«Боги Пещер - 1»

Энтони Белл Боги Пещер

Судьба воина, как непоседливая верткая птица — всегда там, где свистят стрелы и звенят мечи. Однако как бы не благоволила божественная фортуна к своему избраннику, даже ей порой нелегко помочь ему, ибо нелегок удел тех, кто владеет острым клинком проворнее, чем словом, и слишком часто жизнь его зависит от случайных обстоятельств. Редкий ратник доживает до преклонных лет и встречает старость на пороге собственного дома. Куда как чаще беспощадная смерть пожинает их жизни в кровавой сече, где нет различий между богатыми и бедными, молодыми и старыми.

Двое молчаливых всадников, ехавших в скалистых горах к востоку от Талунии, целиком и полностью разделяли это мнение, что, впрочем, не мешало им смотреть на свое будущее с надеждой на лучшую долю.

И тот и другой, несмотря на туманные покровы судьбы, были преисполнены решимости прожить как можно дольше и по возможности в достатке. Оба были добротно одеты и хорошо вооружены. Один опирался на длинное древко копья, закрепленное в специальную петлю возле стремени, из-за левого плеча выглядывала резная рукоять острого фарсунского клинка. На кожаном поясе другого висел большой широкий меч в ножнах, а за спиной — круглый верулийский щит, перекрещенный булавой и боевым топором. Судя по зазубренному лезвию топора и помятому набалдашнику булавы, грозному оружию не приходилось ржаветь без дела.

Мерная поступь лошадей укачивала всадников. Чтобы прогнать дремоту и взбодрить себя разговором, один из всадников, — тот, что был ниже ростом и опирался на копье, — повернул голову в сторону могучего приятеля и холодно спросил:

— Зачем мы поехали этой дорогой, Кулл?

— Так короче, — сухо донеслось в ответ.

— Ты что, торопишься?

— Я — нет, — мрачно изрек Кулл, — но вот мой тощий кошелек иного мнения.

Его собеседник добродушно ухмыльнулся.

— Да, когда говорит кошелек, то разуму лучше помалкивать.

Атлант согласно кивнул и, слегка пришпорив коня, добавил:

— Если он есть, разумеется.

При каждом слове легкие клубы пара поднимались над головами людей. Выслушав мнение Кулла, пикт плотнее запахнулся в теплую меховую куртку и недовольно посмотрел по сторонам.

Неделю назад они решили перебраться из городка Мессанин, на севере Грандара, в Талунию. По слухам, там неплохо платили каждому, кто готов оберегать чужое имущество в обмен на золотые монеты. Друзья собрались в дорогу и, не мешкая, отправились в путь. Уже на самой границе, возле реки Тел, каленая стрела горца пропела им прощальную песню, с тупым звуком вонзившись в щит на спине атланта, и вот уже вторые сутки они петляют в этих проклятых богами горах. Брул вспомнил мерзкую рожу разбойника, пустившего стрелу, и передернул плечами. Одно утешение: мерзавец болтается на веревке возле того самого места, где задумал свое злое дело. Впрочем, прохвоста повесили не они, а пограничная стража, которая выслеживала молодчика не один день. Это были рослые крепкие воины с суровыми лицами, обветренными злыми ветрами. В их обязанности входило патрулирование приграничных областей между пустошами Грандара и зажиточным Зарфхааном. Без лишней спешки они вздернули горца на сук. И хотя ни Куллу, ни Брулу, это зрелище было не по душе, их быстро уверили в том, что одинокий грабитель получил по заслугам, убив не менее десятка странников. Отбросив невеселые воспоминания, пикт вновь передернул плечами и, сжав коленями бока лошади, поскакал вперед.

Полуденное солнце стояло высоко над головой. Ветры, обычные в этих гиблых местах, стихли. В морозном воздухе стояла удивительная тишина, нарушаемая только глухим стуком копыт поснежному насту. Изломанные вершины гор, покрытые шапками ледников, ослепительно сверкали вдали. Едва заметная дорога, запорошенная снегом, все время петляла, норовя совсем потеряться из виду.

Всадники забирались все выше в горы. Дорога сузилась и превратилась в тропинку. Теперь они двигались гуськом. Приходилось быть вдвойне осторожными, так как тропа почти полностью исчезла под каменистой осыпью. Скользкий склон, слегка присыпанный свежим снежком, то и дело норовил осыпаться и увлечь путников за собой. Только опыт и чутье подсказывали обоим воинам, в каком направлении лучше всего двигаться, чтобы ненароком не вызвать обвал. Первым ехал атлант, за ним пикт. При каждом шаге мелкие камешки скатывались вниз, оглашая застывшие от холода окрестности предательским шорохом камнепада. Спустя полчаса они очутились в ущелье Красной Зари, о котором в долине ходили недобрые слухи. Местные жители говорили, что здесь живет сам дьявол, пожирающий души одиноких путников.

Внезапно вороной жеребец Кулла встал как вкопанный и тревожно повел ушами. Откуда-то издалека послышался тяжелый нарастающий гул, и земля задрожала. Гул перерос в сильный грохот, который стремительно приближался. Оглушительное эхо, подхваченное снежными вершинами, мешало угадать, откуда шел звук. Пегая лошадь Брула испуганно заржала и попятились. Копьебой с трудом удержался в седле, вовремя вцепившись в поводья. Спустя мгновение все звуки перекрыл чудовищный рев, и совершенно неожиданно справа от путников на склоне горы показался катящийся снежный вал.

— Лавина! — закричал Брул.

Времени на раздумья не оставалось. Всадники бешено погнали лошадей к спасительному скальному навесу над поворотом горной тропы. Сумасшедшая скачка продолжалась недолго. На каменистой заснеженной осыпи вороного жеребца Кулла потащило вниз, вслед за ним потянуло и лошадь Брула.

В следующий миг громадный поток снега смел путешественников с тропы.

Очнулся Кулл от звенящей боли в голове. Кровь неторопливыми толчками пульсировала в висках. Атлант открыл глаза и медленно приподнялся. Боевой топор мешал двигаться, но именно благодаря оружию, его хребет остался целым и невредимым, поскольку широкое плоское лезвие защитило его от скального выступа, торчащего из развороченного сугроба. Взяв топор в руки, Кулл оперся рукоятью на выступ и, кряхтя, поднялся на ноги.

Спина невыносимо болела. Ни меховой шапки, ни круглого щита, ни палицы, как не бывало — их сорвала и унесла лавина. Обронив злое проклятие в адрес ледяных небес, атлант с хрустом расправил широкие плечи. Возле него, наполовину засыпанный снегом, лежал бездыханный жеребец, его голова была неестественно вывернута на бок. Пегая лошадка пикта бесследно исчезла. Кулл торопливо огляделся в поисках Брула. Копьебой неподвижно лежал неподалеку, подогнув под себя правую руку. Лицо его было разбито в кровь.

