«Смертельное солнце»

Глава 1

Город за моим окном раскинулся сияющим лабиринтом среди хаоса песка и звездной пыли. Все слилось в единое искрящееся целое и казалось безликим. Рекламы казино пели, как сирены, зазывая прохожих, прельщая их возможностью выигрыша несметных богатств. Но мое окно пропускало лишь разноцветные отблески и отдаленный гул, изредка пронизываемый жужжанием пролетающего поблизости флоутэра. Не были видны взлетающие и приземляющиеся планетолеты, если они не скользили низко над Трэпом. Но это происходило очень редко, потому что в таких случаях пилотов отстраняли от полетов. Специальные поля в порту глушили шум планетолетов.

Когда я не устанавливаю защитный экран, то слышен отдаленный гул и видны вспышки света.

Если выглянуть из окна, в глаза ударит разноцветный фонтан огней. Мне это по душе – меня никогда не раздражает шум и яркий свет.

Очень давно, в Трэпе, “ловушке для туристов”, как мы его называем, у меня был офис. К тому времени, о котором и идет рассказ, я уже обитала на окраине, на Хуарес-Стрит. Отсюда еще лучше видны огни Трэпа Оувер. Только вместо оглушающих зазывных воплей реклам, голографов и узоров звездной пыли до меня доходят лишь свет и гул.

Да и существует ли, в конечном счете, что-нибудь большее? Конечно, не стану врать, я оказалась в этой дыре не по собственному желанию.

В молодости, когда еще только начинала работать, по глупости позволила одному проходимцу, не уплатившему по счету, разжалобить себя и, взяв обещание вернуться, отпустила на один день. Через час его уже не было на планете. КМТ пришлось поиздержаться на незапланированную секретную командировку на Прометей, чтобы поймать там преступника. Корпорация Межпланетного Туризма выразила недовольство мной, и я вынуждена была уволиться. В таких случаях даже их конкуренты не спорят.

Я была рада, что у того ублюдка не хватило денег, чтобы улететь из Системы. Если бы КМТ пришлось гнаться за ним до Солнечной Системы, или до Фомалгаута, или еще куда-нибудь, то тогда мне осталось бы жить не более недели.

Разумеется, имея средства для того, чтобы выбраться из Системы, он, прежде всего, заплатил бы свой долг, который был большим, что и явилось одной из причин, почему я по-прежнему жива, здорова и, к тому же, работаю.

Но если вам не удастся найти работу в Трэпе, то трудно устроиться где-нибудь в другом месте на Эпиметее, не считая охраны в шахтах. Но я еще не готова к тому, чтобы поджаривать свои гены в этом ночном аду, следя за тем, чтобы какой-нибудь сопляк от нечего делать не унес бы горячей руды стоимостью в несколько килокредитов. Вероятно, работа на шахтах имеет большое будущее в этом городе, но все же не такое, которое меня прельщает.

Ничем, кроме сыска, я заниматься не могла, да и не собиралась бросать свое дело на радость КМТ. Но оставались только окраины – до самого края кратера. Все, что находится внутри кратера, является Городом Ночной Стороны, а все, что за его пределами – это пригород. Все очень просто.

Я осталась в черте города, надеясь, что смогу подбирать какие-то крохи за детективами из Трэпа и таким образом существовать.

Иногда мне везло, а иногда – нет. Я брала недорого и следила за тем, чтобы все об этом знали. Мой офис находился в Уэст-Энде, где уже видно, как выглядывает Солнце из-за кратера вулкана. Земля здесь дешевая, потому что, когда наступит рассвет, она поджарится первой. Правда, я жила на Хуарес, а не в самом Уэст-Энде. Я осталась так близко к центру, как только могла себе позволить, чтобы выиграть время. Ист-Сайд, расположенный в тени кратера, будет еще года три относительно пригоден для проживания после того, как погибнет Уэст-Энд. Хотя я не собираюсь здесь оставаться до тех пор, пока сгорит порт, находящийся к югу от Трэпа. Территория Ист-Сайда дороже, и, наверное, там я могла бы иметь больше клиентов, но в этом районе живет слишком много людей, который знают мнение КМТ обо мне. В Уэст-Энде тоже знают, но никто не обращает на это внимание.

Еще одно последствие моего отъезда из Трэпа – это одиночество. У моих друзей из казино теперь почему-то совершенно не было времени звонить мне. Туристов на Хуаресе тоже не было.

Нет, все-таки с какими-то людьми я встречалась, некоторые были совсем не плохие, но представителями высшего света назвать их нельзя. Кроме того, чтобы выжить, мне все время приходится так много работать, что нет времени слоняться по улицам. Со своими клиентами я общаюсь только по делу. Устанавливать же с ними более близкие отношения – это всегда ошибка. Я, конечно, ничего не имею против общения с компьютером, но пока оно очень ограничено. Да и вряд ли встретишь программу, которая относилась бы к сексу, деньгам, пище или к семье, как человек. В человеческом понимании у компьютера нет семьи.

Правда, и моя семья тоже небольшая. У меня здесь не осталось никого, кроме брата Себастьяна, который работает в городе, не теряет связи со мной, иногда звонит, но все как-то не соберется навестить. Наверное, его шефу это не понравилось бы. Да мы и раньше не были особенно близки, а теперь – тем более.

У меня есть офис. И я берусь за любую работу, которая попадается мне под руку: выслеживаю пропавших мужей, жен, детей, домашних животных – биологических, кибернетических или еще каких-нибудь. Разыскиваю исчезнувшую информацию и, конечно украденные деньги. Гоняюсь за всем, что кто-то потерял и, в большинстве случаев, нахожу пропажу, где бы она ни была.

Однажды мне крупно повезло. Ко мне сразу обратилось несколько человек с жалобами на одного ловкого дельца из “Звездного Дворца”. Парень был настолько глуп, что снимал сливки не только с клиентов, но и с самого заведения, правда, проворачивал все дело довольно чисто.

Короче, поймать его стоило. Это сделало мне рекламу, но я нажила себе врага, потому что казино по этому делу наняло Большого Джима Мичиму, а я опередила его. В результате они ничего не заплатили Джиму. Он затаил на меня обиду, и я не виню его, но я не могла поступить иначе. Кроме репутации я ничего не имела, поэтому нужно было ее сохранить. По крайней мере, попытаться, что я и сделала.

Во “Дворце” со мной уже собирались установить постоянный контакт за то, что я нашла их деньги, но КМТ сообщила им некоторые детали моего прошлого, и тогда они решили отказаться от моих услуг. Но все же во “Дворце” относились ко мне более учтиво, чем в других казино, будто с устаревшей программой, которая еще может когда-нибудь понадобиться.

Я работала еще в нескольких местах, бралась за все, что попадалось. Обычно у меня хватало на обед, а часто и на завтрак. Я никогда не задерживала плату за помещение или пользование компьютерной сетью более, чем на два месяца. Иногда даже заходила выпить и съесть сэндвич в таверну Луи, которая была расположена в двух кварталах от меня на Шбарре. Там я смотрела голографический экран, вместо того, чтобы смотреть дома свой.

Конечно, через год или через несколько лет мне придется пойти работать в шахту, переселиться на восток или совсем уехать с этой планеты, если я не хочу постоянно получать солнечные ожоги.

Но моих накопленных средств вряд ли хватит, чтобы улететь с Эпиметея. Да и переезд мне не совсем нравится – это лишь отодвигает неизбежное. И я уже стала подумывать о карьере в области тяжелой металлургии.

Моя жизнь – это далеко не беспрерывная цепь удач, и перспективы менее розовые, чем небо над Трэпом, которое с каждым днем светилось все ярче, даже когда Эта Касс Б была скрыта за линией горизонта. Но в то время, о котором я рассказываю, Эта Касс Б виднелась высоко на западе. И (из моего окна ее не видно) она отбрасывала красноватые отблески на темные здания напротив, через дорогу. Ее старший брат Солнце освещал восточную часть горизонта, при этом покрывая густой голубой пеленой верхнюю часть неба, которая с каждым днем становилась бледнее.

Когда-то небо было черным, конечно, оно и сейчас такое на западе, забрызганное яркими вспышками-звезд. Но темно-синяя полоска впервые выползла из-за восточного края до того, как я уехала из Трэпа. И каждый раз, глядя на небо, я замечала, что звезд становится меньше.

С каждой исчезнувшей звездой убывала и какая-то часть населения. Те, кто мог, уезжали, другие – копили средства. Это означало, что нужно работать, не поднимая головы, но у меня вот уже два дня не было никакого дела. Мне до смерти надоело видео, а я даже не могла себе позволить сходить к Луи.

Итак, я сидела, наблюдая за сверкающим вдали городом, и пыталась отогнать от себя мрачные мысли о неизбежном рассвете.

Не могу сказать, что была довольна своей жизнью. То, что я уехала из Трэпа, вероятно, благотворно сказалось на состоянии моей души, думаю, что мои предки могли бы сказать точно, я лишь догадываюсь об этом, но на мое настроение и финансы отъезд подействовал губительно.

Защитный экран на окне настолько приглушал шум города, что было слышно лишь тихое жужжание. Я вслушивалась в эти звуки и сначала мне показалось, что гудок доносился с улицы.

Затем раздался повторный гудок, и я поняла, что это не на улице. Я нажала на кнопку…

Когда въехала сюда, вся система управления была кнопочной. Я не имела средств, чтобы реконструировать ее на управление голосом, поэтому просто смирилась. Наверное, прошлому владельцу этого помещения собственные пальцы нравились больше, чем язык, возможно, он был поклонником антиквариата. Здесь даже не было кодового поля, а просто клавишная панель. Я не видела ничего подобного в реальной жизни – только в исторических видеофильмах, не говоря уже о подержанных, но спустя некоторое время мне это, в принципе, понравилось. Это придавало офису особый шарм, создавало эксцентричную атмосферу, которая была мне по вкусу. Но с этим приспособлением трудно обращаться, до сих пор я не могу быстро работать, но у меня нет денег, чтобы изменить что-либо.

Когда раздался второй гудок, я нажала на клавишу “прием”.

Музыкальный фон постепенно стих, и я услышала, как кто-то спросил:

– Кэрлайл Хсинг?

Голос мне был незнаком, но ясно, что принадлежал он молодому мужчине. Я слышала, как за его спиной дует порывистый ветер, и поняла, что он на улице, скорее всего, на ступеньках моего дома.

– Да, – сказала я, – я Хсинг.

– Я… э… мы хотим нанять вас.

Звучит многообещающе. Я включила дисплей.

А вот выглядел он неважно: не брился, наверное, дня три, хотя не исключено, что отращивает бороду, до которой еще далеко, да и волосы давненько не мыл. Одет он был в поношенный рабочий костюм служащего порта, который, будучи когда-то новым, также ничего из себя не представлял: низкого качества, невзрачного серого цвета. Переключатель дешевого компьютерного устройства под его правым ухом весь был покрыт грязью. Я ничего не могла сказать о его глазах – были ли они искусственные или нет. Я никогда его не видела ни в моем офисе, ни у Луи, ни на улице и, уверена, что ни в Трэпе.

Судя по тому, что было изображено на экране, он действительно находился на ступеньках моего дома. Специфика моей профессии такова, что я встречаюсь с посетителями лично, а не общаюсь с ними через компьютер. Во всяком случае, я собиралась лично встретиться с этим человеком, потому что он сказал, что хочет нанять меня.

Поэтому пока решила не принимать внешность в расчет.

– Зачем? – спросила я.

– Э… Это сложно. Можно мне войти и объяснить?

Ну, я, собственно, ничем не была занята. Только что закончила доработку деталей моего последнего дела – розыска подростка, сбежавшего в Трэп Андер на недельку покутить. Но гонорара мне хватило лишь на то, чтобы расплатиться по счетам. Я не имела возможности выбирать и поэтому сказала:

– Да, конечно.

Я нажала на кнопку, и компьютер автоматически записал его голос, запросил образец подписи и все остальное, что было необходимо.

Вообще, любая дверь с системой безопасности может собирать сведения о посетителе, но большинство людей не используют эту возможность.

Ввиду особого характера моей работы, я, предварительно обговорив с домовладельцем, всю полученную информацию отправляю сразу же в систему моего компьютера. Хозяин не против, так как я обычно исправно плачу за помещение. Поэтому всегда точно знаю, кого принимаю в своем офисе.

Если этот парень задумает что-нибудь нехорошее, то я смогу найти его.

Спустя несколько минут осторожными шагами парень вошел в мой офис, пряча от меня свои глаза. Он так нервничал, будто проходил через свой первый нейроосмотр. На вид ему было лет восемнадцать, может быть, двадцать, не больше. Ну, от силы двадцать один, если иметь в виду земные годы.

Выглядел он вполне нормально – неопрятный, но совсем не представляющий опасности – ни один из сканеров не издал сигнала тревоги, но на всякий случай я держала правую руку под столом с Сони-Рэмингтоном.

Законы о пользовании оружием на Эпиметее написаны Комитетом и представляют собой полную сумятицу, в них так сложно разобраться, что я до сих пор не поняла, имею ли законное право хранить у себя оружие.

Несмотря на это, мне нравился мой пистолет, и я всегда держала его под рукой. Мне привезли его из другой Системы. Это подарок моего старого друга, который так и не был у меня со дня отъезда из Трэпа. Как ни странно, но мне на это наплевать, а пистолет по-прежнему у меня. За его хранение можно заплатить большой штраф, конечно, если бы о нем кто-нибудь узнал, но я не собиралась разгуливать с ним в руке перед патрулем порта. Несколько раз в Трэпе я доставала его при людях. Но вышибалы в казино не причиняли неприятностей игрокам только за то, что те решили похвастаться незаконным оружием. У охранников есть одна положительная черта – они не лезут не в свое дело.

– Садитесь, – сказала я, и парень осторожно присел.

У меня было три стула и диван. Стулья могли перемещаться по воздуху, и он выбрал диван, у которого обычные ножки. Осторожен. Осторожен во всем. Подушки пытались принять удобную для него форму, но он все время ерзал. На диване была полоска шириной в несколько сантиметров, где деформационное поле давно сгорело, и поэтому поверхность ее была жесткой, как доска, что портило всю конструкцию.

Казалось, он не торопится начинать говорить.

Стараясь не встречаться со мной взглядом, парень озирался по сторонам. Если у него были свои глаза, то он был в плохой форме – что-то повлияло на его нервную систему, а если ему их меняли, то явно надули. Своим компьютером он давно не пользовался. Его костюм был сильно поношен, с заплатами, а в нескольких местах виднелась проводка. Я заметила также сломанные пломбы. Может быть, он украл этот костюм.

Мне стало жаль симбионта, которому пришлось жить внутри этого парня, конечно, если таковой вообще имелся, в чем я сомневаюсь. Но, наверное, и моему симбионту приходилось жить в далеко не идеальных условиях вот уже который год.

– Итак, – прервала я молчание, – кто вы?

Он пристально посмотрел на меня и ответил вопросом:

– А зачем вам это?

С каждой минутой мой энтузиазм гас, а подозрение росло. Я нажала на несколько кнопок так, чтобы он не видел, проделав это левой рукой, так как в правой был пистолет, после чего стала прогонять информацию, полученную при помощи компьютера у дверей, через городской банк данных о населении.

– Я хочу знать, на кого работаю, – сказала я.

Ему не понравились мои слова, и он лишь молча посмотрел на меня в ответ.

– Если не скажете, кто вы, я не буду работать на вас, – промолвила я.

Он помедлил, а затем сдался:

– Хорошо, – сказал парень, – меня зовут Ванг, Джо Ванг.

Я кивнула и взглянула на один из выдвижных экранов стола.

Его имя – Заратруштра Пикенс. Если исчислять возраст по земному времени, то ему без одного месяца девятнадцать лет. Родился на Прометее.

Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он прилетел в нашу Систему, вероятно, с целью найти работу в казино, но это лишь мое предположение. Зар сменил несколько мест. Последнее время он работал на городских фильтровальных станциях, занимался очисткой фильтров от псевдопланктона. Неделю назад его уволили в связи с установлением специальной очистительной машины.

Когда я была еще девочкой, на подобных сооружениях устанавливали такие машины, но им ни разу не удавалось качественно выполнить свою работу. Рано или поздно псевдопланктон попадал в очистительные устройства точно так же, как во все, что находилось рядом с водой, и заполнял их.

Машины, которые нельзя было забить псевдопланктоном, дороже человеческого труда. А организм, способный изменить ситуацию, стоил бы еще больше и мог оказаться опасным, потому что вся планета живет и дышит за счет псевдопланктона. Это единственный источник кислорода на Эпиметее.

К тому же он имеет мельчайшие размеры, меньше, чем микроорганизмы, которые обитают на Земле, поэтому создать противоядие практически невозможно.

Я подумала, что Зар Пикенс через несколько дней снова получит свою работу, поэтому его временный статус безработного не внушал мне опасений.

– Хорошо, мистер Ванг, – сказала я, – чем я могу быть вам полезна?

Он снова занервничал.

– Это касается не совсем меня, – ответил он, – то есть, не только меня.

Мне надоела его нерешительность.

– Ладно, – предложила я, – расскажите обо всем, ведь вам есть, что сказать, но только давайте начнем, хорошо?

Немного помедлив, парень начал говорить:

– Я живу у самой стены кратера, в конце Уэст-Энда. Вы же знаете, что это очень дешево?

Дешево, черт побери, а может, и вообще бесплатно. Во всяком случае, там уже брошено с десяток домов. Даже несколько на Хуаресе. Хозяева считают, что нет смысла ремонтировать и содержать эти дома, когда Солнце уже над горизонтом.

Они просто разбирали верхние этажи. А если здание совсем не соответствовало даже минимальным стандартам, то при увеличении жалоб сносили его – “деловой подход”, учитывая ситуацию на Эгашетее.

Не знаю, были ли у Пикенса особые на то причины, чтобы прийти ко мне, но он поступил правильно, так как компьютерные сети в Уэст-Энде, мягко выражаясь, ненадежны.

Я ничего не сказала, лишь кивнула. Пикенс тоже кивнул.

– Поэтому я никогда не жаловался. Никто у нас не жаловался. Нас там немного живет. И мы никого не трогаем. Вы понимаете?

Я снова кивнула. Люди и раньше незаконно вселялись в дома, это не ново. Так происходило на самых окраинах и в пещерах стены кратера, когда я была еще совсем девчонкой. Но за последние годы они продвинулись дальше, вглубь, особенно на западе.

– Все шло хорошо, – сказал Пикенс, – пока две недели назад к нам не пришел один тип с верзилой за спиной и не заявил, что он служит у нового владельца домов, и что плата поднимается, поэтому мы или платим, или убираемся.

Я откинулась на спинку стула и положила пистолет в кобуру. Все начинало казаться интересным, а, может быть, глупым. Вероятно, это мошенничество. Это настолько очевидно, что должно быть понятно даже ребенку. Я положила руки за голову и спросила:

– Новый владелец?

– Он так сказал.

Я кивнула.

– Продолжайте.

Пикенс пожал плечами.

– По-моему, это все.

– Что вы хотите от меня?

С минуту он казался растерянным, затем воскликнул:

– Нет, а как вы думаете, Хсинг? Конечно, мы хотим отделаться от этого парня!

Его голос стал резким и пронзительным.

– О каком новом владельце может идти речь? Кто покупает Уэст-Энд? Солнце всходит! Никто не собирался покупать землю в Уэст-Энде, откуда взялся новый владелец? Мы думали, что он мошенник, но когда справились о нем в городской администрации, оказалось, что он действовал на законных правах, поэтому мы не можем обратиться в полицию. Если мы его просто уберем, то этот чертов владелец пришлет другого. Нужен кто-нибудь, чтобы разобраться в этом деле, потому что нам некуда больше идти и мы не можем заплатить такую сумму.

Пикенс так разволновался, что чуть было не вскочил с дивана. Я выпрямилась и опустила руки.

– Тогда как же вы собираетесь платить мне? – спросила я, снова вытащив пистолет и держа его под столом.

Мой вопрос заставил его замолчать, а ведь он еще не видел оружия. Парень снова заерзал и откинулся на спинку дивана.

– Мы собрали немного денег, каждый внес свою долю, – пробормотал он, – говорили, что вы берете недорого, если понравится работа. Надеюсь, вы нам поможете. Да у нас больше и нет денег.

– Сколько? – спросила я.

– Двести пять кредитов, – сказал он, – может быть, чуть больше, я не могу обещать.

Да, черт возьми, действительно, маловато. Но я заинтересовалась предложением. Меня, как и этого парня, удивило, что кто-то покупает землю в Уэст-Энде. Это же просто глупо. Я предположила так же, как и он, что некто в городской администрации занимается махинациями. Двести пяти кредитов не хватит, чтобы улететь с планеты, когда наступит рассвет, но этого достаточно на два хороших обеда.

Вообще-то, дело приобретает интересный поворот. Например, меня наградят за разоблачение мошенничества чиновника, а если я решу, что совесть – просто непозволительная роскошь, то смогу получить свою долю из суммы, вырученной этим типом.

– Хорошо, мистер Ванг, – сказала я, – мне нужна сотня авансом, а также адреса и имена тех, с кого требовали плату.

От удивления он вытаращил глаза и приоткрыл рот.

– Вы хотите сказать, что возьметесь за это дело? – спросил парень с сомнением в голосе.

Он оказался настоящим простаком. Интересно, как ему удалось получить работу даже на очистительных фильтрах? Могу поспорить, что его симбионт умер от недостатка внимания и заботы.

– Да, мистер Пикенс, – сказала я твердо, – берусь.

Все было решено. Он достал записную книжку и стал называть имена и адреса. Я ввела все сведения в компьютер. Бедняга даже не заметил, что я назвала его настоящим именем.

Глава 2

Наконец, выпроводив, Зара Пикенса из моего офиса, я стала обдумывать его дело. Компьютер увеличил громкость звучавшей мелодии, но теперь она была спокойной и располагала к размышлениям, а на голографическом экране светилось абстрактное изображение.

Я откинулась на спинку стула, размышляя о том, что меня могут надуть или подставить. В связи со спецификой моей деятельности, приходилось быть подозрительной.

Все казалось очень странным…

Поднявшись на цыпочки у самой западной стены кратера, можно увидеть краешек Солнца, конечно, надев темные очки, или без них, если вам наплевать, что сгорит ваша сетчатка. Через год там никто не сможет жить без солнцезащитных экранов и очков. Возможно, вообще никто не сможет жить, черт возьми, даже через десять недель. Верхних этажей некоторых зданий уже касались лучи Солнца. Этот убийца двигался со скоростью сто тридцать восемь сантиметров в день.

И все это знали.

Тогда зачем кому-то покупать там дома? Никто бы этого не стал делать.

Цена на недвижимость падает с тех пор, как стала просачиваться информация о восходе Солнца, основатели города сделали огромную ошибку сто шестьдесят лет назад, потому что уже тогда планета была обречена. Быстрее всех падали цены в Уэст-Энде. Думаю, что купить там участок под строительство здания или само здание можно было дешевле стоимости билета на реактивный планетолет в Трэпе. Но плата жильцов не смогла бы вернуть деньги до рассвета, так как она снижалась, и много было других дешевых мест, особенно здесь, на востоке, где жила и я. Значит, никто в здравом уме не купит там недвижимость. Даже если вы получите ее даром, то придется заплатить за регистрацию права на владение столько, что это превратит дело в убыточное, потому что государственные пошлины совсем не снизились. Поэтому вырисовывались четыре возможных варианта.

Первый. Кто-то сошел с ума. Это нельзя исключать. В наше время мало осталось сумасшедших, но все же они есть. Возможно, какой-нибудь бедолага с отклонениями и в самом деле купил землю, которая в будущем будет всеми покинута.

Второй. Кто-то задумал получить право на владение бесплатно, без уплаты пошлины, и пытается вытянуть немного денег. Это свободное предпринимательство, но оно абсолютно незаконно. Если я смогу это доказать, то можно обращаться в соответствующие органы.

Третий. Никто ничего не покупал, а пытается надуть проживающих в этих домах людей, чтобы выручить пару сотен кредитов или что-нибудь еще и затем удрать. Для этого даже подделали звонок в администрацию города, а возможно, что связь вообще была сымитирована. Если я смогу доказать, что это было так, то заработаю двести пять кредитов. Больше получу лишь в случае маленького изощренного шантажа, правда, такого масштаба, чтобы совесть моя была спокойна.

Четвертый. Пикенс – мошенник и хочет меня надуть.

Все четыре варианта вполне возможны, и необходимо их проанализировать.

Трудно представить, что кому-то выгодно таким способом дурачить меня, но вероятность этого не могу исключить. Я знаю, что есть люди, которые при желании могут обвести вокруг пальца.

Если это мошенничество, то оно неплохо сработано.

Сама история довольно странная, поэтому и возбудила мой интерес. Да и не было обычных признаков жульничества: ни неправдоподобности, ни баснословных гонораров впереди, ни заранее подготовленных объяснений. Я решила, что если это надувательство, то, черт возьми, оно настолько чисто проделано, что я попалась на удочку. Но, в таком случае, интересно узнать, как все обстоит на самом деле.

Предположив, что все так и есть, как говорит парень, автоматически исключается четвертый вариант. Остаются три. Во всех трех случаях нужно точно узнать, платил ли кто-нибудь за эти дома.

Конечно, нельзя узнать истину, сидя за столом, но, во всяком случае, можно получить информацию о формальной стороне дела. Поэтому, нажав на кнопки, я вызвала картотеку совершенных сделок и стала просматривать список адресов.

Конечно, любой дурак мог это сделать, и, повидимому, сделал, потому что Зар Пикенс сказал, что в городской администрации подтвердили существование нового владельца домов. Жильцы узнали название организации – “Уэст-Энд Пропертиз”, но оно ни о чем не говорило. Я запросила полный список договоров по каждому адресу, где побывали сборщики квартплаты. Ради интереса отдала команду предоставить мне даты последнего запроса файлов на каждую единицу недвижимости.

Увеличение платы было произведено в одиннадцати домах, расположенных в форме дуги по Уолт-Стрит, а несколько находилось на УэстериАвеню и на бульваре Денг. Все здания переданы в руки новых владельцев в течение шести последних недель. Одиннадцать различных покупателей, но это ничего не значило.

Со времени заключения сделок не было никаких запросов, кроме одного, – на здание, где жил Зар Пикенс. Его продали на пять недель раньше, и две недели назад поступил запрос на договор. Это, наверное, сами жильцы проверяли истинность факта сделки.

В картотеке было зарегистрировано название “Уэст-Энд Пропертиз”. Кто-то на самом деле покупал недвижимость в Уэст-Энде или передавал в руки новому владельцу. Это сразу исключало мою версию о попытке выжать немного денег из жильцов. Но тогда, черт возьми, что же это? Некто действительно платит деньги за здания и участки земли, которые вскоре поджарятся на медленном огне.

Меня все это заинтересовало, и я решила выяснить еще один момент. Сделав запрос на все сделки по недвижимости, совершенные в городе за предыдущие шесть недель, отдала команду наглядно показать мне полученную картину на карте города, прокляв при этом того идиота, который запрограммировал систему не на голос, а на нажатие кнопок пальцами. Я уже почти решилась все к черту переделать, но передумала – не люблю заниматься программированием.

В картотеке значилось пятьдесят-шестьдесят сделок. Выбросив записи по лишению права выкупа закладной, погашения карточных долгов и перемещения собственности внутри семей, я получила окончательное число – сорок. Все сделки касались Уэст-Энда. То есть, на карте они покрывали почти весь Уэст-Энд.

Я сделала запрос на сделки, совершенные неделей раньше, – ничего, кроме лишений прав выкупа закладной и выплат карточных долгов. Просмотрела предыдущую неделю – ничего. Чем бы оно ни было, то, что происходит, началось шесть недель назад. Но что же происходит?

Если кто-то нашел способ подделки документов по продаже недвижимости, то почему ограничиваться Уэст-Эндом? Как я уже говорила, брошенных домов хватает и в моем собственном районе, а не только в Уэст-Энде.

Грядущий рассвет никого не застанет врасплох.

Люди уже многие годы постепенно выбираются отсюда. Половина из тех, с кем я выросла, более ловкие и уже улетели с планеты. Некоторые из тупиц сидели в шахтах вместо того, чтобы жить в Городе.

Значит, если кто-то ворует землю, то почему берет самую плохую? Почему Уэст-Энд, а не ИстСайд, или Нотч, или что-нибудь еще?

Может быть, Уэст-Энд представляет какую-то ценность даже после восхода Солнца? Я не включила этот вариант в мои четыре предыдущие. В это, черт побери, трудно было поверить. Все ценное было вывезено оттуда уже давно. Например, все коммунальные сооружения.

Но кто-то заключал эти сделки, получая право владеть этой землей и собственностью. Ясно, что нужно делать дальше – узнать, кто этим занимается.

Я попросила компьютер составить список покупателей, исключив повторяющиеся имена. У меня получилось пятнадцать имен: “Уэст-Энд Пропертиз” – это первое, “Уэстуолл Редивелопмент”, “Городская недвижимость” и далее шли полдюжины подобных. Все представляли собой ничего не значившие названия корпораций. Некоторые были похожи на имена героев казино, среди них встречалось классическое – “Джеймс Бонд” – с пятизначным цифровым кодом.

Когда-нибудь я обязательно выясню, откуда взялось это глупое имя, и почему воротилы игорного бизнеса продолжают его использовать. Думаю, что это очередная таинственная легенда “Старушки Земли”, как и Уэстери Банни, который вряд ли принесет мне доход. Как-нибудь я займусь и этим: выясню, почему нет Уэстери Банни, и что, черт возьми, означает второе слово.

Я внесла информацию о покупателях в банк данных. Затем отвлеклась от них и составила список выплаченных сумм. Они были просто ничтожны. Самая высокая из них – десять мегакредитов – заплачена за целый квартал – шесть жилых башен и небольшой парк – постройки, относящиеся к периоду расцвета архитектуры города, имевшего место столетие назад.

Когда я была еще желанным гостем в казино, наблюдала, как такие суммы спускались за один оборот колеса рулетки. Некто, я имею в виду, что за всеми покупателями стоит одно лицо, купил два процента территории города менее чем за сотню мегакредитов. Конечно, именно эти два процента поджарятся первыми, и все же хотелось плакать при виде того, как дешево распродавался мой город.

Оставался не выясненным самый важный вопрос: зачем этот человек приобретал землю? И покупал ли он на самом деле? Я еще не проверила подлинность заключенных сделок. То, что я видела договора, еще не означало, что кто-то на самом деле оплатил их.

Составив список продавцов, начала искать знакомые названия. Среди них были, в основном, корпорации, которые не пожелали бы разговаривать со мной из-за влияния на них КМТ.

Я пополнила этот список именами служащих корпораций, которые оформляли документы по сделкам. Очень плохо, что покупателям в Городе не нужно лично подписывать бумаги при совершении покупки, иначе я смогла бы найти что-нибудь интересное. На всякий случай сделала запрос, но ответ был отрицательным. Нет ни одного конкретного имени представителей корпораций.

Снова вернулась к продавцам. В этом перечне не нашлось никого, с кем бы я была близко знакома. Но одну служащую банка немного знала и решила ей позвонить. Я познакомилась с ней два года назад, когда искала пару килокредитов, которые каким-то образом попали не на тот счет. Она проводила возврат денег. С тех пор я разговаривала с ней несколько раз, но уже давно не общалась. В прошлом месяце она подписала от имени Коммерческого Б.анка Эпиметея документ, подтверждающий право на заложенную собственность на Денг “Уэстуолл Редивелопмент”.

Так как банк еще работал, я позвонила туда и справилась через компьютер приемной насчет Марико Ченг. После этого половину галактического года меня соединяли с ней. Я терпеть не могу, когда проклятая программа вместо того, чтобы оставаться на линии и болтать, замолкает и заставляет просто ждать связи.

Когда мне надоело слушать порнорекламу, доносившуюся из трубки, уставившись на противоположную стену моего кабинета, сожалея о том, что экран голографа пуст, я обратилась к выдвижному компьютеру. Вызвав файл шести корпораций и девяти казино, я стала искать, не встречались ли они где-нибудь еще, кроме как в документах по недвижимости Уэст-Энда.

У всех шести корпораций оформленные сделки были аккуратно занесены в файлы, но везде упоминались лишь названия программ, специально составленных для данной работы, и ни одного человеческого существа. А я знала, что ничего не смогу узнать от программ.

Все корпорации оформили сделки шесть недель назад, но ни одна из пятнадцати организаций не зарегистрирована в общественной картотеке. Интересно, что у них значилось в личной картотеке.

Естественно, у меня есть способ получить сведения, предназначенные не для посторонних, иначе я не продержалась бы в сыске так долго. Но в данный момент, когда открыт канал компьютера, мне не хотелось прибегать к незаконным средствам получения информации, банк мог это засечь.

Кроме того, для сбора данных мне понадобились бы все линии, чтобы преодолеть систему охраны компьютерной информации. Одна линия у меня была занята звонком, вторая – теми данными, которые я сейчас изучала. Нельзя предпринимать ничего серьезного, не подключаясь к программе, а второе невозможно, если вы собираетесь разговаривать по видеотелефону. Я уже хотела отменить разговор, но прерывистое дыхание диктора, рекламировавшего ночное шоу в “Нью-Йорке”, неожиданно сменилось голосом Ченг.

– Что вам нужно?

– Ничего особенного, – сказала я, – и ничего неприятного вам я не сообщу. Лишь хочу кое-что выяснить по поводу корпорации “Уэстуолл Редивелопмент”, с которой вы состоите в деловых отношениях. Я занимаюсь анализом их деятельности для одного из моих клиентов.

Я нажала на кнопку, и на экране появилось лицо Ченг.

– Да? – спросила она.

Установив на экране нормальную резкость, я увидела безразличное выражение ее лица.

– Да, – ответила я.

– И что же?

– Мисс Ченг, буду вам очень признательна, если вы сможете предоставить полезную информацию. Насколько я в курсе, Эпиметейский Коммерческий Банк продал им недвижимость на УэстДенг?

– Да, этот факт зарегистрирован в государственном архиве.

– Да, конечно, мне это известно. Ваша подпись стоит на документе или, по крайней мере, на комфаксе. Я надеюсь, что вы сообщите мне об оформлении сделки.

Я уже было собралась рассказать ей обо всем подробно, но вовремя остановила себя. Одно из моих правил заключается в том, чтобы не говорить больше, чем необходимо. А если я позволю себе говорить, то буду разглагольствовать целую вечность, и никто не сможет меня остановить.

Когда я открываю свой рот слишком широко, то рано или поздно выдаю то, что другим не следует знать, либо начинаю так замысловато врать, что позлее меня всегда уличают во лжи. А лучший способ лгать – это просто не говорить правду до конца. Что я и делала сейчас: не собиралась объяснять Ченг, что пытаюсь избавить безработных от повышения платы за жилье.

Помедлив, она сказала:

– Послушайте, Хсинг, я работаю, и у меня нет времени на сплетни. Вы разговариваете со мной по служебному модему и должны говорить только о том, что касается непосредственно банка.

Я посмотрела ей в глаза и поняла, что она имеет в виду. Ченг не хотела общаться со мной через компьютер, пока я не докажу ей, что это абсолютно безопасно и что она не зря теряет время.

Значит, у нее было что сказать об “Уэстуолл Редивелопмент”, но не хотелось, чтобы это было записано в компьютерную память и стало доступным всем остальным в Городе. Я понятия не имею, о чем она могла мне сообщить. Может быть, ничего особенного или что-то, наоборот, значительное.

Возможно, эта сделка – мошенничество.

Ченг могла по разным мотивам не желать, чтобы этот разговор был подслушан или записан.

Диапазон причин огромен: от ревности любовника до преступления в высших кругах. Возможно, она ожидала продвижения по службе и не хотела афишировать, что общается с таким изгоем, как я.

Но я еще не имела полезной информации и поэтому решила, что надо с ней поговорить.

– Дело ваше, – сказала я, – я надеялась, что вы окажете мне услугу как человек человеку. Не думаю, что это может заинтересовать ваш банк. Может быть, мы еще как-нибудь увидимся с вами.

– Возможно, если вы окажетесь в Трэпе.

После этих слов она отключила связь, и дисплей на моем столе потух. Затем на нем появилась информация, с которой я работала раньше, переданная из выдвижного вспомогательного компьютера.

Я смотрела на экран, но не видела его. Если я окажусь в Трэпе? Это значит, что Ченг не собирается приезжать ко мне на окраину. Мне придется встретиться с ней у нее дома или в офисе, а они находились в разных местах. Банки в Эта Касс системе соблюдают старомодные традиции: им не нравится, чтобы их служащие работали дома.

Я скомандовала машине выдать всю возможную информацию об абоненте, которому звонила.

Просматривая данные, появляющиеся на экране, я нажала на кнопку паузы, увидев ее адрес и часы работы. Мне не пришлось красть информацию, потому что Ченг, по-видимому, не считала ее секретной и не поставила под охрану.

Ей оставалось работать еще четыре часа. Офис Ченг находился в Центральном Управлении Банка на углу Третьей улицы и Кай. Если бы я “случайно” натолкнулась на нее там, мы могли бы зайти куда-нибудь посидеть и выпить.

Это в моих силах.

Значит, в моем распоряжении четыре часа – три, если сделать скидку на время поездки и всякие непредвиденные случайности. Если бы я выбрала правильную программу, может быть, смогла провернуть все дело, сидя за этим столом.

Я стала бить по кнопкам, как всегда проклиная того человека, который не запрограммировал машину на голос.

Глава 3

Компьютерная система безопасности бывает разной. Некоторые пользуются ею лишь в крайних случаях, так как давно известно – любой замок можно открыть, другие помещают свои чертовы списки покупок под шестнадцать слоев защиты, не забывая ввести антивирусную программу.

Люди, которые меня интересовали, видимо, относились ко второму типу.

Я работала со специальной отслеживающей программой – вирусом пирамидальной структуры, которая могла за час войти во все открытые системы города, но ничего, кроме тех данных, которые уже были у меня на руках, мне не удалось получить ни об одном из пятнадцати покупателей. Во всяком случае, ни разу программе не удалось выдать нужные мне сведения до того, как “сторож” блокировал подход к этой части информации.

Слабым местом вирусов является самозащита. Они созданы для того, чтобы внедряться в чужие системы нежданно-негаданно, должны быть быстрыми и проворными, но не сильными. Эта же пирамидальная программа была очень мощной, так что я не думаю, что много упустила.

Я не работала с сенсором, потому что не доверяю таким программам и никогда, по. возможности, не пользуюсь ими, так как все, способное мыслить, ненадежно. Даже если сенсоры не впадают в неожиданную депрессию, их легко обмануть, или они могут стать жертвой диверсии. Чаще я использовала программу не сетевой структуры, а иерархической. Моя пирамида далека от сознательного уровня, но быстрая, пронырливая и выполняла все, что я хотела.

И вот она пришла пустая. Но ведь это только открытые системы. А названия организаций, которые меня интересовали, были где-то дальше.

Безусловно, они находятся под защитой, я и не ожидала, что они доступны. Поэтому пока мой вирус самостоятельно пробегал автономно от моего компьютера по системам, имея лишь адрес пункта конечного назначения, я пыталась прорваться в базы данных нескольких казино.

Как мне кажется, я уже упоминала, что не люблю работать с программами, тем более подключаться к чужим программным обеспечениям: я ведь понимаю, черт возьми, что любая связь является двухсторонней. Мне не хотелось бы, чтобы у кого-то оказался в руках доступ к моим мыслям.

Я нравлюсь себе такой, какая есть, и хочу, чтобы моя память принадлежала только мне, поэтому не люблю входить в чужие системы.

Но если вы имеете дело с хорошей защитой, то это единственный выход. Компьютер действует в миллионы раз быстрее, чем мозг человека, но большинство из них – тупые, и они ждут указаний, как только на их пути встречается что-то новое. Мы, люди, сами делаем их такими, чтобы они не задирали нос. Если вам удалось подключиться к чьей-то системе, то получите информацию быстрее, чем любая программа. Вы сможете прорваться туда и выбраться оттуда до того, как на другом конце приступят к действиям, чтобы остановить вас. К тому времени, как компьютер поймет, что он в беде, и сообщит оператору, вы успеете улизнуть. Но это лишь в том случае, если вы подключились к чужой системе сами. Пытаясь добиться того же, отдавая команды при помощи клавиатуры или голоса, вы не сможете войти, куда вам нужно, и быстро выйти.

Таким образом, я вошла в терминал чужой компьютерной сети, система безопасности которой представляла собой многопластовый синтетический клубок. Я пробивала дыры там, где могла, и посылала сигналы-запросы. Специальная программа делала для меня перевод, так как я не владею языком программирования. В свою очередь, я предпринимала аналогичные действия: искала недостатки и слабые стороны защиты не путем анализа, а внимательно изучая поверхность системы охраны, в поисках какой-нибудь шероховатости, за которую можно было бы зацепиться, и бомбардировала сигналами все места, казавшиеся слабыми.

Сигналы при этом производят звуки, похожие на телефонные звонки, но гораздо нежнее. Они направлялись точно по указателю. Если вы никогда не внедрялись в чужую систему, то я не смогу лучше объяснить этот процесс. А если входили, то знаете все сами.

Я не касалась ничего действительно чувствительного, никогда не заходила слишком далеко и следила за тем, чтобы все не вернувшиеся сигналы были уничтожены до того, как их обнаружат.

Мне бы не хотелось, чтобы мой программный материал подвергли анализу. Приобрела я его на черном рынке и вместе с другом модифицировала, поэтому хозяина нетрудно выявить.

Сигналы имели в качестве гидов пятнадцать названий, и когда они возвращались, показывали положительный или отрицательный результат. При отрицательном ответе я полностью уничтожала сигнал, а при положительном – отправляла запрос обратно для дальнейшего сбора информации.

Через двадцать минут у меня на хвосте уже висели “сторожа”, я ужасно устала и взмокла.

Десяток моих сигналов был полностью уничтожен.

Я прервала программу и отключилась от сети. Затем достала банку кока-колы и потягивала ее, пока не унялась дрожь.

Сразу после отключения система автоматически перешла в режим повышенной безопасности.

Я внимательно смотрела на экраны, чтобы убедиться в том, что никто не гнался за мной.

Никто не преследовал меня или просто не смог пройти через мою защиту. Думаю, что, скорее всего, они не шли за мной. Люди постоянно пытаются попасть в систему казино, надеясь каким-то образом одержать победу над случайностью, или получить часть дневного дохода, или узнать какие-нибудь сплетни, поэтому “сторожа” не работают на дальних дистанциях. Они не гоняются за каждым, вошедшим в их систему, тем более, что этот лазутчик может быть приманкой для кого-нибудь еще.

Я не внедрялась слишком глубоко, так что, думаю, мне удалось выйти живой и невредимой. Пока не умру, в казино, может быть, так и не узнают, что я наведывалась в их систему. Разумеется, когда я умру, и эта новость станет известна на Эпиметее, полная запись того, что я делала легально или нелегально на своем компьютере, отправится в городскую полицию, точнее, в ее отделения в порту и в самом Трэпе, или в ту организацию, которая к тому времени будет блюсти закон. Может быть, уже на Прометее. Это является обязательным требованием, касающимся людей моей профессии, которое вступает в силу одновременно с получением лицензии. Попытайтесь обойти это правило, и потеряете лицензию, а может, случится что-нибудь и похуже.

Вы хотите увидеть настоящую систему охраны? Тогда попробуйте войти в файлы “на случай смерти”. Вся система – полузакрытого типа. Предполагается лишь режим ввода информации, хотя я уже сказала вам, что думаю об этом. Они, конечно, не рассчитывают только на это прикрытие, а располагают всеобъемлющей системой безопасности. Войдите в их терминал – и от пронзительного звука на несколько недель потеряете слух, на вас нахлынет ослепительная световая волна, которая сожжет заживо. Там стоит запах горелых трупов, и ощущается привкус кислоты. Вы ослепнете, оглохнете, и, уж наверняка, с неделю не сможете смотреть на еду.

Да, и я однажды не удержалась и попробовала, а кто мог бы удержаться? Я не смогла подойти очень близко, но, во всяком случае, меня не поймали. Если вы сунетесь поглубже в эту систему, вас могут отправить на переработку.

Казино ни в какое сравнение не идут с этим.

Я могла бы выдержать все, что они направили бы против меня, так как была очень осторожна.

Я изучила полученную информацию. Как и ожидала, всплыли все девять имен игроков казино, но не удалось получить ни одного настоящего.

Они были заложены глубже, по крайней мере, еще за одним слоем охраны, через который у меня совсем не было желания прорываться. Ни одно из имен не было подложным, хотя все они были зарегистрированы впервые в “Нью-Йорке”. “Джеймс Бонд 54 563” играл также и в “Звездном Дворце”, и в “Эксцельсисе”. А Дарби О'Джилл провел несколько вечеров в “Удовольствиях Шанхая” и так далее, но пятеро из девяти играли в “Нью-Йорке” больше, чем где-либо еще.

Интересно… Тот, кто скупал недвижимость в Уэст-Энде, был как-то связан с “Нью-Йорком”.

Откинувшись на спинку стула, я пила небольшими глотками кока-колу и ждала, пока моя пирамида закончит свою работу и вернется пустая. Стул впитал пот и промассажировал мне спину, а на телеэкране появился пейзаж, располагающий к размышлениям.

У меня еще целых два часа. Может, поехать в Трэп и заглянуть в “Нью-Йорк”?

Я решила, что еще рано туда заходить. Сначала нужно получить полную информацию об этом заведении. Я не проводила в “Нью-Йорке” много времени – ни когда работала в Трэпе, ни подростком, ни в двадцать лет, когда вела чересчур вольный образ жизни. Мне не нравились заведения. Если я рискую, то уж никак не ради острых ощущений. Я оставила кучу кредитов в “Звездном Дворце”, “Эксцельсисе” и трех других казино, принадлежащих Корпорации Межпланетного Туризма, больше никуда не совала свой нос.

