«Глаза чужого мира»

На высоком берегу реки Кзан, там, где раньше стояли древние развалины, Юкуону, Смеющийся маг, построил дом по своему вкусу: эксцентричное сооружение из крутых фронтонов, балконов, открытых галерей, куполов, а также трех спиральных башен зеленого стекла, сквозь которое сиял алый солнечный свет, преломляясь и вспыхивая самыми невероятными красками.

Позади дома, через всю долину, простирались до самого горизонта, словно дюны, низкие холмы. Солнце отбрасывало скользящие полумесяцы черных теней, оставляя холмы нетронутыми, пустыми и безлюдными. Внизу протекал Кзан, берущий начало в старом лесу к востоку от Олмери, а в трех лигах к западу он сливался с рекой Ском. Здесь с незапамятных времен стоял Азеномей, город, известный ныне лишь благодаря ярмарке, на которую, как и прежде, стекался народ со всей округи. Именно на Азеномейской ярмарке и поставил Кугель палатку для продажи талисманов.

Кугель этот был человеком с множеством разнообразных способностей, а характером отличался одновременно податливым и упрямым. Его отличали длинные ноги, ловкие руки, проворные пальцы и вкрадчивая речь. Волосы мага впечатляли чернотой, словно вороново крыло. Юркие глаза, длинный любопытный нос и насмешливый рот придавали несколько худощавому и костлявому лицу живое, искреннее и приветливое выражение. Кугель испытал уйму злоключений, благодаря чему набрался ловкости и рассудительности, научился действовать как с показной храбростью, так и украдкой. Раздобыв гдето старый свинцовый гроб — и избавившись от его содержимого, — маг наделал множество свинцовых бляшек. Этито бляшки, с оттиснутыми на них подходящими к случаю знаками и рунами, он и намеривался продать на Азеномейской ярмарке.

К несчастью для Кугеля, не далее как в двадцати шагах от его палатки расположился некий Фианостер. Его товар, более разнообразный, обладал вполне очевидной чудодейственной силой, так что когда Кугель останавливал прохожего, чтобы подробно описать достоинства амулетов, тот чаще всего тыкал ему в нос какуюнибудь бирюльку, купленную у Фианостера, и шел дальше своей дорогой.