«Проклятие Белого Лебедя»

Проклятие Белого Лебедя (fb2) - Проклятие Белого Лебедя (Приключения Дворкина - 4) 670K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Сергеевич Харламов (Has3)

Александр Харламов Проклятие Белого Лебедя

Глава 1

Я осторожно заворочался, чтобы не разбудить Светлану, сладко посапывающую у меня под боком. Чувство тревоги вдруг, нахлынувшее на меня с головой, не отпускало. Я покосился на часы за зеленой тяжелой шторой, сквозь которую просачивался бледно-серый рассвет, блин, половина пятого…Со вздохом перевернулся на другую сторону и с любовью взглянул на жену. Та улыбалась во сне чему-то своему. Густые светлые волнистые волосы разлетелись по всей подушке, забираясь и на мою. Руки сложены под щечку, а живот, который уже нельзя было скрыть гордо выпирал из-под сползшего одеяла.

— Малышка моя, — прошептал я, с трудом подавил желание поцеловать женщину, которая носила под сердцем моего ребенка, и аккуратно встал. Кровать традиционно скрипнула. Уж сколько раз я обещался ее выбросить, но все как-то руки не доходили, то мир спасать, то книжку писать. Шлепая босыми ногами по полу, я вышел из спальни, прикрыв плотнее за собой дверь. Светке нужен был отдых, хоть беременность она и переносила сравнительно легко и клубнику с солеными огурцами не требовала, зато до сих пор работала, стойко неся свою нелегкую службу на ниве харьковской гинекологии. И сколько споров и ссор мы пережили из-за этого. Я очень переживал, а вот моя жена находила, как всегда сотню аргументов, чтобы проигнорировать мои просьбы.

Мишка дрых. Дверь в его комнату была закрыта, а Эльвира Олеговна громко выводила музыкальные рулады храпа так громко и заунывно, что наша соседка снизу Дашечка давно уже не спала, молотя по батарее чем-то металлическим, но разве теще такой мелочью разбудишь.

Решив, что пора пить кофе, я прошел на кухню и щелкнул выключателем. Свет на мгновение ослепил меня, а когда я открыл глаза, то замер с открытым ртом, не решаясь произнести хоть слово, чтобы не спугнуть маленькое чудо, которое хозяйничало в нашей квартире. Таская за собой огромный веник по полу шуршало нечто коротконогое и малорослое, с виду напоминающее хобита. Это что-то весело напевало какой-то незатейливый мотивчик, посвистывая, видимо, на особенно понравившихся ему нотах.

Я протер глаза, надеясь, что это мне спросонья видятся разные лохматые чудеса. Когда странное животное не исчезло, а продолжило сметать крошки с пола в одну небольшую кучку, у меня мелькнула мысль, что я еще сплю, и мне снится какой-то дурацкий сон, но тут меня соизволили заметить. Лохматый гном медленно повернулся ко мне и озорно подмигнул.

— Уже проснулся, хозяин? — спросило весело оно, при этом голос у него был тонкий и звонкий, как у подростка. Круглая мордочка имела чуть примятый кошачий нос, большие темные глазищи и острые уши с длинными кисточками. Само оно было чуть меньше кота, стояло на двух лапах уверенно, при этом на каждой из лап у него было по пять вполне человеческих пальцев. Чуть кривоватые ноги так же были схожи с нормальными людскими. Вообще это нечто выглядело, как сильно заросший шерстью обычный ребенок.

— Ты кто? — строго спросил я, оправившись от первого потрясения.

Мой новый знакомец беспечно махнул рукой, отложил веник в сторону и с трудом вскарабкался на кухонный уголок. Свесил со стула свои короткие ножки и игриво пнул в бок мирно спящего кота Кекса. Тот обиженно мяукнул и величественно прошагал в коридор, не проявив ни капли агрессии.

— Хорошая киска, только по-моему очень ленивая, — заметил лохматый своим звонким голосом.

— Ты кто такой? — повторил я свой вопрос, стараясь чтобы голос не дрогнул, борясь с волной мурашек ползущих по моей спине.

— Семен — ваш новый домовый! — отрекомендовалось чудище мохнатое, надув грудь колесом и важно сложив руки.

— Кто? — осторожно уточнил я, надеясь, что мне послышалось.

— Семен— ваш новый домовый! Если ты хозяин глуховат, то ты скажи, я буду кричать громче… — повысил он голос.

— Не надо громче… — я панически оглянулся на дверь в спальню, за которой спала мирным сном Светка. Вот уж что было бы, если утром встала первая она…Я рассмеялся. А вот домовой принял мой смех на свой счет, надул губы и скривился презрительно:

— Ты не смотри, что я такой маленький! Мой род — один из самых именитых среди всех домовиков. Мой прадедушка у самого…

— Я верю! Верю! — поднял вверх руки я. От маленького мохнатого существа не исходило никакой угрозы, только непомерная важность, заносчивость и обидчивость. Вообще не зря он меня хозяином называет… — Лучше расскажи, как ты тут оказался? Раньше мы с тобой как-то не встречались…

— А я раньше тут и не жил! — заорал он так, что за стенкой затих храп Эльвиры Олеговны, считая, что я правда глуховат.

— Тихо ты! — цыкнул я на него, щелкнув чайником. — Кофе будешь?

Семен поерзал своей мохнатой задницей с коротким хвостиком на стуле, поудобнее устраиваясь, потом почесал у себя за острым ухом.

— Нее…Молочка б…

Я залез в холодильник и на булькал в миску Кекса чуть больше половины. Выжидательно уставился на Семена, который все это время молча наблюдал за моими действиями.

— И? — я вопросительно поглядел на него. Страх уже куда-то ушел. Домовенок напоминал живую мягкую игрушку, никаких опасений не вызывая. Да, характер у парня был мягко говоря не сахар, но зато со всеми нами, с семейством Дворкиных он явно сживется.

— Молодец, что решил попоить кота! А то он у вас какой-то дохленький, — похвалил он меня с надутыми губами. Сполз со стула и прошлепал к столешнице. Одним резким прыжком оказался наверху и маленькой косматой ручкой подал мне чашку.

— Извини… — смешался, наполняя ее до краев.

— Ничего!

Мы уселись за столиком. Чтобы хоть как-то загладить свой казус с миской, я достал какие-то Мишкины печенья, подставил под домовенка.

— Так откуда ты взялся? — снова спросил я, отхлебнув горячего кофе.

— Он еще спрашивает! — возмутился домовой. — Ты мою хозяйку убил? Убил…Теперь выходит ты мой хозяин…

— Стоп! Какую хозяйку? — насторожился я, мысленно прокрутив события последних месяцев. Кажется никого мне удалось за это время не убить.

— Ошибочка вышла, Семен. Я никакой твоей хозяйки не знаю, никого не трогал…

— А Милана? — домовой солидно отрыгнул и отставил чашку с молоком в сторону. — Она конечно хоть и была ведьмой, да стервой редкостной, а все ж человек…

— Послушай… Ее убили другие ведьмы! — начал оправдываться я, но Семен вдруг расплакался совсем по-детски. Его большие глазищи вдруг наполнились слезами, которые начали картинно падать на стол.

— Я тебя искал почти пол года…Прошел миллион квартир, пока добрался до тебя, а ты меня вот так на улицу…

Домовой легко спрыгнул со стула и медленно побрел к выходу. Низко опустив свою косматую голову. Его ушки-кисточки совсем обвисли, а при каждом движении худенькая гибкая спинка жалко всхлипывала.

— Постой же… — остановил я его уже на пороге кухни.

— Значит берешь? — глаза Семена хитро блеснули. — ты знаешь какой я профессионал! Я и косы могу заплетать, и порядок навести, и совет дельный дать, да и…

— Можешь остаться, — выдохнул я, внутренне содрогаясь тому, как отреагирует моя семья на появление в ней еще одного члена, хоть и милого и косматого.

— Ура! — завопил Семен, высоко подпрыгнув.

— Только тихо! — прошептал я. — И просьба небольшая, Семен…Пока я буду готовить своих к вашему знакомству, спрячься где-нибудь в шкафу, поспи что ли…

— Спать? — зевнул домовой. — спать я люблю…Он тут же раскрыл шкаф и взгромоздился на полку с крупами. Едва я к нему подошел, как Сема уже громко храпел. Плюнув на нового обитателя квартиры, я немного покрутился по кухне, достав посуду из посудомойки, пошарил по холодильнику, как всегда не разобравшись среди наставленных мисок и лоточков, из которых теща так любит воздвигать египетские пирамиды, а потом встал Мишка. Прошлепал в ванную, а потом зашел на кухню. Подозрительно повел носом, разом проснувшись.

— Ты собаку купил? — спросил он, хотя я лично никакого запаха вообще не чувствовал, но что с него взять, все ж самый настоящий Хранитель Книги судеб и никак иначе.

— Гляди… — я подозвал его к шкафчику с крупами и приоткрыл дверцу. Семен лежал на спине, широко раскинув свои лохматые то ли руки, то ли лапы. Одна из них свалилась с полки и плетью висела в воздухе. Домовой сладко посапывал, видя какие-то свои безусловно приятные сны.

— Ух ты! — обрадовался Миша. Он с детства любил животных, правда особенно выделяя среди них всяких слизняков и улиток, но Семен похоже так же пришелся ему по вкусу. — Это кто?

— Тсс! — прижал я палец к губам. — Это Семен — теперь он наш домовой…

— Круто! А где старый? — задал резонный вопрос сын, не пришедший мне в голову раньше.

— Старый, наверное, нас не выдержал! — мы рассмеялись и прикрыл дверцу обратно. — Только ни мама ни тем более бабушка о нем не знают. Пока… — со вздохом заключил я. — Предлагаю их немного подготовить, а потом уже сообщить.

— Думаю, они будут рады, — подтвердил Мишка, — он такой милый!

Я, если быть честным, сильно сомневался в том, что это порадует наших дам, но сына разочаровывать не стал. Пожал плечами и предложил посмотреть вместе мультики. Мы ушли к нему в комнату, где уже через пару минут бесцельного брожения по просторам кабельного телевидения смотрели с удовольствием старого доброго «Тома и Джерри». Засмотрелись так, что я если честно про Семена забыл…И тут же за это поплатился. О том, что домовой обнаружен, мы узнали сразу, как только вставшая Эльвира Олеговна полезла в шкафчик за макаронами, чтобы сварить нам их на завтрак. Такого отчаянного крика я не слышал никогда. Дверь в нашу спальню тут же хлопнула. Светка быстрее молнии помчалась на кухню, а потом присоединилась к маме, взвизгнув ничуть не тише. Из кухни послышался лязг сковородок, ворчливый голосок Семена. Мы с Мишкой переглянулись и решили пока не встревать, дождавшись, как дальше будут развиваться события, а события развивались стремительно.

От сильного пинка двустворчатые двери Мишкиной спальни настежь распахнулись, а на пороге стояла злющая моя любимая жена, державшая за ухо моего нового лохматого друга, которого я по доброте душевной приютил в нашей квартире. Семен даже не пытался вырываться. Вместо этого он кривлялся рожицы и подмигивал Мишки, найдя в лице сына своего самого верного союзника.

— Дворкин! — проревела, негодуя, моя Светлана, встряхивая домового, как мешочек с картошкой. Тот мяукнул и зарозовел. — Немедленно объясни мне, что в нашей квартире делает это? — шипя, проговорила она.

— Это не это… Это Семен! — пожал плечами я, опуская голову, видя, что жена еле сдерживается, чтобы не схватить меня за ухо точно так же, как и домовенка.

— А Семен у нас кто? — уточнила она ледяным тоном.

— Домовой… — просто ответил я.

Пальцы моей жены разжались, и Семен с противным мяуканьем упал на пол. Почесал ободранное ухо и счел за лучшее замереть, превратившись в скульптуру имени самого себя.

— У нас если и был домовой, то он был невидимый! — тихо и напряженно начала объяснять нам Света. — Он не спал на макаронах и не пугал до смерти мою маму! А этот домовой — неправильный, потому что мы его видим.

— Ему негде жить! Его бывшая хозяйка погибла, а он почему-то решил, что отныне мы его хозяева, — путанно объяснил я.

— Погибла хозяйка? — насторожилась жена.

— Милана, — пришлось уточнить мне.

— Милана…Значит, как ребеночка, так Светочка рожай, а как обеспечить жене минимальный уходи спокойствие, так мы тащим в дом всякую… — она зло выдохнула и я думал, что все-таки она Семена пнет, но Мишкина мама сдержалась и выбежала молнией из комнаты.

— Фу… — вздохнул облегченно Семен, открывая глаза. — Серьезная у нас маманька!

— Семен! — закричали мы с Мишкой одновременно, но домовой и сам все понял. Прошлепал своими короткими лапами к нам на диван и взгромоздился на спинку, улегся поудобнее и тут же засопел. Мы с сыном ему мысленно позавидовали. Вот, что значит крепкая нервная система!

Жена вернулась через пару минут. Видимо, совсем успокоилась и приняла какое-то решение: — Значит так, Дворкин…Либо ты сдаешь это богатство Алаиде, либо вы вместе с Семеном отправляетесь искать себе новый дом. Ты меня понял? — строго спросила она, поглаживая круглый живот. Мне ничего не оставалось, как согласится.

Глава 2

— Посмотрите же, какой прекрасный стиль, какие башни! — Заславский уныло плелся за риелтором, второй час слушая его рекламную болтовню. — А окна? Окна шедевр! Истинный шедевр! А лепнина?! Ах, какая лепнина!

Странно было слышать такого рода возгласы от крепко сбитого молодого человека, явно спортивно-бандитской наружности, но Мариночка — его личный секретарь рекомендовала этого парня, как лучшего среди продавцов недвижимости.

Сегодня объектом покупки являлся легендарный замок в селе Шаровка Богодуховского района Харьковской области, прозванный в народе «Белым лебедем» я раскинувшиеся корпуса, за белый цвет стен и за узкие окошечки-бойницы. Еще несколько десятков лет назад тут располагался тубдиспансер, а потом здание стояло заброшенным и никому не нужным. Замок хотели продать несколько раз, но вот только принадлежал он фактически не государству, как можно было подумать, а семье Кенингов, построивших его в начале двадцатого столетия. Потом страну захлестнули перемены, власть перешла к большевикам, а те с культурными ценностями особенно не церемонились, отдавая архитектурные изыски под довольно прозаические предприятия. Церкви под склады, замки под больницы. Пару месяцев назад Заславскому удалось выйти на правнука Леопольда Кенинга, которого по странному стечению обстоятельств звали, как и почившего дедушку. Вячеслав предложил сделку, но вот сам Кенинг в России пока не объявился, прислав вместо себя этого шустрого молодого человека, о котором Маринка навела справки.

Роман Чухненко — тридцати девяти лет отроду. Холост. Имеет в своем владении «двушку» на Холодной горе, работает в риэлтерском агентстве с литературным названием «Морской Бриз». Не судим, не привлекался, не…не…не…Хотя Заславский насквозь, по повадкам и поведению, видел в нем парня из лихих двухтысячных, которые в Украине были ни менее лихими, чем девяностые в России, когда бизнес и первоначальный капитал сколачивались не совсем законным путем. Будем справедливы, и сейчас мало, что в нашей стране изменилось. Та же дерганая походка, короткая стрижка, отрывистая речь и маленькая наколка на запястье, которую Вячеслав Сергеевич умудрился рассмотреть из-под обшлага дорого пиджака.

— И сколько хочет Леопольд Леопольдович за это барахло? — олигарх брезгливо обвел пальцем высящийся вдалеке замок.

— Порядка восьмидесяти миллионов гривен в пересчете по нынешнему курсу, — быстро ответил Чухненко, заглянув в папку.

— То есть здесь жили больные люди, — уточнил миллионер, — а палочка Коха здравствует больше трехсот лет, заметь! — поднял он нравоучительно вверх указательный палец. — Вы мне предлагаете заросший парк, полуразваленный замок с бродящей по ней инфекцией, которую еще надо вывести отсюда прежде чем приглашать сюда туристов, сделать ремонт за свой счет и все это безобразие за четыре миллиона долларов? Я правильно тебя понял? — Заславский нахмурился и внимательно посмотрел на Чухненко, который явно занервничал. Позади олигарха зашевелилась охрана во главе с бывшим гэбистом Константин Ивановичем.

— Простите, но это не совсем так… — начал оправдываться риелтор. — Согласен, замок находится в состоянии требующим косметического ремонта, но парковая зона…

— Косметического? — взревел Заславский. — ты посмотри на эти ступени!

Он быстро подбежал к широкой белой лестнице, ведущей в центральное крыло шаровской усадьбы. Со всего маху топнул ногой. Старый цемент осыпался, а вместе с ним отвалился кусок ступени, обнажив ржавую арматуру.

— Это ты называешь косметическим ремонтом?! А это?

Олигарх легко взбежал по лестнице и пнул дверь, которая заскрипела. Зашаталась и обвалилась внутрь вместе с коробкой, подняв облако едкой строительной пыли.

— Мне его заново строить придется! Крохоборы! — он схватил Чухненко за руку и повел в зал. — Это отлично…лепнина ля-ля тополя. А окна? Окна ты предлагаешь оставить? — миллионер схватился за деревянную форточку, которая осталась у него в руках. Он брезгливо отбросил ее в сторону и вытер руки платком. Охрана, стоящая сзади, невозмутимо смотрела на такой экспрессивный метод ведения переговоров, привыкшая к своему шефу. — И так везде! Понимаешь? А вы мне четыре ляма зелени…Смех один!

— Парковая зона…

— Ты что, моих иностранных гостей предлагаешь в парке в шалаше поселить? Как Ленина в разливе? — стукнул кулаком в стену Заславский. На мягкой от сырости штукатурке осталась четкая вмятина. — Заладил со своей парковой зоной…

— Там триста метров лип, ветви которых растут вот уже больше века строго вверх, а легенды связанные с «Белым лебедем»… Это же прекрасная история любви!

— Легендами сыт не будешь, — буркнул Заславский, — моя цена пятьдесят и не миллионом больше. Так и передай своему коту Леопольду…Не нравится, пусть ищет других дураков, благо их в нашем богоспасаемом отечестве навалом. Ахметка Ринатов вон…Или Олег Колибок… Тому вообще можно сказать, что раньше замок принадлежал украинской шляхте и тот купит за любые деньги.

— Леопольд Кенинг наслышан о том, что в вашей…в нашей стране, — поправился Чухненко, — вы один из немногих с кем можно вести дела честно, а потому я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы уговорить его пойти на уступки. Пусть не такие…

— Только такие, мой дорогой! — разозлился олигарх. — только такие уступки приемлемы за эту халупу…

Чухненко поморщился, но спорить с клиентом не стал. Вместо этого он через силу улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону лестницы.

— А теперь приглашаю вас пройти наверх…

— Постой! — остановил его Заславский. — Мариночка, наш дорогой друг рекламирует парк с липами, растущими вверх. Возьми, пожалуйста, Костика и сходите с ним на осмотр. Чует мое сердце, что история с липами, такая же лажа, как и история с замком — прекрасным, как белый лебедь. Чухненко и в этот раз промолчал, лишь в его серых глазах мелькнуло что-то еле уловимое, вроде удовлетворения, но Заславский этого не заметил. Вместо этого он шагнул на ветхую лестницу и начал рассказывать сколько будет стоить ее ремонт. Риелтор лишь уныло соглашался и следовал за ним, изредка напоминая. Что поговорит с хозяином о снижении цены.

Секретарь Марина мило улыбнулась Константин Ивановичу, который облегченно выдохнул, когда неспокойный отчего-то сегодня хозяин оставил их наедине. Он порывисто приблизился к девушке и обнял ее за плечи. Его серые глаза искрились желанием.

— Я уж думал он не уйдет никогда… — с жаром прошептал он, целуя мигом порозовевшие щечки секретаря Заславского. Потом его губы нашли ее, и мир сделал невероятный кульбит, перевернувшись с ног на голову.

— Костя… — прошептала она. Когда воздух в легких кончился. Ее жадные, чуть полноватые губы были приоткрыты. Они сводили бывалого гэбиста с ума, заставляя идти на самые безумные поступки, которые он думал, что уже и не совершит в своем пятидесятилетнем возрасте.

— Марин…

— Костя… — его руки бесстыдно шарили по ее привлекательному телу. Одна из ладоней опустилась на бедро, затянутое в тугой капрон. Ладно поползла выше, к самому заветному месту для любой женщины.

— Не сейчас… — секретарша легко высвободилась из жарких объятий начальника службы безопасности и отшатнулась назад, моментально поправляя растрепавшиеся волосы.

— Марин…мне кажется, что мы не встречались целую вечность, — Константин Иванович попытался снова захватить девушку в объятия, но та ловко вывернулась, игриво показав ему язычок.

— Шеф сказал проверить парковую зону замка, — пояснила она, тяжело дыша. Верхняя пуговичка на ее строгом жилете расстегнулась и из-под него было видно уголок нежнейшей загорелой кожи, в который бывшему гэбисту захотелось впиться губами.

— Парк так парк… — пожал он плечами, вытирая выступивший на лбу пот.

Марина вышла из замка круто виляя бедрами, походкой манекенщицы, которая свела с ума ни одно поколение мужчин. А Константин Иванович сошел с ума при их первой встрече. Разведенный давным давно, всего себя посвятивший работе, он уже и не думал встретить на своем жизненном пути любовь, пока не появилась она…А потом Заславский предложил добросить ее до дома, а она остаться попить чайку. С этого момента все у них и началось. Остроты в их отношения добавляло то, что никто кроме них самих об их встречах не знал. Порой, влюбленные чувствовали себя семиклассниками, скрывавшими от родителей свой первый поцелуй. Это заводило, заставляло сердце трепетать еще сильнее, выбрасывая в кровь тонны адреналина. От красоты и сексуальности Марины у него сводило скулы, хотелось кусать ее губы, ласкать грудь, до изнеможения, до последнего вздоха.

— Постой же! — Константин Иванович догнал Марину у самого выхода, подхватил под руку, резко развернув к себе, поцеловал, впившись в нее, словно вампир в шею жертвы.

— Помада! — она пальцем стерла размазанный по лицу Константина макияж. — Твои орлы тебя не поймут, если ты выйдешь в женской помаде на все твое мужественное лицо…

Она рассмеялась и смех у нее был чистым и звонким. Словно звон первого весеннего ручейка.

— Плевать! Пусть завидуют, — коротко бросил начальник службы безопасности, — ведь они подкатывают к тебе? Кто-то, по-любому, делал непристойные предложения? Все лбы здоровые, молодые…Я их понимаю!

— Раз понимаешь, зачем спрашиваешь? — рассмеялась Марина, легко сбежав по осыпающимся ступеням. Она любила его дразнить. Константину Ивановичу тоже хотелось рвануть вслед за ней, и тело еще бы смогло, не такой уж он был и старый, раз такая красотка остается с ним, игнорируя предложения более молодых охранников, но во дворе толпилась шоферня, а при подчиненных он привык выглядеть солидно. Марина надела очки в золотой оправе, что придало ей еще больше шарма, оправила жилет и обернулась у самого начала дорожки в парк.

— Константин Иванович, — позвала она, и голос этот звучал, для вроде опытного в амурных делах мужика, не хуже одиссеевских сирен, — вы идете?

Возле машин кто-то заржал. Володька Ерохин — молодой придурковатый парень из пригорода Харькова. Взяли его по протекции за несомненные качества водителя. Константин уничтожающе посмотрел на него, а тот поперхнулся смехом, получил от своего старшего товарища заслуженный подзатыльник и затих.

Быстрым шагом начальник службы безопасности догнал Марину в темной аллее. О тротуарах тут и слыхом не слыхивали. Во времена Кенинга их еще не знали, а в наше суматошное время, когда обычным работягам жрать было нечего и зарплату не платили месяцами, руки как-то не дошли обустроить прогулочную зону для больных туберкулезников.

— Воздух здесь и, правда, какой-то другой… — проговорила Марина, глубоко вздохнув полной грудью, с которой возбужденный Константин уже не сводил глаз.

— Какой другой? — пересохшими губами спросил он.

— Более кислородный, что ли… — задумчиво произнесла Марина. Они уже углубились в лес достаточно. Со всех сторон их окружали старые липы, подрезанные особым образом, и росшие действительно вверх. Хоть в этом пройдоха риелтор не соврал…Одуряющий запах свежей весенней листвы сводил с ума, заставляя сердце учащенно биться.

— Костя, смотри! — позвала его Марина, присев возле огромного гладкого валуна, около которого все поросло желтой, еще не сменившейся после зимы травой. Бывший гэбист приблизился. Он уже давно снял галстук. Теперь он торчал из его кармана, неплотно всунутый внутрь.

— Как будто огромная галька… — Марина провела ладонью по черной гладко отполированной поверхности и игриво улыбнулась. — И теплый совсем!

Он все понял. Рывком посадил ее на валун, покрывая поцелуями ее шею. Девушка тихо застонала и прикрыла глаза от удовольствия, когда его язык коснулся ее груди.

— Костя…

Руки начальника службы охраны нащупали пуговицы на строгом жилете и начали их расстегивать. Они поддавались плохо, а он, не в силах больше терпеть, просто содрал Маринкины колготки вниз, подняв юбку кверху.

— Войди… — попросила она, но вдруг в тишине раздалось что-то, что насторожило Костика. Его чуткий слух напрягся, различив в шорохе листвы шелест чьих-то быстрых шагов. Он замер над девушкой. Напряженно вслушиваясь в голос леса.

— Что? — удивилась она, не ждавшая сейчас никакой осечки.

— Тих… — договорить он не успел. За его спиной мелькнула серая тень, едва заметная на зеленом фоне парка. Чьи-то острые когти, как бритвы вспахали его спину, поломали ребра и выскочили наружу. Фонтан крови брызнул Марине на лицо, испачкав блузку и жилет. Она задергалась под мужчиной, но Константин Иванович весил немало. Сдвинуть его было непосильной задачей для хрупкой девушки. Она заерзала на валуне, закричала, позвала на помощь. Тяжелое мертвое тело кулем навалилось сверху. Кровь заливала глаза, попадала в открытый в ужасе рот. Марина поняла, что захлебывается, захлопала ресницами, надеясь на чудо, но только увидела перед собой, чуть выше плеча Костика косматую морду с янтарно жёлтыми глазами, поросшую жестким почти седым волосом. А потом все исчезло Мир померк. Только боль в проколотой длинными когтями груди становилась сильнее. Она умирала.

Глава 3

Яна проснулась от настойчивого телефонного звонка. Кто-то усердно наяривал ей на мобильник, лежащий по старой привычкой где-то под подушкой, и заканчивать не собирался, решив, что непременно желает услышать ее голос этим ранним утром…или обедом… или вечером? От этой простой мысли, что журналистка все проспала, девушка проснулась, резко распахнув свои длинные ресницы. На настенных часах стрелки замерли на половине восьмого, только вопрос о том, что это утро или все-таки вечер оставался открытым. Шторы в спальне у Красовской были благоразумно задернуты. Слабый солнечный свет еле пробивался сквозь плотную ткань, распадаясь золотистым туманом по розовому покрывалу.

— Черте что… — ругнулась Янка, переворачивая все свое постельное белье в поисках настырно трезвонившего мобильника. Телефон обнаружился в узкой щели между матрацем и боковиной кровати. Он мигал всем своим экраном. Надрывно вибрировал, а на звонке висела картинка ехидно улыбающегося редактора. Красовская ругнулась и ответила.

— У аппарата… — растрёпанная со сна, она даже еще не успела толком проснуться, только лишь была ужасна зла, что ее побеспокоили… мельком глянула сколько время, дабы хоть как-то определиться в пространстве. Ага…значит все-таки вечер.

— Красовская! — заорали на другом конце трубки, словно редакцию газеты «Вечерний Харьков» неожиданно затопили или в нее ворвались инопланетяне, готовые немедленно установить контакт с землянами.

— Я уже много лет Красовская, — буркнула невежливо Янка, потягиваясь, словно дикая кошка по всей кровати. Ее изящное молодое тело вызывало похотливую тягу у многих мужчин города миллионника. Но пока еще ни один из них не задержался в квартире неугомонной журналистки больше трех часов, за исключением Дворкина, который сразу за год умудрился переночевать тут аж целых два раза, правда без серьезных последствий для своей семейной жизни.

— Ты дома? — уточнил редактор — лысеющий, красномордый, будто сеньор Помидор из сказки про Чиполино, мужик почти пятидесяти пяти лет отроду, страдающий недельными запоями и ничем не останавливаемой тягой к алкоголю.

— Нет, на Марсе, как прилечу, позвоню, — не долго думая, Яна сбросила вызов и запрятала телефон обратно под подушку. Вчера ночью, Красовская делала убойный репортаж про тайное неформальное сообщество городских гонщиков. За это время ей пришлось несколько раз пролететь на дорогих иномарках по Московскому проспекту на сумасшедшей скорости и набраться, дабы заглушить паническое чувство страха, маслянистой текилы до такой степени, чтоб бесповоротно потеряться не только во времени, но и в пространстве. Сейчас ей меньше всего хотелось слышать главного редактора и его душеспасительные нравоучения, но звонок повторился, потом еще и еще раз. Янка, выдерживая свою линию, уж главной звездочке «Вечернего Харькова» такое позволительно, трубку не снимала, закрыв глаза, лежала в состоянии полудремы, наслаждаясь последними минутами отдыха, а в том, что отдых закончился она уже ни минуты не сомневалась. Через пару минут мобильник запищал, извещая свою хозяйку об смс. Кряхтя, девушка повернулась на другой бок и посмотрела на голубоватый экран. С большими грамматическим ошибками и без знаков препинания, писал главный редактор и просил слезно срочно ему перезвонить. Красовская на секунду задумалась и все-таки нажала вызов. Начальник ждал ее звонка, все ж рука об руку проработали больше пяти лет, и он хорошо изучил своенравную сотрудницу — журналистку.

— Долетела? — переспросил он, усмехаясь.

— Откуда, шеф? Ты же знаешь, что я была на дрифте и…

— С Марса! Я помню, где ты была и в курсе, как это ни странно, твоего редакционного задания. Хотя все бывает наоборот! — ворчливо заметил босс. — Я никогда ни в курсе, где моя лучшая сотрудница, чем занимается и на какую тему принесет материал для следующей статьи…

— Что случилось? — по каким-то одной ей известной интонации, манере держаться и разговора, Яна поняла, что дело действительно серьезное. Шеф никогда бы просто так не стал ее тревожить, а тем более будить…

— По твоим прошлым статьям, я понял, что ты если не знакома близко… — это слово он выделил специально, давая понять, что вкладывает самый интимный смысл в слово «близко»— То не шапочно с нашим местным харьковским бизнесменом Заславским?

— У нас и близко ничего не было… — надулась Яна. — Он примерный семьянин и любит свою жену и дочь!

— Похвально! — рассмеялся редактор ей прямо в трубку, своим противным каркающим смехом. — В наше суматошное время это настоящая редкость…Только час назад мне позвонили из районной ментуры и предложили сенсацию…

— Что случилось? — уже встревоженно задала вопрос Красовская, окончательно стряхнув с себя сонное оцепенение. Голова заработала вновь, как вычислительная машинка, а тело пробила активная жажда деятельности.

— Ты в курсе, где вообще находится деревня Шаровка?

— Где-то под Чугуевым? — наугад ляпнула Янка.

— Мимо, Богодухов…

— У меня всегда было плохо с географией и вообще у меня топографический кретинизм, шеф! Так что произошло в Шаровке?

— Час назад в парке у замка «Белый Лебедь» нашли убитой секретаршу твоего олигарха некую Марину Игнатенко! — почти радостно сообщил редактор.

Ее Яна не помнила. В окружении Заславского крутилось много людей. Сильные мира сего — это своего рода астероиды, вокруг которых вертятся в орбите миллионы тонн космического мусора. Может ее повысили, может она переспала с кем надо и получила эту должность. Нет…ее Красовская не помнила.

— Что-то не припоминаю…

— Ну и хорошо! — возликовал шеф. — Вот на месте и разберешься, кто это такая, кем приходится Заславскому и что с ней произошло.

— Босс… — начала умоляюще журналистка.

— Никакие отговорки не принимаются! Ты дружишь с Заславским, никто кроме нас не владеет этой информацией, а значит у нашей газеты есть шанс получить самый настоящий эксклюзив.

— Какой эксклюзив?! — возмутилась Яна. — Бытовуха какая-то…

— Тем лучше! Ведь даже, если известный человек простите пер…нет, а нашим обывателям будет интересно, то это не бытовуха, а самая настоящая журналистская бомба!

— Когда надо ехать? — обреченно уточнила Янка.

— Толик уже под подъездом, поди замерз и все кофе в ларьке перетаскал… — радостно взвизгнул редактор.

— Значит вчера…

— Я люблю тебя, Красовская!

— А я тебя…

Но в трубке уже коротко пищали гудки. Яна посмотрела обреченно на телефон и с размаху бросила на кровать. Медленно побрела в ванную умываться и приводить себя в порядок. Если уж там труп, то пока не пройдут все следственные действия, то он никуда от нее не денется. Боже…как хочется спать. Она зевнула перед зеркалом и открыла холодную воду. Плеснула несколько раз на лицо, пытаясь проснуться. Ледяная вода обожгла нежную кожу и слегка помогла. Теперь макияж…Через десять минут журналистка при полном своем параде, в короткой юбочке ниже колен, длинных шпильках и кожаной курточке, выпорхнула из подъезда, где ее уже дожидался прогретый Уазик.

Толик за рулем что-то меланхолично жевал, глядя прямо перед собой. Он был из тех немногих мужчин, которые проявляли интерес к Красовской не больший, чем к идущим по улицам прохожим. Это Янку, конечно, немного задевало, но она поначалу, стараясь вызвать у водителя хоть какие-то эмоции, успокоилась, узнав, что вечерами он ходит на собрание Свидетелей Иеговы, усердно там молится и делает почетные членские взносы. Это все объясняло…А когда она увидела еще и то, что он смотрит онлайн канал Возрождение, то все вопросы отпали сами собой.

— Куда едем? — спросил он, когда Янка, чуть не порвав колготки, забралась в легендарный внедорожник.

— Деревня Шаровка, Богодуховский район, замок там какой-то что ли…Белый лебедь называется… — нахмурила лобик Красовская. — Ты знаешь, где это?

Толик подумал несколько секунд, а потом уточнил.

— Это где тубдиспансер раньше был?

— Не знаю я! — разозлилась журналистка, выложив на покатую панель свой потрепанный блокнот. — Боже, я плохо себе представляю даже, где этот Богодухов!

Толик тяжело вздохнул, видно было, что ему непросто работать с такой разгильдяйкой и не доставляет никакого удовольствия, и завел двигатель. Приглушенно урча, они, покачиваясь на неровной разбитой дороге, вырулили на Механизаторскую, а потом на Гвардейцев Широнинцев. Поток машин, благодаря вечернему времени, да еще и пятницы, увеличился. Харьковчане двигали в сторону своих дач, коттеджных поселков, деревень с огородами, чтобы начать весенне-полевые работы, пожарить шашлычок и отдохнуть от суеты города-миллионника. На нескольких светофорах они простояли в пробках, а когда вырвались на трассу мелькавшими возле дороги посадками, Яна достала из сумочки своей телефон. Покрутила в руках, найдя в контактах Заславского. Звонить или нет? А что, если сейчас Славу допрашивает милиция? А может это вообще розыгрыш? Как не силилась, но журналистка не могла вспомнить, даже как выглядит его помощница, наверняка, молодая девочка с ногами от ушей и стройной модельной фигурой…Наши бизнесмены других себе в помощницы не набирают, а зря…Была бы она страшненькая, никакой маньяк-убийца на нее не покусился, хотя человек безусловно жаль…

Дорога совсем испортилась, как это обычно бывает, когда отъезжаешь от города хотя бы на пару-тройку километров. Появились ямы и рытвины, будто после бомбежки. УАЗ натужно скрипел всеми своими сочленениями, медленно выворачивая из одной ямки в другую. Янку вместе с Толиком бросало из стороны в сторону, заставив ухватиться девушку за потертый металлический поручень возле маленького треугольничка окошка. Трасса закончилась началось форсирование преград, которое заняло примерно час езды, а потом они вырвались из ямочного ада, вырулили на проселочную дорогу и поехали уже бодрее. Как говорят в народе, только в нашей стране асфальтовую трассу предпочитают объезжать по обочине!

Проскочили на ходу указатели «Шаровка», почему-то простреленный со всех сторон пьяными охотниками крупной дробью, напоминающий сито. Несколько старых домов, расположенных у края села, потом дома поновее, парочку вполне себе двухэтажных особнячков, построенных под дачи бизнесменов с Барабашово с коваными воротами, магазин, возле которого в тени растянутого тента, курил местный бомонд, попивая дешевое пиво из пластмассовых полторашек, здание приват-банка и местный отдел полиции, возле которого не было ни души, лишь одинокая дворовая псина, глядя машине вслед почесала за лохматым вислым ухом. У закрытого по причине позднего времени рынка крутились алкаши в поисках стеклотары. Возле ларька с сигаретами «Аттика» шумела молодежь. Оттуда шел дым столбом и дикий смех, играла музыка из пристроенных на обочине тюнингованных и наглухо затоннированных жигулей. Яна вздохнула. Именно так выглядит праздничный вечер в украинской глубинке и никак иначе.

— Еще долго? — спросила Красовская. Настроение испортилось окончательно. Из развлечений в Шаровке она заметила только пивной и сигаретный ларьки. Именно возле них крутилась вся жизнь жителей деревни, а по телевизору правительство рассказывает…

Толик не ответил ничего. Он вообще был молчун, что не удивительно с его-то верой…Вместо этого он включил пониженную передачу. Машина медленно вползла на высокий холм, скатилась с него на холостых оборотах и повернула налево, где в ряд построились автомобили полиции. Аккуратно примостил свой Уазик в конце длинной очереди и заглушил двигатель.

— Я так понимаю приехали? — разозлилась Красовская. Шофер кивнул, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза, приготовившись к долгому ожиданию.

— Спасибо… — процедила Яна, хлопнув дверью так, что зазвенели стекла по всей кабине, но Толик и усом не повел, даже глаз не приоткрыл, только сделал приемник погроме.

Длинные шпильки провалились в мягкий грунт. Замявшись на месте, Красовская все-таки переобулась в легкие кроссовки, на всякий случай сложенные в сумочку. Туфли закинула на заднее сиденье, снова назло от всей души припечатав дверь. Огляделась по сторонам.

Перед Красовской открывался чудесный вид. Она стояла на небольшой полукруглой площадке, с двух сторон окруженной заболоченными прудами. Короткий каменный мост, украшенный резными перилами вел к самому замку, белеющему длинной лестницей вдали. По обоим сторонам замка стояли две настоящие башни с узкими стрельчатыми окнами. С левой стороны сторожевая застава, домик для охраны, и все это украшено военными бастионами, колонами и прекрасной архитектурой, от которой дух захватывало. Правее мощеная природным камне дорожка вела в парковую зону, где стояло припаркованными два мерседеса охраны Заславского и слышались встревоженные голоса множества полицейских, крутившихся там в своей черной форме. Красовская удивилась тому, что раньше не побывала в этом загадочном и красивейшем месте. Шагнула на мост, свернула к месту происшествия, которое было обтянуто клейкой желтой лентой.

— Яна?! — ее окликнула из одной из машин. Голос был знакомый. Она обернулась. Из приспущенного стекла на нее смотрел Заславский. Не сказать, что он был подавлен или огорчен, но и счастьем его лицо не светилось. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, выходя из автомобиля. Тут же из соседних машин начали выходить его охранники. Зорким, сосредоточенным взглядом осматривать окрестности. У одного из них в руках появился пистолет.

— Это моя работа. Вячеслав Сергеевич, — улыбнулась она ему. Взгляд журналистки упал влево, где за клейкой лентой, накрытые пропитанными кровью простынями лежали два трупа.

— Значит журналисты уже знают… — обреченно уточнил миллионер.

— Пока только наша редакция, а кто второй? — она как можно спокойнее и небрежнее кивнула в сторону прикрытых от посторонних взглядов мертвецов.

— Мой охранник, Константин Иванович…Ты его должна помнить…

Яна кивнула. Она конечно же помнила серьезного импозантного седовласого мужчину средних лет, который когда-то их похитил с Дворкиным прямо в центре Харькова по указанию своего шефа.

— Вы кто такая?! — представители власти ее наконец-то заметили. Один из сержантов в черной униформе с блестящей огромной бляхой на груди, по виду напоминающей шерифский значок в штатах, подбежал к ним. Судмедэксперты подняли головы, чтобы рассмотреть виновницу переполоха.

— Работай, Антоша, работай, — быстро кивнул ему Заславский, небрежно махнув рукой, — это моя очень хорошая знакомая.

Взгляд полицейского скользнул заинтересованно по оголенным Яниным коленкам, задержавшись на бедрах, а потом он махнул рукой и побежал к своим товарищам, помогать…

— Так что произошло? — спросила Красовская почти шепотом.

— Этот замок я собираюсь купить! — сообщил ей угрюмо Заславский. — Запустить сюда туристов, сделать отличную гостиницу европейского уровня, привлечь инвесторов…Это доходный и интересный бизнес.

— Не сомневаюсь! — кивнула коротко стриженной головой журналистка.

— Сегодня в обед мы договорились с владельцем этого чуда, а точнее его представителем провести переговоры, чтобы обсудить цену, ну и осмотреть здание…

— Вы взяли с собой охрану и своего секретаря Марину Игнатенко? — насторожилась Красовская.

— Именно! Переговоры прошли практически успешно, оставался лишь вопрос цены…Я отослал Марину и Костю оценить парк, а когда они через час не вернулись, послал за ними. Охранник обнаружил их возле этого камня, — он кивнул на гладко обточенную глыбу, словно морская галька, — уже мертвых…

— То есть два человека, — нахмурилась Яна, пытаясь в своей голове разложить все по полочкам, — миниатюрная девушка и бывший боец КГБ пошли в лес, а нашли их уже мертвыми.

— Ну да… — Заславский чиркнул зажигалкой, выдохнул дым, нервно теребя в руках пачку.

— Кто-то убил хорошо подготовленного и вооруженного охранника, потом его спутницу, а никто ничего не слышал и не видел?

— Парк — место глухое, да аллейка эта…

— Можно взглянуть на них? — попросила Янка.

— Только никаких фото, я не хочу, чтобы после смерти моих сотрудников их…ну ты сама понимаешь… — олигарх выбросил сигарету, притоптав ее каблуком и позвал давешнего полицейского. — Антошенька!

Молодой сержант рванулся к нему, словно от этого рывка зависела его дальнейшая карьера в органах, а может так оно и было. Красовская ехидно усмехнулась.

— Покажи-ка, Яне Викторовне пострадавших…

— Но…

— Никаких но! — разозлился миллионер, следуя за журналисткой и полицейским.

Антошенька наклонился над простынью. Аккуратно, боясь запачкаться в крови, поднял полог. Лица Марины и Константина были искажены ужасом. Глаза смотрели в одну точку, но в них было столько паники, что Красовская на минуту перестала дышать. Грудная клетка обоих была вспорота. Ребра вывернуты наружу. Яна вдруг ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.

— Закрой! — скомандовал Заславский, заметив ее состояние.

— Я ж говорил, что не стоит… — пожал плечами полицейский.

— Пошел вон! Работать! — зло рявкнул на него олигарх, приобнимая Яну. — Ян, правда, может не стоило?

— Кто это сделал? — спросила она, подавив приступ тошноты. — Убийцу нашли?

— Ни орудия, ни убийцы… — горько усмехнулся Вячеслав Сергеевич. — Эксперты говорят, что раны нанесены острым предметом, имеющим пять наконечников, вроде так называемой «лапы»…

— «Лапы»? — нахмурилась Яна.

— Крепится на руку и напоминает медвежью лапу, только вместо когтей на ней закреплены тонкие полоски остро наточенных ножей…Страшная вещь, как мне подсказали.

— Маньяк?

— Все возможно… — пожал плечами Заславский.

— А Игнатенко с начальником службы безопасности вашей были в каких отношениях? — уточнила Красовская, отойдя от следственной группы и трупов подальше. Перед глазами все еще стояли останки двух людей. — Я просто увидела, что они…

— Скрывали, стервецы… — горько рассмеялся Заславский. — Может боялись огласки, может думали, что я их немедленно выгоню…

— Выгоните? — удивилась журналистка.

— У нас отношения между сотрудниками не приветствуются.

— Понятно! Вообще их застали за половым актом и убили.

