«Власть триединства»

Добрый Лич Власть триединства. Эпоха смут

Пролог

Год 345 до Великого Раскола пятнадцатое число восьмого месяца

День Летнего Солнцестояния

Летняя ночь укутала мир прохладой, даруя ему отдушину после знойного дня. Преодолевая огромные расстояния, едва ощутимый ветерок играет в траве, шепчет в листьях деревьев. Равнины, горы, ущелья, поля — не все ли равно, если ты лишь воздушный поток, рожденный где-то у моря и приговоренный растаять в дремучих лесах посреди материка? Тишина и спокойствие сегодня правят бал. Ночные животные приостановили бесконечный круговорот своего существования и застили в нерешимости. Птицы замолчали, опасаясь нарушить тишину. Даже люди, самые неугомонные существа которых только можно представить, уняли свой пыл. Более спокойной ночи невозможно себе представить. Оплетенные паутиной щиты, украшенные родовыми гербами подпирают стены поместий, кольчуги прозябают в тяжелых сундуках, мечи покрываются ржавчиной, луки припадают пылью, латы тускнеют, боевые скакуны теряют сноровку, осадные машины превращаются в нагромождения трухи. Даже замковые стены крошатся, а рвы вокруг них исчезают, заполняясь городским мусором Войну сменили охота, балы, дуэли — любимые занятия знати — и работа в поле, промысел, да церковные мессы для крестьян. Копья и мечи заменили соха и лопата. Людям не понять, с чего все вокруг завязло в спокойствии и тишине. Они еще не догадались, что эта ночь слишком уж тиха. Люди не видят дальше своего носа, им не понять ничего, пока это «ничего» не случится. Но что-то происходило. Подсознательно, звериным чутьем, спрятанным где-то в глубине души у каждого человека, они чувствовали это. Мирное время дорогая игра, а в воздухе витало нечто, дающее понять — монет для продолжения этой игры ни у кого не осталось. Слишком долго мир наслаждался спокойствием. Боги и демоны тоже застыли в предвкушении. Кости человеческих судеб нетерпеливо постукивают в их руках. Ставки сделаны, игроки определены, фавориты назначены. Лишь тишина отделяет их от начала игры, игры ради которой стоило терпеть эту унылую скуку. Мир затаился. Он увяз в будничности и рутине, но скоро все должно измениться. Эта тишина… Да, они узнают ее. Это тишина перед бурей, бурей, которая всколыхнет мир, сделает ему кровопускание, залив все вокруг старой, тухлой кровью. И омытый реками крови, родится новый порядок. Они поделят этот мир, поделят по-новому в конце игры. Тишина и спокойствие — это лишь передышка, перед следующим кругом лопастей мельницы жизни. Кто будет смотреть на мельницу, которая остановилась? Нет, это не для этого мира, не для этой реальности. Слепыми пешками в предстоящей игре будут люди. Кто же еще убивает себе подобных, громко вопя о справедливости, морали и милосердии? Не надо утруждать себя и пятнать руки в крови — подтолкни, дай повод, дай стимул, и люди сорвутся с места, подгоняя жизнь, запуская застоявшуюся мельницу ветром из собственных душ. Ведь теперь можно, настало время. И эти души, тысячи, десятки тысяч человеческих душ достанутся участникам в качестве утешительных призов. Победитель же получит влияние и могущество, чтобы вершить судьбы мира. До следующей игры. Точно так же, как и сотни раз до этого. О да, они помнят, как это было…

Священник с опаской наблюдал за алой кометой разрезающей ночное небо. Сегодня он проводил вечернюю службу и освободился только к полночи. Прибраться в приходе, подготовить все к следующей мессе — много работы для одного молодого парня, совсем недавно вступившего в сан, но избравший путь служения Всевышнему со смирением принимает все трудности. Комета тем временем была видна все отчетливей — не сравнить с тем едва заметным алым пятнышком, что он видел несколько месяцев назад. Пригладив реденькую бородку, парень отметил, что выглядит она зловеще и ничем иным, кроме как дурным предзнаменованием быть не может. Народ в приходе это волнует все больше, ведь люди боятся любых предзнаменований. Добрые они или дурные — все равно приносят с собой только неопределенность да хаос. И как только успокоить своих прихожан, если даже ты, их пастор, опасаешься худшего? Отвернувшись, священник принялся закрывать двери храма. Звеня ключами, он размышлял, что если разобраться, то не в одной комете дело. Она скорее лишь подогревает висящее в воздухе напряжение, придает ему форму и будоражит людские умы. Он чувствовал это лучше других — что-то назревало. Распри среди священнослужителей, распространение еретических учений, появление новых сект на севере, тревожные известия из неверных стран на востоке…

Сама религия и весь мир оказалась на грани больших перемен. Существующие устои уже изжили себя. Что-то нужно менять, нужно объединить верующих во Всевышнего, пересмотреть устаревшие догмы и обновить саму суть культа, покончив с ересями и сектами раз и навсегда, но…

Повернув ключ в замке, священник поправил окованный серебром том под мышкой, и посмотрел на алеющую в ночном небе комету. Но он был всего лишь молодым парнем, только-только направленным в этот приход в глуши одного из множества мелких княжеств. Вдали от больших городов, священной столицы и реальных возможностей что-либо изменить. Если кому и суждено изменить мир, провести реформы и обновить культ — так точно не ему. Вздохнув, парень поправил рясу и направился к своему дому по темным улицам поселка.

Будто сопровождаемые алой кометой, по ведущей в обход основных трактов лестной дороге, неслись две лошади. Животные тяжело дышали — всадники гнали их галопом вот уже больше часа. Такое не каждая животина выдержит, а тут еще и по паре тяжелых сумок с золотыми монетами в дополнение к ездокам… Это уже совсем ни в какие ворота.

Младший из двух несущихся верхом на лошадях мужчин бросил взгляд на старшего и горестно вздохнул. Куртка брата порядочно пропиталась кровью, он побледнел и нарочно крепко сжимал в руках поводья, опасаясь в любой момент свалиться из седла. Дела совсем плохи — им бы остановиться и перевязать рану, но…

Услышав далеко за спиной собачий лай, мужчина схватился за рукоять висящего на плече арбалета. Судорожно сглотнув, младший оглянулся назад, ожидая увидеть несущихся следом за лошадьми халифатских гончих, но позади была лишь освещенная алым светом кометы лестная дорога. Псы отстали, сильно отстали, как и их хозяева, но это еще не гарантировало братьям безопасности — халифатские гончие славились тем, что преследовали добычу едва ли не до собственной смерти. Не стоило им нападать на ту карету — знали ведь, что охраны будет немало и банде придется туго, но соблазн был уж слишком велик. Столько золота никто из разбойников в жизни не видел. Ограбить княжескую карету с податью, это вам не путников, да посыльных на дороге обдирать — тут и куш соответствующий, вот только… Вот только после этого дела из семи разбойников в живых остались только они вдвоем. Для того, кто только-только взялся за заработок на большой дороге, это было слишком. Младшего душил страх и угрызения совести за убитого кучера — он еще не зачерствел, подобно брату, не привык убивать ради звонкой монеты… Лошади вылетели на опушку леса. Впереди расположилась горящая редкими огнями окон деревушка, самым примечательным сооружением в которой был разве что храм Всевышнего. В этом крае подобных хватало — людей привлекали хорошая земля, густые леса и множество рек. А следом за людьми шли и священнослужители Всевышнего.

Старший натянул поводья и, морщась от боли, осмотрел деревню. Сегодняшняя ночь преподносила ему одни только неприятные сюрпризы — их банда больше не существовала, причем, ему собственноручно пришлось прикончить двоих бывших товарищей, позарившихся на общую добычу, на хвосте у них с братом сидели гвардейцы, а чуть ниже лопатки у него кровоточила глубокая рана от удара копьем… Поэтому, деревню, внезапно появившуюся у них на пути, старший воспринимал не иначе, как новую напасть.

— Гха… — сквозь зубы процедил разбойник и покрепче сжал в ладонях поводья.

— Как ты, брат? — обеспокоено спросил подъехавший младший.

— Не очень… — стараясь бороться с накатывающей волнами слабостью, просипел мужчина. Кровь все не останавливалась, угрожая в ближайшие пол часа свести его в могилу, но и времени, чтобы перевязать рану у них не было. Страх перед мечами и копьями гвардейцев гнал вперед.

— Нужно остановиться и перевязать твою рану!

— Ты спятил? Остановимся, и нас разорвут проклятые гончие!

— Лошади скоро падут, как ты тогда думаешь бежать дальше? На своих двух, истекая кровью?! Или на моей спине?! — скрипнув зубами, возразил младший. — Если так, знай — что я скорее потащу тебя, чем золото! Но никак не смогу утащить и то и другое! Поморщившись, старший задумался. На месте брата, ему подобный выбор дался бы много сложнее и не факт, что он выбрал бы так же. Разбойник всегда следовал простой истине, что золото и власть — единственная ценность в этом мире.

— Ладно. — сглотнув, согласился старший. — Остановимся в том доме, ты меня подлатаешь, и потом мы уберемся отсюда… Младший бросил взгляд на стоящий наособицу от остальных каменный дом. В его окнах не горел свет, двор был обнесен высоким забором, но не охранялся обычными для этих мест сторожевыми псами… Есть шанс, что он и вовсе пустует. А если нет — жильцы не успеют поднять шум, их удастся быстро связать, закончить свои дела и так же быстро уйти. Молча кивнув, мужчина ударил лошадь по боку и направил ее к примеченному братом дому. Кашлянув, старший последовал за ним.

Рассеяно осматриваясь по сторонам, священник добрел до своего дома. Толкнув ладонью высокую калитку в воротах, украшенную священным символом Всевышнего, шагнул во двор и…

— Не смей открывать рот. — напряженно промолвил голос слева, после того, как в шею уперлось острие арбалетного болта. — Закричишь — ты покойник.

— Затаскивай его внутрь… — хрипло отозвался человек, затаившийся за открывающейся внутрь калиткой. Разбойник повесил на плечо арбалет и, выхватив из ножен на поясе охотничий нож, приставил его к боку священника. Несмотря на объявший парня страх, тот сразу понял, что делать и отошел от калитки. Второй мужчина закрыл вход во двор и, облокотившись о стену, замер, тяжело дыша. Оба разбойника прищурились, рассматривая хозяина дома.

— У меня нет ничего ценного, кроме священных книг, но вам они без надобности. — пытаясь унять ни с того ни сего дрогнувший голос, заговорил священник.

— Это же священник… — упавшим голосом сообщил разбойник с ножом.

— Ай ты, отродье Бездны… — в сердцах ругнулся старший из мужчин, наконец-то рассмотрев слугу Всевышнего. Разбойник, удерживающий у бока священника нож, замялся и отвел оружие немного в сторону, чтобы случайно не пырнуть его. Парень обратил внимание на то, что во дворе топчется пара лошадей, нагруженных тяжелыми сумками. Подумав, он перевел взгляд на старшего из мужчин и заметил стекающую по его руке кровь.

— Я могу помочь вам. — стараясь говорить ровным, успокаивающим голосом, как их учили в семинарии, предложил священник.

— Спасибо, но отпускать грехи я еще не готов, как и держать последний ответ перед Всевышним… — болезненно улыбнулся старший. — Пошел он, твой Всевышний…

— Вот так вот просто? Поможешь бандитам? — недоверчиво и порядком нервничая, уточнил младший. — А как же заповеди? Не попробуешь поднять шум и остановить нас?

— Не думаю, что в этой ситуации будет разумным звать на помощь или пытаться вас задержать. — скосив взгляд на сверкнувшее в алом свете кометы лезвие ножа, заметил священник. — Я слуга Всевышнего, а он завещал помогать всем нуждающимся…

— Лучше бы так оно и было. — вздохнув, ответил младший. — Брат?

— Демоны с ним, пошли… — тяжело дыша, ответил старший.

— Открывайте дом и растапливайте очаг, отче. Нам понадобиться горячая вода, и чистые тряпки. — спрятав нож и закинув руку брата на плечо, обратился к священнику разбойник. — И лучше бы вам не забывать о своих словах.

— Иначе рискуете отправиться на встречу со Всевышним намного раньше срока… — мрачно пригрозил старший.

— Я держу свое слово. — кивнул священник и зашагал к крыльцу. Несмотря на страх, захлестнувший его в первый момент, теперь он был полностью спокоен. Эти люди пришли не за его жизнью, не за его добром — они пришли за помощью и только. Пусть с оружием в руках, пусть нарушив заповеди где-то в другом месте, но не ему судить их за это. Судить — дело Всевышнего и помазанных Им князей. А его долг — помогать и наставлять на путь истинный.

Время приближалось к полуночи. Младший из братьев-разбойников осторожно отодвинул занавеску и выглянул в окно. Взгляд его метнулся к опушке леса, откуда к поселку вилась пыльная дорога, но и в этот раз ему не удалось различить несущихся по их следу гвардейцев. Видимо, солдаты князя вместе с гончими и, правда, отстали. Облегченно выдохнув, мужчина осторожно приоткрыл окно и прислушался. На улице царила оглушающая тишина. Дворовые псы, вяло залаявшие, когда они подбиралась к дому священника, замолкли. Сверчки, летучие мыши, даже играющий в ветвях деревьев и скосах крыш ветерок затих. Это было как минимум странно, но чего только не бывает в этой проклятой глуши, когда до ближайшего города не меньше дня пути…

— Позволь узнать, кто гонится за вами? — обратился к мужчине молодой священник. Обернувшись, разбойник посмотрел на хозяина дома — невысокого, светловолосого парня в светлой рясе, перетянутой простым поясом. Этот человек оказался добр к ним — он помог обработать раны брата, перевязал их и даже выставил на стол небогатое угощение. Кроме прочего, священник не осуждал их поступков и со смирением сносил брюзжащего и бранящегося старшего. Если вспомнить о том, кто они — более чем достойное поведение для слуги Всевышнего из затерявшегося среди лесов поселка. Сам же младший не был особенно религиозным человеком, но и не относился к церкви Всевышнего наплевательски, как старший брат. Разбойник верил во Всевышнего и даже следовал его заповедям, ровно до того самого момента, когда князь забрал у него землю, дом и жену. Забрал все, что имело для мужчины ценность, превратив в беглого преступника. Теперь же осталась только вера — тлеющие в глубине души угли, да и только. Нельзя следовать заповедям бога, который слеп и глух к несправедливости, что твориться на земле. Всевышний есть, но он далеко, а голодная смерть — вот она, прямо перед тобой. Выбор прост, когда попадаешь в подобную ситуацию.

— Гвардейцы. — ответил младший, присаживаясь за стоящий у окна стол.

— Не рассказывай ему ничего. — брезгливо поморщившись, обратился к разбойнику старший. — С этими святошами нужно держать ухо в остро — скажешь лишнее слово, а утром уже на рудниках или в могиле безымянной… Мужчина бросил хмурый взгляд на оголенного по пояс и обмотанного повязками брата — тот за обе щеки уминал выставленное священником угощение. С раной на спине удалось быстро справиться благодаря мастерству хозяина дома, с недавнего времени исполняющему в поселке еще и роль лекаря — он остановил кровотечение, обработал рану травяным настоем и умело ее забинтовал, перетянув повязками могучий торс разбойника. Но брат этого не оценил. Как, собственно и всегда.

— Я не собираюсь корить вас за совершенное — это не мои обязанности. — мягко заметил священник, присаживаясь за стол напротив младшего. — Со временем вы сами все осознаете и раскаетесь перед единственным истинным судьей — Всевышним. Мне просто интересно, что же нужно совершить, чтобы назвать на себя гнев гвардии князя?

— Ограбить карету, собирающую для него подати. — оперев о ножку стола арбалет, ответил разбойник.

— Зачем ты ему сказал?! — завопил старший, подскочив на месте.

— Не думаю, что это уже имеет какое-то значение — мы ушли от погони. — пожал плечами младший. — Когда оправишься — сядем на лошадей и к рассвету следующего дня будем уже у границы.

— Ты глупец! — взвыл старший, схватившись за рукоять лежащего рядом меча.

— А еще разбойник и душегуб, но человек получше тебя. — жестко отчеканил младший.

— Баа! Душегуб и разбойник, но хороший человек! — презрительно воскликнул старший. — И к кому ты пришел, хороший человек, когда у тебя забрали землю и дом, когда ты закопал свою жену?! К кому?! К священнику Всевышнего?!

— Не вспоминай об этом! — ударив кулаком по столу, рявкнул младший.

— Нет! Ты пришел ко мне! Когда из-за своего слюнтяйства и нежелания взять полагающееся по праву сильного, ты потерял все, то пришел ко мне! Своему брату! К душегубу и разбойнику! Ты — хороший человек! Выхватив нож, младший вскочил со стула и упер лезвие в шею брата. Рука старшего застыла на рукояти меча, так и не успев вытащить его из ножен. Он посмотрел в глаза брату и улыбнулся, стараясь не совершать резких движений.

— Мы братья, но разница между нами в том, что я сделаю все, чтобы стать богаче, стать влиятельнее, могущественнее. Я приму любую сторону, я предам и убью, ограблю и разрушу, если понадобиться. Потому, что это путь сильного. Ты тоже силен, но…

— Не в силе дело. — возразил младший дрожащей рукой сжимая нож. — Дело в том, для чего она тебе и что она для тебя. Мне не нужен еще один идол, моя сила служит мне, а не я служу силе.

— Что это?.. — будто разрезая повисшее в комнате напряжение, подал голос священник.

Младший скосил глаза и посмотрел на улицу. Ночь окрасилась в алые тона, словно над землей взошла алая луна. Воспользовавшись возможностью, старший оттолкнулся от стола и, выхватив меч, отскочил назад.

— Думал прикончить меня?!.. — громко сопя и морщась от боли в спине, прорычал разбойник.

— Отче, что это? — пораженно спросил младший брат, крепче сжимая рукоять ножа.

— Я не… — священник вдруг запнулся и перевел на разбойника пораженный взгляд. — Комета! Это комета! Она… Выглянув в окно, разбойник поднял глаза к небу и обомлел. От пролетающей далеко над миром алой кометы отделился осколок — искрящийся фрагмент разрывал облака и с каждым мгновением уменьшаясь, неумолимо приближался к земле. Вокруг осколка бушевало пламя, он переливался всеми цветами радуги, сияя так, что было больно смотреть. Тишина за окном сменилась истошным воем стремящейся к земле небесной смерти, свет отдаляющейся от мира кометы с каждой секундой мерк, и на смену алому дню приходила освещенная полной луной темнота летней ночи. Сердце новоиспеченного разбойника замерло, а волосы на затылке встали дыбом, когда он понял, что осколок кометы летит к поселку. Это было не озарение, скорее предчувствие. Бросив взгляд на так же уставившегося в окно брата, он метнулся к двери на улицу — подальше от места, куда упадет эта объятая пламенем каменная глыба.

— Прочь из дома! — на ходу выкрикнул младший, ногой вышибая дверь.

— Всевышний, спаси и сохрани… — прошептал священник, наблюдая за тем, как осколок все ближе приближается к земле. Он не собирался бежать — если на то была воля бога, парень был готов со смирением принять свою судьбу. Склонив голову, священник принялся поспешно молиться. Бросив взбешенный из-за собственного бессилия взгляд на слугу Всевышнего, старший из разбойников взвыл и бросился на улицу следом за братом. Уже шагнув за порог, он почувствовал, как вздрогнула земля, когда в нее впился осколок кометы. Покачнувшись, он выронил зажатый в руке меч и схватился за дверь, лишь бы устоять на ногах. Успевший покинуть дом первым младший брат ничком повалился на землю, неудачно ударившись головой. Последним, что он увидел перед тем, как потерять сознание, было огромное облако пыли перед самым домом священника и слетевшие с петель ворота…

Священник закончил молитву и выглянул в окно. Ворота сорвало с петель, часть забора перед домом разрушена, но само его пристанище не пострадало.

— Благодарю тебя, Отче. — осенив себя святым знаком, облегченно вздохнул парень. Мгновением позже в дом ворвался старший из разбойников, держа наперевес обнаженный меч. Священник инстинктивно отступил назад и мысленно укорил себя за преждевременную благодарность о спасении.

— Помоги моему брату! — бешено сверкая глазами, рявкнул мужчина.

— Конечно. — взяв себя в руки, кивнул священник, внутренне удивившись такой смене настроения разбойника. Видимо, кровные узы важны даже для негодяев. Выскочив следом за разбойником на улицу, он подбежал к лежащему на земле мужчине. Склонившись над ним, перевернул на спину и облегченно вздохнул — тот уже приходил в себя, дрожащей рукой вытирая текущую по лбу кровь.

— Как он? — тяжело дыша, осведомился стоящий за спиной старший.

— Расшиб лоб, потерял сознание, но уже приходит в себя. — прикладывая к ране на лбу младшего платок, ответил священник. — Ничего серьезного, я зашью рану.

— К демонам швы… — моргая, поднялся на ноги мужчина. — Вы видели?.. Все втроем повернули головы к рассеивающемуся облаку пыли. Перед самым двором священника заканчивалась длинная колея, прорытая все еще дымящимся в земле осколком кометы. Воздух над местом, где остановился осколок, мерцал и переливался, притягивая взгляды. Остановив на этом сиянии глаза, мужчины больше не смогли их отвести. Сияние завораживало, притягивало. Младший видел в этом чудесном свете силу, которая могла исполнять мечты, не причиняя никому вреда. Силу, которая поражала воображение и манила к себе, обещая верно служить — лишь только приложи усилия, чтобы раскрыть ее суть… Священник видел благословенье Всевышнего в сверкающем мягким теплым светом мареве. Благословенье, способное объединить бога и человека, дать верному слуге силу творить великие дела, во славу веры, во славу людей… Старший видел в темном мареве над местом падения осколка могущество. Не ограниченное никакими законами, могущество, к которому стоит лишь протянуть руку — и оно твое! Свобода во всех ее проявлениях, открывающая истинную суть человека. Не сговариваясь, они втроем зашагали к осколку. Шаг за шагом, все явственней чувствуя разлитую в воздухе силу. Каждый с собственной целью, будь то возможность отличаться от других, служить своему богу или обладать абсолютной свободой — они подошли к краю прорытой в земле колеи. В яме лежал камень. Большой, еще не до конча остывший после падения, осколок кометы светился изнутри и мир вокруг него искажался. Камень был разбит на три равные части — светлую, горящую подобно солнцу, матово черную, темнее самой ночи и радужную, что переливалась всеми цветами радуги. Каждая его часть манила к себе одного из свидетелей падения, суля дать именно то, что ему нужно. То чего он желает больше всего. И они шагнули вперед, спускаясь к отколовшемуся от алой кометы осколку.

Командир отряда гвардии князя натянул поводья, останавливая лошадь посреди лесной дороги. Повинуясь приказу, на рвущихся вперед гончих рявкнул дрессировщик, заставляя халифатских демонов присмиреть и усесться на землю рядом с лошадьми гвардейцев. За последних несколько часов, молодой гвардеец возненавидел княжеские леса, гончих, проклятых Бездной разбойников, обчистивших сборщиков подати и весь мир в целом. Преследовать двоих выживших в бойне у кареты было делом нелегким — казалось, сам Всевышний вознамерился помешать их поимке и все время сбивал его отряд со следа. Богохульство, конечно, но больше никак подобное гвардеец объяснить не мог. А потом над миром взошла алая луна приблизившейся вплотную кометы. Даже немало повидавшие гвардейцы порядком растерялись, остановив лошадей и уставившись в небо. Халифатские гончие и те затихли, все вокруг замерло в ожидании. Когда же комета начала отдаляться, исчезая в звездной дали, а все уже облегченно выдохнули, командир услышал эхо отдаленного взрыва. Сориентировавшись, отряд помчался дальше по дороге, но вот теперь…

— Это еще что за напасть? — в сердцах сплюнул на землю гвардеец. Из-за стены леса прямо перед ними в небо поднималось три сияющих вихря. Первый, будто сплетенный из солнечных лучей, второй, словно наполненный чернильной тьмой, а третий походил на закрученную спиралью радугу…

— Что будем делать, командир? — тихо спросил один из солдат. Громко засопев, гвардеец опустил забрало шлема и вогнал шпоры в бока лошади.

— Поедем туда и узнаем, что это за семя Бездны.

Над лесом загремел гром, отозвавшийся в ушах командира отряда стуком брошенных игральных костей. На мгновение ему стало не по себе из-за происходящего, но рукоять меча, вокруг которой сомкнулась его ладонь, успокоила гвардейца… Это всего лишь гром.

Глава первая. Два города

Год 1345 после Великого Раскола Семнадцатое число четвертого месяца

Город гудел, гудел даже ночью. Это было верным признаком того, что он по своему «жив». Сейчас улицы были пустынны, но днём… Днём по улицам-венам бежала кровь, то, что дает городу жизнь — его жители. Тысячи, десятки тысячи людей — все они были частью города, делали его таким, каким он есть, их жизнь перетекала в каменные дома, брусчатые мостовые, в стены поместий и башен…

Этот, отдельно взятый город выделялся среди остальных. Архитектурой, воздухом, но главное населением — именно люди делали его особенным. Его жители отличались от других горожан так же, как зрячий отличается от слепого. Они знали, что, как бы безумно это не звучало, город вокруг них и правда жив. Знали о том, что он дышит тысячами дымоходов, растет, с каждым годом отвоевывая все больше земли у окружающих его леса и полей, питается, пожирая жизни неосторожных глупцов, и испражняется, каждый день, порождая кучи мусора… Знали, но их это мало интересовало.

Это было буднично и обычно. Все сверхъестественное было для этих людей обычным делом, потому что они сами были частью этого «всего». Если смотреть в корень — люди остаются людьми в любом случае. Пусть они овладеют неведомой силой, пусть сделают открытия способные толкнуть человечество на столетия вперед, пусть создадут что-то, способное удивить даже Богов… Но в любом случае, по сути своей люди остаются людьми всегда и везде. Даже в этом городе, возможно, одном из самых странных во всем мире, жили обычные люди. Среди остальных, их выделяло только знание.

