«Отблески Тьмы»

Валерий Иващенко Отблески Тьмы

Часть первая. Найдёныш.

Мэтр Карвейл не без сожаления отложил в сторону перо. Как ни хотелось дописать ещё несколько строк, однако нельзя - мысль должна созреть. Да-да, именно вызреть в голове до такого состояния, когда ни единого слова уже нельзя ни добавить, ни убавить или даже изменить. Только предельно чёткие и понятные формулировки. Только строгие, сотни раз выверенные размышления. Ибо книгу эту потом станут читать многие сотни учеников, осваивая нелёгкую науку повелевать невидимыми Силами. И малейшая двусмысленность или неточность могут привести к нешуточной катастрофе.

Волшебник встал. Одёрнул сбившуюся алую мантию, с удовольствием сделал несколько шагов, разминая затёкшие от долгого сидения ноги. Хотя Мастеру Огня уже давно перевалило за сотню лет, никто со стороны даже не заподозрил бы в этом человеке столь почтенного возраста. Что и говорить - Огонь даёт своему обладателю большую силу. Не только гасить пожары или испепелять врагов огненной волной. Какие-либо намёки на старость, дряхлость ума или тела ещё даже и не грозили - всё выгорало в горниле ослепительно-яркой сущности мага. Да и работы невпроворот, куда уж тут о покое думать.

Украдкой он потянулся - именно украдкой, ибо ему как руководителю школы Высокого Мастерства надлежало быть если не идеалом, то уж образчиком точно. И не только для оболтусов-недоучек, но и для остальных преподавателей тоже. Ибо уже полсотни лет, как по повелению Императора основана эта школа. Как копия и образец невероятно древнего Университета Магии, находящегося в старом как мир городе эльфов.

Остроухие… мэтр Карвейл повернулся к приоткрытому стрельчатому окну и мимолётно усмехнулся, вспомнив холодно-красивые лица, мелодично журчащие голоса и блистательные умы перворождённых. Война с вами немыслима, это как если бы левая рука вдруг сцепилась с правой. Всем вы хороши, но только всё равно чужие. Да и далеко, слишком далеко для не владеющих высшими ступенями Силы. Как говорят, два года ехать, да ещё год кораблём плыть. Вот и основали люди в своей земле собственную, тайную Школу. Книги частью покупали через третьи руки у высокомерно-вежливых эльфов, частью писали сами. По крохам собирали знания - все сколько-нибудь сведущие в магии приложили к тому руку, ибо каждый понимал: сейчас закладывается будущее могущество человеческой расы. Да и окончательно принявшие их сторону бородатые гномы руку приложили - хотя и чрезвычайно редки у них одарённые, куда как меньше их, чем хотелось бы.

Хотя по некоторым направлениям даже весьма могучие волшебники людей могли только мечтать сравниться с изощрёнными магическими построениями перворождённых - а всё же. Целительство, управление погодой, растительно-животные дела, магия музыки и слова, тут с эльфами тягаться на равных попросту невозможно. Зато боевая магия, к коей в немалой мере относится и магия Первородного Огня, магия Земли и Воды - тут с изрядными усилиями удалось не только достичь сравнительного равенства, но даже и рассчитывать на весьма, весьма неплохие перспективы.

Да, эльфы накопили гигантский, просто наводящий священный трепет опыт. Да, в некоторых их теоретических выкладках до сих пор разбираются едва ли несколько самых просвещённых из людей. Только вся их мудрость - в прошлом. Застыли на месте перворождённые, почитая древние книги единственным источником знаний. А горячие кровью люди яростно вцепились в непростую науку - и ищут, ищут новые пути.

- Сто эльфийских мудрецов знали, что сделать это невозможно. Но однажды пришёл человеческий дурак, который не ведал о том - и он это сделал, - мэтр Карвейл улыбнулся, вспомнив любимую тайную поговорку своего наставника по мастерству, лорда Бера.

Он подошёл к высокому окну, выходившему во двор школы, всмотрелся - не столько в увиденную картину, сколько взгляд его высветил прошлое. Бывший баронский замок, пустующий после того, как его взяли приступом верные императору войска и задавили в зародыше весьма опасный бунт. Что сталось с хозяевами, лучше не вспоминать - Император способен понять многое, но вот предательство никогда. А затем сюда приехал он, Ив Карвейл, когда-то закончивший заморский Университет. Всего с одной телегой книг да кое-какой одежды, и парой слуг. Но с наказом повелителя - школе Высокого Мастерства быть!

Вспомнил почтенный волшебник, как муравьями облепили полуразрушенный замок невесть откуда взявшиеся гномы. Молодцы бородачи - умеют что воевать, что строить - уже через месяц стены, здания и службы в их нынешнем виде предстали перед взором волшебника и его нескольких коллег. Все были взмыленными - каждый слой каменной или кирпичной кладки пропитывался Силой. До одури, до темноты в глазах, напрягая все складки поблёкшей ауры работали, дорвавшись до любимого увы немногими занятия - создавать. Творить новое, строить.

И то - не конюшню какую и даже не мост клали. Всяк понимал, что твердыня должна получиться. Несокрушимая и почти вечная. Чтобы ни шалости или ошибки учеников, ни происки врагов буде такие объявятся - ничто не должно даже поцарапать защиту. На века строили гномы и люди. А потом сами же уважительно поклонились мощной и грозной цитадели - цитадели знаний. На совесть отгрохали, в общем. Так, что даже самим потом радостно стало.

На открытие сам Император приезжал, с супругой и толпой придворных прихлебателей да челядинцев. Между прочим, повелитель и сам не чужд магическому искусству - как миленький отбарабанил пять лет в эльфийском Университете. Да друзей-единомышленников себе подобрал подобных - и таких, что обнаружилось однажды - враги Империи как-то вдруг стали вымирать. Что внутренние, что внешние… помогали им в том неустанно, денно и ношно. Кое-кого оставили приличия ради, чтоб совсем уж людоедами не прослыть. Пальчиком погрозили, пожурили легонько - будьте отныне хорошими да послушными.

А школа работала, бурлила как кипящий котёл под крышкой. В двух корпусах будущие маги осваивали нелёгкую профессию свою. Учились. Вскипая кровью и осыпаясь сухим пеплом в случае неудачи, сдавали беспощадные экзамены - тут уж без снисхождения и поблажек. Ошибся - умер. Жизнь-то спросит куда строже…

В башне и подвалах библиотеки хранились тысячи томов по всем наукам, артефакты и волшебные свитки. Понемногу, по штучке приносили их со всего мира откликнувшиеся маги людей. Даже с дальнего знойного Полудня прибыли как-то караваном двое тощих до изумления чернокожих шаманов - и их вклад был принят с благодарностью. Хоть и тёмная их сила, хоть не любят простые люди обратную сторону жизни - а надо. Всё-всё, что известно, должно стать и будет достоянием человечества.

А в той башне, из которой во двор невидяще смотрел Мастер Огня, работали самые из самых. Тайные из тайных. Искуснейшие из искуснейших осторожно, маленькими шажками, спотыкаясь во тьме невежества и тысячекратно возвращаясь назад, искали новые знания. Не готовые рецепты, с превеликой неохотой иногда предоставляемые эльфами, а своё. Непохожее ни на что, не описанное ни в одной из сожжённых или уцелевших книг. И добились таки кое-чего!

Постепенно, понемногу добились, набив невесть сколько шишек. Семнадцать опытнейших Мастеров умерли в страшных муках, совершив ошибки больше тех, кои могли подстраховать их многомудрые коллеги. Дважды ремонтировали обшитые серебром и зеркальным камнем подвалы и мастерские. А всё же, три года прошли с тех пор, как лучшие Мастера Огня и Молнии стали выходить не из древних стен заморского Университета эльфов - а из здешних, скреплённых собственным потом и кровью людей.

Мэтр усмехнулся. Он вспомнил горящие завистью и недоверием, изумительно красивые зелёные глаза Тервен, первейшей из эльфийских боевых волшебниц. Вспомнил её взгляд, когда впервые превозмог кичливую расу перворождённых в Мирквудском лесу - в той земле друидов традиционно собираются померяться силой величайшие маги известного мира. И поединки идут без скидок и казуистических оправданий, сильнейшие против сильнейших. Победил - ты первый.

И он стал сильнейшим, когда изнемогая, взглянул в уже горящие торжеством и предвкушением победы эльфийские глаза - и его взор затопило пламя гнева. Нет - Пламя, ибо грознейшую из эльфийских огневиков в такой вспышке вышвырнуло из круга поединков, что откачивали её лучшие целители. Неслыханное дело - ожоги лечили у Мастера Огня! Ну, сломанную ногу и отгоревшую до плеча руку и вовсе вспоминать незачем.

И в выжженном до скального основания круге почерневшей земли остался он, Ив Карвейл, сильнейший из магов Огня. И не перед остроухим эльфом - перед ним склонили в знак признания головы.

А этим летом отличилась Фирелла, внучка простого бондаря. Своими ударами, то вытянутыми в разящие копья, то прихотливо извивающимися и расслаивающимися, то диковинным образом свёрнутыми в клубок яростного лилового огня, она разогнала из Круга одного за другим всех Мастеров Молнии. Так разошлась закопчёная и недобро ощерившаяся волшебница людей, что обитель друидов за недальней горой пришлось серьёзно ремонтировать. А саму гору, сокрушённо вздыхая, Мастера Земли восстанавливали по памяти.

Вот и неудивительно, что Фирелла нынче в Школе, и как раз сейчас что-то изобретает в тщательно изолированных подвалах. Не опоздала бы на лекцию только - после обеда её будет слушать группа учеников третьего года обучения. Надо будет напомнить.

Мэтр отвлёкся от своих дум, хотел было уж выйти из своей комнаты в коридор и к кольцевой лестнице, спиралью обвивающей башню изнутри, но обратил внимание на происходящее под окном…

Мальчик-служка, с кропотливостью муравья убирающий засыпанный последним, наверное, в эту зиму снегопадом внутренний двор, уже сгрёб в одну большую кучу мокрый, липнущий на широкую деревянную лопату снег. И принялся наполнять им большую плетёную корзину, чтобы вынести его постепенно за ворота. Однако один из старших учеников, выскочивших из корпуса на перерыв дабы отдохнуть и подышать немного чистым воздухом, не удержался от шалости - учинённый им небольшой воздушный вихрь разметал немалую кучу снега, вновь засыпав весь широкий двор.

И не успел мэтр школы поморщиться от неподобающей будущему волшебнику шутки, как мальчишка-служка уже утёр залепленное мокрым снегом лицо - и отвесил обидчику такой великолепный удар под глаз, что не ожидающего отпора ученика унесло на несколько шагов, да ещё и впечатало в кирпичную стену. И только боги знают, к чему бы привела ссора мальчуганов, ибо вскочивший на ноги ученик уже привёл ладони во вторую позицию, облегчающую использование воздушных сил и сейчас же позволяющую устроить слуге хорошую трёпку - но наставник уже отворил настежь застеклённую створку окна.

- Прекратить. И поднимитесь оба ко мне, - сказано это было не терпящим ни возражений, ни тем более непослушания голосом.

Мэтр прикрыл обратно окно. И в ожидании смутьянов только вздохнул - что ученику делать нагоняй за шалость и неуважение к труду других, что служке придётся устраивать выволочку за дерзость в обращении к будущему магу - к тому же отпрыску дворянского рода, хоть и младшему в роду…

Старый друг Жан де Лефок, всерьёз заинтересовавшийся силой всеблагого Риллона, несколько лет назад прошёл ритуалы и добавил к своей незаурядной силе Мастера Огня ещё и должность настоятеля храма Солнца в далёком Мелите. И вот, недавно он прислал с провожатым парнишку - и письмо. Дескать, так и так, позаботься о парне. Отказывать коллеге, бок о бок с которым они оба немало пролили крови и пота, Ив Карвейл не счёл нужным.

Так среди слуг, работающих в школе магии, и появился этот непокорный волчонок…

* * *

Мелит, тремя месяцами раньше.

…Рыцарь, сияя начищенной сталью лат, решительно надел глухой, с ярко-зелёным плюмажем шлем, и с лязгом опустил забрало. Из прорезей донёсся звонкий голос.

- Ну что ж… Господа орки, я имею честь атаковать вас!

Он пришпорил своего великолепного, снежно-белой масти коня, и припустил с вершины пологого холма, постепенно наращивая скорость. Врезался в рычащую и завывающую толпу, и теперь его сверкающая боевая секира раз за разом поднималась и опускалась, с хрустом разрубая круглые щиты, кривые ятаганы, пыльные шипастые доспехи, оскаленные жуткие морды…

Хрясь! Хрясь!…

- Арри! Где ты там, дрянной мальчишка!

При звуках этого визгливого голоса худощавый паренёк, коловший дрова на заднем дворе, вздрогнул и поднял в сторону кухни свои серые глаза. Он был пока ещё невысок, проворен; одет только в потёртые полотняные штаны неопределённого цвета, все в заплатках, да явно великоватые ему по размеру старые сапоги. Мороз, с утра прихвативший храмовый город, пощипывал мальчишеские плечи, только-только начавшие наливаться той силой, которая отличает мужчину от подростка. На шее его, на тёмном кожаном шнурке, болтался прозрачный зелёный камушек-амулет, а длинные русые волосы были прихвачены самодельным ремешком.

Разогревшийся от работы Арриол выпрямился, выдохнул пар в чистый воздух и еле слышно зарычал сквозь зубы. Руки его так стиснули рукоять большого топора, что будь дуб немного податливей, он бы съёжился от ненависти, струящейся через эти ладони. С каким бы наслаждением они сжали эту крикливую жирную глотку…

Крик тут же повторился, спугнув с заглядывающей через стену сосны стайку красногрудых птиц. Снегири на всякий случай упорхнули от греха подальше, а мохнатые древесные лапы чуть закачались, роняя во двор струйку снежной пыли.

- Арри, гадёныш, поди сюда!

Парнишка с досадой вогнал лезвие в колоду. Да что ж ей неймётся? На бегу он встряхнулся всем телом, роняя с себя щепки, и шустро взлетел на крыльцо. Чуть приподнял дощатую некрашеную дверь, чтобы та не издала трескуче-противного визга, проник в тепло и духоту кухонной пристройки. Проскользнув через небольшое помещение (прямо скажем - чулан), заваленное дровами, старыми кастрюлями, тряпками и прочим хламом, он попал в главную готовочную и огляделся.

Извечный чад нависал сверху, как второй потолок, выпуская из себя вниз стены, трубы печных тяг и потемневшие балки опор. Кастрюли, сковородки, шумовки и прочие орудия пыток висели на крюках, а также неровными рядами стояли на полках, дожидаясь, когда их призовут шурующие в этом аду демоны. Озаряемая неверным, дрожащим светом печей и пары факелов, у дальней плиты суетилась Венди, мастерица из хоббитов; как всегда флегматичный Журай здоровенным тесаком мерно шинковал капусту, а посреди кухни, подбоченясь, стояла Адель - главная повариха - в халате и залапанном переднике. Лоснящаяся, красная от кухонной жары и с трудом сдерживаемой ярости, она привычно крутанула за ухо мальчишку и заорала опять.

- Небось, дрыхнешь, отродье? Полдня тебя ищу, а ты, гляжу, совсем от рук отбился, лентяй проклятый! Вон, в прошлогоднюю дерюгу уже не влазишь - совсем опух от безделья!

Она небрежно пнула ногой здоровенный казан, весь чёрный от копоти и жира.

- Выдраишь до блеска, а потом воды наносишь на кухню и в баню. Давай-давай, двигайся, щенок шелудивый! - она наконец-то отпустила ухо своими толстыми, как сардельки, пальцами и отвесила отпускающую затрещину. Засим, облегчив свою злость и отведя душу, Адель отвернулась к столу, на котором громоздилась куча ощипанной птицы. Переведя дух от столь неимоверных усилий по вразумлению нахлебника и бездельника, взялась за разделочный нож.

Арриол быстренько подхватил десятиведёрный котёл, который с недавних пор перестал быть совсем уж неподъёмным, и выскользнул из кухни. Свернув за угол, он украдкой огляделся и, не обнаружив никого, опустил свою ношу прямо в снег. Затем легонько и осторожно потёр ладонью ухо, от которого на пол-лица растекалась ноющая боль, стряхнул из глаз набежавшую влагу и процедил сквозь зубы, подражая комедиантам, которых летом видел на ярмарке:

- Мужчины не плачут. Просто у них иногда бывают слёзы.

С таким настроением он поддёрнул штаны, шмыгнул носом, опять поднял котёл и потащил куда-то за большой сугроб. Там давненько были припасены два кирпича, которые выпали из кладки храмовой башни и которыми так лихо можно отдирать налипшую корку грязи. Поёживаясь от морозца, он скоблил и тёр казан до тех пор, пока, по образному выражению Венди, пар не пошёл из ушей. Впрочем, по утверждению той же Венди, бывшей родом из дальнего поселения хоббитов, "зима здесь, на юге Империи, мягкая - не чета нашим".

Утерев пот, парнишка протёр свою работу снегом, щедро нагребая из сугроба. Ладони сразу намокли, а пальцы садняще свело от холода и усталости. Он вздохнул, осмотрел котёл со всех сторон, неодобрительно щурясь на оставшиеся кое-где на дне тёмные пятна. Затем потёр кирпичи над ветхой тряпицей, просеял получившуюся рыжую пыль в старую, выщербленную тарелку с синей каёмочкой, и стал окончательно наводить лоск. Поневоле втянувшись, он стал полировать широкими круговыми движениями красно-жёлтые медные стенки. Закончив наконец, прошёлся ещё раз по днищу и ручкам, и опять протёр снегом.

Котёл, сияя на утреннем солнце, выглядел почти как новенький - из лавки медников. Арриол подул на закоченевшие пальцы, подхватил его и понёс обратно на кухню. Там, заглядывая из коридорчика, он улучил момент, когда Адель отвернулась к кастрюле и стала сосредоточенно пробовать суп, и незаметно поставил свою ношу на широкую посудную полку. Напоследок стрельнув по зале глазами, он поймал взгляд хоббитской поварихи. Она многозначительно моргнула глазами и еле заметно улыбнулась. Ага! Благодарно кивнув, парнишка выскользнул в дверь, и сразу за нею, в коридоре, пошарил в тёмном углу. В неприметной щели меж шкафом и мешками с мукой обнаружился полотняный свёрточек, в котором, судя по запаху, обретался ржаной хлеб, сыр и луковица.

- Спасибо тебе, Венди, - севшим от волнения голосом прошептал Арриол, с трудом ворочая сведенными от голода скулами. Ухоронившись за бочками солений, он нетерпеливо развернул тряпицу и, не мешкая боле, впился зубами в свой нежданый подарок. Завтра во всей Империи, по давней традиции, будут праздновать День середины зимы, а маленькая хоббитянка по доброте душевной иногда подкидывала сироте, что удастся.

Вот и теперь ему посчастливилось - целая горбушка хлеба, и даже ненадкушенная! И дразнящий ароматом обрезок сыра, истекающий прозрачной слезой, а главное - пол-луковицы. "Да если мерять по вчерашнему", - рассуждал паренёк, смакуя еду и борясь с искушением проглотить всё сразу, - "Завтрак у меня похлеще баронского!"

Умяв всё до последней крошки, он поднялся. Хорошо! После еды и короткого отдыха по телу потекла блаженная сытость и истома, но зато стал донимать холод. По дороге за вёдрами он завернул в чулан и достал из-под старой кадушки свою латаную-перелатанную куртку. Ветхая одежонка и вправду ощутимо трещала на спине, но по крайней мере, хоть как-то спасала своего нынешнего обладателя от мороза. Беспечно помахивая коромыслом, Арриол обогнул кухню и оглядел почти пустые бадьи, из которых брали воду повара и банщики.

- Ну да, Ласло опять вина перебрал, болеет, - фыркнув, заметил он и направился в сторону калитки, ведущей к реке. Там обнаружился Редд - бывший солдат, который в одном из бесчисленных сражений потерял ногу и теперь доживал свой век храмовым сторожем. Мужик он, в общем-то, не вредный, только кто ж так просто откажется шпынять и задевать мальчонку? Сторожил он в основном по ночам, сильно не озоровал. Теперь же Редд сидел на скамье у калитки, щурился на утреннее солнце и чадил невероятных размеров вонючей самокруткой.

Парнишка ловко увернулся от пинка и совсем уж было ускользнул за створку. Однако неугомонный Редд изловчился и швырнул вслед свой деревянный костыль. И добавил, зараза, синяк на спину - зря, што ль, служил копейщиком? Арриол мстительно закинул деревяшку подальше, в сугроб за стеной, и по вьющейся по обрыву извилистой тропке сбежал вниз.

Река в течение веков так много раз меняла своё название, что теперь её называли просто - Река. Подковой она огибала высокий холм, на котором расположились стены и башни храма Риллона, и убегала на южный закат, неспешно неся свои воды к далёкому морю. Бог солнца ревнив, и место для почитания было выбрано самое лучшее - местный барон подумывал перенести сюда свой замок, но ссориться с храмовниками не стал. В самом же храме, широко раскинувшемся здесь, помимо прочего, была и школа жрецов, лучшие из которых потом направлялись в заморский Университет Магии учиться на боевых волшебников. Впрочем, по случаю праздника занятий сегодня не было, а стало быть, риск напороться на кого-то из школяров оказывался весьма велик. Не то, чтобы они были особо уж вредными, но иногда позволяли себе безобидные, как они считали, "шуточки".

С этой стороны реки, да и на той немного, раскинулся Мелит - крупный торговый и храмовый город. Вон, почти на окраине, в тихом и уютном предместье, расположился храм Велини - покровительницы всего, что растёт. Тамошние монахи и ученики не чета агрессивным и воинственным служителям Риллона - всё больше тихие да спокойные. Они не ходят по городу, ища ссоры или агитируя народ - но люди сами тянутся к ним. Бывало, поглядит на тебя послушник в серо-зелёном плаще, скажет пару слов, сразу на сердце так спокойно и легко становится! А вон там, ниже по течению, у моста, расположились купцы со своими свайными пристанями, широченными амбарами и крепкими домами. Тоже народ, в общем-то, неплохой, иногда даже щедрый. Когда слегка нетрезвый. Здешние же, в золотисто-алых плащах… да ну их, забияк.

Арриолу повезло, и на пути он не встретил никого, кто мог бы безнаказанно отвесить плюху или же угостить огненным шариком под зад. Разом повеселев, он подскочил к проруби, успевшей за ночь покрыться тонким белёсым ледком. Пустые вёдра загремели на льду, а парнишка железным крючком на конце коромысла разбил и разогнал льдинки, зачерпнул воду, сверху кажущуюся такой чёрной и тяжёлой.

Обратный путь прошёл медленнее, но безопаснее - всё-таки парень при деле, таких задевать никак нельзя. На той седьмице Ласло таки поставил ему подножку, когда Арриол, пыхтя и отдуваясь, только-только втащил наверх пару полных вёдер. Спрятав в глазах злорадный блеск, парнишка ухитрился упасть как раз так, что почти вся ледяная вода досталась на голову и за шиворот пьянчужке. Даже змеюка Адель не стала, по своему обыкновению, орать и таскать за волосы, а только погрозила издали устрашающих размеров поварёшкой.

"Конечно, эти жрецы могли бы и сами воду устроить" - рассуждал водонос, по привычке молчаливо. - "Им стоит только пальцами прищёлкнуть да глаза к солнышку закатить. Р-раз - и всё!" Однако храмовый учитель по гимнастике и фехтованию крепыш Зурн Ан считал, что иногда полезно и поразмяться.

"Правильно, наверное, мыслит старикашка", - рассудил Арриол, опрокидывая вёдра в бадью, - "Только это иногда относится в основном не к тем". Учитель немного благоволил к ловкому и смышлёному парнишке, хоть тот и из слуг; и втихомолку от настоятеля даже разрешил посещать уроки кинжала, а также боя без оружия. Как-то вечером, будучи в особо благодушном настроении, Зурн рассказал, что самого Арриола в полугодовалом возрасте принёс в храм усталый воин в помятых доспехах. Это было почти шестнадцать лет тому, тогда шла война. Ночь, ветер и жуткий дождь гнали отступающие в суматохе войска по раскисшей дороге куда-то вглубь Империи. Чей это малыш, солдат не сказал. Буркнул только имя, и отдал амулет. Парнишка испуганно пошарил у шеи - не потерял ли? - и поспешил дальше.

Редд убрался куда-то в свою сторожку, и дальше работа пошла быстрее да без помех. Заполнив одну ёмкость и наполовину вторую, запыхавшийся Арриол присел возле проруби, чтобы перевести дух и дать отдых дрожащим коленям. Он бездумно глядел на чёрную, притягивающую, чуть дышащую поверхность воды, по которой кружилась одинокая льдинка.

- Вот ты, как и я, - прошептал он ледышке. - Но ничего, сегодня…

Он с испугом оглянулся - не услышал ли кто ненароком. Окунул в воду вёдра и заспешил наверх. Сбегав ещё пару раз, оглядел обледенелую бадью.

- Ещё на несколько ходок, - решил парнишка, но тут его отвлёк болезненный тычок в шею, разом опрокинувший на обледенелую тропинку.

- Ты, крысёныш! Почему дрова не нарублены? - Ласло дышал перегаром, покачивался, и по его мутному взгляду даже спросонья можно было догадаться, что он ищет, на ком бы сорвать досаду за больную голову и поганое самочувствие. - А кто лестницу вымоет?

Вообще-то, Ласло был простой слуга. Однако, будучи посильнее и поздоровее прочих - а где после войны, обескровившей юг Империи, отыщешь работника без увечий? - считал себя вправе покрикивать на других, поколачивать, да увиливать от работы. Вот и сейчас он распалял себя, свято будучи уверен в своей обязанности наказать лентяя.

Что-то в душе Арриола лопнуло, неслышно тренькнув, а что-то другое распрямилось наконец, заставляя расправить плечи и поднять голову. Мельком оценив обстановку - дверь в баню к истопникам закрыта, а окно кухни отсюда не видно - он перенёс опору на правую ногу, и правой же рукой, по всем правилам гномьего бокса, снизу вверх приложился к ненавистной опухшей роже. После поднятия тяжёлых вёдер кулак взлетел к челюсти Ласло с какой-то пугающей лёгкостью, отчего пьянчугу приподняло и отбросило на несколько шагов.

На пару мигов парнишка опустошённо замер, напряжённый, как пружина арбалета, затем шагнул к лежащему. Тот мелко задёргался, а затем попытался поднять лохматую голову. Не дожидаясь, пока его слегка протрезвевший взгляд уставится на Арриола, парнишка выхватил из-за спины боевой нож*, спрятанный до поры до времени под лохмотьями, и, склонившись, блеснул клинком перед лицом поверженного обидчика. (*Боевой нож имеет прямое лезвие длиной 20…25 см, расширяющееся к основанию и равно пригодное как для колющих, так и для рубящих ударов; эфес и ручка цельные, выполнены в виде массивного шипастого кастета; снизу округлый набалдашник-противовес, которым при нужде можно просто оглушить по темечку - прим.автора)

- Ещё раз… - он чуть не задохнулся от непонятной силы, тёмно бурлившей внутри него. - Ещё раз руки распустишь, порежу. А если узнаю, что опять малышку Венди обижаешь, то выпотрошу, как Адель рыбу. Понял, гнида?

Ласло с испугу икнул и дробно закивал, глядя на пляшущее перед глазами остриё, а в снегу под его штанами стало быстро расплываться вонючее жёлтое пятно. - П…понял, - с трудом просипел он, пытаясь вжаться поглубже в сугроб. Будучи от природы недалёким и немного трусоватым, он как-то сразу спасовал перед мальчишкой, который вдруг показал зубы.

Арриол проворно отпрыгнул, как дикий кот, спрятал оружие, и понёсся в чулан. Уже на бегу его чуть отпустило, и тут же началась нервная дрожь. Трясущимися пальцами он добыл из-под кадушки всё своё богатство - три серебряные монеты, несколько медяков, книгу в тёмном засаленном переплёте да горсточку высохшего до каменной твёрдости изюма - бережно завёрнутое в тряпицу. Опустил во внутренний карман куртки, пришитый неумелыми стежками, и чуть призадумался. Из тёмного угла меж крышей и потолочной балкой он достал вязаную шерстяную безрукавку и тотчас же надел под куртку. Вернее, когда-то рукава у неё имелись, но так протёрлись и изорвались, что прежний владелец просто выбросил свой свитер. Арриол же, найдя такое расточительство излишним, здраво рассудил, что рукава можно и отрезать, и приспособил рвань к делу. Гм, вернее - к телу.

В это время с башни храма в морозном воздухе разнёсся одиночный удар колокола, призывая монахов и послушников к службе, а горожан к обеду. Полдень. Всё, медлить больше нельзя. Раз задумал бежать - пора. Парнишка глубоко вздохнул, собираясь с духом, и через смазанную ещё вчерашней ночью боковую калитку выскользнул к замёрзшей реке.

Полдень. Бородатый купец окинул хозяйским взглядом прилавки своего небогатого, но крепкого заведения и удалился отобедать. Тем более, что ароматы расстегая и кулебяки, просачивающиеся из задней комнаты, сделались столь же нестерпимо притягательными, как навязчивая идея. Лавка осталась на попечении нескладной, рыжей и конопатой девчонки, которая работала здесь уже давно, так что за дела можно было некоторое время не волноваться. К тому же, её мать, много лет прикованная к постели тяжёлой болячкой, приходилась купцу хоть и весьма дальней, но всё же родственницей.

Едва за хозяином закрылась дверь, как в лавку быстро, но неслышно, просочилась тень.

- Привет, Майка! - шепнул Арриол. Не то, чтобы купец не жаловал приблуд, но бережёного, как говорится, и Риллон бережёт. С девчонкой, которую звали Майка, они познакомились третьего года, благо оба были практически сироты, и иногда со стаей сверстников рыскали по большому городу в поисках мелких приработков. Парнишка подрабатывал на пристанях, если мешки и ящики были не тяжёлыми, а плата, соответственно, мало привлекала здоровенных грузчиков. Майку же, с её ловкими и гибкими пальцами, охотно нанимали сортировать и перекладывать фрукты. За гроши, конечно, зато быстро и - своё. На летней ярмарке они даже купили в складчину большой сахарный леденец на палочке и долго облизывали, хихикая, когда их язычки и губы ненароком соприкасались, рождая сладкое томящее чувство где-то внизу живота.

- А, здорово, Арри, - Майка отодвинула в сторону деревянные счёты и приветливо улыбнулась приятелю. - Что-то давно не заглядывал!

Парнишка вздохнул, затем выложил на прилавок целых три серебряные монеты. - Это… вот, мамке отдай, на целителя.

Дети, вернее - отроки, переглянулись. Майка все заработанные медяки копила, чтобы однажды нанять для своей матери целителя, которые, как всем известно, гребут за свои услуги ну просто бешеные деньги. Арриол же, которому было жаль тратить с таким трудом заработанные деньги на сладости (ну, разве иногда для Майки), а вино он не употреблял, видя, в каких скотов оно превращает Редда или хотя бы того же Ласло, просто копил их на будущее.

- Бежишь? - сразу поняла быстрая на соображение девчонка, нерешительно глядя на монеты, - И не жаль отдавать? Они ведь в пути пригодятся.

- Бери, - он решительно подвинул серебро ближе к ней. - Я могу потерять, или отнимет кто по дороге.

Высыпал рядом несколько медяков, проворчал. - Отрежь мне полбуханки хлеба, да грудинки на сколько останется.

Майка задумалась, но тем не менее привычно ловко отчикрыжила хлеб острым ножом, на глазок отсекла изрядный ломоть от окорока. - Погоди. - покопавшись, достала откуда-то снизу полотняную котомку и уложила в неё нехитрую снедь да свёрток из-за пазухи парнишки.

- Ну, прощевай, Майка. Дадут боги, свидимся.

Девушка несколько мигов всматривалась в приятеля, словно запоминала, а затем, перегнувшись через прилавок, взяла за плечи и неумело поцеловала в губы. М-мур-р! Доселе, по молчаливому соглашению, они привечали друг дружку, лишь касаясь кончиками носов и ласково поглаживая их, не рискуя сблизиться плотнее. "Чтобы не будить своего Зверя" - как однажды выразился образованный Арриол, который как-то умудрился выучиться чтению и втихомолку, по ночам, таскал книжки из храмовой библиотеки. Как научился, он не говорил, и Майка своей пробуждающейся женской интуицией ощущала, что тут что-то не так. Сама она читала через пень-колоду, лишь бы разбирать ярлыки на товарах да записи в главной книге. Зато считала, как орехи щёлкала, чем приводила в зависть многих сверстников, да и взрослых тоже.

- Прощай, - она слегка оттолкнула парня и отвернулась, взбудораженная и ошеломлённая. Да что же это такое со мной творится? Видать, истинно маменька предостерегала - не спеши. Но до чего ж сладко под сердцем!…

Вокруг Мелита не было городских стен, однако на каждой из стекающихся в город дорог дежурили патрули баронских солдат. Вот и сейчас, гогоча и покрикивая, они развлекались досмотром подъехавшего каравана. Обойдя стражников десятой дорогой - неровен час, прицепятся от скуки, жеребцы стоялые - Арриол обогнул покосившуюся хибару старой Мэри и, местами увязая в снегу по колено, выбрался на укатанную твёрдую поверхность дороги шагах эдак в двустах от стражников. Незаметно оглянувшись (не привлёк ли внимания?), парнишка зашагал прочь от города.

Через несколько лиг, спустившись на дно пологой лощины, которую пересекала дорога, он догнал тяжело гружёные сани, которые, очевидно, разогнались на склоне и в самом низу подломили правые полозья. Теперь они застряли посреди тракта, развернувшись и нелепо покосившись на один бок. Тщедушный мужичок в добротном зипуне поминал Падшего через слово, озабоченно бегал вокруг и костерил свою равнодушно пофыркивающую лошадёнку на чём свет стоит.

- Подсобить? - поколебавшись, осведомился подошедший Арриол. - Разгрузим, поправим сани. Подвезёшь, пока по пути. А то благородные будут ехать - так и вовсе в овраг спихнут.

Крестьянин осмотрел нежданого помощника, недоверчиво посопел. Однако - деваться некуда.

- Откель путь держишь, отрок? - осведомился он сиплым голосом.

- Из города.

- Гм… ну да, понятно. А куда?

- Туда, - махнул парень рукой вперёд.

Мужик в сомнении потоптался, затем кивнул и стал распрягать. Вдвоём они быстро развязали верёвки, и стали разгружать на обочину какие-то рогожные кули, свёртки и прочие, наверняка нужные в хозяйстве покупки. Перевернули пустые сани, и хозяин озадаченно крякнул, яростно скребя в затылке. Арриол миг-другой осматривал нехитрую конструкцию, а потом достал нож и из берёзовой рогульки быстро выстругал новую опору. Обвязал её тонкой прочной бечевой, которую буквально от сердца оторвал крестьянин.

- Чтоб не расщепилась, - пояснил он мужику, и тот кивнул.

Дорога вилась себе и вилась меж пологих невысоких холмов, сплошь поросших редколесьем. Сидящий на задке Арриол привалился к какому-то мягкому тюку, поскучал немного по своей мальчишечьей непоседливости, и решил перекусить. Крестьянин с высоты своего облучка оглянулся, хмыкнул, и от щедрот своих добавил ему луковицу, пару варёных яиц и хрустящий, нежнейшего посола огурец. Поблагодарив так вежливо, как умел, парнишка принялся уминать еду, благо тяжестей сегодня он наворочался преизрядно, а в остатках еды после храмового обеда порыться не довелось. Напоследок полакомившись щепоткой изюма, он угрелся, втиснувшись между мягким тюком и мешком с вяленой рыбой, и постепенно стал погружаться в блаженную дрёму…

Садящееся солнце уже коснулось виднокрая своим сияющим золотым ободом, и на высокой башне храма Риллона это событие неукоснительно отметили одиночным ударом колокола. Густой звон, дрожа и перекликаясь с эхом, поплыл над городом. Горожане и приезжие, стражники и простолюдины - все, заслышав его, ощущали в душе, что вот и ещё один день прошёл. Достигнув околиц и немного ослабнув, звук вырвался на простор и полетел над полями и лугами, перелесками и холмами, донося до всех долгожданную, или не очень - кому как, весть:

Вечер!

…Вчерашний рыцарь в сияющих доспехах уже прорубился сквозь толпу озверевших от крови орков и теперь обрушился на тускло мерцающего дракона, который изрыгал клубы дыма и пламени. Змей извивался, уворачиваясь от ало сверкающей иззубреной секиры, и почему-то всё норовил, подлец, цапнуть белого боевого коня и откусить ему голову. Наконец всадник изловчился и, сменив оружие на серебряное копьё, таки всадил его навершие под основание чешуйчатой шеи.

- Стой! - вдруг как-то громко заорал зверюга…

Арриол вздрогнул и открыл глаза, спросонья хлопая ресницами.

- А ну, стой! Кому говорю? - вновь раздался грубый, нагло уверенный крик.

Парнишка, не вылезая из саней, извернулся всем телом и выглянул вперёд из-под рулона ткани. Дорогу, которую потихоньку укрывал начавшийся снежок, перегородили двое. Верткий чернявый хмырь вороватого вида, с кистенём, и ещё один - очевидно, главный - покрепче, с коротким мечом в руке. Сзади же путь саням загораживал мерзко выглядящий диковатый здоровяк с прямо-таки устрашающих размеров сучковатой палицей, которой с одного удара смело можно было бы уложить и быка.

- Вот и добыча подвалила, - хихикнул чернявый и уверенно схватил лошадёнку под уздцы.

- Щас позабавимся, - многообещающе ощерился главный и доверительно сообщил. - Вот, пейзан, ты наконец и приехал! Прям на свои похороны, ха-ха! Туточки и справим…

- Кто такие? - шепнул Арриол крестьянину.

- Лихой народ, хто ж ещё. Разбойники, - вполголоса откликнулся возница. - Никак их баронские люди не повыведут. В деревне баяли, что они на зиму ушли, душегубы, а они, выходит, здеся. Спасаться надо бы…

Арриол коснулся своего оружия, миг подумал. - Крови не убоишься, отец? Поддержишь?

Крестьянин вздохнул. - Да заметил я твой ножик, приметный он. У меня под седушкой дубинка есть. Только давай без упокойников, а?

- Чё ты там бормочешь, молитву, што ль? Самое время, - жизнерадостно заржал здоровяк сзади и безбоязненно подошёл. "Напрасно ты это сделал" - успел подумать парнишка, змеёй выныривая из укрытия. С короткого замаха, как и учил Зурн - спасибо ему - Арриол врезал носком сапога поддых, а когда верзила согнулся, разевая рот выброшенной на берег рыбой, метко заехал противовесом оружия в нужную точку за ухом. Бандюк как-то утробно хекнул, кулём повалился на дорогу, выронив из рук палицу - а парень уже обогнул сани и сторожко выглянул из-за передка.

Мужик, даром что крестьянин, отчаянно защищал своё добро, заодно и жизнь. Главарь сидел прямо в снегу, забыв про валяющийся рядом меч и оцепенело глядя на нелепо вывернутую, сломанную руку. А вертлявый, махая кистенём крест-накрест, теперь в одиночку отбивался от дубинки. Иногда, впрочем, попадал и по крестьянину, но всё время звал какого-то Гришаню.

"Это тот здоровяк, наверно" - сообразил Арриол. Он поднырнул под лошадью, и оказался рядом с дерущимися.

- Уступи! - коротко бросил он. Крестьянин, тяжело дыша, отскочил назад, а разбойник, обнаружив перед собой мальчишку, дуром попёр вперёд. Но уроки кинжала, которые давал учитель, нашли благодарного ученика, и через несколько мигов Арриол, ящеркой увернувшись от просвистевшего над самым ухом удара, исхитрился вскользь ударить чернявого по роже. От боли в разорванной шипами щеке тот отпрянул, затем пошатнулся и сомлел. Крестьянин же, не мешкая, оглушил тихо стонущего главаря, и на дороге стало тихо. Коротко прислушавшись, парнишка обернулся.

- Ты как, отец?

Мужик скривился и зашипел, ощупывая себя под коротким зипуном, - Кости вроде целы. А синяки хрен с ним, пройдут.

Арриол меж тем проворно обыскал валяющиеся тела; кошели и всё ценное складывал в мешок, который достал разом повеселевший крестьянин. Стащил с чернявого новые сапоги, примерил.

- Как раз, токмо онучи намотать, - кивнул мужик, добавляя к добыче ещё крепкий полушубок со здоровяка. Осмотрел старые сапоги, в которых был Арриол, покачал головой и зашвырнул в сугроб. Нашёл ножны, всунул туда меч и хозяйственно прибрал в мешок. Затем стащил с головы главаря шерстяной вязаный колпак, с любопытством оглядел его и кинул парню. - Надень, а то ухи поморозишь.

- И то дело, - благодарно кивнул Арриол. - Давай утикать отсюда?

- Погодь, - с завидной крестьянской сметкой рассудил мужик, - Не пешком же они сюда топали?

В самом деле, за бугром, поросшим чахлыми сосенками, нашлись четыре стреноженные лошади с кой-каким скарбом. - Ух ты! - обрадовался крестьянин. - Ухоженные…

- А с этими что? - кивнул Арриол на постепенно очухивающихся разбойников, когда трофейные коняшки уже были привязаны к задку саней и вся компания бодро двинулась дальше по дороге.

- Не хочу брать греха на душу, - помолчав, откликнулся мужик, потирая ушибленный в драке бок. - И тебе, паря, не советую. Дадут боги - выживут и до тепла какого доберутся.

- Это ж надо - хотели нас, а мы их сами! - парнишку начал пробирать истерический смех. Крестьянин тоже захихикал, покачиваясь на облучке и рукой придерживая себя за ноющие бока. Хохотали вдвоём, захлёбываясь от непонятного облегчения и глотая зачастившие с вечернего неба снежинки.

А дорога опять вилась себе по перелескам, огибая то овраги, то холмы. И казалось - не будет ей ни конца, ни края.

- Темнеет уж. Может, заночуешь у меня? - спросил мужик парнишку, когда они подъехали к съезду с тракта, который, судя по лепёшкам навоза, вёл в деревню. - Кстати, как делить будем?

И этак хитровато прищурился. Арриол пожал плечами.

- Деньги тех лихоимцев поровну. Полушубок бы мне не помешал, да великоват. А остальное забирай. В пути оно мне ни к чему, а тебе нужнее будет. Семья-то большая?

- Трое детишек, жёнка, да сестра вдовствует. - неспешно ответил крестьянин, поворачивая лошадь в сторону деревни. - Зовут-то тебя как? Меня Капраном кличут.

- Арриол.

- Не по-нашенски, - покачал головой возница. - Видать, издалека?

- Не знаю, - вздохнул Арриол, отчего-то волнуясь. - Меня малышом в храм принесли.

- Сирота, стало быть, - покивал Капран и придержал лошадь, которая в предвкушении близкой деревни показала совсем уж неуместную прыть. - Опосля войны много таких мальцов осталось… Небось, оттуда, из храма-то и бежишь?

Арриол посмурнел и не ответил, и дальнейший путь они проделали молча, подскакивая на ухабах дороги и думая каждый о своём. Вот показались дымки над кронами деревьев, потом пошли занесённые, пустые по зимнему времени поля. Постепенно смеркалось, когда очередной поворот дороги обогнул холм с замершим почерневшим ветряком, и перед путниками раскинулась небольшая деревня.

Уже в потёмках они подъехали к небогатой по меркам баронства, крытой соломой хате, и соскочивший с саней Капран отворил ворота, беззлобно отталкивая запрыгавшего вокруг бесхвостого кобеля.

- Оно и к лучшему, что досужие глаза не видели, - буркнул хозяин. Быстренько распряг, принялся загонять своих и дармовых лошадей в разом ставшую тесной конюшню.

На крыльцо избы вывалилась закутанная в салоп бабёнка, засуетилась.

- Вернулся, Капранушко. Ну и слава Риллону! Только, што ж так долго? - она взмахнула руками и только тут заметила парнишку. Сразу окинула его намётанным глазом, и сделала понятные только умудрённой жизнью селянке выводы. Крестьянин бросил ей какой-то особенный взгляд, и разгрузка саней, а также переноска вещей в хату и сарай прошла молча.

- Ступай, - хозяин затянул пустые сани под навес, и тоже прошёл в дом.

Селянская похлёбка с гусиными шкварками и пшеном, приправленная укропом и жареным луком, оказалась густой и изумительно вкусной. Хозяйка, улыбнувшись хорошему аппетиту гостя, щедро налила ещё миску; под одобрительные взгляды Арриол вылизал дочиста и её, заодно прикончив и увесистый ломоть хлеба.

Капран уже повечерял и теперь, опустив на колени усталые жилистые руки, рассказывал, какие невероятные приключения пришлось им пережить. Сестра его, полноватая женщина с печальным лицом, тихо сидела у лучины и крутила прялку, вытягивая нить из из белёсого льняного клубка. А жена - дородная и статная тётка - полоскала в корыте одежду и тоже ахала, вторя детям, свесившим любопытные мордашки с припечка.

- Так ты сирота при храме? - спросила она, покачав головой. - Небось, ни разу досыта и не ел.

- Досыта - это как? - наивно спросил Арриол. В тепле и после обильной еды его сразу разморило. Комната качалась перед слипающимися глазами, то и дело норовила уплыть куда-то вбок и вверх, оставляя после себя темноту и бездумное забытьё.

- Когда уже в брюхо не лезет, - хихикнула с печи белобрысая девчушка.

- Не знаю, не приводилось, - он уже почти не слышал своего голоса.

Вернее, слышал, но откуда-то словно со стороны и сквозь воду. Крышка стола качнулась, и стала приближаться.

Капран проворчал сквозь зубы что-то не очень лестное о монахах и, заметив состояние парня, подхватился. - Одарка, постели гостю на ларе с одёжкой. Вишь - умаялся. Кабы не он,…

Что там "кабы", Арриол уже не слышал. Даже не почувствовав, как его уложили, он унёсся куда-то очень далеко, в те удивительные и волшебные края, где могучий, сияющий светом рыцарь уже разогнал орков, растоптал дракона белым богатырским конём, а теперь, рискуя жизнью, спасал златовласую девушку. Она была почему-то в длинной белой рубахе до пят, и гнался за ней толстый, зелёный, весь в противной вонючей слизи, тролль. Арриол никак не мог дотянуться до него мечом, хотя летел изо всех сил над весенней травой, кустами барбариса и пушистыми южными соснами. Всё выше, выше, и выше…

Перед настоятелем храма Риллона стоял румяный и пухлый брат Гунтер, который заведовал хозяйственной частью, и, пожимая плечами, объяснял - почему не топлены печи под главным зданием, от которых грелась половина храмовых пристроек. Почему не мыты лестницы, а также комнаты монахов и учеников. Кто порезал слугу и кто, скорее всего, выкрал золотую статуэтку из дарохранительницы.

- Тебя послушать, так на этом Арри-найдёныше вся работа и держалась! И Ласло нечего выгораживать - оба знаем, каков из него работничек, - отмахнулся седой и властный Лефок, сидя в своём кресле за столом. Раздражение настоятеля можно было понять - завтра праздник, а тут такая катавасия завертелась.

В келью вошёл плечистый Зурн Ан, отчего в комнате стало как-то тесновато. Следом неслышно возникла Эсмеральда, храмовая жрица. Наполовину эльфийских кровей, строгая и красивая, она радовала взор одним своим присутствием. Фехтовальщик был задумчив, а женщина наоборот - стремительна и порывиста.

Лефок поднял лицо к вошедшим.

- Что там, Зурн?

Тот пожал своими внушительными плечами под ало-золотым плащом.

- Дороги вглубь Империи проверили - ничего. Не было его там, - Зурн Ан был смущён. - Тракт на Имменор тоже. Может, он ещё в городе, господин настоятель?

- Нет, не может быть, - покачал головой брат Гунтер. - Баронские ищейки перетрясли все дома и забегаловки. Да и мага своего привлекли. От таких не спрячешься.

Настоятель вздохнул, по привычке поднёс зябнущие ладони к изразцовой стене. Холодная. Помянув Падшего сквозь зубы, он повернулся к женщине.

- Эсми, я вызвал тебя вот зачем. Там найдёныш порезал Ласло, глянь - сильно ли.

- Хорошо, уважаемый господин настоятель, - живо кивнула Эсмеральда. Ей больше подошёл бы серый или зелёный плащ, но и в красно-золотом она была воистину прекрасна. А умением сливаться духом и разумом с Риллоном она приводила в отчаяние даже самых истовых послушников, да и самого Лефока тоже.

- Впрочем, пошли все вместе. Заодно и узнаем подробности, - настоятель тяжело встал и, не обращая внимания на робкие попытки Гунтера увещевать его не лезть самому в эти грязные дела, пошёл впереди всех.

Ласло нашли в каморке под лестницей, дрыхнущего в измятой постели. Сморщившись от перегара и запахов немытого тела, пропитавших комнатушку, Эсмеральда подняла глаза кверху, потянулась всем своим естеством. Вокруг неё медленно разлилось оранжево-жёлтое сияние, и она уже была там. Медленно провела ладонью над спящим слугой, еле заметно усмехнулась, и в клетушке раздался её негромкий, сладостно-звенящий голос.

- Ни единой царапинки. Недавний синяк на скуле, да алкогольное отравление изрядным количеством прокисшего Aetanne.

Затем она потянулась дальше, ещё дальше - туда, в недосягаемую для смертных высь, откуда взор Риллона видел всё, чего коснулись хотя бы слабые или рассеянные лучи светила. Это было Чудо, которое очень и очень немногие из жрецов могли сотворить по своей воле, а тем более после заката. Понятливый Зурн Ан вложил в её руку резную фигурку медведя, которую найдёныш когда-то вырезал из обрезка палисандрового дерева и подарил ему. Этой вещицы касались его пальцы, и по ней можно было найти Арриола, если он не ушёл ещё в Чертоги Смерти.

- Вижу, - прошептала жрица бескровными губами. - Вот. Он колет дрова… таскает воду… Вот его бьёт похмельный Ласло, а парнишка отвечает ему ударом в челюсть…

Все тихо слушали, не рискуя нарушить её глубокий транс.

- Нож не коснулся тела Ласло, - медленно продолжила Эсмеральда, просматривая Нить Судьбы. - Вот парень заходит в лавку…

Она слабо улыбнулась, затем её голос зазвучал опять. - Идёт по южной дороге. Крестьянин на санях… трое разбойников… короткая драка, отбились… Деревушка налево от южной дороги, ветряк на бугру, полсотни дворов.

Лефок встрепенулся, но усилием воли заставил себя промолчать. Зурн Ан тоже как-то странно прореагировал на её слова.

Медленно, осторожно жрица вышла из транса, постепенно обмякла, и пошатнулась. Зурн тут же подхватил её на руки и бережно вынес из тесной каморки. Следом, брезгливо морщась, вышли и настоятель с братом Гунтером.

- Это Черноголовка, на самом краю баронских владений, - вполголоса сказал Лефок и улыбнулся. - Но каков хитрец! Как знал шельма, где его будут искать, и пошёл на юг, не иначе как к гномам. А что у вас, брат Зурн?

Фехтовальщик аккуратно усадил постепенно приходящую в себя женщину на резную деревянную скамью, и выпрямился.

- В магистрате сообщили, что конная стража возле Черноголовки поймала троих. Без лошадей и оружия, изрядно помятые. Десятник опознал вожака - известный с лета грабитель и убийца Фром. Но, - он сокрушённо почесал в затылке, - Как-то не связали это с Арри.

- Вы же вроде бы давали ему уроки? - слабо улыбнулась Эсмеральда.

- Ну да. Парнишка сильный и ловкий, - кивнул Зурн. Он снял с пояса фляжку, открыл её и протянул женщине. - Если станет солдатом - далеко пойдет.

- Это если его завтра не повесят за воровство, - хмуро поправил брат Гунтер.

- Да, Эсми, а что со статуэткой? - поинтересовался Лефок, повернувшись к ней с потеплевшим взглядом.

Жрица, чуть прикрыв глаза длинными ресницами, миг-другой колебалась.

- Золотая, с крылышками, и рубином в основании? - спросила она.

- Ну да, - с трудом выдавил побледневший брат Гунтер непослушными жирными губами.

Эсмеральда незаметно от других послала ему особенный взгляд.

- Мне было видение, - медленно говорила она, не отпуская его глаза, - Завтра утром статуэтка появится на алтаре.

Затем она обратилась к благоговейно внимавшему Лефоку. - Уважаемый господин настоятель, и вы, почтенный Зурн. Ступайте, организуйте погоню. А вы, святой брат, принесите мне капельку вина - силы мои на исходе.

Двое, не мешкая, удалились и потому не видели, как брат Гунтер вдруг бухнулся на колени, трясясь свим жирным телом, и стал целовать ноги жрице, а та, морщась, отталкивала его носком туфельки.

- Подлец, и нашёл же, куда спрятать…

Утро выдалось ясным и тихим. Лучи показавшегося солнца брызнули вдруг из-за окоёма, опять сделав нестерпимо яркими заснеженную округу и бледно-синее небо. Капран закончил раскидывать снег во дворе, распрямился, вздохнул, озираясь вокруг, и спросил.

- Может, одну лошадку заберёшь? Сподручнее, да и быстрее будет.

Арриол, которому на правах дорогого (после вчерашних событий) гостя не разрешили помогать, покачал головой, сидя на крыльце после завтрака. - Нет, я на них не умею. Упаду ещё, - и улыбнулся.

Хозяин тоже усмехнулся, представив, как это можно - не уметь ездить на лошадях? Затем посерьёзнел и осведомился. - А что от тебя Полкан шарахается, да ещё и в будку прячется?

Парнишка потупился и нехотя ответил. - Чует он. Я на него сначала как на еду глянул.

- Ничего себе! - с изумлением выдохнул крестьянин. - Неужто псину ел? И - как оно?

Арриол мечтательно улыбнулся.

- Да как сказать? Ничего, хотя голуби, в общем-то, вкуснее. В переулке подбивал камнями, иногда.

- Тьфу, пакость! Как можно этакую дрянь есть? - сплюнул Капран, но любопытство его на этом не утихло. - А как, ежели сравнить с мясом? Хотя бы со свининой?

Парень лишь отвёл глаза и пожал плечами. А затем тихо сказал. - Не знаю.

- Ну, монаси, ну, мерзавцы, - крестьянин с неодобрением покачал головой. Занёс в сени лопату, пошептался о чём-то со своими домочадцами, выглянул. - Арри, зайди.

Оказалось, что женщины за ночь перешили полушубок по размеру парнишки, а также тёмно-синие, добротного сукна штаны.

Сердечно поблагодарив, Арриол засобирался в путь.

Зурн Ан с места, почти без разбега, запрыгнул в седло. Рядом, на мохнатом приземистом жеребце степной породы уже гарцевал худощавый, подтянутый мужчина в синем плаще.

- Ну что, господин волшебник, поехали?

Маг из сыскного департамента, которого назначили в помощь по поимке найдёныша, сухо осведомился. - А всё-таки, чего ради такой переполох из-за какого-то мальчишки? Как я понял, ничего против закона он не натворил, да и пятнадцать ему уже стукнуло - волен идти, коль не из баронских холопов.

Зурн поправил на плечах свой двухцветный плащ, кликнул тройку собак, и нехотя бросил.

- Мне тоже не по душе это - мальчонка неплохой. Но - приказано. Чтоб другим неповадно было, - и, не оборачиваясь, погнал своего коня к воротам.

Настоятель проводил отъезжающих озабоченным взглядом и вернулся в храм. Подошёл к алтарю, на котором стояла золотая статуэтка, отныне светящаяся неземным светом. Какое-то время любовался, а затем повернулся к жрице, склонившей свою прелестную головку в размышлениях о вечном и истинном.

- И всё-таки, Эсмеральда, это чудо. Знай я тебя чуть меньше, заподозрил бы обман.

Женщина тонко улыбнулась, опустила глаза, и его слуха коснулся чарующий голос.

- Есть вещи, о которых не могу поведать даже я. Лучше бы вы, уважаемый господин настоятель, подумали о своей душе.

- Вот ещё, - насмешливо фыркнул Лефок. - Я чист и искренен перед ясноликим Риллоном. Кстати, а с чего бы это брат Гунтер вдруг подал в отставку, да ещё и отказался от сана?

Жрица на миг окуталась видимой только посвящённому жемчужно-палевой аурой, и несколько удивлённый настоятель заметил, как её точёное личико нахмурилось.

- Грешен он. Плохо дела вёл, слуг распустил. Вот и покаялся. Надеюсь - искренне.

Арриол едва успел добраться до леса, как амулет на груди, под безрукавкой, тревожно окатил его предупреждающей волной. Такое бывало и раньше, когда магики что-то делали рядом, или пытались как-то проверить самого парнишку. И каждый раз его сознание испуганным зайцем пряталось за сверкающие зеленью грани камня, сторожко хоронясь от нескромного присутствия. Камешек-то был непростой - недаром пейсастый ювелир из лавки предлагал за него аж цельный золотой цехин. Дескать, камень берилл хорош; хоть в кольцо, хоть в диадему. Но Арриол не поддался соблазну. Быть может, этого талисмана касались руки матери, или сам отец, ушедший в неведомые дали, надел на него память о себе. А может, представлял себе парнишка в детских мечтах, мама только по этому камню когда-нибудь и узнает его…

Затравленно оглянувшись, он поспешил углубиться под прикрытие древесных стволов. Да, может быть и ищут, думал он. И наверняка Силой ищут. Сам Арриол особо не задумывался об этих делах, хотя и замечал порой, что видит и чувствует то, что недоступно большинству других. Даже пытался искать ответы в храмовых книгах, но в залу с нужными ему фолиантами было не проникнуть. А в тех шкафах, что были ему доступны для протирания от пыли, хранились только карты, словари да светские книги. Выяснилось только, что Арри и сам, наверное, владеет Даром. Но когда его касалось ощущение чужой силы, он ускользал и замирал в тени полыхающего кристалла, боясь сам не зная чего.

Петляя меж величественных сосен, он прибавил ходу, а затем стал взбираться правее, где обозначился подъём, и вроде каменистый. Достигнув промоины, косо бороздящей склон и полузасыпанной снегом, он привалился к старой покосившейся сосне и некоторое время отдыхал, приводя в порядок надсадное дыхание и прислушиваясь к амулету. А затем, неожиданно для него самого, с сухих мальчишеских губ, запинаясь и спотыкаясь, сорвались странные дикие слова.

Лети, сокол, на полдень ясный,

Скачи, заюшка, к Камню поветрия,

Плыви, рыбка на зорьку ясную.

А ты, хробачок, точи вкруг яблочко.

Заплутайте ноги псам брехливым,

Отведите очи ворогу лютому.

Водой студёною да железом калёным,

Прахом летучим след мой укройте.

Уже к полудню, когда, миновав Черноголовку, по заснеженному полю добрались до опушки леса, маг-сыскарь вдруг остановился. Покрутился конём туда-сюда, озадаченно нахмурился.

- Не пойму…

- Что такое? - осведомился Зурн Ан, выдыхая в мороз струйку пара. Он свесился с коня, всмотрелся в исчезающий след и удивлённо вскинул заиндевелые брови.

- Ниточка пропала. Ничего не чувствую, - волшебник виновато поёжился. - Не иначе, как помог ему кто.

Жрец Риллона свистнул борзым, приказывая взять след. Собаки покрутились вокруг, принюхиваясь, затем вернулись, виновато виляя хвостами. - Ничего себе! Не мог же он взлететь? Вы ж его на Дар проверяли?!

- Да проверяли, - с досадой отозвался маг и потёр замёрзшие щёки. - Я утром поднял бумаги - чистый он. В смысле - неодарённый.

- Гм-м, - призадумался Зурн. Привычно провёл ладонью по рукояти оружия, словно заряжаясь от него силой и спокойствием. - Даже если кто помог, то собачки всё одно должны почуять. Животных-то магия обмануть вроде не может? Опять же - следы на снегу как замёл кто вдруг.

- Так-то оно так, - маг приложился к фляжке, отчего в чистом морозном воздухе промелькнул аромат старого вина. - Эльфы смогли бы, да откуда им тут?… Может, ведьма или колдун руку приложили? Из диких.

Жрец кивнул. - Вроде складно, только шёл-то он один? Давай попробуем собачек очистить, проведём обряд, - и решительно спрыгнул на снег.

В конце концов старая, опытная борзая сука таки чего-то унюхала, прижав морду книзу и носом почти взрыхляя снег. Неуверенно порыскав, взяла след. Попетляли по лесу, дальше стали идти пешком, ведя коней в поводу. По косогору поднялись к овражку, наполовину засыпанному снегом. Повинуясь какой-то интуиции, Зурн Ан снял рукавицу и коснулся ствола старой одинокой сосны. И вдруг - с глаз словно спала пелена. Собаки обрадованно взлаяли и рванули вперёд по теперь ясно ощутимым следам.

Осторожно переведя коней через промоину, преследователи вновь выбрались на более-менее ровный склон. Когда добрались до каменистой россыпи, навстречу, поджав хвост под брюхо и испуганно поскуливая, вывернулась одинокая собака. Пригибаясь от страха к самой земле, на подволакивающихся лапах, она стала жаться поближе к ногам жреца.

- Ого! - через пару десятков шагов обнаружилась вторая, придавленная насмерть обледенелым валуном - только хвост и задние лапы торчат. Через ещё немного - вот и третья собака, нелепо распластанная на изрытом и окровавленном снегу, опять-таки мёртвая. Голова её была почти отрублена сильным и метким ударом, а распоротое брюхо ещё парило на морозе.

Зурн Ан наклонился и стал рассматривать, не обращая внимания на брезгливо поморщившегося мага. - Печень. Он съел её сырой. А сердце забрал, - пояснил он, насупился и повёл поредевшую группу дальше. Камней вокруг стало больше, но древесная поросль стала хоть и мельче, но чаще. Наступив на какой-то оголённый ветром корень, Зурн вдруг почувствовал, что земля ушла из-под ног, а сам он катится по косогору, раздирая в клочья одежду и зарабатывая ушибы на теле.

- Да чтоб его!… - в сердцах выругался он, вскарабкиваясь обратно наверх.

- Ну да, - одобрительно кивнул маг. - Выходит, валун на собаку тоже не сам упал - парень-то ловушки ставит!

После этого он пробормотал какое-то мудрёное заклинание, и взлетел невысоко над землёй. Так и продолжили погоню - маг сверху, а Зурн Ан с конями и совсем перетрусившей собакой понизу.

Снова глаза начала порошить какая-то хмурая рябь. Неспроста… Спустившись пониже, летящий волшебник только-только отвёл в сторону ветку, чтобы яснее рассмотреть след, как вдруг покосившаяся сосенка, которая совсем изогнулась зелёной макушкой к голым камням, резко распрямилась и с хрустом приложила его о камни.

- Х-хэк-к! - только и выдохнул он, крепко ударившись спиной. Встряхнул головой, приходя в себя, поворочался, нашёл и надел обратно свою запорошенную снегом меховую шапку.

- Ну, Падший тебя побери… - разъярённый маг кое-как встал на ноги, достал из кармашка какой-то свиток и решительно прочитал его. Вокруг вихрем взвился поднявшийся кверху снег, волосы встали дыбом, а где-то совсем рядом, за валунами, раздался полный отчаяния и досады короткий мальчишеский вскрик.

- Есть! - обрадованно воскликнул маг, садясь прямо на округлый камень. - От Связывающего заклятья ещё никто не убегал!

- А чего ж раньше не применил? - Зурн Ан прошёлся на звук и вскоре принёс на плече парнишку, спеленатого туманной вязью заклинания.

- Да оно издали не работает, - потрёпанный маг задрал свой подбитый мехом, дорогой синий плащ и озабоченно щупал рёбра. - Вроде целы… К тому же его, этот свиток, целый месяц составлять, карячиться.

Он неодобрительно покосился на боевой нож, зажатый в руке неподвижно замершего парнишки, бросил короткое заклинание и протянул ладонь. Однако, против ожидания, оружие не вырвалось из ладони хозяина и не влетело в подставленные пальцы. Лишь на какой-то краткий миг отозвалось пренебрежительной вспышкой тусклого света.

- Ну ничего себе! Ещё и зачарованное! - вытянулось его лицо. - Слушай, это точно он?

Зурн повернулся, глянул в лицо парнишки. Тот был надёжно связан заклинанием, но даже сейчас в его застывших, широко распахнутых серых глазах ощущалась какая-то непокорённость. Даже, пожалуй, с ненавистью пополам. Жрец отвернулся, и коротко кивнул.

- Да, - быстро, но осторожно он забросил безвольное тело в седло, прихватил за пояс волосяной верёвкой. - Ну что, двигаем? А то засветло и не доберёмся.

Маг кивнул и кое-как встал, почёсывая спину. Затем поймал своего коня, и они стали спускаться, похрустывая под изрытым снегом камешками, в сторону дороги. Когда уже вышли на ровное, Зурн помог охающему магу влезть в седло, а тот, глянув в его пасмурное лицо, неожиданно спросил.

- Жалеешь? А собак или свои бока не жалко?

Зурн Ан молча залез на своего коня, и лишь когда выбрались из лесу, а за полем показалась дорога с ползущим по ней санным обозом, негромко ответил.

- Вообще-то, Арриол неплохой парнишка. Ловить его, в общем-то, и не за что. Просто, мало он добра от жизни получал. А за то, что не испугался и боролся до конца, как подобает мужчине, воину - уважаю.

Маг задумался, трясясь в седле по присыпанной снегом пахоте. Да, за смелость мальчишку и впрямь уважать стоит. А что касается хорошего от жизни ждать… Так ведь она, жизнь-то, такая. Сегодня одним боком, завтра другим. Хотя да, сироте при храме она и вправду всегда одной стороной глянется. А способности его надо особо тщательно проверить, да ещё кого и в помощь позвать.

… Рыцарь отчаянно отбивался от наседающих бестий. Вот уже его конь пошатнулся, истекая алой кровью по белым бокам, затем упал и исчез в водовороте хищно мелькающих челюстей и шипастых лап. Вот сломалось серебряное копьё, завязнув в неповоротливо осевшей туше. Меч последний раз мелькнул светлой рыбкой, опустился в изнемогшей руке, и тут же громадные мохнатые пауки ловко накинули на шатающегося Арриола свои сети. Суетливо и проворно перебирая отвратительными лапами, замотали паутиной - не шевельнёшься. Вот один из них, самый здоровенный и мерзкий, приблизился, блестя капельками яда на медленно разверзающихся жвалах. Не спеша, наслаждаясь беспомощностью жертвы, он приподнялся и сделал своё страшное, последнее дело…

За богато уставленным столом сидели двое. Они вели неторопливую беседу, иногда расцвечивая её искорками смеха или сладостной грустью воспоминаний. Они и вправду были старыми знакомыми, даже друзьями - барон Мелит и настоятель храма Риллона - и им было, о чём вспомнить в вот уже который для них обоих праздник Середины Зимы. За чуть заиндевелыми окнами смеркалось, на храмовой площади и улицах шумно гулял народ, радуясь нечастому и потому особо желанному празднику.

В дверь ввалился запорошенный снегом верзила, роняя с обрывков одежды тающие хлопья, а следом худощавый маг в изорваном синем плаще.

- Ох, прошу прощения, - они поклонились барону. - Приветствуем вашу милость.

- А, это ты, Зурн Ан. И Скарвайр тут же, - улыбнулся тот.

Настоятель налил пришедшим подогретого старого вина. - Ну, что там? Изловили?

Осушив кубок, жрец кивнул и перевёл дух. - Да, задал нам Арриол работёнку. Двух собак потеряли, а нам с магиком не худо бы к целительнице наведаться.

Маг, которого и впрямь звали Скарвайр из Керслунда, продемонстрировал свой в дырах и сосновой живице плащ. Барон заинтересованно повернулся.

- Ну-ка, ну-ка. Это не тот ли беглый служка?

- Он самый, - мрачно подтвердил Зурн.

- Да повесить его - и все дела, - барон развёл руками. - А чего в нём интересного?

- Вины за парнем нет, - с лёгким нажимом ответил жрец. - А дрался он до конца, как настоящий боец.

Маг поднял голову, с интересом глядя на него, а затем перевёл взгляд и добавил. - К тому же, ваша милость, чует моё сердце - у него есть скрытый Дар.

- Даже так? - барон покачал головой. - А кто он такой вообще, откуда взялся?

Зурн Ан вздохнул. - Тому почти пятнадцать лет, когда его принёс в храм воин. Боле ничего неизвестно. Имя, да амулет был на шее. Тогда война была, да вы помните, ваша милость. Потом отстраивали город, не до того было. А сейчас и вовсе, как говорится - тайна сия велика есть.

Скарвайр размышлял. - Магией тут не помочь. А вот вашими методами, если пресветлый Риллон явит свою силу…

Настоятель на несколько мигов задумался, теребя кисточку на каёмке вышитой скатерти. "Если только Эсмеральда, да с моим подхватом… больше никому такое не под силу. Может, и впрямь попробовать?"

- Где он сейчас?

Сказано - сделано. Спеленатого неподвижного парнишку уложили на подножие алтаря; Эсмеральда встала рядом, сосредоточившись перед проникновением. Вокруг стали несколько жрецов и послушников в ранге не ниже посвящённых, а барон отступил в сторонку, чтоб не мешать. Стоящий в круге настоятель Лефок оглядел всё, кивнул женщине, и таинство началось.

…Сперва появился яркий свет летнего полдня, в котором бесследно сгинули шныряющие вокруг призраки верхом на здоровенных, с кухонный стол, пауках. Их невнятное бормотание и шелест лап успели надоесть до смерти. Затем кокон паутины чуть ослаб, но вырваться по-прежнему не было возможности, и рыцарь изо всех сил рванулся навстречу в тот самый миг, когда из солнечного света шагнула неземной красоты, ослепительно сияющая женщина. Она склонилась над поверженным воином, и её дыхание - сладкое, как свобода - коснулось усталого лица, освежая его и изгоняя из памяти последние остатки ужасного наваждения.

- Встань, Арриол, - позвал нежный и волнующий голос. - Встань и иди за мной…

Паутина исчезла бесследно. Правда, вместе с ней исчезли и сверкающие доспехи; лишь верный меч по-прежнему радовал ладонь своей надёжной тяжестью. Парнишка поспешил вслед за уплывающей в жемчужно мерцающую дымку спасительницей, с каждым шагом почему-то ощущая себя всё меньше и беззащитнее…

Эсмеральда вынырнула из транса за миг до того, как сияние всесильного божества всё-таки чуть не испепелило её. Стоявшие в круге жрецы чутко поддерживали сестру на пути туда, и тут же подхватили по возвращении. А всё же вспышка ярчайшего света больно резанула по глазам и натянутым нервам. Настоятель, руководя Кругом, спешно гасил волны бушующей энергии, не давая им растечься, испепелить храм и раскинувшийся за стенами город. Жрица ещё какое-то время стояла неподвижно, а когда последние возмущения в эфире затихли, открыла зажмуренные глаза и засмеялась тихим нежным колокольчиком.

- Спасибо, святые братья - сегодня вы превзошли сами себя. Несли меня мягко, как мать спящую дочурку.

Лефок слабо улыбнулся, а затем под сопровождение остальных вознёс краткую благодарственную молитву Риллону. Затем он утёр с лица честный трудовой пот и повернулся к женщине.

Эсмеральда не стала томить долго. - Его родители - Изабелла и Родерик д'Эсте из баронства Мелит.

Барон поднял бровь при таком известии. Подошёл к начавшему приходить в себя парнишке, всмотрелся и кивнул. - А ведь и правда, похож на отца.

Повернувшись к остальным, пояснил. - Родерик д'Эсте был одним из моих рыцарей. Он погиб… да, как раз в той битве во время нашего отступления через Реку. А леди Изабелла чуть раньше - при обороне замка д'Эсте, ещё на том берегу. Правда, теперь от замка остались одни руины, а деревню их так и не отстроили после войны.

- М-да… у парня осталось только имя, - Зурн Ан не успел сменить одежды, и теперь смотрелся несколько нелепо среди остальных, блистающих красным и золотым, жрецов.

Парнишка, слабо шевелившийся на ступени алтаря, подхватился. Вскочил на подрагивающие ноги, сжимая в руке боевой нож и с таким страшным лицом, что стоявший рядом пожилой послушник отшатнулся в суеверном ужасе.

- Я - не раб вам! - хрипло зарычал Арриол и прыгнул к выходу.

И столь неожиданным и стремительным был его рывок, что парнишка почти преуспел. Почти, ибо Лефок властно поднял ладонь, и солнечный луч, всегда освещающий его душу (одна из немногих привилегий настоятеля) вновь связал члены удирающего парнишки.

- Я не буду рабом вновь! - он извивался и вырывался всем телом из сковывающих его пут. Да с такой силой, что настоятеля повело в сторону и чуть не швырнуло на мраморный пол. - Всё равно убегу!

- Эсми, успокой его. - жадно хватая воздух от неимоверных усилий, выговорил Лефок, которого бережно, но непоколебимо поддерживал крепкий телом и духом Зурн Ан.

Жрица подошла. Сначала мягко, нежно, потом смелее потянулась к рвущейся на волю измученной душе. Пресветлый Риллон! Да у него воля, как арбалетная пружина - вроде и гнётся, да не ломается. Истинно рыцарь!

- Малыш, пожалуйста… успокойся, Арри… ну, что ты, мальчик мой…

Постепенно Арриол успокоился, но по-прежнему стоял, гордо и независимо сверкая глазами исподлобья. Пресвятые небеса! Барон Мелит изумлённо узнавал в нём неукротимый дух яростного и несгибаемого д'Эсте, одного из своих самых лучших, но увы, самых бедных рыцарей. Он увидел в нём того самого Родерика, который никому не уступал право идти в бой первым, и отступал только по приказу.

- Ты не раб, никогда им не был, и никогда не будешь боле! - громко и твёрдо сказал он своим зычным, привыкшим повелевать, голосом; и слова его гулко разошлись по самым дальним закоулкам храма.

- Я не верю, - негромко, но твёрдо ответил парнишка.

- Отныне ты свободен, - чеканные слова дворянина и полководца разнеслись по храму волнами бушующего моря.

- То-то вы так ловили меня, аж с пеной на губах от усердия. Да с волкодавами, да с магиком.

Зурн Ан опустил глаза, и в его взоре Эсмеральда заметила такую муку, что ей поневоле стало не по себе. Она шагнула ближе к парню, миг-другой всматривалась в его закаменевшее от презрения лицо.

- Ты не прав, малыш. Кто-то же должен был о тебе заботиться? Воспитывать, кормить.

Серые глаза полыхнули такой ненавистью, что эльфийская половинка женщины скорчилась в первобытном страхе, забившись за более стойкую к невзгодам человеческую кровь.

- Уж не ты ли давала мне хлеб, жрица? - заметался хриплый голос под сводами храма. Арриол перевёл свой горький взгляд на Лефока. - Или, может быть, НЕуважаемый господин настоятель кому-то приказывал одевать и кормить меня?

Тот от удивления только развёл руками, отчего над алтарём почему-то ярче вспыхнул шар всеблагого Риллона. Да окончательно спала сдерживающая паренька узда. - А чем же ты питался?

Арриол на миг потупился.

- Тем, что от господского стола оставалось. Объедками, в-общем, - он опустил голову. - Если успевал стащить раньше, чем Адель свинарям отдавала. Иногда удавалось голубя добыть, крысу или собаку там…

Глаза барона, казалось, метали молнии.

- А что касаемо воспитания… - парнишка задрал куртку и показал свою худую, покрытую синяками и ссадинами спину. - Да чтоб вас всех Падший до скончания веков так воспитывал!

Зурн Ан еле слышно зарычал, сжимая пудовые кулачищи и из последних сил сдерживаясь.

Эсмеральда повернулась к понурившемуся Лефоку и так красноречиво посмотрела ему в глаза, что тот пошёл пятнами.

Она вновь подошла к парню. Негромко, но твёрдо чеканя слова, она произнесла.

- Клянусь всем святым, что у меня есть! Душой своей клянусь, ты - свободный человек, и теперь всё переменится! Только позволь мне поговорить с тобой. И - прошу, от моего имени, прими гостеприимство храма Риллона. Хотя бы до утра.

Арриол стоял неподвижно, лишь сквозняк от дверей слегка шевелил его лохмотья, да чуть подымалась и опадала его грудь. Он смотрел в печальные и прекрасные глаза женщины, долго и мучительно метаясь меж неверием и надеждой. Наконец, его рука дрогнула, а затем медленно спрятала оружие в обтянутые холстиной ножны.

В комнате было тепло и уютно. - Бедный ты мой малыш. - Эсмеральда, сидя рядом, ласково погладила Арриола по голове.

Глаза его медленно заволокло сладкой поволокой, и, весь в неясной истоме, он всем своим худощавым телом потянулся за лаской матери.

За заботой и сочуствием женщины, которой никогда не знал.

За нежностью и теплом той, которую ему не суждено увидеть.

Жрица смотрела на него сквозь какой-то застящий глаза туман, а сердце её, судорожно сжавшись, медленно истекало кровью. Пресветлый Риллон, что же это за муки!…

Вдруг парнишка вздрогнул и, опомнившись, отпрыгнул в угол, прикрывая себе спину; рука его шарила по рукояти ножа. Взгляд его вновь заполыхал неукрощённой злобой, а с ощерившихся, потресканных на морозе губ сорвался задыхающийся шёпот.

- Силой не вышло цепи надеть, так теперь хотите лаской повязать? Все вы, чистенькие, такие - на языке мёд, в сердце яд, а за пазухой камень. Ненавижу!

Но оружия всё-таки не вытащил.

Эсмеральда осторожно взяла в руки довольно толстую книгу в тёмном потрёпанном переплёте, полистала её, рассматривая картинки и затейливо вычерченные карты. Изрядно удивилась, не ощутив невидимой, магической храмовой печати. Выходит, не краденая из библиотеки? Она вновь открыла титульный лист и прочла вслух:

- Описания земель и народов. Путевые заметки купца Золотой гильдии Марка дель Поло.

Она повернула лицо к Арриолу, который сидел на корточках в полутёмном углу и лишь посвёркивал оттуда глазами.

- Очень хорошая книга. Где ты её взял? Ведь не украл, мальчик мой? Скажи мне, пожалуйста.

Она затаила дыхание, непонятно почему волнуясь в ожидании ответа. Парнишка вскинулся, и снова оскалился волчьей, пренебрежительной к чужой жизни усмешкой.

- Да чтоб у тебя язык отсох - такое на меня говорить! Купец один подарил. Денег у него с собой не было, за работу мне отдать, только золото - вот я книгу-то взамен и попросил.

Эсмеральда смутилась, вдобавок сообразив, отчего у парнишки слово золото не сочетается с понятием деньги.

- Прости. Ну, а что я ещё могла подумать?

Арриол фыркнул, помолчал. А затем, неожиданно встал и, шагнув ближе, добавил.

- Нож тоже мой. Летом гномы на ярмарку приезжали, а когда через мост караван ихний шёл, с фургона мальчишка упал, да прямо в реку. Я как раз на берегу одёжку свою стирал. Ну, вытащил мальца, в-общем. Потом отец его, бородатый гном такой, да весь из себя важный - золотые горы сулил. А я боевой нож попросил сделать, да зачарованный.

Женщина неотрывно смотрела в его измученные серые глаза, отчего у неё сладко заныло сердце. Против воли она улыбнулась ему и - о чудо! - на его упрямо сжатые губы тоже, медленно-медленно, выплыла несмелая улыбка.

Арриол, сидя за столом, торопливо ел тартилью (жареная картошка с колбасой или грибами - прим.авт.), неумело держа в кулаке серебрёную вилку. Потянулся к чаше, запил еду молоком, которым заменили вино по его робкой, но непреклонной просьбе.

- Не спеши, обожжёшься, - ласково улыбнулась сидящая напротив Эсмеральда. - Так вот, как я уже говорила, тебе надо учиться.

- Счёту и письму я обучен, - с набитым ртом ответил парнишка, и с сожалением отодвинул от себя пустую тарелку. Допил молоко и довольно вздохнул. - Фу-ух! Эльфийским рунам тоже.

- Да когда ж ты успел? Или кому-то платил за уроки?

Он на миг смутился. - Да… была одна из здешних послушниц, учила. А я ей за это киску лизал.

Жрица в недоумении уже открыла было свой изящный рот, но затем поняла. Она изумлённо сжала губы, а на её прекрасное лицо выплеснулся жаркий румянец. - И что вы… ой, тебе не было потом больно? - осторожно спросила она.

Серые глаза дерзко и насмешливо блеснули. - А потом… а потом она мне помогала пальчиками. Да ещё и радовалась - самый лучший крем от прыщей, говорит, да ещё и бесплатно. Я ей за грамоту и науку до смерти благодарен буду!

Эсмеральда сжала ладонями свои полыхающие щёки. Ей почему-то вспомнилась легкомысленная и ветреная племяшка, которая этим летом закончила с отличием храмовую школу и была направлена в богатое, славное графство Имменор. Ох, думать дальше просто страшно!

- Ой, Арри, у меня ещё есть дела с этим праздником, - она легко подхватилась. - Скоро в храме служба. Отдыхай пока…

Полночь. С ясного зимнего неба игольчато-ярко светили вечные, холодные звёзды. От края до края через него протянулся сияющий, щемяще красивый Мост Богов. Наверное, днём сам Риллон проезжает по нём в своей золотой колеснице, освещая земли и моря, леса и поля, людей и не только, которые нынче славят Зиму. В самом же городе постепенно стало затихать веселье. Кого сморил сон или усталость, кого одолело Aetanne. Продолжали праздновать лишь самые стойкие гуляки; да румяные то ли от мороза, то ли ещё от чего стражники бодро топали по улицам, бряцая оружием и доспехами, поднимая пьяных да распугивая прячущиеся по закоулкам парочки.