— Не успели… Смерть наступила раньше. Ян… — неуверенно начал олигарх, что было на него и вовсе непохоже. — Менты будут землю рыть, искать этого придурка, но если бы вы с Дворкиным со своей…ээ…магической колокольни походили, посмотрели бы тут…Я был бы вам безмерно благодарен. Сделка почти совершена, думаю, что нынешний хозяин не будет против, если вы проведете собственное расследование, — миллионер внимательно посмотрел на журналистку, видя в ее глазах искренний интерес и явное сомнение.

— Хозяин замка может против и не будет, а вот Дворкин… — начала говорить Яна.

— Если мы вместе его попросим, думаю, что он согласится.

— Они со Светой ждут пополнение, и Сашка медленно превращается в подкаблучника, — пояснила Красовская.

— Я его понимаю, но…

— Хорошо! — согласилась журналистка. — Мы попробуем, но только вместе. Вы никуда не спешите? — Заславский покачал головой.

— Я уже все протоколы подписал, а то что еще напишут, привезут мне домой.

— Тогда едем к Дворкиным, а то мне самой как-то боязно!

Олигарх услужливо открыл двери своего мерседеса, усадил журналистку на заднее сиденье, а сам устроился впереди. Охрана последовала за ними. Тихо заурчал мотор, не то что в этом раздолбанном редакционном уазике. Кстати о Толике… Яна быстро набрала смс. Звонить не хотелось. Отпустила водителя домой. Шеф опять будет недоволен тем, что не знает, где она и чем занимается. Ну и пусть!

Глава 4

На улице смеркалось. Почти все следственные действия закончились. Парк перед Шаровским замком окончательно опустел. Затих вдалеке вой сирен, вместо него появились ночные шорохи, защебетали птицы. Ветер мерно колыхал в такт своим порывом верхушки деревьев, оставляя после себя прохладное послевкусие.

На пустынной аллее, появились две фигуры. Одна из них была длинная и приталенная, как жердь, а вторая крепко сбитая, колобкообразная, в которой без труда угадывался силуэт Романа Чухненко — того самого риелтора, который продавал эту усадьбу со всеми окрестностями. Они шли неторопливым прогулочным шагом и мирно беседовали. На длинной фигуре был глубокий плащ с капюшоном, приводящий многоопытного Чухненко в суеверный ужас не меньше, чем глухой хрипловатый голос, с каким он постоянно разговаривал, так и не видя лица собеседника. Все это продолжалось уже несколько недель, с того самого момента, как на номер Роман позвонил незнакомый человек и представился Леопольдом Леопольдовичем Кенингом — владельцем Шаровского замка, изъявив желание его продать по выгодной цене. Кенинг сообщил большой посреднический процент, но поставил непременное условие, что никто, в том числе и сам Роман не будет видеть его лица. С тех самых пор это условие соблюдалось непременно и неукоснительно.

— И что ты говоришь, сказал это Заславский? — хриплый голос из-под глухого капюшона был слегка с иностранным акцентом, что наводило Чухненко на подозрение, что его клиент действительно прожил долгое время за границей.

— Что цена излишне завышена, — пожал плечами риелтор. Он и так был уверен, что переговоры непременно сорвутся. Наследник Кенинга хотел слишком много за весь этот туристический комплекс.

— Я так и думал, — с удовлетворением хмыкнул голос, — и сколько же он предложил взамен?

— Он ополовинил вашу цену.

— Да… — задумчиво проговорила фигура в плаще.

— Сами поймите, он в чем-то прав. Замок хоть с виду и выглядит, как на картинке, но находится в плачевном состоянии. Многое пришло в негодность и требует ремонта, а это дополнительные средства, которые еще не факт, что окупятся по состоянию на рынке недвижимости в данный момент. Заславский покупает «кота в мешке», неизвестно когда начнущего приносить прибыль…

— Такое ощущение, что ты не мой, а риелтор этого олигарха, — в голосе Кенинга послышались недовольные нотки, от которых по коже Романа побежали мурашки. Так сильно он не боялся еще ни на одних разборках, как при виде блеснувших строгих светлых глаз из-под глухого капюшона.

— Что вы! Просто я всегда стараюсь выполнять свою работу хорошо, а тут…

— Тихо! — громко цыкнул на него Кенинг, вслушиваясь в неторопливый шепот леса.

Чухненко тоже прислушался. Пение птиц, шелест листвы и…Они достаточно далеко отошли уже от места убийства и углубились в парк, постепенно переходящий в настоящий лес. Со всех сторон их окружали тени деревьев, скрипели поломанные ветви, ухнул где-то неподалеку филин.

— Что такое… — начал он, но фигура в плаще приложила палец к губам. Аккуратно поманила его рукой куда-то в сторону от натоптанной тропинке. Роману совсем не хотелось идти туда, куда звал его Кенинг, услышавший нечто странное, но он боялся! Боялся своего нового клиента до панического ужаса, захлёстывающего его сознание через край, возможно, если бы перед ним не была бы фигура в старом потертом плаще, а преуспевающий англичанин в галстуке и дорогом пиджаке, то Чухненко посмеялся бы над своими страхами, но Кенинг одевался именно так, как одевался, придавая себе ореол таинственности и чего-то потустороннего. Риелтор шагнул следом за Леопольдом, опасаясь, что фигура вообще скроется из виду на фоне сгустившихся сумерек. Под ногами захрустели старые веточки, зашелестела сминаемая листва.

— Извините…

— Тсс! — Кенинг манил его рукой, продолжая двигаться вперед, уверенный, что Чухненко следует за ним. Хотелось бы Роману быть таким же, как этот несомненно сильный и авторитетный человек. И дело тут было не в плаще и ореоле загадочности. Любой мог нацепить эти шмотки и ходить, создавая важный вид, но этого было бы мало…Что-то такое было в Леопольде Кенинг, что-то, что заставляло ему безоговорочно подчиняться…

Теперь Роман смог хорошо расслышать чьи-то голоса и знакомые стоны. Это напоминало ему…Он чуть не рассмеялся. Напряжение, словно сброшенное с кнопки, ушло куда-то, оставляя после себя металлическое послевкусие. За чужим сексом он не наблюдал никогда в своей жизни.

Они вдвоем пробрались сквозь ветки, бурелом, наваленного сухостоя. Осторожно выглянули из-за деревьев. На небольшой полянке стоял заглушенный мотоцикл, а возле него на тонком шелковом парео лежала молодая парочка, издающая слышные издалека ахи и вздохи. Неизвестно почему, но при виде этой картины, Роману показалось, что Кенинг еле заметно улыбнулся. Наступила кульминация, девушка сверху резко выгнулась дугой и закричала, упав практически без чувств на своего партнера.

— На дворе ночь, сегодня в парке было совершено убийство при похожих обстоятельствах, а эта безбашенная молодежь даже и не думает бояться… — проговорил спокойно он, неожиданно подталкивая Чухненко на поляну. — Пожалуй, надо бы их предупредить об опасности.

— Но…

— Неужели тебе их не жалко? — строгим голосом уточнил Леопольд. — А если убийца где-то рядом и только ждет момента, чтобы…Ну ты сам видел, что бывает с его жертвами…

— Я…

— Иди! — коротко приказал Кенинг, и в его голосе уже послышался металл. Ослушаться Чухненко уже не посмел. Аккуратно раздвинул сгрудившиеся сверху ветки и тактично покашлял, давая о себе знать.

Девицу спохватилась первой. Куда делась ее сладкая истома и нега, в которой она лежала рядом со своим парнем. Мигом она вскочила и прикрылась какой-то соей одеждой. Ее глаза испуганно горели, а черные растрёпанные волосы топорщились ежиком. Парень тоже вскочил, растерянно поискал глазами детали своего гардероба. Но они все были в руках у девчонки, а потому он просто зло кивнул Чухненко:

— Ты что здесь делаешь, придурок? — буром попер он то ли от испуга, то ли от неловкости ситуации. — Другого места не нашел? Или ты из тех, что подглядывают? — в молодом, еще ломком голосе парня послышалась насмешка. Они были совсем еще юны, наверное учились в каком-нибудь колледже или техникуме в Харькове, а сюда прибыли на выходные.

— Я просто хотел предупредить, что в обед в этом парке было совершено убийство при очень схожих обстоятельствах. Погибли взрослый мужчина и молодая девушка. Так что… — он замялся, подыскивая нужные слова. — Я бы не стал экспериментировать, а занялся этим делом лучше под крышей сеновала, рядом с людьми…

Девчонка тихо ойкнула, прикрыв еще больше свою маленькую девичью грудь. Ее глаза испуганно заметались и если бы она не была голая, то уже безусловно сорвалась куда-то бежать прочь, куда глаза глядят.

— Серьезно что ли убили кого? — нахмурился парень.

— Мужчину и женщину, при этом мужчина был вооружен боевым пистолетом.

— Не фига себе баян! — воскликнул парень. — А мне никто ни слова ни полслова…Мы только с учебы приехали, из Харькова! — самодовольно ухмыльнулся парень. — а ты вообще кто такой? Чего тут по лесу ночами шастаешь? — нахмурился он от пришедшей в его голову элементарной мысли. Инстинкт самосохранения у парнишки все-таки сработал только тогда, когда опал рабочий орган.

— Я риелтор, продаю одному очень известному человеку весь этот замок с окрестностями. Решил на ночь прогуляться, воздухом свежим подышать, в городе такого места не найдешь, — пояснил Рома. В его голове вдруг стало пусто. Мысли куда-то исчезли, он перестал думать совсем. Раздался настойчивый звон в ушах, словно звонок в театре с антракта. Чухненко дернулся и понял, что надо возвращаться к Кенингу.

— Ну я пойду… — Рома повернулся обратно к лесу, но в спину его догнал смущенный голос парня.

— Спасибо, друг, извини, если что не так.

Риелтор кивнул, борясь с мощнейшей головной болью, стучавшей не хуже набата по вискам. Он сам такого от себя не ожидал. Всегда спортивный, здоровый и улыбчивый, он впервые испытал такой приступ, когда впервые познакомился с Кенингом младшим. С тех пор, тот, и правда, стал для Чухненко настоящей головной болью. По мере ускорения шагов боль стихала. А когда Роман выбежал на тропинку из леса, тяжело дыша, совсем отступила. Барон Кенинг терпеливо стоял на небольшом мостике с коваными перилами и бросал в пруд камешки, наблюдая, как от их погружения по гладкой поверхности, покрытой ряской расплываются симметричные круги.

— Молодец, Ромка! — похвалил он его, даже не обернувшись на риелтора. — Буквально спас молодежь!

Он замер с камешком в руке, вслушиваясь в ночную тишину. Где-то левее, в том месте леса, откуда выбрался Чухненко гулко и порывисто заработал мотор мотоцикла. Замелькал на темном фоне луч передней фары искателя, разгоняя спустившуюся на парк мглу.

— А вот представь, что было бы, если б мы не предупредили бы их об опасности? — начал рассуждать барон, все-таки отпустив камень. Он с еле слышным шлепком вошел в воду, образовав темное окошко в плотном слое ряске. — Вдруг убийца бродит где-то неподалеку?

Роман испуганно обернулся, но никого и ничего не смог в кромешной темноте рассмотреть. Весь парк освещался лишь серебристым, еле заметным светом звезд и полной луны, укрытой пушистыми облаками, словно покрывалом, из-под которого она выглядывала своими темными проплешинами кратеров, как ребенок не желающий уснуть под нелюбимую сказку из-под одеяла.

— Убийца бы их нашел…Будь уверен, Ромчик, нашел непременно! Ведь им движет не мозг, а жажда, а она, как известно, может заставить найти воду в пустыне под палящим солнцем, — фигура Кенинга замерла на мосту. Тонкие пальцы в кожаных черных же перчатках обхватили перила, сжав их с такой силой, что Роман услышал, как захрустели кости в суставах барона. — Нашел бы он их, и что тогда? — казалось, что Кенингу не нужен был собеседник в этот момент. Он просто рассуждал, разговаривая сам с собой. — Жажда погнала бы его вперед, рвать, кусать, убивать…С жаждой нельзя бороться, ее нельзя победить, остановить, ей можно только покориться…

— Тихо… — рев мотоцикла стих где-то вдали.

— Можешь собой гордиться, Роман Чухненко, возможно ты спас две юных души…

— Вы что-то знаете об этих убийствах… — дрожащим голосом спросил риелтор, поеживаясь то ли от страха, то ли от подкравшихся незаметно ночных заморозках.

— Может знаю, а может и нет… — голова в капюшоне повернулась к Роману, и его затылок пронзила острая боль. В голову вонзились сотни маленьких острых иголок. Заставив померкнуть сознание. Оно потухло всего лишь на миг, погрузившись во тьму, а когда удачливый риелтор открыл глаза, то как ни в чем не бывало спросил у загадочного барона Кенинга, напрочь забыв о случайной парочке и словах Леопольда:

— Так, а что цена на замок? Заславский просит сорок миллионов, вы запросили восемьдесят? Я понимаю, что это вполовину меньше задуманного, но по-моему эта лучшая цена, которую нам на сегодня могут предложить…

— Поторгуйся, Роман! Я не могу отдать так дешево родительское гнездо.

Темная фигура Кенинга скрылась где-то в темноте парка, а риелтор остался один. Тяжело вздохнул и побрел к своей машине. Часы показывали полночь. Он и так сегодня выбился из всех своих возможных графиков и планов с этими убийствами. Решив, что завтра непременно свяжется с Заславским он завел двигатель и мягко тронулся, шурша колесами по свеже-зеленой траве. Его модная и дорогая иномарка медленно переваливалась на ухабинах и рытвинах проселочной дороги. Впереди, почти у самой деревни Шаровка он увидел свет фонарей и проблески маячков полицейских автомобилей. Инстинктивно притормозил, не отводя взгляда происходящего снаружи. Там на боку валялся красный мотоцикл, а на дороге раскинув руки лежали совсем молодой паренек и сопливая девчонка. У девчонки была неестественно вывернута голова, а парень напоминал сломанную марионетку. Его части тела лежали кулем. Над ним кто-то рыдал. Чухненко поморщился и невольно ускорился. Какой-то криминогенный райончик возле этого замка, подумал он, вырываясь на трассу, ведущую в Харьков.

Глава 5

Алаида Шпиц почти сразу взяла трубку. Разговаривала она на бегу, как всегда куда-то спеша. С того момента, как Заславский отремонтировал «крышу мира», а ведьмы вернулись в наш мир, благодаря нашим с Мишкой усилиям, она стала настоящей бизнес леди — управляющей огромного торгового центра, который вырос на месте Бутусова дома. Отношения у нас были почти дружеские. Я мог позвонить ей в любое время и посоветоваться. Единственным условием нашего шаткого мира было соблюдение ведьмами договора не гадить обычным гражданам, который они свято старались соблюдать, даже несмотря на беспрерывное ворчание Агриды. Агриппина открыла салон красоты, где занималась омолаживанием харьковчанок и гостей города по старинным славянским рецептам и без применения магии, используя лишь набор трав, который можно купить в любой аптеке. Вообще колдуньи вполне себе ассимилировались в нашем суматошном обществе двадцать первого века. Только старая чародейка Агрида отправилась в Чугуев, где представляла себя, как экстрасенса и параллельно искала сокровища Хазарского Каганата и столицу его Шарукань.

— Привет, Дворкин! — весело, немного задыхаясь от быстрого шага, произнесла мне в трубку Алаида.

— Доброго дня, труженицам колдовского промысла и торгового бизнеса! — бодро ответил я на приветствия, косясь на спящего на спинке дивна Семена.

— Так уж и бизнеса…Фарцуем по-маленьку… — рассмеялась колдунья. — Чего хотел, правнук великого инквизитора?

— У меня тут проблемка одна нарисовалась. Помощь твоя нужна… — тихим голосом проговорил я, стараясь не разбудить домового. Светка что-то горячо обсуждала с Эльвирой Олеговной на кухне. Мишка рубился в какую — то стрелялку на компьютере у себя, но все это мохнатому комочку не мешало сладко дрыхнуть, подложив под лохматые щечки две розовые ладони.

— Что случилось? — враз посерьезнела Алаида, видимо остановившись, потому что дыхание в трубке резко стало ровным и спокойным.

— Ко мне пришел домовой! — сообщил я с улыбкой разглядывая маленькое магическое существо.

— Что? — переспросила Алаида, враз изменившимся голосом.

— Утром просыпаюсь, а по кухне бегает с веником маленький лохматый…На домовенка из мультика похож…

Ведьма не дала мне договорить.

— Опиши мне его! — быстро попросила она. И что-то в ее встревоженном голосе меня испугало. — Быстро, Дворкин!

— Чуть больше кошки, ходит на двух лапах, ушки-кисточками, милый такой… — начал я, но был бессовестно перебит Алаидой.

— Он тебя слышит? — уже спокойнее уточнила колдунья.

— Спит вроде… — я ничего не мог понять, почему сообщение об обычном домовом вызвало у волшебницы такую бурю эмоций? Что в этом существе было такого опасного?

— Отойди от него подальше и слушай меня внимательно…

Я сделал шаг назад, шмыгнув в нашу со Светкой спальню. Прикрыл за собой плотно дверь. На всякий случай отошел к окну.

— Отошел?

— Ну да…

— Чужой домовой к тебе придти не может в принципе! — сообщила мне Алаида. — Домовые навсегда привязываются к хозяевам плохие они или хорошие и до самой смерти верны им.

— То есть… — начало до меня доходить.

— Именно так, мой дорогой Дворкин! Это чужой домовой, и он верен своему хозяину до конца.

— Хозяйке, — угрюмо поправил я ведьму, вспоминая, что Семен при знакомстве мне сообщил об этом.

— Ты знаешь чей он? — недоуменно спросила Алаида.

— Это домовой Миланы, он сам мне об этом признался, — грустно проговорил я.

— И ты его держишь дома? — зло прошептала колдунья. — Ну ты и кретин, Дворкин! Поселить у себя домового своего врага…

— Он симпатичный и честно обо всем рассказал.

— Кроме того зачем он пришел к тебе! — оборвала меня колдунья. — Значит так…Я буду через …где-то через полчаса. Постарайся не выдать себя. Иначе…

— Что иначе? Ты понимаешь, что у меня тут Мишка и Светка беременная, не говоря уже о сильно впечатлительной Эльвире Олеговне. Та еще от первого знакомства с Семеном отойти не может… — я прислушался. Голоса на кухне стали громче. Теща утверждала, что я самый настоящий псих. И за последние полгода с ней случилось больше мистических историй, чем в восьми сезонах с героями сериала «Сверхъестественное». Жена меня горячо защищала, как и обычно бывало тогда. Когда у Олеговны случались нервные срывы в отношении моей скромной персоны.

— Мишка у тебя тоже не промах, да и ты кое-какими способностями владеешь. Так что продержишься…

В трубке запиликали короткие гудки. Алаида отключилась, сорвавшись, видимо, ловить такси. Я с сожалением заблокировал телефон и отвернулся ото окна. Замер, потому как сердце опустилось куда-то в пятки. На пороге стоял домовой Семен и хмуро покачивал головой. Он слышал практически весь наш с ведьмой разговор.

— Догадался сам или подсказала старуха Алаида? — уточнил он тихим угрожающим голосом. Теперь его мордашка не выглядела умильной. Ушки-кисточки выпрямились, из-под пушистой верхней губы медленно вылезали острые клыки, а бусинки глаз совсем сузились и горели мстительным огнем.

— Семен…

— Ты убил мою хозяйку, которой я служил верой и правдой почти сто лет! — маленькие кулачки его разжались, а из мягких розовых подушечек вылезли пять коготков, по своей остроте не уступающих скальпелю. — Лишил меня дома…Смысла моей жизни. Теперь моя очередь!

— Семен, подожди! Дай мне все объяснить…

Я не видел, как он прыгнул вперед. Только что-то черное мелькнуло по стене, сигануло на плафон и, оттолкнувшись от него, опустилось рядом. Плечо обожгло острой болью. Я отшатнулся скосил глаза на порез. Прямо посреди груди, будто бороной, пропаханная кожа, вскрылась сразу багровыми разрезами. Домовой отскочил, запрыгнув на спинку кресла.

— Я буду убивать тебя медленно, но для начала я лишу тебя всего! — домовой подпрыгнул высоко вверх, сделал сальто через мою голову, оказавшись в одно мгновение позади меня. Он был очень быстр, слишком быстр даже для человеческого взгляда. Боль пронзила спину. Я подался назад, разворачиваясь на пятках. Сердце бешено стучало. Лишь бы сюда не зашла Светка…

Как назло, в коридоре послышались ее тяжелые шаги. О чем-то ворча. Жена двигалась к нашей спальне. Вот ее тень стала за дверью, потянула за ручку.

— Света, беги! — проорал я, бросаясь к замершему домовому., пытаясь ухватить его за хвост. Пальцы беспомощно скользнули по черному меху…

— Что такое… — дверь распахнулась. На пороге стояла моя беременная жена, поглаживающая живот и с наслаждением грызущая свежее яблоко. Ее растерянные глаза метнулись ко мне, лежащему на полу в крови, а потом на разъяренного домового.

— Дворкин… — прошептала она, подаваясь назад. Ноги перестали меня слушаться. Боль в распоротой спине не давала кинуться, чтобы спасти жену.

— Назад! — прокричал я одновременно с броском вперед Семена. Время, словно замерло. Потекло медленно, будто патока. Я видел острые коготки чудовища — прощального подарка Миланы, наблюдал, как они приближаются к Светкиной шее. Видел, но ничего не мог сделать, обездвиженный болью в пояснице. Это было страшно! Ужасно и больно!

— Назад! — кажется, я даже успел крикнуть эти слова дважды. Черный мохнатый клубок целеустремленно летел вперед, раздвигая тягучее пространство. Сейчас все пять ножей войдут в тонкую шею жены, прошьют ее насквозь…

— Нет! — заорал я, отчаянно дернувшись вперед из последних сил, но в этот момент что-то огненное вылетело из Мишкиной спальни. Клубок огня ударил прямо в косматый, поросший черной шерстью бок домового, сбросив его с траектории полета. Семен ударился о дверную коробку, отлетел в сторону, обиженно воя. Запахло смоленной курицей. Бок чудовища дымился. Света так и не успела сделать ни шагу. Замерла, лишь моргая глазами, надкусив красный бок яблока.

Боль в спине стала нестерпимой. На шум выбежала из кухни Эльвира Олеговна со сковородкой наперевес. Мишка в коридоре держал наготове еще один огненный шар. Спасибо сыну, что он владеет хоть какими-то зачатками магии в отличии от меня, обычного писателя, да к тому же раззявы, каких мало.

Домовой несколько раз дернулся. Уставившись на меня ненавидящим взглядом и затих. Так длилось несколько секунд, а потом раздался громкий хлопок, будто лопнул воздушный шарик. Семен растворился в воздухе, оставив после себя горьковатый запах серы. Светка бросилась ко мне, с трудом наклоняясь из-за уже большого животика. Кровь не останавливалась, но вот странно…я почти уже не ощущал боли, только глухое онемение в конечностях.

— Саша! Ты как? — Мишка бросился ко мне. Шар в его маленьких руках медленно с шипением погас. — Мама, что с Сашей?

— Сашенька, дорогой…Любимый… — Светка отчаянно ревела, размазывая текущие по щекам слезы, гладила меня по спине, но я ее ладоней почти не чувствовал. Холод проник мне в сердце. Через кровь добираясь до мозга.

— Отойдите все от него! — хлопнула входная дверь и в нашу спальню вбежала запыхавшаяся Алаида. Отодвинула в сторону от прохода Эльвиру Олеговну, все еще стоявшую в коридоре со сковородкой. Присела рядом со мной, отстранив руки Светы от моего лица.

— Тебе нельзя к нему прикасаться, — проговорила четко она, кивнув на живот, где жила еще не родившаяся на свет Дворкина Дарья Александровна.

— Алаида Львовна… — начал было Мишка.

— Выйдите все… — попросила ведьма, рассматривая мои раны, но домашние не сделали и шагу. Тогда Шпиц повысила голос, почти прокричала.

— Тут нужен обряд! Пошли вон отсюда! Не видите, что он умирает?!

Только эти слова привели в чувства мою семью. Эльвира Олеговна взяла за руку Мишку, а тот потянул за собой плачущую Светку, все порывающуюся мне остановить кровь йодом или зеленкой. Это в ней сработал инстинкт врача. Она мало верила в магию, а раньше не верила вообще. Пока не познакомилась со мной и не вышла за меня замуж.

— Спаси его… — прошептала она напоследок Алаиде Шпиц, уже не обращающей ни на кого никакого внимания, лишь сосредоточенно рассматривающей мои раны.

— Что ж ты, Дворкин так лопухнулся… — пробормотала она, аккуратно снимая с меня остатки футболки, насквозь пропитанной кровью. Сознание помутнело, моя язык стал вялый и какой-то тяжелый, мне даже шевельнуть им было трудно. Во рту появился какой-то металлический привкус. — Говорила же, что надо меня дождаться…

— Он…он…сам! — выдохнул я из последних сил, чувствуя, как противный мерзкий холод сковывает грудную клетку, и я перестаю дышать. — Подслушал…нас…

— Терпи, Дворкин! — шепнула она мне, нажимая на мои раны. Из разрезанной кожи пошла густая бордовая кровь, стекла по спине тонкой струйкой. Я завопил, но не смог даже дернуться. Все тело одеревенело и стало неподвижным. — Заклятие это! И только заклятием его можно снять, — пробормотала Алаида, делая какие-то таинственные пассы над моей спиной. — Ах, Милана, ах маленькая стерва…Как ловко все заплела! А все думали, что девчонка посредственность каких мало…Оттого и не опасались ее ни капельки…Кровь от крови, душа от смерти, унеси речка глубокая, трава высокая заклятие мертвое, заклятие смертное. Ветер буйный, ветер славный забери боль, залечи раны, медом сладким, полынью горькой. Кровь от крови, душа от смерти…

Алаида повторяла этот наговор казалось бы бесконечно, вгоняя и себя и меня в некое подобие транса. То ли от ран, то ли от монотонного певучего голоса и теплых рук колдуньи, мои глаза начали понемногу закрываться. Сознание заволокло туманом, сквозь плотные клубы которого слышалось настойчивое заклятие:

— Ветер буйный, ветер славный забери боль, залечи раны, медом сладким, полынью горькой. Кровь от крови, душа от смерти…

— Алаида… — прошептал я. Холод ушел. Теперь в области моей изрезанной спины горел пожар. Губы пересохли и потрескались. Я с трудом мог повернуть голову и увидел, как ведьма проводит своими тонкими руками над моим телом, а из ее ладоней течет зеленоватый свет, от которого и исходит сумасшедший жар.

— Лежи уж…Кровь от крови, душа от смерти…

Я не помню сколько это длилось. Может час. А может и больше, потому что за дверью уже стояла Эльвира Олеговна и настоятельно требовала войти и посмотреть результат, потому как внучку она конечно хочет, но кормить и растить ее должна не бабушка, а родной отец. Послушав немного, волшебница, устало откинулась на пол, тяжело выдохнув. Я уже вполне мог повернуться и даже рассмотреть чародейку-спасительницу. Она была бледна, под глазами выползли морщины и темные круги, будто она всю ночь выгружала вагон с цементом, а потом еще и не спала больше суток. Такую ее я еще не видел. Слишком изможденной она была, словно отдала часть своей жизненной силы мне.

— Никогда не думала. Что буду спасать жизнь Дворкину… — проговорила она, усмехаясь.

— А оно вон как повернулось…Жизнь вообще штука непредсказуемая, — я облизал высохшие губы и привстал, опираясь на кровать. — Эльвира Олеговна, можете заходить… — позвал я, но вместо тещи, будто бы и не беременная вовсе залетела Светка. Схватила меня за лицо, внимательно всматриваясь в мои серые глаза.

— Живой! Как ты? Может все-таки скорую вызовем? — словно куклу, она вертела меня, разглядывая со всех сторон. — Только шрамы и ничего…А как же…А бинты? Антибиотики? А вдруг там зараза осталась?

— Все хорошо, малыш, — через силу улыбнулся я, вяло чмокнув ее в щеку, — все уже нормально.

Алаида пришла в себя. Встала, отряхнулась, поправив задравшееся до колен изумрудное платье. Поймала на себе выжидающий взгляд тещи. Улыбнулась и вынесла свой строгий вердикт.

— Жить будет!

— Слава Богу! — облегченно выдохнула Эльвира Олеговна, отправляясь на кухню ставить чайник. Мишка заинтересованно крутился возле ведьмы, пытаясь развести ее на обучение.

— Алаида Львовна, ну что вам стоит!? — обиженно дул губы он. — А если бы вы не успели? Что тогда. Саше пришлось бы умирать?

— Но я же успела? — чародейка потрепала парня по волосам.

— А вдруг…

— Поговорим об обучении потом, — съехала она с темы, поймав строгий Светкин взгляд. В отношении Мишки у нее был четкий, давно построенный план. Отдать ребенка в повара, чтобы получил нормальную профессию, а не бегал, как Дворкин в поисках приключений по всему Харькову, чудом избегая гибели от рук или лап магов всех мастей. Всякие возражения по этому поводу она не принимала, а когда с ней спорили — злилась.

Я приобнял жену и понемногу встал. Кожа немножко саднила. Но я мог ходить, говорить, двигаться, жить! Это было самое главное. С любовью поцеловал жену, ее животик и Мишку, который спас сегодня жизнь не только своей матери, но и не родившейся сестре.

— Молодец, Миш! — похвалил я его, пожимая руку. — Как это у тебя с огненным шаром вышло-то?

— Как в фильме! — обрадовался сын. — Представляешь, как круто, я стою, вижу, что эта тварь бросается на маму, а тут в руке вспыхивает…

— Идите пить чай! — позвала всех с кухни Эльвира Олеговна, которая за такое короткое время уже успела накрыть на стол. Я посмотрел на светлый ламинат. На почти желтом фоне расплывалось кровавое пятно, натекшее из-под меня. Шпиц поймала мой взгляд и слегка подмигнула. Капельки стали скатываться обратно, висли в воздухе, мерцая всеми своими эритроцитами, а потом испарились совсем, будто их тут и не было вовсе.

— Хороший способ уборки! — похвалила ее Света. — Мне бы такой, а то с этими охламонами никаких сил не хватает убирать.

— Это точно! — поддержала ее из кухни все слышащая Эльвира Олеговна. — А Дворкин между прочим давно обещал мне новый пылесос…

— Мам, он полчаса назад чуть не умер! — укоризненно посмотрела на нее Светка.

— Вот я и напоминаю на всякий случай, а то хрен его знает, когда ему опять помереть вздумается! — все рассмеялись и начали рассаживаться за столом. Мишка ухватил несколько вкусных печенек и смотался доигрывать в свою компьютерную игру. Алаида обессиленно откинулась на спинку кухонного уголка и прикрыла глаза. От глотка чая ей немного стало лучше, по крайней мере взгляд стал более осмысленным. Мы втроем пили кофе.

— Так что это была за тварь? — поинтересовалась теща, дабы поддержать разговор.

— Домовой… — начала объяснять Алаида. — Просто настоящий домовой несколько отличается от образа, созданного в нашей голове. Это не косматый паренек, вымазанный печным нагаром, а настоящее существо очень сильное и смертельно опасное, верное своему хозяину и способное за него умереть.

— И отомстить… — добавила Света, поглаживая живот.

— Как оказалось и это тоже! Скорее всего ни големы были прощальным подарком Миланы, а эта тварь, которая должна была вас, когда все успокоится, уничтожить.

— Сюрприз удался на славу! — улыбнулся я, отхлебнув из большой чашки кофе.

В дверь позвонили. Мишка рванул из своей комнаты, бросившись открывать.

— Это Даня в гости пришел! — прокричал он из коридора, но я вышел туда раньше. Щелкнул замками, не глядя в глазок. На пороге стояла улыбающаяся Красовская, а под мышкой у нее был зажат пакет с «Киевским тортиком». Такое хитрое лицо у нее бывало только тогда, когда она мне хотела предложить какую-нибудь очередную авантюру. Я молча захлопнул прямо перед ней дверь. Хватит с меня атаки домового. Звонок настойчиво продолжил трезвонить.

— Саша, кто там?

— Это Даня! — прокричал Мишка, не увидев Яны.

— Так впускайте… — повелела Эльвира Олеговна. Я вздохнул и снова отпер засовы.

— Что надо? — невежливо поинтересовался я у своей закадычной подруги.

— Дело есть! — радостно сообщила журналистка. — Впустишь?

Ну куда ее прикажете деть эту настырную журналистку, акулу пера «вечернего Харькова»? Я со вздохом отодвинулся в сторону, пропуская ее в квартиру.

— Сашуль, кто там? — прокричала мне из кухни Светка.

— Красовская! — ответил я, показывая Янке, где мы можем поговорить.

— Дворкин, Дворкин…ты все фамильничаешь! — покачала она укоризненно головой, разуваясь, натягивая домашние тапочки, предложенные мной.

— Ох…Яночка… — Светлана обнялась с журналисткой, чмокнув ее по-дружески в щечку. — А у нас тут такое! Ты не поверишь…

Жена подхватила Красовскую под руку, потащив на кухню. Женщины счастливо загомонили, будто птицы на базаре. Мы с Мишкой переглянулись и поняли, что скорее всего лишние на этом празднике жизни.

— Саша… — позвала меня Яна, помешивая свежезаваренный тещей кофе.

— Нет! — угрюмо буркнул я, присаживаясь рядом с женой.

— Что нет? — не поняла журналистка.

— Все нет! Чтобы ты не предложила — однозначный мой ответ нет!

— Дворкин! Это по крайне мере невежливо! — укоризненно посмотрела на меня теща. — Нельзя отказывать людям, не узнав, что они от тебя хотят.

— Я знаю, что она, — я указала на покрасневшую Красовскую, — от меня не хочет ничего, кроме как ввязаться в очередную авантюру!

— А ты не хочешь? — удивилась Светлана. Вот он женский коллектив и пресловутая солидарность. Совсем недавно она с тещей меня пилила за то, что я постоянно влипаю во всякие магические истории, а теперь нате…распишитесь. Уже защищает и просит выслушать.

— Не хочу, представь себе! Ты носишь Дашку, Мишке скоро поступать в колледж, Эльвира Олеговна… — я оценивающе посмотрел на тещу, пытаясь найти изъяны. — Уже не та…

— Я еще…

— Спасибо, Эльвира Олеговна! Я понял! — перебил я ее. — А ты, Алаида? Тоже считаешь как все?

— Если честно, то мне просто интересно, — пожала дипломатично плечами ведьма.

— Хорошо! — примирительно поднял руки я. — Рассказывай!

И Красовская под кофе со сладким поведала нам о таинственном убийстве в Шаровском замке, о том, что Заславский очень просит помочь, проверив поместье на предмет магии и колдовства.

— А Слава может покупать и реставрировать какие-нибудь здания, где никого не убивают? — съязвил я, когда Яна закончила. — Или у него такое хобби?

— Саш…у человека проблемы, а ты… — укоризненно поглядела на меня жена.

— А я не хочу впутываться в эту историю. Мне хватило домового…

— Какого домового? — оживилась Яна, а ей тут же все донесла не в меру болтливая теща. Пока они беседовали, я раздумывал над историей, которой со мной поделилась журналистка. Какое непонятное шестое чувство кричало мне о том. Что это все ничем хорошим не кончится, что сюжет книжки можно придумать и не освоенный на реальных событиях. Вообще не хотелось и все тут!

— Так что сказать, Славе?

— Скажи, что Дворкин улетел на Багамы! — разозлился я.

— Саш, может я тебе помогу? — предложила Алаида Шпиц.

— Чем? Мы что следователи? Мы раскроем двойное убийство?

— Зачем ты так? — обиделась ведьма.

— Просто походим, подышим свежим воздухом, — добавила Света, поглаживая живот, — нам это с Дашей полезно.

— Говорят там места красивые… — мечтательно вздохнула теща. — А я уже сто лет никуда не выбиралась! Пылесос ты мне все равно не купишь, а вот на замок настоящий посмотреть…

— Хватит! — стукнул я кулаком по столу. — Вашу позицию я уже понял…Миш, а ты? — я обернулся к сыну, надеясь хотя бы у него найти поддержку.

— Саш, ну а что мы теряем? Только представь, настоящий замок…

— Значит все за? Один я дурак против? — выдохнул я.

Все потупили глаза, словно оставили мне выбор для принятия решения. Хитрецы!

— Звони, Славе! — после небольшой паузы попросил я Янку. — Пусть там нам все организует…

— Ура! — радостно закричал мой женский батальон, побежав собираться, но вот лично я вовсе не разделял их радость. Что-то мне подсказывало, что эта история не так проста, как кажется на первый взгляд, и я еще пожалею, поддавшись на их уговоры.

Глава 6

Жажда…Нечто мало напоминающее человека медленно пробиралось по парку Шаровского замка. Худое бледное тело, одетое в какие-то лохмотья, сгорбленная фигура, вытянутое лицо. Жажда выгнала это нечто наружу! Горло сипело, с трудом проталкивая в легкие воздух, а разум, измученный годом спячки затуманился от предвкушения пиршества. Оно баловало себя уже второй день. Так много людей здесь не было очень давно…Очень…Оно даже не помнило сколько! Пять, десять лет, а может всего лишь год, показавшийся вечностью.

Странное существо оскалило пасть, бывшее когда-то ртом похожий на человеческий. Из-под нижней губы выдвинулись окровавленные клыки. Теперь кости вытянулись, стали крепче, но вместе с тем намного уродливее. Жажда…Крепкие длинные руки, опускавшиеся ниже колен, создавали образ какого-то доисторического человека. Грубая, вонючая, свалявшаяся шерсть покрывало довольно хилое сморщенное тельце, не знающее солнечного света.

— Ррр… — прорычало существо нечто невразумительное. Липкая красная кровь растеклась по груди, красные зрачки глаз внимательно обшаривали окрестности, будто ждали отовсюду опасность. Именно так и было, когда злобные селяне с вилами и топорами открыли охоту за чудовищем. Которое убивало скотину, рвало на части их соседей, родственников, друзей. Оно прекрасно помнило, как они ходили по лесу, парку, ища причину гибели людей, а оно была рядом. Слышало шорох их шагов, шелест листвы под их грубо сшитыми ботинками, старалось не дышать, чтобы не выдать себя то ли рыком, то ли стоном, потому что жажда, приходящая раз в год гнала ее искать добычу, утолять голод.

Ее так и не нашли. Время гона прошло, и существо уснуло на год, чтобы проснуться вновь и заставить жить в страхе всю округу почти неделю. Сегодня был второй день гона. Четвертая жертва, которую спишут на какого-нибудь маньяка, которого так и не найдут.

— Ррр… — эти двое были совсем молоденькие. Свежее мясо, юная кровь, слаще которой ничего в этом мире не может быть. Этот пряный дурманящий запах сводил с ума, заставлял терзать беззащитное тело, наплевав на опасности. — Ррр…

Существо хрюкнуло и медленно побрело по тенистой аллеи парка. Лишь полная круглая луна с синими проплешинами кратеров была свидетельницей гона, лишь она мать всего сущего с молчаливым одобрением светила, когда хрустели под острыми, будто скальпель зубами, кости, лопалась кожа, вываливая наружу все потроха человеческие.

— Ррр!

Жажда утолена. Завтра третий день гона. Аллея была пуста. Сколько воспоминаний связано с ней. С этими липами, вытоптанными дорожками, глубоким прудом, затянутым зеленой ряской. Тогда еще не было гона! Не было жажды!

Существо напряженно повело сломанным и неправильно сросшимся кривым носом. В воздухе появилось что-то неправильное, не местное…

— Ррр! Неужели судьба подарила на сегодня и третью жертву?

Присев на корточки, существо мягко опустилось на передние лапы. Верхняя губа поднялась, обнажив клыки. Серая шерсть на загривке стала дыбом. Острые когти медленно вошли в мягкую сырую землю.

Шорох стал все отчетливее. Кто-то медленно и осторожно шел за ней по аллее. Или не за ней, но буквально в нескольких сотнях шагов. Оно слышала терпкий запах дорого парфюма, различала еле заметный запах крепкого мужского пота. Значит все-таки жертва…

Рисковать было нельзя. Существо и так сильно наследило, и оно это понимало прекрасно. Перегибать палку тоже было нельзя. Ее учили…ей говорили когда-то давно, что лучше всего один к одному. Одни сутки гона — одна жертва, но жажда…Этот тягучий, сосущий зов крови, мяса, убийства…Как не сойти с ума, когда у тебя в голове бьется лишь одна мысль, что надо убить кого-то, чтобы жить самому? Существо дернулось в сторону и почесалось, пользуясь для этого лапой, заменяющей одну из ног. Когти вяло врезались в свалявшуюся шерсть, замерли на полпути.

Надо бежать…Надо бежать домой…Туда, где можно поспать, где жажда не достанет, не придет, требуя свежую жертву. Существо нелепо дернулось из стороны в сторону, при этом было видно, что это просто обычная нерешительность, а на самом деле оно может передвигаться намного быстрее. Справа и слева росли кусты, дивные липы, когда давно посаженные здесь заботливыми руками хозяина, посреди них узкая, натоптанная дорожка, ведущая к месту упокоения.

— Ррр! — тоскливо зарычало существо. — Ррр!

Надо бежать, пока некто не показался вначале аллее и не заметил, не разглядел в ночных сумерках сгорбленную фигуру на четырех конечностях. Иначе поднимется паника, начнутся поиски, ей придется уснуть, так и не утолив жажду, которая будет мучить еще год, высасывая последние соки, медленно и неотвратимо трансформируя тело во что-то еще более ужасное и неповторимое, чуждое и зверю, и человеку. Совсем не такой судьбы хотелось когда-то…Хотелось счастья, тепла, заботы…

В начале аллее показалась высокая худая фигура. Даже с ночным зрением было трудно разобрать кто это. Рисковать не стоило. Существо оттолкнулось задними лапами от рыхлой влажной земли и быстрыми прыжками стало удаляться по тропинке. Старые липы мелькали мимо, словно в калейдоскопе, превращаясь на глазах в сплошное темное пятно. Дыхание срывалось, вылетало вместе с каждым выдохом противным хрипом, напоминающим металлический скрежет. Человек позади побежал. Его бег выдавало все, начиная от хруста ломаемых мелких веточек, которыми была усыпана дорожка, до шелеста плаща, трущегося об плотную ткань одежды. Существо понимало, что мужчина бежит за ним, но остановиться было не в силах.

Плита, как всегда появилась неожиданно. Из темноты выплыли ее округлые контуры, и оно не успело затормозить. Кубарем перелетело через нее. Больно ударившись загривком о покатые края. С визгом вскочило на все четыре лапы, обведя аллею своими красными глазами.

Преследователь был уже близко. Его сбитое дыхание слышалось совсем рядом. Растерянно монстр посмотрел по сторонам. Не было времени прятаться под каменную плиту в место упокоения. Оставалось или принять бой, или…

Существо ловко шмыгнуло в сторону, спрятавшись в тени деревьев, готовое ко всему, напоминающее гранату с выдернутой чекой. Когти вылезли из мягких розовых подушек. Клыки обнажились из-под верхней губы. Оно присело на задние лапы, готовое прыгнуть и рвать, убивать, если понадобится.

На аллею выскочил мужчина в черной одежде. Споткнулся о плиту, громко ругнулся потирая ушибленное колено.

— Ты где? Мне надо с тобой поговорить! Не бойся меня… — что-то знакомое почудилось в голове неизвестного. Щелкнул в еще не окончательно окостеневших мозгах какой-то тумблер, и оно уже хотело броситься вперед, но впервые за долгое время, чтобы не терзать, а …поговорить.

— Послушай, я все знаю! — продолжал увещевать мужчина посреди поляны. Почему-то, в отличии от остальных, он ни капельки не боялся. От него исходили обычная уверенность и сила. Сила, которая и остановила в последний момент убийственно быстрый прыжок, а еще голос…Давно забытый, казалось бы навсегда… — Тебе сейчас плохо…Очень плохо! Я смотрю на небо и вижу полную луну, а значит пришло время гона, но, Господи, это мой единственный шанс увидеть тебя. Выйди, давай поговорим, прошу…

Существо дернулось, а в голове щелкнуло. Воспоминание…Грустное…Самое первое…Много лет назад гон требовал крови животных, а не людей. Жертвами падали свиньи, козы, местные бараны и даже коровы. Говорили, что пить кровь селян грех…Потому каждые двенадцать месяцев жители Шаровки лишались пятерых тварей из своего домашнего подворья. Каждый год на протяжении пяти лет, пока…Мысли путались. Оно старалось вспомнить, почему люди ополчились, почему перестали давать возможность утолять жажду. Это было страшно! Самый первый гон. Оно пришло в деревню за полночь. Все уже спали. В окнах покосившихся домов потушили лучины, лишь собаки лениво брехали по будкам, чувствуя приближающуюся опасность. В первом же дворе был приветливо раскрыт курятник. Дверь распахнута настежь, а внутри кудахтает встревоженно то, что утолить невыносимую страшную жажду. Оно шагнуло в темноту и увидела на земляном полу, привязанную за лапу курицу, испуганно кудахчущую под пронзительным взглядом монстра. Резко обернулось, но острые вилы уже пронзили правый бок. Его обожгло болью. Вторые уже целились в грудь и только нечеловеческая реакция спасла тогда от верной гибели. Существо соскочило с острия вил и взмахнуло своей пятерней, украшенной острыми, как бритвами когтями. Селянин, державший вилы, схватился за разрезанное лицо, пытаясь зажать рану и остановить текущую кровь, но запах…Запах и страх, ненависть и боль затмило все в этом мире. Со страшным рыком, ничего не помня и не видя перед собой, существо рвануло вперед, пронзая когтями чьи-то шеи, рвя клыками чью-то кожу, упиваясь моментом, утоляя жажду. С тех пор, оно поняло, что кровь людей можно пить, что она помогает намного лучше, чем какой-то захудалый барашек, а люди ополчившиеся ни за что ни про что должны быть наказаны.

