«Охота на белочку»

Ольга Найдич Охота на белочку

После новогодних праздников мужик с дикого похмелья смотрит в зеркало:

— Так вот ты какой… человек третьего тысячелетия!

Во всех трёх мирах заканчивался 2000-й год Молчаливого Договора.

Зал не был похож ни на что; вообще-то он по сути своей и не был залом — потому что не занимал места в пространстве. Но выглядел он все же как зал — с точки зрения стороннего наблюдателя, окажись таковой здесь. А собрались в этом зале существа, словно пародирующие людей своим видом: вытянутое тело, немного похожее на человеческое; вместе рук — нечто вроде плаща или крыльев (хотя периодически можно было наблюдать, как этот плащ обращается в семипалую конечность, немного похожую на руку). Лица их, если это можно назвать лицами, точь-в-точь походили на барельефы, движение на них можно было увидеть с огромным трудом. Конечно, внимательный сторонний наблюдатель (которого здесь оказаться не могло в принципе) прекрасно сознавал бы, что видит лишь иллюзию, и никакого зала нет, и выглядят его хозяева совсем не так, как кажется, но тем не менее — видел бы именно это. Очевидно, один из присутствующих докладывал. Правда, лицо его ни на секунду не изменило своего выражения.

— Наши эксперты, — при слове «эксперты» голос его визгливо вздрогнул, взгляд на мгновение скользнул куда-то вдаль, а «рука» невольно потянулась к стакану с «водой», — сегодня закончили анализ земной активности на основе библейских матриц. Эксперты, — он снова слегка сбился при произнесении этого слова, — говорят, что активность близка к критической. А учитывая, что год для источников ресурсов тоже критичен, то эксперты (пауза, рука тянется к «питью»)… это может привести…

— Постойте, Тараил, не надо суетиться, — прервал его спокойный голос. — Мы прекрасно осведомлены о том, что ты говоришь, и собрались здесь для того лишь, чтобы принять некие меры.

— Мудрый Мараил, Вы имеете в виду — радикальные меры?

— Да, наиболее радикальные.

А тем временем столь лестно упомянутый агентом Тараилом эксперт по имени Афраил подходил, если так можно сказать, к своему дому. Ангелы вообще дорожили своими домами, хотя последние, в сущности, абсолютно не были им нужны. Да и если вдуматься, и не существовали вовсе. Но такова уж была их сущность. Об этом и думал Афраил, наблюдая за своими вялотекущими мыслями со стороны. Забавно, что среди ангелов никто не способен ни дружить, ни тем более любить, и при этом они считают людей низшими существами. Впрочем, есть, наверное, на то и основания, ведь именно люди — ресурс для существования мира ангелов. Африл не любил называть этот мир Раем — какой там рай, вечный энергетический кризис, каждый сам за себя. Давно бы друг друга сожрали, как бешеные хорьки, если б не те самые ресурсы. Афраил поймал себя на этих мыслях и усмехнулся: «Старею». Раньше он и допустить не мог думать о человеческом искусстве лишь как о ресурсе, впрочем, лишь он один. Сложно видеть красоту в еде. Его мысли прервало появление его подруги Лаиры. «Подруга», — так он звал её лишь мысленно, даже ей он не мог сказать это слово. Ангелы бывали лишь партнерами — на день-два или в каком-то деле. Чтобы выжить или получить новые ресурсы. «Каждый сам за себя». Афраил знал, о ком это сказано — это сказано об ангелах. Из-за Лаиры и из-за отношения к людям прочие ангелы считали его экстравагантным, но за семьсот лет даже они привыкли.

— Ты взволнован, — Лаира не предполагала, она произнесла это словно общеизвестный факт.

— Откуда ты знаешь? — воскликнул Афраил. Никто более не мог различить чувства на его лице.

— Я знаю тебя, — просто ответила подруга. На мгновение в глазах Афраила мелькнуло то, что можно было бы назвать улыбкой, если снять на замедленную киносъемку и долго приглядываться. Лаира ответила тем же.

Они вошли в «дом» — ограниченную область пространства, недоступную для чужого вмешательства (без «крыши» или «стен», конечно) — ангелы обладали отнюдь не ангельским характером, и хотя среди обычных ангелов было не принято вмешиваться в чужую жизнь, тайный сыск этого правила не придерживался. Вдвоём здесь было немного тесно — ангельские дома не предназначены более чем для одного, что нормально для эгоистичных натур местных жителей. Лаира без всяких пауз спросила:

— Что, опять кто-то кляузу написал?

— И это тоже — Тараил, но это нормально, он стучит чаще, чем на Земле — капли дождя. Да и похоже, на этот раз расклад не в его пользу.

— Что же тебя волнует? Что-то на Земле? — Лаира уже привыкла обращаться к нему на «ты». Наверное, кроме них во всем Верхнем мире так никто не поступал.

— На этот раз ты права, — Афраил превратился в пивную кружку — обычная между ними шутка. И продолжал говорить прямо из кружки: — Они до сих пор думают, что я исследую библейские тексты. Хорошо хоть не стихи Омара Хайяма. Разумеется, я заметил это по простому изменению активности Земного информационного поля.

Лаира взяла в руки кружку и сделала вид, что пьёт. У неё мелькнула мысль: а есть ли у кого-нибудь еще в этом мире чувство юмора? А может — чувство, что этого чувства у него нет?

— Люди готовы к созданию великого произведения искусства. Понимаешь, что это значит?

— Еще бы, — ответила Лаира прямо в кружку. — Да еще и в «переломный» год.

— Вот именно — резкий перевес ресурсов в нашу пользу, а итоге — люди минимум на тысячу лет лишатся науки.

— Вряд ли это еще кого-то взволнует.

— Но я знаю еще кое-что — скоро может произойти и великое научное открытие!

— То есть — установится равновесие?

— То есть — наши будут пытаться это равновесие предотвратить, вот в чем дело, — с этими словами Афраил снова стал похож на ангела из детских библейских

книжек.

— А черти — пытаться убить нашего… что это будет?

— Картина.

— Нашего художника. Но ты же можешь не говорить о возможности научного открытия?

— Если бы я был единственным экспертом в этом чертовом раю…

Тем временем в зале Мараил, руководитель Центра наблюдения за ресурсами, излагал ситуацию.

— Итак, мудрейшие (это обращение последние пять тысяч лет было обычным в обиходе ангелов), мы имеем возможность доказать собственную мудрость. (Мараил любил говорить каламбурами).

— И что мы будем делать?

— Как обычно — сведем девчонку с ума, запутаем. Пусть уйдет в монастырь или покончит с собой.

— Какую еще девчонку?

— Ту, которая может совершить открытие.

— А если её просто убить? — раздался выкрик с места.

— Ты слишком неопытен, Олдиил. Мы не можем убивать — лишь морочить и доводить до безумия, влияя некоторым образом на восприятие.

— Что значит — не можем? Есть легенда, что мы когда-то могли убивать ничуть не хуже чертей. Мне кажется, что в принципе мы на это способны.

— Нет-нет, ты не прав. Мы не способны этого делать вообще. Физически мы не можем убить человека. Впрочем, в любом случае — таково распоряжение Лорда.

Народ притих. Многие не совсем верили в существование загадочного Лорда, совершенно непонятной фигуры, стоящей над обществом абсолютных индивидуалистов. Поговаривали, что на самом деле это он контролирует ресурсы.

— Мы должны успеть решить проблему до начала двухтысячного года по земному летоисчислению. Дальше это будет уже бесполезно.

— Почему?

— Странно, что Вы не осведомлены об этом. В течении этого года любое открытие будет в тысячу раз значимее, его ресурсная сила обратиться против нас — и черти получат полный контроль над ресурсами. Или наоборот.

— Вопросы есть? — Мараил усмехнулся в усы, которые он любил и лелеял — усов кроме него ни у кого в раю не было. — Нет? Выполняйте!

Никакая это была не ошибка. Всего лишь мелкая погрешность.

Подумаешь! Тысячу раз так делали.

И цель в любом случае оправдывала средства.

Тогда чего он так разорался?

Азель, Граель и Джелайя стояли перед расхаживающим туда-сюда Караелем, главой секретных служб Ада, и молча сносили выволочку.

— Несчастный случай! — громогласно возвестил Караель. — Это должен был быть несчастный случай! А вы что натворили?

— Так у убийцы же были мотивы, — вскинула голову Джелайя.

Она и остальные могли бы сойти за людей. Вполне могли бы. Если бы не глаза — черные, без какого-либо намека на белок, зрачок и радужку.

Да и кожа была лишь чуть светлее глаз.

— Еще раз повторяю — это должен был быть несчастный случай, — Караель остановился и внимательно посмотрел на троих агентов. — Но все равно можете считать себя героями. Теперь Рай потерял преимущество. Перевес ресурсов в нашу сторону такой, что ангелам нас еще много веков не догнать. Если, конечно, эта девочка на земле совершит свое открытие до конца года. Ладно, свободны.

— Подумаешь, убийство устроили, — фыркнула Джелайя, когда трое чертей шли по узкому коридору Конторы. Кто и когда окрестил центр Контроля этим земным словом — точно неизвестно, но прижилось оно железно. Граель пожал плечами.

— Я вообще удивляюсь. Обычно такой резкий перевес ресурсов мог обеспечить поэт, художник, композитор… но модельер?

— Все меняется, — философски заметил Азель. — Пернатые, небось, все перья себе обгрызли, когда узнали.

Слабое мерцание прозрачных стен свидетельствовало о низком уровне активности. Черти вообще не стремились отгораживаться друг от друга, потому что были единым организмом, одной большой машиной, в которой крутится множество шестеренок. У них не было таких понятий как «личная жизнь», «самостоятельность» и «собственные нужды». Все для коллектива и во имя коллектива.

А также согласно распоряжениям сверху.

Однако здесь, в Конторе, иногда возникала необходимость в соблюдении секретности, и тогда стены становились матовыми, а звуки блокировались. Сейчас такой необходимости не было.

Граель, Азель и Джелайя были так называемой группой вторжения — их посылали на Землю тогда, когда надо было вмешаться в жизнь людей. Конечно, это происходило крайне редко, в особых случаях — вот, например, недавно обнаружилось, что некий модельер готов сотворить настоящий шедевр, способный надолго увести Землю из-под контроля чертей. Плюс еще год удачный… Пришлось по-тихому убрать этого модельера, обвинив в убийстве его любовника. Все чисто, ни один ангел не придерется. Теперь руководящие верхи Ада с интересом следили за другим человеком — молодой женщиной-генетиком, которая уже была близка к одному из наиболее значимых открытий в истории человечества. Что ж, ангелам придется обломиться.

— Ну как там? — высунулся из-за прозрачной перегородки Арнель, штатный эксперт. Именно он вычислил в свое время опасного модельера.

— Мы герои, но могли бы быть и поаккуратнее, — хмыкнул Граель. Арнель удовлетворенно кивнул, приглашая троицу в свой отсек.

За прозрачными стенами было видно, как по меньшей мере пара тысяч чертей в точно таких же закутках работают, работают, работают… «Нет, правда, — подумала Джелайя, — мы — винтики в машине.»

— Могли бы и спасибо сказать, — заметил Арнель.

— Спасибо, — хором буркнула троица.

Азель небрежно подхватил толстую книгу, половина листов из которой была варварски выдрана.

— Библию почитываешь?

— Ага, — ухмыльнулся Арнель, выразительно повертев самокруткой, на которой можно было разобрать «…кровение от…».

— Смотри, опять скандал будет. Как тогда, когда вы крест вместо вешалки присобачили.

— Они первые начали, — отозвался эксперт. — Фигли сатанистов на земле молниями пугать? Я вот на крестный ход как-нибудь заявлюсь — мало не покажется.

Это, впрочем, было пустой угрозой — попасть на Землю Арнелю не светило. Механизмы Допуска были только у Граеля, Азеля и Джелайи. Еще, конечно, у Караеля, но он на Земле почти не бывал, потому что на это ему требовалось слишком много ресурсов, да и ангелы сильно возмущались. И, по слухам, у Главного… Но уж Главному-то на Землю дорога была точно заказана.

Джелайя тем временем задумчиво рассматривала прозрачную пленку, лежащую поверх сложной схемы.

— Это и есть твои знаменитые расчеты, Арнель?

— Точно, — черт-эксперт чуть поправил пленку. — Активность информационного поля Земли, энергетический потенциал — и вот он, наш модельер… упокой Господь его душу.

Черти неприлично заржали.

— Интересно… — протянула Джелайя. — А чего это ты тут вверх ногами в уголке написал?

— Где? — встрепенулся Арнель, подозрительно вглядываясь в чертежи.

— Да вот же, — Джелайя ткнула пальцем в схему. Граель с Азелем нехорошо переглянулись.

Арнель на глазах менял цвет с черного на бледно-серый.

— Что-то не так? — настороженно осведомился Азель.

— Все, — простонал несчастный эксперт, рывком поворачивая пленку на 180 градусов. — Как я мог так лажануться! Как я мог!

— А ну-ка минутку, — Граель элегантным движением цапнул серого Арнеля за горло. — Что не так?

Эксперт скосил глазки на Джелайю.

— Этот парень… которого вы убрали…

— Ну? — выдохнула группа вторжения, придвигаясь поближе.

— Это не он.

— А кто же?

— Не знаю… еще разобраться надо…

Азель уже потянулся было к Арнелю, но на его плечо легла рука Джелайи.

— Не стоит, — обманчиво ласково сказала она. — Ему ведь еще перед шефом за ошибку отчитываться придется.

Гнев во взгляде Азеля уступил место искренней жалости.

… Тираель был молодым чёртом, всего каких-то семьдесят лет. Но и за эти семьдесят лет он успел обрести среди чертей славу «белого чёрта». Нет-нет, выглядел он точно так же, как и прочие черти — столь же черен и страшен, если встретишь ночью. Выражение это значило лишь, что он был странным чертом.

Началось всё с того, что родился он с рожками — буквально, как в человеческих сказках про чертей. А ведь на самом деле у нормальных чертей никаких рогов нет — и вот поди ж ты, выросли. Потом, с возрастом, они стали менее заметны, но всё же если присмотреться — можно разглядеть.

Но на этом его странности не закончились. До десяти лет он был нормальным чертёнком, как и все, воспитывался в коллективных яслях (семей черти не создают, это противно их коллективной природе). Как и все, учился воздействию на обычную и земную реальности, играл с другими чертями в «попа и чертёнка», подстраивал пакости приятелям и пытался даже шутить над преподавателями. Но в десять лет словно сломался — стал замкнут, перестал участвовать в общих играх и словно бы исчез…

Ему стало скучно. Невыносимо скучно, чего с чертями, в сущности, не случается никогда. И вот поди ж ты… И так бы и остался он в яслях до ста лет (случалось и такое) но была у него одна общественно полезная особенность — он впитывал знания, как губка. Любые, но особенно интересовался Землей.

Ему и сейчас было скучно. Скучно, хотя еще в пятьдесят пять лет его способности приметила Контора, и он стал конторским служащим. Библиотекарем. Или, как громко называли его должность, секторным архивариусом. Он был рад принять это предложение, так рад, как никогда в жизни: оно сулило если не интересную работу, то как минимум поток новых, неожиданных знаний. Но сейчас он понял, что копаться в старых файлах жутко скучно и неинтересно.

Нет, попадались, конечно, и настоящие жемчужины. Вот, например, протоколы Тёмных войн — на полном серьёзе описанные войны между чертями и ангелами. Глупейшее занятие — никто никого не мог уничтожить, однако же в итоге обе стороны почти лишились ресурсов… Воспринимать ли это теперь как миф или как документ — сказать трудно. Дата — пятьдесят тысяч лет назад…

Но гораздо интереснее были документы о Земле. Вот, например, нечто странное: кулинарный рецепт. Салат оливье. Там говорилось, что это очень вкусно. Да, Тираель, конечно, знал, что люди на Земле умеют есть, что без этого они бы не смогли жить — как черти без ресурсов, порождаемых человеческой наукой. Но что такое вкус — он представить себе не мог, как не смог бы слепой человек представить себе свет, а рыба в воде — раскаленную сковородку.

Но это еще что! Земные книги — они будоражили его воображение. Загадочные, сложные и непонятные человеческие отношения… Обособленность, но не доведенная до безумия, как у ангелов… Странный, такой привлекательный мир.

И в отличие от прочих чертей, его ничуть не пугала перспектива оторваться от коллектива, от чертовски великого и чертовски надоевшего информационного поля Ада. Потому что он, в сущности, всегда существовал от него отдельно, и они с этим самым полем дружно делали вид, что не замечают друг друга.

Он мечтал попасть на Землю, но у него не было Механизма Допуска. Простенького такого механизма, микрочипа в карточке, вроде тех, которыми люди открывают электронные замки или рассчитываются в банкоматах. И знаний его было мало, чтобы такую сделать самому — для этого нужен был огромный всплеск энергии.

Лишь трое имели Допуск — участники группы вторжения, но он знал лишь их имена, и то случайно. Говорят, был еще Допуск у главы Конторы… и еще у Главного — потому что он контролировал ресурсы.

В общем, у него не было шансов осуществить свою мечту… Но тут помог случай — из тех, которых не бывает.

Зима принесла в Новохлыновск мерзкий холод, усугубляющийся почти полным отсутствием снега. Это еще раз доказывало, что Бога нет. Ведь если бы он был, то ни в коем случае не допустил бы такого безобразия на вверенной ему территории.

Так думала Лара, нечеловеческими усилиями пробиваясь к выходу из переполненного автобуса. Спрыгнув со ступенек, она поправила на плече сумку, сунула вечно мерзнущие руки в карманы куртки и быстрым шагом направилась к родному дому.

Лара была ученым-генетиком. Звучная должность и ученая степень позволяли ей хоть как-то оправдать мизерную зарплату в глазах подруг, но в общественном транспорте она уже который год ездила «зайцем» — на что не пойдешь ради экономии! Живи она где-нибудь за границей, давно была бы миллионершей, а здесь… Она вовсе не рисовалась, когда думала о таких возможностях. Ибо Лара была не просто одним из людей в белых халатах, всю жизнь выводящих мышей с шестью лапами и не задумывающихся, на кой черт им эти мыши нужны. Уже семь лет она работала над расшифровкой генотипа человека и возможными способами влияния на гены. Этим занимались и занимаются многие ученые, но у них не было того, что было у Лары. Кого, если точнее… У них не было отца-гения.

Василий Песков был феноменом. Достаточно сказать, что на ту работу, которую лаборатория в полном ученом составе и при более-менее новом оборудовании проделала за пять лет, ему в домашних условиях потребовалось не более семи месяцев. Он уже был на пороге величайшего открытия, дающего возможность полностью программировать генотип человека, но… как и все ученые, он был не в меру рассеянным, и однажды, переходя улицу, забыл посмотреть по сторонам. Впрочем, практически все свои знания он передал Ларе.

Из подвала наперерез девушке метнулся черный кот Блад (так называла его сама Лара, потому что вид у кошака был откровенно пиратский). Пробежав почти половину двора, он вдруг сообразил, кто идет, и шустро почесал назад. Лара достала из сумки обрезки колбасы, которой травили их в столовой, и кинула на асфальт, а когда кот начал есть, нагнулась и потрепала его за ухом.

— Тьфу, погань бесовская, — сплюнула старушка-соседка, с отвращением косясь на кота.

Лара не отреагировала на этот выпад, продолжая поглаживать Блада. Но старушка явно хотела продолжения… не банкета, конечно. Монолога. Или, если совсем уж повезет, диалога.

— Ты вот ласкаешь эту погань, а потом дивишься, что болезнь нашла, — поучала старушенция Лару. — Бесовское это животное, всем известно. Черный кот в дом — и черти в дом. В церковь сходила бы, что ли, святой воды принесла, может, и не случится тогда ничего.

— Я не хожу в церковь, Серафима Матвеевна, — ровно сказала Лара, мысленно подбирая к назойливой соседке нелестные эпитеты.

— И зря! Зря, говорю! Свечку бы поставила, молитву прочла… Чай, не развалишься.

Терпение Лары вышло без остатка еще в автобусе, но старуха об этом не знала.

— Я не верю в Бога, — резко отчеканила Лара. — В Бога, в Дьявола, в ангелов и в чертей. Пошли, Блад.

Старушенция, качая головой, осталась стоять на дороге, а Лара с Бладом гордо прошествовали в подъезд. Слова Лары были правдой. Она не верила ни в кого из вышеперечисленных товарищей и в прочие загадочные явления.

Федя выбрался из-под деревянной лавки, ожесточенно пытаясь отряхнуться от объедков вчерашнего ужина, обрывков бумаги и невесть откуда взявшейся штукатурки. Федя был художником, и среди своих коллег носил гордое прозвище «Малевич» — данное, вероятно, от слова «малевать».

Сейчас он был пьян, и в пьяной его голове вертелась одна мысль: как получилось, что от него ушла жена? Как он это допустил? Когда мысли этой крутиться надоело и она улетела, Фёдора посетила следующая: быть может, у него никогда не было жены? Эта мысль, в свою очередь, вертелась минут пять, после чего обратилась в твёрдое убеждение.

В принципе, это было правдой — наш художник был холост. С виду ему можно было дать от сорока до семидесяти лет, хотя на самом деле ему было 32. И не удивительно: одет он был как бомж, и одежда эта была сплошь залита красками всех цветов радуги; небрит, вечно пьян, а если и не пьян, то обкурен «травки».

Перебивался он случайными заказами портретов, а чаще — карикатурами на знаменитостей, спрос на которые был весьма велик. Но сейчас дело шло из рук вон плохо.

Федя встал, отряхнулся, от чего краше не стал, зато стукнулся головой о притолоку деревянного потолка… Когда-то он сам срубил эту избу. «Талант не пропьёшь» — гласит народная поговорка. Наверное, врёт она всё, это поговорка: Федор больше не смог бы такого повторить.

Шатаясь, он выбрался на крыльцо. Морозный воздух ударил ему в ноздри, обжег руки, пронял до костей. Порыв ветра заставил художника развернутся и броситься назад в дом… Но он вдруг поскользнулся — и упал с крыльца…

Через минуту с земли поднялся уже не совсем он… даже, скажем, совсем не он. Однако же — все по порядку.

Файл был настолько сумасшедшим, что сначала Тираель счел его ошибкой системы. Сбоем в данных, какие бывали чрезвычайно редко. Во-первых его не было в каталоге — совсем, у него не было номера, а дата следовала только из текста документа… И наткнулся он на этот файл совершенно случайно, да и не удалил его сразу лишь из врожденного любопытства.

Датировался документ 25123 годом до заключения Договора… То есть примерной датой формирования человечества в его нынешнем виде. Как этот документ смог просуществовать столько времени и не оказаться в поле зрения Адского информационного поля — весьма странно. Ведь окажись он в поле зрения Поля, и об этом факте знали бы все черти. Вернее, все, кому это могло быть интересно.

Однако содержание файла было еще интереснее его даты. Текст по построению был весьма похож на легенду — то есть уже в те времена был знанием почти позабытым. А легенда была весьма похожа на знаменитую земную историю о двух братьях и о том, как один из братьев убил другого. Однако же отличие было в том, что в убийцу вселился черт. Но Тираель прекрасно знал, что черти не умеют вселяться в людей! Потому он перечитал это место трижды… Но когда убийство было совершено, о нём узнали ангелы — видимо, убитый был важен для их планов. И, чтобы предотвратить новую войну (выходит, одна война всё же была!), две великие силы — Лорд ангелов и Шеф чертей (Бог и Сатана, как было сказано в легенде) — сделали это знание недоступным. Впрочем, судя по всему, хитроумный Сатана всё же сохранил файл…

Вот уже пять тысяч лет великие силы не вмешивались в жизнь трёх миров — во всяком случае, непосредственно…

Но последняя страница буквально поразила Тираеля. На ней было написано, как вселиться в человека, захватить его тело. Это уже была не легенда, а инструкция. Но самым удивительным было то, что на этой странице была не схема механизма, а заклинание! Тираель верил в действенность заклинаний, но лишь у ангелов — это их стихией была магия, слова, вызывающие воздействие на пространство и время… Но документ исходил от чертей!

Наконец Тираель устал поражаться и решился всё же проверить удивительную информацию. Вот только разгребу файловый каталог… где-то через месяц… «Нет, я становлюсь чертовски хорошим чертом», — пошутил он над собой. Ну конечно, сейчас! Идеальный момент. Ему поручили пыльную работёнку, и как минимум месяц его не хватятся.

«Черт возьми, ведь я безоговорочно верю этой бредовой легенде…», — подумав это, он закрыл файл, зашифровал его со своим паролем, потянулся, зевнул (эту привычку он подхватил из фильмов о Земле), сел и стал нараспев читать текст заклинания. Ему всегда хватало доли секунды, чтобы запомнить любой текст или изображение; вот и сейчас он безошибочно повторял однажды увиденные слова, вернее, псевдозвуки — то, что было бы иллюзией для человека в Аду.

С последними словами он вдруг понял, что ткань реальности странно изменилась; человек бы ничего не почувствовал, чёрт же всеми клеточками ощущал это. Всё, теперь оставалось назвать человека, тело которого нужно занять — по кодовому номеру. Тираель помнил эти цепочки цифр и информацию о человеке напротив каждой цифры. Нужен мужичина — в этом он был уверен. Лет под 30. Услужливая память мгновенно ограничила диапазон чисел. В городе. Еще ограничила. Наверное, остальное безразлично. Мгновенная генерация случайного числа… Фролов Фёдор Фомич.

Бац! Холод, ощущение боли в голове, а прямо вверху — удивительная синева. Неужели получилось? Получилось!..

— Ну и где мы? — оглядевшись, вопросил Азель. В который раз оказываясь на Земле, он все никак не мог привыкнуть к ней. Другое дело Граель — его экстремальные ситуации только заводили.

Узкая улочка, посреди которой они находились, была настолько грязной, что любая уважающая себя свинья остереглась бы по ней пройти. Но чертям на это было в высшей степени наплевать, потому что на Земле они лишались материальности, а соответственно и запачкаться не могли.

— Не дальше, чем в километре от нашего художничка, — отозвалась Джелайя. — Если ты, конечно, ничего не перепутал.

— Я никогда ничего не путаю, — укоризненно поглядел на нее Азель.

— Хорош трепаться, давайте работать, — ухмыльнулся Граель. — Разделяемся? Место встречи — здесь.

Его спутники переглянулись и пожали плечами. Мгновение спустя три темных сгустка тумана молниеносно скользнули в разные стороны.

Первой вернулась Джелайя. Отметив, что мальчиков, как она насмешливо называла двоих чертей, еще нет, она подпрыгнула и, сделав изящный кувырок, устроилась на крыше покосившейся палатки. Над окошком палатки была криво прибита табличка «Пива нет!» Чья-то рука в порыве отчаяния накарябала под ней: «Сволочи!!!». Кто такие Сволочи, Джелайя не знала, но, поразмышляв немного, догадалась, что это подпись.

Под палаткой шуршануло, и Джелайя, свесившись вниз, увидела облезлую черную кошку. Покрутив головой, кошара одним прыжком взметнулась на крышу и подбежала к Джейлае. Та протянула полупризрачную руку и сымитировала почесывание кошки за ухом. Почему-то каждый раз, когда они выбирались на Землю, какая-нибудь киска черной масти непременно прилипала к Джелайе и не отходила ни на шаг. Сперва чертовку это раздражало, потом стало забавлять.

Черный туман мелькнул у стены соседнего дома, и вскоре рядом с Джелайей появился Азель.

— Ну что?

— Ни в одной подворотне, подвале или на чердаке его нет, — отрапортовал черт, тоже протягивая руку к кошке. — Очередная?

— Клеопатра, — невозмутимо отозвалась Джелайя, имевшая привычку каждой кошаре придумывать имя. — Где Граель?

— Пивнушки прочесывает.

Азелю Земля не очень нравилась. Шумно, грязно, все что-то друг у друга вырывают… Бомжи — окурки, президенты — Курилы. Был, правда, один толковый мужик, который сказал: «Все взять и поделить!», Азель даже интересовался, не свой ли парень затесался меж людьми, но дальнейшие события показали, что не свой.

С другой стороны, чем дольше он смотрел на собственнические отношения между людьми, тем больше ему хотелось понять — что же это за штука такая, когда что-то вдруг — твое? И никто больше на это «что-то» не претендует. В некотором плане это было бы очень даже здорово…

Вернулся Граель — по обыкновению, свалился с дерева прямо им на головы.

— А вот и я! — возвестил он, хотя и без того было понятно, что это он. — Ну что, сыскари, сыскали чего?

Черти уныло покачали головами.

— Ну что ж… Ладно, в последний раз спасаю. Итак, лично нашего маляра я не обнаружил, но! — Граель сделал эффектную паузу. — Недалеко отсюда стоит изба, в которой, по оперативным данным (это выражение Граель подцепил еще в прошлую вылазку на Землю, и теперь оно показалось ему как нельзя более подходящим), проживает некий Федя, весьма и весьма неплохо рисующий.

— Откуда ты узнал?

— Один из местных оч-чень эмоционально рассказывал другому, как означенный Федя — насколько я понял, полное имя у нашего художника Федька Мать Его за Ногу, аристократ, наверное — так вот, как он нарисовал его портрет, да так похоже, что наутро этот мужик перепутал этот портрет с зеркалом и едва не сбрил себе щеки до костей, не понимая, почему щетина не исчезает. Наш объект, точно говорю.

— Отлично, — Джелайя гибко вскочила. — Ну что, вперед?

— А где благодарность? — возмутился Граель.

— Спасибо, — лукаво улыбнулась Джелайя.

— Ничего себе благодарность! Ты и святого достанешь, крошка, — Граель схватил Джелайю в охапку и, гикнув, головой вперед слетел с палатки. Кошка и Азель переглянулись с практически одинаковым раздраженным выражением на лицах и последовали за ними.

…Федя вдруг поскользнулся, крикнул: «Чёрт побери», — и грохнулся с крыльца. И ведь побрал-таки, лукавый!

