из которых выбегали закованные в цепи гномы: они толкали перед собой тележки, наполненные черными кристаллами. Здешнее население тоже было обращено в рабство, как и в Земле Огня. Гномы добывали драгоценный черный кристалл, из которого выковывалось оружие для врага.

Ниал и Сеннар обогнули гору, держась как можно дальше от рудников. Враги продолжали охотиться за ними. Уже много раз им приходилось менять свой маршрут или долго прятаться, чтобы не быть схваченными патрулями фамминов и гномов.

Двигаясь дальше, они видели, с какой жестокостью ведется разрушение гор: они были полностью изрыты внутри, оставались только неустойчивые каменные стены над пустотой.

Когда путешественники вошли в зону, наполненную отходами раскопок, обнаружили кое-что интересное. Среди пыли и каменных глыб виднелись какие-то развалины, напоминавшие остатки жилищ: фрагменты полов, дверей, иногда — обломок еще сохранившейся стены. Все полностью было сделано из камня.

В конце концов они решили, что лучше будет подняться на гору. Склоны, выходящие на равнины, использовались для добычи черного кристалла, следовательно, зона была полна врагов. Когда они прошли первые отроги, тишина стала сопровождать их путешествие: голоса, суматоха, крики и стенания, раздававшиеся из рудников, стихли, сменившись безмолвием гор. Тут они могли идти и днем.

Вверх путники взбирались долго, не поднимаясь высоко, но удалившись от склонов, сильно разрушенных горными работами. Так они столкнулись с тайнами этой Земли.

Они переходили длинное ущелье, спрятавшееся между двумя горами, шириной не более двух локтей. Путь нелегкий: ущелье было завалено обломками каменных стен, и идти тут оказалось опасно. Вдруг они наткнулись на лощину, где била ключом прозрачная вода. Лощина была окружена высокими горами, замыкавшимися вокруг нее в кольцо. Ниал и Сеннар подняли глаза и наконец догадались о происхождении тех обломков, которые встретились им во время путешествия.

На вершинах гор приютились города, но здания не были построены на скале: сами горы стали домами, в камне были высечены подобия жилищ.

Значит, в прежние золотые времена гномы жили в горах, в этих городах, вечных и прочных, как сама скала. Теперь тишина была почти осязаемой, молчание говорило о заброшенности жилищ. На многих видны были следы времени и запустения. Самые высокие жилища разрушились, раскололись от порывов ветра. Украшавшие их шпили не были больше заостренными, контуры казались сглаженными, линии деформировались из-за непрерывного воздействия ветра.

Сеннар вспомнил, что видел подобные сооружения в Ванерие, но тогда он не понял, что это было. Теперь же он понимал, что это были копии грандиозной модели творения, которые воздвигались веками трудолюбивым народом.

Ниал и Сеннар не могли удержаться. Онемев от удивления, они поднялись на одну из вершин и осмотрели город в скале. Тут был лабиринт домов, прижавшихся друг к другу, узких и извилистых переулков, дверей. Все было застывшим, неподвижным. Город казался не просто заброшенным — окаменевшим, будто какой-то маг наложил на него темное заклятие. Внезапно полил сильный дождь, вскоре пыль на улицах превратилась в грязь, казалось, что все сооружения, уже погубленные ветром, начали таять в воде. Но Ниал и Сеннар не останавливались и продолжали осматривать город.

Тут не было признаков разгрома, как в Сеферди. Все в полнейшем порядке, ни крови, ни трупов. Это место опустошила не человеческая ярость, а молчаливая и непрестанная работа времени. В каждом уголке угадывалась изобретательность создателей города. В домах были трубы, проводящие туда воду, термы и странные обогревательные системы трубопроводов, шедших по стенам и проводящих тепло. Гномы, ставшие теперь рабами, когда-то, вероятно, были богатыми и счастливыми.

Ниал и Сеннар ходили по улицам города под дождем — предвестником ранней осени, омывавшим камень. Они вышли на скалу, дошли до королевского дворца, странно пустынного. Только шум капель по камню прерывал неестественную тишину. Особенно неестественным показалось им то, что внезапно случилось на углу одной из улиц.

Под дождем, на скамейке, сидела старуха. Она раскачивалась и напевала, не обращая ни на что внимания. Она была худая, одета в рваную зеленую льняную одежду, покрытую пятнами. Ниал подошла к ней, но женщина по-прежнему не обращала внимания на них и продолжала петь. Ее длинные пожелтевшие волосы пропитались водой. Она напоминала старую сломанную куклу.

Ниал тихонько прикоснулась к ее плечу. Старуха вздрогнула и посмотрела на девушку невидящим взглядом.

— Уже пора есть? — спросила она, улыбаясь. — Быстро же сегодня закончился базарный день. — И снова принялась петь.

— Ты здесь одна? — спросила Ниал.

— О нет. Я не одна. Все мои дома, вся моя семья…

Ниал взглянула и увидела темную лачугу, загроможденную плохо пахнущими отбросами. Там не было ни души.

— Погода не та, что была прежде… — вздохнула старуха. — Видно, поэтому базарный день кончился так быстро.

— Там никого нет, — прошептала Ниал Сеннару.

— Давно ты тут? — ласково спросил у нее Сеннар.

Старуха продолжала напевать.

— Я — не одна, все мои — дома… Уже пора есть? — повторила она, бросая на мага младенческий взгляд.

Сеннар опустил глаза, потом повернулся к Ниал:

— У нас хватает провизии?

Ниал заглянула в сумку.

— Сегодня дети не шалят, — продолжала старуха. — Обычно они так шумят, что я не могу отдохнуть… А что с ними поделаешь? Они маленькие, должны радоваться жизни. Вы иностранцы? — вдруг спросила она у Сеннара.

— Да, — ответил он.

Ниал вытащила из сумки ломоть черствого хлеба:

— Мы можем дать ей только это.

— Идите, посмотрите на королевский дворец на вершине. Он изумительный, — продолжала старуха. — В полдень король звонит в колокол. Город замирает — и все отправляются обедать. Уже пора есть?

Сеннар протянул ей хлеб.

— Да, пора есть, — тихо сказал он.

— Великий король, наш король, добрый и великодушный. Он построил новые каналы, новые резервуары для воды, у всех есть и еда, и достаток. Слава Леру из Земли Скал, да продлится его царствование!

Старуха жадно впилась зубами в хлеб, откусывая большие куски.

Ниал и Сеннар пошли прочь, а женщина снова принялась напевать.

— Как ты думаешь, ей одной удалось выжить? — спросила Ниал.

Сеннар пожал плечами:

— Может быть, здесь где-то есть еще запасы провизии, может быть, какие-то огороды, не представляю… Что бы это ни было, надолго этого не хватит.

Заунывная песня наполняла закоулки города и отдавалась эхом в стенах, заглушая даже шум дождя. Вскоре уже казалось, что тут поют тысячи голосов, тысячи потерянных душ блуждают по мертвому городу. Когда Ниал и Сеннар покидали город, дождь все еще продолжался и капля за каплей разрушал камень.

32 ТАРЕФЕН, ИЛИ О БОРЬБЕ

Находя кров в стенах города, два дня Ниал и Сеннар спали почти с комфортом. Вокруг оказалось много пустых домов, пришедших в упадок. Вероятно, старуха была единственным живым существом в радиусе полутора километров.

— Иногда мне кажется, что этот мир уже мертв, — сказал Сеннар как-то вечером, — и мы ничего не можем сделать, чтобы спасти его. Наши страдания ничем не увенчаются, даже если мы в конце концов победим Тиранно.

Ниал посмотрела вверх, в расселины на вершине скалы.

— Кто знает, сможем ли мы создать что-то из обломков… — добавил Сеннар.

Ниал опустила глаза:

— Не знаю, иногда я думаю, что все это никогда не кончится, что придется мучиться вечно. Безраздельному господству Тиранно уже сорок лет… может быть, и нет способа одолеть его.

— Но страж Фларена сказал тебе о другом, — напомнил Сеннар. — Он утверждает, что все течет, что добро сменяет зло в вечном движении по спирали. Если это так, то и победа над Тиранно, наверное, чему-то послужит.

Слова растаяли во тьме.

На следующем этапе путешествия им предстояло спуститься с гор. Ниал чувствовала, что место, куда они направляются, находится на западе, следовательно, они не могли больше оставаться под защитой черных гор. Они выбрали склон, показавшийся им наиболее удобным, и начали спускаться. Равнина предстала перед ними — огромная и безлюдная. В глубине виднелось неясное коричневое пятно.

— Это — лес, — сказала Ниал. — Мы должны идти именно туда.

Они снова стали передвигаться по ночам, ощущая, что их постоянно преследуют. На рассвете одиннадцатого дня пути их цель уже стала видна.

Перед ними высился лес — длинная коричневая линия, закрывавшая горизонт. Границ не было видно. Ниал и Сеннар шли так быстро, как могли. Там они почувствовали бы себя в большей безопасности.

Сначала им встречались только пеньки окаменевших деревьев. Часть леса была выкорчевана из-за черного кристалла, из которого состояли стволы некоторых деревьев. Затем растительность стала гуще, они увидели первые деревья. Деревья были самых разных видов, но совершенно окаменевшие: ствол, ветви и листва. Тем не менее они казались живыми. Это был неподвижный лес, будто застывший в какое-то мгновение своего существования. Не шелестела листва, не было животных и даже воды.

Ниал поняла, что это место — священное: она различала силы природы, скрывавшиеся в стволах. Они звали ее. Лес, посвященный древним божествам, был тем местом, где существа из Всплывшего Мира могли вступить в контакт с природой, с духами, воплотившимися в деревьях. Ниал и Сеннар шли через лес как благочестивые пилигримы, опустив голову в благоговейном молчании.

Однажды вечером Ниал остановилась.

— Мы уже близко, — сказала она. — Осталось не больше дня пути.

Полуэльфийка закрыла глаза, затем повернулась и указала дорогу, по которой нужно было идти. Они пошли быстрее, как будто в окаменевшем лесу была протоптана только для них невидимая тропинка, ведущая к цели. Путники устали и проголодались, волновались от приближения к конечной цели. Из-за этого они не услышали каких-то отдаленных звуков, неясного эха шагов в скалах, еле слышного звяканья мечей вдали.

И вдруг Ниал замерла.

— Мы пришли? — спросил Сеннар.

Она не успела ему ответить: металлический звук загремел среди деревьев. Ниал обнажила меч.

— Мы не можем сражаться здесь, нам надо идти в святилище! — воскликнул маг.

Ниал посмотрела перед собой.

— Бежим, — сказала она, и они быстро помчались среди деревьев.

Какое-то время они ничего не слышали и хотели остановиться перевести дыхание, как вдруг услышали топот тяжелых и все убыстряющихся шагов по камням. Это были враги. Затем у них за спиной послышались крики. Их обнаружили.

— Они не должны знать о святилище, — задыхаясь, сказал Сеннар. — Оно близко?

— Да, недалеко, я чувствую.

И тут Сеннар понял, что должен делать.

— Я остановлю их, а ты беги в святилище, возьми камень.

— Их много, — предупредила Ниал. — Ты не сможешь этого сделать. Попробуем сразиться с ними.

Сеннар остановился:

— Не недооценивай меня. Ты уже забыла, что произошло на поляне? — Сказав это, он отвернулся от нее.

— Сеннар…

— Иди! — выкрикнул маг. Повернулся, посмотрел на девушку и улыбнулся. — Не беспокойся, я разберусь. Увидимся.

Полуэльфийка неподвижно стояла какое-то мгновение. Потом повернулась и побежала.

Ниал пыталась бежать как можно быстрее и не переставала повторять себе, что не должна была бросать Сеннара. Ей вспомнился тот день, когда она оставила сражаться их с Лайо, но она тут же попыталась избавиться от этой мысли.

«Он нужен мне. С ним не может случиться ничего плохого».

Никто не преследовал ее, значит, Сеннар делал свое дело. Она постаралась бежать еще быстрее, хотя уже задыхалась. Девушка ясно понимала, куда должна попасть, поэтому бежала опрометью.

Неожиданно Ниал поняла, что уже добежала. Остановилась, попыталась успокоиться, огляделась. Перед ней был холмик, с одной стороны которого виднелось черное отверстие. Вот туда она и должна была войти. Оказавшись там, она не колебалась, у нее не было времени на сомнения. Полуэльфийка вошла в темноту, сжимая меч в руке.

Внутри было тесно и сыро, перед ней тянулась длинная темная галерея, уходящая вниз. Ниал пришло в голову, что, быть может, пора прибегнуть к помощи магии, чтобы немного осветить дорогу, она вынула талисман, камни горели ярким светом, который освещал дорогу на несколько локтей перед ней. Вероятно, она находилась в какой-то шахте; потолок поддерживался заплесневевшими деревянными балками, а на стенах галереи были видны следы кирки и лопаты. Ниал опустилась на четвереньки и начала спускаться.

На первом перекрестке ей стало не по себе. Она видела два туннеля, долго не могла принять решение, потом почувствовала, по какой дороге следовало идти. Она снова пустилась в путь.

Шахта оказалась настоящим лабиринтом из узких коридоров. Вскоре Ниал перестала ориентироваться, ей чудилось, что она только и делает, что кружит на одном месте. Теперь она продвигалась вперед наугад, слезы текли по ее лицу.

Внезапно земля разошлась, и она упала в пустоту. Когда Ниал встала, увидела, что находится в просторном зале. Над ней светилась огромная надпись, настолько большая, что Ниал с трудом смогла прочитать: «Тарефен». В центре зала высились две огромные колонны, между ними — алтарь, на котором покоился камень. Он ярко блестел.

— Дай мне камень, я — Сирен, Посвященная! — прокричала Ниал. Времени для обмена любезностями не оставалось.

Никто не ответил.

— У меня их уже шесть, — сообщила Ниал, поднимая талисман, который сверкал сильнее, чем прежде. — Если ты мне позволишь, я возьму камень и уйду! — снова закричала она, но ответом ей была тишина.

Хорошо у нее не было времени на споры или игры, она должна была взять этот проклятый камень. И Ниал направилась решительным шагом к алтарю. Когда она подошла к нему, весь зал сильно содрогнулся. Ниал остановилась, и все стало как прежде. Она снова попыталась подняться и протянула руки к камню. Ей снова показалось, что зал содрогается от землетрясения. На этот раз толчок был настолько сильным, что девушка упала на пол.

Поднимаясь, она увидела, что обе колонны постепенно превратились в двух огромных существ, головы которых касались потолка. Их фигуры были наспех вылепленными, грубо обтесанными, ноги — маленькими, короткими, руки — неестественно длинными, кисти рук — гигантскими. На лбу у каждого была какая-то насечка или надпись. Ниал попятилась назад. Меч задрожал у нее в руках.

Не сейчас… не сейчас…

— Вы — стражи?

Вместо ответа, один из гигантов попытался ударить ее, Ниал еле успела уклониться. Когда существо подняло свой огромный кулак, то на его месте остался кратер. Ниал услышала смех, и перед алтарем появилась фигура, напоминавшая сатира.

— Я — страж.

Было невозможно установить его возраст или пол. Ростом существо было немногим выше одного локтя, одето в коричневую тунику, его глаза были ярко-синего цвета.

— Я пришла сюда за камнем, — сказала Ниал, пытаясь прийти в себя.

— Я знаю, зачем ты здесь, — ответило существо скучающим тоном. — Поэтому и позвал своих друзей.

Ниал не понимала, она ощущала только неясную опасность, исходившую от сатира.

— Я взяла другие камни, ты видишь? — настаивала она, показывая ему талисман. — Они нужны мне, чтобы победить Тиранно.

— Меня не интересует, сколько камней ты взяла и кто тебе их дал, — ответил страж. — Чтобы взять этот, ты должна сразиться с моими друзьями.

Один из гигантов сделал шаг вперед.

Ниал попятилась:

— Что это значит?

Сатир спрыгнул с алтаря и встал перед ней, уставившись своими синими глазами в лиловые глаза полуэльфийки. В руках у него была длинная узловатая дубинка, заканчивавшаяся светящейся сферой. Он одарил ее улыбкой злого ребенка.

— Веками… да что я говорю — тысячелетиями камень, который ты ищешь, хранился тут. Тысячелетиями он давался только тому, кто его достоин и отважится сразиться с гигантами. Если ты действительно хочешь его взять, тебе остается только драться.

Он снова улыбнулся и сделал кувырок в сторону.

Это существо совсем не напоминало предыдущих стражей. Ниал не могла разгадать его. Он издевался над ней?

Чем больше времени проходило, тем больше она опасалась за судьбу Сеннара.

— Знай, что другие стражи отдали мне камень. Этого недостаточно, чтобы убедить тебя, что я — Посвященная? — спросила она.

Тареф пожал плечами:

— Меня это не интересует, мой камень не такой, как другие. Ты должна заслужить его.

Он засмеялся, подпрыгнул и снова оказался на алтаре. Затем положил свою палку, а один из гигантов встал перед Ниал.

— У меня нет времени, я не могу долго тут оставаться! — прокричала полуэльфийка. — Мой друг рискует жизнью из-за меня. — Она погрозила кулаком.

— А меня это не интересует, — ответил сатир со скучающей гримасой. — Я уже столько времени заперт здесь — просто скука смертельная. Развлеки меня, ну, давай же!

Гигант сделал несколько больших шагов вперед, Ниал пыталась убежать от него. В конце концов она поняла, что никогда не убедит стража избавить ее от этой схватки. Все, чего он хотел, — поиграть с ней, посмеяться и подергать ее за ниточки, как марионетку. У него не было ни малейшего желания оценить ее способности, это не было настоящим испытанием, сатир хотел только развлечься.

Ниал нанесла первый удар мечом по нападавшему на нее существу, но, наверное, удар был недостаточно сильным или точным, потому что не имел никакого эффекта.

— Один — ноль в мою пользу! — проорал страж. Он сделал знак второму гиганту — и тот сменил первого.

Ниал обернулась и попыталась отразить удары мечом, но это было бесполезно. Эти гиганты были намного сильнее, чем она, а ее оружие оказалось бесполезным. Кроме того, Ниал не удавалось сосредоточиться, она думала о том, что находится тут, а Сеннар — один с врагами.

Неожиданно рука гиганта сильно ударила ее, Ниал отлетела к стене. Какое-то мгновение она не видела ничего, кроме темноты. Когда пришла в себя, Тареф оседлал колосса и двинулся прямо на нее.

— Но так я не смогу испытать твои силы, — усмехаясь, проверещал он. — Так — слишком легко. Давай-ка!

Он нанес ей новый удар, который полуэльфийке удалось избежать, откатившись в сторону.

— Я выдам тебе тайну, — ехидно засмеялся страж, когда гигант готовился снова ударить. — Эти двое — големы, и создал их я. Надпись на их лбу означает «жизнь». И пока она на месте, големы будут жить. Они сильнее тебя, и их невозможно разрушить. Ты не можешь убить их ни мечом, ни каким-то другим способом, однако, если ты сотрешь первую букву надписи на их лбах, получится слово «смерть», и они рассыплются в прах, из которого созданы. Это — единственный способ поразить их, — закончил он с хитрой усмешкой.

Последовал новый, сильный удар, но Ниал его избежала. Как бы она ни хотела, ей не удавалось сосредоточиться, и она знала, что это приведет к поражению.

Она ощущала ненависть к сатиру, поставленному стеречь камень, ей хотелось только отплатить ему.

Тареф бросил на нее косой взгляд:

— Это — испытание, Сирен, или ты думаешь, что все стражи должны, как Флар, быть готовыми броситься к твоим ногам?

Сражение продолжалось, Ниал ограничивалась тем, что уворачивалась от ударов, и ни одна спасительная мысль так и не приходила ей в голову.

«Сеннар, где ты? Ты бы уже давно придумал способ, чтобы выбраться из этой абсурдной ситуации…»

— Существует тот, кто читает в сердце и оценивает Посвященного, кто, как я, оценивает его силы, его способность бороться, обретать сосредоточенность, когда разум и тело хотели бы быть в другом месте.

Ниал посмотрела на существо и различила свет истины и мудрости в его холодных глазах. Значит, он знал… Он не был наивным и инфантильным, каким хотел казаться. Он знал, однако удерживал ее здесь.

— Ты не хочешь драться с Тиранно? Ты думаешь, это будет так уж легко? И в тот день ты тоже будешь думать о другом. И в тот день, когда против тебя будет все вражеское войско, ты не сможешь забыть того, кто живет в твоем сердце. Этот бой не такой бесполезный, как ты думаешь…

Ниал закрыла глаза. Если она будет так продолжать, то не сможет спасти Сеннара. Она должна сосредоточиться и драться, как зверь, это — единственный способ выйти отсюда и вернуться к Сеннару. Она должна быть спокойной.

Ниал почувствовала приближение нового удара. Открыла глаза, прыгнула и избежала его. Девушка воспользовалась этим, чтобы взобраться на руку чудовища. Голем крутил рукой, чтобы сбросить Ниал, но ему это не удавалось. Такие толчки были пустяком для Всадника, привыкшего стоять на летящем драконе.

Ниал добралась до плеча, вытянула руку, и наконец ей удалось стереть букву. Слово «эмет» превратилось в «мет», и голем упал под ноги Ниал.

Она только и успела посмотреть в хитрые глаза стража, который уже оседлал второго голема.

— Ты не думала, что на этом все кончится? — спросил он с издевкой, и обрушился на полуэльфийку.

Но теперь Ниал владела собой, она снова стала ловким, хладнокровным и целеустремленным воином, и удар не заставил ее растеряться. Она увернулась, затем вынула меч из ножен. Точно ударила по букве «э» слова «эмет», и второй гигант обратился в пыль. Теперь Тареф был застигнут врасплох, он не ожидал такой стремительной победы и упал. Когда страж пришел в себя, обнаружил меч Ниал у своего горла.

— Теперь отдавай мне камень, — прошипела девушка.

Страж принялся смеяться, он поднял палец вверх и отбросил Ниал далеко в сторону.

— Ты думала, что в состоянии сравниться со стражем? — сказал он, спокойно вставая. — Однако ты победила. Моя игра окончена. Черт возьми, я повеселился.

Он подставил руку, и камень поднялся с алтаря, чтобы упасть ему на ладонь.

Жестом он позвал к себе Ниал, и девушка подошла к нему.

— Ты его заслужила, — произнес Тареф. — Вспомни этот бой, когда перед тобой будет Тиранно, потому что тогда он будет держать в руке то, что сможет тебя подчинить ему. Но ты, во имя спасения самой себя, того, кого любишь, и людей этого мира, должна будешь оставаться хладнокровной и выполнить свой долг.

Он положил ей в руку камень. Ниал посмотрела на светящийся кристалл.

— Ну что? — спросил страж. — Ты не спешишь? Твой друг ждет тебя, окруженный врагами, на исходе сил, в трех километрах отсюда. Мой камень выведет тебя туда.

Ниал с признательностью взглянула на него.

— Делай то, что должна, — сказал сатир, в первый раз улыбнувшись без лукавства.

Ниал произнесла слова заклинания и установила седьмой камень в его отверстие. Все, что окружало ее, закружилось в вихре, от святилища осталась только голая скала. Можно было подумать, что ей все приснилось, если бы не камень, который сверкал на своем месте рядом с другими.

Она побежала так быстро, как могла, талисман ясно указывал ей нужный путь.

Сеннар хорошо выполнял свое задание. Сразу же после бегства Ниал он начал бросать во врагов цветные молнии — обычное оборонительное волшебство, чтобы отвлечь внимание врагов от полуэльфийки.

Внезапно деревья вокруг мага с треском расступились, из чащи появились другие фаммины — не меньше десяти.

Слишком много для одного.

При помощи волшебства он превратил в камень тех, кого мог, создал барьер, чтобы обездвижить других, и переключил внимание на оставшихся врагов. Три фаммина, конечно, много. Но быть может, он сумеет с ними разделаться.

Он дрался мечом, одновременно защищая себя волшебным барьером и пытаясь бросить на врагов какое-то оборонительное заклинание. Нелегко было произносить несколько заклинаний сразу, вскоре он почувствовал, что силы покидают его.

Он выбросил из головы все мысли, не относящиеся к бою. Не осталось больше ни угрызений совести, ни боли, даже той ярости, которая накатывает при первых ударах в бою. Ему удалось поразить одного противника. Оставалось двое. Барьер перед фамминами начал разрываться. И в этот момент зеленоватая молния осветила тьму и убила одного из врагов перед ним.

— Сеннар!

Маг обернулся и, перед тем как упасть без сил на землю, увидел Ниал, бегущую с мечом в руке. Он услышал хруст острия, входящего в плоть, и, наконец, шум падения.

— Мы должны прятаться. Ты можешь бежать?

Сеннар смог только кивнуть. Ниал обхватила его и помогла ему подняться.

— Они видели тебя, мы не можем оставить их в живых, — сказал Сеннар, поднимаясь с земли.

В этот момент барьер прорвался, и фаммины, которые до сих пор были замкнуты внутри, с криками бросились на них.

Ниал и маг сломя голову побежали среди деревьев.

Друзья слышали врагов, бежавших по пятам, на них лился дождь стрел. Сеннар попытался воздвигнуть барьер, но его волшебные силы были почти истощены.

Они бежали, петляя, спотыкаясь и снова вставая. Они должны были бежать, даже если бы ноги не слушались их, но тот промежуток, который отделял их от врагов, все уменьшался. Неожиданно Ниал почувствовала, как маг сжимается и падает.

Она обернулась и пришла в ужас. В ногу волшебника вонзилось копье. Кровь, текшая из раны, растекалась по камням тысячью ручьев, Сеннар согнулся в три погибели.

Ниал помогла ему подняться с земли и заставила бежать.

