Мужчина увидел герб на плоской сумке всадника, но осознать увиденное уже не успел. Темная воющая лавина навалилась на них, разъединила, сбила с ног, поволокла в разные стороны. Он заметил сквозь переплетение гибких тел острый промельк ее пылающего клинка — и заработал своим, со всей возможной быстротой нанося удары и полосуя, рыча и ухая, не обращая внимания на рвущие его тело когти и зубы, на боль и тоску…
И ничего уже не видел, кроме темных тел вокруг, слившихся в одну упругую массу, заслонившую солнечный свет. Ниже затылка рвануло так, что он все-таки крикнул — и ощутил, как уходит из-под ног земля.
А потом в происходящее ворвался медный рев охотничьего рожка. И все изменилось, схлынули темные тела мерцающих, очень далеко отсюда мелькнул повернувший ловчий, трещоткой созывавший стаю полузверей, уводивший за собой…
Под щекой грудились сухие листья, и не удавалось пошевелиться, ни за что. Рука не чувствовала эфеса, тело не ощущало холода начавшей подмерзать земли. Зато ни малейшей боли не ощущалось, было удивительно спокойно и, быть может, даже приятно, никуда не надо бежать, не надо больше драться, остается только лежать и умирать, и лучше бы поскорее, потому что он видел совсем неподалеку мертвое, неподвижное лицо своей женщины со щекой, обезображенной ударом когтистой лапы, — и лучше бы совсем не умирать, потому что малышка остается одна, а он еще не изучил толком здесь и ничего предсказать не может…
В глазах туманилось. Гончие остановились над ним, шумно дыша, в растерянности вертя головами — перед ними был человек, и еще один, но то, что во множестве лежало вокруг них…
Одна из собак, уставясь на то, что лежало вокруг людей и не находя этому объяснения в прежнем опыте, жалобно завизжала и, поджимая хвост, стала отступать. Это он еще различил — и увидел, как вокруг лежащей у корня малышки истаивает дымчато-полупрозрачная сфера, как становятся все меньше сияющие звездочки: жалкие крохи защиты, все, что у них оставалось, подошло к концу, к концу, к концу…
И ничего не стало.
Верховые медленно приближались, кое-кто из них засовывал за кушак пистолеты. Стояла тишина, пахло кровью и еще чем-то совершенно непонятным. Кто-то громко охнул:
— Х-хосподи Иисусе…
И забыл от удивления перекреститься.
— Ваше сиятельство…
— Дите, ей-богу, дите! Светится!
— Собак на сворки, живо!
— Живо, живо, дармоеды!
— Ваше сиятельство, это что ж…
— Ох ты! Тает все!
Комментарии к книге «Колдунья», Александр Бушков
Всего 0 комментариев