Тираель мысленно ощупал своё новое тело. М-да, не самое удачное приобретение, насколько он мог судить из книг. А тело тем временем с шестой попытки поднялось на ноги, каждый раз падая и отбивая пятую точку. Тираель сообразил, что совсем забыл о хозяине.

— Привет, — сказал он мысленно.

В ответ Федя сказал нечто, что наш черт ошибочно принял за ответное приветствие, упомянул чью-то маму и послал всех в нескольких направлениях, из которых Тираель понял только чертову бабушку. Из этого черт сделал вывод, что его узнали, хотя, как и все черти, бабушки своей не знал.

— Ты кто? — спросил Федя.

Поняв, что все же ошибся, черт ответил честно:

— Я — черт.

— Кто-о-о?!!!!!

— Черт.

В ответ на это Федя хрюкнул… и отключился. И не упал он лишь потому, что Тираель тут же захватил полный контроль над телом, загнав слабонервного хозяина в дальний уголок.

Сделав это, он для начала вернулся обратно в дом. Поскольку ноги нового хозяина не слушались, Тир решил, что сподручнее всего будет сделать это на четвереньках, что тут же и осуществил. Оказавшись в избе, он первым делом подобрался к зеркалу. И усомнился, не перепутал ли он и не очутился ли вдруг в теле обезьяны — насколько он знал, на Земле такие обитали. Они точь-в-точь походили на людей, только с ног до головы были покрыты шерстью. Но, вспомнив, что обезьяны в одежде не ходят, он решил, что это все-таки человек. И решил, что в таком облике его, чего доброго, могут узнать. Бриться Тираель, конечно, не умел, но зато был настоящим чертом. Один взмах руки — и щетина, которую Федя не брил уже лет 10, исчезла без следа. Путь от обезьяны к человеку был пройден в одну секунду. Правда, сначала исчезли и волосы на голове, но потом черт вспомнил, что что-то на голове у людей все же растет, и вернул их на место вместе с кошмарной прической в стиле «Мамай на макаронной фабрике». Закончив манипуляции с обликом, черт попытался выйти в дверь. Строго говоря, в Аду практически не было дверей, во всяком случае, Тиру они до сих пор не попадались, и потому само понятие «дверь» и способ её открывания был для него диковинкой. Но сначала надо было до двери дойти, а тело Феди слушалось нового хозяина ничуть не лучше, чем старого: концентрация алкоголя была такова, что вздумай он сейчас дыхнуть в трубку автоинспектора, трубку бы просто разорвало вместе с инспектором и собакой. Однако же благодаря несгибаемой воле черта тело Феди в итоге врезалось в дверь и буквально выпало из неё.

На улице было холодно. Что такое холод, Тираель не знал, но ощущение показалось ему неприятным, а потому он счел его опасным. Пришлось рыться в памяти старого хозяина. При этом тот пытался ворочаться во сне, в результате чего тело, на самом деле стоящее на ногах, стало приплясывать. В итоге его все же внесло в дом. У художника было лишь одно средство утепления, ошибочно именуемое зимней курткой. Пришлось обойтись ею.

Уже тверже держась на ногах, Федя — а точнее, Тираель — вторично вышел на крыльцо. Черт заставил его не чувствовать холода — всё равно в этом не было смысла. Улица была засыпана снегом, и лишь в центре её время от времени проезжали железные повозки — автомобили. Пройти по тротуары было можно лишь старательно перепрыгивая через снежные завалы — вероятно, поработала машина, убирающая снег с дороги на обочину. По другой стороне дороги брел мужик, скажем даже — «брел» — это неверное слово. Он перемещался, нес своё бренное тело.

— Тоже художник, — заключил Тираель.

Дома однообразно повторялись в обе стороны, и потому черт пошел направо. Навстречу ему двигались разные люди, и для их идентификации снова пришлось рыться в памяти Феди.

Он шел так минут тридцать, и жизнь не поражала разнообразием. Черт уже хотел бросить это занятие и вернуться в Ад, как вдруг ему навстречу попался еще один «художник». Тут же проснулся Федя, радостно закричал: «Витёк, привет!» — и вырубился опять.

— Федя, ты что, женился? — радостно воскликнул Витёк. — Никогда не видел тебя бритым! Ну точно, женился, не скрывай! Это нужно срочно обмыть! — и, так и не дав ничего ответить, потащил приятеля за собой. А черт представления не имел, что значит слово «обмыть», и потому не сопротивлялся.

Лару разбудило мерное постукивание. Несколько минут она просто лежала, пытаясь угадать, кто из соседей затеял ремонт в половине третьего ночи. Затем что-то в этом стуке показалось ей подозрительно знакомым…

Господи, да это же похоронный марш! Кто-то художественно и вдумчиво исполнял сие известное произведение. Ростропович нашелся! Разъяренная Лара спрыгнула с кровати и, схватив тапок, замолотила по батарее. Вскоре снизу раздался ответный стук, а похоронный марш прекратился. Удовлетворившись результатом, Лара бросила тапок на пол и вновь нырнула под одеяло. Точнее, под два одеяла. А еще точнее, под два одеяла, плед и большое стеганое покрывало, сложенное в два раза. В квартире стоял бодрящий морозец, во многом благодаря ЖЭКу, который, очевидно, искренне полагал, что в доме номер одиннадцать на улице Ленина живут исключительно пингвины.

Радуясь наступившей тишине, Лара закрыла глаза и попыталась заснуть, но не тут-то было. Со стороны двери раздался легкий шорох, будто по полу что-то скользило. Лара протянула руку к ночнику, щелкнула кнопкой и…

По полу робко и даже как-то смущенно полз ее, Лары, старый чемодан! Лара ущипнула себя за руку. Чемодан на пару секунд притих, а затем осторожно подвинулся в ее сторону.

— А ну кыш! — автоматически брякнула Лара.

Чемодан обиженно поелозил на месте, но дальше ползти не рискнул. Недоуменно глядя на него, Лара попыталась сообразить, что сподвигло этот чемодан, до сих пор отличавшийся весьма мирным и приличным поведением, на такую хулиганскую выходку? Землетрясение, что ли? Да нет, тогда бы на люстре подвески шатались.

«Да какое там землетрясение! — вдруг осенило Лару, в голове у которой неожиданно всплыла последняя серия популярного сериала „Агент безопасной национальности“. — Просто резонанс. Вентилятор мощный… или просто откуда-то волны. Вон в газете недавно писали, что у старушки какой-то чашки в шкафу звенели, а оказалось — стройка через два квартала идет.»

Все же она привязала блудный чемодан веревкой к ножке шкафа и вновь завалилась спать, пообещав себе напоследок разобраться, кто из соседей столь художественно стучал этой ночью.

Витёк таки затащил чёрта в ближайшую забегаловку. Забегаловка именовалась гордо — «Колизей», и, по идее, в ней должен был тусоваться исключительно бомонд. Однако реальность быстро заменила бомонд на бомжей, алкашей и прочую интеллигенцию города. Да и само заведение напоминало Колизей в современном состоянии — то есть руины.

Ни слова не говоря, Витёк завалился за стол к господам столь же изящно одетым, как и он сам. Те дружно хрюкнули, но ничего не сказали. Федя — а точнее, Тираель — всё это время молчал, старательно впитывая новую информацию. Обычаи «художников» ему даже нравились, хотя его знания подсказывали, что пьют они вещество весьма вредное, можно даже сказать, яд.

— Официант, мне виски без содовой! — выдал Витёк.

— Сэр, вы уже полгода не можете заплатить за тот разгром в нашем приличном, к слову сказать, заведении, — в такт ему ответил бармен, огромный малый, способный выкинуть при надобности всех пятерых «сэров» на улицу. — Тебе водку или как обычно?

— Как обычно, водку, — стандартно ответил Витёк. Деньги у него сегодня водились — и этот факт «официант» давно прочёл в его глазах.

Когда Витёк сбегал за заказом и в водка оказалась в стаканах — опять ожил Федя. И тут же взял инициативу в свои руки.

— Ну, за живопись!

— Хряпнем! — поддержал Витёк.

Минут через десять язык у Феди стал заплетаться, но зато рассказывать он стал любопытные вещи.

— Понимаете, тут такое дело… Я сегодня вдруг стал голос слышать…

— Голос Америки? — брякнул один из собеседников.

— Да какой Америки, в голове, понимаешь? Разговаривает со мной кто-то.

— И что говорит? — вдруг заинтересовался Витёк. — Как всегда у тебя, про баб?

— Чёрт!

— Чего ты так волнуешься? Давай еще по одной!

— Да не волнуюсь я, чёрт, говорю, это. Настоящий, он сам сказал, — ответил Федя, предварительно выпив «еще одну».

— Э, Федя, да ты белочку поймал! — воскликнул вдруг Витёк.

— Белочку? Живую? — ожил один из собутыльников, с трудом отрывая нос от стола.

— Да какую живую, горячка, говорю, у него белая!

Федя вздрогнул и уставился на него испуганными глазами.

— Ты чё, серьёзно?

Витёк не ответил, он флегматично смотрел в рюмку.

— Всё, с завтрашнего дня я в завязке! — вскричал Фёдор. — Вот только последнюю выпью — и в завязке!

Если честно, то подобные заявления были не впервой, но на этот раз он был не на шутку перепуган. А Тираель помалкивал — ему было интересно, как люди среагируют на известие о живом чёрте. К его удивлению, люди вдруг заговорили о какой-то белочке.

Федя от души глотнул из стакана. Глотнул — и вырубился. Как-то вдруг, сразу отключился. Дальнейшие события Тираель наблюдал в неудобной позиции: под столом, да еще сквозь закрытые глаза.

В общем-то, ничего интересного не произошло, кроме того, что Витёк счёл Федю больным и упорно пытался сделать ему искусственное дыхание рот в рот, дыша перегаром и откровенно целуя Федю почему-то в лоб, и, что самое интересное, — массаж сердца, который, похоже, с его точки зрения заключался в переламывании ребер больного. Вдруг неведомая сила оторвала его от пола, подняла в воздух и аккуратно посадила на его собственный стул, после чего бутылка поднялась в воздух и наполнила его стакан. Философски настроенный после столь изрядной дозы принятого Витёк выпил, ничего не заметив.

В конце концов у него взыграла совесть, и Витя дотащил собутыльника до его дома. Он не заметил лишь одной мелочи — Федя к тому времени уже умер. Умер, отравившись некачественной водкой — что удивительно, единственный из пятерых. Впрочем, на этот удивительный факт никто в дальнейшем так и не обратил внимания.

Тираель же, разумеется, заметил, и этим фактом был весьма возмущен: он вовсе не собирался терять новоприобретенное тело раньше времени. Потому мёртвый Федя был в сущности не очень мёртв, хотя любой врач засвидетельствовал бы смерть.

Вечером пришел клиент — впервые за два месяца. Какой черт его принес именно в этот день — догадаться трудно, хотя можно. Он и вызвал скорую. И быстренько сбежал.

Костик — начальник бригады скорой помощи — был вечно слегка пьян и циничен, как все опытные врачи. С порога он заявил:

— Так-так-так, где больной?

Но, увидев неподвижно лежащего Федю с признаками трупного окоченения, добавил:

— Да Вы, батенька, поздно обратились. Вечно терпят до последнего момента, а потом звонят.

Бригада скорой дружно захохотала.

— Колян, звони ментам.

…Так Тираель и угодил в городской Новохлыновский морг.

День не заладился с самого утра. Нет, дома все было нормально. Шкодливый чемодан лежал у шкафа и больше не порывался нарушать спокойствие мирных жителей — то бишь Лары. Да и с соседями последняя решила не разбираться — подумаешь, пошумели ночью. Вот когда Пашка Соколов, живущий прямо над Ларой, заводил в три часа ночи мотоцикл — это действительно был повод для разбирательства. А стук…

В лаборатории ассистентка Лары, Танечка, встретила ее с трагическим лицом.

— Малдер сдох, — сообщила она.

Преданная поклонница сериала «Секретные материалы», Танечка всем мышам, с которыми работала Лара, дала имена любимых героев. Единственное, что утешало Лару — до мух-дрозофил Танечка добраться еще не успела.

Трупик Малдера уже отправили на экспертизу. Из клеток на Лару грустными глазами-бусинками смотрели Скалли, Скиннер, Курилка, Саманта, Марита и Мелисса. Последняя клетка пустовала — Крайчек сбежал две недели назад, необъяснимым образом протиснувшись между узкими прутьями и в качестве прощального жеста сожрав провод от компьютера. После этого Танечка всерьез решила переименовать его задним числом в Тумса.

Но это была мелкая неприятность, потому что смерть мыша, как тут же Танечка и сообщила, наступила «в результате застревания инородного предмета в дыхательных путях». Проще говоря, подавился грызун. Жадность фраера сгубила.

— Какая ты сегодня красивая, Ларочка, — заискивающе пролепетала Танечка. — И костюмчик тебе так идет!

— Спасибо, — рассеянно кивнула Лара, застегивая белый халат.

— Тебе кофе сварить?

— Если мож… А с чего это вдруг?

Танечка закраснелась.

— Ну… понимаешь, я тебя попросить хотела…

— О чем? — подозрительно осведомилась Лара.

— Помнишь, я в морге подрабатываю, по ночам… Сегодня вот как раз дежурство…

Лара искренне жалела Танечку, понимая, что прожить на ее оклад в современных условиях просто невозможно. Но то, что она подрабатывала в морге… зная свою ассистентку, Лара подозревала, что Танечка падает в обморок от страха раз пять за ночь. А то и больше…

— И?..

Танечка жалобно вздохнула.

— Лар, ты не могла бы со мной подежурить? Только одну ночку. Пожалуйста, а?

Главным достоинством — или недостатком — Танечки было то, что ей невозможно было отказать. Вот и сейчас Лара отчаянно пыталась придумать достойный предлог, но уже знала, что отказаться от веселенькой ночки не сможет.

— А раньше-то ты как дежурила?

Глаза Танечки округлились.

— Да ты что, Лара! Ты помнишь, что в газетах писали про секту, которая трупы похищает? А вдруг…

— Господи, Таня, и ты в это веришь?

— Ну… — Танечке ужас как не хотелось в очередной раз сталкиваться с непробиваемым скептицизмом начальницы. — Знаешь, все равно как-то не по себе. К тому же, полнолуние… Так ты согласна?

В глазах Танечки был такая мольба, что у Лары не хватило духа возразить.

Повеселевшая ассистентка рассыпалась в благодарностях.

— Да, чуть не забыла, — вспомнила она. — К тебе Шишкин заходил с утра пораньше.

Лучшего способа испортить Ларе настроение Танечка не смогла бы придумать даже специально. Александр Шишкин (для друзей — Шурик, для остальных — Шишик) был единственным человеком во всем институте, которого Лара откровенно не любила. Не только за характер, который, честно говоря, был мерзопакостным. Куда серьезнее было то, что Лара не раз заставала Шишика в своем кабинете, а отчеты по работе, лежавшие в столе, были в явном беспорядке. Похоже, нечистый на руку Шишкин элементарно копался в ее исследованиях. Обозлившись, Лара перестала хранить все мало-мальски значимые бумаги в столе, перекинув их в сейф, а на компьютер поставила пароль. Но Шишкин продолжал периодически заходить, доставая Лару намеками на абсолютную непригодность женщин для научной работы. Конечно, ее это задевало.

— И чего он хотел?

— Тебя.

Лара поперхнулась.

— Да не в том смысле! — покраснела Танечка. — Поговорить с тобой хотел!

— Знаем мы его разговорчики, — буркнула Лара. — Ну его к черту.

— Минутку, — Танечка навострила ушки. — Кажется, он идет. Я его шаги сразу узнаю.

Лара тоскливо взглянула на ближайший стол, борясь с искушением нырнуть под него.

— А-а, Ларисочка, пришла наконец, — запел Шишик, появляясь в дверях. — Ты не торопись, я подожду, тебе ведь небось еще носик припудрить надо, губки подкрасить…

— Чем могу быть полезна? — сухо отчеканила Лара, закипая от злости. Губки, блин…

— Даже не знаю… хотел у тебя результаты по тестированиям взять… Найдешь?

— Не беспокойся, — расплылась в улыбке Лара. — У меня-то как раз все на месте лежит.

— Александр Павлович, — вдруг подскочила Танечка, — не хотите ли чайку с нами попить?

Лара икнула от неожиданности и свирепо воззрилась на спятившую ассистентку. Однако Шишик этого не заметил и благосклонно кивнул.

Шустро расставив чашки, Танечка собственноручно налила Шишкину чай и начала вдохновенно петь дифирамбы его творческому гению и светлому уму. Лара же торопливо заглотнула чашку растворимого кофе и начала разбирать бумаги, хмуро раздумывая, не позвонить ли в психиатрическую лечебницу, чтобы за Танечкой прислали машину.

Где-то полчаса спустя ассистентка наконец исчерпала свой запас похвал.

— Да-а, — протянула она, искоса поглядывая на Лару. — Что бы мы без вас, мужчин, делали здесь?

— Ничего, — с готовностью кивнул Шишик. — Сплетничали бы.

— Ага, — поддержала его Танечка. — И телевизор бы смотрели. Сериалы там… спорт… Вы вот спортом не увлекаетесь?

Последние слова взымели на Шишика магическое действие. С лица его сползла краска, он вздрогнул, взглянул на часы, вскочил и пулей вылетел из кабинета, забыв даже попрощаться.

— Чего это он? — недоуменно спросила Лара, разглядывая линолеум на предмет задымления. Шишкин умчался с по меньшей мере скоростью звука. А то и света…

Танечка откинулась на спинку стула и удовлетворенно улыбнулась.

— Чемпионат мира по «Формуле-1». Уже сорок пять минут идет. Ты же знаешь, какой Шишик у нас фанат…

— Таня, ты золото, — с чувством сказала Лара. — Так во сколько нам в морг?

Самым страшным в этом дежурстве для Лары оказалось бороться со сном. Спать хотелось дико. У нее вообще были три главные черты — скептицизм, сонливость и мерзлявость. Оправдывая последнюю, она надела два свитера и плотно завернулась в куртку. А вот глаза слипались…

Вечером привезли аж два трупа — старушки, скончавшейся от сердечного приступа, и относительно молодого мужчины, отравившегося некачественной водкой. Сейчас оба лежали на каталках в холодильнике, мимо которого Танечка всякий раз пробегала шустрым галопом, украдкой при этом крестясь. Сейчас она, правда, сидела напротив Лары за столом в маленькой дежурке.

— Автор «Отверженных», четыре буквы, — Танечка сосредоточенно разглядывала оставленный прошлой сменой кроссворд.

— Гюго, — зевнула Лара.

— Ага… — Танечка аккуратно вписала буквы по вертикали. — А художник эпохи Возрождения?

— Сколько букв?

— Семь, последняя — мягкий знак, предпредпоследняя — э.

— Рафаэль. Тань, ну стыдно же не знать.

Та пропустила этот упрек мимо ушей.

— Знаменитая картина Леонардо да Винчи, восемь букв?

— Джоконда.

— Не подходит.

— Как это не подходит? — вскочив, Лара выхватила у Танечки кроссворды. — И правда… Давай в ответы заглянем?

— Нечестно же… — слабо вякнула Танечка, но женское любопытство, как всегда, одержало над честностью решительную победу.

Лара быстро перелистнула страницы и нашла искомый ответ.

— Офигеть, — тихо сказала она, опускаясь на стул. — Ни за что не догадаешься, что тут написано.

— ?

— Монолиза.

Спустя час кроссворд был разгадан до последнего слова. Делать было нечего. Танечка, поколебавшись немного, достала из сумки роман, на обложке которого усатый красавец обнимал прелестную девушку. Лару так и подмывало отпустить пару едких замечаний в адрес романа вообще и усатого в частности, но обижать Танечку не хотелось.

— И как ты эту чушь читаешь? — наконец буркнула она.

Танечка обиженно воззрилась на нее.

— И вовсе не чушь. Тут такая любовь…

— Например?

— Ну… Вот сейчас, например, он — герой — во время первой брачной ночи ошибочно подозревает, что героиня уже отдалась его брату, и упрекает ее в этом… а она не понимает, что произошло.

— Ишь чего вздумал! — фыркнула Лара. — Гнать их в три шеи надо, таких подозрительных. И вообще, ему-то какое дело? А ну дай посмотреть!

После первой же пары строк у Лары ошеломленно взметнулись брови.

— «Как я могу сорвать цветок, который уже сорван?»?! Тоже мне, флорист-дизайнер!

— Отдай, — покрасневшая Танечка выхватила у нее книгу. Улыбаясь, Лара опустила голову на руки.

— Постой, — вдруг нахмурилась она. — Хочешь сказать, что за все двести сорок три страницы, что были до свадьбы, эти два придурка ни разу не переспали?

Танечка уже открыла было рот, готовясь до конца отстаивать благородство и целомудрие любимых героев, но раздавшийся откуда-то шорох заставил ее так и застыть с открытым ртом.

— Что это? — пискнула она, как только дар речи вновь к ней вернулся.

— Не знаю, — пожала плечами Лара. — Ветер, наверное.

— А если… если не ветер?!

— А что еще может быть? Трупы, что ли? Так они не шумят, это давно известный факт. Успокойся, Тань.

— Легко тебе говорить, — буркнула та… и замерла. Звук повторился.

И доносился он явно из холодильника.

— Ла-ар… — жалобно простонала Танечка, закатывая глазки.

Почувствовав себя почему-то очень неуютно, Лара поежилась. Ей крайне не хотелось идти к жмурикам и выяснять, что случилось.

— Ла-ар…

— Сейчас посмотрю, — буркнула Лара, резко вставая. Она быстро пробежала через комнату и вошла в холодильник, который про себя именовала трупохранилищем. Как он назывался на самом деле, Лара не знала, да и не хотела знать.

Оба «постояльца» лежали неподвижно, как и положено трупам. Подойдя к старушке, Лара осторожно приподняла простынь. Ничего особенного. «И на что я надеюсь?» — иронично подумала она, опуская ткань, но на всякий случай подошла ко второму трупу и стянула простынь с его головы. Та же картина.

«Ветер», — убежденно решила Лара. Она уже взялась за ручку двери, собираясь уйти, как вдруг из-за ее спины раздался шорох. Она мельком глянула через плечо… и застыла на месте.

Труп мужчины сидел на столе, придерживая у груди простынь, и ошеломленно озирался по сторонам.

— Они что — все умерли? — тревожно спросил он у Лары.

— А-а… — у той почему-то отвалилась челюсть. Труп взглянул на нее попристальнее.

— Вам нехорошо?

— М-м… да… то есть нет… — Лара осторожно прислонилась к двери. — Вы… живы?

— Наверное.

— То есть как это — наверное?

Не отвечая, труп начал осматриваться по сторонам.

«Уроды чертовы, — дошло наконец до Лары, — совсем допились! Живого человека в морг привезли! А если бы он от холода умер?».

Лара поежилась.

— Вы вообще где живете? — брякнула она первое, что пришло в голову.

— Не помню, — пожал плечами труп.

«Это он от холода», — сочувственно подумала Лара и вспомнила, что в дежурке висела старая спецодежда, проеденная молью.

— Встать сможете?

Труп — хотя никакой он был не труп, на самом-то деле — медленно спустил ноги с каталки и встал на пол, соорудив из простыни подобие римской тоги.

— Идите за мной, — Лара наконец открыла дверь и пошла по коридору, время от времени поглядывая через плечо. Труп неуверенными шагами следовал за ней.

— Тань! — крикнула Лара, понимая, что впечатлительную ассистентку необходимо предупредить заранее. — Ты знаешь, что эти санитары сотворили?

— Что?

Благому намерению Лары не суждено было сбыться. Танечка шла ей навстречу. При виде живой и невредимой начальницы она обрадованно улыбнулась, затем перевела глаза на идущего следом человека…

Стук падающего тела заглушил растерянный стон Лары.

— Тащить тебя я не буду, — предупредила она, опускаясь на колени рядом с телом ассистентки. — Таня? Тань!

Труп подошел поближе, с интересом глядя на разворачивающееся перед ним действо.

Наконец Танечка открыл глаза и посмотрела на Лару мутным ошалевшим взором.

— Что это было? — пошептала она.

— Обморок, — Лара сердито нахмурила брови, но тут же испортила все грозное впечатление, шмыгнув носом. — Санитары живого человека за труп посчитали и сюда привезли. Хорошо хоть, мы вовремя услышали. Да вставай же, простудишься.

Танечка перевела взгляд на стоящего над ней мужчину.

— Вы что… живы?

Тот кивнул.

— Ну и дела… — Танечка с помощью Лары поднялась с пола. — Да что же вы в простыне? Холодно ведь до жути. Идемте, там пальто висело, может, вам подойдет. Лар, ну что же ты человеку даже пальто не дала?

У Лары аж волосы зашевелились от возмущения, но Танечка уже убежала в дежурку.

Впоследствии Лара так и не могла понять, где она прокололась. Кажется, когда они с Танечкой так и не смогли вытащить из трупа его адрес, она сдуру ляпнула, что может дать ему на первое время одежду отца, которую до сих пор у нее рука не поднималась выбросить… Кажется, Танечка разразилась тирадой о человечности и гуманности… Кажется, Лару проняло… Но то, что в итоге труп потащился за этой одеждой к ней домой, было совершенно необъяснимо, и Лара твердо решила, что все это происки нечистой силы и злобных инопланетян. По крайней мере, было не так обидно расписываться в собственном идиотизме.

А на крыше соседнего с моргом дома весьма непринужденно расположилась группа вторжения в количестве трех чертей плюс одна неучтенная кошка. В данный момент эта кошка лежала рядом с Азелем и, полуприкрыв глаза, наблюдала за Джелайей.

— Может, хватит здесь торчать? — Граель отточенным движением подбросил вверх один за другим три обломка кирпича и, крутанувшись вокруг своей оси, все эти обломки поймал. Расхаживающая туда-сюда Джелайя снисходительно улыбнулась. «Какой же он нетерпеливый», — подумала она про себя. Прямая противоположность сдержанному и серьезному Азелю.

— Мы должны удостовериться, что его похоронили, — спокойно сказал Азель, поглаживая Клеопатру.

— Зачем? Мы ведь и так знаем, что он мертв.

— Затем, что так положено.

— А ты, конечно, всегда делаешь все как положено.

Азель фыркнул. Джелайя подошла к нему и грациозно опустилась рядом на снег. Пожалуй, только здесь, на крышах, он был действительно белым.

Некоторое время они молчали.

— Почему цианид? — вдруг спросила чертовка.

Азель пожал плечами.

— В тот раз хорошо сработало. Мы тогда так чисто все сделали…

— А обвинили во всем несчастную Марию, — ехидно вклинился в их разговор Граель. — Тебя совесть не мучит, Аз?

— Она хотела славы, — раздраженно отозвался Азель, которого временами и впрямь мучила совесть после таких вот дел. Но Граелю он не признался бы в этом даже под страхом смерти. А Джелайя… Джелайе даже спрашивать не надо было — она всегда видела его насквозь. — Теперь ее знает весь мир. Имя Медичи стало нарицательным. Чего тебе еще надо?

Граель насмешливо приподнял брови и не ответил. Ему было надо всего лишь подразнить напарника. В первые годы работы они ненавидели друг друга, откровенно ненавидели, даже не зная толком, почему. Джелайя же ухитрялась одновременно и мирить их, и заставлять набрасываться друг на друга, причем если первое она делала осознанно, то последнее происходило явно без ее желания. В конце концов постоянная грызня уступила место легким поддразниваниям и активному соперничеству.

Такое поведение было в общем-то нехарактерно для чертей, но именно по эмоциональному потенциалу и были отобраны эти трое для вылазок на Землю. Предыдущие опыты заканчивались тем, что участники групп вторжения не могли соотнести привычный им мир с земным и в конечном итоге становились недееспособными. Для этих же чертей адаптация прошла на диво легко и быстро. Правда, издержки производства в виде подхваченных у людей чувств и эмоций иногда давали о себе знать, и тогда рядовые служащие конторы долго не могли выйти из шокового состояния, понаблюдав за кидающимися друг на друга с кулаками Граелем и Азелем. Но в последнее время такое происходило крайне редко, разве что Граелю удавалось вывести обычно спокойного Азеля из себя каким-нибудь особо язвительным замечанием.

— А если они неделю будут тянуть до похорон? Ты что, так и будешь сидеть на этой крыше?

— А если, а если… Ты меня уже достал, Граель! А если ангелы решат вмешаться? Что тогда делать будем? Ты можешь убираться, если хочешь, а я остаюсь.

Ища поддержки, Граель посмотрел на Джелайю, но она лишь придвинулась поближе к Азелю, и в глазах того появилось легкое торжество.

— Ну ладно, — пожал плечами он. — Не бросать же вас. Смотаюсь-ка я в морг, взгляну, как там наш труп.

Сделав вид, что разминает мышцы (которых у него, вообще-то, на данный момент не было), Граель подошел к краю крыши и уже приготовился сигануть вниз, когда заметил, как дверь морга открылась.

— Вот это номер, — тихонько присвистнул он. — Эй, идите сюда!

Кода Азель и Джелайя подошли к нему, Граель выразительно качнул головой в сторону выходящих из морга мужчины и женщины, причем если в женщине ничего особо примечательного не было, то мужчина своим внешним видом сразу же привлекал внимание. Несмотря на мороз, он был одет в старый, местами дырявый… даже Джелайя, которая была очень внимательна к земной одежде, затруднялась определить, что же это было. То ли водолазный костюм, то ли чукотское национальное платье. В довершение картины, из раздутых штанов торчали босые ноги. На лице мужчины была почти идиотская улыбка.

Но чертей в первую очередь заинтересовало не это, а то, что мужчина был им очень хорошо знаком. Потому как именно они отправили его в этот морг. Похоже, «клиент» был с ними в этом вопросе коренным образом не согласен.

— Ничего не понимаю, — буркнул Азель. — Дозы должно было хватить на десять таких, как он.

— Что-то перепутал, Аз? — ехидно осведомился Граель.