В келье настоятеля за столом сидели трое. Сам господин Лефок, Эсмеральда и Зурн Ан. Хозяин вздохнул, и привычно протянул ладони к изразцам.

- О, наконец-то затопили, - устало обрадовался он, и придвинул своё кресло ближе к теплу.

Зурн, тоже вымотанный после трёхчасового праздничного молебна, лениво пробормотал, отрезая себе ещё кусок копчёной с можжевельником ветчины. - Интересно, кто? Не Ласло же?

- Я наложил на него месячную епитимью. Посадил на хлеб и воду, - довольно прищурился согревающийся настоятель. Задумчивая жрица, которая выложилась не менее, а может, и более других, молча вертела в своих тонких пальцах кубок с подогретым вином. "Странные вы люди, южане. Неплохие ребята, но как начинаете говорить - словно дверь несмазанная рыпит. Медленно так, протяжно. Сколько лет уж тут, а всё никак не привыкну…"

Лефок таки преодолел свою истому, и, направив из руки свет божественного Риллона, открыл волшебное окно в кочегарку под храмом.

Там, кто-то весь чумазый от угольной пыли - только светлые дорожки от пота пробиваются - неподъёмной совковой лопатой кормил жадные топки печей чёрным, с жирным блеском, гномьим углём. Зачерпнул полной мерой, зашвырнул в распахнутый огненный зев, застонав от натуги, и закрыл дверцу. Дрожащими руками, на которых позвякивали кандалы, поставил мелом отметку в ряду других, и перешёл к следующей топке, звеня цепью от пояса к вделанному в потолок крюку.

- Ничего, сейчас печи загружу, потом поддувала прикрою, а вьюшки заверну. А когда угаром надышитесь да потравитесь, проклятые - опять убегу.

Он закашлялся от угольной пыли, согнувшись, пошатнулся и упал, повиснув на короткой цепи. Худое тело его выгнулось дугой, а изо рта донёсся упрямый хрип. - Всё равно не буду вашим рабом!

Эсмеральда вскочила, сияя таким нестерпимым светом, что скатерть и край стола задымились. Затем судорожно вдохнула воздуха и бессильно обмякла. Зурн Ан с потемневшим ликом всё-таки успел подхватить её. Усадил женщину обратно в кресло, а затем повернулся к настоятелю, нависая над ним с жадно хватающими чьё-то горло руками.

- Если я узнаю, что это вы, или с вашего ведома…

Настоятель, остолбеневший от гнева и изумления, наконец опомнился, вскочил, и по коридорам храма разнёсся уже много лет не слышанный громоподобный рёв сэра Жана де Лефока, легенды и гордости Гильдии боевых магов.

- КТО?!! КТО ПОСМЕЛ?!! НА КОЛ ВСЕХ!!!

В яростной огненной вспышке испарилась ведущая в коридор дверь вместе с частью стены. И, в сопровождении Зурна, который сейчас почему-то казался щуплым и медлительным рядом с ослепительно сияющей фигурой, настоятель понёсся вниз.

Двое монахов третьего ранга стояли на коленях перед настоятелем храма Риллона. Дрожа и всхлипывая, они наперебой говорили. - Да шли мы в отхожее место, а он в коридоре… нам навстречу. Ну, мы немного пошутили над ним… махонькой такой молнией пониже спины… как и раньше, а он сегодня чего-то в драку полез… ну и посадили зверёныша на цепь - работой гордыню усмирять…

Эсмеральда снова и снова тянулась своим светом к бледному, грязному, лежащему без сознания парнишке, а сияние её раз за разом гасло, исчезая в никуда. Душа его постепенно истаивала, становилась призрачной и лёгкой, улетая куда-то в неведомые дали, а взамен наплывала бархатная темнота. Ну ещё, ещё одно усилие!

Нет! Нет, о боги! Её отшвырнуло вдруг, закрутило в вихре, и жрица упала без сил на чьи-то руки. Арриол окончательно растаял и исчез; лишь железные кольца с оплавлеными обрывками цепей слетели с того места, где только что лежали бескровные запястья, и скатились на пол с равнодушным звоном.

- Нет, только не это! - в истерике билась и рыдала женщина, чувствуя, как в сердце постепенно разливается сосущая пустота. - Ненависть и гнев победили в нём, и теперь… теперь он принадлежит ей!

И всё же она встала. Неистовым мотыльком в голове жрицы билась одна мысль - а вдруг получится другим путём? И закусив упрямо губы, изумляя свою эльфийскую половинку сущности человеческой яростью, она приступила к решительным действиям.

…По тёмной дороге на великолепном вороном коне ехал задумчивый рыцарь. Чёрные, с фиолетовым отблеском, доспехи закрывали его тело от шеи до пят. А шлем, с пышным траурным плюмажем, покачивался на высокой луке седла. Молча, весь во власти мрачных дум, держа в руке меч цвета ночи, он ехал и ехал себе вперёд по дороге. А впереди… а впереди его терпеливо ждали такие ласковые, любящие, материнские объятия Тьмы.

Но всё-таки, он не доехал. На полпути встретила его красивая и властная женщина с волосами цвета воронова крыла, а в глазах её неистово билось тёмное пламя. Властным жестом показала она - назад.

И не было сил осмелиться да ослушаться. Сбился с шага верный конь, заплясали по клинку бешеные сполохи алмазного, бьющего по глазам света.

- Рано, рано еще - не принадлежишь ты, Арри, мне целиком…

Часть вторая. Школа магии.

Арриол поёжился, вновь набросив на спину куртку и теперь только завязывая пояс штанов. Подумаешь, десять розог, эка невидаль. Да и драть тут не умеют - вот Ласло если брался за дело, тут уж до крови губы искусаешь, чтобы не опозориться криком.

Но вообще, странные дела. Настоятель Лефок вроде сказал, что способности у него имеются к магическим делам. Вот и отправил к своему старому боевому другу в школу на учёбу. Да, что и говорить, заведение тут знатное, с размахом устроенное… только вот, повторилась старая история - определили его опять в служки. На самую грязную работу. Опять шпыняют кто постарше, опять попрёки и полуголодное существование. Обманула та красивая полуэльфка - нет её, справедливости. Чушь, выдуманная теми, кто посильнее, для пущего обмана и успокоения остальных.

Он почесал пострадавшее место. Да уж, в таком деле главное расслабить спину да пониже, не напрягаться - вихлять, плыть всем телом вслед за розгой. Оно так слабее чувствуется, да рубцы быстрее сходят… Арриол проследил взглядом за будущим магиком, коему старшой устроил знатную выволочку. Дескать, негоже владеющему даром всякие пакости остальным устраивать. И в наказание определил парню безо всякой волшбы очистить двор от снега.

Эх, вроде бы оно всё правильно. Только вот, стоит поглядеть, как неумело орудует тот лопатой, так и не знаешь - то ли плакать с горя, то ли смеяться.

И парнишка сунулся в сарай. Громыхнул наваленным инструментом да принадлежностями, вытащил ещё одну снежную лопату.

Они встретились посреди широкого двора. Один сильный, богато одетый сын знатных родителей. И поджарый волчонок, как-то мимолётно-равнодушно пропустивший мимо ушей известие, что и его предки числились не последними дворянами в родных краях. Только вот, унесла их война. И не стоит о том задумываться, терзать сердце. Пустое всё - мечты, что мама когда-нибудь найдёт. Или отец обнимет. Нет их…

Они встретились посреди двора. И два взгляда скрестились, словно шпаги.

- Остынь, магик. К работе ты несподручный, в одиночку до завтра ковыряться будешь, - буркнул примирительно Арриол. - Я подсоблю.

Второй наказанный шумно и насмешливо выдохнул пар в морозный воздух.

- Серебрушки хватит?

- Дурак ты, ваше благородие, - беззлобно ругнулся Арриол, поворачивая лопату да намереваясь проложить вторую чистую полосу рядом с уже проведенной. - Я тебе помочь захотел… да замириться. Неправ я был, что врезал.

На лице сотоварища по несчастью красовались желтеющие остатки наспех сведённого целителем синяка. А ещё сквозь угрюмую насупленность виднелось недоумение. Как этот безродный умеет поставить себя так, что отпрыску благородного рода приходится задумываться прежде чем ответить или сделать что-то? Прав был, наверное, мэтр Карвейл, когда говорил, что и среди подлого люда встречаются настоящие перлы. Он снял перчатку и протянул ладонь.

- Терри, второй сын маркиза Рико. Я признаю свою вину за шалость - и прошу не держать зла.

Арриол недоверчиво посмотрел на протянутую руку. Выдержал взгляд тёмных глаз. И всё же, распрямившись, снял ладонь с ручки лопаты и пожал десницу ещё недавнему недругу.

- Арриол, сын погибшего в бою рыцаря д'Эсте…

Взгляд собеседника полыхнул изумлением. Как же так?… Но Ариол, пожав плечами, показал отпрыску знатного рода - как правильно держать широкую и неповоротливую лопату, как ловчее ею орудовать. И они вдвоём, сведя вместе инструменты и прокладывая широкую полосу, дружно погнали через двор растущую перед ними кучу снега. И уже на ходу сирота рассказывал парню свою нелёгкую историю.

- Хм, быть может, мэтр решил испытать тебя? - исходящий паром и мокрый хоть выкручивай Терри снял шапку и с наслаждением подставил разрумянившееся лицо лёгкому ветерку.

- Надень, а то застудишься, - буркнул Арриол, очищая лопаты от плотных пластов налипшего мокрого снега. - Может, и так, а может - пристроил пока поработать. Вроде ж тут, я слыхал, только с осени принимают новых учеников?

Терри не без вздоха напялил обратно на макушку бархатную шапочку, пожал плечами и окинул взглядом широкий двор. А что - больше половины уже осилили!

- А кто его знает. Только, негоже благородному сословию снег чистить.

Арриол сам не знал, каким усилием он сдержался. В виски ударил кипящий гнев… и отхлынул, покорно поджав хвост перед железной волей.

- Снег чистить негоже? А котлы липкие от жира драить вот этими руками? - он наступал на опешившего маркизёнка, показывая свои крепкие ладони. - А жрать объедки с господского стола, ковыряясь в помойном ведре - да и то не каждый день, каково оно? А безропотно сносить пинки да затрещины от всех, кому только не лень над сиротой власть проявить?

Вжав голову в плечи, побледневший Терри отступал назад. Его едва не стошнило от живописно обрисованного процесса добывания и приготовления собачатины во рву под монастырской стеной. От одного только упоминания о побоях за то, что не сделана работа, непосильная даже для здорового взрослого мужчины. А ночью ещё терпеть, пока не устанет прыгающая и вертящаяся на нём Адель - и не дай боги, брызнуть раньше, чем эта жирная и потная коровища натешится всласть. Уши потом чуть не отрывает, змеюка…

Встревоженный Ив Карвейл всё же отошёл от окна, когда двое парнишек внизу вроде снова помирились. И вновь принялись скрести от снега широкий школьный двор. Мальчишки, что с них взять - и он снова окунулся в глубины магических материй, формулируя и оттачивая до предельной остроты и ясности это растреклятое правило сохранения и преобразования энергии.

Фирелла устало расправила плечи. Ну что ж… хоть магический опыт нынче и не удался, а всё же, ещё несколько чисел в таблицу занести удалось. Да и лекцию ученикам третьего года она провела со своим всегдашним блеском - ни один не заскучал и не вдался в шалости, все слушали затаив дыхание и едва не пораскрывав от восторга рты. Правда, поначалу немного смущал мальчишка-служка, что начищал стоящие у стен бронзовые подсвечники. Но дело своё он делал тихо и почти незаметно, так что Мастер Молнии и сама понемногу увлеклась рассказом и показами.

И финальная демонстрация особым образом закольцованной молнии, вдоль которой так легко и изящно можно пересылать почти неограниченные порции энергии, понравилась даже ей самой.

Проверив напоследок тёмные и пустые классы, волшебница почти уже собралась покинуть учебный корпус, когда её привыкший к тишине слух привлекло позвякивание клинков из устроенного сбоку небольшого зала. Всё-таки прав мэтр Карвейл, приговаривая, что в здоровом теле здоровый дух, и без исключения заставляя не только всех учеников, но и их наставников уделять должное внимание физическим упражнениям.

Оттого Фирелла лишь улыбнулась. Но затем сообразила, что выделенное для занятий время давно закончилось, и наступило то время между ужином и отходом ко сну, когда на досуге можно отдохнуть, поразмыслить о чём-то или заняться личными делами. Потому волшебница приподняла в удивлении бровь и решительно свернула сюда.

В освещённом парой свечей да сиянием волшебного шара гимнастическом зале двое мальчишек изощрялись в фехтовании на шпагах. Стремительное и изящное мерцание стали порхало в воздухе стрекозиными крылышками, и лишь после возгласа одного из них распалось надвое, прекратив далеко разносящийся лязг разгорячённого металла.

- Стоп! Я же объяснял, Арри - проведи мысленно прямую линию от кончика клинка к локтю. В начале и конце шестой позиции она должна выдерживаться, - один из парней кончиком шпаги легонько постучал по предплечью другого, заставляя выдержать нужное положение.

Волшебница только сейчас обратила внимание на личности фехтующих и просто-таки изумилась. Она шагнула внутрь и не терпящим возражения голосом поинтересовалась, что здесь происходит. Мальчик-служка, вот-вот грозящий вырасти в парня-одно-заглядение, опустил клинок и откровенно поскучнел.

- Я выполнил дневной урок, мэм, и это время после ужина - моё…

Зато его напарник, мокрый и темноволосый ученик магической школы, шагнул вперёд, загораживая собой приятеля. Фирелла скептически прищурилась на него.

- Что вы можете сказать в своё оправдание, молодой человек?

- В оправдание чего? - нахально поинтересовался отпрыск дворянского рода. - Я обучаю Арриола фехтованию. Мы занимаемся чем-то предосудительным? Или предаёмся праздному безделью? Или - упаси боги - употребляем хмельное?

При этом он так демонстративно повёл носом в сторону волшебницы, которая по пути сюда опрокинула рюмашку травяной настойки на импровизированном сабантуйчике в честь дня рождения одного из преподавателей, что та гневно выпрямилась.

- Чем мы вас так прогневали, почтенная госпожа Фирелла? - парнишка откровенно забавлялся ситуацией. - Станете испепелять нас молниями ваших прекрасных глаз? Не стоит, право… Я на днях чуть не согрешил гневом против Арриола - и мэтр Карвейл мне таких чертей всыпал, ух!

Фирелла медленно выпустила воздух сквозь стиснутые зубы. А в самом деле - что она так взъелась на этих мальчишек? Верно говорит этот нахал знатного рода - ничем предосудительным… надо будет и в самом деле внять советам Карвейла да взять денёк отдыха. Выспаться вдоволь, погулять по лесу, пока снег не сошёл и тропинки не превратились в непролазную грязь.

- Что ж, молодые люди - ваша правда, - волшебница успокоилась и даже чуть улыбнулась. - Но если не хотите действительно получить нагоняй - наденьте на клинки хотя бы защитные наконечники.

И удостоив поклонившихся хулиганов величественного кивка, почтенная госпожа Фирелла с достоинством удалилась. Хоть и происходла она из рода простых ремесленников - но уважения к себе добилась не по праву рождения, а своим трудолюбием да искушённостью в магических материях. А потому даже не сочла нужным оставить у двери особое заклинание, позволяющее слышать, что говорится здесь - находясь там. Зря она этого не сделала… а может, и нет.

- Стерва, - энергично прокомментировал задиристый Терри. Он в сомнении повертел в пальцах круглый наконечник и не без вздоха надел его на кончик шпаги. Снабжённый особой магией обточенный кусок деревяшки тотчас прилип намертво, и сам по себе не отвалился бы ни за что.

- Но лекции читает - закачаться, - Арриол тоже внял совету старших и снабдил свой клинок защитным приспособлением. - Я сегодня хоть подсвечники полировальным порошком драил - а и то заслушался.

И необидно засмеявшись, он хорошо узнаваемым тоном важно продекламировал:

- Таким образом, молодые люди, в правильно составленном магическом диполе сумма всех магических векторов с учётом их направления и величины всегда равна нулю, - и фыркнув, стал в позицию. - Продолжим? А потом я тебе с кинжалами помогу - меня учил Зурн Ан, такой матёрый головорез из Императорской гвардии, что не приведи боги.

Терри встряхнул давно и напрочь пропотелой головой, отгоняя воспоминания о волшебнице, и азартно воскликнул:

- В позицию!

Над затерявшейся в лесах на полудне Империи школой магии наступила ночь. Чёрным покрывалом накрыло её облачное небо, и даже ветерок стих, утихомирив свои шалости до следующего дня. Спали ученики и почти все преподаватели, мало-помалу затихала суета среди слуг и даже затаившихся по укромным уголкам влюблённых парочек.

Оттого-то и понятным оказалось удивление старичка-сторожа, когда он заметил в одном из больших застеклённых окон библиотеки мелькнувший там дрожащий огонёк и поспешил туда. Уж не пожар ли? И не раскрылась ли ненароком одна из застёгнутых в массивном переплёте магических книг, могущих наделать нешуточных делов одним только этим?

Однако в больших и таинственно пахнущих пылью и знаниями залах библиотеки оказалось тихо и спокойно. Неслышно пройдя привычной походкой вдоль уводящих в глубину проходов, сторож наконец заметил причину своего беспокойства - у одного из высоких стеллажей высотой в три человеческих роста, на раскладной стремянке под самым потолком на верхней ступеньке сгорбился кто-то с таким неподъёмным фолиантом в руках, что его по доброй воле или просто так вряд ли кто стал бы раскрывать. На краю полки ровным светом горел толстый свечной огарок в широком жестяном подсвечнике, и всё это зрелище навевало прямо-таки умилительную ностальгию.

И этот некто с таким увлечением читал что-то, водя по строкам рукой и шепча губами, что даже не заметил подошедшего к подножию старика со светильником в руке…

Арриол ещё раз перечёл длинную, протянувшуюся через всю немалой ширины страницы магическую формулу. Нет, что-то тут не вяжется… С тех пор, как он однажды, тихонько натирая воском полы в задней части учебной комнаты, с изумлением обнаружил, что вполне понимает рассуждения и объяснения преподавателей, он всерьёз озаботился этим делом. Учиться и знать то, что неведомо другим? Хех - этих оболтусов-учеников за уши, силой тянут к знаниям. Ну а мы сами втихомолку, сами. Вот и приходится ночами урывать время ото сна и разбираться в пропущенном или непонятом. Благо оказалось, что в гудящую от усталости голову слова и понятия проваливаются легко, как в бездонную копилку.

Но вот когда он вчера в глухом уголке подвала, потея и бледнея от волнения, сам попытался наколдовать магический светильник… ой, даже вспоминать о том не хочется. Ежеминутно прислушиваясь к звукам наверху и у входа - уж не приближается ли кто? - едва дыша от страха, он впервые в жизни шагнул. И вывел непонятную часть себя из-за ставшего привычным да уютным прикрытия, из-за надёжной защиты амулета, позволил ей дрожащим и робким голосом произнести в мыслях сотни раз затверженную формулу.

А затем долго, с непонятным ощущением в душе и холодком в животе рассматривал ярко полыхающий огненный шар, едва не прожёгший дыру в бочке с огурцами. Вот погасить это диво вышло куда как труднее… ой!

- Что вы здесь делаете, молодой человек?

От неожиданности Арриол подскочил на месте, совсем забыв, что потолок находится слишком близко от макушки. Ах, чтоб вас всех!…

Фолиант самым подлым образом сложился меж колен и полетел - правильно, прямо на лысину подслеповато щурящемуся старикану. И в довершение всех несчастий, стремянка от такого неосторожного движения скособочилась - и медленно, величественно стала заваливаться набок. Ненароком смахнув локтем с полки свой тут же погасший подсвечник, шипящий от боли в макушке Арриол с ловкостью ящерки перескочил на стеллаж и уцепился руками за деревянный брус.

Пользуясь тем, что между шершавым сводчатым потолком и нестерпимо пыльными томами оставалось вполне достаточно места, он в потёмках перелез на другую сторону и замер, прислушиваясь.

Только сейчас окончательно завалившаяся лестница знатно грохнула о каменный пол, сотрясая, казалось, не только библиотеку, но и всё здание школы. Рассыпалась обломками, разлетевшись по неширокому проходу и заглушая глухую ругань придавленного ещё несколькими выпавшими книгами сторожа. Эка незадача…

Но Арриол уже спустился с той стороны вниз, воспользовавшись полками как ступенями. И легко, наощупь пробуя книги по сторонам, на цыпочках пробирался к выходу. Благо оказалось, что сквозь большие окна проникало достаточно света от горящего днём и ночью над главной башенкой магического шара, да и из коридора попадало немного - и привыкающим к потёмкам глазам того оказалось достаточно. Прислушавшись на миг, он определил, что дедуган уже выбрался из-под книжного завала и теперь осматривается в тусклом свете своего чудом уцелевшего светильника.

А стало быть - самое время делать ноги!

Мэтр Карвейл хмуро присматривался к очертаниям школьных зданий. Приблизил своё магическое восприятие, всмотрелся в стену. Да, прав, наверное, мэтр Сонби - избыток магии притягивает всякий сор, пыль и сажу, толстой мохнатой шубкой оседающие на поверхности камня и кирпича. Надо будет пройтись хорошенько и почистить. Заодно и покрыть особым слоем…

Он снова отодвинул точку зрения, улыбнулся. Корпуса, стены и башни, сложенные из особым образом чередующихся рядов дикого серого камня и тёмно-красного, почти вишнёвого кирпича, смотрелись очень красиво и даже немного щеголевато. Если бы ещё… ага - всё верно. Наверху жилого корпуса мальчишка в драной куртке растворил большое окно и натирал особым составом дерево рам. А двое недорослей из числа проштрафившихся недоучек помогали ему лёгонькими порциями магии. Мыли и осветляли толстые, калёные по гномьему рецепту стёкла, смазывали жиром массивные бронзовые петли и запорные ручки, по коим уже прошлась рука… ах да, опять этот Арриол.

Хороший парнишка, всякая работа спорится. Но строптивый до ужаса… почтенный Мастер Огня вздохнул и отошёл обратно в глубину комнаты, возвращаясь к своим занятиям. Всё бы хорошо, да вот только назойливой мухой крутилось в голове недавнее сообщение сторожа, что кто-то в школе завёлся. По ночам то в библиотеке шурует, то замечено было, что в комнатах магического инвентаря стёрты особые, тайные метки.

Уж не дознатчик ли чей? Мысль эта настолько не понравилась первому наставнику и основателю школы Высокого Мастерства, что на сосредоточенное лицо его выплыло раздражённое выражение. В принципе, хоть и стараются по мере сил поддерживать завесу секретности и в особенности от эльфов - но полноте, дамы и господа! В конце концов, такое масштабное дело рано или поздно раскроется.

Что ж, если лазутчик от перворождённых тут шастает, это полбеды. А если кто из действительно врагов Империи? Да хотя бы ловкий парень из Царства Света, раскинувшегося на полуночи и почитающего превыше совести свои священные писания. Или посланец от харадского султана…

Мэтр невесело усмехнулся. Ну, уж чернокожего харадца ни с кем не спутаешь - таких в стенах школы и вовсе нет, совсем уж глупости в голову лезут. Хотя, могли и подкупом кого соблазнить… волшебник встряхнул головой - эдак можно и до демонов дофантазироваться. А потому он положил закладку в толстую книгу и решительно закрыл её, отсекая себя от недописанной страницы.

Что ж, весна? Первый погожий день? Фирелла вчера взяла выходной и лишь вечером вернулась с прогулки по лесу, вся разрумянившаяся и с загадочным блеском глаз. Надо и себе немного подышать воздухом - так недолго и совсем сбрендить с этой магией…

Арриол работал споро и ловко. Работы бояться? Вот уж это не для нас - ведь и самому любо-дорого поглядеть, каким огнём сияют под весенним солнцем надраенные металлические части, какими прозрачными до неощутимости стали стёкла и какой мягкой желтизной светятся рамы, очищенные от грязи и заново покрытые слоем прозрачного, сваренного в лабулатории мастера-травника волшебного лака.

Окна во всём корпусе уже закончены и радуют глаз своей почти наощупь воспринимаемой новизной. А теперь, после обеда, предстоит самое приятное. Отчего-то Арриол любил работать именно с деревом - потому бесцеремонно выгнал из верхнего коридора и комнат всех оболтусов вкупе с парой возглавляющих их занудных преподавательниц. И теперь мягкими движениями втирал смесь магии, воска и ещё каких-то травяных эликсиров в дубовые панели стен и паркетины. Время от времени он отрывался от щёток и тряпок, рукой проводил вдоль мелких плотных волокон, словно вслушиваясь - а чего же хочет это дерево? Зачёрпывал ещё, втирал опять. И под чуткими ладонями разгоралась древесина огнём осеннего пожара, золотилась лёгким багрянцем и словно неярко светилась изнутри…

Да и сами вы наверняка знаете - каково оно, когда работа делается с душою и умело, когда душа поёт и всё ладится… ну всё-всё.

К тому же, две девицы четвёртого года обучения, за устроенную в трапезной склоку определённые отбывать повинность, сильно не напрягались. Иногда подпитывали остывающий и выдыхающийся раствор малыми толиками пряно щекочущей нос магии, насыщали его прихотливыми завитками девчоночьей волшбы. А в перерывах, по совету Арриола, вслух зубрили свои записанные округлым почерком лекции. И тотчас же принимались с удвоенным усердием декламировать, едва парень отвешивал им ехидную реплику или ловил на неточности. Уж на голову и память он никак не жаловался.

Хех, ну и мы послушаем. Зря, что ли, говорят - руки заняты, а голова свободна?

Увлёкшись, Арриол успел к вечерней зорьке довести до изумительного блеска весь третий этаж. И остановился только тогда, когда пятясь, упёрся пятками в торец коридора, а вынужденные ретироваться на лестницу девицы охрипли совсем - но даже они вызубрили классификацию типов магии, её особенности и разновидности. Спроси сейчас кто-нибудь - как различить полярные и векторные воздействия, и любой из троих ответил бы без запинки. Чётко и грамотно, словно по-писаному.

Арриол усмехнулся, закончил натирать последние паркетины и ещё раз прошёлся щетиной полотёрок по плинтусу. Затем ойкнул, обнаружив, что поясница напрочь отказывается повиноваться. Кое-как на четвереньках он выбрался на лестницу, смешно переставляя непослушные конечности.

И тут оказалось, что совсем невежливо упёрся макушкой в пятую точку одной из учениц, что спустилась на пару ступенек и вознамерилась сесть передохнуть. Однако девчонки оказались свои, из простых. Обе чуть помладше Арриола, одна вполне ничего - а другая, которую он так невежливо боднул под зад, выглядит как белобрысая совсем ещё малявка. Будущие магички сочувственно посмотрели на него, переглянулись - и без лишнего чванства помогли тихо охающему парню понемногу распрямиться, уцепиться за перила да сесть на верхнюю ступень загибающейся вправо-вниз широкой лестницы.

Эх, хорошо…

Снизу затопали известные и знаменитые на всю Школу сапожки мэм Харальды, которая по совместительству с преподаванием таинств погоды ещё и курировала среднюю группу учеников женского пола, так сказать. И вот пухленькая мадам деловито тарахтела наверх, чтобы проверить - всё ли готово. А за нею гуськом семенил целый выводок… нет, не цыплят - будущих магичек, а пока что болтушек, тарахтушек и попрыгушек. Судя по налипшим на обувь жирным комьям грязи пополам со снегом, дамочка вела своих подопечных как раз из трапезной, разбитую дорожку к которой так и не собрались в этом году заново вымостить камнем.

- Ага, опять бездельничаем? - равнодушно проворчала пухленькая преподавательница, беззаботно оставляя на ступенях жирные отпечатки.

Старшая из помощниц Арриола что-то попыталась возразить, но мэм Харальда только укоризненно покачала шляпкой, и пара длинных фазаньих перьев послушно колыхнулась вослед.

- А вы, ученицы четвёртого года, от болтовни совсем охрипли, как я слышу по голосам, - лицо её лицемерно омрачилось, и она даже якобы с сожалением вздохнула. - Все трое сегодня без сладкого на ужин.

Однако стоило ей гордо задрать нос и ступить с лестницы в полутьму коридора, как подошвы преподавательницы предательски разъехались, выскользнули из-под неё - и мэм Харальда самым постыдным образом шлёпнулась на пятую точку и спину, задрав к потолку сапожки и нелепо полосатые вязаные чулки.

- Бог шельму метит, - Арриол зло, обидно засмеялся, ничуть не подумав понизить давно уже начавший ломаться голос, на этот раз прозвучавший этаким симпатичным бархатистым баском. Поясница и спина потихоньку начали отходить, но попытаться встать он пока что благоразумно не порывался, лишь потёр их кулаком. И улыбнулся, подмигнул прыснувшим в кулачки ученицам, что уже подтянулись наверх и не смогли сдержаться при виде оказии с почтенной дамой.

- Что ты себе позволяешь? - голос преподавательницы взвился было до небес, но она всё же пересилила себя, не позволяя окончательно упасть своему авторитету. - И кто тут разлил масло - это что, специально подстроили мне каверзу?!!

- Глаза раскрой пошире, дура, - Арриола разобрала злость - так надоело ему сносить шпыняния иных взрослых. - Мы втроём полдня корячились, коридор полировали и доводили до ума, а ты…

Он всё же встал, вцепившись в широкие перила и закусив губу от стрельнувшей вдоль спины пронзительной боли.

- А ты, Харальда, сапожищами грязными - по нашей работе. Хочешь, чтоб тебя уважали? Так уважай других,… - и прибавил вовсе уж неподобающее словечко.

Женщина кое-как утвердилась на широко расставленных ногах. Вздохнула глубоко, не давая излиться из уст словам досады и злости, не говоря об уж так и просящемся на голову этого хама холодном колдовском дожде. Харальда поправила чудом не слетевшую с головы шляпку, дёрнула презрительно щекой. И всё же вымолвила слова власти, послав их вдоль коридора надменно вытянутой рукой.

Загорелись сами собою висящие вдоль стен причудливые магические светильники, сделанные прихотливою рукою гнома то в виде ветви дерева, то когтистой лапы демона, держащих нынче полыхающие ярким светом волшебные шары. Неслышный колдовской вихрь пронёсся вдаль, заставляя разгореться огни и мягко засветиться золотом да охрой любовно отполированные руками и магией деревянные части - для утепления все стены и полы были укрыты панелями да паркетом.

Арриол услышал, как за спиной восхищённо ахнули сгрудившиеся любопытные ученицы. Да уж, тут посмотреть было на что - светящийся мягким сиянием коридор выглядел почти как в сказке, настолько он оказался прекрасен под беспощадными магическими заклятьями. Но больше всего он обрадовался, когда нигде, ни в едином месте не проступило тускло-белёсое пятно небрежно или торопливо сделанной работы. Не проявилось ни капельки равнодушно обойдённого вниманием тёплого, ароматного и кажущегося живым дерева.

Лишь тут, у лестницы, едким и ядовитым мерцанием полыхнули оставленные Харальдой грязные отпечатки. Преподавательница сначала побледнела - уж она вовсе не была той… гм-м, как назвал её молодой нахал. И прекрасно соображала, что подобного результата невозможно добиться одною магией или работой. Только прикосновением рук, неравнодушных к своему делу, и направляемых поющим от тихой радости сердцем. Она недоверчиво закрыла глаза, чтобы потом открыть их и ещё раз, как бы по новой, насладиться зрелищем этой красоты…

- Что ж… неплохо, - всё же она не позволила дрогнуть своему голосу. - Однако, я подтверждаю своё вынесенное ранее наказание - за дерзость и непочтительность в разговоре со старшими. Все трое остаются не только без сладкого, но и без ужина вообще.

Мэм Харальда обернулась и строго посмотрела на ничуть не обескураженных её словами провинившихся. Уж Арриол-то прекрасно знал не один лаз на кухню, и втихомолку уже подмигнул подругам по несчастью, изобразив жестом - не бойтесь, с голодухи не помрём.

Некоторое время она рассматривала их чумазые от воскового лака и магии мордашки, затем величаво кивнула - и перевела взор на вверенных её попечению учениц.

- Девочки - все вниз. Я покажу вам одно полезное заклинание, чтобы вычистить обувь до такого же блеска, - и уж собралась было спуститься следом за ними, как старшая из двоих вовсе не нашкодивших шагнула вперёд.

- А чем я должна проштрафиться, чтобы и на завтра попасть на полировку коридора? Ведь ещё два этажа остались… - и подумав немного, чётко и внятно вымолвила в расширившиеся от такой дерзости глаза волшебницы. - Дура!

Белобрысая малявка демонстративно вытерла о себя заляпанную ладошку и с наслаждением повторила. И глядя в лицо волшебницы, хихикнула:

- Мы пока тут пыхтели, оказалось, что за это время прочли вслух весь курс общей магии - и я его до конца жизни теперь не забуду. А завтра хочу зазубрить введение в травничество - через месяц нам по нём тоже испытание держать.

Мэм Харальда сдержалась. Уж она не понаслышке знала, что робким и тихоням в магии делать нечего. Наоборот, тут преуспевают яркие и неординарные личности - вроде этих нахалок.

- Что ж, в наказание за словоблудие вы завтра подвергаетесь тому же наказанию, что и сегодня - на втором этаже, - и поспешно добавила, не дожидаясь новой порции дерзостей. - И послезавтра тоже, на первом… только избавьте меня от выслушивания прочих нелестных слов.

Проводив взглядом качающиеся перья шляпки уплывшей вниз дамы-преподавательницы, Арриол показал в её сторону язык. Заслышав, как та уже внизу распоряжается и показывает ученицам что-то такое, от неудачного применения и повторения которого засвербело пониже спины, он вздохнул. Своей латаной ветхой курткой вознамерился вытереть с паркета жирную грязь, но обе ученицы что-то шепнули - и крохотный вихрь магии стёр отпечатки подошв. И ему осталось только дохнуть на дерево да напоследок отполировать паркетины прикосновениями ткани.

- Пошли, - вздохнул он, кое-как распрямляясь опять. - Я вообще-то, с кухни жратву обычно не таскаю - но для вас принесу кой-чего вкусненького…

А позади них понемногу гасло колдовское видение. Притухало сияние дерева, тусклее стали светить магические шары, особым заклинанием почуяв, что в коридоре никого нет. И лишь в самом углу, за шторой, в страшных корчах подыхал придушенный беспощадной магией последний на этаже жучок-древоточец.

- Я Милка, - старшая из будущих магичек подала ладошку, безоговорочно признавая равенство парнишки из слуг.

- Селена, - вторила ей белобрысая малявка, на всякий случай немного нахмурившись - не станут ли над нею подшучивать? Ведь родители назвали её в честь богини луны… и наверняка не просто так, имелись для подобного некие причины.

Арриол осторожно прикоснулся к тонким девчачьим рукам, тоже представился. Да и подоспевший из третьего корпуса Терри тоже не стал жеманничать. Благо препод по векторной магии так вымотал всю душу, что он уже и ноги еле волочил. Но выслушав историю злоключений, парнишка просто восхитился. И тоже из чувства товарищества не стал идти на ужин - зато идею устроить с наступлением темноты хороший налёт на кухни воспринял просто-таки с неописуемым восторгом.

И вот уже за углом обе девчонки что-то демонстративно тарахтят о своих секретах-по-всему-свету с таким видом, что только одно это напрочь отбивало у любого желание подойти и попасть под обстрел этой несносной трескотни. А под их прикрытием более поднаторевший в волшбе Терри что-то такое пошептал - и с его плечей Арриол нырнул в незаметно оставленное незапертым окно кухни. Магическим глазом в темноте оказалось видно хоть и как-то непривычно, но довольно хорошо. А посему позабытое под кухонным полотенцем кольцо до одури ароматной эрдельской колбасы сразу нашло своё надёжное пристанище в котомке.

Да и полбуханки пышного, собственной выпечки хлеба, коим так гордился распорядитель кухонь, тоже перекочевало в полотняный мешок. Равно как и горшочек майского мёда, отчего-то оказавшийся на верхней полке за расписным праздничным блюдом. И банка вишнёвого варенья, обретающаяся зачем-то не в погребе, а под вычищенной до блеска перевёрнутой кастрюлей.

И прочие, прочие вкусности. Как говорит немного важничающий Терри, "всякое чудо должно быть хорошо организовано". Правда, всё это подготовила младшая повариха, чтобы ночью угостить своего дружка перед… да и после тоже. Но ничего, придумает что-нибудь ещё. И Арриол не без натуги высунул в окно в конце концов оказавшийся вовсе не таким уж и лёгким мешок. Отпустил его, ощутив как снизу добычу подхватили ладони друзей.

- Тс-с! Харальда чешет… - пришлось нырнуть пониже и выждать, пока неуёмная магичка невесть зачем пройдёт в потёмках в находящуюся слегка на отшибе каморку мастера-травника - уж больно пряные и неистребимые ароматы там витали. Хотя да, понятно, зачем этой магичке туда понадобилось - травник дядька не злой и вполне симпатичный. Хех, весна, однако!

И когда Терри снаружи сообщил наконец, что всё спокойно, Арриол с холодеющим от страха сердцем перевалил через подоконник. Прикрыл за собой створки, особым образом постучал по ним, чтоб сами собой захлопнулись разболтанные и заботливо смазанные запоры - и четверо сорванцов не мешкая припустили подальше отсюда.

Всё-таки был в роду у Селены кто-то из любителей поковыряться в чужих замках, не иначе! Ибо малявка чуть смущённо приложила ладошку к двери на чердак, задрала глазёнки кверху и еле слышно шепнула что-то маловразумительное. В замке тотчас что-то с лёгким скрежетом хрумкнуло - и вот уже облизывающаяся в предвкушении ужина четвёрка бесшумной цепочкой проникла на громадный, полутёмный чердак жилого корпуса.

Любопытная луна заглядывала через оконце, освещая прижавшихся спинами к восхитительно тёплой каминной трубе малолетних любителей острых ощущений. На хозяйственно припасённой Милкой чистой тряпице еда оказалась тщательно разложенной и даже нарезанной - благо по какому-то наитию Арриол прихватил свой боевой нож. И теперь все рты жевали, животы сладко и удовлетворённо урчали. А мёд ложкой по очереди, а вишнёвое варенье с топлёным молоком и большим ломтем свежего белого хлеба с ещё хрустящей на зубах корочкой!

У-уй, как же это вкусно… особенно когда Терри и Милка не нашли ничего лучшего, как прямо тут же, чуть отодвинувшись из лунного сияния, начать вить кружева заклинаний - уж эта парочка оказалась знакома давно. Зато перепачканные мёдом и пахнущие молоком с вишнёвым вареньем губы Селены оказались хоть и вкусными, но совсем неумелыми. Да ну её! Девчонка…

И Арриол впервые в жизни приобщился к излюбленному занятию школяров-магиков. Когда слова ещё не рождённых заклинаний вдруг вспыхивали в полутьме причудливой вязью. А иногда даже лесенкой, когда кто-то умело пользовался приоритетами Сил. Порхали светящимися полупрозрачными облачками нежного сияния и величаво плыли то ли цветами, то ли диковинными вуалевыми птицами.

Двое друзей тут же присоединили к ним свои усилия - и вот в пространстве чердака возникли никогда не виданные миры. Милка добавила порхающих и совсеми не страшных дракошек, а Терри изобразил могучий и седой от древности замок. Чёрт… а ведь это получше мёда будет… особенно в сиянии улыбающейся Селены…

Наверху с лёгким визгом распахнулась дверь. Показался ровный немигающий свет, а по ступеням сюда затарахтели чьи-то шаги. И вольготно развалившаяся по всему объёму подвала бархатная тьма неохотно отступила в углы. До поры, конечно…

Арриол сбежал в прохладу внизу, поставил наземь большую корзину и принялся загружать в неё указанные распорядителем кухонь припасы. Десять кругов до одури вкусно пахнущих эрдельских колбас, два оковалка шпигованного чесноком и можжевельником сала, вот в эту плошку солёных огурцов. Маленький бочонок маринованных маслят парнишка поставил пока рядом.

Так, что ещё?

Он нырнул в соседнюю камору, куда еле доставал свет принесённого с собой светильника. Тут на широких полках рядами лежали головки сыров всех сортов и размеров. Хотя Арри ещё слабовато в них разбирался, но не отличить жирный мягкий сыр горцев от остро и бесстыже пахучего равнинного, укрытого тонким слоем серебристо-зелёной плесени, было не так уж и трудно.

Миг-другой он сосредоточенно и недоумённо разглядывал на нижней полке здоровенный круг с белеющей в боку прорехой, и лишь пригнувшись заметил следы острых зубов. Хм-м, если это и крыса, то размером с хорошую собаку.

Краем глаза он углядел сбоку еле заметную тень. Но ещё чуть раньше до его обострившегося в тишине и полутьме слуха донеслось какое-то шебуршание.

Как он успел отпрянуть и прыгнуть назад - вряд ли сообразил и сам. Но надёжная тяжесть припрятанного сзади под курткой ножа словно сама собой прыгнула в ладонь. Привычная отмашка, неосторожному стоившая бы разрубленной руки или живота, отозвалась в руке тупым ударом и скрежетом хватанувших сталь зубов. Глаза твари укололи сознание розовым блеском, и Арриол не колеблясь ткнул меж них клинком.

Снова тупой удар, будто в твёрдое дерево. Странно, любая крыса уже давно пустилась бы наутёк, а собака подала бы голос…

Парнишка полосовал крест-накрест перед собой, то делая стремительные выпады в смутно мечущуюся тень, то в последний момент ускользая назад от клацанья челюстей. И всё же он медленно, еле заметно отступал. Нет, не боялся - наоборот, вдруг ставшая ясной и холодной голова работала чётко. Свет, хотя бы лучик света от оставшегося у входа фонаря!

И в тот момент, когда раздосадованная неудачей кошмарная морда на миг мелькнула в рассеянных отблесках, Арриол стремительным ударом вогнал клинок в чёрный блестящий глаз…

Фирелла как раз закольцевала так и норовящую распрямиться молнию. Лохматящийся разряд послушно замер перед нею в воздухе. Он дрожал и расплывался во все стороны, но всё же постепенно успокоился. А волшебница задумалась над вовсе не тривиальной мыслью - ведь этот лилово мерцающий бублик можно напичкать энергией под завязку? Либо использовать как хранилище и удобное средство, когда надо быстро сбросить или зачерпнуть энергии, либо запихнуть в толпу вражин и потом каким-либо способом нарушить равновесие. И тогда…

Что тогда, Фирелла так додумать и не успела. С внезапным стуком входная дверь распахнулась. Причём с такою силой, что с верхней полки некстати рухнул горшок с буйно цветущей цилярией. Поморщившись от попавшей в нос пыльцы, женщина вовсе неизящно чихнула. Однако этой малости хватило, чтобы лилово полыхающий разряд с грохотом разлетелся во все стороны неистовыми ошметьями.

- Несносный мальчишка! - проворчала оказавшаяся сидящей на пятой точке молодая госпожа волшебница, утирая с лица копоть.

Сквозь чад она одним глазом пыталась рассмотреть нанесённый лаборатории урон, а другим неприязненно поглядывала на так бесцеремонно нарушившего её опыт Аррола.

- Извините, мэм, - зачастил тот и предъявил нанизанную на клинок совершенно отвратного вида здоровенную тварючку. - В продуктовых подвалах вот, они завелись. Если еду попортят, ладно - а если цапнут кого?

Волшебница милостиво позволила возмутителю спокойствия подать себе руку и помочь утвердиться на ногах. Недоверчиво она покосилась на изрядного размера тушку, при осмотре которой первым делом бросалась в глаза совершенно потрясающая коллекция зубов и когтей, а уж потом и буро-чёрная короткая шерсть и длинный крысиный хвост.

Тварь никак не хотела умирать. Она ещё слабо подрагивала, а из блестящих чёрных глаз упрямо не исчезал живой, осмысленный огонёк.

- Это не повод… - Фирелла набрала уже было в лёгкие воздуха, чтобы устроить служке хорошую трёпку.

Однако в этот момент почтенной магичке почудилось что-то знакомое в очертаниях висящей на клинке животины. Справочник по грызунам покорно переплыл с полки в женскую руку, замельтешили под взглядом словно сами собою перелистываемые страницы. Затем другой том, украшенный эльфийской руной на обложке - уж остроухие знают толк во всякой живности.

- Нет, не то, - Фирелла призадумалась, на всякий случай сунула припудренный пыльцой и прикопчённый нос в атлас особо опасных экземпляров.

И присвистнула от удивления.

- Крысолаки, разновидность оборотней. Особо опасны в стае, - вслух процитировала она и с удивлением воззрилась на Арриола. - Что ж, не зря один юный нахал занимался фехтованием… возможно, мне придётся переменить своё мнение. Вход в подвал закрыт?

Арриол подтвердил, что дверь заперта, и на всякий случай её стережёт Терри со шпагой и каким-то оранжевым заклинанием в ладони.

- За мной, - распорядилась волшебница.

Уже на ходу, мимолётно она пригасила ещё тлеющий от неудачно завершившегося опыта рукав - так вот откуда такая вонь идёт! Надо будет шерстяную ткань заменить на что-то более лёгкое… выбросив из головы пока что эти рассуждения, волшебница прикинула, что давненько не бросалась во всякие авантюры.

У входа в продуктовые погреба и впрямь обнаружился взъерошенный Терри с клинком и магией в руках, а чуть поодаль сгрудилась немалая толпа учеников и учениц. И все они с озадаченным и немного перепуганным видом взирали на толстую дверь, из-за которой доносилось подозрительное и такое восхитительно опасное царапанье! Хм-м… По-хорошему, стоило бы прихватить ещё кого-то из волшебников, да заручиться поддержкой учителя фехтования… но в детских глазах горела такая вера в неё, блистательную Мастера Молнии, что Фирелла только покачала головой да засучила рукава.

- Терри, Арриол, прикрываете мне спину, - распорядилась она. - А вы, дети не стойте просто так. Вспомните, что вы изучали о крысолаках, методах борьбы с ними - и на всякий случай приготовьте свои волшебные палочки. Если какая-нибудь тварь удерёт от нас и прорвётся к выходу, я надеюсь, что вы не посрамите чести нашей школы?

Ответом оказался такой восторженный рёв и лес нацеленных палочек всех цветов и калибров, что волшебница даже улыбнулась. Затем широким жестом, словно размазывала что-то в воздухе, она навесила на всех троих участвующих в вылазке заклинание ночного зрения, и толкнула дверь.

Так и осталось неизвестным, на что же рассчитывали крысолаки, вознамерившиеся оккупировать подвалы со столь лакомыми для них припасами. Но поначалу спустившейся вниз волшебнице показалось, будто их тут настолько много, что Фирелла по своей исконно женской мышебоязни на миг даже смутилась. Однако мальчишки прикрыли её с боков, проворно орудовали вжикающими и с хряском разрубающими плоть клинками, а Терри иногда рассыпал вокруг огненные искорки. Хоть они и не причиняли особого вреда наглым захватчикам, но свет и огонь тем явно не нравился.

- Ну что ж, - Фирелла потёрла до сих пор чешущийся нос, и с досады на саму себя так сыпанула вокруг веером, что оба парня восторженно завопили "ура".

Сказать по правде, заклинание это было совсем дохленькое. Ведь расходящиеся из ладони молнии оказывались тем слабее, чем их было больше - а всё же, с полдюжины самых ближних крысолаков отлетели назад обугленными курящимися тушками. Однако выглядело, Падший их подери, весьма эффектно.

Через подвалы уверенным шагом продвигалась властная волшебница человеческого рода, и словно на ходу обмахивалась феерическим огненным веером. По своей прихоти она сыпала зелёными, лиловыми или ослепительно-белыми молниями. Словно тяжёлый фрегат, Фирелла прокладывала дорогу вперёд, а по бокам два шустрых и неутомимых корвета рубили, кололи и отшвыривали прочь останки.

- Да откуда ж их столько набежало? - вслух удивилась женщина во время паузы, пока Арриол, не будучи в силах достать своим коротким ножом шмыгнувшую за бочку с солёными огурцами тварь, позвал на помощь Терри, и тот изрешечивал ударами шпаги бешено мечущегося крысолака.

- Где-то наверняка дырку прокопали, мэм, - мальчишки восторженно блеснули глазами.

Вообще-то, если Фирелла правильно помнила, весь фундамент, в том числе и подвалы, при строительстве сделаны были из плотно пригнанных каменных глыб - но другого объяснения что-то и в самом деле не находилось. Потому она кивнула, утёрла поданным Арри полотенцем вспотевшее личико, и приступила к следующим отделениям подвала.

С переменным успехом битва продолжалась ещё некоторое время - один раз толпе оскалившихся усатых морд даже удалось вытеснить троицу обратно в главный коридор, откуда из-под сводчатого потолка расходились проходы в разные каморы. Но тут уже Фирелла возмутилась - чтоб какие-то грызуны, недомерки-оборотни и так далее трам-тарарам, оказывались сильнее?

И применила кое-что из заклинаний рангом, скажем так, потяжелее. Трещала от жара штукатурка на стенах, вспыхивали перед глазами трескучие разряды и медленно гаснущие багровые пятна расплавленного камня, и люди в сполохах феерического огня да испуганно мечущихся теней казалась троицей неистовых демонов, вышедших на тропу войны. Временами одна из молний рассеивалась слабо светящимся туманно-фиолетовым облаком, и неосторожно прошмыгнувшие сквозь это место крысолаки казались словно облитыми призрачным сиянием.

Особо тяжело пришлось в том месте, где главный коридор поворачивал огромной подземной буквой Г и переходил в короткий отнорок с винами и прочими недоступными ученикам напитками. Твари словно взбесились и набрасывались с разных сторон стремительными прыжками.

- Вон она! - завопил востроглазый Терри, указав клинком в угол.

И Фирелла с изощрённым злорадством нанизала угрюмую Королеву Крысолаков на такую замечательную молнию, что горящие ошметья разлетелись маленьким фейерверком. Двухголовая тварь исчезла, и сопротивление разом ослабело. Люди ещё немного поразвлекались, добивая оставшихся, но тут уже в подвал вбежал лично мэтр Карвейл в сопровождении пары гномов с топорами да магистра-травника с коротким мечом в руке.

На их долю мало что осталось, потому Арриол услужливо подвинул Фирелле под пятую точку пустой ящик и помог сесть, когда волшебница пошатнулась.

- Уфф, запыхалась я с ними, - пожаловалась она. - Слишком быстро они напрыгивали, едва успевала.

Мэтр Карвейл испепелил огненным шариком очередного крысолака, и недоверчиво прислушался к наступившей тишине. Затем пробормотал заклинание.

- Там ещё два, и всё, - он кивнул в дальний угол, и травник с Терри азартно бросились туда.

Тем временем один из гномов обследовал пролом в стене за почерневшей от времени бочкой с Aetanne.

- Грунтовыми водами снаружи подмыло, вот негодники и проделали дыру. Вокруг камня подгрызли, он и выпал наружу в промоину, - бородач солидно огладил заплетённую в косички бороду.

В ходе дальнейшей речи выяснилось, что делов тут всего-то на час - лишь бы кто обновил магическую защиту да окурил травками. А уж гном с помощником потом поставят на место камень на известковом растворе да присыпят снаружи смесью щебня и битого стекла.

Магистр-травник обещал всё сделать, а потому мэтр Карвейл без лишних разговоров подхватил на руки отдыхающую Фиреллу и понёс к выходу из подвалов.

- Представляешь, Карви, - шепнула немного смущённая волшебница, не забывая тем временем весело и легкомысленно болтать в воздухе щлёпанцами. - Я промахнулась одной молнией и влепила её в бочку с твоими любимыми корнишонами. Только не вздумай смеяться и не дуйся - от них мало что осталось!

Смеяться Мастер Огня даже не подумал. Проворчал лишь, что выволочку почтенной преподавательнице, устроившей тут какой-то балаган, к тому же опасный для учеников, он устроит при закрытых дверях. Добавил потом, что Фи в своих двадцать пять по сути ещё такая девчонка…

- И напрасно выволочку, - втихомолку возразила своенравная Фирелла, уже когда волшебник вынес её по широким ступеням наверх и только тут поставил на ноги.

- Спасибо, мэтр, вы очень любезны, - она вслух пересчитала закопчённые пятна на полу и одно даже на стене. И обратилась к стайке восторженно и благоговейно взирающих учеников. - Мы здесь, кажется, воспитываем не кисейных барышень и не мальчиков для битья? Небольшой урок практического применения боевой магии был весьма полезен. Благодарю вас, дети. Наши подвалы и пища спасены, а в ваши личные дела будет записана специальная отметка об этом случае - и благодарность от лица Школы Высокой Магии.

Против такой изощрённой формулировки не смог возразить даже руководитель школы. Мэтр Карвейл прекрасно помнил свои слова, что преподаватели должны личным примером вселять в учеников уверенность в своих силах и поощрять деяния на благо общества. Потому он молча и чинно кивнул да распорядился, чтобы завтра запас продуктов был обновлён.

- А сегодня вечером в честь этой маленькой победы, пожалуй, устроим маленький торжественный ужин?

Да, так оно и произошло. Ужин удался на славу, равно как и сопутствующие ему развлечения и шалости. Танцы и фейерверки, воздушные карусели, которые из крохотных шипящих вихриков устроила для учеников мэм Харальда, и многое, многое другое.

Единственный, кому это мероприятие не запомнилось, оказался Арриол. Ведь надо же кому-то вынести снизу хрустящие вонючие останки, подпорченные сыры и окорока, да полночи оттирать потом копоть со стен и бочек? Служанок-то в продуктовые погреба после слуха о крысолаках теперь и канатом не затянешь…

Доска чиркнула о стену, скрипнула и покачнулась. Однако сидящий на ней Арриол и ухом не повёл. Метла в его руках всё так же равномерно двигалась, очищая кирпичную кладку от копоти и пыли.

В принципе, ничего такого особенного в этом не было - если бы обыкновенная сосновая доска не парила в воздухе сама собой, подчиняясь паре вбуханных в неё наставниками школы заклинаний. А также того факта, что парила она на высоте доброй полусотни футов над землёй. Парнишка придирчиво поелозил по одному месту, удаляя особо въевшееся пятно, а затем лёгким прикосновением ладони заставил своё диковинное средство передвижения сместиться правее.

Тут он деловито очистил кокетливую кладку белого камня вокруг окна, и в порыве вдохновения даже протёр тряпкой наличники. Это была уже третья башенка здания школы, и по совету Терри, однажды заметившего эту очистку здания от налипшего мусора, Арриол на этот раз начал с самого верха.

За окном мелькнула тень, и тут же обернулась мэм Харальдой.

Парнишка с удовольствием припомнил бродящий по школе слушок, будто бы почтенная преподавательница даже во сне не снимает свою знаменитую шляпку с перьями. Однако, к его удивлению, только-только вставшая из постели Харальда оказалась на самом деле без шляпки. Мало того, к вящему удовольствию парня, почтенная преподавательница оказалась в самом что ни на есть натуральнейшем неглиже. И теперь, завидев в окне физиономию парнишки, судорожно металась по своей спальне, не будучи в силах вспомнить, куда же с вечера сунула свою одежду.

Мало того, выяснилось, что почтенная мадам вовсе не была пухленькой. Просто её женские достоинства отличались весьма аппетитными размерами при небольшом росточке. А так, на взгляд уже начинающего разбираться в женской красоте Арриола, всё у мэм оказалось очень даже на месте - и выпуклости и гм-м… впуклости. Потому он с улыбкой показал зардевшейся женщине большой палец в известном жесте одобрения, и тихо похихикивая, сместился дальше.

- Ох, и классно кружавчики на такой попе смотрятся, - он хохотнул последний раз да принялся вновь скрести заросшую грязью стену.

В ветках метлы всё время что-то жужжало и потрескивало - то напущенная туда магия мэм Фиреллы продирала поверхность камня и кирпича крохотными молниями. Уже закончив обрабатывать верхний ярус башенки, Арриол спустился пониже и вместо надоевших "Забияк Майленда" принялся насвистывать старую эльфийскую песенку, на слух ухваченную от кого-то из преподавателей. Одновременно он так и сяк вертел огненными письменами горевшую в сознании подслушанную формулу.

Жуткое с виду заклинание Мастера Молнии при ближайшем и подробном рассмотрении оказалось простым и даже изящным. А если ещё переставить вот тут… парнишка едва не сбился со своих раздумий, когда щепка с кое-как выструганного древка уколола ему руку. Вытащив зубами занозу, Арриол некоторое ремя посасывал край ладони, а потом продолжил свою работу. Мимолётно подумал, отчего это Селена вдруг оставила целоваться с ним да бросилась в объятия одного белобрысого старшекурсника. Затем он вспомнил, что Терри как-то мимоходом обмолвился, что малявка давно и втайне по тому сохла, а потому выбросил все эти достойные только девчонок рассуждения из головы.

Правда, изливающаяся соловьём из его губ эльфийская мелодия сменилась на совсем уж грустную песенку старого гнома, заблудившегося в подземных норах и потому обречённого блуждать там до скончания веков. Помните? Ти-ра-рам, пам-пам…

- Па-аберегись! - недовольно крикнул Арриол, ибо оказалось, что он уже прошёлся по всей высоте строения и теперь сметает пыль с козырька над выходом из башни во внутренний двор.

Снизу прошмыгнули, подобрав юбки, мэм Фирелла под ручку с отвернувшейся Харальдой. С тихим шушуканьем преподавательницы тут же замедлили шаг. И уже чинно, как и подобает образчикам для подражания, обе женщины зацокали каблучками по выложенной плитами дорожке к общему корпусу, откуда затем разводили свои группы на занятия.

Парнишка даже не счёл нужным проводить их взглядом. Лишь протёр тряпкой до блеска бронзовые водостоки, одобрительно похлопал по ним ладонью. С усталым вздохом слез с доски - остался последний круг у самого основания. И когда уже в самом углу он закончил свою работу да проворчал неодобрительно, что кладка начала крошиться и надо бы магикам обновить, позади него обнаружился пристально рассматривающий работу мастер-травник.

- Ой! Да что ж вы так подкрадываетесь! - Арриол подпрыгнул от неожиданности, а рука его сама собой нырнула к рукояти ножа.

- Что ж, весьма и весьма неплохо, - мужчина, источающий тонкий приторный запах то ли полыни, то ли чего-то подобного горьковатого, наконец опустил взгляд с башни и с высоты своего роста не спеша обозрел парня.

Он протянул открытую ладонь в требовательном жесте.

- Оружие.

Возражения Арриола насчёт того, что ему уже пятнадцать и он имеет по закону право, да всё такое, ни малейшего воздействия не возымели. Преподаватель внимательно осмотрел лезвие и рукоять-кастет, восхищённо хмыкнул.

- Гномья работа, да ещё и причарованный клинок? Изумительно. Только вот, клеймо незнакомое.

Насупленный Арриол хоть и смотрел исподлобья, но всё же хмуро сообщил, что это делал мастер из молодого клана. Только в том году выделились да отправились новые горы обживать.

- Что ж, - травник на миг задумался, словно его и в самом деле заинтересовали подробности из жизни подземных рудокопов. А затем поинтересовался: - Тебе морду набить или просто уши надрать?

Тут не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить - эта стерва Харальда уже наябедничала своему дружку. И всё же, Арриол попытался объяснить, что он чистил поверхность башни, да и у каждого окна наличники-подоконники протирал, то да сё - и просто совпало, что именно в этот момент почтенная преподавательница вылезла из постели.

Мастер-травник сокрушённо покачал головой.

- Не раскаялся. Значит, в морду.

Однако и Арриол был уже не тот робкий мальчишка, что месяц-два назад. Серые глаза его чуть сузились, а в утренний весенний воздух с губ сорвались слова, которых он себе в другое время не позволил бы ни за что.

- У каждой морды хозяин есть, а у него и кулаки.

Рука взрослого мужчины дёрнулась вперёд, словно он хотел ухватить нахала за воротник ветхой куртки, но травник уже опомнился. Негоже так, на виду у всех…

- Через четверть часа, в фехтовальном зале. И прихвати секунданта, - он сунул в руку озадаченному Арриолу его клинок, не мешкая развернулся и ушёл.

Парнишка остался на месте, размышляя над превратностями судьбы - хотя о том даже и не догадывался. Но в конце концов спохватился, и стрелой помчался в общий корпус. Шустрым бельчонком пометался туда-сюда, лавируя меж групп и группок болтающих учеников да учениц, и под их прикрытием обходя преподавателей. Наконец, он углядел возле окна знакомый небесно-голубой плащ, а над ним приветливую улыбку.

- Доброго утра, госпожа. Не поможете ли мне?

Фирелла, которая до сих пор не могла привыкнуть к этому "госпожа" и откровенно предпочитала вовсе не положенное ей по молодости "мэм", сначала рассмеялась и всё-таки объяснила, кто такой секундант и в чём заключаются его обязанности. Но когда Арриол спросил, не сможет ли она прямо сейчас побыть этим самым секундантом, посерьёзнела.

Её бровки озабоченно почесали переносицу, а сама она поинтересовалась - насколько это серьёзно?

Парнишка не без вздоха подтвердил что да, очень серьёзно.

- С утра я чистил башенку, где живут преподавательницы, и случайно в окно увидел мэм Харальду. В том нет моей вины, я всего лишь выполнял порученную мне работу.

Мастер Молнии несколько мгновений испытующе смотрела в лицо стоящего перед нею Арриола. Она сразу поняла, что к чему, и теперь даже немного растерялась. Уж эти дурацкие обычаи мужчин все дела решать на оружии - хотя да, она сама решала бы на молниях. И Фирелла решилась.

- Что ж, пошли. По крайней мере, я не допущу смертоубийства…

Секундантом мастера-травника оказался учитель фехтования мастер Чен. Здоровяк безапелляционным тоном заявил, что если бой будет на оружии, то только с защитными наконечниками - или иначе он прямо сейчас идёт к мэтру Карвейлу.

Арриол с кислым лицом выслушал эту тираду.

- Да видел я, как мастер-травник кинжалом ковыряет. Может, не стоит ему позориться?

Каких усилий стоило взрослому и видавшему виды волшебнику сдержаться, видела только Фирелла. Неистовое сияние, так непохожее на повседневные зеленоватые сполохи ауры обычно тихого и сдержанного травника едва не разметали фехтовальный зал на части. Стойка с оружием заходила ходуном, а светильники на стенах загудели с тревожным голубоватым сиянием.

- Без магии, пожалуйста, - предупредил мастер Чен и повернулся к привычно спрятавшемуся в тень от своего амулета Арриолу. - Потом я проверю, как ты сам ковыряешь, мальчишка!

Но мастер-травник уже успокоился. Кулаки разжались, и голос его прозвучал невозмутимо как прежде.

- Что ж, бой без оружия, как и поступали наши далёкие предки…

Это больше всего напоминало погоню могучего быка, пытающегося нанизать на рог стремительно ускользающую стрекозу. Травник двигался легко и грациозно - при его худощавой комплекции и отменном здоровьи волшебника это было нетрудно. Однако чуть более щуплый Арриол оказался неожиданно трудной добычей, и крепким мускулам мужчины никак не удавалось соперничать с невероятным динамизмом увёртливого парня.

- Осторожно - мальчишка, похоже, владеет приёмами гномьего бокса! Попробуйте обманные движения, - мастер Чен счёл своим долгом предупредить травника.

- Да, похоже на то. Но если я его хоть раз по-настоящему зацеплю, ему конец, - травник утёр с глаз давно выступивший пот и вновь встал в позицию.

Однако и Фирелла пришла в неописуемое веселье, наблюдая этот грязный, извращённый и тем не менее красивый танец. В этом древнем как мир способе мужчин выяснять отношения всё-таки что-то такое было. Отвратительное и… волнующее.

- Арри, если победишь, я тебя поцелую!

Ах, Падший побери всех этих женщин - волшебница сама не знала, какого масла подлила в огонь.

- За такой приз стоит побороться, - Арриол отпрыгнул, с досадой потёр ноющий бок, куда пару раз вскользь пришлись пропущенные удары, и вновь ринулся в бой.

Только на этот раз рисунок его как-то неуловимо изменился. Если раньше парнишка просто ускользал, по мере возможности проводя контратаки, то теперь словно вода скользил меж свистящими в воздухе кулаками травника. Вот он поймал того на противоходе…

Это был достойный удар! Взрослый мужчина с хэканьем отлетел назад, а теперь лежал на спине и с трудом мог вспомнить - уж не приложило его со всего размаху о лопасть ветряной мельницы. Перед глазами смутно серела какая-то сеточка, а в голове словно поселился целый рой нахально гудящих и мельтешащих пчёл.

В сознание ворвался ток свежего воздуха, а ещё пряный аромат женской волшбы. Но взор всё же прояснился, и в нём даже обнаружились встревоженные физиономии хлопочущих над ним Фиреллы и Чена.

- О-ох… - только и смог выдохнуть бедный травник, пытаясь сообразить, да имеется ли у него левый глаз вообще?

- Считаю бой законченным и прошедшим честно, - наставник по фехтованию осторожно заглянул под веко поверженного травника и неодобрительно покачал головой.

Волшебница ещё чуть подпитала своей магией скособочившуюся и какую-то немного потускневшую ауру коллеги.

- Согласна, - смущённо призналась она мастеру Чену.

Тот смерил глазами скромно отдыхающего в сторонке Арриола.

- Ничего страшного, всё было по правилам. Но должен признать - если этот малец фехтует так же, как кулаками машет, завтра же я выпрошу у нашего мэтра его себе в ученики и помощники.

Вот уж правду говорят - помяни эльфа, как он тут же на порог заявится! В открытой двери в зал стоял, правда, не эльф, а мэтр Карвейл собственной персоной.

- Что здесь происходит? - знаменитый Мастер Огня величественно обозрел стремительно наливающийся синяк на скуле по-прежнему не находящего в себе сил встать мастера-травника, отметил взглядом дерзко и независимо стоящего в сторонке взмыленного Арриола. - Только не надо говорить мне, что тут проходил урок рукопашного боя - всё равно не поверю. Итак?

Осторожно подбирая слова, волшебница поведала суть дела. Так и так, дуэль, двое секундантов и полное соблюдение законов чести. Дело сугубо личное, и в подробности не…

- Дуэль? На территории вверенной моему попечению школы? - брови почтенного мэтра взлетели бы ещё выше, если бы то было возможно. - Здесь не действуют никакие законы и понятия, кроме установленных мною.

Арриол стоял и хмуро слушал, что ему надлежит быть на сутки заключённому в подвал под угловой башней, где на всякий случай предусмотрены запирающиеся камеры. Остыть, так сказать, прежде чем решится его дальнейшая судьба. Фирелле и Чену прямо сейчас идти "на ковёр" получать свою порцию нагоняев. А мастеру травнику…

- После посещения целителя наведёте порядок в своей башне. И не спорить - коллекция ваших травяных сборов больше похожа на сеновал для пьяных коров! - не терпящим возражений тоном закончил волшебник.

И уже из коридора донеслась его горестное восклицание, что с этой Школой впору с ума сойти - сплошные происшествия. Какой-то дурдом, а преподаватели все как один банда неизлечимых психов и недоумков. А ведь скоро надо будет писать ежегодный отчёт Императору о состоянии дел…

- Вот так попали, - мастер Чен огорчённо почесал свою стриженую налысо голову.

- Вообще-то, здесь моя вина, - мастер-травник отчаянно попытался встать на подрагивающие ноги. - Надо было назначить на полянке за стенами, и тут даже мэтру пришлось бы заткнуться.

Если бы не помощь плечистого учителя фехтования и гимнастики, вращающийся пол таки улетел бы из-под ног травника. Но тот кое-как утвердился в сравнительно вертикальном положении и даже сумел найти глазами отчего-то стоящего боком Арриола и протянуть в ту сторону ладонь.

- Как мне ни досадно, но я вынужден пожать твою руку, парень. Всё было честно.

Арри осторожно пожал протянутую и отчётливо подрагивающую ладонь. Правда, затем пришлось подхватить вновь закатившего глаза травника. Мастер Чен взвалил его на спину, а парень подхватил за ноги. Мэм Фирелла с озабоченным видом семенила впереди, открывая двери и зажигая светильники, так что путь до покоев придремавшего после сытного завтрака целителя прошёл без помех. Тот настолько обрадовался хоть какой-то работе, что заверил - пострадавший получит полный набор всего что надо плюс кое-какие его личные секреты.

Ну, Фирелла была прекрасно в курсе дела, что именно целитель с травником изобретали всякие хитрые и зачастую довольно-таки экзотические настойки на травах. Правда, среди них попадались не только целебные, но и весьма приятные на вкус - хоть и ужасно крепкие.

А мастер Чен уже в дверях ухмыльнулся и пообещал, что в этом году напросится у мэтра Карвейла сопроводить кое-кого в проходящий каждое лето поход за травами-ягодами, и таки сделает из одного знакомого доходяги приличного бойца.

Если бы почтенный мэтр Карвейл хотя бы подозревал, что для уставшего парнишки сутки в подвале это не наказание, а возможность хоть раз вволю выспаться и отдохнуть, он конечно же придумал бы что-то другое. Но спасибо богам, волшебник как-то упустил из виду, что пара ящиков под лестницей у кухни, на которых Арриол коротал ночь, комфортом уж никак не превосходила вполне роскошного вида дощатый топчан, к тому же с охапкой соломы наверху.

Если б ещё не холод - но молодому крепкому парню такое ни в диковинку, ни в тягость. Тем более что, едва смотритель башни удалился своей шаркающей походкой и унёс факел, из темноты раздались осторожные шаги, а потом взволнованный голос Терри прошептал:

- Арри, ты где?

Арриол, что уже кое-как угрелся в охапке соломы, встал. Наощупь сделал несколько шагов в кромешной тьме, смутно соображая, что где-то в эту сторону и должна быть дверь. Приятель чертыхнулся, проклиная себя за недогадливость, и зажёг у лица крохотный магический огонёк.

Две мальчишеские ладони проникли в крохотное оконце двери и сплелись в тесном рукопожатии. Одно только это согрело парня сильнее всего.

- Слушай, - Терри завозился по ту сторону, зашуршал чем-то, а потом в ладонь Арриола ткнулась мягкая тёплая ткань. - Тут мой свитер старый. Когда-то давно тётушка связала для меня, но мне он в этом году уже мал. Я его давно не надевал - надеюсь, никто не заметит и не донесёт преподам… держи.

Предложение выглядело более чем достойным. Потому негадано-неждано оказавшийся в заключении парень быстро надел под ветхую куртку домашней вязки свитер и даже зажмурился от блаженства, ощущая как плечи обнимает уютное тепло.

- Спасибо тебе - и тётушке, - он вновь с чувством пожал руку друга.

В это время позади Терри зажёгся куда более сильный шар света сильного волшебника, и насмешливый голос мэм Харальды произнёс:

- Так-так, и что же здесь происходит?

Застигнутый врасплох наследник старинного рода хоть и вздрогнул, но повернулся и гордо выпрямился.

- Если кто-то и бросает друзей в беде, мэм, то я не из их числа.

Против ожидания, волшебница вовсе не выглядела ни весёлой, ни насмешливой. Наоборот, она выглядела странно серьёзной и чуть бледной. И даже замершие на её знаменитой шляпке длинные крапчатые перья сегодня отчего-то не вызывали желания позабавиться.

- Серьёзный аргумент, - признала она. А затем посмотрела в глаза Арриола как-то так, что у того прыгнуло сердце. - Терри, оставь нас, пожалуйста. У меня с этим парнем будет очень, очень серьёзный разговор.

Отчего-то именно это столь непривычное в устах преподавательницы "пожалуйста" настолько резануло слух обоих парней, что они смутились. Переглянулись, легонько хлопнули друг друга по ладоням.

- Держись, - шепнул Терри на прощание. Потоптался немного, в сомнении поглядывая на женщину, кивнул неловко - и исчез в темноте.

Несколько мгновений, и в подземельях воцарилась такая тишина, которая бывает только здесь. Волшебница испытующе смотрела в лицо Арриола, и тот вдруг почувствовал, как его лицо и уши зажглись пожаром.

- Я готов изиниться, мэм, - смущённо пробормотал он.

Харальда уже оказалась рядом. До парня донёсся лёгкий запах неизменной "Полярной Совы" - редкого сорта духов, неизменно предпочитаемых ею, а ладони женщины осторожно коснулись всё ещё сжимающих край отверстия мальчишеских пальцев.

- Что я должна сделать, Арри, чтобы ты сохранил мою тайну? - эти женские слова прилетели из полутьмы прикосновением легчайшего дыхания.

Голос её чаровал и ласкал, взлетал до немыслимых высот трепета и нежности. И Арриол вдруг с неожиданным смущением осознал - он много бы отдал за то, чтобы женщины говорили с ним именно так. Искренне и ласково, непритворно предлагая всё что возможно и даже больше…

- Жаль, - после долгой паузы взволнованная донельзя волшебница пошатнулась, и на смертельно бледном лице её блуждали лихорадочные пятна.

Однако парнишка, отделённый от неё сейчас кажущейся столь незначительной преградой как окованная железом дверь, упрямо повторил - он понятия не имеет, какую тайну почтенная госпожа просит его сохранить. Испытующий взгляд смятенной женщины метнулся ему в глаза… но Силой она воспользоваться не решилась.

- И хотела бы тебе верить, но… - еле слышно выдохнула она в стылый воздух на остатке своих сил, однако тут со стороны лестницы сверху подчёркнуто громко зашлёпали шаги.

Не совсем вовремя прибывшая Фирелла огляделась с несколько брезгливым видом - в самом деле, предназначенные для отсидки подвалы комфортом не отличались, равно как и витающими тут ароматами. Если уж выбора нет, тогда конечно да…

- Харальда, милочка, а ты знаешь - наш мэтр круглый дурак! - громко и бесцеремонно заявила она ещё с торца подземного коридора.

Лёгкий румянец на щеках замолчавшей волшебницы с перьями, да чуть встрепенувшийся свет парящего рядом магического светильника послужили признаком, что мечущиеся неизвестно где мысли её всё-таки удалось сбить с тревожного направления.

- Почему? - всё же поинтересовалась почтенная пухленькая магичка, сейчас больше похожая на испуганно съёжившегося воробышка.

Фирелла зашептала той что-то в ухо, весьма сладко при том улыбаясь. При этом она пару раз бросила на враз насторожившегося за окошком Арриола такие непонятные взгляды, что парнишка поневоле пришёл к выводу, что и он сам замешан тут каким-то боком. Хотелось бы ещё выяснить, каким именно - однако тут прибывшая молодая волшебница как-то по-особенному взглянула в глаза своей явно остолбеневшей от удивления коллеге.

- Позволь мне?…

Мэм Харальда этак кисло дёрнула плечом, проворчала что-то вроде "делай как знаешь, мне уже хуже не будет" и с видом бредущей на эшафот медленно удалилась. Даже её всегда задорно торчащие перья на шляпке сейчас, казалось, обречённо поникли.

А Фирелла весело повернулась к не менее ушедшей удивлённому Арриолу и с какой-то туманной улыбкой миг-другой разглядывала его, словно некую диковинную зверушку в коллекции диковинок на первом этаже учебного корпуса.

- Ладно, малыш, до утра спи. И крепко спи - завтра у нас будет тяжёлый день. Но всё переменится, уж в этом будь уверен… и надеюсь, к лучшему.

* * *

Дождь лил даже не как из ведра - он хлестал так, словно все демоны морских пучин этой ночью вынырнули из проклятых бездн, чтобы править нынче свой бал. На океан страшно было даже взглянуть, его ярость сотрясала прибрежные скалы с просто небывалым грохотом, отзывающимся гулом под ногами и дрожью в животе. И весь небольшой полуостров казался кораблём, стремительно и неудержимо идущим ко дну.

Однако горел как прежде огонь маяка, бросая далеко во тьму бешеные сполохи неугасимого истинного света, трижды в сутки подпитываемого молитвой кого-либо из приходящих сюда от недальнего монастыря святых братьев. Уж среди здешних мореходов всегда находились лихие головушки, готовые за хорошие деньги наплевать на любую погоду и крепкой рукой вести по исполинским волнам свои корабли.

- Ваша милость, всё готово! - спустившаяся со смотровой площадки маяка мокрая тень вытянулась в струнку перед одной из таких же мокрых, укрывшихся от непогоды с подветренной стороны.

Сэр Таккер хмуро кивнул. Он давно уже проклял и эту ночь, и эту погоду, и саму эту затею. В самом деле, ожидать что в такую лихую пору сюда соберутся летающие нелюди, как о том прилежно собрали сведения неприметные прознатчики Святейшего Синода, было бы глупо… рыцарь хмуро кивнул своему человеку и покосился в сторону. Святой брат Августин стоял в своей облепившей тело рясе, словно ему всё было нипочём. Но даже в ночи, прерываемой лишь отблесками света сверху да зарницами бъющих где-то на полуночи молний, было заметно, что и представитель Инквизиции трясся от холода.

Однако, стоило лишь взглянуть в эти светящиеся непреклонностью глаза, как любому расхотелось бы выражать недовольство или просто добродушно поворчать на погоду. Такая лютая ненависть виднелась в этом взоре, что сэр Таккер быстро отвёл глаза и сделал вид, что просто осторожно утёр от воды вымазанное смесью сажи и жира лицо рукавом. Впрочем, легче или суше от того не стало…

В самом деле - по крупицам собирали сведения неприметные людишки в серых рясах, по одним лишь намёкам шепчущего ветра или отголоскам видений впавших в транс братьев складывалась мозаика. И вроде как выходило, что именно здесь и сегодня должны опуститься наземь для недолгого отдыха нелюди, погань, летящие как обычно на зиму в тёплые края. С другой стороны, все добытые данные утверждали, что от людей ни видом, ни нравом эти отродья Падшего неотличимы. Разве что крылья - большие, красивые, и за одно лишь ненароком обронённое летунами драгоценное перо на базаре из-под полы запрашивали такую цену, что даже у его Величества короля было всего полдюжины, неизменно украшающие пышность трона.

И вот он, старый, испытанный способ - засада. Коль повелел Святейший Синод изничтожить нелюдей, одно даже небрежение в исполнении указа немедленно будет объявлено ересью - со всеми из того проистекающими последствиями. Вот и маялся сэр рыцарь со своими людьми на этом богами и людьми забытом клочке суши, с трёх сторон окружённом водой. Да пара святых братьев, отобранных и присланных самой Инквизицией. Один наверху, изображающий из себя раздувающего свет маяка простого инока, а второй вот он - зато злющий что твоя кобра.

В свете маяка замелькали неверные мельтешащие пятна. Ждущие в тени встрепенулись, уставились в ту сторону жадными и нетерпеливыми взглядами. Лишь брат Августин отводил взор, смотрел краем глаз - уж у этих неприметных людишек взгляд куда как тяжёлый. Попадались среди святых братьев и паладинов матери-церкви такие, что тяжёлым взором могли вышибить из седла тяжелобронированного рыцаря.

Прижавшийся к ноге волкодав глухо заворчал и шумно принюхался в бешено крутящийся сырой воздух. Да уж, у собак зрение похуже, однако нюх несравнимо остреее, да чутьё звериное, опять же. Впрочем, именно этого пса двое егерей от рождения натаскивали вовсе не на волков или оленей - нет, на иную, куда более опасную двуногую дичь…

И когда на крохотную каменистую площадку у подножия маяка стали опускаться крылатые, скупо освещённые крылатые тени, брат Августин не выдержал. Рука его дёрнула за уходящий наверх конец верёвки - и тотчас двое верных людей, до поры скорчившиеся на продуваемой всеми ветрами верхней площадке за невысоким бортиком, сбросили сверху тонкую прочную сеть.

Замысел святых братьев почти не увенчался успехом. Ураган одним лишь дыханием скомкал уже расправившуюся было в полёте ловчую снасть. Завертел её невзирая на кропотливо приделанные по всем краям свинцовые грузила, и с дьявольским хохотом швырнул под ноги уже бегущим в ту сторону людям.

Впрочем, одного летуна всё-таки зацепить удалось, и лихорадочные взоры вспыхнули торжеством. Под спутанной сетью кто-то бился и кричал раненой птицей.

Остальные твари взмыли вверх, и тут же на площадку посыпались зеленоватые искры магии. Рыцарь вздрогнул и на миг смутился - уж ему-то, не раз участвовавшему не только в пограничных стычках но и боях с привечающими всякую нечисть имперцами доводилось видать, как вот такие с виду безобидные светлячки прожигали человека насквозь, невзирая на стальные доспехи. Но святой брат сверху уже затянул свои псалмы, и туманная пелена оберегающих молитв плотно оградила небольшой отряд от злокозненных колдовских происков.

Сэр Таккер привычно хватанул ладонью пустое место у пояса и глухо ругнулся. Сквозь зубы, чтоб не набрать полон рот так и хлещущей воды - сегодня все по настоянию святых братьев вооружились лишь короткими дубинками. Словно работорговцы… чтобы товар не попортить.

Шипящий огненный шар распорол ночной воздух словно удар бича. Страшно закричал бъющийся в судорогах святой брат. Его ряса вспыхнула каким-то ярким, неестественно белым огнём, словно только что не была пропитана водой. Ещё и ещё бил пламень из спутанных и уже затлевшихся сетей, каждый раз находя новую добычу. И лишь словно тигр напрыгнувший сбоку рыцарь ударом обмотанной войлоком дубины отправил оказавшуюся вовсе не беззащитной жертву в беспамятство.

А сверху напирали товарищи поверженного крылатого пленника, и судя по всему, под этим натиском долго защите святых молитв не продержаться.

- Крылья, крылья режьте… - обгорелые останки святого брата зашевелились. Лопнули обуглившие струпья, и на рыцаря уставился единственный, горящий нечеловеческой мукой глаз.