От воспоминаний во рту появилась густая тягучая слюна. Желтая и пенистая она стекла из краешка губ на лохматый подбородок.

— Выйди, прошу! — прошептал мужчина. Интонации, манера держаться, походка…Все было в нем знакомо, но разум говорил, что появляться перед ним не стоит. — Выйди… — в голосе было столько мольбы и грусти, что захотелось завыть.

— Прости… — проговорил отчетливо мужчина. Еще раз поглядел по сторонам, пытаясь рассмотреть блеск красных глаз в непроницаемой тьме, но существо, как нарочно опустило голову, терзаемое сомнениями. Постоял еще пару минут, словно дожидаясь, будто давая последний шанс одуматься. Выйти, прислушаться к его словам, а потом махнул рукой и побрел медленно по аллее к замку, низко опустив голову. В его сгорбленно фигуре было столько печали, что существо не выдержало, зарычало, негромко, еле слышно, будто бы и про себя…Но мужчина услышал. Вскинул голову и повернулся. Кусты по-прежнему были недвижимы. Тишина царила вокруг, разрываемая лишь напряженным стрекотом цикад.

— Прости! — одними губами повторил он в темноту, но существо с его острым звериным зрением все прекрасно разобрало. Фигура исчезла где-то вдалеке, унося с собой знакомый запах и аромат душистого крепкого парфюма.

— Ррр! — рыкнуло оно, выбираясь из кустов, оцарапав себе бок. Кровь сегодняшних жертв засохла на шерсти, заставляя морщиться от пощипывания при каждом неосторожном движении. — Ррр! — повело оно напряженным носом.

Прикоснулась лапой к плите, загоревшейся внутренним красным огнем. Камень, словно нагрелся из-под земли, будто прямо за ним был выход прямо в преисподнюю.

— Ррр! — прорычало существо. Плита отъехала в сторону, лихо срезав в сторону остатки травы вперемешку с черноземом. Скошенные углы самой настоящей могилы открылись перед ним. Тяжело вздохнув, монстр спрыгнул вниз, клубком уютно устраиваясь на холодной земле. Плита тут же встала на свое место. Свечение в камне погасло, оставив после себя лишь сдвинутый в сторону дерн. Оно уснуло, дожидаясь того момента, когда невыносимая жажда снова откроет путь в мир людей.

Глава 7

Едва заслышав, что я согласился, мои домашние рванули собирать вещи. Светка, как всегда быстро упаковала наши дорожные сумки, в основном собрав все необходимое за считанные секунды: шампуни, полотенца, гели, лаки, платья и даже теплую одежду. Набила чемодан под завязку и Эльвира Олеговна. Обе они собирались так, как будто ехали не в глухую деревню на окраине нашей области, а во Францию на прием к какому-нибудь герцогу, но так было всегда, когда мы куда-то ехали всей семьей. Мишка гордо из вещей запихнул к теще планшет и телефон с зарядным, я тоже самое, да спортивные штаны с кроссовками.

Алаида от поездки в Шаровку вежливо отказалась.

— Заславский, конечно, формально мой начальник…Но если я заброшу торговый центр и упадут прибыли, он мне этого не простит. Так что езжайте пока самостоятельно, а если и наткнетесь на что-то серьезное, то я сразу же примчусь… — объяснила она уже на пороге.

— Такси туда не ходят… — попытался сострить я, ехидно ухмыльнувшись.

— У нас — настоящих ведьм свои секреты! — Шпиц мило улыбнулась и поцеловала жену в щечку на прощание. Возле подъезда ее уже ожидал длинный лимузин, к которым она испытывала необъяснимую тягу с того самого момента, как вернулась вместе со своими подругами из междумирья.

— Мы тебя обязательно позовем! — встряла из своей комнаты теща. Наивная, она еще реально верила, что мы неплохо там проведем время, а наше с Янкой расследование пройдет гладко, без сучка и задоринки. Кстати о этой короткостриженой, белокурой бестии…Вот ее выпроводить оказалось не так-то просто, точнее совсем непросто, а еще точнее невозможно. Едва получив мое натужное согласие, она тут же отзвонилась сначала своему шефу, сообщив, что уходит в отпуск на неопределенное время, а потом и самому Славе Заславскому, который явно ждал ее звонка, сидя на телефоне, потому как ответил практически мгновенно.

— Он согласился! — радостно сообщила она в трубку, а вот лично я не разделял этой всеобщей эйфории. Отчего-то мне на душе было гадко от предчувствия чего-то нехорошего, грязного, словно все мое естество противилось поездки в Шаровку.

Что ей отвечал на том конце провода Заславский я не слышал, но через минуту неугомонная журналистка закончила разговор и пулею вылетела за дверь. Я облегченно вздохнул и улегся на диван, чтобы почитать что-нибудь в тишине. Утро-то у меня не задалось с самого начала, но уже через полчаса, когда мои сидели в коридоре на чемоданах, в дверь позвонили.

— Привет еще раз! — на пороге стояла Красовская, непохожая сама на себя. Я ее, признаться, сначала и не узнал-то толком. Только светлые волосы и ярко нанесенный макияж бросились в глаза. Яна одела спортивный костюм, белые кроссовки и легкую ветровку. Сумочку она оставила где-то, а теперь вместо нее висела на плече то ли барсетка, то ли какой-то новомодный клатч. Честно вам скажу, что за время знакомства с ней, я увидел ее впервые в чем-то, что полностью скрывает, чего уж греха таить, ее обалденные стройные ножки.

— Собрались? — немного отдышавшись спросила она, не заходя в квартиру.

Эльвира Олеговна еще раз обошла все наше жилье, проверив везде ли мы выключили свет. Жена позаботилась о комплектности своей аптечки, что неудивительно в ее положении, а Мишка стоял рядом, уткнувшись в телефон.

— И?

— Нас ждут машины внизу. Слава раскошелился на трансфер.

Еще бы! Хмыкнул я про себя…В конце концов кто затеял все это расследование. Был бы олигарх разборчивее в своих махинациях с недвижимостью, и мы жили б спокойно, и ему тратиться ни на что не пришлось. Хотя не думаю, что дорога до Шаровки его разорит.

Мы гуськом вышли из квартиры, закрыв за собой дверь, которая неожиданно противно лязгнула, словно отрезая пути отступления назад. Спустились вниз и увидели, что за транспорт прислал за нами Заславский.

— Хорошо, хоть не туристический автобус… — хмыкнул Мишка, с интересом разглядывая мощные прямоугольные морды гелентвагенов с тонированными стеклами и блестящими своими серебристыми идеально начищенными дисками, стоимостью примерно схожей с моим гонораром за книгу. Водители приветливо распахнули перед нами дверцы. Мы с Мишкой уселись в один. Теща, Янка и Светка прошли во второй. Я обернулся на наш дом. Шторы соседки Дашеньки тут же заколыхались. Она наблюдала за нами и уже наверняка прикидывала кому на нас можно накапать. Скорее всего решила, что всем от прокуратуры до СБУ. Тетя Света — ее соседка по лестничной клетки, неодобрительно покачала головой, проходя мимо, а Шушка из соседнего подъезда одна приветливо помахала нам рукой. Такое ощущение, что весь двор вылез на свежий воздух нас провожать в эту проклятую Шаровку.

— Поехали, — тронул я водителя за плечо и мы осторожно двинулись по нашим рытвинам и ухабам, в которые давно уже превратился асфальт по улице, где мы живем.

— Шеф, сказал, что обо всем договорился. Вас в замке встретят. Покажут комнаты… — тихо проговорил шофер хмурым голосом. — на время вашего пребывания в Белом Лебеде с вами будет находится горничная и кухарка из числа местных шаровских жителей.

Это уже радовало, хоть Светке не готовить на всю эту ораву еду. В ее положении такие трудотерапии совсем необязательны. Кстати о еде…

— А… — начал было я, но водитель, словно прочитал мои мысли.

— Холодильник забит до отказа! Должно хватить на дня четыре, но если что понадобится…мы всегда рядом!

— То есть вы будете жить в замке с нами? — уточнил я на всякий случай. Если честно, то меня гложили сомнения относительно того, что убийства в Белом лебеде связаны с магией, скорее я склонялся к тому, что убил Марину Игнатенко и Константина Ивановича какой-то сельский маньяк, а потому явно не лишним было бы присутствие таких амбалов, как наш шофер.

— Вячеслав Сергеевич приказал организовать на время вашего пребывания там постоянную охрану. Я и Толик из первой машины будем с вами круглосуточно, — я одобрительно кивнул, а Мишка наконец-то оторвался от своего планшета и негромко поинтересовался:

— А пистолет у вас есть?

Водила небрежно отодвинул полу пиджака, под которой обнаружился самый настоящий «Стечкин», вид которого придал мне уверенности и поднял настроение.

— Посмотри, Саша, — позвал меня сын, показывая куда-то за тонированное стекло мерседеса, — чего это они?

Мы уже въехали в Шаровку, где на центральной улице, выполняющей в этом селе и обязанности майдана, собралась огромная толпа людей, которые что-то живо обсуждали. На капоте потрепанной, видавшей виды «копейки» возвышался мужик средних лет, толкавший речь селянам, словно Ленин с броневика. Каждую его фразу жители Шаровки одобряли приветственными криками.

— Тебя как зовут-то? — тронул я за плечо водителя нашего внедорожника.

— Валера…

— Валер, а останови-ка мне вон у того ларька, — попросила я шофер, заинтересовавшись происходящем. До выборов вроде было далеко, майдан в Киеве не начался, а люди вышли на площадь и явно чем-то взволнованы. Такое в нашей стране случается регулярно, но обычно ничего хорошего не предвещает ни для тех стоит, ни для тех кто вообще игнорирует общественную жизнь, довольствуясь позицией: «моя хата с краю».

Позади, мигнув удивленно фарами, нам в след пристроился второй джип, в котором ехали Красовская и мои домашние. Толик приоткрыл окно и что-то прокричал, но из-за шума на площади разобрать что, было невозможно. Следом на яркий свет вылезла, кряхтя, Эльвира Олеговна, щуря глаза после полумрака автомобиля.

— Что случилось, Дворкин? — спросила она, с интересом разглядывая толпу. Я решил, что нечего портить им пред отпускное настроение и прокричал в ответ, что остановился купить сигарет, потому как вряд ли в настоящем старинном замке такой товар продается на каждом углу.

— Давно тебе говорила, чтоб бросал! — ворчливо заметила теща. — Только деньги из дома тащишь и на ветер переводишь…

Я кивнул и быстрым шагом прошел к табачному ларьку. С торца этого металлического «привета» из девяностых на небольшом крылечке курила молодая девчушка лет восемнадцати, которая, завидя, что я целеустремленно движусь по направлению к ней, сразу же шмыгнула внутрь. Щелкнул запор, а маленькое квадратное окошечко, забранное кованой металлической решеткой немедленно открылось.

— Что-то купить желаете? — уточнила она хриплым после курева голосом, который так не гармонировал с ее ангельским личиком.

— Пачку «Ротманса» синего, пожалуйста, — попросил я, облокотившись на приваренную узкую полочку прямо перед оконцем.

Худая бледная ручка с тонким запястьем немедленно забрала поданные мною деньги, отсчитала сдачу, а потом положила ее на небольшую тарелочку вместе с заказанной пачкой.

— А что это у вас такое творится? — спросил я, делая вид, что интересуюсь этим лишь со скуки, как бы между прочим. Девчонка купилась…Купилась в силу своего возраста, да от одиночества, которое непременно гложет, если с восьми до восьми сидеть в этом душном металлическом каземате. Она соскучилась по общению. Потому радостно поддержала разговор, прошептав из-за решетки мне заговорщицким шепотом:

— Так, чудище агитируют ловить…На милицию-то надежды совсем нет. Они покрутились тут, отпечатки поснимали, да укатили в райцентр, а нам жить с этим под боком. Шутка ли четыре трупа за два дня! А кто следующий? Может и я… — она шмыгнула сопливым носом и защелкала зажигалкой. Из ларька потянуло ароматным дымом тонких женских сигарет. — Сидишь тут, как пень! А другой работы в селе нет! Не дояркой же идти в самом-то деле? — искренне удивилась она. У современной молодежи такая раньше многоуважаемая профессия теперь и за работу не считалась. — А похороны завтра…Вот Михалыч и агитирует сразу после идти ловить проснувшегося зверя.

— Похорон? — напрягся я. Уж мне-то точно было известно, что Марину Игнатенко и Константина Ивановича будут хоронить в Харькове. К тому же невольная обмолвка про четыре трупа. Неужели…

— Да наших же и буду хоронить! — поразилась моей неосведомленности девчонка. — Их вчера прям на окраине убитыми и нашли. А вы что ж не знали? — спохватилась она. Окурок был немедленно потушен, а в до того общительной, даже сверх меры, девчонке проснулась самая настоящая пролетарская бдительность. — Вы вообще кто такой? Ходят тут выспрашивают, нос суют не в свои дела! А ну-ка покажи удостоверение? Или как его…Жетон!

— Какой жетон? — ошалел я немного от резкого перехода.

— Полицейский! Иначе геть отсюда! Сейчас парней покличу, они быстро из тебя отбивную сделают! А может ты и есть тот самый зверюга, а Михалыч нам сказки рассказывает про зверей всяких, что они наше место давным-давно облюбовали… Маньячела! — поняв, что сболтнула лишнего, девчонка засуетилась, запиликала кнопками телефона и поспешила захлопнуть окошко.

Вот те раз…Все местные и некто Михалыч знают о каком-то звере, который терроризирует Шаровку уже много лет. Для них в этих убийствах нет ничего удивительного. Они даже готовы сами пуститься на поиски убийцы. Только вот все эти поиски совершаются обычно от чувства панического страха и ни к чему кроме самосуда над безвинным человеком не приводят, попасть под эти жернова крестьянского мщения вместе со своей семьей мне совсем не хотелось. Я оглянулся по сторонам. Из толпы выделилось несколько крепких даже с виду молодчиков и направились к нам. Значит парням девка все-таки дозвонилась. Я забрал сигареты с прилавка и быстрым шагом двинулся к мерседесу. Плюхнулся на переднее сиденье, дав себе зарок на будущее обязательно поговорить с этим таинственным Михалычем, который явно что-то знает, иначе не стал бы мужик в годах мутить просто так народ, подталкивая его на подвиги.

— Валера…Нам пора в замок! — быстро произнес я, захлопывая двери автомобиля. Движок послушно завелся. Позади Толик загудел клаксоном, подавая сигнал к отступлению, если не бегству. Да…народ в Шаровке напуган, но ни одного представителя власти я на его улицах так и не увидел. То ли не знают о происходящем, то ли не хотят вмешиваться…

Внедорожник, подняв в воздух облако густой пыли, рванул по проселочной дороге. Несколько куриц, мирно разгуливающих по обочине, важно кудахча, шарахнулись в сторону, косясь своим глазом-бусинкой, в след незнакомой машине. Позади громыхал на кочках гелентваген со Светкой и тещей, там же сидела Красовская. Парни, покрутились возле киоска, озабоченно почесав коротко стриженные лбы, и проводили наш эскорт недобрым взглядом, не предвещающим ничего хорошего.

— Удалось что-то разузнать? — сын мой хитрый маневр с рекогносцировкой прекрасно понял, и теперь отвлекшись от экрана планшета заинтересованно смотрел прямо на меня.

— Пока ничего особенного, кроме того, что… Секунду! — телефон в карман отчаянно завибрировал. Я мог даже не смотреть, то мне звонит, конечно же сгорающая от любопытства Яна.

— Да, слушаю!

— Дворкин, а ты сволочь! — обругала немедленно меня журналистка. — Сам сказал, что пошел за сигаретами, а вляпался без меня в какую-то историю…После твоего похода к табачному ларьку, туда подгребли два местных индивидуума, и долго грозили нам какими-то оглоблями в след. Признайся честно, что ты наговорил продавщице? Предложил двести гривен за м…нет?

— Красовская! — разозлился я. — У тебя вообще-то рядом в машине сидит моя беременная жена…

— Ну и что?! — изумилась Янка. — Кто не без греха? Все мы люди, все мы человеки…

— Отстань! — я решил сбросить, но журналистка заканючила на том конце провода.

— Дворкин…ну Санечка, ну пожалуйста… Неужели это такой секрет? Я же умру пока мы доедем до Белого лебедя! Пожалей старую больную корреспондентку заштатной газетенки…

— Яна…

— Ну же!

— Зятек! Немедленно рассказывай! Мы тут тоже все во внимании, — в трубке послышался рассерженный голос тещи. Видимо, хитрюга Красовская включила громкую связь.

— Проведем так сказать селекторное совещание! — съязвила она.

— Девчонка-продавщица мне сказала, что вчера вечером на окраине Шаровки обнаружены еще два трупа. Старожилы, а во главе с ними некто Михалыч, напирают на то, что это будто бы некий зверь, который терроризирует жителей села уже долгое время, но в голове шаровчан по-моему просто паника. Меня лично приняли за какого-то маньяка …А этот майдан у них на улице — это преддверие ночи длинных ножей по-шаровски. Они собираются искать злодея такой толпой вместе с оглоблями и вилами, как в старину.

— Офигеть! — пробормотала ошарашенно Яна. — какой репортаж пропадает…Может вернемся?

— Я тебе вернусь! — разозлился я. — Хотя с этим Михалычем не грех будет поговорить…

— Вот и я говорю!

— Красовская!

— Все-все…Едем в замок.

Я сбросил звонок, откинувшись облегченно на спинку мягкого кожаного сидения. Мишка выжидательно посмотрел на меня.

— А что…Тут все не так просто, как кажется, сынок…

— Приедем, осмотримся? — предложил Миша.

— Обязательно! И не только глазами… — Валера недоуменно вскинулся на нас, не понимая о чем речь, но сын меня прекрасно понял. Если в белом лебеде есть хоть капля чего-то потустороннего, то либо я, либо он должны это почувствовать своим вторым зрением. Призраков же мы как-то рассматривали.

— Может позвонить Вячеславу Сергеевичу? — предложил Валерий.

— Думаю, что шеф твой уже знает о двойном убийстве на почти своей территории, — пожал я плечами, — хотя если хочешь, звони!

— Да нет! — отмахнулся Валера. — Я насчет того, чтобы увеличить охрану…Говорят эта зверюга самого Константин Иваныча порвала на кусочки..

— Не боись! Приедем, осмотримся, — я выглянул в окошко. Мы медленно вкатывались на земли усадьбы барона Кенинга в замок Белый лебедь.

— Уже приехали! — сообщил нам Мишка, блокирую свой планшет.

Глава 8

Дорогая иномарка самого лучшего риелтора Харьковской области надрывно гудела, переваливаясь через ухабы и рытвины, ведущие к замку. Заславский попросил об отсрочке в связи со сложившимися обстоятельствами. Роман посоветовался с Кенингом и тот дал добро, мало того он разрешил некоему большому другу олигарха пожить в замке вместе с семьей некоторое время. Именно их ехал встречать Чухненко. В его задачу входило показать им окрестности и как можно ярче разрекламировать поместье, потому как от мнения этих самых Дворкиных зависело решение о покупки самого Заславского.

Кое-какие справки об этой семейки Роман успел навести еще в Харькове. Дворкин Александр Сергеевич — знаменитый харьковский писатель, прославившийся серией книг о мистических местах города. Жена — врач, неродной сын и теща…С ними еще зачем-то увязалась известная журналистка Яна Красовская — скандальная личность, но ее-то присутствие в замке еще можно было как-то объяснить каким-нибудь пиар-ходом олигарха. Может он ей статью заказал, начав рекламную компанию еще задолго до покупки усадьбы? По крайне мере, Роман сделал бы именно так. Туристический бизнес в области не процветает. Мест для посещения туристами много, но это не море, не пляжи, здесь нет пальм и нормального отдыха в его классическом понимании, а значит придется основательно потратиться для привлечения гостей.

Автомобиль подбросило на какой-то особенно глубокой яме. Заскрипел салон, и машина неожиданно заглохла. Чухненко уже был в паре километров от замка. Оставалось только выехать с поля под тенистые аллеи и свернуть к главному входу. Несколько раз безнадежно крутанув стартер, Роман вышел на воздух и со злостью попинал колеса. Вокруг природа, поле и тишина. Нет колхозников с вилами и граблями, нигде не гудит трактор.

— Черт! — ругнулся Чухненко, поглядывая на время. До встречи гостей оставалось примерно около часа. — Долбанные дороги!

Машина не завелась. Вздохнув, Романа открыл капот, начав осматривать внутренности иномарки. К сожалению, он мог их только посмотреть, так как понятия не имел, как и что в этом сложно механизме работает, предпочитая авто отдавать ремонтировать специалистам. Зачем-то потрогал клеммы на аккумуляторе, подвигал какие-то шланги и трубки. Тяжело вздохнул и захлопнул капот обратно. Все равно это пользы не принесет. Придется тащиться обратно в Шаровку за каким-нибудь местным Кулибиным, а потом гнать на автосервис, потому как волка ноги кормят, а риелтора — машина.

Неожиданно тонированное стекло его автомобиля поехало вниз, опускаясь на совсем чуть-чуть. Роман даже подпрыгнул от неожиданности.

— Хороший денек сегодня, не правда ли? — из авто донесся голос барона Кенинга, лицо которого за все время их сотрудничества Чухненко так и не видел.

— Зачем же так пугать? — разозлился Роман. — Я уж думал…

— Что это шаровский монстр, убивающий людей? — с легкой язвительной усмешкой спросил барон.

— Нет, но… — смешался риелтор, сжав в кулаке ключи от машины. Он точно помнил, что закрывал на центральный замок свой автомобиль, когда выходил осмотреться. Эта привычка у него была еще из далеких девяностых, когда ни в коем случае нельзя было бросать транспортное средство открытым. Мошенники и угонщики только и ждали на улицах Харькова таких растяп. Себя к ним он не относил.

— Брось, трястись, как девка на выданье! — с издевкой добавил строгий, чуть хрипловатый голос. — Вы просто забыли закрыть машину!

Роман помнил все наоборот, к тому же вот оно доказательство в потной от ужаса ладони, ключи от иномарки впились в холеную кожу. Риелтор точно знал, что вокруг не было ни души, когда авто заглохло, так что не зря он боится заказчика, называющего себя бароном Кенингом, ох, не зря!

— Может быть… — смешался Чухненко. — Чем обязан? Вы передумали продавать замок?

— Ха…ха…ха… — каркающий смех резанул по ушам. Он еще никогда не слышал. Чтобы так смеялся человек. Боже, куда же он впутался? — К вашему сожалению, нет. Сделка должна состоятся, а отсрочка нам на руку…Потому как здесь у меня остались кое-какие незаконченные дела.

— Тогда что…

— У меня для вас есть небольшое поручение, выполнив которое вы немного увеличите свой процент от сделки, — голос барона, который по-прежнему сидел в тонированной машине, звучал, как из могилы.

— Я не ваш секретарь-референт и… — боль скрутила все тело, свернув его в тугой рулон. Чухненко упал на одно колено, пытаясь впихнуть в себя хоть капельку воздуха. Легкие пронзили сотни маленьких иголочек, а в голове заискрило, будто его со всего маху оглушили чем-то тяжелым. — Что за… — прохрипел он, чувствуя, как внутри него, сосуды натягиваются, будто стальные канаты.

— Думаю, этой маленькой демонстрации вам достаточно, и мы определили раз и навсегда, что вы будете тем, кем назначу вас я, — голос из машины был уверен в себе и удивительно спокоен. Роман, рухнул на землю, его закрутило, он еле сдерживался, чтобы не заорать от боли во весь голос.

— Хор…хор…хорошо! — выдавил он себя, и тут же боль отпустила. С облегчением пришло какое-то умиротворение, а силы казалось бы прибавилось в разы.

— Вот и хорошо! — барон Кенинг подобрел. — В деревне Шаровка живет некто Михалыч — местный активист. Он будоражит общественность слухами о некоем монстре, каждый год убивающим пять человек шаровцев. Пугает людей, подбивает их искать этого монстра с вилами и топорами, как в старину… — пояснил Леопольд Леопольдович. — Мне бы не хотелось, чтобы эти слухи сорвали бы нам сделку. Вы, кстати, в этом тоже кровно заинтересованы…Только почему-то ни хрена не делаете.

— Я не знал.

— Теперь знаете, — просто ответил барон, — с ним надо поговорить и убедить не лезть туда, куда его не просят.

— Я сделаю…Сделаю позже!

— Роман…Роман… — проговорил Кенинг. — вы так и не усвоили урока, который я вам преподал.

Резкий взрыв боли снова поглотил тело Чухненко, но теперь он был готов к этому. Однако, выстоять все равно не удалось. Он припал на колено, чаще задышал.

— Что надо делать?

— Найдите его сейчас же! Пока в замок не ворвались крестьяне и не сожгли его к чертовой матери!

— А как же гости Заславского? Мне надо их встретить…

— Скажите, что пробили на плохой дороге колесо. Извинитесь и попросите подождать. Пусть погуляют по парку, подышать свежим воздухом. Я тоже хочу на них посмотреть…

— Я так и сделаю! — приступ прекратился. Чухненко был уверен, что эта боль напрямую связана с бароном Кенингом. Он владел и управлял ее. Захотел мучить — мучает, не захотел — Роман дышит нормально и спокойно живет. Риелтор уже начал подозревать своего нанимателя в этих таинственных убийствах последних дней в Шаровке. Уж больно странный был этот Леопольд Леопольдович, да и не видел его Чухненко никогда, лишь долговязую фигуру, укрытую длинным плащом с глубоким капюшоном.

— Вот и договорились! — рассмеялся голос. — А говорили не референт, не референт…Кстати, у вас хорошая машина, жаль клемма на аккумуляторе соскочила, а то бы ехали и ехали еще…

Роман дернулся к капоту. Он четко помнил, что первым делом проверил именно клеммы, но когда его открыл, то одна из них соскочила и висела в стороне на пластиковых креплениях.

— И правда! — прокричал он, но стекло уже было поднято, а у риелтора было такое ощущение, что Кенинга в автомобиле уже нет. Легко устранив поломку, Рома сел за руль, вцепившись в него, как в спасательный круг. В голове роились мысли. Кто этот Кенинг? Зачем ему Михалыч? И что за игру ведет таинственный владелец Белого лебедя? Все это никак не укладывалось в голове. Чухненко забарабанил пальцами по тугой кожаной оплетке руля. А потом резко обернулся назад. На сиденье не было и следа испарившегося барона. Может пора сходить к врачу, и это были обычные галлюцинации? На всякий случай поплевав через левое плечо, хотя никогда не чувствовал себя мнительным, Роман развернулся и двинулся обратно в деревню искать Михалыча, заинтересовавшего своей персоной самого барона.

С чего начать поиски человека, которого в деревне все должны знать, как известную личность? Да с любого жителя этого села! Именно так. Чухненко и поступил…Он подъехал к небольшому ларьку, в котором, на первый взгляд, продавалось практически все, от гаечек и болтиков. До прокладок и жевательной резинки. На небольшом порожке курила молодая девчушка, запивая терпкий сигаретный дым ароматным кофе.

— День добрый, красавица! — крикнул он ей, поигрывая ключами от машины, на брелоке которых легко можно было рассмотреть логотип брендовой марки.

— Здравствуйте! — ответила та. Ее совсем не заинтересовал ни дорогой костюм от Версаче, ни логотип баснословно дорогой иномарки, ни, пожалуй сам Роман, приблизившийся к ней совсем близко.

— А что это у вас тишина такая на улице, будто вымерли все? — спросил Рома, оглядев пустые улицы. На самой большой из них кое-где валялись обрывки газет, пару пустых бутылок. Вдалеке, в тенечке высоченных тополей притаился полицейский уазик, раскрашенный еще в тот самый старый желтый свет, бороздящий, видимо, просторы Шаровки еще со временем СССР.

— Так с майдана все по домам и разошлись. Нынче у нас ходить по улицам небезопасно, — просто ответила девушка, закурив еще одну тонкую сигарету. — А вы наверное не местный? Я местных практически всех знаю… — похвасталась она.

— Угадали! — подмигнул Роман ей. — Я из Харькова.

— Я тоже там училась…

— И работаете здесь? — он критически оглядел скромное здание ларька.

— А что делать? В селе работы нет…Только так и перебиваемся. Может скоро туристы повалят, вот тогда заживем. Говорят какой-то олигарх купил наш Белый лебедь за двести миллионов …Теперь хочет там устроить экскурсии и дорогую гостиницу. Только вряд ли у него это получится… — грустно заметила она.

— Это еще почему? — нахмурился он.

— Проклятое место там…И Шаровка из-за этого страдает…

— Проклятое? — переспросил Чухненко, вспомнив, как Леопольд Кенинг, не прикасаясь, уложил его на землю, заставив визжать от боли.

— Монстр там живет. У него раз в году гон начинается….Еду требует! Вот смерти и…Ой, — спохватилась она неизвестно от чего. — Совсем я с вами заболталась. Мне еще товар пересчитывать.

Тема монстра из Белого лебедя оказалась для девушки запретной. Поняв, что новому в селе человеку сболтнула лишнего, девушка пошла на попятную.

— Покупать что будете? — строго спросила она, уже открыв окошко ларька, заклеенное изнутри этикетками рошеновского шоколада.

— Да я собственно спросить… — замялся Роман. — Мне надо найти одного человека — Михалыч…кажется…

— О! Так это вам по той улице и направо крайний дом, — узкая худенькая ладошка высунулась из окна, указав куда-то в проулок, заросший густыми кленами, — у него еще синие ворота.

— Спасибочки! — улыбнулся Чухненко, собираясь уже уходить, но был снова остановлен подсказкой девушки.

— Только на своей машине туда не пробуйте и ехать! Там колдобины одна глубже другой. Всю подвеску оставите. Вы бросьте ее тут. Я пригляжу, а у нас в селе воров нет.

Роман с сомнением поглядел на замызганный ларек, полицию, крутящуюся где-то поблизости, и все-таки решился.

— Спасибо!

Быстрым шагом пошел по проулку, мимоходом отметив, что девушка-продавщица все-таки была права. Асфальт здесь исчез, как явление еще лет тридцать назад. В огромной прямо посреди дороги яме плескалась грязная черная жижа, по обочине кудахтали курицы, важно бродящие по первой зеленой травке, что-то с умным видом выбирающие среди мелких щеп и кусочков обычного мусора.

Синие ворота он разглядел издалека. Они были самые обычные, прямоугольные, за ними высился крытый навес, под которым угадывались контуры «нивы» — первого советского внедорожника, красная краска на которой с трудом угадывалась сквозь плотный слой грязи, залепившей машину по самые стекла.

Во дворе была ручная колонка. Яркие деревянные окна, выкрашенные в голубой цвет, вызывающе смотрели на улицу белыми в красный легкомысленный цветочек занавесками. Забор был старый, собранный из бывшего в употреблении шифера. У забора узкая скамейка с высокой гнутой спинкой. Во дворе слышался гулкий звук ударов и негромкое уханье, треск и снова удар. Роман огляделся повнимательней и рассмотрел на заднем плане за домом небольшую баньку, для которой Михалыч и колол дровишки.

— Добрый день! — громко прокричал он, затарабанив в ворота.

— Чего стучишь? Иду я, иду… — ворчливо закричали во дворе в ответ. Забрехала заливисто и звонко собака, рванувшись из неприметной будки у самого крыльца. Скрипнули воротца. Михалыч был крепкий седовласый мужчина средних лет. Его натруженные руки пестрели канатами вен и буграми мышц. Лицо, украшенное аккуратными усиками, было простое и открытое. Ни тени одутловатости или похмельного синдрома. Вполне себе крепкий мужик, скорее всего отставник, который не курит и не пьет и в свои пятьдесят даст фору любому молодому, потому что за ним как за каменной стеной. Михалыч был раздет по пояс, в руках, словно ненароком забытый топор, который и положит некуда и держать неудобно. Под левой грудью Роман успел рассмотреть группу крови и резус-фактор. Значит все-таки бывший военный…Только…Афган? Да! Скорее всего, да и по возрасту подходит идеально. С другой стороны груди размазанной заклепкой белел неровно зашитый шрам от пулевого ранения, что подтвердило косвенно догадки Чухненко про отставника.

— Что надо? — довольно невежливо принял гостя Михалыч.

— Добрый день, — поздоровался Роман, решив не реагировать на неприветливость хозяина. Они военные — все с нарушенной психикой, еще долбанет топором по виску и пиши пропало…Хватит ему на сегодня приключений с бароном Кенингом. — Меня зовут Роман Чухненко. Я из Харькова. Ищу некоего Михалыча… — осторожно начал риелтор.

— Ну я Михалыч… — протянул мужик, уперевшись взглядом в Романа.

— Да? — растерявшись спросил Чухненко.

— Именно так! Чего надо?

— Понимаете, я риелтор из Харькова…

— Это ты уже говорил.

— Так вот…Я представляю интересы барона Леопольда Леопольдовича Кенинга — владельца Белого лебедя.

— Очень интересно… — Михалыч внимательно посмотрел на Романа, отложив в сторону топор. — И что же от меня хочет сам барон Кенинг?

— Поймите меня правильно…Я ничего не имею против вашей общественной деятельности, но вы срываете нам сделку по продаже шаровского замка, подбивая людей искать монстра без участия полиции.

— А что вы? Считаете, что монстра не существует? — прищурившись, уточнил Михалыч.

— Я думаю, что в ваших местах завелся какой-то маньяк, а вы без причины будоражите умы людей, пытаясь их сподвигнуть на…ээ…бунт!

— Экий вы, однако! — улыбнулся жесткой улыбкой бывший военный. — Я уже тридцать лет гоняюсь за этим монстром! Мой отец, мой дед посвятили этому всю свою жизнь, да я стал военным только для того, чтобы смочь противостоять этому чудовищу, которое каждый год убивает моих односельчан! А вы говорите маньяк…

— Каждый год? — удивился Чухненко. — Это вы преувеличиваете…

— Слышишь ты! — Михалыч вдруг резко переменился в лице и ухватил риелтора за грудки. Роман и сам себя считал не слабаком, мог постоять за себя. Но из железной хватки Михалыча ему было не вырваться. И он это чувствовал. — Я ловил и буду ловить это чудовище. Пока либо он, либо я живы. Наша борьба не закончится никогда! И никакие деньги, никакие сделки этому не помешают. Я защищу свой народ, чего бы это мне не стоило. Я присягу давал! — он успокоился так же быстро, как и разозлился. Отпустил полы пиджака Романа и небрежно их разгладил.

— Так что передай барону Кенингу, что в следующий раз мы уже будем с ним разговаривать по-другому, — он кивнул на топор, лежавший рядом.

— Извините, я не хотел… — начал было Роман, но был снова перебит Михалычем.

— Ты, сынок, больше не ходи сюда, нет смысла. И смотри с кем общаешься! Внимательно смотри… — мужик легонько подтолкнул ошалевшего Чухненко к воротам.

— Что значит общаешься? — не понял он.

— Барона Леопольда Кенинга уже, лет сто как нет в живых… — буркнул ему в след Михалыч, плотно прикрывая скрипящие створки. Лай собаки затих, забряцала цепь, а потом снова раздались гулкие, мерные удары топора.

— Как нет? — прошептал Чухненко. В его сердце вдруг что-то оборвалось. Неужели он нашел подтверждения своим страхам? А может старый отставник нарочно ему это сказал, чтобы сбить с толку и сорвать сделку? В чем его интерес? И от чьего имени он ведет переговоры с Заславским, если барон умер сто лет назад?

Потерянный он еле добрел до своей машины. Опять курящая у входа продавщица приветливо помахала ему рукой.

— Нашли Михалыча? — прокричала она.

— Да, спасибо! — вяло отреагировал Чухненко. Лучше бы не находил, подумал он.

Двигатель завелся с пол-оборота. Тихо заурчал, пожирая дорогущий бензин.

— Ну и как тебе, Михалыч? — Роман испуганно дернулся, услышав позади знакомый голос барона. Попытался обернуться, но шею, словно заклинило. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, даже глаза скосить в зеркало заднего вида не сумел. — Интересный мужик! Основательный, я бы сказал… — голос Кенинга был почти веселым.

— Он отказался от нашего предложения, — прошептал Чухненко сквозь зубы. Страх прошел, осталась только злость на этого любителя дешевых эффектов, который несомненно имеет отношение к чему-то потустороннему и пытается впутать туда Романа.

— Нашего? Ты уже признаешь, что мы команда! — похвалил его Леопольд. — Ну да я и не ждал от него мировой.

— А еще он сообщил мне по секрету, что Леопольда Кенинга уже лет сто нет на свете.

— И что? Мой дедушка и правда давно умер. В этом году как раз сто лет…Михалыч помнит! Впрочем, я не ожидал, что все получится, но попробовать стоило. Едь спокойно в замок и встречай гостей Заславского. Покажи им окрестности, проведи экскурсию. Я не хочу, чтобы они остались недовольны пребыванием в моем замке.

— Что это все значит? Во что вы меня пытаетесь впутать?

— Здесь вопросы задаю я! — боль скрутила Романа так, что мир померк, а когда он смог разжать зажмуренные от боли глаза, то на заднем сиденье было пусто. Кенинг опять исчез.

Глава 9

Шаровский замок действительно был картинкой, перенесенной неведомо каким образом в необозримые просторы харьковских степей. Машины Заславского, посланные за нами, остановились у главного входа, с которого открывался прекрасный вид на усадьбу, напоминающую настоящий французский замок из Средневековья. Сложенный из светлого крупного камня с затянутыми ряской прудами, перекидным мостом. Башенками, узкими бойницами-окнами и широкой многоуровневой лестницей, тянущейся на добрых десяток метров.

— Круто! — проговорила Эльвира Олеговна, тут же попытавшись сфотографировать на телефон такую красоту. — Выложу в одноклассники, все обзавидуются…

— Особенно Сухинина! — улыбнулась Света, с трудом из-за наметившегося животика, вылезая из мерседеса. — Миш! Ну, а тебе как?

Сын оторвался от голубоватого экрана, окинул задумчивым взглядом окрестности, а потом с шумом втянул в себя свежий сырой воздух, пахнущий речкой и камышом.

— Несет чем-то… — заметил он серьезно. Нахмурился и прикрыл глаза, открывая свой внутренний взор. Я помимо воли напрягся, всегда опасаясь, когда Мишка становился таким отрешенным, словно не от мира сего. Если он так делал, то непременно жди неприятностей.

— Ты что-то чувствуешь? — настороженно спросил я его. Над моим ухом заинтересованно засопела Красовская, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Боль…Чью-то постоянную, неугасающую боль… — прошептал Миша и открыл глаза. — Она вокруг этого замка, везде…

— Это опасно? — уточнила встревоженно Светка, поглаживая живот, где обеспокоенно ворочалась, чувствуя озабоченность мамы Дарья Александровна.

— Мы ее не волнуем! Пока… — заметил после небольшой паузы сын.

— Что значит пока? — Эльвира Олеговна успела сделать несколько снимков. Потом включила фронтальную камеру и пыталась совершить ритуальный обряд всех нынешних подростков — селфи.

— Пока — это значит пока, — коротко отрезал Миша, снова утыкаясь в телефон. Он то ли играл во что-то по сети, то ли списывался со своим верным и единственным другом Данькой, было непонятно, но мы его явно отвлекали своими ерундовыми запросами.

— Нас встречают! — жена указала пальцем на крыльцо дома, где постепенно собирались его обитатели, насильно поселенные сюда олигархом, чтобы мы не опухли в замке с голоду и не погибли от лап неизвестного маньяка.

Возле открытых дверей толпилось четыре девушки в коротких черных платьицах с накрахмаленными белыми передниками, в кружевных чепчиках, чуть поодаль, уперев руки в бока, в высоком поварском колпаке держалась в стороне дородная крепкая женщина средних лет, по виду и формам явно кухарка, ранее потчевавшая своими кулинарными изысками не французский ресторан, а какую-нибудь школу или детский сад, в который когда-то ходил маленький Миша и регулярно чем-нибудь там травился. Тут Заславский явно поскупился. По левую руку от горничных торчала парочка бодигардов в черных пиджаках и таких же зеркальных очках, с проводками в ушах, видимо по периметру расставлена еще кое-какая охрана. Толик топтался позади нас, не сводя со стройных ножек Красовской своих обезумевших глаз.

— Пойдем, что ли? — я оглянулся на свое «детективное агентство»— женщина бальзаковского возраста, беременная, малолетний маг и полоумная журналистка, оценил его я и улыбнулся про себя, представив в каком тупике будет маньяк, когда ему покажут тех, кто приехал его ловить. Это уже даже не неуважение, а что-то большее…

— Вы уже прибыли! — за нашими спинами раздался радостный и счастливый чей-то возглас. Мы все обернулись, а Толик даже успел положить руку на поясную кобуру, чтобы в случае малейшей опасности моментально достать пистолет.

— Но-но! — примирительно поднял руки представительный молодой человек, практически бесшумно подкатившийся к нам на дорогой иномарке, по самую крышу засыпанной степной пылью. — Свои! Меня зовут Роман Чухненко — официальный представитель хозяина усадьбы барона Леопольда Кенинга. Пока замок принадлежит формально ему, и он попросил меня сегодня встретить вас, провести небольшую экскурсию и расселить, проверив. Чтобы вы ни в чем не нуждались…

— Спасибо, — буркнула Янка, отворачиваясь обратно ко парадной, — только, как официальный представитель вы должны были…

— Знаю-знаю! Должен был приехать раньше и все организовать, но дела…У меня это не один объект, — Чухненко подошел поближе к нам, видя, что опасность миновала, и Толик не собирается превращать его в дуршлаг из своего массивного «Стечкина», — остальные так же требуют присмотра. Риелтора, как и волка, знаете ли ноги кормят!

— Это точно, — согласилась Эльвира Олеговна, с интересом рассматривающая торговца недвижимостью, — и как проценты от сделок? Высокие?

От столь прямого вопроса Роман смешался, улыбнулся и перевел тему:

— Добро пожаловать в Шаровский замок! — провозгласил он, торжественно выбрасывая вперед руку, приглашая пройти в усадьбу. — На сегодня у нас запланированы расселение, легкий ленч и экскурсия. Поверьте, природа Шаровки просто восхитительна! А этот воздух? Вы чувствуете, после удушливых автомобильных газов Харькова, как тут дышится?

— Да не рекламируй нам его! — отмахнулся от Чухненко Эльвира Олеговна. — Мы все равно лишь гости, а не потенциальные покупатели. Зять мой столько не зарабатывает, хотя мог бы уже раскошелится хотя бы на пылесос…

— Да куплю я вам его! — разозлился я. — М…мама…

— Мужик сказал — мужик сделал! — невозмутимо заметила теща, подмигнув мне выщипанной бровью. — Толик, помоги старой больной женщине поднять вещи в ее комнату!

Бодигард с трудом вытащил объемный баул тещи, взвалил себе на спину, тихо крякнув от тяжести.

— А от экскурсии можно отказаться? — поинтересовалась Света. — Погода меняется, и Дашка начинает волноваться, — она с любовью посмотрела на живот, где росла моя доченька не по дням, а по часам. — К тому же, она, наверное, как и мама плохо переносит дальнюю дорогу на автомобиле, хоть какой комфортности.

— Конечно, Светлана…ээ…

— Можно просто Светлана.

— Тогда я для вас всех просто Роман! — улыбнулся риелтор. — К чему нам эти условности? Вот в США уже давно говорят «ты», а мы все как-то не перейдем к европейским ценностям.