Старший черт (а Азель был старше Граеля на 50 лет — мелочь, но последний никогда не упускал случая съязвить по этому поводу) подчеркнуто уставился в другую сторону.

— Неважно, что именно у нас не получилось, — вмешалась Джелайя. — Главное — что мы теперь будем делать?

— Предлагаю проследить за ним, — выдал идею Граель. — А там разберемся.

— Точно, — поддержал его Азель, кинув на напарника неприязненный взгляд.

— Тогда пошли. Клео, Клео, кис-кис! — Джелайя подозвала кошку и, придав рукам псевдоматериальность, вместе с ней спрыгнула с крыши девятиэтажки. Азель с Граелем в последний раз обменялись сердитыми взглядами и тоже сиганули вниз.

На земле была глубокая зима и лежал снег, а в Раю, казалось, грохотал гром.

— Мне кажется, вместо того, чтобы свести эту девчонку с ума, вы сами свихнулись! Только сумасшедшие могут такое придумать, а еще говорят — ангелы с ума не сходят! — надо сказать, что кричавший всё это Мараил вовсе не выглядел, как обычно, невозмутимым. И от него, словно от Зевса-громовержца, шарахались все присутствующие.

— Нет, вы подумайте — чемодан у них бегает! Вы на Земле когда последний раз были, а? Я вас просил свести её с ума, а не насмешить до смерти! Так, ладно, хватит валять дурака, действуете активнее, — с этими словами лицо Мараила стало, как обычно, невозмутимым.

— Простите, начальник, есть новые факты, — раздался робкий голос с задних рядов.

— Докладывайте, мудрейший.

— Сегодня, по нашим наблюдениям, в доме объекта появился новый человек, мужчина. Он — один из её пациентов, — осмелел докладывавший ангел, зав. отделом наблюдения.

— Интересно, интересно. Наведите о нем справки, он может осложнить нам задачу. Одинокого человека проще свести с ума, намного проще.

— Вот это самое интересное — о нем вообще нет данных, ощущение такое, словно он — и не человек вовсе!

— А что же он, черт, что ли? Не болтайте чепухи, работайте. Попробуйте поискать по визуальным данным!

— По визуальным данным — он обычный художник-пьяница, вот и всё.

— Ну и отчего же вы тогда волнуетесь? Пьяница и есть пьяница.

— Но на него нет данных на верхних уровнях души!

— Пока ничего не предпринимайте, следите за ними. Если надо — сведите с ума и этого забулдыгу.

… - Нет, ты подумай — «наведите справки»! Они же проглядели того самого художника! «Обычный пьяница»! Это они обычные пьяницы, а не он. Давно уже разучились работать иначе, как по матрицам души.

— Да, Афраил, но довольно скоро они догадаются, кто это — если, конечно, они не полные идиоты, — ответила Лаира.

— Ну, положим, это спорно, полные или нет. Но всё равно догадаются, конечно. Но они не знают другого. Понимаешь, он действительно черт!

— Кто?! — на лице Лаиры отразилась целая гамма чувств, что, наверное, бывает не чаще, чем раз в столетие.

— Они не нашли его данных в матрицах людей, и тогда я подумал — может, он и впрямь черт. И проверил — действительно, среди чертей есть один недостающий, при чем они сами об этом еще не знают.

— Так не бывает. Черти знают всё друг о друге.

— А вот тут — случилось, надо еще подумать, как. Но это несомненно он.

— Но… в человеческом теле?

— Вообще-то среди легенд есть одна — о вселениях в тела людей. Правда, весьма малоизвестная.

— Это же сказка, миф.

— А вдруг нет? К тому же — факт налицо.

О том, как Лара и Тираель добирались до её дома, можно было бы снимать фильм — фарс с элементами ужасов. Во-первых, бывший покойник абсолютно не собирался одеваться — откуда же Ларе было знать, что это ему и не нужно. Но в итоге его всё же упаковали в какую-то несуразную спецодежду не по размеру, выпрошенную у сторожа. Впрочем, ощущение было такое, что использовали её раньше для химической защиты сантехников-подводников. В итоге Тираель был похож на гибрид Винни-Пуха и Терминатора. Однако же выхода не было, и пришлось вести его на улицу в таком виде.

Зимний ветер ударил в лицо, казалось, что он дул насквозь, не обращая внимания на одежду. Лара невольно поёжилась. Зато её спутника ветер, казалось, только радовал — он улыбался, словно наркоман или пьяница, не замечая холода. Впрочем, Лара списала это на радость от неожиданного спасения. А Тираель действительно был рад — он впервые в жизни чувствовал ветер, впервые ощущал движение в воздухе. Такое захватывающее, потрясающее! И впервые с ним рядом было удивительное существо, противоречивое и загадочное — земная женщина. Лара. Нет, таких он в Аду не встречал никогда. Не может таких там быть… Что-то в ней будоражило и переворачивало его душу так же, как ветер будоражил его новое тело. Он не мог понять, что именно…

А действо тем временем продолжалось: наш черт смотрел на прохожих восхищенным взглядом младенца в коляске, а те, в свою очередь, бросали на него опасливые взгляды, словно на сумасшедшего. Около афиши Лаймы Вайкуле он остановился, долго всматривался в её лицо, а потом радостно воскликнул: «А, ведьма, знаю!» Лара улыбнулась — «Точно, ведьма»… Дальнейший разговор как-то не вязался — у собеседников было ощущение, что они из разных миров… весьма справедливое ощущение, надо сказать.

Впрочем, Тираель продолжал поражать свою спутницу не только своей чудаковатостью, но и удивительной ловкостью — во всяком случае, Ларе это казалось ловкостью. Вот они пересекли заснеженную улицу, по которой давно уже не ходили машины — городские службы не успевали убирать снег, прошли мимо гаражей (Тираель заглянул по пути в один из них и чуть не получил по носу от его хозяина, не ожидавшего столь пристального внимания) и вошли во двор.

— А это — мой дом, — сказала Лара. — Второй подъезд.

И вдруг с дерева, стоявшего у дороги, раздалось отчаянное мяуканье.

— Ой, Блад, ты как туда попал? Собаки, сволочи, загнали? Да сделайте же что-нибудь, снимите его оттуда! — сама этого от себя не ожидая, прикрикнула она на Тираеля.

Тираель, не ожидавший такого напора, чуть испуганно взглянул на неё — и вдруг кот просто свалился с дерева, словно прошел сквозь ветку, на которой сидел. И упал прямо в ловкие руки черта! Самое удивительное, с точки зрения Лары, состояло в том, что Блад ничуть не испугался, не пытался царапаться и кусаться, более того — он просто льнул к своему неожиданному спасителю. Тот тоже выглядел почти счастливым. «Он доволен, как черт», — подумала Лара. Откуда ей было знать, что кошки, особенно черные, и черти — существа, взаимодействующие тысячи лет. Противоположности, которые сходятся…

— Спасибо, — сказала Лара. — Но, я думаю, нам лучше пойти в дом. Отпустите кота-то, пусть себе гуляет, — добавила она.

Блад неохотно слез с рук Тираеля, потерся об его ноги и скрылся в подвале. А странная пара двинулась к подъезду. И вдруг…

Со стороны это должно было выглядеть весьма странно: мужчина и женщина поднимаются по ступенькам крыльца, женщина проходит вперед, берется за ручку двери… а мужчину вдруг подбрасывает в воздух, словно бильярдный мяч, и швыряет на землю, прямо через перила крыльца.

Лара обернулась на шум, испуганно вскрикнула и через мгновенье оказалась внизу. Как врач, хотя врачебный опыт был приобретен больше в общении с практикующими врачами, чем из личного опыта или в институте, она ожидала увидеть свернутую шею или огромную гематому, или хотя бы человека, лежащего без сознания, а то и труп… Мало ли было случаев, когда человек, спасенный хирургами, попадал через неделю под машину?

Честно говоря, она и сама едва не упала в обморок впервые в жизни, когда пострадавший вдруг самостоятельно встал, стряхнул снег и спокойно, пробормотав что-то вроде «спасибо», двинулся к крыльцу. Впрочем, в обморок она так и не упала — Лара прекрасно знала, что чудес на свете не бывает, и потому только посмеялась над собственным испугом. «Да, везет нынче парню», — подумала она.

Войдя в квартиру, Лара протянула руку вправо и нащупала выключатель. Точнее, попыталась нащупать. Потом вспомнила, что недавно поменяла проводку и теперь он располагался слева. Гость с интересом следил за ее манипуляциями, но ни о чем не спросил.

Скинув сапоги, Лара внезапно вспомнила, что второй пары тапок в доме не было. К ней слишком редко ходили гости, а если совсем уж честно признаваться — не ходили вообще.

— Вы обувь не снимайте, — сказала она, — только о тряпку вытри… — тут Лара вспомнила, что гость был босиком. Впрочем, он послушно поднял с пола грязную тряпку и начал вытирать ноги. Лара закатила глаза.

— Ванная там, — буркнула она, кивая вглубь коридора, а сама прошла в кухню и, подставив табуретку, начала шуровать на антресолях. Одновременно она прислушивалась к доносящимся из коридора звукам. Странное дело, но воду ее гость не включал. «Что он там делает?» — сердито подумала она.

А Тираель тем временем нашел-таки ванну и остановился, не совсем понимая, зачем это было нужно. Подумав немного, он решил, что девушка, которая привела его сюда, просто хотела, чтобы он познакомился с планировкой ее квартиры. А может, это был какой-то ритуал? Постояв немного у раковины, он счел свою задачу выполненной и вернулся в кухню.

— Вам помочь? — учтиво осведомился он, увидев, что хозяйка квартиры стоит на самом краю шатающейся табуретки, да еще и на одной ноге.

— Я же… — начала было Лара, балансируя на табуретке, и внезапно заметила, что руки у ее гостя абсолютно чистые, как у хирурга перед операцией. «Мистика», — фыркнула она про себя. — Кстати, как вас зовут?

— Тираель, — честно ответил гость.

— Ка… — забыв, где находится, Лара круто развернулась, и табуретка, припомнив хозяйке все прошлые обиды, мстительно самоампутировала ножку. Почувствовав, что мир вокруг нее начинает вращаться чуть быстрее, чем обычно, Лара с обезьяньей прытью вцепилась в дверцу антресолей.

Ну конечно, ей не следовало этого делать. Лара поняла это еще в полете и окончательно укрепилась в своем убеждении, когда заехала оторванной дверцей по голове Тираелю. А если еще и учесть, что саму Лару он таки ухитрился поймать… «Что ж, кому-то везет, кому-то нет», — философски подумала Лара, поднимаясь с бесчувственного тела.

«Тело» открыло глаза и искоса посмотрело не нее.

— Не шевелитесь, — поспешно сказала Лара.

Тираель не знал, почему ему не надо шевелиться, но подчинился. Может, это тоже ритуал? Он читал, что люди пожимают друг другу руки при встрече… а в этой стране, значит, по законам гостеприимства надо бить человека по голове, а потом запрещать двигаться. Ему-то было без разницы, хоть топором в спину, но неужели кому-то это нравится? «Странные люди», — хмыкнул он про себя.

Лара тем временем осторожно осмотрела точку соприкосновения головы Тираеля с несчастной дверцей. Крови не было, шишки тоже… «Повезло», — уже второй раз за день повторила она, намочив холодной водой полотенце и аккуратно прижав его к голове пострадавшего.

— Мне еще долго не шевелиться? — одними губами спросил тот. Лара подняла руку.

— Сколько пальцев?

— Где?

— Вот здесь, — она помахала рукой.

— Пять.

Лара перевела взгляд на три пальца, которые ему показывала.

— Долго.

— Но два поджаты, — на всякий случай добавил Тираель. — Это какой-то тайный знак?

«Не слишком ли сильно я его по голове ударила?»

— Очень больно? — спросила она.

— Нет. А должно быть?

«Так… еще и заигрывает. Это уже ни в какие рамки не лезет.» Лара резко встала.

— Можете подниматься.

Тираель проворно вскочил. Лара сделала вид, что всецело поглощена выжиманием полотенца над фикусом.

— Вам помочь, Лариса Васильевна? — предложил Тираель.

— Нет, спасибо, — Лара резко встряхнула полотенце и повесила на веревку. — Сейчас я вам достану одежду.

Тут наконец Тираель решился задать вопрос, мучивший его уже давно.

— Извините, но… А зачем мне другая одежда?

Девушка закатила глаза.

— Хотите сказать, что она вам не нужна?

— Ну… эээ… — Тираель озадаченно оглядел свое одеяние. — А эта чем плоха?

— У вас что, не все дома? — рявкнула Лара. Тираель подумал.

— Не знаю. Вообще-то я один живу.

— О, Господи!

— Не надо! — Тираель выставил вперед руки. — Уверяю вас, в этом нет необходимости.

— В чем?

— Ну… — нахмурился Тираель. Он ведь ясно слышал, что девушка собралась обратиться с жалобой к ангелам. — Не надо их звать. Я не причиню вам вреда.

«Точно шизик, — решила Лара. — Так, быстренько выставляем его отсюда.»

Она с грохотом пододвинула к антресолям другую табуретку и вытащила старый спортивный костюм. Впрочем, в данном случае «старый» вовсе не являлось синонимом слова «изношенный». Костюм ее отец надевал всего лишь один раз — во время примерки. Зачем он его купил, Ларе было непонятно, но какое, в конце концов, ей было до этого дело?

— Вот. Надевайте и уходите.

Тираель взял костюм, повертел его в руках. Ага… интересная модель. Он начал расстегивать пуговицы на своем «водолазном костюме».

— Вы что делаете? — заорала Лара. Тираель вскинул на нее недоумевающий взгляд.

— Но вы же сами сказали…

— В ванную! Там переоденетесь! Псих, — последнее слова она неразборчиво пробурчала себе под нос.

Странная женщина. Сама же сказала переодеться. Тираель философски пожал плечами и отправился в ванную.

Открыв дверь, он обнаружил один маленький нюанс.

— А можно не в ванной?

«Так, ну все ясно, — подумала Лара. — Сейчас попросится переодеться в комнате, а заодно и пошарит, нет ли чего ценного.»

— Нет уж! Чем вас ванная не устраивает?

— Я бы не хотел мочить этот костюм. Он ведь должен быть сухим, да?

— А вас никто и не просит его мочить, — язвительно отозвалась Лара, выглядывая в коридор.

— Но тут же везде вода!

— Что значит везде? — забыв обо всем, Лара бросилась к ванной. — Ой, черт!

Тираель удивленно и в то же время польщенно улыбнулся.

— Как вы догадались?

Но Лара даже не расслышала эту реплику. Она стояла по щиколотку в воде, а из водопроводной трубы, весело булькая, бежал ручеек… нет, маленькая речка. Лара зашевелила губами, не желая материться вслух при постороннем человеке.

— Черт… ну помогите же мне! — она схватила тряпку и бросилась зажимать щель в трубе. Тираель подумал, что лучше бы она обращалась к нему по имени, но промолчал и начал помогать. Бесполезно. Вода все прибывала и прибывала.

— Я сейчас, — Лара вскочила, и тут вдруг случилось сразу несколько событий, никак, на первый взгляд, между собой не связанных. От резкого движения девушка поскользнулась и, потеряв равновесие, грохнулась прямо в ванну. Правда, очень удачно — даже не ударившись. В этот же миг — очевидно, из-за вскочившего, чтобы помочь ей, Тираеля — с полки слетел ее старый фен и, ударившись о залитый водой пол, включился.

От удара тока Тираеля буквально выбросило в коридор.

— Тираель! — отчаянно барахтаясь, Лара выпрямилась и выдернула слабо потрескивающий фен из розетки. — Тираель!

Она выскочила из ванной, не обращая внимания на разбрызгивающуюся во все стороны воду, и кинулась к лежащему на полу человеку.

— Тираель, вы живы? — он протянула руку, чтобы пощупать пульс. Господи, а если он умер? Как она объяснит милиционерам, что делает в ее квартире труп совершенно незнакомого ей человека… к тому же еще и бомжа, по всей видимости. Только бы не умер… только бы… Лара прижала пальцы к шее, покрытой колючей щетиной.

«Интересно, почему она на живых людей орет, а с мертвыми нежничает? — размышлял Тираель, старательно не подавая признаков жизни. — Неужели это некро… как же ее называли-то, эту болезнь? Некромантия или некрология?»

Он трагически застонал.

— Тираель? — Лара осторожно приподняла ему веко, затем другое. Зрачки были в норме. — Ты меня слышишь?

Черт принял художественную позу, почерпнутую из старой книжки о военно-полевом госпитале. У Лары задрожали руки.

— Слушай, я ей-богу не помню, как забыла выключить этот чертов фен, — бормотала она. — И первую помощь оказывать не умею… Ты можешь глаза открыть, а?

Наученный горьким опытом, Тираель очень медленно приоткрыл один глаз.

— Слава Богу, — выдохнула Лара. Тут Тираель уже не сдержался.

— А Бог-то тут при чем?

— Хорошо, к черту Бога, — Лара была так счастлива от мысли, что в ее квартире не будет валяться труп, что готова была согласиться с любой чушью. — Ты как? Можешь пошевелиться?

— Могу, — Тираель сел, привалившись спиной к стиральной машинке, и потер голову. Кажется, на этот раз его действительно сильно долбануло. Даже глюки полезли. В какой-то момент черту показалось, что в ванной есть еще кто-то… причем из числа его сородичей. «Отдохнуть бы», — помечтал он.

— Простите… Лариса Васильевна, я не хотел причинять вам столько неприятностей.

— К черту! — Лара села рядом с ним. А может, он и не псих. И вообще… — Пусть сантехники разбираются. И давай не усложнять общение. Я Лара.

— Ну… — Тираель подумал. — Тогда я, выходит, Тир.

Совет экспертов собирался, наверное, раз в тысячу лет. Или даже в две. Во всяком случае, в летописях о нем уже говорилось как о мероприятии скорее номинальном. И ничего удивительного — советоваться ангелы не любили и не умели. А ведь собрался-таки.

Тараил, рассматривая свою кружку, расписанную странными кружевами, о чем-то думал — наверное, придумывал новый донос. Неподалеку сидел Афраил, как всегда незаметный и невозмутимый, словно сфинкс в горах. Кроме них поблизости находились еще четверо экспертов, среди которых, наверное, самым примечательным был Кириил, удивительно старый и проницательный ангел с почти земным именем. Самым примечательным в нем было почти полное невмешательство в дела молодых, за что его считали чудаком и, разумеется, уважали. Неподалеку, тихий, как вакуум, сидел Олдиил, молодой ангел, который вроде бы не являлся экспертом. «Интересно, кто дал ему допуск заседание?» — думал Афраил. — «Впрочем, неважно, ты-то мне и нужен…» Потом, как обычно это и бывало среди ангелов, полная тишина сменилась полной неразберихой. Каждый пытался высказаться, перекричать других или хотя бы самоутвердиться. Впрочем, двое все же молчали — Афраил и Олдиил. Один из мудрости, другой из опасения. Стоит, наверное, упомянуть, что Кириил и вовсе куда-то пропал. Впрочем, так же внезапно он появился, когда эксперты перестали галдеть.

В наступившей наконец-то тишине раздался голос Тараила:

— Мудрейшие, мы собрались здесь, чтобы решить известный нам вопрос. Но насколько я понял, никто пока не может высказать конкретного мнения по вопросу, как свести с ума обычную человеческую женщину?

Говоря это, он почему-то смотрел только на Афраила. Афраил промолчал…

— Я предлагаю пока разойтись и обдумать вопрос в уединении.

И тут прозвучал голос Афраила.

— Мудрейшие, а что, если нам изучить трактаты и летопись наших предков, сталкивавшихся с этим вопросом? Нет-нет, ни в коем случае не человеческих работ — именно работ ангелов?

Опять раздался гул, отчасти одобрительный, и народ стал медленно расходиться. У выхода Афраил на минутку остановился около Олдиила.

— Я полагаю, Вы здесь без допуска? — Олдиил ошеломленно посмотрел на Афраила. — Не волнуйтесь, никто нас не слышит.

— Да, мудрейший, я полагал, что никому в голову не придет, что на высокий Совет может прийти ангел без допуска — каждый подумает на другого или на начальство.

— Что ж, очень умно. Но и на мудрейшего есть умнейший.

— То, что Вы говорили о книгах — что именно там надо найти?

— Я искал способы свести человека с ума. Но, к сожалению, не нашел ни одного подходящего. За одно могу поручиться — в работах человеческих психологов искать бесполезно. Вы, конечно, можете тоже заняться изучением литературы… хотя вряд ли чего-либо добьетесь.

— Я все же займусь этим, мудрейший…

И Афраил, уже уходя, буквально всей кожей чувствовал, как молодой человек повторяет новое незнакомое слово: «психологи».

— Ну и кто облажался на сей раз? — язвительно спросил Азель, сидя на раковине в Лариной ванной комнате. Граель, устроившийся в ванной в позе Будды, буркнул что-то невнятное.

— Все трое, — выручила его Джелайя, разглядывающая флакончики на полочке над раковиной. — О, а это для чего?

Она потянулась к маленькому тюбику геля для душа, который Ларе подарили на работе в качестве взятки. Хотя в ее работе ничего такого особенного не было, но зато она имела доступ к печати, а это дорогого стоило.

— Осторожнее, не поскользнись, — Азель придержал ее за талию.

— Она не может поскользнуться, идиот, — раздраженно заметил Граель. Чертовка лукаво улыбнулась.

— Ну и что? Он обо мне заботится.

— А как ты бережно эту девушку в ванну укладывал, а? — язвительно заметил Азель. — Мне показалось, или ты ее таки облапал?

— А ты хотел, чтобы у нее мозги вышибло? — окрысился Граель. — На кой она нам без мозгов? Это ведь не ты.

— Может, хватит ругаться? — упрекнула их Джелайя. — Ой, а запах какой! Слушайте, может, это просто глюк, но в какой-то момент мне показалось, что этот парень…

— Тебе тоже? — Граель воспрянул духом. — Странно, правда? И ведь заметьте, мы никак не можем его убить.

— Может, у него Дар? — нахмурился Азель. — Вот и девушка говорила, что он псих. Вы же знаете, люди так всех, у кого Дар, воспринимают.

— Да, но тогда он мог уловить наше присутствие, — резко посерьезнела Джелайя. — Какие предложения будут, господа гусары? — она повертела в руках увлажняющий крем.

— Надо бы отчитаться по текущим успехам… — задумчиво протянул Азель. — Или неуспехам…

Черти загрустили.

— А время-то идет… — меланхолично добавила Джелайя, положив подбородок на макушку сидящему Азелю. — Слушайте, а ведь нам вовсе не обязательно его убивать. Надо ведь что? Чтобы он не написал свою картину до конца этого года.

— И если мы ему просто помешаем это сделать… — в глазах Граеля загорелся огонек.

— …то умоем пернатых по полной программе! — Азель резко вскинул голову, и Джелайя, взвизгнув, схватилась за челюсть. — Лайя, прости!

— Шкажи шпашибо, што мы ждешь не машериальны, — талантливо прошепелявила та. Но Азель был настолько расстроен — даже по меркам людей — что не заметил откровенной насмешки в этих словах.

— Лайя, я правда не хотел…

— Оригинальный способ заткнуть женщине рот, — злорадно заметил Граель. — Лично я воспользовался бы другим.

— И каким же? — прищурилась чертовка, упирая руки в боки.

— Детка, а ты не догадываешься?

— А кто бы тебе позволил? — насмешливо ухмыльнулась она. — Ладно, шутки в сторону. Я предлагаю с отчетом пока подождать, тем более, что хвалиться нам нечем. Сколько дней осталось до конца года?

— Десять.

— Значит, за эти десять дней он не должен подойти к полотну.

— Они сейчас на бумаге рисуют, — заметил Граель, вытягиваясь в ванне во весь рост. Ноги ему для этого пришлось закинуть на край раковины.

— Ну, это-то мы обеспечим, — отозвался Азель, небрежно скидывая ноги напарника обратно в ванну. Граель пробормотал какой-то адрес. — Слушайте, а давайте его изолируем?

— Как ты себе это представляешь? — фыркнула Джелайя. — Мы прокрадываемся к нему в дом под покровом ночи, заматываем в ковер и бросаем в заброшенное бомбоубежище на чукотском полигоне. Чтобы не умер, кормим сырыми сосисками и чипсами. А ангелы в это время роют саперными лопатками подкоп от Ледовитого океана… Ребята, а что вы на меня так смотрите?

— И все-таки он наглый тип, этот Олдиил.

— Да, Лаира, но он очень кстати подвернулся под руку. Во всяком случае, он сможет кое-что запутать окончательно. Вообще, идиоты способны внести такой бардак в дела мудрецов…

— Иногда бывает и наоборот, — ответила Лаира, и Афраилу в её голосе послышалась странная ирония.

— А вот и он. Даже соскучиться не успели.

И действительно, откуда-то снизу, словно из-под земли (или может из-под чего-то другого), около них возник Олдиил, взволнованный, будто человек. Лицо его человеку бы показалось почти каменным, для ангела же оно выражало целую бурю эмоций. Афраилу даже на миг показалось, что он очень тяжело дышит.

— Я нашел, мудрейший, я нашел!

«Архимед нашелся…» — подумал Афраил. И уже вслух:

— И Вам здравствуйте, мудрейший.

На этот раз «молодой человек» иронию уловил и заговорил уже спокойнее.

— Здравствуйте, мудрейшие. Я хотел сказать, что я нашел в человеческих книгах способ, как свести человека с ума!

— Вы все-таки читали человеческие книги? И что же Вы, с позволения сказать, там нашли?

— Понимаете, мудрейший… свести с ума может, например, нечто выходящее за рамки обыденного… что-то сверхъестественное, как люди это зовут.

— Я думаю, не в нашем случае. Эта дама все объясняет с научной точки зрения быстрее, чем успевает испугаться, — возразил Афраил.

— Да, мудрейший, Вам лучше знать… Но есть и еще один способ. Человек может сойти с ума, если его предаст близкий ему человек, которому он доверял. Мне это непонятно, но для людей это так. Они зачастую выделяют кого-то из окружающих и ставят его выше прочих.

«Интересно, он в курсе, кому это объясняет?»…

— И действительно, очень интересная мысль… Но что она нам дает? Ведь мы же не можем заставить кого-то из её близких её предать? Разве что подменим кого-нибудь, но это полная ерунда, она же моментально поймет подмену!

— Да, мудрейший, — пробормотал Олдиил и, не прощаясь, исчез.

— А ведь он что-то задумал, — сказала Лаира.

— Да, во всяком случае, ему кажется, что это задумал именно он…

Совершенно успокоившись и убрав последствия потопа, Лара поставила на плиту чайник и, вытащив из шкафа старый спальник, оставшийся еще со времен ее бесшабашной студенческой юности, разрешила Тираелю отоспаться на полу возле кровати. На кровать она гостя все же не пустила, не желая выводить потом вшей. Тираель честно не понимал, почему он должен спать, если в данный момент ему это совершенно не требуется, но усиленно подыгрывал хозяйке, чтобы казаться нормальным человеком. То, что раскрыть его Лара просто не может, так как, по ее мнению, чертей не существует, ему в голову не приходило.

А пока непутевый черт старательно изображал спящего, Лара тщетно пыталась узнать его адрес. Галина из регистратуры «Скорой», бывшая одноклассница Лары, сообщила, что труп отравившегося алкоголика привезли из «Колизея». С трудом раздобыв телефон забегаловки, Лара принялась названивать туда, но здесь ее постигла неудача. Хозяин заведения не знал никакого Тираеля и упорно утверждал, что коньки у него откинул Федька, безработный художник, откинул исключительно по причине слабого здоровья, а то, что водка оказалась паленой — бред и клевета, милая девушка с ангельским голосом может приехать хоть сейчас и убедиться лично, а еще лучше, пусть приезжает вечером, когда народу будет поменьше, и не оставит ли она телефончик, чтобы генеральный директор — кстати, его зовут Василий Львович и он не женат, но мечтает найти спутницу жизни — так вот, чтобы генеральный директор ресторана «Колизей» мог перезвонить и уточнить, во сколько именно даме будет удобно подъехать.

— Я мимо вашей рыгаловки на работу каждый день езжу, милейший, — голосом, который сделал бы честь английской королеве, ответствовала Лара.

— А… ну дык… тогда извините… — смешался «генеральный директор». — Не знаю я никакого Тираеля. Как к федькиной хате проехать, сказать?

Записав подробное объяснение, Лара безукоризненно вежливо попрощалась с хозяином «Колизея» и, присев на табурет, задумалась. Может, этот Тир и есть Федя? Она поглядела на спящего гостя. Интересно, если его постричь и приодеть, он будет таким же страшным? Или изменится? А ведь забавно — выгляди он приличнее, она не побоялась бы пускать его в квартиру, хотя человек-то остался бы прежним. Как много значит для нас внешность.

Тут Лара поймала себя на том, что смотрит на Тира уже минут десять, и поспешно отвела глаза. Закипел чайник. Девушка достала чашку и от души сыпанула туда растворимого кофе. Вот проспится этот ханурик, отведет она его домой — и тогда уже можно будет отоспаться вволю.

Тираель приоткрыл глаза.

— Спи, — тихо шепнула Лара. Но черт уже сел, потому что валяться без дела ему надоело. — Кофе хочешь?

— Кофе? — Тир задумался. В прошлый раз дегустация земной еды повлекла за собой совершенно непредсказуемые последствия, едва не закончившиеся для него потерей тела, а для хозяина тела, в свою очередь — потерей жизни. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское.

Интересно, кстати, что это такое? Надо бы попробовать.

— Буду, — храбро сказал он.

Когда кофе было выпито, Тир встал и, выкинув пустую чашку в мусорное ведро, подошел к двери.

— Спасибо, вы были очень добры, но мне пора возвращаться домой, — со вздохом сказал он. Ему не хотелось покидать Землю. Действительно не хотелось. Здесь было так интересно. И не хотелось расставаться с девушкой, которую звали Ларой. А у них она, наверное, была бы Ларайей… Тоже красиво звучит.