— Брул, — тихо позвал атлант. Пикт медленно зашевелился:

— Да живой я, живой…

Кулл, шатаясь будто пьяный, подошел к приятелю и помог ему подняться. Брул болезненно поморщился.

— Теперь, надеюсь, наш путь будет совсем коротким, — мрачно заметил он и зашелся в сильном кашле.

— Что ты имеешь в виду?

— Все что угодно, но только не старушку смерть, — с кривой усмешкой ответил пикт.

Кулл облегченно улыбнулся. Незлобивая шутка друга, вселяла надежду на лучшее, лишь бы молодая кровь в жилах не прокисала от уныния и отчаяния. Тем более, что удача, похоже, была на стороне друзей, ибо лавина, вместо того чтобы переломать им все кости, протащила их добрую сотню саженей и сбросила в узкую расщелину, щедро засыпанную многовековым снегом. Задрав голову, Брул прикинул расстояние до верхней кромки скалы и слегка присвистнул от удивления. Похоже, путь наверх придется поискать в другом месте.

Какое-то время Кулл бродил в поисках разбросанных вещей. Ему удалось обнаружить тощий тюк с одеялами и часть провизии, прихваченной в дорогу. Копье Брула он нашел только по счастливой случайности, наступив на скрытое под снегом древко. Седельная сумка пикта пропала вместе с его лошадью и другими вещами. Кулл без лишних слов передал Брулу найденное копье.

Тот молча принял оружие и сильным ударом вонзил его в ледяной сугроб. Затем, как ни в чем не бывало принялся отряхивать с себя снег.

— Приятно чувствовать себя в компании благодарного человека, — пробурчал Кулл.

— Тем более, если он предупреждал тебя о том, что в эти горы лучше не соваться, — немедленно ответил Брул.

Оба воина посмотрели друг на друга и неожиданно звонко рассмеялись.

Приведя себя в порядок, они отправились в путь. Напоследок Брул еще раз осмотрел высокую, совершенно отвесную поверхность скалы и поспешил вслед за Куллом.

Расщелина, в которую они угодили, являла собой длинный скальный разлом, проделанный в горах не иначе как разгневанными богами. Его ширина все время менялась, но нигде не превышала пятидесяти локтей. Снежный наст, устилающий проход, был достаточно прочным, и воины двигались довольно быстро. Проход постоянно извивался, уводя двух заблудших странников куда-то на восток. Чем дальше продвигались друзья, тем выше и неприступнее становились стены, тем холоднее и неприветливее казалось внизу. Только один раз они задержались. Их остановила огромная груда камней, загромождавшая проход, словно плотина. Запорошенная снегом и покрытая ледяной коркой преграда выглядела достаточно серьезной.

— Похоже, ее сделали люди, — медленно, произнес Брул, остановившись у самого подножия грандиозной кучи огромных глыб.

— Интересно, зачем? — тихо проронил Кулл. Брул задумчиво поскреб подбородок:

— Если бы я знал, для чего вообще живут люди, то, пожалуй, ответил бы. Но я простой человек, а не плешивый мудрец из изнеженной Валузии, поэтому поступки людей меня давно перестали удивлять.

— Мой друг, не знаю, какой бы из тебя вышел мудрец, но сказано достаточно умно даже для бродяги…

Некоторое время оба молчали, взвешивая про-себя, что лучше: быть штатным мудрецом при дворе богатого вельможи или свободным воином, положившимся на милость судьбы?

Вскарабкавшись на каменную преграду, воины осмотрелись, однако перед ними лежал все тот же узкий безрадостный коридор, уходящий в неизвестность.

Между застывших скал кружилась снежная поземка. Брул проворчал что-то насчет вечной мерзлоты и, не дожидаясь ответа, ловко заскользил вниз. Порыв ветра подхватил его слова и унес вдаль.

Где-то там наверху светило маленькое колючее солнце. Морозный зимний день был в самом разгаре. Причудливые тени скал отвесно падали вниз, на снежную поверхность, делая мир черно-белым. Внезапно пошел снег. Он падал невесомо и тихо — большими пушистыми хлопьями.

— Славная погодка, — бодро сообщил Брул. — Морозец так и лезет в душу.

Кулл машинально пожал плечами.

— Лучше побереги дыхание, иначе от твоей души скоро останется одна сосулька.

Вместо ответа пикт беззлобно хохотнул и шутливо заявил:

— Если не замерзну в этой дыре, непременно воздам должное горячему зарвхаанскому вину с гвоздикой и перцем. Надеюсь, оно действительно так приятно на вкус, как о нем говорят.

— Поживем — увидим, — философски обронил атлант.

Снежный наст резко и неприятно хрустел под ногами. Примерно через час проход расступился, и воины очутились возле громадной пещеры. Ее непомерный зев был гостеприимно распахнут. Брул взобрался на вершину ближайшего валуна и замер. Довольно долго путники прислушивались к обманчивой тишине ущелья. Потом где-то далеко-далеко в горах тревожно загрохотало, и вновь наступила тишина.

Неподалеку от входа в пещеру Кулл разглядел громадные обломки скал. Их покрывали большие шапки снега, придавая картине сказочный вид.

Не сговариваясь, оба воина двинулись вперед, но, сделав не более пятнадцати шагов, вновь остановились. Их привлекли загадочные рисунки на стенах прохода. Золотистые краски давным-давно потускнели и стерлись от времени. Разобрать можно было лишь слабо различимые символы, начертанные руками неизвестных художников. Брул рукавом куртки очистил участок стены от льда и снега и задумчиво отступил. Ни пикту, ни атланту эти странные письмена или рисунки ни о чем не говорили. Оба никогда не видели ничего подобного.

Снег повалил сплошной стеной, и стало совсем ничего не видно. Высоченные причудливые сугробы перед входом в пещеру ненадолго задержали их продвижение. Перевалив через препятствие, воины ступили на широкий и совершенно плоский пол пещеры. Они прошли дальше, настороженно озираясь по сторонам. Довольно скоро воины уткнулись в стену. Направо уходил коридор. Атлант разглядел цепочку выщербленных ступенек, убегающих в непроглядную темноту. Из глубины коридора шел тяжелый сернистый запах. Сколько друзья ни вглядывались, больше ничего не было видно.

Кулл поудобнее перехватил секиру и шагнул вперед. Пикт немного постоял, прислушиваясь, и молча двинулся за атлантом.

Откуда-то издалека прозвучал тревожный крик птицы и сразу же оборвался, как будто кто-то аодстрелил птаху из арбалета. Осторожно ощупывая стены, атлант шаг за шагом продвигался в глубину горы, за ним шел Брул. Вскоре, буквально через три поворота, коридор привел их в широкий просторный грот. Всю его правую сторону заполнял ряд каменных истуканов. Между ними в стене, зияла большая дыра. Из нее лился мягкий приглушенный свет. Выщербленные ступеньки вели круто вверх. Уродливые лица идолов, обезображенные чьими-то безжалостными ударами, с тупой безнадежностью взирали на каменную лестницу. Подле них лежали останки людей, их руки все еще сжимали оружие, которым они крушили истуканов. Сохраняя осторожность, Кулл сделал несколько шагов и остановился напротив мерзких божков. Прямо за ними, на стенах грота, в неясном сумеречном свете виднелись смутные рисунки.