Урвиш населяли колдуны. По мнению многих философов и ученых, город вроде этого не мог существовать, ведь всем хорошо известно — колдуны владеют силой, сила ведет к самолюбию, самолюбие не позволяет перед кем-то выслуживаться. Надо же кому-то, в конце концов, подметать улицы, продавать прелые овощи и шить одежду? Правда, и самому Урвишу и населяющим его колдунам было глубоко плевать на мнение каких-то ученых и философов — они существовали, а если быть совсем точным, сосуществовали, дополняя друг-друга. Как и в любом другом искусстве, в колдовстве были лучшие и худшие. Так или иначе, судьбу человека определяет талант, в этом городе это было главным правилом. Если ты хорошо колдовал, тебя ждали радужные перспективы, вроде места служащего или секретаря, если же ты колдовал плохо… В общем, продавцов помидоров и прислуги в городе хватало. Многие считают, что города колдунов, конечно, при условии, что такие могут существовать — темные, угрюмые и жутко опасные места, если вы сами не колдун. Это было довольно распространенным заблуждением, которое вполне удачно опровергал Урвиш. В том смысле, что он не был темным и угрюмым местом. Опасным для не обладающего колдовской силой — сколько угодно, но не угрюмым.

Город раскинулся среди бескрайних лесов, таких древних, что некоторые деревья, появись у них такое желание, рассказали бы парочку забавных историй о превращении обезьяны в человека. Узкие улочки, вымощенные камнем, двух-трех этажные дома, все из того же камня, крыши, покрытые разноцветной черепицей, высокие башни, шумные базары, сияющие чистотой площади и поместья, больше похожие на дворцы… Это был самый обычный город, населенный не совсем обычными людьми. И сейчас он спал. Хотя, нет, Урвиш никогда не спал. Город всего лишь дремал.

По плохо освещенным редкими магическими фонарями улицам неспешно прогуливались патрули ночной вахты, сплошь состоящие из не слишком смышленых боевых колдунов. Крышами домов и поместий бесшумно крались адепты магии теней, занимаясь честным воровством. Из круглосуточных трактиров слышался веселый хохот, а в их окнах время от времени вспыхивали магические огни, из подвалов старых мрачных домов доносились визгливые голоса демонологов, призывающих в мир тварей из самой Бездны и ворчливое бормотание алхимиков, проводящих свои эксперименты. На верхних этажах башен светился свет, давая понять, что аэроманты, укрощающие воздух, тоже не дремлют. В темных же подворотнях на позднего прохожего поджидали перекачанные колдуны, практикующие особую, уличную магию… А на главную улицу уверенно ступил человек в темном плаще с капюшоном.

Еще мгновение назад его не было, но вот сейчас он здесь — мрачно осматривается и тут же неторопливо идет по брусчатой мостовой к центру города. Господа удачи старались не приближаться к этому человеку, а стражники ночной вахты опасливо обходили его стороной. Всем, кто мог видеть по-настоящему, заглядывая прямо в душу к человеку, было понятно — этого прохожего лучше не трогать. Слишком уж много в нем магии, магии чистой, не разбавленной печатями демонологов и силой их слуг или гудящими от энергии артефактами. Такой, какой она была раньше. С такими не шутят, это не колдовская элита, о нет — это те, кто прячется в тенях освященного благословениями и служащего церкви мира. Их сила чище, потому, что так ее легче скрыть, и главное — даже смерть не может остановить этих отчаянных людей. Фигура, легко теряющаяся во тьме, беспрепятственно прошла через площадь Благословений, известную благодаря заклятию, наложенному на нее больше сотни лет назад и все еще действующему. Брусчатка на площади сияла чистотой отполированного до блеска мрамора, а фонтан плевался чистейшим вином, к сожалению превращающимся в воду уже через десять минут…

Дальше располагался сейчас пустующий продуктовый базар Семи Лун — единственное место во всем мире, где еду создавали прямом на глазах у покупателя сотнями разных способов. Лотки лесников, выращивающих любой овощ за несколько минут, склады-лаборатории звероводов, способных за несколько дней создать живой кусок первоклассного мяса, ничем не отличимый от говядины, магазины создателей, творящих любые продукты прямо из воздуха… Если вы были приверженцем правящей роли колдовства во всех аспектах жизни — этот рынок создан для вас. Колдовская еда не бывает некачественной или несвежей, она именно такая, какой желает ее видеть покупатель — вот закон этого места. Остановившись на перекрестке, человек в черном дождался пока по пустующей в столь поздний час улице не прокатиться кортеж из колдовских карет. Большие и пышные, украшенные фамильными гербами колдовских семей, без кучеров, без лошадей, но зато набитые до верху подгулявшими богатеями и хохочущими демонами искушения — вот она, элита колдовского общества или, по крайней мере, те, кто мнят себя таковыми. Задумчиво повернувшись в сторону, откуда прикатили кареты, человек уперся взглядом в горящее множеством огней здание колдовского театра. Большое, построенное в виде полусферы, оно было украшено множеством живых статуй и по праву гордилось собственным выводком горгулий. О проходящих же в нем представлениях и говорить нечего — подобное нужно видеть, видеть собственными глазами и чувствовать всей душой… Вскоре человек оказался у цели своей ночной прогулки. Он остановился перед огромным зданием, возвышающимся посреди города. Центр колдовства в этом мире. Место, где решалась судьба всех, кто владел Силой. Твердыня всех колдовских знаний. Сосредоточение огромной мощи. Прибежище самых могущественных колдунов этого мира. Здание, где заседали члены Круга. Колдуны не слишком хороши в выборе названий, поэтому это сооружение осталось неназванным. Это была просто башня. Исполинская башня, при виде которой, вы ясно представляли какое-нибудь божество, с ленцой втыкающее в землю громадный камень и тысячи и тысячи людей, превращающих его во что-то большее, чем просто скала. Башня была словно вырублена из цельного куска породы, без единого шва или соединения — широкая в основе и все утончающаяся к верху, она видна издалека. Стены покрывали символы, которые вряд ли смог бы прочесть даже тот, кто их наносил. Вокруг нее не было охраны — вряд ли в Урвише нашелся бы человек, решившийся без разрешения проникнуть за эти стены. Каждый понимал, чем это грозит. Скинув капюшон, Фрио поднял голову и посмотрел на самую верхушку башни. Водянистые глаза на бледном, невыразительном лице сощурились. На резко очерченных скулах заходили желваки, когда колдун ощутил исходящую от башни силу и ее источник — пятно света на вершине. В зале, расположенном на самом высоком уровне мерцал тусклый свет. Его ждут.

Откинув полу плаща, колдун торопливо зашагал по ступенькам, к высокой открытой настежь двери башни. Оставшиеся за спиной достопримечательности Урвиша мало интересовали его — возможно, Фрио был одним из немногих, кого этот город не мог впечатлить. Сделав едва десяток шагов, колдун на мгновение замер, прислушиваясь к колдовским чувствам. Воздух перед ним едва заметно переливался и дрожал, словно в жаркий день — явный признак какого-то барьера. Прислушавшись к своим ощущениям, парень не почувствовал никакой опасности. Безразлично пожав плечами, он сделал шаг вперед, проходя через барьер, и быстро пошел к холлу башни…

Широкий зал на вершине башни утопал в полумраке. Здесь было не принято использовать колдовство, поэтому помещение освещалось лишь масляными лампами на стенах. В зале не было дверей, были лишь окна, хотя даже они являлись декоративными, по той простой причине, что потолка тоже не было. Из мебели присутствовал только огромный стол, опоясывающий помещение по окружности. В его центре был пятачок свободного пространства, где без проблем могла разместиться небольшая толпа горожан человек эдак из пятидесяти. Ах, да. Еще были кресла. Тринадцать кресел, стоящих по кругу. В каждом из них сидел колдун или колдунья. Воздух едва ощутимо потрескивал, а тени выплясывали замысловатые танцы, скрывая лица присутствующих, так, что удавалось рассмотреть лишь серые одежды членов Круга.

Заседающие здесь колдуны не имели номеров, а о понятии «первый среди равных» и речи быть не могло. Все в этом зале были равными между собой, как по статусу, так и по мощи. Если уж ты попал сюда, значит ты на вершине могущества, доступного человеку, владеющему Силой.

— Он задерживается. — нарушил тишину мужской голос. Казалось человек, обладающим таким голосом мог запросто заморозить вас взглядом, его слова подобно лютому морозу забирались под одежду и превращали кожу в лед.

— Ха! Это не мудрено! Поганец живет за границей почти всю свою жизнь и в Урвише бывает не чаще раза в месяц! Я удивляюсь, как его еще не затащили на костер… — прокаркал другой голос, сухой, словно песок, он принадлежал, судя по всему древнему старцу.

— Не стоит так говорить, Румиус. Колдуны, подобные ему очень важны — они вытаскивают из лап инквизиции владеющих Силой, указывают им путь и распространяют учение про мир. — заметил спокойный женский голос. Едва ли его обладательница считала сказанное чем-то большим за пустые слова. Вот только железные нотки в ее голосе сразу давали понять, что любой, кто осмелиться обратить на это внимание скорее будет рад встречи с инквизиторами, чем с самой говорившей.

— А я что говорю, будто они не важны? Конечно важны! Притаскивать сюда всякий сброд, умеющий разве что создавать огонь да видеть будущее! — сварливо продолжал старческий голос. — Ха! Огонь и будущее! Будто у нас мало слабосильных пиромантов и третьесортных гадалок!

— Ты-то должен помнить, что в начале были именно слабосильные пироманты и третьесортные гадалки. — отозвался зычный мужской голос. Он звучал гулко, словно раскат грома или горный обвал, и в какой бы части комнаты вы не находились, подсознательно вам было точно известно — его обладатель сидит спиной к одному из окон, подперев ладонью подбородок.

— В начале… В начале была Сила! Сила, чистая как алмаз! Мы сами извлекали ее из глубин своих душ, сами кропотливо работали над ней! — теперь было точно понятно, что голос принадлежит сгорбленной фигуре, сидящей напротив окна. Его обладатель сжал кулаки, а темнота вокруг него становилась все более насыщенной, будто бы кто-то распылил в воздухе чернила. — Пусть наша Сила не была так велика, как сейчас, но мы сами получали ее! Чистую, настоящую Силу! А что сейчас?! Скажите мне, что сейчас?! Сделки! Кругом одни сделки! Никто не желает работать сам!

— Но ведь вы сами заключили сделку. — заметил гаденький голосок, услышав такой вы уже почти представляли его обладателя — такую себе помесь мокрици и слизняка.

— Ты смеешь сравнивать нашу Сделку с потугами этих ничтожеств?! Ты видно не понимаешь, что сидишь здесь именно благодаря нашей Сделке! Темнота вокруг старика стала непроницаемой, но остальные колдуны, кажется, не обращали на это внимания. Достигнув подобного могущества, колдун сам становился частью Силы и даже сильные эмоции вызывали энергетические всплески.

— Румиус, мы все прекрасно понимаем важность той Сделки, но в свое время нам всем пришло немало поработать, чтобы оказаться в этом зале. — спокойно заметил невыразительный мужской голос.

— Поработать?! Ха! Что вы знаете про работу?! Огненные шары, молнии, смерчи, неукротимый ветер! Но по-настоящему великое колдовство дал вам именно этот зал!

Этот самый зал. Иногда я смотрю на вас и жалею, что согласился с остальными… — голос старика наполнился горечью.

— Ты начинаешь заговариваться, Румиус… — медленно промолвил леденящий голос.

— И что ты сделаешь, мальчишка?! Полоснешь меня холодком?! — презрительно кинул старик. — Да я бывал там, где нет ничего кроме холода и он был уж получше твоего, Гуали Падин!

Высокий мужчина резко вскочил с места, хлопнув ладонями по столу. В зале стало значительно прохладнее, воздух затрещал громче. Случайный отблеск света упал на бледное вытянутое лицо с двумя глазами-льдинками, тонкие губы едва зашевелились:

— Пусть ты и один из первых, но следи за…

— Спокойно, Гуали. Имей уважение к этому залу и самому Румиусу. — прервал колдуна мягкий женский голос. Переводя взгляд с двух сцепившихся в перепалке колдунов, она печально покачала головой, отмечая, что эти двое стоят друг-друга.

— Он здесь. — заметил ленивый, тягучий словно смоль голос. В центре зала наметилось некое движение. Каменный пол стал расплывчатым и через мгновение из него начал медленно подниматься человек. Он неспешно выходил из камня, будто из воды, ступая по скрытым под полом ступеням.

Человек был невысоким, одетым в темный плащ с невыразительным лицом, короткими темными волосами, чисто выбритым вытянутым подбородком с небольшой ямочкой и глазами, казавшимися вместилищем вселенского безразличия. Закручивающаяся вокруг колдуна сила сплеталась в многоцветный рисунок чистой ауры, не перегруженной искусственной и чужой силой. Этого говорило о нем больше, чем любые слова. Фрио сделал еще несколько шагов и, оказавшись в центре Круга, спокойно осмотрел зал. Для его глаз даже столь скудного освещения было достаточно, чтобы различить фигуры всех присутствующих. Но внимание парня привлекли не колдуны, о нет, его внимание привлек сам зал! За границами графства магическое поле было слабым в той самой астральной области, которую занимало колдовство. Магия осязаема, ее можно слышать, видеть, ощущать, чуять, пробовать на вкус… За границами графства, когда ты старался вдохнуть воздух и вычленить в нем запах магии, то чаще всего получал лишь сам воздух и приторно сладкий вкус благословения Всевышнего. Да, почти в любом из королевств, при должном старании, можно найти сильного колдуна по запаху, инквизиторы так собственно и делают. Они обладают нюхом на колдунов, поэтому даже мастера редко суются в земли, где правит Вера. Возможно, сильные колдуны и хотели бы путешествовать по миру, но пораженные чуждой силой ауры приводили к ним инквизиторов, много инквизиторов… В этом же зале было тяжело дышать от разлитой в воздухе силы. Густой, необузданной силы. Прикрой глаза, посмотри на мир иным зрением и, казалось, ты просто ослепнешь от заполняющей комнату силы. Воздух потрескивал — верный признак огромной мощи сосредоточенной в одном месте.

— Приветствую вас, члены Круга. — опомнившись, поклонился колдун.

— Круг ждет. — отметил холодный голос, принадлежащий грандмастеру Гуали. — Мы ждем.

— Ну, что ж, тогда я, пожалуй, перейду сразу к делу. — пожал плечами Фрио. — Как я уже сообщил, со мной связался командор Десальво Горане. Он хочет заручиться нашей поддержкой и совершить государственный переворот в Альгарике.

— И какое нам дело до этого честолюбивого идиота? — все так же холодно уточнил Гуали. Его голос не мог звучать иначе, и это сбивало Фрио с толку — трудно понять заинтересован собеседник или рассержен. С раздраженным Гуали говорить было сродни прогулке по площади забитой инквизиторами — сделай один неверный шаг и тебя тут же пронзит тысячей святых благословений.

— Понимаете ли, он утверждает, что король, дворянство и церковь хотят нанести Урвишу и всему графству дружеский визит. Разжечь несколько костров, поговорить о заповедях и постулатах Всевышнего…

— Никто не двинется с места без разрешения святого города. — уверенно прозвучал спокойный женский голос.

— Если мне не подводит память, месяц назад, когда Круг впервые получил от тебя донесение об этом командоре, ты с уверенностью утверждал о том, что святой город ни за что не согласился бы выступить против нас. Повернув голову, в сторону говорившего, Фрио встретился с тяжелым взглядом широкоплечего здоровяка сидящего спиной к окну. Одна из ламп резко вспыхнула, на долю секунды осветив широкое, словно вытесанное из камня лицо.

Грандмастера Шурта было тяжело не узнать. Когда вы с ним говорили, создавалось ощущение, будто разговариваешь со скалой. Он не был туп, как многие считали из-за его привычки шевелить губами, словно повторяя свои мысли. Его мысли просто были чем-то похожи на материки, медленно дрейфующие по поверхности разума — им нужно было время, чтобы встать на отведенное место. Шурт мыслил глобально, настолько глобально, что, садясь играть с ним в шахматы, вы могли сразу сдаваться, тем самым, сэкономив себе кучу времени. Во время своих нечастых посещений Урвиша Фрио несколько раз встречался с ним. Шурт был известен своей простотой, которой часто не хватало сильным колдунам, а так же серьезным отношением ко всем делам Круга. Если бы в графстве существовал аналог инквизиции, во главе этой организации стоял ни кто иной, как Шурт. Он не был жесток или кровожаден, он просто был из тех людей, которые живут по правилу — государство превыше всего.

— Все изменилось, грандмастер. — наконец отвлекся от собственных мыслей Фрио.

— Как? — спросил Шурт.

— Святой город дал добро архиепископу Альгарика возглавить вместе с королем поход против графства. — собравшись с мыслями, ответил колдун. — В столице собирают очистительный собор, кажется, через несколько дней должны прибыть две сотни отборных инквизиторов Хаутфалька и Нускальва. Альгарик пойдет войной на графство. Он не ожидал удивленных возгласов или пораженных вздохов. Какая глупость, колдуны Круга редко чему-то удивлялись. Даже если они слышали о чем-то в первый раз, то реагировали одинаково — устало вздыхали, высокомерно фыркали или брюзжали про недоумков информаторов, но никогда не показывали своего удивления. Чтобы самые могущественные колдуны чего-то не знали? Бред. Просто вселенная иногда извивается ужом, внося изменения в прогнозы могущественных колдунов и заставляет их напрягать свои незаурядные умы, чтобы придумать план получше. Сейчас же не было и этого. В зале повисла странная атмосфера расчетливого напряжения. Не то что бы члены Круга хотели создать видимость удивления, им это просто было ни к чему, но сейчас велась куда более тонкая игра. И у Фрио было неприятное чувство, будто ему предстоит исполнить в ней роль пешки.

— Правда? — наконец-то нарушил молчание грандмастер Гуали. — Вот уж бы не подумал, что святейший отец пойдет на такой шаг.

— А что в самом Альгарике? — продолжил расспросы Шурт.

Молодой колдун поморщился, про себя подумав, что все это становится похожим на дешевое представление иллюзионистов. Большая часть членов Круга лишь молча наблюдает за ним, не говоря ни слова. Даже грандмастер Румиус лишь что-то недовольно бормочет себе под нос, хотя обычно, его вклад в обсуждение был самым значительным. Пусть даже в виде брюзжания и недовольных выкриков в сторону своих коллег и всех колдунов в целом. Таков уж этот грандмастер Румиус. Фрио кисло хмыкнул. Ну, что ж, если роли уже распределены, нужно играть. Тем более что другого выхода просто-напросто нет.

— Король пока не спешит с мобилизацией, но не сегодня-завтра он издаст указ об особой, святой рекрутчине. Инквизиция в последний месяц зверствует. Сожжено более трех десятков заклинателей и ведьм и под две сотни обычных людей, но пока это объясняют как борьбу с нечистой заразой колдовства. Официальных заявлений о войне пока не было, все держат в тайне…

— Вижу, ты хорошо осведомлен, мастер. — заметил Шурт.

— Это моя работа, грандмастер.

— Хорошо-хорошо… Очень хорошо, мастер Фрио. Еще что-то?

— Я решил не отнимать время у высокоуважаемых членов Круга и подготовил письменный доклад. Там подробно изложена вся суть дела.

— Отлично, положи передо мной бумаги. Фрио извлек из внутреннего кармана плаща толстый свиток бумаг и, преодолев десяток метров, положил его на стол перед Шуртом. Подняв глаза, он встретился взглядом с грандмастером. Или же грандмастер заглянул ему в глаза? Так или иначе, Фрио словно провалился в два серых омута и почувствовал, как в его голове что-то зашуршало, а перед глазами пролетели несколько последних недель. Вот Райтанг, столица Альгарика. Главная площадь, на помосте семь обложенных хворостом железных столбов с привязанными к ним людьми. Взгляд изменяется, и Фрио смотрит на ауры еретиков…

Лишь один заклинатель — молодой парень, весь в ожогах и шрамах, как впрочем, и остальные. У инквизиторов устоявшиеся взгляды на процедуру дознания. Основными инструментами при допросе выступают Божье слово и каленое железо. Особенно часто, последнее. Шестеро обычных людей и один заклинатель. Инквизитор в серой рясе поджигает хворост, и через минуту площадь наполняется криками. Привязанные к столбам люди корчатся от боли — объявший хворост огонь уже пожирает их плоть, причиняя невыносимые муки. Церковь Альгарика не приемлет обливания хвороста водой, придерживаясь мысли, что самый лучший колдун — быстро сожженный колдун. В нос бьет вонь горелой человеческой плоти. Поморщившись, Фрио осматривается. Площадь полна людей, с интересом наблюдающих за муками своих сограждан. Какая мерзость… Картина меняется, в этот раз Фрио на другой площади, над ней нависает высокая серая башня. Высокие каменные дома из открытых окон, которых за происходящим наблюдают городские жители. Из-за толпы собравшихся зевак помоста не видно, но даже сюда доносятся дикие вопли заживо сжигаемых еретиков. Следующая площадь, потом еще одна. И снова столица. Снова небольшая площадь и помост инквизиторов. Каждый день новый город, каждый день новые лица еретиков, каждый день те же пустые глаза горожан с горящим в их глубине страхом и злобой к тому, чего они не могут понять. В половине случаев на помостах и вовсе нет колдунов и ведьм. Инквизиторы сжигают и сжигают, а зеваки восторженно разинув рты, ловят каждое мгновение божьей кары снизошедшей на еретиков благодаря стараниям церкви. Какая мерзость. Что-то зашуршало, и Фрио закружился в круговороте воспоминаний, все, падая и падая, пока не оказался в зале Круга перед Шуртом. Колдун тут же отвел глаза, стараясь не встречаться больше взглядом с грандмастером. Шурта никогда не интересуют шпионские подвиги агентов или любые другие воспоминания. Он смотрит лишь на аутодафе, увиденные колдуном. Возможно, чтобы узнать, какие чувства одолевали его в тот момент? Узнать, остался он самим собой или стал частью толпы? Кто знает.

— Спасибо, мастер. — спокойно промолвил Шурт. Чтобы он не искал в воспоминаниях агента Круга, его вполне удовлетворило увиденное. Фрио лишь кивнул и сделал несколько шагов назад. Пространство в зале Круга жило своей, особой и мало кому понятной жизнью. Бывало, чтобы дойти от скрытой в полу лестницы до стола приходилось преодолеть несколько десятков метров, с другой стороны, сейчас колдун сделал всего три шага…

— Как прикажете поступить с командором Десальво? — решился спросить колдун. Бросив безразличный взгляд на бумаги, Шурт снова посмотрел на Фрио.

— Скажи ему, что Круг согласен помочь в достижении его целей. Слова застряли у Фрио в горле. Лишь через несколько секунд он прохрипел:

— То есть, грандмастер? На мгновение Фрио показалось, что члены Круга затаили дыхание и напряженно уставились в сторону Шурта. Грандмастер сложил перед собой ладони. Почти не различая его лица в полутьме, Фрио чувствовал — он шевелит губами, словно что-то проговаривая про себя. Собравшись с мыслями, Шурт заговорил. Медленно, взвешивая каждое слово.

— Наших братьев и сестер истребляли, истребляют, и будут истреблять только потому, что мы другие. Что мы сделали? Из-за чего молодых ведьм сжигают и топят?

За что заклинателей пытают каленым железом? Мы не враги Всевышнему, и никогда не были ему врагами. Круг молчал столетиями, надеясь, что церковь поймет свою ошибку и прекратит гонения. Но сегодня нашему терпению пришел конец. Настало время лично подойти к стенам святого города и показать инквизиторам, что не они одни умеют играть в кровавые игры. Оторопело уставившись на лицо Шурта, наполовину скрытое тенями, Фрио без особого результата пытался переварить услышанное. Мысли метались в голове, словно рой разъяренных ос, но как часто бывает, осознание происшедшего накрыло его внезапно. Круг объявляет войну святому городу. Колдуны объявляют войну церкви. И начнется все… Мысли колдуна прервал грандмастер Шурт.

— И очень кстати, что на сцене объявился этот Десальво. Он будет нам очень полезен. Слушай, что ты должен сделать…

Святой Город. Эти слова разжигают праведный огонь в душах верующих и ужасают еретиков. Кто не знает о Святом Городе? Городе Всевышнего, заложенном тысячу лет назад и до сих пор являющимся символом веры, светочем, разгоняющим Тьму. Вереницы верующих и паломников ежедневно приходят к его стенам, чтобы прикоснуться к этой исполинской реликвии. Город, величественнее которого не найти в этом мире раскинулся на равнине, словно исполинский цветок. Через него проходят десятки торговых путей ведущих из независимых королевств запада к княжествам востока, от городов-царств севера к вольным республикам юга. Святой Город расположился на перекрестке культур и народов, с давних времен оставаясь прибежищем веры во Всевышнего. У города никогда не было четких границ, ведь он все время рос, становясь все больше и больше. Единственное, что можно было сказать с уверенностью — он делился на две части. Первая представляла собой кольцо, окружающее центр города. Обычные дома, каменные ближе к центру и деревянные на околицах стояли так близко друг к другу, что кареты и повозки могли свободно двигаться лишь по главным улицам, потому что на обычных места едва хватало, для двух шагающих плечом к плечу горожан. Слава Всевышнему, в городе была канализация, а ведь еще каких-то двести лет назад люди ходили по колено в нечистотах. Повсюду можно было наткнуться на торговые площади, украшенные обязательным атрибутом веры — помостом с парой стальных столбов, обложенных хворостом. Тьма запускала свои щупальца даже сюда, в сердце единой церкви, но это не мешало торговцам из Хаутфалька заниматься своим делом под аккомпанемент визжащих еретиков. Больше того — аутодафе только привлекали к торговым рядам потенциальных покупателей! Единственным конкурентом торговых площадей были церкви. Они поражали красотой и вычурностью архитектуры и сияли на фоне остальных зданий, так как сияют звезды на фоне ночного неба. Это были даже не церкви, это были храмы. Вы пока не входили во внутренний город, но уже понимали — вера, это то, что правит этим городом. Все здесь было построено на фундаменте религии, более крепком, чем что-либо в мире. Святой Город, точнее его внешняя часть, рос и процветал благодаря паломникам, решившим остаться здесь за любую цену. Бедные, но уверенные в том, что в этом исполинском храме есть место для всех верующих, они селились на окраинах в покосившихся трущобах и работали за десяток-другой монет в месяц. Едва сводя концы с концами, они знали одно — все, что есть у них в жизни, все, о чем им толковали священники, весь смысл их существования, он здесь, в этом городе. Они работали на благо церкви, и она отвечала им взаимностью, разрешая существовать у самих истоков религии, ближе всего к благословению Всевышнего. Во внешнем городе, ближе к центру, были расположены конторы крупных купцов и представительства гильдий. Торговцы, наемники, ростовщики, куртизанки — у всех были гильдии. Если вы не принадлежали к гильдии, значит, вам по какой-то причине покровительствовала церковь или же вы были настолько богаты, что могли купить ее покровительство. Религия не должна мешать повседневной жизни, если она, жизнь, не является частью Тьмы и ереси. — говаривал один из епископов древности, покровитель гильдии куртизанок. Что не запрещено Богом, то разрешено людям! — восклицал другой известный архиепископ, частый гость таверн и игральных домов. Церковь Всевышнего была лояльной к своим верующим, признавая по-настоящему страшными грехами лишь связи с Тьмой и ее порождениями, а так же колдовство. Естественно, такие широкие рамки греховности могли резко сузиться, если в церковную казну не поступал ежемесячный налог. Жизнь во внешнем городе кипела и бурлила под звон колоколов и крики сжигаемых еретиков. Паломники приходили и уходили, оставляя в карманах горожан блестящие диски монет из всех концов святых земель и вознося хвалы Всевышнему за удачно купленные по дешевке святые реликвии. Все они приходили сюда, чтобы увидеть город своими глазами и попасть на одну из бесчисленных служб, проходящих в храмах внутренней части… Вторая, и по сути главная, часть Святого Города была отделена от остальных кварталов исполинской каменной стеной, выкрашенной в белый цвет. В те времена, когда истинная вера только формировалась, эта стена была оборонительным сооружением, защищающим первых ее приверженцев, от языческих племен восточных гор, норовящих сжечь все на своем пути и халифатских набегов. Сейчас же, стена просто отделяла внешний город от внутреннего — сторожевые башни превратились в колокольни, а ворота были распахнуты круглые сутки.