— Так ты вспомнил, где живешь? — обрадовалась Лара. Тир недоуменно посмотрел на нее. Что значит — вспомнил? Но внезапно до него дошло, что девушка имеет в виду адрес того бедолаги, в чье тело он вселился.

— Нет, — честно признался черт. Лара пристально посмотрела на него.

— Слушай, а тебя точно Тираелем зовут?

— Точно.

— А не Федей?

Где-то Тир уже слышал это имя. Но вот где?

— Нет, не Федей, — уверенно ответил он.

— Мда? — скептически прищурилась Лара. — Ну ладно. По-моему, я знаю, как выяснить, где ты живешь.

«Как?» — удивленно подумал Тир, но тут же понял, что Лара имеет в виду отнюдь не Ад.

— Пошли, — деловито скомандовала Лара, натягивая сапоги. Тираель повертел в руках выданные ему ботинки, надел, завязал шнурки морским узлом.

— Куда?

— В кабак ваш, куда же еще. Будем тебя опознавать.

Дорогу к «Колизею» Лара знала прекрасно, и не только из-за того, что ездила мимо на работу — опять-таки давала о себе знать студенческая юность. Она решительно шагала по застывшим от мороза холмам грязи и перемахивала через ограждения автостоянки. А вот Тир шел за ней так, будто был здесь впервые. Но Лара списала его легкую заторможенность на последствия шока.

Народу в «Колизее» почти не было. В углу храпел какой-то алкоголик неопределенного возраста, за одним столиком хихикали две студенточки, а на скамье у стены темноволосый парень с лицом падшего ангела перебирал струны гитары и что-то неразборчиво напевал. Под ногами у него валялись три пустые бутылки из-под водки.

— Шел бы ты домой, — убеждал его высокий мужчина в спортивном костюме, которого Лара тут же узнала по голосу — это был хозяин «Колизея». — Который день работу пропускаешь?

— Да пошли они, — махнул рукой юноша, откладывая гитару. — Все равно делать там нечего. Разливай, водка остывает.

Мужчина крякнул, протянул руку к полупустой бутылке и аккуратно разлил водку в пластиковые стаканчики. Парень молча опрокинул в себя огненную воду, запил пепси-колой и вновь взялся за гитару.

При виде Лары с Тиром у хозяина заведения отвисла челюсть.

— Э… а… у… это…

— Здравствуйте, — ехидно сказала Лара.

— Здра… а чо… Федь, а как же…

— Вы его узнаете?

— Ну дык… эта… он же того…

— Ха! Боже ты мой, Федька! — изумленно воскликнул юноша с гитарой. — Живой!

— Вы его знаете? — переключилась на новую жертву Лара.

— Ну конечно, он здесь постоянно бывает, — парень поднялся и подошел к ним, протягивая руку Тираелю. — Здорово, дядя. А мы уже подумали, что ты умер.

Тир осторожно пожал ему руку, и парень повернулся к Ларе.

— Мираж.

— Что? — Лара оглянулась. — Где мираж?

Юноша усмехнулся.

— Да нет, зовут меня так. Дмитрий Мираженко, просто Мираж.

— А-а, — Лара смутилась. — Лара. Вы знаете, где он живет?

На лице у Миража отразилось недоумение.

— Ну да…

— Понимаете, у Федора временная амнезия. Надо отвести его домой, а я не знаю, где он живет.

— Господи, да не вопрос. Пойдемте, я вас провожу, — он аккуратно зачехлил гитару и закинул ее за плечо. — А это у него серьезно?

Лара пожала плечами.

— Не знаю. Он вообще какой-то странный. Говорит, что его зовут Тираель, не помнит адреса, несет какую-то чушь.

— А, ну это он и раньше такой был. Особенно когда напьется. Направо.

Тираель покорно плелся за Ларой и странным молодым человеком, не вмешиваясь в их разговор. Он понял только одно — что юноша со странным именем знает, где жил хозяин его тела, и теперь ведет их с Ларой туда.

При виде избы Лара невольно ахнула.

— Ничего себе!

— Между прочим, он ее сам срубил. Золотые руки! — Мираж распахнул дверь, держащуюся на хлипком крючочке. — Проходите, будьте как дома…

— Но не забывайте, что вы в гостях, — пробурчала Лара, поворачиваясь к Тиру. Тот с любопытством осматривался. Ну конечно! Именно здесь он пришел в себя, когда попал на Землю. — Твой дом?

— Ага, — кивнул Тираель.

— Значит, тебя все-таки зовут Федей.

Тир вздохнул.

— Может быть. Но лучше все-таки Тиром, — ему самому страшно понравилась идея сокращать имена. Внезапно Лара расхохоталась.

— Господи, так ты бы сразу сказал, что это прозвище! А я-то голову ломаю, что за имя чудное такое.

— Точно, — обрадованно подтвердил Тираель. — Прозвище.

— Ну так что, господа? — высунул голову из соседней комнаты Мираж. — Пить будем?

На улице было темно, холодно, шел снег и лаяла собака. Фонарь, давно оставивший попытки освещать улицу, тихо сходил с ума, видимо, воображая себя светлячком. Вдоль улицы, уходя куда-то в заснеженную бесконечность, тянулся забор. Что было за забором, было неведомо.

Петрович, потирая свой вечно красный нос, философствовал. Он всегда философствовал, когда был пьян или пытался что-то спереть у соседей. На этот раз он совмещал оба состояния. После долгих попыток он все-таки влез в салон соседского «Запорожца» и, комфортно усевшись за руль, принялся деловито выламывать радиоприемник. Вообще-то, надо было бы ему находиться за пару километров отсюда и охранять склад, где он работал ночным сторожем, но его это ничуть не заботило — в первую очередь по причине выпитого самогона. Если честно, одного Петрович все-таки боялся — он боялся белочки. Больше всего он боялся её поймать. Нет-нет, не живую хвостатую бестию, а ту, которая именуется иначе «белая горячка.»

На часах должно было быть 2 часа 27 минут, но Петрович свои давно уже пропил. Внезапно вокруг что-то изменилось. Сторож вздрогнул… и через миг понял: перестал идти снег. Грязно выругавшись, он попытался выбраться из машины, но случившееся вслед за этим помешало ему. Небо словно надломилось, во всяком случае, так ему показалось, оттуда ударила молния, и не одна, а сотни молний. Грома, как ни странно, не было. А потом случилось событие, изменившее всю жизнь Петровича: откуда-то сверху на улицу свалился мужик, весь в белом и, как уверял потом сторож, в перьях. Человек этот, полежав пяток секунд в снегу, встал, отряхнулся, а потом вдруг взглянул в сторону Петровича странными каменными глазами и спросил:

— Я похож на человека, мудрейший?

…. — Его нашли в чужой машине, без сознания. Вот такой бред он нес… и еще бормочет что-то про молнию и постоянно повторяет, что будет молится, не будет пить и воровать.

— Лейтенант… Коля, скажи честно: почему я ему верю, а?

— Не знаю, товарищ майор… Но вообще-то, в том месте действительно была молния, столб спалило почти дотла. Наверное, остальное — бред, связанный с шоком…

— Возможно. Соседи, видя состояние этого бедолаги, не хотят возбуждать дело.

— Тем лучше.

Майор кивнул, но тут же едва заметно пожал плечами — мол, странное это дело…

— А здесь уютно, — заметила Джелайя. — Вот только женской руки не хватает.

Азель чуть заметно улыбнулся.

— Ребята, а он вполне прилично рисует, — присвистнул Граель, разглядывая висящие на стенах картины. — Никаких черепов, пятен краски и ломаных линий. Реалист, чтоб его… Вау, ну ни фига себе!

— Что там такое? — заинтересовались черти, мигом подлетая поближе к мольберту, возле которого стоял Граель. При виде картины у Азеля непроизвольно загорелись глаза, а Джелайя потупила взгляд, тщетно пытаясь скрыть смущение. Скорее всего, обнаженную девушку Федя писал, основываясь исключительно на своих фантазиях, ибо подобных форм в природе просто не существовало. Граель еще немного полюбовался на соблазнительное видение и лишь затем перешел к следующей картине.

— Извращенец, — тихонько пробурчала Джелайя.

— Ну что ты, детка. Нормальный мужик.

Фыркнув, чертовка отошла к окну и села по широкий подоконник, подтянув колени к груди и положив на них голову. Дурацкая зима… Почему их не послали на Землю в другое время года? Она чуть повернула голову, наблюдая за троими людьми, сидящими за столом. Их подопечный старательно пел под аккомпанемент гитары, на которой играл молодой парень с каким-то глючным именем. Голос у него был вполне приличным, но почему-то создавалось такое ощущение, что он не до конца понимает, о чем поет. «Должны же коты, пес возьми, во что-нибудь верить…» Джелайя тоже не совсем понимала, зачем котам во что-то верить, но песня была хорошая. Женщина, которая в последнее время сопровождала художника, сидела рядом с ним и внимательно слушала. На столе стояла бутылка водки и три стакана, но пил в основном парень — художник только пригубил один раз, поморщился и отставил стакан в сторону, а женщина не пила вообще.

— Эй, — Азель подошел к ней, остановился позади. — Не хандри.

Чертовка ослепительно улыбнулась.

— С чего ты взял, что я хандрю? — вызывающе спросила она. Азель только усмехнулся. Джелайя подвинулась, освобождая ему место на подоконнике.

— Искренне надеюсь, что они напьются. Тогда ему и в голову не придет к мольберту подходить.

Художник тем временем допил-таки стакан, и Мираж тут же налил ему еще. Лара смотрела на них с явным неодобрением, но уходить не спешила. Вернее, ее не отпускали. Как только девушка делала очередную попытку встать, Федор робко спрашивал, не останется ли она еще на несколько минуток, а Мираж в два счета доказывал, что уходить ей совершенно незачем. Лара вздыхала и оставалась. Впрочем, нельзя сказать, что ей у Феди не нравилось…

Граель продолжал рассматривать картины, вслух комментируя увиденное. Джелайя неодобрительно покосилась на него. Неужели этот дурак не понимает, что художник, обладающий Даром, может почувствовать его присутствие? Но замечания она напарнику не сделала, потому что знала — все оживление Граеля является чистейшим притворством. Им всем было здесь не по себе. И на то были причины. Чертовка бросила быстрый взгляд на висящие в красном углу иконы и поспешно отвернулась, почувствовав озноб.

— Не смотри, — Азель встал, заслоняя от нее опасный угол. Джелайя удрученно кивнула.

— Надеюсь, он не молится. Этого я не выдержу.

— Все ты выдержишь. Помнишь, как мы как-то раз в церковь вломились? — в глазах черта блеснул азарт. — Вот тогда действительно было горячо.

— А как Граель заночевал в доме священника?

— Он аж посерел, когда проснулся и понял где находится, помнишь? Рванул оттуда так, что вышиб окно.

— А мы ему потом говорили, что от него пахнет ладаном, — Джелайя усмехнулась приятным воспоминаниям. — Как он орал, когда узнал, что мы его разыгрывали! А помнишь, как я опрокинула на себя флакон со святой водой?

— Ну еще бы, — фыркнул Азель. — Мы с Граелем тогда испугались едва ли не сильнее, чем ты.

Джелайя укоризненно посмотрела на него.

— Это было больно. На самом деле.

— Знаю.

Чертовка опустила глаза, вспомнив, что именно Азель голыми руками стирал с ее кожи брызги святой воды, которая действовала на чертей хуже, чем серная кислота.

— Ну почему он не атеист?

— Потому что так сильно нам никогда не везет, — подошедший Граель со вздохом потянулся. — Э-эх, скучища… Сколько нам тут еще сидеть? Неделю?

— Примерно так, — Азель скрестил руки на груди.

— А ты все рисуешь, дядя? — Мираж с удивительной для столько выпившего человека координацией движений поднялся на ноги и подошел к мольберту. Черти проводили его нехорошими взглядами. — Ого! Нич-чего девочка… Слушай, а у тебя знакомых девчонок нет? Позвать бы сейчас.

Лара нахмурилась.

— Нет, — честно признался Тир. В памяти его всплыла Келтайя, чертовка, иногда забегавшая в архив. Но Миражу она вряд ли понравилась бы. Да и потом, как ее позвать-то?

— А-а… Слушай, а вот это мне нравится, — Мираж рассматривал холсты. — Раньше не было. Давно нарисовал?

Тираель неопределенно пожал плечами. Он что, еще и рисует? Надо проверить. Он встал (ноги почему-то упрямо шли в разные стороны, пришлось долго ставить их параллельно друг другу) и подошел к мольберту. Теоретически он знал, как надо рисовать, не зря же столько лет штудировал разнообразные земные книги, но вот с практикой у черта было туговато, а если уж совсем честно — практики не было вообще. Однако он храбро взял в руки кисть и очень даже ловко развел на палитре краски. Ободренный первой удачей, Тираель на миг задумался, а затем легко и вдохновенно провел черту…

— Нет, ну ты смотри, что творится, — негодующе заметил Граель, опрокидывая палитру прямо на художника. — На минуту оставить нельзя — сразу к холсту тянется. Эй, ручонки-то попридержи шаловливые!

— Тир! — ахнула Лара, вскакивая

— Упс! — только и смог сказать Мираж. Тираель бестолково топтался на месте, не понимая, почему все краски с палитры вдруг оказались у него на одежде. — Стой, стой, не размазывай. Снимай это быстро.

Лара деликатно отвернулась, пока Тираель переодевался в чистую одежду (впрочем, чистой ее можно было назвать лишь весьма условно), и на правах хозяйки вечера отнесла ее в ванную, попутно удивившись, что в построенной руками Федора избе есть горячая вода и канализация, а у стены торчит самая настоящая батарея центрального отопления. Ванная же комната оказалась маленьким закутком, в котором еле-еле помещалась жестяная раковина и табуретка, на которой стоял таз. В этом тазу Лара и замочила заляпанный краской спортивный костюм Тираеля.

Вернувшись, она увидела, что Тираель задумчиво смотрит на мольберт.

— Знаешь, в этой картине есть что-то странное, — серьезно сказал он, не оборачиваясь. — Что-то знакомое и одновременно совершенно чужое. Даже не в самой картине, а в стиле.

— Если не забыл, это твой стиль, — хмыкнула Лара.

— Мой? — удивленно взглянул на нее Тираель. — А, да, конечно.

Лара молча встала рядом с ним. Картина, закрепленная на мольберте, и впрямь была необычной, не такой, как остальные. Две расплывчатые фигуры, темная и светлая, сплетенные то ли в схватке, то ли в объятиях… Лара почувствовала, что ей становится не по себе.

— Борьба добра со злом?

— Не знаю. Правда, не знаю.

— Ну ладно, — Лара огляделась по сторонам. — А где Мираж?

— Здесь был, — Тир оглядел комнату, заглянул на кухню — Миража нигде не наблюдалось. Входная дверь была заперта изнутри. — Исчез?

Внезапно Лара захихикала.

— Гляди, — прошептала она, указывая куда-то вниз.

Тир пригляделся. На захламленном полу, под батареей, спал Мираж. Черт с Ларой переглянулись и засмеялись.

— Бедняжка, — прошептала Лара, укрывая парня шерстяным пледом. Тот заворочался. — Спи, дурной.

Джелайя подняла ногу, чтобы Лара ее не задела, и украдкой взглянула на скорчившихся под той же батареей Граеля с Азелем. Черти отключились, восстанавливая энергию, которая расходовалась на Земле в огромных по сравнению с привычным Адом количествах.

— Бедняжка, — прошептала она, пробуя на вкус это странное, незнакомое и почему-то безумно притягательное слово.

Утром мороз ударил так, что в вытрезвители народ стремился попасть для того, чтобы погреться.

В «Колизее» гулянка шла вяло, народ в основном расползся отсыпаться или похмелялся по домам. Остались только самые стойкие и те, кто уже спал под столами. История умалчивает, зачем вышел, шатаясь, на крыльцо Ванька — может, просто протрезветь хотел, может, домой, шатаясь, податься, а может, и по какой иной нужде. Но тот, кого он увидел, заставил его протрезветь и заподозрить, что он словил-таки «белочку», и пора завязывать и идти лечиться: прямо из заснеженного воздуха возник человек, белый, с заостренным носом (почему-то именно нос первым бросался в глаза) и… весь в перьях. Не в шубе из перьев, а в перьях по всей коже! Даже лицо у него было в перьях. Ванька обомлел, сел на крыльцо и начал бормотать себе под нос что-то типа того, что не пил и пить не будет.

«Глюк» тем временем с интересом осматривал окрестности. Ему, очевидно, что-то не нравилось. Наконец взгляд его остановился на красном лице Ваньки, являвшего собой жалкое подобие человека, и он наконец заговорил. Спросил он совсем уж неожиданное:

— Ты человек?

Ванька засомневался, даже как-то застеснялся так сразу признавать себя человеком перед странным существом в перьях, которое еще неизвестно, было ли настоящим или всего лишь его же пьяным бредом. Наконец он с сомнением выдал:

— Ну вроде да…

Тогда существо задало второй, еще более неожиданный вопрос:

— Ты художника Федю знаешь?

Туго соображающий Ванька так и не смог понять, как связаны это вопросы — не то любой человек знает Федю, не то не человек его не знает… а может, его знают только звери… На этом месте он все же перестал утруждать себя мыслями и таки ответил, что да, и пытался даже дополнить это утверждениями типа «а кто его не знает», а заодно прочитать лекцию о современном искусстве. Как ни странно, существо больше ничего не спросило, а уставилось в глаза бедному пьянице… и вдруг стало превращаться. Что-то в нем изменилось — сначала незаметно, потом… потом оно буквально за минуту стало Федей! Ванька всего пару раз видел Федю и хорошим его знакомым не был, но само превращение произвело неизгладимое впечатление на его измученное воображение… Ванька вскочил и с неразборчивыми криками убежал, спотыкаясь и матерясь. Говорят, кто-то видел его в мужском монастыре, но, скорее всего, это все выдумки, хотя бы потому, что в Новохлыновске нет мужского монастыря.

Существо, принявшее облик Феди, задумалось, но всё-таки вошло в двери «Колизея». В заведении в этот момент было семь вменяемых человек, один из которых — бармен. И только трое из них доподлинно знали о кончине художника. Секунд через десять после появления существа раздался крик и звук падающего тела. Потом среагировал бармен. К счастью, Новохлыновск — не Нью-Йорк и под стойкой у него пистолета на оказалось. Зато там было полно всякой посуды. В итоге в посетителя полетели две тарелки и рюмка. Поскольку утварь почему-то не причинила посетителю вреда, разбившись о дверь у него за спиной, бармен начал неистово креститься. Лже-Федя посмотрел на него мутными глазами, потом несколько секунд глядел в не менее мутные глаза остальных посетителей, словно подыскивая в их пьяных умах ответ (собственно, примерно так оно и было, и наконец выдал:

— В этой забегаловке дают выпить или только бросаются посудой?

Бармен покорно стал наливать выпивку, почти ничего не соображая: покойники у него еще выпить не заказывали, а ведь он сам видел, как этот парень умер!

У кровати куда-то делась спинка. И стена из обычной, оклеенной обоями, вдруг превратилась в деревянную. Лара моргнула, протерла глаза. Что за фигня творится?

Он села на кровати и тут же поняла, в чем дело. Квартира была не ее. Вернувшаяся память услужливо подсказала, что Лара все еще в гостях у Тира… или Феди.

Опустив ноги на пол, она нащупала старые тапочки и встала. В комнате царил полнейший разгром. «Так… дверцы у шкафа с самого начала не было, — подумала Лара, припоминая, что было вчера. — А вот ножку у дивана я лично сломала… кто ж знал, что она треснутая…» Подняв с пола строительную каску, она несколько секунд смотрела на нее, пока не вспомнила, что каску эту вытащил с чердака Тир, когда лазил туда за банкой соленых огурцов, а вместе с каской притащил и игрушечный автомат, из которого они с Миражом азартно друг друга расстреливали. Воспоминания вызвали у Лары улыбку. Отложив каску, она взглянула в сторону окна, откуда раздался неопределенный шум.

— О, Господи, — взъерошенный Мираж выполз из-под батареи. Вчерашнее ларино сравнение его с падшим ангелом годилось теперь только в одном случае — если означенный ангел падал в мусорную кучу головой вниз. — Где это я? У Феди, что ли?

— Что ли, — отозвалась Лара, потягиваясь. — Голова не болит?

— Нет… А ты можешь принести попить?

После кружки воды, заботливо забытой Ларой с вечера, взгляд парня приобрел некоторую осмысленность.

— В пьянстве замечен не был, но по утрам долго и с жадностью пил холодную воду, — пошутил он, возвращая Ларе кружку. — Сколько времени?

— Понятия не имею.

— А где Федька?

— Тоже не знаю, — про себя Лара подумала, что вот это-то как раз надо бы узнать.

— Щас посмотрим, — Мираж с трудом встал и побрел в сторону кухни. Вскоре оттуда раздался его голос: — Привет! Что это ты тут прячешься?

— Почему я прячусь? — недоумевающе отозвался Тир.

«Так, хозяин нашелся, — с облегчением подумала Лара. — Поздороваться успею… а где у него, черт возьми, ванная?»

Когда Лара, причесавшись и умывшись, зашла в кухню, Мираж с Тиром стояли у холодильника, что-то в нем пристально разглядывая. При виде вошедшей Лары они переглянулись и уставились на нее с очень подозрительными улыбками.

— Доброе утро, — осторожно сказала Лара, не вполне понимая, чем эти улыбки вызваны, но чуя какой-то подвох.

— Доброе, — хором отозвались мужчины. — Лар, а как насчет завтрака?

— Завтрака? — Лара задумалась. — Ну, завтрак — это хорошо. А у вас есть, из чего его готовить?

Тир с торжествующим видом вытащил из холодильника пачку пельменей.

— Да вы что, обалдели? Кто ж пельменями завтракает?

— Так больше ж ничего нет, — искренне развел руками Мираж. — Давай, Лар, ты у нас единственная женщина, тебе и кастрюлю в руки.

— А как насчет поухаживать за мной?

— Ну Лара! А потом пойдем в «Колизей», как?

— Зачем?

Тир с Миражом переглянулись с выражением искреннего недоумения на лицах.

— Так воскресенье же сегодня, — осторожно напомнил Мираж. — На работу не идти, деньги есть… ну?

— Прекрасно, — отозвалась Лара, — только пельмени сами готовьте.

— Ларочка, солнышко, ну будь человеком!

— Ах, будь человеком? Ну хорошо, — понимая, что отвертеться от готовки ей не удастся, Лара задумчиво обвела взглядом кухню, пытаясь придумать какую-нибудь ответную гадость. — Приготовлю при одном условии — если ты пойдешь в «Колизей» в каске и с автоматом.

— Думаешь, я на «слабо» ведусь? — прищурился Мираж. — Правильно думаешь… ведусь всегда. Готовь пельмени. Только если менты прицепятся, сама им объяснять будешь, что я не из психушки удрал.

Увидев, что люди куда-то собираются, Граель потеребил спящую Джелайю за плечо. Свернувшаяся калачиком и подложившая ладонь под щеку чертовка была чудо как хороша, и Граелю было даже жалко ее будить, но красота красотой, а работа — прежде всего. Он предусмотрительно отодвинулся в сторону, зная, что Джелайя, как и любой из них, может не сориентироваться сразу и повести себя очень недружелюбно. Однако на этот раз чертовка лишь потянулась и сладко зевнула.

— Уже утро?

— Наши ребятки намылились гулять, — проинформировал ее Граель, с удовольствием глядя на изогнувшуюся при потягивании фигурку. — После вчерашнего мне страшно подумать, что они собираются делать сегодня вечером. Собирайся, крошка.

— А где Азель?

Граель пренебрежительно фыркнул.

— Умотал отчитываться перед шефом, пунктуальный наш. Потом догонит.

— О’кей, — Джелайя проворно вскочила и тут же застыла на месте от удивления. — Слушай, а что это он? Перепил?

— Да нет, — Граель улыбнулся, глядя на парня в строительной каске, держащего в руках игрушечный автомат. — С девчонкой поспорил.

Джелайя бросила на Лару уважительный взгляд.

— Молодец… Слушай, а вот ты бы так смог?

— Уговорить тебя прогуляться в каске? — подмигнул ей Граель. — Разумеется.

— Дурак, — шутливо надулась чертовка. — Сам бы смог так погулять?

— Детка, но ты же все равно не сваришь мне пельмени.

— Сварю. Запросто. Если ты их съешь.

— Съем. Запросто. Если ты объяснишь, как мне это сделать.

— Ничья, — подвела итог Джелайя. — Ладно, пошли. Надеюсь, Азель нас отыщет.

Граель демонстративно скривился и украдкой вздохнул.

Сторож Якут был тощим, злым и красноглазым. Впрочем, лицо его тоже было красным, а речь на две трети состояла из отборного мата. За что он был прозван Якутом — никто уже не помнил, не исключено, что это была даже фамилия. Так или иначе, он был первым, что бросалось в глаза при приближении к автостоянке (вторым бросался в нос запах перегара). Поговаривали, что в нерабочее время он промышлял откровенным грабежом — благо все знали, что срок за убийство он отсидел.

Поговаривали, впрочем, абсолютно справедливо… Но вот сегодня ему очень не повезло — он напоролся на полного идиота. Как обычно, сторож вытащил обрез, навел на прохожего и сказал безотказное:

— Кошелек или жизнь?

На это незнакомец удивленно переспросил:

— В смысле — что «кошелек или жизнь»?

Якут на это выдал очень длинную фразу, которая в итоге оказалась самой длинной за его собственную жизнь:

— В смысле, ###, кошелек тебе, ###, дороже или твоя ###, жизнь?

Незнакомец на это спросил, что такое кошелек, что такое жизнь и что значит ###?

Вот тут-то сторож и разозлился, поднял обрез и выстрелил — впервые за последние пятнадцать лет.

Попал… Якут еще не знал, как он попал. Еще бы, в упор… парня должно было отшвырнуть на полквартала. Дым, грохот. Незнакомец как ни в чем не бывало стоял на месте и смотрел на него удивленными глазами. И тут-то Якут и сделал роковую ошибку — да-да, только в этот момент, а не тогда, когда стрелял в незнакомца: не то с перепугу, не то со зла он заорал:

— Убью, гад, убью, ###!

Вот тут только до незнакомца и дошло.

— Так ты хочешь меня убить?

И вдруг вечернюю тишину подворотни второй раз за последние полчаса прорезал грохот… из незнакомца, словно из тучи, ударила молния — прямо в сторожа. Запахло жареным мясом…

Олдиил (а это был он, конечно) тупо смотрел на содеянное и бормотал:

— Я убил его, я его убил!

Когда под утро приехал наряд милиции, его не было… впрочем, не было и никаких его следов.

Второй случай удара молнией за один день, да еще и зимой, несколько озадачивал. Но никаких вариантов, более реальных, чем вмешательство инопланетян, у следствия не нашлось, и дело закрыли.

До «Колизея» Лара, Тир и Мираж добрались без особых приключений. Правда, Миража дважды останавливали милиционеры, но, услышав про пари, крутили пальцем у виска и отпускали всю троицу восвояси. Бредущие следом за ними Граель с Джелайей при виде очередного патруля заключали пари — остановит или нет. Пока что счет был 4:3 в пользу Джелайи.

— Прошу, — Тир распахнул перед Ларой дверь, пропуская ее вперед.

На вошедших уставились все, то есть абсолютно все посетители забегаловки, исключая, разумеется, тех, кто смотреть уже не мог никуда. Бармен начал мелко-мелко креститься и как-то съеживаться, поразительно напоминая при этом старушку, впервые узревшую живого панка. Сидящие рядом с дверью люди стали потихоньку расползаться в стороны.

Постепенно Лара начала замечать, что смотрят в основном на Тираеля. Она покосилась на своего спутника, но ничего странного в нем не узрела. Стоящий рядом Мираж тоже недоуменно озирался по сторонам.

— Вы что, обкурились? — спросил он. Бородатый мужик в спортивном костюме ядовитого желтого цвета хрюкнул что-то неопределенное и ходко поскакал в сторону туалета.

— Ну что тебе еще надо-то?! — в отчаянии заорал бармен. У Тираеля отвисла челюсть.

— Простите… это вы мне?

— Эй, ты в порядке? — Мираж подошел к бармену и хлопнул его по плечу. Тот вздрогнул, не отрывая глаз от Тираеля.

— Чует мое сердце, что-то тут не так, — мрачно заметил Граель, прислонясь к стене и скрестив руки на груди.

— Стоит быть начеку, — так же мрачно кивнула Джелайя, в точно такой же позе стоящая по другую сторону от двери.

— А ты говорил, он труп, — довольно громко прошептал один из посетителей. — Фигли пургу гонишь? Вишь, живой совсем стоит, да еще и с Димкой.

— А почему вы решили, что он труп? — осведомилась Лара, которой напряженная ситуация начинала откровенно не нравиться.

Мужики переглянулись.

— Так он же это… отравился паленой водкой.

— Ерунда, — твердо сказала Лара. — Он просто потерял сознание, а в морге очнулся. Я сама при этом присутствовала.

— А вы, простите, врач? — учтиво спросил пожилой мужчина интеллигентного вида в роговых очках. Лара кивнула. — Тогда все вопросы снимаются. Присаживайтесь, господа. Дело в том, что в свое прошлое появление Федор вел себя очень странно. Кстати, где вы его встретили?

— Встретили? — удивленно отозвался Мираж. — Да мы с ним уже второй день бухаем.

У интеллигента отвисла челюсть.

— Второй день? — пробормотал он. — Но ведь он буквально только что был здесь!

Мираж, Тир и Лара переглянулись.

— Академик, ты поймал белочку, — пробормотал Мираж.

— Возможно, — кивнул тот. — Но в таком случае, ее поймали все, кто сейчас здесь сидит. Немножко странное совпадение, не находите?

Тираель с любопытством огляделся. Он уже второй раз слышал про какую-то белочку. Нет, он прекрасно знал, что это такое, но, как ни озирался, нигде не мог увидеть это забавное существо. Наверное, те, кому посчастливилось их поймать, тут же прятали грызунов подальше от чужих глаз.