Укоризненно поджав губы, Эльвира Олеговна прошла вслед за Толиком вверх ко входу. Для нее идея прорыва Украины в Европу была больной темой. Она плохо перенесла майдан, нынешнюю власть, да и вообще беспартийная в душе коммунистка. Следом, как привязанный побрел Мишка. Нам троим ничего не оставалось, как взять свой багаж и последовать за моей тещей, которая уже что-то живо обсуждала с кухаркой, указывая на то, что для внучка котлеты надо парить в пароварке, а Дворкин съест и так, хотя пока и не купил ей обещанный пылесос.

— Усадьба Леопольда Кенинга имеет старую и удивительную историю, полную мифов и загадок, которым из года в год потчуют иностранных туристов-дикарей, которые неведомо какими путями узнают про такую красоту… — начал экскурсию риелтор. — Посмотрите на эти стены…Это же настоящий замок без всякого преувеличения! А эти бойницы? Полное сходство с настоящей французской цитаделью времен Людовика и мушкетеров!

Двери перед нами распахнули. Все-таки слуги у Заславского были вышколены на совесть. Перед моими глазами открылся широкий холл, иначе этот длиннющий коридор никак и не назовешь. На потолке, украшенном потрескавшейся лепниной висела огромная люстра, под ногами хрустел битый кирпич вперемешку с облупившейся штукатуркой.

— Пока это напоминает развалины замка, а не цитадель! — шепнула мне на ухо жена. Мысленно я с ней согласился, продолжая внимательно слушать Чухненко, который продолжал знакомить нас с историей места, где нам волею олигарха Славика придется прожить несколько дней.

— Замок был построен для жены барона Кенинга, которую дворовые уважительно прозвали Барыня и которую Леопольд безумно любил и выполнял все ее прихоти. К сожалению в раннем возрасте она заболела туберкулезом и скончалась.

— Печально… — заметила Красовская.

— А это широкая лестница ведет на второй этаж, где вам уже приготовлены гостевые комнаты!

Мы шагнули на первую ступеньку, которая предательски захрустела. На втором этаже было довольно уютно и прибрано. Стены были занавешены тяжелыми бордовыми гобеленами, по углам, явно в спешке расставлены кадки с какими-то разлапистыми цветками, напоминающими фикусы. На полу расстелена узкая ковровая дорожка. Напротив двери в каждую комнату торчала истуканом фигура рыцаря в латах, искусно выполненная в жести. Я заинтересованно потрогал забрало, которое громко лязгнуло, захлопнувшись само собой. Светка вздрогнула испуганно и выругалась на меня совсем не по-женски.

— Тут ваши спальни. Для вызова прислуги в каждом из номеров подключен телефон внутренней связи. Стоит только поднять трубку! — расхваливал шаровский замок Роман.

— И связь провели! — одобрительно покивала головой Янка.

— Не успели бы … — покачал головой Чухненко. — Связь тут была и раньше. С того момента, как Кенинги уехали заграницу, в начале двадцатых годов прошлого века замок отдали под тубдиспансер, просуществовавший тут до девяносто шестого года!

— Ой! — ойкнула Светка.

— Не бойтесь, тут все проверено и перепроверено многими специалистами. Здание и прилегающие окрестности абсолютно безопасны. Проведена полагающаяся в таких случаях дезинфекция.

— Уже хорошо… — я дернул ручку одной из спален. Заглянул внутрь.

На узком окошке висели легкомысленные занавески в красный горошек, широкая кровать под высоким балдахином, на которой при сильном желании можно было уместить человек пять, тумбочка, зеркало и стул. Все предельно аскетично и явно не гармонировало с окружающей обстановкой средневековья. Мебель по-моему вообще была из ИКЕИ.

— Уж как смогли все скомплектовать… — заметив мой недовольный взгляд, проговорил риелтор.

— Ничего страшного! — я захлопнул дверь обратно и повернулся к продавцу. — А где…

— Все сейчас покажем! Это санузел, — в конце коридора он распахнул неприметную узкую дверь. Внутри ничего особенного. Душевая кабинка, унитаз и раковина.

— К сожалению один. Так как времени было мало, а просьба Вячеслава Сергеевича поступила так неожиданно, — он нас боялся. Я взглянул на Чухненко, упрямо избегающего смотреть мне в глаза. Риелтор что-то знал, и это что-то его очень сильно пугало. Тем более странно, что он не рассказал о своих знаниях полиции сразу после первого убийства, а раз не сказал, то замешан, а раз замешан, то и знает, кто тут маньячит без продыху. Но, не будем торопить события, в конце концов надо еще поболтать в Шаровке с этим Михалычем — героем народных волнений и главарем охоты на ведьм.

— Тут библиотека. Книги разные… — Роман распахнул еще одну дверь. За ней оказались огромные, до самого потолка стеллажи с различными фолиантами от вида которых у ценителя хорошей литературы перехватило бы дух. — Часть из них сохранилась от Кенингов, часть пополнила коллекцию во времена лечебного учреждения…

— Круто! — прошептал я, восхищенно обводя глазами это необозримое богатство. Вот это мне явно пришлось по душе. Пыльные фолианты чернели потертыми корешками столь старых изданий. Что дух захватывало. Надо было бы посидеть тут недельку, другую, авось и накопал материальчик еще на одну книгу. Редактор меня конечно же не торопила, но уже несколько раз интересовалась моими достижениями на ниве литературного творчества. Мол, читатель уже начинает скучать и медленно, но верно переходит к другому издателю на более свежее и интересное.

— А где сам Леопольд Леопольдович? — неожиданно повернулась к риелтору Красовская, настолько резко, что тут испуганно шарахнулся в сторону. Он явно что-то знал! Отсюда и испуганный взгляд и бегающие глазки, нервы ни к черту…

— Барон в Лондоне. Всеми его делами заведую здесь я! — важно ответил Чухненко, собравшись с мыслями. Сказывалась хватка из девяностых, когда надо было выкручиваться из самых разных ситуаций и принимать решения почти мгновенно. — Документы показать? — съехидничал Роман, но Янку вывести из себя или подловить в разговоре можно было только лишь с помощью гранатомета. Она невозмутимо пожала плечами и отвернулась ко мне.

— Пора бы нам и прилечь… — закряхтела Света, присаживаясь на колченогую табуретку, неведом кем забытую в темном полумраке огромной библиотеки. Скорее всего здесь е использовали для того, чтобы доставать книги с самых высоких ярусов.

— Пошли, Светик! — подхватила ее под руки Красовская, не дав опуститься на пыльный стул. — Я провожу тебя до твоей комнаты…

Мишка поплелся за ними. Его это литературное богатство совсем не впечатлило. Нынешняя молодежь предпочитает запах пыльных страниц и типографской краски бездушным страницам Интернет-ресурсов. Я вообще был не уверен, что сын прочитал хоть одну из моих книг. Дверь за моими близкими тихо скрипнула. Мы остались с ушлым риелтором одни. Наступила тягучая необъяснимая тишина. Роман поглаживал толстыми пальцами корешки тяжеленых томов, прохаживаясь вдоль полок, а я, молча, наблюдал за нами, не отрывая глаз. На секунду зажмурился, отпуская на свободу свое внутренне зрение, позволяющее мне видеть призраков. Именно им оглядел Чухненко. Ничего особенного. Только в области сердца легкое, еле заметное черное пятнышко, там, где располагается душа, но в этом ничего страшного или подозрительного не было. Очень мало на свете людей с кристально чистой душой. Все мы грешим, все мы ведем себя порою неправильно, иногда по своей воле, иногда по воле обстоятельств. Но этот бегающий взгляд меня определенно смущал, и я решил спросить на прямую, не играя в психологические изыски от Эркюля Пуаро, благо я был не профессиональным сыщиком и мне было простительно.

— Ром, ты что-то знаешь об этих убийствах?

Риелтор вздрогнул и отвернулся, делая вид, что не расслышал.

— Рома! — чуть громче позвал я. — Ты знаешь кто убил начальника службы безопасности Заславского и его любовницу?

— От…откуда? — голос его еле заметно дрогнул. Все-таки он был не профессиональным шпионом или агентом королевы. Обычный ушлый парень, делающий свой бизнес на сделках с недвижимостью.

— Что-то мне подсказывает, что знаешь… — задумчиво проговорил я, отходя подальше. Для того, что я задумал мне необходимо было расстояние. На моей руке совершенно неожиданно вспыхнул клубок яркого красного огня. Полыхнул острыми длинными языками пламени и потух, с легким шипением растворившись в воздухе. Этому легкому даже для волшебника начального уровня фокусу меня научил Мишка, который последнее время регулярно брал подобные уроки у Алаиды. Моих силенок хватало на то, чтобы создать огонь, но вот управлять им…Увы, но почти всегда он быстро гас в ладонях. Роман шарахнулся в сторону, но не закричал удивленно и даже не позвал на помощь. Он определенно раньше сталкивался в магией. И она для него не стала открытием. А вот это уже было определенно интересно. Потому как вряд ли в Шаровке есть сильные чародеи, кроме бабок-знахарок, которые только и могут вылечить мигрень травками, да сделать приворот на чужого мужика.

— Знаешь… — проговорил я почти шепотом. — Но почему-то предпочитаешь молчать…

— Я не понимаю о чем вы говорите, — затараторил быстро Чухненко, пятясь к двери, — а фокусы вы показываете не хуже Амаяка Акопяна. Вы не его родственник будете?

— Хватит ерничать! — взревел я, бросаясь вперед. Его надо было ошеломить, оглушить, не дать опомниться от моего резкого и неожиданного напора, чтобы Рома не смог придумать новую линию поведения или вообще не стукнуть меня хорошенько в отместку. Мои пальцы с силой вцепились в отвороты дорого пиджака, скомкали мягкий шелк. Я встряхнул риелтора и повторил вопрос.

— Кто убивает в замке?

— Н-не-не з-наю! — заикаясь почти прокричал Чухненко.

— Говори! Иначе в жабу превращу! — ни в какую жабу я его превратить не мог, но знать об этом риелтору было необязательно. Тем более после моего фокуса с огнем, он и так смотрел на меня, как на полубога. — Говори!

— Я…я…я…

— Отвечай!

— Он убьет! — дрожащим голосом проговорил Чухненко, отчаянно моргая глазами. Казалось, еще чуть-чуть и он расплачется.

— Кого?

— М-м-мен-ня…

— Кто? Кто убьет?

— Он… — неожиданно для меня тело Чухненко обмякло в моих руках. Глаза закатились, и здоровый, как лось, риелтор рухнул на пол, опрокинув стойку с декоративными подсвечниками.

— Черт! — пробормотал я, присаживаясь рядом на коленки. Приложил ухо к груди, попробовал пульс. Сердце билось мерно и размеренно, словно риелтор спал сном младенца. — Рома! Рома! Роман! — похлопал я его со всей силы по щекам. Ресницы мужчины задрожали, и он открыл глаза, нелепо разглядывая меня, зависшего над ним с самым обеспокоенным видом.

— Что со мной произошло? — спросил он, почесывая ушибленный затылок. — Как я оказался на полу?

Риелтор встал а колени, а потом с моей помощью и на ноги. Отряхнулся.

— Что случилось? — снова задал он вопрос. Ну не говорить же ему правду? Все равно ведь не поверит? Или это он так искусно притворился, чтобы я со своими расспросами отстал от него? Но на притворство это было не похоже, скорее на магию, которой его бахнули по голове, отбив все воспоминания об убийствах в Шаровском замке, обезопасив себя от нежелательного свидетеля. Я попытался почувствовать близость врага, но стены оставались глухи. Сквозь их почти двухметровую толщину не пробивалось ни капли энергетики. Сразу вспомнились слова Мишки на входе про зло, которому мы не интересны, и его лаконичное уточнение «пока».

— Вам стало плохо, — с обидой пояснил я. Такой прекрасный план не выгорел, — закачались, опрокинулись на спину. Я еле успел вас подхватить… — рассказал я, поправляя смятые отвороты шелкового пиджака.

— Благодарю вас! — Роман оглянулся назад, где лежал секунды назад без движения. — Если бы не вы, то я расколотил себе голову об эти каменные плиты, — он кивнул на затоптанный пол.

— Не за что! — буркнул я, недовольный собой. — А вы назад в Харьков сейчас? — уточнил я, решив хоть как-то использовать риелтора. Пусть он и не рассказал мне ничего про убийцу, обитающего в окрестностях Шаровского замка, так хоть подвезет к человеку, который возможно владеет нужной информацией.

— Вообще-то да, но…

— Что? — мило улыбнулся я.

— Вам без охраны замок покидать нельзя! Это личное распоряжение Вячеслава Сергеевича…

— Думаю, вы знаете хотя бы один потайной ход, который здесь должен быть, как и в любом уважающем себя замке?

— Александр…

— Жена в положении, — пожал я плечами, лихо похлопав Чухненко по плечу, — капризы, то, да се…Вообще хотелось бы ей приятное сделать. Куплю свежих домашних фруктов, ягод каких-нибудь, грибов…

— А…

— Я с Толиком все потом сам разрулю.

— Пойдемте, я покажу вам еще один выход из замка, — со вздохом проговорил Чухненко, нажимая на один из стеллажей с книгами.

Глава 10

Стена неожиданно поехала в сторону вместе с висящей на ней полкой. Заскрипели давно несмазанные запоры, открывая нам тёмный провал потайного выхода из замка. В нос ударило затхлым воздухом, давно не проветриваемого помещения и сыростью. Я недоуменно уставился на Чухненко, видимо, он не понял, что, говоря про подземный ход, я пошутил, а оно вон, как вышло.

Опасливо наклонившись чуть вперед, я заглянул в черноту каменного провала, уходящего своими обшарпанными ступенями далеко вниз в непроницаемую мглу. На расстоянии вытянутой руки не было видно ничего.

— Значит ход все-таки есть? — вздохнул я, прикинув мысленно, что если Чухненко знает про тайные ходы Шаровского замка, то про них может знать и неизвестный маньяк. А вот Толик об этом знает вряд ли…Преспокойно топчется у дверей Эльвиры Олеговны, которая приватизировала себе, похоже, личного бодигарда.

— Его соорудили при строительстве замка. Жене Леопольда Кенинга хотелось точную копию настоящей рыцарской цитадели, а какой замок без потайного хода, как вы правильно заметили…

— А… — начал было я, но риелтор и без слов понял дальнейший ход моих мыслей.

— Ход один, имеет чисто декоративную цель. Выходит где-то в липовой аллее. Если даже маньяк и знает о нем, то открыть не сможет. Тут очень сложная и затейливая система запоров и замков. Только знакомый с проектом замка может отпереть двери.

— А вы знакомы? — насторожился я.

— Как видите… — усмехнулся Роман, кивая на открытую дверь. — По роду службы мне положено знать все тайны этого здания.

— Отлично! Тогда… — я махнул рукой в сторону черного провала, включая на своем мобильном телефоне фонарик.

— О, нет! — замахал руками Чухненко. — Тут я вам, так сказать, не помощник. У меня боязнь замкнутых пространств. Еще с детства, когда провалился в колодец и чуть не захлебнулся. С тех пор меня не загонит даже в лифт ни один человек на свете.

— А как же я пойду туда один? — растерялся я.

— Вы боитесь? — удивился Рома, купив меня на совершенно детскую подначку. Мои уши и щеки сразу покраснели, и я покивал отрицательно головой.

— Нет, но…

— Ход имеет правильную форму, без поворотов и перегибов. Так что не заблудитесь! Свет у вас есть… — кивнул он на фонарик в моей руке. — А вашим близким я скажу, что вы задержались немного в библиотеке, чтобы ознакомится с этим богатством! — Рома обвел рукой огромное помещение книгохранилища. Тут, и правда, можно было застрять очень на долго. А Светка, зная мою любовь к литературе, ничуть не удивится этому обстоятельству.

Со вздохом я сошел вниз, освободив проход. В гулкой тишине узкого коридора послышался шорох, осыпающихся камешков.

— А это безопасно? — все мое естество противилось идти в эту странную липкую мглу в одиночестве, но детская подначка риелтора, взявшего меня «на слабо», и острое желание поговорить с этим таинственным Михалычем не оставляли мне выбора.

— Более чем! Просто необычное приключение, — усмехнулся Чухненко, нажимая что-то на книжном стеллаже, — счастливого пути! — пожелал он мне, а массивный кусок стены из серого угловатого кирпича со скрипом стал на место. Я остался один в полной темноте, подсвеченной жиденьким светом телефонного фонарика, и с ужасом понял, что полный кретин и идиот. Риелтор сам рассказал, что потайной ход имеет довольно запутанную систему замков и запоров, открывающих выход в липовую аллею. Сказал и все…А я-то писатель тупоголовый, детектив доморощенный, даже не поинтересовался, как эти самые запоры открыть, когда дойду до самого конца, если дойду конечно. В горле застрял комок липкого страха. Холодок пробрался по спине между лопаток. Заставляя нервно поежиться.

— Твою мать! — выругался я, бросаясь к запертой стене, стуча кулаками по ней что есть силы. — Рома! Роман! Вы же не сказали, как отпереть запор на том конце хода!

Щербатая стена не отзывалась, оставаясь такой же солидной и безмолвной, как и прежде. Ни звука не доносилось с той стороны. То ли Чухненко уже ушел, то ли не слышал из-за сумасшедшей толщины стен.

— На помощь! — гулкое эхо, отозвавшееся где-то в глубине, было мне единственным ответом на этот отчаянный крик.

— Черт! — я выдохнул, собираясь с мыслями, опускаясь по стене на корточки, обхватив голову руками. Не сказать, что я был совсем уж испуган и растерялся, но какая-то червоточина страха присутствовала. Мне нужно было собраться с мыслями и идти. Идти вперед, осматривая этот ход, добраться до выхода и попробовать его открыть. В конце концов не в Средневековье живем. Мои родные вскоре спохватятся и начнут меня искать.

— Ну пошли, Сашенька… — уговорил я сам себя, что все будет хорошо.

Поводил фонариком по сторонам. Проход был узкий, рассчитанный на одного человека среднего роста. Опускался куда-то в глубину, создавая впечатление, что, шагая по нему, можно добраться до центра земли или еще чего похоже, что у нас под землей обитает…

Сделал неловкий шаг вперед, пробуя наощупь каждую ступеньку. Не хватало еще подвернуть ногу или вообще ее сломать. Вот тогда может придти точный звиздец. Камень от времени конечно крошился, с писком из-под ног, где-то в темноте, за полосой света, разбегались крысы, но было сухо, с потолка за шиворот не капало, что уже не могло не радовать. Да и воздух был относительно свежим с кислым запахом серы и еще чего-то непонятно острого. Система вентиляции работала, но не на полную мощность. Кстати через нее тоже можно было выбраться, но только оставалось ее найти. Ерунда делов. По стенам висели факелы, в кармане перекатывалась зажигалка, но ими пользоваться я пока не решался. Это только в кино, да в дурных романах главный герой бегает по подземельям с чадящем, как паровоз факелом и прекрасно себя чувствует, а вот я точно знал, что гарь сжигает кислород, которого тут, если не нехватка, то уж точно не в избытке. Их придется применять. Когда совсем разрядится телефон, который и так уже дышит на ладан. Несколько раз он уже пиликнул о необходимости подключения к сети.

— Куда идем мы с Пятачком большой секрет… — пропел я преувеличенно бодрым голосом.

В глаза и на волосы попала липкая паутина, сразу смахнуть ее не удалось, а потом ее стало больше. Так что я плюнул на нее, двигаясь вперед, прикинув, что липовая аллея от замка располагается где-то, примерно, километрах в двух, так что идти мне от силы при самом худшем раскладе где-то час.

Мои командирские часы показывали полдень, но в подземелье Шаровского замка было хоть глаз выколи. Мгла подступала со всех сторон, обтекая круг света, как живое существо. И от этого становилось жутко. А если именно в этом потайном ходу обитает это страшное существо, которое наводит ужас на Шаровку и ее окрестности? Что если Чухненко заодно с маньяком и просто решил избавиться таким хитрым способом от чересчур ретивого детектива? Что тогда с моими близкими? Со Светой? Мишкой? Красовской наконец? За Эльвиру Олеговну я не беспокоился. Она сама какому хочешь маньяку надает так, что тот из своего логова неделю будет бояться выйти.

Телефон заморгал, запиликал, предупреждая, что мое автономное питание закончилось. Мигнул несколько раз и потух, погрузив все вокруг во тьму. И тут же накатила волна страха. Шелест, шорохи, какие-то малопонятные звуки окружили меня со всех сторон. Я, будто бы был в картонной коробке, а вокруг жил своей жизнью целый мир, состоящий лишь из звуковых ощущений.

— Черт! — ругнулся я, нащупывая правую стену, вдоль которой через некоторое расстояние висели факелы. Щелкнул зажигалкой, осмотрелся. Метрах в пяти в затейливом креплении торчала нужная мне вещь. Пальцы обожгло. Огонек потух. Я медленно побрел к факелу, касаясь рукой прохладного камня, собрав ладонью всю паутину, которую можно. Лишь бы тут не было тарантулов и прочих ядовитых тварей, гнездящихся в таких тенетах. Пальцы коснулись гладко отполированной ручки. Дернули вверх, срывая факел с креплений. Снова защелкал зажигалкой, которая все никак не хотела загораться. Долбанные китайцы, деньги дерут, а нормального качества товара, как не было, так и нет. Пламя вспыхнуло неожиданно ярко, на секунды ослепив меня. Я зажмурился, закашлялся от чадящего дыма, настойчиво пролезшего в горло. Согнулся, содрогаясь в приступах. С трудом открыл глаза и замер, разглядывая чьи-то полубезумные слепые глаза, оказавшиеся напротив меня. Белесая пелена затянула почти всю роговицу. Я не видел зрачков. Все было белым и полупрозрачным, как слизь. Глаза безотрывно смотрели на меня, крупный шишкастый нос напряженно хлопал ноздрями, пробуя меня на запах. Черные курчавые волосы поросшие везде, где только можно создавали впечатление, что я нос к носу столкнулся с настоящим снежным человеком. Косматые брови висели на ресницах, а тонкие губы неожиданно разошлись в ужасающей улыбке, открыв гнилые клыки.

— Твою мать! — заорал я, уже ничуть не стесняясь того ужаса, который охватил меня с головы до пят. Это был какой-то кошмар! Столь страшного существа я в своей жизни не видел.

Я скорее почувствовал, чем услышал, как взметнулась молниеносно лапа этого монстра, размахнувшись для удара. Отшатнулся, по инерции ткнув прямо в светящиеся глаза факелом. Плечо обожгла страшная боль. Острые, как бритва когти насквозь прошили легкую ветровку и вспороли кожу, но и чудовище пострадало не меньше. Раздался тонкий визг. Монстр упал на каменный пол и схватился за лицо. Запахло осмоленной курицей. Длинная борода вспыхнула мгновенно, следом полыхнули и не стриженные волосы. Чудовище трепыхалось на полу, даже не пытаясь сбить с себя пламя. Просто корчилось в ужасных судорогах и горело. Приторно сладкий запах горящей человеческой кожи ударил в нос, меня стошнило, придерживая рукой факел перед собой, я зажимал рану на плече, отмечая про себя, что несмотря на боль крови почти не было. Ладонь была почти чистой. Минуты через три все было кончено. Скорее всего не выдержало сердце, которое есть у любого живого существа, и даже у снежного человека. Монстр несколько раз нервически дернул ногами и замер, вытянувшись всем телом. Только теперь я мог рассмотреть его спокойно. Все его, нетронутое огнем тело, вместо кожи было покрыто какими-то мелкими сетчатыми порами, напоминающими пчелиные соты. Он был довольно высокого роста, одетый в какие-то лохмотья, полностью разут. Грязные пальцы на ногах украшали острые грязные когти.

Аккуратно, мелким шажками я подошел к этому чудовищу. От него несло гнилью и слышался какой-то шум, напоминающий гудение трансформатора. Преодолевая свой панический страх, я присел на корточки рядом с трупом. Гул усилился. Мелкие серые поры, покрывающие все его тело зашевелились, перекатываясь волнами.

— Что же ты такое? — спросил я в пустоту, чтобы хоть как-то себя подбодрить. Поднял руку монстра, чтобы рассмотреть его поближе. Пальцы вмяли соты-кожу, провалившись во что-то липкое. Гудение усилилось. Я поднес огонь. Серые поры проникали куда-то вглубь этого ужасного организма. Чудовище напоминало губку, и только когти, да волосы с глазами напоминали о том, что это когда-то было человеком.

— Вот и нашли шаровского маньяка, — со вздохом заключил я. Кисть, состоящая из пор, неожиданно затвердела прямо у меня на глаза. Я испуганно заморгал, ожидая чем все это закончится. На кончик пальца откуда-то изнутри выползала самая настоящая пчела. Загудела совсем привычно и по-домашнему, а потом…Соты резко раскрылись, выпуская наружу сотни насекомых, роем закружившихся у меня над головой.

— О, Господи! — заорал я, бросаясь в темноту, забыв про факел, про то, что владею зачатками магии, что вообще очень храбр и мужественен. Ноги сами меня несли вперед, по наитию находя дорогу в кромешной мгле. Перед глазами стоял труп и вылетающие из него роями пчелы, встревоженное гудение которых неслось мне в след.

Через несколько минут беспрерывного бега я со всего маху врезался лбом во что-то твердое. Осел на землю, потирая ушибленное место.

— Кажется, вот и выход на липовую аллею, — проговорил я, оглядываясь назад, словно мог заметить в этом мраке хоть какого-то преследователя. В глазах плясали озорные искры, а лоб ощутимо побаливал. Ударился я сильно. Кое-как придя в себя после столкновения со стеной, мне пришлось обдумать свое бедственное положение.

Маньяк, терроризирующий Шаровку уничтожен. Я, как всегда на высоте, но только о том, какой я герой не узнает никто, потому как Дворкин застрял в потайном ходе, идущем через всю территорию замка куда-то в глухую липовую аллею. Как выйти отсюда, я не знаю, помощи ждать неоткуда, а значит придется как-то выкручиваться самому. Что делали герои моих любимых приключенческих книг в таких случаях? Ничего подходящего, как назло, в голову не приходило. Перед глазами сразу же всплывал образ чертовски соблазнительной, но коварной леди, которая прячет своего любовника вот в таком вот ходу от ревнивого мужа короля-рогоносца. От нечего делать я начал прощупывать вокруг себя стену. Тут должен был быть, обязан был быть выход, какой-то рычаг приводящий в действие тот же самый механизм, который отпер стеллаж с книгами в библиотеке. Ладони беспомощно скребли шершавый камень, давили на его выпуклости, но без толку. Правое плечо ощутимо болело, но все же рана не смертельная, раз я еще хожу, двигаюсь, пытаюсь спастись. Кем же было это чудовище, вмещающее в себя целый рой пчел, сотворивших из его тела улей с сотами? Я осторожно понюхал свою ладонь. Она пахла медом! Настоящим медом из…Я еще раз несколько раз повел ноздрями, а потом аккуратно лизнул пальцы. Липовый мед! Значит этот монстр частенько выходил в этом году на свежий воздух, а сожители его тела активно собирали нектар с цветущих деревьев. Только спросить теперь у монстра, где выход не выйдет…Храбрый рыцарь Александр Дворкин его уничтожил.

Я горестно вздохнул и сполз по стене вниз. Сел на пол, не обращая внимания, что он холодный. Состояние было близко к паническому. Выхода не было! Оставалось только смирится и умирать здесь без воды, еды и свежего воздуха. А может я превращусь потом в такое же чудовище, как этот пчелиный недочеловек?

— Черт! — я со всего маху врезался затылком в холодную стену, стараясь привести себя в чувство, отогнав накативший на меня липкий ужас. — Черт! Черт! Черт!

Неожиданно за моей спиной что-то тихо скрипнуло, а спина вдруг потеряла опору. Добился головой о стенку…Теперь и галлюцинации начались. Тело подалось назад, и я опрокинулся на твердый пол, оказавшись в светлом полукруглом помещении с высоким сводчатым потолком. Впереди меня чернел потайной ход, а позади была самая настоящая и вполне реальная комната.

Не веря своим глазам, я все же ползком перебрался на безопасное расстояние от лаза. Больше всего это напоминало какую-то домашнюю церковь. Такие же, как и в замке узкие окна-бойницы, забранные мозаичным стеклом. Круглое пустое пространство посередине, несколько затейливых фресок на обшарпанных стенах, при ближайшем рассмотрении не несущих в себе ни капли религиозного, даже наоборот. Возле стены пара деревянных, почерневших от старости скамеек и больше ничего. Кроме крепления для факела у стены с лазом. Именно оно тут было лишним, учитывая что над выходом качалась под напором сквозняка самая настоящая лампочка с длинным проводом. Я пригляделся и даже рассмотрел на той же стене выключатель. Факел тут был явно лишним…Мысленно обругав себя, мало было тебе приключений, я дернул за крепление. Стена закачалась, будто на шарнирах и встала на место. Никаких тебе трещин, швов и других указателей. Умели же раньше люди строить, не то что сейчас! Передо мной была сплошной камень и не намека на лаз. Облегченно выдохнув, я вернулся к входной двери и дернул за ручку. Слава Богу, та открылась, облегчив мне мое спасение из этого проклятого плена. Ну надо же какой риелтор! Отправил в лаз, а сказать, как отсюда выбраться забыл! Найду, убью! А может так случайно получилось?

Яркий солнечный свет ударил по глазам. Я зажмурился, постепенно привыкая к новому освещению. Это была башня, где раньше у барона Кенинга жила охрана, самая настоящая сторожевая застава на пути в замок, прозванный каким-то чудаком Белым Лебедем. Такое место надо было называть по-другому…Корень зла, например…Или еще чем похуже!

Вокруг пели птички, обалденно пахла сирень и липа. В пруду журчала вода, небольшим водопадом падая с каменных ступенек вниз. Идеальное место для отдыха!

— Александр Сергеевич! — я чуть сознание не потерял, услышав мужской голос у себя за спиной. Резко обернулся, готовый к любым неожиданностям, вплоть до нового пчело-человека, но позади топтался один из охранников Заславского.

— Как вы сюда попали? — строго спросил он, нахмурившись. Видимо, это был его пост, и ему в голову не приходило никакое объяснение, как я смог пройти мимо него.

— По ветру… — облегченно вздохнул я, понимая, что мои злоключения закончились. Глянул на раненое плечо. Рубашка в том месте была порвана, а кожа вспорота лишь поверхностно. Возле небольшой ранки запеклась бордовая струйка крови. Я еще легко отделался, подумалось мне.

— Вячеслав Сергеевич… — начал было охранник.

— Я знаю, что сказал Вячеслав Сергеевич, — перебил я бодигарда. — Он передал вас мне в полное подчинение, а значит вы должны выполнять все мои, даже нелепые приказы!

— Но…

— Никаких но! Иначе тебя ждет Барабашово со всеми его вьетнамцами и неграми. Им уже давно не хватает свободных рук грузчиков.

— Простите…

— Ключи! — потребовал я, протянув ладонь.

— Какие?

— От машины. Мне срочно надо попасть в Шаровку. Кажется, я решил проблему вашего шефа, но теперь мне надо в этом удостовериться.

— Александр Сергеевич…

— Про Барабашово я не шутил! — угрюмо насупился я.

Тяжело вздохнув, охранник подал мне черный брелок с серебристым значком мерседеса.

— Вы хоть водить умеете?

— У меня на это водитель есть. Дай-ка мне телефон!

— Чей?

— Мой! — разозлился я, вырывая из рук телохранителя его мобильник. По памяти набрал номер Красовской. Она с третьего гудка взяла трубку. Видимо ждала моего звонка.

— Дворкин! А где это мы пропали? Наслаждаемся красотами Шаровки?

— Еще нет, но собираюсь. Бегом собирайся. Жду тебя у машины охраны. Что там мои?

— Мишка играет в телефон. Светка спит, а Эльвира Олеговна пять минут назад закончила мне читать лекцию о турецком кинематографе и шутках КВН.

— Это ее больная тема…Жду.

Отключился и подал трубку обратно.

— Запомни, никому! — бодигард сухо кивнул, явно расстроенный моим неприкрытым хамством. Я и сам себя чувствовал не очень комфортно, но ничего не поделаешь. Мне просто необходимо было увидеться с этим таинственным Михалычем, чтобы удостовериться, что я убил в подземном ходу именно шаровского монстра, а не кого-то другого.

Быстрым шагом направился по аллее к выходу. Краем глаза посмотрел на замок, отметив, что он, действительно выглядит завораживающе восхитительно. То-то туристам будет радость, когда Заславский возьмется здесь задело с присущим ему размахом.

Янка уже ждала меня возле машин. Одета она была, как всегда шикарно. Только сейчас вместо коротенькой мини-юбки на ней были легкие балетки и обтягивающий спортивный костюм, подчеркивающий ее обалденную фигуру.

— Мы не на фитнес! — коротко бросил ей я, пиликнув брелоком-сигнализации, внимательно посмотрев, какой из трех автомобилей мигнет мне фарами в ответ. Мигнул самый крайний. Бросил ей ключи, усаживаясь вперед на пассажирское сиденье.

— Не переживай, Дворкин, без шпилек и юбки, я сама чувствую себя словно раздетая, — съехидничала Янка, садясь за руль, — Куда едем? — повернулась она ко мне, напряженно вглядываясь в мое бледное и взволнованное лицо.

— Нам надо поболтать с этим Михалычем… — пояснил я. — В свете последних событий это просто необходимо.

— Последних событий? Тебе удалось что-то нарыть? — оживилась неугомонная журналистка.

— Ты любишь липовый мед? — неожиданно спросил я ее, когда мягко шурша шинами мерседес стронулся с места, покатившись по проселочной дороге.

— Мед? — удивилась Красовская. — Люблю…

— А я ненавижу! — процедил сквозь зубы я, прикрывая глаза.

Всю дорогу ехали молча. Янка дулась на то, что я ничего ей не рассказал про свои приключения, а я просто не мог разговаривать. Тело вместе с мозгом, будто отключилось, восстанавливая себя после сильного стресса.

— Куда едем? — наконец-то промолвила Красовская, сворачивая к обочине у знака «Шаровка».

— К ларьку с сигаретами, помнишь мы…

— Помню! — буркнула Яна, выворачивая руль.

Но дальше, мы проехать не смогли. На знакомой улочке, выполняющей обязанности сельского майдана творилось что-то невероятное. Мелькали проблесковые маячки скорой. Крякали сирены полицейских. У киоска толпились люди. Все было оцеплено, суетились полицейские.

— Что за ерунда? — нахмурилась Яна. В левом боку кольнуло от нехорошего предчувствия чего-то непоправимого. Я хлопнул дверью, выскочив наружу. Быстрым шагом подбежал к молодому сержанту из оцепления, мигом преградившему мне путь дальше.

— Проезд временно закрыт! Объезд через…

— Прости, сержант, тут такое дело…Что случилось-то? — спросил я, косясь на ларек, из которого выносили носилки с телом, накрытым окровавленной простыней двое крепких санитаров.

— Тайна следствия!

— Да брось ты…Тут одна моя знакомая работала. Случилось чего?

— Продавщицу магазина убили. Опять маньяк этот шаровский, будь он неладен. Третий день из Харькова катаемся сюда вместе со следственной бригадой, как на работу!

— Что? — в горле пересохло. Я с трудом выдавил из себя этот вопрос. Рядом послышались торопливые шаги Красовской.

— Убил девчонку-продавщицу из киоска. Офигеть! Прямо в центре села… — потеряв к нам интерес, полицейский бросился прогонять плачущую женщину за натянутую липкую ленту.

— Вот тебе и пчеловод… — выдохнул я сквозь зубы, понимая, что монстр из лаза никак не мог преследовать меня по потайному ходу замка и одновременно убивать продавщицу в киоске.

— Какой пчеловод, Саша? — переспросила Янка. — Ты вообще здоров?

— Более чем… — пробормотал я, резко обернувшись, почувствовав, как мою спину сверлит чей-то тяжелый внимательный взгляд из толпы. Эта история становилась для меня чем-то личным, а не просто просьбой о помощи товарища.

— Поехали! — попросил я Янку, угрюмо уставившись в землю.

— Куда?

— Сейчас узнаем…

Я сделал несколько шагов к молодым парням, в прошлый раз крутящихся возле киоска на мопедах.

— Мне нужен Михалыч! — без предисловий спросил я у недоделанных байкеров. Гнев захлестнул меня с головой. Я почти ненавидел этого монстра. И неизвестно, что больше произвело на меня впечатление, то, что он хотел избавиться от меня, заперев в подземелье, или то, что он в очередной раз убил.

— А ты кто такой будешь? — спросил один из парней, пережевывая жвачку крепкими челюстями.

— Где мне найти Михалыча? — по слогам повторил я свой вопрос.

— По улице прямо, крайний дом справа… — недовольно буркнул второй.

— Теперь ты знаешь куда нам ехать, — бросил коротко я Яне, двигаясь к машине. Она подозрительно поглядела на меня. Таким злым журналистка меня еще не знала.

Глава 11

Светлана проснулась минут через сорок после того, как легла в кровать. Сон не шел. Что-то тревожное скопилось на душе, заставляя ворочаться и считать розовых слоников, потом овечек, потом еще какую-то ерунду. Как это часто бывает, в голову лезло сразу множество мыслей обо всем и ни о чем. Дашка внутри несколько раз, реагируя на состояния мамы, настырно пихнулась. Ойкнув, Света села на кровати и потерла воспаленные глаза. Шторки в красный горошек были кем-то заботливо задернуты, где-то в коридоре Эльвира Олеговна распекала нерадивых горничных. То-то ей теперь раздолье! Раньше в квартире ей приходилось муштровать одного лишь Мишку, бегающего с тряпками и пылесосом по утрам электровеником, а теперь у домоправительницы был целый штат обслуги, и теща с удовольствием взялась за дело.

— Это по твоему убрано? Или пыль сама налетела сюда за несколько секунд? А? — орала она в коридоре, явно не желая слушать робкие оправдания работников Заславского. — Или мы в хлеву из-за тебя должны жить теперь?

Правильно мудрые говорят, что дай человеку власть и узнаешь, кто он на самом деле. Света со вздохом откинула одеяло и потянулась в кровати. Переучивать и делать замечания Эльвире Олеговне бессмысленно. Люди в шестьдесят лет уже не меняются, а сказать, что можно в принципе и не орать, а просто объяснить, значит нарваться на скандал.

Воробей важно бродил по освещенному ярким полуденным солнцем подоконнику, переставляя свои кривоватые тонкие лапки, словно солдат марширующий на посту. Сквозь открытую форточку доносилось надрывное гудение пчел за окном и веселый щебет каких-то невидимых птиц. Захотелось на улицу, на свежий воздух…Вдохнуть его полной грудью, чтобы голова закружилась от притока кислорода. Быстро спрыгнув с кровати, Света одела шлепки на голые ноги и прямо в пижаме стала спускаться вниз. Центр скандала и шум, вместе с тещей, переместился на первый этаж. Отчего можно было легко сделать вывод, что кричала она специально, чтобы разбудить дочь.

— А эти разводы? Ты посмотри какие разводы на паркете? Надо полы мыть в ручную, а не вашими новомодными пылесосами! — разорялась теща. Размахивая руками, будто прораб на стройке. Перед ней стояла молоденькая горничная, потупив глазки, сжимая в руках венчик для смахивания пыли.

— Была бы ты у меня уборщицей, когда я работала в садике… — запал тещи начал понемногу угасать. — Я бы тебя научила бы убираться. У меня знаешь, ни одной пылинки, ни одной соринки не было! Все контролировала! Все было на моих плечах! А эти…Воспитательницы! — она раздраженно фыркнула. — Они меня боялись, как огня! Я их держала вот где! — Эльвира Олеговна показала горничной кулак и двинулась на кухню, распекать уже повариху, которая не понравилась ей почему-то с самого начала.

— Вы ее простите… — Света осторожно сошла вниз, выглянув из-за колонны, из-за которой наблюдала всю эту сцену. — Она командир в юбке. Привыкла всеми командовать…

— Ничего! Ирина Михайловна — жена Вячеслава Сергеевича раньше на нас не меньше орала…Извините!

— Ничего, — улыбнулась Светка, — как она с Кирой?

— Все хорошо… — коротко ответила горничная, не намеренная обсуждать своих работодателей с незнакомым человеком. Это жена поняла очень быстро, судя по вильнувшему в сторону взгляду и появившемуся отчуждению.

— А где Дворкин? — перевела она разговор на другую тему, оглядевшись по сторонам.

— Кто?

— Александр Сергеевич — друг Заславского, мой муж.

— А…муж! — он не выходил еще из библиотеки.

— Так долго? — нахмурилась Светлана. — Какой сейчас час?

— Половина второго, бросив взгляд на наручные часы сообщила горничная.

— А приехали мы в десять… — задумчиво проговорила Светка.

— Там очень много литературы, а он известный в Харькове писатель…

— Очень известный… И что же вы читали из его нетленок?

— Мне очень понравилась «Игра Отражений».

— Да…Мне тоже, — перед глазами Светланы сразу всплыло старое зеркало, которое купил Сашка на коммунальном рынке, то что она жила почти неделю с самым настоящим призраком вместо Дворкина, да много чего сразу накатило. Это, наверное, было интересно читать людям, а каково ей было это все пережить? Хорошо, что сейчас он остепенился и не влазит очертя голову в разные неприятные истории. Вот даже отдых им организовал в старинном замке. — А как мне попасть в библиотеку? — уточнила она у прислуги. — Я еще не совсем хорошо здесь ориентируюсь.

— Светлана Владимировна, позвольте я вас провожу, — горничная двинулась обратно куда-то на второй этаж, и Светка с неудовольствием заметила, что длина ее юбки намного выше положенной. — Это и есть библиотека, — девушка остановилась перед коричневой деревянной дверью.

— И мой муж там?

— Именно.

— Можешь быть свободна! И…извини маму. Она погорячилась.

Горничная мило и немного дежурно улыбнулась, круто виляя бедрами двинулась обратно, изредка смахивая венчиком особенно не пришедшую ей по нраву пыль. Света постучала. Дворкин спокойно мог и заснуть тут, обложившись фолиантами, особенно, если в библиотеки нашлось бы что-нибудь интересное. Изнутри не доносилось ни звука. Жена аккуратно толкнула дверь, и та легко провалилась внутрь, будучи открытой. В комнате царил полумрак, как и положено в книгохранилище. Все вокруг было уставлено дубовыми полками с различного рода литературой, простирающейся от пола до потолка, но Дворкина нигде не было.

— Саша! — негромко позвала Света, вслушиваясь в гулкую тишину, разрываемую лишь ее голосом. — Дворкин!

Она зашла в комнату, притворив за собой дверь.

— Ты здесь?!

Ответом ей была тишина, звенящая, гулкая, бьющая по ушам. Легко ступая, Светлана прошла к окну. Створка ее была приоткрыта, и из него открывался прекрасный вид на усадьбу. Толик о чем-то живо спорил с одним из своих подчиненных. Ветер мерно колыхал верхушки деревьев, а водитель надраивал до зеркально блеска машину. Кстати, а где второй автомобиль? Липовая аллея оказалась точно такой же, как ее описывали в туристических проспектах. Метров триста деревьев, растущих строго вверх и обрезанных по особому указанию барона Кенинга, пожелавшего именно так, а не иначе.

— Прекрасный вид! — Светка вздрогнула от звука постороннего незнакомого голоса и резко обернулась, чуть не заорав от испуга. В кресле у журнального столика сидел мужчина в черном наглухо наброшенном плаще с капюшоном, из-за которого нельзя было рассмотреть ни его черты лица, ни особенности фигуры. Голос мужчины был грубый, властный, привыкший говорить тихо, но в приказном порядке. — Ощущение, как будто находишься в рыцарском замке четырнадцатого века ни под Харьковом, а где-нибудь во Франции…И вот-вот из-за угла появятся настоящие войны в латах и доспехах, а в небесах расправит крылья огнедышащий трехглавый дракон. Сказка, да и только…

— Вы кто? — справилась с минутным замешательством жена, проглотив комок, застрявший в горле вместе с криком о помощи.

— А какая разница? — задал резонный вопрос мужчина.

— Я позову на помощь! — она схватилась за живот, в котором Дашка, словно почувствовав опасность, отчаянно завозилась.

— Глупо…Я не собираюсь делать вам ничего худого. Только лишь поговорить или уговорить, как сочтете нужным.

— Как вы сюда попали? — собеседник ее искренне и весело рассмеялся. Вот только смех его напоминал карканье старого ворона, от которого мурашки побежали по коже, высыпавшись холодной дрожью.

— Это тоже не столь важно!

— А что же тогда важно?

— То что я хочу вам сказать…

— И вы не боитесь. Что я закричу, позову охрану…

— Не позовете…Я неплохо изучил вашу семейку. Вы любопытны! Начиная от нее, — он кивнул на Светкин живот, — и заканчивая вашей мамой, которая сверхлюбопытна.