Теперь охрану на этой стене несли инквизиторы и священники, вооруженные святым словом и алебардой, защищенные непоколебимой верой и легкими доспехами. Внутрь вели семь бронзовых ворот, на створках которых были высечены основные заповеди Всевышнего. За воротами для паломников открывался совершенно другой мир. Вспоминая храмы внешнего города, они стыдливо прятали глаза от проходящих мимо священников. То, что открывалось их взору здесь, было сотворено Всевышним и не шло ни в какое сравнение с церквушками виденными раньше где-либо. Город внутри города, город храм — казалось, даже улицы здесь вымощены с особым, поистине удивительным мастерством. Огромные площади, не занятые церквями, соборами и храмами оккупировали сады и парки — засаженные разнообразными деревьями и цветами, они предавали этому месту особую, неповторимую атмосферу спокойствия и умиротворения. Во внутренний город мог прийти любой желающий. Службы, проходящие в храмах круглые сутки, собирали толпы прихожан. Жрецы и священники громко вещали с высоких помостов, а человеческое море, раскинувшееся у их ног, внимало каждому слову, широко разинув рты. Тут так же размещались здания библиотек — каменные прямоугольники, обшитые снаружи мраморными плитами. Несмотря на внешнюю незамысловатость архитектуры, они вполне вписывались в здешний ансамбль. Почти весь фонд библиотек составляли труды, так или иначе относящиеся к единой религии, но уж их-то было предостаточно. Каждая библиотека была одновременно мастерской для десятков переписчиков, создающих новые экземпляры священных текстов и переводчиков, усердно работающих над правильным толкованием каждого слова Всевышнего. По широким улицам степенно прогуливались священники и жрецы, следуя по своим, несомненно, важным делам, туда-сюда сновали группы верующих, иногда по улицам проходили патрули инквизиторов. Центром внутреннего города была резиденция святейшего отца, главы единой церкви и наместника Всевышнего на земле. Внушительное здание, чем-то напоминало одну из множества библиотек, разве что к мрамору добавилось просто невообразимое количество статуй и фресок украшающих стены. Резиденцию окружал пышный сад, обнесенный забором, простым людям вход сюда был заказан — покой отца берегла личная охрана из числа лучших инквизиторов. Обе части Святого Города никогда не спали — внешняя, потому что принадлежала людям, которые привыкли суетиться, увязнув в повседневной рутине, а внутренняя, потому что принадлежала богу, которому круглосуточно нужны были молитвы. Несмотря на позднее время в трактирах, публичных и игральных домах внешнего города бурлила жизнь. Из церквей и храмов внутреннего города доносилось мерное бормотание и песнопения ночной смены священников. С одной стороны стены кто-то выкрикивал тост за его преосвященство святейшего отца, кто-то сладострастно стонал, а те, кому сегодня просто-таки смертельно не везло, плыли лицом вниз в городской канализации. В то же самое время с другой стороны звуки нескончаемых церемоний прерывал лишь редкий перезвон колоколов да снующие меж храмов прихожане, сопровождаемые патрулями инквизиторов. Ах, да. Было еще что-то. Из-под решетки, закрывающей канализационный сток, возле резиденции святейшего отца доносились эхо далеких шагов. Может быть, если бы кто-то постарался прислушаться к этим звукам, он разобрал бы в них гулкое постукивание подбитых сапог инквизитора…

По лабиринту, сотканному из сотен извивающихся под Святым Городом тоннелей, гуляло гулкое эхо. Эти подземные катакомбы тянулись и тянулись, проходя под каждой улицей, под каждой церковью и храмом соединяясь и образуя гигантскую канализационную систему. И здесь, под землей располагались апартаменты инквизиции.

Никто точно не знал, где именно находится штаб инквизиции и собственно говоря, мало кому хотелось это узнать, но доподлинно было известно одно — если кого-то вызывали на допрос, то за ним приходили снизу, из-под земли. Довольно двусмысленное выражение, если вспомнить, что согласно одной из догм Всевышнего, Тьма собирается в подземном мире, но оно имело право на существование, ведь многие были уверены, что лучше попасть в Ад, чем на допрос к старшему инквизитору.

Если наверху, в Святом Городе правила воля святейшего отца, то здесь, внизу, в темных и влажных катакомбах высшей властью и последней инстанцией был Адриан Горт, в данный момент, поднимающийся по скользким ступенькам. Люди, встречающие Адриана впервые, испытывали острые приступы раскаяния во всех грехах, начиная с писания в пеленки и заканчивая интрижками с официанткой таверны. И это притом, что он еще не прибегал к помощи стандартных методов дознания — раскаленных прутов и набора токарных инструментов. Высокий, двух метров ростом, с бесстрастным лицом, единственной маской для которого было каменное спокойствие, он будто играл в гляделки со всем миром и чаще всего взгляд отводил именно мир, не выдержав противостояния с темными глазами инквизитора. У Адриана был очень простой и незамысловатый подход к своей работе: колдуны и ведьмы продали души Тьме, взамен получив силу, а человек без души — это не человек. А разве можно испытывать жалость к животному? Если говорить о Божьем Даре, которым обладал каждый инквизитор и большинство священников, старший инквизитор был одним из лучших. Правда его способности лежали исключительно в деструктивной области, как и у большинства инквизиторов. В отличие от священников, умеющих исцелять божественной силой болезни и раны, благословлять и проводить священные ритуалы над вещами, превращая их в реликвии, Адриан мог использовать силу, дарованную Всевышним, лишь для уничтожения Его врагов и порождений Тьмы. Ведьмы и колдуны визжали от одного его прикосновения, начиная биться в корчах — один этот факт уже говорил о многом. Сейчас же старший инквизитор следовал на прием к святейшему отцу по делу, которое вводило его в непривычное состояние возбужденного предвкушения. Адриан с тревогой осознавал, что такие чувства несвойственны его нормальному состоянию, но ничего не мог с собой поделать. Как долго он ждал этого. Каждый день, посвященный служению Единому Богу, он чувствовал тлетворный смрад идущий с запада. Год за годом, со дня, когда его сила пробудилась, он чувствовал его. Его приносил ветер, им были пропитаны облака и вода в реках протекающих через весь материк, он оставался на птицах, пролетающих над Святым Городом… Запах колдовства. Именно так пахли колдуны и ведьмы, которых он вылавливал и сжигал, здесь, на землях истинной веры, но запах идущий с запада… Нет, он был сильнее, устойчивее. Это был запах по-настоящему могущественного колдовства, очень большого количества могущественного колдовства. Кто не знает о походе на Проклятое Графство? Кому не известна история о том, как сгинули легионы святых воинов, так и не уничтожив заразу колдовства? Адриан не раз задавал себе вопрос — почему же Святой Город не уничтожил Проклятое Графство? Почему не стер с лица земли прорвавшуюся в человеческий мир Тьму? Ответов было много. Поход завершился неудачей, и церковь забыла про колдунов запада. Забыла, потому что не хотела увязнуть в долгой кровопролитной войне?

Потому что на севере разгоралась Ересь Архиепископа Ронны? Забыла, потому что из Красного Халифата на востоке в святые земли хлынули эмиссары Семи Богов? Кто знает. Он, Адриан, уже не первый год уверяет святейшего отца и Высший Собор, что полное искоренение колдовства невозможно, если его центр продолжает существовать. Но до недавнего времени все его потуги были тщетны — архиепископы лишь невнятно бормотали о том, что церковь не готова к войне. Они бояться. Да, именно так, они бояться колдовства, что прячется в западных лесах и на побережье Стылого моря. Пусть архиепископы и утверждают, что не чувствуют угрозы, но заглядывая им в глаза, Адриан видит тень страха. Так же как и он, архиепископы чувствуют идущее с запада колдовство. С каждым годом оно становиться все сильнее и сильнее, наполняясь демоническим дыханием Бездны, но они молчали… Молчали, до недавнего времени. Пока об этом никто официально не объявил, но святейший отец сказал свое слово — Святой Город собирается уничтожить колдовство раз и навсегда! Всех до единого, каждого колдуна и ведьму. По его тайному распоряжению, Адриан уже несколько недель готовится к великой войне, рассылая приказы во все концы святых земель. Костры в Альгарике уже пылают вовсю, очищая проклятые души. Инквизиторы с дальних кордонов покидают насиженные места и стекаются под знамена Святого Города, под его знамена. Они пока не знаю, что идут на войну, но скоро наступит время, время когда над святыми землями пронесется призыв к новой святой войне.

Все нечестивые твари, колдовское отродье и те, кто покрывает их они все должны сгореть! Он, Адриан Горт, лично позаботиться об этом.

В кабинете святейшего отца ярко пылал камин, освещая разложенную на столе кипу бумаг. Над ними, расположившись в удобном кресле, склонился сам хозяин кабинета, облаченный в свободную белую рясу и небольшую церемониальную шапочку. Строгое старческое лицо покрывала сеть морщин, за водруженными на большой мясистый нос очками же скрывалась пара небесно-голубых глаз. В мире, где влияние церкви настолько сильно, что превращает ее в судью на арене межгосударственных игр, святейший отец должен быть не только посланником Господа, но и блестящим политиком. Иоран Нортский был именно таким человеком. Не прекращая верить в то, что воля Всевышнего есть закон и так или иначе она исполниться, святейший отец продолжал упорно работать, считая, что даже богам нужна помощь людей. Как говорил его предшественник — пока сам себе не поможешь, бог тебе тоже не поможет. Перо тихо поскрипывало по гербовой бумаге, отмеченной личной печатью святейшего отца. Столько дел, столько дел, а скоро их станет еще больше… Задумчиво просмотрев только что-то составленный документ, святейший отец отложил перо и позволил себе несколько минут отдохнуть. Взглянув на разложенную у края стола карту святых земель, он задумался. И что мы имеем? К великому празднику, в город стягиваются вереницы инквизиторов и лучших священников, храмовые кельи уже заполнены больше чем наполовину, а ведь не прибыла даже треть призванных. Привратники под руководством епископов ведут учет всех прибывших, но пользы от это немного — все, что они записывают это имя да орден, к которому принадлежит священник. А еще жилье, провиант и… Да все! В городе столько инквизиторов и священников, что в некоторых храмах начались драки из-за проведения служб! Времени не хватает катастрофически, весь Высший Собор словно натянутая тетива — некоторые из архиепископов истощены до предела бесконечными ритуалами, другие просто жутко раздражены… А ведь это только начало, подготовка, пусть и тайная. О том, что будет дальше страшно и подумать. Легко сказать — начни войну и выжги всю нечисть запада! Все выглядит просто и не слишком сложно, но вот ты делаешь первый шаг и вдруг обнаруживаешь, что прибывшие силы негде разместить, а архиепископы так разленились, что не могут проводить святые ритуалы больше полусуток, своими глазами видишь, что ордена, собравшись вместе начинают грызть друг-другу глотки, споря кому проводить мессу. И это притом, что ты сам выбирал, кого призывать — лучших, самых верных служителей Всевышнего. Тех, для кого Его воля — превыше всего, превыше собственных размышлений о целесообразности или человечности… Те же, кому нельзя доверять, кто высказывает речи, граничащие с ересью, и пытается препятствовать неотвратимо надвигающейся войне, они там — на западе. И есть еще Адриан. Святейший отец иногда думал, что если бы кому-то удалось направить рвение главного инквизитора в какое-либо другое русло, кроме поисков скверны и аутодафе, этот человек перевернул бы мир. Или же превратил бы его в огромный костер.

Так или иначе, сейчас он находился между двух огней — с одной стороны Адриан с высшими чинами инквизиции, готовые в любую минуту сорваться с места и в сопровождении имеющихся сил броситься на запад, не думая ни о чем кроме самой войны. С другой же стороны — Высший Собор, который тянет время на тайных заседаниях и переговорах, не желая начинать все ту же войну в ближайшие несколько лет, но его члены хотя бы осознавали всю важность подготовки.

Вот только ни те, ни другие в полной мере не осознавали всю важность того, что назревало. Сложно, очень сложно выполнять волю Всевышнего в одиночку…

В дверь постучали. Святейший отец отвлекся от своих размышлений и едва заметно улыбнулся, почувствовал дуновение силы стоящего за дверью Адриана Горта.

Ну, что ж, пусть он не может в полной мере дать всем, то чего они хотят, но…

Но, Собор получит свое время на подготовку, а Адриан начнет так желаемую им войну. Все будет сделано по воле Всевышнего, пусть даже они не узнают об этом.

— Входи, сын мой. — обратился к стоящему за дверью старшему инквизитору, святейший отец.

Глава вторая. Есть время тайн

Год 1345 после Великого Раскола Двадцать первое число пятого месяца

— Призываю к порядку! К порядку, братья! — надрывая горло, закричал архиепископ предгорного княжества Имаш. Собравшиеся в небольшом зале для совещаний священнослужители наивысшего ранга не обратили на потуги главенствующего на заседании Высшего Собора никакого внимания.

Зал Высшего Собора находился в основном храмовом комплексе Внутреннего Города. У большого помещения, стены которого украшали вычурные гобелены, был лишь один вход и небольшое окошко в центре расписанного удивительной красоты фресками купола. Сегодня внутри зала было душно — лето принесло с собой палящий зной и здесь, в центре святых земель, это чувствовалось лучше, чем где бы то ни было.

Более двадцати преклонного возраста священников, привыкших к, если не роскоши, то умеренным удобствам уж точно, совсем безрадостно встретили перспективу провести пол дня в подобной обстановке. Правда, даже если упустить очевидные неудобства, архиепископы уже были раздражены, а условия, в которых проходил Собор лишь разогревали их, заставляя выплескивать скопившиеся чувства на ближнего своего. Последних несколько месяцев каждый из Высшего Собора мало спал, много молился и совсем не покидал пределов Внутреннего Города, не говоря уже о благословенном княжестве Силая. Для многих это и вовсе было невыносимо — престарелые, давно забывшие то время, когда приходилось пропускать через свое тело благословения Всевышнего в таких объемах, архиепископы с трудом справлялись с положенными по сану обязанностями.

Нынешнее паломничество к истокам веры стало самым сложным, со времен последней эпидемии чумы, захлестнувшей колонии на Пряной Земле.

Происходи такое в родном королевстве, республике или княжестве и никто даже не обратил бы на усталость родного архиепископа внимания, но здесь, да еще во время почти двухмесячной подготовки к летним праздникам… Нет, такое без внимания никто не оставит — ни паства, ни молодые и перспективные епископы, ни братья-архиепископы… Каждый на виду, за каждым пристально наблюдают и нет даже минуты, чтобы расслабиться. И никому не понять, с чего в этом году так сложно архиепископам призывать благословения. А еще ведь были оставленные без присмотра государства, короли, на месяца лишились верных советников в лице глав местных церквей, инквизиторы, епископы, наконец, накапливающиеся изо дня в день заботы — все это заставляло вернейших из слуг Всевышнего нервничать. Но хуже всего были планы Святейшего Отца. Это было хуже вспыхивающих время от времени ересей, хуже лезущих с северных островов проповедников «Истины», хуже адептов Семи Богов на юге, хуже даже проклятых язычников из-за восточных гор — с ними со всеми можно было справиться, от них можно было защититься…

С одним же хитрым и упертым стариком, за которым стояла вся инквизиция и часть орденов, совладать было много сложнее. Иоран Нортский не просто подталкивал архиепископов к войне против Проклятого Графства, он навязывал всей церкви эту войну. Используя свой авторитет, поддержку высших чинов инквизиции и лояльность многих церковных орденов, Святейший буквально заставил Собор следовать своим приказам. Архиепископ княжества Каналак, Ристар Лиорий, с интересом посмотрел на Святейшего Отца, по традиции восседающего слева от главенствующего на Высшем Соборе. Как всегда спокойный и невозмутимый, посланник Всевышнего на святых землях молча наблюдал за поглощенными спором братьями. Улыбнувшись в усы, Ристар не смог не отметить, что сейчас это для Святейшего лучшая тактика. Пусть архиепископы спорят и бранятся между собой из-за мелочей, лишь бы не объединялись вокруг единой идеи, первопричины всего происходящего, а меньше чем через час Собор прекращает свою работу и главный вопрос так и останется нерешенным… Хорошая тактика. Архиепископы спорят уже пол дня, осталось совсем немного. Вот только такой вариант развития событий Ристара не устраивал. Медленно поднявшись со своего места, он несколько раз ударил по столу ладонью, привлекая внимание братьев. Священники волей-неволей затихли, повернувшись ко второму по влиянию человеку в этом зале. Взгляды скрестились на высоком, жилистом рыжеволосом мужчине с небольшой бородой и пышными усами. Ристар был одним из самых молодых архиепископов всех святых земель, представителем «прогрессивной ветви» и, главное, каналакцем, жителем княжества, в языке которого слова «священник» и «воин» отличались лишь окончаниями…

Дождавшись, когда в зале наступит полная тишина, Ристар бросил снисходительный взгляд на помрачневшего архиепископа княжества Имаш и заговорил:

— Благодарю вас за внимание. Сегодня, как впрочем, и на прошлом Соборе, мы не смогли придти к единому решению, не смогли дать ответ на простой вопрос — что мы делаем?..

— Лучше дать ответ на вопрос, что валасианцы делают в храме святого Гаирала, если я лично передал его для служб своим епископам на неделю! — раздраженно выкрикнул архиепископ королевства Олас. Упитанный, с широким простоватым лицом и маленькими поросячьими глазками, Жасалир Рамираса то и дело вытирал выступивший на обритой макушке пот и бросал взбешенные взгляды на архиепископа Валасии.

— Они проводили службу, получив разрешение лично от меня. — поджав губы, ответил валасианец. — И раз уж зашла об этом речь — не мои священники учинили драку в вышеназванном храме…

— Конечно, не твои! Они только по мордам получали, за то, что влезли на чужое время для службы! — с нескрываемой гордостью, отмахнулся оласианин.

— Да как ты… Ристар мрачно покачал головой — вот, пожалуйста, наглядный пример. Если бы не Иоран с его затеей, в Святой Город не прибыло бы столько священников со всех святых земель, а значит — никаких споров из-за благословений, служб и ритуалов. Не особенно ладящие друг с другом архиепископы прибыли бы на месяц позже, Собор собрался бы лишь несколько раз… Все было бы как всегда. Вот только понять этого никто из святых отцов не хочет — собери их с приближенными в одном городе и только дел, что выяснять, кто кому и как насолил… Тяжело вздохнув, рыжебородый архиепископ несколько раз ударил кулаком по столу, вновь привлекая к себе внимание. Бросив взгляд на Святейшего Отца, он мысленно отдал ему должное — столько лет управляться с этим стадом это просто подвиг.

— Пусть я не главенствующий на этом Соборе, но все же прошу выслушать меня до конца. — с нажимом произнес Ристар. — Давайте на несколько минут забудем наши мелкие дрязги и разногласия, отстранимся от них и здраво взглянем на ситуацию. Когда архиепископы опять унялись, пусть и не переставая бросать друг на друга мрачные взгляды, главенствующий кивнул, предлагая Ристару продолжить.

— Братья, некоторые из нас в благословенном городе вот уже больше двух месяцев. — поправив рукава каждодневной белой рясы с золотым шитьем, начал архиепископ. — Часто ли такое случалось, что мы, архиепископы, прибывали в Святой Город за два месяца до летнего празднования? Часто ли вы покидали свою паству, свои княжества, королевства и республики больше чем на несколько недель?

— Это особый случай и ты сам это прекрасно знаешь, Ристар из Каналака. — хрипло отозвался преклонного возраста хмурый архиепископ вольной республики Тарр. Ристар только хмыкнул про себя — кто бы сомневался, почтенный Арил Сагра все так же верен Святейшему Отцу и поддержит любое его начинание. Священник старой закалки, каким-то чудом переживший распад Южной Империи шестьдесят лет назад и все еще крепко удерживающий в своих руках местную церковь, а значит и всю республику. Подобные люди не изменяют своим принципам и без сомнения, достойны восхищения, но их время уходит — уже нельзя лишь слепо идти за Святейшим.

— Вот именно. — промедлив буквально несколько секунд кивнул Ристар. — Особый случай. Этот особый случай — вот то, что нам нужно обсудить. Не порядок служб в храмах, не размещение священников и эпископов, не очередность ритуалов во Внутреннем Городе и не что-либо другое, на первый взгляд так же важное. Нам нужно понять, зачем мы все это делаем и правильно ли мы поступаем.

— Мы уже приняли решение. — кисло ответил архиепископ объединения городов-царств севера — Закар Миста, невысокий, худосочный человечек с кустистыми бровями и чисто выбритым подбородком.

— Нет-нет. — покачал головой Ристар. — Решение принял за нас Святейший, не правда ли, Отче? В зале поднялся гул — многие архиепископы принялись перешептываться, оценивая более чем смелый выступ Ристара. Едва ли не прямо обвинить Святейшего в давлении на Высший Собор… Рискованный шаг и сложно даже предугадать его последствия. Ясно одно — уже сейчас нужно определиться, на чьей ты стороне.

— Да как ты смеешь… — начал было архиепископ королевства Нистия.

— Спокойно, брат Аларик. — прервал его Святейший, не сводя небесно-голубых глаз с Ристара. Его тихий голос заставил остальных архиепископов замолчать, обратившись в слух. — Пусть брат Ристар закончит свою речь.

— Благодарю вас, Святейший. — склонил голову рыжий архиепископ. — Высший Собор существует уже больше тысячи лет. Многие века мы были гарантом спокойствия святых земель, неусыпно следили за вверенными нам самим Всевышним государствами. В конце-концов, мы избираем из своих рядов Святейшего Отца — достойнейшего из всех священников, помазанного волею Всевышнего. Собор присматривает за землями, Отец олицетворяет власть Его и исполняет волю Его — это фундамент, объединяющий власть Божью и мирскую. Принимая решения, которые могут повлиять на судьбу всех святых земель, Святейший всегда советовался с Собором и только потом изрекал свою волю народу…

— К чему это все, Ристар? — устало подперев подбородок ладонями, спросил архиепископ республики Сания. — Мы знаем, зачем существует Собор, знаем свои обязанности и знаем обязанности Святейшего. Если есть что сказать — говори прямо.

— Я веду к тому, что нам уже стоит задуматься — а не преступили ли мы через фундаментальные устои церкви, в тот момент, когда молча приняли единоличное решение Святейшего? Нас поставили перед фактом, Высший Собор просто-напросто обошли, не посчитав нужным узнать наше мнение по этому поводу.

— Если ты про предстоящее… мероприятие, то…

— Нет. Хватит называть это «мероприятием», это война, война которую Святейший развязывает с нашей помощью, война в которую будут втянуты все святые земли! — гаркнул Ристар, ударив кулаком по столу. — Священники из орденов и инквизиторы, что поддерживают Святейшего, не понимают, с чем связываются. Они не в силах в полной мере почувствовать то, что скрывается в Проклятом Графстве. Я говорил вам это два месяца назад и скажу сейчас — тот, кто сунется в западные леса, разбудит настоящую бурю, способную накрыть все святые земли.

— Твое княжество на северо-востоке земель, у побережья Северного Моря, если не хочешь участвовать в святой войне — забирай своих каналакиан и убирайся. — брезгливо поморщившись, предложил архиепископ Хаутфалька.

— Сейчас в тебе говорит гордыня, брат. — бросив мрачный взгляд на священника, отозвался архиепископ северных городов-царств. — Каналакиене веками оберегают перевалы восточных гор и северное побережье от язычников, сражаясь плечом к плечу с воинами княжеской армии, а что делают священники и инквизиторы Хаутфалька? Вылавливают заклинателей и разводят костры в городах? Думаешь, этого хватит, чтобы остановить всю мощь западных лесов?

— Да как…

— Дело не в том, где находиться мое княжество, и как хороши мои священники. – покачал головой Ристар. — Вы не слушаете меня, братья. Мы не готовы к этой войне — разведка князя благословенного Всевышним Каналака доносит о суете в селениях горцев, дозорные корабли уже несколько раз натыкались на парусники язычников в опасной близости от наших вод… И это только на северо-востоке.