Хмуро кивнув, сэр Таккер согласился мысленно, что это дело. Без крыльев жертве не улететь, как бы ни старались её порхающие наверху нечестивые собратья. Да и никакие жертвы и затраты не оправданы, если не достигнут результат - от одной только мысли предстать перед Святейшим Синодом с пустыми руками дворянина едва не вывернуло от страха наизнанку.

Останки святого брата захрустели угольями тела, добыли из-под них неярко светящийся кинжал. И дрожащая чёрная рука с потёками запёкшейся крови протянула его рыцарю. Освящённый самыми сильными молитвами, клинок в его руке разгорался вся ярче по мере приближения к затихшей в сетях летающей нелюди.

К тайному неудовольствию сэра Таккера, пойманной оказалась молоденькая девушка в одной лишь набедренной повязке, вполне привлекательная даже в таком виде. И всё же, он отбросил всякие сожаления, загнал куда-то в потаённый уголок души глухой протест и грубо раздвинул крепкие перья в основании крыла. Ох, прости мя, господи… кинжал с трудом резал крепкую плоть и хрящи почти у маленькой, совсем по-детски беззащитной лопатки.

"Если не отрежу сейчас, с дочерью святые братья поступят куда хуже!" - рыцарь принялся кромсать изо всех сил, дёрнул и оторвал наконец. И с хриплым воем затряс вверх вырываемым из его ладони ветром большим, почти орлиным крылом.

- Видите, нелюдь? Так со всеми вами будет! - он сунул добычу в руки уже распахнувших мешки солдат, и не мешкая продолжил свою мясницкую работу.

Горестный вой, словно заунывный похоронный колокол, оказался ему ответом. И уже когда разъярённый на себя и весь белый свет рыцарь справился со вторым крылом, остальные нелюди отпрянули, потрясённые столь нечеловеческой жестокостью.

- Думаете, лучше смерть? - мокрое от крови и ливня лицо рыцаря исказилось. - Нет, пусть уж в подвалах Инквизиции терзают эту тварь, чем меня!

Из леска в основании каменистого полуострова сюда уже мчалась припрятанная там до поры сотня конных арбалетчиков да дюжина святых братьев на мулах, дабы устроить отпор любым поползновениям слуг Падшего. Но только не было в том нужды - остальная нечисть лишь тягуче завывала заунывную песнь, словно заживо хороня свою пойманную подругу.

"Да ведь они прощаются!" - эта мысль отчего-то обожгла, а затем обернула тупой клейкостью всё тело.

Сэр рыцарь в недоумении огляделся. Ураган стих, словно его ярость только что не грозила совсем захлестнуть этот крохотный мыс. Шаги нескольких уцелевших солдат нелепо хрустели по камню в наступившей тишине, а со всех сторон тьма сменялась каким-то едким, гнилостно-зеленоватым свечением.

Берег и весь материк за ним скрылись в этом призрачном сиянии. И в огромном пузыре света осталась лишь одинокая скала с нелепо растущим на ней замшелым маяком, да прибрежные камни, у которых маслянисто поблёскивал чёрный и абсолютно спокойный океан.

- Что за… - ещё успел хрипло выдохнуть один из солдат, и внезапно отшатнулся.

Сверху мелькнула чёрная тень и, нелепо размахивая руками, от светильника маяка прилетел святой брат. С глухим хрустом он ударился о камни, брызнула чёрная в зеленоватом свете кровь - и дёрнувшись пару раз, адепт Святой Инквизиции затих навсегда с исказившимся до неузнаваемости лицом.

Следом, понятное дело, с криками упали и двое солдат - но то уже было дело ожидаемое. Равно как и остальные уцелевшие… кто внезапно истёк кровью, словно его одновременно укололи сотни тысяч иголочек и та хлынула изо всех пор, кто обуглился и истлел вмиг, осыпавшись на равнодушно поблёскивающий мокрый камень невесомым прахом. Извивающийся от боли брат Августин горел словно сухое полено, и жирные хлопья вонючей сажи реяли в этой неестественной полутьме-полусвете стаей нетопырей.

И вот, сэр Таккер остался один. Это если не считать жалобно скулящего волкодава, который поджав хвост жался к ногам хмуро насупившегося в ожидании продолжения человека.

Оно не замедлило наступить. Застучали по каменным плитам винтовой лестницы шаги, и из маяка вышел молодой человек в изящном и несколько непривычного покроя чёрном камзоле. Единственное, что портило вмечатление, это не угрюмое выражение лица и даже не обретающийся за спиною меч. А скорее хлестнувшее по всем нервам и телу морозное ощущение чужой бездушной магии.

Волшебник - а это оказался несомненно он - склонился над затихшей в путах и уже почти истёкшей кровью жертве. Небрежный жест ладонью, и освящённые всенощною молитвой сети осыпались тончайшим пеплом, а незнакомец осторожно осмотрел девушку. И от взгляда его, который тот поднял на сэра Таккера, внутри что-то оборвалось.

- Ну ладно святоши - твари, что с них взять, - голос у магика оказался приятным, чуть рокочущим. - Но воину измараться в таком…

Горячее и чуть щекочущее оцепенение вдруг овладело всеми членами рыцаря после этих слов. Рука с по-прежнему зажатым в ней не оружием воина, а орудием палача сама собою поднялась. Кинжал заискрился неистовым сиянием - он очень не хотел подчиняться. Однако направляемый недрогнувшей рукою, которой завладела чужая воля, клинок легко вошёл во впадину под горлом рыцаря. С лёгким хрустом распорол грудину и живот до самого паха, отлетел в сторону.

Руки сами собою раздвинули края разреза в словно ватном, ничего не чувствующем теле. Несколько взмахов - и наружу скользким блеском вылетели внутренности, вырываемые с корнем уверенными движениями. А песок, камушки и всякий сор вокруг взвились словно увлекаемые невидимым беззвучным вихрем. Закружились, собираясь, и плотно набились взамен. Снизу вверх с шипением поползла зелёная искра, заращивая теперь уже не совсем принадлежащее хозяину тело.

- Ты не заслуживаешь даже смерти, - против ожидания, голос занимающегося изуродованной летуньей чернокнижника оказался равнодушным. - Теперь существуй этим жалким подобием жизни.

И такова оказалась сила этих слов, что рыцаря развернуло на месте, согнуло в три погибели, безжалостно хрустя песком и ракушками в потрохах - и швырнуло в жадно раскрывшийся навстречу океан.

А сверху, сквозь разлившееся сияние, отгородившее кусочек суши от всего мира, пробились двое крылатых существ. Они отпрянули от зрелища, когда их подруга лежала бескрылой на руках человека в чёрном одеянии. Он тихо пел над отныне калекой старую грустную песню. Слёзы отчего-то текли по его жёсткому и словно закаменевшему лицу, а смятые и изломанные крылья валялись на камне рядом.

- Я не знаю способа исцелить её, - он очнулся и посмотрел в сторону приблизившихся. - Случайно проходил мимо, вот… заглянул полюбопытствовать.

Обернувшая крылатых людей мерцающая пелена защитной магии исчезла, и оказавшиеся мужчиной и женщиной светлокожие крылатые молча склонились над забывшейся в беспамятстве девушкой. Некоторое время они смотрели в её грязное и исцарапанное лицо - и странно, в их лицах не читалось ненависти к святым братьям, поклоняющимся Свету но сотворившим сегодня воистину чёрное дело. Одна лишь грусть и сострадание.

- Я позабочусь о ней… и ещё одно. Однажды придёт день, когда я в полной мере спрошу со святош за всё - в том числе и за это, - кажущиеся сейчас ненужными слова мага падали мерно и неотвратимо.

Порхали они вокруг, не давая возникнуть и окрепнуть стене непонимания меж обитателями земли - и неба. И столь велика оказалась их простая искренность, что в лицах крылатых исчезло что-то неуловимое. Мужчина осторожно, стараясь не коснуться ненароком, завернул в тряпицу вырывающийся и плюющийся искрами окровавленный кинжал.

А женщина заглянула в глаза волшебника, и взор её проник, казалось, в самую глубину этой тёмной и загадочной души. Удовлетворённая увиденным, она легко кивнула. Затем коснулась последний раз бледной то ли дочери, то ли сестры - некоторое сходство между ними заметил бы даже и не обучавшийся в художественной академии - высоко расправила в стороны-вверх большие крылья.

- Да будет так, брат наш отныне, - голос её осип от ветра и неудавшейся битвы.

Наверное, что-то в этом жесте крыльев оказалось сигналом - сверху стали спускаться всё новые и новые летающие люди. Уставшие и измождённые, они почти падали на камни и некоторое время лишь дышали тяжело, не будучи в силах даже заговорить или двиигаться. Судя по всему, этот небольшой клан диковинного народа летел откуда-то с морских островов, и по устоявшейся привычке опустился отдохнуть на этот печальный и пустынный клочок суши.

Но в конце концов, каждый из летающего племени подошёл к своей бескрылой отныне сестре, посмотрел на неё испуганным и мятущимся взором. А самые храбрые даже прикоснулись к той в жесте прощания.

Ночь тянулась долго - куда дольше, чем могло бы показаться. Прибывшие бесцеремонно выбросили в море трупы солдат, и с куда большей брезгливостью - святых братьев. Зато спящего в своём закутке зачарованным сном старого отставного боцмана, смотрителя маяка, не тронули.

Двое предводителей посовещались на неведомом языке и, повинуясь их жестам, посреди крохотной площадки вспыхнул на пустом месте ровный, дающий столь приятное и желанное тепло огонь. Магик, который укутал по-прежнему бессознательную девушку своим подбитым мехом плащом и по мере сил чем-то поддерживал её жизнь, принёс из устроенной в основании маяка каморки ведро и несколько раз наполнял его призванной с помощью своей Силы водой. Хоть и пошатывало его от натуги, но всю полусотню крылатых людей он чистой ключевой влагой обеспечил добросовестно.

Впрочем, иного от того и не ожидали. Несколько слов, произнесённых мужчиной властным голосом, и на чернокнижника стали поглядывать вовсе без неприязни или страха. Наверное, куда сильнее страхов оказались вполне конкретные дела.

И лишь когда летящие на зиму в тёплые края люди вновь поднялись на крыло и закружили над оставшейся навсегда на земле сестрой прощальный танец, магик властно воздел вверх ладонь. Зеленоватое свечение исчезло - равно как и ураган за ним. И под ощерившуюся в удивлении луну взлетел чуть поредевший клан.

Летающие люди сделали над маяком последний прощальный круг - и серебристой стайкой мотыльков потянулись вдоль берега в сторону полудня. Как и когда исчез магик со свое скорбной ношей на руках, не приметил никто. И когда все странности и неестественные явления исчезли, на залитой лунным светом площадке остался лишь всклокоченный одинокий пёс.

Со вздыбившимся загривком он обнюхал голые камни - а потом к равнодушно взирающему с небес солнцу мёртвых взлетел протяжный, заунывный и тоскливый по-волчьему вой…

- Зачем… - Арриол отшатнулся.

В глаза и всё восприятие била прохладная свежесть ранней весны. По-прежнему ярко светило солнце, и ветерок унёс прочь запахи морской соли и только что пролитой крови. Но взгляд парня впился в печальное лицо мэм Харальды. Не приметить определённое сходство скуластой физиономии волшебницы и той потерявшей сознание девчонки было невозможно. Колдовское видение угасло, оставив в душах лишь щемящую грусть.

- Да, малыш - то была я, - безжизненным глухим голосом отозвалась та.

А затем подняла голову. Миг - другой всматривалась в ещё бледного и отчего-то волнующегося парнишку, и лицо волшебницы чуть исказилось.

- Да углядела я в тебе тоже кое-что… ведь и в тебе есть что-то от силы этих святош - не иначе как кто-то из предков бабку твою догнал.

Арриол обмер. Только сейчас и припомнилось ему - отчего всегда с таким болезненным интересом читал он или слушал старые истории и расположенном далеко на полуночи и исконно враждебном Империи государстве, пышно именуемом Царство Света. С другой стороны, и тёмная сторона силы ничуть была ему не чужда. Уж ведьминские байки в потёртом и потемневшем от времени кожаном переплёте из храмовой библиотеки, записанные госпожой Греттой, он знал чуть ли не наизусть - настолько они его в своё время захватили.

- Есть ли в том моя вина или заслуга? - чуть хрипло спросил он.

Поскольку присутствующая на превратившейся чёрт-те во что прогулке Фирелла по-прежнему молчала, то мэм Харальда лишь упрямо поджала губы. Отвела пронизывающий взгляд в сторону, а затем принялась старательно поправлять на себе знаменитую шляпку с перьями, будто ей ни до чего дела нет.

А парнишка, повинуясь наитию, вынул свой неразлучный нож и легонько чиркнул им себя по руке. Посмотрел на алую и такую красивую в лучах весеннего солнца капельку крови, дал ей растечься по гномьей стали. Сами собою с горячих губ слетели слова клятвы: он найдёт средство вернуть мэм Харальде крылья - и радость полёта.

Кровь вскипела на клинке и с сухим пшиком испарилась - боги засвидетельствовали клятву.

- Будь ты проклят, мальчишка! Зачем ты даёшь мне бесплодную надежду? - волшебница чуть не задохнулась.

Лицо её побледнело. Видимо, слишком сильно ударили по ней воспоминания, и Фирелле пришлось помочь ей удержаться на ногах. Взгляд её словно ударил Арриола поддых - и пригвоздил к месту.

Две волшебницы удалялись по тропинке в весеннем лесу. А парень стоял с самым дурацким видом и думал, что жизнь уже никогда не будет прежней. Но по крайней мере, в ней появилась хоть какая-то если не цель, то уж смысл точно…

* * *

- Да провалитесь вы к Падшему, мэтр! - Фирелла поморщилась легонько и решилась не стесняться в выражениях. - Если я сказала, что ухожу из Школы - это значит, что я ухожу из Школы.

Как почтенного Мастера Огня не хватил удар, осталось известно только первородному пламени. Он застыл на несколько мгновений, разевая рот и ошарашенно таращась на дерзкую девчонку.

- Это совершенно невозможно! - наконец заявил он.

Доселе молчаливо сидящий на скамье Жан де Лефок неодобрительно покачал коротко стриженой, элегантно седеющей головой.

- Фирелла права, ты что-то маленько сбрендил, дружище.

Руководитель Школы печально взмахнул руками.

- Жан, да откуда же мне было знать, что в сопроводительном письме по какому-то мальчишке ты добавишь ещё и текст магической тайнописью?

Жрец солнца в ответ поворчал насчёт того, что кое-кто тут теряет былую хватку, а затем хлопнул обеими ладонями по своим укрытым роскошно-золотой мантией коленям.

- Ты сильный волшебник, Карви. Блестящий теоретик и практик - но вот слишком уж витаешь там… - палец его эдак неопределённо показал куда-то вверх. - Девчонка-то вон сходу, не задумываясь проверила послание и углядела.

- Я достойная ученица мэтра, - Фирелла всё же сочла нужным подсластить немного пилюлю.

На сгорбившегося почтенного Мастера Огня было жалко смотреть. Если бы была такая возможность вернуть время вспять да исправить прошлые ошибки… а так, в глаза коллегам стыдно смотреть - опростоволосился, словно последний недотёпа!

- Ладно, - примчавшийся поутру без уведомления, а потому свалившийся как снег на голову Жан де Лефок сполна воспользовался своим психологическим преимуществом. - Фирелла, останьтесь до лета, прошу вас. Карвейл прав - испытания и экзамены учеников без вас проводить не стоит.

Как только Фирелла ночной порой разбудила его неуёмным верещанием хрустального шара связи и не особо церемонясь высказала в глаза кое-что нелицеприятное, почтенный жрец всеблагого Риллона и весьма могучий Мастер Огня сначала нахмурился. Но когда волшебница прошлась и по его старому другу, причём выражения типа "старый пердун" почитались в её речи ещё из безобидных, Лефок окончательно сбросил с себя сонную одурь.

Казалось бы, мелочь - судьба какого-то почти шестнадцатилетнего мальчонки, пусть и с волшебным даром. Однако, в магии мелочей не бывает, да и сэр Лефок был не из тех, кто не доводит дела до конца. Потому неудивительно, что уже через полчаса двое заспанных и зевающих монахов затворили за своим умчавшимся на застоявшемся жеребце в ночь настоятелем тяжёлую створку храмовых ворот.

И утренний разговор со старым другом и соратником многих славных и не очень дел ну никак не добавил мэтру Карвейлу ни настроения, ни бодрости…

- Хорошо, на следующий день после окончания весенних испытаний для учеников я покину стены Школы, - Фирелла всё же посчитала, что бросать заслуженного ветерана в тяжёлую для него минуту это как-то непорядочно. - А до тех пор продолжу исполнять свои обязанности.

Как не сорвалась с петель дверь в кабинет мэтра - так она сильно захлопнулась за строптиво задравшей носик Фиреллой - оставалось благодарить лишь добротно сладивших свою работу гномов. В принципе, против магии вряд ли какая дверь устоит, но волшебница просто выказала таким образом всю глубину переполняющего её возмущения.

И Арриол, шинкующий на колоде капусту для томатного супа, едва не отхватил себе палец, заприметив в прекрасных глазах вернувшейся от мэтра волшебницы уже чуть ли не самые настоящие молнии.

- Полегче, госпожа… - буркнул он, хотя в пределах видимости и даже слышимости не было ровным счётом никого, ради кого стоило бы столь старательно соблюдать правила общения.

Хотя на самом деле это дочь и внучка бондарей должна была бы обращаться к мальчишке с должной степенью почтения… однако, знаете ли - обладание Даром в значительной мере скрадывает сословные различия. Да и за победу в состязании Мастеров Молнии лично его величество Император посвятил Фиреллу в потомственное дворянство, настолько он оказался восхищён и обрадован этим событием. А его красавица-супруга даже удостоила девушку получасовой беседы, и на прощание даже шепнула на ушко "будет туго, приходи - и к Падшему все условности".

Хотя самой Фирелле даже в кошмарном бреду не привиделась бы ситуация, когда одной из сильнейших волшебниц пришлось бы бежать за помощью к хоть и баронессе да Императрице, а всё же неодарённой… но вот в последнем тоже имелись изрядные сомнения. Хотя и было известно доподлинно, что августейшая красавица не обучалась ни в каких учебных заведениях по части магии - однако свобода держаться и опыт обращения со всякого рода магическими артефактами человека знающего повергли бы в глубокие размышления. Впрочем, о том язык лучше держать за зубами - полезнее, знаете ли, для зубов. Да и для языка, впрочем, тоже…

- Ещё раз увижу за простолюдинской работой - получишь по шее, да не в шутку, - Фирелле не сразу удалось стряхнуть раздражение - настолько её завёл тяжёлый, однако необходимый разговор наверху башни. - Сословное деление придумали люди куда умнее чем мы, и необходимость его признают даже такие демократы, как эльфы и гномы.

Арриол скорчил настолько уморительную рожицу, что Фирелле сразу захотелось на него попросту наорать, но как ни в чём ни бывало продолжил шинковать свои капустины - благо корзина с ними размерами больше походила на бадью для купания.

- Отодвинься, - вздохнула волшебница и решительно засучила рукава.

Правду говорит молва, что нет лучше способа выгнать из головы дурь или грусть, нежели поработать хорошенько. И через несколько мгновений меж нешироко разведенных ладоней Фиреллы послушно закрутилось феерически полыхающее колесо разрядов. Надо отдать должное, Арриол сориентировался быстро - один за одним кочаны полетели в бешено вращающееся заклинание… а в подставленную корзину для нашинкованной капусты посыпалась тоненькая и истекающая ароматом стружка-лапша.

- Здорово! - улыбнулся он, облизывая с губ брызнувший сок. - Знаете, мэм - да просто, не привык я бездельничать…

Фирелла проводила взглядом последнюю капустину, ловко свела ладони и таки успела в последний момент выхватить из угасающего заклинания белеющую свежими срезами кочерыжку. Аппетитно захрустела ею и наконец-то улыбнулась - да так, что у Арриола изрядно отлегло от сердца.

- Вообще-то, не самая худшая привычка, - нехотя признала волшебница и вновь впилась в мякоть крепкими зубками. - Знаешь, парень - вообще-то, нашёлся ты по-настоящему только сейчас.

И не обращая внимания на, мягко говоря, несколько удивлённую физиономию Арриола, улыбнулась сладко, словно узревшая беспечную мышку опытная кошка.

- Ладно, пошли. Я набросаю тебе список книг и учебных пособий. А мне предстоит закончить кое-какие дела… а потом готовиться к весенним испытаниям да экзаменам студиозусов Школы.

И такая непритворная грусть внезапно блеснула в тёмных глазах волшебницы, что Арриол покорно и бессловесно поплёлся за нею. Право, словно нашкодивший мальчишка, в ожидании порки философски рассуждающий о превратностях судьбы. Правда, тут ситуация оказывалась несколько иной, однако будьте покойны - если мэм Фирелла обещалась нагрузить учёбой, чтобы кое-кто не бездельничал, то выполнит обещание со всем прилежанием да основательностью. Уж в том не было ни малейшего сомнения ни у парнишки, ни у молодой волшебницы, ни даже у задумчиво наблюдающего за ними из окна сэра Жана де Лефока.

Часть третья. Свобода

Арриол тихо вздохнул и поёжился от решимости, когда сзади с гулким стуком захлопнулись ворота Школы. В плечо и щёку грело утреннее солнце, будто так и надо. Но в душе холодком шевелилось сомнение. Как странно было стоять и видеть перед собою тысячи незримых дорог. И осознавать, что выбирать одну из них придётся самому - теперь уже никто не моги приказывать. Лишь её величество Судьба да его подлючество слепой Случай. А ещё свои желания, свом решения.

- Столько ждал этой свободы, а теперь не знаю, что с нею делать, - голос едва ли улетел дальше пары шагов, однако ворота сзади заскрипели опять.

Мэм Фирелла на вороном коне оказалась само очарование. Длинное с искоркой роскошное платье до пят, а пуще того синий плащ волшебницы делали её яркой и заметной издали фигурой.

- Зато кажется, я знаю, что с ней делать, - хотя голос её и казался холодно-надменным, парень всё-таки углядел в глубине карих глаз знакомые смешинки.

- И насколько далеко путь наш окажется общим? - Арриол насупился.

Уж очень надоело, когда помыкают… хотя эта волшебница и в самом деле попутчица необременительная. Потому он поправил на плече тощую котомку со скудными пожитками и направился куда глаза глядят и ноги поведут.

С другой стороны, почти сразу Арриол заметил, что у неприметной развилки его с неодолимой силой потянуло на восход, навстречу утреннему солнцу.

- А почему туда? - поинтересовался он у равнодушно ступающего рядом великолепного коня.

Видимо, волшебница что-то неслышное таки шепнула над своим скакуном, потому что конь раскрыл пасть и невозмутимо ответствовал вполне человеческим голосом, что неплохо бы вернуться в Мелит да порасспросить тамошнего барона о рыцарской чете д'Эсте.

- Видите ли, молодой человек - хозяйка поговорила по хрустальному шару с сэром Лефоком. И некие странности в прошлом таки имеют место быть, - конь пожевал железку в пасти, сплюнул от отвращения в сторону и как ни в чём ни бывало продолжил. - Да и вспоминал некто одну рыжую до неприличия молодую особу, которой помощь нужна.

Арриол ухмыльнулся и припомнил позавчерашние события…

С визгом вымахнуло из ниоткуда длинное, отчего-то оранжевое заклинание отторжения. Словно проснувшаяся кошка, оно лениво потянулось и принялось со скрежетом точить когти. Разве что происходило это на широком дворе Школы, да и терзало весьма сконфуженного парнишку из числа держащих испытание, едва успевшего выскочить из мудрёной паутины сплетённых заклятий.

Посматривающий с верха полуденной башни вниз Арриол хмуро сплюнул в сторонку. Что-то совсем уж забубённое придумал мэтр Карвейл и подчинённые ему преподаватели! Клубок диковинных, запутанных как шерстяная пряжа под лапками разгулявшегося котёнка заклинаний - а внутри виднелись не столько призы… сколько отметки. Достать зелёный огненный цветок, символизирующий хоть какие-то успехи в изучении магии, смогла едва лишь половина студиозусов.

Алый, полыхающий тревожным огненным сиянием цветок второй ступени осилили лишь двое - долговязая девчонка откуда-то из рыбацкой деревушки… и, к тайной радости Арриола, держащий нынче экзамен Терри. Не зря, выходит, они с ним столько вечеров провели в изысканиях, сравнивая и проверяя внезапно пришедшую на ум идею.

Ведь магический поединок в некотором роде сродни фехтованию на шпагах? Голая сила и там и там решает мало - зато вот умение, гибкость и быстрота мышления, это очень и очень объединяет эти два столь непохожих с виду занятия. Те же блоки, обводы и обманные удары, те же уходы в сторону и маневрирование с целью найти выгодную позицию и в то же время нащупать слабинку в обороне противника?…

Последний из держащих испытание мрачно ругнулся сквозь зубы и поднялся из щебня изрытого ногами двора. Похлопал по дымящемуся плечу затлевшей от маленькой молнии куртки, и плечи его опустились. Что ж, парнишка, жив остался и то хлеб - Арриол покачал головой - придётся тебе ещё годик-два покорпеть в стенах Школы… и тут же он замер. А как бы он сам, если бы кому-то вдруг пришла на ум идея схватить его за ухо и сунуть в клубок магии, попытался справиться с этим хитроумным препятствием?

Он улыбнулся и представил себя внизу, разбирающимся с этим адским варевом из заклятий разных школ магии - но взгляд его неизменно притягивал белый с золотом цветок первенства, так и оставшийся нынче нетронутым. Не нашлось среди учеников таланта, достойного быть названным лучшим. Так, одни середнячки.

Однако, неумолимое солнце уже садилось за вершины недальнего леса, и это означало, что последний экзамен закончен. Соответствующие пометки в бумагах и личных делах сделаны, всякие исправления и поправки в учебный курс и индивидуальные планы занятий будут непременно внесены. Зрители, преподаватели и толпа пристально наблюдавших за ходом испытания учеников волнующимся потоком потекли в сторону трапезной залы, замковых ворот и жилых корпусов.

На два закопчёных пятна, только и оставшихся от допустивших грубейшие ошибки и оттого сгоревших заживо, старались не наступать и даже не смотреть. Всяк понимал, что на то он экзамен и есть, и никаких поблажек или уступок в жизни никто делать не станет.

- Терри, Селена, идите сюда, - негромко позвал Арриол и озабоченно ощупал мешок рядом с собой.

Белобрысая малявка хоть и должна была держать испытание лишь на следующий год - но присутствовала в толпе зевак. Упустить возможность поглазеть на столь редкостное зрелище? Угу, щас!

Арриол ухмыльнулся, глядя на всё это безобразие сверху. Уже без пяти минут как полноправный маг Терри почти сразу взглядом нашёл своего приятеля, помня его неистребимую страсть занимать выгодные со всех точек зрения стратегически важные высоты. Зато девчонка старательно завертела во все стороны головой, выискивая направление, откуда магический ветерок занёс прямо в ухо голос парня.

И лишь заприметив рассекающего постепенно редеющую толпу поперёк течения маркизового сынка, мгновенно уловила нужную сторону. Глаза её встретились с насмешливым взглядом сидящего наверху Арриола. Она кивнула и тут же, прощебетав что-то извиняющееся подружке, и нырнула в неприметную, прикрытую от досужих глаз слабенькой иллюзией стены боковую дверь. Миг-другой - и вот уже оба ученика Школы высокой Магии приветственно хлопнули Арриола по плечу.

Если в прикосновении Терри чувствовалась едва прикрытая сдержанная радость, то от хлопка девчонки парень едва не слетел кубарем с башни. В ушах зазвенело, и лишь уцепившись за оставленный строителями зубец, он остался здесь. Вот же ж боги дали силы!

- Слушай, Селена - какого демона ты здесь делаешь? - он помассажировал плечо и беззаботно осклабился. - Тебе бы где-нибудь в другом месте, таинства Луны изучать.

Девчонка сделала на миг страшненькую рожицу. В мире есть всего один толковый храм ночного солнца - но и там не изучают новое, и соответственно не обучают тому молодёжь. Пользуются раз и навсегда найденною силой, погрязнув в роскоши и довольстве.

- Так что, лучше я начну с маленького… а потом сама докопаюсь до тонкостей, - Селена принюхалась и беззаботно хихикнула.

Рука её безошибочно откинула ткань, и под чистой мешковиной обнаружился поднос со всякими вкусностями, которые Арриол утянул с кухонь и припас для своих друзей. Правда, бутылку вина Терри повелительным жестом отодвинул в сторону. Ещё и проворчал при том, что не тот мужчина, кто пьёт - а тот кто лишнего не выпьет.

Вот это правильно, уж владеющим Силой голову задурманивать и вовсе ни к чему! Потому кувшин с яблочным соком оказался принято обоими учениками не в пример благосклоннее. Все трое жизнерадостно хохотнули и приступили к трапезе, благо Арриол давно изучил вкусы и приволок именно то самое, что и могло порадовать желудки и сердца после столь впечатляющего зрелища, как выпускные испытания.

- Гово-и, - с набитым ртом потребовала непоседливая девчонка, едва первый голод оказался утолён.

Терри до поры помалкивал - уж он-то чуть ли не явственно подозревал, что его лукавый приятель Арри умыслил некую каверзу. Но ответ того заставил обоих посерьёзнеть и даже переглянуться.

- Как стемнеет, предлагаю объединить силы - и разорить творение преподов, - он указал полуобгрызенной ножкой куропатки вниз.

Во двор Школы, где в причудливой вязи заклинаний светящимися цветными огнями по-прежнему плавали три цветка.

- Так, чтобы и самим уцелеть, и тарарам на всю Школу не поднялся? - судя по задумчивой физиономии, идея эта Терри понравилась.

Зато Селена, залезшая чуть ли не с ушами в изрядных размеров плошку с шоколадным мороженым (представляете физиономию обнаружившего недостачу распорядителя кухонь?), едва не поперхнулась.

- Нет - вы, парни, точно сумасшедшие, - девчонка облизала пальцы и сыто, с блаженством вздохнула. А потом с чисто женской последовательностью кивнула. - Я с вами… хотя шанс погореть у нас просто-таки феноменальный.

Судя по решительным физиономиям парней, берегитесь сегодня все законы и правила высокой магии! Уж коль Арриол, Терри и Селена самолично возьмутся за вас - без всяческих безобразий, уж будьте покойны, не обойдётся. А потому, прямо на верхушке башни, под лучами одобрительно посматривающей из-за леса луны, потихоньку началось обсуждение…

- Чтобы воспринять и проявить Силу ночного светила, мне придётся снять… всё, - девчонка нерешительно потеребила шнуровку платья. - Кто вздумает ржать или лезть с руками…

- Тот козёл, - понятливо кивнул ничуть не интересующийся девчоночьими прелестями этой худышки Арриол.

Селена ещё раз в сомнении глянула на замерших у кромки испытательного поля парней и со вздохом принялась разоблачаться.

- А ничего, в общем, - вынесли те своё мнение, пока девчонка ещё не успела закутаться взамен одежды сиянием своей ночной подруги.

Свет луны мягко обернул свою малолетнюю белобрысую дочь. Окутал переливами нежного мерцания словно легчайшим шёлком. И при легчайшем румянце, таки выползшем на щёки девушки, выглядело это просто…

- Классно, в общем, - Терри показал большой палец. - Подрастёшь, и репутацию волшебниц своим экстерьером не посрамишь.

Арриол вместо ответа в восхищении чмокнул кончики пальцев - и протянул руку. Товарищи по авантюре немедля подали свои ладони, и через миг в образовавшемся Малом Круге вихрем взвился поток магической энергии.

- Амулет сними, - коль Селене доверили роль ведущей, она принялась командовать.

Круг разорвали, пока смущённый отчего-то парень снимал и прятал в карман свой зелёный камешек на шнурке. Странно, когда ладони вновь сомкнулись, он отчего-то почувствовал себя голым. Не в телесном смысле, а… от девчонки исходили столь властные женственные посылы, что ему на миг стало даже неудобно.

Стоящему по направлению циркулирующего потока следующим Терри доставалось куда меньше. Но он понял всё правильно. Взглянул на друга с сочувствием и проворчал, что нынче же вечером он задаст жару своей очередной подружке.

Селена в свою очередь поёжилась и заметила, что тоже всю ночь будет на стену лезть… но отвлекаться не дело.

Равновесие. Принцип, придуманный не нами и даже не нашими предками. А прадедами наших пращуров, кровью и потом нащупавших это правило. Своими жизнями проторивших тропочку сквозь трясину неведомого к редким в нём островкам истины. Даже страшно подумать, плодом скольких раздумий и кровавых испытаний являлся этот нынче кажущийся немудрёным и простым принцип!

Селена ломилась вперёд словно идущий в атаку флагманский дредноут. Составляющий ей опору Арриол отчаянно балансировал на грани света и тьмы, иногда от усилий идя радужными разводами - а замыкающий круг Терри выглаживал, устранял остаточные сполохи и отклонения.

Вроде и есть трое, но вроде их и нет. Принцип замкнутого на себя и закольцованного диполя тут не сработал бы, уж преподам в хитроумии не откажешь. Однако, тут в замкнутом круге Силы оказались сразу три сущности - а вот чтобы ответить на такую хитрость, пришлось бы изрядно попотеть не только многомудрым наставникам, но и самой матушке-природе, куда более нас гораздой на всякие хитрости.

- Туда, - кивнул в нужную сторону немного разобравшийся в испытательной магии Терри, и Селена словно послушная девочка (ой-ой, можно подумать!), повернула куда ей подсказали.

Первым, и причём без особых усилий, достигли зелёного цветка - девчонка бестрепетно рассматривала его в непосредственной близости от лица, и изумрудные отсветы плясали на её восхищённом лице. Дабы сорвать это диво, ей пришлось поднести руку к себе поближе, и пальцы Терри, чтобы не разрывать Круг и течение силы (весьма чревато, знаете ли), ухватили её за ухо.

- Первый есть, - Селена бесцеремонно выдрала светящееся диво из хитросплетения магии, сунула себе в причёску и обратила на замерших в неустойчивом равновесии мальчишек сияющий взгляд. - Заслужила я?

Угуканье и агаканье послужили ей ответом. Равно как и тихие проклятия на этих вечно любующихся собою девчонок.

- Давай дальше, - прошипел Арриол, не без труда уводя в сторону колючий и настороженный клубок магии, в котором так и чудилось что-то весьма зловредное от мэм Харальды - уж её пакостный стиль плести заклятья не узнать было трудно.

Укутанная жемчужным сиянием девушка с зелёной звездой в волосах милостиво улыбнулась и развернула всю троицу почти строго в противоположную сторону. Когда тут такая дьявольская смесь из магии многих волшебников, к чёрту все правила! Только на интуиции и вдохновении и можно выехать…

- Луна говорит, что сейчас лучше зайти к золотому огню - а на обратном пути прихватить и алый.

В ответном ворчании сопящего от усердия Терри без труда удалось расслышать, что и у него во время испытания шевельнулась подобная мыслишка - но силы были откровенно на исходе, потому он не рискнул.

Некоторое время троица с испуганным уважением разглядывала искрящееся нечто, в котором угадывались молнии госпожи Фиреллы - и после короткого совещания решила обойти эту гадость стороной. Волшебница та молодая, дурная, предела своей силы не знает. Вот и сунула в испытательный клубок нечто такое, что мама помогай!

Но Терри тихо завопил, что другого пути нет. И после некоторых колебаний решился. Сторожевое заклинание разлеглось в паутине прочих заклятий вольготно, словно настороженная кошка на пороге дома. Однако, если приглядеться, виднелась сбоку крохотная щелочка, будто навесили эту зловредную магию чуть небрежно, кривовато.

- Фирелла сработала спустя рукава? Не верю! - решительно заявил Арриол и легонько подул в нужную сторону.

Клубок сплетённых молний чуть отодвинулся, и за ним обнаружилась поджидавшая беспечного студиозуса ловушка. И пока Селена негодовала по поводу женского коварства (вполне, впрочем, заслуженно), Терри с Арриолом переглянулись. А ведь, второе заклинание может сработать как отвлекающий маневр для главного - и после короткого обсуждения истекающая мягким лунным светом девушка с ними согласилась… в общем, чтобы пройти к золотому цветку, пришлось пожертвовать зелёным.

Сиротливо повис он у двух сторожевых заклятий, схвативших друг друга вместо жертвы и не верещащих на всю спящую Школу лишь потому, что Цветок вот он, на месте - и орать тут нечего.

- А неплохо придумали, - заметил Терри, и остальные участники аферы с ним легко согласились.

В самом деле, разбираться в хитросплетениях чужой волшбы, находя знакомые штрихи и подсмеиваясь над образом мышления наставников, оказалось после некоторого времени даже забавным. Свёрнутый до поры и спрятанный для маскировки под Плащ Теней огненный шар мэтра Карвейла они обнаружили лишь благодаря лунному свету - в его отблесках бдительная Селена вовремя приметила пакость и подняла тихую тревогу.

- Говорят, это пить можно, - Терри принял вовсе уж немыслимую позу, стоя на одной ноге и другою придерживая отодвинутую в сторону широкую синюю ленту Воздушного Жгута. Храбро он приник губами к дремлющему огню - и отхлебнул.

Демонстративно облизался и осклабился.

- На самом деле, это не столько ловушка, сколько возможность пополнить силы. Старикашка думал, будто мы о том не знаем, - Арриол уступил второе место девчонке, а остатки не без колебаний допил сам.

По телу пробежалась освежающая огненная волна, заставив уставшие конечности налиться новой силой. На щёки вымахнул ощущаемый даже собою румянец, их даже защипало легонько, как бывает на морозце - и все трое не сговариваясь легонько засмеялись.

- Теперь, зная что тут к чему, я бы и в одиночку добралась, - Селена вытянулась в струнку и таки достала довольно высоко зависший на магических нитях искрящийся золотом и серебром магический цветок.

- Осторожнее, - Арриол вовремя успел сбалансировать всё кольцо, когда противная девчонка едва не рухнула прямо на что-то непонятное, однако наверняка жутко неприятное.

- А, ладно - вы-то у меня на что? - Селена после поглощённого в таких количествах Огня откровенно захмелела.

На щеках её пылал просто-таки неприличный румянец. Она развеселилась, потеряла прежнюю скованность, и теперь скользила меж магических нитей легко, словно летучая мышка меж деревьев. Алый магический цветок они втроём взяли словно походя, небрежно - а перед запирающим до поры двойную ловушку Фиреллы зелёным в сомнении остановились.

- Знаете, что делает волк, когда обнаружит капкан? - глаза Терри смеялись.

Он теперь в свою очередь переложил пальцы Селены себе на ухо, и полез рукой в штаны. И едва его двое спутников успели возмущённо закатить глаза к ухохатывающейся на своих небесах Луне и отвернуть глаза, как сын маркиза Рико совершил над магией преподавателей неслыханное кощунство.

Однако, едва прекратилось журчание, Арриол незамедлительно подвинулся на его место и повторил. А уж каким там образом изворачивалась пикантно покрасневашая и всё же ухмыляющаяся Селена, они подсматривать даже и не подумали… как-то даже и в голову не пришло.

- Вот… а теперь пусть хоть до скончания веков проверяют, кто же это здесь отметился, - девчонка вдумчиво пошептала что-то над растворяющимся в магии шаром гм, почти воды. - Теперь запашок, как у скунса - если кто сунется, мало не покажется. Да и магия спасует…

Обратный путь к краю опустевшего и потемневшего кокона магической паутины ничем особым не ознаменовался. Теперь троицу вёл Терри, у которого в голове уже сложились вместе все части головоломки.

- Спасибо, Арри - мне бы такое и в голову не пришло. И в то же время, проверить свои силы было весьма недурственно, - уже выйдя из занимающей треть широкого двора паутины, заметил он.

Руки парней сомкнулись в рукопожатии. А сверху напоминанием, без кого ничто в этом мире не обойдётся, улеглась холодная на удивление ладошка Селены.

- Да, это было здорово, мальчишки.

Первый цветок высшего признания безоговорочно подарили ей - и было странно смотреть, как расцвела улыбающаяся малявка с блистающей красивой звездой в руках. Терри безжалостно присвоил огненный, дескать, к его силе боевого мага это как раз подходит. А зелёный Арриол осторожно спрятал во вновь повешенный на шею амулет. И судя по мерцанию камня, место это оказалось как раз впору.

Возбуждение схлынуло. Со всех сторон надвинулась темнота, холод. А ещё лёгкая усталость. Судя по изрядно подвинувшейся на чёрном небе Луне, по велению которой мелкими рыбёшками двигались и другие звёзды, время ушло далеко за полночь. А стало быть, пора бы и баюшки… если бы так не донимало желание. Уж стать в круг и открыть свои сущности на полную, это вам не просто так.

Терри криво ухмыльнулся и вполголоса проворчал, что намерен теперь довести до сладкого обморока свою очередную подружку. Он пренебрежительно смерил взглядом по-прежнему окутанную лишь лунным светом девчонку.

- Арри, не вздумай входить к ней - ещё шестнадцати нет, - и после короткого прощания исчез.

В глаза Селены страшно было даже взглянуть. Безумная смесь женского, радости - и мутная пелена подступающей от неудовлетворённого желания боли. И всё же, Арриол ласково обнял её.

- Ты мой друг - а для друзей невозможного не существует, - шепнул он. - Пошли… я умею делать это язычком… не позволим друг дружке умереть?

Как на следующий день разорялся мэтр Карвейл, обнаруживший трудолюбиво созданные магические построения мало того что пустыми - но ещё и пренебрежительно помеченными, не хотелось даже вспоминать. Ведь самое что оказалось пакостным, ни одно сторожевое или охранное заклинание даже не пискнуло.

Кое-что мог бы по этому поводу сказать сонный и немного бледный Терри - но его мнением никто поинтересоваться и не подумал. Уж проделанное ему, пусть даже блестяще прошедшему испытание, никак оказывалось не под силу. Да и вряд ли сам высший наставник Школы сумел бы сходу разобраться и преодолеть все прилежно начинённые в паутину магические каверзы…

- Спасибо, друг - я ещё никогда настолько не чувствовала себя женщиной, - Селена с чувством пожала руку встретившегося ей в тёмном уголке Арри. А потом легонько обняла от ещё не схлынувших до конца нежных чувств - и ускакала куда-то лёгкой походкой, оставляя за собой легчайший шлейф серебристых искорок и еле ощущаемый мускусный ароматец.

Их двоих тоже никто не спрашивал, хотя Карвейл и пытался провести расследование - но оно с самого начала пошло не по тому пути. Все преподаватели и наставники оказались тут совершенно ни при чём. Впрочем, кое-что веьма близкое к истине подумала тонко улыбнувшаяся Фирелла, но любопытствовать мыслями Мастера Молнии, это как-то весьма опасно, знаете ли - не только для здоровья, но и для жизни…

- А отчего вы решили, сэр конь, что в моей истории есть некие, как вы изволили выразиться, странности? - коль скоро могучей волшебнице пришло в голове общаться с каким-то мальчишкой-недоучкой таким диковинным образом, Арриол тоже решил не подавать даже и вида.

Мэм Фирелла ехала себе спокойно, задумчиво склонив чуть набок голову и взгляд. А парень неспешно шагал по лесной дороге и на полном серьёзе разговаривал с чёрным жеребцом.

- А потому, юноша, что это мнение Харальды - а к словам Мастера Воздуха прислушаться таки стоит, - следом конь смущённо фыркнул и поинтересовался - раскрыл ли один хулиганистый мальчишка хотя бы раз учебники, и прочёл ли он из них хоть одну страницу?

Арриол честно признался, что пролистал кое-как целых три магических учебника.

- Небось не читал, а картинки скабрезные выискивал, - конь с шумом неодобрительно вздохнул и потянулся мордой к преодолеваемому вброд мелкому ручейку.

По вполне понятной причине беседа на некоторое время прервалась. А затем для Арриола наступил маленький кошмар, когда вороной конь въедливо принялся экзаменовать его по прочитанному… впрочем, для первого раза оказалось неплохо. Тем более, что парень даже не заикнулся о том, что остальные учебники он давно уже прочёл вдоль и поперёк во время ночных бдений в библиотеке…

- Ну, раз такой умный - сам и отдувайся, - конь внезапно остановился, мотнул головой.

Только сейчас поглощённый беседой Арриол и заметил, что глухую лесную тропку им перегородил здоровенный медведь. Ещё не набравший веса после зимы зверь присматривался ко встреченным на пути двуногим, хмуро зыркал и вообще, вёл себя явно по-хулигански.

Судя по демонстративной улыбке вредины Фиреллы, волшебница оказалась намерена не вмешиваться и посмотреть представление до конца, удобно расположившись в седле. Да и парень вовремя прикинул, что за нож хвататься смысла нет - уж против такого медведя это не катит. А вот… и меж нешироко разведённых ладоней его затрещала махонькая, нарочито невыверенная молния.

Парень выворачивал ладони в разные стороны - до тех пор, пока разряд в его руках не принялся шипеть в точности как змея у виденного пару раз на ярмарке заклинателя.

Надо признать, медведь отреагировал почти так, как Арриол втайне и рассчитывал - то есть шарахнулся и, отчаянно косолапя, удрал подальше. Правда, при этом отметил следами своей медвежьей болезни часть тропинки…

- Но нельзя же иметь сразу всё, - грустно заявил конь, осторожно ступая меж источающих зловоние мест.

Волшебница наверху демонстративно зажала носик. Но судя по тому, что на этот раз покачивалась в седле заметно сильнее обычного, от хохота она удерживалась с изрядным трудом.

А парень задумчиво шагал впереди по мягкой лесной тропинке и грустно думал о том, что свобода это вовсе не возможность делать всё, что заблагорассудится. Это нельзя, то можно, но потом последствия будут - и по сути, выбора особого и не остаётся. Наверное, это и есть путь?

Умытый дождями Мелит встретил своего блудного сына как-то не так. Настороженно Арриол вступил на улицы, чувствуя себя слово под осмотром сотен глаз.

Нет, на самом деле, на двоих приезжих почти никто и не обращал никакого внимания.

Фирелла ещё в самой первой встретившейся по пути деревне спрятала подальше своё вычурное и богатое одеяние волшебницы. Переоделась зажиточной мещанкой, и судя по всему, в этой простой но добротной одежде чувствовала себя намного свободнее. Да и Арриол в пути малость пообтёрся - даром что отказался взять у мэтра Карвейла хотя бы медную монетку сверх положенного за работу слуги заработка.

А потому экономил и спал зачастую на сеновалах.

- Что-то не то, - хмуро заметил парень, ступая по кривоватой улице и ведя в поводу коня с волшебницей.

Сердце его стукнуло совсем невпопад, когда он свернул в знакомый проулок торговой части города… и остановилось совсем. Он даже протёр глаза и присмотрелся вновь - то место, где ещё совсем недавно стояла лавка с работающей в ней весёлой и рыжей подружкой, нынче пустовало.

Глаза парня зашарили по сторонам и тут же нашли сидящего на углу базарного калеку, который ввиду жары и совершенно cегодня не ярмарочного дня перекочевал сюда. Тот, судя по глазам, хоть и признал Арриола сразу - но виду отчего-то не подал.

- Пожар был, точно, чуть пол-квартала не выгорело. А у рыжей наверху в закутке мамка больная лежала… сдуру полезла за ней, едва успели её за руки схватить - тут-то оно всё рухнуло…

Бывают смутные мгновенья, которые отчего-то не хочется вспоминать. Бывают в жизни огорченья, когда душа смущается и вдруг холодом напоминает что-то внутри о её существовании. Мир вокруг меркнет, становится холодным, серым, бесцветным. И ненужным. Глаза с недоумением обводят вокруг, как бы вопрошая - зачем всё это? Быть может, оно лишь дурной сон или бредовые видения, когда неслышно обернувший тело жар обращает всё в липкий и душный кошмар?

Мрачная с фолетовым отливом чернота сползла с доспехов и остального, словно предутренняя сырость. И теперь рыцарь в блистающих на солнце доспехах стоял у безымянной могилы в степи, отдавая последнюю дань безвременно ушедшей. Ушедшей туда, вперёд - туда, куда никто особо не торопится но куда мы все со временем неизбежно придём.

Белоснежный красавец-конь нагнулся было к поникшей траве, но передумал. Его губы тронули вдруг за ухо, а затем толкнули в волосы тугим жарким дыханием. Словно напоминанием, что мы пока живы, а потому супостатам самое время озаботиться завещанием да последними перед неизбежным в жизни распоряжениями…

Какимим дальними тропами в такое время бродит здравый смысл - то уж никому не ведомо - Арриол только стиснул ладонь на рукояти ножа, внимая одному лишь себе слышную песнь. Еле слышно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и поткачал головой.

- Плохо. Очень плохо… - волшебница за его спиной посмотрела вслед уходящему парню и в сомнении покачала головой.

Что такое терять близких или друзей, она всего лишь догадывалась. А посему звякнула монетка, которую Фирелла бросила в торбу нищего, и притомившийся конь вновь направился за уже приевшимся провожатым.

- Нет, Фи, к барону мы пойдём завтра, - куда делся остаток дня, Арриол не мог потом припомнить ни за что.

Волшебница в немом изумлении наблюдала, как невидимые простым глазом ослепительно-белые молнии обвивают фигуру этого парня, особенно ярко блистая на фоне извечной тьмы. Бывает же… нечасто приходится воочию видеть, как люди выдерживают удар судьбы - и по правде говоря, глаза б больше на такое не глядели.

Молча она проглотила такое пренебрежительное сокращение своего имени, многим другим стоившее бы если не головы, то весьма болезненного ай-яй-яй точно. Лишь смотрела, как гордо и неукротимо распрямилась сжавшаяся было словно арбалетная пружина сущность этого потомка доблестного рода. И склонила голову, молча признавая превосходства человека знатного.

- А ещё лучше было бы не ходить к нему вовсе, - еле слышно прошептала она.

Однако Арриол уловил их. Его серые глаза с гордо поднятого и словно закаменевшего лица некоторое время пристально и с неудовольствием глядели на высящуюся над ним волшебницу на вороном коне. Что ж, бывают слова, которых лучше иной раз не произносить - уж парнишка отсутствием соображения никак не страдал.

Он кое-как отвернул взгляд, дёрнул в сдерживаемой ярости щекой. И наверное оно к лучшему, что уже вечером на постоялом дворе он не заметил, как волшебница одним лишь изменившимся выражением лица подозвала не замедлившего подскочить и замереть в угодливо-подобострастной стойке хозяина. И показав глазами вослед ушедшему в свою комнату парнишки, негромко распорядилась:

- Горе у него. Но если к утру не будет как огурчик, то уж не осерчай, сгорит твоё заведение… вместе с тобой.

На своё счастье, хозяин постоялого двора опытом и жизнью оказался умудрён. Чем и как лечатся у их благородий подобные напасти, хитрован знал прекрасно и вовсе не понаслышке. Потому, когда взгляд его остановился на пригожей девице в переднике, которая как раз выносила в заднюю дверь поднос с грязной посудой, та через некоторое время неслышно проскользнула к указанной хозяином двери. С кувшином в руках - и уж понятное дело, не молока.

Только, она легонько вздрогнула и замерла, когда взгляд кого-то невидимого остановился на ней. Безропотно отдала кувшин и на плохо подгибающихся, ставшими вдруг непослушными и словно деревянными ногах уковыляла в свой угол. Глаза её незряче уставились куда-то в вечность, и не было сомнений, что наутро девица будет уверена, что на самом деле всё сделала как надо…

В комнату, где на непривычно широкой постели метался в полубреду-полуяви парнишка, вошла полупрозрачная, истекающая темнотой тень. Несколько мгновений она смотрела на него, а затем покачала неодобрительно головой. Несколько неслышных слов, беззвучной вспышкой сотрясших мирозданье - и тот испуганным воробышком замер. Губы сами раскрылись навстречу, когда к ним прильнуло горлышко кувшина и напоило соком сладкого забвенья.

Из наполненных грёзами серых глаз словно выпорхнуло рыжее и весёлое воспоминание. Увлекаемое властной волей, оно запорхало по тёмной и печально притихшей комнате, и с некоторой ухмылкой оказалось одобрено. Послушно оно облекло тень, слилось с ней. Заиграла та вдруг радужными переливами - и в шагнувшей вдруг в комнату любой признал бы девчонку-служанку из лавки прежнего купца.

С горькой усмешкой - уж подобное лечится подобным - девица для начала и себе меланхолично отхлебнула сладкого вина с Южного берега.

А затем всё было просто и правильно. Нет, вовсе не то, что подумали бы любители клубнички. Рыжая просто наклонилась - и до дна выпила из доверчиво распахнувшихся навстречу глаз всё о себе воспоминание.

- Вот и всё, малыш. Я забрала твою боль… взамен что-нибудь придумаем. А теперь спи - и пусть тебе приснится хороший, чистый сон…

Они встретились посреди двора. Утреннее солнце только-только, позёвывая, заглянуло через стену внутрь храма своего божества, как это и произошло. В беспечно распахнутые ворота зашла из города девушка в простом платье зажиточной мещанки или среднего достатка купеческой дочери - а из пристройки навстречу спешила по своим делам озарённая внутренним светом молодая жрица.

По мере сближения словно выплывали из тумана видения, словно сползала хмарь с полузабытых воспоминаний, когда всё вдруг становится ясным и понятным. Столбами вымахнули косые тени невидимых до поры событий, закружили вокруг них призраки былого - и обе девицы в остолбенении остановились, не дойдя друг до дружки полудюжины шагов. Ещё чуть, и неизбежно произошло бы непоправимое. Однако обе неосознанно замедлили шаги, а потом вовремя спохватились.

- Надо же, какая встреча, тёмная! - полуэльфийски зелёные глаза Эсмеральды с неудовольствием заметили соперницу.

Фирелла подняла задумчивый взгляд - и со внезапно сузившихся ресниц едва не сорвалась самая настоящая молния. Она тут же погасила её, втихомолку досадуя, что судьбе угодно было в это почти прекрасное утро подстроить встречу с жрицей ясноликого Риллона.

- Уйди с дороги, светлая - и никто не пострадает, - негромко процедила Мастер Молнии с потемневшим от презрения лицом.

Жрица покачала головой, упрямо не желая встречаться с извечной противницей взглядом. Так уж повелось, что неизбежно владеющие Силой становились по разные стороны. Глупости всё насчёт Света и Тьмы - то всего лишь обозначения, всего лишь цвет. На деле оказывалось всё куда проще и в то же время замысловатее. Стремление к порядку, к торжеству идей традиционно отождествлялось со светлым, в то время как идущие на поводу своих желаний и стремлений столь же привычно назывались тёмными.

- Мы не можем драться, тем более здесь, - кисло процедила Эсмеральда.

Волшебница оживилась.

- А что, так хотелось бы оказаться битой? - хохотнула она с непонятным даже самой себе весельем. - Ладно, не будем заводиться…

В нескольких словах поведала она, что всего лишь пришла осведомиться о некоем парнишке, выросшем при Храме и этой зимой покинувшем его стены. Может ли кто поведать о его прошлом - там оказалось столько непонятного и странного, если не сказать загадочного.

- Ты попала как раз к той, кому нужно, - невесело признала жрица. - И стало быть, Арриол остался за воротами, отказался войти в храм пресветлого Риллона?

Промолчавшая Фирелла улыбалась сладко, как завидевшая беспечную мышь кошка. К чему лишние слова, когда всё и так оказывалось предельно ясно - уж слишком неприглядные воспоминания оставил о себе Свет в истерзанной душе парня.

- И значит, теперь тёмные взяли потомка доблестного рода под своё крылышко? - полуэльфка печально вздохнула.

А затем произошло то, чего обе они ожидали меньше всего. Эсмеральда тряхнула золотистыми волосами и неожиданно для себя самой сообщила, что она тоже едет… куда?

За разговором как-то незаметно оказалось, что обе уже вышли за ворота храма - уж здесь-то и общаться друг с дружкой им было не зазорно. Да и в случае стычки закон оказывался почти бессилен. Ну встретились двое магиков на нейтральной территории, ну кто-то кого-то грохнул. Бывает - дело-то житейское.

Арриол с непонятным оживлением наблюдал за приближающейся парочкой. Надо же - какие обе эти женщины родные и до боли знакомые. И в то же время разные, словно две стороны одной и той же монеты. Озарённая внутренним сиянием небесного света Эсмеральда с еле заметно заострёнными кончиками ушек и прекрасная в своём негодовании. И бархатно-уютная темнота Фиреллы, в которой блистали сполохи неистовых молний…

- Кого из нас ты выберешь? - вопрос жрицы прозвучал именно так, хотя подразумевал он под собою совсем, совсем иное.

Да и многое другое, если призадуматься…

- Обеих, - парень не раздумывал и не колебался ни мига.

Хотя он прекрасно понял подоплеку произнесённых весьма важных слов, папенька и маменька прокляли бы его с того света, если бы он не проявил свойственную потомку рыцарского рода прижимистость и не заграбастал себе в названые матери сразу обеих. Уж лапки у их благородий и должны быть загребущими, верно я вам говорю.

- Это как? - Фирелла ненароком припомнила, как на следующий день всё-таки одарила парня поцелуем за победу в поединке с травником, и какого труда стоило им обоим удержаться на грани невозможного…

Эсмеральда своим безошибочно чутким к малейшим нюансам эльфийским слухом мгновенно различила тут некие сложности и проворчала в сторону, что Тьма пользуется порою недозволенными методами.

- Дура, - глаза волшебницы на миг сузились от ненависти.

И всё же, она легонько рассмеялась. Что ж, а парень таки сделал правильный выбор!

- Что ж, я готова следовать за своим учеником и почти сыном. Сколько тебе надо, чтобы собраться, о моя светлая сестра? - произнесла она нараспев.

В ответном взгляде жрицы без труда читалось кое-что весьма нелестное о потакающих своим прихотям тёмных волшебницах вообще и об этой зловредной магии в частности. И всё же, Эсмеральда с вызовом посмотрела в тёмные глаза соперницы и тоже рассмеялась. Не ей убояться трудностей, не ей, истоптавшей не одну стёжку-дорожку в те горние выси, куда не залетит ни орёл ни облако. Лишь дух людской горячий и нескромный осмелится забраться так высоко, откуда истина и ложь видны столь явственно, различно и понятно.

- Да нисколько. Один из наших девизов - всё своё носи с собой, - жрица осмотрела себя, кивнула и тут же с совершенно женской непоследовательностью поинтересовалась. - Как у нас с деньгами?

Фирелла в ответ неопределённо поморщилась. Уж она, будучи на попечении Школы и всецело отдаваясь научным и преподавательским занятиям, столь низкими и презренными материями, как стяжательство, как-то не интересовалась. А Арриол в ответ лишь ухватился за рукоять боевого ножа и высоко задрал лицо.

- Понятно, - Эсмеральда немного покрутила носом. - Пару минут, я себе коня приведу, да кое-что из мелочей по женской части.

Тут они с Фиреллой обменялись понимающими взглядами, и жрица не мешкая ушла обратно в храм. Хотя Арриол и сильно сомневался в возможности женщин делать таковые дела быстро, он всё же запасся терпением и вернулся в тень под старым ясенем, где расположились несколько выносных столиков трактира.

- Мэм, - рекомендую этот сок.

Волшебница с сомнением попробовала что-то ядовито-оранжевое в запотевшем бокале, что принёс служка. Однако, выдавленный чернокожими рабами на дальнем полудне и сохранённый беспощадной магией бритоголовых жрецов апельсиновый сок, выдержавший затем дальнее путешествие в бочках, и в самом деле оказался превыше всяких похвал. Да ещё и с эдаким бархатистым оттенком… пожалуй, это Магия Воды?

Они ещё некоторое время посвятили чинной и чуть ли не научной беседе, обсуждая и смакуя разные оттенки вкуса да способы сохранения напитков - согласитесь, в жарких краях задача отнюдь не простая и в тоже время животрепещущая.

- Кстати, надо будет этим заняться, - оказалось, что Эсмеральда уже обреталась рядом.

И естественно, в поводу жрица держала белоснежную кобылку, составившую столь разительный контраст с придремавшим по жаре вороным коньком волшебницы, что в другое время тому стоило бы и восхититься.

Арриол хоть и не умел на этих животных ездить, но согласился поскучать немного в отправляющейся в полдень почтовой карете - благо путь её проходил вплотную к никогда не виданным родным местам.

К барону по молчаливому соглашению решили не заходить. Уж очень как-то некстати случился тот пожар, ну очень - вернее то, что он за собою повлёк…

Старые камни, на которых кое-где ещё сохранились следы копоти, да весь этот заросший бурьяном расплывшийся холм - вот и всё, что осталось нынче от родового замка рыцаря д'Эсте.

- Жжётся, - Арриол отдёрнул ладонь и зачем-то посмотрел на неё, словно огонь бушевавшей здесь некогда битвы и в самом деле обжёг кожу.

Обе заклятые подруги благоразумно остались внизу. Не стали подыматься сюда. И не только для того, чтобы дать парню побыть наедине с останками никогда не виданного дома. А скорее по той причине, что яростное пламя ещё и сейчас опаляло всё восприятие неслышным жаром. И никому не хотелось чересчур испытывать судьбу - даже у подножия холма, где в зарослях ещё угадывались остатки крепостного рва, неведомые остатки лизали ауру обеих владеющих Силой.

- Да уж, маменька, если это она, делов тут натворила нешуточных, - прошептали сжавшиеся было в горькую струнку губы.

Место оказалось в высшей степени непримечательным. Обширное, до горизонта поле, посреди которого небожители словно нарочно воткнули старый холм. И лишь где-то на пределе зрения - там, где земля сходилась и никак не могла сойтись с небом - виднелась тёмная ниточка леса.

"Да ведь, просто вырубили деревья" - запоздало обожгла мысль.

Арриол вытер пот и осмотрелся вновь. Отсюда, с чуть обдуваемой тёплым ветерком высоты, его отвыкший от тесноты городских стен взгляд вдруг вычленил среди кустарника некую неправильность. Да ещё и легчайший дымок указывал, что оное глазу не почудилось. Определённо, в том месте некогда была деревня… да и сейчас там кто-то жил. Расположение уж больно хорошее - в излучине большого ручья. Да, скорее всего, угадал верно.

- Никак, молодой рыцарь пожаловали? - как после звуков этого скрипучего голоса, неизменно напоминавшего о дурно смазанной телеге, Арриол не подпрыгнул от неодиданности, осталось ведомо только небесам.

Позади обнаружилась старуха в засаленном домотканом одеянии и с кривою клюкой в руке. Седые волосы её печально свисали с поникших костлявых плеч напоминанием о бренности всего живого. Только не это удивило парня - обе девицы внизу точно так же ничего не заметили.

"А ведь старая плесень наверняка что-то может знать, да и меня узнала сразу" - всё же, иногда умные мысли приходили в голову своевременно, каковым обстоятельством Арриол немного загордился.

- Да, это я… а ты, бабуля?… - в глаза этой карги смотреть отчего-то очень не хотелось.

И всё же, он пересилил себя. И оказался вознаграждён стократ - глаза у старухи оказались молодые, ясные и полные той силы, что неизбежно напоминают о весне.

- Вижу, вижу - как раз малыш Арри и есть, - бабка ухмыльнулась и виновато моргнула. - Что ж, коли так - здравствовать вашей милости.

Кланяться до земли не стала, правда - но Арриолу того и не надобно. А старуха покивала то ли своим мыслям, то ли подслушанным парня и продолжила уже безо всякого скрипа и сиплого бульканья в голосе.

- Верно, верно - я тоже с кое-какими умениями, малыш, - негадано-нежданно объявившаяся ведунья пренебрежительно глянула с холма на по-прежнему пикирующихся и ничего не замечающих девиц. Да загнула что-то такое пренебрежительное про кичливых неумех, что в другое время Арриол просто восхитился бы.

- Ладно, Арри, не станем ходить вокруг да около. Смотри… - и сухая старушачья рука неожиданно ловко коснулась пальцем мокрого от пота лба парнишки…

Закружило, завьюжило нынче над землёю. Заволокло мглою ещё более чёрною нежели ночная темень. Да только не снегом - дымом и пеплом. Пришла в эти благословенные края война, и чад сожжённой дотла деревни несло ветром прямо на осаждённый замок.

Десятник Вернье задремал всего на миг. Даже и не задремал вовсе - он себе такого не позволил бы, да и спать стоя на посту никак не возможно - однако едва он хлопнул пару раз глазами, отгоняя так и лезущую сладкую дрёму, а перед ним уже стояла госпожа. Осунувшаяся и бледная леди д'Эсте с факелом в руке пристально и пытливо всматривалась в своего верного воина.

- Что скажешь? - голос леди оказался куда более красноречив, нежели её внешний вид.

- Худо дело, госпожа, - старый десятник не стал кривить душой перед супругой господина, который сейчас где-то вместе с остальными рыцарями и солдатами оборонял переправу через Реку.

Однако леди покачала головой, и словно подтверждая сомнения похолодевшего от догадки Вернье, пламя факела заметалось в безветрии под прикрытием привратной башни.

- Нет больше рыцаря, погиб - я почувствовала то явно, - тихо и печально промолвила леди, и словно тяжкий груз мягко обрушился на поникшие под кольчугой плечи солдата.

Ведь госпожа не просто женщина. Ведьма, да не обыкновенная - одна из тех великих, чьи прихоти могли бы волновать или успокаивать по своему велению души и сердца. Да и сэр д'Эсте не из обычных провинциальных дворян… слыхал ли кто из нынешних о Договоре Равновесия? Когда вселенная закачалась в неустойчивом положении, готовая уже сгореть в пламени беспощадной битвы Света и Тьмы, бессмертные вдруг спохватились - а ведь мало что останется на пепелище от этого с таким трудом созданного и поддерживаемого мира?

И тогда было принято простое, и в то же время весьма непростое решение. Дюжина сильнейших ведьм, воспитанниц первозданного мрака и унаследовавших его силу и умения - и с другой стороны ровно столько же паладинов Света, могущих одним лишь словом или жестом творить чудеса. Да-да, вошли они к ним как к женщинам и образовали супружеские пары, став простыми смертными…

- Сейчас я вынесу сюда сына. Отнеси его в город. Для прикрытия устрою бурю и дождь, а потом… - дальнейшие слова оказались не нужны. Если сэр рыцарь до конца исполнил свой долг, супруга по Договору не имеет права пережить его.

А коль скоро истерзанный замок осаждали беспечные полки Кооролевства Всадников, то судьбе их нынешней ночью завидовать не приходилось. Всё равно завтрашнего штурма защитникам не выдержать…

- И ещё, Вернье, - глаза леди на миг полыхнули яростью. - В наш замок с такой силой и яростью вцепились не просто так… мой бывший друг, которого я отвергла дабы сдержать свою часть великого Договора…

Арриол с усилием протолкнул воздух в ставшее вдруг непокорным горло и кое-как перевёл дух. Сердце колотилось так, будто он без передыху заполнил сорокаведёрную бадью водой, а по спине чуть ли не ручьём лился отчего-то ледяной пот. Стоило признать, что заглянуть одним глазком в прошлое оказалось не столько забавно, сколь страшно.

Выходит, та непонятная Харальда оказалась таки права. Папенька из самих паладинов Света - да и маменька… кстати!

- А не из скамаррских ведьм она часом была? - после произнесённых негромко этих слов старуху прямо-таки скрючило пополам и с хрустом приложило о полускрытый сухой травой щебень.

В глазах её заплескалось такое изумление пополам со страхом, что Арриол не сдержался. Шагнул вперёд и навис над извозюканной в грязи деревенской недоучкой грозным приветом из прошлого.

Смутно, смутно и неохотно поминалось о том могучем и почти неведомом племени даже в тех немногих книгах, где о них всё-таки хоть что-то было. Некогда ведьмы едва даже не взяли в этом мире верх, сколотив подобие государства. Однако молодая и стремительно набирающая силы Империя тогда всё же сумела одержать победу в той беспощадной бойне, в которую обратилась обыкновенная война.

- Из них, - старуха отвела глаза. А затем вскинула их вновь. - Нет, что-то я в толк никак не возьму…

Рука её не по-старушачьи проворно и ловко шастнула вперёд и выудила за шнурок привычно обретающийся за пазухой парня амулет.

- Ах вот оно что!

Из постепенно становящихся всё более сбивчивыми слов её Арриол всё же разобрал, что это нельзя носить ему боле. Потому он и никак не добьётся в жизни толка, что прячется за зелёным камнем - вот когда в силу войдёт, только тогда и можно…

Она постепенно бледнела и таяла, становясь всё более полупрозрачной и размытой - а сама фигура старухи колебалась в полуденном жарком ветерке всё более откровенно. Ах вот оно что - морок! Видать, старую плесень ухайдакали где-то поблизости, а кости так и остались непогребёнными с должным обрядом. Уж если хоть проблеск Силы в ауре имелся, таковое непростительно - хорошо хоть не пакостила напоследок. Теперь-то понятно, отчего обе девицы внизу ничего не почуяли.

Ладонь сама собою сняла с шеи привычное не то украшение, не то защитный талисман - а глаза по-новому всмотрелись в искрящуюся изумрудной зеленью глубину камня. А ведь, очень даже может быть… сколько можно прятаться от судьбы? И Арриол решительно намотал шнурок на запястье левой руки, сделав что-то вроде кожаного браслета с украшением.

Не сдерживаемое и не скрытое боле в отбрасываемой бериллом тени нечто привычно воспарило вокруг. Коснулось уже почти совсем истаявшей, но упрямо бормочущей тени старухи, отдёрнулось брезгливо. И подумалось отчего-то парню, будто совсем он голым остался, словно без одежды посреди людной площади.

- Надо же - но ладно, - Арриол шагнул с вершины старого и притихшего под полуденным зноем холма в ту сторону, куда вело его и тянуло просто-таки настойчиво.

В самом деле, в заплывшем рву из-под нескольких скатившихся сюда сверху глыб на него из бурьяна укоризненно смотрел выбеленный солнцем и дождями череп.

- Ну что ж, - парень погладил добычу в своей ладони.

Поскольку двигать такие здоровенные каменюки без рычагов он не умел - а шарашить молниями или огнём по примеру патентованных волшебников не собирался, то решил ограничиться разумным и не докапываться остального. Ноги сами вынесли своего обладателя обратно наверх, где остатки былой волшбы обжигали горячим ветром. И здесь-то он сунул череп в наспех освобождённую от щебня расщелину да старательно присыпал опять.

- Покойся с миром, бабка - кто б ты ни была. И спасибо тебе от наследника рода д'Эсте…

Взвился на миг горячий и душный вихрь, запорошил глаза мельтешением ярких искр. На душе сразу стало эдак чуть спокойнее. А отчётливо пронизывающий всё естество поток магии, некогда испепелившей замок вместе с упрямо лезущими внутрь захватчиками, отчего-то на миг подластился, словно весёлый щенок. Выходит, сделал всё правильно?

Мельком улыбнувшийся Арриол сел на нагревшийся под солнцем камень и огляделся вокруг уже новым взглядом. Да уж, не лучше ли было оставаться круглым сиротой, нежели однажды узнать о своих родителях такое?…

Но с другой стороны - война тогда была с расположенным на восходе королевством Всадников. И стало быть, искать надо там… но имя? Имя!

- Эсмеральда! - крикнул он с вершины холма. - А не сможешь сверху своею силою подглядеть, где бы мне разыскать несколько живых скамаррских ведьм?

На полуэльфийское лицо жрицы выползла брезгливость, словно при той сказали непристойность. Надо же, сколь разительный контраст - Арриол припомнил строгое и спокойное лицо матери, за которым тем не менее полыхало неугасимое и яростное тёмное пламя. Да уж, маменька красавица была… а вот внутренняя сущность её куда как далека от этой открытой и словно всегда освещённой изнутри солнечным светом жрицы. Вот Фирелла зато куда ближе со своей сдержанной силой.

А всё же, серые глаза наверняка от папеньки достались… и в этот момент жрица отозвалась.

- Зачем это тебе, малыш?

"Ещё раз назовёшь так - и ты о том пожалеешь!" - эти бешеные слова едва не сорвались с языка парня, однако полуэльфка всё поняла с одного взгляда. Она ещё менялась в лице, когда обстановка вокруг решительно понеслась вскачь.

У подножия холма, совсем рядом с обеими по-прежнему неприязненно поглядывающими друг на дружку девицами, в знойном воздухе разлилось радужное сияние. Оно сгустилось, пошло жемчужными разводами - и вдруг стало столь реальным, что взирающий на это диво с вершины холма Арриол не сразу поборол в себе желание бегом спуститься и своими руками потрогать диковину.

Сначала раздался лязг. Потом кто-то невидимый отдал команду, и на притихшее под полуденным солнцем поле выбежали две цепочки закованных в чёрную сталь солдат.

- Слава Императору! - громко и страшно выкрикнули они зычными голосами, одновременно, слаженно ударив блестящими мощными копьями по своим сумрачным щитам.

И в это время из портала - а в том, что эта доступная едва ли нескольким величайшим из магиков диковина им и оказалась, сомнений не было уже ни у кого - в это время оттуда вышел разодетый в алое и золотое человек.

На первый взгляд он не поражал ни исполинским ростом, ни шириною плеч. Не обреталось при нём рогов и хвоста, как по злобе втихомолку поговаривали кое-где в совсем уж глухомани. Не ударили с ясного и слегка выцветшего от зноя неба и молнии, как приписывала молва при появлении повелителя Полночной Империи. Всего лишь вышел молодой, красивый и уверенный человек в сопровождении нескольких весело беседующих и над чем-то похохатывающих сановников.

- В чём здесь дело, и кто посмел творить Великие Заклятья? - тёмные глаза Императора по очереди осмотрели обеих не замедливших присесть в глубочайшем реверансе девиц, и наконец остановились на сконфуженном Арриоле.

В походке того самый пристальный взгляд не усмотрел бы смущения или раскаяния - однако парень спускался с холма весь отчего-то сконфуженный. Надо же, а всего-то от всей души упокоил старую ворону… значит, от папеньки и маменьки досталось много чего помимо внешности? Ах, как же права была Фирелла - учиться, учиться надо было и овладевать своими способностями, а не дурью маяться! Щёки молодого рыцаря залила жаркая волна.

- Рад приветствовать Ваше Величество на своей земле, - он понятия не имел о всяких там светских условностях и этикетах, но стал перед Императором на одно колено, как несколько раз видал на картинах и в представлениях бродячих лицедеев, и склонил голову.

А затем представился, запинаясь от непонятного смущения - согласитесь, не каждый день на голову словно гром с ясного неба сваливается самолично Император, да ещё с таким грозными словами на устах! Как бы тут не угодить прямиком на плаху…

- Очень хорошо, сэр д'Эсте, - Его Величество нетерпеливо кивнул и жестом изобразил - встать.

Ноги словно сами собою подбросили Арриола, настолько велика оказалась власть этого человека. Да и Сила тоже - уж где-то парень несколько раз встречал упоминание, что Император и сам патентованный волшебник.

- Ваше Величество, мы можем говорить открыто и не боясь быть подслушанными? - и едва после повелительного кивка повелителя Полночной Империи вокруг взлетела непроницаемая, обернувшая обоих людей ватной тишиной завеса, продолжил.

Выражение лица Императора поначалу было скептическим, но в общем терпеливым. Арриол рассказывал сбивчиво, запинаясь и перескакивая с пятого на десятое. Но когда прозвучали слова о Великом Договоре и о том, что его некогда, вполне возможно, пытались нарушить, на лицо Его Величества набежала тень.

- Сэр Родерик и Изабелла д'Эсте… да, я помню эти имена из списка. Всё, парень - ни слова больше. Этим делом теперь займутся куда более сведущие в розысках, да и в тёмных делах подобного рода тоже. А пока… - Император задумчиво посмотрел на безучастно и всё же как-то непокорно стоящего пред его ликом парня. - А пока займёшься делом. Будет к тебе поручение…

Из дальнейшего обливающийся холодным потом и проклинающий втихомолку всю эту высокую политику Арриол узнал - с находящимся на закатной границе Империи королевством эльфов опять трения вышли. Недавно приплыла с моря на ладьях хорошая ватага троллей, да с шаманами. Погнали остроухих далеко и быстро.

- И быть бы там совсем беде - да случайно, недалеко от тамошней границы проводил маневры усиленный магиками полк нашей тяжёлой баронской конницы, - Арриол всё же приметил скользнувшую по губам Его Величества улыбку. А уж потом и сообразил, что собирать по мирному времени такую силищу и кормить-поить да содержать её просто так никто не станет. Видать, у Императора разведка толково поставлена…

Короче, вышел весьма редкостный и заковыристый в юридической практике казус - Империя порубала захватчиков, но уходить с отвоёванных земель не спешила. Любая судейская крыса душу продаст за возможность ухватиться за подобное дело, ибо валандаться с ним можно десятилетиями. Ваши чиновники и ярлы с этих земель ушли, господа остроухие? Мы обратно у троллей отвоевали, кровушку свою пролили? А вот не отдадим, или выкупайте на весьма вкусных для нас условиях…

- В общем, тебя они не знают - получишь там хороший кус земли и начинай хозяйничать. Обустроиться совсем, скорее всего, не выйдет - но мне там нужен человек, чистый душою. А главное, не замеченный раньше во всяких громких делах. Обдумай - а потом обсудим подробности.

По спине уже давно вместо холодного пота струился горячий - такой чудовищной смеси полунамёков и недоговорок Арриол не слыхал никогда. Однако, не выполнить поручение самого Императора? Шалите, господа хорошие и плохие - потомок рода д'Эсте трудностей не боится! Да и слишком уж недвусмысленно совпало… реши мою проблему, и я решу твою.

- Ваше Величество… - он нерешительно облизнул пересохшие губы. - Действовать по совести или по закону?

Воцарилась такая тишина, что стало слышно шуршание сухих травинок под ногами. Наконец, отчаявшись дождаться ответа, Арриол поднял глаза. Император молча и как-то загадочно улыбался, глядя на него - и эта улыбка отчего-то ободрила парня и обрадовала больше любой поддержки. Так… ага! Значит, на верном пути?

Часть четвёртая. Дальние дали.

Тысячу лет назад на этом месте был лес. Впрочем, что это я? Лес был тут и две, и пять, и десять тысяч лет тому - а дальше, кто его знает? Во всяком случае, деревья росли и сегодня. Величавые, стройные и высокие, они никогда не знали топора лесоруба и грубой силы корчёвщиков пней. Ни разу этот зачарованный лес не оскверняли безобразно растущие оспины крестьянских полей или чудовищно изуродованные проплешины пустошей.

И вот здесь-то, по скорее угадываемой нежели видимой тропинке еле слышно пробирался отряд всадников. Иногда позвякивала сталь в доспехах солдата, приглушённо звучала какая-нибудь отрывистая команда - но топот лошадиных копыт почти полностью сглаживался мягкой хвойной подстилкой.

Встречали его и провожали лесные жители, стоит признать, безо всякого страха. Правда, и без особого восторга - всё-таки это были чужаки. Люди. Но спасибо всем богам, что не тролли и не орки.

А потому лесной дух, что вылез на верхушку корявого пня подышать свежим воздухом да послушать, о чём же тут пташки щебечут, через некоторое время и думать забыл про приезжих. Ездют тут всякие… а лес как стоял, так и стоит. Как жил, так и ныне живёт своей таинственной и совсем непонятной непосвящённым жизнью. Много их тут было таких, приходили и уходили, кто в землю - а кто и вовсе во тьму. И только эльфы всё так же неслышно сновали незримыми тропами… ну, эти свои, чего их поминать-то?

Оттого и понятно, что пробирающийся лесом отряд вскоре забылся так же, как удар грома или летний дождь. А зря, наверное…

Арриол покачивался в седле, на которое специально для него положили большую мягкую подушку ввиду полного к верховой езде неумения - и недоумение его постепенно росло. Два десятка солдат и пожилой сержант откровенно побаивались этой вечно молодой, зелёной и какой-то колдовской силы. Зыркали настороженно по сторонам, оглядывались, а ладони их неотлучно находились на рукоятях и древках оружия.

Но в то же время он сам чувствовал себя куда как спокойно. Словно отпустило что-то внутри, разжалось. А глаза с никак не унимающимся восторгом разглядывали и замшелый неохватный дуб, в котором так и чудился задремавший от долгого безделья лесной богатырь, то удивлённо провожающую кавалькаду пятнистую косулю, которая спокойно жевала какой-то кустарник - а бояться ей отчего-то даже и в голову ушастую не пришло. А уж рыже-серые беззаботные белки, те и вовсе чуть по головам не скакали, заставляя коней нервно прядать ушами, а их седоков частенько хвататься за арбалеты.

В конце концов, это ему надоело, и он поинтересовался причиной.

- Дык, ваша милость, - сержант Дизли вдумчиво почесал в рыжеватой бороде, и шумно вздохнул. - Хоть троллей и порубили, да вполне по одному-два в чащобе встретиться могут.

Хотя, в подозрительно обшаривающих полосу обнаружившегося справа кустарника глазах старого солдата куда явнее ощущалась тревога встретить пару-тройку эльфов с длинными луками и наповал, без промаха разящими стрелами. Уж в остроухих в таком дремучем лесу верилось куда охотнее…

Прикинув, что перворождённые вполне могли бы в пару залпов вынести весь отряд - а потом здесь останки или следы даже и магики не сыщут - Арриол зябко передёрнулся и в пару конских шагов выбросил эти страхи из головы. Бойся, не бойся - а чему быть, того не миновать.

Сержант со вполне солдатской мудростью согласился с этими словами, но добавил, что солдат всё же распускать да расхолаживать не стоит.

- Лучше перебдеть, чем недобдеть, - с ухмылкой под уже седеющими усами доверительно шепнул он, и на пару с сэром рыцарем сдержанно захохотал над немудрёной солдатской шуткой.

С самого утра неразговорчивый и злой спросонья императорский маг поставил портал куда-то прямо в лесную чащобу. Сунул в руки Арриолу какую-то вертящуюся на гвозде щепочку - дескать, дорогу покажет, потому как точно на место дыру в пространстве пробить не удаётся. И этак неопределённо махнул рукой на прощанье, прежде чем скрыться обратно в тут же погасшем за ним наколдованном проходе.

