«Охотящаяся в ночи»

Неприятности имеют нехорошее свойство ходить парами, троицами, отрядами а потом и толпами… это непреложный закон бытия. Но лично мне никогда еще не случалось ощутить в полной мере эту закономерность. И вот! Попала в газеты (отличное фото), поругалась с соседкой (так и надо этой наглой жирной кошке), уволилась с работы (не велика потеря, официантка вечерней смены), и в завершение сего замечательного дня — оказалась свидетельницей этого!

Я замерла за углом, прижавшись боком к старому забору, за которым начинался заросший буйными, в человеческий рост, сорняками пустырь. Там, в выжженном круге, убивали… жестоко, грязно и со смыслом, ускользающим от моего разума, тонким слоем размазанного по охотничьим инстинктам волчицы. Высокий туманный силуэт то склонялся над распятым на земле телом, то резко выпрямлялся, вздымая вверх руки. Он говорил что-то, все понижая и понижая голос, но его слова ничего не значили для меня. Странные жесты казались бессмысленными, но завораживали, как и нож, мертвенно поблескивающий в опалесцирующем свете почти полной луны.

В еще недавно свежем ночном воздухе гуляли запахи страха и крови, смерти и разложения. Слабый ветерок нес их прямо на меня, заставляя морщить нос… Неправильность и мерзкая неестественность всего происходящего мурашками ползала по шкуре, заставляя яростно скалить зубы и вздымать шерсть на загривке.

Я бесшумной прозрачной тенью скользнула вдоль забора.

Фигура на пустыре, выкрикнув что-то гортанное, склонилась над беспомощной жертвой. Откуда-то с неба донесся ответный гул. Рука, сжимающая короткий изогнутый нож, двинулась вверх, затем вниз, и тот по рукоять вошел в грудь человека. Распятый на земле дернулся и захрипел, слабое желтоватое сияние окутало тело. Убийца выдернул лезвие из груди и свет начал медленно втягиваться в него и дальше, через витую рукоять в запястье. Потом черный человек воткнул орудие убийства в изголовье жертвы и, коротко рассмеявшись, растворился в тени от набежавшей на луну тучи.