— Тир, а у тебя двойника нет? — поинтересовалась Лара. Черт неопределенно пожал плечами. — Или близнеца?

— Нет, милая дама, у Федора нет родных, — ответил интеллигент. — Позвольте спросить — а как вы его назвали?

— Тиром. Это прозвище, — пояснила Лара. — Дима, прикрой, пожалуйста, дверь, — попросила она, когда порыв ветра распахнул дверь и в помещение ворвался ледяной холод.

Мираж подошел к двери и уже потянулся было к ручке, как вдруг ему показалось, что по порогу метнулась какая-то тень. «Пить надо меньше», — подумал он, протирая глаза.

— Где тебя изволило носить? — буркнул Граель, поворачиваясь к влетевшему в «Колизей» Азелю. Однако вместо того, чтобы ответить какой-нибудь колкостью, тот покрутил пальцем у виска.

— Какого черта вы здесь делаете? Вы же должны были следить за художником!

— Так вот же он сидит, чего ты орешь? — недоуменно отозвалась Джелайя, указывая на троих людей. Присмотревшись, Азель тихо сел на ближайший стул и рукой вернул на место отвисшую челюсть.

— Но я же его только что видел, — растерянно сказал он. — Он шел к дому девушки. Я сразу за вами метнулся…

Граель с Джелайей переглянулись.

— Так… не нравится мне это, — решительно сказала чертовка. — Здесь тоже все про двойника говорили. Что-то тут нечисто…

— Ангелы! — выдохнул Граель. — Ребята, это точно ангелы. Вспомните, они могут принимать любой облик.

— Значит, пора заканчивать игры, — жестко сказал Азель. — Джелайя, присмотри за ними. Постарайся никуда не выпускать отсюда. А мы подготовим несчастный случай.

— Только ему или всем троим? — деловито осведомился Граель. Азель хлопнул себя по лбу.

— Да! Чуть не забыл. Вы в курсе, что это за девушка?

Черти покачали головами.

— Лариса Пескова. Ну вспоминайте же!

Первой догадалась Джелайя.

— Ты хочешь сказать, что это та самая Пескова?

— Да! И учтите, нам еще неизвестно, зачем здесь появились ангелы. Они либо защищают художника, либо собираются устранить ее.

— Обломятся, — мрачно сказала чертовка. — Действуйте, ребята, они еще нескоро отсюда уйдут, но час времени я вам в любом случае обеспечу.

Чертей словно ветром сдуло. Джелайя аккуратно прикрыла дверь и села у стены, внимательно наблюдая за всеми посетителями.

Лара уже давно не чувствовала себя настолько хорошо. Ей, проводящей все свободное от работы время в пустой квартире, безумно понравилась свободная атмосфера «Колизея». Если не считать нескольких откровенных алкоголиков, здесь собирались очень милые люди, решила она. Уже через пятнадцать минут после их появления к столику начали подсаживаться старые знакомые Феди и Миража, а через час половина столов в зале была сдвинута в центр, чтобы поместились все. Под столом росла батарея пустых бутылок, дым густел от сигаретного дыма. Лара азартно спорила с каким-то юношей о том, что следует считать доказательством существования Бога, и не есть ли это Дьявол. Сидевшая за ее плечом Джелайя тихонько посмеивалась, но бдительности не теряла. Каждый раз, когда к Ларе приближался какой-нибудь подозрительный субъект, она брала ситуацию в свои руки и устраняла потенциальную опасность. Обычно для этого стоило всего лишь чуточку подтолкнуть субъекта в другую сторону.

Джелайя всегда любила подобные местечки. Еще в самом начале работы, когда ее, совсем молоденькую чертовку, вытащили с верхнего уровня обработки данных и, наскоро познакомив с напарниками и объяснив стиль действий, вытолкнули на Землю, самым большим наслаждением для Джелайи было наблюдать за людьми, которые собирались вместе, чтобы отдохнуть и пообщаться. Она могла часами сидеть рядом с ними и смотреть, смотреть, смотреть… Граель посмеивался над ней, Азель пожимал плечами, но Джелайе было на это наплевать. А потом настал момент, когда она посмотрела со стороны на себя и своих напарников и внезапно поняла, что они ничем, в сущности, от этих людей не отличаются.

В тот день Джелайе наконец хватило смелости признаться самой себе, что она может испытывать почти человеческие чувства.

Заметив, что какой-то мужчина, подошедший к столу, намеревается схватить Лару за руку, чертовка аккуратно взяла его за плечи и развернула к выходу. Тот, даже не заметив, что его развернула какая-то посторонняя сила, сделал два шага и, покачнувшись, медленно осел на пол.

— Ловко работаешь!

— Ну наконец-то, — Джелайя развернулась к чертям. — Что так долго?

— У нас будет три попытки, — пояснил Азель. — Когда они будут возвращаться, ты иди рядом, а мы побежим вперед. Постарайся сберечь девушку, хорошо?

— Постараюсь.

Тир, у которого «Колизей» вызывал довольно нехорошие ассоциации, старался не пить, но участие в общем веселье принимал самое активное. Выяснилось, что у него довольно неплохой голос, а слова любой песни он запоминал буквально с первого раза. Особенно ему понравилось петь вместе с Ларой, которая, развеселившись, выстукивала ритм на той самой строительной каске, в которой пришел Мираж. Каску эту уже перемерили все по очереди, исключением не стал и Тираель. Один раз ему вдруг показалось, что рядом есть кто-то, кто наблюдает за ним, но это ощущение быстро прошло, и когда Лара, посмотрев на часы, с сожалением объявила, что ей пора домой, он почувствовал искреннее огорчение.

— Я полагаю, молодой девушке не стоит идти одной в такое позднее время, — заметил все тот же интеллигент. Единственным признаком того, что он уже немало выпил, были побагровевшие уши. — Господа, кто проводит даму?

— Я, — тут же вызвался Тираель.

— Прости, дядя, — хлопнул его по плечу Мираж, — но я составлю вам компанию. Или, — он понизил голос, — у тебя другие планы?

Тираель смутно вспомнил, что пообещал парню пустить его переночевать. А что, это было бы неплохо. Полезно иметь под рукой человека, который сможет помочь ему выпутываться из различного рода недоразумений. Земля — это все-таки не Ад. Намека в словах Дмитрия он просто не понял.

Попрощавшись с новыми знакомыми (некоторые из них были знакомыми старыми, но только для Феди, а не для Тираеля), боевая троица выползла на свежий воздух.

— Удачи, — помахала Джелайя рукой вслед бросившимся в переулок напарникам и придвинулась поближе к Ларе.

Трое людей и одна чертовка медленно брели по улице мимо старых двухэтажных домиков. Лара начала рассказывать анекдоты, которых Тир не понимал, но все равно смеялся — чтобы никто ничего не заподозрил. Джелайя ухмыльнулась уголком рта и подняла голову. Над тротуаром нависали гроздья сосулек. И возле одной особенно большой ледяной глыбы маячили знакомые тени. Джелайя кивнула и незаметно оттерла Лару поближе к мостовой, готовясь в случае чего прикрыть ее собой.

— Какая боль, какая боль, Аргентина-Ямайка пять-ноль, — пропел Мираж и с размаху пнул ногой валяющийся на тротуаре пакет из-под сока.

Пакет улетел недалеко. Не больше, чем на пару метров. А вот ботинок… Ботинок Миража, бешено вращаясь, взлетел над крышей дома и в тот же миг сверкающая ледяная масса обрушилась на мостовую буквально перед носом обалдевшего Тираеля.

Джелайя страдальчески прикрыла глаза.

— Е…

— Е? — выдохнула Лара. — Е — это не то слово. Ты ж чуть нас не угробил, идиот!

— Чуть — не считается, — неуверенно возразил Мираж. Лара лишь покачала головой.

— Пошли, горе ты наше.

— Ща, подожди, — он на одной ноге поскакал к валяющемуся на снегу ботинку.

— Ну, снайпер хренов, — пробормотала Джелайя, поднимая голову. С крыши свисали две обалдевшие физиономии, причем одна из них прикрывала рукой глаз. Стало ясно, куда именно умудрился попасть Мираж. — Молодцы, парни! Так держать!

Черти виновато пожали плечами и исчезли. Вздохнув, Джелайя поспешила догнать людей.

А Грайль с Азелем тем временем уже достигли следующего места, где для Феди был приготовлен сюрприз с летальным исходом — перекрестка, на котором стояла громадная фура, закрывающая от глаз пешеходов часть дороги. Притаившемуся за фурой автомобилю не суждено было дождаться своего хозяина. Граель туманом просочился через щель в окне и, материализовавшись, с ловкостью профессионального угонщика завел машину, соединив проводки. Азель занял наблюдательный пост на углу.

— Идут! — крикнул он, когда в ста шагах от него из-за угла вывернули Тир, Мираж и Лара. Граель поудобнее устроился на водительском сиденье.

Ничего не подозревающий Тираель с удовольствием вдыхал свежий морозный воздух. Он заметил, что Лара плотно кутается в свою куртку, но не придал этому значения. Откуда ему было знать, что девушке холодно? Сам-то он холода не ощущал.

Азель резко махнул рукой. Машина, за рулем которой сидел Граель, сорвалась с места…

— Дядя, уйди с проезжей части, — окликнул Мираж зазевавшегося Тираеля. — Хотя, с другой стороны, у паршивца неплохие ботинки…

— Ботинки? — Тираель остановился и поднял ногу. — А при чем тут ботинки?

Он едва успел отпрянуть, когда прямо перед его лицом на бешеной скорости пронесся автомобиль. Побледневшая Лара успела только ойкнуть.

— Да откуда же ты такой взялся? — недобро произнесла Джелайя, в упор разглядывая Миража. Стоящий рядом Азель растерянно развел руками.

— Ну кто же виноват? Ладно, там, впереди, дорога обледенела, приложим его затылком о парапет — и вся недолга.

— Впереди? — прищурилась чертовка. — А ты в курсе, что они девушку до дома провожать собираются?

— Упс.

— Вот именно.

Тем временем Лара, справившись с потрясением, крепко схватила Тираеля за руку.

— Будешь идти под моим присмотром, — не терпящим возражения тоном сказала она. — По-моему, ты просто притягиваешь неприятности.

— На пятую точку, — пробормотал Мираж, все еще глядя вслед исчезнувшему автомобилю. — Ребята, а вы ничего странного не заметили?

Лара с Тиром недоуменно помотали головами.

— Мне показалось, что за рулем никого нет… А, ладно, глупость какая. Пить надо меньше.

— Это точно, — отозвалась Лара.

Вдалеке раздался грохот.

— Пьяный за рулем, — уверенно сказала Лара. — Слышали? Уже впилился куда-то.

На лице Азеля появилась довольная ухмылка. Джелайя покосилась на него и ткнула локтем в бок. Ухмылка тотчас же исчезла.

— Ладно, пошли, — поторопила спутников Лара.

— Я останусь с ней, — предупредила Джелайя идущего рядом Азеля. — Мало ли, что у пернатых на уме. А вы позаботьтесь о художнике.

— Сделаем все в наилучшем виде, — заверил ее подскочивший Граель. — Только будь поосторожнее.

— Лучше о себе позаботься… Шумахер.

Граель открыл было рот… но Джелайя, хихикнув, умчалась вперед. Взглянув на Азеля, черт понял, что этот раунд он проиграл.

Впервые за свою долгую жизнь Афраил был по-настоящему удивлен. Благо, что никто из прочих ангелов его не видел — лицо его в этот момент было почти человеческим.

— Что случилось? — испугалась Лаира.

— Ты понимаешь, он убил человека!

— Кто убил? Этот придурок? — слово «придурок» вообще было заимствовано из лексикона людей, ангелы считали друг друга мудрыми, а каждый сам себя — мудрейшим. — Но ведь это невозможно!

— Возможно, просто всем специально внушено, что невозможно, иначе баланс бы рухнул, а мир людей вообще исчез.

— Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы об этом событии узнали прочие ангелы, — предвосхитила ход его мыслей Лаира. — Вот только ума не приложу, что делать…

— Одно радует — никто до сих пор не знает о выходке Олдиила. А что, если…

Через 2 часа по времени среднего мира.

Зал был как всегда полон, и, как всегда, присутствующие галдели, создавая удивительный беспорядок, пока как всегда спокойный голос Мараила не призвал всех к порядку.

— У кого-нибудь есть предложения по существу вопроса?

— У меня есть, — произнес столь же спокойным голосом Афраил.

— Говорите, мудрейший.

— Вся суть проблемы в том, что мы не можем свести с ума… хм… клиентку, поскольку она при каждой попытке придумывает реальные объяснения, цепляясь за привычный ей мир. А предложение моё таково: сделать то, чего мы не делали последнюю тысячу лет — нанести общий удар, подменить для неё реальный мир миром настолько невозможным, что это точно сведет её с ума… а если и не сведет — что ж, я выслушаю другие предложения.

— Другие предложения есть? — на всякий случай спросил Мараил, заранее знавший, что других не последует. Выждав положенную паузу, он объявил предложение принятым.

… — Мы слишком рискуем, — Лаира была взволнована, как никогда.

— Не думаю… — покачал головой Афраил.

Приготовления к общему удару велись со скоростью и слаженностью, которой верхний мир не знал давно. Руководил действиями, разумеется, Афраил. И вот все необходимые заклинания были готовы, все знали свою роль и время. Удар был готов. Медленно, нараспев, зазвучали слова, заиграла музыка, неподвластная человеческому уху. Ошибиться было нельзя, и ангелы были сосредоточены, слишком сосредоточены, чтобы заметить иногда игравшую на лице Афраила язвительную ухмылку.

Олдиил шел по зимнему городу, точно зная, где находится его жертва. Шел, словно ищейка, по нюху безошибочно находящая дорогу. Он твердо решил — убить эту Лару, а не расходоваться на банальное сведение её с ума. Всё ближе и ближе… странное чувство — азарт, незнакомое, абсолютно незнакомое ангелу. И вот, вот, еще поворот… Вот оно, сейчас он покончит с этим — и потом расскажет всем, что ангелы могут убивать!

Бабах!.. — путаница, мешанина миров… бред… что с ним? Кто он? Олдиил не мог ответить. Где он? Он ангел… какой ангел? Нет, он именно ангел и ему надо свести кого-то с ума… или он сам сошел с ума? А разве такое может быть? Разве он не человек? Нет, он ангел… он помнит заклинания… или не помнит?

…… - Не беспокойся так, мы ничем не рискуем — я подменил объект удара, — ответил Афраил Лаире.

Закрыв за собой дверь, Лара небрежно скинула куртку и, балансируя на одной ноге, начала стаскивать ботинки. Как ни странно, она не чувствовала ни малейшей усталости, хотя на приключения этот уик-энд был богат. Даже в магазин сходить забыла. Вот это уже проблема… Проинспектировав холодильник, девушка пришла к выводу, что с голоду не умрет, хотя хлеб, конечно же, зачерствел.

— За хлебом, за хлебом… а к черту его, этот хлеб, — пробормотала Лара. Она отвернулась от холодильника… и внезапно перед глазами у нее все поплыло. Лара схватилась за дверцу, пытаясь удержаться на ногах.

— Эй, ты чего? — маячившая рядом Джелайя подхватила девушку под локоть, но Лара даже не заметила этого, ошалело мотая головой. Все вокруг нее качалось и переливалось, хаотично меняя цвета и очертания. Слепо шаря руками в воздухе, Лара начала оседать на пол, чувствуя, как проваливается куда-то окружающий мир… и неожиданно все вернулось на свои места. Перепуганная, ничего не понимающая Лара сидела на полу кухни рядом с открытым холодильником.

«О, Господи, — вяло подумала она, — это что еще такое? Давление?» Неизвестно как в ее руке оказался стакан воды, она отхлебнула глоток и тут же скривилась, потому что простую воду терпеть не могла. Осторожно запрокинув голову, она прижала ко лбу холодное донышко стакана. Перед глазами все еще стоял черный туман, и Лара изо всех сил зажмурилась. Но туман не исчез, а только отодвинулся назад. И вдруг Лара поняла, что туман этот имеет форму человеческого тела. «Боже, у меня глюки…»

— Сгинь, — еле слышно шепнула она, и туман тотчас же отодвинулся еще дальше, заколыхался и растворился в воздухе. Удовлетворенная, Лара прикрыла глаза.

Но сидеть у холодильника было неудобно, и волей-неволей Ларе пришлось встать. Тут вдруг обнаружилось, что никакого головокружения у нее нет и в помине, напротив, она чувствовала себя потрясающе и очень хотела есть.

— Чертовщина какая-то, — пробормотала она, пальцами выуживая из супа кусок курятины.

— И правда, чертовщина, — буркнула себе под нос Джелайя, материализовавшаяся на шкафу. Когда Лара посмотрела на нее и прошептала: «Сгинь!», Джелайе показалось, что девушка ее видит. Но это было невозможно, Даром Лара не обладала, а следовательно…

А следовательно, дело нечисто, потому что сама чертовка весьма ясно почувствовала, что совсем рядом кто-то напрямую воздействует на земную реальность, воздействует сильно и нагло. Догадаться, чьих рук это дело, было совсем нетрудно. Пернатые совсем распоясались. Правда, им троим тоже не следовало бы здесь находиться, но ведь они имеют на это право! Джелайя ожесточенно стукнула рукой по потолку. А вот ангелы могут только воздействовать на психику — да только зачем они тогда сделали двойника художника? Хитрят пернатые, ох, хитрят. Не иначе, заслали на землю кого-то из своих, хотя Договором это было строжайше запрещено — как запрещено чертям воздействовать на людей дистанционно.

Тем временем Лара допотрошила куренка и, облизав пальцы, направилась в комнату.

— Стой!!! — завопила Джелайя, кидаясь ей наперерез. Она успела буквально за секунду до того, как Лара, с преспокойным видом открывшая большое окно, собралась шагнуть на улицу. Не теряя времени на нежности, чертовка толкнула девушку на пол и захлопнула окно. «Считай, что это сквозняк, — запоздало оправдалась она. — Неужели спятила? Ну и дела.»

Лара тем временем поднялась с пола. «Опять голова закружилась? — с некоторым удивлением подумала она, внезапно обнаружив, что правая и левая сторона кухни поменялись местами. — Стоит прилечь, пожалуй, а то так и наткнуться на что-нибудь недолго.» Она поднялась на ноги и побрела теперь уже в правильном направлении, прихватив по пути стакан воды, чтобы допить его в комнате.

Бдительно следящая за ней Джелайя шагнула было следом, но инстинкт, благодаря которому она не раз избегала серьезных неприятностей, подтолкнул ее на миг задержаться и бросить быстрый взгляд в окно. То, что она там увидела, заставило ее замереть на месте.

Через двор шел очень приличный молодой человек, одетый в длинный черный плащ и широкополую шляпу. Шел он неторопливо, и не то что неторопливо, а даже несколько неуверенно, о чем говорили и настороженные взгляды, бросаемые им по сторонам, и пальца, нервно мнущие толстую сигару. Сигара зажжена не была. И самое главное — на плече у человека сидел белый голубь…

Джелайя опрометью кинулась в ларину комнату.

— Подожди, дорогая, — бормотала она, лихорадочно озираясь, — я сейчас… Где же у тебя аптечка?

Увидев на полке старую косметичку, из которой торчал кусок пластыря, она в мгновение ока перерыла залежи таблеток, но того, что ей было нужно, не нашла. Взглянув на Лару, чертовка горестно махнула рукой и исчезла. Вернулась она ровно три секунды спустя, держа в руке бумажный пакетик, содержимое которого тут же отправилось в ларин стакан. Как и следовало ожидать, последняя ничего не заметила.

— Ну пей же! — Джелайя уставилась на нее с откровенным нетерпением. Бодрствующая Лара с поехавшей крышей могла натворить черт знает что, оставлять ее без присмотра было не то что опасно — смертоубийственно, а разобраться с зарвавшимся ангелом Джелайя хотела где-нибудь на нейтральной территории. Наконец Лара без особого энтузиазма сделала глоток, потом еще один…

Прикрыв лежащую на кровати девушку одеялом, Джелайя одним махом выпрыгнула из окна и приземлилась на ноги прямо перед носом человека в плаще. Голубь, жалобно вскрикнув, взметнулся в небо, человек отпрянул, а чертовка сжала кулаки.

— Ты что здесь делаешь? — без предисловий начала она. — Забыл о Договоре?

Ангел выпрямился и не без презрения усмехнулся.

— Девочка, не путайся под ногами. То, что я здесь делаю, тебя не касается.

— Еще как касается. Если вы решили свести ее с ума, то какого черта появляетесь здесь?

Мужчина торопливо перекрестился. Заметив это, Джелайя насмешливо ухмыльнулась, но на душе у нее было тревожно. Лара одна и совсем беспомощна. Возможно, ангел не один, и сейчас кто-то из его сообщников уже в квартире… «Ребята, ну где же вы?!» — мысленно крикнула она.

— Я бы советовал вам немедленно покинуть Землю, — прохладно произнес Тараил. — Когда об этом узнают на высшем уровне, я вам не завидую.

— Вот как? — Джелайя прищурилась. — И что же нам сделают? Мы имеем полное право здесь находиться — в отличие от вас!

Ага, значит, она действительно не одна. Тараил непроизвольно огляделся по сторонам. Тогда где же остальные?

— Просто оставьте девчонку, — с нажимом сказал он. — И не лезьте куда не просят. А не то…

— Что не то? — появившийся буквально из ниоткуда Азель встал между ним и Джелайей. — Только попробуй ее тронуть — я тебя из-под земли достану и все перья повыщиплю. Понял?

— Я к ней, — одними губами шепнула Джелайя. Черт кивнул, и она прямо с места, одним длинным прыжком взлетела к окну, из которого не так давно выпрыгнула. Первым делом чертовка подбежала к Ларе и с облегчением убедилась, что девушка спокойно спит. Больше в квартире никого не было. Успокоившись, она подошла к окну и села на подоконник, чтобы понаблюдать за разворачивающимися внизу событиями.

— Мы не убиваем людей, — возразил Тараил. — Только вы на такое способны.

— Ну да, вы всего лишь сводите их с ума. Очень гуманно.

Ангел задрал подбородок.

— Да ты хоть понимаешь, кому угрожаешь? Я начальник оперативного отдела Центра наблюдения за ресурсами, стоит мне лишь одно слово сказать…

— И что же? — Азель легонько толкнул Тараила в грудь, заставив шагнуть назад. — Давай, говори. Мы-то тут на официальном задании, а вот про тебя такого, кажется, не скажешь, — еще один толчок вынудил ангела закрыться руками.

— Вам это с рук не сойдет, — выкрикнул Тараил, прежде чем исчезнуть. Азель бросил взгляд на небо.

— Ну-ну, напугал, — хмыкнул он. Подождав еще немного, он развернулся и таким же мощным прыжком, как Джелайя (хотя и менее изящным) влетел в квартиру Лары. Сидящая на окне чертовка успела отодвинуться в сторону.

— Тут все спокойно, — сказала она, опережая его вопрос. — Можешь возвращаться.

Черт задумчиво потер подбородок.

— Знаешь, может, лучше тебе к художнику отправиться? Вдруг они еще что-нибудь придумают? Не сердись, но у меня как-то лучше получается с пернатыми разговаривать.

Джелайя неохотно кивнула, признавая его правоту. Азель тем временем подошел к спящей Ларе и осторожно вгляделся в ее лицо.

— Что ты ей дала?

— Клофелин. Не слишком много. С ней все будет в порядке.

— Ага.

— Ладно, тогда я пойду к Граелю. Да, Азель… — Джелайя нахмурилась. — Как ты узнал, что здесь ангелы?

Азель удивленно пожал плечами.

— Я не знал. Просто… Ты же позвала…

— Как позвала? — у Джелайи вытянулось лицо. Попадая на Землю, черти напрочь теряли способность к полутелепатии, на которой и была основала коллективная жизнь в Аду. Собственно говоря, именно из-за этого Азель, Граель и Джелайя считали себя командой — одно дело, когда ты знаешь, что происходит у коллеги, благодаря этой телепатии, и совсем другое — когда полагаешься только на то, что он сам тебе скажет.

Поэтому они старались не пользоваться полутелепатией даже в Аду, хотя имели такую возможность, считая, что это не слишком честно. И вот теперь…

— А как вы это почувствовали? — поинтересовалась Джелайя.

— Лайя, а как ты чувствуешь опасность?

— Не знаю. Просто чувствую.

— Ну вот сама и ответила.

— Но это же невозможно, — растерянно возразила она.

— Почему? С нашим-то эмоциональным потенциалом?

— Но нам всегда говорили…

— Лайя, — черт усмехнулся и понизил голос, — а ты до сих пор веришь всему, что нам говорят?

Был поздний вечер, и на улицы города, как всегда внезапно, обрушился мороз. Метель заставляла немногочисленных прохожих почти бежать, стремясь достичь теплых укрытий.

Посреди улицы шел человек в демисезонном пальто, на нем не было ни шарфа, ни шапки. Шел он навстречу ветру, открыто, не кутаясь и вроде бы не замечая холода. Лицо его было удивительно бледным в обманчивом свете фонарей, и на нём четко выделялись красные, как у дикого зверя, глаза. Человек шел в одну сторону, не сбиваясь с пути и не озираясь по сторонам, а за его спиной иногда гасли фонари…

Если бы кто-то знал, сколь обманчива это целенаправленность. Олдиил не знал, куда и зачем идет, строго говоря, он даже не был уверен, кто он и что ему надо… Но где-то на краешке сознания назревал странный пунктик: женщина. Её надо свести с ума… а лучше убить… убить… он не может убивать. Почему? Он ангел. Ангел?!! Олдиил был ошеломлен столь странной и столь верной догадкой. Но как же не может, он же убил того парня… значит, может. И он твердо решил для себя, что убьет её… вот только поймет, что может, вспомнит все. Он усмехнулся. Стоит, наверное, отдохнуть… и потренироваться.

— Но ведь он убил человека! — Лаира показывала всем своим существом, насколько она возмущена. — И этим прорвал ткань реальности… Если это будет происходить и дальше, начнется хаос! Земля не переживет таких катаклизмов.

— Таков закон… — почти невозмутимо ответил Афраил, — Ангел не может убивать, если он будет нести смерть, равновесие рухнет. Но мы можем созвать Общий совет и устранить последствия…

— Но тогда все узнают, что ангелы в принципе могут убивать!

— Даже если узнают, это ничего не изменит — никто не рискнет развалить собственный мир. Но если всё пойдет по плану — никто ничего не узнает.

Афраил снова созвал совет, и совет, как ни странно, собрался — сразу и без возражений. То, что он сказал, заставило невозмутимых ангелов вздрогнуть.

— Мудрейшие, мои вычисления показали, что в ткани средней реальности произошел дисбаланс, прорыв ткани реальности. Я пока не могу установить причину этого явления, но если не принять меры, мы можем попросту лишиться источника энергии… как и нижний мир, в сущности.

Впервые за сотни лет с мест раздались выкрики, какой-то беспорядок… ангелы вели себя словно перепуганные люди. Афраил едва заметно усмехнулся (впрочем, этого никто не заметил) и сказал:

— Я предлагаю обратиться к руководству нижнего мира и созвать Великий Общий Совет. И принять меры, чтобы такое не повторялось.

— Но этого не было 20 тысяч лет! — воскликнул кто-то.

— Всё когда-то было и когда-нибудь повторится, — возразил Афраил.

— Да будет так! — подвел итог спокойный голос, раздавшийся откуда-то сверху, голос Гавриила. Многие ангелов весьма удивленно переглянулись, не ожидая такого спокойного согласия, но спорить никто не стал. Скорее всего, у Гавриила были свои собственные причины желать проведения Совета.

А кое-кто с трудом подавил желание радостно потереть руки.

А тем временем в Новохлыновске происходили несколько странные вещи… Поговаривали, повара в студенческой столовой видели странное существо, которое воровало булочки из столовой, но в итоге все сошлись на том, что это был местный студент; говорят также, что некий субъект, направлявшийся домой из пивной, войдя в родной подъезд, вдруг оказался сидящим на скамейке у моста через реку, впрочем, он мог принять за подъезд телефонную будку; а вот непонятным образом оказавшаяся на крыше пятиэтажного дома милицейская машина, которая к тому до того стояла в гараже — это действительно было признано странным — и благополучно скрыто от общественности. Это если не считать идущих на окраинах города дождей — при тридцатиградусном морозе вода не желала замерзать, не достигнув земли…

Караель никогда не нервничал, когда его вызывал Азазель, глава Отдела Внешних Отношений, к которому относились и секретные службы. Даже когда агенты Группы вторжения проваливали задание и приходилось зубами и когтями защищать их (справедливости ради нужно отметить, что такое было всего один раз). Но сейчас хмурое настроение Азазеля не имело отношения к делам Группы, и все же Караелю было несколько неуютно.

— Собирается Великий Общий Совет, — Азазель смотрел суженными глазами чуть мимо Караеля. — Инициатива ангелов. И их же нарушение. У нас есть право на ответный поступок.

— Вы собираетесь им воспользоваться?

— Я пока не знаю, какой степени нарушение… Если выше четвертой — возможно. Если ниже — передам право тебе. Нинель хотел, чтобы ему позволили спуститься на землю, но он мне сейчас нужнее здесь.

— Есть.

— Твое присутствие на Свете обязательно. Возьмешь с собой Ариеля, Миэля и штатного эксперта… как его?

— Арнель.

— Его тоже. И отзывай своих… эмоциональных.

Караель чуть поморщился, услышав прозвище, данное за глаза группе вторжения.

— Шеф, отзывать их сейчас слишком опасно. Там появились ангелы, совсем рядом с объектом.

Азазель прищурился.

— Так вот о чем шла речь… Нарушение второй степени, вряд ли Совет собран из-за этого… хотя это будет очко в нашу сторону… Но отзови хотя бы одного.

— Есть, — Караель сдержанно склонил голову. — Разрешите?