— Красный халифат в этом году ведет себя слишком активно. — поежившись, подтвердил архиепископ самого южного горного княжества Парса, граничащего с землями халифатов. — Не проходит и месяца, чтобы через горы не пробовали пробиться небольшие группы адептов Семи Богов.

— И корабли их все чаще появляются у южных островов архипелага Всех Святых. — подтвердил смуглокожий и совершенно седой архиепископ республики Марисалла, почти полностью контролирующей этот самый архипелаг.

— На острове святого Нисака опять адепты «Истины». — поморщившись, внес свою лепту бледнокожий и сухопарый архиепископ местного города-царства. — Совсем обнаглели, собаки — лезут со всех щелей, инквизиторов на них не хватает… Ристар облегченно вздохнул. Ну наконец-то до них дошло! Два долгих месяца, на каждом заседании он выжидал момента, когда можно будет достучаться до братьев, но дальше ждать больше нельзя. Слишком далеко все зашло и теперь просто остановить заигравшегося Святейшего не выйдет — нужно использовать эту возможность до конца. Иоран умен и хитер, но кресло Святейшего Отца уже шатается под ним.

— Видите? Мы не готовы к этой войне и, со всем уважением, Святейший знает об этом. — снова заговорил Ристар. — Знает, но все равно обрекает все святые земли на новое Столетие Очищения. Хаутфальк, Альгарик, Нускальв, Рульсари, Лисания — вы думаете, война с колдунами затронет только их? Прислушайтесь, прочувствуйте силу идущую с запада и подумайте еще раз. Кто защитит ваши страны, когда с юга придут корабли халифатов? Кто защит их, когда с севера хлынут проповедники «Истины» или с гор скатиться лавина язычников? Архиепископы молча смотрели на Ристара. Некоторые краем глаза следили за сохраняющим спокойствие Святейшим Отцом, все еще колеблясь — чью же сторону принять? Вдохнув поглубже рыжеволосый ответил:

— Ни вы, ни ваши лучшие инквизиторы, ни ваши лучшие епископы, ни ваши священники — они будут воевать на западе! Воевать против колдунов в войне, которую начали с вашего молчаливого согласия!

— Что ты предлагаешь, Ристар? — посмотрев из-под своих кустистых бровей, прямо спросил архиепископ Закар.

— Нам стоит подумать о смещении Иорана Нортского с престола Святейшего Отца Святого Города и всех святых земель. Часть архиепископов сорвалась с мест, возмущенно обвиняя Ристара во всех смертных грехах и суля ему Божью кару, но таких было слишком мало. Многие просто устали от одних только приготовлений к войне или откровенно боялись ее, другие недолюбливали Святейшего, третьи предпочитали идти за большинством — так или иначе, все уже было решено.

— Тихо! Тихо, братья! — закричал главенствующий на Соборе, бросая взбешенные взгляды в сторону Ристра.

— Давай уточним, ты предлагаешь проголосовать о недоверии к Святейшему Отцу? — когда архиепископы немного приутихли, уточнил смуглокожий представитель Марисалла.

— Именно так. Думаю, тянуть дальше нельзя — с каждым днем мы все больше ослабляем святые земли, собирая здесь лучшие силы церкви. — кивнул Ристар.

— Так или иначе, сделать это не удастся — Собор сейчас не в полном составе. — не без удовольствия заметил Арил Сагра. — Я не вижу наших братьев из Альгарика и Нискальва, а без них голосование не будет иметь силы. Надеюсь, все это понимают?

— В особых случаях, голосование может быть проведено неполным составом Высшего Собора, если на нем присутствует более двух третей членов. — по памяти прочитал архиепископ Сании. — Благодаря стараниям Святейшего, нас определенно больше, нежели требуется. Не вижу препятствий для проведения голосован…

— Препятствий?! Нет никаких причин для голосования о недоверии к Святейшему! — возмущенно воскликнул упитанный архиепископ Оласа. Разволновавшись, он даже выронил свой платок и теперь вытирал лысину рукавом белоснежной рясы.

— Ты, кажется, не слушал брата Ристара. — снисходительно хмыкнул валасианец, наконец получив возможность отыграться за недавний случай в городском храме. — Причин более чем достаточно — спорить с этим бесполезно. Война, в которую нас всех хотят ввязать — вот тебе очень даже весомая причина и особый случай одновременно. Скрипнув зубами, почтенный Арил Сагра бросил отчаянный взгляд в сторону главенствующего на Соборе. Тот тут же засуетился и вскочил с места как ошпаренный.

— Сегодняшний Собор подошел к концу! Голосование о недоверии к Святейшему, если такое будет иметь место, переноситься на следующий Собор! — хрипло выкрикнул архиепископ. — Все могут быть свободны и да хранит нас Всевышний! Ристар разочарованно покачал головой — отчаянный ход, но поддерживающим Святейшего больше некуда отступать. Они загнаны в угол и недельная отсрочка никак не спасет положение — все уже случилось, им осталось принять это как должное. Переубедить за это время двоих-троих еще возможно, но переубедить десятерых архиепископов? Нет, это невозможно, не стоит и надеяться…

— Если вы, братья, не возражаете, я хотел бы высказаться.

Архиепископы, уже поднимающиеся со своих мест, медленно уселись обратно. Тихий голос Святейшего был создан, чтобы отдавать приказы. Возможно, если бы Иоран не выбрал своей стезей служение Всевышнему (хотя представить подобное было невозможно), он непременно нашел себя в роли правителя или полководца.

— Ваше слово, Отче. — последним уселся на свое место Ристар. Поднявшись на ноги, Святейший Отец неспешно осмотрел собравшихся архиепископов. Вот уже многие месяцы он в полном одиночестве несет на себе тяжелую ношу знания, изменившего церковь Всевышнего во времена Великого Раскола, знания, которое принес с собой Пророк, знания, которое вскоре изменит судьбу святых земель. И теперь, в этот самый день, он наконец-то сможет поделиться им.

— Я понимаю ваше возмущение — оно оправдано. Мне не стоило принимать какие-либо важные решения, не посоветовавшись с Собором, но у меня не было выбора. — степенно начал Иоран. — Назревает переломный момент в истории церкви и всех святых земель, и я не мог рисковать, посвящая кого бы то ни было во все подробности. Слишком высоки ставки, слишком велик соблазн воспользоваться ситуацией в корыстных целях! У меня не было другого выхода, кроме как использовать вас вслепую, но сейчас… Сейчас пришло время объяснить вам, братья, что готовит нам будущее. Ристар лишь покачал головой — старик умел заинтриговать паству. Архиепископу даже стало интересно, какое оправдание сможет найти Святейший? Что сможет оправдать его действия, перед более чем двумя десятками уставших и мрачно настроенных священников, которые вдруг поняли, как ловко их использовали больше двух месяцев?.. Поймав заинтересованный взгляд Ристра, Святейший мягко улыбнулся ему, отдав должное попытке защитить все святые земли и, заодно, усесться на его место.

— Я начну издалека. Расскажу вам то, что вы и так знаете, но не желаете замечать. — выдержав короткую паузу, продолжил Иоран. — Вера во Всевышнего тускнеет, тускнеет из года в год и мы не можем ничего с этим поделать. Постулаты теряют силу, превращаются из законов Всевышнего в рекомендации, советы. Все, что у нас осталось — заповеди, да и они больше не воспринимаются как Божьи откровения. Храмы посещают по привычке, а не по зову сердца, люди больше не понимают сути молитв, для них это только слова, которые нужно повторять время от времени. Людям просто незачем верить во Всевышнего искренне. Люди боятся инквизиции больше, чем кары Всевышнего. Вдумайтесь в это, братья, люди боятся таких же людей, больше чем Бога! Вздохнув, Святейший продолжил:

— Церковь превратилась в еще одну стражу, мы стережем людей от них самих, от всего темного и гадкого, что рождается в их душах. Мы заставляем их загонять эту тьму глубоко внутрь, прятать ее от окружающих, но и только. Церковь Всевышнего больше не способна очищать души своих верующих, наполняя их светом. Люди делают вид, что верят во Всевышнего, а мы старательно делаем вид, что указываем им путь к Нему… Вы знаете так же хорошо, как и я — когда человеческая вера гаснет, благословения Всевышнего слабеют. Загляните себе в душу, вы сильнейшие из священников святых земель, и ответьте — как много силы утекло из ваших тел за последние годы? Архиепископы заерзали в своих креслах, многие пытались не смотреть в глаза Святейшему — они знали ответ, но не хотели его слышать.

— Много. — мрачно, не поднимая глаз, ответил сухопарый старик из северных городов-царств. — Слишком много, чтобы дрожать от страха в ожидании следующего года, следующей волны ереси с северных островов или чумы покрывающей землю трупами.

— Да. Слишком много. Мы все слабеем с каждым годом, мы — сильнейшие из слуг Всевышнего! — воскликнул Святейший. — А что тогда с остальными священниками? Что с чтецами, экзорцистами, акулуфами и прочими? В конце-концов, насколько силен сейчас рядовой экзекуций, насколько силен инквизитор и епископ?

— Не сравнить с прежней силой. — вздохнув, ответил архиепископ Сании.

— Церковники вырождаются. — жестко подытожил Иоран. — Не только потому, что благословения Всевышнего утекают из святых земель как вода через сито. Нас слишком много — в неразумной попытке побороть колдовство, мы принимаем в свои ряды каждого одаренного ребенка. Аукулуфы обучают их, делятся с ними знаниями и собственной силой, но они не способны дать больше, чем имеют. Правильно развить дар, не дав ему воплотиться в злокозненное проклятие колдовства — это только отчаянный шаг в борьбе с самой Бездной. Нельзя делить силу вечно, ведь в конце мы получаем лишь одаренных, но слабых, невыразимо слабых священников, которые неспособны даже познать всего могущества благословения. Замолчав, Святейший склонил голову, дав архиепископам несколько минут, чтобы осознать сложившуюся ситуацию. Наконец взглянуть правде в глаза, как это сделал он сам несколько лет назад. Они поймут, они должны понять — другого пути просто нет.

— Продолжайте, Отче. — хрипло предложил главенствующий на Соборе. — Мы слушаем.

— Церковь слабеет, слабеет с каждым годом и скоро наступит время, когда мы больше не сможем сдерживать слуг Бездны, ереси идущие из-за Кромки и адептов несущих силу языческих богов. — вздохнув, заговорил Святейший. — Святые земли останутся один на один с колдунами, бокорами, чернокнижниками — без защиты благословений Всевышнего, без шансов противостоять им на равных. Стоит только задуматься, и вы поймете это…

— И поэтому мы начинаем войну? — закрыв лицо ладонью, спокойно уточнил Раскар.

— Потому, что если этого не сделать сейчас — нас разорвут в клочья? Потому, что эта война поможет нам встряхнуть святые земли, вынудить людей поверить искренне? Так почему вы просто не объяснили это Собору, Святейший? Почему не постарались донести до нас эту простую истину? Кажется, сейчас вышло неплохо!

— Не только, брат Раскар. — покачал головой Иоран. — Ты прав — если не начать бороться сейчас, то потом уже будет поздно. Ты так же прав в том, что война принесет святым землям не только смерть, но и возрождение! Возрождение духовности! Где будут люди искать защиту от колдовства? Кто развеет проклятия и защитит их благословениями? Церковь! И они уверуют, о да, видит Всевышний, они уверуют искренне!

— Не только? Есть что-то еще?.. Святейший Отец, Иоран Нортский окинул взглядом всех собравшихся. Он не был уверен, что поступает правильно, открывая перед Собором всю правду, не был уверен, что стоит вообще это делать, сомневался в том, можно ли верить каждому из архиепископов, но… Но у все зашло слишком далеко и пути назад уже нет. Осталось только следовать по пути, что указал Всевышний.

— О да, есть еще кое-что, о чем я упомянул в самом начале речи. — ответил Святейший. — Переломный момент, который готовит нам будущее. Даже само знание о нем изменит все святые земли, весь мир! Уделите мне несколько минут своего драгоценного времени, и я расскажу вам одно древнее предание о Пророке, Святом Городе и времени задолго до Великого Раскола…

Едва только двери в зал проведения Высшего Собора распахнулись, ожидающие решения архиепископов священники тут же вскочили со своих мест. Просторный коридор, в конце которого располагался зал, был заполнен в основном высшими служителями церковных орденов, священниками каналакианцами, да инквизиторами во главе с самим Адрианом Гортом. Как всегда спокойный и сосредоточенный, именно он взял на себя обязанность снять печати с дверей зала, когда услышал оговоренный стук с той стороны. Отступив в сторону, инквизитор пристально наблюдал за выходящими наружу архиепископами. В основном хмурые и недовольные, они не могли скрыть удивления, просматривающегося за маской растерянности и недоверия. Казалось, многие все еще были под впечатлением произошедшего на Соборе, другие… Другие скрывали за мрачными масками кривые улыбки и алчные взгляды. Нервно теребя четки, пряча в рукавах каждодневных ряс дрожащие руки и отводя глаза, не желая встречаться взглядом со старшим инквизитором всех святых земель, архиепископы поспешно удалялись по своим делам. С особым интересом Адриан наблюдал за святым отцом Раскаром, архиепископом княжества Каналак, покидающим зал Собора одним из последних. Старый знакомый, оставивший в свое время стезю инквизитора ради влияния архиепископа не мог не привлекать внимание… Остановившись напротив Адриана, рыжеволосый архиепископ криво улыбнулся и едва-едва склонил голову.

— Отдаю должное твоему рвению, брат. — сухо заметил Раскар. — Ты хотел войны, и ты получишь войну. Только смотри не пожалей о собственных желаниях, видит Всевышний — слишком уж сложная игра для одного самоотверженного инквизитора. Еще раз кивнув, архиепископ развернулся и широким шагом направился прочь от зала в сопровождении каналакианцев. Адриан же бросил вслед поспешно удаляющимся северянам лишь рассеянный взгляд. Глаза инквизитора горели внутренним огнем, оставаясь внешне совершенно спокойным, в душе он ликовал. Раскар выразился совершенно конкретно, ошибки быть не может.

— Да благословит тебя Всевышний, сын мой. — вернул инквизитора к реальности голос Святейшего Отца, покидающего зал Собора последним. — Отпусти своих братьев, мне нужно поговорить с тобой лично.

— Приветствую, Святейший. — склонил голову Адриан и, повернувшись к собравшимся за спиной инквизиторам кивнул. Братья поняли его без слов и, попрощавшись со Святейшим, удалились прочь по коридору. У зала Собора остались только Иоран, Адриан и несколько монахов из ордена Первой Крови, подчиняющегося лично Святейшим Отцам. Мрачные, закутанные в положенные им по статусу алые одежды представители этого церковного ордена вызывали у Адриана некое смутное недоверие и неприязнь. Привыкший читать людей, словно открытые книги, старший инквизитор не мог не заметить особенность бушующей в телах монахов силы благословений. А что самое странное — ему все время казалось, будто «личная гвардия» Святейшего хранит некую тайну, тайну о которой не знает даже вездесущая инквизиция святых земель. И это порядком раздражало Адриана.

— Пройдемся, сын мой. — предложил Святейший, когда последние из инквизиторов исчезли в конце коридора.

Инквизитор скосил глаза на монахов, а затем вопросительно посмотрел на Иорана. Ему не хотелось делиться своими тайнами в присутствии кровников.

— Они пройдутся с нами, Адриан. — кивнул Святейший шагнув вперед.

— Как вам будет угодно, Отче. — кивнул инквизитор, поравнявшись с Иораном. Закрыв двери зала Собора и скрепив замок печатями, монахи поспешили следом. — Я так понимаю, вам все же удалось убедить Собор.

— Именно так. На некоторое время они успокоятся, и будут действовать так, как велит им рассудок, а не малодушие. Мне совершенно точно не удалось убедить всех архиепископов, но это и не нужно — большинство останется с нами.

— Как вам это удалось, Отче?

— Немного истории, немного преданий, крупица здравого смысла и целый океан надежд. — хмыкнул Святейший, поправив очки. — Так или иначе, причины, по которым Собор не отрекся от меня, не отрекся от нас всех, не столь важны и останутся за дверями зала. Я хотел поговорить с тобой о другом.

— Я слушаю, Отче. — ответил Адриан, при этом мысленно отметив, что стоило бы в ближайшее время узнать, как именно Святейшему удалось убедить Собор.

Добравшись до конца коридора, Святейший повернул направо и, убедившись, что на пути нет ненужных ушей, продолжил:

— Как идут приготовления?

— Мы отобрали лучших инквизиторов с западных королевств, с восточных княжеств все еще прибывают боевые отряды. На призыв явились так же многие из северных городов и остров Северного моря, но больше ждать не стоит — на островах появляются еретики «Истины» и экзекуции неохотно отправляют к нам людей. Хуже всего с республиками юга — к сегодняшнему дню оттуда прибыло всего несколько отрядов. Их экзекуции ссылаются на вспышки одержимости на островах, говорят, что экзорцисты просто не справляются…

— Этого стоило ожидать, Отче. — отозвался один из шагающих сзади монахов. — Чем ближе час, тем активнее становятся порождения Бездны.

— Понимаю. — не оборачиваясь ответил Святейший. — Что с подготовкой мобилизации?

— В Силайе, Валасии, Нистии, Оласе, Рульсарке и Хаутфальке все готово. Мы передали ваши особые грамоты напрямую, и, кажется, они готовы начать подготовку немедленно, но… Еще один поворот в боковое ответвление коридора. Потолки здесь значительно ниже, гобелены на стенах сменились старинными фресками, окон и вовсе нет, а единственным источником света остаются ярко пылающие настенные лампы, распространяющие приятный аромат благовоний, защищающий от порождений Бездны. Небольшая делегация, ведомая Святейшим Отцом и старшим инквизитором, добралась до внутренней части храмового комплекса.

— Чего они хотят? — сухо спросил Святейший.

— В основном уменьшения отчислений из казны в пользу церкви, уменьшения церковных земель и усиления благословений. Есть, правда, несколько не совсем обычных условий… — едва заметно поморщившись, заметил Адриан. — Король Оласа просит, чтобы вы сняли анафему с его сына-многоженца, король Нистии хочет оправдания нескольких членов побочной ветви своего рода, которые были сожжены по подозрению в колдовстве…

— Соглашайся. — прервав инквизитора, промолвил Святейший. — Пусть начинают приготовления как можно скорее, уже к середине следующего месяца их войска должны быть готовы вступить в бой в составе святого воинства. Ты понял меня, сын мой? Мысленно содрогнувшись от одной мысли о том, что кого-то, сожженного инквизицией придется оправдать, Адриан неохотно кивнул. Он не до конца понимал позицию Святейшего в этом вопросе, но до поры до времени это не особенно интересовало старшего инквизитора. Его интересовала война, и только война. Со всем остальным можно будет разобраться потом.

— Хорошо. — кивнул Святейший, бросив на инквизитора взгляд голубых глаз. На мгновение задумавшись, он продолжил: — И еще одно, сын мой. Для тебя будет особое поручение, к выполнению которого нужно приступить сразу после начала святой войны.

— Я слушаю, Отче. — спокойно ответил Адриан.

— Тебе это может не понравиться, ты можешь не понимать смысла этого задания, но обещай мне, что будешь выполнять его со всем усердием и не задавая вопросов.

— Клянусь перед ликом Всевышнего, что так оно и будет, Отче. Резко остановившись, Святейший повернулся к инквизитору и посмотрел ему прямо в глаза. Его суровое, покрытое морщинами лицо будто окаменело и, промедлив секунду, Иоран заговорил, взвешивая каждое слово:

— Ты выберешь из числа своих помощников лучшего и поручишь ему командование святым воинством. Сам же останешься в Святом Городе до середины седьмого месяца сего года. Чтобы ни случилось в святых землях, чтобы ни случилось на западе, востоке или юге — ты будешь ждать здесь. Когда придет время, тебя посетят мистики из ордена Первой Крови и объяснят суть твоего задания. Ты понял меня, Адриан Горт, старший инквизитор святых земель, слуга Всевышнего? Едва не скрипя зубами, инквизитор, не отводя взгляда, смотрел в два голубых омута глаз Святейшего Отца. В его душе боролось два желания: желание выжигать скверну вместе со святым воинством и желание неотступно следовать воле Всевышнего и посланника Его на земле. Всю свою жизнь Адриан ждал этого, ждал возможности раз и навсегда очистить святые земли от заразы колдовства и вот, когда ему выпала такая возможность, Святейший приказывает ему остаться вдалеке от битвы, битвы всей его жизни…

— Ты понял меня, Адриан? — с нажимом повторил Святейший. Вздохнув, инквизитор отвел взгляд и кивнул.

— Я понял вас, Отче. Я все сделаю как велено.

— Отлично, сын мой. — мягко улыбнулся Святейший, похлопав инквизитора по плечу. — Не тревожься, придет время, и ты все узнаешь, все поймешь. А теперь нам пора, возвращайся к работе. Один из монахов приложил ладонь к ничем не примечательному участку стены и прошептал короткую молитву. Вспыхнувшее на кончиках его пальцев благословение тут же впиталось в камень. Послышался скрежет, и часть стены отъехала в сторону, открыв потайную дверь. Святейший кивнул на прощание Адриану и вошел в тускло освещенное зево ведущего под землю тоннеля. Когда последний из монахов закрыл за собой потайную дверь, инквизитор развернулся и зашагал прочь, сухо бросив в пустоту коридора:

— Даже и не сомневайтесь, Отче. Я все узнаю.

Когда солнце над Святым Городом уже катиться к закату, в Урвише лишь начинается послеобеденная суета. Брусчатые мостовые, каменные стены домов, башен и особняков остывают, после интенсивного поглощения дармовой солнечной энергии. Нанесенные на камень колдовские символы и вплетенные в сам материал заклинания накапливают энергию, позволяя большей части жителей Урвиша частично компенсировать низкие природные способности. Поглотители солнечной энергии — самые дешевые во всем Проклятом Графстве, поэтому-то колдуны малой силы стоически и без нареканий переносят даже самые знойные месяцы в году… Так или иначе, непривычная для западных лесов жара уже сошла на нет. Колдуны всех мастей снова принимаются за рутинную работу, пополнив накопители порядочным запасом энергии. На улицах появляются бесчисленные адепты, дар которых измеряется всего лишь парой-тройкой простейших магических трюков, на рабочие места по всему городу возвращаются ремесленники, в некотором роде, средний класс всех колдунов — небольшой силы, но владеющие специальными, профильными заклинаниями. По улицам так же бродят заклинатели — колдуны не из слабых, но со своими собственными понятиями о чистоте силы, устройстве мира и всей вселенной… Таких в городе не слишком много, они выполняют самую разную работу, часто за границами Графства, поэтому и собираются больше в портовых городишках на побережье Стылого Моря, да селениях у восточных границ западных лесов.

Кроме наводняющих улицы города адептов, ремесленников в их мастерских и редких заклинателей, на улицах Урвиша изредка можно встретить мастеров. Вот, это настоящие колдуны — прохожие сами расступаются перед ними, учуяв пылающую силой ауру. Хотя, такие редко ходят на своих двух или ездят верхом на обычных лошадях — мастера предпочитают созданных, выращенных, оживленных слуг, дорогостоящие артефакты, а чаще всего собственные, колдовские крылья. Мастера — элита среди всего колдовского братства, их совсем немного, но каждый стоит сотни адептов и десятков ремесленников… Выше стоят искусники, но этих и вовсе не увидишь среди бела дня — слишком важные птицы, пусть по силе и слабее многих мастеров. Знать Проклятого Графства, владельцы многих мастерских, расположенных ближе к побережью полей, шахт на северо-востоке леса, злачных заведений и прочего, что может приносить деньги. Если бы их гонор и набитые кошельки соответствовали силе — искусники на равных противостояли грандмастерам… Грандмастер Шурт вот уже несколько минут с наслаждением наблюдающий за ритмом жизни Урвиша глазами сотен, тысяч колдунов, мрачно улыбнулся. Да, если бы это только было правдой, Кругу не пришлось бы влезать во все это. Если бы подавляющая часть колдунов Графства не являлась слабосильными фокусниками, живущими за счет артефактов и сделок, если бы прибывающих из святых земель заклинателей было больше, а искусники назывались знатью не только из-за набитых деньгами карманов… Что было бы тогда? Изменило бы это саму суть колдунов? Помешало бы это тому приснопамятному Кругу заключить сделку, которая на самом деле совсем не нравилась великому телепату?.. Возможно, но реальность такова, что силу невозможно делить бесконечно, а энергия — лишь топливо для дара. Как бы не нравилась Шурту та, старая, темная и рискованная сделка, но он не исключал варианта, что она была оправдана. Как бы он поступил на месте тогдашних грандмастеров, как бы он поступил на месте того же Румиуса, заметив, что его искусство чахнет?..

— Шурт. — холодно окликнул телепата грандмастер Гуали.

Открыв глаза, мужчина еще раз взглянул на суетящийся Урвиш, теперь уже из окна Башни Круга, и повернулся к собравшимся в небольшом зале колдунам.

— Опять блуждал в чужих умах, мой друг? — тихо спросил грандмастер Гарольд — дряхлый старик, с посеревшей из-за темного колдовства кожей и совершенно черными, словно два уголька глазами.

По привычке потянувшись к его разуму ментальным щупальцем, Шурт тут же одернул себя — запертые в теле старого демонолога бесы отлично защищали хозяина от телепатии. Вот только в последние годы становилось все сложнее с точностью сказать — говорит с тобой сам Гарольд или одно из бесчисленных порождений Бездны от лица хозяина…

— Скорее, замечтался. — проведя ладонью по подбородку, ответил телепат.

— Маласса говорила мне, что когда все закончиться, ты собираешься уйти в… Путешествие. — заметил устроившийся в кресле по правую руку от Гарольда грандмастер Кавак. Бледнокожий, светловолосый и худой, с маленькими мутными глазами и нестираемой насмешливой улыбочкой, он говорил на редкость неприятным, липким и вкрадчивым голосом. Сканировать Кавака тоже не следовало даже пробовать — вокруг его мысленного духа все время кружились облака Тьмы, скрывающие не то что мысли, а само сознание грандмастера. Шурт иногда задумывался о том, а существует ли все еще настоящий Кавак или его место заняла извечная Тьма, подражающая человеческому существу? Бросив мрачный взгляд на светловолосого колдуна, телепат в который раз отмел эти мысли. Нет, если бы Кавака окончательно поглотила Тьма, которой он якобы управляет, все Проклятое Графство узнало бы об этом в тот же миг. Настоящая Тьма не способна подражать человеческому разуму, она может только пожирать и разрушать.

