«Рождественское дело Холмса»

Людмила Лазарева Рождественское дело Холмса

Я ожидал увеличения желудочно-кишечных расстройств, всплеска вызовов от желчных больных, сердечных недомоганий. Не удивительно — Рождество! После обычных воздержаний наступила пора неумеренных празднований, чрезмерных возлияний и радости пищевых отравлений. И визиты в тот день вымотали меня изрядно. К тому же с утра на Лондон лег туман, к вечеру заморосил нудный дождь. Вдобавок ко всем неприятностям, выходя из кэба, я оступился и ухнул калошей в глубокую лужу, заметно измазав брюки грязью. Надо ли объяснять, в каком настроении поднимался к себе во второй этаж?

К моему удивлению, Холмс безмолвно сидел в гостиной, пролистывая вечерние газеты, и даже не откликнулся на мое громкое приветствие. Пораженный, но более всего раздосадованный и усталый, я переоделся в своей комнате, позвал миссис Хадсон, передал ей испачканное платье, чтобы отослала в чистку.

— Мистер Уотсон, — негромко проговорила она, едва поднявшись ко мне. — Я волнуюсь за вашего друга, он нынче с утра особенно не в духе.

— Не волнуйтесь, миссис Хадсон, — попытался утешить я ее, — погода на всех влияет непосредственным образом. К тому же мистер Холмс вот уже две недели как томится бездельем. Для него это наиболее худшее, что только можно придумать.

— Наверное, вы правы, — покивала старушка, сложив губы куриной гузкой и овевая бледные щеки аккуратными седыми буклями, выбивающимися из-под чепца. Но я видел, что она что-то недоговаривает. И не ошибся.

Спустившись в гостиную, обнаружил, что Холмса нет. Когда и куда тот ушел, никто не заметил. Скорее всего, мой товарищ скрылся, пока мы шептались с хозяйкой.

После ужина ароматной тушеной говядиной с яичницей, щедро напичканной по американскому обычаю ветчиной, настроение мое улучшилось. Сытый покой навалился со всех сторон, и, взяв в руки оставленные моим соседом газеты, я принялся было читать. Но тепло и отсветы камина, плясавшие по стенам, умиротворяли ничуть не хуже задушевной беседы, и я не заметил, как задремал в кресле-качалке.

— Не изволите ли прочесть, сударь? — разбудил меня просительно дребезжащий голос.

Рядом, в паре метров от журнального стола с ворохом прессы, наивно улыбался щербатым ртом с прокуренными желтыми зубами заросший щетиной одноглазый старик в грязном длиннополом плаще явно с чужого плеча. Он тянулся рукой в рваной вязаной перчатке с вылезшим наружу обгрызенным ногтем к лежащему на столе газетному листу.

— Как… Как вы сюда попали? — негодующе воскликнул я, пытаясь определить, стукнуть его по голове тростью, оставленной у стены или ограничиться устной угрозой.

— Я по интересующему мистера Холмса вопросу, — успокаивающе проговорил тот, хитро подмигивая и все так же подталкивая мне газету с объявлением.

— Но его нет дома, — возразил я. — И отстаньте от меня с вашими глупыми предложениями! Ждите благодетеля, который заплатит за сведения…

Внезапно старик расхохотался знакомым каркающим смехом.

— Милый Уотсон, вы не представляете, как легко вас морочить и как мне нравится это проделывать с вами! Вы чудо как доверчивы. — Он стянул драные перчатки, парик с черной повязкой, бороду и усы, скинул плащ и угнездился в кресле у камина, набивая трубку. — А текст почитайте, почитайте. Я там обвел карандашом. Нас ждет пара любопытных денечков, друг мой! — И замер в безмолвии, хлюпая трубкой.

Прочтя о том, что в Вест-Энде сдается недорого комната для молодого человека, о благотворительной раздаче подарков бедным детям у собора Святого Петра, открытии выставки кошек и сувениров из Индии, а также список учреждений в Сити, закрывающихся на рождественские праздники, я непонимающе уставился в клубы дыма, распространявшиеся по комнате.

— Вы, конечно, ничего не поняли, дорогой друг, — прокашлялся Шерлок. — Я и сам не все уяснил до конца. Надеюсь, завтра дело прояснится.