Вот и разбирайся тут… в самом деле, и поручение у Его Величества с подковырочкой, так ещё и по всему выходило, что без кровопролития, вполне возможно, обойтись вовсе и не удастся.

Понятное дело, Арриол излагать этакие соображения сержанту не стал, а лишь задрал повыше нос, как и полагалось благородному сословию, да запасся терпением.

Вот и ехали они почти уже целый день с редкими перерывами. То коней напоить, то самим пожевать чего или в кустики отметиться - но и тут сержант приказал по двое ходить. И постепенно внутри парня крепло убеждение, что ничего на свете, кроме этого величественного леса, возможно, и нет. Почудилось всё - уже золотящиеся жнивьём крестьянские поля, шумные и удивительные города. Нет этого ничего, и никогда не было. Привид, мара - одна только видимость и есть. А лес… о-о, лес вот он, живой и вечный…

Внутри что-то встрепенулось, чтобы тут же заколотиться с бешеным, заполошным трепетанием.

- К оружию! - отчего-то сипло и негромко воскликнул от неожиданности Арриол и указал рукой направление. - Тут совсем рядом магией балуют.

В недоверчивых взглядах, которыми окатили парня солдаты, тут же промелькнуло неприкрытое уважение. Шутка ли - отпрыск рыцарского рода, с которым Император самолично разговаривать изволили, ведёт себя скромно. Да ещё и с волшбой накоротке, это дело завсегда очень даже нужное…

После короткой команды солдаты рассыпались цепью и осторожно направили коней в указанную сторону. Но Арриол и тут посвоевольничал. Сержанта с парой откровенно зелёных новичков он отправил прикрывать тыл, а сам поехал впереди, весьма резонно заявив, что с магией или колдовством шутки плохи, и лучше он сам примет первый удар - а вдруг и удастся отразить?

Почти сразу за деревьями стал угадываться просвет. Тёмно-зелёный сумрак сменился яркой зеленью подсвеченной солнцем листвы, и вскоре небольшой отряд осторожно выехал на опушку. Да уж…

Такого дива Арриол, да и любой другой солдат, никогда до сих пор не видали. Лесная крепость, о которых очень мало кто знал наверняка, а ещё меньше людей и видали воочию.

На большой поляне стоял замок. Только, на привычный человеческому глазу он оказался похож примерно так же, как гном на эльфа. Вроде и всё то же - голова, руки-ноги. Только, этот в отличие от многих виданных других не был выстроен из камня. Напротив, он произрастал прямо из земли и по сути своей являлся огромным деревом. Небольшой, ладный, с красиво зеленеюшими кронами вместо флагов над тонкими шпилями. Хотя, с другой стороны, всё остальное было на месте - башенки, стены, бойницы и даже ворота.

И вот эти-то покрытые красивыми древесными узорами ворота штурмовала небольшая банда впервые увиденных Арриолом существ. Трое серо-зелёного цвета шишковатых громил с шипастыми палицами в руках и кое-какой бронёй на широченных плечах. Они подбадривали себя азартным рыком и с вожделением постукивали оземь своими здоровенными дубинами. Однако, не от их вида челюсть у парня отпала едва не до седла.

В створки здоровенной колодой стукал верзила, от одного только зрелища которого хотелось не мешкая повернуть коня да нахлёстывать его до тех пор, пока от этого места всадника отделит как можно больше лиг. Ростом эдак раза в два поболе человека, а вширь даже и вчетверо, грязно-жёлтый одноглазый великан с бугрящимися мышцами методично долбил в ворота. И судя по всему, долго они не продержатся…

Изутри замка вяло огрызались - но похоже было, что дело близилось к развязке, ибо выйти и надавать как следует нападавшим не виделось решительно никакой возможности.

- Можем чем подсобить? - угрюмо поинтересовался Арриол у подъехавшего поближе и теперь осторожно дышащего в левое ухо сержанта.

Тот замялся. Троллей-то можно нанизать на копья, не впервой.

- А вот огра, ваша милость, приголубить нечем. У эльфов, бают, яд есть какой-то - да он медленно действует, - во всём виде старого солдата так и виднелся намёк - да приголубили бы вы, ваша милость, того оглоеда своею Силою!

Призадумавшись на миг, Арриол хмуро кивнул.

- Готовьтесь, а я займусь тем жлобом…

Мало, слишком мало было его здесь, разлитого, слабо изливающегося с небес потока магии. Куда больше было иной, молодой и в то же время вечной силы леса - но с той парень управляться не умел. И всё же, после мгновенного колебания изящная формула мэм Фиреллы сама собою вспыхнула в голове яркими письменами… ах нет - то и меж ладоней призрачным светом зажглось крохотное кольцо магии.

Оно моргнуло на миг - с тем, чтобы снова зажечься, но уже настолько нестерпимо ярким светом, что оказалось раскалено до тускло-лилового, почти невидимого глазом сияния.

Арриол помянул Падшего сквозь зубы - мало, мало практиковался он с такими диковинами. Теорию хоть тайком, но почти всю выучил, но опыта не хватало просто чудовищно. И всё же, настал миг, когда над ладонью его завис слабо искрящийся бледно-серый бублик.

- Хватит, пожалуй, - он покосился на уже отдавшего распоряжения сержанта и пояснил. - Лето. Сухо слишком здесь, понимаешь? Если полыхнёт и займётся, Император мне потом голову открутит.

Бывалый солдат сглотнул судорожно, примерно уже представляя, какая силища залита в эту неказистую с виду диковину. Но всё-таки неуверенно кивнул, зачарованно глядя на сгусток магии… и в этот момент Арриол сквозь зубы коротко бросил:

- Атакуем! - и пятками сапог принудил своего коня неуверенно потрусить вперёд.

Наверное, это их и спасло. Если бы они вылетели из лесу с гиканьем или воинственным кличем, по глупости думая напугать или смутить врага, их встретили бы как должно. Однако, мягкая трава почти полностью заглушила перестук копыт, а нападающие слишком уж увлеклись зрелищем уже затрещавших ворот. Да и осаждённые заметили подмогу и вовремя подняли шум, осыпав троллей залпом арбалетных болтов. Без особого, впрочем успеха - толстые доспехи из вдвое сложенной, прокалённой над огнём шкуры дикого тура лишь грохотали словно черепичная крыша под градом.

- А-а! - завопил Арриол звонко, когда ближний тролль буквально ощетинился сразу четырьмя пронзившими его копьями всадников.

Второго атаковали сразу шестеро побледневших от решимости солдат. Успеха добились всего двое - но того хватило. Зато третий вовремя отмахнулся здоровенной палицей, от чего ближний к нему солдат вылетел из седла как сноп и с глухим хеканьем скатился в траву. Арриол ещё миг-другой созерцал, как нелепо блестящая на солнце секира сержанта словно замедленно опустилась и рубанула тролля в основание шеи.

Огр неуверенно рыкнул и неуклюже повернулся, так и не выпуская из лап лохматящейся щепой колоды. От его рёва Арриола едва не сдуло с подушки - оставленные во второй линии новички уже остановились и таки дали неплохой арбалетный залп прямой наводкой.

Во все стороны брызнула алая, совсем человеческая кровь - но великану то было что укусы комара. Его колода неестественно медленно взлетела в небесную синеву… вот она уже накрыла тенью дерзнувшего подъехать совсем близко щуплого парнишку, а в единственной мутной глазнице мелькнуло что-то похожее на торжество.

И только сейчас Арриол зашвырнул согревающий ладонь бублик в раскрытую от натуги пасть великана.

Тот непроизвольно глотнул, рыкнул недовольно - а потом взорвался чадными ошметьями с таким грохотом, что Арриола вместе с конём отбросило кувырком шагов на пять, да ещё и по траве провезло изрядно… впрочем, он сам того уже не помнил.

В ухо лезло чьё-то надоедливое сиплое бубнение. Жужжало и прилипчиво вилось словно ошалелая от жары муха, и Арриол в конце концов не выдержал. В открытые глаза ударил неяркий свет, а оторвавшаяся от подушки голова стала вспринимать окружающее более осмысленно.

- О, а вот и сэр д'Эсте в себя пришёл! - от стола к постели, в которой валялся парень, шагнул черноглазый небритый дворянин в рваной кольчуге и с левой рукой на перевязи. - Маркиз Жоффре де Шампэнь.

Кое-как отогнав тоненько жужжащих в голове комаров, Арриол осторожно пожал протянутую крепкую ладонь и всмотрелся в маркиза. А тот уже отдавал распоряжения своим солдатам, и те бегали как ошпаренные.

- Мы отъезжаем прямо сейчас, сэр Арриол, - извиняющимся тоном промолвил тот и понизил голос. - Если я не отдам своим приказа выступать домой, солдаты взбунтуются.

- Что, настолько плохо тут? - парень благодарно кивнул сержанту, заметившему хриплый голос своего рыцаря и поднёсшему тому ковшик чистой, приятно остудившей горло воды.

Маркиз криво пожал плечом и тут же зашипел от боли в потревоженной руке - похоже, рана его оказалась совсем свежей.

- Это не то слово… почти месяц мы здесь, - и, доверительно наклонившись, шепнул. - Ни одной бабы в округе, а у меня в замке жена молодая…

Что ж, это был весьма веский довод. Равно как и известие о том, что имперская пехота и магики, похоже, небрежно зачистили здешние места - а вокруг самая чащоба - и порою из теней вылезают такие вот небольшие группы, как сегодня.

- Но хуже всего лесные дьяволы, - проворчал маркиз, наблюдая, как солдаты увязывают на коней тюки.

Заметив недоумённо взметнувшиеся брови постепенно приходящего в себя парня, добавил - да остроухие начали пакостить, и похоже, дело таки катится к войне между эльфами и Империей.

- Мы третьего дня… вернее, ночью изловили нескольких - лезли в замок прямо через стены. С кинжалами в зубах, прямо тебе убийцы полночные. В подвал их на цепь пока посадили - потом полюбопытствуете, сэр рыцарь.

Выслушав напоследок наставление, чтобы брать воду только из источника в замке, беречься открытых мест, где стрелам перворождённых самое раздолье, и вообще держать ушки на макушке, Арриол только хлопал глазами и наблюдал, с какой охотой и едва прикрытой радостью прежний гарнизон замка покидал эти места и возвращался домой.

Впрочем, услышав краем уха ворчание одного усатого и щуплого копейщика, что от первоначального состава осталась едва половина, он решил всё же этих людей особо не осуждать. Да и вновь прибывшие поглядывали со стен и башенок с такой тоской, что сердце просто сжималось.

"Хотел бы я знать, отчего мне наоборот - здесь так нравится" - Арриол положил на память узелок при первой же возможности с этим разобраться.

Маркиз неловко отсалютовал копьём уже из седла, и вскоре предводительствуемая им дюжина солдат гуськом скрылась в лесу. А новый хозяин замка и окрестностей стоял в распахнутых наполовину воротах и с тоской думал, как же ему теперь быть. Наобещать Императору с три короба, храбриться вдалеке отсюда было просто - а вот каково придётся теперь исполнять?

Он со вздохом похлопал ладонью по нагретой солнцем мощной створке и только сейчас обратил внимание, что древесина от чудовищных ударов огра треснула по всей длине и теперь сочилась янтарными каплями.

- Надо же, будто плачет, - пробормотал он и вздохнул. - А ведь, замок и в самом деле живой.

От попытки залечить рану магией он отказался сразу - в Школе такое не преподавали. Закрыть волшбой дыру или ожог в человеческом теле он ещё кое-как сумел бы. Ненадолго, правда, лишь бы дотянуть до настоящего целителя или травника. Но живой замок… Арриол окинул мысленным взором столь понравившееся ему сооружение и кликнул сержанта.

К счастью, один из солдат по совместительству оказался и кузнецом, да и инструменты с собою были. Посовещавшись с ним, Арриол решил пока сжать края трещины струбциной, а в остальном положиться на естественные процессы.

- Нет, чуть выше, Жан… вот здесь, - и потный солдат проворно закрутил рукояткой винта.

С тихим скрипом края дерева сошлись, напоследок уронив на ладонь парня, осторожно прощупывающего повреждение своей аурой, несколько янтарных капель сока. Надо признать, после столь эффектного избавления от великана-огра поглядывать на юного рыцаря стали не в пример уважительнее. Уже не прятали в ус скептическую усмешечку, а приказы бросались выполнять чуть ли не бегом.

Арриол посмотрел на лужицу древесных слёз в своей ладони. принюхался и осторожно лизнул. Ах, мерзавцы! Он едва удержался, чтобы не послать вслед исчезнувшему в лесу маркизу изощрённое проклятие. Остолоп ты, хоть и дворянин - разве ж можно так варварски обращаться с этим замком? Он ведь живой!

- Вы понимаете, он ведь - живой! - Арриол с досадой хлопнул себя по лбу и приказал раскручивать струбцину обратно.

Клинок гномьей стали уже блистал в руке, и парень несильно чиркнул им по левой ладони. Несколько капель крови блеснули алыми рубинами на полуденном солнце, стекли с царапины и исчезли в глубине трещины. А взамен парень, повинуясь некому наитию, втёр древесный сок в свою крохотную ранку…

Вселенная полыхнула призрачным светом. Вымахнули из-под земли видения исполинских, сурово нахмурившихся бровями зелёного мха дубов, неодобрительно шумящих буйными кронами. Зашумел ветер, которому видно и слышно всё на свете, и словно сама повелительница всего живого Велини с недовольством обратила сюда свой взор.

- Моя кровь - в твоей крови… - прошептали сухие человеческие губы. - И твоя кровь всегда будет моею…

Бессмертная повела очами, и чудно заблистали они. Зажглись болотные огоньки, повели вокруг хоровод с тягучей, томной песней - и словно зелёный огонь пробежал по жилам содрогнувшегося в сладкой муке человека. Вот он встретился с яростной и горячей огненной волной магии - но не отпрянул от неё. Напротив, они оба слились и закружились в сладостном волнении.

Упав на колени, Арриол погладил отзывающееся на каждое прикосновение дерево, и ощущение оказалось такое, словно он встретил давно потерянного и бесконечно одинокого брата.

- Всё будет хорошо, вот увидишь. Отныне я не дам тебя в обиду…

Солдаты вокруг отшатнулись, когда побег дерева-замка наклонился и ласково погладил листьями своего нового друга и защитника. А когда он поднялся, ладонь чудесным образом оказалась неповреждённой - равно как и только что ещё изуродованная створка.

- Клён, - с зачарованной улыбкой шепнул Арриол, и сердце его отчего-то пело. Как же здорово осознавать, что теперь ты не один - у тебя есть брат, пусть даже такой диковинный. Он способен согреть в лютую зиму, развеять печаль и напеть тихую, вечную песню. Да и ты можешь многое дать ему…

- Нарекаю тебя - замок Кленового Листа, - объявил он и кое-как, в самых смешанных чувствах поднялся на ноги.

Солдаты смотрели на него со смесью ужаса и восхищения - створка ворот заросла самым чаровным, непостижимым образом. А на внешних сторонах обнаружилась словно сама собою объявившаяся картина большого, кокетливо пятилапого кленового листа.

Да и сам замок преобразился. Он весь светился тем мягким светом, от которого так и хотелось тихо петь, а на глаза так и наворачивались слёзы радости. Впрочем, ещё не время.

- Сержант Дизли! - молодой рыцарь кое-как собрал расчувствовавшиеся мысли воедино. - Там, в подвале, привести сюда троих пленных. И… помогите им.

В самом деле, двое идти не могли. Лишь третий, угрюмо насупившийся тощий парнишка, кое-как переставлял самостоятельно ноги. Грязные и израненные, эльфы представляли собой самое жалкое зрелище - но Арриол с жадным, даже каким-то нездоровым любопытством рассматривал их. Красивые? Да, пожалуй - хотя и худощавы немного, как на человеческий взгляд. Уши… да что ж, почти что и нормальные, вовсе не кроличьего размера, как порою гласит молва. Чуть заострённые кверху - но так даже пикантно выглядит, да и слышат наверняка получше наших.

- Снимите с них кандалы. Это приказ, сержант, - Арриол содрогнулся, заметив пузырящиеся гноем глубокие ожоги. Вот насчёт того, что многие эльфы не выносят прикосновения железа, молва всё же не соврала.

Дизли вздохнул неодобрительно, однако прекословить не осмелился, стал помогать стучащему молотком кузнецу.

- Ты понимаешь Общий Язык? - и единственно держащийся на ногах тощий, настороженно зыркающий эльф нехотя кивнул. - Пусть сюда придёт ваш целитель, осмотрит твоих соплеменников - даю слово рыцаря, что его никто не тронет. Ты вернёшься с ним.

Правая ладонь Арриола медленно сжалась в кулак, а потом поднялась над плечом - жест рыцарской клятвы словно горел в доставшейся от отца памяти. Эльф отшатнулся, ибо таким жестом пользовались лишь паладины Света, которых проклинали во всех краях, хоть и уважали за силу и непримиримую борьбу с исчадиями Падшего бога.

- Пропустить, - буркнул Арриол в сторону ворот, и эльфа тут буквально передёрнуло от неожиданности - створка приоткрылась словно сама собою.

- Большую силу ты забрал, магик homo - коль поработил даже Лесную Обитель, - проворчал совладавший с собой перворождённый и без малейшего звука исчез. А ведь, даже и мысли не допустил эльф, что всё могло пойти совсем иначе - Арриол проводил его слегка неприязненным взглядом.

А парень повёл по сторонам глазами и распорядился - пока что ходить внутри замка босиком, траву и цветы особо не топтать. Завтра будут дорожки… ох боги, сколько ж ещё придётся тут сделать! Но труднее всего пришлось объяснять недоверчиво переминающимся с ноги на ногу солдатам - что если вот таким, особым образом нажать на вот эту ветвь в дальнем уголке, то открывшаяся щель это отхожее место и есть.

- Для дерева это вроде как для нас хлеб. А конский навоз вообще, как хорошо прожаренный кусок мяса с хрустящей корочкой. Так что - всё туда.

- Опять же, дурного духу не будет, - сержант первым решился и примостился седалищем на непривычном месте. - А что, удобно - и во дворе чисто будет.

Судя по неприкаянным физиономиям солдат, те всё же остались при своём мнении. Но перечить их милости, таким чудесным образом принявшим власть над диковинным древесным замком, в открытую никто не осмелился. Тем более, что сэр рыцарь зажёг в руке яркий, колдовской силы зелёный огонь и тут же, ловко забросил на словно нарочно для этого висящую над двором ветвь. Та сразу распрямилась, и словно рычаг требучета, зашвырнула шар света на шпиль донжона.

- О, это вроде как флаг, что мы тута? - кузнец, прикрыв глаза от солнца ладонью, полюбовался на диковинное, феерически танцующее над замком зрелище - и на лицо его несмело выползла какая-то мальчишески восторженная улыбка.

Он тут же спохватился и погасил её. Но заметив, что их милость кивнул и стал разбираться с другими, прежде недоступными предыдущему гарнизону делами, охотно подключился. Естественно, сержант не отставал - да и ещё пара солдат посмелее из тех, что бывали в дальних краях и диковин всяких повидали вдосталь. Особенно понравилась им казарма - широкая, просторная и прохладная, что в летнюю жару было особенно кстати.

- И главное, - Арриол обвёл своих лоботрясов жёстким взглядом. - Если кто вздумает на стенах что-то карябать или вырезать - а упаси боги даже калёным железом… повешу на воротах, и таков мой сказ.

Затем он не допускающим возражений тоном пояснил, что по древнему обычаю дал замку часть своей колдовской силы, но зато и получил что-то взамен. Так что каждая царапина или дырка в стене, это лично ему как серпом по известному месту.

- Магия, ваша милость? - один из солдат безнадёжно вздохнул, а следом понятливо закивали и остальные. - Что ж мы, совсем тёмные, чтоль? Понимаем…

В это время усатый горнист, которого Арриол в виде наказания за рассказываемые всю дорогу скабрезные истории загнал первым дежурить на смотровую площадку, встрепенулся.

- Вашмилость, двое елфов чешут! - он с лязгом почесался где-то под левым наплечем, и на красную от жары физиономию его выползла озабоченность.

Целитель оказался молчаливым, и всю свою работу над впавшими в забытьё двумя сотоварищами проделал без единого слова. Правда, глазели на него с нескрываемым любопытством - оказался тот ну точь-в-точь как молва баяла. Худощавый, златоволосый и породистый, как хучь бы и сам Ампаратор.

Арриол втихомолку сплюнул, послушав вполголоса роняемые солдатами замечания. В большинстве своём вчерашние сельские парни, которых голод или ещё какие провинности вынудили завербоваться в армию, знаниями и образованием они отнюдь не блистали. "Стоп" - одёрнул себя молодой рыцарь, - "Сам хорош, полгода проторчал в школе магии, а толку?"

И решительно принялся раскладывать в облюбованной для себя комнатке приехавшие в поклаже пожитки. Словно поняв намерения, из стены прямо на глазах выросла полка, прихотливо составленная из причудливо сцепившихся тонких побегов, а от плетёного словно из лозы кресла парень вообще пришёл в восторг. Оно оказалось мало того что точно по фигуре, так ещё и покачивало да легонько массажировало спину.

- Во дела какие, - помогавший господину солдат восхищённо покрутил головой.

И получив приказ передать целителю - как закончит, чтоб поднялся сюда - с топотом босых пяток скатился на галерею, а оттуда уже и гаркнул во всё горло. Вот же орясина…

- Я слушаю тебя, homo, - целитель опустил на пол сумку со снадобьями и покорно скрестил на груди руки. Голос его журчал и в самом деле мелодично, хоть тут молва не соврала…

На вопрос о состоянии пленных он, помявшись, ответил, что плохо. Ещё пару дней в подвалах и железе доконают тех вернее удара топором по шее.

- А кто тебе сказал, что я собираюсь их туда определять? - глаза Арриола хищно сощурились. - Я с эльфами не воюю. Поднимай их на ноги, и валите отсюда на все четыре стороны.

Если кому-то когда-то и удавалось увидать донельзя удивлённого эльфа, то Арриол имел редчайшую возможность насладиться этим зрелищем сполна. Впрочем, надо отдать должное, тот сумел довольно быстро прийти в себя и вновь скрыться за маской обычной холодной надменности. Некоторое время глаза целителя в задумчивости изучали причудливый рисунок деревянного пола, а затем он осведомился:

- Нас вместе с моими собратьями действительно четверо - но что это за обряд расходиться сразу на четыре стороны? Такое твоё колдовство мне неведомо, homo.

Парень отвернулся к окну. Не столько для того, чтобы посмотреть на уже начавших подавать признаки жизни двоих эльфов, и не на озабоченно сидящего возле них на корточках щуплого третьего. А скорее для того, чтобы скрыть усмешку и не расхохотаться во всё горло.

- Это означает - идите в любую сторону, куда хотите.

Взгляд перворождённого уставился на него долго, изучающе. Потом вильнул в сторону, с тем чтобы через миг-другой снова впериться в подпирающего спиной стену парня.

- Ты не похож на благородного рыцаря. Уж те не преминули бы заломить за наши жизни хорошую цену в золоте.

- Дыру взглядом протрёшь, quendi, - отчего Арриолу вспомнилось это название перворождённых, вычитанное где-то в книге, он не знал и сам. Но пустить пыль в глаза кичливому эльфу? Почему бы и нет…

- Я воспитывался в строгости… А теперь слушай внимательно, - парень потёр ноющий висок, где упрямо жужжали какие-то особо настырные пчёлы. - Нет, погоди чуть… я сегодня огра магией угрохал - теперь в голове гудит ужасно.

Целитель понятливо кивнул и нехотя принялся рыться в своей сумке. Но заметив недоверчивый взгляд сержанта с кинжалом в руке, сначала отхлебнул из протянутого было пузырька сам.

Арриол поблагодарил, плеснул тёмной и пряной жидкости в чашу. Хитро прищурился на эльфа - и поднёс сосуд к стене. Один из безучастных доселе отростков ожил, наклонился - и с зелёными шипучими искрами в чашу полился твеньял. Драгоценнейший сок, испробовать которые доселе случалось лишь самым уважаемым и почётным гостям в доме.

- А ничего, - он круговым движением размешал лекарство с булькающим напитком и залпом осушил.

Глаза эльфа вновь полезли на лоб. Затем он удивлённо покачал головой, отчего золотистые локоны заёрзали по плечам.

- Как бы ты, homo, ни закабалял дерево-обитель своей магией - но однажды оно распрямится и убьёт тебя.

Сержант за его спиной втихомолку ухмыльнулся. До пожилого ветерана уже давно дошло, что никаким насилием над древесным замком тут и не пахнет. Да и вообще… он словно только сейчас заметил кинжал в своих ладонях, и под одобрительным взглядом сэра рыцаря спрятал его в ножны.

- Но почему ты, рыцарь, на меня так поначалу смотрел? - вечнозелёные глаза перворождённого вновь окинули фигуру Арриола сомневающимся взглядом.

Получив ответ, что никогда доселе парень не видел живых эльфов, некстати поинтересовался:

- А мёртвых?

- Тоже, - кивнул Арриол и осторожно потёр виски. - Надеюсь, что никогда и не увижу…

Слабая ноющая боль и мельтешение в голове постепенно уходили, а потому он решил не оттягивать дальше. С глухим пумм ладони парня открыли плотный трубчатый чехол тиснёной кожи, а потом развернули и разгладили на столе извлечённый изнутри свиток.

- Империя отвоевала эти земли у троллей, и теперь по всем законам они наши, - негромко, словно задумчиво начал он. - А это указ Его Величества, что замок и на десять лиг вокруг всё моё.

- Законный указ, - подчеркнул он и ткнул в то место, где в окружении множества печатей словно живым огнём светилась ярко-алая подпись Императора и хитрая лиловая завитушка лорд-канцлера. - Если вас, остроухих, что-то не устраивает - жалуйтесь своему королю, и пусть он утрясает проблемы там, на самом верху. А ко мне претензий никаких, я всего лишь исполняю приказ сюзерена. Это понятно?

Эльф со вполне понятной угрюмой недоверчивостью порыл носом над и в самом деле выглядящим весьма впечатляюще документом. Пошептал что-то, и вокруг свитка заиграли нежно-алые сполохи.

- У нас Королева… Хм-м, не подделка, - странно оказалось видеть несколько кислое выражение на этой породистой физиономии. - Мне приходилось видеть подпись вашего Императора… однако, эта земля всё равно наша.

- Была ваша, эльф, - негромко засмеялся от двери сержант. - Вы потеряли на неё право, отдали троллям и ограм.

Арриол вполне понимал и даже отчасти разделял задумчиво-угрюмое выражение лица перворождённого. Если принять за предположение, что он сам здешний уроженец, то и впрямь этому худощавому и словно придавленному невидимой горой эльфу стоило посочувствовать.

Целитель медленно поднял голову.

- Нам некуда уходить с этой земли, homo, - а в глазах его плескалась боль.

Напротив, голос Арриола замурлыкал, словно у обжравшегося утащенной на кухне рыбой кота.

- Ну что вы, я вас не гоню. Напротив, мне на службе очень пригодились бы такие ребята. Заметь - на службе, а не в рабстве, - поспешил добавить он. - Ощущаешь разницу, остроухий?

Часть пятая. О пользе гвоздя в сапоге.

- А зря, зря вы так мягко с этими остроухими бестиями, ваша милость. Вот попомните мои слова… - Дизли тут же сменил тон, и над притихшей в мягкой неге округой разнёсся его грозный сержантский рык. - Спину ровнее! И не ёрзать, не ёрзать седалищем-то!

Полдень обернул собою замок Кленового Листа, словно змея согретый солнцем пень. Задремали распаренные от жары сосны, вконец обленился и задремал где-то в тенёчке ветерок, и даже заполошные белки в своих роскошных шубках изрядно поумерили обычно резвую прыть.

А тропинка вокруг тихо похохатывающего от диковинного зрелища замка превратилась в круг пыток, как втихомолку называл Арриол свои занятия по верховой езде. На днях сержант втихомолку, с едва сдерживаемым негодованием шепнул ему, что не умеющий ездить на коне благородный рыцарь…

- Это же как не умеющий стрелять из лука эльф, ваша милость! Как можно?

И теперь парень, так легкомысленно согласившийся обучаться оказавшемуся столь мудрёным занятию, давно и напрочь пропотел. Он уже который раз мысленно проклял эту выездку, занудного как ворчание осеннего дождя сержанта, да заодно и весь лошадиный род скопом и в розницу. Мысленно - ибо заметил, что его пожелания имеют самое паскудное свойство сбываться. А уж сыну паладина Света и тёмной ведьмы и вовсе следует если не держать язык за зубами, то уж подбирать выражения точно…

Он старательно стиснул зубы, не давая вырваться наружу так и просящимся на язык словам, и изо всех сил постарался держать ровно ноющую спину, а распаренной физиономии придать высокомерно-спокойное выражение.

- Будет из вашей милости толк… - когда Кленовый Лист озабоченно махнул ветвью, погнав в сторону чересчур увлёкшихся занятиями людей запахи уже готового обеда, оба почувствовали, как после столь чрезмерных и даже самоотверженных усилий в животах у них на диво слаженно заурчало.

Молодой рыцарь и ветеран переглянулись, и Арриол всё же приметил прячущуюся под седеющий ус улыбку. Он прикрыл глаза и мысленно застонал. Слезть, а не упасть ноющим кулём в траву оказалось превыше его сил. Спина задубела в непривычном положении, ноги буквально стояли несгибающимся (и не разгибающимся тоже) колом, а что там творилось на избитом седлом месте, страшно было даже подумать.

Однако, сержант Дизли потому и был сержантом, а не простым пехотинцем или десятником, что имелись у него и другие извилины помимо той, что пониже спины. Старательно изображая физиономией проворного оруженосца или конюшего, ветеран заботливо поддержал стремя юного рыцаря и даже чуть подстраховал того, когда оказалось, что земля-матушка вроде как не принимает на себя возжелавшего обзавестись четырьмя ногами изменника…

Замок, вся большая поляна и лес за ней качались так ощутимо, что первое время Арриол только стоял, крепко-накрепко вцепившись в седло и руку сержанта. Всё же, через некоторое время ноги и спину отпустило. И потихоньку, взывая о помощи ко всем богам, каковых он только и мог припомнить, парень осторожно заковылял к гостеприимно распахнувшимся воротам.

Половинки кленового листа на створках разъехались в стороны, а над донжоном ярким даже под полуденным солнцем сиянием разгорелся шар колдовского зелёного света - хозяин в замке!

- Прикажете подавать обед, ваша милость? - как ни в чём не бывало осведомился с постной и бесстрастной физиономией один из обретавшихся в замке эльфов - всё-таки перворождённые посовещались и решили попробовать.

Арриол поднял на него мутный, так и норовящий потемнеть взгляд и только молча кивнул. Ох и тяжела она, наука-то…

Полдень придавил столицу Полночной Империи словно невидимой раскалённой лапой. Затихла суета на Сенном рынке, попрятались в тень разносчики сладостей и воды. Редкие прохожие торопились поскорее миновать раскалённые улицы и вернуться под благословенную сень своих жилищ.

Но всё так же яростно сияли полированные доспехи гвардейцев у золочёного императорского дворца. Хоть и истекали те потом, но лишь надменнее выпячивали укрытые гномьей сталью подбородки и крепче держали воздетые к ослепительным небесам копья.

В самом дворце жизнь тоже немного затихла. Нынче не было запланировано ни бала, ни торжественного обеда, ни даже встречи с послами хоть какого-нибудь захудалого соседа. Стражники стояли недвижными истуканами, обтекающие от жары и усердия потом лакеи скользили по паркету бесшумно и едва заметно. Словно вся обстановка терпеливо замерла в ожидании вечера с его прохладой и хоть каким-то облегчением после одного из самых жарких дней лета. И лишь фонтан перед лестницей к императорским покоям всё так же весело журчал хрусталём своих струй, и всё так же равнодушно плавали в нём лупоглазые золотые рыбки.

В одном из кабинетов, выходящем окнами на балкон, под которым расстилалась сейчас столь призывно манящая к себе зелень парка, стена пошла серебристым мерцанием, постепенно переходящим в зеркальное. В другое время стоило бы позабавиться и крепко задуматься над таким необычным феноменом - однако ситуация тотчас прояснилась. Зеркало на миг пошло рябью - и прямо из него на тёмный ковёр шагнула женщина. Красивая настолько, что от созерцания заходилось в сладкой дрожи сердце, она скептически нахмурила бровь.

Некоторое время она с лёгкой улыбкой наблюдала зрелище дремлющего за большим, полированным столом человека. Большое Т-образное сооружение явно гномьей работы могло бы, с одной стороны, вместить на себе куда больше народа - но с другой, откровенно не было для того предназначено.

- Гадкий мальчик, - нежно и в то же время неодобрительно произнесла столь бесцеремонно заявившаяся красотка. Она покачала головой, и её воспетые не одним поколением бардов локоны заиграли переливами старого золота. - Весь мир находится в тревожном ожидании - что же предпримет грозный и великий Император - а он самым возмутительным образом спит!

Надо признать, что спящий при первых же звуках этого незабываемого, чарующего голоса поднял лицо и некоторое время хлопал глазами, пытаясь что-то сообразить.

- О, ваше величество - прошу прощения, - он тут же поднялся, протёр ладони заспанное лицо и столь изысканно попросил прощения за свой нечаянный проступок, что оно тут же охотно было ему даровано.

Королева Эльфов - а это оказалась никто иная как она собственною и неповторимою персоной - улыбнулась. И от одного только этого малый императорский кабинет, предпочитаемый за вполне приемлемые размеры и какой-то уют всем иным, озарился нежным сиянием вечно юной весны. Заиграли краски на висящих в простенках портретах и акварелях, просиял жемчужным светом покоящийся в вычурной подставке хрустальный шар связи - а простецкая традесканция в незамысловатом керамическом горшочке, подаренная Его Величеству дочерью, тут же выкинула несколько новых листиков.

- Ладно, мой августейший собрат, я не дуюсь - отчасти виновата сама, заявилась без предупреждения.

Император ухмыльнулся, и по всему оказалось видно, что все эти церемонии разыграны были только для того, чтобы дать ему немного прийти в себя - в самом деле, парило нынче что-то уж сильно… как бы не к дождю. Да и опытный взгляд тотчас различил бы, что знакомы эти двое давно и испытывают друг к другу весьма дружеские чувства.

Потому, когда молодой повелитель могучей Империи приложился к ручке столь бесцеремонно заявившейся колдовским порталом гостьи, та в ответ бесцеремонно и шутливо оттаскала хозяина кабинета и дворца за ухо и осведомилась о здоровье принцесс.

- Лучше б ты поинтересовалась здоровьем нянечек и горничных, Элеанор - малышки совсем загоняли их своими шалостями, - Император улыбнулся.

Обменявшись ещё несколькими текущими новостями, двое вышли на балкон. Королева некоторое время наблюдала за застывшими под полуденным маревом деревьями, столь приятными её глазу после камня этого дворца и города, а затем обернулась.

- Ладно, Ян - я вот по какому поводу. В принципе, хотя анклав Империи на землях моего народа это изряднейший оксюморон, мои советники из Эльфийского Двора согласились попробовать в качестве эксперимента - удержатся ли имперские дворяне на древней земле.

Зелёные глаза её смеялись, хотя бровь вновь изогнулась легчайшей тенью неодобрения.

- Но оказался среди назначенных тобою один - о-о, он действует просто пиратскими методами!

Император с едва сдерживаемой ухмылкой заметил, что предки некоторых славных ныне дворянских фамилий некогда и впрямь преизрядно куролесили на морских и сухопутных дорогах. Но верная служба прежним Императорам с лихвой окупила все их не такие уж и невинные порою шалости.

- Этого молодого человека зовут… - королева перворождённых примолкла на миг, словно и в самом деле жаловалась на память. - Сэр Арриол, рыцарь д'Эсте.

Поскольку августейший собеседник призадумался и выжидательно молчал, Её Величество Элеанор продолжила.

- Представляешь, Ян - на днях он отвоевал у соседа его манор, а сегодня утром попросту купил у другого ещё один!

На лицо Императора выползло непритворное удивление.

- Да у него в казне легче сыскать издохшую с голодухи мышь, нежели даже не золотой, а хотя бы серебряный цехин.

- Ошибаешься, дорогой мой сосед, - королева кокетливо позволила угостить себя соком в тут же запотевшем высоком бокале, одновременно весьма небезуспешно изображая, что легонько - на самой грани приличий - дуется. - Я заслала туда разведчиков - и вот, полюбуйся.

Плавной и текучей походке эльфийской аристократки позавидовали бы любые дамы Империи, и собеседник невольно залюбовался ею. Но вернувшаяся в тень кабинета Королева повела изящной кистью в повелительном жесте - перед двумя взорами распахнулись чары, и окно в прошлое беспристрастно показало некий весьма примечательный момент…

- А вот слушайте - и очень внимательно, - Арриол положил ладонь на карту в хозяйском жесте. - Сколько надо лет, чтобы ваши остроухие спецы из Лесной Академии могли вырастить до прежнего уровня вырубленный лес - при условии, что им не будут мешать, а даже и помогут?

В верхней зале Кленового Листа, представлявшей нынче нечто среднее между жилищем имперского дворянина и весьма нескромным убежищем эльфийского вельможи, вокруг большого овального стола собралась весьма представительная делегация. Сведущий глаз различил бы здесь и лесных стрелков перворождённого племени, и пару всё ещё сомневающихся молодых купцов - а уж в волнении истязаемые хозяевами рыжие бороды подгорных рудокопов не признал бы только слепой.

Эльфы зашушукались. Хоть и не очень-то им нравилось слово "вырубленный", но прислушаться к мнению сэра рыцаря им рекомендовали весьма и весьма настоятельно.

- Лет пять-шесть, если действительно не мешать, - таково оказалось конечное мнение.

Молодой рыцарь просиял.

- Отлично! Берём на всякий случай семь. Теперь смотрите, - его рука очертила на карте большой прямоугольник, а затем разделила тот на семь равных полос. - Вырубаем деревья вот здесь, в первом участке - и тут же уступаем место Мастерам Леса. На следующий год рядом… а сзади подрастает. Через семь лет возвращаемся, и так по кругу.

Гул возмущённых и всё же мелодичных даже в таком состоянии голосов оказался ему первым ответом, так что Арриолу пришлось поначалу даже чуть напрячь горло.

- Таким образом, мы имеем отменную прибыль - тут растут редкие и весьма ценные породы дерева, - и внимательнейше слушающие гильдейские купцы немедленно закивали.

- Дальше - за возможность выращивать на порубках лес и таким образом тренировать своих учеников мы дерём с Лесной Академии кругленькую сумму, - тут сомневающиеся уже немного притихли.

- За возможность вашим паломникам иметь доступ к храму Эллуны, вот здесь - тоже. Там же устраиваем гостиницы, лавки с сувенирами и прочим барахлом. А вот эти Поднебесные Холмы есть ничто иное, как старые горы, и в их недрах наверняка… - по мере перечисления собравшихся охватывало лихорадочное волнение на грани шока.

Подсказываемые на лету считающими купцами и гномами цифры множились, росли и уже почти осязаемо парили в воздухе блистающими райскими птицами. Словно нежный хмель, они кружили головы даже почти равнодушных к золоту эльфов. Но оказалось, что и это далеко не всё.

- По весне я найму пару платунгов крепких парней, и с поддержкой эльфийских лучников все соседние маноры будут у меня вот где, - Арриол со смеющимися глазами показал собравшимся крепко сжатый кулак. - И вся эта освобождённая от троллей земля будет наша - вы понимаете это?

Мы - молодая и дерзкая кровь. Мы новые хозяева жизни, и будем драться за каждый её кусок, а не ждать подачки от зажравшихся правителей. Нужно только успеть воспитать касту честных, умных и порядочных последователей. А там, имея на руках такие деньги и армию, можно обрушить и хоббичьи банки - хватит этим толстосумам душить нас. Пусть ковыряются в огородах и готовят еду на кухнях!

Брошенная на стол рыцарская перчатка с такой силой хлопнула по нём, что тот заскрипел в растерянности. А изделие пропотелой кожи и честной стали лежало на карте, накрывая её цепкой и нетерпеливой ладонью…

Королева в смятении отшатнулась и видение нехотя растаяло, развеялось туманно светящимися лохмотьями.

- Ох, боги - как же я забыла? Действительно, там один из храмов светлейшей Эллуны. Эльфийский Двор вцепится в меня, словно стая волков, - растерянно прошептали её прекрасные губы.

Глаза Императора горели мрачным торжеством, как будто проникновенная речь молодого рыцаря зажгла и его.

- Но каков нахал, однако! А ведь, замыслы парня вполне реальны, - он дёрнул ворот, будто тот в самом деле душил его. - Да и правда, нынче иной раз невозможно чихнуть без оглядки - как на это прореагируют представители какого-нибудь "Фродо, Бильбо и сыновья"

В зелени глаз Королевы плескалась растерянность, а в её голосе, когда она соизволила открыть рот - удивление.

- Где ты нашёл такое чудо, Ян? Этого парня может остановить только смерть.

Во взгляде повелителя Полночной Империи на миг сверкнула молния. И всё же, он погасил её.

- Да уж, таким рыцарем можно гордиться. А где… он сын Света и Тьмы, почтенная Элеанор - боюсь, такого не остановит даже смерть. Похоже, я неосторожно выпустил из бутылки нечто похлеще демона.

Если бы он знал, насколько пророческими оказались произнесённые им слова, наверняка он бы побледнел. А возможно, и нет - Император был достойным сыном своего отца и внуком своего деда. А уж те скудостью ума и кротостью нрава не отличались, равно как в свою очередь и их предки. Порода, что тут ещё скажешь…

Если из какого-нибудь порта Жемчужного залива, полукруглой подковой вдающегося в полуденную часть материка, плыть на знойный полдень, забирая понемногу на восход, можно встретить по пути много интересного.

Чего стоят одни только Жемчужные Острова! За обладание ими горячие и гордые как сам повелитель подземных недр южане испокон веков проливали столько крови, что наверняка именно оттого одно из старых названий тамошнего моря звучит как Красное. В самом деле - только здесь, в тесных подземных норах добывают белое золото, имеющее более светлый оттенок по сравнению с обычным и оттого ценящееся ещё дороже. Чёрные рабы рубят на полях сахарный тростник и выгоняют из него тот замечательный напиток, который лужёные глотки моряков по всему миру хлещут под названием ром. А ловцы жемчуга только на этих островах обеспечивают две трети всей мировой добычи.

Летающие рыбы, барки-скороходы безбородых и весёлых морских колдунов, светящиеся и поющие неведомые песни причудливые рогатые раковины - да мало ли диковин и чудес встретил бы тот, у кого достало бы сил и терпения забраться в эти экзотические и весьма отдалённые места.

Однако, если не поворачивать там назад, а плыть всё дальше в становящиеся постепенно пустынными воды, то вскоре какое-то мрачное очарование овладевает душой путешественника - то Великий Океан баюкает корабль на своих исполинских ладонях. Безбрежный, вольный, он захватывает всё воображение - и редко кто возвращался отсюда, ибо морские боги ревниво относятся к дерзнувшим познать их тайны.

Но есть, есть в той бесконечности один остров, которого не найти ни на одной карте и не сыскать ни в одной лоции. Люди знающие (да и не люди тоже) о нём встречаются куда реже, нежели полновесная золотая монета в лохмотьях умирающего от голода бродяги. Не просто тайна хранит этот остров от досужих капитанов или предприимчивых купцов. Куда сильнее дальнего расстояния и свирепых тайфунов полуденных морей оберегают этот забытый богами и смертными клочок суши всего два страшных и старательно вычеркнутых из истории слова - скамаррские ведьмы.

Побеждённые, презренные и отвергнутые всеми в такие незапамятные времена, что не помнили даже долгожители эльфов, они тем не менее сумели найти себе прибежище далеко за теми местами, которые всеми безоговорочно почитались как край света. Много, много дальше расположился небольшой остров, о котором мало что было известно, а ещё меньше из того - достоверно.

И вот, на полпути от блистательных и потрясающих воображение Жемчужных островов к тому клочку суши, в том месте где волны всегда имеют голубовато-пепельный цвет, а дна у океана по глубокому убеждению даже лордов из Адмиралтейства и вовсе нет, на лёгкой зыби бесцельно болталась с приспущенными парусами одинокая шхуна…

- Angamando atsa! - глухо ругнулась вылезшая из трюма на удивление мрачная Эсмеральда в насквозь промокшей обуви.

Вылезший следом капитан шхуны хоть и оказался в столь же подавленном состоянии духа, но высказал то же самое на куда более понятном Общем Языке:

- Чёрт побери!

Какая-то круглая, растущая прямо из палубы тумба под названием кнехт - неважная замена стулу. Но сидящая на этой причуде моряков и судостроителей Фирелла даже не подумала встать. Лишь покосилась на вылезшую из тёмного и вонючего трюма процессию, которую замыкал озабоченный боцман с масляной лампой в руке и замёрзшей ввиду присутствия дам на корабле руганью на языке, и отвернулась.

Стоило ли преодолеть чёрт-те столько морских лиг, чтобы теперь, когда до конечной цели осталось совсем немного, столь бесславно пойти ко дну? Шхуна казалась надёжно защищена от всего. Ни морские бури, ни голод или нехватка воды, ни даже болезни или нападение смуглокожих дикарей были ей не страшны. Однако, разошедшиеся полосы обшивки днища и неуклонно прибывающая в трюме вода грозили утопить всех посреди океана, как крыс.

- Нет, сестра, вода это не моя стихия, - ответила волшебница на невысказанный вопрос жрицы и тихо вздохнула. - Я Мастер Молнии. Могу неплохо управляться с огнём, воздухом - но солёная морская вода мне не подвластна.

Что самое пакостное - отсюда что до острова скамаррских ведьм, что до самого полуденного из архипелага Жемчужных Островов, было всё едино. Но все эти размышления и шаманство капитана над картой имели лишь одно, чисто умозрительное заключение - суши поблизости, да и не очень поблизости, что-то не наблюдалось.

А посему, волей-неволей оставалось лишь впасть в весьма мрачное состояние духа да призадуматься о вечном… равно как и о бренном. Эсмеральде как жрице Солнца проще - её вера просто не позволяла падать духом. Надейся вопреки всему, и все дела. А куда подеваться, равно почитающей и в то же время поплёвывающей на всех богов Фирелле? Разве что, покровительница всего-что-растёт Велини… да вот, эта традиционно почитаемая крестьянами богиня посреди океана весьма слабое утешение.

Воля беспощадного Императора, объявленная им лично - могучая сила. Она-то и погнала обеих подруг-соперниц со скоростью несомых осеннею бурей листьев аж на побережье Жемчужного залива и зашвырнула на борт единственной шхуны, чей капитан оказался настолько бесшабашным или же охочим до презренного металла, что согласился плыть в такую даль. И вот тут-то оказалось, что смолёные брусья и доски обшивки внезапно дали течь - да ещё и такую, что это уже можно было назвать скоропостижной водяной болезнью.

Хотя капитан, терзая в беспомощности шкиперскую бородку, и клялся, что ничему такому быть не должно, Фирелла неохотно допустила, что тут вполне могла быть какая-нибудь особо пакостная морская волшба, уже которое тысячелетие надёжно ограждающая словно скрытый в тумане забвения остров. И никакой корабль…

- Погодите! - воскликнула она во внезапном озарении. - Если земли нет - но какое-нибудь судно может найтись?

Угрюмая Эсмеральда подняла лицо миг-другой всматривалась в напарницу почти по-эльфийски зелёными глазами, а потом чуть оживилась.

- Можно попробовать подглядеть сверху, - и повернулась к боцману и капитану, прислушивавшимся к их беседе со вполне понятным вниманием. - Мне нужно возвышенное и более-менее открытое место.

Разумеется, разумеется - место найдено было мгновенно и с превеликим рвением. Это оказалась площадка на корме возле сиротливо покинутого штурвального колеса с отполированными до блеска ручками. Жрица благожелательно кивнула и не мешкая приступила к действиям, ибо внизу матросы с руганью и ворчанием уже вытаскивали на палубу пищевые запасы под руководством растрёпанного кока. А значит, вода в трюие поднялась уже совсем высоко.

Вокруг стройной женской фигуры молодой полуэльфки тотчас разлилось золотисто-оранжевое сияние. Выглядело это настолько красиво, что ревниво и недоверчиво поглядывающая Мастер Молнии едва не захлопала в ладоши. И всё же, Фирелла сдержалась - она даже со своего места у стеклянного ящичка, где компас лениво шевелил стрелкой, видела, что Эсмеральды на самом деле уже нет здесь.

Осталась лишь ярко сияющая и красивая оболочка. Но дух жрицы парил где-то там, в той вышине, куда не залетают даже ни ложь ни птица. Вот она слабо улыбнулась не открывая глаз…

- Приготовьтесь, - прошипела разом насторожившаяся Фирелла, и капитан с боцманом проворно развернули заранее приготовленный мокрый брезент.

В самом деле, когда бестелесная сущность Эсмеральды наконец обрушилась вниз, едва не проломив добротный палубный настил, вокруг полыхнули языки пламени не сдерживаемого отката. Как жрица и предупредила, только специально тренированные братья-послушники рангом не ниже второго должны были бы подстраховывать её… но умница Фирелла при помощи моряков тоже справилась неплохо.

Всё что могла и успела, волшебница закрыла своей Силой - а с остальным справились моряки и солёная оканская вода. Ну, пара закопчённых мест на рукавах и обгоревшие ресницы то уже, согласитесь, сущая мелочь.

- Есть, есть корабль, почти рядом, - бледные до неприличия губы полуэльфки тряслись, но она хоть и с помощью обоих мужчин, но встала на ноги.

Кое-как она утвердилась на уже начавшей крениться палубе и указала дрожащей от нахлынувшей слабости рукой.

- Там…

Она уже не слышала, как капитан вместе с дюжиной матросов лихорадочно ставили паруса, как принявшая сотню стоунов воды шхуна грузно поползла в указанном направлении. Эсмеральда без сил опустилась на палубу. И Фирелла, которая сидела прислонившись к фальшборту, положила её голову себе на колени и осторожно оттирала копоть с этого прекрасного, но такого бледного сейчас и заострившегося лица…

- Ох, мать твою! - побледневший капитан отшатнулся и опустил наконец свою слегка помятую подзорную трубу. - Это… это же те джентльмены, что плавают без флага!

В самом деле, едва с лениво бороздящего здешние пустынные воды фрегата заметили ползущую в его сторону шхуну, как там прибавили парусов и повернули в их сторону. Казалось бы - ну какое кому дело, если мимо проплывает несуразная, потрёпанная и глубоко сидящая в воде калоша? Однако эти заинтересовались мигом - свидетелей-то вокруг нет.

- Пираты? - в глазах немного подремавшей и оттого изрядно отдохнувшей Эсмеральды восторг мешался с ужасом.

Зато Фирелла отнеслась к известию не в пример практичнее - вот что значит крестьянская сметка!

- Шкипер, мы имеем право атаковать их?

Капитан от неожиданности едва не подавился своей неразлучной трубкой, и для вящей убедительности переглянулся с боцманом - уж не мерещится ли ему вся эта срань? В конце концов, он кисло признал, что если бы эта шхуна была военным кораблём, то атаковать пиратов они просто обязаны были бы - согласно третьего и седьмого параграфов морского уложения. Однако волшебница доверительно понизила голос и заверила - с сего мига весь экипаж может считать себя на военной службе, со всеми причитающимися к этому премиями, льготами и надбавками.

- Посадите в шлюпку пару ребят, не боящихся крови, - распорядилась Фирелла неожиданно властным голосом.

Почтенный капитан вновь едва не поперхнулся уже чуть не проглоченной было трубкой - хоть он и догадывался, что молодая женщина умеет кое-что эдакое, а в приватной беседе с боцманом даже высказал осторожное утверждение, что вполне могла бы оказаться и ведьмой, но… но! Светло-синий плащ патентованной волшебницы, который Эсмеральда уже поправляла на своей почти подруге, самого заядлого скептика обратит в убеждённого приверженца.

- Я Мастер Молнии. Буду работать быстро, и мне нужно, чтобы кто-нибудь прикрыл спину - вдруг кого не до конца поджарю. Сейчас эти джентльмены без флага узнают, что такое боевая магия! - глаза Фиреллы блеснули едва сдерживаемым гневом. - А вы, шкипер, готовьтесь через квадранс перебраться со всем экипажем и барахлом на… фрегат, говорите?

По мнению бормочущего что-то весьма похожее на самые безбожные ругательства капитана, на таком корабле могло оказаться три-четыре сотни весьма решительно настроенных головорезов - да и колдун наверняка. Но с другой стороны, Мастер Молнии, господа! Это будет в высшей степени поучительное и интересное зрелище!

Сопровождать до поры скромно завернувшуюся в небесной синевы длинный плащ магичку вызвались двое - плечистый как гном боцман и, как ни странно, кок. Первый в молодости хлебнул флотской службы, и пускать супостатам кровь ему было не впервой. Ну, а кок - тот же повар, и резать всякую живность ему столь же привычно, как плотнику вбивать гвозди. А если человек не есть та же самая живность, разве что о двух ногах, то я уж и не знаю…

Где-то в трюме что-то глухо и мощно ухнуло, и палуба под ногами резко опустилась ещё на фут ближе к воде - но боцман с коком уже разобрали вёсла и орудовали ими так, что шлюпка полетела по ленивым покатым волнам со скоростью резвого кита.

Оставшаяся на шхуне жрица подняла было вослед ладонь, собираясь благословить свою тёмную сестру, однако не решилась - кто его знает… и, облокотившись на планшир шканцев, приготовилась во всё удовольствие посмотреть будущее представление с безопасного расстояния.

В самом деле, так и осталось неизвестным, как отреагировали уже готовящиеся к абордажу пираты на высланную навстречу шлюпку - едва закрывшаяся невидимостью фигурка Фиреллы вскарабкалась по выкинутому за борт штормтрапу фрегата, как началось. Эсмеральда прекрасно видела раздвоившуюся тень волшебницы - уж её всякими колдовскими трюками провести было не так-то просто.

Но похоже, сгрудившиеся на полубаке и шкафуте пираты до самого последнего момента ничего так и не поняли. Сюда долетел дружный гогот, которым толпа встретила пошатывающихся от усталости обоих моряков, а затем…

Над палубой мелькали раскалённые до Падший его знает какого сияния разряды. Словно лилово полыхающий бич в крепкой ладони вырвавшегося из преисподней демона, они хлестали безжалостно и быстро.

Фирелла работала грубо и ничуть не церемонясь. Разлетались в стороны дымящиеся ошметья, падали бьющиеся в корчах обугленные тела - она старательно вычеркнула это всё из сузившегося сознания. Спасибо тебе, Арриол - та разминка в погребе с крысолаками была очень кстати, и тот опыт весьма пригодился нынче…

- Вдоль твиндека шарахните, - и угрюмый закопчёный боцман показал рукой в какой-то проход.

Волшебница послала туда свитый в тройной жгут пучок молний. Первая рвёт, вторая валит, третья добивает. И судя по грохоту и предсмертным воплям, работы там оказалось предостаточно - затаившиеся в полутьме пираты получили своё быстро и, что характерно, качественно.

Обоим морякам работы тоже доставало. Уж никто из них не хотел, чтобы какой-нибудь затаившийся или притворившийся мёртвым вовсе не почтенный джентльмен пырнул в спину абордажной саблей или саданул из арбалета. Потому большие матросские ножи в их руках полосовали по горлу при одном даже не сомнении - только тени его.

- Как туда попасть? Там ещё есть, - волшебница распустила ауру во всю мощь, обволокла ею чуть не половину замершего большого корабля, и указала рукой куда-то под ноги и чуть вбок.

Поскольку ломиться на нижние палубы через люк означало попросту нарваться если не на арбалетный залп, то на какую-нибудь хитромудрую, заранее заготовленную пакость точно, моряки коротко посовещались.

- Вашмилость, рустер спалите ко всем чертям, - боцман уже примерно представлял, на что способна недобро ощерившаяся магичка с чумазым лицом, но во всё таком же чистеньком и без единого пятнышка плаще.

Фирелла без зазрения совести сожгла специально разлохмаченным разрядом какую-то деревянную решётку, через которую, очевидно, вниз поступал свежий воздух, и первой сиганула сквозь дымящиеся останки.

На нижних палубах было отчасти проще - никакая зараза не могла забраться по снастям наверх и прыгнуть на голову. Но с другой стороны… от чада и вони сгоревшей плоти почти сразу стало не продохнуть.

- Ещё двое где-то там! - волшебница быстро и деловито очистила ордийную палубу с бесполезными сейчас баллистами и развернулась в сторону кормы.

Капитан с кое-как прикрывающим его тощим колдуном сопротивлялись отчаянно - им даже удалось поцарапать плечо коку. Однако Фирелла чуть добавила Силы в очередной удар. На этот раз молния не разлетелась лохмотьями о призрачно вспыхнувший щит - словно кулак невидимого исполина, сорвавшаяся с изящной женской ладони магия попросту расплющила с жутким хрустом обоих. О мощную стену… или как там оно называется.

- Вроде всё… - Фирелла поморщилась, едва не всполошившись от искорок жизней нескольких обретающихся в закутке у камбуза кур и поросят, но вовремя сдержала себя.

- Наши идут, - боцман кое-как завязал тряпицей кровоточащее плечо бледного кока, и кивнул в сторону иллюминатора, за которым шхуна уже почти сравнялась палубой с волнами, а от неё спешно отваливали шлюпки.

- Ох, боги, - молодая волшебница кое-как вскарабкалась по трапу на самый верх.

Кровь, пепел и трупы - распластавшиеся и разорванные на части, или же наоборот, посиневшие и скрючившиеся от вскипятивших кровь разрядов. Куда лучше было бы вовсе не смотреть на это весьма неприглядное зрелище - но Фирелла старательно пересилила подкатывающую к горлу тошноту. Она профессионал, и просто обязана тщательно проверить результат своей работы…

Этот остров, равно как и омывающие его воды, словно навсегда накрыл туман. "Туман печали" - как хмуро и весьма метко заметила Эсмеральда, разглядывая медленно растущее на горизонте тёмное пятно. И в самом деле - словно некая печаль обернула собою всё это место. А уж как там живётся… бр-р!

Жрица поёжилась от какого-то зябкого ощущения, словно по нервам всё время бил некий неслышный, бесконечный вопль отчаяния. Леденящий душу холод, безнадёжность, что-то там слышалось ещё.

- Ну вот, не вдохновляет он меня, - Эсмеральда покосилась на стоящую рядом волшебницу и невольно вздохнула.

Вот уж кому всё как с эльфа вода! Почти улёгшаяся на широкий планшир Фирелла сладко жмурилась на солнышко, и вообще вела себя словно на модном морском курорте где-нибудь на Берегу Эльфов. Если бы ещё вместо длинного платья, больше похожего то ли на хламиду безумного дервиша, то ли на балахон напрочь спятившего старого колдуна - если бы вместо этого она обнаружилась в той одежде, которая дана каждой из нас от рождения и которая больше всего подходит для принятия солнечных ванн…

"Хм-м, я похоже, просто завидую" - Эсмеральда точно так же растеклась на нагретой солнцем доске и старательно представила себя где-нибудь на эльфийской Ривьере. Вообще, получилось неплохо - а то и дело скользящее вдоль спины ледяное крошево лишь добавляло всему этому пикантности и остроты ощущений. Она засмеялась и открыла глаза.

- Утешает меня лишь одно - если бы мы сейчас приближались к святым для Света местам, гусиной кожей покрылась бы ты.

Волшебница в истоме приоткрыла один глаз. Смерила им обретающуюся рядом тёмную сестру и фыркнула от отвращения.

- Я вообще удивляюсь, как мы раньше обходились без возможности всласть грызть друг дружку. Такие шикарные противоположности…

Фрегат плёлся кое-как. По словам шкипера, всех двух дюжин экипажа прежней шхуны едва хватало, чтобы обслуживать всего одну мачту огромного корабля - тут прямые паруса против прежних косых. Какая принципиальная разница, обе соперницы выяснять не стали. Плывём, и ладно. Еды и воды вдосталь, а уж простора… проказницам не составило труда в пару-тройку улыбок и сладких увещеваний отвоевать для себя шикарную кормовую каюту бывшего капитана. А шкипер удовольствовался каютой помощника - благо та оказалась разика эдак в два больше его прежней…

Ощущение вдруг открывшихся в бесконечности глаз, пристально осмотревших корабль, каждый его уголок и каждую обретающуюся на нём живую душу, потрясло так, что обе проказницы невольно ахнули.

- Похоже, нас заметили, - всё-таки Фирелла пришла в себя на миг раньше.

Ощущение чужого взгляда исчезло так же внезапно, как и появилось. И лишь какое-то гаденькое чувство, от которого так и хотелось сплюнуть, нет-нет да возникало при виде совсем уже приблизившегося берега. Отчего так и почему - гадать даже не хотелось. Лишь вертелись где-то на кончике язычка, да так и не решались слететь два проклятых людьми и полузабытых богами слова - скамаррские ведьмы…

Мир как-то незаметно стал серым. Правда, вовсе не туманным, как казалось ещё недавно - напротив, всё виднелось неестественно чётко.

Эсмеральда зябко закуталась в шаль, найденную среди награбленных и хозяйственно прихваченных пиратами вещей, и вообще чувствовала себя словно не в своей тарелке. А серый берег с ослепительно-белой каёмкой песчаного пляжа приближался, и можно уже было различить тёмные лохматые пальмы.

Фрегат чуть повернул - очевидно, капитан таки усмотрел что-то в свою примечательную трубу, потому что хмуро проронил рулевому некую напрочь непонятную человеку сухопутному команду. Ещё полчаса, и наконец матросы полезли в пугающую высоту оплетённых снастями мачт, и стали убирать паруса. Корабль величаво и еле заметно покачивался в бухте, а шкипер всё никак не решался бросить якорь.

- Нет… - он всё же оказался не настолько безрассудным. - Спустить шлюпку!

После вялого спора всё же сошлись на том, что двое матросов за тройные премиальные отвезут обеих нанимательниц на берег. Фрегат проведёт ночь в дрейфе в виду острова…

- А утром посмотрим, - хмуро пояснил капитан, смущённо елозя пальцами в побелевшей от соли бородке.

Переглянувшиеся Фирелла с Эсмеральдой яснее ясного поняли намёк, что ни за какие деньги или посулы он не подведёт корабль ближе чем пол-лиги к этому проклятому острову. И что утром ему, вполне возможно, уже не будет кого и дожидаться обратно. Что ж, хорошо если попросту не сбежит - хотя, гильдия мореходов заверила их, что шкипер пусть и преизрядный сукин сын, но слово своё держит.

Когда на спущенных с грота-рея талях уже закачалась и стала опускаться к борту шлюпка, двое вызвавшихся в эскападу матросов всё-таки отказались. Краски сбежали с их так сильно побледневших физиономий, что в вечных сумерках этой земли лица их казались неестественно белыми, словно искусно вырезанными из кости. Приглядевшись, волшебница отметила так и кружащие вокруг них вихри неведомых заклятий, и тихо покачала головой.

- Мерзавцы, - процедила Эсмеральда и шагнула в опустившуюся на уровень борта шлюпку. - Смотрите, как ведут себя настоящие женщины…

Надо ли говорить, что задумавшаяся о своём Фирелла не заставила себя ждать? Её фигура гордо выпрямилась в опускающейся и кажущейся сейчас такой ненадёжной шлюпке, и сесть заставило лишь покачивание на волнах.

- Не осуждай их, светлая - похоже, мои сёстры с острова не хотят видеть никого, кроме нас, - волшебница завернулась в свой балахон словно озябший ворон в крылья, и лишь напряжённый взгляд выдавал, какая же сумбурная и горячая буря бушевала в душе.

Шлюпка плавно и в то же время довольно быстро направилась к берегу. Но всё же, ни одна из находившихся в ней пассажирок не уловила ровным счётом ни малейшей волшбы. Словно невидимый зверь осторожно и терпеливо тянул крохотную по сравнению с ним скорлупку в сторону суши. Вот её подхватила серо-зелёной спиной горбатящаяся над приблизившимся мелководьем волна - и в роскошных кружевах так и вьющейся по бортам пены элегантно вынесла прямиком на неестественно белый пляж.

С тихим шорохом вода отхлынула, оставив на песке свою добычу. Обеих путешественниц сначала поразила тишина, какой никогда не бывало на морском берегу. Не кричали чайки, не посвистывал тонко и задорно вольный ветер. Да и стоило обеим обернуться, как позади оказалась зеркально-безмятежная морская гладь без малейших следов корабля.

Вот так влипли… впрочем, откуда-то спереди, где пляж переходил в поросшие пыльной серой травой дюны, донёсся шорох. Кто-то шёл, неторопливо и беззаботно, как может идти только хозяин…

Она оказалась одна. Ни тварь, ни русалка из неведомых глубин. Не старуха, но и не юная пустышка с глупыми глазами. Просто женщина, лет с виду чуть меньше тридцати, в простом коротком платье и простоволосая - длинные чёрные волосы свободно вились по почти обнажённым плечам. Не красавица, но и далеко не бесформенная дурнушка, но вот глаза этак симпатично поблёскивали сдерживаемой Силой. Впрочем, когда Фирелла привычно попыталась если не прощупать, то хотя бы коснуться вышедшей навстречу своей аурой, то ощущение оказалось, словно трогаешь седой от старости гранит… впрочем, слегка напрягшаяся Эсмеральда тоже чуть передёрнулась, будто ей стало зябко на берегу южного острова.

Незнакомка отнеслась к их попыткам с лёгкой снисходительной усмешкой. Словно мудрая и терпеливая мать к невинной шалости дочерей…

- Зачем вы здесь и сейчас? - а голос у неё оказался глубокий, чувственный - и откровенно понравился. Хотя она и произносила слова Общего Языка как-то странно… с другой стороны, чего странного? Наверняка, именно так говорили тысячи лет назад.

Вместо ответа Фирелла медленно и с какой-то скорбной торжественностью вынула из рукава амулет на простецком кожаном шнурке. Почуяв близость родины, камень полыхал крохотной зелёной звездой - и это оказалось единственным цветным штрихом на фоне чёрно-белого мира.

- Госпожа Изабелла… - ведьма отшатнулась, и стало заметно, как же побледнели её щёки. Что ж, похоже - кровь у неё была, раз отхлынула от лица, когда маленький, искрящийся весной камень лёг в её ладонь.

- После неё остался сын, сполна унаследовавший светлую силу отца и тёмный дар матери, - глухо произнесла Фирелла. - И он считает, что была попытка нарушить Договор… да-да, тот самый Договор. Поэтому мы здесь вдвоём - светлая и тёмная стороны одной силы. Нужно разбираться. И если понадобится, принимать меры.

Беззвучный ураган взметнулся над берегом, застил полнеба чёрным яростным крылом. Взвихрился песок, покалывая кожу крохотными уколами, с кувырканием над головами пролетела ополоумевшая чайка, разинув в неслышном крике изумлённый клюв. И единственным звуком, который прозвучал в этом катаклизме, оказался голос ведьмы.

- Сын?… это возможно лишь, если свет и тьму примирило то чувство, к которому неравнодушны даже боги. Воистину, удивительное известие вы принесли.

Неизвестно, сколько пригоршен крохотных мгновений унеслось в бездушную и неумолимую мельницу вечности, но только сейчас отозвалась Эсмеральда.

- Есть ещё одно… но говорить о том я буду лишь в присутствии тех, кто принимает решения.

Фирелла едва сдержала удивлённый возглас. Ни о чём таком уговора не было. Вот тебе и скромница, вот и светлая жрица! Тысячу раз правы были перворождённые, утверждая насчёт тех, кто там в тихом омуте водится. Кто б мог подумать?

Глаза ведьмы полыхнули едва сдерживаемой ненавистью, когда она посмотрела на скромно стоящую жрицу солнца. Она даже шагнула вперёд, уже занося ладонь… и всё же, сдержалась.

- Жаль, что мы не встретимся с тобой на поле битвы, - нехотя процедила она.

В ответном, как всегда кротком и спокойном голосе полуэльфки прозвучало сожаление. Дескать, она рождена не для сражений - но если кое-кому хочется получить хорошую трёпку, то пусть выберет место. Однако, не на этом острове.

- Мне не хотелось бы разрушать его и лишать вас последнего прибежища.

Сказать, что ведьма улыбнулась после этих несколько опрометчивых слов, это означает не сказать ничего. Она улыбнулась как кошка, которой предложили мышку, и даже чуть ли не облизнулась.

- О таком я не смела даже мечтать, светлая!

Пришлось чуть озаботившейся Фирелле вмешаться и напомнить, что личные отношения можно выяснять только после того, как будут решены дела. Да и если светлую посланницу здесь обидят, это кое-где может быть расценено, как прямое нарушение Договора Равновесия. И всё же, тихоня Эсмеральда не отвела глаз.

- Скажи мне только своё имя, моя тёмная сестра - чтобы я могла написать его на твоей могиле…

Видя, что обе противницы никак не угомонятся, волшебница решилась. С её ладони слетела такая яростная, ослепительно-лиловая молния, что серая дымка вокруг испуганно отпрянула. От тугого грохота заложило уши, а вокруг троих владеющих Силой разлетелись брызги расплавленного песка.

- Вы забыли законы гостеприимства? - прогремел в наступившей оторопевшей тишине её голос. - Или здесь кто-то поведёт себя бесчестно?

Со стороны дюн сюда на грохот и вспышку уже мчались ещё три босоногие ведьмы, и струхнувшая Фирелла призналась себе, что не хотела бы сейчас застить им путь. И всё же, она обернулась в их сторону и строго, словно делая замечание нерадивому студиозусу, произнесла:

- Разнимите их - не стоит давать Свету повод обвинить Тьму в нарушении Договора…

Стоит признать, что вновь прибывшие хоть и косились на гордо выпрямившуюся и уже готовую разразиться испепеляющим и ненавистным светом жрицу, всё же вняли голосу разума. От одного только повелительного жеста встретившая путешественниц ведьма потупилась и после покорного кивка отступила назад.

Фирелла невольно залюбовалась появившимися. Да уж, ведьма это вам не просто смазливая дурочка или кичащаяся своей силой волшебница! А в том, что эти трое были, так сказать, повыше рангом, сомневаться уже не приходилось. Едва заметная привычка повелевать, гордая и неукротимая манера не только двигаться, но и делать всё - волшебница неприкрыто улыбнулась и изобразила самый изысканный реверанс, который только и умела.

- Хорошо, но тогда мы испытаем твою силу, наша тёмная сестра…

Однако тут уже Эсмеральда проворчала, что некий фрегат всего лишь пару седмиц тому населяли три сотни головорезов - и одна неугомонная волшебница, так и ищущая приключений на свою попу, вычистила от лиходеев корабль почти в одиночку - причём тот не потонул и даже не загорелся. Потом лишь по всем палубам валялись живописные, разбросанные в художественном беспорядке трупы…

- О, это по-нашему, и такая рекомендация стоит многих других, - одна из прибывших весело засмеялась. - Что ж, завтра утром поговорим о делах, а сейчас гостей проводят отдохнуть - я вижу, земля плохо держит вас.

В самом деле, песчаный пляж под ногами то и дело игриво покачивался, всё время норовя если не предательски толкнуть, то коварно уплыть, лишив своей опоры. Говорил что-то такое капитан - а вот нельзя больше трёх месяцев в море быть! Земля потом не принимает… Во всяком случае, обе путешественницы переставляли ноги осторожно и чутко, изо всех сил стараясь не упустить так и удирающую почву.

Одинокий свайный домик в дюнах поражал своей простотой. На невысоко расположенных опорах, совсем простое почерневшее жилище, которое язык не поворачивался назвать убогим только ввиду его какой-то бесхитростной красоты. Ничего лишнего - большая, разделённая перегородкой надвое открытая комната на первом этаже, и маленькая на втором под островерхой крышей с живописно торчащими во все стороны выступами стропил, коньков и прочих архитектурных изысков. Там же балкончик, под которым над входом приветливо мерцал фонарь с тоскливо мающимся болотным огоньком внутри.

- А ведь, каждое брёвнышко и каждая дощечка пропитаны морской солью и чуть магией - чуешь, какой запах интересный? - Эсмеральда устало опустилась на низкую широкую кровать, и глаза её округлились. - Надо же, какая прелесть!

В самом деле - матрас, пошитый из мягчайших морских губок, потрясал качеством всякое воображение. Наверняка, даже у Императора такого не было - а тут нате вам…

Фирелла облюбовала себе первый этаж, весьма хозяйственно расположившись у большого, почти во всю стену окна без стёкол. Хорошо живут - уж зимы в этих полуденных краях наверняка нет. А тишина-то какая! После надоевшего и ставшего привычным плеска волн и басовитого гудения ветра в снастях поначалу казалось, словно уши то ли оглохли, то ли были заткнуты целыми клочками пакли.

Темнота опускалась медленно и вкрадчиво. Где-то в глубине острова ещё кричали тоскливо последние, никак не угомонящиеся на ночь неведомые звери, зато серебристо-рокочущие голоса лягушек, ночных насекомых и птиц заполнили тишину очаровательным оркестром.

- Красиво поют, - по лестнице неслышно спустилась босоногая жрица - уж один только намёк приподнятой бровки своей тёмной сестры она поняла правильно, и башмачки остались за порогом на выбеленной ветрами специальной подставке.

- Это да, - Фирелла сменила своё платье на нечто более лёгкое и открытое, найденное в шкафу, и прислушалась. - К нам идут, кстати.

Двое парней тащили сюда по высвеченной лунным светом дорожке большую, но очевидно нетяжёлую корзину. И при этом ещё и задорно, слаженно напевали развесёлую песенку о малышке Сью и что она вытворяла сразу с тринадцатью пиратами. По мере их приближения сердце у обеих девиц как-то не так трепыхнулось. А ведь мальчики оказались чертовски смазливыми, да и вели себя абсолютно раскованно.

- Ужин, - негромко провозгласили они, воодрузив на стол корзину с припасами. - И мы.

В том, кто и что такое эти молодые красавцы, сомнений не было уже никаких. Игрушки для развлечений…

- Не вздумай, сестра, - по-суфлёрски тонко и в то же время метко заметила Фирелла, через всю комнату неведомым науке образом попав жрице своим шёпотом прямо в ушко. - К нам проявили гостеприимство. Не вздумай отвергнуть его или, упаси тебя боги, побрезговать!

Сразу после ужина она всучила чуть смущённой жрице одну из двух последних бутылок вина и вместе с доставшимся той красавчиком вытолкала наверх.

- Как там ведут себя настоящие женщины? Твои слова, сестра? - а сама весело и нетерпеливо повернулась к юному полубогу.

- Ну что ж, малыш, давай теперь познакомимся по-настоящему…

Часть шестая. Аз воздам.

Рыцарь брёл уже из последних сил, и его затруднённая, ковыляющая походка едва несла его вперёд. Из обрубленной почти по локоть левой руки, кое-как перетянутой кожаным ремешком, на дымящуюся и обугленную землю капала кровь. Но меч всё так же блистал в руке, а воля или долг неуклонно вели его на подгибающихся ногах к своей цели.

За поворотом подземного хода тоннель озарился впереди чем-то жёлтым, отчего истосковавшееся по солнцу сердце едва не выпрыгнуло из груди. В большой пещере не оказалось ни единого демона - однако, не от этого грязные губы искривились в усмешке.

Над растущим прямо по центру каменным столбом сам собою парил в душном горячем воздуше небольшой шар. Размером с голову, если приглядеться - чуть неправильной, напоминающей яйцо формы - именно он и служил источником столь неуместного в подземных недрах сияния. Рыцарь пошатнулся и едва не упал, переставляя гудящие от усталости ноги, потому не стал мешкать. Ещё разгорячённый рубкой клинок покорно прислонился к камню, а единственная отныне рука рыцаря подхватила шар необжигающего огня и завернула в изорванный плащ.

Спустя несколько минут в пещере стало темно и пусто. Исчез свет, уковылял пошатывающийся рыцарь, и даже завывающие от страха во тьме невидимые демоны притихли в своих тайных подземных норах…

Арриол подхватился с постели, жадно захватывая воздух. Ладонь так и искала рукоять оружия, а по спине от не досмотренного до конца видения струилось что-то холодное - уж лучше б это был пот, нежели страх…

Ноздри ещё раздирала едкая вонь сожжённых разгневанным клинком демонов, грудь ходила ходуном, словно меха дорвавшихся до работы гномьих кузнецов. Зато левая рука ныла чуть выше запястья, словно её и в самом деле отгрыз тот… Арриол вспомнил жуткую оскаленную морду, состоявшую, казалось, из одних клыков и рогов - и содрогнулся. Чтоб вас Падший в аду миловал, папенька и маменька! Надо же было такую смесь света и тьмы в наследство оставить!

За окном неуверенно что-то замерцало. И хотя до рассвета оставалось ещё далеко, парень уже ничему не удивлялся. Привычно вполз в штаны, привесил на пояс неразлучный нож. Бесшумно и неспешно, словно слегка сытый тигр, он скользнул по коридорам и галереям древесного замка.

А в ворота кто-то уже стучал кулаком (слава всем богам, хоть догадались латную рукавицу снять - а то Кленовый Лист спросонья мог бы обидеться да вовсе не легонько цапнуть за задницу), и молодой, исполненный скрытой силы голос провозгласил:

- Именем Императора!

Перевесившись с верха привратной башни, Арриол поёжился от так и кусающегося в ночи мороза, и у него сразу отлегло от сердца. Почти под самыми створками на снегу неярко мерцал портал, и в его тусклом свете глаза безошибочно вычленили среди прочих Императора в мундире полковника Железного Легона. А ещё выряженного в пух и прах засранца Терри, который озирался с испуганными глазами, и судя по физиономии, изо всех сил пытался убедить себя, что весь этот полночный бедлам ему не снится.

Полусонный Дизли уже выстроил у ворот в две шеренги малый церемониальный караул, и таращился на господина рыцаря с немалым почтением. Шутка ли - сам Ампаратор пожаловать изволили!

- Эльфы где? - шёпотом крикнул ему Арриол, одновременно делая сразу три дела.

Первое - это облачался в надеваемый ему на плечи бархатный, полувоенного покроя прадный камзол. Во-вторых, влезал в натягиваемые солдатом сапоги. А третье - отчаянно пытался не шипеть от того, что эльфийский целитель счёл своей обязанностью расчесать сбившиеся во сне волосы рыцаря во что-то, хотя бы в первом приближении отличающееся от стога сена.

- Мы здесь, ваша милость - и четверо лучников неслышно заняли свои места.

Алый с золотом имперский флаг скользнул ввысь, ворота наконец отворились, и в них словно бог войны, шагнул озаряемый сзади мерцанием портала и светом факелов блистательный Император.

- Ладно, ладно - воевать у тебя получается куда лучше, нежели спину гнуть, - он со смехом отмахнулся от спросонья чуть не грохнувшегося с позором Арриола - эти рыцарские шпоры не раз уже доводили того до меланхолии, а боевого коня до тихой паники.

- Почему спим? Где веселье? - молодой рыцарь краем глаза заметил, как двое солдат Императора занесли в ворота корзину с вином, и некстати вспомнил - нынче же праздник Середины Зимы!

- Виноват, Ваше Величество, - но по его ухмылке даже слепой догадался бы, что никто тут вовсе и не думает раскаиваться. - Сегодня ещё один манор к рукам прибрал, устал как пёс…

Принесённый Императором ворох новостей поверг Арриола в задумчивость. Из Башни Магов примчался посыльный: получен сигнал - Эсмеральда и Фирелла достигли намеченного места, и теперь авантюра получила новый толчок. Кроме того, коронные сыскари из Тайной Палаты уже вынюхали кое-что по тому делу и готовы вложить в ухо повелителя имя - но что-то там нечисто, решили рыть глубже.

- А, ещё - подарок! - и только тут Арриол догадался, отчего же так учащённо билось сердце.

Неприкаянный Терри, как оказалось, успел накуролесить на границе с орками, куда его отправили на стажировку - да так, что обгоревшие трупы клыкастых потом штабелями складывали. Втихомолку, за закрытыми дверями оттаскав молодого волшебника за уши - без поддержки войск такие эскапады для одиночного мага весьма чреваты - лорд-канцлер в виде наказания поручил тому разбираться в архивах столичной Башни.

Чтобы всегда на виду был, так сказать, и под боком. Однако сын маркиза Рико и тут отличился. Едва-едва удалось без особого шума замять скандал, когда молодая супруга одного из членов палаты пэров пала жертвой некоего молодого и коварного обольстителя. Но и на этот раз проказник Терри нашёл совершенно неожиданный способ выкрутиться, чем удивил не только собравшийся на обсуждение Малый Совет, но заставил рассмеяться и даже обречённо махнуть рукой Его Величество.

- В общем, Арри - я сумел разыскать в том бардаке, именуемом архивами, кое-какие намёки - а по ним и меч твоего отца…

Сердце стукнуло так, что через пятки отдалось даже в пол. С тихим шорохом откинулась мягкая холстина, и клинок мягко просиял уже ничем не сдерживаемым блеском стали. Тонкий меч, более похожий на тяжёлую шпагу, он покорил сердце парня сразу. Рукоять легла в ладонь как влитая, а от вычурной гарды к острию с шипением пробежала ослепительно-белая искра.

- Зачарованный - у всех паладинов Света такие… - отблеск великолепия этого действительно замечательного клинка мягко заиграл на не сдерживающих улыбку лицах мужчин. Уж чего греха таить - неравнодушны они к хорошему оружию…

- Ладно, молодые люди, потом у вас будет время наговориться всласть, - Император вдумчиво осмотрел девять свитков, дающих право на владение землями и титулами. - Значит, осталось шесть?