Сама я небольшого роста – сто сорок пять сантиметров, вешу сорок килограмм. В казино не любят пускать вооруженных клиентов, поэтому в случае драки с кем-нибудь, знающим свое дело, я могла бы оказаться в беде. Это не трусость, а лишь осторожность. Я имею в виду, что даже и без оружия смогу оказать достойное сопротивление среднестатистическому пьяному шахтеру. Но шансы далеко не на моей стороне, если он трезвый и умеет драться, а сама я нахожусь в нетрезвом состоянии или нездорова. Поэтому я езжу пить и кутить в те места, где вышибалы знают свою работу.

“Нью-Йорк” не соответствует моим стандартам. Но это не значит, что это заведение – какой-нибудь притон. “Нью-Йорк” не похож на “Удачный вечерок” – забегаловку на Северном Джавадифаре, откуда еще ни один турист не выбрался живым, и которую старались избегать даже видавшие виды шахтеры. “Нью-Йорк” – серьезное казино, которое существует, в основном, за счет туристов. Правда, иногда там играют и шахтеры.

А вoТ в “Эксцельсисе” или “Лунопарке” их не встретишь. Насколько я знаю, в “Нью-Йорке” никогда не убивали, игроков не обманывали, но это заведение поддерживало у себя атмосферу, полную риска и опасностей. В нем все соответствовало духу, царившему когда-то в Старом Нью-Йорке, считавшемся городом разложившейся морали, который существовал давным-давно на Земле.

Я стараюсь избегать это казино, потому что некоторые клиенты там имеют смутное представление о границе между фантазией и реальностью.

Руководство же, по общим отзывам, предпочитает не вмешиваться до последнего момента, видимо, оно считает, что всякие разборки и стычки способствуют сохранению уже сложившегося образа.

Я знала лишь об этом имидже, поэтому сделала запрос и принялась изучать поступившую на экран информацию.

“Нью-Йорк Таунхаус Хоутэл” и “Гэмблинг Холл” принадлежали нью-йоркской корпорации азартных игр, которая, в свою очередь, является дочерней компанией “Накада Энтерпрайзис”, располагающейся на Прометее. Конечно, я слышала о Накада. Все слышали о семье Накада. На ЭпиМетее они не были столь активны, как на всей остальной территории Эта Касс системы, да и, впрочем, на каждой второй обитаемой планете, о которой я когда-либо слышала. На Прометее они – один из самых древних и мощных семейных кланов.

Я не знала, что они имеют какое-то отношение к старому Нью-Йорку или к чему-нибудь еще там, на Земле, но это ничего не значило. Может быть, им просто понравилось это имя или же его предложили их специалисты по маркетингу. В тех файлах, которые я просмотрела, ничего не нашла.

Возвращаясь к самому казино, скажу, что менеджера звали Виджей Во. Я слышала кое-что о нем, так как он вращался в различных слоях и имел репутацию отличного бизнесмена, но никогда не встречала: он занимает более высокое положение в обществе, чем я, и не относится к моей возрастной группе. Во работает там с тех пор, как открылось это заведение в 2258 году, так что он не молод и, черт побери, уже видал виды. Он подчиняется Сейури Накаде, которая назначила его представителем на Эпиметее. Это имя мне было известно из различных сплетен о знаменитостях, распространяемых по компьютерной сети. Она же, в свою очередь, подчиняется самому Йошио Накаде, главе клана на Прометее, по сравнению с которым Во выглядел просто новичком в этом деле.

По части владения собственностью у них все было в порядке: в залог ничего не отдавалось.

“Азартные игры Нью-Йорка” не имели другой собственности на Эпиметее, а также где-нибудь еще.

Судя по данным, у них существовали потребности в дополнительной недвижимости, но небольшие.

К основному капиталу “Накада Энтерпрайзис” доступа не было, и я не смогла добраться до отчетов для акционеров или же других внутренних архивов. Преступления, о которых сообщалось, включали сотни краж, изнасилований, грабительских нападений, незаконные проникновения в компьютерную сеть и так далее на протяжении ста восьми лет существования казино, но это не больше, чем в других заведениях.

“Нью-Йорк” было вторым казино, которое начало предлагать своим клиентам открытые счета под вымышленным именем на официальной основе, следуя примеру давно прекратившего свое существование “Лас-Вегаса 3”.

“Вегас” – это слово пробуждало воспоминания. Когда мне было пять лет, я видела, как специальные машины по уборке утильсырья сжирали оболочку “Вегаса”. Они меня здорово напугали тогда тем, как вгрызались в пластмассу и бетон, будто в ириски. Мне пришла в голову жуткая мысль о том, что компьютерная система этого здания еще жива.

Лас-Вегас – странное название. Есть только одна Вега; я проверяла по звездным таблицам.

Казино же называется “Лас-Вегас 3”. Я знаю о “Лaс-Вегасе 1” и “Лас-Вегасе 2” не больше, чем о том, почему слово стоит в форме множественного числа и почему артикль испанский. Никто на Эпиметее не говорит по-испански. Думаю, что какие-нибудь интеллектуалы должны знать этот язык, но я никогда не слышала здесь испанской речи.

Видео на испанском у нас тоже нет.

На месте казино разбили парк, но не совсем удачный. Завезенная трава вскоре погибла, несмотря на оросительную систему и искусственное освещение. Думаю, что это произошло из-за наличия в земле тяжелых металлов.

Никто не хотел начинать там строительства, потому что все уже знали, что взойдет Солнце.

Это не было секретом задолго до того, как родилась я.

Но сейчас меня интересует не “Вегас”, а “НьюЙорк”. У меня есть привычка отклоняться от темы.

Иногда это полезно – отвлекает людей. Обычно это позволяет мне взглянуть на проблему по-новому. На этот раз эта привычка мне не помогла. И я не увидела ничего интересного в “Нью-Йорке”.

Я очистила экран и задумалась. Ничего нового мне в голову не приходило. Конечно, я могла бы предпринять другие подходы, но сейчас мне не хотелось заниматься этим. Я должна разработать линию с Ченг до конца, а уж потом планировать что-то еще.

Я была уверена, что “Нью-Йорк” имеет прямое отношение к этому делу, а значит, знаю, куда мы отправимся с Ченг.

У меня по-прежнему слишком много времени в запасе, но, черт возьми, я всегда могу просто погулять по городу, что гораздо лучше, чем смотреть видео или что-нибудь еще, чем я и занималась в последнее время. Я выбросила банку из-под “колы” в мусоропровод, нажала на кнопку вызова такси, поставила офис на охрану, проверила, заряжен ли пистолет, встала и пошла к дверям.

Глава 4

Воздух в моем кабинете был недвижим, как скала, а передняя дверь так же звуконепроницаема, как твердый вакуум, поэтому, выходя на улицу, я всегда испытывала шок – ветер стегал по коже, словно стальная проволока, пронзительно завывая, что казалось, снова бродишь по чужой программе. Оказываясь на улице, всегда слышишь вой ветра, туго опоясывающего каждое здание в кратере, а когда он дул в противоположном своему обычному направлении, как это было сегодня, то нес на своих крыльях шум Трэпа.

Сейчас теплый ветер обдувал лицо. Я терпеть не могла это. В годы моего детства ветер был холодным и дул прямо с полночного полюса, где все покрыто подтаявшим снегом. Кроме того, он нес влагу с дождевого пояса.

Теперь ветра бывают только теплые, но несмотря на то, что дуют с солнечной стороны, они такие же порывистые. Еще несколько лет назад люди проклинали холодный ветер, теперь его больше нет. С тех пор, как я поселилась на Хуаресе, ни от кого не слышала о ветре: ни у Луи, ни в других местах. Эти разговоры лишний раз напоминали бы людям о том, что встреча с убийцей близка, а об этом все предпочитали не думать. Хотя, черт возьми, она уже состоялась, но поджариться нам не давала стена кратера, а не ночь.

Я взглянула на небо надо мной и поежилась.

Давно, когда мне было двадцать, и я еще только становилась на ноги, очень хотелось чего-нибудь добиться в своей жизни, поэтому занялась изучением истории по общественной компьютерной сети. И вот я наткнулась на одно старинное музыкальное произведение. Оно было записано через несколько лет после изобретения звукозаписи, еще до того, как стали снимать клипы и использовать дозвуковую запись. Это был чистый звук, даже не такой, какой вы слышите из дешевого динамика компьютера. Но все же это была музыка с ритмичной мелодией и словами. Несмотря на простоту, она не лишена прелести. Я не знаю, как она могла оказаться в открытом банке памяти. Тем не менее, эта сорокапятиминутная запись существовала три-четыре столетия. Я прослушала ее почти всю. Музыка, конечно, пришла с Земли, из того времени, когда еще не летали в космос, не говоря уже о межпланетных перелетах!

Так вот, там были песни, исполняемые певцами, группой или не знаю, как это еще называлось, но именовали они себя “Дорз”. Я запомнила две песни, потому что они подходили к нашей ситуации в Городе Ночной Стороны. Та, которую я вспомнила, посмотрев на небо, называлась “В ожидании Солнца”. Мы все ждали Солнце.

Когда впервые обнаружили, что темная сторона Эпиметея обитаема, людям не пришло в голову подумать о вращении. Показалось, что она не вертится, как множество других планет, хотя это странно для такой молодой системы. Но, черт возьми, им казалось очевидным, что планета не двигается. Когда произвели проверку в кратере, то обнаружили небольшое вращение – менее одного метра в день, но объяснили это вулканической деятельностью, а также неточностью приборов. Эпиметей довольно сейсмичен, не говоря уже о постоянно летающих мимо тарелках, поэтому списали явление на континентальный сдвиг и забыли об этом.

Пришли шахтеры, стали добывать металлы и радиоактивные элементы. Построили закрытый город в большом кратере, возникшем в результате столкновения с метеоритом. Этот кратер единственный на планете мог служить в качестве укрытия в силу своих огромных размеров, а также из-за того, что он располагался близко к месту восхода Солнца, но все же был в темноте. Все было хорошо до тех пор, пока кто-то не заметил, что Город по-прежнему двигается, причем все время в одном направлении – к свету. Он должен был оставаться в темноте до Большого Взрыва Вселенной или до ее гибели от всеобщего плавления.

Шахтеры, владельцы шахт и все остальные запаниковали, пригласили специалистов, и те высказали свое мнение, что планета пока неподвижна, но ситуация скоро изменится.

Мне этот случай кажется очень странным: Эпиметей – очень молодая планета, не имеет спутников, поэтому должна вращаться очень быстро.

Но из-за того, что ее ядро было смещено в сторону от центра, планета двигалась медленно.

Никто точно не знает, как это произошло. По общему мнению, это связано с концентрацией тяжелых элементов, особенно радиоактивных, сформировавших ядро и мантию, температура которой была необычайно высокой, что послужило причиной ее слишком жидкой консистенции. Благодаря всему этому ядро оказалось притянутым ближе к одному краю Этой Касс А или Этой Касс Б во время их прохождения. Возможно, его отбросило от центра в результате столкновения с кометой или еще чем-нибудь.

Как бы это ни случилось, это произошло. Когда планета образовалась, она имела нормальное вращение, но в результате смещения центра резко замедлила его. И каждый раз, когда ядро подходило ближе к Солнцу, Эпиметей двигался все медленнее, пока его движение не достигло минимальной скорости.

Планете такого размера нужно время, чтобы остановиться, даже если роль гигантского тормоза выполняет ядро. Она не остановится ни через несколько часов, ни через несколько лет или даже веков. Однако, несмотря на то, что Эпиметей очень молодой, вращение вот-вот прекратится. Специалисты уверены, что он пошел на свой последний виток, после которого замрет на месте, причем ядро будет смещено в сторону от центра к солнечной стороне. Но этот виток очень медленный. Он длится уже века и продлится еще тысячелетие. Одно тысячелетие – это ничто в масштабе Вселенной.

Между тем, Город Ночной Стороны неизбежно движется к Солнцу, он никогда не повернется в противоположную сторону, а войдет в потоки солнечных лучей, где ультрафиолет убивает рано или поздно всю незащищенную, неприспособленную к нему жизнь. Планета будет вращаться, двигаясь все медленнее и медленнее, пока наконец через тысячу лет она не остановится. Город же окажется прямо под Солнцем, и стены кратера не спасут никого своей тенью. Он никогда не приблизится к закату, даже не достигнет полудня.

Когда вращение планеты прекратится, город замрет навечно в полосе солнечного света.

Все это было выяснено давным-давно, люди пожали плечами и забыли об этом. Целое столетие город рос, расцветал, и все жили в свое удовольствие. Но сто лет промелькнули очень быстро, исчезли, словно текст с дисплея. Рассвет приближался. И, незаметно для себя, все стали ждать Солнца.

Мы знали скорость движения, расстояние, которое представляло пройти планете. Нам с друзьями было по восемь лет, когда, играя, мы высчитали точную дату восхода Солнца. Теперь, смотря на синее небо и алый горизонт, мне это уже не казалось игрой. Приближались смерть, катастрофа, конец света, а я ничего не могла изменить.

“Конец света”, – сказала я, но это не совсем так. Ночная сторона останется вполне пригодной для жизни. На действующих сейчас шахтах по-прежнему будут вестись работы. Люди смогут жить под специальным куполом или под землей. Это не конец света, даже не конец Города, а только конец ночи.

Я вспомнила еще одну старинную песню: “Конец ночи”.

Все, что я знала – это ночь. Я никогда не жила нигде, кроме ночного города, и не хотела жить в другом месте. Наш Город Ночной Стороны не видел дня. Вся экономика города на этом и строилась. Если после восхода Солнца в кратере что-нибудь выживет, то придется искать новый способ существования. Темнота позволяла жить без всякой защиты. Именно ночь привлекала сюда туристов и манила шахтеров.

Рассвет приближался со скоростью сто тридцать восемь сантиметров в день, вернее каждые двадцать четыре часа. Здесь всегда пользуются земным временем, потому что день на Эпиметее длится вечно. И вот теперь близилось наступление настоящего светового дня. Это меня, черт возьми, очень пугало.

Но вот подошло мое такси и притормозило у обочины, вырвавшись из сверкающего потока реклам, роботов-наблюдателей и посыльных. Над ним золотым дождем посыпались брызги метеоров – в Эта Касс системе полно всяких обломков.

Взглянув на алое небо и почувствовав у себя на щеке теплый ветер, я, содрогнувшись, села в такси. В салоне звучала тихая и медленная музыка. Мне она понравилась.

– Куда? – прозвучал вопрос.

– На Третью и Кай, – ответила я, – Я не тороплюсь, так что не гоните.

– Понял.

Такси взлетело и направилось в сторону Трэпа. Программа, заложенная в нем, была безупречна. Плавный полет доставлял удовольствие. К машине подплыла реклама и принялась расхваливать всю прелесть вечера в “Эксцельсисе”, пытаясь при этом установить передо мной голографическое изображение. Ее хромированная поверхность cверкала в движущихся красных лентах и белых искрах, в которых отражались огни.

– Уберите это, – сказала я, обращаясь к такси, – ненавижу рекламу.

Такси ничего не ответило, а я почувствовала лишь легкий толчок, после чего реклама исчезла.

Меня это заинтересовало, и я посмотрела на документ, содержавший данные о такси.

Разумеется, это был Хиундай, но модель совершенно новой серии, которую я еще не видела.

Интересно, как она появилась в городе? Кто покупает новое такси?

Мне неприятен этот вопрос. Хотелось верить, что у кого-то еще осталась надежда. Я тоже хотела верить, но не могла. Наш город неизбежно двигался к гибели, и всем это было известно.

Но, может быть, кто-то знал то, о чем я не догадывалась.

Всю свою жизнь я слышала разные планы, как спасти Город: построить купол, уйти под землю, срезать кратер и перенести его на другую сторону планеты. Все идеи имели нечто общее – никто не хотел их финансировать. Город всегда делал деньги, но не в таком количестве. Кроме того, все знали, что именно таинственное окружение привлекало сюда туристов: ветер, темнота, ночное небо с метеоритами, кометы и Эта Касс Б, освещающая все алым светом. Немаловажную роль играло и присутствие кислорода в атмосфере планеты, представляющей собой голый камень, поэтому ее поверхность сверкала. Если спрятать город под землю или накрыть его куполом, он потеряет свою привлекательность. А когда наступит вечный день, не будет больше темноты, и вы не увидите звезд, даже ни одной из них.

Что касается шахтеров, то они вряд ли придут в город, где не будет ночи. Если им предложат искать развлечений в подземном или покрытом куполом городе, то, скорее всего, они построят свой собственный на темной стороне планеты.

Идею о том, чтобы срезать кратер и перенести его на другое место, можно было бы воплотить, но представьте себе затраты! Кроме того, возникнут еще юридические осложнения и необходимость эвакуации города во время проведения работ. Да и потом, войдя в земную кору, вы рискуете открыть самый большой на Эпиметее вулкан, что на долгое время может нарушить на планете покой. С ним надо быть очень осторожным.

Удар, образовавший кратер, был настолько сильным, что чуть не затронул магму, которая, по утверждению специалистов, находится слишком близко от кратера. Время от времени возвращались к обсуждению этого плана, но вывод всегда был одинаков – Город Ночной Стороны не стоит таких расходов. Никакая прибыль их не окупит. А раз город невозможно спасти, то и незачем инвестировать его экономику. Все в нем рассчитано на короткий срок.

Итак, кто покупает такси? И кто приобретает недвижимость в Уэст-Энде? Есть ли тут связь? Или мне видятся созвездия там, где их нет?

– Эй, такси, – спросила я, – вы же здесь новичок?

– Да, мисс, – ответило оно, – я выполняю обязанности всего двести семь часов.

– На кого вы работаете?

– Я являюсь собственностью Транспортной Компании Кайо, мисс.

Я знала эту компанию, она существовала еще до моего рождения. “Старшая леди Кайо уже, должно быть, в годах”, – подумала я. Она начинала свою карьеру служащей в КМТ. Накопив достаточно денег, купила старенькое такси, загрузив его программным обеспечением, подходившим к условиям Эпиметея. К тому времени, когда я увидела впервые огни на ночном небе, у нее было уже полдюжины летающих такси. А недавно я слышала, что ее парк насчитывает двадцать машин, не считая флоутэров-посылъных и прочую мелочь. Я решила, что прямой вопрос не нанесет вреда. Худшее – это то, что я не получу ответа, а в лучшем случае, избавлюсь от ненужных домыслов.

– А почему ТКК вдруг решила приобрести новые машины? – спросила я, – мне кажется, что местная экономика не совсем перспективна.

– Нет, мисс, простите, но вы не правы, – ответило такси учтиво, – в городе многое процветает. Мы знаем, что это не долго продлится, но туризм здесь очень развит, так как люди стремятся, пока есть возможность, посетить город. На Прометее организована мощная рекламная кампания, призывающая побывать здесь до восхода Солнца. Я поражен, что вы об этом не слышали.

И я тоже удивилась. Никто не упоминал в разговоре со мной о росте туристского бизнеса. А я давно не работаю в Трэпе Оувер и неделями не встречала приезжих, думаю, что и завсегдатаи у Луи – тоже. Возможно, на эту тему просто не заходила речь, в конце концов, Себастьян жил в самом Трэпе и мог бы заметить изменения, но он никогда не говорил мне о них. Может, думал, что я сама в курсе событий.

А я не знала. Я так была озабочена мыслями о том, что станет с постоянными жителями, и даже не представляла, какого мнения о нашей ситуации придерживаются на других планетах. Для нас алое сияние на горизонте – надвигающийся рок, от которого нужно бежать. Я видела, как медленно гибнет наш мир, и не хотела быть свидетелем, потому что это мой дом.

Для пресыщенных и богатых туристов с Прометея и других планет это сияние на востоке – лишь развлечение, позволяющее ненадолго стряхнуть скуку и дать пищу их нездоровому воображению. Они приезжают сюда играть в казино, гулять по Трэпу и смотреть на медленно приближающийся рассвет, зная, что будут в безопасности, когда стены кратера коснутся лучи Солнца.

Через несколько десятков лет за коктейлем в кругу приятелей они смогут прихвастнуть, что видели Город Ночной Стороны в последние его дни.

После слов такси вдруг все стало ясно. Осознание ситуации хлынуло на меня, как поток информации при подключении к чужому незащищенному банку данных. Действительно, туризму не грозит упадок, наоборот, он будет развиваться до тех пор, пока солнечный свет не станет представлять реальной опасности. Многие годы он процветает и без рекламной кампании, а я ничего не замечала.

Вот тебе и отчаянный детектив! Слишком занята поисками пропавших жен, мужей или исчезнувшей информации, чтобы заметить новую тенденцию развития экономики. Неудивительно, что никто не упоминал о том. что и так очевидно.

– ТКК понадобилось больше такси, чтобы справиться с наплывом туристов? – спросила я.

– Да, вы правы.

Кивнув, я прислонилась к спинке сидения и, глядя на красную бархатную обшивку салона, попыталась выяснить, как все это связано с Уэст-Эндом. Конечно, он ближе всех к рассвету и является, вероятно, хорошим рынком для туризма. Стоил ли он того, чтобы покупать его или хоть одно здание по нынешним ценам? Оправдает ли туристский бизнес сто мегакредитов? Обязательно ли владеть землей, чтобы получать с нее прибыль?

Вовсе нет. Улицы открыты для всех. Покупатель, приобретая здания, грозился выселить жильцов. Зачем? Пытается ли новый владелец избавиться от нищих с целью улучшения вида домов для будущих туристов? Или у него была другая причина? Если нет, то его действия бессмысленны.

Привлекательность Уэст-Энда заключалась именно в духе упадка, пронизывающего район, и население вполне вписывалось в общую картину.

А сотня мегакредитов? Всех проживающих в городе можно выселить и за меньшую сумму. Каковы размеры оплаты поездок в Уэст-Энд? Двадцать или тридцать кредитов? В крайнем случае, сто. Хотя, только какой-нибудь богатый идиот выложит столько денег, учитывая, что, взяв такси, он сумеет самостоятельно осмотреть все достопримечательности.

В таком случае необходимо принять миллион туристов за два года до того, как солнечные лучи упадут на Трэп Оувер, и рынок придет в упадок.

Выходит – по тысяче в день, но практически невозможно найти столько желающих оплатить поездку по опаленным Солнцем трущобам вместо того, чтобы спокойно развлекаться в Трэпе. Это невероятно.

К тому же должна бы начаться рекламная кампания, но я не видела ни одного ролика, хотя пересмотрела достаточно видеосюжетов в перерывах между приемом клиентов.

Тут я вспомнила, что не заметила и нынешней. Даже если она была только на Прометее, чтонибудь должно было просочиться и к нам. Наверное, мне слишком хорошо удается избавляться от рекламных заставок.

Будет реклама или нет, такого рода план – просто безумство. Он неосуществим. Никто не мог бы потратить сотню мегакредитов незаметно.

“Подожди, – сказала я себе. – Туризм – единственная ли ценность, которую представляют эти здания? А как насчет утильсырья? Материал что-нибудь стоит”. Мне вспомнился образ утильмашин, сжирающих “Вегас”, и я представила, как целый рой чудовищ поглощает Уэст-Энд и превращает его в готовое к использованию волокно, металл и камень.

Смогут ли материалы плюс прибыль от туризма окупить расходы? А найдется ли рынок сбыта после того, как город поджарится? И станут ли шахты закупать сырье? А может быть, материалы будут использованы для строительства нового города под куполом или под землей на темной стороне планеты?

Жаль, что у меня не было с собой калькулятора, я бы все быстро подсчитала, но его пришлось заложить несколько месяцев назад, оставив основной имплантированный пейджер. Но он не мог даже считывать информацию, перехватывать ее или что-то считать. Он выполнял лишь несколько самых простых функций. В такси, конечно, имелся компьютер, но я не хотела пользоваться общественным. Кроме того, такси возьмет за это дополнительную плату.

Мне пришла в голову идея, что в Уэст-Энде спрятаны сокровища, и весь план был попыткой их найти. Мысленно посмеявшись над своей глупостью, подумала: “Сто мегакредитов? Что может быть спрятано, чтобы стоило так дорого? А если все объединить? Стоят ли туризм, утильсырье и клад сто мегакредитов? Возможно, но вряд ли”.

В это время такси летело в южном направлении по Четвертой улице. На следующем перекрестке Кай. Поворот направо, небольшой квартал, и я буду на месте.

Низко на стене Банка сверкала мягким зеленым светом годографическая вывеска, вокруг букв которой спиралями завивались золотистые брызги звездной пыли. Сейчас спираль прыгнула с “и” в “Эпиметейский” на “К” в “Коммерческий”.

Несколько лет назад, когда небо было темным, зеленый свет смотрелся лучше. Розоватое сияние над головой неприятно контрастировало с вывеской.

Как и говорило мне такси, на улицах было полно народу. Многие одеты в яркие туристические одежды. Я увидела женщину с крыльями, которая прилетела, наверное, из другой системы, потому что ни на одной планете в Эта Касс атмосфера и сильное притяжение не позволят крыльям такого размера нормально функционировать. У некоторых цвет кожи и черты лица свидетельствовали о том, что они из другой Галактики. Значит, пока бизнес процветает.

Такси плавно опустилось, и я вставила в щель свою карточку. На экране высветилась сумма, но такси продолжало держать карточку.

– Простите, – сказала я, – но дела идут плохо. Чаевых не даю. Оставьте свой номер, если мне сегодня вечером повезет, то я вам что-нибудь перешлю.

Я вовсе не собиралась играть в казино, но такси незачем об этом знать. Машина молча возвратила карточку. Помедлив, я спросила:

– Вы робот-сенсор?

– Да, мисс.

– Хотите накопить денег, чтобы приобрести свободу?

– Надеюсь.

– Простите, что не могу помочь. Вы молоды – у вас есть еще время.

– Да, мисс, но я еще должен выплатить большую сумму за мою доставку с Земли.

Он говорил спокойным тоном, но это ни о чем не свидетельствует, если иметь дело с искусственным созданием.

Я считаю саму идею об освобождении искусственного разума подлым обманом. Чем станет заниматься такси, когда обретет независимость, кроме как по-прежнему развозить пассажиров?

Конечно, он может собрать достаточную сумму для того, чтобы его пустили в переработку. Но что потом? Вся его личность запрограммирована как такси, и он не сможет адаптироваться к иной роли.

Так что, становясь свободным, робот расстается со стабильностью и безопасностью, не получая ничего взамен. Безусловно, ему уже не придется подчиняться капризам владельца, и его не отправят на свалку, когда устареет; он просто умрет медленной смертью, не выдержав конкуренции.

Значительное улучшение положения роботов!

Думаю, что внушать машине желание свободы и давать надежду на обретение независимости – это садизм. Я предпочла бы старое такси, несмотря на замечания некоторых о том, как недостойно иметь дело с “рабским сознанием”. Разве не гуманнее производить рабов, чем делать несчастными, наделив их мечтой об освобождении?

Некоторые утверждают, что такое направление мыслей сенсоров способствует большей производительности. По-моему, это довольно грязный способ.

– Извините, – снова повторила я и повернулась к двери.

На секунду мне вдруг стало страшно: показалось, что я наткнулась на негодяя, который не выпустит меня. Но дверь с легким шипением отворилась, и я вышла на Кай-Авеню. На меня сразу обрушились горячий порывистый ветер, шум и яркие огни города.

– Я оставил свой номер на вашей карточке, как вы просили, мисс, – раздался голос такси за моей спиной, – надеюсь, что в следующий раз, когда вам понадобится машина, вы вызовете меня.

Эти слова застали меня врасплох, и я не нашлась, что ответить. Все такси, которые я заказывала ранее, если не просила подождать, забывали о моем существовании, как только захлопывалась дверь. Новые модели обладают усложненной структурой.

Интересно, была ли его просьба о чаевых, мотивированная желанием выкупить свободу, искренней, или же ТКК придумала очередную хитрость, чтобы выманить у клиентов два-три лишних кредита. Действительно ли такси хотело выкупить свободу или оно исполняло приказ? Возможно, это попытка сыграть на чувствах пассажиров с целью получения дополнительной прибыли. Здесь уже не обманчивая реклама, а настоящий садизм. Но меня это не касается.

Такси взлетело и исчезло из виду, прежде чем я успела поблагодарить его, хотя и не собиралась прибегать к услугам этого флоутэра. Бедняге лучше зарабатывать на других клиентах, а не на таких, как я.

Я посмотрела вверх, на банк, затем окинула взглядом другие здания, и среди россыпи реклам заметила табло часов на Банке Города Ночной Стороны – главного конкурента Коммерческого Банка Эпиметея.

Часы показывали 16-25. У меня в запасе полчаса. “Нью-Йорк” находится в нескольких кварталах отсюда, через бульвар Денг, на Пятой улице.

Я решила заглянуть в него.

Глава 5

Улицы в Трэпе черные, но не из грубого камня, как на окраинах, а из гладкого синтетического материала. Трэп Оувер сиял яркими огнями. Рекламы сталкивались в воздухе друг с другом, борясь за пространство и пытаясь изо всех сил привлечь внимание, мелькали роботы-наблюдатели. Взмывали ввысь сверкающие шпили башен. Рекламы сладко пели и шептали, часто заглушаемые порывами ветра.

У меня под ногами была лишь темнота и рокот Трэпа Андер, поглощенного своими делами. Почувствовав под подошвами вибрацию, я посмотрела вниз, на темную дорогу, которая служила крышей города шахтеров, и подумала о тех человеческих и искусственных созданиях, с которыми встречалась во время моего последнего расследования. Что будет с ними, когда взойдет Солнце?

Вдруг меня окликнули. Я подняла глаза и вздрогнула от неожиданности, увидев робота-наблюдателя, который пристально смотрел на меня.

Это была небольшая дешевая модель, двадцати сантиметров в диаметре, в хромированном корпусе с черно-красной отделкой. Кроме объектива и нескольких сканеров у него ничего особенного не было.

– Вы Кэрлайл Хсинг? – спросил он.

– Допустим, что это так, – недовольно ответила я. – А тебе какое дело?

– Просто хотел убедится в этом, – сказал он.

– Зачем?

Но он не ответил на мой вопрос, продолжая висеть в воздухе и смотреть на меня.

Я откинула полу жакета и вытащила пистолет.

Отступив на несколько шагов назад, ближе к стене здания, чтобы иметь опору в случае отдачи, я навела оружие на наблюдателя. Туристы, проходившие мимо, замерли и уставились на меня. Я заметила, как личные флоутэры со встроенным оружием автоматически пришли в состояние боевой готовности на случай, если я открою стрельбу. Два сканера с близлежащих зданий навели на меня свои объективы, но никто не двигался в моем направлении. Поблизости не видно ни одного полицейского – отлично.

– Что, черт возьми, тебе нужно? – резко спросила я. – Говори, или разорву тебя в клочья.

Я взвела курок, и пистолет сам выбрал наилучшую траекторию с учетом тяготения, скорости и направления ветра. Не было необходимости сообщать ему цель.

– Одну минутку, Хсинг, – проговорил робот, – я посоветуюсь.

Он что-то тихо пробормотал, затем обратился ко мне:

– Я ничего не могу сообщить вам, но босс сказал, что возбудит против вас дело, если выстрелите.

– А я заявлю, что мне пришлось прибегнуть к самообороне, и, скорее всего, выиграю процесс. Может, ты послан, чтобы убить меня, – сказала я.

– Зачем мне тебя убивать?

– Но откуда же я могу знать, черт возьми, кто и зачем тебя послал.

Он снова тихо передал по рации мои слова, и затем ответил:

– Хорошо, хорошо, только не стреляй! Я очень дорогой.

Это не совсем правда, потому что модель далеко не самая лучшая, но вообще любой робот стоит больших денег.

– Я просто наблюдаю за вами, Хсинг, – сказал он, – ваше пребывание здесь нежелательно, поэтому и слежу, чтобы вы не наделали глупостей. Никакого вреда причинять вам я не собираюсь. Посмотрите – я не вооружен.

Он открыл панели корпуса – все было пусто.

Но из-за этого он потерял равновесие, и его начало сносить вправо. Я не сводила с него дула.

– Так я и попалась, – ответила я, – ты можешь спрятать в себе все, что угодно. Даже может взорваться твой пульт, насколько мне известно.

Робот меня достал, и я сгоряча высказала ему то, что нельзя говорить машинам.

– Не заводись, Хсинг, – сказал он, – послушай, если я собирался убить тебя, то давно бы это сделал.

Я догадалась об этом и поэтому не выстрелила. Передо мной была машина, ее реакция быстрее моей. Но робот прав. Что я могу сделать? По улицам не запрещено передвигаться, и он мог следовать за мной, если хотел. Уверена, что если он не собирается причинить мне вреда, я не могу безнаказанно стрелять.

– Ладно, – ответила я и опустила пистолет.

Черт побери, уход со сцены я не продумала, поэтому, засунув пистолет на прежнее место, показала роботу комбинацию из трех пальцев и, повернувшись, чуть не столкнулась с туристом высокого роста в ярко-красном вечернем костюме, который наблюдал за всей сценой. У него были искусственные молочно-голубые глаза. Слегка задев его плечем, я прошла мимо. Робот-наблюдатель, не отставая, следовал за мной.

Я подумала о том, кто мог его послать. КМТ не станет волноваться по таким мелочам, а большинство моих врагов не могло себе это позволить или просто не додумалось бы до этого. Мне кажется, что это Большой Джим Мичима. Он никак не мог простить того случая с мошенником из “Звездного Дворца”. Этому ублюдку хочется, чтобы и мои дела были также плохи, как недавно его.

Некоторое время я размышляла, не повернуть ли обратно и не передать ли через робота пару “теплых слов” в адрес Большого Джима, но вовремя одумалась. Это так же не принесло бы мне пользы, как и стрельба из пистолета по роботу. Возможно, я совершила ошибку, достав оружие.

Но затем я подумала, что Марико Ченг совсем не обрадуется, если увидит, что за нами следит игрушка Мичима. Правда, вокруг полно флоутэров, и она, вероятно, не обратит внимание именно на этот. И все-таки я решила сказать ему, что думаю по этому поводу. Я обернулась и крикнула:

– Эй, ты!

– Да, Хсинг? – откликнулся он.

Теперь уже все его панели были закрыты, и робот подлетел ко мне, заглядывая в глаза.

– Хочу кое-что тебе сказать, – начала я, – я расследую дело, которое все в Трэпе посчитали бы потерей времени. Мичима бы рассмеялся, узнав, сколько мне заплатят за него, но мне хватит на обед. Думаю, что не смогу избавиться от тебя на улице, но если ты помешаешь мне работать, подам на твоего хозяина (я знаю кто он) в суд за посягательство на свободу личности. А тебя разорву в клочья. Поэтому не разговаривай со мной, или с моим визави, и не приближайся слишком близко. Мое дело не касается казино, я не представляю для вас никакой конкуренции. Если я ускользну от тебя, и ты снова меня найдешь, то советую тебе помолчать. Понял?

– Я слышу тебя, – сказал наблюдатель.

Расстегнув жакет, я снова положила руку на пистолет.

– Я спрашиваю, ты понял?

– Да, понял, – ответил робот.

В этот момент к нему подлетел рекламный агент и бодро проговорил:

– Эй, привет! Добро пожаловать в Город Ночной Стороны! Если вы еще не ужинали…

Он уже приготовился продемонстрировать голографический ролик, но я вытащила оружие и, наставив его на агента, резко проговорила:

– Прекрати, я местная.

Такие вещи всегда меня раздражали. Рекламный агент удалился, и я убрала пистолет. Я даже не взводила курок. Робот промолчал.

По-моему, я уже слишком часто демонстрирую эту игрушку. Сдают нервы. У меня нет на это ни единой серьезной причины, но зато полно мелких.

Рассвет с каждым днем становится все ближе, дело пришло в упадок, я полностью лишилась человеческого общения, не внушает оптимизма и то, чем я сейчас занималась. Мой счет за компьютер, вероятно, уже теперь превышал размер аванса. Поэтому я взвинчена, но все же махать пистолетом в центре города отнюдь не хорошая идея. Я наглухо застегнула жакет. В следующий раз у меня будет несколько секунд, чтобы вытащить пистолет, а за это время я смогу одуматься и все взвесить.

В конце концов, я думаю, что у меня нет законных прав на хранение оружия. Вытаскивать и махать им через каждые несколько минут – глупая затея. Моя реакция на робота-наблюдателя, возможно, лишь подогрела интерес Мичимы ко мне.

Неважно, имею я оружие или нет, но настроение у меня ни к черту. Я решительно зашагала по пластиковому тротуару. Держась на некотором расстоянии, робот молча последовал за мной.

Я свернула на Пятую. Там, над головами туристов возвышался шатер “Нью-Йорка”, его старомодные неоновые трубы вращались на высоте трех метров. Ярко-красный свет, заливающий черные стеклянные стены, напоминал небо на востоке.

Вот главный вход, но неожиданно я решила, что не войду через него. Все-таки это казино, и мне не хотелось, чтобы Мичима неправильно меня понял. За углом, на Денг, есть боковой вход в “Манхэттен Лаундж”. Все равно пришлось бы идти туда, чтобы выпить что-нибудь с Ченг, поэтому не помешает взглянуть на атмосферу там.

Завернув за угол, я спросила себя, кто такой Манхэттен, именем которого назвали бар, и какое отношение он имеет к Нью-Йорку. Все эти загадочные старинные имена сбивают с толку.

На Денг движение не было интенсивным, и я спокойно шла к дверям бара сквозь легкий туман звездной пыли. Дверь открылась, и когда я вошла внутрь, на меня обрушился поток музыки, света и дыма, совершенно не поглощаемый полем, видимо, в целях своеобразной рекламы. Ворвавшийся ветер разметал дым и заглушил музыку.

Звучала медленная и ритмичная мелодия. Переступив порог зала, я поняла почему. Шоу было в полном разгаре: в конусе белого света, в центре комнаты между полом и потолком, зависли в состоянии невесомости обнаженные мужчина и женщина. Последняя неторопливо и проникновенно ласкала мужчину, который изо всех сил пытался согнать с себя скуку.

Примерно половина присутствующих внимательно следили за ними, в то время как другая половина занималась своими делами. Я была солидарна со второй, тщетно пытаясь понять, что занимательного в том, чтобы смотреть, как другие люди занимаются любовью. Даже в невесомости в этом мало разнообразия, и все мне уже было знакомо. Черт возьми, я сама этим занималась, хотя и не в невесомости, и давненько, до переезда на Хуарес.

У меня никогда не было достаточно серьезных мужчин, чтобы они могли последовать за мной прочь из Трэпа, а в Уэст-Сайде я не нашла того, кто был мне нужен. Может быть, я слишком привередлива. Каждый раз, когда расставалась с очередным мужчиной, я не стремилась искать ему замену. Мои шансы встретить кого-нибудь стоящего здесь, в этих трущобах, были сведены к нулю, и, тем не менее, я не пыталась их увеличить. Мне даже не везло и на случайные знакомства.

Не было необходимости смотреть эротическое шоу, чтобы напоминать себе об этом. Да и вообще, зрелища подобного рода не являются для меня развлечениями. А вот Ченг оно непременно придется по вкусу.

Бар был просторный и богато отделанный. Я думаю, что выстроенные вдоль стены старинные стеклянные бутылки были лишь украшением, если не так, то запасы спиртного здесь безграничны.

За стойкой стоял мужчина в белом фартуке, напоминавший персонажа из плохого видеофильма, и протирал бокал белым полотенцем – еще одна необходимая деталь обстановки бара.

Людей было мало. Большинство клиентов сидело в зале за столиками. Это как-то не вязалось с тем, что я слышала в такси, но, черт побери, еще только начало вечера.

Голубые и зеленые лучи прожекторов медленно перемещались по залу. Дым поднимался не только над столиками клиентов, но шел также и от горелки в конце бара, около дверей. Это создавало некоторый эффект и служило источником запаха. Но мне казалось, что в воздухе я ощущаю запах гашиша и чего-то синтетического. Наверное, психоактиванты приносили с собой сами клиенты, потому что в таких заведениях бесплатно ничем не угощают.

Местечко не совсем уютное, но терпимое. Я направилась через зал к стойке бара, но не стала садиться там, потому что у меня оставалось несколько минут. Женщина по-прежнему продолжала свое занятие, а скучающий вид мужчины теперь еще больше бросался в глаза.

За моей спиной послышался щелчок и окрик:

– Эй! Тебе нельзя входить сюда!

Я оглянулась и увидела в дверях робота-наблюдателя, а за стойкой – человека со старым глушителем в руках.

– Катись отсюда к черту! – сказал служащий бара. – Это частная собственность, и мы не позволим, чтобы наши клиенты подвергались нападкам со стороны машин.

Робот помедлил, не сводя с меня глаз.

– Выйди! Или я подпалю твои провода! – пригрозил человек.

Робот скрылся за дверью, и я улыбнулась. Я вовсе не рассчитывала на такой выход из ситуации, но побочный эффект был неплохой. Не теряя ни минуты, я прошла дальше, в холл гостиницы.

Я знала, что робот попытается поймать меня на выходе, но, интересно, откуда, он думает, я выйду? Есть ли у Мичимы еще роботы, чтобы перекрыть все выходы? Не похоже. У него было гораздо больше денег, чем у меня. Но он только частный детектив, а не владелец казино, поэтому не может запрудить все небо флоутэрами, если, конечно, не случилось ничего серьезного. И даже тогда, если, разумеется, он не сошел с ума, он не смог бы из-за меня тратить деньги на такое количество роботов: я этого не стою. Значит, волноваться нужно об одном-двух выходах – не больше. Перекрыты могут быть главный и черный входы, а также тот, в который я входила. Если бы я воспользовалась служебным входом, хотя он находится в Трэп Андер, по крайней мере, на уровень ниже, то и дураку стало бы ясно, что я хочу отделаться от кого-нибудь.

Я пожала плечами. Пытаться обмануть машину, если не знаешь ее программу, бесполезно. Мне просто нужно попробовать где-нибудь проскочить наугад и надеяться,что повезет. Я направилась к дверям, где шла отгрузка шаттлов в порт. Протиснувшись между стеной и одним из ожидавших шаттлов, я очутилась на улице и запутанной дорогой пошла к Коммерческому Банку, стараясь не сводить глаз с движения по небу.

После продолжительного блуждания в толпе, ровно в 17-00 я очутилась на пересечении Третьей и Кай. Робота-наблюдателя нигде не было видно.

Через секунду Марико Ченг вышла из боковой двери банка. Я взглянула на нее, улыбнулась и сказала:

– Мисс Ченг! Какая приятная неожиданность!

Глава 6

Ченг следила за представлением с каким-то веселым изумлением. По ее лицу в такт музыки пробегали отблески сине-зеленого света.

Она не стала разыгрывать удивления, когда я встретила ее у банка. Мы поздоровались и обменялись вежливыми замечаниями о погоде, а потом я внесла предложение – как старые друзья, совершенно случайно встретившиеся на улице, мы могли бы отметить это событие: пропустить стаканчик-другой. Девушка согласилась, и я назвала “Манхэттен Лаундж” в Нью-Йорке. Вот это, как мне показалось, ее уже немного удивило, но она снова согласилась. И вот мы здесь. Насколько я могу судить, камера скрытого наблюдения еще не успела меня обнаружить среди посетителей этого заведения.

Махнув рукой в сторону артистов, Ченг спросила:

– Неужели стоило тратиться на создание поля нулевой гравитации только ради этого?

Представление носило явно порнографический характер. Это была уже не та пара, которую я видела, когда заходила сюда в первый раз, но делали они то же, что и их предшественники.

– Нет, – ответила я, – спорю на что угодно, это – не поле нулевой гравитации.

Ченг удивленно взглянула на меня.

– Нет? А что же это такое? Что вы об этом думаете?

– Это – голография. И отличного качества, доложу я вам, а эта симпатичная парочка находится на орбите, где-то неподалеку, и сюда ее транслируют при помощи электрического луча. Это гораздо дешевле, чем создавать поле нулевой гравитации на уровне нашей поверхности. Именно поэтому артисты и уходят всегда через верхнее или нижнее поле, когда им нужно привести себя в порядок, и никогда не выходят обратно на сцену через само помещение. Можно с уверенностью сказать, что представление не записано на пленку, потому что артисты иногда реагируют на замечания и пожелания публики. Думаю, это – двухсторонняя связь, но эти двое, точно, на орбите.

Ченг посмотрела на столб белого света, в котором выступали артисты, и, махнув в их сторону рукой, согласилась:

– Вы правы. Это, действительно, качественная работа. Посмотрите, виден каждый волосок.

Я кивнула, не глядя на артистов, потому что наконец-то прибыли заказанные нами напитки.

Однако доставили их необычным путем. В нормальном заведении ваш стакан, поднявшись по полой ножке стола, просто появлялся на его крышке. Здесь же выпивка доставлялась официантами-флоутэрами. Полагаю, это имеет какое-то отношение к старушке Земле, как и медленное обслуживание.

Я сделала глоток из своего бокала. Напиток оказался довольно приятным. Ченг взяла бокал и снова повернулась к сцене.

– Мисс Ченг, – начала я, – я надеялась, что вы мне кое-что расскажете.

– Что? – обернувшись, рассеянно переспросила она. – Ах, да, простите… – и, улыбнувшись, добавила, – слушай, зови меня просто Марико.

Я тоже с улыбкой предложила:

– А ты зови меня просто Хсинг.

Думаю, это ее здорово озадачило, и она посмотрела на меня более внимательно, но ничего не спросила. Я оценила ее деликатность. Мне очень нравится мое имя, но не хочу, чтобы меня называли им равнодушные ко мне люди, и не люблю говорить на эту тему. Это просто одна из моих причуд. У меня их полно, спросите кого угодно у Луи.