Брул гулко кашлянул, проворчав что-то насчет глотка свежего воздуха. Атлант только хмуро кивнул, и оба незамедлительно двинулись дальше.

Тяжелые сернистые испарения настойчиво заполняли легкие. Из глубины подземелья доносились негромкие звуки, будто грозный великан беспрестанно ворочался во сне, надсадно выдыхая отравленный воздух. Путники чувствовали непонятную тревогу. Каменные сосульки, свисавшие с потолка грота или поднимающиеся из пола, то и дело задерживали их продвижение.

Шум, идущий из глубины горы, постепенно нарастал. Вход в пещеру оказался длинной наклонной шахтой. Ее разбитые ступени, покрытые толстым слоем льда, скопившимся здесь за многие сотни лет, то и дело норовили выскользнуть из-под ног, заставляя проявлять чрезвычайную осторожность. Довольно быстро шахта сузилась, и друзьям пришлось идти друг за другом, помогая себе секирой и копьем. Из глубины горы беспрестанно доносились шипящие звуки. Шум нарастал с каждым шагом. Вдруг совершенно неожиданно стены расступились. Воины оказались под куполом гигантского зала. Звук тут же пропал. Кулл положил секиру на плечо и внимательно осмотрелся.

Сквозь трещину в потолке внутрь пещеры падало достаточно света. И хотя свет был сумеречным, его хватало для того, чтобы понять все величие и красоту этого места. Дальний конец зала скрывался в полумраке. Сверху, с небольшой площадки, куда поднялись атлант и пикт, доломитовая поверхность пещеры выглядела ровной как стол, отшлифованная бесчисленными прикосновениями воды и ветра. Только весь ее правый край был обильно покрыт сетью выбоин и трещин. В центре зала находилась внушительная крепость. Ее опоясывал широкий ров с водой. Над ним клубились пушистые клочья тумана. Огибая крепость, ров превращался в поток, пересекающий пещеру прямой, как стрела, линией. Высокие зубчатые стены крепости вздымались не менее чем на шестьдесят локтей. Часть стен была варварски разрушена, от них остались только груды щебня и камней. Подле покоились останки каких-то древних механизмов — возможно, стенобитных машин. Кое-где в проломах виднелись куполообразные крыши строений. Створки ворот поддерживали две мощные сторожевые башни. Верхушка одной из них была безжалостно разворочена, словно от удара гигантского кулака. Подъемный мост, перекинутый через широкий ров, наполовину погрузился в черные воды. Все пространство вокруг крепости было заставлено статуями людей. Особенно много их было возле подъемного моста. Некоторые лежали на земле — разбитые и поломанные. Причудливые позы других вызывали странные навязчивые мысли: казалось, неизвестный скульптор задумал поразить зрителей непревзойденным искусством, ибо каждая из фигур выглядела как живая, готовая в любой момент сдвинуться с места. Чем больше Кулл приглядывался к этим застывшим изваяниям, тем больше убеждался в том, что в них есть какая-то странность.

Воздух в пещере был наполнен холодом и смертью. Над расщелиной завыл ледяной пронизывающий ветер. В сумраке кружились одинокие снежинки. Они падали сквозь трещину в куполе и медленно опускались на застывшие лица людей.

— Интересная картина, — задумчиво проговорил Кулл.

— Надо бы поискать веревку, — спокойно предложил Брул. — Надеюсь, в этих развалинах, — он кивнул на крепость, — найдется что-нибудь стоящее. Ты как думаешь?

— Что толку гадать, — Кулл пожал плечами, — если можно пойти и посмотреть.

— Спорить не буду, — угрюмо заметил пикт. — Надеюсь только, раз здесь имеется крепость, то, значит, есть и путь наружу. Ведь должен же был как-то сюда попасть творец этого чуда.

Вниз с уступа вели широкие ступени. Чутко прислушиваясь к малейшим звукам, друзья двинулись к цитадели. Пол пещеры, сверху казавшийся плоским и ровным, устилали мелкие обломки известняка. Пробираясь через живописные скопления статуй, Кулл все больше убеждался в том, что каменные изваяния некогда были живыми людьми. В их неподвижных фигурах, в поднятых руках и остановившихся взглядах замерло неподдельное движение, неподвластное резцу скульптора. Все без исключения были одеты в доспехи и превосходно вооружены. Лица большинства из них, искаженные гневом и яростью, в едином порыве смотрели на крепостные стены. Казалось, они вот-вот очнутся и с победными криками бросятся на приступ.

— Похоже, здесь не обошлось без колдовства, — тихо сказал Брул и сильнее сжал древко копья.

Внезапно в дальнем конце пещеры раздался громкий шипящий звук, и громадный фонтан воды с шумом взметнулся вверх. Его сопровождали густые клубы пара и сердитое кипенье подземных вод. Воины в нерешительности замерли.

— Я видел нечто подобное на вулканических островах Лемурии, — сказал Брул, всматриваясь в полумрак пещеры. — Местные жители называли такие извержения воды дыханием подземного дьявола.

— У нас их называют просто гейзерами, — с улыбкой заметил Кулл.

— По правде сказать, мне плевать, как их называют, лишь бы они мне не мешали, — проворчал Брул.

Атлант взглянул в глаза ближайшие статуи. Окаменевший воин с лютой злобой уставился ему в лицо.

— Нужно поторапливаться, — пробурчал пикт. — Пока совсем не стемнело.

Кулл еще раз хмуро поглядел на статую и широким размеренным шагом направился к подъемному мосту.

Застывший воин, не мигая, смотрел ему в спину, будто готовясь в любой момент сорваться с места и напасть на него сзади. Наконечник его копья был угрожающе нацелен в затылок атланта.

Чем ближе друзья подходили к разрушенной цитадели, тем плотнее и гуще становилось скопление каменных изваяний. От их обилия рябило в глазах. Большая часть из них была безжалостно повергнута на землю — раздробленные и поломанные, они являли собой жалкое зрелище. Приглядываясь к застывшим лицам, Кулл обратил внимание на то, что некоторые статуи, больше всего походили на змеелюдей, которых он не раз встречал в своих странствиях. Особенно много этих отвратительных созданий было на стенах и возле ворот. В одном месте друзья наткнулись на двух противников, намертво вцепившихся друг другу в глотки. В змеиных глазах одного из них затаилась такая свирепая и всесокрушающая ненависть, что Кулл передернул плечами. Похоже, прежде чем раз и навсегда замереть на месте, змеелюди с беспощадной решимостью защищали крепость от вторжения вражеской армии.