— Держись! Мы должны идти! — кричала она, но слезы ручьем лились по лицу.

Гримаса боли промелькнула на лице Сеннара, маг снова упал на землю.

— Оставь меня… — прошептал он.

Ниал обернулась и увидела фигуры врагов, появившиеся неподалеку от них. Оставалась последняя надежда: заклинание о Полете. Она никогда не пробовала произносить его, но теперь у нее не было другого выбора.

Она закрыла глаза и произнесла заклинание, которое слышала от Сеннара, при этом старалась думать о каком-то месте поблизости, где они смогли бы укрыться. Ей пришло в голову только воспоминание о святилище: оно было не так далеко и могло оказаться надежным местом. Ниал сосредоточилась и попросила помощи у талисмана. Мгновением позже они исчезли из поля зрения врагов.

33 ИСТИНА

Ниал не слышала ничего, кроме тяжелого дыхания Сеннара. Все остальное было тишиной. Она какое-то время оставалась с закрытыми глазами, так как боялась открыть их и увидеть конец: окружавших фамминов и гномов с обнаженными мечами.

Когда девушка наконец открыла глаза, осознала, что они находятся перед туннелем, ведущим в святилище. У нее не было времени радоваться, потому что она увидела на земле Сеннара: он обхватил рукой копье, пронзившее его ногу. Полуэльфийка поняла, что не может терять ни минуты.

— Вперед! Здесь мы будем в безопасности, это — святилище, — сказала Ниал, поддерживая Сеннара.

Маг закричал от боли, но попытался улыбнуться.

— Ты стала настоящей волшебницей, — прошептал он.

Ниал не ответила и помогла ему войти. Перед тем как идти вслед за Сеннаром, она отломила несколько веток с деревьев и замаскировала вход, предполагая, что враги пройдут мимо. Затем она достала талисман и использовала его, чтобы осветить дорогу перед собой.

Сеннар страдал больше, чем можно было предположить. Ниал поддерживала и ободряла его, но у мага было ужасное подозрение, что его рану нельзя вылечить. Как и рану Лайо. Может быть, он уже достиг конца своего путешествия.

— Ты взяла камень? — спросил он, задыхаясь.

Девушка кивнула.

— Это было трудно?

— Перестань говорить, ты ранен.

Сеннар чувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Это пустяки… — солгал он.

Контуры окружающих предметов становились все более размытыми, Сеннару казалось, что все вокруг исчезает во тьме. Он умирал, но ему не было страшно. Единственным мучением было то, что он оставляет Ниал одну, как раз сейчас, когда она больше всего нуждается в нем.

— Попытайся держаться, Сеннар, зал, где я взяла камень, близко, — продолжала повторять Ниал, но ее голос тоже доходил до Сеннара как отдаленное эхо.

Перед тем как умереть, Лайо сказал, что ему казалось, будто он засыпает. Это верно, как будто забываешься легким сном, даже боль затихает. Все чувства постепенно отмирают, сознание уходит.

— Вот, осталось совсем немного, самая малость. Я быстро тебя вылечу, увидишь, что скоро почувствуешь себя лучше, — подбадривала его Ниал.

Сеннар не мог ответить ей. Он слышал ее рыдания и ощущал, что девушка все сильнее сжимает его.

— Не плачь, — прошептал он из той бездны, в которую погружался.

— Вот мы и пришли! — прокричала Ниал, попав в зал.

Зал был освещен только талисманом, его слабого света было недостаточно. Ниал зажгла маленький волшебный огонь, потом положила Сеннара на алтарь и увидела рану на его ноге. Прежде всего надо было извлечь копье.

Она подложила ему руку под голову и с облегчением вздохнула, когда услышала биение сердца. Было еще не поздно. Сеннар с трудом дышал, его лоб покрылся холодным потом.

— Я не слишком-то хорошая волшебница, но эту рану легко смогу вылечить, — прошептала она ему на ухо, моля божества, населяющие это место, дать ей силы излечить рану.

Сеннар открыл глаза. Его взгляд не останавливался на Ниал. Маг, казалось, продолжал видеть какой-то далекий сон.

— Я дал одно обещание… — начал он.

— Помолчи, не говори, я обо всем позабочусь, — прервала его Ниал, прикладывая палец к губам.

— …когда я был в пучинах моря, я дал одно обещание…

Ниал осмотрела копье, чтобы понять, как вытащить его из ноги, не причинив слишком сильной боли Сеннару. Как только она прикоснулась к копью, маг застонал.

— …я пообещал, что буду любить тебя…

Ниал остановилась и приблизила свое лицо к Сеннару.

— …потому что я любил тебя всегда, а ты не знаешь этого…

— Не говори об этом…

— …я любил тебя с тех пор, как увидел тебя с кинжалом на террасе Салазара, а теперь я умираю…

— Ты не умрешь, не говори такого даже в шутку! — воскликнула Ниал, но Сеннар закрыл глаза.

Девушка не теряла присутствия духа, она крепко схватила копье и вытащила его из раны. Крик Сеннара прорезал безмолвие зала.

Полуэльфийка начала читать заклинание о выздоровлении, самое сильное из тех, которые знала. Сеннар едва дышал. Когда она снова положила руку ему на шею, почувствовала, что сердце бьется медленно и слабо. Она невозмутимо продолжила произносить заклинание.

Ниал не останавливалась и продолжала читать заклинания всю ночь, одно за другим, прибегая даже к тому волшебству, к которому никогда не обращалась, но узнала от Сеннара. Она делала это без передышки, не позволяя себе унывать от того, что состояние раны не улучшается. Впервые в жизни она боролась от всей души, со всем мужеством, на которое была способна.

Постепенно кровь остановилась и запеклась на ране, а дыхание Сеннара стало более медленным и ровным. Утром лицо мага слегка порозовело, казалось, боль утихла. Ниал остановилась и вытерла пот со лба. Ее силы иссякли, но Сеннару стало лучше, может быть, ее борьба не была бесполезной.

Ниал вышла из святилища, чтобы найти какие-нибудь лекарственные растения. Она помнила, как выглядят те, которыми ее врачевал Лайо, когда она была ранена в плечо, и искала их повсюду. В конце концов она обнаружила несколько растений: они были слегка увядшими, но и это — лучше, чем ничего. Девушка нашла даже крохотный ручеек. Вода была грязной, но Ниал не обратила на это внимания и наполнила фляжку, которая была у нее с собой.

Когда Ниал вернулась и увидела, что ветки на входе в святилище находятся на том же месте, где она их оставила, она с облегчением вздохнула. Никто не нашел Сеннара.

Маг лежал на алтаре. Его дыхание стало нормальным, а сердцебиение — сильным и ровным. Ниал осмотрела ногу. Копье сломало кость, Сеннар потерял много крови, но рана не казалась смертельной.

Ниал зажгла небольшой огонек и использовала его, чтобы нагреть воду. Затем она сделала припарку из найденных трав и приложила к ране. Сеннар облегченно вздохнул.

Она продолжала лечить его, пока не заметила, что маг заснул. Только тогда девушка позволила себе отдохнуть немного и стала вспоминать о Сеннаре и их детстве, проведенном в Салазаре.

Проснулась Ниал от шума шагов над головой. Она вздрогнула и выхватила меч. Шаги удалились, и она успокоилась. Только тогда она посмотрела на алтарь и увидела, что у Сеннара открыты глаза. Она встала.

— Сеннар! — закричала она.

Маг повернулся и слабо улыбнулся.

Ниал подбежала к нему и обняла его.

— Я боялась, что ты умрешь…

— Я тоже, — вымолвил Сеннар.

Ниал не переставая лечила его весь день. Сеннар чувствовал себя очень слабым, однако нога не болела, боль затихла. Когда Сеннар посмотрел на ногу, обнаружил на ней серьезную рану, но согласился с Ниал, что она не смертельна.

— Ты держалась молодцом, — сказал он, улыбаясь. — Твое призвание — магия, а вовсе не меч.

Она засмеялась, не переставая читать заклинание о выздоровлении.

Значит, подумал маг, его час еще не настал. Он не вспоминал о том, что случилось, когда Ниал тащила его в святилище. Он помнил только, что чувствовал себя плохо, и думал, что скоро умрет.

Вечер прошел спокойно. Они ели, разговаривали и смеялись, радуясь тому, что избежали опасности.

На утро третьего дня пребывания в святилище Сеннар внезапно все вспомнил. После долгих лет преданности и безмолвной любви, в течение которых он отказывался от всякой надежды на взаимность, он нашел в себе смелость признаться. Он сдержал обещание, которое дал Ондине, но сделал это только потому, что считал себя умирающим. Юноша почувствовал себя идиотом и пожалел, что не существует волшебного заклинания, которое повернуло бы время вспять, чтобы он мог взять назад эту патетическую исповедь.

В течение целого дня эта мысль мучила Сеннара, пока Ниал лечила его, пока они ели и разговаривали. Наконец, вечером, перед огнем, освещавшим зал своими отблесками, Сеннар решился заговорить. Ему стало лучше, он надеялся, что готов к любым эмоциональным потрясениям, готов услышать, что он — большой друг, но никто не сможет вытеснить из сердца Ниал Фена.

— Что касается случившегося в тот день, когда я был ранен, — начал Сеннар, пользуясь минутой молчания, но тут же испугался, так как увидел, что Ниал вспыхнула. — Так вот… я только хотел… прояснить… — И он снова замолчал. — Когда я сказал тебе, что… в общем, когда я сказал тебе… об этом… я бредил, — произнес он наконец. — Да, я не понимал, что говорю… я был безумен… извини меня. Забудь эти слова, — заключил он и стал смотреть на огонь.

Когда он поднял глаза, Ниал стояла перед ним, совсем рядом.

— Меня столько времени это тревожило, — признался он, увидев, как слеза течет по щеке Ниал. — Я думаю, с тех самых пор, как мы познакомились. Но я не должен был говорить тебе об этом, и тем более — в этот момент. Извини меня. Веди себя так, как если бы ничего не произошло.

Лицо Ниал прикоснулось к его лицу, синие волосы растрепались по его лбу. Сеннар опустил глаза.

— Посмотри на меня, — прошептала она.

Сеннар взглянул. Ниал приблизилась и прикоснулась губами к его губам. Это длилось несколько мгновений, потом она отстранилась.

— Я тоже очень люблю тебя, ты нужен мне, — произнесла она.

Сеннар обнял ее и поцеловал. Ему казалось, что он растворяется в ней после того, как столько времени желал ее.

Прикоснувшись своими губами к губам Сеннара, Ниал вернулась мыслью к единственному поцелую в ее жизни. Она подарила его Фену в святилище Тоолан. Но с Сеннаром все было иначе, поцелуй был реальным.

То, что произошло сейчас, было новым и неизведанным и одновременно древним и известным. Ниал хорошо знала, что делать, как будто прикосновение к губам Сеннара разбудило что-то, дремавшее в ней много лет. Она не знала как, но тоже оказалась на алтаре, рядом с магом, продолжая его целовать. Она услышала, как он тихо стонет, и вспомнила о его раненой ноге.

— Извини, я… — начала она.

— Все в порядке, — перебил ее он и снова принялся целовать Ниал.

И тогда Ниал вспомнила то, что сказала ей Айрес по поводу истины, когда она спрашивала ее, как понять, нашла ли она свой собственный путь: неожиданно ее правда предстала перед ней так явственно, что она не могла ее отвергнуть. Теперь ей все было ясно, все приобрело смысл: путешествие, тоска, поиск.

Она почувствовала руки Сеннара, обнимающие ее, и поняла, что могла наконец успокоиться в этих объятиях, полных желания. Она чувствовала себя так, словно ее тело ей не принадлежало. Она чувствовала себя иной, как будто какая-то часть ее вдруг стала свободной. Под руками Сеннара ее кожа оживала, ее физический облик менялся. Сеннар звал ее к жизни. Чем дольше его руки удерживали ее в объятиях, тем острее Ниал ощущала свою связь с Сеннаром. Когда она, наконец, почувствовала, что обнажена, поняла, что эта нагота — дар, он был ценным потому, что это она приносила его.

Потом они говорили друг другу о том, о чем молчали все эти годы: они всегда были созданы друг для друга и могли разлучаться, но не могли быть одинокими, так как принадлежали друг другу. Ниал наконец почувствовала себя цельной, единственной, настоящей. Она дошла до конца поисков.

На несколько дней Ниал забыла обо всем. Шло время, она лечила Сеннара, не заботясь о том, что ее невеликие волшебные возможности ничего не могли сделать с этой раной. Во внешнем мире не существовало никаких врагов, никакой миссии. Для нее мир начинался и кончался в том гроте, где они находились.

Поэтому она не услышала шагов, которые все чаще стучали по поверхности грота, и не расслышала голосов, которые раздавались над их головами.

— Пройдет немало времени, пока я смогу снова ходить, — сказал Сеннар наутро шестого дня пребывания в святилище.

— Надо только немного подождать, — спокойно ответила девушка. — Ты знаешь, что я — плохой маг, но я учусь.

— Ниал, кость сломана, а твоя магия ничего не может, ты это знаешь. Я не смогу выйти отсюда раньше чем через месяц, — настаивал Сеннар.

— Это значит, что мы подождем.

— Сегодня голоса фамминов были еще ближе, — продолжал он.

— Тут они нас никогда не найдут.

Сеннар сжал ее в объятиях. Ниал поцеловала его, потом отошла, улыбаясь. Когда она увидела его лицо, улыбка сползла с ее губ.

— Что случилось?

— Мы не можем больше позволить себе оставаться здесь.

— Ты не можешь идти; пока ты в таком состоянии, мы никуда не пойдем.

— Я знаю.

— Сеннар… — сказала девушка тихо. Она начинала понимать.

— Ты хорошо помнишь, почему мы здесь.

Ниал заткнула уши руками:

— Замолчи!

— Множество жизней зависит от нас, многие умерли из-за этого. Мы не можем забыть.

Он убрал ее руки. У Ниал были уже ясные глаза.

— Ты должна идти, — сказал он. Ниал заметила, что его голос задрожал.

— Ты не можешь просить меня об этом, — возразила она, качая головой. — Не проси меня оставить тебя сейчас, когда я обрела тебя! Я не могу.

— Я тоже не хочу этого, но нельзя поступать иначе.

По щекам девушки потекли слезы.

— Меня не интересует причина, по которой мы оказались здесь! Меня не волнуют те, кто находится там! Мы — здесь, сейчас. Все остальное — не в счет. Я не могу оставить тебя на вражеской территории, к тому же раненого. Не могу! Не могу и не хочу!

— Если я действительно тот, кого ты искала все это время, тогда ты должна идти, — объяснил ей Сеннар.

— Не изрекай глупостей с видом оракула!

— Это — не глупости! — воскликнул Сеннар. Теперь его голос стал твердым. — Ты искала цель, которая придаст смысл твоей жизни, причину, чтобы действовать, силу, чтобы выполнить это. Если ты останешься здесь, твое открытие станет ненужным.

— Что плохого в том, что я хочу остаться с тобой? Я люблю тебя. Разве ты не видел, как безумен этот мир? Люди ненавидят друг друга… Поражение Тиранно ничего не изменит. До тех пор пока мы вдвоем, мы никогда не станем одинокими, мы сможем создать тот мир, которого хотим. Эта земля не заслуживает твоей крови или моей жертвы.

— Это неправда, и ты это знаешь, — ответил Сеннар. — Лайо отдал свою жизнь, чтобы ты могла идти дальше. Теперь, когда мы здесь, Соана и Идо продолжают сражаться за то, чтобы спасти этот мир. Ради них ты должна идти вперед, иначе пролитая кровь будет бесполезной.

Ниал зарыдала, Сеннар обнял ее, прижал к себе так сильно, как мог.

— Прошу тебя, не проси, чтобы я оставила тебя. Без тебя я ничего не смогу сделать. Я нашла в себе смелость дойти сюда только потому, что со мной был ты. Ты нужен мне…

Сеннар прижал ее к груди. Его дыхание стало учащенным, Ниал ощущала всю ту боль, которую он испытывал, и то, чего стоило ему это решение.

— Со мной ничего не случится. Я — могущественный маг, ты знаешь это. В последнем бою я буду рядом с тобой, когда все будет кончено, мы сможем быть счастливы. Я тоже хочу быть с тобой, но, если сегодня ты останешься здесь, не будет мира, где можно жить… — Он прижал ее к себе еще сильнее.

Ниал отошла, вытерла слезы ладонью.

— Если оставаться здесь не опасно, почему я не могу подождать, пока ты поправишься?

— Потому что у Всплывшего Мира нет времени. Свободные Земли сдаются одна за другой, скоро все они покорятся Тиранно. Я посвятил свою жизнь тому, чтобы спасти этот мир, не делай бесполезными мои старания…

— И ты оставишь меня сейчас? — спросила она.

Сеннар молчал.

— Отвечай.

— Да, — прошептал он, но Ниал не поверила ему. Она знала, что он скорее умрет. Сеннар обнял ее за плечи. — Прошу тебя, иди. Ты можешь сделать это и без меня. Нам не нужно быть рядом, чтобы принадлежать друг другу, ты это знаешь. А я, как только почувствую себя лучше, выйду отсюда и догоню тебя. Ниал, прошу…

Полуэльфийка отвернулась и заплакала.

…Ниал бродила по лесу целый день, набрала еды, сколько смогла. Принесла ее в грот, запасла воды. Она посчитала, сколько провизии нужно на месяц, и принесла ее в избытке. В глубине души она понимала, что Сеннар прав, но сейчас она ненавидела свою миссию и талисман, тяжким грузом висевший у нее на шее. Если с Сеннаром что-то случится в ее отсутствие, она никогда не сможет этого себе простить.

Весь день они делали вид, что ничего не произошло, хотя грусть неизбежного расставания витала в воздухе, она была ощутима. Сеннар старался быть веселым, но Ниал знала, что ему было страшно и он не хотел ее отпускать. Потом наступила ночь.

— Держи, — сказал Сеннар, когда она собралась уходить. В руке у него был кинжал Ливона.

Едва увидев кинжал, Ниал поняла, насколько реальным было это расставание, и принялась плакать.

— Почему ты хочешь отдать мне его? — спросила она, рыдая.

Сеннар улыбнулся:

— Глупая… Чего ты боишься? Не плачь…

Он вытер ее слезы. Потом достал кинжал из ножен, и Ниал увидела, что лезвие блестело белым светом.

— Я заколдовал его: лезвие блестит, когда со мной все хорошо, свет укажет тебе, где я нахожусь.

Ниал взяла его и положила на место того кинжала, который хранила в сапоге, едва не убив Дола.

— А этот возьми ты и используй, если будет нужно, — сказала она, протягивая другой кинжал. Она обняла его и расцеловала. — Не умирай, Сеннар, прошу тебя, не умирай!

— И ты тоже… — сказал маг и в последний раз поцеловал ее в губы.

Отстранившись от Сеннара, Ниал увидела, что он тоже плачет.

— Ниал, если… если меня не будет в последнем бою… если я не окажусь в лагере… не ищи меня, пока не одолеешь Тиранно. Со мной ничего не произойдет, ты увидишь… Я буду ждать тебя в лагере, — сказал Сеннар, улыбаясь.

Ниал встала и побежала по туннелю, который вел на поверхность. Она не оборачивалась, так как знала, что, если сделает это, никогда не сможет уйти. Когда несколько шагов были пройдены, ее охватило мучительное чувство одиночества.

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

34 МАВАСОН, ИЛИ О ЖЕРТВЕ

Ниал быстро бежала в глухой и беззвездной ночи. Ей казалось, что тишина никогда не была настолько гнетущей. Первые дни она пыталась вынуть кинжал из ножен, чтобы увидеть, блестит ли он, имеет ли еще смысл ее путешествие. Она столько раз сжимала его в руках, колебалась и в конце концов снова возвращала на место. Зачем смотреть? Если бы она обнаружила, что лезвие погасло, что Сеннар умер или с ним что-то случилось, что она стала бы делать? Это знание было бесполезным. Она должна была продолжать идти вперед, думать только о том, что ее ждет, если в результате им удастся сразиться с Тиранно.

Через восемь дней путешествия, в ночь новолуния, она добралась до границы с Землей Ветра. Тьма была непроглядная; чтобы добыть свет, пришлось прибегнуть к небольшому волшебству, надеясь, что никто не увидит. Воздух доносил аромат степи, как в детстве, и Ниал заколебалась. Она возвращалась в Землю, которая хранила ее самые теплые и самые печальные воспоминания, в Землю, где она росла, где познакомилась с Сеннаром, где был убит Ливон и Салазар стерт с лица земли уже более трех лет назад. Она содрогалась от одной только мысли, что там могло произойти. Она предпочла бы не проходить через эту Землю, а вспоминать ее такой же великолепной, какой она всегда ей казалась.

Ниал должна была находиться приблизительно в южной части леса. При свинцовом свете луны полуэльфийка увидела, что от него осталось. Почти все деревья высохли, многие срубили, так что можно было видеть на полтора километра вперед. Когда Ниал приходила сюда ребенком, она боялась: растительность казалась такой густой, что почти ничего не было видно, все растворялось в ослепительном зеленом цвете. Кого мог испугать этот лес теперь?

Ниал положила подбородок на колени и ощутила, как на нее навалилась тяжесть одиночества. Вставало солнце, свет понемногу стал окрашивать безрадостный пейзаж. Ей вспомнились те слова, которые Сеннар сказал во время их путешествия: «Иногда мне кажется, что этот мир уже умер и мы ничего не можем сделать, чтобы спасти его». Кто сможет вернуть лесу его великолепие? Полуэльфы не вернутся, вместе с ней их племя исчезнет навсегда; разграбленным и разоренным Землям понадобятся годы, чтобы возвратить великолепие прежних времен, если это вообще возможно. Мир, который знала она, агонизировал.

Через несколько минут она встала и спросила талисман о дальнейшем пути, но на этот раз ничего не увидела: талисман показывал только направление. Поэтому Ниал двинулась на север. Она шла по разоренным городским улицам, среди поваленных и обгоревших деревьев, по землям, ставшим бесплодными. Она узнала место, куда они с Сеннаром впервые оправились собирать малину, то место, где они вместе тренировались и куда ее однажды послала Соана на поиски лечебных трав. Здесь она играла с Фосом.

Талисман блестел из-под жилета и указывал Ниал дорогу. Она чувствовала мощь талисмана и ощущала близость духов. Впервые ей не являлось видение того места, куда она направлялась. Ниал это беспокоило: она не представляла, что ее ждет в святилище.

Ожидание не было долгим. После трех ночей пути девушка поняла, что цель близка. Вокруг нее были только полуобуглившиеся стволы леса, справа угрожающе высилась башня Рока, немного дальше она различала развалины каких-то других башен. Ниал со страхом понимала, что там, впереди, Салазар. Она вспоминала, что четырех дней достаточно, чтобы пересечь лес, а Салазар находился как раз на границе огромного луга.

Вскоре она оказалась на том месте, где ее посвящали в маги. Ниал вспомнила маленькую круглую лужайку, окаймленную деревьями, камень посередине и источник с прозрачной водой на краю. Деревья были обожжены, трава сгорела, осталась только серая земля, источник иссяк.

Ниал села на камень. Луна пробилась сквозь облака, бледная и усталая, свет тонкого полумесяца не рассеивал мрак. Девушка осмотрелась и вспомнила тот момент, когда Сеннар пришел утешить ее. Она почувствовала себя как тогда: одинокой, испуганной и потерянной. Однако теперь не было никого, кто мог бы поддержать ее.

Первые дни в гроте Земли Скал все шло хорошо. Сеннар начал думать, что и в самом деле все будет в порядке. Когда он отпустил Ниал, был убежден, что никогда ее не увидит. Один, раненный, на вражеской территории, он не ощущал возможности выжить.

Однако, вопреки всем ожиданиям, он уже неделю прятался в этой норе и ни разу не слышал шума шагов, вокруг была только глухая тишина каменного леса. Поэтому маг решил, что пора ускорить выздоровление. Он хотел догнать Ниал как можно быстрее.

На восьмой день пребывания в гроте все было спокойно, может быть, наверху была ясная погода, так как в пещеру просачивалось больше света, чем обычно. Сеннар сбросил тунику и осмотрел рану. Он с трудом удержался от разочарования. На бедре у него был глубокий разрез, на неровных краях запеклась кровь. Какое бы движение он ни делал, острая боль пронизывала ногу. Да, он правильно понял: кость была сломана.

Сломанная кость и глубокая рана. Это было нелегким делом для больного мага. Он не слишком много мог, разве только попытаться ускорить выздоровление. Поэтому юноша принялся за работу и констатировал, что его сил хватило лишь на простое заклинание о выздоровлении. Весь день он только этим и занимался.

Заклинание решило его судьбу. Сеннар задремал. Он устал, магия отняла больше энергии, чем он предполагал. Маг погрузился в сон, почти не осознавая этого.

Ему казалось, что он спит. Земля, ритмически вибрировавшая над его головой, полнилась отдаленным неясным эхом. Когда шум сделался сильнее, маг еще находился на грани сна и бодрствования.

Его разбудил резкий звук бряцающих мечей, он живо ощутил подступающую опасность. И резко проснулся.

Враги. И с ними — маг.

В одно мгновение он осознал, насколько пустой и глупой была его надежда. Волшебство только послужило тому, что его обнаружили. Он быстро встал, не думая об острой боли в ноге, попытался сделать невозможное: укрыться в самой глубокой части пещеры.

Они вошли. Четверо фамминов и двое человек. Один из двоих был магом.

Сеннар прижался к каменной стене.

Все кончено.

Он опустился на землю. Магу-неприятелю не пришлось даже произносить оборонительное заклинание. Он медленно подошел к Сеннару и наступил ногой на раненую ногу. Боль была острой, крик юноши заглушил издевательский смех человека.