— И как мне вас называть? Раз уж мы в сказке, то рыцарь обязан представиться благородной даме.

— А вы шутница! — погрозил ей длинным костлявым пальцем незнакомец. — Называйте меня, как хотите. За мою жизнь у меня было множества имен, так что я не обижусь…

— Будете мистер Икс, — кивнула Света, немного придя в себя и успокоившись.

— Это лучшее, что вы могли бы придумать. Я бы хотел с вами поговорить о вашем муже и о том, зачем вы сюда прибыли.

— Об отдыхе?

— Это другая сказка! — резко отрезал мужчина. — Ее вы можете рассказывать кому угодно, меня она не интересует! Ваш муж известен в определенных кругах. Является почти легендарной личностью.

— Я рада, что вы так относитесь к его литературному таланту…

— Я не о его глупых рассказах!

— Тогда о чем? — округлила непонимающе глаза Света.

— О том, что он может прорывать завесу, видеть другой мир и является потомком довольно знаменитого в Старом свете инквизитора Петра Дворкина.

— Ах вы об этом!

— Не ерничайте! — разозлился незнакомец, и то ли от его гнева, то ли от небольшого землетрясения полки с книгами заскрипели, а люстра на потолке зашаталась. — Вас попросил миллионер Заславский найти шаровского убийцу, чтобы он смог спокойно выкупить особняк и построить здесь прекрасный туристический центр.

— А вы против? — нахмурилась жена.

— Мне плевать, что будет здесь, но я бы не советовал вам влезать в историю с этими убийствами. Вы красивая женщина, у вас прекрасный муж, сын, мама, скоро родится дочь…Зачем вам это все? Уговорите Дворкина уехать, а Заславскому скажите, что убийцу найти не смогли.

— То есть соврать?

— Первый раз вы в своей жизни врете? — удивился незнакомец в плаще.

— Нет но…

— Но вот и сейчас соврите. А я со своей стороны могу обещать, что через два, максимум три дня убийства прекратятся сами собой.

— Даже так? — удивилась Светка.

— Даже так…Только уезжайте отсюда!

— Вы боитесь! — вдруг поняла жена. — Вы боитесь того, что Дворкин вас раскроет и заставит ответить за ваши злодеяния! Вы просто самый обычный трусливый маньяк!

Ей уже было весело. Она рассмеялась. Теперь грозный мужчина в черном плаще не казался чем-то ужасным, будто привет из фильма ужасов по Стивену Кингу. Нет! Теперь все это одеяние, убогая атмосфера душной библиотеки попахивала дешевым романизмом и ничем больше.

— Мой муж сотрет вас в порошок…

— Хорошо, что вы так верите в своего мужа, — медленно, чуть ли не по слогам проговорил мужчина с явной угрозой в голосе. Его длинные костлявые пальцы сжались в кулак и по оконному стеклу со старой дубовой рамой пошла трещина, — но я бы не советовал так со мной разговаривать, даже вам!

Трещина стала шире, а потом стекло разлетелось на куски. Светлана зажмурилась, закрывая руками лицо и живот, но острые, как бритва осколки замерли в воздухе. Повисели дамокловым мечом над женой и медленно, словно осенние листья опустились на пол.

— Да пошли вы… — Светка открыла глаза, намереваясь высказать незнакомцу все, что о нем думает, но кресло возле журнального столика было пусто. Сквозь разбитое окно в комнату ворвался сквозняк, подхватил лежавшие на столе листы бумаги и разбросал их по комнате.

— Ничего, Дарья Александровна! Ничего, моя дорогая! — тяжело выдохнув, Светка опустилась на место незнакомца в кресло, поглаживая разболевшийся живот. — Скоро придет папа и всех нас спасет…Нас не испугать дешевыми эффектами, ведь правда?

Дверь распахнулась на пороге стояла Эльвира Олеговна, мигом оценившая ситуацию. Ее строгий взгляд прошелся по покрасневшей дочери. По ее ладоням на округлившимся животу и замер на разбитом оконном стекле.

— Что здесь произошло? — спросила она, подходя поближе и напряженно выглядывая в окно.

— Открыла немного проветрить, а сквозняком створку ударило и вот… — жена кивнула на рассыпавшиеся осколки.

— Ну-ну… — нахмурилась теща, покусывая нижнюю губу. — Может Мишку позвать?

— Зачем?

— Он, конечно не Дворкин, но Алаида говорила когда-то. Что даже посильнее твоего Сашки будет.

— Мам, брось! Это правда сквозняк. Никакой магии! — почему-то Светлане не хотелось рассказывать Эльвире Олеговне про разговор с незнакомцем. Еще разволнуется, распереживается, а у нее давление и сердце. Лечи ее тогда! А ближайшая скорая в Богодухове, пока по нашим дорогам в Шаровку доедет…Лучше пусть будет не в курсе. — А ты Сашку не видела? Чем он занимается? — спросила она быстро, уходя со скользкой темы.

— Не видела! Пропал куда-то…Словно испарился. И Янка тоже пропала! Свет, может это и не мое дело, но уж слишком много времени они проводят вдвоем. Конечно, она подруга и все такое, но…

— Это действительно не твое дело, мам. Красовская просто Сашин друг и ничего больше. Если бы он хотел, то уже у них все было.

— А откуда ты знаешь, что не было? — прищурилась теща.

— Мам!

— Что мам?! О тебе же забочусь. Он таскается с нею везде, а ты тут беременная одна. И все на моих плечах, все! А этот твой, Дворкин, пылесос не может теще купить…

— Мам, может возьмем Мишку и прогуляемся? — перебила ее Светка.

— Еще чего! — ворчливо отказала Эльвира Олеговна, уперев руки в бока. — По окрестностям маньяк шастает, а вы меня в парк зовете! Сами идите…

Громко ругаясь, теща вышла из библиотеки, оставив Светку одну, которая еще долго сидела в кресле, раздумывая над словами таинственного незнакомца. Как только вернется Дворкин, то ей надо обязательно ему рассказать про этот визит. А если не вернется? Если на них с Яной напал маньяк? Отогнав от себя дурную мысль, она пошла звать Мишку на прогулку по парку усадьбы.

Глава 12

Жажда…Сильная, почти непреодолимая жажда сводила с ума. Тело выкручивало, будто стянутое гибкими жгутами, заставляя глухать рычать от нудной, словно зубной боли. Монстр мягко, по-кошачьи крался по узкой улочке Шаровки, стремясь держаться в тени деревьев. Ни души…Все как будто поумирали.

Хотя оно знало причину их отсутствия. Скорее всего эту милую девочку из магазина, который местные зовут почему-то ларьком, уже нашли. Ее кровь немного утолила вечный голод, придала сил, заставляя боль на некоторое время притупится. В этом году жажда была как никогда до этого сильной. Она гнала вперед, ломала, гнула тело, не обращая внимания на опасности.

До напряженных острых ушей чудовища, покрытых тонкой сетью кровяных прожилок донесся отчаянный вой сирен, женский крик.

Точно нашли, подумало оно, опускаясь с задних на все четыре лапы. Уже давно ему было неудобно ходить, как все остальные люди. Длинные острые когти привычно вошли в мягкую землю, правая скользнула по камню. Закрошился щебень, распадаясь на две равные части. Мохнатая свалявшаяся шерсть на затылке встала дыбом, и монстр огромными прыжками покрыл расстояние до нужного дома.

Изба Михалыча с синими окнами стояла поодаль от всех, почти на отшибе. Огород его упирался в речку, спускаясь зарослями картофельной ботвы почти к самому берегу. Во дворе кудахтали куры, закукарекал петух. Собака, что-то почуяв, напряженно завыла. Чудовище сдвинулся влево, поняв, что стоит с подветренной стороны. Лай утих.

В старом ларьке на столе у девчонки-продавщицы оно нашло потертый листок бумаги, на котором крупными печатными буквами химическим карандашом было написано послание, написанное ему…Это он сразу понял, хотя едва смог прочитать текст. В послание говорилось, что на след шаровского монстра уже напали. Скоро он будет пойман, и лучше бы позаботиться о том, чтобы неизвестные преследователи не добрались до него через некоего Михалыча, который слишком много знает и может рассказать всю правду. Буквы с трудом складывались в слова, стоя по луже в крови, чудовище сумело все разобрать. Девчонка хрипела рядом. Из разрезанной шеи стекала бордовая аппетитная кровь, и этот запах сводил с ума, заставляя глотать слюни от жажды.

Впервые, оно не осушило свою жертву, впервые за очень много лет не попробовала этот нектар струей льющийся из шеи. Монстр просто рыкнул и рванул к дому Михалыча. Тем более, что к клочку бумаги прилагалась тряпица, пахнущая настоящим мужским потом, спутать который было практически невозможно. Нос вел его, словно по карте, пока чудовище не оказалось прямо перед воротами опасного свидетеля, спрятавшись в придорожной канаве.

Кто этот неизвестный благодетель? Зачем ему нужно было предупреждать об опасности? Оно старалось об этом не думать. Тем более думать мозг, захваченный жаждой, практически не мог. В висках стучало колокольным набатом взрывая черепную коробку. Единственной мыслью в голове было утолить голод, снять эту сумасшедшую боль и что осталось всего лишь два дня гона, а потом наступит блаженное забытье до следующего лета.

Во дворе наметилось кое-какое шевеление. Крепкий мужчина в спортивных штанах и майке-борцовке выскочил на крыльцо, коротко цыкнул на собаку, напряженно вглядываясь именно в те кусты, за которыми пряталось чудовище. От его пристального взгляда оно оцепенело. А что если он увидит, рассмотрит? Что тогда? Убьет? Скорее всего да… Короткая дрожь прошла по косматому телу, когти сильнее вгрызлись в мягкий грунт, вырывая дерн с корнями, но Михалыч отвел глаза, вернувшись в дом. Появился он снаружи минуты через три. Только теперь в его руках было двуствольное ружье. На поясе висел патронташ, и монстр почему-то не сомневался, что все это приготовлено именно для него.

— Барин, ко мне! — лохматый пес на высоких мощных лапах коротко повел огромной головой, зарычал, оскалив пасть и сделал несколько уверенных шагов к хозяину. — Хватит терпеть эту гадость на своей земле! Пора навести в Шаровке порядок… — Михалыч наклонился к собаке, чтобы отпустить ту с цепи, и чудовище вдруг поняло, что лучшего момента для нападения ей может и не предоставиться. Впервые за столько лет она нападала на вооруженного и готового ко всему противника. Впервые ей попался серьезный враг, которого следовала опасаться, который мог убить, лишить жизни, за которую оно так долго боролось.

Огромным прыжком чудовище покрыло расстояние до покосившегося забора Михалыча. Коротко рыкнуло, перемахнув невысокий шифер, и опустилось на все четыре лапы почти бесшумно.

— Фас, Барин! — Михалыч спустил собаку почти в тот самый момент, когда монстр был в полете. Стокилограммовая туша пса столкнулась с убийцей, опрокинув того на землю. Коротко залаяла, целясь острыми зубами куда-то в область шеи. Чудовище завизжало и засучило лапами по земле.

— Куси ее, Барин! Куси!

Мощные лапы придавили к земле, вжав в мягкий чернозем гибкое тело. Желтая липкая слюна закапал в слепые белесые глаза с клыкастой пасти, готовой разодрать шею в клочья.

— Куси эту тварь! — заорал Михалыч, направляя на них ружья.

Мощные клыки несколько раз клацнули в опасной близости от шеи монстра. Тот взвизгнул и завертелся ужом, пытаясь вырваться. Слишком много веса было в верном Барине, слишком ослаб от жажды организм убийцы, чтобы бороться с крепким откормленным волкодавом.

— Куси его! — закричал Михалыч, и пес на секунду отвлекся на своего хозяина, повернул косматую голову в его сторону. Этого мгновения хватило, чтобы передняя правая лапа монстра оказалась свободной. Со всей силы он вонзил свои острые когти прямо в теплый лохматый бок собаки. Волкодав завизжал. Подскочил вверх, ослабляя хватку. Когти погрузились во что-то теплое. Монстр почувствовал, как внутри пса что-то бьется и шевелится. Неужели сердце?

— А ну прочь! — над головой раздался выстрел, вырвав из земли невысокий фонтанчик. — Держись, Барин!

Михалыч отступил назад и выцеливал монстра, лежащего под верным псом, погибающем защищая своего хозяина.

— Умри тварь! — еще один выстрел. Его монстр скорее почувствовал, услышав как напрягся палец мужчины на спусковом крючке. В его слепом мире, полном тьмы, все звуки и запахи слышались отчетливее и ярче. — Умри! — в самый последний момент оно перестало сопротивляться, обескровленный пес рухнул на него всей своей массой, прикрыв от пули. Тело собаки дернулось и замерло. Чудовище сочло за лучшее тоже затихнуть, подманив Михалыча поближе.

— Получил?! — то ли воскликнул, то ли спросил мужчина, быстро перезаряжая ружье. — Будешь знать…

Шаги его становились все ближе. Сейчас их чудовище слышало особенно отчётливо. Вот он поднимает ногу, аккуратно ее ставит на траву, которая подминается под его тяжестью, хрустят сломанные веточки, а бедный муравей, еле успевает скрыться в одной из своих пещер. Они же в сущности такие, как оно, так же живут под землей, также мало видят, лишь хорошо слышат, и каждый может принести им боль, каждый желает уничтожить, только потому, что они слабее и не такие, как все. Второй шаг…Глухо цокнул ремень ружья. Звуки становились оглушительно громкими. Михалыч приближался, а чудовище даже перестало дышать, чтобы тот ничего не заподозрил. Залитые кровью пес и убийца вдвоем напоминали мертвецов. Сердце стучало где-то в висках. Еще чуть-чуть…Еще совсем немного для рывочка. Хватит ли у него сил столкнуть себя волкодава и совершить бросок? Успеет ли он?

— Хватит притворяться,! Пули у меня серебряные! — громко проговорил Михалыч, держа монстра на прицеле.

Значит он не верит, что попал…Значит готов выстрелить!

— Вот ты какой…Шаровский маньяк… — произнес Михалыч, рассматривая длинный упругий хвост, торчащий из-под пса, острые когти впившиеся почти по локоть в тело собаки и шишкастую голову с закрытыми глазами. Длинный нос, уткнулся куда-то в шею Барину, глаза были закрыты, кажется, чудовище не дышало.

— Тварь этакая… — он наклонился поближе, стягивая тяжелую тушу верного волкодава в сторону. Оно почувствовало облегчения, будто тяжелый камень сняли с нее. Захотелось вдохнуть полной грудью, протолкнув по сосудам кровь к замершему сердцу.

— Живучая…Сколько лет тебя искали?! Сколько жизней ты забрала, чтобы сберечь свою!

Он был совсем близко. Запах пота, такой же как на лоскуточке ткани, оставленном неизвестным благодетелем в ларьке, резко ударил в нос.

— Барина сгубила…

Лапа безвольно потащилась вместе с телом собаки куда-то в сторону, не желая выходить, зацепившись за поломанные сильнейшим ударом ребра.

— Зацепилась… — Михалыч наклонился, чтобы поправить лапу, но тут чудовище открыло глаза. Они встретились взглядами, и мужчина чуть не закричал от ужаса. Вместо зрачков у шаровского монстра было огромное белесое пятно, оскаленная пасть с несколькими рядами острозаточенных зубов. С шумом оно втянуло в себя воздух, а следующим движением вырвала лапу из плена сломанных песьих ребер. Ружье было слишком далеко, чтобы бросаться за ним. Огромной силы удар опрокинул Михалыча навзничь. Острые когти прошлись по груди, распарывая хлопчатобумажную майку и загорелую кожу. Брызнула кровь, заливая вытянутую морду шаровского монстра.

— Ой, б. ть! — закричал мужчина, хватаясь за порез.

Но исход схватки был уже предрешен. В одну секунду чудовище оказалось стоящим на всех четырех лапах. Пасть оскалена. Резко повела головой, словно разминая затекшие позвонки. Обтянутое бледной кожей, поросшей жесткой серой шерстью тело напряглось, готовясь к прыжку.

— Ну что ты? — закричал ей Михалыч. — Убей! Ты же только за счет этого и живешь столько лет! Убей! И тогда может быть просуществуешь до следующего лета! А стоит ли такая жизнь смерти чужих людей? Посмотри, на кого ты…

Жажда…Подогнутые задние лапы, будто пружина распрямились. Оттолкнувшись от земли, чудовище взмыло вверх. Мощным ударом опрокинуло Михалыча на землю и вгрызлось в его беззащитную шею, с наслаждением осушая его до дна. Оно проталкивало в пересохшее горло крепкую выдержанную кровь глубокими глотками, рвало когтями его тело, ломая кости сильными ударами крепких лап. Жажда…Она сильнее всего на свете! Она сводит с ума, заставляя во время гона выходить на охоту. Удовлетворенно урча, оно уже наслаждалось самим процессом, полностью утолив голод. На вкус Михалыч был чудесен.

— Ррр… — лежащий рядом пес смотрел на весь этот кошмар пустыми мертвыми глазами, укоризненно скалясь.

— Саш, кажется это здесь! — совсем недалеко раздался женский звонкий голос. Монстр услышал чьи-то быстрые шаги по тропинке, ведущей к дому.

— Надо спешить! Яна, ты же уже не на каблуках?! Давай быстрей!

— Это не значит, что я должна бегать, как Усейн Болт!

— Сюда!

Шаги были совсем близко. Можно было напасть, но жажда утолена. Голод наступит только завтра. Пора уходить. Чудовище подняло окровавленную пасть от останков Михалыча, повернулось к дороге, чутко прислушиваясь. Надо уходить…Иначе ее в конце концов поймают, а усилия неизвестного благодетеля пойдут прахом. Уходить… Иначе все зря…И тогда, и сейчас…Надо бежать.

С сожалением, посмотрев на труп своего врага, одним прыжком оно оказалось возле заднего двора. Быстро отталкиваясь лапами, длинными прыжками, шаровский монстр скрылся в прибрежной посадке. И только еле заметное шевеление листвы указывало тропу, по которой он скрылся. Двор опустел. Только курица, выглянувшая из-под сарая, быстро перебежала к своим товаркам, спрятавшимся в погребе.

Глава 13

— Ян, давай быстрей! — от чего-то меня гложили самые нехорошие предчувствия. Что-то внутри меня, внутри моего сердца, мозга гнало вперед, заставляя ускорить шаг. Красовская безбожно отставала, кляня на чем свет и Шаровку с ее долбанными дорогами, Заславского, который нас сюда послал и маньяка вместе с его жертвами.

Нужный дом стоял на отшибе, на самом краю улицы. Видимо, Михалыч любил уединения, тяготясь своими соседями. Звенящая тишина ударила по ушам. Даже лай собак, сопровождавший нас всю дорогу умолк. Я слышал, как ветер гоняет пустую консервную банку по щербатому асфальту, как шелестит листва под его особенно сильными порывами. Под ложечкой неприятно засосало. Я остановился, как вкопанный, метрах в двадцати от ворот нужного нам дома.

— Что-то не так… — проговорил я, напряженно всматриваясь в старый потрескавшийся шифер и сломанную калитку, висящую на одной петле.

— Дьявол, Дворкин! Куда ты меня загнал…

— Тихо! — рыкнул я на ворчащую журналистку. Что-то внутри меня кричало, буквально вопило об опасности.

— Что…

— Тише, Яна! Тише… — прикрыл глаза, напрягая свое внутренне зрение и чуть не заорал от ужаса. Вместо привычного сизого тумана вокруг и неясных теней, передо мной расплывались кроваво-красные круги, клубами растекаясь вокруг. Только что, где-то совсем рядом было совершено убийство. Именно об этом меня хотел предупредить осторожный организм.

— Быстрей! — мозг среагировал мгновенно. Кровь могла появиться только в одном случае, и я очень не хотел думать о том, что этот случай произошел. Я рвану с места, как хороший спринтер, пинком ноги распахнул ворота, отлетевшие мгновенно в сторону с душераздирающем треском и понял, что опять опоздал.

Михалыч лежал посередине двора, раскинув крепкие мускулистые руки в разные стороны. Его шея была разодрана в клочья, кровь уже вытекла, растекшись небольшой лужицей под трупом. Рядом, уставившись бессмысленным взглядом куда-то в пространство, лежал огромный лохматый волкодав, до последнего защищающий своего хозяина.

— Что тут… — глаза Янки округлились, лицо исказила судорога. Она ладошкой закрыла рот, чтобы не вырвать прямо здесь. Выбежала на улицу, захлёбываясь рвотой. Долго кашляла там и отплевывалась, стараясь придти в себя. Если честно, то меня тоже подташнивало. От ужаса, сковавшего тело, подгибались коленки, мне хотелось бежать отсюда без оглядки, забрать свою семью из этого проклятого замка, вернуться в Харьков и забыть все, как страшный сон, не вспоминая про шаровского монстра, не видя его жертв, сделать вид, как будто ничего не произошло, словно не погибают в мирной и спокойной деревне под Харьковом каждое лето люди, словно ничего и нет…

Я выдохнул, стараясь придти в себя. Наглая курица уже топталась рядом с трупом, заинтересованно разглядывая его бусинкой глаза, пару раз ее клюв отчетливо попытался клюнуть растекшуюся кровь. Еще этого не хватало…

— А ну пошла отсюда! — топнул я ногой, прогоняя глупое животное. Янка за воротами затихла, оттуда изредка слышались приглушенные всхлипы, но, кажется, она справилась. Работая журналисткой и не такого насмотришься. Так что должно отпустить. Ее профессия должна делать людей черствыми и циничными, а значит Яночка еще не дошла до того предела, когда не человеческую смерть смотришь, как на сюжет приключенческого фильма.

— Ты жива? — на всякий случай прокричал я ей, мгновенно севшим голосом. Комок застрял в горле, готовясь прорваться истерикой. Мне тоже было нелегко. Михалыч был мне ни близкий друг, ни сосед, ни родственник, но, как и любое живое существо на этой земле, мне его было жаль. Глупая, бессмысленная смерть…А я опять опоздал.

— Все нормально! Сейчас приведу себя в порядок и приду…

— Ян, тут есть вода, — мой взгляд уперся в набранное ведро с колодезной чистой водичкой, в которой вяло шевеля коротенькими лапками, гребла неведомо как туда попавшая пчела, на которых у меня некоторых пор была стойкая аллергия, скользнул вниз, рассматривая следы, в обилии оставленные на мягкой влажной земле.

Присел рядом с трупом, разглядывая вспоротый дерн. Это же какой длины должны быть когти, если глубина следа примерно сантиметров восемь, если не больше? Зачем-то понюхал землю…Глупо строить из себя Пинкертона. У меня нет ни опыта ни возможностей, которые есть у профессиональных сыщиков. Пусть они занимаются сбором улик и доказательств. Я встал с колена. Красовская замерла в воротах, не решаясь зайти внутрь двора.

— Не ходи! — попросил я ее. — Не надо! Этим мы ничего не изменим…Лучше вызови полицию минут через десять.

— А ты? — голос журналистки дрогнул, но явной паники я в нем, слава Богу, не услышал.

— Мне надо осмотреть его дом до приезда оперов. Иначе, они все тут опечатают, помародерствуют немного…Сама знаешь нашу полицию. А Михалыч что-то знал про этого шаровского маньяка…Что-то знал, и потому его убрали. Он мог добраться до него. Мог нам что-то рассказать. Это что-то я и хочу найти внутри.

— Хорошо! У тебя десять минут! — кивнула Янка, смахивая крупную слезу, выкатившуюся из уголка глаз. Тушь потекла, оставляя разводы на бледном лице журналистки. Мне стало жаль ее, но не было времени на сантименты. Мои десять минут пошли.

По дуге обошел лежащие на земле трупы Михалыча и его собаки. У крыльца валялась рассыпанная поленница дров для бани, на одном из обрубков я рассмотрел глубокие следы когтей. Видимо, мы спугнули своим приходом это чудовище. То, что это не человек было теперь понятно! Никакой маньяк не может обладать такими ногтями, никакой маньяк не будет так терзать свою жертву. Никогда людская особь с места не совершит такой прыжок! А значит наша доблестная полиция тут не поможет…Она и с пьяными бомжами справиться не может, вызывая спецназ, а тут такое…Взял в руки полено, повертел в руках. Под ним обнаружился клочок серой свалявшейся шерсти, пахнущей чем-то кислым. Аккуратно все сложил у порога, на высоком резном крыльце с высокими перилами. Надо будет показать это Алаиде по скайпу. Что это? Оборотень? Волк? Как он здесь появился? И почему терзает именно Шаровку?

Крашенные деревянные ступени скрипнули под ногами, прогибаясь под моим весом. Дверь была распахнута. В веранду уже налетели мухи и пчелы, роем кружащиеся над головой и возле газовой плиты, на которой кипел чайник. Отмахнувшись от настырных насекомых, я прошел сени, войдя в дом. Небольшой зал со старым пружинным диваном, древний телевизор, розовые шторки аккуратно подвязанные по краям узкого окошка. Ничего интересного. В углу открытый сейф под ружье. Рассыпанные коробки с патронами, пустые гильзы и весы. Ничего интересного. Толкнул соседнюю дверь. Скорее всего это была спальня. Широкая кровать занимала почти всю комнату, а над ней в прямоугольных рамках под стеклом множества фотографий. От совсем старых — чёрно-белых, до современных, сделанных цифровиком. В углу стоял стол с какими-то бумагами, но я их решил отложить на потом, обследовав шкаф и фото.

Подошел к шифоньеру, надеясь, что он открыт. Дернул за ручку. В большом отделении ровными рядами висели женские разноцветные платья, блузки и лишь немного мужской одежды. Внизу по ящикам были распиханы обувные коробки, рисунки на которых не оставляли сомнений, что туфли все женские.

Странно, Михалыч жил один. А тут целый гардероб для известной модницы. Я аккуратно перебрал, висящие на плечиках туалеты. Тут место нашлось даже для открытого вечернего платья, украсившего даже самых изысканных дам из высшего света. Хмыкнув, закрыл шкаф обратно, переведя взгляд на фотографии над кроватью. Ответ нашелся именно там.

Вот маленький круглолицый карапуз с удивленными, но безмерно счастливыми глазами позирует на камеру, а на следующий фотографии он уже постарше… Рядом сидит мускулистый седой мужчина в белой майке, обнимая вихрастого мальчишку одной рукой. Надпись в углу «Мы с дедом». И так вся жизнь, закончившаяся в своем собственном дворе от рук неизвестного чудовища. В самом конце фотографии с молодой привлекательной женщиной. Судя по ее белому кружевному платью, снято на свадьбе. Михалыч еще молод, счастлив и не сводит глаз с прекрасной невесты. Последнее фото датировано три года назад. Ставшая более женственной жена Михалыча с коляской во дворе, коротенькая подпись «Мои дорогие». Быстро отошел к столу, готовый разреветься, как девчонка.

На письменном столе стопки каких-то бумаг, вырезки из газет. Одна из старых, пожелтевших, еще революционных привлекла мое внимание: «Богодуховский Вестник» июль 1941 год. На переднем плане потертая фотография двух мужчин. Один из них дед Михалыча, а второй…На всякий случай я проморгался, боясь, что от избытка впечатлений у меня начались несвойственные мне галлюцинации, но все было по-прежнему. Рядом с дедом Михалыча сидел мой прадед Петр Васильевич Дворкин, в строгом пиджаке, гладко выбритый с неизменными густыми усами и серьезным выражением лица. Название заметки гласило: «Харьковский облисполком готов к обороне». Быстро пробежался глазами по затертым, пожелтевшим от времени буквам. В условиях ведения войны с фашисткой Германией, вероломно напавшей на наше социалистическое государство, харьковские руководители высшего звена докладывают о полной готовности увеличить выпуск танков с завода имени Малышева в два с половиной раза. Патриотично настроенные граждане переходят на двухсменку, руководствуясь девизом: «Все для фронта, все для победы!» Немалая заслуга в этом и видных руководителей нашей области начальника областного НКВД Петра Дворкина и председателя облисполкома Крутько Валентина Богданыча.

Вот это поворот…Я отложил газету в сторону, пытаясь обдумать прочитанное. Значит, мой прадед и дед Михалыча были знакомы лично. Мало того, работали вместе над обороной Харькова в далеком сорок первом, а раз так…То Крутько не мог не знать о том, какую должность в НКВД по-настоящему занимал раньше дед и кого ловил на самом деле. Очень интересно…

Остальные заметки были посвящены убийствам произошедшим в Шаровке за долгие годы. Вырезок было очень много. Я их пролистал без особого интереса. Нам и без того было известно, что убийства длятся уже много лет. Они были сложены аккуратной стопкой на краю стола и прошиты крепкой веревкой. Значит, Михалыч занимался поисками шаровского маньяка долгое время, собирал материал, возможно нашел-таки концы, но чудовище его опередило.

Одна из вырезок лежала отдельно, придавленная толстым стеклом, покрывающим все поверхность полированного письменного стола. Зачем Михалыч положил ее именно сюда? Для чего ему было необходимо видеть ее каждый день? На фотографии, нечеткой и замазанной цензурой, было изображено распростертое тело женщины, рядом валялась изломанная детская коляска. Такая же, какую я видел на фото над кроватью. От осознания непоправимого зашумело в ушах. Я закрыл глаза, давясь слезами, мгновенно все поняв. И про женскую одежду в шкафу, и про маниакальное желание уничтожить шаровского убийцу…Я понял, почему Михалыч так хотел его найти.

«Шаровский монстр опять вышел на охоту»

Очередной жертвой шаровского маньяка, как его называют местные жители стала молодая женщина с годовалым ребенком. Ее труп обнаружили возле реки на краю села сегодня ранним утром. И снова у нашей доблестной милиции нет ни одной версии кто это сделал и что сделать, чтобы остановить непрекращающиеся убийства. Как обезопасить нас и наших детей? Напомню, что шаровский маньяк орудует в наших местах на протяжении двадцати лет, оставаясь непойманным…

— Твою мать… — выругался я, открывая ящики в столе. Там не было ничего интересного. Несколько ручек, карандаш, чистые листы бумаги. Завернутый в платок лежал паспорт и красное потертое удостоверение. С интересом я открыл корочку.

— Старший оперуполномоченный службы безопасности Украины Крутько Валентин Михайлович, — прочитал я. Тут хозяин дома был совсем еще молодой, лихо зачесанный чуб, крепкие плечи, хорошо сидящая на нем форма. — Не может быть… — прошептал я, быстро выдвигая ящики один за другим. — Этого просто не может быть!

В самом нижнем из них обнаружился наградной пистолет в вощеной бумаге. Старый дореволюционный револьвер с дарственной надписью, от которой дрожь пошла по всему телу: «Старшему Инквизитору Крутько Валентин Михайловичу за долгую и беспорочную службу» Отщелкнул барабан, разглядывая остроносые пули с серебряными насечками. Этот Михалыч был таким же инквизитором, как и мой дед! Уничтожал нечисть. Скорее всего, его и послали в эту глухомань, чтобы решить-таки вопрос с Шаровским чудовищем, но оно оказалось хитрее, ударив по самому больному, уничтожив его семью! И тогда поимка монстра стала для Михалыча смыслом жизни, ее целью! Вот откуда этот полусумасшедший взгляд, горящий глаза и ненависть! Как бы я смотрел, если не дай Бог…

С улицы донесся вой сирен, чьи-то голоса, маты и напряженные возгласы Красовской. Быстро спрятал удостоверение во внутренний карман куртки, а револьвер сунул за пояс, как раз в тот момент, когда по гнилым половицам протопали тяжелые берцы полицейских. Направив на меня оружие, они громко и отчетливо произнесли:

— Руки держать на виду! Вы задержаны!

— Ребят! Это какая-то ошибка… — спокойно проговорил я. — Мы вас сюда и вызвали-то…

— Стоять! — отчаянно закричал молодой лейтенант. Палец его на спусковом крючке ходил ходуном. Я был совсем не уверен, что он не выстрелит. Слишком уж напряжены были нервы у всех после последних жестоких убийств! Слишком испуганно бегают глаза у молодого полицейского…

Револьвер давил на поясницу, прижатый ремнем. Только сейчас я понял, какую глупость совершил, дав указание Красовской позвонить в полицию, но на выходе из дома Крутько, когда меня в наручниках провели мимо журналистки. Она испуганно прошептала мне:

— Сашка, я никого не вызывала еще…Они сами приехали.

Глава 14

Светлана прогуливалась по липовой аллее, которую взрастили опытные садоводы барона Кенинга еще в начале прошлого века. Туристические буклеты не соврали! Деревья действительно росли строго вверх, без всяких ответвлений, подчиняясь причудливой прихоти неизвестного садовника. Погода была прекрасная. Светило солнце. По чистому голубому небу бежали легкие, как пушинки, перистые облака, теряясь где-то за горизонтом. Пели птицы, стрекотали кузнечики, а над головой рычали пчелы, трудолюбиво собирающие по горсточке свой нектар. Аромат наступившей весны пьянил голову, заставляя ее кружиться от прилива кислорода, которого в Харькове не вдохнешь и не обнаружишь, при нынешнем обилии автомобилей, заполонивших город своими выхлопными газами. Она любила природу, чистый воздух и такое лирическое настроение, нахлынувшее на нее с выходом в парк. Узкие дорожки были заботливо выложены природным камнем. По ним было легко идти, огибая проросшие сквозь монолит кусты разнотравья. Если бы не Дарья Александровна, замершая в животе от прилива свежего воздуха, наконец-то успокоившаяся, то Света бы побежала совсем по-девчоночьи, со всех ног куда-нибудь вперед, навстречу стройным рядам лип и попутному ветру в такт с бегущими по небу облаками.

Мишка идти отказался, сославшись на больную ногу, которую он неизвестно где и когда успел подвернуть, а на самом деле, играя по сети со своим другом Даней в какую-то новомодную игрушку на планшете. Эльвира Олеговна занялась хозяйством и приготовлением ужина.

— Свет, — сказала она на предложение прогуляться, — если за этими лентяйками не присмотреть, то мы останемся не только без еды, но и будем жить в сплошной пыли и грязи. Не понимаю, за что их Заславский держит у себя в штате? Наверное, за смазливые мордочки, да мягкие…

— Я поняла, ма, — прервала тещу жена, — пройдусь одна.

Еще пару дней и Шаровский замок засияет чистотой и своим первозданным видом, подумала Светка, выходя на улицу. Раз уж Эльвира Олеговна взялась за дело, то никому спуску не будет.

Вообще, и в спокойной прогулке в одиночестве по липовой аллее нашлось массу плюсов. Никого не надо развлекать разговорами, никому нет до тебя дела. Просто иди и наслаждайся весенней теплой погодкой и ярким солнечным днем, по-летнему теплым. Впечатление отдыха портил Толик, бредущий немного позади со скучающим видом. Запрет отпускать нас по одному по территории замка и его окрестностям олигарха он выполнял свято. Но если не поворачиваться назад, то можно представить, что ты в одиночестве бредешь по парку настоящего рыцарского замка с романтичным названием Белый лебедь. Почему, кстати, белый?

— Из-за стен…Они выполнены из красивого белого камня, а части замка раскинуты, будто крылья настоящего лебедя по всей территории… — Светка вздрогнула, услышав рядом мужской голос. Неужели она спросила это в слух и Толик… Она оглянулась. Охранник шел по-прежнему метрах в двадцати от нее и мило болтал с кем-то по телефону. Раздавались смешки, иногда маты и неприличные выражения, от которых у нормальной женщины пропадет любое желание общаться с собеседником… Это был точно не он, тот кто рассказал ей про историю названия замка! Света замерла на дорожке и растерянно огляделась по сторонам. Потом взглянула прямо и испуганно отшатнулась, усилием воли заставив себя не заорать во весь голос. Перед ней стоял молодой остроносый мужчина с породистым скуластым лицом древнеримского патриция в старом дореволюционном наряде и цилиндре. В руках у мужчина была трость из красного дерева с набалдашником в виде головы льва Он был довольно высок, строен, чисто выбрит и пах каким-то сильно уж острым парфюмом.

— Простите, что вас напугал… — улыбнулся тот, приподняв в знак приветствия цилиндр. Светка еще раз обернулась на Толика, который почти догнал ее, но не обращал никакого внимания на неизвестного, который подошел к объекту охраны. Он, будто его не видел! И от осознания этого у жены по спине побежали сотни мурашек. Холодная испарина выступила на лбу. Светлана выдохнула и повернулась к мужчине.

— Ничего страшного… — пробормотала она, собираясь с мыслями. А что если это именно тот самый шаровский маньяк убийца, которого ищут по всему району? Что если только жертва может его видеть? И именно так он и остается неуловимым для преследователей много лет? Магия…При этом слове Дарья Александровна недовольно шевельнулась в животе. Она, в отличии от своего брата и отца, относилась к чародейству и волшебству крайне негативно, осуждающе пихаясь при каждом его проявлении. Дворкин говорил, что она тоже родится «видящей»! А раз так…то ее волнения — это результат ощущений еще не родившегося ребенка.

— Простите, я, правда, не хотел вас напугать, — снова улыбнулся неизвестный. Впечатление маньяка он не создавал, если бы его видел Толик, то Светка вообще была бы рада такой компании. Он, словно бы сошел со страниц книжки про девятнадцатый век.

— Ничего страшного… — выдавила она из себя. — А вы…Призрак?

Неизвестный мужчина вполне искренне и звонко рассмеялся. Его смех оглушительно громко прозвучал в тишине липовой аллеи. Толик его был просто обязан был услышать, но телохранитель, будто завороженный прошел мимо них, разговаривая по телефону, изредка бросая взгляд вперед, где Светка рассмотрела идущую саму себя. Именно за этим фантомом и шагал охранник Заславского, думая, что объект под наблюдением и все хорошо.

— К счастью нет! — мужчина вежливо подал ей руку, приглашая на прогулку. — Готов провести вам небольшую экскурсию по этим прекрасным местам, взамен моля лишь об обычной беседе…

— Кто вы? — мягко высвободила руку Светлана, напряженно вглядываясь в черты лица незнакомца. Они не расплывались, не исчезали. От его локтя исходило вполне человеческое тепло, но почему-то жене было неспокойно, что неудивительно, если впервые сталкиваешься с такими чудесами. Ее фантом остановился. Толик так же замер. Она сорвала несколько одуванчиков и с наслаждением вдохнула их медовый аромат. — Так кто же вы? Барон Кенинг?

— В какой-то степени да, — кивнул незнакомец, подавая ей снова локоть, — будьте так любезны, не откажите в милости?

Светка беспомощно огляделась по сторонам, намереваясь заорать, но мужчина, будто прочитал ее мысли. Предупредительно приложил указательный палец к губам, медленно с улыбкой покачав головой.

— Дурная идея, госпожа Дворкина…Пока чары действуют, вас никто не услышит. К тому же я не собираюсь вас убивать или, не дай Бог, изнасиловать. Мне необходимо с вами поговорить о цели вашего пребывания здесь и о вашем…муже. Уверяю, что пока вы со мной, вы и ваша дочь в полной безопасности.

— Дочь…Откуда вы знаете? — Светка со вздохом все-таки подала руку мужчине, медленно бредя с ним по липовой аллеи.

— Я много чего знаю, — уклончиво ответил тот, переведя разговор на другую, отвлеченную тему, — как вы находите замок? — спросил он, легко опираясь на трость. Видно было, что она ему нужна лишь для создания необходимого образа, а не по физической необходимости.

— Он прекрасен! — произнесла Светка, чувствуя, как Дашка в животе, возмущенно запихалась ножками. Она чувствовала магию, исходившую от незнакомца, и волновалась из-за этого, прося маму немедленно уйти, но жена не могла этого сделать, опасаясь разгневать неизвестного и навлечь на семью еще большую беду.

— Белый лебедь — это чудеса, истинная красота и магия любви…Вы знаете его историю? — с любопытством спросил он.

— Частично…

— Барон Кенинг построил его для своей жены, которую очень-очень любил. Слуги ее называли Барыня, она была много моложе своего мужа и слишком избалована его любовью. Имени ее история не сохранила. Однажды, она заставила барона возвести летом настоящую горку, лишь потому, что ей вдруг захотелось покататься на санках. Кенинг, повинуясь желанию супруги, соорудил ее из сахара.

— Красиво…

— Наверное! — усмехнулся мужчина. Они ушли уже довольно далеко от замка в тенистый край парка, где старые замшелые стволы деревьев смыкались над головой глухой аркой, создавая впечатления живого коридора. — Только здоровья не было у Барыни…Желаний хоть отбавляй, а здоровья увы…

— И что же случилось? — в Светке взыграло профессиональное любопытство. В голове сразу возникла куча версий по ее специальности гинеколога.

— Туберкулез…Ныне вполне излечимая болезнь при всех новых средствах, препаратах и методиках. В двадцать первом веке от этого не умирают, чего не скажешь про начало двадцатого…

— Она погибла? — с искренней дрожью в голосе спросила жена, уверенная почему-то, что перед ней и есть тот самый барон Кенинг, неведомо какой магией сохранившийся в своем среднем возрасте.

— Она заболела неожиданно, когда они уже задумывались о детях, строили планы на будущее. Барыня не любила своего старого мужа, но искренне желала сделать его счастливым, надеясь, что стерпеться, слюбится… Таков был русский обычай.

— И?

— И Леопольд Кенинг по совету докторов, выписанных из самого Петрограда, отправил ее в Крым, чтобы она смогла подышать морским воздухом, искупаться в море, понаслаждаться солнцем и хорошо отдохнуть… — лицо спутника жены резко побледнело. Она видела, как раздуваются его ноздри, а скулы сводит от гнева.

— Курортный роман? — понимающе кивнула жена, захваченная историей. Она даже на некоторое время забыла, что находится рядом с возможным Шаровским маньяком, начиная ему сопереживать, сочувствовать, принимая за настоящего барона Кенинга — хозяина Белого лебедя.

— Барыня встретила мужчину — офицера, которого полюбил всем сердцем, всей душой, о чем немедленно написала барону, но для неизвестного господина это было всего лишь легкой курортной интрижкой, а не серьезным чувством. Едва у него закончился отпуск по ранению, он вернулся в свой полк, бросив Барыню страдать в одиночестве.

— А что же барон?

— Барон простил жену и вернул обратно. Из Крыма, с места где она познакомилась с офицером он забрал камень, огромный черный морской камень, на котором они встречали рассветы, веря в свою мимолетную любовь. Он ни слова не сказал Барыни, только поместил камень на липовой аллеи, чтобы каждый раз, когда женщина гуляла тут, то видела его и страдала, вспоминая о своем предательстве…

— Более изощренной пытки и придумать нельзя, — с горечью в голосе произнесла Света, качая головой.

— А вот кстати и он… — незнакомец махнул тростью на огромный черный валун с вытоптанной возле него травой. На матовой поверхности камня еще заметны были следы крови начальника службы безопасности Заславского и его секретарши, убитых на этом месте. Сердце Светланы испуганно дрогнуло. Неужели он сейчас бросится на нее, убив на том самом месте, где убил остальных? Неужели это конец? Толика было не видно. Они свернули в какой-то закуток, сойдя с центральной аллеи, подальше от посторонних глаз. А она поверила! Заслушалась! Будто привязанная шагая за маньяком…

— А что было дальше? — с дрожью в голосе поинтересовалась Света, отвлекая мужчину, напряженно созерцавшего камень.

— Что, простите? — незнакомец, будто вернулся из мира грез и воспоминаний в реальный мир.

— Что было дальше с бароном, с Барыней?

— Быстрое возвращение в наш сырой климат обострило болезнь Барыни окончательно. Постоянные переживания из-за несчастной любви, неудавшейся семейной жизни усугубили туберкулез. Барыня была на краю пропасти, шаг в которую означал лишь смерть…

— Она умерла?

— Пришла революция — время потрясений, волнений и войн. Барон Кенинг увез свою жену заграницу, оставил замок, так и не ставший уютным семейным гнездышком, а бывший каким-то их семейным проклятием. Там их следы теряются. Говорят, что Леопольд Кенинг тоже заразился туберкулезом от своей жены. Вместе они пытались лечиться у лучших докторов Старого Света, полюбили друг друга наконец, но болезнь оказалась неумолима…

— Грустная история… — кивнула Светлана, высвобождая свою правую руку. — И все же после нее у меня осталось к вам два вопроса. Зачем вы ее мне рассказали? И кто вы? — терять было нечего. Толик куда-то запропастился, погнавшись за ее фантомом, а достойного сопротивления сильному крепкому мужчине, да еще и магу, она оказать не могла. Света, прикусив нижнюю губу, терпеливо ждала ответа.

— Вы мне симпатичны…Я имею виду, вашу семью, — поспешно поправился незнакомец, — замок Белый лебедь проклят! Он не приносит семейным парам счастье, как вы могли заметить из его истории. Уезжайте поскорее, пока ваша семейная идиллия не разрушилась, как это стало с Кенингом и его Барыней!