Арриол несколько смущённо подтвердил, что да - по весне думает продолжить и захватить весь этот кусок бывшей тролличьей, а теперь имперской территории. Да вот только, остальные владельцы уже знают его способ действия, так что куда труднее придётся.

- Кстати, вот этот нахал младший сын своего отца - и по закону не наследует ни титулов, ни земель, - Его Величество многозначительно ухмыльнулся. - В общем, оставляю его на ваше попечение, сэр д'Эсте.

Оба парня едва не задохнулись после такого намёка. Арриол от того, что помощь друга и сильного волшебника придётся как нельзя более кстати - а Терри от одной только мысли, что вполне возможно, удастся обзавестись клочком земли, и таким образом превратиться из безземельного не-пойми-кого в основателя рода и владельца дворянского манора.

- Да мы горы своротим… - однако Император строго нахмурил бровь и вполголоса заметил:

- Тихо пока… И чтоб о горах трупов и выжженных дотла землях мне не потом докладывали. А, вот ещё… - он с лёгкостью, повергнувшей обоих парней в завистливый вздох, добыл прямо из воздуха толстый, скрученный во много раз свиток. - Мне в генштабе набросали кое-что по тактике малых отрядов, сказали - для вас двоих в самый раз будет.

Арриол тихо изумился. Обычно Император весьма неодобрительно относился к грызне дворян между собою. Будь тому причиной дела чести, благосклонность прекрасной дамы или же старая как мир, унаследованная ещё от родовитых предков вражда за какую-нибудь деревеньку - плюхи с высоты трона сыпались тяжёлые. Но чтобы так, почти в открытую поощрять и даже продвигать доселе никому не известного молодого рыцаря? Земли-то вокруг на хорошее графство наберётся… впрочем, это всё надо будет на досуге хорошенько обдумать…

- Всё, молодые люди - через два квадранса традиционный бал во дворце, я помчался работать дальше, - Его Величество отодвинул простую деревянную чашу с вином и не без вздоха поднялся. - Кстати, сэр Арриол - не вздумай объявить себя королём - такая ноша как корона не для тебя, парень. Из хороших солдат обычно получаются дурные монархи.

Можно себе представить - с каким кавардаком в душе и сумбуром в смятенных мыслях Его Величество оставил молодого рыцаря. В сопровождении дворцового мага, сосредоточенно обеспечивающего безопасность своего повелителя, и платунга гвардейцев Император быстро прошёл в портал. Следом втянулась охрана.

Миг-другой, и только следы на снегу да учащённое дыхание обретающегося рядом друга и напоминали - всё это был вовсе, вовсе не странный и непонятный сон…

А тропинка всё вилась и вилась себе через болото, словно ластящийся к пальцам мягкий шёлковый шнурок. Утреннее солнце почти не ощущалось в скрывшей его и всё небо жемчужной дымке, так что при некоторой доле воображения прогулка вполне могла оказаться приятной и даже доставить удовольствие.

Всё так же уплывали назад кусты и заросли болотной травы с иногда попадающимися зеркалами крохотных озёр и сухо шуршащими камышами. Всё так же лениво квакали лягушки, сновали стрекозы, а из-под тощих и чахоточных, невесть на чём выросших деревцах неодобрительно косились трясинники, омутовники и прочая бестелесная живность.

Над головами всё время пролетали синие и зелёные драколиски - больше похожие на белок зверьки с перепонками между задними и передними лапами. Иногда они встречались, и тогда начинали игриво мельтешить в воздухе друг вокруг друга, словно закрученные вихриком опавшие листья, которым вздумалось ещё немного покружиться в воздухе.

Заметив интерес обеих гостий, сопровождающая их строго-молчаливая ведьма неожиданно мягко улыбнулась.

- Это любимые домашние зверьки нашей детворы, - она вытянула руку вверх-в-сторону, и бросила неслышное слово Власти.

Один из драколисков плавно развернулся в своём полёте, и заскользил вниз. Тут же ловко извернулся, сложил лапки - и на ладонь ведьмы прямо из воздуха ловко спрыгнула синяя белка… ну, разве что ушки не остренькие, а круглые, торчащие в стороны и весьма потешные. Да и сложенные перепонки весьма добавляли комплекции, так что при весьма щекастой мордочке зверёк имел довольно-таки упитанный и забавный вид.

Оказалось, что людей эти летуны не боялись нисколечки - разве что совсем уж малолеток, которые могли придавить неловким движением или слишком уж горячими объятиями. В самом деле, одна только мысль обидеть это существо показалась таким кощунством, что тихо млеющая Эсмеральда пробормотала - дескать, не прочь бы обзавестись и у себя компанией таких пушистиков.

Ведьма и гладящая зверька Фирелла с пониманием переглянулись.

- Кстати, о моя светлая сестра, - пробормотала волшебница, когда за терпение получивший в награду орех драколиск счастливо улетел, а процессия продолжила свой путь. - Ты заметила, где людская молва всегда располагает ведьм и вообще тёмную силу? В болотах, в лесу, в море - то есть там, где жизнь буйствует и цветёт во всём своём разнообразии.

Эсмеральда нехотя кивнула и добавила, что да - в противовес, святые для Света места отчего-то всегда расположены то высоко в горах, то в отдалённых пустынях - а то и в подземных городах.

- Словом, там, где ничему живому вроде и быть не положено? - ведущая их по тропинке ведьма даже остановилась и обернулась. - А вообще, тонко подмечено, сёстры.

Жрица растерянно поморщилась.

- По вашему выходит, что Свет с его стремлением к недвижному, застывшему Порядку и Закону - это уж что-то сильно напоминает поклонение см…

Однако палец ведьмы мягко лёг на её губы и не дал договорить.

- Мы здесь не любим это слово, сестра. Не надо.

Но лицо полуэльфки уже приняло своё обычное бесстрастное выражение. Эсмеральда отстранённо сделала жест - оставьте меня, я думаю - и остаток пути проделала молча, с опущенными к своим думам глазами.

Место сборищ ведьм оказалось в середине тропического леса. Толстые, увитые мхом и цветущими лианами деревья внезапно расступились - и обе путешественницы едва не вскрикнули от удивления. Круглая площадка белоснежного мрамора с еле заметным бортиком по краям, изукрашенным прихотливой резьбой. Оплетённые вьющимися растениями молчаливые статуи, а чуть пошире глаз так и дорисовывал колонны с портиками в полный круг - это настолько сильно напоминало рисунок старого эльфийского храма из книги одного академика, что Фирелле пришлось приложить сознательное усилие, дабы удержаться и не ущипнуть саму себя.

Судя по всему, Эсмеральда тоже оказалась на грани шока. Уронив платок, которым она утирала пот, жрица шагнула вперёд, присела - и ладонь её легла на мрамор в том месте, где семь искусно пригнанных мраморных секторов сходились углами в центре. Выложенная древними мастерами семилучевая звезда воспылала огненными линиями дремлющей до поры силы.

- Laisi oia… - слова древнего эльфийского гимна жизни словно сами собою спорхнули с ошеломлённых губ жрицы.

И такова оказалась сила незримо расходящихся во все стороны волн, что испуганно замершие ведьмы оказались вынуждены сесть, да ещё и ухватиться во что под руки придётся. Даже Фирелла нескромно, на манер плюща, обняла статую какого-то весьма плечистого мужика с кузнечным молотом в руке и не протирала в ошеломлении глаза только потому, что руками и ногами цеплялась в того изо всех сил.

А светлая жрица вытянулась в струнку, и руки её призывно вытянулись к туманно светящемуся пятну солнца. Вот она уже знакомым образом окуталась золотистым сиянием - и мир неслышно распахнулся. Нет, больше всего это напоминало зрелище, будто чья-то незримая и ласковая ладонь сорвала с окружающего некую доселе застящую взоры и сознание пелену. Вселенная беззвучно взорвалась цветом, запахами и буйными чувствами полновластно вступившей в своё право весны.

Над семью секторами запылали уходящие в туманную высь семь столбов света - в полном соответствии с цветами радуги. Зато выложенная из белого камня крохотная звезда в центре налилась бездонной чернотой, словно обозначая собою центр, начало и конец всего.

- И ты называешь себя светлой? - ведьма, чьи зелёные, спутанные и весьма напоминающие морские водоросли волосы взвились на миг вихрем, засмеялась. - Да ты наша на самом-то деле!

Семеро ведьм, живописно расположившиеся каждая в своём секторе, подхватились и немедля приблизились к центру. Не сговариваясь, они взялись за руки и повели вокруг застывшей в трансе Эсмеральды плавный, медленный и тягучий хоровод. Их чуть гортанные голоса с древним выговором подхватили слова, усилили их. И вся эта сила едва не зашвырнула весь остров ввысь - туда, куда нет хода ни лжи, ни замыслам лукавым и коварным…

Жрица всё ещё посматривала по сторонам взглядом, в котором изумление просто-таки плескалось пригоршнями. Однако, не верить глазам смысла не было никакого - она беззаботно валялась на Алтаре Штормов среди скамаррских ведьм будто так и надо, и белоснежный мрамор был ей мягче лебяжьего пуха. Нежный и тёплый, он заметно вибрировал и пел род ладонью, стоило только прижать к нему руку.

Они рассказывали по очереди, легко и беззаботно отвечали на вопросы и давали пояснения. Хохотали над шутками и неизвестными здесь остротами - в общем, чувствовали себя как дома. Вместо крыши над преобразившимся и возрождённым храмом пылала цветная, яркая и в то же время прозрачная радуга, а семь статуй ныне обретались посреди небольших фонтанчиков, радовавших слух каждый незатейливым и всё же каким-то неповторимо звонким журчанием.

- И последнее, - Эсмеральда похлопала себя по уже заболевшим от хохота щекам и немного посерьёзнела. - Вместо двенадцати пар сейчас одиннадцать… а ведь, договоры, особенно такие, нужно соблюдать.

Означало это, что одной из самых сильных ведьм придётся отправиться на столь далёкий сейчас материк и распорядиться своею судьбой как должно. Вот он, подготовленный и утаиваемый до поры полуэльфкой сюрприз - и Фиреллу тихонько разобрала зависть. Да уж, измышлять хитроумные комбинации это вам не молниями швыряться! Вот тебе и тихоня…

Непринуждённо разлёгшиеся на алтаре ведьмы смущённо переглянулись, и шёпот нерождённых слов прошелестел в торжественно поющем древнюю как этот мир песню магическом эфире. Мало того, центр их внимания постепенно сошёлся на той самой, с буйной зелёной шевелюрой.

- Ноэль, морская ведьма, - с подкупающей скромностью представилась та, а затем вздохнула. - Ну да, я одна из самых сильных - по Договору, только такие и отправились к этим…

На открытое лицо её набежала тень. Вряд ли её уж так вдохновляла мысль отправиться в большой мир да ещё и позволить войти в себя Свету - но с другой стороны, возможность вырваться из заточения, с этого надоевшего за века проклятого острова! Но ведьма не стала развивать тему.

- Я ночью была в океане, смотрела и слушала, - глубокие глаза Ноэль остановились на Фирелле. - На том фрегате ты хорошо поработала, сестра - морские сирены и русалки впечатлились, и весьма.

Она достала прямо из воздуха кисть спелого винограда и принялась ощипывать его, меланхолично и задумчиво постреливая косточками в беломраморную статую хмурящегося от того стройного юноши с вычурным луком в руках. Казалось, вот-вот он не выдержит, шагнёт из своего заточения и влепит в нахалку прикинувшуюся обычной стрелой молнию. Однако, по мнению Эсмеральды, древний полубог скорее подхватил бы ту на руки и унёс куда-нибудь с ласковым и нежным воркованием.

В конце концов, ведьмы сослались на необходимость посоветоваться, то да сё - а гостий отправили отобедать да прогуляться по острову. И обе путешественницы ещё долго оглядывались назад, откуда даже сквозь тропический лес лицо и всё естество мягко согревало древним и полузабытым колдовским жаром. Оказывается, не так страшен эльф, как его малюют…

Утром всяк смотрит на восход. А вечером, соответственно, в сторону заката. Как бы то ни было, трудно представить себе состояние хмурого и злого как добрая дюжина демонов лорда-канцлера, вынужденного в силу своей работы частенько обращать свой взор и своё внимание вовсе не туда, куда все порядочные люди, да и не только люди.

Арриол стоял перед ним весьма хмурый. Он в самом что ни на есть буквальном смысле чувствовал, как пылают его уши - словно неугомонная в звоей зловредности Адель в очередной раз его за них оттаскала. В самом деле, стоило оторваться от маленького импровизированного сабантуя по поводу того, что последний манор взят, а его прежнего владельца дожали, чтобы получить от высокопоставленного вельможи и одного из опытнейших волшебников самую что ни на есть знатную выволочку.

Рядом переминался с ноги на ногу Терри в рваном и ещё чуть попахивающем гарью камзоле. Только, на этот раз его физиономия обреталась весьма серьёзной и задумчивой - похоже, даже он считал, что просто так это им обоим с рук не сойдёт.

В самом деле, едва до дрожи в руках серьёзный канцлер через портал втащил обоих отпрысков в свой кабинет, как тут же огорошил тем известием, что юные хулиганы в своём стремлении довести дело до конца передвинули границу на десять лиг вглубь территории эльфов. Ну, запутались немного с картой - в этом лесу все деревья и холмы почти одинаковые.

Однако, солдаты уже поставили межевой столб, и сэр Арриол с присущей ему основательностью пред ликом богов объявил эту землю своею. А вот клятва рыцаря крови, это уже куда как серьёзно.

Он ещё слушал, как канцлер разорялся по поводу того, что просто так вернуть земли обратно перворождённым уже не выйдет и что Империи придётся, по всей видимости, поступиться куском где-то в другом месте… однако, мысли его витали немного в ином направлении. Уж если даже неунывашка Терри озабочен - да и его самого что-то грызло, терзало, эдак нескромно намекая, что где-то тут собака эльфийская и зарыта…

Арриол встрепенулся только, когда в кабинет незамедлительно вскочившего из кресла канцлера зашёл самолично Его Величество в сопровождении как всегда молчаливо-вежливого эльфийского посла.

- Ладно, ладно тебе разоряться, старый ворчун, - против ожидания, Император оказался не столь озабочен. - Не ошибается только тот, кто ничего не делает.

И не успел никто ничего не только предпринять, но даже и понять, как повелитель Полночной Империи с присущей ему лёгкостью назначил рыцаря д'Эсте посланником в стране эльфов и приказал самому разобраться с созданной собою же проблемой.

- Весна уже на исходе, молодой человек, так что сутки вам подбить хвосты. И отправляйтесь тотчас же, не медлите.

А когда получивший официальное представление полномочий Арриола эльф убыл, Император вполголоса сообщил, что обе девицы уже вернулись - но ввиду столь дальнего путешествия, да ещё и с такими резкими переменами климата, пока находятся под присмотром целителей.

Хотя, на самом деле это могло означать что угодно - например то, что привезённые ими известия потребовали неких срочных действий и изысканий, и Его Величество с присущей царедворцу опытностью попросту тянет время…

Куда делись эти скупо выделенные Императором сутки, Арриол потом вспоминал весьма отрывисто. В самом деле - познакомить бывшего сержанта Дизли, за заслуги посвящённого в потомственное дворянство, с его потрясающей красоты замком Дубового Листа оказалось не столь тяжело, сколь хлопотно. Да отдать последние распоряжения в набирающем силы Дворянско-Купеческом банке, да отписать Терри три бывших манора, тем самым поставив его на полпути уже и к баронскому титулу.

Да не забыть ещё раз полюбоваться на повешенного в воротах хоббита - а вот не надо было, полурослик, дерзить да по плечу похлопывать эдак снисходительно. Финансовый барон это не то же самое, что рыцарь древнего рода…

В себя Арриол пришёл, стоя на верхней галерее Кленового Листа. Весна уже полностью вступила в свои права, и древесная обитель напевала нежным шелестом вечную и в то же время молодую песню. Ласкали плечо нежные, ещё блестящие и словно отлакированные листики, а живое дерево перил отзывалось под пальцами нетерпеливым движением соков.

- Прощай, друг мой. Что-то шепчет мне, что если мы когда-либо и встретимся - это будет нескоро… прощай, брат - не чаял я встретить тебя, но тем дороже ты мне. И сердце будет терзаться от разлуки.

Последний раз он поднял с виду простую деревянную чашу - из этой даже родниковая вода оказывалась вдвое вкуснее, да и непостижимым образом неплохо залечивала раны. Из побега туда вновь полился твеньял - да с кленовым сиропом, а судя по лукавому шуршанию листьев, ещё и с изрядной долей хмельной радости. А когда Арриол, едва сдерживая так и просящиеся на глаза слёзы, прижался в порыве нежности к своему побратиму - вот тогда откуда-то сверху на ладонь парня, кружась и порхая, маленькой задорной вертушкой опустилось крохотное, с двумя прозрачными лепестками семечко. Ещё дремлющая искорка будущей жизни доверчиво улеглась на ладонь человека.

- Спасибо, дружище, - взгляд затуманился - всё-таки, у мужчин иногда бывают слёзы. Весь исполненный нахлынувшей нежностью, он погладил дерево и отвернулся во двор, чтобы скрыть своё смущение.

В ворота заскочили двое солдат. Их сапоги привычно слетели с ног, а хозяева босиком помчались по отполированным пятками до блеска деревянным дорожкам, милостиво предоставленным Кленовым Листом своим гостям. А всего-то лишь корни…

Из конюшни Терри уже выводил чёрного коня - с кокетливой белой звёздочкой во лбу и полностью осёдланного. Вот молодой волшебник в задумчивости отпихнул так и лезущую в карман лошадиную морду и, словно почувствовав устремлённый на него сверху взгляд, поднял лицо.

Глаза их на миг встретились. Ещё утром он чуть ли не всерьёз предлагал сломать Арриолу руку или ногу - и таким образом избавить или хотя бы отсрочить. Уж очень нехорошие предчувствия мучили его.

Прощание тихо и незаметно прошло в тишине. Молча Терри пожал руку, и только куда более крепкие объятия нежели обычно выдали его чувства…

И вот лесные тропы метнулись под копыта. Закружились, взвились на миг косо падающими тенями проснувшегося по весне и обнаружившего себя во владении молодого рыцаря леса. Великан-дуб приветливо махнул ветвью, а шаловливые проказницы-белки, чувствовавшие себя в Кленовом Листе чуть ли не хозяйками, задорно цокали вослед.

- Поехали, homo, - проводник-эльф сидел на краю алтаря Эллуны и беспечно болтал босыми ногами в ручье.

На самом деле, взгляд непривычный не приметил бы в окружении ничего необычного - ну лес он и есть лес, разве что какой-то словно дрожащий неслышной радостью под солнцем. Однако, Арриол видел. И танцующих на алтаре бестелесных дриад, и чистящего травяной ковёр содержателя постоялого двора. Трое жрецов всемилостивейшей Эллуны застыли в трансе, окутанные нежным зеленоватым мерцанием - но даже щиплющий рядом траву олень не повёл в их сторону и ухом.

Укрытая от постороннего или досужего взгляда жизнь текла своим чередом. Пришедшая за водой эльфка в цветочной тунике шаловливо брызнула на рыцаря пригоршней блеснувших на солнце искр, и Арриол очнулся от зачарованного созерцания. Он легонько шлёпнул пониже спины и ухмыльнулся ничуть не обескураженной перворождённой, и кивнул.

- Да, поехали, - и вновь полез в седло.

На этот раз ощущение оказалось столь же своеобразным, как и в прошлые разы, когда проводники открывали перед собою тайные, неведомые тропы. Вроде и едешь себе, как ехал, думаешь о всякой так и лезущей во время одноообразной поездки несуетливой ерунде - а уже распахнулась перед глазами ширина Громового ущелья. Названное по причине день и ночь грохочущего с высоты сотни локтей водопада, оно поражало взгляд и очаровывало сердце своей нетронутостью.

Отделённое от вотчины Арриола тремя сотнями лиг, это место непостижимым образом оказалось прямо под копытами шумно принюхивающегося коня. Вернее, проводник сумел скостить за полчаса это огромное расстояние, и оба путешественника оказались здесь.

- Отдохнём чуть, - и хотя парень не успел даже не то чтобы устать, но даже и настроиться на дорожный лад, он кивнул.

Уж проводнику виднее. Раз устал вести за собою коня и его всадника, значит так оно и есть. Потому Арриол растянулся на прибрежном обрыве и, подперев голову рукой, уставился вниз - туда, где серое зеркало воды словно ковал без устали в белоснежной пене грохочущий исполинский молот.

Отчего-то так хотелось встряхнуть головой, оттолкнуть и стряхнуть с себя все непонятности последнего времени. Что-то слишком уж всё казалось нереальным… всё настолько шло как-то уж совсем не так. Вчерашний сирота и затравленный оборвыш - и нынешний могучий рыцарь, обласканный самим Императором?

Ладонь привычным образом полезла к амулету за пазуху, но вовремя отдёрнулась, словно ожёгшись о пустое место. Ведь камень Фирелла повезла с собой - иначе ведьмы могли бы и не признать, не поверить. А ведь, повелитель ничего не сказал о привезённых известиях, не иначе как что-то уж сильно мудрёное вышло в прошлом, раз подключил тот ушлых сыскарей из своей наводящей тихий ужас Тайной Палаты. Да и недвусмысленное направление в лесные края слишком уж похоже оказывалось на удаление подальше, чтоб под ногами не путался.

Политика, чтоб её… традиционно, Полночная Империя поддерживала силу Света - но не отвергала и могущество Тьмы. В равной мере использовала и мощь жрецов, и невероятную силу магии.

С другой стороны, задавить немногих оставшихся недоброжелателей можно было хоть завтра, и без особых проблем. Но, как с ухмылкой осадил его на днях Терри - а что дальше?

- Арри, Империя в состоянии выставить полумилионную армию, а поднапрягшись, и вдвое больше. И вот представь, что такая махина осталась без дела - равно как останутся без работы и снабжающие её мастеровые да купцы, кузнецы и лошадники. Пейзане-то и так всех прокормят, да вот только подумай, как управиться с такой оравой оставшихся без работы и дела людей? Ведь некуда их использовать и занять.

В самом деле, выходит вроде как лишние люди, ненужные. А от безделья и в самом деле в голову ничего путного не придёт, одна только дурь. Вот и выходило, что дружище Терри со всех сторон прав. Нужна армия, нужны кровавые войны - чтобы сбрасывать в это бездонное горнило избыток сил, средств… и людей. Людей, чтоб вас Падший побрал с этим цинизмом!

Он даже чуть задремал от эдаких высокопарных мыслей и едва не пропустил вопрос сидящего рядом проводника.

- Сэр Арриол - а всё же, как вам удалось подчинить древесный замок? Никогда ещё такого не было, и самым могучим магикам то оказалось не под силу. Ни в одной даже самой старой книге о том не упоминалось.

Многое мог бы ответить он на этот вопрос. Да только, что проку - всё равно не поверит перворождённый. Посмотрит своими зелёными глазами, вежливо улыбнётся. Ну не может он и мысли допустить, что найдётся что-то, не укладывающееся в рамки и давно открытые принципы. Зато вот Арриол… а ведь похоже, Император именно для этого и возвышает его, чтобы сломать раз и навсегда установившиеся каноны? Интересная мысль, надо будет обдумать…

- Вы то, что было, перворождённый - а мы то, что будет, - парень поворочался и лёг чуть удобнее, чтобы вдруг впившийся в бок камешек не мешал боле.

Эльф мазнул словно ненароком взглядом искоса, и промолчал. Уж эту манеру остроухих говорить не прямиком, а с двойным и даже тройным смыслом Арриол ощутил сполна, и даже стал к этому привыкать. Чего греха таить - ни разу он не встречал среди эльфов хоть одного, соображением сходного с простым солдатом или землепашцем.

Он вспомнил, как на днях дошёл едва не до белого каления, пытаясь научить вчерашних сельских парней ходить строем. При всём при том, что эти увальни даже путали где лево, а где право. Пришлось в конце концов применить особо хитрые меры - привязать тем на ноги простые и понятные для них вещи. И бывший кузнец, нынче дослужившийся до сержанта, зычным рыком командовал марширующим новобранцам:

- Рыба-колбаса! Рыба-колбаса! Да тяни, тяни ногу, дубина стоеросовая!…

Эльф словно уловил отголоски мыслей своего подопечного, и мелодичным голосом обронил на своём языке несколько фраз. По всему выходило, что люди как были грязными тварями-однодневками, так ими всегда и останутся. Однако Арриол ещё в Школе с нездоровым интересом присматривался к рунам перворождённых и пробовал на вкус их слова. Да и за прошедший почти год изрядно поднатаскался в этом занятии, много времени проводя среди неизменно вежливых и обходительных перворождённых. Он понял.

- За язычком следи, голубь ты мой остроухий - а то ведь и осерчать могу, - эльф сначала отшатнулся после этих слов.

Но видя, что молодой рыцарь человеческого рода не гневается, а всего лишь предупредил, неодобрительно покачал головой. А затем невесть отчего поведал, что приказано ему отвести сэра посланника в дом леди Норвайр из клана Осенней Вьюги - часть ныне потерянных земель прежде принадлежала как раз этому славному и древнему роду.

- Не так давно её старшая дочь пропала на войне, так что будь очень обходительным, homo, - проводник тут же поправился. - Не так давно, это по нашим меркам.

Арриол слушал со всем вниманием и постепенно возрастающим удивлением. Некоторое время придётся общаться с той полубезумной дамочкой, чтобы привыкнуть и маленько обтесаться - да и представляться прямо так сразу Эльфийскому Двору, это против древних обычаев. А там видно будет, когда ярлы или сама Королева соизволят встретиться с дерзким выскочкой.

- Бог мой, и это нас называют грубиянами? - парень беззлобно, кулаком ткнул перворождённого в плечо, и поднялся на ноги.

Некоторое время он ещё смотрел в вовсе не пугающую глубину под ногами, словно стараясь запечатлеть в себе это зрелище, а потом опять взобрался на коня - эльф отдохнул, и опять, опять предстояло пробираться в полупридуманноми им мире, сокращая расстояние в десятки раз…

Вечернее солнце окрашивало полнеба в розовые нежные цвета - однако не от этого сердце парня на миг сладко защемило, чтобы затем снова зайтись в неуёмном взволнованном стуке. С холма далеко впереди в небо вонзались изящные шпили и башенки Эльвенхейма - столицы перворождённых. И стоило признать, что зрелище это оказывалось не для слабонервных или чёрствых душой.

- Впечатляет, - покладисто согласился эльф и не стал возражать, чтобы ещё немного постоять здесь, наслаждаясь увиденным а также предвкушением встречи.

Хотя старая столица, некогда снесённая напрочь добравшейся сюда орочьей ордой, захирела не совсем, королями прошлого было принято решение перенести новую сюда. Чуть дальше от границ, место красивое - да и в случае чего оборонять удобнее. И хотя с той поры прошло невесть сколько тысяч лет, а новое королевство перворождённых надёжно отгородилось от земель орков Империей людей, эльфы с присущей им тягой к прекрасному постоянно украшали и укрепляли ставший ныне уже древним город…

- А старый превратился нынче в священное место и память потомкам, - закончил проводник, и в голосе его Арриол помимо гордости уловил ещё что-то. Благоговение, что ли…

- Ладно, пошли - закат уже, - чуть грубовато после мелодичной речи перворождённого прозвучали его слова и смысл их, но эльф только легонько кивнул.

На этот раз он не уходил в лёгкую, но уже почти улавливаемую молодым рыцарем нереальность. Словно неторопливо, парня подводили к древнему и навевающему вполне понятный трепет городу, как будто проводник гордился своей работой и хотел дать в полной мере насладиться этим незабываемым, трепетным ощущением. В самом деле, в первый раз-то… а в воздухе так и пахло чем-то - музыкой, наверное.

На дороге, выложенной в незапамятные времена из седого гранита, их окликнул патруль. Трое эльфов в лёгких кольчугах из неведомого зелёного металла, за которым безуспешно гонялись разведки всего мира и особенно кузнецы подгорного народа, вежливо но настойчиво поинтересовались - а кто такие, куда и зачем?

В протянутой ладони Арриола словно расцвела, просияла нежной зеленью обычная с виду веточка. Однако пропуска этого, как чуть раньше объяснил полюбопытствовавший проводник, коснулась самолично Королева - а потому ни подделать его, ни злоупотребить им попросту оказывалось невозможно. Да в самом деле, аромат весеннего сада обернул всех этих встретившихся на дороге людей… вернее, не совсем людей - но с некоторых пор парень перестал делать различие.

В конце-то концов, если новорождённого эльфа воспитывать среди людей, или же наоборот, результат оказывался примерно одинаков. Хотя унаследованные по праву крови способности и проявляли себя в полной мере, но по духу и образу мышления малыш вырастал в полном соответствии с окружающей обстановкой. Прецеденты имелись, знаете ли…

- Что ж, добро пожаловать, сэр рыцарь, - старший из эльфов отсалютовал тонким копьём, ничуть не подумавшим засиять в присутствии гостя первородной магией и тем самым обличить в том врага.

И хотя по пути дальше не встретилось никого, Арриол не раз и не два чувствовал направленные на себя задумчивые взгляды. Все чувства обострились - словно здесь, в сердце эльфийского королевства, не было места условностям или недомолвкам. Да и доставшаяся от родителей двойственная наследственность с каждым днём проявлялась всё сильнее, закипая в крови яростными и радостными искрами.

Но в то же время, стоило признать, что разделить их и понять, что же досталось от гордой силы отца, а что от горячей и нежно любящей матери, оказывалось невозможно. Словно два металла слились в гномьем сплаве, породив что-то новое. Необычное и небывалое - и вот это-то неизведанное нынче стучалось в ворота древнего и славного града Эльвенхейма.

- Приложите ладонь к воротам, сэр рыцарь, - лёгкая брезгливость или недовольство так и виднелись на этой породистой физиономии, но должным образом вышколенный привратный офицер даже не заикнулся насчёт недогадливости или туповатости homo. Хотя, на самом деле Арриол просто задумался - уж таковое событие, как подъезжать к столице королевства эльфов, оно живо настраивает на возвышенный и чуточку торжественный лад.

"А вот я вас!" - есть что-то такое в людях, что вечно толкает их на шалости. И вопреки утверждениям святых отцов, Лукавый тут соверенно ни при чём.

Ибо облачённая в рыцарскую перчатку ладонь парня поднялась - и с силой, словно утверждая тут своё присутствие и даже превосходство, припечаталась о створку.

- Привет тебе - от моего брата, - не прошептали, а только обронили намёк на эти слова разгорячённые и раскрывшиеся будто в ожидании поцелуя губы.

Но, не уступившие бы и натиску урагана ворота услышали. Медленно, словно улыбка, на створках проступил так напоминающий пятипалую руку огромный оттиск кленового листа. Входи, друг! - так и говорили эти зачарованные не одним поколением волшебников и мастеров ворота.

Арриол не видел и даже не воспринимал забегавших суетливо стражников. Не обратил ни малейшего внимания на готовых и даже жаждущих испепелить его могучих волшебников, стянувшихся к полуденным воротам столицы. Он просто снял перчатку и погладил ворота - и те раскрылись ему навстречу. Словно жаждущая и ожидающая встречи женщина, створки величественно раздвинулись в стороны.

Не дожидаясь понукания или приказного удара рыцарскими шпорами, чёрный конь сделал шаг вперёд. Затем ещё один, ещё - и так по всей длине улицы Мастеров, выходящей на площадь Зелёного Великолепия, так радующей взгляд зеленью неувядающей жизни. Звонко цокали подковы простецкой стали, оставляя на мостовой блестящие следы. И только здесь Арриол соизволил спрыгнуть с высоты седла. Он взял под уздцы коня и подвёл к фонтану, где мраморные фавны и нимфы щедро разливали животворную влагу.

Спасибо всем богам или демонам, что никто, даже чуткие ко всему эльфийские уши не слышали, как бьющийся в конвульсиях, впавший в транс жрец Ценариоса из подворотни прошептал посиневшим ртом едва различимое сквозь клочья священной пены древнее пророчество:

- Эльвенхейм падёт, когда приехавший по своей воле рыцарь человеческого рода напоит своего коня в фонтане.

Ибо Арриол действительно подвёл слегка притомившегося чёрного скакуна к вожделенной искристой влаге. Погладив белую звёздочку меж умных блестящих глаз, он прошептал:

- Пей, мой вороной - эту воду ты заслужил… - и осмотрелся.

Сказать, что Эльвенхейм покорял и очаровывал - это значит не сказать ничего. Изящество, хрупкость и в то же время неуловимое глазу совершенство поначалу просто потрясали. Это была даже не магия, что-то иное - настолько сильно эльфы постигли природу и её незримые, никем и никогда не сформулированные законы. Высокие башни, стройные шпили. Плавные очертания тут же сменялись резкими росчерками архитектурных гениев прошлого. Ажурные мостики-переходы, вымощенные словно звёздами площади - но что самое интересное, живое оказалось так тесно переплетено с неживым, что разум просто отказывался поверить в увиденное.

Произрастающее из лужицы расплавленного камня могучее дерево, чьи ветви серебром и хрустальным перезвоном образовывали парящие в вышине домики - нет, в такое невозможно поверить. А уж куда как бессилен описать это слабый язык…

Вроде и нет вот здесь никакого прохода - но стоило правильно повернуться туда-обратно, и при этом погладить оплёвшую нагретую под солнцем мраморную колонну виноградную лозу, как удивлённый поведением своего подопечного проводник направился вперёд, и впитывающему впечатления словно вода губку Арриолу ничего не оставалось, как повести следом роняющего с губ капли коня.

- Здесь, - простое и в то же время изысканное жилище словно развернулось, раскрылось навстречу, и оба прибывших прошли во двор под увитой плющом аркой.

Эльф замер на миг, словно прислушиваясь к чему-то.

- Высокорождённая Норвайр сейчас в башне целителей, подожди её, - проводник чуть поклонился. Повёл ладонью, словно снимая с себя полномочия и передавая их под сень этого дома, а затем в пару неслышных шагов растворился в замершей к вечеру листве.

Арриол осмотрелся и принялся за своего скакуна. Конь не стал дожидаться особого приглашения, и как только его избавили от надоедливой тесноты седла со всякими там подпругами, безмятежно потянулся к траве на очаровательной лужайке перед собственно домом неописуемой формы. Ну что ж, так и приглашающая посидеть на себе скамеечка у входной двери тихо хихикнула, когда дворянское седалище чуть размявшегося сэра рыцаря таки удостоило почтить её своим прикосновением. А хорошо живут перворождённые! Необычно, но как-то уютно…

Листвяная дверь под аркой распахнулась. Прыгая на одной ноге и отсчитывая слова считалки по всей видимости интернациональной детской игры в классики, во двор заскочило худущее несуразное существо лет этак меньше некуда. Светлые волосы блеснули эльфийским золотом под лучами заходящего солнца, когда девчонка с заплетёнными на висках по здешней моде косичками задорно проскакала через весь двор, и на Арриола уставились два пытливых зелёных глаза.

И всё же, через миг узнавания этот взор потемнел.

- Что ты здесь делаешь, мерзкий homo? Зачем ты пришёл к порогу дома моей матери?

Снятый шлем и нагревшиеся стальные перчатки словно придавили руки Арриола незримой и оттого непреодолимой тяжестью. Медленно как во сне, он пробормотал, что приехал посланником… но звонкая пощёчина расставила всё по своим местам.

- Ты вор и убийца, убирайся отсюда! - похоже, эльфийское дитё относилось к людям не в пример хуже, нежели к лягушками или всяким букашкам.

Девчонка немедля бросилась царапаться и лягаться. И отшатнувшись, Арриол совсем некстати почувствовал спиной нагретую стену дома, его вечную и тихую печаль. И когда в ворота проскользнула изящная эльфка и бросилась отдирать терзающего рыцаря ребёнка, с изодранных ногтями щёк на потёртую кольчугу уже капали алые бусинки крови.

- На помощь, avari! - закричала та, и парень похолодел от этих слов. - Презренный homo вознамерился обидеть мою дочь!

Всколыхнулась, поднялась почти до небес незримая волна, и обхватила человека могучими необоримыми щупальцами. Стиснула словно удав добычу, и швырнула спеленатого под ноги набегающим эльфам.

А мать уже утешала ревущую и содрогающуюся девчонку, и от взгляда её хотелось спрятаться в самые тёмные подземные бездны.

- Он посягнул на самое святое, на детей наших… мерзкие твари эти homo… под землю его, на цепь…

- Светлейшая Королева, когда-то мы были друзьями. Да видно, тщетно я льстил себя надеждой, что мы понимаем друг друга, - закаменевший в ярости взгляд Императора в полной мере соответствовал этим хлёстким словам.

Большой и залитый прохладной, столь благословенной сейчас тенью тронный зал затих. Недвижно, словно оказывались высеченными из диковинного, алого с серебряными прожилками мрамора, замерли портьеры, а за окнами словно застыло ещё только что расплавленное и бурлящее золото полудня…

Королева перворождённых отшатнулась. Боль, боль и недоумение плескались в её взоре, когда она оторвала его от сидящего на троне повелителя Полночной Империи и словно в поисках поддержки отвернула в другую сторону.

Угрюмо насупились члены Палаты Пэров и другие представители Дворянского Собрания. Недоверием и даже презрением сочились отчуждённые лица собравшегося чуть дальше Гражданского Сената, где обреталась публика попроще - купцы золотой гильдии, знатнейшие банкиры, блестящие учёные и могучие волшебники.

- Проступку бывшего рыцаря не может быть ни оправдания, ни снисхождения, - в мягком сумраке слова эльфийской королевы пронеслись даханием весны. И всё же…

- Августейшая и блистательная Элеанор - а напомните-ка нам о статусе посланника. Что там говорится насчёт неприкосновенности в древних, столь почитаемых вами законах? - чувствующий себя последним идиотом в этом парадном вызолоченном камзоле с жёстким стоячим воротником, герцог Саймон на правах первого министра позволил себе подать голос.

- Он посягнул на честь девушки. Мало того, по праву рода т'Эллинэль со временем должна стать одной из самых высокопоставленных представительниц Эльфийского Двора, - на этот раз в голосе Королевы прозвучала отчуждённость. - И клан Осенней Вьюги имел полное право покарать насильника.

Итак, обвинение всё-таки прозвучало. Столь страшным и мерзким оказалось оно, что лица побледнели, и на некоторых даже выступил пот. Во всяком случае, с одной маркизой даже сделалось сердцебиение. Однако, в наступившей почти звенящей тишине раздался странный смешок. Совсем ещё молодая волшебница из дальнего угла, даже в этот знойный полдень окутанная сиянием ночного светила, шагнула вперёд. Её каблучок с такой силой гневно топнул по чёрным с радужными прожилками гранитным плитам, что по всему полу словно по морю заходили маленькие, призрачные волны зарождающейся бури.

- Нет, но какова же каналья… - глаза юной нахалки заблистали, и она чётко, звонко отчеканила дальнейшие слова. - Никто и никогда не убедит меня, что потомок древнего рода Арриол, рыцарь д'Эсте, прельстился какой-то худосочной эльфийской малолеткой!

- Хорошо сказано, - невесело усмехнулся Император с высоты трона и с тихим вздохом откинулся на спинку трона. - И всё же, объяснитесь, госпожа дерзкая волшебница - или вы с таким треском вылетите из Сената и этой залы, что ваш позор войдёт в поговорку.

Нежные лучи Селены мягко бросили на благордный гранит несколько своих сполохов, прежде чем она ответила.

- Арри считал, что женщины всего лишь мерзкие и похотливые сучки. И пользуются тягой к себе мужчин, чтобы захомутать их, сесть на шею да ещё и свесить ножки. Так что, он попросту презирает нас, и ни за что не сделал бы первый шаг - а уж тем более проявить насилие? - нос её дерзко задрался. - Я знаю то доподлинно, потому что… потому что я несколько раз была с ним.

Зелёные и чарующие глаза эльфийской Королевы изучали гордо стоящую посреди залы волшебницу с неподдельным интересом кошки, заметившей дерзко атакующую её мышь.

- Эта несносная нахалка даже во мне зародила сомнения, - Элеанор чуть нахмурила бровку и возвысила голос. - Но всё же, тому было несколько свидетелей - и прежде всего мать, почтенная и уважаемая леди Норвайр, которая лично вырвала отбивавшуюся дочь из лап насильника.

Вновь воцарилась тишина - да такая, что стоявшие где-то снаружи напольные часы гномьей работы даже сюда донесли скрежет и звон отбиваемого ими полудня. И только сейчас старый барон Мелит, которого ввиду необычности вопроса специально доставили сюда через волшебный портал, словно проснулся, оторвался от горестных раздумий. Его рука ещё вполне могла поднять в защиту Империи меч или рыцарский цеп - однако на этот раз старый дворянин всего лишь рванул душащий его кружевной ворот, а затем с размаху швырнул к подножию трона тускло блистающую латную рукавицу.

Надо признать, Император с неудовольствием рассматривал некоторое время это дязгнувшее о камень недоразумение. Однако, по праву древнего рода барон имел право на такие вольности - а потому, едва лицо повелителя прояснилось и еле заметно кивнуло, как старый вельможа шагнул вперёд. Его громоподобный рёв, привыкший отдавать приказы на поле боя, гулко загремел под высокими и сумрачными сводами.

- Я удивляюсь вам, дамы и господа собравшиеся! Ужели вам самим не стыдно? - он обвёл всех гневно блистающим взглядом. - Посланника д'Эсте выбрал и одобрил лично Его Величество. И выказанное обвинение не просто оскорбительно - это пощёчина самому Императору, а в конечном итоге и всем нам.

Герцог Саймон неодобрительно покачал элегантно седеющей головой.

- Да, это так - но вызвать сиятельную Королеву перворождённых на дуэль не представляется возможным. Что вы предлагаете конкретно, барон?

Во взгляде старого вельможи на миг блеснула сталь, когда он посмотрел на гордо и одиноко сидящую в золочёном кресле эльфийскую Королеву. И всё же, он стиснул зубы, сдержался. А когда заговорил, вся тронная зала оказалась погружённой в тягостное недоумение.

- Пока вы тут занимались глупостями, я посчитал немного. Количество полков, боевых магов, кораблей флота - с учётом их силы и опыта, естественно. Мы сейчас настолько сильнее перворождённых, что войны попросту не получится - будет избиение и уничтожение. Всё равно что ветеран против молокососа…

- Отчего глупостями? - Император не был бы самим собой, если бы не вклинился в речь своего барона и лишний раз не напомнил, кто же тут сюзерен. Да и прервать принявшие столь людоедский образ слова тоже оказалось не лишним.

- Да ведь, парнишка-то сейчас у остроухих тварей наверняка в пыточной - а это всё равно, что в подвалах Святой Инквизиции, - барон дёрнул щекой и чуть сменил тон - он понял. - Я тоже не верю ни единому слову этого неслыханного обвинения - но пока молодой рыцарь в лапах эльфийских сволочей… палачей, прошу прощения - до тех пор я буду настаивать на войне.

Надо признать, что речь старого барона, над которым хоть и подшучивали порой за его солдафонство, но которого весьма уважали за неизменное мужество на поле боя, нашла в собравшихся не только отклик, но и поддержку. Потому Император, обведя залу непроницаемым взором, легонько покивал.

- Да, это так, Ваше эльфийское Величество - лучше всего было бы вытащить парня из подвалов, а потом в течение суток вам разобраться лично и беспристрастно. Представьте нам убедительные и исчёрпывающие доказательства. Иначе, несмотря на нашу дружбу, я просто вынужден и даже обязан буду сравнять ваше эльфийское королевство с землёй, на которой оно стоит. И раса перворождённых может попросту исчезнуть.

Королева поднялась с бледным и смертельно оскорблённым видом. Правда, Император тоже встал с трона, даже в такой ситуации проявляя вежливость… хотя, скорее всего, просто к даме.

- Что ж, часы только что пробили полдень, сутки пошли, - светлейшая Элеанор гневно блеснула глазами, а затем тряхнула благородным эльфийским золотом своих волос. - Когда к горлу приставлен кинжал, выбора особого не остаётся… ваши методы, дамы и господа, действительно пиратские.

Когда его вынесли на поверхность, он был ещё жив. Из обрубков пальцев толчками пробивалась горячая и непокорённая кровь, а незрячее лицо словно само собою повернулось к свету страшными провалами выжженных глазниц.

Вот это тепло - наверное, это солнце щекочет то место, где когда-то была кожа, которую искусные даже в пытках перворождённые содрали ради страшных мучений. А вот эта неподатливая упругость под раздробленными и едва ощущающимися руками - пожалуй, это земля? Зачем, зачем это всё, если жизни нет, а последние капли её утекают стремительно, как вода меж пальцев?

И мало кто расслышал, как из изуродованных и почти вырванных губ слетели старинные, странные и непонятные слова:

- Я проклинаю эту землю. Пусть любое семя, взросшее в ней, непременно обратится ко злу, - и содрогнулась в стыдливом ужасе почва.

- Я проклинаю этот воздух. Пусть не жизнь и свежесть он несёт, а зной и жару, иссушает и развевает в пепел никчемные души, - и ветер застыл, не в силах противиться древнему проклятию.

- Я проклинаю эту воду. Отныне смрадным ядом будет она. И всё, что оросит, взрастёт дурным и хилым, - благословенная влага вскипела и обратилась из источника жизни в поцелуй смерти.

Трижды вздрагивал кривящийся в муке рот, и трижды расходились вокруг незримые волны, пока над всем этим местом не поднялась страшная и угрюмая тень Мрачного Жнеца…

Часть седьмая. Коловращение.

Просто удивительно, сколько пыли может осесть на путешественнике, сделавшем хороший дневной переход! Наверное, если собрать весь мусор из близлежащего леса, да ещё вдоволь могильного праха с окрестных кладбищ, и хорошенько извалять путника в этакой смеси, тогда и выйдет что-либо подобное. Во всяком случае, Шрокен ничуть не удивился при виде подъезжающего рыцаря на чёрном коне - пыль из них обоих прямо-таки сыпалась.

И только тут почтенный гоблин, второй десяток лет содержавший придорожную корчму "Повешенный эльф", и сообразил наконец - что же его так насторожило в приезжем. Он буквально кубарем скатился с покосившегося крыльца и бросился под ноги устало отфыркивающегося коня.

- Прошу милосердия! - запричитал он, буквально себя не помня от усердия, и всерьёз уже вознамерился облобызать копыта скакуна.

Человек! Не орк, не тролль и даже не здоровенный гоблин в тёмных доспехах - в эти пасмурные места некими ветрами занесло никого иного, как хомо! Оттого и понятно, что увидавший этакое диво Шрокен готов был костьми лечь, но заманить столь редкого гостя в своё заведение…

Всадник хмуро поглядел под копыта и чуть тронул поводья. Надо ли и говорить, что чёрный конь понятливо остановился. Мало того, шумно обнюхав валяющееся в дорожной пыли и умывающееся слезами умиления зеленокожее чудо, он брезгливо фыркнул, но отнёсся к остроухому коротышке в общем-то спокойно. А стало быть, злобненькое зубастое существо ни к нечисти, ни к откровенно потусторонним существам не относилось.

- Ну, и в чём дело? - голос сел настолько, словно в горло и в самом деле набилась вся пыль длинного пути.

Придорожное заведение выглядело чертовски уютно. Приземистое, но широкое и добротное, оно приветливо светилось в уже надвигающемся вечере огонками мутных окон. Изнутри повеяло чем-то съестным, донеслась даже музыка… Чуть дальше недобро чернел лес - впрочем, сюда кое-как проторенная дорога и вела в основном-то через чащобу. Парень только сейчас и удивился, как это из столь зловещих мест на него никто не выпрыгнул и даже не выскочил. С другой стороны, поклажи у путника никакой, зато висящий на поясе боевой нож способен самой горячей головушке внушить должное уважение. При воронёных доспехах… ну да - добыча не из лёгких, а прибутку лихим людям или зверям почти и никакого.

В ответном блеянии лебезящего гоблина почти сразу обнаружилась слабо завуалированная суть дела. Так мол и так, люди в здешних краях настолько редкие проезжие, что хозяин корчмы согласен угостить господина рыцаря за свой счёт - лишь бы их милость соизволили поведать-рассказать, каково оно за пределами Сумрачного Леса. Ну, есть там ещё одно интересное дельце… но, на пустое брюхо какой разговор-то может быть?

- А чем у тебя потчуют - не зазорно мне будет есть такую дрянь? - судя по тому, что гоблин обрадованно встрепенулся, молодой рыцарь верно выбрал линию поведения.

Хоть он демонстративно и не убирал пропотелой латной перчатки с рукояти оружия, и даже разговаривал с эдакой снисходительной ленцой, но хозяин заведения принял всё как должное. Мало того, представившийся диковинным имечком Шрокен гоблин откровенно воспрял духом и поклялся своей закопанной в весьма тайном месте кубышкой, что для их милости тотчас зарежут того самого кабанчика или индюка, на которого рыцарскою дланью соизволено будет указать. Да и чем коня поить-кормить, тоже ведомо…

В самом деле, едва парень обозначил жестом встревоженно загоготавшего гуся, как гоблин во мгновение ока сноровисто скрутил тому шею, а толстенькая и такая же зеленокожая стряпуха уже потащила добычу на кухню. Ну, раз от всего сердца угощают - почему бы и нет?

И он, проводив взглядом уводимого в конюшню верного скакуна, почтил своими шагами крыльцо корчмы.

Против ожидания, здесь оказалось ничуть не хуже, нежели в обыкновенном деревенском трактире. Правда, и не лучше - под ногами похрустывало лежалое сено, перемешанное с сором, навозом и всякой дрянью. Стены и потолочные балки оказались закопчены в должной мере. Единственное, что хоть как-то выбивалось из образа - здоровенное овальное зеркало за стойкой. Что-то чудилось в этом неправильное - но вошедший приветливо кивнул своему отражению в тусклой глубине и сел за выбранный столик, который очистился завсегдатаями с удивительной поспешностью.

Кстати, о завсегдатаях… вошедший поначалу чуть не пожалел, что вообще зашёл в эту корчму. Тьфу, погань! Хоть бы одна приличная харя - сплошь тролли да гоблины с прочей дрянью - уж теперь-то он различил бы эту вовсе не почтенную публику за пол-лиги.

- О, как интересно вонявкает, - один из чумазых и расхристанных орков припал к следам вошедшего и шумно принюхался, вороша приплюснутым и свороченным набок носярой гнилую солому на полу. - А ведь…

Он призадумался, прищёлкнул в затруднении когтистыми пальцами. И уже поднимаясь пробормотал, шепелявя сквозь клычки, что пахнет-то человечиной! Надобно заметить, что при этом известии завсегдатаи корчмы как-то подобрались, а руки, лапы и прочие конечности так и потянулись ко всякого рода острым и тяжёлым подручным предметам. Сама собою стихла заунывная музыка из угла, и всё дело стремительно стало приближаться к обыкновенному мордобою.

Но из кухни уже влетел коротышка-корчмарь с замызганным полотенцем на плече и набросился на посетителей. Так мол, и так - если тут кто-то глаза элем залил и не приметил, по какой дороге прибыли их милость сир рыцарь, то это не он, не Шрокен…

- А шо такое? - плечистый орк со следами многочисленных кабацких драк на роже и откушенным наполовину ухом измерил расстояние от тяжёлой кружки в своей лапе до рыцарского шлема с точностью до дюйма.

- Да ведь, их милость прибыли по дороге оттуда, - гоблин боязливо тыкнул лапкой куда-то в стену и добавил этак убедительно, что а вдруг это гость самой Тёмной Госпожи?

Ветер взвыл снаружи, взвился к вечно тёмным небесам, чтобы сотрясти до основания вдруг показавшуюся такой хлипкой и ненадёжной корчму. Затряслись стены, заходила ходуном крыша, а где-то за потолочной балкой дурным мявом взвыл невидимый кот. И даже красиво висящий посреди залы эльф в затерханной серо-зелёной одежонке, который что видом что запашком и в самом деле здорово напоминал повешенного, задёргался в своей петле. Засверкал зелёными глазами, засучил конечностями и показался как бы не совсем неживым.

Однако всё стихло через миг, лишь сверху ещё иногда сыпался сор, да реяли в душном воздухе оседающие хлопья копоти.

На посетителей это происшествие произвело, надо сказать, должное и весьма впечатление - орки попадали ниц, со страху дружно гупаясь неприкаянными лбами о дубовые плахи отроду немытого пола. Компания троллей-лесорубов в углу валялась в обмороке. А сидящий на заднице посреди залы корчмарь старательно пытался не очень громко клацать от страха зубами - и вокруг него расплывалась тёмная лужица.

Лишь сумрачный гость вдруг засмеялся, сняв наконец с головы поднадоевшую тяжесть шлема и водрузив её на край стола. А затем с удовольствием и лязгом доспехов опустился на лавку за облюбованным столом.

Отсюда просматривался и вход в корчму, и проём на кухню, и окно напротив. Зато спину прикрывал надёжный, кое-как ошкуренный лиственничный сруб… да и свой страшный нож парень хозяйственно воткнул под правой рукой прямо в стол. А затем он поманил хозяина пальцем.

- Гуся приготовить вот так… - он шёпотом надиктовал в любопытно подставленное ухо рецепт, по которому оставшаяся в невесть какой дали хоббитянка Венди готовила исключительно для настоятеля храма, да и то по праздникам. С орехами, черносливом и гречневой кашей. А пока молока побольше, да хлеба с ветчиной, и изюма немного.

- О! - вертящийся от нетерпения гоблин просто-таки изумился, и грязные разбитые чоботы сразу же унесли того на кухню.

Здоровенного орка в углу уже подняли с замызганного пола, кое-как отряхнули от мусора и пытались отпоить чем-то вонючим и тёмным. Хоть это и называли элем, но по виду и запаху оно куда больше походило на плохо перегнанный дёготь. Впрочем, лекарство икающему с испугу крепышу откровенно пошло впрок. Поросячьи глазки заблестели, и во взгляде их, когда те ненароком цепляли приглядывающегося к обстановке молодого человека, кроме ненависти примешивался ещё и страх.

А парень осторожно осматривался, не забывая ненароком поглядывать и на себя. Кто он, сомнений не было. Но даже в кошмарном сне не привидится человеку напрочь непьющему, чтобы оказаться вдруг в Сумеречном Лесу - это ведь владения не столько всяких орков с гоблинами, сколько Повелительницы Тьмы. И стало быть, подумать тут есть над чем… тем более, что всё ещё недавно произошедшее с ним вспоминалось довольно-таки туманно.

Но уже увивался вокруг гостя Шрокен, не зная чем и как угодить. То протирал сомнительной чистоты тряпицей столешницу, то гонял служанку за посудой для их милости - в общем, парень немало позабавился такому обхождению со своей доселе ничем не примечательной персоной. Правда, от повышенной крепости напитков он отказался - но гоблин беснул сообразительностью, и по его указке двое троллей помчались со здоровенным кувшином за чистой ключевой водой, каковая была принята сиром рыцарем не в пример благосклоннее чёрного эля или мутно светящегося самогона из мухоморов.

Курить подобревший после еды и даже украдкой распустивший пояс не стал. Хоть и пробовал пару раз - да кто его знает, что тут у этих вместо табачку. Уж судя по плывущему со всех сторон едкому аромату, что-то вроде мелко изрубленных прелых портянок точно.

- Ну что ж, давай теперь и о деле, - парень пригубил ещё молока, втихомолку удивляясь - скажи ему кто ещё вчера, что он неким образом попадёт невесть куда да ещё будет развлекаться в окружении этаких мерзких рож, только плюнул бы.

А дело оказалось весьма занимательным - и сколько он ни вслушивался, нравилось ему всё больше. Оказывается, на всю округу здесь только две корчмы и есть. Эта да ещё одна, на той стороне леса, "Кабанья задница". Здесь-то, судя по доверительному бубнению взобравшегося на лавку коротышки-гоблина, заведение ещё более-менее приличное. Всякой дрянью народ не потчуют, да и посетители почтенные - контрабандисты да убивцыы, браконьеры и конокрады. В том месяце даже как-то двое беглых гномов-каторжан заглянули… ох и добрая ж потасовка потом вышла!

Зато вот в Заднице, так по каждому второму добрая конопляная верёвка плачет - сплошь праведники да бессребреники, и чуть ли не со святыми отцами дружбу водят.

- Вот ежели какая-нибудь напасть с той корчмой приключится, - вещал Шрокен проникновенным голосом, блестя умненькими глазками. - Тогда и уважение к вашей милости тут появится.

И даже столь щедр оказался хозяин корчмы, что посулил за работу бесплатную кормёжку и даже ночлег их милости. Ну, без излишеств, конечно. Можно даже распустить слушок среди народца здешнего, что объявились их благородие, да желают взять здешние края под свою тяжёлую руку…

Судя по продувным рожам мало-помалу переставших обращать внимание на диковинного гостя завсегдатаев, скорее именно здесь обретались всякие, с позволения сказать, людишки, по которым откровенно скучала королевская каторга да хорошие тюремные подвалы с крепкими запорами. Но с другой стороны, поддержка пользующегося немалым авторитетом кабатчика, для начала это неплохо.

- Обещать сразу не стану. Съезжу сначала гляну - а то, может, придётся вовсе наоборот, на твоё заведение красного петушка пустить, - Шрокен от таких слов здорово побледнел и переменился в лице, и даже заёрзал на своём краю лавки.

Хорошо хоть, что хромой тощий дудочник и пиликающий на скрыпочке чернявый гоблин кончили отдыхать и вновь принялись терзать слух посетителей своею музыкой. По-хорошему, за такое умение удавить бы обоих болезных, чтоб не мучились горем-тоской - однако, судя по всему, здесь и таковое почиталось за счастье. Впрочем, когда парень напел им популярную в Мелите песенку "Эй, товарищ, пива налей!", подхватили все и затянули на удивление бодро.

Да и посетители восприняли новинку восторженным рёвом. Судя по всему, края здешние и в самом деле нуждались в хорошенькой встряске. Веселье вспыхнуло, как сухой стог соломы огнём, и разом повеселевший Шрокен и его колченогая толстушка-служанка чуть с ног не сбивались, обслуживая всю разношерстную ораву. Правда, за неимением никогда не виданного пива на вопли жаждущих тащили привычный тёмный эль.

А во время недолгого отдыха гоблин подсаживался к попивающему своё молоко парню и допытывался - а что? а как? Пришлось и новости пересказать, и несколько кулинарных рецептов вспомнить, да ещё пару-тройку песен исполнить… в общем, к ночи сир рыцарь и Шрокен оказались полностью довольны друг другом. Единственно, осторожно намыливая возжелавшему помыться с дороги рыцарю спину, гоблин неожиданно смутился, вновь заюлил и совершенно убитым голосом поведал, что вот девицу высокородному господину он на ночь предоставить не может.

- Уж приметил, как вы на наших презрительно посматриваете, - горящий желанием угодить гоблин грустно рассудил, что человековскую женщину в здешних краях не сыскать - но ежели от Кабаньей Задницы одни уголья останутся, то он в лепёшку расшибётся, но что-нибудь придумает.

Молодой рыцарь сначала хотел было рыкнуть на вьющегося вокруг мелким бесом коротышку и сообщить что вовсе не претендует, однако вовремя спохватился. Ведь и дома, в родном мире, знатному гостю обязательно под бочок какую девку пригожую подложат. Хоть и не нравится порой всякое-разное, но ведь не нами заведены обычаи. Да и негоже о себе сразу дурное мнение создавать-то?

- Ладно, это подождёт, - он изо всех сил старался не выдавать своего смущения. А ещё усталости, что навалилась необоримо и уже кружила перед взором стены и всё в них находящееся…

- Да вы чё, охренели? - старый облезлый упырь с желтоватыми клыками, который поутру полез к гостю пообнюхаться ежели не чего больше, шарахнулся прочь с такой стремительной прытью, каковую трудно было ожидать в этом тощем теле.

Он уж совсем было вознамерился проломиться прямо сквозь затянутое бычьим пузырём оконце - так впечатлило бедолагу - да Шрокен и размалёванная девица из местных повисли на плечах разгневанного рыцаря с целой кучей скороговоркой сыплющихся извинений, униженной лести и даже попыток давить на жалость.

- Ваша милость, не губите душеньку - по глупости да несознанке ведь! - причитала тощая гоблинша, от которой так и разило потом и элем. - Ну дурак он, уж сто лет как людей не видывал!

А вурдалак осел у стены в тёмном углу, вжавшись трясущимся телом в бревенчатую поверхность и только дрожал, старательно закрывая лицо руками.

- Вы что же, и в самом деле с Тёмною Госпожой видались? - здоровенный давешний орк, уже успевший пропустить кожаную кружку эля и подлечить наверняка гудящую со вчерашнего башку, непритворно передёрнулся. А потом и в свою очередь затрясся ногами да вынужден оказался сесть на лавку.

Правда, с последним делом он немного промахнулся. И загремел на замызганный пол с таким грохотом, словно тут кто скинул с плеча хороший чувал картошки.

- Она грозная - и красивая, - скромно ответил парень, которого происшествие - немыслимое дело! - едва не оторвало от завтрака.

Бухнувшийся на колени Шрокен в благоговейном экстазе взвыл, прижав лапки к засаленной груди. Да и тощий упырь добавил из своего угла жару, сообщив что хомо этот истинно древнего рода - уж такой запах ни с чем не спутаешь. Кровушка-то голубая, такую даже и грех пить - сгореть можно…

- Всё! Щас похмелюсь и пойду наниматься! - здоровенный орк как ни в чём ни бывало поднялся с пола и взглядом выценил среди посуды самую здоровенную, эдак полуведёрного размера кружку.

Корчмарь понял намёк с пол-оборота. В его руках кружка сама расправилась, проворно подплыла под краник. Поворот рукоятки - и туда хлынуло чёрное с белоснежной пеной содержимое.

Человек с содроганием смотрел, как пропитанная дёгтем кожаная кружка подплыла к чумазой орковской харе. Задёргался вверх-вниз кадык, посуда стала постепенно задираться, и по мере продвижения все физиономии вокруг обозначались уважением.

- Вижу, пить ты мастак, - ухмыльнулся парень, к тому времени уже покончивший с едой. - Только, у меня на службе это вряд ли пригодится.

Судя по глазам, орк о том всё же догадывался. Потому как молодецки громыхнул о пол пустой кружкой и бухнулся у стола на колени. В его перемежаемом отрыжкой ворчании и в самом деле прозвучала робкая и чуть ли не униженная просьба к их милости принять на службу орка Урука из клана Каменных Топоров - со всеми причитающимися к тому правами и обязанностями.

- Да у меня ведь служба мёдом не покажется, - он ещё сомневался. Шутка ли дело - принять на службу эдакую орясину, да ещё и орка? Уж буйным нравом те были известны широко…

А потом со вздохом отставил своё молоко и встал на ноги.

- Перчатку мне, правую, - едва проронил он в сторону, как Шрокен уже опрометью помчался в задние комнаты и через довольно непродолжительное время притащил на подносе трудолюбиво начищенную и даже смазанную волчьим салом латную рукавицу.

Милостиво кивнув согбенной спине корчмаря, парень надел на руку имеющий вполне свободное хождение и здесь символ рыцарской власти - а затем с размаху опустил ладонь на плечо орка.

Пол заходил ходуном, а здоровяк заметно присел, когда громом прозвучали слова, что он, потомок древнего рыцарского рода, берёт на службу презренного прежде орка Урука… и так далее, как по-писаному - откуда ему оказались известны слова древнего обычая, изумлялся и он сам. Но в конце речи холодное пламя металось по зале, словно ищущий выход незримый зверь.

Вставали дыбом волосы зачарованных посетителей, опять открыл глаза доселе смирно висящий в петле эльф, и даже в нерастопленном с утра очаге вспыхнул голубоватый колдовской огонь.

- Встань с колен, Урук, - уже мягко произнёс рыцарь, чувствуя как к горлу подкатывает какой-то доселе неведомый комок. Наверное, гордость древнего рода… - Прежде ты был никчемным орком - но теперь ты солдат на службе господина.

Тот огорошенно повиновался. И по глазам было видно, что проняло его тоже, да всерьёз. Шутка ли - первым изъявить желание служить благородному сиру рыцарю?

- Вот тебе мой первый приказ, - повелитель и командир повелительным жестом указал в сторону. - Набей морды этим оборванцам и выбери из них троих покрепче - да посообразительнее.

Судя по довольно осклабившейся харе орка, поручение пришлось ему по вкусу. Да и остальные посетители с радостной готовностью озаботились в лапах чем потяжелее, а тролль-лесоруб на пробу ухватился за ножку тяжеленного и неподъёмного табурета.

Не обращая более внимания на закипевшую в другой половине залы потасовку, парень шагнул к слегка покачивающемуся на верёвке телу повешенного. Высверк стали неразлучного боевого ножа - и с деревянным стуком эльф упал на пол.

- Не надоело ещё дохлым быть? - рыцарь присел, потрогал замызганную одежду лесовика и возложил на чело того по-прежнему надетую рукавицу.

Что-то тёмное заворочалось в душе, зашипело испуганной кошкой - но властная воля человека выплеснула это через ладонь в недвижное тело.

В судорожных конвульсиях эльф задёргался, ухватился за горло. Так и продолжалось некоторое время под сопровождение кашля и хриплого дыхания, однако через несколько мгновений остроухий открыл глаза.

- А… э-э… - только и мог он вымолвить поначалу.

Надо ли и говорить, что мордобой в углу при виде этакого зрелища прекратился сам собою, а все его участники закатив глаза, буркалы и прочие гляделки, таращились сюда со вполне понятным изумлением.

- Ну чего встали там? Не видали, что ли, на что способен настоящий рыцарь? - человек многозначительно нахмурился в ту сторону, и потасовка немедля возобновилась.

Мало-помалу дёргания лежащего на грязном полу тела прекратились, а в нечеловечески зелёных глазах появился осмысленный блеск.

- Кто таков? - с напускной суровостью вопросил молодой человек, хотя в глубине его всё смеялось. Шутка ли - если раньше жизнь вытворяла с ним что хотела, то теперь он сам ухватил поводья и может поворачивать, куда ему заблагорассудится!

Поначалу голос эльфа вовсе не мелодично сипел и булькал. В самом-то деле, столько лет в петле болтаться, чудесным образом сохраняясь телом в приемлемом состоянии! Мелькнула даже у парня подспудная мыслишка, что ради него одного это и задумано было - но по здравом размышлении он её отбросил. И в тот момент, когда воодушевлённый элем, а пуще доверием господина Урук таки стал биться на равных с напирающей на него толпой проходимцев, щедро раздавая тумаки и пинки, к перворождённому наконец вернулся голос.

Выяснилось, что зовут того Хэлларен Нахрагаль как-то там ещё и вдобавок Тинувиэль чуть ли не сим-сим. Лет эдак двадцать назад, когда корчмой заведовал ещё папаня Шрокена, которому в конце концов один подвыпивший хоббит пырнул в брюхо зачарованным кинжалом, прорвался в эти края на разведку отряд перворождённых - да срочно отступил ввиду напрочь превосходящих сил Тёмных.

- Ну, а мне не повезло, - эльф повздыхал, потирая шею, а потом пожал плечами. - Коня подо мной убили, ну и…

Рыцарь понимающе покивал, и только сейчас обратил внимание на несколько, как бы это сказать, не те пропорции храбро пытающегося подняться с пола остроухого.

- А ведь, пожалуй, ты не эльф - а эльфа. Или эльфя? Эльфка или эльфийка?

Больше всего ворчал и причитал по этому поводу Шрокен - дескать, не разобрались тогда по запарке, а то могли бы сначала всем скопом и огулять.

- Больно ты резвый, как я погляжу, - парень отчего-то почувствовал, как изнутри вновь поднимается мутная ледяная волна.

Он тут же поймал насторожившегося и разом прекратившего ныть гоблина за шиворот. Другой рукой ухватил сзади за пояс - и в полёте отправил барахтающегося корчмаря в общую свалку.

Там встретили новенького восторженным рёвом и щедрыми тумаками. Коль скоро потасовка закипела по-новой, парень оставил её своим вниманием и вернулся к эльфке.

- Что умеешь, Хэлль?

Мимо пролетел пущенный неловкой рукою кувшин. Перворождённая ловко увернулась, скорчила в сторону новоявленного рыцаря рожицу по поводу столь варварского сокращения своего благородного имени - и храбро попыталась встать на ноги. Ну что ж, коль дворянин уже чуть ли не явственно намекнул, что подумывает взять ту на службу, то подать ей руку и помочь утвердиться на своих двоих было вовсе не зазорно…

- Всего понемногу, - девица кисло кивнула в знак благодарности и потёрла ещё ноющую шею. Затем вздохнула, набираясь решимости.

И с неожиданной ловкостью ввинтилась в кабацкую драку.

- Наших бьют! - азартно завопила она и отвлекла от Урука одного из двух дюжих троллей, которые уже почти вышибали из орка дух.

Парень не придумал ничего умнее, нежели вернуться за свой стол и поднять за успех своих… гм, людей, кружку молока - благо служанка притащила ещё. Да и зрелище, право, стоило того. Драка вспыхнула словно огонь, в который плеснули щедрою рукою земляного масла, и кулаки да подручные предметы замелькали с удвоенной скоростью.

В конце концов, орудующая слаженно, плечо к плечу парочка таки внушила к себе должное уважение. Сначала на их сторону переметнулся тролль-лесоруб с той ещё рожей, будто ею долго и с упоением возили по стволу вековой сосны. Затем вдобавок пара гоблинов со злыми и разбитыми харями сообразили, что тут к чему - и постепенно они заставили всех остальных оказаться со стонами и сдавленными проклятиями на полу.

- Ну что ж, вполне, - сир рыцарь жестом показал - прекратить. И добавил, что если эти трое покажут себя достойно в одном деле, то он берёт их к себе солдатами под начало сержанта Урука. Надо ли упоминать, как гордо выпятил грудь изрядно помятый, но непобеждённый орк?

Постанывающего корчмаря с подбитым левым глазом бодрая пара гоблинов весело оттарабанила на кухню. Тролль угрюмо пожал лапу орку, а отделавшаяся парой синяков эльфка принялась пинками и тумаками поднимать на ноги остальных пострадавших. И стало быть, костяк будущего отряда уже намечался…

- Слушай, Шрокен, а найдётся у тебя ведёрко чего-нибудь эдакого? - рыцарь непонятно покрутил в воздухе ладонью, поглядывая как двое побитых но неунывающих доходяг из числа местных ладили на место вывороченную вместе с косяком дверь. - Чтоб горело хорошо?

На заплывшей здоровенным синячищем и слегка оттого перекособоченной физиономии слегка очухавшегося гоблина живенько изобразилось понимание. Он поскрёб себя по грязной макушке с остатками волос, и нехотя кивнул.

- Да я тово, сир рыцарь, на пробу перегнал немного самогона на чистый дух. Такая зараза вышла - прошу прощения у вашей милости - что никто и пить не в состоянии, даже эти оглоеды, - он кивнул в сторону вернувшейся к своему излюбленному занятию толпы.

Изложенный молодым человеком план севшему за его столик и почтительно внимающему отряду показался простым и чуть ли не гениальным. А потому, уточнив пару деталей и возможные пути отхода, не мешкая отправились в путь - благо хмурое здешнее утро уже грозило перерасти в самый что ни на есть настоящий, ненамного менее хмурый день…

Ох и путаные, нехорошие здесь стёжки-дорожки! - мысль эта обожгла, всполошила задремавшие было от равномерного покачивания седла мысли и погнала их словно ветер стаю ворон.

Итак, всё-таки дворянин древнего рода, уж клятва принятия на службу о том говорила недвусмысленно. Всех продрало до печёнок. Да и судя по всему, маменька как бы не Светлой жрицей была - вон как карёжило того упыря от одного запаха. С другой стороны, тёмные, так и гуляющие в душе волны явственно намекали, что папенька оказывался скорее всего чёрным колдуном. Вот уж странный мезальянс… но как парень ни пытался вспомнить своё имя, в голове поднимался только лёгкий звон - да такой, что в конце концов она разболелась.

- Урук, то зеркало в корчме зачарованное? - с высоты седла он наблюдал, как тощая эльфка что-то распутывала в явственно завязавшихся чуть не морским узлом тропинках.

- Точно так, ваша милость, - пробасил орк и почти что вежливо сплюнул щепку в сторонку - здоровенную шипастую дубину он буквально выгрызал зубами из целого ствола не такого уж и молоденького дубка. - Шрокен баял, что когда-то пришлый колдун зачаровал, шоб оборотней и светлых сразу тово… обличало.

Молчаливый тролль с угрюмой харей занимался тем же - разве что его дубина оказывалась на пяток фунтов потяжелее. Он кивнул в полном согласии со словами сержанта, и с душераздирающим хрустом вгрызся в плотную древесину.

В это время эльфка распрямилась с усталым но довольным Уфф! и ловко словно белка взлетела в седло к рыцарю.

- Голова у их милости болит - а я чувствую, и мне тоже как булыжником по темечку бухает, - она протянула ледяные девчачьи ладони и принялась массажировать виски своего господина, одновременно напевая что-то такое, от чего у обоих отирающихся вокруг гоблинов явственно заурчало в брюхе.

- Полегче, остроухая, - хотя близнецы-братья Болек и Лёлек косились на эльфку весьма неодобрительно, всё же признавали, что их милость таки правы - даже такую мерзкую тварь, как эльф, можно приспособить к какому-нибудь полезному делу.

Гоблины пока что обретались с пустыми руками, без оружия, но в предстоящей вылазке оно им и не было нужно. Как сказал сир рыцарь - их задача пробраться в "Кабанью Задницу" да устроить там такую потасовку, чтобы все дружно передрались со всеми. Да что ж, не так-то оно и трудно, к тому же и опыт в том преизрядный имеется, чего уж тут скромничать - "Повешенного Эльфа" не раз на уши ставили. Потому гоблины переглянулись, поелозили драными штанами на бунтующем брюхе и дружно ломанулись в кусты…

- Спасибо, - рыцарь почувствовал, как незримые тиски, сжимавшие голову, разжались, а взамен потекла горячая и отчего-то свежая волна.

Эльфка осторожно улыбнулась, по-прежнему глядя своими загадочными зелёными глазищами. Потом легонько вздохнула.

- А ведь, ваша милость не просто так имени не помнит - скорее всего, его отняла Тёмная Госпожа, - она явственно поколебалась под недоверчивыми взглядами набивших рты щепой тролля и орка, а затем добавила. - Похоже, повелительница тьмы забрала какие-то очень плохие воспоминания. Настолько плохие, что… я ведь не только немного лечить могу, но и душа мне порой открыта.

В ворчании кое-как, с тяжкими вздохами выбирающихся из кустов гоблинов явственно слышалось, что лучше б кое-кому было и дальше болтаться в петле, коптиться помаленьку да тешить взоры зрелищем изничтоженной Светлой, но их всерьёз уже особо не воспринимали. Коль сир рыцарь повелели, что в его отряде все равны, тут шибко не поспоришь - рука у их милости тяжёлая. Уж на что у Урука дублёная шкура, но синячище на плече обозначился знатный. А если со всей души дворянской господин да в нюхальник заедет? Бр-р-р!

- Ладно, с этим разберёмся потом, двигаемся дальше, - парень согнал с седла эльфку. - Потом ещё куча дел предстоит…

Заведение "Кабанья задница" своим видом столь явственно отличалось от примечательной гоблинской корчмы, что сир рыцарь не удержался от замечания, что в такое он ни за какие коврижки не зашёл бы. В самом деле, чем-то таким приторно-неприятным разило от этого аккуратненького кирпичного здания, в окнах которого - неслыханное дело! - поблёскивали целёхонькие, неразбитые стёкла. Единственное, что хоть как-то скрашивало впечатление, это оказалась задняя часть здоровенного секача, подвешеная над входом на цепях и неизменно приветствовавшая посетителей громким залпом дурного воздуха из-под лихо закрученного хвостика.

Из переулка вынырнул сборщик податей с потёртыми нарукавниками и жёлтым, костлявым, словно вылепленным дурным гончаром из первородной глины лицом. Он отчего-то повернулся в сторону надёжно укрытого Силой рыцаря отряда, шумно принюхался. Скрюченные ладони чинуши загребли воздух, засновали словно подвигая к себе незримые монеты. Но потух огонь в выклеванных вороньём глазницах, а когда подёргивающийся нелепой походкой казнокрад поднялся на крыльцо таверны, в спине его обнаружился торчащий осиновый кол.

Болек и Лёлек от брезгливости позеленели бы ещё сильнее, если бы их от природы зеленоватые гоблинские физиономии были к тому предназначены. Братья дружно шмыгнули носом, не сговариваясь утёрлись рукавом и с самым решительным видом потопали внутрь. А тролль с великолепной невозмутимостью осмотрел свою весьма впечатляющую дубину и занял своё место на крыльце - как сказали их милость, для подстраховки, согласно этой, как её - диспозиции, во!

Сам рыцарь спустился наземь с высоты седла, с удовольствием разминая занемевшие члены, и принялся распаковывать два притороченных по обе стороны побулькивающих бочонка.

- Да осторожнее ты, каторжница - не дай Госпожа раньше времени полыхнёт, - орк шумнул на едва не уронившую бочонок эльфку и подхватил его сам.

В трактире что-то грохнуло, раздался истошный вопль, а подглядывающий с крыльца в щелочку приотворённой двери тролль довольно осклабился и обеими полусогнутыми руками изобразил у пояса неприличный жест. Рыцарь и орк торопливо поливали стены ароматно-вонючей жидкостью, стараясь больше плескать на крышу - а Хэлль занялась весьма непривычным ей ремеслом конокрадки. То есть, занялась похищением из конюшни нескольких обретающихся там кляч.

Да в конце-то концов, кому же ещё управляться с животиной, как не перворождённым! И эльфка вышла из деревянных ворот пристройки с победным видом - два коня и весьма пыльного вида ослик это всё же хоть какая добыча.

А судя по звукам, кабацкая драка внутри заведения набирала обороты. Сначала со звоном вылетело одно окно, отчего крики и звуки тяжких ударов выплеснулись наружу сладостной волной, затем ещё. Один раз в зияющий битым стеклом пролом чуть не вылетел с грохотом щуплый Болек (или Лёлек?), но чья-то крепкая волосатая ручища ловко сграбастала гоблина за ногу.

- Куды, тварь богомерзкая? - и тут же утянула обратно.

По знаку рыцаря уже изнемогающий от нетерпения тролль вломился внутрь и добавил жару в огонь - судя по взвившемуся из кирпичной трубы чёрному дыму, кому-то из завсегдатаев крупно не повезло. Но главной задачей этого мордоворота было вытащить из драки гоблинов. Обеспечить им, учёно говоря, обратную амбаркацию - то есть, отход.

Болек хоть и прихрамывал да имел весьма истерзанный вид, но шёл всё-таки сам - а вот закативший глаза Лёлек на плече подвывающего от боли тролля заставил Хэлль нахмуриться и заняться исцелением их от побоев.

- Потом, грузи пока их на коней! - нетерпеливо бросил парень.

Медленно, властно возделась в повелительном жесте вновь натянутая на руку латная рукавица - и после этого рыцарского жеста, разительно напоминающего древние ритуалы Паладинов святой церкви, изрядно посерели от страха все, кроме озабоченной пострадавшими эльфки.

Молния стегнула по таверне словно раскалённый хлыст. Занялось мгновенно, жарко - да так, что бледное бездымное пламя взвилось жадным зверем.

Подпёрший дверь колышком Урук перехватил покрепче свою дубину да потрусил на заднюю сторону - приказ их милости недвусмыслен: живых свидетелей остаться не должно. Если кто через чёрный ход сунется, тут уж без снисхождения. Палицей по маковке, и пинком обратно…

Старательно не пуская в сознание крики заживо горящих, молодой рыцарь вовремя резанул ножом по глотке чуть не удравшего через окно пухлощёкого хоббита. Несколько мгновений он любовался зрелищем дёргающегося и булькающего розовыми пузырями из горла полурослика. А затем перехватил подножкой вышибшего дверь дородного монаха в простой серой рясе, подпоясанной простой верёвкой.

- Вязать его! - распорядился он и аккуратно оглушил добычу ударом эфеса по гладко выбритой тонзуре.

Крыша рухнула, провалилась внутрь. Взвился чёрный как смоль дым и сажа - видать, совсем неприглядны оказались дела и души попавших в этот рукотворный ад. Слишком уж часто именно в белые одежды рядится всякая дрянь… но горело то зло хорошо. Пришлось даже отойти подальше, так опаляло жаром от остатков заведения. Последней, пылая ярко как свеча, отвалилась с цепей собственно седалищная часть кабана. Всё оказалось кончено быстро и строго по плану.

Из расплывающегося по деревенской улице дыма вынырнул кашляющий и отплёвывающися от хлопьев жирной копоти Урук. Орк показал два пальца, черкнул себя по горлу - ну, тут правки не требовалось. Хороший вояка… что ж, пора и ноги делать?

Встречали вернувшихся с таким восторгом, что один тролль от избытка чувств даже стукался башкой о стену. В самом деле, от победителей так несло гарью, так сияли сквозь копоть их чумазые физиономии, что тут уже никакого подтверждения и не требовалось - от ненавистного конкурента остались одни уголья.

- А энтого зачем притащили, вашмилость? - Шрокен сразу переменился в лице, едва узрел бесчувственного и хорошо упакованного монаха. Гоблинская мордашка скривилась и даже легонько перекособочилась, словно её обладатель по недомыслию хлебнул неразбавленного уксуса.

- Да вот, смотри, - разгорячённый ещё рыцарь шагнул в залу корчмы. - Ну висела тут эта эльфя… ни складу в ней, ни ладу. И вообще тощая, никакого престижа.

Понятливый Урук уже тащил самую толстую верёвку, какую только и сумел разыскать в этом бардаке. Он не медля ни мига связал скользящую петлю и ловко перекинул её через потолочную балку. По мере того, как орк действовал, физиономии вокруг разглаживались, и на них даже постепенно проступало восхищение. В самом деле, упитанный монах с лоснящейся щекастой мордой смотрелся не в пример импозантнее скромно переминающейся с ноги на ногу Хэлль.

