Сестрорецк, зима 1736 г.
Красный петух с золотым павлиньим «глазастым» хвостом осторожно высунул голову из дверей курятника. Пора солнце красное будить, но отчего-то не хочется драть голос спозаранку, да еще и по морозу-то.
Ох ты, горькое петушиное житье-бытье. Нет тебе, горемыке-кочету, на свете покою. Вечером ори, утром кричи, поднимай людей на ноги. А через какой-нибудь месяц-другой маслена головушка да шелкова бородушка будут выглядывать из горшка со щами.
От столь грустных мыслей кочеток приуныл, буйну голову повесил и даже чуть было не вернулся назад, на насест, досыпать.
Но инстинкт взял свое.
Петух горделиво, будто князь-воевода, вышел из своей крепости, расправил крылья во всю их орлиную ширь и, вытянув длинную с сизым отливом шею, затрубил зычным, отливающим медью кличем: «Ку-ка-ре-ку!»
Раз, другой.
В доме забегали, засуетились – пришел новый день!
Кочеток погодил немного, опять покричал. Еще чуток повременив, кукарекнул и в третий раз для порядку и, гордо подмигнув желтым глазом встающему из-за колокольни желтому лежебоке-солнцу, убрался в курятник к своим сварливым подружкам.
Ванятка открыл глаза.
Возле кровати уже стояла сестрица, ждала, когда он проснется.
Сегодня воскресенье, надо не опоздать к службе, а то батюшка, не приведи господь осерчает да и всыплет розог по мягкому месту. Уж больно он строг.
Мальчуган опрометью подхватился с перины. Шлеп, шлеп, шлеп – засеменил босоного к образам, наспех проглатывая: «И оставь нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим». Перекрестился и крикнул сестре:
– Скорей давай одеваться, а то не поспеем!
Девочка суетливо забегала по горенке, собирая разбросанную вчера братцем одежду. Принялась наряжать его. На ножки – малиновы сапожки, на ручки – теплые овечьи варежки. Укутала в зипун, подпоясала кушачком. Нахлобучив треух, отошла и полюбовалась. Ну герой, ну Бова-королевич!
Церковь была большой, деревянной. Остро пахло елью и смолой. Даже приторно-дурманящая вонь кадила не могла заглушить этого живого русского запаха, к которому примешивались и иные оттенки – квасной, дегтевый, сбитенный и… сивушный.
Ванятка посмотрел по сторонам. Люду было много. Как, впрочем, и всегда по воскресеньям.
Комментарии к книге «Девичьи игрушки», Андрей Чернецов
Всего 0 комментариев