— Я думал об этом. — помедлив, уклончиво ответил Шурт.

— Пустая трата времени. — брезгливо бросил Гуали, как всегда неприветливый и надменный. — Что интересного есть в человеческих умах? Грязь и пороки, зарытые в самую глубь души. В такую помойную яму полезет разве что копрофаг…

— Называй меня как хочешь, Гуали. — пожал плечами телепат. — Так или иначе, я все равно могу читать тебя как открытую книгу, а ты не можешь превратить меня в ледяную скульптуру.

— Это пока. — поморщившись, мрачно бросил криомант.

— Довольно-довольно… — устало проскрипел Гарольд. — Мы собрались здесь не для этого. Твоя очередь, Шурт. Грандмастер лишь рассеяно кивнул и сделал шаг к полупрозрачной, сияющей синим светом арке, что висела в центре зала. Выставив перед собой руку, телепат закатил глаза и сконцентрировал всю доступную силу на пока еще астральных вратах, призванных грандмастером Гарольдом. Нематериальные, невидимые простому взору, существующие за Кромкой этого мира — идеальная дверь, способная защитить темное знание Даже призвав их в материальный мир, колдун оказывался перед неразрешимой задачей — открыть замки могла только сила, настоящая прорва силы, которой не было ни у одного из грандмастеров… Это была хорошая защита, защита от алчных и самонадеянных глупцов, слепо следующих за легким могуществом и сильных колдунов, сбившихся с пути. Никому в одиночку не дано открыть эти врата, никому не дано отпереть все тринадцать астральных замков и снять последнюю печать. Если идти ко тьме, тогда только вместе. Поэтому врата и открывались несколькими членами Круга. Сегодня Гарольд вызывал их, пыхтя и исходя демонической силой, Кавак отпирал первые четыре замка, изрыгая ругательства на языке Бездны, Гуали открывал еще пять замков, заставляя воздух в зале трещать от лютого мороза, а Шурт… Телепат закрутил свою силу спиралью, проводя ее через бесчисленные колдовские узоры астральных замков. Он выкладывался на полную, ощущая как в голове пульсируют тысячи обрывков чуждых мыслей, принесенных вратами из-за Кромки, чувствовал, как сила покидает тело, с каждым открытым замком — утекает полноводной рекой, быстрее, чем когда либо. Астральные замки сопротивлялись, отбрасывая бесчисленные ментальные щупальца Шурта прочь, но он с новой силой бросался в бой, открывая замок за замком. Широкое, будто высеченное из камня лицо телепата застыло, зрачки совсем закатились и лишь подрагивающие пальцы правой руки да оплетающие врата ментальные щупальца давали понять, как сложно ему сейчас приходиться… Остальные грандмастера застыли на своих местах, не сводя глаз с телепата. Пойди вдруг что-то не так и именно им придется вырывать его душу из растворяющихся в астрале врат. Гуали лишь мысленно хмыкнул, подумав, что как раз он не будет ничего делать — лишь наслаждаться представлением. В прошлый раз, когда грандмастера Зарас вырвало прочь из тела, и увлекло за Кромку, было вполне себе потешно… Тяжело выдохнув, Шурт сделал последнее усилие, срывая последнюю печать, спрятанную за тринадцатью астральными замками. От центра комнаты во все стороны ударила воздушная волна, едва не сбив Гуали с ног. Вытерев ладонью вспотевший лоб, телепат поднял глаза на сияющую синим арку колдовских врат. Материальную, настоящую, действующую.

— И всего-то, что требовалось — сила троих сильнейших из Круга. — ухмыльнувшись, подытожил Кавак.

— В былые годы мы могли сделать это и втроем, не созывая лучших грандмастеров. — покачал головой Гарольд, поднимаясь с кресла. — Но с каждым годом выходит все сложнее.

— Наплевать. Мы идем? — мрачно уточнил Гуали.

— Идем. — кивнул Шурт, ступая в арку врат. Грандмастера закружило в водовороте пространства, а через мгновение он уже ступил на темный мраморный пол колоссальной пещеры. Сотни и сотни исполинских сталагнатов, подпирающих теряющийся во тьме потолок, отдаленный звук капающей воды, в гробовой тишине звучащий громче храмового колокола… И исходящий тускло светящимся синим паром трон из черного оникса, стоящий прямо перед колдовскими вратами. Шурт сделал несколько шагов вперед и остановился, дождавшись, пока у врат не выйдут остальные грандмастера. Не отрывая глаз, телепат наблюдал за закованным в серебряные доспехи мертвецом, что сидел на ониксовом троне. Потемневшая, туго обтягивающая кости кожа, два студеных шарика вместо глаз, жуткий оскал изъеденного струпьями лица и невесомые, седые волосы, увенчанные короной из темного металла.

— А, это вы, неблагодарные. — подняв глаза на грандмастеров, сухо констатировал мертвец. Шурт отстраненно отметил, что в этот момент его титаническая аура вспыхнула мимолетной, едва различимой радостью.

— Ненавижу, когда он так делает. — мрачно заметил Гуали.

— Пришли за моими знаниями? Или моей силой? — спросил мертвец. — Или за тем и другим?

— Мы пришли по поводу Ока Небес. — пожевав губами, ответил Гарольд.

— Ха. Я рассказал вам все, что хотел рассказать. Больше мне нечего сказать.

— На этот раз нам не нужны ни твои знания, ни твоя сила. — глядя прямо в глаза мертвецу, промолвил Шурт. — Мы пришли за твоей короной.

— Ха-ха-ха-ха! — мерзко засмеялся мертвец. Его смех слился воедино со звоном доспехов и разошелся по всей пещере, порождая чудовищное эхо. Стоящий немного позади телепата грандмастер Гуали встряхнул головой, избавляясь от накатившей вдруг дрожи и мысленно пообещал себе больше никогда не возвращаться в эту пещеру.

— Вижу, вы додумались наконец-то, почему я ношу ее. — отсмеявшись, промолвил мертвец. Хрустя суставами, он поднял руку и легонько, кончиками костлявых пальцев провел по темному металлу короны.

— Это было… Дальновидно с твоей стороны, держать ее так близко к себе. — кисло заметил грандмастер Гарольд, искоса наблюдая за алчно пялящимся на корону Каваком.

— Еще бы! — довольно ответил мертвец. — Ваши предшественники оставили меня здесь, на этом проклятом троне, в этой пещере под боком у самой Бездны, где лишь капающая вода и тяжесть тысячелетий. Они решили, что будет забавно оставить со мной и мои доспехи, а в конце — слушайте внимательно — напялили мне на голову мою корону, величая Пещерным Королем! Но кто теперь Пещерный Король, а, неблагодарные?! Кто?!

— Мы зря сюда приперлись, Гарольд. — мрачно заметил Гуали. — Эта развалина ни за что не расстанется с короной, зная, как она нам нужна. А я даже не могу представить идиота, который бы подошел к его трону добровольно.

— Прискорбно, но вынужден согласиться. — спокойно промолвил Шурт.

— При всем моем желании, даже я не смогу достать ее оттуда силой. — внес свою лепту Кавак, широко ухмыльнувшись и помахав мертвецу рукой.

— Жаль. — сухо заметил старый демонолог. — Только время зря потеряли.

— Эй, куда же вы, неблагодарные? — окликнул уже собравшихся возвращаться к светящейся арке ворот грандмастеров мертвец. Облокотившись о подлокотник ониксового трона, он подпер костлявый подбородок ладонью и с жуткой, пробирающей до дрожи радостью предложил: — Давайте торговаться?

Глава третья. Шаг за черту

Год 1345 после Великого Раскола Тридцатый день шестого месяца

Солнце катилось к закату, и его свет окрашивал мир в багряные тона. Ласкающий листву легкий ветерок к ночи становился сильнее. Молодые деревья на опушке древнего леса дрожали, наполняя воздух громким шелестом листьев и жутковатым потрескиванием раскачивающейся из стороны в сторону древесины.

Перед опушкой распростерлась холмистая равнина, уходящая к горизонту. С каждым годом лес захватывал все большую территорию — с ним просто никто не боролся. Несмотря на то, что земли здесь были плодотворными, на много миль от леса не было ни одного поселения. Соседние с Проклятым Графством королевства создали некую буферную зону, незаселенную пустошь между собой и затаившимися в лесной чащобе колдунами. Никому особо не хотелось иметь подобных соседей под боком. Поэтому лес все разрастался. Все больше и больше, с удивительной скоростью он захватывал новые территории, уже вплотную подобравшись к старой границе прежнего графства, существовавшего до святой войны. Деревья здесь росли на удивление быстро — пять-десять лет и на опушке возвышается разлогий дуб, не уступающий по размерам вековому исполину. Сидящий на верхушке такого дуба человек в зеленой одежде внимательно смотрел на размытую линию горизонта, и окажись здесь еще кто-то — он бы точно не увидел этого странного типа. Мужчина, облаченный в зеленые брюки и рубаху, словно сливался с деревом, казалось, даже его кожа отливает зеленью листвы. Зеленые же глаза, смотрели на восток. Во взгляде незнакомца было что-то удивительное — складывалось впечатление, что он смотрит не просто вдаль, а на многие, многие мили, куда-то за горизонт… Внизу, у дерева что-то зашуршало и мгновением позже, прямо из воздуха возник еще один человек. Невысокий, бледный, облаченный в темный потрепанный плащ и порядком поношенные сапоги парень озадаченно осмотрелся, будто стараясь понять, где оказался. Когда сопутствующее перемещению в пространстве замешательство прошло, Фрио поднял взгляд к верхушке дерева, учуяв ауру лесника.

— Гм-гм. Их не видно? — окликнул сидящего на ветке мужчину колдун. Зеленый даже не обратил на него внимания. Своенравные чародеи с некоторым пренебрежением относились к остальной братьям по искусству, считая их ремесло грубым и, в некоторых случаях, даже противным самой жизни. В последние годы многих колдунов такое отношение все больше оскорбляло, поэтому за лесниками, как было принято называть чародеев, ненавязчиво приглядывали личные поверенные грандмастера Шурта. Так и не дождавшись от чародея какой-либо реакции на свои слова, Фрио угрюмо вздохнул. Как же ему это не нравилось. Круг назначил его правой рукой Румиуса. Плохо было даже не то, что он был брюзжащим некромастером ужасающей мощи всегда и всем недовольным дряхлым старцем. Нет, к этому все уже давно привыкли. Проблема заключалась в том, что Румиуса не назначили главным. Круг положил на него обязанности по командованию тремя сотнями отборных некромантов, да и только. Собственно, работа Румиуса заключалась в одном — вместе с остальными некромантами, он должен был создавать рекрутов. По своей природе старик был неплохим человеком, настолько, насколько неплохим может быть некромастер на старости лет, но он любил быть главным. Главным во всем и всегда. А сейчас главным был грандмастер Салак — невысокий, кряжистый и смуглокожий уроженец ныне несуществующего королевства Расалин, первый среди боевых магов всего графства. Некромастеру же досталась одна из ключевых ролей, наряду с градмастерами Шуртом, Тисилисарой и Малассой. И это его немало бесило. Все отлично знали — если у старика Румиуса плохое настроение, скоро такое же будет и во всех в радиусе нескольких миль. Фрио еще раз вздохнул. Вот что он здесь делает? Он не боевик, не некромант и уж точно не телепат вроде прибывших следом за Шуртом колдунов. Сейчас ему нужно быть в Альгарике, чтобы озаботится подготовкой к приему основных сил графства, активизировать подполье, посеять панику в самых больших городах, провести диверсии в портовых крепостях… Делать то, что у него вышло бы лучше других. Но нет — Круг решил поручить это какому-то метаморфу из столицы, даже открыл ему имена остальных агентов в королевстве. А что он делает? Бегает по лесу, исполняя приказы старого некромастера, которому, видите ли нужно знать, как идут дела у всего войска. Да ведь во главе всех поставили грандмастера Салака — он и должен заниматься такими вещами. То есть не он лично, а кто-то из его окружения. Но никак не Фрио! Только вот попробуй и скажи это Румиусу. Бросив мрачный взгляд на горизонт, колдун прошептал заклинание Орлиного Взора и приложил два пальца к виску. Расстояние тут же сократилось в сотни раз, и перед глазами появились солдаты. Тысячи солдат, мерно шагающих к лесу. Фрио только хмыкнул — командор Десальво, ослепленный собственным тщеславием и колдовством одного из лучших телепатов ведет свои войска впереди основных сил Альгарика.

— Вот так. — бросив мрачный взгляд на лесника, буркнул колдун. Рассеяв заклинание, он напрягся, пропуская через свое тело силу. В голове тут же всплыло нужное место — расположение некромантов у старого тракта, в нескольких милях к югу. Мысленно прикинув расстояние, Фрио пробормотал слово активации и бесшумно растворился в воздухе…

Равнина всколыхнулась от поступи десятков тысяч подкованных сапог и копыт боевых рысаков. Холмистая, поросшая высокой травой и сорняками, равнина с севера, востока и юга простиралась на многие мили до самых границ западных королевств, а с запада упиралась в проклятые леса. Командор четвертого пешего батальона безразлично посмотрел на медленно катящееся к горизонту солнце, восседая на спине закованного в металл боевого рысака. И наплевать, что у него пеший батальон — человек, который ведет в бой пять тысяч воинов, просто не может идти, словно обычный солдат. Это ведь и дураку понятно. У командора было хорошее настроение. Его латы сверкали, его воины маршировали в такт, точно также сверкая своим обмундированием. Более того, его сердце пело от счастья — все шло так, как было задумано. Король хотел войны. Дворяне хотели войны. Он сам, Десальво Горане, хотел войны. Разница заключалась в том, что вся знать, во главе со своим обожаемым монархом была уверена, будто это их желание. Они были уверены, что это архиепископ намекнул им, как расширить границы, заграбастать больше земли и одновременно стать уважаемыми чуть ли не во всем мире. Король думал, что это его собственное решение — начать святой поход, прикрыв свою жажду власти сияющим щитом Всевышнего. Командор же был уверен, что единственный человек, который знает, зачем нужна война — он сам, Десальво Горане. Эта, отдельно взятая война, была его, и только его шедевром. И ее причиной была все та же жажда власти, что и родного монарха. Его жажда власти. Да, так банально, но одновременно просто. Сам Десальво не считал себя лицемером, преступником или предателем. На протяжении всей истории появлялись люди, которые хотели одного — власти. Они лгали, строили многоуровневые интриги и убивали, убивали, убивали. Поднимаясь же на самый верх, они нарекали себя королями и уверенно заявляли, что тиран свергнут. Так было всегда и везде. Почему об этом мало кто вспоминал? Почему народ не поднимал восстания? Ответ прост — люди умеют приспосабливаться. А еще им неохота расставаться с важной частью тела — головой. Это было несправедливо, и как считал командор, несправедливо в первую очередь по отношению к нему. Он умен, красив, образован, в его жилах течет благородная кровь, так почему на троне сидит кто-то другой? Честолюбивый и самоуверенный Десальво ухватился за этот вопрос и для себя решил, что он достоин титула короля. Многие дворяне строят интриги, стараясь свергнуть монарха, но мало кому это удается. Таки уж эти венценосные — как только взбираются на трон, становятся подозрительными и осторожными. С такими сложно совладать. И такие уж эти дворяне — получая титулы и земли, они боятся рисковать. Но командор знал рецепт успеха. Хочешь свергнуть короля — начни войну! Еще до того, как архиепископ подтолкнул короля к мысли о захвате Проклятого Графства, Десальво работал, не покладая рук. Умело дергая за ниточки, намекая на интересные идеи, играя на самолюбии и жажде обогащения Десальво убедил нужных людей, что именно им необходима война. Разве это не удивительно? Он заставил короля и его окружение положить начало своего конца! Как утонченно и гениально — они сами приставили себе к горлу кинжал, ему оставалось лишь немного толкнуть рукоять! Десальво отвлекся от своих мыслей и, улыбнувшись, посмотрел в сторону леса. Да, именно там, за этой живой стеной скрывается кинжал, который подарит ему королевство. Колдуны. Церковь их ненавидит, люди боятся, короли предпочитают про них не вспоминать. Но им наплевать, они просто есть. Там, в глубине леса есть поселения колдунов, забившихся в угол и затихших на столетия. Наверно ему стоит поблагодарить так вовремя подвернувшегося архиепископа с его «святой миссией» и невнятными верительными грамотами из Святого Города. Благодаря святоше, план Десальво окончательно оформился. Зачем втягивать в борьбу за трон соседей? Они ненадежны и запросто могут вставить нож в спину. Лучше заручится поддержкой колдунов. За многие столетия своего существования в этом мире колдовство, а точнее его адепты, уяснили одно очень важное правило — вместе безопасней. Никто точно не помнит, когда и как колдуны пришли к такому умозаключению, но еще со времени Великого Раскола, они пытались создать собственные государства. Десальво улыбнулся, вспоминая древнюю историю. Как там все начиналось? С Раскола? Командор задумался, поднимая из глубин памяти собранные по крупицам знания о той эпохе. В церковных школах и академиях для благородных господ такого не рассказывают, о нет… Великий Раскол — именно с последнего дня многолетней кровопролитной войны между церковниками начался отсчет лет в новой эпохе. Старая церковь, выступившая против реформаторов, держалась многие годы, но в конце-концов проиграла. Проиграла, в первую очередь, потому что возникший в самом центре святых земель культ Пророка получил небывалое влияние благодаря распространенному среди его священников дару благословения. Сила исцелять и благословлять, идущая от самого Всевышнего привлекала верующих больше устаревших догм погрязшей в ритуалах старой церкви. После того, как последователи Пророка, одержали победу, перед ними возник новый враг — колдовство. Возникшее в одно время с благословением, оно распространялось в северных и восточных княжествах, открыто отвергающих Всевышнего. И церковь не могла оставить это просто так. К нечестивым странам сразу же хлынули армии, ведомые инквизиторами и священниками. Обновленная церковь, попыталась разбить нового врага и показать верующим свое могущество. Так началось Столетие Очищения — самая жестока и кровопролитная война, на святых землях. Тогда, сотни лет назад, колдовство было почти полностью уничтожено, но хлынувшие с юга и востока орды халифатов отвлекли внимание церковников. Колдуны исчезли, растворились в мутной воде затянувшихся святых походов и войн за южные острова и восточные горы… Теперь же, в глухих деревнях Альгарика, за кружкой хмельного эля, дряхлые старики рассказывают истории о том, что много лет назад, на самом западе материка, появился некий граф, который по слабости ума или какой другой причине начал собирать колдунов на своей земле. Многие годы они селились в дремучих лесах, создавая целые общины, а с течением времени, когда церкви было дела не до ведущей себя тихо заразе, колдуны наводнили графство. Стали его полноправными хозяевами и начали захватывать соседние королевства… Тогда церковь, наконец, обратив на графство должное внимание, объявила очередную святую войну. Объединенные под знаменами Всевышнего, западные королевства разбили армию колдунов и оттеснили их к границе леса, а потом… Потом остановились из-за напирающих с юга эмиссаров Семи Богов, спускающихся с восточных гор язычников и ереси, разгорающейся на севере. Силы объединенного воинства рассыпались с уходом большей части инквизиторов, но остатки святой армии рискнули атаковать западные леса и само графство… Но попали на бойню. Экзорцисты и инквизиторы, всегда вылавливающие колдунов по одному, оказались на их земле, в их лесу. Не готовые к этому и не способные оказать сопротивление, все захватчики навеки остались в земле того графства. Через несколько месяцев на западе разлетелся слух — колдуны объединились под руководством Круга, и тот, кому это не нравится, может приходить и попробовать устроить аутодафе. Желающих не нашлось. Внимание церкви полностью поглотили святые походы, а близлежащие королевства были слишком заняты грызней за отбитые у графства земли. Кому какое дело до каких-то колдунов с запада, если соседи норовят отхватить кусок принадлежащей тебе по праву земли? Колдуны вели себя тихо, были ослаблены затяжной войной и все решили, что не обращать на графство внимания — лучший выход.

После последней святой войны с халифатами прошло больше трехсот лет. Три сотни лет относительного мира из-за установившегося на святых землях шаткого равновесия. Пусть в королевствах появлялись колдуны, но инквизиторы отлично справлялись с ними — это стало привычным… Всего лишь история, но Десальво собирался переиграть ее на свой лад.

— Командор! Десальво отвлеченный от своих мыслей резко обернулся. Между колонн мерно шагающих солдат к нему скакал капрал Райн Сальвар. Полководец невольно скривился — он никогда не любил Райна. Причинами для неприязни было наличие у капрала мозгов, дворянского титула и амбиций. Гремучая смесь, опасная для ведущего настолько тонкую игру предателя, мечтающего о троне.

— Да, капрал?

— Мы оторвались слишком далеко от основных войск, командор! — встревожено сказал Райн, когда его лошадь поравнялась с лошадью Десальво.

Командор лишь хмыкнул. Ну, рано или поздно кто-то должен был это заметить. Под его командованием находилась примерно пятая часть королевской армии — пять тысяч копей. Король лично командовал четырьмя тысячами конницы и двумя тысячами гвардейцев, а командоры Асаль Виласи и Нормано Толари вели за собой еще по семь тысячи пехотинцев. Церковников, с их тысячей инквизиторов, Десальво и вовсе не брал в расчет. Другое дело, идущий по Стылому морю флот адмирала Лисари состоящий из трех сотен кораблей — это серьезная сила, которой нужно будет ударить по прибрежным поселениям колдунов на крайнем западе материка. Как и было задумано, батальон Десальво вырвался вперед, под предлогом проведения разведки и обнаружения возможных засад. Никому даже не пришло в голову, что войска на тот момент лишь только вышли из столицы, а обнаружение засад на собственной территории — чистейший идиотизм. Теперь же, перед ним была та самая граница — старый и безымянный лес. Территория врага — колдунов, продавших души демонам Бездны взамен на проклятую силу и… Его союзников в этой войне.

— Не беспокойтесь, Райн, все под контролем. — спокойно ответил командор — Мы выполняем важную миссию — расчищаем дорогу главным силам, под предводительством короля.

— Но сэр, может нам стоит подождать основные силы и вместе перейти…

— Райн, вы обсуждаете приказы короля? — холодно прервал капрала Десальво.

— Нет, никак нет сэр, просто я…

— Возвращайтесь к своим людям, капрал.

— Эм. Да, сэр, выполняю. — кисло отсалютовал Райн, разворачивая лошадь и направляясь к центру войска. Все шло по плану. Стоит только помянуть про приказ короля, все сразу забывают о здравом смысле, и делают как велено. Десальво нетерпеливо посмотрел на солнце, медленно ползущее к верхушкам деревьев. Еще, еще немного и его бунт начнется. Он заведет свои войска в лес и там все начнется. В этом лесу будет положено начало новой эпохе, эпохе правления Десальво Первого — короля Альгарика. Колдуны обещали, что солдаты будут сражаться на его стороне, независимо от того, хотят они этого или нет. Сложно поверить? Возможно, но командор верит в это, верит, потому что представляет силу колдунов. Еще немного и он получит, то чего заслуживает, то к чему так стремится.

Лучи заходящего солнца отражались от сверкающих доспехов входящей в старый лес армии. Солдаты настороженно притихли, готовясь в любой момент отразить атаку противника. Многим казалось безумием соваться в этот лес на ночь глядя, но никто особо не хотел идти против приказов короля. Еще чего — свои же командиры обвинят в измене и тут же прикончат. Это не бараки в родном Альгарике, где можно пошутить о его величестве — это война. Командор уверенно ехал по широкой полосе свободной от деревьев земли меж двух живых стен многовекового леса. Дорога была проложена много лет назад, она была достаточно широкой, что бы армия не сильно растягивалась, а лес вокруг был не таким густым, поэтому хорошо просматривался на несколько миль вперед. Неожиданно, Десальво увидел посреди дороги человеческий силуэт. Кто бы это ни был, он появился будто из-под земли. Незнакомец стоял в миле перед марширующими войсками, но заходящее за его спиной солнце слепило глаза, не давая сконцентрировать на нем взгляд. Вот оно. Командор напрягся, уже смакуя свое будущее в роли короля.

— Командор, там человек! — наконец-то заметил незнакомца кто-то из офицеров, так же едущих в голове армии.

— Вижу. Ждите здесь, я разберусь.

— Но сэр, это может быть колдун! — подъехав, обратился к нему молодой, смуглокожий капрал Вайн.

— Не беспокойтесь капрал, я знаю, что делаю. — уверенно ответил Десальво подгоняя коня и бросаясь к незнакомцу. Оставив позади растерянных солдат, командор быстро приближался к неясной фигуре. Как бы он не доверял своим сообщникам колдунам, но на душе у него было неспокойно и даже жажда власти, все это время подгоняющая его вперед, будто стушевалась и уступила место беспокойству. На мгновение Десальво показалось, что его обманули, затуманили рассудок колдовством, использовали вслепую и вот-вот произойдет нечто ужасное… Уже в следующую секунду сомнения растаяли, исчезли за успокаивающей пеленой внушенной колдунами уверенности в вечной дружбе. Правая рука Десальво легла на рукоять меча, отозвавшуюся успокаивающей дрожью. Нет, он делает все правильно, он достоин этого! Это он начал эту войну, умело строя интриги прямо перед носом королевского двора. Это он заручился поддержкой общества колдунов — Круга. В конце концов, это он будет править королевством! Колдунам не нужна власть, им нужна свобода. Всего-то разрешить им чувствовать себя свободно в его королевстве. И это за помощь в перевороте, да еще какую! Разве кто-то еще согласился бы выйти против королевской армии и попросил так мало? Где еще искать таких союзников? Просить помощи у соседей? Какой вздор — эти шакалы разорвут Альгарик, как только он достаточно ослабеет, и всадят нож в спину ему, Десальво. Есть еще его солдаты — командор верит своим солдатам и ценит их, но они не смогут понять, они не доросли до того, чтобы открыто выступить против короля и взять, то, чего заслуживают! Ха! Теперь это не беда. Колдуны переубедят их своей силой! Они перетянут на его сторону любую армию и не будет ему преград! Он захватит королевство почти без крови. Кого когда интересовали свергнутые правители? Тем более, мертвые свергнутые правители.