— Дело? — Я оторопел. — Вы обнаружили будущее дело в газетных объявлениях?

Из сизой мглы вырисовался горделивый профиль, с достоинством кивнул и вновь засипел трубкой.

— Что ж, подождем завтрашнего утра, — со вздохом согласился я, прикидывая, скольких коллег я осчастливлю, перенаправив клиентов к ним.

* * *

— Да, совместить кошек и сувениры — это, конечно, шедевр изобретательности, — весело прокричал Холмс утром вместо приветствия. Он, скорее всего, недавно вернулся с улицы, так как уже сидел у камина, в то время как я только умылся и вышел к завтраку.

— А что вас удивляет, друг мой? — спросил я, придвигая к себе овсянку.

— Да неужели непонятно? Домашних зверушек любят благовоспитанные леди и их примерные дочери. Тогда как дешевую индийскую шнягу купит разве что нищий житель Ист-Энда для своей подружки! Совместить несовместимое — вот, похоже, каков лозунг устроителей этого мероприятия. Я уже побывал там и убедился, что публика, привлеченная объявлениями, тут же уходит, едва столкнувшись с лондонской голытьбой. При этом гомонят и возмущаются ужасно. А те отвечают им взаимностью. Верный расчет!

Не слушая доводов Холмса, во всем видящем подвох, я доел кашу и принялся за пудинг. В этот момент прозвенел звонок на входе. Тревожно поглядывая на входную дверь, я едва не облился чаем, предполагая, что приехали за мной, пригласить к больному.

— Это ко мне, — пыхнул трубкой Шерлок. — Вы мне сегодня понадобитесь, и я взял на себя смелость вывесить на входе табличку, что доктор Уотсон уехал и не вернется до вечера субботы. Вы не в обиде на меня? — озабоченно спросил он, кротко глядя мне в глаза.

Что можно ответить в подобном случае? Разве что пожать плечами. «Среда, — мелькнула в голове лихорадочная мысль. — Он отстранил меня от дел ровно на два дня, как и обещал вчера. Ушли мои основные пациенты».

— Переодевайтесь, Уотсон, — между тем подавал реплики неутомимый сыщик. — Я приготовил вам подходящий наряд. Нам предстоят сегодня великие дела!

Заглянула миссис Хадсон с магазинными коробками и объявила о приходе гостя из Скотланд-Ярда.

С несчастным видом вошел маленький Грэг Лестрейд, зачем-то потрогал каминную полку, обвел комнату бессмысленным взглядом, остановился на моем друге. Поздоровался с опозданием, прошелся туда-сюда, явно занятый серьезными раздумьями.

— Неужели это происшествие вас так задело, Лестрейд? — насмешливо обратился к нему Холмс, пуская кольца дыма в потолок.

— Мда, — оставаясь где-то далеко отсюда, отозвался тот. — Вы-то отдыхаете, празднуете и резвитесь, мистер Холмс, а вот нам предстоит работать, как… Даже не знаю, с чем сравнить. И ведь бесполезно все! Провалились сквозь землю — и все! Чертовщина в божий день. Колдовство, да и только… А нам влетело. Некоторым весьма…

— Бросьте плакать, как девочка, — отвечал ему Холмс так же иронически, — нам с вами не попадалось еще ни одного дела, которое невозможно раскрыть!

— Да что вы говорите? — неожиданно взорвался гость, подпрыгнув на месте от негодования. — «Не встречалось таких дел», — передразнил он. — Да! Вам еще не встречалось! А нам уже довелось… — И снова замер.

— Прекратите истерику, Лестрейд. — Слова Холмса прозвучали, словно пощечина. Полицейский дернулся, но остановился, растерянно моргая белесыми ресницами. — Подумаешь, банковское ограбление, — продолжал Холмс. — И украли что-то около полутора миллионов фунтов стерлингов в акциях. Согласен, значительная сумма. Но, говорю вам, это распутать так же просто, как угадать, что вы сегодня за завтраком не доели яблочный пудинг. — Лестрейд уставился на моего друга, а тот ответил на невысказанный вопрос: — Повторяю вам, легко! Остатки пудинга защемились под вашей левой коленкой… — Маленький человечек смущенно стряхнул крошки пудинга с внутренней части колена и смущенно крякнул. — А ели вы наверняка без аппетита — не до завтрака. Элементарно! — Он выдержал театральную паузу, достойную актеров Королевского театра и смягчил тон. — Ну, с нынешним делом я несколько погорячился. Одного взгляда, разумеется, маловато. И вот кстати! Вы опросили жителей окрестных домов, что рядом с банком?