— Иди. Перед Советом зайдешь ко мне.

Свернувшаяся на подоконнике в фединой избе Джелайя внезапно встрепенулась и прижала пальцы к вискам.

— Меня зовут, — сказала она. — Тебя?

— Нет, — Граель бросил быстрый взгляд на художника, который в это время увлеченно слушал пересказ какого-то фильма в исполнении Миража. — Ничего, я один справлюсь. Иди.

— Удачи, — чертовка небрежно взмахнула рукой и исчезла.

— Эй, а поцеловать на прощанье? — крикнул ей вдогонку Граель, но, разумеется, ответа не услышал. — Вот вечно ты так…

Материализовавшись в стенах родной Конторы, Джелайя первым делом рванусь к Караелю, подозревая, что тот узнал что-то об инциденте с ангелами и теперь ждет от нее подробного отчета. Однако она ошиблась. Караель собственной персоной шел ей навстречу по коридору, и, увидев подчиненную, лишь коротко кивнул ей.

— В главный зал.

— Но что…

— Быть в главном зале через пятнадцать минут, — даже не взглянув на нее, Караель быстро прошел мимо. Чертовка проводила его взглядом.

— Слушаюсь, — с некоторой ехидцей произнесла она.

За пятнадцать минут, выделенных ей начальником, Джелайя вполне могла успеть пять раз пройтись до главного зала и обратно, а потому шагала неторопливо, рассчитывая увидеть кого-нибудь знакомого. Почти сразу же ей в глаза бросилось непривычное шевеление — нет, черти и раньше не отличались леностью, и в коридорах Конторы всегда сновало много сотрудников, но чтобы столько, да еще с такой скоростью… У Джелайи появилось смутное подозрение, что вызвали ее не из-за ангелов, а из-за чего-то другого, более серьезного. Внезапно она заметила бегущего мимо черта, лицо которого было ей весьма знакомо.

— Арнель! — окликнула Джелайя. Черт заозирался, затем увидел ее и приветственно замахал руками.

— Джелайя! Ты одна?

— Да, ребята на земле остались, — она небрежно откинула волосы за спину жестом, подсмотренным в земной рекламе шампуня и доведенным до совершенства перед зеркалом. — Как ты?

— Ты не поверишь! — Арнель попытался изобразить радость, но дурацкая улыбка выглядела на редкость натянутой и неестественной. — Помнишь, у меня в общем поле по шкале эмоциональности перебор на шестьдесят девять пунктов был?

Джелайя кивнула, припоминая, как терзался несчастный эксперт, будучи не в силах установить причину несовпадения данных, портившего всю отчетность за прошедшие несколько веков. В какой-то момент он даже заподозрил, что где-то бродит черт с невыявленным огромнейшим эмоциональным потенциалом, но потом отбросил эту версию как нереальную. К счастью, замер общего поля требовал огромных усилий и потому проводился крайне редко, иначе эксперту пришлось бы совсем несладко.

— Все сошлось! Не знаю, что там было, но теперь все в порядке. Сперва скакнул до семнадцати и почти сразу же — до нуля.

— Рада за тебя, — хмыкнула Джелайя. — Теперь тебе надо сдать отчет раньше, чем опять какой-нибудь глюк вылезет. Слушай, ты не знаешь, зачем меня позвали? И что у вас тут за суетня?

— Великий Общий Совет! — эксперту было чертовски приятно, что он первый сообщил Джелайе эту новость. — Ангелы что-то нарушили.

— Знаю я, что они нарушили, — пробормотала чертовка, кусая губу. — Много народу будет?

— А ты как думаешь? Из нашей Конторы мы с тобой, шеф и Ариель с Миэлем.

— Здорово… Опять эта крыса штабная, — Джелайя хотела отпустить еще пару крепких словечек, но передумала. Арнель страно покосился на нее. — Ладно, пошли. Расскажешь, что тут у вас творилось.

Погода наконец-то обратила свой взгляд на Новохлыновск и, дабы не нарушать порядка, решила чохом компенсировать отсутствие снега в декабре. Снег выпал. И какой! Движение на дорогах, бывшее и без того слабым, парализовало полностью. Владельцы машин оставляли своих железных коней тонуть в сугробах и тащились домой пешком. Автобусы стояли на остановках с открытыми дверями. Некоторые из пассажиров так и сидели в них, смутно надеясь, что автобус еще поедет и довезет их до дома, хотя с каждой минутой снежные завалы становились все глубже и глубже. Ошалевшие люди с трудом передвигались по дорогам, проваливаясь в снег по колено, а кое-где и по пояс.

Среди этих несчастных была и Лара, возвращающаяся с работы. Не пройдя и половины пути, она ухитрилась потерять одну перчатку, и теперь тихонько ругалась себе под нос, тщетно пытаясь согреть руку в кармане. Но карман после одного неудачного падения был набит снегом, и рука, намокнув, замерзла окончательно. Другую руку оттягивала тяжелая сумка — как-никак, а завтра было тридцать первое декабря, и хотя Лара опять собиралась отмечать Новый Год в одиночестве, она все же решила побаловать себя вкусненьким. Пришлось перерыть весь дом в поисках тетрадки с мамиными рецептами, потом таскаться по магазинам, оставив в них половину месячной зарплаты… Но Новый Год — это Новый Год.

— Черт побери, ну почему я живу не в Африке? Да хоть в Индии! С этими долбаными морозами… — бормотала Лара, прыгая по сугробам. Бредущий рядом Азель только усмехался, хотя тоже не любил снег.

— Лара! — раздался откуда-то издалека громкий голос. — Лариса Васильевна, подождите!

Лара обернулась, прикрывая лицо рукой, и тут же узнала спешащую к ней фигуру.

— Тир? Ты что здесь делаешь?

Запыхавшийся Тираель наконец преодолел последний сугроб и остановился рядом с Ларой.

— Я… — неожиданно он смутился. — Я это… гулял… вот….

На самом деле Тираель наконец решил изучить город, в который его забросила судьба. Но, как и следовало ожидать, выбрал для этого на редкость неудачный момент.

— Давайте я вам сумку помогу дотащить, — он взял у Лары полиэтиленовый пакет и последовал за ней.

— Привет, — Азель пожал руку подошедшему Граелю. — Он еще жив? С твоими-то способностями? Удивительно.

Язвительный тон черта заставил бы вспылить и святого.

— Посмотрел бы я на тебя на моем месте, — огрызнулся Граель. — Мы же договорились — не убивать. Помнишь?

Азель высматривал что-то за его спиной.

— А Джелайя где? — наконец спросил он.

— Отозвали, — Граель шагнул вслед за Ларой, Азель, чуть поколебавшись, последовал за ним. Черти шли по снегу, не оставляя следов. — Может, сейчас ему и устроим гамовер?

— Девушку заденем. Да и что он сейчас может сделать? Подожди, пусть в свою хату вернется.

А двое впереди, не подозревая, что в эту самую минуту решается их участь, весело смеялись над отвратительной погодой — как будто этот смех мог растопить снег и, разорвав тучи, озарить солнечным светом невзрачный городок, в котором пересеклись судьбы трех миров…

Никогда еще в данной части Брянского леса не наблюдалось такого бурного шевеления, во всяком случае, за последнее тысячелетие. А уж таких перемен, как сейчас, в нём и вовсе не было отродясь. Ну, во-первых, милый пейзажик с картин Шишкина вдруг сменился откровенно сюрреалистическими мотивами — белкам и волкам такое даже присниться не могло. В один миг деревья удлинились до такой степени, что стали напоминать лестницы в небо, снег обратился в траву, правда, как-то искусственно выглядящую и напоминающую скорее зеленый коврик. Это еще не считая теплой летней погоды под Новый Год. А вокруг — за несколько километров — все это оградила невидимая стена, не позволяющая заходить туда даже медведям, волкам и партизанам. Оно, может, и к лучшему — вряд ли чьи-нибудь нервы выдержали бы такое.

Среди деревьев ходили в задумчивости странные существа, похожие на людей с крыльями, некоторые из них старательно обходили деревья, другие сидели на их корнях как на ступеньках, а кое-кто свободно ходил сквозь деревья. Существа эти друг с другом не заговаривали, чего-то ожидая.

А те, кого они ждали, самым наглым образом задерживались — и отнюдь не нечаянно. Но вот что-то изменилось, в воздухе запахло озоном, и практически из ниоткуда возникла группа существ несколько иного плана. Они держались вместе, и хотя шли не строем, но впечатление производили именно такое. Предводитель их группы (определить его не составляло труда) подошел к группе ангелов и поприветствовал их едва заметным поклоном, после чего спросил, кто из ангелов является главным. Издевки в этом вопросе ангелы явно не уловили, но когда в ответ на их недоумение один из чертей пробурчал, что для них все ангелы на одно лицо, среди последних началось весьма недовольное перешептывание.

Так Совет и начался.

Чайник уже закипал, а Лара никак не могла вспомнить, куда спрятал остатки заварки. Она не любила чай, предпочитая ему кофе, но чаепитие было русской традицией — так, во всяком случае, твердила ей мать — и требовало чая.

Честно говоря, к традиции чаепития Лара относилась еще хуже, чем к самому чаю.

— Тир, может, ты кофе будешь? — крикнула она черту, снимающему ботинки в прихожей. «Почему я называю его Тиром, он же Федя?» — запоздало удивилась она. Но имя «Тир» звучало как-то красивее и больше подходило высокому длинноволосому мужчине с грустными, немного отрешенными глазами. Странно, но небрежно обрезанные волосы и некоторая неряшливость в одежде лишь шли ему.

— Конечно, — Тир вошел на кухню и остановился у плиты. — Может, чем-нибудь помочь?

«Христос, — подумала Лара, — он похож на Христа. Боже, что это я…»

— Не надо, я сама. Присядь.

На «ты» они перешли еще по дороге домой. Тираель долго смущался и пытался называть Лару Ларисой Васильевной, но в конечном итоге сдался.

— А зачем здесь это? — Тир тронул пальцами свисающую с люстры мишуру, и та, не удержавшись, обрушилась на его голову серебристым дождем. Обернувшаяся на шум Лар зажала ладонью рот, чтобы не рассмеяться. Тир, перепуганный, со свисающими с ушей гроздьями серебряного дождика, выглядел таким забавным и по-детски трогательным…

Она все-таки захохотала.

— Что такое?.. — Тир начал выпутываться из мишуры, но лишь еще больше увязал в ней. Не выдержав издевательства над дождиком и несчастного вида Тираеля, Лара начала помогать ему. Странно, но почему-то всякий раз, когда их пальцы соприкасались, у нее появлялось острое желание отдернуть руку. И другое, еще более острое — не отдергивать…

— Зачем ты это повесила? — спросил Тир, прервав ее сумбурные мысли.

— Так Новый Год же завтра, — удивилась его вопросу Лара.

— Точно, начало года, — задумчиво повторил Тир, только сейчас вспомнив, что этот год был каким-то особенным. Ничего конкретного он не знал, но черти в коридорах архива то и дело перебрасывались замечаниями насчет того, что время сейчас наступило такое… особенное. Вид у всех при этом был такой, словно они знают важную государственную тайну, но не выдадут ее даже под пытками. Тир искренне подозревал, что никто из них просто не в курсе происходящего.

— Надо было елку купить, — пробурчала Лара себе под нос, прикалывая мишуру обратно на люстру, но Тир ее услышал.

— А зачем? По-моему, эти цветы красивее, — он кивнул на буйно цветущую фуксию в горшочке. Лара приподняла брови.

— Так Новый Год ведь!

— А что, на Новый Год обязательно надо елку? И куда ее потом девать?

— Выбросить, куда же еще?

— Выбросить? — искренне ужаснулся Тир. — Живое-то дерево?

— Да почему живое? Срубленное!

— Как, еще и рубить?

— Тир, это новогодняя елка! — почти закричала Лара. — Это традиция.

Черт крайне скептически поглядел на нее.

— Ну хоть что-нибудь про новогоднюю елку ты знаешь? — совсем отчаялась Лара.

— Что-нибудь… — перед глазами Тира всплыла увиденная где-то картинка: толпа детей бегает вокруг елки, а рядом стоит лысенький мужичок с ехидным прищуром. — Там еще дедушку какого-то зовут, да?

— Точно, Деда Мороза, — Лара была просто счастлива.

Тир задумчиво покачал головой.

— Нет. По-моему, его звали дедушка Ленин.

Бац! Чашка выпала из рук Лары и покатилась по полу.

— Тир, — очень серьезно сказала девушка, глядя в честные глаза черта. — Скажи, только честно… Ты болен?

— Ухо чего-то побаливает, — заявил Тир, потирая отмороженное ухо, — а так вроде все нормально.

— Так, — Лара постаралась взять себя в руки, потому что ее внезапно посетило желание расколотить о голову ненормального гостя пару тарелок. — Тир, отвечай честно и быстро. Ты родился в России?

— Нет.

— Давно сюда приехал?

— Нет.

— Где ты жил?

— В Аду.

— Разве там… где?!

— В Аду, — честно повторил Тир. Почему-то ему стало немного не по себе. «Ну конечно, — сообразил он, — люди же не верят в Рай и Ад. М-да, неувязочка получается.»

— Лара, — осторожно начал он, — ты, главное, не волнуйся. Сядь, возьми вот, — он подтолкнул к ней чашку с кофе. — Я тебе сейчас кое-что расскажу, может, это и покажется тебе бредом, но это все правда. Ты только поверь мне…

— Что они там делают? — лениво поинтересовался Азель, лежа на диване и листая какой-то журнал. На кухню, где сидели Федя и Лара, черти заходить не хотели — кто его знает, этого парня, вдруг у него и в самом деле Дар, засуетится и все испортит. К тому же, над кухонным столом у Лары висела небольшая икона, доставшаяся ей от бабушки. Бабушку Лара любила и икону, несмотря на пренебрежительное отношение к Богу, снимать не собиралась. Чертям это, понятное дело, радости не прибавляло.

Граель выглянул в коридор.

— Треплются о чем-то.

— Пойди, послушай.

— Да ну его нафиг, все равно ничего интересного не услышу. Новый Год, хорошая погода, передайте сахар… Пусть болтают, тебе-то что?

Если бы Граель только знал, о чем болтали Лара с Тиром…

— Этого не может быть, — упрямо повторяла Лара, скептически сжав губы. — Тир, я не знаю… Ты что — в ролевушку заигрался? Или фэнтези перечитал?

Ни одного из этих слов Тираель не понял, и поэтому честно помотал головой.

— Лара, я знаю, что ты мне не веришь, но вы, люди, многого не понимаете. То есть… — он засмущался, — это мы вам не даем понять.

— Потому что мы вам нафиг не нужны, — добавила Лара, не веря ни единому его слову.

— Да нет, вы-то нам как раз… — Тир не договорил, поняв, что Ларе вовсе не понравится услышать о роли людей в жизни чертей и ангелов. Кушать подано… — Лара, ну как мне доказать, что это правда? Я черт, понимаешь? Настоящий черт. Не такой, какими вы нас представляете, но все равно — настоящий.

— А я-то откуда знаю? — искренне удивилась Лара. — Тебе доказывать, ты и думай.

Тир глубоко вздохнул.

— Ну хорошо, — сказал он. — Ты удобно сидишь?

— Вполне, — Лара насмешливо посмотрела на него. Интересно, что этот ненормальный сейчас выкинет? Рога отрастит? Или взвоет дурным голосом? А он сам — неужели он верит в это? На самом деле?

«Эй, приятель, — мысленно обратился Тир к загнанному в угол сознания, давно уже охреневшему и ни на что не реагирующему Феде. — Я ненадолго, понял? Ничего не трогай.»

«Э? А? Кто здесь? Чего?»

«Заткнись, короче.»

Тираель осторожно пошевелился внутри тела, ощущая, как контроль за чужим разумом ослабевает, и медленно отступил в сторону, оставив Федю сидеть на стуле. Материализовавшись, он придержал тело, начавшее заваливаться в сторону, и обернулся к Ларе.

— Вот… так — веришь?

Сидевшая напротив Лара открывала и закрывала рот, как рыба, вытащенная из воды. Она могла скептически отнестись к рассказам Тираеля об Аде, могла посмеяться над его уверенностью в собственной потусторонней сущности. Но полупризрачный силуэт, стоящий перед ней, был настоящим, и здесь уже не помогали никакие доводы трезвого разума.

Испугавшись, что рассудок девушки может не вынести такого потрясения, черт шустрым зайцем метнулся обратно в тело и принялся усиленно обмахивать Лару кухонным полотенцем.

— Лара?! Ларочка! Лариса Васильевна, на меня посмотрите! Двумя глазами! Лара! Эй!

Не добившись нужного эффекта, он стал тихонечко похлопывать Лару по щекам. Помогло. Девушка прикрыла рот и воззрилась на Тираеля с непередаваемой смесью непонимания, восторга и ошеломления.

— Как ты это сделал?

— Что сделал? — обрадовавшийся черт даже не сразу сообразил, что она имеет в виду. — А, это… Лара, это был я. Я же говорил, я — черт.

— Черт?

— Черт!

— А рога где?

— Вот! — Тир одним махом нагнул голову, и Лара увидела у него на макушке маленькие рожки.

Сказалось ли нервное напряжение, или просто сама идея рогов была настолько смешной, но Лара начала хихикать — сперва тихонько, затем все громче и громче, пока не повалилась на пол в приступе истерического, неуправляемого хохота.

— Лара! — попытался было призвать ее к порядку возмущенный черт. — Лара, ну что тут смешного? Да, рога, но я же черт! Это нормально (здесь ему пришлось покривить душой, поскольку ничего нормального в рогах не было даже у чертей). Лара, перестань! Лариса Васильевна, я протестую! Ну прекрати смеяться, в самом-то деле!

— Ой… ой, не могу! Рога… — заливалась Лара еще громче, глядя на оскорбленное лицо Тира. — Черт… нет, ты что, правда черт? — смех внезапно исчез, и она схватила Тираеля за руку. — Так это правда? То, что ты сказал? Ты действительно черт?

— Действительно, — Тир накрыл ее руку своей. — Ну что, поверила наконец?

— Кажется, да, — Лара слабо улыбнулась. — Только трудно это… Расскажи что-нибудь еще про вас. Вы живете так же, как мы? А кто-то вроде ангелов тоже есть? А мы, люди, можем к вам попасть? А…

— Погоди, погоди, — засмеявшись, перебил ее Тир. — Давай по порядку, хорошо? Только обещай никому не говорить. Иначе… если у нас узнают…

— Клянусь! — пылко воскликнула Лара. Глаза ее по-детски блестели от предвкушения увлекательного приключения.

— Ну… тогда что тебе сказать? Мы живем не совсем так, как вы…

После того, как обе стороны обменялись формальными приветствиями, Гавриил, выступающий от лица ангелов, попросил слова. Слово ему дали.

— Уважаемые Темные, — он сделал значительную паузу. Со стороны чертей раздалось отчетливое хмыканье. Гавриил высокомерно взглянул на затесавшуюся в делегацию чертовку, которая смотрела на него… по меньшей мере странно. Чем-то ее взгляд отличался от взглядов других чертей. — Уважаемые Темные. Мы собрали Великий Общий Совет, чтобы придти к соглашению по вопросу об урегулировании земных ресурсов. Все мы знаем, что в течении двадцати четырех земных часов возможно резкое отклонение ресурсов как в нашу пользу, так и в вашу.

— Мы знаем, — отозвался Азазель, неторопливо поворачиваясь в кресле. Обе стороны имели право создать для себя на время Совета максимально комфортную обстановку, но если каждый ангел создал себе отдельное место, совершенно уникальное в своем роде, то черти расположились на абсолютно одинаковых креслах. — И мы также знаем, что вы попытались повлиять на эти ресурсы.

— Вы тоже пытались убить художника, — парировал Мараил.

— Мы имели на это право, — Караель сымитировал широкую улыбку. — И мы не нарушали Договор.

— Мы признаем за собой нарушение второй степени и даем вам право на ответ, — склонил голову Гавриил. — Однако сейчас речь не об этом. Мы хотим заключить с вами соглашение.

Азазель промолчал, давая оппоненту возможность продолжить.

— Мы предлагаем равноценный обмен ресурсами. Вы получите право на полное уничтожение художника, в том числе и на матричном уровне.

Среди чертей послышался недоуменный ропот, но одного жеста Азазеля хватило для того, чтобы все замолчали.

— Вы даете нам право на полное уничтожение? — спросил он. Гавриил кивнул. — Чего вы хотите взамен?

— Право на прямое воздействие.

Взгляды всех чертей были прикованы к Азазелю, и тот почти слышал, какой хаос царит сейчас в их головах. Зачем ангелам предлагать полное уничтожение в обмен только на прямое воздействие? Нет ли здесь подвоха? И не придумали ли они какую-нибудь отговорку, чтобы не выполнить свои условия?

— Ваше предложение неожиданно, Светлые, — сдержанно сказал Азазель. — Нам необходимо время для обсуждения.

— У нас слишком мало времени. Осталось всего…

— Да, мы тоже умеем считать. Объявляю перерыв.

По дому уже витали соблазнительные запахи запекающегося в духовке мяса и тушеных овощей, стол был красиво сервирован, а на карнизе мигала разноцветными огоньками гирлянда. Лара нарезала ломтиками сыр, мурлыкая себе под нос какую-то песенку и пританцовывая на месте. Тир должен был придти с минуты на минуту. После того, что он вчера рассказал… ну, в общем, Лара прониклась обычной бабьей жалостью к одинокому черту и предложила ему встретить Новый Год вместе. И сама не поняла, почему так обрадовалась его согласию.

Звонок в дверь вывел ее из блаженного мечтательного состояния, и девушка почти бегом кинулась к двери.

— Привет! — Тираель смущенно переминался с ноги на ногу. Он приготовил длинное поздравление, даже отрепетировал перед зеркалом, как будет произносить его, но когда Лара, раскрасневшаяся, со спутанными волосами, распахнула перед ним дверь, черта словно парализовало. Единственное, что он смог вспомнить — что надо все-таки поздороваться. — Это… с Новым Годом тебя.

— Спасибо. И тебя тоже.

— Я это… — Тир опустил глаза, и Лара, проследив за направлением его взгляда, расхохоталась. — Я тут подумал… Они сами за мной увязались… Там так холодно…

У ног Тира сидели две черные кошки.

— Блад, — Лара нагнулась, чтобы почесать шею своему старому знакомому. — С подружкой? Ну, поздравляю.

Вторая кошка покосилась на Лару и придвинулась поближе к Тираелю.

— Можно, они с нами побудут? Ну, это… там мороз, вдруг они замерзнут.

— Конечно, — Лара торопливо пригладила волосы. — Заходи…те. Давай куртку. Тапочки вон там, в углу, — она суетилась вокруг него, то и дело выбегая в кухню, чтобы посмотреть, не пригорает ли мясо, и в конце концов Тираель не выдержал.

— Лара, я сам разберусь. Просто постой минутку смирно, хорошо?

— Хорошо, — Лара послушно встала в дверях, наблюдая, как черт переобувается. Кошки уже разошлись по квартире, исследуя незнакомую территорию. — Как ты добрался? Нормально?

— Конечно, — Тираель поискал на тапочках шнурки, но не нашел. — Ну… что мне делать?

— Ничего, я все сделала, — Лара задумалась. — То есть… нет, ладно, это я сама.

Черт вопросительно поднял брови.

— Шампанское забыла купить. Ничего, я сбегаю, когда мясо будет готово.

— Нет уж, я сам, — Тир тут же начал обратный процесс переобувания. — Могу я хоть что-то для тебя сделать?

Лара закатила глаза.

— Тир, — выдохнула она, — а ты хоть раз в магазине-то был?

— Нет, — он подмигнул ей. — Но представляешь, как это будет закольно?

— Прикольно, Тир, прикольно.

— Ну да, я же и говорю… А что, есть разница?

Отгородившись от ангелов ментальным полем, черти собрались в тесный круг, недоверчиво поглядывая друг на друга.

— Предлагаю высказаться всем, — распорядился Азазель. — Эстель?

— Нам это выгодно. Полное уничтожение против направленного удара, который может не достичь результата… Да и результат при случае может сыграть в нашу пользу.

Азазель кивнул.

— Ромаель?

— Они предлагают нам слишком много, а сами хотят слишком мало. Наверняка хитрят. Либо ударят не только по ученой, либо не дадут нам уничтожить художника.

— Караель?

— Мои агенты контролируют художника и активно защищают ученую. Ангелы просто хотят остановить нас, они не смогут обеспечить перевес ресурсов в свою сторону. Не надо соглашаться.

— Еще одно, — Азазель дал чертям понять, что принял к сведению все аргументы. — Арнель, ты зарегистрировал нарушение в земной структуре, так?

Эксперт торопливо закивал.

— Я подниму этот вопрос. Будь готов предоставить полный отчет. Еще вопросы, предложения? Тогда я снимаю поле.

Увидев, что черти готовы продолжать Совет, ангелы быстро заняли свои места.

— Итак, Темные, каково будет ваше решение? — вопросил Гавриил.

— Мы не принимаем ваше предложение, — со стороны ангелов послышалось коллективное удушье. — Однако пользуясь случаем мы хотим поднять два вопроса, имеющие отношение к делу. Первое — мы просим официального права на нарушение второй степени в ответ на вторжение Светлых на землю.

— Вам дано такое право, — несколько скованно ответил Гавриил. — Однако…

— И второе, — продолжал Азазель. — Несколько земных дней назад нами было зарегистрировано нарушение в земной структуре. Мы спрашиваем, причастны ли вы к этому?

Гавриил оглядел собравшихся ангелов, ни никто ничего не сказал.

— Нет, мы впервые слышим об этом от вас, — преспокойно сказал он.

Один из ангелов скромно потупил взор, но этого, ясное дело, никто не заметил.

— Тогда у нас нет к вам претензий. Предлагаю считать Совет оконченным.

— Я возражаю, — Гавриилу явно не понравилось, что его пытаются проигнорировать. — У нас есть другое предложение. Право на прямое воздействие в обмен на нарушение третьего уровня.

Азазель бросил на ангела быстрый взгляд.

— Третьего уровня? С любыми последствиями?

— Да.

— Это неравноценный обмен.

— Мы знаем. Кроме того, мы хотели бы обсудить упомянутое вами нарушение в земной структуре и его возможные последствия…

— Не нравится мне это, — прошептала Джелайя так тихо, что только Караель мог ее услышать. — Они же не дураки, чтобы ставить себя в заранее невыгодные условия.

— Они понимают, что иначе не смогут уничтожить ученую.

— Но в результате они все равно больше потеряют, чем получат.

— Возможно, у них нет времени.

— Арнель говорил, что у Рая сейчас достаточно ресурсов, — чертовка нервно огляделась по сторонам и вдруг нахмурилась. — Шеф, глупый вопрос, но… сколько еще будет длиться Совет?

Караель пожал плечами, одновременно внимательно прислушиваясь к тому, что говорил Азазель.

— Не знаю. Похоже, в этот раз Азазель решил не соблюдать формальности. Странно только, что ангелы это терпят — на них не похоже. Да еще это нарушение в земной структуре… думаю, эта волынка надолго.

Смутная тревога Джелайи усилилась.

— Шеф, а кто назначил время начала Совета?

— Ангелы, как инициативная сторона.

— А место?

— Мы.

— А кто получил привилегии по ходу проведения?

— Все отдали нам.

— А во время обычных встреч они спорят по каждому пустяку… — Джелайя склонилась вправо, к другому черту. — Ариель, расскажи-ка мне, кто из ангелов тут кто.

— Гавриил — общий руководитель, занимает ту же должность, что и наш Азазель, — черт аккуратно заслонил губы кулаком, чтобы не привлекать внимания. — Крайний справа — Мараил, глава центра наблюдения за ресурсами, отвечает за все, что связано с земной реальностью. Рядом — Таулмарил, возглавляет отдел наблюдения. Перед ними — Афраил, эксперт. Прямо за Гавриилом — Динаил и Раутаил, они иногда у нас появляются, когда возникают сложные вопросы о разделе ресурсов. И… подожди, где же он? — Ариель нахмурился. — Не понял… Только что здесь был.

— Кто?

— Тараил, из оперативного отдела Мараила. Он был здесь, когда Совет начался, но теперь я его что-то не вижу.

— Если он ушел… — Джелайя кусала губу, не обращая внимания на то, какое впечатление это производит на Ариеля, до сих пор редко видевшего проявление каких-либо эмоций у соплеменников. — Что бы ты подумал, если бы Караель внезапно покинул Совет?

— Что у него появилось неотложное дело…

— Да! — чертовка резко повернулась. — Шеф, отпустите меня на Землю! Мне кажется, ангелы собираются вновь вторгнуться туда.

Караель, слышавший все, что говорили его подчиненные, коротко кивнул.

— Если ты не права, будешь работать в архиве.

— Да, буду, только отпустите, ну скорее же, — прошипела чертовка, сгорая от нетерпения.

— Иди. Незаметно!

— Есть, — Джелайя ослепительно улыбнулась и буквально растворилась в воздухе. Ариель молча поднял брови и пододвинулся на свободное место.

Афраил сидел в изящном кресле времен Людовика какого-то и рассматривал силы противника. Ощущение такое, слово это древнеримский легион — расставили участников как на параде. Зато сразу видны руководители… Ангел знал, чего от них ждать: Азазель, ровесник Гавриила, фактически — главный у чертей. Жесткий, расчетливый, но недостаточно гибкий в принятии решений. Караель, начальник секретных служб… Воин. Этот возьмет на себе ответственность, когда надо — вступит в бой, не сдает своих и не щадит чужих… Неглуп, но имеет свои рычаги воздействия…

Но наиболее яркое впечатление производили не они… впрочем, Афраил не сомневался, что он один обратил на это внимание. Глаза… глаза чертовки — почти человеческий взгляд. Определенно, она из группы вторжения… Но не это главное — на неё можно смело сделать ставку… даже, наверное, доверять при определенных условиях — она почти человек.

Тем временем черти начали совещание… Конечно, они не согласятся, будут требовать большего.