Затем фиолетовый луч вышел из руки мага, и Сеннара обволокла тьма.

Дорога уходила на запад, Ниал оказалась в той зоне леса, куда она никогда не заходила. Девушка вспомнила слова Соаны, которые та давно ей сказала: «Сердце леса не принадлежит людям, оно принадлежит духам. Это — священное место, которое не должны попирать грязные ноги людей, населяющих этот мир. Тут заключена скрытая жизнь леса, это — тайна даже для самых могущественных магов. Здесь таятся такие силы, которые превышают все человеческие представления и которые никто никогда не сможет подчинить».

Эта часть леса была наименее разоренной в сравнении с другими. Деревья были еще живы, ветви украшала нежная желтоватая листва. Ниал чувствовала, что конец ее путешествия близок, что святилище должно быть неподалеку.

Вдруг ее взору открылось неожиданное зрелище: огромное дерево, которое на первый взгляд показалось ей молодым дубом. Растущие из пня мощные ветви величественно раскинулись в темноте ночи. На них были тысячи листьев ослепительно-желтого цвета, отливавших золотом и светившихся в сумерках. Это дерево было живым посреди моря смерти, оно было здоровым и мощным.

Но оно не было обыкновенным деревом: казалось, что оно не черпает жизненные силы из земли, а, напротив, дает жизнь земле. В том месте, где корни входили в землю, выросла густая низкая трава ярко-зеленого цвета. Изумленная Ниал на мгновение остановилась и почувствовала, что надежда еще не умерла, если подобное великолепие могло выжить в таком месте. Ей понадобилось какое-то время, чтобы понять: перед ней Отец Леса, иначе и быть не могло. Она вспомнила то, что помогло ей в борьбе против Дола, и узнала ту же силу, ту же потрясающую мощь, ту же жизнестойкость. Если Отец Леса был жив, то и сам лес не был потерян. Пока это гигантское сердце продолжало биться, у Земли Ветра оставалась надежда.

Не веря своим глазам, Ниал приблизилась к пню и обнаружила то, чего поначалу не заметила. Под одной из нижних ветвей приютилось маленькое светящееся существо. Девушка присмотрелась, пытаясь понять, что это такое, и обрадовалась, когда узнала его. Наконец-то — друг!

— Фос! — закричала она.

Фос не сдвинулся с места, но нежно улыбнулся ей.

— Добро пожаловать, Ниал, — сказал фоллет.

— Ну же, ты не подойдешь поздороваться со мной? — удивилась Ниал.

Это был Фос, не похожий сам на себя. Он был слишком серьезен для ее прежнего друга. Он был слишком печален, слишком грустен. Раньше он всегда веселился, его беспокойные крылья переливались всеми цветами радуги. Это существо одновременно и походило, и не походило на Фоса.

Фоллет остался на своем месте.

— Я ждал тебя, Сирен, — произнес он.

Ниал похолодела. Талисман на ее груди блестел ярко, как никогда.

— Что ты делаешь тут?..

— Я просто ждал тебя, — ответил он.

Ниал начала догадываться.

— Ты хочешь сказать, что…

— Твое путешествие окончено, это — последний этап, потом тебя ждет только решающий бой.

— Ты — страж?

Фос торжественно кивнул.

— Как это возможно? Ты даже не знал, кто такие полуэльфы, никогда не говорил мне о святилищах, и… — Ниал замолчала и посмотрела на него. — Почему ты никогда не рассказывал мне о святилищах?

Фос положил ногу на ногу и в таком положении на какое-то мгновение снова показался похожим на старого веселого и легкомысленного друга Ниал. Однако слова его были скорбными.

— Долгое время я не знал, кто я такой и какова моя миссия. Мой отец был стражем камня Мавасона многие века. Может быть, это не заметно, но мы, духи воздуха, долгожители. Я уже родился, когда последний из претендующих на власть пришел сюда требовать помощи камня. Это случилось более тысячи лет назад. Но он был не чист, и мой отец отказал ему. Он отчаянно защищал камень, пока его не ранил смертельно тот коварный эльф. И тогда мой отец рассказал мне все. Он произнес слова, которых я не понял: «Оставляю тебе в наследство нечто огромное и страшное, то, что дремлет в глубинах этого леса. Ты будешь охранять его, и в нужный момент тебе придется вынести решение».

Я спросил у него, как я могу охранять то, чего не знаю, и он ответил мне, что в должный срок мне все будет открыто. Так я и стал стражем и главой духов воздуха, обитающих тут. Я долго жил, ничего не ведая, но, когда встретил тебя, истина открылась мне. Когда ты начала поиски камней, что-то проснулось во мне, я услышал голоса других стражей, призывающих меня выполнить мой долг. И тогда я познакомился с Мавасом. Я вернулся в эту Землю, которую покинул, чтобы обрести ее вновь уже разоренной, но я не остановился и дошел до святилища, где ждал тебя все это время.

— А где другие духи воздуха, твои друзья? — спросила Ниал.

Уши Фоса опустились, его лицо сделалось еще более печальным.

— Все они умерли.

Ниал вспомнила маленьких летучих существ, которых провожала из Земли Ветра больше трех лет назад. Она не могла поверить, что их больше нет.

— Через какое-то время мы поселились в Земле Солнца, — снова стал объяснять дух воздуха, — в то время, когда мы с тобой познакомились. Однако, как я уже сказал тебе, солдаты уничтожили нас, поработили, чтобы использовать как шпионов. Поэтому я обратился в Совет. Никто не стал меня слушать, меня осмеяли и выгнали. Я вернулся к моему народу, но резня продолжалась, и мы ничего не могли сделать. Я увидел, как все погибли, один за другим. Леса, где мы жили, были уничтожены, за нами охотились. В конце концов выжил только я, в тишине того леса, где мы обитали. Только я. — Он печально посмотрел вдаль. — Я не знал, что делать после того, как все было разрушено. Я мог бы присоединиться к другим группам духов, но понимал, что их тоже настигнет та же участь. И тогда во мне пробудились воспоминания, я узнал, кто я такой, и отправился в путешествие, чтобы наконец прийти сюда.

— Мне очень жаль…

Фос снова улыбнулся покорной улыбкой.

— Такова судьба этого мира: разрушение.

Ниал посмотрела на него:

— Нет, это не так. Я прошла этот путь как раз для того, чтобы все вернулось назад. Разве моя миссия не в том, чтобы спасти этот мир?

— То, что было разрушено, никогда не сможет вернуться, — ответил Фос.

«Да, — подумала Ниал, — я всегда это знала».

— Но тогда зачем я все это делаю? — спросила она.

— То, что ты делаешь, служит не для спасения чего бы то ни было, разве ты не поняла? — невозмутимо продолжил Фос. — Наш мир идет к разрушению. Полуэльфы не восстанут из своих могил, мои товарищи фоллеты не вернутся, лес уже разорен, и даже тысячи Отцов Леса не смогут восстановить его великолепие. Чтобы возродиться, надо умереть.

Ниал не понимала, она только вопросительно смотрела на Фоса.

— Дерево рождается из смерти зерна, — объяснил дух, — и из умерших листьев поднимается новое растение. В природе все постоянно умирает, чтобы новое могло произрастать. Этот мир должен умереть, чтобы из его праха родилось что-то другое. Я составляю часть старого мира, а вместе со мной и лес. Мы не можем больше жить здесь, потому что все, чему мы принадлежали, исчезло.

— Я тоже — часть прежнего мира, полуэльфов больше нет, и многие, кого я любила, тоже ушли, — произнесла Ниал.

Фос опустил голову:

— Нет, Ниал, ты — мостик, брошенный между этим умирающим миром и тем, который родится. Ты несешь в своих руках ключ, который может привести нас к возрождению. Никто не может знать, будут ли у тебя силы открыть двери, отделяющие нас от будущего, однако только ты одна можешь сделать это. Из груды обломков, которыми был усеян твой путь, восстанет птица феникс, и существам этого мира будет дана вторая возможность. От них будет зависеть — создадут ли они мирную эпоху или эпоху войны. Ты несешь эту возможность, ты существуешь для того, чтобы дать людям новое начало. Вот в чем твоя миссия. Это — трудная задача, поэтому ты так много страдала и должна будешь еще страдать.

Ниал не хотела задерживаться на этих словах, она тут же их забыла, чтобы не понять до конца их значение.

— Где святилище? — спросила она.

— Перед твоими глазами, — ответил Фос. И взлетел.

Ниал посмотрела на дерево и поняла, что оно и было святилищем. Она поняла его силу в тот момент, когда ступила в это место.

Фос приблизился, и от его жеста древнее дерево словно расступилось, чтобы открыть сверкающий белый камень, лежащий внутри.

— Ниал, то, о чем я сейчас попрошу, не понравится тебе, я знаю, но если ты запомнишь то, что я сейчас сказал, то поймешь, что тебе этого не избежать.

Ниал озабоченно взглянула на него.

— Последний камень, Мавасон, перед тобой, он — внутри Отца Леса. Он — источник слез, подобный тому, который ты видела много лет назад. Это — сердце Отца Леса, то, что удерживает его жизнь. Ты должна взять его.

— Но если это — сердце и я вырву его, что случится с Отцом Леса?

— То, что камень будет вынут на короткое время, не убьет его, но для того, чтобы могла жить ты, тебе придется, прочитав заклинание против Тиранно, разбить талисман. Тогда все камни будут уничтожены, включая Мавасон. В этот момент Отец Леса умрет.

— А лес? — спросила Ниал. — Вместе с Отцом Леса умрет и сам лес, он никогда не сможет восстановиться!

— Лес уже умер, разве ты не видела?

Ниал покачала головой.

— Я не хочу делать этого, я отказываюсь, — произнесла она. — Всю свою жизнь я только и делала, что оставляла позади себя горы трупов, чтобы остаться единственной выжившей. Мне сказали, что я должна быть такой, чтобы освободить наконец эту Землю. Но какой ценой? Отец Леса дал мне слезу. Она столько раз спасала меня и защищала. Я не хочу убивать его.

Фос подлетел к ней, оказавшись на уровне ее лица.

— Ты еще не поняла? Ничто в этом мире не дается без страданий. Для того чтобы ты спаслась, кто-то должен пожертвовать собой.

— Но почему я должна приносить других в жертву? — прокричала Ниал. Она упала на колени. — Лайо умер, чтобы я могла взять камень в Земле Ночи, Сеннар рисковал своей жизнью в Земле Моря, теперь он в опасности! Я не хочу других жертв! Я устала видеть кровь, смерть, мечи…

Сострадание засветилось на лице Фоса, фоллет прикоснулся своей крохотной ручкой к щеке Ниал.

— Но ты тоже страдала, ты слышала, что еще тебе предстоит. Ты снова взяла меч в руки и против своей воли отправилась в путь, чтобы дойти сюда. Ты страдала больше других. Боль — сама по себе не цель, помни об этом. Теперь встань и нанеси смертельную рану Отцу Леса. Возьми камень.

Ниал подняла глаза и посмотрела на дерево, которое источало жизнь. Она медленно протянула руку и увидела, как Фос закрывает глаза. Ниал поняла, что, несмотря на все, что он ей сказал, или, может быть, как раз поэтому, страж и сам не может избежать страданий. Вместе с Отцом Леса исчезал весь его мир.

Ниал взяла камень в руки и почувствовала, как он пульсирует, как сопротивляется тому, кто вынимает его из дерева. Полуэльфийка вынуждена была приложить немало сил и наконец смогла снять камень с места. Внезапно дерево высохло, листья попадали на землю, свет, освещавший дерево, погас, а трава, выросшая на корнях, увяла. Лужайка погрузилась во тьму, а молодой дубок превратился в иссохшее деревце.

Фос посмотрел на землю, уселся на один из корней. Ниал положила камень на ладонь. Он казался более матовым: камень был белым, почти как тот, что в центре. Но на нем были сероватые прожилки. Ниал произнесла заклинание, и все отверстия талисмана заполнились. Она увидела, как талисман засверкал и стал невероятно мощным, почти ускользающим от чьей бы то ни было власти. Она дошла до конца своего путешествия.

— Что ты будешь теперь делать? — спросила она у Фоса.

Дух воздуха пожал плечами и посмотрел на нее:

— Останусь здесь, буду ждать конца. История камней и святилищ Всплывшего Мира завершится в тот день, когда ты произнесешь заклинание во имя добра или зла. Я буду ждать этого дня, который станет днем славы или отчаяния. Все, что связывает меня с этим миром, находится тут.

— Ты можешь пойти со мной, если хочешь, — предложила полуэльфийка. — Мы оба одиноки и печальны. Мы можем разделить нашу боль.

Фос покачал головой:

— Я же сказал тебе: я хочу остаться здесь. Тут мой дом. Мне больше ничего не остается, а тебе еще много предстоит выполнить. Тебя ждет твой сон, твой идеал. У нас совершенно разные судьбы.

Ниал вынула кинжал из сапога и долго всматривалась в него.

— Будущее стало неясным даже для нас — стражей, — отозвался Фос. — Я не знаю, ни где он, ни свободен ли он. Теперь — это единственная твоя надежда.

Ниал снова положила кинжал в сапог.

— Надейся! — Фос, улыбаясь, как в былые времена, попрощался с Ниал.

35 ТИРАННО

Капля. Капля упала недалеко от него. Ритмический звук стучал по вискам, как стук топора. Он не мог видеть, потому что вокруг была полная тьма, но он слышал — и этот звук сводил его с ума. Нельзя сказать, что в этом месте не было других, более ужасных звуков: прежде всего — вопли, нечеловеческие вопли, непрерывная сутолока шагов, бряцание мечей. Поначалу это ужасало его, но сейчас все чувства сосредотачивались на этой монотонной капели, которая, казалось, доводила его до безумия.

Вдруг он услышал другой приближавшийся звук. Шаги. Он улыбнулся. Он узнавал эти шаги. Они могли принадлежать только ему. Он знал, что рано или поздно увидит его снова, но не ждал, что тот придет сюда. Первый раз, когда он встретился с ним, был потрясен. Возможно ли, что это и был Тиранно? В тот момент он понял, что не сможет выйти из башни Рока после того, как Тиранно показал ему свое лицо, и содрогался при мысли о том, что Ниал когда-то лицом к лицу столкнется с ним.

Дверь темницы открылась — на свету обозначилась фигура, которую ни с чем нельзя было перепутать. Он пришел один. Никто из его людей, за исключением некоторых самых верных, никогда не видел его лица. Он медленно подошел.

— Какая честь! Я никогда не думал, что ты придешь ко мне. Извини, если я не преклоняю колени и не приглашаю тебя сесть, но, как видишь, мое обиталище — не бог весть что. — Сеннар рассмеялся, но смех застрял у него в горле. Он почувствовал, как что-то течет изо рта. Вероятно, кровь. — Я думал, что такой государь, как ты, не унизится до того, чтобы прийти в такую конуру. Я думал, ты предпочтешь оставаться в своем великолепном зале, на своем троне, размышляя о своей неограниченной власти.

— Ты должен знать, что власть и ее пышность не интересуют меня.

Сеннар ненавидел этот голос, его холодность. Ему казалось, что его собеседник не испытывает никаких чувств, что он — непостижим.

Тиранно приблизился, зажег слабый волшебный огонь и поднес его к лицу мага. Ослепленный, Сеннар тут же закрыл глаза. Огонь погас, тьма снова воцарилась в камере.

— С тобой поступили жестоко.

— Что ж, — ответил Сеннар. — Меня убивали постепенно. Любопытно, сколько ты еще захочешь развлекаться перед тем, как убьешь меня.

— Это не я, — спокойно ответил Тиранно, — это палач истязает тебя.

Сеннар снова засмеялся, и снова боль заставила его горло сжаться.

— Конечно, — снова заговорил он, когда смог отдышаться, — ты тут ни при чем, это не ты отдаешь приказы, чтобы меня пытали и я сказал то, что ты хочешь узнать.

— Я приказал, чтобы тебя допросили, а не пытали. Это не я приказал твоему тюремщику пытать тебя, вонзая в тело раскаленное докрасна железо. — Голос Тиранно гулким эхом отдавался в темноте камеры.

— Однако палач сделал это потому, что знает — ты наслаждаешься моими страданиями. Если ты ему и не приказывал, он пытал бы меня только для твоего удовольствия.

Тиранно говорил тем печальным голосом, который Сеннар ненавидел. Почему он не приказывал ему склониться перед ним и не требовал этого? Сеннар предпочел бы это такому раздражающему спокойствию.

— Я не испытываю никакой радости, видя твои страдания, и палач знает это. Он поступает так по своему усмотрению. Если бы ему и приказали больше не пытать тебя, он не остановился бы. Я думал, ты знаешь, что природа людей, гномов, нимф и духов отвратительна и жестока.

— Что ты хочешь продемонстрировать этим? Что все остальные — злы?

— Нет, — спокойно ответил Тиранно. — Только то, что гнев может быть сильным. Ты должен знать об этом лучше, чем кто-либо другой.

Сеннар похолодел.

— Ты знаешь, я восхищаюсь тобой, — продолжил Тиранно. — Ты — человек, с которым я могу сравнивать себя. Поэтому я показал тебе свое лицо, я хотел встретиться с тобой, как равный с равным. Таких очень мало.

— Потому что все пресмыкаются перед тобой. Только черви равны тебе, — ответил Сеннар.

Но и тут Тиранно не рассвирепел.

— Люди — звери, жаждущие крови, они только и ищут подходящего момента, чтобы вцепиться в глотку собственного брата.

Сеннар ужаснулся и вспомнил о поляне. Он покачал головой. Он не должен позволить околдовать себя. Он хотел бы увидеть лицо своего собеседника, но темнота не давала это сделать.

— Зачем ты пришел? — спросил Сеннар.

Ему становилось все хуже, он начинал бояться.

— Сколько ты уже здесь? — спросил Тиранно.

Сеннар не представлял. Насколько он знал, он мог находиться тут уже год, а может быть, только один час.

— Так я скажу тебе: почти месяц. За все это время ты ничего не сказал. Я не могу больше ждать.

В камере воцарилась угрожающая тишина.

— Не знаю, что заставляет тебя упорствовать и молчать, — снова заговорил Тиранно. — Честно говоря, это — поведение, которого я не понимаю.

— Ты не можешь понять, что такое честность и самопожертвование, — вздохнул Сеннар.

— Ты недооцениваешь меня, — возразил Тиранно. — Я хорошо знаю тебя, ты понял? Мы очень похожи.

Сеннар услышал эхо шагов в камере.

— А ты, напротив, не знаешь меня и думаешь, что я хочу только власти, что именно желание власти подталкивает меня к действию. Или, может быть, месть из-за той несправедливости, которую я испытал. Но ты ошибаешься. Я тоже перед тем, как прийти сюда, долго блуждал, искал ответ на те вопросы, которые сейчас задаешь себе ты. Ты думаешь, почему я вошел в Совет? Я хотел изменить мир и другого не желал. На самом деле ответ был передо мной, такой ясный, каким он представляется тебе, но я не хотел принять его. В этом мире много хорошего, есть еще что-то, что можно спасти… Хватит, думаешь ты, я не должен уступать, сдаваться… Вот что я повторял себе.

Сеннар почувствовал, что начинает дрожать. Он испытывал чувство, будто кто-то проникает в его мысли, и ему было страшно. Почему Тиранно так разговаривал с ним?

— В конце концов мне пришлось сдаться, как, надеюсь, сделаешь и ты, потому что истину нельзя отрицать вечно. Здесь нечего спасать. Я больше тебе скажу: никто не хочет быть спасенным. В природе живущих на этой земле существ — убивать. Все, чего они хотят, — ненавидеть и убивать. Поэтому война никогда не прекращалась на этих Землях и никогда не прекратится. Потому что все существа уступают наслаждению смерти. После того как они единожды отведали крови, они не могут остановиться. Ты ведь понимаешь, правда?

Сеннар попытался покачать головой, но острая боль не дала ему. Сеннару казалось, что он догадывается, что случится здесь вскоре, что уже случилось, и он был охвачен ужасом. Он пытался найти в своих воспоминаниях какое-то заклинание, которое помогло бы ему выстоять перед этой пыткой, но не находил его.

— Я знаю, ты кого-то любишь, я чувствую это. Любовь, какой бы эфемерной она ни была, существует. Но не для нас. Может быть, женщина, о которой ты думаешь сейчас, на мгновение поверила в экстазе удовольствия, что любит тебя, но это — иллюзия. Любовь начинается и кончается плотским наслаждением, остальное — ничто. Говорю это тебе потому, что я тоже много любил. И все — напрасно. Забудь об этой любви, если не хочешь страдать, присоединяйся ко мне.

— Оставь меня в покое! — прокричал Сеннар. Он догадался, что Тиранно сейчас находился близко, совсем рядом с ним.

— Все эти страдания не имеют смысла, ты это знаешь. Я могу проникнуть в твои мысли, и я сделаю это, если ты не заговоришь. Не для того, чтобы причинить тебе боль, скорее потому, что задуманное мною слишком важно, и никто не сможет меня остановить. Но ты будешь страдать, а я не хочу. Я восхищаюсь тобой, я уже сказал тебе об этом, и уважаю тебя. Скажи мне, зачем ты оказался на моей Земле, скажи, что вы замышляли. Твое молчание не имеет смысла. Этот мир не заслуживает ни одной твоей слезы, а та, которую ты любишь, не заслуживает твоей крови.

— Со мной уже вели этот разговор, и я в это не верил, — ответил Сеннар.

Он пытался улыбаться, но был в ужасе. Он — маг и какое-то время сможет сопротивляться, но сколько? Его магия была несравнима с магией Тиранно. Тот читал в его душе, раскрыл все его тайны…

Тиранно обхватил руками лицо Сеннара, покрытое потом.

— Ты пытаешься сопротивляться мне? — сказал он. — Может быть, какое-то время тебе это и удастся, но я гораздо могущественнее, чем ты представляешь, и я готов на все. Я не оставлю тебя в покое, пока не узнаю, что хочу. Каждая твоя мысль будет моей, каждое твое желание. Я стану тобой, Сеннар, у тебя не будет от меня секретов, в твоей душе не останется ни одного уголка, куда бы не добрались мои пальцы.

Внезапно глаза Тиранно ослепительно сверкнули, и он уставился на Сеннара. Маг упал, охваченный безумным ужасом. Эти глаза были человеческими, в них — ослепительно-зеленых — таилась жестокость, не знающая предела. Наконец Тиранно показал свое безжалостное лицо, которое Сеннар хотел увидеть во время разговора, а сейчас сожалел об этом. Он чувствовал, как Тиранно пытается проникнуть в его мозг, но сопротивлялся. Он изо всех сил закричал.

36 ПЕРЕД БОЕМ

Последняя часть путешествия Ниал была горестной. Девушка поняла, что Земля Воды почти вся в руках врага, за исключением маленького клочка земли на северо-востоке, на границе с Землей Моря, которая оказывала последнее слабое сопротивление.

Вся территория лежала в руинах и агонизировала. Много ручьев пересохло, может быть, еще больше было отравлено; видны были первые признаки умирания лесов, селения сровняли с землей. Сколько нимф могло выжить?

Ниал боялась, что свободных Земель больше нет. Она вспомнила о последней битве, в которой сражалась, о призраках, сеявших смерть и ужас среди солдат. То было войско, которому нельзя было долго противостоять. Может быть, ее миссия уже закончилась.

Однако она продолжала идти так быстро, как могла, бежала до потери дыхания, ей понадобилось немногим более двух недель, чтобы выйти на свободные территории. Но и там не все было хорошо. Люди мучились от голода, урожаи были скудными, и все же тут еще была свобода.

Как только Ниал оказалась в Земле Моря, она пришла в один из лагерей, откуда отправила Соане послание, чтобы предупредить о своем приезде. Затем Ниал дали верховую лошадь.

В тот день, когда Ниал прибыла в лагерь, шел густой снег. Наступал декабрь. Прошел год со времени ее отъезда.

Ниал спрыгнула с лошади, постучала, и перед ней открылась дверца, из-за которой на нее уставились проницательные глаза.

— Кто там?

— Ниал из города-башни Салазар, Всадник Дракона. Я вернулась из своего путешествия. Вас должны были предупредить.

Дверца резко закрылась, послышался шум открывавшихся засовов и задвижек, затем тяжелые створки снова открылись.

— Добро пожаловать к нам, — сказала стражница, улыбаясь, и обняла Ниал.

Ниал оставила лошадь и вошла в лагерь. В лагере царило мрачное настроение, лица, которые она видела, были усталыми. Многие подошли к ней и поприветствовали ее.

Ниал искала Сеннара взглядом, но сердце подсказывало ей, что его тут не было. Пройдя сквозь две шеренги солдат, она увидела в глубине лагеря того, кто поджидал ее.

Ниал тихо прошептала его имя, потом торопливо подошла к нему, обняла за шею.

— Где Сеннар? — тут же спросила она.

— Мы думали, что он с тобой, — ответил Идо.

У нее сжалось сердце, Ниал спряталась в объятиях своего учителя.

Дом Идо был таким же, каким она его помнила, только беспорядка было намного больше. Пока они жили вместе, Ниал поддерживала какой-то порядок. Очевидно, теперь Идо отказался даже от его видимости.

Сам гном тоже изменился. Ниал не сразу это заметила, потому что была слишком счастлива найти его живым. Но один глаз Идо был закрыт: его пересекал длинный рубец.

Как обычно, они молча уселись друг перед другом, поставили на стол две кружки пива. Идо первым заговорил о тех сомнениях, которые его мучили.

— Что случилось с Лайо? — спросил гном.

— Он был убит на границе Земли Ночи, во время схватки. Он умер героем, — сухо ответила Ниал.