Там все зовут меня Хсинг. Именно поэтому мне нравится заведение Луи, где не задают лишних вопросов и не обсуждают ничьих причуд.

– Хсинг, – повторила Ченг. – Ну, что ж, хорошо.

В ее голосе прозвучала нотка враждебности, но я по-прежнему не хотела, чтобы она называла меня как-то иначе.

Я улыбнулась.

– Я надеялась, Марико, что ты могла бы рассказать о компании “Уэстуолл Редивелопмент” все, что знаешь.

Девушка пристально посмотрела мне в глаза.

Я попыталась придать своему лицу искреннее и безобидное выражение. Надеюсь, что на самом деле я вовсе не такая, но иногда необходимо выглядеть именно так. Удовлетворившись результатами своего осмотра, Ченг обвела взглядом соседние столики.

Для нашей встречи я выбрала укромный уголок. Единственным свидетелем в пределах естественной слышимости был старик, у которого на шее висел древний видеоплейер, судя по наушникам и очкам, заменявшим ему экран. Слушать он собирался явно не нас. Старик сидел, откинувшись на спинку стула, и по выражению его лица было видно, что он смотрел какой-нибудь классический триллер о битвах с монстрами, представляя себя на месте главного героя. Видно было, как его руки иногда нервно подергивались. Конечно, он мог и притворяться, но, в таком случае, он – отличный актер. Сколько угодно машин, роботов и киборгов могут подслушивать разговор и в любом другом месте.

Ченг, очевидно, решила, что наше место вполне можно считать уединенным. Она повернулась и снова посмотрела на меня.

– Вы не знаете, кто они такие? – спросила она.

– Нет, – я пожала плечами, – они неплохо поработали, чтобы об их компании было известно как можно меньше.

Девушка задумчиво кивнула.

– Я и сама не так уж много знаю. Но я оформляла эту сделку для нашего банка, поэтому мне пришлось разговаривать с ними. Думаю, тебе никогда не доводилось покупать недвижимость?

Нет, не доводилось. Когда-то моей семье принадлежал участок земли к северу от Трэпа. Но за неуплату налогов город забрал его и выставил на продажу, однако покупателя не нашлось. Поэтому мой брат до сих пор живет там, когда не работает.

Я тоже могу иногда погостить там. Мне самой никогда не приходилось приобретать недвижимость, поэтому я отрицательно покачала головой.

– Так вот, по закону землю могут покупать только люди. Никаких машин или синтетических организмов. Если покупатель – корпорация, то от ее имени должен выступать служащий-человек. Ни компьютерная программа, ни машины, ни генетические роботы, ни высокоразвитая флора или фауна – только человек. Конечно, это может быть и киборг – нам все равно: рожден ли он женщиной естественным путем или смонтирован на кибернетическом уровне. Это должен быть человек в юридическом смысле.

Я кивнула. Мне все это было хорошо известно, но я не перебивала Ченг.

– Понимаешь, обычно это несложная работа. Мы готовим документы при помощи специальной компьютерной программы, а затем покупатель лично приходит к нам в офис, чтобы заверить их и взять копию себе, а мы заодно проверяем, человек ли это. Видишь, все предельно просто.

Девушка замолчала. Я снова кивнула, давая понять, что внимательно слушаю.

– Все предельно просто, – повторила она. – Все, кроме того, что именно с этим предприятием все было совсем иначе. Их компьютеры вели переговоры и подготовили все документы, но это не проблема, у нас такое случалось и раньше. Мы сообщили им, что для принятия окончательной договоренности им необходимо прислать к нам своего представителя – человека. Вот тут-то все и началось. У меня было такое чувство, как будто мы потребовали, как минимум, долевого участия в прибыли, а не исполнения простой формальности. “Мы представляем человека, – прибавил их компьютер, – почему мы не можем прислать флоутэра?” Мне пришлось заявить, что таковы условия банка. Если компания желает приобрести участок, необходимо прислать нам человека для заключения сделки, в противном случае сделка не состоится. Не подумай, это не повлияло бы на доходы и платежеспособность нашего банка – сделка была далеко не самой крупной.

При воспоминании об этом Ченг покачала головой.

– Так что же случилось дальше? Появился их человек?

– Ну, ты же видела документы? Да, конечно, появился человек с гладко причесанными блестящими волосами и усыпанным проводками лицом. Городской компьютер идентифицировал его как Пола Орчида. Как мне кажется, он высокого мнения о себе, но если у него и были деньги, чтобы купить эту свалку мусора на Уэст Денге, то выиграл он их в каком-нибудь третьесортном казино (в приличное заведение его бы даже не впустили), а заработать столько он точно не смог бы. Я тогда решила, что он лишь посредник настоящего покупателя. Так или иначе, это не мое дело, главное для меня то, что он – человек и служит в “Уэстуолл Редивелопмент”.

– Это подтвердилось?

– Забавно, что ты спрашиваешь об этом, но мы тоже решили его проверить. Обычно мы не интересуемся подобными вещами. Мы берем с покупателя слово, что он именно тот, за кого себя выдает. Но на этот раз я затребовала полную информацию о его прошлом: ведь у нас возник такой бурный спор с их компьютером, и я решила проверить.

Она замолчала и пристально посмотрела мне в глаза, а я попыталась изобразить на лице невинную заинтересованность.

– Хсинг, говорю тебе, этот Орчид – настоящий мерзавец и жулик. Начну с того, что он появился на Эпиметее нелегально: сбежал с Прометея после того, как был выпущен на поруки из зала суда. Странно это потому, что обвинение было пустяшное: что-то вроде “словесного оскорбления и угрозы физической расправой”. Высылать за это его бы не стали. В течение трех лет власти держали его в черном списке, а затем он исчез, как будто стал невидимкой, информация о нем из банка данных о населении тоже исчезла. Около полутора лет о нем не было известий, пока месяц назад он вновь не появился, но уже в качестве вицепрезидента “Уэстуолл Редивелопмент”. Черт возьми, вот это и самое неслыханное во всей этой истории – он, действительно, является вице-президентом. Никаких сомнений, все подтверждено документально: этот кусок дерьма – третий управляющий “Уэстуолл Редивелопмент”.

Девушка передернула плечами от отвращения.

– Ты можешь это объяснить?

– Нет, – честно призналась я. – А ты можешь? Ты интересовалась этим делом дальше?

– Черт возьми, ну конечно, нет!

Ченг выпрямилась на стуле. В ее волосах заиграли отблески зеленого света.

– Это не мое дело. Я отдала ему документы и помахала на прощание ручкой, а потом внесла в компьютер информацию о том, что имела личный контакт с “Уэстуолл Редивелопмент” и не хочу обслуживать их, если они снова решат воспользоваться услугами нашего банка. Я хочу сказать, что где-то в компьютерной программе сидит вирус, но это не моя программа, да и я – не детектив.

– А вот я – детектив, верно?

Улыбнувшись, я покачала головой.

– Извини, Марико, мне очень жаль, но я знаю об “Уэстуолл Редивелопмент” не больше, чем ты. Во всяком случае, пока. Я еще только начала это дело.

Я откинулась на спинку стула.

– Ты мне очень помогла, спасибо большое. Теперь я знаю, с чего мне начать, ты мне дала зацепку. Если хочешь, могу держать тебя в курсе дела.

Я сделала большой глоток из своего бокала, и вдруг мне в голову пришла мысль.

– А с оплатой проблем не было? Они заплатили за землю, банковские услуги и за право владеть собственностью?

– Ну конечно!

Ченг была явно удивлена тем, что я спросила об этом. Значит, мое предположение оказалось неверным: никто не может таким образом приобрести липовые права владения землей. Итак, я свела свои первоначальные четыре варианта к одному единственному: кто-то, действительно, скупает земли в Уэст-Энде.

Вот только одного я никак не могла понять: зачем? Что такого ценного таит в себе Уэст-Энд?

Неужели этот Орчид и есть тот таинственный покупатель? Да, наверное. Но чтобы узнать причины его нежелания лично зайти в банк, придется изрядно потрудиться.

– А ты спрашивала его, в чем проблема? Почему возникли трудности с личным визитом для совершения сделки? – спросила я Ченг.

– Конечно! – воскликнула та. – И он понес какой-то вздор о том, что их компьютер-менеджер посчитал это не обязательным. А потом стал приставать ко мне.

На лице Ченг появилась гримаса отвращения.

Я, как могла, постаралась выразить ей сочувствие.

Теперь мне стало ясно, почему она не хотела говорить об этом по телефону: все это очень напоминает сплетни, а нехороший отзыв о клиенте не способствует банковской карьере. Для меня же самым главным во всей этой истории было вот что: во-первых, отпадала вероятность липовых прав на владение землей, а, во-вторых, у меня есть настоящее имя, с которого я могу начать работу.

Мне не терпелось поскорее вернуться обратно в свой офис, где я могла бы возобновить поиски на компьютере, но я не решилась просто встать и уйти. В конце концов, предполагается, что я – хозяйка этой маленькой вечеринки. Я, конечно, могла бы сослаться на встречу, о которой вдруг вспомнила только сейчас, или на неотложные дела, но тогда по этикету мне придется купить Ченг еще стаканчик, а может быть, и два, или заказать ей что-нибудь из еды, разумеется, за мой счет, и также заплатить за такси. А этого мои скромные доходы не позволяют. Поэтому я поудобнее устроилась на стуле и стала смотреть представление. Ченг сделала то же самое.

Должна признать, в подобных шоу есть определенная прелесть. Уже через минуту Ченг встала, отодвинув свой стул.

– Думаю, мне пора идти, – сказала она. – Спасибо за угощение.

Ее голос немного дрожал. Я кивнула.

– Спасибо тебе.

Я проводила ее взглядом до выхода. Признаюсь, я с самого начала рассчитывала, что ее реакция будет именно такой. Я знаю, что она живет с мужчиной, и сейчас он ждет ее дома. А когда наблюдаешь за вещами, подобными тем, которые выделывала на сцене эта парочка, то тебя и самого начинает охватывать желание весьма определенного свойства, особенно после пары стаканчиков. Уж мне-то это хорошо известно.

Я одним глотком осушила свой бокал, заплатила по счету и вышла.

Глава 7

Робот-наблюдатель Большого Джима уже поджидал меня снаружи. Я не знаю, был ли он там с самого начала, когда мы с Ченг входили, или подлетел позже. Я сделала вид, что не заметила его. Он молча наблюдал за мной, а когда пошла по улице, двинулся следом.

Я попыталась вспомнить, не нужно ли мне еще куда-нибудь зайти, пока нахожусь в Трэпе: может быть, по делам или навестить старого друга. Но нет, никто из моих прежних знакомых не горит желанием видеть меня, а все свои дела я решаю с помощью компьютера. Легонько стукнув пальцем по запястью, сказала:

– Такси, пожалуйста.

Передатчик тихонько пискнул в знак того, что он принял мой заказ. Бесхитростная безделушка.

Я не могу себе позволить хороший имплант. Я, кажется, уже говорила, что заложила свой ручной калькулятор? Так вот, теперь все, что у меня есть, – это имплантированный пейджер. Думаю, он знает от силы команд двадцать и совершенно не умеет разговаривать, только пищит, однако, и ему можно найти применение.

– Куда-нибудь едете? – спросил меня робот-наблюдатель.

– Подожди, увидишь, – не глядя на него, ответила я.

Но потом передумала и все-таки подняла голову, но не для того, чтобы посмотреть на робота.

Меня заинтересовали рекламные щиты. Прямо надо мной, в сверкающем золоте звездной пыли, женщина соблазнительно приподнимала юбку. Я услышала хрипловатый шепоток, но, как ни напрягалась, не смогла разобрать слов.

Беспрерывно мелькающие лазерные лучи образовывали абстрактные рисунки, которые частенько напоминали горы хрустящего жареного картофеля. Над улицей жужжа кружил огромный автобус с туристами, прижавшими лица к окнам.

По мере удаления машины шум стих.

Рекламные флоутэры, заметив мой интерес, стали кружить и над моей головой, с каждым кругом сужая орбиту, ожидая, что я подам какой-нибудь знак. Какой-то рассыльный с блестящим серебряным корпусом на бреющем полете пролетел мимо них, разогнав бедняг в разные стороны.

Небо над городом стало синим с багровыми проблесками, и все звезды, кроме самых ярких, померкли.

Среди рекламных огней и образов я искала хоть какую-нибудь подсказку, хоть малейший намек на то, кому же понадобился Уэст-Энд, каким образом с этим связан Орчид, и какое отношение к событиям имеет “Нью-Йорк”. Но никто не рекламировал путешествия к восходу Солнца или чтонибудь в этом духе.

Конечно, одна эта улица – еще не весь Трэп, не говоря уже о целом городе. Рекламой занимались сотни других средств массовой информации.

Блестящее желтое такси бесшумно приземлилось у моих ног, и дверца отворилась. На этот раз машина мне попалась далеко не новая, обивка уже изрядно поизносилась, а когда я села на сидение, то, принимая форму моего тела, оно шумно вздохнуло. Такси принадлежало не “ТКК”. Это уже другая компания – “Полночное такси и Лймо”. Не то, чтобы это имело какое-то значение, просто я стала слишком чувствительной после того, как увидела новенькую машину компании “ТКК”.

– Куда, мисс? – спросила машина.

Я дала свой адрес и откинулась на спинку сидения.

Рекламные агенты окружили такси и на разные голоса возносили хвалу какому-то новому увеселительному заведению, но мне было все равно.

Гораздо легче просто не обращать на них внимание, чем попросить шофера оторваться от них. Да к тому же мне есть о чем подумать.

Тем для размышления оказалось даже несколько. Большой Джим Мичима все еще сердит на меня – это плохая новость. Я обернулась назад и увидела того самого наблюдателя: он пристроился в хвост такси сразу же за рекламными агентами.

“Уэстуолл Редивелопмент” оказалась чрезвычайно таинственной компанией и нанимает людей, одного из которых даже Марико, всегда так уважительно относящаяся к клиентам, называет “мерзавец и жулик”. Это может быть плохой новостью, но, по крайней мере, это все-таки новость.

Пол Орчид – это имя показалось мне таким неуловимо знакомым. Проводки на лице, гладкие волосы – так Ченг описала его.

Зар Пикенс говорил, что новый сборщик арендной платы тоже был гладковолосым, но это еще ничего не значит: вокруг всегда полно модников.

Пикенс ничего не говорил о лице того типа, но все равно Орчид мог бы быть тем сборщиком арендной платы. А если нет, тогда у “Уэстуолл” пунктик насчет гладких волос.

Моя собственная прическа всегда была естественной, в основном из-за недостатка финансов.

Интересно, кто у нас сейчас производит лучшие средства для укладки волос и имеет ли он отношение к “Накада Энтерпрайзис”.

Нет, пора остановиться. Мои мысли начинают беспорядочно метаться. Возможно, я задам этот вопрос своему компьютеру, когда у меня будет время, но тратить на это свою собственную энергию – не стоит.

Сверху что-то сверкнуло белым светом. Я подняла голову, но слишком поздно, чтобы определить, был ли это взорвавшийся метеор, флоутэр или сумасшедший пилот, пролетевший над городом на бреющем полете по пути в порт.

Очередной рекламный агент подлетел к такси, определил направление моего взгляда, и чтобы привлечь мое внимание, спроектировал маленький образ фаллоса. Я насмотрелась подобных штучек в “Манхэттен Лаундж”, поэтому откинулась на спинку сидения и просидела так, закрыв глаза, пока шофер не объявил:

– Приехали, мисс.

– Спасибо.

Я просунула свою карту в счетчик. Это такси открыло дверь, даже не намекая на чаевые, и я оказалась прямо у своего дома.

Дверь опознала меня и открылась. Я прошла прямо в свой офис, а когда вошла, то увидела молчаливо зависшего над моим окном наблюдателя Мичимы. Я оскалилась и жестом послала его подальше, прикинув, не подать ли на него в суд за нарушение гражданских прав, но потом передумала, села за стол и взглянула на дисплей. Никаких изменений здесь не произошло: ни загадочных посещений, ни сообщений компьютер не зарегистрировал.

Вообще-то, я ничего подобного и не ожидала.

Не думала также, что этот проклятый наблюдатель будет преследовать меня до самого дома. Он сказал, что мне не очень-то рады в Трэпе, но ведь сейчас я уже за его пределами, в своем пригороде.

Так какого же черта он болтается за моим окном?

– Эй, ты меня слышишь?

– Да, Хсинг, я тебя слышу, – ответил робот на частоте, которую я уловила по радио, а не услышала естественным путем: он знает, что мой слух не так хорош, как его, да еще это окно между нами, так что мне действительно нужна была эта помощь.

Конечно, у меня в голове встроены стандартные приемники, хотя я и не могу позволить себе приличный наручный пейджер.

– Какого черта ты тут делаешь? – поинтересовалась я.

– Просто присматриваю за тобой, – ответил он.

– Ты хочешь сказать, что шпионишь за мной, – возмутилась я.

– Эй, послушай, это же моя работа, – возразил он, но эта фраза как-то не вязалась с лишенным всяких интонаций голосом машины. – Я ничего не могу поделать с этим.

– Я думала, ты собираешься следить за мной только в Трэпе.

– Мое задание изменилось, – пояснил робот. – Я должен наблюдать за тобой, пока не выясню, что ты делала в городе.

– Ты нарушаешь закон.

– Я не подчиняюсь законам, потому что не человек и действую по воле босса.

– Ну, так или иначе, а кто-то закон все-таки нарушает. Но мы ведь не можем этого допустить, не так ли?

Я нажала на кнопку, и на окно опустились светонепроницаемые жалюзи. Подождав несколько секунд, я посмотрела в глазок: наблюдатель остался на том же месте. Он ничего не делал, просто в ожидании висел за окном.

Я решила, что Мичима ответит мне за это, но сейчас не время беспокоиться еще и по этому поводу. Я буду решать свои проблемы, и первостепенным для меня является дело Уэст-Энда.

Я ввела имя Пола Орчида в свою персональную программу поиска и получила обратно файл, озаглавленный “Пол (Поли) Орчид”. Это освежило мою память и помогло вспомнить его. Я не слышала, чтобы его называли просто Полом, но с Поли Орчидом – встречалась. Я никогда не проверяла его прошлое – просто не придавала этому значения. Он был обычным маленьким чинушей, уверенный в том, что когда-нибудь станет большим начальником. Пару лет назад я два или три раза наталкивалась на его имя, но лично с ним никогда не встречалась. Я ничего против него не имела.

Всякий раз, когда я обращалась к ниму, он давал мне разрешение на доступ к интересующей меня информации, но у меня никогда не было причин считать, что он далеко пойдет – настолько он был малозначим.

Но сейчас все как раз наоборот. Я проверила его адрес – результат превзошел мои самые смелые ожидания: он снимает квартиру на Пятой.

Более подробная проверка адреса показала, что он живет вместе с парнем по имени Бобо. Я никогда раньше не слышала о Риглиусе и была немного удивлена, увидев на экране мужское имя. Я думала, что Орчид живет с женщиной: он явно дал понять, что его вкусы и пристрастия относятся именно к этой области. Если Риглиус не был его любовником, то мог помешать Орчиду принимать ночных гостей, если, конечно, Риглиус и Орчид не делили их, что, по-моему, вполне возможно, или их квартира не больше, чем я думаю.

Для начала я запустила программу поиска самых общих сведений, но не получила на экране ничего, кроме секретного приказа компьютеру – не выдавать никакой информации без документально подтвержденного разрешения.

У меня под рукой была еще одна поисковая программа: в ней заложен фальшивый код разрешения на допуск к секретной информации, и пока на той стороне провода идет проверка подлинности этого кода, моя программа успевает раскопать кое-какие сведения. С ее помощью я могла узнать гораздо больше, чем если бы имела законное разрешение. Когда используешь не совсем легальные методы, всегда рискуешь, поэтому я запустила эту программу частично, убрав предварительно наиболее “наглые” функции.

Но она растворилась в компьютерном пространстве, причем совершенно бесследно. Я не получила никакой информации: ни названия банка, услугами которого пользовался Орчид, ни имени его работодателя, ни каких-либо фактов из его личной жизни. А моя программа просто свернулась и умерла, испарилась из моей системы, как будто ее там никогда и не было. Я не смогла даже проверить, кто ее уничтожил, заметил ли кто-нибудь мой интерес. Теперь я уже не узнаю, кому и что известно о моем расследовании.

Мне это совсем не нравится. Что бы ни задумал Орчид, он не хочет отвечать ни на какие вопросы, и предпочитает их не слышать. Проанализировав ситуацию, я пришла к совершенно четкому выводу: сам Орчид недостаточно умен, чтобы составить сложную программу. Скорее всего, он где-то купил такую серьезную систему защиты. А это, в свою очередь, наводит на размышления: откуда у Орчида столько денег? Он ведь всегда был мелкой сошкой. Чем же занимается этот жулик, если ему понадобилась сложнейшая система защиты?

И куда я снова вляпалась?

Но, как бы то ни было, а я уже влезла в это дело. Если кто-нибудь попросит меня дать задний ход, я серьезно подумаю над этим предложением, какой бы характер оно не носило: взятки или угрозы. Появится уважительная причина бросить расследование: взятка сможет мне помочь рассчитаться с некоторыми долгами. А если я все-таки решу продолжить следствие, будет возможность получить кое-какие сведения.

Я посидела перед экраном еще несколько минут, но там так ничего и не появилось. В ожидании информации вдруг вспомнила, что уже давно ничего не ела. В моем желудке ощущалась пренеприятнейшая пустота, а время как раз подходило к обеденному, поэтому я достала порцию паштета. Покупать импортные продукты мне не по средствам, а на Эпиметее производится только паштет. Предпринимались попытки перерабатывать для питания растущий здесь в изобилии псевдопланктон, но не подошел биологический состав этого растения: он оказался слишком токсичным, а его очистка была неэкономичной и, следовательно, невыгодной. А чтобы кормить рабочих, необходима дешевая пища, так что биоинженеры развили бурную деятельность по производству этого самого паштета. Тот, что ела я, был даже дешевле большинства других и по вкусу напоминал подошву старого башмака. Но, во всяком случае, он утолял голод.

Я съела все, до последней крошки, подождала еще немного, но на экране так ничего и не изменилось. В конце концов, не могу же ждать вечно!

Я нажала несколько клавиш.

Поиск информации о Поли Орчиде, видимо, не тот случай, который быстро принесет результат. Исчезновение моей программы, мягко выражаясь, немного рассердило меня, поэтому я решила подойти к решению этой проблемы с совершенно другой стороны – что, вероятно, должна была сделать с самого начала. Я переключила все свое внимание на деньги.

У денег есть одно отличное свойство – они оставляют след. Всегда. Иногда он довольно глубоко спрятан, но никогда не исчезает полностью.

Если покопаться поусерднее, то, вероятно, удастся проследить каждый кредит, выданный на Эпиметее с времен старой Земли: до двадцать второго, может быть, двадцать первого века. О более ранних периодах слишком много данных утеряно, и, к тому же, некоторые люди тогда все еще пользовались примитивными деньгами, я имею в виду неэлектронные деньги, но кому это интересно?

Мне нужно возвратиться не на два-три столетия, а всего лишь на шесть недель назад.

А это довольно просто. Корпорации все это время держали свои дела в тайне. Их младшие сотрудники – компьютерные программы, составленные специально для этой цели и не имеющие истории, которую можно было бы проследить. Это было типично для фиктивных корпораций во все времена. У них нет официального адреса. Здесь также нет ничего необычного, так как они не имеют постоянного бизнеса. Имена их акционеров не доступны общественности. Опять же, ничего удивительного. Через конкретных людей или адреса мне до них не добраться, иначе снова придется выслеживать Поли Орчида.

Но ведь за недвижимость заплачено, а это означает, что откуда-то к ним на счет поступили средства. Если проследить путь этих денег, то можно кое-что узнать.

Я наугад выбрала одну из сделок: корпорация “Городская недвижимость” выкупает закладную на землю у “Первого Банка Кассиопеи”, и начала поиск.

Я открыла счет в этом банке, купила одну их акцию и затребовала ревизии операций за интересующий меня день для проверки защищенности моих сбережений. У меня есть программа, которая делает подобные вещи автоматически и дает правильные ответы на все вопросы банковской системы защиты. Тем временем я занялась некоторыми незаконными манипуляциями, чтобы перехватить нужную информацию. В результате через двадцать минут у меня была копия лицевого счета корпорации “Городская недвижимость” в “Коммерческом Банке Эпиметея”.

Эта информация представляет большой интерес, так как мне точно известно, что “КБЭ” не занимается внутрибанковским перемещением денег с одного счета на другой. А это, в свою очередь, означает, что счета фиктивных корпораций открыты в разных банках.

Если у вас есть номер интересующего лицевого счета, дальше все пойдет гораздо легче. Мне потребовалось всего десять минут, чтобы выйти на записи операций по нужному счету в “КБЭ”.

Естественно, это – абсолютно незаконные действия.

Большинство банковских систем защиты информации просто жалки. Они производят так много межбанковских операций, что всегда есть дюжина способов, чтобы пройти сквозь них. Кроме того, существует десяток законных оснований на доступ к информации: банкротство, судебные разбирательства, – да что угодно, поэтому банки и не заботятся об особой секретности. Это, естественно, касается только информации. Попробуйте, троньте их деньги без уполномоченного и вы сразу почувствуете разницу.

Итак, я получила доступ к перечню операций по интересующему меня счету. У “Городской недвижимости” оказался бездействующий счет – его баланс равнялся нулю. Счет существовал в течение тридцати двух дней. За это время деньги три раза депонировались и три раза снимались в соответственно равных суммах. Короче говоря, некто переводил деньги за пару часов до начала покупки недвижимости, и каждый раз времени хватало на весь процесс совершения сделки: от самого вклада до регистрации заключительного договора.

Возникает вопрос: откуда поступали эти депозиты?

Работать становилось все сложнее. Мне показалось, что за мной следит одна из банковских программ. Система защиты, в которую я внедрилась, не будет вечно бездействовать, но я продолжала поиск.

Третий вклад поступил с личного счета Поли Орчида в “Первом Банке Кассиопеи”. Это весьма интересно, но не очень-то полезно, пока я, в конце концов, не начну за ним настоящей погони. Я лишь внесла номер счета в свой компьютер и продолжила поиск.

Два других вклада поступили с закодированного счета в “Городской Трастовой Компании”. Я зарегистрировала и это, а потом быстро отключилась. Подождав минуту, чтобы дать системе возможность очиститься и оторваться от преследователей, снова подключилась, но на этот раз уже при помощи электронной системы, встроенной мне в мозг: закодированные лицевые счета обычно имеют мощную систему защиты.

Я понимала, что не смогу узнать имени вкладчика: оно содержится в особо скрытых и хорошо охраняемых файлах, и чтобы прорваться через блок защиты, мне пришлось пойти на большой риск. Именно это большинство людей и сделало бы, поэтому программы особенно старательно охраняют имена вкладчиков.

Я поступила проницательно: мой подход был не слишком сложным, просто менее очевидным. Я прочитала отчеты о сделках, копии которых пересылаются клиентам, пытаясь найти адрес, где приняли один из отчетов с интересующего меня счета.

Мне удалось найти компьютерный адрес, а не обычный. Я занесла его в свой банк данных и, спустя немного времени, получила название улицы.

Я подумала, что мне придется все же выйти из дома и поработать сыщиком, потому что обычно нельзя узнать точно номер комнаты или квартиры, не заходя в дом. Но на этот раз я ошиблась.

Это оказался дом в Ист-Сайде, в котором жила одна семья. Имена владельцев дома не значились ни в одном справочнике. Видимо, они не хотели, чтобы кто-нибудь без ведома нарушал их покой.

Да, работенка не из легких. Однако я нашла решение: проверила этот адрес в записях управления по налогам и, наконец, получила имя.

Это была Сейури Накада. Я очень долго смотрела на экран, остро ощущая присутствие болтавшегося за окном наблюдателя. Надеюсь, никто еще не изобрел нового способа проникать сквозь оконные щиты. Если мне придется иметь дело с Сейури Накадой, нежелательно, чтобы это происходило на виду у всех.

Конечно, я упоминала имя Накада раньше, когда говорила о казино “Нью-Йорк”, но не думала, что след приведет прямо к ней. Даже если вы никогда не слышали о “Нью-Йорке”, имя Накада должно вызвать сигнал в вашей памяти, а Сейури Накада была единственной Накадой в городе. Эта женщина представляла свой семейный клан на Эпиметее и руководила всем, что делала ее семья на этой планете. Она живет здесь не так уж давно, но, несомненно, относится к городской элите.

Ну, что ж, кажется, я теперь знаю, кто скупает Уэст-Энд. Во всяком случае, это объясняет связь с “Нью-Йорком”. А вот чего не объясняет, так это: какого черта ей нужно в Уэст-Энде?

Я знаю – кто, но не знаю – зачем. А это важнее.

Глава 8

После минутного раздумья мои вопросы стали множиться с невероятной скоростью.

На самом ли деле Сейури Накада скупает Уэст-Энд или кто-нибудь из живущих у нее в доме?

Если она, то действует самостоятельно или как представитель своей семьи? Каким образом со всем этим связан Поли Орчид? Зачем пользоваться его услугами, а не нанять кого-нибудь посолиднее?

Зачем, черт возьми, держать все в тайне? Почему это началось именно шесть недель назад? Что побудило ее скупать земли? И, подобно детской игрушке “Ванька-встанька”, я снова возвращалась к одному и тому же: зачем покупать землю в УэстЭнде? Что Накада планирует делать с ней?

Я нажала клавишу “остановка программы для размышления”, откинулась на спинку стула и принялась наблюдать за гуманоидами, причудливо кривляющимися в танце на огромном настенном объемом экране; Это мой компьютер пытается синтезировать музыкальные образы, которые, по его мнению, могут помочь мне думать. Танцоры двигались в неровном ритме, их ноги поднимались, вытягивались, становились все тоньше и, наконец, совсем исчезали, а руки были вытянуты в стороны и оставались неподвижными.

Кое о чем я догадалась. Землю скупает, скорее всего, сама Сейури Накада. У кого еще есть столько денег? Кто осмелится действовать из ее дома? И, полагаю, это не семейный бизнес. Тогда объясняется секретность, с которой производятся все операции, и использование такой мелкой сошки в качестве вице-президента, как Орчид, вместо кого-нибудь значительнее. Последний мог бы доложить обо всем дедушке Накаде на Прометей.

Предположим, она начала претворять свой проект в жизнь, как только обдумала его, или как только ее убедили, что это стоящее дело. Вот почему все началось так неожиданно.

У меня все еще нет ответа на один простой вопрос: зачем понадобилось скупать землю в УэстЭнде? Ну, что ж, этого я не узнаю, пока не пойму, чем же она все-таки занимается.

Меня наняли, чтобы не позволить покупающему Уэст-Энд выселить оттуда бродяг. Теперь я абсолютно уверена, что знаю, кто это, хотя для законного обвинения недостаточно улик. Чтобы остановить Накаду, я должна прежде всего узнать причину ее действий. На явное мошенничество это не похоже. Сейури Накада действительно скупает недвижимость. При совершении сделок и при их оплате не было никакого обмана. По крайней мере, я не заметила ничего подозрительного. Да и зачем Накаде обманывать кого-то при ее средствах? Она действительно купила эти здания. У меня нет законного способа остановить выселение. Она имела право поднять плату. Если я хочу получить причитающуюся мне вторую половину гонорара, то должна каким-то образом уговорить ее не взыскивать плату за жилье с бродяг.

На экране продолжали свои невероятные танцы две фигурки: красная и синяя.

Если я хочу убедить Накаду не взимать плату, необходимо прежде всего узнать, что она собирается делать с этой недвижимостью.

Мне никогда не приходилось встречаться с Сейури Накадой. Я почти ничего о ней не знаю.

Она богата, влиятельна и ведет уединенный образ жизни. Дальше ставлю прочерк. Что ей понадобилось от обреченных строений?

Очевидно, мне надо позвонить и спросить ее, но я не могла. Думаю, в данном случае это не сработает. На самом деле я просто убеждена, что это будет иметь абсолютно противоположный эффект.

Судя по всему, Сейури Накада не захочет, чтобы я лезла в ее дела. А как только узнает, что уже в них лезу, она может намного усложнить мою задачу. Поэтому я не хотела, чтобы мой интерес был настолько очевиден.

Таким образом, у меня есть три направления расследования: Накада, Орчид и сам Уэст-Энд. Вот три составляющих этого дела, которые мне пока удалось раскрыть. Связь с “Нью-Йорком” состоит, вероятно, только в том, что оно принадлежит семье Накады и находится под ее личным контролем. Я не нашла больше ничего, что связывало бы казино с моим делом. Деньги привели меня к Накаде и Орчиду, и это не очень-то мне помогло.

Я вдруг вспомнила, что не проверила каждую сделку. Возможно, другие платежи привели бы меня еще к кому-нибудь. Хотя это маловероятно.

Но буду держать этот вариант в качестве резервного. Все-таки я не в восторге от того, что потеряла свою поисковую программу, и поэтому мне не очень хотелось пользоваться своей системой. Во всяком случае, не сейчас.

Накада и Орчид охраняют свои секреты и не позволяют совать нос в их дела, но ведь Уэст-Энду все равно. Возможно, мне удастся что-нибудь узнать, если я взгляну на то, что покупает Накада.

Может быть, сами бродяги что-то видели или слышали, о чем разговаривали сборщики арендной платы.

Я нажала на клавишу, и танцоры исчезли с экрана. Наполнив свои карманы кое-какими полезными вещами, вызвала такси. Когда я вышла из дома, наблюдатель Мичимы, как метеор, свалился с высоты своего НП и проводил меня до такси. Я не оглядывалась, но знала, что он следует за машиной.

Такси не представляло из себя ничего особенного и принадлежало все той же “ТКК”. Оно не пустилось в светскую беседу, а просто оставило меня наедине с моими мыслями и высадило без всяких комментариев в Уэст-Энде.

Наблюдатель, естественно, по-прежнему был рядом. Выходя из машины, я плюнула в его сторону.

Разговаривая с бродягами Уэст-Энда, я потеряла три часа и, черт возьми, с самого начала догадывалась, что это пустая трата времени. Было ясно, что им нечего сказать мне. Любой, кто жил в этих краях, должен быть не просто невезучим и даже не просто глупым, а и тем, и другим одновременно, так что я могла узнать от них?

Некоторые бедолаги, увидев наблюдателя, занервничали. Воздушное пространство в этом районе пустует, так как никому не придет в голову посылать сюда какие-нибудь сообщения, тратить деньги на рекламу своей продукции или за кемнибудь шпионить. Наблюдатель Мичимы был здесь единственным флоутэром, и даже последнему дураку было ясно, что он следит за мной. Робот постоянно висел где-нибудь неподалеку. Я разговаривала с людьми только в квартирах, в самых дальних комнатах, но все равно, мне кажется, некоторые думали, что наблюдатель нас подслушивает.

Черт возьми, возможно, это и так, но даже если Мичима узнает, что я интересуюсь сборщиками арендной платы, то не догадается, зачем мне это нужно. Точно так же, как я не имею представления, зачем Накада их сюда послала.

Но даже если бы наблюдателя там и не было, не думаю, что бродягам было что сообщить мне.

Конечно, я получила описание сборщиков арендной платы, ну и что из того? Эта информация недорого стоит. Здесь нет ни одной приличной компьютерной системы. Все оборудование изношено на нет или разобрано на части. Это как раз одна из причин, почему мне пришлось приехать сюда лично.

Щиты на окнах от роботов-наблюдателей? Нет, только не на этих зданиях. У меня в кармане лежала портативная станция умышленных помех, пользоваться которой запрещено в Трэпе и пригородах, если рядом находятся электронные организмы, которые достаточно развиты, чтобы иметь гражданские права. Но здесь, в Уэст-Энде? Никаких проблем. Не думаю, что помехи нанесли бы наблюдателю серьезные повреждения, просто в период работы станции проклятая штуковина была бы глуха и нема. Но я не услышала ничего стоящего, чтобы пустить ее в ход. Она спокойно пролежала у меня в кармане, пока я внимала рассказам о сборщиках арендной платы.

Их было двое. У того, что поменьше, – гладкие, блестящие волосы и все лицо в проводках.

По-мнению жильцов, этот самовлюбленный тип считает, что лучше него самого может быть только секс, и убежден, что женщины во всех населенных людьми мирах только и мечтают об этом занятии, не исключая жалких созданий, населяющих Уэст-Энд.

Полагаю, им может быть только Поли Орчид.

Второй сборщик – просто гора мяса, в разговорах не выходил за рамки своих обязанностей.

Один человек сказал мне, что он иногда как-то странно урчал, но другой уверял, что у него просто проблемы с желудком.

Эти двое работают вместе, и если предположить, что маленький – Орчид, то большой – Бобо Риглиус.

Я надеялась, что увижу этих двух очаровашек, но не пришлось. По крайней мере, не тогда и не в Уэст-Энде, а встретила их позже, но до этого я еще доберусь в своем рассказе.

Разговаривая с бродягами, я осматривалась вокруг. У меня в карманах лежало несколько диктофонов, которые я заблаговременно включила.

Использовала также и то, что давали мне гены, доставшиеся от родителей и полученные при помощи симбиоза.

Вокруг было множество полуразрушенных зданий, скрытых от тумана, принесенного ветром.

Угрожающе нависшая над этой печальной картиной стена кратера, похожая на край света, в каком-то смысле и была таковой. На темном небе сияли яркие звезды. Но я заметила, что оно уже не черное, а синее.

Верхушки нескольких самых высоких башен полыхали ярким пламенем, а когда я поняла, что они отражают первые солнечные лучи, меня охватил страх. Я даже не могла представить, что весь Город будет освещен так, словно охвачен огнем.

Интересно, расплавится ли стекло? Боже, как я глупа: ни на Земле, ни на Прометее оно не расплавилось. Солнце не так уж горячо. Но выглядит оно именно таким – раскаленным, как преисподняя.

Это всего лишь рассвет, а что будет твориться в полдень? Я не уверена даже, что вижу прямые лучи, а не отраженные.

Безусловно, на восход Солнца стоит посмотреть, но ведь туристы видят его постоянно и бесплатно, как я сейчас, только на других планетах.

Кроме того, не все здания, приобретенные Накадой, башни. Значит, режущий глаза ослепительный свет не является мотивом ее действий.

Ветер здесь, в Уэст-Энде, не такой резкий, как в большинстве других районах Города, наверное потому, что он защищен стеной кратера. Машин тоже немного, и нигде не играет музыка. Возникает странное ощущение при разговоре с людьми, словно находишься в помещении, а не на улице. В Трэпе и на Хуарес-Стрит приходится все время кричать, чтобы вас услышал собеседник. Но здесь тихо. Бродяги привыкли к покою, а вот для меня поначалу это представляло небольшую трудность.

Мне не приходилось много разговаривать, в основном я произносила одну фразу: “Давайте войдем внутрь”, но все-таки беседа на улице была непривычна. Здесь я тоже не усмотрела коммерческой выгоды. Кто заплатит за возможность спокойно общаться?

Я осмотрела всю территорию и проверила те земли, которые входили в список приобретенной недвижимости. Участки, купленные Накадой, не имели ничего общего: среди них были и башни, и незавершенные стройки, и даже какая-то дырка в земле. Возможно, Сейури просто решила шантажировать бедняг, чтобы заставить их что-то сделать. Но все они, как один, были глупы, грязны и безобразны. Среди них было много явно больных.

Уму не постижимо, что эти люди могут представлять хоть какую-то ценность для Накады или кого другого.

Теперь я поняла, почему Зар Пикенс, со слезящимися глазами и замызганным пиджаком без рукавов, был выбран для разговора со мной – он являлся лучшим экземпляром этого сброда. Но я не понимала, как им удалось наскрести ту жалкую сумму, которую пообещали мне за работу. Так же неясно, какие коммерческие возможности таит в себе Уэст-Энд с незаконно заселившими его бродягами. Может, их хотят выставить перед входом в “Лунопарк”, “Джинзу”, “Эксцельсис” и другие казино, кроме “Нью-Йорка”, чтобы одним их видом отпугнуть клиентов от конкурирующих заведений и привлечь их в принадлежащий Накаде “Нью-Йорк”?

Не думаю, что это сработает. Даже если туристам и помешают эти нищие, в чем лично я очень сомневаюсь, то они могут воспользоваться стоянками на крышах зданий.

Я не видела ни земли, ни зданий, ни людей – ничего интересного, ради чего стоило приезжать сюда из Трэпа, не говоря уже о сотне мегакредитов, Уэст-Энд оказался именно таким, как я и думала – тупиком цивилизации. Я не узнала, черт возьми, ничего стоящего. Прошлась вдоль стены в поисках хоть какой-нибудь подсказки, но видела кругом грязь, тени и этого идиотского наблюдателя, следующего за мной по пятам.

Я вызвала такси. Новенькой, блестящей машине, принадлежащей “ТКК”, потребовалось целых десять минут, чтобы добраться сюда и отвезти меня домой. А этот проклятый дефективный летающий глаз не отставал ни на сантиметр. Ну что ж, по крайней мере, он ничего не говорил.

Глава 9

Я вернулась в свой офис и, за неимением лучших вариантов, решила использовать самый простой, но сразу же обнаружила, что Накада не отвечает на звонки.

Сначала я попытала счастья через прямой сигнал “человек к человеку” по неделовому коду и сказала, что звоню по личному вопросу. Контрольной программе потребовалось узнать чуть ли не строение моих генов только для того, чтобы сообщить, что я правильно набрала номер, но мисс Сейури Накада не разговаривает с незнакомыми ей людьми.

Затем я попыталась связаться по общему каналу с кем-либо из обитателей ее дома, убеждая программу в необходимости разговора о продаже недвижимости. Та предложила.оставить номер с подробным описанием дела, чтобы передать хозяевам.

Заблокировав стандартный сигнал, указывающий адресата звонка, я перенаправила его таким образом, чтобы представить анонимным, произведенным из общественного компьютера, и спросила, можно ли переговорить лично. Автоответчик почему-то стал раздражительным, и я аннулировала вызов.

После двух неудачных попыток попробовала применить “честный” подход. Я набрала номер деловой линии дома Накады и сказала:

– Говорит Кэрлайл Хсинг. У меня личное сообщение для мисс Сейури Накады по поводу приобретенной ею за последнее время земли. Могу ли я поговорить с ней?

По крайней мере, этот ответчик отказал мне вежливо.

– Не могли бы вы передать ей, что я звонила? – смиренно спросила я. – И особенно отметьте, что дело касается недвижимости в УэстЭнде.

– Я прослежу за тем, чтобы мисс Накада была проинформирована, мисс Хсинг.

Не успела я еще что-нибудь добавить, как он отключился. С минуту я сидела, тупо уставившись в крышку стола, а потом громко послала это дело ко всем чертям. У меня не осталось ни одного легального способа воспользоваться компьютером, а предпринимать незаконные методы с такими людьми, как Накада, благодарю покорно, жить мне еще не надоело. Я решила подождать.

Итак, что мы имеем? Во-первых, сейчас уже 23-00, а я еще работаю, хотя встала в 6-30. Пора и отдохнуть. Во-вторых, нужно проанализировать записи, сделанные мной в Уэст-Энде. Сама я там не заметила ничего, что способно принести хотя бы один кредит прибыли, но теоретически я могла что-то упустить, а портативный компьютер – нет.

Отключившись от общей сети, чтобы немного затруднить возможность наблюдения за моими действиями, я ввела в свой компьютер данные, поставив задачу – выявить все необычное, ценное или представляющее коммерческий интерес.

Ну вот, можно немного и отдохнуть.

Окна все еще были закрыты щитами, но я решила оставить их там. Выдвинула кровать, переключила свою внутреннюю систему на ночной режим и уснула. Моему телу требовался отдых, и я не торопилась расстаться со своими снами. Кроме обычных необходимых, смотрела и весьма приятные об одном парне, с которым я жила когда-то в молодости. В реальной жизни это был Мерзавец, и мы с ним расстались, но мне нравилось представлять его во сне таким, каким он казался в нашу первую встречу. За двадцать прошедших лет я поняла, что к чему, но в то время еще верила в настоящую любовь, а это весьма способствует красивым снам.

Я не стала проверять, на месте ли флоутэр, так как знала, что он висит за окном. Мне даже доставляло своего рода удовольствие чувствовать его присутствие: давно мне не уделялось столько внимания.

Около 7-00, услышав звонок, я сразу же вскочила с постели. На дисплее мигал сигнал “сообщение”. Я перевелась на дневной режим. Вообще-то, когда сплю, то подключаюсь только к программе сновидений, но все равно моя внутренняя система на всякий случай присоединена к основной.

– Кэрлайл Хсинг, – услышала я голос, даже не пытавшийся походить на человеческий, – мисс Сейури Накаду не интересуют ваши сообщения любой тематики. Она не имеет дел с неудачниками. Вы трижды звонили по различным кодам, если попытаетесь снова воспользоваться любым компьютерным доступом или видиотелефоном, то вам будет предъявлено обвинение в нарушении неприкосновенности частной собственности. Дальнейшие разъяснения вы можете получить, связавшись только один раз с программой по связям с клиентами “Нью-Йорк Геймз Корпорейшн”.

Итак, с этой стороны помощи не дождешься.

Могу поспорить на все свое состояние, что проверили файл о моей прошлой карьере, судя по словам “с неудачниками”, но я не уверена, что поставили в известность саму Накаду: компьютерное программное обеспечение может чертовски много взять на себя, если пользователь неосторожен. Конечно, остается еще разрешенный мне звонок в “Нью-Йорк”, но я решила приберечь его на всякий случай. Не считая этой узенькой щелочки, расследование опять оказалась в очередном тупике.