Народ быстро забудет их, и скоро примет власть нового короля. Церкви, конечно, не понравится его связь с колдунами и то, что они станут свободно разгуливать по королевству, но пусть она катиться к демонам! Понизить налоги, сделать пару выходных, одарить церковников новыми землями и никому не будет дела ни до колдунов, ни до прежнего короля! Со временем колдунов можно будет взять под контроль, сделать из них серьезную, непобедимую силу. А потом, потом… — тут мысли в голове Десальво понеслись со скорость свищущего вокруг его лошади ветра — Потом можно будет подумать и про расширение границ королевства. Какие соседи смогут противостоять армии колдунов и флоту Альгарика? Никто не сможет остановить его, никто. Погрузившись в свои честолюбивые мысли, командор едва не врезался в человека, закутанного в темный плащ.

— Тпррр! — со всей силы натянув поводья, прикрикнул он на лошадь. Остановившись едва не в метре от колдуна, а это однозначно был колдун, Десальво спешился и, удерживая лошадь под узду, подошел еще на шаг.

— Приветствую, эм? — вопросительно посмотрел на незнакомца командор.

— Это я, сэр Горане. — сухо ответил человек, снимая капюшон. Десальво с облегчением узнал в колдуне парня, с которым и вел переговоры о перевороте. Среднего роста, бледный с водянистыми, безразличными глазами и невыразительным лицом — такого увидишь в толпе и сразу же забудешь. При первой встрече командор даже не поверил в то, что сидящий перед ним человек — колдун.

— Приветствую, господин Фрио.

— Взаимно, сэр Горане. — спокойно заметил колдун. — Как я вижу, вы выполнили свою часть уговора и привели войско.

— Да, конечно. А вы готовы?..

— О, да. Мы давно готовы. Основные войска?

— Милях в тридцати на восток, идут тремя колоннами. Будут здесь к полуночи. Как мы и договаривались, я все устроил.

— Это хорошо. Инквизиторы?

— Я уже говорил, где-то тысяча…

— Многовато. — кисло отметил колдун, что-то подсчитывая в уме.

— Но это же инквизиторы, нам же нечего опасаться? Они же просто верующие фанатики, все, что умеют — сжигать людей на площадях. Фрио лишь еще более кисло улыбнулся.

— Знаете, вера — тоже колдовство. Своеобразное и единое в своем роде, но кхм… Колдовство. Пусть церковники называют это благословением Всевышнего, но, по сути — все их исцеления и чудеса мало отличаются от наших заклинаний и ритуалов. Глаза командора округлились. Он и представить себе такого не мог. Инквизиторы и вдруг тоже владеют колдовством! Да ведь они сами должны гореть на своих кострах!

— Но ведь там тысяча инквизиторов! Почему вы раньше не сказали, я бы, я бы… — взволнованно начал искать выход Десальво.

— Не переживайте, сэр Горане, они тоже к нам присоединяться, пусть и с некоторыми трудностями. — постарался заверить полководца колдун. — Я бы даже сказал, ощутимыми трудностями, но это не так уж важно.

— Правда? Это хорошо. Давайте обсудим еще кое-что, моя коронация, как только мы свергнем тирана…

— Да-да, Круг уже принял решение насчет королевского трона. Все уже решено, будьте спокойны. — вяло кивнул Фрио.

— Это хорошо. Я ведь все обдумал, как преподнести народу смену короля, как закрыть рот несогласным дворянам, как решить дело с легализацией колдовства…

— О, Круг очень высоко ценит вашу помощь во всех этих, несомненно, важных вопросах, сэр Горане. — заверил собеседника колдун.

— Вот только коронация…

— А что с коронацией?

— Сами понимаете эти церковники, их подчинение Святому Городу, отношения с вами. Будет довольно сложно переубедить их, но и тут я кое-что уже подготовил. Мне естественно, понадобится ваша помощь.

— Круг тоже принял кое-какие решения насчет церкви. Все будет хорошо, можете не сомневаться. — ответил колдун и щелкнул пальцами, отправляя магический импульс градмастеру Салаку.

Градмастер Салак Араса внимательно наблюдающий за пятитысячной армией Альгарика, из своего укрытия в стороне от дороги, вскинулся. Сидящий рядом телепат, предоставленный Шуртом, поднял ладонь, докладывая о получении сигнала от Фрио. На смуглом лице боевика появилась широкая улыбка — вот то, чего он так долго ждал! Настоящая война — мечта и вся жизнь для настоящего боевика.

Почти каждый колдун может защитить себя, используя заклинания своей колдовской школы. Будь то стихийные маги, чародеи, предметники, ментальные маги, адепты пространственной, творящей и прикладной магии, не говоря уже о теневиках, чистых колдунах, демонологах, мастерах проклятий и некромантах — все они на что-то да способны в бою, но никому из них не сравнится с боевиками! Боевик не сможет поднять из могилы мертвеца, не сможет создать артефакт, не сможет спрятаться в тенях и сотворить предмет из пустоты, но ему это и не нужно. Настоящий боевик — это солдат, оружие которого огненные вихри, землетрясения, магические мечи, грома и молнии. Все, что несет смерть, все, что способно убивать. Впервые о боевой магии Салак узнал еще ребенком, когда инквизиторы загнали в его деревню раненного колдуна. Неказистый старичок, с кровоточащей раной на боку отступал к морю, пока не заманил преследователей в узкий коридор между прибрежными скалами и тогда… Даже сейчас, закрывая глаза, Салак все еще видел это. Огненные вспышки, исторгаемые из рук старика, сжигали инквизиторов заживо, стальные иглы прошивали их насквозь, сама земля разверзалась у слуг Всевышнего под ногами, а окружающий колдуна радужный кокон отражал сверкающие ярче солнца благословения… Это было чарующе. Открыв глаза, грандмастер вытянул перед собой ладонь, растопырив пальцы.

Следуя его примеру, остальные боевики из первой линии нападения, расположившиеся по обе стороны от лестной дороги, напряглись, приготовив единое заклинание. Салак прислушался. Будь среди солдат Альгарика инквизиторы — они наверняка почувствовали бы колоссальное количество силы, разлитое в воздухе. С той стороны дороги застыли грандмастера Тисилисара и Маласса, им предстоит ударить первыми, за ними расположились некроманты во главе с Румиусом — старику сегодня предстоит титаническая работа, поэтому в бой он не вступает, а у него за спиной…

— Все готовы, Салак. — гулко промолвил стоящий за спиной грандмастер Шурт.

— Отлично. Командую первый удар! Шурт слегка улыбнулся и передал мысленный сигнал готовым к атаке колдунам.

— И что за демонщина тут творится?.. — задал риторический вопрос кто-то из стоящих за спиной солдат. Капрал Райн лишь раздраженно поморщился.

— Ведущий сержант! Следите за тем, чтобы наши люди держали рот на замке! Мы на войне, в конце-концов! — не оборачиваясь, рявкнул он.

— Так точно, сэр! Будет исполнено, сэр! — отозвался один из старших сержантов.

Из-за спины тут же донеслась возня приглушенные угрозы сержантов и лязг шлемов, каждый раз, когда сержантская дубинка отвешивала солдату хорошенького подзатыльника. Вреда такой удар не причиняет, а вот в чувство приводит порядочно — стоящие вокруг товарищи тут же начинают волками смотреть на расшумевшегося ротозея. Привлечь ненужное внимание к расслабившимся сослуживцам, ослабившим ремни на нагрудниках и шлемах или больше того, тихо переговаривающихся между собой — что может быть хуже? Потом ведь обязательно припомнят. Райн неотрывно наблюдал за тем, что происходило в начале растянувшейся армии.

Заходящее солнце порядком мешало что-либо рассмотреть, но, щурясь и тихо ругаясь про себя, капрал увидел, что сэр Десальво с кем-то разговаривает…

— Это что за демонщина?! — взвыл все тот же солдат за спиной.

— Да можете вы заткнуть своих солдат или нет, сержа… — разъяренно начал Райн, поворачиваясь назад, но слова застряли у него в горле.

У самой земли вился зеленоватый туман. Он сочился из почвы и с каждой секундой поднимался все выше, заставляя солдат возмущенно кричать и поминать Бездну.

Быстро поворачиваясь в седле, Райн осмотрел все войско, покуда видел глаз. Туман был везде, он поднимался все выше и выше, в солдатских рядах начиналась неразбериха — некоторые воины просто падали на землю, будто подкошенные.

— Что за проклятие… — пробормотал Райн и, встретившись взглядом с сидящим на лошади в отдалении капралом Вайном, вопросительно кивнул. Тот в ответ только пожал плечами и, выхватив меч, заорал, что было сил:

— С дороги! Капралы увести солд… Крик молодого воина захлебнулся, сменившись бульканьем. Вытаращив глаза, Райн своими глазами видел сияющую молнию, ударившую ему в грудь с кустов. Убитый на месте капрал Вайн тут же свалился с лошади в клубящийся у земли зеленый туман. Едва не взвыв, Райн судорожно выхватил меч.

— Лучники! Залп по лесу! Стрелять по готовности! Быстрее… Лошадь, вдохнувшая зеленый туман, зашаталась и грохнулась на землю, придавив нескольких солдат. Поднявшись на ноги, Райн осмотрелся мутным взглядом — солдаты вокруг падали ниц один за другим. Туман полностью окутал войско, сжав его в своих ядовитых объятиях и… Ударившие слева от дороги мотки сияющего света с бьющими во все стороны щупальцами темно-серых молний косили все еще стоящих на ногах солдат.

— Проклятые колдуны… — пробормотал капрал, заметив несущуюся в грудь молнию.

Моргнув, командор Десальво Горане, удивленно заметил, что на некоторое время, будто выпал из реальности. Солнце уже частично скрылось за верхушками деревьев. Мотнув головой, он прислушался к доносящимся из-за спины крикам… Быстро обернувшись, Десальво понял, что ошибся — это были не крики, а предсмертные вопли. Вопли его солдат падающих замертво посреди зеленого тумана и корчащихся на пыльной дороге в лучах заходящего солнца. Даже с такого расстояния было видно, что воины умирают сотнями. Оставшиеся в живых дико озирались по сторонах в поисках противника, но вокруг никого не было. Сержанты, их красные шлемы выделялись среди солдатских, метались среди своих подчиненных, стараясь унять панику, но у них мало что выходило — людей, словно пробивали невидимые стрелы, туман забирался в доспехи и первый же вдох становился для солдата последним. Некоторые падали на землю и начинали дико кричать, через мгновение, захлебываясь собственной кровью, латы других словно прошивало насквозь призрачное оружие, со всех сторон по войску били сияющие молнии… Даже сами небеса извергали на его воинов дождь из ледяных игл.

— Это… Это безумие! — не веря своим глазам, закричал Десальво, поворачиваясь к Фрио. — Что это такое, колдун?!

— Все идет по плану, сэр Горане. — спокойно ответил Фрио.

— По какому плану?! Мои люди гибнут! Вы говорили, что они примкнут ко мне! — брызгая слюной, закричал командор, одним быстрым движением извлекая из ножен меч.

— Именно, они примкнут к вам. Вы поведете их в бой.

— Да они же мертвы! Ты предал меня! — Десальво, злобно скрипя зубами, занес меч, готовясь снести колдуну голову. Фрио лишь слабо улыбнулся и взмахнул рукой, из которой выстрелил длинный матово черный прут в мгновение ока прошивший латы командора насквозь. Руки Десальво ослабели, от раны по всему телу разошлась волна леденящего холода, и глухо звякнув, меч упал на землю. Следом за ним повалился и полководец.

В груди у командора поселился могильный холод — он пробирал до костей, туманил рассудок и усыплял тело. Слабость накатила единой волной, лишая воли и с каждым мгновением погружая в мертвый сон, из которого уже не было шанса пробудиться.

Колдун все так же легко взмахнул рукой, и прут словно втянулся в ладонь. Подойдя поближе к умирающему командору, Фрио наклонился к нему.

— Почему вы решили, что они не смогут примкнуть к вам после смерти? — услышал сухой голос Десальво, перед тем, как провалиться в небытие.

Поджав губы, грандмастер Румиус наблюдал за тем, как привезенные некромантами на десятках телег скелеты выкладывают мертвых солдат Альгарика в ровные ряды. Над лесом уже кружило воронье, если не поспешить, тела могут порядком подпортить, а порченый упырь — это плохой, непредсказуемый и без умелого некроманта неуправляемый и кровожадный упырь.

Другое дело, скелеты — вот лучшая рабочая сила. Не самим же колдунам выполнять черновую работу? Зачем, если можно за несколько дней превратить обычный скелет в послушного слугу — неутомимого, преданного и бессмертного. Подпитывай его энергией, отдавай приказы, и он будет трудиться хоть вечно. Старый некромант втянул воздух, ощущая разлитую вокруг энергию смерти. Ему не нужны были глаза, чтобы видеть тысячи душ исчезающих из безжизненных тел. О да, тут придется хорошенько потрудиться, не зря он вытряс из графства всех скелетов — забрал даже личных слуг у знати Урвиша! Пять тысяч мертвецов — кто бы подумал?! Даже лучший некромастер графства никогда не видел столько трупов в одном месте, никогда не работал с такими объемами… Материала. Это будет величайший ритуал из тех, что когда-либо проводили некроманты графства. Даже Парали Костяной, его предшественник, превративший три тысячи святого войска в скелетов не сможет сравниться с ним! Раньше у Румиуса не было возможности сравниться с великим некромантом, жившим во времена последней святой войны, но сейчас, сейчас — у него есть все необходимое даже, чтобы превзойти его! Осмотрев поле боя, некромастер остановился взглядом на виднеющейся вдалеке фигурке Салака. Боевик находился в самом конце Дороги Смерти, как уже успели прозвать этот путь чародеи, и командовал перегруппировку основным силам графства. Крутящийся где-то поблизости Шурт исчез, его заменило несколько других телепатов раздающих команды по всему войску колдунов. Румиус злобно пожелал Салаку сдохнуть в пасти демонов Бездны — в конце побоища, когда от войска Десальво осталась едва ли четверть, боевик приказал ударить Серыми Молниями. Мощнейшее заклинание массового поражения обугливало трупы, тотчас вырывая из них души — разве так относятся к материалу?! К будущему войску?! Сплюнув под ноги, некромастер отправил Салаку простенькое проклятие. Раз до него не доходят слова, может сыпь на заднице поможет…

— Румиус! — возмущенно окликнули его из-за спины.

— Что?! — сварливо закричал в ответ старик, прекращая плести еще одно проклятие. Повернувшись, некромастер встретился взглядом с грандмастером Малассой — невероятно привлекательной, высокой светлокожей женщиной лет тридцати с правильными чертами лица и длинными, пышными серыми волосами. Ее сильный и уверенный голос был подобен голосу Шурта и это неудивительно — девчонка была его ученицей, пусть и недолго. Телепатия и внушение передались ей от учителя… А вот хитрость была у Малассы всегда.

— Ты проклинаешь Салака! — укоризненно заметила женщина, поравнявшись с Румиусом. — Он один из Круга, ты ведь знаешь…

— Плевать я на это хотел. — процедил некромастер. — Вы что мне обещали?! Трупы не должны быть сильно повреждены! Как можно поднять качественного упыря, если труп похож на выгоревшую головешку?!

— Салак принял правильное решение. — мягко, но неуклонно гнула свою линию ведьма. — Мы изрядно потратились на Изумрудный Туман, ты сам знаешь — он пожирает силы удивительно быстро. У большей части колдунов не осталось энергии, нужно было действовать быстро — задержись мы, и остатки войска сэра Десальво бросились бы в атаку. Тогда потерь было бы не избежать. А на этом этапе нам не нужны потери.

— Конечно-конечно… Слабаки! Чуть меньше тысячи отборных колдунов не может совладать с пятью тысячами обычных солдат! Где это видано?! Всего лишь по пять солдат на колдуна! А ведь нам предстоит выступить против двадцатитысячной армии короля! Маласса тяжело вздохнула — Румиус порядком выводил ее из себя, но спорить со стариком было себе дороже. Он был колдуном старой закалки, помнил времена, когда колдовство начало приходить в упадок, он был среди тех, кто заключил Договор и вернул всем силу в прежнем объеме. Некромастер силен, возможно, даже сильнее многих в Круге, а еще он непредсказуем и неуправляем — на изъеденный эманациями смерти разум не действует телепатия, даже Шурт не в силах повлиять на него… С Румиусом нужно считаться, его нужно беречь.

— Ты ведь знаешь, что мы разбили свои силы на несколько частей. — спокойно напомнила ведьма. — Эта тысяча — центральная колонна, под командованием Салака. Еще две тысячи выйдет из леса на юге и ударит по Нускальву — их ведет Нарий и Лассирия. Третья колонна идет по северному побережью под командованием Орсала, Дотария и Шалии…

— Да-да, конечно. — поморщился Румиус, небрежно махнув в сторону ведьмы рукой.

— А еще есть наш флот, идущий навстречу флоту Альгарика по Стылому Морю. Мне все это неинтересно, потому что никак не сможет помочь в предстоящем ритуале. Запомни, девочка, каждый должен хорошо делать свою работу и тогда все выйдет, все получится! Кстати… А где Фрио? Найди мне Фрио! Благоразумно решив не спрашивать, зачем некромастеру понадобился агент из Альгарика, Маласса сконцентрировалась, вылавливая из переполненного энергией смерти окружающего пространства, едва заметный, смытый и замаскированный отклик сознания мастера. Тот неохотно откликнулся, и кисло ответил согласием на предложение прибыть к Румиусу. Минутой позже воздух в стороне от колдунов задрожал и Фрио ступил на землю, мрачно вытирая с рукава плаща кровь. Румиус окинул парня придирчивым взглядом.

Старик не признавался даже себе, но молодой мастер напоминал ему погибшего сына. Тот же возраст, то же обманчиво-безразличное отношение ко всему вокруг, то же бледное лицо и такой же магический потенциал… Если бы грандмастер собственными глазами не видел, как того, на кого был так похож Фрио сожгли на костре — он легко спутал бы их.

— Докладывай. — важно кивнул новоиспеченному ассистенту некромастер.

— Тела капралов и командора на нужной точке, скелеты все еще стаскивают остальных солдат, младшие некроманты заканчивают с подготовкой к ритуалу. — пожав плечами, ответил колдун и бросив взгляд на Малассу, кивнул.

— Пожалуй, я оставлю вас — нужно организовать медитации для моих людей. — улыбнулась молодому колдуну ведьма. — Мы выступим сразу за вашим войском, Румиус.

— Оно не мое… — буркнул некромант, но ведьма уже растаяла в воздухе. — А ладно, наплевать. Что с составами?

— Все подготовили. — кивнул Фрио.

— Оружие?

— Как вы и приказывали — то, что было при них в момент смерти. Грандмастер, некоторые тела сильно повреждены…

— Понятное дело. — мрачно подтвердил Румиус. — Ладно, к демонам это все. Я тут некромастер! Все будет так, как я велю и Смерть покориться мне! Пошли, нужно поторопить тех лентяев с их скелетами — солнце уже зашло, время для ритуала. Щелкнув пальцами, некромастер подозвал четверых скелетов, несущих тяжелый паланкин украшенный черным бархатом и вышитыми на нем черепами…

Пустота и холод. Ничего больше, лишь пустота и холод. Десальво был уверен, что в мире не осталось ничего больше. Загробный мир оказался не таким, как про него вещали священники Всевышнего. Он выедал саму человеческую суть, поглощал душу, но никак не дарил блаженство и спокойствие в небесных садах. Возможно, он это заслужил. Глупец, сговорившийся с колдунами и поверивший им. Он обрек своих людей на гибель, обрек всю королевскую рать на гибель!

Его грехам нет числа, только сейчас, после собственной смерти пришло понимание всей мерзости этой затеи. Когда мысли очистились от колдовского тумана, только тогда Десальво понял, что натворил. Он хотел взять, то, что ему не принадлежит, хотел убивать ни в чем не повинных людей, предал свою церковь, своего короля и свой народ. Наказанием за это могут быть лишь вечные муки в Бездне, среди тьмы и бестелесных демонов… Он не достоит даже смерти.

— А кто сказал, что ты умер? Открой глаза и встань! — в наступившей тишине этот сухой и хриплый голос словно причинял физическую боль, заставляя подчиняться.

Не имея возможно противостоять приказу, командор распахнул глаза и молниеносно вскочил на ноги. Пустота мигом рассеялась, мир вокруг засиял бесчисленными ночными красками, в уши ударила какофония звуков. Он слышал тишину едва наступившей ночи, наполненную песнями сверчков, легкие порывы ветра, шуршание листьев на деревьях, дыханием стоящих вокруг колдунов, слышал, как бьются их сердца и как по жилам течет кровь. В одно мгновение чувства Десальво обострились до предела, а тело наполнилось невероятной, необузданной силой — ему казалось, что стоит посильнее сжать ладонь вокруг рукояти меча и она просто разломается… Но холод остался — леденящий, могильный холод. Он завладел всем его телом, наполняя нечеловеческой силой, но изгнал вон все чувства и любое тепло. Перед командором стоял Фрио и незнакомый старик, облаченный в черную, обшитую зеленым мантию. В руке старик держал длинный посох, увенчанный человеческим черепом, за его спиной топтались другие колдуны — бледнокожие, смуглокожие, выходцы западных королевств, северных островов, предгорий на востоке и южного побережья… Перед Десальво стояло не меньше трех сотен колдунов со всех уголков святых земель. Объединяло их только одно — острый запах смерти и одежды темных тонов.

— Неплохо-неплохо. — проскрежетал старик, тем самым неприятным голосом, который заставил командора встать на ноги.

— Вполне согласен грандмастер Румиус. Он получился на славу. — заметил стоящий за левым плечом старика с посохом высокий мужчина с пустыми бельмами мертвеца вместо глаз.

— Ты… Ты убил меня… — еле шевелящимися устами проговорил Десальво, вытянув окровавленную руку в сторону Фрио. Его взгляд остановился на вяло стекающей по пальцам крови. Темной крови, мертвой крови. Вдруг на командора накатила волна ужасного понимания — он мертв, но не мертв. Глазами тут же опустились на нагрудник, пробитый колдовским оружием. Там все так же зияла ровная дыра, из которой медленно сочилась мертвая кровь. Старик бросил на Фрио неодобрительный взгляд.

— Проклятый Прут? И что мне теперь его вручную зашивать? — брюзгливо осведомился он.

— Прошу прощения, грандмастер. — без единой нотки сожаления извинился колдун.

— В тот момент мне на ум не пришло ничего другого. Прут убивает наверняка.

— Ты… Ты… Предал меня… — все не мог совладать с собой Десальво.

У него в голове была на удивлении ясно, но мертвый полководец все еще цеплялся за воспоминания из недавно прерванной жизни и они мешали размышлять.

— Сэр Горане, не несите чушь — я выполнил свою часть уговора. Вы во главе своих людей, скоро встретитесь с королевской армией, и они станут частью вашего войска. — мрачно ответил Фрио. — А дальше вы станете королем. Конечно, эта должность немного измениться, но уверяю вас, контроль над армией у вас останется. Обо всем остальном позаботиться Круг.

— Армией… — бессильно повторил полководец.

— Да, мы присоединили к вашим войскам свою долю сил, как и обещали. Сами можете убедиться. — указав за спину командору, подтвердил колдун. Десальво послушно повернулся и в ужасе посмотрел на выстроенную перед ним армию. Армию мертвецов. Его солдаты смотрели на него пустыми, остекленевшими глазами, крепко сжимая оружие. Их сердца не бились, а тела были точно так же холодны как его собственное. Исходящий от упырей дух смерти заставил Десальво отступить назад, но что-то у него внутри восторженно вспыхнуло, увидев такое количество оживших мертвецов. По бокам выстроившегося возле леса мертвого войска стояли ровные колонны скелетов, облаченных в лохмотья и несущих облезлые от времени флаги. Святые символы на выцветших светлых полотнищах. Вдруг понимание накрыло командора леденящей душу волной. Он знал, кто встал под его знамена. Инквизиторы и экзорцисты. Те самые, что погибли несколько столетий назад, пытаясь уничтожить обосновавшихся в Проклятом Графстве колдунов в одиночку, лишившись поддержки Святого Города и западных королевств. Они все здесь, служат тем, кого хотели уничтожить.

— Три часа до полуночи, грандмастер Румиус. Не пора ли выступать? — уточнил у старика Фрио.

— Смею заметить, грандмастер, что Фрио прав. — склонившись к старику, заметил высокий колдун с глазами мертвеца.

— Да-да, конечно. Передай мастерам приказ. — кивнул Румиус. Развернувшись, высокий колдун поднял вверх ладонь и выстрелил в небо снопом зеленых искр. Лишь только увидев сигнал, некроманты неторопливо принялись расходиться — у самого леса их ждали паланкины, темные дилижансы, лошади, от которых веяло смертью и совсем уж невообразимые твари всех мастей, которых командору никогда не приходилось видеть в святых землях…

— Мы сегодня отлично поработали, грандмастер. — заметил высокий колдун.

— Да уж… — вяло подтвердил Фрио. — Такой орды мертвецов еще не видели святые земли. Наверное, ваш ритуал уже почуяли в стане короля — там ведь тоже есть инквизиторы.

— Ну и пусть. — оскалившись в белоснежной улыбке, ответил некромант. — Они почувствовали силу смерти — и только. Сомневаюсь, что кто-то понял, для чего она использовалась. А блокирующие чары грандмастера Шурта так и вовсе должны были заглушить все эманации и колебания в астральном плане…

— Ладно, хватит трепаться! Развели тут базар Семи Лун, прямо как на заседании Круга… Займитесь нашими силами — выступаем следом за упырями. — брюзгливо бросил свои подчиненным старый некромастер и, посмотрев на командора, рявкнул сухим голосом, отзывающимся в голове громогласным эхом. — Ты! Десальво Горане! Вели своим воинам выступать навстречу армии короля, управляй ими и уничтожь вражеские силы! Вот приказ твоего повелителя! Вперед!