— Не знаю, чего они не поделили, — осторожно промолвил Брул. — Но это наверняка представляет интерес…

Глядя на двух окаменевших истуканов, навечно сцепившихся в объятиях, Кулл подумал о том, что жизнь намного дороже такого памятника.

Будто угадав мысли атланта, холодный ветер осыпал застывшую армию статуй снегом, словно норовя поскорее укрыть ее от чужих взоров.

Шаткий подъемный мост гулко отозвался, когда сапоги заблудших путников коснулись его разбитой поверхности. Белесое марево укутывало ров влажными парами. Туман кружился над водой призрачной мглистой вуалью. У самых ворот груды щебня и каменного крошева усыпали подножие высоких стен. Одна из створок отсутствовала. Другая, выполненная из массивной бронзовой плиты, едва держалась на одной петле. Украшенная причудливыми барельефами, изображающими кошмарных тварей, дверь ненадолго задержала внимание атланта. Налетел порыв ветра, и она с жалобным скрипом закачалась, готовая вот-вот рухнуть. Кулл ударом ноги отшвырнул подвернувшийся обломок камня — разбитую голову статуи — и вошел внутрь крепости. За ним неслышной тенью проскользнул Брул.

Их взорам открылся большой двор, мощенный известняковыми плитами. Угловатые приземистые здания стояли справа от входа — вероятно, там когда-то находились казармы гарнизона. По левую сторону шло длинное невысокое ограждение из известняковых плит. За ними возвышались какие-то сложные конструкции непонятного назначения. Возле них валялись полусгнившие бревна, каменные блоки и другая створка ворот, покореженная до неузнаваемости. Ветер гнал по замерзшим мостовым легкую поземку, тоскливо завывая на разные лады.

— Хорошее местечко для тех, кто пожелал бы поселиться здесь навечно, — мрачно пошутил Брул.

Атлант с видимым безразличием пожал плечами.

— Надеюсь, мой друг, в твои планы это не входит?

Брул взмахнул рукой.

— Во имя светлых богов! О чем ты?

С каждым словом и с каждым шагом оба воина продвигались в глубину неизвестных улиц. Повсюду бросались в глаза пустота и разорение. Двери и оконные переплеты были уничтожены или разбиты. Полукруглые крыши многих домов давным-давно обрушились. Плутая по лабиринтам улиц, воины зашли в какой-то красивый двухэтажный особняк из белого камня. От его былого величия не осталось и следа, но полуразвалившееся здание все еще сохранило неуловимый налет древнего могущества.

При их появлении с крытой галереи дома, поддерживаемой мраморными колоннами, свалилась большая статуя, изображающая какое-то крылатое чудовище. Брул едва успел отскочить в сторону и выругался. В одной просторной комнате Кулл обнаружил большую груду человеческих костей, сложенную в виде аккуратной пирамиды. Вершину ужасной пирамиды украшал выбеленный череп неизвестного животного. Какой-то злой насмешник увенчал его золотым туранским шлемом. Оскалившийся в ухмылке жутковатый череп недобро взирал на пришельцев. В пустых и темных глазницах навечно застыло безмолвие смерти.

— Прости дружок. — Брул взял золотой шлем и, недолго думая, напялил себе на голову. Хорошо сохранившиеся застежки сухо защелкнулись у него под подбородком. Пикт никогда не страдал суеверием, и поэтому такие мелочи, как высохшие кости, его мало трогали. Тем более, что бывалому воину смерть была не в диковинку.

— Знаешь, Кулл, — заметил он спустя мгновение. — Все-таки, что ни говори, но золото обладает одной удивительной особенностью…

— Какой же?

— Оно порой действительно согревает. Атлант угрюмо посмотрел на пикта и мрачно сообщил:

— Меня бы сейчас больше устроило пламя домашнего очага и добрый кусок жареного мяса.

Выйдя наружу, оба направились к центру крепости. Несмотря на путаницу пустынных улиц, они ухитрились выбрать нужное направление. Вскоре разбитые плиты мостовой привели их на центральную площадь. Прямо посреди нее находился древний колодец. Заглянув в бездонное жерло, Брул передернул плечами, поправил на голове шлем и холодно произнес:

— Не знаю, кто и как доставал отсюда воду, но, похоже, ее выпили всю без остатка.

— Как и жизнь, — веско обронил Кулл. Порыв холодного ветра подхватил его слова и

унес куда-то наверх, к самому своду гигантской пещеры, расколотому трещиной.

Смеркалось. Внушительные здания по сторонам площади молча и зловеще смотрели на двух незваных гостей. Ошлядевшись по сторонам, Кулл наткнулся взглядом на фасад роскошного дворца, дверной проем которого был варварски изуродован сильными ударами стенобитной машины. Часть правого крыла отсутствовала, от него осталась только груда камней. Другая половина, несмотря на старания тех, кто пытался превратить ее в обломки, все еще выглядела грандиозной. Ее украшали сотни изображений людей и фантастических животных. В сумеречном свете пещеры сооружение казалось особенно мрачным и зловещим. Огромный шар, установленный на крыше, возможно, когда-то символизировал солнце или луну. Его инкрустированная драгоценными камнями поверхность искрилась тусклыми огнями, и чем дольше смотрел на здание атлант, тем меньше оно ему нравилось. В темных недрах дворца таилось нечто злобное и жестокое, аура демонического зла продолжала витать над ним. Впрочем, и другие строения крепости не вызывали желания в них поселиться.

Кулл прислушался.

По-прежнему стояла мертвая тишина. Холодом и пустотой веяло отовсюду.

— Не нравится мне эта крепость, — негромко произнес Брул. Ему, жителю лесов и теплого солнца, было особенно не по душе это зловещее место.

— Ты что, читаешь мои мысли, дружище? — нарушил тишину Кулл.

Пикт упрямо встряхнул головой.

— Думай, как хочешь, но я повторю тебе: не нравится мне этот дворец, будь он проклят! Не нравится, и все тут!

Кулл хладнокровно пожал плечами.

— В конце концов, не мы придумали этот мир, так что выбирать не приходится…

Брул хмуро посмотрел на атланта и промолчал.

Хорошо сохранившаяся лестница вела внутрь чудом уцелевших дворцовых покоев. Поднимаясь по ступеням, Кулл то и дело останавливался, разглядывая высокий фасад. Переплетение резных фигур на нем просто завораживало. Тысячи обнаженных людей и жутких чудовищ в обрамлении запутанных лиан — все они занимались только тем, что поедали друг друга.

Изучив изощренный барельеф, пикт со смешком заметил:

— Думаю, нам бы тоже не мешало подкрепиться.

Кулл переложил тяжелую секиру на другое плечо и шутливо обронил:

— Полагаешь, мы придемся друг другу по вкусу?

Брул немедленно подхватил:

— Только один из нас.

— В таком случае я угощаю, — ухмыльнулся Кулл.