— Спасибо за совет, — поблагодарила его вежливо Светка, если уж он говорит, что мы ему симпатичны, решила она, то вряд ли собирается убивать, — а что со вторым вопросом? — напряженно спросила она.

— Кто я? — усмехнулся неизвестный. — Пусть для вас я буду домашним замковым приведением. Ведь у каждого замка должен свой призрак?

Света кивнула.

— Но… — перед глазами вдруг резко потемнело. Голова закружилась, меняя небо и землю местами. Жена попыталась опереться на незнакомца, но рука провалилась в пустоту. Когда приступ прошел, рядом под локоть ее держали крепкие руки Толика. Он озабоченно морщился, крича надрывно ей в ухо что-то паническое. Лишь через несколько секунд, Светка смогла разобрать его крик:

— Светлана Владимировна! Светлана Владимировна, что с вами?! — жена огляделась. Они были уже в конце липовой аллеи. Далеко от того места, где лежал камень измен неизвестной Барыни. В парке было пусто, лишь она и ее охранник, и никакого намека на неизвестного франта из девятнадцатого века. Женщина потрясла головой, отгоняя наваждение. В голове, все еще отчетливо, звучал строгий голос незнакомого мужчины.

— Мне надо прилечь… — пробормотала она, тревожно оглядываясь.

— Может скорую? — озабоченно спросил Толик, почесывая почти лысую голову.

— Нет, отведи меня в замок, скорей! — попросила жена его, мечтая лишь о том, чтобы я уже вернулся, и она мне смогла все рассказать.

Приступ прошел, но по телу все еще скакали ошалевшие от ужаса мурашки. Дашка успокоилась, не выказывая никакого беспокойства. Все так же пели птички, жужжали пчелы, бежали по небу белогривые облака, только настроение весеннее и праздничное совсем исчезло. Света вдруг поняла, что они в этом замке, как в смертельно опасной ловушке. И никто им не поможет выбраться отсюда, кроме них самих.

Глава 15

Интернет повис. Игрушка зависла на полпути, замерев на экране фигурой бородатого мужика, рушившего кирпичную стену, из которой вот-вот должен был появиться вожделенный алмаз, за которым они Мишка с Данькой гонялись уже вторые сутки кряду. Несколько раз проведя пальцами добросовестно по экрану, Мишка со всего маху раздраженно врезал по сенсору кулаком.

— Черт! — ругнулся сын, но тут же спохватился, что не к месту поминать в таких местах нечистого, особенно после первых неприятных ощущений перед прибытием. Оконная створка, как назло, под порывом ветра шарахнула о раму, заставив испуганно вздрогнуть. Мишка поморщился и отложил планшет на стол, подключив его к подзарядке. На сегодня похоже игры закончились. Завтра надо смотаться в Шаровку и пополнить счет, чтобы увеличить лимит мобильного интернета, или попросить это сделать Сашку. Со вздохом он прошелся по комнате, придумывая отчаянно себе занятие. В голову ничего не приходило, а мелькнула мысль, что зря он не согласился пойти с матерью на прогулку по весеннему парку. В замке стояла почти что гробовая тишина. Энергия Эльвиры Олеговны понемногу на сегодня сошла на нет, оставив после себя лишь грохот кастрюль на кухне, но со второго этажа, из спальни его расслышать было нельзя.

Миша вышел в коридор и осмотрелся по сторонам. В углу торчали рыцарские доспехи, спрятавшись за кадкой с фикусом, что было уже распоряжением бабушки, любившей зелень и различные цветущие растения. По красной ковровой дорожке рассыпана земля, которые горничные не удосужились убрать, перенося цветок с первого этажа. Теперь коридор второго этажа замка напоминал холл какой-то советской гостиницы, изменив свое первое волшебное очарование. Вздохнув, сын побрел по замку, намереваясь устроить себе экскурсию. Вышел к широкой винтовой лестнице, ведущей на закрытый третий этаж. Насколько он помнил верхнее крыло для посещения было закрыто с интересной формулировкой: «по техническим причинам». Именно с этими техническими причинами ему и захотелось разобраться.

Он аккуратно поставил ногу на первую ступеньку винтовой лестницы, проверяя ее на прочность. Старое лакокрашеное дерево скрипнуло, выгибаясь дугой, но все же выдержало, даже тогда, когда сын перенес весь свой вес на нее. Перешел на вторую, третью, стараясь держаться за узкие резные перила. Все пока складывалось удачно! Страх ушел, остался лишь жгучий интерес первооткрывателя, который просыпался в Мишке каждый раз, когда он встречался с чем-то новым или хотел что-то неизведанное исследовать. Так было когда он засунул циркуль в розетку или когда в унитаз спустил пластмассовые кубики, из-за чего в стояке образовался затор, а мы со Светкой до трех ночи ждали ремонтников из гор водоканала. Сейчас азарт поглотил его полностью, притупив чувство опасности и внутренний голос, еще на пороге шаровского замка, кричавший своему хозяину об опасности, таящейся внутри этих стен.

Дверь на третий этаж была полуоткрыта. Сквозь тоненькую щелочку был виден толстый слой пыли, покрывавшей пол и паутина, в обилии развешенная трудолюбивыми пауками по все стенам, оплетая даже дверную ручку. Мишка поморщился и толкнул обшарпанную створку. Дверь скрипнула и провалилась внутрь, открыв взглядам сына широкий светлый коридор с рядами комнат по обеим его сторонам. Возле окна, в самом дальнем углу высилась фигура одетая в самурайские доспехи, умудрившиеся пережить здесь, как и та, что была внизу революции, войны и прочие несчастья, свалившиеся на «белого лебедя» за долгое время существования замка. О дорожке, как на втором этаже, тут и речи не было. Потертый паркет, кое-где в силу своего возраста, вздутый дугой, сломанные плинтуса, вырванные с гвоздями — все это настолько обветшало, что Мишка даже опасался сначала идти по ним. Окно зияло разбитым стеклом, через которое рвался сквозняк, гуляя по коридору легким ветерком, еле колышущим потемневшие от пыли и грязи занавески. Ничего интересного экскурсия не предвещала. Тем более в голове сына подозрительно зашумело, предвещая о какой-то магии, совершающейся недалеко от этого места. Миша уже было развернулся назад, но тут его чуткий слух уловил еле слышную музыкальную мелодию, доносящуюся из одной из дальних комнат. Парень замер, прикрывая глаза, настраиваясь на параллельный мир, чтобы увидеть источник звука, но магия исчезла, не оставив в сером тумане «завесы» даже следа. Голова прошла так же резко, как и заболела, и сын решил, что это вовсе не его второе зрение, а обычное давление подскочило, принеся головокружение. Музыкальные звуки пианино, а это было именно оно, усилились. Теперь мелодия разносилась по всему третьему этажу. Что за композиция Миша определить не мог, не силен он был в классической музыке, но звучало это, так ярко, так насыщенно, словно горный ручеек скользил сквозь каменных уступов гор, спускаясь в зеленую долину. Завораживающе…Сын проморгался, стряхивая с себя чувство расслабленности, навеянное изумительной мелодией. Откуда здесь пианино? Кто играет на нем? Вопросы роились в голове, как обиженные пчелы, которых лишили пыльцы. Единственный человек во всем замке, который мог играть на таком музыкальном инструменте была мама, закончившая в своей время музыкальную школу по классу фортепиано. Неужели она уже вернулась с прогулки, забралась беременная на третий этаж, нашёл пианино и начал наигрывать нечто незнакомое? Это объяснение по крайней мере показалось Мишке наиболее логичным. С радостным облегченным вздохом он быстро пошел по коридору, двигаясь на звук, даже не обратив внимания, что ни одного следа в густом слое пыли на полу не было.

Музыка доносилась из-за второй двери по правой стороне коридора. Мишка осторожно подобрался к ней, а звук его шагов скрыл плотный слой пыли на бетонном полу. Аккуратно приоткрыл ее, заглянув внутрь. За белоснежным пианино сидела худенькая молодая женщина, не имеющая ничего общего с мамой. На женщине было парчовое платье, на плечи был накинут теплый пуховый платок. Волнистые каштановые волосы были собраны в причудливую прическу. Она легко и непринужденно наигрывала удивительную мелодию, полу прикрыв глаза от удовольствия, лишь изредка зябко поеживаясь от особенно сильного порыва ветра.

Комната представляла собою полукруглый зал, посреди которого стояло фортепиано, а перед ним ровными рядами возвышались зрительские места, напоминая своим расположением уличный амфитеатр. Женщина его не слышала, увлеченная музыкой, а Мишка аккуратно пробрался на задний ряд, посмотрев на играющую своим внутренним зрением, ожидая увидеть призрака, шаровского монстра, кого угодно, но «завеса» оказалась пуста. На месте дамы из высшего общества, радовавшей его слух музыкальными изысками сидело пустое место, и это было неожиданно, так как с таким проявлением магии сын встретился впервые.

Тонкие холеные пальцы барышни легко скользили по клавишам из слоновой кости. Ножка, обутая в замшевый сапожек, без труда нажимала тугую педаль инструмента, выплескивая завораживающие звуки какой-то классики. Пора было бы и объявить о своем присутствии. Мишка кашлянул, и мелодия тут же стихла, обрываясь на полутоне. Барышня открыла глаза, испуганно ойкнув. Оказалось, что она молода, довольно привлекательна, если б не неестественная бледность серо землистого лица, покрытого тонкой сетью морщинок и отмеченным печатью какой-то сверх усталости.

— Добрый день, — вежливо поздоровался сын, спускаясь с верхнего яруса трибун поближе к исполнительнице, готовый в любой момент выпустить по ней с десяток огненных шаров, пользоваться которыми его научила на своих уроках Алаида Шпиц.

— Добрый день, Михаил Андреевич, — кротко поклонилась она, пряча синие глаза, цвета морской волны.

— Вы знаете как меня зовут? — нахмурился Миша, все же держась на почтительном расстоянии от незнакомки.

— Как же я могу не знать того, кто живет в моем доме? — удивилась женщина, тяжело зайдясь утробным кашлем, сотрясавшим ее тщедушное тело минуты две. Проморгавшись, вытерев слезы, накатившие на глаза вышитым платочком, он представилась, сделав книксен. — баронесса Кенинг!

— К-кто?! — округлил глаза сын. Помнится Роман Чухненко — риелтор, устраивавший нас в этот замок, говорил, что у Леопольда Кенинга — владельца Белого лебедя был внук, который и продает дедушкину усадьбу, а вот про внучку или дочь, хитрюга продавец умолчал, тем более о том, что она так же проживает в замке. Хотя для дочери, на взгляд Мишка, женщина была слишком молода.

— Баронесса Кенинг, мой дорогой! — незнакомка протянула ему руку для поцелуя, а сын неуклюже ткнулся мягкими влажными губами ей в ладонь, не привыкший к такому обращению с дамами. — Вижу вы ошарашены нашим знакомством? — спросила она, прогуливаясь по комнате. В потоке яркого солнечного света, льющегося из окна, в своем белом одеянии, она будто бы светилась изнутри, создавая впечатления своей ангелоподобности. Мишка потряс головой, прогоняя наваждение.

— Не то слово, баронесса. Ваш риелтор не говорил, что вы проживаете здесь…

— Он и не знал об этом, — улыбнулась женщина, вымученной улыбкой, — это только наша маленькая тайна…

— Чья? — не понял сын, нахмурившись.

— Твоя и моя… — она хотела сказать еще что-то на кашель снова сразил ее. Она прикрыла ротик платком, а когда отстранилась, то Миша сумел разглядеть на белом бархате красные следы крови.

— Какие у нас могут быть тайны? — он не верил, что перенесся неожиданно на сто лет назад или баронесса явилась к нему с того света, скорее всего сын беседовал с призраком, поселившимся здесь очень давно, но почему тогда он выглядит вполне реальным и отсутствует в «завесе»? Страх ушел, остался лишь интерес исследователя и мысль о том, что непременно надо рассказать об этом Саше, когда он вернется. Возможно, это как-то поможет ему в расследовании.

— Мне хочется тебя спасти… — начала барышня, кутаясь в пуховый платок. Хотя Мишка не чувствовал особого холода. Наверное, у мадам-призрака была высокая температура. Хотя как это вообще возможно?!

— От чего если не секрет? — поинтересовался Миша.

— Ты еще молод, красив, как и мой Миша…

— Ваш Миша?

— Мы с ним познакомились в Ялте, когда я ездила туда дышать морским воздухом. ООО…Это был настоящий кавалер, галантный, соблазнительный, высокий и красивый, словно Аполлон, к тому же офицер… — ударилась в воспоминания баронесса. — Я потеряла голову, как гимназистка…

— А от чего вы меня хотите спасти? — твердо спросил Миша, перебив ее. Она недовольно зыркнула на него взглядом, но все же ответила:

— Замок Белый Лебедь проклят. Проклят моим мужем, который не смог вынести моей измены. Здесь невозможно жить! Здесь умирают люди…

— Это мы заметили, — кивнул Миша, вспоминая про убитых Шаровским маньяком служащих Заславского, для расследовании гибели которых и поселились в этот замок.

— Я б на вашем месте не ерничала, молодой человек. Понимаю, что в вашем возрасте смерть понимается, как нечто абстрактное, но поверьте, вам и вашим близким угрожает нешуточная опасность, — вскипела баронесса, сорвавшись на фальцет. Тут же снова стала кашлять, отвернувшись к окну. — Вам немедленно надо уехать! Шаровский монстр рано или поздно доберется до вас, если вам плевать на себя, то пожалейте жизни вашей матери, бабушки и не родившейся сестры!

— Откуда вы знаете, что шаровский монстр будет охотится за нами? — напрягся Миша.

— Призраки много чего знают… — уклончиво заметила баронесса или то, что называло себя ею.

— Вы не призрак! Вас нет за «завесой»! Кто вы? Быстро отвечайте! — в руках сына задымился огненный шар. Глаза его собеседницы испуганно округлились. Она отшатнулась за пианино. — Кто тебя сделал, говори? Ты — фантом!

— А малыш умнее, чем я думала! — прошипела баронесса из-за музыкального инструмента. Черты ее лица изменились. Лицо миловидной женщины начало сползать, превращаясь в оскаленную пасть невиданного ранее чудовища. С треском лопнуло платье, разойдясь по швам. Сквозь парчу стала пробиваться коричневая шерсть. Лицо мутировало, обернувшись какой-то козлиной мордой, с острой седой бородкой.

— Вот блин! — испугался Мишка, метнув в чудовища огненным шаром. Запахло серой. Холод пробрался под одежду, скользнув по кожи ледяным поцелуем. Шар взорвался не долетев до противника, подняв облако пыли и дыма. На всякий случай, Миша сотворил еще один шар, держа его про запас, но когда дым рассеялся, комната была пуста. Неизвестное чудище исчезло. И было неясно, то ли сын его уничтожил, то ли оно просто сбежало, воспользовавшись ситуацией.

Некоторое время, Миша напряженно вглядывался в темные углы амфитеатра, прислушиваясь к каждому шороху, но он остался здесь один, это было очевидно! Второе зрение так же не обнаружило никаких следов присутствия чего-то иного. Руку ощутимо стало покалывать от боли. Шар, медленно тлеющий на ладони, обжигал. Сын дунул на него и потушил, надеясь, что фантом баронессы Кенинг уже не вернется. Кто его послал? Зачем? Какие цели он преследовал?

Ясно, что хотел избавиться от их присутствия в замке, но зачем такие сложности, если можно было бы просто напустить на всю семью шаровского монстра? На эти вопросы Миша ответов не имел. Вздохнув, он пошел прочь из амфитеатра, надеясь, что Сашка уже вернулся, и с ним можно будет поделиться последними новостями.

Глава 16

Эльвира Олеговна наконец-то успокоилась, наведя хотя бы относительный порядок в этом обиталище грязи, пыли и строительного мусора. Теперь, после ее руководящих стараний более менее комфортно можно было жить на двух этажах, откуда вынесли всякий хлам, протерли полы, смахнули пыль. Нерадивые горничные, даже не представляющие к кому попали в цепкие руки, бегали по замку, как заведенные электровеники, стараясь во всем угодить бывшей строгой директрисе детского садика. И теперь, когда все вроде было налажено, на кухне готовился ужин, а в коридорах блестели медицинской чистотой столы, теща позволила себе отдохнуть.

Главного развлечения Олеговны — телевидения с его бесконечными сериалами в замке не было. Покосившаяся антенна на самой верхушки узколобой башни в западном крыле белого лебедя работать на прием не хотела. А один из охранников Заславского наотрез отказался лезть на крышу, чтобы ее поправить. Покрасневший от усталости, он так и сказал тещи, повисшей над ним, как дамоклов меч:

— Лучше пускай увольняют…

Крыша, и правда, была старой и прохудившейся. Кое-где на ней стропила прогнили, и черепица провалилась внутрь чердака. Лезть туда было бы форменным самоубийством. Так что охранника Колю я понимал прекрасно, сам бы отказался.

От нечего делать Эльвира Олеговна прогулялась по бывшему зимнему саду, от которого в замке осталось одно название, с сожалением поковырялась пальцем в пыльных горшках, набитых окурками, забывших уже то время, когда в них росли, хоть какие-то растения, зашла в интернет, без энтузиазма полистав фейсбук. Трафика оставалось очень мало. Пополнить счет можно было только в Шаровке, так что ничего не оставалось, как экономить.

Теща вздохнула и побрела в библиотеку, где застрял на некоторое время я. Пристально оглядела дверную ручку. Нет ли на ней свежих отпечатков? Но не обнаружив ничего предосудительного, зашла внутрь.

Библиотека встретила тещу спасительной прохладой и полумраком комнаты, заполненной сверху донизу книгами. С интересом женщина прошла вдоль стеллажей, касаясь заинтересованно корешков потертых книг. Тут были и приключенческие романы Дюма и справочники по медицине, и даже некоторая часть современной литературы, представленной в лице Донцовой, Марининой и Кокотюхи. Ничего из этого многообразия ее не привлекло. Она дошла до самого окна, насладившись прекрасным видом утопающего в зелени парка. Вздохнула и присела на колченогий табурет, расположенный рядом с журнальным столиком.

— Нет, ничего более прекрасного, чем посидеть в тишине библиотеки за чашкой крепко сваренного кофе, наслаждаясь отличной книгой, — теща чуть не потеряла сознания, услышав позади себя незнакомый мужской голос. Резко обернулась рассматривая незнакомца. Это был крепкий мужчина небольшого роста с густыми благообразными бакенбардами и шикарными висячими усами. Одет он был нелепо, словно сойдя со страниц романа о революции, в позолоченную ливрею, белоснежные перчатки и лакированные штиблеты. Из-под высокого воротника выглядывала накрахмаленная манишка, а сам мужчина ничуть не смущался своего необычного вида.

— Ты кто? — быстро спросила Эльвира Олеговна, в голове которой уже зароились мысли о том, что этот сумасшедший и есть шаровский маньяк, что он пришел убить именно ее, а она такая дура осталась одна, предоставив убийце такую шикарную возможность. Все это промелькнуло в голове тещи на ряду с ее продолжительной жизнью. Она отскочила резво за столик, отгородившись от сумасшедшего стулом.

— Мои хозяева любили тишину и покой… — мужчина с бакенбардами прошелся вдоль полок с книгами, любовно поглаживая их крепкой ладонью, поросшей густым темным волосом. — За этим столиком Барыня часто пила чай, читала очередной любовный роман, мечтала о дальних странах и необычайных приключениях.

— Ты кто? — повторила свой вопрос теща, немного успокаиваясь. Слабенькое сердце перестало пытаться выпрыгнуть из груди, войдя в привычный ритм.

— Прошу прощения, мадам, — поклонился вежливо мужик, — воспоминания нахлынули… и я позволил себе не представиться. Я, Альфред — дворецкий!

— Кто? — не поняла Эльвира Олеговна, выросшая в Союзе, когда о такой профессии и не знали, считая ее пережитком капиталистического прошлого.

— Дворецкий — этого замка, гостями которого вы являетесь…Кстати, я оценил ваше рвение и старательность. Вы стали бы неплохой экономкой, если бы были чуть помоложе… — улыбнулся Альфред в свои густые усищи.

Теща густо покраснела, сжав кулаки. Мало того, что этот заносчивый павлин назвал ее завуалированно старухой, так еще и оценил ее способности максимум на экономку в богатом купеческом доме!

— Мои дедушка был ювелиром и довольно известным в империи! — с тихой злобой произнесла она.

— Прошу прощения, мадам, я не знал…Ваш вид, одежда… — смутился дворецкий. — Они поставили меня в неловкое положение. Еще раз прошу прощения!

Псих…Решила теща. Разглядывая того, кто называл себя Альфредом. Настоящий псих! Здесь точно был раньше туберкулезный диспансер, а не сумасшедший дом? Может его забыли здесь или он спрятался, когда больничку ликвидировали. Обо все этом Эльвира Олеговна подумала уже спокойно, без излишней суеты и нервозности. Дворецкий на нее с ножом не кидался, порвать на клочки не рвался. Вел себя прилично, как и положено обычному умалишенному. Только как он сюда забрел, когда во дворе полно охраны?

— Как вам нравится у нас? — спросил вежливо дворецкий, когда пауза излишне затянулась, став томительной.

— Замечательно! — улыбнулась теща, вытаскивая телефон, собираясь набрать охране, чтобы выпроводили этого типа куда подальше, но значок сети был перечеркнут. В этой библиотеки «Vodafone» не ловил.

— Здесь толстые стены, сигналы не проходит… — Альфред подошел к ней, закончив валять дурака. Аккуратно вытащил из рук остолбеневшей тещи стул, поставил и сел на него, закинув ногу за ногу.

— А…

— Когда строили замок, то к сожалению мобильную связь еще не придумали, — вздохнул Альфред, ехидно улыбнувшись. Эльвира Олеговна с трудом подавила в себе желание от всей души вмазать по этой холеной наглой морде.

— Что вы хотите? — спросила она, и голос ощутимо дрогнул, хотя женщина и старалась, чтобы тот звучал уверенно.

— Хочу, чтобы вы съехали из этого прекрасного места! И не совали нос туда, куда вам совать его не следует… — проговорил дворецкий. Голос его стал неожиданно жестки и серьезным. Улыбка сползла с его губ, а в чертах лица появилось что-то змеиное. — ваш зять развел здесь бурную деятельность. И мне не хотелось бы, чтоб это все плохо для вашей семьи закончилось!

— То есть вам бы хотелось, чтобы убийства мирных жителей Шаровки продолжались, а вы продолжали творить свои черные дела? — уточнила теща, уперев руки в бока, грозно нахмурившись.

— А если и так? У вас скоро в семье будет пополнение…

— Ты! — взревела Эльвира Олеговна. — Если ты хотя бы подумаешь в эту сторону, то я разорву тебя, кем бы ты не был!

— Грозное заявление…Может попробуете?

Теща взмахнула рукой, намереваясь отвесить оглушительную пощечину сидящему дворецкому. Тот не стал ни отклоняться ни закрываться. Ладонь Олеговны прошла сквозь него, как нож сквозь масло, не причинив никакого вреда. Лишь легкое покалывание появилось на подушечках пальцев, будто крошечные уголочки впились в кожу.

— Вот видите! А говорите разорвете! — улыбнулся Альфред, вставая со своего места, поправив золоченую ливрею. — В общем, времени вам до вечера. Ночью вашей семейки тут и духу быть не должно! Надеюсь вы сможете донести это все до вашего зятя?

— Иначе что? — разозлилась теща, сжав кулаки.

— Иначе то, что все вы увидели сегодня днем, станет кошмаром для вас ночью. И это не пустая угроза. Поверьте, мне есть чем заняться кроме как уговаривать вас уехать. Я приму самые жесткие меры, как только вы ослушаетесь…

Дворецкий шагнул прочь из комнаты, на секунду задержавшись у стеллажа с книгами. Его взгляд скользнул во второй полке, но он тут же справился с собой, напоследок улыбнувшись теще.

Она осталась в одиночестве, скрипя зубами выдохнула, пытаясь придти в себя от злости. Ее было трудно напугать, тем более такими дешевыми фокусами. Спецотряд тринадцать выглядел посерьезней в истории с Книгой Судеб, чем этот позолоченный франт. И все таки…Что привлекло внимание Альфреда на второй полке. Теща сделала несколько шагов к ней, чутко прислушиваясь к шорохам в коридоре. Оттуда не доносилось ни звука! Дворецкий просто испарился, едва ступив за порог библиотеки.

Дюма, Жюль Верн, справочник «Болезни и травы», Генри Хаггард…Эльвира Олеговна водила пальцем по толстым томам, читая вслух затейливые названия. Среди десятка книг она заметила то, чего раньше не замечала, бегло пробегая по полке взглядом. Среди солидных произведений известных на весь мир авторов, затесалось нечто, похожее на записную книжку. Она была точно такого же цвета, как и остальные тома серии, и если бы Альфред не остановил бы на ней взгляд, то Эльвира Олеговна никогда не обратила бы на нее внимания. С трудом она выдернула ее с полки, сдунув с кожаного переплёта толстый слой пыли. Ничего интересного! Обычный ежедневник, только очень старого образца, вроде бухгалтерской книги учета приходов и расходов. Распахнула обложку. Пожелтевшие ветхие страницы пахли стариной, но были девственно чисты. Разлинованные поля не хранили в себе никакой информации. С сожалением она уже хотела поставить ее обратно на полку, но перед глазами все еще стоял заинтересованный взгляд дворецкого. Что поразило его при виде ежедневника? Откуда он ему знаком? И кто вообще такой Альфред? На эти вопросы у тещи не было ответа, а потому она захлопнула книгу, поудобнее перехватила ее в руке и вышла из библиотеки, решив показать мне.

Глава 17

— Значит вы утверждаете, что оказались в доме убитого гражданина Крутько Валентина Михайловича оказались совершенно случайно? — спросил следователь, с родинкой на верхней губе, которую в стародавние времена называли мушкой сидел напротив меня, поигрывая остро отточенным карандашом.

В тот момент, когда в дом разорванного монстром Михалыча нагрянула полиция, нам с Янкой пришлось сдаться без всяких споров и проволочек. Менты были явно на взводе после последних событий в Шаровке, и начни я качать права, меня тут же пристрелили, списав на нас серию убийств.

После личного досмотра их подозрения только лишь укрепились. За поясом у меня они естественно обнаружили револьвер Михалыча, заряженный серебряными пулями. Удовлетворенно хмыкнули и приобщили к делу. Эксперт его сфотографировал и пошел снимать место убийство. Все это время мы проторчали на веранде под присмотром бдительного сержанта, не выпускающего из рук автомат. Сержант почему-то был одет в бронежилет и каску, словно они могли спасти его от лап шаровского убийцы, но смотрел внимательно. А палец на спусковом крючке ощутимо подрагивал, что выдавало его почти панический ужас. Потом нас отвезли к местному участковому, у которого в приемной еще Бог знает с каких времен осталось КПЗ, куда во времена Союза он сажал местных алкашей и дебоширов, дабы протрезвели, а потом преспокойненько шагали домой. Нам с Красовской такая завидная участь явно не грозила. Прошло полчаса, когда нас совершенно не тревожили, не интересовались нашей парочкой, лишь тот же самый сержант не спускал с нас внимательных глаз, изредка отвлекаясь на глубокий вырез Янкиной кофточки.

Оказались ждали большего начальства из самого Харькова. Какой-то известный следователь должен был приехать в Шаровку, чтобы допросить подозреваемых по горячим следам. Это все мы узнали от сержантика, который через час ожидания вполне успокоился и даже начал с нами разговаривать.

— Закурить есть? — курить хотелось ужасно. Мои сигареты отобрали при обыске, как и Янкину сумочку. Так что мне ничего не мешало стрельнуть у салаги хотя бы «бычок». Сержант воровито огляделся по сторонам.

— Пусть она возьмет! — кивнул он на Красовскую, подавая спички и курево через решетку. Я с наслаждением задымил, раздумывая что теперь делать, и как выпутываться из своей этой ситуации. В голову пришла единственная здравая мысль о том. Что надо немедленно добиваться положенного мне звонка и просить Заславского вытаскивать нас отсюда. В конце концов именно по его воле, я оказался в этом дерьме по уши, впутав и свою собственную семью.

— А позвонить дашь? — попросил я, изобразив на своем небритом лице самую милую из всех своих улыбок.

— А пос…ть тебе не надо? — разозлился сержант.

— Послушайте! — взвилась Красовская. — Я журналистка! Что это за беспредел? Нам положен согласно законодательства Украины один звонок! Я буду жаловаться, — она кинулась к прутьям решетки КПЗ, но сержантик был начеку, тут же вскинул автомат, ходивший в руках его ходуном.

— А ну-ка стоять! Стоять я сказал! Иначе стреляю! — повысил он голос, срываясь на юношеский истеричный фальцет.

— Стоп! — поднял примирительно вверх руки я. — Яна, сядь на место…

Журналистка, обиженно надув губы, поплелась на жесткие нары. Залезла туда с ногами, прижав колени к груди, обхватив стройные ножки ладонями. Видимо сержанту в отместку, который тут же сглотнул ком вожделения, застрявший в горле.

— Командир…Мы просто знакомые Михалыча… — начал объяснять я, но полицейский меня прервал.

— Это вы следаку расскажите!

— Хорошо, как вы узнали, что Крутько убили? — вдруг спросил я, мучавший меня дотоле вопрос. Уж слишком резво и оперативно прибыли наряды к месту преступления. Не успели разобраться с убийством девчонки в ларьке, а тут на тебе…Это наводило на подозрения, которые тут же подтвердил наш конвоир.

— Звоночек анонимный на вас поступил, голуби мои! — сержант снова успокоился и чтобы повыделываться перед Красовской тоже закурил. — Так, мол и так, супостаты которых в ищете по всему району, будут в доме у некоего Михалыча, и точный адресок, куда подскочить. Вот так вот…

— Я так и думал! — сквозь зубы прошипел я.

— Сдали вас! — улыбнулся сержант, но я уже в его сторону не глядел. Дверь в КПЗ скрипнула и на пороге оказался этот знаменитый следователь из Харькова, который особо впечатления на меня не произвел. То ли молод был, как и сержант, то ли что-то странное было в его облике. Но после реформы МВД правоохранители все такие ходят. Вот раньше мента было издалека видать. Шел колобкообразный милиционер, у которого голова чтобы носить фуражку, а руки, чтоб деньги брать, а теперь все наоборот. Полицию наводнили безусые гимназисты, порой только что закончившие институт, не всегда юридический, и теперь она напоминала пионеротряд из нашей бурной молодости.

Вот так я оказался перед ним, в узком кабинете местного участкового, за столом заваленном бумаге. Янку со мной не пригласили. Сержант уже игриво подкатывал к ней. Из коридора то и дело слышалось молодецкое лошадиное ржание, но за журналистку я не переживал. Она сумеет за себя постоять в любом случае.

— Значит вы утверждаете, что оказались в доме убитого гражданина Крутько Валентина Михайловича оказались совершенно случайно? — повторил свой вопрос следователь, глядя на меня исподлобья.

— Я — известный писатель, Яна…Гражданка Красовская — харьковская журналистка, — терпеливо пояснил я. — Вместе мы готовили сюжет для новой книги о Шаровском маньяке. Валентин Михайловича нам посоветовали, как большого специалиста в этой области. Мы хотели просто проконсультироваться…

— Да…проконсультироваться значит, — проговорил будто про себя следователь, — то есть вас не смутило, что во дворе вы обнаружили его труп, зашли в дом, забрали оттуда наградное оружие, так и не вызвав полицию?

— Когда нас задержали, — объяснил я, — мы как раз хотели это сделать.

— Понятно…А револьвер зачем взяли? — мимоходом спросил следак.

— Убийство же…Мало ли чего? Вдруг убийца где-то рядом…Со мной беззащитная женщина, а во дворе…

— Исчерпывающе! — кивнул мужчина, взглянув на меня. — Значит вы никогда не были знакомы с Крутько ранее? Верно?

— Верно! — согласился я. — Это должна быть первая наша встреча.

— А что вы скажите на это… — конечно же полиция раскопала совместные снимки в газете моего прадеда и деда Михалыча, сделанные черте когда.

— Мало ли Дворкиных на свете…

— И то верно! Родство ваше мы проверим, а так же связи и контакты Крутько, а пока вы посидите в КПЗ, — следователь столь победно ухмыльнулся, что мороз пробежал по моей коже. Что ж я ему такого сделал, что он радуется так своей маленькой победе? Ледяной холод пробежал по пальцам, и я вдруг понял, что это не страх перед заключением под стражу. Прикрыл глаза, напрягся. Конечно! От следака определенно фонило магией! Причем высококлассной, высшей пробы, так сказать…

— Ого! — удивленно прошептал я, наблюдая, как тот победно улыбается. — И кто же мы такие? — сердце испуганно ухнуло куда-то в пятки. Я был абсолютно беззащитен перед ним, да и колдун это был сильней меня раз в сто. Не уверен, что и сама Алаида с ним справилась.

— Увидел-таки? Похвально! — следователь расстегнул верхнюю пуговичку на форменной рубашке и круто повел затекшей шеей.

— Ты кто, тварь? — спросил я, а колдун весело рассмеялся. Он хохотал от души, озорно на меня поглядывая.

— Ух…насмешил! — через минуту-другую выдохнул он. — То ли бесстрашный, то ли дурак…Хамство твое прощу на первый раз. Уж больно повеселил ты меня, Дворкин.

— Чего тебе надо? — в голове проскочила мысль, что передо мной сидит именно шаровский маньяк, который вовсе не маньяк, а самый настоящий колдун, для каких-то своих целей истребляющий людей. И никакой он не следователь из Харькова. Просто удачно выбрал маску, а теперь стебется надо мною, да и над всей полицией. Ну надо же какая наглость!

— Чего мне надо? — он перегнулся через стол. В нос ударил резкий запах серы и могильный холод. Столешница, на которую он оперся, моментально покрылась инеем. Я отдернул руку, обжегшись. — Мне надо, чтобы ты исчез из этих мест, и больше никогда здесь не появлялся. Это ясно?

— От чего же? Боишься, что поймаю? — спросил я, набравшись наглости.

— Да…все-таки дурак… — с сожалением откинулся он на свой стул. — Тебя обвиняют в тяжком преступлении. Скорее всего, по-моему указанию, этаппируют в Харьков, а по дороге всякое может случится…Машина перевернется, а то и взорвется!

— Угрожаешь?

— Гадаю на твое будущее! — колдун встал и одернул китель. — Прощай, Дворкин! В другое время и в другом месте, я бы с удовольствием поболтал с тобой. Жаль, что сегодня мы по разные стороны баррикад…

— Я с темными никогда с одной стороны не буду! — злобно прошипел я. Несколько раз дернулся. Наручники впились в кожу, содрав ее на запястье.

— Конвой! — прокричал чародей куда-то за дверь.

В кабинет, тяжело топая берцами, зашли двое полицейских в черной натовской форме. Один из них резко дернул меня за цепочку от наручников. Суставы обиженно затрещали, выворачиваясь. Я крикнул сквозь зубы, пытаясь перетерпеть боль, чтобы не доставить ехидно ухмыляющемуся колдуну еще большего удовольствия.

— Увидимся! — помахал приветливо мне ручкой маг.

— Пошел ты!

— В КПЗ его. Организовать этаппирование особо опасного преступника в Харьков. Немедленно! — грозно рыкнул он на полицейских, которые тут же вытянулись перед ним в струнку, даже не представляя, что командует ими именно тот самый шаровский маньяк, которого они так усиленно ловят уже несколько дней.

— Давай шагай! — меня толкнули в спину, и я кубарем полетел за решетку. Больно ударился о деревянные нары, зашипев от боли. Наручники с меня тактично забыли снять. Янка кинулась ко мне, проверяя жив ли я вообще.

— Смотри за ними в оба! — приказал один из конвойных сержанту, сторожившему нас— Сейчас быстро организуем транспорт и этаппируем в Харьков!

— Это следак приказал? — уточнил сержант, поправляя автомат на ремне.

— А то! Важный такой…как павлин! — менты громко заржали и вскоре удалились.

— Как ты? — спросила Янка, вытирая кровь с рассеченной щеки. Скорее всего зацепился, когда летел в камеру от хорошего пинка. Что ни говори, но наши полицейские сами вежливые полицейские в мире.

— Помоги сесть… — попросил я. Красовская кое-как приподняла меня, усадив на нары. Плечо ныло. Щека слегка кровоточило, но я почему-то был уверен, что главные проблемы у меня еще впереди. — Это он, Ян! Он! — прошептал я, как можно тише, но сержант внимания на нас уже не обращал. Свыкся, успокоился и теперь сидел, уткнувшись в телефон. Автомат стоял у его ног, так чтобы схватить в любой момент.

— Кто он? — округлила глаза журналистка, завозившись рядом.

— Шаровский убийца! — шепнул я ей почти на ушко. — Только не маньяк это никакой! Колдун сильный!

— Где?

— Следователь!

— Дворкин, тебя по голове не били там? — нахмурилась Красовская, считая, что я несу полную околесицу. — Следователь колдун, убивающий жителей Шаровки?

— Да он мне сам признался, когда я его просканировал…

— Так и сказал: «Саша, убийца — это я!»

— Да нет…Просто намекнул, что до Харькова этим этапом мы не доедем!

— Супер!

— Нам нужен телефон! Единственный кто нас может отсюда вытащить это Заславский! — я посмотрел в сторону ковыряющегося в телефоне сержантика. Янка поймал мой взгляд и покачала головой.

— Может ты мне переспать за звонок с ним предложишь? — разозлилась она.

— Если согласится…

— Дворкин!

— Иди… — я легонько подтолкнул ее плечом в сторону полицейского, сидящего на стуле напротив нашей камеры.

Журналистка недовольно фыркнула, но шагнула вперед, призывно виляя крутыми бедрами со столь откровенной улыбкой, что не оставалось сомнений с какой целью Янка подкатывает к представителю правопорядка.

— Куда идешь, стоять! — сержант отвлёкся, суетливо схватил автомат. Направил его на Яну.

— Дорогой, мне очень надо позвонить… — томным голосом проговорила она, призывно облизнув губы. Сержант тяжело вздохнул, сглотнув застрявший поперек горло ком.

— А я тут причем?

— Ты же понимаешь, как я могу отблагодарить тебя за всего один звоночек… — прошептал Яна, просунув лицо сквозь широкие просветы между прутьями.

— Не положено! — уже не так уверенно заявил мент дрогнувшим голосом.

— Всего минуту…Давай, мой милый!

Словно находясь в трансе, сержант медленно подал ей старенький «флай» через решетку. Яна брезгливо поморщилась от прикосновения потных ладоней. Закрыв глаза, со вкусом поцеловала его в губы.

— Всего звоночек! — она отстранилась и быстро набрала номер олигарха, который и впутал нас во все это. После пары гудков он взял трубку, а еще через полчаса нашу камеру открывал полицейский с погонами капитана, недовольно оравший на своего нерадивого подчиненного, «забывшего» снять с таких уважаемых людей наручники.

— Кретин! Тебе сколько раз говорить, что так не положено! Простите его пожалуйста, Александр Сергеевич! Парень молод еще… — приговаривал он, расстегивая мои оковы. Два амбала, затащивших меня в камеру, стояли рядом потупив глазки в пол. Сержант, охраняющий нас нелепо моргал глазами, не понимая, как такое может быть. Всего тридцать минут назад это были самые опасные преступники в области, а теперь их местный начальник полиции чуть ли не на руках выносит из камеры, лично расщелкивая наручники.

— Еще раз простите…Ошибочка вышла, так сказать… — извинился капитан, заискивающе заглядывая мне в глаза, надеясь увидеть там хоть какой-нибудь намек на то, потерял ли он окончательно шансы на майорские звездочки или нет.

— А где следователь? — спросил я, потирая травмированные запястья.

— Какой следователь? — не понял капитан.

— Из Харькова…Он меня допрашивал, грозил этаппировать в город… — пояснил я.

— Да Бог с вами! Никакого следователя не было. Мы всех… — он хотел сказать преступников, но вовремя осекся и поправился. — Подозреваемых в область направляем. Нет у нас должных условий для содержания. Что ж вы сразу-то не сказали, что от Вячеслава Сергеевича?! — сокрушенно покачал он головой. — Мы б на месте все решили…

Он выставил в дежурке на стол коробок с нашими вещами. Деньги и телефон были на месте. Цепочка Яны тоже присутствовала. Не хватало только нашего семейного фото, которое я носил в кошельке.

— А где фотография? — нахмурился я, что-то екнуло в груди, предчувствуя нехорошее.

— Какая фотография? — испуганно вздрогнул капитан. Да, навел Заславский жути на этих провинциальных Пинкертонов.

— В кошельке лежала фотография моей семьи. Теперь ее здесь нет.

Капитан мгновенно пробежал по описи глазами. Показал ее нам.

— Можете посмотреть. Никакой фотографии…

Я быстро пролистнул опись. Действительно, все было запротоколировано скрупулёзно и дотошно, даже цвет шнурков, снятых с меня указан, но ни слова не было о фото, а значит вариант тут был только один — несуществующий следователь перед своим исчезновением порылся в моих вещах, и снимок его чем-то заинтересовал.

— Ладно! — быстро согласился я. — На надо спешить…

Я выскочил на крыльцо, потянув Красовскую за собой. Ее грустным взглядом проводил сержант, выручивший нас, стоявший поодаль. У порога комнаты участкового стоял черный мерседес, вокруг которого нарезал круги обеспокоенный Толик.

— Александр Сергеевич, миленький! — завопил он, бросаясь ко мне. — Вы смерти моей хотите? Шеф рвет и мечет! Говорит, как ты умудрился отпустить Дворкина одного? А что я им скажу…

— Быстро в машину! — скомандовал я, прыгая на переднее сиденья. — У нас очень мало времени…

Предчувствие скорой развязки гнало меня вперед. И какой эта развязка станет зависела только от меня. Мерседес с пробуксовкой рванул с места, подняв волну пыли. Сердце колотилось, а в голове был полный сумбур. Кто этот неизвестный колдун? Где его найти и самое главное как поймать?

Глава 18

Машину отчаянно трясло на ухабах, подкидывая из стороны в сторону. Толик гнал, как сумасшедший, подчиняясь моему нервному состоянию. Красовская сидела сзади, но терпеливо молчала, надеясь, что я сам ей все расскажу, когда придет время.

— Это была ловушка! — проговорил я, кусая нижнюю губу. — Этот гад все просчитал. Он знал, что мы вернемся к Михалычу, подставил нас, а потом еще и посмел мне угрожать!

— Кто? — переспросила Янка, а Толик лишь крепче схватился за руль и поддал газку.

— Я так понимаю тот, кто и убивает жителей Шаровки! Именно он представился следователем, который забрал нас…

— Но зачем? Если он такой всемогущий, что может задурить голову всем вокруг, то к чему этот цирк?

— Кажется он хотел решить вопрос мирно, — выдохнул я, — предложил, чтобы мы по добру по-здорову свалили из замка, оставив свое расследование.

— А ты?

— А я отказался! — огрызнулся я.

— И что теперь будет?

— Теперь у него фотография моей семьи…И неизвестно, что он хочет с ними сделать.

Мерседес взревел мотором. Толик мимоходом тронул свою заплечную кобуру, проверяя на месте ли пистолет. Он не понаслышке знал, что из себя представляет шаровский маньяк и чем заканчиваются личные встречи с ним.

— И что теперь делать?

Автомобиль с разгону и визгом покрышек влетел в узкие решетчатые ворота замка, вильнул по грунтовке, ловя направление, и, взметнув облако пыли, двинулся к главному входу. Я успел рассмотреть усиленные наряды охраны, вооруженные помповыми ружьями и три новых тонированных микроавтобуса с эмблемой охранного агентства Заславского, позаботившегося о нашей безопасности, решив проблему количеством, а не качеством личного состава.

Мерседес только успел затормозить, как я выскочил из салона, рванув ко входу по длинной пологой лестнице. Навстречу мне спешил один из бодигардов, но я оббежал его, оттолкнув в сторону. Янка спешила за мной, позади слышался звонкий цокот ее каблучков.

— Александр Сергеевич, все в порядке! — догнал меня уже у двери голос одного из охранников. Из моего тела в этот момент, будто выпустили воздух. Силы оставили меня. Нервное напряжение последних дней дало о себе знать, и я просто сполз на потрескавшиеся каменные ступени.

— Вам плохо? Что случилось? — ко мне рванулись сразу трое, но журналистка всех опередила. Расстегнула ворот моей рубашки, заглянула в мои потерянные глаза.

— Дворкин, все нормально? Что с тобой?