На мгновение, глаза черепа на навершие посоха колдуна вспыхнули зеленым светом и тут же погасли, а Десальво, перехватив поудобнее меч, зашагал прочь по Дороге Смерти. Теперь он знал, что ему нужно делать и мог командовать своими людьми, не произнося и слова. Он вел их убивать врагов.

— Давай-ка вернемся к остальным, мои старые кости не переносят холода, а по дороге ты мне расскажешь подробнее про тот, что мы решили насчет Альгарика и остальных королевств. — проскрипел старик где-то за спиной, обращаясь к одному из своих подручных. — Честно говоря, я мало что понял из брюзжания грандмастера Гарольда.

— О, все просто, грандмастер. — хмыкнув, ответил Фрио. — Это режим правления, когда колдуны заботятся о народе. Называется он магократия…

Глава четвертая. Вперед, ко Тьме

Год 1345 после Великого Раскола Первый день седьмого месяца

Широко зевнув, Латий Матир покрепче перехватил копье и передернул плечами, сбрасывая с себя дремоту. Потоптавшись на месте, он развернулся и, позвякивая висящей в петле на поясе тревожной трубкой, зашагал в другую сторону, патрулируя отведенный участок крепостной стены. Бросив несколько недовольный взгляд на висящую в небе луну, из-за света которой все вокруг утопало в мягком молочном мареве, мужчина подумал, что вовсе это не счастье, дежурить на крепостной стене в подобную ночь. Вроде бы и все располагает — летний ветерок приносит с собой едва ощутимую прохладу от побережья Стылого Моря, город спит в столь поздний час, а луна светит так, что видно не хуже чем днем… Казалось бы, смотри на залитые серебристым маревом поля вокруг города, да и все дела, а нет, что-то не так и все тут. Прослужив в страже славного Ласкгава, что был наиболее боеспособной крепостью на западе королевства Нускальв, двадцать лет, Латий усвоил одну простую истину — никогда не доверяй спокойным ночам. Они расслабляют, заставляют утратить бдительность, а тогда… Тогда вставляют нож тебе под ребра рукой какого-нибудь залетного вора или неосторожного шпиона. Ветряные, дождливые и снежные ночи, когда льющаяся с неба вода не дает тебе расслабиться, мороз забирается под одежду, отгоняя сон, а удары грома заставляют подпрыгивать на месте, настороженно оглядываясь — вот такие ночи для настоящих стражников. Если тебе дорога жизнь, только в такое время и выходи на дежурства. Кисло поморщившись, бывалый стражник мысленно отметил, что с большей радостью проторчал бы на обдуваемой стене во время сезона весенних или осенних штормов. Жаль, капитану этого не втолковать — твердолобый болван только подозрительно щуриться, да кричит, чтобы его, значит, не пытались обмануть и прогулять положенное дежурство!

— Тьфу, дурак-дураком… — в сердцах пробормотал стражник.

— Чего говоришь? Латий тут же вскинулся и, подняв копье, направил его острие в сторону поднимающегося по лестнице человека. Уже через секунду, на освещенный лунным маревом камень крепостной стены вышел Гираль — один из новеньких в страже. Здоровый, сутулый, с вытянутым лицом и мясистым носом, он очень походил на ленивого пса, и даже форма стражника вкупе с копьем и короткой мечом не могла с этим ничего поделать. Гираль был «неправильным» стражником, как на него не посмотри.

— Ты чего шляешься непонятно где, красный выползок? — подняв копье, заскрипел зубами Латий. — Ты ведь на стене должен быть!

— На стене, на стене… — зевнув, беззаботно махнул рукой Гираль. — Чего, нам жить на этой стене, а? Что мы тут не видели? Поля да город спящий? Да и не шлялся я нигде — нужду ходил справлять, вот.

— Нужду он ходил справлять… А вдруг на город нападет кто, а ты, задница такая, нужду справлять пошел и его прошляпил?! — поправив шлем, рявкнул на подчиненного Латий. — Тогда что?!

— Да кто нас нападет-то? — удивленно переспросил парень, опираясь на один из зубьев стены, которые уже начали крошиться из-за отсутствия должного ухода. — Сам подумай — город-то на самом западе, да еще и от моря далековато. Знаешь, чего значит? — до нас ни Лисания, ни Рульсари, ни кто другой не доберется… Окинув поля вокруг города подозрительным взглядом, Латий только фыркнул.

— А про Альгарик, ты забыл, дружочек? А про Проклятое Графство? Они ведь у нас под самым боком — одним к нам прямиком на восток, другим от столицы прямым ходом аккурат на юго-запад. Пару дней пути и вот — принимай гостей!

— Старая история, неактуально уже. — уверенно заявил Гираль. — Слышал я в городе слух ходит, что Альгарик с колдунами сцепился, вроде как и грамоты верительные от Святейшего Отца получили, от нас даже инквизиторы к ним поехали — по зову Всевышнего и все такое. Не до нас сейчас ни тем, ни другим, да и не было никогда дела — у нас армия-то о-го-го!

— Брехня все. — отрезал бывалый стражник, для убедительности разрубив воздух перед собой ладонью. — Ты больше слухам верь, так скоро на Пряную Землю за золотом самородным кинешься. Куда Альгарику к колдунам лезь-то? Никто ведь не знает чего они там и как — вот только на море их корабли бывает шалят, да и только. Как поймешь, сколько их и чего там твориться? Да никак! Я бы туда ни за какие сокровища не полез, значит и другой нормальный человек не полезет, только такие вот как ты.

— Да ты чего, я тебе все как есть говорю… — обиделся молодой стражник.

— Ты мне байки кабацкие травишь и слухи в уши древком забиваешь. — возразил Латий. — А дело ведь не в этом, дело в том, чтобы ты, значит, задница такая, перед тем как со стены уходишь, меня предупреждал. Все уяснил? Ты вообще меня слушаешь?! Гираль не отрываясь смотрел куда-то на северо-запад. Выпучив глаза, он через силу прохрипел:

— Это ж армия!

— Где?! — едва не подскочил на месте Латий, уставившись в ту сторону, но у него перед глазами, до самого горизонта простирались бесчисленные поля.

— Хы-хы-хы… — засмеялся молодой стражник, искренне радуясь тому, что так удачно и одновременно невинно подловил надоедливого «старика». Мрачно ругнувшись, Латий отвесил парню подзатыльник.

— Тьфу на тебя, задница! — рявкнул бывалый стражник. — Еще раз так пошутишь — скину со стены, Всевышним клянусь! А теперь пшел патрулировать, если не хочешь от командира нагоняев утром получать!

— Иду-иду уже, чего угрожать-то? — все еще довольно лыбясь, ответил Гираль. Развернувшись, он положил копье на плечо, поправил шлем и, насвистывая что-то веселенькое, зашагал к седьмой северной башне, где дежурил усиленный караул из числа вояк. Латий провел парня хмурым взглядом и сам уже развернулся, чтобы шагать к южному бастиону, как вдруг свист за спиной резко оборвался. Спину обдало знакомым холодком — нутро стражника завопило об опасности. Не раздумывая, мужчина метнулся в сторону, разворачиваясь на пятке и вскинув копье. Что-то невидимое пронеслось у самого плеча Латия, бесшумно распоров легкий наплечник и одетую поверх формы кольчугу. Скривившись от резкой боли, стражник тут же взял себя в руки и осмотрелся в поисках врагов… В серебристом свете луны было хорошо видно Гираля — его тело лежало на камне крепостной стены в луже крови, копье бесследно исчезло, собственно как и тревожная трубка. Справившись с вставшим в горле комком, Латий осторожно ступил вперед и тут его взгляд уперся в темную тень, рядом с мертвым товарищем. Длинная, невероятно глубокая тень человека с копьем в руке…

— Что за демонщина?.. — успел пробормотать стражник, перед тем, как тень метнулась к нему. Вынырнувшее из приблизившейся вплотную тени острие копья ударило точно в уязвимое место между доспехами Латия. Ребра захрустели, ломаясь, а из раны тут же хлынула кровь. Стражник захрипел и выронил свое оружие, двумя руками схватившись за древко ранившего его копья. Дернув оружие в сторону, он вырвал наконечник копья из раны и, покачнувшись, отскочил назад. Обессилено облокотившись на один из зубьев крепостной стены, Латий уже положил окровавленную ладонь на рукоять меча, как вдруг его внимание привлекла возня у северных ворот… Скосив глаза, стражник едва не взвыл от отчаяния — несколько человек поспешно открывали перед внушительным отрядом главные ворота славного Ласкгава, сильнейшей западной крепости Нускальва. Города, где в доме на окраине спали его жена и сыновья, города, по улицам которого он выходил двадцать лет. Кровь из раны на боку хлестала рекой, бросив взгляд на тень, из которой медленно поднимался облаченный в серые одежды колдун, Литий печально улыбнулся. Судя по доносящейся из ближайшего бастиона возне, стражи на стенах скоро совсем не останется, и враги хлынут в спящий город.

— Не суетись, и я закончу все быстро. — прошептал колдун занося облаченную в темную перчатку ладонь в колдовском жесте.

— А не пошел бы ты в Бездну… — криво улыбнулся Латий и, выхватив тревожную трубку, перемахнул через зубцы тридцатиметровой крепостной стены. Стражник полетел к земле и, истекая кровью, приложил трубку к губам. Пронесшийся над бастионами Ласкгава тревожный гудок оборвался через несколько секунд…

Над Ласкгавом разносился перезвон колоколов, а в ночное небо поднимался темный дым полыхающих на закатной окраине пожаров. Самый западный город королевства Нускальва — по сути одну большую крепость — застали врасплох. Колдуны действовали поразительно слаженно и быстро, чему немало поспособствовала помощь обширнейшей сети шпионов и предателей, подготовивших все для захвата города. Караулы великого королевского воинства, несущие службу на крепостных стенах, вырезали за считанные минуты, казармы городской стражи и расквартированных армейских частей были погружены в колдовской сон. Поднятая одним из стражей, несущих караул на стенах, тревога не спасла положение — один единственный гудок трубки погрузил закатную окраину в настоящий хаос. Не будь его, колдуны бы захватили город тихо и незаметно, уже утром убрав с ратуши флаги Нускальва… Теперь же в городе разгоралось всепожирающее пламя. Учуяв разлитое в воздухе колдовство, в игру вступили священники и немногочисленные инквизиторы Ласкгава.

Приспешники колдунов упустили свой шанс покончить со слугами Всевышнего быстро и теперь во всю поплатились за это — каждый храм в городе превратился в укрепленную крепость. Воздух поблизости святых мест вибрировал от благословений, небо сияло от карающего света, призываемого священниками, инквизиторы, не уставая, атаковали сжигающим плоть светом… Отряды колдунов, уже ворвавшиеся в город, тут же бросились в атаку, сжигая и разрушая храмы, убивая священников и инквизиторов, но слишком поздно — сила уже ослабевает, сам воздух душит, не давая колдовать. Всевышний щедро делиться своей силой через благословения священников… Нарий, один из тринадцати Круга, вышел из тени перед северными воротами.

Высокий и статный, он был смуглокожим мужчиной с темными, словно смоль волосами, собранными в аккуратный хвост, и приятными чертами лица — волевой подбородок, широкий лоб, аккуратная бородка, тонкий нос и глаза, подобные двум огненным озерам. Строгий алый кафтан, застегнутая под шею черная рубашка, темные брюки и начищенные до блеска сапоги — будь то война или похороны, колдун всегда выглядел элегантно. Поморщившись от ударившего в лицо запаха благословений, Нарий поднял глаза к вершине крепостной стены. Вместо тусклых человеческих аур, которые он наблюдал, посещая город месяц назад, перед взором колдуна предстали многоцветные души братьев по искусству…

— Грандмастер Нарий! — тут же окликнул его невысокий колдун в сером плаще, спешащий от ворот. — Мы вас ждали, грандмастер!

— Люблю пылающие города. — заметил колдун, не отрывая глаз от поднимающихся в небо клубов темного дыма. — Жаль только, раньше мне не часто доводилось их лицезреть, но хвала Бездне — скоро это можно будет исправить… Касайта Расами, один из ремесленников ответственных за план захвата города, остановился перед грандмастером. Касайта страшно нервничал — он достиг уровня ремесленника всего три года назад, воспользовавшись покровительством одного из искусников, и все еще не привык находиться рядом с колдунами Круга. Слишком уж много силы в одном человеке, рядом с ним чувствуешь себя ничтожным…

— Эмм… Да, наверно. — опомнившись, пролепетал ремесленник. — Нам нужна ваша помощь, грандмастер. Мы выкурили священников из семи храмов, но засевшие в оставшихся пяти слишком укрепились — колдуны просто не могут подойти достаточно близко, благословения, они… Мы… Там!..

— Потери? — вздохнув, уточнил Нарий.

— Ммм… Около трех десятков адептов, кажется, трое заклинателей и двое ремесленников, но я… Мне… — сглотнув принялся сбивчиво бормотать Касайта. — Мне очень жаль, грандмастер.

— Да уж, очень жаль. — хмыкнул колдун.

— Простите за дерзость, грандмастер, но нам… Нам нужно подкрепление! — выпалил ремесленник. — Передовых отрядов никак не хватит, чтобы покончить с священниками и заняться храмами… Криво улыбнувшись, Нарий запустил руку в карман и, выхватив оттуда нечто, вытянул перед собой открытую ладонь. Отшатнувшийся было назад Касайта, взял себя в руки и, прищурившись, разглядел предмет, который грандмастер извлек из кармана — переливающийся синим и зеленым шарик, меньше куриного яйца.

— Что это?.. — спросил ремесленник.

— Аллласса-рисрака-замарл… — вместо ответа зашептал слова активации Нарий, в этот раз заставив Касайту отпрыгнуть назад. От артефакта в руке грандмастера расходились астральные волны такой силы, что ремесленник едва на ногах устоял. Занявшие бастион северных ворот колдуны с неподдельным интересом наблюдали за тем, как с каждым словом грандмастера тень у него за спиной все увеличивается, будто втягивая в себя окружающую темноту… Закончив заклинание, Нарий сжал в ладони шарик. Священники и инквизиторы славного города Ласкгава на миг вздрогнули. Храмовые колокола на миг замолкли, а городские жители, прячущиеся по своим домам, почувствовали потребность спрятаться получше.

— Подкрепление прибыло. — мрачно огласила молодая ведьма, появившаяся из тени за спиной Нария в сопровождении двух тысяч отборных колдунов Проклятого Графства. Невысокая и худая, с бледной кожей и большими выразительными зелеными глазами, грандмастер Лассирия Васлия выглядела хрупкой, но на самом же деле… На самом деле даже подконтрольные лично ей теневики сторонились молодой ведьмы, слишком уж она непредсказуема. Попробуй ослушаться приказа и остаток жизни можешь провести в мире теней — пустой, серой копии реального мира…

— Пора прижать к ногтю этот городишко. — шагнул к воротам грандмастер Нарий, разминая кисти рук. — Не пригласишь нас, Касайта? Ремесленник, пораженно наблюдавший за тем, как грандмастер Лассирия протащила сквозь тени несколько тысяч колдунов, поспешно кивнул.

— Прошу вас в Ласкгав, грандмастера! — облизав губы и немного нервно улыбнувшись, воскликнул колдун. Нарий и Лассирия не сговариваясь, зашагали к воротам в сопровождении своей армии. Их всех пригласили.

Левой-правой, левой-правой. Шаг за шагом, только вперед к цели. Это все, что у него осталось, все, что имеет значение. Там, за холмами, в нескольких десятках миль отсюда весь смысл его существования. Он чувствует это, даже на таком расстоянии, чувствует их. Живых. Сотни, тысячи живых людей. Мертвый полководец всматривался в ночь остекленевшими глазами, а в его голове пульсировал приказ старого колдуна. Пустота, которая поселилась у него внутри, приобрела форму. Она словно шептала на ухо, что выполни он приказ и все измениться, он проснется в своей постели в родовом поместье и сотрет пот со лба, уже даже не стараясь вспомнить приснившейся ночью кошмар… Теперь, пустота превратилась в надежду. Жуткую, нереальную надежду, на то, что пролив море крови он смоет этот ужас и вернется к прежней жизни. Сухой голос колдуна был словно центром его личной Бездны, наполненной холодом и пустотой. Казалось, что сгорбленная фигура в мантии следует за ним по пятам, напоминая, что лишь шаг в сторону, лишь капля неповиновения и надежда растает, словно утренний туман. Надо идти. Пути назад нет. Ночь вокруг Десальво наполнялась лязгом, который издавали доспехи шагающей за ним армии мертвецов. Его армии. Солдаты облачены в стальные доспехи, состоящие из нагрудника, кольчужных перчаток и остроконечного шлема. У большинства при себе небольшие рюкзаки — все необходимое было в немногочисленном обозе, зачем на себе лишний вес тащить?.. Каждый был вооружен по стандарту легкой королевской пехоты Альгарика — длинное копье, небольшой круглый щит, короткий обоюдоострый меч и длинный кинжал или легкий топорик. Чуть больше тысячи несет за спиной тяжелые луки и колчаны, наполненные стрелами, а на плече легкие арбалеты и подсумки с болтами… Вот они — воины смерти. Даже не поворачиваясь, он знал — все солдаты маршируют в ногу, словно заведенные фигурки в отлаженном механизме. Их пустые глаза смотрят вперед, и видят сквозь непроницаемый мрак ночи так же ясно, как и его собственные. Они готовы выполнить любой его приказ. Идеальные воины. — горько думал командор. — Беспрекословно верные, нечеловечески сильные и выносливые, не испытывающие ни жалости, ни угрызений совести, не знающие страха и не боящиеся боли. И, наконец — готовые убить кого угодно по первому приказу. Ладонь сильнее стиснула рукоять меча. Слышат ли они его? Знают ли, что это он виноват в их участи? А может, это вовсе не его люди, а лишь пустые оболочки, бездушные куклы, призванные к жалкому подобию жизни колдуном? Правы были инквизиторы и священники — колдуны злокозненные твари, а не люди. Они продали свои души Тьме ради сил, о применении которых страшно даже думать. Наладив с ними контакт, Десальво собирал всю информацию, которую мог найти. Колдуны. О них рассказывали много жутких историй, от которых кровь стыла в жилах. Говорили, будто продав души тьме, они приносят в жертву людей, сдирают с верующих во Всевышнего кожу, варят из человеческого жира свечи для своих ритуалов, якшаются с демонами самой Бездны… Десальво наслушался достаточно страшных историй о хозяевах Проклятого Графства, но тогда его это не пугало, он шел к своей цели. Да, было ясно, что церковь не зря истребляет их руками инквизиторов, но такого… Нет, такого он и представить не мог. Во что превратили всех его людей? Во что превратили его самого? Впервые с момента своей смерти, командор попытался прочувствовать собственное тело. Он хотел, было остановиться и осмотреть себя с ног до головы, прислушаться к собственным ощущениям, но сухой голос колдуна зашептал настойчивее. Слова некроманта гудели в голове у Десальво, занимая собой все сознание, создавая призрачные надежды и заставляя подчиниться. Образы, десятки, сотни образов поднимались со дна его памяти и кружили перед глазами в мгновение ока меняя друг-друга… Все стоящее, что было у него в жизни, сейчас мелькало перед глазами. Когда, покорившись, он еще быстрее зашагал по мокрой от росы траве, его наполнила грусть. Черная, как ночь и безграничная словно море, она наполнила командора до краев, а через секунду бесследно исчезла. В этот момент к Десальво пришло понимание, чувства не покинули его, как он считал раньше. Они спрятались где-то глубоко внутри, подальше от обжигающего холода смерти и показывались только в мгновения самых тяжких переживаний, когда больше ни что в мире не могло доказать — он все еще человек. Искалеченный колдовством, лишенный собственной воли и возможно какой-то части самого себя, но человек. Что-то защемило в груди, при виде всех этих призрачных видений. Он бы мог сказать, что это сердце, если бы не был уверен, что с недавнего времени оно не издало ни единого удара. Тут ему припомнилось кое-что — священники на своих вычурных мессах, помимо проповедей о важности пожертвований, говорили о душе. Один, кажется, это он вел церемонию венчания его величества, говорил о том, что душа человека бессмертна и не имеет ничего общего ни с сердцем, ни с телом вообще. Он говорил, что тело лишь темница души, что именно она и есть человек истинный и, покидая тело, обретает покой на небесах… Значит ли это, что его душа все еще здесь, не покинула мертвое тело? А покинет ли она земную оболочку, если его порубит на куски королевская гвардия? Не останется ли он «живым» даже после этого? Что будет, если он веками будет гнить в земле, разбросанный по огромному полю? Ни пошевелится, ни взвыть от отчаяния, ни умереть. Вечность наедине с самим собой и сухим голосом колдуна.

Даже Бездна лучше такой участи. Внезапно, что-то привлекло внимание Десальво. Среди лязга металла и шагов тысяч ног его слух вычленил новые звуки — топот копыт. Где его собственная лошадь и лошади обоза, командор не знал, да и вряд ли они служили бы его нынешнему войску. Значит, лошади несут на себе живых людей. Полководец прислушался к внутренним ощущениям, не по своей воле, а скорее поддавшись неизвестно откуда возникшему инстинкту. С момента пробуждения он все время ощущает тех, чьи сердца еще бьются. Обычно отстраненно, просто сам факт их пребывания где-то поблизости, но если сконцентрироваться… Десальво сам не мог объяснить, как именно он чувствует живых, это было сложно даже для его собственного понимания. Точно так же он знал, что сможет управлять своими воинами, мгновенно отдавая приказы. Все это определенно было каким-то колдовством, было выше его понимания, но он и не хотел этого понимать. Казалось, что с пониманием он потеряет еще одну частичку себя настоящего. Прислушавшись к себе, мертвый полководец будто растворился в наполняющей тело энергии смерти. И ответ внезапно появился из ютящейся в груди пустоты, командор почувствовал… Нет, скорее он увидел их. Там, милях пяти впереди. Три десятка всадников, королевская гвардия, их определенно послали вперед на разведку. Король, не доверял ему. Король мало кому доверял, такие уж они, монархи.

Гвардейцы пока не увидели несущихся на встречу главным силам короля мертвецов, но это заслуга лишь местности — армия Десальво скрыта за одним из множества высоких холмов, коими так богат местный рельеф. И конечно время суток — его мертвое войско двигалось в полной темноте, без факелов, без масляных фонарей. Нужно срочно остановиться, прижаться к земле, пока они не увидели, во что превратились передовые войска, нужно… Мертвый полководец и не заметил, что остановился и присев, начал судорожно размышлять, как быстро уничтожить разведчиков.

— Сэр? — прозвучал за спиной у Десальво знакомый голос. Командор медленно повернулся. Его пораженному взгляду открылась немыслимая картина — вся его армия, как один солдат прижалась к земле, опустив копья и замерев. Каждый воин низко присел, упираясь правой рукой, сжимающей копье в землю, а левой удерживая перед собой щит. Теперь он мог с уверенностью сказать — лошадей в армии не осталось вовсе. Между ровных шеренг солдат, к нему пригнувшись, шли капралы, во главе с Райном. Вены на его шее набухли и неестественно выпирали из-под кожи, а белки глаз были окрашены кровью, несмотря на это, именно он сейчас и обращался к командору.

— Райн, ты?… — не веря собственным глазам начал было полководец.

— Да, сэр. И сказать по правде, сам не знаю почему. — хмуро ответил Райн. — И вы, судя по всему тоже, а мы уж подумали, что вы как остальные…

— Мы с Даниелем видели, как тот колдун пронзил вас копьем, сэр. Бросились к вам, но я на ходу столкнулся с еще одним, он был невидим! — с чувством ответил среднего роста капрал, его доспехи потемнели и покрылись копотью, кожа на лице приняла цвет угля, а глаза превратились в два бельма с совсем незаметными зрачками.

— Так и было. — подтвердил Даниель, широкоплечий мужчина с глубокой раной на шее. Кровь вокруг его раны запеклась, а кожа приняла зеленоватый оттенок. — Тот колдун стрелял чем-то невидимым, убивая наших солдат десятками, мы успели его зарубить, но Луциуса поразило молнией, а мне в шею что-то попало и…

— Он умер. Как и все мы. Командор, что было с тем колдуном? — спросил Райн.

Они ничего не поняли. Мысли в голове у Десальво проносились с такой скоростью, что он не улавливал даже половины. Полководец и думать забыл о приближающемся разведотряде короля, теперь он был не один. Его солдаты оказались не бездушными куклами, они были все теми же верными ребятами, которых он знал много лет. С одним отличием — теперь они были так же мертвы, как и сам Десальво. Но к радости добавился и страх, что, как казалось командору, совсем не вязалось с его мертвым состоянием. Его капралы ничего не поняли, да и что они могли понять? Все, что они видели, это как он подъехал к колдуну и о чем-то говорил с ним, а, увидев нападение, выхватил меч и умер от темного колдовства. Надо что-то быстро придумать, что-то правдоподобное, если они узнают, кто повинен в их гибели, в гибели целого войска, из-за кого их всех превратили в ходячих мертвецов, они, они… А что они? — вдруг возникла шальная мысль в голове у Десальво. Что они сделают? Убьют его? Так он будет этому только рад! Но все же, все же… Он их командир, и не может бросить своих солдат. Тем более что это именно из-за него они превратились в ходячих мертвецов. Это он все начал и только ему за это отвечать. Командор осмотрел своих капралов. Десять умелых воинов, все мастера в обращении с оружием, почти все дворяне. Даниель, Луциус, Лион, Райн и другие… Пусть при жизни он вел себя с ними надменно, но всегда ценил их, как лучших в своем деле. В меру, естественно. Тем, кто плетет хитроумные интриги лучше не слишком сближаться с неглупыми людьми, имеющими амбиции. Теперь Десальво был рад тому, что они остались прежними даже после смерти.

Исчезло чувство тягучей печали, неприятного понимая того, что он может оказаться единственной подобной тварью. Диковинным оружием в руках колдунов.

— Он заставил меня подъехать с помощью колдовства, но потом я пришел в себя и увидел… — наконец решился ответить командор. — Когда я увидел, что мы попали в засаду, было слишком поздно — он ранил меня. Смертельно ранил.

— Понятно. — на бледном лице Райна ничего не отразилось. — Коварство колдунов не знает границ, мы были не готовы.

— Не стоило отсылать всех священников и инквизиторов… — покачал головой Даниель.