Оба негромко рассмеялись. Под сводами гигантской пещеры их смех прозвучал как удар грома. Когда смех отзвучал, зловещая тишина придвинулась вплотную. Из дверного проема ветер вынес горсть снега и бросил им в лицо.

Переступив через разбитый порог, воины очутились в большом парадном зале. Толстый слой пыли покрывал каменный пол. В противоположном конце зала виднелась еще одна широкая лестница, ведущая наверх. Сумрак помещения рассеивал одинокий луч света, падающий сквозь проломленную крышу.

Оставляя за собой цепочку следов, атлант и пикт медленно пошли вперед. Проходя из комнаты в комнату, они видели все ту же картину запустения и разорения. Повсюду валялись разбитые каменные статуи, обломки мебели, истлевшие картины и множество ветхой утвари. В одной из комнат Брул обнаружил целый ворох военного снаряжения: тут были длинные туранские кольчуги, надежные валузийские кирасы, стальные наколенники, нагрудники и множество заржавленных мечей. Между ними белели человеческие кости и оскаленные черепа. Слева от входа отдельной грудой лежало замысловатое оружие змеелюдей. Уродливая пика с тремя рядами узких лезвий торчала из ее вершины.

Вытащив из железной кучи кривой грандарский клинок, Брул взмахнул им несколько раз в воздухе и пренебрежительно отбросил в груду негодного лома.

— Что, подбираешь замену для копья? — беззлобно полюбопытствовал Кулл.

— Да нет, — задумчиво раздалось в ответ. — Хочу поручить эту кучу лома своему оруженосцу. Пускай на досуге займется делом и приведет его в порядок.

— Прежде пошли его за кувшином горячего вина, — ухмыльнулся Кулл. — Сдается мне, сейчас оно бы нам не помешало, я весь продрог…

В соседней комнате они наткнулись на внушительные тюки с одеждой и коврами. Полусгнившее тряпье рассыпалось в прах при каждом прикосновении. Тут же среди каких-то ящиков и сундуков валялись разбитые амфоры из-под вина и оливкового масла. Часть пролитого масла разлилась по полу. В дальнем углу Брул нашел с десяток целых глиняных кувшинов, прикрытых ветхими козьими шкурами.

— Масло и вино, — проворчал пикт, раскупорив несколько кувшинов. — Все давным-давно замерзло, как душа последнего грешника.

— Неплохой улов для голодного следопыта, — с преувеличенной любезностью заметил Кулл.

— Если не считать туранского золота, — с наигранной важностью сообщил Брул, касаясь шлема на голове.

Куча негодных факелов, сваленных в нише возле окна, вызвала в обоих скорейшее желание разжечь костер. Пока Брул возился с трутом и кресалом, Кулл натаскал обломки мебели, во множестве находившиеся в здании, и сложил их в главном зале.

Ругаясь, как последний бродяга, пикт, наконец, раздул небольшой огонек и бережно окружил его сухими щепками, заботливо наструганными ножом. Уже через минуту в зале весело затрещало пламя. Протянув к нему руки, оба воина некоторое время молчали, согреваясь теплом живого огня. Затем Кулл достал из кармана кожаный сверток с остатками провизии и без лишних слов разделил еду поровну.

Почти мгновенно сумерки сменились непроглядной тьмой. Пламя костра только усиливало темноту, играя на стенах зала таинственными тенями. Где-то за стенами вновь раздалось дьявольское шипение гейзера. Ему ответило многократно усиленное эхо, как будто по пещере прошелся издевательский смех гигантской гиены. Отдаленный грохот вскоре стих и снова наступила мрачная тишина. Ночь безраздельно и полновластно вошла в свои права.

Расположившись в разбитом кресле с оторванным подлокотником Брул спокойно заметил:

— Не знаю, кто построил эту странную крепость, но, сдается мне, кем бы он ни был, бедолага не слишком стремился к обществу.

Кулл вспомнил повешенного горца и твердо произнес:

— Его можно понять.

— Еще бы, — подхватил Брул. — Познакомившись с повадками людей, только круглый дурак не поспешит уединиться в какой-нибудь уютной дыре. Даже если это всего лишь маленький домик на краю мира.

Атлант только кивнул. В его суровых глазах дрожали отсветы прошлых битв. Кому, как не ему, было знать, что такое человек, алчущий чужого богатства и власти.

Внезапно откуда-то с верхних этажей дворца послышалось странное заунывное пение. Постепенно нарастая, оно перешло в жуткий нечеловеческий вой. Оба воина живо вскочили на ноги. В руках одного сверкнуло широкое лезвие секиры, руки другого подняли копье. Так же внезапно, как и возник, вой стих. Невероятное удушающее безмолвие обрушилось на плечи застывших людей.

Лицо пикта побелело, губы едва заметно шевельнулись.

— Валка, что это было?

— Не знаю, — так же тихо ответил атлант.

Спустя мгновение пение раздалось снова. Теперь в нем слышались просьба, призыв и страстная мольба. Оцепенев, оба воина слушали звуки таинственного пения. Вновь, постепенно нарастая, оно перешло в угрожающий вой и резко оборвалось.

Не сказав ни слова, Кулл вытащил из костра головню покрупнее и неслышным шагом двинулся к лестнице, ведущей наверх. Брул сделал тоже самое и, крадучись, поспешил за другом. В трещину на потолке пещеры заглянула луна, озарив крепость мертвенным бледным сиянием. В призрачном свете все казалось загадочным и нереальным.

Ступая по шатким ступеням, они довольно быстро оказались на площадке второго этажа. Осторожно обогнув разрушенные остатки лестницы, перекрывающие дверной проем, Кулл быстро проник внутрь обширной комнаты, за ним неслышно проскользнул Брул. Очутившись внутри, оба замерли, настороженно прислушиваясь к малейшим шорохам. Однако кругом стояла мертвая тишина. Тогда они медленно двинулись вперед, скрываясь за длинным рядом алебастровых колонн. Под ногами хрустело каменное крошево. Передняя часть комнаты была достаточно освещена луной, дальняя часть, отделенная грандиозной аркой, выглядела темной и зловещей. Обломки опрокинутой мебели, проломленные стены, остатки картин и ковров — все находилось в полном беспорядке, безжалостно поломанное и разбросанное.

Вновь раздалось таинственное пение. Теперь оно звучало совсем близко. В нем слышались лютая злоба и жестокость. Пение раздавалось все громче, приобретая оттенок мучительного страдания. Постепенно оно начало стихать и вскоре совсем прекратилось.

Внезапно комната озарилась ослепительным светом. От неожиданности оба воина буквально остолбенели.

Атланта тотчас охватило странное ощущение, будто что-то мгновенно сковало его тело железными тисками холода, не давая не то что шевельнуться, но даже дышать. Только глаза еще способны были отмечать происходящее. Завороженный Брул замер подле него, тоже не в силах двинуть и пальцем.