— Что? Кого? — снова встрепенулся Лестрейд. — Мистер Холмс, вы не поверите, — никто ничего не видел и не знает! Мы собрались сегодня с Грегсоном — его тоже пристегнули к делу, мистер Холмс, и я рад, что вы хоть чем-то удивлены и этого не знали, — отправиться к… гадалке. Не ухмыляйтесь! Кто еще сможет общаться с нечистой силой и искать то, что улетучилось?! Колдуний, по-моему, всех извели во времена инквизиции, а гадалки, на наше счастье, пока остались. — Он казался растерянным до крайней степени, с изумлением глядя на Холмса. Тот же совершенно переключил свое внимание на меня.

— Это ваше, Уотсон, — указал на принесенные хозяйкой коробки. — Переоденьтесь же, не бойтесь, все только что куплено по вашим меркам. Мы с вами должны нынче хорошенько развлечься и заодно произвести кое на кого впечатление. Будем кутить! — Он задорно глянул на вытянувшееся лицо детектива.

Полицейский перебегал глазами от одного к другому, наконец, язвительно заметив:

— Пока мы ловим преступников, мистеру Холмсу угодно развлекаться!.. А потом весь Лондон заговорит, что вы, а не мы раскрываете самые запутанные дела. Что ж, закономерный итог умственных затрат…

Шерлок расхохотался:

— Вы все не так поняли! Именно по следу преступников мы и отправляемся, Лестрейд. Но вас с собой я брать не стану — слишком приметная фигура в городе. Да и полицейские черты так въелись в вашу плоть и кровь, что никаким гримом не скроешь.

— Тогда хотя бы… Поясните, что вы собираетесь делать! — возопил оскорбленный полицейский.

Холмс улыбнулся, откладывая трубку.

— Всему свое время, Лестрейд. По крайней мере, если нас поймают и приведут к вам в Скотланд-Ярд, знайте, что мы действовали в ваших интересах и, скорее всего, нам уже будет что разъяснить по делу.

Тут только я заметил, что Шерлок одет в безукоризненный фрак, идеально сидящие на нем брюки, похоже, шиты по последней моде. В довершение картины к спинке кресла прислонена трость с резным набалдашником слоновьей кости.

— Ага, — печально протянул Лестрейд. — Резвитесь, резвитесь, господа. — И ушел с печатью безнадежности, отражавшейся даже на спине, совершенно несчастный.

— А вам удачи на приеме у гадалки, милейший Лестрейд! — вслед ему прокричал мой друг, довольный собой, и подмигнул мне.

Ничего не объясняя больше («Так надо!»), он поторапливал меня, усаживаясь в кэб. Пока ехали, Холмс наклеил мне усы, вручил очки. Между прочим, господа, новейшая разработка, которую я оценил по достоинству! Никаких лорнетов! Теперь буду рекомендовать очки всем слабовидящим пациентам! Затем он вытолкнул меня и выскочил вслед за мной на вокзале Паддингтон («Успели!»), выцепил взглядом мальчишку с каким-то багажом и отправил его в ближайшую гостиницу, куда следом направились и мы. Странно, но мальчишка послушался, будто только Холмса и ждал. Всю дорогу мой друг высокомерно поглядывал по сторонам, словно пытался сообщить всему миру, какая пропасть лежит между ним и окружающими. Временами мне казалось, что Холмса подменили — настолько он стал чужим и непонятным.

Зачем мы, два приличных лондонца, поселились в привокзальную гостиницу Лондона — ума не приложу. Однако приходилось верить мощной интуиции великого сыщика. Правда, в чем? В каком направлении и какое преступление расследовал его изощренный ум, мне казалось, понять совершенно невозможно.

— У вас должен проявиться нездешний акцент, — словно смахивая пылинку с моего плеча, проговорил он у входа в отель прямо мне в ухо, почти не разжимая губ. — Желательно южноамериканский. Впрочем, вы жили в Индии, говорите так, словно только что вернулись оттуда. — И тут же, ни на кого не глядя, прошествовал в номер вслед за коридорным.