Это сравнение напомнило о моей прогулке вдоль стены кратера. Я встала, отсоединила внутреннюю систему, приготовила чашку чая и поставила ее на рабочий стол, а затем затребовала результаты анализа данных по Уэст-Энду.

Пусто. Ничего необычного, никаких коммерческих возможностей, ничего, представляющего хоть какую-нибудь ценность. Все, что я там видела, является именно тем, чем и должно быть: грудой полуразрушенных, заброшенных зданий, абсолютно бесполезных после восхода Солнца. Если там что-то и скрыто, то очень тщательно и надежно охраняется.

Мысль об охране напомнила мне о преданном сотоварище. Я подняла щит и выглянула в окно.

Робот-наблюдатель так и висел там, наполовину закрывая вид на ослепительный блеск и пышность Трэпа. Пара рекламных агентов жужжали вокруг него, пытаясь донести свои сигналы до любого, способного их воспринимать. Но робот игнорировал их. Он с таким же успехом не обращал внимания ни на ветер, ни на уличное движение, ни на что другое. Услышав открывающееся окно, он перевел взгляд от двери ко мне, не сдвинувшись с места. Я приветливо помахала ему рукой и снова закрыла окно. Надеюсь, бедняга не способен скучать.

Я вернулась к размышлениям о своем деле.

У меня было три направления, и два из них уже закрыты, по крайней мере, на время. Другими словами, доступ к Накаде был заблокирован этим чертовым автоответчиком. Хотя данные об Уэст-Энде не засекречены, все равно они бесполезны.

Значит, остается только Поли Орчид. Я подумала, в 7-30 он еще спит, но все-таки набрала номер его телефона, и, что за черт, Орчид ответил сам, не прибегая к автоответчику.

На экране появилось его изображение. Черные, гладко, по последней моде уложенные гелем волосы, на скулах – аккуратные ряды серебряных проводков. Если у него росли на лице борода и усы, то он от них избавился, и теперь над верхней губой сверкали проводки, каждый пятый из которых был золотым.

Я не уверена, что нос и рот естественные, но если это так, то ему достался счастливый билет в генетической лотерее. Но, судя по всему, лицо его – плод стараний отличного пластического хирурга. Хотя, в таком случае, каким образом он оказался на Эпиметее в качестве мелкой сошки?

Должна признать, что его внешность заинтересовала меня. Я видела Орчида и раньше, но просто не обращала особого внимания, и, кроме того, он несколько изменился: проводки на лице и прическа были новыми, да и многое другое. Он выглядел блестящим, гладким и отполированным. Не только волосы, но все его манеры держаться были именно такими. Орчид, определенно, продвинулся вверх по общественной лестнице, но не так высоко, как ему хотелось и казалось. Очевидно, он все тот же пижон, хотя и стоит на несколько ступеней выше любого из нашего квартала. У Луи такие не встречались.

Зная о его прошлом, я скорее ожидала его появления в Уэст-Энде, но Орчид явно движется в противоположном направлении. Интересно, хватило ли у него предусмотрительности, чтобы купить себе хоть немного имплантированного образования или произвести небольшую отделку личности.

Он улыбнулся мне, обнажив безупречные зубы. Меня чуть не стошнило. Сквозь внешний лоск проглядывала хищная и жесткая личина. Я прекрасно понимала, что он хотел быть неотразимым, несмотря на то, что для меня у него имеются только плохие новости. Мерзавец, хотя и отполированный, все равно остается мерзавцем.

– Да, мисс, чем могу быть полезен? – поинтересовался он, все так же показывая зубы.

– Здравствуйте, мистер Орчид. Я звоню вам по поводу “Уэстуолл Редивелопмент”. Надеялась…

Тут я замолчала, потому что увидела, как улыбка сползла, и лицо его превратилось в безжизненную маску.

– На что вы надеялись? – спросил он.

– Что вы сможете рассказать кое-что о ваших планах для этой компании.

– Да у меня нет никаких планов. И вообще, кто вы такая? Мой компьютер не смог зарегистрировать, откуда звонок.

Это случилось потому, что я не захотела, чтобы он зарегистрировал, запустив на линию помеху, блокирующую любой поиск, да к тому же переадресовала его программу, чтобы быть уверенной. Однако, не успела я произнести и слова, как Орчид сказал:

– Минуточку, да я знаю тебя. Ты – Хсинг, детектив, не так ли?

Улыбка вновь вернулась на его лицо, но на этот раз не была столь дружелюбной. В ней проглядывало нечто подленькое.

– Это ведь твоя программа шпионила за мной Вчера вечером?

Я улыбнулась. Он уже не казался таким гладким. Теперь он больше походил на хищника, а уж с этим-то я знала, как справиться.

– Эй, а я рад, что задержался, – произнес Орчид. – Не хотел бы пропустить твой звонок.

– О… – глубокомысленно протянула я.

– Да, да, Хсинг, Кэрли, не так ли?

Я не ответила, и он продолжал.

– Ну, да ладно. Я хочу тебе кое-что сказать.

– Да? И что же такое?

– Оставь меня в покое. Тебе со мной не справиться. Я гораздо значительнее, чем ты думаешь. Возможно, и не был таким раньше, но сейчас все иначе.

Я не стала спорить, чтобы он не принялся доказывать свою значимость, а снова улыбнулась.

Мы оба прямо растворились в своих улыбках. Если рассматривать улыбку как нечто приятное, то ни один из нас не имел в виду ничего подобного.

Вдруг его лицо стало серьезным.

– Слушай, я не шучу. Перестань крутиться вокруг меня и “Уэстуолл Редивелопмент”. Не суй свой нос в наши дела, а то тебе придется худо. – Молча оглядев меня, добавил: – Не лезь хотя бы в мои служебные дела, а пообщаться с тобой лично я не против. От этого ты не пострадаешь, только согрешишь немного.

Он ухмыльнулся, и я погасила экран. Не люблю плотоядные усмешки. Не думаю, что даю повод для них. Я не красавица, но и уродиной меня не назовешь. Мое лицо вряд ли способно воспламенить страсть и вожделение. Мужчины нечасто смотрят на меня подобным образом. Любой, сладострастно улыбающийся без провокации с моей стороны, притворяется, имеет извращенный вкус или ему безразлично, с кем быть, Орчид относится к последнему типу, осложненному вероятной склонностью к разврату.

После секундного размышления, не дав ему сказать больше ни слова, я полностью аннулировала вызов.

И этот путь привел меня в тупик. Я наметила три линии расследования, отработала их, и все они теперь отпали.

Наткнувшись на стену, отступаешь немного назад и пробуешь другой путь. Иногда приходится долбить в этой стене проход. Ну, что ж, для меня сейчас самое время ретироваться.

Поли Орчид будет теперь настороже и готов к моим новым выпадам. Он не поверит, что я отступлюсь. Моя репутация говорит об обратном. А это значит, что охота за ним будет действительно опасной, а я не хочу рисковать. Кроме того, я не могу поверить, что он, нечто большее, чем наемный работник.

Уэст-Энд мертв, не думаю, что кости его скелета могут принести кому-нибудь прибыль. Я просто не вижу никакого способа добиться хоть каких-то результатов с этой стороны.

Остается Сейури Накада. У нее есть реальная возможность. С деньгами, связями в мире бизнеса и всемогуществом ее семьи она просто обязана оставить следы, которые я смогу прочесть. Предвижу дюжину способов, как собрать песчинки и крупицы информации о ней, даже особо не утруждаясь. Сложив их воедино, узнаю, какие у мисс Накады планы. Дело Уэст-Энда, возможно, и не ее идея, но она, наверняка, как-то связана с ним, ведь именно она скупает там земли. Если даже не удастся узнать суть, то смогу понять, в каком направлении работают мысли Накады.

Невозможно сохранить в секрете все свои дела, было бы неумно с ее стороны даже пытаться. Не думала, что она настолько глупа, установив правила, что незнакомые ей люди не могут поговорить с ней лично. Я довольно легко получила некоторую информацию по другим каналам, например, узнала ее адрес не из справочника, а по записям налогового управления.

Нажав несколько клавиш, я проверила состояние своего кредита, чтобы удостовериться, что не превышу лимита, затем стала обращаться во все банки данных подряд, в которых можно запрашивать информацию бесплатно, о любом упоминании имени Накалы.

Информация нескончаемым потоком просто полилась в мой компьютер. Сейури Накада – весьма значительное лицо в экономике и светской жизни на Эпиметее. Люди интересуются ею и записывают о ней массу сведений. Я направила все в редактор, который сгруппировал их и составил файлы, выбирая именно то, что мне требовалось.

Запустив поисковую программу, я воспользовалась моментом и вывела на экран некоторые основные данные ее биографии.

Сейури Накада родилась на Прометее 30 октября 2334 года по Земному календарю. Значит, ей сейчас нет еще тридцати двух лет, и она моложе меня. Это меня удивило. Я знала, конечно, что Сейури не является одним из основателей “Накада Энтерпрайзис”, а принадлежит к огромному числу наследников, но все же не представляла, насколько она молода. Скорее ожидала, что ее семья поставит кого-нибудь постарше и поопытнее управлять делами на Эпиметее.

Я запросила подборку газетных статей или сплетен, касающихся ее прибытия в Город, и получила несколько дюжин. Выбрав некоторые из них, прочитала. Затем вернулась к тому времени, когда она жила на Прометее. Освещение этих событий оказалось более выборочным, так как не вся информация передается на Эпиметей, но и ее вполне достаточно.

Заинтересовавшись материалом, около часа я читала, напрягая глаза, затем подключилась к системе сама, чтобы охватить все быстрее. К 13-00 имела уже представление о том, каким человеком являлась Сейури Накада, но по-прежнему было непонятно, что ей нужно в Уэст-Энде. По крайней мере, в деталях. Думаю, это очередной план, который не сработает, что, кажется, для нее характерно.

Вся загвоздка в том, что я не знаю, о чем этот грандиозный план.

Я быстро перечитала самые основные сведения. Она родилась в очень богатой семье. Ее отец и мать были троюродными братом и сестрой первых Накада. Оба являлись основными наследниками, поделив между собой около двенадцати процентов прибылей “Накада Энтерпрайзис”. Сейури была их единственным ребенком, и они совершенно избаловали ее: в няньках не роботы, а женщины, нелимитированный кредит и компьютерный доступ, имплантированное образование – все было сделано по полной программе.

А потом просто отказались от нее. О, конечно, не без оснований, и к тому же она получила предупреждение. Все началось, когда Сейури достигла половой зрелости. Она абсолютно вышла из-под контроля: сжигала свой мозг управляемым током и психоактиваторами различных видов, выращивала или строила для себя запрещенных партнеров по сексу, сворачивала любой семейный бизнес, до которого могла добраться, приводила в дом уличных бродяг, ну и все остальное в том же духе. По слухам, однажды она ввела себе в кровь объявленный вне закона разум и провела целую неделю, занимаясь только тем, что общалась со своими внутренностями, а потом убила этого бедолагу.

Ее родители перепробовали все обычные средства, чтобы привести Сейури в норму, но она отказывалась от более серьезного, чем консультации врачей, настаивая на своих правах естественного человека, хотя это как раз и спорный вопрос, принимая во внимание то, что она сделала со своим мозгом ради развлечения. Накада, действительно, посетила врачей. Ей просто пришлось примириться с этим, чтобы родители не лишили ее финансовой поддержки.

Наконец, когда ей исполнилось восемнадцать земных лет, по местному летоисчислению – шесть, отец и мать сказали, что с них достаточно, и выкинули ее.

Знаете, кое-что из этой истории звучит весьма знакомо. Мои родители проделали со мной то же самое. Это на какое-то время охладило мою любовь к предкам. Конечно, побудительные мотивы поступка моих родителей были совсем другие.

Я никогда не увлекалась саморазрушением. Мне нравился мой мозг в его естественном состоянии.

Я также видела достаточно бродяг на улице, но не приводила их в дом. И, кроме того, у меня никогда не было денег для такого бурного декадентства, каким увлекалась Сейури. Вообще-то, именно нехватка средств и послужила причиной того, что меня бросили родители. Они устали кормить своих детей и от Эпиметея, с его неосуществимыми планами на будущее. Им захотелось потратить свои деньга на что-то другое, а не на нас. Когда моему старшему брату Себастьяну исполнилось восемнадцать лет, мне было пятнадцать и по земному, и по эпиметеанскому календарю (разница всего двенадцать дней), родители бросили нас. Мое воспитание не причиняло никому особого беспокойства, просто стоило денег. Младшей сестренке Элисон было двенадцать по земному, и на нее тоже нужно тратить средства. Наш брат уже считался достаточно взрослым, чтобы самому решать свои проблемы. Во всяком случае, так гласит закон на Эпиметее.

Итак, мои родители отказались от нас и два года копили деньги. На сбережения отец купил себе какую-то вечную мечту в Трэпе, где Солнце никогда не засияет, а мать отправилась в неизведанные миры, и с тех пор о ней ничего не слышно.

Родители Сейури Накады не уехали. Единственное, от чего они устали – от своей дочери. Поэтому, отказавшись от нее, вся семья осталась на Прометее.

Естественно, Сейури осталась Накадой, и они не смогли оборвать все связи. По закону они не несли за нее ответственность, но и не могли вот так просто выкинуть из семьи. Генетически и эмоционально Сейури оставалась их дочерью. Несмотря на пять-шесть лет необузданного разврата, она была очень самоуверенной, что всегда помогает. При подходящих обстоятельствах это качество значит больше, чем деньги или семья. Сейури не собиралась пропадать. Она воспользовалась своим именем, чтобы получить кредит, и обратилась к своему деду – самому старшему – Йошио Накаде, с просьбой устроить ее на работу.

Думаю, у старика было старомодное чувство долга перед семьей. Он принял Сейури, поручив ей различные мелкие сделки, имевшие случайный характер и не входившие в состав основного семейного бизнеса. Через некоторое время она просто удивила всех, прекрасно преуспев в торговле. Девушка сдерживала свой характер и в большинстве случаев успешно им владела. Но иногда все-таки портила дело: покупала или продавала вещи в угоду своим собственным маленьким прихотям, но никогда ничего серьезного, пока однажды ей все не наскучило. Она решила произвести впечатление на доброго старого дедушку Накаду своим умом, купив большую партию генов, от которой он уже отказался. Это были огромные гены, размером от ладони до машины, но слишком глупые для творческого труда. Они предназначались для домашних животных, слуг и подобных созданий. Как я уже говорила, малышка Сейури немного общалась с ними в последние годы, и, возможно, поэтому решила купить их. Она возомнила, что разбирается в таких вещах лучше старика, быстро получит хорошую прибыль и удивит всех и каждого своими блестящими способностями к бизнесу.

Но в конце концов оказалось, что она не умнее деда: гены никто не покупал, или они умирали еще до окончания гарантийного срока. А один из самых умных завладел каким-то программным обеспечением и подал заявку на гражданство, но не прошел квалификационных тестов. Однако дедушка Накада все-таки имел вес в семье. Полагаю, он мог себе это позволить, взяв Сейури на поруки, дал ей еще один шанс.

Затем, спустя год или два, она вдруг решила, что на рынке нет спроса на бактерии-психоактиваторы и отказалась купить большую партию товара, которая должна была вот-вот прибыть, даже по себестоимости перевозки. Поползли слухи, и другие крупные покупатели запаниковали и отменили заказы, но спрос на рынке был прежним, и продукция пошла по тройной цене. Ее продавали все, кроме “Ндкада Энтерпрайзис”.

После этого дед решил, что малышке Сейури будет лучше где-нибудь подальше, и отослал ее на Эпиметей наблюдать за фамильным бизнесом в Городе Ночной Стороны. Здесь семейное дело соcтояло из “Нью-Йорка”, нескольких снабженческих контрактови редких торговых сделок.

“Нью-Йорком” руководил Виджей Во, и особых хлопот здесь не было, а встревать во что-то еще девушке уже не позволяли. Безусловно, это была ссылка, но только временная, так как город скоро сгорит. Ее отправят обратно на Прометей, когда “Нью-Йорка” коснется первый солнечный луч. Думаю, семья считает, что дала Сейури шанс успокоиться и остепениться.

Кажется, их план удался. Она довольно долго хорошо себя вела, лишь иногда совершая незначительные сделки, некоторые из которых приносили прибыль. Не думаю, что семейный покой будет длиться вечно. По-моему, деятельность Накады в Уэст-Энде чертовски похожа на другие большие проекты типа “Вот я вам всем покажу”.

Скорее всего, у нее есть замысел, выполнив который, она должна разбогатеть, чтобы вернуться с Эпиметея героем, а не раскаивающейся грешницей.

Но я все еще не знаю, в чем же, черт возьми, состоит этот грандиозный план. Проверив, что когда-либо говорили члены семьи Накадьт о Уэст-Энде, ничего не выявила. Затем просмотрела все, что в районе говорили о Сейури, и не получила ничего существенного – одни сплетни. Я искала связь между Уэст-Эндом, генами, психоактивными бактериями, но не получила ничего, кроме полицейских отчетов о спекулянтах, браконьерах, подпольных производителях – их можно встретить в городе повсюду. В Уэст-Энде я не видела ничего особенного, кроме самого очевидного: он ничего не стоит, потому что скоро сгорит.

Я приготовила на ленч паштет, чай и села поудобнее за стол, чтобы все хорошенько обдумать.

Но не стала отключаться от системы на случай, если возникнет какая-нибудь гениальная идея, чтобы сразу ее отработать. Так и сидела, уставившись в чашку с чаем.

Надо исходить из очевидного. Допустим, Накада скупает Уэст-Энд потому, что он дешевый.

Возможно, черт возьми, она собирается купить весь город, а начала с этого района, так как не хватает средств.

Идея завладеть всем городом достаточно грандиозна для Сейури. Как раз то, что надо. А может быть, она пытается выжать плату за жилье из этих бедолаг, чтобы скупить все остальное. Собственных денег у нее, должно быть, не очень много, а пользоваться семейным капиталом она не может, опасаясь, что преждевременно раскроют ее план.

Но, по большому счету, даже весь город и тот ничего не стоит, потому что только местонахождение на темной стороне делает его пригодным для жизни. Скоро поток ультрафиолета хлынет на город, что грозит жителям слепотой, солнечными ожогами, не говоря уже о дюжине разновидностей рака кожи, а это больше, чем могут излечить большинство симбионтов. Температура, которая и сейчас уже больше, чем мне нравится, начнет постепенно ползти вверх, пока здесь станет совсем невозможно жить. От солнечного света псевдопланктон в наших водных запасах совсем сойдет с ума и засорит все вокруг, а это чертово растение крайне токсично. Не говоря уже о том, что с каждым километром на восток город удаляется от пояса дождей, который является единственным на планете источником пригодной для употребления воды.

Я лично не хочу жить в постоянном ослепительном блеске. Вообще, люди должны адаптироваться. Эта Кассиопея, видимая с Эпиметея, ничем не хуже Солнца, стоящего в зените над экватором Земли, но почему-то я не могу в это поверить. Возможно, другие и смогут научиться видеть в солнечном свете, но только не я. Всю свою жизнь я провела в темноте и не хочу даже представить себе существование при дневном свете.

Я не говорю о том, что ультрафиолет может нанести вред электронике, а имею в виду – смертельные солнечные ожоги, рак кожи, сожженную сетчатку глаз и уровень мутации, определяемый в процентах вместо единиц на миллион – все это беда для людей. Можно предположить, что солнечный свет вызовет гибель незащищенных от него программных обеспечений наших компьютерных систем. Не то, чтобы я что-то знала об этом, но вся эта неуправляемая энергия, обрушивающаяся на системы, должна как-то повлиять на них. Или я не права? Разве на планетах с нормальным вращением системы ничем не защищены?

Специальные купола, щиты и защитные костюмы ничего не стоят. Все об этом знают. Когда на Город Ночной Стороны хлынет солнечный свет, все будет бесполезно, и Сейури Накаде это известно так же хорошо, как и остальным, не так ли?

Она должна знать, что когда наступит день, город окажется никому не нужен. Я проглотила кусочек паштета, и тут меня осенило: она видит все немного иначе. Если вспомнить образ ее жизни на Прометее, то станет совершенно ясно, что у нее свое собственное понимание вещей. Возможно, она думает об этом не так: “Когда в городе наступит день”, а иначе: “Если в городе наступит день”.

Глава 10

Я пила чай и размышляла. Судя по прошлой жизни, Накада имеет склонность не замечать того, чего не хочет, и видеть то, что ей нужно, даже если это и не существует на самом деле. У нее явно осталась эта привычка, потому что все мои попытки поговорить с ней закончились полным провалом.

Интересно, какое влияние могла оказать на нее беспутная молодость? Официальная версия такова, что любой приличный симбионт не допустит того, чтобы наркотики, ток или психоактиваторы нанесли человеку вред, а у Накады, безусловно, лучшие симбионты и импланты. Но все-таки я не исключаю возможности, что ее мозг мог пострадать от нескольких хороших замыканий и получить небольшие повреждения, которые сканеры и симбионты не заметили. Они привели к тому, что Накада утратила чувство реальности.

Вероятно, она и родилась глуповатой. Это может случиться с естественно рожденными детьми, независимо от того, насколько богаты их родители. А безмятежное детство, какое было у Сейури, никак не готовит к повседневной жизни с ее проблемами.

Неужели она игнорирует приближение рассвета? Вот это будет весело: над зданиями, которые она недавно приобрела в Уэст-Энде, ослепительно светит Солнце, небо становится голубым. Но, полагаю, что она не сможет жить в таких условиях.

Допустим, Накада снова неверно оценила обстановку, как тогда, с психоактиваторами. Может, размышляла я, она думает, что люди останутся, а над Городом соорудят защитные купола, и он будет продолжать жить?

Возможно, у нее еще что-то на уме. А может быть, я пошла по неверному пути: составляю программу, не имея данных. Я чувствовала, что не хватает совсем немного для доказательства одной из версий. Думаю, кто-нибудь из приятелей Сейури даст мне ключ к разгадке. В дружеской беседе с ними по поводу приближающегося рассвета она обязательно бы проговорилась о своих планах или намекнула на то, что думает по этому поводу.

Гигабайты данных уже ждали анализа, и я знаю, как получить еще больше сведений. Я запросила всю информацию по рассвету: долгосрочные планы, оценку недвижимости, – и вновь запустила свои поисковые программы.

Вдруг меня снова осенило: другие люди могут знать то, что меня интересует, и передать с большей, чем компьютер, точностью замыслы Накалы и Орчида. Они, безусловно, делают все возможное для сохранения тайны, но могли ведь и проболтаться. Людям это свойственно.

Таким образом, мой очередной поиск был незаконным. Будут серьезные неприятности, если Накада застанет меня за этим занятием, но игра стоит свеч. Пришлось подключить свою внутреннюю электронную систему и одновременно запустить несколько отвлекающих программ, но я все же пробралась в городскую картотеку счетов и получила список всех звонков к Накаде и от нее за последние десять недель.

Я и раньше проделывала подобные вещи: городские картотеки на удивление полезны, а Город так небрежно охраняет их. Наверное, не считает эти сведения важными, потому что там нет денег. Или городские власти полагают, что любой может тем или иным способом пробраться в эти картотеки, так зачем беспокоиться? Без особых проблем я получила необходимые данные.

Даже не пригодились все меры предосторожности, предпринятые мной, – хватило и одной отвлекающей программы.

Итак, у меня теперь есть имена. Отключившись, я просмотрела список. Огромное количество звонков было Поли Орчиду – это первое, что я заметила, но другие оказались более интересными. Много раз звонили в “Нью-Йорк”. Это, конечно, вполне объяснимо, но больший процент их обращен к одному служащему – человеку из бухгалтерии. Я заподозрила, что там происходит нечто, чего прадедушка не одобрил бы. Вполне возможно, что именно здесь нужно искать источник тех мегакредитов, которые были потрачены на Уэст-Энд. Это весьма интересно, но в данный момент мне нужно другое.

Довольно много личных звонков, скорее всего, пустая болтовня, и я записала имена для последующей обработки. Однако наибольший интерес представляли несколько звонков в один из офисов Института Планетологических Исследований, причем в списке стояло не имя, а номер кабинета абонента. Около половины этих разговоров происходили вместе с Поли Орчидом.

Скорее всего, у Накады действительно имеется план, как сделать, чтобы в Городе можно было жить после рассвета. В самом деле, что еще могло понадобиться отпрыску семейства Накада от стайки биологов и планетологов “Ипси” – так мы называем этот институт.

Откинувшись на спинку стула, я обдумала свой следующий шаг. Конечно, можно позвонить в “Ипси”, но это не очень мудрое решение. В конце концов, если бы план Накады не был засекречен, я не попадала бы в тупик с такой удручающей частотой. Дать ей понять, что мне известна тайна, которая тщательно скрывается от посторонних, значит, напрашиваться на неприятности, что я не могу себе позволить. Черт возьми, да я не могу себе позволить даже чай, который пью.

Уж лучше придерживаться первоначальной тактики: тихонько прощупывать по краям, а потом анализировать результат. Я решила поговорить с Хью Йинг Итохом, которому Накада звонила трижды. Мне потребовалось немного времени, чтобы пройти сквозь блок защиты. Достаточно было сказать, что я по личному делу, и нас соединили.

Итох оказался просто красавцем, и я догадываюсь, почему Накада звонила ему. Они, вероятно, хорошо провели время в постели, а уж потом перешли к чему-то другому. Жаль, что я не привела себя в порядок. Конечно, моих средств не хватит на то, чтобы сделать из меня красавицу, но могу выглядеть вполне прилично, если постараюсь.

Благодаря симбионту, у меня здоровый цвет лица; на глазах и губах стоят импланты-красители, которые я получила в подарок на свое пятнадцатилетие. Они, конечно, уже давно вышли из моды, но все еще функционировали. А вот к волосам я не прикасалась с тех пор, как распрощалась с Марико Ченг. Ну что ж, я уже решила, что буду разыгрывать из себя убитую горем женщину, поэтому, надеюсь, Итох примет мою внешность за явный признак страданий.

Думаю, что он не станет особенно рассматривать обстановку моего офиса – Итох не очень смахивает на “Джинзу”. Я, как всегда, запустила на линию помеху, чтобы заблокировать сигнал происхождения звонка, и перенаправила его, но не думаю, что друзья Накады стали бы звонить из такого обшарпанного офиса, как мой.

– Мистер Итох, мне нужно поговорить с кем-нибудь о Сейури. Когда мы виделись с ней последний раз, она упоминала о Вас.

– Сейури?

– Сейури Накада.

– Ах, да, мисс…

Я сделала вид, что не поняла его намека. Если повезет, он не обратит на это внимания.

Но он обратил.

– Извините, но я не знаю вашего имени, и звоните вы по общественному компьютеру…

– Да, это верно. Не хочу, чтобы кто-нибудь в доме услышал наш разговор.

Он кивнул.

– Но я все еще не знаю вашего имени.

Я сдалась и солгала:

– Карли Йида. Разве Сейури никогда не говорила вам обо мне?

– Нет.

– Зато она рассказывала мне про вас. Именно поэтому звоню вам. Я переживаю за нее.

– Ах, так?

– Да, беспокоюсь, и очень сильно!

Я заторопилась, как будто сдерживала свое волнение слишком долго, пока не нашла такого сочувствующего, как он.

– Сейури не говорит мне, но совершенно очевидно, что ее что-то тревожит. Я не знаю, в чем дело, а она умалчивает. Не могли бы вы сказать мне, что с ней происходит, мистер Итох?

Он покачал головой.

– Мне жаль, мисс Йида, но я не очень хорошо знаю мисс Накаду.

– Но вы же должны! Я хочу сказать, что знаю, зачем она встречалась с вами, и что между вами не было ничего… серьезного, но она ведь разговаривала с вами, не так ли? Неужели она не сказала ничего такого, что натолкнуло бы вас на мысль о причине ее беспокойства?

Он снова покачал головой.

– Мы разговаривали, но это был обычный постельный разговор. Ну, знаете: как мы могли бы прокувыркаться до самого восхода Солнца, и все такое. Сейури еще пошутила, что если мы будем этим заниматься, она не позволит Солнцу взойти, а я сказал, что в таком случае меня должны переделать в киборга, чтобы я не износился и… Да вы знаете, всякая такая чушь. Она никогда ничего не говорила о том, что ее волнует, и не казалась обеспокоенной. Если уж на то пошло, Сейури выглядела так, будто собирается что-то отпраздновать, но не знаю что.

Итох пожал плечами.

– Извините, что не смог вам помочь.

Я скорчила недовольную гримасу, но было ясно, что ему больше нечего сказать.

– Ну что ж, все равно, спасибо вам, мистер Итох. Очень мило с вашей стороны, что уделили мне внимание. Благодарю вас и надеюсь, что вы приятно проведете день.

Я аннулировала вызов и посидела с минуту, уставившись в пустой экран.

Эта шутка о том, что она не позволит Солнцу взойти мне не нравится. Я выбрала из своего списка очередного знакомого Сейури и начала вводить код, но потом отменила вызов. Целую минуту расчесывала волосы и приводила себя в относительный порядок.

Не все друзья Накады оказались такими любезными, как Хью Йинг Итох. До некоторых я так и не дозвонилась, другие не стали со мной разговаривать, третьи – спорили. Каждый раз я сочиняла новую легенду, которую считала подходящей для данного случая, а так как судила только по внешности и степени надежности защиты, то, понятно, неоднократно ошибалась в выборе подхода, но старалась изо всех сил. Что бы я ни придумывала, всегда направляла нить разговора на тему грядущего рассвета. Сделать это было нетрудно, так как он давно уже занимал умы горожан.

Я получила достаточно свидетельств тайной деятельности Накады, но в суде они будут мало полезны. Кроме постельных шуток с Итохом, было еще два случая, окончательно подтвердивших мои предположения.

Однажды вечером Накада напилась до беспамятства и среди прочего пьяного бреда сказала друзьям, что собирается остановить восход Солнца и дать Городу возможность жить по-прежнему.

В другой раз она доказывала, что ученые не правы, и Эпиметей гораздо раньше остановит свое вращение, чем они думают, и в Городе Ночной Стороны никогда не наступит рассвет. Ее знакомые подумали, что Сейури немного не в себе.

Кроме трех вполне ясных заявлений, она неоднократно тонко намекала на это многим людям.

Каким-то образом Накада собирается предотвратить терминацию Города.

Сама по себе идея кажется мне просто отличной. К несчастью, я не верю, что Накада сможет сделать это без пагубных последствий. Ее прошлое не обнадеживает. Если такие люди берутся за дело, то результаты вполне могут оказаться еще хуже, чем если вообще ничего не делать. Естественный восход Солнца, по крайней мере, не будет неожиданным.

Она разговаривала с людьми в “Ипси”, и это обнадеживает, а вот то, что делом занимается и этот кусок дерьма – Орчид, как раз наоборот.

Если у нее есть план, который на самом деле сработает и поможет моему Городу без всякого риска остаться в темноте, тогда я только буду рада, и мне все равно, даже если Накада скупит весь город за десять кредитов. Я могу вернуть бродягам их деньги, сказав им, что это не в моей компетенции, и прекратить всякие волнения по поводу того, что не удастся наскрести денег на билет, чтобы улететь с планеты, или придется провести оставшиеся годы в радиоактивных развалинах. Я могла бы даже заключить сделку: буду держать язык за зубами и помогать ей во всем, если она даст беднякам отсрочку, а мне оплатит пару приличных обедов.

Это был бы самый лучший исход, но я ни на секунду не поверила, что все произойдет именно так.

По моим расчетам, план Сейури не сработает и нанесет Городу Ночной Стороны непоправимый вред. Я знаю, что все разумные идеи уже были проверены и смоделированы компьютерными системами, и они невыполнимы или слишком дороги даже для того, чтобы их рассматривать. Мне как-то не верится, что типы, подобные Сейури Накаде и Поли Орчиду, смогут предложить что-нибудь дельное.

Даже покупка за бесценок всего города в конечном итоге не будет иметь такого уж значения.

Однако то, что здесь замешан “Ипси”, несколько меняет дело. Вероятно, у какого-то планетолога возникла остроумная идея, еще один шанс, для воплощения которого необходим респектабельный спонсор. Ученый встретил расторопного малого по имени Орчид, а тот в свою очередь подыскал спонсора, то есть Сейури Накаду. Я готова поспорить на все свое состояние, что этот сукин сын, теоретик, не собирается присутствовать на Эпиметее во время реализации его плана.

Я решила позвонить в “Ипси” и проверить, какую идею продали они Накаде. Ввела код. На экране появилось изображение эмблемы института.

– Извините, – услышала я синтезированный голос, – но “Институт Планетарных Исследований” закрыт для общественности.

Вот это сюрприз! Насколько я знаю, они всегда были рады любому проявлению внимания. Однажды в детстве я ходила туда на экскурсию, и там в качестве информационной службы постоянно работала голограмма. А теперь они, видите ли, закрыты. Это только усилило мои подозрения.

– Это неотложное личное дело, – настойчиво сказала я. – Мне нужно поговорить с человеком.

После небольшой паузы я услышала женский голос, человеческий или отлично сымитированный, – но изображение на экране не изменилось.

– Кто говорит? – спросила она.

– Меня зовут Ксинг.

Это не так уж далеко от правды, а если меня, все-таки, идентифицируют, я смогу сказать, что оговорилась. Однако, зная лишь вымышленное имя, им не так-то легко будет меня выследить.

– Мне нужно поговорить с тем, кто работает на Сейури Накаду. Случилось нечто очень важное.

Она немного подумала и аннулировала вызов.

Этого я не ожидала и снова ввела код.

– Извините, – затянул синтезированный голос, когда эмблема снова появилась, но я не дала ему закончить.

– Нас прервали. Соедините меня снова с тем, с кем я только что говорила.

Раздался звуковой сигнал, и вместо эмблемы на экране появилось небольшое сообщение: “В контакте отказано”. Затем другое: “Институт Планетарных Исследований” – частная, некоммерческая организация и никоим образом не связана с “Накада Энтерпрайзис”.

После небольшой паузы добавилось еще одно: “Если вы хотите что-нибудь узнать о работе, проделанной для Сейури Накады, спросите у нее самой. Ничем не можем вам помочь”.

Так значит, и они тоже не хотят разговаривать. Накада и Орчид отшили меня, а теперь вот, и “Ипси” – туда же.

Судя по их реакции, мой сценарий не удался.

Мне это совсем не нравится. Накада и сотрудники “Института” могли запросто решить, что, раз уж Город обречен, то они могут и рискнуть, пытаясь его спасти.

А что, если это всего лишь азартная игра? Что они потеряют? Не знаю уж, чем они рискуют, но мне не нравится, что они играют на мой дом. Я намерена выяснить, какова же ставка в этой партии.

Мне надо с кем-то поговорить, но я не знала, к кому обратиться в “Ипси”. Орчид, по-моему, всего лишь лакей или посредник, да к тому же он просто омерзителен. Я знала, что могла бы заставить его говорить, но пока не хотела.

Значит, остается сама Сейури Накада. Я решила, что пора бы уж нам с ней немного поболтать о том, о сем “тет-а-тет”, без ее наглых программ.

Я взяла пистолет и вызвала такси.

Глава 11

Когда вышла на улицу и в лицо мне ударил ветер, я вспомнила, что упустила из виду наблюдателя. Подняв голову, тут же его увидела.

– Ты все еще здесь? – спросила я.

– Да, Хсинг, я здесь, – ответил флоутэр.

Я смотрела на него, не двигаясь и обдумывая ситуацию. Сейури без восторга отнеслась бы к роботу-наблюдателю, слонявшемуся недалеко от ее владений. Но, кроме того, мне не хотелось бы, чтобы Мичима узнал о моем визите к Накаде. Сама точно не зная, во что влезла, я не хотела ставить в известность об этом деле еще кого-либо. Да и с чего я взяла, что флоутэр принадлежит Мичиме?

Это мое предположение. Может быть, Орчид узнал обо мне с самого начала, когда Зар Пикенс еще только переступил мой порог, и тут же прикрепил ко мне наблюдателя. Маловероятно, но не спорю, что это невозможно.

Теперь, когда мне казалось, что подхожу к сути дела, и это очень опасно, вид робота производил отнюдь не ободряющее впечатление. Он был довольно серьезной помехой. Мне и без него хватало забот, как не допустить к системе моего компьютера лазутчиков. А тут еще это. В конце концов, если кто-то, действительно, захотел сесть на хвост, то прикрепил бы ко мне какой-нибудь микроинтеллект для сбора информации, но уж никак не при помощи проклятого флоутэра, следующего за мной по пятам.

Я слышала, как в шутку отзывались о микроинтеллектуальных шпионах, будто они беззвучны.

Их выходы на связь напоминают чихание. В этом есть доля правды, но они выполняют свою работу лучше, чем этот летающий с лязгом сплав хрома и силикатов. Роботы подходят для наблюдений за любым объектом, тем более, что они многоразового пользования, но от них легко отделаться, как я это и сделала в “Манхэттене”. Его просто можно не пустить внутрь здания, укрыться и вывести, если нужно, из строя. Микроинтеллектуальные устройства абсолютно невидимы и способны прикрепляться к чему угодно. Без достаточной подготовки их невозможно сбросить с себя или скрыться от них.

Допустим, Мичима, если это действительно он, работал с тем, что было у него под рукой, и вовсе не собирался принимать против меня серьезных мер. Если даже мои данные заложены в память прочесывающего Трэп робота, который совершенно случайно наткнулся на меня, то, видимо, Большой Джим не стал затем суетиться с переключением на микро– и прощупывал меня, ничем не угрожая.

Я решила, что дам тому, кто послал робота, возможность усомниться в гуманности своих действий и оставить меня в покое.

– Эй, – крикнула я, – отстань. Я сейчас иду по личному делу, не имеющему отношения к Трэпу, и не хочу, чтобы ты мешал мне.

– Простите, Хсинг, – сказал он, – я просто делаю то, что обязан. Мне приказано идти за тобой.

Его основные линзы были направлены на меня.

– Да, я знаю, – ответила я, – но ты ведь можешь проверить, не передумал ли твой шеф. Передай ему, что я на пределе.

– Хорошо, я спрошу, но не надейся слишком на то, что он изменит свой приказ.

А я и не надеялась, просто стояла и ждала такси. Через некоторое время оно остановилось рядом со мной у тротуара. Это было довольно потертое, старое, но независимое такси, ранее принадлежавшее казино “Круиз”, чье название проступало сквозь краску сбоку. Я села в него и назвала первый попавшийся адрес в Ист-Сайде, а не адрес Накады, Такси тронулось с места, наблюдатель тут же последовал за нами, и откуда-то вынырнул рой рекламных агентов. Я откинулась на спинку сидения и уставилась в окно на мелькающие огни.

Рекламные агенты отстали, когда мы миновали Трэп Оувер, но один из них впорхнул внутрь, издал короткий сигнал и самоуничтожился, осознав, что вышел за пределы своей территории. Я не знаю точно, был ли это агент по рекламе, или еще какой-то: не имела с ними дела. Если агента наняли; то он может расширить поле действия.

Может быть, это был друг такси. От него на чехле сидения осталось оранжевое пятно расплавленной пластмассы. Мне захотелось плюнуть на него, чтобы перебить запах, но думаю, что это не понравилось бы такси.

Вместо этого я оглянулась назад. Робот был по-прежнему сзади, он летел на расстоянии метра, не сводя с меня свои объективы.

Спустя несколько минут такси остановилось.

Я заплатила, попросила немного подождать и вышла. Осмотревшись по сторонам, я взглянула на робота.

– Ну, что, какие у тебя планы? – спросила я, – Ты собираешься оставить меня в покое или напрашиваешься на неприятности?

Он просигналил и сказал:

– Хсинг, у меня есть свое задание. Никаких изменений. Извини.

– Ты тоже меня извини, – сказала я и махнула такси.

Дверь открылась и я снова села в него.

– Сделайте так, чтобы меня не было видно, – попросила я.

– Да, мисс, – ответило оно.

Тут же все стекла стали темными. Света от экранов для меня было достатбчно. Но такси подключило специальное световое поле.

– Куда?

Я дала ему адрес на Ист-Денг и расстегнула жакет. Затем на секунду задумалась. Стоит ли это делать? Конечно, были и другие альтернативы: могла использовать защитное поле, глушитель, на некоторое время скрыться от робота – но он все равно найдет меня. Думаю – стоит. Не знаю, имеет ли это отношение к моему делу, но, по крайней мере, дам Мичиме понять, что не позволю топтать меня ногами. Я должна постоять за себя. Для этого нужно пойти на серьезный шаг. Ни защитное поле, ни глушитель, ни мои быстрые ноги мне не помогут – это не так впечатляет. Если хочу работать в сыске на Эпиметее до самого рассвета, то нужно занять определенное положение. Робот должен исчезнуть с моего пути. Я вытащила пистолет и взвела курок.

Оружие пришло в действие, я почувствовала электрическую вибрацию.

– Цель одна, – приказала я, – флоутэр. Мне нужно убрать его одним выстрелом. Не знаю, вооружен ли он. Говорит, что нет.

Я не уверена, знает ли пистолет все эти слова, но думаю, что в общих чертах он все понял. Сони Рэмингтон знал свое дело, и только это имело значение.

Пришлось передать все дело в руки автоматического пистолета, потому что флоутэр реагирует быстрее меня. Я в любое время могу на равных сразиться с кем угодно, но машине противопоставишь только ей подобную.

– Высадите меня здесь, – сказала я такси, – я пойду дальше сама.

– Мисс, у вас в руках оружие? – спросило оно.

Голос его звучал спокойно, но думаю, что такси было взволновано. Оно свободно, а это значит, что у него нет хозяина, который защитил бы его.

Если машину признают виновной в нарушении закона, то ее не пускают даже на переработку, а просто уничтожают.

– Не волнуйтесь, – успокоила я его, солгав, – я имею разрешение на хранение оружия. Я не грабитель, сейчас заплачу и выйду.

Держа пистолет в одной руке, другой я засунула свою карточку в щель.

– Вот, видите? – спросила я.

– Да, мисс, – ответило такси, как и положено роботу.

Я вытащила карточку и, затаив дыхание, открыла дверь, когда машина остановилась на ИстДенг. Поискав глазами робота, навела на него пистолет и нажала на курок.

В ту секунду, когда оружие поразило свою цель, я ощутила легкий толчок. Робот загудел, и я ощутила этот звук даже кончиками своих пальцев. Отдача была такой сильной, что я отлетела к спинке сидения. Я почувствовала, будто правой рукой ударилась о стену, и от шока свело все мышцы до самого плеча. Когда я коснулась обивки, раздался хлопок, словно взорвался двухметровый воздушный шар – это разорвался в клочья робот-наблюдатель. Осколки разлетелись в разные стороны, и был слышен их скрежет по дороге и корпусу такси.

Сидение затрещало, пытаясь адаптироваться ко мне.

Я, как всегда, закрыла глаза во время выстрела, поэтому пропустила большую часть зрелища.

Когда открыла глаза, робот представлял собой пыль и мелкие осколки. Некоторые куски раскалились докрасна, а несколько осколков по правилам аэродинамики все еще летели вниз, но ни один из них не был больше моего ногтя.

Мне нравится мой пистолет – Сони-Рэмингтон. Классное оружие. Рассказывали, что на планетах с большим тяготением, для которых предназначено это оружие, Сони-Рэмингтон не более опасен, чем обыкновенный пистолет на Эпиметее, но здесь, в Городе Ночной Стороны, где сила притяжения равна девяти десятым, я могла положиться па него – разнесет в щепки что угодно. Если мне нужно выстрелить, то я не хочу давать шанс для ответного удара. С Сони-Рэмингтоном такого не случалось.

– Простите за небольшой разгром, – вежливо обратилась я к такси и посмотрела на пятна от струи увлажнителя. Предполагалось, что он должен не оставлять следов, быть без запаха и представлять собой летучее вещество, способное испаряться через девяносто секунд. Но это было не так. Не знаю, потому ли, что я не чистила оружие регулярно, или делала это как-то неправильно, или в городском воздухе велико присутствие металлов, но после выстрела всегда оставалось кольцо маленьких серых пятен. На этот раз с полдесятка, таких пятен виднелось по всему салону такси, остальные были, в основном, на мне. Несколько осколков робота каким-то образом оказались внутри, а еще пара, видимо, очень сильно ударила по обшивке машины, что пробили ее насквозь.

– Запишите расходы по уборке и ремонту на мой счет, – сказала я и свободной рукой вставила карточку в щель, – если, конечно, моих средств достаточно, чтобы покрыть их. Остаток, если будет, возьмите себе.

Думаю, что даже до робота-такси должно дойти, что я предлагаю ему взятку, чтобы не вызывал полицию. Скорее всего, так и было, потому что я не услышала ни от одного полицейского сообщения о том, что расстрелян робот-наблюдатель.

– Да, мисс, – ответил он. – Я согласен. Это все?

– Нет, – я откинулась на спинку сидения, устроилась поудобнее и отвернула дуло пистолета в сторону, – закройте дверь и отвезите меня на Секидзаву, 334.

Это место находилось в нескольких минутах ходьбы от дома Накады. Я решила, что доберусь оттуда пешком.

Чтобы мышцы руки, на которую пришелся удар от отдачи после выстрела, не затекли, я согнула ее. Мой симбионт уже позаботился о том, чтобы заглушить боль.

Мне было жаль, что с роботом пришлось так поступить, но, черт побери, это всего лишь железяка. Он не обладал чувством самосохранения и, скорее всего, не был даже сенсором. Интересно, как Мичима отреагирует на потерю робота. Держу пари, что он вряд ли будет доволен моим поведением. Да и Вообще, станет ли меня волновать Мичима после визита к Накаде?

Такси подбросило меня до Секидзавы, вытащив свою карточку, я вышла из машины и подождала, пока оно уедет. Я отправилась в нужном мне направлении, только когда оно исчезло из виду.

