- Божевольная![1] - страдали за нее бабенки да шептались от нее в стороне: - А не всучена ли Устеньке нечистым духом мертвяка с чужими глазами?
Сносно заикатою выдыхалось одно только слово - "Я". Это "я" отдавалось ею с каким-то присвистом. Потому и стал народ называть ее Ясею.
Что там ни говорили о Ясе люди, а все жалели - не обижали. Разве что пацанье... Оно, поначалу, даже дразнилку придумало:
Яся, Яся, Яся, Ясь,ты откелева взялась?Не сталилась, не снесласьс того свету поднялась...Озорники - чего с них возьмешь? Дуракам закон не писан.
Жить шаловатая Устенька наладилась в мазанке недавно умершего бобыля Бореньки, невеликий двор которого сходился задами со двором большекуликинского санника - деда Корявы. Тот, с малков в подпасках бегаючи, все покрикивал на блукавых буренок - куды тя корява понесла?! Оттого на всю жизнь и остался Корявою, хотя, заусатившись, от гурта отошел и взялся гнуть полозья.
При нем, при Коряве, держался внук - Егорка, который с рождения светленьким, навроде седеньким, удался. За что и кликали его Серебрухою. Парнишка был вихревой, но жалостливый. Когда гулявая Устенька до Больших Куликов прибилась, ему годов двенадцать уже сравнялось. Лет на пяток опередил он в годах Ясю. Вот и взялся он опекать глазастую. Драться доводилось. А когда в ней проявилось умение узоры всякие выводить, то, радуясь тому, обещался:
- Плюй ты на чепуху ерундову. Подрастай скорейча. Я от деда как только полностью перейму ремесло, да как заделаюсь знатным санником шелков тебе накуплю, холста, бисеру. Знай красоту по узорам своим наводи...
Шить-вышивать Яся давно наровлялась, да только работа эта бабья привлекала ее постольку-поскольку. Больше тянулась она до изображения красками. Как минутку свободную выкроет, так и кидается неведомые цветы по стенам избы своей распускать, живые травы взращивать. К девичьим летам навострилась она столь отрадно красками владеть, что тот, кому выпадала переступить порог мазанки, оказывался как бы на лужайке посреди неведомого сада.
Для людей особо интересным было то, что, к примеру, стручок гороха, изображенный ею длиною в доброе полено, заставлял верить, что и на самом деле он таким случается. И вот еще какая заманка была в Ясином умении: каждому хотелось затаиться посреди ее сада, прислушаться - не бродит ли по-за стеною дивных посадок тот, от которого в жизни человеческой многое зависит?
Комментарии к книге «Память выдумки», Таисия Пьянкова
Всего 0 комментариев