Идо наклонился над кружкой и долго молчал. Потом он снова посмотрел на Ниал для того, чтобы задать ей другой вопрос:

— А Сеннар?

— Он был ранен месяц назад, в Земле Скал, мне пришлось оставить его там.

Ниал посмотрела на гнома и поняла, что ему больше ничего не надо объяснять, что он знал, сколько страданий стоил ей этот выбор.

— Он сказал мне, что, как только поправится, догонит меня, — продолжила она. — У него была сломана нога, думаю, ему нужно какое-то время на выздоровление, но… я боюсь, не случилось ли с ним чего… Он даже не послал мне сообщения.

Слезы, которые она до сих пор сдерживала, начали медленно течь по ее щекам. Когда Ниал подняла глаза, ей показалось, что Идо внезапно постарел.

— Сеннар — один из лучших магов этой Земли, — сказал гном. Он положил руку ей на голову и погладил по волосам. — С ним не случится ничего плохого. Он скоро будет здесь.

Ниал вытерла щеки.

— Что случилось с твоим глазом? — спросила она.

Идо улыбнулся:

— Обмен любезностями с Деинофоро, Всадником Черного Дракона, который заставил тебя сражаться с призраком Фена. Я отрубил ему руку, а он отобрал у меня глаз.

— Ты хочешь сказать, что… — начала Ниал.

— Теперь, — небрежно ответил Идо, — у меня только один глаз. — Он похлопал ее по щеке. — Ты не будешь плакать из-за меня? Посмотри-ка, это не такая великая утрата, у меня еще остается другой глаз. Я вижу так же хорошо, как и раньше. — Он улыбнулся, но горькой улыбкой.

— Как это произошло?

Идо облокотился на спинку стула и сделал большой глоток.

— Это случилось в тот день, когда мы потерпели поражение, — начал он. И рассказал Ниал о том, что случилось за месяцы, прошедшие после ее отъезда: о первом поединке с Деинофоро, о тренировках с Парселом, о том, как ему помогла Соана.

Девушка слушала молча, пытаясь скрыть свои чувства. Она вздрогнула, только когда Идо открыл ей тайну, скрытую в прошлом Рейс.

Когда Идо завершил свою историю, он вынул из кармана трубку и зажег ее. Сделав первые затяжки, он заметил: у Ниал были ясные глаза.

— Так, значит, теперь ты подчиняешься Лондалу, — прокомментировала она.

Идо покачал головой:

— Для меня не важно: отдавать приказы или их получать. Главное — иметь возможность снова сражаться против Тиранно. Кроме того, Лондал — умный человек и хороший военачальник. Он понял ситуацию и никогда не относился ко мне с меньшим уважением, чем того заслуживает равный ему.

Они снова замолчали. Пока Ниал пила свое пиво, Идо смотрел на нее. Она была счастлива находиться рядом с ним после стольких месяцев разлуки. Привязанность Ниал была одним из немногих поводов, которые заставляли Идо гордиться собой. Она уже не была девочкой, как в прежние времена, видимо, за время путешествия с ней что-то произошло, о чем она ему не рассказывала.

Когда гном узнал о смерти Лайо и исчезновении Сеннара, ощутил, что все перенесенные им тяготы не смогли сделать его нечувствительным к страданию. Однако он попытался скрыть свою боль, чтобы не увеличивать и без того тяжкий груз, лежащий на плечах Ниал. Теперь он понял, что настал момент поговорить с Ниал обо всем, и попросил ее рассказать, как все произошло.

Он узнал о героическом поведении юного оруженосца, о его смерти на руках Ниал, о бегстве, во время которого Сеннар был ранен, о пребывании в гроте и о том моменте, когда они вынуждены были расстаться. Идо отметил краску на щеках полуэльфийки в какой-то момент ее рассказа, но, когда наступила тишина, понял, что его ученица наконец нашла себя.

Ниал бросила свой кинжал в ножнах на стол.

— Когда я уходила, он дал мне это. На кинжал наложено заклятие, его лезвие будет блестеть, пока он жив, и укажет мне, где он находится. Сеннар сказал мне, что если я не найду его тут, то не должна искать его до того, как доведу до конца свою миссию.

Идо посмотрел на кинжал и почувствовал идущую от него силу.

— С тех пор как он у меня, у меня ни разу не хватило смелости взглянуть на него, — добавила Ниал.

— Я уверен, что все хорошо, — сказал Идо, хотя понимал, что эти слова были ненужной ложью.

— С ним должно быть все хорошо, — ответила Ниал с такой порывистостью, которая удивила гнома. Потом девушка опустила взгляд. — Я люблю его, — прошептала она, глядя в кружку.

Идо нервно закурил трубку, он испытывал противоречивые чувства: сначала что-то вроде негодования, потом — отеческую ревность, наконец, большую нежность. По сути, Сеннар был единственным, кто мог сделать ее счастливой.

— Я всегда это знал, с того первого раза, когда увидел его в лагере, смертельно усталого, — произнес наконец гном.

— А мне, наоборот, столько нужно было времени, чтобы понять это, но теперь он — единственная моя надежда, — сказала Ниал. — Я искала повсюду и долго цель жизни, а она была рядом со мной, — продолжала она. — Теперь я сражаюсь ради него, ради моего любимого, за него буду биться с Тиранно. Меня больше не интересует месть, и все, чего я хочу, — мира на земле, где можно было бы жить с Сеннаром. Я понимаю, что, в сравнении с идеалами, которыми руководствуешься ты и многие другие в нашем войске, мой идеал — маленькая и эгоистичная цель, но…

— Любовь — не маленькая и не эгоистичная, — перебил ее Идо. — Что бы ни побуждало тебя жить, это не может быть незначительным только потому, что дает тебе цель в жизни.

— Я поняла, что не могу спасти весь мир, но одну жизнь я в состоянии спасти. И поэтому я не могу смотреть на кинжал.

— Никогда не переставай надеяться, — сказал гном. — Когда все это кончится, я хочу видеть тебя вместе с Сеннаром на всю жизнь.

Ниал улыбнулась и обняла его.

Потом она сразу же пошла к Оарфу. Ниал бросилась к дракону, и, увидев его живым и здоровым, таким же сильным, каким она его оставила, она не смогла сдержать слезы радости. Взволнованная Ниал долго обнимала друга, ей казалось даже, что суровые глаза дракона были влажными.

На следующий день после стольких месяцев разлуки она села на Оарфа верхом и долго летала, выделывая отчаянные акробатические трюки. Она была счастлива оттого, что, несмотря на месяцы ее отсутствия, они с драконом опять понимали друг друга.

— Между нами нерасторжимая связь. Я больше никогда не покину тебя, что бы со мной ни произошло, я буду вместе с тобой. Если я должна погибнуть в этой битве, то погибну с тобой, но если выйду из нее победителем, верхом на тебе, — сказала она Оарфу, когда они приземлились.

Дракон гордо поднял свою голову.

Последующие дни, когда зима уже одевала землю снегом, были посвящены подготовке к битве.

Все знали, что их собственная судьба и судьба Земли вскоре решатся и наконец станет ясно, осталась ли еще надежда для Всплывшего Мира и для Затонувшего Мира.

Ниал повидалась с Соаной в Совете через три дня после своего прибытия. Принималось решение о диспозиции войск на западном фронте. Как только Соана получила послание Ниал, она предупредила Неглара, и они начали подготовку к возвращению в лагерь.

Глядя на Соану, Ниал подумала, что время бежало слишком быстро. Былая красота ее тети не увяла, она была все еще величественной и благородной, как прежде, но ее лицо избороздили морщины, цвет лица поблек, как будто на нем отпечатались следы новых страданий, усталости и гнетущей ответственности. Она носила всю ту же черную тунику, которую надела, вернувшись после поисков Рейс. Увидев Ниал, Соана горячо обняла ее.

Они долго разговаривали. Соана рассказала о поражении в Земле Воды и о том, как она выходила на поле боя, чтобы использовать свою магию против врага. Она вскользь рассказала о ране и выздоровлении Идо, но Ниал поняла, видя, как глаза волшебницы изменили свой блеск, что Соана страдала из-за гнома больше, чем можно было представить.

Ниал рассказала ей о своем путешествии и святилищах и о том, как она потеряла своих спутников.

Глаза Соаны, когда она узнала об исчезновении Сеннара, затуманились, но она сказала, что уверена — с Сеннаром все хорошо.

— Он — самый могущественный маг, какого я знаю, исключая Тиранно, и я чувствую, что он еще жив ради тебя, иначе и быть не может. — Она улыбнулась. — Ты должна верить в него, верить, что он выживет и будет счастлив, к чему он страстно стремится.

Ниал покраснела, услышав эти слова.

— Как?.. — прошептала она.

Соана улыбнулась:

— Как я поняла, что вы любите друг друга? — Она пристально посмотрела на Ниал. — Потому что я — женщина и знаю тебя с детства. Есть тайны, которые нельзя скрыть от глаз женщины, а в тебе все говорит о любви.

Соана вздохнула, и Ниал поняла, что та думает о Фене.

— Верь в этот огонек, Ниал, и в конце концов ты достигнешь того, чего ищешь, — сказала в заключение волшебница.

Дата битвы была назначена на конец декабря. На приготовления оставалось две недели. Свободные Земли находились в состоянии брожения, тысячи посланий рассылались во все концы.

Все Всадники Дракона были оповещены, впервые за много лет в лагере появился Равен, Верховный Главнокомандующий.

Он прибыл в лагерь утром, ошеломив всех. Когда Ниал увидела его, застыла. Равен не был больше одет в доспехи, покрытые украшениями, которые он надевал обычно. С ним не было даже наглой собачонки, которая повсюду его сопровождала. Верховный Главнокомандующий был одет в темные железные доспехи.

— Я не мог продолжать бездействовать в Академии. Место воина на поле битвы, а я — еще солдат, — сказал он. Потом обратился к Ниал своим обычным резким голосом: — Я ошибся несколько лет назад, когда чинил тебе препятствия. Тебе удалось то, что не удалось многим и мне в первую очередь: ты дала новую надежду обессилевшему народу.

Эти две недели Ниал полностью отдалась тренировкам. Она опасалась, что месяцы путешествия сказались на ее боевых качествах, и проводила большую часть дня на арене вместе с Идо, сражаясь на земле и в воздухе с мечом и со всеми видами оружия в руках.

Полуэльфийка поняла, что ее учитель не обманул: способности Идо сражаться остались такими же, как и до потери глаза. С другой стороны, и она не утратила своей ловкости. Ей достаточно было нескольких поединков, чтобы снова обрести былую проворность и подвижность. Несколько раз Ниал мерилась силами с другими Всадниками, но теперь только Идо был в состоянии сравниться с ней.

Чем больше сражалась Ниал со своим учителем, тем больше понимала, что он значит для нее не меньше, чем отец. Ливон вырастил ее, обучил фехтованию и указал ей путь на всю оставшуюся жизнь. Однако именно Идо обучил ее тому, что значит сражаться, именно он объяснил ей, что такое настоящий воин, и сделал из нее настоящую личность. Ниал знала, что она не предает памяти своего отца, напротив, этим она вознаграждает его.

В лагере Ниал нашла свои доспехи. Идо сохранил их для нее и не позволил пылинке упасть на них. Они лежали в сундуке и сияли так же ярко, как в тот день, когда гном подарил их Ниал.

При виде доспехов у Ниал сжалось сердце. Она вспомнила слова, сказанные ей Лайо незадолго до смерти: «Я хотел бы пройти с тобой до самого конца и помочь тебе надеть доспехи в день последней битвы». Они вспоминались ей каждый раз, когда оруженосец затягивал шнуровку перед боем.

В тот момент, когда Ниал взяла в руки доспехи из черного кристалла, она поняла, как она должна воплотить в жизнь решение, созревшее у нее в Сеферди.

Символ семьи Наммена, герб, увиденный ею в королевском дворце, до сих пор вставал в ее памяти. Он был разделен на две части. В верхней было дерево, наполовину покрытое листвой, наполовину облетевшее перед зимой. Внизу герба было изображено светило, наполовину напоминавшее луну, наполовину — солнце. Герб представлял неумолимый ход времени, так как Земля Дней прежде всего почитала Тоолан, время, и двойственную природу полуэльфов, рожденных от слияния человеческого племени и племени эльфов.

Ниал отнесла нагрудные латы и рисунок герба в Макрат, к тому же оружейнику, который работал над мечом Идо. Она объяснила, что хотела высечь над знаком дракона. Этот герб надо было сделать таким ослепительно-белым, чтобы он четко выделялся на черном кристалле.

Оружейник отдал ей латы за два дня до решающего боя. Герб был воспроизведен превосходнейшим образом, но прежде всего — он был таким ослепительно-белым, что Ниал не сомневалась: он будет виден на большом расстоянии. Она этого хотела.

В тот день, когда она отправится на Большую Землю совершить обряд с талисманом, Тиранно должен увидеть герб на ее груди и понять, что ни одно из злодейств, совершенных им за сорок лет его владычества, не забыто, что причиненное им зло будет наконец наказано. Ниал хотела, чтобы он знал: полуэльфы не исчезли, ему не удалось уничтожить их, и именно одна из них, вышедшая из ада, положит конец его ужасному царствованию.

Увидев герб, сверкающий на нагрудных латах, Ниал почувствовала: она готова, и поняла, что решающая битва началась.

37 КРИК ПОСЛЕДНЕЙ БИТВЫ

Наступил канун последней битвы. В течение недели войска медленно перемещались к границам. Этим вечером, перед двадцать первым сентября, граница Земли, покоренной Тиранно, стала единой непрерывной линией лагерей. Утром все войско должно было построиться, и тогда ни один участок границы не должен был остаться оголенным. Везде должны стоять солдаты, готовые к бою.

Было решено, что Ниал на Оарфе отправится за линию фронта, сопровождаемая Идо и Соаной.

— Я не хочу идти на Большую Землю инкогнито, как трус. Я хочу прибыть туда достойно, чтобы все видели меня, — сказала Ниал во время последнего собрания. — Я хочу, чтобы Тиранно увидел меня издалека, чтобы он, волнуясь, спрашивал себя, кто я и чего хочу, и думал с ужасом о том, что может с ним случиться.

Генералы протестовали и просили ее избрать более осторожное поведение.

— Талисман — наша единственная возможность спасения. Если ты будешь убита до того, как прочитаешь заклинание, это будет концом, — сказал Неглар, надеясь ее образумить.

Ниал решительно покачала головой:

— Когда мой город был разрушен, я видела с вершины башни приближение вражеского войска. Я никогда не забуду ужас, испытанный мной, а вместе со мной и всеми обитателями города, мы видели смерть, идущую нам навстречу вместе с этим войском. Я хочу, чтобы Тиранно испытал то, что испытала я.

— Это — безумие, это означает, что ты ищешь смерти, — ответил Равен.

— Я отправлюсь не одна, — объяснила Ниал. — Меня будут сопровождать Соана и Идо. Идо защитит меня своим мечом, а Соана воздвигнет вокруг меня магический барьер, по крайней мере на то время, которое я буду совершать ритуал. Потом барьер разрушится, я смогу сражаться и встретиться наконец лицом к лицу с Тиранно.

Собравшиеся поняли, что решение Ниал было окончательным, и в конце концов нехотя, но согласились.

Вечер ознаменовался сильным снегопадом. Снег падал медленно, хлопьями, не переставая. Ниал сидела в комнате в доме Идо. Она не могла заснуть. Когда она оказалась в лагере, ей предложили вернуться в ее прежнее жилище, которое она занимала несколько месяцев, став Всадником. Однако, войдя туда, Ниал поняла, что не сможет жить в этом доме. С ним было связано множество воспоминаний. Все оставалось таким же, как до отъезда, включая кровать Лайо, на которой она, казалось, видела отпечаток хрупкого тела оруженосца. Она предпочла лачугу Идо, в которой могла рассчитывать еще и на поддержку учителя.

Сейчас она сидела одна в комнате, перед ней лежали доспехи. Если бы Лайо был еще жив, в этот момент он находился бы рядом с ней, чистил бы оружие. Теперь это надлежало сделать Ниал. Она взяла меч и начала его чистить. Клинок не был больше гладким и блестящим, как раньше, на нем остались следы многочисленных битв. Царапины и зазубрины невозможно было стереть, но меч был острым, как в тот первый раз, когда, только что выкованный в кузнице Ливона, Ниал взяла его в руки. Ее меч тоже устал, как и она сама; он слишком много сражался, был залит кровью, ему пора было отдохнуть в ножнах. Если боги помогут ей, на следующий день это долгожданное спокойствие придет вместе с поцелуями Сеннара.

Затем она начала начищать меч, хотя и особой нужды в том не было, так как оружейник отдал его начищенным и блестящим. Прикосновение к мечу нужно было, чтобы погрузиться в атмосферу боя. Впервые в своей жизни Ниал не рвалась в бой, но переживала это как печальный долг. Конечно, в каком-то смысле она жаждала помериться силами с Тиранно, сойтись с ним лицом к лицу, понять, что толкало его все эти годы сеять ужас и смерть. Может быть — и она, содрогаясь, понимала это, — она в глубине души еще хотела мести, хотела, чтобы пролилась кровь этого человека за ту кровь, которую пролил он сам. Когда она думала о Сеннаре, месть и жажда крови меркли, оставались только любовь и стремление к нему, к спокойной жизни рядом с ним.

Больше всего ее изумляло то, что она боялась смерти. С ней раньше не случалось такого, напротив, она тысячу раз желала ее. Когда Идо объяснил ей, что она не должна отождествлять себя с оружием, Ниал начала желать страха смерти, но это чувство ей ни разу не удалось пережить. Единственный раз она боялась умереть накануне первой битвы, когда выдержала испытание перед переходом ко второму этапу обучения на Всадника Дракона. Это была битва, в которой погиб Фен. С горькой улыбкой Ниал сказала себе, что круг замыкается: она впервые боялась смерти, выйдя на битву, и боялась теперь, может быть, идя в бой в последний раз.

Она положила на пол доспехи и посмотрела на медленно падающий за окном снег. Она знала, что ей надо заснуть, но не могла. Уже больше трех лет она только и делала, что ждала этого момента, и вот — последний бой настал. Как она могла отдыхать?

Ложась, она взяла в руки кинжал. Ножны не давали ей видеть лезвие, ни один луч не просачивался из-под кожаного футляра. На этом кинжале была указана цель, ради которой она будет сражаться завтра. Если бы она узнала, что Сеннар мертв, у нее осталась бы только ненависть. Но на этот раз Ниал хотела предстать перед своим врагом, воодушевленная только желанием мира.

Она сжала кинжал, не находя смелости вынуть его из ножен.

— Где ты, Сеннар? Мне нужен ты, твои слова, твой голос. Мне необходимо знать, что ты еще жив, чтобы сражаться завтра.

Ужас охватил ее, и снова пришли голоса духов, которые никогда не покидали ее. Ниал даже не увидела, что дверь открыта, и не услышала приближающихся шагов.

Она пришла в себя, когда Идо подошел к ней и положил руку на ее растрепавшиеся волосы. Ниал обняла его и прижалась к груди своего учителя.

— Ты боишься? — спросил гном.

— Я боюсь, что Сеннар мертв. Если его больше нет, какой смысл в том, что происходит?

Идо продолжал гладить ее по голове.

— Я знаю, что это трудно, но ты не должна думать об этом. Это ни к чему не приведет. Это не поможет тебе подготовиться к битве. Если ты действительно хочешь узнать правду, — добавил он, смотря на нее, — кинжал рядом с тобой, тебе только остается вынуть его.

— И обнаружить, что он умер? У меня не будет сил, чтобы сражаться завтра, — ответила она.

— Тогда тебе остается верить и надеяться. Сеннар любит тебя, он не даст так легко убить себя, — заключил гном, улыбаясь.

Идо оставался рядом, и Ниал постепенно успокоилась.

— Мне тоже страшно, — на одном дыхании произнес гном. — Я всегда говорил тебе, что страх — друг солдата, но это — опасный друг, за ним трудно следить. Сегодня и я, впервые в жизни, чувствую смерть рядом с собой. Я понял, что в конце концов эта проклятая жизнь нравится мне, просто нравится.

Ниал подняла на него глаза. Идо редко говорил с ней так, отказываясь от своего ворчливого и безразличного тона, который был ему свойственен.

— Я не уверен, что выйду живым из боя, — продолжил гном. — Завтра я сведу окончательно счеты с Деинофоро, но не могу сказать, что выйду победителем. Поэтому я хочу рассказать тебе о том, что я столько времени отрицал даже наедине с самим собой.

Он сглотнул, и Ниал поняла, что гном смущен. Она знала, как трудно ему говорить о своих чувствах.

— Искупление, которого я двадцать лет искал в битвах, так и не пришло. То, кем я был, все то, что я совершил, служа Тиранно, не может быть стерто. Потом появилась ты. — Гном прокашлялся. — Поначалу ты казалась мне хорошенькой занудой. Меньше всего я хотел иметь ученика, тем более девочку-полуэльфийку. — Идо посмотрел на нее. — Однако ты, Ниал, стала лучшим подарком судьбы, который мне достался. — Идо снова помолчал и отвел от нее взгляд. — Ты много мне дала. Ты подарила мне возможность искупить вину больше, чем множество боев и множество убитых фамминов. Однажды, когда мы ссорились, ты сказала, что ты — не моя дочь и что я не должен рассказывать тебе все о себе. Ты ошибалась. Ты мне как дочь, я горжусь тем, что ты стала такой. — Гном замолчал и вздохнул.

Ниал крепко обняла его. Она снова обрела отца.

— Я буду тебе всегда безгранично благодарна за все то, что ты сделал для меня.

Идо закашлялся. Он как будто хотел снова стать сдержанным.

— Не теряй надежду завтра, — сказал он, — и думай только о конечной цели. Ты должна верить до конца, так как то, чего желаешь, сбывается.

С этими словами Идо вернулся в свою комнату и оставил Ниал одну.

Через некоторое время девушка заснула, держа кинжал в руках, ее последняя мысль была о Сеннаре.

Лагерь пробудился медленно и торжественно, еще до того, как яркая заря поднялась и осветила черные контуры башни Рока, высившейся вдали. Когда солнце выглянуло из-за сухих ветвей лесов, окружавших лагерь, войска уже построились.

Идо зашел к Ниал в комнату.

— Я помогу тебе надеть доспехи, — предложил гном.

Ниал отрицательно покачала головой:

— Эти доспехи принадлежали Лайо, только он имел право надевать их на меня. Я сделаю все сама, в память о нем.

Идо кивнул в знак согласия, но остался в комнате, чтобы помочь затянуть ремни там, куда она не могла дотянуться. За окном стояла тишина. Когда Ниал была готова, она помогла Идо. Затем они оба взяли свои мечи и вышли.

Солнце вставало на свинцовом небе. Воздух был ледяным, а земля покрыта густой белой пеленой, скрипевшей под ногами. Оарф ждал своего Всадника в середине арены, величественный, как всегда. Ниал увидела, как он гордо распрямляет крылья, поняла, что она не одна. Она закрыла глаза, и в ее сердце пришел покой.

Наступление началось, войска дошли до границы, когда солнце стояло низко над горизонтом. Солдаты остановились. Вдоль линии фронта уже стояли войска, прибывшие отовсюду. На расстоянии километра враги — однородная масса фамминов, людей, гномов и множества мертвецов — наблюдали за длинной темной линией своих неприятелей, вероятно спрашивая себя, что те собираются предпринять.

В течение всего пути Ниал ощущала, как увеличивается мощь талисмана, по мере приближения к Большой Земле. Теперь он ослепительно блестел под доспехами и гербом Наммена.

Равен приблизился к ней. Впервые Ниал увидела его верхом на драконе. Это было мощное животное темно-зеленого цвета, очевидно старое, покрытое тысячью шрамов, которое, без сомнения, должно было превосходно ориентироваться на поле боя.

— Моим долгом было бы сказать речь перед боем, но я уступаю эту обязанность тебе. Если бы не ты, нас бы здесь не было, — сказал Верховный Главнокомандующий и жестом пригласил ее обратиться к войску, выстроившемуся перед ней.

Ниал покраснела и, обернувшись, посмотрела на Идо, стоявшего сзади. Гном улыбнулся. Полуэльфийка вышла вперед, в нерешительности она подыскивала слова. Девушка была смущена и взволнована. Она отчетливо видела лицо Сеннара. Ниал подняла глаза и поняла, что солдаты смотрят на нее в ожидании.

Она вздохнула:

— Сегодня — важный день. Самый важный в нашей истории. Сегодня мы можем добиться мира. Многие из нас познали только зверства войны, мы столько лет только и делали, что сражались. Сегодня мы можем разорвать круг ненависти, можем наконец добиться мира, к которому стремимся. За эти годы многие пострадали. Я — полуэльфийка. Мой народ заплатил самую страшную цену в этой войне: он был стерт с лица земли. Поэтому мы сражаемся против ненависти, против жестокости, против того, кто убивает только из любви к этому. Если мы хотим, это будет наша последняя битва, кровь, которую мы прольем, будет последней, она оросит нашу землю. С завтрашнего дня все может стать иным. У каждого из нас есть причина, побуждающая сражаться, у каждого из нас есть огонек, озаряющий его жизнь и придающий ей смысл. Я хотела бы, чтобы все эти огоньки слились в единое большое стремление к миру, чтобы каждый удар, который мы обрушим на врага, направлялся не местью, а стремлением к миру.

Ниал замолчала. Идо улыбнулся ей и кивнул, она знала, что учитель понял ее. В этих словах был заключен весь тот путь, который Ниал прошла за многие годы.