Помещение неузнаваемо изменилось, по нему как будто пробежала едва уловимая рябь, туманящая сознание. Теперь вместо запустения воины находились в роскошной комнате, убранной дорогими коврами. Комната была хорошо освещена десятками факелов, воткнутых в специальные ниши на стенах, и полна изящных предметов. В противоположном конце от входа, в широком просторном алькове, находился высокий резной трон из нефрита. По обе стороны его лежали две огромные черные кошки, их желтые глаза немигающе смотрели на людей. В них таились предвкушение желанной добычи и спокойная уверенность в собственных силах.

На троне сидела обнаженная женщина. Ее лицо казалось бы прекрасным, если бы не красные глаза и жестокое выражение резко очерченных губ. В руках у нее находился странный музыкальный инструмент. Женщина поднесла его к губам, и таинственная мелодия раздалась снова. Взяв жуткий аккорд смерти, женщина с холодным безразличием посмотрела на людей и шипящим голосом произнесла.

— Стойте и не двигайтесь…

Гулкое эхо подхватило ее негромкие слова и понесло их сквозь бесконечные анфилады дворцовых комнат. Пламя факелов слегка качнулось и замерло.

— Стойте и не двигайтесь, — повторили мертвые стены спустя мгновение.

При отзвуках этого голоса две огромные кошки, сидящие по бокам трона, резко поднялись. Их длинные хвосты нервно задергались из стороны в сторону. Одна из них обнажила длинные белые клыки и злобно зарычала.

Обнаженная женщина что-то еле слышно произнесла, положив ладони на головы демонических созданий. Огромные хищные твари тут же успокоились, нехотя вернувшись на свои места. В их широко открытых глазах отразился безумный огонь ада. Только далекий отголосок ветра нарушал тишину в комнате. Причудливые предметы, люди и пара гигантских кошек — всё замерло в полном покое.

Спустя минуту мелодия прозвучала снова, но теперь в ней слышались спокойствие и расслабленность. Музыка обволакивала тело и погружала в сон. Не в силах сопротивляться чарам оба воина медленно впадали в сонное оцепенение. Мелодия звучала все тише, пока не умолкла. Свет постепенно померк, и стало темно, как прежде. Снаружи донесся далекий нечеловеческий крик, и пламя факелов вспыхнуло с новой силой.

Неожиданно тяжелая секира атланта с громким стуком упала на пол из ослабевшей руки, и Кулл тут же вскинул голову, выйдя из оцепенения. Воин мгновенно оценил ситуацию.

— Брул! Очнись, приятель! — яростно взревел он, подхватывая секиру.

Пикт шевельнул плечом, и его глаза приняли осмысленное выражение. Женщина на троне зашипела, как раненая змея. Ее красные глаз превратились в раскаленные угли. Две кошки вновь встали, готовые броситься вперед. Колдунья указала на людей пальцем. Ее алые губы произнесли какое-то злобное проклятие. В следующее мгновение обе гигантские кошки бесшумно двинулись на людей. Каждая из них размерами превосходила взрослого человека. Обе скользили как привидения, вызывая суеверный ужас.

Сохраняя выдержку, воины медленно отступали. Одна из гигантских тварей стремительно прыгнула. Кулл мгновенно присел, вскинув секиру над головой. Огромное животное пролетело над атлантом, и лезвие топора проделало в ее брюхе страшный разрез. Через вспоротую плоть на пол хлынул поток крови. Раненая зверюга жалобно взвыла. Прежде чем сдохнуть, она протащила собственные внутренности по залу и рухнула у ног своей хозяйки.

Брул не стал дожидаться развязки. Выставив перед собой копье, он сам ринулся на вторую бестию. Мощным ударом лапы кошка отбила копье и, оскалив клыки, бросилась на человека. Пикт ловко откатился к окну, едва не угодив под острые кинжалы когтей. С верхнего этажа дождем посыпались камни, покореженные перекрытия и труха прогнившего дерева. Оттуда же с грохотом упала здоровенная дверь, накрыв Брула спасительным щитом.

Развернувшись на месте, кошка одним скачком оказалась на двери, придавив ее своей тяжестью. Все произошло в долю секунды. Кулл вновь поднял секиру над головой, громким криком привлекая к себе внимание демона. Кошка злобно взревела, поворачиваясь в его сторону. Памятуя о том, что стало с ее напарницей, она не торопилась. По спине атланта пробежали мурашки. Тварь двигалась с невероятной грацией. В ее крадущейся поступи угадывалась беспощадная решимость покончить с ничтожным человеком, дерзнувшим войти в темные пределы ее повелительницы.

Брул, оглушенный падающими обломками, с трудом выбрался из-под завала и, качаясь из стороны в сторону, поискал глазами копье. Кошка, не обращая на него внимания, метнулась к атланту. Кулл, пятясь, отступил за колонны, прикрываясь секирой как щитом. Между колонн было достаточно пространства, чтобы там свободно прошел человек, но для громадной туши чудовища его было явно маловато. Зверюга яростно взревела, пытаясь достать ускользающую жертву длинными когтями. В следующий миг копье пикта, пущенное твердой рукой, пробило ее шкуру возле самого сердца. Полный немыслимой ярости рев потряс зал, чудовище закружилось на месте, пытаясь вырвать острую занозу, причиняющую ей невыносимую боль. Брула, задетого раненой тварью, отбросило в сторону, будто сухую щепку, и в этот момент Кулл обрушил ей на голову боевой топор. Зазубренное лезвие с хрустом вошло между глаз бестии, повергая ее на окровавленный пол. Следующим ударом атлант размозжил ее череп, словно гнилой орех. Глухое клокотание в горле демона медленно затихло. Струя черной крови, толчками вытекая из страшной раны, неторопливо зазмеилась в сторону каменного трона, где сидела обнаженная колдунья. Наступила зловещая тишина.

Брул с сожалением глянул на обломок копья, торчащий из мерзкой туши чудовища, затем вытащил из-за плеча длинный фарсунский клинок и медленным шагом направился в сторону колдуньи. Ее глаза превратились в два раскаленных луча, из горла вырывалось змеиное шипение. Она очертила себя каким-то таинственным знаком. В ту же секунду кольцо пламени окружило ее со всех сторон, создавая непреодолимую преграду между нею и пиктом. Брул отшатнулся назад, не в силах пройти через огненное препятствие. Оба воина застыли, не зная, что предпринять. Стена пламени поднялась к самому потолку, но в нем не было слышно ни треска сгораемых дров, ни шипения воздуха. Оно светило ровно и беззвучно. Колдунья поднесла к губам свой музыкальный инструмент, и по залу вновь пронеслась волна усыпляющей мелодии. Обе дохлые кошки дернулись, по их телам пробежала резкая судорога, и на глазах пораженных людей страшные раны стали быстро затягиваться.