— Сэр, вы же знаете, куда мы идем? — как-то неуверенно спросил капрал Шмайк, самый молодой из капралов. Волна холода нахлынула на Десальво и накрыла его с головой. И как он об этом не подумал?! Ведь они тоже должны знать, куда и зачем направил их колдун!

— Да. — необычно холодно ответил командор.

— И у нас нет другого выхода. — так же холодно заметил Райн. Десальво сразу понял, что капрал не спрашивал, он утверждал. Лица офицеров окаменели, даже тот факт, что все они уже довольно долго были мертвы не смог этому помешать. Командор знал, что они чувствую то же, что и он.

Не могут не выполнять данный ему приказ, потому что он их командир. Видят ли они видения из прошлой жизни и чувствуют ли ту же пустоту и холод? Он не хотел этого знать. Молчание застыло в воздухе, лишь ночной ветер шуршал в высокой траве. Каждый думал о сложившемся положении и старался найти выход. Как оказалось, в мертвом состоянии голова работает еще лучше, чем при жизни — мысли мелькают словно молнии, сменяя одна другую, но… Но ни одна не приносит с собой ответа.

— Вы чувствуете их? — нарушил молчание Даниель. Кажется, все без объяснений поняли, о ком он говорит. Пульс человеческих сердец ни на секунду не замолкал у каждого в ушах. Все те же гвардейцы, они уже вплотную приблизились к холму, с вершины которого открывается отличный вид на мертвое войско.

— Что нам делать, сэр? — спросил Лион, высокий, широкоплечий капрал с простоватым лицом, больше подошедшим крестьянину, а не дворянину. Он единственный не держал в руках оружия, его огромный двуручный меч покоился в ножнах за спиной. Вот оно. Теперь Десальво точно знал, хотят они того или нет — им придется следовать за ним. Смирились ли они со своей участью? Нет. Он знал это точно, потому что сам все еще не до конца верил в происходящее, не смирился. Правда была слишком жестокой, чтобы с ней смириться, но при этом не оставляла ни единого пути для спасения.

— Мы должны взять пленного, а остальных убить. — твердо произнес командор. — Луциус, прикажи своим лучникам незаметно подняться на холм и подстрелить их.

— Насчет этого… — замялся Луциус. — Сэр, все остальные солдаты, они…

— Они словно куклы, сэр. — продолжил за него Шмайк. — Все из моего взвода выполняют приказы, но они… Они не говорят, а только что-то едва слышно мычат.

— У меня то же самое. — подтвердил Райн.

— Та же история и с остальными. — подытожил Даниель. — Все это время, ну после того, как все ожили и выступили, мы ходили среди солдат и старались с ними говорить…

— Но все без толку. — заключил Райн. — Тоже самое со скелетами. Они только щелкают зубами в ответ, но сомневаюсь, что это можно принять за ответ… Десальво перевел взгляд на первую шеренгу солдат, их лица были одинаково отрешенными, а пустые, мертвецкие глаза смотрели куда-то вдаль, ничего перед собой не видя. Проверять правду ли сказали капралы, было бессмысленно — зачем им врать? Теперь они все в одной лодке.

— Они выполняют приказы, ведь так? — уточнил командор. Можно было этого и не говорить, он знал это еще с того момента, как впервые после смерти открыл глаза.

— Да, скорее всего, сэр.

— Луциус, мне нужны лучники, быстро! — твердо приказал Десальво.

— Выполняю, сэр! — капрал сорвался с места и, мелькая между шеренг присевших солдат, бросился к центру войска, туда, где был построен его взвод. Командор заметил, что при нем нет лука — капрал, командующий взводом лучников — просто обязан быть хорошим стрелком. Впрочем, это и не странно, если вспомнить, что он был пристроен в саадаке на конском крупе.

— Остальные, возвращайтесь к своим взводам.

— Сэр, думаю, это лишнее. — отозвался капрал Нортан, высокий мужчина, крупное, мясистое лицо которого было покрыто щетиной, а из под шлема выглядывали пряди седых волос. Кажется, он погиб точно так же как и Райн — вены на его шее неестественно вздулись, а белок правого глаза был окрашен кровью.

— Что вы имеете в виду, Нортан? — вопросительно вскинул бровь командор.

— Мне сложно это объяснить, сэр, но наши солдаты, они каким-то образом слышат даже те приказы, которых мы не произносим.

— Да, вот только, солдаты подчиняются только командиру своего взвода. — добавил Райн. — Они не реагируют на приказы никого, кроме своего капрала.

— А вы успели много узнать. — удивленно отметил Десальво.

— Так уж вышло, сэр. — подтвердил капрал.

— Хорошо, думаю, вы можете оставаться в начале колонны, но будьте на чеку — как только понадобится, вы должны иметь полный контроль над своими взводами. — согласился командор. Послышался лязг и через минуту из-за спин присевших солдат показался Луциус в сопровождении трех десятков стрелков. Мертвые лучники двигались на удивление резво, да и выглядели целыми, что ли? Никаких серьезных ран, сломанных конечностей или еще чего — видимо, Луциус выбирал самых боеспособных мертвецов. Стрелять, это ведь не мечом махать… Сам капрал взял у кого-то из своего взвода лук и колчан со стрелами.

— Все готово, сэр. — отчитался он, подбежав к присевшим полукругом вокруг Десальво капралам.

— Отлично, бери своих людей и поднимайся вслед за мной на холм, только осторожно. — принялся раздавать приказы командор. — Лион, Даниель пойдете с нами, остальные — оставайтесь здесь и следите за местностью.

— Осмелюсь спросить — как, сэр? — хмуро обратился к командору Райн.

— Я думаю, вы разберетесь. — холодно улыбнувшись капралу, Десальво поднялся на ноги и быстро побежал к вершине холма…

Епископ славного города Ласкгава поспешно собирал свои пожитки в большой деревянный сундучок. Ничего ненужного, все самое важное — золото, самоцветы, искусные украшения, жемчуга… В руки епископу попалась священная книг Всевышнего в богато украшенной рубинами обложке. Мгновение подумав, священник вытащил из обложки книгу и отбросил ее в сторону — тащить на себе лишнее страх как не хотелось. Пыхтя, мужчина захлопнул крышку сундучка и облизал губы. Несколько толстоватый, с обширной плешью и немалым брюшком, епископ сейчас был больше похож озабоченного торговца, чем на слугу Всевышнего — поддавшись давлению обстоятельств, он даже избавился от любимой рясы и облачился в мирскую одежду. Очень дорогую, но все же, мирскую одежду. За окном загрохотали взрывы. Вздрогнув, епископ опасливо выглянул на улицу. Над закатной околицей поднималось марево пожаров, и священнослужитель лучше других знал, что горело. Храмы, конечно, храмы. Проклятые колдуны добрались до святынь… Скорбно вздохнув, мужчина подхватил сундучок и потащил его к подвалу. Он резонно считал, что раз колдуны уже захватили город, то лучшее, что можно сделать — спасти самое ценное. То есть, свою жизнь, как важной для церкви особы, и некоторые нажитые непосильным трудом ценности. Зачем погибать на ступенях храма, подобно всяким там фанатикам? Всевышнему это уж точно не нужно, а город и храмы так не спасешь уж точно — епископ собственными глазами видел, как колдуны разнесли по камешку храм святого Ликата в соседнем квартале… Нет-нет, лучше спастись. Добравшись до самого подвала, епископ замер как вкопанный — в дверь дома кто-то постучал. Несколько раз громко и отчаянно.

— Ваше преосвященство! Вы здесь, ваше преосвященство?!

— Нам нужна ваша помощь! Они жгут храмы, ваше преосвященство! Поморщившись, епископ облегченно выдохнул — вот еще, подумал, что колдуны к нему нагрянули. Повезло.

— Всевышний поможет… — пробормотал себе под нос епископ. Затащив сундучок в подвал, священник закрыл за собой дверь и прижавшись к ней спиной, зашарил по карманам в поисках спичек — внизу было темно и сыро, без света до тайного хода в канализацию никак не доберешься.

— Ага! — нащупав в кармане спички, мужчина зажег одну, поднял глаза и… Едва не заорал, встретившись взглядом с невысокой бледной девушкой.

— Приветствую, дядя. — бесстрастно поздоровалась грандмастер Лиссария.

— Рад тебя видеть, дитя! — с преувеличенной, истерической радостью взвыгнул епископ. Все его тело сковало вымораживающим внутренности страхом, не давая возможности даже пошевелиться. Спичка в руках медленно горела, потрескивая.

— Не ожидал увидеть меня после того происшествия на площади? — спросила ведьма. — Помню, там еще была улюлюкающая толпа, инквизиторы и мои прикованные к соседним столбам родители…

— Ты не так… Ты ничего… Я просто выполнял волю… — запинаясь, проскулил епископ. — Волю Всевышнего, его волю… Ведьма… Твои родители… Покарать колдовство и все…

— Твой брат и его жена не были колдунами и тебе это хорошо известно. — мрачно ответила Лиссария. — Зато все семейное достояние перешло к тебе. Тоже, наверно, воля Всевышнего? Епископ только заскулил в ответ.

— Понятно. Сегодня тебе не повезло дядя, Всевышний ушел из этого города. — кинула ведьма, поднимая к лицу священника окутанную клубящейся тьмой ладонь. — Теперь здесь правит моя воля. Спичка в руках епископа потухла.

Командир разведывательного отряда, сформированного из королевской гвардии, Ромиро Самоне привстал в седле, в который раз вглядываясь в ночь. И опять ничего, абсолютно ничего, лишь проклятые Богом холмы западной равнины, закрывающие весь обзор да непроглядная темень. Ромиро гордился тем, что видел в темноте не хуже совы, но вот с холмистой местностью он поделать ничего не мог.

Король послал их вперед, на разведку, будто ему мало тридцати постовых отрядов дежурящих вокруг остановившегося на ночь войска! Это не считая выдвинувшегося вперед сэра Десальво Горане со своими пятью тысячами копий, да если бы было чего опасаться, его люди уже стерли бы это с лица земли! Но нет, его величеству все неймется, он послал их на разведку посреди ночи. А все из-за чего? Кто-то там из числа достопочтенных слуг Всевышнего почувствовал нечто странное и переполошил всех. Как результат — король приказал тут же остановить войска и начать разведку. Иногда гвардеец просто-таки готов был гнать святош в зашей из войска.

— Сержант, вы видите что-то?! — перекрикивая свистящий ветер, спросил кто-то из солдат. Кони неслись с такой скоростью, что ветер чуть ли не срывал шлемы.

— Нет, демоны побери! Но минут через десять мы поднимемся на тот холм, думаю оттуда хорошо видно все на десяток миль вокруг! — проорал в ответ Ромиро. Даже через бешеный свист ветра, сержант услышал облегченное бормотание ближайших солдат. Ну, вот и ладно — главное, чтобы все успокоились… Поднимаясь на холм, командир разведывательного отряда понял, что что-то не так. Лошади вдруг бешено заржали и попятились назад, не реагируя на взбешенные крики всадников. Будто саму Бездну почуяли!

— Вперед, скотина! Чего ты ржешь, вперед! — заорал на своего скакуна сержант.

До его уха донесся еле слышный свист. Рефлекторно дернув головой, Ромиро чудом спасся от пролетевшей возле самой шеи стрелы. Сзади послышалось ржание совсем уж обезумевших лошадей и крики солдат, перекрывающие свист мелькающих одна за другой стрел. Сержант пригнулся в седле и поднял взгляд на вершину холма. Наметанный глаз вычленил десятки присевших в высокой траве фигур, непрерывно спускающих тетиву луков.

— Засаааада! Всем назад! — во всю глотку заорал Ромиро, быстрым движением подхватывая висящий на конском боку щит. Мгновением позже несколько стрел с дребезжащим звуком ударились об оббитую железом поверхность. Потянув за поводья, сержант направил свою лошадь вниз, подальше от позиций стрелков. Нет, тут и думать не стоит о нападении — эти сволочи, кем бы они ни были, заняли просто отличную позицию, все как на ладони, стреляй не хочу! Где-то половина его людей уже пала от вражеских стрел, остальные вовремя подняли щиты, но и им приходилось туго — стрелы ливнем сыпались с вершины холма, сваливая коней, а следом и всадников.

— Быстро! Быстро, берите раненных, и прочь отсюда! — еще раз проорал сержант. Набирая скорость, Ромиро обернулся и обомлел. Вниз по холму неслась четверо людей. Сержант удивленно уставился на этих воинов, не забывая пришпоривать коня и закрываться от стрел. Кем бы ни были эти ребята, они или безмерно храбры или, что более вероятно, безмерно тупы. Но стоило признать, они были профессионалами в своем деле — один из них орудовал луком прямо на бегу и уже подстрелил нескольких гвардейцев. Остальные трое бежали сломя голову, удерживая наперевес мечи, будто надеялись догнать несущихся во всю мощь лошадей. Ромиро оглядел своих людей, кроме него в живых остался еще примерно десяток солдат. Стрелы расположившихся на холме стрелков уже не могли их достать и сержант начал думать, как бы объяснить случившееся королю, как вдруг…

Одновременно две стрелы вонзились в шею его лошади. Перевернувшись через голову, лошадь вместе с всадником покатилась по земле. Оставшиеся в живых гвардейцы натянули поводья, разворачивая сопротивляющихся лошадей, и бросились на выручку командиру. С трудом, выбравшись из-под мертвого скакуна, Ромиро закрылся щитом и вытащил из ножен клинок, ругаясь сквозь зубы.

— Сержант, с вами все в порядке?! — прокричал подъехавший к нему гвардеец, протягивая руку.

— Да, все хорошо! Дай мне лук, а сам бери остальных и прикончите этих ублюдков! — злобно зарычал Ромиро, голова у него все еще кружилась, а плечо немилосердно ныло, но этого было мало, чтобы остановить гвардейца его величества.

— Да, сэр! — передав командиру лук и колчан со стрелами, крикнул в ответ солдат, пришпоривая лошадь и вместе с остальными бросаясь в сторону догоняющих их воинов.

Воткнув в землю перед собой меч и оперев на него щит, Ромиро присел, укрывшись за созданным «укреплением». Достав из колчана стрелу, он натянул тетиву, прицеливаясь в бегущего на встречу его людям воина, и выпустил стрелу. Просвистев, стрела устремилась вдаль, но прошла мимо мишени. Гвардия — это элита всех войск, поэтому сержант с умопомрачительной скоростью выпустил следующую стрелу. Вторая попытка была удачной, и смертоносный снаряд вонзился в незащищенную латами область на боку противника, но тот, кажется, этого даже не заметил. Пораженный такой выдержкой, Ромиро, на секунду замешкался, и его глаза расширились еще сильнее. Один из противников метнул в приближающегося всадника меч, да не простой, а огромный, двуручный меч. Длинная тень с немыслимой скоростью преодолела и так небольшое расстояние до всадника и просто снесла его с лошади, словно соломенный манекен.

— Что за демонщина… — прошептал сержант, выпуская еще одну стрелу, как раз перед тем, как гвардейцы сошлись с противником. Тетива глухо щелкнула и стрела, разрезав воздух, отскочила, отбитая клинком высокого воина, коему предназначалась. Воин, бросивший двуручник, что-то прокричал и со всего маху заехал в голову несущейся прямо на него лошади кулаком в кольчужной перчатке. Бедное животное выдало что-то похожее на истошное ржание, смешанное с бульканьем и просто таки отлетело в сторону, придушив всем своим весом всадника. Несмотря на численное превосходство, гвардейцы гибли словно мухи. Казалось, противники были отлиты из стали — они не обращали внимания на ранения, дрались с неимоверным остервенением и обладали сверхъестественной силой.

Через несколько минут все было кончено. Неизвестные прикончили всех гвардейцев вместе с лошадьми и неслись на единственного выжившего, сержанта Ромиро, остервенело стреляющего в них из лука.

— Сдохни, тварь! — бешено закричал сержант. Бросив лук и быстро вытащив из земли клинок, он замахнулся, намереваясь разрубить ближайшего противника надвое, как вдруг…

— А раньше ты обращался ко мне «сэр», сержант. — холодно произнес командор Десальво, с огромной скоростью подлетая к оторопелому гвардейцу и ударяя его ладонью в лицо…

Из-за холма быстро выползало исполинское чудовище, которое у знающих людей принято называть войском. Правда, такого войска еще не видели в этом мире. Шагающие строем мертвецы в полной тишине двигались на восток, а где-то позади, тянулись паланкины, кареты, чудовища и ожившие животные колдунов. Первым не нужен был отдых, и они спешили как можно быстрее выполнить приказ, а вторые… Вторые предпочитали возобновить запасы энергии, не сильно приближаясь к передовым силам своей армии.

— Они расположились на ночлег среди холмов? — в который раз переспросил шагающий рядом с Десальво Райн.

— Он так сказал. — ответил командор.

— К рассвету должны успеть. — отозвался Лион, на ходу вытирая свой двуручник от крови. — Может тогда удастся застать их врасплох.

— И мы успеем. — подтвердил Десальво.

Вокруг храма святого Фалия Чудотворца бушевало пламя. К светлеющему небу поднимались клубы темного дыма, главный колокол храма гремел на весь город и даже многочисленные крики и вой заклинаний не могли его заглушить. На закатной окраине Ласкгава, где по традиции было больше всего храмов Всевышнего, будто появилась червоточина в саму Бездну — камень мостовых плавился от заклинаний колдунов, воздух то и дело разрывали бьющие с небес молнии, вода в канавах замерзала, тени плевались ядом, растворяющим кожу, а мертвецы поднимались на ноги, едва упав… Младший экзекуций Ласкгава Ниорен Гош, тяжело дыша, сплел вокруг себя сияющий кокон Святого Доспеха. Огромный огненный шар с гулом врезался в защитный кокон, мгновением позже взорвавшись тучей мелких огненных стрел ударивших во все стороны. Собрав всю силу в кулак, Ниорен зашептал слова молитвы, призывая благословение укрепления… Тело наполнилось расслабляющим теплом и силой, ниспосланной Всевышним. Не мешкая, Ниорен свел перед собой руки, концентрируясь и уплотняя Святой Доспех. Благословения уже не были так эффективны — прибывшее к колдунам подкрепление ураганом сметало немногочисленных инквизиторов и священников. Слишком мало их оказалось в городе, слишком слабы и уязвимы они оказались, слишком расслабились, вылавливая колдунов поодиночке. Священнослужителей убивали одного за другим, и силу Всевышнего просто было некому призывать. Когда огненный шторм стих, инквизитор обмяк и облокотился об обожженные каменные перила лестницы храма. Он чудовищно устал за эту бесконечную ночь. С трудом сфокусировав взгляд на бегущих к ступеням храма колдунах, Ниорен обратился к брату-инквизитору:

— Вместе, брат?..

— Не в этот… раз… брат… — послышался хриплый, прерывчатый голос в ответ.

Обернувшись, инквизитор отчаянно скрипнул зубами — стоящих за спиной защитников храма не осталось. Десятеро яро верующих горожан, трое священников и двое братьев-инквизиторов — огненная смерть забрала почти всех. Один из экзекуциев все еще был жив, но прожженная насквозь огненной стрелой грудь не оставляла ему никаких шансов…

— Славлю Всевышнего, брат. — склонив голову выдавил Ниорен.

— Славен… будет… Он в веках… — выдохнул в последний раз инквизитор. Нагнувшись над покойным, экзекуций закрыл ему глаза и прошептал короткую отходную. Оставивший в воздухе искристый след сгусток огня ударил в колокольню, заставив последний колокол Ласкгава замолчать. Разлитое в воздухе благословение начало таять, словно снег в жаркий день. На смену ему приходил резкий, ненавистный инквизитору смрад колдовства.

Скрипнув зубами, Ниорен выпрямился и посмотрел прямо в глаза шагающему впереди отряда колдунов смуглокожему мужчине. Сжав ладони, Ниорен призвал силу Всевышнего, закручивая ее вихрями вокруг своего тела. Глаза инквизитора засияли ярче солнца, кожа на руках задымилась из-за бушующей в его ладонях силы благословений. Колдуны в нерешительности замерли, опасливо поглядывая на инквизитора.

— Ни шагу дальше! Здесь дом Всевышнего и нет в нем места заразе колдовства! Нарий хмыкнул, почувствовав колоссальное количество святой энергии, пульсирующей в теле экзекуция. Толпящиеся за его спиной мастера предпочли не связываться со святошей — один на один этот бой никому из них даром не нужен, а атаковать всем скопом слишком опасно. Заклинания еще смешаются, тогда проблем не оберешься… Улыбнувшись, колдун сделал шаг вперед и выбросил вперед обе руки с открытыми ладонями. Сорвавшийся с его рук огненный смерч в мгновение ока испепелил инквизитора и голодным зверем вгрызся в храмовые стены, расплавляя камень и сжигая дерево. Мгновением позже ожившая огненная стихия уже бушевала над развалинами некогда главного храма в Ласкгаве.

— Больше нет. — мрачно улыбнувшись бросил грандмастер, отряхивая с ладоней остаточные чары.

Над западной равниной загорался новый день. Солнце еще не показалось из-за горизонта, но небо уже окрасилось в алые, предрассветные тона. С каждой минутой ночь сдавала свои позиции, уступая место летнему дню. На вершине одного из бесчисленных холмов стоял человек, неотрывно глядящий на восток. Ветерок, несущий прохладу от Стылого Моря под утро усилился и Фрио теперь жалел, что забыл свой плащ в паланкине. Можно было бы, конечно, вернуться, но… Взглянув на мерно шагающее к востоку войско мертвецов и разбитый между холмов лагерь колдунов, мастер покачал головой. К Бездне плащ — подобное не часто можно увидеть и он не собирался этого пропускать.

Лагерь колдунов был похож на растревоженный муравейник — Салак объявил, что не позже чем через полтора часа все начнется. Каждый колдун, каждая ведьма, все от заклинателя, до искусника — все войска должны быть готовы к тому времени. Максимальный запас энергии, полностью заряженные артефакты, готовые к бою духи-хранители, вызванные демоны и прочие колдовские слуги, начитанные заклинания — все, что может предложить искусство Проклятого Графства будет брошено в бой… Сразу после армии сэра Десальво Горане, призванной нанести основной удар по королевской рати Альгарика. Там, у самого горизонта сияет огнями костров их лагерь, там у самого горизонта Проклятое Графство во всеуслышание объявит войну церкви и всем святым землям. И не будет больше пути назад, не будет возможности спрятаться и залечь на дно в западных лесах…

Ветер уже несет с юга новости о взятии Ласкгава, с севера доноситься плескание прибрежных вод Альгарика, разрезаемых флотом колдунов, по земле королевства уже маршируют передовые армии колдунов. Пусть они не впечатляют количеством, но это только первая волна — элитные войска, призванные нанести ошеломляющие удары по врагу, а дальше… Глубоко вдохнув пьянящий запах полевых трав, Фрио не без наслаждения смотрел, как первые лучи восходящего солнца скользят над землей. Над воинством мертвецов, над лагерем королевской армии, над растревоженным лагерем колдунов среди холмов. Мастер не был уверен, нужна эта война всем колдунам, но точно знал, что членам Круга она нужна позарез, словно воздух. И это его волновало. С этим нужно было что-то делать.

Прислушавшись к ментальному зову, колдун вздохнул и мгновением позже растаял в воздухе — его ждала битва…

Табель о рангах Проклятого Графства

Грандмастер — звание присваивается члену Круга, сильнейшему колдуну, вне зависимости от вида силы, происхождения и прочего. Присваивается действующими членами Круга, только после смерти или длительного отсутствия одного из грандмастеров. Количество грандмастеров неизменно — тринадцать.

Искусник — колдун, по силе немного слабее мастера, который заключил определенное количество сделок с демонами Бездны и благодаря этому овладел "разбавленной" силой. В основном — знать Проклятого Графства, занимающая высокие посты и управляющая остальными колдунами. Подавляющая часть искусников значительно слабее мастеров, но они компенсируют свою силу чуждой — артефактами, силой демонов и печатями. Звание передается по наследству, сразу после достижение необходимых требований, а так же присваивается Кругом.

Мастер — сильный колдун, на достаточном уровне овладевший своим даром, занятый на важной и требующей его умений работе. Большая часть мастеров — "внешние" колдуны, родившиеся и открывшие свой дар за границами Проклятого Графства. Звание присваивается Кругом вместе с назначением на должность. Не передается по наследству.

Ремесленник — маг небольшой силы занятый на некой работе, требующей специальных знаний в узкой области. Чаще всего — потомственный колдун, научившийся ремеслу своей семьи. Звание передается по наследству и выдается искусниками.

Заклинатель — маг умеренной силы, в отличие от Ремесленника не обладает глубокими познаниями в определенной дисциплине, но между тем способен на колдовство достаточного уровня, для того, чтобы получить чужую силу — создать артефакт или заключить демоническую сделку. Чаще всего это "внешние" колдуны. Заклинатели делятся на две группы: "Чистые" — сохраняющие чистоту собственной силы, не желая разбавлять ее. "Разбавленные" — заключившие сделки с демонами Бездны или же использующие печати демонологов. Звание жалуется Кругом и несколькими избранными родами искусников.

Адепт — маг малой силы, независимо от того, каким способом полученной. Подавляющая часть населения проклятого графства не занятая на специальных работах, требующих особых умений — адепты. Звание автоматически получает любой колдун, окончивший обучение, а так же чистые колдуны из "внешних" сразу после прибытия на земли Проклятого Графства.

Ученик — неофит, начавший обучение колдовству. Не является официальным званием, выдается сразу же после начального пробуждения дара старшим колдуном-наставником.

Командная структура пехоты королевства Альгарик

Командор — высшее воинское звание Альгарика, командует армией/колонной примерно в 4000–7000 солдат.

Капралы — командуют полками, каждый по 400–700 солдат.

Старшие сержанты — командуют взводами по 70-100 солдат.

Младшие сержанты — командуют расчетами по 15–25 солдат.

Ведущие сержанты — командуют звеньями по 5-10 солдат.

Оглавление

Пролог

Глава первая. Два города

Глава вторая. Есть время тайн

Глава третья. Шаг за черту

Глава четвертая. Вперед, ко Тьме

Табель о рангах Проклятого Графства

Реклама на сайте