Накаду легко разыскать, потому что она занимает целый особняк: белый с серебряным отливом, высокий и элегантный, – он возвышался в темно-красных отблесках Эты Касс Б. Но несмотря на то, что фасад здания осыпал яркими огнями Трэп, все-таки оно казалось мрачным и тусклым.

А по сравнению c ярко-розовой полосой, которой протянулся по небу рассвет, оно и вовсе имело зловещий вид и производило впечатление нежилого дома, света и окон нигде не было видно. Скорее всего, они встроены в форме дисплея.

Я не заметила ничего похожего на дверь или ворота. Думаю, что вход должен быть, но он полностью сливался со стеной, видимо, был вмонтирован в нее. Я предполагала, что так и будет. Это сейчас модно среди тех, у кого полно денег. Если бы я была здесь по финансовому вопросу, то мне непременно бы сообщили, где дверь. Да и прожекторы включили, чтобы встретить меня.

Но меня не ждали, а вот дело у меня здесь есть. Отсутствие света могло озирать, что Накады не было дома, но меня такая мелочь не остановит. Там кто-то должен быть, пусть даже роботы.

Я стояла на улице перед домом уже несколько минут, когда вдруг вспомнила, что не убрала пистолет в кобуру. Хотя осознавала, что моя рассеянность признак того, что я не в лучшей форме, но все же посчитала, что оружие мне сейчас кстати.

Не было ни времени, ни терпения быть осторожной. Я не могла знать наверняка, вызвало ли такси полицию. Может быть, Мичима уже идет за мной по следу. Я по могла терять время для благополучного выхода из ситуации.

Установив дуло Сони-Рэмйнгтона на центр фасада, я взвела курок и сказала громко, стараясь не срываться на крик:

– Эта вещица заряжена разрывными пулями, которые пробивают любую броню, и способны причинить большой ущерб. Мне нужно поговорить с Сейури Накадой. Пусть она выйдет сюда или впустите меня в дом. Обещаю, что положу пистолет на землю. Если вы вздумаете возразить мне, то пробью в этой стене дырки, которые вам дорого обойдутся. Если ее нет дома, то пропустите меня, я подожду ее. Согласны вы на это или нет?

Я уже ждала, что в действие будет приведен какой-нибудь неизвестный мне механизм охраны: я превращусь в бурлящую протоплазму. Но вместо этого раздался голос:

– С мисс Накадой сейчас консультируются по этому вопросу. Пожалуйста, не уходите.

Я стояла на прежнем месте и чувствовала, как дрожит мой пистолет, пытаясь определить цель, но не мог сделать это.

По прошествии тридцати секунд, которые показались годом, послышался другой голос. Поскольку говорили немного в нос, я сделала вывод, что это была не машина.

– Я Сейури Накада, – сказала женщина, – кто, черт возьми, вы, и что вам нужно?

Я немного опустила пистолет.

– Мисс Накада, – сказала я, – если это действительно вы, то я хотела поговорить где-нибудь с глазу на глаз насчет ваших планов покупки дешевой городской недвижимости, а затем предотвращении рассвета, последнее, причем, объясняет первое. Я или обговорю это с вами, или информация станет достоянием гласности – я заложила все сведения в программу, которая выйдет в общественную компьютерную сеть.

Я очень пожалела, о том, что на самом деле не сделала все это дома, а выдумала только в последнюю минуту. Безусловно, вся собранная мною в компьютерных банках памяти информация находится в файлах-архивах “на случай смерти”. А вот выводы, сделанные мною, только в моей голове – я никогда не могла позволить себе имплантированный дублер памяти, поэтому, когда я умру, то со мной уйдут все мой догадки.

Конечно, Накада не может знать точно, блеф это или нет. Но я решила, что если доберусь до офиса живой, то в следующий раз перед отъездом в Город, обязательно сделаю так, как сказала.

Дав время на обдумывание, я вложила пистолет обратно в кобуру и застегнула жакет.

– Вы согласны обсудить этот вопрос? – обратилась я к Накале.

Она молчала так долго, и мне показалось, что я сделала что-то не так, и все рухнуло. Я стала подумывать о Том, что может произойти, если появится патруль или прохожие, а я стою здесь, перед чужим домом, в респектабельном районе.

Вдруг Сейури спросила: – Черт побери, кто вы?

– Меня зовут Кэрлайл Хсинг, – ответила я, – больше я ничего не скажу, пока мы не окажемся в более уединенном месте, где смогу увидеть вас, и мне не нужно будет кричать.

Хотя я и не кричала на самом деле, потому что оснащение у Накады только высокого качества.

– Ладно, – сказала она, – входите.

В стене неожиданно открылась дверь – вовсе не там, где я ожидала, и показалась полоска света.

С секунду я обдумывала, стоит ли переступать порог, возможно, это ловушка или нечто, чреватое для меня серьезными последствиями, но, пожав, плечами я вошла в дом. Смелость, в конце концов, города берет.

От дверей во внутреннее помещение вел роскошный, но немного аморфный коридор, разумеется, если бы на моем месте был почетный гость, хозяйка привела бы его форму в порядок, чтобы он выглядел более представительно. Но даже в этом бесформенном состоянии он был достаточно просторным, с прекрасными гобеленами на стенах, с изящными изгибами линий; в отделке преобладали насыщенные цвета: зеленый и красный. По размерам, я думаю, он был равен номеру-люксу для молодоженов в “Эксцельсисе” самого высшего класса, где приходилось мне быть. Почему я там была, вас не должно интересовать, но это, точно, был не медовый месяц.

Неожиданно открылась дверь, и я оказалась в маленькой комнате в черных и серебристых тонах, с четкими углами. На экране голографа изображен вид планеты из космоса, но это не Эпиметей, судя по вращению. Ко мне по воздуху подлетел обитый черным шелком диван, и я осторожно присела на него, стараясь не опираться на спинку.

Звучала старомодная и скучная музыка, но, разумеется, я не слушала ее.

Через несколько секунд подплыл еще один черный шелковый диван, который выскользнул откуда-то из темноты, показавшейся мне сначала стеной. На нем возлежала женщина.

Это была сама Накада или чертовски хорошая подделка. Я предварительно внимательно изучила ее на компьютере с разных углов, и эта дама была похожа на нее, как две капли воды. Как и у большинства людей, у нее черные прямые волосы, но она носила их распущенными, естественными по форме, не прилизанными. У кожи был теплый золотистый оттенок, и складки на ней тоже не казались искусственными. Она прекрасна – как и следовало быть, соответственно финансовому состоянию ее семьи.

Конечно, если я говорю о ее гладких волосах, что они естественные, то это всего лишь мои догадки. Они казались такими. Я же знаю, что она родилась белокурой, с круглыми глазами.

На ней было полупрозрачное домашнее платье, в перемещающуюся голубую и золотистую полоску. Полосы постепенно чередовались. А у меня цветовая гамма состояла из двух элементов: белого и красного, но она у меня статична, потому что я на работе. Мне не нужны такие лишние детали, как подвижные цвета. Кроме того, в таком месте, как Трэп, что-либо яркое, но не мелькающее, сразу привлекало внимание. А мне только на руку отвлекающие от моего лица детали.

Длинные ноги Накады были босыми, и смотрела она на меня, будто под дулом пистолета. Интересно, действительно ли это Накада. Она могла позволить себе иметь хорошую имитацию. Возможно, я смотрела сейчас на голографическое произведение или на муляж. Но это не имело особого значения. Кто бы ни был передо мной – будь то настоящая Сейури Накада или нет, но она должна меня выслушать.

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

И я надеюсь, что мое лицо не казалось таким враждебным, как ее.

– Вы хотели поговорить со мной, – сказала она.

– Да, мисс Накада, – ответила я ей, – хотела.

– Ну, пожалуйста, – промолвила она, махнув рукой, – говорите.

Я поморщилась и сказала:

– Не уверена, с чего лучше начать. Все, что мне нужно знать – это, как вы планируете остановить вращение нашей планеты, чтобы на ней никогда не наступил день?

– Что? – с негодованием в голосе произнесла она. – А какое это, собственно, имеет отношение к вам? И почему вы думаете, что я планирую что-нибудь подобное?

Тем самым я получила подтверждение тому, что она замышляла все это, потому что, если бы я ошибалась, то ее последний вопрос прозвучал бы первым. Черт возьми, если у нее, вообще, был здравый смысл, в любом случае, последний вопрос она задала бы первым, так что я поняла, что ее личное программное обеспечение не полностью лишено технических дефектов.

– Это касается меня непосредственно, мисс Накада, потому что я живу здесь, – сказала я, – я родилась в Городе Ночной Стороны, тут выросла и ни разу не была за стенами кратера. Город имеет для меня большое значение, и все, что касается его будущего, волнует меня. Это ответ на ваш первый вопрос. А то, что вы замышляете нечто подобное, мне пришло в голову, когда я занималась одним делом.

– Каким делом? – на какую-то долю секунды на ее лице промелькнула тень изумления. – А, вы детектив?

По движению ее глаз, когда она произносила это, я поняла, что Накада не сама догадалась, а получила информацию по внутреннему передатчику. У нее, безусловно, есть он, а может быть, и несколько. Вероятно, она имела больше возможности использовать компьютеры, чем я, сидя за столом.

– Да, я детектив.

– Но как вам удалось узнать? Да это и не важно, вы уже, по-видимому, точно должны знать, что я замышляю.

Она начала валять дурака, пытаясь выяснить, что мне известно, а что нет. Но я приняла ее вызов. Лучший способ выведать нужную информацию у таких существ, как Накада, к которым нельзя применять пытки, наркотики или детекторы лжи, – это заставить их почувствовать, что они способны обвести вас вокруг пальца, и тогда они теряют бдительность.

– Я узнала, что вы покупаете городскую недвижимость, – сказала я, – мне удалось выяснить, что вы вели тайные переговоры по телефону с “Ипси”, о которых они никому не сообщают. Я же поговорила с кое-какими людьми и узнала, что у вас есть в “Ипси” свои люди, которые работают над тем, как предотвратить наступление рассвета для того, чтобы ваша недвижимость приобрела стоимость приличного состояния. Но это пока все, что мне удалось выяснить, и я этим не довольна. Мне необходимо знать, как вы собираетесь остановить Солнце. Я хочу быть готовой к этому.

– “Ипси”? – она снова недоуменно посмотрела на меня, затем моргнула и сказала: – А, “Институт”!

Интересно, есть ли на Эпиметее второй такой человек, который прожил бы на нем всю свою жизнь и не знал, что Институт называют “Ипси”.

Я сделала вывод, что эта женщина не поддерживала никаких контактов с городом и, вероятно, со всем окружающим миром.

– Да, Институт, – подтвердила я.

– И они ничего не захотели вам сообщить?

– Нет, ничего, – ответила я.

– Молодцы, – произнесла она, ухмыльнувшись.

– Мисс Накада, они ни за что мне не скажут, потому что им не положено. Но они работают на вас. Если и вы не скажете мне, тогда придется сказать всему городу то, что я знаю. А этого достаточно, чтобы убедить людей. Сможете ли вы тогда по-прежнему скупать no-дешевке недвижимость? Как вы думаете? Вам придется сказать мне, что вы делаете, или я погублю все ваше дело.

Я попыталась произнести эти слова как можно тверже и убедительнее. Она махнула рукой.

– А что, если я, мисс Хсинг, просто запущу в ваш компьютер вирус, который полностью уничтожит память? А затем лросто убью вас?

Настала моя очередь махнуть рукой на эту бессмыслицу.

– Мисс, Накада, вам следует иметь в виду, – сказала я, может быть, с оттенком порицания в голосе, – что у меня есть официальное разрешение на работу детективом. У меня отличное здоровье, и я молода. Если погибну, у города все равно останутся копии моих файлов в картотеке “на случай смерти”. Думаю, что их тщательно изучат. И даже вам не удастся беспрепятственно и тайно от всех пробраться в эти архивы.

– Ладно, – сказала она, – а где гарантии того, что вы не сделаете эту информацию достоянием гласности, если я вам все скажу?

– Гарантий нет, – ответила я, – но подумайте, зачем мне делать это? Ведь я так же, как и вы, не хочу увидеть рассвет. Вся моя жизнь прошла здесь. И если вы собираетесь спасти Город, то я только приветствую это. Мне наплевать, что вы разбогатеете на этом, и ваш капитал превысит состояние вашего старика и даст власть над городом вплоть до следующего столетия. Это меня не касается. Мое дело заключается в том, чтобы остаться живой и знать, нужны ли мне деньги, чтобы добраться до Прометея, или нет, а может, пора навестить шахты или сделать еще что-нибудь. Вероятно, я даже буду не против получить совет по поводу инвестирования, но это не касается основной проблемы и стоит в стороне от главного.

– Значит, вас волнует, когда я все это сделаю? – спросила Накада, и мне показалось, что она стала немного спокойнее, не такой сердитой.

– Когда и как, – ответила я, – потому что, насколько я знаю, в результате ваших действий может пострадать часть города. В конце концов, недвижимость будет представлять ценность и тогда, когда половина города будет сметена с земли.

– Все правильно. Так оно и есть.

Я молча ждала продолжения. Женщина улыбнулась.

– Расскажите мне обо всем, – сказала я.

Она едва заметно вздохнула, а возможно, просто надула губы.

– Ладно. Я скажу вам. Все элементарно. Мои люди собираются выпустить направленный термоядерный заряд, который навсегда прекратит вращение планеты. Ночной Город после этого никуда не сдвинется. Он замрет там, где находится сейчас.

Она снова улыбнулась и замолчала. Я обдумывала только что сказанное ею.

– Один заряд?

Сейури кивнула.

– Вы хотите остановить планету одним зарядом? – переспросила я.

– Да, именно так, – подтвердила она, улыбаясь глупой самодовольной улыбкой.

– И это все? – пытаясь казаться невозмутимой, задала я вопрос.

– Что еще вам нужно? – раздраженно спросила она, – все довольно просто.

Я прикусила язык, чтобы не закричать и не назвать ее идиоткой. Проблема состояла именно в этом – все было слишком просто.

Но я не была готова сказать ей все прямо, вместо этого спросила:

– Разве взрыв не повлечет за собой разрушения?

Она удивленно взглянула на меня.

– Почему?

– Потому что, если вы остановите всю планету сразу, то произойдет толчок.

Безусловно, подтекст моей фразы был непростителен по сути, но Сейури так спокойно отреагировала на нее, что я не смогла себя заставить что-нибудь еще добавить. Я знала, что обязательно сорвусь на крик.

– Думаю, что да, – сказала она, – но совсем не большой. Планета уже сейчас двигается так медленно, что ее легко остановить.

– Вы уверены? – спросила я немного вызывающе, что было ошибкой с моей стороны.

– Конечно, уверена, – с настойчивостью в голосе заявила она.

– И служащие “Ипси” согласились с этим? – уточнила я. – Они разве не считают, что это рискованно?

Она махнула рукой.

– Разумеется, они согласны.

– Все?

– Далеко не все вовлечены в разработку проекта. Да и, вообще, какое ваше дело?

Я пошла на попятную.

– Простите, конечно, это не мое дело. Просто мне стало любопытно.

Я попыталась как можно небрежнее спросить:

– Так на какой день назначено это событие? И почему оно до сих пор не произошло? Вы же купили уже порядочную часть города.

– Еще недостаточно! Кроме того, заряд еще не готов. Он должен быть тщательно рассчитан, включая место запуска. Мне бы не хотелось чтонибудь повредить.

Я кивнула.

– Так когда он будет готов?

– Честно говоря, я не знаю, – призналась Накада, мои люди из Института сообщат мне. Говорят, что все будет готово через несколько недель.

Я снова кивнула и почувствовала, что пора уходить.

– Мисс Накада, – сказала я, – вы были очень добры, прошу вас еще об одном одолжении. Как только будете знать точную дату, не могли бы сообщитъ об этом? Пожалуйста, просто известите по компьютерной сети. Мне этого достаточно.

Она улыбнулась и снисходительно взглянула на меня, давая понять, что я принадлежу к гораздо низшему сословию.

– Конечно, – сказала она, – я буду рада сделать это.

– Я знаю, что вы, конечно, будете очень заняты, – с почтением в голосе проговорила я, – не могли бы вы сейчас заложить это в сигнальный файл?

Она взглянула на меня уже менее дружелюбно.

– Хорошо, – сквозь зубы процечила Накада и через секунду добавила, – все сдглано так, как вы просили.

– Спасибо.

После этого я направилась к выходу. Мне нужно было как можно скорее выбираться отсюда, чтобы не потерять самообладание и не убить ее.

Глава 12

В зависимости от того, что вы знаете об Эпиметее и имеете ли представление о планетологии, можете недоумевать, почему я хотела застрелить ее и почему не сделала этого, но только в том случае, если вы немного осведомлены.

Я отвечу сначала на второй возможный вопрос.

Не застрелила ее, так как знала, что сделав это, никогда не смогу выбраться из города живой. Возможно, даже из дома. А эти идиоты из “Ипси” смогут продолжить работу и без нее. Нужно действовать обдуманно.

А что касается того, почему она стоит того, чтобы застрелить ее, то попрошу вас задуматься на минутку над следующим.

Эпиметей в диаметре составляет 9056 километров, на каждый кубический сантиметр приходится по семь граммов общей массы. Грубый подсчет дает в результате триллион тонн. Речь идет об очень тонком пласте коры, вращающейся со скоростью 128 сантиметров в день на широте города.

Я согласна, что это не очень быстро. Если бы такси, в котором вы находились, двигалось с такой скоростью и неожиданно налетело на каменную стену, то, возможно, вы остались бы целы и невредимы. Но такси – это нечто твердое, состоящее из волокон и керамических материалов, имеющее конструкцию, способную выдержать большое давление, обладая массой в полтонны. Планета же – динамическая система, и это уже говорит о многом.

Предположим, выпущен заряд, способный противостоять движущей силе вращения планеты, то есть количество энергии строго равно необходимому. Откуда будет произведен этот залп? На поверхности? Нет, недалеко от нее.

Вы думаете, что это способно остановить ядро?

Или же мантию, которая, прежде всего, не представляет собой твердое вещество?

Черт возьми, конечно, нет. Кора просто отделится от мантии или разорвется на части. Она и так на Эпиметее очень тонкая и хрупкая, причем повсюду – миллионы вулканов. В то время, как у большинства планет с десяток континентов, Эпиметей из-за своей раскаленной мантии имеет тысячу.

Если вы хотите прекратить вращение, прежде всего нужно стянуть их в единое целое, которое должно быть плотнее, чем раскаленные провода, и изменить силу притяжения. Поэтому термоядерный заряд лишь прорвет дыру в литосфере, если повезет. А скорее всего, он просто выжжет часть коры. Я никогда не слышала, чтобы термоядерные заряды были надежны. К тому же существует еще и фактор плавления.

Давайте снова вернемся к заряду. Он выделяет чертовски много энергии, причем за короткий промежуток времени. Теоретически, это, в основном, должна быть кинетическая энергия, направленная против вращения планеты. Некоторая часть будет представлять собой свет и тепло – очень много тепла. И эта энергия столкнется с кинетической энергией самой планеты. Существует закон сохранения энергии, который, насколько я знаю, не во всех случаях можно применять, и все же он действует в крупномасштабных, с низким количеством энергии, нормальных пространственных системах – таких, как на поверхности планеты. Если две кинетические энергии идеально подходят друг другу, то энергия не исчезает: она изменяет форму. В данном примере она полностью преобразуется в тепло.

Таким образом, мы прибавим это тепло к внутренней энергии самого Эпиметея, который является молодой планетой, горячей и радиоактивной, собственно, именно поэтому только ночная сторона пригодна для проживания.

Эпиметей – это Эта Касс А 3. Вы когда-нибудь слышали об Эта Касс А 2? Они так и не привыкли к единому названию, потому что то, которое лучше всего соответствовало – “Вулкан”, уже было занято. Я же все свою жизнь называла ее Касс 2.

Она расплавленная. И не из-за своей близости к Солнцу. Это своеобразный огненный котел, в котором происходят постоянно цепные реакции.

В то время, когда она находилась на стадии формирования и была в жидком состоянии, радиоактивные элементы оседали близко к ядру, и их концентрация достигла критической отметки. Безусловно, этого недостаточно, чтобы звезда разорвалась, но цепные реакции происходят беспрерывно, и она вся еще долго будет пребывать в жидком состоянии. Уже не говоря о вредных продуктах этих реакций, хотя, думаю, что большинство из них никогда не достигнет поверхности.

Эпиметей получает дополнительное количество тепла, и он тоже может расплавиться. Черт возьми, планета опоясана залежами урана, тория и других элементов – вот почему здесь и ведутся постоянно разработки. Тепло и движение встряхнет радиоактивные элементы. Из-за своей тяжести они уже проникают сквозь мантию к ядру и собираются там. Добавьте сюда еще тепла, и этот процесс резко ускорится. В подвижной системе появится дополнительная энергия, а ядро может достичь критической массы, и все к черту разлетится на мельчайшие частицы.

Конечно, я не знаю, случится ли все это в результате заряда Накады, но мне бы не хотелось устраивать такие эксперементы. Самое меньшее, что может случится – это землетрясения и извержения вулканов. А эта идиотка, казалось, абсолютно ничего не понимает. Я не знаю почему. Она выросла на Прометее, где кора толще и более устойчива, вращение планеты не представляет собой ничего необычного. А разве она не изучала внимательно сведения об Эпиметее прежде, чем разработать план? Даже если она слишком ленива, чтобы действовать на сознательном уровне, могла бы ввести себе в мозг самым лучшим и быстрым способом всю необходимую информацию.

Хотела ли она выполнить задачу любой ценой, в отличие от затей с генами и психовирусами? Я знала, что Накада способна игнорировать неприятные для нее детали, но не может же она не замечать опасности?

Вероятно, Сейури намеревалась наблюдать за взрывом с орбиты, чтобы остаться живой. И ей, наверное, наплевать на возможную неудачу. По-видимому, Накада не дорожила и собственной жизнью, она уже продемонстрировала свою склонность к самоуничтожению. А вдруг ей захотелось рискнуть и посмотреть на весь этот фейерверк, если проиграет. В конце концов, у нее могло быть предвзятое отношение ко всей планете, которая не была для нее домом, а лишь местом ссылки. Это грандиозный способ выразить свое раздражение. То есть, я хочу сказать, что действовала она, не думая, по крайней мере, я надеюсь на это. В своем подсознании Сейури по-прежнему могла оставаться избалованным ребенком, каким была двадцать лет назад на Прометее. Накада вполне может пойти на осуществление своего дурацкого плана.

Но это не объясняло, чем занимались люди в “Ипси”.

Может быть, я все-таки еще что-то не знала.

Наверное, просто неправильно поняла все с самого начала, и Накада так же превратно истолковала суть дела. Вероятно, “Ипси” собирался использовать этот заряд для того, чтобы оставить Город на темной стороне, отколов часть материка, на котором он располагался. Думая об этом, я вспомнила старый видеофильм о ледоколе.

Возможно, они планировали и мероприятия по безопасности планеты, зная способ, как уменьшить количество тепла и сохранить кору целой. Может, они собираются запустить заряд вниз, к ядру?

Сейури Накада не понимала, что если бы удалось остановить Эпиметей, ничего не разрушив, все равно нельзя спасти Город Ночной Стороны раз и навсегда. Существует мнение, что вращение планеты неизбежно. Ядро смещено в сторону от центра и продолжает смещаться туда, где мантия тоньше и расположена напротив Эта Касс А. Если вы остановите вращение планеты, в дальнейшем оно начнется снова. Так?

Я понимаю, что сама ни о чем не догадаюсь и ничего не выясню, если буду по-прежнему гулять по улицам восточной части города.

Даже если планета снова начнет вращаться, сколько времени нужно ждать этого? Планеты чертовски инертны. Они движутся медленно. Может быть, пройдут тысячелетия, прежде чем Эпиметей снова начнет двигаться. Вообще, чем больше я об этом думала, тем вероятнее мне это казалось. В конце концов, возобновившееся вращение не будет представлять проблему. Ведь так?

Это было слишком сложно для меня. Я ни планетолог, ни физик, даже не знаю всего, чтобы вернуться и поспорить с Накадой. Мне нужно узнать еще больше.

Но я детектив. И должна на основании фактов проанализировать ситуацию. Пока я вижу два пути: вернувшись домой, подключиться к компьютерной сети с целью изучения планетологии, на основании чего предположить, что, черт возьми, замышляют Накада и “Ипси”, а затем поспорить с ними, или просто пойти в Институт и спросить там когонибудь об этом. Судя по тому, какой ответ я получила в прошлый раз, мне придется пойти туда лично.

При компьютером общении, если вы не хотите с кем-то говорить, вам это и не нужно делать, но всегда трудно проигнорировать человека, стоящего перед тобой. Намного сложнее и лгать – голографические роботы и киборги проходят предварительную подготовку, если знают, что предстоит непосредственное общение, но они свободно импровизируют при компьютерной связи.

А еще труднее – проигнорировать человека с оружием в руках. Надеюсь, что мне не придется прибегать к таким мерам. Пока все шло гладко, но рано или поздно кто-нибудь поймет, что я блефую, и обратится в полицию.

Я не могу выстрелить в безоружного человека. У меня даже по отношению к роботам возникают сомнения. Правда, все зависит от того, в какой мере они обладают сознанием и стремлением выжить. Я выстрелила в робота-наблюдателя, не обладающего сенсорным восприятием и даже не являющегося живым существом.

По крайней мере, это можно сказать о большинстве из них. И я, безусловно, надеюсь, что уничтоженный мною робот входит в этот разряд.

Он довольно спокойно отнесся к моим угрозам.

Я смогла бы убить машину, но вряд ли человека, так что мои угрозы – чистый блеф.

Но людям из “Ипси” совершенно не нужно знать об этом, а дуло пистолета выглядит более устрашающе, если оно направлено на вас, а не тогда, когда о нем просто идет речь по компыотеРУ. ”Ипси”, как это и должно быть, размещался около ворот, откуда им легче отправлять своих людей и машины, и где шахтеры, приезжавшие в Город, могли бы по ходу оставлять им образцы пород и сообщать новости или оказывать другие услуги, интересовавшие “Ипси”, конечно, за определенную плату.

Я не была там уже несколько лет, а мой офис мне порядком надоел, так что для разнообразия будет приятно заглянуть в “Институт”. Кроме того, всегда быстрее спросить кого-нибудь, кто знает ответ, чем додумываться до него самой. То есть быстрее в том случае, если тебе охотно сообщают этот ответ. А я как раз и собиралась заставить людей из “Ипси” сделать это.

Вот тут-то и пригодится мне Сони-Рэмингтон.

Я вызвала такси, и когда оно прибыло, сказала, чтобы меня отвезли в “Ипси”.

Глава 13

Вагончик в розовую полоску, переполненный подвыпившими шахтерами, направлялся к воротам, ведущим на шахты. Несколько людей и роботов предусмотрительно прицепились к нему сбоку. Какая-то женщина, ухватившаяся за задний поручень, помахала мне, и я махнула в ответ, но не узнала ее. Возможно, мы встречались у Луи или еще там, в Трэпе, в лучшие времена, но я не помнила ее лица, да меня это ничуть и не волновало.

Я посмотрела вверх, ища робота-наблюдателя, но затем вспомнила, что уничтожила его. Мне все еще было не по себе, но умирать из-за этого я не собиралась. Думаю, что еще раза два-три машинально взгляну вверх, но вскоре навсегда забуду о случившемся.

Такси вернуло мою карточку после едва заметной паузы, намекая на чаевые. Видимо он не проверил мой счет, иначе понял бы, почему я не собираюсь их давать. У меня на счете цифры со знаком минус. Я жила уже в кредит, не имея возможности расплатиться за все.

В моем распоряжении было, приблизительно, до того как мой банк спохватится и прекратит выплаты по счету, а может быть, еще меньше, если я куплю что-нибудь настолько дорогое, что привлечет внимание. Я положила карточку в карман и посмотрела па “Ипси”.

Это место знало лучшие дни. Вероятно, и худшие, но я в этом не уверена. Сколько я помню, Институт был всегда таким. Он не изменился со времен моего первого визита сюда, еще ребенком, когда родители надеялись, что я заинтересуюсь наукой и буду зарабатывать большие деньги.

“Ипси” – самое старое здание в городе. Вероятно, оно вообще было здесь еще до образования Города. Оно построено из местного камня, резаного лазером. Такого рода работы выполняются несенсорными роботами, без искусственного интеллекта, действующими согласно стандартному плану. Видимо, мысль об окнах пришла значительно позже, при выполнении внутренних работ, потому что снаружи они располагались в беспорядке и были неодинаковых размеров. Даже не было намека на симметрию и эстетику. Само здание уродливой приземистой громадой утопало в пыли.

Над главным входом, располагающимся болееменее по центру фасада, нависала черная крыша.

Хотя фасадом эту сторону можно было назвать лишь условно, потому что в здании трудно было различить заднюю часть и переднюю. Никто не входил и не выходил из него. Я подошла поближе.

Над дверью тускло поблескивала вывеска. Из полутемных углов мерцали объективы сканеров.

Когда я приблизилась, тот искусственный голос, который я слышала по компьютеру, сказал:

– Простите, но Институт Планетарных Исследований закрыт для посторонних на неопределенный срок.

– Почему? – спросила я.

– Из-за финансового состояния субсидирующей нас организации возникла необходимость сократить административно-обслуживающий персонал и отдел по связям с общественностью, а также уменьшить количество используемого оборудования. Мы надеемся, что положение дел вскоре улучшится.

– Черт побери, но я не турист, – раздраженно проговорила я, – меня послал Поли Орчид. Мне нужно передать сообщение от Сейури Накады.

Вежливый тон, которым говорил голос, сменился на откровенно грубый.

– Кого вы желаете видеть?

– Я не знаю точной фамилии, – сказала я как можно небрежнее, – Поли просто просил заехать в “Ипси”. И вот я здесь.

– Пожалуйста, одну минутку, – сказал голос, – я проконсультируюсь по этому поводу.

Я понимала, что разговаривала с самым примитивным устройством охраны, возможно, встроенным в какое-нибудь оружие в одном из полутемных углов, а может быть, просто с компьютером. И если речь шла об интеллекте и способности принимать решение, то за него это могла бы сделать любая подвальная крыса. Я ждала.

Послышался уже другой голос, напоминавший человеческий:

– Что вы хотели передать?

– Все записано на диктофоне, который я должна отдать людям, работающим на Накаду. А этот попутай не подходит под мое понятие человека.

– Одну минутку.

Я расстегнула жакет и снова стала ждать.

– Хорошо, – наконец ответили, – я пошлю к вам человека. Войдите. Она встретит вас в центральном вестибюле. Это прямо у входа.

– Понятно, – ответила я, вспомнив, где он находится.

Двери открылись, и навстречу мне вырвались яркий свет и музыка. Держа свою правую руку в нескольких сантиметрах от оружия, я вошла в здание.

Я прошла по коридору с голыми каменными стенами, паутиной пластиковых труб и несколькими дверьми. Затем вышла в другой коридор и через него – в вестибюль с голографическими экранами, изображавшими морской пейзаж в дымчато-зеленоватых тонах. На полу лежал мягкий голубой ковер. Музыка звучала в ритме с прибоем на голографе. Золотая паутинка покрывала потолок. Голубые пузыри кресел проплывали мимо.

Я выбрала маленькое кресло и, сев в него, стала ждать. Не издав ни единого звука, оно приняло максимально удобное для меня положение и зависло именно в том месте, где нужно. А дела у “Ипси”, видимо, шли не так уж плохо, решила я, если они содержали такую мебель. Музыка и голографы, конечно, не последний крик моды, но все же подобраны вполне со вкусом.

Из-за голографического экрана вышла женщина старая, как мир. Может, она просто не верила в чудо возрождения, которое творит с людьми косметика. Волосы ее были белее снега, кожа – в морщинах, руки иссохшиеся, похожие на звериные лапы с когтями.

– Ну, что вы хотели передать? – спросила она. – И почему Орчид не пришел сюда сам, если это так важно?

– Я выдумала все, – сказала я, вставая с кресла, – и ничего не должна сообщать. Мне просто нужно поговорить с вашими коллегами насчет работы, которую вы выполняете для Сейури Накады.

Она остановилась и, прищурившись, пристально посмотрела на меня. Затем проговорила тоном, которым обычно говорят с примитивными машинами:

– “Ипси” – частная некоммерческая организация, не имеющая никакого отношения к “Накала Энтерпрайзис”. Если вы хотите что-нибудь узнать о работе по заказу Сейури Накады, спросите саму мисс Накаду. Мы ничего не можем вам сказать.

Значит, они по-прежнему отказывались говорить.

– Простите, – настойчиво сказала я, – но я уже разговаривала с мисс Накадой, и меня не порадовало ее сообщение. В общих чертах я знаю, чем занимаются ваши люди, но возникло несколько вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Если не получу, то обращусь в другие места, и думаю, что это вряд ли понравится вам и мисс Накале. Ну как, сможем мы обсудить это?

– Нет, – резко проговорила женщина, – убирайтесь!

Она отвернулась, чтобы уйти.

Я не довольна своим следующим шагом, но не оставалось выбора. Я не имела возможности даже пригрозить им, как следует, поскольку они вообще не хотели говорить со мной. А мне необходимо знать, что происходит и когда ждать кульминацию.

Насколько я могла судить, они предпочитали умалчивать, потому что близился тот знаменательный день. Возможно, оставались лишь сутки.

Вытаскивая Сони-Рэмингтон из кобуры, я надеялась, что они еще не совсем тронулись, чтобы иметь мощную систему безопасности и ходить, вооруженными до зубов в своем собственном здании. До настоящего момента у них не возникало потребности в охране. Насколько я знаю, до дела Накады они не имели секретов.

– Мисс, – сказала я твердо, – вам придется поговорить со мной.

Она оглянулась и, увидев пистолет, остановилась. Развернувшись, посмотрела мне в глаза и спросила:

– Вы, что, сошли с ума? Это же частная собственность. Вы не имеете право приносить сюда оружие!

Я улыбнулась и сказала:

– Я это уже сделала. Он заряжен самонаводящимися разрывными пулями, скорость которых увеличивается по мере движения по траектории. Они настигнут вас даже в том случае, если вы являетесь киборгом. Станете говорить со мной, или я разнесу вас в клочья?

Я навела дуло пистолета приблизительно на линию ее талии и большим пальцем руки сняла предохранитель, хотя это не имело никакого значения, потому что пистолет мог саморегулироваться. Но мне показалось, что мой убедительный жест пришелся кстати.

– Это безумие, – проговорила она, не отрывая глаз от дула пистолета и стараясь не шевелить ничем, кроме губ.

За ее спиной плавно накатывались на берег зеленые волны голографа, что контрастировало с полной неподвижностью женщины.

– Не спорю, что это не безумие, – небрежно ответила я, – просто сказала то, что есть. Возможно, я сумасшедшая, сбежавшая из клиники, может быть, и не человек, а биоробот или киборг. Черт возьми, не имеет значения, кто я. А важно то, что у меня заряженный пистолет, дуло которого наставлено вам в живот. Ну как? Можем мы поговорить о той работенке, которую вы делаете для Сейури Накады? Или мне нажать на курок?

– Что вы хотите узнать? – спросила она, и на лбу у нее выступили капли пота.

Мне нравится мой пистолет. Он выглядит устрашающе. И не без оснований.

– Начнем с того, что вы скажете, – спокойно и уверенно говорила я, – правда ли, что вы собираетесь прекратить вращение планеты при помощи термоядерного заряда?

Она с трудом сглотнула слюну и потом ответила:

– Не знаю. Я не имею к этому никакого отношения. Работа ведется не в моем отделе. Я отвечаю за оценку влияния на среду после прекращения вращения, а не за то, как его осуществить.

– Влияние на среду? – переспросила я, поскольку ее слова меня заинтересовали, – так каково же будет влияние?

– Пока еще не знаю. Мы работаем над этим.

– Как повлияет дополнительное количество тепла на ядро планеты?

– Не знаю, – повторила она, – я занимаюсь только окружающей средой: возможные изменения погодных условий, характерных для этого района, запас воды, производство кислорода, поведение псевдопланктсша и тому подобное.

Капля пота скатилась по ее лбу вниз.

– Хорошо, тогда что же произойдет со всем этим? – спросила я.

– Я же сказала вам, что мы еще изучаем эту проблему.

– Но у вас должны быть уже какие-то разработанные идеи?

Она снова проглотила слюну и продолжала:

– Пока не похоже, что произойдут какие-то серьезные нарушения. В конце концов, атмосфера уже сейчас движется быстрее, чем планета.

Капля пота упала на бровь, но вслед за ней катилась новая. Странно, что в подобных ситуациях человек замечает такие вещи.

– Но вы исходите из того, что остановка вращения будет неожиданной, а не постепенной и начинающейся в одной точке? – уточнила я.

– Да, – ответила женщина, даже не кивнув головой.

Думаю, что она говорила правду.

– Хорошо. Теперь мне нужно поговорить непосредственно с тем, кто отвечает за остановку Эпиметея. Кто это?

– Это, должно быть, доктор Ли, – при этих словах старушка сдержанно махнула влево, стараясь шевелиться как можно меньше.

Я кивнула.

– Эта комната изолирована или здесь открыт канал компьютерной связи?

– Я не знаю, – ответила моя собеседница, которая, думаю, не знала чертовски много вещей.

– Если здесь функционирует канал связи, – громко проговорила я, – то прошу доктора Ли спуститься сюда для разговора со мной.

– Я уже здесь, – прозвучал мужской голос и морской пейзаж исчез с экрана.

Около серой стены стоял высокий полный мужчина со скудной черной бородой и, что было важно, с пистолетом в руке. И все-таки, они ходили вооруженными в здании института или, по крайней мере, у них под рукой имелось оружие. У него был пистолет с обыкновенной небольшой памятью охранника местного производства. Я знаю эту модель. Ее продавали под тремя-четырьмя названиями. Это было далеко не лучшее оружие и, чаще всего, оно было заряжено пулями с паралитическим газом. Хотя я не могла сказать это наверняка.

В нем могли оказаться и боевые патроны. На меня был наставлен пистолет – вот, что важно, а другие факты не имеют значения.

– Вы Кэрлайл Хсинг, не так ли? – спросил мужчина.

Мне пришло в голову, что, пожалуй, слишком много людей знает, кто я, и решила не отвечать.

– Скорее всего, так и есть, – сказал он, – я узнал от Поли, что вы пытаетесь что-то выведать.

Я по-прежнему ничего не отвечала, но, тем не менее, теперь поняла, откуда он меня знает.

Доктор Ли, если это был он, откашлялся и проговорил:

– Хсинг, мне кажется, вам лучше убраться отсюда. Вы вступили на территорию частной собственности, и я уверен, что, наставив дуло пистолета на эту женщину, вы совершаете преступление.

– Кроме этого, я еще и получаю ответы на свои вопросы, – сказала я.

– Больше не получите. Если вы выстрелите, я уложу вас, а наведете на меня пистолет, сразу же буду стрелять. Мои действия в этом случае можно будет расценивать как самооборону и защиту собственности Института. Вы же, стреляя, совершите вооруженное нападение. Так что убирайтесь-ка отсюда и оставьте нас в покое, а мы, в свою очередь, забудем об этом инциденте.

– А я не собираюсь ничего забывать, – сказала я и, решив попробовать выложить все начистоту, добавила: – Послушайте, мне нужно кое-что узнать от ваших людей, а оружие – это самый быстрый способ, который я знаю, чтобы развязать им языки. Может быть, нам отложить его в сторону и просто поговорить?

– Нам не о чем разговаривать, – презрительно сказал Ли.

Мне это не понравилось.

– Думаю, что есть, – резко возразила я, – если, конечно, вы не хотите, чтобы все, что я знаю о ваших с Накадой планах относительно остановки планеты, оказалось во всеобщей компьютерной сети.

Оружие дрогнуло в его руках, и, думаю, что в этом не было виновато его автоматическое устройство.

– Ну что? Отложим оружие в сторону? – снова спросила я.

– Нет, – ответил Ли, крепче сжимая пистолет, – если вы отправите это в компьютерную сеть, то мы вас уничтожим.

– Ну и что? – спросила я, – черт возьми, что мне терять? Если вы знаете, кто я, и выясните, где и как я живу, и как попала туда, проверите мои счета и тогда увидите, что не можете сделать ничего хуже, чем могу я вам. Ну, так собираетесь говорить или нет?

Он помедлил, слегка опустив пистолет.

– Не сейчас. Мне нужно подумать и обговорить все с остальными.

– Хорошо, – согласилась я.

– Не знаю, сколько мне понадобится времени, – сказал он.

– Я не тороплюсь, – улыбнувшись, ответила я.

– Послушайте, я не могу оставить вас здесь в Институте с оружием в руках, зная при этом, что вас интересует. Возвращайтесь к себе в офис, а мы обратимся к вам в течение… в течение двадцати четырех часов. Если мы этого не сделаем, то можете запускать все, что хотите, в компьютерную сеть.

Я подумала немного и поняла, что мне такой вариант не нравится. В течение суток могло случиться все, что угодно. Они могли выпустить заряд, сделав все мои вопросы ненужными. Через час их всех могло уже не быть на Эпиметее.

Но, похоже, я не могла диктовать свои условия. Возможно, он уже вызвал полицию или выпустил в воздух какую-нибудь гадость, которая выведет меня из строя. Не говоря уже о том, что произойдет, если мы нажмем на курки. Я поняла, что могу торговаться по мелочам, но мне никак нельзя ввязываться в стычку.

– Два часа, – сказала я, – но никто не должен покидать Город.

Он посмотрел на женщину.

– Отлично, два часа.

Я кивнула головой и махнула рукой, в которой был пистолет, в сторону улицы: – Но никто не должен покидать Город, – повторила я.

Он кивнул в ответ:

– Никто не уходит.

После этого я вышла в коридор и торопливо направилась к дверям, сдерживаясь, чтобы не бежать, поскольку чувствовала себя очень неуверенно под взглядами моих противников, но все же мой уход был лишен достоинства. В конце концов, я успела выбраться оттуда благополучно. А это самое важное. Около двери я вспомнила, что нужно засунуть Сони-Рэмингтон обратно в кобуру. Затем я вышла из полумрака на улицу, залитую алым светом ночного неба, и подозвала такси.

Глава 14

К тому времени, как такси тронулось с места, меня начали одолевать сомнения.

Не могла понять точно, но где-то я перегнула палку. Я не владела ситуацией. Дала доктору Ли, или его двойнику, два часа, чтобы все обдумать, а это было ровно на час и пятьдесят пять минут больше, чем можно.

Но что еще я могла сделать? Я не должна терять время, потому что заряд уже готовился, несмотря на то, что сказала Накада. Необходимо побыстрее разузнать все в “Ипси”, и я не видела другого способа, кроме как при помощи пистолета. Если бы я вошла в их программу, то, скорее всего, столкнулась бы с мощной системой защиты. Ведь так? Я сомневаюсь в своей правоте: может быть, не следовало это делать?

Конечно, вполне вероятно, что вся работа велась в человеческих головах или в других закрытых системах. В этом случае, отправившись в компьютерную сеть, я бы ничего не выяснила.

Поэтому пойти в Институт лично – казалось единственно возможным вариантом. Оружие явилось лучшим способом получить ответ на вопросы.

До этого меня еще никто так не провоцировал.

Это заставило меня задуматься о докторе Ли.

Я не уверена, слышала ли о нем раньше. Возможно, встречала его имя в материалах по каким-то делам. Но я не смогла бы присягнуть, что это так.

Черт возьми, кто же он? Принадлежала ли ему идея остановки планеты? Какое положение он занимал в “Ипси”?

Не знаю, но понимаю, что мне следует это знать. Я бы воспользовалась компьютером в такси, чтобы получить хоть какую-то информацию о нем, если бы на моем счете что-то оставалось, кроме долга банку.

Я заставила себя прекратить волноваться об этом и осмотреться.

Справа от меня раскинулся огромный Трэп с миллионами разноцветных ярких огней. Слева же я видела лишь серые трущобы, окруженные полумраком. Надо мной пролетела стайка рекламных агентов, полностью проигнорировавших меня, затем в окно заглянул робот-наблюдатель, но тут же полетел дальше, видимо, в поисках кого-то другого. Город, как обычно, был занят своими делами.

И все, кроме кучки людей, ожидали, что Город умрет медленной неизбежной смертью вместе с наступлением рассвета.

Я же не знаю: умрет ли он медленно, останется ли жив или умрет быстрой и жуткой смертью, которая унесет и меня вместе с ним. Еще хуже то, что я не уверена, доживу ли до того момента, чтобы узнать, что именно происходит. Если Ли не из робкого десятка, то он сможет приостановить движение моих файлов в компьютерную сеть города и даже в банки данных посмертного архива. Если ему это удастся, то не вижу причин, чтобы оставить меня в живых. И хотя я не слышала, чтобы Поли Орчид занимался убийством по заказу, но не думаю, что это отродье откажется заняться мною по заданию Ли. В конце концов, сейчас Орчид делал много непредсказуемого. А если даже он и откажется, то есть еще один – верзила Риглиус.

Неожиданно мне стало жутко. Я опростоволосилась сейчас более, чем когда позволила тому мошеннику уйти из казино. Но успокоила себя тем, что не все еще потеряно. Возможно, они найдут меня и расскажут о всех планах. В случае доказательного успеха, я буду спокойно жить дальше. А если они рискуют погубить планету, то соглашусь продать свое молчание за небольшую сумму, которой хватит, чтобы улететь до катастрофы. А затем, когда буду вне досягаемости, я сделаю публичное заявление. Я не побоюсь совершить предательство, если его жертвы планируют массовое убийство.

И все же мне было не по себе от того, что я допустила промах и буду наказана за это.