Вдруг чуткий слух атланта уловил какой-то подозрительный звук, идущий с улицы. В нем различалось странное постукивание, которому вторило тихое шипение и негромкое лязганье железа. Постепенно звуки становились все отчетливей и громче. На холодном лице колдуньи появилось выражение злобного торжества. Брул, стоявший возле окна, выглянул наружу и обомлел: на площадь перед дворцом стекались сотни оживших змеелюдей. В лунном свете на лица человекоподобных созданий ложился мертвенный отпечаток древнего зла, отчего казалось, будто к зданию из густого мрака стекается жуткая безликая масса, наполненная серебристыми бликами от стальных лезвий сабель и мечей. Легкие клубы тумана, льющегося из колодца, обволакивали змеелюдей призрачными волнами. Эти волны наполнялись густыми лиловыми оттенками. Туман становился все гуще и плотнее, подбираясь к самому дворцу.

Со стороны лестницы донеслись негромкие шаги бесчисленных ног. Пути назад не было. Кулл выглянул наружу и, не обращая внимания на тысячи темных фигур внизу, вскочил на подоконник. Под окнами дворца тянулась узкая полоска лепного карниза. Шанс был не велик, но все же это лучше, чем ничего. Не мешкая, оба перебрались на карниз. Тот огибал все здание, минуя ряды темных окон. Два раза Кулл чуть было не сорвался, так как старая кладка то и дело осыпалась. К тому же мешала секира, засунутая за пояс, но атлант ни за что не желал с нею расставаться. Шагов через двадцать путь им преградила большая статуя крылатого демона. Пользуясь обилием лепных украшений, Кулл взобрался по ней на пологую крышу дворца. За ним бесшумно вскарабкался пикт. Сквозь зияющую дыру в потолке оба разглядели обнаженную колдунью на каменном троне. По бокам как ни в чем не бывало сидели две черные кошки. Все помещение буквально кишело змеелюдьми. Их головы были подняты, налитые желтым светом глаза со злобой смотрели на людей.

Огромный каменный шар на крыше подал атланту отличную мысль. Он сделал Брулу знак, и оба навалились на него, что было сил. Некогда надежная опора, не выдержав натиска двух сильных воинов, хрустнула. Шар покачнулся и, подняв тучу пыли, обрушился вниз. Не долго думая, оба воина перепрыгнули на соседнюю крышу. С жутким грохотом шар упал на трон. Грандиозный дворец содрогнулся до самого основания. По обветшалой кровле протянулась сеть трещин, колонны накренились, и все сооружение обвалилось как жалкая лачуга, похоронив под собой армию отвратительных созданий.

— Пой свои песни в другом месте, красотка, — облегченно проворчал Брул.

На площади взвыли тысячи разгневанных глоток. Змеиное шипение поднялось к самому своду пещеры. Несколько увесистых камней пробарабанили по крыше. В призрачном лунном свете, льющемся сквозь разлом в потолке пещеры, Кулл разглядел очертания крепостных башен. Не мешкая, оба ринулись к спасительным зубчатым стенам.

Атлант перепрыгивал с крыши на крышу, словно не замечая темных провалов под ногами. Пикт ни в чем не уступал ему. Их бег сопровождался топотом тысяч ног по улицам заброшенной крепости. Змеиный народ не желал просто так расстаться со своей добычей. Сотни демонических созданий карабкались на разбитые фасады домов, часть из них появилась на крепостных стенах, ожидая беглецов. Ворвавшись в самую гущу толпы, Кулл разметал противников, как ураган. Его боевой топор заработал со страшной силой, громоздя груды трупов. Брул защищал спину атланта, ловко орудуя фарсу неким клинком. Несколько рассеченных тел рухнули к его ногам. Прорубив себе дорогу к краю стены, Кулл, не задумываясь, прыгнул вниз, прямиком в темные воды рва. За ним, раскроив напоследок череп одного из противников, бросился пикт. Течение тут же подхватило их. Вынырнув, оба посмотрели на стены. На мгновение пелена тумана, устилающая поверхность воды, расступилась. Сверху на них взирали тысячи жутких лиц. Град камней и дротиков полетел со стен. Фонтаны пенящихся брызг со всех сторон вспороли черные воды. Безумный рев и крики ярости сопровождали сумятицу в древней цитадели, упустившей из своих каменных объятий желанную добычу. В следующий миг туман вновь сомкнулся, отгородив противников непроницаемой клубящейся завесой.

Не сговариваясь, оба воина поплыли в сторону спасительного берега. Вскоре обнаружилось, что высокий крутой откос не позволяет выбраться наверх. Несколько раз Кулл пытался дотянуться до верхней кромки рва, но вновь и вновь безнадежно срывался вниз. Но вскоре течение вынесло людей в канал. Крики и рев змеелюдей стихли позади. Боевой топор остался где-то на дне рва, выпущенный из рук при падении со стены.

Чем дальше уносило друзей от мрачной змеиной цитадели, тем сильнее становилось течение. Из-за густых клочьев тумана ни пикт, ни атлант не видели, куда их несет. Неожиданно туман над головами воинов рассеялся, и их вынесло в огромную каменную чашу, наполненную клокочущей водой. Одна сторона чаши была словно обгрызана клыками гигантского чудовища. Через ее развороченный край вода устремлялась под низкие своды темного тоннеля, ведущего в неизвестность. В сумеречном свете атлант успел разглядеть каменные сосульки, свисающие с влажного потолка. Словно острые зубы демона тьмы они готовы были сомкнуться на шеях ничтожных существ, осмелившихся заглянуть в его пасть. Возле самой кромки вода пенилась и клокотала. От шума и грохота заложило уши, казалось, само мироздание готово обрушиться на головы людей. Атланта ударило о скальный выступ, торчащий из воды. Он тут же ухватился за него, сопротивляясь бурлящему потоку. Пикта чуть было не пронесло мимо, но в последний момент Кулл схватил его за руку и подтянул к себе. Брул что-то прокричал, но за шумом воды ничего нельзя было разобрать. Завал из бревен, нанесенных сюда течением, создавал между пологим берегом и выступом небольшую плотину.

Вглядываясь в сумерки, атлант заметил, что противоположный конец плотины упирается в небольшую скальную площадку, достаточную для двоих человек. Но как только Кулл коснулся скользких бревен, шаткая плотина сдвинулась с места и, подгоняемая бурлящим потоком, медленно поплыла ко входу в темный тоннель. Будто на радостях вода в чаше забурлила, заклокотала, людей подбросило вверх и со страшной силой потянуло в темную горловину тоннеля.