Над войсками воцарилась тишина, потом общий крик пронесся над рядами, дойдя до других отрядов, где генералы и Всадники тоже произносили свои речи. Поодаль Ниал увидела войска Залении под предводительством человека в легких доспехах, гордо сидящего на своем коне. Крики слились в один единый по всему строю, от последней границы Земли Моря у дельты Саара до последней границы Земли Солнца, у границ с пустыней. И от этого крика сердца врагов впервые содрогнулись.

Ниал надела шлем и пригласила Соану занять место на драконе. Пока они готовились взлететь вместе с Идо верхом на Везе, у Ниал появилось какое-то предчувствие, она посмотрела налево.

На скале она увидела одинокую фигуру, в которой было что-то демоническое. Старая, сгорбленная, в рваных одеждах, развевавшихся на ветру на фоне мрачного рассвета, с длинными желтыми волосами.

Это была Рейс. Волшебница воздела кулак к небу, в направлении башни Рока.

— Твой день настал, чудовище! — прокричала она голосом, наполненным ненавистью. — Я хочу видеть тебя, валяющегося в луже крови, зарезанного, как теленок! Сегодня настал конец твоему царству ужаса! — Она обернулась к Ниал: — Убей его, Сирен! Ты — мое творение! Разруби его на куски! Та, что создала тебя и дала тебе силу, приказывает тебе убить это чудовище! — Произнеся это, волшебница засмеялась диким смехом.

Ниал отвела взгляд. Она не должна была думать об этой старухе, только о том, что собиралась сделать. Она посмотрела на Идо, тот покачал головой в знак согласия.

Они взлетели и поднялись над фронтом, на глазах побледневших от ужаса врагов. Соана воздвигла магический барьер вокруг Ниал и Оарфа, а Идо приготовился нанести удар.

В рядах врагов никто не сдвинулся с места. Все они стояли неподвижно, смотрели вверх, не веря своим глазам. Ниал летела так быстро, как могла. Пока во вражеском стане не было всадников, они могли ничего не бояться. В какой-то момент войска Тиранно были застигнуты врасплох. Полуэльфийка почувствовала, что фаммины, люди и гномы ощущали огромную мощь талисмана и понимали, что белый символ на ее доспехах — предвестник смерти. Она улыбнулась. Духи уже были с ней, они помогали ей.

Перед ней появилась башня Рока, Оарф опустился на землю, а за ним и Веза. Густые черные тучи вихрем кружились вокруг громадной крепости, затеняя рассвет, пытающийся осветить это вещее утро. Даже земля была черной, зараженной злом, царившим в этом месте. Не было ни клочка травы, ничего. Только земля — опаленная и растрескавшаяся.

Потрясенная Ниал сошла с дракона. Ей не удавалось увидеть Астера. Башня Рока казалась заснувшей, безразличной.

Астер и Сеннар были одни в темнице. Они долгое время противостояли друг другу в абсолютной тишине. Сеннар пытался скрыть свою тайну, а Астер пытался разгадать ее, проникнуть в мысли мага. Но борьба была неравной. Юный волшебник обессилел, он был ранен, а Тиранно — невероятно силен и решителен.

В конце концов Сеннар почувствовал, как его мозг взрывается от боли, вся боль, какая только есть на этом свете, вонзилась в его виски и сердце. Его любовь, его жизнь, его воспоминания — все обнажилось, и в этой буре чувств, не имеющей уже ни названия, ни смысла, его тайна была раскрыта.

Так Астер узнал все.

У Ниал не было времени задаваться вопросом, почему башня Рока молчала. Как только она ступила на Большую Землю, она почувствовала, как неожиданно стала увеличиваться сила талисмана у нее на груди. Затем башня как будто проснулась. Тучи стали кружиться еще быстрее и неистовее, и пробудилась огромная мощь Тиранно. Ниал поняла, что Астер узнал, ощутила его гнев, его страх, но прежде всего — его решимость. Она ничего не сможет сделать против Тиранно, если тот обрушит на них свою огромную силу.

— Произноси самое сильное оборонительное заклинание, какое тебе известно, — прошептала она Соане.

Затем, не теряя времени, достала талисман. Тот ослепительно сверкал и озарил вечную, безлунную тьму, десятилетиями окутывавшую Большую Землю.

Ниал почувствовала, как растут гнев и страх Астера, и поняла, что скоро барьер, воздвигнутый Соаной, будет не нужен.

— Аэль! — Голос полуэльфийки звучал звонко, голубой луч света с неба озарил первый камень. — Глаэль! — продолжала Ниал, на этот раз золотой луч опустился к ней.

Башня Рока начала светиться. Тиранно творил какое-то заклинание, чтобы отбросить прочь ее, Соану и Идо.

— Сареф! Тоолан! Флар! — прокричала Ниал быстро, и с неба один за другим спустились синий, голубой и алый лучи.

Башня стала излучать поток света, заклинание Астера было почти произнесено. Ниал взяла себя в руки и неустрашимо продолжила.

— Тареф! Гориар! Мавас! — прокричала она, и последние лучи спустились к ней: коричневый, черный и белый.

Над миром воцарилась абсолютная тишина. Башня Рока перестала сиять, тучи застыли, ветер утих, все звуки смолкли.

На какой-то миг оба войска испытали одинаковый страх и благоговение: восемь Сил являли свою мощь, древние божества возвращались на землю. В этот момент все почувствовали себя ничтожными, незначительными, ощутили непостижимость мироздания. Мгновением позже прогремел яркий взрыв, вспыхнул ослепительный свет.

Святящаяся сфера сошла с неба. Сначала она была маленькой, потом — невероятно огромной, настолько, что обволокла всю башню вместе со всем, что ее окружало. Потом охватила самые отдаленные границы Земли за Великой Пустыней, за бурными водами Саара.

В центре стояла Ниал. Полуэльфийка ощущала энергию, струившуюся в ней, мгновенно почувствовала себя невероятно сильной. Казалось, что все вокруг — деревья, растения и животные — простерлись у ее ног, как будто весь мир принадлежал ей. Она ощутила озарение.

— Твоя молитва была услышана, — произнес торжественный голос. — Но власть дана не тебе, Посвященная, она для всех, кто стремится к миру. Используй во имя добра то, что мы тебе дали.

Ниал не чувствовала себя больше госпожой, она чувствовала себя слугой. Она пришла в себя и поняла, что призраки, которые до сих пор кружились на поле боя, исчезли, унесенные ветром, а фаммины растерянно оглядывались, не зная, что делать. Даже голоса, которые с давних пор не давали ей покоя, смолкли. Она выполнила свою миссию.

Времени торжествовать не было. Она упала на колени. Ее дыхание стало тяжелым, она чувствовала, как сжимается грудь. Талисман начал высасывать жизнь.

— Все хорошо? — спросил Идо, тут же склонившийся над ней.

Ниал кивнула:

— Все в порядке, только талисман требует своего.

Она встала, села верхом на Оарфа. Взлетела высоко в небо, так, чтобы ее видели все солдаты. Подняла меч и закричала. Войска ответили ей, и это стало началом последнего боя.

38 ЗАРЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Когда солнце освободилось от рабства земли и взошло над миром, его лучи приветствовали лес мечей и копий и массу людей, сражавшихся во всех концах Всплывшего Мира.

В этой Земле одна за другой шли битвы, но нынешняя битва не походила на предыдущие, и все — неприятель и люди свободных Земель — чувствовали это. Каждый солдат знал, что эта схватка решает судьбу мира, знал, что на острие его меча начертано будущее.

Как только призраки рассеялись от света волшебного луча девушки в черных доспехах, фаммины перестали подчиняться приказам и бродили с пустыми глазами по полю.

Для тех, кто привык сражаться, имея численное превосходство и при поддержке воинов, для которых жизнь и смерть равнозначны, было страшно столкнуться с равной по численности армией. Но не только это ужасало неприятеля. Они понимали неотвратимость расплаты, чувствовали, что настал час возмездия, что после этого дня все будет иначе. Даже воздух был иным, в нем витали предчувствие смерти и поражения. Все было так, будто природа кинула на солдат Тиранно злобный взгляд.

Как ужаснулись потом маги Тиранно, когда выяснили, что ни одно их заклинание не действует. Они делали все новые и новые попытки, цепенея от собственной беспомощности, и вскоре поняли, что стали простыми смертными, слабыми и неспособными защищаться.

Многие обратились в бегство, другие взяли в руки мечи, которыми не умели пользоваться. В этот день призраки покинули их и оказались в руке воительницы в черном, которая сражалась, как фурия, и расчищала дорогу к башне Рока.

Тиранно заперся в своей крепости. Он сидел на огромном троне в зале, казавшемся теперь ему огромным. Сначала он испугался, как только понял, что призраки покинули его и ему больше не подвластна магия. Но теперь он был спокоен. Он знал, что этот день должен был наступить, и он наступил. Бояться было нечего. Посвященный пришел, как пророчествовал тот старик сорок лет назад, но судьба еще была в его руках, а конечная цель была слишком велика для того, чтобы обычная девчонка, полуэльфийка, избежавшая смерти, могла изгнать его. Астер был готов на все, чтобы довести свой план до конца. То, что он должен встретиться с этой воительницей, было судьбой, но не было сказано, что он должен погибнуть. Даже без своей магии Тиранно знал, что он невероятно могуществен, так как знал людей этого мира и ясно читал каждую их мысль и каждое чувство. Он мог бы сразиться с этой девчонкой и победить ее, чтобы претворить в жизнь свой честолюбивый план.

При первом боевом крике войска свободных Земель бросились на растерянного и смятенного врага. Поначалу все казалось слишком уж легким. Войско противника, однако, состояло не только из простых солдат и предателей, но и из опытных воинов и храбрых всадников. Как раз эти многочисленные воины и вышли из стен башни после первого звука боевой трубы.

Похожие на черную тучу, они двигались к полю боя, рассеивались по всему фронту и сражались с войсками свободных Земель. Тогда пали первые солдаты, сожженные огнем драконов или сраженные Всадниками Черного Дракона. Из тыла выступили вперед Всадники Дракона Земли Солнца и Земли Моря, и борьба снова закипела между равными по численности войсками.

В первых рядах сражающихся был Равен. Много лет он не выходил на поле боя, но сейчас он не мог не участвовать в битве, не мог упустить возможность, дарованную ему судьбой, — восстановить свою былую славу, полинявшую от пребывания в Академии, и снова стать воином, как прежде. В этот день он оседлал своего дракона Тарсера, и теперь они оба испытывали наслаждение от участия в битве.

Для Верховного Главнокомандующего звон мечей и удары копий звучали как песня, говорившая о далеких утраченных мгновениях. Он почувствовал вкус пыли во рту и с криком бросился в схватку. Равен повел вперед своих людей, как бывало в прежние времена, поднял окровавленный меч и звал их в атаку. Все солдаты восторженно последовали за ним: все были убеждены, что победа возможна, пока этот человек с ними. Когда Равен обрушивал свои удары на врага, ему показалось, что и дня не прошло с того момента, как он сражался последний раз, и достаточно было одной искры, чтобы вернуть былое. Он почувствовал, что эта искра была высечена. В этот день Равен долго вызывал ужас у врага.

За линией фронта, на Землях, подчинившихся Тиранно, этот восход, казалось, не отличался от других. Бледное солнце лило умирающие лучи на землю и предвещало новый день рабства. Однако был человек, смотревший на это солнце иным взглядом и с нетерпением ожидавший момента, когда единый зов раздастся издалека, из-за башни Рока, из тех мест, где надежда еще не умерла.

Айрес трудилась не покладая рук, она проделала отличную работу. Вскоре после ухода Ниал и Сеннара девушка отправилась в путь с немногочисленными верными товарищами. Сначала она пришла в Землю Огня в поисках людей, которых можно было бы призвать к сопротивлению. Затем пересекла границу и ушла в другие Земли. Ее усилия были направлены не только на собирание новых сил, ей достаточно было видеть, как расцветает надежда в сердцах тех, кого она уже нашла. Она хотела, чтобы в день решающей битвы во всех порабощенных Землях были люди, готовые подняться по зову, который прозвучит по всем границам.

Людей безоружных, но готовых на все ради свободы, не остановить.

Айрес удалось собрать что-то вроде войска, состоящего из отчаявшихся. Повстанцы сделали и похитили оружие, придумали необычные летающие боевые машины. Затем пришло так долго ожидавшееся послание. Айрес была поражена, что его послала Ниал, а не Сеннар, она поняла, что, видимо, случилось что-то серьезное.

Утро битвы не было для многих жителей Земли Огня обычным. Они встали рано и заняли свои места, готовые атаковать болевые точки государства Тиранно.

Когда зов, подобно молнии, разнесся по всем концам фронта, никто из обитателей оккупированных Земель не мог оставаться равнодушным. Казалось, что время остановилось. Рабы прекратили свою работу, они смотрели на небо, а тюремщики, генералы и солдаты, находившиеся на оккупированных Землях, застыли в страхе. Всем было ясно: что-то должно произойти, скоро высвободятся огромные силы.

И тогда Айрес начала наступление. Она организовала повсюду вооруженные отряды, готовые направить ярость рабов. В каждой Земле были ее люди, готовые к началу мятежа. Когда раздался зов и началась битва, многие из этих людей подверглись пыткам. Им удалось разжечь огонь, неистовый, но краткий, затем они были отданы на заклание, как агнцы. Однако каждый из них дрался до конца, так как знал, что смерть немногих может определить победу всех. Но пожар разгорелся и быстро распространился. Рабы восстали. Те, кто долгие годы жил под игом Астера, взяли в руки все, что хоть отдаленно напоминало оружие, и начали сражаться.

Казалось, мир готов был перевернуться вверх дном. Восстание распространилось по полям, рудникам, где добывали черный кристалл в Земле Скал, проникло в вечную тьму Земли Ночи, даже в Земле Дней оказались сражающиеся. Однако ни одна битва не была столь грандиозной и кровавой, как та, которая велась в Земле Огня. В сравнении с нею остальные были лишь стычками, направленными на то, чтобы ошеломить врага, отвлечь его силы от фронта, сделать так, чтобы войско свободных Земель встречало на своем пути меньше препятствий.

Айрес и повстанцы не дали солдатам времени опомниться от страха, они обрушивались на них как гром среди ясного неба. Тысячи людей и гномов вышли из ниоткуда, вооруженные до зубов, и первым делом кинулись в кузницы. Они сметали с пути стражников, срывали цепи с томившихся там ближних, отбирали оружие и кричали, что царство Тиранно кончилось и надо драться за завоевание свободы. Некоторые из освобожденных в испуге убегали, но многие тоже брали в руки оружие.

Затем с неба обрушились летающие машины и начали стрелять огнем по испуганным и растерянным войскам врага. Первой была Айрес, с обнаженным и уже красным от крови мечом. Она оказалась душой восстания и преобразилась. Она не была уже красивой, притягательной женщиной, которой все любовались, она стала фурией отмщения.

Конечной целью была башня Рока. Повстанцы не слишком хорошо ее знали, говорили, что даже главные генералы Тиранно не знали плана этого огромного сооружения. Но останавливаться было нельзя, они решились брать приступом глыбу, войти в сооружение и уничтожить все, что встретится им на пути.

Весь день Земля Огня была единым огромным полем боя. Солдаты пытались справиться с повстанцами, как могли, но положение было сложным. Обе стороны понесли большие потери, средств остановить мятеж у противника не оставалось.

Затем поступил приказ Тиранно, неожиданный и категорический: «Идите и положите конец этому безумию. Оставьте подступы к моему дворцу и отправляйтесь к повстанцам. Уничтожьте их. Это приказывает вам ваш господин».

Именно поэтому Семейон и Дамейон, Всадники Черного Дракона, покинули фронт и — неслыханная вещь — отправились в Землю Огня, чтобы подавить восстание четырех рабов. Айрес и ее люди увидели приближение двух черных фигур, когда солнце уже было в зените. Два всадника появились из черного дыма. Они двигались медленно, их движения в небе были абсолютно синхронными.

Ни повстанцы, ни враги сразу не поняли, что случилось, затем послышался голос.

— Вы уже мертвы! Наши повелители идут спасать нас, у вас нет больше надежды! — Это кричал один из солдат.

Теперь две фигуры были достаточно близки, их можно было различить. Они были одинаковыми. Айрес никогда не видела их, но сразу же поняла, кто это. Она знала, что эта Земля управляется двумя близнецами, двумя генералами Тиранно, двумя жестокими Всадниками Черного Дракона. Многие из ее людей испугались. Айрес сильнее сжала рукоять меча и приготовилась к бою.

Всадники разделились, и два огромных языка пламени, выплюнутые драконами, обрушились на Землю Вулканов, испепеляя все на своем пути.

Мужество, до сих пор воодушевлявшее повстанцев, покинуло их, началось бегство. Ни энтузиазм, ни оружие, ни удивительные летающие аппараты не спасали. Даже тысяче повстанцев не удалось бы сразить одного из этих двух Всадников.

Айрес осталась стоять посреди поля боя, не зная, что делать. В это время Семейон и Дамейон выделывали сложные фигуры в воздухе и каждый раз в конце очередного трюка спускались на землю и сеяли смерть. Кто-то был пронзен мечами всадников, кто-то погиб от огня, идущего из пасти драконов, подобного лаве Тала, кто-то был растерзан драконами и раскидан по полю. Повстанцы ничего не могли сделать. Видя это неудержимое наступление, даже простые солдаты вновь осмелели и бросались на повстанцев, бежавших от ярости всадников.

Айрес ошеломленно смотрела, окруженная пламенем. Она видела людей в дыму, горевших, как факелы, видела кровь, орошавшую землю. Возможно ли, что все должно так кончиться? Возможно ли, что их мечта будет разбита мечами этих двух всадников?

Она подняла меч и с криком бросилась на одного из них, пользуясь тем, что он оказался у самой земли. Она нацелилась на дракона и обрушила на него удар изо всех сил. Вонзила меч по самую рукоять в тело животного. Удар оказался настолько мощным, что оружие сломалось и осталось в теле дракона. Дракон забился в конвульсиях и упал на землю, завывая от боли. Всадник повернулся к Айрес, и множество взглядов, своих и неприятеля, устремились на них.

— Только страх может привести нас к поражению! — прокричала Айрес. Ее голос был неузнаваем. — Настоящие мужчины не бегут, настоящие мужчины сражаются! — снова прокричала она. — Вернитесь и сражайтесь, ничто не потеряно, пока мы живы!

И тогда до сих пор бесстрастное лицо всадника расплылось в сочувственной улыбке.

— Значит, ты решила умереть! — спокойно сказал он, затем вынул огромный меч, усеянный шипами и покрытый колдовскими письменами.

Айрес ответила ему усмешкой.

— Скорее я решила биться до конца! — прокричала она и бросила уже ненужный меч.

— Ты хочешь драться голыми руками?

— Я любым способом буду сражаться с тобой, и голыми руками тоже, потому что есть оружие, которое тебе у меня не отнять, — это моя решимость, — ответила Айрес.

Всадник не дал ей договорить. Он заставил дракона выпустить на нее огонь, но не смог, так как животное страдало от раны.

Айрес удалось отскочить, в это время она увидела у своих ног труп солдата с мечом в боку. Она выхватила меч.

Всадник спрыгнул на землю и бросился на нее, вынуждая Айрес отступать. На теле женщины было уже много ран, еще один удар попал в цель. Айрес упала, раненная в руку.

Она оставалась на земле, но смогла отдышаться и выкрикнуть своим людям, застывшим на поле боя и смотрящим на нее:

— Сражайтесь, идиоты! Мы здесь для того, чтобы победить и вернуть себе свободу, которая нас ждет!

Она получила еще один удар в руку. Айрес поднялась и с криком бросилась в атаку. Тогда и ее люди пришли в себя и поднялись на врага. Они вместе напали на другого Всадника Дракона, не заботясь о том, что многие из них умрут, не успев нанести ему ни одного удара. На место павших готовы были прийти и сражаться другие. Вскоре они набросились на всадника, окружили его, прижали к земле.

Айрес продолжала сражаться. По крикам она поняла, что бой возобновился, и улыбнулась. Тем временем ее враг свирепо осыпал ее ударами, попадавшими в цель, оставляя небольшие раны. Вероятно, все они погибнут от руки одного из этих злодеев. Но какой у них выбор? Они только и могли пожертвовать собой ради того, на что всегда надеялись. В любом случае эта смерть не будет бессмысленной, так как сейчас два всадника сражаются с ними, значит, они не на фронте и не мешают войскам. Ниал, может быть, удастся войти внутрь башни Рока и убить Тиранно. Их смерть будет спасением многих.

39 БИТВА ИДО И ДЕИНОФОРО

Соану Идо должен был отвести в безопасное место. Теперь, когда заклинание было произнесено, волшебница стала обычной, беззащитной женщиной. Однако гном не хотел уходить и оставлять Ниал одну за линией фронта, рядом с башней Рока, в опустошенной Большой Земле, где ее вскоре могут заметить враги, решившие не допустить ее проникновения в жилище своего повелителя.

— Не бойся за меня, я знаю, что делаю. Соана не может оставаться тут, а у тебя — битва, которую ты должен довести до конца, — сказала Ниал своему учителю.

Идо помог Соане сесть на Везу и улетел. Он знал, что судьба его ученицы связана с судьбой Тиранно, что Ниал давно предназначено переступить порог этого дворца и встретиться с ним.

Он оставил волшебницу далеко за линией фронта, где она наверняка будет в безопасности. Когда он попрощался с ней, понял, как, должно быть, тяжело ей ждать конца дня, чувствуя себя беспомощной.

— Спасибо за все, что ты сделала за эти годы, которые мы были здесь, — сказал он ей, прощаясь.

Волшебница на мгновение опустила голову, а потом снова взглянула на него.

— Ты будешь искать Деинофоро? — спросила она.

— Да. И кончу навсегда эту историю.

Соана прикоснулась к его руке:

— Будь осторожен.

Идо надел шлем и поднял меч в знак приветствия.

— Увидимся вечером, — сказал он и полетел.

Гном сразу же отправился на поиски своего врага, но Деинофоро долго не показывался. Идо сражался с простыми солдатами и младшими всадниками. Он не щадил себя и дрался изо всех сил. Идо помнил о своей трагической ошибке, не отвлекался и не раз приходил на помощь попавшему в беду товарищу, но его беспокойство все возрастало.

Сегодня была последняя возможность свести счеты с Деинофоро. Идо продолжал сражаться. По мере того как шло время, а на мече запекалась кровь, он все с большим нетерпением искал взглядом алую фигуру своего противника на горизонте, на матово-сером фоне туч.

Идо был одним из лучших воинов на поле боя, ему удалось продвинуться вперед, завоевывая территорию, и он наконец снова встретился с Ниал. Идо увидел ее издалека, когда она летела над полем и сражалась вместе с Оарфом, Она была поглощена своей миссией, ее взгляд был обращен на башню Рока.

Гному удалось на лету приблизиться к полуэльфийке. Солнце стояло высоко, почти в зените, и Идо увидел, что их войска прошли довольно далеко вперед, на Большую Землю. Башня стояла перед ними еще более величественная, чем обычно.

— Вижу, ты хорошо поработала! — крикнул гном Ниал, пользуясь затишьем.

Он услышал ее тяжелое дыхание из-под шлема и обеспокоился. Это не могла быть только усталость: Ниал была очень вынослива в сражении.

— Как видишь, я отлично справилась и без тебя, — ответила она с улыбкой, а потом снова тяжело задышала. — Ты победил Деинофоро?

— Я даже не видел его, — ответил Идо.

— Ты отказался?

Гном вытер кровь и пот со лба.

— Не говори глупостей, я только и жду, чтобы увидеть его живым.

Как только солнце оказалось в зените, оповещая о наступлении полудня, Деинофоро появился на поле боя. Идо тут же увидел поднимающийся перед ним дым и многочисленных бегущих солдат, охваченных паникой. Две шеренги людей разошлись в стороны, и гном оказался перед величественным драконом, преграждавшим ему дорогу. Верхом на животном сидел, выделяясь своими пылающими красными доспехами, его враг. Час настал.

— Сдается мне, это — последнее действие, — произнес Деинофоро.

Идо молчал. Кровь прилила к вискам, а его взгляд был обращен на руку всадника. На месте утраченной руки была механическая, металл, из которого она была сделана, сверкал в неярких лучах солнца.

— На этот раз мне нужна только твоя жизнь, — добавил Всадник Черного Дракона.

— Не думай, что у меня другие планы, — ответил Идо.

Он поднял меч в знак приветствия. Деинофоро ответил тем же.

Они кинулись друг на друга, поднялись в небо, зазвенели мечами.

Сначала они рассматривали друг друга, то же делали и драконы, достойные своих всадников. Они предупреждали друг друга о фатальности этой встречи. Идо и Деинофоро обменялись ударами мечей, заняли оборонительные позы и стали атаковать друг друга среди искр, летевших от ударов оружия. Драконы сталкивались боками и отходили в сторону, чтобы уклониться от ударов, а всадники крепко сидели в седлах, чтобы изо всей силы наносить рассекающие удары и защищаться.

Идо сразу же отметил, что странные вспышки, сверкавшие на доспехах Деинофоро, погасли, а его меч блестел, только отражая полуденный свет. Следовательно, существовало какое-то волшебство, делавшее непобедимыми этот меч и доспехи, но после того, как Ниал совершила свой обряд, волшебство исчезло.

Они сражались долго, ни один из ударов не попадал в цель: казалось, что они развлекаются, играют в пятнашки мечами. Затем Идо сделал ложный выпад, и меч коснулся доспехов Деинофоро. Удар был достаточно мощным, и на доспехах остался след. Воины разошлись в стороны.

Идо разразился смехом, пытаясь отдышаться.

— Сегодня тебя не защищает никакое дьявольское волшебство, — сказал гном. И указал на поврежденный металл.