Там я позволил себе возмутиться.

— Не понимаю, ради чего я должен забавляться вместе с вами, когда началась самая рождественская страда?! Ваши игры, Холмс, в которых я, как болван…

— Ну, почему, «как», милый Уотсон, даже обидно, — ядовито перебил он. — Если вас это устроит, вы мне нужны именно в качестве того самого, что вами названо. Не обижайтесь, пожалуйста! — Он молитвенно сложил руки у подбородка. Решительно, все было настолько не похоже на моего друга, что я лишь молча упал в кресло перед камином, не в силах переварить поступившую информацию. Кстати, номера, заказанные Шерлоком, оказались весьма недешевыми. Обстановка выглядела в меру роскошной и приятно впечатляла.

— Вы отказались от расследования дела на полтора миллиона в угоду собственным прихотям, — пробормотал я себе под нос, но достаточно громко, чтобы меня услышали.

Холмс иронически покосился в мою сторону, доставая неизменную трубку.

— Всему свое время, — пропыхтел он, раскуривая благоухавшую дорогим табаком трубку и поглядывая в окно из-за пышной малиновой шторы с золотыми кистями. — О, а вот и они… — И надолго замер в позе мыслителя, вперившись в какую-то точку на улице. Затем, словно очнувшись, улыбнулся мне: — Доктор, тут недалеко есть уютное местечко для игроков в криббедж. Вы умеете поддержать компанию в этом виде отдыха? Я-то буквально вчера вечером получил несколько хороших уроков и надеюсь не оплошать. Что? В любом случае придется соглашаться!

К счастью, час моего полного невежества в предложенном развлечении откладывался. Сперва мы плотно и вкусно пообедали в отельном ресторане. Заказали праздничные кушанья: датские креветки и грудку индейки в винном соусе, устрицы, осетрину по-королевски и бутылку белого вина с шотландским десертом под занавес.

— А теперь объясните, друг мой, для чего вы хватаете меня, отрывая от работы, одеваете, как малолетняя барышня куклу, тащите на вокзал, кормите королевским обедом?.. — Я не успел договорить, Холмс приложил палец к губам и глазами указал на дальний столик. Там обедали какие-то нувориши. Впрочем, то же самое можно было подумать и о нас.

— Мы приехали сюда ради них, — одними губами проговорил Холмс, подозвал официанта и щедрой рукой отдал ему несколько ассигнаций, не жалея чаевых. Тот начал было робко протестовать, но Шерлок грозным рыком остановил его, привлекая общее внимание. Заметив устремленные на него взоры, улыбнулся, оглядываясь, чего с ним никогда не случалось. Мне стало казаться, что миссис Хадсон вчера вечером была права и с его психическим состоянием не все в порядке. Он все более становился чужим, незнакомым мне человеком, отдаляясь и поражая своим поведением, этот нескладный очкарик в дорогом костюме, с манерами великосветского льва. И лишь когда пнул меня под столом, возвращая на грешную землю, пришлось признать, что в целом мировосприятие его не изменилось.

Затем мой друг получил записку от некоего лица, прочитал, саркастически улыбнулся и заметил самодовольно: «Дедукция, милый Уотсон, великая сила»! В номере, куда мы вернулись после ресторана, навестил нас детектив Грегсон. Оказалось, полицию заинтриговало появление соривших деньгами незнакомцев на вокзале. Узнав нас, покривился, пытаясь изобразить на лице добродушную мину. О деле заметил лишь: «Преступники либо провалились сквозь землю, либо сгинули в дыре времени. И то и другое для Скотланд-Ярда равнозначно», — насмешив Шерлока неимоверно. Я понял из невнятного бормотания смущенного офицера, мол, гадалка именно так сказала, если кто начнет строить иные предположения, либо врет безбожно, либо заблуждается. О двух господах, заинтересовавших Холмса, сообщил, что те прибыли из Америки на пару дней в гости к их дальнему родственнику, мелкому клерку, и послезавтра морем отправляются обратно. Удалился он под искрометный смех Холмса, ворча про разоренную Англию и мир, сошедший с ума.