… «Тараил, зараза, сбежал! Ну всё… я так не играю!» Хватит, пожалуй, минуты… И Афраил попросту стёр на минуту защиту Тараила — для этого ему не потребовалось даже читать заклинание, «оперативник» никогда не отличался способностями в магии, как, впрочем, и в самой оперативной работе. Всё, черти заметили его исчезновение. «Ну и куда пойдет ясноглазая чертовка? Ага, к Караелю… отлично, этот, не задумываясь, бросит своих на задание.»

«Есть, исчезла… любят эффекты, заметно земное влияние. Хотя вроде никто не заметил…»

— Лаира! — бросил он ментальный зов. Отклик пришел почти мгновенно. — Займись Олдиилом, он должен всё сделать четко и вовремя, — ментальный образ….

Шутливое «слушаюсь и повинуюсь»… Она всё сделает, он знал об этом.

— И все-таки, они неплохо смотрятся вместе, — легкомысленно рассуждал Граель, не обращая внимания на неприязненные взгляды напарника. — Она, насколько я понимаю, одинока, и никаких изменений тут не предвидится, он тоже не слишком общителен… Случайная встреча, зарождающиеся чувства, амурчики, счастливая парочка…

— Если ты не забыл, одного из этой парочки мы сегодня убьем, — зло сказал Азель. — А ее, возможно, отправят в психушку ангелы. Хороший конец для сказочки, да?

— Да чего ты такой злой? — повернувшись, Граель с возмущением уставился на старшего черта. — Если подумать, они и не знакомы почти… Ну, поплачет девчонка, потом успокоится, выйдет замуж…

— Смотри, он уходит, — Азель вскочил с дивана. — Хватит, больше ждать не будем. Сделаем все под ограбление, где-нибудь на улице. Бегом, Граель!

Второй черт вскочил, но вместо того, чтобы рвануть вслед за напарником, неловко затоптался посреди комнаты.

— Аз, — окликнул он. — Слушай, а в самом деле… Зачем он нам нужен? Он же уже ничего не нарисует. Ну пусть себе живет, жалко, что ли?

— Ты спятил? Это наше задание! Пошли!

— Но мы же думали… Слушай, ну не хочу я его убивать!

— Хочешь, не хочешь — надо! Хорошо, можешь ждать здесь, я все сделаю сам, — на лице Азеля появилось жесткое выражение, очень хорошо знакомое Граелю. В такие минуты он понимал, почему так уважает и даже слегка побаивается напарника. Граель был циничным и бесчувственным, как и подобает черту, да и Джелайя иногда следовала поговорке «цель оправдывает средства», но только Азель мог проявлять истинно человеческую жестокость. Граель беспомощно наблюдал, как напарник направляется к двери.

— Подожди! — крикнул он отчаянно и, понимая, что применяет запрещенный прием, уже тише добавил: — А как же Джелайя? Она же не хотела его убивать. Что мы ей скажем?

Азель застыл на пороге. Граель, затаив дыхание, смотрел на его спину, боясь даже думать, каким будет выбор напарника. Но вот Азель обернулся, и по усталой безысходности в его взгляде Граель понял, что в этот раз он победил.

— Граель… — тихо сказал черт. — Граель, какая же ты сволочь… — он опустился на диван, обхватил голову руками. — Что же ты делаешь…

Граель осторожно подвинулся к нему.

— Об этом никто не узнает, — тихо, но твердо сказал он, смутно понимая, что говорит не только об отказе черта выполнять задание. — Я обещаю.

Бах! Посреди комнаты заклубилось облако черного дыма, и из него в гибком прыжке вынырнула Джелайя. Черти вскочили.

— Приветик! — брякнул Граель.

— Ребята, аврал! — чертовка схватила напарников за руки. — Здесь ангелы!

— Что?!

— Долго объяснять, у нас Великий Совет, Азазель всех собрал… Ангелы там время тянут, чтобы убить девушку! Где она?

Переглянувшись, Граель с Азелем бросились на кухню. Джелайя рванула следом и, когда ее напарники затормозили на пороге, от души в них врезалась.

Лара пританцовывала у плиты, что-то помешивая в кастрюле и мурлыкая себе под нос мелодию из «Гардемарин». В духовке жарилось мясо, на столе ждал своей очереди полунарезанный салатик, а под столом лежали, свернувшись черными клубками, Блад и Клеопатра. Все было настолько тихо и мирно, что черти невольно расслабились.

— Все нормально, Лайя, — уже вполне спокойно сказал Азель. — Никого нет.

— Значит, они еще не успели. А художник где?

— Вышел только что. Скоро вернется.

— Хочешь сказать, что он здесь? — ужаснулась чертовка. — Они что, сговорились?

— Ах, лямур… — мечтательно протянул Граель, возводя глаза к небу. Азель на редкость скептически фыркнул.

— Проснись, зайка! У нас Новый Год, не День Святого Валентина!

Джелайя покатилась со смеху при виде посеревшего Граеля, который не мог подобрать достойного ответа на «зайку». Азель наблюдал за ним с довольной ухмылкой победителя.

— Ребята, ау, — напомнила о себе Джелайя, вновь приняв серьезный вид. — Вы слышали вообще, что я сказала?

— Что?

— Ангелы, дубина! — Азель отвесил Граелю профилактический подзатыльник. — У нас есть время?

— И не было!

— Понял, — Граель мухой метнулся к окну, заняв наблюдательный пост. Азель же ловко защелкнул все замки на двери, наглухо заклинив их для пущей надежности, а Джелайя тем временем уже возилась с балконной дверью.

— Думаешь, это поможет?

— Если они будут в человеческой форме — да, — подпрыгнув, чертовка припечатала ладонью решетку вентиляционного отверстия, вогнав ее на добрый сантиметр в стену. Что удивительно, Лара и ухом не пошевелила. — Если нет, то все равно лишним не будет. Клео, крошка, иди сюда, — чертовка поманила кошку, и та чуть ли не бегом бросилась к ней. — Ах ты, моя прелесть, соскучилась? Как хорошо, что ты здесь!

— Лайя, что у нас там творится? — негромко спросил Азель, присоединяясь к Граелю. Чертовка обернулась, прижимая кошку к груди.

— Ангелы собрали Великий Общий Совет.

— Ого!

— Они просили право на прямой удар, предлагая нам полное уничтожение художника.

— А хо-хо им не хо-хо? — возмущенно заорал Граель. — Да мы ж его в любой момент сделать можем!

— Или ответное нарушение третьей степени, — невозмутимо продолжила Джелайя. Черти уставились на нее, враз потеряв дар речи. — Потом начали тянуть волынку, долго и нудно разбирая какое-то нарушение в земной структуре. И пока они несли какую-то чушь, начальник их оперативного отдела тихо смылся, ничего никому не сказав.

— Оп-па, так это что ж… Ни фига себе наглость! Да мы… — Граель уже начал закипать, но Азель ткнул его локтем в бок. — Ты что?

— Тише. Смотри.

Через двор быстрым шагом шли пять человек в военной форме времен Мировой войны. Первой… Лица их были раскрашены в стиле коммандос, на поясе висели гранаты, а за спиной у одного виднелся гранатомет. У Азеля с Граелем отвисли челюсти.

— Они же нас просто замочат, — тихо выдохнул Граель. — Как тараканов… Шибанут из этой штуки — и прощай, квартира… и дом заодно…

— Ну да? — Джелайя поглядела на «боевиков» через его плечо. — Граель, ты идиот. Ангелы не могут создавать такие сложные вещи из области механики, им не хватит ресурсов даже на один пистолет. Они могут только скопировать внешнюю оболочку.

Черти грохнулись с подоконника в припадке истерического хохота.

— А как вы думаете, — спросила Джелайя, когда смех немного поутих, — нам сильно влетит, если мы раскроемся?

— То есть?

— Мы не сможем остановить их, не материализовавшись на высшем уровне. Значит, либо раскрываемся перед девушкой, либо отключаем ее и укладываем поспать.

Черти переглянулись.

— Это, конечно, хорошо, насчет отключения, — неуверенно начал Граель. — Но представь, если мы не справимся… она не сможет им сопротивляться.

— Что ты предлагаешь?

— Надо как-то дать ей понять, что эти «люди» опасны.

— Хм… Да на них только взглянуть — сразу все ясно станет.

В дверь позвонили.

— Началось… — еле слышно выдохнула Джелайя.

Лара бросила на стол ложку, резко обернулась и нечаянно задела ящичек для посуды. На пол посыпались вилки.

— Уй, ё, — девушка проворно нагнулась, собирая посуду. — Надо же, сколько вас… Пять кого-то придет… вилки — это что, средний пол, что ли?

Звонок повторился.

— Иду! — крикнула она и бегом бросилась к двери, но внезапно дорогу ей преградила черная фигура.

— Одну минутку, — ласково улыбнулась фигура, — не стоит так спешить. Мы сами.

— А… э… — Лара отступила назад, прижимая к груди вилки. — Вы… вы…

— Только без паники, — послышалось из коридора. — Джелайя, детка, успокой ее быстренько и беги сюда.

— Сядьте, — фигура (немножко очухавшись, Лара поняла, что это по форме очень похоже на человека и, кажется, женского пола), подтолкнула Лару к табуретке. Девушка послушно опустилась на нее. — Лариса, пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Ваша жизнь, точнее, ваше сознание находится в опасности. В данный момент…

— Лайя, да отключи ты ее! — снова заорали из коридора.

— Заткнись, Азель, я сама знаю, что делаю! — рявкнула в ответ Лайя. — Лариса, сейчас нет времени объяснять все подробно, но вы должны слушаться нас.

— Вы черти?

— Что? — на мгновение Джелайя растерялась. Вот этого она точно не ожидала.

— Ну… — тут Лара вспомнила, что Тираель просил ее никому не говорить о его мире. — А, неважно. Дверь надо открыть.

— Не беспокойся, — чертовка обернулась, — мы откроем. Сиди здесь и никуда не выходи.

— Поздно открывать, — мрачно сообщил Азель. — Они сами справились.

На двери, аккурат на самой середине, появилось мерцающее пятно. Пятно медленно расползалось, сияя все ярче и ярче, и вскоре свет стал уже невыносим для глаз. Черти прикрыли глаза ладонями.

Короткая вспышка на миг озарила всю квартиру, а когда свет исчез, на месте двери зияла темная дыра.

— Быстрее, у нас нет времени, — торопил своих подчиненных Тараил, входя в квартиру. Он рассчитывал, что девушка откроет дверь, и они тут же смогут воздействовать на нее, однако дверь никто не открыл. Посчитав, что потенциальный объект их воздействия просто не хочет, чтобы ее беспокоили, он дематериализовал дверь. Это особых проблем не вызвало. Однако, проникнув в квартиру, вместо насмерть перепуганной женщины ангелы увидели три очень мрачные черные рожи, хмуро взирающие на них. Вот это была проблема…

— И кого это к нам занесло? — гаденько улыбаясь, пропела Джелайя. — У вас что, сезонная миграция? Птички не долетели до теплых стран и решили передохнуть по дороге?

Тараил не зря занимал столь высокую должность в оперативном отделе центра. Справившись с мгновенным замешательством, он жестом приказал подчиненным двигаться вперед.

— Немедленно очистите помещение, — деловым тоном бросил он чертям, перешагивая через порог. Однако те и не подумали уходить.

— С каких это пор ангелы распоряжаются на Земле? — вызывающе спросил Граель.

— Решение Великого Общего Совета.

— Ну да? — прищурилась Джелайя. — Что-то я вас, уважаемый, там не видела.

— Я вас тоже, — невозмутимо парировал Тараил. — А теперь не путайтесь под ногами, Темные.

Он протянул руку, намереваясь отодвинуть Джелайю в сторону, но темные пальцы в мгновение ока схватили его запястье и сжали с угрожающей силой.

— Вот мы снова и встретились, — очень нехорошо улыбнулся Азель, пристально глядя в глаза ангелу. В отличие от Джелайи, он мгновенно вспомнил, где и когда видел его в последний раз. — Помнишь, что я тебе говорил? Так я не буду тебе перья выщипывать, я тебе лучше руки переломаю.

— А кто у вас дизайнером был, а? — ехидно поинтересовалась Джелайя, с подчеркнутой брезгливостью разглядывая одежду ангелов. — По-моему, вы ошиблись лет этак на двести. Если хотите, я могу вас проконсультировать… в свободное от работы время. В порядке общей очереди.

Такого оскорбления ангелы стерпеть не смогли и тотчас же приняли свой обычный облик, оказавшись в чем-то вроде длинных белых хламид. Чертовка хихикнула.

— Ребята, ну я же не имела в виду, что вам надо переодеваться в эти ночнушки!

— Мудрейший! Она здесь! — внезапно крикнул Сильмараил, самый молодой и неопытный ангел из спустившихся на землю. Двое ангелов постарше, поняв, что цель близка, рванулись вперед, и на этом можно было ставить точку отсчета хаоса.

Джелайя ловко подставила ножку одному из не в меру ретивых небожителей, и тот покатился по полу пестрым клубком, из которого неслись неразборчивые выкрики, причем в какой-то момент отчетливо прозвучало «твою мать!». Но второй ангел успел-таки прорваться на кухню, где и увидел застывшую у плиты Лару.

— Сюда! Она здесь! — завопил он.

Бац! Лара с размаху огрела его по черепу тяжелой чугунной сковородкой. Содержимое сковородки моментально превратило светло-розовую стену кухни в полотно художника-абстракциониста. Ангел отлетел в сторону, а Лара, уронив сковороду, зажала обеими руками рот.

— Осторожно, — Граель обхватил ее за плечи и быстренько усадил в уголок. — Девушка, вы в порядке?

— Я… — Лара начала заикаться. — Я ег-го уб-б-б….

— Нет-нет, никого вы не убили. Они бессмертны, — поспешил успокоить ее черт.

— Т-точно?

— Да вы сами посмотрите, он уже очухался. Куда прешь! — черт ласточкой бросился наперерез Бераилу, который успешно миновал Азеля с Джелайей.

Лара ошалело смотрела на черно-белый клубок, катающийся по полу. После того, как ее знакомый Тираель оказался чертом, она была готова к чему угодно… но отнюдь не к тому, что черти с ангелами устроят потасовку у нее на кухне. Из коридора вылетели еще две белые фигуры, за ними черная. Вспыхнула ослепительная молния, и в воздухе запахло озоном. Кошки рванули из-под стола пушистыми ракетами, решив, очевидно, что в комнате им будет куда как спокойнее. Перекувырнувшись в воздухе, Джелайя припечатала одного из ангелов к стене, второго послал в нокаут подоспевший Азель.

— Надо увести ее из дома! — крикнул он, отбрасывая еще одного противника.

— Куда? — Граель наконец поднялся с пола, оторвав от себя на редкость цепкого противника. — Выведем ангелов из строя, долго они на земле не продержатся.

— Да как мы… — молния ударила старшего черта в плечо, и он с придушенным криком отлетел в сторону. Из коридора быстрым шагом вышел Тараил.

— Взять девчонку, — приказал он Сильмараилу. Тот ринулся было к Ларе, но тут же опасливо затормозил, вспомнив, как бесцеремонно девушка обошлась с его товарищем. Граель же тормозить не стал и одним движением нахлобучил ангелу на голову алюминиевую кастрюлю.

— Получи! — на кастрюлю с размаху обрушился половник. От звона у Лары заболели уши. Ангел беспорядочно закружился по кухне, сметая со стола и полок все, до чего мог дотянуться.

— Изыди, бес! Отче наш, иже еси… — Тараил сорвал со стены над столом икону и замахнулся на Азеля. Тот отшатнулся, натыкаясь спиной на стену.

— Назад! — с истошным воплем Джелайя бросилась на ангела, выбивая у него икону. Ангел потерял равновесие, икона с грохотом упала на пол, но Джелайя, не рассчитав силы, тоже упала, придавив икону собой. Из-под тела чертовки пошел дым, что-то зашипело, и в воздухе запахло паленым. Снова раздался отчаянный крик, но теперь уже не ярости, а боли. Кое-как откатившись в сторону, Джелайя свернулась на полу, дрожа и тихо всхлипывая.

— Лайя! — забыв об ангелах, оба черта бросились к напарнице. — Детка, как ты? Лайя, дай мне посмотреть, что с тобой! Ты можешь пошевелиться?

— Не все… сразу… — чертовка зашипела сквозь зубы, когда ее обняли и мягко, но настойчиво развернули. — Ангелы…

Черти молча посмотрели друг на друга. В следующее мгновение Азель уже метался среди ангелов, разбрасывая их с такой яростью, что соотношение «пятеро на одного» сразу же перестало казаться несправедливым.

— Что с ней? — Лара опустилась на колени рядом с чертовкой, понимая, что что-то произошло. — Она ранена?

— Фигня, — Джелайя с помощью Граеля поднялась на ноги. — Какого черта ты иконы в доме держишь? Ты бы еще бомбу на антресолях заныкала!

— Ну извините, — язвительно отозвалась Лара, — надо было заранее предупреждать.

— Ладно, пока ты особо не оправилась, уведи ее отсюда, — распорядился Граель, обеспокоенно поглядывая на напарницу. — Мы их отвлечем.

Джелайя кивнула, стараясь не морщиться от боли.

— Пошли, — она подтолкнула Лару по направлению к комнате. — Не бойся, они тебе ничего не сделают. Граель, задержите их хотя бы на пять минут, я растаю.

«Растает?» — повторила про себя Лара. Однако когда они оказались в комнате, она поняла, что имела в виду Джелайя. Убедившись, что дверь надежно заперта, чертовка быстренько соорудила вокруг стола баррикаду из дивана и стульев, а потом вдруг растворилась в воздухе.

— Эй! — воскликнула Лара. — Ты куда?

Прямо перед ней задрожало облачко черного тумана. Несколько минут спустя оно приняло форму человеческого тела, и Джелайя виновато улыбнулась.

— Извини, не предупредила.

— Так это была ты, — внезапно осенило Лару. — Тогда, на кухне, когда мне плохо стало.

Чертовка кивнула.

— Вообще-то ты не должна была меня видеть, это ангелы что-то учудили. Они, сволочи, такие глюки наслать могут…

— Правда?

— Ты, дорогая, тогда чуть в окно не выпрыгнула. Видать, перепутала с дверью.

— Ой…

— Вот именно. Слушай, сядь вон туда в уголочек, чтобы не достали. У тебя случайно каких-нибудь сатанинских атрибутов нет?

Лара виновато покачала головой.

— И почему я не удивляюсь? — проворчала себе под нос Джелайя.

Немного подумав, Лара достала открытую бутылку вина и плеснула немного себе в бокал, чтобы хоть чем-то занять время, но тут же поняла, что скучать все же не придется. Дверь засветилась очень знакомым сиянием, и через несколько секунд на ее месте уже зиял проем. Существо в белом одеянии деловито отряхнуло руки и направилось к Ларе.

— Эй, херувимчик, — Джелайя черным мячиком подкатилась ему под ноги. — Получи!

Ангел с размаху бухнулся на пол.

— Лайя, прикрывай девушку, — скомандовал Азель, влетая в комнату. — Мы с ними разберемся.

— Слушаюсь, товарищ прапорщик, — хмыкнула чертовка, возвращаясь к Ларе.

Остальные ангелы тоже не замедлили появиться, причем последний появлялся три раза — стоящий в дверях Граель мощным хуком справа каждый раз отправлял его обратно. Это длилось до тех пор, пока разъяренный Азель, отбивающийся одновременно от четверых ангелов, не высказал напарнику все, что думает о нем, о его родственниках и о тонкостях построения его генеалогического древа. После этого силы слегка уравновесились.

Обои дымились от попадания молний. Пару раз досталось и чертям, но несильно. Джелайя зорко наблюдала за противниками, то и дело прикрывая Лару от шальных молний. Потрепанные ангелы самоотверженно бросались в бой, помогая себе молитвами.

— Лови! — Азель швырнул Бераилу Клеопатру. Растерявшийся ангел машинально подхватил черную кошку и тут же с воплем отшвырнул ее в сторону, когда от его рук пошел дым. Орущая кошара извернулась в полете и в один миг взлетела по занавеске на карниз, где и залегла, настороженно наблюдая за дракой.

Оценив идею, Джелайя мгновенно вытащила из-под дивана Блада.

— На, — она сунула кота Ларе. — Они не могут его коснуться.

— А вы? — ошарашенно вымолвила Лара, прижимая к себе котяру. Джелайя криво улыбнулась.

— Ну… надеюсь, у тебя была только одна икона.

— Тебе очень больно?

— Уже нет. Я дематериализовалась ненадолго, это помогает.

— Обалдеть, — Лара задумчиво смотрела на бокал в своей руке, затем глотнула вина, рассудив, что ничего путного она сделать все равно не сможет, а выпить сейчас самое время. Чертовка заинтересованно наблюдала за ней.

— Зачем ты это делаешь?

— Что?

— Ну, пьешь вот это? Это как наркотик, да?

— Да нет, что ты, — Лара засмеялась. — Ну, может, очень-очень слабый. Попробуй, — она протянула Джелайе бокал, но та отшатнулась.

— Ни-ни! Я на работе.

— Да хоть понюхай, — Лара поднесла бокал к самому носу Джелайи, и та, не успев среагировать, сделала вдох.

На глазах у Лары цвет кожи чертовки заметно побледнел, а глазки медленно сошлись в кучку. Она хотела что-то сказать, но лишь тихонечко замычала.

— Эй, ты что? — всерьез забеспокоилась Лара. Неужели для чертей алкоголь оказался ядом? — Очнись, слышишь? Как тебя… Лайя, посмотри на меня! Лайя!

Чертовка с трудом сфокусировала взгляд на Ларе, и на ее лице появилась блаженно-идиотская улыбка.

— Лар… ой, Лар… А можно мне ищ…що?

— Выпили, — только и смогла произнести Лара.

Пьяненькая чертовка моментально потеряла над собой контроль и вскоре уже жаловалась Ларе на тяжелую судьбу, то и дело поднося к носу бокал с вином. Лара же, махнув рукой на разносящих ее квартиру библейских персонажей, употребляла вино обычным способом. И в довольно ощутимых количествах.

— Я тут все на землю спускаюсь, спускаюсь… Мне говорят, так долго низзя-а… Говорят, сас… сацз… социальную программу никто не отменя-ал… Мне ск-коро ребенка надо будет з-заводить, — чертовка икнула и, судя по голосу, вознамерилась пустить слезу. — Отд-дать в детский Центр… А я так не хочу-у… Я хочу как вы… У мня эмоциональный потенциал двадцать д-девятой степени…

— А это много? — Лара нетвердой рукой налила себе еще бокал «Арбатского».

— У об-бычных чертей не больше пятой, — для наглядности Джелайя взмахнула растопыренной пятерней, едва не заехав Ларе в лицо. — А у меня двацдевятой… еще один — и почти как человек буду…

— Тридцать — это человеческий потенциал? — уточнила Лара.

— Ум-гм… Низший… С трицтпти можно испытывать счастье… — чертовка мечтательно прищурилась. — А с сорока — любовь…

Над столом пролетела черная босоножка, которую Лара потеряла еще в прошлом году. Девушки синхронно пригнулись.

— А у них какой? — Лара кивнула в сторону двоих чертей, в настоящий момент держащих оборону за диваном. Джелайя, покачиваясь, обернулась.

— Граель, — она ткнула пальцем в черта, проворно отбивающего молнии торшером, — двадцать первая. Аз-зель… а где ж-же он? Тока что тут был… Азель!

— О! — Лара указала на люстру. Джелайя подняла голову.

— Аз-зель? А что ты там делаешь?

Черт, уцепившийся за люстру после головокружительного прыжка, в котором он ушел от молнии Тараила, укоризненно свесил голову и покрутил пальцем у виска.

— Лайя, ты вообще соображаешь, что творишь?

Вспыхнула молния, и черта как ветром сдуло с люстры. Лара проследила его полет до подоконника.

— Тридцать третья, — доверительно сообщила Джелайя, наклонившись к Ларе. — Нас всего… ик… всего трое так-ких… а он ваще уникум… чуть в лабрторию не упекли паж-жизнно, — чертовка захихикала. — Ток-ка не гав… не гар.… не гвари никму. Общаешь?

— Угу, — кивнула Лара, с непривычки тоже порядком захмелевшая. — А почему?

Джелайя задумалась.

— Тогда говори, — решила она, вдыхая алкогольные пары. — Мне просто об-бидно… У меня двацдевять… а плюс пять… и на два…

Не сразу, но все же Лара сообразила, что за формула всплыла в пьяном сознании чертовки.

— У ребенка?

— Ага, — Джелайя почти рефлекторно пригнулась, когда над ее головой пролетела молния. «Профессионализм не пропьешь», — решила Лара.

— А если… — Лара взглядом указала на двоих чертей и многозначительно приподняла брови.

Внезапно Джелайя самым натуральным образом разревелась.

— Нам низзяа… — она шмыгнула носом и начала шарить по столу в поисках салфетки. — Ин-наче нарушца эта… как его… равновесие! А я… я… а нельзя-а… Т-трое — уже много.

— Да это же нарушение прав человека! — возмутилась Лара. Чертовка тоскливо подняла заплаканные глаза.

— А мы не люди…

— Ну черти! Да ни черта! Все равно! — от негодования Лара даже слегка протрезвела. — У вас что, о Конституции не слышали?

— Коституция? Кости? При чем тут кости?

— Каждый имеет право на личную жизнь! И на свободу в создании семьи! — может, такой статьи в Конституции и не было, но Лара чихать на это хотела. Давно известно, что в критических ситуациях и по пьяни все женщины становятся сестрами и воспринимают чужие обиды как свои личные.

— Угу! — воодушевленно поддакнула Джелайя, понявшая из этой тирады дай Бог если пять слов — и то в основном предлоги.

— Ты свободная гражданка! И имеешь право на личную жизнь! Личную, слышишь? А не общественную.

— Угу… А кто мне позволит? — прищурилась чертовка. — Ник-ктоо… А я эта… дз-зертирую… во! Точно! Буду у вас жить! Раб-ботать пойду!

— В спецназ, — на голубом глазу вставила Лара. Джелайя вскинула голову.

— Как нефиг делать! — чтобы опустить голову, ей понадобилось гораздо больше усилий. — Лара…?

— А?

— Лар… а при чем тут кости?

— А кости переломать… кому надо… чтоб не доводили.

— О! — глаза чертовки загорелись. — Т-точна! Прям щас и пойду!

Шатаясь, она поднялась со стула и нетвердой походкой вышла на середину комнаты.

— Ты! — она ухватила Сильмараила за рукав. — А ну сидеть! Лежать, я сказала! Смирно! Ик! Разговорчики в строю! Здесь тебе не тут! Почему сапоги не чищены? В глаза смотреть!

Несчастный ангел, не ожидавший столь мощной психологической атаки, обмяк в руках чертовки, жалобно глядя на нее ясными голубыми глазками. Он не знал, почему сапоги не чищены, он даже не знал, что значит чистить сапоги, но одно он теперь знал точно — ему конец. Ангелам было плевать на физической воздействие со стороны чертей, но их новая тактика, основанная на психологическом терроре, была, очевидно, разработана адскими специалистами как секретное оружие против обитателей Рая и обладала сокрушительным эффектом.

Отбросив деморализованного противника в угол, Джелайя шагнула к следующему.

— Ваше имя? Адрес? Место прописки? Национальность? Шестую статью никто не отменял! Привлекался к уг-головной ответственности? На кого работаешь, крыса патлатая? Шесть лет расстрела без права переписки! Ик! С конф-фискацией нимба!

— Нет, ты только погляди, — благоговейно прошептал Граель, глядя на разбушевавшуюся чертовку. — Да ее одну на полк ангелов выпускать можно! Она их всех в момент сделает.

— А нас уволят за ненадобностью, — Азель все-таки не смог сдержать улыбку. — Ну и развезло же ее…

Ангелы вжимались в углы, нервно шепча молитвы и осеняя себя крестным знамением. О нападении уже не шло и речи. Когда Джелайя скрестила руки на груди и обвела комнату взглядом профессионального инквизитора, многим их них резко подурнело.

— Мудрейший, — прохрипел Бераил, тщетно пытаясь просочиться сквозь обои в соседнюю квартиру. — Мудрейший Тараил, по-моему, нам стоит отступить.

— А ну молчать! — прикрикнула на него чертовка, схватившись за кресло, чтобы не упасть. — Всем ша! Счас я вас научу коммунизм строить… вот только художничек наш придет…

— Тир? — Лара подозрительно прищурилась. — А он тебе зачем?

— Так мы ж его это… того… шлепнуть должны, — радостно возвестила чертовка. — Но ты не волнуйся, мы потом тебе пол помоем… ик… я лично… или вот он… пусть лучше он…

— Эй! Что значит — шлепнуть? — возмутилась Лара. — Только попробуйте, я вас мигом окрещу!

— А че? — невинно округлила глазки Джелайя.

— Ниче! В этом доме никто никого убивать не будет.

— Мы можем и на улице, не проблема, — услужливо подсказал Азель. Лара подавила желание съездить ему по физиономии.

— Я вас сама на улице прибью… всех сразу. Могу по очереди.

— Нет, а че тут такого? — никак не понимала Джелайя. — Мы под неч… несчастный случай… все чисто-аккратно…

— Милая, дело не в чистоте, — прошептал ей на ухо Граель. — Мне так кажется, что девушка нашему художнику явно симпатизирует. Так что…

— И всего-то? — изумленно протянула чертовка, героическим усилием воли сдержав икание. — Так сразу бы и сказал. Так! — она грозно посмотрела на ангелов. — Если кто-нибудь из вас хоть пальцем тронет этого… блин… как его… короче, все пальцы будете доставать из… — и она длинно и непечатно выругалась. Граель восхищенно присвистнул. Ангелы уже ничего не соображали, но поспешили со всем согласиться. Даже Тараил, который никак не мог уяснить себе, почему черти запрещают им трогать художника, которого ангелы в принципе должны были защищать.