Гоблинский корчмарь оценил взглядом обоих кандидатов на виселицу и просиял.

- Это вы здорово придумали, ваша милость! - он ловко плюнул монаху на сияющую в свете факелов тонзуру. - Тьфу, погань…

Могучий тролль приподнял повыше грузное тело, и едва орк определил шею бедолаги в петлю, с силой дёрнул вниз. В шее повешенного что-то глухо и мерзко хрустнуло. Одутловатое лицо набрякло, свесилось набок, а из захрипевших губ высунулся раздувшийся синюшный язык.

Зрители визжали и орали от восторга - Шрокену даже пришлось отвлечься и снабдить всех элем, чтобы промочить пересохшие глотки. А парень некоторое время смотрел на чуть покачивающееся и ещё подрагивающее в конвульсиях тело, а затем одобрительно похлопал монаха по плечу.

- Хорошо висишь. И висеть тебе тут до поры, не портиться телом и духа дурного не пускать, - по фигуре повешенного протекла призрачная лиловая волна.

Вот она впиталась куда-то под рясу, и даже до самого последнего благоговейно внимающего доходяги тут дошло, что новое украшение корчмы и в самом деле ух как здорово смотрится!

- Засим, нарекаю отныне сие заведение… "Повешенный монах"! - зычно и внушительно объявил сир рыцарь и благословляюще воздел свою закованную в сталь дворянскую длань.

Просияли крохотными солнцами едва просвечивающие сквозь извечный чад факелы, лёгкий вихорь пролетел по зале, а прибитое к бревенчатой стене чучело совы над очагом засверкало наглыми жёлтыми глазами да защёлкало клювом. Что-то незримое легонько изменилось здесь - но вроде бы, не к худу.

- Вот и всё, - объявили их милость и показали то же жестом.

И едва сир рыцарь коснулся рукой ремешков своих доспехов, как успевший перехватить кружечку эля Урук принялся освобождать господина от железа. Засновали по зале служанки с полными подносами, затянули гнусную и слегка похабную песню музыканты, и даже Шрокен возвышался за стойкой с таким гордым видом, будто его заведение посетил сам король.

Что надо уставшему и хорошо поработавшему человеку? Да и не только человеку… если вдуматься, не так уж и много. Поесть хорошенько, да завалиться где-нибудь в тихом месте покемарить. Правда, сир рыцарь соизволили высказать пожелание ещё и смыть с себя копоть - да принудили к тому свою банду громил. И хотя единственной, кто при таком известии не скорчил недовольную мину, оказалась эльфка, никто даже не подумал пикнуть. Новые времена пришли, надо соответствовать…

- Тебе чего? - едва уставший и уже едва шевелящийся парень с блаженным вздохом растянулся на своей постели, краем уха прислушиваясь к доносящимся сюда из залы взрывам хохота продолжающегося там буйного веселья, как рядом мелькнула в полутьме чуть остроухая тень.

Эльфка осторожно присела на край кровати.

- Послушай… здесь вокруг все мне ненавистны - да и меня от повторной петли и кое-чего похуже спасает только твоё расположение, - она запнулась на миг и покраснела так, что это оказалось заметно даже в потёмках. - А фаворитку лорда и благородного рыцаря ведь не посмеют тронуть?

Куда уж понятнее - хотя, в чём-то эта остроухая таки была права. Из постели донёсся тяжкий вздох, а затем сквозь зевоту кое-как просочился шёпот.

- Ладно, что же с тобой делать… залезай под одеяло… ох боги, а ноги-то холоднючие!… и вообще - будешь толкаться во сне локтями, выгоню на вон тот собачий коврик… покойной ночи, Хэлль…

Среди ночи он проснулся. Лёгкий перезвон прокатился по телу, словно то озябло - да вот только, это было нечто совсем иное. И даже определить, с какой стороны оно пришло, оказалось затруднительно. Во всяком случае, не от Хэлль, прижавшейся всем телом в поисках тепла…

Когда ноги тихо несли своего обладателя через залу, спящий на лавке Шрокен лишь тонко заскулил во сне да засучил лапками, словно демоны святой инквизиции уже поджаривали его пятки на медленном огне. А у рдеющего почти прогоревшими углями очага сладко причмокивал Урук, и судя по блаженной улыбке, перед сном он принял на грудь преизрядно.

На крыльце оказалось холодно и сыро. Некоторое время он стоял, не столько вслушиваясь в напитанный темнотою мир, сколь воспринимая его всем телом и всеми органами чувств, коих у обладающего Силой куда более пяти.

Где-то за озером тревожно завыли волколаки, сбитые с толку отсутствием на небе круглой как серебряная монета Луны - проказница спряталась за тучи и никак не хотела вдохновить их на подвиги. Словно издеваясь, оборотням откликнулся филин. Заухал, зашёлся дьявольским хохотом, а потом вновь сердито завернулся во тьму и исчез.

В конюшне сонно фыркнул конь - но не обеспокоенно, а так, скорее на всякий случай и для поднятия духа. Как бы напомнить дремлющим рядом четвероногим товарищам - одно ухо у меня всё-таки начеку.

Ноздри медленно, с чувством втянули ночной воздух. Нет, ничего - похоже, по-прежнему тревожащее, еле заметное тянущее чувство сродни магическому. И значит, разбираться с этим надо на свежую голову, как говаривала мэм Фирелла.

Стоп! А кто такая эта Фирелла?

Перед внутренним взором всплыла задорная мордашка, обрамлённая русоволосой шевелюрой. А чуть пониже воображение так и дорисовывало упрямо вьющийся на незримом волшебном ветру светло-синий плащ магички. Нет - для матери молода, а для подруги сердешной слишком взрослая…

Странные дела - хоббитская повариха Венди, к которой вместо ненависти к племени полуросликов отчего-то чувствовалась самая искренняя приязнь, вспоминалась отчётливо. Но стоило попытаться вспомнить что-то хоть немного поближе к себе и своей пока остающейся таинственной персоне, как голова на свежем воздухе опять начала легонько ныть.

Так, отставить пока! Он ещё некоторое время прислушивался. И всё же, словно что-то то ли тянуло, то ли звало его - да, примерно вон в ту сторону. Утром надо будет наведаться… хотя нет, дождь будет.

Угревшаяся под горячим боком своей живой грелки-на-всё-тело эльфка разметалась во сне, заняв почти всю ширину весьма немалой кровати. Но стоило только парню забраться под одеяло, как девица не просыпаясь высвободила покорно место. И вновь обняв руками, тут же залезла головой на плечо и уютно засопела куда-то под ухо. Тоже мне, фаворитка - обхохочешься! Дрыхнет без зазрения совести, даже чуть обидно. Хотя, с другой-то стороны, день прошёл весьма хлопотно, не грех и отдохнуть.

И едва его ладонь ласково взъерошила лёгкие как шёлк, отливающие в полутьме старым золотом волосы, как вслед за зевком опять пришёл сон. Сладкий и совсем незапоминающийся, он медленно и вкрадчиво унёс его… куда-то вооон туда…

- Вот такая похабень длится целый божий день…

В самом деле, день пошёл наперекосяк с самого утра. Началось всё с того, что Хэлль проснулась отчего-то злая как мокрая кошка. И хотя так и не соизволила сообщить причину своего раздражения, всей своей довольно-таки кислой эльфийской мордашкой выражала сиру рыцарю весьма недвусмысленное недовольство. Сам рыцарь, правда, хоть немного утешился тем обстоятельством, что в умытом и причёсанном виде эльфка смотрелась не в пример пригляднее, чем намедни.

Болек и Лёлек пытались по простоте душевной позубоскалить над окаянной девицей, за что озлившийся парень чуть не разбил кулак об эти ухмыляющиеся зеленушные физиономии. Правда, накачку тем продолжил Урук. Нависнув над коротышками-гоблинами эдакой внушительной горой, орк в весьма живописных выражениях расписал этим двум, по его глубокому убеждению, олухам и недоумкам, что от подружки лорда неприятностей можно огрести по самое немогу - куда больше, чем от самого рыцаря.

- Их милость морду набьёт, да и остынет. А баба, она по зловредности своей ночью опять на ушко нашепчет, злость растравит по-новой…

Втихомолку сунув охнувшему сержанту кулак под рёбра, чтоб не лихословил так уж сильно дворянское сословие, парень занялся было весьма недурственно приготовленной лично Шрокеном глазуньей - с салом да ветчиной. Однако, тут его взгляд нечаянно упал на тролля, и аппетит на некоторое время пропал.

Здоровяк всё время возился и совался на месте, словно его то ли вши заедали стадами и толпами, то ли от непривычного ощущения чистоты зудело и чесалось немилосердно всё тело. Но весьма быстро выяснилось, что с вечера за неимением мыла недотёпа-служка выдраил тролля с корнем мыльнянки - а это им что серпом по известному месту или же нам крапивой пониже спины.

Разумеется, понурившийся гоблинский слуга получил своё… яичница к тому времени остыла, так что довеском по той же причине досталось заодно и Шрокену. Корчмарь бегал весь взъерошенный, и с горестными причитаниями вопил - дескать, всё с остроухой стерви началось!

Каких трудов стоило сиру рыцарю замять стремительно набирающий обороты скандал, знала только наверняка похохатывающая от такого зрелища Тёмная Госпожа.

В конце концов, тролля потащили отмывать да от усердия едва не утопили в ручье. И Хэлль сама не знала - то ли спасать верзилу от чесотки, то ли сжалиться над его уже синеющей с удушья и пускающей пузыри физиономией. Всё же, к чести того стоит отметить, все перипетии этого утра здоровяк вынес стоически, за что удостоился разрешения выцедить полуведёрную кружку эля.

Орк возревновал не столько к напитку, сколь к своей любимой кружке, и полез в драку, за что получил в глаз от эльфки. Увёртливая и быстрая Хэлль неожиданно оказалась весьма грозным соперником. Однако, Урук всё же помнил свои слова насчёт подружки лорда - потому как живо спрятал кулаки за спину и отправился отводить душу на гоблинах. Но переглянувшиеся братья просекли ситуацию влёт - похватав табуретки, сами принялись тузить здоровяка, да с таким азартом, будто это был какой-нибудь святой отец…

В конце концов сир рыцарь не выдержал. Ну, мать-перемать для начала, то само собой…

- Воды ключевой принесите, паразиты!

Кто-то из приползших с утра похмелиться завсегдатаев ухватил кувшин и с таким усердием бросился в двери, открыв их в вовсе не свойственную им сторону, что выворотил опять. Шрокен закатил глаза от ущерба своему заведению и на полном серьёзе уже подумывал грохнуться в самый натуральный обморок, но тут ситуация кардинальным образом переменилась.

- Благословляю питьё сие! - сир рыцарь и в самом деле воздел над принесённым кувшином свою закованную в сталь рыцарской перчатки длань. Что-то грохнуло, из горлышка пыхнуло дымом и тёмно-алым светом.

- Гад буду, это же вино! - у орка, по своей непоседливости сунувшего к посуде нос, глаза от восторга полезли на лоб.

Правда, у корчмаря они воровато забегали - и не стоило особого труда догадаться, что ушлый гоблинский коротышка уже прикидывает, как бы сделать рыцаря своим поставщиком - воды-то в ключе немеряно…

В конце концов, сир рыцарь не выдержал. Скомандовав эльфке смирно, он залил в ту пинту неразбавленного вина и приказал заткнуться, где-нибудь затаиться и не отсвечивать. Болек и Лёлек получили по хорошему ковшу на рыло, и с самыми преданными да счастливыми физиономиями тихо ушились куда-то в угол.

Урук выпил здоровенную кружку залихватски. Довольно осклабился и утёр рукавом рот, за что, естественно, опять получил в бочину и по той причине стал просто-таки подозрительно вежливым да обходительным. Зато тролль в награду за своё воистину феноменальное и почти стоическое терпение получил сразу полведра, и засел в корчме с твёрдым намерением нажраться сегодня до эльфячьего визга.

Шрокену сир рыцарь тоже нацедил от щедрот чашу вполне приемлемых размеров, а с перелитыми в графинчик остатками вышел на крыльцо.

Погода оказалась самая что ни на есть наимерзейшая. Нудненький дождь, да ещё и с туманом - но спасибо, хоть без ветра. И при взгляде на всё это безобразие так и хотелось спокойно сидеть тут под навесом да попивать лёгонькое винцо, подметая с тарелки нарезанные сыр и ветчину. Благо, ехать срочно никуда не надо, да и после вчерашнего следовало не столько отдохнуть, сколько обдумать дальнейшие планы - с несомненным намерением выбрать из них самые мерзкие и коварные.

Однако, благие намерения зачастую лишь намерениями и остаются. День-то не заладился - неужто кто забыл?

Из-за покосившегося сарая донеслась смачная оплеуха, а потом кто-то гневным и слегка нетрезвым голосом Шрокена заорал, что кого-то там прирежет к такой-то матери и самым натуральным образом.

- Отставить! - гаркнул сир рыцарь, из последних сил пытаясь набраться философского терпения тролля. - А ну, ко мне!

Корчмарь и красно-зелёная от злости повариха живо приволокли пред ясные очи их милости… обычного хоббита. Помятого, мокрого, и с какой-то грязной тряпкой в руке.

- С огородов к корчме подкрадывался, ваше благородие! - Шрокен от щедрот отвесил икнувшему полурослику хороший подзатыльник.

Малыш хоть и обретался в самом что ни на есть неприглядном виде, но фасон попытался держать. Он взмахнул своей когда-то белой тряпицей и важно заявил, что его бить нельзя, потому как он этот, как его - переговорщик, в общем.

- Парламентёр?

Хоббит оглушительно чихнул и тут же со вполне трубным рёвом высморкался в свой белый флаг, одновременно с усердием кивая головой. Пуговки на брюхе его облезлой курточки разошлись, нелепые клетчатые штанишки хлюпали и чавкали при каждом жесте, так что стоило немалых трудов удержаться от смеха при виде этого недоразумения.

- Зажди, я проверю… вдруг затаил оружие и замышляет против их милости чего? - объявившийся как из-под земли Урук усердно охлопал ойкающего коротышку.

Под ноги сиру рыцарю в такой последовательности полетели: складной ножик весьма устрашающих размеров, снабжённая дальнометрической трубкой-прицелом мощная рогатка, из которой впору хоть бы и на горгулий или грифонов охотиться. И словно в довершение всех нелепостей, вытертая до блеска бронзовая, трёхзубая поварская вилка.

- Я ж говорил - подстрелить хотел паразит, потом дорезать, и на костре жарить сира рыцаря да вилкой тыкать - готовы ли их милость? - в ворчании орка съёжившемуся хоббиту уже откровенно мерещилась петля под крепкой дубовой ветвью.

Полурослик так юрко вывернулся из-под ладони Урука и бросился в ноги по-прежнему сидящего на крыльце рыцаря, что остановить его никто не успел.

- Пощады! Милосердия! Никак не можно, ваша милость - я ж охотник, да и повар не из последних. Потому и послали меня переговоры вести, что вроде как люди к хоббитам с терпением да пониманием относятся, - он так разнылся, так размазывал по пухлым щекам искренние слёзы пополам с соплями, так искренне и глубоко раскланивался, что в конце концов ему даже поверили. Выяснилось попутно, что по причине наличия отсутствия "Кабаньей Задницы" половина окрестного народца осталась без пропитания и сугрева.

- А трубы-то горят, ваша милость! - тут хоббит так горестно возопил, что сердобольный Шрокен схватился за голову и притащил тому в кружечке пару глотков эля.

Коротышка со счастливой физиономией выдудлил пойло, передёрнулся, и на пухлые щёки его стал постепенно возвращаться естественный румянец.

- Ладно, - после сытного завтрака и… ну да, полуграфинчика вина сир рыцарь изрядно подобрел. - Дадите откупного, я дозволю - а об остальном с корчмарём договаривайтесь. Но безобразия не нарушать, здесь вам не тут!

Напрочь лишённый тщеславия хоббит просиял, закивал счастливо. И распространяя по окрестностям сомнительные ароматы тёмного эля, потрусил по грязи куда-то в лес.

Дождь постепенно усилился, и пришлось с крыльца перебраться в залу. Здесь оказалось тепло, как всегда уютно, и даже немного чище обычного - Шрокен хоть и поломался для виду, но совет их милости навести порядок всё же не забыл.

За угловым столом восседала неожиданным образом замирившаяся часть рыцарской дружины и с азартом дулась в кости. Причём тролль искусно постукивал кулачищем по столешнице - так, что кубики почти всегда выпадали как ему надо. В противовес, разрумянившаяся и оттого изрядно похорошевшая Хэлль каждый раз прежде чем бросить кости, шептала над стаканчиком древние эльфийские заклятья. И заговорённые кубики повиновались послушно, как учёные обезьянки на ярмарке.

Зато братья-гоблины метали с руки, эдак с хитрым подвывертом. Получалось чуть похуже, но тоже на удивление неплохо.

Сир рыцарь некоторое время понаблюдал с усмешкой, как развесёлая компания не столько играла, сколь почитала своим долгом уличить соперника в жульничестве и вдоволь посмеяться над неудавшимся трюком. Однако, только он вознамерился отправиться в свою комнату да подремать немного после обеда - Хэлль всё-таки неплохо пиналась ночью коленками и всласть выспаться не дала - как с трудом вставленная дверь в корчму с натугой хлопнула и выпала опять.

Давешний хоббит и здоровенный как лось тролль-плотогон втащили что-то волосато-мокрое, связанное, невероятного вида и неописуемой формы. Причём это нечто ещё и издавало какие-то булькающие звуки! Со стуком поставив свою ношу более-менее вертикально, парочка поклонилась и выжидательно уставилась на рыцаря.

- Вот, ваша милость - за откуп пойдёт?

Некоторое время парень вдумчиво созерцал доставленное диво и только затем сообразил.

- Да переверните ж наоборот, злыдни - вы на голову поставили, кажется…

Тролль со своей высоты и коротышка-хоббит снизу недоумённо переглянулись, а затем слаженно пожали плечами, выражая к своей ноше полное презрение - да какая разница? И всё же, плотогон одним рывком перевернул принесенное нечто, и теперь парень полностью уверился в своей правоте. Грязно-рыжая мочалка опала, оказавшись обыкновенной бородой, а над нею обнаружился изрядных размеров крючковатый нос и настороженно зыркающая из-под кустистых бровей пара глаз.

- Хм-м, надо же - гном!

Урук пошарил где-то в спутанной бороде, и с усилием выдернул из гномьего рта кляп - судя по виду, как бы не ту самую, обсморканную тряпицу.

- Ыэ-у-а! - поначалу бородач выразил своё возмущение довольно невнятно.

Но затем его затёкший рот понемногу начал слушаться своего хозяина, и любопытно внимающие слушатели оказались вознаграждены за терпение.

- Гхыр-барад-дура! - для начала ругнулся злой и мокрый бородач.

А потом постепенно выяснилось, что он почтенный гном Лоин из славного клана Железного Долота. Как-то заплутал на нижнем горизонте в старых выработках - и живым удостоился сомнительной чести оказаться во владениях Тёмной Госпожи. Ну, а тут на него сразу устроили самую настоящую охоту с облавой. Потом и вовсе хотели продать святым отцам из церкви Нечестивого, но вот передумали…

При этом гном так настороженно зыркал во все стороны, так примеривался хмурым взглядом, что десятки рук тут же вцепились в него словно клещами - уж какие мастера эти подгорные рудокопы выворачиваться да удирать, знает каждый!

- Вашмилость, да шо вы с ним цацкаетесь? - орк ткнул когтистой ручищей в пространство напротив стойки. - Место вона ещё есть…

В самом деле, если представить себе внутренним взором висящего как раз там отчаянно рыжебородого гнома, картина на пару к монаху вырисовывалась донельзя миленькая.

Сир рыцарь схватился за голову. С визгом резво удирающей от дракона девственницы в мозгах словно отворилась некая дверца, отчего всё тело передёрнулось от боли. В ушах довольно-таки мерзко зашумело чем-то никак не похожим на ветер - но вместе с этим к хозяину вернулся какой-то пусть махонький, но кусочек памяти.

- А ведь, лучших кузнецов и строителей, чем гномы, ни в каких мирах не сыскать… - осторожно, неуверенно, словно на вкус пробуя эти слова, произнёс он.

Помятый и замызганный медный поднос медленно выпал из рук служанки, и только его грохот да брызги разлетевшейся во все стороны посуды и привели в себя оторопевших от изумления присутствующих.

- Во дела какие, - Шрокен обнаружил, что рука его с кружкой давно опустилась, и струйка пенистого эля давно льётся на штаны. Потому гоблин старательно нахмурился, закрыл краник и изобразил на морде соответствующее ситуации выражение.

- Пусть дверь починит, - пьяный в дымину тролль хоть и выписывал ногами кренделя куда там гоблинской мазурке, но мыслил всё так же неспешно и солидно. Так и мерещилось, даже почти слышалось, как с гулким грохотом и перестуком в голове верзилы медленно перекатываются слегка обкатанные валуны.

Но идея его понравилась, и по приказу сира рыцаря служка приволок инструменты. В качестве них фигурировали клещи - настолько ржавые, что легче было раздвинуть ножки благонравной девице, нежели эти напрочь застывшие ручки. И ещё молоток - столь древний, что наверняка помнил ещё приход в наш мир эльфов из небесной обители Валаров…

- Дык, это - не помню я, - гном тоже ещё сомневался. В самом деле, скажи кому из нас, что ты лучший на весь мир мастер, поневоле тут в затылке почешешь!

- Руки… руки должны помнить сами, - парень зачем-то посмотрел на свои ладони и вздохнул. - Я вот не помню, кто и когда учил меня фехтовать. Но стоит взяться за рукоять боевого ножа… кстати - ваша, гномья работа.

Он продемонстрировал своё оружие, неизменно повергавшее здешних в завистливое восхищение, и хотел было перерезать стягивающие гнома путы. Однако Урук с ворчанием, что незачем портить такую замечательную верёвку, сам размотал облегчённо вздохнувшего бородача. Намёк оказался понятен и весьма незамысловат: если что - так сразу.

Бородач для начала скептически повертел в руках молоток. Но эта ржавая рухлядь, годная по всеобщему убеждению только как гнёт на крышку квашеной капусты, неожиданно ловко запорхала в крепких ладонях.

- А ведь, может быть, - всё ещё с ноткой сомнения пробасил гном и потопал к многострадальной двери.

Критически осмотрев её, бородач огладил бороду и вытребовал себе ещё и топорик. Кухонный для мяса он и получил - правда, не раньше, чем тролль и орк озаботились своими дубинами и стали по сторонам, зорко наблюдая и будучи готовыми в любой миг пресечь что-нибудь такое… эдакое, в общем.

Если в мире и имеется что-то более красивое, нежели зрелище упоённо и в своё удовольствие работающего гнома, то оно отчего-то на ум никак не приходило. С визгом и стуком взлетела, закрутилась кудряшками тонкая полупрозрачная стружка, запахло разгорячённым свежим деревом и ещё чем-то древним, неуловимым - однако несомненно приятным. И едва успели обе лупоглазые зеленокожие служанки разнести глазеющим зевакам по кружечке эля, как бородач солидно отряхнул от налипшей щепы своё рыжее и весьма примечательное украшение, и пробасил:

- Принимай работу, хозяин!

Первое время изумлённая тишина оказалась единственным ему ответом. Да и в самом деле, зрелище новенькой изящной двери, которую на самом деле не сломать и тараном, оказалось в грязноватой корчме столь же уместным, как расфуфыренная принцесса где-нибудь на помойке. Мало того, в верхней части гном устроил полукруглое оконце, зарешёченное причудливыми, затейливыми филенками.

Урук страдальчески сморщился, но всё же притащил большой кусок стекла, хозяйственно прихваченного ещё из Задницы - и гном во мгновение ока обрезал его да вставил в окошко.

- А не вылетит? - Шрокен боязливо подёргал изделие за вырезанную в форме могучего мужского достоинства ручку, но дверь лишь бесшумно ходила туда-сюда.

За неимением тарана гогочущие оборванцы тут же ухватили засмущавшегося тролля - и его крепкой головой, со всей дури пару раз саданули в белеющую свежим деревом дверь.

Загрохотало и затряслось так, что в кухне с полки полетела посуда - но дверь лишь тоненько и вредно захихикала.

- Во дела какие, - гном и сам озадаченно икнул, за что тут же удостоился кружки эля.

Но рыцарь уже милостиво кивнул хоббиту и плотогону. Приободрившийся тролль протопал к двери, почёсывая гудящую от ударов макушку, и уже с крыльца свистнул - да так, что ощущение даже внутри корчмы осталось как от прилетевшей по голове хорошей каменюки. Снаружи завозились, зашорхались, а затем в корчму хлынул поток голодранцев, жаждущих еды - а пуще того выпивки. С жадным блеском в исстрадавшихся глазах и зажатой в потных от волнения кулаках денежкой, они согрели сердце корчмаря сильнее весеннего солнышка…

За возможность оказаться под защитой самого сира рыцаря и его банды головорезов гном ухватился словно клещами.

- Ваша милость, только обороните от этих оглоедов - а уж я отработаю, - гудел бородач, сидя за столом и поглощая целый окорок с просто-таки устрашающей скоростью.

- Жрать горазд больно, - Урук провожал каждый кусок ревнивым взглядом, но Лоин весьма резонно заметил, что как ест, так и работу делает…

- Вашмилость! - завопил кто-то из присматривающих за порядком Болеков-Лёлеков. Кто-то, ибо временами различить братьев не оказывалось никакой возможности. - Тут ещё один в рясе затесался!

Но вновь прибывшие оборванцы хором заверили, что этого попа-расстригу они знают и за него ручаются. На родине его объявили еретиком и сварили в масле, так что на самом деле он вполне лояльный и даже почти преданный сиру рыцарю слуга.

На всякий случай парень и этого тощего монаха повесил бы на пару к уже имеющемуся - уж больно разительный и интересный контраст они собою представляли. Настолько, что это давало весьма интересную пищу для философических размышлений, а там заодно и желудок чего-нибудь требовал.

- Ладно, - молодой рыцарь отмахнулся. - Но если замечу в проповедях или постах, то сразу…

- И быстро, - заверил Урук, немного опечаленный отсутствием работы, так сказать, по профилю.

Монах боязливо покосился в сторону своего смирно висящего, куда более упитанного собрата. Пробормотал что-то вроде "упокой Госпожа душу отца Томаса", заверил их милость, что ничего такого - ей-же-ей, и вообще и в частности, после чего наконец оказался допущен к вожделенному элю.

Последним заявился давешний упырь, от которого разило какой-то дрянью. Грустный и мокрый, он отказался от выпивки. Зато притащенную с собой здоровенную полузадушенную крысу чиркнул по мохнатому горлу и выжал в кружку почти досуха. Сыпанул для аромата щепоть могильного праха, поболтал посудой размешивая, после чего встал и вихляющей бесшумной походкой подобрался к господскому столу.

- Я хочу, сир рыцарь, чтоб мы с вами выпили во славу Тёмной Госпожи… - означала эта дерзкая ахинея, что вомпер всё ещё сомневался в пришлеце - уж больно сильно в том отдавались сполохи столь ненавистного Света.

Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как в черепицу с царапающим звуком стучит дождь. Взвыв не в лад дурным мявом, замолкли музыки и громко вторящий им подвыпивший гоблин. А чучело совы опять раскрыло глаза и обвело чадную залу подозрительным взглядом устрашающе светящихся жёлтых глаз. Похоже, упырь таки нарвался…

Сир рыцарь неспешно встал. Медленно, с журчанием, из графина в единственную на всю округу глиняную кружку с отбитой ручкой пролился драгоценный сок эльфийского aedorne, чьей лозе никогда не расти в этом мире.

- Что ж, за неё я выпью с особым удовольствием, - он обвёл корчму непроницаемым взглядом, а в его глазах цвета стали металось холодное пламя.

- А ну встать, голодранцы! - загремел молодой, исполненный скрытой силы голос. - За Её Величество пьют только стоя - в знак особого уважения!

Весьма и чрезвычайно впечатлённые собравшиеся с шумом поднялись да налили себе кто во что горазд. Даже Шрокен под зеркалом пробормотал:

- А хорошая традиция, надо будет перенять, - в порыве рвения он и вовсе залез на стойку - чтобы все видели, как сильно-пресильно уважает он Тёмную Госпожу.

Упырь весьма изрядно спал с лица, завидя какие последствия получила его выходка. И когда молодой рыцарь произнёс славицу Тёмной Госпоже и Повелительнице, снаружи грянул гром. Последовавшая за ним ослепительная вспышка так очевидно подтвердила искренность только что произнесённых слов, что только… ух!

Запрокинулись кверху дном кружки, деревянные кубки и чаши. Забулькал, утекая в пересохшие от волнения и торжественности глотки, эль по всей корчме. Потекло благородное вино за этим столиком и ещё тёплая кровь из кружки упыря. А сир рыцарь молодецки утёр то место, над которым у него ещё предстояло вырасти усам, и жестом поманил к себе тощего монаха.

- Несвятой отче, ты столько лет провёл, проповедуя всякую ахинею, что не удивительно, отчего в конце концов попал сюда, - парень обвёл залу блестящими и чуть смеющимися глазами. - А хоть раз в жизни от души скажешь? Что думаешь, что чувствуешь…

Жрец в засаленной до серой неузнаваемости рясе поначалу отшатнулся и привычно заюлил - но потом призадумался. Но, ненадолго - видимо, дегтярный эль таки хорошо прочищает мозги.

- А и в самом деле… - он залез на услужливо подвинутый массивный табурет, и окружающие поразились - как же серьёзно оказалось чуть побледневшее и заострившееся от волнения лицо.

Расчихавшемуся от простуды гоблину в углу попросту саданули табуреткой по маковке - да утихни ж ты, гнида! - и в зале наконец установилась относительная тишина.

- Что есть тьма, братия мои и сестрие? А есть она начало всех начал - но в то же время и конец всего. Всё исходит из неё, зарождаясь в грехе сладострастия. Да всё оно в нужное время во Тьму же и возвращается - но лишь для того, чтобы со временем вновь вознестись на миг лучом света, - голос его постепенно окреп и вознёсся, незримым ветром опаляя распахнувшиеся навстречу души и сердца.

Многих сторон бытия и противоположной ему ипостаси помянул разгорячённый выпитым, а пуще того вниманием слушателей монах. Коснулся он и тех незапамятных времён, когда даже боги вышли из объятий первозданной Тьмы. Поведал со всеобще поддержанным негодованием также о всяких занудных личностях, по глупости своей и необразованности почитающих темноту злом.

- Так ответьте же мне, заблудшие в невежестве грешники, как можно бояться матери и Госпожи нашей? - голос его рыком рассерженного льва раскатился по корчме, а блистающий взгляд готов был насквозь пронзить каждого ничтоже сумняшеся.

- Никак не можно, - громко прошептал в тишине расчувствовавшийся Болек, и ввиду обращённых к нему задумчивых взглядов от смущения полез под стол.

Стоит тут признать, что под конец речи сир рыцарь ладонью сделал Шрокену несколько неприметных жестов, на смысл которых благоговейно внимающий гоблин обратил самое живое внимание. И в самом деле, едва раскрывший тайны всего сущего монах окутался тёмным, мерцающим сиянием - видать, понравились его слова Повелительнице - как под воздетую руку того уже подсунули несколько самых больших кувшинов с чистейшею ключевою водою.

Не разобравшись сразу, в чём тут дело, тощий жрец привычно благословил сии незамедлительно просиявшие янтарным светом сосуды. И тут ноздри смирно как ягнёнок восседающего за столом гнома раздулись в шумном принюхивании.

- Да чтоб меня в штреке каменюкой по башке стукнуло, это же… пиво! Пиво!!! - заорал Лоин и сразу же полез проверять.

В самом деле, разошедшийся монах оказался столь оделён снисходительным расположением Госпожи, что по запарке обратил воду в тёмное, бархатное пиво. Надо ли и упоминать, что началось в корчме, когда все опробовавшие неведомый доселе напиток незамедлительно заявили, что это дело куда получше эля будет. Ну, что крепче - это уж точно…

Полуутопшая в чаду и веселье зала корчмы осталась где-то там, за коридором и закрытой в комнату рыцаря дверью. Судя по звукам, гулянка закатилась серьёзная, как бы не до утра - прощённые и обласканные Их Милостью приблуды негадано-нежданно подружились с местными завсегдатаями. А это всегда чревато хорошей выпивкой, верно я вам говорю!

Затем, как водится, принялись азартно и вдумчиво тузить кого-то из породы вечных скептиков, возжаждавшего подтверждения в виде всяких там чудес. Хм-м, судя по оглашенному верещанию, это был Лёлек. Однако, почти сразу разъярённые самосудщики разобрались, что проныра всего лишь хотел раскрутить святого отца, чтоб тот благословил этот вот двадцативедёрный бочонок на пару с Болеком натасканной ключевой воды. Хитроумный замысел гоблина приняли с хохотом и одобрением, после чего святой отец вновь коротко и страшно припечатал своим благословением.

Неплохо! Парень усмехнулся. Как некогда сказал один забивающий сваи старый каторжник, "потряси хорошенько монаха, и из него посыплется золото". Хорошо, что он вспомнил ту поговорку ещё в зале да немедля претворил в дело - и теперь он, святой брат и хозяин корчмы имели по медному грошику с каждой кружки наколдованного пива. Вроде и немного? Да вот, как говорят люди знающие, прибыль надо брать не ценами, а оборотом…

Как ни легка была его усмешка, однако еле слышный ток воздуха словно пробудил лежащую на плече эльфку от мёртвого сна. В полутьме блеснули странной зеленью глаза, а в щёку легонько толкнуло дыхание весны.

- Господин мой, отчего ты мною пренебрегаешь? Ведь это так приятно и естественно… - Хэлль горько усмехнулась, заслышав одно только молчание в ответ, а затем ощутимо напряглась. - Скажи мне лишь одно… вчера во тьме ты уходил… к сопернице развратной и лукавой?

Парень замер на миг - так поразил его сей образ мышления. Да уж, на совесть запутавший пряжу резвый котёнок от зависти тут просто издохнет…

- Глупая, - он ласково обнял девицу за плечи. И до тех пор гладил легчайше и нежно, словно дуновением тёплого ветерка, пока Хэлль ощутимо не расслабилась, растеклась в сладкой неге и даже чуть слышно мурлыкнула от избытка чувств. - Просто… мне показалось, что я услышал некий зов.

- Понимаешь - Зов… - выдохнул молодой рыцарь. - Ну и, вышел на крыльцо, чтоб ничто не мешало - но увы, не разобрался. Хотя, вроде и засёк примерно направление. Так что, этой ночью не… э-э, да ты никак ревнуешь?

Однако, эльфийская дочь не просто так называлась остроухой, ибо услышала тут куда больше, нежели можно расслышать просто ушами. Она приподнялась и чутко всмотрелась колдовскими изумрудами глаз.

- Скажи, кто тебя так обидел, что ты возненавидел всех женщин?

Он вздохнул и отвёл взор. После одного только воспоминания, что с ним вытворяла какая-то потная бабища, от которой несло луком и кухонным паром, тело брезгливо передёрнулось.

- Я всё равно не помню, - тихий шёпот растаял в темноте.

Но Хэлль со своей сверхъестественной чуткостью и чисто эльфийским умением разбираться в делах душевных таки уловила отголоски воспоминаний.

- Фу, какая мерзость - меня едва не стошнило, - она судорожно сглотнула и часто-часто задышала, содрогаясь всем доверчиво и бесстыже прижавшимся телом. - Пожалуйста, сир рыцарь, не вспоминай то больше - по крайней мере, при мне.

- Клянусь, - усмехнулся парень, и его едва видимый в потёмках кулак сомкнулся над плечом в древнем жесте Рыцаря Света.

Он повернул лицо и легонько куснул за мочку этого чуть заострённого ушка - как он вспомнил, одна девица, от которой отчётливо пахло Луной, от этого просто млела. Хэлль тоже оказалась впечатлена.

- Да… это было здорово. Не зря, наверное, у почти всех высокородных дам Эльфийского Двора в любовниках числятся homo… - она хихикнула и шаловливо щипнула в бок.

- Кстати, Хэлль - судя по длине и запутанности твоего имени, ваш род на самом деле как бы не вдвое древнее моего.

Но эльфка не согласилась и лишь печально вздохнула. В самом деле, какое теперь это имеет значение? Возможно, это чего-то и стоило там… но здесь мы лишь те, кто есть на самом деле.

- Два светлячка во тьме, два разных глаза одного лунного зверя. Да и не помню я почти ничего, как и ты.

Молодой человек усмехнулся причудливой речи этой перворождённой.

- И днём, и ночью, эльф учёный свои мне сказки говорил, - насмешливо продекламировал он.

Однако тут оказалось, что эльфка знала ту поэму Алекса Кэннона (Alex Cannon - прим.авт.) получше его самого. Потому что тихонько и с удовольствием напела пару строк, а потом посерьёзнела.

- Зато вот ты, сир рыцарь - и трёх дней не пробыл здесь, как уже начал менять этот мир, перекраивать его по своему разумению. И люди пошли за тобой, заметил? Вернее, не люди, а…

- Всякая шваль, - полувшутку-полувсерьёз продолжил парень.

Как странно было осознавать, что в бесконечной тьме, раскинувшейся над этим миром и днём и ночью, есть всего только два крохотных огонька. Испуганно прильнувших друг к другу, словно ища защиту или хотя б одну лишь видимость её. Спрятавшихся от страхов и древних ужасов под одеялом, подобно маленьким детям - но хорошо, что хоть не с головой…

- Нет, не шваль, - подумав, сообщила эльфка.

В самом деле, Урук соображает быстро, хоть и поверхностно - но хорошему солдату то не в укор. Да и всё же, первым решился встать под знамёна благородного рыцаря, а это заставляет предположить весьма многое. Надёжный как скала тролль… парень вспомнил, как тщетно пытался не то чтобы запомнить, а хотя бы выговорить его состоящее сплошь из шипящих и булькающих звуков длинное имя, в котором иногда откровенно по-собачьи прорезались скулящие нотки. Видимо, Хэлль со свойственной ей чуткостью уловила эти мысли, потому что хихикнула.

- Братцы-гоблины… просто балбесы, хулиганы - с первого взгляда, да и со второго тоже. Но видать, есть в их душах тьма Госпожи нашей, коль выбрали они твою сторону, - она приподнялась и пытливо заглянула в глаза. - А мне… мне ты позволишь пойти за собой?

Бывают вопросы, которые застают врасплох. Заворачивают в себя как в объятия, словно мошек разгоняя из головы все мысли. Ну никак невозможно прямо вот так взять и ответить - ведь эльфка по своей неискоренимой привычке заложила в него второй, а если вдуматься, то и третий смысл тоже.

- Да ведь, уже позволил вроде? Прикрыл своим именем, защитил от лиходеев… Ведь ты искала защиты - и ты её получила, да ещё и живую грелку впридачу. Так что ж тебе ещё надо? Совсем на шею сесть?

- Не увиливай, nya mello, - Хэлль отчего-то напряглась. - Ты всё - прекрасно - понял.

Парень задумался, потёршись кончиком носа о нежнейший персик этой невидимой в темноте щеки.

- Ты хочешь, чтобы мы однажды вместо nya mello вдруг назвали друг друга nya valendil? (тонкая игра оттенков эльфского языка; и то, и другое означает мой друг; но во втором случае друг скорее в альковном смысле - прим.авт.)

Хэлль в нетерпении топнула ногой, но попала своему… хм-м, а кому? по колену.

- Ну скажи да, сир рыцарь без имени! Или пусть только может быть - я хочу хотя бы надеяться!

Лёгкий шаловливый хохоток парня сначала оказался её ответом, а потом в сторону смазливой эльфки скосился его лукавый взгляд.

- Борись, надейся - не сдавайся. К мужскому сердцу нелегка тропа, а всё ж, отчаянью не поддавайся. Да пуркуа бы и не па? - он засмеялся легонько, на миг чуть прижав стройную девичью фигурку к себе, а потом шепнул на ухо. - Хоть ты и лягаешься во сне - но по крайней мере, пахнешь не мерзко. Для начала попробую считать тебя сестрой.

- Уррра! - тихим шёпотом завопила улыбнувшаяся Хэлль, а потом посерьёзнела. - Только, если будешь ночью вставать на свой зов - не стаскивай с меня одеяло, хорошо? А то я без тебя совсем замёрзну в этой холодрыге и опять проснусь.

Парень в ответ шепнул, что в родовых замках у людей не принято отапливать семейные спальни - то считается неприличным и даже дурным тоном.

- О-о, такие намёки мне весьма нравятся, - голова счастливым колокольчиком хохочущей эльфки устроилась поудобнее на уже почти законно отвоёванном плече сира рыцаря - и притихла.

Тем временем в зале опять кого-то мутузили, и по доносящимся сюда звукам, вроде как даже возили мордой по столу. Хотя нет - судя по надсадному, с истерическим подвыванием всеобщему хохоту, надравшийся в зюзю Тролль завязал кочергу на шее ненамного более трезвого гоблинского шамана. И теперь зеленокожий коротышка бессильно катался по грязному полу, дёргая ошейник да сыпля во все стороны проклятьями вместе с искрами и колдовским дымом. Ладно, пусть порезвятся пока.

А там уж видно будет - вдоволь ли тьмы Госпожи нашей в этих смутных и мятущихся душах?

Посмотрим, посмотрим…

Часть восьмая. Elvenhame delenda est!

В почти установившуюся тишину вплёлся какой-то новый звук. Звонкий и волнующий, он хоть и был похож на перестук копыт проезжавшего по дворцовой площади патруля кирасир, а всё же оказывался несколько иным. Да и шёл откуда-то из глубины дворца.

Судя по какой-то едва уловимой лёгкости, цокот этот более всего походил на перестук каблучков некоей знатной дамы, осчастливившей гранит и мрамор полов прикосновением своих туфелек. А если принять во внимание ещё и некую плавную ритмичность, то походочка у той дамы так и мерещилась танцующая и почти летящая. И вот этот-то внушающий сладкий трепет звук приближался к большой и забитой почти битком тронной зале.

Если бы кто догадался спросить мнения двух вон тех, мающихся сбоку гномьих старейшин, кои с тоской вспоминали недопитые в кабаке на углу кружки пива, то живо обратил бы на разом переменившиеся физиономии подгорных рудокопов и кузнецов. Уж не узнать этот звук… так звонко и задорно цокает только митрил по камню. И если ещё немного пораскинуть мозгами да задуматься - какая же это дама может позволить себе такую просто неслыханную роскошь - то личность таинственной гостьи сразу проявлялась со всей очевидностью.

Ну же, соображайте!

Полдень. Ровно сутки прошли с тех пор, как блистательная королева эльфов пообещала во всём разобраться. Ровно двадцать четыре не таких-то уж и длинных, если много дел, часов протекли с того момента, когда со всей своей неприглядной очевидностью встал весьма острый вопрос войны или мира.

Ну, если и сейчас не дошло…

Церемонимейстер и охрана у дверей не получили никаких дополнительных распоряжений. Но поскольку прежний приказ о том, что для первой леди Эльфийского Двора открыто всегда, везде и безоговорочно, никто не отменял… но с другой стороны, вполне возможно и другое развитие отношений? Потому важный и разряженный распорядитель стукнул в мрамор своим жезлом-посохом да огласил коротко и просто:

- Её Величество королева эльфов, светлейшая Элеанор! - без обычного перечисления прочих, длинных и утомительных подробностей да титулов.

Куда важнее была суть. И заключалась она в том, что высокие резные двери тронной залы, последний рубеж обороны Императорского дворца, плавно растворились перед одним лишь малиновым перезвоном дамских каблучков. Едва затих голос церемонимейстера, как в залу тревожно-сладостным видением вплыла именно та, которую втихомолку боготворили одни или же вслух проклинали другие - но никто не оставался равнодушным.

Против обыкновения, сегодня блистательная Королева не шагнула из зеркала эльфийского портала прямо в рабочий кабинет Императора или будуар своей закадычной подруги, несравненной Императрицы. Её Величество в строгом соответствии с этикетом перенеслась в эльфийское посольство, а уже оттуда с соблюдением всех церемониалов каретой прибыла во дворец.

Вместо золотистого платья, так идущего к драгоценным локонам причёски, сегодня Королева оказалась в повседневном и довольно открытом лёгком наряде, и лишь заколка в виде ярко алеющей кисти рябины в волосах оттеняла эту безыскусную и простую красоту. Правда, любая из присутствующих дам даже за это отдала бы всё, что имела.

Мало того, самый невнимательный взгляд отметил бы необычную, прямо-таки алебастровую бледность августейшей гостьи. И от осознания хотя бы возможных причин такого дрогнул не один могучий министр или сановник, а генералы и адмиралы озабоченно нахмурились.

Какой ответ принесла Королева? И какие заботы терзают её августейшее сердце?

Стоило признать, что после вчерашнего весьма бурного обсуждения и даже прений несколько одумались и поостыли даже самые буйные и горячие головы. В самом-то деле - уничтожить на корню расу перворождённых? А не посмотрит ли на это дело неодобрительно кое-кто на небесах, не станем поминать всуе имён бессмертных? Ведь каждая собака знает, как ревностно боги относятся к этим иной раз просто несносным эльфам…

Во время неофициальной аудиенции, устроенной ночью Императором в малом кабинете специально для самых влиятельных дворян и волшебников, за окнами бушевала гроза - Его Величество предварительно вызвал к себе Совет Магов и лишь мимолётно обмолвился насчёт некой оказии, могущей хоть немного прибить пыль и охладить воздух в столице. И вот, под тугой грохот небесной ярости и хлещущие за окнами струи дождя оказались произнесены следующие слова:

- Мой покойный отец, память которого я бесконечно чту, завещал мне любой ценой хранить мир с перворождёнными, - Император обвёл яростным взглядом едва дышащих от волнения собравшихся. - И если дворянское и гражданское собрания вынудят меня объявить войну королевству эльфов, я не просто швырну древнюю императорскую корону им под ноги…

Что ж, сказанного оказывалось более чем достаточно, чтобы остальное додумать самим. Его Величество не просто отрёкся бы от трона - но как весьма могучий волшебник встал бы на сторону остроухих. Да и немало прочего люда сохранило бы верность не короне но другу, и пошло бы за ним. Чего стоил один только Тёмный Ярл, сейчас находившийся на краю света и вразумлявший возомнивших о себе невесть что степняков, да наводивший на их шаманов должное почтение к Империи.

- Вспомните карту - на полуночи Царство Света, и тамошним хитрым святошам я не доверю даже вынести ночной горшок. На восходе грозные племена орков, а на полуденном восходе не считанные никем кланы кочевников. Вы что же, хотите, чтобы Империя сокрушила единственных союзников-эльфов на закате, и осталась против перечисленных мною врагов одна?

Лорд-канцлер кстати вспомнил ещё и не к ночи будь помянутый Крумт с тамошними морскими колдунами да традиционно могучим флотом, и неодобрительно покачал головой.

- Невесёлая перспектива, стоит признать…

И вот, бледная и прекрасная эльфийская Королева вновь почтила своим присутствием императорский дворец, чтобы дать удовлетворение по поводу мучительной казни посланника д'Эсте - или же выслушать объявление войны.

Против обыкновения, Её Величество не уселась в специально для неё стоящее золочёное кресло - в присутствии Императора дозволялось сидеть лишь ей да августейшей супруге-Императрице. Напротив, сопровождаемая мрачным послом и несколькими выряженными в пух и прах лидерами эльфских кланов Королева остановилась почти посреди залы, не дойдя до ступенек подножия трона доброй дюжины шагов.

- Приветствую вас, дамы и господа… и тебя, мой августейший собрат, - то, что сегодня светлейшая Элеанор впервые не назвала Императора другом, было ой каким нехорошим признаком.

Слова её заставили весьма призадуматься всех без исключения. Да, Королева признаёт факт неслыханного и вопиющего нарушения законов. По древней традиции, вновь прибывший к Эльфийскому Двору не мог объявиться прямо - его представлял какой-нибудь из кланов. И вот, клан Осенней Вьюги своевольно предал мучительной пытке и казни рыцаря д'Эсте, не поставив в известность или посоветовавшись.

- Но это лишь внешняя сторона дела, только вершина айсберга, - Королева посмотрела чуть вверх - туда, где сидящий на резном золочёном троне Император в волнении слегка подался вперёд, боясь пропустить малейшее слово ли или же недоговорённость.

По эльфийским законам, король или королева всего лишь первый среди равных. Это означает, что светлейшая Элеанор только объединяет кланы, выражает их мнение - и в случае чего может рассчитывать на поддержку лишь своего Звёздного Ветра. Но после известия о свершившемся, равно как и о недовольстве Империи homo, совет кланов почти единогласно дал своей Королеве чрезвычайные полномочия…

- Я лично проверила маленькую т'Эллинэль - её цвет не нарушен. Насилия не было. Мало того, я наступила на горло своим принципам, коль уж обещала разобраться во всём. Дочь и мать под угрозой немедленной казни испили священной воды из Колодца Откровений, и потом я говорила с ними. Не имея возможности скрыть истину, они сообщили следующее…

Император содрогнулся. Один-единственный из Лунных Колодцев, особенный, настоящее месторасположение которого знали лишь единицы даже из эльфов - это серьёзно. Выпивший его воды оказывался на некоторое время неспособным скрыть правду или же увильнуть - напротив, он жадно и нетерпеливо раскрывал вопрошавшему все подробности, истязая память в желании найти и сообщить истину.

- Высокорождённая Норвайр давно носила маску якобы слегка… скажем так, эксцентричной. И постепенно настолько её отшлифовала, что сомнений в не совсем здравости её рассудка не оставалось даже у меня. И вот, знатная леди подговорила свою младшую дочь, а также нескольких друзей - и они на днях разыграли тот маленький и весьма мерзкий спектакль…

Мелодичный и чарующий голос хозяйки Эльфийского Двора разносился по тронной зале дуновением весны. И вслушиваясь в него, Император некстати подумал, что сочинители приключенческих романов, а также вошедших недавно в моду душераздирающих историй о раскрытии страшных и таинственных преступлений - все эти борзописцы могут от зависти смело утопиться. Или повеситься, это уж на что фантазии хватит. Ибо жизнь в её непредсказуемости горазда подкидывать куда более хитрые и лихо закрученные сюжеты.

- Почти двадцать лет тому старшая дочь леди Норвайр отправилась с отрядом следопытов на глубокую разведку в Нижние Миры - и не вернулась оттуда. Но сердце матери твердило, что её Хэлларен на самом деле жива. И вот, семнадцать лет тому высокорождённая обнаружила на краю Империи младенца - сына Света и Тьмы, способного отправиться туда пусть не телом но духом…

Краткое описание древнего обряда, найденного в древних источниках знатоками клана Осенней Вьюги, заставило содрогнуться сердца и смутиться души. Посланец должен был пройти через страшные муки и пытки - мало того, он не должен был ни о чём догадываться. Но только он способен найти затерявшуюся во владениях Тёмной Госпожи одинокую эльфку и привести её обратно…

Алая, только что срезанная в саду роза шевельнулась в ладонях её высочества Императрицы, несравненной доньи Эстреллы. Как бы привлекая взгляды и сообщая, что хозяйка сейчас будет говорить, цветок повертелся в пальцах и склонился пылающей в зале звездой.

- Можно было найти другой путь - тот, кто ещё недавно звался Тёмным Ярлом, ходит в неназываемые миры так же легко, как я по залам этого дворца… - голос первой доньи Империи людей хоть и не был столь же прекрасно-чарующим, как у высокородной эльфийки, но и к нему внимательно прислушались собравшиеся.

- Не думаю так, heri, - на бледное лицо Королевы набежала тень. - Все мы знаем, как он относится к перворождённым - и лично ко мне. Но, это не главное.

Сообщила также Её Величество, что высокородная Норвайр сейчас находится в башне Одиночества - в Империи это примерно соответствует домашнему аресту. И если собравшиеся здесь решат, то вынуждена будет выпить Напиток Забвения. А попросту говоря, яд. Если будет решено большее - то и её младшая дочь, и остальные сообщники тоже.

Однако, как оказалось, и это ещё не всё. Какие бы санкции или действия ни предприняли против королевства эльфов гордые и горячие homo, но всё это мелочь - в самое сердце прекрасной страны перворождённых пришла куда худшая беда.

- Перед, скажем так, уходом сэр Арриол прошептал некое страшное проклятие.

Медленно поднялась ладонь прекрасной в своей печали Королевы. Медленно упал с её уст шёпот древней волшбы. И когда в тронной зале разгорелось видение, кое-кто из собравшихся не сдержал возгласов ужаса. А насупленный адмирал Арнен со своего привычного места за колонной у окна, в приоткрытую створку которого он тайком курил свою трубку, даже помянул сквозь зубы бога-рога-носорога и прочие, куда менее цензурные морские страхолюдства.

Во многих книгах встречаются рисунки и другие изображения далёкой и прекрасной столицы - полного чудесами как чаша Эльвенхейма. Не одна сотня картин изображает этот чарующий красотой город. Дважды он горел - лет триста тому объединённая армия людей и гномов осаждала его стены, и ещё однажды пошёл вразнос важный опыт в столичной Академии Высокого Волшебства. Но ещё никогда эта прекрасная и далёкая легенда не оказывалась в столь ужасающем состоянии…

Весь город обнаружился словно затканным лёгкой и такой безобидной с виду серебристой паутиной. Да вот только, от одних лишь звуков дрожащих даже в безветрие нитей, от одного вдоха ядовитых испарений представители расы перворождённых впадали в странный, больше похожий на оцепенение сон.

Паутинная гниль быстро распространялась от столицы по всему королевству. Кроме воздействия на подданных, вдобавок чахла растительность, загнивала вода, в безжизненный прах обращалась почва. Магики, друиды и Мастера Жизни заявили, что средство против этого проклятия не может быть найдено в принципе. Мор, пожирающий самоё природу. Единственное светлое пятно - это нечто действует только на эльфов, да ещё по какой-то странной случайности щадит лично Королеву.

- Так что, чтобы раз и навсегда избавиться от кичливых и высокомерных перворождённых, вам не надо ничего делать. Напротив, чтобы уничтожить нас, вам только и надо, что ничего не делать, - в голосе Королевы скользнула горечь. - Потому, сегодня я прибыла с просьбой о помощи. Ведь проклятие может снять только один человек…

Опять, опять гордая в своём горе эльфка вложила кучу смыслов и недомолвок в казалось бы простые слова! Однако, среди собравшихся в этой зале дураков не было - даже шут Его Величества отличался острым и ясным умом, не говоря уж о блестящем образовании и воспитании.

А значило это всё, что остроухих соседей надо спасать - всё остальное подождёт. И для этого придётся ни много ни мало, как вытащить с того света молодого рыцаря, желательно с той воительницей впридачу - да ещё и мягонько убедить сэра Арриола, урождённого д'Эсте, что шарахнул проклятием он не подумавши. Согрешил гневом, как говорят святые отцы…

Император откинулся на спинку кресла, ощущая как от прикосновения по ней стекли жаркие струйки. Так вот отчего тянули время сыскари из Тайной Палаты! Вот почему двое лучших из них предпочли подать в отставку, но не ковырять то давнее дело в баронстве Мелит - а то ведь, можно ненароком и раскопать нечто совсем уж неприглядное, о чём лучше бы вовсе не знать. Кто на самом деле чужими руками угробил рыцарскую чету, тут уже и двух мнений быть не могло, ведь блистательные умы перворождённых всегда оказывались горазды на многоходовые интриги. И тогда понятно, отчего главный палач маринует трёх девиц в порту на берегу Жемчужного залива, якобы под присмотром целителей - чутьё у того всегда было отменное.

"Но тогда выходит, та жрица-полукровка наверняка тоже?… Ох и эльфы, ох и стервецы!" - Император посмотрел на гордую и печальную Королеву чуть ли не с восхищением.

С другой стороны… как там она сказала? Тёмная Госпожа? Если это не кто-то из тёмных богов, то я уж и вовсе не знаю. И перебегать дорогу таким личностям и их замыслам - особенно если это Хаос, богиня разрушения - было бы чересчур легкомысленно.

Лёгкий шорох встрепенувшихся людей и нелюдей пронёсся по тронной зале, когда Император встал. Миг-другой повелитель могучей страны рассматривал блистательную гостью внимательным взглядом, а затем с возвышения трона упали странные и повергшие в смятение придворных летописцев слова.

- Ну-ну, не такие уж мы негодяи, чтобы равнодушно отнестись к беде соседей и не помочь. Да и новые сведения представляют это дело в несколько ином свете - рыцарь д'Эсте всё-таки жив, хоть и… - Его Величество чуть возвысил голос. - Моя августейшая сестра, а также члены Малого Совета - через пять минут мы собираемся на совещание в моём кабинете… послы сопредельных держав и лорд-канцлер там же. На этикеты и протоколы времени нет.

И со своей обычной решительностью, неизменно повергавшей в смущение одних и восхищение других, Император и его супруга не сговариваясь, на глазах у всех спустились с блистательной высоты трона к печально замершей посреди залы Королеве эльфов. Их Величества предложили ей руку да под локоток с нею степенно направились в сторону своего любимого кабинета. И тут даже весьма далёкие от дипломатии и её условностей сообразили, вспомнили древнюю аллюзию - рука помощи.

Ну что ж, коль сам приказал негодяями не быть, то и не будем, пожалуй?…

- …а теперь в светлом замке не осталось ни единой ведьмы. Лишь бродят по нему ослепительные сполохи Света да царят в нём два древних ужаса - Закон и Порядок. И каждый полдень отворяется незримая дверь - с луком в руках да полным белооперённых стрел колчаном за спиной, по стенам и башням зловещего замка ходит дозором кровожадный, могучий и беспощадный убийца-Эльф, - когда сир рыцарь закончил, дети визжали и орали от неописуемой смеси ужаса и восторга.

Ну да, ещё бы - после столь душераздирающего финала возле сидящего на колоде парня прямо из тумана бесшумно возникла Хэлль. Она откинула капюшон, предъявила золотые волосы и странный зеленоглазый взгляд перворождённой - один орчонок, кажется, от испуга даже обмочился…

- А завтра страшную сказку про злых елфов расскажешь, дядька рыцарь? - лупоглазенькая и ушастенькая гоблинская девчонка спряталась за спину троллевского крепыша и теперь храбро выглядывала оттуда на манер дозорного, укрывшегося за зубцом крепостной стены.

- И чтоб пузатые хоббиты были! С заколдованными кинжалами и вооот такими зубами! - со всех сторон горохом сыпались просьбы и предложения прыгающей от восторга деревенской детворы.

- Ладно, ладно - будут вам завтра толстопузые елфы с серебряными клыками и знаком Единого на груди, - усмехнулся молодой рыцарь бросившейся от весёлого ужаса врассыпную ораве визжащих детишек, и встал с колоды. - А теперь все по домам - и кто станет плохо есть кашу или не слушаться взрослых, будет завтра слушать трактат о пользе Зла!

Разномастные детские мордашки перекосились от плохо скрываемой скуки. Маленькие орки, гоблины и тролли, равно как и их малолетние подружки, дружно сотворили над собою отгоняющий Свет знак и звонкоголосою стайкой припустили домой. На ходу они бурно обсуждали только что услышанную страшную рассказку - а вот, если тощий Инквизитор Бессмертный изжарил на костре ведьму Марту, то он потом ел её с луком или же с лягушиным соусом?

Хм-м - действительно, весьма интересная и чрезвычайно животрепещущая для детей тема…

Вечерело. От речки, тихо несущей в сгущающихся сумерках свои чёрные воды к столь же мрачному озеру, поднимался туман. Вот он затопил весь заливной луг, и его пряди, седые как лохмы старой ведьмы Марты, уже подбирались к сапогам стоящего на околице задумчивого рыцаря.

Надо признать, Шрокен своё обещание выполнял на совесть - наутро после неких примечательных событий с поклоном к их милости пришла весьма представительная делегация из ближней деревни. Всё честь по чести, как полагается - с рваным сапогом и рукой утопленника на застеленном саваном подносе, с настоянным на тараканах самогоном и щедро наполненной могильной плесенью солонкой… словом, в полном соответствии с древними обычаями.

Молодой рыцарь изображать из себя светскую жеманницу не стал. Принял дары и даже от щедрот разрешил своей дружине полакомиться немного. Внимательно выслушал беды крестьян и потом ответил, что подумает - возможно, и примет деревню под своё покровительство да разрешит ото всяких бед.

И вот теперь, на сельской околице он нежился этим мягким и вкрадчивым вечером, а в ожидании оного рассказал с любопытством окружившей его ребятне душераздирающую историю…

За ближними, покосившимися и чёрными хатами послышались голоса, а потом к сиру рыцарю и молчаливой кошкой отирающейся подле него эльфке приблизились вызванные им из села староста, знахарка и коновал.

Щуплый гоблин, которого за хитрость и изворотливость единогласно избрали сельским старшиной, подозрительно покосился на перворождённую и уважительно поклонился их милости в ноги - чуть ли не до мягкой деревенской пыли.

На травницу сир рыцарь взглянул куда более пристально - женщины троллей оказывались куда более миловидными, нежели их сильная половина, тут Хэлль против воли даже легонько заволновалась. Но первоначальное впечатление рассеивалось тотчас же, едва стоило тролльке открыть рот. Впечатляющие клычки, коих не постеснялся бы и щёголь-вампир, а пуще того больше схожий на скрип немазанной телеги голос, живо повергли бы в незамедлительное бегство одержимого самой буйной страстью сластолюбца.

- Большая честь для нас, ваша милость, - знахарка передёрнулась от одного только близкого соседства с эльфкой. - Только, что ж вы такие страсти-то про Светлых дитям на ночь рассказываете?

- Чтоб правду знали. И при случае не колебались, если придётся святому отцу в сердце кол осиновый забить - иначе, не приведи Госпожа, поднимется такой из могилы да всю деревню во Свет утащит… - против такого довода молодого рыцаря никто возразить не смог.

Пришедшие зябко передёрнулись и точно так же, как и их ребятня, сотворили над собою отгоняющий Свет знак.

Орк-коновал весьма недурственно благоухал перегнанным из дёгтя и светящейся слизи элем, но держался почти ровно - видать, для храбрости он изрядно принял на грудь. Но без чрезмерности, не больше ведра. Хоть временами он покрывался хмельной рябью и слегка раздваивался лунной тенью, да вроде бы, подкачать был не должен.

- Ну что ж, пошли, - ухмыльнулся сир рыцарь и направился в нужную сторону, немного неловко чувствуя себя без привычной тяжести доспехов - да ведь, негоже носить железо каждый день. Опять же, перед подлым людом показать себя следовало не трусом…

- Погодите, ваша милость! - из разбавленных серым туманом потёмок загудел голос, и следом оттуда вынырнул распаренный от работы гном.

Хотя от потного и тяжело дышащего бородача немилосердно несло дымом и железом, но тот коротко поклонился как ни в чём ни бывало и протянул завёрнутую в тряпицу работу. На этот диковинный заказ металл собирали в складчину. Шутка ли, четыре пригоршни серебряных монет пошло на поковки - но временно занявший сельскую кузню гном таки управился быстро. А значит, работы на сегодня сиру рыцарю только прибавится.

Рука молодого человека нетерпеливо откинула ветхую ткань - и в свете любопытно поднявшейся над лесом луны блеснули серебром четыре ещё горячие подковы. Поочерёдно рыцарь брал каждую, поднимал и пристально рассматривал на фоне ночного светила. Хоть цветом немного и отличались от того, но вроде должны подойти.

- Меди многовато… - заметил он, когда все четыре гномьи поковки просияли лунным мерцанием и теперь лежали на ладони, искрясь собственным, колдовским зачарованным светом - хотя сам рыцарь даже себе не смог бы объяснить, что и как он сделал.

В ответ бородач поскрёб могучую грудь где-то под бородищей и смущённо заметил - да, чуток золота или митрила добавить в серебро было бы лучше. Только, где их взять в здешней-то глухомани?

- Погоди, дай срок - будет у нас и золото, и каменья самоцветные, и даже твой митрил, - судя по ухмылке, сир рыцарь оказался работой своего кузнеца всё же доволен. А потому на сердце у окружающих немного отлегло.

Отдав распоряжение, чтоб оставшаяся охранять деревню часть дружины не перепилась до эльфячьего поноса, молодой человек кивком отпустил гнома. Сомнительная честь тащить четыре сияющих даже сквозь холстину тяжеленных подковы досталась Хэлль - но она не роптала. Вчера луна была ещё чуть-чуть, самую малость на ущербе. Зато сегодня… о-о, сегодня самая что ни на есть колдовская ночь, когда всё возможно и нет ничего невозможного. Полнолуние, и не зря говорят легенды, что раз в сто лет именно в такую зачарованную ночь цветёт папоротник в Проклятом Урочище.

Первым делом рыцарь положил себе разобраться с мельницей. Ведь негоже, дабы кто-то на его земле отлынивал от работы, да ещё и не платил при том дань!…

В самом деле, населяющие весьма старую и по той причине заброшенную мельницу под запрудой черти совсем отбились от рук. Сиру рыцарю даже пришлось пару раз приложить тяжёлым, закованным в честную сталь рыцарским кулаком в оскаленные морды с коротенькими потешными рожками над ними. Ясное дело, сразу уважение обозначилось - тяжёлую длань хоть и не любят, но уважают. Куда ж тут деться?

- Вот скажи - ты умный или дурак? - с усталым вздохом сир рыцарь опустился на колченогую лавку возле грязного стола.

Не скрипело за стеной мельничное колесо, не журчала в нём весело вода, не крутились жернова. Зарос тиной и ряской мельничный пруд, и даже луна не отражалась в нём - то-то тоска для водяниц!

Судя по угрюмо настороженной харе самого плечистого из местных чертей, подвох тот в вопросе незваного гостя чуял, хоть и никак не мог сообразить, в чём он заключался.

- А ну тащи карты, мохнорылый! Трижды сыграем в дурня и выясним, умный ли ты, - распорядился сир рыцарь, и повеление его было незамедлительно исполнено.

Словно из-под земли объявилась засаленная колода, и сгрудившаяся на той стороне стола нечисть всех мастей и видов в открытую поддерживала всем кагалом своего поединщика. Зато и молодой рыцарь, не скрывая ухмылки, слышал взволнованное дыхание грудью ставших за его спиной своих… гм-м, людей.

Ясное дело - первую раздачу парень проиграл. Криво ухмылялись карты. Корчили рожи картинки и козыри, меняясь прямо на глазах и превращаясь в такую мелкую дрянь, что глаза бы на то не глядели.

- Ну-ну, - благодушно улыбнулся он, бросив разлохмаченные карты на стол и признавая на первый раз своё поражение.

Да вот только, озабоченное выражение никак не сходило с морды главного здесь чёрта. Морщился в сомнении пятачок, словно тому дали понюхать святого причастия, проскакивали меж рожек искорки.

- Ваша милость, корчму гоблинскую это вы изволили переименовать? - перетасовываемые карты замелькали меж когтистых лап послушно, как чётки в ладони старого жреца.

Сир рыцарь степенно кивнул. Отодвинул от себя поставленный на кон медный потёртый грош и замер, облокотившись на стол и уставясь на нечистого ясными серыми глазами.

Взвыв от нехороших предчувствий так, что пришлось самому себе заткнуть когтистой лапой рот, чёрт завертелся на месте. Потом пошептался со своими подручными, вздохнул так тяжко, что на чердаке что-то мягко и тяжело упало, а потом с обречённым видом вернулся к столу.

Следующие две партии он продул - старательно и безнадёжно.

- Ну что ж, умный всё-таки, - сир рыцарь милостиво покивал. - В общем так, мельницу ты мне проиграл - и не спорь лучше, голуба…

Впрочем, не всё оно оказалось так плохо. Выяснилось, что завтра придёт гном из мастеров, из настоящих. Мельницу починить, подлатать, и отныне чертям надлежало днём исправно молоть всё, что селяне ни привезут.

- О расценках и порядках договаривайся с ним, - палец рыцаря наставительно указал назад через плечо, и вспотевший от страха сельский староста резво да старательно встал на указуемое место. - Но половина прибыли моя, коль я разрешаю вам жить на моей земле и защищаю своей властью от всяких-разных.

Пруд тоже надлежало маленько почистить - если водяницы хоть раз пожалуются, то благословит сир рыцарь сие место. Да с прилежанием, по древнему обряду - через семью семь гробов в перемать твою приснопамятного невинноубиенного и его пренечестивой бога-матери.

Черти вовсе не легонько посерели и без того грязными харями - то оказалось видно даже впотьмах.

Зато ночью дозволялось куролесить в своё удовольствие - но без смертоубийства. И даже настолько щедр оказался новый господин, что разрешил чертям иногда наведываться в "Повешенного монаха" да пить эль и играть в трик с местными.

- За бумагой завтра зайдёшь ко мне - будет тебе официальная грамота от сеньора на аренду Чёртовой Мельницы, с печатями да подписями, - судя по всему, сир рыцарь и в самом деле вознамерился вести дела на широкую ногу…

- Круто загибает ваша милость, неслыханное то дело - с чертей оброк собирать, - знахарка ухмыльнулась и ещё раз оглянулась через плечо назад - туда, где под просиявшей над этим местом луной тихо дымила трубой старая мельница, а из каждого окошка или щели вослед им испуганно таращились поганые как на подбор рожи.

Однако, сам молодой рыцарь лишь криво дёрнул щекой да распорядился старосте возвращаться в деревню - по части того дел на сегодня больше нет. Предчувствие вело его, указуя путь и сметая прочь всякие сомнения. Правильно или неправильно он поступал, тут неверна сама постановка вопроса. На самом-то деле, как поступит, так и будет правильно.

А об остальном пусть у Тёмной Госпожи голова болит…

Долго он стоял на краю Кривого болота, всматриваясь и даже принюхиваясь к вечно клубящемуся над этим местом туману. Топь как топь, чего тут кривого? Однако, опасались сюда ходить даже самые забубённые головушки из числа местных - в самом сердце бездонной трясины жили волколаки. Если, конечно, это гнусное подобие можно назвать жизнью… Но и месяца не проходило, чтобы эти оборотни не утащили кого.

- Подождите здесь, - распорядился рыцарь знахарке и коновалу.

А сам легонько подтолкнул вперёд смущённо переминающуюся с ноги на ногу эльфку.

- Иди, Хэлль - только ты можешь найти здесь путь. А я за тобой, - но он двинулся вперёд не ранее, чем та обратилась в неясную, едва заметную тень впереди.

Сначала по сторонам замелькали зеленовато-жёлтые огоньки. Казалось бы, на любом болоте таких хоть отбавляй. Однако эти отчего-то сновали парами, а по коже так и скользило морозное ощущение нехотя соскальзывающих взглядов. И только в сердце трясины, над бездной которой лёгкая поступь эльфки создавала вполне приличную тропинку (ну не могло даже это дрянное болото повредить перворождённой), только здесь из клубов то ли тумана, то ли первозданного мрака соткались оскаленные морды.

Странно оказывалось видеть этих людей или волков, то ли теперь и вовсе не пойми какую дрянь с клочьями свалявшейся шерсти. Но вожак с чавканьем прыгнул наперерез Хэлль, и в его хриплом завывании едва удавалось вычленить звуки и слова Общего Языка.

- Зачем ты здесь, порождение презренного Света? - он всё ещё сдерживался, звериным чутьём ощущая, что не просто так свершилось неслыханное. Ну не могла безоружная самка эльфов прийти себе на погибель - что-то тут крылось ещё.

Сзади путь обратно ей отрезали ещё двое крепких самцов рангом пониже, и от ненависти с их клыков капал в болото светящийся зеленовато-гнилушечным мерцанием яд. Поскольку прижавшая в отчаянии руки к груди Хэлль молчала, вожак осмелел. Хрипло и коротко он взвыл, и из тумана выступили десятки ощетинившихся загривков - а под ними жёлтым звериным светом мерцали давящие, выпивающие сознание глаза…

- Так, это кто тут осмелился обидеть мою женщину? Нехорошо, отвечать придётся, - ближние к рыцарю волколаки от неожиданности подпрыгнули. И разбрасывая с чавканьем болотную жижу, нырнули от греха подальше в туман.

- Ах вот оно что… - вожак резво осадил назад. Хвост его заметно поджался, а уже выпирающие из-под губ клыки старательно спрятались.

И только самка вожака с воем прыгнула сюда, в диковинным образом создавшийся в тумане пузырь чистого воздуха. Она ткнулась мордой эльфке меж ног, шумно принюхалась и в её хриплом взлаивании неожиданно обнаружился смех.

- Она не твоя женщина, homo, - да уж, эту матёрую сучку так просто не перехитришь.

Вожак качнулся на подрагивающих лапах, и осторожно, издали повел в сыром воздухе чёрным блестящим носом.

- В самом деле… Отдай её нам - и мы будем служить тебе верно и преданно, как собственная рука.

Судя по боязливо пробежавшему по спине эльфки подрагиванию, таки наверняка мелькнула у неё мыслишка, что молодой рыцарь только для того и привёл её на болото, чтобы заручиться поддержкой этих грозных и почти неуязвимых четвероногих бойцов.

- Покажи им свою силу, ma'daeni, - тихо и чуть печально подсказал парень - и голова ухватившейся за неё эльфки словно взорвалась от боли. Потоком хлынули в неё воспоминания, пробудив к памяти кусочек прошлого.

И когда брызнувшие из зелёных глаз слёзы престали застить взор, Хэлль неожиданно для себя ловко кувыркнулась на месте. Миг - и из мельтешения выступила оскалившаяся хищно морда, а за нею обнаружилась и облитая лунным светом белоснежная пантера.

Даже если б эта кошка и не оказалась отчего-то раза в полтора больше обычного волка и даже оборотня, то всё равно исконная ненависть кошачьего рода к роду собачьему мгновенно взяла своё. Словно напрочь лишённая костей, пантера ловко перетекла вперёд и заскользила меж попятившихся оборотней, как течёт вода меж пальцев. Между прочим, эта милая с виду зверушка ударом лапы ломает хребет быку. И сир рыцарь поймал себя на мысли, что не хотел бы отведать вот таких вот тумаков и пощёчин, коими Хэлль воспитывала в волколаках должный к себе пиетит…

- Достаточно, милая, - прошептал он, и последнее слово разом отрезвило уже разошедшуюся совсем перворождённую.

Вновь кувыркнулась она через себя, словно разыгравшийся резвый котёнок, лишь мелькнул напоследок белый хвост. Миг - и разгорячённая эльфка уже заключила рыцаря в нежные объятия.

- Как ты меня назвал? А можно ещё раз? - зелёные и смеющиеся глаза её светились мягким колдовским светом.

И вовсе не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться - сомнения и подозрения оборотней насчёт того, кто тут чья женщина, коварная обольстительница намерена ликвидировать в ближайшее же время.

Истерзанные, разорванные в клочья и сплющенные могучими ударами в лепёшки оборотни медленно приходили в себя - под повелительной дланью рыцаря покорно расступился колдовской туман, и луна мягко одарила жемчугом своего сияния всё Кривое болото. В этом свете сползались вместе клочья плоти, обзаводились объёмом, и вскоре стая вновь сгрудилась вокруг сира рыцаря и обнимаемой им нескромно эльфки - но уже совсем с иными намерениями.

Потому что из-под лап обмочившейся от страха и боли самки вывернулся смешной, лопоухий щенок. Это был уже не новобранец, насильно обращённый в ряды волколаков, не покорный воле судьбы раб. Нет, этот был уже настоящий, потомственный. На дрожащих и подгибающихся от страха лапках малыш упрямо шёл туда, куда его безошибочно тянул впитанный с молоком матери и кровью отца инстинкт.

Щенок потешно тявкнул, и храбро попытался вцепиться беззубой ещё пастью в забрызганный тиной сапожок эльфки.

- Хороший пёсик, - сир рыцарь улыбнулся, и взял малыша в ладони.

Маленький волколак смешно забарахтался, отчаянно суча в воздухе толстенькими лапками и пытаясь перевернуться со спинки на розовый животик. Снова зарычал пискляво, и серебристый смех Хэлль вторил этому маленькому зверю.

- Хороший, хороший. Когда вырастешь - я не только позволю тебе служить себе, но и даже возьму на охоту в Небесные Сады. Загоним парочку архангелов, а? - усмехнулся парень, ощущая как барахтающийся щенок пытался попеременно то укусить палец, то облизать его - не в силах ещё сообразить, что тут к чему.

Наконец, он сжалился над умоляющим взглядом поджавшей хвост самки, и опустил её малыша наземь. Победно и задорно гавкнув, будущий матёрый зверь завилял куцым хвостиком и вперевалку затрусил к той, которая пока что всех милее и роднее.

Что ж, если даже малыш признал Господина…

Коротко и повелительно взлаял вожак в сторону, и двое молодых самцов покорно разорвали клыками вязкую ткань реальности. Из прорехи пыхнули прозрачные языки огня, а затем на зыбкую болотную топинку шагнул из небытия призрачный, сотканный из адского пламени конь. Косясь горящим глазом, он всхрапнул в сторону отвесившей от удивления челюсть эльфки - но ударить копытом или цапнуть пастью в присутствии их милости всё же не посмел.

- Надо же, фельстаад - никогда не думала, что увижу такое… - зачарованно прошептала та, и отблески потустороннего сияния мерцали в её глазах.

- Ну что ж, в качестве откупа за дерзость - принимаю этот подарок, - вновь возделась над болотом ладонь с рыцарской перчаткой, и дворянин объявил эту землю своею - со всем из того проистекающим. - И селян не трогать - только если я кого из преступников вам отдам лично…

- Делайте своё дело, - обратился он на краю болота к от ужаса упавшим на колени знахарке и коновалу, а сам погладил морду коня и шепнул ему. - Хочешь однажды промчаться меж звёзд? Тогда потерпи, малыш - как-нибудь мы с тобой проскачем по Мосту Богов, и бессмертные не разгневаются, а лишь улыбнутся нам вослед.

Конь покорно позволил уложить себя на залитую лунным светом влажную землю, а эльфка даже храбро попыталась по мере сил защитить того от боли. Первым делом коновал клещами выдрал адскому зверю два дурных зуба - и тот коротко заржал, впервые за долгие века ощутив, как полностью сошлись в нормальном прикусе его лошадиные челюсти.

Что-то там ещё долго и нудно хлопотали над диковинным скакуном знахарка и орк - но в конце концов, вопросительно посмотрели на парня. Тот кивнул - однако не им, а Хэлль, уже вспотевшей от усилий сдержать находящегося на грани бешенства коня. Та отпустила его взгляд, проворно развернула холстину. И сир рыцарь быстро припечатал на копыта фельстаада четыре горящих неземным светом подковы, сопровождая каждое действие коротким и страшным, древним как горы заклятьем…

- Это просто чудо, - улыбнулась зачарованная зрелищем эльфка, и с нею безоговорочно согласились все.

Преображённый адский конь мчался по сырой земле и болотным лужицам со звонким грохотом, словно по мощёной гномами мостовой - а из-под копыт взлетали то снопы огня, то радужные сполохи, а иногда по прихоти скакуна за ним оставался длинный, мерцающий разноцветными искорками шлейф. Вот он остановился посреди небольшого озерка, задорно и звонко топнул копытом по чудесным образом не раздающейся под ним поверхности, высекая подковой искры и очумевших лягушек. Тут же нагнул морду, хлебнул чистой воды и игриво взбрыкнул.

- Ладно, малыш - хватит, - улыбнулся сир рыцарь, и тут даже приглядываться не надо было, чтобы заметить - как он доволен. - Ступай пока отдыхай и залечивай раны. Я тебя позову… кстати, принюхайся и к ней - перворождённая хоть иногда и ведёт себя как последняя стерва, но к её словам и советам прислушиваться стоит.

Призрачный скакун строптиво тряхнул пламенем струящейся гривы, но ткнул носом куда-то под ухо эльфки и дохнул жаркой, тугой струёй. Затем коротко заржал, по неискоренимой зловредности или игривости цапнул своего нового повелителя за руку. Заскрежетали зубы по стали рыцарской перчатки, а фельстаад одним прыжком взвился в воздух и скрылся куда-то прямо в ночную тьму…

Они остались одни.

Отправились в деревню пошатывающиеся от усталости коновал со знахаркой. Хоть отныне тем ничего и не грозило на рыцарских землях, но вынюхивающий что-то в зарослях осоки волколак покладисто и даже охотно согласился на просьбу рыцаря проводить селян домой и проследить, чтобы с ними ничего не случилось. Ну да, попробовал бы он теперь хоть ухом дёрнуть не так…

- Ночь ещё не закончена, Хэлль - что-то такое мне предчувствие нашёптывает. Но, не пойму, - парень шёл по лесной тропинке, а сзади бесшумно словно тень скользила перворождённая. - Кстати - где здесь самое злое, самое проклятое место? Не там ли?

Он остановился так внезапно, что эльфка едва не врезалась ему в спину.

- Старый холм на берегу озера, - не задумываясь ответила она. - Опять зов?

И только потом озадачилась мыслью - а что же всё оно значит? Положительно, количество чудес за одну ночь уже помаленьку превышало всякое воображение…

- Значит, я могу перекидываться в белую лесную кошку? - эльфка нежилась в объятиях парня, с затаённой гордостью чувствуя, как под её прикосновениями начинает чуть сильнее биться его большое и горячее сердце.

- Выходит, да - я же говорил, что ты весьма древнего рода. Что-то такое смутно помнится про кланы Эльфийского Двора… - молодой рыцарь замолк и насторожился.

Большой расплывшийся холм, залитый празднично и торжественно сияющей луной, которая неведомым колдовским образом увеличилась настолько, что отражение её уже не помещалось в замершем внизу зеркале воды, чуть вздрогнул под ногами.

- Не бойся, - шепнул рыцарь, - Либо мы делаем всё правильно, и Тёмная Госпожа объявит нам своё удовольствие, либо… забояться мы тогда попросту не успеем.