— А теперь отправимся в театр, — заявил Шерлок после ухода Грегсона. — Там сегодня дают пьесу какого-то немца-романтика в постановке Генриха Лаубе. Прогрессивный режиссер, говорят, за ним будущее театра. Хотя мне это абсолютно не интересно, но надо быть в курсе событий… Мы просто развлечемся, Уотсон, просто развлечемся! — Последнее прозвучало, будто Холмс уговаривал себя.

Пока я следил за событиями на сцене и пугал рыданиями соседей впереди, Холмс рассматривал ложу и бенуар, изучал публику. После спектакля сделал вывод о просвещенности низших слоев общества, что не лучшим образом скажется на производительности труда. «Представьте, сможет ли рабочий трудиться с полной отдачей, если он начнет думать об экономической выгоде собственного труда?» — Такой странный вывод ошеломил меня. Холмс же обратил мое внимание на увеличившееся количество скромно одетых людей в храме искусства и уменьшении интереса к театральным постановкам «сливок общества». «Кстати, уверяю вас, Уотсон, Германия совсем скоро начнет войну против России. Они уже готовятся», — сделал он невероятный вывод.

В клуб мы попали довольно поздно. В помещении, насквозь пропахшем дымом дорогих сигар и марочным алкоголем, встретили Майкрофта. Тот многозначительно посмотрел на брата, вполголоса спросил: «Ты уверен?» Встретив такой же взгляд, кивнул, передал ему некую коробочку, за которую мой друг вручил, не слишком таясь, толстую пачку ассигнаций.

Когда мы отошли и остались одни, я потребовал объяснений.

— Вы скоро сами все поймете, — негромко произнес мой собеседник, пристраиваясь у камина с зажженной трубкой. — Насчет денег не беспокойтесь: вчера ночью в клубе я выиграл в покер. А Майкрофту передал обычную «куклу» из резаных газет вот за это. — Он достал из коробочки — обычно в таких хранят драгоценности — крошечную записку. Прочел и передал мне. Там значилось два слова: «Любовница постояльца».

— Ваши загадки… — начал было я.

— Погодите, — предостерег он. — Я отвел два дня на разгадывание этого кроссворда. Мне действительно необходима ваша помощь. Подыграйте мне! — Он быстро отвел глаза и тут же отошел в сторону.

Игры чистого разума не нравились мне все больше. Наверное, потому, когда появились двое неизвестных, на которых я, занятый размышлениями о сегодняшних происшествиях, не обратил должного внимания. Только после того, как Холмс подозвал меня к игорному столу, пришлось изучить их более тщательно. Так как именно они оказались нашими партнерами в тот вечер.

Я достаточно проигрался, настроение совершенно упало. Представляя, как я укокошу Холмса в номере, я перешагнул через порог и повернулся, чтобы сказать ему все, что думаю. Но тот кошачьим движением повернулся ко мне и приложил палец к губам:

— Шшш… Они уже идут…

Тут послышался стук в двери. На мой вопрос «кто это?» из коридора донеслось что-то невнятное, затем появилась смазливая горничная, взволнованно передавшая нам аккуратный конверт с посланием. Приняв из ее рук эпистолу, Холмс надорвал конверт, прямо-таки выдрав бумагу с текстом, мгновенно пробежался и глубокомысленно хмыкнул:

— Ну, что я говорил? Прошу вас, милый Уотсон, кивайте и делайте солидное лицо, временами говоря нечто в стиле обветшавшего индийского раджи. Вам это очень подойдет. Главное, чтобы они поверили в нашу состоятельность.

По коридору послышались шаги, слегка приглушаемые ворсистыми коврами, и в двери снова постучали.

— Войдите! — вальяжно крикнул мой друг, присев в кресло с неизменной трубкой.

На пороге стояли те двое из клуба.

— Простите, мистер Вудсток, — обратились они к Холмсу с американским акцентом, — вас рекомендовали как знатока в одном важном для нас деле.

— О, любопытно-любопытно, — солидно прокряхтел тот.

— Нам сказали, — понизив голос, проговорил тот, что пониже ростом, — что вы прекрасно разбираетесь в акциях.

— Вам солгали, — хохотнул Шерлок. — На самом деле я разбираюсь не только в них. Иначе я не был бы Карлом Вудстоком!