— Все хорошо… — выдавил я из себя. — Просто устал… Где Светка, Мишка? — глазами я нашел Толика, бдительно торчавшего у меня над головой.

— Они в замке под круглосуточной вооруженной охраной. Будьте уверены, что никто к ним ближе сотни метров подобраться не сможет! — твердо заявил он.

— Будем надеяться! — вяло улыбнулся я, вставая с пола, опираясь на тоненькое запястье Красовской.

— Сашка! Наконец-то! — на пороге стояла Светка, и ее испуганный взгляд не предвещал ничего хорошего. Неужели это урод умудрился уже так быстро добраться до моих родных? Мозг заработал с удвоенной энергией, как это обычно и бывает в экстремальных ситуациях, просчитывая варианты.

— Свет, как ты?

— Все хорошо! Только…

— Что? — сердце екнуло тревожно, заколов в боку.

— Мне надо кое-что тебе рассказать…

— И мне! — позади жены появился обеспокоенный сын.

— А мне еще и показать! — на улицу вышла и любимая теща, державшая под мышкой какую-то старую бухгалтерскую книгу.

— Это уже интересно… — проговорил я. — Ни на минуту вас нельзя оставить одних. Ну-ка пойдемте! — быстрым шагом я повел свою семейку в большую залу, где полукругом были расставлены стулья. Потрескивал огромный камин, горели свечи, создавая ощущение защищенности и домашнего уюта. Толик попытался двинуться за нами, но я предупредительно покачал головой. — Лучше останься за дверью. Нам никто не должен помешать. Яна шмыгнула мимо меня, усаживаясь в центре комнаты. — Итак, дорогие мои, раз вам есть, что рассказать, то прошу…

И они наперебой начали докладывать о событиях произошедших с ними, пока я пытался встретиться с инквизитором-пенсионером Михалычем. И про встречу в библиотеке, и про прогулку по саду, и про игру на пианино. Видимо, шаровский маньяк пытался пока дело решить уговорами, опасаясь вступать в открытую конфронтацию, не зная чего от нас ожидать! Но почему тогда и теща, и сын, и Света описывают его по разному? Да и мой «следователь» выглядел совсем не так, как рассказывают остальные! Неужели их несколько? Целая банда? От таких перспектив по коже побежали мурашки. С организованными маньяками нам не справиться никогда в жизни.

— Все это более, чем странно, — проговорила Красовская, выслушав внимательно моих домашних, — у убийцы был вполне реальный шанс избавиться от нас раз и навсегда, но он почему-то не воспользовался им, предпочитая уговоры действию.

— Это как сказать… — хмыкнул Мишка.

— Когда ты понял кто перед тобой, ты сам на него напал! — ответила журналистка. — Почему-то я уверена, что все закончилось бы по-другому, не стань швырять ты в него огненными шарами.

— Да и мне он показался довольно милым и вежливым господином, — добавила Светлана.

— Только на его совести уже несколько трупов, один из которых бывший спецназовец, а второй опытный инквизитор, хоть и пенсионного возраста! — зло бросил я, раздумывая над нашим бедственным положением. — Можно взглянуть? — кивнул я на книгу, которую теща все еще держала на коленях.

Она подала мне толстый потертый том в кожаном переплете. Ничего интересного. Обычный ежедневник, который был популярен в начале двадцатого века. Никаких надписей, оглавления и прочей ерунды. Ни одного следа чернил. Я открыл первую страницу. Разлинованные графы, пожелтевшие от времени листы, буквально пропитанные запахом времени и пыли. Быстро пролистнул его до конца. Книга была девственно чиста, будто только вышла из мастерской.

— Я посмотрю? — кивнула мне Красовская, забирая ежедневник у меня. — Харьковская типография, 1910 год… — прочла она полустертую надпись в самом низу, которую я не заметил. — Местное издание…

— А вы уверены, Эльвира Олеговна, что «дворецкого» заинтересовала именно эта книга? Там же сотни произведений, — я кивнул на толстый книжный том. Страницы чисты!

— Это я и без тебя заметила зятек! — съехидничала теща. — Просто это единственное, что было на полке, мало относящееся к литературе.

— Черт! — ругнулся я, потерев пальцами виски. Голова гудела от напряжения, готовая взорваться. — Одни загадки и никаких ответов! Детектив какой-то получается…

— Саш, если бы я знала… — начала оправдываться Красовская.

— Брось, пустое, — улыбнулся я подруге, — раз уж мы ввязались в это дело, то надо доводить его до конца.

— Уехать? — предложила Светлана.

— Уехать, значит признать свое поражение, а после цирка в полиции мне этого делать, ой, как не хочется. Этот маньяк меня разозлил, и теперь…

— Теперь надо подумать о Мишке и Дарье… — оборвала меня жена.

Сын лишь хмыкнул, создав на своей ладони магический шар.

— Мама может и права… — согласился я. — Возможно, будет правильно, если вы все уедете…

— И оставим тебя одного? — возмутилась теща. — Ну уж нет! Я хочу досмотреть это кино до конца…

— Свет! — посмотрел я на жену.

Она вздохнула и потупила взгляд, слегка задумавшись, взвешивая все за и против.

— Мы остаемся! Так будет правильно, прости, я погорячилась.

— Нет!

— Мы остаемся! — твердо проговорила она, обжигая меня взглядом, который мне говорил о том, что переубедить ее будет невозможно, и она все равно сделает по-своему.

— Хорошо! Теперь нам нужен план! — обреченно приговорил я. — Какие будут предложения?

— Предложения одно… — подняла руку, словно первоклассница Красовская. — Если это не группа маньяков, в чем я искренне сомневаюсь, а один человек, умеющий создавать вполне реальные фантомы, то Шаровский монстр — очень сильный маг. А раз он сильный колдун, то нам нужна консультация специалиста.

— Действительно! — обрадовалась Светка. — Нам нужно позвонить Алаиде!

— Может она чего подскажет, — буркнула теща, когда я уже довольный найденным решением набирал знакомый номер. Прозвучало всего лишь пару гудков. Такое ощущение, что ведьма ждала нашего звонка именно сейчас и сидела с трубкой в руке, готовая проконсультировать неудавшихся охотников за маньяками.

— Привет, Дворкин! — прозвучал на том конце провода ее бодрый голос. — Никогда раньше не думала, что скажу такое вслух, но я рада тебя слышать! Как продвигается твое расследование? — от уверенного и спокойного тембра колдуньи мне стало немного легче. Теперь я был уверен, что все вместе мы найдем выход из сложившейся ситуации и одержим верх над неуловимым Шаровским убийцей.

— И я рад тебя слышать, Алаида, — ответил я, включив динамик на громкую связь, чтобы все могли поучаствовать в разговоре. Нажал видеоконференцию, чтобы и глава Ковена чародеек могла видеть всех. Получилось довольно неплохо. До чего дошел прогресс…

— Я так понимаю, что ваша семья опять впуталась в нечто серьезное и вам нужна моя помощь? — улыбнулась колдунья ярко накрашенными тонкими губами.

— Правильно понимаешь, подруга! — похвалил ее я и рассказал обо всем, что произошло с того момента, как мы приехали в это удивительное место. Шпиц слушала внимательно, не перебивала, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Когда пришла пора поделиться сегодняшними событиями, то каждый рассказывал о своей встрече с убийцей отдельно. Все это заняло примерно около часа. За это время ведьма ни разу нас не перебила. Лишь сочувственно качала головой. А когда все выговорились, то, на всякий случай, уточнила:

— Это все?

— Кажется да… — неуверенно почесал голову я, припоминая ничего ли не упустил я в спешке.

— Что вам сказать, дорогие мои, — задумчиво проговорила Алаида, — могу вас расстроить, вы вляпались в очень нехорошую историю…

— А то, это было непонятно с самого начала… — съязвила теща.

— Эльвира Олеговна, — обратилась колдунья к ней, — я бы оставила, на вашем месте бы, неуместный сарказм, собрала бы вещи и свалила из этого замка, как можно скорее!

— Все настолько серьезно? — глаза журналистки округлились от удивления, загоревшись азартом первооткрывателя.

— Более чем…Судя по вашим рассказам, вам противостоит очень-очень могущественный колдун, способный на одновременное создание фантомов, что уже говорит о необычайной силе. На моей памяти таких чародеев в нашем краю не было очень давно, если точнее, то никогда! — Алаида, действительно, выглядела очень встревоженной. Видно было, что она опасается за нас, не зная, чем обернется наше расследование.

— Магия, которую он применяет несколько другого свойства, чем та, которую применяем мы. Для фантомов нужны маски…

— Маски? — не понял я, нахмурившись.

— Вроде шаблонов, тогда фантом получается максимально неотличим от реального человека. Эти образы можно добыть только одним способом…

— Каким? — вырвалось у Светы, хотя мы и без Алаиды поняли, что это за способ.

— Нужно забрать человеческую душу. Сильный маг может выпустить ее обратно в мир, наделив на время плотью, что скорее всего и произошло с вашими собеседниками. По истечению срока жизни фантома, душа возвращается к своему хозяину, к которому привязана навсегда.

— Офигеть! — буркнул Мишка.

— Темная магия! — подтвердила слова сына Алаида.

— Как будто вы… — вырвалось у Красовской.

— Все, что делают ведьмы — всего лишь игрушки по сравнению с тем, что может этот колдун! — резко оборвала ее Шпиц. — Пока он с вами играет, будто кошка с мышкой, прекрасно понимая, что в этом Белом лебеде вы в ловушке и деться оттуда вам некуда, но когда ему эта игра надоест…

— Что? — спросила чуть дрогнувшим голосом Светка.

— Я бы предпочла участь тех, кого он уже убил…Думаю для вашей семьи он приготовил какой-то отдельный сюрприз.

— И что нам делать? — со вздохом уточнил я.

— То есть ты, Дворкин, бежать не собираешься, воспользовавшись моим дружеским советом? — с улыбкой уточнила Алаида.

— Не то чтобы я какой-то киношный герой, но и уносить ноги, поджав хвост как-то не по-мужски будет… — пробормотал я.

— Глупо! Но другого ответа я от тебя почему-то не ждала! — хмыкнула ведьма по ту сторону экрана Мишкиного планшета. — К сожалению, ты столь ж упрям, как и твой дед. Это, видимо, у вас семейное.

— Так что мы можем сделать? — оборвала ее критику нетерпеливая Янка.

— Сделать… — экран несколько раз моргнул. Связь начала барахлить. Эльвира Олеговна приоткрыла длинную плотную штору, посмотрев на небо. Со стороны Харькова медленно и неотвратимо, словно немецкие танковый армады на Курской дуге, накатывала почти черная грозовая туча. Деревья отчаянно сгибались под упругими порывами поднявшегося ветра. А где-то вдалеке, среди густых облаков гремел гром и мелькали огненные разрывы первых весенних гроз.

— Кажется скоро пойдет ливень, — сообщила она нам всем, и тишину замка гулко разорвал оглушительный раскат грома. Зазвенели тонкие стекла в деревянных рамах. Растворяясь эхом где-то в тени высоких потолков огромной залы. Светка испуганно ойкнула и поежилась. Экран планшета зарябил, изображение ведьмы стало размытым.

— Миша сделай что-нибудь! — умоляюще простонал я, бросаясь к забарахлившей аппаратуре вместе с сыном. Он схватил гаджет, покрутил его, что-то там натыкал своими тонкими пальцами, и картинка (уже не совсем четкая) все же восстановилась.

— Кажется, получилось! — все придвинулись поближе, чтобы слышать Алаиду Шпиц, которая начала свою речь сначала, поняв, что решение нашей проблемы из ее уст, мы так и не услышали.

— Что у вас случилось? — встревоженно спросила она, сквозь непрерывный треск и помехи.

— Связь плохая! Надвигается гроза… — пояснил я, пытаясь докричаться до ведьмы.

— Тогда слушайте внимательно! Единственный вариант поймать колдуна — это ловля на живца! Но и в этом случае, я не уверена, что вы с ним справитесь! Слишком силен и опытен этот маг. Я, конечно, кое-чему Мишку научила, но, боюсь, этих знаний будет слишком мало, чтобы вступить в схватку с таким могучим чародеем…

— А как… — связь пропала окончательно. Крупные капли холодного дождя забарабанили по стеклу, навевая ужас. Света рядом со мной поежилась, поплотнее укутываясь в теплую кофту — по замку гуляли хорошие сквозняки, которые будущей маме были противопоказаны. Изображение исчезло и не хотело возвращаться на экран, как Мишка не бился. Оглушительный раскат грома ударил в древние стены и откатился куда-то в сторону деревни.

— Интересный совет… — нарушила после почти минутной паузы Эльвира Олеговна. — Такой и я могла дать! Ловите на живца! Любопытно, кто же согласится на такой ужас?

Мы инстинктивно оглянулись на Красовскую, которая явно смутилась под нашими взглядами, уже не испытывая былого детективного азарта.

— Мне нельзя, я — пенсионерка, — сообщила всем теща.

— Света тоже отпадает! — кивнул я на живот жены, где томилась, ожидая своего часа Дарья Александровна.

— Могу я! — предложил Мишка, но мы вместе со Светланой закричали «нет».

— Остаешься только ты, подруга! — улыбнулся я журналистке. — Только представь, какой получится репортаж, буквально из самого пекла…

— Куда попадать не хотелось бы… — уныло промямлила Красовская.

— Брось кукситься, мы тебя подстрахуем! — беспечно махнул я рукой, чувствуя неловкость перед Яной, но одновременно, где-то в глубине души, радуясь, что выбор пал ни на меня и ни на кого из моей семьи. — Мишка многому научился у Алаиды…

— Только этого не хватит, чтобы победить шаровского монстра.

— Яныч! — я присел рядом, обняв ее по-дружески за плечи. — Не бойся! Я тебя когда-нибудь не вытаскивал из передряг?

— Я бы тут не сидела тогда бы… — буркнула журналистка.

— Вот видишь! И сейчас все будет хорошо… — я ласково провел по ее короткостриженым светлым волосам ладонью, но она высвободилась и отстранилась.

— Что мне надо делать?

— Сегодня уже только отдыхать… — я мельком глянул в окно, где серой полупрозрачной стеной поливал дождь. — А завтра с утра оденешь самую сексуальную одежду, которая у тебя есть и пройдешься по местам боевой славы нашего маньяка. Начнем с парка, а потом…

— Надеюсь, он клюнет еще в парке, — перебила меня Эльвира Олеговна.

— Тебя будут страховать Толик со своими головорезами и я с Мишкой. Теща со Светой остаются на подхвате! — коротко отрезал я, заметив возмущенный взгляд моего женского батальона. — И это не обсуждается!

Яна уныло кивнула поникшей головой. Я ее прекрасно понимал. Завтра ей предстоит шагнуть в пасть самому настоящему монстру и попробовать выбраться оттуда живой. Испытание не из легких…Но что ж поделаешь, коли так распорядилась судьба. В конце концов, не я ее пригласил в этот прекрасный замок, чтобы расследовать загадочные убийства. Она все затеяла, ей и расхлебывать.

Разговор перестал клеиться. Красовская угрюмо молчала. Теща листала пустые страницы найденного ее ежедневника, а Мишка ковырялся в планшете. Я взглянул на часы, стоящие на каминной полке. Половина первого…

— Пора спать, дорогие мои! — объявил я, хлопнув в ладоши, пытаясь своим наигранно веселым настроением поднять его и им. — Завтра у нас очень тяжелый день, так что всем советую набраться сил и немного поспать. Хотя знаю, что не у всех это получится…Ян, — обратился я к журналистке, поднявшей на меня красные заплаканные глаза. — Тебе тоже надо поспать…Прошу…

— Если хочешь, то у меня есть снотворное! — предложила Эльвира Олеговна, но Красовская покачала головой и медленно побрела в свою комнату.

— Мы ж не виноваты… — тихо проговорила Света, сочувственно глядя ей в след.

— Никто не виноват, малыш! — я поцеловал жену в щеку, погладив по шее. — Просто надо окончательно разобраться раз и навсегда с этим монстром, чтобы не погибали безвинные люди.

Мишка, играя в какую-то игру на ходу, побрел к себе. Света, кряхтя, поднялась из кресла, следуя за ним. Их я проводил уставшим внимательным взглядом, а вот тещу остановил на полпути, заметив в ее руках ежедневник, о котором успел уже запамятовать.

— А вас Штирлиц я попрошу остаться, — громко крикнул я от чего Олеговна чуть не подпрыгнула на месте, — шучу, мама, дайте-ка мне вашу книжицу скоротать вечерок. Может получится разгадать секрет ее, есть у меня одна идея.

Ругнувшись Эльвира Олеговна бросила ежедневник на стол и, гордо подняв голову, пошла к себе в спальню. Явно недовольная тем, что я не предложил ей поучаствовать в открытии тайны ежедневника.

Мысль пришедшая мне в голову была до безобразия проста. Вспомнив, как дедушка Ленин — вождь и учитель писал в ссылке письма своим единомышленникам молоком и то, что способ этот был довольно популярен в начале двадцатого века, я без зазрения совести уселся поудобнее в кресло и распахнул первую страницу, приготовил зажигалку, немного прогрев листы. На желтой потертой от времени бумаги сначала нечетко, а потом все яснее и яснее начали проступать буквы, потом стало возможно разобрать некоторые слова, а еще через пару минут передо мной предстал практически весь текст. Не долго думая, я лихорадочно стал вчитываться в написанное, надеясь, что именно тут, в таинственном ежедневнике, так заинтересовавшим Альфреда в библиотеке, я найду ответ на вопрос, как уничтожить или хотя бы поймать шаровского убийцу — проклятие белого лебедя.

Глава 19

22 июня 1916 года

Никогда не думал, что когда-нибудь стану вести личный дневник…Раньше, это казалось мне женским капризом и прерогативой истеричных гимназисток, скучающих по своему возлюбленному, но после известных событий, случившихся в моей семье, я был вынужден вечерами садиться за тетрадь и записывать данные своих экспериментов, чтобы окончательно не запутаться в том, что уже сделано, а что еще предстоит сделать.

Это ни послание потомкам, ни отчет о моей жизни…Повторюсь, это суровая необходимость. С чего начать? Дорогой дневник…Это банально! В моем возрасте писать так не престало. А как иначе? Проще начать с самого начала, с того момента, как моя Барыня захандрила в уютных комнатах нашего рыцарского замка, прекрасного Белого лебедя, как прозвали его местные жители, и я решил отправить ее к морю, чтобы смогла подышать свежим морским бризом с примесью солей, погреть на солнышке резко занывшие косточки, да и вернуться обратно в нашу обитель семейного счастья и тепла.

Мне пришлось остаться на хозяйстве, потому как мой сахарный завод только заработал на полную мощь в Богодухове. Все свое время я проводил там, запуская его на новых мощностях и вырваться из этой круговерти дел, наслоившихся одно на другое мне было нельзя!

Крым — прекрасное место, где можно поправить пошатнувшееся здоровья. Об этом говорил мне долгое время и уездный доктор Маркус Шлиффан, да и моя престарелая тетушка — единственная из моих оставшихся на этой земле родственников давно уже настаивала на приезде. У Марты Кенинг моя Барыня не забалует был уверен я, отправляя жену в далекое путешествие сначала на поезде, потом на пароме, а в конце на автомобиле — новомодном средстве передвижения.

И все бы было хорошо, если бы прибытию обратно, душа моя не захандрила снова. Каждое утро к завтраку она выходила с заплаканными глазами и искусанными в кровь губами, словно рыдала в подушку ночь напролет. К сожалению, работы на заводе были еще не закончены, я не замечал или старался не замечать холодности, появившейся в наших отношениях. Мне было легче окунуться с головой в работы, будто в омут, чем вывести на честный и открытый разговор свою жену. Может быть это и было моей ошибкой…Может из-за моего возраста (а у нас с Барыней разница почти в двадцать пять лет) я относился к этому легче, чем когда был молодой.

Однако, первой лопнуло терпение, как раз у моей горячо любимой жены. Ранним утром она постучалась ко мне в спальню и попросила о беседе. Ее хрупкие плечики вздрагивали, она зябко ежилась под порывами ветра, отчаянно свистящего сквозь неплотно пригнанные окна. Настолько расстроенной и беззащитной я не видел ее очень давно, а потому отказать не смог.

Барыня робко присела на край супружеского ложа, которое мы с ней не разделяли со времен ее приезда из Крыма и тихо проговорила слова, от которых волосы на моей седой голове в ужасе зашевелились:

— Лео, — обратилась она ко мне, тихонько всхлипывая, — наша семья существует уже несколько лет, я понимаю, как это важно для тебя, но…

Сердце мое при этих словах оборвалось, провалившись куда-то в пятки. Я встал с постели и налил себе немного французского коньяка, ожидая продолжения, хотя и понимал, что ни чем хорошим эта беседа не закончится. От моего грозного и строго взгляда, барыня съежилась, стараясь казаться меньше, но внутри нее решение о разговоре было принято и идти на попятную она не собиралась:

— Я тебе изменила! — тихо проговорила она, пряча глаза.

В этот момент, мне показалось, что весь мир вокруг меня рухнул, оставляя после себя лишь одни выжженные развалины. Сердце остановилось, а руки опустились, будто из организма вынули стержень, на котором все и держалось. Я очень любил свою Барыню, безумно, больше всего на свете! А тут…

Одним глотком я опрокинул в себя остатки коньяка, даже не почувствовав горечи. Первой мыслью было убить, уничтожить, немедленная дуэль, но…

— Кто он? — так же тихо спросил я, удивившись, что смог выдавить из себя хоть звук.

— Офицер-гвардеец! Мы познакомились с ним в Крыму, на отдыхе и это было самое лучшее, что было в моей жизни…

Эти слова больно ударили по моей душе. Я скрежетнул зубами, замахнувшись на жену раскрытой ладонью, но так и не опустил руку, остановив ее на полпути.

— Прости, но это так…Врать я больше не могла! Скрывать тоже. Через пару месяцев это станет совсем заметно… — Барыня даже не собиралась уклоняться. Все так же смотрела на меня ясным и чистым взглядом янтарных глаз, которых просто невозможно было не любит. Смысл ее слов доходил до меня туго, будто сквозь вату.

— В смысле через пару месяцев? — переспросил я, дрогнувшим голосом. Я — владелец фабрик, газет, пароходов, знаменитый на всю округу барон Кенинг, промышленник — рогоносец! Это не укладывалось у меня в голове.

— У нас будет ребенок! — призналась жена, теребя край платка, накинутого на плечи.

— У кого у нас? — взревел я, сжав до боли в руке стакан с коньяком.

— У меня и у Валентина.

— Так его зовут Валентин?!

— Прости…

— Пошла вон! — процедил я сквозь зубы.

— Это не все! — гордо расправив плечи, произнесла Барыня.

В этот момент я был готов ко всему…Все сжалось во мне от нехорошего предчувствия.

— Я больна! Неизлечима больна…Как и он.

— Кто?

— Валентин…

Барыня…Моя красотка жена…Та которую я носил на руках, холил и лелеял предала меня. Слезы потекли из моих глаз. Я не мог сдерживать эмоций.

— И что дальше? — тугой комок боли в горле мешал говорить, дышать, жить… — где этот Валентин?

— Нам не суждено быть вместе…Он сбежал! — стыдливо краснея, произнесла жена.

— Я так и думал! Очередной гвардейский вертопрах! — в сердцах выкрикнул я, почувствовав неожиданное облегчение. Нет! Это было не злорадство, нет! Для себя я уже все решил, жену наказать, ребенка принять, как своего, а болезнь лечить…Боже, как же я был тогда наивен.

— Будет вам, сударыня…Все остается по-прежнему, — тихо произнес я, указывая ей на дверь. Мне надо было хоть немного побыть одному.

Так началась моя история…Так начался тот кошмар, из-за которого я и начал вести этот дневник. Моя жизнь в один момент рухнула из-за банальной измены.

Решил писать молоком, чтобы посторонние не смогли заглянуть сюда. Куда не следовало заглядывать даже под страхом смерти. Ну да сегодня я уж слишком многословен! Заканчиваю…

29 июля 1916

Болезнь Барыни прогрессирует…Теперь от нее мало, что осталось от той, которую я любил…Тень самой себя прежней. Мы с ней поговорили по душам. Она рассказала, что познакомилась в Валентином на берегу моря, когда любовалась закатом, сидя на огромном валуне. Выписал этот чертов камень из Симеиза. Мой дворецкий Альфред доставил его в Шаровку только сейчас. Поставлю посреди аллеи, посаженной в честь нашей женитьбы. Пусть мучается…

7 сентября 1916 года.

Жизнь кончена…Кажется, моя Барыня умирает. Маркус Шлиффан приезжает каждый день. Подозревает туберкулез. Требует немедленно отправить больную обратно в Крым на воды, но…но…но…

Живот уже хорошо заметен. Дворовые считают, что это мой ребенок. Радуются за меня, хотя в душе ненавидят и меня, и жену. Волнения и стачки по всему Харькову. Дело близится к революции.

14 января 1917

Родился мальчик. Роды были тяжелые, но ребенок оказался здоров. По крайней мере, так сказал доктор Шлиффан. Барыня с постели не встает. Еле дышит…Позову знахарок из Шаровки, может они что подскажут?

15 января 1917 года

Парень смышлёный, так говорит кормилица. Хлопает карими глазками, совсем, как у меня, и почти не плачет. Взгляд серьезный, а волосы подвели…Русые…Теперь придется объяснять, что бабка у меня была русоволосой, хотя я и черный, как вороной конь.

Знахарки поили Барыню какими-то травами и настойками. Результата нет! Может сглаз какой? Или порча?

23 февраля 1917 года

Смута в самом разгаре! Стачка за стачкой…Придется закрывать завод. Священник из нашей церкви согласился соборовать Барыню. Никогда не видел, чтобы так корежило живого человека. Пришлось его прогнать, иначе она умерла бы прямо сейчас. Уже на выходе батюшка сообщил мне, что в моей жене живет демон. По-моему чушь полнейшая! Не зря же Шлиффан диагностировал ей туберкулез.

15 марта 1917

Ждать больше нельзя! Гружу ее в карету и везу в Харьков! Малыш, названный в честь меня Леопольдом остается в замке под присмотром Альфреда. Возможно, в губернском городе врачи нам помогут. Барыню какая-то болезнь гложет изнутри, и сил сопротивляться ей у нее не осталось. Она не говорит, лишь еле заметно дышит, уставившись в потолок бессмысленными глазами.

2 апреля 1917 года

Поездка в город ничего не дала. Все разводят руками и пожимают плечами. Врачи согласны в одном. Это похоже на позднюю стадию туберкулеза, а значит смерть уже за порогом. Хрипы становятся все сильнее. Иногда мне кажется, что это самый настоящий рев. Барыня…Барыня…Моя любимая и единственная жена! Я найду способ спасти тебя.

1 мая 1917 года

Это конец…Только сейчас, глядя на маленькое чудо под именем Леопольд Кенинг я понял, как люблю свою жену! И мне плевать на ее измену и что этот ребенок не от меня! Он носит мою фамилию, а значит маленький Лео — барон Кенинг! Точка!

1 июня 1917 года.

Первый день лета…Барыня любила эту пору. Поймал себя на мысли, что думаю о ней уже в прошедшем времени. Жена напоминает живой труп! Слезы наворачиваются на глаза, когда я вижу ее изможденное тело, некогда бывшее прекрасным. Я готов душу продать за то, чтобы она была снова здорова…

Палец обожгло накалившейся зажигалкой. Я отдернул руку в сторону, отчаянно дуя на нее. Зачитался, ничего не скажешь…Чем же таким больна была Барыня барона Кенинга? Неужто действительно туберкулезом?

Позади раздались звуки шагов и скрип входной двери. В залу заглянула Светка с невыспавшимимся глазами.

— Дворкин, ты вообще время видел?

Я бросил взгляд на наручные часы и тяжело выдохнул. Дневник оставил самое гадкое впечатление, словно я покопался в чьем-то грязном белье.

— Зачитался, прости…

— Ты смог разгадать тайну дневника Эльвиры Олеговны? — жена кивнула на открытый ежедневник, где таяли едва заметные буквы, присаживаясь на подлокотник кресла.

— Какая там тайна! — махнул я устало рукой. — Обычное молоко, каким писал Ленин в разливе. Иногда полезно мало-мальски знать свою историю…

— И что там? — жена, как и все женщины была любопытна.

— Там разгадка шаровского проклятия… — со вздохом пояснил я, уставившись в одну точку.

— В смысле? — не поняла Светка.

— В том смысле, что я теперь знаю, кто этот монстр, убивающий мирных жителей! Тут и правда замешана мистика…Красовская оказалась права!

— И кто же это?

— Барон Леопольд Кенинг…

— Он умер сто лет назад! Ты уверен, Саша? — нахмурилась Светка.

— Более чем…Это его дневник. Я прочитал лишь часть, но в ней скрыт ответ… — мне было грустно от осознания того, как нелегко сложилась судьба этого человека. Ведь не случись той роковой измены, то и барон не стал таким, какой он стал, да и многие жизни были сохранены в Шаровке, не было бы никакого проклятия белого лебедя. Не зря говорят, что причинами всех войн и несчастий являются женщины.

— Ты уверен? — повторила встревоженно Света.

— Смотри… — я открыл нужную страницу и щелкнул зажигалкой. Тусклое пламя нагрело клочок желтой бумаги, на котором медленно проявилась последняя прочитанная мною фраза барона Кенинга:

«Я готов душу продать за то, чтобы она была снова здорова…»

— Теперь поняла? — уточнил я, когда жена прочитала весь текст, ошарашенно моргая.

— То есть…

— Именно, Светуль! Я считаю, что Леопольд Кенинг все-таки исполнил свое намерение о проведении торгов…

— Тогда завтрашняя ловля на живца может быть смертельно опасной для Янки… — прошептала жена, инстинктивно схватившись за живот.

— Но и для нас всех, любимая…но и для нас всех…

Глава 20

Утро заглянуло в стрельчатые окна замка, лизнув по щеке ярко-желтым солнечным зайчиком. Я поморщился и рывком сел на кровати, потерев заспанные глаза. Посмотрел на наручные часы краем глаза. Половина девятого…Вот тебе и хронический недосып последних дней, связанный с этим проклятым расследованием. Обычно, я поднимаюсь не позже семи, а то и много раньше.

Постель рядом была пуста. Смятые простыни одиноко валялись на белоснежном покрывале. Балдахин был отдернут, дав возможность солнцу проникнуть внутрь, потому-то я и проснулся. Светы рядом не было. Машинально ладонью попробовал подушку. Холодная! Значит жена себе изменить не смогла и уже где-то внизу пьет кофе. Правильно…Нам предстоит сегодня очень и очень сложный день. Всем понадобятся силы!

Быстро натянул на себя валяющуюся рядом с кроватью одежду. После вчерашних посиделок над дневником барона Кенинга и после долгого разговора с женой, я еле донес ноги до постели. Сбросил одежду и тут же погрузился в объятия Морфея. На большее, увы, сил у меня не хватило.

Глухо стукнула дверь соседней комнаты. По коридору, тяжело ступая, прошелся Мишка. Значит уже все встали…Один я тут бесстыдно дрыхну, наслаждаясь последними спокойными часами, если не минутами.

— Миша! — позвал я сына, даже не надеясь, что он меня услышит. Увы, но по утрам, часов до десяти, хранитель Великой книги судеб практически вне зоны доступа, зевает, бродит по дому, как приведение, а нам со Светой кажется, что он просто спит с открытыми глазами. Они с тещей совы, в отличии от нас с женой — несчастных жаворонков.

Ответа от Мишки, как и ожидалось не последовало. Я со вздохом прошлепал босыми ногами по полу, натянул кроссовки и спустился вниз, где вовсю шло напряженно-деловое чаепитие, проходящее в нехорошем молчании. Даже похудевшая и осунувшаяся за эту ночь Красовская проснулась рано ради такого мероприятия, хотя обычно встает нее раньше обеда. Она смотрела куда-то в одну точку, прикусив задумчиво нижнюю губу, даже, по-моему, не заметив, что я пришел. Теща что-то рассказывала Мишке, поглядывая на то, как он вяло ковыряется в только что сжаренной яичнице. И лишь только жена соизволила обратить на меня внимание.

— Доброе утро, Сашуль! — пробормотала она, отхлебывая остывший кофе. — Прости, но мне пришлось рассказать всем о твоем вчерашнем открытии…

— Я вижу… — кивнул я на замершую, словно заколдованную Янку. — Эффект превзошел все возможные ожидания!

— А ты думал, что нам не стоит знать? — взвилась теща, оторвавшись от внука.

— А что-то изменилось от этого? Может продавший душу дьяволу барон Кенинг более опасен, чем неизвестная чупакабра рвущая людей пополам? Какая разница кого ловить, если и с чупакаброй и с бароном нам будет одинаково тяжело справиться! — разозлился я, плюхнувшись с размаху в кресло. Оно жалобно скрипнуло, прогнулось подо мной, но выдержало, сделанное когда-то очень давно на совесть.

— Вообще-то, Саша прав… — жуя, заметил Мишка, начинающий медленно просыпаться. — Нет разницы кого ловить, если мы не специалисты в области магии…

— Мама! — укоризненно посмотрела на тещу Светка.

— А что я? — возмутилась Олеговна. — Чуть что сразу, мама! Как будто я хотела обидеть твоего Сашеньку?! Просто спокойней было бы, если б это был не гость из преисподнии а какой-нибудь оборотень, например, или вампир…

При этих словах Красовская испуганно дрогнула плечами, а из уголка ее глаз покатилась прозрачная слезинка.

— Что я такого сказала? — хмыкнула Эльвира Олеговна, заводясь с пол-оборота. Скорее всего, стала меняться погода, от того и давление у тещи стало расти пропорционально плохому настроению. — Вам все не так! — она собралась уже было уйти, но я не дал, остановив ее жестом.

— Эльвира Олеговна, подождите! Нам необходимо распределить роли на сегодняшнюю авантюру!

— Я так понимаю главная роль уже занята? — съязвила теща, кивнув в сторону Красовской. Иногда на нее находило. Она искала ссоры, пыталась кого-то побольнее уколоть, чтобы вывести на скандал, сегодня, к моему большущему сожалению, был именно такой день. Наверное от волнения…

— Главная роль достается Янке! — согласился я. — Потому ее надо беречь, как приму-балерину! С тобой все нормально? — спросил я у подруги, застывшей с чашкой кофе у рта. Красовская ни сразу даже расслышала мой голос, погруженная в свои мысли. Я, если честно, думал, что она перенесет более стойко, тем более ни раз вляпала со мной в самые разные истории.

— Да, все нормально… — убитым голосом проговорила она. — Похороните меня на родине в Рогани!

— Типун тебе на язык! — ругнулась теща, возвращаясь за стол, где Мишка уже доел положенные два яйца и запивал их теплым чаем.

— Какие похороны, Яночка, все будет хорошо! — попытался успокоить ее я, но получилось не важно. Просто я сам не мог знать, что будет дальше, и как пройдет наша ловля на живца. — Мы обязательно победим барона, изловим и накажем супостата, а ты напишешь своему шефу самый убойный репортаж за последнее время!

Раньше фразы о работе и будущей славе приводили Красовскую в чувство, но теперь она лишь криво улыбнулась и поднялась со своего места.

— Я, пожалуй, полежу немного…

— Стоять! — прикрикнула на нее Эльвира Олеговна. — Дворкин еще не рассказал нам, в чем состоит его гениальный план поимки шаровского монстра!

— Мам…

— Что мам? Говори зятек!

— План прост! Эльвира Олеговна управляет Толиком с его головорезами, страхующими нас, если что-то пойдет не так. У нас будет постоянная связь, благо тарифы у всех без лимитные. Мы с Мишкой в свою очередь страхуем мирно прогуливающуюся по липовой аллеи Яну. Света… — я с любовью посмотрел на беременную жену. — Света отвечает за медицинское сопровождение операции. Думаю без травм не обойдется…

Янка чуть ли расплакалась. Странно, до этой истории я вообще был уверен, что она ничего в этой жизни не боится. Может так сильно меняет людей неизвестность? Ведь мы не знаем, что кроме дикой неуправляемой силы нам может противопоставить шаровский монстр. Магию? Или что похуже, хотя я не знал, что может быть хуже черного колдовства…

— Вот собственно и весь план!

— Краткость — сестра таланта! — съязвила Эльвира Олеговна.

— Других вариантов нет…

— О! Вы уже все проснулись? — на пороге залы стоял Роман Чухненко, тот самый риелтор, который пытался втюхать Заславскому Шаровский замок. Он был одет в бежевый летний костюм и кремовые джинсы. На лице торговца недвижимостью играла натянутая дежурная улыбка, от которой становилось отчего-то противно. Скользкий тип…Не нравился он мне категорически. И где вообще Толик с его доблестной охраной? Как он пропустил сюда этого прохиндея? Как долго стоял здесь Чухненко и что сумел услышать?

— И вам доброе утро! — улыбнулась ему Светка.

— Что же вы к нам ни свет ни заря? — поморщился я. — Часов в пять из Харькова выехали, наверное? — уточнил я, стараясь понаблюдать за реакцией риелтора.

— Меня ноги кормят, как и волка! — улыбнулся Чухненко. — раньше встанешь, больше продашь…

— Это точно! — согласилась с ним Эльвира Олеговна, имеющая опыт торговли купальниками на рынке.

— И что же вас заставило нанести нам столь ранний визит? — насторожился я, попивая горячий кофе.

— А что с вашей подругой? — он кивнул на хмурую Красовскую, ответив вопросом на вопрос.

— Не важно!

— Просто такая красивая девушка не может быть такой несчастной… — Чухненко занял свободное место на диванчике рядом с Яной, закинув ногу за ногу.

— Зачем вы приехали? — по слогам повторил я свой вопрос, начиная злиться. Легкомысленное и какое-то хамоватое поведение риелтора вызывало во мне стойкую антипатию, с каждой секундой перерастающую в бешенство.

— Узнать! Всего лишь узнать. Уважаемый Александр Сергеевич, о вашем решении! Понимаете, хозяин замка спешит, торопит меня…Он рассчитывал на эти деньги, а тут вы…

— Если дело только в этом, — выдохнув, начал объяснять я, — то, думаю, что сегодня вечером мы сможем Вячеславу Сергеевичу дать окончательное заключение о покупки замка.

— Так быстро? — хмыкнул Чухненко. — А, если не секрет, что может повлиять на ваше решение? Что изменится до вечера? Может пока я здесь, быстро оформим сделку?

— Я не имею таких прав! И никто из моей семьи не имеет… — разозлился я. — А сейчас не могли бы вы нас оставить в узком кругу. Мы привыкли встречать утро с родными.

— Ах, извините! — притворно всплеснул руками Чухненко, мимоходом коснувшись Красовской, отчего та еле заметно вздрогнула. — Не хотел нарушить вашу идиллию…

Риелтор стал двигаться к выходу из залы. На секунду у самой входной двери замешкался, будто раздумывая над чем-то, а потом тихо и серьезно спросил:

— Вы рыбак, Александр Сергеевич?

— К сожалению нет…

— А жаль… — пожал плечами Чухненко. — Были бы рыбаком, то знали, что иногда на живца клюет слишком большая и опасная рыба, чем вы надеетесь!

— Что вы имеете в виду…

— Приятного кофепития! — с оглушительно громким стуком за риелтором закрылась дверь. Мы потерянно молчали, обдумывая услышанное. Чухненко определенно что-то знал! И хотел своими словами то ли напугать, то ли предупредить!

— Странный господин, — тихо произнесла Эльвира Олеговна.

— И он в курсе того, что происходит в Белом лебеде, — согласилась с матерью Светка.

— Нам от этого не легче! — все мои мысли были о предстоящей операции. Ни о чем другом в этот момент я думать не мог. — Янчик, ты готова? — спросил я у Красовской, молчавшей, как рыба. Журналистка кивнул, дрожа всем телом.

— А если вы не сумеете его остановить? — впервые задала она вопрос, который ее волновал с самого начала. Увы, но я и сам не знал, что тогда будет. Скорее всего мы все погибнем в этом проклятом замке.

— Все будет хорошо, Яночка! — Света приобняла ее, прижав к себе, погладила по голове, словно маленькую девочку.

— Начнем? — лихо подмигнул мне Мишка, который по молодости своих лет не имел чувства страха перед неизвестной опасностью. В его возрасте смерть воспринимается, как что-то далекое, нереальное…Как нечто, что может произойти с кем угодно, но только не с тобой.

— С Богом! — заключила за всех теща, мимоходом нас перекрестив.

И сразу же задвигались стулья, заскрипел диван. Мы разошлись в разные стороны. Светлана готовить необходимые медикаменты, Эльвира Олеговна согласовывать все действия с Толиком, а Яна двинулась к выходу.

— Ты готов? — спросил я на всякий случай у Мишки, дав возможность Янке отойти от центрального входа подальше.

— Все отлично, Саша! — кивнул мне сосредоточенный сын, которого таким я видел только, когда он решал домашнее задание по алгебре.

Вдвоем мы вышли на яркое солнце, пышущее летним жаром. У центрального входа топтались два телохранителя, из под пиджаков которых торчали рукояти каких-то серьезных огнестрельных игрушек. Помимо своей воли я почувствовал себя персонажем приключенческого боевика. Огляделся по сторонам. Машины риелтора уже нигде не было.

— Давно Чухненко уехал? — спросил я одного из бодигардов.

— Кто? — косо посмотрел он на меня из-под темных очков, съехавших на самый край носа.

— Риелтор, который вашему боссу продает этот замок. Он утром к нам заходил, чтобы узнать решение по сделке. Вот я и спрашиваю, давно ли он уехал?

— Никого не было, Александр Сергеевич! — охранник взглянул на меня, как на сумасшедшего. — Мы с четырех утра на смене. И за это время в замок никто не входил кроме горничной и Анатолия Ивановича, а вышла Красовская и вы сейчас.

— То есть? — нахмурился я.

— Никого не было, шеф! — пояснил второй охранник.

— То есть как не было? — сердце оборвалось от плохого предчувствия. — Может вы отлучались куда? Это было буквально пять минут назад!

— Мы не имеем права отлучаться с поста! — гаркнули оба в унисон.

Я посмотрел на сына. Который, похоже, как и я уже ничего не понимал. Мы в зале сидели и разговаривали с самым настоящим риелтором, потом он вышел через центральный вход, но никто из дворовых его не видел. То ли у нас на нервной почве начались коллективные галлюцинации, то ли…

— В замке есть еще один черный ход! — вместо меня вслух закончил мою мысль Мишка. — И Чухненко о нем знает…

— Вы чего тут стоите? — на входе появились Эльвира Олеговна с Толиком и Света с холщовой сумкой наперевес, с вышитой на ней красным крестом. С этим импровизированным чемоданом она была похожа на почтальона.

— Чухненко причастен к этим убийствам в замке! — выпалил я.

— Если не он сам и есть барон Кенинг! — добавил Мишка с горящими глазами.

— Это хорошо, а где Яна? — уточнила теща, оглядывая окрестности.

Я повернулся на поляну перед замком. Но не на мосту, не в начале липовой аллеи точеной фигурки журналистки видно не было.

— Черт! — выругался я, и тишину замкового парка разорвал полный отчаяния и ужаса женский крик:

— Помогите!

— Яна! — разом выкрикнули мы.

Быстрее всех сориентировался Толик, не зря столько лет проработал охранником у олигарха. Он выхватил пистолет, на ходу взводя курок, рванул в сторону липовой аллеи. Следом побежал я, а вот Мишка, теща и света отставали. Беременная жена разогнаться сильно не могла, а Эльвира Олеговна в силу своего возраста никак не тянула на спринтера. Так мы и растянулись цепочкой, устремясь на помощь Красовской.

Дыхание сбилось мгновенно. Все-таки я последнее время многовато курю, да и спорт забросил совсем. А вот Толян пер, как молодой лось, уклоняясь от попадающихся на пути веток.

— Помогите! — снова раздалось за кустами где-то левее.

Мы приняли в сторону от аллеи. Мягкая земля проваливалась под ногами. На мокрой от росы траве кроссовки то и дело норовили оскользнуться. У самого края полянки, на которой стоял чертов камень, привезенный из Крыма барыне в наказание, я догнал Толика. Вдвоем с шумом и треском ломаемых ветвей мы вырвались на пустое место.

Янку я увидел сразу. Она опиралась спиной на черный валун, зажимая рваную рану на хрупком плече. Из-под тонких длинных пальцев текла кровь. Журналистка морщилась, но терпела, зовя на помощь.

— Яночка! — я побежал к ней, плюя на все предосторожности. Приземлился рядом на колени, осматривая ее. Ничего кроме раны на плече, не заметив.

— Как ты?

— Сашка…Дворкин… — глаза журналистки закатывались. Она готова была вот-вот потерять сознание.