Падение в бездну продолжалось долго. Кулла било и мотало из стороны в сторону. Бешеный поток увлекал его все дальше в мрачные чертоги подземелий. Течение беспрестанно меняло направление, то закручиваясь в гигантские водовороты, то накрывая атланта огромными волнами. В какой-то момент ему показалось, что он сейчас захлебнется, но в следующий миг вода с ревом вынесла его на свежий воздух. Огромный водопад, низвергающийся роскошным пенящимся потоком сквозь зияющую дыру в горе, буквально выплюнул его с огромной высоты. Краем глаза Кулл успел заметить широкое пространство горного озера, залитое светом полной луны. Пролетев по воздуху, атлант рухнул в воду. Вынырнув, он немедленно поплыл к берегу. Когда ноги коснулись илистого дна, Кулл, тяжело дыша, выбрался на холодный скользкий берег. Легкий снежок припорошил побережье тонким искристым покрывалом. На нем явственно отпечатались цепочки чьих-то следов. Их было много. По видимому, здесь совсем недавно прошел отряд или караван. Крохотные огоньки окон, виднеющиеся вдали, недвусмысленно указывали цель, к которой вели следы. После пережитого в гигантской пещере, маленькая деревушка у подножия гор казалась миражом, готовым растаять в любую минуту.

Откуда-то справа послышались ругань и шумные всплески воды. Атлант побрел на звуки знакомого голоса и вскоре наткнулся на Брула. Копьебой с большим трудом выбрался на берег и пытался подняться на ноги. Грудь пикта ходила ходуном. Уткнувшись помятым золотым шлемом в мокрый снег, он громко отплевывался и страшно сквернословил.

— Жив, бродяга… — хрипло произнес Кулл, радуясь тому, что оба остались целы и невредимы. Хвала небесам, мощный поток протащил их под сводами темного тоннеля, наградив всего лишь массой синяков и ссадин.

Пикт привстал на колени, затем, не торопясь, оглядел мощную фигуру атланта и зашелся в надсадном кашле:

— Если это жизнь, дружище, то я предпочитаю находиться на том свете… По крайней мере, там спокойнее…

Кожаные штаны и куртки обоих воинов насквозь промокли. Атлант помог пикту встать на ноги, и оба воина посмотрели друг на друга. На губах коренастого пикта мелькнула едва уловимая ухмылка.

— Я же говорил тебе, Кулл, зачем мы сюда поехали?..

В ответ раздался долгий вой одинокого волка, вышедшего на ночную охоту.

Уже много позже краснощекий владелец постоялого двора, где они задержались на пару дней, поведал им легенду об этих безлюдных местах.

Тысячелетия назад на берегу озера стоял красивый и богатый город Талум. Десятки храмов и множество высоких светлых домов украшали его широкие просторные улицы. Кварталы вольных гончаров и плотников, скорняков и ювелиров, жестянщиков и оружейников, поставляли на рынки города тысячи полезных предметов: от изящной посуды до конских подков. Богатство и слава Талума день ото дня приумножались, ибо единственный торговый путь, соединяющий Грандар и Зарвхаан, проходил как раз через него. С раннего утра до поздней ночи шумные базары города наполнял неумолчный говор купцов, ремесленников и торговцев. Торговые ряды ломились от роскошных тканей из жаркого Турана, драгоценностей из далекой Лемурии, замысловатой керамики из таинственной страны Каа-у. Праздный и деловой люд шатался от одной лавки к другой, выбирая себе товар по вкусу. Словом, жизнь в Талуме была привольной и радостной.

Городом правили два брата. Одного звали Раммин, что на языке тех далеких дней значило светлый, другого — Сомман, что означало поклонник прекрасного.

Раммин занимался математикой, градостроительством и военным искусством, он издавал новые законы, стремясь сделать счастливой жизнь и труд своих подданных. В характере же Соммана более всего проявлялась любовь к старым книгам, чьи пожухлые листы испещряли загадочные руны на древних языках давно исчезнувших народов. Однако разница в характерах и пристрастиях братьев не мешали им править мудро и справедливо. Спокойствие и рассудительность старшего брата с лихвой окупались восторженностью и поэтичностью младшего. Оба любили друг друга, делясь советами и самыми потаенными мыслями.

Так дни шли за днями. Ни нужда, ни голод, ни тяжелая рука завоевателя не угрожали свободолюбивым жителям славного Талума. Гостям всегда были рады, а порядок и безопасность обеспечивали сильная стража и мощная армия.

Но вот однажды младший брат уехал на охоту. Его сопровождали друзья и небольшой отряд личной охраны. Преследуя горного барана, веселая компания наткнулась на молодую женщину, красота которой была столь поразительна, что правитель, не задумываясь, тут же предложил ей руку и сердце. Выслушав юношу, молодая женщина согласилась на его предложение, но прежде предложила ему отужинать в ее доме. Ничего не подозревая, младший брат вместе со своими друзьями отправился в жилище радушной красавицы. Больше о них никто никогда не слышал.

Много дней искал правитель Талума своего брата, но все было напрасно. Прошел не один год, прежде чем отряд разведчиков совершенно случайно обнаружил одного из тех, кто находился в свите сгинувшего без следа правителя. Глаза его были безжалостно выколоты, ужасные раны по всему телу свидетельствовали о мучительных пытках и издевательствах, которым подвергся несчастный. Перед смертью он успел сообщить, что молодая женщина, повстречавшаяся им на пути, оказалась колдуньей змеелюдей. Она привела их в огромную пещеру, где стояла мрачная цитадель. Вначале все шло хорошо, гостей угощали дорогими винами и изысканными яствами. Ослепленный любовью к прекрасной хозяйке, Сомман ничего не видел и не слышал. Глаза молодой женщины манили его, звали куда-то, обещая сказочное наслаждение и море неизведанных ласк. Завораживающая музыка лилась со всех сторон, дополняя это чувство удивительными ощущениями покоя и неги.

Потом пришел Тот, Кто Обитает В Тумане. Им довелось узреть его. Он пришел поздней ночью из бездонного колодца, сооруженного на площади подземной крепости. Оказалось, что народ змеелюдей поклоняется ему. Кто он был или что, им уже не довелось узнать. Порождение темных глубин мироздания приблизилось к Сомману, обволокло его клубящимися клочьями лиловых испарений, и юноша тотчас окаменел, застыв с поднятым кубком в руках. Отобрав у своей жертвы душу и жизнь, туман отступил. Дикая орава змеелюдей, восторженно завывая, бросилась на замерших от ужаса людей. Молодая женщина обернулась демонической ведьмой, ее глаза метали красные молнии. По мановению ее руки, несколько кошмарных слуг ударами тяжелых молотов разбили статую Соммана на мелкие осколки…

Услышав печальный рассказ, Раммин собрал большую армию и ринулся на поиски подземной цитадели. Никто не знает, что с ними приключилось. Все они сгинули бесследно, будто их и не было никогда. Горы поглотили тысячи закованных в латы воинов, отборных коней и множество стенобитных машин. Оставшись без мудрого правителя, город Талум постепенно пришел в упадок. Десятки караванов, исчезнувших также бесследно, как и армия Раммина, отбили у богатых купцов желание посещать эти края.

Ныне от былого величия осталось два десятка ветхих лачуг, в которых живут те, кому нет никакого дела до остальной части мира, — закончил свою невеселую повесть хозяин постоялого двора.