Деинофоро отдышался:

— Но это, разумеется, не помешает мне получить твою голову.

Он яростно кинулся на Идо. Под ними кипела битва, тысячи людей гибли, чтобы открыть тяжелые створки башни Рока или защитить их, но для двух всадников существовали только небо и противник.

При каждой схватке с Деинофоро перед глазами Идо вставало все его прошлое, вереницы призраков, угрызения совести. Он снова вспоминал своего брата Дола, множество побежденных врагов, Тиранно, страшные мысли, укоренившиеся в его сердце, и всех тех, от которых он избавился, и, в первую очередь, своего отца и брата. Он яростнее стал нападать, но знал, что настоящий поединок еще не начался.

Потом, когда Идо не ожидал этого, механическая рука Деинофоро решительно схватила его, пытаясь вырвать единственный оставшийся глаз.

Идо защищался рубящими ударами. Металлическая рука ослабила свою хватку, но оторвала кусок кожи. Перед глазами гнома снова встала красная пелена, как в тот день, когда он потерял глаз. Испугавшись, он прижался к спине Везы и отпрянул в сторону.

На этот раз засмеялся Деинофоро.

— Я вижу, ты помнишь тот день, Идо. Я тоже не могу его забыть, потому что до тех пор никому не удавалось даже поцарапать меня на поле боя. Ты был первым, поэтому я никогда не смогу простить тебя, пока не порву тебя в клочья и не расквитаюсь за свою руку, которую ты отрубил. Я ненавижу тебя за это и за то, что ты предал.

Идо попытался не думать о боли, вытер кровь, которая текла по его лицу. Деинофоро поднял меч и бросился на гнома.

Они снова начали биться, еще яростнее. Многие удары обоих Всадников попадали в цель, их латы покрылись вмятинами. Идо удалось нанести Деинофоро глубокую рану в бок в том месте, где латы соединялись с нижней частью доспехов. Противник ответил сильным ударом в руку.

Столкнувшись, они снова разошлись. Какое-то время смотрели друг на друга с ненавистью и восхищением. В глубине души каждый радовался, так как противник перед ним был неординарный.

— Настоящие воины сражаются пешими, — сказал Деинофоро и вложил меч в ножны. — Предлагаю тебе продолжать схватку без драконов.

Идо кивнул и тоже вложил меч в ножны. Он слишком уважал своего соперника, чтобы подозревать какую-то уловку.

Они выбрали уединенное место, вдали от шума битвы. Когда они готовились продолжить поединок, Идо должен был отметить, что этот человек был настоящим Всадником. Он знал, как вести себя на поле боя, и, хотя сражался в войсках Тиранно и был беспощадным, однако у него был свой кодекс чести.

— Я не думаю, что твой повелитель будет доволен тобой. У тебя была возможность предательски убить меня, а ты не сделал этого, — сказал Идо, стирая кровь с меча.

— Мой повелитель знает, каков его слуга, он никогда не потребует от меня забыть то, во что я верю. Он знает меня лучше, чем кто бы то ни было.

Идо засмеялся:

— Как ты можешь находиться в войске зверей? Именно ты, сражавшийся в наших рядах. Я помню тебя, Дебар.

Деинофоро вздрогнул:

— Я тоже помню тебя и твои патетические поучения.

— Поучения, которые ты, однако, используешь, как я мог увидеть, — возразил Идо.

Деинофоро резко обернулся:

— Ты думаешь, что твое войско лучше? Ты не видел, как твои честные воины, смеясь, бросались на беззащитных и растерянных фамминов, разрубая их на куски? Тебе кажется, что это поведение, достойное воинов?

Это было правдой. Как только солдаты свободных Земель поняли, что фаммины не представляют больше угрозы, они кинулись их убивать. Идо пытался запретить им. Теперь, когда фаммины были беззащитными, убивать их было бесполезно и жестоко, но резня продолжалась.

— Ну, что ты можешь возразить на это, Идо? — продолжал Деинофоро. — Ты бросил нашего повелителя, чтобы присоединиться к этим людям, которые ползают в грязи.

— Я бежал от жестокости Тиранно, от чудовища, которое заставляло меня убивать невинных, — возразил Идо. — Ты сражаешься за того, кто отнимает всякую надежду.

— Я сражаюсь за того единственного, кто может дать надежду этому миру, — ответил Деинофоро. — И я говорю это, потому что он говорил со мной и освободил от того заблуждения, в котором я пребывал. Он указал мне дорогу к спасению. Почему эта земля никогда не знала мира, Идо? Ты задавал себе этот вопрос?

— До тех пор, пока существуют люди, подобные тому чудовищу, за которое ты сражаешься, мира никогда не будет.

Деинофоро не обратил внимания на эти слова:

— Потому что люди этого мира неспособны управлять собой, потому что, предоставленные самим себе, они только убивают. Ненависть и убожество людей, за которых ты сражаешься, отняли у меня все. Мои собственные товарищи по оружию, люди, которые знали меня с детства, изнасиловали мою сестру и расправились с моей семьей. Я спасся чудом. Я блуждал по разным странам, бежал от самого себя и от того, каким я был, не зная больше, во что верить. Когда я дошел до безграничного отчаяния, попал в плен к Тиранно. Он открыл мне все. Рассказал мне о Двухсотлетней Войне, о ложном мире Наммена, о ненависти, которая всегда жила на этой земле. Он сказал мне, что все это кончится благодаря ему. Когда восемь Земель будут подчинены его власти, повсюду воцарятся мир и справедливость. Поэтому я оставил ваше войско, чтобы вступить в его Совет. И за это я убью тебя, Идо. Ты — предатель.

Он снял шлем, и Идо вспомнил мальчика, который сражался с ним: густые волосы, серые задумчивые глаза. Он не слишком изменился, лицо повзрослело и приобрело страдальческое выражение, но оставалось прежним. Идо тоже снял шлем и открыл шрам, пересекавший половину лица.

Деинофоро обнажил меч, а гном оказался не таким быстрым. Меч неприятеля ранил его в ногу. Он упал на колени, и Деинофоро поднял свое оружие, готовый нанести ему последний удар. Но Идо не был побежден, бой продолжился. Два удара Идо попали в цель, и Деинофоро начал терять много крови. Оба они упали на землю, яростная схватка продолжилась, но теперь оба они были обессилены, ранены и устали.

— Ты можешь обмануть других этим своим поучительным рассказом, — начал Идо, — но не меня. Я сражался вместе с Тиранно и знаю, каковы побудительные причины у его сторонников. Мир? Гармония? Скорее месть. Я тоже оставался у него на службе, чтобы насытить свое желание убивать, потому что все время можно было участвовать в новых сражениях, убивать новых врагов, крови было — сколько хочешь. И ты сражаешься из-за этого, а не из-за чего-то иного.

Деинофоро снова бросился на Идо. Теперь их удары не были точными, но схватка приближалась к концу. Внезапно каждый из них представил, что другой олицетворяет все то, что он хотел похоронить в себе самом, и они стали бороться, чтобы выжить.

— Ты не достоин того, чтобы судить меня или моего повелителя! — прокричал Деинофоро в ярости, поражая Идо в грудь.

Гном упал на землю, но доспехи ослабили удар. Деинофоро прыгнул на него и попытался нанести последний удар. Идо увернулся, откатившись в сторону.

— Прекрати лгать! — закричал гном и снова увидел, как блестят глаза его противника.

— Замолчи! — потребовал Деинофоро.

Идо встал. Боль в груди была чудовищной, ему пришлось опереться на меч.

— Ты служишь Тиранно только для того, чтобы отомстить за себя, — продолжил Идо, — остальное — выдумки, и ты знаешь это. Скольких невинных ты убил? Ты полагаешь, что отличаешься от тех, кто убил твою семью?

Идо увидел сомнение во взгляде своего противника, понял, что задел правильные точки, но вскоре этот проблеск был затоплен ненавистью. Деинофоро снова схватил меч и бросился на гнома.

Теперь это уже был не поединок, а почти что драка, беспощадная борьба. Движения обоих противников утратили координацию, почти ни один удар не попадал в цель. Идо заставлял себя драться увереннее и, увидев рукоять меча, зажатую окровавленной рукой, сразу вспомнил обо всем, что привело его на это поле боя, о годах войны и об ощущении, что он не может искупить причиненное им зло. Он снова вспомнил, что толкнуло его сразиться с Деинофоро. Он должен был утвердить свой выбор, нравственный закон, спасший его, когда он оставил войска Тиранно.

Идо крепко сжал меч и снова стал драться, собрав последние оставшиеся у него силы. Его порыв изумил Деинофоро, который отступил назад, застигнутый врасплох.

Идо увидел, как поведение его противника меняется у него на глазах. Казалось, что его силы иссякли, что он чувствовал себя уже побежденным и утратил желание сражаться, хотя и имел преимущества. Деинофоро получил неожиданный удар в живот, под доспехи, куда меч Идо уже вошел с легкостью один раз. Но сейчас меч вонзился глубоко, и всадник упал на землю.

Идо увидел, как кровь его врага пропитывает землю, медленно расплывается красным пятном, и понял, что победил. С горечью он ощутил вкус победы.

— Ты перестал сражаться, — прошептал Идо, пытаясь отдышаться. Он заметил, что Деинофоро опустил меч.

— Почему ты дал убить себя?

Деинофоро с трудом дышал. Он улыбнулся:

— Мне нечего сказать, ты победил меня. Но я счастлив, что это был ты, я умру от руки самого сильного Всадника на этом поле боя.

Гном увидел, как Деинофоро закрыл глаза и замертво упал на землю. Когда Идо почувствовал, что его враг перестал дышать, заплакал, сам не зная почему. Он оплакивал Деинофоро, своего брата, войну и пролитую кровь. А потом темнота укрыла Идо и его слезы.

40 БИТВА НИАЛ И АСТЕРА

Когда Идо покинул ее, Ниал отправилась назад, ближе к границе, она начала сражаться: сначала одна, потом в окружении войск свободных Земель, которые в это время прорвали линию фронта.

Башня Рока приближалась все быстрее. Ниал вдруг подняла глаза и увидела, что крепость Тиранно стоит перед ней. Она никогда не видела ее так близко: крепость была черной, на ней в неразберихе торчали шпили, статуи и устрашающие орнаменты. Войска сражались внутри ее огромных щупалец, каждое из которых угрожающе тянулось к одной из Земель Всплывшего Мира. Как и все устрашающие сооружения, эта крепость обладала странной красотой: вершина ее была заостренной и пронзала небо, олицетворяя мечту о безграничном господстве, а основание было широким и массивным. Враги тысячами выходили из щупалец и тайных переходов, но многие из них были фамминами, испуганно бродившими по полю, чтобы быть зверски убитыми.

На несколько секунд Ниал застыла, смотря в небо, изумленная величиной сооружения, ощущением мрачной тайны, исходившим от нее, одновременно с затаенной угрозой. От мощи талисмана захватывало дух. Ниал чувствовала, как от восьми камней талисмана струится энергия, а они постепенно становятся более мутными.

Она сражалась яростно и смело, верхом на Оарфе, и видела, как башня Рока все увеличивается, а двери, закрывающие вход в нее, становятся ближе.

Наконец, когда полуденное солнце охватило своими лучами равнину, Ниал добралась до черных ворот вместе с отрядом, шедшим позади.

Солдаты подготовили стенобитную машину и начали взламывать ворота. Вероятно, раньше на замок было наложено охраняющее заклятие, но теперь перед ними были только две тяжелые деревянные створки, которые поддавались ударам тарана. На взламывание ворот ушло не так много времени, и солдаты с шумом ввалились внутрь.

Ниал подняла меч.

— Вперед! — крикнула она что было сил.

В этот момент она подумала о Сеферди, о ее разрушенных воротах, и обрадовалась от мысли, что возвращает Тиранно часть зла, причиненного ее городу.

Тот миг, на который она отвлеклась, чуть было не стал роковым.

Вражеский солдат за ее спиной целился в нее из лука, может быть и не зная, что этим он может решить исход войны.

Равен, пытавшийся успокоить бушующую толпу, увидел вдалеке лук, нацеленный на их единственную надежду, и не стал колебаться. Он бросился вперед и встал на пути летящей стрелы.

Ниал успела обернуться и увидеть, как предназначенная ей стрела легко пронзает доспехи Верховного Главнокомандующего и выходит из его спины. Полуэльфийка поняла, что случилось. Она стояла, глядя, как умирает ее старый враг, спасший ей жизнь.

По иронии судьбы открыл ей дорогу тот, кто в прошлом делал все, чтобы ее остановить.

— Иди! — сказал Равен, падая с дракона на землю.

Это был последний приказ Верховного Главнокомандующего, и Ниал повиновалась. Она повернулась к открытым воротом и с криком бросилась внутрь верхом на Оарфе, а вслед за ней — множество людей.

Внутри башни Рока была кромешная тьма. Ниал оказалась в коридоре со стрельчатым сводом, настолько широким, что Оарф свободно мог пройти по нему. Они проследовали по коридору в полной тишине, казалось, что дворец необитаем.

Ниал не удавалось ничего разглядеть, хотя волшебное заклинание обострило ее чувства. И все же Тиранно должен был быть здесь: не было следов бегства, равнина была занята войсками. Ниал и вошедшие с ней люди долго слышали только свои собственные шаги. Затем, издалека, донесся топот. Приближались стражи.

Ниал выставила меч вперед. Вскоре зал наполнился многочисленными страшными созданиями, неопределенной породы и происхождения. Они напоминали фамминов, но были меньше, без бороды и очень худые. Красноватая кожа туго обтягивала их неестественно длинные кости. Вероятно, Тиранно породил этих рабов, не прибегая к магии, путем смешения рас или при помощи какой-то алхимии.

Столкновение в коридоре было долгим и кровавым. Ниал билась с мечом в руке, а Оарф грыз зубами этих существ, которые, несмотря на хромоту, были сильными и закаленными. Казалось, эта битва никогда не кончится. Как только один ряд этих существ был уничтожен, тут же им на подмогу приходили следующие, готовые жертвовать собой.

Ниал вдруг поняла, что настал момент идти вперед вместе с Оарфом. Она расчистила себе дорогу, чтобы солдаты остались у нее за спиной, и приказала дракону выдохнуть пламя. Перед ней образовалась дорога из сожженных тел.

— Следуйте за мной, кто может! — крикнула она, и ей удалось прорваться вперед с несколькими людьми.

Они наткнулись на просторный зал. Он был совершенно пустым и еще более темным, чем коридор. Однако стены его сверкали зловещим светом: они были из черного кристалла. Ниал и ее люди продолжили движение вперед. Их снова атаковало множество отвратительных существ, но Оарф испепелил их своим пламенем.

Они прошли множество совершенно одинаковых и пустых коридоров и комнат и оказались на открытом пространстве. Это было нечто вроде арены. В одном углу стояли огромные оружейные пирамиды, теперь уже пустые, лежали многочисленные кандалы, цепи которых были настолько мощными, что могли удержать драконов.

Ниал взлетела на Оарфе, надеясь найти место, где скрывался Астер, но не могла увидеть ничего, что помогло бы ей сориентироваться. На краю арены стояла центральная башня Рока со множеством окон, многие из которых были освещены. Они располагались беспорядочным, почти случайным образом. Это сооружение походило на нечто вроде лабиринта.

Ниал стала спускаться. Тут ее взгляд упал на отдаленный зубец. Он был низким и приземистым, местами, казалось, углублялся в недра земли. По бокам располагались узкие окна, закрытые тяжелыми решетками. Темницы. Ниал почувствовала, как сжимается сердце. Сеннар мог находиться там. Сеннар был там!

Она решила бежать в том направлении и искать его, но удержалась. Она обещала довести до конца свою миссию. Спасти его и не убить Тиранно было бы бесполезно: в мире Астера нет места для них двоих. Она должна была найти этого проклятого как можно скорее.

Как только Оарф опустился на землю, Ниал огляделась и поняла, что дракон не смог бы войти в помещения, показавшиеся перед ними. Она видела только маленькие входы в человеческий рост или немного меньше.

— Мне придется оставить тебя здесь, ты не можешь следовать за мной, — объяснила она, обращаясь к Оарфу.

Дракон ответил недовольным ворчаньем, но Ниал погладила его по морде.

— Сражайся, поддерживай солдат, так ты сможешь быть мне полезным. Мы увидимся, когда я вернусь с победой, — сказала она, впервые с момента их знакомства с Оарфом нежно поцеловала его в морду и направилась к одной из дверей.

С ней было еще несколько человек, но их было мало. Они прошли множество залов, комнат, наполненных книгами, оружейных залов. Казалось, что они идут по кругу и не могут определить свою цель. Время от времени какой-то часовой пытался преградить им дорогу, но Ниал отбрасывала их безо всякого труда. Некоторые из ее солдат остались сражаться позади, другие пали в бою.

Время бежало неумолимо; когда полуэльфийка выглянула в одно из окон, то заметила, что уже близится вечер. Ей надо было спешить. Когда солнце зайдет, оно унесет с собой всякую надежду.

Боль, которая сжимала ее позвоночник, стала распространяться по всему телу, ею овладела глубокая усталость. Камни талисмана становились все более тусклыми.

— Только после того, как я выполню свой долг. Только после того, как я увижу его и спасу, — твердила Ниал.

Наконец, она дошла до огромного зала высотой около десяти локтей, бесконечно длинного, настолько, что, казалось, противоположная стена не видна. Зал был забит книгами. Многие из них Ниал уже видела, но какие-то были ей неизвестны. Некоторые были на языках, уже канувших в вечность, расписаны тайными знаками и рунами смерти, предвестниками беды.

Библиотека. Здесь Тиранно выковывал свою магию и свою силу.

Ниал начала бродить среди шкафов в поисках выхода, но не находила его, обходя зал по кругу. Когда она в тысячный раз оказалась в исходной точке, закричала и бросилась с мечом в руке на первый попавшийся книжный шкаф. Туча страниц и деревянных щепок окутала ее, а она продолжала свой разрушительный труд, пока не услышала чей-то крик и не остановилась.

У ее ног лежал дрожащий худой человек, обхвативший колени руками.

— Не убивайте меня, не убивайте! — повторял он визгливым угодливым голосом. — Я ничего не сделал!

От этого жалобного голоса человека у Ниал кровь прилила к голове. Ниал подняла над ним меч, но тот бросился перед ней на колени.

— Пощадите меня! — прокричал он.

Ниал пинком оттолкнула его:

— Где твой хозяин?

Тот испуганно затряс головой:

— Я… я не знаю…

— Где Тиранно? — выкрикнула Ниал, приставляя меч к его горлу. — Скажи мне, или я убью тебя.

— В тронном зале! — тут же ответил гомункул.

— Идиот! Я не знаю, где находится тронный зал! Укажи мне дорогу! — снова закричала Ниал.

Человечек поднял руку и указал направление. Его сотрясали конвульсии.

— Т-т-т-ам, в г-г-г-г-лубине находится лаборатория… п-п-п-п-ройдешь ее и найдешь ступеньки. — Он сглотнул слюну. — Поднимешься вверх на д-д-д-д-вадцать ступенек и найдешь того, к-к-к-ого ищешь.

Ниал быстро побежала в указанном направлении. Ей понадобилось несколько минут, чтобы пересечь библиотеку, но наконец она оказалась в новом помещении, более узком. Там было совершенно темно, стоял невыносимый запах затхлости и плесени, смешивающийся со сладковатым запахом гниения. Лаборатория. Это была лаборатория.

Ниал начала дрожать, потому что представила себе, что могло скрываться в этом месте. Как только ее глаза привыкли к темноте, она смогла что-то разглядеть. Это место напомнило ей лачугу Рейс. С потолка свешивались разные травы, шкафы были полны странных склянок и керамических сосудов. Ниал побежала вперед, стараясь не смотреть, потому что она уже пресытилась ужасами. Но вскоре ее остановил запах крови. И тут она увидела их.

Рассеченные тела, склянки, полные человеческих органов и окровавленной плоти. Здесь были странные создания в цепях, некоторые пытались броситься к ней, как только увидели ее. Они были результатом скрещивания разных рас с оторванными конечностями — результатами чудовищных экспериментов. Ниал не могла не вспомнить о Малербе. Значит, он происходил отсюда.

Ее обуял гнев. Она бежала быстро, как могла, от боли у нее горел позвоночник. Когда же Ниал увидела ступеньки, они показались ей спасением. Девушка бросилась к ним и начала подниматься огромными скачками.

— Где ты, проклятый, где ты?

Подъем показался ей нескончаемым, через какое-то время ей пришлось остановиться, потому что она задыхалась. Боль усилилась, и Ниал упала на ступеньки. Она посмотрела на талисман и увидела, что два камня стали черными. Время неумолимо шло вперед, она не могла позволить себе мешкать.

Ее ждал не только Тиранно, но и Сеннар. В какой-то миг образ мага наложился на те ужасы, которые она увидела в лаборатории, но Ниал тут же отогнала эту мысль. Она должна была встать и идти вперед.

Наконец, она вошла в зал. Остановилась на мгновение, но сердце начало биться еще сильнее. Она чувствовала чье-то присутствие в этом месте. Тут кто-то был. Астер.

Ниал оглянулась. Перед ней простирался огромный зал со стрельчатым сводом, разделенный на пять нефов колоннами — такими большими, что даже три человека не смогли бы охватить их руками. Тут не было украшений, статуй или барельефов, только голые стены и величественность высоких потолков.

Ниал почувствовала себя крохотной. Теперь она ясно поняла, что именно пронизывало все вокруг: отчаяние, отчаяние, настолько глубокое, что не было слов, чтобы описать его. И одиночество — давящее одиночество.

— Почему ты медлишь, раз пришла?

Ниал почувствовала, что сердце уходит в пятки. Это был он. Однако голос его был не такой, как она ожидала. Астер должен был быть старым, но это не был голос старика. Он казался голосом женщины или ребенка. Ниал встала и поднял перед собой меч. Она стала продвигаться по залу, шум ее шагов эхом отдавался посреди голых стен.

Она прошла два нефа, дошла до центрального, шириной по крайней мере в тридцать локтей. В глубине было темно, но Ниал знала, что он — там. Она подошла, постепенно темнота стала рассеиваться. Ниал увидела очертания очень высокого трона.

— Нет смысла бояться, если ты здесь, — снова произнес голос.

— Ты Астер?

Ниал остановилась. Теперь она была спокойна, не испытывала больше ненависти, только страх, леденящий страх.

— Да, — ответил голос.

Это был он. Наконец.

— После того как ты столько времени ненавидела меня, ты не хочешь меня увидеть? — спросил Тиранно.

Ниал подошла и начала различать фигуру, сидящую на троне. Она была невероятно маленькой — получеловек. Может быть, гном? Фигура поднялась и сделала несколько шагов вперед, пока не оказалась в конусе света, льющегося из витража позади трона. Ниал похолодела, меч в ее руках задрожал.

Перед ней был ребенок удивительной красоты. Ему должно было быть не больше двенадцати лет. На нем была черная курточка с широким воротником и голубым глазом, нарисованным на спине. Куртка мага. Его глаза блестели изумрудно-зеленым цветом, волосы были ярко-синими, густыми, причудливый локон спускался на лоб. Из-под этого покрова цвета ночи торчали два заостренных уха.

— Где ты, Астер? — спросила Ниал голосом, дрожащим от страха, не осмеливаясь взглянуть за спину мальчика.

— Я здесь, это — я, — спокойно ответил маленький маг.

— Что ты сделал с этим мальчиком, чудовище! — прокричала Ниал.

Мальчик опечалился:

— Ну как же, Ниал, разве ты не чувствовала себя постоянно одинокой? Разве тебя не тяготило всегда, что ты — последняя из своего рода? Ты должна быть довольна, увидев меня… — Он улыбнулся. — Ты больше не одна, Ниал, я — тоже полуэльф.

Ниал в ужасе попятилась. Этого не могло быть.

— Астер — старик, он правит уже сорок лет.

— Я — старше, чем тебе кажется, Ниал. По правде сказать, я очень стар и очень устал.

— Это невозможно!

— Это отец той женщины, которую я любил, придал мне такой облик. Он был могущественным магом; когда он узнал о нашей любви, наложил на меня проклятие. До конца своих дней я останусь ребенком.

Ниал продолжала пятиться в ужасе. Он казался ей демоном. Астер смотрел на нее изумленными и невинными глазами.

— Ты поняла, да? Ты ненавидела меня все эти годы, а теперь должна сопоставить тот образ, который создала, с тем ребенком, которого видишь перед собой. Однако это так.

Ниал остановилась и подняла меч, как будто бы с минуты на минуту Астер мог ее убить. Она была смущена и растеряна.

Астер продолжал двигаться к ней. Чем меньше становилось расстояние между ними, тем больше Ниал чувствовала, как в ней росло чувство ужаса. Она вынуждена была глядеть своему врагу в глаза. То, что она увидела, были ее собственные глаза. Это не было ни ненавистью, ни зверством, которые Ниал ожидала встретить здесь. Астер продолжал спокойно смотреть на нее. Он действительно был полуэльфом.

Девушка никогда не видела подобного себе существа, но ясно понимала, что этот ребенок был таким же, как она, как те лица на пергаменте, который Сеннар дал ей недавно, как те создания на барельефах в Сеферди. Она начала дрожать.

— Что тебя так во мне пугает? То, что я — ребенок? Или то, что я — полуэльф? — спросил Астер.

— Как ты мог… ты — один из нас… — прошептала Ниал. — То были твои братья, которых ты истребил.

Астер улыбнулся.