Однако, это явно оказалась не Повелительница. С шипением в воздухе заиграло радужными переливами туманное пятно, и из него словно к себе домой шагнул незнакомец в чёрном, злодейски-щеголеватом плаще и с внушающим уважением полуторным мечом за плечами. При одном только взгляде на него парень завистливо понурился. Вот уж кто вельможа, голубая кровь - рядом с ним он отчего-то ощутил себя беспородной псиной.

- Ага, вот ты где… - наземь упал, звякнув, продолговатый свёрток простой мешковины. А сверху, присев, диковинным образом прибывший некто положил ярко белеющий под луной, сложенный в несколько раз клочок бумаги.

- Подождите, сир! - воскликнул парень, заметив, как незнакомец прощально взмахнул рукой и полез обратно в портал. - Скажите мне хотя бы, как меня зовут!

Незнакомец остановился на полпути и нехотя оглянулся.

- Извини, парень - мы с тобой никогда не встречались. Меня лишь попросили передать тебе то, что ты потерял, - и с недоумённым пожатием плеч он исчез в радужном сиянии. То незамедлительно растаяло, и миг спустя лишь длинный свёрток и клочок бумаги свидетельствовали, что ничего тут никому не померещилось.

- Ты потерял - значит, оно тебе принадлежит? - эльфка огляделась, но с вершины холма виден был лишь лес, краешек болота да озеро с впадающей в него речушкой, за которой мирно спала под луной деревушка с на диво мирно уживающимися в ней орками, троллями и юркими гоблинами.

Выразив в несколько ворчливой манере несомненное восхищение столь выдающимся образчиком женской логики, сир рыцарь добился только одного - беззлобного пинка локтем в бок. Однако, не обиделся, а наклонился и осторожно развернул мешковину.

Меч. Или тяжёлая шпага? Тонкий и довольно длинный, он приятной тяжестью лёг в ладонь, а от гарды к острию с шипением пробежалась ослепительная искра света.

- О да, теперь я помню. Это меч моего отца. И я действительно где-то оставил это оружие… - голова рыцаря раскалывалась от никак не уходящей боли. Словно полузабытое слово вертелось на кончике языка, никак не собираясь ни вспоминаться, ни кануть опять в бездонные провалы забытья. Пришлось пока воткнуть клинок в вершину холма и отдаться на волю целительных воздействий.

- Записка, - кое-как унявшая его страдания эльфка осторожно указала пальцем на свёрнутый клочок бумаги. - Интересно, что там написано?

Однако небольшой обрывок дрянной бумаги, которую запросто можно купить в любой лавке, оказался девственно чист. Лишь выпала на ладонь разочарованного парня какая-то маленькая тёмная крошка. И только сейчас, сама того не зная, Хэлль поставила последнюю точку.

- Клён, - не задумываясь сообщила она, ткнув в ладонь парня пальчиком. - Это семечко клёна.

Молодой рыцарь поморщился от нестерпимо резанувшей мозг боли. Ещё одна крупица мозаики встала на место, принеся с собой кусочек памяти о прошлом. Но боль уже быстро уходила, таяла под гладящими виски и лоб чуткими пальцами - а взамен приходила горячая и чистая свежесть.

- Клён, - прошептал он. - Кленовый Лист доверил мне это? А ведь, ещё совсем недавно это очень много значило для меня. Давай посадим его?…

Эльфка уже вертелась на вершине холма, смутным инстинктом угадывая будущее место. Наконец, она остановилась и с закрытыми глазами прислушалась к чему-то, доступному только ей.

- Здесь, - сообщила Хэлль с прыгающими от волнения губами.

Ладонь парня сделала небольшую ямку на этом месте - как не доверять чутью в таких делах перворождённой? Неслышно упало туда крохотное и такое безобидное с виду семечко. А молодой рыцарь осторожно засыпал обратно и чуть утрамбовал землю, призадумался.

- Нужна вода, - он отцепил с пояса простую, выдолбленную из тыквы флягу и поболтал ею в воздухе.

Внутри булькнуло - не всё ещё выпили. Но отвернувший крышку человек отчего-то всё медлил выливать влагу на ждущее её в почве семя.

- Пей, - он чуть ли не силой залил в протестующе пискнувшую эльфку всё содержимое. А затем чуть отошёл и отвернулся. - Ну, мне долго ещё ждать?

Сначала Хэлль еле слышно хихикнула, ощущая как на её щёки вымахнула жаркая волна смущения. Хотя, чего тут смущаться - что естественно, то не безобразно, да и вода от перворождённой это великое дело для ростка. Всё равно что благословение… однако изящная ладонь отдёрнулась от ремешка на талии словно обжёгшись. А почему именно она? Парень то же мог сделать и сам! Тоже ведь, благородный и весьма могучий рыцарь?

Эльфка недоверчиво покосилась в спину старательно рассматривающего озеро парня и тихо вздохнула. Нет, иногда плохо быть чересчур умной - слишком много вопросов возникает в голове, и слишком много ответов на них приходится искать. Она решительно тряхнула золотящимися под луной локонами, отбросила прочь сомнения - и быстро сделала что от неё ожидалось…

- Он сейчас пожрёт весь холм - а потом столкнёт нас в озеро, - рассудительно заметила боязливо прижимающаяся к парню эльфка.

В самом деле, клён рос с такой скоростью, словно за каждую минуту хотел наверстать год. С еле слышным скрежетом перемалывал он доставшуюся ему возвышенность. Но самое что примечательное - он рос не столько вверх, сколько вширь.

Сначала прижатой к крутому берегу паре пришлось отступить на шаг. Потом ещё на несколько. И вот настал момент, когда под ногами оставалась лишь пядь земли над обрывом и подглядывающей из воды луной.

- Прыгнули? - молодой рыцарь взял эльфку за руку.

Полёт длился если не целую вечность, то весьма долго, доставив визжащей Хэлль и молча улыбающемуся парню хотя бы краткое наслаждение полёта. С шумом они обрушились в своё стремительно приближающееся отражение, выбросив едва не до луны столб брызг и пены.

- Слушай, это было здорово! - эльфка отфыркалась от холодной воды и заскользила к пологой части берега легко и изящно, словно только тем всю жизнь и занималась, что плавала.

Парень двигался молча, и думал о том, что пришедшая Троллю в голову идея снять доспехи оказалась очень своевременной. А стало быть, ещё одно подтверждение, что эти здоровяки тупостью вовсе не отличались. Напротив, молчали и соображали долго - но если уж наконец открывали рот, то к их словам прислушаться таки стоило.

Как ни странно, на берегу показалось куда холоднее, чем в воде. Естественно, дрожащая уже не мелко а вовсе даже и крупно эльфка прижалась к парню в поисках тепла. Вот так, мокрые и почти несчастные, они и взирали на постепенно принимающий форму клён.

- По-моему, у эльфов это называется древесная обитель - и ты должна знать о том побольше меня, - сир рыцарь заставил не столько девицу, сколько себя раздеться, отжать одежду и кое-как одеться вновь.

- Да - но чтобы она выросла из руки homo? Ни за что не поверю, - Хэлль стукнула себя по лбу со слипшимися волосами и тут же кувыркнулась.

Миг - и здоровенная кошка уже принюхивалась к еле слышным веяниям полночного ветерка, оказавшись совершенно сухой и ничуть не страдающей от холода. Она с достоинством в прищуренных от удовольствия зелёных глазах приняла ласку, когда ладонь человека почесала её за ухом, и утробно рыкнула.

- Не ворчи, - парень приценился взглядом к растущему замку и кивнул. - К утру, пожалуй, будет готов. Пошли спать?

Они пошли - мокрый сир рыцарь и грациозно, бесшумно скользящая рядом белая пантера.

Случайно углядевшая то из кустов пара гоблинских контрабандистов, прилежно тащившая в соседнее баронство напрочь незаконный и не отаможенный чиновниками груз, потом во всех встречных кабаках, постоялых дворах и трактирах рассказывала душераздирающую историю - о полночном рыцаре с наводящим ужас блистающим мечом в руке и белоснежной пантервой рядом.

Залившись элем или мутным самогоном, они каждый раз припоминали всё новые и более невероятные подробности - до тех пор, пока обратившие на легенду внимание летописцы Госпожи и вовсе не сумели отделить ложь от истины.

Потому и записали всё как услышали…

Часть девятая. Но, не последняя.

Тролль нехотя оторвался от своего занятия и поднял голову.

- Хорошо летит, - глубокомысленно заметил он после вдумчивого созерцания, и вернулся к работе. Проколол шилом дырочку в будущем голенище сапога, и не мешкая просунул туда толстую иглу с тянущейся за нею дратвой. Сидящий рядом Лоин пристально следил за этим процессом и, судя по нетерпеливым движениям пальцев, уже мысленно повторял и примеривал на себя все движения. Да уж, наверняка правду говорят, что лучше троллей в кожевенных и прочих шкурных делах не разбирается никто.

С другой стороны, зрелище кувыркающегося с самой верхотуры древесного замка Болека, прилежно пересчитывающего спиной, седалищем и прочими частями тела все ступени, тоже оказывалось в высшей степени занимательным. Хотя, вполне возможно, что это был на самом деле Лёлек - даже эльфка ошибалась один раз из трёх, пытаясь их различить. Мало того, и сами братья-гоблины порою, особенно с жуткого похмелья, не могли внятно разобрать, кто же из них кто.

Впрочем, стоит начать день по порядку…

- Ваша милость, да найдите вы ножны для этой заразы! - орк бухнулся в ноги своему господину, а его когтистые кулачищи молитвенно и гулко забухали хозяину по широкой груди.

В самом деле, едва позёвывающий сир рыцарь вышел утром из своей комнаты в общую залу да воткнул под правой рукой в пол блистающий неземным светом меч, как у утренних посетителей от ужаса полезли на лбы глаза, гляделки, буркалы и прочие зенки. А сами они на удивление живо полезли во все углы и щели словно тараканы. Вон, упырь даже оставил свою кружку с нацеженной ему кухаркой куриной кровью и усердно протискивался в очаг. Да так, что оставшаяся снаружи задняя часть с судорожно дёргающимися ногами создавала непреодолимое ощущение, будто на самом деле то каменный дракон глотал незадачливого вомпера - да вот, встал упырь поперёк драконьей глотки.

А ну как подавится тот ящер да кашлянёт ненароком струёй пламенной?

Парень задавил судорожный зевок и огляделся прояснившимися от неожиданности глазами. В самом деле, посетители удирали кто куда горазд, да при том ещё и старательно всем телом изображали, ну как же им не хочется быть рядом с вон тою вострой и наводящей смутный ужас железкой. Даже синюшный монах, казалось, косился из своей петли весьма неодобрительно, и при том откровенно хмурился.

- Отставить! - гаркнул рыцарь с лихостью, повергшей в завистливое восхищение своего сержанта. - Этот светлый меч не по ваши души. Или вы думали, что у такого рыцаря как я будет простая ковырялка?

Стоило признать, что как ни странно, однако именно последний довод оказал самое сильное воздействие.

- В самом-то деле, а какого ж ещё оружия их милости пожелать можно? - проворчал трясущийся то ли от страха, то ли с похмелья тролль-плотогон, и принялся помогать вытаскивать из очага напрочь застрявшего там упыря.

Он с таким усердием дёрнул за судорожно извивающиеся ноги, что завывающий бедолага выскочил как пробка из бутыли с некстати забродившим вином. Следом, правда, вылетело пару фунтов сажи и принялось большим чёрным облаком окутывать залу корчмы. Ну, всякие природные и совсем ненаучные феномены тут никак не диковина, а вовсе даже дело привычное… и прочихавшиеся в своё удовольствие завсегдатаи уже отнеслись к оружию сира рыцаря не в пример спокойнее.

- Ох и злой меч, - старательно придерживая так и норовящие вновь затрястись руки, Шрокен под надёжным прикрытием стойки нацедил себе на пару пальцев мутного и мерцающего потусторонним светом самогона. Сыпанул туда же щепоть истолчённого в пыль ногтя повешенного. И, подумав, для пущей забористости даже добавил капельку тайной крови девственницы, каковую (девицу, а не кровь и не капельку) с превеликим трудом нашли среди совсем уж малолеток.

Жуткая смесь в кружке заходила ходуном, вскипела, исторгая едкий жёлтый дым и просто-таки непереносимое зловоние. Однако гоблин залихватски тяпнул содержимое и в ожидании уставился вниманием куда-то внутрь себя. Наконец, громогласная отрыжка засвидетельствовала всей настороженно уставившейся на него корчме, что пойло таки дошло по назначению. Глаза Шрокена просияли гнилушечным светом, из ушей посыпались искры, а остатки волос на миг встали дыбом. А сам он уже оправился, погладил себя по брюшку и даже осторожно улыбнулся.

- Эй, а ну, нацеди-ка и мне того же, - прибежавший наутро с докладом к их милости орк, проведший всю ночь в трезвости и оттого находящийся в не самом бодром расположении духа, протолкался к нему да припечатал о стойку три монеты.

В это время хлопнула дверь, и в корчму просочилась успевшая сбегать на озеро и искупаться Хэлль. Одним взглядом эльфка оценила обстановку и последствия пропущенного ею маленького переполоха, после чего весело сообщила:

- Ваша милость, сюда из деревни кто-то из близнецов скачет! - и принялась уписывать завтрак.

Близнецы-гоблины намедни выклянчили у сира рыцаря ослика - как сказали, для быстрого перемещения и доставки сведений. В самом деле, ушастый оказался на диво резвым скакуном, учитывая ещё и небольшой вес гоблинов. Правда, и жрал при том свои колючки так, что стоило всерьёз озаботиться быстро тающим поголовьем окрестных репейников…

Снаружи раздался отчаянный топот копытец по мягкой пыли, а затем в корчму ввалился Болек - сир рыцарь таки сообразил, как их различать, и собственноручно применил к тому самые незамедлительные действия. Если фингал под правым глазом, значит Болек. А ежели, соответственно, под левым, то его братец Лёлек и есть.

- Приятственного аппетита вашей милости! - щеголяющий великолепным синячищем вокруг правого глаза гоблин приветственно шевельнул торчащими в разные стороны остренькими ушами и облизнулся. - Ага, все едят, значит и мне чего в брюхо перепадёт!

Скороговоркой он попутно выдал, что плотогоны притащили в качестве откупного и за разрешение гонять плоты по текущим на рыцарской земле рекам какое-то бревно. Но такого чудного и непонятного вида, какового никто ещё здесь не видывал. Даже сами они всё чесали в затылках да отнекивались. А Тролль в попытках сообразить и вспомнить, что же оно такое, как сел рядом на завалинку с самым задумчивым видом, да так и застыл.

- И никакой мочи нет его добудиться, ваша милость! Сидит недвижно, как статуат! - и лапкой сунул себе в пасть здоровенный ломоть ветчины.

- Как-как? - поинтересовалась эльфка, чинно елозящая в тарелке ножом и вилкой.

- Каком кверху, - ехидно подначил её Болек и с сыто-довольным видом похлопал себя по животу. - Статуя она - а он, стало быть, статуат?

Следом он высыпал ещё кучу новостей. Гном с зарёю потопал на мельницу - поначалу там поубивал всех немного, но вроде работа пошла. Черти хоть и косоротили рожи, но перспектива зарабатывать немного денежек да потом с треском пропивать их в "Повешенном монахе" таки вдохновила нечистых.

Шрокен вовсе не малость изменился в лице. Не от того, что среди его и без того разношёрстных завсегдатаев объявится ещё и нечисть, а от того, что в корчму нынче все желающие просто не помещались - и теперь снаружи крыльца выстроилась длинная очередь жаждущих и страждущих.

- Дурилка ты зелёный, - сир рыцарь назидательно указал в его сторону куриной ножкой. - Заведение-то расширять надо, а не очереди тут выстраивать.

Корчмарь покосился на висящую рядом с зеркалом бумагу весьма важного и официального вида. Патент, что только в этом заведении и дозволялось торговать зельем - всё честь по чести, и даже злокозненная эльфка печать испачканной в саже с дёгтем ладошкой оставила. И всё же, мимолётно рождённая их милостью идея расшириться так понравилась коротышке, что тот благодарно выкатился из-за стойки и принялся усердно кланяться их милости.

Ведь, чем больше мест в корчме - тем больше вожделенных блестящих кругляшков? И гоблин принялся отбивать поклоны ещё усерднее.

- А где пиво? - облизывающий жирные пальцы Болек на правах солдата рыцарской дружины подал голос и завертел, озираясь, башкой.

Но тут оказалось, что тощий монах так перебрал намедни, что нынче отлёживался в тенёчке под заборчиком. И судя по его бледно-зелёной физиономии, цветом весьма схожей сейчас с гоблинской, раньше полудня отче наш в его исполнении нипочём не удастся отличить от requiescat in pace. Какое уж тут пиво…

Неунывающий Болек покладисто приложился к кружке с элем и продолжил. По всем окрестностям шастают волколаки - и солнце ничуть не обжигает их. Мало того, оборотни взялись патрулировать границы рыцарских земель - а братец Лёлек на пробу прокатился на спине их вожака и считает, что стоит их милости подумать - может, пора обзаводиться гоблинско-волколачьей кавалерией?

- Замок ваш новый уже оформился на холме, - гоблин передёрнулся от смеси страха и отвращения. - Но было б неплохо, если б ваша милость лично и прилюдно объявили, что ни убытку от него не будет, ни всяких светлых напастей - а то народ, кто потемнее, уже и по колодцам прячется.

- Сделаем, - молодой рыцарь кивнул. Отставил в сторону кружку из-под молока и аккуратно, под одобрительным взглядом Хэлль промакнул губы салфеткой. - Ну что ж, начнём? Дела следует решать либо в порядке важности, либо по мере поступления…

Вестовые и посыльные сновали во все стороны как мальки в напуганной зубастой щукой рыбьей стае. Большой холл у парадного входа в Императорском дворце превратился в некое извращённое подобие штаба во время больших маневров. Всюду читались и отправлялись донесения, сочинялись приказы и инструкции - а по большой, изображённой прямо на мраморном полу волшебной карте королевства эльфов, словно неуклюжие жуки ползали на четвереньках генералы и прилежно вымеряли линейкой расстояния, проверяли переправы и прочее, что необходимо для быстрой прокладки маршрутов.

Мало того, у боковой стены магики организовали пункт связи, почти точно соответствующий секретной разработке генштаба. Дюжина волшебников с их хрустальными шарами прилежно работали не покладая рук. Да вот только, вся тонкость, не позволявшая эльфам или другим завистникам организовать нечто подобное, оказывалась в том, что лорд-канцлер как-то тряхнул стариной да рассчитал параметры трафика колдовской сети, плотность прохождения сообщений в узловых точках и прочие секретные ноу-хау.

- Так… - Император под горящим надеждой взглядом Королевы задумчиво почесал щёку. - Что мы ещё можем сделать?

В самом деле - даже уже сделанное впечатляло. Эльфы отступали из центра королевства, избегая любых контактов с паутинной гнилью - а путь им организовывали все имеющиеся в наличии силы. Пограничные бароны получили разрешение на всё, лишь бы принять перворождённых и дать им хоть какое-то пристанище. Да и морские берега кишмя кишели кораблями и судёнышками всех размеров и флагов. Боевые и купеческие, даже контрабандисты нынче увозили с берегов толпы остроухих беженцев. На подходе были ещё флоты Крумта и Царства Света - но даже с их помощью удавалось спасти едва ли треть перворождённых.

А расширенный Совет Магов заседал на верхней галерее прямо под портретами и статуями, но даже самые смелые и безумные гипотезы опытных волшебников не решали главного вопроса - как вытащить из владений Тёмной Госпожи сэра Арриола, рыцаря д'Эсте, и таким образом решить проблему кардинально…

- Ваше Величество! - к задумавшемуся над напольной картой Императору, чьи ноги обретались аккурат меж Эльвенхеймом и целительской рощей, подскочил лощёный молодой офицер. - Сообщение от сэра Терри, из нашего анклава у остроухих! Говорит, что сверхсрочно - у него есть некая идея.

В усталом взгляде Императора мелькнуло узнавание. Он кивнул, и последовал за офицером.

- Ваше Величество, докладываю, - в хрустальном шаре обнаружилась нетерпеливая физиономия молодого волшебника с едва присохшей царапиной на щеке. - Поскольку Арри оставил меня приглядывать за своими землями, я своей властью открыл все границы и пустил эльфячьих беженцев сюда. А вдруг паутина не затронет эту территорию?

- Тишина! - небрежно брошенное в сторону слово Императора едва ли осталось услышанным в общем гаме - но тем не менее, оно оказало своё как обычно могучее воздействие. Замолкли, будто им заткнули рты, все без исключения, и даже бегущий куда-то адьютант застыл на полушаге, страшась коснуться кованым сапогом полированных плит пола.

И вот в этой-то звенящей с непривычки тишине из хрустального шара донёсся колдовским образом доставленный сюда из невообразимого далека голос молодого дворянина и мага.

- Есть одна идея. Безумная и страшная идея - но чтобы осуществить её, мне придётся заступить обеими ногами не только за закон, но даже и за понятия совести, порядочности. Однако, если всё удастся, паутинная гниль остановится - а возможно, даже и… не хочу загадывать. Подробностей вам лучше не знать, очень уж подло и грязно это будет.

Император рванул в ярости воротник полковничьего мундира своего любимого гвардейского легиона. С треском отлетели и посыпались по мраморному полу несколько стальных пуговок - но, не от того Королева эльфов ощутила, как сжалось её сердце перворождённой. Вот она, та самая сила, что позволяет гордым и горячим людям порою совершать то, что считается невозможным.

- Действуй, Терри, не колеблись! Прощаю заранее и отпускаю все грехи - слово Императора. Если сможешь спасти этих эльфов, я сделаю тебя бароном!…

Изображение в шаре потускнело, потухло - но не от этого по щекам молодого отпрыска старинного рода Рико текли слёзы. Ох боги, как же тяжело принимать такие решения! Похолодевшая рука словно сама собою смахнула непрошенную влагу, а волшебник медленно повернулся к хмурым и сосредоточенным присутствующим.

Почти у самых ворот замка Сосновая Шишка, по прихоти судьбы растущего на самой границе недавно тролльих, а ныне имперских земель, звенела под солнцем серебристая паутина. Она с каждой минутой всё сильнее оплетала деревья и холмы, старательно дрожала и искрилась в солнечных лучах. Становилась толще и гуще, словно с полуночи её гнала сюда некая неодолимая сила.

Однако, у чуть покосившегося пограничного столба она вздыбилась валом и пришлось ей замереть в неустойчивом равновесии. Мало того, рядом с нелепым деревянным сооружением, наспех выкрашенным в косые чёрно-белые полоски, застыла в трансе окутанная жемчужными переливами молодая волшебница.

Всего лишь месяц с небольшим, как Селена выдержала выпускное испытание (надо признать, с блеском), а теперь словно испытывала саму себя на прочность. Вскинутая навстречу паутинной гнили ладонь как будто говорила той - нет, сюда тебе путь заказан…

- Когда по степи мчится подгоняемый ветром пожар, есть только один способ остановить его, и степнякам он известен, - молодой Терри никак не хотел встречаться глазами с собравшимися здесь, в верхней зале древесной ообители. - У самой границы пламени всегда есть ток встречного воздуха, направленного против ветра - и шаманы кочевников искусно поджигают сухую траву, уловив единственно возможное мгновение, чтобы устремившиеся навстречу два вала огня лишили друг друга пищи и поддержки воздушных течений.

Он покосился в широкое окно, где несносная Селена мало того, что остановила каким-то чудом паутину, но ещё и откровенно пробовала на той всякие знакомые и незнакомые лунные заклятья.

- Да вот только, чтобы совершить сейчас такое, нужно пожертвовать самым дорогим, - он наконец-то поднял глаза и указал ими на замершую в трансе молодую магичку. - Нужно предать друга…

Единственный не уснувший из клана Осенней Вьюги высокородный эльф, который нахлёстывая взбесившегося коня вырвался из-под напирающей паутины, и которого разыскали да под угрозой отправки на растерзание в страну орков притащили сюда, в ужасе отшатнулся.

- Ты хочешь, homo, повторить тот обряд… навстречу уже имеющемуся? И запытать до смерти лучшего друга? Какие же вы все грязные и мерзкие… - он без сил опустился на сиденье, радующее взгляд узором прихотливо изгибающихся древесных волокон.

- Палач готов? - осведомился Терри в сторону насупленного лохматого бородача. - Раскалённое железо освежит твою память, перворождённый - если ты склонен забыть хоть малейшие детали того обряда, самое время тебе одуматься. Потом возврата не будет, ибо кусок безумного мяса, в который ты обратишься, не примет даже паутинная гниль. Но ты всё равно расскажешь.

Хоть и морщился непритворно этот эльф - да ведь, пусть и грязны методы, но слишком уж высоки оказались ставки в этой совсем не игре. А вдруг удастся? И словно что-то сломалось в перворождённом. Поникли плечи, а рука нехотя подвинула к себе принадлежности для письма…

- Я раскопал в архивах прилежно записанные летописцами слова Тёмного Ярла, неосторожно обронённые им однажды, - Терри с аппетитом отхлебнул сока. - Пиши, пиши, сволочь остроухая… Так вот, он не зубрил заклинания, не повторял многократно уже опробованные обряды - напротив, он разбирался, отчего и как всё это работает. Я в Школе Магии тоже поступал так. Хоть и числился шалопаем да одним из самых дурных учеников, но выпускное испытание прошёл в числе лучших.

Он нетерпеливо ухватил готовые записи. В несколько мгновений ухватил суть, передёрнулся от отвращения, но всё же заставил себя перечесть вновь - уже внимательно, привыкшим цепко вникать разумом разбирая обряд на составные части и промежуточные этапы.

- Надо же, какая древность, - он ткнул пальцем. - Вот тут можно проще и быстрее, да и память потом останется при ней. А чтобы сильнее распалить ненависть, есть у меня ещё кое-что… я сделаю это сам…

Пожалуй, не стоит смущать читателя описанием всех тех мерзостей, сотворённых в один вовсе не прекрасный день. Стоит упомянуть лишь, что произошло это в узком пространстве меж отчуждённо притихшей Сосновой Шишкой и взметнувшейся едва не до небес волной серебристой паутины. Уже не мерещились, а видны были невооружённым взглядом снующие там тени, вовсе не принадлежащие ни этому миру, ни плоду воспалённого воображения.

Да ещё обрывок разговора успел расслышать трудолюбивый муравей, коего инстинкт тянул скорее нести подальше отсюда прилаженную на спину личинку.

- Но самое гнусное, Селена - ты предпочла этого выскочку, а не меня. Меня, сына маркиза и одного из лучших выпускников Школы Магии! Вот так… и ещё тут… держи крепче, палач!… Я сходил с ума, пока ты миловалась с моим другом. Сучка похотливая… Если б ты знала, сколько мне стоило и чем заплатить эльфам, чтобы они сделали вместо меня то, что я хотел больше всего сделать своими руками - разъять глупыша Арри, как барана на разделочной доске мясника… Долго я носил маску, но теперь хватит - наступающее порождение зла скроет все следы…

Первым делом сир рыцарь вовсе не взглянул на диковинное бревно. Напротив, он нахмурился легонько при виде замершего Тролля, и бросил через плечо:

- Перчатку мне, - и когда похихикивающий Урук подал господину этот знак рыцарской власти, надел на руку изделие из кожи и стали.

После чего с таким звоном заехал неподвижному здоровяку прямо в ухо, что тот кубарем покатился с завалинки в деревенскую пыль. Некоторое время Тролль провёл, промаргиваясь, отплёвываясь и откровенно пытаясь сообразить - где он и вообще, кто он.

- Спасибки, ваша милость, - наконец булыжники в голове Тролля вроде улеглись как надо и принялись пересыпаться с прежней степенностью.

Но парень уже оставил его своим вниманием и присел возле валяющегося у покосившегося забора бревна. Некоторое время он ощупывал тёмную древесину. Зачем-то посмотрел на торец и даже поковырял ногтем.

- А ведь, это чёрное дерево, - распрямившись, сообщил он. Завидя, что немногочисленные собравшиеся принялись пожимать плечами, а неунывающие Болек и Лёлек даже переглянулись, добавил. - Растёт оно только в одной стране - причём в такой дали, что одни лишь рассказы о тех местах воспринимаются как сказка.

Стоит тут отметить, что полюбопытствовавшая диковинкой Хэлль тоже признала, что ничего похожего не видала и даже ни о чём подобном не слыхала. И стало быть, если спасовала даже такой высший авторитет по части всего-что-растёт, как перворождённая, то и в самом деле - подарок плотогоны преподнесли самый что ни на есть первостатейный.

Немного, правда, смутило замечание попытавшегося поднять бревно Урука, что при таком весе плавать оно никак не может - однако ж, как-то его всё-таки доставили? Вот оно, брёвнышко-то, не мерещится…

- И ведь потвёрже дуба будет, - вздохнул орк, на пробу грызанув краешек и потом страдальчески ощупав клыки. - Мне бы дубину из такого дерева, я бы тогда ух!

Последняя мысль, надо признать, весьма пришлась по душе сиру рыцарю. И весьма кстати возвращающийся с мельницы на обед гном тут же получил ещё одну работу.

- Сделаешь из части бревна этому непутёвому орку боевую палицу, Лоин - самую лучшую, как хоть бы и для самого вождя всех орков.

Сразу разгорелся спор, в коем сошлись три непревзойдённых авторитета по части проламывать головы - причём Тролль в запале едва не набил морду Уруку, а человек за то едва не начистил физиономии им обоим. Да ещё и гном подкидывал под руку то едкие, то ценные замечания. Вымеряли и рост орка, и длину руки, и даже заставили того сделать пару взмахов старой дубиной. Сир рыцарь удивил всех - он поднапряг память да вспомнил кстати жуткомогучее заклинание эм-ве-квадрат на два, от которого округлились глаза и запунцовели ушки даже у умеющей ругаться на всех языках Хэлль.

И когда солнышко уже совсем собралось с высшей точки катиться к вечеру, окончательное мнение наконец оказалось сформулировано. Гном прилежно запомнил нарисованный прямо в уличной пыли чертёж с размерами и утопал туда, куда его просто-таки тянул упрямо ворчащий живот.

А сир рыцарь промочил горло колодезной водой и направился к мельнице.

Хорошой мастер тем и отличается от просто мастера, что не только сам работать умеет, но и других организует и научит как надо. В самом деле - мельница уже работала, и крестьяне из деревни суетливо везли сюда мешки с зерном, сушёными мухоморами, святыми мощами и прочим, что годится и нуждается в помоле. А двое рогатых заканчивали чинить крышу, прилаживая туда оструганные гномом доски вместо гнилых.

Мало того, на берегу пруда поставили самого мерзкого из чертей. С такою гнусной и поганою харей, что пройти мимо такого и не плюнуть ему в пятачок было бы просто грешно. И деревенская ребятня, чудным образом объединившись с молодыми бесенятами, у которых едва прорезались ещё рожки, с неизъяснимым удовольствием барахталась в воде и швырялась в урода ряской да тиной.

Стоит ли упоминать, что количество окаянной зелени в пруду стремительно убывало? Мало того, предприимчивый сельский староста уже организовал пару телег, и несколько крестьян вилами забрасывали туда мокрую добычу да развозили на поля в виде дармового удобрения в не очень-то плодородную почву.

- Как мы с сёстрами можем отблагодарить тебя? - водяница вынырнула из слегка взбаламученной воды неслышно. И лишь когда она распрямилась и откинула за спину зелёные, похожие на траву волосы, её по-настоящему заметили и даже оценили по достоинству.

Эльфка за спиной парня неслышно хихикнула. Сам собою напрашивающийся женский способ благодарить тут никак не подходил. Хоть выше изящной талии водяница оказывалась вполне ничего, и даже очень ничего - да вот ниже, крутые и манящие мужской взгляд очертания бёдер переходили в мощный, покрытый чешуёй и вполне рыбий хвост. Ну никак…

- Рыбу развести, много и всякой? - на это предложение водяница усмехнулась и журчащим голосом ответствовала, что рыба и раки к столу повелителя само собой. Да крестьян подкормить вполне хватит, ещё и в корчму поставлять понемногу можно.

- Ладно, потом сообразим, - сир рыцарь старательно и с некоторым усилием отвёл глаза - всё же, молва не соврала насчёт водяных прелестниц. Очень даже недурственно…

- Они мокрые и холоднючие, - втихомолку наябедничала Хэлль, когда ноги уже несли этих двоих через лес к озеру с холмом на берегу. - Одна только видимость и есть. Зато…

Неизвестно, куда бы завели романтические речи коварной эльфки, уже мягко завладевшей ладонью молодого рыцаря и почти прислонившей ту к своей груди. Пусть и не такой пышной как у русалки, но… Очень, очень некстати их нагнал запыхавшийся даже на ослике Лёлек и сообщил, что гном ворчит как закипающий котелок - дескать, обычный струмент чёрное дерево почти не берёт, и надо бы на время дать ему тот ножик гномьей зачарованной стали.

Сир рыцарь вздохнул (Хэлль тоже, хоть и по другой причине) и отцепил с пояса ножны.

- Потеряешь или ещё что - повешу на пару к толстому монаху.

Испуганный гоблин позеленел бы от испуга, если бы его и без того от рождения зелёная физиономия была к тому пригодна. В других мирах его пламенная клятва назвалась бы побожился - но здесь она прозвучала так, что позеленела как раз эльфка. В общем, так-перетак и растудыть меня в кандибобер!

Лёлек наконец ускакал, подгоняя пятками и бодрыми проклятиями воинственно трубящего осла. Но и лес, к тихому негодованию Хэлль, кончился - парочка вышла на берег озера. Вода легонько рябила на ветерке, отчего казалось, что по ней пробегает огненная дрожь. Однако на просевшем холме уже призывно шумел шелестел листвой и как-то загадочно улыбался навстречу самый прекрасный из всех замков - древесная обитель.

- Здравствуй, Кленовый Лист! - ладонь парня погладила нагревшуюся под солнцем створку ворот, и отчего-то он ощутил, как сладко сжалось сердце, а глаза легонько защипало. - Я помню твоего отца - он был мне братом.

Слегка ошарашенная эльфка повиновалась наитию. Её рука отпустила локоть рыцаря и столь же нежно погладила вторую створку. И в тот миг, когда на воротах обозначился в прихотливых завитках коры оттиск большого кленового листа, перворождённой на миг стало страшно. Этот парень не приказывал. Не насиловал дерево своей магией или отражением божественного гнева. Не хитрил как опытная и ушлая ведьма и даже не подлащивался подобно начинающему колдуну. Здесь и сейчас он оказался наравне с эльфами, единственно для которых подобное обращение к древесной обители доселе было делом обыденным.

- Хотела бы я знать, как ты это сделал, - зачарованно шепнула она, когда признавший их замок приветливо открыл навстречу свои ворота.

- Да что тут знать? Понимать дерево надо, и любить всем сердцем, - исполненный нежных чувств парень хотел уже было ступить во двор под сень этой обители, однако вовремя вспомнил - старые обычаи тоже соблюсти надо.

И погнал легконогую эльфку в деревню за кошкой. Да на мельницу, потрясти чертей - у тех в заначке обязательно должна сыскаться золотая монета, под порог положить. И обязательно в корчму, пусть Шрокен нацедит каламарчик своего перегнанного духа, окропить новый дом святой водой тоже дело не последнее… по мере перечисления лицо Хэлль вытягивалось.

Но справилась он быстро - да и недалеко бегать-то. Заодно и всю банду притащила, да старосту, да Шрокена за ухо приволокла. Пусть проникнутся важностью, так сказать. Ведь не каждый день такие события случаются? А если вдуматься, то и вовсе впервые в этом мире выросла древесная обитель…

- Да ещё подкову старую, над входом прибить! - любопытно подсматривающая из озера водяница размахнулась, и роняющая блестящие брызги железка полетела вверх - с тем, чтобы упасть к ногам стоящей у ворот небольшой толпы.

Сир рыцарь вдумчиво поглядел на ржавую подкову. Хоть и претила ему мысль о вбивании гвоздей в это дерево - но Кленовый Лист вроде и сам разобраться должен, что тут к чему? В самом деле, когда эльфка залезла на плечо парня и приложила холодную старую поковку к верхней арке ворот, замок тихо содрогнулся от хохота и оплёл железо ветвями. Втянул под кору, зашелестел заинтересованно листвой - и на нужном месте тотчас проступило выделяющееся изображение большой красивой подковы с зацепами. И даже шляпки гвоздей, если приглядеться, различить можно.

- Вот уж не думала, что древесной обители свойственно чувство юмора, - едко заметила эльфка.

Но с подставленного под её ногу крепкого плеча спустилась вниз как-то так, что вроде бы само собою вышло, что эльфка оказалась в уютных объятиях. Ах, если б ещё та грудастая нахалка из озера не подсматривала… да неужто перворождённая хуже кошки? Только сейчас Хэлль сообразила - и нехотя отстранилась.

Она с удовольствием перекинулась, а потом потёрлась белоснежной мордой пантеры о ногу парня.

- А и в самом деле! - сир рыцарь мягко улыбнулся.

Его сильные и в то же время нежные руки подхватили замурлыкавшую пантеру и мягко бросили за линию ворот. В это время Тролль подсунул своему рыцарю бережно охраняемую им золотую монету. Хоть и потёртая та оказалась до того, что и чеканки не разглядеть, но тут важнее сам факт. Как говаривал корчмарь, наличие присутствия.

Блеснуло золото под солнцем, упало под выступающий из земли корень, и Кленовый Лист прилежно утянул монету в свои подземные кладовые. Правда, когда немного хриплый с похмелья тощий монах попытался малярной кистью окропить замок перегнанным духом, тот сердито зашелестел листвой - и даже весьма успешно изобразил, что вознамерился стукнуть несвятого отца толстой, внезапно ожившей ветвью. Но всё же, не решился на такое под нахмурившимся взглядом сира рыцаря.

Больше всего мороки вышло затащить в ворота Тролля. Кленовый Лист нюхом, или чем там у него, чуял недавнего лесоруба, и даже непритворный гнев парня не заставил упрямый древесный замок переменить мнение. Лишь нежное увещевание эльфки, тихо напевшей тому старую песню перворождённых, заставило сердитого великана успокоиться. Зачарованно шелестели под ветерком листья, покачивалась кокетливая зелёная ветка над донжоном, а замок словно уснул и плыл по волнам своих видений.

Кто знает, что снилось ему? Быть может, что он глядится в воды священного Андуина - а может быть, шепчется о чём-то своём с могучими и мудрыми собратьями… и словно нехотя, створка ворот приоткрылась навстречу угрюмо набычившемуся Троллю.

И вот уже по тенистым прохладным комнатам, не вырубленным и даже не вырезанным в толще сердцевины, пошла бродить разномастная компания. Шрокен, правда, всё сомневался - не цапнет ли злокозненный замок втихомолку за седалище? Но и он о чём-то замечтался, облокотившись на перила с вычурными балясинами и глядя куда-то в прогалину меж листьев.

- Не думаю, что Тёмная Госпожа разгневается на такое чудо, - проворчал весьма впечатлённый Урук, по солдатской привычке первым делом проверив казарму, столовую и отхожее место. - Непривычно, однако мне нравится.

В самом деле - глядя, как сир рыцарь уговаривает замок вырастить для перворождённой лук - да особый, хотелось протереть в изумлении глаза. Толстая ветка изогнулась прямо под указующими пальцами эльфки и человека, принимая нужную форму заготовки с двойным загибом и переменным профилем. А затем колдовским образом отделилась от стены, и в ладонях Хэлль оказалась фигурная часть.

- То, что надо - все слои идут как по заказу, - гном осмотрел и чуть ли не вынюхал заготовку, после чего завистливо вздохнул.

Он тут же принялся остругивать и подгонять вторую, внутреннюю накладку - с тем, чтобы из живого клёна и чёрного дерева сделать композитный лук. Что-то ворчал при этом себе в бороду, дескать, такую красоту не зазорно будет хучь бы и самому принцу остроухих…

- Вашмилость! - в ворота опрометью вбежал Болек - уж на гоблинов Кленовый Лист не обращал боле никакого внимания с тех пор, как близнецы хором поклялись не карябать, не палить и не ломать. Клоуны, что с них взять… - Тута водяницы дар передали!

В ладони он боязливо протянул нечто, с первого взгляда показавшееся небольшим шаром света. Однако эльфка тотчас вцепилась в принесённую диковинку и тут же добыла из неё тонкий кончик светящегося шнура.

- Про лунный шёлк я слыхала, но чтобы водяницы из солнечного луча нить вытянули? - изумилась она и тут же примерила в качестве тетивы.

Надо признать, что на большинство присутствующих готовое изделие произвело примерно то же воздействие, как утром вон тот меч, сейчас смирно покоившийся в простых, обтянутых кожей буйвола ножнах. Лук просиял неземным блеском, и сладким басовитым звоном загудела его тетива. Гоблины и орки старательно разбежались кто куда, а Шрокен даже на смотровую площадку отчего-то залез.

- Под такой лук и стрелы надо не иначе как из зубьев дракона, - Тролль ретировался последним, изо всех сил пытаясь сохранить достоинство на посеревшей и вспотевшей физиономии.

А парень стоял на галерее, подставив лицо мягким, уже необжигающим лучам вечернего солнца и под нежное шелестение листвы думал - уж не слишком ли оно всё хорошо идёт? С той Задницей, правда, неладно вышло, но Госпожа вроде не осерчала… кто ж его знал, что тут вовсе даже не всё наоборот? Что подлость здесь никак не достоинство, а честность не порок… Что если не обращать внимание на цвет физиономий и размеры здешних народцев - да никакой разницы. Те же самые, милые и родные донельзя раздолбаи.

Единственно Тролль - уж явно мудрее своих собратьев, да и про чёрное дерево некогда наверняка слыхал. А ведь, не могли его знать в этом мире, не растёт оно тут - эта мысль так не понравилась молодому рыцарю, что он поманил здоровяка пальцем.

Когда надо, неуклюжие тролли умели передвигаться бесшумно, особенно босиком - через полминуты бывший лесоруб оказался рядом.

- Да всё просто, вашмилость, - задумчиво он выслушал сомнения сира рыцаря на свой счёт. - Пра-прадед мой, чтоб вы знали, когда-то с войском великого чёрного колдуна ходил в один мир столицу-Гондор брать. Хоть и неудачно у них там вышло, да вот легенды о том в нашем роду до сих пор передаются. А мне, сталбыть, соответствовать предку надо… вроде как, древнего рода я.

Звонкое разноголосое верещание прервало откровения непривычно для себя многословного тролля. Ветви Клёна зашумели, и в них мелькнуло что-то брыкающееся.

- Не извольте беспокоиться, ваша милость! - Болек перегнулся с привратной башенки вниз и смотрел на что-то, на пару с братцем едва не надрывая от хохота животы.

Оказалось, что деревенская ребятня, взволнованная тем обстоятельством, что вечер уж вот он, а сказку про толстомясых злых елфов, пьющих святую воду и пожирающих гоблинских младенцев, рассказать некому, по живости своей принеслась сюда и всей оравой сунулась в ворота. Ещё не то чтобы не боясь смерти - просто не веря в неё, малыши оказались тут же подхвачены ветвями недрёманого замка.

Правда, тот детей не обидел. Покачал как на диковинных качелях, и даже угостил кленовым сиропом. Перепачканные липким и сладким соком мордашки лучились удовольствием и предвкушением, когда сир рыцарь изволил показаться из ворот и расположиться словно на специально выросшей у входа скамеечке. Парень оглядел ораву разношёрстной детворы, окружившую его словно стая воробьёв краюху хлеба. И поскольку в голове ровным счётом не появилось ни единой идеи, положился на вдохновение.

- Жил у синего моря старик-гоблин со своею старухой. Тридцать лет и три года…

Хэлль сидела на краю стены свесив ноги наружу, и вдумчиво смаковала твеньял - если Кленовый Лист одарил её этой прелестью, то она, выходит, тоже хозяйка древесной обители наравне с рыцарем? Вроде как почти мать, если вспомнить некоторые обстоятельства с поливом… против ожидания, эльфка ничуть не покраснела.

Одновременно она прислушивалась к так и уводящему куда-то вдаль рассказу парня - и не заметила сама, как увлеклась. И даже немного рассердилась на себя, когда обнаружила, что тоже затаив дыхание ждёт - неужели коварный Синдбад на своей эльфийской ладье догонит удирающего на попутном урагане Углука и горстку его верных урук-хаев?

Во дворе и у гостеприимно распахнутых ворот умница Шрокен организовал небольшое угощение. Накрыл поляну яствами - знает, подлец зелёный, чем угодить новому господину. Боязливо поёживаясь, подтянулись крестьяне из села, плотогоны и смолокуры. Вон, пара бортников лесных скраю притулилась, присматриваются пока. И даже водяницам корчмарь сообразил хмельную смесь из рыбьего жира, перегнанного духа и кленового сиропа - вон как резво плещутся и песни поют…

Вечер вкрадчиво и незаметно перетёк в ночь, когда стая детворы под присмотром старосты и крестьян вприпрыжку устремилась с холма в сторону деревни. Несколько самых маленьких даже посапывали уже на спинах осторожно везущих их волколаков, доверчиво обняв лохматые загривки замурзанными ручонками.

Только, отчего же так неспокойно на сердце? Отчего лунный свет над озером холодит кожу словно леденящий зимний ветер?

Нет, нет ответа…

- Мой господин, я приглашаю вас в ваши… наши покои.

Уснул обнимающий новую боевую палицу Урук, словно эта отливающая ночью шипастая дубина была ему милее всего на свете. Исчез куда-то Тролль со своей знахаркой - ну, уж эти-то явно не звёзды считать станут. Усосавшийся дармового эльфского вина Болек уже посапывал прямо во дворе, раскинувшись во сне и причмокивая губами, а его братец отправился отбывать сегодняшнюю сторожевую службу в корчме на пару с гномом. И судя по их ухмылкам, нынче там намечалась большая игра - наверняка сегодня попытаются взять реванш против оживающего в полночь монаха с пеньковым галстуком на шее.

Несколько подгулявших крестьян, не чувствующих в себе сил добраться до родных хат, мгновенно затихли и уснули прямо на мягкой травке под стеной после одного только легчайшего шёпота мелькнувшей мимо стройной тени.

Погреба пока пусты, но для порядку заперты, сторожевые ветви уже подрагивают по всем стенам и башням. О, даже две белки из леса прискакали? Это хорошо. Ну, вроде порядок.

- Да, прикрой чуть ворота, Клён - чтоб не дуло гостям…

Словно сама ночь ожила и мягко взяла человека за руку, когда из темноты неслышно возникла эльфка. Молодой рыцарь чуть помедлил, держа ту в своих объятиях и чуть покачиваясь с нею из стороны в сторону под слышную только этим двоим музыку звёзд.

- Да, nya mello, я чувствую, что ты не в восторге - но древесная обитель только тогда станет нашим домом, когда мы её… обновим, - еле слышно шепнула Хэлль, и в её поднятых кверху зелёных глазах забылась в неге сама весна. - И… я не хочу, чтобы те оборотни вновь косились и облизывались на меня.

- Самый веский, надо признаться, довод, - он усмехнулся, и всё-таки наконец расслабился.

- Я постараюсь сделать это мягко и нежно, чтоб ты забылся и ничто не напомнило о былом… - и с озарённой серебряным светом галереи под сень древесной обители неслышно скользнули две тени.

Луна задумчиво посмотрела им вослед. Но затем всё же отдёрнула свой любопытный и нескромный луч. Да вновь принялась любоваться в чёрное озеро на своё отражение, вокруг которого водяницы плели прихотливую вязь хоровода и вели старую, вечную как этот мир и немного печальную песню.

‹кому заказать? Тут не просто песня нужна, а с намёком… подумать›

Затих весь мир. В забвенье нежном и сладостном пришла пора иных забав. И клятв, что правят мирозданьем где никогда доселе не бывало, чтобы любовь и голод не вертели им как вертопрашка светская. Но пусть их, пусть - оставим мысль презренную и отдадимся же на волю чувств, где никогда не знаешь,

кто верный господин,

а кто - лукавая хозяйка…

В конце концов, отрешившаяся от всего луна задремала. И уже слегка окрасивши своё сияние медью, опустилась она почти к самому в озере отражению. Поползли туманы под вербами, а в той стороне где восход, уже начало еле заметно сереть.

- Тихо, сестра… - две водяницы втихомолку свивали из намокшего лунного луча светящуюся пряжу. Вот одна для проверки плеснула на работу из озера расплавленным лунным сиянием, и едва заметная нить полыхнула серебряным блеском.

Быть может, это и пробудило хмурое спросонья ночное светило - но скорее, донёсшийся со стороны "Повешенного монаха" грохот. А ещё яркая, вставшая на полнеба вспышка…

Бесшумно вернувшийся из лесу Тролль сидел под стеной замка и степенно перешивал свой почти развалившийся сапог. А гном, коего в корчме сменил кое-как пинками разбуженный Лёлек, проигрался нынче подчистую. И потому с тоски неожиданно заинтересовался работой здоровяка.

- Во как грохнуло - неужто настолько упились там, окаянные? - Лоин затянулся трубкой, отчего в полутьме осветился его нос и блестящие глаза.

Снова сверкнуло, но уже беззвучно. А спустя некоторое время по берегу озера к замку самым отчаянным галопом промчался тщедушный коротышка на несущемся с развевающимися ушами осле.

- Хозяин наверху? - хмурый гоблин скинул у ворот свои поганые сапоги (гном привычно поморщился и заткнул нос) и понёсся в покои рыцаря быстрее, чем кто-либо успел его предупредить.

Вполне естественно, что после кратковременного и азартного шлёпанья босых пяток да затем бубнения незадачливого гоблина, не разобравшись сунувшегося прямо в спальню, послышался глухой удар, а потом короткий вопль.

Тролль нехотя оторвался от своего занятия и поднял голову.

- Хорошо летит, - глубокомысленно заметил он после вдумчивого созерцания, и вернулся к работе. Проколол шилом дырочку в будущем голенище сапога, и не мешкая просунул туда толстую иглу с тянущейся за нею дратвой. Сидящий рядом Лоин пристально следил за этим процессом и, судя по нетерпеливым движениям пальцев, уже мысленно повторял и примеривал на себя все движения. Да уж, наверняка правду говорят, что лучше троллей в кожевенных и прочих шкурных делах не разбирается никто.

С другой стороны, зрелище кувыркающегося с самой верхотуры древесного замка Болека, прилежно пересчитывающего спиной, седалищем и прочими частями тела все ступени, тоже оказывалось в высшей степени занимательным. Хотя, вполне возможно, что это был на самом деле Лёлек - даже эльфка ошибалась один раз из трёх, пытаясь их различить. Мало того, и сами братья-гоблины порою, особенно с жуткого похмелья, не могли внятно разобрать, кто же из них кто.

А там ещё и из зеркала над стойкой на них кто-то третий таращится!

- Лёлек, - одновременно констатировали гном и тролль, едва гоблин с оханьем шлёпнулся почти у их ног и уставился в звёздное небо очумевшей физиономией с фиолетово-чёрным синяком вокруг левого глаза. Но всё же, чувство долга у того пересилило. Гоблин взбрыкнул грязными даже в свете луны ногами, заворочался в траве и кое-как простонал:

- Мужики, выручайте - там в корчму завалилась какая-то ведьма из homo. Светлая, ажно от сияния еёного слезу вышибает…

Дальше Лёлек поведал, что пришлая хоть и небольшого росточка, но бешеная - сразу начала по-плохому. Упыря, который к ней сунулся пообнюхаться, так окатила огнём, что одни подмётки дымящиеся остались. Заодно и стену боковую напрочь вынесла, только брёвнушки обгорелые и полетели. Правда, Шрокен сразу с патентом к ней - дескать, всё по дозволению, не положено тут безобразия нарушать! Весьма кстати оказалось, что не берёт колдовство светлое бумагу, что сир рыцарь сочинил - корчмарь ею как щитом закрылся и орёт с-под прикрытия. И пока злющая магичка удивлялась да вчитывалась, они с братцем сзади за стойкой подкрались…

- Да подносом по маковке белобрысой ка-ак шандарахнули! Аж звон пошёл, а медяха погнулась. Сразу напрыгнули, повязали всем скопом - Болек остался стеречь, а я сюды…

- Что ж ты сразу не сказал-то? - Тролль даже несколько огорчился. Воткнул в землю у ноги шило и степенно стукнул кулачищем в стену древесной обители. - Слышь, стаскивай хозяина с той остроухой, и срочно - кажись, гости с того света пожаловали!

Зачарованно прислушивавшийся к бубнению гоблина Кленовый Лист понятливо махнул ветвью - не учи учёного, мол. Зато немного обалдевший гном чуть не поперхнулся потухшей трубкой и осторожно поинтересовался, а отчего так сразу с того света?

- Видишь ли, - Тролль осмотрел свою недоконченную работу и обречённо махнул рукой. - Когда рыцарь и эльфка рассказывали про знатного гостя, что меч да бубочку кленовую принёс… никто не обратил внимания, что не приказано тому было - а попросили. Вот и смекай, рыжий - кто мог попросить такого магика, который между мирами шастает как ты пятернёй в своей бороде. Уж не боги, вестимо?

На залитых лунным светом физиономиях гнома и гоблина сначала проступило удивление. Затем оно постепенно сменилось пониманием, а уже когда из опочивальни спускался бегом их милость, Лоин наконец задумчиво кивнул да привычно огладил бороду. И то оказалось последним из заслуживающего внимания перед затем понёсшимися, словно лошадь вскачь, странными и весьма невероятными событиями…

Часть десятая. Гроза.

- Видите ли, маркиз - эльфы или орки твари, конечно, ещё те. Но, они таковы от рождения, так что вины их в том особой и нет…

Две чёрные тени неспешно и в то же время довольно быстро прогуливались по уже погружающемуся в сон припортовому району. Вот они перешли через канал, задержались чуть на мосту, любуясь дрожащими огоньками на широкой глади Жемчужного залива. А затем продолжили свой выверенный путь - отчего-то он постоянно проходил через самые тёмные места и переулки.

- Такова их природа, ваше превосходительство, - вторая тень, отличавшаяся чуть более крепким телосложением и молодым голосом, привычно проверилась на углу возле закрытой рыбной лавки. - Хвоста за нами нет.

- Совершенно верно, маркиз, природа. В противовес, сборщиками податей, судейскими или булгахтерами становятся по призванию - а это, согласитесь, совсем иное дело. Вот именно потому мне эта порода крючкотворов кажется куда более мерзкой и презренной, - очевидно, старший не только по чину, но и по возрасту, за локоть придержал своего спутника в густой тени под аркой, когда мимо проезжала влекомая понурой клячей телега водовоза. - Затаимся на всякий случай, пусть его проедет…

Дальнейший путь неизвестной парочки так и остался бы ничем не примечательным, особенно ввиду того обстоятельства, что прихотливая их дорожка в конце концов привела на улицу Ночных Русалок. Шуганув одним только небрежным жестом нескольких встрепенувшихся было при их приближении девиц совсем уж низкого пошиба, неизвестные неприметно, но с явной сноровкой тихо проследовали дальше. Огляделись они уже в тени под портиком у боковой двери во вполне респектабельное заведение - где над главным входом маняще и призывно горел красный фонарик, а у мадам имелся полностью и законно выправленный в магистрате патент на предоставление интимных услуг особам обоего пола. На всякий случай закрыв лица полами чёрных плащей, они тронули вытертую до блеска рукоять колокольчика.

- Добро пожаловать, господа. Что изволите? - открывшей дверь оказалась, к некоторой досаде пришедших, не сама мадам. Весьма пригожая русоволосая девица, и судя по просматривающимся сквозь полупрозрачную одежду недурственным формам, скорее всего выбившаяся в компаньонки кошечка из основного, так сказать, контингента.

Старший немного помедлил на пороге - уж слишком независимо вела та себя для бывшей шлюхи.

- Где хозяйка, красавица? - вроде как невзначай поинтересовался он.

В чуть смущённом ответе оценивающе оглядевшей их девицы прозвучало, что баронский сынок спьяну заехал той в морду. Да вот, на кулаке у того перстень был, зачарованный. Раскровянил так, что… да и магия какая-то странная. В общем, мадам решила не искушать судьбу. И вместо того, чтобы обойтись услугами квартального лекаря, срочно убыла в портшезе к лучшему в городе магику-целителю.

- Бывает, - покладисто согласился старший, который повидал на свете куда более удивительные случаи.

На предложение открыть лица полночные гости сначала заколебались в ответ. Но русоволосая девица небрежно изобразила на ладони яростно шипящий шар свёрнутых в клубок молний, от которого по всей задней комнате заплясали тени в обрамлении лиловых сполохов.

- Мадам Фэйри платит мне за спокойствие, господа. Либо откройте лица и сложите вон в тот шкапчик оружие, либо… не серчайте, но дверь у вас за спинами, - скромно объявила оказавшаяся ведьмой и вышибалой девица, после чего довольно мило улыбнулась. А весьма и весьма хороша… может, её нынче в нумер и заказать? Да нет, дороговато встанет - магички-наёмницы хоть и служат отменно, но обходятся ох как недёшево.

Старший всё же поинтересовался - а за что ж так с мадам обошлись?

- О-о, ваши милости - у нас сегодня есть кое-что особенное, - чуть снисходительно объяснила стоящая перед ними девица, явно чувствующая своё превосходство. - Мадам решила это приберечь для вас… а в том жеребчике сдуру кровь и взыграла, да моча в голову ударила. Пришлось мне вмешаться - сейчас его в подвале вожжами воспитывают. Простые методы иногда на удивление действенны, господа.

Пришедшие оценили намёк, не смогли удержаться от улыбки, и под поощряющим взглядом охранницы опустили руки. Та поочерёдно внимательно посмотрела в их лица, а потом кивнула.

- Да, вы те самые, о ком мадам предупредила. Добро пожаловать, ваши милости - и не обижайтесь, я привыкла работать на совесть. Пройдёмте, господа…

Младший на пробу легонько погладил магичку по весьма аппетитному месту пониже спины. Однако та не возмутилась, а улыбнулась и мягко отстранила мужскую ладонь.

- Извините, маркиз, я на работе - да и если б не отчаянная нужда в деньгах, ни за что бы не взяла в гильдии контракт на охрану этого кошкиного дома.

Намёк оказался более чем прозрачен - а потом оба прибывших с немалой сноровкой, говорившей об их частом посещении данного заведения, расстались с верхней одеждой и оружием.

- А что так мадам расщедрилась на магичку? - старший привычно погрузился в кресло и не отказался для начала от бокала вина.

Однако тут в комнату из полутёмного коридора вплыла ещё одна девица, и тогда оба прибывших против воли вспомнили себя пятнадцатилетними юнцами - так проняло их от пряной и сметающей всё на своём пути ауры зеленоволосой красавицы. Что-то древнее и неуловимо притягательное в ней мягко, но в то же время неудержимо манило к себе. Да так, что младший заворочался в своём бархатном кресле и оказался вынужден ввиду неких ставших весьма заметными обстоятельств срочно закинуть ногу за ногу.

- Фирелла, в третьем номере клиент платить не хочет - разберись с ним. Только, мягко, - от одного только этого грудного, с бархатистой хрипотцой голоса мужчин проняло таким жаром, что маркиз с бесшабашным весельем подумал, что с покупкой того племенного жеребца степной породы можно и повременить. Тут есть куда лучший способ потратить деньги - во сколько бы эта девица ни обошлась. На такую ничего не жалко. Ох боги, но до чего же пробирает! Словно как тогда, в самый первый раз…

- Иду, Ноэль - а ты развлеки пока гостей.

Названная Фиреллой вздохнула, неодобрительно покачала головой и уплыла, волоча по ковру подол чуть длинноватого ей шёлкового халата с якорями и русалками. Да и у этой тоже походочка и фигурка весьма ничего, уж не чета постылой дурнушке-супруге, за которой кроме солидного приданого иных достоинств отроду не числилось.

- Не стоит, господа, - мягко заметила Ноэль. - Я морская нимфа.

И ладонь его милости маркиза, уже приласкавшая было великолепную грудь этой просто-таки сногсшибательной девицы, против воли оставила сие сладостное занятие. С нимфой связываться себе дороже, знаете ли. Потом до конца жизни только и будешь смотреть лишь на неё - да не просто смотреть, а заглядывать в глаза, жадно ожидая малейшей прихоти или знака внимания. Соображение отшибает напрочь и, что характерно, навсегда. Она себе в море уплывёт, а ты потом с тоски сам в петлю полезешь.

С другой стороны, если в заведении под красным фонариком даже просто лишь присутствует соблазнившаяся на солидную плату нимфа, любого клиента обуяет такая похоть, что незабываемые впечатления гарантированы даже с самой второсортной серостью из здешних девиц или мальчиков. Это даже не магия, это что-то куда более древнее и действенное, дамы и господа. А стало быть, сегодня и впрямь будет что-то из ряда вон выходящее! Не грех и раскошелиться.

- Мадам Фэйри наконец-то раскошелилась и обзавелась полуэльфкой, - доверительно сообщила нимфа и чуть смущённо улыбнулась. - Редкой красоты, и что особенно ценно, искусница по части всякой клубнички. Сейчас её подготовят - ей специально для вас дали хорошенько отдохнуть.

Глаза мужчин зачарованно распахнулись в удивлении. Вот это приятный сюрприз! Теперь понятно, отчего баронский сынок так вышел из себя - полуэльфки сочетали в себе одновременно всё лучшее, что заключено и в людях, и в остроухих. Потому кошечки из них и ценились примерно на свой вес в золоте. Да ещё и нимфа в заведении? Положительно, это будет волшебная ночь чудес…

Из коридора донеслись чьи-то шаги, а потом и голос очаровашки-Фиреллы.

- Я всё понимаю, господин купец, что вам нынче было хорошо как никогда - ведь для вашего удовольствия это заведение и работает. Но вы потратили на девочек уже все наличные. А мадам распорядилась строго - никакого кредита или расписок. Как у пиратов - деньги на бочку, и все дела…

Она ещё игриво расхохоталась на грустную шутку промотавшегося купчины, звонко чмокнула его напоследок. Негромко захлопнулась дверь чёрного входа, через который неузнанными во тьму уходили посетители, а потом охранница вернулась и со странным интересом всмотрелась в блаженствующих в обществе нимфы да предвкушении мужчин.

Если бы те знали, что на запертой парадной двери под розовым фонариком сейчас красуется странная табличка "Закрыто на переучёт", то это вряд ли бы их сейчас насторожило. Ведь так проще всего отвадить незваных визитёров. А вот если бы они проведали, что мадам заведения сейчас на самом деле находится за компанию с остальными клиентами тоже в подвале, то дело бы оказалось совсем, совсем иначе.

А уж как разволновались бы они, если б узнали, что там же обретаются и все девицы вкупе с мальчиками лёгкого поведения - умело погружённые в тягучий колдовской сон - и что больше в доме нет никого из бодрствующих… вернее, почти никого.

Ибо в полутьме коридора раздался цокот каблучков спускающейся по ступеням сверху девицы, и вот этот-то звук разом вырвал обоих гостей из приятной расслабленности…

Сказать, что в обитую дорогими шёлковыми шпалерами комнату вошла сама весна - это значит не сказать ничего. Её даже невозможно описать - сие невозможно в принципе.

- Рада приветствовать дорогих гостей, - о-о, как же сладостно это прозвучало!

Даже во что полуэльфка была одета, никто не поручился бы - то ли мягкое зелёное сияние прозрачного шёлка, то ли снисхождение самой богини любви, благословенной Ваоми.

Эльфийские дамы не знают, что такое реверанс. Вместо того они используют, как же оно называется… в общем, вот это - изящное и красивое движение, словно вас то ли приглашают на танец, то ли признают первейшим деревом в лесу. Но вскочившие при её появлении гости оказались более чем впечатлены.

- Я Эсмеральда, джентльмены, - нежнейшим голоском объявило неземное видение, и для начала пригубило из отдельного узкого бокала капельку чёрного эльфийского вина особого сорта, только и предназначенного для того, чтобы пробуждать глубокую страсть - ведь всем известно, что перворождённые несколько… э-э, холодноваты в альковных делах.

Но это неповторимое чудо просто рвалось сегодня развлечься - и доставить райское наслаждение важным гостям. Первый легчайший ещё не поцелуй, а один лишь намёк на него достался его превосходительству, и вельможа расцвёл от того с ярким блеском глаз. Чтобы не обижать маркиза, второе прикосновение счастья прелестница подарила уже его губам - и тот некстати подумал, что он будет то разрывать эту шлюшку надвое, то носить как богиню на руках…

- Всё, девчонки, они готовы, - Эсмеральда разом сменила всё - походку, голос, манеру поведения. Словно стряхнула с себя некую личину. Контраст оказался настолько разительным, что оставалось впору подивиться.

Но сидящие в креслах застыли со счастливыми и блаженными лицами. Они были защищены и застрахованы от всего - имперский наместник и его адьютант-маркиз. От удара клинком в спину или чаройского огненного шара, от лживых сведений и даже эльфской стрелы. Но полноте, читатель - существует ли в мире хоть какое-то мало-мальски действенное средство против женского коварства? Ну, разве что топор палача… а всего-то капля особого зелья на девичьих губах - и никакой магии!

Фирелла позаботилась о последней оставшейся незапертой двери в заведение и посмеиваясь вернулась в обитую шпалерами комнату. Стоит признать, что идея устроить налёт на кошкин дом родилась спонтанно.

Вчера, когда в магическом эфире разразился пришедший с полуночного заката злой и чуть ли не чёрный шторм, все трое переполошились не на шутку - уж никак это масштабами не походило на чью-то волшбу или даже сражение магиков. Но обходительный персонал загородной виллы знай твердил своё - господа целители не велели никуда отлучаться, и все дела! В принципе, положить охрану, равно как и тех кто мог бы придти ей на помощь, было не так уж и трудно.

Но дальше, дальше-то что?

Эсмеральде вовремя пришла в голову весьма здравая мысль: прежде чем подобрав юбки мчаться куда-то, следует вызнать - куда, с какой целью и чем при том озаботиться. И тогда Ноэль, жадно присматривавшаяся и прислушивавшаяся ко всему для неё новому миру, припомнила, что мающаяся неудовлетворённой болтливостью повариха обмолвилась как-то, будто в сей портовый городишко раз в седмицу наедывается сам имперский наместник - дабы осчастливить своим посещением самый роскошный в этом городе бордель. А кто ж ещё здесь может хоть что-то знать?…

- Кстати, мы неплохо прибарахлились, - Ноэль усмехнулась и добавила, что прибрала к рукам не только кошельки клиентов и кассу заведения, но ещё и полюбопытствовала содержимым обеих ухоронок самой мадам. - Заначки её девиц я оставила, правда - те и так жизнью обиженные.

На чуть подведенной и оттого превратившейся из смазливой просто в отпадную мордашке Эсмеральды мелькнула гримаска.

- Фу, девчонки - ограбить бордель, это как-то даже пошло…

Однако, более практичная Фирелла не согласилась с нею, заверив - деньги не пахнут. Да и если отправляться в неизвестность, наличные лишними аж никак не будут. А мадам не обеднеет. Но когда неугомонная Ноэль предъявила такую гору золота и камушков, что не унести на спинах и втроём, остальные налётчицы оторопели.

- Вот уж… никогда не думала, что такие заведения настолько прибыльны, - полуэльфка озадаченно взъерошила волосы и вздохнула. - Себе, что ли, на старости лет бандершей заделаться?

Фирелла зловредно фыркнула и заметила - клиенты про девиц и думать забудут при такой хозяйке. Придётся работать самой, круглые сутки и без выходных.

- Пупок не сотрётся, Эсми? - поддела жрицу хихикнувшая Ноэль, а затем посерьёзнела. - Ладно, не будем тянуть времени…

Маркиза, как своевольно оскорбившего прикосновением волшебницу, а потом и ведьму, всё же не стали лишать жизни или мужского достоинства - только потому, что не сошлись во мнении, что же хуже. В конце концов, его отправили до утра работать в подвал - лично к пышнотелой и престарелой мадам Фэйри - и чтоб он всю жизнь потом плевался да от женщин шарахался.

- Ну ладно, господин имперский наместник - вещай теперь… - застигнутый врасплох сносящей все преграды женской силой, мало имеющей общего с магией но оттого не менее действенной, тот покорно принялся рассказывать чуть деревянным голосом. Всё без утайки или лукавства, быстро и даже охотно отвечая на вопросы или давая пояснения…

Хлюпнув, черпачок споро окунулся в ведро - с тем, чтобы тут же пролить своё содержимое на многочисленные верёвки. Сидящий на корточках Болек с закопчённой рожицей пригляделся, щедрой лапкой плеснул ещё, и наконец удовлетворённо кивнул.

Перед ним в растекающейся по полу корчмы луже воды лежала истекающая призрачным светом магичка. Не зелёная гоблинша или пригожая троллиха, не плечистая орчанка и вовсе не стройная статью эльфка. Никак не пухленькая и аппетитная гномелла. И даже не румяная смешливая хоббитянка - хотя и такая же белобрысая. Нет, эта оказывалась куда опаснее, ибо принадлежала к расе homo, то есть людей. А уж ихние магики самые злющие - то вам кажный подтвердит.

Злыдня вся была добротно увязана на манер колбасы или копчёной рыбины. И хотя во рту её красовался кляп из салфетки, а положение выглядело совершенно безнадёжным, она не сдавалась. Яркий, упрямо обволакивающий её свет хоть и не обжигал ладоней - да вот только, дымились и чернели от него опутывающие чаровницу верёвки. И бдительный гоблин только тем и занимался, что поливал путы, дабы злокозненная девица не пережгла их и не освободилась.

- Воды у нас много, так что побереги силы, - воркующе пробормотал Болек и чуть ли не заботливо вновь оросил магичку холодной водой. - Ежели сир рыцарь прикажут железом калёным тебя допросить, ох как понадобятся.

Сияющая волшебница что-то пискнула, вновь слабо затрепыхалась в своей упаковке. Сильнее пшикнула паром из стремительно высыхающих верёвок, и гоблин щедро вылил сверху остатки из ведра, да потрусил к колодцу за новой порцией.

- Скоро их милость завтракать придут, а тут такой погром, такой погром… - выглянувший из кухни Шрокен прямо сквозь зияющую пустотой и обгорелыми брёвнами стену глянул на уже розовеющий восход. После чего горестно заломил руки, застонал и обречённо скрылся в кухонном чаду.

От близкого соседства со светлой магичкой смиренно висящий монах играл зеленовато-синюшными сполохами, отчего казалось, будто он тоже взволнованно подрагивал. Заглядевшись на него, Болек запнулся о порог и со злости плеснул на связанную волшебницу мало не полведра.

- У-у, выдра! Да ведь, у той стены сир рыцарь сидеть и трапезничать полюбляли. Даже если помилуют оне тебя, всё равно за урон его заведению отработать придётся.

Он пригляделся к ничуть не скрываемым мокрой одеждой, вполне недурственным на хомовский лад очертаниям молодой волшебницы, и скептически покачал головой. А ведь фигуристая, никак не хужее той елфки - вот хохмочка-то будет, ежели сир рыцарь енту стервь заставят на спине отрабатывать провинность!

Коротко хохотнув, Болек ухватил ковшик и продолжил свои принудительно-водные процедуры.

- Тута ведь как? Всё прежде проходимцы какие-то были, да бабы при них прости-господи… в кои-то веки рыцарь древнего рода объявились. Да нос от подлого люда не воротят, с понятием. Но самое главное, - гоблин назидательно поднял палец. Не удержался, чтобы тут же не поковыряться им в носу, и продолжил. - Главное, что настоящий хозяин. Сразу обустраиваться начали, порядок в округе наводить да народ к работе и заработкам заохочивать. Даже чертей припахали на мельнице хлопотать! И похоже, Тёмная Госпожа к их милости со всем удовольствием отнеслась.

На ненадолго он прервался, дабы и себе промочить пересохшее от такой долгой воспитательной речи горло, а остатками из ковшика вновь окропил испепеляющую его бессильным взглядом магичку.

Снаружи раздались торопливые шаги многих ног, и сердобольный Болек сокрушённо покачал головой.

- Ежели молитовку каку помнишь - самое тебе время. Хучь тебе тут светлые боги, не к утру будь помянуты, и не помогальники, но всё ж легшее помирать будет…

Шрокен уже выскочил опрометью в чудесным образом оставшуюся неповреждённой дверь и увивался вокруг рыцаря, остолбеневшего при виде разорённой корчмы. При этом он так канючил, так преданно заглядывал в глаза, что поневоле тут почувствуешь себя богатой старушкой в окружении заботливых наследников… Впрочем, их милость сообразил быстро.

- Не страшно, Шрокен - а если подумать, то очень даже кстати, - и в нескольких словах обрисовал корчмарю, как убыток можно обратить совсем даже в наоборот.

Да ведь и в самом деле, если раширять заведение, то как раз в ту сторону, где проём образовался. Ещё и открытую веранду вон там пристроить - чтоб их милость со своей стервью лесной могли на свежем воздухе трапезничать. Потому скулёж и причитания гоблина постепенно затихли. А когда сир рыцарь обмолвился, что на пол-дня даст гнома, да ещё пяток работных чертей с мельницы - гоблин уже принялся кланяться да восхвалять щедрость и ум своего господина.

- Утихни, подлиза, - парень усмехнулся, ещё чувствуя на губах несравнимый ни с чем аромат женского тела. Ох и Хэлль, до чего ж милая лапочка! - Показывай давай, где тут эта Светлая…

Мир застыл. Замер на миг, сократившись лишь до этого мокрого и родного лица, на котором отчаяние так стремительно сменялось радостью, что споткнувшееся сердце тут же припустило бегом, щебеча сладко разливающейся по телу соловьиной трелью.

- Стелла… нет-нет… Сандра?… да нет же - Селена, Селена! - в голове словно вспыхнуло нестерпимое пламя. Неистовое и гудящее, оно разом взвилось и высветило безжалостным сиянием дремлющие под пеплом забытья воспоминания. И уже сгорая, корчась в этом свете истины, человек успел выдохнуть, прежде чем осесть на руки верного орка. - Развязать… не обижать…

Тёмное, душное ничто. Мутное как кошмар, липкое - всё же, не хватает никаких слов, чтобы описать этот туман, именуемый забытьём. Нет этому ни места, ни толкового названия. Всяк бывал тут, да вот не всякий находил способ обратно выбраться. Много оказывалось таких, что вроде и возвращались на свет, да вот несполна разумом. И ни один лекарь или коновал не брался скорбь из головы разогнать. Лишь хмурились целители, отводили глаза да бормотали смущённо, что поздно уже тут что-то делать. Вроде и здесь болезный, вот он. Да только, телом здесь - а разум гуляет себе где-то, далёкими и никому не доступными тропами…

И всё же, нашлась та стёжка-дорожка, что из почти всякой трясины выведет. Вернее, сам по ней в охотку побежишь, сметая всё на своём пути…

- Вспомни, как мы утащили блюдечко чёрных маслин из бочонка в подвале. Мэтр Карвейл хитрое сторожевое заклятье повесил - да мы всё равно перехитрили. Они тебе так понравились! Ты ещё потом говорил, что они вкусом и запахом напоминают меня. Мои губы… там, когда я исполнена нежного желания… - шёпот девчонки, плачущей над лежащим на её коленях поверженным рыцарем, пробудил к памяти такое, ради чего, право, стоило и горы своротить.

За её спиной Шрокен с переменившимся лицом шустро притащил из кладовой небольшой бочонок упомянутых ягод. Тролль одним ударом кулака вышиб донышко, сцедил пряно и будоражаще пахучий чёрный рассол, и десятки рук потянулись к маслинам, а их обладатели принялись нетерпеливо и вдумчиво пробовать. В конце концов, недоверчиво взирающие на светлую магичку физиономии одобрительно кивнули. А безбашенная напрочь, как у них водится, эльфка пробормотала в сторонку, что надо будет ту Селену как-нибудь подпоить хорошенько, раскрутить - да и сравнить на вкус.

- Ну же вспоминай, Арри…

Тёмное пламя словно взбесившееся металось в этих сузившихся от боли серых глазах. Что же творилось за ними, не хотелось даже и представлять.

- Арриол, вернись…

Сначала легонько задрожала земля. Словно то ли неисчислимый табун гнали через перекрёсток с выстроенной рядом корчмой невидимые погонщики, то ли могучие подземные демоны все разом вдруг принялись биться в страшных корчах.

- Арриол, сэр д'Эсте… да, это я… - еле слышно поначалу пробормотали эти пересохшие горячечные губы.

Радостно, вихрем взвилась пыль на дороге. Сами собою захлопали в корчме ставни и незапертые двери, словно предвестник приближающейся бури проверял - хорошо ли подготовились к её приходу. С гулом вскипела вода в озере, выбросила вверх белопенный столб, и в весёлом ужасе шарахнулись от него любопытно присматривающиеся в эту сторону водяные девы.

Но лишь в тот миг, когда над чёрной кромкой леса просиял первый, алый рассветный луч, только тогда широко распахнулись серые глаза. И в них жадно и с надеждой приглядывающиеся зрители не нашли ни следа безумия или скорбной пустоты.

- Точно, всё верно - я Арриол, сын Родерика и Изабеллы! - парень сделал слабую попытку подняться, и тут же десятки рук заботливо поддержали, придали ему нужное положение.

- Да здравствует благородный рыцарь! - вовремя вскричал восторженный более обычного Шрокен, и полсотни лужёных элем глоток вторили ему могучим рёвом…

Давно взошло солнце. Растаял туман над рекою и озером, а взамен хозяйки выпустили туда стаи нетерпеливо гогочущих гусей. Потянулись по дороге мимо корчмы караваны и проезжие, дивясь её бедственному виду и каждый раз останавливаясь вызнать жадно новости - да промочить заодно горло, к тайной радости усердно обслуживающего их Шрокена.

Уже совсем закончила рассказ Селена, и даже ответила на целую кучу вопросов. Да вот только, что-то никто не радовался ни этому, ни вернувшейся памяти господина. Смурными на удивление оказались лица сидящих вокруг слушателей, кого не разогнал властный жест рыцаря. Но, вместе с ними неприметно исчез и ещё один, кому присутствовать нынче вовсе не возбранялось…

- Что же ты не надоумила меня, Тёмная Госпожа? - в голосе коленопреклонённого в недальнем овраге Болека слышалась такая боль, что растаяло бы и куда как чёрствое сердце. - Почему хоть не намекнула?

Но грубо тёсаная из чёрного камня фигурка, стоящая на самодельном алтаре среди остатков не склёванных птицами подношений, молчала. Всё так же загадочно и невозмутимо чернели пустотой чуть раскосые глаза, всё так же еле заметно кривились в подобии усмешки губы.

- Ведь могла бы дать знак - полоснуть той пришлой по горлу, пока сир рыцарь ещё не подоспели! А теперь? Ведь утащит она господина во Свет, чует моё сердце. Ну повесили бы они меня, зато сами остались бы здесь… ведь раз всего даден нашему краю случай, чтоб такой справный хозяин объявились… Ну отчего смолчала, Госпожа?

Больной взгляд его с таким жаром смерил отныне ненавистную древнюю статуэтку, что та на миг задымилась. И всё же, Болек замер. Жадно и нетерпеливо он вновь и вновь обшаривал глазами давно знакомый чёрный камень, внезапно ощутив, как гулко забилось маленькое гоблинское сердце.

Эти брови вразлёт, этот чуть насмешливый изгиб красивых губ… а горделивая осанка… а властный и неуловимый поворот шеи!… Как же он сразу не приметил сходства? Вон, в насмешливых глазах уже и зелень обозначается… Нет, это невозможно! Тварь лесная, тварь!

- Нет, нет… нет! - руки разъярённо и с упоением так долго молотили по статуэтке подвернувшимся под ладонь обкатанным булыжником, пока на разорённом алтаре не осталась мелкая, искрящаяся под нескромным лучиком солнца пыль да несколько неровных чёрных осколков.

К неодобрительно шумящим где-то в вышине кронам взлетел хриплый вой, в котором осталось так мало гоблинского. А потом неожиданно, всполошенной птицей вымахнул булькающий смех. Захлёбываясь и трясясь всем телом, Болек повалился в траву и долго хохотал, пока наконец беспамятство не избавило его милосердно от сжигающей сердце боли…

- Значит, моя мать повелела запытать тебя до смерти, чтобы ты вытащил меня отсюда? - если кто не видал мрачной как туча эльфки, то посмотреть сейчас было самое время.

И хмурилась та вовсе не от зрелища обнимающей Арриола магички, всё ещё хлюпающей носом на его плече - в конце концов, эльфам нечасто ведома ревность. Но ведь, сомневаться в правдивости принесённых и произнесённых слов не приходилось. Парень сам назвал высокорождённую Норвайр из клана Осенней Вьюги - и впервые сердце Хэлль не забилось радостно. Не преисполнилось гордости за свой народ и нежности к матери, когда память о них взвилась в душе свежим вихрем.

Напротив, словно какая-то холодная чёрная змея медленно, однако неотвратимо сжимала сердце, пока где-то в глубине груди не родилась ноющая и постепенно становящаяся невыносимою боль…

- Присмотри за ней, - после этих негромко обронённых слов рыцаря Урук понятливо кивнул. Прихватив с собой палицу, орк хмуро направился вслед за пошатывающейся эльфкой. И судя по его решимости, ни удрать, ни утопиться или другим способом наложить на себя руки остроухой нынче не удалось бы нипочём.

Впрочем, ноги отчего-то привели обоих на холм к древесной обители. Перворождённая долго стояла в воротах, глядя в мерцающую гладь озера. Её руки сиротливо и зябко обняли себя, словно высоко поднявшееся солнце дарило ей могильный холод вместо благословенного тепла жизни. Лишь Кленовый Лист осторожно гладил самыми нежными своими листиками эту поникшую под грузом золотых локонов голову.