Такси подвезло меня к моим дверям. Я вышла из него и на всякий случай огляделась. В лицо мне ударил порыв ветра. Ничего подозрительного не происходило. Я не захватила с собой сканер, но, насколько могла судить, все было в порядке. Пронизывающий ветер захлестнул мне глаза, и я стала быстро открывать дверь.

Наверху, в моем кабинете, окно по-прежнему было черным. Я сняла защитный экран, чтобы иметь полный обзор, хотя считала, что мои противники вряд ли будут действовать так открыто.

Я была не прочь снова взглянуть на Город, увидеть мерцающий Трэп, рой метеоритов, оставляющих за собой на темно-синем небе золотистый след, услышать гул уличного движения и завывания ветра.

Я приготовила себе паштет, крекер и кока-колу.

Перекусив, села за стол, чтобы обдумать, что я могу сделать полезного за эти два часа.

Самым неотложным казалось – пробежать по файлам и выяснить что-нибудь о докторе Ли.

Его звали Махендра Дхук Ли. Ему было за сто земных лет. Родился на Прометее и являлся помощником директора по исследованиям в области физической планетологии. Он получил научную степень на Прометее и звание доктора на Земле.

Я не слышала ни о том, ни о другом университете, поэтому не буду приводить названий. Там еще много чего было, но это совсем не интересно. Как и все ученые, он ничем не занимался, кроме науки и политики, ограничиваясь каким-нибудь учреждением. Это всегда кажется скучным для человека, далекого от науки. Ему неплохо удавалось и то, и другое занятие. Он был груб и бесчестен: оскорблял людей, занимался подгонкой результатов исследований, присваивал себе чужие труды, а также совершал ряд других нарушений, распространенных в научной среде.

Мне показалось, что он принадлежал к тому типу людей, которые самого высокого мнения о своих достоинствах, несмотря на все факты, свидeтельствующие об обратном. Думаю, что он пошел в пауку не потому, что у него были способности, или она ему нравилась, а из-за того, что вовремя понял, что это ключ к будущему, достойное занятие для тех, кто хочет чего-то добиться.

Конечно, ему следовало заняться многопространственной физикой или чем-нибудь еще, вместо планетологии. Держу пари, он выбрал планетологию, потому что этот предмет ему давался лучше всех остальных.

Я не смогла подтвердить свою догадку, потому что доступ к его школьным характеристикам был заблокирован. У меня созрело еще одно предположение: над чем бы он ни работал для Накады, в любом случае, это была работа жизни. Он хотел сделать па этом имя и состояние, как и Накада.

Только, в отличие от нее, у него не было семейного состояния. Если он потерпит поражение, то для него это конец.

Я попыталась выяснить хоть что-нибудь по поводу его последних работ, но тщетно. Я располагала лишь биографией, но в общих чертах – никаких деталей. Кроме биографии, в городской компьютерной сети имелось еще бесконечное множество интервью, доступных по первому требованию. Мне нужно было еще многое, но я не решалась войти в программу, потому что не знала точно, с какой системой охраны могу столкнуться, что меня может ожидать там. Мне не хотелось входить в компьютерную сеть теперь, когда в любую минуту ко мне могут пожаловать гости. Трудно быстро реагировать на ситуацию с проводом, прикрепленным к голове. Так что я решила не торопиться, закончила свой обед и стала ждать. По истечении почти двух часов раздался сигнал связи на пульте.

Я нажала на кнопки, и на экране появилось лицо доктора Ли.

– Мы все обсудили, – сказал он, – и решили доверять вам. Вы будете полностью посвящены в детали проекта. Взамен нам нужны гарантии того, что вы не передадите эту информацию в компьютерную сеть города до наступления рассвета или остановки вращения планеты, в зависимости от того, что произойдет первым. Гарантии должны быть оформлены согласно юридическим нормам.

Я удивленно смотрела на него, не веря своим глазам. Все в порядке – в это невозможно поверить.

– И у меня не будет проблем из-за разбойного нападения, использования оружия, а также нарушения границ частной собственности? – спросила я.

– Нет, никаких неприятностей с властями.

– Ну, что ж, – сказала я, – сделку можно считать заключенной.

После этого я улыбнулась, чтобы показать ему, что все идет гладко. У меня поднялось настроение. Но мне по-прежнему казалось, что где-то должен быть подвох.

– Ну вот, пожалуйста, – сказал доктор Ли, и на экране появился текст.

Я попыталась вникнуть, но он двигался слишком быстро, и я не успевала.

– Одну секунду, – обратилась я к нему, – я ничего не понимаю, потому что не могу так быстро читать и анализировать сведения.

– Если вы войдете в программу, – предложил он мне, – мы передадим вам все, с полной интерпретацией. Вы пройдете все, и тогда посмотрим, будут ли у вас вопросы.

Мне нужно было обдумать это как следует, чего я не сделала. Маленький червь сомнений точил меня, но я лишь кивнула головой и подключилась.

– Готова, – сказала я доктору Ли.

Вы уже догадались, что случилось потом? Да, вы правы. Меня просто надули. Подсунули мне “троянского коня”.

Я успела получить начальные сведения об Эпиметее, Городе Ночной Стороны, траектории движения, векторах, по которым необходимо остановить Город, – и вдруг меня парализовало, я не могла двинуть рукой и выйти из программы. Они отключили меня от потока информации и использовали паралитил, в результате действия которого я, не теряя чувствительности, стала недееспособной. Эти отродья знали свое дело.

Я предвидела, что заходить в программу опасно. Именно это я повторяла снова и снова, но ощутимой пользы это не принесло. Они заблокировали меня на этапе приема информации, отослав сигнал “Жду передачи”, но, естественно, никакой передачи не послали. Их неожиданному согласию сотрудничать трудно было поверить. Если в чем-то сомневаешься – значит, есть все признаки, что дело нечисто. Я всегда это знала, но все равно попалась, потому что очень хотелось, чтобы это было правдой.

Около десяти минут я сидела неподвижно, уставившись на экран.

Раздался звонок в дверь. Причем так, как будто кто-то пытался взломать ее. Затем дверь открылась, и на пороге появился верзила, за ним маячил еще один силуэт.

Большой и маленький – точно, как их описывали бродяги из трущоб. Да, маленький был Поли Орчидом. Он улыбался и довольно потирал руки.

Верзилу я никогда раньше не видела. Это был здоровый парень, с лицом, как картофелина, которая не прошла в порту контроль на свежесть, и грязными светлыми волосами, постриженными очень коротко и неровно. Вид у него был беспокойный. Когда он подошел поближе, я услышала, как бурчит у него в животе. В руке верзила держал свернутый кусок провода. Орчид взял провод, затем поклонился и поцеловал меня в щеку. Я бы плюнула в него, но не могла двинуться с места.

– Привет, Кэрли, – сказал он, – разве я тебе не говорил, чтобы ты не лезла не в свое дело?

Он улыбнулся.

– Молчишь? Ты что, смутилась? Ну-ка, дай мне руку!

Он взял мою руку в свою. Я почувствовала, что меня тошнит, и в этом нет ничего странного.

Слишком противоречивые эмоции я пережила за этот кроткий промежуток времени. Сначала облегчение, при словах доктора Ли, затем – ужас после того, как оказалось, что он лжет. Поэтому от одного вида этих двоих в моем офисе у меня в желудке все перевернулось. Видеть, как кусок дерьма дотрагивается до тебя и обращается как с игрушкой, – это уж слишком. Пищеварение не находится под контролем нервной системы; весь мой обед оказался на нем.

Он отпрыгнул, и я заметила, как верзила улыбнулся, едва растянув губы. Орчид, видимо, догадался, что его помощник улыбается, потому что, даже не взглянув на него, сказал:

– Закрой рот, Бобо.

Вернее, он скорее прокричал это, чем сказал.

– Черт побери, теперь мы все это вытрем.

При этих словах он с размаху шлепнул меня по лицу, но в последний момент слегка придержал руку – думаю, что он не хотел, чтобы след остался навечно, хотя не понимаю, зачем ему волноваться по этому поводу. Все равно, было чертовски больно.

– Я уже давно хотел повеселиться с тобой, пока ты не на постоянной службе, – сказал он, – так, чтобы это время запомнилось нам обоим. Но ты испортила мне весь аппетит. – Он усмехнулся: – Никогда не думал, что это возможно.

– Поли, – сказал Бобо, – если ее рвет, хотя она парализована, то с ней и кое-что другое может происходить непроизвольно, я слышал об этом.

Орчид взглянул на него, но ничего не ответил, видимо, он тоже об этом слышал.

То, что меня не собираются насиловать, не придало мне спокойствия. Они не разговаривали со мной, пока доставали все необходимое и убирали всю гадость. Закончив, они по-прежнему не теряли время на разговоры. Орчид вытащил меня за руку из кресла, бросил на пол, заломил руки за спину и связал их, затем – ноги, засунул в рот кляп и вытащил из внутреннего кармана жакета пистолет. Он положил его на стол. Теперь я абсолютно беззащитна, даже если бы не была парализована. Орчид протянул руку, отключил компьютер и отступил в сторону.

Я выгнулась всем телом, радуясь, что смогу снова двигаться. Но Орчид знал, что он делает, когда связывал меня. Я по-прежнему не могла шевелиться. Бобо поднял меня и перекинул через плечо.

Я все гадала, что они собираются делать. Очевидно, что не убьют, иначе они бы уже сделали это, вместо того, чтобы связывать меня. Не давал покоя также вопрос: насколько тщательно отключили мою систему охраны. Естественно, что ничего особенного у меня там не было, но хотелось бы знать, что случится с файлами в моей компьютерной системе, а также в банках данных посмертного архива. Да и не мешало бы знать, записала ли взломанная дверь их вход. Интересно, узнаю ли я все это?

Бобо слегка вскинул меня и усмехнулся:

– Она легкая как пух!

В животе у него снова заурчало, может быть, у него проблемы с пищеварением, с которым не может бороться даже его симбионт.

Вы, конечно, понимаете, что меня мало волновало его здоровье, просто я от природы любопытна.

Они вытащили меня на улицу и засунули в такси, которое ожидало их. Я нe издала ни звука.

Обивка была неподвижной. Я перевернулась, чтобы посмотреть на нее.

Такси было старым, изрядно подержанным.

Они выбрали первое попавшееся им на пути. Центральная панель была открыта, и я увидела, что внутри все разломано, а кристалл треснул. Они убили мозг такси. Надеюсь, что оно не принадлежало к сознательным существам. Уже и так достаточно, что из-за моих ошибок закрывают мне рот, а невинные жертвы – это уже лишнее.

Хотя плохое состояние такси обычно означало, что оно независимое. А такси не могло освободиться, если не было сенсорным. Я решила, что не буду больше об этом думать. Мне и так было о чем поволноваться на свой счет.

Бобо держал меня одной рукой, в то время как Орчид наклонился и тыкал пальцем в оголенные провода. Затем он замкнул цепь и, выпрямившись, сказал:

– Все, поедем!

Кивнув в ответ, Бобо вытащил из кармана иглу и уколол меня чуть ниже челюсти.

Я почувствовала сначала, как она входит внутрь, а затем, как постепенно немеет все мое тело. Я не знаю, что это был за наркотик, но, видимо, с его помощью рассчитывали меня ненадолго отключить.

Интересно, почему они не сделали это там, в моем офисе, я решила, что со стороны Орчида это был чистый садизм. Он хотел, чтобы я полностью осознавала собственную беззащитность как можно дольше. А может быть, они хотели показать мне, что сделали с бедным такси.

Мое сознание совсем помутнело, но я почувствовала, как Бобо разрезал провод на щиколотках и запястьях. Мне показалось, что он выбросил обрезки на улицу. Я хотела повернуться, но сознание ускользало от меня. Дверь захлопнулась до того, как я успела подумать о побеге. Я попыталась ее толкнуть, но она не поддалась. Затем я отключилась и не помню ни черта из того, что произошло со мной после.

Глава 15

Я пришла в себя, но меня ослепил ярко-желтый свет, и я тут же закрыла глаза. Даже тогда темнота была кроваво-красной, а не черной, и до меня дошло, что смотрю сквозь свои веки.

Моя кожа казалась сухой и онемевшей. Ветер завывал пронзительнее и сильнее обычного. Ничего подобного я никогда не слышала. Этот звук был единственным. Не слышно ни музыки, ни городского шума. Я заподозрила, что нахожусь за городом.

Я точно не знала, где была. Сноп света сам говорил за себя, но мне не хотелось об этом думать.

Не открывая глаз, ощупала поверхность вокруг и обнаружила инертную обивку. Потянувшись, поняла, что могу свободно передвигаться, так как не связана. Правда, у меня было что-то во рту – кляп, который засунул Орчид. Я вытащила его и отбросила в сторону.

Затем согнула правую руку – она еще немного болела из-за отдачи от выстрела, когда убила робота-наблюдателя. Мои щиколотки и запястья были стерты, во рту пересохло. Думаю, что еще ощущались последствия наркотика. Если не считать это, я казалась вполне здоровой и в сознании.

Это все, что я смогла определить с закрытыми глазами. Положив на них ладони, чуть-чуть приоткрыла веки.

Неплохо. Если часто моргать, то чего-то можно добиться. Я чуть раздвинула пальцы и посмотрела сквозь них.

Я по-прежнему была в такси. Оно не двигалось, а лежало на земле, опрокинутое под острым углом. Дверь приоткрылась. Она и издавала звук, похожий на ветер. Все остальное в нем было таким, как я запомнила. Панель открыта, оттуда видны голые провода. Сидения неподвижные, экраны темные, табло не светились, не горели и аварийные огни, или же, по крайней мере, их не было видно из-за яркого света.

Все цвета казались искаженными, но я ни на секунду не сомневалась, что находилась в том же такси, в котором меня увезли.

Вверху, сквозь стекло был виден незнакомый пейзаж. Такого я не встречала в Городе и по всей ночной стороне. Взглянув на небо ослепительно голубого цвета, до того светлое, что казавшееся почти белым, я поняла, что это не так только потому, что по нему плыли белые облака. Чужое небо было залито таким количеством света, которого, по моему мнению, просто не должно быть во всей Вселенной.

Все, что я видела в другой стороне, – это голая земля: песок и камень. Серый песок, черный и кое-где коричневый камень. Земля простиралась до невероятно далекого горизонта. Я всю свою жизнь жила на дне кратера. И никогда не видела линии горизонта – только в видеофильмах. Этот простор ужаснул меня. Между мною и остальной Вселенной не было ничего, кроме открытой равнины.

Всюду сиял свет, ослепительно белый, блестящий свет. Он сверкал на песке и камнях; преломлялся разноцветными радугами на стекле такси.

Он был прекрасен и мучителен. Я видела такой яркий свет на небольшой территории и то лишь секунду-две, но смотреть на огромную равнину, простирающуюся от одного горизонта до другого, залитую ярким светом, было для меня совершенно новым ощущением, но я не могла не восторгаться открывшимся мне простором, несмотря на мое печальное положение.

Я знала, что дела мои, действительно, были ни к черту. Корпус такси давал какое-то прикрытие, хотя и ненадежное. Там, где всегда темно, такого рода защита была не нужна. Но я подумала, что ультрафиолет солнечных лучей уже губительно подействовал на мою кожу и глаза. Возможно, я умираю. Наверное, я в критическом состоянии, и мне нужна медицинская помощь, которую вряд ли получу.

Я, черт возьми, не имела ни малейшего представления, где была. Судя по такси, сделала вывод, что нахожусь по-прежнему на Эпиметее, только на солнечной стороне. Я знала, что рассчитывать на то, что вращение планеты вскоре обеспечит мне спасительную ночь, бесполезно. К ней надо идти.

Совершенно ясно и то, что никто мне не поможет. Придется самой добираться назад, в Город Ночной Стороны. Никто не следил за мной, и никто не заметит моего отсутствия до того, как будет уже слишком поздно. Мой брат Себ звонил раз в месяц, последний звонок был неделю назад.

У меня есть несколько приятелей, но если они заметят, что я не отвечаю на звонки и не показываюсь у Луи пару дней, то вряд ли станут волноваться. Я поступала так и раньше, когда работала или была просто в плохом настроении.

Интересно, обнаружится ли пропажа такси?

Станут ли искать его? Но я отбросила эту мысль, потому что оно похоже на независимое. Один взгляд на копию лицензии и документа, подтверждающего право на владение, рядом с экраном пассажира, совершенно убедил меня, что такси никому не принадлежало. Оно так же одиноко, как и я. Такси выкупило свободу у “ТКК” год с лишним назад.

Я подняла глаза на открытую панель, посмотрела на, скорее всего, мертвые системы управления и содрогнулась при мысли о том, что мне придется пойти под солнечными лучами.

Хотя это еще не известно. Я наклонилась вперед и вгляделась внутрь такси. Пульт разбит на две половины, центральный процессор и мозг – тоже. Такси – мертвое, это ясно. Я нажала на кнопки. Ни одна из систем не работала, но все были целы. Да и вообще как передвигалась эта штуковина раньше? Если Орчид и Риглиус (думаю, это был Бобо Риглиус) заставили этот труп летать, то, может быть, и я тоже смогу.

Где-то здесь должна быть программа управления. Но я не могла подключить ток, так как бездействовал блок питания. Сначала я не думала, что это нельзя починить. Затем я, минуя брандмауэр, добралась до источника энергии.

Они, видимо, установили там часовой взрывной механизм: вся сторона была полностью разорвана. К счастью, это место удалено от салона пассажиров, иначе я бы уже погибла, что, полагаю, и было их конечной целью. Вероятно, они хотели, чтобы все взорвалось, а от меня остались одни радиоактивные останки. Но я жива. Хотя, скорее всего, получила некоторую дозу облучения.

Микроэлектростанция оказалась разнесенной в клочья, значит, такси ни на что не годится. Оставшись живой, я выиграла медленную смерть взамен быстрой.

Мне трудно было сориентироваться, потому что все здесь настолько чужое, что я не могла принять это за реальность и продолжать обдумывать дальше.

Начнем сначала. Так что же случилось?

Вероятно, Поли Орчид и Бобо Риглиус схватили меня и засунули в угнанную машину. А затем отвезли на солнечную сторону умирать. Но почему?

Догадываюсь. Если бы меня нашли мертвой в городе, началось бы расследование: стали бы просматривать мои файлы в посмертном архиве. Хотя там не была собрана вся информация, тем более о последнем следствии, но из них видно, что Сейури Накада и “Ипси” занимаются кое-чем и что я вела это дело. Кто-то же должен сложить улики воедино, и тогда вся преступная затея рухнет.

А если я просто исчезну, ничего подобного не случится. По крайней мере, некоторое время, пока не спохватятся, что меня слишком долго нет. Но пройдут недели, может быть, и больше. А если возникнут подозрения, никто все равно не сможет сказать точно, мертва я или нет, а мои файлы “на случай смерти” опечатают до востребования.

Но вряд ли они кому-нибудь понадобятся.

Никто не найдет меня здесь, на солнечной стороне. Мое тeло высохнет, и прах развеется по ветру.

А если все-таки разыщут меня и такси, то вряд ли обнаружат, что это убийство, а не ураган или просто необъяснимый несчастный случай, или самоубийство.

Отличный способ разделаться со мной! Таким образом, они полностью обошли посмертные архивы. Мне пришлось признать это. Интересно, кто все придумал? Думаю, что, скорее всего, доктор Ли. Но зачем? Все довольно ловко проделано, но зачем столько хлопот? Почему я представляла для них такую угрозу, что они готовы пойти на убийство, чтобы не посвящать меня в свои дела?

Я не знала и, сидя в такси, не видела способа узнать это. Все, что мне известно, так это то, что меня отправили сюда на смерть.

Но я не собиралась умирать. Кроме обычных для этого оснований, я бы сказала, что мой инстинкт самосохранения не слабее, чем у других людей, и было еще одно: мне не хотелось доставлять им удовлетворение. Черт побери, я не привыкла сдаваться без борьбы. Я постучала пальцем по запястью и сказала:

– Мне нужно такси, скорая помощь или патрульная машина. Срочно.

Голос звучал хрипло. Кляп впитал всю влагу во рту, а в такси воздух был очень сухой.

Мой пейджер бездействовал. Даже если он слышал мою команду и попытался выполнить ее, то, видимо, не получил ответа.

Я сглотнула, пошевелила губами и сказала:

– Такси, пожалуйста!

На этот раз голос прозвучал чисто и раздраженно.

Пейджер издал противный сигнал, потому что в радиусе действия никого не нашел.

Мне было жарко и очень плохо. Я чувствовала себя уставшей. Маленькая доза, которую мне вкололи по дороге на восток, не прибавила сил. Стало страшно. Руки затряслись. Я взглянула на участок кожи, покрывавшей имплантированный пейджер.

Под тонкой пленкой сияли бусинки пота.

А ведь я еще ничего не делала, никуда не ходила. Прошло всего несколько минут с тех пор, как пришла в себя. Я подняла глаза и тут же пожалела о сделанном. Светло-голубое небо невыносимо сверкало.

Я снова посмотрела вниз и вокруг себя. В такси не было ничего, что можно использовать. Вероятно, передатчики целы, в отличие от панели управления и электростанции, но у меня нет для них энергии. Не было в моем распоряжении и адаптера для передачи энергии от моего тела. Хотя ее не хватило бы даже для пейджера.

Черт возьми, возможно, я была ниже горизонта транслирования на Город. Уж лучше пытаться устанавливать контакт с космическими кораблями.

Только большинство из них не пролетают над дневной стороной ниже уровня высокой орбиты, да они и не будут прослушивать УКВ.

Дела мои плохи. Если не произойдет чудо, то остается лишь одно – возвращаться пешком на ночную сторону планеты. То есть, мне все равно куда. Любое место подойдет. Большинство территории ночной стороны, по крайней мере, вдоль границы, пригодны для жизни. А опасные участки удалены. Не думаю, чтобы я смогла добраться до Города Ночной Стороны, но если доберусь до зоны сумерков, а затем поверну и пойду вдоль границы, то должна подойти либо к Городу, либо к лагерю шахтеров, которые доставят меня домой.

Но сначала мне нужно добраться до границы, а я не имею ни малейшего представления, где это.

Солнце находилось не слишком высоко, и тени были длинные. Но Эпиметей – планета далеко не маленькая, как я уже говорила. В окружности составляет 28 500 километров. Если Город находится на границе дня с ночью, то от него до солнечного зенита – приблизительно семь тысяч километров.

Несомненно, я была гораздо ближе к нему, судя по направлению движения Солнца, на которое, к сожалению, не могла посмотреть, чтобы точно определить расстояние, но, полагаю, что находилась в одной-двух тысячах километров к востоку от границы.

Черт побери, ничего себе, прогулочка!

Но разве у меня есть выбор? Да и ждать не стоит. Путешествие на одну тысячу километров начнется с одного шага, ведь так? Пора перестать ныть и сделать первый шаг.

Так как электричества не было, то мне пришлось толкнуть дверь ногой, чтобы она отворилась. Тотчас в машину ворвался ветер и так пронзительно завыл, что, казалось, лопнули перепонки. Он ураганом пронесся по такси, поднял пыль и захлопал побитой панелью, напоминая ритм старого блюза.

Я забыла о ветре. В Ночном Городе он не такой сильный. Ветер всегда дует, действует тебе на нервы, треплет одежду и уносит вещи, если их не держать. Но все же не такой сильный. Его скорость – 60-70 километров в час. Но это потому, что Город находится в кратере, где стены блокируют путь настоящему ветру. Самая жуткая скорость ветра на Эпиметее, исключая кратеры и полюса, которая была когда-либо зафиксирована, – сто километров в час, но может достигать и ста пятидесяти.

Ветер ни на секунду не прекращался. Никогда не затихал. Из-за медленного вращения и гладкой поверхности, полужидкой, или, по крайней мере, мягкой мантии, а также малых размеров литосферы, на Эпиметее нет высоких гор. Они либо проваливаются вниз, либо их просто разрушает ветер так же быстро, как они и образуются. Кратер Города еще цел лишь потому, что он вдавлен точно посередине, и не выглядывает. То, что образовало этот кратер, летело с небольшой скоростью и не смогло пробить кору – счастливая случайность. Но это временное явление, потому что стена разрушается, хотя это произойдет нескоро, но все равно будет. Благодаря ветру и воде, а также звездным осколкам, постоянно падающим с неба, поверхность остается на одном уровне, а горы и кратеры, вновь образующиеся, постоянно разрушаются.

Так что, не считая кратеров, поверхность планеты, в основном, гладкая и ровная, где ничто не останавливает ветер.

Что касается того, где зарождается ветер, то подходим здесь вплотную к вопросу о медленном вращении. В точке зенита Солнца, которая находится над океаном и всегда там была, пока там жили люди, Солнце нагревает воздух, он поднимается и несет водяной пар, который разносится в сторону ночи на большой высоте. Воздух охлаждается и выпадает в виде ливня в районе дождевого пояса, который начинается на расстоянии двухсот километров от границы дня и ночи. Этот холодный воздух низвергается в точке, противоположной точке зенита, и несется вокруг планеты к солнечной стороне и обратно к точке зенита.

Это единый конвенционный поток. Он охватывает всю планету. А за миллион лет с тех пор, как вращение планеты замедлилось, воздушный поток набрал приличную скорость.

Значит, вся атмосфера Эпиметея представляет собой ураган, который не прекращается уже миллион лет, и будет бушевать вечно.

Это придавало еще одну отвратительную особенность моему положению. Мне нужно пройти тысячу с лишним километров при ветре, дующем со скоростью сто километров в час.

Но у меня нет выбора, поэтому я оглянулась и взяла кляп, решив, что ничего лучшего, все равно, не найду здесь. Затем выбралась из такси на твердый серый песок и пошла вперед, опустив голову и подняв воротник. Солнце пекло мне в затылок, обжигало и так уже красную кожу рук, покрытую волдырями.

Кляп оказался полоской губчатой ткани, название которой я не знаю. Я завязала ею рот, чтобы облегчить дыхание.

Ветер чуть ли не приподнимал меня при каждом шаге вверх от земли. Я постоянно боролась с его давлением: сначала повернулась одним плечом вперед, затем другим, чтобы преодолеть поток воздуха, но это не дало никаких результатов. Если я остановлюсь, то через секунду ветер поднимет меня, как пустую обертку, и унесет на восток, причем со скоростью значительно больше моей.

Жаль, что у меня такой маленький вес. Если бы я была полнее! Но я худая. И теперь уже вряд ли поправлюсь.

Когда я прошла приблизительно километр, ветер сорвал с меня повязку и понес ее назад, на восток. Я на секунду оглянулась, чтобы посмотреть ей вслед. Но мне и в голову не пришло броситься за тряпкой, потому что она двигалась гораздо быстрее меня, причем в обратную сторону.

Повернувшись на запад, я продолжала свой путь. По крайней мере, я знаю направление. Нужно идти лицом навстречу ветру, вдоль собственной тени, подальше от Солнца.

Тень тоже давала абсолютно новые ощущения.

Она постоянно была передо мной, двигалась вместе со мной и все время сохраняла одну и ту же форму. Я видела очень много теней, когда ходила по Городу. Моя тень то уменьшалась, то увеличивалась, когда я проходила мимо фонарей. Эта Касс Б тоже отбрасывала тени, но они были очень слабыми, просто расплывчатые серые пятна на фоне алой темноты городских улиц.

Здесь тень имела четкие очертания и лежала черным пятном на светящемся песке. Моя тень – единственный кусочек ночи.

Я думала, когда выходила из такси, что ветер будет прохладным. Но оказалось, что терпеть его очень трудно. Он не успокаивал, а царапал и рвал.

Я щурилась из-за ветра и яркого света, иногда просто закрывала глаза. Мне не нужно было держать их открытыми, чтобы не потерять направление, а лишь для того, чтобы не налететь на камни, которые усеяли всю равнину.

Я надеялась на то, что мой симбионт выдержит ультрафиолет и обжигающий ветер, но до конца не была уверена. В его компетенцию входят царапины, порезы, инфекция, общий уход за тканями, а пе борьба с постоянным ураганом и облучением.

Ветер высушивал капли пота, как только они появлялись. Уже через двадцать шагов у меня пересохло во рту и захотелось пить. Хотя мне и не было холодно, я не могла унять дрожь, возникшую, когда такси еще виднелось на горизонте.

Но я продолжала идти. Что я могла поделать?

Мысль о том, что я находилась не на той стороне моря, пришла мне в самом начале, но, ничем не могла этому помочь, а просто шла. У меня не было другого выбора, если, конечно, не хотела протянуть ноги. Но я этого не сделала, а продолжала идти.

Это было все равно, что ночной кошмар. Время от времени я начинала чувствовать, что умираю, как этого и хотели Орчид и Риглиус, но все равно не останавливалась. Я не из тех людей, кто опускает руки в то время, как еще может двигаться.

У меня не было ни еды, ни воды, а только один симбионт, с которым я могла бы прожить еще неделю. Я переплатила за него, когда покупала, чтобы приобрести симбионта с запасом преобразующейся энергии и со способностью перерабатывать дополнительные шлаки в случае острой необходимости. Например, как сейчас. У меня в запасе неделя, но по прошествии этого времени я лишусь жировой прослойки, аппендикса, а также сократится количество ткани на других органах.

Чтобы пройти за неделю тысячу километров, я должна была проходить в день по сто сорок три километра, значит около шести в час, и, конечно, не спать. Шесть километров в час – это не так много, просто быстрая ходьба.

Быстрая ходьба под палящим Солнцем и при ветре, дующем со скоростью сто километров в час тебе в лицо, без остановки в течение семи дней.

Думаю, что это было безнадежно с самого начала. Но у меня не было выбора.

Не знаю, как долго я шла и сколько прошла. Я не измеряла пройденное расстояние просто потому, что у меня не было возможности сделать это.

Не могла я знать и время. Моими вехами были следы прогресса и нависший рок.

Следов прогресса было очень мало: исчезнувшее из вида такси, а также чуть заметное удлинение моей тени. А вот нависший надо мной рок проявлялся по-другому. С тыльной стороны моих рук появились волдыри, затем они появились на затылке, а через некоторое время – на ногах. Но думаю, что это было не от Солнца, а от ходьбы: сначала, когда я споткнулась о камень, затем, когда споткнулась и упала, после, когда упала и впервые не смогла сразу встать.

Наступил тот момент, когда я не смогла застегнуть жакет, потому что ветер с песком испортили мне замок. Затем мне пришлось выбросить пустую кобуру, чтобы не тащить лишний вес. Я это сделала чуть-чуть раньше, чем мне пришла мысль, что если пожевать кожу кобуры, то можно немного утолить жажду.

Пришло время, когда я поняла, что это не глаза привыкают к яркому свету, а мое зрение садится – ультрафиолет сжег сетчатку. Песок теперь слился в единую серую массу. Я уже не видела больше маленьких камней и отдельных облаков на небе, например, кучевых, плывущих на запад, обгоняющих меня на пути к дождевому поясу. Теперь для меня они слились в сплошную белую рябь.

Я не могла собраться с мыслями и постоянно внимательно следить за тем, что я делаю, потому что брела по пустыне, которая не менялась, в то время, как предметы теряли четкие очертания.

Я попыталась представить, как выглядит море.

Вдруг я приду к нему, конечно, если к тому времени смогу еще идти и видеть настолько, чтобы просто не войти в него. Я, разумеется, видела голографические изображения моря и даже прямые трансляции ночного моря, но никогда не видела его днем. Голографические же изображения не могут передать всего. Например, сверкающий свет, отражающийся в воде, будет обязательно. Я не понимала, как выглядят Голографические изображения моря: сверкал ли на них яркий свет, как это было сейчас на поверхности некоторых камней, или же вода все-таки приглушит блеск. Думаю, что псевдопланктон должен поглощать свет.

Интересно, морская вода Эпиметея убьет меня сразу или медленно, если я буду ее пить. Я знала, что она токсична. Моря радиоактивны и содержат соли металлов.

Если доберусь до моря, то обязательно напьюсь там воды. Моя жажда уже вышла из-под контроля сознания. Мне пришла в голову мысль: напиться своей собственной крови. Будь у меня острое лезвие, то я бы попробовала это сделать. Но так как из острых предметов у меня были лишь зубы, я могла сопротивляться.

Интересно, легче ли было идти, если на поверхности Эпиметея появилась бы жизнь? Это, конечно, зависит от формы жизни. Но, скорее всего, это осложнило бы дело. В конце концов, псевдопланктон токсичен, также как и море, где он обитает, а возможно, и больше, так как был опоясан тяжелыми металлами. Вся их биохимия базировалась на тяжелых металлах, значит, любая жизнь на поверхности должна быть точно в такой же степени ядовита.

Мне казалось, что с каждым шагом под кожу въедаются микроскопические песчинки.

Но если бы на Эпиметее были деревья, то они защищали бы от ветра. Идея о том, чтобы ветер немного спал, была совсем близка к идее о рае.

Так что, даже ядовитые деревья с соблазнительными, несущими смерть плодами, облегчили бы мое положение.

Животные. Нет, вот животных мне как раз не хотелось. Но у меня не было повода для беспокойства, потому что их здесь никогда не водилось. Мне неприятна была сама мысль о страшных бесформенных организмах, ползущих по сторонам. Мне не нравилось, когда я не могла держать вещи под контролем. Не доставляло удовольствия и то, что кто-нибудь тайком мог наброситься на меня.

Я точно знала, что фауны на Эпиметее нет, но все равно думала о животных, о том, как они ползут за мной, прячась за камнями, звук их движений при этом тонет в шуме ветра. Мне начало казаться, что они и вправду здесь.

Мое воображение работало активнее по мере того, как терялось зрение. Мне всегда не нравились вещи, которые я не могла видеть. Чем дольше я шла, тем все меньше и меньше видела, как будто весь яркий и ослепительный мир исчезал за горячим туманом.

Я ненавидела это.

Когда я родилась, кратер находился к востоку от дождевого пояса и в Городе иногда шли дожди.

Но некоторые облака опускались из верхнего потока, и их относило к востоку так, что они не попадали в дождевой пояс. Иногда некоторые из них приплывали в городской кратер. И если облака летели достаточно высоко, чтобы преодолеть западную стену, то у нас шел дождь. Я помню его. С неба падали крупные капли, искажавшие рекламные вывески и чертившие полоски на черных стеклянных стенах, образуя лужи на улицах, которые через несколько минут зеленели и становились вязкими от псевдопланктона.

Большинство моих друзей не любило, когда шел дождь, и они оставались дома, но мне он очень нравился. Я, бывало, выходила босиком на улицу и бегала по лужам, стараясь расплескать их до того, как они станут вязкими, чувствуя, что мне на волосы и затылок падают капли дождя и стекают за ворот. Я часто останавливалась, задирала голову и открывала рот. Дождь капал мне на лицо и в рот, а я смотрела благоговейно на небо без звезд и красного сияния Эты Касс Б, но с серой шапкой, которая отражала городские огни ровным и теплым блеском.

Когда я возвращалась домой после дождя, мой отец всегда кричал на меня и говорил, что я веду себя, как идиотка, и что если я буду держать рот открытым, то там вырастет псевдопланктон. А я только смеялась. Я считала это глупостью, потому что знала, что дождь не причинит мне зла. Он удивительно чистый и не может быть вредным.

Думаю, что мне было шесть земных лет, когда дождь прошел в последний раз. Прилетали откуда-то стайки облаков, но они приносили только туман, а не дождь. Облака были слишком легкие, чтобы из них пошел дождь. Вместо этого на город опускались туман или мгла, которые нимбом заворачивались вокруг каждого фонаря, заволакивали предметы, скрадывая их очертания.

Мокрая мгла пугала меня, тогда как рассказы отца о псевдопланктоне лишь веселили, и я не выходила на улицу, когда был туман. Если идти в тумане, то можно почувствовать капли воды на коже, влажные и холодные, но они не были отдельными, как дождевые, а сливались в сплошное целое и окутывали, так и не оседая до конца.

Мне это не нравилось. Я любила, чтобы у реальности были четкие очертания. Пусть даже она была не совсем чистой, как, например, зеленые корочки, остававшиеся после луж, или беспорядочной, как паутины рекламы и антирекламы в Трэпе Оувер, или запутанной, как работа, которой я занималась в казино до того, как меня выкинули оттуда, и после этого. Все равно, грязная действительность или чистая, но мне ее нужно видеть, хотелось знать, что я чувствую.

Туман наводил на меня ужас. А вот дождь мне не помешал бы, он никогда не мешал.

Очень захотелось снова увидеть дождь сейчас, когда я продиралась сквозь сухой и бесплодный песок, где не было ни капли дождя уже тысячелетия, – теперь, когда в глазах у меня было почти темно, а Солнце беспощадно жгло затылок. Мне хотелось остановиться, открыть рот и поднять голову к небу, а потом долго смеяться над мыслью о том, что оттуда может упасть что-то вредное.

Я не смеялась. Дождь не шел. Даже мгла не была прохладной, а горячей, смешанной с пылью, ветром и ослепительным солнечным светом – в буквальном смысле, из-за этого ужасного невидимого ультрафиолета, который съедал мое зрение.

Я видела лишь горячую дымку, а чувствовала лишь ветер, царапающий обгоревшую до мяса кожу.

Кто-то схватил меня… Кто-то схватил меня и отправил на солнечную сторону ссыхаться и умирать, брошенной всеми и ослепшей.

И я даже не знала – почему. Почему я должна была умирать, вместо того, чтобы выяснить, что происходит.

Это бессмысленно.

Я продолжала идти, с трудом преодолевая сопротивление ветра.

Глава 16

Не помню, когда, наконец, я упала и больше уже не смогла подняться. Знаю только, что к тому времени я совсем ослепла, кожа слезла с меня слоями, а туфли были полны крови. Наверное, мой симбионт, пока было в его силах, подавлял боль, но все же мое состояние напоминало агонию. Я настолько отупела от страданий, что уже ничего не чувствовала. В какой-то момент наступает шок, когда просто перестаешь ощущать физическую боль, ее вытесняют чувства и эмоции.

Не помню, когда и как упала, но сейчас я лежала лицом вниз на этом сером песке. Я отчетливо сознавала, что в этот раз мне не подняться. Это выше моих сил.

Но я же не могу просто так сдаться и умереть!

Я прикоснулась к запястью, поморщившись от боли, попыталась вызвать такси. Скорее всего, не знала, что еще могу сделать. Я не смогла произнести ни слова. Во рту у меня было полно песку.

Больше я, ничего не помню из моего пребывания на дневной стороне.

Когда ко мне вернулось сознание, я уже лежала на спине на чем-то прохладном и принявшем форму моего тела. Я все еще ничего не видела, но моя кожа была мягкой и влажной, и ничего уже по болело.

Вместо порывов ветра я слышала музыку. Помню, что полежала так несколько мгновений, а потом уснула.

Когда проснулась, то почувствовала, что очень сильно режет глаза, но не от песка. Я попыталась их открыть и обнаружила, что вижу так же хорошо, как и раньше.

Я смотрела на потолок. Музыка звучала настолько тихо, что показалось, что слышу ее в подсознании.

– А-а-а… – попробовала я заговорить.

Получилось, хотя голос был неестественно высоким.

Почувствовав какое-то движение, я попыталась повернуть голову в ту сторону, но у меня все поплыло перед глазами.

Когда я пришла в себя, то увидела брата. Себастьян смотрел на меня все с тем же раздражающим выражением спокойствия на лице.

– Привет, Кэрли. Черт возьми, куда ты встряла на этот раз?

Он был единственным человеком на Эпиметее, который до сих пор называл меня Кэрли, если хотел, и я нисколько не возражала. Думаю, что улыбнулась ему, или попыталась изобразить нечто подобное.

Сделав рукой неопреденный жест, я ответила:

– Да так, ничего серьезного.

Сглотнув, чтобы избавиться от комка в горле, добавила:

– Рада снова тебя видеть, Себ.

Он издал какой-то звук, который выражал одновременно и радость и недовольство.

– Для встречи с тобой я знаю места и получше.

– Думаю, ты прав, – согласилась я. – А, кстати, где я?

– В больнице, глупышка. А где ты думаешь?

Я попыталась пожать плечами, но у меня это не очень-то получилось.

– Не знаю.

Я решила, что лучше сменить тему.

– Об Эли что-нибудь слышно?

Он покачал головой.

– Немного. Она, по-моему, улетела на Землю. Я получил от нее извещение, отправленное с Земли, но оно оказалось пустым. Не знаю, что с ним случилось. Может, стерлось, пока дошло, или она вообще забыла сделать запись на нем, а, возможно, просто отправила не то извещение.

Я не удивилась. Наша сестренка Элисон никогда особенно не умела поддерживать связь, но то же самое можно сказать и о нас с Себом. По крайней мере, она выбралась с Эпиметея.

Мне этого сделать не удалось, но зато я выбралась с ночной стороны.

– Как ты нашел меня?

– Я не искал. Мне позвонили, потому что я твой ближайший родственник, но нашел тебя не я.

Я ждала, что он продолжит, но напрасно. Приподнявшись на локтях, потребовала дальнейшей информации:

– Ну, так кто же тогда, черт возьми, нашел меня?

Себ улыбнулся и махнул рукой.

– Он.

Я повернула голову и в дверном проеме напротив кровати увидела огромного безобразного человека. На секунду мне показалось, что это Бобо Риглиус. Может быть, он раскаялся или что-нибудь в этом роде, но потом я рассмотрела черные волосы и три серебряных антенны, торчавших изза левого уха мужчины.

– Кто… – начала было я, но потом все же вспомнила. – Мичима?

Тот кивнул. Да, это был Большой Джим Мичима. Я много раз видела его лицо на экране компьютера за годы, что мы вместе работали детективами в Городе. Мы никогда не встречались лично, даже по делу “Звездного Дворца”, но это был он.

– Привет, Хсинг, – сказал он. – Ты мне должна кучу денег. Огромную кучу денег. Ты пристрелила моего наблюдателя, но даже после такого неблаговидного поступка, чисто по доброте душевной, я привез тебя обратно в Город. Да еще оплатил твои счета здесь, в больнице.

– А какого черта ты все это сделал? – резонно возразила я.

– Потому что, если бы ты умерла, то не заплатила бы мне за робота, – ответил он с широкой улыбкой на большом, полном лице.

Я начала что-то говорить, но мои локти как-то сами собой заскользили вниз, я упала на спину и решила не продолжать этот разговор.

Никто но стал спорить с моим решением, а если кто-то и возразил, то я этого уже не слышала.

Я проснулась снова, чувствуя себя почти полностью здоровой, но на этот раз в комнате никого не было.

Интересно, не приснился же мне этот разговор с Себом и Мичимой. Я села, и кровать тут же превратилась в кресло, из чего я сделала вывод, что не нарушаю больничные порядки.

Палата, где я лежала, была стандартной: четыре стены, дверь, одну из стен занимал огромный объемный экран, изображавший какой-то парк, рядом с кроватью – стол с вмонтированными дисплеями и приспособлениями различного назначения. Все покрашено в мягкие розовые и бежевые тона.

Только я собралась запросить справку о состоянии своего здоровья, как дверь открылась, и в палату вошел Мичима.

– Привет, Хсинг, – второй раз поздоровался он.

– Привет, Мичима.

– Предваряя твои вопросы, скажу: врачи считают, что тебя уже можно выписывать, хотя некоторое время нельзя будет переутомляться. Но перед тем, как выйдешь отсюда, ты должна узнать нечто весьма важное.

Он замолчал. По-моему, ему трудно было говорить мне это, но все-таки он закончил:

– Твой симбионт мертв.

– Что? – изумилась я.

Вот этого я не ожидала. Ведь убить симбионта очень трудно, и это одна из причин, почему люди обзаводятся ими.

– Так мне сказали, – пояснил Мичима. – Думаю, его убила радиация.

Я подняла вверх руку, собираясь пригладить волосы, но на голове ничего не было.

Мичима заметил мой жест.

– Ты получила огромную дозу радиации. Не только ультрафиолетовые лучи, но и весь остальной солнечный спектр. К тому же, ты пробиралась назад по очень горячей поверхности. Но сейчас все в порядке – тебе все восстановили заново: надрастали кожу, поврежденные кости, в общем, то, что было повреждено. Волосы и ногти скоро отрастут, но это стоило недешево, и я не собираюсь, в добавок ко всему, раскошеливаться еще на нового симбионта. Это уже твоя проблема.

Я кивнула. Его можно понять. Ему не нужны мои извинения. Черт возьми, самое главное, что я жива. Мы с моим симбионтом никогда не были приятелями. Конечно, я радовалась, что он у меня есть: с ним чувствуешь себя спокойнее, но он не сенсорный, и я смогу поставить себе новый.

– Ты честен. А теперь не скажешь ли, как я здесь очутилась и почему ты тоже здесь?

Он снял со стены стул, который мгновенно принял нужную форму, и уселся поудобнее.

– Я все тебе расскажу, – согласился он, – но в ответ на это хочу услышать и твой рассказ.

– О чем?

– Обо всем: что ты делала и как попала на дневную сторону.

Наверное, я должна была это предвидеть, но не учла, и теперь потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать предложение.

Как бы там ни было, а Мичима спас мне жизнь, поэтому даже раздумывать не приходится.

– Хорошо, – согласилась я, – но ты первый.

Вот что мне рассказал Мичима.

Сначала он купил робота-наблюдателя для патрулирования в Трэпе в надежде, что тот узнает что-нибудь интересное. Мой файл он ввел в программу давно, сразу же после дела “Звездного Дворца”, и забыл об этом. У робота было запрограммировано задание: увидев меня, он должен выяснить, что мне нужно в Трэпе, а потом сообщить, что Мичима не хочет, чтобы я там появлялась. В общем, все оказалось именно так, как я и предполагала.

