«Ледовая сага»

Узкая изжелта-серая лента горной дороги мелькала под копытами лошадей, звеня ночным ледком на многочисленных лужицах.

Заснеженные вершины сиротливо высились за спиной всадника, позади остался последний пройденный перевал на единственном тракте между Бритунией и Гипербореей, пробитый в западных кезанкийских отрогах еще в незапамятные времена.

Огромного роста всадник, с головой закутанный в плащ и шемский бурнус, безжалостно гнал коней, управляя верховой одними пятками и коленями на туранский манер. Тревожный взор горящих голубых глаз его был устремлен к далекому северному горизонту.

Обе лошади: верховая — тонконогий заморийский иноходец и заводная — более тяжеловесный, широкогрудый бритунский рысак, — выглядели смертельно уставшими, словно бежали всю ночь. Густое облако пара в прозрачном морозном воздухе раннего утра окутало коней, и удивленным стервятникам, терпеливо следовавшим за ними, с высоты своего полета казалось, что по горному серпантину стремительно катится снежный ком. Внезапно облако распалось, и птицы приветствовали эту остановку радостным клекотом, почуяв скорую поживу. Пока они планировали вниз, медленно сужая круги над белеющим телом павшего иноходца, человек успел переседлать рысака и, не оглядываясь, погнал коня вперед.

Всадника звали Конан-киммериец. Он выглядел сильно уставшим, с пепельно-бледным лицом и свинцовыми мешками под глазами, будто не спал уже несколько ночей кряду, как это и было на самом деле, Конан утолял голод, не покидая седла.

Неблизкий путь от Шадизара до гиперборейской границы он проделал всего за четырнадцать дней, загнав не менее дюжины лошадей по дороге в Халогу.

Киммериец очень спешил, и на то у него были весьма основательные причины…

Трясясь в седле, Конан вспоминал ту почти сказочную ночь на самом дорогом постоялом дворе Шадизара. Он с блаженством сытого кота, утопая в шелковых подушках, нежился на мягких перинах и медленно погружался в сон. Теплый ночной ветерок проникал в распахнутые настежь окна и легкими прикосновениями ласк его могучее тело. Прекрасная Юлдаза — наложница главного визиря — совсем недавно упорхнула из его постели, и Конан с улыбкой думал о ней.