- Отчего так, Урук? Только-только я нашла новый дом, друга сердца и тела. Едва моя жизнь обрела хоть какой-то смысл, как… - хриплый голос эльфки прервался воем и тут же оказался задавлен.

И глядя на её содрогающиеся, как-то по-птичьи заострившиеся плечи, орк хмуро потупился и чуть отвёл глаза. Да уж, верно баяли старики - бывают известия, что бьют по башке похлеще, чем когда попадёшься под горячую руку паладина святой церквы. Наверно, это и называется, без ножа зарезать?

В глазах резко повернувшейся эльфки кроме вечной весны мелькнуло ещё что-то такое, от чего у мрачного Урука сразу захолонуло где-то в брюхе.

- Я не могу сделать это сама. Подаришь мне смерть? Хочешь убить перворождённую?

Щека орка криво дёрнулась сама собой, как бывает когда её пощекочет муха. Однако в голосе его слышалась одна только глумливая насмешка.

- Неужто елфы так слабы духом? - он даже ощерился в ухмылке. - Теперь я знаю, как брать вас голыми руками. И однажды смогу легко победить самого сильного бойца из вашего племени.

Медленно, словно капли, падали слова прекрасной даже в горе эльфки. Зачем однажды? Один гнусный орк может взять её жизнь прямо сейчас и без сопротивления. Или…

- Или ты хочешь сначала?… - точёная ладонь перворождённой неуверенно затеребила пряжку пояса.

Пощёчина орка оказалась настолько сильной, что отшвырнула изящную эльфку и опрокинула её наземь. Мир причудливо кувыркнулся в зелёных глазах, зазвенел как-то тоненько и чудно. А сверху уже грубо навалилась тяжесть здоровенного воина, выдавив из груди судорожное Ы-ых! вместе с остатками воздуха. Сильная рука стиснула нос перворождённой, и едва та открыла рот в попытках глотнуть хоть немного жизни, как в губы ткнулось горлышко кувшина.

Урук вчера вечером хоть и надрался изрядно, однако пару сосудов эльфского вина, щедро наколдованного повелителем, таки припрятал на утро в закромах трясущего ветвями от тихого хохота замка. И теперь нагревшееся на солнце, почти горячее вино с бульканьем полилось в глотку перворождённой.

- Вот так, стервь остроухая… Их милость не просто так сразу сержантом поставил меня - глаз у него намётанный. Знаю я, как обращаться со всякими-разными. Обламывал новобранцев и куда дурнее тебя, - Урук небрежно поставил вертикально и встряхнул как куклу безвольно обмякшую эльфку, жадно пытающуюся отдышаться.

Внутри неё отчётливо булькнуло. Но судя по звуку, место ещё оставалось. И суровый орк щедрой, недрогнувшей рукой залил в Хэлль ещё полпинты горячего вина. Да пока перворождённую не развезло, он положил ту на колено, и от всей широты орочьей души отвесил её изящной, заслуживающей куда более нежных прикосновений попке несколько хороших, добротных плюх.

- Ай! - завизжала Хэлль, но все её попытки вырваться на этот раз больше напоминали трепыхания курёнка в цепких руках кухарки. Сила, она и есть сила.

Шмяк! Шмяк!

- Да пусти, своло-оой! - судя по захлебнувшемуся воплю, эльфка поплыла. Орк небрежно отмахнулся от пытавшейся пнуть его ноги и врезал ещё раз - да так, что даже у него ладонь заныла, запульсировала горячей болью.

- Да не кусайся, дурища, для сира Арриола силы побереги, - Урук закинул на плечо обмякшее стройное тело.

И, скинув сапоги уже становящимся привычным образом, он зашлёпал по древесным ступеням на самую верхотуру.

- Лист, присмотри за этой малахольной, а то потом хозяин нам обоим покажет, где хоббиты зимуют… - орк скинул ношу на растерзанную постель, ещё хранившую, казалось, сладкие и волнующие запахи.

Судя по всему, Кленовый Лист никак не горел желанием проведать всякие весьма сомнительные тайны, да и намерения сурового сержанта истолковал верно. Несколько ветвей ожили. Оплели что-то бормочущую эльфку, надёжно и цепко прижали к кровати. И одобрительно кивнувший Урук только сейчас с облегчением вздохнул да утёр честный трудовой пот.

- Верно Тролль говорил, что с этими бабами иногда больше мороки, чем с толпой святых воинов, - отдувающийся орк уселся на пороге спальни с верной палицей наперевес да остатками вина под рукой. И одной только его свирепой физиономии сейчас с лихвой хватило бы, чтобы любому отбить желание войти сюда.

Ну, разумееется, кроме сира рыцаря…

- Нет, не плачь опять, Селена, - Арриол почувствовал, как его сердце опять защемило. Ну не любил он эту девчоночью сырость, и все дела! - Да и что-то ты путаешь.

В его неспешных, тщательно обдуманных словах прозвучало нечто такое, что заставило молодую волшебницу поднять мокрое лицо.

- У Терри глаза всегда поверх тебя смотрели. Не в смысле роста… ты ж только сейчас расцвела, за тот год, что я тебя не видел - а раньше доска доской была, да худущая. Он просто злил тебя зачем-то.

Девица нехотя, криво и еле заметно поморщилась. Что есть, то есть - ну не тянет она на приятно-округлых и пышногрудых дам, воспетых бардами и менестрелями. Вышла статью куда ближе к перворождённым…

- Не смей произносить при мне этого имени, - от одного только вида её побледневших щёк Арриол захлопнул открывшийся было возразить рот. И некстати подумал, что в самом деле - даже если Терри и впрямь рассчитывал остановить волну волной и сработать в противоход, то на глаза Селене ему всё равно лучше не попадаться. - Если я однажды вернусь домой, то от одного человека и одной эльфки не останется даже пригоршеньки пепла на символические похороны!

Вот уж злые иной раз эти девки! Верно говорят, что у них язык впереди мозгов бежит… и всё же, ласково поглаживавший и успокаивавший подругу Арриол грустно прикинул, что хоть так, хоть этак - а с поганца Терри не худо бы снять все пресловутые семь шкур.

Или же, несколько сотен тысяч перворождённых таки стоят мучений одной этой девчонки? Непростой вопрос…

Ну смогут они пробыть в зачарованном сне дня три-четыре. А потом? К тому же, известие о снующих за паутиной мерзких тенях не давало парню покоя. Неужто он в ярости вызвал к действию такие силы, что не приведи боги? Древние ужасы и могучих демонов, гулей-трупоедов и толпы неудавшихся некромансерам зомби, сброшенных прямиком на дно миров - нет, лучше о таком не думать.

А ведь, придётся…

- Ну допустим - допустим! Предположим, я согласен, что в беспамятстве и от мук слишком уж сильно шарахнул чем-то - и наказал весь род эльфов вместо одной-двух остроухих сучек. И если попытка… его попытка всё же не удалась, надо как-то выбираться обратно да снимать проклятие.

Голос Арриола стал жёстче на миг - и безотчётно нежащаяся под его ладонью девчонка снова пристально посмотрела на друга.

- Да вот, не хочу я возвращаться обратно. Понимаешь? Я подарил этому миру надежду на перемены… да и не в этом дело, - он поморщился, не в силах сразу подобрать слова.

- Здесь твой дом, здесь твоя девчонка… как я понимаю, ты её в беде не бросишь, - чуть осуждающе уронила Селена, и её глаза на миг блеснули лунным серебром.

Арриол смотрел внутрь себя, и отблески былого бросали сполохи румянца на его ещё не знающие ужасов бритья щёки. Как же сладостно знать, кто ты есть! Найти точку отсчёта, оселок, способный отточить до бритвенной остроты прояснившийся разум…

- Ты бы перестала уважать меня, будь я другим. Но в то же время… Хэлль моя первая по-настоящему женщина.

Девичья ладонь взъерошила русые волосы парня, а в ухо вполз лукавый шепоток.

- Расскажешь по дружбе, как это? Я всё боюсь отчего-то, даже с тобой не решилась. Уж слишком в меня вбили страх перед… - родившаяся в маленьком и патриархальном рыбачьем посёлке девчонка чудным образом сочетала в себе светлое мерцание лунного серебра и его же чёрно-жёлтый отблеск, за который этот металл людьми знающими ценился куда как превыше иных других.

Да и не только людьми, кстати.

Молчаливый Тролль отвёл глаза в сторону и ладонью закрыл их же Лёлеку, который созерцал своего господина… вернее, его гостью капая слюнками. В самом деле, губы сира рыцаря уже давно и нежно хозяйничали над доверчиво раскрывшейся и заострившейся навстречу девичьей грудью. Ну как можно отказать девчонке в капельке ласки? Тем более, что она твой друг, перед которой нет тайн и для которой с радостью открыты все движения души…

- Пошли, гоблин окаянный, поищем твоего братца… тут разговор о таких материях пошёл, что мы уже лишние.

Разогретый под солнцем сосновый бор затих. Сладкой терпкостью разлились в жарком воздухе запахи живицы и чего-то будоражащего, такого, от чего нестерпимо хотелось то ли сладко плакать, то ли жить. Не иначе, как сама медовая Эллана обратила сюда с небес свой смеющийся взор? Не портило полудня даже еле заметно мерцающие в мешанине теней и света нити серебристой паутины. Они дрожали в разнежившемся воздухе - но они уже оказывались совершенно неопасны.

В тот миг, когда хлопотливая пчела села на цветок, прилежно перебирая его прихотливые пестики-тычинки в поисках сладкого, сводящего с ума источника нектара, и немилосердно пачкаясь в мохнатой пыльце, в тот самый миг над лесом пронёсся неслышный, тягучий, заметный лишь владеющему Силой звон. Словно стон, он раскатился по лесу и затих где-то в дальнем овраге.

Лопнула всего лишь одна нить. Но паутинная гниль не просто остановилась - она медленно, очень медленно но неудержимо стала отступать…

- Мой император, мы сделали это! - грязный и мокрый Терри от избытка чувств тряс своего повелителя словно простого парня.

Но тот вовсе не был в претензии - хлопал по плечам и обнимал парня как лучшего друга. И его просветлевший взор уже охватывал всё пространство вокруг непостижимым образом оказавшегося здесь клочка имперских земель.

- Удалось, Терри, удалось! - Император оставил восторженно приплясывающего молодого волшебника и повернулся к терпеливо дожидающемуся дворцовому магу с хрустальным шаром в ладони. - Передай всем - вперёд!

Последнее слово, каким бы оно маленьким и пренебрежительно коротким ни показалось, привело в действие весьма могучие силы. Словно спусковая скоба натянутого до невыносимого состояния арбалета, словно порождающий лавину камушек, оно пробудило к действию всё, что было кропотливо и прилежно приготовлено.

По этому сигналу дюжина магиков, которые упрямо раскрывая слипающиеся от усталости глаза вслушивались в потрескивание магического эфира, встрепенулись. Словно круги на воде, от них разлетелись другие, давно оговоренные слова - и началось.

Почти семьдесят отрядов имперских людей, девять экспедиций гномов и даже двенадцать спешно доставленных из святой земли групп вонзились со всех сторон в окутанную паутинной гнилью территорию. Приказ один, и он прост да незамысловат как палка. Спасать, вытаскивать из-под сени неназываемого замерших в зачарованном сне перворождённых. Лошадьми, телегами, на руках - любой ценой. Человеческая жизнь священна - а эльф ли это или гном, то уже дело вкуса и разбираться станем потом.

Каждая экспедиция предводительствовалась могучими волшебниками или искушёнными в волшбе ведьмами. Даже несколько преступников из числа владеющих Силой вытащил могучий Император из подвалов и каторг с простым приказом - сделайте это, и я разрешу вам начать жизнь сначала.

Но куда больше надежд возлагалось на специалистов по… скажем так, по той стороне жизни. Деловито снующие в паутине тени уже пару раз показали свой мерзкий нрав, и выводы аналитиков оказались однозначны. Жечь, жечь и жечь эту мерзость! Огнём, мечом, святым словом или же грубыми народными методами вроде осинового кола и чесночных зубков - неважно…

- Лорд-канцлер на связи, господин полковник! - угрюмый магик утёр пот и вновь охватил горячий хрустальный шар своим вниманием. Коль сам Император вышел в первые ряды бьющихся, тут уж не до титулов.

- Ян, тут непонятно как пришло сообщение от нашего друга… - хотя официально Тёмный Ярл и числился казнённым да врагом короны, однако тот умело воспользовался тем обстоятельством, что руки у него оказались развязаны - враги что-то уж очень резко пошли числом на убыль. - Три девицы на берегу Жемчужного залива взбунтовались. И он предлагает дать им платунг кирасир из резерва да сформировать из них ещё одну ударную группу. Сказал, что не подведут.

- Отменная идея! Действуй, дружище! - Император улыбнулся. Положительно, сама судьба сегодня за нас… - Дай мне на связь Эстреллу.

Августейшая Императрица час назад едва не разнесла в гневе по камушку дворец, однако её супруг настоял на своём - хоть ты и способна взглядом переворачивать души и строить по стойке смирно горы, но ты остаёшься дома. Но похоже, пришла пора выворачивать карманы и пускать в дело все средства и самые что ни на есть последние ресурсы.

- Эсти, солнце моё - бери остроухую Королеву, впридачу к ней экипажи моряков с кораблей Крумта на полночном побережье - и попытайтесь пробиться к целительской роще, - Император мягко улыбнулся. - Эльфку нашлёпай, если слишком уж распустила сопли, а морякам пообещай что сочтёшь нужным.

В воображении он почти воочию видел свою супругу - хрустальный шар в непосредственной близости от паутины отказывался показывать что-либо, да и голоса еле пробивались сквозь какой-то скрежещущий многоголосый вой. Вот Королева эльфов, гневно блистая чудными зелёными очами и пылая отхлёстанными щеками, взялась за длинный и тонкий двуручный меч гордых предков-королей, да рядом его лапочка, несравненный цветок вечно мятежных юго-западных провинций, идёт сквозь паутину, раздавая налево и направо могучие заклинания - а сзади дружно напирает плотно сбитая шеренга ощетинившихся клинками моряков…

- А теперь дочерей! - и едва из шара донеслась возня и чей-то возмущённый детский вопль, как Император с трудом загасил нежную улыбку. - Дети мои, принцессы крови - вы остаётесь на хозяйстве, пока папа и мама воспитывают всяких злодеев. Организуйте пристанища спасённым эльфам, поддерживайте порядок - и попробуйте найти ещё одну группу для атаки на наших врагов.

Хрустальный шар вдруг просиял резкими алмазными сполохами и отозвался голосом старшей дочери. Так мол и так, мы всё поняли и ради этого дела даже помирились.

- Но голову демона, папка, ты нам притащишь? Над камином в детской опочивальне повесим…

Нет, не улыбнуться тут всё-таки было невозможно. И пообещав малолетним августейшим смутьянкам не только голову демона, но и его хвост, Император распрощался. Развивший бурную деятельность сэр Дизли уже подогнал полсотни телег и кое-как сколоченный отряд солдат. Потому пришлось уделить и им некоторое внимание - похоже, пришла пора самому возглавить импровизированную группу. Так… сэр Терри - вернее, уже барон Терри - плюс магик с хрустальным шаром да вчерашний сержант а ныне дворянин… а что? Вполне ударная сила.

И заскучавшая в ножнах Рубиновая Шпага повелителя с шорохом поползла из ножен.

- Ну что, господа, проверим себя на прочность?

И они проверили. Стряхнули пыль с мастерства, которое не ржавеет и не пропивается. Воистину, это оказался тот день, которым стоило гордиться и который можно будет потом смело вспоминать в старости перед камином, держа в руке нагретую склянку вина. Собранный с бору по сосенке отряд оказался вполне неплох - справа от Его Величества орудовал сосредоточенный Терри, и отменно прикрывал своего Императора от неистовствующих теней.

А слева орудовал щербатой и изъеденной демоническим огнём секирой бывший сержант, и судя по всему, нынче всерьёз вознамерился из просто дворян прорубить себе дорогу в полновесные рыцари.

Словно огненная река вонзилась в замершую от такой наглости паутину и прожигала себе путь в глубину. Сзади солдаты добивали остатки демонов, коих язык не смог бы не только описать, но и назвать, и проворно грузила на телеги замершие в зачарованном сне тела перворождённых. В общем, штурм и натиск!

Но это всё были так, полумеры. Ну сколько можно спасти этих остроухих? Да, каждая жизнь бесценна - а всё же, если засранец Арриол не опомнится и не спохватится, находясь сейчас чёрт знает где, главное сделано не будет… Император смахнул с располосованной чьей-то шипастой клешнёй щеки кровь.

- Господин полковник, на связь! - дворцовый магик из-за его спины, поднатужившись, бросил огненный шар в скопище шепеляво причитающих теней и тем самым дал повелителю передышку.

Оказалось, три неугомонные принцессы развили бурную деятельность. Вся столица превратилась в большой импровизированный госпиталь, где размещали выкраденных из-под власти теней эльфов. Мало того, девчонки сообразили вернуть отправленную в опалу одну из лучших целительниц и подключить ту к основной, так сказать, деятельности. Диагноз той хоть и не внушал оптимизма, но и не разочаровывал - перворождённых никак невозможно вырвать из объятий зачарованного сна, однако возможно некоторое время поддерживать их жизнь.

- Па, мы тут сколотили отряд гномов из кузнецов, да гильдию Строителей растрясли, выгребли всех оттуда бородачей. Возглавить может посланник степняков со своим шаманом и посол святых братьев - но все они хотят услышать лично твоё слово! - голос старшей дочери едва пробивался сквозь забивающий хрустальный шар вопли демонов, но всё же, отец улыбнулся. Ещё один отряд, ещё несколько сотен спасённых - спасибо, дочери!

- Ахмет-оглы, у меня нет награды, достойной того подвига, который ты совершишь сегодня. Но хочешь ли ты в свой последний час, перед смертью рассмеяться безносой в лицо и сказать - да, я не зря прожил свою жизнь?

Ответ знатного кочевника хоть и последовал не сразу, но оказался именно тем, который ожидался от человека, задумывающегося иной раз не только о дне сегодняшнем, но и о будущем.

- Император-бей, я понял. Мои воины сегодня покроют себя неувядаемой славой… и да хранит тебя Степная Кобылица.

Посол из Царства Света оказался куда менее сговорчивым. Но и Император, прорубивший нынче целую огненную просеку в паутине и сонмах отчаянно защищавших каждую пядь пространства демонов, сегодня не знал преград.

- Ваше преосвященство, это и есть те самые силы, к борьбе с которыми вы готовились всю жизнь. Я бился с ними, и я заверяю вас в том - неужто вы откажете себе в удовольствии хорошенько наступить на хвост… не будем поминать кому? Пусть даже не лично повелителям, но хотя бы слугам, чтоб их хозяевам рожи в аду перекосоротило… минутку!

На некоторое время Его Величеству пришлось отвлечься - бешеная контратака демонов едва не опрокинула захлёбывающегося от ярости Терри. Молодой волшебник орудовал мечом как тень бога войны и поливал магией как яростная летняя гроза, но того оказалось мало. И лишь пришедший на помощь Император сумел своей силой перевесить чашу весов да убедить госпожу Победу милостивее отнестись к живым, нежели к теням.

На что это походило? На кошмарный сон. На безумную мясорубку, после которой оставалось единственное желание - проблеваться хорошенько да забыться поскорее в чьих-нибудь спасительных объятиях. Неприличный, непристойный, извращённый - какие тут слова ещё можно подобрать? Однако, сжигающие самих себя в безумии схватки люди победили. И финальный удар возглавляемых окровавленным Дизли копейщиков окончательно опрокинул атаку завывающих и скрежещущих теней, которые вдруг возникали из небытия, обретали объём, плоть и кровь - лишь с тем, чтобы вцепиться в чью-нибудь глотку.

- Там совсем жарко? - и едва Император, чьё прокушенное бедро кое-как перевязал собственным оторванным рукавом гном с напрочь отгоревшей бородой, подтвердил, как посол Царства Света решился.

Хоть и несовместимо то с дипломатическим статусом, хоть и никак невозможно влезть в драку - а всё же, бывает иногда, когда надо. Надо! Наступить на горло самому себе, пинком под зад послать все законы и уложения туда, где им самое место. И надрать задницу всяким-разным.

Уж не надо упоминать, кому? Ведь все наши большие и малые победы есть ничто иное, как победы над самими собою. Над своими страхами и сомнениями, над предрассудками да нерешительностью…

- Мы выступаем, ваше величество - а там, будь что будет! - и эти слова весьма укрепили веру морщащегося от боли Императора не столько в человечество, сколько в будущее.

Неизвестно, каким оно будет, это будущее. Но оно всё же наступит. Будет - и это самое главное…

Часть какая-то там. Смерть это ещё не конец.

- Жадность, зависть, похоть! - три слова сорвались с потрескавшихся и пересохших от волнения губ.

Молодой рыцарь стоял на самом краю колышащегося нереальностью болота. Вернее, это было не болото, а… да кто его знает, как оно называлось на самом деле? Бескрайнее, раскинувшееся невесть где и неизвестно когда место, бездонное и липкое как кошмар. Тени, бесплотные и гнусные, бесконечное время ворочались в этом сонмище призраков. Грызлись, сосокуплялись и завывали в своём мерзком и отвратительном подобии жизни. Так было, так есть, и так вечно будет.

Но три слова уже сорвались из уст Арриола, стоящего над краем этой бездны человеческой души, обозначили троих, кому надлежало…

Три тени, три могучих демона столбами вертящегося тёмного пламени возникли перед ним. Рванулись, взвыли от нетерпеливой ярости - и всё же поникли укрощёнными перед этой волей.

- Отныне надлежит вам быть тремя самыми могучими из демонов. Будете сильнее своих собратьев - но за то станете верно и преданно служить мне.

Словно три неутомимых в своей неистовой силе скакуна, отныне они оказывались обречены нести на себе дерзкую человеческую душу. Они могли унести её куда угодно - да только, нахлёстывала их её беспощадная воля, указывала надлежащий путь.

Первой отозвалась Похоть, и от одного вида её сладкой улыбки хотелось сделать что-нибудь хорошее. Полюбить кого-нибудь, например. Много-много раз… Во вспышке пламени ступила она из небытия на истерзанную, курящуюся ядом землю.

- Я с тобой, малыш - и клянусь адом, ты сделал хороший выбор!

Зависть и Жадность переглянулись - и странно оказывалось видеть, как они пожали плечами.

- В тебе нет ничего общего с нами. Но пожалуй, стоит всё же попробовать. Утереть нос остальным? Да, это стоящее дело… Хех, приказывай, повелитель - пришла пора великих дел!

Неисповедимы пути человеческой души - да и не только человеческой. Иной раз так завьётся прихотливая тропочка, что только впору подивиться. А всё же, ведёт она куда-то, и любопытство идёт вслед за нею. Что же там, за поворотом? Посмотрим-посмотрим…

В тот час, когда притомившееся за день солнце лениво почёсывало бока о макушки дальнего леса и подумывало завалиться за них да подремать - после хорошей работы оно не грех - в тот час всякие странности и начались. Вернее, не то чтобы начались… продолжились - а забегая вперёд, добавим, что вовсе на том и не окончились.

Началось всё с того, что серьёзный аж до бледности Болек предложил своё копьё воина эльфке. При виде гоблина, на полном серьёзе ставшего перед перворождённой на одно колено и положившего в пыль под её ногами своё верное оружие, окружающие не раз старательно проморгались, протёрли глаза да ещё и ущипнули себя прилежно. Да вот только, зрелище от того не изменилось - зелёный гоблин с побледневшими от волнения и решимости ушками преклонился перед Хэлль и затаив дыхание, ждал своей участи.

Говоря между нами, у той изрядно трещала голова после орковской терапии. Хоть она и поспала немного под присмотром Клёна, но коварное и сладкое эльфийское вино ещё не выветрилось из её прелестной и вовсе не слегка ветреной головки. Однако, таковое происшествие, когда гоблинский оболтус вдруг преклоняет пред тобой колено и вслух называет Тёмной Госпожой, кого угодно выведет из меланхолии.

Хэлль беспомощно оглянулась. Арриол стоял в сторонке, обнимая таким чудным образом прибывшую светлую магичку, и радостный румянец ещё блуждал на её щеках. Ревновать эльфка даже не подумала - и не только потому, что таковое было просто ниже её достоинства. Но что-то такое за сердце всё же легонько ущипнуло… однако парень легонько дёрнул плечом - решай сама.

- Послушай, Болек, - эльфка осторожно облизнула пересохшие губы. - Если сир рыцарь позволит, я и дальше пойду за ним. Невзирая на… маменьку. И служба мне это прежде всего служба ему.

Чтоб у этих перворождённых уши в трубочку свернулись! Опять эта эльфя смешала в кучу грешное с праведным да упаковала в одно кучу смыслов - но Болек понял. Уж служба такому рыцарю неплохо мозги прочищает.

- Я знаю, госпожа - потому и верю вам, - против ожидания, глаза у гоблина вовсе не выглядели как у побитого пса. Напротив, серьёзный до невозможности Болек не отвёл взгляда, и Хэлль с тихим негодованием признала - в глубине души она уже всё для себя решила.

С тихим шорохом шепчущейся с ветром листвы, с терпкими ароматами напоенных зноем степных трав, выплелись в шорохе невыпавшего дождя слова древнего языка. Дальними зарницами на тёмных облаках вспыхнули неведомые письмена, с тем чтобы сладкой капелькой майского мёда растечься по кончику язычка…

- Спасибо, Госпожа, - расчувствовавшийся гоблин размазал по чумазым щекам слёзы и первым делом приложился облобызать эльфячью ручку.

Рассердиться на это зелёное чудо Хэлль решительно не нашла в себе никаких сил. Улыбнулась печально, взъерошила гоблину волосы и приказала для начала вымыться. Тот просиял, от избытка чувств подпрыгнул на месте и с гиканьем помчался к озеру.

- Эй, водяницы! Госпожа приказала постирать меня! - да уж, судя по сразу поднявшейся вокруг Болека весёлой суматохе, процедура там наметилась серьёзная…

Но когда это было, чтоб один брат лез поперёд другого и становился главнее? Да ни в жисть! И Лёлек, залихватски хряпнув для храбрости ковшик ключевой воды, утёр рот и бухнулся в пыль перед Селеной.

- О моя Светлая Госпожа… - он едва не задохнулся от избытка чувств. И такой восторг светился на этой неприкаянной физиономии, так сияли надеждой эти гоблинские глаза, что от хохота чуть не покатился даже степенный Тролль.

Надёжные и такие уютные объятия Арриола нехотя распахнулись, и обомлевшая Селена неожиданно для себя оказалась одна-на-один с коленопреклонённым гоблином. Вот это влипла, тысяча морских чертей…

- Бывают решения, которые можешь принять только ты, - шепнул ей парень, и юная волшебница легонько поёжилась.

- Я же никак не древнего рода, - жалобно она попыталась ещё отнекиваться, но отвертеться ей всё-таки не дали. Рыбацкая принцесса, кстати, было ещё не самым обидным прозвищем, прозвучавшим сегодня в её сторону…

Медленно и торжественно слетали с губ слова древней клятвы Морских Королей, которую в рыбацком посёлке знал каждый - уж передаваемые из поколения в поколение сказания о старых временах там знали наизусть. А когда Селена один раз запнулась от нехватки воздуха, водяница от озера подсказала ей… и вот настал тот миг, когда Лёлек тоже стал не просто наёмником, а солдатом на службе госпожи.

И тоже оказался допущен к ручке, хоть и с ворчанием.

- Понял-понял, - просиявший гоблин от избытка чувств кувыркнулся и тоже вприпрыжку помчался к озеру.

Селена задумчиво повертела в руках оставленное солдатом дрянное кривоватое копьё, покосилась на почти такое же в руке эльфки, и вздохнула.

- Гном, сделаешь ему настоящее? Я добавлю в оружие кое-чего… во что мне твоя работа обойдётся? - да и Хэлль, кстати, поддержала просьбу и тоже заказала копьё для Болека.

Однако бородачи, когда надо, соображают не хуже нас, да и речь умеют вести как надо. Оттого Лоин в весьма велеречивых выражениях ответствовал, что почтёт за честь сработать оружие под руководством прелестных дам. Заодно и поучиться кое-чему - ведь обе госпожи добавят туда чего-нибудь волшебного? В общем, ухмыляющийся в бороду гном едва не получил по шее за чересчур длинные и подхалимские речи, и отправился подбирать железо да дерево.

- Кстати, заодно секиру Троллю сделай - боевую, а не для дерева, - заметил Арриол.

Стоит признать, что делать всяким подозрительным троллям оружие гному и в кошмарном сне не привиделось бы - о чём он прямо и заявил. Вражины ведь, лютые… после орочьей дубины и без того совесть мучает…

Полирующий кирасу своего рыцаря Урук поднял голову. Нахмурился поначалу, явно хотел сказать что-то резкое. Но потом только скорчил зверскую рожу, что при его орочьей физиономии было совсем, между нами говоря, нетрудно - и продолжил своё занятие. И лишь потом в испуганно замершей тишине расслышалось его ворчание по поводу того, что ни черта один гном так и не понял.

Шрокен, протирающий за своей стойкой вчера купленные новенькие кружки, мимолётно покачал головой.

- Куда катится мир… сорвиголова-орк думает, прежде чем сказать! Воистину, мы все тут потихоньку с ума сходим.

Арриол уминал свой ужин - как ни странно, однако аппетит у него не испортился. Наверное, опять Жадность хулиганит…

- Не бурчи, Лоин - а чтоб к утру всё было. Копья гоблинам, секира Троллю, а в наказание за несообразительность сделаешь ещё и полсотни зачарованных стрел для Хэлль.

Странно было видеть, как глаза Тролля медленно зажглись болотными огоньками, и здоровяк поднял голову.

- Позвенеть однажды оружьем в Эльвенхейме? Ради такого можно и головой рискнуть. Только скажи, сир рыцарь - стоит оно того, спасать этих остроухих?

Вновь воцарилась тишина - да такая, что в ней оглушительно звонко стукало взволнованное сердечко эльфки. А опустивший в раздумьях голову рыцарь прямо-таки чувствовал на себе обжигающие, исполненные надежды, сомнения и осторожности взгляды.

- Наверное, и впрямь я тогда сотворил дурное. И выпустил на свет силы из неназываемого. Знаете… есть такие, против которых обязан биться любой - будь то светлый эльф или болотный тролль. Да и в конце концов, когда это мы отказывались от хорошей драки?

- Каков план, сир рыцарь? - орк последний раз протёр рукавом сияющую тёмную сталь. Он дохнул на неё, полюбовался на свою физиономию и с довольной ухмылкой отложил в сторону.

План опять оказался прост - высадиться посреди Эльвенхейма, поубивать немного всё, что станет набрасываться. Следом запрыгивает Хэлль и показывает дорогу главной башне клана Осенней Вьюги. И придётся прорубаться на то самое место, где… а там видно будет.

Естественно, немедля прозвучали два вопроса - а если эта эльфя прямо там и уснёт? А как отсюда попасть за тридесять земель да сразу в столицу злокозненных остроухих?

И тут же прозвучал ещё один, взволнованный и даже чуть задыхающийся:

- Арри, ты пощадишь мою мать и мой клан?

Надо признать, Арриол не без труда выдержал взгляд зелёных глаз. Но он не отвернулся, и даже чуть улыбнулся в ответ - и от того эльфка почувствовала, как замершее было сердце неуверенно трепыхнулось напуганным воробышком и кое-как принялось отсчитывать мгновения опять.

- Завтра всё и узнаете - что, как и почему…

Утреннее, ещё розовое спросонья солнце нехотя осмотрело залитую серебристым маревом огромную страну. Поморщилось светило - уж больно мерзкое зрелище оказывалось даже с этой высоты - и совсем уж было собралось загородиться от этого вида какой-нибудь тучкой.

Однако, оно не успело. Чуть полуночнее центра отравленного пространства вспухла яркая до нестерпимости искорка. Вот она неуверенно моргнула, словно смутившись своей дерзости перед огненным взором небесного божества. Но почти сразу выправилась, засияла крохотной острой точкой - и лопнула, разбежалась во все стороны могучими и неудержимыми волнами…

- Мой Император, все посты докладывают - есть засечка! - дежурящий на хрустальном шаре магик не удержался, и в его голосе проскользнула звенящая нотка гордости. - Эльвенхейм, и через пару минут отдача дойдёт сюда.

- Отменно! Давай прикроем на всякий случай, - через силу ковыряющийся в котелке с походным завтраком Император вскочил.

Даже и приглядываться не было нужды, чтобы заметить - каких усилий молодому повелителю огромной Империи стоило сохранить сдержанность. Тем более, что рядом Терри и Дизли свистели и орали от радости. Однако почти тотчас же молодой волшебник присоединил свои усилия к возводящему магические щиты повелителю.

Дизли рукой подал сигнал сбор, и возбуждённо переговаривающиеся солдаты подтянулись поближе. Сюда же подогнали незапряжённых ещё коней, походный лазарет и прочие, сопровождающие армию службы, коими она неудержимо обрастает подобно снежному кому.

И когда над испуганно сгрудившейся вокруг Императора и Терри кучкой людей и гномов замерцали призрачными сполохами магические щиты, земля под ногами зазвенела. Отделаться от ощущения, будто где-то там завыл огромный стеклянный колокол, было невозможно.

Незримая буря налетела с полуночи, отчего по закрывающим отряд слоям магии стегнули с ясного неба молнии - и тут же стекли в изрытую землю уже безвредными ручейками. Отчего-то жар и холод поочерёдно хлестали по лицам, проникая через кое-как, наспех выстроенную защиту.

Но мало кто замечал то - все взгляды оказывались устремлены в ту сторону, где толстый, надменно выпяченный вал паутинной гнили вдруг налился серостью, словно подтаявший по весне сугроб. Вот он ещё потемнел, перекосился - и беззвучно лопнул, растекаясь на ветерке быстро тающими дымными хлопьями.

Не сразу, не вдруг чутко прислушивающийся Император и его молодой помощник обменялись взглядами и согласно кивнули. Несколько жестов, пара-тройка скупых слов - и защита, последний раз вспыхнув на прощание, исчезла.

- А тихо-то как… с той стороны. Словно с кладбища, - невесело пошутил Дизли, на всякий случай своим телом прикрывая Императора от неведомо чего.

Но, обошлось. Налетел порыв ветерка, взъерошил пропотелые от волнения волосы - и замершая было жизнь вновь пошла своим чередом…

- В каком ухе звенит? - Арриол сидел на корточках, старательно не обращая внимание на ноющую свежей раной щёку, и заглядывал в уходящий, казалось, до самого Дна Миров пролом на том самом месте.

Курился оттуда едкий дымок, доносились вопли обожжённых демонов - однако главное было сделано. Слово, одно-единственное нужное и подходящее слово было произнесено. И тотчас же словно чья-то рука рывком разодрала серебристые лохмы паутины да разметала их в ярости. Лишённые укрытия, тени оказались беззащитны перед всевидящим небесным оком солнцеликого Риллона - и спасибо за ясную погоду! Хорошо горела нечисть - наверняка бессмертные не удержались, втихомолку помогли…

- Да вовсе не звенит, - мрачная и закопчённая Хэлль прислушалась и указала в ту сторону лицом. - Кукушка. Похоже, мир просыпается.

Она покосилась через плечо, где в колчане сиротливо болтались две единственные оставшиеся белооперённые стрелы, и покачала головой.

- Так отчего я не свалилась, как мои соплеменники… - она запнулась - нет-нет, а взгляд вычленял то в переулке, то на пороге жилища чьё-нибудь ещё не пробудившееся от зачарованного сна тело.

Селена на пробу швырнула в бездну ещё одно заклинание. Прислушалась, и неодобрительно покачала головой.

- Сюда бы некромансера или святого рыцаря - с нечистью у них выходит лучше всех, - и посмотрела на эльфку. - А потому, сестра, что мы все трое умерли здесь, чтобы воплотиться там. Понимаешь, мы уже не принадлежим этому миру, и его правила и законы для нас не обязательны. А солдаты наши и вовсе нездешние.

Волшебница оглянулась.

- Кстати, где они?

Арриол вздохнул и ответил, что отпустил на квадранс - пограбить Башню Королей. И в самом деле, в ещё недавно цветущем, а сейчас спящем городе вскоре раздался топот, гиканье и улюлюкающий свист, и из-за угла показались все четверо. Причём, здоровенный Тролль без видимых усилий нёс на плече выдранный с корнем изящный королевский трон. Остальные тащили туго набитые, и судя по всему, весьма тяжёлые мешки. А Урук вдобавок хозяйственно прихватил здоровенный кусок варварски отломанных серебряных перил - как позже сказала Хэлль, с галереи над королевской трапезной. Да и судя по весьма хитрым и шкодливым физиономиям, солдаты обязательно напроказили ещё чего-нибудь.

- Вот, ваша милость - ещё королевой эльфячьей вонявкает! - Тролль осклабился в довольной ухмылке. - А что вы думаете? Поставим в верхней зале Листа, и будет ваша милость в нём сидеть да суд чинить, или мысли умные думать.

- Мародёры, - Арриол против воли ухмыльнулся. - Ладно, как сувенир на память, годится. Корону и прочие регалии, так понимаю, тоже упёрли?

- Никак не можно оставлять, ваша милость. Пусть выкупают, раз уж мы эльфячью столицу на меч взяли, - Тролль со вздохом пока опустил свою ношу на запорошенные пылью каменные плиты. - А так, по мелочам кой-чего прихватили - на сувениры, да и в доказательство.

Что-там ещё такое, и весьма хитрое, виднелось в глазах здоровяка, но разгадывать загадки было не время. Молодой рыцарь со вздохом поднялся на уставшие ноги.

А всё-таки верно он предположил, что зачаровавший зеркало в корчме чёрный колдун и тот дворянин в чёрном плаще, который принёс меч и кленовое семечко - один и тот же человек! И час назад своими руками зашвырнул в глубину испуганно трепыхнувшегося изображения верещащего с перепугу Болека. Или Лёлека? Синяки-то им эльфка свела… а, неважно - зато гоблин пролетел на ту сторону как намыленный. Следом полетел его братец, вцепившийся в своё новое копьё как воробышек в ветку.

Остальные попрыгали с разбегу сами, а последним, как и подобает полководцу, на поле боя прибыл сир рыцарь.

Поначалу туговато пришлось. Хоть основные силы теней и оказались оттянуты к границам, где их неутомимо грызли отряды людей и гномов, но и в самом Эльвенхейме осталось немало.

И жгли, и рубили, и кололи их - пока из глубины похолодевшей души не всплыло одно-единственное, то самое, нужное слово.

- Laisi! - это ведь на староэльфийском жизнь. По преданию, в далёкие времена именно этим словом даровали прощение, именно так короли возвращали свободу победившему на арене гладиатору. И именно это слово самым первым слышал только что появившийся на свет младенец из уст принимающей роды целительницы.

Жизнь - и отпрянули в ужасе орды теней. Лопнула закрывающая их от света паутина, разлетелась гнилой соломой на ветру… и только дым вонючий остался.

Вот и всё, собственно… почти.

- Надеюсь, Арри, ты там недолго? - поинтересовалась эльфийка, осторожно убирая своей силой царапину на щеке молодого рыцаря. - А то мы со светлой сестрой туда на пару нагрянем.

Нет уж, не нужно такое! Если эти две нахалки заявятся в неназываемое, да ещё и в неподходящем настроении - оттуда же все демоны в ужасе удерут, поджав хвосты и с перепугу портя воздух. Оно нам надо, чтоб такая пакость разбежалась по всем мирам? Вот то-то же…

Арриол хмуро смотрел в провал. Хочется или не хочется - на самом-то деле совсем не хочется - а всё-таки что-то подсказывало ему, что надо отправляться туда. Иначе не закроется эта трещина между реальностями, так и будет зиять кошмарной раной. Он вздохнул и легонько обнял обеих девиц за плечи.

- Как только я… пойду, эта дрянь должна закрыться. А вас в моё отсутствие, похоже, выбросит обратно. Домой, - при этих словах рыцаря солдаты разом насторожились и с переменившимися чумазыми физиономиями ухватились покрепче за награбленное барахло. - В общем, ждите меня - есть тут ещё одно дело. И пока оно не завершено, не будет мне покоя…

Вообще, это донельзя приятное ощущение, когда две девчонки отнюдь не страхолюдного обличья одновременно чмокают тебя в обе щёки! Арриол улыбнулся, и опять вытащил из ножен блистающий резкими алмазными сполохами меч.

- Что ж, пора…

Одинокий рыцарь брёл по неведомой бездне уже из последних сил, и затруднённая, ковыляющая походка едва несла его вперёд. Из отгрызенной почти по локоть левой руки, кое-как перетянутой кожаным ремешком, на дымящуюся и обугленную землю капала кровь. Воронёные, мрачно-щеголеватые доспехи оказались поцарапаны и смяты. Но меч всё так же блистал в руке, а воля или долг неуклонно вели его на подгибающихся ногах к своей неведомой цели.

Да, да, да - всё оно так и было, прилежно записанное Вечным Летописцем на скрижалях истории. Однако, произошло и ещё кое-что, о чём не ведали ни порхающие над пергаментом вечности зачарованные гусиные перья, ни бессонно присматривающий за ними хозяин с внимательными и усталыми глазами. Бывают досадные мелочи, неведомые никому, воистину тайные…

В тот час, когда красавец-Эльвенхейм неуверенно раскрывал глаза навстречу лучам долгожданного солнца, действительно началась эта страшная и поучительная, но оставшаяся во многом неизвестной эскапада. Кто знает - быть может, Тёмная Госпожа одним лишь движением чуть нахмурившейся бровки вытерла нечто не понравившееся ей. Кто знает?

Возможно, что нечто не понравилось как раз её Светлой сестре, и одно лишь эхо её бродивших неведомыми тропами мыслей изменило ход истории. Но даже самые искушённые в диспутах философы не смогли бы дать ответ - а является ли вообще истиной нечто тайное, так никогда и не ставшее явным?

В самом деле - реально ли, например, падение камня в пустыне, если того никто не видел? Всё одно, как будто того и вовсе не случалось.

А всё же, это произошло.

Могучи демоны. Бессмертны они и непобедимы. Но всё же, возможно, возможно заключить с ними сделку, заплатив быть может куда большим нежели хотелось. Не раз впоследствии приклянёшь себя, задавив так и рвущийся из губ бессильный вой - но поздно, поздно…

- Жадность, зависть, похоть! - три слова сорвались с потрескавшихся и пересохших от волнения губ.

Молодой рыцарь стоял на самом краю колышащегося нереальностью болота. Вернее, это было не болото, а… да кто его знает, как оно называлось на самом деле? Бескрайнее, раскинувшееся невесть где и неизвестно когда место, бездонное и липкое как кошмар. Тени, бесплотные и гнусные, бесконечное время ворочались в этом сонмище призраков. Грызлись, сосокуплялись и завывали в своём мерзком и отвратительном подобии жизни. Так было, так есть, и так вечно будет.

Но три слова уже сорвались из уст Арриола, стоящего над краем этой бездны человеческой души, обозначили троих, кому надлежало…

Три тени, три могучих демона столбами вертящегося тёмного пламени возникли перед ним. Рванулись, взвыли от нетерпеливой ярости - и всё же поникли укрощёнными перед этой волей.

- Отныне надлежит вам быть тремя самыми могучими из демонов. Будете сильнее своих собратьев - но за то станете верно и преданно служить мне.

Словно три неутомимых в своей неистовой силе скакуна, отныне они оказывались обречены нести на себе дерзкую человеческую душу. Они могли унести её куда угодно - да только, нахлёстывала их её беспощадная воля, указывала надлежащий путь.

Первой отозвалась Похоть, и от одного вида её сладкой улыбки хотелось сделать что-нибудь хорошее. Полюбить кого-нибудь, например. Много-много раз… Во вспышке пламени ступила она из небытия на истерзанный, курящийся ядом серый камень.

- Я с тобой, малыш - и клянусь адом, ты сделал хороший выбор!

Зависть и Жадность переглянулись - и странно оказывалось видеть, как они пожали плечами.

- В тебе нет ничего общего с нами. Но пожалуй, стоит всё же попробовать. Утереть нос остальным? Да, это стоящее дело… Хех, приказывай, повелитель - пришла пора великих дел!

Но прежде, демоны стали требовать платы. На что она им, и без того всемогущим? Кто знает… три тени слились на миг в одну - и вот эта-то бесформенная жуткая тварь с жадным рыанием отхватила пошатнувшемуся рыцарю левую руку чуть не до локтя.

- Напоминанием, - гулко заметалось эхо под надвинувшимися и ставшими ниже каменными сводами. - Чтоб отныне не забывал.

И лишь хриплый, кое-как задавленный вой разнёсся под мрачными подземными сводами…

За поворотом извилистого хода тоннель озарился впереди чем-то жёлтым, отчего истосковавшееся по солнцу сердце едва не выпрыгнуло из груди. В большой пещере оказалось не продохнуть от демонов - однако, не от этого грязные губы искривились в усмешке.

Над растущим прямо по центру каменным столбом сам собою парил в душном горячем воздуше небольшой шар. Размером с голову, если приглядеться - чуть неправильной, напоминающей яйцо формы - именно он и служил источником столь неуместного в подземных недрах сияния.

Арриол едва не задохнулся от боли, вновь запульсировавшей в слабо ноющем, почти убаюканном полузабытым заклинанием обрубке. Кисть и пальцы горели просто нестерпимым огнём, и стоило большого труда убедить себя, что воспалённые от дыма и усталости глаза не врут - грызанула болью отсутствовашая часть. Словно напоминание о ней ещё жило в памяти души и тела.

Правая рука с мечом медленно поднялась - и вложила сияющий клинок в порыжелые от грязи простые ножны. А затем пошарила слепо в чадном воздухе и словно спустила с привязи трёх свирепых и вечно голодных хищников.

- Перессорьте их… - устало прошептали губы, будто ожившие своей собственной, сейчас совсем непонятной жизнью.

Жадность, Зависть, Похоть! О вы, верные и преданные псы хаоса! Всюду, где бы ни случалось дать вам даже не свободу - хотя бы слабину - начинался самый что на ни есть вселенский бардак. Брат восставал на брата, а сын на мать. Неистово жаждал раскосый Чингиз достичь края последнего моря, а завистник Сальери недрогнувшей рукою ронял неприметную крупицу в бокал великого Амадеуса. И скорбно смотрел тёмный взгляд жены Лота…

Правда схватилась с Лукавством, словно они забыли, что никому из них и никогда не суждено победить. Гордыня грызла горло Смирению, а то, хищно усмехаясь, оплетало соперницу путами Отчаяния. И куда ни кинь взгляд - бесконечная пещера превратилась в мрачную арену убийств, предательства и грабежей.

- Вот и славно…

Человек пошатнулся и едва не упал, переставляя гудящие от усталости ноги, потому не стал мешкать. Ещё разгорячённый рубкой клинок так и не покинул ножен, а единственная отныне рука молодого рыцаря подхватила шар необжигающего огня и завернула в изорванный плащ. А теперь…

- Ты очень кстати, малыш, - Арриол едва не задохнулся от нахлынувшей нежности.

Соткавшийся прямо из завитка дыма фельстаад старательно делал эдакую морду - как же ему неприятно в этом месте. Косил на повергающих и опрокидывающих друг друга демонов отливающим сполохами адского огня глазом. Да и вообще, он просто так заглянул сюда на огонёк, ну просто бежал мимо и совсем на минутку… хотя, одна лишь мимолётная мысль Арриола вырвала его не просто с просторов вечных пастбищ, но даже и из-под очарования уже не так презрительно отфыркивающейся в ответ на его заигрывания очаровательной огненной кобылицы.

С растрескавшихся и обожжённых губ сорвалась капелька крови - всё-таки парень не удержался от улыбки. И под разочарованное завывание слишком поздно спохватившихся бестий он перекинул ногу через не знающую седла спину понятливо присевшего перед ним призрачного коня.

- А теперь к звёздам, малыш!

Спустя несколько мгновений в пещере стало темно и пусто. Исчез свет, унёсся куда-то вверх пошатывающийся на бешеном жеребце рыцарь, и даже завывающие от страха во тьме невидимые демоны притихли в своих тайных подземных норах…

Лишь трое из них, не будучи в силах вырваться из этого вечного заточения, сейчас скорчились в уголке человеческой души, придушенные до поры беспощадной волей. Оттого не коснулись их цепкие ладони Судьбы. И даже Совесть, могучий и неподкупный судия, не смог ничего тут поделать - сделка свершилась.

И в тот час, когда светлейший Риллон с натугой поднимал свой полыхающий взгляд в высшую точку, меж трясущихся от какого-то безотчётного ледяного ужаса звёзд прокатился гром. Встряхнул он пыль с чуть потускневшей и сонной вселенной, пронёсся свежим вихрем по Мосту Богов. Но когда достиг он ноздрей безмятежно посапывающей Большой Медведицы, та лишь досадливо фыркнула во сне. Перевернулась с боку на бок, да так и продолжила спать, для вящего спокойствия накрыв мохнатой лапой большой чёрный нос.

- Тебе нет хода дальше, дерзкий! - там, где искусно составленный из звёзд, протянувшийся через всё небо Мост Богов упирался в сейчас невидимые, но от того ничуть не менее реальные ворота, могучий Привратник обнажил свой клинок. - Нечего тебе делать в обители бессмертных.

Ох боги, сколько пафоса! А каков апломб! Арриол пренебрежительно смерил взглядом его огненный меч.

- Оружию палача ничего не светит против честного меча воина - и ты это знаешь… но давай обойдёмся без звона клинков. В самом деле, не стоит беспокоить бессмертных по пустякам, - рука парня даже сквозь плащ и рыцарскую перчатку ощущала мягкое убаюкивающее тепло огненного шара. - Просто, я обещал своему коню однажды промчаться здесь наперегонки с ветром - а рыцарю должно держать своё слово.

Он прикосновением пяток повернул фельстаада обратно, предъявив пристанищу небожителей заднюю часть своего скакуна - дерзкий конь намеренно задрал струящийся огнём хвост, словно демонстрируя то ли презрение, то ли полную меру своего нахальства. В самом деле, в случае чего все шишки и молнии всаднику достанутся - с честного рыцарского коня какой спрос?

- Да, кстати - не подскажешь дорогу к Дракону? - парень осторожно, обрубком размазал по лицу пот пополам с грязью.

Привратнику не доставляло ни малейшего удовольствия созерцать почти прямо перед глазами здоровенный конский зад. Потому он в своём желании поскорее избавиться от странного и непонятного, но весьма могучего проезжего, ответил не задумываясь…

- Да езжай, езжай уж быстрее, а то эта тварь и мост сгрызёт, - добавил он нетерпеливо, заметив что адский конь уже заскучал. И опустив голову, вместо травы щедро отгрыз с перил изящно растущую там комету. Выпяченный хвост бедняжки ещё пару раз трепыхнулся, пока и его не дожевала эта наводящая дрожь пасть.

Заметив, что зубы скакуна уже примериваются к его огненному мечу, Привратник в холодном поту содрогнулся и быстренько спрятал клинок. Вот же бестия - жрёт что ни попадя, всё ей нипочём!

И ещё долго после того, как несущийся во весь опор призрачный конь с огненной гривой и сумевший удержаться на нём раненый рыцарь исчезли, вечного стража обители богов прошибал холодный пот. Нет - решительно, пора на пенсию! Пусть молодые да горячие здесь у ворот отдуваются на страже. Им всё происшествий хочется - вот пускай и хлебнут их в полной мере…

Путь к созвездию Дракона оказался куда дольше, нежели то казалось из скороговоркой сыпавшихся объяснений Привратника. Арриол прикрыл глаза, с наслаждением чувствуя как мягкий, несмотря на бешеную сторость ветер потихоньку выдувает из тела усталость. Походка у фельстаада оказалась то ли от рождения плавной, то ли умница-конь, поймавший-таки на оттопыренную нижнюю губу каплю крови хозяина, понимал состояние того. Как бы то ни было, жеребец словно не скакал не разбирая дороги, а плыл мягко и стремительно.

Ледяная Медуза на перекрёстке, откуда можно было попасть и вовсе кто его знает куда, поначалу заартачилась. Но стоило лишь открыть глаза да посмотреть на ту, да этак симптоматично выдвинуть на ладонь клинок из ножен, как раскинувшиеся во все стороны, покрытые изморозью щупальца содрогнулись. Забегали переливами синих и лиловых огоньков - и один из них ткнул кончиком в какой-то пыльный и совсем заброшенный угол вселенной.

- Предупреждать надо, мать вашу… тебе вон туда, восставший из ада…

Пышная мантия с пылающим на ней Южным Крестом приподнялась, развернулась на пол-мира, и из-под сени этого призрачного великолепия в бесконечность ускакал одинокий, усталый рыцарь в исцарапанных тёмных доспехах.

Дальний, ох какой дальний путь предстоял ему - но однажды всё-таки закончился и он.

И в тот миг, когда всё вокруг уже давно заволокло пылью, скопившейся на этих задворках, из темноты навстречу разгорелись нечеловеческой красотой два золотых, с узким вертикальным зрачком глаза.

- Давненько я не видывал людей… - ало светящийся Дракон прислушался к чему-то, а затем величаво кивнул головой.

Словно волны поплыли по заструившейся сполохами реальности, и из небытия отчуждения возник он весь. Пугающе огромный, несокрушимый - и всё же какой-то хищно-красивый, словно весь вылепленный из языков огня.

- Не знаю, сколько я пропустил, но вы оба попали как раз по назначению. Что ж, пожалуй - несколько запоздалый обед? Или ранний ужин?

Уши фельстаада живо навострились при эдаких нехороших словах, прямо-таки подразумевающих за собою ещё более ужасные намерения. Хоть в прошлом расу драконов таки добили, этого великолепного самца всё же не смогли осилить ни искушённые чародеи перворождённых, ни неистовые маги людей. Давно уж о тех временах остались одни лишь легенды, в которые нынче мало кто и верил. Но бессмертные некогда благоразумно забрали последнего Дракона сюда - да пускай себе светит помаленьку…

- Не спеши - у меня тут есть подарок, от которого ты не сможешь отказаться, - Арриол не стал, вопреки надеждам своего коня, хвататься за меч и выяснять - кто же тут самый-самый.

Медленно, словно растущий цветок, в бездонных и затягивающих глазах появился интерес. Вот он окреп, и весь исполинский Дракон как-то подобрался.

- Ты сумел меня заинтриговать, homo. Единственное, чего я желал бы, это покой и вечное забвение, которые вы называете смертью. Но в то же время, я чувствую, что ты хоть и враг - однако не шутишь, - хозяин этого забытого богами пыльного уголка по-новой осмотрел гостя. - Любопытно… хотя любопытство сгубило и весьма многих, но всё же мне любопытно. Кто б мог подумать, что я ещё помню это ощущение?

Ладонь молодого рыцаря, всё это время поглаживавшая лежащую у передней луки седла добычу, осторожно откинула полу плаща. Мягкие сполохи заиграли на усталом лице человека, и зажглись двумя огоньками в глазах Дракона.

- Это не просто шар огня. Узнаёшь, дракон? Это яйцо - и в нём ещё теплится жизнь…

Хоть и были те слова сказаны срывающимся на усталый шёпот голосом, однако они беззвучно сотрясли мироздание словно удар грома или гнев богов.

- Мало того, там до поры дремлет дракошка. Золотая - и если ты сумеешь согреть её своим жаром, выпестовать, со временем она станет тебе парой. Хоть и стерегли её бессмертные демоны, однако я дерзко похитил её из неназываемых глубин. Прими же этот дар… да осторожнее, не урони, зараза!

Хотя последние слова Арриол почти выкрикнул - кончик крыла Дракона чуть дрогнул - но тот не обиделся. Любовно, словно на величайшую в мире драгоценность, последний во вселенной представитель своего племени смотрел на ярче разгоревшуюся вблизи от него искорку дремлющей жизни.

- Возможно, со временем вы возродите ваш род - и не повторите прошлых ошибок…

Дракон молчал, и сполохи маленького огня перед его глазами, похоже, волновали этого бесконечно усталого одиночку сильнее всего.

- Ладно… рад был повидаться. Прощай же, - стоит признать, не боящийся никого и ничего фельстаад тихо вздохнул с облегчением, когда каблуки рыцаря коснулись его боков и позволили повернуться - с тем чтобы наконец-то, не роняя своего достоинства, умчаться отсюда поскорее да подальше.

- Погоди, враг… мне не хотелось бы быть неблагодарным, - Дракон бережно спрятал маленький шар новой жизни под крыло, и поворотился всем телом. - Смотри же!

Словно разверзлась под ним дыра в самоей реальности, и оттуда хлынул ясный свет. Такого количества золота и самоцветных камней наверняка не встретить даже во снах скопцов или мечтах банкиров. И даже бруски гномьего митрила прихватил с собою Дракон. Они сияли ярче звёзд - но всё же не ярче пылающего в серых глазах Арриола тёмного пламени.

- Ты сам-то счастлив с этими богатствами? - через плечо бросил рыцарь, на доспехах которого отблесками воронова крыла плясали сполохи открывшегося великолепия. И чем сильнее трепыхались в тёмном уголке души Жадность и Зависть, тем сильнее сжимала их неумолимая ледяная ладонь незримого исполина.

- Тогда чего же ты хочешь? - в рокочущем голосе Дракона непостижимым образом смешались облегчение и одобрение, когда он вновь улёгся на так греющее его место.

Негромкий, горький смех оказался ему поначалу ответом.

- Я принёс тебе дар - и не надо превращать это в сделку. Мы с тобой не торгаши, верно?

Дракон медленно опустил голову. Кто знает, где бродили его мысли - разве что боги могли бы сказать. Но они по своему обыкновению молчали. Да и путь коню и его рыцарю перегораживал невесть когда подкравшийся из пыльной темноты драконий хвост. Фельстаад сам не знал, чего же ему хотелось больше - попробовать рвануться и перескочить, или же с отчаяния вцепиться всей пастью в эту ало мерцающую плоть.

- Хорошо, давай сделаем так, дерзкий homo. Я подарю тебе тоже что-нибудь. Только вот… я в этой глуши немного отстал от событий - что там у вас и как. Подскажи мне, а?

Арриол некоторое время молчал. Прислушался к горящим на отсутствующей руке пальцам, и поморщился.

- Хорошо, хорошо… я тоже не люблю быть должен. Хоть наверняка я и пожалею - все легенды и сказания предостерегают слушать драконов - но всё же. Найдётся ли у тебя нечто, что сможет исцелить любое увечье? Любое, - с лёгким нажимом повторил он, чувствуя себя смущённо под испытующим взглядом огромных глаз.

Вселенная успела немного оправиться от шока и даже кокетливо отряхнуть с себя поднятую дерзким выскочкой пыль. Полетели по своим орбитам бродячие звёзды, ожил ветер и погнал по привольной степи табуны диких лошадей. Зажурчал ручей, берущий своё начало в каменистом распадке и заканчивающий бег впадающей в океан величавой рекой. Зашелестели листья малины, когда две шаловливые ручонки ухватили несколько налитых сладким соком ягод.

И даже муравей поправил на спине найденную на тропинке крошку хлеба да потащил эту гору еды в свои подземные закрома, когда Дракон наконец отозвался.

- Что ж, это возможно, - он поковырялся в горе богатств под собою, и в пыльном свете нескольких заскучавших звёзд появилась крохотная статуэтка.

А могучий Дракон скептически смерил добычу взглядом, и легонько пыхнул на ту раскалённым дымком из ноздри. Статуэтка немедля просияла светом первородного огня - и теперь, ярко светящаяся, предстала маленьким дракончиком на подставке чёрного камня.

- Когда надо будет, сожми её и подумай, что надо исцелить, - мудрый одиночка даже не намекнул на отсутствующую руку молодого рыцаря, хотя из кое-как закрытой волшбой раны упали несколько капель, окрасив неосторожно подсматривавшую любопытную комету в зловещий багровый цвет.

- Что ж, спасибо тебе, хозяин, - хотя подарок обжёг руку даже сквозь кожу рыцарской перчатки, Арриол не позволил дрогнуть ни голосу, и даже ни единому на лице мускулу. - А теперь, прощай же - очень надеюсь никогда не свидеться.

Фельстаад рванул с места словно застоявшийся. По правде говоря, он всегда носился как чумной, сколько себя помнил. Но в этот раз подковы лунного серебра высекали из пустоты под копытами целые гроздья искр ещё не рождённых звёзд.

- Ишь, самонадеянное насекомое - никогда не свидеться, - проворчал одинокий Дракон, неодобрительно покосившись вослед.

Он озабоченно проверил под крылом ярко сияющую искорку новой жизнии, и странно было видеть умилительную улыбку на никак не предназначенной для того морде. Затем он улёгся, скрутившись почти по-кошачьи в клубок и обернувшись вокруг того ещё маленького нового, что посетило его сегодня.

И всё же, он не уснул. Лишь взлетел под дремлющие звёзды странный, задумчивый шёпот.

- Семь тысяч лет… семь проклятых тысяч лет и зим. Но всё же, прощён… наконец-то прощён… спасибо, боги!

Вечер ещё не успел толком наступить, как пришла гроза. Сначала глухо зашумели сосны над обрывом, словно последний раз предупреждая скептиков, ещё не внемлющих зрелищу внезапно нахмурившегося неба. С истошным карканьем сорвалась со своего места старая ворона, и роняя перья с суматошно хлопающих крыльев нырнула куда-то в чащобу.

Закрылись цветы, с недовольным цоканьем попрятались взбалмошные белки, и даже сердито фыркающий ёж убрался с открытого места от греха подальше.

Здесь же, в надёжной как скала цитадели знаний, всё оставалось по-прежнему. Лишь завертелись с треском флюгера, да оставивший своё занятие мэтр Карвейл озадаченно выглянул в окно - вроде бы, дождя на сегодня он у погодников не заказывал. Но с другой стороны, оно и к лучшему. После дневной жары всё какое-то приятное облегчение… и когда по кровле над головой ударили первые, самые большие капли, он заставил просиять ярче обычного служащий источником света магический шар да и вернулся к своей рукописи…

В башне преподавателей хлопнула створка забытого беззаботно окна. Приотворилась, и снова хлопнула, на этот раз уже сердито дребезжа стёклами.

Лежащая на нерасстеленной кровати женщина повернула в ту сторону голову. Некоторое время всматривалась в окно незрячим взглядом, пока её взор не прояснился - даже быстрой как ничто мысли нужно время, чтобы вернуться из тех далей, куда она неосторожно забралась. И всё же, резко потемневшее снаружи небо и хлопающая створка вынудили хозяйку комнаты прерваться в своей неизбывной меланхолии.

В тот миг, когда женская рука уже притянула к себе изделие из дерева и стекла да ухватилась пальцами за кованый, гномьей работы бронзовый крючок, снаружи ударил гром. Резкий порыв ветра вырвал створку из ладони - а ослепительная, никак отчего-то не прекращающаяся вспышка света швырнула преподавательницу в угол.

И в этом неистовом сиянии почтенная волшебница отчего-то почувствовала, как на голове не в переносном, а самом что ни на есть буквальном смысле встали дыбом волосы. Словно как в тот раз, когда Фирелла пыталась превзойти себя и сотворить самую сильную молнию - на пол-лиги в округе взлетела пыль, трещали искрами волосы, а хрустальные шары магиков верещали нечеловеческими голосами.

Однако, на этот раз упомянутый феномен проистекал вовсе не из природы сгустившейся флюидами атмосферы или потуг пошедшей на принцип Мастера Молний. Напротив - в резком и ослепительном сиянии, бьющем наотмашь из окна, прорезалась резкая, изломанная чёрная тень. Миг - и порождением ночных кошмаров в высокое окно ступил истекающий адским огнём конь, на которой сидел мрачный чёрный рыцарь…

Неизвестно, куда бы завели мысли женщину, от страха даже позабывшую про всякую чушь вроде магии - однако, заехавший в комнату прямо через окно незнакомец гулко захохотал смутно знакомым голосом.

И под откинутым следом забралом почтенная преподавательница не сразу признала бледное и чумазое лицо.

- Здорово, мэм Харальда! Не ждали? - как от этого зычного голосищи на полках не переколотилась последняя уцелевшая посуда, осталось известно только покровителям гончарного и стеклодувного ремёсел.

- Ох, Арри, как же ты меня… это действительно ты? - волшебница одной рукой суетливо пыталась пригладить волосы, другою удержать полу одежды, так и взлетающей от проникшего вслед за рыцарем в комнату вихря.

А глаза её недоверчиво обшаривали избитые доспехи, кое-как прихваченный обрубок руки с блестящими краями разорванной стали. Взгляд отчего-то всё время прыгал - ах, это сердце пустилось вскачь! Взволновалось опять, словно мало ему пришлось пережить за своё время…

Медленно из-под рваного чёрного плаща показалась сияющая неземным светом маленькая статуэтка - и рыцарская перчатка вдруг с силой стиснула её, словно опасаясь будто та убежит.

Вновь ударил гром, и от этого уже было вылезшая из своего угла женщина вновь скорчилась от боли. В спине словно полыхнули адским жаром два крохотных вулкана. Пришлось даже закрыть глаза с так и брызнувшей из-под век влагой - а всё внимание уделить не столько попыткам удержать выгнувшееся дугой тело, сколько самым дурацким образом не… всё же, не оконфузиться удалось.

- Вот и всё, мэм, - отчего-то севшим голосом проговорил этот таким странным образом объявившийся дрянной мальчишка.

Шорох, нежный упругий шорох крепких перьев раздался в звенящей тишине, и только тогда боль стала утихать. А почтенная волшебница, из последних сил пытаясь задавить вой проснувшейся надежды, всё боялась открыть глаза. Она лишь чуть вздрогнула, при звуках затрещавшего и разлезшегося на спине платья - но лишь когда рыцарская перчатка протянулась и осторожно похлопала по щекам, женщина наконец решилась.

Она склонила голову и осторожно глотнула так сейчас не хватающего ей воздуха. Переступила через упавшие к ногам остатки одежды и отчего-то решила скрестить на груди руки в полной покорности судьбе. Однако словно шевельнулось в душе полузабытое нечто - и два крыла вдруг обернули её нежнейшим ощущением защищённости.

- Не попадайтесь так глупо в следующий раз, мэм Харальда, - на осунувшемся под забралом лице прорезалась неожиданная горькая усмешка. - Но теперь, прощайте!

Издевательски захохотал оскалившийся призрачный конь, и словно вихрь вылетел из окна под кружащее непогодой небо. А в разгромленной комнате осталась не могучая волшебница - завернувшись в серо-стальные крылья недвижно стояла одинокая, уставшая и заплаканная маленькая женщина.

Завывай сильнее, ветер! Грохочи смелее, буря! Да только, не вам дано заглушить ту боль, пылающую в одиноком сердце. Не вам суждено преодолеть, обжечь очищающим пламенем и унестись вдаль, оставив взамен чувство покоя…

Фельстаад жалобно заржал. Словно невидимая мягкая лапа прижимала коня и его всадника к несущемуся под копытами мокрому лугу. Вот он встал на миг косо - адский конь почти уже вырвался в неимоверном рывке. Уж кто-кто, а он не признавал поражений.

И всё же, рука в истерзанной перчатке придержала скакуна. Да и ноги рыцаря мягко поглаживали бока - осади, малыш, не горячись.

- Что ж, похоже - сейчас мне за всё и воздастся? - Арриол огляделся, однако под свинцовыми тучами почти ничего и не было видно.

Мокрое поле с поникшей травой, да какой-то мрак над головой. Даже повеситься негде - вот уж тоскливое место! Ага, вон со всех сторон и тени какие-то окружают… Он спрыгнул с роняющего огненные капли из пасти коня и легонько обнял его за шею одной рукой.

- Ступай пока. Возможно, и свидимся? - жеребец нетерпеливо ткнулся мордой в шею, дохнул жарко. Да что же это, хозяин? Садись, а вдруг и прорвёмся?

- Нет, малыш - по счетам надо платить. Причём, честно.

Арриол мягко оттолкнул косящегося лиловым огнём глаз коня, и повелительным жестом показал тому - исчезни. И немедленно! Вот так, малыш, вот так… Что ж, посмотрим - и рука его плавно потянула из ножен испытанный не раз отцовский клинок.

Однако, не успел человек задрать голову к небесам и вызвать кого бы там ни было на поединок, как оттуда раздался ехидный смешок.

- Как же надоели эти идиоты-бессребренники, эти грёбаные святые рыцари… Ты хотя бы ту летунью трахнул? За что это ей такой почёт - переворачивать вверх дном весь мир, чтобы исцелить?

Мелькнули освещённые молнией тучи - низкие, плывущие пугающе быстро. А меж них вдруг просунулась откуда-то сверху здоровенная драконья морда и издевательски уставилась на одинокого молодого рыцаря алым пылающим взглядом.

Дракон поморщился, и неодобрительно вздохнул.

- Ладно, у меня всё-таки было время подумать. Как ты там сказал - пора платить по счетам? Расслабься… и спрячь меч.

В тот миг, когда клинок скользнул в ножны, а Арриол попытался одной рукой снять с головы надоевшую тяжесть шлема, Дракон приоткрыл пасть. Ослепительная струя огня, словно диковинный водопад, залила тщедушную фигурку внизу. Вспыхнула жаром трава, вскипели лужицы по сторонам.

А когда пламя исчезло, на обугленной, выжженной до звонкого шлака земле остались лишь два отпечатка ног с длинными рыцарскими шпорами.

Взгляд дракона пригасил своё неистовое сияние, словно хозяин его призадумался.

- А и в самом деле - неплохо смотрятся кружавчики на попе той магички… проводить летунью к своим, что ли? Ладно, так и сделаю.

И то оказались последние слова, что можно было расслышать в темноте под низко проплывающими грозовыми тучами. И летящий в полутьме дракон подумал отчего-то - хватит битв. Наворочал в своё время делов, до сих пор расхлёбывается. Надо бы теперь потихоньку приводить этот мир в порядок. А как же дракошка?… вот она, будущая малышка - хм-м, даже золотая?

В странно потеплевших глазах дракона медленно разгорелся блеск благородного металла. Дождись меня, лапочка…

Глаза Императора лучились чем угодно - но только не благодушием. Ещё бы! Мало того, что эти три магички обнесли бордель, так ещё и устроили нападение на Имперского наместника, представлявшего в тех местах прямую власть и слово своего повелителя. Бывало, и за куда меньшее попадали прямиком на плаху или виселицу.

- Вот сколько раз я задумывался - неужто девицы и в самом деле думают не головой, а…

- Задницей, ваше величество, - присутствующий при разносе в кабинете лорд-канцлер с самого начала ломал голову, как бы спасти вот эту провинившуюся троицу. Хоть бы время потянуть - а там хозяин остынет, вдруг и удастся? Потому он решил направить гнев повелителя чуть в иное русло. - Давайте уж называть вещи своими именами, мой Император - задницами они думают.

Стоящий у окна посол Царства Света с висящей на перевязи рукой легонько поморщился. Не то, чтобы он не согласен был с иной раз прямодушным как солдафон лорд-канцлером… наоборот, как раз в этом мнении насчёт способности женщин соображать здраво он оказывался солидарен. Разве что, с выражениями следовало бы помягче.

Эсмеральда тихо вздохнула и переступила с ноги на ногу. Как же ей надоела эта тягомотина! Перед тем, как всех троих вежливо но настойчиво пригласили сюда весьма неприятные ребятишки, она успела воспарить и кой-чего рассмотреть сверху. Хоть и непонятно как-то обрисовывалась с божественной высоты судьба всех троих, чудно как-то - но вот что смертей там не предвиделось, за это можно было поручиться…

- Не стоит напоминать, чем думают мужчины при виде женщины? - дерзко осведомилась она. - Строго противоположным местом - передницей.

Во взгляде Императора что-то переменилось. Разумеется, доводить дело до крайностей он не собирался. Как говорил отец, из любой ситуации государственный деятель обязан извлекать пользу… да и уж больно хороши нахалки - владеющие Силой отчего-то всегда отличались либо завидной красотой, либо (что гораздо реже) редкостным уродством. Но и в самом деле - негоже думать гм… противоположным местом? Потому хозяин кабинета, дворца и всей могучей страны лишь неодобрительно покачал головой.

- Леди Ноэль, вам надлежит завтра встретиться с будущим супругом - сейчас его пользуют целители, - хотя святой рыцарь и вышел победителем из бешеной рубки с тенями, бесследно она ему не прошла. - Полагаю, на Крумте вам будет уютно - море рядом. Да и святые отцы поблизости, первое время присмотрят. Но если вы хоть раз появитесь в пределах Империи…

Дальнейшего не требовалось - вроде и звучит сурово, а по сути так, лёгонькое предупреждение. Зато дальнейшее прозвучало куда хуже, когда повелитель повернулся к оставшимся.

- Теперь вы двое - законы Империи вам ведомы были не хуже меня, в отличие от… ведьмы. И ваша вина несравнимо больше. Даю двадцать четыре часа уладить дела - а потом отпускаю поводки сыскарям. Невзирая на границы, законы и правила - найти и уничтожить.

Вот это прозвучало уже куда хуже. Ушлые парни и девчата из Тайной Палаты при нужде и монетку на дне океана сыщут. И что-то уж больно похоже это прозвучало на смертельный приговор с отсрочкой - если бы Император не проронил под конец весьма странную фразу:

- Награбленные золото и камешки разрешаю забрать туда…

И уже спустя весьма долгое время после того, как всех троих магичек словно ветром вынесло за пределы роскошного золочёного дворца, а лорд-канцлер и посол ушли в молчаливом задумьи, из заигравшей серебристым зеркалом стены прямо в кабинет шагнула королева перворождённых. Что-то последнее время светлейшая Элеанор ходила в простой и безыскусной одежде - хотя стоило признать, что она шла её величеству ничуть не меньше прежней.

- Как я понимаю, друг мой, эти две стервочки сообразят - и будут хорошим подспорьем некоему молодому рыцарю… там? - несмотря на трудности и перипетии последних дней, эльфийская королева как всегда блистала свежестью и обворожительностью.

Молодой Император привычно встал при появлении гостьи, и столь же привычно приложился к её ручке. Хоть и казался чуть рассеянным и задумчивым более обычного, но улыбка его оказалась всё той же искренней и доброжелательной.

- Да, Элеанор - надеюсь на то.

Принесённые Королевой новости оказались не самыми лучшими, но и не дурными. На удивление, жертв среди перворождённых оказалось ничтожно мало. Вовремя прижёг новоявленный барон Терри, отвлёк силы теней - а там и сэр д'Эсте сказал своё веское слово. Работы по восстановлению предстоит ещё на годы, но главное богатство любой страны - её жители - почти не пострадали.

- Правда, я ещё не решила - выжила ли высокорождённая Норвайр из клана Осенней Вьюги, или же тени выпили её жизнь досуха, - взгляд зелёных глаз чуть потемнел.

Однако Император не согласился с таким толкованием вопроса. Оказалось, что уже успели перед ним похлопотать, да вложил чей-то шепоток нужную мысль в ухо повелителя. Есть, есть умники, которым тот прислушивается - но упаси вас боги назвать их имена хотя бы мысленно!…

- У меня есть предчувствие, что некая остроухая леди завтра же отречётся от клана, титулов и прочего - и попросит политического убежища в Империи. А потом добровольно и на совесть поработает в отделе планирования стратегических операций, - человек непонятно усмехнулся. - Возможно, хоть отчасти искупит тем свою вину - а там, кто знает? Говорят, именно труд сделал эльфа человека…

Разумеется, за такие слова эти изящные пальчики таки оттаскали за ухо легонько - но так, больше для виду. Уж эти двое повелителей огромных держав умели говорить без слов, понимать и принимать сделанное им добро именно так, как и следовало.

Без ложной скромности, но в то же время и на шею не садиться…

Вместо эпилога.

Забавно оказывалось наблюдать, как на перевёрнутом вверх тормашками холме сверху вниз росла древесная обитель. Вот приоткрылись ворота, и из них вышла - разумеется, вверх ногами - фигурка сира рыцаря. На него словно стая воробышков тут же напрыгнула орава деревенской ребятни. И к задумавшемуся о чём-то вечернему солнцу под их головами как обычно потекла витиеватая и прихотливая полуправда вечерней сказки. А рассказчика сегодня посетило особое настроение - вон, даже руками себе помогал, показывая и рисуя в воздухе что-то диковинное перед округлившимся от изумления глазами детворы.

Налетел порыв ветерка, и отражение в озере сразу пошло рябью, изломалось на маленькие осколки истины. Тролль вздохнул и улёгся поудобнее. Поднял глаза чуть выше, где стоящий как ему положено замок зачарованно прислушивался склонёнными ветвями к измышлённому фантазией сира Арриола ужасному и отчего-то привлекательному миру. Что-то там было про Вечный Лес…

Только представив себе такое, Тролль зябко передёрнулся. Ужас! Небось, под каждым кустом святой воин засел, а за деревьями от злобных елфов с их луками-стрелами просто не продыхнуть. В берлогах то не медведи сердито рычат - то магики со своей волшбой так и умышляют, как бы с бедного тролля содрать шкуру да натянуть её на барабан!… рука привычно осенила себя отгоняющим Свет знаком.

- Сам дурак! - раздался сзади сердитый голос Болека-Лёлека.

Однако не успел Лёлек-Болек вцепиться в своего брата да отмутузить того хорошенько, как тут же прозвучали два смачных подзатыльника. Да уж, в исполнении Урука даже плюхи звучат как-то внушительно…

- А ну молчать, ушастые! - сержант отвесил ещё и пинком под зад каждому.

Потому неудивительно, что через миг рядом с философски разглядывающим озеро Троллем на берег кувыркаясь шлёпнулся один гоблин, затем другой. Теперь-то их различить было куда проще - выкрашенная в чёрное с зелёным одежда Болека даже издали отличалась от бело-золотистых цветов Лёлека. Хотя, никто бы не побожился, что близнецы втихаря не поменялись одеждой…

Гоблины на сегодня отмучились - упражнения да тренировка с копьём, которые им проводил то сир рыцарь, то не дающий малейшего спуску орк, наконец оказались закончены. А стало быть, есть хоть и не повод… но так, возможность.

И точно - ухмыляющийся сквозь клычки Урук поставил посередине запотевший кувшин пива. Маловат, конечно… да один чёрт, как говорит сир рыцарь! Сколько пива ни бери, а за добавкой всё равно Болека-Лёлека посылать придётся. Правда, при чём тут нечистые, исправно работающие на мельнице и до зелёных херувимов надирающиеся затем в корчме, слабо понимал даже многомудрый Тролль. Да ещё и один?

- А вообще, хорошо! - Болек после первой кружки блаженно выдохнул и сразу подобрел. На его зелёной и пыльной физиономии немедленно растеклось блаженство.

- Я вот всё равно не догоняю, - его брат с наслаждением забросил в рот ломтик копчёной рыбы, ещё ночью плававшей себе и загнанной водяницами в сети, а потом сразу закопчёной под руководством госпожи Селены. - Как нашему сержанту пришла такая умная мысля - всем скопом нагадить в том эльфячьем дворце? Да ещё и прямо посреди тронной залы?

Урук пихнул локтем в бок молча цедящему холодное пиво Троллю и хохотнул.

- А этот таку-ую кучу наложил, да ещё и зелёным! Что такое сожрал, Тролль?

Тот грустно заметил, что намедни его знахарка испытывала на нём новое зелье - настойку из поганок да мухоморов - но видать, маловато волчьих ягод добавила… Гоблины прислушивались с заметным интересом, а в глазах орка легко было разглядеть даже и зависть - ведь до такой отравы даже ушлый Шрокен не додумался!

- Да всё одно - не поймут елфы, что мы просто им своё презрение выказали, - добавил он. - Скажут варвары, дикари!

Все некоторое время раздумывали над словами Тролля, а потом с грустным вздохом нацедили себе ещё по кружечке.

- А вот скажи, сержант… - Болек утёр рукой дико смотрящиеся на его физиономии белопенные усы. - Я тогда всё к дрыхнущим елфам присматривался - да вот, ни одного толстого не приметил. Сталбыть, не бывает таких, то уж сир рыцарь сильно загибает?

Орк не сразу ответил на этот вопрос. Посмотрел на древесную обитель, под которой внизу вновь притворилось зеркалом озеро. Затем усмехнулся легонько.

- А вот, месяцев через шесть посмотришь на свою госпожу, да и сам скажешь - что уж елфки пузатые точно бывают.

На разобиженной физиономии Лёлека аршинными буквами было написано, что его Светлая Госпожа ни за что не отстанет от какой-то там перворождённой. Однако, он скорее дал бы себя на растерзание тому хоббиту со здоровущей вилкой, которого корчмарь нанял в повара, нежели сознался бы в иных ненароком подслушанных тайнах.

Жизнь продолжалась - даже здесь. Завтра придёт делегация ещё от одной деревни - уж больно там разбойничают дикие упыри и горгульи с хребта. Лоину сир рыцарь пообещал добыть самую красивую гномеллу, да ещё и дочь старейшины клана. И гном теперь работал так, что только летели стружки из-под рубанка да искры с наковальни.

И когда утомлённое солнце наконец спряталось за почерневшим к вечеру дальним бором, с той стороны озера сир Арриол, рыцарь д'Эсте, закончил наконец свою страшную и ужасную сказку:

- …и простонал умирающий от ран урук-хай. - Заклинаю вас, дети мои! Не заходите с наступлением света под коварные своды Вечного Леса, когда прадавние силы добра властвуют в нём безраздельно! У-у-у!…

Notes

Оглавление

Часть первая. Найдёныш.

Часть вторая. Школа магии.

Часть третья. Свобода

Часть четвёртая. Дальние дали.

Часть пятая. О пользе гвоздя в сапоге.

Часть шестая. Аз воздам.

Часть седьмая. Коловращение.

Часть восьмая. Elvenhame delenda est!

Часть девятая. Но, не последняя.

Часть десятая. Гроза. .

Реклама на сайте