— Не засыпай! Не закрывай глаза! — заорал я, тряся ее за руки.

— Он…Он… — Яна пыталась мне что-то сказать, но сил хватало лишь на начало фразы.

— Янааа!

— Он…здесь… — я повернулся назад, как ужаленный, скорее почувствовав, чем услышав крадущиеся шаги за спиной.

Передо мной стояло огромное нечто на полголовы выше меня. Сложно сказать, было ли это раньше человеком или нет. Мощное, покрытое свалявшейся серой шерстью тело нависало над нами, как гора. Вытянутая морда с длинным собачьим носом смотрела на меня плотоядным взглядом. С огромных клыков стекала желтая пенистая слюна. Короткие острые уши напряженно двигались в такт дуновению ветра.

Где же Толик? Скосил взгляд в сторону, туда откуда мы забежали на эту проклятую поляну. Охранник Заславского лежал ничком в зеленой траве, уткнувшись лицом в землю, подёргиваясь в предсмертной агонии. На его спине я с трудом разглядел следы острых, как хирургический скальпель когтей.

— Кто ты? — дрожащим голосом спросил я у монстра нависшего надо мной с Яной.

Чудовище осклабилось, обнажив красные десна. Оно хотело меня уничтожить. Разорвать! Выпить досуха!

— А ну-ка прочь от Саши! — на поляну наконец-то выскочил Мишка со своими огненными шарами. Один из них слетел у него с ладони и рванулся к нам, нагревая воздух вокруг. Сильный удар опрокинул монстра на спину. Оно крутнулось волчком, подвывая, как ушибленная собака. Запахло паленой шерстью и еще чем-то сладким…Слава Богу, Алаида научила мальца хоть чему-то из своего богатого магического арсенала! Рев раненного зверя оглушил! Взвившись вверх, нечто мигом вскочило на ноги, готовое сражаться с нами до последнего. Мишка швырнул еще один шар, но промазал. Чудовище извернулось и за секунду преодолело расстояние до сына.

— Миша беги! — заорал я, видя как монстр замахивается для очередного удара, а сын не успевает сотворить еще один шар. И тут мне стало действительно страшно! Замогильный холод вдруг ударил волной в грудь. Сердце застыло от адской боли. По поляне прокатился мощнейший выброс магической энергии, волнами раскатившейся вокруг. Одна из волн опрокинула меня на Яну, краем сознания я видел, как Мишка падает без сил рядом с чудовищем, а потом мир померк, потух, будто выключили свет. Небо с землею поменялись местами и я потерял сознание.

Глава 21

Сначала пришла боль во всем теле, как будто меня крепко побили, а после я смог открыть глаза, с трудом разглядев сквозь заслонивший мне мир густой туман, встревоженное Светкино лицо. Над ее правым плечом высилась всклокоченная шевелюра Мишки, с любопытством разглядывающая меня. Чуть левее, скрестив руки на груди, ухмылялась Эльвира Олеговна. Но беззлобно, скорее с радостью. Рядом с ней, обхватив голову обеими руками и закрыв глаза, сидела Алаида Шпиц — Верховная ведьма Харьковского Ковена. Она что-то шептала сквозь зубы, еле слышно. Так что я не смог разобрать слов. Теплая заботливая ладонь жены лежала у меня на лбу. Как только я открыл глаза она радостно вскрикнула:

— Дворкин, ну наконец-то! — при этих словах Алаида перестал колдовать, с трудом улыбнувшись, а теща воскликнула не менее счастливо:

— Слава Богу, Дворкин, а то я уж совсем думала, что накрылся обещанный мне пылесос!

— Я тоже рад вас видеть, Эльвира… — боль в груди понемногу стала уходить. Мир стал ярче и насыщеннее. Туман медленно расползался, уступая место ярким краскам окружающего меня мира. — Олеговна…

— Тише-тише! — предупредила мое желание встать Светка. — После такого сильного удара тебе надо отдохнуть…

— Света права, я еле вытащила тебя с того света, Дворкин, — сообщила мне Алаида, покачивая крутыми бедрами подойдя к моей постели, — так что теперь я ничего вашей семье не должна! Мы в расчете!

— Спасибо, конечно, Алаида, — я уже достаточно очухался. Мозг заработал, а перед глазами начали вставать яркие картинки произошедшего со мной на липовой аллеи. Со мной и с Янкой…Яна…Она была ранена. Кажется у нее было разорвано плечо…

— Ты как здесь? — спросил я ведьму, назло запретам занимая положение полулежа.

— У тебя прекрасный сын, Дворкин, чтобы вы все не говорили, — пояснила глава Ковена, — перед отъездом я подарила ему талисман, который в самом крайнем случае перенесет меня к вам всего лишь за мгновение. Нечто вроде миниатюрного портала…Как только Миша уяснил, что одному ему с Шаровским монстром не справиться, он сжал артефакт в ладошке, и меня прямо из конференц-зала, где у меня была презентация новой продукции Агриппины, перенесло сюда. К тому времени чудовище уже успело скрыться, как и тот, кто вас со всей дури шарахнул силой.

— В смысле? — нахмурился я.

— А ты что ж, думал, что это кровопийца в тебя швырнул глыбой черной магии? — усмехнулась ведьма, поправив длинные волосы.

— На поляне были только я, Миша, Яна и оно…

— Вот поэтому, Дворкин, ты никогда не станешь чародеем! Ты веришь только в то, что видишь. А между тем удар был нанесен откуда-то со стороны очень сильным магом. Пройти по следу не удалось, потому что тот почти сразу же телепортировался, но фон после него остался… — она брезгливо наморщила точеный носик. — Явно черный колдун. Балуется кровавыми жертвоприношениями и не всегда это животные…Маг с рождения! Что бывает очень редко по нынешним временам. Дворянских кровей, если проводить аналогии с историей.

— Зачем ему это было нужно? — нахмурился я. — Неужели они с монстром работают в связке. Чудовище убивает людей, а маг пользуется добытой кровью?

— Эка, тебя понесло! — рассмеялась Алаида. — Я так не думаю…На мой взгляд, маг спасал чудовище и больше ничего. Если бы они действовали на пару, то у них было масса возможностей смести вас с лица земли, доморощенных Шерлоков Холмсов, но он и пальцем не пошевелил, чтобы добить вас.

— Там появилась ты! — горячо возразил я ведьме.

— Ты знаешь, мой дорогой… — задумалась колдунья. — У меня создалось такое ощущение, что я бы не стала для этого мага сильной помехой и надолго его бы не остановила.

— Даже так?

— Боюсь, что да…

Чертов придурок! От простой мысли о Яне я даже подскочил на своем месте. Как я мог забыть про свою верную подругу? Что с ней? Жива ли она вообще?

— Где Красовская? — встревоженно спросил я у жены.

— Саш…

— Где она?!

— Все хорошо, не волнуйся! — успокоила меня Света. — Янку увезла скорая в Харьков. Сказали, что ничего опасного, рваная рана, заштопают и только шрам останется, как напоминание о наших приключениях.

— Правда? — мне было стыдно от того, что я не спросил про подругу раньше.

— Правда, зай, правда!

— А…

— Толик мертв! — грустным голосом сообщила мне теща, рассматривая ногти, чтобы не расплакаться. — Его монстр проколол своими когтями насквозь прежде чем добрался до вас. Полиция местная уже на месте. Ковыряются возле валуна, ищут улики.

— А что Заславский?

— Слава предлагает уезжать из замка, — тихо проговорила Света, пряча глаза, — слишком много трупов на один квадратный километр и за столь короткое время. Ему пришлось уехать из Украины в Давос. Обещал завтра вернуться и разорвать сделку.

— Ну уж нет! — взревел я, вскакивая с постели. Меня слегка качнуло, но в общем я чувствовал себя нормально. Даже как будто отдохнувшим. — Теперь это расследование уже не просьба олигарха, а нечто личное…

Алаида Шпиц с улыбкой наблюдала за мной со стороны, слегка прикусив губу. Ее вызывающе ярко красная помада, напоминала кровь. Меня замутило, но я сдержался.

— Чего улыбаемся?

— Интересно, до чего вы люди глупы…Тебе не справиться с ним в одиночку, Дворкин! Даже Мишка тебе не поможет.

— А ты?

— Что я?

— Поможешь?

Ведьма на секунду задумалась. По ее красивому лицу бродила какая-то загадочная улыбка, от которой у меня мурашки побежали по коже. Все-таки Алаида была колдуньей, а не феей из доброй сказки.

— Поможешь? — повторил я свой вопрос.

— Мы в расчете, Дворкин, — тихо произнесла чародейка, не сводя с меня внимательного взгляда, — ты спас меня и моих подруг из междумирья, а я спасла тебя и твою подругу от шаровского монстра…

— Мы же друзья?! — воскликнул я.

— Я — ведьма, а потом уже друг, мой милый…

— Саша, не надо… — прошептала горячо мне на ухо Света.

— Чего ты хочешь взамен?

— Ученицу! — просто ответила Алаида, кивая на Светкин живот. — Ту, которая станет новой Главой Ковена.

— Ну ж нет! — разозлилась теща. — Мы немедленно уезжаем отсюда. Миша собирайся!

— Подумай, Дворкин…

— Я не могу, извини, — со вздохом заключил я, — Дашка долгожданный ребенок и определить ее судьбу так…Из-за чувства мести я не могу.

— Она все равно будет ведьмой! Я так вижу! — улыбнулась Шпиц. — У нее есть сила, огромная сила! Только куда эта сила направится, никто тебе сказать не сможет…Я помогу тебе просто так. Из спортивного интереса… — кивнула грустно Алаида. — Но когда-нибудь, ты вспомнишь мои слова, и может быть подумаешь, что ошибся, не приняв мою плату. Александр Дворкин, за оказанную мною услугу в поимке шаровского монстра ты мне не будешь ничего должен. Я освобождаю тебя от уплаты долга! — торжественно произнесла она, а Светка рядом облегченно выдохнула. Неужели она на мгновение подумала, что я готов буду рискнуть судьбой своей не родившейся дочери? От этой мысли на душе стало неприятно. Может Дарья и родится с силой, но вот уж стать ей темной или светлой, предстоит ей решать только самой.

— Я так понимаю, расследование продолжается? — уточнила напряженная теща.

— Правильно понимаете! — кивнул я. — но вам со Светой лучше будет уехать.

— Я тебя не оставлю! — воскликнула жена.

— Тоже мне декабристка. Рожать скоро, а все туда же, — заворчала Эльвира Олеговна, — монстров ловить.

— Каков наш план? — с улыбкой переспросила ведьма. Она любила такие моменты, когда мы вяло переругиваемся. То ли получала удовольствие от отрицательных эмоций, то ли скучала от того, что не имела никогда своей семьи, настоящей, со скандалами и праздниками, детьми и пеленками, походами в магазин и днями рождения.

— Для начала нам надо побеседовать по душам с риелтором. Я уверен, он что-то знает о проклятии белого лебедя.

— Приступим! — Шпиц подала мне мобильный, предлагая набрать номер. На том конце послышались длинные гудки. Чухненко не брал трубку.

— Алло! — раздался его нагловатый голос через пару минут ожидания.

— Роман, здравствуйте еще раз! Это Дворкин!

— А… — замешкались на том конце телефона. — Александр Сергеевич…Какими судьбами?

— Мы долго совещались, думали, и готовы сообщить вам наше решение.

— Надеюсь оно будет положительным? — с усмешкой уточнил он.

— Скорее да, чем нет, но надо обговорить кое-какие детали. Заславский сейчас на форуме в Давосе. Он попросил заняться бумажной волокитой без него. Вы сможете сегодня подъехать в замок?

— Конечно-конечно! — обрадовался Чухненко. — Нам повезло…Я как раз недалеко от Шаровки. Еще не уехал, так сказать…Буду где-то через полчаса максимум.

— Вот и отлично! — я положил трубку и посмотрел на свой женский батальон. — Он что-то знает! Я уверен в этом…

— И что ты собираешься делать с ним? Не пытать же живого человека? — поинтересовалась жена.

Мы с ведьмой весело переглянулись. Уж она точно знала массу способов разговорить даже самого неразговорчивого клиента.

— Эльвира Олеговна, полиция уже уехала? — спросил я у тещи.

Та подошла к открытому окну, поставленному на проветривание и понаблюдала за липовой аллей. Стоявшие у входа в нее ярко раскрашенные «тойоты» с работающими мигалками медленно отъезжали от замка.

— Уезжают… — сообщила она мне.

— Как кстати! — кивнул я. — А как же мой допрос?

— Мы договорились сделать так, чтобы тебя вызвали чуть позже по повестке! — рассказала Светка.

— Вот и отлично! День у нас, как минимум есть.

А потом потянулись тяжелые минуты ожидания, отсчитываемые приглушенным звоном напольных часов, стоявших в зале еще со времен барона Кенинга. Когда-то давно под бой этих курантов барон решил продать свою бессмертную душу, чтобы спасти от смертельной болезни изменившую ему жену, совершив настоящий человеческий подвиг, навсегда изменивший его сущность, заставивший убивать людей в угоду дьяволу. Тут они беседовали с прекрасной Барыней, пили кофе, ждали ребенка, боролись со страхом. Все стены вокруг были пропитаны страхом, ужасом приближающейся гибели. Это мы с Мишкой чувствовали отчетливо.

Сын ковырялся в телефоне, впрочем без особого энтузиазма. Света с тещей о чем-то беседовали, изредка слышались нервные смешки. Я старался не вникать в подробности, не отвлекаясь от главной цели. Алаида, прищурившись внимательно наблюдала за мной.

— Что это за Чухненко? — наконец спросила она, подойдя поближе ко мне, наблюдающим из окна за прекрасным видом из окна.

— Риелтор…Перед ловлей на живца он предупредил меня, что можно ловить одну рыбу, а поймать совершенно другую. Эти слова запомнились мне почему-то…Врезались в память.

— Действительно, похоже на предупреждение. — согласилась колдунья. — А он не маг?

— Никакого фона от него я не учуял…

— И то хлеб!

Во двор медленно вкатилась иномарка риелтора. Мягко шурша колесами по отсыпанному гравию, вкатилась на мосток через замковый ров, припарковалась у центрального входа. К ней тут же подбежал Николай, ставший вместо погибшего Толика временно исполнять обязанности начальника службы безопасности. Осмотрел ее со всем тщанием, заглянув даже под днище.

За ним с усмешкой наблюдал Чухненко. В том же самом пиджаке, в котором заходил к нам утром. На носу висели зеркальные очки, создающие вкупе с легким летним светлым пиджаком образ итальянского мафиози. Они о чем-то поговорили с Николаем. Наш телохранитель обыскал Романа, прощупав с ног до головы. И только после этого риелтор отправился в замок.

— Он идет! — сообщил я, отворачиваясь от окна. В руках Мишки тут же, обиженно пиликнув, потух телефон. Света с тещей замолчали, а Алаида уселась в центре комнаты, скрестив руки на груди.

Дверь скрипнула и в зал вошел Чухненко легкой походкой с неизменной ехидной и скользкой улыбкой на лице. Он замер на пороге и осмотрел комнату, видимо предчувствуя что-то нехорошее. Может нас выдали слишком сосредоточенные лица. А может еще что-то, но Рома так и не сделал хотя бы несколько шагов внутрь комнаты.

— А я вижу все в сборе! — напряженно улыбнувшись, произнес он, приспустив очки вниз. — А что это за прекрасная дама? — кивнул он на Алаиду. — надеюсь не личный нотариус Вячеслава Сергеевича? Спешу предупредить, я работаю только со своими юристами…

— Где барон Кенинг? — спросил я, скрестив руки на груди.

— Как где… — мне показалось, или всего лишь на миг голос риелтора испуганно вздрогнул. — В Англии, наверное…Я занимаюсь здесь его делами! Доверенность…

— Где он? — зло переспросила теща.

— Какой барон? О чем вы? — растерянно усмехнулся Чухненко, пятясь назад, но стоило Алаиде слегка пошевелиться, как двери замка сами собой захлопнулись, задвинув тяжелый засов.

— Это что еще за фокусы, господа? — теперь Роман был должным образом напуган. Его глаза бегали из стороны в сторону, отчаянно ища выход. Он оказался приперт к стенке, уютно расположившись между молотом и наковальней. Причем наковальней был барон, а молотом мы.

— Где барон? — повторила мой вопрос ведьма.

— Говорю же, в Англии…графство… — Шпиц щелкнула пальцами, и острая боль скрутила риелтора пополам. Он схватился за грудь, нелепо хлопая глазами, не в силах вымолвить и звука. — Я…

— Где прячется барон Леопольд Кенинг? — Алаида встала со своего места и подошла к Чухненко. Аккуратно взяла его двумя пальцами за подборок, поймав испуганный взгляд. Словно разряд молнии прошиб риелтора с ног до головы. Он несколько раз дернулся, будто под током, закричав от невыносимой боли. — Это было последнее предупреждение! Если я не получу ответа на свой вопрос, то боль будет постоянной…

— Ааа… — промычал неразборчиво Рома. Не хотел бы я сейчас оказаться на его месте. — Он…он…он всегда меня находил сам, появляясь из ниоткуда, — выдавил из себя Чухненко, обессиленно падая на пол, так как Алаида прекратила его мучить. — Я не знаю, честно… — он хрипел и кашлял, с трудом вталкивая в себя крупицы воздуха.

— Как вы с ним связываетесь?

— Говорю же никак! — Чухненко не смог подняться с колен. Слезы потекли по небритым щекам, а мне стало его на секунду даже жалко. — Он сам находит меня, когда я приезжаю в замок. Дает задание, а я его выполняю…

— Как вы с ним познакомились?

— В Харькове на улице…Подошел человек, спросил риелтор ли я. Предложил продать шаровский замок. Показал документы владельца. Сделка обещала быть очень прибыльной. Вот я и согласился.

— А потом?

— А потом он взял меня в оборот! — наконец-то Роман сумел подняться, держась за стенку. Ноги подкашивались от перенесенной боли. — Чуть что…Вот так же! — он кивнул на Алаиду, внимательно его слушавшую.

— Ты знал, что он как-то связан с убийствами в замке?

— Догадывался! — буркнул Чухненко. — Только что мне было еще делать? В полицию идти? Да он этих…с лица земли одним мановением руки сотрет вместе с их огнестрельными пукалками. Да и просил-то он, не резать и не убивать, а всего лишь понаблюдать за вами.

От неожиданно пришедшей в голову мне мысли, у меня непроизвольно сжались кулаки. Я быстро подошел к Чухненко и схватил его за шиворот.

— Про Михалыча ты рассказал? — риелтор кивнул, и я от всей души смазал ему по испуганной морде. — А про ловлю на живца?

— Я же вас предупредить хотел! — обиженно схватившись за разбитое лицо, пробормотал Роман, но я уже со всей силы пнул его по ребрам. Чухненко ойкнул и отлетел к стене, негромко поскуливая, как шакал.

— Тварь! Из-за тебя могла погибнуть Янка! — я попытался еще раз ударить его, но Света вдвоем с тещей сумели меня оттащить.

— Саша, успокойся!

— Дворкин, ты ж его убьешь!

— Из-за него погиб хороший человек! А Красовская теперь в больнице!

— Не из-за него…И даже не из-за барона Кенинга! — Алаида повернулась ко мне.

— А из-за кого?

— Есть другой…Кого барон Кенинг и защищает! — уверенно заявила ведьма.

Черт! Какой же я дурак…Как я сразу-то этого не понял! Защищать барон мог лишь одного человека на свете, ту которую любил настолько сильно, что готов был простить ей измену.

— Так ты не знаешь, где находится барон? — спросила у Чухненко Светлана.

— Нет…Но я уверен, что он находится в замке! — пояснил быстро испуганный риелтор.

— Зато я знаю! — выкрикнул я, быстро рванувшись по лестнице на второй этаж, где находилась библиотека. Следом за мной побежала и вся моя семейка. Я был почти на сто процентов уверен, что Леопольд Кенинг прячется именно там, в потайном ходу, где скорее всего устроено нечто вроде комнаты, где барон пытался излечить свою Барыню от ужасной болезни, если верить дневнику, найденному Эльвирой Олеговной.

Вот и тяжелые дубовые двери, ведущие в книгохранилище, рывком распахнул их, шагнув в полумрак комнаты, замер на пороге. Мои чуть не сбили меня с ног, торопясь поспеть к развязке.

Посреди библиотеки сидел мужчина средних лет в черном сюртуке, идеально выглаженной накрахмаленной манишке и пил бренди из пузатого бокала. В его руках дымилась зажжённая сигара, а сам он производил впечатления английского денди девятнадцатого века. Мы пораженно замерли на пороге, застыв столбом. Аромат дорогой туалетной воды витал по комнате вперемешку с запахом элитного табака. Возле ног барона Кенинга стояла трость, а на столе, рядом с открытой книгой, лежал цилиндр.

— Я ждал вас! — тихо произнес он, отставив бокал в сторону.

— Это он… тот самый маг, — шепнула мне на ухо Алаида, но я и сам ощутил мощную дикую силу исходящую от него волнами.

— Здрасте! — кивнула ему тихим голосом теща, пытаясь выйти обратно и вытащить за шиворот на все происходящее глядящего открытыми глазами Мишку.

— Позвольте представиться, барон, владелец замка Белый Лебедь Леопольд Леопольдович Кенинг! — мужчина поклонился, слегка привстав на стуле.

— Д-дворкины! — чуть дрожащим голосом произнесла Светка, прячась за меня. Дашка в ее животе заворочалась, пинаясь ножками, видимо, тоже чувствуя силу колдуна.

— Рад приветствовать вас в моем замке! Гостей тут не было очень и очень давно…

— Кто ты? — спросил я, полным ненависти голосом.

— История долгая… — пояснил Кенинг. — Думаю, вам стоит присесть. Нам есть о чем поговорить.

— Сейчас бы сюда Красовскую, — зашептала горячо теща, — она бы его проинтервьюировала…

— Не бойтесь! — усмехнулся барон. — Если бы я действительно желал бы вам злато уничтожил вас очень и очень давно. Благо, возможностей для этого у меня было море…

Я кивнул и первым шагнул поближе, отодвигая стул напротив развалившегося вольготно Кенинга. Рядом села Алаида, чуть поодаль Света, Миша и Эльвира Олеговна.

— Начнем с того, что я — неродной сын Барыни и владельца замка Леопольда Кенинга, но официально признанный бароном, а потому являюсь его наследником.

— Идиот! — выругался я, хлопнув себя по лбу.

— Это вы мне? — нахмурился колдун.

— Это я себе! Я считал, что вы и есть барон Кенинг! То есть вы и есть он, но не вы, а ваш отец, — окончательно запутался я в их генеалогическом древе. На что Леопольд весело рассмеялся.

— Нет, что вы! Барон умер больше ста лет назад в этой комнате… — его лицо стало грустным. — Но история эта начинается чуть раньше. Примерно где-то за год до его трагической гибели. Если вы не будете меня перебивать, то я все расскажу по порядку.

— Не будем! — торопливо кивнула теща, заинтересованно кивая барону.

— Тогда слушайте… — он отхлебнул из бокала бренди и обвел нас всех взглядом, призывая к вниманию. — 1916 год от Рождества Христова замок Белый лебедь…Мою мать выдали за отца насильно. Родители ее были обедневшие дворяне, искавшие способ погасить долги перед кредиторами, и их единственным выходом было удачное замужество дочери. Их не смутило, что отец был много старше ее, зато у него было много денег, сахарный завод, свои плавильни, газеты, фабрики… По сути барон Кенинг был местным царем в Шаровке. Мой дед считал это своей удачей. Мать не любила отца. Она была совсем еще юна, ждала принца на белом коне, коим барон в свои шестьдесят являться никак не мог. Свадьбу сыграли роскошную, прогремевшую на всю округу. Неравный брак…Не только из-за возраста, но и из-за положения в обществе. А отец влюбился, как мальчишка. Выполнял любые прихоти матери, пытаясь влюбить в себя, купить ее любовь. Построил этот замок, назвав его Белым лебедем, — Леопольд усмехнулся с горечью. Было видно, что ему трудно дается этот рассказ, — известна история, когда мать захотела посреди жаркого лета покататься на санях, а отец соорудил ей самую настоящую горку из сахара, заставив дворовых кататься вместе с ней.

— Вот это любовь! — шепотом заметила Светка.

— Но годы шли, а ответной любви в сердце Барыни так и не зародилось. Она хандрила, часто болела, детей у них не было, и Леопольд Кенинг в один ужасный день, перевернувший всю их жизнь с ног на голову, решил отправить свою жену в Крым на воды, чтобы та смогла развеяться, подышать свежим воздухом, набраться сил и подарить ему наследника всего нажитого огромного состояния. С радостью Барыня приняла этот подарок. Отправилась на море, где на черном огромном валуне, провожая закат, встретила молодого, горячего, будто с картинки писанного офицера, который вскружил ей голову. Влюбил в себя…Он был не чета барону! Молод, умен, красив собой и богат. На том же валуне Барыня и отдалась ему спустя неделю, — лицо колдуна побледнело, а на скулах заходили желваки. Он надолго замолчал, глядя в одну точку, собираясь с мыслями.

— И что было дальше? — прошептала завороженная рассказом Света.

— Барыня была молода. Глупа! Офицер оказался самым настоящим вампиром. В одну из их последних ночей, он инициировал ее, подарив вместе со мной жажду крови, уехав утром в неизвестном направлении. Вся в слезах Барыня вернулась домой. Барон не понимал, что случилось. Жена высыхала день за днем, пытаясь бороться тайком с чувством жажды, а потом призналась во всем, не в силах скрывать растущий живот и свою «болезнь». Единственное о чем она умолчала, так это о вампиризме, соврав, что офицер был болен туберкулезом, и именно от него она умирает. Однако со временем, отец все узнал. Кенинг простил свою жену. Не знаю уж, чего это ему стоило, но он не сказал изменщице ни слова упрека, собрав консилиум из лучших врачей и знахарей того времени. Все только разводили руками и пожимали плечами, не в силах победить болезнь.

— А как же камень? — спросил я, вспомнив место, где погибло столько людей, и Яна оказалась ранена.

— Ах, да! Наказание для Барыни было одно. По приказу барона наш дворецкий Альфред привез из Крыма тот самый валун, на котором все и произошло. Заболевшая Барыня любила бродить по липовой аллеи одним и тем же маршрутом каждое утро. В наказание барон поместил этот валун прямо посреди тропинки, чтобы прогуливаясь, мать не забывала о своем предательстве никогда…

— Это жестоко! — нахмурилась Светлана. — лучше бы он накричал, развелся с ней…

— Он ее любил! — коротко бросил колдун. — Дни шли за днями, я рос в чреве матери, а она слабела с каждым часом. Жажда подавляла ее волю. Она хотела крови! Гон был столь силен, что барону приходилось привязывать Барыню к кровати, чтобы она не искусала кого-нибудь из прислуги. Когда минуло девять месяцев, начались схватки…Барон спустил мать в потайной ход, где оборудовал для нее в полнолуние специальную комнату и привязал к кровати. Повитух звать он побоялся. Так что роды пришлось принимать ему самому, вместе с верным Альфредом. Она бесновалась, жаждала крови, но все же родила меня в муках и дикой боли. Кенинг с дворецким боялись, что я буду рожден мертвым…как и положено всем вампирам, но роды прошли успешно. Когда пуповина была перерезана, а я уже сделал свой первый вдох. Барыня неожиданно замерла, уставившись в потолок открытыми глазами, словно умирая. Кенинг кинулся к ней, пощупать пульс, отдав меня на руки Альфреду, а она…Она лишь притворялась. Мать впилась клыками в шею отца и загрызла его насмерть, не оставив шанса стать даже таким чудовищем, как она сама.

— Откуда вы это все знаете? — спросила вдруг теща, дотоле сидевшая раскрыв рот, внимательно слушая рассказчика.

— Мне рассказал Альфред, который и спас меня в ту ночь. Никакие цепи не могли больше удержать попробовавшего вкуса крови вампира. Барыня сорвала все путы и только ребенок — я остановил ее, чтобы не сожрать дворецкого… Она вырвалась из замка. И больше ее никто не видел. Перепуганный Альфред объявил всем, что в поисках лекарства от туберкулеза чета Кенингов уезжает в Англию. Назначил управляющего и скрылся со мной в Лондоне. К счастью, я родился не вампиром. По причудливой прихоти генетики я стал очень сильным колдуном, только и всего. Из вампирьего во мне лишь вечная жизнь.

— Обалдеть! — проговорил Мишка. И его слова в полной тишине прозвучали, как гром среди ясного неба.

— Потом была революция в России. Вернуться мы не смогли, хотя Альфред нашел сыворотку, сумевшую бы сдержать жажду крови матери. Я вырос, он умер. И спустя много лет решил найти мать.

— Вы думаете она до сих пор жива? — задал я глупый вопрос, на который и сам уже знал ответ.

— А кто же иначе убивает в замке людей? — заметил спокойно Кенинг. — Вампиры живут долго…Много сотен лет. Век всего лишь страница для нее из огромного тома вечной жизни.

— Прости, но в какой-то момент я считал, что это ты убийца! — высказался я, думая, что Леопольд обидится, но тот промолчал, продолжив свой рассказ.

— Я приехал в Харьков. Перевернул кучу литературы и выяснил, что гон у так называемого шаровского монстра, являющегося моей матерью, начинается в начале лета, в конце весны. Как раз вовремя, решил я. И отправился сюда. Забрался в замок, в ту самую потайную комнату, где погиб мой отец и повезло родиться мне. Пока ждал появление Барыни решил продать замок, потому как сыворотка штука недешевая, а я твердо намерен был вылечить мать от вампиризма. Появились вы и, увы, ваше появление совпало с началом гона. Риелтора я нашел случайно, в объявлениях в интернете. Пришлось привлечь его к слежке за вами, иначе вы могли раскрыть секрет Барыни. Остальное вы знаете…

— А Михалыч? — напрягся я. — Вы же знали о нем?

— Знал…И так же знал, что он хочет уничтожить мою мать, — нахмурился барон.

— И потому натравили Барыню на него? — разозлился я, сжав кулаки. Хотя понимал, что драться с Леопольдом Кенингом бесполезно. Он сильнее меня. Он сильнее Мишки, да он сильнее Алаиды, в конце концов!

— Я не стал мешать ей, а это, простите, все же разные вещи. Чтобы ввести сыворотку надо дождаться момента, когда жажда будет утолена. Мне не важно было откуда мать возьмет кровь.

— Жестоко! — заметила теща.

— Зато честно! Однако, вас я пытался всячески оградить. Когда Чухненко доложил мне о том, что вы собираетесь ловить Барыню на живца, я последовал за вами, зная, что вам не победить ее.

— Так это были вы!

— Ну конечно же!

— А чудовище из пчел в потайном ходу тоже ваших рук дело? Фантомы, убеждающие нас уехать?

— Со временем я понял, что вы упрямы и не оставите это дело, пока не раскроете секрет замка. Это было очень опасно! Потому я решил устроить небольшой спектакль, точнее несколько…

— И что дальше? — спросила Алаида. — Зачем-то вы решили во всем признаться, все нам рассказать…

— Как это звучит ни странно, но… — произнес спокойным тоном барон. — Мне нужна ваша помощь…

— И что нам сделать? — возмутилась Светка. — Вколоть вместо вас сыворотку вашей матери-вампиру?

— Там на поляне я понял, — со вздохом продолжил барон, — что в ней ничего не осталось человеческого. Перерождение в монстра состоялось окончательное и никакие сыворотки тут не помогут. От моей матери в этом животном не осталось, увы, ничего. Все эти годы я жил надеждой, что встречу ее, изменю, что мы будем жить вместе и у меня будет нормальная семья…Но увы…

Я вдруг понял, что хочет сделать Леопольд. И от осознания этого мне стало жутковато. Не каждый решится на такое, особенно в отношении собственной матери. Мурашки побежали по коже, холодком спустившись в занывшее сердце. Странное дело, идя сюда, я готов был убить барона, а теперь, после его рассказа, мне стало его даже жаль. Вырос без родителей, да еще и с даром, на попечении у дворецкого, заменившего ему и мать, и отца. Незавидная доля, что тут сказать…

— Я хочу ее убить! — вымолвил Кенинг наконец.

— А зачем вам мы? — задал резонный вопрос Мишка. — вы очень сильный маг. Вампир, пусть и матерый, для вас это не станет проблемой…

— Я не смогу этого сделать, — вздохнул Леопольд, — я помогу вам ее обездвижить, но вот кол… — он кивнул на свою трость, которая была сделана из осины, как оказалось. — Вобьете ей в сердце вы!

Мы потрясенно замолчали, не зная что ответить. Все это было настолько неожиданно и жутковато, что не находилось нужных фраз. Я повертел в руках легонькую трость, отставив его в сторону. Переглянулся с женой, поняв все без слов.

— Мы согласны! — кивнул я, протянув барону Кенингу свою руку.

Глава 22

— Только где нам ее искать? — задала резонный вопрос Алаида, после того как мы пожали друг другу руки, дав молчаливое согласие на сотрудничество.

— Я следил за ней очень долго. Пытался вычислить логово, какие-то направления по котором оно движется в поисках жертвы, но все это было настолько хаотично, что я оставил эти попытки, — барон Кенинг снял сюртук, оставшись в одной сорочке. — Но после вашей ловли на живца, Барыня была напугана…Не знаю уж, сколько в ее голове осталось мозгов, но она поняла, что за ней ведется охота, и люди теперь представляют собой не бессловесные жертвы. А хорошо подготовленных противников. Я бежал за ней около десяти минут. Все это время вампирша петляла, ходила кругами, стараясь не оставлять следов…

— И? — поторопил его я.

— И пришла обратно к этому камню измен. — заключил Кенинг. — Из чего я делаю вывод, что именно там у нее и логово.

— Но где? — растерялась Светлана. — Я часто там гуляла. Сплошной лес и кустарник…

— Думаю, что в этом месте мы найдем кое-какие следы! — кивнул колдун, закатав рукава. — Вы со мной?

Мы одновременно кивнули. Я схватил трость поудобней. Она, будто сама легла ко мне в ладонь. Полированная поверхность приятно холодила кожу.

— Хорошая штука! — похвалил я ее, а теща язвительно хмыкнула, пробормотав еле слышно про мужиков, которым только дай поиграться в какие-нибудь военные игрушки.

Стройной колонной мы вышли из библиотеки. Вел нас барон Кенинг, идя впереди. Алаида настороженно молчала, внимательно наблюдая за ним. Видя ее напряженное состояние, я чуть подотстал от всех и подошел поближе.

— Что случилось, подруга? — прошептал я ей на ушко.

— Неспокойно просто! — вяло улыбнулась она. — За всю свою жизнь я ещё никогда не охотилась на настоящих вампиров.

— Брось! — хмыкнул я. — Правда что ли?

— Дворкин! — прошипела ведьма.

— Все-все! Ухожу… — примирительно поднял я руки вверх.

Настроение мое явно улучшилось. Мы вплотную подошли к разгадке проклятия белого лебедя, и совсем скоро сможем вернуться домой к нормальной жизни. За те несколько дней, что я провел в замке, я уже успел основательно соскучиться по своему ноутбуку и творчество. Как только вернусь, сразу же сяду за новый роман.

Чухненко внизу уже не было. На крыльцо было пусто, ни одной машины вокруг. Даже охрана во главе с Николаем — новым начальником службы безопасности куда-то подевалась. Пели птицы, светило яркое солнце, лаская своей теплотой чуть озябшие после помещения тела.

— А где все? — спросила теща, обводя территорию замок строгим взглядом управляющей.

— Я попросил Романа сообщить всем, что сделка заключена. К вечеру за вами прибудет транспорт. Уж извините… — виновато улыбнулся Кенинг. — Но я бы не хотел, чтобы кто-то кроме вас стал свидетелем того, что должно произойти в липовой аллеи.

— Но…

— Не волнуйтесь, Светлана Владимировна, все будет в лучшем виде! Как только с Шаровским монстром будет покончено, мы организуем вам трансфер до Харькова. В вашем положении надо поменьше волноваться.

Улыбка барона была открытой и честной. Легкими быстрыми движениями он шагнул вниз по лестнице, заманивая нас за собой. Странно…Все эти дни я и не замечал в насколько прекрасном месте мы находимся. Все мои мысли были заняты расследованием и поисками шаровского убийцы, а вокруг цвела буйным цветом природа. Воздух был чист и прозрачен настолько, что кололо легкие, привычные к автомобильному смраду Харькова Пели птицы. С дерева на дерева шмыгали ловкие белки, совсем непохожие на тех, что показывают нам в кино. По водной глади пруда, затянутого плотным слоем ряски, плавали желтые кувшинки, квакали лягушки.

— Как классно! — проговорила Светка, втягивая носом свежий воздух, наполненный ароматом листвы и каких-то полевых цветов. — Если все получится, то надо попросить Славика, чтобы он разрешил остаться нам здесь еще на какое-то время просто отдохнуть.

Наши мысли с женой сходились. Наверное, поэтому мы так долго терпели невыносимые характеры друг друга. Находясь здесь, в замке, я бы с легкостью написал бы приключенческий роман. О чем? О вампирах конечно…Чем история Барыни и барона Кенинга для этого не подходит?

— Только огород наш поливать в Харькове некому! — буркнула недовольно теща.

— И интернет слабенький! — заканючил Мишка. Вдали от своего друга и товарища по компьютерным играм Даньки ему уже надоело находиться.

— В конце концов мы можем тут отдохнуть и сами… — с улыбкой заметила жена.

Все вместе мы свернули в липовую аллею. От терпкого запаха кружилась голова. Захотелось заорать от удивительной природы и магии этого места. Отличное укрытие себе подобрала Барыня. И воздух чистый, и природа, дай Бог каждому…

— Вот и камень! — Кенинг подвел нас к огромному валуну черного цвета. Интересно, как его везли через полстраны в начале двадцатого века. Монолитная порода кое-где потрескалась, с северной стороны на нее наросли лишайники и мох, но вид она все еще имела грозный и устрашающий. Не завидую, я изменщице Барыни, вынужденной каждое утро любоваться этим ужасом. Алаида, стоявшая рядом со мной, зябко повела плечами. Да и я уже ощутил запах крови, разлитый по поляне.

— Оно где-то здесь! — проговорил Леопольд, наклоняясь к земле в поисках каких-нибудь следов. Трава была сильно примята. Доблестные полицейские потоптались тут за эту неделю от души. Кое-где валялись скомканные клочки бумаги, окурки, на противоположной стороне камня мелом нарисованы контуры погибших, уже почти смытые дождем.

— Алаида, вы что-нибудь чувствуете? — спросил у ведьмы Кенинг, прикрыв глаза. Колдунья последовала его примеру, тут же испуганно вскрикнув.

— Боль! Очень сильная боль и невыносимое страдание! Барыня где-то здесь! — словно сомнамбула, подруга пошла с закрытыми глазами по поляне, выставив вперед руки. Несколько раз сбиваясь с пути, она все-таки пришла к камню.

— Барыня здесь! — уверенно заявила глава Ковена ведьм. — Она под ним…

Леопольд тут же подбежал ко мне.

— Ну-ка помоги! — вместе мы навалились на тяжелый валун, пытаясь сдвинуть его с места. Как ни странно, это получилось у нас легко. Под тяжелым камнем было выкопано небольшое углубление, вроде норы, где сложив руки на груди спало нечто, приведшее нас в ужас. Я начал было уже сомневаться, что это поросшее шерстью животное было когда-то очень привлекательной женщиной, сводившей с ума мужчин по всему миру. Вытянутая, почти волчья морда с оскаленными клыками была кошмарна. Длинные лапы, бывшие когда-то руками и ногами, сейчас имели длинные острые когти, выглядевшие, как ножи.

— Это оно! — тихо промолвил я, краем глаза наблюдая за неподвижным телом Барыни.

— Почему она не двигается? — с надеждой в голосе поинтересовался Мишка.

— Насытившись, вампиры впадают в спячку на некоторое время, — пояснил Кенинг, — мы попали сюда в очень удачный момент.

— Где трость? — я обернулся назад и скорее почувствовал, чем увидел, как огромные дряблые веки чудовища распахнулись. Оттолкнулся назад от ямы, опрокидывая Мишку, чтобы спасти от рокового удара когтями, рассекшими воздух в сантиметрах от моего лица. С глухим рыком чудовище взвилось вверх, приземлившись на все свои четыре лапы, напряженно обводя нас умным и совсем не диким, почти человеческим взглядом.

— И что дальше? — испуганным голосом уточнила Светка. Эльвира Олеговна выступила чуть вперед, закрывая дочь от чудовища. Миша сотворил на ладони огненный шар.

— Мама! — неожиданно барон Кенинг сделал шаг вперед, не обращая на нас никакого внимания. Монстр резко развернулся к нему, виляя длинным косматым хвостом, обнажив длинные клыки. — Видишь, я сдержал свое слово! Скоро мы будем жить в Англии, как нормальная семья! Я привел тебе последних жертв!

— Кого? — поперхнулась теща.

— Ты насытишься и я смогу ввести тебе сыворотку! Ты вылечишься! — барон поднял вверх руки, делая медленные шаги к чудовищу, напряженно замершему посреди поляны. — Снова станешь обычным человеком…Как и я! Я так долго тебя искал… — из уголка глаз барона потекла слеза. Он плакал! Отдавал нас, как баранов на убой и плакал! От этого возмутительного предательства меня затрясло. — Мне не хватало твоей ласки, твоей материнской заботы и любви! Мама…

Кенинг был уже в нескольких шагах от чудовища. Оно рыкнуло, напряженно подобравшись, но не бросаясь вперед.

— Я люблю тебя, мамуля! — прошептал Леопольд, протягивая вперед руку, чтобы погладить жесткую свалявшуюся шерсть.

Я не сводил с него напряженного взгляда. Мы толпились растерянно рядом, понимая, что пошли за ним, как овцы на заклание, пошли прямо в ловушку, расставленную для нас опытным колдуном.

— Мама! — Кенинг было уже настолько близко к чудовищу, что сумел его обнять, прижать к себе. И тогда я увидел, как он слегка кивнул мне на трость, сжатую у меня в потных от волнения ладонях. Ничего не понимая, не соображая, я шагнул вперед и со всей силы вонзил ее в бок шаровскому монстру. Дикий, полный боли крик разорвал тишину липовой аллеи. Вампира выгнуло дугой, подбросило вверх, со всего маху ударяя об землю. Огненное пламя выскочило откуда-то изнутри него, осветив все вокруг ярким светом. Шерсть стала свалявшимися клоками сползать с тела чудовища. Руки принимать нормальные формы, а собачья морда становиться лицом. На какую-то долю секунды перед нами появилась самая настоящая Барыня — черноволосая женщина удивительной красоты, а потом пламя охватило ее всю, оставив после себя лишь горелые головешки.

Барон Кенинг стоял перед останками своей матери на коленях и рыдал. Света с Алаидой бросились к нему, а я растерянно смотрел на трость с обгорелым кончиком, оставшуюся у меня в руках.

— Я уж думала он, правда, нас на убой привел! — радостно буркнула теща, и в этот момент от наступившего облегчения, я готов был ее расцеловать. Господи, да в этот момент я готов был расцеловать весь мир. Ведь только потеряв жизнь, начинаешь ее по-настоящему ценить.

Эпилог

Сделка между Заславским и Леопольдом Кенингом была все-таки совершена. По нашей общей просьбе олигарх заплатил полную цену за замок, ставший после ремонта излюбленным местом туристов. Барон покинул Украину, уехав в Лондон, посвятив всего себя лечению больных туберкулезом людей. Очень часто я встречаю заметки о его благотворительных акциях по всему миру. Эльвира Олеговна получила наконец-то свой долгожданный пылесос и на время оставила меня в покое, предоставив право заниматься романом о наших приключениях в Шаровском замке Белый Лебедь. Совсем скоро он поступит в продажу. Мишка успешно закончил школу, не получив в годовом табеле ни одной тройки, что для него уже было само по себе подвигом. Вместе с ним на летних каникулах мы собираемся посетить замок уже в качестве туристов. Янка выписалась из больницы, написала убойный репортаж и укатила куда-то на Мальдивы с очередным любовником. Кажется на этот раз у нее все серьезно! Света мне даже по секрету сказала, что Красовская решилась на беременность. Так что скоро, возможно я стану крестным! А пока…

Маленькие зеленые глазки с интересом рассматривают меня, улыбаясь беззубым ротиком чему-то своему. Дарья Александровна угукает под боком, пинаясь коротенькими ножками, нахмурив сосредоточенно красноватый лобик. Рядом со мной Мишка и Света. Теща смотрит КВН в своей комнате, наслаждаясь редкими минутами покоя. Что еще нужно человеку для счастья? Лишь его семья…

27.05.2018 Валуйки

Всегда ваш Александр Харламов.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg