«Медленный яд ночи»

«Драгоценность Афат» использовалась в основном как грузовое судно, внутреннее пространство его было тесным и захламленным. И, подобно Внешней Станции, к которой корабль был пришвартован, — аскетичным, с облезшими и потускневшими от времени палубами и переборками. Инаракхат Кельс, с оружием и в сообразной случаю маске, уже завернул одну пассажирку и стоял в коридоре, ведущем со станции на борт, в ожидании следующего посетителя.

Человек приблизился почти вприпрыжку, словно теснота коридора ему не мешала. Он был в юбке и расшитой блузе. Кожа светло-коричневая, волосы темные, прямые, коротко стриженые. А глаза... Инаракхат Кельс почувствовал смятение. Кельс полагал, что за много лет научился смотреть иномирцам в лица без смущения, но вот же...

Гость оглянулся и поднял бровь.

— Она рассердилась.

Уголки его рта дернулись в сдержанной усмешке.

— Приносим сожаления, — нахмурился за маской Инаракхат Кельс. — Но вы о ком?

— О женщине, что стояла в очереди передо мной. Надо полагать, вы отказали ей в проезде?

— У нее были незадекларированные коммуникационные импланты.

Если честно, Кельс принял ее за радхаайскую шпионку, но не озвучил предположения.

— Ей принесут извинения за неудобства, но...

— Да ладно, — фыркнул человек, стоявший перед Кельсом. — Она чуть мой ужин вчера вечером не опрокинула, настаивая, чтоб я ей место уступил. Она, дескать, высшей касты.

— А вы?..

— А мне-то что, — сказал гость. — Я не с Зума или его окрестностей, с какой мне стати уважать их обычаи? А сегодня утром специально протолкалась вперед меня в очереди, пока мы ждали снаружи.

Он уже не скрывал улыбки.

— Надо сказать, я очень рад, что не придется провести в одном с ней пространстве шесть месяцев.

— А-а, — протянул Кельс без всякого выражения. Усмешка, очертания челюсти. Он понял теперь, почему гость ему понравился. Но ворошить старые воспоминания нет времени. Он сверился со списком.

— Вы Авт Эмнис из Герентата.

Тот подтвердил, что так оно и есть.

— С какой целью на Гаон?

— Моя бабушка была гаонийка, — сказал Авт Эмнис, и в глазах его, только что веселых, проступила печаль. — Я никогда не знал ее, и мне никто толком ничего о ней не рассказал. Я надеюсь больше узнать о ней на Афат.