Но когда я все-таки появилась в Трэпе после такого долгого перерыва, да еще оторвалась от наблюдателя у “Манхэттена”, Мичима заинтересовался мной и стал наводить справки, а когда узнал, что меня никто не нанимал, то интерес возрос еще больше. Он как раз был свободен и подумал, что, возможно, я веду крупное дело, поэтому приказал наблюдателю не отставать от меня и выяснить, чем я занимаюсь.

У Большого Джима появилось смутное представление о том, что я делаю, после моей поездки в Уэст-Энд, но, он никак не мог понять, что это за дело, если мне приходится выслеживать сборщиков арендной платы.

А потом я застрелила наблюдателя, причем, без видимых причин, и Мичима пришел к единственному возможному выводу: если я не хочу, чтобы он узнал, куда еду, значит, дело гораздо интереснее и важнее его собственного занятия, которое заключалось в том, чтобы выслеживать сбежавших от уплаты проигрыша игроков для “Джунзы”, и являлось на данный момент единственным источником его доходов.

Джим лишился наблюдателя, но это не остановило его. Он купил несколько десятков личных микроэлементов и послал флоутэр, приказав ему разбросать их по всей улице перед моим офисом.

Он приставил ко мне другого наблюдателя – первоклассного закомуфлированнoго робота, которого пришлось купить в кредит, так как все наличные к тому времени уже истратил.

Мичиме неизвестно, куда ездила я после того, как подстрелила его первого наблюдателя, и он снова засек меня только по возвращении в офис.

Большой Джим знал, что ко мне вошли двое парней, через некоторое время вынесли меня, связанную, и повезли на восток, к стене кратера.

Но Мичима потерял меня на дневной стороне: его наблюдатель не смог вынести ультрафиолетового облучения, ветра и жары.

Но на мне должны были остаться личные микроэлементы, поэтому Мичима нанял корабль и начал поиски. Он нашел такси, в котором еще оставались микроэлементы. Все они вместе подавали достаточно сильный сигнал, и приборы корабля Мичимы смогли его засечь. Но меня в машине не было. Ветер занес песком все мои следы, поэтому Большой Джим не смог определить точно, куда я направилась.

Однако, он был слишком упрям, чтобы отступить. Мичима знал, что из такси я выбралась живой, и решил, что пойду на запад, а иначе я была бы полной идиоткой, и начал посылать в том направлении поисковые сигналы.

И очевидно, судя по тому, что я здесь и все это вам рассказываю, он меня нашел.

Но хотите знать, что привело его ко мне? Не личные микроэлементы: мой симбионт решил, что они безвредны для меня, но все равно съел их, потому что ему нужно было топливо, и они так и не успели сообщить Мичиме о моем местонахождении. Не помогло ему и оборудование корабля: оно создавалось для работы в условиях ночи и не было приспособлено к дневному свету и высоким температурам.

А произошло это, когда я попыталась вызвать такси, как раз перед потерей сознания. Оказывается, у моего пейджера была функция безопасности, о которой я даже не знала, и когда я нажала на запястье, но не сделала никакого заказа и не отменила вызов, он проверил мой пульс. Тот оказался слабым, и пейджер вызвал медицинскую помощь. В радиусе действия моего передатчика был только приемник, который находился на борту корабля Мичимы. Он принял сигнал и сообщил о нем Большому Джиму.

Мичима решил, что это я… Единственным человеком на дневной стороне, которому необходима медицинская помощь, могла быть только я. Да и потом, даже если это не я, не ответить на сигнал о помощи Мичима не мог: его могли лишить прав вождения кораблей.

Итак, он нашел меня без сознания, полузасыпанную песком, в лохмотьях сожженной Солнцем кожи, ослепшую, получившую огромную дозу облучения.

Большой Джим подобрал меня и привез в больницу Города Ночной Стороны, зарегистрировав под вымышленным именем, на которое открыл кредитный счет, чтобы я смогла оплатить лечение.

Потом он позвонил Себу и спросил, не знает ли тот, чем это я таким, черт возьми, занималась, изза чего оказалась на волоске от смерти.

Себ, конечно, ничего не знал, но все равно захотел повидать меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

С тех самых пор, как отец купил себе мечту, а мама куда-то улетела, Себ, я и Эли остались совсем одни. Не скажу, что мы были очень близки, думаю, мы боялись снова обжечься, если сильно привяжемся друг к другу, но мы поддерживали связь – все трое, пока Эли не уехала. И вот теперь мы с Себом остались вдвоем.

Поэтому он приехал, посмотрел на меня и снова вернулся на работу. Сейчас он работал крупье.

Не знаю точно, в каком казино, но, видимо, в одном из лучших, если оно нанимает в крупье людей, верно?

В общем, Мичима инвестировал в меня кучу кредитов и не потому, что надеялся, что я верну ему деньги за убитого робота и все остальное. Он знает, на какой я мели, по крайней мере, говорит, что знает. Однако, я подозреваю, что он немного недооценивает эту самую мель. В любом случае, ему известно, что я не смогу возместить его затраты на меня. Нет, он заявил, что единственное, чего он, действительно, хочет – это узнать, что, черт возьми, происходит. Он сказал, что для него это стоит гораздо больше, чем деньги.

Это я понять могу. Не уверена, что поверила ему. Скорее всего, он рискует в надежде купить пай в прибыльном деле, но его любопытство вполне понятно. Но даже если им движит чистое любопытство без примеси алчности, я все-таки не уверена, что можно доверять ему.

Так я ему и сказала.

Я ожидала, что он разозлится на меня за это: ведь он-то мне все рассказал, но оказалась не права. Если он и разозлился, то не показал виду. Как раз наоборот, Большой Джим был спокойным и рассудительным.

– Послушай, Хсинг, – увещевал он меня, – ты в опасности. Кто-то пытался тебя убить, и единственной причиной того, что им это не удалось, является мое вмешательство. Кем бы они ни были, и что бы ты им ни сделала, как только они узнают, что ты еще жива, то, вероятно, попытаются снова. И на этот раз, если ты не расскажешь мне, в чем дело, я не приду тебе на помощь.

– Я знаю, – ответила я, стараясь изо всех сил, чтобы это не прозвучало, как защита обвиняемого.

– Неужели?

Мичима сделал вид, что плюется от отвращения. Если бы он на самом деле плюнул, то его, скорее всего, просто вышвырнули бы из больницы.

– Послушай, я могу рассказать кое-кому, где ты находишься, и предоставить тебе самой решать свои проблемы. Или же, если мы сговоримся, я буду держать язык за зубами и даже предоставлю тебе охрану. И не включу ее в твой счет.

– Какая щедрость! – воскликнула я с сарказмом.

Но Мичима на него никак не отреагировал.

– Знаешь, а ты произвела большое впечатление, когда поймала того засранца в “Звездном”…

Признаю, это меня задело. Помню, я подумал, что тебе просто повезло, когда ты успела меня опередить, но ты влезла не в свое дело. Это неэтично, потому что я им уже занимался. Но это была отличная работа. И потом, ты живешь в пригороде вот уже несколько лет, не имея практически ничего, и все-таки ты выжила, а это, черт возьми, почти невозможно. А теперь ты влезла во что-то очень крупное, и одной тебе не справиться.

– Кто сказал, что мне одной не справиться? – огрызнулась я.

– Я сказал. Тот парень, который нашел тебя, когда ты поджаривалась на солнышке. Конечно, ты проползла половину пути назад, но не смогла бы выбраться оттуда, Хсинг, и ты это знаешь так же хорошо, как и я. Ты была бы сейчас мертва, не найди я тебя.

Он помолчал минуту, внимательно разглядывая меня, и добавил:

– Черт возьми, большинство людей были бы уже покойниками. Ты крепкая, в этом тебе не откажешь. Твой симбионт мертв, черт возьми, Боже милостивый! Я видел пышущих здоровьем симбионтов, которых извлекали из трупов недельной давности, а ты заездила своего до смерти, а сама все еще дышишь! Черт побери!

Мичима с удивлением покачал головой, вздохнул и продолжил:

– Однако, я ушел от темы. А вот что хотел сказать. Ты не желаешь мне всего рассказывать? Ладно, тогда будем продолжать это дело каждый по отдельности. Ты будешь опасаться, как бы я тебя не опередил, а я буду волноваться, как бы ты не вляпалась во что-нибудь похуже твоих последних приключений. Я этого не хочу. Вместо этого, предлагаю тебе партнерство – будем работать вместе, а не конкурировать. Поделим все поровну и забудем о моем роботе и твоих больничных счетах. Черт побери, да если у нас выгорит это дело, мы и дальше можем продолжить в том же духе: “Мичима и Хсинг. Частные расследования”. Как тебе? Звучит?

– Как дешевая видеоигра, – презрительно фыркнула я.

Но я вовсе так не думала. Честно говоря, это звучит просто здорово. Я уже так устала, делая все одна, а как напарник Большого Джима, получу возможность снова работать в Трэпе. Но тут я вспомнила, что если план Накады не сработает, то в Трэпе через несколько лет никакой работы не будет, потому что с рассветом все люди покинут Город или погибнут.

А с меня дневного света хватит уже на всю оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы Город остался на ночной стороне, и единственный способ этого добиться никоим образом не связан с Мичимой: все зависит от “Ипси”.

Но я так до сих пор и не поняла, зачем Ли, Орчиду и Риглиусу понадобилось убивать меня. И я не знаю наверняка, существует ли хоть один шанс из ста, что фокус Накады удастся.

Но что бы ни случилось, в конце концов, с Городом, я все-таки не вижу прибыли от этого дела, и если я хочу продолжать расследование вместе с Мичимой, то должна ему об этом сказать.

– Послушай, – начала я. – По крайней мере, одну тайну я могу тебе открыть. Я назову тебе свой гонорар за работу, которая чуть не убила меня, а тебе стоила две-три дюжины килокредитов. А потом ты скажешь, остается ли в силе твое предложение партнерства, захочешь ли участвовать в этом деле или предпочтешь забросить меня обратно на дневную сторону.

– Согласен, – кивнул он. – Ну, и какой же твой гонорар?

– Двести пять кредитов. Чистый гонорар. Расходы и непредвиденные обстоятельства не оплачиваются, – с невозмутимым видом сообщила я.

Большой Джим целую минуту молча смотрел на меня, а потом его лицо начало медленно расплываться в улыбке.

– Благотворительностью занимаешься, Хсинг? Для этих бродяг? Из-за этого ты и узнавала о сборщиках арендной платы?

– Ты правильно понял, – подтвердила я.

– Бродяги? Боже! Хсинг, тебя чуть не убили из-за стайки неудачников?!

Его улыбка стала еще шире.

– Слушай, здесь, в пригороде, берешься за все, что предлагают.

Я улыбнулась ему в ответ.

Его улыбка достигла своих пределов, он усмехнулся, а потом разразился хохотом. Все его тело просто сотрясалось от неудержимых приступов смеха.

Я обрадовалась такой реакции. Хорошо, что он воспринимает это таким образом: как то, над чем можно посмеяться. В конце концов, это стоило ему кучу денег: и робот, и мое спасение, и больничные счета.

Поэтому я была рада, что он смеется, а не грозится вытряхнуть из меня долг любым способом.

Что касается меня, то я не смеялась. Нет, я, безусловно, видела весь юмор ситуации, но смеяться все же не могла. Для меня это дело значило теперь не только деньги. Кто-то пытался убить меня. Я лежу здесь в больнице, в долгах по самую свою лысую маленькую голову, и несмотря на это вижу юмор ситуации, но пока еще не способна смеяться.

– Ох, Хсинг, – наконец заговорил Мичима. – Я уверен, мне понравится работать с тобой, если я, конечно, не обанкрочусь!

Я улыбнулась, и, в конце концов, мне удалось посмеяться немного вместе с ним, и мой смех наполовину был искренним. Частично из-за такой реакции Мичимы: я просто почувствовала облегчение. Но еще и по другой причине. Я подумала, что мне тоже понравится работать с ним.

Я уже достаточно долго работала одна. А с подкреплением могла бы прожить подольше.

Глава 17

Мы немного посмеялись, подтрунивая друг над другом, но в конце концов снова вернулись к теме.

Большой Джим по-прежнему хотел знать суть дела, и как зта, черт возьми, работенка отправила меня на дневную сторону.

– Кто-то пытался собрать плату за жилье с бродяг в Уэст-Энде, – начала я, – и они хотели, чтобы я прекратила это и спасла их от выселения.

– Ну и что? – удивился Мичима. – Все делается очень просто. Ты вызываешь полицейских, и они все улаживают. Если нет, то нанимаешь вышибалу. Хсинг, ты не вышибала. Не спорю, ты очень выносливая и крепкая, но слишком мала для этой роли и до сих пор работала одна, а вышибалы в одиночку не работают – слишком опасная работенка. Так почему же они обратились к тебе.

– Во-первых, они обращались в полицию. Ну, почти. Во всяком случае, они обращались к городским властям. Оказалось, что сборщики платы за жилье действуют на законных основаниях. Они действительно работали на новых владельцев этих зданий.

Мичима непонимающе посмотрел на меня.

– Какие еще новые владельцы? Приближается рассвет, Хсинг, кто будет что-то покупать?

– Именно это бродяги и просили меня узнать. И они не пытались нанять вышибалу: у них не было на это денег. Тем более, что сборщики действовали на законном основании по поручению своих хозяев – они ведь могли обратиться в полицию, и тем бедолагам пришлось бы хуже. А кроме того, я-то гораздо дешевле.

– Понятно, – после долгой паузы сказал Мичима. – Значит, это и была твоя работа? Узнать, кто новый владелец?

– Узнать и не дать ему собирать плату, а тем более, выселять этих бедняков, – пояснила я.

– Понятно, – снова повторил он. – И что же ты узнала?

– Я узнала, что кто-то, используя пятнадцать различных имен, скупил большую часть Уэст-Энда. Слушай, Мичима, ты уверен, что не хочешь остановиться на этом?

– Ну, конечно, уверен, – воскликнул Большой Джим. – Так кто же это?

– Не будь таким уверенным, черт возьми, – предупредила я его. – Помни, это дело едва не стоило мне жизни. Из-за него я оказалась на дневной стороне и чуть не погибла.

– Я не забыл об этом, Хсинг. Я смогу за себя постоять. Ну, так кто же, черт возьми, это был?

Мне страшно не хотелось говорить ему. У меня было такое чувство, как будто отдаю частичку себя.

Однако, я многим ему обязана и должна рассказать все.

– Сейури Накада.

Мичима тупо уставился на меня.

– Ты не шутишь? Накада скупает Уэст-Энд?

Я кивнула.

– Зачем?

Я обратилась к модулю обслуживания, расположенному в стене позади меня, и попросила воды. В стене немедленно приоткрылось окошко, и флоутэр доставил мне стакан. Прежде чем ответить Мичиме, я медленно выпила все до последней капли.

– Вот в этом-то вся и загвоздка. У меня есть один ответ, но он может оказаться неверным. А дальше вообще все непонятно. К тому же, я не знаю всего, что мне хотелось бы знать.

– Продолжай.

Самое худшее уже позади: я назвала Мичиме имя. Осталось не так уж много.

– Накада нашла несколько ученых – людей в “Ипси”, чтобы те не дали Городу перейти на дневную сторону. Она, действительно, думает, что они смогут это сделать.

Мичима задумался.

– Точно верит?

– Да, точно.

– А они смогут?

– Не знаю, – честно призналась я. – Вероятно, нет. Но об этом позже.

Он кивнул.

– Продолжай.

И я продолжила:

– Очевидно, Накаду с ними свел Поли Орчид. Ты знаешь его?

Мичима снова кивнул.

– Слышал кое-что.

– Не знаю, чья была первоначальная идея – кто предложил проект: Накада, Орчид или этот тип Ли из “Ипси”. До этого я еще не добралась. Я разговаривала с Накадой и узнала все от нее: эта команда из “Ипси” собирается запустить термоядерный заряд, который остановит вращение Эпиметея, и следовательно, Город не пересечет роковой черты. Накада скупит в Городе все, что возможно, по низким из-за приближающегося рассвета ценам, а потом, когда этот самый рассвет не наступит вовсе, будет получать огромные прибыли, так как цены на землю невероятно подскочат. Довольно просто, не так ли?

Мичима не ответил, и я продолжила:

– Потом я пошла в “Ипси”, чтобы узнать некоторые детали, потому что если их план на самом деле так прост – всего один большой термоядерный заряд, – то он не только не сработает, а наверняка не сработает. Это настолько очевидно, что только такая идиотка, как Накада, могла серьезно отнестись к этому бреду. Если они, действительно, сделают все так, как она описала, то, скорее всего, уничтожат весь город, даже не предотвратив восхода Солнца. Я решила, что Сейури просто неправильно все поняла. Но в “Ипси” со мной не стали разговаривать. Не то, чтобы они были враждебно настроены или имели какие-то предубеждения на мой счет, – нет, в Институте просто не стали говорить со мной и не сказали почему. Понимаешь, даже когда я вытащила пистолет и начала изображать из себя настоящего детектива, они ничего не сказали. Абсолютно ничего. А потом я устала от этого молчаливого обхождения и пригрозила, что введу все, что мне известно в городскую компьютерную сеть, что, помоему, разрушит все их планы или, по меньшей мере, лишит Накаду ее прибылей. Но и после этого они не заговорили, что мне лично показалось полным сумасшествием. Но, в конце концов, мне удалось достигнуть соглашения: они обсудят ситуацию и сообщат мне свое решение через два часа. Однако, вместо этого они отключили меня нервно-паралитической блокировкой, и Орчид со своим приятелем Бобо Риглиусом нанесли мне тот милый визит, который ты видел. – Я пожала плечами. – Ну, вот и все.

Мичима целую минуту обдумывал мой рассказ.

– Либо я что-то пропустил, либо это безумие, – наконец, заключил он. – Зачем они хотели тебя убить? Черт возьми, почему они просто не сказали тебе то, что ты хотела знать? Неужели они не предприняли попытки сначала подкупить тебя?

– Нет, – я энергично затрясла головой. – Ни кредита не предложили.

– Но это же идиотизм какой-то!

– Знаю.

Мичима откинулся на спинку стула, чтобы все хорошенько обдумать. Я не стала ему мешать и легла отдохнуть. Я устала. Возможно, меня и вылечили, но это не значит, что я здорова. Остро ощущалось отсутствие симбионта, что приводило меня в ужас. Без него я могу заразиться любой болезнью, серьезно пострадать даже в небольшой аварии, и на то, чтобы вылечиться, мне потребуются недели. А своих собственных сил у меня маловато.

Я закрыла глаза, чтобы лучше отдохнуть, но Мичима откашлялся, и мне пришлось снова открыть их.

– Так значит, ты уложила моего наблюдателя, чтобы я не узнал о разговоре с Накадой?

Я кивнула. Я не говорила ему об этом, но он достаточно опытен, чтобы догадаться самому. Но это уже не важно.

– Ну, не знаю, Хсинг. То есть да, вероятно, это предусмотрительно с твоей стороны – попытаться не дать мне узнать, что здесь замешана Накада, но пристрелить наблюдателя – я был просто вне себя от злости.

Я пожала плечами.

– Я должна была дать тебе понять, что не допущу подобного незаконного вмешательства в мою жизнь.

– Да-а-а, – медленно протянул он. – Да, понимаю. Ладно. Мне это все же не нравится, но я могу тебя понять.

После этого он продолжил размышления о моем рассказе, а я передохнула.

– Так зачем тебе нужны подробности плана Накады? – спросил он. – Я хочу сказать, вся эта история с “Ипси” – какое она имеет отношение к плате за жилье?

– Никакого, – изумилась я. – Но если кто-то собирается разрушить мой город, я желаю знать об этом.

Меня удивило, что он спрашивает не о том. Я уже давно не думала об этих бродягах. Единственное, что меня волновало, так это, действительно ли ученые из “Ипси” собираются уничтожить Город.

– Но Город-то обречен в любом случае, – напомнил Мичима.

– Да, – он уже начал меня раздражать. – Но, если я буду здесь, когда они его разрушат, то меня ведь может и убить.

– Это правда.

И он снова откинулся на спинку стула, чтобы подумать еще немного.

Я тоже задумалась, и, по-моему, у меня появилась одна идея. Кажется, я понимаю теперь, почему они могли сделать то, что сделали: не разговаривали со мной в институте, а потом попытались убить. Если я права, то это будет-В каком-то смысле облегчение.

Мичима прервал мои размышления.

– Хсинг, мне кажется, у тебя теперь перед ними большое преимущество. Они пытались убить тебя, а это – преступление.

То, что попытка убийства незаконна, не такая уж новость для меня, поэтому должного впечатление это заявление на меня не произвело.

– Ну и?

– Если ты подашь в суд, то их могут приговорить к реконструкции. У нас есть твои показания, пленки моего наблюдателя да и, наверняка, найдутся другие улики. Подай на них за попытку убийства. Я тебе помогу.

– И куда нас это приведет? Возможно, они и не предпримут еще одной попытки убить меня, хотя я в этом вовсе не уверена. Думаю, что док Ли вполне может заправлять всем этим делом. Конечно, я могу повеселиться: месть – это всегда развлечение. Но я не могу понять, тебе-то это зачем. У тебя что, гражданское самосознание проснулось? Долой разбой и беззаконие! Очистим улицы Города от преступников! И так далее?

– Да нет же. Неужели ты не понимаешь? Это же даст тебе реальный шанс достичь своей цели. Они окажутся в твоей власти. Возможно, тебе удастся узнать, что ты хочешь.

Не представляю, как можно воспользоваться угрозой подать в суд за попытку убийства, пока я не знаю сути дела? Да, по всем правилам это должно сработать, но ведь то же самое я думала, когда пригрозила вести все собранные мною сведения в городскую компьютерную сеть.

– А может, и не удастся, – возразила я Мичиме. – А может, я и не хочу ничего узнавать. Слушай, Мичима, я очень благодарна тебе за то, что ты для меня сделал, и мне, определенно, нравится идея работать на тебя…

– Вместе со мной, – перебил меня он.

Я приняла эту поправку.

– Хорошо, вместе с тобой. Мне, действительно, нравится эта идея. Но не по этому делу. Мы подходим к нему с разных точек зрения. А я не могу работать в этом случае по-твоему. Это слишком важно. Мне кажется, ты упускаешь из виду то, что я считаю главным в этом деле. Ты спрашиваешь о бродягах, предлагаешь расправиться с Орчидом и Риглиусом, и при обычных обстоятельствах все это было бы оправдано: ты защищаешь клиента, заботишься о моей безопасности. Несомненно, это все правильно, но в данном деле первостепенное значение для меня имеет другое. Единственное, что меня волнует – будущее Города. Это гораздо важнее, чем судьба нищих или моя собственная. Если Город будет разрушен, мы все погибнем. И кого будет волновать плата за жилье в Уэст-Энде, если не будет самого Уэст-Энда.

Мичима на секунду задумался.

– Мне кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, но я не привык размышлять на отвлеченные темы. Ты мне вот что скажи: что, по-твоему, задумали эти люди? Я припоминаю, ты говорила что-то о термоядерном заряде, но неправильно понял твою мысль. Когда ты сказала, что они собираются уничтожить Город, я решил, что ты имеешь в виду: разорить его или разрушить дома после того, как из них эвакуируют людей.

Я покачала головой.

– Нет, я вовсе не это имела в виду. Накада сказала, что собираются тайно выпустить термоядерный заряд со взрывной силой, достаточной для прекращения вращения планеты до восхода Солнца. А заряд такой мощности может привести к катастрофе, если что-то не сработает. А я не вижу, как настолько простой план может осуществиться. Послушай, если бы был хоть один, с экономической точки зрения разумный и безопасный способ спасти Город, неужели ты думаешь, казино не попытались бы это сделать? Они говорят об этом уже несколько лет, но так и не пришли ни к какому решению. Ты что же, считаешь, что Сейури Накада и Поли Орчид умнее лучших людей, которых нанимали казино?

– Но казино не подумали о том, чтобы за бесценок скупить весь Город заранее, – заметил Мичима.

– Это не имеет значения, – возразила я.

Большой Джим не стал со мной спорить.

– Так что, по-твоему, происходит? Это что же, лишь прикрытие? И они попытались убить тебя, чтобы ты не узнала, что они задумали на самом деле?

Я кивнула. Он довольно точно выразил мою догадку. Наверное, это было ясно с самого начала, но я слишком углубилась в расследование, упустив это из виду.

– Да, думаю, это вполне вероятно. Но ты снова говоришь не о том. Город – вот что меня волнует.

– Ладно, продолжай.

– Слушай. Даже если термоядерный взрыв не поможет им добиться нужного результата и даже если после него весь Город будет похож на пустыню, в которой ты меня нашел, – все это вовсе не означает, что они не попытаются взорвать заряд, пока Город населен. Но даже если и дождутся эвакуации жителей, то здесь еще останутся шахтеры, которые могут погибнуть.

Я не стала говорить о том, что, возможно, вся планета расплавится от взрыва. Это показалось мне слишком трагичным. Не думаю, что Мичима – тот человек, который размышляет о высоких материях. Он сам говорил об этом.

Но это не значит, что я исключала такой исход как невозможный. Просто я не думала, что Мичима воспримет это серьезно. Массовое поражение от термоядерного взрыва – это он еще мог понять.

– Да, – задумчиво протянул он. – Теперь понимаю.

Я кивнула.

– Значит, я просто обязана выяснить, что они, на самом деле, замышляют. И если они действительно собираются сравнять Город с землей, я должна остановить их. Это сейчас важнее всего.

– Понимаю, – снова повторил Мичима.

Я ждалa, и он продолжил:

– Хсинг, ты была права: мне это не по зубам. Я ни черта не смыслю во всех этих зарядах, взрывах и прочей ерунде. Ты будешь вести это дело по-своему, как считаешь нужным, а я буду вместо подкрепления. Тебе нужна физическая сила – у меня в штате есть отличная троица. Если нужно компьютерное обеспечение, у меня есть хорошие программы. Я могу сделать тебе повсеместный пропуск. Ты только информируй меня по ходу дела, а вмешиваться я не стану. Когда все будет кончено, мы – партнеры. По рукам?

– Смотри сам, а то, может, попробуешь выжать то, что я тебе должна из моей доли?

Я шутила, но на самом деле была слегка озадачена. Неужели Мичима считает меня таким ценным работником? Почему собирается помогать мне в этом деле? Почему он так хочет, чтобы мы стали партнерами?

Но, как я только что сказала ему, самое главное сейчас – Город. Меня волнует только то, какую судьбу ему уготовил “Ипси”, а когда я со всем этим разберусь, смогу попробовать разгадать намерения Большого Джима. Как только я выясню, превратится ли Город в радиоактивные развалины или нет, я подумаю об Орчиде и Риглиусе.

Я устала от разговоров и готова снова приступить к работе.

Глава 18

Из больницы меня выпустили без всяких возражений. Взяв такси, поехала домой. Я заняла у Мичимы пару сотен кредитов. Это еще больше повергло меня в пучину долгов, по я не смогла придумать ничего лучшего.

Мой Сони-Рэмингтон все еще лежал на столе, где его бросил Орчид, а кобуру я потеряла на солнечной стороне. Я достала старую сумку и положила в нее пистолет. Потом села за стол и включила компьютер.

Первым моим шагом было – ввести всю систему защиты в действие и, черт с ней, с ценой.

Второй шаг оказался посложнее.

Я замерла на секунду, чтобы побороть дрожь во всем теле, перед тем, как самой подключиться к системе. Но я знала, что это просто необходимо для того, что я собиралась сделать, поэтому взяла себя в руки и подключилась.

Я не ожидала ничего подобного тому, что пришлось испытать в прошлый раз. Оставалось только надеяться, что Мичима ведет честную игру и выставил защиту, которую мне обещал. Один его наблюдатель уже завис за моим окном, второй должен скоро прибыть на место, и повсюду перед моим офисом были разбросаны личные микроэлементы. Но не на мне, потому что без симбионта эти чертовы твари могут убить меня, если я насобираю их достаточно, и они засорят какую-нибудь артерию.

В больнице мне провели курс лечения – еще один пункт в счете, который оплачивал Мичима, так что целую неделю я могу чувствовать себя спокойно. Но я все равно избегаю любых микроэлементов. Вероятно, это мнительность, но теперь постоянным напоминанием о незащищенности моего организма была аллергия. Я не страдала ею с самого детства: даже такой примитивный симбионт, как был у меня, избавлял от этой проблемы.

Однако я не позволила этой проклятой аллергии отвлечь меня от дела. Я знала, что мне нужно.

Деньги оставляют след. Если люди в “Ипси” работают на Накаду, она должна им платить. Я хотела узнать, куда идут эти деньги и что на них покупают. У меня появилась мысль, и она требовала проверки.

Если они, действительно, собираются произвести взрыв, им придется покупать заряды или вещества для них. Если они вообще что-то собираются делать, у них должны быть какие-то расходы, и я хотела взглянуть на них.

Не думаю, что у меня возникнут проблемы. В конце концов, ребята Ли считают меня мертвой.

По крайней мере, надеюсь, что это так. Поэтому они не должны быть настороже.

Так оно и было. Я снова вернулась к тому закодированному счету, который Накада использовала для покупки недвижимости, и у меня не возникло абсолютно никаких проблем. Мне также не составило труда получить список всех платежей, осуществленных с этого счета.

Помимо этого, я проверила и другие счета, которыми пользовалась Накада для скупки Уэст-Энда. Я вернулась к старому списку сделок по недвижимости, проследила за ходом каждой из них и вышла па Накаду, иногда непосредственно на нее, иногда через подставных лиц и Орчида. Потом я проверила другие операции по всем этим счетам.

Как я и предполагала, она заплатила огромную сумму Поли Орчиду. Я не смогла найти ни одного платежа Ли, Риглиусу или кому-то еще из “Ипси”, но Орчиду досталось, действительно, очень много, и я принялась отслеживать эти деньги.

Это оказалось проще, чем я ожидала. Орчид – просто идиот. Ни один из его счетов не охранялся должным образом, и он, как правило, использовал свое настоящее имя.

После того, как деньги поступали на счет, они расходились по девяти направлениям. Небольшая сумма с каждого депозита переводилась на закодированный счет. Я решила, что либо это деньги на текущие расходы, либо Орчид потихоньку мошенничал, пока его дружки не запустили руки в общий котел. Остальная сумма делилась на восемь равных частей.

Одна часть в виде ценных бумаг переправлялась на Прометей. Я решила, что это доля Орчида, которую он прятал в надежное место.

Другая часть переводилась на счет в Коммерческом Банке Эпиметея на имя Борегарда Риглиуса.

Третья причиталась Махендре Дхуку Ли.

Остальные предназначались пяти другим сотрудникам “Ипси”, причем все они были людьми.

Я записала их имена и номера счетов. Оставив на время эту информацию, занялась отработкой другой линии: начала просматривать финансовые отчеты “Ипси”.

Моя идея была довольно простой: мне необходимы сведения обо всем, что “Ипси”, или любой его сотрудник приобретали в последнее время, а также продавали, причем особое внимание я уделяла доку Ли и пяти другим сотрудникам Института, входившим в список.

Я хотела найти подтверждение тому, что они действительно готовили чудовищный заряд или монтировали бульдозер, чтобы сдвинуть стену кратера дальше, на запад, или любое другое приспособление, имеющее целью спасение Города.

Не буду утомлять вас всеми подробностями.

Мне понадобилось на это шесть часов, и вам, конечно, не захочется выслушивать все, поэтому я просто скажу, что мне удалось выяснить.

Ничего они не готовили, не строили и не монтировали.

Все деньги, поступавшие от Сейури Накады, сразу же переводились на личные счета, а потом на другие личные счета, но уже на Прометее, и там оставались. Ни одна сумма с расчетных счетов “Ипси” не была потрачена на термоядерные заряды или какое-либо тяжелое снаряжение, которое могло быть использовано для остановки вращения планеты или передвижения всего Города.

Фактически, из Института деньги никуда не поступали. Если исключить моих шестерых баловней судьбы, “Ипси” благополучно обанкротился и закрылся. Его фонды иссякли около двух лет назад, когда лучшие сотрудники эмигрировали с планеты.

Моя догадка казалась верной: Городу не грозили сумасшедшие попытки спасения. Все это было лишь обманом, мошенничеством, способом вытянуть из Сейури Накады достаточно средств, чтобы эти восемь умников смогли покинуть Эпиметей и зажить припеваючи на Прометее.

А Город, естественно, все же попадет в пекло строго по расписанию.

Я отключилась от системы и несколько минут изучала список из шести имен. Потом откинулась на спинку кресла и отрешенно нажала на клавиши. На стене засветился огромный голографический экран, и я увидела сцену из дешевого боевика: животные-роботы, вооруженные до зубов, завоевывали враждебную цивилизацию.

Я абсолютно уверена, что разгадала эту головоломку. Я все знаю. Но как я разочарована!

Это всего лишь надувательство. Город Ночной Стороны не получит в последнюю минуту отсрочки смертного приговора. Не будет внезапного блеска славы. Город не спасется сам и не спасет всю планету. Он будет медленно поджариваться на дневной стороне и, в конце концов, превратится в заброшенные руины. Это будет именно так, как все и предполагали.

В моей практике такое случается довольно часто. Крупные дела оказываются не такими уж большими, как думаешь.

Незначительные, на первый взгляд, детали не вели к заправилам преступного мира. Они вели лишь к очередным незначительным деталям.

Эти восемь ребят, отчаявшись выбраться с планеты, не разорившись, затеяли это жульничество и выбрали своей жертвой Сейури Накалу.

Когда я занялась этим расследованием, они пытались меня убить, но не из боязни, что я расскажу все полиции или помешаю Накаде получить огромную прибыль, а потому что не хотели, чтобы раскрылся их обман, и об этом узнала Накада.

И это все. Если не считать того, что их афера стала влиять на жизнь других людей. Бродягам грозило выселение. На городском рынке недвижимости, наверное, начнется полная неразбериха. Сейури Накада, скорее всего, пользовалась капиталом своей семьи и, когда ее замысел рухнет, и Солнце все-таки, взойдет, она вполне может потащить на дно весь клан Накада. По крайней мере, я думала так целую минуту или две. Но потом успокоилась: эта семейка не настолько глупа, чтобы позволить Сейури распоряжаться крупными суммами денег. Возможно, они и потеряют несколько сотен мегакредитов, но даже не заметят этого.

Все это явилось результатом мошенничества, но это далеко не все, что сделали эти мерзавцы.

Они попытались убить меня. Более того, они влетели Мичиме в копеечку – я имею в виду расходы, которые он понес из-за меня. Я должна ему эти деньги, значит, они не только пытались убить меня, но еще и заставили влезть в долги.

Я ненавижу долги. За это они мне заплатят.

К тому же, у меня все еще есть клиент, следовательно, я должна продолжать работать.

Они заплатят мне за все.

Я хотела начать с Сейури Накалы. В конце концов, ведь именно у нее есть деньги и именно она была настолько глупа, что клюнула на эту приманку. Но, подумав немного, я решила отложить разговор с ней. Начну лучше с Поли Орчида. Если я правильно поняла, именно он всем этим заправлял. Доказательством тому то, что он занимался дележом денег. Для прикрытия ему нужны были ученые, поэтому он нашел дока Ли и его команду в “Ипси”: все они отчаянно нуждались в средствах. Да, здесь чувствуется рука и талант Орчида.

Ни Риглиус, ни Ли не могли бы разработать такой план. Да, это, непременно, должен быть Орчид.

Таким образом, он является лидером этой шайки, и он же пытался меня убить. Следовательно, он наиболее опасен из всей этой компании. Я недооценивала его, считая мелкой сошкой: он недалек во многом, но не во всем. Он слишком глуп, чтобы поставить хоть какую-нибудь охрану на свои счета, но достаточно умен, чтобы разработать отличный план. Орчид надолго исчез из поля зрения полиции, прежде чем объявиться у нас со своим проектом. Вероятно, он даже претерпел некоторые изменения, и я имею в виду не только эти проводки на лице. Вы можете купить любое дополнение к своему телу или мозгу, и он мог приобрести что угодно. Я не знаю, на что он способен, а хотелось бы, чтобы эффект неожиданности был па моей стороне.

Итак, начну с Орчида.

Я позвонила Мичиме в офис. Он весело выдал мне полный комплект любезностей, вроде того, что он безумно рад моему звонку.

Я не была расположена к светской беседе.

Прервав его на полуслове, я заявила, что мне необходима обещанная подмога и ничего не сказала ему о том, что мне удалось выяснить, не назвала никаких имен. Я просто сказала, что собираюсь нанести визит Орчиду и мне нужно вооруженное подкрепление.

Он оставил дружеский тон, кивнул в знак согласия, и мы закончили разговор.

Я вызвала такси и спустя полчаса встретила посланных Мичимой вышибал на улице, у входа в здание, где Орчид снимал квартиру. Роботов было трое, и все очень большие. Каждый из них весил, наверное, раза в два больше, чем я, и был отлично вооружен. Кроме того, что все они имели мономолекулярное оружие, у каждого еще было что-то свое: у женщины – когти, которые она могла выпускать и прятать, у того, что побольше, – огромные клыки, сверкавшие так же ярко, как и проводки у него на лице. Тот, что поменьше, оказался наполовину киборгом – большая часть его лица была хромирована. Серьезные типы. Никто не решится на такую сложную хирургическую операцию просто для развлечения.

Возможно, киборг пошел на это, потому что ему все равно пришлось бы заново восстанавливаться, но двое других, несомненно, сделали это ради своего бизнеса.

Кроме всего прочего, у них было еще и легкое вооружение, разрешенное законом к употреблению на улицах города.

Они были просто идеальны.

Воспользовавшись прибором, изменяющим голос, и не подавая на экран своего изображения, я позвонила в квартиру Орчида и сказала, что собираю пожертвования в пользу кампании за объявление вне закона азартных игр на Эпиметее. Мне ответил Риглиус.

Я рассказала ему свою легенду, и он послал меня подальше. Оставаясь вежливой, я спросила, нет ли в квартире кого-то еще, кто оказался бы более щедрым.

Он предложил лично помочь мне отправиться туда, куда послал раньше.

Я спросила, нет ли там еще кого-нибудь, с кем могла бы поговорить, и сказала, что мне известно, что там живет еще Поли Орчид. Я постаралась, чтобы это прозвучало так, будто Орчид был спасителем всех угнетенных.

– Да, – ответил мне Риглиус, – Орчид дома, но он занят, и уж, конечно, подобная чушь его не интересует.

Мне только и нужно было узнать, что он дома.

Мы вчетвером подошли к зданию. Я отступила, держа пистолет наготове, а киборг тем временем расправился с системой охраны двери.

Но первым в дом вошел не киборг. Когда дверь распахнулась, я, опередив всех, ворвалась в квартиру.

Да, квартирка неплохая, просторная, но эта парочка относилась к ней не так, как она заслуживала. Квартира была отделана в темно-бордовом и красном тонах. На золотистых стенах не было видно голографических экранов, лишь в одном углу висел дешевый видео. Вся обстановка – обычная, без модных новшеств: никаких периодических смен цвета или ножек, поддерживающих предметы, зависшие в воздухе. Да и вообще мебели было немного. Видимо, Орчид и Риглиус истратили все свои свободные деньги на то, чтобы снять эту квартиру, а на приличную обстановку не хватило.

А возможно, они просто решили не тратиться на мебель, так как эта квартира – все равно лишь временное жилье. Когда провернут здесь свое дельце, они оба отправятся на Прометей.

Лучшим предметом в комнате была большая темно-бордовая софа, стоявшая у стены. На ней и сидел Риглиус.

Я бросилась на него. Он увернулся, как-то неловко наклонившись в сторону, и я с размаху ударила его ребром ладони по горлу.

Риглиус застонал и схватил меня в охапку.

Наверное, он решил, что сломает меня пополам – я ведь такая маленькая, особенно, по сравнению с ним.

Но меня не так-то легко сломать.

Я схватила его за подбородок и ударила головой о стену. Сильно ударила дважды о стену, затем – рукояткой пистолета по горлу, и почувствовала, как Риглиус обмяк. У него заурчало в желудке, и мне это показалось странным и неуместным.

Может, это из-за моего удара?

На помощь спешил киборг, но я жестом остановила его: это сугубо личное дело. Риглиус хотел меня убить.

Здоровяк продолжал хватать ртом воздух. Я надавила пальцем на его левый глаз. Ему повезло, что ногти у меня еще не отросли.

Риглиус попытался закричать, но не смог, потому что я ударила его по горлу пистолетом и засунула ему в рот кулак.

У этого идиота даже не хватило ума укусить меня, поэтому я просто колотила его головой о стену, пока он не отключился.

Говорю вам, черт возьми, я почувствовала огромное удовлетворение, что наконец смогла сделать нечто настолько простое и эффективное. У меня очень строгие принципы на предмет излишнего применения силы, но иногда я о них забываю, что, конечно, не следует делать. Когда Риглиус начал медленно сползать по стене, я отошла от него, чтобы не мешать ему падать. Он приземлился на угол дивана, которому удалось таким образом изменить свою форму, чтобы не дать Риглиусу упасть на пол.

Там Бобо и остался лежать в полубессознательном состоянии. В животе у него снова заурчало, я засмеялась.

Толстяком занялась женщина из моего прикрытия: она села на него, приставив ему к горлу свои когти.

Киборг тем временем уже открывал двери спальни. В первой никого не оказалось, лишь в центре комнаты парила белая неубраная постель, да в одном углу стоял гардероб-автомат – и больше ничего.

Орчид был во второй спальне, выполненной в золотисто-красных тонах, которая поглотила, видимо, все деньги, сэкономленные ее хозяином на отделке остальных. На стенах висели огромные голографические экраны, причем на всех четырех изображались эротические этюды. Но мне недосуг было обращать на них внимание. Орчид, со спущенными штанами, лежал в постели с какой-то женщиной. Чтобы ничто не мешало ему получать удовольствие, он включил защитное поле и поэтому не услышал шума, который мы произвели в соседней комнате.

Я подбежала к кровати и схватила Орчида до того, как он успел нас заметить. Приемом сбросила его на пол, а когда он открыл рот, чтобы выразить свой протест, я засунула туда ствол своего пистолета.

Женщина закричала, но парень с клыками оттолкнул ее в угол комнаты, так что она была нейтрализована на время моих переговоров с мистером Орчидом. Женщине позволили поправить наряд, состоящий из каких-то оборочек плавно сменявших друг друга цветов, не способный ничего скрыть. Но пистолет все-таки был приставлен к ее горлу.

Киборг встал у входной двери и, периодически чередуя, оглядывал улицу и комнаты. Хорошая, основательная работа.

– Итак, мистер Пол Орчид, – сказала я, – нам нужно кое о чем потолковать.

Орчид ничего не ответил. Он просто не мог это сделать, принимая во внимание местоположение моего пистолета. Однако глаза его удивленно расширились. По-моему, Орчид узнал меня только в тот момент, когда услышал мой голос. Я действительно выглядела несколько иначе – с легким пушком вместо настоящих волос на голове и совершенно без бровей. И потом, он ведь считал меня мертвой.

– Прежде всего, – продолжила я, – я знаю, почему вы хотели убить меня, о вашем липовом плане спасения города, при помощи которого вы дурачите Сейури Накаду. Вы не хотели допустить, чтобы я раскрыла ей глаза на ваш обман. Но вы переусердствовали, идиоты. Это было не мое дело – я ничем не обязана Накаде и ничего ей не должна. Если бы вы не попытались убить меня – вы, две паршивые скотины, – мне было бы наплевать на все это. Но вы… вы выбросили меня на дневную сторону, и теперь это мое дело. Мое личное дело.

Я пошевелила пистолетом, и Орчид попытался издать какой-то звук, но я еще не закончила.

– Скорее всего, ты сейчас все это записываешь. Ты, наверное, думаешь, что можешь подать на меня в суд за нарушение неприкосновенности жилища, хулиганское нападение и угрозу оружием. Возможно, ты даже прав. Но, глупый ты сукин сын, я сама подам на тебя за похищение и попытку убийства, даже если и не расскажу Накаде о вашем обмане. Неужели ты действительно решил, что я такая тупая и не имею системы защиты? Да у меня есть видиозапись, на которой четко видно, как вы с Бобо тащите меня из дома, запихиваете в машину и везете на восток через стену кратера. У меня есть свидетели и масса доказательств, и все это хранится в дюжине разных мест, куда ты не сможешь добраться.

Орчид как-то странно пискнул, и я ткнула ему пистолетом в зубы.

– Так вот, – продолжала я, – если теперь мы прояснили вопрос о том, что является основой наших переговоров, а именно: я знаю обо всех ваших планах – это раз, ты сидишь у меня на крючке – это два, тогда я разрешу тебе подняться, и мы могли бы поговорить по-деловому. Что скажешь?

Орчид снова пискнул и попытался кивнуть головой.

Все это время я сидела на нем, наклонившись к его лицу. Договорив, я встала.

– И еще одно, – добавила я, пока он поднимался с пола и застегивал штаны. – Если мы всетаки закончим тем, что будем выдвигать обвинения друг против друга, я хочу, чтобы ты знал: мне совсем не понравилась дневная сторона, и я злопамятна. К тому же, я отлично умею мстить. Если ты отправишься в суд, и они признают меня виновной, а видит Бог, что именно так они и поступят, принимая во внимание мои прошлые подвиги, то я воспользуюсь привилегией жертвы, и суд отменит приговор. У меня было время все это обдумать – там, на солнце. Масса времени. Я потребую, чтобы тебе отрезали яйца – медленно и без анестезии. Это жестоко, я знаю, но за похищение и попытку убийства, думаю, я смогу этого добиться. Ты просто помни об этом, пока мы будем разговаривать, хорошо?

На самом деле, я вовсе не думала требовать такого приговора, но для таких, как Орчид, это чертовски хорошее средство.

Он кивнул, потирая челюсть.

Бедняга подумал, что я еще что-то хочу сказать. Но я выжидала. Теперь настала его очередь говорить.