Меня поражали глупые самодовольные шуточки моего друга, совершенно не похожего в тот день на самого себя.

Тут приятель толстяка слегка подтолкнул своего товарища локтем в бок и быстро проговорил:

— Но мы не по этому вопросу! Скажите, вам знаком… — и назвал какую-то фамилию.

Мой друг усмехнулся:

— Вы шутите, господа?! Кто не знает банкира и держателя сорока трех процентов акций крупнейших предприятий Британии? А в чем, собственно, дело?

Я на всякий случай поддакнул, стараясь отразить на лице крайнюю степень недоумения. Впрочем, усилий прикладывать не потребовалось, изумление со вчерашнего вечера не сходило с моего лица.

Гости наши переглянулись, неловко извинились и вышли.

— Благодарю, Уотсон, вы прекрасно сыграли роль, — улыбнулся Холмс. Между тем я заметил, что голос его дрожит от пережитого напряжения. — Осталось совсем немного. — Казалось, он сказал это не мне в утешение, а скорее, чтобы подбодрить себя самого. — Придется встретиться с ними утром, в ресторане. И вот тут вступите в игру уже вы. Вам придется передать привет от миссис Хэрриган мистеру Дирксону, тому, что постройнее. Ничего особенного. Проходя мимо их столика, передайте ему эти слова.

Снова я, совершенно ошалев, вынужден оказался выполнить указания. Однако во имя спасения родины чего не сделаешь…

Сказать, что я, с моими скромными талантами, готовился к предстоящему действу — значит ничего не сказать. Не менее сотни раз мысленно проговаривал про себя фразу, заучив ее наизусть. И все же, когда пришло время, оказавшись рядом со столиком наших знакомцев, я произнес, путаясь и запинаясь:

— Мистер… Дирксон, — господин с острым, как у гончей личиком насторожился и замер над устрицами с вилкой наготове. — Привет сердечный просила… передать миссис Херриган. — Отчего-то смешался и улыбнулся ему, рассердившись на себя. А тот смущенно улыбнулся в ответ, мелко закивал, провожая нас взглядом. Холмс незаметно пожал мне руку, едва мы уселись за стол.

После завтрака они снова заявились. Мой друг заметно нервничал в номере, поглядывая в окно и на часы. Причем, едва оказавшись у нас, остролицый изобразил заговорщическую физиономию, встретившись со мной взглядом.

— Так вы знакомы с Херриганами? — словно между делом спросил он.

— Мы иногда встречаемся. Приходится пользоваться мелкими услугами, — ответил за меня Холмс, сделав ударение на слове «мелкими». — И да, это он попросил меня приехать. Как я вижу, вас тоже? Не так ли, господа… — Он вынул бумажку из кармашка жилетки, прочитал: — Дирксон и Старкрайт?

Собеседники наши заулыбались, лица их потеплели, расслабились.

— Поймите нас правильно! Мы должны были иметь хоть какие-то гарантии, обратившись к вам! — заявил Дирксон. — Ведь огромное состояние, не пара жалких бумажек!..

— Конечно, полтора миллиона фунтов стерлингов, — подхватил Холмс, подмигивая. — Каких гарантий вам нужно? Расписку от банка? Наличными, как вы понимаете, такие суммы в кармане не носят.

Визитеры наши переглянулись, пошептались и выдвинули условие:

— Завтра в полдень телеграмму из швейцарского банка, гарантирующую всю сумму наличными.

Холмс согласился, не медля ни секунды.

Едва американцы ушли, я воззрился на него:

— Может быть, объясните хоть что-нибудь?

— Уотсон, у меня есть Майкрофт с его знакомыми. — Он помедлил в раздумье, наскоро черкнул записку, раскрыл окно, свистнув, тут же появился юркий оборванец-пацаненок, который ловко подхватил бумажку, завернутую в пару шиллингов. — Завтра к девяти утра! — прокричал ему Холмс, сорванец энергично кивнул и умчался.

— А теперь, милый Уотсон, отдыхайте, как вам заблагорассудится, — привычным своим, теплым голосом произнес Холмс. — Выигрыш мой, сделанный накануне наших приключений, позволяет встретить рождественские праздники, если не шикарно, то сделать их запоминающимися. Можете съездить к вашей… как бишь ее?.. Побалуйте девушку, уверен, она оценит вашу щедрость.

Я не преминул воспользоваться предложением — хотя бы так компенсировать вынужденный отпуск. Мэри веселилась, как дитя. Впервые обнаружилось ее пристрастие к дорогим нарядам, изящным туфелькам и драгоценностям. Нет, она не просила ничего, памятуя о моем затруднительном материальном положении. Но какие взгляды бросала в зеркало на себя, наряженную в магазинах Сити! Пришлось обещать ей свадебное платье, на которое Мэри прочно «положила глаз». Мы расстались под утро, у нее уже слипались глаза, когда кэб доставил нас к ее дому, а я отправился обратно в отель.

— Уотсон, а вы становитесь засоней! — В чувство меня привел голос Холмса над ухом. Тот возвышался надо мной изваянием скорби — в черном костюме, при бабочке и шляпе. Он заметно волновался. — Поднимайтесь же! Мне тревожно, несмотря на все связи брата.

Я с ужасом посмотрел на каминные часы, убедился, что полдень близок, и испугался непонятно чему.

— Лестрейд и Грэгсон с ребятами ждут в соседнем номере, — зачем-то предупредил Шерлок. — А наши похитители…

Наскоро одевшись и приведя в порядок шевелюру (Холмс всегда комплексовал, глядя на мои волосы, пытаясь объяснить их отсутствие у себя дурацкой теорией о глупых волосах, покинувших умную голову), я стал ждать новых знакомых, поглядывая в окно.

— Ага, — радостно воскликнул Холмс, скрываясь за занавеской.

Через несколько минут господа Дирксон и Старкрайт были у нас. Холмс усадил их, предложил сигары, а четверть часа спустя посыльный доставил свеженькую телеграмму от швейцарского банка.

Дальше все случилось почти мгновенно. Едва Старкрайт выложил десяток акций на сумму пятьсот тысяч фунтов, в номер ввалились сотрудники Скотланд-Ярда. Под напором обстоятельств грабители сознались, что они очистили банк. Помогал им Хэрриган. Впрочем, о третьем подельнике Холмс уже предупредил полицию, и тот ждал обоих в камере, грозясь оторвать Дирксону мужское достоинство.

— Меня озадачило, как я уже говорил вам, Уотсон, газетное объявление, — устраиваясь с трубкой у камина на втором этаже нашей квартирки, начал Холмс. Мы с Лестрейдом переглянулись.