— Ты, главное, не бойся. — Джелайя старательно поискала глазами Лару. — Мы теб-бя никому не дадим… на крайняк, сами успокоим…

— Ну спасибо, — Лара с трудом сдержала смех, но тут ее внимание привлекло движение около двери. — Тир! — она поспешила к нему, бесцеремонно расталкивая ангелов и чертей. — Тир, тут такое творится — с ума сойти!

Тираель смотрел на нее каким-то странным, неузнавающим взглядом, словно видел впервые. Лара шутливо помахала рукой у него перед носом.

— Эй! Ну что еще случилось?

— Так, кудрявые, слушаем сюда, — распорядилась пьяная чертовка, подгребая поближе к Тираелю. — Это — художник! Трогать — нельзя! Кто тронет — в нос дам! Ферштейн?

Ангелы ошалело закивали.

— Все поняли? Отлично! — чертовка потерла руки, нехорошо глядя на ангелов. — А теперь…

Но что именно страшного или даже противоестественного собиралась сделать с ангелами Джелайя, никто так и не узнал. Комната наполнилась темным туманом, что-то зашипело, и прямо перед Ларой возникла темная фигура, очень похожая на чертей, но более расплывчатая. Азель с Граелем застыли на месте, они-то сразу поняли, кто это. Ангелы сбились в кучку, окончательно потеряв связь с реальностью.

Фигура приняла четкие очертания, материализовавшись окончательно. Оглядев присутствующих, вновь прибывший черт шагнул к Тираелю и молча положил руку ему на голову. Голову Тираеля окутало темное облако, что-то тихо затрещало, и он, не издав ни звука, повалился на пол.

Лара видела все до последней детали. Она видела, как бьется синяя жилка на шее Тираеля… и как она замирает… как падает на его лоб упрямая прядка волос… Она все видела, но не могла пошевелиться, словно воздух вокруг нее превратился в стекло.

— Возвращаемся, — приказал черт, не обращая внимания на женщину и ангелов.

— Но… — начал было Граель, однако Азель ткнул его локтем в бок, одновременно заслоняя собой нетрезвую Джелайю.

— Есть, шеф.

Караель повернулся к ангелам.

— Тараил, если не ошибаюсь? — подчеркнуто вежливо осведомился он. Предводитель ангелов смешался. — Может, вы объясните, чем оправдано ваше присутствие на Земле?

— Решение Общего… — начал было Тараил, но черт презрительно хмыкнул.

— Не заливайте, Светлый. Я был там от начала и до конца, и ничего на этот счет не слышал. У вас есть ровно пять секунд, чтобы убраться отсюда. В противном случае… — он не закончил, да этого и не требовалось. — Так, — он обернулся к своим подчиненным, — встречаемся в моем кабинете сразу по прибытии. А теперь уходите, сейчас эта область попадет под прямой удар ангелов.

— Есть.

Караель коротко кивнул и исчез. Азель с Граелем угрюмо переглянулись. Они догадались, о чем говорил их шеф. Его появление на Земле и неприкрытое убийство человека было нарушением третьей степени. Времени для сантиментов не осталось. Граель растворился в воздухе, криво улыбнувшись Ларе на прощание. Азель достал механизм допуска Джелайи и, сунув ей в ладонь, активировал. Перед тем, как уйти самому, он в последний раз поглядел на Лару.

— Прости, — тихо шепнул он.

Ангелы уже исчезли.

Лаира толкнула ногой камушек и долго наблюдала его падение с обрыва. Внизу текла горная река, сверху припекало солнышко.

— Даже не верится, что это — всего лишь иллюзия.

— А что есть иллюзия? — с обычным своим серьезным видом ответил Гавриил. — Некоторые полагают весь мир иллюзией.

— Вы меня поражаете самыми неожиданными знаниями.

— Мудрейшая, Вы мне, очевидно, льстите. Впрочем, в моем возрасте пора уже кое-что знать.

— Тогда, быть может, Вы сможете мне объяснить удивительную приверженность ангелов к человеческой культуре и ко всему земному? Это при том, что почти все здесь ненавидят людей.

Река на секунду превратилась в туман, а потом снова обрела свою форму…

— Я поражаюсь, мудрейшая, сколь немногие владеют элементарными знаниями. Это же очевидно! По сути, этот мир держится на творческой энергии людей. Мы все — ангелы — существуем по отдельности, и свести нас воедино может только огромная внешняя сила. Потому поток творческой энергии у нас не сразу уходит под купол — он некоторое время вращается в нашем собственном мире.

— Это мне известно…

— Но отсюда следует очевидный вывод — ангелы, по сути, вынуждены мыслить человеческими образами, хотя это и претит им. Иначе происходит у чертей — их система самодостаточна, они по сути своей едины и по большей части не помышляют даже об индивидуальности. Потому у них поток энергии по большей части уходит непосредственно в купол… Хотя и они кое-что берут из среднего мира.

Пока Лаира вела светские беседы с Гавриилом, ангелы готовились к непосредственному воздействию.

Афраил окинул взглядом собранную для этого команду. «Гм… ну и ну… артисты погорелого театра…» Странный у них был вид… может, они представляли, что так нужно выглядеть в важные моменты? «Какие-то потрепанные они, скорее уж на мокрых уток похожи, а не на ангелов…»

— Всё готово, мудрейший, — отвлек его от благочестивых размышлений один из ангелов.

— Начали, — произнес Афраил. Ангелы образовали большой круг, а Афраил оказался как раз в центре. Он уверенным жестом поднял руки над головой…. Ангелы устроили вокруг него настоящий хоровод. «Как на Ваши именины испекли мы каравай…» — мысленно съязвил он.

Однако же надо было делать дело… И его голос зазвучал, сплетая слова древнего языка в сложный стих, которому бы позавидовали величайшие земные поэты. И уж точно никто не замечал в его словах фальшивых нот — неверно поставленные ударения, переставленные буквы, а в середине стиха и вовсе полная отсебятина.

Собственно, те несколько ангелов, которые могли бы это заметить, отлеживались после неудачного вторжения в дом Лары (интересно, что на это скажет Гавриил?), а сам Гавриил вел светские беседы с Лаирой — он и так не испытывал особого рвения поучаствовать, но на всякий случай она его немного отвлекла.

Заклинание закончилось, хоровод остановился… Накопленная энергия с видимым усилием обрушилась в средний мир…

Мираж проснулся с дичайшим похмельем. Голова раскалывалась, во рту словно устроило отхожее место стадо страдающих поносом медведей, а руки сами собой выбивали чечетку.

Приоткрыв глаза, Мираж едва не заорал от ужаса. Над ним склонился человек в белом халате, держащий в руках смирительную рубашку.

— Не надо, — хрипло попросил Дима, — вы ошиблись. Я не больной, я просто пил всю ночь… — тут он осекся, вспомнив, где и с кем пил.

Вчерашний собутыльник пожал плечами и кинул рубашку на стул.

— Ну как знаешь, я думал, тебе холодно. На вот, держи, — он протянул Миражу бутылку пива. Напиток был в момент употреблен, и Мираж взглянул на мир уже совершенно другими глазами.

Сразу вспомнилось, как он вчера встретил в «Колизее» бородатого мужика, который вовсю ругал нынешнего мэра Новохлыновска — вот только за что, Мираж вспомнить так и не смог — и как он напоил этого мужика водкой, параллельно надравшись сам, и как мужик, оказавшийся главврачом психиатрического отделения городской больницы, пригласил его продолжить игру в литрбол в более теплой и комфортной обстановке, сиречь на рабочем месте. Дальнейшее Мираж помнил весьма смутно.

Главврач тем временем достал откуда-то еще одну бутылку пива и не спеша опорожнил ее.

— Сумасшедший дом, — пробормотал он.

Мираж подавил нездоровый смешок. Врач очень пристально посмотрел на него.

— Извини, друг, забыл как тебя зовут. Вроде по-нашему как-то… Глюк?

— Мираж, — поправил его Дмитрий.

— Однохренственно. Владимир.

Знакомство состоялось. Поднявшись, Мираж с трудом пригладил волосы, которые у него со сна всегда торчали в разные стороны, и попытался оглядеться. Кабинет изысканностью не поражал, но и хаоса особого в нем не было. Все в меру.

— А этот козел уже приехал, — Владимир с тихой ненавистью посмотрел на дверь. — Вот уж я бы его здесь оставил… на гособеспечении.

— Кого?

— Я же вчера говорил. А, ты не помнишь, небось. Приехал целитель из Москвы, — тут главврач вставил непечатное слово, — проповедник, мессия, блин, новоявленный. Брат Митрандир. Обещал исцелить всех больных… мэр ему поддержку обещал, руку пожимал вчера при всех. Выкидыш от церкви…

— Митрандир? — задумчиво повторил Мираж. — Где-то я уже о нем слышал…

— Да он всю неделю на первой полосе газеты, еще бы ты не слышал.

Мираж был смутно уверен, что имя это ему попадалось гораздо раньше и отнюдь не в газете, но спорить не стал.

— И что? — спросил он.

— Что-что… Сегодня вот собирается исцелять, — Владимир взглянул на часы. — Пошли, что ли, посмотрим, как он выделываться будет. Все равно водки больше нет. А там, глядишь, и Новый Год встретим, мэр после сеанса банкет обещал. Ты семейный?

— Нет.

— Ну и я нет. Значит, спешить некуда.

Актовый зал, куда Владимир привел Миража, уже был переполнен. Люди сидели на стульях, бегали по проходам, кричали и ругались. Шум стоял неимоверный.

— А не боитесь, что они что-нибудь натворят? — поинтересовался Мираж.

— Здесь только тихие, — пояснил Владимир. — К тому же, санитары за ними присматривают.

Внимание Миража привлек молоденький парнишка в очках, неподвижно сидящий на стуле. Он не обращал внимания на суматоху вокруг, глядя застывшими глазами куда- то вдаль, и только руки его слегка подрагивали, бережно сжимая мягкую плюшевую игрушку. Мираж присмотрелся повнимательнее — игрушка оказалась забавным пауком.

— Это Касперский, — сказал главврач. — Он целыми днями так сидит и ни на что не реагирует, а потом вдруг начинает душить паука этого. Говорит, это новый вирус.

— А я хоббит, — доверительно поведал босоногий молодой человек габаритов типа «шкаф», склонившись к Дмитрию. — У меня на спине и на ногах шерсть растет. Хочешь, покажу?

— Операция «Тайд или кипячение»! — внезапно крикнул прямо в ухо Миражу другой больной в черной спецназовской шапочке с прорезями для глаз и рта. — Мы идем к вам!

— Товарищ полковник, не буяньте, иначе мы вас вернем в палату, — прикрикнул Владимир и, уже обращаясь к Миражу, пояснил: — Он вообще-то мирный, только очень уж громкий. Одевал вот эту самую шапочку и полковничью шинель, звонил по домофону в квартиры и кричал «Это операция „Тайд или кипячение“! Вы еще кипятите? Тогда я иду к вам!»

— И за это его сюда?

— Да нет, никто не жаловался. Но потом он пришел в аптеку и сказал продавщице, что производит контрольную закупку спирта, а расплатиться попытался игральными картами. Та вызвала милицию, они его к нам и определили. Вот черт, уже места все заняли. Ну конечно, когда еще такой цирк приедет… Пошли на сцену, сядем в уголке, заодно и за этими, — кивок в сторону больных, — присмотрим.

Владимир с Миражом поднялись на сцену и устроились на стульях рядом с кулисами. Зал галдел так, что закладывало уши, но вскоре санитары навели порядок, и зрители кое-как успокоились. Мираж с интересом разглядывал художественно оформленный зал и не заметил, что на сцене начало что-то происходить.

— Эй, — Владимир дернул его за локоть. — Смотри, это убожество нарисовалось.

Посреди сцены действительно стоял худенький мужичок в белом балахоне. Лик его был изможден и скорбен, а глаза горели фанатичным огнем. Длинная белая борода топорщилась во все стороны, словно ею только что мыли пол. В общем, вид брат Митрандир имел самый что ни на есть респектабельный…

— А он ничего смотрится… — задумчиво протянул Мираж. — Хоть сейчас в паломничество к Святой земле…

— Друзья мои! — завопил со сцены брат Митрандир. В зале раздались поддерживающие овации. Громче всех аплодировал «хоббит», который даже вскочил с места. — Братья и сестры! Я пришел, чтобы очистить ваш разум, осветить тела и души неугасимым светом Господа нашего…

Со стороны главврача послышалось задушенное шипение. «Хоббит» тем временем подмигивал народному целителю и делал какие-то тайные знаки, на что последний старательно не обращал внимания.

— Господь послал меня помогать страждущим и убогим, исцелять больных духом и укреплять немощных. На каждого из вас зрит Господь, каждого из вас видит, ибо все мы рабы его, черви ничтожные, созданные им по образу и подобию своему…

— Эй, дядя! — Мираж и сам не понял, зачем это делает, но после последних слов мессии он вскочил и небрежной походочкой прошкандыбал на середину сцены. В зале воцарилась нехарактерная тишина. — Ты сам-то разобрал, что ляпнул?

Брат Митрандир подавился остатком проповеди.

— Вон! — неожиданно громким фальцетом выкрикнул он. — Вон отсюда!

— Ну да, ага. Счас, — Мираж вообще не любил, когда на него кричат. Особенно при посторонних людях, коих сейчас был целый зал. — Ты свою крышу когда в последний раз видел? Да тебя самого сюда надо прописать… в буйное отделение.

— Я народный целитель! — возмутился брат Митрандир.

— Ой, тоже мне, целитель! Чего ты исцелил-то, тещу от запора? Хоть кому-то из них после твоих африканских плясок полегчало? — Мираж обвел широким жестом зал.

— Уйди, безбожник, не мешай мне вершить святое таинство! — целитель взмахнул руками, то ли посылая на зал благословение, то ли посылая Миража куда подальше.

— И это ты называешь исцелением? Да так махать руками и я смогу, — Мираж шагнул вперед и театральным жестом вскинул руки.

Раскат грома потряс стены зала, от ослепительной вспышки перед глазами у людей поплыли разноцветные круги. Окружающий мир завертелся неоновым вихрем, замелькал, мерцая и переливаясь… и как-то резко и сразу успокоился.

Мираж ошарашенно огляделся, вжимая голову в плечи. «Е-мое, че ж я сделал-то?» — пронеслось у него в голове. Рядышком на полу что-то зашевелилось — брат Митрандир поднимался с колен, истово крестясь. Узрев Миража, он бросился к нему и обхватил за ноги.

— Отец… Отец святой! Благослови раба твоего недостойного…

— Эй, отстань, — не на шутку перепугался Мираж, вырываясь. Однако народный целитель оказался необычайно приставучим и отцепляться не хотел. — Ты че, голубой? Че за колени хватаешься? Да отпусти ты меня, в самом деле! Не слюнявь джинсы, я их вчера стирал!

— Парень, ты что натворил? — главврач схватил Миража за рукав.

— Не знаю… не я это… Помоги лучше от этого озабоченного отбиться.

Объединенными усилиями они кое-как оторвали брата Митрандира от ног Миража и отправили пастись вглубь сцены.

— Ну ничего себе у вас тут спецэффекты, — пробормотал Мираж, разглядывая потолок. — А не боитесь, что пациенты ваши испугаются и выкинут что-нибудь нехорошее?

— Какие спецэффекты? — Владимир почти испуганно посмотрел на Миража. — Слушай, как тебя… Глюк… я не знаю, что это было… но посмотри туда, — он указал на зал. Мираж обернулся.

В общем-то ничего особенного не было. Люди сидели на своих местах так же, как и раньше. Вот только… у парня с плюшевым пауком глаза сияли ярче, и он, бросив игрушку на пол, разговаривал со своим соседом. «Полковник» стянул с себя маску и деловито поглядывал на часы, чего-то ожидая, а «хоббит» поджал ноги, недоуменно шаря под креслом в поисках ботинок.

— Они… — начал Мираж, боясь сказать то, что подумалось.

— Я не могу сказать… надо их обследовать, — Владимир смотрел на парня чуть ли не со страхом. — Профессор! Иван Алексеевич!

Пожилой человек в сером костюме подошел к ним.

— Профессор, вы видели?

— Владимир Михайлович, этого не может быть.

— Но вы видели?

— Вы хотите сделать заявление для прессы? — подкатился к ним молоденький журналист, явно не местный. — Как вы считаете, это была фальсификация или настоящее чудо?

— Без комментариев, — сердито прикрикнул на юношу Иван Алексеевич. — А вы, молодой человек… откуда вы здесь взялись?

— Пришел… с ним вот… — Мираж ткнул главврача. Тот торопливо кивнул.

Профессор очень внимательно посмотрел на Миража.

— Послушайте, молодой человек, а что вы сейчас сделали?

— Да я ничего такого… — начал было оправдываться Дмитрий, но его уже не слушали. Вокруг щелкали фотоаппараты, что-то наперебой рассказывали друг другу бывшие пациенты, весь мир которых перевернулся в одно мгновение, а вдоль стены к нему уже пробирался бочком, точно сердитый краб, репортер местной газетенки, из клешней которого еще никто по собственному желанию не уходил.

Вот тут-то Мираж и понял, что он ПОПАЛ…

Из дверного проема дуло. По комнате тихо летал пепел, шуршал обуглившиеся обои, да в углу сиротливо жались друг к другу две черные кошки с подпаленной шерстью.

— Тир, — глотая слезы, Лара бросилась к лежащему на полу бездыханному телу. — Тир, пожалуйста… Пожалуйста, пожалуйста…

Она знала, что все кончено, что Тираель уже никогда не очнется, никогда не откроет глаза, не встанет, что к нему теперь применимо лишь одно слово — НИКОГДА. Но это было слишком страшно и больно, и она просила, просила кого-то, Тираеля, Бога или Дьявола, просто просила, повторяя только одно — пожалуйста!

Лара понимала, что сейчас должно случиться что-то страшное, то, что черти назвали направленным ударом, но это уже не имело значения. Перед ней лежал мертвый человек. Что могло было быть хуже? Его остекленевшие глаза смотрели в потолок, пальцы уже начали остывать. Лара подняла его руку, тяжелую, словно отлитую из железа.

— Тир, — прошептала она. — Как же так, Тир…

— Что как же так?

Она подумала, что это глюк. Черти, ангелы… Кто угодно свихнется от такого.

Она держала за руку Тираеля. Мертвого. И Тираель же стоял на пороге, обалдело разглядывая свое собственное бездыханное тело и разгромленную квартиру.

— Я знаю, что этого нет, — тихо прошептала Лара, рассудком понимавшая, что глаза обманывают ее. — Я знаю…

— Чего нет? — Тираель тронул ее за плечо, и Лара подпрыгнула на месте. Живой или мертвый, но он был осязаем!

— Тир? — она переводила взгляд с мертвого тела на живое и обратно. — Это ты?

— Ну да, я? — черт почувствовал себя как-то очень неуютно. — А что, собственно, такое? И кто это?

— Ты…

— Я? — Тираель внимательно присмотрелся к трупу. Елы-палы, и правда! Копия его. Минуточку… черт потрогал тело. Что-то в нем было очень странным.

— Это был человек? — спросил он. — Что-то непохоже…

У Лары округлились глаза.

— А кто же еще? Слушай, а может, это… Может, это Федя? Тот художник, который…

— Но я же в его теле, — перебил ее Тир. — Лара! Слушай, ты права! Почему он умер?

Лара оглядела труп уже с совершенно другими чувствами.

— По-моему, у него сломана шея.

— Он что, упал, что ли? Ладно, придержи-ка его, — черт деловито повернул голову трупа. — Вроде, все нормально.

— Тир, это не поможет!

— Но выглядит-то нормально!

— Но внутренние повреждения…

— А мне это без разницы, — Тираель довольно ухмыльнулся.

— Тир, да не этом же дело, — Лара была по-настоящему расстроена. — Что мы будем делать с трупом? Думаешь, милиция поверит в рассказ о чертях и ангелах, которые устроили тут драку?

— Черти и ангелы? — Тираель медленно обернулся. — Ну-ка, поподробнее пожалуйста.

По мере того, как Лара пересказывала ему события последнего часа, лицо у Тираеля медленно, но верно вытягивалось.

— Офигеть… — тихо выдохнул он. — Это ж к тебе глава Конторы заявился… — Тиру вдруг стало по-мальчишески жаль, что он не увидел, как действует легендарная группа вторжения. — Говоришь, он ему шею сломал?

— Ну, не знаю, — допустила Лара. — Мне показалось, он схватил его за голову и напустил какое-то темное облако.

— Да это не шея, это похуже… Слушай, что же у них там творится, а? Обалдеть можно.

— Мы тут сейчас тоже обалдеем. У тебя есть какие-нибудь идеи, куда его деть? — Лара кивнула на бездыханное тело.

— Его? А, это… Ничего никуда девать не надо, — он едва не рассмеялся. Решение было настолько простым! Тем более, что угрызения совести за пренебрежительное отношение к хозяину тела уже давно не давали ему покоя.

На глазах у Лары из тела Тираеля вылетела черная тень и скользнула прямо в мертвое тело. Несколько секунд мертвец лежал без движения… потом бледная рука поднялась с пола и потянулась к Ларе.

Та с визгом вскочила. Труп захлопал глазами.

— Ты что кричишь?

— Тир? — неуверенно спросила девушка.

— А кто же еще? — Тираель встал, отряхнул пыль. — Слушай, это тело — точная копия моего… то есть его, — он кивнул на лежащего на полу художника. — Интересно, почему так… — он удивленно заморгал, когда Лара вдруг кинулась ему на шею. — Лара? Что такое?

— Я думала, ты умер, — прошептала она, уткнувшись лицом в его плечо. — Думала, он тебя убил. Никогда больше так не делай, слышишь?

— Э-э… конечно… то есть, я постараюсь… — Тираель растерялся. Ему казалось, что сейчас надо сделать что-то такое, что успокоит эту невероятную женщину, съежившуюся в его объятиях, что покажет ей его чувства, что даст ему наконец понять, почему он уже не собирается возвращаться в Ад, в свой архив…

Лара поцеловала его сама.

— Я за тебя ужасно перепугалась, — сказала она, уже улыбаясь. — Какое счастье, что ты вернулся так поздно!

— Да, я же шампанское принес, — вспомнил вдруг Тираель. — У меня все очень хорошо получилось, женщина в белом сказала, что ее козел тоже уже нализался и ничего не понимает, а кому-то повезло, я хоть шампанское домой принесу… Лара, а разве козлы шампанское покупают?

— Не обращай внимания, — Лара достала из серванта два бокала. — Давай я открою…

Пена поползла через край снежной лавиной.

— К счастью, — Лара осторожно ударила своим бокалом о бокал Тира. — Ну, за нас. За выживших.

— Люди-и… — послышалось тихое завывание с пола. — Люди…

Лара с Тиром обернулись. Художник тихо мотал головой, сидя на полу и с ужасом глядя на полуразрушенную квартиру.

— Где я? — еле слышно спросил он.

— В гостях.

— В гостях… Господи… Ничего себе погуляли…

Переглянувшись, Лара с Тиром рассмеялись. Не понимая, что вызвало их смех, Федя поднялся с пола, с трудом удерживая равновесие.

— Господи, что же это такое… Ни фига не помню. Ребята, а вы вообще кто?

— Тебя как звать? — улыбаясь, спросила Лара.

— Меня? Федя, — автоматически отозвался он, хотя в последнее время был совсем в этом не уверен, как не уверен и в том, что делает в этой незнакомой квартире. — Ребят, сейчас утро или вечер?

— Господи! — Лара бросилась к телевизору. — Мы ж сейчас Новый Год пропустим! Тир, налей ему шампанского!

Тираель вылил в бокал остатки искрящегося вина. Паркету от этого сильно хуже не стало. Хуже было просто некуда.

— Двенадцать… Одиннадцать… Десять… — Лара щелкала пальцами в такт бою курантов. — Два… Один… С Новым Годом!!!

Эпилог

— Ну и как прошло?

— Все как и положено, удар в полную силу, воздействие зафиксировано. И все довольны… Дурдом какой-то…

— Дурдом? — в глазах Лаиры мелькнула усмешка. — Погоди-ка… Но ведь Гавриил наверняка может вычислить её по матрице и проверить успешность удара! — Лаира опять была не на шутку взволнована.

— Уже. Уже проверил, — усмехнулся Афраил.

— И?

— И убедился. Он же её по матрице проверял, а не при личном контакте, а в матрице человека отличить сумасшествие и Соприкосновение очень сложно.

— Соприкосновение? А это что?

— Ну, контакт с другими мирами. Соприкосновение произошло в момент, когда черт доказал ей существование других миров. Насколько я знаю, она — единственная из людей, кому известно об истинной сущности Ада и Рая. Единственная за последние лет восемьсот или девятьсот…

— Откуда ты узнал?

— Читаю утренние новости, — с лица Афраила вдруг исчезла улыбка. — Знаешь, единственное, на что я не рассчитывал — это на то, что черти убьют Олдиила.

— Кто же знал, что он туда заявится…

— Но ведь в сущности, это я его туда привел. Если бы я только знал… Может, он и был глупым, опрометчивым, но ведь таким молодым… И его смерть — моя ошибка.

— А что с Ларой теперь будет? — сменила тему Лаира.

— С Ларой? Она опять в работе, думаю, меньше недели — и будет совершено открытие, даже Нобелевскую премию получит, скорее всего.

— А как же Тир?

— Тир — он все время где-то рядом с ней… кстати, стоит за ним приглядывать. Он может оказаться проходной пешкой при определенной позиции. Ладно… пойду научу их в шахматы играть, а то всё кости, кости…

Мараил бросил кости. Выпало 5, 6, 3.

— Афраил здорово устроил этот удар, эффект получился — хватило бы на целый город. Но почему-то осталось странное чувство, будто что-то не так.

— Вот уже почти тысячу лет его знаю, а всегда такое чувство и было… Вроде всё идеально, а ощущение — будто он по своим правилам играет, — ответил Гавриил и бросил кости.

Выпало 6, 6, 6.

Ангел усмехнулся двусмысленности сочетания. На земле даже он бы поостерегся подобного, но тут реальность буквально прорисовывалась по его желанию.

— Выиграл, — хмыкнул Мараил. Везет…

— В следующий раз повезет Вам, мудрейший.

— Непременно… А вот с Афраилом я бы не сел играть — он всегда выигрывает. Наверное, у него кости крапленые…

— Иногда мне кажется, что реальность у него крапленая…

Откуда-то вдруг возник Афраил со странной доской под мышкой.

— А вы в шахматы играть умеете? — почти с человеческой усмешкой спросил он.

Группа вторжения бездельничала в коридоре Конторы, делая вид, что курит. Проходящие мимо черти в ужасе шарахались от троих ненормальных, вертящих в руках белые палочки, из которых шел дым.

Сигареты сперла Джелайя во время тренировочной вылазки на Землю. Сам процесс курения чертям был до конца не понятен, но вдыхать дым они уже наловчились. Правда, из-за отсутствия материального тела выдыхать его было весьма сложно, но троица не обращала на это внимания.

— Как прошел замер? — спросила Джелайя, имея в виду очередное обследование, проводившееся после каждой операции. Граель усмехнулся.

— Двадцать один ЭП, как всегда.

— И откуда в тебе такое постоянство? — съязвил Азель.

— А ты? — прищурилась Джелайя. Вопрос был не праздным, ибо эмоциональный потенциал у Азеля имел свойство время от времени изменяться на пару баллов в ту или иную сторону. Причину этого не смогли выявить даже в лаборатории.

— Тридцать два, — Азель поглядел на окурок и тщательно раздавил его о стену. — А у тебя как?

— Как всегда, — чертовка хихикнула. — Я так боялась, что это алкоголь какой-нибудь побочный эффект даст — ни фига! Ни на единичку не прыгнул.

— Радуйся, ты нормальна, — ехидно заметил Граель. — А то кто знает, на что способен черт со скачущим ЭП… вдруг еще взбесится…

Азель сделал вид, что собирается отвесить ему подзатыльник. Джелайя засмеялась.

— Брэк, брэк… Арнель! — она заметила бредущего мимо эксперта. — Постой немного, поговорим. Как у тебя там?

— Сперва хорошее или плохое? — черт с удовольствием остановился, радуясь возможности поболтать. Радуясь? «Да, похоже, я слишком много с ними общаюсь», — решил эксперт. — В общем, пронесло нас с этой проблемой 2000 года, спасибо вам. Чуть-чуть был перекос в сторону ангелов, они там что-то с информационными технологиями ухитрились напортачить, но уже все уравновесилось.

— Поздравляю, — искренне обрадовалась Джелайя. — А что ты про плохое говорил?

— А-а, это… Опять все сначала. По эмоциональности в общем поле лишние восемнадцать балов. А я не успел отчет сдать. Ну откуда взялось, а? Хорошо хоть не шестьдесят девять, как раньше. Э-эх… — эксперт горестно махнул рукой и поспешил дальше по коридору. Вслед ему летел дружный смех троих чертей.

Вернувшись наконец в свою хату, Федя впервые в жизни испытал страстное желание поцеловать порог родного дома. Потом посмотрел на грязный, лет пять не мытый порог, и передумал.

Что-то мучало его, какое-то странное ощущение… И дело было не в том, что он совершенно не помнил последние несколько дней, и не в том, что этот Новый Год он встретил с совершенно незнакомыми людьми, которые в ответ на все его вопросы странно перемигивались и отвечали на редкость уклончиво. Феде все казалось, что он вот-вот поймет что-то очень важное, то, что перевернет все его мироощущение, но понять никак не получалось.

Отчаявшись разобраться в собственных мыслях, Федор поступил так, как поступал всегда, когда его что-то беспокоило. Он натянул на мольберт холст и быстро размешал на палитре краски. Сам не зная, что собирается создать, он быстро наносил мазок за мазком, творя картину, которая могла бы навсегда изменить человеческую историю…

Но 2000 год уже наступил.

Конец

Любое совпадение описываемых событий с происходящими на самом деле, а также сходство вымышленных персонажей с реальными лицами считать откровенной авторской наглостью.

Реклама на сайте