— Я должен был это сделать, — спокойно сказал он. — Когда я начал строить все то, что ты видишь, когда я начал выполнять свою миссию, один старик предрек мне, что ты встанешь на моем пути. Он не сказал мне о тебе, он сказал только, что полуэльф, такой же, как я, станет для меня препятствием. То, что я должен был сделать, было настолько огромным и важным, что я не мог никому позволить, кто бы это ни был, преградить мне дорогу. Тогда я послал своих созданий, фамминов, которых недавно сотворил, в Землю Дней, и заставил истребить свою расу. — Голос Астера был ледяным и бесстрастным.

— Того, что ты говоришь, не может быть…

— Тем не менее, Ниал, я сделал это из-за тебя. Если бы тебе не пришло в голову прийти сюда, в мое жилище, отомстить, полуэльфы могли бы остаться в этой Земле. Может быть, они оказались бы у меня в рабстве, но были бы живы.

Ниал снова попятилась, последние слова Тиранно отдавались у нее в ушах. Она всегда знала, всегда чувствовала, что она — причина тысячи несчастий, что она несет смерть под своим плащом. Многие жизни прервались из-за нее: ее народ, Ливон, Фен, Лайо, Равен… все они умерли из-за нее.

— Не огорчайся, — снова заговорил Астер. — В конце концов они все равно бы умерли. Полуэльфы, твои друзья, свободные народы, порабощенные народы. Все.

— Ты — чудовище! — воскликнула Ниал, прижимаясь спиной к стене.

— Да, — сказал Астер. — Но не более, чем все. Не более, чем ты, или твои солдаты, или какое-либо из разумных существ, населяющих этот проклятый мир. Разве тут все не режут по очереди друг друга? Разве не убивают безжалостно перед моим дворцом, испытывая радость от этого?

— Мы сражаемся за свободу, — возразила Ниал.

— Не стройте иллюзий, что вы боретесь за свободу, — поправил ее Тиранно. — Теперь ты должна это понять. Знай, что мир никогда не царил на этих Землях, знай, что пятьдесят лет правления Наммена, о котором вы, строптивцы, все время говорите, были всего лишь пятьюдесятью годами войны, тихими, но не менее кровопролитными. Ты знаешь, кем были те люди, которые убиты в Сеферди. Ты знаешь все, но отрицаешь, не желая видеть этого.

— Ты ошибаешься, я вижу все. Я видела чудовищ в твоей лаборатории, я видела Малербу, я видела тела на виселицах в Сеферди, я видела фамминов, вынужденных воевать против своей воли. И ты — создал все это. Ты — зло, ты — ненависть, — ответила Ниал на одном дыхании.

— Да, ты — знаток во всем, что касается ненависти, — ответил Астер. Его взгляд был настолько пронзительным, что Ниал вынуждена была опустить глаза. — Ты убила сотни тысяч фамминов, не спрашивая себя, справедливо ли это, только из удовольствия убивать. Ты любила видеть кровь мертвых, текущую по твоим рукам, ты чувствовала себя могущественной каждый раз, когда нанизывала на меч людей и гномов. На твоем черном лезвии жизни убитых. И не надо рассказывать мне о том, что ты не была жестока, потому что я не верю, что это — большое утешение для всех, кого ты убила.

Ниал чувствовала, как эти слова проникают в глубину ее души. И, оказавшись там, прорывают борозду, из которой один за другим выходят все призраки прошлого, все, что она, казалось, похоронила глубоко в своем сердце. Это было правдой. Она любила кровь и убивала из удовольствия.

— Ты не лучше меня! — прокричала она в отчаянии.

— Конечно, но тогда что ты тут делаешь? Ты чувствуешь себя вправе судить и наказывать меня? Ниал, мы живем в мире непрощенных грешников, мы все — чудовища, — спокойно сказал Астер.

Ниал была переполнена гневом. Это существо не смущалось, не сердилось и не испытывало к ней ненависти. Как возможно, чтобы злоба не была плодом ненависти? Что вытекает из здравого смысла? Ниал не удавалось понять и возненавидеть безжалостную холодность этого ребенка, его вечно невинные глаза.

Астер начал ходить взад и вперед по залу, и Ниал следила за его движениями как зачарованная. Солнце за витражом шло по параболе вниз.

— Я видел многих из так называемых героев свободных Земель, все они говорили то же самое: «Мы сражаемся, чтобы освободить этот мир, чтобы дать ему надежду». Я не сомневаюсь, что они в это верили, но все эти ваши выдумки — не более чем попытка найти утешение.

— Надежда на мирную жизнь и на свободу — самое возвышенное желание изо всех, которые может иметь живое существо, — сказала Ниал.

Астер принялся смеяться.

— О, какие поэтичные слова! Никогда не ожидал такого от человека, который, как ты, умеет управляться только с мечом.

Он снова принялся ходить, потом резко обернулся:

— Утешение и ничего другого. Пустые иллюзии, которые развеются при дуновении легкого ветерка. Вы цепляетесь за них, как будто это — вечные истины, как будто нет иной данности, кроме доброты, присущей жителям Всплывшего Мира. Так вот, единственная данность — ненависть. В этом мире веет колдовской ветер, который отравляет души и развращает сердца. Преступность проникает во все, заражает землю. Все пропитано ненавистью, желанием разрушения. Это — единственная истина, которая не может быть опровергнута.

— Я знала невинных людей, — возразила Ниал с отчаянием в голосе. — Люди, которые помогли мне, когда я осталась одна, люди, преданные добру.

— Они были такими только потому, что у них еще не было возможности вести себя иначе. Все разумные существа этого мира добры и милы, пока ненависть, таящаяся в них, не найдет способа проявить себя. — Он остановился и посмотрел на Ниал. — И твой дорогой Лайо, добрый оруженосец, неспособный сражаться, нашел наконец силы убивать.

— Не смей осквернять его память! — выкрикнула Ниал.

— Это не входит в мои намерения, — спокойно возразил Астер. — Я доказываю тебе, что добро эфемерно, а зло вечно. Я много выстрадал, чтобы прийти к этому убеждению, но я принял его. — Астер замолчал на мгновение, а когда снова заговорил, казалось, что ему трудно это делать. — Ниал, я долго верил в то, во что веришь ты. Я — не настоящий полуэльф: моя мать была полуэльфийкой, но мой отец был человеком. В то время смешанные браки воспринимались как позор, женщины, которые запятнали себя этим, были обречены на жалкую жизнь. Моя мать долго пыталась скрыть свою любовь к моему отцу, но когда я родился, правду нельзя было скрыть. Эльфов с зелеными глазами не бывает, Ниал. По приказу старейшины нашего городка мой отец был убит, а моей матери выжгли клеймо, символизирующее, что она потаскуха. Мне было всего три года, когда проявилась моя предрасположенность к магии. Может быть, это произошло в результате смешения двух рас, во всяком случае, я произносил заклинания, говорил с животными, и меня никто этому не обучал.

В те годы магов в Земле Дней ненавидели. Король приказал, чтобы их изгнали, так как он боялся их власти. Так вот, я сразу же был осужден, безо всякого суда. То был случай, чтобы сразу освободиться от двух отбросов общества: незаконнорожденного и шлюхи. Нас вынудили жить в вечной тьме Земли Ночи.

Мы были бедны и никем не любимы. Я — из-за своей внешности и моих удивительных способностей, а она — из-за клейма на лбу. Детство у меня было одинокое, и в этом одиночестве идеал вошел в мою жизнь и воспламенил мою душу. Я всем своим существом верил в то, что этот мир может стать совершенным, что все смогут жить в мире и благоденствии, перестанут страдать, я хотел внести свою лепту в изменение мира. Моя мать смогла отдать меня в обучение к одному магу, и я начал свою учебу. На самом деле этот маг не мог меня научить тому, чего бы я уже не знал, но тем не менее был хорошим наставником. Два года спустя моя мать погибла в одной из многочисленных междоусобных войн.

Я стал магом в четырнадцать лет. Никто никогда не был посвящен в таком юном возрасте. Я до сих пор помню страх и изумление на лицах тех, кто экзаменовал меня в тот день. Они восхищались мной и одновременно боялись меня. Потом я попросил своего учителя отдать меня в обучение к какому-нибудь советнику. Моя мать часто рассказывала мне о них, и я представлял себе в мечтах строгих господ с длинными бородами, запирающихся в зале для обсуждения судеб мира. Я хотел быть таким, как они. Прошло два года труднейших занятий. Я сидел над книгами денно и нощно, ездил в самые отдаленные библиотеки, чтобы овладеть всеми человеческими знаниями. Я мало спал и изнурял себя до исступления магией. Таким образом я и нашел странные отрывки, в которых говорилось о жизни и правлении эльфов, я узнал, что они объединили Всплывший Мир в единое большое государство, в котором был один правитель.

Мне показалось, что это озарение. Восьми царств было слишком много, и восемь правителей — не нужны. Мир нуждался в одном правителе, единственном мудреце, который мог бы управлять и учить добру души людей. Жертвуя собой, он мог бы контролировать весь мир и управлять им по справедливости. Не думай, что именно я хотел быть этим человеком, я не считал себя достаточно мудрым, но чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что это могло бы быть решением, которое принесло бы спокойствие нашему миру.

Я вошел в Совет в возрасте шестнадцати лет, и в этом я был первым. Как только я начал работать советником, я понял, что все было совсем иначе, чем я представлял, но, думаю, ты знаешь это, потому что Совет с тех пор не изменился. Были такие, кто думал об общем благе, но большинство советников были людьми мелочными, зубами державшимися за власть. Они годами только и занимались, что разными интригами и уловками. Я был сильно разочарован, но не отступил. Я изложил свою мысль о едином правителе и навлек на себя гнев большинства в Совете. Мне сказали, что я глупец, что я хочу быть деспотом, подчиняющим своей власти души, но на самом деле они боялись потерять свою власть.

В этот период я и познакомился с Рейс. Она была дочерью одного из самых могущественных членов Совета — Орена из Земли Скал. Как только я увидел ее, понял, что буду любить ее всегда. Она была красива и горда, в сравнении с ней любая другая красота меркла. Рейс была пробуждением моей жизни. Сначала нас сблизила общая страсть — магия, потом мы полюбили друг друга. Только через некоторое время она рассказала об этом своему отцу. Орен сказал, что никогда в жизни не отдаст свою дочь такому незаконнорожденному выскочке, как я, у которого голова полна опасных фантазий, полукровке со странными способностями. Он запретил Рейс встречаться со мной, но его запрет не мог остановить нас. Мы продолжали видеться тайком от него, мы встречались тайно, в самых немыслимых местах и в самые странные моменты. Затем все это кончилось.

Орен застал нас врасплох, и его гнев был безграничен. Он отнял у меня Рейс, чтобы спрятать ее в неизвестном мне месте, удалил меня из Совета и отправил в мерзкую темницу. Наступил день, когда меня вывели из тюрьмы, где меня держали, и поволокли во дворец. Там меня бросили у подножия лестницы, на вершине находилась Рейс, великолепная, как всегда. В какой-то момент я решил, что Орен передумал, что она убедила его не мешать нашей любви. Я позвал ее, но как только она обернулась и посмотрела на меня, ее лицо исказилось от отвращения. «Как ты осмелился снова предстать перед моим взглядом, червяк? Ты обманул меня. Ты воспользовался мной для своих грязных целей. Мой отец открыл мне глаза на твое коварство. Я никогда не прощу тебя, пока жива. Убирайся!» — сказала она.

Я ощущал исходящий от нее глубокий и неутолимый гнев, который заставил меня похолодеть. «Твой отец обманул тебя!» — кричал я ей, но она уже отвернулась от меня и удалилась.

Я остался один у подножия этой лестницы, я кричал о своей невиновности, но Рейс не вернулась. Я почувствовал, что весь тот гнев, который я увидел в ней, свалился на меня и душит своей тяжестью. И тогда я понял. Рейс была обманута своим отцом. Орен убедил ее, что моя любовь — всего лишь средство прийти к власти. Но он смог убедить ее только потому, что Рейс ненавидела саму себя. Она ненавидела себя за свою слабость, за то, что уступила своим чувствам. Однако Орен не хотел просто видеть меня мертвым, он хотел унизить меня, уничтожить. Он наложил на меня заклятие и сделал таким, каким ты меня видишь. Сначала я не понял, зачем он это сделал. Я был могущественным магом и таким останусь навсегда, даже в образе ребенка. Потом, в одиночестве своей темницы, я понял, что таким образом он навсегда помешал тому, чтобы какая-то другая женщина пожелала меня. Он лишил меня возможности быть любимым. Затем он отдал меня на суд Совета, меня приговорили к смерти. Они не смогли убить меня, потому что я сбежал. — Договорив это, Астер замолчал.

— Ты лжешь, — сказала Ниал. — Ты обманул Рейс, поэтому ты ненавидишь ее. Ты обманул ее и держал пленницей в башне Рока, чтобы снова воспользоваться ею.

Астер повернулся к Ниал и грустно посмотрел на нее. Его глаза были прозрачными.

— Не говори того, во что ты даже не веришь. Годы спустя, несмотря на мой внешний вид, я захотел снова увидеть ее. Когда всадник, которому была поручена эта миссия, нашел ее, он привез ее в башню. Сначала Рейс вела себя как и ты, искала Тиранно рядом со мной. А когда поняла, стало еще хуже. Ее лицо исказилось от отвращения. Я пытался напомнить ей о нашей любви, умолял ее не обращать внимания на то, что видят ее глаза, но это было бесполезно. На какое-то время я оставил ее здесь, в надежде убедить в чистоте своих чувств, но Рейс полагала, что ее красота — единственное, чего я желал, и ее ненависть ко мне и к себе самой возрастала. Тогда она обезобразила свое собственное лицо и собственное тело… Я понял, что не смогу обрести ту, кого я любил, и отпустил ее. Однако сначала я хотел проникнуть в ее сознание, чтобы найти последние следы ее любви ко мне. — Услышав последнюю фразу, Ниал содрогнулась. — Это было ужасно, так как ее сознание было помрачено ненавистью. Однако мне удалось стереть воспоминание о моем облике, чтобы она никому не могла об этом рассказать.

— Ты лжешь! — повторила Ниал.

— Я не лгу, и ты это знаешь, потому что чувствуешь сердцем.

Это было правдой. Ниал чувствовала, что Астер был искренен, что он никогда не переставал любить Рейс. Это она исказила своей ненавистью то, что было между ними.

Астер подошел к окну и продолжил свой рассказ. Последний дневной луч озарял его маленькую фигурку.

— Это второе отречение было лишь подтверждением того, что я уже понял. Это произошло, когда Рейс отвернулась от меня, стоя наверху той лестницы. Тогда я понял истину в ее жестокости и нашел в себе смелость принять ее. Все создания этого мира созданы для ненависти. Божества создали их, чтобы они ненавидели и убивали друг друга, и теперь они смотрят, смеются над нашей борьбой. Мы — всего лишь забава для богов, деревянные марионетки в их руках. Задумайся об этом, Сирен, и ты поймешь, что многие готовы умереть скорее во имя ненависти, чем во имя любви. И поэтому ненависть вечна, а любовь эфемерна.

— В том, что ты говоришь, нет смысла, — ответила Ниал. — Если ненависть так печалит тебя, почему ты поддерживаешь ее? Почему ты уже сорок лет обрекаешь этот мир на зверства?

— Потому что это будет последнее истребление, — сказал Астер, и его зеленые глаза снова загорелись. — Хватит крови, мести, которые длятся годами и веками, отравляя одно поколение за другим. Мира не будет никогда, потому что творения этого мира не созданы для него. Мы — звери, мы — раковая опухоль этой земли. Единственное разумное, что можно сделать, — дать Всплывшему Миру новую возможность.

Астер умолк на какое-то время, и в этой тишине Ниал почувствовала страх.

— Когда я объединю все Земли под своей властью, я совершу то волшебство, над которым работал, когда меня изгнали из Совета. Это позволит мне истребить всех существ, населяющих этот мир, безо всяких исключений. Во время совершения этого волшебства я уничтожу свой дух, который навсегда исчезнет с лица земли, не оставив ни следа, и тогда все счеты будут сведены.

Ужас, накатившийся на Ниал, как только она вошла в зал, снова охватил ее своими ледяными лапами.

— Не может быть никого, кто хотел бы подобного… даже ты… — сказала она тихим голосом.

— Если ты задумаешься как следует, если поразмышляешь, как это сделал я, то поймешь, что мой замысел — не безумие, это — акт милосердия. Мой замысел — восстание против богов и против неба. Ты потому послана сюда, что боги не могут стерпеть, чтобы такое ничтожное существо, как я, восстало. Однако я сделаю это во имя справедливости. Зачем продолжать существование, когда одно поколение за другим будет убивать детей и женщин, пронзать мечами, как это сделали с моей матерью? Зачем выживать и продолжать истребление, которое возникло одновременно с нашим созданием? Так вот, пусть вся кровь будет наконец пролита и пропитает землю. Может быть, из нее родится новое поколение, которое сможет справедливо править этим миром.

Ниал посмотрела на Астера с ужасом и поняла, что им овладело безысходное отчаяние.

— Сирен, ведь ты так хорошо знаешь бездны ненависти, ты можешь назвать мне хотя бы одну причину, по которой этот мир должен спастись? — серьезно спросил Астер.

Ниал не находила слов. Она содрогалась, и не только потому, что испугалась того, что хотел сделать Тиранно, но потому, что она понимала причины, потому, что, может быть, он был в каком-то смысле прав. Астер смотрел в окно, и за спиной мальчика Ниал видела, как солнце все быстрей опускается к линии горизонта. До захода оставалось чуть больше получаса.

— Невинные есть, они должны быть спасены, — произнесла, наконец, Ниал. — Я не могу позволить тебе убить невинных, населяющих этот мир, есть люди, которые должны выжить, люди, которые борются за мир. — Она чувствовала, что близка к цели. Речь Астера основывалась только на логике, но Ниал знала, что часто сердце берет верх над разумом, и в ней жила еще надежда, это было убеждение, что спасение возможно.

И тут Тиранно обернулся к ней с двусмысленной усмешкой, которая заставила ее похолодеть.

— И даже ты знаешь, что ненависть сильнее любви, — сказал он.

— Это — неправда! — воскликнула Ниал.

— Тогда почему ты оставила раненого Сеннара на вражеской территории?

— А откуда ты это знаешь? — спросила она дрожащим голосом.

— Когда ты оставила его, у тебя был выбор. Ты могла жить в любви с ним, в этом гроте, вдали от всех, или же дойти сюда, до моего трона — и осуществить свою месть.

— Где Сеннар? — спросила встревоженно Ниал.

— И ты выбрала это. Ненависть была сильнее.

— Где Сеннар? — снова прокричала полуэльфийка.

— Однако он любил тебя, он всегда любил тебя. Годами он жил рядом с тобой, как друг, не имея возможности прикоснуться к тебе. А что делала ты? Ты участвовала в тысяче битв, обуреваемая жаждой крови, стремясь к новым смертям.

— Прошу тебя, отведи меня к нему…

— Наконец, ты отдалась ему и подарила ему самую большую радость в жизни, поверь мне. Я знаю это, потому что прочитал в его сердце.

Ниал смотрела на Тиранно широко открытыми глазами.

— Но ты сделала это, потому что чувствовала себя одинокой, потому что тебе нужна была опора, и ты знала, что он может тебе это дать. Это — не любовь, Сирен. Ты воспользовалась им.

— Скажи, что с ним все хорошо…

— Он защищал тебя до конца. Он долго терпел пытки, но не говорил. Он кричал, но не сказал ничего о тебе.

Слезы потекли по щекам Ниал.

— И тогда я вынужден был вмешаться. Я пришел к нему и начал проникать в его сознание. Я не хотел причинить ему боль, я восхищался им. Он во многом был похож на меня, он тоже любил женщину, которая ничего не давала ему. Он невероятно долго сопротивлялся. Но в конце концов я победил, я сломил его защиту и вторгся к нему в душу. Я сделал своим каждое его чувство, рассмотрел его сердце и расчленил его. Так я узнал о тебе и о твоей миссии.

Ниал плакала, хотя ей было отвратительно показаться слабой перед этим чудовищем.

— Скажи мне, что с ним все хорошо…

— Я сжалился над ним. Он предназначен, чтобы страдать, как и я, утратить всякую надежду, потерять тебя и свои мечты. Я много страдал, Сирен, и не желаю никому другому моих мучений. И только из сострадания я убил его.

Ниал упала на колени, и впервые в жизни ее меч выпал из рук на глазах у врага.

Астер торжествующе улыбнулся и шагнул к ней. Солнце медленно опускалось на равнину.

— И твоя последняя надежда умерла, Ниал. У тебя нет больше цели. У тебя остается два пути: присоединиться ко мне и помочь мне довести до конца мою задачу или сейчас же погибнуть. Для таких, как мы с тобой, не существует мира на земле, только покой смерти.

Лучи солнца были уже красными. Начался закат, Астер победил.

Он довел до конца свой план, истребил те расы, которые населяли этот мир, и, наконец, смог низвергнуться в небытие.

Ниал лежала на земле, она не могла шевелиться, а меч лежал рядом с ее рукой.

Астер подошел и хотел наклониться к ней, но согнулся пополам с лицом, искаженным гримасой боли.

— Может быть, ты прав, теперь только смерть может дать мне спокойствие. Но по крайней мере, ты сойдешь в могилу раньше меня, — сказала сквозь зубы Ниал.

Она взяла в руки меч с силой, которую придавало ей отчаяние, и вонзила его в живот своему вечному врагу. Она увидела, как глаза ребенка расширились от боли, как открылся беззвучно его рот. Но в глубине этого взгляда она обнаружила радость. Все, чего в глубине души желал Астер, была смерть.

Ниал вынула меч, Тиранно упал на пол. В одно мгновение тело ребенка обрело свой истинный облик и стало телом старика. Затем и этот образ исчез, Астер растаял в пыли.

Отмщение совершилось. Ниал ждала этого момента столько времени, представляла его в самых мельчайших деталях, думала, что радость будет безмерной, бьющей через край. Теперь она обнаружила, что вкус победы был горьким.

Она убила Астера, но не изменила прошлого. Мертвецы лежали на земле, а вместе с ними и Сеннар. Все, что сделала Ниал, было совершено только для мага или благодаря ему. Теперь ее борьба потеряла смысл, а ее жизнь утратила четкие контуры.

Ниал осталась в зале одна, перед ней начали дрожать и рассыпаться стены. Она не могла представить себе Сеннара мертвым, лежащим на земле в одной из холодных и темных камер, скрытых в недрах дворца. Смерть и Сеннар были несовместимы, как жизнь и Сеннар — неразделимы. Что она будет теперь делать?

Ниал оставалась стоять на месте, ей было все равно, если башня упадет, она хотела остаться здесь, в земле, навсегда. В одном Астер был прав: для нее не было ни покоя, ни искупления. Ей было жаль Идо, Соану, тех, кого она любила, но у нее не было больше решимости жить, а может быть, и никогда не было.

Она задыхалась, почти все камни были черными. Всплывший Мир был спасен, а она погибла.

Кинжал, который Сеннар дал ей, до сих пор находился в сапоге. Со слезами на глазах Ниал взяла его и сжала в руках. Если она увидит погасшее лезвие кинжала, это поможет ей принять действительность. Она вынула кинжал из ножен.

Как только она бросила взгляд на оружие, ее сердце вздрогнуло. Кинжал светился. Свет был слабым, затухающим, но освещал лезвие. Тиранно обманул ее, чтобы разыграть свою последнюю карту. Сеннар был жив!

Ниал не стала тратить время на ликование, она не могла терять ни минуты. Башня Рока рассыпалась, если она хочет спасти Сеннара, ей надо торопиться. Она вскочила, от усталости у нее перехватывало дыхание. Она уже не чувствовала ног. Ниал заглянула за витраж, за трон, и увидела, что солнце неумолимо катится вниз. Она сделела усилие и последовала за слабым светом кинжала.

Ниал побежала. Земля расступалась у нее под ногами, ступеньки рассыпались. Башня Рока, лишенная своей души, ослабевала. Ниал бежала по этому умирающему дворцу, и стены расслаивались под ее ударами, осыпая руки черной пылью. Колонны рушились, обломки стен падали на пол.

— Я найду его, я найду его, и мы будем счастливы, мы заслуживаем этого!

Ей не хватало воздуха, но она продолжала бежать, хотя ноги становились все слабее, а боль в груди все непереносимее. Она пробежала по залам лаборатории, потом по библиотеке. Полы были уже завалены обломками, когда она пробегала по лабиринту залов, где можно было заблудиться. Среди обломков лежали на земле тела друзей и врагов, кровь делала пол скользким, ступать было трудно.

— Я рядом, я рядом!

Она выбежала на арену и, подняв глаза, увидела, что центральная башня устрашающе накренилась. Ниал бросилась в тюрьмы, которые видела сверху. Она сбежала вниз по крутой лестнице и начала продвигаться по темным и влажным коридорам, готовым разрушиться от ее шагов. Потом — по узким галереям, где раздавались стоны и крики. Ниал хотела бы освободить всех узников, но ей не хватало сил. Путь показался ей бесконечным, крики — дикими, стенания — нечеловеческими, тьма все сгущалась, а камеры, в которой находился Сеннар, все не было.

Наконец она нашла какую-то дверь и поняла, что это — она. Собрала оставшиеся силы, выбила дверь и упала внутрь камеры.

В углу был подвешен за руки человек в разорванной одежде, пропитанной кровью. Его тело было иссечено ранами. Ниал бросилась к нему и задрожала.

— Сеннар, Сеннар… — звала она его сквозь слезы, но маг не отвечал. — Я прошу тебя, Сеннар… нам надо уходить…

Она подняла руку, прикоснулась к его щеке. Сеннар медленно пошевелил головой, и Ниал увидела, что его лицо тоже покрыто синяками и изранено. Однако глаза были такими же, как всегда. Лучистые глаза, которые она так любила.