— Такие странные мероприятия можно придумать для отвода глаз, — продолжал мой друг. — Разумеется, маясь бездельем, туда пришли и люди состоятельные, и жители трущоб. Погалдели, глядя издали друг на друга, разошлись. Много шума, никакой прибыли. Я отправился в газету полюбопытствовать, кто придумал эту шутку — иначе как желанием повеселиться тандем кошек и сувениров трудно назвать. Оказалось, фамилии рекламодателей явно надуманные. Как вам нравятся Скотт и Скоттиш? — Холмс отнял трубку от рта, криво улыбнулся. — Но! Подало объявления одно и то же лицо. Человечишко оказался настолько неприметным, что приемщик объявлений запомнил его. Описание напомнило мне клерка; я столкнулся с ним недавно в банке. Зачем ему, с его крохотными доходами, проделки, которые стоят денег, подумал я и решил узнать подробнее. Вскоре обнаружилось, где живет затейник. Зовут его Хэрриган, пару месяцев назад напроказил у янки, натравил на себя полицию. Вместе с женой прибыл сюда, устроился клерком. В довершение, стена именно его съемной квартиры соприкасается со зданием банка, который две рождественские недели отдыхает! Прекрасный момент для ограбления, не правда ли? За две недели вполне можно проделать подземный лаз в помещения банка и вынести самое ценное! Тем более, что, как сообщили мои сыщики-мальчишки, к клерку в первый день рождественских праздников прибыли его штатовские «родственники», после чего гости и хозяева заперлись дома и никуда не выходили. Лишь жена Хэрригана в тот же день пару часов проторчала в лавке жестянщика, а потом регулярно закупала продукты. И тут один из моих мальчишек-наблюдателей постарше сообщил мне, что видел в окне клерковой кухни вечером силуэты хозяйки и одного из приезжих, худощавого. Оставалось удостовериться, не хозяин ли миловался с супругой. Помните записку, Уотсон? Парень подтвердил свои подозрения, жена наставляла клерку рога. Однако же все это были пока ничем не подкрепленные подозрения! Как заставить бандитов раскрыть себя? В тот же день охрана банка по моей просьбе побывала в квартире подозреваемого. Там все оказалось засыпано каменной крошкой. Причем именно в комнате, соседствующей со стенами банка. Они не удосужились прибраться — настолько уверовали в безнаказанность! Но акций-то не нашли. Нужно было как-то перетянуть на свою сторону Хэрригана. Как?! Мне пришлось действовать наугад. Заявился к нему позавчера ночью под видом (Лестрейд, не обессудьте!) инспектора полиции. Сказал, что подельники его сидят в камере и признались во всем, пока он мечтает о счастливой жизни с женой. Между прочим посочувствовал, что та строит планы, как бы скрыться со шведом. Тот сначала не поверил. Тогда наутро один из моих уличных помощников пришел к хозяйке с устным «приветом от воздыхателя» и просьбой написать хоть полсловечка. Женщина растаяла, черкнула записку, которую я предъявил Хэрригану. И вот тут клерк рассвирепел. Лестрейд, если б на моем месте оказались вы, думаю, он бы вас убил. Он едва не проломил каменную стену в соседнюю комнату! А после буйства рассказал все. Несчастный рогоносец не знал лишь, где именно его приятели прячут акции. Но согласился помочь нам. Повидался с ними, чтобы познакомить с «влиятельным финансистом», способным купить «товар» оптом. Как вы понимаете, финансистом стал я, собственной персоной. Уотсон, не волнуйтесь, вы сыграли важную роль — вы оказались тем солидным звеном в цепочке визуальных знакомств, которое существует у любого серьезного человека. Не будь вас, одному мне они вряд ли поверили. Ну, дальше все известно. Акции прятали — кто бы мог подумать! — на вокзале, в камере хранения. Банк вернул вклады, Англия получила деньги, преступники наказаны. — Он печально вздохнул. Кажется, адская скука уже наваливалась на Холмса.

— А как же деньги, которые вы так лихо просаживали, мистер Холмс? Мы едва не подумали, что… — Лестрейд в замешательстве закашлялся.

— А, пустое, — отмахнулся Шерлок. — Накануне я посетил игорный клуб. Вы же знаете, я прекрасно знаю криббедж, но смеха ради выдавал себя за новичка. Довольно долго удавалось держаться без проигрыша, а потом я взял крупную сумму и едва сбежал от разъяренных партнеров. Пришлось обряжаться в тряпье нищего, помните, Уотсон, как я вернулся домой? — Он повел глазами в мою сторону.

— Вот так рождаются легенды о новичках, которым везет, — с горькой иронией пробормотал инспектор. — В который раз удивляюсь вашим способностям, мистер Холмс! Порой у нас складывается ощущение, будто вы, а не кто другой совершаете преступление за преступлением. Так, от скуки. — Он посмотрел острым взглядом, словно пытаясь пробуравить собеседника насквозь.

Холмс рассмеялся каркающим смехом:

— Дедукция! И умение следить за новостями. Даже самые мелкие события могут привести к крупным последствиям, дорогой Лестрейд! — ответил он и уставился в окно отстраненным взглядом.

Детектив смущенно пожал плечами и вышел, как мне показалось, на цыпочках.

За завтраком миссис Хадсон возвестила огорченно:

— Подумать только! Этого грубияна и тупицу Лестрейда снова наградили. И ни слова о вашем участии в деле, мистер Холмс. Какая досада…

Сыщик с отрешенным видом вяло ковырялся в своей тарелке. Требовалось срочно его отвлечь. Я подумал было, не инсценировать ли какую-нибудь шутку с ограблением, но тут снова появилась в дверях миссис Хадсон:

— Доктор, к вам пациент, — провозгласила она озабоченно.

Холмс мазнул взглядом по входившему в комнату одышливому толстяку и поднялся к себе. Разговаривали мы под мучительный аккомпанемент скрипки, и оба постарались выехать к жене визитера как можно скорее.

23 марта 2012 г.