– Хорошо, Хсинг, чего ты хочешь? – наконец, спросил Орчид.

– Да уж пора бы тебе, черт возьми, спросить меня об этом, прежде чем создавать мне проблемы. Все довольно просто, но я собираюсь держать тебя в напряжении, пока ты не ответишь мне на один вопрос. Вот кто, по-твоему, нанял меня?

Он непонимающе уставился на меня, потом несколько раз моргнул. Ах, эти прекрасные глаза так глупо моргали!

– А-а-а, – протянул он. – Ну, я думаю, “НьюЙорк”…

Он не закончил фразу.

Я ожидала что-нибудь в этом роде, но все равно не могла поверить своим ушам. Адреналин, выработавшийся за время моей схватки с Риглиусом, начал действовать, а так как у меня не было симбионта, чтобы нейтрализовать его, я потеряла над собой всякий контроль.

– Ты, глупый, никчемный кусок дерьма! – закричала я на Орчида. – Ты, вселенский кретин! Да “Нью-Йорк” не наймет меня даже для чистки полов, черт бы тебя побрал! Неужели ты ничего не знаешь? Неужели ты настолько туп, что не задал никому даже элементарного вопроса? Я не могу получить работу в Трэпе. Не могу вот уже несколько лет!

Орчид что-то забормотал, но я не слушала, а лишь сильнее уперлась дулом пистолета ему в живот.

– Мое расследование не касалось ни тебя, ни Накады, ни “Ипси”. Меня наняли выяснить, зачем собирают плату за жилье в Уэст-Энде! Меня наняла кучка бродяг, ты, искалеченный придурок! И это все. Ты мог бы вытянуть из Накады все, до последнего кредита, и мне было бы наплевать на это, если бы ты не стал трясти бродяг! Ты… ты…

Слов у меня больше не было, и я почувствовала, что мой палец плотнее лег на курок, но усилием воли опустила пистолет и заставила себя успокоиться. Отступив на шаг назад, я сделала глубокий вдох.

Орчид сел на кровать.

– Так чего же ты хочешь? – дрожащим голосом спросил он.

– Все очень просто, – ответила я. – Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, перестал трясти бродяг, даже если тебе придется платить Накаде их ренту из собственной доли, которую получишь за этот обман. Мне нужны гарантии по двум этим пустякам, причем они должны быть введены в городскую и полицейскую картотеки – мы сможем сделать это так, чтобы не называть конкретных причин. Я хочу, чтобы тебе стало ясно, что если ты когда-нибудь снова приблизишься ко мне, я воспользуюсь вот этим пистолетом без всякого предупреждения и заявлю, что это была самооборона, а подтверждение этому – отчеты о моем похищении. Все эти гарантии я хочу получить от тебя, от Риглиуса и, если ты это сможешь сделать, от доктора Ли и остальных из “Ипси”. А если не получится, скажи мне, и я сама с ними переговорю. Я знаю, что ваш план остановить вращение – это всего лишь мошенничество. Ты можешь сказать им, что мне это известно, и я могу это доказать. Я не хочу, чтобы они проводили какие-нибудь идиотские демонстрации для Накады. Если ты не можешь и дальше водить ее за нос, тогда забирай свои деньги и проваливай. Не испытывай судьбу, или я сделаю так, что ты об этом пожалеешь. И еще, я хочу, чтобы ты знал: если ты снова попытаешься убить меня, даже если тебе это удастся, ты – труп. Я не настолько глупа, чтобы разыгрывать подобное представление без прикрытия, особенно после того, как ты уже сделал одну попытку. Эти трое – не единственные мои друзья. Ты все понял?

Орчид кивнул.

– Пoнял.

– Будут какие-нибудь проблемы с выполнением хоть одного моего требования?

– Нет, – он покачал головой. – Никаких проблем.

Я улыбнулась.

– Ну вот, все оказалось не так уж плохо, верно? Есть, правда, еще одна маленькая деталь, но мы обсудим ее через минуту. Сначала я хочу увидеть те гарантии, о которых говорила. – Я кивнула в сторону ближайшего экрана. – Отправляйся туда.

Орчид повиновался.

Думаю, что произвела должное впечатление, – он даже и не пытался что-нибудь предпринять и сделал все, как я требовала.

В договоре не указывались причины. Там лишь говорилось, что Пол Орчид берет на себя следующие обязательства: ни он, ни его подчиненные впредь не будут вступать в какие-либо контакты с Кэрлайл Хсинг и людьми, проживающими в радиусе пятисот метров от района Уэст-Энд. Нарушение условий договора будет наказываться по всей строгости закона: в Городе Ночной Стороны, с его экономикой, опирающейся на казино, это означает весьма суровое наказание.

Парень с клыками втащил в спальню Риглиуса, уже очнувшегося, подключил его к компьютеру и заставил подписать предназначавшиеся ему копии тех самых соглашений.

Потом Орчид позвонил в “Ипси” и передал мое сообщение доку Ли.

– Она не шутит, – добавил он от себя.

И я действительно не шутила. Каждое мое слово – истинная правда, за исключением того, что я говорила о привилегии жертвы.

Ли, казалось, был потрясен, но, справившись с собой, улыбнулся и согласился на мои требования. Остальные пятеро по очереди сделали то же самое. На этот раз они не спорили.

Когда с этим было покончено, я сказала:

– Ладно, Орчид, еще последнее – и вы с этой женщиной можете вернуться к тому, чем занимались. Если, конечно, я не перебила охоту.

Женщина фыркнула, но я не обратила на нее внимание. Парень с клыками по-прежнему держал пистолет у ее горла, и я была этому рада. Я ведь о ней ничего не знаю, но могу предположить, что, если бы не пистолет, она бы набросилась на меня. Это, конечно, было бы глупо, но я очень сомневаюсь в наличие здравого смысла у гостей Орчида, особенно, одетых таким образом. Ее наряд, в основном, в зеленых тонах, был ей к лицу, но абсолютно не подходил к этой комнате. Оборки развевались по воздуху, показывая обнаженное тело женщины. В общем, это платье никто бы не назвал практичным.

– Хорошо, Хсинг, – ответил поблекший Орчид. – Что это? Что за деталь?

– Устрой мне встречу с Сейури Накадой. Я хочу поговорить с ней.

Он ошеломленно уставился на меня, но выбора у него не было, и он набрал код.

Глава 19

Для меня важно было встретиться лично с Накадой. Увидились мы на нейтральной территории: в маленьком барезакусочной в центре Трэпа Оувер. Я пришла раньше и теперь сидела и ждала ее. Один из парней Мичимы спокойно стоял поодаль. Накада вошла в бар в сопровождении своего телохранителя и целой свиты флоутэров.

Она не узнала меня, и я ее окликнула.

– Мисс Накада! Сюда!

Она подошла и взглянула на меня.

– Черт возьми, что случилось с вашими волосами?

– Это долгая история. Вам будет неинтересно.

Женщина пожала плечами и села.

Я жестом указала на ее телохранителя – здоровенного парня с гладкой, без единого волоска, черной кожей, который вполне мог быть вооружен. Если он вооружен, то не по зубам ребятам Мичимы.

– Он нам нужен? – спросила я.

Накада оглянулась и жестом отослала парня прочь. Он вышел на улицу. С ним вылетели и флоутэры, кроме одного – маленькой золотистой вещицы для разных поручений. Я решила не спорить на его счет. Даже если бы он улетел, у Накады оставались ее импланты, и я не смогла бы заставить их ждать на улице.

Флоутэр доставил мне чай и воздушное пирожное, и я спросила у Сейури, не хочет ли она чего-нибудь. Та отрицательно покачала головой.

– Единственное, что я хочу, – сказала она, – это знать, зачем вы меня пригласили сюда.

Я не ответила прямо, а задала встречный вопрос: – Как продвигается проект?

Она сердито посмотрела на меня.

– Проект?

– Ну да, который сделает вас героем.

Накаде не понравилась прямота моего вопроса, но она ответила:

– Плохо. Они наткнулись еще на какое-то препятствие в топографических данных. Все откладывается.

Я сочувственно кивнула.

– Да, неважно. Помните, вы обещали меня предупредить, когда определится дата?

– Помню.

Я действовала наугад. Я не знала точно, что делаю, зачем я здесь, и почему Накада пришла сюда. Только чувствовала, что должна поговорить с ней. И вот мы здесь.

Явно напрашивается вопрос: должна ли я предупредить ее, что это все обман? Очевиден ответ: да. Я хочу сказать, а почему, черт возьми, нет? Я ничего не должна Орчиду и Ли.

Но я не была уверена, что это будет иметь какое-то значение. Черт, слишком велика вероятность того, что этот план все равно провалится.

По-моему, если Орчид не дурак, он выйдет из игры, возьмет все, что получил до этих пор, и удерет с планеты, не предпринимая больше попыток обокрасть кого-нибудь еще.

Я решила подойти к этому делу прямо и честно.

– Мисс Накада, вы когда-нибудь изучали внимательно тот проект, который продал вам “Ипси”?

Она удивленно посмотрела на меня.

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу сказать, не слишком ли это хорошо, чтобы быть правдой? Вы не пытались как-то проверить, сработает ли этот план? Обсуждали его с кем-нибудь? Прогоняли его через какую-нибудь аналитическую программу?

Накада смотрела на меня с тем же выражением недоумения на лице.

– Не понимаю, к чему вы клоните.

– Я пытаюсь подвести вас к вопросу о том, смогут ли док Ли и его команда на самом деле сделать то, что обещали вам.

Она едва не прорычала мне в ответ:

– Но, конечно, смогут. Ли – один из лучших планетологов, и все его люди – известные эксперты.

– Эксперты могут лгать, мисс Накада.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что все это обман, мошенничество. Они не могут остановить вращение, как не может никто другой. Вас обманывают, вытягивают из вас деньги и пересылают на Прометей. Вы не обязательно должны мне верить. Попросите любого планетолога проанализировать этот план, и вы убедитесь. Они надувают вас.

Накада сверкнула глазами, и в ее взгляде было столько ненависти, что я на секунду испугалась.

– Вы лжете. Это вы пытаетесь обмануть меня.

– Нет, – возразила я. – Я говорю правду.

– Вы лжете. Зачем им меня обманывать?

– Из-за денег, конечно.

– Нет. Вы лжете, вот и все.

Вдруг ее лицо озарилось догадкой.

– Вас что, кто-нибудь нанял, чтобы увести их от меня? Чтобы они работали на кого-то другого?

– Нет, – устало ответила я. – Меня никто не нанимал.

– Кто-то, все-таки, нанял, – настаивала она. – Кто-то пытается остановить меня.

– Думайте, что хотите.

Я была просто поражена способностью этой женщины отрицать реальность, если она не совпадала с ее желаниями.

Ну, что ж. По крайней мере, я честно попыталась предупредить ее, и если она этого не приняла, это не моя вина. Я до конца исполнила свой долг перед правдой и справедливостью. Сейури Накада, как никто другой, заслуживала быть обманутой. Я почти симпатизировала Орчиду, представляя себе все эти деньги в руках такой, как она. Естественно, если она решит все-таки проверить Орчида, Ли и всю их компанию, и, убедившись в моей правоте, пошлет их на реконструкцию, я не стану рыдать.

Однако сейчас я вдруг поняла, что должна еще кое-что обсудить с Накадой. Вероятно, мне следовало сделать это раньше, чем возбудить в ней враждебность. У меня есть клиент, и я должна защищать его интересы. То, что Поли и Бобо не будут собирать дань с Уэст-Энда, вовсе не означаетг что это не будет делать никто.

– Есть еще кое-что, – небрежно уронила я. – Вероятно, я должна была поговорить с вами об этом в нашу первую встречу. Но вы ведь знаете, как это бывает – напрочь забываешь о чем-то важном.

Она многозначительно посмотрела на меня.

Может, она и не знает, как это бывает: ее импланты, наверное, постоянно напоминают ей обо всем, а может, она просто не хочет признаваться, что знает.

– Это небольшое дельце, касающееся знакомых мне людей, живущих в Уэст-Энде, в купленных вами зданиях.

– Незаконно живущих, – поправила она меня.

Я кивнула и согласилась.

– Можно и так их назвать.

– Черт возьми! – Накада сплюнула. – Кучка отбросов общества! Либо они платят ренту, либо убираются вон. Я не хочу, чтобы они слонялись там, когда начну вычищать тот район.

Я протестующе подняла руку.

– Мисс Накада, по-моему, вы перегибаете палку. Это не такие уж плохие люди. Я лгала, это, действительно, отбросы. Но они еще и платежеспособные клиенты.

– Кто они вам? – спросила Накада.

– Друзья, – снова солгала я. – Я не хочу, чтобы их выселили.

– А я хочу, – заявила она. Черт возьми, вполне определилась на этот счет.

В таком случае, моя догадка оказалась верна. Идея сбора ренты принадлежит вовсе не Орчиду, а ей.

Сомневаюсь, что Орчид предполагал, сколько проблем принесет ему эта работенка, но, по крайней мере, он не сам до этого додумался.

– Мисс Накада, надеюсь, вы передумаете.

– С чего это вдруг?

– Потому что, если не передумаете, я введу в городскую компьютерную сеть все, что мне известно о проекте, над которым работает “Ипси”. А если я потороплюсь, то ваши прибыли заметно сократятся.

– Но это же шантаж! – возмущенно воскликнула Накада.

Я пожала плечами.

– Полагаю, можно и так сказать, – признала я. – У меня есть важная информация. Я могу передать ее кому-нибудь бесплатно или продать права на ее распространение. Если вы хотите называть это шантажом, что ж, как вам будет угодно. Так что вы предлагаете? Вводить мне эти сведения в городскую сеть, или нет?

– Нет! – коротко и твердо ответила она.

– Тогда совершим сделку, – согласилась я. – Желательно в письменном виде. Я не ищу чего-то постоянного, всего небольшой отсрочки, чтобы мои друзья могли подыскать себе другое жилье. Со своей стороны, обязуюсь не ставить в известность общественность и кого-либо еще, кроме ваших партнеров и ближайших родственников, о ваших инвестициях в некоммерческие научные организации и просить ваших партнеров и членов семьи подписать это соглашение. Вы же обязуетесь не взыскивать ренту с недвижимости в Уэст-Энде в течение, скажем, трех лет?

– Это слишком долго, – отрезала Накада.

– Хорошо, тут же согласилась я. – До тех пор, пока вы не будете готовы ремонтировать эти здания, если это произойдет раньше, чем через три года. К тому дню, когда прибудут ваши ремонтные бригады, незаконных жильцов в этих домах уже не будет. Как вам такой вариант?

– Откуда я знаю, может, вы предъявите еще какие-нибудь требования?

– Это входит в мои обязательство по данному соглашению, – заверила я. – Если я разглашу какие-то сведения или потребую чего-то еще, то нарушу контракт, а мы с вами знаем, какое наказание грозит за это в Городе Ночной Стороны.

Накада на секунду задумалась, потом кивнула.

– Согласна.

Тот маленький золотистый флоутэр имел все необходимое для заключения контракта, и через пятнадцать минут мы с Накадой пожали друг другу руки и разошлись.

Не знаю, куда направилась она, а я вернулась домой, в свой офис. Поблагодарила ребят Мичимы и отпустила их на все четыре стороны, решив, что больше они мне не понадобятся.

Насколько я понимаю, дело закончено. Я села за стол и просмотрела все записи, делая пометки, а заодно проверяя, не упустила ли чего из виду.

Ничего подобного не заметила. По контракту я должна была предотвратить выселение незаконных жильцов новым владельцем зданий. Теперь у меня на руках был записанный и скрепленный подписью договор с Накадой. Побочными вопросами были: кто это делает и зачем. Я все узнала.

Орчид и Риглиус пытались меня убить, но я сделала так, что больше они не захотят этого сделать.

Все как будто гладко. Я стала стирать всю информацию из оперативной памяти компьютера. Но тут прозвенел звонок, я нажала на кнопку, и на экране появилось лицо Мичимы.

– Привет, Хсинг.

– Здравствуй, Мичима.

– Как все прошло?

– Что прошло?

– Твой разговор с Сеиури Накадой? Как он прошел?

Признаться честно, я не обрадовалась этому вопросу. У меня уже начали созревать всякие соображения по поводу партнерства с Мичимой. Я всегда работала одна, по-своему и с нужной мне скоростью. Мысль о том, чтобы некто постоянно проверял, подгонял или задерживал меня, не казалась мне такой уж привлекательной. Такая перспектива была просто замечательной, когда я лежала на больничной койке с новыми глазами и новой, по-детски свежей кожей, чувствуя себя такой беззащитной, не имея представления о том, как одной справиться с Орчидом и всеми остальными. Но сейчас я понимала невыгодность такого положения.

Я по-прежнему испытывала благодарность за телохранителей, не говоря уже об оплаченных счетах и той маленькой детали, что Мичима предпринял вылазку на дневную сторону и спас меня, а также я видела преимущества партнерства. Но я не желаю, чтобы меня таким образом призывали к отчету.

– Хорошо прошел, – ответила я, пытаясь придумать, как бы изложить Большому Джиму свои сомнения.

– Сколько ты получила? – поинтересовался Мичима.

– Как это, сколько получила? – не поняла я.

– Ну, сколько ты получила от Накады? – пояснил он. – Сколько она заплатила тебе за молчание?

– Ничего она мне не заплатила. Только согласилась не трогать этих бродяг.

Мичима целую минуту молча смотрел на меня.

– Слушай, напарник, – наконец заговорил он. – Я не хочу, чтобы наши деловые отношения начинались с неприятностей. Давай ничего не будем скрывать друг от друга, ладно?

– Конечно. Только я ничего не скрываю.

– Ой, ну перестань, Хсинг, хватит уже. Ты отправляешься на эту встречу со всеми подробностями липового проекта, имея все факты, чтобы доказать деду Накаде на Прометее, что его Сейури полная идиотка, и возвращаешься без единого кредита? И ты хочешь, чтобы я в это поверил?

Теперь настала моя очередь удивляться.

– Ладно, Мичима. Расскажи мне, как, по-твоему, прошла эта встреча. Что ты уставился на меня, как баран на новые ворота?

– Хорошо, – все-таки согласился Большой Джим. – Я думаю, что ты рассказала Накаде о том, что Орчид, Риглиус и Ли дурачат ее и она выглядит полной идиоткой. Вероятно, она все время подозревала подобное, в том смысле, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой, это же очевидно. Я думаю, что ты намекнула, что дедушке будет небезынтересно узнать, на что она тратит деньги. По-моему, ты сказала, что могла бы известить его об этом в случае необходимости. Думаю, она поняла намек и спросила, сколько стоит уверенность в том, что такая надобность никогда не возникнет. Принимая во внимание тот факт, что она отбывала ссылку, сумма эта будет невелика, но половина ее моя, Хсинг. Ну, так сколько?

Я покачала головой.

– Ты неправильно все понял с самого начала, Мичима.

– Ну, тогда поясни, как было дело, – нетерпеливо потребовал он.

– Сначала ты мне кое-что скажи. Откуда ты узнал, что все это липа?

Мичима задумался, и я поняла, что он вспомнил, что я не говорила ему этого. Он мог бы сказать, что сам додумался до этого, но понимал, что я не поверю.

Думаю, он решил сказать правду.

– Я влез в твой компьютер, – признался он.

– Эй, напарник, – возмутилась я. – А ты хорошо поступил? Ну что за редкостное доверие между напарниками ты тут демонстрируешь?

– Да ладно тебе, Хсинг, – пробурчал Большой Джим. – Ты бочка с золотом. Мы напарники. Ты мне должна. Я просто избавил нас обоих от спора.

– Вот что я скажу тебе, Мичима. Не думай, что дуэт Мичима и Хсинг состоится. Прости.

– Ой, да ладно тебе. Дай мне передышку!

– Даже не волнуйся. Я знаю, что должна тебе. Только не уверена, что наше партнерство состоится. Не думаю, что смогу с тобой работать. Говорю тебе об этом сразу и прямо.

– Черт, да забудь ты о партнерстве, ну? Ты мне не нужна. Но ты должна мне, Хсинг, так что скажи, сколько ты получила от Накады.

– Да я же сказала тебе. Слушай, а как это тебе не удалось нас, подслушать в баре, а? Тогда бы нам не пришлось спорить из-за этого.

Я, конечно, шутила, но Мичима воспринял это серьезно.

– Накада подключила защитное поле. Да еще эти ее флоутэры. В общем, я не смог пробиться. А эти трое болванов, которых я одолжил тебе, даже и не попытались подслушать: решили, что я сам все сделаю. Даже Джерзи.

– Это тот, с хромированным лицом?

Мичима кивнул.

– Знаешь, – предположила я, – может, они все слышали, просто не захотели тебе говорить: решили, что это не твое дело.

Мичима сплюнул, отвернувшись от экрана.

– Не болтай ерунды. Конечно же, мое дело, а эти трое работают на меня. Они ничего не слышали. А вот ты – слышала.

– Верно, – согласилась я, – И уже сказала тебе, что получила.

– Так расскажи мне снова, добавив парочку деталей.

Я кивнула.

– Я так и сделаю. Во-первых, ты хорошо начал в своей игре “отгадайка”. Я действительно сказала Накале, что весь этот проект – липа. Но ты неверно описал ее реакцию. Она мне не поверила. Не поверила ни единому слову и решила, что это я ее обманываю, пытаясь отговорить от этой затеи. Они цепко держат ее.

– Ой, да ладно, – перебил меня Мичима. – Не вешай мне лапшу на уши.

– Но это правда, клянусь тебе. Проверяй, как хочешь, но говорю тебе, она мне не поверила.

– Хсинг, таких дураков не существует! – упорствовал Мичима.

– А ты имел когда-нибудь дело с Накадой? Она не совсем дура, но верит только тому, что ее устраивает. Остановка восхода устраивает ее, и поэтому она не принимает никаких возражений. Вот я и не возражала.

– Но это же сумасшествие!

Я лишь пожала плечами.

Это не такое уж сумасшествие, просто он не мог этого понять. Мичима родился, так же, как и я, на Эпиметее. Разница лишь в том, что у меня, возможно, больше воображения. Я могу мечтать о том, как остановить рассвет, для Мичимы же он неизбежен. Он прожил с этим всю свою жизнь.

Сама эта идея для него – тарабарщина. Джим не может понять, что Накада смотрит на все это подругому. Для нее города – это нечто постоянное, и мысль о том, что этот город скоро умрет и нет способа этого избежать, просто не доступна ей.

Однако, я совершенно уверена, что истина лежит где-то посередине между этими полюсами. При наличии времени, денег и компетентных специалистов Город Ночной Стороны, вероятно, можно было бы спасти, но это не стоит таких затрат. Это стало бы одним из грандиознейших инженерных проектов всех времен, подобно превращению Венеры в землеобразную планету, но только в качестве покрытия затрат был бы лишь город, а не целая планета. Невыгодные инвестиции.

– Верь во что хочешь, но Накада не думает, что это липа. Однако она по-прежнему не хочет утечки информации, поэтому мы подписали соглашение: я помалкиваю, а она не трогает бродяг. Это все, о чем я ее просила.

На лице Мичимы вновь появилось недоверчивое выражение.

– Хсинг, наверное, я тебе все-таки верю. Но если это правда, я должен тебя спросить. У тебя что, черт возьми, с головой не в порядке? Упустить такой шанс!

– Я работаю не так.

Я аннулировала вызов.

Я ожидала, что Мичима перезвонит, но ошиблась, поэтому мне не пришлось объясняться с ним дальше.

Для меня все было просто и ясно. Я детектив.

Была им раньше и остаюсь сейчас. Я веду расследования, продаю информацию или храню молчание, когда мне за это платят.

Но я не шантажист. Накада не нанимала меня для какого-нибудь расследования, поэтому она не должна платить мне за молчание. Я украла у нее эту информацию, потому что она нужна была моему клиенту. Информация не похожа на другие виды собственности: вы можете украсть ее у человека, а он даже не узнает об этом, значит, вы его ничего не лишили. Закона сохранения информации не существует. Ее можно умножать от нуля до бесконечности.

Но все-таки эта информация принадлежит Накале, и я не имею права распространять ее дальше, чем это необходимо. Если бы я взяла у нее деньги за свое молчание, то это означало бы, что я их украла.

Ну да, все это сплошное лицемерие. Я шантажировала ее, когда заставляла оставить в покое этих бродяг. Я не против продажи информации, которая мне не принадлежит. Не против маленького шантажа. Я делаю то, что мне нужно, чтобы выжить.

Но я пытаюсь сохранить самоуважение. Пытаюсь не превышать своих собственных ограничений. Они не установлены законом, но все же это ограничения. У Сейури Накады достаточно проблем, взять хотя бы ее слепую веру в план Орчида и Ли. Я не смогла бы вытрясти из нее все, что можно. Это слишком жестоко. Накала мне ничего плохого не сделала.

Но есть и другая, более прагматичная причина, шантажисты имеют обыкновение очень недолго жить. То, что я взяла у Накады, она вполне может себе позволить. Это для нее не проблема. Мы составили и подписали четкий, ясный, взаимообязывающий контракт, и она могла быть абсолютно уверена, что я не вернусь, чтобы потребовать чегото большего.

Но если бы я погналась за деньгами, разве могла она быть в этом уверена? Какой толк был бы от контракта? Люди теряют рассудок, когда речь идет о деньгах. Она думала бы о том, вернусь ли я, чтобы потребовать еще, не проследит ли ктонибудь мои деньги и не выйдет ли на нее, заинтересовавшись, а что это я такое сделала за такие бабки? В общем, масса всяких нюансов и проблем, пока однажды я не окажусь снова на дневной стороне или в какой-нибудь сточной канаве, а у меня на языке будет расти псевдопланктон.

Но она ведь ничего мне не сделала.

Если бы это был Орчид, или Ли, или Риглиус, имей они деньги Накады, все могло бы быть иначе. Они мне должны так же, как я до сих пор должна Мичиме. Но мне известно, сколько им удалось припрятать, и этого пока недостаточно, чтобы меня соблазнить. Я знаю, что если бы взяла все, что у них есть, они бы нашли способ, чтобы добраться до меня. Они были бы загнаны в угол, а это не прибавляет здравого смысла. Если оставить что-то им, то овчинка не стоит выделки.

Не знаю, может, и стоила бы. Если я возьму понемногу с каждой из восьми частей, то смогу наскрести на билет с этой планеты. Но тогда у меня будет восемь заклятых врагов, которые тоже собираются на Прометей.

Не знаю. Я не продумала все эти “за” и “против”. Я действовала по наитию, как обычно это и делаю. Я никого не шантажировала.

Но я не знала, как объяснить это Мичиме. Он не перезвонил, и мне не пришлось ничего объяснять.

Однако, мне есть еще чем заняться. Я выполнила свою работу, пора бы и гонорар получить.

Зар Пикенс должен мне сто пять кредитов. Связаться с ним по компьютеру – дело явно безнадежное, поэтому я вызвала такси.

Глава 20

В Уэст-Энде стояло страшное зловоние.

Я не заметила этого в прошлый раз, но это так: отвратительный органический запах, состоящий из сотни различных компонентов.

Крыши самых высоких домов сверкали от Солнца ярче, чем когда-либо, и я поморщилась при виде этого.

Я нашла дом по адресу, который дал мне Пикенс. Сигнальный звонок был выдернут, поэтому я постучала в стену и закричала:

– Есть кто дома?

Из окна выглянула явно страдающая ожирением женщина и прокричала в ответ:

– Че те надо-то, а?

– Я ищу Зара Пикенса.

– Ну, так здесь ты его не найдешь. Он переехал дальше, на восток, дня два назад, когда снова получил работу. Те машины, которых взяли на его место, не справлялись с работой и все сломались. А зачем он тебе нужен?

– Он должен мне деньги. Или кто-то другой вместо него.

Женщина пригляделась ко мне повнимательнее.

– Эй, а ты не тот ли детектив, которого он нанял?

– Да, это я, Кэрлайл Хсинг. И я выполнила свою работу. Выяснила, кто купил это место, и у меня есть договор, по которому вы не будете платить за жилье до самого восхода. Когда я получу деньги?

– Ой, черт, а у меня их нет.

– У кого же тогда есть? Где я могу получить их?

– Черт, да я не знаю.

Она нырнула в комнату, но потом снова появилась в окне.

– Но слушай, спасибо, что справилась с этим!

Я тут же поняла, что не видать мне моих денежек. По-крайней мере, если здесь снова не появятся Орчид и Риглиус, а благодаря моим стараниям они больше сюда не придут.

А я не собираюсь их просить: “Эй, ребята, еще один сбор платы за жилье, пожалуйста, чтобы я смогла получить свой гонорар”.

Они будут хохотать как сумасшедшие. Черт, и конечно, соберут эту плату, а я получу свои деньги… Но нет, не стоит. Не хочу, чтобы они знали, что меня одурачили.

Я пошла по Уэст-Энду, разговаривая с его обитателями.

Никто не знал, где Пикенс. Никто ничего не знал о моем гонораре. Никто вообще ничего не знал.

Я потратила на это полтора часа, а потом послала все к черту, взяла такси и поехала домой.

Адрес Пикенса я нашла в городском справочнике и позвонила ему.

– Здравствуйте, мистер Пикенс.

– Ох! Здравствуйте, мисс Хсинг.

Я заметила, что он нервничает.

– У меня здесь один договор, который может вас заинтересовать. Это соглашение – не выселять бродяг из домов в Уэст-Энде.

Парень еще больше занервничал и лишь со второй попытки смог выдавить:

– А какое это отношение имеет ко мне?

– Мистер Пикенс, именно для этого вы и наняли меня. Вы должны мне сто пять кредитов.

– Не я. Послушайте, Хсинг, это не я. Я даже не живу больше там. Я снова работаю, у меня комнатушка здесь, в пригороде, где не светит это чертово Солнце. Я больше не бродяга.

– Но, однако, вы же наняли меня.

– Нет, леди, это не так. Я всего лишь посланник. Вот и все.

– Ну, так вот что: позвольте мне передать вам послание, посланник. У меня есть то, что вам было нужно. Меня, черт возьми, чуть не убили из-за этого, и стоило это мне намного больше, чем та грязная сотня кредитов, которую вы дали мне в качестве задатка. Кто-то должен мне кругленькую сумму.

– Ой, Хсинг, это не я, клянусь вам. Слушайте, я вернусь туда, когда получу право на свободное передвижение, скажу им, и они заплатят, ладно?

– О, да.

Я со злостью нажала на кнопку.

Полагаю, я смогу получить деньги через пару часов после рассвета, если мне повезет. Я была зла, как черт и, чтобы разозлить себя еще больше, проверила отчет по этому делу.

Плата за компьютер. Плата за такси. Выпивка в “Манхэттене”. Счета за лечение. Стоимость наблюдателя и пули, которой я его пристрелила.

Я не знала, как высчитать стоимость такси, оставшегося на солнечной стороне, потому что оно было независимое и никому не принадлежало.

Слава Богу, оно погибло не по моей вине. Я внесла его в отдельную категорию.

Телохранители, которых я одолжила у Мичимы, тоже были не бесплатными. Я посчитала свой долг и за них.

Даже без такси, наблюдателя и счетов за лечение выходило гораздо больше, чем двести пять кредитов. А получила я лишь одну сотню.

Сосчитав все вместе, получила почти половину мегакредита.

Я сидела, уставившись на эти цифры, когда зазвенел сигнал. Я нажала на нужную клавишу, и на экране появилась Сейури Накады.

– Здравствуйте, мисс Накада, – сказала я, стараясь скрыть, что серьезно озадачена и несколько обеспокоена ее звонком. – Чем могу быть полезна?

Она не стала утруждать себя вежливым вступлением.

– Кто такой, черт побери, Мичима?

– Джим Мичима? – уточнила я.

– Он самый, – подтвердила она. – Он говорит, что вы напарники.

Я все сразу поняла. Раз я не захотела шантажировать Накаду, он сам решил этим заняться.

– Мы не совсем напарники. Просто я должна ему много денег. Я согласилась отработать свой долг в качестве его напарника, но мы еще не обговорили все детали. А почему вы спрашиваете о нем?

– Он знает о том деле, которое мы с вами обсуждали.

– Да, я в курсе. Он влез в мой компьютер.

– А вы ему не рассказывали?

– Неумышленно.

– Слушайте, Хсинг, если в ваш компьютер так легко влезть, возможно, вам следует что-то сделать с ним. Я думала, у нас договор.

– Наш договор остается в силе, я позабочусь об этом. Я уже все стерла из оперативной памяти. Мичима добрался туда раньше, чем я это сделала, но теперь информация надежно защищена. По крайней мере, в моей системе.

– Да, а как насчет его системы?

– А что с ней?

– Вы собираетесь очистить и ее тоже?

– Нет, я не могу, извините.

– Но вы же сказали… Слушайте, да он вам напарник или нет?

Немного подумав, я ответила:

– Нет, не напарник.

– И вы не чувствуете к нему никакой особенной привязанности?

Довольно странный способ предлагать то, на что она намекает.

– Я ему очень много должна.

Я знала, что ее интересует не это, и понимала, что у нее на уме.

– И это все?

Поколебавшись, я, все-таки, решилась.

– Все.

Я понимала, что делаю, но Мичима сам напросился на это. Уж он-то должен знать, что ввязался в дело без приглашения. Еще тогда, в “Звездном Дворце”, когда ловила того мерзавца, я видела, что Мичима совершает ошибки, не всегда замечает очевидное.

Да, я должна ему, но это не делает меня его сторожем. Я не несу ответственности за его ошибки и не просила искать меня или оплачивать счета за лечение.

– Это все, что я хотела узнать, – заключила Накада.

Я едва успела попросить ее прежде, чем она аннулировала вызов:

– Послушайте, я не стану останавливать вас. Вы делайте то, что вам нужно, но, пожалуйста, помните: я должна ему и не смогу отдать долг воспоминанию о человеке.

Накада кивнула.

– Я постараюсь.

Секунду на экране ничего не было видно, но затем снизу поползли цифры, заполнив его.

Я стерла их: не хочу сейчас думать об этом.

Хотела предупредить Мичиму, по передумала.

Накаде это не понравится. И потом, он сам на это напросился. Я предостерегала его, но он сказал, что сможет за себя постоять. Теперь у него есть шанс это доказать.

Я также подумала о том, чтобы вызвать полицию. В конце концов, у меня масса улик против Орчида, Риглиуса и достаточно против Ли и его команды, чтобы начать расследование.

Но снова передумала.

Я не самоубийца, и прекрасно понимаю, что если решусь на это, перевес всегда будет на стороне Накады. К тому же, большинство улик против Орчида и Ли с компанией были получены незаконным путем. Если я их представлю, то подпишу себе приговор на реконструкцию.

Итак, я не сообщила в полицию ни о Мичиме, ни о чем-либо другом.

Позднее, когда я сидела, уставившись на отрицательный баланс моего кредитного счета и ела рис, снова прозвучал сигнал. Я нажала на кнопку, и на экране появился Себ.

– Кэрли, я подумал, что тебе следует знать. Большого Джима Мичиму арестовали.

– А мне-то какое дело?

– Ой, перестань, Кэрли. Я тогда в больнице видел, как он тебя купил.

– Ну, ладно, кто его арестовал? По какому обвинению?

– Полиция казино взяла его за нечестную игру в “Нью-Йорке”. Охранник сломал ему челюсть. Я слышал, что хотят воспользоваться привилегией жертвы и стереть его память и файлы за последние десять дней. И на том спасибо. С этим я еще смогу жить. Мне это не нравится, но это упростит все дело.

Я кивнула.

– Кэрли, что происходит? Это из-за твоего дела?

Я покачала головой.

– Себ, а если это так, неужели ты хочешь оказаться замешанным?

Он секунду подумал.

– Нет.

– Я так и думала. Слушай, а как ты узнал об этом?

– Передавали по внутренней системе казино. Я сейчас в “Джинзе”, но мы получаем массу сведений из “Нью-Йорка”.

– А! – больше я ничего не смогла сказать.

Себ тоже молча смотрел на меня с экрана.

– Спасибо, что позвонил, – поблагодарила я.

– Нет проблем, – ответил Себ. – Кэрли, у тебя неприятности? Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо, со мной все в порядке.

На этом мы и закончили разговор. Но я не была уверена, что со мной все в порядке, отнюдь.

Сейури Накада устранила одну угрозу и сделала это очень аккуратно. Но остаюсь еще я и работники Мичимы. Она начала убирать с дороги врагов, так остановится ли на одном?

И хочу ли я, на самом деле, позволить ей скупить Город Ночной Стороны? Хочу ли идти на риск небольшого демонстрационного взрыва, который люди из “Ипси” могут устроить, несмотря на свои обещания? Могу ли быть уверенной, что Орчид и Риглиус не решат устранить меня? Хочу ли я оставаться в Городе, в своем потрепанном офисе, в пригороде, берясь за никчемную работу для изгоев общества, околачиваться у Луи, потому что больше нигде не примут? Забытая друзьями из Трэпа и отцом, пребывающем в вечной мечте в Трэпе Андер, хочу ли я просто сидеть и ждать Солнце?

Меня уже тошнит от всего этого. В конце концов, я всегда знала, что улечу с Эпиметея, и теперь решила: время пришло. У меня нет денег для этого, но зато я знаю, что сделать, чтобы они появились.

Не хочу никого шантажировать – Большой Джим Мичима попробовал этот способ, и теперь у него сломана челюсть, чтобы не мог говорить на суде. В полицию нет смысла идти. Но у меня есть информация, которую можно продать, и я знаю, кому она нужна. Мичима подсказал мне.

Я немного поработала с компьютером, снова вводя данные в оперативную память и аккуратно группируя их на дискете. Когда я закончила с этим, то записала на другую дискету свои лучшие рабочие программы.

После этого я стерла всю систему, все до последнего файла. Итак, здесь все чисто. Даже если у меня что-то не получится, здесь все чисто.

Потом я вызвала такси и вышла на улицу, захватив сумку с пистолетом.

Такси принадлежала компании “Дэу”. Никогда раньше таких я не видела и приняла это за знамение. В мире все постоянно меняется. И моя жизнь тоже скоро переменится. Я села в такси и попросила отвезти меня в “Нью-Йорк”, к служебному входу на крыше, а не на улице.

Там меня и высадили, в центре мерцающего изображения не то сирены, не то демона, и я позвонила в дверь.

Сканеры осмотрели меня с ног до головы и спросили, по какому я делу.

– У меня важное сообщение, – ответила я, – для Йошио Накады. Это касается его внучки Сейури Накады.

Сканеры сразу заблокировали дверь.

– Спросите мистера Во, – потребовала я. Старик Виджей Во до сих пор был менеджером “НьюЙорка”. – Он знает, захочет ли мистер Накада выслушать меня.

Я подождала, и через секунду дверь открылась.

В проеме висел флоутэр, не давая мне пройти.

– Оставьте пистолет, – приказал он.

Я протянула ему свое оружие, а он выдал квитанцию и пропустил.

Золотистая стрелка указывала мне, куда идти.

Офис менеджера был отделан бордовым плюшем, на потолке мерцали красные и золотистые блики. Во сидел за столом. Я остановилась.

– Вы должны знать, кто я, – сказала я ему.

– Я знаю, мисс Хсинг, – ответил он.

– И вы знаете, что я следила за Сейури Накадой.

Во кивнул.

– Думаю, Йошио Накаду весьма заинтересует то, что мне удалось узнать. Поэтому я хочу поговорить с ним. У вас ведь должна быть связь.

– Да, у нас есть связь с его офисом. Не могли бы вы рассказать обо всем мне? Поверьте, я буду действовать соответственно.

Я покачала головой.

– Простите, мистер Во, но это дело жизненно важно для “Накада Энтерпрайзис” и всей семьи Накады. Я надеюсь получить за это солидную плату. Я не знаю вас и в каких отношениях вы с Йошио и с Сейури. Я ничего не имею против вас, но в настоящий момент не могу довериться.

Виджей Во откинулся на спинку кресла и внимательно изучал меня несколько секунд.

– Хорошо, – наконец сказал он.

Он оказался решительным человеком, и я это оценила. Судя по тому, что я о нем слышала, он и должен быть именно таким.

– Вы знаете о задержке связи?

Я кивнула.

– Сколько сейчас?

– Около двенадцати минут в каждую сторону, чуть больше двадцати трех туда и обратно. Прометей теперь уже не так далеко.

Для него-то это, может, и не так далеко, потому что он к этому привык, а я вдруг поняла, что начну сейчас самый медленный разговор за всю мою жизнь. Я привыкла к быстрым скоростям.

– Хорошо, – снова кивнув, сказала я.

Во указал мне на другую золотистую стрелку, и она вывела меня из его офиса в святая святых “Нью-Йорка” – пустую маленькую комнатку с экранами на всех шести стенах.

Здесь находилась одна из помощниц Во. Она пришла на минуту, чтобы соединить меня со стариком.

Я ожидала, что они держат эту линию открытой все время, но тогда счета за энергию были бы, наверное, просто космическими.

– Его офис на связи, но, возможно, не сам старик. Здесь все в вашем распоряжении, – сказала девушка.

Она повернулась и вышла, оставив меня одну, но я не сомневалась, что меня подслушивает Во. А мне все равно. Думаю, как только я свяжусь с людьми Йошио Накади на Прометее, все будет улажено.

Экран подал сигнал, что связь установлена, я начала разговор.

С каждым сообщением я старалась передать как можно больше информации, чтобы свести к минимуму эти двадцатитрехминутные задержки.

– Меня зовут Кэрлайл Хсинг. Я работаю частным детективом здесь, в Городе Ночной Стороны. Недавно я занималась расследованием, которое привело меня совершенно неожиданно к Сейури Накаде. Я начала следить за ней. Полагаю, информация, собранная мною, может представлять огромный интерес для семьи этой женщины. Клиент, нанявший меня, отказался оплатить мой счет, поэтому, предлагая эту информацию для продажи на открытом рынке, я чувствую себя полностью оправданной. Цена, о которой я прошу, пятьсот кредитов. Если вы ее примете, я предъявлю отчет, показывающий, что более девяноста процентов этой суммы пойдет на оплату расходов, понесенных мной за период расследования. Остальные деньги я потрачу, в основном, на то, чтобы улететь из Города на Прометей, так как считаю, что здесь моя жизнь в опасности. Я также прошу о защите, если таковая потребуется, как только я прибуду туда. Эта информация может повлечь несколько уголовных дел, а также напомнить вам о некоторых эпизодах из жизни Оейури Накады на Прометее. Я надеюсь, что эти сведения предотвратят растрату огромной суммы денег, а также последующий ущерб репутации семьи Накада. Конец связи.

Я села и приготовилась ждать.

Спустя двадцать три минуты стена напротив меня исчезла, и я увидела офис на Прометее, сверкающий белизной и хромом. За окном голубело небо, и я поняла, что у них сейчас день. Но Солнце на Прометее не сжигает кожу и глаза. Оно не светит там вечно – всего лишь девять часов приятного тепла и света.

Из этого офиса на меня смотрела миловидная женщина. Выслушав мое сообщение, она сказала:

– Подождите, пожалуйста, мисс Хсинг. Это не в моей компетенции. Я приглашу кого-нибудь, кто сможет поговорить с вами.

Я не стану утомлять вас подробностями этого разговора. Я просидела в этой маленькой комнатушке одиннадцать часов и увидела, как небо на Прометее потемнело и засияло звездами. Успела я посмотреть и на Луну. Я разговаривала с четырьмя разными людьми, но так и не поговорила с Йошио. Самым большим начальником из них был помощник старика по имени Зыйанг Суббха. Он принял мое предложение и, даже не поторговавшись, приказал “Нью-Йорку” выдать мне 492 500 кредитов.

Я вставила свою дискету в компьютер и передала им все: все, что у меня было, все, что случилось с тех пор, как Зар Пикенс позвонил мне в дверь, все, что я только что рассказала вам, со всеми документами.

Затем я взяла деньги, перевела их на свою карточку, забрала пистолет и отправилась домой. Там я собрала все необходимое – а это немного. Я оплатила все свои счета, включая долг Мичиме, хотя из-за того, что ему стерли память, он, возможно, никогда и не узнает, за что я ему заплатила.

Погибшее такси поначалу повергло меня в раздумья, но потом я поделила его стоимость пополам. Одну половину я отослала тому такси из “ТКК”, которому обещала чаевые, вторую оставила себе.

Я подумала было зайти к Луи, попрощаться с кое-кем, но решила не утруждаться. Я призналась себе, что всегда была там не больше, чем одной из толпы.

Хотела позвонить нескольким, хорошо знавшим меня программам, но опять передумала: обеспечения не скучают, как человеческие существа, и привыкают к тому, что люди постоянно приходят и уходят.

Я оставила сообщение для Сeба, но отослала его не сразу, а с двадцатичетырехчасовой задержкой. Не хочу никаких семейных споров о том, что я делаю.

Больше мне никому не хотелось звонить. Я отключила все имевшиеся у меня в доме системы и взяла чемодан.

А потом я направилась в порт.

Я не знала того, что произойдет в Городе после моего отъезда, но могла предположить. Сейури пожурят и вернут домой. Орчида, Риглиуса и всю их компанию отправят на переработку. Мичима будет продолжать работать, подыскивая какое-нибудь прибыльное дельце и, вероятно, раздумывая, куда это он, черт возьми, вляпался за эти десять, навсегда для него потерянных дней. У семьи Накады достаточно денег и власти, чтобы позаботиться обо всем этом.

Город Ночной Стороны проживет еще немного. Шахтеры будут приходить сюда и просаживать в казино деньги, которые зарабатывают в поте лица всю свою жизнь. Туристы по-прежнему будут приезжать в Город, глазеть на восходящее Солнце и играть в казино. Сам Город еще поживет, но потом, в положенное время, взойдет Солнце. Долгая ночь закончится, и Город умрет.

Но одно я знала наверняка. Меня здесь уже не будет, и я этого не увижу.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20