Сеннар слабо улыбнулся и пошевелил губами, чтобы произнести ее имя. Ниал подошла и попыталась взобраться на стену. Все вокруг нее тряслось и раскалывалось. Она стала искать меч, чтобы разрубить цепи, приковавшие Сеннара к стене, но нашла только пустые ножны, висевшие у нее на боку. Оружие осталось в зале, где она убила Тиранно. Побежав на поиски Сеннара, она забыла меч.

Полуэльфийка огляделась и нашла камень, который, наверное, использовали как скамейку. Она схватила его и изо всех сил ударила по цепям. Цепи разорвались. Сеннар упал на землю — в этот же момент стены камеры начали дрожать и рассыпаться. Ниал подняла мага, положила его руки себе на плечи и стала подниматься вверх.

Девушка собрала все свои последние силы и стала карабкаться вверх. Стены дрожали. Шаг за шагом она пыталась добраться до выхода. Она не откажется от своей мечты, не откажется ни от чего, на что надеялась.

Она упала, потом снова поднялась и двинулась дальше, все больше слабея. Наконец на вершине лестницы, на арене, она упала на пол и поняла, что не сможет больше подняться. Солнце, наверное, уже заходило за горизонт, потому что все вокруг было огненно-красным. Земля дрожала от падавших на нее глыб. Ниал обессилела, меч, которым она могла бы разбить талисман и вновь обрести силы, был потерян. Их судьбой было погибнуть и так и не воспользоваться плодами своей победы.

«Если бы Сеннар мог спастись и жить за нас двоих…» — подумала она.

И тогда Ниал вспомнила о словах Рейс и силе талисмана: она могла произнести еще одно заклинание, которое обрекло бы ее на смерть, но спасло бы Сеннара. Для нее надежды не было. Как только солнце зайдет, она должна будет умереть.

— Я не могу спасти мир, но одну жизнь могу спасти…

Ниал было страшно умирать, особенно сейчас, когда она научилась жить, но такова была ее судьба. Она произнесла заклинание о Полете. Захваченная силой волшебства, она ощущала, как убегает жизнь, как черные крылья за ее спиной раскрываются на ветру.

ЭПИЛОГ

Когда Тиранно проник в мое сознание, я испытал настоящее отчаяние. Раньше мне казалось, что я испытывал отчаяние, когда подобрал полумертвую Ниал, лежащую в грязи в Салазаре, когда находился в тюрьме в Залении, когда размышлял о побоище, учиненном мною в Земле Ночи. И только в тот момент, когда Тиранно сломил мое сопротивление и изнасиловал душу, я понял, что значит потерять последнюю надежду. Пока он искал в моем мозгу правду, которую не смог вырвать у меня под пытками, в какое-то мгновение мне удалось увидеть и его душу, и я испытал то, что испытывал он. Так я узнал, что он был непоправимо отчаявшимся человеком.

Какое-то время назад я перестал надеяться, все надежды были разрушены его руками, в конце концов остались только боль и пустота. И именно в этот момент я понял его. До сих пор я не мог объяснить себе, как живое существо может стремиться к разрушению. Я всегда думал, что желание самоубийцы умереть — всего лишь излишняя привязанность к жизни. Тиранно желал уничтожить себя и мир, потому что испытывал бесконечные муки из-за самого себя и из-за всех созданий Всплывшего Мира. Его страдание было не из-за жестокости, но из-за любви к миру. Он был убежден, что уничтожение станет единственной надеждой для несчастных и потерянных Земель.

Когда я узнал, что он убит, хотя и понимал, что не было другого способа остановить его, в глубине души я опечалился, потому что, в конце концов, он тоже был жертвой, как и все мы.

Мне рассказали, что, когда Ниал убила Астера, внезапно земля задрожала и башня Рока начала рассыпаться. В этот момент я не мог ничего видеть, потому что изнемогал в своей камере и был на волосок от смерти, но все, кто выжил тогда, поняли, что сорок лет смертей и ужаса кончились. Они подняли свои мечи и издали победный клич. Крик радости разнесся повсюду, от Саара до пустыни, и повторялся теми, кто до сих пор знал только бремя рабства. Все кончилось, новая эпоха открывалась перед миром.

Битва неистовствовала у разрушенных стен башни Рока до наступления ночи, новая эра началась в крови. Многие люди Тиранно прекратили сопротивление, другие продолжали драться, но никто не смог уйти от битвы: ни тот, кто бежал, ни тот, кто остался. Люди, которые «боролись за мир», как Ниал сказала Тиранно, набросились на побежденных с такой жестокостью, на какую только были способны победители. Так продолжалось до наступления ночи. Только тогда мир одел своим покровом землю.

На следующий день бледное солнце осветило долину, заваленную обломками и залитую кровью. От царства, созданного Тиранно, оставались только обломки черного кристалла и трупы тех, кто последовал за ним. Но не только кровь его приспешников окрасила землю, тысячи наших солдат были убиты. Равен был найден перед распахнутыми воротами крепости. Несмотря на свою надменность, он был великим солдатом и многие оплакивали его смерть.

Рок оказался милосердным к Идо, не меньшую роль, чем судьба, сыграл Веза. Этот дракон спас его. Когда гном упал на землю без чувств, вокруг него бушевала битва, не один человек мог наброситься на него и отомстить за Деинофоро, лежавшего рядом. Веза бросился на своего хозяина, закрыл его своими огромными крыльями и защитил от врагов. Он разрывал их, жег, делал все, чтобы не подпустить к гному. Так Идо был спасен. Правда, чувствовал он себя плохо, ему понадобилось долгое время, чтобы оправиться от ран. Через полтора месяца он снова взял в руки меч, на котором добавилось царапин; Идо был готов к построению нового мира, на который все надеялись.

Войска Затонувшего Мира внесли свой огромный вклад, сам Варен достойно проявил себя на поле боя. Он видел, как пали многие его солдаты, но сражался до конца, пока его легкие доспехи не были пробиты вражеским копьем. Однако графу повезло, и он вышел живым из этой незабываемой битвы, хотя получил серьезное ранение в плечо.

Самую высокую цену заплатили территории, захваченные Тиранно. Большую часть повстанцев уничтожили. Из трех тысяч человек, которых удалось собрать Айрес, выжили только триста. Ее саму нашли еще живой под горой трупов. Она долго оплакивала смерть своих людей, но понимала, что эта победа могла быть завоевана только кровью и жертвами и что эти жизни не были отданы напрасно.

Что касается меня, то я был найден скорее мертвым, чем живым, рядом с башней Рока. Но моя жизнь была под угрозой не столько из-за ран на теле, сколько из-за ран душевных. То, что сделал со мной Тиранно, опустошило меня. Мой ум был в смятении, пропало желание бороться. Те, кто лечил меня, спасли меня от смерти и не дали уйти из жизни. Постепенно я возвращался в мир. Когда я очнулся от долгого сна, я был подобен ребенку. Многие думали, что я сошел с ума. Мне пришлось заново учиться жить, заново привыкать к окружающему меня миру. Медленно возвращались ко мне воспоминания о том, кто я, постепенно я оживал.

Мою ногу вылечить не удалось. Она на месте, но я могу ходить только волоча ее. Тем не менее я привык и думаю, что палка придает мне вид старого бойца, умудренного жизнью. Теперь, когда у меня выросла длинная борода, я на самом деле похож на мудрецов из Совета, какими они представлялись в детстве мне и Астеру. Конечно, во всем этом мне помогло то, чего Астер никогда не имел, но всегда желал: любовь.

Когда меня нашли у подножия башни, рядом со мной лежала Ниал. Талисман на ее груди почернел, она не дышала.

Много дней ее считали мертвой. Ее отнесли в оружейный зал Академии, положили рядом с доспехами, на которых блестел белый герб, и мечом, который нашли рядом с развалинами трона Астера. Ей воздали все почести, потому что именно она убила Тиранно и ей был обязан своим спасением Всплывший Мир. Оарф свернулся клубком рядом с ней. Он ждал ее, пока длилась битва, на земле, отважно сражаясь с врагами.

Погребальный костер — почесть, на которую имели право все Всадники, — должен был зажечься через несколько дней, но это событие перенесли, так как вскоре произошло нечто неожиданное и невероятное. На теле Ниал не было никаких признаков разложения, оно оставалось розовым и нетленным, как будто она была еще жива.

— Я прошу вас подождать, — сказала Соана Неглару сквозь слезы, тот хотел, чтобы похоронный обряд совершился как можно быстрее. — Я не могу объяснить почему, но чувствую, что история этого Всадника на земле еще не завершилась.

Присутствующие с состраданием смотрели на нее, но согласились выполнить ее просьбу.

Это произошло, когда над Макратом опускалось солнце. Зал был пуст, если не считать двух стражей, охранявших тело. В этот момент в зале появилось крохотное, совсем хрупкое порхающее существо. Стражи, увидевшие, как оно приближается к Ниал, подумали, что существо также пришло воздать почести героине.

Маленькое создание приблизилось к лицу Ниал и село рядом с ее головой, потом посмотрело на нее грустными глазами.

— Ну же, Ниал, — тихо произнесло оно, — ты сдалась? Ты отказалась от своей мечты? Сеннар лежит на расстоянии в несколько комнат отсюда. Он еще борется и ждет тебя. Тебе не кажется, что ты должна пойти к нему? — Существо улыбнулось. — Ты выстрадала все до конца, ты подарила все, что могла, единственному человеку, которого спасла. Наконец-то ты обрела Последнюю Цель. Новый мир, о котором я говорил тебе, пришел, и ты должна быть в нем.

Фос погладил Ниал по щеке, как сделал в последний раз, когда они виделись.

— Отец Леса ждет свое сердце. Если я возьму камень, лежащий на твоей груди и отнесу ему, он вернется к жизни. Но будет ли иметь теперь смысл его жизнь? Кого обрадует его существование? Ты послужила многим, в первую очередь Сеннару. Тебе столько еще надо сделать, а мой дорогой Отец Леса, мой дом и мое убежище, мой единственный друг, уже сделал то, что должен был сделать. Вокруг него только выжженная земля, мертвые деревья и опустошение. Его лес, который поддерживал его жизнь, умер. Я говорил тебе об этом, я и Отец Леса — мы остатки старого мира, а предназначение того, кто столько прожил и слишком стар, уйти. — Фоллет снова замолчал, как будто подыскивая нужные слова. — Отец Леса решил: он хочет быть твоим отцом, он хочет отдать тебе свои жизненные соки, чтобы ты могла жить и делать то, что должна. Это будет нелегко. Дар жизни — один из самых прекрасных и ужасных, которые можно получить, потому что это — честь и одновременно тяжелое бремя. Но мы с Отцом Леса знаем, что ты достойна этого дара.

Фос протянул крохотные ручки к Мавасону, камню Земли Ветра, и произнес непонятное заклинание. Камень озарился ярким светом и стал передавать свою энергию всем остальным камням талисмана. Они снова засияли, но не тем светом, которым сияли в день совершения магического обряда, они засветились тихим успокаивающим светом. Одновременно с появлением этого света на щеках Ниал появился румянец, и она ожила.

— Вот, Отец умирает, а Дочь рождается. До тех пор пока на твоей шее будет этот талисман, ты будешь жить. Никогда не теряй его, потому что это будет твоей смертью. — Фос оперся на руки, как будто совсем обессилел. — Теперь тебе остается только пойти навстречу своей мечте и той награде, которая тебя ждет. Используй как следует то, что я и мое Старое Древо дали тебе.

Тихо, как и прилетел, Фос удалился. С тех пор никто никогда его больше не видел.

Ниал ожила. Она не помнила ничего о своей мнимой смерти или о встрече с Фосом, но слова, которые сказал в тот день дух воздуха, запечатлелись в ее памяти, и она всегда носила на шее талисман. Это она помогла мне прийти в себя, вернула меня к жизни. Иногда, когда мы вспоминаем об этом, мы смеемся: я — хромой, а ее жизнь связана с талисманом до конца дней. Может быть, мы — развалины старого мира?

Однако ее рассудок теперь свободен от призраков. Они растаяли, как снег под солнцем.

— Я чувствую себя почти одинокой, когда голосов больше нет. Однако эта тишина прекрасна, она дает мне покой, которого я не знала… — сказала она мне однажды вечером.

Нет больше ни следа того волшебства, которое столько времени ее мучило, потому что и Рейс умерла, став жертвой своего собственного гнева. В день битвы она хотела оставаться среди сражавшихся, чтобы увидеть своими глазами уничтожение своего врага. В тот момент, когда Ниал бежала с одного конца крепости на другой, Рейс кричала так, что ее побелевшие глаза выкатывались из орбит: «Он наконец-то умер! Чудовище уничтожено!»

Со скалы, где она находилась, позади башни Рока, она захотела спуститься на равнину. Бросилась к огромному сооружению, опьянев от нечеловеческой радости, как будто бы ее старость отступила. Она побежала к подножию рушащейся башни и была погребена под ее обломками. Рейс нашли на следующий день, раздавленную глыбой. В ее широко распахнутых глазах еще отражалась вся та ненависть, которая питала ее жизнь. Из всех участников этой истории Рейс — единственная, к которой я не могу испытывать жалость, но только глубокое отвращение.

— В конце концов, она тоже — жертва, — сказала мне Ниал. — Мы все — жертвы ненависти, тлеющей внутри нас и ждущей момента, чтобы задушить нас.

Когда мы поправились, для нас наступило счастье. Мир казался юным и готовым принять нас. Мы какое-то время думали, что со смертью Тиранно все плохое кончилось, зло побеждено. Мы выжили и снова были вместе, чего еще мы могли желать? Но этот период длился недолго.

Вскоре мы поняли, что если победить Тиранно было трудно, то восстановить мир из обломков будет делом не менее трудным. Астер и его рабы не были творцами зла, но только его несведущими созданиями. Мы могли победить их, но ненависть и дикость продолжали жить среди нас.

Впервые я понял это, когда мы отправились к фамминам. Сразу же встал вопрос о том, что делать с этими существами. Они стали беззащитными и ничего не понимающими, как дети. Они укрылись в Земле Дней, подальше от тех, кто с возмущением смотрел на них, подальше от мести победителей. В Совете мы долго решали их судьбу. Кто-то предлагал истребить их, кто-то — обратить в рабство. Только после долгих и изнурительных споров победили предложения мое и Дагона: фаммины останутся в Земле Дней, свободно выбирая свой путь.

В один прекрасный день мы — Идо, Ниал и я — отправились в дорогу и вскоре прибыли к ним, чтобы сообщить об этом решении. Когда они увидели нас, многие смотрели с ужасом и страхом, помня о том, что делали люди, подобные нам, и о том, как Ниал раньше истребляла представителей их расы.

Ниал взошла на холм. Равнина, лежавшая под ним, была той самой, по которой мы шли, переполненные ненавистью, лишенные всякой надежды, во время нашего путешествия. Она не изменилась, на ней царило то же отчаяние, как и во время правления Астера, то же ощущение смерти. Однако теперь равнина была населена трепещущими и испуганными существами, брошенными в мир, смысла которого они не знали.

— Многие помнят меня и, наверное, сохранили не слишком хорошие впечатления, — начала Ниал, нервно теребя талисман на шее. — Я знаю, что я — убийца, и не прошу вас забыть об этом. Совершенное зло не может и не должно быть забыто, оно останется в сердцах и займет в душе тот уголок, который никогда не затянется паутиной. Я прошу вас, чтобы вы не пытались мстить. Месть не дает покоя умершим и не умиротворяет выживших.

Она помолчала и оглядела свою странную аудиторию.

— Поэтому я прошу у вас прощения за то, что сделала, и за то, что сделали и продолжают делать мне подобные. И в то же время я обещаю вам, что вы тоже будете прощены за то, что сделали вы, тем более что вы делали это не по своей воле. Теперь наступил мир. Надо чтобы каждый забыл о войне и начал строить новую жизнь, надеясь, что она будет лучше предыдущей.

Полуэльфийка помолчала, потом заговорила громче:

— Мой народ решил, что теперь это будет ваша Земля. Здесь вы будете повелителями и хозяевами и сможете сами искать свое предназначение в мирное время. Теперь настанет мир и согласие между вашим народом и другими народами. Я клянусь вам, что никому не позволю поднять на вас руки. Я хорошо знаю, что сейчас вы растеряны и не знаете, что делать. Мы поможем вам найти свой путь.

Она посмотрела на множество испуганных глаз, уставившихся на нее снизу:

— Вот и все. Вы свободны, свободны навсегда.

В этот день нам казалось, что мы строим мир, но теперь я знаю, что, по сути, в тот момент родилась проблема, которая и до сих пор не решена. Потому что мир между фамминами и другими расами — мечта. Молчаливая, ползучая война до сих пор нарастает среди племен.

Ниал было предложено место в Высшем Совете Академии, но она отказалась.

— Я слишком молода и недостаточно мужественна для такого места, — ответила она, и это место было предложено Идо.

Он тоже рассказал множество историй, повторяя, что не чувствует себя достойным и не хочет иметь все те неприятности, которые влечет за собой такая должность. В конце концов Ниал все же удалось уговорить Идо занять это место. Теперь Идо сидит на той скамье, на которой раньше сидел Равен, а Веза лежит у его ног.

Мы с Ниал поселились в Земле Ветра. Это она настояла, потому что чувствовала, что это — ее Земля.

Идо часто приезжает к нам и подолгу сражается с Ниал, а она только тогда и берет меч в руки. Она решила забросить оружие на какое-то время, и ее меч висит на стене в нашей комнате. На нем нет и пылинки, поэтому я догадываюсь, что Ниал вскоре снова возьмет его в руки.

Мы побывали и в Земле Ночи, на могиле Лайо. Нам его очень не хватает, особенно его чистоты. Он — единственный из нас, кто прошел эту войну, не запачкав свои руки. Ниал оставила там его доспехи. А я оставил в этом месте большую часть моих прежних надежд.

Я до сих пор — советник. Пользуюсь большим доверием других членов Совета, но всегда остаюсь неудобным человеком, плывущим против течения. Моя работа кажется мне теперь более сложной, чем во время войны. Ведь мир гораздо более хрупок, чем кажется.

Земля Ветра — груда обломков. Когда, по прошествии времени, мы снова увидели развалины Салазара, для нас обоих это был тягостный момент. Мы вошли в полуобвалившееся и сожженное здание, Ниал узнала кузницу Ливона, там ее отец был убит и началась вся эта история.

— Иногда я чувствую себя похожей на эту комнату, — сказала она мне, — сгоревшей и разграбленной. Моя миссия завершилась, но я не могу забыть того, что случилось.

Мы приблизились к тому, что осталось от уголка, где Ливон выковывал свое великолепное оружие. На стенах висели обломки мечей, изъеденные ржавчиной. Ниал расплакалась.

— Никто не сказал, что в нашем будущем не может быть радости, — заметил я ей. — Конечно, прошедшее забыть невозможно. Я никогда не смогу забыть боль пыток или то отчаяние, которое скопилось в сознании Тиранно. Однако, может быть, из всего этого страдания родится что-то доброе. Мы теперь вместе, разве этого мало?

Она улыбнулась и обняла меня.

Теперь мы живем на разоренной Земле, пытаясь вырастить счастье из страдания. Но я хорошо знаю, что мы не останемся здесь надолго.

— Однажды мы уйдем отсюда, — сказала мне Ниал. — Я хочу вернуться к истокам, к моей детской мечте, когда я хотела быть свободной и путешествовать. Мы сядем верхом на Оарфа, поплывем по бурным потокам Саара. Мы не будем больше мужественным советником и героическим Всадником, которые спасают этот мир от Тиранно и не знают, как спасти его от самих себя. Мы будем Ниал из города-башни Салазар и маг Сеннар, мы увидим Земли, которых никто никогда не видел, чудовищных зверей, огромные леса ослепительной красоты. Вот что мы сделаем.

Она права, я тоже хочу этого и знаю, что этот день близок. Потому я и почувствовал необходимость записать эту историю. Наверное, для того, чтобы кто-то вспомнил о нас, когда мы оставим эту Землю… Или оттого, что Ниал никогда не вспоминает о своей победе над самой собой… А может быть, для того, чтобы попытаться понять скрытый смысл происшедшего за эти годы.

Существует вопрос, который задал мне Тиранно и на который я до сих пор не в состоянии ответить: есть ли спасение для этой Земли? Иногда мне кажется, что прав был он, что объединяет всех существ ненависть, что в каком-то смысле мы все — жертвы и виновные одновременно. Но потом я думаю о Ниал и понимаю, что есть смысл жить, есть смысл бороться, даже если борьба напрасна. Я думаю, что разница между мною и Астером в этом и заключается: я встретил на своем пути Ниал, а он — нет.

Вскоре я уйду и оставлю мир, который основан на хрупком равновесии. Я знаю, что рано или поздно он разрушится и уступит место войне. Но я знаю и другое: потом вновь вернутся покой и надежда, а за ними снова нахлынут тьма и отчаяние.

Разве не в этом вечном круговороте смысл нашей жизни?

Сеннар,

советник Земли Ветра

СЛОВА БЛАГОДАРНОСТИ

Писать эту книгу было настоящим приключением, путешествием, длившимся почти три года. Я отправилась в него одна, начала писать вечером в своей комнате, ничуть не представляя, к чему меня приведет этот поступок. И вот наконец я дошла до публикации последнего тома трилогии. Если я дошла до этого, то конечно же не только благодаря моей силе воли или тому, что сама поверила в рассказанную мной историю. Сейчас я хочу поблагодарить всех, кто сопровождал меня в этом приключении, позволив мне дойти до конца. Прежде всего я, конечно, хочу поблагодарить Сандроне Дациери, без которого это приключение даже и не началось бы. Он первым поверил в мою работу и помог мне сделать ее лучше своими советами.

Книги трилогии, безо всякого сомнения, читались бы хуже и с меньшим удовольствием, если бы не помощь двух моих издателей — Франчески Маццантини и Роберты Мараско. Спасибо им, они помогли мне и придали больше совершенства моему повествованию. Спасибо им за все, чему они научили меня, когда мы работали вместе.

А также я благодарю и моих друзей, поддержавших меня во время работы. Не один раз они были моей силой воли, они всегда верили в меня. Если бы я не чувствовала, что меня так любят, то не верила бы в успех и в то, что дойду до конца.

Спасибо моим родителям и их огромной библиотеке. Если бы они не передали мне свою любовь к чтению, то, думаю, я никогда бы не взяла в руки перо. Спасибо им за то, что они всегда давали проявиться мои способностям, ни к чему не принуждая меня и содействуя во всех моих затеях, какими бы они ни были — правильными или ошибочными.

Наконец, тысяча благодарностей Джулиано. Я заставила его читать книгу по двадцать страниц сразу, а потом вынуждала его давать советы. Он был моим первым читателем и моим первым критиком, он был вдохновителем финала моей истории. Я благодарю его за все, потому что он всегда рядом со мной, он терпит и поддерживает меня.

Оглавление

СВОБОДНЫЕ ЗЕМЛИ

  1 . НАЧАЛО ДЛИННОГО ПУТЕШЕСТВИЯ

  2 . АЭЛОН, ИЛИ О ЧИСТОТЕ ПОМЫСЛОВ

  3 . РЕШЕНИЕ СЕННАРА

  4 . СЕННАР В ЗЕМЛЕ МОРЯ

  5 . САРЕФЕН, ИЛИ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ НЕНАВИСТИ

  6 . МОРОЗ

  7 . ГЛАЭЛОН, ИЛИ УЕДИНЕНИЕ

  8 . НАВАЖДЕНИЕ ИДО

  9 . ПРОЩАНИЕ

СРЕДИ ВРАГОВ

  10 . ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ

  11 . ПУТЕШЕСТВИЕ ЛАЙО

  12 . В ПУСТЫНЕ

  13 . ТООЛАН, ИЛИ О ЗАБВЕНИИ

  14 . ТОСТ ПРЕДАТЕЛЯ

  15 . ЛАЙО И ВРАШТА

  16 . УЖАС, КОТОРЫЙ НЕВОЗМОЖНО ОПИСАТЬ

  17 . ИДО В АКАДЕМИИ

  18 . НЕПРАВИЛЬНЫЙ

  19 . ГОРИАР, ИЛИ О ЧУВСТВЕ ВИНЫ

  20 . ПРИЧИНА ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРОДОЛЖАТЬ ПУТЬ

В ГЛУБИНЕ

  21 . ВОИНЫ ИДО

  22 . ПОЕДИНКИ

  23 . В ВОДЕ И ВО ТЬМЕ

  24 . ГЛАЗ

  25 . ТОТ, КТО НЕ ПЕРЕСТАВАЛ БОРОТЬСЯ

  26 . ЦЕННОЕ И НЕОЖИДАННОЕ НАСТАВЛЕНИЕ

  27 . ФЛАРЕН, ИЛИ СУДЬБА

  28 . БЕЗЛЮДНЫЕ РАВНИНЫ

  29 . КРИК ЯРОСТИ

  30 . ВОЗВРАЩЕНИЕ

  31 . ПЕСНЯ МЕРТВОГО ГОРОДА

  32 . ТАРЕФЕН, ИЛИ О БОРЬБЕ

  33 . ИСТИНА

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

  34 . МАВАСОН, ИЛИ О ЖЕРТВЕ

  35 . ТИРАННО

  36 . ПЕРЕД БОЕМ

  37 . КРИК ПОСЛЕДНЕЙ БИТВЫ

  38 . ЗАРЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ

  39 . БИТВА ИДО И ДЕИНОФОРО

  40 . БИТВА НИАЛ И АСТЕРА

ЭПИЛОГ

СЛОВА БЛАГОДАРНОСТИ

Реклама на сайте